Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Летом 1999 года Конституционный суд вынес решение по делу об амнистии лиц, осужденных за совершение политических преступлений. В частности, Конституционным судом рассматривалась правомерность амнистирования в марте 1998 года прежним премьер-министром Владимиром Мечьяром (Движение за демократическую Словакию [ДЗДС]) бывшего министра внутренних дел Густава Крайчи и шефа службы безопасности Ивана Лексы. Принимая решение об амнистии обоих вышеупомянутых лиц, Мечьяр осуществлял прерогативу президентской власти, поскольку таковая автоматически переходит к главе правительства в случае продолжительной вакансии поста президента. После поражения Мечьяра и возглавляемого им ДЗДС на парламентских выборах 1998 года новый премьер-министр Микулаш Дзуринда отменил действие амнистии в отношении Крайчи и Лексы. (Подробнее см.: Обзор конституционных новостей. Словакия // КПВО. 1999. N3 (28).) В январе 1999 года члены ДЗДС попытались оспорить действия Дзуринды, сославшись при этом на пункт "i" статьи 102 Конституции Словацкой Республики, которая, наделяя Президента правом амнистировать осужденных, одновременно говорит о необратимости амнистии. Конституционный суд согласился с аргументами представителей ДЗДС, объявив в начале июля о том, что отмена объявленной Президентом амнистии является неконституционным актом.
В свете такого вердикта Конституционного суда перед правительством встал вопрос о том, как далее вести предварительное следствие и судебное разбирательство по делу Крайчи и Лексы. Крайчи - второе лицо в ДЗДС - был обвинен в подтасовке результатов майского 1997 года референдума о вступлении в НАТО и введении института прямых и всеобщих президентских выборов. 21 июня 1999 года Генеральная прокуратура заявила о том, что Крайчи предумышленно распорядился о печатании и признании действительными бюллетеней для голосования, в которых отсутствовал второй вопрос - о президентских выборах. Крайчи был обвинен в злоупотреблении служебным положением и подделке официальных документов. В случае признания его виновным по суду в совершении вышеназванных преступлений, Крайчи грозит тюремное заключение на срок от трех до 10 лет. Что касается Лексы, то он, будучи лишен депутатской неприкосновенности еще в апреле, содержался с того времени под стражей в ожидании предстоящего суда. Лекса был обвинен в совершении целого ряда преступлений, включая незаконную распродажу церковного имущества и закладку взрывного устройства на митинге оппозиции. Лекса был также замешан в похищении сына бывшего Президента Михала Ковача в 1995 году. (Подробнее см.: Обзор конституционных новостей. Словакия // КПВО. 1995. N4 (13)/1996. N1 (14).)
Решение Конституционного суда по делу Крайчи и Лексы вызвало институциональную неразбериху, поскольку в государственно-властных структурах отсутствовало единое понимание вердикта суда. Генеральный прокурор Милан Ганзель (выдвиженец Партии левых демократов [ПЛД]) настаивал на прекращении следствия и судебного процесса. Он и в самом деле распорядился прекратить уголовное преследование Крайчи и Лексы, хотя при этом и утверждал, что прерогатива вынесения окончательного решения по данному вопросу принадлежит суду. Глава же следственного комитета Генеральной прокуратуры Ярослав Ивор настаивал на продолжении уголовного дела Крайчи и расследовании деятельности Лексы. По мнению Ивора, решение Конституционного суда не имеет обратной силы и служит всего лишь "руководящим указанием" на будущее. В Министерстве юстиции мнения также разделились: глава ведомства Ян Чарногурский утверждал, что с оглашением решения Конституционного суда уголовное дело закрывается и следствие прекращается, в то время как один из чиновников Минюста Даниэл Липсиц возражал министру, ссылаясь опять-таки на невозможность обратного действия решения Конституционного суда, и настаивал на продолжении уголовного преследования Крайчи, поскольку суд не запретил таковое. Последняя точка зрения была небезосновательной: один из судей Конституционного суда Ян Клучка также заявил о том, что решение суда обращено в будущее и не может использоваться для пересмотра ранее принятых решений.
Все встало на свои места после вынесения Конституционным судом еще одного решения. 22 апреля 1999 года Лекса, находясь в следственном изоляторе, подал в Конституционный суд жалобу на нарушение следствием его гражданских прав. (Подобная мера пресечения была избрана в отношении Лексы из-за имевшихся у следствия опасений, что подследственный, используя свои связи и влияние, попытается запугать свидетелей. См.: Обзор конституционных новостей. Словакия // КПВО. 1999. N4 (29).) Суд отказал Лексе в удовлетворении его жалобы, огласив соответствующее решение 18 августа, и объявил при этом, что решение Дзуринды об отмене поспешно объявленной Мечьяром амнистии имеет законную силу. Таким образом, Суд подтвердил, что его первоначальный вердикт не имел "обратной силы".
