Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Оригинальное название: Once Upon a Saturday
Переводчик: Kindy
Пейринг: Белла/Эдвард
Жанр: Drama
Статус: Оригинал - завершен, перевод - закончен.
Саммари: Сиквел фанфика «По пятницам в полдень».
Эдвард очень любит свою дочь, но он должен мириться с чувством вины, что гложет его. Пенни Эдварда принесла в их жизнь драму, которую можно ожидать только от Мейсен.
Глава 1.
- Папочка. Папочка, проснись.
Я слышал ее голос. Мягкий, мелодичный шепот каким-то образом вырвал меня из объятий сна. Я чувствовал ее дыхание на своем лице, в то время как она трясла меня за плечо своей маленькой ручкой. Тем не менее, открыть глаза в это время ночи было просто невозможно.
- Что случилось, Любимая Пенни? – прошептал я в ответ.
- Я могу поспать с тобой? Мне приснился плохой сон.
Я слегка приоткрыл тяжелые веки, чтобы увидеть ее маленькую фигурку, обхватил ее руками, и перекинул через свое тело на пустующую сторону кровати, рядом со мной.
- Тебе не нужно будить папочку, малышка. Просто забирайся на кроватку и все. – Но она всегда будила меня. И не важно, сколько раз я ей говорил просто залезать ко мне. Ранее, мне уже удалось узнать одну вещь о своей дочери – она никогда не слушается. Совсем как ее мама.
Моя сладкая малышка свернулась калачиком у меня под боком. Голова на моей подушке, не смотря на то, что у нее была своя собственная, рядом со мной. Свои маленькие ножки она прижала к моим ногам. Она была такой же любительницей уютно прижиматься, как и ее папа. Каждый раз, когда она спала здесь, ей было просто необходимо прижиматься ко мне какими-нибудь частями тела, обычно, несколькими сразу. Как часто меня будили ударом маленькой ручки по лицу или коленкой в спину? Слишком часто, чтобы сосчитать.
- Ненавижу плохие сны, - сказала она, вздохнув.
- Хочешь рассказать? – спросил я, обнимая ее рукой и потирая большим пальцем вверх и вниз по ее маленькой спинке.
- Там был грабитель, и он пришел в дом и украл Кексинку.
- И что потом случилось?
- Это все. Он украл Кексинку, и я расплакалась, а потом проснулась.
- О, ну это не так плохо. – Кто-нибудь может придти и украсть Кексинку в любое время, когда захотят, и я не буду возражать. Ее имя было совершенно обманчиво; Цербер подходит больше. Она была моим наказанием за то, что я так сильно баловал дочь.
- Это было ужасно! Кексинке было бы страшно без меня. – Ее сопереживание и великодушие все время поражали меня. Она расплакалась не из-за себя, а из-за того, что собачке, возможно, было бы грустно и одиноко. Она была такая же, как и ее мама. Всегда ставила других превыше себя. Ох, как же это чертовски пугало меня.
Я поцеловал ее в лобик.
- Утром я поговорю с Тайлером. Он проверит, что дом охраняется хорошо. Мы же не хотим, чтобы что-то случилось с Кексинкой.
- Как хорошо, что у нас есть Тайлер, – сказала она, зевнув. Она поерзала и прижалась ближе.
- Очень хорошо, - ответил я, слегка стиснув ее в объятиях. Моя малышка думала, что Тайлер может все. Она слушалась его даже лучше, чем меня. Она доверяла ему и верила, что он может защитить ее ото всех и вся. Еще одна схожесть с ее матерью.
Я не мог снова заснуть. Мои мысли понеслись в другое время. Время, когда защитить Изабеллу было совсем не так легко, как драгоценную, маленькую девочку, что спала рядом со мной. Мои мысли вернулись к кошмару наяву, через который мне пришлось пройти. К тому кошмару, который заставлял меня чувствовать себя худшим отцом на свете.
Я вспомнил ночь, когда позвонил Тайлеру в надежде, что он поможет мне защитить Изабеллу от самой себя.
- Сэр? Все в порядке?
- Мне нужно, чтобы ты приехал сюда, сейчас же.
- Могу я спросить, с миссис Мейсен все в порядке?
- Нет, не в порядке, и мне нужно, чтобы ты приехал сюда и внушил ей толику здравого смысла, черт возьми.
- С кем ты разговариваешь? – Изабелла вошла в кабинет. Она была зла. Но она не знает, что такое на самом деле злость. Я знаю. Я снова был зол на весь мир.
- Если ты не собираешься слушать меня, тогда, может, послушаешь Тайлера?
- Парень только что вернулся после медового месяца! Повесь трубку и извинись, что побеспокоил его, – потребовала она, направляясь быстрым шагом ко мне с такой свирепостью, что почти заставила меня подчиниться ее словам.
- Думаю, ему следует знать, что ты хочешь убить себя! Он должен знать, что ты не хочешь слушать меня! Я думаю, он должен поговорить с тобой, потому что ты слушаешь его. – Не меня. Меня никогда.
- Что с Беллой? – После моего крика, волнение в голосе Тайлера увеличилось.
Изабелла мотала головой, в то время как слезы катились по ее прекрасному личику.
- Ребенок убьет ее, если она попытается и дальше вынашивать его. Скажи ей, Тайлер, что ей нужно немедленно прервать беременность. Скажи ей!
Я протянул трубку жене, моя грудь болела от рыданий, которые так и грозились вырваться наружу.
Вместо того чтобы взять телефон, она обхватила ладонями мое лицо и посмотрела в мои наполненные слезами глаза. Она поцеловала меня в губы и пообещала.
- Я не собираюсь умирать, Эдвард.
Я поцеловал макушку своей дочери и попытался избавиться от воспоминаний в моей голове. Если бы я получал никель за каждое обещание...
Глава 2.
Я вывалил собачий корм в маленькую розовую керамическую миску. На ней гордо было написано «Кексинка», что, как я считаю, было превосходно изображено четырехлетним ребенком. Моя мама водила ее в один из этих «сделай собственными руками» магазинчик керамических товаров, и позволила ей весь день напролет разрисовывать разные вещи для всех членов семьи, включая Кексинку. У меня на столе, на работе, красовалась милая фиолетово-зелено-голубая мерцающая Статуя Свободы, в честь дня проведенного с Бабушкой Эсме.
Белый комок шерсти вилял хвостом у моих ног в ожидании еды.
- Попытайся не разнести тут все, дворняжка, – проворчал я, оставляя ее есть свой завтрак.
Когда я вернулся на кухню, Шарлотта покачала головой.
- Забота о собаке научит ее быть ответственной. Она будет кормить ее каждое утро и днем. Она будет гулять с ней и играть. Не говоря уже о том, чтобы убирать после нее. Обещаю, Шарлотта, тебе не придется убирать за ней. – Она насмехалась надо мной, возвращая мне мои же слова.
Я слишком много говорил, когда купил собаку. Я подумал, что это будет поучительный опыт для моей Любимой Пенни. Конечно, это длилось всего дня два. А потом стало слишком утомительно для нее. Она умоляла меня делать все за нее, и я, каждый раз, полностью подчинялся. И с тех пор я делаю все это дерьмо.
Я почесал затылок и пошаркал к столу.
- Не начинай. У меня сегодня ночью был посетитель, который не давал мне уснуть из-за своего громкого храпа.
Моя красавица, с волосами медного цвета, усадив к себе на колени куклу, завтракала. Она посмотрела на меня этими большими, коричневыми глазами олененка и надула губки в форме сердечка.
- Я не храплю, папочка, - ее возмущенный тон, тут же напомнил мне ее маму, на которую она была так сильно похожа. – Лала, скажи ему, что я не храплю.
Пенни трудно давалось имя Шарлотты, когда она только училась говорить. Сейчас она уже могла произнести его, но Лала так и прилипло к Шарлотте. Иногда, я ловил себя на том, что тоже называю ее Лалой.
- Ангелочек, как Фэйт (п.п. Faith- переводится как «вера», но я почему-то решила оставить имя как есть) не может храпеть, - сказала Шарлотта в ее защиту, ставя тарелку с блинчиками передо мной.
Фэйт Элизабет Мейсен. Мы с Изабеллой выбрали это имя, еще до того, как она родилась, потому что знали, что будет девочка. Мы видели снимки с ультразвука. Его очень часто делали, особенно к концу беременности. У нас было множество визитов к врачу до того, как она родилась. Я называл ее Пенни из-за цвета волос и, конечно же, это имя было символичным. Я засунул вилку полную блинчиков в свой рот, в надежде, что он пропихнет ком, который образовался у меня в горле.
- Вот видишь, я не храплю. Так сказала Лала, и значит это правда. - Она снова приступила к своим блинчикам, которые тонули в слишком большом количестве сиропа. После того, как она закончит кушать, ее пижама незамедлительно отправится в стирку, а моей Пенни придется принять ванну сегодня утром.
- Так Лала всегда права, да?
- Всегда, – ответила Пенни, кивнув.
Шарлотта подмигнула мне и с улыбкой принялась за мытье посуды. Шарлотта была права во многом. Она инстинктивно знала о многих вещах. Я отчетливо помнил другое утро, проведенное в этой кухне, со всезнающей Лалой.
- Думаю, она беременна.
- Что? Нет, - усмехнулся я.
- На этой неделе ее тошнило каждое утро. Это явно не грипп.
Я покачал головой, не в состоянии собраться с мыслями в такую рань. С того момента, как я понял, что у моей жены грипп, пять дней назад, я переселился в комнату на первом этаже, потому что не хотел заразиться и в этот раз. Меня не радовало спать в одиночку. Я ненавидел спать один. Изабелла лишь полтора месяца назад перестала предохраняться, и у нас было такое количество секса, которое только было возможно. Я знал, что был хорош, по части делания детей.
- Ты думаешь?
Шарлотта закивала с энтузиазмом.
- Да я так думаю. Я уверена.
Изабелла вернулась на кухню, ее волосы были завязаны в неряшливый пучок. Я сказал ей, чтобы она не ходила сегодня на работу. Она должна была пойти к врачу, на осмотр.
- Может, мне не стоит есть яйца. Может, только тост, – сказала она Шарлотте, присаживаясь на другой конец стола, напротив меня. Я присмотрелся к ней внимательней. Она выглядела уставшей. Хотя, у нее был хороший цвет лица. Она не была бледной. Она почти… сияла. – Что?
Я встретился с ней взглядом. Ее глаза заставляли меня забыть о том, что мне надо идти на работу.
- Может тебе сходить к врачу и сделать тест на беременность?
- Что? – ее глаза расширились от удивления в ответ на мое предположение.
- Шарлотта думает, что ты, наверное, беременна. Такое возможно?
Изабелла поставила локти на стол и положила голову на руки.
- Я не… не могу….моя последняя менструация…о мой Бог….ты думаешь? – она посмотрела на Шарлотту, которая снова воодушевленно закивала.
- Это объясняет утреннюю тошноту. Плюс ко всему, ты была такой уставшей, – сказала Шарлотта.
Изабелла сидела напротив меня, задумавшись. Я видел, как шестеренки крутились в ее голове. Возможно, она мысленно считала, сколько прошло дней после ее последней менструации. Она снова посмотрела на меня.
- А ты что думаешь? – спросила она меня, прикусывая губу.
- Думаю, тебе следует сходить к врачу и сдать тест.
- Мы готовы к этому? Я и не думала, что это случится прямо сейчас. Думала, нам придется несколько месяцев пытаться. Я не уверена, что готова. Что если я не готова?
Я улыбнулся в ответ на ее беспокойство. Она будет самой лучшей матерью, которая когда-либо жила на земле.
- Мы готовы. Ты готова. Если ты хочешь четверых или пятерых, сейчас, как раз, самое время начать.
Я поднялся со стула и подошел к ней. Если это беременность, а вовсе не грипп, то, значит, я могу снова вернуться в спальню. Это так же означало, что мы вновь могли целоваться. Я ненавидел, когда мне нельзя было ее целовать. Я поднял ее со стула, обнял и поцеловал в макушку.
- Все будет в порядке. Давай не будем беспокоиться, пока на то нет причин, - сказал я ей.
Шарлотта усмехнулась. Я резко повернул голову в ее направлении. Она прижимала ладонь ко рту, в извиняющемся жесте. Изабелла захихикала в моих объятиях.
- Пугает, когда ты более рационален, чем я, - сказала она, обнимая меня крепче.
Это случалось не часто, но все же случалось. Я мог быть рациональным, когда хотел.
- Видишь, что любовь к тебе делает со мной? Она делает меня рациональным и помогает легко со всем мириться.
Она подняла голову и посмотрела на меня. На ее лице отразился неуместный страх. Не о чем было беспокоиться. Я знал, что мы будем самыми лучшими родителями. Вместе мы построим самую замечательную и любящую семью на свете.
- Ты взволнован из-за этого, ведь так?
- Может быть, чуть-чуть, - я улыбнулся своей кривой ухмылкой, которая стерла с ее личика все переживания и разгладила морщинку между ее бровями.
Я хотел иметь детей с Изабеллой. Я хотел их еще даже до того, как мы поженились. Я хотел доказать себе, что я не такой, как мой отец. Я хотел сотворить на свет детей, чтобы доказательством нашей любви был живой человек. Кто-то, кто сможет жить дальше и родить внуков, правнуков и так далее. Ведь наша любовь заслуживает жить вечно.
- Я люблю тебя.
- Я люблю тебя беспредельно больше. – Это был мой новый способ отвечать ей. Это ужасно злило ее потому, что ей ни за что не придумать, что может быть больше этого. Любовь Эдварда Мейсена ничто не превзойдет.
- Это может быть ужасная желудочная болезнь.
Я прыснул от смеха.
- Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, Изабелла. У меня есть возможность нанять самых лучших докторов на свете, если возникнет угроза жизни. Но это ребенок. Я знаю это. Так сказала Шарлотта, поэтому, это должно быть правдой.
Она нежно поцеловала меня и улыбнулась.
- Ничего угрожающего жизни, но, определенно, меняющее ее.
Как не права и, в то же время права, была она в тот момент.
- Кто-нибудь собирается выгулять Кексинку, пока она тут опять не натворила дел? – спросила Шарлотта.
- Пожаааалуйста, папочка? – моя Пенни посмотрела своим ангельским личиком.
- Я выгуляю ее, на этот раз, но в следующий, ты сама ее будешь выводить. Договорились?
- Договорились, – согласилась она, прекрасно осознавая, что стоит ей только взмахнуть ресничками и попросить меня этим сладким тоненьким голосочком, я буду выводить Кексинку, пока она к черту не сдохнет… или пока не отправится жить «на ферму».
- Вы такой ответственный владелец животных, мистер Мейсен, - пожурила Шарлотта.
Я фыркнул на нее и, схватив маленькую дьявольскую собаку, вынес ее на улицу. Я поставил ее на веранду и махнул ей, чтобы та бежала и делала все свои дела на траве. Она посопела вокруг и пописала на одно из кресел на веранде.
- Кексинка! Чертова собака, иди на траву! – вместо того, чтобы побежать на газон, она начала гавкать на меня. Эта малявка была такой гавкучей. – Писай! На! Траве! - Я погнал ее во двор. Она была такой глупой. Ей повезло, что моя Пенни так сильно ее любила. Я бы в миг отравил ее жить в конюшню.
Я потер ладонью глаза. Впереди еще целый день. У Пенни уроки танцев, Эммет должен придти и мне нужно сделать кучу работы. Суббота всегда была перегружена. И эта не была исключением.
Я посвистел собаке.
- Кексинка. Иди сюда. Иди сюда, глупая псина! – Будто осознавая, что от меня ничего хорошего не жди, она делала все, что угодно, но ко мне не шла. Я не собираюсь гоняться за этой чертовой дьявольской псиной. Я был босиком и в пижаме. Будь я проклят, если буду бегать по заднему двору за каким-то комком шерсти. Я присел на каменную изгородь, которая окружала веранду. Я могу и тут ее подождать пару минут.
Я закрыл глаза и поднял голову навстречу утреннему небу. Давно у меня не было времени помедитировать. Я глубоко вздохнул и, позволил своим мыслям вернуться в ту субботу, когда я проводил время в кровати с моей женой.
- Николас Чарльз Мейсен, – сказал я, целуя ее животик. Он все еще был плоским и гладким. У нее было всего двенадцать недель. Недостаточно, чтобы было заметно, но достаточно, чтобы сообщить родственникам о том, что мы в ожидании.
Шарлотта знала. Тайлер знал. Каким-то образом нам удалось держать это в секрете от остальных. Эти шесть недель были сплошным мучением. Изабелла несколько раз чуть не проболталась Джасперу.
- Думаю, это девочка.
- Мальчик. Это должен быть мальчик.
- Полагаю, еще восемь недель, и мы будем знать наверняка. Это на тот случай, если ты захочешь узнать, когда будут делать ультразвук. - Изабелла водила пальчиками по моим волосам, в то время как я рисовал круги вокруг ее пупка.
- Я хочу знать. А ты?
Она улыбнулась и посмотрела на меня.
- Отчасти. Не думаю, что я смогу вытерпеть еще двадцать восемь с небольшим недель. Кажется, это еще так не скоро. Мне еще хочется обустроить детскую, до ее рождения.
- Уверен, ему понравится, если его комната будет выкрашена в синий цвет и может быть с изображением самолетов на стенах. Мальчики любят самолеты.
Изабелла просто покачала головой и позволила мне целовать ее тело, прокладывая губами дорожку к груди. Ее живот совсем не увеличился, но вот грудь…ее грудь была фантастической.
- Кажется, мальчикам и грудь нравится.
- Так и есть. Нам определенно нравится и грудь. – Я провел носом между ее грудями и кончиком языка стал играть с одним из сосков. Она издала мягкий, гортанный стон, в знак одобрения.
- Ты знаешь, что тебе придется делить их с малышом, когда он родится.
Я пока не хотел об этом думать. Лишь мысль о том, что ее тело будет не только в моем распоряжении, расстраивала меня. Мне придется делить ее во многом, и мне нужно научиться мириться с этим. Я не хочу быть, как мой отец. Я уже был другим. Я любил этого малыша. Я любил его еще до того момента, когда точно не знал о его существовании.
Я навис над ней и раздвинул ее ножки. Я проник в нее, позволяя себе наслаждаться ее телом.
- Я люблю тебя, – прошептала она, медленно проводя пальчиком по моей щеке, в то время как я парил над ней.
- Я люблю вас… обоих.
Широкая улыбка засияла на ее лице.
- Ну, мы любим тебя беспредельно больше.
Я наклонил голову и засмеялся, зарывшись носом в основании ее шейки.
- Не воруй мои фразы. – Я поцеловал ее шею и стал двигать бедрами. Изабелла провела руками по моей спине и ухватила ладонями мой зад, побуждая меня двигаться глубже. Никто никого не любил больше, чем я люблю Изабеллу. Это было невозможно.
- Гав, гав, гав! – Кексинка гавкала, стоя около моих ног. Я даже не заметил, как она вернулась. Я также не понял, когда она успела найти где-то грязную лужу. Она была отвратительно грязной. Ее лапы, пузо и мордочка были испачканы.
- Ты, черт возьми, издеваешься надо мной, псина?
Я не хотел трогать ее. Не хотел возиться с ней. Но Шарлотта уйдет, если я попрошу ее позаботиться об этой чертовой псине.
- Добро утро, сэр, - донесся голос с лужайки.
Тайлер. Вот он никогда не уйдет. Они с Терри теперь жили в домике для гостей. Изабелла заставила принять его в качестве свадебного подарка, объяснив это тем, что у женатого мужчины должен быть свой собственный дом, даже если он глава охраны одного из самых богатых людей Америки.
Тайлер поднялся ко мне на веранду. Он взглянул вниз на испачканную в грязи дворняжку, но ничего не сказал.
- Доброе утро, - сказал я, чересчур радостно. Я пытался спрятать свой злобный оскал. – Мне нужно сначала искупать Фэйт, прежде чем мы поедем на танцы. Вымой собаку или найди того, кто может это сделать, пока я буду заниматься моей Пенни. - Я похлопал его по плечу, прошел мимо и вернулся в дом. Могу поклясться, я слышал, как он материл меня сквозь зубы.
- Закрой глаза, малышка, - я налил немного воды на ее волосики цвета пенни, смывая шампунь. Мне пришлось сделать так пару раз, чтобы все смыть. Я протянул ей полотенце, чтобы она вытерла глазки.
Как только она смогла их открыть, она снова начала играться со своими пластиковыми морскими животными, которые купались вместе с ней в ванне.
- Что очень сильно далеко Африка или луна?
- Луна дальше, чем Африка.
- А что дальше луны?
- Ну, давай посмотрим, солнце от нас дальше, чем луна. Также, как и другие планеты.
Она игралась маленьким пластиковым дельфином, водя им из стороны в сторону перед пластиковой акулой.
– А что сильнее далеко от всего?
- Дальше всего, – исправил я.
- Да, дальше всего. Что дальше всего?
Я задумчиво вдохнул. На этот вопрос невозможно ответить. Мы не имеем представления, что было в других галактиках. Космос может быть бесконечен. Четырехлетний ребенок не поймет значение бесконечности.
- Я не знаю, малышка.
- А небеса дальше?
Я задумался на мгновение, откуда она это взяла. Я нежно потер ей мочалкой спинку.
- Небеса, возможно, очень далеко.
- Дальше, чем солнце?
Я кивнул.
- Дальше, чем солнце.
- Тогда я люблю тебя так, как от небес и обратно, и от небес и обратно, а потом до солнца, а потом до луны и потом до Африки и потом снова к небесам, а потом до дома Бабушки во Флориде, а потом до Китая и обратно. И так два раза.
Я слишком часто читал ей «Догадайся, как сильно я тебя люблю» ( п.п. детская книга; автор Сэм МакБратней) Обычно мы перед сном играли в это соревнование, кто кого больше любит.
- Это много.
- Это больше всего, – сказала она, удовлетворенная тем, что придумала непобедимую дистанцию.
Я посмотрел на нее искоса, надул губы и кивнул. А следом, пожав плечами добавил.
- Мою любовь, конечно же, занимает такое расстояние в четыре раза, поэтому, полагаю, я люблю тебя больше. Прости.
- Я имела в виду десять раз, - возразила она.
- Не правда.
- Правда
- Ты любишь меня все это расстояние десять раз?
Она кивнула; взяла пластиковую морскую звезду и поцеловала ей пластиковую акулу.
- Это действительно сильно, – признал я. Мое сердце увеличилось в груди. Она любит меня. Она обожает меня. Ее любовь не знает границ. Она была, как Изабелла. Она любила меня, даже не смотря на то, что я был ужасен. Ее любовь делала меня лучше, тем, кого стоило любить.
- Ну, тогда я имел в виду, что моя любовь безграничная, у нее нет конца, она неисчисляемая.
Она хихикнула и посмотрела на меня глазками своей матери.
- Ты прямо как Баз.
- Баз?
- Бесконечность не предел!
- А, Баз Лайтер. - Мы смотрели все три части «Истории Игрушек» слишком много раз, чтобы я мог сосчитать. – Да. Я люблю тебя больше бесконечности.
Моя Пенни задумалась над этим на минутку. Она выстроила вряд на бортике ванной всех своих пластиковых морских животных, и скинула всех их разом в воду.
- Ну, а я люблю тебя больше бесконечности бесконечное количество раз. Я выиграла.
Ее способность любить, была чертой Свон. Ее соревновательный дух? Определенно, Мейсен.
Я рассмеялся и прикоснулся пальцем к ее маленькому носику.
- На этот раз ты выиграла, моя Любимая Пенни. Но, только на этот раз.
Я позволил ей поиграть еще несколько минут, а сам сидел на холодном кафельном полу. Я положил голову на руки, а локтями уперся в край ванной. Я улыбался своей дочери, когда она улыбалась мне. Я претворялся что злюсь, когда она брызгалась в меня водой, что побуждало ее брызгаться еще больше. Я сказал пластиковой акулы вести себя хорошо, когда та попыталась съесть пластикового морского ангелочка. И снова, я пытался простить себя за то, что наговорил и сделал до ее рождения.
- Мы можем усыновить ребенка, Изабелла. В мире миллион детей живут без семьи. Совершенно нет причины продолжать беременность.
Изабелла сидела на диване, а по обе стороны от нее сидели Тайлер и Розали. Они оба были ее чертовыми телохранителями. Они защищали ее от меня. От меня! От Тайлера не было никакой помощи. Он тут же занял сторону Изабеллы. По крайней мере, хоть Эммет держал нейтралитет. Розали со своей позицией «у женщин есть права» вообще повезло, что ей разрешили зайти в мой дом. Я даже не знал, каким образом она стала участником нашего разговора.
