Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
© 1996 г. М. АФАНАСЬЕВ
Правящие элиты России: образ деятельности
При обсуждении вопроса "кто правит в России?" те участники дискуссии, которые сразу не начинают говорить о неономенклатуре или компрадорской буржуазии, пред почитают использовать нейтральное, общепринятое в социологии и политологии по нятие "правящая элита". Между тем и определение "верхов" постсоветского общества как элиты вовсе не бесспорно - нс только в оценочном, но и в структурно-функ циональном плане.
ЭЛИТЫ?
. Понятие элиты стало употребляться и социальных, науках, когда в Европе отошли в прошлое как сословный строй, так и разрушивший его революционный пафос "общественного договора". Но еще раньше элитой называли товары высшего ка чества. Аналогия с лучшим товаром схватывает суть: в динамичном гражданском обществе правящий слой — не закрытое сословие, а группа индивидов, которые достигли успеха в открытой конкурентной борьбе и должны постоянно подтверждать свою годность в качестве элиты. Именно в таком — элитарном — смысле, уже в XX в., Ортега-и-Гасет произносил старое доброе слово "аристократия". Противостояние творческого меньшинства "восстанию масс", о котором размышлял Ортега, не только характеризует уходящее столетие, но и отражает что-то весьма важное в самой логике европейской (евроатлантической) цивилизации. От обществ традиционного типа, где функции господства-управления жестко закреплены в социальной структуре и освящены авторитетом традиции, европейское общество отличается не только мобильностью индивидов (вертикальная мобильность была, к примеру, и в восточных деспотиях), но и постоянной напряженностью отношений "верхов" и "низов", когда авторитет властей проблематизируется, а конфликт выступает необходимым элемен том общественной жизни. Возникающая проблема легитимности правительства решается установлением рациональных процедур: правил государственной службы (бюрократия) и выборов (представительство). Для сложного модерного (индустри ального, гражданского) общества характерна конкурентная множественность элит: отношения групп, получивших наивысший индекс и определяющих шкалу ценностей в отдельных (вычлененных, автономных) социальных сферах, представляют собой не иерархию, но систему взаимных зависимостей, отталкиваний и притяжений.
Таким образом, понятие "правящая элита", или лучше именно во множественном числе - "элиты", - не просто одно из многих имен властей предержащих; данное по-
АФЛНЛСЬЕВ Михаил Николаевич, кандидат философских наук, консультант Аналитического управления Президента РФ.
нятие не только указывает на коллективного управителя, но и подразумевает опре деленные параметры функционирования социального поля власти. Параметры эти таковы:
- несословный характер правящего слоя, свободная рекрутация - право на карьеру;
- конкуренция "вертикальная": легальность оппозиции (контрэлиты), возможность смены правительства:
- конкуренция "горизонтальная": борьба за влияние между различными группами (субэлитами), составляющими правящий слой;
- общественное признание "правильности" первенства тех или иных групп, осно ванное на соблюдении теми законов и установленных процедур.
Уместна ли нагруженная такими смыслами категория при рассмотрении общест венного положения в носттоталитарной России? Думаю, уместна.
Что касается открытости правящего слоя, то и коммунистическая номенклатура, из которой вышло большинство нынешних руководителей, не была замкнутой кастой; более того, пополнение номенклатуры из различных слоев общества и возможность аппаратной карьеры для выходцев из "низов" были важнейшими основами комму нистического режима. Бурные перемены последнего десятилетия еще шире открыли "ворота в Кремль".
В России наличествует широкий спектр оппозиционных президенту и правительству объединений как про-, так и контрреформистского толка. С 1989 г. россияне практи чески ежегодно участвуют в федеральных или местных выборах, а также рефе рендумах; даже в так называемой глубинке появились свои местные политики, а начальство успешно осваивает технологию избирательных кампаний.
Процессы последних лет-развал партийно-государственной системы, приватизация госпредприятий, кадровое обновление управленческих структур, институционализация местного самоуправления - привели к глубоким расколам и конфликтам внутри пра вящего слоя. Некогда целостная (но не монолитная) номенклатура все более разде ляется на конкурирующие, а норой и открыто конфликтующие центры власти: легислатуры - администрации; органы государственной власти регионов - муниципа литеты крупных городов; бюрократия- директорат промышленных предприятий, банкиры, руководители структур АПК.. К этим расходящимся ветвям постно менклатурной элиты нужно добавить выросший предпринимательский слой, а также организованную преступность, являющуюся, впрочем, не отдельным локализованным центром, а разветвленным паразитарным образованием, пронизывающим управлен ческие и экономические структуры.
