Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Шрейдер Ю.А. Этика. Введение в предмет.- М.: ТЕКСТ, 1998.- с.15-26;
(глава 1. «Предпосылки морального выбора») с.27-42.
(Вместо введения)
Этика начинается с выяснения того, что представляет собой феномен морального выбора, который ставит перед каждым из нас очень непростые и достаточно неприятные проблемы. Этика занимается созданием и обоснованием этических систем, дающих человеку ориентиры, помогающие осознано совершить этот выбор и, главное, распознать ситуацию, где этот выбор неминуем, поскольку отказ от принятия морального решения сам по себе есть решение сдаться обстоятельствам.
Завершается этика выявлением общих этических принципов, проявляющихся независимо от конкретных особенностей той или иной этической системы и обладающих достаточно убедительной самоочевидностью.
Эти три понятия —ситуация морального выбора, этическая система и этические принципы —позволяют очертить предметную область этики.
В ситуации морального выбора человек осуществляет моральное поведение, основываясь на частично осознанных, частично неосознаваемых ориентирах. Осознание и явное выражение этих ориентиров составляет предмет морали. Мораль —это не наука в том смысле, что она ничего не изучает. Она только научает тому, что является должным. В ситуации, осознаваемой как ситуация морального выбора, человек опирается на свои представления о морали. Этика исходит из предпосылки, что мораль как должное существует независимо от субъективных представлений. Этика изучает мораль и ее основания в рамках различных этических систем, которые исходят из различных предпосылок о природе морали, включая предпосылку о реальном существовании морали, без которой этика оказалась бы беспредметной. Кроме того, этика устанавливает общие, по крайней мере для большинства этических систем, принципы. (Например, утверждение, что разрушение системы моральных ориентиров опаснее, чем нарушение любого из этих ориентиров. Или короче: разрушение морали —морально хуже нарушения морали.)
Стоит отметить, что людям гораздо легче согласиться по вопросу, что плохо или хорошо с точки зрения морали, чем философам о превосходстве и обоснованности той или иной этической системы. Общие принципы этики, в свою очередь, вызывают гораздо меньше споров, чем проблема обоснования морали.
Мы начнем с выяснения того, что есть ситуация морального выбора, ибо только в этих ситуациях осуществляется действие морали на человеческие поступки. Для этого нам придется преодолеть две существенные трудности. Первая трудность в том, что реальное содержание феномена морального выбора весьма сложно, а скорее всего, невозможно исчерпать в понятиях. Более того, подойти к определению морального выбора, дающему о нем содержательное представление, можно, лишь опираясь на некоторые более простые понятия. Тем самым обсуждение этого феномена пришлось бы отложить надолго.
Вторая трудность состоит в том, что у читателей этой книги наверняка существуют весьма различные представления о том, что такое моральный выбор. (Это вовсе не значит, что у них различаются моральные представления —о моральном качестве того или иного конкретного выбора они, скорее всего, судят сходным образом.) Дав слишком жесткое определение этого феномена, я рискую быть отторгнутым значительной частью будущих читателей. Поэтому я хочу начать рассуждения о предмете этики после того, как у меня с читателем возникнет известный уровень взаимопонимания. А для этого лучше начать с обращения к личному опыту, к той интуиции принятия трудных решений морального плана, которой безусловно обладает каждый из нас. Моральный выбор состоит в том, что человеку приходится решать, не противоречат ли какие-то притягательные для нас ценности каким-то не вполне осознаваемым интересам сохранения и развития собственной личности. Моральный поступок совершается вопреки очевидному, заставляет жертвовать полезным и приятным. В ситуации морального выбора то, что хорошо для становления личности, противопоставляется не только тому, что непосредственно полезно или доставляет удовольствие. Категория «хорошо» противопоставляется даже категории «правильно».
Английская писательница МЮРИЭЛ СПАРК в рассказе «Черная Мадонна» повествует о добропорядочной семье англичан, где рождается черный ребенок. В глазах соседей этот факт связывается с тем, что его родители дружат с неграми. Есть и другие объяснения —естественные и сверхъестественные, но родители решают отдать своего ребенка в приют, будучи уверены, что они поступают правильно. Не исключено, что это так и есть, ибо у родителей нет золотого запаса любви, чтобы воспитать шокирующего их ребенка. Но они, в сущности, понимают, что отказаться от своего ребенка —это нехорошо.
Свой моральный выбор они совершили, отказавшись от выпавшего на их долю испытания ради душевного комфорта, ради того, чтобы их жизнь протекала «правильно» — без излишних проблем. И все же бремя Морального выбора их не миновало. В их пользу можно сказать, что они хотя бы ощутили тяжесть этого бремени и вынуждены искать оправдание в собственных глазах, оценивая сделанный выбор как правильный.
В жизни бывают особые ситуации, когда нам предлагается набор каких-то возможностей и никакие соображения или ощущения (пусть самые смутные) не мешают нам выбрать то, что в данный момент хочется. В таких ситуациях о моральном выборе не может быть и речи. Несколько раз в жизни мне приходилось есть за «шведским столом», где нужно самому набрать на тарелку из стоящих на стойке закусок то, что по вкусу. Поскольку оплачивается не сделанный выбор, но право входа, то соображения типа «Не позволяю ли я себе недопустимую роскошь?» здесь исключены. Об этом следовало думать раньше, когда платишь за вход. (Впрочем, мне и не доводилось платить.) Не было и вопроса о том, чтобы оставить других, ибо хватало всем. Если читателю трудно вообразить «шведский стол», то пусть он представит себе «скатерть-самобранку». Вообще, ситуации, когда я могу без зазрения совести выбирать из предоставленных мне возможностей то, что мне хочется в данный момент, не столь уж часты. Гораздо чаще нам приходится попадать в ситуации, когда наряду с ощущением притягательности каких-то представляющихся возможностей всплывает как бы из другого измерения смутная мысль, что выбор того, что привлекает наши желания, как-то связан с пренебрежением интересами ближнего и с утратой собственного достоинства. Нам обычно неприятна мысль, что мы можем недостойно выглядеть в глазах окружения и тем более в своих собственных. С этой часто смутной, еще чаще ложно направленной мысли начинается ситуация морального выбора, ставящая человека перед проблемой поступиться чем-то привлекательным для него ради того, чтобы поступить по совести, несмотря на вполне ощутимые потери. (Потерять добрые отношения или просто взаимопонимание с обществом —это серьезная потеря, которая может помешать получению жизненно важных и весьма привлекательных благ.) Автор был бы очень рад, если бы читатель сам попробовал продолжить этот ход рассуждений, проанализировав разные варианты выбора: отказ от значительной ценности ради того, чтобы быть с собой в ладу, готовность совершить трудное действие ради того, чтобы получить одобрение ближних, или потому, что это действие, с его точки зрения, справедливо и т. д. Важно, чтобы читатель сам попытался продумать, в каких случаях он готов признать наличие ситуации морального выбора. Я хочу сформулировать некоторые фундаментальные признаки такой ситуации.