Несмотря на продолжающуюся неразбериху, полиция продолжила расследование обстоятельств похищения сына бывшего Президента Словацкой Республики Михала Ковача и потребовала возможность допросить Владимира Мечьяра о его роли в этом деле. В связи с этим Ярослав Ивор обратился в Национальный совет (словацкий парламент) с запросом об освобождении Мечьяра и Ковача от некогда принесенной ими присяги о соблюдении государственной тайны. Ивор настаивал на том, что Мечьяр в период пребывания его в должности премьер-министра имел доступ к сведениям, составляющим государственную тайну, и что его показания могут оказаться весьма существенными для следствия. Ковач уже пообещал предоставить в распоряжение следственных органов всякую имеющуюся в его распоряжении информацию, которая относится к похищению его сына. Ивор заявил, что Мечьяр будет допрошен как свидетель. Однако в зависимости от совокупности улик, которыми располагает следствие, процессуальный статус Мечьяра как свидетеля может в определенный момент измениться на подозреваемого. Заявление Ивора стало отчасти реакцией на опубликованное в еженедельнике "Plus Seven Days" интервью с заместителем главы контрразведывательной службы Ярославом Свечотой. Свечота заявил, что похищение Ковача-младшего было осуществлено "отнюдь не всецело" по инициативе Лексы и что, по его мнению, "организатором похищения" является Мечьяр. Свечота также высказал предположение о возможной причастности к похищению российских спецслужб: дескать, похищение стало следствием стремления России дестабилизировать внутриполитическую обстановку в Словакии и тем самым повредить репутации страны в глазах Европейского Союза и НАТО.
В ответ на запрос Ивора Мечьяр заявил, что он не намерен давать какие-либо показания по данному делу, утверждая при этом, что парламент не вправе освобождать его от принесенной в свое время присяги. Мечьяр утверждал, что ему стало известно о похищении лишь после того, как преступление уже свершилось. Кроме того, как заявил бывший глава правительства, ему ничего не было известно о предполагаемой причастности сотрудников органов безопасности к похищению Ковача-младшего. Он пригрозил объявить голодовку, если его попытаются принудить к даче свидетельских показаний.
Мечьяру, однако, не пришлось приводить угрозу в исполнение. 20 сентября 1999 года конституционный комитет отклонил запрос Генеральной прокуратуры. Комитет решил, что освобождение Мечьяра от данной им присяги не входит в полномочия Национального совета. Парламент рекомендовал правоохранительным органам обратиться с подобным запросом в "компетентные государственные органы". Иными словами, следствию придется переадресовать свой запрос об освобождении Мечьяра от принесенной им присяги главе службы безопасности Владимиру Митро.
10 июля 1999 года словацкий парламент одобрил внесенный правительством законопроект об использовании языков национальных меньшинств. (См.: Обзор конституционных новостей. Словакия // КПВО. 1999. N4 (29).) Таким образом Словакия выполнила последнее предварительное политическое условие начала переговоров о вступлении в Европейский Союз в числе государств так называемой "первой волны". Законопроект был принят 70 голосами против 18 при одном воздержавшемся. Парламентская фракция Партии венгерской коалиции (ПВК), которая входит в состав правящего блока, голосовала против законопроекта, а находящиеся в оппозиции ДЗДС и Словацкая национальная партия (СНП) вообще бойкотировали голосование. Депутаты от ПВК потребовали, чтобы новое законодательство разрешило использование языков национальных меньшинств в контактах с органами власти в тех муниципалитетах, где этнические меньшинства составляют не менее 10% от общей численности населения (а не 20%, как предусмотрено принятым законопроектом). Кроме того, ПВК хотела бы распространить аналогичные положения законодательства о языках национальных меньшинств на сферу культуры, образования, средств массовой информации и судопроизводство.