Однако, несмотря на означенный "развод" различных фракций бывшей номен клатуры, они пока остаются связанными — не только общим происхождением, личными отношениями, но и институционально. Наследие старого (тоталитарного) порядка, усугубленное тяготами социально-экономического кризиса, обусловило и еще одну примечательную особенность нынешнего элитного слоя - его "властецентризм". Речь не только о зависимости от официальных или неофициальных центров власти, но и -шире- о превращении власти, основанной на силе и деньгах, в главную ценность и мерило общественного успеха. По сравнению с перестроечными временами упало общественное влияние научной, культурной, публичной элиты'. Яркий пример-совершенно несообразная национальным нуждам незначительность юридической эли ты, особенно в регионах: даже в законодательных собраниях, где, казалось бы, сам Бог велел первенствовать правоведам, их удельный весь ничтожен^. В нынешних
' О кризисе публичной элиты см. Ю.Л. Левад а. Элита и "масса" в общественном мнении: проблема социальной элиты. - "Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения" (далее "Мониторинг"). Информационный бюллетень, №4. 1994,
^ По данным Центричбиркома о составе представительных органов власти, в 77 субъектах РФ (январь 1995 г.) число юристов, посчитанных вместе с работниками правоохранительных органов, не дотянуло и до 3% депутатского корпуса.
47
условиях затруднено само воспроизводство профессиональных элит, а во многих областях идет их размывание, что обедняет нашу общественную жизнь, сушит корни, которыми питается национальное будущее.
Едва ли не полное отсутствие общепринятых авторитетов^, общественная не приязнь и к "начальникам", и к "бизнесменам" (что, впрочем, не мешает "новым рус ским" первенствовать на рынке стилей и образов жизни) заставляют усомниться: возможно ли говорить об устойчивых элитах в российском обществе? Однако для типологизации социальных структур и выбора категориального аппарата важно не столько наличие общественного доверия (при социальных кризисах оно, конечно, отсутствует), сколько наличие в общественном сознании самой проблемы легитим-ности правителей: скажем, вопроса о легитимности коммунистической номенклатуры в массовом советском с.ознании просто не было, возникновение проблемы легитимности означало крах номенклатуры.
Бесспорно и очевидно, что российские элиты слабы своей непопулярностью, -непопулярностью заслуженной, ибо слаба их гражданская ответственность. Но для понимания логики общественного процесса, характера взаимоотношений "верхов" и "низов" мало констатировать "кризис верхов". Главная социальная проблема нашей посттоталитарной "переходности" - дефицит общепринятых форм социальной консо лидации, когда неразвитость гражданских форм общежития накладывается на разру шенность традиционных структур: с одной стороны - почти полная утрата не то что сакрального авторитета, а хоть какого-то уважения к властям, с другой - отсутствие гражданского активизма (культуры участия) и интереса к политике.
Руководитель программы фонда "Общественное мнение" по изучению жизненных ценностей постсоветского человека И. Клямкин отмечает, что людей, особенно в массовых группах, сегодня почти не волнует вопрос о законности или незаконности властных и общественных структур, о чем можно судить по очень низкому рейтингу такой ценности, как "законность власти"^. Не стоит, однако, и абсолютизировать "неполитийность" российского общества. Все-таки идея правового государства до вольно прочно укоренилась в сознании россиян, особенно в образованных слоях (при всей своеобычности понимания права и законности, которую тонко подметил Клям-кии); социологические исследования показывают, что острое недовольство переменами и сильный авторитаристский синдром совсем не означают готовности граждан расстаться с социальными и политическими свободами, уже входящими в привычку^. Показательно, что когда некоторые наши "верховники" заговорили о целесообраз ности перенесения парламентских и (или) президентских выборов, эти "мысли вслух" не нашли никакого сочувствия среди населения^. Можно и нужно надеяться, что российскому обществу удастся удержать и освоить демократические институты -первые узелки в ткани новой политической культуры. Успех национального строи тельства, конечно же, во многом зависит от деятельности, профессионализма и общественной годности правящих элит. В настоящей статье мы рассмотрим их социальный состав, институты властвования, механизмы рекрутации и функцио нирования.
^ Отмеченное социологами относительное доверие к церкви и армии совсем не преобладает, да и относится скорее к абстрактным институтам, а не к слову и делу священничества или генералитета. ^ См. И.М. К лямки н. Советское и западное: возможен ли синтез? ("Полис", № 4, 1994, стр. 71). ^ См. "Человек советский" пять лет спустя: 1989-1994 (предварительные итоги сравнительного исследо вания) ("Мониторинг". № 1, 1995); И.М. Клямкин, В.В. Л а и к и н, В.И. 1] а нти н. Между авторитаризмом и демократией ("Полис", № 2. 1995).