И. кант считал, что «зло —это просто предоставление себя стихийному ходу дела, потоку. Распущенность» [Мамардашвили, 1992, с. 150].
Придирчивый читатель обратит внимание на то, что я не привожу никаких обоснований ни этим признакам, ни даже тому, что ситуации морального выбора реально существуют. Я апеллирую к опыту внутренней жизни читателей. Но именно исследование этих ситуаций составляет главный нерв этики, суть ее предмета. Само наличие в жизни отдельного человека таких ситуаций есть исходная предпосылка этики как науки. Любая наука исходит из веры в то, что ее предмет реально существует, а не составляет плод пустой фантазии. Эта вера подразумевает поиск оснований, и о таких основаниях мы будем еще говорить в дальнейшем.
Человек может не заметить, что он находится в ситуации морального выбора, по двум противоположным причинам: либо он настолько плох, что ему не приходит в голову даже смутная мысль, что его притязания не вполне достойны; либо он столь хорош, что ему естественным образом хочется только того, что не нарушает никаких моральных требований —не задевает интересов ближних, не противоречит никаким моральным запретам и происходит исключительно в духе любовного отношения к окружающим.
Я обращаюсь к читателю с просьбой проделать над собой небольшой эксперимент —попытаться вообразить себя действующим лицом (субъектом) перечисляемых ниже конкретных житейских ситуаций и решить, какие из них ставят перед субъектом проблему морального выбора. Мне не существенно, какой выбор читатель сделает в этих ситуациях. (Не исключено, что он выберет не предусмотренную мной возможность.) Мне важно только то, какие из них он сочтет ситуациями морального выбора. Не буду скрывать таящегося в этом вопросе подвоха. Это ведь не тест, где истинный смысл вопросов должен быть не ясен тестируемому. Если хотя бы в двух случаях вы решите, что речь идет о моральном выборе, я буду считать, что для вас ситуация морального выбора реальна. В этом случае предлагаемая вашему вниманию книга, я надеюсь, будет вам интересна. Впрочем, не спешите ее откладывать в сторону, если вы не признали реальность морального выбора ни в одном из предлагаемых вам случаев. Не исключено, что изучение этой книги поможет вам осознать эту реальность. А ради открытия новой реальности вполне оправдано потратить усилия на знакомство с книгой.
Итак, перед вами несколько ситуаций. Про какие из них вы готовы утверждать, что они ставят перед субъектом проблему морального выбора?
3. Вашему сыну или дочери предстоит письменный
вступительный экзамен в вуз с большим конкурсом. Слу
чайно вам стало заранее известно экзаменационное задание. Перед вами выбор: сообщить эту информацию только своему дитяти, мечтающему поступить именно в этот вуз; поделиться ею с его друзьями; рассказать большому кругу поступающих (чтобы поставить всех в равные условия) или скрыть полученную информацию.
10. Вы проходите мимо лотерейного зазывалы, приглашающего купить билеты. При этом он обещает, что купивший пять билетов, на которые не пал выигрыш, получает деньги обратно. Ваш выбор прост: купить какое-то количество билетов или не обращать на эти призывы внимания.
Легко сообразить, что лотерея устроена так, что с большой вероятностью один из пяти билетов выигрышный, но размер этого выигрыша сильно меньше, чем цена пяти билетов. Итак, обещание возместить убытки построено на легко разгадываемом обмане. (Иначе устроители не получили бы дохода.) Но вопрос к читателю состоит не в том, каковы его шансы оказаться в выигрыше. (Можно сразу сказать, что они гораздо меньше, чем имеют устроители лотереи.) Читателю предстоит решить, имеет ли данная ситуация моральный аспект для ее участников?
Смысл поставленных перед читателем вопросов не в том, чтобы решить, как должно поступать в приведенных ситуациях. Это вопросы для самопроверки, возникают ли у читателя сомнения в том, что здесь речь идет о должном? Моему другу пришлось на себе примерить ситуацию № 1. Он, в сущности, хотел бы занять должность, которую занимал в тот момент престарелый X. (Теперь само это учреждение названо его именем.) Мой друг все же позвонил X, который не скрыл это от высшего начальства, что отрицательно сказалось на карьере моего друга и даже, возможно, самого учреждения. Пользы это решение никому не принесло. Как по-вашему, соответствовало ли это решение чему-то объективно должному? Если у вас возникает сомнение, значит, понятие морального выбора вам не чуждо. Стоит еще просчитать вариант, что мой друг молча принял предложение руководства, но последнее не утаило его согласие от самого X. Как вы оцениваете такую ситуацию?
Этика не учит, как должно поступать в ситуациях морального выбора. Это дело практической морали. Этика исследует сам феномен моральной ситуации. Она объясняет основания, на которых зиждется мораль, и логику морального выбора.
В рамках этики были созданы различные этические системы, в которых предложены разные объяснения и нормативы морального выбора. В одних этических системах упор делается на моральную оценку поступка —ориентиры конкретного морального выбора. В других во главу угла ставятся моральные качества личности, которые должно в себе развивать. В одних способность личности к моральному выбору объясняется исходя из естественных свойств человека. Другие апеллируют к сверхъестественным факторам в качестве исходных предпосылок существования ситуаций морального выбора и их фундаментальной роли в становлении личности. Но во всех случаях этика дает рациональное описание предпосылок и основанных на них моральных рекомендациях каждой из этических систем. Более того, сопоставление различных систем возможно только на рациональных основаниях: путем логического анализа их соответствия нашей моральной интуиции.
