Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Бекка Фитцпатрик
Крещендо
Молчание – 2
Бекка Фитцпатрик
Крещендо
Пролог
Шишечки дурмана царапали по оконному стеклу, и Харрисон Грей, не в силах больше выносить этот звук, отложил книгу. Яростный весенний ветер, уныло завывая, всю ночь сотрясал фермерский домик. Ставни хлопали, едва не срываясь с петель. Календарь следовало бы перевернуть на март, но Харрисон и без этого знал, что уже началась весна. Однако он бы не сильно удивился, увидев утром, что земля вновь покрылась льдом.
Чтобы заглушить пронзительный плач ветра, он включил радиоприемник и попал на арию Ксеркса в обработке Бонончини. Потом он подбросил еще одно полено в огонь, уже не в первый раз спрашивая себя, зачем было покупать фермерский домик, если для того, чтобы обогреть одну крошечную комнатку, не говоря уже об остальных девяти, требуется такая прорва дров. Внезапно телефон пронзительно зазвонил.
Харрисон поднял трубку на середине второго звонка, ожидая услышать голос лучшей подруги дочери, у которой была невероятно раздражающая привычка звонить по вечерам, чтобы узнать домашнее задание.
Сбивчивый, прерываемый резким дыханием голос, прошептал:
– Нам нужно встретиться, как скоро ты сможешь добраться?
Этот голос вызвал в Харрисоне вереницу призраков, давно оставшихся в прошлом, заставив его похолодеть от страха. С тех пор, когда он слышал этот голос последний раз, прошло уже много времени. И то, что он услышал его сейчас, являлось явным признаком того, что произошло что-то ужасное.
Телефонная трубка стала скользкой от пота в его окоченевших руках.
– Я буду через час, – решительно ответил он.
Он медленно положил трубку. Закрыл глаза. Его мысли против воли обратились в прошлое. Прошло около пятнадцати лет, с тех пор, когда он так же замирал от звонка телефона, а сердце начинало бешено колотиться, в ожидании, когда звонящий, наконец, соизволит заговорить.
Он не мог назвать себя человеком, прошлое которого хранит в себе какие-то секреты. В его жизни один спокойный год шел вслед за другим, еще более спокойным. Он жил обычной жизнью, у него была прекрасная семья. Он мог считать себя человеком, которому нечего бояться.
На кухне, стоя над раковиной, Харрисон налил себе стакан воды и залпом осушил его. За окном царила непроглядная тьма, и его бледное отражение светилось в окне. Харрисон кивнул своему отражению, словно говоря себе, что все будет хорошо. Но в своих собственных глазах он видел ложь.
Ослабив галстук, чтобы облегчить дыхание, которое казалось, стягивало его кожу, он отпил из второго стакана. Вода с трудом проскользнула внутрь, угрожая подняться обратно. Поставив стакан на край раковины, он нерешительно потянулся за ключами от машины, лежавшими на стойке.
Харрисон притормозил машину у обочины и потушил фары. Сидя в темноте, он курил и разглядывал ряд ветхих кирпичных домов трущоб Портленда. Прошли годы – пятнадцать лет, если быть точным – с того раза, когда он был здесь, и он сомневался, что приехал именно туда, куда нужно.
Он открыл бардачок и отыскал пожелтевший от времени клочок бумаги. Улица Монро, 1565. Он собирался с мыслями, чтобы выйти из машины, но его настораживала тишина на улице. Опустив руку под сидение, он достал заряженный пистолет и засунул его за пояс. Из пистолета он стрелял очень давно, еще учась в колледже, и не покидая пределов тира. Единственная мысль, которая крутилась сейчас в его голове – что он знает и может сказать не больше, чем час назад.
Каблуки ботинок Харрисона громко стучали по пустынному тротуару, но он не обращал внимания на шум, сосредоточив свое внимание на тенях, отражавшихся в отблесках лунного света. Поплотнее закутавшись в пальто, он прошел мимо огороженных проволочной сеткой грязных двориков; дома были непривычно темными и тихими. Дважды ему показалось, будто за ним кто-то идет, но когда он оборачивался, то никого не видел.
На улице Монро, 1565 он протиснулся сквозь ворота и обошел вокруг дома. Харрисон постучал один раз и увидел промелькнувшую за кружевными занавесками тень.
Дверь приоткрылась.
– Это я, – сказал Харрисон, понизив голос.
Дверь открылась достаточно широко, чтобы в нее проскользнуть.
– За тобой кто-нибудь шел? – спросили его.
– Нет.
– У нее неприятности.
Сердце Харрисона бешено заколотилось.
– Какие именно?
– Когда ей исполнится шестнадцать, он придет за ней. Ты должен увезти ее отсюда как можно дальше. Туда, где ему никогда ее не найти.
Харрисон покачал головой.
– Я не понимаю… – но замолчал, увидев грозный взгляд.
– Когда мы заключали этот договор, я предупреждал тебя, что будет кое-что, чего ты не сможешь понять. Шестнадцать лет – переломный возраст… В моем мире. Это все, что тебе следует знать, – сурово закончил он.
Мужчины смотрели друг на друга, до тех пор, пока Харрисон не кивнул.
– Тебе нужно скрыть следы. Куда бы ты ни отправился, тебе придется начать все заново. Никто не должен знать, что ты приехал из штата Мэн. Никто. Он будет непрерывно искать ее. Ты понял?
– Я понял, – ответил Харрисон.
Но поймет ли его жена? И Нора?
Глаза Харрисона постепенно привыкли к темноте, и с нескрываемым удивлением он заметил, что человек, стоящий перед ним, совершенно не изменился со дня их последней встречи. Вернее, с того самого дня, когда они познакомились и очень быстро подружились, оказавшись соседями по комнате в студенческом общежитии.
Или же это всего лишь игра теней? – задумался Харрисон.
Больше это ничем не объяснить. Однако кое-что изменилось. У основания шеи его друга появился маленький шрам. Харрисон присмотрелся повнимательнее и передернулся. Шрам от ожога, выступающий и плохо затянувшийся. В форме сжатой ладони. К своему ужасу, Харрисон осознал, что это клеймо. Как у животного.
Он проследил за взглядом Харрисона и его глаза угрожающе сверкнули.
– Есть люди, желающие уничтожить меня. Запугать и ожесточить. Мы с моим верным другом организовали тайное сообщество. И с каждым днем нас становится все больше и больше, – он остановился на полуслове, словно решая, стоит ли ему продолжать, а затем резко закончил: – Мы организовали сообщество, чтобы защитить себя, и я поклялся хранить ему верность. Если ты еще помнишь, каким я был раньше, то понимаешь, что я сделаю все ради защиты своих интересов, – он замолчал, а затем рассеяно добавил: – И мое будущее.
– Они заклеймили тебя, – сказал Харрисон, надеясь, что друг не заметит отвращения в его голосе.
Но тот едва взглянул на него.
Спустя минуту Харрисон кивнул, давая понять, что он понимает, хотя и не принимает этого. Чем меньше он будет знать, тем лучше. Да и его друг не раз ему об этом говорил.
– Есть еще что-нибудь, что я должен сделать?
– Помоги ей спастись.
Харрисон поправил очки на переносице. Ему стало неловко.
– Я подумал, что тебе интересно было бы узнать, что она выросла здоровой и сильной. Мы назвали ее Нор…
– Я не хочу, чтобы ты упоминал ее имя, – резко перебил его друг, – я сделал все, что в моих силах, чтобы вытравить его из моей памяти. Я ничего не желаю знать о ней. Я хочу, чтобы в моих мыслях не осталось о ней ни малейшего упоминания, чтобы от меня этот ублюдок не смог узнать ничего, – он отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
Харрисон немного постоял, но не осмелился задать вопросы, которые так и крутились у него на языке, поскольку понимал, что давить на него бесполезно. Сдерживая охвативший его страх от того мрачного мира, в котором грозило очутиться его дочери и которая меньше всего заслуживала такой участи, он вышел.
Он едва успел прикрыть за собой дверь, как выстрел разорвал тишину ночи. Харрисон инстинктивно пригнулся. Его друг! Раздался второй выстрел. Не раздумывая ни секунды, Харрисон помчался прочь от дома. Выскочив за ворота, он пробежал по клумбам. Он уже почти добежал до угла, когда услышал суровый голос, приказавший ему остановиться. Несмотря на холод, его прошиб пот. Задний двор был погружен в непроглядную темноту, и он тихонько двинулся вдоль забора, старательно избегая шума, чтобы не выдать себя, пока не смог различить заднюю дверь.
– Последний шанс, – произнес кто-то спокойным ровным голосом, который Харрисон не узнал.
– Отправляйся в ад, – крикнул его друг.
После третьего выстрела его друг закричал от боли, а стрелявший спросил: – Где она?
Прозвучал третий выстрел. Его друг закричал от боли, а жуткий голос повторил свой вопрос: – Где она?
Сердце Харрисона оглушительно заколотилось, и он понял, что должен действовать. Еще пять секунд – и будет слишком поздно. Незаметным движением он сунул руку за спину и вытащил пистолет. Едва удерживая его в трясущихся руках, он направился к двери, приближаясь к темноволосому убийце из-за спины. Харрисон увидел своего друга, но когда они встретились глазами, у того на лице промелькнуло тревожное выражение.
Беги!
Голос друга, приказывавшего ему бежать, прозвучал как оглушительный звон колокола, и на мгновение он даже поверил, будто явственно слышал его. Но видя, что убийца не обратил на это никакого внимания, Харрисон с ужасом осознал, что голос друга звучал лишь у него в голове.
– Нет, – мысленно ответил Харрисон и отрицательно покачал головой; его вдруг охватила непонятно откуда взявшаяся уверенность.
С этим человеком он провел четыре лучших года своей жизни. Этот человек познакомил его с будущей женой. Он не оставит его в руках этого убийцы.
Харрисон нажал на спусковой крючок. Он услышал звук выстрела и ожидал, что убийца рухнет на пол. Харрисон выстрелил еще. И еще. Темноволосый мужчина медленно повернулся. Впервые в своей жизни Харрисон испытал настоящий страх. Он безумно испугался этого молодого человека с пистолетом в руках. Испугался смерти. Испугался того, что могло случиться с его семьей.
Он почувствовал, как пули входят в него с ослепительной болью и разрывают на тысячу кусочков. Он упал на колени. Перед его лицом пронеслось лицо жены, а вслед за ней и дочери. Он открыл рот, пытаясь произнести их имена, пытаясь сказать им, как сильно он любил их, пока не стало слишком поздно.
Незнакомец оттащил Харрисона в аллею за домом. Харрисон чувствовал, что сознание покидает его, и безуспешно пытался подняться на ноги. Он не может подвести свою дочь. Ее некому больше защитить. Этот темноволосый незнакомец может отыскать ее и, если его друг прав, убить.
– Кто ты? – еле слышно спросил Харрисон.
Он ухватился за призрачную надежду, что у него еще есть немного времени. Может, ему удастся предупредить Нору с того света – света, который окружал его, словно тысячи парящих в воздухе черных перьев.
Мужчина на мгновение взглянул на него, а на его непроницаемом лице появилось слабое подобие улыбки.
– Ты не о том думаешь. Уже слишком поздно.
Харрисон резко дернул головой и посмотрел на него, поразившись тому, что убийца смог узнать, о чем он думает, и не мог не подумать о том, сколько же раз тому приходилось вот так стоять над умирающими и читать их мысли.
Много.
И, словно в подтверждение этому, молодой человек, не колеблясь ни мгновение, нацелил на него свой пистолет, и Харрисон обнаружил, что смотрит в дуло.
Последнее, что он увидел – пронесшаяся перед его глазами яркая вспышка света.
Глава первая
Дельфийское побережье, штат Мэн
Наши дни
Патч стоял прямо за мной, опустив руки мне на бедра. Он был абсолютно спокоен и расслаблен. Ростом он сантиметров на пять выше меня, худой, впрочем, хорошо сложенный, но ни широкие джинсы, ни футболка не могли скрыть его худощавость. Волосы у него темнее самой темной ночи, как и цвет глаз. Его сексуальная улыбка грозила мне неприятностями, но я решила, что неприятность неприятности рознь.
В ночном небе взрывались фейерверки, ярким дождем ниспадающие на поверхность океана. Толпа ликовала. Был конец июня, и город уже полностью погрузился в летнее настроение, празднуя предстоящие два месяца солнца, пляжей и туристов с набитыми кошельками. Я же праздновала предстоящие два месяца солнца, пляжей и море времени наедине с Патчем. Правда, мне надлежало посещать летний курс по химии, но все свое свободное время я намеревалась предоставить в его полное распоряжение.
Работники противопожарной службы запускали фейерверки с организованной на пляже базы всего в паре сотен метров от нас, и я ощущала, как каждый взрыв вибрацией отдается в моем теле.
Волны с шумом врезались в берег холма неподалеку, музыка играла на всю громкость. В воздухе повсюду витал запах сахарной ваты, попкорна и барбекю, и мой желудок недовольным урчанием напомнил мне, что последний раз я ела в обед.
– Пойду куплю чизбургер, – сказала я Патчу. – Тебе взять что-нибудь?
– Ничего из того, что предлагает местное меню.
Я улыбнулась в ответ. – Ну и зачем ты, Патч, со мной заигрываешь?
Он поцеловал меня в макушку. – Еще и не начинал. Я сам куплю тебе чизбургер. Наслаждайся последними залпами фейерверка.
Я схватилась за ремень, чтобы остановить его. – Спасибо, но есть буду я. Не могу позволить тебе заплатить за меня.
Он удивленно вскинул брови.
– И когда в последний раз девушка, продающая гамбургеры, позволяла тебе оплатить еду?
– Это было давно.
– Этого не было никогда! Стой здесь. Если она увидит тебя, остаток вечера я проведу, терзаясь угрызениями совести.
Патч достал бумажник и протянул мне двадцатидолларовую купюру. – Оставь ей хорошие чаевые.
Пришла моя очередь удивляться. – Пытаешься откупиться за все неоплаченные гамбургеры?
– Последний раз, когда я пытался заплатить, она догнала меня и засунула деньги мне в карман. Пытаюсь избежать повторения того ощупывания.
Это прозвучало, как выдумка, но зная Патча, скорее всего, так все и было.
Я встала в конец длинной очереди, выстроившейся от палатки до входа в крытую карусель. Оценив количество людей, я подсчитала, что пятнадцать минут уйдет только на то, чтобы сделать заказ. Всего одна палатка с гамбургерами на весь пляж. Как-то это не по-американски.
Через несколько минут казавшегося бесконечным ожидания, уже в десятый раз окидывая все вокруг тоскливым взглядом, я вдруг заметила Марси Миллар, стоявшую в очереди позади меня. Мы с ней одновременно пошли в школу после садика, и на протяжении одиннадцати лет учебы виделись так часто, что даже и вспоминать не хотелось. Из-за нее вся школа лицезрела мое нижнее белье чаще, чем это было необходимо. В средней школе она постоянно вытаскивала из моего шкафчика в спортзале лифчики и прицепляла их на доску объявлений за пределами школьной территории. Но как-то раз она проявила смекалку и начала украшать моим бельем столики в школьном буфете, наполняя каждую чашечку лифчика ванильным пудингом и украшая вишней в ликере. Знаю, это классика. Юбки, которые носила Марси, были на два размера меньше и на десять сантиметров короче приемлемой длины. Марси – рыжеватая блондинка, худенькая, словно палочка от эскимо – разверни ее и она практически исчезает. Если бы существовало табло, ведущее счет количеству побед и поражений нашего соперничества, уверена, она бы в два раза превосходила мои достижения.
– Привет, – когда я нечаянно поймала ее взгляд, мне ничего другого не оставалось, кроме как поздороваться.
– Привет, – ответила она как-бы-вежливым тоном.
Видеть Марси здесь, на Дельфийском побережье, все равно что играть в "Найди лишнее на этой картинке". Ее отец – владелец представительства компании "Тойота" в городе Колдуотер, семья живет в престижном районе, расположенном у подножия холма, а также Миллары – единственные жители города, кто удостоен чести быть принятыми в известный яхт-клуб "Харрасикет". Возможно, как раз сейчас родители Марси находились во Фрипорте, катались на яхте или заказывали лосося за ужином.
А Дельфийское побережье было районом бедняков. Мысль о яхт-клубе здесь вызывала лишь смех. Единственный ресторан являлся ничем иным, как обычной немного приукрашенной палаткой, в которой продавали гамбургеры с кетчупом или горчицей на выбор. По особым случаям предлагали картошку фри. Все развлечение сосредотачивалось у игровых автоматов и в зоне электромобилей, а вечером на парковке таблеток продавали больше, чем в аптеке.
Не то место, где хотели бы видеть свою дочь мистер и миссис Миллар.
– Народ, а мы можем продвигаться еще медленней? – съязвила Марси, обращаясь ко всем стоявшим в очереди. – Тогда кто-нибудь наверняка умрет с голоду.
– У них всего один человек, который принимает заказы, – заметила я.
– И что? Пусть наймут еще кого-нибудь. Спрос рождает предложение.
Со своим академическим баллом Марси была последней в списке тех, кто мог разглагольствовать на тему экономики.
Спустя десять минут очередь все же продвинулась, и я оказалась достаточно близко к прилавку, что даже смогла прочитать слово "ГОРЧИЦА", нацарапанное черным маркером на желтом тюбике. Позади меня Марси занималась тем, что обычно называют "перемещением-веса-с-ноги-на-ногу-под-тяжелые-вздохи".
– Голодная с большой буквы "Г", – пожаловалась она.
Парень впереди меня заплатил и забрал свою еду.
– Чизбургер и колу, – сказала я девушке, работающей за стойкой.
Пока она стояла над решеткой, выполняя мой заказ, я повернулась к Марси.
– Итак. С кем ты здесь? – меня не особенно заботило, с кем оно сюда пришла, тем более, у нас не было общих друзей, но чувство вежливости победило.
Кроме того, уже несколько недель Марси не делала по отношению ко мне ничего откровенно грубого. И последние пятнадцать минут мы простояли рядом относительно мирно. Может быть, это начало перемирия. Забудем былое и все такое прочее.
Она зевнула, давая понять, что разговаривать со мной еще скучнее, чем стоять в очереди и таращиться на людские затылки.
– Не обижайся, но я сейчас не в настроении болтать. Такое чувство, что я проторчала в очереди пять часов, ожидая некомпетентную девушку, которая совершенно очевидно не может готовить два гамбургера одновременно.
Голова у продавщицы гамбургеров была опущена вниз, она сосредоточенно отделяла готовые булочки от вощеной бумаги, но я знала, что она все слышала. Скорей всего, она ненавидела свою работу. И быть может, поворачиваясь спиной к покупателям, она украдкой плевала на булочки. Не удивлюсь, если после окончания смены она шла к своей машине и плакала.
– А твой отец в курсе, что ты слоняешься по Дельфийскому порту? – спросила я Марси, слегка прищурив глаза. – Этим ты можешь запятнать репутацию почтенной семьи Милларов. Тем более сейчас, когда твоего отца приняли в яхт-клуб Харрасикет.
Доброжелательность сползла с лица Марси.
– Поразительно, что твой отец не знает, где ты. Ой, подожди. Он и не может! Он же мертв.
Первой моей реакцией был шок. А затем – возмущение ее жестокостью. Горло сковал увеличивающийся комок ярости.
– Что? – спросила она, пожав плечами. – Он мертв. И это факт. Или ты хочешь, чтобы я лгала о том, что всем и так известно?
– Что я тебе сделала?
– Ты родилась.
Полное отсутствие у нее сострадания настолько выбило меня из колеи, что я никак не могла прийти в себя. Положив на прилавок двадцатку, схватила чизбургер и колу. Мне неудержимо захотелось поскорее вернуться к Патчу, но эта перепалка касалась только меня и Марси. А если я сейчас покажусь ему, то ему будет достаточно одного взгляда на мое лицо, чтобы понять, что что-то неладно. Не нужно втягивать его в эпицентр ссоры. Мне было необходимость побыть наедине с собой, чтобы остыть. Поэтому я подошла к лавочке, расположенной неподалеку от киоска с гамбургерами, и села на нее так грациозно, как только смогла, не желая позволить Марси испортить мне вечер. Единственное, что могло сделать этот момент еще хуже, это уверенность в том, что она по-прежнему наблюдает за мной и наслаждается тем, довела меня до приступа жалости к самой себе.
Я откусила кусочек от чизбургера, но во рту остался неприятный привкус. Все, о чем я могла думать, было мясо. Мертвые коровы. Мой собственный мертвый отец.
Я выбросила чизбургер в урну и поднялась, чувствуя, как слезы скатываются у меня в горле.
Крепко обхватив себя руками, я поспешила к уборной возле стоянки, надеясь оказаться внутри до того, как эти слезы начнут капать из глаз. У дамской комнаты я обнаружила длинную очередь, но я обошла ее и, протиснувшись в дверной проем, встала перед заляпанным грязью зеркалом. Несмотря на тусклое освещение, я смогла определить, что глаза у меня покраснели, они казались безжизненными. Я намочила бумажное полотенце и прижала его к векам.
Что за проблема у Марси? Когда я успела сделать ей что-то настолько жестокое, чтобы заслужить все это?
Несколько раз вздохнув, чтобы успокоиться, я выпрямила плечи и выстроила в сознании надежную кирпичную стену, отгораживаясь ею от Марси. Почему меня волнует то, что она говорит? Мне она даже не нравится. И ее мнение ничего для меня не значит. Она грубая эгоистичная особа, постоянно бьющая ниже пояса. Она совсем не знает меня, и, разумеется, не знала и моего отца. Рыдать из-за единственного слова, вылетевшего из ее рта – более чем глупо.
"Смирись с этим" – приказала я себе.
Подождала, пока с глаз уйдет покраснение, и только после этого покинула уборную.
Я бродила в толпе, выискивая Патча, и обнаружила его спину в зале для боулинга. Рядом с ним был Риксон, и наверняка он поставил на то, что Патчу не удастся сбить единственную оставшуюся кеглю.
Риксон был падшим ангелом, они с Патчем знакомы уже много лет, а узы, связывающие их, своей крепостью напоминали братские. Патч впускал в свою жизнь немногих, а доверял еще меньшему количеству, но если и был кто-то, знающий все его тайны, то это Риксон.
Еще два месяца назад Патч тоже был падшим. А затем он спас мне жизнь, получил назад свои крылья и стал моим ангелом-хранителем. Сейчас он должен быть на стороне хороших ребят, но в глубине души я чувствовала, что его связь с Риксоном и миром падших ангелов имеют для него гораздо большее значение. И хоть мне не хотелось признавать это, я понимала, что он жалеет о решении архангелов назначить его моим опекуном. В конце концов, он хотел не этого. Он хотел стать человеком.
Дребезжащий звонок телефона прервал мои мысли. Это был рингтон, установленный на звонок моей лучшей подруги Ви, но я не стала отвечать, позволив автоответчику сделать это за меня. И укорила себя за то, что это уже второй ее звонок за сегодня, который я проигнорировала. Я успокаивала себя тем, что первое, чем я займусь завтра утром, будет встреча с Ви. Хотя в таком случае я не увижусь c Патчем вплоть до завтрашнего вечера. А ведь я планировала наслаждаться каждой минутой своей жизни, проводя время с ним.
Я смотрела, как он замахивается и бросает шар на дорожку в направлении аккуратно расставленных шести кегель, и, когда его футболка немного задралась, оголяя часть спины, в животе у меня запорхали бабочки. Опытным путем я выяснила, что каждый дюйм его кожи состоит из твердых рельефных мышц. Его спина также была гладкой и идеальной, прежние шрамы были снова заменены на крылья – крылья, которые ни мне, ни любому другому человеку не дано было увидеть.
– Ставлю пять долларов на то, что ты не сможешь это повторить, – сказала я, подходя к нему сзади.
Патч обернулся и усмехнулся. – Мне не нужны твои деньги, Ангел.
– Эй, детки, а, может, все же сохраним этой дискуссии рейтинг "детям до шестнадцати"? – возмутился Риксон.
– Все три оставшиеся кегли, – я бросала Патчу вызов.
– О каком призе сейчас идет речь? – спросил он.
– Вот черт, – сказал Риксон. – Это не может подождать до того как вы останетесь наедине?
Патч одарил меня загадочной улыбкой и, поднеся шар к груди, перенес вес своего тела на отставленную назад ногу. Он опустил правое плечо, завел руку за себя и со всей силой бросил шар вперед. С громким треском кегли упали.
– Есть! Вот ты и попала, девочка, – заорал Риксон, перекрикивая шум, поднятый зрителями, которые хлопали и свистели Патчу.
Патч прислонился спиной к столбу и, вскинув брови, уставился на меня. Это выражение лица абсолютно точно говорило: "Плати!"
– Ты – счастливчик, – сказала я.
– Я лишь только собираюсь стать им.
– Выбирайте приз, – рявкнул на Патча работающий за стойкой старик и наклонился, чтобы поднять упавшие кегли.
– Фиолетовый медведь, – сказал Патч и получил отвратительного вида мишку со спутанным фиолетовым мехом. Он протянул его мне.
– Это мне? – я прижала руку к сердцу.
– Тебе же нравится все бракованное. В магазине ты постоянно покупаешь помятые банки. Я обратил на это внимание, – он засунул палец за пояс моих джинсов и притянул меня ближе к себе. – Пойдем отсюда.
– Что у тебя на уме? – мне стало жарко, и внутри меня запорхали бабочки, потому что я прекрасно знала, что он имеет в виду.
– Пойдем к тебе.
Я отрицательно покачала головой. – Не получится. Мама дома. Мы можем пойти к тебе, – предложила я.
Мы встречались уже два месяца, а я до сих пор не знала, где живет Патч. И вовсе не потому, что не пыталась это выяснить. Даже две недели отношений кажутся вполне достаточным сроком для того, чтобы пригласить меня к себе, тем более, что Патч жил один. А срок в два месяца уже выходит за рамки приличий. Я старалась проявлять терпение, но мне мешало любопытство. Я не знала ничего о сугубо личных деталях жизни Патча, например, о цвете краски на стенах. Электрический у него консервный нож, или же ручной. Марка мыла, которым он моется. Хлопковые у него простыни или же шелковые…
– Дай-ка угадаю, – сказала я. – Ты живешь на засекреченной, тщательно охраняемой территории, да еще и закопанной глубоко-глубоко под землей.
– Ангел…
– Или у тебя в раковине немытая посуда? Или грязное белье на полу? Твоя квартира – гораздо более уединенное место, чем мой дом.
– Верно, но все же ответ "нет".
– А Риксон бывал у тебя дома?
– Риксон должен там бывать.
– А я, значит, нет?
Он скривился. – Это связано с моей темной стороной.
– И если ты мне ее покажешь, то тебе придется меня убить?
Он обнял меня и поцеловал в лоб. – Почти угадала. Во сколько у тебя комендантский час?
– В десять. Завтра начинаются занятия в Летней школе, – кроме того, мама, можно сказать, нашла себе дополнительную работу, выискивая возможность разлучить меня с Патчем.
И если я проводила время с Ви, я могла с абсолютной уверенностью сказать, что тогда мой комендантский час растягивался до половины одиннадцатого. Я не могла винить маму в недоверии к Патчу – в моей жизни присутствовали моменты, когда я чувствовала себя так же – но мне было бы проще, если б она хотя бы иногда давала мне отдыхать от своей чрезмерной опеки.
Вот как сегодня вечером. Тем более, что ничего не случится. Только не в компании моего ангела-хранителя, все время находящегося в паре дюймов от меня. Патч посмотрел на часы. – Пора ехать.
В 10:04 Патч развернулся на площадке перед моим домом и припарковался у почтового ящика. Он заглушил двигатель и погасил фары, погрузив нас в непроглядную тьму. Мы просидели так несколько минут, прежде чем он заговорил.
– Почему ты притихла, Ангел?
Я сразу подобралась. – Разве я тихая? Просто задумалась.
Легкая улыбка скользнула по губам Патча. – Лгунья. Что не так?
– Ты хороший, – сказала я уверенно.
Его улыбка стала еще шире. – Очень хороший.
– В палатке с бургерами я столкнулась с Марси Миллар, – призналась я.
Мне было очень сложно молчать о своих проблемах. Ведь об их существовании было написано на моем лице. Но с другой стороны, если я не могу поговорить об этом с Патчем, то тогда с кем?
Два месяца назад наши отношения состояли из множества спонтанных поцелуев: в машине, возле машины, на трибунах перед зрителями и на кухонном столе. Также наши отношения включали в себя блуждающие по телу руки, растрепанные волосы и размазанный блеск для губ. Но сейчас между нами есть нечто куда более важное. Я чувствую, что связана с Патчем и на эмоциональном уровне. Его дружба значит для меня больше, чем общение с сотней случайных знакомых. Когда умер мой папа, внутри меня образовалась огромная дыра, которая угрожала поглотить меня изнутри. Пустота все еще была там, но теперь не причиняла и половину той боли, что я испытывала раньше. И сейчас не было повода оглядываться назад и жить прошлым, когда все, чего я хотела, есть у меня здесь и сейчас. И именно Патча я должна благодарить за все это.
– Она проявила небывалую чуткость, чтобы лишний раз напомнить мне о смерти моего отца.
– Хочешь, я поговорю с ней?
– Звучит как реплика из "Крестного отца".
– Из-за чего между вами развязалась эта война?
– В том то все и дело! Я понятия не имею. Когда-то за ланчем мы спорили о том, кому достанется последний шоколадный коктейль. Потом как-то раз, еще в средней школе, Марси разукрасила баллончиком мой шкафчик, написав на нем "шлюха". Она даже не пыталась отрицать этого. И это увидела вся школа.
– Она оставила это послание просто так? Безо всякой на то причины?
– Да, – во всяком случае, мне о ее мотивах было неизвестно.
Он заправил за ухо прядь моих волос. – Кто выигрывает в битвах?
– Марси, но не намного.
Его улыбка увеличилась. – Порви ее, Тигрица.
– И еще кое-что. Шлюха? В средней школе я даже ни с кем не целовалась. Марси следовало бы исписать свой собственный шкафчик.
– А вот это звучит, будто ты готова признать поражение, Ангел, – он просунул палец под бретельку моей майки, и от этого прикосновения по моей коже пробежали электрические разряды. – Спорим, я смогу изгнать из твоей головы мысли о Марси?
На верхнем этаже нашего дома светились несколько окон, но пока я не вижу прижатого к стеклу лица моей мамы, могу рассчитывать еще на какое-то время. Я отстегнула ремень безопасности и, наклонившись к Патчу через консоль, в кромешной темноте встретилась с его губами. Я целовала его неспешно, пробуя на вкус морскую соль на его коже. Он брился сегодня утром, но сейчас его щетина царапала мой подбородок. Он приоткрыл губами мой рот, и я почувствовала прикосновение его языка, заставившее мое сердце с силой колотиться о ребра.
Его поцелуи плавно спустились к моему обнаженному плечу. Он опустил лямку моего топа, и его рот продолжил путешествовать вниз по моей руке. Я хотела быть так близко к нему, насколько это вообще возможно. Я хотела никогда с ним не разлучаться. Он нужен мне в моей жизни и прямо сейчас, и завтра, и послезавтра. Я нуждалась в нем так, как никогда и ни в ком.
Я переползла через консоль и развела в стороны его колени. Подняла руки и провела ими по его груди, обхватив за шею, притянула к себе. Он обвил руками мою талию, сцепив их сзади в замок, а я прижалась еще сильнее.
Выбрав момент, я запустила руки под его рубашку, думая лишь о том, как же я люблю чувствовать тепло его тела, согревающее мои руки. Как только мои пальцы коснулись того места на его спине, где прежде были шрамы от крыльев, далекий свет вспыхнул в глубине моего сознания. Идеальную темноту прорвал единственный всплеск ослепляющего света. Как будто я наблюдала за каким-то космическим явлением, находясь от него на расстоянии миллионов миль. Я знала, что мой разум вторгается в разум Патча, в тысячи хранящихся в нем воспоминаний, и вдруг почувствовала, как он взял меня за руку и передвинул ее ниже того места, где прячутся его крылья. Все закружилось, а уже через мгновение приняло нормальный вид.
– Хорошая попытка, – пробормотал он, пощекотав меня движением губ.
Я прикусила его нижнюю губу. – Если бы ты мог заглянуть в мое прошлое, просто дотронувшись до моей спины, тебе тоже было бы трудно не поддаться искушению.
– Мои руки неудержимо тянет к тебе и без этого дополнительного бонуса.
Я засмеялась, но быстро придала лицу более серьезное выражение. Даже сильно напрягаясь, я смутно помнила о том, какой была моя жизнь до появления в ней Патча. Ночью, лежа в постели, я отчетливо могла вспомнить низкий тембр смеха Патча, его кривоватую улыбку, приподнимающуюся правый уголок его губ чуть выше, чем левый, прикосновения его ладоней к моей коже – горячие, гладкие и восхитительные.
А вот для того, чтобы вытащить наружу воспоминания шестнадцатилетней давности, приходилось прилагать серьезные усилия. Возможно, потому, что на фоне Патча те воспоминания тускнели. Или, может, потому, что тогда вообще не было ничего хорошего.
– Никогда не бросай меня, – сказала я Патчу, заводя свой палец за воротник его рубашки и притягивая его ближе к себе.
– Ты моя, Ангел, – он прошептал эти слова прямо мне в челюсть, и я выгнулась, приглашая его целовать меня повсюду. – И я буду твоим вечно.
– Докажи мне это, – сказала я торжественно.
Он посмотрел на меня, потом протянул руку к шее и расстегнул простую серебряную цепочку, которую носил с того дня, когда мы впервые встретились. Я понятия не имела, откуда эта цепочка появилась, и каково ее значение, но чувствовала, что она очень важна для него. Она была единственным украшением, которое он носил, и он хранил ее под слоем одежды, в непосредственном контакте с кожей. Я никогда не видела, чтобы он снимал ее.
Его руки скользнули к моему затылку, и он застегнул на моей шее свое украшение. Я кожей ощутила металл, до сих пор сохранивший его тепло.
– Мне дали это, когда я был архангелом, – сказал он. – Чтобы помочь распознать истину ото лжи.
Я осторожно потрогала цепочку, восторгаясь ее значимостью. – Это все еще работает?
– Для меня нет, – он скрестил наши пальцы и перевернул мою руку, чтобы поцеловать костяшки на моих. – Теперь твоя очередь.
Я стянула со среднего пальца левой руки маленькое медное кольцо и протянула его Патчу. На гладкой внутренней стороне колечка вручную было выгравировано сердце.
Патч взял кольцо двумя пальцами и молча рассматривал его.
– Папа отдал его мне за неделю до того как был убит, – произнесла я.
Патч вскинул на меня глаза. – Я не могу принять это.
– Для меня это самая важная вещь в мире. Я хочу, чтобы она была у тебя, – положив кольцо ему на ладонь, я согнула его пальцы в кулак.
– Нора, – он колебался. – Я не могу взять у тебя его.
– Пообещай мне, что будешь хранить его. Обещай, что ничто и никогда не встанет между нами, – я не отводила от него взгляда, не позволяя ему отвернуться. – Я не хочу жить без тебя. И не хочу, чтобы это когда-нибудь закончилось.
Глаза Патча были угольно-черного цвета, темнее, чем миллионы наслоившихся друг на друга тайн. Медленно разжав кулак, он снова посмотрел на кольцо.
– Поклянись, что никогда не перестанешь меня любить, – прошептала я.
Он еле заметно кивнул.
Я схватила его за ворот и притянула еще ближе, целуя с еще большей страстью, как бы тем самым скрепляя нашу клятву. Скрестила наши пальцы, и острый край кольца царапал нам ладони. Кажется, что чего бы я ни делала, это недостаточно для того, чтобы слиться с ним воедино. Патча мне всегда мало.
Кольцо все сильнее впивалось в мою руку, пока я не убедилась, что оно прорезало кожу. Клятва, скрепленная кровью.
Когда мне показалось, что еще чуть-чуть, и моя грудь лопнет из-за недостатка воздуха, я отстранилась от него, прижавшись к его лбу своим. Глаза мои были закрыты, а участившееся дыхание заставляло мои плечи подниматься и опускаться.
– Я люблю тебя, – пробормотала я. – Думаю, больше чем мне следует.
Я ждала его ответа, но вместо этого он обнял меня еще крепче, будто пытался защитить. Он повернул голову в сторону леса, расположенного на другой стороне дороги.
– Что там?
– Я кое-что услышал.
– Это была я, признававшаяся тебе в любви, – пошутила я, улыбаясь и очерчивая пальцем контур его губ.
Я ждала, что он улыбнется мне в ответ, но он по-прежнему сверлил взглядом деревья, отбрасывающие на землю тени, которые постоянно двигались из-за ветра, что колыхал их кроны.
– Что там? – повторила я свой вопрос, проследив за его взглядом. – Койот?
– Что-то не так.
Мой пыл угас, и я соскользнула с его колен. – Ты начинаешь меня пугать. Это медведь?
Мы не встречали медведей годами, но дом был построен на самом краю города, а медведи после зимней спячки, как правило, очень голодны и бродят по окраинам города в поисках пищи.
– Включи фары и посигналь, – сказала я.
Обратив свой взор к лесу, я заметила какое-то движение. Мое сердце затрепыхалось, стоило мне вспомнить, как мы с родителями из окна дома наблюдали за медведем, раскачивающим нашу машину, учуяв внутри нее пищу.
Позади меня, на крыльце, вспыхнули огни. Мне ни к чему было оборачиваться, чтобы знать, что моя мама стоит в дверях, нахмурившись и постукивая ножкой.
– Что это? – спросила я у Патча еще раз. – Моя мама вышла на улицу. Она в безопасности?
Он запустил двигатель джипа и включил передачу. – Иди в дом. Я должен кое-что сделать.
– Идти в дом? Ты шутишь? Что происходит?
– Нора! – крикнула мама, спускаясь по ступенькам, и тон ее не предвещал ничего хорошего.
Она остановилась в пяти футах от джипа и жестом приказала мне опустить окно.
– Патч? – позвала я.
– Я позвоню тебе позже.
Мама открыла дверь.
– Патч, – сухо поприветствовала она.
– Блайт, – рассеянно кивнул он в ответ.
Мама повернулась ко мне. – Ты опоздала на четыре минуты.
– Зато вчера я пришла на четыре минуты раньше.
– Оставшиеся с прошлого раза минуты в комендантском часе не учитываются. Давай домой. Живо.
Мне не хотелось уходить до того, как Патч мне ответит, но особого выбора у меня не было. Я попросила его: – Позвони.
Он кивнул, но, посмотрев ему в глаза долгим взглядом, я поняла, что его мысли были уже в другом месте. Стоило мне выйти и встать на твердую землю, как джип рванул с места, не тратя время на постепенное ускорение. Куда бы Патч ни направлялся, он очень спешил.
– Когда я установила тебе комендантский час, я полагала, что ты будешь его соблюдать, – выговаривала мне мама.
– Всего четыре минуты опоздания, – произнесла я тоном, способным вызвать у нее слишком бурную реакцию.
И заслужила полный неодобрения взгляд.
– В прошлом году твоего отца убили. Пару месяцев назад ты сама чуть не лишилась жизни. Думаю, я заслужила право быть чрезмерно осторожной.
Твердой походкой она шагала к дому, скрестив руки на груди.
Ладно, я была бесчувственной и нечуткой дочерью. Точка.
Я переключила внимание на деревья, шеренгой стоявшие вдоль обочины по ту сторону дороги. Все выглядело как обычно. Я ожидала появление холодка, обычно предупреждающего меня о том, что что-то не так, что-то, чего я не могла видеть, но ничего не почувствовала. Шелестел теплый летний ветерок, воздух наполнился звуками цикад. Во всяком случае, в серебристом свете луны лес выглядел мирно.
Патч ничего не увидел в лесу. Он сбежал, потому что я сказала три очень важных и очень глупых слова, которые слетели с языка прежде, чем я успела их остановить.
О чем я только думала?
Нет. О чем теперь думал Патч?
Он удрал, чтобы избежать ответных слов?
Я была уверена, что знаю правильный ответ на этот вопрос. И была уверена, что это объясняет, почему я осталась стоять и смотреть на багажник его джипа.
Глава вторая
Последние одиннадцать секунд я пролежала лицом вниз, накрыв голову подушкой и пытаясь заглушить репортаж Чака Дилэйни о пробках в центре Портленда, который громко и отчетливо звучал из приспособленного под будильник радиоприемника. Кроме того, я пыталась отключить думающую часть моего мозга, которая велела мне одеваться, в противном случае грозя мне неприятностями. Но другая часть мозга – та, что жаждет удовольствия – победила. Она продолжала цепляться за мой сон – или скорее, за объект моего сна. Обладателя волнистых черных волос и сногсшибательной улыбки. В этот самый момент он сидел на своем мотоцикле задом наперед, а я – лицом к нему, наши колени соприкасались. Пальцами я ухватилась за его рубашку и притянула к себе, чтобы поцеловать.
В моем сне Патч чувствовал мой поцелуй. Не только на эмоциональном уровне, но и реально, физически. Во сне он был больше человеком, чем ангелом. Ангелы не могут испытывать физических ощущений – я знала это – но в моем сне я хотела, чтобы Патч почувствовал мягкость и нежность наших соприкоснувшихся губ. Я хотела, чтобы он почувствовал, как мои пальцы зарываются в его волосы. Мне было необходимо, чтобы он чувствовал будоражащее и непреодолимое магнитное поле, толкающее каждую молекулу его тела ко мне.
Так же, как чувствовала я.
Патч пробежал пальцами по серебряной цепочке на моей шее, от его прикосновения я вся задрожала от удовольствия.
– Я тебя люблю, – прошептал он.
Уперевшись кончиками пальцев в его твердый живот, я наклонилась к нему и остановилась достаточно близко, чтобы поцеловать.
– Я люблю тебя больше, – сказала я, легко касаясь его рта.
Только слова не были сказаны. Они застряли у меня в горле.
Патч ждал моего ответа, а его улыбка угасала.
– Я люблю тебя, – попробовала я опять.
И снова слова остались внутри.
Выражение лица Патча стало тревожным. – Я тебя люблю, Нора, – повторил он.
Я лихорадочно кивнула, но он отвернулся, спрыгнул с мотоцикла и ушел, не оглядываясь.
– Я люблю тебя! – кричала я ему в след. – Я люблю тебя, я люблю тебя!
Но казалось, будто зыбучий песок хлынул в мое горло – чем сильнее я пыталась выдавить из себя слова, тем быстрее их тянуло вниз.
Патч ускользал в толпе. Ночь опустилась вокруг нас в два счета, и в гуще людей я едва могла различить его черную футболку в сотне других. Я побежала, чтобы догнать его, но когда схватила за руку, и он повернулся ко мне, это оказался кто-то другой. Девушка. Было слишком темно, чтобы разглядеть черты ее лица, но можно было сказать, что она красивая.
– Я люблю Патча, – сказала она мне, улыбаясь сквозь ужасную красную помаду. – И не боюсь сказать это.
– Я сказала! – доказывала я. – Прошлой ночью я сказала ему!
Я прошмыгнула мимо нее, обегая глазами толпу, пока не уловила мелькнувшую кепку Патча фирмы Блу Бол. Я отчаянно проталкивалась в его сторону и потянулась, чтобы взять его за руку.
Он обернулся, но это оказалась все та же красивая девушка.
– Ты опоздала, – сказала она. – Теперь я люблю Патча.
– Передаю слово Энджи с новостями о погоде, – бодро кричал Чак Дилэйни прямо мне в ухо.
Мои глаза распахнулись на слове "погода". Какое-то время я еще повалялась в кровати, пытаясь изгнать из головы то, что было всего лишь плохим сном, и собраться с мыслями. Погоду обычно объявляли без двадцати час, и я попросту не могла слышать о ней, если только…
Летняя школа! Я проспала!
Отпихнув одеяло, я побежала к шкафу. Засовывая ноги в те же джинсы, которые бросила на дно шкафа прошлой ночью, через голову я натянула футболку, а поверх нее – кардиган цвета лаванды. Нажав горячую клавишу, я позвонила Патчу, но через три гудка включилась голосовая почта.
– Позвони мне! – сказала я, помедлив с полсекунды, чтобы подумать, не избегал ли он меня после вчерашнего большого признания.
Я решила притвориться, что этого никогда не было, пока все не забудется и не вернется в привычное состояние, но после сегодняшнего сна я засомневалась, что это будет легко. Может, Патчу так же тяжело будет проигнорировать это. В любом случае, прямо сейчас я мало что могла сделать. Несмотря на то, что готова была поклясться, Патч обещал меня подвезти.
Вместо того, чтобы укладывать волосы, я надела ободок, схватила с кухонного стола рюкзак и вылетела за дверь.
На подъездной дорожке я на мгновение остановилась, чтобы возмущенно ругнуться на цементную плиту размером восемь на десять футов, где раньше стоял мой Фиат Спайдер 1979 года. Моя мама продала Фиат, чтобы оплатить просроченные трехмесячные счета за электричество и забить наш холодильник достаточным количеством продуктов, чтобы прокормить нас до конца месяца. Чтобы урезать наши расходы, она даже уволила нашу домработницу, Доротею, которая была чем-то вроде моей кормилицы. Мысленно проклиная обстоятельства, я забросила рюкзак на плечо и побежала. Большинству людей покажется оригинальным, что мы с мамой живем в сельском доме в штате Мэн, но правда в том, что нет ничего оригинального в пробежке длиной в одну милю до ближайших соседей. И если слово "оригинальный" не синоним продуваемому насквозь и пожирающему все деньги дому, расположенному прямо в центре атмосферной инверсии, которая засасывает весь туман отсюда до побережья, то я осмелюсь не согласиться.
На углу Хоуторн и Бич я обнаружила признаки жизни – автомобилистов, которые неслись на работу в город. Я подняла большой палец вверх, пытаясь другой рукой развернуть жевательную резинку, которая заменит зубную пасту и освежит дыхание.
Красная Тойота Фораннер притормозила у обочины, и стекло со стороны пассажира опустилось с автоматическим жужжанием. За рулем сидела Марси Миллар.
– Проблемы с машиной? – спросила она.
Проблемы с машиной, а именно ее отсутствие. Марси об этом говорить я точно не собиралась.
– Тебя подвезти? – нетерпеливо перефразировала она, так и не дождавшись ответа.
Я не могла поверить, что из всех автомобилей, проезжающих по этому участку дороги, остановиться должна была именно Марси. Хотела ли я ехать с ней? Нет. Была ли я по-прежнему обижена на то, что она сказала о моем отце? Да. Собиралась ли я ее прощать? Уж точно нет. Я хотела жестом показать ей, чтобы она ехала дальше, но было одно маленькое "но". Ходили слухи, что только одна вещь нравилась мистеру Луксу больше периодической таблицы – это выдавать листки опоздания задержавшимся ученикам.
– Спасибо, – неохотно согласилась я. – Я шла в школу.
– Видимо, твоя толстая подружка не может тебя подвезти?
Я замерла, схватившись за дверную ручку. Мы с Ви давно перестали объяснять ограниченным людям, что "толстая" и "фигуристая" – разные вещи, но это не значит, что мы терпели невежество. И я с удовольствием попросила бы Ви подвезти меня, но она была приглашена на слет многообещающих редакторов школьного электронного журнала и сейчас уже была в школе.
– Хотя лучше уж я прогуляюсь пешком.
Я хлопнула дверью Марси, возвращая ее на свое место.
Марси напустила на себя непонимающее выражение лица.
– Ты обиделась, что я назвала ее толстой? Но это же правда. Да что с тобой? Такое ощущение, что все, что я говорю, должно проверяться цензурой. Сначала твой отец, а теперь это. Что случилось со свободой слова?
На какое-то мгновение я подумала, как было бы здорово и удобно, будь у меня Фиат. Я бы не только не испытывала проблем с поездками, но и имела бы удовольствие переехать Марси. На школьной стоянке бывает суматоха после занятий. Случались и аварии.
Но так как я не могла стукнуть Марси своим передним бампером, я поступила иначе.
– Если бы мой отец возглавлял представительство Тойоты, думаю, я была бы достаточно озабочена окружающей средой, чтобы попросить машину-гибрид.
– Что ж, твой отец не возглавляет представительство Тойоты.
– Это верно. Мой отец умер.
Она подняла одно плечо. – Это ты сказала, а не я.
– С этого момента я думаю, будет лучше, если мы не будем переходить друг другу дорогу.
Она рассматривала свой маникюр. – Ладно.
– Хорошо.
– Просто пыталась быть милой, и смотри, что за это получила, – сказала она, вздохнув.
– Милой? Ты назвала Ви толстой.
– А еще я предложила тебя подвезти, – она выжала газ в пол, и пыль от шин полетела прямо в меня.
Проснувшись сегодня утром, в мои планы совсем не входило найти еще одну причину ненавидеть Марси Миллар, но вот, пожалуйста.
Школа Колдуотер была построена в конце девятнадцатого века, и ее здание было эклектическим сочетанием готического и викторианского стилей, что делало его похожим больше на собор, чем на школу. Окна были узкими и арочными, стекла покрыты свинцом. Камень был разноцветным, но серый цвет все же преобладал. Летом плющ разрастался по фасаду и придавал школе некоторый шарм Новой Англии. А зимой плющ напоминал длинные пальцы скелета, опутывающие здание.
Я то шла быстрым шагом, то бежала вниз по коридору к классу химии, когда в кармане зазвонил мой телефон.
– Мам? – спросила я, не замедляя шаг. – Могу я тебе перезвонить по…
– Никогда не угадаешь, с кем я столкнулась вчера вечером! Линн Парнелл! Помнишь Парнеллов? Мама Скотта.
Я взглянула на часы своего телефона. Мне очень повезло, что меня подвез до школы совершенно незнакомый человек – женщина, которая ехала в спортзал на кикбоксинг, – но мне все равно нужно было торопиться. Оставалось две минуты до последнего звонка. – Мам? Занятие сейчас начнется. Я позвоню тебе во время обеда?
– Вы со Скоттом были такими хорошими друзьями.
Она вызвала у меня смутные воспоминания.
– Когда нам было пять, – сказала я. – Это же он постоянно писал в штаны?
– Мы с Линн вчера немного выпили. Она только что завершила бракоразводный процесс, и они со Скоттом возвращаются в Колдуотер.
– Отлично. Я перезвоню тебе…
– Я пригласила их сегодня на ужин.
Когда я миновала кабинет директора, минутная стрелка на часах над ее кабинетом подошла к следующему делению. С моей стороны казалось, что она стоит прямо между 7:59 и восемью часами ровно. Я послала ей угрожающий взгляд, говорящий "Только попробуй прозвенеть раньше".
– Сегодня не очень хорошая идея, мам. Мы с Патчем …
– Не глупи! – перебила меня мама. – Скотт – один из твоих самых старых друзей. Ты знала его задолго до Патча.
– Скотт часто заставлял меня есть рулеты с джемом, – сказала я.
Память стала возвращаться ко мне.
– А ты никогда не заставляла его играть с Барби?
– Это же совершенно разные вещи.
– Сегодня, в семь часов, – сказала мама голосом, исключающим любые возражения.
Я забежала в кабинет химии за несколько секунд до звонка, и плюхнулась на металлический табурет у лабораторного стола из темного гранита в переднем ряду. Стол предполагал два места, и я скрестила пальцы в надежде, что уровень понимания этой науки у моего напарника будет выше моего. Учитывая мой уровень знаний, его нетрудно будет превысить. Я была скорее романтиком, чем реалистом, и предпочитала слепую веру рассудительной логике. Что делало науку и меня несовместимыми с самого начала.
Марси Миллар вошла в класс, как будто прогуливаясь, на каблуках, в джинсах и шелковом топе от Банана Репаблик, который числился в моем списке обязательных покупок к новому школьному году. Ко Дню труда он был бы на полках с распродажей и по приемлемой для меня цене. Когда Марси села рядом со мной на стул, я мысленно вычеркивала этот топ из своего списка.
– Что с твоими волосами? – спросила она. – Мусс кончился? Или терпение? – она улыбнулась уголком рта. – Или это из-за того, что тебе пришлось бежать четыре мили, чтобы успеть вовремя?
– Что случилось с уговором не стоять друг у друга на пути? – я бросила едкий взгляд на ее стул, затем на свой, давая понять, что двадцать четыре дюйма не достаточно, чтобы не вставать на моем пути.
– Мне кое-что нужно от тебя.
Я бесшумно выдохнула, чтобы привести в норму кровяное давление. Мне стоило догадаться.
– Тут вот какое дело, Марси, – сказала я. – Мы обе знаем, что этот курс будет безумно трудным. Позволь сделать тебе одолжение и предупредить тебя, что наука – мой худший предмет. Единственная причина, по которой я занимаюсь летом, это потому, что услышала, что в этом семестре химия будет попроще. Ты точно не хочешь, чтобы я была твоим партнером. В этом случае не видать тебе легкой "пятерки".
– Похоже, что я сижу рядом с тобой ради повышения своего академического балла? – спросила она, нетерпеливо щелкнув пальцами. – Ты нужна мне для другого. На прошлой неделе я получила работу.
Марси? Работу?
Она усмехнулась, и я могла только предположить, что она прочитала мои мысли по выражению лица. – Я регистрирую документы в главном офисе. Один из торговых агентов моего отца женат на секретарше из администрации. Наличие связей еще никому не повредило. Но тебе об этом, разумеется, ничегошеньки не известно.
Я знала, что отец Марси был влиятельным человеком в Колдуотере. На самом деле, он был очень большим любителем жертвовать деньги клубным организациям, и руководство нашей школы прислушивалось к нему. Но это было смешно.
– Порой файлы раскрываются, и я просто не могу не прочитать их, – сказала Марси.
Аха, как же.
– Ну например, я знаю, что ты все еще переживаешь из-за смерти папы. Ты посещала школьного психолога. В общем, я знаю все обо всех. Кроме Патча. На прошлой неделе я заметила, что его файл пуст. Я хочу знать, почему. Хочу знать, что он скрывает.
– Зачем тебе это?
– Вчера он стоял на подъездной дорожке и пялился в окно моей спальни.
Я моргнула. – Патч стоял на твоей подъездной дорожке?
– Если только ты не знаешь другого парня, который водит Джип Коммандер, одевается во все черное и очень хорош собой…
Я нахмурилась. – Он что-нибудь сказал?
– Он увидел, что я смотрю в окно, и ушел. Мне стоит подумать о судебном постановлении, запрещающем ему приближаться к моему дому? Такое поведение для него нормально? Я знаю, что он странный, но вопрос в том, насколько?
Я проигнорировала ее, так как полностью была поглощена обдумыванием этой информации. Патч? Возле дома Марси? Это, должно быть, случилось после того, как он уехал от меня. После того, как я сказала "Я люблю тебя", а он испарился.
– Нет проблем, – сказала Марси, выпрямляясь. – Есть много других способов получить информацию, например, в администрации. Думаю, они будут очень рады пустому школьному файлу. Я не собиралась ничего говорить, но ради собственной безопасности…
Я ничуть не волновалась, что Марси пойдет к руководству школы. Патч может сам с этим справиться. Меня беспокоила прошлая ночь. Он уехал, внезапно заявив, что ему нужно что-то сделать. Но мне с трудом верилось, что это что-то было на подъездной дорожке у Марси. Куда проще было думать, что он ушел из-за моих слов.
– Или в полиции, – продолжала Марси, постучав кончиком пальца по своей губе. – Пустой школьный файл – это почти незаконно. Как Патч попал в школу? Ты выглядишь расстроенной, Нора. Я во что-то влезла? – довольная улыбка озарила ее лицо. – Влезла, да? Это не вся история!
Я уставилась на нее равнодушным взглядом. – Та, кто не гнушается заявлениями, что ее жизнь лучше, чем у всех остальных учеников в этой школе, конечно же, имеет привычку изучать каждый аспект наших скучных, никчемных жизней.
Улыбка сползла с лица Марси. – Мне бы и не пришлось, если б все вы не стояли у меня на пути.
– У тебя на пути? Это не твоя школа.
– Не надо так со мной разговаривать, – сказала Марси, нерешительно и почти непроизвольно дернув головой. – Хотя… тебе вообще больше не стоит говорить со мной, никогда.
Я вскинула ладони. – Без проблем.
– И так как ты все еще стоишь у меня на пути, вали отсюда.
Я посмотрела на свой табурет, совершенно уверенная в том, что она не всерьез. – Я была первой.
Копируя мой жест, Марси также подняла ладони. – Не моя проблема.
– Я не уйду.
– А я не буду сидеть с тобой.
– Рада слышать.
– Проваливай, – приказала Марси.
– Нет.
Нашу перепалку прервал звонок, и лишь после того, как его пронзительный звон затих, мы с Марси осознали, что в классе царит полная тишина. Мы оглянулись вокруг, и у меня свело живот от того, что все места в классе были заняты.
Мистер Лукс расположился в проходе справа от меня, размахивая листком бумаги.
– У меня в руке незаполненная схема рассадки, – сказал он. – Каждому прямоугольнику соответствует стол в классе. Напишите ваше имя в нужном прямоугольнике и передайте листок следующему, – он швырнул схему на стол прямо передо мной. – Надеюсь, вам понравятся ваши партнеры, – сказал он нам. – Вы проведете вместе ближайшие восемь недель.
В полдень, когда занятия закончились, мы с Ви поехали в забегаловку Энзо – наше излюбленное место, – чтобы перехватить ледяной мокко или горячее молоко, в зависимости от сезона. Когда мы пересекали парковку, я чувствовала, как солнце припекает мое лицо, и в этот момент увидела его. Белый кабриолет Фольксваген с объявлением о продаже на окне: 1000 долларов или лучшее предложение.
– У тебя слюнки потекли, – сказала Ви, щелкнув по моему подбородку.
– Ты, случаем, не можешь одолжить мне тысячу долларов?
– Я не могу одолжить и пяти долларов. Моя свинья- копилка официально больна анорексией.
Я с сожалением вздохнула, с тоской глядя на кабриолет.
– Мне нужны деньги. Мне нужна работа, – я закрыла глаза, представляя себя за рулем кабриолета: верх опущен, ветер развивает мои волнистые волосы.
С кабриолетом мне больше не пришлось бы просить, чтобы меня подвезли. Я была бы вольна ехать, куда мне захочется, и когда захочется.
– Ага, но если устроиться на работу, то тебе реально придется вкалывать. В смысле, ты уверена, что готова потерять все лето, работая за минимальную зарплату? Ты могла бы, ну не знаю, обойтись и меньшими усилиями.
В кафе Энзо мы с Ви заказали ледяной мокко, ореховый салат со специями и плюхнулись со всем этим за столик. За последние несколько недель забегаловка Энзо претерпела серьезную модернизацию – чтобы подняться идти в ногу с двадцать первым веком. Таким образом, в Колдуотере появилось первое интернет-кафе. Учитывая тот факт, что моему домашнему компьютеру было шесть полных лет, я была очень этому рада.
– Не знаю, как ты, а я готова к каникулам, – сказала Ви, перемещая свои солнечные очки на макушку. – Восемь дополнительных недель испанского. Это больше дней, чем я хочу даже думать об этом. Что нам нужно, так это отвлечься. Нам нужно что-то, что очистит голову от этой бесконечной гонки за получением достойного образования. Нам просто необходимо прошвырнуться по магазинам. Портленд, вот куда мы поедем! В "Мэйсисе" большая распродажа. Мне нужна обувь, мне нужны платья, и мне нужен новый парфюм.
– Ты же только что купила новую одежду. На двести долларов. Твоя мама истечет кровью, когда получит выписку со счета МастерКард.
– Ага, но мне нужен парень. А чтобы найти парня, надо хорошо выглядеть. Не помешает также и хорошо пахнуть.
Я откусила кусочек груши со своей вилки. – Есть кто-нибудь на примете?
– Собственно говоря, да.
– Только пообещай мне, что это не Скотт Парнелл.
– Скотт какой?
Я улыбнулась. – Видишь? Теперь я счастлива.
– Не знаю никакого Скотта Парнелла, но так случилось, что парень, на которого я положила глаз, очень горяч. Нереально горяч. Даже круче Патча, – она выдержала паузу. – Ну, может, не настолько… Никто не может сравниться с ним. Серьезно, оставшаяся часть моего дня – полный отстой. Или Портленд, или мне конец.
Я открыла было рот, но Ви меня опередила.
– О-о, – сказала она. – Я знаю этот взгляд. Хочешь сказать, у тебя уже есть планы.
– Вернемся к Скотту Парнеллу. Он жил здесь, когда нам было по пять.
Ви выглядела так, будто копается в своей долгосрочной памяти.
– Он часто писал в штаны, – я попыталась помочь.
Глаза Ви засветились. – Скотти-Ночной горшок?
– Он переезжает обратно в Колдуотер. Моя мама пригласила его на ужин сегодня вечером.
– Поняла, к чему это ведет, – сказала Ви, понимающе кивнув. – Это то, что называется "судьбоносная встреча". Когда пересекаются жизни двух потенциальных влюбленных. Помнишь, как Дези случайно зашла в мужской туалет и застукала Эрнесто над писсуаром?
Я застыла, держа вилку между ртом и тарелкой. – Что?
– В "Сердце", испанском мыльном сериале. Нет? Не бери в голову. Твоя мама хочет свести тебя со Скотти-Ночным горшком.
– Нет, не хочет. Она знает, что я встречаюсь с Патчем.
– Лишь потому, что она знает, не означает, что она этому рада. Твоя мама потратит уйму времени и энергии, чтобы превратить уравнение "Нора плюс Патч равно любовь" в "Нора плюс Скотти-Ночной горшок равно любовь". И как тебе это? Может, Скотти-Ночной горшок превратился в Секси-Скотти. Ты об этом подумала?
Я не думала, и даже не собиралась. У меня есть Патч, и я совершенно счастлива с ним.
– Давай поговорим о чем-нибудь чуть более важном? – спросила я, подумав, что самое время сменить тему разговора, пока Ви не выдала еще более дикие идеи. – Например, о том, что мой новый партнер по химии Марси Миллар.
– Да ну!
– По всей видимости, она занимается регистрацией в главном офисе и заглянула в папку Патча.
– А та все так же пуста?
– Похоже на то, раз уж она требовала, чтобы я рассказала ей все, что знаю о нем.
Включая то, почему он ошивался у ее дома, заглядывая в окно ее спальни. Ходили слухи, что Марси при помощи теннисной ракетки удерживала свое окно открытым, когда была не против оплаты кое-каких "услуг", но я не собиралась думать об этом. Так или иначе, разве девяносто процентов слухов не вымысел?
Ви наклонилась поближе. – Что ты знаешь?
Наш разговор перешел в неловкое молчание. Я не верила в существование секретов между друзьями. Но секреты есть… и есть горькая правда. Пугающая правда.
Невообразимая правда. И близкие отношения с парнем, который был падшим, а теперь стал ангелом-хранителем, подходят под все вышеперечисленное.
– Ты что-то скрываешь от меня, – сказала Ви.
– Вовсе нет.
– А вот и да.
Тягостное молчание.
– Я сказала Патчу, что люблю его.
Ви прикрыла рот рукой, но я не знала наверняка, сдерживала ли она удивление, или давилась от смеха. Что заставило меня чувствовать себя еще более неуверенно. Что в этом смешного? Я совершила что-то еще более глупое, чем сама о себе думала?
– Что он сказал? – поинтересовалась Ви.
Я лишь смотрела на нее.
– Все так плохо? – снова спросила она.
Я прокашлялась. – Расскажи мне о том парне, которого пытаешься заполучить. В смысле, это влечение на расстоянии, или ты уже говорила с ним?
Ви поняла намек. – Говорила ли я с ним? Вчера в "Скиппис" мы вместе ели на обед хот-доги. Это было чем-то вроде свидания вслепую, но все прошло куда лучше, чем я ожидала. К твоему сведению, ты была бы в курсе всего этого, если бы перезванивала мне вместо того, чтоб без остановки целоваться со своим парнем.
– Ви, я твоя единственная подруга, и это не я познакомила вас.
– Знаю. Твой парень сделал это.
Я подавилась шариком из сыра Горгонзола. – Патч устроил тебе свидание вслепую?
– Ага, и что? – спросила Ви, ее тон сразу стал оборонительным.
Я улыбнулась. – Мне казалось, ты не доверяешь Патчу.
– А я и не доверяю.
– Но?
– Я пыталась дозвониться до тебя, чтобы обсудить мое свидание, но повторюсь: ты ни разу не перезвонила.
– Миссия выполнена. Чувствую себя самой ужасной подругой, – я заговорщически улыбнулась ей. – А теперь расскажи мне все!
Сопротивление Ви было сломлено, и она улыбнулась мне в ответ. – Его зовут Риксон, и он ирландец. Его акцент, как бы его ни называли, убивает меня. Сексуальный до невозможности. Он немного тощий, учитывая, что у меня широкая кость, но этим летом я планирую похудеть на двадцать фунтов, так что к августу все должно быть отлично.
– Риксон? Не может быть! Мне нравится Риксон!
В основном, я не доверяла падшим ангелам, но Риксон было исключением. Как и у Патча, его нравственные границы находились где-то в нейтральной зоне между черным и белым. Он не был идеален, но и совсем плохим тоже не был.
Я усмехнулась, ткнув в подругу вилкой. – Не могу поверить, что ты ходила с ним на свидание. Ведь он – лучший друг Патча. А ты его ненавидишь!
Ви одарила меня взглядом черной кошки, волоски на ее коже едва ли не встали дыбом. – То, что они лучшие друзья, еще ничего не значит. Взгляни на нас – у нас вообще ничего общего.
– Это же здорово! Мы сможем все лето гулять вчетвером.
– Неа. Ни за что. Я не буду тусоваться с твоим чокнутым парнем. Мне все равно, что ты там говорила, но я до сих пор считаю его причастным к загадочной смерти Джулса в спортзале.
Черная туча нависла над нашим разговором. В ту ночь в спортзале присутствовали всего три человека, и одним из них была я. Я никогда не рассказывала Ви всего, что случилось, лишь маленькую часть, чтобы она перестала донимать меня расспросами. И для ее же собственной безопасности, я собиралась и дальше придерживаться этого плана.
Остаток дня мы с Ви катались по округе, в поисках объявлений о приеме на работу в местные забегаловки, и домой я зашла, когда было уже около половины седьмого.
Я бросила ключи на столик и проверила сообщения на автоответчике. Всего одно, от моей мамы. Она была в магазине "Мичауд", выбирала чесночный хлеб, мясную лазанью и дешевое вино, и поклялась своей могилой, что доберется до дома раньше Парнеллов.
Я стерла сообщение и поднялась наверх, в свою спальню. Так как утром я не успела принять душ, а за день мои волосы по максимуму распушились, то решила, что наилучший выход для ликвидации утреннего безобразия – переодеться в чистую одежду. Каждое воспоминание о Скотте Парнелле было неприятным, но гости есть гости.
Я наполовину застегнула свой кардиган, когда в дверь постучали.
На пороге стоял Патч, руки свои он засунул в карманы.
В другое время, увидев его, я бы прыгнула ему в объятья. Сегодня же я сдержалась. Вчера вечером я сказала, что люблю его, а он удрал и, предположительно, направился прямиком к дому Марси. Мое настроение упало, и сейчас находилось где-то между задетым самолюбием, злостью и неуверенностью. Я надеялась, что по моему нарочитому молчанию он поймет, что между нами что-то не так, и это не изменится до тех пор, пока он не предпримет попытку все исправить. Или извинившись, или все объяснив.
– Привет, – сказала я, изображая обыденность. – Ты забыл позвонить прошлой ночью. Где ты был?
– Тут недалеко. Ты пригласишь меня войти?
Даже и не собиралась.
– Рада слышать, что дом Марси как раз – ну ты знаешь – тут недалеко.
Мимолетная вспышка удивления в его глазах подтвердила то, во что я не хотела верить: Марси сказала правду.
– Не хочешь рассказать мне, что происходит? – спросила я немного более враждебно. – Не хочешь рассказать, что ты делал у ее дома прошлой ночью?
– Звучит так, будто ты ревнуешь, Ангел!
За этим, возможно, крылся намек на поддразнивание, но в нем не было ни обычной нежности, ни флирта.
– Если б ты не давал мне повода, может, я бы и не ревновала, – парировала я. – Что ты делал у ее дома?
– У меня там были дела.
Мои брови взлетели вверх. – Не знала, что у вас с Марси общие дела.
– Да, у нас дела, и только. Де-ла.
– Заранее подготовился? – мои слова содержали в себе большую дозу обвинения.
– Ты меня в чем-то обвиняешь?
– А должна?
Обычно Патч был большим специалистом в умении скрывать свои эмоции, но сейчас его губы сжались в тонкую линию. – Нет.
– Если твое пребывание вчера ночью возле ее дома столь невинно, то почему тебе так сложно объяснить, что ты там делал?
– Мне не сложно, – ответил он, тщательно взвешивая каждое слово. – Я не говорю тебе, потому что то, чем я там занимался, не имеет к нам никакого отношения.
Как мог он думать, что это не имеет к нам отношения?
Марси была единственным человеком, который использовал любую возможность, чтобы сделать мне больно и унизить меня. На протяжении одиннадцати лет она дразнила меня, распускала обо мне ужасные слухи и публично меня унижала.
Как мог он думать, что это не было важным для меня?
Как мог он думать, что я просто приму это, не задавая вопросов?
А самое главное, разве он не знал, как сильно я боюсь, что Марси может использовать его, чтобы навредить мне?
Если она заподозрила, что он даже отдаленно заинтересован ею, то сделает все, что в ее силах, чтоб украсть его. Я не допускала мысли, что могу потерять Патча, но, если я потеряю его из-за нее, я просто умру.
Потрясенная этой внезапной вспышкой страха, я сказала: – Не приходи до тех пор, пока не будешь готов рассказать мне, что ты делал у нее.
Патч резко шагнул внутрь и рывком закрыл за собой дверь.
– Я пришел не ссориться. Я хотел, чтобы ты знала, что сегодня Марси вляпалась в неприятности.
Опять Марси? Ему не кажется, что он и так уже вырыл между нами достаточно глубокую яму? Я старалась сохранять видимость спокойствия, чтобы дослушать его до конца, но мне хотелось закричать на него.
– О? – произнесла я холодно.
– Она случайно оказалась в гуще событий, когда несколько падших ангелов в мужском туалете в Аркаде Бо пытались заставить Нефилима присягнуть на верность. Нефилиму не было шестнадцати, так что они не смогли заставить его, но зато повеселились. Они сильно поранили его и сломали несколько ребер. Тогда-то и вошла Марси. Она выпила лишнего и перепутала двери. Падший, что стоял на карауле, ударил ее ножом. Она в больнице, но ее скоро выпишут. Рана поверхностная.
Мой пульс подскочил, и мне было жаль, что Марси пострадала, но я очень не хотела показывать это Патчу. Поэтому с равнодушным видом скрестила руки на груди. – Бог ты мой, Нефилим в порядке?
Я смутно помнила, как некоторое время назад Патч объяснял, что падшие ангелы не могут заставить Нефилима присягнуть, пока ему нет шестнадцати. Так же, как он не мог пожертвовать мной, чтобы обрести собственное человеческое тело, пока мне не стукнет шестнадцать. Число шестнадцать было загадочно магическим – даже решающим – возрастом в мире ангелов и Нефилимов.
Патч посмотрел на меня, и в его взгляде вспыхнул едва заметный проблеск отвращения.
– Марси, может, и была пьяна, но не исключено, что она помнит все, что увидела. Ты же знаешь, что и падшие, и Нефилимы стараются не афишировать свое существование, а какой-нибудь обладатель длинного языка – вроде Марси – может выдать их тайну. Они совсем не жаждут, чтобы она всему миру растрезвонила, что видела. Наш мир существует намного лучше, если люди о нем не ведают. И я знаю, что падшие не отступят, – его челюсть сжалась. – Они сделают все, чтобы заставить Марси молчать.
Я почувствовала дрожь, испугавшись за Марси, но отогнала это чувство. С каких это пор Патча, так или иначе, волнует то, что случилось с Марси? С каких пор он больше беспокоится о ней, а не обо мне?
– Я пытаюсь сочувствовать ей, – сказала я, – но звучит так, будто ты одинаково волнуешься за нас обеих, – я резко дернула ручку двери и распахнула ее. – Может, тебе лучше пойти к Марси, и проследить, что ее поверхностная рана заживает должным образом.
Патч убрал мою руку и закрыл дверь ногой.
– Есть вещи куда важнее тебя, меня и Марси… – он запнулся, как будто хотел еще что-то сказать, но в последний момент передумал.
– Ты, я и Марси? С каких пор ты ставишь нас троих в один ряд? С каких пор она имеет для тебя значение? – огрызнулась я в ответ.
Он сцепил руки на шее сзади и выглядел так, будто знал, что должен тщательно выбирать слова, прежде чем ответить.
– Просто скажи, что ты думаешь! – выпалила я. – Скажи прямо! Ужасно и то, что мне ничего неизвестно о твоих чувствах, не говоря уже о твоих мыслях.
Патч осмотрелся вокруг, будто никак не мог понять, кому я это говорила.
– Сказать прямо? – переспросил он злобно и недоверчиво. Даже с нотками раздражения. – А что я, по-твоему, пытаюсь сейчас сделать? И я скажу, если ты успокоишься. Ты бесишься сейчас независимо от того, что я говорю.
Я почувствовала, что мои глаза сузились. – Я имею право злиться. Ты не говоришь мне, что ты делал вчера у Марси.
Патч всплеснул руками. Будто говоря: "ну вот опять".
– Два месяца назад, – начала я, стараясь говорить с вызовом в голосе, чтобы скрыть дрожь, – Ви, моя мама – да все! – предупреждали меня, что ты из тех парней, которые расценивают девушек, как свои трофеи. Они твердили, что я всего лишь еще одна зарубка на твоем ремне, еще одна дура, которую ты соблазнил для собственной прихоти. Они говорили, что тот миг, когда я влюбилась в тебя, стал точкой отсчета. До того момента, когда ты уйдешь, – я тяжело сглотнула. – Мне нужно знать, что они ошибались.
Даже если мне не хотелось вспоминать, образы прошлой ночи всплывали перед глазами с абсолютной ясностью. Я помнила вчерашнюю унизительную сцену во всех подробностях. Я сказала, что люблю его, а он ушел, оставив меня в подвешенном состоянии. Существовала сотня причин, объясняющих его молчание, но ни одна из них не сулила ничего хорошего.
Патч мотнул головой, словно не веря своим ушам.
– Ты действительно хочешь, чтобы я сказал, что они ошибались? Потому что, мне кажется, ты не поверишь мне, независимо от того, что я скажу, – он пристально посмотрел на меня.
– Ты так же, как и я, верен нашим отношениям? – я не могла не задать этот вопрос.
Особенно теперь, наблюдая за тем, как все рушится после событий прошлой ночи. Внезапно я осознала, что не имею ни малейшего понятия о том, что Патч чувствует ко мне. Я думала, что значу для него все, но, быть может, я видела лишь то, что хотела видеть? Что если я слишком преувеличила его чувства?
Я внимательно смотрела в его глаза, чтобы не облегчать ему задачу, чтобы не дать ему второго шанса уклониться от ответа. Мне было нужно знать.
– Ты любишь меня?
"Я не могу ответить", сказал он мне в мыслях, тем самым испугав меня. Этим даром обладали все ангелы, но я не поняла, почему он использовал его именно сейчас.
