Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
|
НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ ПО ПРОБЛЕМАМ |
(Информация подготовлена Бюро журнала "Центральная Азия" в Узбекистане. Руководитель Бюро - Александр Джумаев.)
В течение двух дней (2-3 апреля 1997 г.) в Чимкенте (Казахстан) проходила Международная научно-практическая конференция "Роль культурно-исторической общности и духовного единства народов Центральной Азии в их цивилизационном развитии". Это - первая в рамках программы "Центрально-Азиатский Форум" (ЦАФ), разработанной Фондом Сорос-Казахстан (исполнительный директор Джордж Зарубин, координатор программы ЦАФ Халида Исаева) и Фондом Сорос-Кыргызстан (координатор программы ЦАФ Алмаш Найзабекова), подобная конференция.
Согласно распространенному на конференции пресс-релизу, ее цель заключалась в том, чтобы "на основе достигнутого уровня теоретического осмысления проблем региона определить роль и значение исторического, культурного и духовного наследия народов Центральной Азии в их современном развитии". Эта формулировка подразумевала еще один, возможно, более важный, нежели заявленный историко-культурологический, политический аспект, а именно - выяснение перспектив дальнейшего развития новых государств Центральной Азии (бывших республик советской Средней Азии и Казахстана) в плане их возможной интеграции (либо - дальнейшей дезинтеграции) как в рамках региона, так и в более широком постсоветском пространстве.
Распутать в этой связи клубок накопившихся противоречий и взаимных "притяжений-отторжений" попытались более 50-ти заинтересованных специалистов (из них тридцать выступили с докладами и сообщениями) - историков, археологов, этнографов, тюркологов, культурологов, политологов, обществоведов, журналистов - из стран Центральной Азии, Монголии, России, США.
Идея единства региона в историческом прошлом, раскрытая в ряде докладов на историческую и культурно-историческую тематику, должна была, по замыслу организаторов конференции, подвести к идее необходимости и неизбежности интеграционных процессов в будущем между новыми государствами Центральной Азии. В соответствии с такой концептуальной заданностью и строилась работа конференции. Она проходила в течение двух дней, один из которых был посвящен проблемам исторического характера (по преимуществу древняя и средневековая история), а второй - современному состоянию и перспективам развития новых независимых центральноазиатских государств.
Определяющий тон в тематике первого дня задали выступления ряда крупных исследователей с докладами обобщающего установочного характера (идея общности и единства в прошлом) : член-корреспондент Национальной АН Республики Казахстан Карл Байпаков (Алма-Ата) - "Культурно-историческая общность народов Центральной Азии в древности и средневековье в контексте историко-археологического наследия"; профессор Сергей Поляков (Москва) -"Цивилизационное единство народов Центральной Азии"; профессор Владимир Басилов (Москва) - "Культурное единство народов Центральной Азии"; доктор исторических наук Фарда Асадов (Институт востоковедения АН Азербайджанской Республики) - "Центральная Азия в спектре интеграционных процессов прошлого и настоящего". Сюда же примыкало по своей направленности вступительное слово казахского культуролога Мурата Ауэзова - одного из ведущих первого дня работы конференции.
Идея культурно-исторического единства как всего региона, так и его отдельных крупных локальных зон, пронизывала в разной степени и доклады конкретно-исторического характера, посвященные частным проблемам истории и истории культуры народов Центральной Азии. К ним относятся, в частности выступления: Александра Подушкина (г. Туркестан), Серика Аджигалиева (Алма-Ата, "Арало-Каспий в исторической судьбе народов Центральной Азии"), Гегеля Исхакова (Алма-Ата, "Роль уйгуров в этнической и культурной истории народов Центральной Азии и Южной Сибири "), Тынчтыкбека Чороева (Бишкек, "Культурное единение народов Центральной Азии в 10-11 веках"), профессора Сергея Кляшторного (Петербург, "Имперский фон древнетюркской цивилизации"), Бека Ибраева (Алма-Ата, "Хор-хут-Коркыт из стадии этногенеза"), Дмитрия Дубровского (Рига, Европейский Университет, "Пространственные характеристики погребального обряда кочевников Центральной Азии"), Цогт-Очира Ишдоржа (Монголия, "Изучение исторических и культурных связей между Монголией и центральноазиатскими странами"), и других.
Материалы первого дня работы конференции позволяет сделать заключение, что в большинстве перечисленных докладов культурно- историческая картина Центральной Азии в целом и ее отдельные части предстают в основном сквозь призму этно-исторических проблем тюркских народов Центральной Азии. В известной степени можно говорить о тюркской доминанте и в понимании общего исторического и историко-культурного процесса. Ирано-таджикский элемент, за небольшим исключением (во второй, "современный", день работы) практически "не звучал" на конференции; он "выпал" из поля зрения докладчиков. В числе исключений можно назвать доклады Бека Ибраева и академика АН Республики Узбекистан Эдварда Ртвеладзе ("О некоторых проблемах художественной культуры Мавераннахра"; доклад зачитан представителем Фонда Сороса-Узбекистан).