Следует подчеркнуть одно принципиальное обстоятельство. Этику объединяет единство предмета, но не единство подхода. Этические системы весьма разнообразны по своему подходу к обоснованию морали и даже пониманию статуса морали (мораль как условность, как порождение естественной эволюции, как проявление связи человека с внеприродной реальностью).
Однако критерии моральности поступка при всем их видимом различии обладают поразительным сходством на глубинном уровне. Нельзя, конечно, сказать, что все этические системы диктуют одни и те же критерии морального выбора. В античном обществе самоубийство при определенных условиях рассматривалось как добродетельный поступок, в то время как в христианской моральной традиции оно безусловно считается тяжелым грехом. Тем не менее основные наборы моральных запретов настолько сходны, что выражение «общечеловеческая мораль» не выглядит бессмысленным. Даже в оценках самоубийства можно найти нечто общее в античной и христианской традициях.
Античная мораль не считала самоубийство само по себе хорошим выбором, но скорее рассматривало его как самопожертвование ради чего-то более важного, чем собственная жизнь. Самопожертвование уважается в самых различных культурных традициях. Вопрос только в том, что и ради чего допустимо приносить в жертву? В офицерской среде дореволюционной России офицер, замаравший честь мундира, мог застрелиться. Это считалось достойным выходом из положения, несмотря на осуждение Церкви. В Советской Армии на похоронах самоубийцы было не принято отдавать полагающиеся офицеру почести. Однако я сам был свидетелем того, как сослуживцы добились отмены этого запрета, когда хоронили полковника, покончившего с собой после того, как он узнал о предстоящей мучительной смерти от рака.
Этические системы предлагают и обосновывают не только ориентиры того, как должно вести себя в ситуациях морального выбора. Они различным образом объясняют природу этих ситуаций. Они вырабатывают представления о добродетелях, то есть состояниях души, способствующих совершению достойных с точки зрения моральных критериев поступков. В отличие от моральных поступков, эти представления могут в различных этических системах резко расходиться. Так, например, стоический идеал апатии (бесчувственности к страданиям) резко противоположен христианскому представлению о смысле собственных страданий и значимости сострадания к ближним. В христианской этике не считается зазорным кричать от боли, но очень стыдно оказаться нечувствительным к страданиям окружающих.
Различные этические системы выдвигают разнообразные точки зрения на сущность ситуации морального выбора, а некоторые из них фактически отрицают реальность выбора. Тем самым они учат не тому, как должно выбирать, но тому, как подчиняться обстоятельствам. Каждая этическая система вырабатывает свои представления о моральных качествах, которые следует вырабатывать в себе человеку, чтобы наилучшим образом справляться с ситуацией морального выбора —реальной или кажущейся.
В одних этических системах во главу угла ставится исследование предпосылок и оценка поступка, совершаемого в ситуациях морального выбора. В других упор делается на изучении добродетелей —качеств, помогающих достойно совершить встающий перед человеком выбор.
При всем различии этических систем и используемых в них представлений о сущности морали и природе человека можно, оказывается, установить некоторые общие принципы этики, с точки зрения которых можно оценивать различные этические системы. Дело в том, что этика —философская наука. Как таковая она опирается прежде всего на способности разума, на рациональное выявление «логики» морального поведения. Философия не отвергает экзистенциальный опыт человека, особенно существенный в сфере морали, но стремится выразить его в категориях, доступных человеческому разуму. Тем самым создается основание для исследования этого опыта и его влияния на отношение человека к проблеме морального выбора. Религия влияет на сферу морали и через экзистенциальный опыт постижения открываемой ею истины, и через религиозное учение, выражающее эту истину. Нравственное богословие раскрывает это учение как религиозное основание предлагаемой этической системы, а дело философской этики так описать эту систему, чтобы ее можно было сопоставлять с другими этическими системами.
Автор не считает нужным скрывать свое убеждение в том, что религиозная этическая система обладает существенными преимуществами. Однако в рамках философской этики отстаивать это убеждение допустимо лишь на основе философских аргументов. Эти аргументы мы попытаемся извлечь путем формулировки и обоснования этических принципов, которые сами по себе не требуют опоры за пределами человеческого разума.
Автор ограничивается христианской этикой —не потому, что в иных религиях моральные ориентиры хуже выражены, но только из сознания того, что его собственная компетентность недостаточна для исследования этического компонента нехристианских религий.
Так что мой отказ никоим образом не выражает отрицательного отношения к этим религиям, но лишь отсутствие необходимого уровня знаний.
Из всего сказанного можно сделать следующий вывод.
Ситуация морального выбора состоит в том, что субъект оказывается вынужденным определить свои предпочтения между альтернативными действиями в условиях, когда наиболее привлекательные для него альтернативы вступают в противоречие с абсолютным благом.
Представления об абсолютном (моральном) благе могут быть различными в различных этических системах.
Этическая система представляет собой явно выраженную и мотивированную доктрину о природе морального выбора и критериях морального блага, а также его отношения к практике человеческого поведения.
История развития этики знает немало достаточно детально разработанных этических систем, в каждой из которых дается своя картина ситуации морального выбора. Но при этом обнаруживаются некоторые универсальные характеристики ситуаций морального выбора, описываемых разными этическими системами. Такие этические универсалии мы будем называть принципами, или законами, этики.
Глава 1 ПРЕДПОСЫЛКИ МОРАЛЬНОГО ВЫБОРА
1. СВОБОДА ВОЛИ
Далеко не всякое человеческое действие связано с выбором —сознательным предпочтением одного из возможных в данной ситуации актов. Порой человек совершает некое действие, совершенно не задумываясь о его причинах или мотивах. Если его спросят, почему он так отреагировал, он ответит: «Машинально», или: «Не знаю», или что-нибудь еще в этом роде. Первый из этих ответов наиболее точен —он действовал как машина, как требовали обстоятельства и его внутреннее расположение.