– Я зайду завтра. Доброй ночи! – добавил он сухо и направился к двери.
– Когда мы целуемся, ты притворяешься?
Он остановился как вкопанный. Еще одно недоумевающее движение головой. – Притворяюсь?
– Когда я касаюсь тебя, ты чувствуешь что-нибудь? Насколько сильно твое желание? Ты чувствуешь хоть что-нибудь похожее на то, что чувствую я? – Патч безмолвно смотрел на меня.
– Нора… – начал он.
– Я хочу честный ответ.
Спустя минуту он сказал: – Эмоционально, да.
– Но физически нет, так? Как я могу быть с тобой в отношениях, если даже не знаю, что они для тебя значат? Мои чувства к тебе – это эмоции совсем другого уровня? Потому что мне так кажется. И я ненавижу это, – добавила я. – Не хочу, чтобы ты целовал меня только потому, что должен. Не хочу, чтобы ты притворялся, что для тебя это что-то значит, если это всего лишь действие.
– Всего лишь действие? Ты слышишь себя? – он прислонился затылком к стене и мрачно усмехнулся. Затем искоса взглянул на меня. – Ты закончила с обвинениями?
– Думаешь, это смешно? – процедила я, охваченная новой вспышкой гнева. – Как раз наоборот.
Прежде чем я успела что-нибудь добавить, он повернулся к двери. – Позвони мне, когда будешь готова говорить разумно.
– Что это значит?
– Это значит, что ты сумасшедшая. Ты невыносима.
– Я сумасшедшая?
Коснувшись моего подбородка, он поцеловал меня в губы, быстро и грубо. – И я, наверное, сумасшедший, раз смирился с этим.
Я обиженно отстранилась и вытерла губы. – Ты отказался стать человеком ради меня, и вот, что я получила? Парня, который трется возле Марси, но не говорит зачем. Парень, который сдается при первом же намеке на войну. Ради разнообразия попробуй вот что: ты – придурок!
"Придурок?" спрашивал он холодным и резким голосом, звучавшим в моей голове. "Я пытаюсь следовать правилам. Мне не стоило влюбляться в тебя. Мы оба знаем, что дело не в Марси. А в том, что я чувствую к тебе. Я должен притормозить. Я хожу по краю. И влюбиться для меня, в первую очередь, значит нажить себе множество проблем. Я не могу быть с тобой настолько, насколько хочу.
– Почему ты отказался стать человеком из-за меня, если знал, что не можешь быть со мной? – спросила я немного дрожащим голосом, мои ладони вспотели. – Чего ты вообще ждал от наших отношений? Какой смысл… – слова застряли в горле, и я сглотнула, сама того не желая, – в нас?
Чего я ждала от отношений с Патчем? Рано или поздно я должна была задуматься, куда мы движемся, и что произойдет. Конечно, должна. Но я была так напугана своим предчувствием грядущих событий, что неизбежно притворялась. Я притворялась, что отношения с Патчем могут сложиться, потому что глубоко в душе знала: сколько-нибудь времени с Патчем было лучше, чем вообще ничего.
"Ангел".
Я подняла глаза, когда Патч назвал меня так в моих мыслях.
"Быть с тобой в отношениях любого уровня лучше, чем не быть вообще. Я не хочу потерять тебя". Он замолчал, и в первый раз за все время, что я знала его, я увидела проблеск тревоги в его глазах. "Но я уже пал однажды. Если я дам архангелам повод подумать, что я хоть немного влюблен в тебя, меня отправят в ад. Навсегда".
Эта новость шарахнула по мне, как кувалдой по животу. – Что?
"Я ангел-хранитель, по крайней мере, мне так сказали, но архангелы не доверяют мне. У меня нет никаких прав, никакой личной жизни. Двое из них загнали меня в угол прошлой ночью, чтобы поговорить, и я ушел от них с ощущением, что они только и ждут, когда я снова промахнусь. По какой-то причине они решили принять меры против меня. Они ищут любой предлог, чтобы избавиться от меня. Я на испытательном сроке, и, если я все испорчу, у моей истории не будет счастливого конца".
Я уставилась на него, думая, что он наверняка все преувеличивает, не может же все быть настолько плохо. Но одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять: еще никогда он не был настолько серьезен.
– Что теперь будет? – поинтересовалась я вслух.
Вместо ответа Патч обреченно вздохнул.
Правда была в том, что все закончится плохо. Независимо от того, как сильно мы дадим задний ход, придержим коней, или рассмотрим другие варианты, в скором времени наши жизни разлетятся в клочья. Что случится, когда я окончу школу и поступлю в колледж? Что случится, когда я, следуя своей мечте, уеду работать в другую страну? Что случится, когда придет мое время выйти замуж и завести детей? Никому я не сделаю лучше, изо дня в день все сильнее влюбляясь в Патча. Действительно ли я хотела продолжать идти по этой дороге, зная, что она закончится крахом?
На одну секунду я подумала, что у меня есть ответ – мне не нужны мои мечты. Это же так просто. Я закрыла глаза и, как воздушные шары на длинных тонких ленточках, отпустила свои мечты ввысь. Они мне не нужны. Я даже не была уверена, что они сбудутся. А даже если и сбудутся, я не хотела прожить всю оставшуюся жизнь в одиночестве, страдая от мыслей, что все, чего я добилась, без Патча ничего не значит.
А затем меня посетила ужасная мысль, что никто из нас не сможет пожертвовать всем. Моя жизнь продолжит уводить меня в будущее, и я не смогу помешать этому. А Патч навсегда останется ангелом; он продолжит путь, который он выбрал, когда пал.
– Мы еще можем что-нибудь сделать? – спросила я.
– Я работаю над этим.
Другими словами, ничего. Мы оборонялись по двум направлениям: с одной стороны атаковали архангелы, а с другой – две будущие жизни, двигающиеся в разных направлениях.
– Я хочу расстаться с тобой, – сказала я тихо.
Знаю, что была несправедлива – я защищала себя. Но какие у меня были варианты? Я не могла позволить Патчу отговорить меня. Я должна была поступить так, как будет лучше для нас обоих. Я не могла просто ждать, как то единственное, что было у меня, исчезает с каждым днем. Я не могла показать, как сильно переживаю, потому что это сделает конец еще более тяжелым. Больше всего я не хотела, чтобы из-за меня Патч потерял все, к чему стремился.
Если Архангелы искали повод для его вечного изгнания, этим поводом была я.
Патч уставился на меня, будто не мог понять, всерьез ли я это сказала.
– Вот как? Ты хочешь расстаться со мной? Ты воспользовалась правом озвучить свое желание, в которое я, кстати, ничуть не верю. А теперь, когда пришла моя очередь, я должен принять твое решение и просто уйти?
Я обхватила себя руками и отвернулась. – Ты не можешь заставить меня быть с тобой, если я не хочу.
– Мы можем поговорить об этом?
– Если хочешь поговорить, скажи, что ты делал вчера у Марси.
Но Патч был прав. Дело совсем не в Марси. Причина крылась в моем страхе и бессилии, и в том, что нам не подвластны ни судьба, ни обстоятельства.
Я повернулась и увидела, как Патч потирает лицо. Он горько усмехнулся.
– Если бы прошлую ночь я провела с Риксоном, ты бы пожелал знать, что происходит! – выпалила я.
– Нет, – ответил он пугающе тихим голосом. – Я доверяю тебе.
Испугавшись, что изменю свое решение, если не буду действовать немедленно, я хлопнула ладоням по его груди.
– Уходи, – сказал я хриплым от слез голосом. – В моей жизни есть и другие дела, которыми я хочу заняться. Те, в которых тебе нет места. У меня есть колледж и будущая работа. Я не собираюсь отказываться от всего этого ради того, что никогда не должно было произойти.
Патч отшатнулся. – Ты на самом деле хочешь этого?
– Когда я целую своего парня, я хочу знать, что он это чувствует!
Я пожалела об этих словах в тот же миг, как произнесла их. Я не хотела ранить его – лишь закончить этот разговор как можно быстрее, пока я не сломалась и не разрыдалась. Но я зашла слишком далеко. Я видела, как он застыл. Мы стояли друг напротив друга, оба тяжело дыша.
Затем он вышел, рывком закрыв за собой дверь.
Когда дверь за ним захлопнулась, я прислонилась к ней. Слезы жгли мне глаза, но ни одной капли не упало. Внутри меня скопилось слишком много разочарования и злобы, чтобы чувствовать что-то еще. Но и была уверена – это было ясно по застрявшему в горле рыданию, – что через пять минут, когда все остальное отступит, и я осознаю, что только что натворила, мое сердце разобьется.
Глава третья
Я присела на край кровати, уставившись в пространство. Гнев начинал проходить, однако я почти желала навсегда остаться в сетях этой лихорадки. Охватившая меня пустота ранила больше, чем острая жгучая боль, которую я испытала после ухода Патча. Я пыталась разобраться в том, что случилось, но в моей голове была сплошная неразбериха. Слова, которые мы выкрикивали друг другу, беспорядочным эхом отдавались у меня в ушах, будто я пыталась воскресить в памяти плохой сон, а не прокрутить еще раз в голове недавно состоявшуюся беседу.
Я и правда порвала с ним? Я на самом деле хотела, чтобы наш разрыв длился вечно? Существует ли способ обмануть судьбу или, если быть точной, угрозы архангелов? Ответом мне был спазм в животе, как предвестник серьезных проблем. Я помчалась в ванную и склонилась над унитазом. В ушах зазвенело, а дыхание стало частым и прерывистым. Что я натворила? Ничто не вечно, ну конечно же, ничто не вечно. Завтра мы снова увидимся, и все вернется на круги своя. Это была просто ссора. Глупая ссора. А вовсе не конец. Завтра мы оба поймем, что все это – пустяки, и извинимся друг перед другом. Мы перешагнем через это.
И обязательно помиримся.
Я с трудом заставила себя встать и повернула кран. Смочив мочалку, прижала ее к лицу. Мысли все так же хаотично перескакивали с одной на другую, двигаясь даже быстрее, чем клубок ниток, который катнули по полу. И я сомкнула веки, чтобы прекратить это движение.
"Но как быть с архангелами?" Еще раз спросила себя я. "Как мы с Патчем сможем иметь нормальные отношения, если они постоянно наблюдают за нами?" Я оцепенела.
Они ведь могут наблюдать за мной прямо сейчас. Они могут следить и за Патчем. Пытаясь выяснить, переступил ли он черту. Выискивая малейший предлог, чтобы навеки отправить его в ад – подальше от меня.
Я почувствовала, как нарастает мой гнев. Почему бы им просто не отстать от нас? Почему они так стремятся уничтожить Патча? Он рассказывал мне, что он – первый падший, получивший назад свои крылья и ставший ангелом-хранителем.
Вот из-за чего злятся архангелы?
Считают, что Патч обхитрил их?
Или что он обманом выбрался с самого дна?
Они хотят поставить его на место?
Или они ему попросту не доверяют? Я закрыла глаза, почувствовав, как по носу катится слезинка.
"Я все исправлю", подумала я.
Мне отчаянно захотелось позвонить Патчу, но я не знала, не сделаю ли этим только хуже. Могут ли архангелы перехватывать телефонные разговоры? В таком случае, как мы с Патчем сможем поговорить начистоту, если они подслушивают? К тому же, я не могла так быстро забыть о своей гордости. Неужели он не понимает, что он не прав? Ведь основная причина нашей ссоры – в его отказе рассказать мне, что он делал прошлой ночью дома у Марси. Я не ревнива, но он знал о моей неприязни к Марси. И он знал, что это – тот единственный раз, когда мне просто необходимо все знать. Было и еще кое-что, из-за чего мои внутренности сворачивались в узел. Патч сказал, что на Марси напали в мужском туалете в Аркаде Бо. Что Марси там делала? Насколько мне известно, никто из учащихся Колдуотера не бывает у Бо. Более того, до знакомства с Патчем я и слыхом не слыхивала об этом месте. Совпадение ли, что спустя день после того, как Патч заглядывал в окно спальни Марси, она прошмыгнула в парадные двери заведения Бо? Патч утверждал, что между ними только деловые отношения, но что бы это могло значить? А в арсенале у Марси имелось много разного оружия, включая соблазнительность и дар убеждения. А еще она не признавала слово "нет", более того, она принимала лишь тот ответ, который в точности совпадал с тем, что она жаждала услышать.
Что, если теперь она захотела… Патча?
Громкий стук во входную дверь вывел меня из раздумий.
Я свернулась калачиком среди кучи подушек на кровати, закрыла глаза и набрала номер мамы.
– Парнеллы пришли. – Вот и славно! Я стою на светофоре улицы Валнут. Буду через две минуты. Пригласи их. – Я едва помню Скотта, а его мать не помню вообще. Я их приглашу, но не собираюсь вести с ними светскую беседу. Буду торчать до твоего возвращения в своей комнате, – в тон своего голоса я пыталась вложить сообщение, что что-то не так, потому что не могла открыться ей.
Она ненавидела Патча. И не станет мне сочувствовать. Мне тяжело будет слышать счастье и облегчение в ее голосе. Только не сейчас.
– Нора!..
– Ладно! Я поговорю с ними, – я захлопнула телефон и швырнула его через всю комнату.
Не спеша, я подошла к двери и отперла замок.
Парень, стоявший на крыльце, был высоким и хорошо сложенным – его футболка плотно облегала тело и демонстративно рекламировала тренажерный зал "Платинум" города Портленд. В его правой мочке болталось серебряное кольцо, а "левайсы" сидели на бедрах опасно низко. Его голову покрывала розовая гавайская бейсболка, которая выглядела так, будто ее только что позаимствовали в секонд-хенде, и казалась этакой шуткой "для посвященных", а его солнцезащитные очки напомнили мне о Халке Хогане. Если все это отбросить, то парень обладал несомненным мальчишеским шармом.
Уголки его губ приподнялись вверх. – Должно быть, ты Нора.
– Должно быть, ты Скотт. Он шагнул внутрь и снял очки. Его глаза просканировали прихожую вплоть до кухни и гостиной.
– А где твоя мама? – Уже едет домой, с продуктами.
– А что у нас есть? Мне не понравилось, что он употребил слова "мы". Нет никаких "мы". Лишь семья Грэев и семейство Парнеллов. Два отдельных субъекта, которые по воле случая этим вечером усядутся за один обеденный стол. Не дождавшись моего ответа, он продолжил: – Колдуотер немного меньше, чем я предполагал.
Я сложила руки на груди. – А еще он чуточку холоднее Портленда. Он оглядел меня с головы до ног и слегка улыбнулся. – Я заметил.
Обойдя меня, он уверенно зашел на кухню и распахнул холодильник.
– Пиво есть?
– Что? Нет.
Входная дверь по-прежнему оставалась открытой, и снаружи раздавались голоса. Мама переступила через порог с двумя коричневыми пакетами в руках. Полная женщина с прической в стиле плохого эльфа и толстым слоем розового макияжа вошла следом за ней.
– Нора, это Линн Парнелл, – сказала моя мама. – Линн, это Нора. – Вот это да, вот это да, – воскликнула миссис Парнелл, всплеснув руками. – Она так похожа на тебя, Блайт? Разве нет? И только посмотрите на эти ноги! Длинее, чем у стриптизерши из Вегаса. Я отчеканила: – Знаю, что время не подходящее, но я нехорошо себя чувствую, поэтому пойду полежу… Заметив злобный взгляд матери, который она метнула в мою сторону, я заткнулась. И вернула ей свой самый негодующий взгляд.
– Скотт так вырос, верно, Нора? – спросила мама.
– Да уж, заметно. Мама поставила пакеты на стол и обратилась к Скотту: – Утром мы с Норой немного поностальгировали, вспомнив все, что вытворяли вы двое. Нора рассказала мне, что ты заставлял ее есть мокриц. Прежде чем Скотт успел сказать что-нибудь в свое оправдание, вмешалась я: – Он развлекался тем, что заживо поджаривал их под лупой, и вовсе не пытался заставить меня их есть. Он садился на меня верхом и зажимал нос до тех пор, пока от нехватки воздуха мне не приходилось открыть рот. Вот тогда он и запихивал их внутрь. Мама и миссис Парнелл обменялись быстрыми взглядами. – Скотт всегда умел убеждать, – поспешно сказала миссис Парнелл. – Он может уговорить людей делать то, о чем они никогда и не мечтали. У него талант. Он заставил меня купить ему Форд Мустанг 1966 года выпуска, в отличном состоянии. Конечно, он выбрал удачное время – после развода я так страдала от осознания своей вины… Ну что ж. Как я уже говорила, Скотт наверняка делал лучших мокриц-гриль во всем квартале. Все смотрели на меня, ожидая подтверждения. Мне не верилось, что мы говорили об этом, словно это была абсолютно нормальная тема для беседы.
– Так, – заговорил Скотт, почесав грудь, при этом его бицепс напрягся, и, вероятно, он прекрасно об этом знал. – Что у нас на обед? – Лазанья, чесночный хлеб и салат с желе, – ответила мама с улыбкой. – Салат приготовила Нора.
Это стало для меня новостью. – Да? – Ты покупала упаковки с желе, – напомнила она мне.
– Это не считается. – Нора приготовила салат, – убеждала мама Скотта. – Думаю, все готово. Почему мы не едим?
Заняв свои места за столом, мы взялись за руки, и мама благословила еду.
– Расскажи мне о домах в этом районе, – попросила миссис Парнелл, отрезая от лазаньи первый кусок и кладя его на тарелку Скотта. – Какую цену могут запросить за дом с двумя спальнями и двумя ванными? – Зависит от того, насколько новый дом ты планируешь покупать, – ответила мама. – Почти все здания в этой части города построены еще в девятнадцатом веке, а это сказывается на их цене. Когда мы с Харрисоном только поженились, я присмотрела несколько недорогих домов с двумя спальнями, но с каждым была какая-нибудь проблема: дыры в стенах, наличие тараканов или удаленность от парка. А когда я забеременела, мы решили, что нам нужен дом побольше. Этот, – она огляделась, – хозяева не могли продать на протяжении полутора лет, поэтому нам удалось заключить невероятно выгодную сделку. Мы с Харрисоном планировали капитальный ремонт, но в итоге… Ну, и тогда… Вы знаете, – она склонила голову. Скотт откашлялся. – Сожалею о твоем отце, Нора. Я до сих пор помню звонок моего отца в ночь, когда это случилось. Я работал тогда в киоске в нескольких кварталах оттуда. Надеюсь, они поймали убийцу, кем бы он ни был.
Я попыталась поблагодарить его, но слова у меня в горле разлетались на части. Мне не хотелось говорить об отце. Еще были свежи раны из-за моего разрыва с Патчем, и их было вполне достаточно.
Где же он сейчас? Сожалеет ли о случившемся? Понимает ли он, как сильно я хочу забрать обратно все, что сказала? Внезапно я подумала, что он мог мне написать, и пожалела, что не захватила с собой телефон. Но как много он может мне сказать?
Могут ли архангелы читать его сообщения? На что, вообще, они способны? Они повсюду? Гадала я, чувствуя себя очень уязвимой. – Нора, расскажи-ка, – сказала миссис Парнелл. – Какая школа в Колдуотере? В Портленде Скотт занимался борьбой. Его команда последние три года побеждала в региональных соревнованиях. А какой уровень у местной команды по реслингу? Я была уверена, что мы уже встречались с командой Колдуотером, но Скотт напомнил мне, что ваша команда класса С.
Я медленно вытащила себя из тумана своих мыслей. А разве у нас есть команда по реслингу? – Насчет реслинга не знаю, – вяло ответила я, – а вот баскетболисты однажды участвовали в чемпионате штата. Миссис Парнелл подавилась вином. – Однажды? – ее глазки забегали между мной и моей мамой с требованием объяснений. – Напротив здания администрации висит фотография команды, – сказала я. – И, судя по ее состоянию, это было лет этак шестьдесят назад.
Глаза миссис Парнелл округлились. – Шестьдесят лет назад? – она промокнула рот салфеткой. – Что не так с этой школой? Тренер? Спортивный директор? – Да не о чем беспокоиться, – успокоил маму Скотт. – Я все равно беру годовой перерыв. Миссис Парнелл с громким стуком положила на стол свою вилку. – Но ты любишь реслинг. Скотт, ковырявшийся уже во втором куске лазаньи, равнодушно пожал плечами. – Ведь это твой последний год.
– И что? – спросил Скотт, продолжая копаться в тарелке. Миссис Парнелл водрузила локти на стол и наклонилась. – А то, мистер, что с твоим баллом ты не попадаешь в колледж. И твоя единственная надежда – что тебя примут как спортсмена. – Я хочу заниматься совсем другим. Ее брови взметнулись вверх. – Да ну? Может, ты хочешь повторения прошлого года?
Как только она это сказала, я увидела в его глазах искру страха. Скотт стал жевать в два раза быстрее, а затем с трудом проглотил. – Можно мне салата, Блайт? Мама передала миссис Парнелл блюдо с желе, которая с преувеличенной осторожностью поставила его перед Скоттом. – А что произошло в том году? – спросила моя мама, стремясь нарушить повисшую тишину. Миссис Парнелл пренебрежительно махнула рукой. – Ох, ну ты знаешь, как это бывает. Скотт вляпался в небольшие неприятности, обычное дело. Ничего такого, что было бы незнакомо любой матери мальчика-подростка, – она засмеялась, но ее смех прозвучал неестественно. – Мам, – произнес Скотт явно предупреждающим тоном. – Ты же знаешь этих мальчишек, – пролепетала миссис Парнелл, размахивая вилкой. – Они ни о чем не думают. Живут одним моментом. Они безрассудные. Радуйся, что у тебя дочь, Блайт. О Боже. От этого чесночного хлеба текут слюнки – не подашь ломтик? – О, я не должна была спрашивать, – пробормотала мама, передавая хлеб. – Не могу выразить словами, насколько мы рады вашему возвращению в Колдуотер. Миссис Парнелл с энтузиазмом кивнула. – А мы-то просто счастливы вернуться, и тем более, вернуться в целости и сохранности.
Я перестала есть, переводя взгляд со Скотта на Миссис Парнелл и обратно, пытаясь понять, что происходит. Мальчишки всегда остаются мальчишками – на это я еще могу купиться. Но не могу же я проглотить сомнительное заявление миссис Парнелл, что ее сын влип в передрягу из категории самых обычных. Да и жесткий контроль со стороны Скотта за каждым словом, вылетающим изо рта матери, еще сильней убеждал меня в моей правоте.
Уверенная, что они чего-то недоговаривают, я прижала руку к сердцу и сказала: – Как же так, Скотт, ты ведь не шатаешься по ночам и не крадешь дорожные знаки, чтобы повесить их в спальне?
Миссис Парнелл разразилась искренним хохотом. Как вздох облегчения. Бинго!
В какую бы историю Скотт ни влип, она отнюдь не была такой же безобидной, как кража дорожных знаков. У меня нет пятидесяти долларов, но окажись они у меня сейчас, я бы поставила их все на свою догадку, что проблема Скотта – все, что угодно, кроме "обычного дела".
– Ну и ладно, – сказала моя мама, натянуто улыбнувшись. – Уверена, что бы ни случилось, это уже в прошлом. Колдуотер – отличное место для того, чтобы начать все с нуля. Скотт, ты уже записался в какой-нибудь класс? Некоторые из них – с программой повышенной сложности – заполняются очень быстро. – Повышенной сложности, – повторил Скотт, насмешливо фыркнув. – Типа ПС? Без обид, но я не стремлюсь к таким высотам. Как уже любезно пояснила мама, – он вытянулся и похлопал ее по плечу довольно-таки грубовато для дружеского жеста, – если я и поступлю в колледж, то не благодаря своим оценкам. Не желая позволять никому из сидящих за столом отдалиться от темы бывших проблем Скотта, я сказала: – Ох, да брось, Скотт. Ты меня убиваешь. Что такого ужасного в твоем прошлом? Это не может быть настолько плохо, чтоб нельзя было рассказать старым друзьям. – Нора, – начала мама.
– Вождение в нетрезвом виде? Угон машины? Превышение скорости?
Я почувствовала, как под столом на мою ногу опустилась мамина. Она послала мне пронзительный взгляд, говорящий: "Что за бес в тебя вселился?" Стул Скотта скрежетнул по полу, и парень встал на ноги. – Где у вас туалет? – спросил он мою маму, оттянув воротник. – Несварение. – На втором этаже, – ответила она извиняющимся голосом.
Как организатор этого нелепого вечера, она на самом деле извинялась за мое поведение. Любой человек, обладающий хоть крупицей проницательности, понял бы, что цель этого ужина – не разделить трапезу со старыми друзьями семьи. Ви была права – это завуалированное свидание. Ну что ж, у меня есть новости для мамы.
Скотт и я?
Ни за что!
После того, как Скотт попросил разрешения отлучиться, миссис Парнелл широко улыбнулась, будто улыбкой могла перечеркнуть последние пять минут и начать разговор заново.
– Итак, скажи мне, – начала она нарочито оживленным тоном, – у Норы есть парень?
– Нет, – ответила я, а мама в то же время сказала: "Вроде как".
– Непонятно, – произнесла миссис Парнелл, положив в рот полную вилку лазаньи и переводя взгляд с меня на маму. – Его зовут Патч, – сказала мама.
– Странное имя, – заметила миссис Парнелл. – О чем думали его родители? – Это прозвище, – объяснила мама. – Патч (1) частенько участвует в драках. И после них ему приходится латать себя. Внезапно я пожалела, что когда-то сказала ей, что Патч – это прозвище. Миссис Парнелл покачала головой. – Сдается мне, это гангстерское имечко. Все гангстеры пользуются прозвищами. Слэшер. Слэйер. Мэймер. Молер. Рипер. Патч. Я закатила глаза. – Патч не гангстер. – Это ты так думаешь, – отрезала миссис Парнелл. – Гангстерами ведь называют преступников из центральной части города, верно? Они – тараканы, выползающие только по ночам, – она смолкла, и мне показалось, что ее взгляд метнулся в сторону пустого стула Скотта. – Времена меняются. Несколько недель назад я смотрела "Закон и Порядок" о новом поколении богатеньких загородных гангстеров. Их называют секретным сообществом, или кровавым, или как-то по-другому, неважно, суть одна. Я думала, что все это выдумки, навеянные некачественными Голливудскими фильмами, но отец Скотта говорил мне, что они существуют, и этого отродья становится все больше и больше. Он человек знающий – коп как-никак. – Ваш муж – коп? – спросила я.
– Бывший муж, чтоб ему сгнить!
– Хватит! – донесся из темной прихожей голос Скотта, и я подпрыгнула.
Я засомневалась, был ли он вообще в ванной или так и стоял за дверью, подслушивая, когда до меня дошло, что он не сказал этого вслух. Я была практически уверена, что он сказал это, обращаясь ко мне в… мыслях. Нет. Не ко мне. К своей матери. А я каким-то образом услышала его.
Миссис Парнелл вскинула руки вверх. – Я лишь сказала "чтоб ему сгнить", и не возьму свои слова назад. Это именно то, что я чувствую. – Я сказал, перестань, – голос Скотта звучал тихо и жутко.
Мама обернулась, только сейчас заметив, что Скотт уже вошел в комнату.
Я часто моргала, оторопев и не веря своим ушам. Я никак не могла перехватить его мысленное обращение к маме. То есть, Скотт ведь человек… правда? – Ах вот как ты разговариваешь с собственной матерью? – грозно вопрошала миссис Парнелл, ткнув в него пальцем.
Но я была уверена, что это было сделано скорее, чтобы произвести впечатление на нас, чем на то, чтобы приструнить Скотта. Его холодный взгляд чуть задержался на ней, а затем он подошел к входной двери и захлопнул ее за своей спиной. Миссис Парнелл вытерла рот, оставив на салфетке след розовой помады.
– Последствия развода, – она испустила протяжный озабоченный вздох. – Скотт никогда не отличался сдержанностью. И, конечно же, он – сын своего отца. Ладно. Эта тема не из приятных и не годится для беседы за ужином. Нора, Патч занимается реслингом? Держу пари, Скотт сможет научить его парочке новых приемов.
– Он играет в пул, – обреченно ответила я.
У меня не было желания говорить о Патче. Не здесь и не сейчас. Не когда из-за одного упоминания его имени в горле образуется ком. Больше чем когда-либо я хотела, чтобы мой телефон сейчас лежал на столе. Я не чувствовала и половины прежней злости, а, значит, и Патч, вероятно, тоже уже остыл.
Он простил меня достаточно, чтобы отправить смс или позвонить?
Сейчас все очень запутанно, но ведь должен же быть выход. Все не могло быть так плохо, как казалось. Мы найдем способ все исправить. Миссис Парнелл кивнула. – Поло. Вот, значит, какой вид спорта популярен в штате Мэн.
– Нет, пул. В него играют в бильярдных, – поправила мама слегка ослабевшим голосом. Мисс Парнелл склонила голову набок, словно была не уверена, что правильно расслышала.
– Место для гангстерских тусовок, – наконец заявила она. – Что я видела в Законе и Порядке? Богатые старшеклассники из высшего общества шныряют по ближайшим к ним бильярдным залам, как по казино Лас-Вегаса. Советую тебе, Нора, не спускать глаз с этого твоего Патча. Вполне возможно, что в его жизни есть что-то такое, что он скрывает от тебя. Темная сторона его жизни.
– Он не гангстер, – повторила я в миллионный раз, с трудом сохраняя вежливый тон. Но стоило мне это сказать, как я поняла, что наверняка не знаю, состоял ли Патч в какой-то банде или нет. Считается ли бандой группа падших ангелов? Я была не очень хорошо осведомлена о его прошлом, до того момента, как он встретил меня… – Посмотрим, – молвила мисс Парнелл с сомнением в голосе. – Посмотрим.
Часом спустя, когда еда закончилась, а посуда была помыта, миссис Парнелл, наконец-то, ушла искать Скотта, а я устремилась в свою комнату.
Мой телефон валялся на полу дисплеем вверх, показывая мне, что нет ни новых писем, ни сообщений, ни пропущенных звонков. Губы задрожали, и я прижала ладони к векам, чтобы остановить слезы, начинавшие размывать картинку перед глазами. В надежде перестать думать о тех гнусностях, что наговорила Патчу, я пыталась мысленно найти способ все исправить.
Архангелы не могут запретить нам общаться или видеться друг с другом – как-никак, Патч – мой ангел-хранитель. Он обязан присутствовать в моей жизни. Мы продолжим вести себя, как и раньше. Через пару дней после разрешения нашего первого настоящего конфликта, все вернется в нормальное русло. И кого волнует мое будущее? Я определюсь с ним позже. Прямо сейчас ни к чему расписывать наперед всю свою жизнь.
Но была еще одна неувязочка. Последние два месяца мы с Патчем выражали свою любовь открыто, без оглядки на кого-либо. Так почему же он только сейчас выразил свое беспокойство насчет действий архангелов?
Мама засунула голову в комнату.
– Поеду за туалетными принадлежностями для моей завтрашней поездки. Скоро вернусь. Тебе что-нибудь нужно? Я заметила, что она не заводила разговор о том, что Скотт – отличная кандидатура на роль моего парня. Видимо, его туманное прошлое уничтожило ее своднические побуждения.
– Да вроде нет, но все равно спасибо. Она стала закрывать дверь и остановилась. – У нас вроде как проблемка. Я проговорилась Линн, что у тебя нет машины. И она попросила Скотта отвезти тебя в летнюю школу. Я говорила, что это не обязательно, но она, вероятно, решила, что я отказываюсь, испытывая чувство вины за то, что мы довели Скотта. Она предложила тебе загладить свою вину, проведя ему экскурсию по Колдуотеру. – Ви довезет меня до школы. – Я сказала и об этом, но она не принимает отказов. Будет лучше, если ты прояснишь ситуацию самому Скотту. Поблагодаришь его за предложение, но скажешь, что тебя подвезут. Как раз то, чего я хотела. Побольше общения со Скоттом. – Я бы предпочла, чтобы тебя подвозила Ви, – медленно добавила она. – Потому что на этой неделе я уеду из города, и, может быть, лучше тебе пока держаться от Скотта на расстоянии. – Ты ему не доверяешь? – Мы совсем его не знаем, – осторожно сказала она.
– Но мы со Скоттом в прошлом были лучшими друзьями, помнишь?
Она многозначительно посмотрела на меня. – Это было давно. Времена меняются.
Равно как и мнения. – Я просто хотела бы узнать Скотта чуточку получше прежде, чем ты будешь проводить с ним много времени, – продолжила она. – Когда вернусь, посмотрим, что я смогу разузнать. Ого, неожиданный поворот событий. – Ты собираешься копаться в его грязном белье? – Мы с Линн – давние подруги. У нее сейчас тяжелые времена. И ей просто необходимо кому-нибудь выговориться, – она шагнула к туалетному столику, нанесла на ладони капельку моего лосьона для рук и растерла его. – И если она вдруг упомянет Скотта, что ж, я не стану затыкать уши. – Если это убедит тебя, что он – сомнительная личность, то мне показалось, за ужином он вел себя крайне странно.
– Его родители в разводе, – сказала она все тем же осторожно-нейтральным тоном. – Уверена, ему многое пришлось пережить. Тяжело потерять одного из родителей. Мне ли не знать. – Аукцион заканчивается в среду вечером, и я буду дома к ужину. Ви завтра останется на ночь? – Да, – сказала я, только сейчас вспомнив, что нужно обсудить это с Ви, но я не думала, что это будет проблемой.
– Кстати, я подумываю о поиске работы, – лучше признаться в открытую, и если мне немного повезет, то я заполучу работу до ее возвращения домой. Мама моргнула. – С чего бы это? – Мне нужна машина.
– Мне казалось, Ви вовсе не против тебя подбрасывать. – Я чувствую себя паразитом, – без Ви я не могла даже сгонять в магазин за экстренно понадобившимися тампонами.
И самое худшее – это зашло так далеко, что сегодня мне пришлось ехать до школы вместе с Марси Миллар. Я не хотела обременять маму дополнительными тратами, особенно теперь, когда и без того с деньгами у нас напряг. Но я ни в коем случае не хотела повторения сегодняшнего утра. Я тосковала по машине с тех пор, как мама продала Фиат, и кабриолет, увиденный этим вечером, подтолкнул меня к активным действиям. Самостоятельно заплатить за автомобиль – неплохой компромисс.
– А ты не думаешь, что работа помешает учебе? – спросила мама.
Тон ее голоса не оставлял сомнений в том, что она не в восторге от этой идеи. Впрочем, я и не ожидала, что будет иначе. – Я хожу лишь на один предмет.
– Да, но это химия. – Без обид, но думаю, я смогу справиться с двумя делами одновременно. После этого она присела на краешек кровати. – Что-то случилось? Ты сегодня очень раздражительная.
Я помедлила с ответом несколько секунд, склоняясь к тому, чтобы рассказать правду. – Нет. Я в порядке. – Ты кажешься напряженной.
– Трудный был день. Ах да, я говорила, что Марси Миллар – мой партнер по химии?
По выражению ее лица я поняла, что она знала, насколько это неприятно для меня. В конце концов, именно к ней я бегала бóльшую часть последних одиннадцати лет, когда Марси меня доставала. И именно моя мама собирала меня по кусочкам, склеивала их и отправляла обратно в школу – более сильной, мудрой и вооруженной несколькими собственными трюками. – Я буду сотрудничать с ней целых восемь недель. – Знаешь что, если ты переживешь эти восемь недель и не убьешь ее, мы вернемся к разговору о машине в качестве вознаграждения. – Ты многого просишь, мам. Она поцеловала меня в лоб. – В первые пару дней по возвращении из поездки жду полного отчета. Никаких оргий в мое отсутствие. – Ничего не обещаю.
Через пять минут мама вырулила на своем Таурусе на дорогу. Я задвинула штору, свернулась клубочком на диване и уставилась на телефон.
Ни одного входящего звонка.
Я дотронулась до цепочки Патча, все еще висящей на моей шее, и сильно-сильно сжала ее. Меня поразила ужасная мысль: может быть, это все – что осталось у меня от него?..
Глава четвёртая
Мне снился сон в трех цветах: черном, белом и бледно-сером.
Была холодная ночь. Я стояла босиком на грунтовой дороге, трещины на которой быстро заполнялись грязью и дождевой водой. А на обочине время от времени появлялись то скалы, то сорняки, по своей форме напоминающие скелеты. Тьма поглотила все вокруг, кроме одного яркого пятна света: в паре сотне метров от дороги стояла таверна из камня и дерева. В окнах мерцали свечи, и только я направилась к таверне, чтобы укрыться в ней от дождя, как вдалеке послышался звон колокольчиков.
Звук становился громче, и я отошла к краю дороги, на более безопасное расстояние. Я видела, как из темноты показался конный экипаж и остановился на том месте, где пару секунд назад стояла я. Как только колеса перестали вращаться, кучер соскочил с повозки, увязая в грязи, подошел к двери и, открыв ее, отошел в сторону.
Появилось что-то темное. Человек. Накидка прикрывала его плечи, развеваясь на ветру, но капюшон полностью скрывал его лицо.
– Подожди здесь, – сказал он извозчику.
– Господин, но там сильный дождь…
Человек в плаще качнул головой в сторону таверны.
– У меня есть дело. Я не задержусь надолго. Держи лошадей наготове.
Кучер покосился на шаткое строение.
– Но, господин… там собираются воры и бродяги. Всем своим нутром я чувствую неладное, – он быстро потер руки, словно боролся с холодом. – Господин, нам бы лучше поторопиться домой к госпоже и детям.
– Не вздумай проболтаться об этом моей жене, – мужчина в плаще пригнулся и, снимая перчатки, посмотрел в сторону таверны. – Ей и так есть о чем переживать, – пробормотал он.
Я тоже перевела свое внимание на таверну и на зловещее мерцание свечей в ее окнах. Крыша ветхого здания скосилась вправо, словно для ее постройки использовали неподходящие материалы. До меня то и дело доносились звуки бьющегося стекла и крики.
Кучер вытер нос рукавом своего пальто.
– Мой собственный сын умер от чумы менее, чем два года назад. Ужасно то, что вы с госпожой чувствуете сейчас.
В почти абсолютной тишине лошади нетерпеливо били копытами, и небольшие клубы пара вырывались из их ноздрей. Все было настолько реалистично, что мне даже стало страшно. Еще никогда мне не снились такие правдоподобные сны.
Человек в плаще пошел по мощеной дорожке в сторону таверны. Границы сна начали исчезать за его спиной, и после секундного замешательства я решила пойти за ним, боясь, что тоже могу исчезнуть, если не буду держаться подле него. Я проскользнула в дверь следом за ним.
В центре задней стены стояла печь с каменной трубой. С двух сторон от нее на больших гвоздях висели разнообразные деревянные миски, жестяные кружки и столовые приборы. В углу комнаты стояли три бочки и прямо перед ними, свернувшись в клубок, спала собака. На полу валялись тарелки, кружки и перевернутые табуретки. Хотя полом это сложно было назвать: земля была утрамбована и посыпана чем-то вроде опилок. Стоило мне сделать шаг, как мои ноги увязли в этом пыльном грунте. Я тут же пожелала оказаться под горячим душем, но мое внимание привлекли десять посетителей, сидевших за разными столиками.
Большинство этих мужчин носили бороду и волосы до плеч. Рукава их рубашек были широкими и свободными, а мешковатые брюки заправлены в высокие сапоги. Все они носили широкополые шляпы, чем напоминали мне паломников.
Мне определенно снилось что-то из далекого прошлого. И не смотря на яркие детали моего сна, я так и не смогла догадаться, в каком времени я сейчас нахожусь. Скорее всего, это Англия, примерно с пятнадцатого по восемнадцатый век. Хоть в этом году у меня и была пятерка по истории, но одежду прошлых веков мы на уроках не обсуждали. Ничего знакомого в той сцене, что я сейчас наблюдала.
– Я ищу человека, – мужчина в капюшоне обратился к бармену, стоявшему за столиком, который, вероятно, служил барной стойкой. – Мы должны были встретиться здесь сегодня, но боюсь, я не знаю его имени.
Бармен – мужчина невысокого роста, лысый, если не считать несколько торчащих на его макушке волосков – посмотрел на человека в капюшоне.
– Выпьете что-нибудь? – спросил он, изображая улыбку, показав тем самым свои гнилые зубы.
Я взглянула на его зубы, и тошнота моментально подступила к горлу.
Человек в капюшоне, похоже не испытывал того же отвращения, что и я. Он только покачал головой.
– Я должен найти его так быстро, насколько это возможно. Мне сказали, что вы можете мне помочь.
Отвратительная улыбка бармена исчезла. – Да, я могу помочь вам, господин. Но поверьте старику, вам лучше выпить стаканчик-другой, чтобы согреть кровь в эту холодную ночь, – он протянул мужчине рюмку.
По-прежнему скрытый капюшоном, тот отрицательно покачал головой. – Боюсь, я немного тороплюсь. Скажите, где я могу его найти?
Он положил на стол несколько монет.
Бармен сунул их в карман. Указав головой на заднюю дверь, он сказал: – Он вон в том лесу. Но, господин, будьте осторожны, это место не безопасно. Говорят, что те, кто идут в этот лес, никогда не возвращаются.
Мужчина в капюшоне перегнулся через стол, разделявший их, и тихим голосом спросил: – Можно задать вам личный вопрос? Значит ли для вас что-нибудь еврейский месяц Хешван?
– Я не еврей, – отрезал бармен.
Но было что-то в его глазах, подсказывающее мне, что этот вопрос задают ему не в первый раз.
– Человек, с которым я должен был сегодня встретиться, сказал, чтобы я пришел сюда в первую ночь Хешвана. Он сказал, что ему необходима моя помощь на протяжении всего двух недель.
Бармен почесал подбородок. – Две недели – это долго.
– Слишком долго. Я бы не пришел, но опасаюсь того, что он может сделать. Он упомянул мою семью. Он всех их знает по именам. У меня прекрасная жена и четыре сына, и я не хочу, чтобы кто-то из них пострадал.
Бармен понизил голос, словно собирался поделиться какой-то скандальной сплетней: – Человек, которого вы ищите… – он замер, с подозрением осматривая таверну.
– Он невероятно силен, – закончил за него мужчина в капюшоне. – Я видел его силу и могу сказать, что он очень могущественный. Конечно же, он понимает, что я разумный человек и не стану рисковать жизнями членов моей семьи. Я не откажусь от своего обещания, тем более, когда речь идет о столь коротком сроке.
– Мне ничего не известно о его мотивах, – ответил бармен.
– Мой младший сын болен чумой, – молвил мужчина в капюшоне голосом, полным отчаяния. – Врачи считают, что он не выживет. Я нужен своей семье. Мой сын нуждается во мне.
– Выпейте, – быстро сказал бармен и пододвинул рюмку во второй раз.
Мужчина в капюшоне резко развернулся и направился к задней двери.
Я последовала за ним, шлепая босиком по холодной грязи. Дождь продолжал лить как из ведра, и мне пришлось идти очень аккуратно, чтобы не поскользнуться. Я протерла глаза и заметила, что мужчина в капюшоне практически скрылся за линией деревьев у кромки леса.
Я остановилась на границе с лесом, не решаясь пойти дальше. Запустив руку в мокрые волосы, пыталась вглядеться в темноту.
Впереди я заметила какое-то движение, и вдруг увидела, что мужчина в капюшоне бежит обратно в мою сторону. Он споткнулся и упал. Его плащ зацепился за ветки, и мужчина судорожно пытался развязать его и снять с шеи. Он издал крик, полный ужаса. Широко разведя руки, он задрожал всем телом и начал дергаться в конвульсиях.
Я бросилась к нему. Ветки царапали мне руки, а острые камни, словно ножи, впивались в мои ноги. Опустившись около него на колени, я увидела, что капюшон наполовину отрыл его лицо, на котором сейчас застыла гримаса ужаса.
– Перевернитесь! – приказала я ему, пытаясь освободить его от плаща.
Но он меня не слышал. Сейчас сон принял знакомые очертания. Как и в любом кошмаре, которые снились мне прежде, чем отчаяннее я пыталась что-нибудь сделать, тем сложнее мне было достичь желаемого.
Я схватила его за плечи и встряхнула. – Перевернитесь! Я могу вытащить вас отсюда, но вы должны мне помочь.
– Я – Барнабаш Андервуд, – пробормотал он. – Ты знаешь, как дойти до таверны? Славная девушка, – сказал он и пошевелил рукой, словно похлопал кого-то по воображаемой щеке.
Я замерла. Он совершенно точно не мог меня видеть. Перед его глазами сейчас был образ другой девушки. По крайней мере, должен быть. Как он мог видеть меня, но не мог слышать?
– Беги обратно и попроси бармена послать за помощью, – продолжил он. – Скажи ему, что это не человек, а один из дьявольских ангелов, который пришел, чтобы получить мое тело и уничтожить мою душу. Попроси его послать за священником, святой водой и розами.
Волосы у меня на руках встали дыбом при упоминании о дьявольских ангелах.
Он повернулся в сторону леса и вдруг напрягся.
– Ангел, – в панике прошептал он. – Ангел близко!
Его рот исказился, мужчина выглядел так, словно пытался сохранить контроль над своим телом. Он сильно прогнул спину, из-за чего капюшон окончательно открыл его лицо.
Я по-прежнему держала его плащ, но рефлекторно стала ослабевать хватку. Я уставилась на мужчину со вздохом удивления, который, правда, я удержала в горле, и он не успел вырваться наружу. Это был вовсе не Барнабаш Андервуд, а Хэнк Миллар. Папа Марси.
Я разомкнула веки и проснулась.
Солнечные лучи освещали мою комнату. Оконное стекло было разбито, и легкий ветерок ласкающим дуновением прошелся по моей коже. Сердце по-прежнему билось вдвое быстрее обычного из-за недавнего кошмара.
Я сделала глубокий вздох, пытаясь убедить себя, что все это было лишь сном. По правде говоря, сейчас, когда я совершенно точно находилась в своем реальном мире, меня больше беспокоил тот факт, почему мне приснился именно отец Марси, а не кто-то другой. Чтобы поскорее забыть этот сон, я решила больше не думать о нем.
Достав телефон из-под подушки, я проверила, есть ли сообщения. Патч не звонил.
Накрыв голову подушкой, я пыталась игнорировать нарастающее внутри чувство пустоты.
Как много часов прошло с тех пор, как Патч ушел от меня?
Двенадцать.
Сколько еще пройдет, прежде, чем я увижу его снова?
Не знаю.
Это очень беспокоило меня. Чем больше времени проходило, тем сильнее я ощущала ледяную стену, вырастающую между нами.
– Главное – выдержать сегодняшний день, – сказала я сама себе, пытаясь проглотить ком в горле.
Странная дистанция между нами не сможет быть вечной. И ничего не решится само собой, если я просто так проваляюсь целый день в постели. Я снова увижусь с Патчем. Возможно, он даже заглянет ко мне после школы. Либо я могу позвонить ему.
Я пыталась занять себя этими мыслями, чтобы не думать про архангелов. И про ад. И про то, что ужасно боялась за Патча, и себя, боялась того, что мы столкнулись с проблемой, для решения которой у нас недостаточно сил.
Я вылезла из кровати и заметила на зеркале в ванной желтый стиккер.
"Хорошие новости: Я убедила Линн не посылать Скотта за тобой этим утром.
Плохие новости: Линн настаивает на поездке по городу.
Не думаю, что отказ сработает в этот раз. Постарайся управиться побыстрее. Как можно быстрее. Я оставила его номер на кухонном столе.
Целую, обнимаю. Мама.
P.S. Я позвоню тебе вечером из отеля".
Я застонала и опустила голову на кухонный стол. Мне и десяти минут не хотелось провести в обществе Скотта, не говоря уже о нескольких часах.
Сорок минут спустя, приняв душ и одевшись, я съела миску овсянки с клубникой. В дверь постучали и, открыв ее, я увидела улыбающуюся Ви.
– Готова к очередному веселому деньку в летней школе? – спросила она.
Я схватила рюкзак из шкафа для пальто. – Пусть этот день поскорее закончится.
– Эй. Кто испортил тебе настроение?
– Скотт Парнелл.
"Патч".
– Как я вижу, по истечении времени проблема не исчезла?
– Я должна буду после школы показать ему город.
– Один на один с парнем? Что в этом плохого?
– Ты бы видела, что было здесь вчера вечером. Ужин был очень странным. Мама Скотта начала рассказывать о его темном прошлом, но он резко оборвал ее. Более того, мне показалось, что он угрожал ей. Затем он извинился и отправился в ванную, но на самом деле остался в холле подслушивать наш разговор. А после он забрался в мысли своей матери. Кажется…
– Похоже, он что-то скрывает. Думаю, нам пора это изменить.
Я шла на пару шагов впереди Ви. Вдруг меня осенило.
– У меня есть идея, – сказала я и повернулась к Ви. – Почему бы тебе не устроить экскурсию Скотту? Нет, ну серьезно, Ви. Он как раз в твоем вкусе, эдакий плохой парень, вечно нарушающий правила. Он даже спросил вчера, есть ли у нас пиво. Довольно вызывающе, правда? Я думаю, тебе он понравится.
– Нет, я не могу. Сегодня за ланчем я встречаюсь с Риксоном.
Я почувствовала неожиданную боль там, где сердце.
Мы с Патчем тоже хотели пообедать сегодня, но я почему-то сомневалась, что это состоится. Что я наделала? Мне нужно позвонить ему, попытаться поговорить с ним. Не хочу, чтобы у нас все так закончилось. Это же абсурдно. Но тоненький голосок глубоко внутри меня спрашивал, почему Патч не звонит первым. Ему так же, как и мне, было за что извиниться.
– Я заплачу тебе восемь долларов и тридцать два цента за встречу со Скоттом. Последний раз спрашиваю.
– Заманчиво, но нет. И есть еще кое-что. Не думаю, что Патчу понравится то, что ты будешь проводить время наединет со Скоттом. Может, я и не права. Хотя мне нет до Патча никакого дела, и если ты собираешься свести его с ума, то все в твоих руках.
Я уже почти спустилась с лестницы, а при упоминании имени Патча поскользнулась. Я собиралась рассказать Ви о том, что беспокоило меня, но не готова была произнести все это вслух. В своем кармане я чувствовала телефон, с сохраненной в нем фотографией Патча. Часть меня хотела зашвырнуть телефон подальше в деревья на противоположной стороне дороги. Другая же часть меня не могла так легко сдаться и потерять его.
Кроме того, если я скажу Ви, то она непременно заявит, что наш разрыв позволит нам обоим встречаться с другими людьми, а это неверный вывод. Я не искала этого, да и Патч тоже. Я надеюсь, что это просто размолвка. Наша первая серьезная ссора. И наш разрыв вовсе не был окончательным. Просто в какой-то момент мы оба сказали то, что совсем не имели в виду.
– Я бы на твоем месте согласилась, – сказала Ви, спускаясь следом за мной и цокая своими четырехсантиметровыми каблуками по лестнице. – Я всегда так поступаю, когда мне плохо. Позвони Скотту и скажи, что твоя кошка подхватила какой-то вирус и ее нужно срочно отвезти в ветеринарную клинику после школы.
– Он был у меня вчера и знает, что никакой кошки нет.
– Пока у него будет пища для мозгов, он не поймет, что тебе это все неинтересно.
Я обдумала этот вариант. Если я откажусь от экскурсии по городу со Скоттом, может, я смогу одолжить машину Ви и проследить за ним. Пытаясь осмыслить все, что я услышала вчера, я не могла игнорировать тот факт, что Скотт мысленно говорил со своей матерью. Год назад я бы отмела эту бредовую мысль, но не сейчас.
Патч мысленно говорил со мной сотню раз, так же как и Чонси (он же Джулс) – Нефилим из моего прошлого. Падшие ангелы не стареют, а я знала Скотта с пяти лет, и собрала все воедино. Если Скотт не был падшим ангелом, значит, он Нефилим.
Но, с другой стороны, если он Нефилим, то что он делает в Колдуотере? Чем он занимается, ведя обычную жизнь подростка? Знает ли, что он Нефилим? Знает ли об этом Линн? Принес ли Скотт клятву верности падшим ангелам? Если еще нет, то вправе ли я предупредить его о том, что ждет впереди? Пусть мы не нашли со Скоттом общий язык, но не думаю, что он заслуживает того, чтобы каждый год на две недели отдавать свое тело.
Конечно, может быть, он вовсе и не был Нефилимом. Может, тот факт, что он мысленно говорил со своей матерью, был плодом моего воображения.
После химии я направилась к своему шкафчику, выложила учебник из рюкзака и устремилась прямиком на стоянку. Скотт сидел на капоте своего серебристо-голубого Мустанга. Он по-прежнему носил Гавайскую шляпу, и до меня вдруг дошло, что если он ее снимет, я с трудом узнаю его без нее. Надо заметить, что я даже не знаю, какого цвета его волосы. Я достала мамину записку и набрала номер Скотта.
– Это, должно быть, Нора Грей, – ответил он. – Надеюсь, ты не решила бросить меня?
– Плохие новости. Моя кошка заболела, и ветеринар назначил нам прием на 12:30. Думаю, нам придется отложить поездку по городу. Прости, – я закончила, даже не почувствовав укола совести.
В конце концов, это была всего лишь небольшая ложь. И даже самая крохотная часть меня не считала, что Скотт и в самом деле хотел экскурсию по Колдуотеру. Я убедила себя в том, что поступаю правильно.
– Хорошо, – ответил Скотт и положил трубку.
Я только закрыла свой телефон, как ко мне подскочила Ви. – Так его, моя девочка!
– Не возражаешь, если я одолжу твой Неон после обеда? – спросила я, наблюдая, как Скотт спрыгивает с капота Мустанга и начинает набирать номер в мобильном.
– С какой целью?
– Я хочу проследить за Скоттом.
– Зачем? Этим утром ты достаточно ясно поведала мне, что не хочешь иметь с ним ничего общего.
– Есть кое-что…
– О да, его солнечные очки. Халк Хоган? Короче говоря, нет, не можешь. За ланчем я должна встретиться с Риксоном.
– Да, но Риксон может подвезти тебя, а я возьму твой Неон, – наблюдая сквозь стекло за Скоттом, ответила я Ви.
Мне не хотелось, чтобы он уехал прежде, чем я уговорю Ви одолжить мне машину.
– Конечно, он может. Но тогда я буду выглядеть попрошайкой. А ребятам теперь нравятся сильные и независимые женщины.
– Если дашь мне ключи, я залью полный бак.
Выражение лица Ви изменилось совсем немного. – Полный-полный бак?
– Полный-полный, – или сколько там получится на восемь долларов и тридцать два цента?..
Ви закусила губу. – Хорошо, – медленно ответила она. – Но, может, мне стоит поехать с тобой за компанию, чтобы быть уверенной, что ничего не случится?
– А как же Риксон?
– Ничего страшного. Я поговорю с ним. Он ничего не узнает, – и я ценила ее предложение.
Последние несколько месяцев изменили меня. Я больше не была наивной и беспечной, как когда-то, и теперь общалась с Ви на одном уровне. Особенно теперь, если Скотт, и в самом деле, Нефилим. Один из Нефилимов пытался меня убить.
После того, как Ви позвонила Риксону и отменила встречу, мы ждали пока Скотт сядет за руль и уедет со стоянки. Он повернул за угол, и мы помчались к фиолетовому Дожд Неону 1995 года. – Ты ведешь! – крикнула Ви и кинула мне ключи.
Пару минут спустя мы догнали Мустанг, и я пристроилась на три машины позади него. Скотт свернул на шоссе, направляясь на восток в сторону побережья, и я поехала следом. Полчаса спустя, он подъехал к пирсу и направился на стоянку перед магазинами, расположенных недалеко от океана. Я поехала медленнее, чтобы дать ему время закрыть машину и уйти, а затем припарковалась на два ряда дальше.
– Похоже, Скотти-Ночной горшок решил устроить шопинг, – сказала Ви. – Кстати, ты не возражаешь, если я прошвырнусь здесь, пока ты ведешь наружное наблюдение? Риксон говорил, что ему нравятся девушки с шарфиками. А в моем гардеробе нет ни единого шарфа.
– Иди.
Держась поодаль от Скотта, я видела, как он сначала зашел в один модный магазин и вышел из его через пятнадцать минут с небольшим пакетом. Затем через десять минут он вышел из второго магазина. Ничего необычного, и ничего, что заставило бы меня думать, что он может быть Нефилимом. После третьего магазина Скотт обратил внимание на группу девушек школьного возраста, обедающих на противоположной стороне дороги. Они сидели за столом под зонтиком, на открытой терассе ресторана. Все были одеты в купальники и короткие шортики. Скотт вытащил телефон и сделал несколько снимков.
Я обернулась на витрину одного из кафе рядом с собой. И увидела его.
Он был одет в брюки-хаки, в голубой блейзер с полосками цвета слоновой кости. Его светлые волнистые волосы стали немного длиннее и были собраны в хвост. Он читал газету.
Мой отец.
Свернув газету, он направился ко входу в магазин.
Я перебежала через дорогу, и, толкнув дверь, заскочила внутрь. Мой отец уже исчез в толпе. Я бросилась дальше, вглубь магазина, лихорадочно оглядываясь по сторонам. Коридор из черного и белого напольного кафеля вел к туалетам: женскому – справа, и мужскому – слева. Других дверей тут не было, а значит, мой отец направился в мужской туалет.
– Что ты делаешь? – раздался голос Скотта прямо у меня за плечом.
Я повернулась к нему. – Как… Что… Что ты здесь делаешь?
– Я бы тоже хотел задать тебе этот вопрос. Я знаю, что ты следила за мной, не нужно делать вид, что ты не понимаешь, о чем я. Это называется "зеркало заднего вида". Ты преследуешь меня по какой-то определенной причине?
Мои мысли были в таком смятении, что я не могла понять ни единого его слова.
– Зайди в мужской туалет и посмотри, есть ли там мужчина в голубой кофте.
Скотт коснулся моего лба. – Наркотики? Расстройство поведения? Ты ведешь себя как шизофреничка.
– Просто сделай это.
Скотт пнул дверь и вошел. Я слышала звук открывающихся металлических дверей, а затем Скотт вышел ко мне. – Пусто.
– Я видела, как мужчина в голубой кофте заходил сюда. И он никуда не мог отсюда деться.
Вдруг мое внимание привлекла другая дверь в противоположной стене. Я вошла в женский туалет и начала открывать двери кабинок, одну за другой. Все три оказались пустыми.
Я вдруг поняла, что все это время не дышала, поэтому сейчас глубоко вздохнула.
Изнутри меня переполняло множество эмоций, но самыми сильными среди них были разочарование и страх. Мне показалось, что я видела своего отца живым. Но это оказалось всего лишь жестокой игрой моего воображения.
Мой отец мертв.
Он никогда не вернется, и мне нужно смириться с этим.
Я прислонилась спиной к стене, сползая на пол. Все мое тело сотрясалось от подступивших слез.
Глава пятая
Скотт стоял у входа, скрестив руки на груди. – Так вот, значит, как выглядит женский туалет. Не могу не отметить: тут очень чисто.
Я подняла голову и вытерла нос тыльной стороной запястья. – Имеешь что-то против?
– Я не уйду, пока не расскажешь, почему ты следила за мной. Я знаю, что чертовски привлекателен, но малоприятно быть чьей-то навязчивой идеей.
Я все же заставила себя подняться и плеснула себе в лицо холодной водой. Избегая смотреть на Скотта, наблюдающего за мной через зеркало, я взяла бумажное полотенце и вытерлась.
– А еще ты расскажешь мне, кого пыталась найти в мужском туалете, – заявил Скотт.
– Мне показалось, что я увидела папу, – огрызнулась я, собрав весь свой гнев, чтобы скрыть разрывающую меня изнутри острую боль. – Ты удовлетворен? – скомкав полотенце, я бросила его в мусорку.
Мне почти удалось приблизиться к двери, когда Скотт навалился на нее и заблокировал выход.
– Как только они найдут парня, который это сделал, и отошлют его отсюда навсегда, тебе станет лучше.
– Премного благодарна за самый худший совет, который мне когда-либо давали, – с горечью пробормотала я, подумав, что единственный способ справиться со всем этим, это вновь увидеть отца.
– Поверь мне. Мой отец – коп. Он всю жизнь сообщает семьям жертв преступлений о том, что поймал убийцу. И они найдут того парня, который разрушил твою семью и заставят его заплатить. Жизнь ради жизни. Вот тогда-то твой мир станет прежним. Давай выбираться отсюда. Чувствую себя так, словно пробыл здесь слишком долго, – он выжидал. – Предполагалось, что это должно тебя рассмешить.
– Не то настроение.
Он сцепил пальцы в замок на макушке головы и просто пожал плечами. Было заметно, как неуютно ему было в этой ситуации, как ненавидел он подобные неловкие моменты, и не знал, как выбраться из всего этого.
– Слушай, я сегодня вечером играю в пул в Спрингвейле. Хочешь со мной?
– Нет, я пас, – я действительно была не в настроении.
Все, чего я смогла бы добиться этим – вызвать нежелательные воспоминания о Патче. Я очень хорошо помнила, что в самый первый вечер, когда искала его для того, чтобы закончить наше совместное задание по биологии, нашла именно за игрой в пул в подвале у Бо. Я помнила, что он учил меня играть. И помнила, как от его близости по моему телу пробегали электрические разряды.
И что еще более важно, я помнила, что он появлялся всегда, когда был нужен мне. Но он и сейчас мне нужен. Тогда где он? Думает ли он обо мне?
Я стояла на крыльце и рылась в сумочке в поисках своих ключей. Насквозь промокшие туфли издавали странные хлюпающие звуки, а от мокрых джинсов на бедрах наверняка выступит сыпь. После того, как я попрощалась со Скоттом, Ви затащила меня в несколько магазинчиков, чтобы узнать мое мнение о шарфиках, и пока я высказывалась о фиолетовом шелке и ручной вышивке, с моря пришел настоящий шторм. К тому времени, как мы добрались до стоянки, с нас текло ручьем.
Когда мы ехали домой, печка в машине работала на полную, но зубы продолжали отбивать неровный ритм, одежда, казалось, заиндевела и сковала все тело, но я все еще была потрясена тем, что мне померещился мой папа.
Толкнув плечом разбухшую от влаги дверь, я стала шарить рукой по стене, пока мои пальцы не наткнулись на выключатель. Поднявшись наверх, в ванную, я сняла верхнюю одежду и повесила сушиться на батарею.
За окном сверкнула молния, ярчайшей вспышкой разрезав ночное небо, а раскаты грома казались топотом по крыше.
Я и раньше оставалась одна в нашем фермерском доме во время грозы, но это вовсе не значило, что я привыкла к этому. И сегодняшняя буря не была исключением. Ви должна была остаться у меня ночевать, но она решила провести несколько часов с Риксоном, раз уж отменила запланированное ранее свидание. Я пожалела, что не могу повернуть время вспять и ответить ей, что сама прослежу за Скоттом, если вечером она останется со мной.
Свет в ванной дважды мигнул. Это был предупредительный сигнал, и я вышла прежде, чем лампы окончательно погаснут, оставив меня в кромешной тьме. Дождь колотил в окно и стекал по нему водяными потоками. Я замерла на месте, надеясь, что освещение восстановится. Дождь тем временем сменился градом и бил по стеклам с такой силой, что я опасалась за их сохранность.
Я позвонила Ви. – У меня погас свет.
– Ага, а тут вырубились уличные фонари. Кругом бездельники.
– Не хочешь вернуться и составить мне компанию?
– Надо подумать… – она сделала вид, что размышляет. – Вообще-то, нет.
– Ты обещала, что останешься у меня с ночевой!
– А еще я обещала Риксону, что встречусь с ним в "Тако Бэлл". И не собираюсь отказывать ему дважды за день. Дай мне несколько часов, и я вся твоя. Позвоню, как только освобожусь. Уверена, что управлюсь до полуночи.
Я повесила трубку и напрягла память, стараясь вспомнить, где в последний раз видела спички. Конечно, было не настолько темно, чтобы зажигать свечи, но я была совсем одна, и идея максимально осветить помещение, в котором я находилась, показалась мне заманчивой. Свет обладал странным свойством изгонять из моего сознания воображаемых монстров.
Вспомнив, что несколько подсвечников стояли на обеденном столе, я завернулась в полотенце и спустилась по лестнице на первый этаж. Еще я видела подсвечники в кабинете. Но где же спички?
За домом пронеслась тень, и я резко повернула голову в сторону кухонного окна. Проливной дождь продолжал орошать землю, потоками воды на стекле искажая внешний мир, и я подошла ближе, чтобы разглядеть хоть что-нибудь. Хотя уже было не важно, что я видела, потому что оно исчезло.
Койот, уверила я себя, почувствовав внезапный выброс адреналина. Это был всего лишь койот.
Телефон на кухне пронзительно зазвенел, и я схватилась за него – наполовину от неожиданности, наполовину от желания услышать человеческий голос. Я молилась, чтобы это оказалась Ви, которая звонила сказать, что она передумала.
– Алло? – я ждала. – Алло?
Шум потрескивал у меня в ухе.
– Ви? Мам? – краем глаза я заметила еще одну тень, скользнувшую по стене.
Глубоко вздохнув, я сумела убедить себя, что мне не может угрожать никакая реальная опасность. Пусть Патч и не мог быть моим парнем, но он все еще оставался моим ангелом-хранителем. И если бы у меня были проблемы, то он был бы здесь. Но как только эта мысль сформировалась у меня в голове, я сразу спросила себя, а могу ли по-прежнему рассчитывать на него.
Он, должно быть, ненавидит меня, подумала я. И, разумеется, не захочет иметь со мной ничего общего. Он наверняка до сих пор в бешенстве, поэтому и не предпринял ни единой попытки связаться со мной.
Проблема заключалась в том, что эти мысли только еще сильнее раздражали меня. Я тут переживаю за него, но вот он – где бы сейчас ни находился – наверняка даже и не вспоминал обо мне. Он сказал, что не смирится с моим решением прекратить наши отношения, но именно это он и сделал. Он не писал и не звонил. Вообще ничего не делал. И вовсе не потому, что у него не было повода. Он мог постучать в мою дверь в эту самую минуту и объяснить, что он делал с Марси пару ночей назад. Он мог объяснить, почему сбежал, когда я сказала, что люблю его.
Да, я была зла. И на этот раз вовсе не собиралась сидеть на месте.
Я швырнула трубку домашнего телефона и, схватив мобильник, стала искать в контактах номер Скотта. Я отброшу все предостережения и приму его предложение. И пусть мои мотивы были не совсем достойными, я все же пойду с ним.
Я хотела таким образом показать Патчу средний палец.
Если он думает, что я буду сидеть дома и оплакивать его, то он глубоко заблуждается. Мы расстались; я свободна и могу гулять с другими парнями. Кроме того, мне нужно было проверить способности Патча защищать меня. Ведь Скотт и на самом деле мог оказаться Нефилимом. Быть может, именно он и был моей проблемой. Не исключено, что он принадлежит к тому типу парней, которых мне следует избегать.
Я почувствовала, как на губах появляется напряженная улыбка, поскольку вдруг поняла, что ни мои поступки, ни действия Скотта не имели никакого значения – Патч должен был защищать меня в любом случае.
– Ты уже уехал в Спрингвейл? – спросила я Скотта, набрав его номер.
– Значит, ты решила, что встретиться со мной – не так уж и плохо?
– Если ты собираешься потешаться надо мной, то я – пас.
Я услышала, как он улыбнулся. – Полегче, Грей, я всего лишь заигрываю с тобой.
Я обещала маме держаться подальше от Скотта, но вовсе не беспокоилась из-за этого. Если Скотт позволит себе что-то лишнее, Патч должен будет вмешаться.
– Ну так что? – спросила я. – Заберешь меня или как?
– Я подъеду после семи.
Спрингвейл – небольшой рыбацкий городок, по большей части состоящий из одной улицы – Мейн-стрит. На ней находятся почтовое отделение, несколько маленьких рыбных ресторанчиков с жареным картофелем в меню, магазин рыбацких снастей и Бильярдный Зал "ЗЭТ".
"ЗЭТ" располагался в высоком одноэтажном здании с огромными окнами, открывающими вид на бильярдную комнату и бар. Интерьер был декорирован разнообразным мусором и прочим хламом. У входа покуривали двое лысых мужчин с козлиными бородками; затушив сигареты, они скрылись внутри.
Скотт припарковался у самой двери. – Я обойду пару кварталов, поищу банкомат, – сказал он, выключая двигатель.
Я изучала мигающую витрину над окном. БИЛЬЯРДНЫЙ ЗАЛ "ЗЭТ". Название всколыхнуло мою память.
– Почему это место кажется мне знакомым?
– Пару недель назад тут были разборки, и какой-то парень истекал кровью на одном из столов. Это было во всех новостях.
Оу.
– Я пойду с тобой, – быстро предложила я.
Он кивнул, и я пошла за ним.
– Ах, – он сетовал на дождь. – Да ты же промокнешь. Лучше подожди меня внутри. Я вернусь через десять минут, – не дав мне шанса опомниться, он спрятал голову в плечи, чтобы хоть как-то защитить себя от дождя, сунул руки в карманы и зашагал по тротуару.
Дождь стекал по лицу, заставив меня отпрыгнуть под козырек здания, и, стоя там, я размышляла: пойти ли мне в зал одной или подождать здесь Скотта. Не прошло и пяти секунд, как все мое тело от холода покрылось мурашками.
Я смотрела на прохожих. Народу на улице было немного, но все же она не была совсем пустынной. Те, кто оказался не готов к ухудшению погоды, были одеты в простые фланелевые рубашки и рабочие ботинки. Они казались больше, злее и беднее тех людей, которые бесцельно слонялись по Мейн-стрит в Колдуотере. Некоторые, проходя мимо, встречались со мной взглядом.
Посмотрев в ту сторону, куда подался Скотт, я увидела его на углу здания, за которым он тут же исчез. Первой моей мыслью было, что вряд ли он найдет банкомат в таком месте. Вторая мысль подсказывала, что он лгал мне. Быть может, банкомат – всего лишь уловка. Не исключено, что он ушел вовсе не за тем, чтобы найти его. Тогда что он делал под дождем на улице? Я хотела пойти за ним, но не знала, как сделать так, чтобы он меня не заметил. Последнее, чего мне хотелось, – дать ему еще один повод думать, что я слежу за ним. Сомнительно, что это поспособствует укреплению доверия между нами.
Подумав, что я могла бы проследить за ним из окна "ЗЭТ", я взялась за дверную ручку.
Воздух внутри был довольно холодным, насквозь пропитанным сигаретным дымом и запахом мужского пота. Потолок был низким и бетонным. На стенах висели плакаты спортивных автомобилей, календари "Спортс Иллюстрейтед" и зеркало, декорированное под бутылку "Будвайзера" (прим. пер.: – торговая марка пива). Здесь не было окон, которые позволяли мне увидеть то, что делал Скотт.
Я двинулась дальше, пробираясь к центру темного зала и стараясь вдыхать как можно реже и максимально неглубоко, защищая легкие от этого воздуха. Добравшись до противоположной стены зала, я нашла выход на задний двор. Не так удобно, как окно, но если Скотт поймает меня на подглядывании, я всегда смогу выкрутиться, сказав, что вышла подышать свежим воздухом. Удостоверившись, что на меня никто не обращает внимания, я открыла дверь и выглянула.
Чьи-то руки схватили меня за воротник джинсовой куртки, вытащили наружу и прижали к кирпичной кладке стены.
– Что ты тут делаешь? – требовательно спросил Патч.
Позади него по металлическому перекрытию с шипением стекали потоки дождя.
– Играю в пул, – запинаясь, ответила я, но мое сердце замерло от неожиданности.
– Играю в пул, – повторил он с интонацией, совершенно непохожей на мою.
– Я здесь с другом. Скоттом Парнеллом, – выражение его лица стало суровым. – У тебя с этим какие-то проблемы? – спросила я. – Мы расстались, помнишь? Если я хочу, то могу встречаться с другими парнями.
Я была зла – на архангелов, на судьбу, на предопределения. Я была зла, что сейчас здесь я со Скоттом, а не с Патчем. И была зла на Патча за то, что он просто не обнимет меня и не скажет, что хочет забыть все произошедшее за последние двадцать четыре часа. Что все, из-за чего мы рассорились, забыто, и что с этой секунды есть только мы двое.
Патч опустил взгляд себе под ноги и пальцами сжал переносицу. Я точно знала, что сейчас он пытался успокоиться и запастись терпением.
– Скотт – Нефилим. Чистокровный, перворожденный. Точно такой же, как и Чонси.
Я моргнула. Значит, это правда.
– Спасибо за информацию, но я уже догадывалась.
Он раздраженно махнул рукой. – Оставь свою показную браваду. Он – Нефилим.
– Не всякий Нефилим – Чонси Ланже, – ответила я с тем же раздражением. – И не всякий Нефилим – зло во плоти. Если бы ты дал Скотту шанс, то увидел бы, что вообще-то он…
– Скотт не такой, как остальные Нефилимы, – сказал Патч, перебивая меня. – Он состоит в кровном Братстве Нефилимов, которое наделено особой силой. Братство ратует за освобождение Нефилимов от порабощения падшими ангелами во время Хешвана. Они принимают к себе всех сумасшедших, чтобы противостоять падшим, и между этими сторонами назревает настоящая война. Если Братство окрепнет, падшие ангелы отступят… и вместо этого снова начнут искать себе вассалов среди людей.
Я закусила губу и посмотрела на него с тревогой в глазах. Сама того не желая, я вспомнила про свой сон. Хешван. Нефилим. Падшие ангелы. Я не могла не спросить.
– Почему падшие не стремятся овладеть телами людей? – спросила я. – Почему они избрали Нефилимов?
– Человеческое тело не такое сильное и податливое, как у Нефилима, – ответил Патч. – Двухнедельное подчинение попросту убьет их. Десятки тысяч человек погибали бы каждый Хешван. И овладеть телом человека намного труднее, – продолжил он. – Падшие ангелы не могут заставить людей присягнуть им на верность, они должны убедить их предоставить свои тела добровольно. Это отнимает много времени и сил. Кроме того, человеческие тела значительно быстрее приходят в негодность. Не многие падшие ангелы хотели бы с такими сложностями занять тело какого-то человека, когда всего через неделю он просто умрет.
Непонятное предчувствие охватило меня, но я смогла вымолвить: – Печальная история, но трудно винить в происходящем Скотта или какой-то иного Нефилима. Лично я бы не хотела, чтоб каждый год на двухнедельный срок мое тело находилось во власти падшего ангела. Но все это не представляется мне такой уж большой проблемой для Нефилимов. Скорее, для падших ангелов.
Его челюсти сжались. – "ЗЭТ" – не место для тебя. Иди домой.
– Я только что пришла.
– Клуб Бо и тот гораздо лучше этого места.
– Спасибо, конечно, но не думаю, что сейчас я настроена ехать домой и упиваться жалостью к себе.
Патч сложил руки на груди и впился в меня взглядом.
– Ты подвергаешь себя опасности, чтобы отомстить мне? – предположил он. – Если вдруг ты забыла, не я решил прекратить наши отношения.
– Не льсти себе. К тебе это не относится.
Патч полез в карман за ключами.
– Я отвезу тебя домой, – его тон не оставлял сомнений в том, что ему это неприятно, и если б он мог, то непременно попытался бы избежать данной миссии.
– Я не поеду. Мне не нужна твоя помощь.
