Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Оглавление
Гибель сербской оппозиции в ходе войны
Между молотом и наковальней: Сербия, демократия и натовские бомбардировки
Дринко Гойкович
Те, кто знаком с политическими реалиями Сербии, давно уже поняли, что иностранная военная интервенция поставит под угрозу демократические тенденции в стране, если вообще не покончит с ними. Военная атака означает войну, война в свою очередь означает объявление военного положения, введение в действие военного законодательства, образование военных судов, ужесточение цензуры - фактически полную отмену свободы слова, преследование представи телей "пятой колонны" и поиски "предателей". В стране, где даже в мирное время режим стремился подавить борьбу за демократические изменения, война сводит на нет любую возможность демократических действий. Сербское общество, и в прошлом не достаточно открытое, под давлением военного конфликта становится совершенно закрытым как на уровне государственных институтов, так и на социальном и психологическом уровне. Выход личности за пределы своей частной жизни, так необходимый для формирования гражданского общества, становится практически невозможным. Живущие в постоянном страхе перед бомбардировками, люди, укрывшись в своих четырех стенах, думают только о том, как выжить, и стараются избежать опасности, угрожающей им извне. Всякое общение, которое усиливает ся в таких условиях, ограничивается лишь сферой личных интересов. Институционализация такого положения вещей означает укрепление позиций режима в условиях войны. Война приносит бедность, поглощающую энергию, которую в других обстоятельствах можно было бы направить на достижение демократии. В груде почерневших развалин - итог натовских бомбардировок - демократизация просто немыслима.
В первые дни бомбардировок Белграда британский, немецкий и американский культурные центры, находящиеся все в центре города, были разрушены. Окна нижних этажей выбиты, а внутри зданий на разрушенных стенах были расклеены фотографии Радована Караджича. Но вместо одобрения этот акт вызвал возмущение и осуждение со стороны частых прохожих. Никого особо не впечатлили фотографии Караджича, лидера боснийских сербов. Более важной демонстрацией, по-видимому, "народного единства" были не вспышки национализма, а мишени, которые рисовали на головах, на груди, а беременные женщины даже на животах. Однако многие считали, что это неподходящий символ, который, кроме вызова, был проявлением какой-то легкомысленной тяги к страданиям.
Что касается национального единства, то его источником было, прежде всего, государственное телевидение. Различные программы часто транслировали так называемые письма поддержки, посланные федеральному правительству и Президенту. На встрече со своим иностранным коллегой премьер-министр заявил, что больше не существует пропасти между режимом и оппозицией: "В своем противостоянии врагу мы все едины". Конечно, правительство приветство вало возможность такого единства, вызванного страшными бомбардировками, и никто не сомневался, что оно не упустит шанс использовать такую редкую гармонию себе на пользу. Так, в центре Белграда, на площади Республики - основном месте гражданских и студенческих протестов 1996-1997 годов - были организованы рок-концерты, концерты народной и классической музыки и все известные рок-группы обязаны были в них участвовать. Чиновники-члены правящей партии, занимающие высокие посты, сидели на первых рядах. (Они также вместе со всеми живым щитом охраняли мосты Белграда от бомбовых ударов.)
Сторонние наблюдатели, незнакомые с местной спецификой, предполагают, что между режимом и населением существует национальное единство в отношении Косово, считая само собой разумеющимся то, что люди единодушно поддерживают действия правительства в крае. Если бы это было не так, предполагают они, то население незамедлитель но осудило бы политику страны в Косово и, следовательно, приветствовало бы бомбардировки собственной страны. Но и население, и непарламентарии, а также некоторые представители парламентской оппозиции единодушно осуждают натовские воздушные удары по Югославии. Представи тели западного политического и интеллектуального истеблишмента истолковывают недовольство населения по поводу бомбардировок как солидарность с режимом и полное безразличие по отношению к преступлениям, совершенным против этнических албанцев. Молчание сербов о судьбе косоваров воспринимается как поддержка Милошевича.
Действительно ли население поддерживает режим? Усилилось ли влияние Милошевича после того, как он доказал и в теории и на практике, что "Сербию не сломить"? (Милошевич произнес эту знаменитую фразу в 1992 году, когда Югославии впервые угрожали санкциями.) Действительно ли его отказ подписать соглашение, достигнутое в Рамбуйе, по которому он должен был смириться с нахождением натовских войск на территории Косово для защиты албанцев, был выражением воли сербского народа? Обладает ли он бесспорной поддержкой населения в своих действиях против косовских албанцев? Проще говоря, неужели уничтожение и преследование косовских албанцев - это голубая мечта всех сербов? Существует ли единство целей между Милошевичем и населением, как утверждают многие западные интеллектуалы и большинство западных политиков, обуславливающее тем самым абсолютную законность разрушитель ных действий НАТО? В сущности, существует ли вообще среди сербов единый взгляд на войны последних лет?