Действие, совершаемое на основе сознательного выбора одной из ряда возможностей, называется поступком. Поступок —это действие, совершаемое в результате сознательного предпочтения одной из представленных человеку возможностей. Поступок есть плод выбора того, что человеку в данный момент представляется благом, то есть чем-то полезным или хорошим для него. Более того, очень часто человек оказывается перед альтернативой, когда приходится выбирать между тем или иным благом. Такой выбор заставляет оценивать различные виды блага. Тем самым предполагается, что благо имеет ценность. Это не значит, что ценность того или иного блага может быть объективно измерена (выражена числом). Это значит только то, что человек, совершая свой выбор, вынужден принимать решение о том, какое из рассматриваемых им благ имеет для него более высокую ценность. Это решение может зависеть от конкретной ситуации. Например, спасая собственную жизнь, человек способен отказаться от многих благ, представляющих для него в обычных условиях высокую ценность. Это значит, что он рассматривает сохранение жизни как более ценное благо по сравнению с теми, которыми он готов пренебречь.
Итак, выбор предполагает способность человека оценивать различные виды блага и определять, что для него имеет наибольшую ценность в данном акте выбора. Иначе говоря, выбор доступен только разумному существу, способному рассуждать о ценностях. Однако одного разума здесь недостаточно. Человек может отчетливо понимать, какой выбор является наилучшим в данной ситуации, но при этом оказаться не способным на него решиться. Для выбора требуется воля, чтобы осуществить решение несмотря на внешние препятствия и внутреннее сопротивление. Может случиться, что выбирающий субъект связан по рукам и ногам (буквально или фигурально) и не может совершить намеченный выбор. В этом случае мы будем считать, что выбор совершен, если человек твердо решил поступить определенным способом и уверен, что он реализует свой поступок как только подвернется удобный случай. Это значит, что он остановился на определенном решении, а не прокручивает мысленно все варианты снова и снова в надежде найти лазейку для отказа от сделанного выбора.
Разум и воля как предпосылки выбора делают человека ответственным за свой поступок. Он несет вину за дурные последствия содеянного. Речь может идти о юридической ответственности перед законами, принятыми в обществе. В этом случае говорится о вине перед законом или обществом, от имени которого выступает закон. Речь может идти о моральной ответственности, которую можно трактовать как ответственность перед конкретными людьми, перед совестью, Богом или даже самим собой. Разные этические системы дают различные ответы на вопрос «перед кем?». Важно только осознать, что ответственность возникает лишь при условии, что человек в состоянии пользоваться своим разумом и обладает свободной волей.
В самом деле, какую ответственность может нести безумец, неспособный отличить дурное от хорошего? Не владеющий своим разумом преступник подлежит не наказанию, а лечению. С него снимается и моральная ответственность. Если предположить, что человек не обладает свободой воли, то это значит, что его действия целиком определяются давлением внешних условий и внутренним состоянием его организма, порождающим естественные желания —рефлексы. Про такого человека бессмысленно говорить, что он хочет того-то или того-то. Правильнее говорить: «ему хочется». Мы говорим, что нам хочется есть или спать, поскольку эти желания возникают в человеке сами собой как ощущения голода или сонливости («веки слипаются»). Наоборот, удержаться от сна или еды вопреки могучему «хочется» можно только путем напряжения воли. Воля человека настолько свободна, что способна повлечь поступки, направленные «против течения» событий и давления обстоятельств. По крайней мере, об этом свидетельствует наш внутренний опыт. Этот опыт заставляет нас ощущать свою ответственность за все поступки, которые мы совершаем словом, мыслью, делом и неисполнением своего долга. Мы ответственны и за то, что не распознали в нужный момент ситуацию морального выбора и «поплыли по течению», и за то, что в этой ситуации сделали дурной выбор.
Итак, способность человека действовать на основе свободной воли и возможность разума отличать добро от зла составляют основу морального поступка. Грех ограничивает пределы человеческой свободы и способности поступать морально, отдавая человека на произвол обстоятельств. Эту мысль о соотношении свободы и влияющих на человеческое поведение обстоятельств глубоко по-христиански выразил «святой доктор» ФЕДОР ПЕТРОВИЧ (Фридрих ЙОЗЕФ) Гааз (1780—). Он подчеркивал наличие у человека свободной воли, но признавал влияние обстоятельств, толкающих к дурным поступкам. Он писал: «Признавать эту зависимость человека от обстоятельств —не значит отрицать в нем способность правильно судить о вещах, сообразно их существу, —или считать за ничто вообще волю человека. Это было бы равносильно признанию человека —этого чудного творения —несчастным автоматом. Но указывать на эту зависимость необходимо уже для того, чтобы напомнить, как редки между людьми настоящие люди. Эта зависимость требует снисходительного отношения к человеческим заблуждениям и слабостям. В этом снисхождении, конечно, мало лестного для человечества —но упреки и порицания по поводу такой зависимости были бы несправедливы и жестоки» [Кони, с. 37].
Свободная воля необходима, чтобы быть моральным —противостоять обстоятельствам. Но следует принимать во внимание, сколь трудно сопротивляться давлению обстоятельств и правильно о них судить. Нужно снисходительно относиться к тем, кому это не под силу, но только не к самому себе.
Доказать наличие свободы воли научным методом (по крайней мере, естествен- но-научным), скорее всего, невозможно, ибо сам научный метод исходит из предпосылки, что все события в мире происходят необходимым образом в силу определенных причин.