Комиссия Европейского Союза (КЕС) и Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) приветствовали принятие нового законодательства о языках меньшинств, в основу которого легли рекомендации ОБСЕ. Комиссар ОБСЕ по делам национальных меньшинств Макс ван дер Стул заявил, что принятие данного законопроекта знаменует поворот словацкого парламента лицом к положениям статьи 34 Конституции Словацкой Республики о правах национальных меньшинств и этнических групп, которые игнорировались во времена пребывания во главе правительства Владимира Мечьяра. Венгрия, однако, не согласилась с подобной оценкой. Венгерский министр иностранных дел Жолт Немет направил письмо своему словацкому коллеге Яну Фигелю, в котором заявил, что вновь принятый законопроект не обеспечивает выполнение Словакией обязательств, принятых ею на себя в соответствии с ранее заключенным венгеро-словацким договором. Немет выразил сожаление по поводу того, что в новый законопроект не были включены предложения, внесенные венгерским этническим меньшинством (наиболее многочисленная после титульной национальности этническая группа в Словакии, составляющая порядка 11% населения страны). Более того, премьер-министр Венгерской Республики Виктор Орбан заявил, что, "к сожалению", закон был принят, не будучи одобрен меньшинствами, и что вряд ли ему удастся "защитить интересы венгерского меньшинства".
В самой Словакии принятие нового законодательства о языках нацменьшинств вызвало совершенно разнонаправленные реакции в двух политических лагерях. С одной стороны, ПВК пригрозила выходом из правительственной коалиции, а с другой - ДЗДС обратилось к избирателям с воззванием о проведении общенационального референдума о судьбе принятого закона. Руководство ПВК потребовало от Президента Словакии Рудольфа Шустера возвратить законопроект на доработку в парламент. В ходе встречи с лидерами ПВК Президент Шустер пообещал сформировать группу экспертов-правоведов для анализа положений законопроекта. Впоследствии глава государства все же подписал данный акт после того, как созданные им две независимые экспертные группы единогласно рекомендовали ему это сделать.
Тем временем оппозиция (ДЗДС, СНП и националистическая культурно-образовательная организация "Матица Словенска") организовала кампанию за проведение референдума, на котором предлагалось поставить вопрос об отмене закона о языках национальных меньшинств, а также о запрете приватизации компаний, имеющих "стратегическую важность" для страны. В 1998 году ДЗДС тщетно пыталось организовать сбор подписей за проведение референдума о запрете приватизации шести крупнейших государственных компаний. Результаты кампании были признаны недействительными из-за недостаточного количества подписей. (См.: Обзор конституционных новостей. Словакия // КПВО. 1999. N2 (27).)
Последняя инициатива о проведении референдума столкнулась с двумя серьезными проблемами. Во-первых, Основной закон Словакии запрещает проведение референдумов по правам человека, а вопрос о языках подпадает под этот запрет. Согласно пункту 1 статьи 34 Конституции, "гражданам, образующим в Словацкой Республике национальные меньшинства и этнические группы, гарантируется всестороннее развитие", а также право "распространять и получать информацию на родном языке". Во-вторых, Конституция запрещает проведение повторного референдума по одному и тому же вопросу ранее, чем через три года. Организаторы кампании за проведение референдума попытались обойти этот запрет чисто семантически. Не упоминая вновь принятый законопроект о языках национальных меньшинств, организаторы референдума сформулировали выносимый на всенародное волеизъявление вопрос следующим образом: "Вы за то, чтобы государственное управление осуществлялось на словацком языке, как это было до 1 июня 1999 года?" Аналогичным образом была изменена и формулировка вопроса о приватизации, выносившегося на референдум 1998 года.
Петицию о проведении референдума подписали 444 823 гражданина - существенно больше, чем требуемые по закону 350 тысяч. 28 июля 1999 года, по окончании сбора подписей, петиция была представлена в Управление делами Президента. Пал Чаки, заместитель председателя ПВК и вице-премьер правительства по вопросам национальных меньшинств и правам человека, выступил с предостережением, что в том случае, если Президент Шустер даст согласие на проведение референдума, в очередной раз пострадает международный авторитет Словакии. Шустер решил вновь прибегнуть к консультациям с правовыми экспертными группами. Он также пообещал проконсультироваться с Конституционным судом. Это последнее обстоятельство стало причиной разгоревшегося в словацком обществе спора относительно возможного контроля со стороны судебной власти за процессом законотворчества и, в частности, о том, следует ли предоставить право судьям Конституционного суда давать оценку принятым законопроектам до их промульгации и вступления в законную силу.
В конце концов Шустер решил референдум не объявлять. При этом глава государства сослался на мнение пяти из шести экспертов- консультантов, а также Верховного комиссара ОБСЕ ван дер Стула, которые считают, что проведение референдума по поводу закона о языках нарушит конституционную норму о том, что предметом референдума не могут быть основные права и свободы (пункт 3 статьи 93 Конституции). Кроме того, эксперты также подтвердили требование закона о трехлетнем интервале между референдумами по одному и тому же вопросу. Организаторы референдума в пылу полемики пообещали обжаловать решение Шустера в Конституционном суде, заявив, что оно нарушает основные права и свободы граждан, выступивших в поддержку референдума. Руководство ДЗДС также объявило о начале сбора подписей за проведение досрочных выборов.