Он рассмеялся, но совсем не весело. – Ты сядешь в джип, даже если мне придется насильно запихнуть тебя внутрь. Ты не останешься здесь, это слишком опасно.
– Ты не имеешь права указывать мне.
Он бесстрастно посмотрел на меня. – И раз уж такое дело, ты больше не будешь встречаться со Скоттом.
Я почувствовала, как нарастает мой гнев. Как он смеет думать, что я слабая и беспомощная? Как он смеет управлять мной и указывать, куда и с кем я могу ходить, и как мне следует проводить время? Как он смеет вести себя так, словно я для него ничего не значу?!
Я вскинула голову и посмотрела на него с вызовом во взгляде. – Не стоит делать мне одолжений. Я никогда не просила об этом. И как мой ангел-хранитель, ты мне больше не нужен.
Патч стоял так близко, что капли с его волос, словно капельки льда, падали прямо мне на ключицу. Я чувствовала, как они скользили по коже вниз, к вырезу моей рубашки. Его глаза следили за движением капли, и меня бросило в дрожь. Я хотела сказать ему, что сожалею о каждом сказанном сгоряча слове. Хотела сказать, что мне плевать на Марси и на то, что думают архангелы. И что значение имеем только мы.
Но суровая правда состояла в том, что никакие мои слова или действия не изменят судьбу. Я не буду думать о нас. Если хочу избавиться от мыслей о Патче. Если хочу послать его к черту. Чем больше мы ссоримся, тем проще мне будет возненавидеть его и убедить саму себя, что он ничегошеньки для меня не значит, что я могу жить дальше и без него.
– Забери свои слова, – прозвучал низкий голос Патч.
Я не могла заставить себя взглянуть на него, и не могла заставить себя забрать свои слова. Я лишь слегка наклонила голову и стала рассматривать пятно воды на его плече. Будь проклята моя гордость, и он вместе с ней!
– Забери свои слова, Нора, – повторил он более жестко.
– Пока в моей жизни есть ты, я не могу совершать правильные поступки, – ответила я, испытывая ненависть к себе за то, что мой подбородок дрожит. – Нам обоим будет легче, если мы просто… Мне нужен полный разрыв. Я приняла решение.
Это не так! Я вообще не думала об этом. Я не хотела этого говорить. Но маленькая, ужасная и презренная часть меня хотела, чтобы Патчу было так же больно, как и мне.
– Я хочу, чтобы ты исчез из моей жизни. Навсегда.
На мгновение воцарилась напряженная тишина, а потом Патч обнял меня и засунул что-то в задний карман моих джинсов. Я не была уверена, но мне показалось, что его рука задержалась там чуть дольше, чем это было необходимо.
– Наличные, – объяснил он. – Тебе они нужнее.
Я вытащила их обратно. – Мне не нужны твои деньги.
Когда он не взял протянутые мною смятые купюры, я швырнула их ему в грудь, стараясь удрать от него, но Патч поймал меня за руку и всем телом прижал к стене.
– Возьми, – тон его голоса явно дал мне понять, что я чего-то не знаю.
Я не понимала ни его, ни его мира. Я была незнакомкой, и никогда не смогу стать своей.
– Половина парней в зале вооружены, и если что-то случится, просто брось деньги на стол, и двигай к двери. Если перед ними будут маячить наличные, никто из них не пойдет за тобой.
Я вспомнила Марси. Не опасался ли он, что кто-то попытается напасть на меня с ножом? Я почти рассмеялась. Он, правда, думал, что это меня испугает? Не имело значения, хотела ли я, чтобы он был моим ангелом-хранителем. Независимо от того, что я скажу или сделаю, это не изменит его обязанностей. Он должен охранять меня. И то, что он был здесь и сейчас, доказывало это. Он выпустил мою руку и дернул за ручку. Дверь захлопнулась за ним с громким стуком.
Глава шестая
Я нашла Скотта у бильярдного стола неподалеку от входа. Опираясь на него, он внимательно изучал расположение шаров. Я подошла к нему.
– Нашел банкомат? – спросила я, бросив свою мокрую джинсовую куртку на спинку стоявшего у стены металлического стула.
– Да, но сначала на меня вылили все имеющиеся запасы дождевой воды, – он снял гавайскую шляпу и театральным жестом вытряхнул из нее несуществующую воду.
Может, он и правда нашел банкомат, но не раньше, чем закончил то, чем занимался на соседней улице. И как бы мне ни хотелось узнать, что это было, скорее всего, я выясню это еще очень нескоро. Я упустила свой шанс в тот момент, когда меня поймал Патч, чтобы сообщить, что я не в своем уме, что мне не место в "ЗЭТ" и что мне срочно нужно двигать домой.
Я оперлась руками на край стола и склонилась над ним с небрежным видом, надеясь, что я и в самом деле выглядела максимально непринужденной, хотя сердце мое билось как сумасшедшее. Мало того, что я только что поругалась с Патчем, так еще и атмосфера в этом месте была далека от дружелюбной. И как я ни старалась, не могла выкинуть из головы воспоминания о том, что на одном из этих столов совсем недавно кто-то истекал кровью. А вдруг как раз на этом? Немедленно оттолкнувшись от стола, я отряхнула руки.
– Мы как раз собираемся начать, – сказал Скотт. – Пятьдесят долларов, и ты в игре. Возьми кий.
Я была не в настроении играть и предпочла бы просто смотреть, но, окинув быстрым взглядом комнату, я заметила Патча, сидящего ко мне спиной за столом для покера. Даже притом, что он не стоял непосредственно передо мной, я была уверена, что он наблюдает за мной. Он наблюдал за всеми в этом зале. Прежде чем куда-то пойти, он всегда проводил тщательный осмотр и анализ этого места.
Зная это, я нацепила на лицо самую соблазнительную из арсенала своих улыбок. – С удовольствием.
Я не хотела, чтобы Патч догадался о моей боли и страданиях. И не хотела, чтобы он думал, что я плохо провожу время со Скоттом.
Но не успела я отойти к стойке с киями, как к Скотту подошел невысокий мужчина в очках и вязаном жилете. Все в его холеном облике – брюки с идеально ровными стрелками и начищенные до блеска кожаные ботинки – дисгармонировало с этим местом.
Приглушенным голосом, чтобы никому больше не было слышно, он задал Скотту вопрос: – Сколько?
– Пятьдесят, – с легким раздражением ответил Скотт, – как и всегда.
– Минимум сто за игру.
– С каких это пор?
– Позволь мне перефразировать. Для тебя – минимум сто.
Скотт покраснел от злости, схватил свой бокал и залпом осушил его. После этого он достал бумажник и сунул наличные в карман рубашки незнакомца. – Здесь пятьдесят. Второй полтинник – после игры. Теперь прекрати смердеть мне в лицо, это мешает сосредоточиться.
Коротышка провел карандашом по нижней губе. – Сначала тебе следует рассчитаться с Дью. Ему не терпится все уладить. Он был щедр с тобой, но ты так и не вернул ему выигрыш.
– Скажи ему, что к концу вечера у меня будут деньги.
– Ты исчерпал свой лимит еще неделю назад.
Скотт придвинулся ближе, вторгаясь в личное пространство собеседника. – Я не единственный, кто должен Дью.
– Но ты – единственный, кто, по его мнению, может его кинуть, – достав из кармана деньги Скотта, он швырнул их на пол. – И как я уже сказал, Дью беспокоится.
Он кинул на Скотта многозначительный взгляд из-под бровей и удалился.
– Сколько ты должен Дью? – спросила я Скотта.
Он ответил мне грозным взглядом.
О’кей, проехали.
– В чем смысл состязания? – я говорила таким тоном, будто мне все равно, и одновременно следила за игроками у других бильярдных столов.
Всего их было трое. Двое из трех курили. А на руках у всех троих красовались татуировки в виде ножей, пистолетов или какого-нибудь другого вида оружия. Возможно, в любой другой вечер я бы испугалась, или, по крайней мере, почувствовала себя не в своей тарелке, но Патч по-прежнему сидел в углу. Пока он здесь, я знала, что мне ничего не угрожает.
Скотт фыркнул. – Эти парни – любители. Я могу побить их даже в свой худший день. Настоящая битва – вон там.
Он перевел взгляд на коридор, который отходил от основного зала. Коридор был узким и темным, он вел в комнату с ярким освещением оранжевого цвета. Дверной проем был украшен занавеской из болтающихся на нитях бусинок. Напротив входа стоял всего один стол.
– Там играют на большие деньги? – предположила я.
– Там за одну игру я могу поднять столько же, сколько здесь за пятнадцать.
Боковым зрением я заметила взгляд Патча, украдкой брошенный на меня. Делая вид, что не замечаю его, я полезла в задний карман джинсов и подошла к Скотту.
– Тебе ведь для игры нужна сотка? Вот… – я быстро пересчитала купюры, которые дал мне Патч: две двадцатки и десятку, – пятьдесят.
Я не любила азартные игры, но хотела доказать Патчу, что в "ЗЭТ" меня не сожрут заживо и не выплюнут. Что я могла сойти здесь за свою. Ну или хотя бы не стать изгоем. И если для этого мне придется флиртовать со Скоттом, что ж, так тому и быть.
"Выкуси!" подумала я, обращаясь в другой конец зала, хоть и знала, что он меня не услышит.
Скотт переводил взгляд с меня на деньги. – Это шутка?
– Если выиграешь, прибыль поделим.
Скотт смотрел на деньги с таким вожделением, что застал меня врасплох. Ему были нужны эти деньги. Сегодня он пришел не развлекаться. Азартные игры – это уже зависимость.
Резко выхватив деньги, он побежал за коротышкой в вязаном жилете, карандаш которого неистово чертил по бумаге, подсчитывая ставки и долги других игроков.
Я украдкой взглянула на Патча, чтобы проследить за его реакцией на свои действия, но он был сосредоточен на игре в покер.
Мужчина в жилетке пересчитал деньги Скотта, и стал подсчитывать общую сумму. Как только он закончил, выдавил из себя некое подобие улыбки. Кажется, нас приняли в игру.
Скотт вернулся, натирая свой кий мелом. – Знаешь, есть одна примета, чтобы привлечь удачу. Ты должна поцеловать мой кий, – он помахал им перед моим лицом.
Я сделала шаг назад. – Не буду я его целовать.
Скотт махнул рукой и игриво вытянул губки.
Я оглянулась в дальний угол, чтобы убедиться, что Патч не стал свидетелем этой унизительной сцены, и наткнулась на Марси Миллар, которая семенила позади него, и, приподнявшись на цыпочки, приобняла его за шею.
Мое сердце ухнуло вниз.
Скотт продолжал что-то говорить, вертя кием у меня перед глазами, но его слова не проникали в мое сознание. Я боролась с собой, пытаясь восстановить дыхание и сфокусировать внимание на разглядывании бетонного пола, чтобы выйти из охватившего меня ступора и избавиться от ощущения, что меня предали.
Так вот что он имел в виду, говоря, что его отношения с Марси чисто деловые? Потому что мне сейчас так совсем не казалось! И что она делает здесь, всего через пару дней после того, как ее пырнули ножом в клубе Бо? Она чувствовала себя в безопасности, потому что была с Патчем?
На долю секунды я задумалась о том, что он просто хотел вызвать мою ревность. Но ведь тогда он должен был знать наверняка, что сегодня вечером я заявлюсь в "ЗЭТ". Что совершенно недопустимо, если, конечно, он не следил за мной. Может, в последние сутки он был ко мне гораздо ближе, чем я в это верила?
Я с силой впилась в ладони ногтями, пытаясь сосредоточиться на острой физической боли, а не стоять истуканом, оглушенная тем, что меня оскорбили. Я стойко перенесла это, и даже не позволила пролиться ни единой слезинке, а потом мое внимание привлекла дверь, ведущая в коридор.
В проеме, прислонившись к дверному косяку, стоял парень в красной футболке.
Небольшой участок кожи на его шее выглядел не совсем нормальным – казалось, она была деформирована. Прежде чем я смогла разглядеть его получше, меня парализовало от внезапного ощущения дежа вю. Было в нем что-то невероятно знакомое, несмотря на мою уверенность, что никогда раньше мы не встречались. Все во мне кричало о необходимости бежать, но в то же самое время я чувствовала непреодолимое желание приблизиться к нему.
Он поднял со стола белый шар и несколько раз лениво подбросил его вверх.
– Ну же, – сказал Скотт, продолжая махать кием вперед-назад.
Парни, окружившие стол, смеялись.
– Сделай это, Нора, – сказал Скотт. – Легкое прикосновение губами. Наудачу.
Он просунул кий под воротничок моей рубашки и приподнял его.
Я отпихнула его от себя. – Отвали.
И тут же заметила движение парня в красной футболке. Все произошло очень быстро. Он развернул руку и кинул бильярдный шар через всю комнату. Через секунду зеркало на дальней стене треснуло, и его осколки рассыпались по полу.
Комната погрузилась в тишину, нарушаемую лишь звуками классического рока, доносившихся из динамиков.
– Ты, – сказал парень, направив пистолет на мужчину в шерстяном жилете. – Отдай мне деньги, – он махнул ему рукой с зажатым в нее пистолетом, подзывая его подойти. – Держи руки так, чтобы я мог их видеть.
Скотт обошел меня и встал во главе сбившихся в кучу посетителей. – Ни за что, чувак. Это наши деньги.
По комнате пронесся гул из одобрительных возгласов.
Парень в красной футболке продолжал держать на мушке мужчину в вязаном жилете, но его глаза переместились на Скотта.
Он усмехнулся, обнажив зубы. – Уже нет.
– Только дотронься до этих денег, и я убью тебя, – в голосе Скотта звенела спокойная ярость.
Он не шутил. Я не двигалась и едва дышала, до ужаса напуганная тем, что пистолет совершенно точно заряжен.
Улыбка нахала стала еще шире. – Вот как?
– Никто не позволит тебе выйти отсюда с нашими деньгами, – сказал Скотт. – Сделай себе одолжение и опусти пистолет.
В зале прозвучала очередная вспышка ропота, выражавшего всеобщее согласие.
Несмотря на то, что температура в помещении накалилась, парень в красной футболке лениво почесал шею рукоятью пистолета. Казалось, ему было все равно.
– Нет, – он перевел дуло на Скотта. – Отойди за стол.
– Проваливай!
– Отойди за стол.
Парень в красной майке держал пистолет двумя руками и целился в Скотта. Очень медленно тот поднял свои руки вверх и поспешил зайти за бильярдный стол.
– Ты не уйдешь живым. Один против тридцати.
Сделав всего три широких шага, парень с пистолетом подскочил к Скотту. Он встал перед ним и на мгновение его палец чуть надавил на курок. Я видела, как по виску Скотта скатилась капелька пота. И не могла поверить, что он не пытается отобрать у того оружие. Разве он не в курсе, что не может умереть? Неужели он не знает, что он – Нефилим? Но Патч рассказал мне о его причастности к кровному Братству Нефилимов – как он мог не знать?
– Ты совершаешь большую ошибку, – сказал Скотт ледяным голосом, но в нем все же слышались панические нотки.
Меня удивляло, что никто не стремится ему помогать. Ведь Скотт верно подметил, сказав, что этот ненормальный один против них всех. Но было в нем что-то странно-пугающее. Что-то потустороннее. Возможно, все были напуганы так же, как и я.
И возможно ли, что тошнотворное чувство, будто мы знакомы, означало, что он был падшим ангелом? Или Нефилимом?
Из множества лиц в толпе я внезапно встретилась глазами с Марси. Она стояла посреди зала с выражением лица, которое я могла описать только как вселенское недоумение, ясно отражавшееся на ее лице. Тогда я поняла, что она совершенно не понимала, что происходит. Она не понимала, что Скотт был Нефилимом, и что в одной его руке силы больше, чем во всем теле любого другого мужчины. Она не видела Чонси, первого Нефилима, которого я когда-то встретила, и который сломал мой мобильный, просто сжав ладонь. Она не была там той ночью и не преследовала меня в школе. А парень в красной футболке? Будь он хоть Нефилимом, хоть падшим ангелом, он все равно очень силен. И что бы сейчас ни случилось, это не будет обычной дракой врукопашную.
Ей следовало извлечь урок из событий у Бо и сидеть дома. Впрочем, как и мне.
Парень в красной футболке ткнул Скотта пистолетом в грудь, от чего тот сел на стол. То ли от нервов, то ли от страха Скотт постоянно потирал свой кий, и нападавший выхватил его. Почти сразу же он прыгнул на стол и ткнул кием Скотту в лицо. Затем ударил по столу в дюйме от его уха. Удар был такой силы, что кий пробил стол и вылез с другой стороны дюймов на двенадцать. Я подавила свой крик.
Скотт сглотнул. – Ты ненормальный, чувак, – сказал он.
Внезапно в воздухе оказался стул и ударил парня в красной футболке в бок. Тот устоял на ногах, но ему пришлось спрыгнуть на пол.
– Держите его! – крикнул кто-то в толпе.
Раздался звук, напоминающий военную тревогу, и еще несколько мужчин рванули за барными стульями. Я упала на пол, притянув к себе руки и колени, и наблюдала за частоколом ног, двигающихся к выходу. Несколько человек расступились, и я увидела парня с пистолетом в кобуре, пристегнутой к его лодыжке. Он выхватил оружие, и мгновение спустя прогремел выстрел. Но тишины за ним не последовало, наоборот, шум только усилился: проклятья, крики, звуки ударов. Я смогла подняться на ноги и побежала к черному ходу, согнувшись пополам.
Я едва успела выскочить за дверь, как кто-то схватил меня за пояс джинсов и развернул на сто восемьдесят градусов.
Патч.
– Возьми джип, – сказал он, сунув мне в руку ключи от машины. Повисла пауза. – Чего ты ждешь?
Я была готова заплакать, но резко сморгнула слезы. – Перестань вести себя так, будто тебе осточертело со мной возиться! Я никогда не просила тебя о помощи!
– Я просил тебя не приходить сюда сегодня. И если б ты меня слушала, то не доставила бы мне лишних проблем. Это не твой мир, он – мой. А ты помешалась на том, чтобы доказать, что можешь чувствовать себя здесь свободно, даже если поступаешь глупо и подвергаешь себя смерти.
Я была возмущена и открыла рот, чтобы возразить.
– Парень в красной майке – Нефилим, – сказал Патч, не дав мне высказаться. – Его клеймо говорит о том, что он состоит в кровном Братстве, о котором я тебе уже рассказывал. Он проходил обряд посвящения.
– Клеймо?
– Около ключицы.
То уродливое пятно и есть клеймо? Я перевела взгляд к небольшой стеклянной вставке в верхней части двери. Внутри слышался стук тел, летающих по всему периметру зала и ударяющихся о бильярдные столы и остальные предметы интерьера. Я больше не видела парня в красной футболке, но теперь понимала, почему он показался мне знакомым.
Он был Нефилимом.
И очень сильно напоминал Чонси, а вот Скотт даже близко не был на него похож. Я задумалась, могло ли это значить, что тот парень был таким же злым, как и Чонси. И что Скотт таким не был.
От раздавшегося над нами оглушительного звона, казалось, лопнули мои барабанные перепонки, и в тот же миг Патч повалил меня на землю.
Сверху на нас посыпались осколки стекла. Окно задней двери было выбито.
– Уматывай отсюда, – сказал Патч, подталкивая меня к улице.
Я вернулась. – А ты куда идешь?
– Марси все еще находится внутри. Я уеду с ней.
Мои легкие будто заблокировались, не позволяя мне ни вдохнуть, ни выдохнуть. – А как же я? Ты ведь мой ангел-хранитель.
Патч заглянул мне в глаза. – Уже нет, Ангел.
И прежде чем я успела возразить, он ускользнул за дверь, растворившись в том хаосе.
Выйдя на улицу, я открыла джип, залезла внутрь и выехала со стоянки. Он больше не мой ангел-хранитель? Он это серьезно? И все потому, что я сказала ему, что не хочу этого? Или он сказал это, чтобы напугать меня? Чтобы заставить меня пожалеть о своих словах? Что ж, даже если он теперь не мой ангел-хранитель, то лишь потому, что я хотела, чтобы все было правильно! Я хотела облегчить жизнь нам обоим. Я стремилась защитить его от архангелов. Я объяснила ему, ради чего так поступаю, а он просто не слушал меня и объявил на весь мир, что это целиком моя вина. Как будто я этого желала! Да во всем случившемся куда больше его вины, нежели моей.
Мне захотелось вернуться и сказать ему, что я вовсе не беспомощна. Что я не какая-то там пешка в его большом ужасном мире. И я отнюдь не слепая. Я способна увидеть и понять, что происходит между ним и Марси. Сейчас я практически была уверена, что между ними что-то есть.
Забудь об этом, Нора! Без него тебе будет лучше. Он просто червяк. Подонок. Подонок, не заслуживающий доверия. И что бы ни случилось, он мне не нужен.
Я подъехала на джипе к своему дому. Ноги продолжали дрожать, а дыхание так и не восстановилось. Тишина вокруг ощущалась неимоверно остро. Джип всегда был для меня надежным убежищем, но сегодня вечером он казался чужим и холодным, слишком большим для меня одной.
Я опустила голову на руль и заплакала. Я не думала о том, что Патч сейчас везет домой Марси – я просто позволила горячему воздуху кондиционера согревать мою кожу, и жадно вдыхала в себя запах Патча.
И так я сидела, согнувшись и рыдая, пока стрелка на приборной панели не показала, что я наполовину опустошила бак. Кое-как вытерев глаза, я глубоко вздохнула. И только я собралась было отключить двигатель, как наткнулась взглядом на Патча, который стоял на крыльце, облокотившись на опорную балку.
На мгновение мне показалось, что он приехал, чтобы узнать как я, и слезы радости и облегчения брызнули из глаз. Но ведь я была в его джипе. Скорее всего, он здесь, чтобы забрать его. После того, что случилось между нами сегодня, сомневаюсь, что могут быть какие-то иные причины.
Он спустился по дорожке и открыл дверь со стороны водителя. – Ты в порядке?
Я неуверенно кивнула. Я бы сказала "да", но голос застрял где-то внизу живота. Нефилим с равнодушным взглядом все еще стоял у меня перед глазами, и я не могла не думать о том, что произошло после того, как я покинула "ЗЭТ". Выбрался ли оттуда Скотт? А Марси?
Ну конечно, выбралась. Патч, несомненно, позаботился об этом.
– Почему Нефилим в красной футболке хотел денег? – спросила я, передвигаясь на пассажирское сиденье.
Кондиционер продолжал работать, и даже притом, что Патч не чувствовал влажность воздуха, мне показалось неправильным заставлять его мокнуть под дождем.
Заняв свое место на водительском сидении, он закрыл дверь джипа и запер нас внутри. Пару вечеров назад я посчитала бы эту ситуацию очень интимной. Теперь же в ней было куда больше напряжения и неловкости.
– Он собирает средства для кровного Братства Нефилимов. Мне хотелось бы знать, что они замышляют. На что им понадобились деньги. На какие-то внутренние нужды или, для того, чтобы подкупать падших ангелов. Но как, кого и зачем, я не знаю, – он покачал головой. – Мне нужен кто-то в этом Братстве. Впервые в жизни мне невыгодно быть ангелом. Они и на милю не подпустят меня к себе.
На долю секунды мне показалось, что он пытался попросить меня о помощи, но меня с трудом можно было назвать Нефилимом. В моих жилах текло ничтожно маленькое количество их крови, доставшейся мне по наследству от предка, живущего более четырехсот лет назад, от Чонси Ланже. По всем представлениям я была человеком. Вряд ли меня примут в это Общество с бóльшей охотой, чем Патча.
Я сказала: – Ты говорил, что Скотт и Нефилим в красной футболке – оба члены кровного Братства, но, мне показалось, что они незнакомы. Ты уверен, что Скотт является его членом?
– Уверен.
– Тогда почему они не признали друг друга?
– Ну, по моим скромным соображениям, те, кто управляют Братством, держат имена его членов в тайне друг от друга. Без солидарности шансы на успех значительно снижаются. Более того, если они не знают, насколько их сообщество могущественно, то и не смогут поделиться этими сведениями с врагом. Падшие ангелы не докопаются до секретной информации, если и сами члены Братства не знают ее.
Размышляя над этим, я не знала, к чему склоняюсь. Какая-то часть меня презирала тот факт, что падшие ангелы каждый Хешван порабощали тела Нефилимов. Менее благородная часть благодарила их за то, что они проделывали это с ними, а не с людьми. Не со мной. Не с теми, кого я любила.
– А Марси? – спросила я, стараясь говорить равнодушно.
– Ей нравится покер, – уклончиво ответил Патч и развернул джип. – Мне нужно ехать. Ты будешь в порядке? Твоя мама уехала?
Я резко повернулась к нему, чтобы посмотреть в его глаза. – Марси обнимала тебя.
– Для Марси не существует понятия личного пространства.
– Значит, ты теперь эксперт по Марси?
Его глаза потемнели, и я поняла, что вступила на скользкую дорожку, но мне было все равно. Я хочу знать.
– Что между вами происходит? То, что я видела, вряд ли можно было назвать чисто деловыми отношениями.
– Я играл, когда она подошла ко мне. Это не первый раз, когда девушка так поступает, и, наверняка, не последний.
– Ты мог оттолкнуть ее.
– Она обняла меня, а через секунду Нефилим бросил шар. Я не думал о Марси. Я вышел наружу, чтобы проверить, был ли он один.
– И вернулся за ней.
– Я не мог оставить ее там.
Я замерла на своем сидении, чувствуя, как узел в моем животе затягивался все сильнее, причиняя невыносимую боль.
И что я должна была подумать? Что он вернулся за Марси из джентльменских побуждений? Из чувства долга? Или там было что-то совсем другое, более значительное?
– Вчера ночью мне приснился отец Марси.
Не знаю, зачем я рассказала об этом. Возможно, чтобы сообщить Патчу, что моя боль была настолько мучительной, что просочилась даже в сны. Я где-то читала, что сны – это наш способ осмыслить реальную жизнь, и если это правда, то мой сон был о моем нежелании примириться с тем, что происходит между Патчем и Марси. А вовсе не о падших ангелах или Хешване. И не об отце Марси.
– Тебе приснился отец Марси? – голос Патча был, как всегда, спокоен, но то, как он посмотрел на меня, заставило меня думать, будто он удивился.
Или, возможно, даже смутился.
– Мне снилось, что я была в Англии. Очень-очень давно. Отца Марси кто-то преследовал в лесу. Только он не смог убежать, потому что заблудился. И твердил снова и снова, что им хочет завладеть падший ангел.
Некоторое время Патч обдумывал мои слова. Его молчание говорило мне, что я его заинтересовала. Но не могла понять, чем именно.
Он взглянул на часы. – Хочешь, чтобы я проводил тебя до дома?
Я посмотрела на темные окна нашего дома. Дождь и сумерки, сгустившиеся вокруг, рисовали непривлекательную картину. И я не могла решить, что хуже: идти туда одной или продолжать сидеть тут с Патчем, боясь, что ему нужно ехать. К Марси Миллар.
– Я медлю, потому что не хочу промокнуть. Но ты, явно, куда-то спешишь, – я открыла дверь и спустила одну ногу на землю. – Что ж, наши отношения закончены. Ты ничего мне не должен.
Наши глаза встретились.
Я сказала это, чтобы причинить ему боль, но больно было мне. И чтобы не позволить себе сказать еще что-нибудь едкое, я поспешила к крыльцу, держа руки над головой, чтобы защитить волосы от дождя.
Уже внутри я прислонилась к входной двери и слушала, как Патч уезжает. Глаза заволокло пеленой жгучих слез, и я закрыла их. Я хотела, чтобы Патч вернулся. Хотела, чтобы он был здесь. Хотела, чтобы он прижал меня к себе, и своим поцелуем растопил тот ужасный лед в моей груди, который опустошает и сковывает. Но звук шин по мокрой дороге так и не приблизился…
Без предупреждения память вернула меня в наш последний вечер вместе, тот самый, когда все закончилось. Я автоматически попыталась заблокировать эти воспоминания. Но проблема была в том, что я хотела помнить. Мне нужна была какая-то ниточка, чтобы знать, что Патч все еще рядом со мной. Круша оборонительные укрепления, я вспоминала ощущение его губ на своих. От легких прикосновений в самом начале до разгоряченных поцелуев к концу. Я чувствовала его твердое, теплое тело. Его руки лежали на моей шее, а пальцы застегивали замок его серебряной цепочки. Он обещал любить меня вечно…
Я затворила дверь, одним щелчком отгоняя воспоминания.
Да пошел он!
Я буду твердить эти слова до тех пор, пока они не подействуют.
На кухне я сразу дернула за веревку выключателя, свет тут же загорелся, и я обрадовалась, что электричество починили. На телефоне мигала красная лампочка, и я прослушала сообщение.
– Нора, – сказала мама, – в Бостоне на нас обрушились тонны дождя, и они решили перенести аукцион. Нас отправили по домам, я приеду к одиннадцати. Можешь отпустить Ви домой. Люблю тебя, и скоро увидимся.
Я посмотрела на часы. Без нескольких минут десять. Мне оставалось провести наедине с собой всего один час.
Глава седьмая
На следующее утро я вытащила себя из постели, и после быстрого посещения ванной, во время которого я также нанесла на нижние веки корректор, чтобы скрыть тени под глазами, и прыснула на волосы лосьон для вьющихся волос, я поплелась на кухню. Мама уже сидела за столом. Ее волосы были растрепанными, глаза – заспанными, а в руках она держала кружку травяного чая. Глядя на нее со стороны, можно было сказать, что она была похожа на дикобраза.
Взглянув на меня поверх своей кружки, она улыбнулась и сказала: – Доброе утро.
Я плюхнулась в кресло напротив и насыпала в миску немного хлопьев. Мама уже достала клубнику и кувшин молока, и я просто добавила их в свою чашку к уже имеющимся в ней злакам. Я старалась осознанно подходить к тому, что я ем. Но сделать это было намного проще, когда мама была дома и зорко следила, чтобы я не хватала то, что могла проглотить за десять секунд.
– Хорошо спалось? – спросила она. Я кивнула, так как только-только успела положить в рот ложку каши. – Я забыла спросить вчера вечером, – сказала мама. – Ты таки сводила Скотта на экскурсию по городу? – Я все отменила.
Наверное, лучше этим и ограничиться. Я не знала, как она отреагирует, если узнает, что я следила за ним до пирса, а потом провела с ним вечер в притоне для игры бильярд в Спрингвейле.
Мама принюхалась. – Что это… я чувствую запах дыма?
Черт подери! – Утром я зажигала свечи в своей комнате, – сказала я, сожалея, что мне не хватило времени принять душ.
Я была уверена, что и моя одежда, и волосы – все пропахло дымом из "ЗЭТ". Она нахмурилась. – Я определенно чувствую запах дыма.
Ее кресло со скрипом отодвинулось назад, и она начала подниматься, желая все разузнать. Главное сейчас не тянуть! Я нервно почесала бровь.
– Прошлой ночью я ходила в бильярдный клуб.
– С Патчем?
Не так давно мы установили правило, что мне ни при каких обстоятельствах не позволено ходить куда бы то ни было с Патчем, если моей мамы нет дома.
– Ну, он тоже там был.
– И…? – Я ходила не с Патчем. Я была там со Скоттом.
По выражению ее лица было понятно, что я поступила еще хуже.
– Но прежде чем ты вспылишь, – быстро добавила я, – хочу сказать, что меня убивает мое любопытство. Мне очень тяжело игнорировать тот факт, что Парнеллы делают все возможное, чтобы сохранить прошлое Скотта в тайне ото всех. Почему каждый раз, когда миссис Парнелл открывает рот, Скотт смотрит на нее взглядом ястреба? Что такого ужасного он мог натворить? Я ожидала, что моя мама вскочит на ноги и заявит мне, что с сегодняшнего дня, с той самой минуты, когда я вернусь домой из школы, и вплоть до четвертого июля, я буду наказана, но она сказала: – Я тоже это заметила. – Это только мне показалось, или она все же боится его? – продолжила я с облегчением, понимая, что она куда более заинтересована обсуждать поведение Скотта, нежели тем, как наказать меня за мой вчерашний поход в бильярдную.
– Какая мать боится своего собственного сына? – вслух удивлялась мама. – Я думаю, она знает его тайну. Она знает, что он сделал. И он знает, что она знает.
Может быть, секретом Скотта было лишь то, что он – Нефилим, но я так не думаю. Судя по его реакции прошлой ночью, когда на него напал Нефилим в красной майке, я начала подозревать, что он не знает, кем является на самом деле, или не в курсе, на что он способен. Наверняка, он заметил свою неимоверную силу и способность мысленно разговаривать с людьми, но, не исключено, что он не знал, чем это обусловлено.
Но если Скотт и его мама не пытались спрятать его принадлежность к Нефилимам, то что же они так рьяно скрывают? Что такого он натворил, что требует столь тщательного укрывательства?
Тридцать минут спустя я доковыляла до кабинета химии, где за нашим столом уже восседала Марси и говорила по мобильному, полностью игнорируя объявление на доске, которое гласило: НИКАКИХ МОБИЛЬНЫХ ТЕЛЕФОНОВ. НИКАКИХ ИСКЛЮЧЕНИЙ.
Едва заметив меня, она повернулась ко мне спиной и прикрыла телефон рукой, не желая, чтобы ее услышали. Как будто меня это интересовало.
Подойдя к столу, я застала уже только конец разговора, ее кокетливое: "Тоже тебя люблю".
Положив сотовый в чехол, она сунула его в передний карман рюкзака и улыбнулась мне:
– Мой парень. Он не ходит в школу.
На какое-то мгновение я почувствовала себя неуверенно и задалась вопросом, а что если на другом конце провода был Патч? Но он поклялся, что произошедшее вчера между ним и Марси ничего не значило. И у меня было всего два варианта: либо терзаться ревностью, либо поверить ему.
Я сочувственно кивнула: – Ему стоило быть более разборчивым в выборе.
– Ха-ха! Чтоб ты знала, после занятий я начну рассылать сообщения всем, кто приглашен на мою ежегодную летнюю вечеринку Ночь Вторника. Ты – в их числе, – сказала она небрежно. – Пропустить мою вечеринку – самый верный способ саботировать свою общественную жизнь. Хотя тебе вряд ли следует беспокоиться о саботаже того, чего у тебя просто нет.
– Ежегодная летняя вечеринка? Никогда о ней не слышала.
Она вынула из заднего кармана джинсов компактную пудру, и принялась припудривать нос.
– Это потому, что раньше тебя не приглашали.
Окей, стоп. Почему Марси пригласила меня? Даже если мой IQ в два раза больше ее, она должна была заметить напряженность между нами. Плюс к этому, у нас с ней нет общих друзей. И даже общих интересов, если уж на то пошло.
– Ого, Марси. Да это ж просто здорово, что ты пригласила меня. Немного неожиданно, но все равно мило. Я постараюсь прийти.
Но не очень сильно. Марси наклонилась ко мне: – Я видела вас вчера вечером.
Мое сердце забилось немного быстрее, но мне удалось сохранить спокойный тон голоса. И даже придать ему нотки безразличия. – Да, я тоже тебя видела.
– Это было какое-то… сумасшествие, – она оставила свою фразу незаконченной, как если бы хотела, чтобы я закончила за нее. – Вроде того.
– Вроде того? Да ты видела тот кий? Никогда раньше мне не доводилось видеть, чтобы кто-то вытворял такие вот штуки. Он же воткнул его в бильярдный стол! Разве их делают не из сланца?
– Я стояла позади всей толпы. К сожалению, я мало что смогла увидеть. Ты уж прости, – я не нарочно старалась быть неразговорчивой, просто наша беседа относилась к разряду тех, которые мне совсем не хотелось поддерживать.
А не поэтому ли она пригласила меня на свою вечеринку? Чтобы подружиться со мной? Ну и что я ей скажу? Что я знаю все, что случилось прошлой ночью?
– Так ты ничего не видела? – повторила Марси, с сомнением морща лоб.
– Нет. Ты подготовилась к сегодняшнему опросу? Я запомнила бóльшую часть периодической таблицы, но нижний ряд сбивает меня с толку.
– Патч когда-нибудь брал тебя с собой в этот клуб играть в бильярд? Ты уже видела что-нибудь подобное раньше? Игнорируя ее, я открыла свой учебник.
– Я слышала, что вы с Патчем расстались, – сказала она, пытаясь зайти с другой стороны.
Я втянула в легкие немного воздуха, но опоздала – мое лицо запылало. – Кто был инициатором? – спросила Марси.
– Не все ли равно?
Она нахмурилась: – Знаешь что? Если ты не собираешься разговаривать со мной, то можешь забыть о приглашении на мою вечеринку.
– Я в любом случае на нее не собиралась.
Она закатила глаза.
– Ты бесишься от того, что прошлой ночью я была с Патчем в "ЗЭТ"? Он ничего не значит для меня. Мы просто веселились. Ничего серьезного.
– Да, это так и выглядело, – ответила я, сдабривая свой голос изрядной долей цинизма.
– Не ревнуй, Нора. Мы с Патчем просто очень-очень хорошие друзья. Но на случай, если тебе интересно, у моей мамы есть по-настоящему хороший терапевт. Дай мне знать, если тебе потребуется направление. Хотя, если подумать, ее услуги довольно дороги. Ну, я имею в виду, что знаю про чудесную работу твоей мамы, и все…
– Один вопрос, Марси, – мой голос звучал угрожающе спокойно, но руки на коленях дрожали. – Что ты станешь делать, если, проснувшись завтра утром, найдешь своего отца мертвым? Как ты думаешь, учитывая неполный рабочий день твоей мамы в магазине JC Penney, сможете ли вы платить по счетам? И в следующий раз, прежде чем обсуждать ситуацию в моей семье, на минуту поставь себя на мое место. На одну коротенькую минуту.
Она долго смотрела мне в глаза, но выражение ее лица было так бесстрастно, что я сомневалась, что мне удалось достучаться до нее и заставить задуматься. Единственный человек, кому Марси могла сочувствовать – это она сама.
После урока я нашла Ви на стоянке. Она лежала поперек капота Неона и, засучив рукава выше плеч, загорала.
– Нам надо поговорить, – сказала она, когда я подошла.
Приподнявшись, она спустила очки ниже на нос, чтобы я видела ее глаза.
– Так, значит, вы с Патчем были в Спрингвейле?
Я забралась на капот рядом с ней. – Кто сказал? – Риксон. Для информации – это неприятно. Я – твоя лучшая подруга, и не должна узнавать о таких вещах от друзей друзей. Или от друга бывшего парня, – добавила она, додумав свою фразу до конца. Положив руку мне на плечо, сжала его: – Как ты справляешься со всем этим?
Не особенно хорошо.
Но это была одна из тех вещей, которые я стремилась похоронить в глубине своего сердца. И если стану говорить о ней, то не смогу оставить ее там погребенной. Я прислонилась спиной к лобовому стеклу и закрылась от солнца своей тетрадью.
– Ты знаешь, что хуже всего?
– То, что я все это время была права, и теперь ты должна страдать, выслушивая, как я твержу: "Я же тебе говорила?"
– Смешно. – Ни для кого не секрет, что Патч – это проблема. Он весь такой плохой-парень-нуждающийся-в-покаянии, но дело в том, что большинство плохих парней не стремятся к искуплению грехов. Им нравится быть плохими. Они питаются той энергией, которую получают, сея страх и панику в сердцах матерей по всему миру. – Это было… проницательно. – В любое время, малыш. И более того… – Ви. Она всплеснула руками. – Послушай меня. Я оставляю все самое лучшее напоследок. И мне кажется, пришло время переоценить свои приоритеты в том, что касается парней. Все, что нам нужно – так это найти тебе симпатичного бойскаута, который заставит тебя оценить, как же здорово, когда в твоей жизни есть хороший парень. Возьми, например, Риксона.
Я пригвоздила ее взглядом "ты, должно быть, шутишь". – Меня возмущает твой взгляд, – надула губки Ви. – Риксон, действительно, достойный парень.
Мы смотрели друг на друга на протяжении трех следующих ударов сердца.
– Ну ладно, возможно, с бойскаутом я перебрала, – признала она. – Но суть заключается в том, чтобы ты смогла извлечь выгоду из отношений с хорошим парнем, одежда которого не ограничивается исключительно черным цветом. Но так или иначе, что там случилось? Патч возомнил себя коммандосом?
– Прошлой ночью я видела Патча вместе с Марси, – сказала я, вздохнув.
Вот я и озвучила это. Ви моргнула несколько раз, переваривая мои слова.
– Что? – спросила она, открыв рот. Я кивнула. – Я видела их. Она обнимала его. Они были вместе в бильярдном зале в Спрингвейле. – Ты следила за ними?
Я хотела сказать: "Ты могла бы быть обо мне и лучшего мнения", но в итоге выпалила: – Скотт пригласил меня поиграть в бильярд. Я пошла с ним, и там мы наткнулись на них.
Мне хотелось поделиться с Ви всем, что произошло, начиная с этого момента, но, как и Марси, ей я тоже не все могла объяснить. Ну как я расскажу ей о Нефилиме в красной футболке, или о том, как он воткнул кий в стол?
Ви выглядела так, будто ей пришлось выпытывать у меня ответ.
– Ну, как я уже говорила: однажды увидев свет, ты ни за что не захочешь отвернуться. Может быть, у Риксона есть друг. Не такой как Патч, в смысле… – она неловко замолчала. – Мне не нужен друг. Мне нужна работа.
Ви скорчила недовольную гримасу. – Тьфу ты, и снова разговоры о работе… Мне не понять всей прелести.
– Мне нужна машина. Для того чтобы ее купить, нужны деньги. А, следовательно, работа.
В своей голове я быстро пролистала список причин, по которым стоит покупать Кабриолет Фольцваген: машинка была маленькой, а значит, на ней удобно парковаться, она экономична в расходе топлива – отличный бонус, учитывая, что после того, как я заплачу свыше тысячи долларов за саму машину, у меня не будет лишних денег на бензин для нее.
И хоть я знала, что глупо чувствовать привязанность к чему-то неодушевленному, но я уже рассматривала ее как символ начала перемен в моей жизни.
Свободна ехать туда, куда захочу.
Свободна, чтобы начать все заново.
Свободна от Патча, и ото всех наших совместных воспоминаний, но я пока еще не придумала, как избавиться от них.
– Моя мама дружит с одним из ночных управляющих в Энзо, и они ищут себе бариста, – предложила Ви. – Я понятия не имею, что значит быть бариста. Ви пожала плечами: – Ты будешь готовить кофе. Наливать. И носить его нетерпеливым клиентам. Ну что там может быть сложного?
Сорок пять минут спустя мы с Ви оказались на берегу и гуляли по деревянным мосткам, забив на домашнюю работу и украдкой поглядывая на витрины магазинов. Поскольку ни у одной из нас не было работы, а, следовательно, и денег, мы оттачивали свои навыки разглядывания витрин.
Когда мы дошли до края пешеходной дорожки, наши глаза наткнулись на пекарню. Я практически слышала, как у Ви побежали слюнки, когда она прижалась лицом к стеклу и уставилась на коробку с пончиками.
– По-моему, прошел уже целый час с тех пор, как я ела в последний раз, – промямлила она. – Глазированные пончики, мы идем к вам, мои любимые.
Она была уже на четыре шага впереди меня и дергала за ручку двери.
– Мне казалось, ты собиралась сбросить вес для купального сезона. И вроде как ты хотела привести себя в форму ради Риксона. – Ты знаешь, как испортить настроение. Но как бы то ни было, разве один маленький пончик может стать большой катастрофой?
Я ни разу не видела, чтобы Ви съела всего один пончик, но предпочла помалкивать. Мы заказали с полдюжины глазированных пончиков, и только сели за стол у окна, как с другой его стороны я увидела Скотта. Он приклеился лбом к стеклу и улыбался. Мне.
Испугавшись, я подпрыгнула на целый дюйм. Пальцем он манил меня наружу.
– Я сейчас вернусь, – сказала я Ви. Она проследила за моим взглядом. – Разве это не Скотти-Красавчик? – Перестань его так называть. И что случилось со Скоттом – Ночным горшком?
– Он вырос. И о чем он хочет поговорить с тобой? – на ее лице промелькнула догадка. – О, нет, ты не можешь. Тебе нельзя встречаться с ним. Он – проблема, ты говорила это самой себе. Мы же собирались найти тебе хорошего бойскаута, помнишь?
Я перебросила сумку через плечо: – Я не собираюсь встречаться с ним. Что? – переспросила я в ответ на ее взгляд. – Ты ждешь, что я буду сидеть тут и игнорировать его? Она подняла руки вверх. – Поторопись, или твои пончики пополнят собой список вымирающих видов.
На улице, завернув за угол, я пошла туда, где в последний раз видела Скотта. Он развалился на спинке скамейки у тротуара, засунув большие пальцы в карманы.
– Так ты выжила прошлой ночью? – спросил он. – Я же все еще здесь, разве нет?
Он улыбнулся. – Там все было чуть круче, чем ты привыкла?
Я не стала напоминать ему, что это его тело распластали на бильярдом столе, и воткнули кий лишь в одном дюйме от его уха. – Извини, что оставил тебя, – сказал Скотт. – Но ты, похоже, нашла дорогу домой?
– Не беспокойся об этом, – сказала я раздраженно, даже не стараясь скрыть свою досаду. – Это научило меня никогда и никуда больше с тобой не ходить.
– Я постараюсь загладить свою вину перед тобой. У тебя есть время на то, чтобы перекусить? – он ткнул большим пальцем в сторону туристического ресторана чуть ниже по тротуару.
Алфео. Я ела там несколько лет назад вместе с отцом и запомнила, что меню там очень дорогое. Единственным, что стоило менее пяти долларов, была вода. Или Кола, если повезет.
Принимая во внимание высокие цены и компанию – в конце концов, моим последним воспоминанием о Скотте было то, как он кием залез мне под рубашку – мне захотелось вернуться и доесть свой пончик.
– Не могу. Я здесь с Ви, – ответила я Скотту. – Что произошло в "ЗЭТ" прошлой ночью после того, как я ушла? – Я забрал обратно свои деньги.
В том, как он это сказал, было что-то такое, что заставило меня подумать, что все было не совсем так. – Наши деньги, – исправила его я. – Твою половину я оставил дома, – сказал он уклончиво. – Занесу сегодня вечером.
Аха! У меня уже сложилось впечатление, что он продул все деньги, и, видимо, так все и было. – А парень в красной майке? – опять спросила я.
– Он ушел. – Он произвел впечатление человека недюжинной силы. Тебе он таким не показался? Было в нем что-то… другое.
Я проверяла его, пытаясь выяснить, как много он знает, но его единственный комментарий сбивал с толку: – Да, похоже на то. Слушай, моя мама твердит мне, чтобы я не сидел дома и заводил новых друзей. Не обижайся, Грей, но ты не парень. Рано или поздно, но мне придется пустить где-то свои корни. Ой, не плачь. Просто вспоминай все счастливые моменты, что были у нас, и, уверен, это тебя утешит.
– Ты вытащил меня сюда, чтобы положить конец нашей дружбе? И за что мне такое счастье? Скотт засмеялся: – Я надеялся, что начну поиск новых друзей с твоего парня. У него есть имя? А то мне начинает казаться, что он – воображаемый друг. Я про то, что никогда не видел вас вместе. – Мы расстались.
Какая-то кривая улыбка расползлась по его лицу. – Да, это я слышал, но хотел увидеть, как ты восприняла это. – Ты слышал о нас с Патчем? – Одна горячая штучка по имени Марси поведала мне эту новость. Я столкнулся с ней на заправке, и она специально подошла ко мне, чтобы представиться. Кстати, она сказала, что ты неудачница.
– Марси рассказала тебе обо мне и Патче? – я застыла. – Хочешь совет? Настоящий совет парня девушке? Забудь Патча. Двигайся дальше. Найди того, кто любит такую же чепуху, как и ты: учеба, шахматы, коллекционирование и изучение мертвых букашек… И тебе стоит хорошенько задуматься о своих неживых волосах. – Прости?
Скотт кашлянул в кулак. Но от меня не ускользнуло, что он сделал это лишь для того, чтобы скрыть улыбку.
– Давай будем честными. Рыжие волосы – это большая ответственность. Я прищурилась. – Я не рыжая.
Он ухмыльнулся. – Могло быть и хуже. Может быть, лучше перекраситься в оранжевый? Злая оранжевоволосая ведьма.
– Ты со всеми ведешь себя как придурок? Поэтому у тебя нет друзей? – Немного грубо. Я подняла свои солнцезащитные очки с глаз на голову, и посмотрела ему прямо в глаза. – Для информации: я не играю в шахматы и не собираю насекомых.
– Но изучаешь их. Я точно знаю. Мне знаком твой тип людей. Таких как ты можно охарактеризовать всего двумя словами: законченная зубрила. Ты типичный образец ОКР. /прим. пер.: ОКР – Обсессивно-компульсивное расстройство, при ОКР у больного невольно появляются навязчивые, мешающие или пугающие мысли/ Я открыла рот. – Ну ладно, возможно, я уделяю чересчур много времени учебе. Но я не скучная… не настолько скучная, – по крайней мере, я надеялась, что нет. – Ты совсем меня не знаешь.
– Веееееееерно. – Вот и отлично, – сказала я напряженно. – Назови хоть одну вещь, которую, по твоему мнению, я бы никогда не стала делать? И прекрати смеяться. Я серьезно. Давай, называй. Скотт потер ухо двумя пальцами. – Ты бывала когда-нибудь на музыкальных боях? Оглушительная, хаотичная музыка. Орущая неконтролируемая толпа. В каждой туалетной кабинке развратный секс. Адреналина в десять раз больше, чем в "ЗЭТ".
– Нет, – ответила я, чуть поколебавшись. – Я заеду за тобой в воскресенье вечером. И прихвачу с собой фальшивые документы, – сказал он, изогнув брови и одарив меня самодовольной и насмешливой улыбочкой.
– Без проблем, – буркнула я, стараясь сохранить невозмутимое выражение на лице.
Получается, что, собираясь снова пойти куда-то со Скоттом, я отказываюсь от своих предыдущих слов не иметь с ним больше ничего общего, но и не могу же я просто стоять тут и позволить ему называть меня скучной! И я определенно не могу допустить, чтобы он обзывал меня рыжей.
– Что мне надеть? – О, надень самый минимум одежды, ну, разумеется, допустимый приличиями минимум. Я чуть не подавилась.
– Не знала, что ты не последний человек в какой-то группе, – сказал я, как только смогла снова нормально дышать. – В Портленде я играл на бас-гитаре в группе "Гизер". И надеюсь, что меня примут в какую-нибудь их местных групп. В моих планах на это воскресенье – присмотреть для себя перспективный коллектив.
– Звучит весело, – соврала я. – Я пойду с тобой.
Я ведь всегда смогу отвертеться. За меня это сделает одна-единственная смска.
Все, что заботило меня в настоящее время – это не позволить Скотту обзывать меня законченной занудой.
Попрощавшись с ним, я вернулась к Ви, по-прежнему ждущую меня за нашим столиком и съевшую уже половину моих пончиков. – Не говори, что я тебя не предупреждала, – сказала она, глядя, как я вылупилась на свои пончики. – Чего хотел Скотти? – Он пригласил меня на музыкальную битву. – Во дает. – Это в последний раз, я вовсе не собираюсь встречаться с ним.
– Как скажешь.
– Нора Грей? К нашему стола подошла одна из сотрудниц пекарни. Она была одета в униформу – рубашку лавандового цвета и того же оттенка бейджик, на котором было выведено имя – МАДЛЕН.
– Извините, вы Нора Грей? – повторила она свой вопрос. – Да, – ответила я, стараясь понять, откуда она знает мое имя. В руке у нее был конверт, который она прижимала к груди, но протянула его мне, добавив: – Это для вас.
– Что это? – спросила я, забирая конверт. Она пожала плечами: – Один парень подошел и попросил меня передать его вам. – Какой парень? – спросила Ви, вытянув шею и посмотрев на сотрудницу пекарни. – Он уже ушел. Сказал, что очень важно, чтобы Нора получила этот конверт. Я подумала, что он – ваш парень. Как-то раз один молодой человек прислал сюда цветы и попросил нас передать их его девушке. Она сидела за столиком в дальнем углу, – указала она и улыбнулась. – Я до сих пор это помню. Я подсунула палец под печать, сорвала ее и заглянула внутрь. В конверте лежал лист бумаги и массивное кольцо. И ничего больше.
Я посмотрела на Мадлен, щека которой была испачкана в муке: – Вы уверены, что это для меня? – Парень указал прямо на вас и сказал: "Передайте это Норе Грей." Ведь вы и есть Нора Грей? Я сунула руку в конверт, но Ви, прикрыв своей ладонью мою, обратилась к Мадлен: – Без обид, но мы бы хотели остаться наедине. – Как думаешь, от кого это? – спросила я Ви, как только Мадлен отошла и уже не могла нас услышать. – Понятия не имею, но у меня все тело покрылось мурашками, когда она отдала тебе этот конверт. От слов Ви моя спина покрылась холодным потом: – Как думаешь, это от Скотта? – Да не знаю я. Что в конверте? – она скользнула в кресло рядом с моим, чтобы получше рассмотреть.
Я вытащила кольцо, и мы изучили его в полном молчании. Глядя на него, я была уверена, что оно мне велико – определенно, это кольцо было мужским. Оно было металлическим, а там, где обычно находится камень, красовался макет человеческой руки. Рука была сжата в крепкий зловещий кулак. Поверхность кольца была черной, как будто обугленной, и складывалось впечатление, что оно побывало в пожаре. – Что за… – начала Ви.
Она заткнулась, когда я вытащила бумагу. На листе черным маркером была выведена корявая надпись: ЭТО КОЛЬЦО ПРИНАДЛЕЖИТ ЧЕРНОЙ РУКЕ. ОН УБИЛ ТВОЕГО ОТЦА.
Глава восьмая
Ви первая вскочила со своего кресла.
Я последовала за ней до дверей пекарни, и мы обе выбежали улицу. Солнце слепило глаза. Приставив козырьки из ладоней ко лбу, мы посмотрели в разные стороны, исследуя набережную. Подбежав поближе к пляжу, сделали то же самое. Людей на пляже было много, но я так и не обнаружила ни одного знакомого лица.
Сердце мое учащенно билось. Я обратилась к Ви с вопросом: – Думаешь, это была шутка?
– Что-то мне не смешно.
– Это мог быть Скотт?
– Возможно. И тем более, он совсем недавно был здесь.
– Или это Марси?
Марси была единственным человеком, которого я считала способным совершить что-то подобное безо всякой на то причины.
Ви резко взглянула на меня. – Чтобы поиздеваться? Запросто.
Но неужели Марси настолько жестока? И зачем ей такие сложности? Ведь это требовало гораздо больших усилий, чем наговорить мне гадостей, просто проходя мимо. Записка, кольцо, и даже доставка. Это все было заранее спланировано. А Марси относилась к тому типу людей, которым становилось скучно уже после первых двух минут планирования.
– Давай-ка вернемся туда, где все случилось, – сказала Ви, шагая к дверям пекарни.
Войдя, она окликнула Мадлен.
– Нам нужно поговорить. Как выглядел тот парень? Низкий? Высокий? Шатен? Блондин?
– На нем была шляпа и солнцезащитные очки, – ответила Мадлен, украдкой поглядывая на других работников пекарни, которые начали обращать внимание на Ви. – А что? Что было в конверте?
– Поднапряги память, – пытала ее Ви. – Что конкретно на нем было надето? Может, на его шляпе была эмблема какой-нибудь команды? А усы или борода?
– Я не помню, – бормотала Мадлен. – Черная шляпа. Или, может, коричневая. Кажется, на нем были джинсы.
– Кажется?..
– Пошли, – сказала я, дергая Ви за руку. – Она не помнит, – я перевела взгляд на Мадлен. – Спасибо тебе за помощь.
– Помощь? – возмутилась Ви. – Она ничуть нам не помогла. Она не имеет права принимать конверты от всяких незнакомцев и при этом не помнить, как они выглядели!
– Она думала, что он – мой парень, – защищала я работницу пекарни.
Мадлен энергично закивала головой. – Да-да. Мне очень жаль! Я думала, что это подарок! В том конверте было что-то плохое? Хотите, я вызову полицию?
– Мы хотим, чтобы ты вспомнила, как выглядел тот психопат, – выкрикнула Ви.
– Черные джинсы! – резко сказала Мадлен. – Я помню, что на нем были черные джинсы. Ну то есть, я почти уверена.
– Почти уверена? – ехидничала Ви.
Я выволокла ее на улицу и потащила вниз по набережной.
Успокоившись, она сказала: – Детка, прости меня. Мне нужно было сначала самой заглянуть в этот конверт. Люди глупы. А тот, кто передал тебе этот конверт, и вовсе тупица. И я бы с удовольствием его отметелила, попадись он мне.
Я знала, что она старается поднять мне настроение, но мои мысли бежали на пять шагов впереди меня. Я больше не думала о смерти моего отца. Мы подошли к узкому проходу между магазинами, и я затащила Ви в этот переулок.
– Слушай, мне надо поговорить с тобой. Вчера мне показалось, что я видела своего отца. Прямо здесь, на пристани.
Ви вытаращила на меня глаза, но ничего не сказала.
– Это был он, Ви. Это точно был он.
– Детка, – скептически протянула она.
– Я думаю, он все еще жив.
Похороны моего отца были закрытыми. Быть может, это была какая-то ошибка, недоразумение, и это не мой отец погиб той ночью. Может, у него была амнезия, и поэтому он не вернулся домой. Может быть, что-то препятствует его возвращению. Или кто-то….
– Я не знаю, как тебе это сказать, – сказала Ви, глядя куда угодно, только не на меня, – но он не вернется.
– Тогда как ты объяснишь то, что я видела? – спросила я с вызовом, мне было больно от того, что из всех людей именно она не верила мне.
Слезы выступили на глазах, и я быстро их смахнула.
– Это был кто-то другой. Какой-то другой мужчина, который просто был похож на твоего отца.
– Тебя там не было! А я его видела! – я не хотела кричать, но и не собиралась сдаваться перед лицом фактов.
Только не после всего того, что я пережила. Два месяца назад я бросилась со стропил в школьном тренажерном зале. Я знала, что я умру. Я не могла отрицать того, что помнила о той ночи. И все же. И все же я до сих пор жива.
Так что есть возможность, что и мой отец жив. Вчера я видела его. Видела. Возможно, он пытался связаться со мной, послать мне сообщение. Он хотел, чтобы я знала, что он все еще жив. Он не хотел, чтобы я сдавалась.
Ви покачала головой. – Не делай этого.
– Я не собираюсь сдаваться. Пока не докопаюсь до истины. Я должна узнать, что произошло той ночью.
– Нет, не должна, – твердо сказала Ви. – Оставь призрак своего отца в покое. Это не изменит прошлого, а лишь заставит тебя пережить все это еще раз.
Оставить в покое призрак моего отца? А как же я? Как я могу быть спокойна, если не узнаю правду? Ви ничего не понимает.
Это не ее отца убили необъяснимо и жестоко. Не ее семью разрушили. У нее есть все.
А единственное, что осталась у меня – это надежда.
Вторую половину воскресенья я провела в Бистро Энзо в компании периодической системы химических элементов, полностью посвятив себя выполнению домашнего задания и стараясь выкинуть из головы мысли об отце или о полученном конверте, в котором сообщалось, что к убийству моего отца была причастна некая Черная Рука. Должно быть, это какая-то шутка. Конверт, кольцо, записка – это была чья-то очень жестокая шутка. Возможно, это был Скотт, или Марси. Но, честно говоря, я не думала, что это был кто-то из них.
Скотт был очень искренним, когда приносил свои соболезнования мне и моей матери. А жестокость Марси всегда казалась незрелой и спонтанной.
И раз уж я сидела за компьютером и уже вошла в сеть, я забила в поисковике "Черная Рука". Мне хотелось доказать самой себе, что в записке нет ни слова правды. Наверное, кто-то нашел кольцо в сэконд-хэнде, придумал оригинальное имя Черная Рука, потом шел за мной по набережной и попросил Мадлен вручить мне конверт.
И если подумать, то не имело значения, что Мадлен не помнила, как выглядел тот парень, потому что, скорее всего, не он был организатором этой затеи с конвертом. Тот человек, скорее всего, остановил на набережной первого попавшегося парня и заплатил ему пару долларов, чтобы тот доставил конверт адресату. Именно так поступила бы я сама. Если бы была больным, ненормальным человеком, которому нравилось издеваться над другими.
На мониторе появилась страница с результатами по запросу "Черная Рука". Первая ссылка была о секретной организации, которая – по сообщениям – совершила убийство Эрцгерцога Франца Фердинанда в Австрии в 1914 году, тем самым развязав Первую Мировую войну. Вторая ссылка была о рок-группе.
А еще, Черная Рука – это название клана вампиров в ролевой игре. И наконец, в самом начале двадцатого века итальянская группировка, которую прозвали Черной Рукой, штурмом взяла Нью-Йорк. Но ни в одной из этих ссылок не упоминалось об американском штате Мэн. Ни на одной из картинок не было изображено металлическое кольцо, увенчанное рукой, сжатой в кулак.
– Видишь? – сказала я вслух самой себе. – Это дурацкая шутка.
Осознав, что снова отвлеклась на тему, о которой запретила себе думать, я вернулась к лежавшему передо мной домашнему заданию. Я должна была сосредоточиться на химических формулах и рассчитать атомную массу. Скоро мне предстояла лабораторная по химии, а, учитывая, что моим партнером была Марси, то мне придется отдуваться еще и за нее. Вот и приходилось заниматься дополнительно, после школы. Я набрала на калькуляторе несколько цифр, а затем записала ответ в тетрадь, проговаривая ответ про себя, чтобы вытеснить все мысли о Черной Руке.
В пять часов я позвонила маме, которая находилась в Нью-Гемпшире.
– Контрольный звонок, – сказала я. – Как дела на работе?
– Все так же. А у тебя?
– Я у Энзо, пытаюсь заниматься, но мне не дает покоя манговый смузи /прим. ред.: холодный десерт в виде смешанных в блендере ягод или фруктов с добавлением кусочков льда, сока или молока /.
– Ну вот, из-за тебя и я проголодалась.
– Так сильно проголодалась, что даже готова вернуться домой?
Она вздохнула, как бы говоря "это не в моих силах". – Если б я могла… Мы с тобой приготовим смузи и вафли на завтрак в субботу, идет?
В шесть часов позвонила Ви и уговорила меня пойти в тренажерный зал. В семь тридцать она привезла меня домой.
Я только-только вышла из душа и изучала содержимое холодильника на предмет остатков жаркого, которое вчера перед отъездом приготовила мама, когда услышала громкий стук в дверь. Я посмотрела в глазок. По другую сторону двери стоял Скотт Парнелл и показывал мне два поднятых вверх пальца.
– Музыкальная битва! – воскликнула я, стукнув себя по лбу.
Я совершенно забыла отменить нашу договоренность. Посмотрела на свои пижамные штаны и застонала.
После неудачной попытки привести в порядок свои мокрые волосы, я повернула замок и открыла дверь.
Скотт скользнул взглядом по моим штанам. – Ты забыла.
– Шутишь что ли? Я весь день ждала этого, просто немного припозднилась, – я указала на лестницу через плечо. – Я сейчас оденусь. Почему бы тебе… не подогреть жаркое? Оно в холодильнике, в голубой пластиковой посуде.
Я взлетела по лестнице, перепрыгивая через ступеньки и, закрыв дверь в комнату, позвонила Ви.
– Мне нужно, чтобы ты сейчас же приехала, – сказала я. – Я собираюсь на музыкальные бои со Скоттом.
– Цель твоего звонка – заставить меня тебе завидовать?
Я приложила ухо к двери. Было слышно, как Скотт открывает и закрывает шкафчики на кухне. Скорее всего, он искал легкие наркотики или пиво. Он будет разочарован в обоих случаях, если только не питает надежды поймать кайф от моих таблеток, содержащих железо.
– Я вовсе не пытаюсь вызвать у тебя зависть. Я просто не хочу идти одна.
– Ну тогда скажи ему, что ты не можешь пойти.
– Дело в том, что… мне бы хотелось там побывать.
Я не могла объяснить, откуда появилось это внезапное желание. Все, что я знала: не хочу провести эту ночь в одиночестве. Я целый день занималась, делала домашнее задание, потом ходила в тренажерный зал, и последнее, чего бы мне хотелось – остаться дома и изучать свой список домашних дел. Я весь день была хорошей девочкой. И заслужила право повеселиться. Скотт не был лучшим на свете парнем, но не был также и худшим.
– Так ты приедешь или нет?
– Должна признаться, это намного лучше, чем провести всю ночь в своей комнате, спрягая испанские глаголы. Я позвоню Риксону и спрошу, не хочет ли он присоединиться к нам.
Я повесила трубку и провела быструю инвентаризацию собственного гардероба. В итоге я решила надеть бледную шелковую блузку, мини-юбку, матовые колготки и балетки. Напрыскав вокруг себя духи, я шагнула в образовавшееся облако легкого грейпфрутового аромата. Мне стало интересно, зачем я трачу время, прихорашиваясь для Скотта. Он ни к чему не стремился, у нас не было ничего общего, и большинство наших коротких разговоров ограничиваются взаимными оскорблениями. И если бы только это, но даже Патч сказал мне держаться от него подальше.
А потом на меня вдруг снизошло озарение. Меня тянуло к Скотту из-за каких-то хронических психологических проблем, включающих в себя желание бросить вызов и отомстить. И все это опять же имело отношение к Патчу.
С моей точки зрения, я могла выбрать одно из двух: сидеть дома и позволить Патчу диктовать, как мне жить, или отбросить в сторону примерную-девочку-занимающуюся-по-воскресеньям и немного повеселиться. И даже если я пока еще не готова признаться в этом, я надеялась, что Патчу станет известно, что я ходила со Скоттом на музыкальные бои. Я надеялась, что узнав о моем свидании с другим парнем, он выйдет из себя.
Все решив, я наклонила голову, слегка подсушила волосы, чтобы подчеркнуть свои природные кудри, и влетела на кухню.
– Готова, – поведала я Скотту.
Он снова осмотрел меня с ног до головы, но на этот раз я чувствовала себя намного увереннее.
– Выглядишь неплохо, Грей, – оценил он.
– Так же, как и ты, – улыбнулась я, стремясь быть дружелюбной, но сама ужасно нервничала.
Что было просто смешно, ведь речь же шла о Скотте. Мы были друзьями. Нет, не друзьями. Знакомыми.
– Плата за вход – десять баксов.
Я остановилась на минуту.
– Да, точно. Я это знала. Мы можем остановиться у банкомата по дороге?
На моем счете оставалось пятьдесят долларов, припасенных со дня рождения. Я уже определилась, что потрачу эти деньги на Кабриолет, но если я возьму оттуда десять баксов, то это же вовсе не значило, что у меня ничего не получится. Судя по масштабам моих сбережений, я в любом случае не смогу позволить себе купить Кабриолет до двадцати пяти лет.
Скотт положил на стол водительские права, выданные в штате Мэн, с изображенной на них моей фотографией годичной давности.
– Готова, Марлин?
Марлин?
– Я не шутил по поводу фальшивых документов. Ты же не думаешь отступать, верно?
Он ухмыльнулся так, будто знал, как повысилось мое давление после упоминания об использовании фальшивых документов, и он был готов поставить все свои деньги на то, что я откажусь уже через пять секунд. Четыре, три, два……
Я взяла документы со стола. – Готова.
Скотт вел свой Мустанг через центр Колдуотера на другой конец города, по окраинам и через железнодорожные пути.
Остановился он напротив четырехэтажного кирпичного дома, которое сверху донизу было покрыто вьющимися растениями, опоясывающими весь фасад здания. У его дверей собралась длинная очередь. Я успела заметить, что окна изнутри были закрыты черной бумагой, но сквозь щели между ними виднелись проблески света. Неоновая голубая вывеска над дверью горела названием СУМА ДЬЯВОЛА.
Я лишь однажды в своей жизни бывала в этой части города, еще в четвертом классе, когда мои родители привезли нас с Ви в дом с привидениями, организованный на Хэллоуин.
И ни разу я не была в Суме дьявола, но, глядя на него сейчас, я думала, что моя мама предпочла бы, чтобы я держалась от него подальше. И сразу вспомнила характеристику, данную этому местечку Скоттом. Оглушительная, хаотичная музыка. Орущая неконтролируемая толпа. В каждой туалетной кабинке развратный секс.
О, Боже.
– Тебе лучше выйти здесь, – сказал Скотт, заруливая на обочину. – Найди нам хорошие места. Поближе к сцене, в самом центре.
Я вылезла из машины и встала в очередь. Если честно, я еще никогда не бывала в клубах, в которых необходимо платить заранее. Да и вообще не ходила по клубам. Моя ночная жизнь состояла, в основном, из кино и мороженого Баскин-Роббинс в компании Ви.
Мой телефон зазвонил мелодией Ви.
– Я слышу музыку, но вижу только грузовики и несколько заброшенных контейнеров для перевозки.
– Тебе нужно проехать еще несколько кварталов. Ты на Неоне или пешком?
– На Неоне.
– Я найду тебя.
Я вышла из очереди, которая быстро увеличилась. В конце квартала свернула за угол и направилась к грузовикам, через которые Скотт проехал на своем Мустанге, когда вез нас сюда. Асфальт был треснутым и неровным, так как ремонтные работы не проводились здесь годами. Освещение на улице было ужасным, и мне приходилось смотреть под ноги, чтобы не споткнуться обо что-нибудь и не упасть.
Склады были все темными, с выбитыми стеклами. Рядом с ними виднелось заброшенное кирпичное здание, которое было разрисовано любителями граффити. Сотни лет назад это место, скорее всего, было центром Колдуотера. Но не теперь. Луна проливала зловещий полупрозрачный свет на это импровизированное кладбище никем не используемых зданий.
Я обхватила себя руками и прибавила шагу. Через два квартала прямо передо мной из темноты выросла чья-то фигура.
– Ви? – позвала я.
Фигура продолжала двигаться в мою сторону. Голова опущена, руки в карманах. Это была не Ви, а мужчина, высокий и худой, широкоплечий, и со смутно знакомой походкой. Одна на улице я чувствовала себя неуютно и достала из кармана телефон. Я собиралась позвонить Ви и узнать, где конкретно она находилась, когда мужчина прошел под уличным фонарем. На нем был кожаный жакет моего отца.
Я тут же остановилась.
Совершенно не замечая меня, он свернул направо, поднялся по лестнице и исчез в одном из заброшенных особняков.
Волосы на моей голове зашевелились. – Отец?
Я бросилась за ним чисто инстинктивно. Перебежала улицу, не удосужившись посмотреть по сторонам, потому что знала, что здесь все равно никого нет.
Подойдя к дому, я, совершенно уверенная, что дверь открыта, попыталась толкнуть ее. Заперто. Я подергала ручку, с силой налегая на дверь, но безрезультатно. Сложив ладони у глаз на манер бинокля, заглянула в одно из окон рядом с дверью.
Внутри было темно, но я смогла разглядеть мебель, накрытую светлыми покрывалами. Мое сердце лихорадочно билось в груди.
Мой отец был жив? Все это время он был вынужден жить здесь?
– Папа! – позвала я через окно. – Это я – Нора!
Изнутри особняка до меня доносился стук его удаляющихся по коридору ботинок.
– Папа! – закричала я и стала тарабанить по стеклу. – Я здесь!
Отступив на пару шагов, я подняла голову и посмотрела на окна второго этажа, надеясь увидеть его силуэт. Задний вход. Эта мысль ворвалась в мое сознание, я тут же начала действовать. Сбежав по ступенькам, протиснулась в узкий проход между этим особняком и соседним. Ну, конечно. Задний вход. Если дверь не заперта, я смогу войти и увидеть внутри своего отца…
Ледяные губы коснулись моей шеи сзади. Меня прошиб холодный пот. Все тело сковал дикий страх, мгновенно парализовав меня. Так я и стояла в этом проулке, прожигая взглядом дверь заднего выхода. Кусты по обочинам, развеваемые ветром, послушно качались из стороны в сторону. Распахнутые ворота скрипели на несмазанных петлях. Очень медленно я отступала, не доверяя окружающей меня тишине. Не веря в то, что была здесь одна. У меня и раньше бывало подобное ощущение, и это всегда означало, что я в опасности.
"Нора, мы не одни. Здесь есть кто-то еще. Возвращайся!"
– Папа? – прошептала я, сразу узнав голос.
"Найди Ви. Вам нужно уходить! Я найду тебя еще раз. Поторопись!"
Мне было все равно, что он говорил – я не собиралась уходить. До тех пор, пока не узнаю, что происходит. До тех пор, пока не увижу его. Как он мог подумать, что я уйду? Он был здесь! Я задрожала от облегчения и нервного возбуждения, которое поднималось во мне, выталкивая весь страх, который я испытывала.
– Папа? Ты где?
Тишина.
– Папа? – снова попыталась я. – Я не уйду.
На этот раз я добилась ответа – задняя дверь отворилась.
Я дотронулась до головы, чувствуя, как его слова эхом разносятся у меня в голове. На этот раз в его голосе что-то изменилось, но не настолько, чтобы придавать этому значение. Может, он стал чуть равнодушнее? Жестче?
– Папа? – едва слышно прошептала я.
– Я внутри.
Сейчас его голос прозвучал громче. На этот раз не только в моей голове, но я действительно его слышала. Я повернулась к зданию, уверенная, что он обратился ко мне из окна. Поставив ногу на выложенную из плиток дорожку, я осторожно положила свою ладонь на оконное стекло.
Я отчаянно желала, чтобы это был он, но в то же самое время, колкие мурашки, выступившие на коже, предупреждали меня, что это может быть обман. Ловушка.
– Папа? – я замешкалась. – Мне страшно.
Ладонь, показавшаяся по ту сторону окна, поравнялась с моей, пять пальцев прикоснулись к моим сквозь стекло. На его левой руке блеснуло золотое обручальное кольцо моего отца. Кровь так быстро бежала по венам, что я почувствовала головокружение. Это был он.
Мой отец был в нескольких дюймах от меня. Живой.
"Зайди в дом. Я не причиню тебе зла. Зайди, Нора".
Настойчивость, с которой он это произнес, испугала меня. Я вцепилась в оконную раму, пытаясь нащупать щеколду – я отчаянно нуждалась в его объятиях, и чтобы он никогда больше не покидал меня. Слезы струились по щекам. Я думала о том, чтобы побежать к задним дверям, но не могла оставить его, даже на несколько секунд. Я не могла снова его потерять.
Еще сильнее прижала ладонь к окну. – Я здесь, папа!
На этот раз от моего прикосновения стекло начало покрываться льдом. Тонкие ледяные стрелки стали ответвляться от места, где я приложила ладонь, с ломким, трескающим звуком. Меня пронзил холод, и я резко отдернула руку, но кожа прилипла к стеклу. Примерзла. Закричав, я попыталась освободить себя при помощи второй руки. Ладонь отца прошла сквозь стекло и схватила меня так крепко, что я не могла сдвинуться с места. Он резко потянул меня к себе, но моя одежда зацепилась за кирпичи, а рука каким-то непостижимым образом проникала сквозь окно. Мое искаженное ужасом лицо отражалось в окне, и я кричала от страха. Единственная мысль, которая крутилась у меня в голове – этот человек не мог быть моим отцом.