Свобода воли означает, что (по крайней мере, некоторые) действия человек осуществляет не под влиянием неумолимых причин, но в силу того, что субъект захотел так поступить. Свобода воли дает человеку способность совершать поступки. Не будь ее у нас, результат любого акта выбора определялся бы действующими на выбирающего причинами. Тем самым выбор был бы чистой фикцией —человеку кажется, что он выбирает то или иное благо, а в действительности он марионетка действующих в нем природных или сверхъестественных сил. В этом случае сомнительным оказалось бы само существование человека, ибо человек определяется именно способностью поступать, а не просто как марионетка слушаться кукловода, дергающего за ниточки. Последовательный материализм отрицает свободу воли, ибо в материальном мире ей нет места. Свободу воли отрицают и некоторые религиозные учения. Впрочем, независимо от признания или непризнания того, что свободная воля присуща человеку, большинство философов, серьезно разрабатывающих проблемы этики, рассуждают об этих проблемах так, будто человек делает выбор по собственной воле и несет за него ответственность. Так, О.Г. дробницкий (1933—) рассматривал мораль как один из видов нормативной регуляции, включающей определенного вида предписания и санкции [Дробницкий, 1974]. Однако предписания имеют смысл только тогда, когда человек волен их выполнить, а санкции означают, что человек признается ответственным за свои поступки, не говоря уже о том, что он признается способным совершать поступки, а не только вынужденные действия. Дробницкий выделил специфические признаки морали как нормативной регуляции поведения, считая, что в этике нельзя исходить из внутреннего опыта или из «очевидностей» типа «долг», «совесть», «добро» и т. д.
Мы же, наоборот, будем исходить из того, что представление о благе и ощущение сравнительной ценности различных благ —это очевидности, которые постигаются простым здравым смыслом. Люди могут быть существенно разными в области изощренного, но в простом между ними гораздо больше общего, чем кажется на первый взгляд. Эта общность между, казалось бы, очень далекими людьми легко обнаруживается при некотором внимании друг к другу. Поэтому при обсуждении логики ценностного выбора и места в этой логике морального выбора правомерно исходить из обычного опыта, лежащего в основе обыденного здравого смысла.
В конкретной ситуации человек стремится к некоторому важному для него благу, но ему важно не только достичь желаемого блага, но и чувствовать, что он стремится к безусловно истинному благу. Каждый из нас заинтересован в том, чтобы иметь достаточные основания для положительной самооценки, хотя далеко не всякий способен последовательно прилагать для этого серьезные усилия. Для внутреннего комфорта человеку требуется не только получать те или иные житейские блага, но и знать, что он правильно ориентируется в выборе желаемого и совершает усилия в нужном направлении.
Более того, очень важно ощущать, что принимаемые нами решения соответствуют нашим действительным намерениям. Только в этом случае внешние обстоятельства и наша оценка этих обстоятельств не нарушают свободу воли: свободное согласие с возникшим намерением адекватно воплощается в поступке. Подчеркнем, что влечение возникает как инстинктивное «мне хочется», а согласие есть акт свободной воли.
2. НРАВСТВЕННАЯ ЖИЗНЬ
Кроме непосредственного блага, достижение которого человек ставит себе в качестве цели, не менее важную роль для человека играет сознание правильности (справедливости) поставленной цели и собственной готовности добиваться ее всеми силами. Можно сказать, что справедливость (правильность блага, достижение которого ставится целью) и героизм (готовность совершать серьезные усилия для этого достижения) сами являются благами, несущими в себе награду независимо от успеха в получении искомого блага. Это последнее может быть связано с конкретной пользой, с обеспечением тех или иных насущных материальных интересов. Но сопутствующее ему благо реализуется в сознании действующего субъекта как ощущение душевного комфорта благодаря обретению права на положительную моральную самооценку (а в благоприятном случае и одобрения со стороны окружающих).
Фактически речь идет о большем: положительная самооценка есть лишь субъективное ощущение как бы достигнутого совершенства. Парадокс состоит в том, что моральное совершенствование не обеспечивает, а затрудняет положительную самооценку, ибо чем выше моральное развитие, тем строже требования к себе. (Никакой святой не способен почувствовать себя святым.) Так что извлекать непосредственное удовольствие из собственного совершенствования можно, лишь не заходя в нем слишком далеко. Впрочем, человек, реально достигший моральных высот, с таким лукавым доводом считаться не станет.
иммануил кант в предисловии к «Критике практического разума» предложил замечательный образ, сопоставив величие и. незыблемость морального закона внутри нас и звездного неба над головой. Действительно, и то, и другое свидетельствует об эфемерности человеческого бытия, в том числе всех человеческих учреждений, по сравнению с космическими и моральными законами, и вместе с тем о способности человеческого разума постигать их и восхищаться ими. Понимание этого есть начало высвобождения от духовного трепета перед могуществом и злобным произволом земных властителей. Вот почему последние так стремятся узурпировать то и другое, убеждая и принуждая уверовать, что их власть распространяется и на моральный закон (который должен якобы служить подчинению их воле), и на небосвод, отдаваемый в бессрочное пользование военно-промышленному комплексу и атеистической пропаганде. Вот почему осмысление начал этики, рефлексия над природой морального закона, укорененного в человеческом бытии как части мироздания, столь важны в становлении свободного человека.
Ни один нормальный человек не стремится совершать зло ради самого зла. Обычно каждый добивается получения некоего блага, которое может в действительности оказаться фиктивным (искаженным) добром, и попытки его достижения ведут к дурным последствиям. Даже отказ (как сознательная жертва) от некоторого очевидного блага, приносящего непосредственную выгоду, означает лишь предпочтение более высокого духовного блага корыстному интересу как менее значимому благу. Задача этики вовсе не в том, чтобы обосновать превосходство добра над злом, блага над отсутствием блага. Это превосходство очевидно всем, кроме убежденных нигилистов. Ее задача состоит в том, чтобы помочь человеку понять, что есть истинное благо, и найти свой путь к достижению этого блага. Мораль человека предполагает его способность к оценкам, то есть умение различать добро и зло в соответствии с их истинной ценностью. Тем самым мораль благотворно влияет на поведение конкретного человека и нравы общества в целом. Этика не помогает человеку желать блага, но позволяет разобраться в том, чего же он действительно хочет, ориентироваться в собственных не вполне осознаваемых желаниях. Этика учит видеть контекст человеческого поведения, выходящий за пределы непосредственных практических интересов. В некотором смысле можно сказать, что этика не зависит от особенностей конкретного момента и конкретной практической ситуации.