На одном из первых с начала войны концертов известный исполнитель народных песен так сказал о бомбардировках: "Да простит их Бог, ибо они не ведают, что творят, и да простит Он нас тоже, если мы не ведали, что творили". Эта мысль интересна по ряду причин. Она ставит вопрос о том, что "мы" сделали, и оставляет возможность того, что мы не знали, что делали. Это "если", которое, несомненно, подразумевает нашу ответственность, акцентирует внимание на основном вопросе в отношении Сербии. Что и как много сербы знают в действительности о том, что происходит в Косово? (И как много они знают о предыдущих войнах в Югославии?) Все последние 15 лет политическая и интеллектуальная элита, которая, естественно, удерживает в своих руках почти всю полноту политической, а следовательно, и государственной власти, неизменно вводит в заблуждение простых сербских граждан.
Когда федеральный парламент обсуждал соглашение, достигнутое в Рамбуйе, одна из депутатов призвала членов парламента не ввергать страну в еще одну бессмысленную войну. Она напомнила им, что за последние 10 лет парламент уже не раз просили решить косовскую проблему и что известно, кто постоянно снимал этот вопрос с повестки дня (она явно имела в виду Милошевича). За несколько недель до этого одна частная телекомпания транслировала интервью с отцом Савой, православным священником из монастыря Декани, находящегося в Косово, который уже в течение многих лет старался восстановить и поддерживать доверие между сербами и албанцами в Косово. Основная мысль его интервью, продолжавшегося в течение часа, такова: "Мы называем Косово своей священной землей. Но для албанцев она не менее священна". Отец Сава отметил, что причина проблем в Косово кроется не в какой-то многовековой ненависти, о которой все говорят, и этнических разногласиях, а в политике, которая проводится в этом крае. Два года назад белградской телекомпанией "Cinema Rex" был показан документальный фильм, снятый "Радио B92", о диалоге между албанским и сербским студентами в Приштине в период, когда конфликт только разгорался. В фильме на вопрос, обращенный к сербскому студенту, говорит ли он по-албански, тот отвечает: "Да, конечно. Мой отец тоже свободно говорит на этом языке, и он рассказывал мне, что не так давно серб в знак уважения обращался к албанцу на албанском, а албанец к сербу на сербском". Можно привести множество подобных примеров. Два месяца назад, когда в Белграде распространились слухи об убийстве Фехми Агхани и Ветон Сурои, телефонные линии разрывались от звонков тех, кто в отчаянии пытался проверить эти слухи, и многие с облегчением вздохнули, когда они оказались ложными. (К сожалению, через несколько недель Агхани действитель но был убит.) Когда Наташа Кандич, директор Фонда гуманитарного права, узнала, что Байрам Келменди, албанский активист, борец за права человека, вместе с сыном был убит, она немедленно отправилась в Приштину. Несколько ночей после этого, когда в Белграде и во всей Сербии гремели взрывы, многие слушали ее репортажи по "Радио Свободная Европа" об убийстве Келменди и о многих других косовских трагедиях.
Итак, нет никакого национального единства в Сербии по отношению к Косово (как не было его по отношению к другим войнам). Некоторые сербы признают тягчайшими преступлениями преследования и убийства албанцев, причинение им страданий. Другие осмеливаются говорить, что это необходимо и справедливо. Но основная часть населения находится между этими двумя крайностями в отсутствие какой-либо информации. Так как независимое телевидение появилось лишь незадолго до начала бомбардировок, основным источником информации было и есть государственное телевидение. Когда 100 сербских полицейских отказались ехать в Косово в 1998 году, их доводы так и остались неизвестными для населения. Не получило оно никаких объяснений и по поводу сожженной албанской деревни, о чем неофициально, полусекретно распространялась информация по Белграду (представители независимой прессы не были допущены на место происшествия). Осенью 1998 года профессор литературы Приштинского университета предупредила своих сербских студентов, что если они будут участвовать в протестах против возвращения албанских студентов в университет, то таким образом они станут участниками провокации войны, в которой пострадают и сербы и албанцы. Студенты были сбиты с толку, поскольку ничего подобного раньше не слышали. Рамки, в пределах которых формировались политические взгляды простых сербов на ситуацию в Косово (и на другие вопросы), определялись государствен ной пропагандой, недостатком информации и полным отсутствием экономической безопасности. Эти три фактора практически свели на нет не только желание узнать подлинную правду о Косово, но и саму возможность узнать что-либо. Есть одно замечание по поводу влияния государствен ного телевидения, особенно о его главном информационном блоке - "втором выпуске новостей", который ежедневно транслируется в 19:30. Надо отметить, что именно эта программа ввела в Югославии современные средства массовой информации 40 лет назад. В определенном смысле все телевидение отождествляется с этим выпуском новостей и по привычке ему продолжают доверять уже несколько десятилетий. Когда я обратила на это внимание в своем выступлении на конференции, посвященной войне в Боснии, проходившей в 1994 году во Франкфурте, ко мне подошел молодой человек - житель Сребреницы, который до войны учился в Белграде. Он рассказал мне, что, когда снимал в Белграде комнату, домовладелица предоставляла своим постояльцам полную свободу, единственное, о чем она просила, это соблюдать тишину во время вечерних новостей с 19:30 до 20:00.