– Помогите! – закричала я. – Ви! Слышишь меня? Помоги мне!
Раскачиваясь из стороны в сторону, я пыталась освободиться из захвата под действием тяжести собственного тела. Острая боль пронзила руку, которую он схватил, и мысль о ноже вторглась в мое сознание с такой силой, что мне казалось, голова разорвется на куски. Но мою руку лизали языки пламени – они буквально вспарывали мою плоть.
– Перестаньте! – завизжала я. – Мне больно!
Я физически ощущала, как он проникает мне в голову, как его сознание полностью замещает мое. И повсюду была кровь. Багровая и скользкая, и… моя. К горлу подкатила желчь.
– Патч! – закричала я в темноту, просто так, из-за неконтролируемого страха и отчаяния.
Рука исчезла, и я упала на землю. Инстинктивным движением я прижала свою израненную руку к себе, пытаясь остановить кровотечение, но к моему удивлению крови не оказалось. Не было и ни единого пореза.
Втянув в себя воздух, я посмотрела на окно. Целехонькое, с отражающимся в стекле деревом, что росло позади меня и раскачивалось в разные стороны. Я быстро вскочила на ноги и, спотыкаясь, пошла прочь из этого проулка. Побежала к Суме дьявола, оборачиваясь через каждые несколько шагов. Я ожидала увидеть своего отца или его двойника, которые могли появиться из ниоткуда с ножом в руке, но улица была пустынна.
Сойдя с тротуара, чтобы перейти дорогу, я увидела знакомую фигуру, и тут же наскочила на нее.
– Вот ты где, – сказала Ви, поддержав меня, а я с трудом подавила вскрик.
– Мне кажется, мы потерялись. Я дошла до Сумы дьявола и вернулась, чтобы найти тебя. Ты в порядке? Выглядишь так, будто готова наброситься на любого.
Я больше ни секунды не желала стоять на улице. Все, что произошло сейчас в этом особняке, напомнило мне о том дне, когда я ехала на машине Ви и врезалась в Чонси. Спустя некоторое время машина вернулась в прежнее состояние, без каких-либо следов аварии. Но на этот раз это было слишком личное. На этот раз это был мой отец.
На глаза навернулись слезы, и дрожащим голосом я заговорила: – Я… мне показалось, что я видела отца.
Ви обняла меня. – Детка…
– Я знаю. Все это нереально. Это нереально, – повторяла я, стараясь убедить саму себя.
И несколько раз моргнула, так как слезы мешали мне нормально видеть. Но это казалось таким настоящим. Таким реальным…
– Хочешь поговорить об этом?
Да какие могут быть разговоры? Я была напугана. Кто-то манипулировал моим сознанием. Играл со мной. Падший ангел? Нефилим? Призрак моего отца? Или мой собственный рассудок сыграл со мной злую шутку? Ведь я видела своего отца уже не первый раз.
Я думала, что он пытается связаться со мной, но не исключено, что это была защитная реакция. Может быть, мой разум подсовывал мне эти вещи, потому что я упрямо отказывалась признать, что они утрачены навсегда. Потому что так я заполняла пустоту внутри себя, потому что так было намного легче, чем смириться.
Что бы там ни произошло, все это было не по-настоящему. Это не мог быть мой отец. Он никогда не причинит мне вреда. Он меня любил.
– Давай вернемся в Суму дьявола, – сказала я дрожащим голосом.
Мне хотелось уйти отсюда как можно быстрее.
Я напомнила самой себе: кого бы я там ни увидела, он не был моим отцом.
Раздающиеся эхом по округе разнообразные звуки ударных и гитар – еще только разогревающихся перед началом шоу – становились все громче. А с постепенным угасанием моего панического состояния восстанавливался и сердечный ритм. Очень обнадеживающей казалась мысль затеряться среди сотен тел, столпившихся в здании склада.
Несмотря на все, что произошло, мне не хотелось возвращаться домой, и не хотелось оставаться одной, я хотела быть в центре толпы.
Сила в количестве. Ви схватила меня за руку и остановилась.
– Это тот, о ком я думаю?
Неподалеку от нас я увидела Марси Миллар, которая садилась в машину. На ней было маленькое черное платье, настолько короткое, что были видны и черные чулки, и кружевной пояс. Высокие – выше колен – сапоги и черная фетровая шляпа завершали наряд. Но не ее одежда привлекла мое внимание. А машина. Сверкающий черный джип Коммандер.
Мотор взревел, джип завернул за угол и исчез из нашего поля зрения.
Глава девятая
– Святой марлезонский кордебалет, – прошептала Ви. – Я только что это видела? Я реально видела, как Марси села в джип Патча?
Я открыла было рот, чтобы что-то сказать, но мне в горло как будто напихали ногтей.
– Это заметила только я, – сказала Ви, – или ты тоже видела, как ее красные трусики выглядывали из-под платья?
– Это было не платье, – ответила я, прислонившись спиной к стене здания в поисках опоры.
– Я пыталась мыслить оптимистично, но ты права. Это было не платье. Это был обтягивающий топ, натянутый на ее тощую задницу. Единственное, что не давало ему соскользнуть на талию – это гравитация.
– Мне кажется, меня сейчас стошнит, – пробормотала я, потому что ощущение "ногтей-в-горле" докатилось и до желудка.
Ви, надавив мне на плечи, заставила меня сесть на бордюр тротуара. – Дыши глубоко.
– Он встречается с Марси, – поверить в это было слишком страшно.
– Марси – шлюха, – сказала Ви. – Это единственная причина. Она свинья. Крыса.
– Он говорил, что между ними ничего нет.
– У Патча много добродетелей, но честность к ним не относится.
Прищурившись, я смотрела на улицу, где исчез джип. Я ощутила необъяснимое желание помчаться вслед за ними и сделать то, о чем потом пожалею – например, задушить Марси ее тупыми красными трусиками.
– Это не твоя вина, – сказала Ви. – Он просто идиот, который тобой воспользовался.
– Мне нужно домой, – проговорила я глухим голосом.
И тут подъехала полицейская патрульная машина и остановилась у входа в клуб. Наружу вышел высокий поджарый коп в черных брюках и форменной рубашке. На улице было очень темно, но я сразу его узнала. Детектив Бассо. Я уже попадала под сферу его интересов, и у меня не было желания повторять этот спектакль. Особенно после того, как я на деле убедилась, что не отношусь к списку его любимчиков.
Детектив Бассо протолкался к началу очереди и, показав своей значок вышибале, не сбавляя шага, вошел внутрь.
– Ничего себе, – заметила Ви. – Это был коп?
– Да, и он слишком старый, так что забудь о нем. Я хочу домой. Где ты припарковалась?
– Судя по его внешнему виду, ему слегка за тридцать. С каких пор тридцать – это слишком старый?
– Его зовут Детектив Бассо. И он допрашивал меня после того инцидента в школе с Джулсом, – я предпочитала называть то, что случилось, инцидентом, вместо того, чтобы вспоминать, как это было на самом деле.
Покушение на убийство.
– Бассо. Мне нравится. Лаконично и сексуально, прямо как мое имя. Он тебя обыскивал? – я наградила ее косым взглядом, но она по-прежнему смотрела на дверь, за которой он исчез.
– Нет. Он меня допрашивал.
– Я была бы не против, чтобы он надел на меня наручники. Только не говори Риксону.
– Пошли уже. Раз уж полиция здесь, значит, произойдет что-то плохое.
– Плохое – мое второе имя, – сказала она, беря меня за руку и потянув ко входу на склад.
– Ви…
– Внутри, наверное, пара сотен людей. И темно. Он тебя не различит в толпе, даже если все еще помнит. Скорее всего, он о тебе забыл. Кроме того, он тебя не арестует – ты не делаешь ничего незаконного. Ну, если не принимать во внимание поддельное удостоверение личности, но все этим занимаются. Если бы он и вправду хотел устроить налет на это место, он бы привел с собой подмогу. Один коп не управится с таким сборищем.
– Откуда ты знаешь, что у меня поддельное удостоверение личности?
Она одарила меня "я-не-такая-тупая-как-кажусь" взглядом. – Ты же сейчас тут, разве нет?
– Как ты планируешь попасть внутрь?
– Так же, как и ты.
– У тебя тоже поддельное удостоверение личности? – я не могла в это поверить. – С каких пор?
Ви моргнула. – Риксон годится не только для того, чтобы целоваться. Да брось, пошли. Ты же хороший друг, и ни за что б не стала просить меня сбежать из дома и нарушить сроки моего заточения из-за какой-нибудь ерунды. Особенно, если учесть, что я позвонила Риксону, и он уже в пути.
Я застонала. Но нельзя было винить в этом Ви. Это я решила, что прийти сюда сегодня вечером – хорошая идея. – Пять минут, и все.
Начало очереди пряталось где-то в здании, продвигалась она быстро, и, несмотря на свои твердые намерения, я заплатила плату за вход и последовала за Ви в темный, опасный и оглушающий склад. В некотором смысле, было странно приятно оказаться окруженной темнотой и шумом; музыка была слишком громкой, чтобы думать, поэтому даже если бы я захотела, не смогла бы сконцентрироваться на Патче, и на том, что он делает с Марси в эту самую секунду.
Позади находился бар, окрашенный в черный цвет, с металлическими барными стульями и подвесными лампами, спускающимися с потолка, мы с Ви скользнули на два последних свободных места.
– Удостоверение личности? – спросил парень за барной стойкой.
Ви покачала головой. – Мне только диетическую колу, пожалуйста.
– А я возьму вишневую, – добавила я.
Ви ткнула меня под ребра и наклонилась. – Ты это видела? Он попросил наши удостоверения личности. Бесподобно, да? Бьюсь об заклад, он просто хотел узнать наши имена, но стеснялся спросить.
Бармен наполнил два стакана и запустил их по стойке, они остановились прямо напротив нас.
– Крутой трюк, – громко сказала ему Ви, перекрикивая музыку.
Он показал ей палец и направился к следующему клиенту.
– В любом случае, он для меня слишком низкий, – сказала она.
– Ты видела Скотта? – спросила я, вытягиваясь на стуле в попытке осмотреть толпу.
У него было полно времени, чтобы уже припарковаться, но я его не замечала. Может, он не хотел пользоваться стоянкой с паркоматом и проехал дальше, пытаясь найти свободное место. До сих пор? Даже если бы он припарковался в двух милях отсюда, что казалось крайне невероятным, он бы уже был здесь.
– Ну и ну. Догадайся, кто только что вошел? – взгляд Ви задержался над моим плечом, и она помрачнела. – Марси Миллар, вот кто.
– Я думала, она уехала! – волна гнева поднималась во мне. – Патч с ней?
– Ответ отрицательный.
Я расправила плечи и выпрямилась. – Я спокойна. Я могу с этим справиться. Скорее всего, она нас не увидит. А если и увидит, то не подойдет, чтобы заговорить, – и хотя ни одна часть меня в это не верила, я добавила: – Наверное, тому, что она села в его джип, есть какое-нибудь запутанное объяснение.
– Как есть и запутанное объяснение тому, почему она носит его шляпу?
Я положила ладони на прилавок и развернулась. Так и есть, Марси пробиралась сквозь толпу, ее клубнично-блондинистые волосы в конском хвосте выглядывали из-под бейсболки Патча. Если это не доказывает, что они вместе, то тогда я уж и не знаю что.
– Я убью ее, – сказала я Ви, поворачиваясь лицом к бару и хватая свою вишневую колу, щеки горели.
– Конечно, убьешь. И вот твой шанс. Она направляется прямо к нам.
Секундой позже Марси подняла парня около меня с его места и сама взгромоздилась на стул. Стянув бейсболку Патча со своей головы, она прижала ее к лицу, глубоко вдыхая. – Правда он удивительно пахнет?
– Эй, Нора, – сказала Ви. – Разве у Патча не было вшей на прошлой неделе?
– Что это? – риторически спросила Марси. – Свежескошенная трава? Экзотические специи? Или может… мята?
Я с размаху поставила стакан, вишневая кола расплескалась по стойке.
– С твоей стороны очень мило – заботиться об окружающей среде, подбирая за Норой отходы, – сказала Ви Марси.
– Сексуальные отходы лучше разжиревших, – ответила Марси.
– Сейчас я тебе покажу разширевшую, – сказала Ви и, взяв мою Колу, плеснула ее на Марси.
В этот момент кто-то из толпы подбил Ви в спину и, вместо того, чтобы вылить напиток прямо на Марси, она окатила колой нас троих.
– Посмотри, что ты наделала! – возмутилась Марси, вскакивая со стула с такой силой, что он упал. Она стряхнула колу с коленей. – Это платье от Бебе! Ты знаешь, сколько оно стоит? Две сотни долларов.
– Уже нет, – сказала Ви. – И я не понимаю, на что ты жалуешься. Бьюсь об заклад, ты сперла его из магазина.
– Да ну? Правда? И что навело тебя на эту мысль?
– В случае с тобой, что видишь, то и воспринимаешь. А я вижу дешевку. Ничто так не говорит в пользу дешевки, как воровство из магазинов.
– А ничто так не говорит в пользу ожирения, как двойной подбородок.
Ви прищурилась. – Ты труп. Ты слышишь меня? Труп.
Марси сощурилась в ответ, глядя на меня. – И кстати, Нора, я подумала, что ты должна знать. Патч сказал мне, что порвал с тобой, потому что ты – никудышная любовница.
Ви заехала Марси по голове своей сумочкой.
– За что? – пронзительно завопила Марси, хватаясь за голову.
Ви ударила ее по другому уху. Марси отскочила назад, распахнув глаза, но сразу же снова их сощурила. – Ты, маленькая… – начала она.
– Хватит! – прикрикнула я, вклиниваясь между ними и поднимая руки.
Мы привлекли внимание толпы, люди начали подходить ближе, привлеченные назревающей дракой между кошечками. Мне было наплевать, что случится с Марси, но Ви – другое дело. Есть вероятность, что если она влезет в драку, Детектив Бассо увезет ее в участок. В сочетании с побегом из дома, я не думаю, что времяпрепровождение в тюрьме порадует ее родителей.
– Давайте все дадим задний ход. Ви, шагай к Неону. Я догоню тебя.
– Она назвала меня толстой. Она заслуживает смерти. Ты сама так говорила, – Ви тяжело дышала.
– И как ты собираешься меня убить? – с ехидцей поинтересовалась Марси. – Сев на меня?
Вот тогда-то все и началось.
Ви схватила со стойки собственную колу и, подняв руку, прицелилась. Марси развернулась, чтобы бежать, но в спешке споткнулась о свой упавший стул и полетела на пол. Я повернулась к Ви, в надежде предотвратить дальнейшее насилие, но тут меня саму ударили по колену. Я упала на пол, и следующее, что увидела, была Марси, оседлавшая меня.
– Это за то, что увела Тода Берота у меня в пятом классе, – сказала она, ударяя меня в глаз.
Я взвыла и схватилась за лицо. – Тод Берот? – заорала я. – О чем ты говоришь? Это был пятый класс!
– А это за то, что в прошлом году приляпала мою фотографию с огромным прыщом на подбородке на титульную страницу электронного журнала!
– Это была не я!
Ну ладно, может, я и принимала участие в выборе фото, но я была не одна. И вообще, Марси держала все это в голове? Год – не слишком долго, чтобы точить зуб?
Марси продолжала вопить: – А это за то, что ты – шлюха…
– Да ты больная! – в этот раз мне удалось блокировать удар и, схватив за ножку ближайший барный стул, опрокинуть его на нее.
Марси оттолкнула стул в сторону. Но прежде, чем я успела встать на ноги, она выхватила у ближайшего зеваки напиток и окатила меня им.
– Око за око, – сказала она. – Ты унижаешь меня, я унижаю тебя.
Я вытерла колу с лица. Правый глаз ныл от боли в том месте, где Марси ударила меня. Я ощутила, как по коже расползается кровоподтек, окрашиваясь в голубой и пурпурный цвет. Волосы промокли от колы, мой лучший топик был порван, и я чувствовала себя деморализованной, побежденной… и брошенной. Патч ушел к Марси Миллар. И Марси только что подтвердила этот факт.
Мои чувства не могут служить оправданием тому, что я сделала следующим, но они послужили катализатором. Я понятия не имела, как драться, но сжала пальцы в кулаки и врезала Марси в челюсть. На секунду выражение ее лица застыло от изумления. Она стремглав отскочила от меня, хватаясь обеими руками за подбородок и удивленно глядя на меня. Ободренная своей маленькой победой, я бросилась за ней, но меня тут же подхватили под руки и оттащили вправо.
– Выбираемся отсюда, – прошептал Патч мне в ухо, потащив меня к выходу.
– Я убью ее! – кричала я, пытаясь вырваться из его хватки.
Собирающаяся толпа окружила нас, скандируя "Драка! Драка! Драка!"
Патч отпихивал всех со своего пути и тащил меня за собой. Позади Патча Марси поднялась на ноги и показала мне средний палец. Приподняв брови, она самодовольно ухмылялась. Сообщение было недвусмысленным: "Держись".
Патч передал меня Ви, а потом вернулся и схватил Марси за плечо. Прежде чем я увидела, куда он ее повел, Ви резко потянула меня к ближайшей двери. Мы выбрались на улицу.
– Как бы весело ни было мне смотреть на вашу с Марси драку, я подумала, что это не стоит того, чтобы ты провела ночь в тюрьме, – сказала Ви.
– Я ненавижу ее! – в моем голосе звучали истеричные нотки.
– Детектив Бассо уже проталкивался сквозь толпу, когда Патч оттащил тебя от нее. Я решила, что мне пора вмешаться.
– Куда он повел Марси? Я видела, как Патч схватил ее.
– Какая разница? Смею надеяться, что они взяли курс на центр города.
Гравий хрустел под ногами, пока мы бежали к тому месту, где Ви оставила машину. Начало аллеи осветили голубые и красные огоньки патрульной машины, мы с Ви вжались в стену склада.
– Да уж, это было увлекательно, – сказала Ви, когда мы оказались внутри Неона.
– Аха, еще бы, – сквозь зубы ответила я.
Ви похлопала меня по руке. – А ты приятная на вкус. Я испытываю жажду, когда вдыхаю твой запах колы и всего остального.
– Это все твоя вина! – заявила я. – Это ты вылила мою колу на Марси! Если бы не ты, я бы не вляпалась в драку.
– Драку? Ты сидела там и терпела. Патчу стоило научить тебя нескольким приемам, прежде чем ты порвала с ним.
Раздался звонок моего мобильного, и я быстро достала его из сумочки.
– Что? – рявкнула я.
Никто не ответил, и я поняла, что была настолько на взводе, что перепутала сигнал текстового сообщения с настоящим звонком. Меня ждало одно непрочитанное сообщение от неизвестного номера. ОСТАВАЙСЯ ВЕЧЕРОМ ДОМА.
– Как-то страшновато, – молвила Ви, осматриваясь по сторонам. – Кому ты давала свой номер?
– Наверное, это ошибка. Скорее всего, это для кого-то другого.
Разумеется, я сразу подумала о заброшенном особняке, об отце, и о том видении, которое мне внушили – что он пытался разрезать мою руку.
Я бросила телефон обратно в сумочку и положила голову на руки. Глаз болел. Я была напугана, чувствовала себя одинокой, сбитой с толку, и готова была разрыдаться.
– Может, это от Патча, – сказала Ви.
– Раньше его номер никогда не высвечивался, как неизвестный. Это розыгрыш, – если бы я только могла заставить себя поверить в это. – Мы можем ехать? Мне нужен Тайленол.
– Я думаю, мы должны позвонить Детективу Бассо. Полиции нравится такие навязчивые, наводящие ужас преследователи.
– Ты хочешь позвонить ему только потому, что тогда сможешь пофлиртовать с ним.
Ви завела Неон. – Я просто пытаюсь помочь.
– Может, тебе стоило попытаться помочь десять минут назад, когда ты вылила мой напиток на Марси.
– По крайней мере, у меня хватило смелости.
Я развернулась на сидении и наградила ее пристальным взглядом. – Ты обвиняешь меня в том, что я уклонилась от драки с Марси?
– Она увела твоего бойфренда, разве нет? Допустим, он до чертиков меня пугает, но если бы Марси украла моего парня, в отместку я бы устроила ей адскую жизнь.
Я ткнула указательным палец на дорогу. – Рули давай!
– Знаешь что? Тебе действительно нужен новый парень. Тебе просто необходимо нормальное старомодное свидание, чтобы сбросить напряжение.
Почему все считают, что мне нужен новый парень? Мне не нужен новый парень. С меня хватит парней до конца моей жизни. Единственное, на что годились парни – это разбивать сердца.
Глава десятая
Через час я успокоилась и принялась есть крекеры с намазанным на них сыром, одновременно потихоньку прибираясь на кухне и посматривая телевизор. Мне никак не удавалось затолкать в самый дальний уголок своей памяти и перестать думать о сообщении, рекомендующем мне оставаться дома. Когда я – в полной безопасности – сидела в машине Ви, было куда проще игнорировать то смс, считая его чьей-то шалостью, но сейчас, в одиночестве, я не чувствовала себя так уверенно. Чтобы разогнать гнетущую тишину, решила включить Шопена, но не громко, чтобы слышать все, что происходит вокруг. Я отнюдь не желала, чтобы кто-нибудь подкрался ко мне сзади…
Соберись! Приказала я сама себе. Никто к тебе не подкрадывается.
По телевизору не показывали ничего интересного, и спустя некоторое время я поднялась наверх, в свою спальню. Моя комната была абсолютно чистой, поэтому я решила прибраться в шкафу, развесив одежду по цветам, чтобы хоть как-то занять себя, дабы избежать соблазна заснуть. Ничто не сделает меня более уязвимой, чем сон. И я намеревалась избегать этого как можно дольше. Поэтому потом взялась за свой письменный стол. Вытерла пыль со столешницы и разложила книги в алфавитном порядке. Я успокаивала себя тем, что ничего плохого со мной не произойдет. Скорее всего, завтра утром я проснусь, с улыбкой вспоминая, какой паникершей была накануне.
С другой стороны, может, сообщение прислал тот, кто жаждет перерезать мне горло, пока я сплю. Такой жуткой ночью как сейчас можно было поверить во что угодно.
Чуть позже я проснулась в кромешной тьме. На окне у противоположной стены комнаты колыхались раздуваемые вентилятором шторы. В комнате было очень душно, мои майка-стрейч и шорты прилипли к телу, но не это меня волновало – в уме я лихорадочно перебирала худшие сценарии дальнейшего развития событий, даже не удосужившись подумать о том, чтобы захлопнуть окно. Переведя взгляд в сторону, я наткнулась на цифры на часах. Еще только три часа утра.
Удар Марси пришелся в правую скулу, и мой опухший глаз не открывался. И я босиком побрела к холодильнику, по пути зажигая свет в каждой комнате, через которую проходила. Достав из морозилки лед, я сунула его в пакет и застегнула на молнию. В ванной комнате с опаской взглянула на себя в зеркало и застонала. Яркий фиолетово-красный синяк красовался у меня на лице, от скулы до брови.
– Как ты могла допустить это? – спросила я у своего отражения. – Как ты могла позволить Марси себя ударить?
Вытащив из зеркального шкафчика пузырек Тайленола, я вытряхнула из него две последние капсулы, проглотила их и вернулась в кровать. Лед обжигал кожу вокруг глаза и посылал дрожь по всему телу. Пока я ждала, когда подействует Тайленол, перед моими глазами всплыла картинка, на которой Марси садилась в джип Патча. Изображение у меня в голове прокручивалось, затем перематывалось и начиналось с начала. Я тряхнула головой, перевернулась и даже накрыла голову подушкой, чтобы прогнать это воспоминание из своих мыслей, но оно оказалось не подвластно мне, и продолжало дразнить.
Где-то через час мой мозг начал перебирать различные способы убийства Марси, а заодно и Патча, но потом я все-таки ускользнула в мир снов.
Проснулась я от звука открывающегося замка. Открыв глаза, обнаружила, что мое зрение по-прежнему затуманено, и я вижу все в черно-белом цвете, точно так же как и в моем недавнем сне, когда мне показалось, будто я нахожусь в древней Англии. Я несколько раз моргнула, в надежде вернуть себе нормальное зрение, но мир вокруг меня оставался таким же расплывчатым.
На первом этаже со скрипом отворилась дверь.
Я не ждала маму до утра субботы, а значит, это был кто-то другой. Кто-то не "свой".
Мои глаза шарили по комнате в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия. На тумбочке стояли несколько рамок с фотографиями, наряду с дешевой настольной лампой.
Шаги мягко продвигались по деревянному паркету. Несколько секунд спустя они уже были на лестнице. Злоумышленник не останавливался, не прислушивался к тому, не замечено ли его вторжение. Он точно знал, куда шел. Тихо скатившись с постели, я схватила с пола скинутые второпях колготки. Зажав их между ладонями, прижалась спиной к стене около двери своей спальни. Стояла такая безмолвная тишина, что я даже слышала собственное дыхание.
Он переступил через порог, и я, затянув колготки вокруг его шеи, из всех сил потянула его на себя. Борьба длилась лишь мгновение, а потом он развернулся, и я оказалась лицом к лицу с Патчем.
Он перевел взгляд с колготок на меня. – Не хочешь объяснить?
– Что ты здесь делаешь? – набросилась я на него, чувствуя, как сбилось мое дыхание. И тут же сложила два и два. – Это было твое сообщение? Это ты велел мне оставаться сегодня дома? С каких это пор у тебя новый номер?
– Мне нужно было его сменить. Так безопаснее.
Я не хотела ничего об этом знать. Для кого нужна вся эта конспирация? Патч боится, что кто-то станет подслушивать его телефонные разговоры? Архангелы?
– А тебе не приходило в голову постучать? – резко спросила я, мой пульс все еще зашкаливал. – Я не думала, что это можешь быть ты.
– Ждала кого-то другого?
– Вообще-то, да!
Психопата, который отправил мне анонимное сообщение, предупреждая меня быть готовой ко всему.
– Сейчас четвертый час ночи, – сказал Патч. – Кого бы ты ни ждала, это было не так уж и важно, раз ты заснула, – он улыбнулся. – Да ты все еще спишь…
По тому, как он это сказал, было заметно, что он доволен. Нет, не так, казалось, он успокоился, будто, наконец, получилось то, над чем он так упорно работал.
Я моргнула. Все еще сплю? О чем это он? Подождите. Ну, конечно. Это и объясняет, почему все вокруг такое блеклое, и я вижу все в черно-белых тонах. На самом деле, Патча не было в моей комнате – он был в моем сне. Но снился ли он мне, или он реально знает, что находится здесь? Мы в одном и том же сне?
– К твоему сведению, я заснула, ожидая… Скотта, – я понятия не имею, почему выпалила это, кажется, мой рот не подчинялся рассудку.
– Скотта, – повторил он.
– Даже не начинай. Я видела, как Марси садилась в твой джип.
– Я должен был позаботиться о ней.
Я встала в позу руки-в-боки. – В каком смысле позаботиться?
– Не в том, о чем подумала ты, – медленно произнес он.
– Ну, да, конечно! Какого цвета ее стринги? – это была своего рода проверка, и я надеялась, что он ее провалит.
Он ничего не ответил, но взглянув в его глаза, я поняла, что он наверняка знает ответ на поставленный мною вопрос.
Подойдя к кровати, я схватила подушку и швырнула ее в него. Он увернулся, и она ударилась в стену.
– Ты солгал мне, – сказала я. – Ты сказал, что между тобой и Марси ничего нет. Но когда между двумя людьми ничего нет, они не носят одежду друг друга, и один не садится в машину другого поздно ночью, одетый в то, что можно счесть за нижнее белье! – и внезапно я вспомнила о своем одеянии, точнее, об его отсутствии.
Я стояла в нескольких шагах от Патча, находясь лишь в коротюсеньком топе и шортиках. Ну, теперь-то с этим уже ничего не поделаешь.
– Носят одежду?
– Она была в твоей бейсболке!
– Просто у нее была ужасная прическа.
Моя челюсть отвисла. – Она тебе так сказала? И ты поверил?
– Она не такая плохая, как ты думаешь.
Он не произнес это только что.
Я указала пальцем на свой глаз. – Не такая плохая? Видишь это? Она поставила мне фингал! Зачем ты пришел? – снова потребовала я от него ответа; мой гнев возрастал с каждой секундой.
Патч облокотился на письменный стол и скрестил руки на груди. – Я пришел узнать как ты.
– Что ж, у меня синяк под глазом. Спасибо, что поинтересовался, – съязвила я.
– Тебе нужен лед?
– Мне нужно, чтобы ты убрался из моего сна! – я взяла с кровати вторую подушку и бросила в него со всей своей силы.
На этот раз он поймал ее.
– Сума дьявола – синяк под глазом. Каково место, таков и подарок, – он кинул подушку обратно, будто подчеркивая свои слова.
– Ты защищаешь Марcи?
Он покачал головой. – В этом нет необходимости. Она сумеет постоять за себя. Ты – другое дело…
Я ткнула пальцем на дверь. – Убирайся!
Он и ухом не повел, тогда я подошла к нему ближе и с размаху ударила подушкой. – Я сказала: убирайся из моего сна, ты, лживый предатель…
Он вырвал подушку из моих рук и пошел на меня, а я пятилась назад, пока не уперлась спиной в стену, его байкерские ботинки вплотную прижались к пальцам моих ног. Я быстро задышала, не сумев закончить свое предложение и обозвать Патча худшим словом, которое только знала, когда он схватился рукой за пояс моих шорт и притянул меня к себе еще ближе. Его глаза остекленели и потемнели, а дыхание стало медленным и глубоким. Я замерла между ним и стеной, и как только я почувствовала тепло его тела и мятный запах его кожи, мой пульс участился. Кажется, мое сопротивление начинает ослабевать.
И внезапно все стало неважным, все, кроме моего желания. Поэтому я схватилась пальцами за его рубашку и притянула к себе верхнюю часть его тела. Так приятно было снова почувствовать его так близко. Я безумно соскучилась по нему, но до этого момента не понимала насколько.
– Не заставляй меня потом сожалеть об этом, – сказала я, задыхаясь.
– Ты еще ни разу об этом не пожалела, – он поцеловал меня, и я ответила на поцелуй с такой страстью, что, казалось, после поцелуя на моих губах выступят кровоподтеки.
Запустив пальцы в его волосы, я прижалась к нему еще сильней. Мои губы хаотично и исступленно путешествовали по его губам. Все такие запутанные и сложные эмоции, которые я испытала с тех пор как мы расстались, исчезли, как только я утонула в сумасшедшей и навязчивой потребности быть с ним.
Его руки проникли под мой топ, и, продолжая прижимать меня к себе, он умело закатал его наверх. Я оказалась в ловушке между стеной и его телом и пыталась расстегнуть пуговицы на его рубашке, костяшками пальцев ощущая твердые мускулы его пресса.
Стянув рубашку с его плеч, я захлопнула дверь в свой разум, который твердил, что я совершаю большую ошибку. Я не хотела слушать саму себя, потому что боялась передумать. Ведь знала, что впоследствии рискую испытать еще больше боли, но не могла устоять перед ним. Все, о чем я только могла думать: действительно ли Патч был в моем сне; эта ночь сможет стать нашим секретом. Архангелы не смогут нас увидеть. Все установленные ими правила остались за границами сна. Мы могли делать все, что захотим, а они никогда не узнают об этом. И никто не узнает.
Патч немного отстранился от меня, высвободил руки из рукавов рубашки и отшвырнул ее в сторону. Я провела ладонями по его идеальной мускулистой груди, мгновенно ощутив, как по телу пробежала волна возбуждения. Я знала, что он не мог чувствовать все это физически, но я сказала себе, что сейчас им руководит только любовь. Его любовь ко мне. Я не позволила себе думать о том, что он не способен ощущать мои прикосновения, или о том, как много – или как мало – все это значит для него. Я просто хотела его. Прямо сейчас.
Он приподнял меня, и я обхватила его за талию ногами. Я видела, что его взгляд сначала метнулся к комоду, а затем – к кровати, и от жгучего желания мое сердце подпрыгнуло. Рациональные мысли вмиг улетучились из моего сознания. Я знала, что сделаю все возможное, чтобы довести это безумие до конца. Все происходило невероятно быстро, но дикая уверенность, что там, где мы сейчас находились, мы в безопасности, была бальзамом для того холодного и разрушительного гнева, который я испытывала всю прошлую неделю.
Это была моя последняя мысль, а потом мои пальцы коснулись того места, где раньше были его крылья.
И прежде чем я сумела хоть как-то остановить это, меня со свистом засосало в дебри его воспоминаний.
Еще до того как я приспособилась к темноте, запах кожи и ощущение гладкости под собой убедили меня, что я нахожусь в машине Патча. Я сидела на заднем сиденье, Патч был за рулем, а на пассажирском сиденье рядом с ним находилась Марси. Она была одета в то же обтягивающее платье и высокие сапоги, в которых я видела ее около трех часов назад.
Сегодняшний вечер. Память Патча перенесла меня всего на несколько часов назад.
– Она испортила мое платье, – сказала Марси, разминая ткань на своих бедрах. – Теперь я замерзну. И я пахну вишневой колой.
– Если хочешь, можешь надеть мою куртку, – предложил Патч, не отводя взгляда с дороги.
– Где она?
– На заднем сиденье.
Марси отстегнула ремень безопасности и, потянувшись назад, схватила куртку, лежавшую рядом со мной. Снова повернувшись к лобовому стеклу, Марси стянула через голову свое платье и бросила его на пол у своих ног. Если бы не ее нижнее белье, то она была бы абсолютно голой.
Я почувствовала дрожь и громко сглотнула.
Она просунула руки в куртку Патча и застегнула ее. – Поверни налево на следующем повороте, – проинструктировала она его.
– Я знаю дорогу к твоему дому, – сказал Патч, поворачивая джип направо.
– Я не хочу домой. Через два квартала поверни налево, – но, проехав два квартала, Патч не свернул. – Что ж, это не смешно, – сказала Марси, выпятив нижнюю губу. – Разве тебе не любопытно, куда я хотела нас привезти?
– Уже поздно.
– Ты отвергаешь меня? – застенчиво спросила она.
– Я подброшу тебя, а затем вернусь к себе домой.
– Почему я не могу поехать с тобой?
– Может, когда-нибудь, – ответил Патч.
"О, правда?" – захотелось мне съязвить.
Мне он никогда не обещал даже этого!
– Хотелось бы поконкретнее, – ухмыльнулась Марси, закинув ноги на приборную панель, демонстрируя тем самым свои длинные шпильки.
Патч ничего не ответил.
– Тогда завтра вечером, – сказала Марси. Выдержав паузу, она продолжила: – Это будет не так, как было у тебя с кем-то другим. Знаю, Нора порвала с тобой.
Руки Патча с силой сжали руль.
– Ходят слухи, что она сейчас со Скоттом Парнеллом. Ну, ты знаешь, новый парень. Он, конечно, милашка, но она явно продешевила.
– Я действительно не хочу сейчас говорить о Норе.
– Отлично, потому что я тоже. Я хочу поговорить о нас.
– Мне казалось, у тебя был парень.
– Ключевое слово в этом предложении "был".
Патч завернул направо и подъехал к дому Марси. Он не стал глушить двигатель. – Спокойной ночи, Марси.
Она продолжала сидеть на своем сиденье, а затем громко рассмеялась. – Ты не собираешься проводить меня до двери?
– Ты сильная и самостоятельная девушка.
– Если мой папа увидит это, он не будет счастлив, – сказала она, потянувшись к воротнику рубашки Патча и медленно поправив его, задержавшись на нем чуть дольше, чем это было необходимо.
– Он не смотрит.
– Откуда ты знаешь?
– Поверь мне.
Марси понизила свой голос, сделав его томным и немного вкрадчивым. – Знаешь, я и правда восхищаюсь твоей силой воли. Ты очень загадочный, и мне это нравится. Но позволь мне внести некую ясность. Я не стремлюсь к отношениям. Не люблю сложности. Не люблю причинять никому боль, не люблю ревность или зависть – я лишь хочу хорошо проводить время. Подумай об этом.
Впервые за все время Патч, наконец, повернулся к Марси. – Я приму это к сведению, – сказал он.
Наблюдая за ними с заднего сиденья, я углядела улыбку, появившуюся на лице Марси. Она перегнулась через консоль и прижалась к губам Патча долгим жарким поцелуем. Он начал было отодвигаться от нее, но остановился. В любой момент он мог оттолкнуть ее, но не сделал этого.
– Завтра вечером, – пробормотала Марси, как только отстранилась от него. – У тебя дома.
– Твое платье, – напомнил он ей, указывая на мокрую кучку у ее ног.
– Постирай и верни мне его завтра вечером, – она вышла из джипа и побежала в сторону двери своего дома, за которой она вскоре и скрылась.
Мои пальцы вдруг оказались на шее Патча. Я была такой разбитой после того, что увидела, что даже не могла вымолвить ни слова. Казалось, на меня вылили ведро ледяной воды. Мои губы распухли от его страстных поцелуев, а сердце учащенно билось.
Патч был в моем сне. Мы были тут вместе. Это было так реально. Вообще-то, это было сюрреалистичным, граничило с невозможным, но было так похоже на правду. Если бы его здесь не было, если бы он вошел в мой сон тихо и незаметно, то я не смогла бы прикоснуться к его шрамам и окунуться в глубины его памяти.
Но это так. Память живет, действует и она реальна.
По моей реакции Патч сразу определил: то, что я видела, не обрадовало меня. Его руки сжали мои плечи, а голову он задрал вверх и посмотрел на потолок.
– Что ты видела? – тихо спросил он.
В повисшей тишине был слышен лишь громкий стук моего сердца.
– Ты поцеловал Марси, – ответила я, закусив губу, чтобы удержать набежавшие слезы.
Он провел руками по лицу и зажал пальцами переносицу.
– Скажи мне, что это просто игра воображения. Скажи, что это недоразумение. Скажи, что она имеет какую-то власть над тобой, и у тебя нет выбора, когда дело касается ее.
– Это не так просто.
– Нет, – сказала я, с остервенением качая головой. – Не говори мне, что все не так просто. Нет ничего сложнее того, через что мы прошли. И что ты надеешься получить от этих отношений?
Его глаза сверкнули. – Не любовь.
Непонятная пустота сжирала меня изнутри. Все кусочки паззла, наконец, собрались воедино, и я поняла. То, что он с Марси – это лишь ради дешевого удовольствия. Самоудовлетворения. Он действительно считает нас своими трофеями. Он – игрок. И каждая девушка была для него всего лишь очередной проверкой, кратковременные отношения для того, чтобы пополнить свой список. Он преуспел в искусстве обольщения. И ему было плевать, как и когда все закончится – его волновало только самое начало. И как и все остальные девушки, я совершила огромную ошибку, влюбившись в него. Как только это произошло, он сбежал. Но у него проблем с любовью Марси. Она любит только себя.
– Меня от тебя тошнит, – сказала я, чувствуя, как дрожит мой голос.
Патч присел на корточки и закрыл лицо ладонями. – Я пришел сюда не для того, чтобы причинить тебе боль.
– Тогда зачем ты пришел? Чтобы одурачить архангелов? Чтобы ранить меня еще сильнее? – я не стала ждать ответа.
Коснувшись своей шеи, я дернула за серебряную цепочку, которую он мне подарил на прошлой неделе. Я поморщилась, когда она сильно резанула кожу, но мне было плевать. Мне было слишком больно, чтобы обращать внимание на такой незначительный порез. Я должна была вернуть ему цепочку еще в тот день, когда мы расстались, но я поняла это слишком поздно – вплоть до сегодняшнего дня я продолжала надеяться. Я продолжала верить в нас. Я цеплялась за веру в то, что еще существует какой-нибудь способ заключить сделку со звездами, и тогда они вернут мне Патча. Несусветная чушь!
Я бросила цепочку в его сторону. – Я хочу вернуть назад свое кольцо.
На мгновение его черные глаза задержались на мне, но затем он наклонился и поднял свою рубашку. – Нет.
– Что значит нет? Я хочу его забрать!
– Ты подарила его мне, – произнес он тихо, но твердо.
– Что ж, я изменила свое решение! – мое лицо пылало, а все тело тряслось от ярости.
Он не отдавал кольцо, потому что знал, как много оно значит для меня. Он не отдавал его мне, потому что хоть он и стал ангелом-хранителем, его душа оставалась такой же черной, какой была в тот день, когда мы познакомились. И моей самой большой ошибкой было то, что я дурачила себя, продолжая верить несмотря ни на что.
– Я подарила его тебе, потому что была слишком глупой, полагая, что любила тебя! – я протянула руку. – Отдай его. Сейчас же.
Я не могла смириться с мыслью, что могла потерять кольцо отца, оставив его у Патча. Он не заслужил этого. Он не заслужил иметь у себя что-то, напоминающее ему о моей любви. Ничуть не обращая внимания на мою просьбу, Патч вышел из комнаты.
Я открыла глаза.
Включив прикроватную лампу, увидела все многообразие цветов, а не черно-белую палитру. Села на кровати, от резкого выброса адреналина моя кожа запылала. Дотронувшись рукой до своей шеи, я ожидала обнаружить на ней цепочку Патча, но ее там не было. Я начала шарить рукой под одеялом, думая, что могла случайно сорвать ее во время сна, но так и не нашла. Сон был реален.
Патч нашел возможность приходить ко мне, пока я сплю.
Глава одиннадцатая
В понедельник после школы Ви подбросила меня к библиотеке. Я остановилась у входа, чтобы позвонить маме и – я это делала ежедневно – отметиться. Как обычно, она сказала мне, что работа не позволяет ей сидеть сложа руки, а я ответила, что школа тоже не позволяет мне расслабиться.
Войдя внутрь, я поднялась на лифте на третий этаж – в медиа-лабораторию, проверила электронную почту, просмотрела свою страничку на Фейсбуке и отсканировала изображение Пэрис Хилтон. Чтобы еще раз помучить себя, я в который раз завела в поисковике "Черная Рука". На экране появились те же самые ссылки. Я ведь и не чаяла найти что-нибудь новенькое, не правда ли?
В конце концов, за неимением причин, по которым можно было бы еще потянуть время, я открыла учебник химии и занялась учебой. Было уже поздно, когда я якобы закончила заниматься и вышла, чтобы найти автомат по продаже снэков. Окна городской библиотеки выходили на запад, солнце уже спряталось за линию горизонта, и ночь неумолимо приближалась. Я прошла мимо лифта и спустилась по ступенькам, ощущая острую необходимость в небольшой физической нагрузке. Слишком долго сидела – в онемевших ногах ощущалось покалывание.
В вестибюле я вставила в аппарат несколько долларов, взяла упавшие в приемник соленые крендельки и бутылочку клюквенного сока, и вернулась на третий этаж. Когда я вошла в медиа-лабораторию, на моем столе невозмутимо восседала Ви, поставив свои желтые лакированные каблучки на стул. Выражение ее лица было смесью самодовольного веселья и раздражения.
Она держала на весу маленький черный конверт, зажав его двумя пальцами.
– Это тебе, – сказала она, кидая конверт на стол. – И это, – она протянула мне бумажный мешочек из пекарни, верх которого был завернут в рулончик. – Ты наверняка голодна.
Судя по пренебрежительному выражению лица Ви, в конверте находилось что-то плохое, и я предпочла спросить, что в мешочке.
– Кексы! – Ви ухмыльнулась. – Девушка в пекарне сказала мне, что это натурпродукт. Уж не знаю, как они производят эти натуральные кексы и почему они такие дорогие, но уж так есть.
– Ты – мой герой.
– Сколько еще времени ты планируешь пробыть здесь?
– Минут тридцать.
Она положила ключи от Неона рядом с моим рюкзаком. – Мы с Риксоном собираемся перекусить, так что сегодня ты сама будешь водителем. Я оставила Неон на подземной стоянке. Ряд Б. Но бак заполнен лишь на четверть, так что не балуй.
Я взяла ключи, стараясь не обращать внимания на неприятный укол в сердце, который я тут же оценила как ревность. Я испытывал ревность к новым отношениям Риксона и Ви. Ревность к ее планам на ужин. Ревность из-за того, что теперь она была ближе к Патчу, чем я. Пусть Ви никогда об этом не упоминала, я была уверена, что, встречаясь с Риксоном, она порой сталкивалась с Патчем. А еще, я знала, что сегодня ночью они вместе смотрели фильмы. Эта троица развалилась на диване Риксона, в то время как я в одиночестве проводила время в фермерском доме. Мне до безумия хотелось спросить Ви о Патче, но горькая правда была в том, что я не могла. Я порвала с ним. Я сама вырыла себе яму, и теперь самое время в нее угодить.
Хотя с другой стороны, ну разве может навредить один маленький вопрос?
– Эй, Ви?
Уже у двери она обернулась. – Да?
Я открыла было рот, но вдруг вспомнила о чувстве собственного достоинства. Ви была моей лучшей подругой, но у нее слишком длинный язык. Спрашивать о Патче было рискованно, ведь он может узнать об этом из – пусть не первых, но – вторых рук. И поймет, как тяжело мне без него.
Я натянуто улыбнулась. – Спасибо за кексы.
– Для тебя – все, что угодно, детка.
После того, как Ви ушла, я развернула бумажную обертку одного из кексов и лакомилась им в тихом гуле работающего лабораторного оборудования.
Следующие полчаса я просидела за домашним заданием и съела еще два кекса, прежде чем, наконец, посмела взглянуть на черный конверт, лежащий в поле моего зрения. Я понимала, что не смогу игнорировать весь вечер и всю ночь.
Сорвав пломбу, я вытряхнула из конверта черную карточку с маленьким, выбитым в центре, сердечком. Поперек нее было выведено слово "извини". Конверт был пропитан горько-сладким ароматом парфюма. Я поднесла его к носу и глубоко вдохнула, пытаясь определить, кому принадлежит этот необычный опьяняющий аромат. Горло саднило от запаха перезрелых фруктов и острых специй. Я открыла карточку.
Вчера вечером я был придурком. Простишь меня?
Я автоматически отбросила открытку подальше от себя. Патч. Я не знала, как расценивать его извинение, но мне совсем не нравилось волнение, которое оно во мне вызвало. Да, он был придурком. И он думал, что простая надушенная открытка может это изменить? Раз так, то он недооценивает глубину травмы, которую нанес мне.
Он поцеловал Марси. ПОЦЕЛОВАЛ ее!
Мало того, он вторгается в мои сны. Не имею понятия, как он это делает, но, просыпаясь утром, я знаю, что он в них был. Это было чем-то бóльшим, чем мелкая ссора. Если он способен проникать в приватность моих снов, что еще ему подвластно?
– Мы закрываемся через десять минут, – прошептала возникшая в дверном проеме библиотекарь.
Я распечатала эссе по третьему параграфу об аминокислотах, собрала книги и засунула их в рюкзак. Подняла с пола карточку Патча, мгновение поколебавшись, я разорвала ее на множество кусочков и швырнула их в мусорную корзину. Если он хотел извиниться, мог бы сделать это лично. Не через Ви, и не в моих снах.
На полпути к принтеру, с которого я собиралась забрать свою распечатанную работу, я вдруг почувствовала слабость и оперлась на ближайший стол. Правая сторона моего тела внезапно стала тяжелее левой, и мое равновесие пошатнулось. Я сделала шаг вперед, но нога согнулась, будто была сделана из бумаги. Держась обеими руками за стол, я присела и наклонила голову, чтобы к ней снова прилила кровь. По моим венам побежало тепло и возникло ощущение сонливости.
Выпрямив ноги, я попыталась встать, но со стенами творилось что-то неладное. Они вытянулись до невероятной длины и стали узкими, будто я смотрела на них сквозь кривое зеркало в "павильоне смеха". С большим трудом я несколько раз моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд.
Ноги стали ватными и отказывались двигаться, а глаза закрывались из-за сильного флуоресцентного освещения. Охваченная паникой я приказала им открыться, но мое тело воспротивилось этому. Я ощущала теплые пальцы, которые порхали вокруг моего разума, угрожая уложить меня спать.
Это из-за парфюма, сонно подумала я. Из-за открытки Патча.
Я опустилась на четвереньки. Куда ни посмотри, передо мной все раскачивалось и кружилось. Двери. Вся комната кишела открытыми дверями. Но чем быстрее я ползла к ним, тем стремительней они отскакивали от меня. В отдалении слышалось унылое тик-так. Я стала удаляться от этого монотонного звука, совершенно точно зная, что часы в комнате находились прямо напротив двери.
Спустя несколько секунд я поняла, что ни мои руки, ни ноги больше не двигаются, а ощущение, что я ползу – ничто иное как иллюзия. Я лежала на полу, а грубый ковер служил подушкой для моей щеки.
Проснулась я в темноте.
Неестественно холодный воздух покалывал мою кожу, вокруг раздавалось тихое гудение лабораторного оборудования. Я попыталась подняться, но в глазах заплясали черные и пурпурные точки. Я сглотнула попавшие мне в рот ворсинки от ковра и перекатилась на спину.
И тут я вспомнила, что все еще нахожусь в библиотеке. По крайней мере, я была почти уверена в этом. Так как не помнила, чтобы я из нее уходила.
Но что я делаю на полу? Я попыталась вспомнить, как оказалась тут.
Конверт Патча!
Я вдохнула горьковатый, резкий аромат духов. И вскоре после этого без сознания упала на пол. Меня отравили? Патч?
Я продолжала лежать, мое сердце бешено колотилось, а глаза моргали часто-часто. Попыталась подняться во второй раз, но безрезультатно – ощущение было таким, будто кто-то наступил мне на грудь стальным ботинком. Предприняв еще одну попытку, резким рывком я заставила себя сесть. Цепляясь за стол обеими руками, подтянулась и встала. Голова закружилась, отказываясь соображать, но глаза нашарили расплывчатый зеленый указатель выхода над дверью медиа-лаборатории. Нетвердой походкой я направилась к ней.
Повернула ручку. Дверь открылась всего лишь на дюйм и застряла. Я собиралась дернуть ее посильнее, как вдруг в глаза мне бросился какой-то странный предмет. Я нахмурилась. Кто-то привязал один конец веревки к наружной дверной ручке, а другой ее конец – к ручке двери напротив.
Я ударила рукой по стеклу. – Эй? – громко крикнула я. – Кто-нибудь меня слышит?
Я снова попыталась открыть дверь, потянув ее изо всех сил, которых было не так уж много, так как мускулы, казалось, плавились, словно горячее масло, когда я пыталась их напрячь. Веревка была натянута между двумя ручками очень туго. Все, что мне удалось – это отворить дверь лаборатории примерно на пять дюймов. Мягко говоря, недостаточно, чтобы протиснуться в эту щелку.
– Здесь есть кто-нибудь? – кричала я, когда переставала колотить по двери. – Меня заперли на третьем этаже!
Библиотека ответила мне молчанием.
Мои глаза уже полностью адаптировались к темноте, и я нашла на стене часы. Одиннадцать? Не может быть! Я на самом деле проспала больше двух часов?
Я вытащила из кармана мобильный, но здесь не было сигнала. Попыталась зайти в Интернет, но компьютер выводил одно и то же сообщение: "доступных сетей не обнаружено".
Лихорадочно осматривая лабораторию, я задержалась взглядом на каждом предмете, выискивая хоть что-нибудь, что поможет мне выйти отсюда. Компьютеры, вращающиеся стулья, канцелярские шкафы… Ничто не заслуживало моего внимания. Я опустилась на колени рядом с вентиляцией в полу и закричала: – Кто-нибудь меня слышит? Меня заперли в медиа-лаборатории на третьем этаже!
Я ждала, молясь, чтобы мне кто-нибудь ответил. Мне оставалось надеяться лишь на то, что неподалеку от библиотеки кто-нибудь еще только заканчивал свою работу, чтобы пойти домой. Но была уже почти полночь, и я знала, что этот факт отнюдь не в мою пользу.
Как-то раз, когда мне было года четыре или пять, папа взял меня в парк, чтобы научить езде на двухколесном велосипеде. К полудню я могла без посторонней помощи сделать круг в четверть мили. Папа крепко обнял меня и сказал, что пришло время идти домой и показаться маме. Я клянчила у него еще два круга, и в итоге мы сошлись на одном. Когда я выпрямилась на велосипеде, то увидела огромного коричневого пса неподалеку от нас. Он смотрел на меня, не мигая. И в тот самый момент, когда мы, не двигаясь, глядели друг на друга, я услышала голос, прошептавший: "Не двигайся". Я сдерживала дыхание и терпела, несмотря на то, что ноги порывались сорваться с места и побежать так быстро, как только могли, в безопасное место, к отцу.
Пес навострил уши, и агрессивными прыжками помчался ко мне. Я дрожала от страха, но не шевелилась. Чем ближе подходил пес, тем сильнее мне хотелось убежать, но я знала, что стоит мне двинуться, и животные инстинкты собаки заставят его погнаться за мной. На полпути ко мне пес потерял интерес к моему застывшему подобному статуе телу и повернул в другую сторону. Я спросила папу, слышал ли он голос, приказавший мне оставаться на месте, а он ответил, что это была интуиция. И если я прислушивалась к ней, то в девяти случаях из десяти принимала правильное решение.
Инстинкт говорил во мне и сейчас.
Уходи отсюда.
С ближайшего стола я схватила монитор и запустила им в окно. Стекло разбилось, а в центре образовалась огромная дыра. Тогда я взяла с конторского стола большой дырокол и выбила им оставшееся стекло. Потом подтащила стул и забралась на него, зафиксировала оконную раму, подсунув под нее свои туфли, и выпрыгнула в холл.
Лифт ожил и загудел, оповещая, что поднимается на второй этаж.
Я рванула по коридору. Усиленно работала руками, потому что знала, что должна добежать до лестницы, расположенной рядом с лифтом, раньше, чем лифт поднимется еще выше, и тот, кто находится внутри, увидит меня.
Я дернула дверь на лестничную клетку, потратив на это несколько драгоценных секунд и бесшумно закрыв ее за собой. В коридоре по ту сторону двери остановился лифт. С грохотом открылась раздвижная дверь, и из него кто-то вышел. Я скользила вниз, опираясь на перила, чтобы ускорить свой спуск и хоть немного приглушить стук каблуков по ступеням. И была уже на полпути ко второму пролету, когда на лестнице надо мной открылась дверь. Я замерла, не желая, чтобы преследователь обнаружил мое местоположение.
– Нора? – моя рука скользнула по перилам вверх. Это был голос моего папы. – Нора? Где ты?
Я сглотнула, желая крикнуть ему в ответ. А потом вспомнила особняк.
Хватит прятаться. Ты можешь верить мне. Позволь мне помочь тебе. Давай, скажи, где ты.
Тон его голоса был незнакомым и требовательным. В особняке, когда папа впервые заговорил со мной, его голос был мягким и нежным. Тот же голос сказал мне, что мы не одни и мне нужно уйти. Когда же он заговорил снова, то тембр изменился. Его голос вдруг стал властным и обольстительным. Что, если папа пытался связаться со мной? Что, если потом он исчез, и этот незнакомый голос только прикидывался им? Я была поражена мыслью, что кто-то мог выдавать себя за моего отца, чтобы заманить меня…
Чьи-то тяжелые шаги спускались по лестнице почти бегом, прервав мои размышления. Кто бы это ни был, он шел за мной.
Я побежала по ступенькам вниз, уже не заботясь о том, чтобы не шуметь.
Быстрее! Кричала я себе. Беги быстрее!
Мой преследователь неумолимо приближался, и вскоре расстояние между нами сократилось до одного лестничного пролета. Как только мои ноги ступили на первый этаж, я скользнула в дверь, ведущую в вестибюль, пересекла его и выскочила в темноту ночи.
Снаружи было тепло и тихо. Я уже подбежала к бетонным ступеням, ведущим на улицу, когда внезапно изменила свои планы. Взобравшись на перила слева от входа в библиотеку, я приземлилась на небольшой палисадник, уровень которого был ниже ступеней метра на три. Двери библиотеки на крыльце надо мной открылись. Я прижалась к бетонной стене, ногами отпихнув от себя мусор.
Услышав, как кто-то, не торопясь, начал спускаться по лестнице, я помчалась вдоль стены. У библиотеки не было собственной стоянки – лишь подземная парковка, которую она делила со зданием суда. Туда я и свернула, нырнула под шлагбаум и принялась обшаривать взглядом весь периметр парковки в поисках Неона. Где, Ви говорила, она припарковалась?
Ряд Б…
Я пробежалась по проходу и увидела чуть выступающий вперед багажник Неона. Сунув ключ в дверь, опустилась на водительское сиденье и завела мотор. Как только я начала выруливать в сторону выхода, из-за угла выехал темный внедорожник. Водитель на полной скорости несся в мою сторону.
Я переключилась на вторую передачу и, с силой надавив на педаль газа, выехала перед самым капотом джипа, на секунду опередив его намерение заблокировать мне выезд.
Мой разум был слишком измучен последними событиями, чтобы соображать, куда я еду. Я спустилась еще на два уровня вниз, даже не подумав притормозить перед знаком "Стоп", и свернула на Уолнат. Машина позади меня ускорилась, следуя буквально по пятам. Скорость Неона подскочила до семидесяти километров в час, а дорога передо мной стала двухполосной. Я разогналась до восьмидесяти, посматривая то на дорогу впереди себя, то в зеркало заднего вида.
Не включив поворотника, я крутанула руль и съехала на боковую улицу. Внедорожник скользнул по бордюру, следуя за мной. Еще дважды повернув направо, я объехала квартал и вернулась на Уолнат. Обогнала белый двухдверный купе, этим маневром разместив его между собой и джипом. На светофоре впереди зажегся желтый, и я, прибавив скорости, пролетела перекресток уже на красный. Мои глаза приклеились к зеркалу заднего вида: я видела, как белая машинка остановилась, и огромный внедорожник позади нее взвизгнул тормозами.
Я несколько раз резко вдохнула и выдохнула, чувствуя пульсацию в руках, кисти рук крепко сжимали руль.
Я поднялась вверх по Уолнат, но как только оказалась по другую сторону холма, пересекла полосу встречного движения и свернула налево. Переехала через железнодорожные пути и виляла по неосвещенному райончику одноэтажных полуразрушенных домов. Я знала, что нахожусь в Слотервилле /прим. пер.: от англ. Slaughter – кровопролитие, массовое убийство, резня/. Этот район заслужил свое прозвище больше десяти лет назад после того, как на детской площадке трое подростков расстреляли друг друга из пистолетов.
Я сбросила скорость, так как мое внимание привлекло здание, расположенное далеко от дороги. Никаких огней. Отдельно стоящий, незапертый и совершенно пустой гараж, поблизости – ни одного жилого дома. Я заехала в него задним ходом. После того, как я трижды проверила, заперты ли дверные замки, я погасила габаритные огни. И ждала, опасаясь, что в любой момент фары внедорожника выскользнут из темноты. Покопавшись в сумочке, я отрыла свой мобильный.
– Алло, – ответила Ви.
– Кто еще прикасался к открытке, которую дал тебе Патч? – требовательно спросила я. – Патч сам передал тебе открытку? Или Риксон? Кто еще дотрагивался до нее?
– Ты объяснишь мне, к чему этот допрос?
– По-моему, меня отравили.
Молчание.
– Ты думаешь, что открытка была отравлена? – наконец, с сомнением в голосе, переспросила Ви.
– Бумага была пропитана какими-то духами, – нетерпеливо объяснила я. – Скажи мне, кто дал ее тебе. Расскажи, как именно она к тебе попала.
– Когда я шла в библиотеку, Риксон позвонил узнать, где я, чтобы занести кексики, – медленно рассказывала она. – Мы встретились возле библиотеки, Патч сидел на переднем сидении в грузовике Риксона. Он дал мне открытку и попросил передать ее тебе. Я тебе ее и отдала, вместе с кексами и ключами от Неона, а потом вернулась, чтобы встретиться с Риксоном.
– Никто больше не прикасался к открытке?
– Никто.
– Меньше чем через полчаса после того, как я понюхала открытку, я потеряла сознание. И не приходила в себя два часа.
Ви ответила не сразу, и я практически слышала, как она все обдумывает, пытаясь переварить полученную информацию. Наконец, она заговорила.
– Ты уверена, что это было не из-за усталости? Ты достаточно долго пробыла в библиотеке. Я бы не смогла так долго заниматься учебой, не вздремнув.
– Когда я очнулась, – продолжала я, – вместе со мной в библиотеке кто-то был. Думаю, это был тот же человек, который меня отравил. Он гонялся за мной по всей библиотеке. Я выбралась, но он преследовал меня до Уолнат.
И еще одна продолжительная пауза.
– Хоть мне и не нравится Патч, вынуждена сказать тебе: я не верю в то, что он хотел тебя отравить. Он чокнутый, но все же у него есть принципы.
– Тогда кто? – я почти визжала.
– Не знаю. Где ты сейчас?
– В Слотервилле.
– Что? Уезжай оттуда, пока на тебя кто-нибудь не напал! Приезжай сюда. Переночуешь у меня. Мы найдем выход. Разберемся в произошедшем, – но ее слова звучали как банальное утешение.
Ви пребывала в точно таком же недоумении, что и я.
Я пряталась в гараже еще около двадцати минут, пока не почувствовала себя достаточно смелой, чтобы вернуться на улицы города. Нервы были расшатаны, голова кружилась. Я отказалась от возвращения на Уолнат, подумав, что тот джип может патрулировать ее в ожидании моего появления, чтобы снова упасть мне на хвост. Ведя машину по каким-то закоулкам, я, отчаянно спеша поскорее добраться до Ви, превысила допустимый лимит скорости.
Я была уже недалеко от ее дома, когда в зеркале заднего вида обнаружила синие и красные огни полицейской машины.
Прижав Неон к обочине, я остановилась и в изнеможении опустила голову на руль. Я знала, что превысила скорость, и была зла на себя за это, но из всех ночей им нужно было поймать меня именно сегодня!
Минуту спустя в окно постучали. Я нажала на кнопку, чтобы опустить стекло.
– Вот так встреча, – протянул детектив Бассо. – Давно не виделись.
Любой другой коп, подумала я. Только не он.
Он достал свой блокнот. – Права и техпаспорт, ты знакома с процедурой.
Поскольку я знала, что увильнуть от штрафа не удастся – только не с детективом Бассо – я не видела повода притворяться, что раскаиваюсь.
– Не знала, что работа детективов включает в себя выписывание квитанций на штрафы.
Он едва заметно ухмыльнулся. – Где пожар?
– Можете просто выписать мне штраф, и я поеду домой?
– В машине есть алкогольные напитки?
– Посмотрите, – ответила я, разводя руками.
Он открыл дверь. – Выходи.
– Зачем?
– Выходи, – он показал на пунктирную линию, разделяющую дорогу на две полосы движения, – и пройдись по линии.
– Вы думаете, что я пьяна?
– Я думаю, что ты сумасшедшая, но раз уж ты попалась здесь и сейчас, я проверю твою трезвость.
Я вышла и захлопнула за собой дверь. – И далеко мне шагать?
– Пока я не остановлю тебя.
Я сосредоточилась на том, чтобы опускать ноги строго на линию, но каждый раз, когда я смотрела вниз, мое зрение расплывалось. Я по-прежнему была под действием наркотика, он пагубно сказывался на моей координации, и чем сильнее я старалась идти прямо, тем сильнее меня пошатывало и уводило в сторону от дороги.
– А вы не можете просто выписать мне штраф, надеть на меня наручники и отправить домой? – голос мой звучал вызывающе, но изнутри я похолодела от страха.
Если я не смогу пройти по линии, детектив Бассо может запросто бросить меня за решетку. Меня всю трясло, и я не была уверена, что выдержу ночь в тюрьме. Что если мужчина из библиотеки придет за мной снова?
– Конечно, большинство копов в маленьких городках позволили бы тебе сорваться с крючка. А кое-кто даже попросил бы за это мзду. Но я – не один из них.
– А то, что меня отравили, принимается во внимание?
Он мрачно рассмеялся. – Отравили…
– Мой бывший парень сегодня вечером дал мне открытку, пропитанную духами. Я открыла ее, и вскоре потеряла сознание, – детектив Бассо не прервал меня, и я продолжила: – Я была без сознания больше двух часов. А когда очнулась, библиотека уже была закрыта. Меня заперли в медиа-лаборатории. Кто-то привязал ручку двери… – я остановилась.
Он кивнул, чтобы я продолжала. – Продолжай. Не прерывай историю на самом интересном месте.
Слишком поздно я сообразила, что только что призналась в совершенном преступлении. Я рассказала, что сегодня вечером была в медиа-лаборатории. Ведь завтра, когда библиотека откроется, первое, что они сделают, сообщат в полицию о разбитом окне. И я знаю, где в первую очередь детектив Бассо станет искать виноватого.
– Ты была в медиа-лаборатории, – подсказал он. – Что произошло дальше?
Отступать уже слишком поздно. Я должна все рассказать и надеяться на лучшее. Может, мои слова убедят детектива, что в этом не было моей вины и что всем моим действиям есть оправдание.
– Кто-то привязал к двери веревку, чтобы она не открылась. И чтобы выбраться, я бросила в окно компьютер.
Он откинул голову и громко рассмеялся. – Для таких, как ты, Нора Грей, есть подходящее название. Распространители бреда. Ты как та назойливая муха, которую невозможно прогнать.
Он вернулся к своей патрульной машине и вытянул рацию через открытую водительскую дверь.
Когда связь установилась, он сказал: – Мне нужно, чтобы кто-нибудь поехал в библиотеку и осмотрел медиа-лабораторию. Сообщите, что найдете там, – прислонившись к своей машине, он взглянул на часы. – Как думаешь, через сколько времени они мне перезвонят? У меня есть твое признание, Нора. Я привлеку тебя за нарушение права собственности и порчу имущества.
– Это называлось бы нарушением права собственности, не будь я заперта в библиотеке против своей воли, – я заметно нервничала.
– Если кто-то отравил тебя и запер в лаборатории, как ты оказалась сейчас здесь, на Хиккори, ведя машину со скоростью под девяносто километров в час?
– Тот, кто запер меня, не думал, что я выберусь из заточения. Я убежала из комнаты, пока он поднимался на лифте, чтобы схватить меня.
– Он? Ты видела его? Опиши.
– Я не видела его, но это был парень. Шаги его были тяжелыми, когда он спускался за мной по лестнице. Слишком тяжелыми для девушки, – мой голос дрожал.
– Ты запинаешься. Явный признак того, что ты лжешь.
– Я не лгу. Меня заперли в лаборатории, и кто-то поднимался на лифте, чтобы схватить меня.
– Ну конечно.
– Кто еще мог быть в здании так поздно? – резко спросила я.
– Сторож? – не задумываясь, предложил он.
– Он был одет совсем не как сторож. Сбегая по лестнице, я взглянула наверх и видела черные штаны и кроссовки.
– То есть когда я приведу тебя в суд, ты скажешь судье, что ты – эксперт по одежде, которую носят сторожа?
– Парень преследовал меня и за пределами библиотеки. Он гнался за мной на машине. Сторожу это было бы ни к чему.
Рация затрещала, и детектив Бассо потянулся за приемником.
– Закончили обход библиотеки, – затрещала рация мужским голосом. – Ничего.
Детектив Бассо с подозрением уставился на меня. – Ничего? Уверены?
– Повторяю: ничего.
Ничего? Вместо облегчения я почувствовала панику. Я разбила окно лаборатории. Правда. Это было на самом деле. Это не было воображаемым. Точно не было.
Успокойся! Приказала я себе.
Такое случалось и раньше. Это не было чем-то новым. В прошлом подобные вещи были игрой разума. Кто-то манипулировал моим сознанием. Неужели это происходит снова? Но… почему? Мне нужно было обдумать все это. Я тряхнула головой, тщетно надеясь, что резкое телодвижение подкинет мне правильный ответ.
Детектив Бассо оторвал верхний листок блокнота и сунул его мне в руку.
Мои глаза зацепились за сумму под чертой. – Двести двадцать девять долларов?!
– Ты превысила допустимую скорость на 50 километров, и была за рулем машины, которая тебе не принадлежит. Заплати штраф или увидимся в суде.
– Я… у меня нет столько денег.
– Найди работу. Может, это убережет тебя от проблем.
– Пожалуйста, не делайте этого, – сказала я с мольбой в голосе.
Детектив Бассо изучал меня. – Два месяца назад парень без удостоверения личности, без семьи и без прошлого умер от удушения в спортзале средней школы.
– Было установлено, что Джулс покончил с собой, – сказала я автоматически, но на моей шее выступили капельки пота.
Какое отношение это имеет к моему штрафу?
– В ночь, когда он пропал, школьный психолог подожгла твой дом, а после инсценировала собственное исчезновение. Между двумя этими странными происшествиями определенно есть связь, – его карие глаза пригвоздили меня к месту. – Ты.
– О чем это вы?
– Расскажи мне, что на самом деле случилось той ночью, и считай, что никакого штрафа не было.
– Я не знаю, что случилось, – солгала я, потому что у меня не было выбора.
Если я расскажу правду, будет только хуже. Уж лучше заплатить штраф. Я не могла рассказать детективу Бассо о падших ангелах и Нефилимах. Если даже я признаюсь, что Дабрия была ангелом смерти, он все равно мне не поверит. Равно как не поверит и в то, что Джулс был потомком падшего ангела.
– Позвони, – сказал детектив Бассо и, бросив мне свою визитку, сел в машину. – Если передумаешь, ты знаешь, как связаться со мной.
Я взглянула на карточку, когда он отъехал.
"Детектив Иканус Бассо. 207-555-3333".
Квитанция на оплату штрафа в моей руке казалась тяжелой. Тяжелой и обжигающей. Как я собираюсь найти две сотни долларов? Я не могла одолжить деньги у мамы – она и так еле сводит концы с концами. У Патча есть деньги, но я сказала ему, что смогу позаботиться о себе. Я сказала ему, чтобы он проваливал из моей жизни. И как я буду выглядеть, если прибегу к нему при возникновении малейшей проблемы? Это все равно что признать, что все это время он был прав.
Это все равно что признать, что я нуждаюсь в нем.
Глава двенадцатая
Во вторник, после учебы, я шла с занятий, надеясь повидаться с Ви, которая пропустила пару, чтобы сходить на свидание с Риксоном, но обещала вернуться в школу, и подвезти меня до дома, и как раз в этот момент мой телефон защебетал.
Я открыла смс'ку, когда услышала окрик Ви на всю улицу: – Эй, детка! Обернись!
Я подошла к тому месту, где она припарковалась и ждала меня, положив руку на отрытое окно.
– Ну? Оно того стоило?
– Забить на пары? О, да. Мы с Риксоном все время рубились в Икс-бокс. В Хэло Два, – она потянулась и открыла пассажирскую дверь.
– Звучит романтично, – ответила я, забираясь внутрь.
– Не говори, пока сама не попробуешь. Оказывается, жестокость поднимает настроение у парней.
– Настроение? Мне предстоит что-то узнать?
Улыбка осветила лицо Ви, словно электрическая лампочка. – Мы поцеловались. Черт, это было классно. Все началось очень нежно и мягко, но потом Риксон будто с цепи сорвался…
– Ладно, ладно! – громко прервала я ее.
Неужели, встречаясь с Патчем, я тоже смаковала подробности наших отношений перед одиночкой Ви? Надеюсь, что нет.
– И куда мы сейчас?
Она выехала на дорогу. – Я устала от пассивности. Мне нужен прилив адреналина в кровь, а значит: долой скучные книжки.
– То есть?
– Пляж Олд Орчард. Я настроена на солнечные ванны и песок. Плюс, мне не помешает чуть-чуть подзагореть.
Пляж Олд Орчард. Идеальный выбор. Там был длинный пирс, луна-парк прямо на пляже, а после наступления темноты в небо запускали фейерверк. Жаль, что придется это отложить.
Я покачала своим мобильным. – У нас уже есть планы на вечер.
Ви наклонилась, и, прочитав смс, скорчила рожицу. – Марси напоминает о вечеринке? Серьезно? Представить не могу вас в качестве лучших подружек.
– Мне сказали, что пропустить ее вечеринку – значит, признать свою полную социальную несостоятельность.
– Вот сучка. По-моему, пропустить ее вечеринку – самый лучший вариант на вечер.
– Можешь начинать менять свою точку зрения, потому что я пойду, а ты пойдешь со мной.
Ви выпрямилась и крепко сжала руки на руле. – Но какие у нее намерения? Почему она пригласила тебя?
– Мы – партнеры на уроках химии.
– По мне, так ты слишком быстро простила ее за тот фингал.
– Я не могу не пойти, ну хотя бы на часик. Как партнер по химии, – добавила я.
– То есть, ты хочешь сказать, что мы идем сегодня к Марси только потому, что по утрам вы сидите вместе, – всем своим видом Ви говорила о том, что совершенно в это не верит и отлично понимает истинную причину.
Я знала, что это никудышное оправдание, но не столь неприятное, как правда. Я должна была окончательно убедиться, что Патч сменил сферу своих интересов на Марси. Когда я прикоснулась к его шрамам позавчера ночью и увидела его воспоминания, Марси была рядом с ним. Но до самого их поцелуя он был крайне сдержан. И я не понимала, что он чувствует. Но если Патч намерен двигаться дальше, тогда и мне будет легче принять это решение. Подтверждение отношений между ними стало бы оправданием ненависти к нему. А я хотела его ненавидеть. Так будет лучше для нас обоих.
– Твое прерывистое дыхание говорит о том, что ты лжешь, а лгуны сгорят в геенне огненной, – сказала Ви. – Дело не в тебе и Марси. Дело в Марси и Патче. Ты хочешь знать, что между ними происходит.
Я подняла руки, сдаваясь. – Хорошо! Что в этом плохого?
– О, Боже, – молвила она, качая головой, – ты просто мазохистка.
– Я думала, что мы сможем увидеть ее спальню. Найдем доказательства, что они вместе.
– Использованные презервативы, что ли?
Внезапно мой желудок стал отторгать все, что я съела на завтрак. Я не думала об этом. Они спали вместе? Нет. Я не верила в это. Патч не мог так со мной поступить. Только не с Марси.
– Придумала! – сказала Ви. – Мы можем украсть ее дневник!
– Тот, что она охраняла словно зеницу ока с первого класса?
– Тот самый, в сравнении с которым – по ее словам – Нейшнл Энквайр – банальщина! – пояснила Ви с плохо скрываемым ликованием. – Если между ней и Патчем что-то есть, то она написала об этом в дневнике.
– Ну, не знаю…
– Ой, да ладно. Мы вернем его сразу, как все выясним. Ничего плохого, ничего запретного.
– И как же? Бросить его ей на порог и убежать? Она убьет нас, если узнает, что мы прикасались к нему.
– Конечно. Мы прочтем его, когда будем внутри, во время вечеринки, и положим на место, перед уходом.
– Все это как-то неправильно.
– Мы никому не скажем, что прочитали. Это будет нашим секретом. И что в этом неправильного, если никто не пострадает?
Я по-прежнему не хотела этого делать, но была уверена, что Ви не отступится. И только это может заставить ее согласиться сопровождать меня. Но я не была уверена, что достаточно смела для подобных выходок. Тем более, что там точно не будет никого из моих друзей.
Поэтому я спросила: – Заедешь вечером за мной?
– Положись на меня. А мы сможем поджечь ее спальню перед уходом?
– Нет. Она не должна догадаться, что мы шпионили за ней.
– Да, все эти тонкости не по мне.
Я взглянула на нее, грозно сдвинув брови. – Без шуток?