- Я люблю ее, Эдвард! Я люблю ее. Разве это не достаточная причина? – Она вытерла слезы, которые, не переставая, текли по ее щекам, с тех пор как мы узнали новость. – Разве ты, нет? Разве ты не любишь ее?
Я схватился за волосы обеими руками. Она что и правда не понимает? Я упал перед ней на колени.
- Тебя я люблю больше.
Это была очевидная и простая правда. Мы были на шестнадцатой неделе беременности, но если ребенок может убить Изабеллу, я не хотел его. Я хотел, чтобы он исчез. Чтобы никогда не существовал. Он был угрозой. Он станет потенциальным убийцей. Я не собирался допускать этого.
Изабелла не сдавалась. Она наклонилась вперед и ладонями обвила мое лицо.
- Я знаю, что ты любишь меня. Ничего со мной не случится. Это риск, но трудности написаны у меня на роду.
Я покачал головой и поднялся на ноги. Я ничего не хотел слышать о трудностях. Боль в моей груди была нестерпимой. Я потер это место запястьем. Может, и со мной что-то не так?
- Мы не знаем, что случится! Мы не можем быть уверены. А я хочу быть уверен.
- Это ее тело, ее выбор. Не тебе решать, Эдвард, – напомнила мне Розали в пятисотый раз.
Она заставит меня уволить Эммета. У меня не было причин увольнять его, кроме как за то, что он позволил Розали присутствовать на этом разговоре. Предполагалось, что этот разговор должен быть только между мужем и женой. Я позвал Тайлера, потому что думал, он привьет ей хоть чуть-чуть здравого смысла. Эммет не отходил от меня ни на шаг, с тех пор как мы вернулись из больницы. Но Тайлер и Эммет были нашими ближайшими наперсниками. Розали нет, и она раздражала меня.
- Роуз, дорогая, пожалуйста, – наконец-то заговорил Эммет.
- Что? Ты хочешь сказать, что согласен с тем, чтобы он заставил ее сделать аборт?
- Нет, доктор сможет прервать беременность, только если я соглашусь. Он не может заставить меня, - вставила свое слово Белла.
- Я тебя уверяю, что смогу найти кого-то, кто с огромным удовольствием сделает, то за что я ему заплачу, – выплюнул я. Найти врача было не проблема. Я заплачу любые деньги, чтобы сохранить жизнь моей жене.
Лицо Изабеллы окрасилось всеми цветами. Руками она обхватила живот в защитном жесте. Напуганные глаза смотрели на меня.
- Сэр, – сказал Тайлер, повысив голос. Он сидел на крае сидения, будто был готов атаковать меня, если я попытаюсь забрать Изабеллу и отвести к врачу, который исполнит мой приказ. – Думаю, вам нужно время немного подумать. Возможно, вам лучше пойти с Эмметом; очевидно, что вы двое не сможете придти к согласию сегодня. Может, мы сможем поговорить утром, после того, как вы немного подумаете.
Это было не предложение. Выглядело как предложение, но Тайлер смотрел на меня таким взглядом, будто, если я сейчас не уйду с Эмметом, он сам заставит меня это сделать. И не важно, что я его босс. Это был один из тех моментов, когда он готов был пожертвовать собой ради нее. Он готов был отдать жизнь за нее, но он не желал останавливать ее, от того, что она убивает себя. Как кто-то мог клясться защищать ее, но позволить ей сделать то, что могло остановить ее сердце?
- Это хорошая мысль, Эд. Почему бы тебе не остаться сегодня на ночь у меня?
- Это то, что ты хочешь, Изабелла? Ты хочешь, чтобы я ушел из нашего дома? – я чувствовал, как сердце в моей груди билось с такой силой, что причиняло боль.
Свое красивое личико, Изабелла спрятала в ладонях. Она покачала головой, но так и не убрала руки.
Тайлеру было все равно, что скажет Изабелла.
- Если вы не пойдете, я заберу миссис Мейсен с собой. Ей нужно отдохнуть. Весь этот стресс может сделать только хуже ей и ее сердцу.
Ее сердце.
Ее сердце было сломано. В буквальном смысле. Неисправно. Может быть, именно поэтому оно позволило ей влюбиться в меня.
- Хорошо! Я уйду, но я не собираюсь менять своего мнения. Я возненавижу этого ребенка, Изабелла, - я указал на нее пальцем. – Если с тобой что-то случится, я возненавижу его сильнее, чем мой отец ненавидел меня, - я помчался к двери. – Безгранично сильно! - крикнул я через плечо.
- Папочка, можно я надену сегодня свой фиолетовый бальный костюм?
Я прижал пальцы к глазам, пытаясь выкинуть эти ужасные воспоминания. Как бы мне хотелось, чтобы Изабелла была здесь и сказала мне, что все в порядке. Я бы хотел, чтобы она смогла забрать всю вину и стыд, которые, кажется, поглотят меня сегодня.
- Ты можешь надеть все, что пожелаешь. – Чувство вины - забавная вещь. Оно заставляет покупать собаку, которую ты не хочешь, и пять кукол из серии «Американские девочки», с которыми маленькая девочка не сможет играть сама. Оно заставляет баловать и слепо обожать. Было невозможно сказать «нет» любым ее капризам и желаниям. Я буду вечность пытаться компенсировать то, что, надеюсь, моя дочь не узнает.
- Все что пожелаешь, Любимая Пенни.
Глава 3
- Ох, не правда ли ты похожа на самую красивую балерину на свете! – Элис подняла Пенни на руки и покружила ее вокруг.
- Ты же знаешь, что тебе не следует поднимать ее в твоем… положении.
- Я беременная, а не немощная, - сказала она, закатив глаза.
- Что ты здесь делаешь?
- Разве тебе не нужно заняться делами сегодня? Я собиралась отвезти Фэйт на танцы вместо тебя. - Она посмотрела на меня, как на тугодума.
Я покачал головой.
- Тебе не нужно делать это, Эл…
- Для этого и нужна семья, Эдвард. Мы должны помогать друг другу. Тебе не нужно все делать одному. - Тоже самое Эсме сказала мне накануне вечером, когда они с Карлайлом приходили забрать Пенни и отвезти ее в кафе, покушать мороженное.
- Да ладно, я просто обожаю танцевальные школы, – солгал я. – Выходные – это единственное время, когда я могу проводить весь день с ней, ты же знаешь. – Это была правда. – И разве у тебя нет своих детей, о которых нужно заботиться?
- Джексон у бабушки с дедушкой, а проводить время с Фэйт, помогает мне приготовиться к этому малышу, - она похлопала себя по круглому животу. Элис оставалась пара месяцев. Они ждали девочку.
Пенни обняла Элис за ноги.
- Я хочу, чтобы тетя Элис посмотрела, как я танцую.
- На самом деле мне нужно сделать пару дел. Но я собирался ими заняться, когда уложу ее спать днем.
- Что ж, теперь ты можешь заняться делами, пока она будет на танцах, – сказала Элис и погладила мою дочь по головке. – Скажи папочки пока, Фэйт.
- Пока. – Она отпустила Элис и подбежала ко мне, расставив ручки в стороны, чтобы я мог поднять ее. – Я люблю тебя, Папочка.
Я крепко обнял ее и поцеловал в щечку, прежде чем опустить вниз.
– Я люблю тебя больше. Слушайся тетю Элис.
Она обхватила руку тети своей маленькой ручкой, и они направились к двери. Пенни взглянула на меня через плечо и помахала ручкой. Я помахал ей в ответ. Она так быстро растет. Уже не малышка. Я все еще не был готов к этому. Конечно, когда дело касается Фэйт, я никогда ни к чему не буду готов. Воспитание ребенка, определенно не то, чему меня учили в МТИ (п.п.: Массачусетский технологический институт).
Я пошел в свой кабинет, потирая уставшие глаза.
- Я нужен тебе поблизости? – Тайлер стоял около двери.
- Тебе не нужно околачиваться здесь, если только ты сам этого не хочешь, - ответил я, проходя мимо него в кабинет.
- Скоро должен придти Эммет, да?
Мой взгляд сам по себе упал на фотографию Изабеллы, что стояла в рамке у меня на столе. На ней она была изображена в день нашей свадьбы. Женщина, что была свидетелем у нас, сделала несколько фотографий. Это была моя любимая. Изабелла держала в курах маленький букетик цветов, прижимая его к груди. На ее лице красовалась улыбочка «Я не могу поверить, что ты заставил меня выходить замуж без трусиков». Ей нравилось это, кого она обманывает?
- Эммет должен приехать ближе к обеду. Иди, можешь вернуться вечером.
- Я не хочу надоедать.
Я поднял голову и посмотрел на него взглядом, выражающим раздражение.
Он улыбнулся и быстро кивнул.
- Тогда я вернусь вечером, сэр.
- Хорошо.
Между нами все еще сохранялись формальные отношения. Он никогда не переходил черту со мной. Он был другом Изабеллы, моим служащим. Даже после всего, что случилось, мы все еще сохранили безопасную дистанцию. Так было легче.
Я покачал головой и приступил к делу. Правительство США наняло корпорацию Мейсен для создания программы «Троянский Конь», которая позволит им фильтровать компьютерные системы известных террористических группировок. Это был самый большой и значительный проект нашей компании. Я лично принимал участие на всех стадиях разработки, что занимало огромное количество моего времени, требуя от меня проводить в офисе больше времени, чем обычно. Но я верил, что могу создать программу, которую совершенно нельзя будет обнаружить. Я был близок к этому. Очень близок.
Я отправил пару писем и поговорил с Питером о некоторых идеях, что возникли у меня после нашей последней попытки. Мои глаза снова остановились на фотографии Изабеллы. Я скучал по ней. Я скучал по ней так, что невозможно было вообразить. Я провел пальцем по ее лицу. Мне хотелось прикоснуться к ней снова, больше чем чего-либо на свете.
- Не могу поверить, что ты работаешь над проектом сегодня, - сказал Питер через спикер.
- Моя сестра повела Фэйт на танцы. Она дала мне час или около того, чтобы я закончил со всеми делами.
- Я просто думал, у тебя столько дел сегодня.
- Питер, я управляю мульти-миллиардной компанией. У меня хорошие управленческие навыки.
- Я не сомневался в твоей способности управляться с делами,- рассмеялся он. – Просто думал, что работа будет последней у тебя на уме.
- Я всегда могу найти время погрузиться в работу. Именно поэтому корпорация Мейсен такая, какая есть.
Он снова усмехнулся.
- Посмотрим на результат.
- Займись этим кодом. Я позвоню тебе в понедельник, – сказал я и нажал кнопку отбоя прежде, чем он смог еще что-нибудь сказать. Он понятия не имеет, о чем говорит.
Изабелла проблематично мирилась с тем, что я погружался в работу, когда был дома. Я снова посмотрел на фотографию.
- Ты сказал, что сегодня вечером будешь полностью в моем распоряжении. Сейчас ты не весь мой, - прошептала она, в то время как я пытался закончить разговор по телефону.
Я поднял вверх указательный палец, пытаясь сказать ей, что мне нужно еще всего лишь одна… ну или две минуты.
- Я слышал, что ты сказала, Таня. Я понимаю, что все сложней, чем хотелось бы. Но это не значит, что проект не может быть сделан.
- Эдвард, ты просишь о том, что невозможно сделать в те временные рамки, что ты требуешь, - пригрозила Таня.
- Думаю, если все сделают свою работу, то можно легко все совершить в мои временные рамки.
Изабелла села передо мной и наклонилась над моим столом.
- А я думаю, если ты не положишь телефон, единственное, что свершиться так то, что я пойду в кровать. Одна.
Я прищурил глаза и нажал кнопку приглушения звука на телефоне, в то время как Таня распиналась в извинениях, почему ее отдел не может уложиться в мои сроки.
- Изабелла, мне нужно две минуты. Ты можешь прекратить драматизировать?
- Драматизировать? Тебе хочется драмы? – она встала и направилась к двери.
- Стой! – закричал я. На удивление она послушалась, но не повернулась. – Сядь и дай мне чертовы две минуты. Прости. Если я не улажу это, проект не закончат во время. Две минуты.
Моя жена медленно повернулась, вцепившись в меня взглядом.
- Две минуты, Эдвард. И все. – Она села обратно, скрестив ноги и руки от злости. Она была прекрасна даже, когда злилась. Иногда, мне нравилось изводить ее только, чтобы полюбоваться ею в таком настроении.
Я отжал кнопку приглушения звука так, чтобы Таня снова могла слышать меня. Мы обсуждали задачи и пытались решить их проблемы. Прошло две минуты, а я все еще разговаривал по телефону.
Изабелла начала тихо передразнивать меня, сидя в кресле по другую сторону стола.
- Ох, Изабелла, я хочу ребенка. Я хочу ребенка больше всего на свете. Пожалуйста. Пожалуйста, не делай противозачаточные уколы. Мы попробуем пару месяцев и посмотрим, что получиться.
Она послушалась меня и перестала делать уколы. Сейчас, согласно книгам и календарю, ближайшие пару дней, были лучшее время в цикле для зачатия. Я обещай ей уделить полное и нераздельное внимание. К сожалению, я не учел подходящую к концу сделку.
Она испепеляла меня взглядом. Я пытался одними губами сказать ей, что мне жаль и что мне нужна еще минутка. Если я не потороплюсь, она пойдет в постель и назло мне сразу уснет.
- Я могу отдать эту работу кому-то другому, если это то, что тебе нужно, Таня, но я думал, что ты хочешь сделать ее.
- Я хочу! Я хочу это сделать!- откровенно заявила Таня. – Я сделаю все, что смогу ради этой работы, но мне нужно немного времени.
- У меня нет времени, чтобы я мог дать тебе,- ответил я, наблюдая, как моя жена снова встает. - Сядь! - указал я на кресло, которое освободила Изабелла.
- Прости?- спросила Таня, подумав, что я говорю ей.
Я думал, что Изабелла собралась уйти, но вместо этого, она залезла к себе под юбку и стала стягивать свои трусики вниз по ногам. Это было совершенно неожиданно.
- Не тебе, - сказал я в телефон, не в состоянии оторвать глаз, от зрелища передо мной.
Изабелла перешагнула через белые кружевные трусики, а затем кинула их на стол. Они приземлись на ее фотографию. Она схватилась за спинку кресла и, отодвинув его от стола, села. Отсюда мне открывался отличный вид на все ее тело. Она скрестила ноги и усмехнулась, приподняв бровь. Я знал, что она делает, что она собирается сделать. Мучительно медленно она перекрестила ноги, как Шерон Стоун в фильме «Основной инстинкт». Мои глаза расширились, когда она открыла мне вид на самую идеальную киску, которую я когда-либо видел. Она начала расстегивать свою блузку, но остановилась, когда я едва смог разглядеть, выглядывающее кружево ее лифа. Мой рот приоткрылся, глаза расширились, умоляя ее продолжать.
- Эдвард? Эдвард? – голос Тани поразил все мои занятые мысли.
- Я вынужден попрощаться.
Изабелла улыбнулась, и ее пальцы принялись расправляться с оставшимися пуговицами.
Я отключил совершенно сбитую с толку Таню.
-Ты само воплощение дьявола, ты знаешь это?
- Ты сам обещал. Если бы у меня был никель… - пошутила она, раскрывая рубашку, так что я мог видеть ее привлекательную грудь, облаченную в невинный на первый взгляд лиф. Моя жена была кем угодно, но только не невинной. Я, очевидно, превратил ее в маленькую сексуальную дразнилку.
Я встал с кресла и обошел вокруг стола, присаживаясь на другой край. Я наслаждался тем, что смотрел на нее.
- Если корпорация Мейсен обанкротиться, я не смогу содержать ребенка, которого мы планируем сделать. Как ты будешь справляться сама?
Она усмехнулась и полностью сняла с себя рубашку.
- Что-то подсказывает мне, что с корпорацией Мейсен все будет в порядке.
Я скрестил руки на груди. Я жаждал дотронуться до нее, но она затеяла игру, и мне хотелось поиграть. Она завела руки за спину и расстегнула лиф. Бретельки начали падать с ее плеч, но она придерживала спереди лиф, поэтому я не смог увидеть то, чего хотел. Я решил присоединиться и расстегнул ремень. Я вытащил ремень из черной кожи и сложил его пополам, слегка сжимая в своих ладонях.
- Возможно, мне придется отшлепать вас, если вы причините какой-нибудь урон моей компании, миссис Мейсен.
Она закатила глаза и встала. Она нисколечко не боялась меня.
- Только подойдите ко мне с эти ремнем и ваша маленькая драгоценная компания – это все, что будет согревать вас по ночам, мистер Мейсен.
Мы не можем допустить этого. Я сел на стол и закончил расстегивать свои брюки. Она направилась ко мне, как крадущаяся хищница. Я любил уверенность, которую она излучала. Я любил тот факт, что она знала – я весь ее. Я любил, что она никогда не сомневалась, что я сделаю все, что она захочет. Я любил ее. Я невероятно любил ее.
Она встала передо мной, и я начал развязывать свой галстук. Она поставила руки по бокам, и лиф упал с ее груди. Мне нужно прикоснуться к ней. Я больше не мог устоять. Я обхватил ладонями обе ее груди и наклонился вперед, целуя ее губы. Она тоже не могла больше сдерживаться. Она принялась за мой галстук и рубашку в то время, когда я бесстыдно приставал к ней.
- Могу точно сказать, попытки делания детей – мое любимое времяпрепровождение, – сказал я между поцелуями. Она стянула с меня рубашку и бросила ее на пол. Я прекратил тискать ее и скинул несколько вещей со стола, для того чтобы положить ее на него. Моей единственной целью было слиться с ней воедино. Я раздвинул ее ножки порознь и направился создавать своего наследника.
- Я надеюсь, это займет несколько месяцев, – она улыбнулась, в то время пока я наблюдал, как двигаюсь в ней.
Я провел рукой по ее животу, представляя, что придет день, и он станет большим и кругленьким. Изабелле суждено быть замечательной мамой. Она научит меня, как стать хорошим отцом. Мы будем вместе учиться быть родителями. Мы преодолеем все трудности, отметим все радостные моменты, вместе справимся со всем на нашем пути, потому что вместе мы сможем все.
- Я всегда во всем преуспеваю, Изабелла. Возможно, ты будешь беременная близнецами еще до того, как закончится этот день.
Она захихикала, и от ее смеха я почувствовал себя счастливым и то, как мускулы внутри нее сжались, погружая меня глубже, от чего стало трудно продлить попытку номер один дольше двух минут.
- Я люблю тебя, - призналась она, не сводя с меня глаз.
- Я тоже тебя люблю. Так чертовски сильно, - это была абсолютная правда. Я чувствовал невероятную любовь к ней, она была почти как самостоятельное образование, настоящая и осязаемая вещь, которую я мог потрогать, попробовать на вкус, увидеть. Я вошел глубже в нее, и я знал. Я знал, что мы сотворили ребенка, потому что наша с Изабеллой любовь должна была что-то создать. Она была слишком мощной, слишком огромной, чтобы ее отрицать.
- Кто оставил открытой дверь в ванную комнату? – откуда-то закричала Шарлота. Я вздохнул, зная, что есть только одна причина, почему она задает подобный вопрос. Кексинка снова натворила дел. Я встал и направился к двери. Я встретился с дьявольской собакой лично. Туалетная бумага торчала у нее изо рта, и она смотрела на меня, так будто пыталась определить, как много ленты она смогла размотать по дому, прежде чем я поймал ее и не спрятал в ее чертовой будке. Я проклинал себя за то, что не запер ее там на то время, пока нет Пенни.
- Кексинка, - я угрожающе приблизился к ней. Она была той еще беглянкой. Я знал это. Она знала, что я знал. – Стой, стой, псина. – Она остановилась, не сводя с меня глаз, пока я подходил к ней ближе. – Хорошая девочка, - я был близко. Очень близко. Она рванула с места, таща за собой туалетную бумагу. Когда я обернулся, то увидел, как она разматывает по другой части коридора весь рулон. Туалетная бумага http://cdn2.sbnation.com/imported_assets/404531/charmin_medium.jpg развивалась повсюду.
Шарлота убьет меня даже, несмотря на то, что это не моя вина. Я не оставлял дверь в ванную открытой. Я знал, что нам нужно закрывать все двери, иначе придет чертова дворняжка и сделает что-то наподобие этого. Наверное, это была Пенни, но я знал, что мне достанется вместо нее. Никто в этом доме никогда не злился на эту маленькую девочку.
Я оторвал бумагу, чтобы глупая собака, бегая черте с чем во рту, не смогла волочить за собой еще больший хвост, и начал убирать беспорядок.
- Это был новый рулон, - возразила Шарлота. – Она оббегала по всей гостиной, по всему холлу. Это бесполезно.
- Я все уберу, - предложил я. У меня уже были полные руки бумаги. – Уверен, это Фэйт забыла закрыть дверь.
- В один из таких дней я все-таки скажу: либо я, либо собака.
- Пожалуйста, сделай это, - взмолился я. – Скажи так. Ты же знаешь, она выберет тебя. Она не сможет без своей Лалы. – Я бы все отдал, чтобы избавится от этой собаки.
- Правильно, - фыркнула она. – Будто я во всем виновата. Вы купили собаку. Именно вам нужно либо воспитывать ее, либо избавится от нее.
- Когда я, по-твоему, должен воспитывать ее? У меня нет времени. Скоро будет еще меньше. Может мне нанять переводчика для собак ( п.п.: есть такая передача в Америке, там не дрессировщики возятся с собаками, а специальные переводчики.) пусть воспитывает ее.
Шарлотта посмотрела на меня, как на сумасшедшего.
- Вы можете нанять переводчика, если хотите, но воспитание собак нужнее не только ей, но и вам. Ей нужно научиться слушаться вас, а не переводчика собак, который даже не живет здесь.
- Может мне нанять такого, чтобы тут жил. Человек, который будет жить здесь и носится с собакой. – Я звучал отчаянно, потому что так оно и было.
Шарлотта покачала головой и вернулась на кухню. Она думала, что я не справлюсь. Может, так оно и было. Я не очень хорошо мог справиться с этим сам. А вот по части делегирование был хорош. Я умел управлять и указывать. Я был мастером по части того, чтобы раздавать всем указания. Я не очень хорошо умел делать что-то самостоятельно.
- Привет! – голос Эммета разнесся по всему дому. Я собрал всю туалетную бумагу, когда он нашел меня. – Кто-то снова оставил дверь в ванную комнату открытой, да?
Я зло посмотрел на него и его поразительную смекалистость.
- Выкинь это в гараж. – Я швырнул огромную кучу туалетной бумаги в его грудь. Поразительно, как маленький комок мог наделать такой беспорядок. Эммет раздраженно вздохнул, но сделал, как я сказал
Я ждал его на кухне, так как он приехал на обед. Шарлотта уже кое-что приготовила нам. Она не разговаривала со мной. Она перемешалась по комнате, будто меня вообще там не было.
- Спасибо за то, что приготовила нам обед, - я надеялся, что попытка быть вежливым, поможет ей быстрее меня простить. Она фыркнула и протянула мне свежевыжатый лимонад, с долькой лимона на краю стакана. Она любила меня. По крайней мер я так думал, пока она не дала Эммету такой же, когда он присоединился к нам. Возможно, она нас обоих любила.
- Ну что большой папочка, как вы тут? Где Фэйт? – Эммет оглядел кухню, как будто моя дочь пряталась где-то тут.
- Она на танцах. Ее повезла моя сестра. - Я посмотрел на часы. Они уже должны вернуться домой. Я оставил телефон в кабинете. Не было причин беспокоится, но я был сверх оберегающим. Я пытался сдерживаться.
- Ты собираешься принять душ и переодеться сегодня или как?
Я посмотрел на себя: я все еще был в майке и пижамных штанах. Заботясь о дочери и занимаясь работой, я сам забыл привести себя в порядок.
- Я сделаю это после обеда. Вы с Фэйт сможете поиграть, пока я буду собираться.
Эммета позабавила моя взъерошенность.
- Друг, обычно ты всегда выглядишь, как миллион баксов утром, днем и вечером. У этой четырехлетней особы определенно есть свой собственный способ справляться с тобой. – Он тыкнул пальцем на кляксу от сиропа, что красовалась на моей майке.
Я отмахнул его руку.
- Когда-нибудь ты узнаешь, каково это. Просто подожди.