'' Это зафиксировано многими опросами общественного мнения (см., например, "Полис", №2, 1995, стр. 61).
КАДРЫ
Интересный материал по социальному составу правящей элиты и его динамике за 1989-1994 гг. собран сектором изучения элиты Института социологии РАН. В пуб ликации руководителя сектора О. Крыштановской^ выделяются следующие функ циональные группы элиты: правительство, парламент, партийная элита, высшее руко водство, региональная элита, бизнес-элита^ При сравнении элиты ельцинского при зыва с горбачевской и брежневской когортами номенклатуры отчетливо видны значимые изменения: омоложение правящего слоя, снижение доли выходцев из села, широкая рекрутация интеллектуалов, высокообразованных специалистов. Особый ин терес, естественно, представляет вопрос о "номенклатурном происхождении" сегод няшней российской элиты. Приведем подсчеты Крыштановской и ее коллег.
ДОЛЯ ЛИЦ, НЕ ВХОДИВШИХ РАНЕЕ В НОМЕНКЛАТУРУ, В СОСТАВЕ ПРАВЯЩИХ ГРУПП (% К ЧИСЛЕННОСТИ ГРУППЫ)
|
Высшее руко водство |
Партийная элита |
Парламентская элита |
Правитель ство |
Региональная эли та |
Бизнес-элита |
25,0 42,8 39,8 25,7 17,7 59,0
Таким образом, единственная элитная группа, где сегодня преобладают люди, не входившие прежде в номенклатуру, - элита бизнеса. Наиболее же традиционным пу тем рекрутировалась региональная элита. Большинство представителей нынешней элиты, имеющих номенклатурное прошлое, вышли из административно-советских аппаратов, яде они работали на вторых и третьих ролях.
Вопрос о преемственности правящих элит в российских регионах освещают данные опроса представителей президента (ноябрь 1992 г.), опубликованные руководителем Центра политико-географических исследований Н. Петровым^. Представителям прези дента из 50 регионов (без "национальных" республик, Москвы и Петербурга) зада вался вопрос о судьбе руководителей, занимавших накануне путча 1991 г. один из трех ключевых постов в регионе - первого секретаря обкома, первого секретаря столичного горкома, председателя облисполкома. Удалось собрать сведения о 50 "пер вых", 50 председателях и 41 "горкомовце".
Весьма примечательно, что более трети оставшихся в своих регионах высших иерархов номенклатуры перешли в частный сектор. Сохранение руководящих постов (при опросе не учитывались председатели советов) имело место почти в четверти случаев. Следует, однако, подчеркнуть, что после 1992 г. в результате выборов гу бернаторов и представительных собраний в ряде регионов прежнее номенклатурное руководство вернуло себе власть.
Исходя из очевидной кадровой преемственности правящего слоя, многие ученые и публицисты полагают, что у власти осталась лишь слегка подновленная но менклатура, в которой произошла смена поколений. Развитие номенклатуры, однако, имеет свою логику и свои пределы. Ее функционирование не сводится к отчуждению
^ См. О. К р ыш та и о века я. Трансформация старой номенклатуры в новую российскую элиту ("Общественные науки и современность", № 1, 1995).
* Высшим руководством автор называет президента РФ и "его ближайшее окружение" (?) автор не уточняет, включает ли она в бизнес-элиту директорат или только "новых" предпринимателей: из статьи неясно, как в брежневской и горбачевской когортах соотносятся такие элитные группы, как "высшее руководство" и "партийная элита", а также кто включается в региональную элиту (в отношении ельцинской когорты, как можно понять, подразумеваются главы региональных администраций).
"Н.В.Петров. Политические элиты в центре и на местах ("Российский монитор: архив современной политики". Выпуск 5. М., ИНДЕМ, 1995); раздел о преемственности политических элит выполнен в соавторстве Л.В. Смирнягиным.