Этика изучает поведение человека относительно ценностных ориентиров, оценивает его мотивы и результаты в категориях добра и зла. В этом смысле можно сказать, что этика исследует нравственную жизнь человека с точки зрения ее соответствия моральным нормам. Нравственную жизнь можно изучать и как совокупность эмпирических фактов, выражающих нравы определенного общества, опирающегося на принятые в нем оценки допустимости того или иного поведения. В таком случае нравственная жизнь оказывается предметом этнографического описания, позволяющего установить, что в этом обществе в определенную историческую эпоху считается хорошим (допустимым) или дурным (неодобряемым). Такое описание не ставит цели определять, что есть добро, а что —зло, а также не исследует ни оснований подобного рода оценок, ни их соответствия истинной моральной ценности. Всем этим занимается этика как нормативная, а не описательная наука.
Этика изучает не происходящее, а должное. Она устанавливает логическую связь между моральными оценками, выявляет законы, в соответствии с которыми вырабатываются суждения, призванные руководить поступками людей. Это не значит, что этика вырабатывает конкретные рекомендации, как поступать в том или ином случае. Она формулирует лишь общие абстрактные принципы, на которых могут быть построены конкретные оценки и рекомендации. Но сами эти принципы служат ориентирами поступков, а не определяющей их причиной. Совершая поступок, человек выбирает одно из возможных действий. Этот выбор выражает его ценностные предпочтения, ибо человек действует, чтобы достичь наибольшего из доступных благ. Этика фактически исследует логику действий человека в мире, где существуют ценности, и в том числе ценности абсолютные, не зависящие от конкретных обстоятельств, то есть моральные.
Разумеется, применять эту логику к анализу конкретного человеческого поступка —дело далеко не всегда простое. Вообще, этический разбор конкретного случая (или по-латыни казуса) —это особое искусство. Сегодня слово «казуистика» мы понимаем в чисто негативном смысле —как способ запутать дело с помощью хитроумных и лукавых («казуистических») аргументов и приемов. Однако первоначально казуистикой называлась наука о распутывании сложньрс этических и юридических казусов (случаев) с целью осветить их сиянием истины.
Разбор и оценка тех или иных поступков, совершаемых или предполагаемых в той или иной ситуации, как раз и относятся к сфере ведения казуистики —науки о случаях, или казусах, то есть о том, что случается в жизни. Впрочем, это не столько наука, сколько искусство или практическое умение обнаружить этическую подоплеку происходящих событий и человеческих поступков как вызывающих те или иные события. Случай (казус) —это одновременно и результат человеческих поступков и контекст, в котором люди вынуждены их совершать. Для юриста случай —это дело, требующее поиска виновных. С точки зрения морали случай —это ситуация, требующая моральной оценки имевших место и предстоящих поступков.
3. МОРАЛЬНЫЕ ОЦЕНКИ
Моральная оценка может применяться к уже совершенному поступку и к поступку, который еще предстоит совершить путем выбора одной из возможностей. Эта оценка основана на представлении о благе, о том, что является добром. Простой здравый смысл позволяет нам отличать хорошее от дурного, то есть судить, направлен ли определенный поступок на достижение блага. Есть много вещей, про которые мы уверены, что они сами по себе составляют благо: здоровье, сохранение жизни, возможность самореализации, достижение определенного уровня жизни, позволяющего обеспечить работоспособность и отдых, и т. п.
В этих случаях мы имеем дело с тем, что составляет безусловное благо. Но есть вещи, которые мы вправе назвать благом лишь при некоторых условиях. Так, например, остаться без ноги отнюдь не является благом. Но в некоторых обстоятельствах человек дает согласие на ампутацию конечности ради сохранения жизни. Эта операция оказывается условным благом, необходимым для достижения некоего безусловного блага. Когда врач советует больному для его собственного блага провести несколько дней в постели, он не исходит из того, что постельный режим —безусловное благо. Это благо лишь при определенных медицинских по- казаниях (например, высокая температура). Более того, легко представить себе случай, когда больной с полным основанием нарушит постельный режим, рискнет своим здоровьем ради более важного блага.
Безусловное благо может быть натуральным (получение пищи, крова, одежды, обеспечение здоровья, отдых и т. п.). В общем виде к натуральным относятся все блага, связанные с жизнеобеспечением. К безусловным можно отнести и те виды блага, которые связаны с достижением определенных душевных состояний, которые человек ощущает как комфортные (и тем самым как хорошие) —доброе имя, симпатии окружающих, успех в жизни. Все это человеку свойственно ощущать как желательное само по себе, а не как условие достижения другого блага. Такими безусловными благами являются удовольствие и счастье. В некоторых этических системах эти последние рассматриваются как высшее благо, к которому призван стремиться человек.
Приняв определенное благо (например, удовольствие) в качестве высшего, вполне естественно считать его же моральным благом. Однако далеко не все, что нам хочется принять в качестве высшего блага (то есть не менее ценного, чем любое иное благо), правомерно выдвинуть на роль морального блага. В этике фундаментальную роль играет понятие абсолютного блага. Абсолютным благом называется такое благо, отказ от которого есть безусловное зло. Тем самым отказ от выбора абсолютного блага при всех условиях есть дурной поступок, а моральное благо состоит в том, чтобы всегда при любых условиях стремиться к абсолютному благу.
Из определения абсолютного блага следует, что им нельзя пожертвовать ради любого другого блага, в том числе и другого абсолютного блага. Никакая цель не оправдывает дурных (связанных с отказом от морального блага) средств. Наряду с абсолютным благом в некоторых этических системах рассматривается высшее благо, как превосходящее любое иное благо. Если это высшее благо по природе своей не может быть достигнуто за счет отказа от абсолютного блага, то противоречия не возникает. Наоборот, абсолютное благо приобретает особый смысл как условие достижения высшего.
Полезно различать моральное (абсолютное) благо и действия, имеющие моральную ценность, но отказ от которых допустим. Например, раздача милостыни и помощь больным сами по себе имеют моральную ценность, но никто не имеет морального обязательства подавать милостыню каждому нищему и помогать каждому больному. Хотя есть ситуации, когда такой отказ оказывается несомненно дурным поступком.