Улыбка тут же спала с лица Эммета. Я не хотел портить ему настроение. Почти год назад Эммет расстался с Розали. И с тех пор он ни с кем серьезно не встречался. Он хотел жениться на Розали, но у нее были другие планы. Планы, которые включали лишь то, чтобы отправиться на другой конец страны, управлять рестораном в Нью-Йорке. Мы с Эмметом провели много времени за разговорами о выборе между карьерой и любовью. Он был разбит, оттого что она уезжала. Он раздумывал над тем, чтобы спросить ее может ли он поехать с ней, но по каким-то предпочтениям он тоже выбрал карьеру. Еще мне нравилось думать, что он остался из-за нашей дружбы и его любовь к моей семье больше, чем к работе в качестве моего телохранителя. Эммет любил Пенни. Он совершено влюбился в нее, как только увидел. Он не мог заставить себя уйти, полагая, что они с Розали смогут немного сохранить отношения и на расстоянии. Розали никогда не просила его поехать с ней. Через шесть месяцев после ее отъезда, она позвонила ему и сказала, что встретила другого. Я думал, что видел его разбитым, но я ошибался. Предыдущий год был полон взлетов и падений. Он был счастливей последнее время.
Моя Пенни влетела на кухню в припрыжку, тут же подняв настроение мне и Эммету.
- Папочка, мы должны попрыгать через преграды для Beanie Babies (набор игрушечных животных)! У меня хорошо получается, тетя Элис купила мне мороженное. - Она продемонстрировала свои навыки, запрыгнув прямо ко мне в объятия.
Моя сестра вошла с извиняющимся выражением на лице.
- Что ж, надеюсь, вы сохранили место для обеда, – сказал я, зло посмотрев на Элис. И они говорят, что я балую ребенка.
- Она уж точно. – Элис поприветствовала Эммета, поцеловав его в щеку, и сказала, как она рада его видеть. – Мы на двоих съели одну порцию. Я беременная, поэтому, ну ты знаешь, я съела большую часть.
- Так не честно. Я собирался сводить тебя покушать мороженное после обеда, - сказал Эммет, пощекотав животик моей дочери, обтянутый тренировочными штанишками.
- Прошлым вечером она была там с бабушкой и дедушкой. Больше никакого мороженого. Она сама скоро превратиться в мороженное, – сказал я им.
- Я не могу превратиться в мороженное, папочка! Правда. Лала?
- Все верно, маленькие девочки не могут превращаться в мороженное, - ответила Шарлотта.
- Раз Лала сказал, значит это должно быть правдой.
- Лала не всегда же права?
Пенни кивнула.
- Всегда.
Шарлотта одарила меня злым взглядом. Я и забыл, что все еще был не прощен.
- Конечно, Лала всегда права. Я не могу вспомнить, когда она ошибалась. Она очень мудрая. Мы выяснили это сегодня утром, разве не так?
Шарлотта кивнула и улыбнулась. Я снов был помилован.
- Ты присоседишься к нами на обед? – спросил я сестру, в то время как Шарлотта начала накладывать еду для Пенни.
Она взглянула на часы.
- Мне нужно ехать домой. Но, я могу вернуться, так?
Я знала, что она спросит об этом.
- Я думал мы договорились, что ты приедешь завтра. Разве ты не хочешь побыть сегодня вечером с Джаспером?
- Пожалуйста, - взмолилась она. Ее глаза были как у того чертового кота из мультика, про этих огров, что я смотрел со своей Любимой Пенни.
- Тогда Эсме тоже захочет придти… – возразил я.
- Я не скажу ей. Пожалуйста?
- Если она вернется, я тогда тоже останусь, – сказал Эммет, с набитым сэндвичем ртом.
Я прищурил глаза.
- Смотри, что ты наделала.
- Я твоя сестра. Я люблю тебя. Пожалуйста.
Пенни вздохнула, сидя у меня на коленях.
- Просто позволь ей вернутся Папочка. Сестры очень важны.
Я наклонил голову и поцеловал ее сладкую маленькую щечку.
- Просто позволить ей вернутся, да? – я пощекотал ее по ребрышкам, отчего она завизжала.
- Хватит! Папочка, перестань!
- Хорошо, – я перестал щекотать дочку и посмотрел на Элис, которая улыбалась и смотрела на нас глазами полными слез. Должно быть гормоны из-за беременности. – Сестры очень важны, и ты, моя дорогая сестра, можешь вернуться сегодня вечером ненадолго.
Она вытерла под глазами.
- Проводишь меня? - Она махнула головой в сторону двери.
Я встал и усадил Пенни обратно на стул.
- Смотри, чтобы дядя Эммет не съел всю еду, пока меня не будет.
Она захихикала, глядя на Эммета, который втянул щеки, при этом у него был полный рот еды. Я повел Элис к входной двери.
- Ты отлично справляешься с ней, – сказала она, обнимая меня. – Ты не представляешь, как я счастливая, когда вижу, как ты общаешься с ней, как сильно ты ее любишь.
- Она моя дочь. Конечно, я люблю ее.
- Ну, мы оба знаем, что быть чьим-то ребенком, не гарантирует тебе автоматической любви родителей.
Мы на самом деле знали это слишком хорошо. Хотя, я преодолел это. Мои чувства к отцу и его не любви ко мне остались позади. Я был достоин любви и способен принимать ее. Элис, в отличие от Изабеллы, была из тех, кто больше всего переживал о том, как я буду справляться со своим собственным ребенком, особенно учитывая обстоятельства. Иногда мне казалось, что она удивлена тем, как сильно я люблю Пенни. Я старался не обижаться на это, потому что заслужил, чтобы ко мне относились с сомнениями. Я заслужил то, чтобы все сомневались в моем поведении до и после ее рождения.
- Как долго ты планируешь наказывать ее таким образом? – Элис даже не потрудилась поздороваться, когда ворвалась ко мне в квартиру.
- Я не наказываю ее.
- Ты нужен ей сейчас, а ты здесь, дуешься, как ребенок.
Я не был дома два дня. И не спал два дня. Возможно, это было причиной, что у меня не было сил здраво поговорить с моей женой. Мы дважды пытались поговорить по телефону, но безрезультатно. Оба разговора заканчивались тем, что я кричал, а она плакала.
Я вернулся в гостиную и сел на свое место на диване, около почти пустой бутылки скотча.
- Она предпочла ребенка мне.
Элис присела рядом со мной, ее ярость исходила от нее волнами.
- Что? Ты слышишь себя? Не делай этого. Не будь как он.
- Она может умереть, Элис! Неужели никто из вас не понимает этого? – мой голос наполнил комнату, в то время как я развел руками. Никого здесь не было, кроме меня и моей сестры. Все были с Изабеллой. Все были на ее стороне. Даже Эммет. – Неужели никто из вас не думает, что это глупо родить ребенка и оставить его без матери? Что вы скажите моему ребенку, когда он спросит, почему моей мамы нет рядом? Ты хочешь быть той, кто скажет ей, что она лично убила свою мать?
Элис закрыла глаза и глубоко вздохнула, медленно выдохнув через нос. Ее глаза отрылись, и я наконец-то увидел немного долбанного сочувствия в отношении моего положения.
- Никто не скажет этого твоему ребенку, потому что Белла не умрет. Белла сильная. Ты зря переживаешь, лучшие доктора, лучшее медицинское обслуживание. Карлайл сделает все что нужно. Ничего с ней не случится. Она и малыш справятся со всем этим хорошо. Ты должен в это верить, Эдвард.
- Люди умирают! Люди, которых я люблю, умирают из-за меня! – Я опустил голову на руки. – Я хотел этого ребенка. Больше, чем она. Я сделал это с ней. Я должен избавиться от него, чтобы ничего не случилось. Я должен остановить это прежде чем… – я не мог закончить предложение.
Я почувствовал, как Элис обняла меня, лучшее, что она смогла сделать, пока я плакал.
Когда я успокоился, она сжала меня крепче.
- Избавится от жизни, которую ты сам создал – это не способ спасти ее. Она любит малыша. Она любит тебя. Этот ребенок частичка вас обоих.
- Я больше ничего не чувствую к нему, - признался я. – Ничего.
- Я не верю тебе. Я думаю, ты боишься, но ты не отец. Ты не такой.
Этот кризис снова вернул меня в ту темную дыру, в которой я провел столько времени, терзая себя, до того как встретил Изабеллу. Я не хотел быть, как отец, но впервые в жизни, я почти мог понять его. Я был непреклонен в своей вере, что если с Изабеллой что-то случится, я возненавижу ребенка, который убил ее. Больше ничего я не мог чувствовать.
Иногда я был таким невозможно упрямым. Удивительно, как кто-то мог терпеть меня.
- Я знаю, что сегодня за день. Кое-кто сказал мне.
- Правда? – Я знал, кто ей сказал. Не удивительно, что она так переживала за меня.
Элис положила руку на мое предплечье.
- Я слышала еще, что ты ездишь туда каждый год.
- Это правда. Я планировал поехать, до…
- Я могу поехать с тобой, - перебила она, опуская руку. Она заставила меня улыбнуться. Иногда, казалось, она была старшей среди нас двоих. Всегда присматривала за мной, всегда старалась убедиться, что кто-то, кроме нее, заботится обо мне. Она была здесь ради меня, когда никого другого не было.
-Нет. Ты можешь приехать сюда и помочь Шарлотте с Пенни, – предложил я. – И Эмметом, так как именно ты виновата, что он останется. - Я рассмеялся, когда она надулась на мгновение.
- Увидимся позже тогда, - сказала она, похлопав меня по плечу.
- Позже. - Я поцеловал ее щеку и открыл ей дверь.
Я услышал, как колокольчиковый смех Пенни донесся из кухни. Определенно Эммет ее развлекает. Моя маленькая Пенни просто купалась в любви окружающих. Я позабочусь, чтобы так всегда и было.
Глава 4.
- Помнишь, когда мы летали на самолете в Африку? – спросила Пенни, изо всех сил пытаясь увильнуть от дневного сна.
- Конечно, помню.
- Это было так долго. – Она драматично вздохнула и прижала своего плющевого зайчика к груди.
- Это точно.
- Помнишь, когда мы с тобой возвращались из Африки?
- Мы с тобой. Да, я помню.
- Это было очень долго.
- Очень, очень долго,- согласился я.
- Помнишь, как мы с тобой спали на самолете?
- Мы с тобой спали в самолете, - исправил я. – Да, я это тоже помню. – Она так говорила, будто все это происходило очень давно. Возможно, для четырехлетнего ребенка, несколько недель - это очень долгий период времени.
- А мне можно будет поспать на кровати в самолете, когда мы поедем к бабушке Рене и дедушке Филу во Флориду?
- Если ты устанешь, - ответил я, желая, чтобы она поняла, как устала сейчас, и уснула.
- А мы можем взять с собой Кексинку? – она посмотрела на меня своими очаровательными карими глазками, но на этот раз я устоял перед ее шармом.
- Я так не думаю, милая. Дедушка Фил не очень любит собак, помнишь?
- Дааа, - грустно сказала она. – Да и Лале будет одиноко. Кексинка и Лала смогут позаботиться друг о друге, когда мы поедем во Флориду.
Это было легче, чем я думал.
- Хорошая идея, моя Любимая Пенни. А сейчас пора спать.
- Я не устала, - запротестовала она, зевая. Я улыбнулся. Если бы я мог попросить ее помолчать пару минуть, она бы тут же отключилась.
- Думаю, ты немного устала. Просто полежи тут со мной пару минут, хорошо? – я обвил ее рукой, пока мы прижимались друг к другу на ее очень розовой двуспальной кроватке.
- В следующий раз, когда мы поедем в Африку, можно тетя Элис поедет со своим малышом?
- Я не знаю. Возможно, тетя Элис не сможет какое-то время никуда ездить, после того, как у нее появится малыш.
Пенни свела бровки.
- Но ведь малыши могут летать на самолетах?
Я тихонько рассмеялся.
- Да, милая, малыши могут летать на самолетах.
- Хорошо.
- Давай помолчим, хорошо?
- Хорошо, папочка.
Я закрыл глаза, зная, что если я притворюсь спящим, она тут же заснет. Я почувствовал, как успокаивается ее дыхание.
Как только я подумал, что уже можно открыть глаза, она снова заговорила.
- Папочка?
- Что, малышка.
- Ты помнишь, когда я была у мамочки в животике?
У меня пересохло во рту и мне захотелось сглотнуть, чтобы продавить тот ком, что застрял в моем горле.
- Конечно, я помню.
- А мамочка была счастлива, когда я была у нее в животике?
Боль в моей груди было почти невозможно стерпеть. С огромным усилием мне удалось ответить.
- Она была больше, чем счастлива. Она полюбила тебя в туже секунду, как только узнала, что ты там.
- Мне грустно, что у нас больше не будет малышей в мамином животике.
Я не знал, что ответить на это. Я собирался спросить у своей сестры, о чем они, черт возьми, говорили, пока проводили время сегодня вместе. Она не могла додуматься до этого самостоятельно.
- Давай поспим, - сказал я, обнимая ее крепче, потому что я не смог подобрать слов в ответ.
- Папочка?
- Что, милая?
- Я люблю тебя сверх бесконечности.
Я прижался губами к ее волосикам. Она заставляет меня хотеть плакать.
- Я тоже люблю тебя сверх бесконечности.
- Беспредельное количество раз.
Я старался не сломаться.
- Я тоже.
- И как до Африки.
Я замолчал. Она может так бесконечно продолжать, если я буду отвечать ей. Она молчала целую минуту.
- А потом до Китая и обратно досюда, - добавила она.
- Засыпай, Фэйт Элизабет.
- Хорошо, папочка.
Я был уставшим, и если она сейчас не заснет, я сам тут усну. Эммету понравится это. Но, не прошло и двух минут, как она окунулась в умиротворенную дремоту, и я смог ускользнуть. Я остановился у двери и посмотрел на нее. Ее длинные волнистые волосики разметались по подушке. Она прижимала своего зайца к груди. Ее маленькие губки были слегка приоткрыты. Мой красивый ангелочек. Я правда не знал, чтобы я делал без нее. Изабелла была так права.
Я вернулся домой из своего самозаключения поздно ночью. Шарлотта проинформировала меня, что моя жена уже в постели. Она также дала явно понять, что разочарована во мне. Не в том, что я покинул сторону Изабеллы на эти пару дней, а в том, что у меня не было веры в целом.
- Без веры ты ничего не получишь. Вера – это все, что поможет вам обоим и Белле пережить все это, – сказала Шарлотта, обняв меня. – Белла выживет.
Я не верил, но решил оставить свое мнение при себе. Меня волновало, будет ли Изабелла злиться на меня, если я разделю с ней постель, до того, как мы поговорим. Я тихо вошел в комнату. Он лежала под одеялом, спиной ко мне. Она не шевелилась. Я стянул пиджак и кинул его на одно из кресел, что стояли у стены. Я развязал галстук, наблюдая за тем, как спит мой ангел. Я так по ней соскучился за эти несколько дней. Казалось, что прошло больше, чем три дня. Я шагнул в ее сторону и пол заскрипел подо мной. От шума она села.
- Эдвард?
Я прошептал.
- Я не хотел тебя будить.
Она соскользнула с кровати и без раздумий подошла и обвила руки вокруг меня. Она обнимала меня и плакала, практически разрывая меня на части.
- Шшш, не плачь. Пожалуйста, не плачь, малышка.
- Ты нужен мне. Я не могу вынести все это одна. – Изабелла не имела понятия, как сильно она ранила меня своими словами. Разве она не понимает, что это именно то, что я чувствую к жизни вообще? Я не мог жить в мире, в котором нет ее. Я не смогу жить один. Она нужна мне. Она нужна мне сейчас и до самой смерти. Она не может умереть первой. Она просто не может умереть первой.
- Мне так страшно, - признался я вслух.
Она вцепилась в меня крепче.
- Я никуда не денусь. Я не из тех, кто уходит, помнишь?
- Что если на этот раз именно ты ей будешь?
Она отпустила меня и взяла меня за руки. Положив их на маленький животик, который только начал проявляться, она обняла ладонями мое лицо и посмотрела мне в глаза.
- Мы сотворили этого малыша. Она наша и мы должны любить ее и защищать. Придет день, и мы посмотри на нашу дочь, и зададимся вопросом, как же мы жили без нее раньше. Она живая часть тебя. Я не могу уничтожить частичку тебя, Эдвард. Я просто не могу.
Я закрыл глаза. Я не придавал значения тому, что ребенок часть меня, но чем больше я думал об этом, тем больше я понимал, что она и часть Изабеллы. Я больше не мог причинить вред ребенку, потому что не мог осмелиться сделать больно женщине, что стоит передо мной.
- Не оставляй меня, - умолял я.
- Никогда, - пообещала она.
Я нашел Эммета в игровой комнате, где он играл в одну из видео игр. Я плюхнулся на диван рядом с ним. Я тут же почувствовал, что что-то уперлось мне в задницу. Я привстал и вытащил одного из плющевых животных Пенни. Его пластиковые глаза были покусаны.
- Чертова собака, - сказал я, не сдерживая своего раздражения. Кексинка имела эту ужасную привычку сгрызать газа у ничего не повинных плющевых зверюшек и кукол, которых Пенни оставляла на полу, а затем прятать их по всему дому. Если спросите меня, то из-за этого они выглядели ужасающе. Жуткие животные без глаз. Мы все старались поскорее их выкинуть, пока моя сладкая девочка не наткнулась на них. Это собака, когда-нибудь напугает ее.
- Какого черта ты вообще купил ребенку настоящую собаку? Ты такой придурок, - Эммет считал все это забавным.
- Я думал, она будет заботиться о ней.
Он поставил на паузу игру и посмотрел на меня
- Ей четыре.
- Четырехлетние тоже могут быть ответственными, – защищался я.
- Ответственными за что? – он снов начал играть. – Дети вроде Фэйт полностью зависимы от своих родителей. Ей четыре года, Эд.
Он был прав, но я не собирался признаваться ему в этом. Несколько минут я смотрел, как он играет. Казалось, я годы не играл в видеоигры. Его слова начали доходить до меня. Я стал переживать.
- Ты думаешь, я плохо с ней справляюсь?
- С кем? С Фэйт? – усмехнулся Эммет.
- С одной стороны я балую ее, а с другой обращаюсь с ней так, будто она должна знать больше.
Эммет снова остановил игру.
- Думаю, просто ты не помнишь то время, когда тебе было четыре, но я не думаю, что ты когда-нибудь причинишь ей вред.
- Я должен чаще говорить ей «нет». Я создам монстра, который не будет знать, что означает это слово.
Он покачал головой.
- Она хорошая, Эд. Всегда такой была. Плюс, остальные знают, как сказать ей «нет», - он с подозрением посмотрел на меня. – С чего это ты вдруг? Не может быть, чтобы ты затеял весь этот разговор со мной из-за того, что тебе трудно с собакой.
Я провел обеими руками по голове.
- Я не хочу подвести ее.
- Фэйт?
Я фыркнул.
- Фэйт. – я глубоко выдохнул. – Изабеллу. Я не знаю.
- Ты никого не подведешь. Фэйт любит тебя. Ты хороший отец. Ты балуешь ее, но она очень приземленная маленькая девочка. Она больше похожа на свою маму, чем на отца.
- Сегодня она спросила о том времени, когда была в животе у матери. Она спросила, была ли Изабелла счастлива, когда та находилась в ней. Почему она это спросила?
- Потому что сегодня она была со своей очень беременной тетей, – ответил он, раздраженно.
- Я боюсь, что она спросит меня, был ли я счастлив, когда она была в животе своей матери. Я не знаю, что я должен ей сказать.
Эммет положил руку мне на плечо.
- Ты скажешь ей, что был очень счастлив. Ведь было время в период беременности, когда ты был самым счастливым парнем на свете.
Он был прав. Снова.
- Ваша жена поднимается, - сказала Мегги по интеркому.
Я нажал кнопку, чтобы она могла слышать меня.
- Спасибо, Мегги.
Я быстро закончил писать письмо и нажал «отправить». Я взял телефон и написал Изабелле сообщение. Она, несомненно, поднималась сейчас сюда на лифе.
Хорошие новости, я надеюсь!
Она не ответила, но в дверь постучались раньше, чем я ожидал.
- Заходи!
- Она отрыла дверь, держа в руках телефон. Я не мог понять по ее лицу. Я думал, что она пришла сказать хорошие новости, мне лично, а не по телефону. Теперь я стал переживать, что она пришла сказать мне, что не беременна и ей нужно выплакаться. Хотя, она не выглядела на грани слез.
- Эй, - сказал я, преодолевая расстояние между нами за три больших шага. – Это просто означает, что у нас есть еще один месяц для попыток. Больше секса никогда не было плохо, милая. – Я обвил ее руками и прижал ближе к себе. Я не выдержу, если она расплачется. Это всегда разрывало меня на части.
- Что если я скажу, что мне грустно оттого, что нам больше не нужно пытаться? – пробормотала она в мою грудь.
Я отпустил ее и схватил обе ее руки так, что смог посмотреть ей в лицо.
- Нам больше не нужно пытаться?
Она закусила губу и попыталась сдержать улыбку.
- Ты беременна? – я пытался сдержаться и не запрыгать. Это именно то, на что я надеялся.
- Ты и твоя сверх преуспевающая сперма оплодотворили меня. Да, это правда.
Я притянул ее снова в свои объятия и приподнял. У нас будет ребенок. Вместе мы сотворили новую жизнь. Нет ничего более жизни утверждающего, чем это.
- Мы сделали это! – мне хотелось покрутить ее, но она умоляла меня поставить ее на ноги.
- Но мы еще не может всем об этом рассказать. Я не хочу говорить всем, пока не пройдет еще немного времени.
- Даю сто долларов, что я не первый человек, кому ты рассказала, - сказал я, зная ее слишком хорошо.
Она скривила свой ротик, а потом слегка вздохнула.
- Тайлер только что встретил меня у лифта. Я ничего не подтвердила, но уверена, что он знает. Он спросил, как прошла моя встреча, о которой он мог знать только от тебя мистер «Длинный язык», – сказал она, нахмурившись. – Я сказала «хорошо», но я уверена, он знает, что это означает.
Я не смог не рассмеяться. Прямо как наш секрет про свадьбу.
- Только Шарлотта и Тайлер знают, что ты ходила делать тест. Больше никто, я клянусь.
- Давай так, и оставим, - ответила она со всей серьезностью. Она привстала на носочки и поцеловала меня в уголок губ. Большая ошибка. Я был не в состоянии остановиться на этом. Я прижал ее к себе и поцеловал сильнее. У нас будет ребенок. Изабелла носит моего ребенка. Чувство было невероятное.
Изабелла отклонилась назад и улыбнулась.
- Я люблю тебя.
Ее руки обхватили мое лицо, и большими пальцами она стала водить по моим щекам. Ее сердце согревало мою душу.
- У нас будет ребенок, - мне нужно было сказать это в слух, чтобы осознать это.
Она слегка хихикнула, от чего я еще больше заулыбался. Она обняла меня за шею.
- Мы сделали это.
- Так как это не грипп, сегодня я возвращаюсь в нашу спальню. Думаю, мы должны отпраздновать это, занимаясь у-нас-будет-ребенок сексом всю ночь напролет.
Она ухмыльнулась и подняла бровь.
- Я на самом деле верю, что этот план состоится.
- Правда? – усмехнулся я.
Она мимолетно чмокнула меня в губы.
- Определенно, папочка.
Я сова приподнял ее, и поцеловал как сумасшедший. Папочка. К этому можно легко привыкнуть.
Эммет сжал мое плечо.
- Если Фэйт когда-нибудь спросит тебя, что ты чувствовал, расскажи ей о том дне, когда ты узнал об этом. Вот тебе мой совет. Ей не нужно знать остальное.
Остальное было не так хорошо. Остальное было далеко от той радости, что была в день, когда Изабелла сказала мне, что беременна. Я вспомнил те моменты, когда мы узнали о сердце Изабеллы.
Мегги даже не удосужилась постучать. Она распахнула мою дверь. Я был готов закричать на нее, так как ясно дал понять, чтобы меня не беспокоили. Тем не менее, выражение ее лица заставило меня остановиться.
- Первая линия, сэр. Звонит кто-то со школы миссис Мейсен.
Я схватил телефон и нажал на мигающую кнопку.
- Эдвард Мейсен.
- Мистер Мейсен, это Дебора, медсестра из старшей школы Woodinville.