Одной из важных проблем, в той или иной степени прозвучавших в большинстве докладов, была проблема взаимодействия кочевых, степных и оседло-земледельческих, городских культур на территории Центральной Азии с древнейших времен и вплоть до современности. Факт наличия такого взаимодействия на всех этапах исторического развития в принципиальном плане ни у кого не вызывал сомнения, что позволяет говорить о переходе данного вопроса в область научных аксиом. Внимание же было сосредоточено преимущественно на конкретных подтверждающих примерах такого взаимодействия, его отражении в различных областях материальной, духовной и культурной деятельности кочевого и оседлого обществ. Сравнительно новый подход здесь был предложен проф. С. Поляковым, поставившим под сомнение саму правомерность противопоставления кочевого и оседлого населения, и назвавшего такую постановку вопроса анахронизмом. Рискнем заметить все же, что вне поля зрения участников конференции оказались механизмы, типологические формы и модели взаимоотношений "двух миров".
Сложнее обстоял вопрос с определением цивилизационного историко-культурного статуса Центральной Азии в различные исторические периоды развития. Здесь мнения поляризовались. Большинство ученых, - среди которых выделялся своей полемичностью К. Байпаков, - рассматривали Центральную Азию как один из самостоятельных и самобытных центров цивилизации в древности и средневековье. При этом подчеркивалось ее значение как одного из центров синтеза в масштабе евразийского континента (К. Байпаков).
Иную точку зрения не менее активно отстаивал профессор Казахского государственного университета Нурбулат Масанов, выступавший в дискуссиях первого и второго дня. По его мнению (совпавшему с мнением московского аналитика Сергея Панарина), Центральную Азию необходимо рассматривать как периферию различных великих цивилизаций, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Эта проблема заняла определенное внимание участников конференции, по-видимому, по той причине, что она подспудно проецировалась на проблему статуса и роли центральноазиатских государств в будущем миропорядке. Однако она все же не получила полноценного обсуждения в дискуссии, так как в самой ее постановке, на наш взгляд, преобладал абсолютизированный "вневременной" подход, подчас перемежаемый европоцентристским пониманием исторического процесса. Не принималось во внимание и наследие центральноазиатской городской культуры в области мусульманских духовных ценностей: богословия, хадисоведения, мистических учений (суфизм) и т.д.
В обобщающем ретроспективном докладе Фарды Асадова прозвучала мысль, приобретшая своеобразный символический смысл в контексте высказанных историками соображений. Рассматривая данный регион как очень существенный исторически сложившийся центр интеграционных процессов, ученый приходит к закономерному вопросу: станет ли в будущем Центральная Азия "Центральноазиатской Европой"? Весь пафос первого дня как будто уже предполагал положительный ответ на этот несколько риторический в плане возможных ожиданий вопрос.
Однако первый же доклад второго дня конференции,- "Ислам в современной политике государств Центральной Азии", - сделанный московским политологом и исламоведом, профессором Алексеем Малашенко (Фонд Карнеги) значительно охладил, если не развеял вообще иллюзии академических историков. Вывод ученого был однозначен: наличие социо-культурной общности в прошлом не означает, что она будет реализована теперь .
В последовавшем вслед за тем докладе доктора исторических наук, зав. отделом народов СНГ Института востоковедения РАН Сергея Панарина - "Общее и особенное в политическом развитии государств Центральной Азии"- эта мысль была дополнена целым рядом других наблюдений: Центральная Азия - это "глубокая провинция", и в этом смысле она не является первоочередным предметом геополитической игры. Регион в целом может быть разделен на три зоны по своим географическим признакам, однако в каждой из них имеются свои ресурсные ограничители для политического развития. Автор отчетливо выразил свое в целом скептическое отношение по поводу возможности для государств Центральной Азии самостоятельного развития вне интеграционных (экономических) процессов и значительной помощи со стороны крупных держав (прежде всего - России). В предложенной им иерархической структуре Центральной Азии лежит идея авторитарной модели, варьируемой по своему в каждой из стран региона. Такая модель, по мнению Панарина, предохраняет эти государства от развала. Констатируя наличие историко-культурной и иной общности в прошлом и настоящем, докладчик полагает, что теперь она может сохраняться лишь на личностном, человеческом уровне.
О таком понимании общности, дополненном идеей достижения духовного единства народов Центральной Азии, говорили затем и другие участники конференции в процессе возникавших дискуссий.