Ситуации, когда приходится отказываться от чего-то обладающего моральной ценностью ради абсолютного блага, не столь уж редки. Более того, благо, имеющее моральную ценность, но не являющееся абсолютным, может послужить соблазном, оправдывающим отказ от абсолютного блага. (Например, помощь беднякам как предлог для грабежей.)
Английский этик ДЖ. МУР (1873—) впервые обосновал следующий этический принцип; абсолютное благо не может быть натуральным благом.
Действительно, если бы абсолютное благо состояло в получении какого-либо натурального блага, то достижение этого натурального блага составляло бы моральный долг человека. Тем не менее с точки зрения естественного морального чувства и здравого смысла практически в любой ситуации морального выбора человеку приходится жертвовать каким-то натуральным благом ради того, чтобы исполнить моральный долг, предпочтя избрать моральное благо. Более того, какое бы натуральное благо мы ни стали рассматривать, всегда можно вообразить ситуацию морального выбора, в которой человек обязан пожертвовать данным натуральным благом, чтобы обрести благо моральное.
Итак, моральное (абсолютное) благо не сводится ни к какому конкретному натуральному благу.
С категорией абсолютного блага связан еще один важный этический принцип: абсолютное благо может быть только единственным, хотя выражается в различных формулировках.
Действительно, представим себе, что субъект способен выбирать одно из нескольких абсолютных благ. При этом выбор одного из них не обязательно связан с достижением любого другого.
В этом случае субъект может реально столкнуться с ситуацией, когда, выбирая одно абсолютное благо, он отказывается от другого. А это, по определению абсолютного блага, означает выбор безусловного зла. Тем самым выбор абсолютного блага оказывается одновременно выбором зла, связанного с отсутствием другого абсолютного блага. Получаемое логическое противоречие показывает, что абсолютное благо возможно лишь одно. В таком случае мы вправе определить моральное благо как единственно возможное абсолютное благо, не рискуя попасть в парадоксальную ситуацию, когда выбор блага ведет ко злу.
Мы рассматриваем благо как нечто обладающее позитивной ценностью. В современной психологии предложены различные подходы к тому, как численно измерить ценность тех или иных сопоставляемых в акте выбора благ.
В ситуации морального выбора, в отличие от общей ситуации ценностного выбора, речь идет не о предпочтении одного из благ. Вопрос ставится более остро: либо субъект выбирает абсолютное благо B1, либо он ради предпочтения блага Б2 совершает безусловное зло, отказываясь от абсолютного блага Б1. В этом случае благо Б2 выступает как соблазн совершить моральное зло.
Подчеркнем, что человек формально выбирает не между добром и злом, но между абсолютным благом Б1 и неабсолютным (то есть частичным), хотя и безусловным, благом Б2. Фактически же он выбирает между добром, воплощенным в абсолютном благе Б1, и злом, вызванным отказом от этого блага, ради достижения частичного, неполного блага Б2. Суть дурного выбора в том, что субъект не видит, что Б1 —абсолютное благо, или ошибочно принимает за абсолютное его альтернативу Б2. Зло порождается недооценкой абсолютизма моральных требований или переоценкой ценности блага Б2, действующего как соблазн. Эта переоценка часто переходит в редукцию абсолютного блага, когда субъект готов признать абсолютным частичное, неполное и уж никак не абсолютное благо Б2, обладающее для данного субъекта в данный момент особенной привлекательностью. Такая аберрация морального сознания связана еще и с забвением обсуждавшегося выше принципа единственности абсолютного добра. Забвение этого принципа порождает иллюзию, что перед человеком стоит альтернатива выбора одного из нескольких абсолютных благ.
Подобная альтернатива невозможна, ибо она привела бы к парадоксу, при котором выбор одного абсолютного добра повлек бы за собой безусловное зло, связанное с отказом от другого абсолютного добра.
Рассуждения о ценностях вошли в науки о человеческом поведении сравнительно поздно. По-видимому, н. гартман впервые поставил проблему отношения ценностей к моральному благу, Он сформулировал тезис о том, что моральные ценности являются добром и для субъекта, совершающего выбор, и для его окружения, на которое этот выбор влияет. Таким образом, выбор того, что является безусловным благом для других, есть тем самым выбор моральной ценности. С этой точки зрения натуральное благо «конвертируется» в моральную ценность, если в результате акта выбора субъект способствует получению этого блага другими. Так, например, в Кратком католическом катехизисе перечисляются «Дела милосердия для тела»: 1) накормить голодного; 2) напоить жаждущего; 3) одеть нагого; 4) принять странника в свой дом; 5) навестить больного; 6) посетить заключенного; 7) похоронить умершего.
Таким образом, выборы, которые в отношении себя, своей семьи, вообще своих близких, состоят в достижении лишь безусловного, но не абсолютного блага, приобретают моральную ценность, когда они направлены на других. Здесь проявляется важнейшая черта моральных ценностей —они связаны с выбором альтруистической ориентации в поступках. Альтруизм превращает утилитарные блага в моральную ценность. Моральный момент здесь заключается не в природе самого блага, но в альтруистическом отношении к этому благу —готовности не столько получить это благо для себя, сколько обеспечить это благо другим. Альтруистическое отношение к ценностям, которые сами по себе не имеют морального значения, превращает их в моральные ценности.
Здесь проявляется важный этический принцип конвертируемости натурального блага. То, что в отношении себя (или собственного Я, понимаемого как ближайшее окружение) является лишь натуральным благом, будучи направлено на других, конвертируется в моральную ценность. Или, как минимум, в то, что было бы уместно понимать как моральную заслугу, составляющую шаг к обретению морального блага. Важной предпосылкой такой заслуги является способность помыслить о житейских интересах других.
Основа человеческого эгоизма состоит в том, что мы болезненно ощущаем собственные нужды и беды, но плохо видим нужды других. Каждый из нас нуждается в помощи другого, но мы легко забываем, что эта ситуация симметрична: другой так же (если не больше) нуждается в нашей помощи. Суть моральной заслуги состоит в том, чтобы увидеть реальную ситуацию глазами других, представить себе мысли и чувства иных участников той же ситуации.