- Моя жена, что-то случилось с моей женой? – я почувствовал, как моя грудь сжалась, и мне стало трудно дышать. Моя жена, мой ребенок. Пожалуйста, пусть с ними все будет в порядке.
- Беллу привели сюда, потому что она пожаловалась на боль в груди и ей трудно дышать. У нее было небольшое головокружение, и мы попросили ее немного полежать. Когда я проверила ее пульс, я заметила, что у нее неравномерное сердцебиение. Я полагаю, что нужно, чтобы ее кто-то срочно осмотрел, но не думаю, что она в состоянии везти машину сама. Мы немного поприпирались на счет этого. Вы указаны, как контактное лицо, и я подумала, что это срочный случай, даже ли она с этим не согласна. Может, вы можете приехать забрать ее?
Слова тут же слетели у меня с языка.
- Я еду. Скажите ей, чтобы не смела даже двигаться, пока я не приеду!
Я был в машине, прежде чем Эммет успел спросить меня, что случилось.
***
Колени Беллы немного тряслись, пока она мучила ноготок на большом пальце своими зубами.
- Я ужасно чувствую себя, что тебе пришлось уехать с работы из-за этого. Я могла и сама доехать. Теперь мы можем вернуться к школе и забрать мою м…
- Ты не могла бы помолчать! – мое терпение было на исходе. Мы сидели в комнате ожидания отделения акушерства и гинекологии, и она не прекращала причитать по поводу того, что я привез ее сюда с тех пор, как я забрал ее из школы. Я понизил голос так, чтобы только она смогла услышать меня.
- Я попрошу Эммета или Лема или еще кого-нибудь, чтобы забрали твою машину. Ты можешь прекратить переживать о вещах, кроме тебя и малыша, пожалуйста?
Она кивнула и сложила руки на коленях. Я нежно взял одну ее ладонь и сжал в своих. Все будет в порядке. С ней все будет в порядке. Ничего серьезного.
***
- Хмм… - Это и все, что сказал врач с тех пор, как начал осмотр. Он прижал стетоскоп к ее груди и послушал еще раз. Он вытащил его из ушей и перекинул через шею. После того, как он сделал пометки в карте Изабеллы, он, наконец, сказал что-то внятное.
- Давление повышено. Нужно будет понаблюдать за ее сердцем, которое тревожит меня. Думаю, затрудненное дыхание из-за жидкости в легких.
Сегодня я узнал, что некоторые симптомы у нее были уже неделю. Неделю, а она ни слово мне о них не сказала. Это немыслимо.
- Я направлю тебя в клинику Harborview. Они возьмут у тебя пару анализов. Чтобы удостоверится.
- Что за анализы? – спросил я, прежде чем Изабелла смогла открыть рот.
- Сначала мы должны проверить ее сердце, а потом посмотрим.
Посмотрим. Я не понимал, что это значит, но мне не нравилось это. Мне совершенно все это не нравилось.
***
- Он лучший кардиолог во всем штате, - сказал мне Карлайл по телефону.
- Он заставляет нас ждать. – Мы сидели в другом кабинете врача и ждали. Я устал ждать. У моей жены какая-то аритмия и затрудненное дыхание, что-то было не так. Меня злило, что они не говорили нам, в чем проблема.
- Терпение, сын. Все будет в порядке. Я спущусь, как только смогу.
Изабелла взяла мою руку и сжала ее. Чувство вины захватило меня, от чего сжался желудок. Я должен успокаивать ее, а не наоборот. Вместо этого я вел себя, как ненормальный. Я потный, нервный рохля.
- Карайл сказал, что все будет в порядке. Он скоро спустится, - сказал я так уверено, как только смог.
Она улыбнулась, и положила голову мне на плечо.
- Я говорила, что ты переживаешь из-за ничего.
Ничего. Это было ничем. Беременность является причиной многих перемен в женском теле. С ней все будет в порядке. Я потер шею и попытался игнорировать огонь в моих легких, который образовывался от каждого вдоха и выдоха.
***
- Митральный стеноз. – Кардиолог посмотрел на нас так, будто мы знали, что это значит. Наконец-то, он принялся объяснять, что это, откуда у нее это, почему до беременности не было никаких симптомов. Он объяснил, что они выпишут ей регулярный прием препаратов.
- Какие риски? Беременность спровоцировала болезнь. Какой риск продолжать течение беременности?
- Эдвард! - Рука Изабеллы сжала мое предплечье. В ее глазах стояли слезы. Из-за себя? Из-за меня? Из-за ребенка? Возможно из-за всех троих.
Доктор понял мой вопрос.
- Все женщины с митральным стенозом подвержены риску во время беременности. Сразу увеличивается риск осложнений в этом случае. У миссис Мейсен не самый худший случай, из тех с которыми я сталкивался, но и не лучший. Сердечная недостаточность, инфаркт, проблемы с давлением это возможные трудности. Вероятность не большая, но есть опасения, что она может столкнуться с подобными осложнениями.
Инфаркт? Смерть. Она может умереть. У меня помутнело перед глазами, а лоб покрылся потом.
- Я собираю назначить ей леч…
- У нее может случиться сердечный приступ, и она может умереть из-за этой болезни и ребенка? – перебил я. Я почувствовал, как мое собственное сердце отбивало ритм в моей груди.
- К этому есть повышенный риск, да, но….
- Она на шестнадцатой недель, возможно ли прервать беременность?
- Эдвард! – Изабелла побледнела, и ее хватка на моей руке усилилась.
- Мистер Мейсен, я понимаю ваше беспокойство, но многие пациенты с такой болезнью без проблем переносят беременность и рожают. И мать и ребенок проходят через это нормально.
Стало невозможно дышать. Стены давили со всех сторон.
- Но некоторые умирают? Так?
- Она немного больше подвержена риску, чем остальные, – согласился он. – Но, по правде говоря, я бы сказал, что шансы в вашу пользу.
- Мне нужно найти Карлайла, - я встал, избегая смотреть на Изабеллу. Я не мог посмотреть на нее, зная, что я сделал это с ней. Ребенок, которого я сотворил в ней, может остановить ее сердце.
Я вышел и Эммет последовал за мной в холл. Прошло очень много времени с тех пор, когда я в последний раз испытывал приступ паники. Я почти забыл, каково это. Вот я и вспомнил, черт возьми. Я весь вспотел, не мог дышать, у меня начался приступ клаустрофобии. Спасибо Эммету. Он понял, что происходит, и сделал все, что в его силах, чтобы помочь мне пережить его. Возможно, он спас меня от моего личного сердечного приступа.
- Мы посмотрим на малыша, убедимся, что с ним все в порядке, а потом вы двое должны поехать домой и немного отдохнуть. – Карлайл отчаянно пытался переубедить меня, что все будет в порядке, с того момента как нашел нас с Эмметом в коридоре. Он отвел меня обратно поговорить с Изабеллой и кардиологом, а потом затащил нас на 3D ультразвук по просьбе Изабеллы.
Изабелла не переставала плакать. Было понятно, что она переживает из-за ребенка, а не из-за себя. Карлайл держал ее за руку, пока специалист подготавливала технику к ультразвуковому исследованию. Я недавно перенес парализующий приступ паники, но все еще был против этого ребенка.
- Вот ножки и пяточки, - сказала узист, указывая на экран. – Малыш выглядит хорошо. Видите личико. Получится отличный снимок его профиля.
- Прекрасно, - сказал Карлайл Изабелле. – Когда я учился в медицинском колледже, еще не было таких технологий. Это поразительно. Посмотри, ты можешь увидеть все личико. Вау. Кажется, у малыша твои щечки, Эдвард.
Я знал, что он делает. Он пытается заставить меня посмотреть. Пытается заинтересовать меня. Мне было плевать на ультразвук. Я переживал за свою жену и ее сердце. Эта машина может вылечить ее сердце? Какая-нибудь техника вообще может его вылечить? Сможет ли лечение, которое назначил доктор, победить ее болезнь?
- Вы хотите знать мальчик это или девочка? Малыш нам тут явно дает знать об этом. – Специалист сначала посмотрела на Изабеллу, затем на меня.
- Эдвард? – Изабелла посмотрела на меня, пока я вышагивал вперед назад около них в маленькой смотровой.
Она разбивает мне сердце. Разве она не переживает? Если ей все равно на ее собственное сердце, может она хотя бы о моем подумает?
- Разве это неважно? – с сарказмом заметил я.
Огромные слезы покатились по ее щекам, увлажняя ресницы, нос, все лицо.
- Это важно для меня.
- Ну, тогда давай узнаем, да? – грубо ответив я, тем самым заработав убийственный взгляд от моего дяди.
Напряжение в комнате душило. Специалист обменялась взволнованным взглядом с Карлайлом, который кивнул ей в знак одобрения. Она, наконец, сказала нам, что это девочка и что она в полном порядке. Мне было все равно. Меня совсем не радовали новости, что у меня здоровая дочь. Я хотел лишь, чтобы моя жена была здорова.
Эммет стоял тихо в углу, зная, что мне нужен кто-то, кто может меня выслушать и не говорить при этом, что все будет в порядке, когда мы и сами не знали, будет ли когда-нибудь снова все в порядке.
- Девочка, я знала, что это девочка, - прошептала Изабелла.
Девочка, которая вполне возможно станет смертью для нее.
- Она может никогда не узнать.
- Я не скажу, - уверенно сказал Эммет. – Никто никогда ничего не скажет этой маленькой девочки. И это не важно, Эд. Важно то, что сейчас. Сейчас ты любишь ее больше, чем мог себе представить. Давай же, - он схватил мое плечо. – Мы прошли через это. Ты не можешь изменить прошлое, ты не можешь контролировать будущее. Живи сегодняшним днем.
Я откинул голову на спинку дивана.
- Я знаю. Иногда забываю. Прошлое любит напоминать о себе. Сегодня один из таких дней, который заставляет меня вспомнить те кошмарные дни, ты знаешь?
Эммет фыркнул.
- Я знаю. Вот почему я остался. – Он знал значимость сегодняшнего дня. – Я могу отвези тебя. Если хочешь.
Я покачал головой.
- Нет. Я хочу сам поехать. Ты же в любом случае ненавидишь кладбища.
- Так и есть, но если ты захочешь, я поеду.
Я улыбнулся в ответ на его доброту. Я никогда не пойму, за что заслужил счастье быть окруженным ей.
- Я знаю, но я справлюсь сам.
- Понял.
Он всегда понимал. Эммет понимал меня. И он понятия не имеет, как много это значило для меня.
Глава 5.
- Если животного от этого будет тошнить, ты заберешь ее домой с собой, - я наблюдал, как Эммет выстреливает еще одним суфле во двор.
- Ее не будет тошнить, - заверил он. – Знаешь, если бы ты больше занимался собакой, она бы постоянно не устраивала в доме погром. Собакам нужно бегать, чтобы выплескивать свою энергию. – Он прицелился своим оружием для суфле чуть в сторону от того места, где бегала Кексинка в поисках очередной «пули».
Мы стояли на веранде, на крыше, и смотрели вниз на поместье. Лошади гуляли в загоне, и я подумал о том, чтобы взять Пенни, когда она проснется, и пойти покормить их яблоками. Белая, дьявольская собачонка помчалась к своему следующему лакомству. Около дома Тайлера и Терри работали ландшафтные дизайнеры. Цветущий сад Изабеллы выглядел довольно красочно в это время года. Смотритель поместья делал отличную работу.
- Эта штука стреляет лучше, чем та, что была, - заметил Эммет и снова выстрелил. Иногда он был больше похож на ребенка, чем на взрослого мужчину. Изабелла как-то сказала, что он будет одной из причин, почему я буду хорошим отцом. Если я смог понять, как играть с Эмметом, с собственными детьми у меня не возникнет проблем. Думаю, я отлично справляюсь, играя с Пенни. Я не очень хорош, когда дело касается кукол, но я отличный гость на чайных вечеринках. Мне также хорошо удавались прятки. Я хорошо и прятался, и искал. Только позавчера я побил Лалу и Пенни в Old Maid (п.п.: детская карточная игра). Папочка отлично играл в игры.
Эммет перезарядил свое ружье, его громадные пальцы выглядели комично, пытаясь поместить мини-суфле в маленькую трубку. Я бы понятия не имел, как работает большинство игрушек, если бы не Эммет. Моя мама играла со мной и Элис, когда мы были маленькими, но нам не разрешалось иметь больше игрушек, чем те, что были в наших спальнях. Мой отец не позволял устраивать в доме беспорядок или шум. Я никогда не осознавал, как много пропустил, пока Пенни не появилась в моей жизни. Она никогда ничего не пропустит.
Я начал изливать свои мысли в слух.
- Мой отец никогда ничем не занимался со мной. Никогда не показывал мне, как играть в мяч или как завязывать галстук. Он никогда не приходил на мои выступления, послушать, как я играю на пианино или посмотреть на игру малой лиги. Он действительно был козлом, – сказал я и, развернувшись, прислонился спиной к изгороди.
Эммет быстро взглянул в мои глаза, продолжая возиться с ружьем.
- Полный козел, исходя из того, что ты мне рассказывал. Хорошо, что ты выбрал наслаждаться этим со своими детьми.
Я направился к одному из кресел, что стояли на веранде, и сел. Запрокинув голову назад, я посмотрел на небо. Я достал телефон из карман и проверил время. Два тридцать. Казалось, время сегодня безумно тянется. Возможно, потому что мне отчаянно хотелось, чтобы сегодня оно мчалось быстрее. Еще два часа.
- Любопытно, что моя мама нашла в отце. Я не нахожу в нем ни одного искупляющего качества.
- Некоторые женщины имеют способность разглядеть хорошее в темноте.
Я знал это. Я женился на такой женщине. Изабелла. Изабелла. Изабелла. Я закрыл глаза и потерялся в воспоминаниях о ней. Думать о ней было гораздо лучше, чем думать о своем отце.
Ее улыбка. Совершенно обезоруживающая. Очаровательная. Одна улыбка и мой день становился лучше.
Ее смех. Еще прекрасней, чем ее улыбка. Сексуальный, хотя она бы не согласилась с этим. Очаровательный, когда она пыталась сдержать его, прикрывая рот ладошкой. Но это никогда не помогало ей.
Ее поцелуи. По ее поцелуям я скучал больше всего. Я мог бы целовать ее весь день напролет, если бы мне позволили. Ее губы, ее щеки, ее шею, местечко у основания ее шеи, за ушком, ее интимные места.
Интимные места. Боже, они были такими чертовски мягкими. Это определенно моя самая любимая часть ее тела.
Я открыл глаза и убедился, что Эммет не смотрит на меня. К счастью, он был слишком занят, заставляя мою глупую собаку гоняться за суфле. Я осторожно поправил джинсы. Если я не буду осторожен, то простимулирую себя самым постыдным образом.
Я закрыл глаза и снова откинул голову назад. Мне действительно нужно снова начать медитировать. Мне нужно успокоить свой разум, освободится от стресса. И кто не хочет найти душевное спокойствие? Я и, правда, мог сегодня использовать немного чертового, душевного спокойствия. Я усмехнулся над своими размышлениями.
Я вспомнил время, когда сидел на этой самой веранде, медитируя, расслабляясь, концентрируясь. Я лишь раз попытался помедитировать с Изабеллой. Мы сидели на ковриках для йоги, лицом друг к другу. Она держала меня за руки, а я сидел с закрытыми глазами. Нам удалось просидеть так минут пять, пока она не начала хихикать.
- Смысл все этого в том, чтобы сидеть тихо и ни о чем не думать.
- Я знаю, ты представления не имеешь, как мило выглядишь при этом. Твое лицо кажется таким расслабленным, а уголки твоих губ поднимаются вверх, причем так незаметно, будто все это и правда делает тебя счастливым. Глядя на твои губы, я понимаю, как сильно их люблю. И все, о чем я думаю, так это разные грязные мыслишки. Из-за этого мне смешно. Я не могу сдержаться.
Я открыл глаза. Ее волосы были подняты в конский хвост, а топ, что был на ней надет, имел очень глубокий вырез. Вершины ее прекрасной груди так и просили, чтобы к ним прикоснулись. Определенно грязные мысли. Я сфокусировал взгляд на ней.
- Тебе нужно закрыть глаза и не смотреть на меня.
- Мне нравится смотреть на тебя.
- Из-за тебя мне сложно найти свое душевное спокойствие.
- Ты мое душевное спокойствие.
Я так чертовски сильно ее люблю.
- Закрой глаза, Изабелла, и посиди тихо.
Я закрыл глаза после того, как она закрыла свои. Прошло несколько секунд, и я почувствовал ее губы на своих. Я открыл глаза и увидел, как она сидела, изо всех сил пытаясь сдержать смех.
- Прости, - попыталась серьезно сказать она. – Я просто люблю твои губы. Даже, когда мои глаза закрыты.
- Ваша любовь очень отвлекает вот, что я думаю, мисс Свон, – сказал я и, встав на колени, повалил ее на спину. Я поцеловал ее в губы и шею. Я поцеловал эту грудь, и она застонала в знак одобрения.
- Медитация, секс на воздухе, все это приведет тебя к душевному спокойствию. Я обещаю. - Она просунула руки под мою майку и провела ими вверх по моей груди.
Я жадно поцеловал ее.
- К душевному спокойствию или к тому что я буду в тебе? – спросил я в слух, от чего она захихикала. Ее присутствие успокаивало и, в то же время, невероятно возбуждало.
- Какая разница, - ответила она в перерывах между жаркими поцелуями и игривыми ласками.
Я сорвал с нее одежду так быстро, как только мог. Утренний воздух был прохладен, но наши разгоряченные тела создавали необходимое тепло. Нет ничего прекраснее, чем тело Изабеллы, озаренное лучами утреннего света. Ее кожа практически сияла, как у божества. Мой ангел.
Я распахнул глаза и потер лицо ладонями прежде, чем посмотреть, где Эммет. Он переместился в дальний угол веранды и снова перезаряжал ружье.
Я так чертовски сильно по ней скучал. Я достал телефон. Прошло еще 10 минут. Я убеждал себя, что этот день не может длиться вечно.
- Кекса делает отличную работу, чтобы держать белок на расстоянии от поместья, - проинформировал он меня.
- Вы с ней просто идеально подходите друг другу. Почему бы тебе не сказать Фэйт, что ты хочешь забрать Кексу с собой домой? Она разрешит, если ты убедишь ее, что тебе одиноко.
- Мне не так уж одиноко.
- Да? Есть что-то, о чем я должен знать? Или кто-то?
Эммет наставил на меня ружье, полностью заряженное суфле.
- Я не сказал, что у меня кто-то есть, лишь то, что не настолько одинок, чтобы забрать собаку, которую тебе изначально вообще не стоило покупать.
- Не наставляй на меня эту штуку.
- Правда? Ты боишься маленьких суфле, Эд?
Я предупреждающе поднял бровь.
- Если в меня попадет хоть одно суфле, я тебя уволю.
Эммет рассмеялся так, что затряслось все его тело.
- Сколько раз я это слышал? Тебе меня не напугать. – Он стал стрелять в меня всем зарядом суфле.
Сволочь.
Я подскочил и побежал в солярий, а затем в библиотеку, где меня поприветствовала Шарлотта и заспанная малышка.
- Кто-то уже выспался. И хочет своего папочку, – проинформировала Шарлотта в тот момент, когда моя Любимая Пенни подбежала ко мне.
Я схватил ее и поднял на руки, а она обвила меня своими ручками и ножками, словно обезьянка. Поцеловав ее в висок, я крепко сжал ее маленькое тельце.
- Я думал, ты поспишь подольше, после всех твоих прыжков на танцах.
- Почему у тебя в волосах суфельки, папочка? – она подняла голову с моего плеча и достала суфле из моих волос.
- Дядя Эммет хочет начать войну. Ты будешь на чьей стороне? – спросил я, немного пощекотав ее по животику.
Она захихикала и заерзала в моих руках. Никогда не будет ничего слаще на слух.
- На твоей. Пошли, одолеем его!
Мейсен, иногда, она была вся в Мейсенов.
- Фэйт! Как ты можешь быть на стороне большого плохого папочки? – запротестовал Эммет. – Он пытался заставить меня расстрелять Кексинку суфле!
- Лжец! – засмеялся я. Я не мог поверить, что он опустился до такой низкой лжи.
- Папочка любит Кексинку! – закричала Пенни в мою защиту. По крайней мере, она верила в то, что это была правда.
- Хватай маленькие подушки! – я понес ее в читальный уголок в библиотеке. В маленьком читальном уголке Фэйт была дюжина подушек. Мы вооружились подушками после того, как я поставил ее на ножки. Мы оба гонялись за Эмметом по комнате. У него больше не было суфле и не было шанса перезарядить ружье. Бегство – это все, что у него осталось.
- Беги туда, малышка. Мы его поймаем в ловушку, – сказал я, указывая в ту сторону, где стояло пианино.
- Фэйт, пожалуйста. Прояви милость! – умолял Эммет. Моя дочь была доброй, но не милостивой, когда дело доходило до боя подушками. Она ударила его подушкой, и он упал.
Я тоже был не милостив. Как только он оказался на полу, я решил выбить из него это дерьмо большой подушкой.
- Скажи, что Мейсены рулят, - потребовала Пенни, нанося удары подушкой по его прикрытой голове.
- Мейсены рулят! Мейсены рулят! Я сдаюсь! – Эммет был умнее, чем казался. Моя Пенни перестала его бить, а я треснул его еще раз, прежде чем почувствовал полное наслаждения от всего возмездия.
- Ты в порядке? – Она легонько дотронулась до одной из его рук, которыми он прикрывал голову.
- Я отлично, принцесса. – Он сел и зло посмотрел на меня, давая понять, что не доволен моим переусердствованным возмездием. Я пожал плечами. Он первый начал.
Пенни забралась к нему на колени и обняла его. Она действительно была воплощением меня и Изабеллы.
- Мы любим тебя, дядя Эммет, да папочка?
- Ты любишь его. Я терплю его. Давай не забывать, что он начал войну, моя Любимая Пенни. – Я поднял подушки и вернул их в читальный уголок Фэйт. У нее была своя собственная обустроенная зона, с детскими книжками на маленьких полочках. Она проводила тут много времени, читая, играя на пианино или в игры. Здесь она любила проводить свои чайные вечеринки.
- А ты знал меня, когда я была в животике у мамочки? – услышал я, как она спрашивает Эммета, отчего тут же замер.
- Конечно. Я знал твою маму и папу до того, как ты появилась в животике у нее. Твой папа - мой лучший друг, помнишь?
- Тетя Элис поедет в больницу рожать своего ребенка. В ту, где работает дедушка.
- Это здорово, - ответил Эммет. Мне было страшно от того, куда может привести этот разговор.
- А я родилась в больнице у дедушки?
Моя спина выпрямилась. Я почувствовал напряжение в шеи и плечах. Я не хотел думать о рождении Фэйт. И уж точно не хотел, чтобы она говорила об этом с Эмметом.
- Конечно. Это сделало тебя супер особенной. Они лучше заботились о тебе, потому что ты внучка доктора Каллена. - Эммет пощекотал ее по животику.
- Откуда ты знаешь? Ты видел меня в больнице?
- Конечно, – сказал Эммет с энтузиазмом. – Я не мог дождаться, чтобы увидеть тебя. Мы все были взволнованны твоим рождением.
Взволнованы. Обеспокоены. Совершенно напуганы. Это одно и тоже, правда?
- А я плакала? Тетя Элис сказала, что малыши плачут, когда только родятся.
Этот вопрос заставил Эммета задуматься. Он посмотрел на меня, зная, что только я могу ответить на него.
- Она плакала, да большой папочка?
Рождение Фэйт было пятном в моей памяти. Слишком много эмоций переполняли меня в тот момент, от чего некоторые детали были размыты. Я кивнул, не уверенный, правду ли я говорю. Возможно, она плакала. Но все мое внимание было в тот момент приковано не к ребенку. А к женщине, которая его рожала. Женщине, чье сердцебиение молниеносно увеличилось, из-за чего поднялось кровяное давление.
- Ее сердцебиение увеличивается, - крикнул кто-то. В комнате было так много докторов и медсестер. Я хотел, чтобы все они были здесь, но это отвлекало, когда я пытался сосредоточиться на Изабелле.
- Давай Белла. Потужься еще разок, и малыш выйдет, - сказала ее акушерка.