Было около девяти, когда машина Ви подъехала к холму рядом с домом Марси. Социально-экономическую карту Колдуотера составить было легко – брось булыжник на любой улице города. Если камень покатится вниз, то ты – элита. Ну а если он… затеряется в тумане еще до того, как скатится, значит, что ты обитаешь на задворках праздника жизни. На самом дне.
Ви направила свой Неон наверх. Рядом с домом Марси росли вековые деревья, кроны которых не пропускали лунного света. Вокруг дома был благоустроенный двор. Само здание было выстроено в Григорианском стиле: полностью белые с черной отделкой.
Ви опустила стекла, и мы услышали биты хип-хопа.
– Какой там у нее адрес? – снова спросила Ви, косясь через стекло. – Дома далеко от дороги, и я не вижу номеров.
– Тысяча двести двадцать по Бренчли стрит.
Мы проехали перекресток, и Ви повернула на Бренчли. И чем ниже мы спускались по улице, тем громче становилась музыка, и я предположила, что наша машина движется в правильном направлении. По обеим сторонам от нас было припарковано куча автомобилей, бампер-в-бампер. В конце концов, музыка стала настолько громкой, что от басов машина завибрировала. Перед одним из особняков толпились люди. Дом Марси. Хватила одного взгляда, чтобы я задалась вопросом, почему она воровала в магазинах. Ради острых ощущений? Или чтобы отделаться от того образа жизни, что ей навязали ее идеальные родители?
Я не стала уделять этим мыслям слишком много внимания. В животе что-то больно кольнуло. Я увидела припаркованный неподалеку черный джип Патча. Очевидно, он прибыл одним из первых. Возможно, что он провел не один час в доме наедине с Марси, еще до начала вечеринки. Занимаясь тем, о чем я знать не хотела. Я глубоко вдохнула и сказала себе, что справлюсь с этим. Разве я здесь не для того, чтобы доказать именно это?
– О чем думаешь? – спросила Ви, так же сосредоточив внимание на джипе, когда мы проехали мимо него.
– Что меня тошнит от всего этого.
– Ну, пока все идет неплохо. Но давай-ка на чистоту. Ты точно не против, что Патч сейчас здесь?
Я стиснула зубы и легко кивнула. – Марси пригласила меня сегодня. Я имею такое же право быть здесь, как и Патч. И не собираюсь позволять ему указывать, куда мне идти и что делать, – забавным было то, что именно это я сейчас и делала.
Парадная дверь Марси была открыта, а коридор заполнен людьми, двигающимися под ритмы Jay-Z. Холл вел в огромную гостиную с высокими потолками и мебелью викторианской эпохи. Но вся она, включая журнальный столик, использовалась в качестве стульев. Ви задержалась в дверях.
– Дай мне минутку, чтобы подготовиться, – попросила она. – Ну, я к тому, что это место заражено Марси. Фото Марси, мебель Марси, аромат Марси. Горя о фото, мы должны найти несколько старых семейных портретов. Я хотела бы посмотреть, как выглядел ее папа лет десять назад. Когда его показывают в рекламе, я не могу понять, то ли это пластика, то ли он так молод на самом деле, то ли использует тонны косметики.
Я схватила ее за локоть и поставила напротив себя: – Ты не бросишь меня сейчас.
Ви заглянул внутрь и нахмурилась. – Хорошо. Но я предупреждаю, что если увижу хоть одни трусики, сразу же свалю отсюда. То же самое касается использованных презервативов.
Я уже открыла было рот, но вовремя опомнилась. Возможность увидеть и то, и другое была слишком высока, но в моих интересах принять ее условия.
От дальнейшей дискуссии меня спасла Марси, которая выплыла из темноты. Она критически оглядела нас. – Я пригласила тебя, – сказала она, – но я не приглашала ее.
– Я тоже рада тебя видеть, – ответила Ви.
Марси медленно и скрупулезно оглядела Ви с ног до головы. – Ты сидишь на очередной глупой диете? Как по мне, так ты проиграла, еще даже не начав, – Затем она обратилась ко мне: – Теперь ты. Симпатичный фингальчик.
– Ты слышала что-нибудь, Нора? – спросила Ви. – Мне показалось, я что-то слышала.
– Ты определенно что-то слышала, – согласилась я.
– Похоже, будто… собачка пукнула? – снова спросила Ви.
Я кивнула. – Вроде того.
Глаза Марси сузились. – Ха-ха.
– Ну вот опять, – молвила Ви. – Кажется, у собачонки плохо с обменом веществ. Может, надеть на нее намордник?
Марси толкнула нас. – Плата за вход. Без нее я не пущу вас внутрь.
– Что? – в унисон спросили мы с Ви.
– Пла-та. Или ты, правда, решила что я пригласила тебя по доброте душевной? Мне нужны твои наличные. Все просто.
Мы обе уставились на стеклянный шар, набитый долларами.
– Для чего деньги? – спросила я.
– Новая униформа для чирлидеров. Команда хочет обнажить пупки, но школа не готова выложить денежки, поэтому сбор средств провожу я.
– Как интересно, – сказала Ви. – И термин "Команда распутниц" приобретет новое значение.
– Вот именно! – ответила Марси, а ее лицо потемнело от злости. – Хотите войти? С вас двадцатка. И если услышу еще хоть один комментарий, повышу плату до сорока.
Ви дотронулась до меня. – Я на это не подписывалась. Плати ты.
– А с каждой по десятке? – предложила я.
– Ни за что. Это была твоя идея. Поэтому ты и плати.
Я повернулась к Марси и нацепила на лицо свою лучшую улыбку. – Двадцатка – это многовато, – рассудила я.
– Да, но подумай о том, как бесподобно я буду смотреться в новой форме, – сказала она. – Я делаю по пятьсот приседаний каждый вечер, чтобы моя талия с двадцати пяти дюймов уменьшилась до двадцати четырех. У меня не может быть и дюйма жира, если я решусь обнажить животик.
Я не желала представлять Марси в новой форме с голым животом, и вместо этого сказала: – Как насчет пятнадцати баксов?
Марси уперла руки в бока и выглядела так, будто готова закрыть дверь у меня перед носом.
– Хорошо, хорошо, мы заплатим, – сказала Ви и, сунув руку в задний карман, она положила наличные в стеклянный шар, но было темно, так что я не успела увидеть, сколько именно. – Будешь должна, – шепнула она мне.
– Ты должна была отдать деньги мне, чтобы я их пересчитала, – сказала Марси, роясь в шаре, пытаясь достать банкноты Ви.
– Я просто решила, что считать до двадцати – для тебя слишком сложная задача, – сказала Ви. – Ну прости.
Глаза Марси сверкнули, но она отступила вместе с шаром назад в дом.
– Сколько ты положила? – спросила я у Ви.
– Я не заплатила ни цента. Это был презерватив.
Я вскинула брови. – С каких пор ты носишь с собой презервативы?
– Я подняла один с газона, пока мы шли по двору. Кто знает, быть может, Марси он пригодится. Так что я внесла вклад в развитие нашего национального генофонда, точнее, уберегла его, пусть и ненадолго.
Мы с Ви вошли внутрь и прижались спинами к стене. В гостиной на бархатном диванчике расположились несколько пар, сплетенных в нечто непонятное. В центре ритмично дергалось бесчисленное множество человеческих тел. Через арку из гостиной можно было попасть на кухню, где ребята выпивали и веселились. Никто не обращал на нас внимания, и я сосредоточилась на том, как незаметно пробраться в комнату Марси, и я надеялась, что это не так сложно, как я себе представляла. Проблема была в том, что меня сюда привело желание найти доказательства связи Марси и Патча. Я практически была близка к мысли, что здесь я лишь потому, что он тоже придет. И я хотела его видеть.
И все указывало на то, что мне представится такой шанс. Патч появился у входа на кухню Марси, в черной рубашке поло и темных джинсах. Я не привыкла изучать его на расстоянии. Его глаза были цвета ночи, а волосы – убраны за уши, и выглядели они так, словно нуждались в стрижке еще недель шесть недель. Его тело немедленно притягивало противоположный пол, но поза говорила о том, что он не собирается вступать в разговоры. Он по-прежнему был без бейсболки, и, скорее всего, она все еще находилась у Марси. Ничего особенного, напомнила я себе. Это уже не мое дело. Патч мог подкатывать к кому хотел. И меня нисколько не должно задевать то, что он никогда не делал этого со мной.
Дженн Мартин, девочка, с которой я сидела на математике с первого класса, о чем-то с ним говорила, но, казалось, он совсем ее не слушал. Его глаза осторожно осматривали гостиную, словно он никому здесь не доверял. Он выглядел расслабленным, но внимательным, будто ожидал, что в любое время может что-то случиться.
Я отвернулась прежде, чем его взгляд мог наткнуться на меня. Лучше, если он не поймает меня на том, что я пялюсь на него с тоской и сожалением.
Энтони Эмовитц улыбнулся мне через комнату. Я автоматически улыбнулась в ответ. В этом году мы вместе ходили на физкультуру, но даже притом, что я едва ли сказала ему больше десяти слов, приятно было думать, что кто-то был рад нам с Ви.
– Почему Энтони Эмовитц смотрит на тебя с улыбочкой сутенера? – спросила подруга.
Я закатила глаза. – Ты называешь его так только потому, что он здесь. У Марси.
– Да, и что?
– Он милый, – я толкнула ее локтем. – Улыбнись ему в ответ.
– Милый? Да он – придурок.
Энтони поднял свой красный стаканчик, и что-то крикнул, но музыка была слишком громкой.
– Что? – переспросила я.
– Классно выглядишь! – на его лице появилась глупая улыбочка.
– О, Боже, – сказала Ви, – не просто сутенер, а пьяный вдрызг сутенер.
– Возможно, он немного не трезв.
– Пьян в стельку и питает надежды завалить тебя на одной из кроватей наверху.
Фу!
Пять минут спустя мы стояли на том же месте, у парадной двери. На мои туфли пролили полбанки ужасного пива, но к счастью пока обходилось без рвоты. Я собиралась предложить Ви выйти – казалось, что все уже наклюкались до такой степени, что реакции их желудков ждать осталось недолго – когда ко мне подошла Бренна Дюбуа и протянула красный стаканчик.
– Это для тебя, в знак внимания от парня в противоположном углу комнаты.
– Я же сказала, – шепнула Ви.
Я коротко взглянула на Энтони, который подмигнул мне.
– Ммм, спасибо, но мне это не нужно, – сказала я Бренне.
Я, может быть, не имею достаточного опыта во всем, что касается вечеринок, но совершенно точно знаю, что не стоит принимать напитки сомнительного происхождения. Кроме того, я знала, что пиво было ужасным.
– Скажи Энтони, что я не пью ничего, кроме содовой.
Вот блин! Это звучало еще хуже, чем было на самом деле.
– Энтони? – ее лицо выражало непонимание.
– Да, Энтони Сутен-витц, – подтвердила Ви. – Парень, который предложил тебе побыть курьером.
– Вы подумали, что это Энтони дал мне стакан? – она покачала головой. – Посмотрите в другой конец комнаты, – она повернулась туда, где несколько минут назад стоял Патч. – Ну, он там был. Наверное, ушел. Но он был красавчиком в черной рубашке, если это поможет.
– О, Боже, – снова сказала Ви, на этот раз шепотом.
– Спасибо, – брякнула я к Бренне, не видя иного выхода, как взять стакан.
Она вернулась в толпу, а я понюхала содержимое, и определила, что это была вишневая кола, которая стояла на столе у входа позади меня. Патч хотел что-то сказать этим? Напомнить мне о моем поражении в драке в Суме Дьявола, когда Марси окатила меня ею?
Ви что-то сунула мне в руку.
– Что это? – спросила я.
– Рация. Я взяла ее у моего брата. Я буду на лестнице на шухере, и если кто-то пойдет, сообщу тебе.
– Хочешь, чтобы я прямо сейчас пошла к Марси в комнату?
– Я хочу, чтобы ты украла дневник.
– Ах, кстати об этом. Я чуточку изменила свое решение.
– Ты издеваешься? – спросила Ви. – Ты не можешь сейчас пойти напопятную. Подумай о том, что в этом дневнике. Это твой шанс узнать, что происходит между Марси и Патчем. Ты не можешь отступить.
– Но это неправильно.
– Ну, если ты справишься со всем быстро, то чувство вины не успеет тебя настичь.
Я укоризненно посмотрела на подругу.
– Самовнушение тоже помогает, – добавила Ви. – Просто скажи себе, что в данный момент это не так уж и плохо, и обязательно поверишь в это.
– Я не возьму дневник. Я просто хочу… осмотреться. И украсть бейсболку Патча.
– Я дам тебе денег в размере годового бюджета электронного журнала, если ты принесешь мне дневник в течение получаса, – в отчаянии воскликнула Ви.
– Он тебе для этого нужен? Хочешь опубликовать его в журнале?
– Подумай об этом. Это помогло бы мне сделать карьеру.
– Нет, – твердо сказала я. – Плохая Ви.
Она вздохнула. – Ну что ж, попытаться стоило.
Я посмотрела на рацию в руке. – Почему мы не можем перекидываться текстовыми сообщениями?
– Шпионы не переписываются по смс.
– Откуда ты знаешь?
– А ты откуда знаешь?
Овчинка выделки не стоила, поэтому я не стала затевать спор и сунула устройство в задний карман джинсов. – Ты уверена, что спальня Марси на втором этаже?
– Один из ее экс-бойфрендов сидит за мной на испанском. Он сказал мне, что Марси каждый вечер переодевается в десять часов при включенном свете. И иногда, когда ему с друзьями скучно, они приезжают, чтобы посмотреть шоу. Он сказал, что Марси никогда не спешит, и к тому времени, когда она заканчивает, он покрывается испариной. Еще он сказал, что однажды…
Я закрыла уши руками. – Стоп!
– Эй, если мой мозг захламлен этим мусором, то и твой тоже выдержит подобное. И причина, по которой мне пришлось выслушивать эту феноменально блевотную чушь – исключительно из-за желания помочь тебе.
Я посмотрела на лестницу. Мой живот, казалось, жил собственной жизнью, готовый взбунтоваться в любую минуту. Я еще ничего не сделала, но меня уже мучило чувство вины. И когда я успела опуститься до того, чтобы пробираться в спальню Марси? Как я позволила Патчу впутать меня в это?
– Думаю, мне пора, – неуверенно сказала я. – Прикроешь меня?
– Доверься мне.
Я поднялась наверх. Прошла по коридору мимо ванной с кафельным полом и люстрой под потолком, свернув налево, обнаружила спальню для гостей, а также тренажерный зал, оборудованный всякой всячиной. Я вернулась и повернула направо. Первая дверь была открыта, и я заглянула внутрь. Общий цвет помещения был приторно розовым – розовые стены, розовый тюль, розовое пуховое одеяло и розовые декоративные подушки. Духами были заставлены все горизонтальные поверхности. Несколько фотографий на стенах, размером с настоящие постеры, на которых Марси красовалась в форме чирлидера. Меня почти стошнило, когда я заметила на комоде бейсболку Патча. Я схватила ее, свернула и сунула в задний карман джинсов. Чуть ниже на полке лежали ключи от машины. Они были запасными, но к ним был прицеплен брелок с эмблемой Джипа. Патч дал Марси запасные ключи от своего джипа.
Резко схватив ключи с комода, я затолкала их в другой задний карман. И раз уж я пришла сюда, стала осматривать комнату в поисках вещей, также принадлежащих ему.
Я открыла несколько ящиков комода, посмотрела под кроватью и в большом сундуке, и на верхней полке шкафа. В конце концов, я просунула руку между матрацем и кроватью. И вытащила дневник. Маленький синий дневник Марси, который, если верить слухам, был более скандальным, чем самый желтый из всех желтых таблоидов. Держа его в своих руках, я чувствовала невероятное искушение заглянуть внутрь. Что она написала про Патча? Какие секреты хранили эти страницы?
Моя рация зашипела.
– Вот дерьмо, – сказала Ви.
Я вытащила приемник и нажала на кнопку для разговора.
– Собака. Большая собака. Она только вошла в гостиную, ну или как бы это ни называлось. Она уставилась на меня. Будто следит.
– Какая собака?
– Я не очень разбираюсь в породах, но, кажется, это доберман. Заостренная морда, и она рычит. Немного напоминает Марси, если это поможет. О! Она навострила уши. И идет ко мне. Я думаю, что это одна из тех собак-экстрасенсов. Она знает, что я сижу здесь не просто так.
– Сохраняй спокойствие…
– Фу, собачка, я сказала: фу!
Рычание огромной собаки донеслось до меня через рацию.
– Эм, Нора? У нас проблема, – сказала Ви мгновение спустя.
– Собака не ушла?
– Хуже. Она пошла наверх.
Именно тогда я и услышала громкий лай у двери. Он не прекращался и становился все громче и страшнее.
– Ви! – зашипела я. – Избавься от собаки!
Она что-то ответила, но я не услышала ее из-за лая. Я прижала рацию к уху. – Что?
– Марси идет! Уматывай оттуда!
Я стала запихивать дневник обратно, но рассыпала картинки и записки. В панике мне пришлось собирать их с полу и засовывать обратно в дневник. Тогда я засунула эту маленькую книжицу туда же, куда и рацию. Я разберусь с этим позже. Сейчас мне нужно было выбираться отсюда.
Я подняла окно, ожидая, что мне придется иметь дело с защитной сеткой, но ее не было. Видимо, Марси убрала ее давно, чтобы та не мешала ей тайком убегать из дома. Эта мысль дала мне толику надежды. Если Марси уже проделывала это раньше, значит, и мне это под силу. И, кажется, я даже не разобьюсь. Конечно, Марси была более гибкой, и у нее отличная координация.
Высунув голову в открытое окно, я посмотрела вниз. Входная дверь была прямо подо мной, и под навесом, который держался на четырех столбах. Перекинув одну ногу, я нашла опору. После того, как я уверилась, что не скачусь кубарем вниз, я перекинула и вторую ногу. Зафиксировав себя в этом положении, я закрыла окно. И только-только спряталась за подоконником, когда в окне загорелся свет. Собачьи когти барабанили по стеклу, и она продолжала яростно рычать. Упав на живот, я прижалась к поверхности крыши и молилась, чтобы Марси не открыла окно.
– Что такое? – донесся до меня приглушенный голос Марси. – В чем дело, Бумер?
По спине пробежал холодок. Марси посмотрит вниз и увидит меня. Я закрыла глаза и попыталась забыть о том, что ее дом заполнен людьми, с которыми мне предстоит еще два года учиться в одной школе. Как я буду объяснять им, зачем проникла в спальне Марси? Как буду объяснять кражу дневника? От одной мысли об этом мне было стыдно.
– Заткнись, Бумер! – крикнула Марси. – Кто-нибудь может подержать мою собаку, пока я открываю окно? Он глупый и может выскочить. Эй ты, в коридоре. Да, ты. Держи за ошейник мою собаку и не отпускай. Просто сделай это.
Надеясь, что лай собаки заглушит любые звуки, я перевернулась на спину и тут же испугалась, вспомнив о том, что боюсь высоты, и о том, что от меня до земли довольно приличное расстояние.
Упираясь пятками в козырек крыльца, я старалась как можно дальше отодвинуться от края и вытащила свою рацию. – Ви? – шепнула я.
– Где ты? – спросила она сквозь громыхания музыки.
– Ты смогла бы избавиться от собаки?
– Как?
– Прояви смекалку.
– Например, отравить ее?
Я вытерла пот со лба тыльной стороной ладони. – Я думала о том, чтобы запереть ее в туалете.
– Хочешь, чтобы я прикоснулась к ней?
– Ви!
– Хорошо-хорошо, что-нибудь придумаю.
Тридцать секунд спустя я услышала, как в спальне Марси появилась Ви.
– Эй, Марси? – позвала она, перекрикивая собачий лай. – Не хотела мешать, но у входной двери полиция. Они говорят, что люди жалуются на шум. Хочешь, я приглашу их войти?
– Что? – Марси смотрела в окно прямо надо мной. – Я не вижу патрульных машин.
– Вероятно, они припарковались на пару кварталов дальше. Так или иначе, я видела у некоторых ребят запрещенные препараты.
– И что? – огрызнулась она. – Это же вечеринка.
– Алкоголь недопустим раньше двадцати одного года.
– Супер! – закричала Марси. – И что прикажешь делать? – она замолчала, а затем снова заговорила: – Это ты их вызвала!
– Кто? Я? – возмутилась Ви. – И потерять халявное угощение? Ни за что!
Через секунду безумный лай Бумера исчез за пределами спальни, и свет тут же погас.
Еще несколько минут я сохраняла абсолютную неподвижность, прислушиваясь. Когда же убедилась, что в спальне Марси пусто, то перевернулась на живот и прокралась к окну. Собака ушла, Марси ушла, и если бы я только могла…
Я прижала ладони к окну, чтобы попробовать поднять его, но ничего не вышло. Я нажала еще сильнее, но это не дало результатов.
Ладно, решила я. Ничего особенного. Марси, должно быть, закрыла окно. Все, что от меня требовалось, так это просидеть здесь еще часов этак пять – до конца вечеринки – и послать Ви за лестницей.
Я услышала шаги на газоне и вытянула шею, чтобы поглядеть, не Ви ли это прибежала меня спасать. К моему ужасу это был Патч, шагающий к своему джипу. Он набрал чей-то номер на своем телефоне, и приложил трубку к уху. Две секунды спустя мой сотовый в кармане зазвонил. И я не успела выбросить телефон в кусты, растущие по периметру особняка – Патч остановился.
Он посмотрел через плечо. Его пристальный взгляд впился прямо в меня, и мне показалось, что было бы куда лучше, если б меня сожрал Бумер.
– И тут я подумал, что их называют чересчур любопытными, – мне не нужно было смотреть на него, чтобы знать, что он улыбается.
– Перестань смеяться, – сказала я, а мои щеки запылали от чувства унижения. – Помоги мне спуститься.
– Прыгай.
– Что?
– Я поймаю тебя.
– Ты псих? Зайди внутрь и открой окно. Или принеси лестницу.
– Мне не нужна лестница. Прыгай. Я не собираюсь шутить и бросать тебя.
– О, конечно! Так я и поверила!
– Хочешь, чтобы я помог или нет?
– Ты называешь это помощью? – зашипела я. – Это не помощь!
Он покрутил ключи на пальце и стал удаляться.
– Ты такая сволочь! Вернись немедленно!
– Сволочь? – переспросил он. – Это ты подглядываешь в окна.
– Я не подглядывала. Я была… была… – Придумай же что-нибудь!
Глаза Патча поднялись к окну за мной, и на его лице появилось выражения полного понимания. Он наклонил голову и хохотнул. – Ты искала комнату Марси.
– Нет, – я закатила глаза, словно это самое абсурдное предположение в мире.
– Тогда что ты искала?
– Ничего, – я вытащила бейсболку Патча из заднего кармана и швырнула ему. – Возвращаю тебе эту штуковину!
– Ты ходила за моей бейсболкой?
– Очевидно, невелика потеря!
Он одел ее на голову. – Ты собираешь прыгать?
Я бросила недоверчивый взгляд на край карниза, и земля казалось, стала дальше еще на двадцать футов. Не спеша давать ответ, я спросила: – Зачем ты звонил?
– Я потерял тебя из виду. Хотел удостовериться, что ты в порядке.
Это звучало искренне, хотя он и был прекрасным лгуном. – А вишневая кола?
– В знак примирения. Так ты будешь прыгать или нет?
Не видя другого выхода, я подошла к самому краю. Мой живот болезненно сжался. – Предупреждаю тебя: если ты вдруг меня уронишь…
Патч поднял руки. Зажмурив глаза, я скользнула вниз. Я ощутила скольжение воздуха по своему телу, а потом оказалась в плотном кольце рук Патча, он прижал меня к себе.
Я стояла так несколько секунд, а сердце бешено колотилось после непродолжительного падения и от его близости. Это было так тепло и знакомо. Так надежно и безопасно. Я хотела вцепиться в его рубашку, положить голову в ложбинку у его шеи, и никогда не отпускать.
Патч заправил мне за ухо выбившуюся прядь волос. – Хочешь вернуться на вечеринку? – пробормотал он.
Я отрицательно покачала головой.
– Я отвезу тебя домой, – он повел подбородком, указав на джип, все еще не выпуская меня из своих объятий.
– Я приехала с Ви, – сказала я. – Я должна с ней и вернуться.
– Ви не станет по пути домой заезжать за китайской едой.
Китайская еда. Это заставит Патча заглянуть в сельский домик на ужин. Моей мамы не было дома, а это значит, мы будем совсем одни…
Я еще немного ослабила оборону. А вдруг мы в безопасности. А вдруг поблизости не было архангелов. Патч казался безмятежным, а, значит, и мне не стоило волноваться. И это всего лишь ужин. У меня был ужасный день в школе, и с полудня я не съела ни крошки. Ужин с Патчем казался просто замечательным. Разве это может причинить боль? Двое людей просто поужинают вместе и все.
– Просто ужин, – сказала я, больше для себя, чем для Патча.
Он приложил пальцы к голове как бойскаут и отдал честь, но его улыбка выражала совершенно противоположное. Улыбка мальчишки-плохиша. Ироничная, обольстительная улыбка парня, который два вечера назад целовал Марси… и предложил поужинать со мной, скорее всего, рассчитывая на веселенькое продолжение. Он думал, что этой улыбочки достаточно, чтобы я забыла про свою боль. Забыла, что он целовал Марси.
Вся моя защита рушилась, потому что мне предлагали подарок в красивой упаковке. Все мои предположения испарились, заменившись чувством дикой тревоги, которая не имела никакого отношения к Патчу или к этому вечеру. Кожа покрылась мурашками. Я изучала тени, пересекающие лужайку.
– Мм? – пробормотал Патч, заметив мою нервозность и снова заключая меня в объятия, пытаясь защитить.
И я снова почувствовала это. Изменения в воздухе. Невидимый, невероятно теплый туман, который стелился низко по земле и обволакивал, превращаясь в кольца сотен змей. Чувство было настолько разрушительным, что мне оставалось лишь надеяться, что Патч ничего не заметил, даже если и почувствовал неладное.
– Что с тобой, Ангел? – его голос был низким, недоверчивым.
– Мы, правда, в безопасности?
– Это имеет значение?
Я осмотрела двор. Я не знала точно почему, но продолжала думать, что это архангелы. Они здесь.
– Я говорю об… архангелах, – сказала я очень спокойно. – Разве они не следят?
– Следят.
Я попыталась отстраниться, но Патч не позволил мне этого. – Мне все равно. Я устал от игр, – он поднял голову от моей шеи, и я видела вызов в его глазах.
Я предприняла еще одну, более уверенную, попытку отстраниться. – Отпусти.
– Ты не хочешь меня? – его улыбочка была вся-такая-лисья.
– Проблема не в этом. Я не хочу быть виновной в том, что может случиться с тобой. Отпусти.
Как он может быть таким беспечным? Они искали повод, чтобы избавиться от него. Они не должны видеть меня в его объятиях.
Он провел ладонями вдоль моих рук, и как только я решила воспользоваться возможностью вновь отстраниться, поймал меня. Его голос ворвался в мою голове. Я могла поддаться. И прямо сейчас мы бы прекратили плясать под дудку архангелов. Он сказал об этом так решительно, что стало ясно: эта мысль посещала его не один раз. Об этом он тайно мечтал долгое, очень долгое время.
Мое сердце колотилось с неистовой силой. Уйти? Прекратить играть по правилам?
– О чем ты говоришь?
Я живу, постоянно переезжая, прячась и надеясь, что архангелы меня не найдут.
– А если найдут?
Я предстану перед Судом. Меня признают виновным, но это бы дало нам несколько недель, пока они принимают решение.
Я испытующе посмотрела на него. – А потом?
– Они отправят меня в ад, – он сделал паузу, после чего добавил с тихим убеждением: – я не боюсь ада. Я заслужил то, что происходит. Я лгал, обманывал. Я причинял невинным людям боль. Я совершил больше ошибок, чем могу вспомнить. Но, так или иначе, мне пришлось расплатиться за них большей частью своего существования. Ад не станет для меня чем-то новым, – его губы сложились в кривоватую улыбку. – Но я уверен, что у архангелов есть парочка тузов в рукаве, – его улыбка исчезла, и он смотрел на меня так, словно обнажал душу. – С тобой мне всегда было хорошо. Это единственное, что было правильным. Ты – то единственное, что было правильно в моей жизни. Мне плевать на архангелов. Скажи, что ты хочешь, чтобы я сделал. Скажи только слово. Я сделаю все, что ты хочешь. Мы можем уйти прямо сейчас.
Он подождал мгновение, чтобы его слова дошли до меня. Я посмотрела на его джип. Стена холодного отчуждения между нами рухнула. А появилась она только из-за архангелов. Без них, все, с чем я и Патч боролись, не имело значения. Только они были нашей проблемой. Я хотела оставить и их, и все это позади, и уехать с Патчем. Я хотела быть беззаботной: жить только здесь и сейчас. Мы смогли бы заставить друг друга забыть о произошедшем. Завтра мы бы просто посмеялись над запретами, границами и всем остальным. Только я и Патч, а все остальное неважно.
Ничто неважно, кроме уверенности в том, что произойдет, когда отведенный нам срок подойдет к концу.
Я могла выбирать из двух вариантов, но выбор был очевиден. Единственное, что я могла сделать, чтобы защитить Патча, отпустить его. Прекратить любые контакты с ним.
Я даже не осознавала, что плачу, пока Патч не прикоснулся большим пальцем к моим влажным глазам.
– Шшш, – промурлыкал он. – Все будет хорошо. Я хочу тебя. И не могу продолжать жить так, как сейчас, находясь на перепутье.
– Но они отправят тебя в ад, – я запиналась, и мои губы дрожали.
– У меня было время, чтобы смириться с этим.
Я не хотела показывать ему, как это больно, но продолжала захлебываться в слезах. Глаза были мокрыми, а в груди все болело. Если бы не я, он не стал бы ангелом-хранителем. Если бы не я, архангелы не пытались бы его уничтожить. Я была виновата во всем этом.
– Сделай мне одолжение, – сказала я, наконец, тихим и совершенно не своим голосом. – Скажи Ви, что я ушла домой. Я должна побыть одна.
– Ангел? – Патч взял меня за руку, но я высвободила ее.
И поняла, что мои ноги продвигаются к выходу, шагая одна за другой. Они уводили меня все дальше и дальше от Патча, так, словно бы я растеряла способность чувствовать свое тело и управлять им.
Глава тринадцатая
На следующий день Ви высадила меня у входа в бар Энзо. Я была одета в сарафан с желтым принтом, который был одновременно и кокетливым, и классическим, и был гораздо более оптимистичен на вид, чем то, что я чувствовала внутри себя. Я остановилась перед окнами, чтобы встряхнуть волосами, которые кудрявились после сна, но жест этот вышел неестественным. Я заставила себя улыбнуться. Эту улыбку я отрабатывала все утро. Застыв на моих губах, она выглядела натянутой, и было такое ощущение, будто вот-вот переломится пополам. В отражении окна она казалась пустой и фальшивой. Но утром после ночи, проведенной в слезах, такая улыбка была лучшим, что я могла из себя выдавить.
После возвращения от Марси прошлым вечером я свернулась калачиком в своей постели, но так и не уснула. Ночь я провела, мучимая самоистязающими мыслями. Чем дольше я не спала, тем головокружительней уносились от реальности мои мысли. Я хотела сделать заявление, и мне было очень обидно, я переживала о том, насколько резким оно было. Мне в голову пришла мысль, которую в своей прежней жизни я никогда бы не одобрила. Если я покончу с собой, архангелы узнают об этом. Я хотела, чтобы они испытывали угрызения совести. Я хотела, чтобы они усомнились в своих архаичных законах. Хотела, чтобы они несли ответственность за то, что разрушили мою жизнь, за то, что все отняли у меня.
Всю ночь мое сознание тонуло в водовороте подобных мыслей. Мои эмоции проходили сквозь душераздирающую потерю, отрицание, гнев. В какой-то момент я пожалела, что не убежала с Патчем. Любое счастье – неважно, насколько короткое – казалось, лучше, чем долгая медленно-кипящая пытка – день за днем просыпаться, зная, что я никогда не смогу быть с ним. Но, как только сегодня утром солнце начало пробиваться сквозь темное небо, я приняла решение. Я должна двигаться дальше. Либо так, либо погружение в вялотекущую депрессию. Я заставила себя двигаться, чтобы принять душ и одеться, и пошла в школу в твердой решимости, что не позволю никому лезть мне в душу. Ощущение покалывания охватило мое тело, но я отказывалась показать хоть один внешний признак жалости к себе. Я не позволю архангелам победить. Я собиралась взять себя в руки, найти работу, оплатить выписанный мне штраф, закончить летнюю школу с наивысшими баллами, и занять себя настолько, чтобы думать о Патче только по ночам, оставшись наедине со своими мыслями.
Внутри "У Энзо" слева и справа располагались два полукруглых балкона с широкой лестницей, ведущей вниз в основную обеденную зону и к барной стойке. Балконы напомнили мне изогнутые подиумы, возвышающиеся над партером. Столики на балконе были заполнены, и только несколько одиночек, пьющих кофе и читающих утреннюю газету, оставались в зале. Сделав глубокий вдох, я спустилась вниз по лестнице и подошла к барной стойке. – Простите, я слышала, вы нанимаете бариста, – сказала я женщине за кассой.
Мой голос звучал безжизненно, но у меня не было сил попытаться это исправить. Рыжеволосая женщина средних лет с бэйджем, на котором было написано "РОБЕРТА", подняла глаза.
– Я хотела бы заполнить заявление, – мне удалось выдавить полуулыбку, но я опасалась, что она даже и близко не была правдоподобной. Роберта вытерла свои веснушчатые руки тряпкой и вышла из-за стойки. – Бариста? Уже нет. Я смотрела на нее, затаив дыхание, чувствуя, как во мне угасает надежда. Мой план был всем. Я не думала над тем, что буду делать, если хотя бы один пункт этого плана не будет реализован. Мне нужен план. Мне нужна эта работа. Мне нужна тщательно контролируемая жизнь, где будет распланирована каждая минута, и каждая эмоция упакована отдельно.
– Но я по-прежнему ищу надежного администратора, только на вечернюю смену с шести до десяти, – добавила Роберта. Я моргнула, мои губы слегка дрогнули в удивлении. – О, – сказала я. – Это… хорошо. – По вечерам мы приглушаем свет, предлагаем услуги бариста, играем джаз, в общем, добиваемся более утонченной обстановки. Как правило, после пяти здесь пусто, но мы надеемся привлечь толпу клиентов. У нас режим жесткой экономии, – объясняла она. – Поэтому тебе придется отвечать за встречу клиентов и прием заказов, после этого их нужно передавать на кухню. Когда еда будет готова, ты должна будешь относить ее на столики. Я старалась кивать с видимым рвением, решив показать ей, как сильно я хотела получить эту работу, и чувствуя, как лопается кожа на моих губах, когда я улыбаюсь.
– Это звучит отлично, – удалось мне произнести хриплым голосом. – Есть ли у тебя опыт работы? У меня не было опыта. Но мы с Ви приходили к Энзо, по крайней мере, три раза в неделю.
– Я знаю меню наизусть, – сказала я, начиная чувствовать себя надежнее и увереннее.
Работа. От нее зависело все. Я собиралась начать новую жизнь. – Вот это мне нравится, – сказала Роберта. – Когда ты сможешь начать?
– Сегодня вечером? – я едва могла поверить, что она предлагает мне работу.
Вот она я – неспособная выдавить даже искреннюю улыбку, но она прощала мне это. Она давала мне шанс. Я протянула ладонь для рукопожатия, слишком поздно заметив, что она дрожит. Игнорируя мою протянутую руку, она искоса взглянула на меня, склонив голову набок так, что заставила меня почувствовать еще большее смущение. – Все в порядке? Я тихонько втянула воздух и задержала дыхание. – Да, все хорошо. Она оживленно кивнула. – Будь здесь без четверти шесть, и перед началом смены я выдам тебе униформу. – Большое Вам спасибо, – начала я своим все еще шокированным голосом, но она уже неслась обратно за стойку.
Выйдя из бара к слепящему солнцу, я произвела подсчеты в уме. При условии, что буду получать по минимальной ставке, мне, чтобы оплатить свой штраф за превышение скорости, придется работать каждый вечер следующие две недели. А если я проработаю оба следующих месяца, то это будет уже шестьдесят вечеров, в которые я буду слишком загружена, чтобы зацикливаться на Патче. Я буду на шестьдесят ночей ближе к концу летних каникул, когда снова смогу все силы бросить на учебу. Я уже решила, что плотно забью свое расписание самыми сложными предметами. Я смогу справиться с домашними заданиями в любом состоянии, но разбитое сердце – это совершенно другое.
– Ну и? – спросила Ви, паркуясь на Неоне рядом со мной. – Как все прошло? Я взобралась на пассажирское сиденье. – Я получила работу.
– Прекрасно. Ты очень нервничала, когда шла туда, будто была уверена, что провалишь собеседование, но больше беспокоиться не о чем. Ты официально принята в общество трудоголиков. Горжусь тобой, малыш. Когда приступаешь? Я взглянула на циферблат на приборной панели. – Через четыре часа. – Я зайду вечером и попрошу, чтобы меня посадили в твоей зоне. – И лучше оставь чаевые, – сказала я, и робкая попытка пошутить едва не довела меня до слез. – Я – твой шофер. Это лучше, чем чаевые.
Шестью с половиной часами позже "У Энзо" было забито под завязку. Моя рабочая униформа состояла из гладкой белой рубашки, серых твидовых брюк с соответствующей жилеткой и кепки, как у мальчишки-газетчика. Кепка не больно-то помогала сохранению моей прически, так как мои волосы отказывались помещаться под ней. И сейчас я ощущала, что выбивающиеся локоны с обеих сторон липнут к моему влажному от пота лицу. Несмотря на то, что я была совершенно ошеломлена, испытала странное облегчение, что могла отвлечься от всего, что происходило у меня в голове. Не было времени, чтобы даже мимоходом подумать о Патче. – Новенькая! – один из поваров – Фернандо – окрикнул меня. Размахивая лопаткой, он стоял за коротким пристенком, отделявшим плиты от остальной части кухни. – Твой заказ готов! Я схватила три тарелки с сэндвичами, осторожно установила их в ряд на руку и вышла сквозь распашные двери. Продвигаясь по залу я встретилась глазами с одной из официанток. Она дернула подбородком на вновь занятый столик на балконе. Я ответила быстрым кивком. Буду там через минуту.
– Один простой поджаренный сэндвич, один c салями, и один с жареной индейкой, – сказала я, расставляя тарелки перед компанией трех бизнесменов в костюмах. – Приятного аппетита. Я быстро помчалась вверх по лестнице, ведущей из зала, на ходу вытаскивая из своего заднего кармана блокнот для заказов. Но на полпути к подиуму сбилась с шага. Прямо передо мной, за моим столиком, восседала Марси Миллар. И я также узнала Эдисона Хейлза, Окли Уильямса и Итана Тайлера – все они из моей школы. Я подумала о том, что мне следует дать задний ход и сказать старшей смены, чтобы мой столик отдали кому-нибудь – кому угодно – другому, когда Марси подняла глаза, и я поняла, что попалась. Твердокаменная улыбка тронула ее губы.
У меня перехватило дыхание. Возможно ли, что она уже знала, что я взяла ее дневник? Нет, вряд ли, ведь – насколько я помнила – прошлой ночью, когда я пришла домой и забралась в постель, он был у меня. Я могла сразу вернуть его, но это было последнее, о чем я тогда думала. Дневник казался такой мелочью по сравнению с диким хаосом, терзающим и мою душу, и тело. И в эту минуту ее дневник – нетронутым – валялся на полу моей спальни, рядом со сброшенной накануне одеждой. – Ну разве не миленькая униформа? – спросила Марси, заглушая джазовую фонограмму. – Итан, на тебе был такой же жилет в прошлом году на выпускном, правда? Я думаю, Нора совершила налет на твой шкаф. Пока они смеялись, я, покачиваясь взад и вперед, держала карандаш наготове над блокнотом для записи заказов.
– Могу ли я принести вам что-нибудь выпить? Напиток дня сегодня – коктейль с кокосом и лаймом.
Неужели нотки вины в моем голосе слышны всем? Я сглотнула, надеясь, что, когда снова заговорю, нервной дрожи не будет. – Последний раз я была здесь на юбилее своей мамы, – сказала Марси. – Официантки пели ей "С Днем Рождения".
Мне понадобилось целых три секунды, чтобы понять ее мысль. – О! Нет. То есть – нет, я не официантка. Я администратор. – Мне все равно, кто ты. Я хочу, чтобы ты мне спела "С Днем Рождения". Я застыла на месте, мой ум лихорадочно нащупывал выход. Я не могла поверить, что Марси жаждет моего унижения. Подождите. Конечно, она хочет, чтобы я унижалась. Последние одиннадцать лет я вела тайный счет между нами, но теперь, я уверена, она ведет свой собственный. Она жила ради того, чтобы одержать верх надо мной. Но что еще хуже – она точно знала, что переиграла меня уже вдвое, но по-прежнему продолжала набирать очки. Что делало ее не просто занозой, а настоящей гадюкой. Я протянула руку. – Покажите мне ваши удостоверения личности. Марси небрежно повела плечом. – Я его забыла.
Мы обе знали, что она не забыла водительские права, и мы обе знали, что сегодня не был ее день рождения. – Сегодня вечером очень много работы, – сказала я, изображая извинение. – Управляющий не хотел бы, чтобы я обделила вниманием других клиентов. – Твой управляющий хочет, чтобы твои клиенты были довольны. А теперь пой. – А пока ты вредничаешь, – подхватил Итан, – покажи нам один из тех бесплатных шоколадных тортиков. – Мы предлагаем всего один ломтик, а не весь торт, – сказала я. – Мы предлагаем всего один ломтик, – передразнил Эдисон, и за столиком разразился хохот. Марси полезла в сумочку и вытащила маленькую камеру. Красный огонек загорелся, и она направила объектив на меня.
– Не могу дождаться, когда разошлю это видео всей школе. Хорошо, что у меня есть доступ к электронной почте каждого из учеников. Кто бы мог подумать, что должность помощника в офисе окажется настолько полезной?
Она знала о дневнике. Должна была знать. И это было местью. Пятьдесят очков мне – за кражу ее дневника. И вдвое больше – ей за рассылку видео со мной, поющей "С Днем Рождения, Марси", всем ученикам средней школе Колдуотера. Я указала через плечо на кухню и медленно отступила. – Послушай, у меня заказы… – Итан, пойди скажи вон той симпатичной официантке, что мы требуем позвать управляющего. Скажи ей, что наш администратор капризничает, – сказала Марси.
Я не могла в это поверить. Меньше трех часов работы, а Марси вынудит их меня уволить. Как же тогда я смогу оплатить штраф? И прощай, Фольксваген кабриолет. Но самым важным, из-за чего я нуждалась в работе – чтобы отвлечь себя от бесполезных попыток примириться с жестокой истиной: Патч ушел из моей жизни. Навсегда.
– Время вышло, – заявила Марси. – Итан, позови менеджера.
– Подожди, – сказала я. – Я сделаю это. Марси взвизгнула и захлопала в ладоши. – Хорошо, что я зарядила свой аккумулятор. Я машинально надвинула кепку газетчика пониже, прикрывая лицо. И открыла рот. – С днем рождения тебя… – Громче! – закричали все. – С днем рождения тебя, – я запела громче, слишком смущенная, чтобы следить, не сфальшивила ли. – С днем рождения, дорогая Марси. С днем рождения тебя. Никто не произнес ни слова. Марси уложила камеру обратно в сумочку. – Ну, это было скучно. – Это звучало… нормально, – сказал Итан. Кровь немного отлила от моего лица. И промелькнула возбужденная торжествующая улыбка. Пятьсот очков. Это меньшее, чего стоило мое соло. Так много для Марси, разносящей меня в пух и прах. Я официально перехватила лидерство.
– Напитки кому-нибудь? – на удивление радостным тоном спросила я. Нацарапав на листке их заказы, я повернулась, чтобы удалиться на кухню, когда Марси окликнула меня: – Да, и… Нора?
Я встала, как вкопанная. Резко втянув воздух, пыталась угадать, через какой обруч она может заставить меня прыгать теперь. О, нет. Если только… она не собирается разоблачить меня. Прямо сейчас. На глазах у всех этих людей. Она расскажет всему миру, что я украла ее дневник, чтобы они могли увидеть, насколько я на самом деле низкая и подлая. – Не могла бы ты поторопиться с нашим заказом? – закончила Марси. – У нас еще впереди вечеринка. – Поторопиться с вашим заказом? – тупо переспросила я.
Значило ли это, что она не знала о дневнике? – Мы встречаемся с Патчем на Дельфийском Пляже, и я не хочу опоздать, – и Марси тут же прикрыла рот. – Мне так жаль. Я даже не думала. Мне не следовало бы упоминать Патча. Это должно быть очень больно – видеть его с кем-то другим.
Улыбка, которую я нацепила на себя, сползла с лица. Я почувствовала, как по моей шее снизу вверх поднимается жар. Мое сердце билось так неистово, что, казалось, голова сейчас вспыхнет, как лампочка. Стены склонились надо мной, а в самом центре я видела беспощадную улыбку Марси – она смеялась надо мной. Значит, все вернулось на свои места. Патч снова с Марси. Вчера вечером я сбежала, и он смирился с уготованной нам судьбой. Если он не может быть со мной, то ему приходится довольствоваться Марси. Но почему им позволили быть в отношениях? Куда смотрят архангелы, вместо того чтобы следить за Патчем и Марси? А как же их поцелуй? Неужели архангелы смотрят на это сквозь пальцы, уверенные в том, что это ни для одного из них ничего не значит?
Мне хотелось кричать из-за такой несправедливости. Марси могла быть с Патчем, хотя она его не любила, а я не могла – потому что любила, и архангелы знали это. Почему нам нельзя любить друг друга? Неужели ангелы и люди действительно такие разные?
– Все нормально, я это уже пережила, – сказала я, добавив в голос нотку прохладной вежливости. – Вот и умница, – одобрила Марси, обольстительно покусывая свою соломинку, давая понять, что не поверила мне ни на йоту.
Вернувшись на кухню, я отдала поварам их заказ, оставив пустым поле "особых пожеланий приготовления". Марси спешила увидеться с Патчем на Дельфийском Пляже? Какая незадача. Я забрала ожидающий меня заказ и вынесла поднос из кухни. К своему удивлению у входной двери я увидела Скотта, который разговаривал со старшей смены. Он был одет в просторные Левайсы и простую футболку, и учитывая язык тела двух одетых в черное официанток, они с ним флиртовали. Встретившись со мной взглядом, он узнал меня. Я поставила заказ на пятнадцатый столик и поднялась по лестнице. – Эй, – обратилась я к Скотту, снимая кепку газетчика, чтобы помахать ею на свое лицо. – Ви сказала, что я найду тебя здесь. – Ты звонил Ви? – Да, после того, как ты не ответила ни на одно из моих сообщений.
Я вытерла лоб рукой, смахнув несколько выбившихся волосков на место. – Мой сотовый в служебном помещении. У меня не было возможности проверить его с начала смены. Что тебе нужно? – Во сколько ты заканчиваешь? – В десять. А что? – На Дельфийском Пляже вечеринка. Вот ищу какого-нибудь несчастного сосунка, чтоб потащить с собой. – Каждый раз, когда мы тусуемся, случается что-нибудь ужасное, – понимание не вспыхнуло в его глазах. – Драка в "ЗЭТ", – напомнила я ему. – Потом Сума дьявола. Оба раза мне пришлось добираться домой окольными путями. – Бог любит троицу, – улыбнулся он, и я впервые заметила, что улыбка его была очень милой. Мальчишеская даже. Она придавала ему мягкости, заставляя меня задаться вопросом: а была ли у него другая сторона, которой я еще не видела? Скорее всего, это та же вечеринка, на которую стремилась Марси. Та же вечеринка, на которой должен быть Патч. И тот же пляж, на котором мы были с ним всего полторы недели назад, когда я поспешила с высказываниями, объявив, что живу идеальной жизнью. Тогда я и подумать не могла, как быстро все провалится в тартарары.
Я быстренько составила список своих чувств, но мне понадобилось больше пары секунд, чтобы понять, как я себя сейчас чувствую. Мне хотелось увидеть Патча – я всегда буду этого хотеть – но вопрос был не в этом. Мне нужно было определиться, готова ли я увидеть его. Смогу ли я справиться с тем, что увижу его с Марси? Особенно после всего, что он сказал мне вчера вечером? – Я подумаю об этом, – сказала я Скотту, осознав, что слишком затянула с ответом. – Мне заехать за тобой к десяти? – Нет. Если я пойду, Ви подбросит меня, – я показала на двери кухни. – Слушай, я должна вернуться к работе. – Надеюсь, увидимся, – сказал он, на прощание адресовав мне ухмылку и ушел.
После закрытия я обнаружила Ви на стоянке, мотор Неона был заведен.
– Спасибо, что подбираешь меня, – сказала я ей, падая на переднее сидение.
Ноги болели от бесконечной беготни, а в ушах все еще звучали разговоры и громкий смех битком набитого ресторана, не говоря уже о том, что на меня постоянно кричали повара и официантки, делая мне замечания. Я принесла, по крайней мере, два неправильных заказа, и не раз вошла на кухню через неправильную дверь. Оба раза я натыкалась на официантку с полным подносом в руках, и едва не сбивала ее с ног. А хорошей новостью было то, что у меня в кармане теперь лежали тридцать долларов чаевых. После того, как я оплачу штрафную квитанцию, все мои чаевые пойдут на Кабриолет. Я не могла дождаться дня, когда в своих перемещения мне не придется полагаться на Ви.
Но еще сильнее я стремилась к тому дню, когда забуду Патча. Ви усмехнулась. – Это не бесплатная услуга. Все эти поездки на самом деле – это своеобразная долговая расписка, и я еще предъявлю ее тебе, когда-нибудь. – Я серьезно, Ви. Ты – лучший в мире друг. Наилучшайший. – Ой, может, нам стоит отметить этот памятный момент и завалиться к Скипу за мороженым? Мне не помешало бы немного мороженого. По правде говоря, совсем не помешало бы немного глутамата натрия. Ничто не делает меня такой счастливой, как полная загрузка свежезажареным фаст-фудом, покрытым старым добрым глутаматом натрия. – Может, в другой раз? – спросила я. – Сегодня вечером меня пригласили на тусовку на Дельфийском Пляже. Разумеется, ты больше, чем просто желанный гость, – быстро добавила я.
Я совсем не была уверена, что сделала правильный выбор, решившись сегодня вечером пойти туда. Зачем вновь мучить себя встречей с Патчем? Я знала, что мне хотелось быть ближе к нему, даже если это ближе не было настолько близко. Более сильная и решительная личность перерезала бы все ниточки, чтобы окончательно расстаться. Более сильный человек не будет оббивать кулаки о двери злой судьбы. Патча больше никогда не будет в моей жизни. Я знала, что должна принять это, но есть большая разница между тем, что ты знаешь и тем, как поступаешь.
– Кто еще будет? – спросила Ви. – Скотт и несколько человек из школы.
Нет необходимости упоминать Марси и получить мгновенный отказ. У меня было чувство, что поддержка Ви мне сегодня понадобится. – Лучше я свернусь калачиком рядом с Риксоном и буду смотреть кино. Я могу спросить, есть ли у него какой-нибудь друг, чтобы ты могла присоединиться к нам. Мы могли бы устроить двойное свидание. Ели бы попкорн, рассказывали анекдоты, целовались. – Я пас.
Мне не нужен был кто-нибудь. Мне нужен был Патч.
К тому времени, как Ви зарулила на парковку Дельфийского Пляжа, небо было черно-смоляным. Мощные фонари, напомнившие мне прожекторы на футбольном поле средней школе Колдуотера, светили вниз на побеленные деревянные конструкции, карусели, галереи игровых автоматов и мини-гольф, и создавали окутывающий их сияющий ореол. Ни дальше по пляжу, ни в окрестностях не было электричества, что делало парк единственным на многие километры светлым пятном на побережье. Так поздно вечером я не ожидала найти кого-нибудь, покупающего гамбургеры или играющего в воздушный хоккей, и я показала Ви, чтобы она съехала на обочину около проложенных железнодорожных шпал, обрывающихся у воды.
Пошатываясь, я вышла из машины и беззвучно шевельнула губами "до свидания". Ви помахала в ответ, ее сотовый был прижат к уху, так как они с Риксоном прорабатывали детали места встречи. В воздухе по-прежнему держалось тепло уже севшего солнца, и он был наполнен разными звуками – от далекой музыки, доносящейся из Дельфийского Портового Парка развлечений высоко на скалах, до шуршащего по песку прибоя.
Я отошла от гребня из водорослей, который шел параллельно берегу как изгородь, протряслась вниз по склону, и пошла по узкой дорожке сухого песка, который был просто вне досягаемости прилива. Я миновала небольшие группки людей, продолжающих резвиться в воде, прыгая на волнах и швыряя в темноту океана прибитые водой к берегу деревяшки, хотя спасатели давно ушли. Я искала глазами Патча, Скотта, Марси, или еще кого-нибудь знакомого. Впереди в темноте, мигнув оранжевым пламенем, мелькнул костер. Я вытащила сотовый и набрала Скотта. – Йоу. – Я сделала это, – сказала я. – Где ты?
– К югу от костра. А ты?
– К северу от него.
– Я найду тебя.
Через две минуты Скотт плюхнулся на песок рядом со мной. – Ты всю ночь собираешься тусоваться в сторонке от всех? – спросил он меня.
В его дыхании присутствовал резкий запах алкоголя. – Я не большая поклонница девяноста процентов народа на этой вечеринке. Он с пониманием кивнул и протянул стальной термос. – Я не заразный, слово скаута. Пей, сколько хочешь. Я наклонилась достаточно для того, чтобы унюхать содержимое термоса. Мгновенно отшатнулась, почувствовав, как пары обожгли мою гортань.
– Что это такое? – поперхнулась я. – Моторное масло? – Мой секретный рецепт. Если расскажу, мне придется тебя убить. – Нет нужды. Я уверена, что если это выпить – получишь тот же результат. Скотт откинулся назад, уперевшись локтями в песок. Он переоделся в футболку с оторванными рукавами с логотипом Mеtallica на груди, шорты цвета хаки и шлепанцы. Я же была одета в свою рабочую униформу, минус кепка газетчика, жилетка и рубашка. К счастью, я нацепила жакет, прежде чем отправиться на работу, но мне нечем было заменить твидовые брюки.
– Так скажи мне, Грей. Что ты здесь делаешь? Должен сказать, что был уверен, ты кинешь меня в пользу домашнего задания на следующей неделе. Я откинулась на песок рядом с ним и быстро глянула в его сторону. – Ты начинаешь повторяться. Да, я неполноценная. Ну и что? Он усмехнулся. – Мне нравятся инвалиды. Неполноценная поможет мне закончить первый курс. Особенно с английским. О, Господи.
– Если это был вопрос, то ответ – нет, я не буду писать за тебя задания по английскому. – Это ты так думаешь. Я еще не включал Скотта-очаровашку. Я фыркнула и засмеялась, а его ухмылка стала еще увереннее. Он спросил: – Что? Не веришь? – Я не верю, что ты и очарование могут находиться в одном и том же предложении. – Ни одна девушка может сопротивляться моему Очарованию. Говорю тебе, они сходят по нему с ума. Вот основные составляющие Очарования: я пьян двадцать четыре часа семь дней в неделю, я не могу удержаться на работе, не могу сдать основы по математике, и я провожу свои дни, играя в видеоигры, а потом вырубаюсь. Я откинула голову назад, чувствуя, как трясутся от смеха мои плечи. Я начинала думать, что пьяная версия Скотта лучше, чем трезвая. Кто бы подумал, что Скотт самоуничижителен?
– Прекрати ржать, – сказал Скотт, делая мне шутливую подсечку. – А то я стану сомневаться в себе. Я непринужденно улыбнулась ему. – Ты водишь Мустанг. Это должно давать тебе десять очков, по крайней мере. – Потрясающе. Десять очков. Все что мне нужно – еще двести, чтобы выйти из красной зоны. – Почему бы тебе не бросить пить? – предложила я. – Бросить? Ты шутишь? Моя жизнь отстой, даже когда я лишь наполовину это осознаю. А если я брошу пить и увижу, какая она на самом деле, я, наверное, прыгну моста. На минуту мы замолчали. – Когда я пьян, я почти могу забыть, кто я, – сказал он, и его улыбка чуть увяла. – Я знаю, что все еще там, но уже только наполовину. Здесь неплохо, – он выпил термос до дна, глядя на темное море прямо перед собой. – Да, но моя жизнь тоже не так уж замечательна. – Твой папа? – догадался он, вытирая верхнюю губу тыльной стороной ладони. – Это была не твоя вина. – Что делает все еще хуже. – Как это? – Если б это была моя вина, это значило бы, что я просто все испортила, и я бы долго винила себя, но, возможно, в конце концов, смогла бы двигаться дальше. А сейчас я застряла, прокручивая в голове один и тот же вопрос: Почему мой папа? – Достаточно честно, – сказал Скотт.
Пошел легкий дождь. Летний дождь с большими теплыми каплями, разбрызгивающимися повсюду. – Что за черт? – я слышала, как Марси требовала от всех, кто был дальше по берегу, собраться возле костра.
Я изучала очертания тел, когда люди начали перемещаться, вставая на ноги. Патча среди них не было. – Давайте все ко мне! – орал Скотт, вскочив на ноги и размахивая руками. Он шатался из стороны в сторону, едва держась на ногах. – Дом семьдесят два по Дикон-роуд, квартира тридцать два. Двери не заперты. Много пива в холодильнике. Ох, и я не упомянул, что моя мама в Банко на всю ночь? Настроение гуляющих поднялось, все похватали свою обувь и другие брошенные предметы одежды и рванули вверх по песку в сторону стоянки. Скотт шлепнул меня по бедру. – Подвезти? Да ладно, я даже пущу тебя за руль. – Спасибо за предложение, но я думаю, что с меня хватит.
Патча тут не было.
Он был единственной причиной, по которой я пришла, и внезапно ночь обернулась не только разочарованием, но и потерей времени. Я должна была почувствовать облегчение, не увидев Патча вместе с Марси, но я испытывала, скорее, разочарование, одиночество, и была полна сожалений. И до смерти устала. Единственное, что было у меня на уме – это заползти в постель и как можно скорее положить конец этому дню.
– Друзья не позволяют друзьям водить машину в состоянии опьянения, – упрашивал Скотт. – Ты пытаешься воззвать к моей совести? Он качал ключами прямо перед моим лицом. – Как ты можешь упустить раз-в-жизни-выпадающий-шанс сесть за руль Мустанга? Я поднялась на ноги и стряхнула песок с брюк. – Как насчет продать мне Мустанг за тридцать долларов? Я даже могу заплатить наличкой. Он засмеялся, свесив руки мне на плечи. – Я пьян, но не настолько, Грей.
Глава четырнадцатая
Уже через несколько минут я вела Мустанг по Колдуотеру, пересекая городишко в направлении от пляжа к Дикон-роуд. Дождь продолжал накрапывать мелкой изморосью. Дорога была узкой, вечнозеленые деревья ютились у правой стороны тротуара. За очередным поворотом Скотт указал мне на комплекс одноэтажных зданий с миниатюрными балкончиками и серыми крышами. Перед домиками виднелся запущенный теннисный корт, примостившийся на маленьком палисаднике. Все это место явно нуждалось в слое свежей краски.
Я завела Мустанг на парковку.
– Спасибо за поездку, – сказал Скотт, положив руку на спинку моего сидения.
Его глаза остекленели, улыбка лениво перекосилась в одну сторону.
– Можешь сделать это внутри? – спросила я.
– Я не хочу идти внутрь, – невнятно пробормотал он. – Ковер воняет собачатиной, а потолок в ванной покрыт плесенью. Я хочу остаться тут, с тобой.
Потому что ты пьян.
– Мне нужно домой. Уже поздно, а я сегодня еще не звонила маме. Она сойдет с ума, если я в ближайшее время не объявлюсь, – я перегнулась через него и толкнула пассажирскую дверь.
После этого он накрутил локон моих волос себе на палец. – Ты такая хорошенькая.
Я размотала прядь. – Этого не произойдет. Ты пьян.
Он ухмыльнулся. – Есть немножко.
– Завтра ты об этом и не вспомнишь.
– Я думал, что на пляже мы пришли к общему согласию.
– Так и есть. И именно так и будет проходить наш договор. Я серьезно. Я выкину тебя отсюда. Иди внутрь.
– Как насчет моей машины?
– Сегодня я поеду на ней домой, а завтра верну ее тебе до полудня.
Скотт удовлетворенно выдохнул и еще сильнее развалился на сидении, – я хочу зайти внутрь и расслабиться под Джимми Хендриксона. Ты скажешь всем, что вечеринка окончена?
Я закатила глаза. – Ты только что пригласил шестьдесят человек. Я не собираюсь входить туда и говорить им всем, что пора выметаться.
Скотт наклонился в сторону, высунулся в открытую дверь, и его стошнило.
Брр…
Я схватила его за рубашку, резко втянула в машину и вжала педаль газа Мустанга, чтобы тот прокатился шага на два вперед. Потом я затормозила и вышла наружу. Обойдя машину на сторону Скотта, я вытащила его под руки из автомобиля, заведомо оберегая свои ноги от содержимого только что опустошенного желудка. Он забросил руку мне на плечо, и это все, что уберегало меня от падения на землю под его весом.
– Какая квартира? – спросила я.
– Тридцать два. Последний этаж, справа.
Последний этаж. Ну конечно. С какой радости мне сейчас должно было повезти?
Я протянула Скотта оба пролета ступенек; тяжело дыша, и, пошатываясь, мы ввалились в открытые двери его квартиры, которая была заполнена извивающимися и трущимися между собой под звуки рэпа телами; музыка была включена так громко, что, мне казалось, мои мозги сейчас разлетятся на кусочки.
– Спальня в дальней части квартиры, – Скотт промычал мне на ухо.
Я протолкалась со Скоттом через толпу, открыла дверь в конце зала и сбросила его на нижний матрац двухъярусной кровати в углу. В углу напротив стояли маленький стол, открытая корзина для белья, стойка под гитару и несколько свободно лежащих гантелей. Стены побелели от времени и местами были украшены постерами из фильма "Крестный отец. Часть 3" и знаменем Патриотов Новой Англии.
– Моя комната, – сказал Скотт, заметив, что я осматриваюсь вокруг. Он похлопал по матрацу рядом с собой. – Располагайся.
– Спокойной ночи, Скотт.
Я стала тянуть на себя закрытую дверь, когда он сказал: – Можешь мне дать попить? Воды. Хочу избавиться от этого привкуса во рту.
Мне хотелось убраться из этого места, но я не могла избавиться от въедливого чувства жалости к Скотту. Если я брошу его сейчас, он, возможно, проснется завтра в луже собственной рвоты. С другой стороны, я могу протрезвить его и дать таблетку ибупрофена.
Маленькая изогнутая кухонька квартиры выходила на гостиную, превращенную той ночью в танцпол, и, протиснувшись сквозь толпу народа на входе в нее, я открывала и закрывала ящики в поисках стакана. Я нашла стопку пластиковых белых стаканчиков над раковиной, открыла кран и подставила стаканчик под струю воды. Когда я поворачивалась, чтобы отнести воду Скотту, мое сердце подскочило. В нескольких шагах от меня, прислонившись к буфету напротив холодильника, стоял Патч. Он отгородился от толпы, и его бейсбольная кепка, натянутая низко на лицо, свидетельствовала о том, что он не заинтересован в длительном общении. Его поза выражала нетерпение. Он поглядывал на часы.
Не видя возможности избежать встречи с ним, кроме как перепрыгнув через кухонный стол в гостиную, и чувствуя, что я задолжала ему цивилизованное обращение – плюс, разве мы не достаточно взрослые, чтобы разрешить этот вопрос зрело? – я разлепила внезапно пересохшие губы и подошла. – Развлекаешься?
Жесткие черты его лица смягчились улыбкой. – Я могу думать лишь об одном, чем занялся бы с бóльшей охотой.
Если это был намек с сексуальным подтекстом, то я собиралась его проигнорировать. Я забралась на кухонный стол, свесив ноги. – Останешься на всю ночь?
– Если я буду вынужден остаться тут на всю ночь, лучше сразу пристрели меня!
Я вытянула руки. – У меня нет оружия, прости.
У него была идеальная улыбка мальчиша-плохиша. – И только это тебя останавливает?
– Выстрелив в тебя, я тебя не убью, – напомнила я. – Одна из оборотных сторон бессмертия.
Он кивнул, жесткая улыбка сверкнула из-под тени кепки. – Но ты бы сделала это, если б могла?
Я колебалась, прежде чем ответить. – Я не ненавижу тебя, Патч. Пока нет.
– Ненависть недостаточно сильна? – предположил он. – Есть что-то глубже?
Я улыбнулась одними губами. Мы, казалось, оба понимали, что ничего хорошего из этого разговора не выйдет, особенно здесь, и Патч спас нас обоих, повернувшись к толпе позади нас.
– А ты? Останешься надолго?
Я спрыгнула с кухонного стола. – Не. Я несу воду Скотту и освежитель для рта, если смогу его найти, потом уйду отсюда.
Он схватил меня за локоть. – Ты бы застрелила меня, но при этом хочешь спасти Скотта от похмелья?
– Скотт не разбивал мне сердце.
Тишина длиною в два удара сердца зависла между нами, потом Патч очень тихо сказал: – Давай уйдем.
По взгляду, брошенному на меня, я отчетливо поняла, что он хотел этим сказать. Он хотел, чтобы я сбежала вместе с ним. Бросить вызов архангелам. Презреть то, что они в конечном итоге найдут Патча.
От одной мысли о том, что они могут сделать с ним, я чувствовала себя заточенной в ледяной ловушке, я холодела от страха, застывала от кромешного ужаса. Патч никогда не говорил мне, на что похож ад. Но он знал. И тот факт, что он не рассказывал об этом мне, рисовал передо мной очень живую и очень мрачную картинку.
Я не сводила глаз с гостиной. – Я обещала Скотту стакан воды.
– Ты проводишь слишком много времени с парнем, которого я бы назвал темным, а с моим восприятием такой титул достаточно сложно заслужить.
– Узнать темного принца может только ему подобный?
– Рад, что ты не потеряла своего чувства юмора, но я серьезно. Будь осторожна.
Я кивнула. – Я благодарна за твою заботу, но я знаю, что делаю.
Обойдя Патча, я проскользнула сквозь толпу беснующихся в гостиной людей. Мне нужно было уйти. Это было слишком для меня: стоять рядом с ним так близко и ощущать эту стену изо льда, такую толстую и непроницаемую. Знать, что мы оба хотим то, что не можем иметь, несмотря на то, что желаемое находилось на расстоянии вытянутой руки.
Я проделала уже полпути через толпу, когда кто-то сзади потянул за ленточку моей кофты. Я повернулась, ожидая увидеть Патча, который решил оставить за собой право последнего слова, или может – более пугающее – отбросить все предосторожности на ветер и поцеловать меня, но это был Скотт, который, лениво улыбаясь, смотрел на меня сверху вниз. Он отбросил мне волосы с лица и, наклонившись, прикоснулся губами к моим губам. У него был вкус мятного освежителя для рта и зубной пасты. Сначала я отстранилась. А потом подумала, почему меня должно заботить то, что Патч может это видеть? Я не делала ничего из того, чего он еще не сделал. У меня такое же право идти дальше, как и у него. Он использовал Марси, чтобы заполнить пустоту в своем сердце, а теперь моя очередь – Скотт.
Я плавно провела руками по груди Скотта и обвила его шею. Он понял намек и притянул меня к себе еще крепче, провел ладонями вниз по спине. Вот оказывается как это – целовать кого-то другого. В то время как Патч был неспешен и опытен, выжидал момент, Скотт был игриво настойчивым и немного небрежным. Это было совсем по-другому и чем-то новым… но в целом совсем неплохо.
– Моя комната, – прошептал мне на ухо Скотт, переплетая наши пальцы и потянув за собой через холл.
Я бросила взгляд туда, где в последний раз видела Патча. Наши взгляды встретились. Его рука была напряжена, он схватился ей за шею, как будто глубоко задумавшись, и замер в этой позе, глядя, как я целуюсь со Скоттом.
Вот на что оно похоже, подумала я.
Только мне не стало лучше от этого. Я испытала чувство грусти и унижения, и никакого удовлетворения. Я не относилась к тому типу людей, которые играют в подобные игры или используют грязные уловки, чтобы потешить себя или вырасти в собственных глазах. Но внутри еще горела неугасшая боль, и только поэтому я позволила Скотту увести себя.
Ногой Скотт распахнул дверь спальни. Он выключил свет и мягкие тени опустились вокруг нас. Я скользнула взглядом по маленькому сдвоенному матрацу на нижней койке, потом по окну. Стекло было треснуто. В приступе паники я ясно представила себе, как пролезаю через эту дыру и исчезаю в темноте ночи. Возможно, это знак, говорящий, какую гигантскую ошибку я собираюсь совершить. Неужели я иду на это только для того, чтобы продемонстрировать свое мнение? Так я собиралась показать Патчу, насколько я зла на него и как мне больно? Что это говорило обо мне?
Скотт взял меня за плечи и поцеловал с бóльшей настойчивостью. Мысленно я металась в поиске решения. Я могу сказать Скотту, что мне плохо. Могу сказать, что я передумала. Могу просто сказать "нет"…
Скотт снял свою футболку и отбросил ее в сторону.
– Э-э… – начала я.
И еще раз осмотрелась в поисках выхода, приметив, что дверь спальни, должно быть, кто-то открыл, потому что тень блокировала свет, проникающий из коридора. Тень шагнула в спальню и закрыла дверь, у меня отвисла челюсть.
Патч бросил футболку Скотта в него, та попала ему на лицо.
– Что за… – возмутился Скотт, натягивая футболку через голову и расправляя на себе, чтобы прикрыться.
– Полет окончен, – сказал Патч.
Скотт застегнул ширинку. – Что ты тут делаешь? Ты не можешь сюда входить. Я занят. И это моя комната!
– Ты больной? – спросила я у Патча, щеки пылали ярким румянцем.
Патч скользнул по мне взглядом. – Ты не хочешь быть здесь. Не с ним.
– Не тебе это говорить!
Скотт проскользнул мимо меня. – Позволь мне позаботиться о нем.
Едва он сделал пару шагов навстречу, как кулак Патча врезался в его челюсть с тошнотворным хрустом.
– Что ты делаешь? – я закричала на Патча. – Ты сломал ему челюсть?
– Ауууу… – Скотт застонал, схватившись за нижнюю часть лица.
– Я не сломал ему челюсть, но если он дотронется до тебя, то это будет первым из многого, что я ему сломаю, – сказал Патч.
– Вон! – приказала я Патчу, ткнув пальцем в дверь.
– Я убью тебя, – прорычал Скотт Патчу, открывая и закрывая рот, чтобы убедиться, что нижняя челюсть по-прежнему функционирует.
Но вместо того, чтобы последовать недвусмысленному намеку, Патч в три шага подошел к Скотту. Он бросил его лицом к стене. Скотт попытался выпрямиться, но Патч опять швырнул его на стену, дезориентировав еще больше.
– Только дотронься до нее, – прошипел он Скотту на ухо тихим и угрожающим голосом. – И это станет самым большим сожалением в твоей жизни.
Прежде чем уйти, Патч посмотрел в мою сторону. – Он не стоит того, – он помолчал. – И я тоже не стою.
Я открыла было рот, но у меня не нашлось аргументов. Я была здесь, не потому что хотела этого. Я была здесь, чтобы бросить это в лицо Патчу. Я знала это, и он это знал.
Скотт повернулся и прислонился к стене.
– Если бы я не был пьян в стельку, я бы достал его, – произнес он, массажируя нижнюю половину лица. – Что он о себе возомнил, черт подери? Я даже не знаю его. А ты знаешь?
Скотт, очевидно, не запомнил Патча по "ЗЭТ", но там было много людей той ночью. Я и не ждала от Скотта, что он запомнит каждое лицо.
– Я сожалею об этом, – сказала я, указав на дверь, где только что скрылся Патч. – Ты в порядке?
Он медленно улыбнулся. – Лучше не бывает.
Это было сказано на фоне расцветающего кровоподтеком следа от удара через всю нижнюю челюсть.
– Он просто вышел из себя.
– Тоже мне, нашел повод, – подчеркнуто медленно произнес он, вытирая тылом ладони полоску крови со рта.
– Я должна идти, – сказала я. – Верну Мустанг завтра после школы.
Мне было интересно, как я собираюсь выйти отсюда сразу за Патчем и не потерять при этом чувство собственного достоинства. Кроме того, я должна была догнать его и признать, что он был прав: я пошла со Скоттом сюда лишь для того, чтобы причинить ему боль.
Скотт зацепился пальцем за мою кофту, удерживая меня. – Не уходи, Нора. Не сейчас.
Я убрала его палец. – Скотт…
– Скажи мне, если я зайду слишком далеко, – сказал он, во второй раз стягивая футболку через голову.
Его бледная кожа светилась в темноте. по рельефности мышц на его руках было заметно, что он провел много часов в тренажерном зале.
– Ты заходишь слишком далеко, – ответила я.
– Это звучит неубедительно? – он смахнул мои волосы с плеч и зарылся лицом в изгиб шеи.
– Я не заинтересована в тебе в этом плане, – сказала я, просовывая между нами руки.
Я устала, и головная боль пульсировала где-то на затылке. Мне было стыдно за себя, я хотела поехать домой и спать, спать, пока не забуду эту ночь.
– Откуда ты можешь знать? Ты же никогда не была со мной в этом плане.
Я хлопнула по выключателю, и комната залилась светом. Скотт закрыл рукой глаза и отступил на шаг.
– Я ухожу… – начала я, а потом запнулась, зацепившись взглядом за участок кожи в верхней части груди Скотта, посередине между соском и ключицей.
Кожа была деформирована и блестела. Где-то глубоко в подсознании я пришла к выводу, что эта метка – обозначение, что Скотт присягнул на верность кровному Братству Нефилимов, но это скорее было похоже на смутную запоздалую мысль, которая бледнела в сравнении с тем, что действительно приковало мое внимание. Метка имела вид стиснутого кулака. Она была совершенно идентична, по форме и размеру, выпуклой печатке на металлическом кольце из конверта.
Продолжая закрывать лицо рукой, Скотт застонал и потянулся к кровати, чтобы обрести опору.
– Откуда у тебя эта метка? – спросила я, у меня пересохло во рту.
Скотт мгновенно испугался и опустил руку на отметину, чтобы закрыть ее. – Однажды ночью я и несколько моих друзей валяли дурака. Ничего серьезного. Это всего лишь шрам.
У него хватило наглости соврать мне?
– Ты передал мне тот конверт, – он не ответил, и я добавила более жестко: – Тротуар. Пекарня. Конверт с металлическим кольцом.
Комната казалась изолированной, отделенной от пульсирующих звуков басов, доносившихся из гостиной, и это пугало. В один миг я перестала чувствовать себя в безопасности, запертая здесь со Скоттом.