Человек имеет моральное достоинство ровно в той мере, в какой он готов (то есть способен и хочет) понять нужды другого. Моральная ценность блага определяется не его натуральным содержанием, но отношением субъекта к выбору этого блага —его внутренней установкой. Дело даже не только в том, что натуральное благо приобретает моральную ценность, когда оно достигается ради другого и для другого. Существенно еще и то, совершается ли данный поступок по велению сердца или как формальное исполнение долга.
Св. Григорий богослов, один из великих учителей православной церкви, в проповеди «О любви к бедным» специально подчеркивает, что милосердие не терпит промедления, что нельзя отложить на утро милостыню, за которой нищий обратился вечером. Св. Григорий пишет, что добрый поступок получает удвоенную ценность, если он совершается быстро и охотно. Это поучение св. Григория перекликается со словами «святого доктора» Федора Петровича Гааза: «Спешите делать добро».
Моральный выбор совершается «здесь и теперь». Попытка этот выбор отложить, промедлить с ним приводит к ситуации, когда «уже поздно» и моральное благо упущено. Но и совершить свой выбор заранее человек не имеет возможности, ибо нельзя предвидеть конкретных обстоятельств предстоящего морального выбора. Тем не менее к моральному выбору человек готовится всю свою жизнь, развивая свои способности различать абсолютное и частичное благо (выступающее как соблазн отказа от предпочтения моральных ценностей) и свое понимание смысла морального выбора.
Неполное (частичное) благо (особенно если оно натуральное) появляется в «поле зрения» субъекта «весомо, грубо, зримо» и потому легко становится предметом мысли, которую не нужно специально фокусировать на этом благе.
Абсолютное благо бесплотно, оно ускользает от мысли, не поддается четкому определению. На него нельзя указать, как мы указываем на вещь или явление. Его нельзя определить через логическую конструкцию, как мы определяем понятия, в которых описываются причинные связи между явлениями и общие законы, проявляющиеся в этих явлениях.
Различные этические системы создавались именно для того, чтобы постичь, в чем состоит абсолютное или моральное благо, которое безусловно заслуживало бы того, чтобы его предпочесть любым ощутимым ценностям. Величайшее достижение этики как науки состоит в том, что она учит распознавать, что не есть абсолютное благо. Более того, она в конечном счете приходит к выяснению существенных особенностей последнего, которыми должно руководствоваться в ситуации морального выбора. Сделать правильный моральный выбор (предпочесть абсолютное благо любому частичному) несравненно важнее, чем описать это благо.
Из предыдущего ясно, что основной соблазн сделать дурной моральный выбор (отказаться от морального блага ради частичного) заключается в притягательности (непосредственной ощутимости) неполного добра. Последнее мы инстинктивно предпочитаем моральному благу, преимущества которого распознаются лишь по зрелом размышлении, а трудности, с ним сопряженные, разрушают наше слабое стремление к его достижению.
Человеческая мысль естественным образом направлена на «зримые» последствия человеческих поступков, но едва касается того, что эти поступки совершают в человеческой душе, как они соединяются с моральным законом или с нашим интуитивным пониманием абсолютного блага.
Чтобы сопоставить мысль о действии и его грубо ощутимых последствиях с моральной интуицией, одной непосредственной мысли недостаточно. Необходима догоняющая ее мысль, или иначе рефлексия, —мысль о мысли.
Рефлексия оценивает не только весомые последствия обдумываемого поступка, но и последствия самой мысли о нем, свою готовность совершить этот поступок ради ясно ощутимых выгод, которые он несомненно должен принести. Только когда эта готовность (в мысли) становится предметом рефлексии (мысли о мысли), мы в состоянии обнаружить в ней противоречие с моральным законом. Эта готовность, выражаемая оценкой поступка как приносящего безусловное благо, способна стать препятствием к достижению абсолютного блага. Позитивная оценка действия, направленного на достижение безусловного (но не абсолютного) блага, оказывается соблазном отказаться от абсолютного блага, то есть совершить безусловное зло.
Непосредственная мысль о действительности позволяет найти эффективный путь к достижению ясно ощутимого блага (прежде всего натурального блага), но она недостаточна, чтобы распознать в достигаемом (и весьма привлекательном) благе моральный соблазн —стимул отказаться от абсолютного блага. Распознать возникающий соблазн способна только рефлексия, обращенная на мысль о привлекательности избираемого блага и критически осмысляющая основания его притягательности для субъекта. В эту рефлексию входит также мысль о том, как это благо выглядит с точки зрения других, не воспринимается ли оно ими как серьезное ущемление их интересов.
Моральная оценка блага связана не столько с практическим его содержанием, сколько с мотивами, по которым субъект готов его выбрать, и с тем, как этот выбор оценивается другими. Таким образом, эта оценка возникает в процессе рефлексии —как мысль о мыслях самого субъекта и мыслях других заинтересованных в происходящем лиц. Даже осознав, что отказывается от абсолютного блага, совершая дурной выбор, субъект волен согласиться или не согласиться с такой оценкой. Это уже рефлексия следующего уровня, в которой проявляется свободная воля субъекта, когда он мысленно соглашается или не соглашается со своей мыслью.
Акт морального выбора опирается на рефлексию, в которой критическая мысль направлена на мысль о том, что та или иная стоящая перед ним возможность есть благо. Человек естественно мыслит нечто как благо, но только критическая рефлексия над этой мыслью позволяет отличить моральное благо от соблазна, отвлекающего от этого блага. В этой рефлексии формируется этическое суждение, которому субъект следует на основе свободной воли.
Мысль-побуждение выделяет в окружающей действительности то или иное безусловное благо. Рефлексия об этой мысли обнаруживает, что это благо в данной ситуации оказывается препятствием к достижению абсолютного блага, то есть выступает как соблазн.
Способность к такой рефлексии, высвечивающей моральное содержание выбора, перед которым встает субъект, есть необходимая предпосылка морального выбора. Вторая предпосылка —это способность субъекта свободно совершить этот выбор, стряхнув с себя груз соблазна и поступив тем самым вопреки тому, куда его влекут естественные стимулы.