Больше всего на свете я хотел, чтобы все это закончилось. Я хотел, чтобы ребенок вышел из нее, и тогда они смогут полечить ее сердце и ей будет лучше. Последние пару недель были не очень легкие, в физическом смысле и эмоциональном. Мы знали, что промежуток между 32 и 34 неделями будет самым трудным. Я прочитал достаточное количество медицинских статей и много разговаривал с кардиологом, что теперь был экспертом по беременностям и сердечным болезням. Я подталкивал ее, чтобы сделать пересадку клапана во время беременности. Это была распространенная операция, если другое лечение не помогало. Но симптомы Изабеллы были противоречивы. Она отказалась от операции. Я молился, чтобы не сожалеть об этом решении, и чтобы она просто …жила.
Сегодня, поздним утром отошли воды, а после начались схватки. Она была на 36 неделе. Малышка должна быть маленький. Преждевременная и маленькая, потому что у ее матери больное сердце. Ей понадобится особый уход, и об этом переживала Изабелла. Она хотела, чтобы в палате была целая армия акушеров и педиатров. Она, наконец-то, научилась быть требовательной Мейсен.
Изабелла так сильно сжала мою руку, что я подумал, она сломает ее. Она тужилась и издавала ужасные крики, когда делала это. Ее дыхание было тяжелым, более тяжелым, чем должно было быть. Не нужно быть экспертом, чтобы понимать, что ей трудно дышать.
- Хорошо! – подбодрила ее акушерка.
Моя жена начала кашлять. Она начала кашлять кровью. Техника начала пищать. Врач, что мониторил ее по приборам, мгновенно обернулся. Там была медсестра, которая пыталась отвлечь мое внимание от Изабеллы ребенком. Я не хотел иметь дело с ребенком. Что-то было не так. Очень, очень плохо.
- А мамочка закрывала уши вот так? – Пенни прикрыла уши ладошками и закрыла глазки.
Эммет рассмеялся.
- Уверен, твоя мамочка была рада слышать твой плачь.
Фэйт опустила руки и посмотрела на Эммета, как на сумасшедшего.
- Я ненавижу звук детского плача. Он такой громкий.
Я хотел сказать ей, чтобы она не говорила так, «ненавижу», но я был в ступоре из-за плохих воспоминаний.
- Ты прямо, как твой папа. Он не любит, когда кто-то громче него, - пошутил Эмме во время разговора с Пенни. – Уверен, он закрывал уши.
- А я думаю, мамочка посмотрела на папочку сердитым взглядом…вот так, - я увидела, как она сморщила носик и прищурила глазки.
Я не хотел, чтобы они разговаривали о том времени. Я даже не мог слушать этого.
Эммет кивнул и рассмеялся над глупостью моей дочери. Он посмотрел на меня и увидел, что кровь отлила от моего лица из-за темы их обсуждения.
- Эй, твой папа сказал мне, что научил тебя играть новую песенку на пианино. Ты покажешь мне?
Моя Пенни вскочила на ножки и побежала к пианино.
- Она такая глупая. Тебе понравится!
Я обменялся с Эмметом взглядами, благодаря за то, что он сменил тему. Он похлопал меня по плечу, проходя мимо к пианино.
- Ты так хорошо меня знаешь, Фэйт. Глупый дядя Эммет, это я.
Мне нужно справиться с этим, одна мысль о Дне ее рождения делает меня беспомощным. Каждый год, в день ее рождения, я с огромным усилием сосредотачиваюсь на праздновании того, что прошел еще один год, а не на годовщине ее рождения. Так легче.
Выбираясь из темноты, я повернулся и присоединился к ним около черного, большого пианино Steinway, которое стояло в центре комнаты. Пенни залезла на скамейку, ее ножки болтались в воздухе, потому что она была слишком маленькой, чтобы доставать до педалей. Она скрестила ножки в лодыжках и поставила перед собой нужный листочек с нотами так, чтобы ей было видно. Я научил ее играть простую песенку, которую она быстро подхватила. Я давал ей простые вещи, потому что ее ручки были еще очень маленькие и амплитуда ограниченная. Хоть ей и нравилось играть, больше она любила слушать, как я играю.
Она начала играть и запела.
«Я этом месте я…», - она взяла не ту ноту и начала снова. - «В этом месте, я знаю, есть волшебство. В этой корзинке глубоко сидит кобра и спит».
Пенни играла и пела, а Эммет в это время посмотрел на меня, подняв бровь. Когда она закончила, мы оба захлопали и гордо улыбнулись.
- Ты научил ее играть «Есть места во Франции»?
Я толкнул его локтем. Конечно, он знал эту версию песни.
- Она называется «Танец змеи» и она не имеет ничего общего с Францией и дамами без… ну ты знаешь.
- Папочка, сыграй ее по-своему. Пожалуйста? – Пенни пододвинулась, так, чтобы я смог сесть с ней рядом на скамейку.
Я послушал ее и сел, потому что я, на самом деле, не мог сказать ей «нет». Я сыграл песню по памяти. Мои пальцы двигались по клавишам, пока я играл более усложненную версию той же песни. Моей малышке нравилось наблюдать, как будто у моих пальцев есть собственная душа. Она захлопала, когда я закончил, и стала умолять сыграть еще одну песню.
- Сыграй ту, что вперемешку с песнями из мультиков и маминой колыбельной, - попросила она. – Пожалуйста?
Время от времени я смешивал любимые песни моей Пенни. Обычно это был микс из детских песен и классических нот. Та песня, о которой она просила, была написана для Изабеллы во время беременности.
- Малышке нравится ее песня, – сказала Изабелла, сидя у камина.
Я остановился на секунду, и посмотрел через плечо на свою беременную жену.
- Я написал ее для тебя.
Не для ребенка. Я ничего не собираюсь писать для этого ребенка.
- О, пожалуйста. Ты назвал ее «Колыбельная Изабеллы». Это для меня и твоей дочери, и ты знаешь это.
Она хотела, чтобы я полюбил этого ребенка, но нет. Я не мог. Изабелле был прописан постельный режим. Ей нужно было принимать все эти лекарства каждый день, чтобы ее сердце не вышло из строя, но они не давали никакого эффекта. На последнем осмотре сказали, что она потеряла в весе, что очень расстроило и меня, и врача. Этот ребенок, в буквальном смысле, высасывал жизнь из нее.
Изабелла встала и подошла к пианино. Она села около меня спиной к пианино. Ее рука опустилась на мое бедро, в то время, как я продолжил играть.
- Я где-то читала, что музыка хорошо действует на развитие малыша. Уверена, эта маленькая девочка будет такая же умненькая, как и ее папа, - сказала она, с любовь потирая свой живот.
Вот, что она со мной дела. Она постоянно повторяла, как ребенок буде похож на меня. Я не хотел, чтобы он был как я. Я даже не хотел думать об этом.
Изабелла поняла мое внутреннее противоречие.
- Почему ты делаешь так?
Я снова прекратил играть.
- Что делаю?
- Делаешь такое лицо каждый раз, когда я говорю о нашей дочери. - Она приблизилась и провела тыльной стороной ладони по моей щеке.
Я покачал головой и взял ее за руку, поцеловал напульсник на ее запястье и положил руку к ней на колени. Каждый удар ее сердца, был бесценен для меня.
- Я не знаю, о чем ты говоришь.
- Ребенок ни в чем не виноват, Эдвард.
Я отказывался смотреть на нее и вместо этого уставился на клавиши. Черные и белые. Так просто. Совсем не сложно. Так не похоже на мою жизнь.
- Я люблю тебя больше всего на свете. А ты этого не понимаешь, – сказал я, порхая пальцами над клавишами.
Рука Изабеллы с силой опустилась на клавиши, от чего по комнате раздался громкий звук.
- Ты так меня расстраиваешь!
- Я расстраиваю? – я уставился на нее, позволяя гневу медленно наполнять меня. – Потому что сильно люблю тебя? Потому что не могу даже подумать о том, что тебя может не быть в моей жизни? Потому что ты единственная, кто мне нужен?
Она покачала головой и засопела.
- Потому что ты думаешь, что тебе одному чертовки плохо! Ты не думаешь, что я тоже тебя люблю?
- Я никогда не сомневался в том, что ты любишь меня.
- Думаешь, я люблю тебя не так сильно, как ты меня?
- Никто не сможет любить сильнее, чем я тебя, - ответил я, кладя руку на ее щеку.
Она накрыла мою руку своей.
- Ты неправ. Ты так чертовски неправ. – Она опустила мою руку и положила ее к себе на круглый живот. – Она полюбит тебя так, как ты даже представить себе не можешь.
Я тяжело сглотнул и уставился на свою руку. Если Изабелла умрет, это будет неважно. Ребенок никогда не узнает меня. Я сделаю все, чтобы убедиться в этом.
- Я люблю тебя, - продолжила Изабелла. – Я люблю тебя так же сильно, как и ты меня, и меня злит, что ты думаешь, что это не возможно. Я прошла через ад ряди тебя. Я рисковала своей жизнью и столкнулась лицом к лицу с психом, ради тебя. Ты понятия не имеешь, как сильны мои чувства!
- Пожалуйста, не расстраивайся, - умолял я ее, поворачиваясь к ней всем телом. – Ты же знаешь, что тебе нельзя волноваться.
Она положила руки на живот. Смотря вниз, ее глаза стали наполнятся слезами.
- Я люблю эту малышку тоже. Я люблю ее больше, чем думала это возможно. Я не могу описать словами, каково это, когда внутри тебя растет жизнь. Ничего не сравнится с этим. Нет слов, чтобы описать, что она значит для меня. Что наша малышка значит для меня. Я убью за нее. Я побегу в горящее здание, чтобы спаси ее. Это поможет тебе понять? Не монополизируй безумную всепоглощающую любовь. Не один ты так можешь любить.
Моя прекрасная Изабелла посмотрела на меня в надежде, что я пойму. Я нагнулся и поцеловал ее в лоб. Я не хотел расстраивать ее. Я не сомневался в ней и в ее любви ко мне. Я боролся с ее добровольным желанием умереть за этого ребенка, с тем фактом, что она могла любить кого-то, кого даже не видела еще, так же сильно, как и меня. К сожалению, было ясно, что я сын своего отца.
- Я обоих вас люблю до смерти, Эдвард, – сказала она, глядя на меня этими чертовски грустными глазами.
- Ты представление не имеешь, как сильно мне хочется верить в это. - Сначала я поцеловал ее нежно, а потом позволил себе потеряться в ощущениях, что дарили мне губы моей жены.
Как раз в тот момент, когда я проник языком в ее рот, малышка пнула то место на животе, где находилась моя рука. Она ударила так сильно, что Изабелла всхлипнула в ответ. Раньше, я еще ни разу не чувствовал, как двигается ребенок. Я отказывался прикасаться, когда она просила меня. Я наблюдал, как остальные смеялись и улыбались, когда чувствовали это. Тайлер, Шарлотта, Эсме, Элис, даже Джаспер и Чарли, и Эммет.
Изабелла хихикнула.
- Думаю, она хочет, чтобы ты перестал меня целовать и закончил играть мелодию.
Я рассмеялся. Рассмеялся от души. Я давно этого не делал. Малышка пнула снова, и я не смог убрать руку. Может она пытается сказать мне что-то. Может ей просто нравиться, как я играю. Я не винил ребенка, я винил себя. Наш ребенок будет неповинной жертвой, во всей этой безумной ситуации, если Изабелла умрет. Я буду ужасным отцом без своей жены. Я просто знал это.
- Твой папа молодец. Думаю, Флинстоуны моя любимая часть, - сказал Эммет, когда я закончил.
- А моя, любимая мамочкина колыбельная.
- Моя тоже, милая, - я поцеловал Пенни в макушку. – Почему бы тебе ни побежать вниз и ни сказать Шарлотте, что мы готовы перекусить? Уверен, ты проголодалась.
Моя маленькая девочка сползла со скамейки.
- Мой животик и, правда, голоден! – она выбежала из комнаты, с радостью делая то, что я сказал.
- Оставь прошлое в прошлом, Эд. – Эммет, прищурившись, посмотрел на меня.
Я отодвинул скамью назад и встал.
- Я знаю. Но из-за нее я чувствую себя таким чертовски виноватым. Она моя плоть и кровь, а я не наслаждался этим, ну ты понимаешь? Я не был рад этому. Черт, да ты знаешь, как я себя вел. Ты знаешь, что я чуть….
- Друг, хватит. Ты не можешь изменить этого. Ты не можешь вернуться в прошлое. Да, это дерьмово. Да, это отстой и ты сделал несколько дерьмовых поступков, пока проходил через самый трудный период в жизни, который только может быть у парня. Но сейчас у тебя есть Фэйт, и ты хороший отец, который любит ее. Это то, что она знает и все, что будет знать. Плюс, как ты сейчас сам и сказал, ты почти... Мы оба знаем, ты бы не допустил этого. Я знаю это.
Я потер глаза запястьями. Он был прав. Но, это начинало раздражать.
- Она заслуживает лучшего, вот и все. - Да, моя Любимая Пенни заслуживает гораздо лучшего, чем то, как я себя вел.
- В конце концов, ей досталось лучшее. Помни это.
Что ж, я определенно не мог сделать еще хуже. Изабелла дала понять, что ничего не было хуже того монстра, в которого я превратился за несколько недель до рождения Фэйт.
Я пришел домой поздно. Я прятался, использовал работу, как оправдание тому, что не мог придти домой на ужин. Ужин, который был без соли и жиров, потому что Изабелла не ела ничего, что вредно ее сердцу. Ужин, за которым она будет рассказывать мне о ребенке, которого я не хотел. Ужин, когда она специально опустит детали о том, как себя чувствует, потому что она не хочет, чтобы я нервничал. Она защищала меня, когда я был бессилен сделать тоже самое с ней.
Я разговаривал с Кейт по мобильному, когда открыл дверь в кабинет. Изабелла сидела за моим столом. Ее глаза были красные и отекшие, будто она очень долго плакала.
- Мы поговорим об этом завтра. - Я отключил телефон и положил его в карман. – Что случилось? Почему ты плакала?
Злость в ее голосе было не то, что я ожидал услышать.
- Когда Терри была здесь позавчера вечером, и вы пошли сюда поговорить, о чем вы разговаривали?
Я почувствовал, как мое сердце остановилось. Она не могла узнать. Терри должна была хранить конфиденциальность. Терри не могла сказать Изабелле или Тайлеру. Никто не должен знать.
Изабелла заговорила до того, как я смог придумать хороший ответ.
- Клянусь богом, если ты стоишь тут и пытаешься придумать ложь или то, как избежать ответа, я ударю тебя. Я… брошу в тебя чем-нибудь. – Она схватила стеклянный глобус для удерживания бумаг, что стоял на моем столе. Это было так не похоже на нее, что мне почти захотелось рассмеяться. Но я не сделал этого, иначе этот глобус полетел бы мне в голову, в этом я не сомневался.
- Я хотел, чтобы она посмотрела кое-какие бумаги, – ответил я честно. Я не двигался. Я хотел, но я не чувствовал ног.
Я увидел, как ее подбородок стал дрожать. Мне хотелось отвернуться. Ее боль разрывала меня на части. Я не мог вынести этого, когда и так столько всего лежало на мне. Тот, кто сказал ей, будет мертв. Для меня, по крайней мере. Я тут же сотру их из своей жизни.
- Что за бумаги?
- Почему ты хочешь знать это?
- Сегодня позвонила Элис, спрашивала на счет летнего праздника. Ей нужно было знать, подписал ли ты контракт с компанией, которая организовывает световое шоу. Она сказала, что положила его в твой стол, когда была здесь на прошлой недели. – Она достала большой желтый конверт из ящика.
У меня задергался глаз, и я почувствовал боль в груди. Никто ничего ей не говорил. Она сама все узнала, из-за моей неосторожности. Я должен был запереть бумаги где-нибудь в компании. Вместо этого я спрятал их в столе.
- Я зашла сюда поискать договора для нее. Я думала, ты не будешь возражать. У нас же нет секретов. – Чувство предательства, которое она испытывала, было очевидно. Она ненавидела секреты, а этот был самый большой.
- Изабелла…
Она ударила по столу глобусом, тем самым эффективно заставив меня замолчать.
- Как ты мог? Как ты вообще мог подумать о том, чтобы сделать такое?
- Я не могу без тебя! Не смогу! Я знаю это!
Дрожащей рукой, она вытерла свою мокрую щеку. Когда она посмотрела на меня, я почувствовала, что вся ее печаль вонзилась в мою грудь.
-Ты хочешь сделать так, будто она никогда и не существовала?
Да…нет…возможно и то и другое. Я хотел, чтобы Изабелла была жива. Это все, что я хотел. Если этого не будет, мне не нужно ничего. Вообще ничего.
Я пытался донести до нее причины, которыми оправдывал сам себя.
- Я бы убедился, что ее отдали в самую лучшую, какую только возможно, семью.
Огонь в ее глазах заставил меня задержать дыхание. Она схватилась за волосы и потянула за корни.
- Лучшая, какая только возможно, семья? У нее и так есть лучшая, какая только возможно, семья.
- Нет, если ты умрешь! – зарычал я, поспешив к столу, что разделял нас. Я ударил кулаком по древу. Я тяжело дышал, пока мое сердце ударами грома отбивало в груди.
- Если ты умрешь, я умру! Я буду бесполезен ребенку!
- Ты такой эгоист! Ты такой недалекий чертов эгоист! Наша семья любит этого ребенка. Вся наша семья хочет его. Если ты отдашь ее, они никогда не простят тебя! Я никогда не прощу тебя!
- Ты умрешь! Мертвые не прощают! Мертвые лишь гниют под землей! – я снова ударил по столу, от чего она подпрыгнула. - Мертвые, черт возьми, не указывают, как жить живым!
Это заставило ее замолчать. Ее рот приоткрылся, пока она смотрела мне в глаза. Ее глаза пытались найти во мне хоть какое-нибудь сожаление или извинение за суровость моих слов. Ничего такого не было, кроме того факта, что она узнала. Она никогда не должна была узнать. Бумаги имели бы действие, только в случае ее смерти. Если она умрет, я быстро отдам ребенка на усыновление. Я не смогу принимать участие в жизни этого ребенка.
Она встала и приложила ладонь ко рту, будто пытаясь сдержать эмоции. Она опустила руку, а ее слова окрасились в меланхолию.
- Я больше не могу. Я так сильно пыталась, но ты сошел с ума. Я не знаю, как помочь тебе, я слишком много всего сделала, пытаясь понять это. Я люблю тебя, и клянусь, я бы никогда не оставила тебя. – Казалось, то, что она собиралась сказать дальше, причиняло ей боль. Слезы полились по ее щекам. – Но поверь, Эдвард Мейсен, я подам на развод и буду бороться за права нашего неродившегося ребенка, прежде чем дам тебе шанс воплотить в жизнь своей ужасный план.
Она направилась к двери. Покидая меня. Я знал это.
- Джаспер уже едет за мной. Мне нужно убраться отсюда. Тебе нужно побыть одному, чтобы принять правильное решение. Тем не менее, я советую тебе найти отличное место, чтобы спрятаться просто потому, что Элис решила тоже поехать за мной.
Эта ночь была хуже, чем тот день, когда я оставил ее в Форксе. В ту ночь Изабелла прочертила черту на песке и запретила мне пересекать ее. Я знал, что она серьезна. Ее угрозы были настоящими и вырывали мне сердце. В ту ночь я понял, что смерть не единственное, что может заставить ее нарушить обещание.
Глава 6.
Семьдесят две секунды.
Все, что угодно может случиться за семьдесят две секунды. Я могу сказать «я люблю тебя», сто пятьдесят девять раз. Я три раза могу спуститься и подняться по всем ступенькам в моем доме. Я могу попрыгать девяносто один раз. Могу четырнадцать раз проговорить алфавит. Я десять раз могу написать: «коричневая лиса перепрыгнула через ленивую собаку». Семьдесят две секунды, кажется, не так долго. Но для меня, семьдесят две секунды были целой жизнью.
__________________________________
- Как так я не могу пойти? – спросила Пенни, когда я снял кожаную куртку с вешалки.
- Папе нужно кое-куда сходить, но, я надеюсь, ты поможешь Лале понянчить дядю Эммета и тетю Элис, пока меня не будет. - Я присел так, чтобы посмотреть ей в глаза.
Она сморщила свой маленький ротик, а потом улыбнулась.
- Я не смогу их понянчить. Они очень большие.
- Хорошо, ну, может, тогда ты сможешь просто поиграть с ними, чтобы они не натворили дел. Ты же знаешь, дядя Эммет, он просто с ума сходит, когда нет папочки, который всегда следит за его поведением.
Пенни захихикала.
- Не правда!
- Правда, - сказал я, подняв бровь. – Он съедает все фруктовые вкусняшки, пока меня нет.
- Папочка… - ее ручка лопнула меня по плечу. - ….фруктовые вкусняшки мои.
Я притворился удивленным.
- Твои? Нет, ты очевидно что-то путаешь, Любимая Пенни. Фруктовые вкусняшки мои.
- Мои!
- Я совершенно точно уверен, что Лала покупает их мне.
- Нет! – захихикала она, ее лицо просияло от искренней радости. – Лала покупает их мне.
- Тебе?
Она радостно кивнула, и я наклонился, чтобы поцеловать ее в сладкую щечку.
- Хорошо. Они могут быть твои, но тебе нужно поделиться ими со мной. Увидимся немного позже. Я люблю тебя.
- Я тоже люблю тебя, папочка. - Она крепко обняла меня и помчалась на поиски одного из множества взрослых, что были здесь.
Я пошел взять ключи, когда откуда не возьмись, появилась Элис.
- Я все еще могу пойти с тобой.
Я покачал головой.
- Побудь здесь. Мне не нужен помощник, ну ты понимаешь.
- Хорошо, - сказал она, отступая, и нерешительно улыбнулась. – Эээ, я не хочу, чтобы ты злился, поэтому я скажу тебе…
- Где моя маленькая Фэйт? – нежно пропела Эсме своим музыкальным голосом, открывая входную дверь. Я оглянулся и увидел, как они с Карлайлом заходят в мой дом, и переместил злой взгляд на свою сестру.
Элис выглядела немного трусливо.
- Я проболталась Эсме, что приду сегодня.
- Элис, - простонал я. Я знал, что так и будет. Я знал, что если позволю ей вернуться, она проболтается.
- Привет! Ты уже уезжаешь? – Эсме подошла к нам и крепко обняла меня.
- Бабушка! – Пенни понеслась через весь холл, а за ней перевозбужденная Кексинка.
- Вот моя маленькая девочка! – Эсме отпустила меня и подняла мою дочь на руки.
Я отошел забрать собаку, которая практически атаковала моего бедного дядю.
- Кексинка, фу! – фыркнул я на нее, чтобы она перестала прыгать на его ногу.
Карлайл наклонился и похлопал собаку по голове, окончательно балуя глупую дворняжку.
- Элис сказала, что мы можем придти. Ничего ведь страшного? – он знал, что надо с подозрением относиться к моей сестре.
Я обнял его, здороваясь и прощаясь. У меня не было причин противостоять им.
- Все в порядке. – Я заметил огромнее количество пакетов в его руках. – Лучше, чтобы это было не для тех, кто живет здесь.
Он пожал плечами.
- Это побочный эффект быть бабушкой. Она не может остановиться. - Он кивнул в сторону своей жены.
Эсме не принимала никаких возражений от меня.
-О, Эдвард! Ладно тебе, ты не можешь винить меня за то, что я кого-то балую.
Я определенно был сам в этом виноват. Раздражающе животное у моих ног, было наглядным доказательством моей неспособности контролировать свое проявление любви. Я вздохнул.
- Я пошел. Вернусь где-то через час.
- Мы будем ждать, - ответила Эсме. – Да, Фэйт?
Я оставил еще один поцелуй на лобике моей Любимой Пенни и ушел. Даже не смотря на то, что тишина должна была быть облегчением, я покинул сумасшедший дом и поехал на кладбище. Не очень приятная альтернатива.
Кладбище Lake View находилось к западу от озера Вашингтон. Оно было огромным, гораздо больше того, где были похоронены мои родители в Чикаго. Его поддерживали в чистоте и за деревьями и другим ландшафтом всегда ухаживали. Тут было довольно большое открытое пространство и много интересных статуй вдоль проходов. Вокруг было несколько очень старых могил, ведь кладбище было основано в 1872 году. Здесь был похоронен Брюс Ли и его сын.
Я припарковал машину и вышел. Я не любил ходить на кладбища, но я всегда чувствовал облегчение, когда уходил оттуда. Приходить сюда было словно напоминанием, что я никогда не забуду. Я покачал головой. Будто я когда-либо смогу забыть. Я никогда не забуду. Некоторые события в нашей жизни незабываемы. Это касается и некоторых людей.