Скотт прищурился, он косился на меня в ярком свете, который, казалось, причинял боль его глазам. – О чем ты говоришь? – его тон был настороженным, враждебным, непонимающим.
– Ты считаешь, что это смешно? Я знаю, что ты дал мне кольцо.
– Кольцо?
– Кольцо, которое поставило эту метку на твоей груди!
Он встряхнул головой, тяжело, как будто выводя себя из ступора. Потом его рука рванула ко мне, отбрасывая к стене. – Как ты узнала о кольце?
– Ты делаешь мне больно, – прошипела я со злостью, но на самом деле дрожала от ужаса.
Я поняла, что Скотт не притворялся. Несмотря на то, что он был значительно лучшим актером, чем я могла вообразить, он действительно не знал о конверте. Но он знал о кольце.
– Как он выглядел? – он схватил меня за рубашку и встряхнул. – Парень, который дал тебе кольцо, как он выглядел?
– Убери от меня свои руки, – приказала я, отталкивая его от себя. Но Скотт был значительно тяжелее меня и крепко стоял на месте, прижав меня к стене.
– Я не видела его. Он не сам передал мне кольцо.
– Знает ли он, где я? Знает ли он, что я в Колдуотере?
– Он? – сорвалась я в ответ. – Кто "он"? Что происходит?
– Почему он дал тебе кольцо?
– Я не знаю! Я ничего о нем не знаю! Почему ты не объяснишь мне?
Он вздрогнул от нарастающей паники, которая грозилась взять над ним верх. – Что ты знаешь?
Мой взгляд был прикован к его глазам, но он так сильно сжал мое горло, что было больно дышать. – Кольцо было в конверте с запиской, в которой говорилось, что Черная Рука убил моего отца. И это кольцо принадлежало ему, – я облизала губы. – Ты – Черная Рука?
Выражение лица Скотта все еще выражало недоверие; его взгляд метался то вперед, то назад, решая, поверить или нет моим словам. – Забудь об этом нашем разговоре, если желаешь себе добра.
Я попыталась освободить руку, но он продолжал держать ее.
– Убирайся, – сказал он. – И держись подальше от меня.
Потом он позволил мне уйти, подтолкнув к выходу.
Я остановилась у двери. Вытерла о штаны враз вспотевшие ладони. – Не уйду, пока ты не расскажешь мне о Черной Руке.
Я думала, что я вызову у Скотта более сильную ярость, но он только посмотрел на меня, как на собаку, которую он застал, когда она гадила у него на лужайке. Он сгреб свою футболку и сделал движение, будто собирался натянуть ее назад на себя, а потом его рот искривился в угрожающей улыбке. Он бросил футболку на кровать. Распустил ремень, расстегнул молнию, и выбрался из шорт, оставшись в обтягивающих хлопковых боксерах. Он хотел шокировать, очевидно, пытаясь заставить уйти. Он сделал все, что мог, чтобы убедить меня, но я не собиралась позволить ему так легко избавиться от меня.
Я сказала: – У тебя на коже клеймо от кольца Черной Руки. Не жди от меня, что я поверю, будто ты ничего не знаешь об этом, включая и то, как оно попало туда.
Он не ответил.
– Через минуту после того, как выйду отсюда, я позвоню в полицию. Если ты не хочешь говорить со мной, может быть, ты захочешь поговорить с ними. Может, они сначала посмотрят на клеймо. Могу сказать, внешне оно выглядит не очень хорошо, – мой голос был спокоен, но я вспотела.
Что за чушь я несу, зачем так рискую? Что если Скотт не позволит мне уйти? Я, очевидно, знала о Черной Руке достаточно, чтобы расстроить его. Думал ли он, что я знала слишком много? Что если он убьет меня, а затем выбросит труп в мусорный контейнер? Моя мама не знала, где я нахожусь, а все, кто видел меня в квартире Скотта, были пьяны. Вспомнит ли кто-нибудь из них завтра, что видел меня?
Охваченная паникой, я не заметила, как Скотт сел на кровать. Он зарылся лицом в ладони. Сгорбился, и я поняла, что он плакал: тихо, надрывно, судорожно всхлипывая. Сначала я подумала, что он притворяется, что это какая-то ловушка, но приглушенные вздохи, вырывающиеся из груди, были реальными. Он был пьян, шокирован, и я не знала, насколько он уравновешен. Я не сдвинулась с места, боясь, что даже мелкий шажок может вызвать вспышку гнева.
– Я сильно проигрался в азартные игры в Портленде, – пробормотал он, его голос хрипел от отчаяния и изнеможения. – Менеджер игорного зала дышал мне в спину, требуя деньги, и мне приходилось постоянно оглядываться назад, каждый раз, когда я выходил из дома. Я жил в страхе, зная, что наступит тот день, когда они найдут меня, и я был бы счастлив, если мне бы повезло отделаться лишь раздробленными коленными чашечками. Однажды ночью, когда я шел домой с работы, на меня напали сзади, затянули на склад, и привязали к раскладному столу. Было слишком темно, чтобы рассмотреть этого парня, но я решил, что его подослал менеджер. Я сказал ему, что заплачу, сколько бы он ни попросил, только бы он отпустил меня, но он расхохотался и сказал, что ему не нужны мои деньги – напротив, он уже рассчитался с моими долгами. До того, как я смог понять, не шутка ли это, он сказал, что он Черная Рука, и много денег – последнее, что ему нужно. У него была зажигалка, он поднес пламя к кольцу на своей левой руке, нагревая его. Я вспотел от ужаса. И говорил ему, что сделаю все, о чем он попросит, только пускай он отвяжет меня от стола. Он разорвал на мне рубашку и прижал кольцо к моей груди. Кожа горела, и я кричал изо всех сил. Он схватил мой палец, сломал его и сказал, что если я не замолчу, он будет продолжать ломать мне пальцы, пока не сломает все десять. Он сказал, что пометил меня, – голос Скотта снизился до шепота. – Я обмочился. Прямо там, на столе. Он перепугал меня до чертиков. Я бы сделал все что угодно, только бы не видеть его больше. Поэтому мы переехали обратно в Колдуотер. Я перестал ходить в школу и прятался в тренажерном зале целыми днями, качая мышцы, на случай, если он будет искать меня. Если он найдет меня, в этот раз я буду готов.
Оборвав свой рассказ, он вытер нос тыльной стороной ладони.
Я не знала, могу ли верить ему. Патч явно дал мне понять, что не доверяет Скотту, но тот весь дрожал. Его лицо было болезненно бледным, влажным от пота, и он запустил руки в волосы, делая глубокий судорожный вдох. Мог ли он придумать такую историю? Все детали совпадали с тем, что я знала о нем. У него было пристрастие к азартным играм. Он работал ночами в Портленде в круглосуточном магазине. Он вернулся в Колдуотер, чтобы убежать от своего прошлого. У него на груди было характерное клеймо, которое доказывало, что его кто-то подставил. Мог ли он, сидя в двух шагах от меня, лгать мне о том, через что ему пришлось пройти?
– Как он выглядел? – спросила я. – Черная Рука.
Он покачал головой. – Было темно. Он был высоким, это все, что я запомнил".
Я нащупала нечто общее между Скоттом и моим отцом – оба были связаны с Черной Рукой. Скотта выследили после того, как он сбежал от выплаты долга. Черная Рука выплатил долг Скотта, а в обмен за это заклеймил его. Могло ли то же самое произойти с моим отцом? Могло ли его убийство не быть столь случайным, как считала изначально полиция? Черная Рука выплатил долг отца, а потом убил, когда тот не захотел быть заклейменным? Нет. Я не купилась на это. Мой отец не играл в азартные игры, он не мог вляпаться в долги. Он был бухгалтером. Он знал цену деньгам. Ничего в его ситуации не могло связывать его со Скоттом. Здесь было что-то еще.
– Черная Рука говорил что-то еще? – спросила я.
– Я стараюсь не вспоминать случившееся той ночью, – он засунул руку под матрац и вытащил оттуда пластиковую пепельницу и пачку сигарет.
Он закурил, медленно выдыхая дым, и закрыл глаза.
Мои мысли вращались вокруг одних и тех же трех вопросов. Действительно ли Черная Рука убил моего отца? Кем он был? Где я могу найти его?
А потом новый вопрос. Был ли Черная Рука лидером кровного Братства Нефилимов? Если он клеймил Нефилимов, в этом был смысл. Только лидер, или кто-то, обладающий властью, мог отвечать за привлечение новых членов для борьбы с падшими ангелами.
– Он сказал тебе, зачем поставил это клеймо? – спросила я.
Очевидно, что клеймо было знаком членов кровного Братства, но, возможно, в этом крылось что-то большее. Что-то, о чем знали только члены Братства – Нефилимы.
Скотт потряс головой, делая очередную затяжку.
– Он что-то объяснил тебе?
– Нет, – выплюнул Скотт.
– После той ночи он искал тебя?
– Нет.
По выражению животного ужаса в его глазах я могла сказать, что он боится, и больше ничего не скажет.
Я опять вернулась в мыслях к "ЗЭТ". К Нефилиму в красной футболке. Было ли у него клеймо, как у Скотта? Я была практически уверена, что да. У всех членов должны быть одинаковые метки – только тогда это имеет смысл. Что означает, что в "ЗЭТ" были и другие, такие же, как Скотт и Нефилим. Их члены повсюду, завербованные по принуждению, но несведущие о реальной силе и истинной цели, потому что их держат в тени. Чего ждал Черная Рука? Почему он воздерживался от объединения членов своего Братства? Для того чтобы падшие ангелы не узнали, что он намеревается сделать?
Поэтому убили моего отца? Из-за чего-то, что касалось кровного Братства?
– Ты видел клеймо Черной Руки на ком-то еще? – я знала, что подвергаю себя опасности, оказывая сильное давление, но я должна была определиться с тем, как много Скотт знал.
Скотт не ответил. Он скрючился на кровати, и явно не слышал меня. Его рот был открыт, и от него сильно пахло алкоголем и сигаретами.
Я аккуратно встряхнула его. – Скотт? Что ты можешь сказать мне о Братстве? – я мягко похлопала его по щекам. – Скотт, вставай. Черная Рука сказал тебе, что ты Нефилим? Он объяснил, что это означает?
Но он впал в глубокий, пьяный сон. Я затушила его сигарету, накинула простынь ему на плечи и ушла.
Глава пятнадцатая
Я крепко спала, когда раздалась телефонная трель. Вытянув в сторону руку, я наткнулась на ночной столик, где лежал мой мобильный. – Алло? – ответила я, сглатывая слюну.
– Ты уже слышала новости о погоде? – спросила Ви.
– Что? – пробормотала я, пытаясь открыть глаза, но они по-прежнему сонливо смыкались. – Который час?
– Чистое небо, высокая температура и никакого ветра. После занятий мы отправляемся на пляж Олд Орчард. Я как раз гружу в Неон доски для буги-серфинга, – и она начала во весь голос напевать первый куплет "Летних ночей" из Бриолина.
Я поежилась и отодвинула телефон подальше от уха.
Потирая глаза, я старалась отогнать сон, а потом сфокусировалась на циферблате маятниковых часов. Они же не могут показывать шесть… да?
– Мне лучше надеть ярко-розовый купальник без бретелей, или золотистый бикини? Проблема в том, что для бикини сначала нужен загар. Золото только подчеркнет бледность моей кожи. Может, в этот раз я выберу розовый, получу загар и…
– Почему мои часы показывают шесть двадцать-пять? – потребовала я ответа, пытаясь победить сонный туман в голове и добавить голосу звучности.
– Это вопрос с подвохом?
– Ви!
– Да-а. Сильно злишься?
Я захлопнула телефон и зарылась поглубже в одеяло. Внизу в кухне раздался звонок домашнего телефона. Я натянула подушку на голову. Включился автоответчик, но от Ви так легко не избавишься. Она продолжала звонить. Снова и снова.
– Золотистый или розовый? Я бы не спрашивала, если бы это не было так важно. Просто… Риксон будет там, и он впервые увидит меня в купальном костюме.
– Постой. План рассчитан на то, что мы проведем время втроем? Я не собираюсь проделывать весь этот путь до Олд Орчард пляжа, чтобы стать третей лишней!
– А я не собираюсь позволить тебе с кислой миной просидеть целый день дома.
– Нет у меня кислой мины.
– Нет, есть. И она у тебя прямо сейчас.
– У меня на лице раздражение. Ты разбудила меня в шесть утра!
От горизонта до горизонта простиралось по-летнему голубое небо. Стекла Неона были опущены и горячий ветер развевал наши с Ви волосы, воздух был наполнен пьянящим ароматом соленой воды. Ви съехала с шоссе и направилась к улице Олд Орчард, выискивая место парковки. Вдоль обочин с двух сторон тянулась вереница ползущих машин, которые замедлились в надежде обнаружить свободное место прежде, чем они проедут мимо него и упустят шанс.
– Тут все переполнено, – пожаловалась Ви. – Где прикажете мне припарковаться? – она ехала вниз по аллее и притормозила около книжного магазина. – Совсем неплохо. Много мест для парковки.
– Знак гласит, что это только для сотрудников.
– А откуда они узнают, что мы не сотрудники? Неон хорошо впишется. Все эти машины низкого класса.
– Знак говорит, что нарушителей отбуксируют.
– Это написали только для того, чтобы отпугнуть подобных нам. Пустые угрозы. Не о чем волноваться.
Она втиснула Неон в свободное пространство и поставила машину на ручник. Мы взяли из багажника зонтик и сумку с бутылками с водой, бутербродами, солнцезащитными лосьонами и полотенцами, а затем направились пешком вниз по улице Олд Орчард, пока она не уткнулась в пляж. На песке была россыпь цветных зонтиков, пенистые волны качались под тонкими подпорками причала. Прямо перед нами группа будущих выпускников, в которых я узнала ребят из школы, играла с диском.
– При нормальных условиях я бы сказала, что мы должны обратить внимание на этих парней, – сказала Ви. – Но Риксон такой горячий, что я даже и пытаться не буду.
– Кстати, когда ожидается прибытие Риксона?
– А ну прекращай. Звучит не слишком мило. Даже более того – это прозвучало немного цинично.
Прищурившись, я украдкой осматривала береговую линию в поисках идеального места для зонтика. – Я уже сказала тебе: ненавижу быть третей лишней.
Последнее, что мне было нужно или чего мне хотелось – это просидеть целый день под палящим солнцем, наблюдая за свиданием Ви и Риксона.
– Сообщаю: у Риксона есть несколько поручений, которые он выполняет, но он пообещал быть тут к трем.
– Какие поручения?
– Кто его знает? Может, Патч упросил его об одолжении. У Патча постоянно есть задания, из-за которых он выдергивает Риксона, чтобы тот об этом позаботился. Патч мог бы делать это и сам. Или хотя бы платить Риксону, а не просто пользоваться им. Как считаешь, мне нужно наносить солнцезащитный крем? Я сильно разозлюсь, если после стольких усилий не заработаю загар.
– Риксон не похож на человека, который позволит кому-либо использовать себя.
– Кому-либо? Нет. Патчу? Да. Риксон как будто боготворит его. Это ужасно. У меня желудок скручивает. Патч не тот человек, с которым бы я хотела видеть своего бойфренда.
– У них бурное совместное прошлое.
– Я уже это слышала. Бла, бла, бла. Наверное, Патч – торговец наркотикам. Нет. Тогда, наверное, он поставщик оружия и использует Риксона в качестве подставной жертвы, незаконно ввозящей оружие в страну задаром и рискующей головой.
Я закатила глаза за стеклами своих поддельных очков марки Ray-Bans. – У Риксона проблемы с их взаимоотношениями?
– Нет, – раздраженно ответила она.
– Тогда давай оставим это.
Но Ви не была настроена так просто прощаться с этой темой. – Если Патч не имеет дела с оружием, как он зарабатывает всю свою наличность?
– Ты знаешь, где он берет свои деньги.
– Скажи мне, – потребовала она, упрямо скрещивая руки на груди. – Скажи вслух, где он достает деньги.
– Там же, где и Риксон.
– Ага. Как я и думала. Ты стыдишься произносить это.
Я наградила ее едким взглядом. – Да пожалуйста. Это же тупость.
– Да ну? – Ви двинулась в сторону женщины неподалеку от нас, которая строила песчаный замок со своими двумя маленькими детьми. – Простите меня, мэм. Не хотела прерывать ваше отличное времяпровождение на пляже с маленькими, но моя подруга хотела бы рассказать вам, чем ее бывший зарабатывает на жизнь.
Я схватила Ви за руку и оттащила от них.
– Видишь? – радовалась Ви. – Ты стыдишься. Ты не можешь произнести это вслух и не почувствовать при этом, как твое внутренности гниют.
– Покер. Бильярд. Ну вот. Я сказала это и не поежилась, и даже не умерла. Довольна? Не знаю, в чем тут проблема. Риксон зарабатывает на жизнь точно так же.
Ви покачала головой. – Ты в таком неведении, девочка. Ты не сможешь купить такую одежду, какую носит Патч, выиграв пару ставок в Аркаде Бо.
– О чем ты говоришь? Патч носит джинсы и футболки.
Она положила руку на бедро. – Ты знаешь, сколько стоят такие джинсы?
– Нет, – озадаченно ответила я.
– Просто скажу, что такие джинсы в Колдуотере ты не купишь. Скорее всего, он привез их из Нью-Йорка. Пять сотен долларов за пару.
– Ты врешь.
– Положа руку на сердце, жизнью клянусь. На прошлой неделе он носил футболку с концерта Rolling Stones с автографом Мика Джаггера. Риксон сказал, что автограф настоящий. Патч не расплачивается своей MasterCard за фишки для покера. Когда вы с Патчем были вместе, ты хоть раз спросила его, где он берет деньги? Или где он взял этот милый сияющий джип?
– Патч выиграл свой джип в покер, – начала спорить я. – Если уж он выиграл джип, то, я уверена, мог выиграть достаточно, чтобы купить себе пару джинсов за четыре сотни долларов. Может, он просто хороший игрок в покер.
– Патч сказал тебе, что выиграл свой джип. А у Риксона другая версия.
Я откинула волосы с плеч, пытаясь выглядеть, как будто мне глубоко безразлично направление нашей беседы, потому что я не купилась. – Да ну? И какая?
– Не знаю. Риксон не говорит. Все, что он сказал "Патч хотел, чтобы вы думали, что он выиграл джип. Но обзаводясь этой машиной, он запачкал свои руки".
– Может, ты неправильно расслышала.
– Ага, может, – с циничной усмешкой повторила Ви. – Или, может, Патч – чертов лунатик, который занимается незаконным бизнесом.
Я всунула ей в руку тюбик с солнцезащитным кремом, наверное, слишком резко.
– Нанеси мне на спину, только не пропусти ни дюйма.
– Думаю, я воспользуюсь маслом, – сообщила Ви, растирая лосьон у меня по спине. – Небольшой ожог лучше, чем проторчать целый день на пляже и уйти оттуда таким же белым, как и пришел.
Я скрутила шею, но не смогла оценить, насколько тщательно Ви работает. – Убедись, что намазала под бретельками.
– А меня арестуют, если я сниму лиф? Ненавижу полоски на загаре.
Я расстелила полотенце под зонтом и укрылась в его тени, проверяя, чтобы ноги не выглядывали на солнце. Ви бросила полотенце в нескольких шагах от меня и натерла ноги детским маслом. В голове я прокручивала фотографии рака кожи, которые однажды видела у доктора в кабинете.
– Говоря о Патче, – сказала Ви. – Что новенького? Он по-прежнему мутит с Марси?
– Это последнее, что я слышала, – натянуто ответила я, думая, что единственное, зачем она подняла этот вопрос – чтобы и дальше раздражать меня.
– Ну, ты знаешь мое мнение.
Я знала, но не намеревалась вновь его слышать, хотела я того или нет.
– Эти двое заслуживают друг друга, – сказала Ви, распыляя солнцезащитный лосьон на волосы, в воздухе витал химический запах лимона. – Конечно, я не думаю, что это продлится слишком долго. Патч устанет и двинется дальше. Как он сделал с…
– Мы можем поговорить о чем-то, кроме Патча? – оборвала я ее, зажмуриваясь и массируя мышцы шеи.
– Уверена, что не хочешь говорить? Выглядит так, будто у тебя много чего на уме.
Я выдохнула. Нет смысла скрывать. Назойливая или нет, но Ви – моя лучшая подруга и заслуживает узнать правду, особенно когда мне есть что сказать. – Он поцеловал меня той ночью. После Сумы дьявола.
– Он что?
Я нажала кончиками пальцев на глаза. – В моей спальне, – не уверена, что смогу объяснить Ви, что он поцеловал меня по сне.
Дело в том, что он это сделал. Место не имеет значения. И я не хотела даже думать о том, что это значит, если он теперь может проникать в мои сны.
– Ты впустила его?
– Не совсем, но он все равно вошел.
– Хорошо, – сказала Ви, она выглядела так, будто пытается найти подходящее определение моему идиотизму.
– Вот что мы сделаем. Мы дадим кровную клятву. И не надо так на меня смотреть, я серьезно. Если ты поклянешься на крови, тебе придется выполнять обещание или произойдет что-то действительно плохое – например крысы обгрызут тебе ноги, пока ты будешь спать. А когда ты проснешься, все, что останется – это кровоточащие культяпки. У тебя есть перочинный ножик? Мы найдем ножик, а потом обе сделаем надрезы на ладонях и прижмем их друг к другу. Ты поклянешься никогда больше не оставаться с Патчем наедине. Таким образом, если на тебя нахлынет сомнение, у тебя будет в запасе серьезный аргумент "против".
Я подумала, а стоит ли говорить ей, что мое пребывание наедине с Патчем не всегда последствия моего выбора. Он передвигается, как пар. Если он захочет остаться со мной наедине, он это сделает. И хоть ненавижу признавать это, я не всегда возражала.
– Мне нужно что-то более эффективное, чем кровная клятва, – сказала я.
– Детка, очнись. Это серьезно. Я надеюсь, что ты верующая, потому что я – да. Пойду-ка я раздобуду нож, – сказала она, поднимаясь на ноги.
Я потянула ее назад. – У меня дневник Марси.
– Что-о?! – зашипела Ви.
– Я взяла его, но не читала.
– И почему я слышу об этом только сейчас? И почему это тебе нужно столько времени, чтобы раскрыть эту крошку? Забудь о Риксоне – поехали домой прямо сейчас и прочитаем! Ты же знаешь, что Марси говорила там о Патче!
– Знаю.
– Ну и почему медлишь? Или ты боишься того, что можешь узнать? Тогда я могу прочитать его первой, отфильтровать всякую дрянь, а потом просто ответить на твои вопросы. Вставай!
– Если я прочитаю его, то уже никогда не смогу заговорить с Патчем.
– И это отлично!
Я покосилась на Ви. – Я не знаю, хочу ли я этого.
– Ох, детка. Не делай это с собой. Ты меня убиваешь. Прочти этот тупой дневник и позволь себе закрыться. Вокруг есть и другие парни. Просто чтобы ты знала. Дефицита парней мы не дождемся.
– Я знаю, – ответила я, но мне казалось, что это дешевая ложь.
До Патча у меня не было никакого парня. Так как я могу говорить себе, что будет после?
– И я не собираюсь читать дневник. Я просто верну его. Мы с Марси ведем эту смешную вражду уже несколько лет, сколько можно? Я просто хочу двигаться дальше.
Челюсть Ви отвалилась, она начала брызгать слюной. – А ты не можешь подождать и не двигаться дальше, пока не прочитаешь дневник? Или хотя бы дашь мне быстренько глянуть? Пять минут, это все, о чем я прошу.
– Я поступаю правильно с точки зрения морали.
Ви выдохнула. – И ты не отступишь, да?
– Нет.
На наши полотенца упала тень. – Не будете возражать, если я присоединюсь к вам, милые леди?
Мы посмотрели на Риксона, стоящего перед нами в купальных плавках и майке, полотенце было переброшено через плечо. Он был долговязым, но на удивление крепким и гибким, с крючковатым носом и копной иссиня-черных волос, падающих ему на лоб. На левом плече он носил татуировку – пара черных крыльев ангела, и в сочетании с тенью пяти часов вечера он выглядел как наемник мафии. Очаровательный, игривый и не сулящий ничего хорошего.
– Ты это сделал! – воскликнула Ви, ее лицо осветилось улыбкой.
Риксон плюхнулся на песок перед нами, оперся локтем и положил щеку на руку.
– Что я пропустил?
– Ви хочет, чтобы я дала кровную клятву, – сказала я.
Он приподнял бровь. – Звучит серьезно.
– Она думает, что это удержит Патча подальше от моей жизни.
Риксон откинул голову назад и расхохотался. – Удачи тебе с этим.
– А ну хватит, – заявила Ви. – Кровные клятвы – штука серьезная.
Риксон положил руку ей на бедро и ласково улыбнулся, я ощутила, как грудь сдавило от зависти. Несколько недель назад Патч касался меня точно так же. Ирония в том, что несколько недель назад Ви, наверное, ощущала точно такие же чувства каждый раз, когда ей приходилось проводить время со мной и Патчем.
Я знала, что это должно немного успокоить мою ревность, но боль становилась только сильней.
Отвечая Риксону, Ви наклонилась вперед, оставляя поцелуй на его губах. Я отвела глаза, но это не ослабило зависти, которая застряла во мне подобно камню в глотке.
Риксон прочистил голос. – Почему бы мне не пойти и не купить колы? – спросил он, его тонкое восприятие позволило ему ощутить, что они с Ви доставляют мне дискомфорт.
– Позволь мне, – сказала Ви, вставая и отряхивая песок с попы. – Думаю, Нора хочет поговорить с тобой, Риксон, – она нарисовала в воздухе кавычки на слове "поговорить".
– Я бы остался, но я не большой фанат обсуждения наболевших вопросов.
– Э-э, – начала я, мне было неудобно, я не знала наверняка, на что намекала Ви, но точно не на то, что мне понравилось бы.
Риксон улыбнулся мне, ожидая, что я скажу.
– Патч, – сказала Ви, проясняя ситуацию, воздух вдруг стал в десять раз плотнее.
Оставив нас с этим, она удалилась.
Риксон потер подбородок. – Ты хочешь поговорить о Патче?
– Не совсем. Но ты знаешь Ви. Она всегда делает и без того неудобные ситуации в десять раз сложнее, – еле слышно пробормотала я.
Риксон засмеялся. – Хорошо, что меня трудно обидеть.
– Хотела бы я сказать то же самое.
– Как дела? – спросил он, пытаясь разрушить неловкость.
– С Патчем или вообще?
– И с тем, и с другим.
– Могло бы быть и лучше, – поняв, что Риксон запросто может передать Патчу каждое слово, я быстро добавила: – Я сейчас на подъеме. Но могу я задать тебе личный вопрос? Это насчет Патча, но если тебе неудобно будет отвечать, я пойму.
– Давай.
– Он все еще мой ангел-хранитель? Какое-то время назад, после драки, я сказала ему, что не хочу больше, чтобы он был им. Но я не знаю точно, как это происходит и как теперь обстоят дела. Он прекратил быть моим ангелом-хранителем только потому, что я выразила свое желание?
– Он по-прежнему закреплен за тобой.
– Тогда почему его никогда больше нет рядом?
Глаза Риксона заблестели. – Ты порвала с ним, помнишь? Для него это неудобно. Большинство парней не получают удовольствия от идеи, что нужно находиться рядом с бывшей. Вот так, а еще я знаю, что он говорил, что архангелы дышат ему в спину. Ему пришлось отойти на задний план и вести себя сугубо профессионально.
– Так он по-прежнему защищает меня?
– Конечно. Просто находясь за спиной.
– Кто в ответе за то, что его приставили ко мне.
Риксон пожал плечами. – Архангелы.
– А им возможно дать знать, что я хочу отказаться от него? У нас не складывается. Особенно после разрыва.
Не складывается? Это разрывало меня изнутри. Прикоснуться к нему и тут же отступать, видеть его, и не иметь – это было мучительно.
Он провел большим пальцем по губе. – Я могу сказать тебе, что знаю, но, есть вероятность, что информация устарела. Прошло время с тех пор, как я был на базе. Есть ирония – ты готова? – ты должна принести кровную клятву.
– Это шутка?
– Ты режешь руку и выдавливаешь несколько капель крови на землю. Не на ковер или асфальт – на землю. И тогда даешь клятву, признавая перед небесами, что ты не боишься пролить собственную кровь. Из земли ты пришла, в землю и уйдешь. Произнося клятву, ты отказываешься от права иметь ангела-хранителя и возвещаешь, что принимаешь свою судьбу – без помощи небес. И запомни, что я это не поддерживаю. Они дали тебе хранителя, и не просто так, на то была особая причина. Кто-то наверху считает, что ты в опасности. Тут я полагаюсь на свое мнение, но я думаю, что это не просто параноидальные подозрения.
Не то чтобы это были неожиданные новости – я чувствовала, как что-то темное давит на мой мир, угрожая омрачить его. Особо это касалось фантома за спиной появившегося призрака моего отца. Меня осенила внезапная мысль. – А что если тот, кто преследует меня, также мой ангел-хранитель? – медленно произнесла я.
У Риксона вырвался смешок. – Патч? – его голос звучал так, будто это невозможно.
Ничего удивительного. Риксон прошел через все вместе с Патчем. Даже если Патч виновен, Риксон примет его сторону. Слепая преданность превыше всего.
– Если бы он пытался нанести мне вред, кто-то бы знал? – спросила я. – Архангелы? Ангелы смерти? Дабрия знала, когда люди были близки к гибели. Может другой ангел смерти остановить Патча, пока не поздно?
– Если ты сомневаешься в Патче, ты выбрала не того парня, – тон его голоса стал жестче. – Я знаю его лучше тебя. Он серьезно относится к своим обязанностям хранителя.
Но если бы Патч хотел убить меня, он бы подстроил идеальное убийство, да? Он мой ангел-хранитель. Его задача – беречь меня. Никто не заподозрит его…
Но у него уже был шанс убить меня. И он им не воспользовался. Он пожертвовал единственное, что хотел превыше всего – человеческое тело – чтобы спасти мою жизнь. Он бы не сделал этого, если бы желал моей смерти. Да?
Я отбросила свои подозрения. Риксон прав. Глупо подозревать Патча в чем-то подобном.
– Он счастлив с Марси? – спросила я сквозь зубы.
Поначалу я не хотела задавать этот вопрос. Просто вырвалось. Щеки залило румянцем.
Риксон наблюдал за мной, очевидно, раздумывая над ответом. – Патч – очень дорог мне, он – почти моя семья, и я люблю этого парня как брата, но он не тот, кто тебе нужен. Я это знаю, и он это знает, и глубоко внутри, думаю, ты тоже это знаешь. Может, ты не хочешь это слышать, но он и Марси похожи. Они сделаны из одного теста. Патчу можно немного повеселиться. И он может – Марси его не любит. Она ничего к нему не чувствует и поэтому не привлечет внимание архангелов.
Мы сидели в тишине, и я изо всех сил старалась скрыть свои эмоции. Другими словами, я привлекла внимание архангелов. Мои чувства к Патчу выдали нас. Не то, что Патч сказал или сделал. Виновата я. И судя по объяснению Риксона, Патч никогда не любил меня. Не отвечал взаимностью. Я не хотела принимать это. Я хотела, чтобы Патч дорожил мной так же, как и я им. Я не хотела думать, что это было просто развлечение, способ занять время.
Остался еще один вопрос, который я отчаянно хотела задать Риксону. Если бы мы с Патчем по-прежнему были в хороших отношениях, я бы спросила его, но теперь это неактуально. Однако, Риксон не менее опытный, чем Патч. Он знает то, о чем не имеют понятия другие – особенно, когда дело касается падших ангелов и нефилимов – а если он этого не знает, то может выяснить. Сейчас моя главная ставка в поиске Черной Руки делалась на Риксона.
Я облизнула губы и решилась на вопрос. – Ты когда-нибудь слышал о Черной Руке?
Риксон вздрогнул. Он изучал меня в тишине, а потом на его лице вспыхнуло удивление. – Это шутка? Давно уже я не слышал это имя. Я думал, что Патчу не нравится, когда его так называют. Но, видимо, это он тебе рассказал?
Холод медленно пробирался к сердцу. Я собиралась рассказать Риксону о конверте с металлическим кольцом и записке, говорящей, что Черная Рука убил моего отца, но вместо этого начала выпытывать новые ответы. – Черная Рука – псевдоним Патча?
– Он не пользовался им долгие годы. С тех пор, как я начал называть его Патчем. Ему никогда не нравилось прозвище Черная Рука, – он почесал щеку. – Это было в те дни, когда мы работали наемниками у французского короля. Незаконные операции восемнадцатого столетия. Приятная работа. Хорошие деньги.
Меня как будто ударили по лицу. Мир вокруг меня терял равновесие, покосившись в сторону. От слов Риксона меня окутал туман, как будто он говорил на чужом языке, а я не могла сосредоточиться. Меня тут же начали одолевать сомнения. Только не Патч. Он не убивал моего отца. Кто угодно, только не он.
Медленно, но неумолимо, сомнения отходили в сторону, сменяясь рассуждениями. Я вспоминала факты, анализировала доказательства. Ночь, когда я дала Патчу свое кольцо: в тот момент, когда я сказала, что оно принадлежало отцу, он настаивал, что не может взять его, он был решителен. И второе имя Черная Рука. Оно подходило к нему, даже слишком. Заставляя себя продержаться еще несколько мгновений, тщательно сдерживая эмоции, я осторожно подбирала следующие слова.
– Ты знаешь, о чем я больше всего жалею? – задала я вопрос своим обычным голосом. – Это невероятно тупо, ты, наверное, будешь смеяться, – чтобы сделать историю убедительнее, я выдавила смешок откуда-то изнутри, но мне не было весело. – Я оставила свою любимую рубашку в его доме. Из Оксфорда – школы моей мечты, – пояснила я. – Моей отец привез мне ее из Англии, поэтому она много для меня значит.
– Ты была в доме Патча? – в его голосе звучало искренне удивление.
– Только однажды. Мама была дома, поэтому мы поехали к нему, чтобы посмотреть фильм. И я оставила рубашку на диване.
Я знала, что двигаюсь по опасной черте – чем больше деталей я опишу о доме Патча, тем скорее ошибусь, и моя уловка будет раскрыта. Но с другой стороны, если я буду неубедительной, боюсь, Риксон поймет, что я лгу.
– Я поражен. Он предпочитает держать адрес своего дома в неизвестности.
И к чему бы это? Я задумалась. Что он скрывал? Почему Риксон – единственный, кому Патч позволяет входить в свою – святая святых – обитель? Что он может разделить с Риксоном, но больше ни с кем другим? Он никогда не позволял мне войти внутрь, потому что знал, что я могу увидеть что-то, что откроет правду – он в ответе за смерть моего отца?
– Возвращаясь к рубашке – она многое для меня значит, – повторила я.
Я ощущала странную отстраненность, будто бы наблюдая за своим разговором с Риксоном с расстояния в несколько шагов. Кто-то сильнее, умнее и сдержаннее меня произносил эти слова. Но не я. Я – девочка, которая рассыпается на кусочки, как и песок под ее ногами.
– Поезжай туда прямо с утра. Патч рано уходит, но если прибудешь туда к шести тридцати, ты застанешь его.
– Я не хочу оставаться с ним с глазу на глаз.
– Хочешь, чтобы я забрал рубашку в следующий раз, когда буду там? Уверен, это случится завтрашней ночью. Самое позднее – в этот уикенд.
– Лучше бы это произошло побыстрее. Мама спрашивает о ней. Патч дал мне ключ, и пока он не поменял замки, я могу забрать ее. Проблема в том, что было темно, когда мы ехали к нему, и я не помню, как туда добраться. Я не обращала внимания на дорогу, не планируя возвращаться за своей рубашкой, после разрыва.
– Свэтмор. Это неподалеку от промышленной зоны.
Мой мозг обработал эту информацию.
Если его жилище в промышленной зоне, бьюсь об заклад, он обитает в одном из кирпичных зданий на краю Старого Города. Там не особо есть из чего выбирать, разве что он поселился в одной из заброшенных фабрик или опустевшей лачуге у реки, но это маловероятно.
Я улыбнулась, надеясь, что выгляжу расслабленной. – Я знаю, что это около реки. Верхний этаж, да? – сказала я, делая выпад в темноту.
Мне показалось, что Патч не захотел бы слышать топот соседей над головой.
– Да, – ответил Риксон. – Номер тридцать четыре.
– Как думаешь, Патч будет сегодня вечером дома? Не хочу с ним столкнуться. Особенно, если он будет там с Марси. Я просто хочу забрать рубашку и убраться.
Риксон кашлянул в руку. – Э-э, нет, не должна, – он почесал щеку и одарил меня нервным, почти жалостливым, взглядом. – Мы с Ви вообще-то встречаемся с Патчем и Марси в кино сегодня.
Я ощутила, как у меня окаменела спина. Воздух вырвался из легких… а потом, когда я ощутила, как видимость моего тщательного контроля над эмоциями грозится разлететься, я вновь заговорила уверенным голосом. Я должна. – Ви знает?
– Я пока пытаюсь придумать, как получше сообщить ей новости.
– Новости о чем?
Мы с Риксоном обернулись, а Ви присела рядом с нами с картонным ящиком с колой.
– Э-э… сюрприз, – ответил Риксон. – У меня кое-что запланировано на сегодняшний вечер.
Ви усмехнулась. – Подсказку, подсказку! Пожа-алуйста?
Мы с Риксоном обменялись быстрыми взглядами, а потом я отвернулась. Я не хотела становиться свидетелем этого. Кроме того, я отключалась. Мысли автоматически перебирали новую информацию: сегодня вечером. Патч и Марси. Свидание. Квартира Патча будет пустовать.
Я должна попасть туда.
Глава шестнадцатая
Спустя три часа пребывания на солнце бедра Ви покраснели, щиколотки покрылись волдырями, а лицо опухло. Риксон уехал час назад, а мы с Ви потащили зонтик и пляжную сумку вверх по аллее к переулку Олд Орчард. – Забавно, – сказала Ви. – Такое ощущение, что я сейчас упаду в обморок. Может, не стоило мне экономить масло для загара? От жары я тоже чувствовала головокружение и дискомфорт, но это не имело ничего общего с погодой. От боли голова будто раскалывалась пополам. Я все пыталась сглотнуть неприятный привкус во рту, но чем чаще сглатывала, тем сильнее меня тошнило. Прозвище Черная рука крутилось в голове, словно насмехаясь надо мной, полностью завладев моим вниманием, вонзая когти в мою голову, как только я пыталась игнорировать его. Я не могла думать об этом сейчас, рядом с Ви, мне хватало сообразительности, чтобы понимать, что я просто все испорчу. Мне приходилось обманывать боль, заглушая ее всякий раз, когда она грозила с новой силой обрушиться на меня. Я цеплялась за безопасность онемелого опустошения, как можно дольше оттягивая неизбежное. Патч. Черная рука. Этого не может быть. Ви остановилась. – Что это? Мы стояли на парковке позади книжного магазина в нескольких футах от Неона и смотрели на большой кусок металла, прикрепленного к заднему левому колесу. – Думаю, это блокиратор, – сказала я. – Я вижу что это. Но что он делает на моей машине? – Думаю, повесив знак, предупреждающий, что нарушители будут эвакуированы, они не шутили. – Не умничай. И что нам теперь делать? – Звонить Риксону? – предложила я. – Он особо не обрадуется, если ему придется развернуться и еще раз проехать по этому пути. А как насчет твоей мамы? Она будет возвращаться в город? – Еще нет. А твои родители? Ви села на бордюр и закрыла лицо руками. – Скорей всего, чтобы снять эту штуку, придется заплатить немалую сумму. Это будет последней каплей. Моя мама точно отправит меня в монастырь. Я присела рядом с ней, и мы вместе стали обдумывать различные варианты решения проблемы. – Неужели у нас нет еще каких-то друзей? – спросила Ви. – Кто-то, кого мы могли бы попросить нас забрать, при этом не чувствуя себя виноватыми? Я бы не чувствовала ни малейшей вины, если б за нами приехала Марси, но уверена, она не станет этого делать. Не для нас. Ни в коем случае не для нас. Ты ведь дружишь со Скоттом. Как думаешь, он сможет за нами приехать? Подожди минутку… А этот Джип не Патча? Я проследила за взглядом Ви к противоположному концу аллеи. Она упиралась в Империал стрит, и действительно, на противоположной стороне Империал был припаркован черный блестящий Джип Коммандер. С тонированными стеклами, в которых отражались блики солнца. Сердце бешено застучало. Я не могла встретиться с Патчем. Не здесь. Не сейчас. Не в тот момент, когда единственная вещь, удерживающая меня от истерики – тщательно выстроенная стена – с каждой секундой давала трещину. – Он должен быть где-то здесь, – сказала Ви. – Напиши ему и скажи, что у нас неприятности. Хоть он мне и не нравится, но я готова потерпеть его, если он отвезет меня домой. – Я бы предпочла сначала написать Марси, чем Патчу, – я надеялась, что Ви не заметит странный, приглушенный намек на боль и ненависть в моем голосе.
Черная рука… Черная рука… не Патч… пожалуйста, только не Патч… это ошибка, этому должно быть объяснение. Головная боль прожигала мозг, словно тело предупреждало меня не думать об этом для моей же собственной безопасности. – Кому еще мы можем позвонить? – спросила Ви. Мы обе знали, кому еще можно позвонить. Никому. Мы были изгоями, без друзей. Никто и не подумает помогать нам. Единственный человек, который бросил бы все и пришел мне на помощь, сидел рядом со мной. И наоборот. Я опять посмотрела на Джип. Ни при каких условиях я не останусь тут. – Я отвезу нас домой на Джипе. Я не знала, какое сообщение мне следовало бы отправить Патчу. Око за око? Ты причинил боль мне, и я сделаю то же самое с тобой? Или, может: Если ты хоть как-то причастен к смерти моего отца, тебе несдобровать… – Патч взбесится, когда узнает, что это ты угнала его Джип? – спросила Ви. – Мне все равно. Я не собираюсь сидеть здесь весь вечер. – У меня на счет этого плохое предчувствие, – сказала Ви. – Мне и в обычное-то время Патч не нравится, а уж когда он выйдет из себя – представить страшно. – Что случилось с твоей жаждой приключений? Неистовое желание охватило меня, единственное, чего мне хотелось – это взять Джип и послать Патчу сообщение. Я представила, как врежусь на нем в дерево. Не так сильно, чтобы раскрылись подушки безопасности, но достаточно для того, чтобы оставить вмятину. Маленький сувенир от меня. Предупреждение. – Моя страсть к приключениям заканчивается там, где начинается миссия камикадзе, – сказала Ви. – Будет ни капли не смешно, когда он узнает, что это была ты. Голос разума в моей голове, возможно, советовал мне отказаться от этой затеи, но разум покинул меня. Если он сделал больно моей семье, если он разрушил ее, если он лгал мне… – Ты хоть знаешь, как завести машину? – спросила Ви. – Научилась у Патча. Она недоверчиво посмотрела на меня. – Ты хочешь сказать, что видела, как Патч угонял машину, и теперь думаешь, что у тебя тоже получится? Я шла по аллее в сторону Империал стрит, Ви бежала позади меня. Убедившись, что дорога пуста, я подошла к Джипу. Дернула за ручку. Закрыто. – Никого нет, – сказала Ви, сделав руки козырьком, чтобы заглянуть внутрь. – Думаю, нам лучше уйти. Пошли, Нора. Отойди от машины. – Нам нужно на чем-то добираться. У нас нет других вариантов. – У нас еще есть по паре ног: правых и левых. Мои как раз хотят прогуляться. Они не против долгой добротной прогулки… Ты с ума сошла? – закричала она. Я встала у водительского окна и направила в стекло пляжный зонтик. – Что? – спросила я. – Нам нужно попасть внутрь. – Опусти зонтик! Если ты разобьешь окно, то привлечешь к нам ненужное внимание. Что в тебя вселилось? – вопрошала она, глядя на меня дикими глазами. У меня в голове промелькнула видение. Я видела Патча, стоящего рядом с моим отцом, с пистолетом в руке. Звук выстрела пронзил тишину. Я обхватила руками колени и наклонилась, почувствовав подступающие слезы. Земля покачнулась из-за внезапного приступа тошноты. Пот извилистыми дорожками стекал по лицу. Я задыхалась, словно из воздуха вдруг испарился весь кислород. Чем глубже я старалась вдохнуть, тем сильнее у меня сводило легкие. Ви что-то кричала мне, но ее голос доносился до меня издалека, словно из-под воды. Вдруг земля перестала вращаться. Я три раза резко вздохнула. Ви велела мне сесть, крича что-то о тепловом ударе. Я высвободилась из ее объятий. – Все хорошо, – сказала я, поднимая вверх руки, когда она подошла ко мне снова. – Все хорошо. Чтобы показать, что в порядке, я наклонилась поднять свою сумку, которая, должно быть, упала, и на дне сумки я увидела что-то блестящее, это был запасной ключ от Джипа. Тот, который я украла у Марси ночью на ее вечеринке. – У меня есть ключ от Джипа, – сказала я, сама удивляясь своим словам. Ви нахмурилась. – Патч не просил тебя его вернуть? – Он и не давал его мне. Я нашла его в комнате Марси во вторник ночью. – Вау. Я вставила ключ в замок, залезла внутрь и села на место водителя. Затем подвину сиденье вперед, повернула ключ в замке зажигания и обеими руками взялась за руль. Несмотря на жару, мои руки были холодными, и дрожали. – Ты ведь не намереваешься причинить машине бóльший вред, чем просто поехать на ней домой, не так ли? – спросила Ви, пристегиваясь. – Потому что у тебя в висках пульсирует кровь, и последний раз я такое видела, перед тем как в Суме дьявола ты врезала Марси в челюсть. Я облизала губы, которые ну ощупь были шершавыми и мягкими одновременно. – Он дал запасной ключ от Джипа Марси… Я припаркую его недалеко от океана, футах в двадцати примерно. – Может, у него действительно была веская причина, – нервничая, пробормотала Ви. Я пренебрежительно усмехнулась. – Я ничего не буду делать до тех пор, пока не высажу тебя. Заведя машину, я выехала на улицу. – Ты обещаешь сказать Патчу то же самое, когда будешь объяснять, почему угнала Джип? – Я не угоняю его. Мы в затруднительном положении. Это называется позаимствовать. – Это называется – ты сошла с ума.
Я чувствовала, что Ви не понимает причину моего гнева. Я видела непонимание в ее взгляде. Может быть, я вела себя неразумно. Может быть, я преувеличивала. У двух людей могли быть одинаковые прозвища, думала я, стараясь убедить себя. Они могли. Могли, могли, могли. Я надеялась, что чем больше раз произнесу это, тем сильнее в это поверю, но в том месте в моем сердце, которое я приберегла для доверия, зияла пустота. – Давай выбираться отсюда, – мямлила Ви осторожным, напуганным голосом, которым никогда раньше со мной не говорила. – У меня тут есть лимонад. Потом мы могли бы посмотреть телевизор. Или, может быть, вздремнуть. Ты работаешь сегодня вечером? Я уже собиралась сказать ей, что Роберта не планировала сегодня вечером встречаться со мной, но резко ударила по тормозам. – Что это? Ви проследила за моим взглядом. Наклонившись вперед, она вытянула из бардачка розовый лоскут ткани. И помахала им – а это оказался верх от французского бикини – между нами. Мы смотрели друг на друга, и обе думали об одном и том же. Марси. Без сомнения, она была тут с Патчем. Прямо сейчас. На пляже. Лежала на песке. И неизвестно, что еще делала. Яростная, болезненная волна ненависти прошла сквозь меня. Я ненавидела его. И ненавидела себя за то, что позволила добавить свое имя в список девушек, которых он соблазнил и предал. Он не может заставить меня исчезнуть. И если он был Черной Рукой, то я хотела бы это выяснить. А если он имеет какое-то отношение к смерти моего отца, я заставлю его заплатить за это. – Он сможет сам найти дорогу домой, – сказала я сквозь сжатые зубы. И надавила на газ с такой силой, что на дороге остались следы от шин. Несколько часов спустя я стояла перед открытым холодильником, рассматривая его содержимое, в поисках того, из чего можно приготовить ужин. Так ничего и не выбрав, я зашла в маленькую кладовую, находящуюся напротив холодильника, и снова принялась искать. Мой выбор пал на макароны в форме бантиков, а к ним – соус со вкусом колбасок. Когда таймер на микроволновке запищал, я слила воду с пасты, насыпала ее в миску, добавила соус и поставила обратно в микроволновку. Поскольку пармезана у нас не было, я натерла чеддер, посчитав, что он вполне подходит. Микроволновка вновь подала сигнал, и, взяв ложку, я принялась накладывать слоями на пасту соус и сыр. Когда повернулась, собираясь поставить тарелку на стол, обнаружила прислонившегося к нему Патча. Тарелка с пастой почти выскользнула из моих рук.
– Как ты сюда вошел? – спросила я. – Дверь необходимо закрывать. Особенно, когда ты дома одна.
Его поза была непринужденной, чего не скажешь о глазах. Цвета черного мрамора, они прожигали меня насквозь. Без сомнений, он знал, что это я угнала Джип. Нетрудно было догадаться об этом, так как он был припаркован на подъездной дорожке. Около дома было столько мест, чтобы спрятать Джип: с одной стороны его окружали открытые поля, а с другой – непроходимый лес. Я не думала о том, куда его можно спрятать, когда парковалась на подъездной дорожке, поскольку я была охвачена чувством отвращения и шока. Все мое внимание сосредоточилось на нем: его льстивых словах, черных блестящих глазах, его богатом опыте во лжи, обольщении, в женщинах. Я влюбилась в дьявола.
– Ты взяла Джип, – спокойно констатировал Патч, без особой радости. – Ви припарковалась в запрещенной зоне, и на ее машине установили блокиратор. Нам необходимо было возвращаться домой, вот тогда мы и увидели Джип на противоположной стороне улицы.
Мои ладони вспотели, но я не решалась их вытереть. Не перед Патчем. Сегодня он выглядел необычно. Более суровым и бессердечным. Слабый свет кухонной лампы осветил порез на его скулах, черные волосы, растрепанные после дня, проведенного на пляже, падали на лоб, почти касаясь его непристойно длинных ресниц. Один уголок губ, которые я всегда считала чувственными, был цинично приподнят. Эта улыбка не была радушной. – Ты не могла позвонить мне или оставить сообщение? – спросил он. – У меня не было телефона. – А у Ви? – В ее телефоне нет твоего номера. И в любом случае, я не смогла бы вспомнить твой новый номер. Мы никак не могли с тобой связаться. – У тебя не было ключей от Джипа. Откуда они у тебя? Мне едва удалось сдержаться и не посмотреть на него с обидой. – Это твои запасные. Я видела, как он пытался вычислить, откуда он у меня. Мы оба знали, что он никогда не давал мне запасной ключ. Я внимательно наблюдала за ним, в надежде обнаружить любой признак того, что он знает: я имела в виду ключ Марси, но его глазах так и не отразилось понимание. Он контролировал все свои эмоции, был непроницаемым и недосягаемым. – Какие запасные? – спросил он. Но это еще больше разозлило меня, потому что я ожидала, что он точно знал, о каких запасных ключах я говорю. Сколько их у него? Как много девушек кладет в свою сумочку ключи от его Джипа? – Твоей подружки, – сказала я. – Или этого объяснения недостаточно? – Дай-ка подумать, есть ли она у меня. Ты угнала Джип, чтобы отомстить мне за то, что я дал Марси запасные ключи? – Я угнала Джип, потому что нам с Ви это было необходимо, – сказала я хладнокровно. – Было время, когда ты всегда был рядом, если я нуждалась в тебе. Я думала, что это по-прежнему так, но, видимо, ошиблась. Патч не сводил с меня глаз. – Хочешь убедить меня, что все именно так и было? Я не ответила, тогда он вытащил один из стульев, стоящих под столом. Сел, скрестил руки на груди и лениво вытянул ноги. – У меня есть время.
Черная рука. Вот о чем я действительно хотела узнать. Но я была сильно напугана, чтобы предъявить ему это. Из-за того, что не знала, как он отреагирует. Я была уверена, что он понятия не имеет, как много я знаю. Если я обвиню его в том, что он Черная рука, то обратного пути не будет. Я должна была смотреть в глаза правде, которая способна была сломать меня, разрушить мою душу. Патч приподнял бровь. – Молчишь? – Ты хочешь, чтобы я сказала тебе правду, – сказала я. – Чего сам ты никогда не делал.
Он убил моего отца, как он мог все это время смотреть мне в глаза, говорить, как ему жаль, и никогда не говорить мне правды? Как он мог целовать меня, ласкать, обнимать, зная… Как он жил с этим? – Чего я сам никогда не делал? Начиная с нашей первой встречи, я ни разу тебе не солгал. Тебе часто не нравилось, что я говорил, но я всегда был откровенным. – Ты позволил мне поверить в то, что ты меня любил. Ложь! – Мне жаль, что ты считаешь это ложью. Ему не было жаль. В его взгляде была безжалостная ярость. Он ненавидел тот факт, что я кричала на него. Он хотел, чтобы я была похожа на других девушек, и исчезла из его жизни, даже не пикнув. – Если бы ты что-то чувствовал ко мне, то не переметнулся бы на Марси так быстро. – А ты не слишком быстро променяла меня на Скотта? Тебя больше устраивает получеловек, чем я? – Получеловек? Скотт – человек. – Он – Нефилим, – он пренебрежительно махнул рукой в сторону двери. – Джип и тот бóльшая ценность. – Может быть, он чувствует себя так же, как и ангелы. Он лениво и высокомерно пожал плечами. – Сомневаюсь. Если бы нам это было не нужно, его раса вообще не существовала бы. – Чудовище Франкенштейна не любило его. – И? – Нефилимы уже давно ищут способ отомстить ангелам. Возможно, это только начало. Патч снял бейсболку и провел рукой по волосам. По выражению его лица я поняла, что ситуация была куда более опасной, чем я предполагала изначально. Насколько близки были Нефилимы к победе над падшими ангелами? Безусловно, не в этот Хешван. Патч ведь не имел в виду, что менее чем через пять месяцев полчище падших ангелов вселится и – в результате – убьет десятки тысяч людей. Но все в его поведении, вплоть до взгляда в его глазах, говорило мне, что будущем будет именно так. – И что ты собираешься делать? – с ужасом спросила я. Он поднял стакан с водой, которую я наливала себе и поставила на стол, и отпил глоток. – Мне велели держаться от этого подальше. – Архангелы? – Нефилимы – зло. Они не должны были появиться и жить на Земле. Они существуют только благодаря амбициям падших ангелов. Архангелы не хотят иметь с ними ничего общего. Они не собираются вмешиваться во все, что касается Нефилимов. – И все люди умрут? – У архангелов свои планы. Иногда, чтобы произошло что-то хорошее, должно случиться нечто плохое. – Планы? Какие планы? Смотреть, как гибнут невинные люди? – Нефилимы пострадают от собственных действий. Если люди должны умереть ради того, чтобы Нефилимы были уничтожены, архангелы пойдут на риск. У меня волосы на затылке встали дыбом. – И ты с ними согласен? – Сейчас я – ангел-хранитель. Я подчиняюсь архангелам. В его глазах вспыхнула убийственная ненависть, и на одно мгновение мне показалось, что она была адресована мне. Как будто он обвинял меня за то, что стал хранителем. Я тоже испытала приступ ярости, это была защитная реакция. Неужели он забыл все, что было той ночью? Я пожертвовала ради него своей жизнью, но он сам отверг ее. Если он хотел кого-то обвинить в этом, то я здесь ни при чем. – Насколько сильны Нефилимы? – спросила я. – Достаточно сильны, – его голос был на удивление спокоен. – И они смогут избежать вселения в них падших в этот Хешван, да? Он кивнул. Я обхватила себя руками, чтобы избавиться от поглотившего меня холода, но я чувствовала его больше психологически, чем физически. – Ты должен что-то сделать. Он закрыл глаза. – Если падшие не смогут завладеть телами Нефилимов, они переметнутся на людей, – сказала я, пытаясь пробиться через его неприступное высокомерие и достучаться до его совести. – Это ты мне сказал. Десятки тысяч людей. Это может быть Ви. Моя мама. Я.Он молчал. – Тебе наплевать? Он резко посмотрел на часы и встал из-за стола. – Ненавижу уходить от тебя, когда у нас осталось незавершенное дело, но я опаздываю. Запасной ключ от Джипа лежал на блюдечке в буфете, и он опустил его себе в карман. – Спасибо за ключ. Я добавлю заимствование Джипа к твоему счету. Я остановилась между ним и дверью. – К моему счету? – Я доставил тебя домой из "ЗЭТ", снял с крыши Марси и позволил тебе одолжить мой Джип. Я не помогаю бесплатно. Я была уверена, что он шутит. Хотя нет, я была уверена, что он абсолютно серьезен. – Так мы можем работать и дальше: ты будешь должна мне после каждого личного одолжения, но я полагаю, что считать будет легко. Он улыбнулся кривоватой улыбкой. Первоклассный-студент-заучка. Я прищурилась. – Ты и впрямь получаешь от этого удовольствие, не так ли? – Когда-нибудь я приду и потребую с тебя ответную услугу, вот тогда я и в самом деле получу от этого удовольствие. – Ты не одалживал мне Джип. Я его угнала. И это не была услуга… Я украла его. Он опять посмотрел на часы. – Мы поговорим об этом позже. Мне пора бежать. – Правильно, – огрызнулась я. – Смотреть кино с Марси. Веселись, пока мой мир висит на волоске. Я твердила себе: пусть он уходит. Они с Марси достойны друг друга. Мне было все равно. Мне очень хотелось чем-нибудь швырнуть ему вслед, я подумывала о том, чтобы хлопнуть дверью после его ухода. Но я не собиралась отпускать его, не задав вопрос, сжигающий меня изнутри. Я прикусила щеку, чтобы мой голос не дрогнул. – Ты знаешь, кто убил моего отца? – мой голос был холодным и спокойным, и казался чужим. Голосом того, кто до самых кончиков пальцев был переполнен ненавистью, опустошением, обвинениями. Патч остановился спиной ко мне. – Что случилось той ночью? – я даже не пыталась скрыть отчаяние в голосе. После минуты тишины он сказал. – Ты спрашиваешь меня так, будто уверена, что я знаю. – Я знаю, что ты – Черная рука, – я моргнула и почувствовала, как мое тело покачнулось от подступившей к горлу тошноты. Он посмотрел через плечо. – Кто тебе это сказал? – Это правда? – я осознала, что руки сжались в кулаки, они сжимались все сильнее. – Ты – Черная рука, – я наблюдала за выражением его лица, молясь, чтобы он опроверг это. Напольные часы в холле пробили один раз, звук был громкий и гулкий. – Уходи, – процедила я. Я не стану реветь в его присутствии. Ни за что. Я не доставлю ему такого удовольствия. Он продолжал стоять на месте, его лицо застыло, и на него легла какая-то сатанинская тень. Сквозь тишину часы отбивали удары. Один, два, три. – Я заставлю тебя заплатить за это, – сказала я, мой голос был неприятно чужим. Четыре. Пять. – Я найду способ. Ты заслуживаешь того, чтобы отправиться в Ад. Единственное, что может заставить меня простить тебя, если меня к этому вынудят архангелы. Вспышка пылающей черноты промелькнула в его глазах. – Ты заслуживаешь все, что случится с тобой, – продолжала я. – Каждый раз, когда ты целовал и обнимал меня, ты знал, что сделал с моим отцом… – я задохнулась от гнева и отвернулась, потеряв самообладание, когда, наконец, произнесла это вслух. Шесть. – Уходи, – сказала я тихим, но спокойным голосом. Я подняла взгляд, пылающий ненавистью и отвращением, намереваясь заставить Патча уйти, но в холле я была одна. Я оглянулась, ожидая, что просто потеряла его из виду, но его не было. Странная тишина воцарилась в полумраке комнаты, и я поняла, что дедушкины часы перестали отбивать удары. Их стрелки застыли на двенадцати минутах седьмого, увековечив то мгновение, когда Патч ушел навсегда.
Глава семнадцатая
После ухода Патча я сменила пляжную одежду на тёмные джинсы и футболку, и застегнула на молнию чёрную ветровку Разорбилс, которую выиграла на прошлогодней рождественской вечеринке электронного журнала. Несмотря на то, что при мысли об этом мой желудок тревожно свернулся, я должна обыскать квартиру Патча, и сделать это нужно сегодня – пока ещё не слишком поздно.
Было глупо говорить Патчу, что я знаю о Чёрной Руке. Это вырвалось в момент агрессивной грубости. Я испортила эффект неожиданности. Сомневаюсь, что он увидел во мне реальную угрозу – скорее всего, он посчитал моё обещание отправить его в ад сомнительно забавным – но я знала, что он явно очень старался держаться в тени. Основываясь на том, что мне было известно о всезнающих, вечно-наблюдающих Архангелах, не так уж просто скрыть от них причастность Патча к смерти моего отца. Я не могла отправить его в Ад, а вот Архангелы могли. Если я найду способ связаться с ними, его тщательно продуманная и ото всех скрываемая тайна будет раскрыта. Архангелы ищут повод, чтобы изгнать его в Ад. Что ж, я им его предоставлю.
Мои глаза увлажнились, и я торопливо сморгнула слёзы. Было время в моей жизни, когда я ни за что не поверила бы, что Патч способен убить моего отца. Эту мысль я посчитала бы смешной, абсурдной и отвратительной. Но это доказывало лишь то, как продуманно и детально подготовился он, чтобы обманывать меня.
Судя по всему, именно в квартире на улице Свэтмор он хранил свои секреты. Она была его единственным слабым местом. Для всех, кроме Риксона, вход туда закрыт. Когда сегодня в разговоре с Риксоном я упомянула, что была там, он ответил с неподдельным удивлением. Патч любит держать свой домашний адрес в секрете, поведал он. Удалось ли Патчу сохранить этот секрет от Архангелов? Это казалось очень маловероятным, на грани с невозможным. Но Патч доказал, что он способен превосходно обходить любые препятствия на своём пути. Если кто-то мог быть настолько изобретательным и умным, чтобы навредить Архангелам, то это был Патч. Я неожиданно вздрогнула при мысли о том, что он мог хранить в своей квартире. Зловещее предчувствие, щекочущее мой позвоночник, казалось, предупреждает меня держаться подальше от этого места. Но у меня был долг перед отцом – заставить его убийцу ответить за всё.
Я нашла фонарик под кроватью и положила его в передний карман ветровки. Когда я собиралась подняться, дневник Марси попался мне на глаза. Он лежал поперёк стоящих рядком книг на моей книжной полке. Я поразмышляла какое-то мгновение, чувствуя, как совесть прожигает во мне дыру. Отгоняя эти мысли, я со вздохом засунула дневник в карман с фонариком и поднялась на ноги.
Пройдя милю, разделявшую фермерский дом от улицы Бич, пешком, я села на автобус до улицы Херинг. Прошла ещё три квартала до улицы Кит, заскочила в автобус и доехала до улицы Клементин, затем поднялась по извилистому живописному холму, ведущему к кварталу Марси, на редкость пафосному для Колдуотера. Запах свежескошенной травы и гортензий повис в вечернем воздухе, а машин на дорогах не существовало вовсе. Автомобили были аккуратно спрятаны в гаражи, от чего улицы казались шире и чище. Окна белых домов в колониальном стиле отражали яркий свет медленно заходящего солнца, и я представила, как за шторами собираются семьи для совместного позднего ужина. Я закусила губу, поражённая внезапным наплывом безутешной тоски. Моя семья больше никогда не соберётся за одним столом. Три раза в неделю я ужинала в одиночестве или у Ви. Другие четыре вечера, когда мама была дома, мы обычно ели с подносов, сидя у телевизора. Из-за Патча.
Я повернула на улицу Бренчли, считая дома в обратном порядке до дома Марси. Ее красная Тойота Форанер была припаркована на подъездной дорожке, но я знала, что дома её нет. Патч на Джипе повёз её в кино. Я пересекала лужайку, собираясь оставить дневник на крыльце, когда открылась входная дверь.
Судя по перекинутой через плечо сумке и ключам в руке, Марси точно собиралась уходить. Но, увидев меня, она замерла в дверном проёме. – Что ты здесь делаешь? – спросила она.
Я раскрыла рот, но целых три секунды прошло прежде, чем я вымолвила слова. – Я… я не думала, что ты дома.
Она сузила глаза. – Ну, я дома.
– Я думал ты… и Патч… – я едва могла связать пару слов.
Дневник был у меня в руках, на самом виду. В любую минуту Марси заметит его.
– Он все отменил, – рявкнула она на меня, как будто я была этому причиной.
Я её почти не слышала. С минуты на минуту она увидит дневник. Как никогда раньше я хотела вернуться на время назад. Я должна была подумать об этом прежде, чем прийти сюда. Я должна была просчитать вероятность того, что она будет дома. Я нервно оглянулась назад, уставившись на улицу, как будто это каким-то образом могло меня спасти.
Марси тяжело дышала, через зубы выдувая воздух. – Что ты делаешь с моим дневником?
Я обернулась, мои щёки пылали.
Она спустилась с крыльца. Вырвала у меня дневник и машинально прижала его к груди. – Ты… ты взяла его?
Мои руки бесполезно опустились. – На твоей вечеринке, – я покачала головой. – Это было глупо. Мне жаль…
– Ты читала его? – требовательно спросила она.
– Нет.
– Лгунья, – она усмехнулась. – Ты читала его, не так ли? Кто бы не стал? Ненавижу тебя! Неужели твоя жизнь такая скучная, что тебе приходиться совать свой нос в мою? Ты прочитала его весь, или только то, что о тебе?
Я собиралась с пеной у рта отрицать, что вообще открывала его, когда слова Марси заставили мои мысли остановиться и вернуться назад. – Обо мне? Что ты написала обо мне?
Она швырнула дневник на крыльцо за собой, затем выпрямилась и расправила плечи.
– А чего я беспокоюсь? – сказала она, скрестив руки на груди и пристально глядя на меня. – Теперь ты знаешь правду. И каково это – узнать, что твоя мать спит с чужими мужьями?
Мой недоверчивый смешок был переполнен злости. – Извини?
– Ты действительно думаешь, что твоей мамы нет в городе все эти ночи? Ха!
Я скопировала позу Марси. – Вообще-то, да.
На что она намекает?
– Тогда почему одну ночь в неделю её машина припаркована в конце улицы?
– Ты её с кем-то перепутала, – сказал я, чувствуя, как во мне вскипает ярость.
Я была уверена, что теперь точно знаю, к чему клонит Марси. Как она смела обвинять мою маму в том, что у неё была интимная связь? И именно с её отцом. Даже если бы он был последним мужчиной на планете, моя мама никогда бы не связалась с ним. Я ненавидела Марси, и моя мама знала это. Она не спала с отцом Марси. Она никогда бы со мной так не поступила. Она никогда не поступила бы так с моим отцом. Никогда.
– Бежевый Таурус, номерной знак X4I24? – Голос Марси был ледяным.
– Ты просто знаешь номер её машины, – сказала я спустя секунду, пытаясь игнорировать сосущее чувство у себя в груди. – Это ничего не доказывает.
– Проснись, Нора. Наши родители знакомы еще со старших классов. Твоя мама и мой отец. Они были вместе.
Я помотала головой. – Это ложь. Моя мама никогда ничего не говорила о твоём отце.
– Потому что она не хочет, чтобы ты знала. – Её глаза сверкнули. – Потому что она всё ещё с ним. Она – его маленький грязный секрет.
Я трясла головой всё сильнее, чувствуя себя сломанной куклой. – Может, они и были знакомы в старших классах, но это было сто лет назад, до того как мама встретила моего отца. Ты её с кем-то перепутала. Ты видела в конце улицы машину кого-то другого. Когда её нет дома, она за пределами города, на работе.
– Я видела их вместе, Нора. Это была она, так что даже не пытайся придумывать для неё оправдание. В тот день, когда я оставила надпись аэрозольной краской на твоём шкафчике, я и узнала об этом. И то сообщение было для твоей матери. Ты этого не поняла? – ее голос превратился в отвратительное шипение. – Они спали вместе. Они делали это все эти годы. А это значит, что мой отец может быть и твоим отцом. И ты можешь быть моей… сестрой.
Слова Марси обрушились как лезвие между нами.
Я обхватила себя руками вокруг талии и развернулась, чувствуя приступ тошноты. Слёзы заполнили моё горло, обжигая заднюю часть моего носа. Без слов, я неуклюже спустилась вниз по дорожке Марси. Я думала, она может кричать что-то ещё более ужасное мне в спину, но нельзя было придумать ничего более ужасного чем то, что она уже сказала.
Я, должно быть, дошла пешком обратно до Клементин, миновала автобусную остановку, парк и городской бассейн. Так как следующее, что я помню, как сижу на скамейке, на газоне перед публичной библиотекой. Свет от уличного фонаря конусом падал на меня. Ночь была тёплой, но я прижала свои колени к груди, моё тело пробирала дрожь. Мои мысли были водоворотом навязчивых догадок.
Я всматривалась в темноту, собирающуюся вокруг меня. Дальше по улице показались фары, они увеличивались по мере приближения и пронеслись мимо. Время от времени из открытого окна на другой стороне улицы доносился смех из телесериала. От потока холодного воздуха у меня по рукам побежали мурашки. Пьянящий запах травы, влажный от солнца и отдающий мускусом, заполнил мои лёгкие.
Откинувшись спиной на скамейку, я сомкнула веки, закрывая вид на россыпи звёзд на ночном небе. Сложила дрожащие руки на животе, мои пальцы были похожи на замёрзшие веточки. Я подумала, почему жизнь иногда бывает такой отвратительной, подумала, почему больше всего могут разочаровать самые любимые люди, подумала, кого я ненавижу больше – Марси, её отца, или мою маму.
Глубоко в душе я цеплялась за надежду, что Марси ошибалась. Я надеялась, что брошу ей это в лицо. Но оседающее в душе чувство, которое, казалось, выворачивает меня наизнанку, говорило мне, что лишь отдаляю от себя будущее разочарование.
Я не могла точно вспомнить, но это было в этом году, вроде бы. Может, незадолго до папиной смерти… нет. После этого.
Был тёплый весенний день. Похороны прошли, время, отпущенное мне на скорбь, закончилось, и я вернулась в школу. Ви уговорила меня прогулять урок, а в те дни я ничему не сопротивлялась. Я плыла по течению. Существовала. Подумав, что мама будет на работе, мы прошлись пешком до моего дома. Должно быть, мы добирались туда часов семь.
Когда в поле зрения возник дом, Ви увела меня с дороги.
– На вашей подъездной дорожке стоит машина, – сказала она.
– Кто бы это мог быть? Похоже на Лэнд Крузер.
– Твоя мама не водит такую машину.
– Думаешь, это детектив? – маловероятно, что детектив водит внедорожник за шестьдесят тысяч долларов, но я так привыкла к постоянным посещениям детективов, что первая мысль была именно о них.
– Давай подойдём поближе.
Мы были почти на подъездной дорожке, когда входная дверь открылась, и послышались голоса. Моей мамы… и более низкий голос. Мужской.
Ви потащила меня к боковой стороне дома, чтобы нас не заметили.
Мы смотрели, как Хэнк Миллар садится в Лэнд Крузер и уезжает.
– Святые угодники, – сказала Ви. – В любом другом случае я заподозрила бы обман, но у твоей мамы удивительно строгие взгляды. Держу пари, он пытался продать ей автомобиль.
– Он проделал весь этот путь только для этого?
– Чёрт, да, детка. Продавцы автомобилей не остановятся ни перед чем.
– У неё уже есть машина.
– Форд. Это злейший враг Тойоты. Отец Марси не будет счастлив, пока весь город не будет ездить на Тойотах…
Я вынырнула из воспоминаний. Но что если он вовсе не продавал маме машину? Что если у них – я невольно сглотнула – была связь?
Куда мне теперь идти? Домой? Я больше не чувствовала фермерский дом своим убежищем. Он больше не был безопасным и надёжным для меня. Скорее, коробка, полная лжи. Мои родители впаривали мне истории о любви, единстве, и семье. Но если Марси говорила правду – а больше всего я боялась, что так оно и было – моя семья была издевкой. Большая ложь, о существовании которой я даже не подозревала.
Разве не должно быть каких-то предупреждающих знаков?
Разве меня не должно постичь осознание того, что я долгое время тайно подозревала что-то, но болезненной правде предпочитала отрицание?
Так меня наказали за то, что я доверяла людям. Как бы я ни ненавидела Патча сейчас, я завидовала тому холодному безразличию, которое отделяло его от всех других. Он видел худшее в людях; независимо от того, как глубоко они это прячут, он всегда это видел. Он был жёстким и земным, но люди уважали его за это.
Они уважали его, и лгали мне.
Я повернулась к спинке скамейки и набрала на мобильном мамин номер. Я не знала, что скажу, когда она ответит; я позволю гневу и обиде за предательство взять верх.
Пока шли гудки, горячие слёзы текли по моим щекам. Я смахнула их. Мой подбородок дрожал, и каждая мышца моего тела напряглась. На ум приходили злые и язвительные слова. Я представляла, как выкрикиваю их ей, перебивая её каждый раз, когда она пытается защититься очередной ложью. И если она заплачет… я не буду ее жалеть. Она должна почувствовать каждую каплю боли, которую причинил сделанный ею выбор. Включилась её голосовая почта, и мне едва удалось удержаться и не швырнуть телефон в темноту.
Затем я набрала Ви.
– Привет, детка. Это важно? Я с Риксоном…
– Я ухожу из дома, – сказал я, не заботясь о том, что мой голос звучит хрипло от слёз. – Могу я ненадолго остановиться у тебя? Пока не придумаю, куда пойти.
Я слышала дыхание Ви. – Чего-чего?
– Моя мама будет дома в субботу. К тому времени я хочу уйти. Можно, я останусь у тебя до конца недели?
– Э, могу я спросить…
– Нет.
– Ладно, конечно, – сказал Ви, пытаясь скрыть шок. – Можешь остаться, без проблем. Вообще, без проблем. Скажешь, что случилось, когда будешь готова.
Я почувствовала, как новые слёзы наворачиваются внутри. Сейчас я могла рассчитывать только на Ви. Она могла быть вредной, назойливой и ленивой, но она никогда не лгала мне.
Я добралась до дома к девяти, и накинула хлопковую пижаму. Ночь не была холодной, но воздух был влажным, и, казалось, влага проникала под кожу, пробирая меня до костей. После чашки горячего молока я нырнула в кровать. Было слишком рано для сна, но я не заснула бы, даже если бы попыталась; я всё ещё не могла собрать свои мысли в кучу. Я уставилась на потолок, пытаясь стереть из памяти последние шестнадцать лет и начать новую жизнь. Как бы я ни старалась, я не могла представить Хэнк Миллара своим отцом.
Я вылезла из постели и прошла вниз по коридору в мамину спальню. И в поисках школьного альбома распахнула её сундук с приданым. Я даже не знала, есть ли он у неё, но если и был, сундук с приданым был единственным местом, где имело смысл поискать. Если они с Хэнком Милларом ходили в школу вместе, там должны быть фотографии. Если они были влюблены, он должен был подписать ей альбом как-нибудь необычно, чтобы это выразить. Через пять минут, тщательно обыскав сундук, я так ничего и не нашла.