49
РУКОВОДИТЕЛИ В РЕГИОНАХ
|
Первые секре- |
Первые секре- |
Председатели |
Всего (141) |
|
|
тари регио- |
тари столич- |
облисполкомов |
||
|
нальных коми- |
ных горкомов |
(50) |
||
|
тетов КПСС |
КПСС (41) |
|||
|
(50) |
||||
|
Остались на руководящих администра- |
8 5 |
20 |
33 |
|
|
тивных постах |
||||
|
Перешли на предприятия государствен- |
16 18 |
11 |
44 |
|
|
ного сектора |
||||
|
Перешли в частный сектор |
19 13 |
14 |
46 |
|
|
Покинули регион |
7 5 |
5 |
17 |
политическому (монополизация власти аппаратом) или экономическому (экспроприация собственности аппаратом), ибо сущность тоталитарного состояния заключена в отчуждении воли и - как результат этого - невозможности индивида реализовать себя как личность. Социальным субстратом советской истории выступала тотальная общ ность, которая "сверху" представляла собой преимущественно номенклатуру, а "сни зу" - преимущественно массовую клиентелу. М. Чешков отмечает глубинную изо-морфность двух основных образований тотальной общности - массы производителей и массоподобного аппарата, эманацией которых и выступает обезличенный индивид^. Отсюда- неспособность соответствовать требованиям НТР, исчерпанность тотали тарной контрмодернизации. Ясно, что с распадом тоталитарной системы номенклатура превращается в иное социальное образование (образования). Нужен анализ обстоя тельств и результатов этой трансформации, а не повторение привычного, мертвого слова.
ВЛАСТЬ И СОБСТВЕННОСТЬ
Ваучерная приватизация стала важнейшей структурной реформой, определившей не просто расстановку сил в правящем слое, но изменение самой природы элитных групп. При всем различии в оценках этой беспрецедентной по размаху и скорости социально-экономической реформации эксперты (не служащие в ГКИ) практически единодушно отмечают разительное несоответствие как способов ее осуществления, так и результатов официально заявленной задаче "народной" приватизации по созда нию "широкого слоя собственников". При этом почти столь же единодушно эксперты (в отличие от политиков) оговариваются, что по-другому в России вряд ли могло и быть. "Российская чековая приватизация, - замечает К.. Холодковский, - не стала исключением в ряду тех реформ, результаты которых существенно расходятся с заявленными целями"". Благодаря такому существенному расхождению чековая приватизация, пожалуй, и была проведена. Упреки В. Найшуля'^ либеральным рефор маторам в "нелиберальности" их приватизационного проекта, не учитывающего сложившиеся в системе административного торга связи и обы-чное право - в том числе право на административную ренту - оказались напрасными.
В определении приоритетов и условий приватизации кроме высшего государст венного руководства участвовали следующие группы интересов: ведомственная бюрократия, региональная номенклатура, директорат, а также новые предприни-
"' См. М.А. Ч ешко в. Развивающийся мир и посттоталитарная Россия. М., 1994, стр. 123. ^ К. Х о л одковс к и и. Российская приватизация: столкновение интересов ("МЭиМО", № 1, 1995, стр. 86). ^ См. В. На и ill у ль. Либерализм и экономические реформы ("МЭиМО", № 8, 1992).
матели. Отношения любой пары из перечисленных сторон представляют само стоятельный узел противоречий (нужно добавить, что региональная номенклатура раскололась на еще одну конкурирующую связку: региональная администрация -муниципалитеты крупных городов).
Главным претендентом на плоды приватизации был директорат. Уже с принятием в 1990 г. закона РСФСР "О предприятиях и предпринимательской деятельности" дирек тора получили значительную независимость не только от бюрократической опеки, но и вообще от государственного и социального контроля. Странное положение практи чески независимого распорядителя "еще государственной" собственности, не отве чающего ни капиталом, ни должностью объективно предоставляет наилучшие воз можности для реализации частного интереса. Поэтому директора в своем боль шинстве, защищая обретенную независимость от ведомственной и региональной бю рократии, были заинтересованы не столько в скорой приватизации, сколько в продлении "переходного периода". По мере того как приватизация становилась государственной кампанией, директорат, ссылаясь на "интересы трудовых коллек тивов", сумел добиться выгодных для себя нормативных условий. Речь идет прежде всего о продаже основных фондов по остаточной стоимости'^ и о так называемом втором варианте приватизации (который, как известно, стал основным) - этот вариант наиболее близок сложившемуся в 1989-1992 гг. переходному положению^.
В то же время отношение директоров к приватизации "по-Чубайсу" было неод нозначным и непостоянным. Аналитики фонда "Общественное мнение" зафиксировали раскол директората по этому вопросу в зависимости от конкурентоспособности той или иной отрасли и конкретного предприятия^. В 1995 г. произошел резкий перелом в отношении директоров к приватизаций крупных предприятий: доля ее сторонников снизилась до 1/3, а доля противников выросла почти до 3/5. Рост антипривати зационных настроений объясняется тем, что завершившаяся ваучерная приватизация обернулась для директората сокращением возможностей получать госдотации, усилением экономической ответственности за конкурентоспособность предприятия, ростом конфликтности в отношениях с работниками и акционерами'^.