Я пошел по тропе, которая вела к могиле, что я приехал посетить. Мне стало не по себе, когда я прошел мимо одного надгробия с цветами. Я никогда не покупал цветы. Я знал, что они умрут через день и какой-то бедный смотритель будет вынужден выбросить их. Я знал, что я не единственный, кто приходил сюда. Иногда я находил тут цветы, которые приносили другие, выражая тем самым свое уважение. Я знал, по крайней мере, одного человека, который приходил сюда чаще, чем я. Я посещал могилу дважды в год. В каждую дату на надгробии.
Я редко посещал могилу моих родителей в Чикаго. В основном из-за того, что они находились далеко, а у меня не было причин ездить туда. Последний раз я был там весной 2012 года. Я взял с собой Изабеллу «познакомиться» с моей мамой. В тот день она научила меня, как нужно общаться с умершими. Помню, она так нервничала.
- Тут так ветрено. Не удивительно, что они называют это место «Ветреный город».
- Не все так плохо, Изабелла.
- Мои волосы в ужасном беспорядке? – она пыталась пригладить их, и заправить за уши раз сто.
Я взял ее за руку.
-Милая, никто не будет смотреть на твою прическу. Здесь никого нет, только ты и я.
Она покачала головой над своей глупостью.
- Ты прав. Я не знаю, почему так нервничаю. Это же не то, чтобы твоя мама не одобрила меня, так?
- Если бы моя мама не хотела, чтобы мы были вместе, она бы послала гигантскую волну, чтобы смыть тебя с острова Фиджи. Думаю, все в порядке. – Она рассмеялась, от чего я улыбнулся.
Мы направились к месту под раскидистым деревом. Мои родители были похоронены рядом, хотя я пытался не обращать внимания на могилу моего отца. У них было одно надгробие. На стороне моей матери было выгравировано «Любимая жена, мать, сестра». На стороне моего отца просто были написаны имя и даты: рождения и смерти. Это было почти жалко, если бы я мог испытывать чувство жалость к мужчине, который пытался меня убить.
Изабелла не отпускала мою руку, пока мы стояли с той стороны, где была похоронена моя мама.
- Я никогда не знал, что я должен делать, когда приезжаю сюда, - признался я.
- Ты не разговариваешь с ней?
- Я не знаю, что сказать. - Это была правда. Что ты скажешь своей умершей матерей, из того, что она еще не знает? Если есть небеса или что-то там, неужели она не смотрит за мной?
- Просто поговори с ней. Вот так. - Изабелла отпустила мою руку и присела. - Здравствуйте миссис Мейсен. Меня зовут Белла, и я люблю вашего сына. Он прекрасный мужчина. Хороший человек. Вы, должно быть, знаете это. Я уверена, что он не говорил об этом, когда приходил сюда. Он любит говорить о своих деньгах, и о том, какой он умный, но ведь самое главное - это его сердце. У него прекрасное сердце.
Она была моим сердцем. Если оно и было прекрасным, то только потому, что полностью принадлежало Изабелле. Я опустился на одно колено и снова взял ее за руку.
- Привет, мам. - Я чувствовал себя глупо, разговаривая с травой. – Ну, это Изабелла. Моя жена. Я женился. И Элис тоже. Мы сделали все правильно… я думаю. - Было так странно разговаривать с умершей. Я посмотрел на Изабеллу. Она улыбнулась и сжала мою руку.
- Свадьба была прекрасной, - добавила она. – Обе. Точнее три. Мы с Эдвардом были вынуждены сыграть свадьбу два раза, потому что первую мы сделали только для нас двоих, и, я уверена, вы знаете, как к этому отнеслась Элис.
Я не смог не рассмеяться. Да, у нас было две свадьбы. Одна для нас, другая для остальных. Но первая была моей любимой. Ничего не сможет затмить тот день.
- Я женился на невероятной женщине, мам. Ты бы полюбила ее потому, что она так сильно на тебя похожа. – Мое горло сжалось. Моя мама полюбила бы Изабеллу. Эсме была совершенно очарована ей, а они с моей матерью редко в чем-то не соглашались. Я увидел, как щеки моей жены порозовели. Она все еще не могла принимать комплименты без румянца на щеках.
Какое-то время мы молчали, пока ветер развивал волосы вокруг ее личика. Для весеннего дня в Чикаго было довольно тепло. Ветерок делал жару терпимой. Я сконцентрировался на ощущении пальчиков Изабеллы, сплетенных с моими, и слушал пение птиц на деревьях.
- Эдвард делает меня такой счастливой. Я просто хотела, чтобы вы и это знали. Я обещаю, я буду хорошо заботиться о нем.
Моя мама была бы счастлива узнать это. Она бы хотела узнать, что я смог сделать кого-то счастливым. Она хотела, чтобы я стал хорошим человеком. Она была бы счастлива узнать, что я был вместе с кем-то таким хорошим, как женщина, которая согласилась провести со мной всю жизнь. Изабелла была лучше, чем я заслуживал. Мне хотелось верить, что моя мама гордилась бы мной. Я и Элис были ее потомками. Это было гораздо важнее, чем я думал до того, как встретил Изабеллу.
- Я скучаю по тебе, – прошептал я, удивленный эмоциями, в которые облачились эти слова.
Я встал и потянул с собой Изабеллу. Я начал уходить, но она не сдвинулась с места.
- А что на счет него? – она взглянула в сторону могилы моего отца, а потом снова на меня, ожидая ответа.
- Что на счет него?
- Разве ты не хочешь сказать и ему что-нибудь?
Я покачал головой. Мне нечего было сказать. Не то чтобы я не мог придумать, просто мне ничем не хотелось поделиться с ним. Он не заслуживал этого.
- Я просто хочу сказать пару вещей. Если не хочешь, можешь не оставаться, – сказала она и, отпустив мою руку, перешла на другую сторону. Она никогда не перестает удивлять меня. Я определенно хотел остаться и послушать, что она скажет мужчине, который ненавидел меня.
- Я подожду здесь.
Изабелла кивнула, а затем присела так же как когда разговаривала с мамой.
- Привет, я Белла. Я просто хотела сказать пару слов. Во-первых, мне жаль. Должно быть, с вами произошло действительно что-то страшное, что вы стали таким ужасным. Вы упустили любовь двух самых невероятных людей, которых я когда-либо встречала. Ваши дети заслуживают, чтобы их любили. А еще я хочу сказать вам спасибо. Спасибо, что подарили своей жене детей. Даже, если сами их не хотели. Я пожинаю плоды этого решения каждый день. Поэтому, да… спасибо. – Она начала вставать, но потом снова присела. – Э… и я отчасти надеюсь, что вы в аду, но это, кажется, действительно имеет значение, поэтому отчасти я так не думаю. Ладно, это и все.
Я стоял в шоке, когда она подошла и заняла место рядом со мной. Ее рука обхватила мою. Я смотрел на нее в изумлении.
- Ты действительно нечто. Ты знаешь это?
- Ты - нечто. Ты знаешь это? – ответила она тем же.
- Ты поблагодарила его и пожалела? Вот, что ты хотела сказать ему?
- И послала к черту, но отступила из-за своей трусости. - Ее брови сошлись на переносице самым очаровательным способом.
Я рассмеялся.
- Ты слишком добра. Особенно к тем, кто этого не заслуживает, милая. – Я поцеловал ее в макушку и повел обратно к машине. Я не сказал этого, но маленькая часть меня надеялась, что он не в аду. Конечно, большей частью я надеялся, что он там и был, потому что, давайте будем честными, я не такой добрый, как моя прекрасная жена.
Я направился к могиле, которую искал сразу за большой ивой. Я чувствовал запах дождя в воздухе. Я надеялся, что он не пойдет, пока я здесь. Я не взял с собой зонт, хотя мне казалось, что дождь идет каждый раз, когда я сюда прихожу. Остановившись около большой надгробной плиты, я глубоко вздохнул. Я смахнул несколько коричневых и сухих листьев с плиты. Я купил дорогой вертикальный памятник. На нем не было никаких жутких ангелов или излишне богато украшенных резных орнаментов, но он был подходящий.
- Это я, - Я все еще чувствовал себя чертовски глупо, разговаривая с могилами. – С днем рождения. Я знаю, этот день никогда не был твоим любимым. Тебе не очень нравилось быть в центре внимания. – Я застегнул до верху свою куртку и засунул замершие руки в карманы. – Ну, думаю, у меня много всего есть, что рассказать тебе. Удивительно, какая Фэйт стала большая уже. Она такая высокая. Трудно поверить, что она была совсем крошечной малышкой, ну, ты знаешь? – Я всегда начинал с рассказов о Фэйт. Я не знаю почему. Возможно, потому что о ней говорить было легче всего.
- Она такая умненькая, что иногда это меня поражает. Она любит смотреть канал Discovery и задавать вопросы о том, как люди делают компьютеры и карандаши. Ее все интересует. Я жду тот день, когда она поставит меня в тупик, потому что я знаю, так и будет. Рано или поздно она спросит меня о том, на что я не смогу ответить, - я рассмеялся, зная, что это была правда.
- Быть отцом так странно. Я и не представлял, что это может быть так прекрасно и в тоже время ужасно трудно. Было бы не плохо, если бы ты или кто-нибудь дали мне наставления. Все говорят, что я хорошо справляюсь, что приятно слышать. Хотя, я думаю, она наглядный пример моего влияния. Я не уверен, что должен слишком много говорить о том, какая она потрясающая.
Я поднял голову и посмотрел на небеса, чтобы убедится, что дождевые облака не разверзнуться надо мной. Небо потемнело за минуту. Я знал, что у меня немного времени.
- Я говорю бессмыслицу. Прости. Я должен перейти к главному, так? Я скучаю по тебе. Ты не представляешь, сколько людей стремятся занять твое место в моей жизни, но это просто невозможно. Я думал об этом. Я даже считался с несколькими. В конечно счете, я убеждался, что никто не будет достаточно хорош. Ты гораздо больше, чем моя правая рука. Друг. Наставник. Люди, как ты, встречаются не часто.
Я прикоснулся к холодному мрамору, пробегая пальцами по поверхности камня. Никто не сможет заместить то, что я потерял. Некоторые люди были слишком важны. Слишком особенны, чтобы их можно было заменить.
- Сегодня я думал о моем отце. Я думал о том, что он никогда ведь ничему меня не учил. Может, я научился у него некоторым плохим привычкам, но он никогда не наставлял меня. Он никогда не давал советы и не пытался поговорить со мной о том, чтобы я не действовал импульсивно. Но, ты делал это для меня, Алек. Ты был для меня больше отец, чем мой родной. Мне так повезло, что ты был в моей жизни. Мужчины, как ты и Карлайл, дали мне понять, что одно ДНК, не делает тебя родителем. Отец должен заслужить свое имя любовью и своими действиями. Ты не представляешь, как важно было для меня придти к согласию с этим.
По правде говоря, я никогда не смогу в достаточной степени отблагодарить Алека за то, что он был со мной и относился, как к члену своей семьи. Он всегда был рядом, даже, если я был гигантской занозой в его заднице. Со мной было очень тяжело работать, и я был еще гораздо хуже до того, как встретил Изабеллу. Алек относился с уважением ко мне и заботился обо мне, даже, когда я того не заслуживал. Мне стоило огромных усилий не принимать свою жизнь, как дар. В ту ночь, в той машине, я мог легко оказаться на его месте. Я обязан ему прожить свою жизнь правильно. Большую часть времени я думал, что делаю все, как нужно.
- Сегодня большой день, - начал я и в этот момент на небе сверкнула молния. Черт. Сейчас пойдет дождь. Начал подниматься ветер. Я выругал себя за то, что не взял зонт. - Я уверен, ты знаешь. Я думаю, ты и моя мама наблюдаете за мной. Я надеюсь, что ты и за ним присмотришь. – Начался дождь и я знал, что мне надо вернуться в машину до того, как я намокну.
Я побежал через кладбище и запрыгнул в машину прежде, чем полил ливень. Я включил панель зажигания и дворники. Гремел гром и сверкала молния. Сегодня важный день. Сегодня моя жизнь изменится, снова. Я откинул голову на подголовник. Алек и Карлайл подготовили меня к этому дню гораздо больше, чем думали. Ничего не омрачит этот день. Он не будет похож на тот день, когда родилась моя Любимая Пенни.
- Мистер Мейсен, почему вы не идете к своей дочери? – высокая и стройная медсестра пыталась сдвинуть меня с моего места около Изабеллы.
- Я не оставлю свою жену! Что происходит?
Доктора и медсестры бегали вокруг и переговаривались. Они менялись местами и что-то выкрикивали о кровяном давлении и отеке легких. Изабелла перестала кашлять, но на ее губах все еще была кровь. У меня кружилась голова. Она умирает. Они должны остановить это. Ей нужно остановить это.
Я пообещал ей, что не отдам права на нашу дочь. Я пообещал моей сестре, моей тете, моему дяде, что они все могут принять участие в жизни ребенка независимо от того, что случится. Я поклялся им всем. Я сделал свое дело, но она тоже пообещала мне. Изабелла пообещала мне не умирать. Она обещала мне.
- Видите ей Nitropress (п.п.: раствор нитропруссид натрия) – сказал кто-то. Они что-то ввели в ее капельницу. Техника продолжала издавать сигналы. Врачи громко переговаривались, не спорили, но определенно пытались решить, кому, за что нужно отвечать.
- Изабелла, - позвал я ее, отталкивая от нас медсестру. Мне нужно, чтобы она смотрела на меня. – Не оставляй меня, черт возьми. Ты слышишь меня? Изабелла!
- Выведите мистера Мейсена отсюда, пожалуйста. - Я услышал, как сказал один из докторов. Я не уйду. Они не смогу заставить меня уйти. Мужчина и женщина, стали по обе стороны от меня и положили руки мне на плечи.
- Изабелла!
Но она не посмотрела на меня. У нее закатились глаза. Техника, контролирующая ее сердце, начала пищать. Это быль лишь один протяженный сигнал. Я обернулся и увидел прямую линию.
- Асистолия!
- Начинайте массаж и принесите каталку!
Мой взгляд метался от женщины, лежащей на кровати, к прямой линии на экране и обратно. Она умерла. Мой самый ужасный страх материализовался. Умерла. Каким-то образом миллионы мыслей пронеслось у меня в голове, словно торнадо на пустом поле, водоворот замешательства и боли.
Я люблю тебя.
Я не смогу.
Я не хочу жить.
Ты обещала.
Я ненавижу тебя.
Ты сказала, что любишь меня слишком сильно, чтобы умереть.
Убейте меня.
Я люблю тебя.
Я не могу потерять тебя.
Возьми меня с собой.
Не уходи.
Я же говорил тебе, что это случится.
Я никогда не прощу тебя.
Я люблю тебя.
Как ты могла?
Этого не должно было случиться.
Я хотел вечности.
Никакой вечности было бы не достаточно.
Я люблю тебя.
Я люблю тебя.
Я люблю тебя.
Много чего может случиться за семьдесят две секунды: я мог подумать о миллионе вещей, умереть тысячу раз, потерять любовь всей моей жизни. Семьдесят две секунды могут показаться всей жизнью.
Изабелла умерла. Ее сердце остановилось. Она перестала дышать. Она нарушила свое обещание.
Я смотрел, как они приложили электроды к ее груди и разрядом электричества пытались завести ее больное сердце, отчего ее тело приподнималось над кроватью. Я в ужасе наблюдал за тем, как тревожная кнопка продолжала мигать. Медсестра пыталась вывести меня из палаты, отрывая меня от моей единственной причины существования.
- Давайте пойдем, посмотрим на вашу дочь мистер Мейсен. Вы нужны вашей дочери.
Моя дочь? Я нужен моей дочери? Она убила Изабеллу. Мы убили ее. Я и ребенок. Мы убили лучшее, что случалось со мной.
Они снова включил разряд. Звук заставил все мое тело трястись.
- Нормальный, синусовый ритм. – Кто-то сказал, и я увидел, что на прямой линии появились маленькие пики. Машина снова стала пикать. Отбивать каждый ритм ее сердца.
- Давайте отвезем ее в реанимационное отделение, - приказал кардиолог, возлагая всю ответственность за нее на себя.
Семьдесят две секунды. Моя жена умерла на семьдесят две секунды. А затем, она вернулась к жизни.
Часы на приборной панели автомобиля показывали чуть больше четырех вечера. У меня осталось менее десяти миль, чтобы добраться до моего следующего места назначения. Это займет минут пятнадцать. Я буду как раз вовремя. Может, даже приеду чуть раньше.
Я достал телефон и написал сообщение.
Я скучаю по тебе сильнее, чем мог себе представить.
Я улыбнулся, зная о том, какую реакцию получу. Я написал еще одно сообщение.
И мы оба знаем, насколько неконтролируемо обычно бывает мое воображение.
Учитывая теперь ее занятость, я не был уверен, что она включит телефон, пока она не приедет сюда. На тот случай если она включит, я хотел, чтобы она знала. Я был потерян без нее. Даже если прошло всего несколько коротких недель. Черт. Сорок две секунды были гораздо дольше для меня.
Глава 7.
- Уверена, он даже не будет со мной разговаривать. Я просто потеряю пять часов своей жизни.
- Не будь такой мелодраматичной, – сказал Джаспер, кинув скомканную салфетку в свою сестру.
- Знаешь что? – Она быстро взяла себя в руки. – Тебе легко удается заставить меня забыть о том, как сильно я скучала по тебе.
Джаспер поднялся со своего места и сел рядом с сестрой. Он положил руку поверх ее руки, которую она сложила у себя на коленях.
- Никто не знает, что он сделает. По крайней мере, ты можешь сказать, что пыталась, правильно? Ты на самом деле хочешь всю жизнь задаваться вопросом, зачем ты ушла от парня, с которым должна была быть?
Розали закусила нижнюю губу.
- Мне следовало попросить его поехать в Нью-Йорк со мной. Я слишком боялась, что он скажет «нет».
- Скажи ему это и, я уверена, он даст тебе шанс, - сказала я, влезая в разговор брата и сестры.
Она с благодарностью посмотрела на меня.
- Ты думаешь?
- Как я и сказала тебе вчера вечером, он скучает по тебе. Он разозлится за то, что ты солгала и сказала, что нашла кого-то другого, но потом он обрадуется, что на самом деле, ты не двинулась дальше. Он долгое время раздумывал над теми же вещами, в которых ты сомневалась. Вам обоим лучше встретиться и быть честными друг с другом.
- Похоже, мы задержимся минут на пять, миссис Мейсен. Прямо сейчас над Сиэтлом разразился сильный шторм, - объявил Грифен по громкой связи.
Все дружно и расстроено вздохнули. Я откинула голову на подголовник. Дополнительные несколько минут казались вечностью. Находиться почти три недели вдали от моего мужа и дочери было мучительней, чем я думала. Skype, конечно, помогал, но он не мог позволить мне обнять их и поцеловать. Все, что мне хотелось, так это собраться всей семьёй под одной крышей; вместе, в полном составе, единое целое.
- Не переживай, милая, - сказал мой отец, реагируя на мое разочарование. – Я уверен, этот твой муженек использует свое влияние и разгонит все эти тучи в нужный момент.
Я фыркнула на него. Он думает, что это смешно. Все, включая и самого Эдварда, думали, что у моего мужа больше могущества, чем есть на самом деле.
- Кстати, если я прочту хоть один заголовок статьи, пусть даже она будет из желтой прессы, что мы пользуемся особыми привилегиями только потому, что мы Мейсен, я побью кого-нибудь. - В Нигерии мы не пользовались никакими особыми привилегиями. К тому же, мне казалось, что у нас наоборот возникло больше волокиты только из-за того, что в процесс был вовлечен знаменитая личность - Эдвард Мейсен.
- Помнишь, как Мадонна проходила через всю эту жару несколько лет назад? По крайней мере, все внимание приковано к Эдварду, а не к тебе, – сказала Розали, тщетно пытаясь подбодрить меня. – Ну, ты понимаешь, он ведь знаменит, а ты нет.
Я пыталась вспомнить, с чего вдруг решила, что это хорошая идея взять ее с нами в Сиэтл. Может, Эммет и не примет ее назад, и она вернется на другой конец страны.
Я и Джаспер встретились с Розали вчера вечером за ужином. Мы думали, что весь вечер будем выслушивать то, как она обожает Нью-Йорк и как гламурна ее жизнь. Хватило одной бутылки вина, и девушка залилась слезами, рассказывая нам, как она жалеет, что переехала сюда полтора года назад и что до сих пор влюблена в Эммета. Она солгала ему, что нашла другого. Она просто думала, что это сделает все проще и поможет ему двигаться дальше без нее. Джаспер советовал ей позвонить Эммету, и я, по глупости, предложила ей поехать с нами.
Насколько раздражительна была Розали, настолько я была уверена, что Эммет до сих пор безнадежно влюблен в нее. Прошел почти год с тех пор, как они расстались, но я знала, что он еще не нашел причин жить дальше. Возможно, я понимала его лучше всего. Розали была Эдвардом Эммета. Некоторые люди совсем не считали моего мужа милым и не могли понять, как я могла жить с его…заморочками. Любовь слепа и весь этот джаз. Как говорится в Библии, «Любовь не ведет счет заблуждениям». По мне, так Эммет вполне мог посоревноваться за титул «святого». Он любил Розали, и был лучшим другом Эдварда. Он был либо святым, либо сумасшедшим.
- Лем, ты не мог бы написать Эдварду и сказать ему, что мы будем позже, чем планировали? – у меня были заняты руки, а он все равно играл на iPad.
- Конечно, - ответил он, мило улыбнувшись. Улыбка Лема была все еще редким явлением, но время от времени я могла ее наблюдать.
Я была рада, что он провел последние несколько недель с нами. Тайлер и Эммет дежурили первую часть нашего путешествия, когда со мной были Эдвард и Фейт. Я не могла заставить себя попросить их остаться еще на один месяц. Тайлеру нужно было возвращаться домой, к жене. Также как и Эдварду нужно было вернуться на работу. Он уехал из-за какого-то большого проекта, который он разрабатывал для ЦРУ или ФСБ или какого-то другого правительственного агентства, потому что у него были обязательства. Я не злилась. По правде говоря, Фэйт тоже нужно было поехать домой. Она изъявила желание пойти в подготовительную школу и побыть со своими друзьями. Она, на самом деле, соскучилась по Шарлотте и остальным членам семьи. Куда бы ни направился Эдвард, Эммет, конечно, следовал за ним.
Эдвард, будучи Эдвардом, отправил ко мне Лема, папу и Джаспера. Лагос со своим населением в семь миллионов человек и беспокойство американского представительства на счет похищений детей и атак в Нигерии, стали причиной его сверх переживаний. Вокруг меня постоянно была свита. Всегда через чур заботливый. Всегда использовал чрезмерную охрану. Эдвард никогда не изменится, что было хорошо для меня, ведь я любила его таким, какой он есть.
В прошлом году мы купили дом на острове Виктория. Так было легче, когда мы брали с собой Фейт. Там было расположено посольство США и консульство. По каким-то причинам Эдвард считал, что там мы были в большей безопасности, чем на основном материке. Тут определенно была более цивилизованная зона, и здесь располагался деловой и финансовый центр Лагоса. Я никогда не чувствовала, чтобы нам было, о чем волноваться.
Нигерия стала для меня наиболее значимым местом, когда я узнала, что там больше всего детей, которые не ходят в школу – более восьми миллионов. Должна признать, быть замужем за мульти миллионером имеет свои преимущества. Те, которые позволили мне быть часть самого большого из них. Фонд имени Элизабет Мейсен строил школы, финансировал другие учебные учреждения, помогал остальным организациям, которые уже занимались этими проблемами.
Я верила в то, что не просто так оказалась в Нигерии. Я считала причиной то, что у меня есть шанс дать образование тем, кто не имеет тех возможностей, которые мы, в Америке, часто принимаем как данное, но была еще и другая, настоящая причина. Более двух лет назад я подружилась с женщиной, которая изменила мою жизнь. Женщиной, которая вела борьбу похожую на ту, что я вела в течение девяти месяцев, пока носила Фэйт. Я, к счастью, выиграла свой бой. Я родила свою дочь и выжила. Кикеломо Окоро не так повезло. Она смогла родить, но умерла менее, чем через две недели после.