Тогда я проследовала на кухню, обыскала кухонные шкафчики на предмет чего-нибудь съестного, но поняла, что аппетит у меня пропал. Я не могла есть, думая о том большом обмане, в который превратилась моя семья. Я поняла, что смотрю на входную дверь, но куда мне идти? Чувствовала себя потерянной в этом доме и готовой покинуть его, но бежать было некуда. Простояв в прихожей несколько минут, я поднялась обратно в свою спальню.
Лёжа в кровати с натянутым до подбородка одеялом, я закрыла глаза и наблюдала хоровод картинок, проносящийся в моей голове. Образы Марси; Хэнка Миллара, которого я едва знала, и чьё лицо я могла с трудом воскресить в памяти; моих родителей. Картинки мелькали всё быстрее и быстрее, пока не смешались в странный безумный коллаж.
Внезапно картинки повернулись в обратном направлении, перемещаясь назад во времени. Все цвета из этого хоровода исчезли, пока не остались только размытые: чёрный и белый. Тогда я поняла, что попала в другой мир.
Я видела сон.
Я стояла во дворе перед входной дверью. Сильный ветер кружил опавшие листья на подъездной дорожке вокруг моих ног. Странное облако в форме воронки висело в небе над головой, но не касалось земли, как будто оно выжидало, прежде чем напасть. Патч сидел на перилах крыльца, склонив голову, его руки немного сжаты между коленями.
– Убирайся из моего сна, – кричала я ему сквозь ветер.
Он покачал головой. – Нет, пока не расскажу тебе, что происходит. – Я посильнее натянула верх от пижамы. – Не хочу я слышать ничего из того, что ты скажешь.
– Архангелы не услышат нас здесь.
Я выдавила гневный смешок. – Разве ты недостаточно манипулировал мной в реальности – теперь тебе надо делать это и здесь?
Он поднял голову. – Манипулировал? Я пытаюсь рассказать тебе, что происходит.
– Ты силой пробираешься в мои сны, – заявила я. – Ты сделал это после того, что случилось в Суме Дьявола, и делаешь это сейчас.
Неожиданный порыв ветра пронёсся между нами, заставив меня отступить назад. Ветки дерева скрипнули и застонали. Я убрала волосы с лица.
Патч продолжил говорить: – После того, что случилось в "ЗЭТ", в машине ты сказала мне, что тебе снился отец Марси. В ту ночь я думал о нём. Я вспоминал в точности то, что тебе приснилось, желая каким-то образом рассказать тебе правду. Я не знал, что так я установил связь с тобой.
– Ты заставил меня видеть сон?
– Не сон. Воспоминание.
Я пыталась переварить это. Если сон был реальным, Хэнк Миллар жил в Англии сотни лет назад. Моя память возвращалась к тому сну.
"Попроси трактирщика послать за помощью", сказал Хэнк. "Скажи ему, что это не человек. Скажи ему, а один из дьявольских ангелов, который пришел, чтобы завладеть моим телом и уничтожить мою душу".
Хэнк Миллар был… Нефилимом?
– Я не знаю, как попадаю в твои сны, – сказал Патч, – но с тех пор я пытался связаться с тобой таким образом. Пытался и в ту ночь, когда поцеловал тебя после Сумы Дьявола, но теперь я натыкаюсь на стены. Мне повезло, что сейчас у меня получилось. Думаю, это ты. Ты не пускаешь меня к себе.
– Потому что я не хочу, чтобы ты был в моей голове.
Он спрыгнул с перил и спустился ко мне. – Мне нужно, чтобы ты меня впустила.
Я отвернулась от него.
– Меня приставили к Марси, – добавил он.
Прошло пять секунд прежде, чем всё встало на свои места. Болезненное, горячее чувство, которое тлело в моем животе с тех пор, как я покинула Марси, разлилось по моим рукам и ногам. – Ты ангел-хранитель Марси?
– Не то чтобы мне это нравилось.
– Это сделали Архангелы?
– Когда они назначили меня твоим ангелом-хранителем, они ясно дали понять, что меня должно заботить только твоё благополучие. Впутывать тебя в это было не совсем благоразумно. Я знал это, но мне не нравилось, что Архангелы контролируют мою личную жизнь. Они следили за нами в ту ночь, когда ты дала мне кольцо.
В Джипе. В ночь накануне нашего расставания. Я вспомнила.
– Как только я понял, что они следят, я ушёл. Но дело было сделано. Они сказали, что уберут меня, как только найдут замену. Потом они приставили меня к Марси. Я пошёл к ней в ту ночь, чтобы заставить себя увидеть то, что я сделал.
– Почему Марси? – спросил я резко. – Чтобы наказать меня?
Он провёл рукой по своему лицу. – Отец Марси из первого рода Нефилимов, чистокровный. Теперь, когда Марси исполнилось шестнадцать, её могут принести в жертву. Два месяца назад, когда я пытался пожертвовать тобой, чтобы получить человеческое тело, но в итоге спас тебе жизнь, было не так уж много падших ангелов, которые верили в то, что всё можно изменить. Теперь я – ангел-хранитель. Они все знают это, и они знают причину – я спас тебя от смерти. Многие из них враз поверили, что тоже могут обмануть судьбу. Или путём спасения человека и возвращения своих крыльев, – он выдохнул, – или же убив своего Нефилима и завладев его телом.
Я прокрутила в памяти всё, что знаю о падших ангелах и Нефилимах. Книга Еноха рассказывала о падшем ангеле, который стал человеком после убийства своего Нефилима – принеся в жертву одного из его потомков женского пола. Два месяца назад Патч пытался проделать то же самое, используя меня, чтобы убить Чонси. Теперь, если падший ангел, который заставил Хэнка Миллара присягнуть на верность, захочет стать человеком, что ж, он должен…
Принести в жертву Марси.
Тогда я заговорила, – Значит, твоя задача – удостовериться, что падший ангел, который заставил Хэнка Миллара присягнуть на верность, не убьёт Марси, чтобы получить человеческое тело.
Словно он думал, что знает меня достаточно хорошо, чтобы предугадать мой следующий вопрос, он сказал, – Марси ничего не знает. Она в полном неведении.
Я не хотела говорить об этом. Я не хотела, чтобы Патч был здесь. Он убил моего отца. Он навечно отнял у меня любимого человека. Патч был монстром. Никакие его слова не заставят меня думать по-другому.
– Чонси создал кровное братство Нефилимов, – сказал Патч.
Это привлекло моё внимание. – Что? Как ты узнал?
Казалось, он не хотел отвечать. – У меня есть доступ к некоторым воспоминаниям. Воспоминаниям других людей.
– Воспоминания других людей? – я была потрясена, хотя не понимала, почему.
Как он мог оправдывать все свои ужасные поступки? Как он мог приходить сюда и говорить, что он тайно проверяет самые личные и интимные мысли людей, и ждать, что я буду им восхищаться? Или ждать, что я вообще буду его слушать?
– Когда Чонси сгинул, появился преемник. Пока у меня нет его имени, но ходят слухи, что смерть Чонси его расстроила, что лишено всякого смысла. Теперь он стоит во главе – уже это должно было свести на нет любые сожаления о смерти Чонси. Поэтому я думаю, что преемник был близким другом Чонси, или его родственником.
Я покачала головой. – Не хочу это слышать.
– Он хочет найти убийцу Чонси, – любые дальнейшие протесты с моей стороны были бессмысленны. Мы встретились глазами. – Он хочет отомстить убийце.
– Ты хочешь сказать, он хочет отомстить мне, – сказала я едва слышно.
– Никто не знает, что ты убила Чонси. Он сам не знал, что ты – его потомок, до самой смерти, так что маловероятно, что кто-то ещё знает. Преемник Чонси может попробовать выследить всех потомков Чонси, что ж, желаю ему удачи. Мне понадобилось много времени, чтобы найти тебя, – он сделал шаг в мою сторону, но я отступила. – Когда ты проснёшься, мне нужно, чтобы ты сказала, что хочешь вернуть меня в качестве своего ангела-хранителя. Скажи это так, как будто действительно хочешь этого, тогда Архангелы услышат тебя, и будем надеяться, они выполнят твою просьбу. Я делаю, все что могу, чтобы уберечь тебя, но я связан по рукам и ногам. Мне нужен повышенный доступ к окружающим тебя людям, к твоим эмоциям, ко всему в твоём мире.
О чем он сейчас говорил? Что Архангелы наконец-то нашли ему замену? Не потому ли он сегодня влез в мой сон против моей воли? Потому что его отрезали от меня, и у него больше не было доступа ко мне?
Я чувствовала его руки у себя на бёдрах, он держал меня так, будто защищал от кого-то.
– Я не позволю, чтобы с тобой случилось что-то плохое.
Я напряглась и вырвалась из его рук. У меня в голове шумело. Он хочет отомстить убийце. Я не могла отделаться от этой мысли. Мысль о том, что кто-то где-то хочет моей смерти, ошеломила меня. Я не хотела быть здесь. Я не хотела всё это знать. Я хотела снова почувствовать себя в безопасности.
Понимая, что Патч не собирается покидать мой сон, я сделала это сама. Я стала бороться с невидимыми барьерами моего сна, чтобы заставить себя проснуться.
Открой глаза, сказала я себе. Открой их!
Патч сжал мой локоть. – Что ты делаешь?
Я уже чувствовала себя более реальной. Я могла ощущать тепло своей простыни, мягкость подушки под щекой. Все знакомые запахи моей комнаты успокоили меня.
– Не просыпайся, Ангел, – он провёл рукой по моим волосам, удерживая моё лицо, заставляя взглянуть в его глаза. – Ты должна знать ещё кое-что. Есть очень важная причина, почему тебе нужно увидеть эти воспоминания. Я пытаюсь сказать тебе кое-что, что не могу поведать тебе другим способом. Ты должна сама понять, что я хочу сказать. Мне нужно, чтобы ты перестала закрываться от меня.
Я резко отдёрнула от него своё лицо. Казалось, мои ноги оторвались от земли и скользили в сторону движущегося облака в форме воронки. Патч схватил меня, тихо ругаясь, но его хватка была невесомой, нереальной.
Проснись, приказала я себе. Проснись.
И позволила облаку поглотить меня.
Глава восемнадцатая
Я проснулась, резко выдохнув. В моей комнате было темно, далеко за окном светила луна, похожая на кристальный шар. Было жарко, одеяло стало мокрым и опутало ноги. Часы показывали девять тридцать.
Я выпрыгнула из постели и, войдя в ванную, налила себе стакан холодной воды. Залпом выпила его и прислонилась к стене. Я не могла снова заснуть. Что бы я ни делала, я не должна позволить Патчу вновь присниться мне. Я ходила туда-сюда по холлу первого этажа, изо всех сил стараясь не заснуть, но при этом была так возбуждена, что не смогла бы уснуть, даже если б захотела. Несколько минут спустя мой пульс пришел в норму, но я не могла перестать думать.
Черная рука.
Эти два слова преследовали меня. Они были неуловимыми, зловещими, язвительными. Я не могла заставить себя посмотреть на них в открытую. И без того мой хрупкий мир уже готов был разбиться вдребезги. Я знала, что не торопилась сообщать архангелам о том, что Патч – Черная Рука и это он убил моего отца, чтобы избежать позорной правды: я влюбилась в убийцу. Я позволяла ему целовать меня, лгать мне, предавать меня. Когда он прикоснулся ко мне во сне, вся моя сила покинула меня, и я снова оказалась в его сетях. Мое сердце все еще было с ним, и это было самым большим предательством с моей стороны. Что за человеком я была, если не могла предать правосудию убийцу собственного отца?
Патч сказал, что я должна заявить архангелам, что снова хочу, чтобы он был моим ангелом-хранителем. Все, что нужно – просто произнести эти слова вслух. Весьма логично, поэтому я просто могу прокричать "Патч убил моего отца!" – и дело сделано. Правосудие свершится.
Патча отправят в Ад, и я смогу вновь построить свою жизнь. Но я не могла заставить себя произнести эти слова, как будто они были закованы где-то глубоко внутри меня.
Слишком много невыясненных деталей. Почему Патч, ангел, замешан в кровном Братстве Нефилимов? Если он был Черной рукой, почему он клеймит новичков Нефилимов? Почему он вообще набирает новичков? Это не просто казалось странным – это было нелогично.
Нефилимы ненавидели ангелов и наоборот. И если Черная рука была преемником Чонси и новым лидером организации… как может Патч быть тем человеком?
Я сжала пальцами нос, чувствуя, что из-за поисков ответов на одни и те же вопросы, которые крутились в голове, мой мозг вот-вот взорвется. Почему все, что окружает Черную руку, кажется нескончаемой чередой лабиринтов, и после очередного лабиринта сразу следует другой?
Прямо сейчас Скотт был единственной реальной зацепкой, ведущей к Черной руке. Он знал больше, чем говорил, я была уверена в этом, но он слишком напуган, чтобы рассказать об этом. Когда он рассказывал о Черной руке, я слышала панику в его голосе. Мне нужно было, чтобы он сообщил мне все, что знал, но он убегал от своего прошлого и ничего из того, что я ему скажу, не заставит его обернуться и взглянуть в лицо своим страхам. Я закрыла лицо ладонями, стараясь думать логически.
И позвонила Ви.
– Хорошие новости, – сказала она перед тем, как я успела произнести хоть слово. – Я поговорила с отцом, мы вдвоем вернемся на пляж и заплатим штраф, чтобы забрать машину. Я снова в деле.
– Хорошо, мне нужна твоя помощь.
– Помощь – это мое второе имя.
Я припомнила, что она уже говорила мне, что ее второе имя – Плохая, но промолчала.
– Мне нужен помощник, чтобы обыскать комнату Скотта.
Не исключено, что Скотт не держит на видном месте доказательства его причастности к кровному Братству Нефилимов, но какие еще у меня были варианты? Он поступил дурно, не ответив на мои вопросы о своем прошлом, и после нашего последнего разговора я знала, что теперь он будет осторожничать. И если я собираюсь узнать, что ему известно, то мне придется немного поработать ногами.
– Судя по всему, Патч отменил наше двойное свидание, поэтому у меня нет никаких планов, – с излишним рвением сказала Ви.
Я полагала, она спросит, что мы будем искать в комнате Скотта.
– Влезть в комнату Скотта – это вовсе не опасное или волнующее занятие, – просветила я ее, только чтобы удостовериться, что мы на одной волне. – Все, что тебе придется делать – это сидеть в Неоне рядом с его квартирой и позвонить мне, если заметишь, что он возвращается домой. Внутрь пойду я.
– Только потому, что я буду шпионить, не значит, что это не захватывающе. Это все равно, что смотреть кино. Только в кино хороших парней никогда не ловят. Но это реальная жизнь и велика вероятность того, что тебя поймают. Ты понимаешь, о чем я? Уровень волнения зашкаливает.
Если честно, мне показалось, что Ви загорелась возможностью увидеть, как меня поймают.
– Ты предупредишь меня, если Скотт вернется домой, правда? – спросила я.
– Конечно, детка. Я тебя прикрою.
Тогда я позвонила Скотту домой. Трубку сняла миссис Парнелл.
– Нора, я так рада тебя слышать! Скотт сказал мне, что ваши отношения стали более серьезными, – добавила она заговорщическим голосом.
– Ну, я…
– Я всегда думала, как будет здорово, если Скотт женится на местной девушке. Мне не понравится, если он женится на какой-то незнакомке. Что если они окажутся какими-нибудь психами? Мы с твоей матерью близкие подруги, представляешь, как нам будет весело, когда мы будем планировать вашу свадьбу? Но я бегу впереди поезда! Всему свое время, как говорится.
О Боже!..
– А Скотт дома, миссис Парнелл? Я хотела рассказать ему одну вещь, которая его заинтересует.
Я услышала, как она прикрыла рукой трубку и прокричала: – Скотт! Подойди к телефону! Это Нора!
Минуту спустя послышался голос Скотта. – Мам, ты уже можешь повесить трубку, – сказал он осторожно.
– Просто убедилась, что ты взял трубку, дорогой.
– Я взял.
– У Норы есть интересные новости, – добавила она.
– Ну тогда повесь трубку, чтобы она могла их сообщить.
Послышался вздох разочарования и щелчок.
– Мне казалось, я велел тебе держаться от меня подальше, – сказал Скотт.
– Ты уже нашел группу для себя? – спросила я прямо, надеясь взять под контроль весь разговор и заинтересовать его, прежде чем он повесит трубку.
– Нет, – ответил он, все с тем же осторожным скептицизмом.
– Я рассказала о тебе одному другу, что ты играешь на гитаре…
– Я играю на бас-гитаре.
– …он поспрашивал кое-где и нашел группу, которая хочет, чтобы ты играл с ними. Сегодня вечером.
– Как называется группа?
Я не ожидала такого вопроса. – Умммм, Свинари.
– Звучит как группа из шестидесятых.
– Ты хочешь играть с ними или нет?
– Во сколько?
– В десять. В Суме дьявола.
Если бы я знала какое-нибудь другое место, расположенное так же далеко, я бы назвала его. Мне придется уложиться в двадцать минут, которые он затратит, чтобы съездить туда и обратно.
– Мне нужно имя и номер телефона того, с кем связаться.
Он определенно не должен был об этом спрашивать.
Я ответила: – Я сказала другу, что передам тебе информацию, но не подумала спросить имена и телефоны участников группы.
– Я не собираюсь терять время на прослушивание, не узнав заранее, кто они, какой стиль музыки исполняют и где выступали. В каком жанре они играют: панк, инди-поп или метал?
– А ты в каком?
– Панк.
– Я раздобуду их номера и перезвоню тебе.
Закончив разговор, я тут же набрала Ви. – Я рассказала Скотту, что сегодня вечером его пригласили на прослушивание в рок-группу, но он хочет знать, какую музыку они исполняют и где они выступали. Если я дам ему твой номер, ты притворишься девушкой одного из участников группы? Просто скажи, что ты всегда отвечаешь на звонки, когда твой парень репетирует. Без подробностей. Держись фактов: они панк-группа, у них большое будущее и он совершит глупость, если не придет на прослушивание.
– Мне по-настоящему начинает нравиться вся эта шпионская работа, – промурлыкала Ви. – Когда моя обычная жизнь становится скучной, все, что мне нужно сделать – это быть рядом с тобой.
Когда Ви подъехала, я сидела на крыльце, притянув колени к груди.
– Думаю, перед тем как мы отправимся на дело, нам следует остановиться у Скиппи и подкрепиться хот-догами, – сказала она, когда я залезла в машину. – Я не знаю почему, но хот-доги вызывают во мне прилив смелости. Съев хот-дог, я чувствую себя способной горы свернуть.
– Это потому, что ты под кайфом от всех этих токсинов, которые они туда добавляют.
– Как я уже сказала, нам следует остановиться у Скиппи.
– На ужин я съела пасту.
– Пастой не очень-то наешься.
– Паста – очень сытная.
– Да, но только не так, как горчица и специи, – спорила со мной Ви.
Пятнадцать минут спустя мы отъезжали от Скиппи с двумя жареными хот-догами, большой коробкой картошки фри и двумя клубничными молочными коктейлями.
– Ненавижу такую еду, – бурчала я, чувствуя, как сквозь салфетку, обернутую вокруг хот-дога, просачивается жир. – Это вредно для здоровья.
– Так же как и твои отношения с Патчем, но это тебя не остановило.
Я не ответила.
За четверть милю от дома Скотта, Ви остановилась у обочины дороги. Я знала заранее, что самой большой проблемой для нас был выбор места дислокации. Дикон-роуд заканчивалась тупиком, как раз у самого дома. Мы с Ви были на открытом пространстве, и как только Скотт проедет мимо и увидит сидящую в Неоне Ви, он поймет, что что-то не так. Я не волновалась, что он узнает ее голос по телефону, но переживала, что он вспомнит ее лицо. Он видел нас вдвоем не раз, а однажды даже видел нас в Неоне, когда мы преследовали его. Она была виновна, так как была соучастницей.
– Тебе нужно съехать с дороги и припарковаться за теми кустами, – проинструктировала я Ви.
Ви наклонилась вперед, всматриваясь в темноту. – Это что там, между мной и кустами – ров?
– Он не очень глубокий. Поверь мне, мы проедем.
– А выглядит очень глубоким. Речь идет о Неоне, а не о Хаммере.
– Неон весит не много. Если застрянем, я выйду и подтолкну.
Ви завела машину и взобралась на обочину дороги, заросшую травой, которая запутывалась в шасси.
– Надави на газ, – велела я, стуча зубами, так как мы подпрыгивали на каменистой насыпи. Машина наклонилась вперед и скатилась в ров, передние колеса резко остановились, ударившись о дно.
– Не думаю, что мы сможем выехать, – сказала Ви, включая зажигание.
Колеса крутились, но не находили сцепления.
– Мне нужно выехать отсюда с другой стороны, – она вывернула руль налево и снова повернула ключ в замке зажигания. – Так-то лучше, – сказала она, когда Неон выправился и рванул вперед.
– Осторожней, камень, – начала я, но было слишком поздно.
Ви наехала прямо на большой выступающий камень, наполовину зарытый в землю. Она надавила на тормоз и заглушила мотор. Мы вышли и уставились на переднюю левую шину.
– Как-то странно это выглядит, – сказала Ви. – Разве шины такими бывают?
Я с силой стукнула головой по ближайшему дереву.
– Итак, у нас спущенная шина, – подытожила Ви. – Что теперь?
– Мы следуем плану. Я обыщу комнату СКотта, а ты будешь наблюдать снаружи. Когда я вернусь, позвонишь Риксону.
– И что я ему скажу?
– Что ты увидела оленя и свернула, чтобы не столкнуться с ним. Вот тогда Неон попал в ров и налетел на камень.
– Мне нравится эта история, – сказала Ви. – Звучит так, будто я любитель животных. Риксону это понравится.
– Вопросы? – спросила я.
– Нет, я все поняла. Позвонить тебе, когда Скотт покинет дом. Позвонить тебе, если он вернется и предупредить тебя, чтобы ты убиралась оттуда, – Ви посмотрела на мою обувь. – Ты собираешься подняться по стене и пробраться через окно? Потому что тебе следовало надеть кроссовки. Твои балетки очень милые, но не практичные.
– Я войду через главный вход.
– Что ты планируешь сказать матери Скотта?
– Это не важно. Я ей нравлюсь. Она впустит меня, – я вытащила хот-дог, который уже остыл. – Хочешь?
– Ни за что. Тебе он понадобится. Если что-нибудь случится, просто откуси. Десять секунд спустя, ты почувствуешь внутри тепло и счастье.
Всю остальную часть пути по улице Дикон я прошла пешком, меняя направление и уходя в тень, как только видела кого-нибудь за окнами трехэтажного дома Скотта. Я увидела, что миссис Парнелл находилась на кухне, бегая туда-сюда между холодильником и раковиной, скорее всего, готовя десерт или перекусывая. В комнате Скотта горел свет, шторы были задернуты. Свет погас, и мгновение спустя Скотт вошел в кухню и поцеловал маму в щеку.
Я оставалась там, в течение пяти минут убивая москитов, пока Скотт не вышел через парадную дверь, неся в руках нечто, похожее на футляр для гитары. Он положил футляр в багажник Мустанга и выехал с парковки.
Минуту спустя мне позвонила Ви.
– Орел покинул свое гнездо, сказала она.
– Я знаю. Оставайся там. Я пошла внутрь, – поднявшись на крыльцо, я позвонила в дверь.
Она открылась и, едва увидев меня, миссис Парнелл широко улыбнулась.
– Нора! – воскликнула она, в приветливом жесте хватая меня за плечи. – Вы разминулись со Скоттом. Он только что уехал на прослушивание с той группой. Я даже не могу описать тебе, как много для него значит, что ты побеспокоилась о том, чтобы все это организовать. Он обязательно поразит членов группы. Подожди и увидишь, – она с нежностью похлопала меня по щеке.
– Видите ли, Скотт только что звонил мне. Он оставил свои ноты и просил забрать их. Он бы сам за ними вернулся, но просто не хотел опаздывать на прослушивание и произвести плохое впечатление на них.
– О да, конечно! Заходи. Он сказал, какую музыку взять?
– Он прислал мне сообщение с несколькими названиями.
Она распахнула дверь.
– Я провожу тебя в его комнату. Скотт очень огорчится, если прослушивание пройдет не так, как он задумал. Обычно он очень внимателен, особенно в том, что касается нот, но все случилось так быстро. Думаю, он с ума сходит, бедный.
– Он был очень расстроен, – согласилась я. – Я потороплюсь, насколько это возможно.
Миссис Парнелл шла по коридору. Когда я переступила порог комнаты Скотта, заметила произошедшие в ней изменения. Первое, что бросилось в глаза – это черная краска на стенах. Когда я в последний раз приходила сюда, они были белыми. Постер Крестного Отца и флаг с символикой футбольного клуба Патриоты из новой Англии были сорваны. Воздух был пропитан запахами краски и освежителя.
– Не обращай внимания на стены, – махнула рукой миссис Парнелл. – У Скотта было плохое настроение. Переезд – это всегда сложно. Ему нужно выплеснуть эмоции, – она многозначительно посмотрела на меня.
Я притворилась, что не поняла намека.
– Итак, это ноты? – спросила я, указывая на груду бумаги на полу.
Миссис Парнелл вытерла руки о фартук. – Хочешь, чтобы я помогла тебе найти нужные названия?
– Нет, ничего страшного. Не хочу задерживать вас. Это займет всего пару секунд.
Как только она вышла, я закрыла дверь. Положила свой телефон и хот-дог из Скиппи на стол напротив кровати, а потом двинулась к шкафу.
Пара белых кроссовок выглядывала из-под валявшейся на полу груды джинсов и футболок. Только три рубашки висели на вешалках. Я предположила, что их купила миссис Парнелл, потому что не могла представить себе Скотта во фланелевой рубашке.
Под кроватью я нашла одну алюминиевую биту, бейсбольные перчатки и растение в горшке.
Я позвонила Ви.
– Как выглядит марихуана?
– Пять листочков, – ответила Ви.
– Скотт выращивает здесь марихуану. Под кроватью.
– Ты удивлена?
Вообще-то нет, но это объясняло наличие освежителя воздуха. Я не была уверена, что могла представить Скотта, курящим травку, но вот продавать ее он вполне мог. Он очень нуждался в деньгах.
– Я перезвоню, если найду что-нибудь еще, – сказала я.
Положила трубку на кровать Скотта и медленно осмотрела комнату.
Здесь не так много мест, где можно было что-нибудь спрятать. На обратной стороне столешницы ничего не было. За вентиляционной решеткой было пусто. В его одеяло ничего не было вшито. Я уже хотела было сдаться, когда что-то рядом со шкафом привлекло мое внимание. Там была дыра в стене. Я подвинула стул и встала на него. Средних размеров дыра была вырезана в стене, но ее специально замаскировали штукатуркой, чтобы выглядело так, будто ее здесь нет. Я обнаружила в ней оранжевую коробку из-под обуви Найк. Вешалкой я пыталась притянуть ее к себе, но все закончилось тем, что я, наоборот, затолкала ее еще глубже.
Мягкая вибрация телефона привлекла мое внимание, и я поняла, что это звонит мой телефон, а одеяла Скотта заглушают звук.
Я спрыгнула вниз. – Ви? – спросила я.
– Уходи оттуда! – зашипела она, запаниковав. – Скотт снова позвонил и спросил, как проехать к складу, но я не знала, о каком складе ты рассказала ему. Я пыталась увильнуть от ответа, сказав, что я только его подружка и не знаю, где группа проводит прослушивание. Он спросил, где они репетируют и я ответила, что тоже этого не знала. Хорошие новости в том, что он повесил трубку, поэтому мне не пришлось больше лгать. А плохие новости – он едет домой. Прямо сейчас.
– Сколько у меня времени?
– Так как он пронесся около меня со скоростью сто миль в час, то, думаю, минута. Или меньше.
– Ви!
– Не вини меня – это ты не отвечала на звонки!
– Перехвати его и потяни время. Мне нужно еще две минуты.
– Перехватить его? Как? У Неона спущена шина.
– На своих двоих!
– Ты сейчас намекаешь на тренировку?
Зажимая телефон подбородком, я нашла в сумке клочок бумаги и принялась искать ручку на столе Скотта.
– Это меньше четверти мили. Там всего один поворот по дороге. Шагай!
– А что мне сказать, когда я его поймаю?
– Главный козырь всех шпионов – импровизация. Ты что-нибудь придумаешь. Мне нужно идти.
Я положила трубку. Где у него все ручки? У Скотта на столе что, вообще не было ни ручек, ни карандашей? Наконец-то я нашла одну в своей сумочке и написала записку на клочке бумаге. Я засунула ее под свой хот-дог.
На улице я услышала рев мотора Мустанга на парковке. Подойдя к шкафу, я забралась на стул во второй раз. Привстав на цыпочки, снова начала тянуть вешалкой коробку.
Входная дверь хлопнула.
– Скотт? – услышала я голос миссис Парнелл из кухни. – Что ты здесь делаешь так рано?
Я зацепилась вешалкой за край крышки и вытащила ее из отверстия. Как только она вылезла наполовину, гравитация проделала остальную часть работы. Коробка упала мне в руки. Я засунула ее в сумку и поставила на место стул, когда дверь комнаты распахнулась.
Скотт тут же нашел меня глазами. – Что ты делаешь? – заявил он.
– Я не думала, что ты вернешься так скоро, – заикалась я.
– Не было никакого прослушивания, правда?
– Я…
– Ты хотела, чтобы я ушел из квартиры.
В два шага он преодолел расстояние между нами и, схватив меня за руку, начал грубо трясти.
– Ты совершила большую ошибку, когда пришла сюда.
Миссис Парнелл подошла к двери. – Что случилось Скотт? Ради Бога, отпусти ее! Она приехала, чтобы забрать ноты, которые ты забыл.
– Она врет. Я ничего не забывал.
Миссис Парнелл взглянула на меня: – Это правда?
– Я солгала, – призналась я, сглотнув – в попытке вернуть своему голосу твердость.
– Дело в том, что я хотела пригласить Скотта на Вечеринку Летнего Солнцестояния в Дельфийском парке, но не решалась спросить его об этом лично. Мне очень неудобно.
Подойдя к столу, я предложила ему хот-дог вместе с клочком бумаги, на котором написала записку.
– Не будь дураком, – прочитал Скотт. – Пойдем со мной на Летнее Солнцестояние.
– Ну? Что скажешь? – я пыталась задержать улыбку на лице. – Хочешь быть дураком или нет?
Скотт посмотрел сначала на записку, потом на хот-дог, а потом на меня. – Что?
– Ну разве это не мило? – присоединилась миссис Парнелл. – Ты же не хочешь быть дураком, ведь так, Скотт?
– Дашь нам минутку, мама?
– На вечеринке Летнего Солнцестояния действует определенный дресс-код? – спросила миссис Парнелл. – Как на танцах? Я могла бы заказать у Тодда смокинг…
– Мама!
– Ох. Понятно. Я буду в кухне. Нора, мои аплодисменты. Я и понятия не имела, что ты задумала приглашение на вечеринку. Я на самом деле думала, что ты ищешь нужные ноты. Очень умно, – она подмигнула мне и вышла, закрыв за собой дверь.
Я осталась одна со Скоттом и снова начала нервничать.
– Что ты на самом деле здесь делала? – повторил свой вопрос Скотт, его голос многозначительно понизился.
– Я сказала тебе…
– Я не куплюсь на это, – он отвел взгляд и глазами начал осматривать комнату. – К чему ты прикасалась?
– Я пришла, чтобы угостить тебя хот-догом, клянусь. Я искала на твоем столе ручку, чтобы написать тебе записку, и ничего больше.
Скотт подошел к столу, открывая каждый ящик и тщательно рассматривая их содержимое. – Я знаю, ты врешь.
Я отошла к двери: – Знаешь что? Оставь хот-дог себе, но забудь о Летнем Солнцестоянии. Я просто пыталась быть милой. Я пыталась искупить вину за прошлую ночь, потому что чувствовала ответственность за твое разбитое лицо. Забудь о том, что я сказала.
Он молча разглядывал меня. Я понятия не имела, купился ли он на мое представление, но мне было все равно. Единственная мысль, которая засела у меня в голове – побыстрее выбраться отсюда.
– Я слежу за тобой, – наконец произнес он с угрозой в голосе.
Я никогда не видела Скотта столь враждебно настроенным.
– Подумай об этом. Каждый раз, когда ты будешь уверена, что одна, вспомни: я наблюдаю за тобой. И если я еще раз поймаю тебя в своей комнате, тебе конец. Все ясно?
Я сглотнула: – Предельно.
Выходя, я прошла мимо миссис Парнелл, которая стояла рядом с камином и пила охлажденный чай. Она сделала глоток, поставила стакан на каминную полку и остановила меня.
– Скотт – хороший парень, правда? – спросила она.
– Это как сказать.
– Держу пари, ты спросила его о вечеринке заранее, потому что знала: остальные девочки выстроятся в очередь, если ты не будешь действовать быстро.
Летнее Солнцестояние намечалось на завтрашний вечер и все, кто там будут, уже были в паре. Не имея возможности сказать об этом миссис Парнелл, я просто улыбнулась ей. Она могла интерпретировать мою улыбку, как ей было угодно.
– Мне нужно позаботиться о смокинге для него? – спросила она.
– Вообще-то, вечеринка вполне обычная. Джинсы и рубашка вполне подойдут, – я предоставила Скотту возможность сообщить о том, что мы не идем туда вместе.
Она огорчилась. – Ну, по крайней мере, есть еще встреча выпускников. Не стоит спрашивать, собираешься ли ты пригласить его на встречу выпускников?
– Вообще-то я еще не думала об этом. Да и кроме того, Скотт может и не захотеть пойти со мной.
– Не глупи! Вы тянетесь друг к другу. Он с ума по тебе сходит.
Или он попросту сумасшедший, время от времени.
– Мне нужно идти, миссис Парнелл. Я рада была увидеть вас снова.
– Будь осторожна на дорогах, – сказала она мне вслед, помахав рукой.
Я встретилась с Ви на парковке. Она согнулась пополам и, оперевшись руками на колени, глотала ртом воздух. От длительной пробежки она взмокла, и ее рубашка прилипла к спине.
– Ты отлично справилась с задачей задержать его, – сказала я.
Она подняла голову, ее лицо порозовело как Рождественская ветчина. – Ты когда-нибудь пыталась перехватить машину? – задыхалась она.
– Я сделала все за тебя. Отдала Скотту свой хот-дог и пригласила его пойти со мной на Летнее Солнцестояние.
– А причем тут хот-дог?
– Я сказала, что он будет дураком, если не пойдет со мной.
Ви захрипела. – Я бежала бы быстрее, если бы знала, что увижу, как ты назовешь его дураком.
Сорок пять минут спустя, отец Ви позвонил в арбитражную ассоциацию, и забрал Неон, а меня довез до фермерского домика. Я не стала тратить время на уборку кухонного стола и вытряхнула на него из своей сумки коробку Скотта. Коробка была обклеена слоями скотча, толщиной где-то в четверть дюйма. Что бы ни прятал Скотт, он не хотел, чтобы остальной мир узнал об этом.
Я разрезала скотч ножом для резки мяса. Сняв крышку, я отложила ее в сторону и заглянула в коробку.
На дне лежал обыкновенный белый носок, свернутый в трубочку.
Я смотрела на носок, чувствуя разочарование. Нахмурившись, я развернула носок и заглянула внутрь. Мои ноги подкосились.
Внутри было кольцо. Кольцо Черной Руки.
Глава девятнадцатая
Тупо пялясь на кольцо, я с большим трудом упорядочивала свои мысли. Два кольца? Я не понимала, что это значит. По всей видимости, у Черной Руки было больше одного кольца, но почему одно из них было у Скотта? И зачем ему проблемы с припрятыванием кольца в тайнике в его стене? И если он так стыдился клейма на своей груди, то зачем хранил у себя кольцо, которое, предположительно, и было источником клейма? У себя в спальне я отрыла в шкафу виолончель и сунула кольцо Скотта в застёгивающуюся на молнию музыкальную сумку, рядом с его близнецом – кольцом, которое я получила в конверте на прошлой неделе. Я не знала, как разобраться в этом. Ведь я пошла к Скотту в поисках ответов, а ушла от него ещё более озадаченной, чем раньше. Мне бы следовало подольше и поподробнее порассуждать о кольцах, быть может, даже сопоставить некоторые теории и факты, но я пребывала в полной и совершенной растерянности. Когда старинные часы пробили полночь, я – в последний раз – дважды проверила дверные замки и залезла в постель. Обложившись подушками и усевшись поровнее, я принялась красить ногти в тёмно-синий цвет. Закончив с руками, я переключилась на ногти на ногах. Включила IPod. Прочитала несколько абзацев параграфа по химии. Я знала, что не смогу вечно без сна, но была решительно настроена отсрочить его как можно дольше. Меня ужасала мысль, что если я засну, Патч будет ждать меня по ту сторону.
Я не осознавала, что спала, пока не проснулась от странного царапающего звука. Замерев, я лежала в постели, в надежде услышать этот звук снова и определить, откуда он идет. Шторы были опущены, и в комнате царил полумрак. Я выскользнула из кровати и отважилась выглянуть сквозь занавески. На дворе было тихо. Спокойно. Поразительно мирно. На первом этаже что-то глухо скрипнуло. Я схватила с тумбочки сотовый телефон и открыла дверь спальни ровно настолько, чтобы можно было выглянуть одним глазком. Холл снаружи был пуст, и я пошла туда, чувствуя, как мое сердце колотится о рёбра, с такой силой, что мне казалось, моя грудь может треснуть. Я уже дошла до начала лестницы, когда мягкий щелчок предупредил меня, что ручка на входной двери повернулась. Дверь открылась, и в темную прихожую осторожно вошла фигура. В моем доме был Скотт – он стоял в пятнадцати метрах от меня, у подножия лестницы. Я ослабила хватку на мобильном, который стал скользким от пота. – Что ты здесь делаешь? – окликнула я Скотта. Вздрогнув, он вскинул голову. И поднял руки на уровень плеч, показывая, что неопасен. – Нам надо поговорить.
– Дверь была заперта. Как ты вошёл? – мой голос дрожал и срывался на писк. Он не ответил, но в этом не было необходимости. Скотт был Нефилимом, а значит, чудовищно сильным. Я была почти уверена, что если бы пошла вниз, чтобы проверить засов, я бы обнаружила, что он был сломан голыми руками. – Взлом и проникновение являются преступлениями, – сказала я. – Как и кража. Ты украла кое-что, что принадлежит мне. Я кусала губы. – У тебя одно из колец Черной Руки. – Оно не моё. Я… я украл его, – нерешительность в голосе подсказала мне, что он лжет. – Отдай мне кольцо, Нора.
– Нет, пока ты всё мне не расскажешь. – Если ты настаиваешь, я могу взять его и сам, – он поднялся на первую ступеньку. – Стой! – приказала я, пытаясь набрать на сотовом 911. – Сделаешь ещё один шаг, и я позвоню в полицию. – Полиции понадобится двадцать минут, чтобы добраться сюда. – Неправда! – но мы оба знали, что так и было. Он ступил на вторую ступеньку. – Стоп, – скомандовала я. – Я позвоню, клянусь! – И что ты им скажешь? Что обманом ворвалась в мою комнату? Что украла украшение? – Твоя мама впустила меня, – нервничая, сказала я. – Она не стала бы этого делать, знай она, что ты собираешься меня обокрасть, – он сделал еще один шаг, ступени скрипели под его тяжестью.
Я ломала голову над тем, как бы заставить его остановиться и не подниматься выше. В то же время мне хотелось вынудить его сказать правду, раз и навсегда.
– Ты солгал мне о Черной Руке. В ту ночь в твоей спальне плакал ты вполне убедительно – аплодирую стоя. Я почти видела, как зашевелились его извилины, пытаясь понять, как много мне известно.
– Да, я соврал, – сказал он, наконец. – Я старался уберечь тебя от эпицентра событий. Ты же не хочешь связываться с Черной рукой. – Слишком поздно. Он убил моего отца. – Твой отец – не единственный, чьей смерти желал Черная рука. Он хочет убить и меня, Нора. Мне нужно это кольцо, – внезапно он оказался уже на пятой ступеньке. Убить? Черная Рука не может убить Скотта. Он бессмертен. Неужели Скотт думал, что я этого не знаю? И почему он так твёрдо настроен получить кольцо назад? Я думала, он презирал своё клеймо. Волна новой информации поднялась на поверхность моего разума.
– Черная рука не насильно поставил на тебе это клеймо, не так ли? – сказала я. – Ты сам этого хотел. Ты хотел присоединиться к Братству. Ты жаждал принести клятву верности. Вот почему ты хранил это кольцо. Это священный знак, да? Его дал тебе Черная рука после того, как заклеймил тебя? Он схватился руками за перила. – Нет, меня заставили. – Я тебе не верю.
Его глаза сузились. – Ты думаешь, я позволил какому-то психопату вдавить мне в грудь раскаленное кольцо? Если я так горжусь клеймом, почему я всегда его прикрываю? – Потому что это тайное общество. Я уверена, ты думал, что клеймо – небольшая плата за преимущества, идущие в комплекте с членством в могущественном Братстве. – Преимущества? Ты думаешь, Черная Рука сделал со мной только это? – его голос прерывался от гнева. – Он Безжалостный Потрошитель. Я не могу сбежать от него, а поверь мне, я пытался. Больше раз, чем я могу сосчитать. Выслушав это, я подловила Скотта на очередной лжи.
– Так он вернулся, – сказала я, озвучивая свои мысли, – после того, как заклеймил тебя. Ты врал, когда говорил, что никогда больше его не видел. – Конечно, он вернулся! – отрезал Скотт. – Он звонил поздно ночью, или незаметно подкрадывался ко мне по дороге с работы домой, одетый в лыжную маску. Он был там постоянно. – Чего он хотел? Глазами он оценивал меня. – Если я расскажу, ты отдашь мне кольцо? – Зависит от того, поверю ли я, что ты говоришь правду.
Скотт яростно потёр голову костяшками пальцев.
– Впервые я увидел его на мой четырнадцатый день рождения. Он сказал, что я не человек. Он сказал, что я – Нефилим, как и он. Сказал, что я должен присоединиться к компании, к которой принадлежал он сам. Будто все Нефилимы должны держаться вместе. Он сказал, что нет иного способа освободиться от падших ангелов, – вызывающий взгляд Скотта метнулся ко мне, стоящей на верхней ступени лестницы, но в глазах плескалось беспокойство, как будто он опасался, что я могу заподозрить, будто он не в себе. – Я думал, он расстался с этой мыслью. Думал, что у него галлюцинации. И продолжал избегать его, но он всё время возвращался. Он начал угрожать мне. Говорил, что падшие ангелы доберутся до меня, как только мне исполнится шестнадцать. Он повсюду преследовал меня, после школы и работы. Он сказал, что прикрывает меня, и я должен быть благодарен. Потом он узнал о моих карточных долгах. Он погасил их, думая, что я оценю оказанную мне услугу и захочу присоединиться к его компании. Он не понимал одного – я хотел, чтобы он исчез. А когда я припугнул его, что собираюсь подключить отца, чтобы суд запретил ему приближаться ко мне, он затащил меня в склад, связал и заклеймил. Он сказал, что это был единственный способ уберечь меня. Он сказал, что однажды я всё пойму и буду благодарен ему. По интонации Скотта я поняла, что этот день никогда не наступит. – Похоже, он одержим тобой.
Скотт покачал головой. – Он думает, что я предал его. Мы с мамой переехали сюда, чтобы сбежать от него. Она не знает о всей этой нефилимской чуши и клейме, она просто думает, что он маньяк. Мы переехали, но он не хочет, чтобы я убегал, и особенно не хочет рисковать тем, что я открою рот и всё разболтаю про его тайный культ. – Он знает, что ты в Колдуотере? – Не знаю. Вот почему мне нужно кольцо. Когда он закончил клеймение, он дал мне то кольцо. И предупредил, что я должен хранить его, а еще находить и вербовать других членов. Он велел его не терять. Сказал, что если потеряю, произойдет что-то страшное, – голос Скотта чуть дрожал. – Он сумасшедший, Нора. Он может сделать со мной всё что угодно. – Ты должен помочь мне найти его. Он приблизился ещё на две ступеньки.
– Забудь об этом. Я не собираюсь искать его, – он протянул руку. – Теперь дай мне кольцо. Прекрати тянуть резину. Я знаю, что оно здесь. Руководствуясь лишь инстинктом, я развернулась и побежала. С шумом захлопнула за собой дверь ванной и с силой ударила по щеколде. – Это начинает приедаться, – сказал Скотт через дверь. – Открывай, – он ждал. – Ты думаешь, эта дверь остановит меня?
Я в этом сомневалась, но не знала, что ещё делать. Я прижималась к дальней стене ванной комнаты, когда увидела на полке нож для чистки овощей. Я держала его в ванной, чтобы открывать косметические коробочки и удалять затяжки с одежды. Взяв его, я направила острие лезвия в сторону двери. Тело Скотта протаранило дверь, и она с шумом распахнулась, хлопнув оборотной стороной по стенке. Мы стояли лицом к лицу, и я нацелила на него нож. Скотт подошел ко мне, выдернул нож из моих рук и перенаправил его на меня.
– Ну и кто теперь главный? – усмехнулся он.
В прихожей за спиной Скотта было темно, свет из ванной освещал в холле блёклые обои в цветочек. Тень так незаметно пробежала по обоям, что я почти упустила ее. Позади Скотта появился Риксон, сжимавший в руках основание от латунной лампы, которую моя мама держала на столике в прихожей. Сокрушительным ударом он обрушил лампу на череп Скотта. – А-а-а! – взвыл Скотт и, шатаясь, повернулся, чтобы посмотреть, что его ударило.
Движением, которое было, скорее, рефлекторным, он взмахнул ножом и вслепую полоснул им.
Нож не достиг цели, и Риксон ударил лампой по руке Скотта, вынудив того выронить нож в тот момент, когда он завалился боком на стену. Риксон выпнул нож в коридор, за пределы досягаемости. И кулаком врезал Скотту в лицо. Стену заляпали брызги крови. Риксон нанёс второй удар, и спина Скотта поехала вниз по стене, пока он тяжело не осел на пол. Схватив Скотта за воротник, Риксон приподнял его достаточно для того, чтобы ударить третий раз. Глаза Скотта закатились. – Риксон! Звук истеричного голоса Ви вырвал меня из оцепенения. Она поднималась вверх по лестнице, держась за перила, чтобы ускорить движение. – Прекрати, Риксон! Ты убьёшь его! Риксон отпустил воротник Скотта и отошел. – Патч убьет меня, если я этого не сделаю, – он обратил свое внимание на меня. – Ты в порядке? Лицо Скотта было забрызгано кровью, и при взгляде на него мой желудок сжимался. – Я в порядке, – повторила я тупо. – Ты уверена? Может, выпьешь что-нибудь? Одеяло принести? Или хочешь прилечь? Я переводила взгляд с Риксона на Ви. – Что нам теперь делать? – Я собираюсь позвонить Патчу, – заявил Риксон, щелчком раскрывая мобильник и прижимая его к уху. – Узнав об этом, он захочет быть здесь. Я была слишком ошарашена, чтобы возразить.
– Мы должны вызвать полицию, – сказала Ви, украдкой взглянув на избитое тело лежавшего без сознания Скотта. – Может, нам надо его связать? Что делать, если он очнётся и попытается сбежать? – Я свяжу его в кузове грузовика, как только дозвонюсь, – сказал Риксон. – Детка, иди ко мне, – пропищала Ви, притянув меня в свои объятия. Она повела меня вниз по лестнице, ее рука обнимала моё плечо. – Ты в порядке? – Да, – ответила я автоматически, по-прежнему пребывая в тумане. – Как вы, ребята, сюда попали? – Пришёл Риксон, и мы маялись дурью у меня в спальне, когда я почувствовала одно из тех жутких ощущений, которые нам надо бы на тебе проверить. Когда мы подъехали, то увидели припаркованный на подъездной дорожке Мустанг Скотта. Я посчитала, что его присутствие здесь не может быть желательным, особенно после того, как мы шныряли вокруг его спальни. Я сказала Риксону, что что-то не так, и он велел мне подождать в машине, пока он войдёт. Я так рада, что мы сделали это прежде, чем случилось что-то похуже. Дурдом на выезде! О чём он думал, накидываясь на тебя с ножом? Прежде чем я успела сказать ей, что первой нож вытащила я, Риксон сбежал вниз по лестнице и присоединился к нам в холле. – Я оставил для Патча сообщение, – отчитался он. – Скоро он будет здесь. А ещё я вызвал полицию. Через двадцать минут возле дома притормозил детектив Бассо, полицейская сирена мигала на крыше его машины. Скотт медленно приходил в сознание, начав шевелиться и стонать на платформе грузовика Риксона. Его лицо было опухшим месивом, покрытом пятнами, а руки были связаны веревкой сзади у поясницы. Детектив Бассо вытащил его из грузовика и заменил веревку наручниками.
– Я ничего не сделал, – протестовал Скотт разбитыми в кровь и распухшими губами. – Взлом и проникновение – это ничего? – эхом отозвался детектив Бассо. – Забавно, но закон с тобой не согласен. – Она украла у меня кое-что, – Скотт дернул подбородком в мою сторону. – Спросите её. До этого она сегодня побывала в моей спальне. – Что она украла? – Я… я не могу говорить об этом. Детектив Бассо посмотрел на меня для подтверждения. – Она была с нами всю ночь, – быстро вставила Ви. – Правда, Риксон? – Безусловно, – подтвердил он. Скотт наградил меня обвиняющим в предательстве взглядом. – Не такая уж ты и праведница теперь, правда? Детектив Бассо проигнорировал его. – Давай поговорим о том ноже, с которым ты напал на нее. – Она первая вытащила его! – Ты ворвался в мой дом, – сказала я. – Это была самооборона.
– Мне нужен адвокат, – прорычал Скотт. Детектив Бассо улыбнулся, но в улыбке не было ни грамма терпения. – Адвоката? Звучит так, будто ты виновен, Скотт. Почему ты пытался прирезать её?
– Я не пытался её зарезать. Я забрал нож из её рук. Это она пыталась зарезать меня. – Он хороший лжец, отдаю ему должное, – сказал Риксон. – Скотт Парнелл, вы арестованы, – заявил детектив Бассо, пригибая голову Скотта и направляя его на заднее сиденье патрульного автомобиля. – Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может и будет использовано против вас. Выражение лица Скотта оставалось враждебным, но под всеми порезами и синяками он, казалось, побледнел. – Вы совершаете большую ошибку, – сказал он, только смотрел прямо на меня. – Если я сяду в тюрьму, то окажусь как крыса в клетке. Он найдет меня и убьет. Черная Рука поступит именно так. В его голосе звучал настоящий ужас, и я разрывалась между тем, чтобы молча поздравить его с прекрасно сыгранным спектаклем… и мыслью, что возможно, он действительно не знал, на что был способен как Нефилим. Но как мог он быть носящим клеймо членом кровного Братства Нефилимов и при этом не знать, что бессмертен? Как в их Братстве могли не упомянуть об этом? Скотт не отводил от меня глаз. Перейдя на умоляющий тон, он сказал: – Вот и всё, Нора. Если я уеду отсюда – я мертвец. – Да, да, – сказал детектив Бассо, с трудом закрывая дверь. Он повернулся ко мне. – Могу я рассчитывать на то, что остаток ночи вы проведете, не вляпываясь в неприятности?
Глава двадцатая
Я открыла окно в своей комнате и села на подоконник, задумавшись. Компанию мне составили дуновение освежающего бриза и ночной хор насекомых. На дальнем конце поля в одном из домов зажегся свет. Ощущение, что я не одна бодрствовала в такой поздний час, было обнадеживающим.
После того, как детектив Бассо уехал вместе со Скоттом, Ви и Риксон проверили замок на парадной двери.
– Ничего себе! – сказала Ви, увидев покореженную дверь. – Как Скотту удалось так погнуть засов? С паяльником?
Мы с Риксоном обменялись мимолетными взглядами.
– Я заскочу с утра и поставлю новый замок, – сказал он.
Это было около двух часов назад, Риксон и Ви уже давно уехали, оставив меня наедине со своими мыслями. Я не хотела думать о Скотте, но постоянно ловила себя на мысли, что все равно думаю о нем. Он просто реагировал слишком остро, или завтра утром я узнаю, что он был избит, находясь под полицейским надзором? В любом случае, он не умрет. Может быть, останутся несколько синяков, но смерть ему не грозит. Я не позволяла себе думать о том, что Черная Рука может пойти дальше, если Черная Рука вообще являлась угрозой. Скотт даже не был уверен, что Черной Руке было известно, что он был в Колдуотере.
Вместо этого я сказала себе, что все равно ничего не могу с этим поделать.
Скотт ворвался в мой дом и угрожал мне ножом. Он оказался за решеткой исключительно по своей вине. Он был заперт, а я – в безопасности. Ирония состояла в том, что я сама бы хотела оказаться сегодня в тюрьме. Если Скотт был целью Черной Руки, я хотела быть там, чтобы увидеть воочию обладателя этого имени. Моя сосредоточенность притупилась под натиском желания поспать, но я изо всех сил старалась разобраться в полученной информации. Скотт – Нефилим – был клеймен Черной Рукой. Риксон сказал, что Патч – ангел – и был той самой Черной Рукой. Складывалось ощущение, что это были два разных человека, имеющих одно и то же имя…
Время уже перевалило за полночь, но я не хотела спать. Ни тогда, когда это означало открыть себя Патчу, чувствовать, как его сети опутывают меня, соблазняют словами и прикосновениями, которые на ощупь словно шелк, запутывая меня еще больше. И мое желание получить ответы было больше, чем желание поспать. Я так и не побывала в квартире Патча, и была более чем уверена, что там я уж точно найду ответы.
Я надела темные джинсы-дудочки и черную приталенную футболку. И поскольку прогноз погоды предвещал дождь, я выбрала теннисные туфли и водонепроницаемую ветровку.
Взяла такси до самого восточного конца Колдуотера. Река извивалась как гигантская черная змея. Очертания труб фабрики, которая была за рекой, в темноте казались мне громадными монстрами, если я смотрела на них краем глаза. Когда я дошла до пятисотого здания этого промышленного района я увидела, я увидела два жилых многоквартирных дома, каждый в три этажа. Я вошла в фойе первого дома. Все было тихо, и я предположила, что жители этого дома уже видели десятый сон.
Проверила почтовые ящики, находящиеся в конце комнаты, но не нашла фамилию Киприано. Хотя Патч вряд ли был бы настолько беспечен, чтобы оставить свою фамилию, учитывая, как тщательно скрывал он свое жилище. Я поднялась по лестнице на верхний этаж, Квартиры были под номерами 3A, 3B, и 3C. Никакой 34-ой квартиры. Я сбежала по лестнице вниз, прошла пол квартала и оказалась во втором здании.
За парадным дверями было узкое фойе с потертым кафелем и тонким слоем краски поверх хорошо различимого красно-черного граффити. Как и в предыдущем здании, ряд почтовых ящиков находился в конце комнаты. Недалеко от дверей висел кондиционер, треща и жужжа, в то время как двери старого решеточного лифта были открыты, как будто в любой момент, намереваясь проглотить меня. Я прошла мимо лифта, предпочтя ему лестницу. Здание казалось таким пустынным и бесхозным. Местом, где соседи не лезут в твои дела. Местом, где никто никого не знает, и где легко хранить секреты. На третьем этаже стояла мертвая тишина. Я прошла мимо квартир с номерами 31, 32 и 33. И в конце коридора нашла квартиру с номером 34. Я вдруг подумала: а что я буду делать, если Патч окажется дома. Но на данном этапе мне оставалось лишь надеяться, что это не так. Я постучала, но дверь никто не открыл. Я попробовала подергать дверную ручку. И к моему удивлению, она поддалась.
Я заглянула в темноту комнаты. И замерла, прислушиваясь.
Щелкнула по выключателю, который был прямо расположен прямо возле двери, но, видимо, здесь перегорели лампочки, или же было отключено электричество. Достав из кармана куртки фонарик, я зашла внутрь и закрыла за собой дверь.
В нос тут же ударил тошнотворный запах протухшей еды. Я посветила фонариком в сторону кухни. На столешнице стояли сковородка с приготовленным давным-давно омлетом и полный пакет молока, которое скисло до того, что пакет разбух. Это место совершенно не походило на то, которое – в моем представлении – Патч мог бы назвать домом, но это лишь доказывало, что существовало еще очень много вещей, которых я о нем не знала.
Я положила ключи и сумку на конторку и натянула воротник футболки до носа, пытаясь отгородиться от ужасного запаха. Стены были пустыми, мебели – мало. В гостиной стояли только один антикварный телевизор с антенной – скорее всего, черно-белый – и потрепанный диван.
Опустив фонарик на пол, я пошла по коридору в сторону ванной. Она была пуста, за исключением разве что бежевой душевой занавески, которая наверняка изначально была белой, и грязного отельного полотенца, висящего на вешалке. Ни мыла, ни бритвы, ни крема для бритья. Линолеум на полу загибался на углах; аптечка над раковиной была абсолютно пуста.
Я продолжила идти дальше по коридору в сторону спальни. Повернула ручку двери и толкнула дверь. Воздух был пропитан запахом пота и нестиранного постельного белья. Так как свет не горел, я решила, что не будет ничего страшного, если я подниму жалюзи, затем я открыла окно и впустила в комнату свежий воздух. Свет уличного фонаря просочился в комнату, озаряя ее серой дымкой.
На прикроватной тумбочке скопились груда тарелок с засохшей едой, и хоть на кровати и были простыни, они явно не создавали впечатления свежего и чистого постельного белья. А если быть точной, судя по запаху, они месяцами не испытывали на себе действие порошка. Компьютерный монитор стоял на небольшом столе в дальнем углу. Системного блока не было, и мне подумалось, что Патч отлично потрудился, чтобы не оставить ни зацепки, которая бы вывела на него.
Склонившись над столом, я открывала и закрывала ящики. Ничто не показалось мне каким-то необычным: карандаши, томик "Желтых Страниц". Я уже было хотела закрыть дверь, когда мое внимание привлекла маленькая черная коробочка из-под ювелирных драгоценностей, прицепленная скотчем к днищу стола. Я пробежалась руками под столешницей, наощупь оторвав коробочку от скотча, который удерживал ее. Открыла крышку, и каждый волосок на моем теле встал по стойке "смирно".
В коробочке лежали шесть колец, принадлежащих Черной Руке.
В дальнем конце коридора скрипнула входная дверь.
Я вскочила на ноги. Неужели Патч вернулся? Я не могла позволить ему обнаружить себя. Только не сейчас, не в тот момент, когда я только обнаружила кольца Черной Руки в его квартире.
Я осмотрелась в поисках убежища. Между мной и шкафом находилась двуспальная кровать. Если я попробую обойти ее, то рискую быть замеченной сразу. Если переберусь через кровать, рискую вызвать скрип матрасных пружин.
Парадная дверь закрылась с мягким щелчком. Уверенные шаги пересекли линолеум на кухне. Не видя другого выхода, я забралась на подоконник, высунула ноги наружу и так тихо, как могла, спрыгнула на пожарную лестницу. Попыталась закрыть за собой окно, но задвижка застряла, отказываясь сдвинуться с места. Я пригнулась настолько, чтобы над окном остались только мои глаза, сканирующие пространство внутри квартиры.
Тень появилась на стене коридора и постепенно приближалась. Я пригнулась полностью.
Я испугалась, что вот оно – сейчас я буду поймана с поличным, когда звук шагов начал отдаляться. И меньше чем через минуту парадная дверь открылась, а затем снова закрылась. В квартире вновь воцарилась зловещая тишина.
Медленно я заставила себя встать. Постояв так где-то с минуту, и окончательно убедившись в том, что в квартире никого нет, я забралась обратно. Почувствовав себя вдруг такой заметной и уязвимой, я пошла по коридору. Мне нужно было какое-нибудь тихое место, где бы я могла все обдумать. Что я упускала? Патч определенно был Черной Рукой, но как он пробрался в кровное Братство Нефилимов? Какова была его роль? Что, черт подери, происходило? Я закинула рюкзак на плечо и направилась к выходу.
Я уже положила руку на ручку двери, когда моих ушей достиг странный звук. Часы. Мягкое, ритмичное тиканье часов. Я нахмурилась и повернулась обратно в сторону кухни. Этого звука не было, когда я заходила туда в первый раз, по крайней мере, я думала, что его не было. Внимательно прислушавшись, я проследовала на звук через всю комнату. Присела напротив одной из конторок, в которую была встроена раковина.
С нарастающей тревогой я открыла дверцу шкафчика. Сквозь панику и смятение, я поняла, что за хитроумное изобретение находилось едва ли не в сантиметре от моих коленей. Бруски взрывчатки. Изолента. Белый, голубой и желтый провода.
Я вскочила на ноги и бросилась прочь из квартиры. Мои ноги так быстро летели по ступеням лестницы, что мне пришлось цепляться за перила, чтобы не упасть. Добравшись до нижней площадки, я рванула на улицу и продолжила бежать. Обернувшись назад, я увидела вспышку света, после чего из окон третьего этажа полыхнул огонь. Дым тут же заполнил улицу. Горящие обломки дерева и кирпичей были разбросаны вокруг дома.
Далекий звук сирен отразился от зданий, и я почти бегом направилась в соседний двор, боясь привлечь внимание, но пребывая в слишком сильном смятении, чтобы смыться с места преступления. Зайдя за угол, я бросилась бежать.
Я не знала, куда направлялась. Мой пульс гремел в ушах, а мысли разбегались. Если бы я осталась в квартире еще хотя бы на несколько минут, я была бы мертва.
У меня вырвался дрожащий всхлип. Из носа потекли сопли, живот скрутило. Вытерев глаза тыльной стороной руки, я попыталась сконцентрироваться на формах предметов, всплывающих из темноты: знаки дорожного движения, припаркованные машины, бордюр, льющийся из окон обманчивый свет от ламп. В считанные секунды мир превратился в запутанный лабиринт, правда была там, и в то же время ее не было, она ускользала у меня из-под ног.
Кто-то попробовал взорвать те улики, что остались в квартире? Как те кольца Черной Руки? Неужели это был Патч?
Впереди я увидела заправку. Добрела до дамской комнаты и закрылась изнутри. Мои ноги были похожи на желе, а пальцы тряслись так сильно, что мне с трудом удалось повернуть кран. Я сполоснула лицо водой, чтобы выйти из состояния шока. Облокотившись на раковину, я пыталась восстановить дыхание.
Глава двадцать первая
Я не спала больше тридцати шести часов, если не считать того очень недолгого сна в четверг вечером, когда Патч залез в мой сон.
Бодрствовать ночью было нетрудно; каждый раз, когда я чувствовала, что глаза закрываются, в голове загоралась предупреждающая лампочка, мгновенно приводя меня в чувства. Будучи не в состоянии заснуть, я провела ночь, думая о Патче.
Когда Риксон сказал мне, что Патч был Черной Рукой, он посеял во мне росток сомнения, который рос и расцветал, сильно пошатывая мое доверие, но еще не поглотил меня полностью. Пока еще нет. Какая-то часть меня по-прежнему хотела плакать и решительно качать головой при мысли, что, возможно, Патч убил моего отца. Я сильно прикусила губу, концентрируясь на этой боли, вместо того, чтобы вспоминать те моменты, когда он проводил пальцем по моим губам, или целовал мочку уха. Я не могла позволить себе думать об этом.
Я не соизволила вылезти из кровати в семь утра и отправиться на летние занятия. Вместо этого я оставила несколько телефонных сообщений детективу Бассо – утром, затем днем, и вечером, каждый час по одному звонку, ни на один из которых он не ответил. Я говорила себе, что хотела проверить Скотта, но в глубине души подозревала, что просто желала обезопасить себя с помощью полиции. Как бы плохо я ни относилась к детективу Бассо, я чувствовала себя немного лучше, веруя, что он на расстоянии одного звонка. Ибо в какой-то степени я начинала верить, что, возможно, прошлой ночью было не просто уничтожение улик.
Что если кто-то пытался убить меня?
Размышляя прошлой ночью, я прокручивала в уме те кусочки информации, которые у меня имелись, пытаясь сложить их все воедино. Один отчетливый момент, к которому я постоянно возвращалась, касался кровного Братства Нефилимов. Патч сказал, что преемник Чонси жаждет отомстить за его смерть. Патч поклялся, что никто не может связать смерть Чонси со мной, но я начинала страшиться обратного. Если преемник знал обо мне, возможно, прошлой ночью он предпринял первую попытку отомстить.
Казалось маловероятным, что прошлой ночью кто-то следил за мной до квартиры Патча, но если я что-то знала о Нефилимах, так это то, что они очень хорошо справлялись с маловероятными вещами.
Мой телефон зазвенел в кармане, и я вытащила его прежде, чем затих первый звонок. – Привет?
– Давай пойдем на Летнее солнцестояние, – сказала Ви. – Поедим сахарной ваты, прокатимся пару раз, может, поддадимся гипнозу и сотворим что-нибудь такое, чего Бешеным девчонкам и не снилось.
Сердце подпрыгнуло к горлу и вернулось обратно на свое место. Значит, не детектив Бассо. – Привет.
– Что скажешь? Ты готова повеселиться? Готова посетить Дельфийский порт?
Честно, я не была готова. Я планировала названивать детективу Бассо каждые шестьдесят минут, пока он не ответит на мой звонок. – Земля вызывает детку.
– Я не очень хорошо себя чувствую, – увиливала я.
– Не очень хорошо, это как? Желудок? Головная боль? Судороги? Пищевое отравление? Дельфийский порт – это лекарство от всего этого.
– Я, пожалуй, откажусь, но все равно спасибо.
– Это из-за Скотта? Ну так он же в тюрьме. И не сможет добраться до тебя. Поехали повеселимся. Мы с Риксоном не будем при тебе целоваться, если тебя это беспокоит.
– Я собираюсь надеть пижаму и посмотреть кино.
– То есть смотреть кино веселее, чем проводить время со мной?
– Сегодня да.
– Ха. Кино значит. Ты знаешь, что я не перестану тебя доставать, пока ты не приедешь.
– Знаю.
– Так не усложняй все и просто скажи "да".
Я вздохнула. Я могла просидеть дома всю ночь в ожидании того, что детектив Бассо удосужится ответить на мои звонки, или я могу сделать небольшой перерыв и начать снова набирать его, когда вернусь. Кроме того у него был номер моего мобильного, и он мог дозвониться до меня где угодно.
– Ладно, – ответила я Ви. – Дай мне десять минут.
В своей спальне я влезла в пару узких джинсов, надела яркую футболку и кардиган, и завершила образ замшевыми мокасинами для вождения. Завязала волосы в небольшой хвостик на затылке, так чтобы они лежали на моем правом плече. Из-за того, что я не спала больше суток, под глазами залегли темные круги. Я нанесла на ресницы тушь, на веки серебряные тени, и блеск для губ, надеясь, что выглядела я куда более уверенно, чем чувствовала себя. Я оставила на кухонном столе дежурную записку для мамы, сообщив ей, что ушла на праздник Летнего солнцестояния в Дельфийском порту. Она не должна вернуться до завтрашнего утра, но она чаще удивляла меня, если не приезжала раньше обычного. Если сегодня она вернется раньше, это, возможно, будет единственным разом, когда она пожалеет, что не продлила свою поездку. Я репетировала, что скажу ей при встрече. Что бы я ни делала, мне нельзя отводить глаза, когда я скажу ей, что знаю о ее связи с Хэнком. И не должна позволять ей вставить ни слова до того, как сообщу о своем переезде. Когда я репетировала, то планировала уйти в этот момент. Я хотела показать ей, что уже слишком поздно для бесед – если бы она хотела сказать мне правду, у нее было для этого шестнадцать лет. Теперь уже слишком поздно.
Я закрыла дом и поплелась вниз по дороге, чтобы встретить Ви.
Час спустя Ви протиснула Неон на парковочное место между двумя большими грузовиками, которые поджимали нас с двух сторон. Мы опустили стекла и вылезли наружу, чтобы не поцарапать краску, открывая двери. Мы пересекли парковку и заплатили на выходе. В парке было больше людей, чем обычно, из-за Летнего солнцестояния – самого продолжительного дня в году. Я сразу же заметила несколько лиц из школы, но, по большей части, я чувствовала себя как в море незнакомцев. Большинство людей в толпе были в покрытых блестками масках в форме бабочек, которые скрывали пол-лица. Один из торговцев, видимо, продавал их со скидкой.
– Откуда бы нам начать? – вопрошала Ви. – Игровые автоматы? Комната смеха? Еда? Лично я думаю, что мы должны начать с еды. Так мы съедим меньше.
– В чем логика?
– Если пойдем к еде в последний момент, успеем до того времени нагулять себе аппетит. Я всегда ем больше, когда нагуляю аппетит.
Мне было все равно, откуда начинать. Я здесь лишь для того, чтобы отвлечь себя на пару часов. Проверила телефон, но не было ни одного пропущенного вызова. Сколько времени нужно детективу Бассо, чтобы перезвонить? Может, с ним что-то случилось? Мое сознание затмила мрачная туча, и мне не нравилось, что из-за этого я чувствовала себя немного не в своей тарелке.
– Ты что-то бледненькая, – констатировала Ви.
– Я же говорила: плохо себя чувствую.
– Это потому, что ты мало ешь. Садись. Я пойду куплю нам сладкой ваты и хот-доги. Только подумай, какой там соус и горчица. Не знаю, как ты, но я уже ощущаю, как проясняется моя голова и замедляется пульс.
– Я не голодна, Ви.
– Конечно, ты голодна. Все голодны. Вот почему у них так много автоматов с едой. – прежде чем я успела ее остановить, она затерялась в толпе.
Я прохаживалась по пешеходной дорожке в ожидании Ви, когда зазвенел мой телефон. На экране высветилось имя детектива Бассо.
– Наконец-то, – выдохнула я, открывая телефон.
– Нора, где ты? – сказал он в тот момент, когда я ответила; он говорил быстро, и я поняла, что он расстроен. – Скотт сбежал. Он ушел. Мы бросили все силы на его поиски, но я хочу, чтобы ты держалась от него подальше. Я заберу тебя на то время, пока все не утихнет. Я уже на пути к твоему дому.
Мое горло сжалось так, что было трудно говорить. – Что? Как он выбрался?
Детектив Бассо помедлил перед ответом. – Он согнул решетку в камере.
Конечно, он сделал это. Он был Нефилимом. Два месяца назад я видела, как Чонси сломал мой телефон, просто сжав его в руке. Не было ничего необычного в том, что Скотт использовал свою силу Нефилима, чтобы сбежать из тюрьмы.
– Я не дома, – был мой ответ. – Я в Дельфийском парке развлечений.
Автоматически я просмотрела толпу, выискивая Скотта. Но он никак не мог знать, что я здесь. После побега он, наверное, пошел прямо к моему дому, ожидая найти меня там. Я чувствовала невероятную благодарность Ви за то, что она вытащила меня из дома сегодня вечером. Скотт, возможно, находился в моем доме прямо в эту минуту…
Телефон впился мне в руку. Записка. На столе. Та, которую я оставила для мамы, в которой сообщала, что уезжаю в Дельфийский парк.
– Кажется, он знает, где я, – сказал я детективу Бассо, чувствуя первую вспышку паники. – Как скоро вы сможете добраться сюда?
– Дельфийский парк? Тридцать минут. Иди к охране. Что бы ты ни делала, держи свой телефон при себе. Если увидишь Скотта, звони мне немедленно.
– Здесь нет охраны, – сказал я, во рту пересохло.
Все знали, что владельцы парка не нанимают охранников. Это была одна из причин, почему моя мама не любила отпускать меня сюда.
– Тогда выбирайся оттуда, – рявкнул он. – Возвращайся в Колдуотер и жди меня на вокзале. Можешь это сделать?
Да. Я могла это сделать. Ви подвезет меня. Я уже шагала в том направлении, в котором она удалилась, тщательно обыскивая глазами толпу.
Детектив Бассо выдохнул. – Все будет в порядке. Просто… поторопись вернуться сюда. Я пришлю остальные силы в порт, чтобы найти Скотта. Мы найдем его.
Беспокойство в его голосе меня не утешало.
Я повесила трубку. Скотт был на свободе. Полиция уже ехала, и все закончится хорошо. Лишь бы выбраться отсюда прямо сейчас. Я быстренько придумала план. Во-первых, я должна найти Ви. Я также должна убраться с открытого пространства. Если Скотт пойдет по этой дороге, он увидит меня.
Я бежала в сторону автоматов с едой, когда кто-то ударил меня локтем в ребра. Что-то в силе удара подсказало мне, что это было неслучайно. Я повернулся, и, еще до того, как я обернулась, мой мозг зафиксировал знакомое лицо. Первое, что я заметила, был отблеск серебряного кольца в его ухе. Второе, что я отметила – как потрепано его лицо. Нос был сломан – искривлен – и имел насыщенный пурпурный оттенок. Темно-фиолетовый синяк был также под обоими глазами.
Следующее, что я осознала – Скотт схватил меня за локоть и потащил по тротуару.
– Убери от меня свои руки, – требовал я, вырываясь из его рук.
Но Скотт был сильнее, а хватка – крепкой. – Конечно, Нора, как только скажешь мне, где оно.
– Где что? – с агрессией переспросила я.
Он сухо засмеялся.
Я изобразила настолько непроницаемое выражение лица, насколько могла, но мои мысли неслись галопом. Если я скажу ему, что кольцо у меня дома, он покинет парк. Он, возможно, потащит меня с собой. Когда приедет полиция, они не найдут нас обоих. И сейчас я не могла позвонить детективу Бассо и сказать, что мы направляемся к моему дому. Не когда Скотт стоит надо мной. Нет, я должна задержать его здесь, в парке.
– Ты отдала его парню Ви? Думаешь, он сможет защитить его от меня? Я знаю, что он не совсем нормальный, – в глазах Скотта читался ужас неопределенности. – Я знаю, что он может делать то, чего не могут другие.
– Как ты?
Скотт посмотрел на меня сверху вниз. – Он не такой как я. Он не то же самое. Я могу сказать только это. Я не причиню тебе вреда, Нора. Все, что мне нужно, это кольцо. Дай мне его, и ты больше никогда меня не увидишь.
Он лгал. Он навредит мне. Он был в отчаянии настолько, чтобы сбежать из тюрьмы. Ничто не остановит его сейчас, он вернет кольцо независимо от цены. Адреналин побежал вверх по ногам, и я не могла мыслить достаточно ясно. Но инстинкт самосохранения твердил мне, что я должна взять на себя выход из этой ситуации. Мне нужно было найти способ, чтобы отделаться от Скотта. Слепо следуя своим инстинктам, я сказала: – Кольцо у меня.
– Я знаю, что оно у тебя, – сказал он нетерпеливо. – Где?
– Здесь. Я взяла его с собой.
Он раздумывал какое-то мгновение, потом вырвал мою сумку и разорвал ее, обыскивая. Я покачала головой. – Я выбросила его.
Он сунул сумку мне обратно, и, поймав, я прижала ее к груди.
– Где? – требовал он ответа.
– Урна у входа, – ответила я автоматически. – В одном из женских туалетов.
– Покажи мне.