Иными причинами обусловлено критическое отношение к приватизации в гос аппарате: управленцев не устраивает то, что реальная собственность уходит к ди ректорам, а вся тяжесть социальной ответственности и социального недовольства ложится на плечи местных администраций. Конфликтность отношений директората и бюрократии, отражается в опубликованных фондом "Общественное мнение" данных об оценке населением деятельности местных властей: при наблюдаемом в 1993-1995 гг. росте общественных симпатий к местным властям, директора оказались единственной (!) социальной группой, в которой число оценивающих положительно работу областных или республиканских властей не только не растет, но и сокра щается. Отмеченная напряженность имеет любопытный и несколько неожиданный эффект: если на начальном этапе приватизации негативную реакцию управленцев вызывали преимущественно предприниматели, то сейчас в глазах чиновничества предприниматель оказывается привлекательнее директора. И. Клямкин и его коллеги полагают, что, видя в предпринимателях не только возможных выгодных покупателей
'• Как отмечает в своей обстоятельной и интересной статье К. Холодковский, в дешевизне основных фондов и ваучеров были заинтересованы и трудовые коллективы, и директора, и коммерческие структуры.
'* В этой связи Н, Кисовская обоснованно ставит вопрос: не выступали ли "генералы от индустрии" и публично воюющий с номенклатурной приватизацией ГКИ естественными союзниками? (См.: "МЭиМО", №5,1995, стр. 91).
'^ [lo данным Фонда, сторонников приватизации больше среди директората легкой и пищевой промышленности, а также металлургии, совсем иные настроения преобладают у директоров предприятий гражданского машиностроения, наиболее же консервативно настроен, естественно, директорат ВПК. См.: И.М. Клямкин, В.В. Л апки н, В.И. II а нти и. Политический курс Ельцина: предварительные итоги ("Полис", № 3, 1994, стр. 154). ^ См.: "Полис", № 2, 1995, стр. 70, 71.
51
госсобственности на "послевау черном" этапе приватизации, но и союзников в борьбе против "зарвавшегося" директорского корпуса, бюрократия пытается вернуться на поприще активной хозяйственной деятельности.
Собственно говоря, аппарат хозяйственное поприще и не оставлял. С началом реформ повсеместно расцвело предпринимательство администраций^, органы госу дарственной власти и органы местного самоуправления создавали товарные и финан совые пулы - распорядителями таких фондов, как правило, назначались заместители главы соответствующей администрации; привыкшие к функциональному синкретизму советско-хозяйственного аппарата чиновники в новых рыночных условиях стали осваивать оптовый бартер, учреждали биржи и торговые дома, акционерные общества и совместные предприятия. Со временем такая простота и непосредственность совмещения государственной власти с распоряжением государственной собствен ностью сохранилась лишь местами (из ряда вон выходящий случай- "Корпорация Калмыкия", по замыслу основателей совпадающая с Республикой Калмыкия).
Функциональному и институциональному разделению способствовало в большей степени не упорядочение законодательства (оно до сих пор в беспорядке), а упо рядочение чиновничества: созданы различного рода специализированные коммерческие структуры с тем или иным участием органов власти, в эти структуры и перешла значительная часть чиновников, сохранив при этом тесные связи с соответствующими администрациями. Финансовая власть администраций основывается не только, а может быть, и не столько на распределении бюджетных средств, сколько на распо ряжении весьма значительными внебюджетными фондами. Последние формируются за счет занижения доходной части при принятии бюджета (полученные "незаплани рованные" доходы идут во внебюджетный фонд), а также за счет неофициального оброка с предприятий, расположенных на подвластной территории'^.
При таком положении дел невозможно провести границу между "общественным" предпринимательством администраций и частным (частно-корпоративным) предприни мательством администраторов. Когда отсутствует система публичного контроля, слова "государственная" или "городская" в названиях новообразованных компаний еще не делают их публичными корпорациями, равно как возглавивших эти компании адми нистраторов-предпринимателей - государственной буржуазией (под таковой принято понимать высший управленческий персонал государственных экономических инсти тутов). Речь в данном случае скорее идет о разновидности бюрократического капи тала, о его отрасли: выступающие коммерческими агентами администраций струк туры, которым бесплатно или за бесценок передаются казенные помещения и сред ства связи, предоставляются кредиты и льготы, занимаются реализацией неконтро лируемых обществом предпринимательских проектов. Получающих прибыль предпри имчивых чиновников'^ принято определять как бюрократическую буржуазию. Фено мен бюрократической буржуазии хорошо описан в литературе, посвященной процес сам модернизации в развивающихся странах^. Бюрократическая буржуазия в иде-альнотипическом истолковании не тождественна коррумпированному чиновничеству -во всяком случае пока полученные нечестным путем средства не вложены в какое-либо дело. При большом удельном весе бюрократического капитала его неэко номичность оборачивается неэффективностью экономики в целом - крайней монопо-
Подробнее см.: М.Н. Афанасьев. Изменения в механизме функционирования правящих ре гиональных элит ("Полис", № б, 1994, стр. 6).