Когда я познакомилась с Кикеломо, она была восемнадцатилетней девушкой с блеском в глазах, которая поделилась со мной своей историей, как с членом фонда ЭМ. Она была из тех, кого я считала везунчиками. Ее родители умерли, и у нее не было ни братьев, ни сестер. Ее воспитывала пожилая бабушка. К счастью, она привлекла внимание одной американской учительницы, посланной нашим фондом, которая подбодрила ее не сдаваться. Когда мы встретились, она обучалась на учителя, благодаря возможности, которую обеспечивал фонд ЭМ. Что-то в ней зацепило меня, и она стала лицом нашей инициативы в Нигерии. Мы с ней часто разговаривали и переписывались по почте.
Спустя пару дней после того, как Кикеломо исполнилось двадцать лет, она узнала, что беременна. Так как у нее не было семьи, которая бы поддержала ее, а отца ребенка она не знала, мне захотелось помочь ей. Она не принимала никакой финансовой помощи ни от меня, ни от Эдварда. Она была слишком гордой. Несмотря на это, я присматривала за ней, даже когда вернулась обратно в Сиэтл. Спустя некоторое время я получила письмо, от которого расплакалась. Кикеломо жаловалась на чрезмерную усталость. Она сказала, что ее доктор подозревает у нее анемию. Они взяли у нее полный анализ крови и обнаружили что-то очень плохое.
Рак шейки матки, 3 стадия.
На четырнадцатой недели беременности.
Ее решение не прерывать беременность было мне так близко. Она нисколько не сомневалась, что сможет вынести всю беременность. Рак беспощадно развивался одновременно с течением беременности. Он начал распространяться и сделал ее почти беспомощной, но она смогла родить до того, как он забрал ее жизнь. Она была на восьмом месяце беременности, когда, наконец, решилась попросить меня кое о чем. Кикеломо не просила денег или выдающихся врачей, хоть я и предлагала их ей, и консультировалась с лучшими из лучших, что были в штатах. Она ничего не просила для себя. Она попросила нас с Эдвардом позаботиться о ее ребенке.
Кикеломо знала нашу историю. После того, как родилась Фейт и мы избежали моей смерти, убедить Эдварда завести еще одного ребенка был просто невозможно. Высокий риск тромбоза вместе с искусственным сердечным клапаном, и мне определенно суждено быть матерью, родившей только одного ребенка. Мы разговаривали о суррогатстве, но решили, что не пойдем этой дорогой. Усыновление было тем словом, которое мы стали произносить чаще, когда Кикеломо попросила нас позаботиться о ребенке после ее смерти. Будучи неисправимым оптимистом, я надеялась, что она победит эту ужасную болезнь после того, как родится малыш, но согласилась заботиться о ее ребенке, как о своем собственном, если она не сможет.
Почти три месяца спустя, во время кесарево сечения родился мальчик. Мальчик, над которым мы с Эдвардом тут же взяли опекунство, так как его мать была слишком больна, чтобы заботиться о нем. Рак прогрессировал слишком сильно, так, что Кикеломо так и не смогла выйти из больницы. Я до сих пор скорблю о потере друга и прекрасной душе. Так как мы с Эдвардом были назначены официальными опекунами по воле матери, детали по усыновлению должны были уладиться легче. Я была замужем за Эдвардом Мейсеном – в этом мире ничего не бывает легко. Возможно, лучшее, что Кикелома сделала, так это отказывалась от тех денег, что мы ей предлагали. Эдвард лишь заплатил за поминальную службу и ее похороны, это все. В прошлом месяце нам пришлось давать интервью у Дайян Соер http://www.peoples.ru/tv/diane_saywer/, чтобы опровергнуть все негативные заявления СМИ о том, что мы купили ребенка у умирающей женщины. Я согласилась на интервью, только чтобы рассказать миру о том, каким замечательным человеком была Кикеломо и рассказать о работе фонда ЭМ. Мне было на самом деле все равно, что весь мир думает обо мне. По крайней мере, я знала, что я не должна об этом беспокоиться.
- Мы приближаемся к земле. Пожалуйста, проверьте, чтобы ваши ремни безопасности были пристегнуты. – Марси, помощник пилота, прошел по проходу, чтобы проверить всех.
Я посмотрела в иллюминатор, где уже виднелась земля. Мы рассекли облака и засияли огни Сиэтла. Я была так близко, что почти могла чувствовать присутствие Эдварда. Я услышала, как выпустили шасси, и сжала руку моего отца, когда мы приземлялись. Мы были дома. Наконец.
Преимущество моей свиты было в том, что мне не нужно было и пальцем шевелить. Отец с Джаспером взяли мою ручную кладь. Лем взял сидение для автомобиля и сумку с подгузниками. Розали даже предложила поддержать мне пальто. Мои руки были заняты только одним – моим сладким мальчиком.
Как только я шагнула из кабины самолета, то сразу увидела Мерседес. Моросило, поэтому я прикрыла головку малыша одеяльцем, в которое он был укутан. Эдвард выпрыгнул из внедорожника и мое сердцебиение участилось. Коричневая кожаная куртка, волосы в прекрасном беспорядке, идеально сидящие джинсы. Я не могла спускаться еще быстрей.
Игнорируя всех вокруг, он подбежал прямо ко мне и обнял меня и малыша в моих руках.
- Добро пожаловать домой, любовь моя.
- Я скучала по тебе, - ответила я, крепче сжимая его свободной рукой.
- Я больше, поверь мне. - Он нежно поцеловал меня, а затем и малыша в его маленькую головку. – Привет, большой мальчик. Я по тебе тоже скучал.
Мы направились к машине, еще на один шаг ближе ко всей семье. Лем с Джаспером укладывали багаж в багажник. Комнаты не хватит для всех этих вещей. Нам нужно будет отправить отдельную машину, чтобы перевести все эти вещи в поместье.
- Розали, рад снова тебя видеть, - сказал Эдвард, открывая для нее дверь автомобиля.
- Спасибо, - ответила она нерешительно. С тех пор как мы узнали о состоянии моего сердца, отношения Розали и Эдварда никогда не были дружелюбны. Плюс тот факт, что она разбила сердце его лучшего друга, и я была удивлена, что он был таким любезным. – Приятно и тебя снова увидеть. Мои поздравления, кстати говоря.
Он улыбнулся и быстро кивнул, и она залезла в машину, прячась от дождя. Отец вернулся к работе, установив сиденья для малыша в машине, и уложил туда моего маленького мальчика.
- Ты привезла домой сюрприз, - прошептал Эдвард мне на ухо перед тем, как я села в машину.
- Если они так думают, пусть так и будет.
Он покачал головой, улыбаясь.
- Он все изменит.
Я приподняла бровь.
- Я знаю.
Лем сел на переднее сидение рядом с Эдвардом, тогда как все мы разместились сзади. Слава Богу, мы купили GL500. Как знали, что нам понадобится такая громадина. Эдвард продолжал смотреть на меня через зеркало заднего вида, пока все переговаривались, обсуждая полет, а Розали еще немного поплакалась на счет реакции Эммета на ее приезд. Эдвард предупредил, что дома нас ждет полно народу. Я знала, что родственники сами себя дурачили, говоря, что подождут до завтра. Я особо не разговаривала во время поездки до дома, я слишком сильно наслаждалась разглядыванием моего мужа, чтобы принимать участие в разговорах. Сегодня утром он не брился. Я подумала, что из-за Фейт и того, что ее нужно было сводить на танцы, у него не было на это времени. Его волосы отросли. Он все еще был загружен работой. Мне было интересно, как часто он приезжал домой, проводил время с Фейт, укладывал ее спать, а потом снова шел работать. Слишком часто, я была уверена.
Мы подъехали к дому, в то время как нетерпение увидеть мою дочь просто убивало меня. Я выпрыгнула из машины и оббежала ее, чтобы вытащить кресло. Эдвард взял его у меня и поцеловал в щеку, прежде чем взять меня за руку. Он протянул Лему ключи и попросил его вернуться в аэропорт и забрать остальной багаж. После, он потянул меня к дому. Дом. Я была так счастлива быть дома.
- Они побудут лишь полчаса. Это хорошо, - сказал он, открывая дверь.
- Ага, мечтай, мистер Мейсен, - усмехнулась я. – Привет! Кто-нибудь дома? – крикнула я, когда мы вошли внутрь.
- Мамочка! – Это был самый приятный звук, который я готова слушать целыми днями, сопровождаемый топотом ее маленьких ножек, пока она бежала по холлу, чтобы поприветствовать нас. – Мамочка! Мамочка! – Фейт запрыгнула в мои объятия.
- Привет, малышка, - сказал я, крепко обнимая е. – О! как же я скучала по твоим объятиям. Думаю, я буду обнимать тебя до ночи. Что ты на это скажешь?
Фейт захихикала.
- Лала же тоже хочет обняться, глупенькая.
- Точно, думаю, что смогу перестать обнимать тебя, чтобы обнять Лалу. Может быть, бабушку и дедушку тоже.
- И дядю Эммета и Тайлера, и тетю Элис и Джексона, и Кексинку.
- Кексинку? - Только сейчас я заметила белого зверька у моих ног, который громко тявкал.
- Эээ, сюрприз. У нас теперь есть собака, - Эдвард был напуган.
- У нас есть собака?
- Я купил Пенни собаку, потому что думал ей пойдет на пользу, заботиться о ком-то, пока ты будешь заботиться о ребенке. Мне казалось это действительно хорошим планом…ну ты знаешь….когда я впервые задумался об этом.
- У нас есть собака? – повторила я ошеломленно. У меня трехмесячный ребенок и собака? Он что шутит?
- Мамочка, посмотри какая она милая. Она самая лучшая собачка на свете. Она почти знает, как сидеть и какает дома лишь тогда, когда папочка забывает ее выгулять. И не клади ребеночка на пол, потому что она любит грызть глазки у моих кукол. Папочка их выкидывает потом. Я не хочу, чтоб моего братика тоже выкинули.
Я уставилась на свою невинную дочь, а затем зло посмотрела на ее очень раскаявшегося отца.
- Я собирался нанять дрессировщика. Завтра. Сегодня вечером, если хочешь, - предложил он.
Я покачала головой.
- Мы обсудим это позже. – Да позже. Моя дочь не должна слышать, как я говорю о том, что мы не оставим собаку.
Элис со своим громадным пузом присоединилась к нам вместе с маленьким Джексоном. Позволить Джасперу почти месяц присматривать за мной, было с ее стороны огромной жертвой. Конечно, она никогда не жаловалась на то, что он уехал. Я наблюдала за их трогательной встречей. Джаспер обнял и поцеловал Элис и Джексона, затем опустился на колени и поцеловал живот Элис, прошептав «привет» своей малышке. Я любила мою семью.
Мы повели всех обратно в гостиную. Эсме, Карлайл, Шарлотта, Тайлер, Терри и Эммет были там. Мы обменивались объятиями и признаниями, что скучали друг по другу. Из-за большого количества народу и повышенного всеобщего внимание к малышу, понадобилось несколько минут, чтобы Эммет заметил, кто был среди нас. Я видела, как встретились их взгляды. Розали держала Джексона и застенчиво улыбалась Эммету.
- О, смотрите, кто-то снова играет в сводницу, - прошептал Тайлер мне на ухо, обняв меня за печи своей большой рукой. Я прильнула к нему, утомленная после двух дней в дороге.
- Я, на самом деле, тут особо не причем. Просто предложила ей поехать домой.
- Ага, - сказал он неубедительно.
Я хлопнула его по груди.
- Я скучала по тебе.
- Я тоже скучал. Рада, что вся семья теперь в сборе.
- Хотя, я зла на тебя. Ты позволил ему купить собаку.
- Я ничего ему не позволял.
- Я перефразирую, ты знал, что он купил собаку и ничего не сказал мне?
- Мне нравится моя работа, Белла, - рассмеялся он. – Я люблю свою работу немного больше, чем сплетничать.
- Он бы никогда не уволил тебя, - сказала я, покачав головой, и снова посмотрела на своего мужа, который показывал своего сына семье. Шарлотта заставила малыша улыбнуться и задрать свои маленькие ножки. Я повернулась к Тайлеру. – Плюс ко всему ты же знаешь, что я бы снова наняла тебя.
- Я почти собирался тебе позвонить, правда, но Фейт так любит эту чертову собаку.
- О, я в этом уверена. - Я потерла ноющую шею. Нам придется оставить эту чертову собаку, я знала это.
Я посмотрела, как Эммет подошел к Розали и неуклюже обнял ее в знак приветствия. Он готов. Когда он услышит, как она была несчастна без него, он примет ее обратно, не раздумывая.
Фейт потянула меня за руку.
- Ну, что ты привезла мне?
Я нахмурилась.
- Что я тебе привезла?
- Ты привезла мне подарок? - спросила она, глядя на меня потрясенно. – Папочка всегда привозит мне подарок, когда ездит в путешествия.
- Я не путешествовала, малышка. Я ждала, когда люди там скажут мне, что я могу забрать твоего братика домой.
- Так не честно, - надулась она. Теперь я поняла, откуда у нас щенок. Эдвард не смог устоять перед виной за путешествие.
Я наклонилась и посмотрела своей маленькой девочке в глаза.
- Я очень скучала по тебе. И я надеюсь, что ты тоже по мне скучала, даже, несмотря на то, что я не привезла тебе подарки.
Ее губки изогнулись так, будто она задумалась над тем, что я сказала. Она закинула мне руки на шею.
- Я скучала по тебе, мамочка.
Я улыбнулась и обняла ее в ответ. Она не была избалованной, просто четырехлетним ребенком, который никогда ни в чем не нуждался. Моя дочь знала, что ни у каждого есть то, что есть у нее, мы всегда рассказывали ей о своей благотворительной работе. Я знала, когда она достаточно вырастет, она все поймет. Мы старались, чтобы деньги Эдварда не сильно влияли на то, каким она вырастет человеком. Она побежала за собакой, которая пришла в комнату с чьей-то туфлей во рту. Эдвард съежился. Что-то подсказывало мне, что он вызовет дрессировщика прямо сегодня.
- Интересно, как по вашему, люди будут думать, что Тайлер отец, когда только вы двое и ребенок будете куда-то ходить? - спросила Терри, обвивая руками мужа.
Я ущипнула Тайлера за щеку.
- Бедненький Тайлер, все подумают, что он папочка моего малыша.
Он рассмеялся и оттолкнул мою руку своей громадной лапой.
- Тебе так и хочется этого.
- Это…неправда. Раньше я притворялась, что я твоя дочка, - сказала я, стукнув его локтем по ребрам. Он усмехнулся, когда я схватилась за другую его руку. – Правда, учитывая все то внимание прессы, что мы привлекли, я уверена, лишь те, кто живут в горах, не знают настоящей нашей истории.
- Это было не так уж и плохо, - заверил Тайлер. - Я полагаю, раз они знают, что ты вернулась, атака со стороны папсов будет активней какое-то время. Охрана будет усиленная. А когда кого-нибудь из знаменитостей арестуют или они разведутся, вы станете уже старой новостью.
- Не могу этого дождаться, - сказала я, вздохнув.
Спустя где-то час, Элис заказала по телефону пиццу и, похоже, они все собирались остаться здесь на ужин. Мой муж последовал за мной на кухню. Мне нужно было приготовить малышу бутылочку. Он встал у меня за спиной и начал массировать мои плечи, пока я достала смесь и бутылочку из детской сумки.
- Они уйдут сразу после ужина, я обещаю.
- Все в порядке. Я не против, - улыбнулась я, посмотрев на него через плечо. Он оставил поцелуй у меня на шее. Я приготовила смесь и прильнула спиной к нему, пока встряхивала бутылочку, – итак….собака.
Его руки спустились с моих плеч и обвили меня вокруг талии. Щекой он прильнул к моей макушке.
- Я должен был обсудить это с тобой. Она была так расстроена, что тебя нет рядом, и я стал переживать о том, как она будет себя чувствовать, когда ты привезешь малыша в дом, который она считает «только своим». Я подумал, что собака займет ее, пока ты будешь занята малышом. Я думал, это удержит ее от соперничества с братом.
Я не смогла не рассмеяться.
- Соперничество между трехмесячным и четырехлетней?
- Я не знаю, - простонал он, крепче обнимая меня.
- Собака «не подарок», так?
Эдвард поцеловал меня в шею.
- Определенно, - сказал он прямо у моего уха. - Она дьявол в белой шерсти с милым маленьким носиком и виляющим хвостом.
Я прикрыла глаза и попыталась напомнить себе о его благих намерениях. Эдварду трудно был сказать дочери «нет». Он бы нашел способ достать ей звезды и луну, если бы она попросила его.
- Мы все уладим, - сказала я, разворачиваясь в его руках, так чтобы видеть его лицо. Он выглядел таким же уставшим, какой я себя чувствовала. Я провела тыльной стороной ладони по его щеке. Его щетинистая линия подбородка будет так приятно ощущаться на моей коже, позже, вечером, когда мы окажемся наедине в нашей комнате. – Я слишком сильно по тебе соскучилась, чтобы злиться на тебя.
Эдвард поцеловал меня в губы, скользя руками мне за линию пояса. Тепло его тела смыло все напряжение, что я ощущала.
- Я знал, что ты скажешь это. Хорошо, что я не потерял свое влияние на тебя.
Мои губы изогнулись в улыбку, и я хихикнула.
- Хорошо. – Я поцеловала его и протянула ему бутылочку. – Иди, покорми своего сына. Он голоден.
Вскоре все покушали. Дети устали. Джаспер был готов ехать домой. Эммет и Розали шептались на кухне, пока помогали убираться. Отец понес свою сумку в гостевую комнату. Я сидела в кресле-качалке, которое Эсме купила мне, когда родилась Фейт, и нежно укачивала своего сына. Дома. Я была там, где хотела быть.
Тайлер и Терри ушли первые. Мой фифти-фифти никогда не злоупотреблял гостеприимством. Элис и Джаспер были следующими. Эсме предложила уложить Фейт, но папа вызвался сам это сделать. Карлайл и Эдвард пожали друг другу руки, перед тем как Эсме заобнимала моего мужа до смерти. Эммет вызвался отвези Розали в ее гостиницу. Гостиницу, ага, как же. Прежде, чем я осознала, в комнате остались только я, Шарлотта и Эдвард.
- Хочешь, я уложу его? – спросила Шарлотта, с такой доброй улыбкой, которая побуждала меня любить ее еще сильнее.
Я вежливо отказалась, покачав головой.
- Я поднимусь через минуту. Хочу побыть немного с Фейт, прежде чем она уснет.
- Хорошо, - она подошла и встала около нас. – Он очаровательный маленький мальчик.
Я посмотрела на спящего малыша в моих руках. У него был носик как у его мамы и пухлые губки. Я думала, что Фейт была маленькой, но этот малыш был все еще очень крошечным. – Он совершенный. Как бы мне хотелось, чтобы Кикеломо смогла провести с ним больше времени. - Мое сердце все еще болело за молодую девушку, чья жизнь закончилась слишком рано.
- Он узнает все о ней, это лучшее, что мы можем сделать, - напомнил мне Эдвард.
- Ты выглядишь такой усталой, Белла, - беспокоилась Шарлотта. – Если утром тебе понадобится пара лишних рук, дай мне знать. Ты слышишь меня?
- Да, обещаю.
- Я соскучилась по тебе. – Шарлотта поцеловала меня в макушку и нежно провела пальчиками по лобику и щечкам малыша. – Все гораздо лучше, когда ты здесь. – Она ушла убедиться, что Розали и Эммет все убрали на кухне.
Я покачалась еще несколько минут, потому что, честно говоря, я просто не могла найти в себе сил подняться с этого чертового кресла. Эдвард заметил, что мне нужна помощь. Он встал и взял у меня малыша.
- Пойдем, - сказал он, протягивая мне руку, чтобы я могла встать. – Мне нужно поднять тебя наверх и раздеть, прежде чем ты уснешь прямо на мне.
- Мило. Всегда думаешь о своих потребностях, да?
Он прижался губами к моему виску.
- Я все время о тебе думаю. Желание заняться с тобой любовь это естественный исход моих мыслей о тебе. Что я могу сказать?
Мы поднялись наверх, как раз в тот момент, когда отец выходил из комнаты Фейт.
- Она сказала, что хочет поцелуй мамочки и папочки.
- Я первый, - сказал Эдвард, протягивая мне малыша, после того как поцеловал его. – Уложи его, и встретимся здесь.
Я пожелала отцу сладких снов и пошла в детскую, которая располагалась рядом с нашей спальней. Комнату полностью переделали, и она была совсем не похожа на ту, когда она принадлежала Фейт. Пока нас не было, Эдвард нанял кого-то все здесь переделать. Мы не знали пол малыша, вплоть до его рождения, поэтому мы с Эсме планировали все по телефону. Стены были светло голубого цвета. А на трех стенах, в хаотичном порядке, темно синим цветом были написаны строчки одной известной детской колыбельной и цитаты из детских книжек.
Сияй, сияй маленькая звездочка….
Раз, два, три, четыре, мышка дернула за гири….
Спокойной ночи, звезды, спокойной ночи, воздух, спокойной ночи всем звукам во всем мире.
Я люблю тебя как до луны…..и обратно.
Последняя строчка была так в духе Эдварда.
Над кроваткой большими заглавными буквами были написаны инициалы А.А.М. – Алек Ариз Майсен. Кикеломо хотела, чтобы мы выбрали ему имя, но попросила нас, чтобы второе его имя было Нигерийское. Мы выбрали имя Ариз, потому что так звали ее отца. Я сразу выбрала имя «Алек» и Эдварду понравился мой выбор так сильно, что у него на глазах навернулись слезы, когда я впервые предложила ему. Все было гораздо проще, когда мы во всем соглашались.
Я уложила Алека в кроватку и включила видео-няню. Я поцеловала кончики двух пальцев и прикоснулась ими к его головке. Я знала, что он проснется через пару часиков. Его режим окончательно нарушился из-за нашего мирового путешествия. Я даже не знала, который сейчас час для нашего организма. Расстройство биоритмов в связи с перелётом через несколько часовых поясов было ужасным.
Около двери висела наша с Кикеломо фотография. Две его матери. Я прикоснулась к рамке теми же пальцами, которыми я его поцеловала на ночь сына. Мы всегда будем помнить ее. Мы всегда будем помнить, как сильно она любила его. Я сама лично буду говорить ему об этом каждый день.
Я направилась обратно в комнату Фейт и на пороге услышала, как они с Эдвардом шептались. Я остановилась и стала наблюдать, как две любви моей жизни говорят друг другу спокойной ночи.
- Я люблю тебя как отсюда до Африки и обратно до домика дяди Сета в горах, а потом до небес и до луны и обратно бесконечное количество раз.
- Это и правда очень много. Думаю, ты снова победила меня. Два раза за сегодняшний день.
- Три раза, - исправила она меня.
Эдвард стоял на коленях около ее кроватки, локтями он упирался в матрас, а голову положил на руки.
- Хм… слишком много проигрышей для папочки. Я отыграюсь завтра. Вот увидишь. Моя любовь пройдет весь бесконечный путь плюс один раз.
Я услышала, как Фейт захихикала и увидела, как она похлопала по голове отца своей маленькой ручкой, которая, потерялась в его беспорядочной прическе.
- Мамочка Алека на небесах.
Мое сердце сжалось.
- Да моя Любимая Пенни. Кикеломо на небесах, но она доверила мне и мамочке позаботится об Алеке. И тебе тоже.
- Я так рада, что мамочка не на небесах. Мне было бы очень грустно. Ты думаешь Алеку грустно?
У моей маленькой девочки огромное сердце. Но я знала, что эта тема очень трудная для Эдварда. Я могла только представить, что за мысли у него сейчас в голове. Я вошла в комнату.
- Привет, милая девочка. Можно и мамочке поцеловать и обнять тебя на ночь?
Головка Фейт выглянула из-за головы Эдварда. На ее лице была огромная улыбка.
- Миллион поцелуев и объятий!
- Миллион? - Я оглянулась на своего ухмыляющегося мужа. – Кто-то так похож на своего папу. – Я забралась к ней на кроватку и, нависнув над ней, наклонилась, чтобы поцеловать ее носик, щечку, лобик, подбородочек и в завершении шейку.
Она извивалась и хихикала.
- Хвати! Хватит!
Я легла рядом с ней, кладя руку ей на талию.
- Не могу дождаться завтра, чтобы поиграть с тобой. Ты поиграешь со мной? – спросила я.
Она игралась с моим обручальным кольцом, переворачивая за брильянт туда сюда по моему пальцу.
- Да. Мы можем поиграть весь день, а папочка может пока поиграть с Алеком.