На Западе широко распространенно мнение, что отношение сербов к Косово определяется историческими мифами о том, что Косово - это "колыбель" или "Иерусалим сербской нации". В действительности же позиция сербов формировалась под давлением всей машины политической пропаганды. Миф о Косово - это не что иное, как обычная националистская конструкция, служащая для легитимации существующего политического режима. Это отнюдь не проблема, которую действующий режим стремится разрешить, а скорее средство сохранения его политического господства в стране. И в этом смысле натовские бомбардировки оказали неоценимую услугу режиму. Они разверзли пропасть между сербами и албанцами. Зажатые между бомбардиров ками и давлением режима, сербы не способны были даже задумываться о несчастьях, выпавших на долю албанцев.
24 марта, в первый день натовских бомбардировок, полиция ворвалась в офис "Радио B92", приказала прекратить трансляцию и увела главного редактора Верана Матича для "содержательного разговора". В это утро слушатели "Радио B92", спавшие рядом со своими приемниками, чтобы услышать последние новости после завершения второй раунда переговоров в Рамбуйе, оказались в информационном вакууме. Матич провел 8 часов в изоляторе. Его не били и вообще не допрашивали. "Неясно, чего же они хотели",- сказал он, вернувшись в офис. - В основном, они пользовались косвенными средствами запугивания". Радиостанция продолжила свою работу.
В последующие дни полиция не раз возвращалась, но вела она себя уже не столь церемонно, как в первый раз. 2 апреля игра закончилась: под охраной полиции на 5 и 6 этажах Молодежного Центра (Dom Omladine) в деловой части Белграда, где располагалось "Радио B92", появилась новая редакторская группа. У "Радио B92" есть своя радиостан ция, издательский дом, культурный центр, оно владеет "Cinema Rex", выпускает видео- и аудиопродукцию и является интернетовским провайдером. Кроме того, "Радио B92" создало и координирует работу Ассоциации независимых электронных средств массовой информации, которая объединяет более 50 независимых национальных теле- и радиостанций по всей Югославии. Она пользовалась огромным доверием слушателей в Белграде и на более чем 70% югославской территории, где 33 местных отделения радиостанции транслируют ее новые программы. Ей доверяли и иностранные журналисты, и у нее были корреспонденты почти во всей бывшей Югославии. Команда журналистов "Радио B92", в которой были и сербы и албанцы, постоянно передавала репортажи из Косово, даже тогда, когда другие мировые средства массовой информации проявляли минимальный интерес к этому региону. 4 апреля новое командова ние, назначенное государством, заняло "Радио B92", взяв руководство над всеми его отделениями.
3 и 4 апреля сначала в программах новостей государственных каналов телевидения, а затем и в небольших, но популярных у населения газетах развернулась кампания против "предателей" и тех, кто "выступал за бомбардировки". Последние десять лет в лексиконе правящего режима и националистически настроенной элиты термин "предатель" относился к тем, кто противостоял националистской и воинствующей политике режима и высказывался против изоляции Сербии. Эта был общий ярлык применительно к определенным группам лиц, имена которых не назывались. Но на этот раз имя было названо: Славко Курувия - главный редактор оппозиционной газеты "Dnevni Telegraf" и один из авторов открытого письма к Милошевичу с требованием об отставке. В данном случае цитировалось еще одно подобное заявление, которое Курувия якобы напечатал в газете. Через неделю Курувия был убит двумя людьми в масках. Личности убийц и мотивы преступления так и не были установлены.