'" Квазифеодальный характер подобных сборов иллюстрирует такой случай: глава администрации одной из областей проводит районное совещание директоров АПК и выговаривает им за задержку взносов в резервный фонд - директора удивляются и заявляют, что все, как положено, сдали "в район".
'" Тип дельца-чиновника, для которого служебные обязанности стали придатком к деятельности "на ниве частных интересов", был широко распространен в дореволюционной России, особенно после Великой реформы. См.: А.Н. Б охано в. Деловая элита России 1914 г. М., 1994.
^' Библиографию по проблеме и анализ точек зрения см.: М.А. Ч е ш к о в. Критика представлений о правящих группах развивающихся стран. М., 1979.
лизированностью и отсутствием условий для цивилизованной конкуренции, в чем и заинтересована бюрократическая буржуазия.
Бюрократический капитал, будучи результатом сращивания чиновников-дельцов с частным предпринимательством, помимо того, что связан с коррупцией государствен ной службы, деформирует и само предпринимательство. Проблема не только в снижении эффективности последнего за счет прибавления к собственно экономическим издержкам производства затрат на обеспечение возможности вообще заниматься пред принимательством. Заражая предпринимателей привычкой к административному монополизму, рассекая предпринимательский слой на группировки, действующие — каждая под своей административной "крышей" - и враждующие друг с другом, бюро кратизация частного предпринимательства препятствует его социальному созреванию, то есть становлению предпринимательского класса, сознающего свои общие, страте гические интересы, готового взять на себя бремя общественного лидерства и ответ ственности. Именно это мы наблюдаем сегодня в России.
Частный капитал, в основном торговый и ссудный, значительно укрепил свои позиции, активно участвуя в "малой" приватизации, освоив наряду с валютными сдел ками биржевые и внебиржевые операции с ваучером, а главное - наладив тесные связи с чиновничеством и депутатским корпусом на всех уровнях властной иерархии. При этом прямо-таки напрашивается историческая аналогия с предреволюционной Россией. Исследователь российской деловой элиты конца XIX - начала XX в. А. Боханов утверждает: «Применительно к России само понятие "предпринима тельские круги" следует скорее воспринимать как историческую метафору, чем определение некоего конкретного, связанного общностью интересов, целей и миро воззрения сообщества. Были банкиры, промышленники, торговцы, биржевики; сущест вовали различные организации по отраслевым, региональным и даже общеимперским интересам, но почти везде, в том числе и в наиболее значительной Организации-Совете съездов представителей промышленности и торговли, - центробежные силы сплошь и рядом доминировали над центростремительными, а текущие интересы и потребности преобладали». Резкий подъем частновладельческого хозяйства, "проис ходивший при деятельной поддержке самодержавного института власти, привел, с одной стороны, к росту наиболее крупных и совершенных финансово-индустриальных структур, а с другой - отрывал крупный бизнес от своих естественных социальных резервов, не связав массу мелкособственнических интересов с интересами воротил делового мира"^. Сходство процессов впечатляет и не может нс настораживать. Тем более, что есть фактор, принципиально отличающий буржуазную эволюцию россий ского общества в начале и в конце XX в.: в сегодняшнем сращении предприни мательства и госаппарата активно участвует организованная преступность, и ее размах, техническая оснащенность, национальная и интернациональная организция представляют самую большую угрозу российской государственности.
Концентрация экономической и политической власти в руках узких олигархических групп не только укоренена в системе неформальных связей, но и - это нужно под черкнуть особо - закреплена институционально, в новых, "реформированных" учреж дениях российской государственности. Цивилизованные ограничения для исполнителей публичной власти на федеральном уровне по крайней мере формально установлены, но на органы государственной власти субъектов РФ и органы местного самоуп равления (то есть на всю Россию за пределами Садового кольца) они не рас пространяются даже формально! В региональных законодательных собраниях, кото рые избирались на основе указов президента и актов глав администраций, на посто янной основе работают не более 2/5 депутатов; при этом только на "постоянных" депутатов распространяется запрет на совмещение с депутатским мандатом государ ственной службы и предпринимательской деятельности. В результате региональные легислатуры в среднем на 1/3 состоят из чиновников, как правило, глав администраций
А.Н. Боханов. Указ. соч., стр. 272, 273.