Интеграция Словакии в европейские структуры была поставлена под угрозу в результате последних событий, связанных с цыганской общиной. Вскоре после ободряющего заявления Комиссии ЕС от 13 июля 1999 года о том, что Словакия может быть включена в группу государств "первой волны" уже к концу 1999 года, возникла серьезная проблема, касающаяся цыганского этнического меньшинства. Во второй половине июля начался исход словацких цыган в Финляндию. По данным финского МИДа, в эту страну прибыло и попросило политического убежища в общей сложности 1 069 граждан Словакии цыганской национальности. Председатель Цыганской гражданской инициативы Словакии Гейза Адам, являющийся одновременно членом правительственного Совета по делам национальностей и этнических групп, выступил с заявлением, в котором подчеркнул, что массовая эмиграция в Финляндию обусловлена не политическими, а экономическими причинами. Это заявление особенно любопытно, если принять во внимание, что ряд официальных лиц, включая вице-премьера Пала Чаки, главу внешнеполитического ведомства Яна Фигеля и уполномоченного правительства по делам цыган Винцента Данигеля, назвали основной причиной исхода цыган из Словакии именно политические мотивы. Они считают, что тем самым цыгане пытаются осложнить процесс интеграции Словакии в Евросоюз. В ответ на это представители цыганского меньшинства потребовали отставки Пала Чаки, подвергнув его критике за внимание исключительно к "нуждам венгерского меньшинства".
Власти Финляндии, пытаясь остановить наплыв словацких цыган, приостановили на четыре месяца действие двустороннего словацко-финляндского соглашения о безвизовом режиме. Правительство Финляндии выступило с заявлением о том, что оно разделяет мнение официальных представителей Словакии о том, что миграция словацких цыган обусловлена экономическими причинами и что, "несмотря на отдельные недостатки в условиях жизни цыган, Словакия является демократической страной". Словацкий МИД опубликовал официальное заявление, смысл которого заключался в том, что правительство страны понимает причины, приведшие к приостановке двустороннего соглашения о безвизовом режиме, но выражает, тем не менее, сожаление по поводу случившегося.
20 июля 1999 года финское Бюро иммиграции отклонило первые 300 заявлений о предоставлении политического убежища, поданных ранее словацкими цыганами. Но все же исход цыган из Словакии продолжился, при этом они попытались получить политическое убежище в Австрии, Швейцарии и Бельгии. А после того, как словацкие цыгане объявились и в Норвегии, власти последней также приостановили действие двустороннего соглашения со Словакией о безвизовом режиме. Министр иностранных дел Словакии Ян Фигель заявил, что странам ЕС следует гармонизировать свое законодательство с тем, чтобы справиться с проблемой миграции цыган. Фигель подчеркнул, что "мягкое" законодательство таких государств, как Финляндия и Норвегия, где соискатели политического убежища получают пособия, превосходящие среднемесячный размер заработной платы в Словакии, при том, что на рассмотрение заявлений уходит порой почти год, должно быть изменено. 5 ноября 1999 года Финляндия и Норвегия возобновили действие двусторонних соглашений о безвизовом режиме со Словакией.
16 сентября 1999 года словацкий парламент принял поправку к Закону о приватизации, которая разрешает продажу долей в уставном капитале компаний, относящихся к категории естественных монополий: банков, предприятий связи, газовой отрасли и энергетики. Из присутствовавших 115 депутатов поправка была принята 70 голосами против 37 при восьми воздержавшихся. Оппозиция голосовала против законопроекта, а правительственная коалиция, наоборот, поддержала его. Среди воздержавшихся оказалось двое депутатов от ПЛД, а также шестеро представителей правящей Словацкой демократической коалиции (СДК). Последние представляют правое крыло пятипартийной коалиции - Демократическую партию (ДП). Принятое ими решение воздержаться от голосования имело целью продемонстрировать несогласие ДП с уступками СДК левым демократам. Кабинет в предварительном порядке одобрил законопроект еще в июне. Однако представители ПЛД резко выступили против поправки в ее первоначальной редакции и настояли на включении в законопроект своих формулировок. ПЛД потребовала проведение решения о частичной приватизации естественных монополий через парламент, закреплении за государством 51% акционерного капитала ряда "стратегических" компаний, а также исключении некоторых предприятий из списка приватизируемых объектов.