Пока мы с ним шагали по тротуару, я приказала себе сохранять спокойствие до того времени, пока не определюсь, каким будет мой следующий шаг. Может, сбежать? Нет, Скотт легко поймает меня. Может, скрыться в одном из женских туалетов? Нет, это определенно не годится. Скотт не из робких, и без проблем вломится за мной туда, если это даст ему то, за чем он пришел. Но при этом у меня по-прежнему был мой мобильный. И в кабинке туалета я смогу позвонить детективу Бассо. – Вот здесь, – сказала я, ткнув пальцем в одну из бетонных будок.
Вход в дамскую комнату был прямо передо мной, мужской туалет примыкал с другой стороны задней стенки. Скотт схватил меня за плечи и встряхнул. – Не лги мне. Они убьют меня, если я потеряю его. Если ты мне врешь, я… – он прикусил язык, но я знала, что он чуть было не сказал.
Если ты мне врешь, я тебя убью. – Оно в туалете, – я кивнула, стараясь, скорее, убедить саму себя, чем успокоить его. – Я пойду и заберу его. И тогда ты ведь оставишь меня в покое, да? Вместо ответа Скотт протянул руку. – Твой мобильник. Мое сердце забилось с перебоями. Не видя другого выхода, я достала свой телефон и протянула ему. Рука слегка тряслась, но я справилась с дрожью, не желая тем самым дать ему понять, что у меня был план, или что он только что его разрушил. – У тебя одна минута. Не пытайся сотворить что-нибудь глупое.
Внутри я быстренько огляделась. Пять раковин у стены и пять кабинок напротив них. У раковин копошились две девчонки студенческого возраста, руки их покрывала мыльная пена. На дальней стене имелось небольшое окно, и оно было открыто. Не теряя зря времени, я закинула ногу на крайнюю раковину и взгромоздилась на нее. Сейчас окно находилось на уровне моих локтей, и так как на нем не было защитной сетки, которая помешала бы мне, то мне не составит труда протиснуться в него. Я чувствовала, что взгляды всех находящихся в туалете прикованы ко мне, но игнорировала их, забралась на выступ, стараясь не думать о том, что он засыпан кормом для птиц или опутан паутиной.
Когда я толкнула оконную раму, она выскочила из крепления и с грохотом упала на землю снаружи. Я с шумом втянула воздух, решив, что Скотт это услышал, но толпы прохожих, следующих мимо, приглушили звук. Прижавшись животом к подоконнику, я подняла левую ногу и протиснула ее в окно. Затем просунула в отверстие остальную часть тела, а правую ногу вытащила последней. Удерживаясь пальцами за подоконник, свесилась вниз, а затем спрыгнула на тротуар. И некоторое время осталась сидеть на корточках, ожидая, что Скотт оббежит вокруг здания. А потом я побежала к основной аллее парка и смешалась с толпой.
Глава двадцать вторая
Темнота застилала небо, затмевая тусклые полосы света, веером пробивающиеся из-за горизонта. Я спешила к выходу из парка. И уже видела ворота впереди себя. Почти добралась. Протиснувшись сквозь толпу, я подошла поближе. Менее чем в двухстах футах от меня, Скотт ходил туда-сюда возле ворот и шарил взглядом по прохожим, входящим и выходящим из ворот. Вычислив, что я сбежала из женского туалета, он заблокировал единственный выход из парка. Парк окружала высокая ограда с колючей проволокой, и выйти я могла только так же, как и вошла – через ворота. Я знала это, и Скотт знал. Я резко развернулась и снова растворилась в толпе, оглядываясь каждые несколько секунд, чтобы убедиться, что Скотт не заметил меня. Я направилась вглубь парка, мудро рассудив, что раз я только что видела Скотта у ворот, то в моих интересах убраться от них настолько далеко, насколько это было возможно. Я могла спрятаться до прибытия полиции в темноте комнаты смеха или прокатиться на колесе обозрения, где сверху смогу увидеть Скотта и наблюдать за ним. До тех пор пока он не станет искать меня наверху, я буду в безопасности. Конечно, если он все же увидит меня, то не было никаких сомнений – он будет ждать меня на выходе из аттракциона. Я решила двигаться дальше, продолжая оставаться в гуще толпы. От Чертова колеса аллея разделилась: одна дорожка уходила к водным аттракционам, а другая вела к Архангелу, американским горкам. И как только я свернула к последнему, как увидела Скотта. Он тоже заметил меня. Мы стояли на параллельных дорожках, нас разделяла лишь кабинка колеса обозрения. Мы на мгновенье потеряли друг друга из вида, пока парень с девушкой усаживались на свои места, вращающиеся вокруг транспортера. Я воспользовалась этим мгновением, чтобы сбежать. Я проталкивалась через толпу, но тропинки были забиты прохожими, что делало движение без остановок невозможным. Хуже того, дорожки в этой части парка были огорожены высокими рядами живой изгороди, ограничивая движение по этим извивающимся лабиринтам. Я не решалась оглядываться, но точно знала, что Скотт не мог быть слишком далеко от меня. Он не станет ничего предпринимать на глазах у всех этих людей… или все же станет? Я тряхнула головой, чтобы избавиться от этой мысли, и вместо этого сосредоточилась на том месте, где я сейчас находилась. До этого я была в Дельфийском парке всего три или четыре раза – и каждый раз это было ночью – и не очень хорошо в нем ориентировалась. Я готова была дать себе пинка за то, что не захватила у входа карту. И была какая-то злая ирония в том, что еще тридцать секунд назад я, сломя голову, убегала подальше от выхода, а теперь моей единственной мыслью было добраться до него. – Эй! Осторожно! – Извините меня, – сказала я, задыхаясь. – Где тут выход? – Где тут пожар? И снова я сражалась с толпой на своем пути. – Простите меня. Я должна пройти… извините меня. Уличные фонари над изгородью горели и сверкали на фоне ночного неба. Я остановилась на перепутье и попыталась сориентироваться. Налево или направо? По какой дороге я быстрее доберусь до выхода? – Вот ты где, – дыхание Скотта обожгло мое ухо. Он положил руку мне на шею, и по телу побежал пробирающий до костей озноб. – Помогите! – инстинктивно закричала я. – Кто-нибудь, помогите мне! – Моя девушка, – объяснил Скотт некоторым людям, которые остановились достаточно надолго и устремили на нас свое внимание. – Это такая игра. – Я не его девушка! – в панике кричала я. – Убери от меня свои руки! – Иди сюда, милая, – Скотт обхватил меня руками и прижал к себе. – Я предупреждал тебя, что не стоит лгать мне, – прошептал он мне на ухо. – Мне нужно мое кольцо. Я не хочу причинять тебе боль, Нора, но если ты вынудишь меня, мне ничего другого не останется. – Уберите его от меня! – кричала я любому, кто сможет услышать. Скотт выкрутил мою руку за спину. Я говорила сквозь зубы, пытаясь справиться с болью. – Ты в своем уме? – спросила я. – У меня нет кольца. Я отнесла его в полицию. Прошлой ночью. Иди и возьми его у них. – Хватит врать! – прорычал он. – Позвони им сам. Это правда. Я отдала кольцо. У меня его нет, – закрыв глаза, я молилась, чтобы он мне поверил и отпустил мою руку. – Тогда ты поможешь мне заполучить его обратно. – Они не отдадут его. Это вещественное доказательство. Я сказала им, что кольцо твое. – Они его вернут, – сказал он медленно, как будто в то же время выстраивал в голове план, как ему поступить. – Я обменяю тебя на кольцо. Все встало на свои места. – Ты собираешься взять меня в заложники? Обменять меня на кольцо? Помогите! – закричала я. – Кто-нибудь уберите его от меня! Один из стоящих рядом людей засмеялся. – Это не шутка! – выругалась я, чувствуя, как кровь приливает к моей шее, меня охватили ужас и отчаяние. – Уберите его…Скотт заткнул мне рот рукой, но я подняла ногу и ударила его в голень. Он замычал от боли и согнулся пополам. От удивления он слегка ослабил хватку рук, и, оттолкнув его, я освободилась. Сделала неуверенный шаг назад, наблюдая за тем, как мука искажает его лицо, потом повернулась и рванула вперед, к дороге, чьи очертания были видны сквозь просветы в толпе. Все что мне оставалось сделать – это разобраться во всем. Полиция должна быть уже недалеко. И тогда я буду в безопасности. В безопасности! Я, как безумная, повторяла эти слова, чтобы сохранить голову ясной и не поддаться панике. На западе неба виднелся тусклый свет, и по нему я определила, где север. Если я продолжу двигаться на север, то в конечном итоге дорога приведет меня к воротам. Грохот взрыва оглушил меня. Он поразил меня настолько, что я споткнулась и упала на колени. Или, может быть, это была инстинктивная реакция, потому что все остальные вокруг меня тоже упали на тротуар. На какое-то мгновение воцарилась устрашающая тишина, но потом все закричали и поползли в разные стороны. – У него пистолет! – слова эхом раздавались у меня в ушах, и звучали как будто издалека. И хоть все мое существо восставало против этого, я обернулась. Скотт держался за бок, багровая жидкость растекалась по его рубашке. Его рот был открыт, а глаза – в ужасе распахнуты. Он опустился на одно колено, и я увидела, что в нескольких метрах позади него, кто-то стоит и держит пистолет. Риксон. Ви была рядом с ним, зажимая руками рот, с белым как лист лицом. Началась паника, все побежали кто куда, и повсюду раздавались испуганные, леденящие кровь крики. Я стремглав побежала в сторону дороги, стараясь избежать давки. – Он удирает! – услышала я крик Ви. – Кто-нибудь догоните его! Риксон выстрелил еще несколько раз, но никто не упал. Наоборот, натиск желающих выбраться отсюда как можно скорее, усилился. Я заставила себя встать и посмотрела туда, где в последний раз видела Риксона и Ви. Эхо выстрелов еще гремело в моих ушах, но я прочитала слова по губам Риксона. Сюда. Он просигнализировал свободной рукой по воздуху. Я видела все, как в замедленной съемке, я пошла против потока и бросилась к нему. – Что за черт?! – вскрикнула Ви. – Почему ты стрелял в него, Риксон? – Похищение граждан, – ответил он. – Ну и потому, что Патч мне велел. – Ты не можешь стрелять в людей только потому, что Патч тебе приказывает! – воскликнула Ви, дико вращая глазами. – Тебя арестуют. И что нам теперь делать? – простонала она. – Полиция уже едет сюда, – сказал я. – Они знают о Скотте. – Мы должны выбраться отсюда! – по-прежнему истерила Ви, размахивая руками и вышагивая туда-сюда – делая пару шажков, она возвращалась туда, откуда начинала. – Я отвезу Нору в полицейский участок. Риксон, найди Скотта, но не стреляй в него снова – свяжи его как в прошлый раз! – Нора не может выйти через ворота, – сказал Риксон. – Именно этого он и ждет. Я знаю другой выход. Ви, иди к Неону и встречай нас на южном конце стоянки, около мусорных контейнеров. – Как вы собираетесь выйти? – Ви хотела знать. – Через подземные туннели. – А разве под Дельфийским парком есть туннели? – продолжала Ви сыпать вопросами. Риксон поцеловал ее в лоб. – Поторопись, любовь моя. Толпа рассеялась, освободив дорогу. Я еще слышала испуганные крики и вопли, но они звучали как будто в другом измерении. Ви колебалась, но потом решительно кивнула: – Только поторопитесь, ладно? – В подвале комнаты смеха есть подсобка, – объяснял мне Риксон, когда мы спешно бежали в противоположную сторону. – Там есть дверь, ведущая в туннели под Дельфийским парком. Не исключено, что Скотт слышал о туннелях, но даже если он и вычислит, куда мы пошли и последует за нами, он все равно нас не найдет. Там что-то вроде лабиринта, и он тянется на многие километры, – он нервно улыбнулся. – Не волнуйся, Дельфийский парк был построен падшими ангелами. Не мною в частности, но некоторые из моих товарищей принимали в этом участие. Я знаю маршруты наизусть. Эм… по большей части.
Глава двадцать третья
Когда мы приблизились к голове ухмыляющегося клоуна, ведущей в помещение комнаты смеха, отдаленные крики сменились жуткой музыкой ярмарочной шарманки, громко бренчащей из ее недр. Я шагнула в рот клоуна, и пол ушел из-под ног. Я вытянула руки в стороны, чтобы удержать равновесие, но стены перевернулись, завертевшись у меня над головой. Когда глаза приспособились к лучикам света, проникавшим сквозь рот клоуна позади меня, я увидела, что нахожусь внутри вращающегося барабана, который, казалось, уходит в бесконечность. Барабан был раскрашен в чередующиеся красные и белые полосы, и они слились в единое розовое пятно, от которого кружилась голова.
– Сюда, – сказал Риксон, ведя меня через барабан.
Я ставила одно ногу точно перед другой, скользя и наощупь продвигаясь вперед. Наконец, я шагнула на твердую землю, но лишь за тем, чтобы ощутить струю ледяного воздуха, вырвавшуюся из пола. Холод лизнул мою кожу, и, ахнув от испуга, я отскочила в сторону.
– Он не настоящий, – заверил меня Риксон. – Нужно идти. Если Скотт решит обыскать туннели, нам придется сразиться с ним внутри.
Затхлый и влажный воздух пропах ржавчиной. Теперь голова клоуна была далеким воспоминанием. Свет шел лишь от красных лампочек, расположенных на похожем на свод пещеры потолке, который вспыхивал на время, достаточное, чтобы осветить висящий скелет, разваливающегося на куски зомби или вампира, восстающего из гроба.
– Далеко еще? – спросила я Риксона сквозь какофонию криков, хихиканья и завываний, эхом отдававшихся вокруг.
– Впереди подсобка. Затем мы окажемся в туннелях. У Скотта очень серьезное кровотечение. Он не умрет – Патч ведь все рассказал тебе о Нефилимах, да? – но он может отключиться из-за потери крови. Скорее всего, Скотт отключится до того, как найдет вход в туннели. Мы вернемся на поверхность прежде, чем ты узнаешь об этом, – его уверенность прозвучала немного преувеличенно, слишком уж оптимистично.
Мы ускорили шаг, и у меня возникло жуткое ощущение, что нас преследуют. Я обернулась, но позади была всепоглощающая темень. Если кто-то и был сзади, я не могла его увидеть.
– Думаешь, Скотт мог последовать за нами? – тихо спросила я Риксона.
Риксон остановился и обернулся. Прислушался. Мгновение спустя он с уверенностью произнес: – Там никого нет.
В спешном темпе мы продолжали свой путь к подсобке, когда я снова почувствовала за спиной чье-то присутствие. В затылке покалывало, и я бросила быстрый взгляд через плечо. На этот раз сквозь тьму проступили очертания лица. Я едва не вскрикнула, но затем очертания сгустились в четко различимое знакомое лицо.
Лицо моего отца.
Его белокурые волосы светлели во тьме, глаза блестели, но все же были печальными.
Я люблю тебя.
– Папа? – прошептала я.
Но на всякий случай сделала шаг назад. Я напомнила себе о прошлых разах. Он был обманом. Ложью.
Прости, что мне пришлось оставить тебя и твою маму.
Мне хотелось, чтобы он исчез. Он был ненастоящим. Он был опасен. Он хотел причинить мне боль. Я помнила, как он схватил меня за руку через окно того особняка и пытался поранить меня. Помнила, как он гонялся за мной по библиотеке.
Но его голос был таким же добрым, убеждающим, каким он был поначалу в том доме. А не строгим, резким, пришедшим ему на смену. Это был его голос.
Я люблю тебя, Нора. Что бы ни случилось, обещай мне, что будешь помнить об этом. Неважно, как или зачем ты пришла в мою жизнь, важно лишь то, что ты сделала это. Я не помню всего, что сделал неправильно. Я помню то, что сделал верно. Я помню тебя. Ты наполнила мою жизнь смыслом. Сделала мою жизнь особенной.
Я тряхнула головой, пытаясь избавиться от его голоса, удивляясь, почему Риксон ничего не говорит – неужели он не мог видеть моего отца? Нет ли способа, которым мы могли бы заставить его исчезнуть? Но, по правде говоря, мне не хотелось, чтобы его голос смолк. Не хотелось, чтобы он уходил. Я желала, чтобы он был настоящим. Я нуждалась в том, чтобы он обнял меня и сказал, что все будет хорошо. А больше всего я страстно желала, чтобы он вернулся домой.
Обещай, что будешь помнить.
Слезы текли по щекам. Обещаю, подумала я, хотя знала, что он не мог меня услышать.
Ангел смерти помогла мне попасть сюда, чтобы увидеться с тобой. Ради нас, Нора, она остановила время. Она помогает мне говорить с твоим разумом. Есть кое-что важное, что я должен тебе сказать, но у меня не так много времени. Скоро мне придется вернуться назад, мне нужно, чтобы ты внимательно слушала.
– Нет, – задыхаясь от слез, сдавленным голосом произнесла я. – Я пойду с тобой. Не оставляй меня здесь. Я пойду с тобой! Ты не можешь снова оставить меня!
Я не могу остаться, малышка. Теперь я принадлежу иному месту.
– Пожалуйста, не уходи, – рыдала я, прижимая сжатые в кулаки руки к груди, словно могла избавить сердце от переполнявших его чувств.
Неизбежная безысходная паника охватила меня, когда я подумала о том, что он снова меня оставит. Отчетливое ощущение того, что он покидает меня, превосходило все остальное. Он собирается оставить меня здесь. В павильоне аттракциона. Во тьме, где никто не может мне помочь, кроме Риксона.
– Почему ты снова оставляешь меня? Ты нужен мне!
Прикоснись к шрамам Риксона. Истина в них.
Лицо отца скрылось во тьме. Я потянулась, чтобы остановить его, но от моего прикосновения его лицо превратилось в туманную дымку. Серебристо-белые нити растворилась во тьме.
– Нора?
Я вздрогнула от звуков голоса Риксона.
– Нужно спешить, – сказал он, словно прошло не более секунды. – Мы ведь не хотим столкнуться со Скоттом во внешнем кольце туннелей, где все входы завалены.
Мой отец ушел. По причинам, которых не могла объяснить, я знала, что видела его в последний раз. Боль и потеря были невыносимы. В тот момент, когда я нуждалась в нем больше всего, когда я, напуганная и потерянная, шла по туннелю, он оставил меня один на один с происходящим.
– Не могу разобрать, куда идти, – вздохнула я, насухо промакивая глаза, изо всех сил стараясь сосредоточить мысли на одной конкретной цели: добраться до туннелей и встретиться с Ви на другой стороне. – Мне нужно за что-нибудь держаться.
Риксон нетерпеливо сунул мне в руку край своей рубашки.
– Держись за рубашку и иди за мной. Не отставай. У нас не так много времени.
Я зажала потрепанный хлóпок между пальцами, сердце забилось сильнее. Обнаженная кожа его спины была на расстоянии всего нескольких дюймов. Отец сказал мне коснуться его шрамов, сейчас это было бы так легко. Все, что мне нужно было сделать – скользнуть рукой…
Поддаться всасыванию во тьму, которая поглотит меня целиком…
Я вспомнила о тех временах, когда касалась шрамов Патча и о том, как быстро переносилась в его воспоминания. И безо всякого сомнения я знала, что прикосновение к шрамам Риксона будет иметь тот же эффект.
Мне не хотелось проникать в его воспоминания. Хотелось твердо держаться на ногах, добраться до туннелей и выбраться из Дельфийского парка.
Но отец вернулся, чтобы сказать мне, где найти правду. Что бы я ни увидела в прошлом Риксона, это, должно быть, важно. И как бы ни было больно знать, что отец оставил меня здесь, я должна была ему верить. Верить, что он рисковал всем, чтобы поговорить со мной.
Скользнув рукой под рубашку Риксона, я почувствовала гладкую кожу… а затем неровный край шрама. Я простерла ладони над шрамами, ожидая, что стремительно унесусь в незнакомый мне, иной мир.
Улица была тихой, темной. Дома, обрамлявшие обе ее стороны, были заброшены и обветшали. Небольшие дворики были обнесены заборами. Окна были или заколочены досками, или зарешечены. Сильный мороз зубами вонзился в мою кожу.
Два громких выстрела разорвали тишину. Я повернулась к фасаду здания на противоположной стороне улицы. "Выстрелы?" – в панике подумала я и тут же обшарила карманы в поисках мобильного телефона, намереваясь набрать 911, когда вспомнила, что вовлечена в воспоминание Риксона. Все, что я вижу, произошло в прошлом. И теперь я ничего не могла изменить.
В ночи раздался звук бегущих шагов, и я потрясенно наблюдала, как мой отец выбежал из ворот дома на противоположной стороне улицы и исчез за оградой двора. Без промедления я бросилась за ним.
– Папа! – кричала я, не в силах помочь. – Не возвращайся туда!
Он был одет в также, как в ту ночь, когда его убили. Я пробежала через ворота и увидела его у дальнего угла дома. Рыдая, я обняла его.
– Нам нужно вернуться. Нужно выбираться отсюда. Произойдет что-то ужасное.
Отец прошел прямо сквозь мои руки и пересек невысокую каменную стену, шедшую вдоль границ участка. Пригнувшись к земле, он медленно двигался вдоль стены, его взгляд был обращен на черный ход дома. Я прильнула к ограде, склонила голову в ладони и заплакала. Мне не хотелось этого видеть. Зачем отец сказал мне коснуться шрамов Риксона? Я не хотела этого. Разве он не знал, сколько боли я уже испытала?
– Последний шанс, – слова были сказаны из открытой двери черного хода.
– Пошел ты…
Еще один выстрел, и я резко упала на колени, прижимаясь к ограде, желая, чтобы воспоминание закончилось.
– Где она? – вопрос прозвучал так тихо, так спокойно, что я едва смогла его расслышать сквозь свой тихий плач.
Краешком глаза я уловила движение отца. Он полз через двор, направляясь к двери. В руке у него был пистолет, он поднял его, прицеливаясь. Подбежав к отцу, я схватила его за руку, пытаясь выбить у него пистолет и оттолкнуть его обратно в тень. Но это напоминало движения призрака – мои руки проходили сквозь него.
Отец нажал на курок. Выстрел вспорол ночь, разорвав пополам тишину. Он стрелял снова и снова. И хотя ни одна частичка меня не хотела этого, я повернулась лицом к дому и увидела фигуру худого парня, в которого сзади стрелял отец. Кроме него, там находился еще один мужчина, сидевший на диване. Он истекал кровью, а его лицо было искажено страданием и ужасом.
Мгновение спустя я с удивлением поняла, что это был Хэнк Миллар.
– Беги! – закричал Хэнк моему отцу. – Оставь меня! Беги и спасайся!
Отец не побежал. Он стрелял снова и снова, посылая пули в открытую дверь, но парень в синей бейсболке, казалось, был неуязвимым для них. А затем, очень медленно, он повернулся к моему отцу лицом.
Глава двадцать четвёртая
Риксон схватил меня за запястье, крепко сжав его.
– Опасайся того, в чьи дела ты суешь свой нос, – его переполнял гнев, а потому челюсть его была напряжена, а ноздри слегка раздувались. – Может, это срабатывало с Патчем, но никто не прикасается к моим шрамам, – он многозначительно изогнул брови.
Мой желудок скрутило в столь тугой узел, что я почти согнулась. – Я видела смерть своего отца, – выпалила я, охваченная ужасом.
– Ты видела убийцу? – спросил Риксон, тряхнув мою руку, чтобы вернуть меня в реальность.
– Я видела Патча, – вздохнула я. – Он был в своей бейсболке.
Он кивнул, будто признавая, что то, что я видела, было еще не совсем все. – Он не хотел скрывать от тебя правду, но он также знал, что, признавшись тебе, потеряет тебя. Это произошло до того, как он познакомился с тобой.
– Мне все равно, когда это произошло, – сказала я пронзительным и дрожащим голосом. – Он должен за это ответить.
– Ты не можешь привлечь его к ответственности. Он – Патч. Если ты скажешь ему, неужели думаешь, что он пойдет и сдастся в полицию?
Нет, я так не думала. Полиция для Патча ничего не значит. Только архангелы могут его остановить. – Есть только одна вещь, которую мне не понять. В воспоминании находились всего три человека. Мой отец, Патч и Хэнк Миллар. Все трое видели, что произошло. Тогда как могла я увидеть все это в твоей памяти?
Риксон ничего не ответил, но линия его губ заметно напряглась.
Меня посетила новая ужасная мысль. Вся уверенность в том, кто был убийцей моего отца, вмиг испарилась. Я видела убийцу со спины и предположила, что это был Патч из-за его бейсболки. Но чем больше я мысленно возвращалась в воспоминание Риксона, тем больше убеждалась, что убийца был долговязее Патча, а волосы его были более растрепанными.
Вообще-то, убийца очень похож на…
– Ты убил его, – прошептала я. – Это был ты. Ты надел кепку Патча, – шок моментально сменился страхом и ледяным отвращением. – Ты убил моего отца.
Выражение доброты и сочувствия исчезли из глаз Риксона. – Ну, это нелепо.
– Ты надел кепку Патча той ночью. Ты взял ее у него, ведь так? Ты не смог убить моего отца, не прикинувшись другим человеком. Ты не смог сделать этого, не постаравшись отвести от себя подозрений, – говорила я, опираясь на все, что помнила из уроков психологии на первом курсе. – Нет. Подожди. Это не так. Ты притворялся Патчем, потому что мечтал быть им. Ты завидуешь ему. Верно? Ты предпочел бы быть им…
Риксон схватил меня за щеки, заставив замолчать.
Замолчи.
Я отшатнулась от него, чувствуя боль в нижней части лица от его крепкой хватки. Я хотела броситься на него, ударить изо всей имеющейся у меня силы, но я знала, что должна сохранять спокойствие. Мне нужно было узнать все, что смогу. Я начинала думать, что Риксон повел меня в туннель не для того, чтобы помочь выбраться. Более того, я начинала думать, что он и не собирался выводить меня наружу.
– Завидую ему? – жестко спросил он. – Конечно, я завидую ему. Ведь это не он в двух шагах от Ада. Мы были там вместе, но сейчас он ушел и сам вернул себе свои крылья, – его глаза сверлили меня с отвращением. – Из-за тебя.
Я покачала головой, не купившись на это. – Ты убил моего отца еще до того, как узнал, кто я.
Он рассмеялся, но в его смехе не было ни капли юмора. – Я знал, что ты существуешь, и искал тебя.
– Зачем?
Риксон достал пистолет из-под своей рубашки и направился вглубь комнаты смеха. – Шагай.
– Куда мы идем? – он не ответил. – Полиция уже в пути.
– Забудь о полиции, – сказал Риксон. – Я закончу до того, как они приедут.
Закончит?
Сохраняй спокойствие, сказала я сама себе. Спокойно.
– Сейчас ты хочешь убить меня за то, что я знаю правду? Теперь, когда знаю, что ты убил моего отца?
– Харрисон Грей не был твоим отцом.
Я раскрыла рот, но все аргументы, которые я заготовила, враз исчезли. Мой разум заполонила лишь одна картинка, на которой Марси стояла в своем дворе и говорила мне, что Хэнк Миллар может быть моим отцом. Я почувствовала тяжесть внутри живота. Это значит, что Марси говорила правду? На протяжении шестнадцати лет я находилась в неведении относительно того, что на самом деле происходит в моей собственной семье? Интересно, а знали ли мой отец – мой настоящий отец. Харрисон Грей. Мужчина, который растил и любил меня. Не мой биологический отец, который бросил меня. Не Хэнк Миллар, который мог пойти ко всем чертям, и мне было на это наплевать.
– Твой отец – Нефилим по имени Барнабас, – сказал Риксон. – В последнее время его зовут Хэнком Милларом.
Нет.
Я шагнула в сторону, почувствовав головокружение от такой правды. Сон. Сон Патча. Это был сон, а настоящее воспоминание. Он не лгал. Барнабас – Хэнк Миллар – был Нефилимом.
И он был моим отцом.
Мой мир угрожал обрушиться на землю вокруг меня, но усилием воли я продолжала цепляться за него. Я напрягла свою память, отчаянно пытаясь вспомнить, где раньше уже слышала имя Барнабас – я точно слышала его не впервые. Это имя слишком необычно, чтобы его забыть. Барнабас, Барнабас, Барнабас…
Я старательно пыталась соединить воедино все, что знала. Зачем Риксон рассказал мне все это? Зачем ему информация о моем биологическом отце? Почему для него это важно? И почти сразу меня осенило. Как-то раз, когда я дотронулась до шрамов Патча и получила доступ к его воспоминаниям, я слышала, как он говорил о своем вассале – Нефилиме Чонси Ланже. Он также говорил о вассале Риксона, Барнабасе…
– Нет, – прошептала я, чувствуя, как это слово само слетело с моих губ.
– Да.
Мне отчаянно захотелось убежать, но мои ноги задеревенели и стали тяжелыми, как бревна.
– Когда твоя мама забеременела от Хэнка, он уже много слышал о книге Еноха, и переживал, что я приеду сюда и начну искать его ребенка, особенно, если это будет девочка. Поэтому он сделал то единственное, что было ему подвластно – он спрятал ее. Тебя. Когда Хэнк рассказал своему приятелю Харрисону Грею, что твоя мама в беде, тот согласился жениться на ней и делать вид, что ты была его дочерью.
Нет, нет, нет.
– Но я из рода Чонси. По линии моего отца. По линии Харрисона Грея. У меня есть метка на запястье, которая подтверждает этот факт.
– Много лет назад Чонси привлекла простодушная деревенская девушка. У нее был сын. Никто не замечал ничего особенного в этом мальчике или в его сыновьях, или в их сыновьях, и так далее на протяжении веков, пока один из сыновей не переспал с женщиной вне брака. Он и смешал благородную кровь его предка Нефилима, герцога Ланже, с другой кровью. С той, которая, впоследствии и произвела на свет Барнабаса, или Хэнка, как он предпочитает называться в последнее время, – нетерпеливо жестикулировал Риксон, пытаясь помочь мне сложить два и два.
И у меня получилось.
– Ты хочешь сказать, что в жилах Харрисона и Хэнка течет кровь Нефилима Чонси, – сказала я.
И Хэнк, чистокровный Нефилим первого поколения, был бессмертен, в то время как мой отец, чья Нефилимова кровь с течением веков была разжижена, как и моя собственная, бессмертным не был. Хэнк, человек, которого я едва знала и едва ли уважала, мог жить вечно.
В то время как мой отец ушел навсегда.
– Да, именно так, любимая.
– Не называй меня любимой.
– Ты предпочитаешь обращение Ангел?
Он смеялся надо мной. Играл со мной, потому что мы были именно там, где ему было нужно. Один раз я уже прошла через это, с Патчем, и я знала, что происходит. Хэнк Миллар был моим биологическим отцом и Нефилимом, вассалом Риксона. Риксон собирался принести меня в жертву, чтобы убить Хэнка Миллара и получить человеческое тело.
– Могу ли я задать последние пару вопросов на правах приговоренной к смерти? – спросила я достаточно твердым голосом, несмотря на свой страх.
Он пожал плечами. – Почему бы и нет?
– Я думала, что только Нефилимы-первородки могли принести клятву верности своему хозяину. По идее, чтобы Хэнк мог быть Нефилимом в первом поколении, его отцом должен быть падший ангел, а мать – человеком. Но его отец не был падшим ангелом. Он был одним из потомков Чонси по мужской линии.
– Ты упустила тот факт, что мужчины могут быть с падшими ангелами женского пола.
Я покачала головой. – У падших ангелов нет человеческих тел. Женщины не могут рожать. Патч говорил мне.
– Но падший ангел женского пола, обладающий телом человеческой женщины во время Хешвана, может произвести на свет ребенка. Человек может родить ребенка вскоре после Хешвана, но он будет оскверненным, так как зачат падшим ангелом.
– Это отвратительно.
Он слегка улыбнулся. – Согласен.
– Удовлетвори терзающее меня любопытство: когда ты принесешь меня в жертву, твое тело просто станет человеческим или ты навсегда завладеешь другим человеком?
– Я стану человеком, – его губы слегка изогнулись. – Так что если ты восстанешь из мертвых, чтобы найти меня, то знай, тебе следует искать все ту же прелестную мордашку.
– С минуты на минуту появится Патч и остановит тебя, – сказала я, стремясь быть сильной, но была не в состоянии унять невыносимую дрожь в теле.
Его глаза откровенно смеялись надо мной.
– У меня было задание рассорить вас, но мне удалось вставить клин между вами двумя так глубоко, как только возможно. Ты сделала все за меня, порвав с ним – сам я не смог бы справиться с этим лучше. Потом началась бесконечная схватка, твоя ревность из-за Марси и открытка Патча – которую я отравил, чтобы посеять еще одно семя недоверия. Когда я украл кольцо Барнабаса и подкинул тебе в пекарне, я даже не сомневался, что Патч будет последним человеком, к которому ты побежишь. Наступить на свою гордость и попросить у него помощи? В то время, когда ты думала, что он встречается с Марси? Да ни за что. Ты сыграла мне на руку, спросив у меня, не был ли он Черной Рукой. Подтвердив твои догадки, я превратил твои подозрения в его виновности в твердую уверенность. Тогда я воспользовался предоставленной возможностью и ввернул в наш с тобой разговор адресок конспиративной квартиры одного из Нефилимов Барнабаса, сказав, что это дом Патча, будучи уверенным, что ты непременно сунешь свой нос куда не надо, и наверняка найдешь там тайник Черной Руки. И это я, а не Патч отменил вчера вечером планы на совместный просмотр фильма. Я не хотел просидеть взаперти в кинотеатре в то время, пока ты – совсем одна – находилась в той квартирке. Я должен был проследить за тобой. И подложил динамит, когда ты была внутри, дабы принести тебя в жертву, но ты сбежала раньше, чем он взорвался.
– Я тронута, Риксон. Бомба. Как продумано. Почему ты не поступил значительно проще – не зашел в мою комнату как-нибудь ночью и не пустил мне пулю промеж глаз?
Он развел руки перед собой. – Это очень значимый момент для меня, Нора. Разве ты можешь обвинять меня в желании немного все приукрасить? Я пытался подманить тебя поближе с помощью призрака Харрисона, думая, как было бы прекрасно отправить тебя в могилу посредством собственного отца, но ты не поверила мне. Ты продолжала убегать, – он слегка нахмурился.
– Ты – психопат.
– Я предпочитаю называться креативщиком.
– Что еще было ложью? На пляже ты сказал, что Патч все еще мой ангел-хранитель…
– Чтобы вселить в тебя ложное чувство безопасности? Да.
– А клятва на крови?
– Импровизированная ложь. Просто чтобы сделать все еще интереснее.
– Так, получается, все, что ты говорил, было ложью?
– Ну, кроме той части, в которой говорится о приношении тебя в жертву. Я был чертовски серьезен. Хватит болтать. Давай покончим с этим, – орудуя пистолетом, он повел меня еще дальше в туннель под комнатой смеха.
Грубый толчок лишил меня из равновесия, я сделала шаг в сторону, чтобы не упасть, поставив ногу на пол в той секции, где начинались подъемы и спуски. Я почувствовала, что Риксон схватил меня за руку в попытке удержать меня, но что-то пошло не так. Его рука соскользнула с моей. Я услышала мягкий стук, с которым его тело упало на пол. Казалось, этот звук исходит откуда-то из-под земли. Меня пронзила догадка – он упал в один из множества люков, которыми, по слухам, пестрил пол по всему периметру комнаты смеха – но я не стала задерживаться там надолго, чтобы узнать, права я или нет.
Я рванула обратно к тому месту, откуда мы пришли, выглядывая голову клоуна. Передо мной возникла какая-то фигура, а свет, вспыхнувший наверху, осветил окровавленный топор, воткнутый в голову бородатого пирата. Мгновение он пристально смотрел на меня, потом закатил глаза, и свет тут же погас. Я несколько раз резко вдохнула, повторяя про себя, что это все не по-настоящему, но была не в состоянии привести себя в чувство, поскольку пол шатался и не давал устоять на ногах. Я опустилась на колени и поползла по грязи и песку, прилипающим к моим ладоням, пытаясь успокоиться, потому что, кажется, я сходила с ума. Я ползла и ползла, не желая прекращать движение, боясь, что Риксон сможет найти способ выбраться из люка.
– Нора! – резко рявкнул Риксон позади меня.
Опираясь на покрытые слизью, стекавшей по моим рукам, стены, я поднялась на ноги. Где-то над головой разразился смех, переходящий в кудахтанье. Я с силой трясла руками, стараясь избавиться от мерзкой слизи. И в кромешной тьме двинулась вперед. Я потерялась. Потерялась, потерялась, потерялась.
Продвинувшись еще на несколько шагов вперед, я завернула за угол и украдкой посмотрела на слабое оранжевое свечение в нескольких метрах от моей дорожки. Это была не клоунская голова, но меня тянуло на свет как бабочку. Когда я добралась до фонаря, броский свет в лучших традициях Хэллоуина осветил слова "Туннель смерти". Я стояла на пирсе. Небольшие пластмассовые лодки располагались друг за другом на воде, раскачиваясь из стороны в сторону.
Я услышала шаги позади себя. Времени на раздумья уже не было, поэтому я просто залезла в ближайшую лодку. И не успела я вернуть себе ощущения равновесия, как лодка дернулась, бросив меня на деревянную доску, служившую сиденьем. Лодки встали в одну линию, и потрескивающий где-то снизу механизм увел их в туннель прямо по курсу. Двойные двери наподобие салунных распахнулись, и туннель поглотил мою лодку.
Наощупь я пробиралась в переднюю часть судна, перелезла через поручень безопасности и взобралась на нос судна. Постояла там с минуту, потом ухватилась одной рукой за край своей лодки, а другую вытянула, чтобы достать до заднего поручня лодки впереди меня. Я не дотянулась несколько сантиметров. Нужно было прыгать. Я придвинулась как можно ближе к краю и, поджав ноги, прыгнула, каким-то образом ухитрившись скользнуть на корму впереди идущего судна.
Я позволила себе на секунду вздохнуть с облегчением, а затем снова взялась за дело, подойдя к следующему поручню. Я собиралась перепрыгивать с лодки на лодку до тех пор, пока не дойду до первой. Риксон был больше и быстрее, и у него был пистолет. Единственной моей надеждой остаться в живых было движение, увеличивающее время и расстояние между нами.
Я была уже у следующего поручня, готовилась к прыжку, когда взвыла сирена, и меня ослепил внезапно вспыхнувший красный свет. С потолка туннеля на меня шлепнулся скелет. Я потеряла равновесие и, почувствовав головокружение, начала соскальзывать за борт. Холодная вода хлынула сквозь одежду и накрыла меня с головой. Я тут же опустила ноги вниз и, разрезая поверхность воды, достающей мне до груди, пошла обратно к лодке. Стуча зубами от холода, я ухватилась руками за поручень безопасности и забралась внутрь.
Несколько громких выстрелов прогремели в туннеле, одна из пуль чуть не задела мое ухо. Я пригнулась. Смех Риксона доносился всего в нескольких лодках от меня.
– Всего лишь вопрос времени! – крикнул он.
На потолке туннеля мерцало все большее количество огоньков, и во время этих вспышек я могла видеть, как Риксон по лодкам пробирается ко мне.
Слабый рык доносился откуда-то спереди. У меня упало сердце. Я почувствовала, как мое внимание переключилось с Риксона на изменение влажности воздуха. Сердце на полсекунды замерло, а потом начало биться слишком быстро.
Ухватившись за металлический поручень, я приготовилась к падению. Нос судна наклонился, а затем нырнул в водопад. Лодка шлепнулась на дно, разбрызгивая воду. Она могла бы показаться мне холодной, если бы я уже не была насквозь мокрой и не билась в ознобе. Я вытерла глаза и только тогда заметила маленькую ремонтную платформу, высеченную в стене тоннеля справа от меня. На двери, находящейся в конце платформы, была выведена надпись: "Высокое напряжение! Опасно для жизни!"
Я оглянулась на водопад. Лодка Риксона еще не упала; у меня было всего несколько секунд в запасе, и я приняла рискованное решение. Перепрыгнув через борт лодки, я – так быстро, как только могла – прошла вброд к платформе, поднялась и попробовала открыть дверь. Она поддалась, и я сразу услышала свист и звон машин, сотен крутящих и шлифовальных приборов.
Я закрыла за собой дверь, оставив небольшую щель, чтобы видеть, что будет происходить.
Подглядывая одним глазом сквозь приоткрытую дверь, я наблюдала, как следующая лодка летела вниз с водопада. В ней был Риксон. Он перегнулся через металлическую боковую панель и шарил рукой в воде. Он видел, как я выпрыгнула? Он искал меня? Его лодка поплыла дальше, а он перекинул ноги за борт и спрыгнул в воду. Придерживая руками мокрые волосы, чтобы они не падали на лицо, он обыскивал взглядом темную поверхность воды. И я поняла, что его руки пусты. Он искал не меня, а пистолет, который уронил во время падения.
В туннеле было темно, и стало ясно, что Риксон вряд ли может разглядеть дно канала, это было нереально. А значит, ему придется искать пистолет наощупь. Это займет какое-то время. Конечно, мне нужно было нечто большее, чем время. Мне нужен был прилив невероятного везения. Полиция должна уже прочесывать парк, но додумаются ли они заглянуть в подвал комнаты смеха до того, как будет уже слишком поздно?
Я осторожно закрыла дверь, надеясь, что найду внутри замок, но не обнаружила ничего. Мне внезапно захотелось, чтобы я отважилась выбраться из туннеля, а не искать, где спрятаться от Риксона. Если он зайдет сюда, я окажусь в ловушке.
Слева от себя, за щитком трансформатора, я услышала неровное дыхание.
Повернувшись, я прожигала взглядом темноту. – Кто здесь?
– А ты как думаешь?
Я моргнула, пытаясь разглядеть тень. – Скотт? – несколько нервных шагов назад.
– Я заблудился в туннелях. Открыл дверь, и оказался здесь.
– У тебя по-прежнему идет кровь?
– Да. Как ни странно, она еще не полностью вытекла из меня, – слова его были прерывистыми, и мне показалось, что ему пришлось потратить много сил на то, чтобы произнести их.
– Тебе нужен врач.
Он засмеялся. – Мне нужно мое кольцо.
Сейчас я не знала, как далеко может зайти Скотт, чтобы вернуть себе кольцо. Он потерял много крови, и я была уверена, что мы оба знаем: он не станет вытаскивать меня отсюда и держать в заложниках. Ранение ослабило его, но он был Нефилимом. Он мог пережить это. Если мы будем работать сообща, у нас есть шанс выбраться из всего этого. Но прежде чем убедить его помочь мне сбежать от Риксона, мне нужно было заставить его доверять мне.
Я прошла мимо электрической коробки и встала на колени рядом с ним. Одну руку он прижимал к боку, чуть ниже грудной клетки, стремясь остановить кровотечение. Его лицо было белым, как мука, а пустой взгляд лишь подтверждал мои догадки – ему было очень больно.
– Я не верю, что ты используешь кольцо, чтобы обратить новых членов, – сказала я тихо. – Ты не станешь принуждать других людей вступать в Братство.
Скотт кивнул, соглашаясь. – Мне нужно сказать тебе кое-что. Помнишь, я говорил, что работал в ту ночь, когда застрелили твоего отца?
Я с трудом вспомнила о том, как он рассказывал, что был на работе, когда ему позвонили и сказали об убийстве папы.
– К чему ты клонишь?
– Я работал в магазинчике "Квикис", который находился всего в нескольких кварталах от места убийства, – он выдержал паузу, будто выжидал, что я приду к какому-то грандиозному выводу. – в ту ночь я должен был следить за твоим отцом. Черная Рука приказал мне сделать это. Он сказал, что твой отец идет на какую-то встречу, а я должен обеспечить его безопасность.
– Что? – спросила я сухим, как мел, голосом.
– Я не пошел за ним, – Скотт спрятал лицо в руках. – Я хотел доказать Черной Руке, что он не смеет приказывать мне. Я хотел доказать ему, что не стану частью его Братства. И остался на работе. Я не ушел. Не пошел за твоим отцом. И он умер. Умер из-за меня.
Я скользила вниз по стене, пока не опустилась рядом с ним. Я не могла говорить. Не находила правильных слов.
– Ты ненавидишь меня, правда? – спросил он.
– Ты не убивал моего отца, – проговорила я бесцветным голосом. – Это не твоя вина.
– Я знал, что у него неприятности. Иначе зачем Черная Рука хотел, чтобы я убедился, что он добрался до места встречи в целости и сохранности? Я должен был пойти. Если бы я исполнил приказ Черной Руки, твой отец сейчас был бы жив.
– Это все в прошлом, – прошептала я, отчаянно стараясь не позволить этой информации заставить меня винить во всем Скотта.
Мне нужна была его помощь. Вместе мы сможем выбраться. Я не должна позволить себе ненавидеть его. Мне нужно было сотрудничать с ним. Я должна доверять ему, а он – мне.
– То, что это в прошлом, не значит, что это легко забыть. Меньше чем через час после того, как я должен был пойти за твоим отцом, папа позвонил мне и рассказал печальные новости.
Я непроизвольно хныкнула.
– Потом Черная Рука пришел в мой магазинчик. На нем была маска, но я узнал его по голосу, – Скотт вздрогнул. – Я никогда не забуду этот голос. Он отдал мне пистолет и велел позаботиться о том, что он никогда больше не всплывет. Это был пистолет твоего отца. Он заявил, что хочет, чтобы в полицейском заключении было сказано, что твой отец умер как невиновный безоружный мужчина. Он не хотел, чтобы твоя семья проходила через боль и стыд от знания того, что на самом деле случилось той ночью. Он не хотел, чтобы кто-либо подозревал твоего отца в связях с преступниками вроде него. Он хотел, чтобы это выглядело как непредумышленное хулиганство. Я должен был выбросить пистолет в реку, но оставил его. Я хотел уйти из Братства. Мне казалось, что единственной возможностью сделать это – прибегнуть к шантажу Черной Руки. Так что я оставил пистолет. Когда мы с мамой переехали сюда, я оставил сообщение для Черной Руки. Сказал ему, что если он будет искать меня, я сделаю все, чтобы полиция узнала о пистолете Харрисона Грея. Что пойду на все, чтобы мир узнал, что у него были связи с Черной Рукой. Я поклялся, что очерню имя твоего отца столько раз, сколько понадобится, если это вернет мне мою жизнь. Пистолет все еще у меня, – он разжал руки, и тот упал между его коленей, стукнувшись о цемент. – Он все еще у меня.
Тупая остервенелая боль пронзила меня.
– Было так сложно находиться рядом с тобой, – произнес Скотт надломленным голосом. – Я хотел, чтобы ты ненавидела меня. Бог знает, как ненавидел себя я сам. Каждый раз, когда видел тебя, все, о чем я мог думать, – это что я испугался. Я мог спасти твоего отца. Мне жаль, – сказал он надломленным голосом.
– Все хорошо, – сказала я больше себе, чем Скотту. – Все будет хорошо.
Но прозвучало это как худшая в мире ложь.
Скотт поднял пистолет и повертел его в руках. Перед тем, как я осознала происходящее, я увидела, что он направил пистолет себе в голову. – Я не достоин жизни, – сказал он.
Лед сковал мое сердце. – Скотт… – начала я.
– Твоя семья заслуживает этого. Я больше не могу смотреть тебе в глаза. Я больше не смогу смотреть и на себя, – его палец скользнул по спусковому крючку.
Не было времени на раздумья. – Ты не убивал моего отца, – выкрикнула я. – Это сделал Риксон, парень Ви. Он – падший ангел. Это правда, все правда. Ты – Нефилим, Скотт. Ты не можешь покончить с собой. Не таким образом. Ты бессмертен. Ты никогда не умрешь. Если ты хочешь загладить вину, которую чувствуешь из-за смерти моего отца, помоги мне выбраться. Риксон – по ту сторону двери, и он собирается убить меня. Только ты можешь спасти меня.
Скотт смотрел на меня, ничего не говоря. Прежде чем он заговорил, дверь комнаты со скрежетом открылась. За ней стоял Риксон. Он убрал волосы со лба и окинул взглядом небольшую подсобку. Ища защиты, я пододвинулась ближе к Скотту.
Взгляд Риксона переметнулся с меня на Скотта.
– Чтобы добраться до нее, тебе придется иметь дело со мной, – сказал Скотт, закрывая меня левой рукой и переместив вес своего тела на другую ногу, чтобы защитить меня.
Его дыхание участилось.
– Да никаких проблем, – Риксон поднял пистолет и несколько раз выстрелил в Скотта.
Скотт рухнул на пол, его тело безвольно лежало рядом со мной. Слезы ручьями стекали по моему лицу.
– Перестань, – прошептала я.
– Не плачь, любимая. Он не умер. Ему будет ужасно больно, когда он очнется, но это цена, которую платишь за тело. Встань и подойди ко мне.
– Да пошел ты! – я не знаю, откуда взялась эта смелость, но если я умру, то не без боя. – Ты убил моего отца. Я не собираюсь ничего для тебя делать. Если хочешь заполучить меня, подойди и возьми меня сам.
Риксон приложил большой палец ко рту. – Не понимаю, почему ты так паришься из-за этого. Ведь фактически, Харрисон не был твоим отцом.
– Ты убил моего отца, – повторила я, встретившись взглядом с глазами Риксона и почувствовав настолько сильную злость, что, казалось, будто она сжирает меня изнутри.
– Харрисон Грей убил себя сам. Не нужно было лезть не в свое дело.
– Он пытался спасти другого человека!
– Человека? – фыркнул Риксон, закатывая мокрые рукава. – Я бы с трудом назвал Хэнка Миллара человеком. Он – Нефилим. Даже животное значит больше.
Я рассмеялась, по-настоящему рассмеялась, но смех застрял у меня в горле, заставив задохнуться. – Знаешь, что? Мне почти жаль тебя.
– Забавно, ведь я собирался сказать тебе то же самое.
– Собираешься убить меня? – я ожидала, что осознание этого принесет посеет новую волну страха, но я истратила весь свой запас.
И сейчас чувствовала лишь ледяное спокойствие. Время не замедлялось и не ускорялось. Оно смотрело прямо мне в глаза, такое же холодное и бесстрастное, как и нацеленный на меня пистолет Риксона.
– Нет, не убить. Я собираюсь принести тебя в жертву, – уголок его рта приподнялся. – А это совершенно разные вещи.
Я попыталась было побежать, но вспыхнул огонь, и меня отбросило к стене. Боль охватила меня всю, и я открыла рот, чтобы закричать, но было уже слишком поздно – невидимое покрывало душило меня своими складками. Я видела улыбающееся лицо Риксона, которое было то четким, то расплывалось, пока я тщетно впиваюсь ногтями в покрывало. Легкие увеличивались в размере, грозя взорваться, и когда я подумала, что больше уже не выдержу, грудная клетка вдруг обмякла. Через плечо Риксона я увидела, как в дверной проем вошел Патч.
Я пыталась звать его, но отчаянная потребность вдыхать воздух ушла.
Все было кончено.
Глава двадцать пятая
– Нора?
Я попыталась открыть глаза, но мое тело мне не подчинялось. Периодически я слышала какой-то гул из различных голосов. Какой-то частью сознания я понимала, что ночь была теплой, но мне казалось, я обливалась холодным потом. И чем-то еще. Кровью.
Собственной кровью.
– Ты в порядке, – сказал детектив Бассо, когда я вскрикнула не своим голосом. – Я здесь. И никуда не ухожу. Оставайся со мной, Нора. Все будет хорошо.
Я попыталась кивнуть, но по-прежнему чувствовала себя так, словно существовала где-то вне своего тела.
– Парамедики везут тебя в больницу. Ты лежишь на каталке, и сейчас мы как раз выезжаем из Дельфийского парка.
Несколько обжигающих слезинок скатились по моим щекам, и я открыла глаза.
– Риксон, – попыталась я выговорить заплетающимся языком. – Где Риксон?
Детектив Бассо поджал губы.
– Ш-ш-ш. Не разговаривай. Пуля попала в твою руку. Задеты только мягкие ткани. Тебе повезло. Все будет хорошо.
– А Скотт? – мямлила я, только сейчас вспомнив о нем, и попыталась приподняться, но оказалось, что я была пристегнута к каталке. – Вы нашли Скотта?
– Он был с тобой?
– За трансформатором. Он ранен. Риксон подстрелил и его.
Детектив Бассо окрикнул одного из офицеров в гражданском, который стоял недалеко от машины скорой помощи, отчего тот сразу оживился и подошел поближе. – Да, детектив?
– Она говорит, что Скотт Парнелл тоже был в подсобном помещении.
Офицер покачал головой. – Мы обыскали каждый сантиметр в той комнате. Там больше никого не было.
– Ну, так обыщите ее еще раз! – закричал детектив, махнув рукой на ворота Дельфийского парка. – Кто такой, черт подери, этот Риксон?
Риксон. Если полиция никого не нашла в подсобке, это значило, что он сбежал. Он был где-то там, возможно, наблюдал издалека, выжидая второго шанса, чтобы разделаться со мной. Я схватила руку детектива Бассо, крепко вцепившись в нее.
– Не оставляйте меня одну.
– Никто тебя не оставит. Что ты можешь рассказать мне о Риксоне?
Каталка подпрыгивала на неровном покрытии парковки, и парамедики поместили меня в машину скорой помощи. Детектив Бассо тоже забрался внутрь и уселся рядом со мной. Но я едва заметила это, все мое внимание было сосредоточено на другом, мне нужно было поговорить с Патчем. Я должна была рассказать ему о Риксоне…
– Как он выглядит?
Звук голоса детектива Бассо вернул меня в реальность. – Он был у меня дома. Прошлой ночью. Это он связал Скотта в своем грузовике.
– Этот парень подстрелил тебя? – детектив Бассо тут же начал сообщать информацию по рации. – Имя подозреваемого Риксон. Высокий, худощавый, черные волосы. Нос с горбинкой. Возраст – около двадцати лет.
– Как вы нашли меня? – моя память медленно начала возвращаться, и я вспомнила, что видела, как Патч вошел в подсобное помещение.
Кажется, это длилось всего секунду, но он был там. В этом я была уверена. Где же он теперь? И куда подевался Риксон?
– Анонимный звонок. Звонивший сказал, что я найду тебя в служебном помещении в конце Туннеля Смерти. Это казалось рискованным делом, но я не мог проигнорировать это. Он также заверил, что позаботился о парне, который тебя подстрелил. Я подумал, он имел в виду Скотта, но ты говоришь, что это был Риксон. Не хочешь рассказать, что происходит? Начиная с имени парня, который спас тебя, и заканчивая тем, где я могу его найти?
Несколькими часами позже детектив Бассо остановился у обочины напротив моего дома. Время приближалось к двум часам ночи, а в окнах виднелось беззвездное небо. Меня отпустили из отделения скорой помощи, промыв и перебинтовав рану. В то самое время, когда медсестра за стойкой регистрации говорила с моей мамой по телефону, чего я так ни разу и не сделала. Я знала, что рано или поздно мне придется поговорить с ней, но шум и суета больницы не показались мне хорошим для этого местом, поэтому я лишь покачала головой, отказываясь, когда медсестра протянула мне телефонную трубку.
А также я дала показания полиции. Я была почти уверена: детектив Бассо решил, что присутствие Скотта в подсобке мне привиделось. А также он наверняка думал, что я не договаривала что-то о Риксоне. Но тут он был прав, даже если бы я рассказала детективу абсолютно все, он вряд ли нашел бы Риксона. А вот Патч очевидно это уже сделал, по крайней мере, он сказал, что это было в его планах. Но остальное было мне неизвестно. С тех пор как мы уехали из Дельфийского парка, мое сердце так и норовило выпрыгнуть из груди, когда я размышляла о местонахождении Патча или о том, что произошло после того, как я отключилась.
Мы вышли из машины, и детектив Бассо проводил меня до двери.
– Спасибо вам еще раз, – сказала я ему. – За все.
– Позвони, если я понадоблюсь.
Зайдя в дом, я сразу включила свет. И пошла переодеваться в ванную комнату, надо сказать это представлялось делом весьма затруднительным, учитывая, что верхняя часть левой руки была полностью забинтована. От моей одежды пахло страхом и паникой, и я оставила её валяться на полу. Обернув бинты полиэтиленом, я забралась под душ.
И пока горячая вода стекала по телу, передо мной начали всплывать картинки минувшего вечера. Я представила, как вода смывает и их тоже, забирая с собой в водосток все, что мне пришлось пережить. Теперь все было кончено. Абсолютно все. Но мысли только об одной вещи я никак не могла смыть. О Черной Руке.
Что если Патч не был Черной Рукой, а кто тогда ею был? И как Риксон – падший ангел – мог столько знать о нем?
Двадцатью минутами позже, я вытерлась полотенцем и отправилась проверить телефон на наличие на нем сообщений. Один звонок из "Энзо", спрашивали, не смогу ли я сегодня выйти на работу. Один звонок от разгневанной Ви, спрашивающей, где я была. Полиция выгнала её с парковки и закрыла парк развлечений, перед этим уверив её, что со мной все в порядке, и велев отправляться домой и оставаться там. Её сообщение заканчивалось гневной тирадой: "Если я пропустила что-то действительно грандиозное, я буду очень, очень зла!"
Третье сообщение было с неизвестного номера, но я узнала голос Скотта с первых же слов.
– Если ты расскажешь полиции об этом сообщении, я буду уже далеко за пределами их досягаемости. Просто хотел еще раз извиниться, – он остановился, и я практически услышала, как он расплывается в улыбке. – И поскольку я уверен, что ты ужасно беспокоишься обо мне, решил сообщить тебе, что моя рана уже затягивается, и совсем скоро я буду полностью здоров. Спасибо за подсказку о моем, хм, организме.
Я почувствовала, что внутри тоже расплылась в улыбке, и гора неизвестности свалилась с моих плеч. Скотт все-таки был в порядке.
– Было приятно познакомиться с тобой, Нора Грей. Кто знает, может, это не последний раз, когда ты слышишь обо мне. Может, наши пути еще пересекутся в будущем, – еще одна пауза. – И еще кое-что. Я продал Мустанг. Слишком сильно бросается в глаза. Не стоит до потолка прыгать от радости, но на оставшуюся наличку я купил тебе кое-что. Слышал, ты положила глаз на Фольксваген. Владелец пригонит его тебе к завтрашнему дню. Я также заплатил за полный бак бензина, так что удостоверься, что тебя не обманут.
На этом сообщение закончилось, но я продолжала пялиться на телефон. Фольксваген? Для меня? Я была преисполнена восторгом и сбита с толку от удивления. Машина. Скотт купил мне машину. И в попытке отплатить ему услугой за услугу, я стерла сообщение, уничтожая все улики, указывающие на то, что он когда-либо звонил. Если полиция найдет Скотта, это будет не по моей вине. Хотя я все равно сомневалась, что им удастся его найти.
Взяв в руку телефон, я позвонила матери. Дальше откладывать это было уже нельзя. Сегодня я и так слишком близко подошла к смерти. Я намеревалась внести серьезные изменения в свою жизнь, начать все с чистого листа, а сделать это нужно было прямо сейчас. И последнее, что отделяло меня от новой жизни, был этот звонок.
– Нора? – ответила она с паникой в голосе. – Я получила сообщение детектива. И уже на пути домой. Ты в порядке? Скажи, что с тобой все в порядке!
Я тяжело вздохнула. – Теперь – да.
– О, малышка, я так тебя люблю. Ты ведь знаешь это, да? – рыдала она.
– Я все знаю, – пауза. – Я знаю о том, что на самом деле случилось шестнадцать лет назад, – уточнила я.
– О чем ты говоришь? Я уже почти дома. Я не переставала трястись с тех самых пор, как положила трубку после разговора с детективом. Я – развалина, самая настоящая развалина. Они, вообще, имеют хоть какое-нибудь представление о том, кто такой этот парень – Риксон? Что ему нужно было от тебя? Я не понимаю, как ты оказалась замешана в это.
– Почему ты не могла просто рассказать мне? – прошептала я, сквозь слезы.
– Малышка?
– Нора.
Я больше не маленькая девочка. – Все эти годы ты лгала мне. Все то время, когда Марси издевалась надо мной. Все то время, когда мы смеялись над тем, какие Миллары глупые и бестактные богачи… – мой голос сорвался.
Если раньше я была просто поглощена своей злостью, то сейчас я даже не знала, что должна испытывать. Разочарование? Усталость? Потерянность и недоумение? Все началось с того, что мои родители оказали Хэнку Миллару услугу, но в итоге полюбили друг друга… и меня. У нас все получилось. Мы были счастливы. И даже теперь, когда моего отца не стало, он по-прежнему думал обо мне. Продолжал заботиться обо мне. Он хотел, чтобы я собрала то, что осталось от нашей семьи, и сохранила это, вместо того, чтобы отворачиваться от матери.
И я тоже этого хотела.
Я сделала глубокий вдох. – Когда ты приедешь, нам нужно будет поговорить. О Хэнке Милларе.
Я подогрела кружку горячего шоколада и отнесла её в свою комнату. Моей первой реакцией был страх оттого, что нужно было оставаться одной в этом доме, зная, что Риксон бегает на свободе. Моей второй реакцией было тихое спокойствие. Я не могла сказать почему, но каким-то образом я знала, что была в безопасности. Я попыталась вспомнить, что произошло в подсобке за пару мгновений до того, как я отключилась. Патч вошел в комнату.
А дальше словно белый лист. Что весьма раздражало, потому что мне казалось, там должно было быть что-то еще. Оно ускользало от меня, но я знала, что это было важно.
Спустя некоторое время я бросила попытки восстановить в памяти все детали, и мои мысли направились в опасное и тревожное русло. Мой биологический отец был жив. Хэнк Миллар подарил мне жизнь, а затем отказался от меня, чтобы защитить. Сейчас у меня не было ни малейшего желания выйти с ним на контакт. Даже думать о том, чтобы связаться с ним, было больно. Это было так, словно я признала бы, что он был моим отцом, а я не хотела этого. Мне и без того было трудно вспоминать лицо моего настоящего отца; я не хотела заменить его кем-то другим, или забыть его еще быстрее, чем это уже происходило. Нет, я оставлю Хэнка Миллара там, где он был – подальше от себя. Я задумалась над тем, что однажды я могу передумать, и такая возможность пугала меня. И не только тот факт, что от меня была скрыта целая другая жизнь, но и то, что, согласившись на эту жизнь, та, которой я жила раньше, навсегда изменится.
У меня не было ни малейшего желания задерживаться на теме Хэнка, но оставалась еще одна вещь, которая была мне не понятна. Хэнк отдал меня, чтобы защитить от Риксона, потому что я – девочка. Но как же Марси? Моя… сестра. В ней столько же его крови, сколько и во мне. Почему же он тогда не спрятал её? Я пыталась понять причину этого, но ответа у меня не было.
Я только свернулась под одеялом, когда услышала стук в дверь. Поставила кружку с горячим шоколадом на прикроватную тумбочку. Было не так много людей, которые решили бы заглянуть в столь позднее время. Я спустилась по лестнице и посмотрела в глазок. Но мне не нужен был глазок, чтобы понять, кто стоял по ту сторону двери. Я знала, что это был Патч по бешеному ритму, который отбивало мое сердце.
Я открыла дверь.
– Ты сказал детективу Бассо, где меня найти. Ты помешал Риксону пристрелить меня.
Темные глаза Патча задержались на мне. На мгновение я увидела отголосок тех эмоций, которые были скрыты за ними. Истощение, беспокойство, облегчение. Он пах ржавчиной, несвежим ароматом сладкой ваты и сыростью, и я знала, что он был поблизости, когда детектив Бассо нашел меня посреди павильона смеха. Он был там все это время, чтобы убедиться, что я была в порядке.
Он обнял меня и крепко прижал к себе. – Я думал, что опоздал. Думал, что ты уже была мертва.
Я просунула руки перед собой, схватилась за его рубашку и прижалась головой к его груди. Мне было безразлично, что я плакала. Я была в безопасности, и Патч был здесь. Все остальное было не важно.
– Как ты нашел меня? – спросила я.
– Я уже некоторое время подозревал Риксона, – тихо сказал он. – Но я должен был убедиться.
Я взглянула на него. – Ты знал, что Риксон хотел убить меня?
– Я постоянно натыкался на какие-то зацепки, подтверждающие это, но не хотел им верить. Мы с Риксоном были друзьями… – голос Патча надломился. – Я не хотел верить, что он решил "перейти мне дорогу". Когда я был твоим ангелом-хранителем, я почувствовал, что есть кто-то, кто жаждет убить тебя. Я не знал кто это, потому что он был очень осторожен. У него не было четкого плана твоего убийства, поэтому у меня не было цельной картины. Я знал, что если бы это был человек, он не стал бы так тщательно скрывать свои мысли. Ведь люди не знают, что ангелы могут с легкостью прочитать их мысли. Время от времени в моей голове возникали вспышки из его сознания. Такие, которые заставили меня обратить внимание на Риксона, даже учитывая, что я не хотел этого. Я свел его с Ви, чтобы иметь возможность чаще с ним пересекаться. И к тому же я не хотел, чтобы он подумал, что я его подозреваю. Я знал, что единственная причина, по которой он бы убил тебя, было человеческое тело, поэтому я начал копаться в прошлом Барнабаса. Тогда-то правда и всплыла на поверхность. Риксон уже был на два шага впереди, но, должно быть, он все выяснил после того, как я нашел тебя и записался в школу в прошлом году. Он хотел принести тебя в жертву, как и я. Он делал все возможное, чтобы убедить меня бросить эту затею с Книгой Еноха, чтобы тебя убил не я, а он.
– Почему ты не сказал мне, что он пытался убить меня?
– Я не мог. Ты уволила меня с должности своего ангела-хранителя. Я физически не мог повлиять на твою жизнь, когда дело касалось твоей безопасности. Архангелы препятствовали мне каждый раз, когда я пытался. Но я нашел обходной путь. Я понял, что ты можешь видеть мои воспоминания во сне. Я пытался снабдить тебя достаточной информацией, чтобы ты поняла, что Хэнк Миллар был твоим биологическим отцом, и Нефилимом Риксона. Я знаю, ты думаешь, что я бросил тебя, когда ты больше всего во мне нуждалась, но я никогда не оставлял попыток предупредить тебя о Риксоне, – уголок его рта дернулся, но это был жест усталости. – Даже, когда ты продолжала блокировать меня.
Я осознала, что задержала дыхание, и медленно выдохнула. – Где сейчас Риксон?
– Я отправил его в ад. Он уже никогда не вернется, – Патч смотрел прямо перед собой, его взгляд был твердым, но не рассерженным.
Скорее, разочарованным. Он желал бы другого исхода событий. Но я подозревала, что за этой стеной неприступности скрывалось гораздо большее. Он отослал своего ближайшего друга, того, кто прошел с ним через все испытания, на вечность во тьме.
– Мне так жаль, – прошептала я.
Мгновение мы стояли в тишине, и каждый видел перед глазами свое собственное видение будущего Риксона. Я не смогла сразу представить его, но тот образ, который появился в моей голове, был достаточно ужасен, чтобы послать волну дрожи по моему телу.
Наконец, Патч обратился к моим мыслям.
Я учинил самосуд, Нора. Как только Архангелы прознают об этом, они придут за мной. Ты была права. Мне действительно плевать на то, что я нарушаю правила.
Я почувствовала мгновенное желание вытолкнуть Патча за дверь. Его слова гремели у меня в голове. Самосуд? Ведь мой дом – первое место, где Архангелы будут его искать. Неужели он осознанно ведет себя так беспечно?
– Ты что, с ума сошел?
– Да, я схожу с ума по тебе.
– Патч!
– Не беспокойся, у нас есть время.
– Откуда ты знаешь?
Он сделал шаг назад и приложил руки к сердцу. – Отсутствие твоей веры в меня ранит.
Отчего мой взгляд лишь посуровел. – Когда ты это сделал? Когда совершил самосуд?
Сегодня вечером. Я заехал узнать, в порядке ли ты. Я знал, что Риксон был в Дельфийском парке, и когда увидел на столе твою записку о том, куда ты уехала, догадался, что он попробует напасть на тебя. Я разорвал связь с Архангелами и поехал за тобой. Если бы я этого не сделал, Ангел, я бы физически не смог помочь тебе. И Риксон бы выиграл.
– Спасибо тебе, – прошептала я.
Патч только крепче обнял меня. Я хотела остаться в его объятиях и послать к черту все, кроме его сильного, крепкого тела, но у меня еще оставались вопросы, которые не терпели отлагательств.
– Это означает, что ты больше не являешься ангелом-хранителем Марси? – спросила я.
Я почувствовала, что Патч улыбнулся. – Теперь я перешел на частную форму работы. Сам выбираю своих клиентов, и никак иначе.
– Почему Хэнк спрятал меня, а не Марси? – я перевела взгляд на его рубашку, чтобы он не видел моих глаз.
Меня не интересовал Хэнк. Совсем. Он для меня был никем, и все же, где-то в глубине души, я хотела, чтобы он любил меня так же сильно, как Марси. Я тоже была его дочерью. Но все, что я видела, это то, что он выбрал Марси вместо меня. Он отослал меня, а оставил её.
– Я не знаю. – Было так тихо, что я слышала, как он дышал. – У Марси нет такого родимого пятна, как у тебя. У Хэнка есть, и у Чонси оно было. Не думаю, что это совпадение, Ангел.
Мой взгляд упал на внутреннюю сторону запястья, туда, где была темная полоска, которую люди часто путали со шрамом. Я всегда думала, что это родимое пятно было уникальным. До тех пор, пока не встретила Чонси. И теперь Хэнка. У меня было чувство, что значение этой отметины было глубже, что просто принадлежность к генеалогическому дереву Чонси, и эта мысль меня пугала.
– Со мной ты в безопасности, – прошептал Патч, поглаживая мою руку.
После непродолжительного молчания я сказала: – И что это значит для нас?
– Что мы будем вместе, – он вопросительно приподнял бровь и скрестил пальцы, будто на удачу.
– Мы много ссоримся, – сказала я.
– И миримся тоже, – Патч взял мою руку в свою, снял с пальца кольцо моего отца и вложил его в мою ладонь, сжав мои пальцы вокруг него. – Я собирался его отдать раньше, но оно еще не было готово.
Я раскрыла ладонь и взяла кольцо. То же сердце было выгравировано на внутренней стороне, но теперь по обе стороны от него появились слова "НОРА" и "ДЖЕВ".
Я взглянула на него. – Джев? Это твое настоящее имя?
– Никто не называл меня так уже долгое время.
Он провел пальцем по моим губам, оценивая меня своими мягкими черными глазами. Во мне загорелась страсть, горячая и внезапная.
Очевидно почувствовав то же самое, Патч закрыл дверь на замок. Он выключил верхний свет, и комната погрузилась в темноту, освещаемая только лунным светом, льющимся сквозь шторы. И мы одновременно посмотрели на диван.
– Моя мама скоро приедет, – сказала я. – Нам лучше отправиться к тебе.
Патч пробежался рукой по небритой щетине на подбородке. – У меня есть правила о том, кого туда приводить.
Я уже начинала уставать от этого ответа.
– Если покажешь мне, тебе придется меня убить? – догадалась я, борясь с раздражением. – Как только попаду туда, уже не смогу выйти?
Патч изучал меня некоторое время. Затем запустил руку в карман, достал оттуда ключ на цепочке и засунул его в нагрудный карман на кофточке моей пижамы.
– Один раз попав туда, ты будешь вынуждена постоянно возвращаться.
Сорока минутами спустя я обнаружила дверь, которую открывал этот ключ. Патч остановил свой джип на парковке Дельфийского парка развлечений. Мы пересекли парковку, держась за руки, пока летний бриз развевал волосы вокруг моего лица.
Парк казался совсем иным без гула звуков и карнавальных огней. Тихое, облюбованное призраками, заколдованное место. Жестяная банка из-под колы покаталась по тротуару, гонимая ветром. Идя по аллее, я то и дело поглядывала на силуэт "Архангела", возвышающийся в ночном небе. В воздухе пахло дождем. Далекий раскат грома прогремел над нашими головами.
Чуть севернее "Архангела" Патч свернул с аллеи. Мы поднялись по лестнице в аппаратную. Он открыл дверь как раз тогда, когда небо разверзлось дождем, мгновенно оросившим асфальт. Дверь захлопнулась за мной, оставив нас в темноте. Парк был погружен в тишину, за исключением стучащего по крыше дождя. Я почувствовала Патча позади себя, его руки на своей талии, и его завораживающий голос прямо у себя над ухом.
– Дельфийский парк развлечений был построен падшими ангелами, это одно из тех мест, куда Архангелы не сунутся. Сегодня только ты и я, Ангел.
Я повернулась к нему, упиваясь жаром его тела. Патч взял меня за подбородок и поцеловал. Жаркий поцелуй послал волну удовольствия по моему телу. Волосы Патча были влажными от дождя, и я могла почувствовать еле ощутимый запах мыла. Наши губы двигались синхронно, кожа наших тел была влажной из-за дождевых капель, капавших с низкого потолка, жаля нас мелкими брызгами холода. Патч обхватил меня рукой и прижал к себе с такой силой, что мне еще сильнее захотелось раствориться в нем.
Он слизал несколько дождевых капель с моей нижней губы, и я почувствовала, как он улыбнулся. Он отвел мои волосы назад и поцеловал кожу чуть выше ключицы. Пососал мочку уха, а затем впился зубами в мое плечо.
Я вцепилась пальцами в пояс его брюк, притянув его еще ближе.
Патч зарылся лицом в изгиб моей шеи, поглаживая руками спину, и глухо застонал.
– Я люблю тебя, – прошептал он в мои волосы. – Сейчас я счастливее, чем когда-либо в жизни.
– Как трогательно, – произнес голос из самого темного угла комнаты. – Хватайте ангела.
Несколько слишком высоких молодых людей, несомненно, Нефилимов, вышли из тени и окружили Патча, заломил ему руки за спину. К моему удивлению, Патч позволил им сделать это без малейшего сопротивления.
Когда я начну драться – беги, мысленно сказал Патч, и я поняла, что он отложил драку, чтобы поговорить со мной, чтобы помочь мне сбежать.
Я отвлеку их. Ты беги. Возьми джип. Ты помнишь, как замыкать провода, чтобы запустить двигатель без ключа? Домой не езжай. Оставайся в джипе до тех пор, пока я не найду тебя…
Мужчина, который скрывался в тени, командуя остальными, вышел вперед, на небольшой участок комнаты, освещенный множеством кнопочек от различных аппаратов. Он был высоким, подтянутым, привлекательным, выглядел слишком молодо для своего возраста, и был одет в белую рубашку-поло для загородного клуба и хлопчатые саржевые брюки.
– Мистер Миллар, – прошептала я, не сумев придумать, как еще его назвать.
Обращение "Хэнк" казалось слишком неформальным, "папа" же было возмутительно личным.
– Позволь мне как следует представиться, – сказал он. – Я – Черная Рука. Я хорошо знал твоего отца, Гаррисона. И я рад, что его здесь нет, и он не увидит, как низко ты пала, общаясь с этим дьявольским отродьем, – он покачал головой. – Ты не та девочка, какой, я думал, ты вырастешь, Нора. Братаешься с врагом, высмеивая свое наследие. У меня также есть сведения, что ты вчера взорвала конспиративную квартиру одного из моих Нефилимов. Но, тем не менее, я могу простить это, – он сделал многозначительную паузу. – Скажи мне, Нора, ты была той, кто убил моего дорогого друга Чонси Ланже?