разных уровней, и еще на 1/3 из директоров и председателей; в ряде регионов эти показатели значительно выше. Эти совпартхозактивы, избранные вроде бы на два "переходных" года, теперь, согласно новому президентскому указу, продлевают свои полномочия до декабря 1997 г.
Наивно ожидать, что региональные представительные собрания введут правила, которые бы ограничили власть и возможности большинства составляющих их де путатов. Была надежда на федерального законодателя. Увы! Заблудившийся между палатами Федерального Собрания проект закона "Об общих принципах организации системы органов государственной власти субъектов Российской Федерации" снова предусматривает возможность осуществления депутатской деятельности на непосто янной основе. При этом законопроект распространяет на весь депутатский корпус запрет занимать должности в административных и судебных органах, но не запрет на предпринимательскую деятельность. Такая норма необходима, но недостаточна: она проводит разделение государственной власти, но не обеспечивает основополагающее разделение государственной власти и власти экономической.
Наличие института законодателей-совместителей способствует концентрации эко номической, административной и законодательной власти в руках региональных олигархий. При этом с освобождением депутатских мест руководящими работниками администраций (которые несут хотя бы косвенную ответственность за комплексное развитие регионов и благополучие населения) в представительных органах получат полное преобладание преследующие частные и корпоративные интересы старые "хо зяйственники" и новые "коммерсанты". Они будут определять бюджет, ход прива тизации и распределение земли, получат не только депутатскую неприкосновенность и право внеочередного приема руководителями органов исполнительной власти, но и право определять должностное соответствие самих этих руководителей. По форме -это та же советская власть. Но советы были неотделимы от коммунистической нормативно-контрольно-респрессивной системы, поэтому в новых условиях старая форма наполняется иным содержанием: капитализация правящего постноменкла турного слоя прогрессирует в условиях сверхмонополизма социальной власти.
ГОСПОДСТВУЮЩИЙ КЛАСС?
Тезис о сформировавшемся в России новом господствующем классе, распространен ный не только в публицистике, но и в научной литературе, вряд ли можно признать удачным обобщением. Концерт господствующего класса не учитывает своеобразия российской посттоталитарной "переходности", и потому— при внешнем радикализме — не дает адекватной картины социального поведения "верхов", не обнаруживает главной социальной угрозы. Соответствующей российским реалиям представляется (с уточнением, которое будет изложено ниже) предложенная М. Пешковым концепция "постиоменклатурного конгломерата" как совокупности разнопорядковых образований, формирующихсяяв результате разложения и распада номенклатурного социума^. Такими образованиями выступают: госадминистраторы и госбуржуазия, бюрокра тическая буржуазия, региональные олигархии смешанного состава, а также сращи вающиеся с этими группами своими "верхами" ччстнопредпринимательские слои. Госадминистраторы - это тоже новообразование, вырастающее из институтов партии-государства, которому еще предстоит стать собственно бюрократией. Госбуржуазия -часть экономической элиты, котораяяпо мере капитализации вырастает из высшего хозяйственного персонала номенклатуры, директората, возглавляет компании госу дарственного значения. Становление госбуржуазии идет с разной скоростью в раз личных отраслях: старая номенклатурная основа наиболее крепка в АПК и значи тельной части ВПК. Прономенклатурными образованиями являются и региональные
См.: М. Ч ешко в. "Вечно живая" номенклатура? ("МЭиМО", № 6, 1995). 54
правящие группировки, представляющие симбиоз функционеров бывшего совпарт-хозактива, удаччивых дельцов и новых политиков. Доминирование и коалиции тех или иных групп определяют тенденции развития российской государственности: усиление госрегулирования и администрирования с возможными эволюциями - к авторитаризму, или через расширение социальной основы - к демократическому режиму; превращение государства в собственность аппарата -и источник его паразитарных доходов; феде рация региональных олигархий; наконец, реставрационно-номенклатурная тенденция, социально-экономической опорой которой выступают АПК и часть ВПК.
Следует согласиться с мнением М. Чешкова, что частнопредпринимательская бур жуазия может выступать союзником той или иной коалиции, но пока не способна образовать особую коалицию. Сомнения вызывает другое. Парность выделяемых коалиций - госадминистраторы и госбуржуазия, госадминистраторы и бюрократическя буржуазия, региональные образования и госадминистраторы, госадминистраторы и прономенклатурные АПК, ВПК - подразумевает их альтернативность. Но если госбуржуазный и прономенклатурный пути действительно расходятся, остальные тенденции ведь вполне совместимы (разве что интересы ВПК противоречат са мостийности региональных олигархий). При этом мы обнаруживаем, что бюро кратическая буржуазия выступает участником - столь же непременным, как и гос администраторы - всех возможных комбинаций: и олигархической децентрализации, и номенклатурного "отката", и госкапиталистической эволюции.