- Отличная идея, малышка. Тогда поспи. Я люблю тебя.
- Спокойной ночи, мамочка. Я тоже тебя люблю, – ответила она, повернувшись ко мне, чтобы обнять.
Эдвард и я оставили ее засыпать, и пошли рука об руку в спальню. Эдвард сразу направился к кровати, уложил меня на постель и обнял всем своим тело. Моя спина была крепко прижата к его груди.
- Я не лгала. Я не планирую умирать еще долгое время.
- Лгунья, - прошептал он в мои волосы. – Ты умерла. Ты умерла на достаточно долгое время, чтобы мое сердце смогло ощутить это.
Я не могла отрицать его слова, поэтому решила обойти их.
- Ты ходил сегодня на кладбище?
- Да.
- Ты корил себя весь день?
Он сразу не ответил. Вместо этого его руки медленно стали исследовать мое тело.
- Да. Но не из-за Алека.
Я видела его чувство вины. Я могла практически ощущать ее вес, осевший на его плечах.
- Тогда за что ты себя корил?
- Ты знаешь как все это нам близко. Ты знаешь, что если бы эта маленькая девочка, которая лежит сейчас в другой комнате, потеряет свою маму, как тот мальчик, что лежит в комнате напротив, ее мир мог бы бать совсем другим.
- Но она не потеряла свою маму, – возразила я.
Он откатился назад и лег на спину, многозначительно вздохнув. Я села и прислонилась к его согнутым коленям. Приложив щеку к ним, я посмотрела на своего бедного, измученного мужа.
- Это не изменит то дерьмо, через что нам пришлось пройти из-за меня. Не правильно и то, что я почти забрал ее от тех людей, которые любили ее, и принес вам столько плохих воспоминаний.
- Ты бы никогда не отдал ее. Ты думал, что не выживешь, но ты бы выжил. Ради нее, ты был бы обязан.
Его рука скользнула мне под рубашку, посылая теплые мурашки по моей коже.
- Думаю, ты не права, – прошептал он.
- Я знаю, что права.
- Я очень сильно ее люблю.
- И она это знает. – Меня убивало то, что ему нужно было такого рода подтверждение. Его любовь к своей дочери было невозможно не заметить. Все, кто когда-либо видел их вместе, видели это. Чувствовали.
Его руки переместились на мою грудь и прижались к моему сердцу.
- Ты мое все. Без тебя…..
Вот почему я так безумно любила своего мужчину. Вот почему я никогда не переставала верить в него. Его любовь ко мне была такой сильной. Такой настоящей. Она заставляла меня жить. Именно она вернула меня. Удержала меня от того чтобы пойти на свет.
Я легла рядом с ним, опираясь на локти. Мои пальцы порхали по его губам.
- Без меня ты не будешь никогда, Эдвард. Никогда.
- Обещаешь?
Я нежно поцеловала его, позволив моим губам показать значимость моих слов, прежде чем сказать их.
- Я обещаю.
Наш поцелуй стал разгораться. Настойчивые руки крепче сжимали. Ноги сплетались между собой. Он тоже был моим всем. Выжить друг без друга было возможно. Но это уже никогда не назовешь настоящей жизнью. Я знала, что именно этого он боялся, когда я была беременной Фейт. Я помогала ему жить и любить. Без меня он думал, что снова станет тем, кем был до меня. Он не хотел снова жить, пряча свое сердце за огромной стеной.
Эдвард наклонил голову и поцеловал мою шею.
- Думаю, по этому я скучал больше всего. По этому местечку… - он прикоснулся теплыми губами к моей шеи сбоку. - ….это то, по чему я скучал больше всего. Ты так прекрасно пахнешь. А на вкус еще лучше.
Мои глаза закрылись и я запрокинула голову чуть назад, предоставляя ему лучший доступ к его любимому местечку. Он щекотал меня мягкими, но колючими волосками, что были у него на лице. Одежда полетела на пол. Наши тела прижимались друг к другу. Ничто не разделяло нас. Сильная рука сжимала мои бедра, закидывая мою ногу через его тело. Жаждущие губы и соблазняющий язык играли с моими устами и у меня за ушком, затем вниз к моей груди. Он разместила на мне, между моих ног. Бедра, стремящиеся на встречу друг к другу, болезненная необходимость друг в друге. Когда он вошел в меня, лишь одно слово вместе с выдохом сорвалось с моих губ.
"Дома".
Глава 8.
Я опустил голову и улыбнулся, увидев, как мой сын пьет из бутылочки. Он перестал сосать и протянул мне молочко. Такой чертовски милый. Даже посреди ночи. Даже когда я на самом деле хотел оказаться в объятиях своей жены в нашей кровати. Изабелла быстро заснула, после того, как позволила мне любить ее. Я не мог заставить себя разбудить ее, когда услышал плач Алека. Похоже, бедный парень совсем не мог понять, где он находится. Не говоря уж о том, что его организм думал, что уже утро. Пенни почти всю неделю пришлось перестраиваться на новый режим, когда мы вернулись в прошлом месяце. Изабелла собиралась ближайший дни не выпускать его из рук.
Когда мы все были в Лагосе, обычно я кормил малыша посреди ночи, потому что я и так бодрствовал из-за работы. Я довольно нормально мог жить по Тихоокеанскому времени, при этом прибывая в другом часовом поясе. Только из-за этого я мог задержаться там на длительное время, но жил словно вампир. Бодрствовал ночью и спал днем.
Алек закончил кушать и отдал бутылочку мне, будто давая знак, что пришло время ему выпустить воздух. Неуклюже я приподнял его, чтобы он смог срыгнуть через мое плечо и так и оставил его держать столбиком. Он определенно подрос, с тех пор как я последний раз держал его. Меня поражало то, как быстро растут дети. Они определенно делали это слишком быстро. Казалось, будто только вчера Пенни помещалась у меня на ручках. Маленькая, хрупкая, невинная. Может, я и сопротивлялся взять ее в первый раз, но взяв однажды ее на руки, я стал ее навсегда.
- Сходи к малышу, пожалуйста. Ей нужно, чтобы ее подержали, а не оставляли в детской комнате, – умоляла Элис.
Я ходил из стороны в сторону в комнате ожидания, в ожидании, когда кто-нибудь выйдет и скажет, что мою жену вывезли из операционной. Я никуда не собирался уходить.
- Иди ты и Эсме; я подожду здесь новостей об Изабелле.
Уперев руки в боки, моя сестра встала у меня на пути с сердитым выражением на лице.
- Возможно, ты не сможешь увидеть Беллу в течение нескольких часов. Твоя дочь, с другой стороны, готова встретиться с тобой сейчас. – Я обошел ее, но она схватила меня за руку. – Никому не позволяют заходить в детскую комнату, Эдвард. Ты нужен малышу.
- Нужен? Не говори мне об этом. Мне нужна моя жена! Мне нужно знать, что она жива и что с ней все в порядке. Вот что мне нужно! – Это все что имело для меня значения.
- Ты нужен своей дочери. И не важно в порядке Белла или нет. Жива или нет. Она бы хотела, чтобы ты был с ребенком. Ты отец и есть вероятность того, что ты будешь единственным, кто сможет позаботиться о ней.
Есть вероятность того, что я буду вынужден заботиться о ней. Сам. По крайне мене, какое-то время. Но все, о чем я мог думать это Изабелла. Элис была права в одном, моя жена бы настаивала, чтобы я проверил ребенка. Когда она очнется (потому что она обязательно очнется) она захочет узнать о ребенке.
- Хорошо, - раздраженно сказал я, вырывая руку из ее хватки. - Я хочу, чтобы кто-нибудь сразу же пришел за мной, если появятся новости об Изабелле.
- Конечно, - Элис улыбнулась и похлопала меня по плечу.
Меня отвели в детскую комнату. Там было пол дюжины детей. Некоторые спали, некоторые плакали. После того, как медсестра проверила наличие браслета у меня на запястье, она подкатила прозрачную пластиковую колыбельку с ребенком внутри. Она была завернута в белое одеяло, а на голове у нее была бело-розовая шапочка. Ее глаза были закрыты, а крошечные губки чуть надуты. Она была не похожа ни на меня, ни на Изабеллу. Она была просто… восхитительной.
- Почему бы вам ни попробовать ее разбудить и накормить? – предложила медсестра, поднимая ребенка. Она кивнула в сторону кресла. Когда я не двинулся с места, она улыбнулась. – Вам будет гораздо удобней, если вы присядете.
Я провел рукой по волосам и сел. Не успел я и секунду подумать об этом, как она положила мне на руки ребенка. Раньше я никогда не держал кого-то такого легкого. Я никогда не держал в руках детей, кроме сына Бена и Анджелы, который родился уже девять фунтов. Эта маленькая девочка была легче перышка.
- Давайте попробуем ее разбудить, чтобы она покушала, - медсестра стала разворачивать ее и показались две крошечные ручки вместе с худенькими маленькими ножками. Десять пальчиков на руках и ногах. Она утопала в подгузнике, который выглядел гораздо меньше, чем те, что Изабелла надевала на Бена младшего, когда мы с ним нянчились. На ней была одета только простая белая маячка. Она была такой чертовски маленькой.
- Сколько она весит? – спросил я, держа в руках живую частичку себя и Изабеллы.
- Эээ, - она посмотрела на карту, что весела на колыбельке. - Пять фунтов две унции. (п.п.: 2 450 кг.)
- Слишком маленькая, да?
- Она крошка, – медсестра снова улыбнулась и подмигнула мне. – Нам придется побеспокоить ее, чтобы она проснулась. Потрите ее пяточку, потормошите.
Я не стал задавать ей вопросы. Я просто сделал то, что мне сказали, слишком измученный после прошедшего сверх эмоционального для. Поэтому даже задумываться я не мог. Я потер ее ножку, задаваясь вопросом, как что-то такое маленькое могло так сильно толкать мою жену, чтобы я мог почувствовать. Мы с медсестрой вместе ее тормошили, пока ребенок не стал противиться и шевелится. После очередной попытки разбудить ее, она начала плакать.
- Отлично, мистер Мейсен. Давайте посмотрим, сможет ли она набрать пару унций. – Медсестра протянула мне бутылочку, будто я знал, как, черт возьми, вообще это делается. К счастью, я был гением и все понял.
Я приложил соску от бутылки к ее губам и после нескольких попыток она начала ее посасывать. Это было… потрясающе. Ее глаза были закрыты, а веки были немного увлажнены. Нежная и розовая кожа. Кажется, она не знала куда деть свои маленькие, сжатые в комочки, кулачки. У нее был такой крошечный нос, что я не мог поверить, как она вообще может через него дышать. Все в ней было невероятным.
Моя дочь. Дочь Изабеллы. Наша дочь.
Я покормил ее, и мне потребовалось огромная помощь, чтобы дать ей выпустить воздух. Я посмотрел, как медсестра меняет ей подгузник, а затем я покачал ее, пока она не заснула, сопя. Я не знал, как долго просидел там, держа в руках и рассматривая первого и единственного ребенка, созданного мной и Изабеллой. Все эти месяцы, что я ненавидел ее, желал, чтобы она не существовала, показались такой напрасной тратой времени. Как кто-то может ненавидеть что-то такое божественное, такое совершенное, такое невинное? Реальность того, каким я был монстром, поразила меня в самое сердце. Не смотря на то, что случится с Изабеллой, я всю свою жизнь буду любить и заботиться о ней. Я дал сам себе обещание, прикоснувшись губами к ее головке, прикрытой шапочкой.
Пришел Карлайл и сообщил, что операция Изабеллы прошла успешно, и она идет на поправку. Мое облегчение было не только эмоциональным, но и физическим. Слезы полились по моим щекам, а плечи затряслись. Я прижал свою дочь ближе к груди и позволил разделить с ней свои чувства.
- Вы двое разговаривали о том, как назовете ее? - спросил мой дядя, после того, как я успокоился.
Изабелла с самого начала была права и выбрала идеальное имя.
– Фейт. Фейт Элизабет Мейсен.
- Папочка, я не могу заснуть. - Помяни дьявола. – Я совсем не могу. Я даже минуточки не поспала. Я все это время не могла заснуть, – сказала Пенни, стоя в дверях в детскую и потирая кулачком глазик, при этом в другой руке она держала своей зайчика.
Я знал, что это не правда. Я заходил к ней, после того, как Изабелла уснула.
- Ну, ты точно не заснешь, если будешь тут стоять. Тебе нужно вернуться в постель, Любимая Пенни.
- Я не могу! Я устала, и я не могу заснуть! – показались слезки.
- Шшш, не разбуди мамочку или дедушку Чарли. – Я похлопал по своему колену. – Иди сюда, посиди со мной и своим братиком.
Пенни не теряла ни секунды: она залезла мне на колени и прильнула спиной ко мне. Алек поднял головку, пытаясь сообразить, что за суета вокруг. Пенни аккуратно погладила его по спинке. Уверен, Изабелла пустила бы пару слезинок, увидев такую картину.
- Все любят Алека больше меня, - сказала Пенни вздохнув. Это была неожиданная жалоба.
- Это неправда. Все любят вас с Алеком одинаково.
Она покачала головой.
- Нет. Бабушка и дедушка купили сегодня миллион подарков ему и не одного для меня.
Три. Они купили три подарка малышу и два из них были одеждой. Моя дочь любительница преувеличивать. Ни секрет, откуда это у нее.
- Милая, когда ты родилась, бабушка с дедушкой купили тебе множество подарков. К тому же, бабушка Эсме, возможно, дала тебе уже больше, что Алеку. Ты никогда не имела нехватку в подарках.
Она пожаловалась надув губы.
- Мамочка даже не привезла мне подарка.
- А вот сейчас это точно не правда. Она привезла тебе самый важный подарок на свете.
- Нет, она сказала, что ездила не в путешествие, поэтому никаких подарков. Она только позаботилась о том, чтобы привезти сюда Алека, чтобы все могли любить его больше, чем меня.
Гены Мейсен бурлят во всей красе. Я мог даже расслышать смех моей матери на небесах, пока она наблюдала за нашим разговором. Я чувствовал ее присутствие, как и тянущую боль в моем сердце.
- О, моя Любимая Пенни. Я тебе расскажу историю.
- Какую? – спросила она, запрокидывая головку назад, чтобы увидеть мое лицо.
Снова мне пришлось перехватить Алека. Я развернул его так, чтобы он смог видеть свою старшую сестру. Мудрость моей матери, была настоящим подарком, который я смог передать своему собственному ребенку.
- Когда мне было столько лет, сколько и тебе, моя мама принесла домой твою тетю Элис и знаешь что?
- Что?
- Мне совершенно не нравилось, что всех интересовала только она, а не я.
- Тетя Элис очень хорошенькая и милая.
Я с треском попытался не закатить глаза.
- Видишь? Именно это все и говорили. Никто не говорил, что я был хорошеньким и милым.
Она захихикала.
- Ты не можешь быть хорошеньким! Ты же мальчик.
Я ухмыльнулся, приподняв правый уголок губ.
- Кто сказал? Лала? Потому что, если это сказала не Лала, я в это не верю.
- Все говорят, - ответила она, снова легонько рассмеявшись.
- Неважно, проблема была в том, что когда она оказалась дома, я думал, что все любят Элис больше, чем меня. Особенно моя мама.
- Твоя мамочка тоже не принесла тебе подарков? – она посмотрела на меня таким простодушным взглядом.
Я пытался сдержаться и не рассмеяться.
- Моя мама принесла мне такой же подарок, какой и твоя мама привезла тебе сегодня.
- Что это? Мамочка сказала, что нет никаких подарков.
- Мамочка привезла домой Алека, также как моя мама принесла домой тетю Элис. Твой братик это самый особенный подарок. Ты никогда не вырастишь из него, как он из той одежды, которую купила ему бабушка. Он никогда тебе не наскучит. С ним буде гораздо веселей играть каждый день. В большинстве своем он будет навсегда только твой. Он твой брат. Никто больше не буден достоин такого звания. Если ты спросишь меня, то это очень особенно.
Пенни нахмурила свое маленькое личико, раздумывая над моими словами.
- А еще он будет любить тебя почти также сильно, как и я. Он будет смотреть на тебя и захочет быть похожим на тебя. Он будет доверят тебе и нуждаться в тебе. И ты будешь для него самым классным человеком, из тех людей, что он будет знать.
- Класнее, чем ты?
Я искоса посмотрел и нахмурил губы.
- Возможно, но только чуть-чуть. – Внес я поправку.
Пенни развернулась к своему маленькому братику, наклонившись так, что их лица были в нескольких дюймах друг от друга. Она заговорила тем же голоском, каким общалась с Кексинкой.
- Ты слышал это, Алек? Ты будешь меня очень любить. Я твоя сестра, а ты мой братик и ты должен делать все, что я скажу, потому что сестры важнее.
Ладно, это совсем не то, что я имел ввиду. Изабелла считала важным сказать ей, как были важны сестры и братья, когда мы решились на усыновление. Пенни имела привычку выбирать из всего разговора только то, что считаем нужным. Представление не имею, откуда у нее эта избирательность.
- Я не помню, чтобы говорил о том, что бы он слушал все, что ты скажешь.
- Ты делаешь все, что говорит тетя Элис, - ответила она.
- Ерунда. - Я не делаю все, что она мне говорит.
- Помнишь, когда ты хотел подарить мамочке новый самолет на рождество, а тетя Элис сказала, чтобы ты лучше не делал этого, а то мамочка заставит тебя жить в этом самолете? Она сказал, что тебе лучше открыть в той школе библиотеку и назвать ее мамочкиным именем? И мамочка плакала множеством счастливых слезок, когда ты так и сделал.
Ладно, я иногда делал то, что говорила моя сестра.
- И помнишь, когда тетя Элис сказала, что те мамочки, там, нуждаются в лучшей больнице для своих малышей, и ты сделал одну для них?
Хорошо, часто. Я часто делал то, что говорила мне моя сестра.
- А еще помнишь, когда тетя Элис захотела сделать здесь большой праздник на дедушкин день рождения, и ты сказал «нет», но потом она назвала тебя полным именем, даже с тем, что посередине, и у нас была самая большая вечеринка?
Агх. Всегда. Я всегда дела то, что хотела моя сестра.
- О, только подожди. Быть старшей не так уж легко. Подожди, пока твой маленький брат станет умолять тебя этими черными большим глазами, чтобы ты сделала что-то для него или еще хуже: помогла спасти голодающих детей по всему миру или тех, у кого нет больниц или школ или дома с удобствами!
Пенни посмотрела на меня, определенно озадаченная моей тирадой.
Я закрыл глаза и покачал головой.
- Неважно.
Я еще немного покачал нас троих, пока мои дети улыбались друг другу. Похоже, что Алек припас свою самую большую улыбку для своей сестры. Он очарует ее. Так же как и всех нас.
- Ты любишь меня? – спросила Пенни своего братика высоким голоском. – Любишь? – он так широко улыбнулся и завертелся в моей руке. Можно было подумать, что он хотел закричать ей «Да!». – Любишь! Ты любишь меня как отсюда до луны и потом до небес, а потом до Китая и до Африки и потом вокруг всего мира беспредельное количество раз?
Он засиял, а затем громкий звук вылетел из его ротика, поразив всех нас, включая самого Алека. Я взглянул на Пенни, и мы оба рассмеялись. Алек изо всех сил пытался снова издать этот звук.
- Сделай еще раз! – подбодрила Пенни.
Я заметил движение у двери. Когда я поднял голову, моя жена стояла там, вытирая лицо.
Я махнул ей, приглашая присоединиться к нам.
- Смотрите, кто проснулся.
- Мамочка! Алек только что смеялся.
Изабелла вошла в комнату и опустила на колени перед нами.
- Вы трое хоть представляете, как сильно я вас люблю?
- Как отсюда до луны и обратно, а потом до Африки….
- Да, Фейт Элизабет, - я сжал ее, чтобы она смогла остановиться. – Ее любовь бесконечна, она не имеет конца. Беспредельна.
Изабелла положила одну руку мне на колено, а другу на щеку Любимой Пенни.
- Невозможно любить больше. – Ее взгляд переместился с дочери на меня. Я мог чувствовать это. Она излучала любовь. Она была источником любви в нашей семье. Неисчерпаемым источником, который питал нас всех.
- Давай уложим этих деток в постель, а? – сказал я, прижимаясь щекой к головке Пенни.
- Хорошая мысль, - сказал Изабелла, со знающей улыбкой на лице. – Давай, Фейт. Мамочка полежит с тобой, пока ты не уснешь.
Две мои девочки вышли из комнаты, держась за ручки. Я посмотрена на очень бодрствующего и довольного маленького малыша.
- Мы на самом деле два самых счастливых парня на земле. Люди как твоя мама – редкость. Она могла любить кого угодно, но она выбрала нас. Но мы никогда не будет принимать это как должное, хорошо?
Алек посмотрел на меня с выражением чистого счастья. Мы были самыми счастливым парнями на земле. Я положил его обратно в кроватку и включил одну из музыкальных игрушек, что висели сбоку. Он задрал ножки и потянулся ручкой к мигающим огонькам. Я выключил лампу около кресла-качалки, и встретился с моей Изабеллой в коридоре. Она практически запрыгнула на меня. Обвив свои руки вокруг моей шеи, она страстно поцеловала меня.
- Ого, не стоило позволять тебе засыпать, не почистив зубы. Три часа сна и пицца – не лучшая комбинация, - сказал я, подшучивая.
Она стукнула меня по животу, не сильно, но я недооценил ее. Она начала уходить.
- Шучу. Ну не совсем, но если ты пойдешь почистить зубы, я сделаю так, что это будет стоить ожиданий.
Она посмотрела на меня строгим взглядом, который Пенни так похоже копировала сегодня. В ответ на ее взгляд я надул губы. Она улыбнулась и направилась обратно в спальню, оборачиваясь, чтобы убедится, иду ли я за ней.
Она почистила свои зубы, как и я, чтобы было честно. Мы легли в постель, и она положила голову мне на грудь.
- Ты замечательный отец.
- Ты всему научила меня, - прошептал я, проводя пальцами между прядями ее волос, что рассыпались по ее спине.
- Из мужчины, который ничего и никого не любил ты превратился в мужчину, чья любовь не знает границ.
Мы оба усмехнулись.
- Так что на счет того, что чистка зубов будет стоить моих ожиданий…. – сказала Изабелла, медленно поводя рукой вниз по моему животу и проникая под пояс моих штанов для сна. Ее рука была такой прохладной в сравнении с моим теплым телом.
Я тут же стал твердеть. Я улыбнулся в ее волосы.
- Мммм, да. Я определенно хочу, чтобы эти ожидания того стоили.
Она приподняла голову так, чтобы я мог поцеловать ее ротик со вкусом мяты. Я пососал кончик ее языка, а она обвила руку вокруг меня. Мы могли воспользоваться временем наедине и насладиться друг с другом. Одежда полетела на пол, а руки блуждали на ощупь. Влажные губы целовали ее длинную изящную шею. Вниз к ее груди, животу. Она хихикнула, когда мягкие волоски на моем подбородке щекотали ее кожу. Я возвысился над ней, а моя рука обхватил ее шею сзади, прижимая ближе к себе, так чтобы я мог насытиться ей.
- Кресло, - сказала она со стоном, когда я провел губами по ее скуле.
Я замер и посмотрел на нее, пока ее рука продолжала двигаться.
- Кресло?
Она повернула голову, и я проследил за ее взглядом. О, да, кресло. Им так долго пренебрегали. Сегодня, кажется, подходящий момент вернутся в игру. Первый сел я, а она забралась на меня сверху, вбирая меня в себя. Она двигалась, пока я целовал и сосал и лизал и кусал. Я прижимал ее ближе и крепче, мои пальцы определенно оставят следы на ее безупречной коже. Мое сердце билось изо всех сил. Оно увеличилось, и будто было готово взорваться. Только она могла сделать это возможным. Когда я с ней, чувства переполняли меня. Желание, потребность, удовлетворенность, забота, любовь.
Жизнь.
Изабелла вернула меня к жизни. Из черно-белого существования, в мир полный света и красок. Голубого и зеленого, красного и оранжевого. Я больше не был тем мужчиной, который сидел в пятницу в полдень в частном обеденном зале ресторана «Затмение» и жаловался на все те извинения, что получил за день. Сейчас я муж, любовник, друг, отец. Я был тем человеком, которым даже не мог представить, что могу быть.
Я и подумать не мог, что никель (или одна тысяча сто сорок никелей, если быть точным) изменит мою жизнь навсегда.
Но так оно и случилось.
Конец.