Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Роман М. А. Булгакова "Мастер и Маргарита" в некоторой степени автобиографичен, поскольку Мастер -- двойник Булгакова. Нет, это не тень автора, не его копия, это -- живое лицо. Он одновременно похож и не похож на своего создателя. Но как бы там ни было, именно Мастеру автор отдал свои заветные образы и "ершалаимские" главы романа.
А когда Булгаков создавал "Мастера и Маргариту", он тоже переживал творческую бурю, творческие муки и радость созидания. Образ Мастера - центральный в романе. Но нарисован он очень своеобразно. Нельзя его характеристику сводить только к сценам, в которых он присутствует как действующее лицо. Это только одна его ипостась. Необходимо всегда учитывать отраженный способ в характеристике Мастера. Многоемкость образа Мастера определяется тем, что он создал роман о Понтии Пилате. Весь круг повествования об античности, вся проекция в прошлое - это творческий мир Мастера, это его философия, это его представления о нравственных уроках истории. И это его представление о задачах и целях искусства - о высшем предназначении художника. Но необходимо также принять за истину тот факт, что все, что происходит в романе (реальное и фантастическое), это ведь тоже зеркальный способ отражения обстоятельств, в которых существует, творит и испытывает тяжесть жизни, страдает Мастер. Первый мир (прошлое) - это воображаемый мир Мастера (исторически точный, осязаемый, пронизанный светом особых идей). Второй мир - это современность, в которой существует Мастер. Но он, как мы показали, тоже дан в особом отражении. Первый мир наполнен трагическим осмыслением Мастера нравственных уроков истории. Второй - определяет трагедию самого Мастера. Нас восхищает образ Мастера прежде всего тем, что он создал гениальное произведение о великом пророке справедливости (между Мастером и Иешуа в романе существует типологическая связь) и о пилатовщине, о трагедии неограниченной власти, - создал в условиях 30-х годов, когда тотальная политика господствовала в области идеологии. В романе показано (опять-таки отраженно), что гнет этой политики остро на себе чувствовал Мастер. Тем самым в общей концепции романа, в самой ее атмосфере мы ощущаем тот подвиг, который совершил Мастер. Но одновременно мы видим и его трагедию. С одной стороны, образ Мастера в романе, несомненно, приподнят, наделен исключительными способностями не только в познании истории (он знает пять языков, историк по специальности), но и в области творчества. Назовем их (используя термин В. Переверзева) эйдетическими. В своем историческом романе Мастер не просто воскрешает прошлое, а как бы видит его, воспроизводит в суггестивных образах - до осязаемости живых42. А в личностном плане Мастер - это в общем страдающий человек, на время познавший счастье, в том числе любовь и вдохновение. Но в целом - это человек, обреченный на трагедию. Нас не могут не привлечь идеи романа Булгакова о высшем назначении искусства, призванного утверждать добро и противостоять злу. Сам облик Мастера - человека с чистой душой, с чистыми помыслами, охваченного творческим горением, поклонника красоты и нуждающегося во взаимном понимании, родственной душе, - сам облик такого художника нам безусловно дорог. Мы сочувствуем всем гуманным идеям романа и поэтому так глубоко сопереживаем трагическую судьбу художника. Главной темой в заключительных главах романа Булгакова является тема человеческого счастья и свободы творчества. Эта проблема решается писателем во всей сложности, связывается с проблемой свободы личности в целом. Для усиления художественной выразительности картин Булгаков опять прибегает к композиционной зеркальности сюжетных ситуаций. Появление Левия Матвея и его диалог с Воландом - это камертон в решении всей проблемы свободы, который проходит через весь роман Булгакова. Левий Матвей является перед Воландом не как раб (хотя его внешний вид все тот же: "...оборванный, выпачканный в глине, мрачный..."). Он является как посланник Иешуа. Поразительна здесь диалектика Булгакова в решении проблемы счастья и свободы художника. Она решается с опорой не только на свой личный опыт. Она решается с опорой на Пушкина, на его гениальные выстраданные стихи: "На свете счастья нет, но есть покой и воля..." (элегия Пушкина: "Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит..."). Мечта об абсолютной свободе художника у Булгакова овеяна таким же трагическим чувством, как у Пушкина. Типологическое сравнение идей здесь напрашивается само собой, как и название главы в романе Булгакова, где окончательно решается судьба Мастера и Маргариты ("Пора! Пора!"). Кроме того, фигура Воланда здесь оборачивается неожиданной стороной. Оказывается: Воланд зависим в своих действиях. Он - "дух зла и повелитель теней", как называет его Левий Матвей, - выступает исполнителем чужой воли. Здесь отраженно, в сложной опосредованной форме выражается признание автором детерминизма как всеобщего закона жизни.
Полная свобода личности оказывается возможной только в романтических грезах и мечтах. Добро и зло неминуемо связаны в деяниях Воланда и Понтия Пилата. Фантастика снова в романе Булгакова выходит на первый план и помогает ему художественно выразить философские идеи. Такова вся история с Понтием Пилатом, с его вечными муками и освобождением от них (по просьбе Маргариты).