До начала бомбардировок существовали некие пределы запугивания политических оппонентов. До издания нового Закона об информации в 1998 году можно было открыто критиковать режим, не боясь фатальных последствий. Во время редких встреч с западными политиками Милошевич любил повторять: "Видите, что они пишут против меня, и никто не арестован". Запрет публиковать ту или иную статью был скорее исключением, чем правилом. Между тем "Радио B92" закрывали дважды - 9 марта 1991 года и 3 декабря 1996 года. В обоих случаях его работа возобновлялась через два дня после протестов населения и требований западных стран. (Однако радио постоянно испытывало на себе давление режима, ему грозили отобрать частоту, не говоря уже о том, что его трансляции постоянно прерывались по техническим причинам.) После введения нового закона независимые средства массовой информации, особенно пресса, оказались "прижаты к стенке". Теперь журналисты могли преследоваться по закону за высказывание, не соответствую щее официальной точке зрения (ответственен был не автор данного высказывания, а тот, кто его напечатал), а штрафы и для газеты, и для журналиста были очень высоки. Если штраф не удавалось оплатить, то конфисковывалось оборудование, необходимое для трансляции передачи или выпуска газеты. (В конце 1998 года "Dnevni Telegraf" и его главный редактор Славко Курувия оказались первыми в ряду многочисленных жертв нового закона об информации. Со временем почти все независимые органы массовой информации испытали на себе всю суровость этого закона. При возникновении опасности, издание газеты переводилось в Черногорию.) Закон запрещал также трансляцию программ западных радиостанций, таких как "Би-Би-Си" или "Радио Свободная Европа". "Радио B92", которое раньше ежедневно транслировало программы этих радиостанций, в том числе и на сербском языке, было вынуждено отказаться от этого.
Все же независимые средства массовой информации продолжают свою работу. Протесты и споры о законе об информации и о принятом ранее университетском законе (см.: EECR. Vol.7. No.4, 1998) носили публичный характер, и граждане чувствовали, что они имеют право высказать свое несогласие и требовать внесения изменений, как индивидуально , так и в рамках профессиональных объединений, на которые не распространялось действие закона. Но с началом бомбардировок все это стало невозможно. Режим приветствовал момент - шанс очистить политический горизонт ему преподнесли на блюдечке.
За последние годы оппозиция, вопреки всем чинимым ей государством препятствиям, добилась значительного общественного признания. Веран Матич, отстраненный силой главный редактор "Радио B92", недавно сообщил, что разветвленная сеть местных радиостанций стала представлять угрозу для популярности государственных радиостанций, а число их слушателей превышает число читателей газет, находящихся на государственных субсидиях. Есть еще одно важное обстоятельство или даже ряд обстоятельств. Мало кто вне Сербии знает об интенсивной интеллектуально-по литической деятельности сербской оппозиции в течение последних десяти лет. Сербия, наверное, единственная страна, если не в мире, то в бывшей Югославии точно, где события последних лет вызвали так много размышлений об истории этой страны. Были опубликованы тысячи страниц глубоких теоретических и эмпирических исследований об ответствен ности Сербии за распад Югославии и последовавшие за ним войны. Множество социологических, политических, антропологических, исторических и лингвистических исследований было посвящено анализу использования сербского национализма в политических целях и злоупотребления им, "мифологизации" и "национализации" повседневной жизни, насаждению "языка ненависти" и военным преступлениям. Немало книг, изданных за последние годы, посвящено проблеме сербско-албанских отношений. За последние десять лет в сербской литературе появилось большое число политических рассказов и поэм, эссе и пьес, которые рассматривают проблему дезинтеграции сербского общества как следствие политики воинственного национализма, проводимой правительством.
Натовская агрессия поставила под угрозу и такие исследования, и независимые средства массовой информации. Многие опасаются, что объявленное военное положение не будет окончательно отменено, несмотря на прекращение бомбардировок, и что свобода слова еще долго будет невозможна в Сербии. Сербская оппозиция была вынуждена уйти в подполье или, по крайне мере, действовать крайне осторожно. Политически подавленная, она едва выживает экономически. Ее заставили прервать сотрудничество с иностранными фондами. Финансирование на проведение исследований, их написание и публикацию было резко сокращено. А ежедневные бомбардировки разрушили жизненный потенциал общества. В таких условиях оппозиция не может продолжать свою былую деятельность, не говоря уже о новых достижениях. Слободан Милошевич долгое время безуспешно пытался нейтрализовать интеллектуально-политическую оппозицию, а агрессия НАТО предоставила ему такой шанс.
Дринко Гойкович - свободный писатель, редактор и переводчик. Она является редактором и одним из авторов книги "The Road to War in Serbia" (готовится к печати в издательстве Центрально-Европейского Университета). Активно сотрудничает со многими независимыми журналами и газетами, автор многочисленных публикаций по проблемам литературы и политики.
Оглавление | В начало статьи