Ощущение нарастающих противоречий и неизбежности дальнейших дезинтеграционных процессов в постсоветском пространстве Центральной Азии усилилось после нескольких докладов ученых и журналистов непосредственно из стран данного региона, посвященных современной экономической, политической, демографической, экологической и иным ситуациям в государствах Центральной Азии. В них наряду с резкой "самокритикой"-негативной оценкой процессов в собственных странах (доцент Туркестанского Университета Жасарал Куанышалин), авторы высказывали и достаточно жесткие нелестные замечания в адрес соседних (бывших "братских советских") государств (слегка досталось и нынешним "старшим братьям" - США и Европе). В числе последних чаще других фигурировал Узбекистан, обвиняемый в тоталитаризме и геополитических притязаниях. Впрочем, отмечался и положительный опыт Узбекистана в государственном строительстве (Жасарал Куанышалин). Вообще же, согласно прозвучавшим мнениям, на роль лидеров в регионе Центральной Азии реально могут претендовать два государства - Узбекистан и Казахстан, между которыми в этой области идет соперничество.
В целом можно констатировать, что в оценке современного состояния и общей направленности развития отдельных новых государств региона, в частности Узбекистана и Казахстана, не наблюдалось общей позиции. Применительно к Казахстану, например, видение проблем варьировалось в диапазоне от противостояния "русского города и казахского аула" (Жасарал Куанышалин) и до отрицания наличия каких-либо национальных интересов (Игорь Савин, Казахстан; "Этноязыковая ситуация в Казахстане").
О катастрофических последствиях гражданской войны в Таджикистане и возможных путях выхода из этой ситуации говорилось в выступлении Лолы Додхудоевой (Душанбе. Фонд Сороса-Таджикистан) и зачитанном ею докладе Абдугани Мамадазимова (Таджикистан; "Стабильность Таджикистана - залог стабильности в Центральной Азии").
Критический анализ ситуации в области гуманитарных наук в новых государствах Центральной Азии был дан в докладе доцента Таджикского Государственного Университета Камолиддина Абдуллаева - "Универсализм против этно-национализма: на пути к духовному единству народов Центральной Азии" (зачитан представителем Фонда Сороса-Таджикистан). По его наблюдениям, "главным могильщиком коммунизма в пост-советской Средней Азии стал национализм" , а "главным результатом постсоветского развития гуманитарных наук стала замена методологии коммунизма на этнический детерминизм". В результате этого: - "официальные науки независимых государств Центральной Азии заняты писанием национальной истории", повсеместно "создаются наукообразные мифы, предназначенные для легитимизации правящих политических режимов националистической ориентации", игнорируется факт, что "Центральная Азия - продукт многих цивилизаций" и т.п. По мнению докладчика, "абсурден сам подход к изучению истории и культуры региона в сугубо "национальном" аспекте, который, к сожалению так распространен в странах Центральной Азии"; "жизненно необходимо отказаться от конфронтационного националистического мифотворчества и способствовать возврату центральноазиатов к их исторической роли посредников на перекрестках цивилизаций".
Проблема отношения к истории была поднята и в выступлении Мурата Ауэзова, подчеркнувшего значение историзма как компонента нашего современного мышления, и приведшего примеры манипулирования историей в наши дни.
В финальной дискуссии большое место заняла языковая проблема (национальные и русский языки), в значительной степени сместившая другие, намечавшиеся первоначально вопросы. Среди последних предполагалось, в частности, обсудить проблему информационного поля и те условия, в которых находится в настоящее время Центральная Азия.
По-видимому, прошедшей конференции не доставало тематической и концептуальной целостности. Совмещение в ее программе обобщающих историко-культурологических, политологических и научно-академических - конкретно-исторических, нередко фактологических - докладов, целый ряд которыхбыл, к тому же, включен в программу по ходу работы, порождали внутреннюю раздробленность, уводили от серьезных дискуссионных проблем.
Не удались и попытки специально организовать достаточно плодотворную общую дискуссию. "Разношерстность", "зацикленность" на отдельных уже достаточно хорошо известных, либо сугубо частных, вопросах, отсутствие четко сформулированного блока обсуждаемых проблем, не позволили проанализировать "центрально-азиатскую ситуацию" в столкновении различных мнений, прийти к каким-либо общим заключениям и рекомендациям (вспомним, что конференция была объявлена как "научно-практическая").
Но все же, совершенно очевидно, что общий итог конференции - положительный. По сути, это был тот "первый блин", который так нужно было испечь, и он был испечен общими усилиями после долгого перерыва на нашей "коммунальной кухне" (от которой, похоже, никуда не денешься). И нельзя сказать, что он получился комом. Положительный смысл происшедшего - в установлении нового диалога между некогда объединенными в едином пространстве учеными. Наблюдения показывают, что каждый из участников конференции пришел на нее, обогащенный (или отягощенный) новым опытом истории, и это не могло не сказаться на позициях и взглядах. Если повторить в несколько обобщенном и расширенном виде поднимавшийся некоторыми участниками конференции вопрос: а возможна ли вообще дискуссия между учеными государств Центральной Азии, их российскими и западными коллегами?, то ответ окажется одним: и возможна, и необходима.