Особо нужно сказать о госкапитализме, который выводится (не только М. Чеш-ковым) из коалиции госаппарата и госбуржуазии. Не по схеме, а по жизни бюро кратическая буржуазия является ведь составной частью (удельный вес которой определить весьма трудно) госаппарата и госбуржуазии, растворена в них. Но возможен ли тогда рост администрирования, тем более, авторитарный режим помимо интересов и участия бюрократической буржуазии, без роста бюрократического капи тала; насколько реальна такая альтернатива (альтернатива - подчеркну - не демо кратии, а превращению государства в источник частных паразитарных доходов), не одна ли здесь видимость альтернативы? Во всяком случае, на базе коалиции "чи новники + госбуры" госкапиталистическая альтернатива определенно невозможна^.
Учитывая симбиоз постноменклатурных групп, впору говорить о "большой коалиции". Тут мы близко подходим к тезису о господствующем классе. Но подходим и к главному возражению. Насколько возможно идентифицировать указанные постно менклатурные образования не только в качестве совокупностей (классов) индивидов, обладающих определенными социальными признаками, но и в качестве коллективных субъектов нашей общественной жизни? Таким актором выступает, пожалуй, только административно-политическая иерархия АПК со своей обширной клиентелой зависимых работников. Что касается, скажем, региональных олигархий - они погло щены борьбой за "между собой равноправие" во взаимоотношениях с федеральным центром, которая напоминает советскую очередь: все пекутся о порядке и каждый норовит пролезть без очереди. Трудно обнаружить ассоциацию и в той части адми нистративно-хозяйственной элиты, которую мы определили как госбуржуазию^. Даже
^ Задавшись вопросом: какой авторитаризм возможен в России? М. Клямкин в ряде публикаций аргументирование показал, что "капиталистический", "модернизаторский" авторитаризм в нынешних усло виях едва ли возможен, зато вполне реален "национал-социалистический". Сейчас, однако, я говорю об ином аспекте проблемы; в связи с этим сошлюсь на принципиально важную мысль Б. Капустина о недостаточности "пакта элит" для преодоления идущей полным ходом "приватизации" государства. См. Б.Г. К а пусти н. Начало российского либерализма как проблема политической философии ("Полис", №5, 1994).
^ В этой связи, кстати, интерпретация М. Пешковым "дела Полеванова" как конфликта госадми нистраторов и госбуржуазии (см. "МЭ и МО", №6, 1995, стр. 40) представляется преувеличением- если вести речь не о перспективных "объективных интересах" становящихся социальных групп, а о практической социологии данного конфликта.
55
в рамках одного топливно-энергетического комплекса, как хорошо показал Я. Паппе, разные отраслевые элиты — газовики, нефтяники, угольщики - предлагают (или предполагают) различные стратегии развития России^. Про единство целей и действий бюрократической буржуазии и вовсе говорить не приходится.
Затруднения с адекватным описанием бытия постсоветских "верхов" обнаруживают существенную противоречивость самого предмета анализа: новые правящие группы, обязанные своим становлением распаду номенклатуры, сами являются продуктом этого распада. Поэтому нынешнее, посттоталитарное состояние "верхов", как и социума в целом, характеризуется прежде всего кризисом социально-групповой иден тичности и отсутствием устойчивыы форм социальной консолидации. Отсюда - по стоянно "ускользающий" объект исследования: элиты, господствующий класс, постно менклатурные образования... Социолог, собравшись дать групповой портрет, начинает блуждать в поисках социальной натуры. Становящаясяяконфигурация правящего слоя, как мы видели, размывается двумя тенденциями, по видимости, противонаправ ленными, но имеющими один корень. Это, с одной стороны, замедлившаяся, а в ряде регионов и приостановленная, дифференциация властвующих постноменклатурных образований, институциональная неразделенность власти; с другой стороны, нераз витость социального корпоративизма, элитарного в том числе, преобладание центро бежных, асоциальных устремлений и действий, постоянно раскалывающих изнутри с трудом формирующиеся макрогруппы.
(Окончание в следующем номере)
^ См.: Я. Паппе. Какая Россия нужна отечественному топливно-энергетическому комплексу ("Сегодня", 15.VIII. 1995).