Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
ГЛАВА VIII ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЕ СПОСОБНОСТИ ЧЕЛОВЕКА
В недалеком прошлом считалось, что познание имеет две сту пени: чувственное отражение действительности и рациональное от ражение. Затем, когда все больше прояснялось, что у человека чув ственное в ряде моментов пронизывается рациональным, стали при ходить к мнению, что ступенями (или уровнями, этапами) позна ния являются эмпирическое и теоретическое, а чувственное и ра циональное — это способности, на базе которых формируются эм пирическое и теоретическое. С нашей точки зрения, такое представ ление более адекватно реальной структуре познавательной деятель ности, однако оно нуждается в дальнейшей конкретизации и терми нологическом уточнении. При таком подходе не замечается еще один, притом исходный уровень познания — «живое ^озерцание»; этот этап познания оказывается не выделенным из эмпирического. Между тем живое созерцание имеет место при обыденном и худо жественном познании, в то время как эмпирический уровень харак терен только для особого вида познавательной деятельности — на учного познания. Да и научное познание невозможно без опоры на ; живое созерцание. Онтологическим коррелятом живого созерцания ^выступает сфера явлений (как проявлений сущности), а корреля-j том эмпирического и теоретического соответственно фрагменты 1 сущности и целостная сущность познаваемых предметов.
Живое созерцание—это скорее не познавательная способность, а результат реализации этих способностей или сам процесс позна ния указанной стороны объектов. .
Познавательные способности человека связаны прежде всего с органами чувств. Человеческий организм имеет экстерореЦептив-
' Для более глубокого изучения проблемы рекомендуем ознакомиться, по мимо уже отмеченных, со следующими работами: Тюхтин В. С. Отражение, си стемы, кибернетика. Теория отражения в свете кибернетики и системного подхода. М., 1972. Разд. «Сущность идеального», «Уровни идеального»; Коршунов А. М. Отражение, деятельность, познание. М., 1979. Разд. «Проблема идеального»; Лиф-шиц М. А. Об идеальном и реальном // Вопросы философии. 1984. № 10; Клас сен Э. Г. Идеальное. Концепция Карла Маркса. Красноярск, 1984; Абрамян Л. А. Идеально ли идеальное? (Несколько замечаний в ходе дискуссии) // Вопросы фи лософии. 1987. № 10; Классен Э. Г. Категория «идеальное» в работах К. Марк са //Вопросы философии. 1987. № 10; Булыгин А. В. К истокам идеального (есте ственнонаучный анализ проблемы). Л., 1988.
ную систему, направленную на внешнюю среду (зрение, слух, вкус, обоняние, кожная чувствительность; кожа обладает способностью чувствовать холод, тепло, боль, давление), и интерорецептивную си стему, связанную с сигналами о внутреннем физиологическом со стоянии организма.
Основания объединять все эти способности в одну группу и на зывать все это способностью к чувственному отражению действи тельности, или «чувственным», имеются: эти способности заключе ны в органах чувств, человека.
Однако термин «чувственный» многозначен: он ассоциируется не только с ощущениями как формой отражения действительности. Мы говорим о «чувственном» как о «сентиментальном», «чувстви тельном», «сладострастном», «интуитивном» и т. п. Но дело не столько в многозначности, сколько в том, что под одним термином «чувство» нередко объединяются эмоции и сенситивная способность человека. По-видимому, более правильным будет подразделять чув ственное на чувственно-эмоциональное и чувственно-сенситивное (или просто — «сенситивное»).
В переводе с латинского sensus — ощущение, чувство, восприя тие; в немецком языке «sensitiv» — «воспринимаемый чувствами». Да и в истории философии мы встречаемся с особым направлением в теории познания — сенсуализмом, представители которого стре мились вывести все содержание познания из данных органов чувств. Будем называть способность человека получать информацию об объектах при помощи органов чувств чувственно-сенситивной способностью '.
1. Чувственно-сенситивное отражение действительности
Развитие органов чувств человека является результатом, с одной стороны, эволюции органического мира, с другой — социального его развития.
Если иметь в виду сугубо физиологические механизмы отраже ния внешнего мира, то вряд ли можно считать органы чувств че ловека самыми развитыми. Термиты, например, непосредственно ощущают магнитное поле, гремучая змея воспринимает инфракрас ные лучи в широком диапазоне, и т. п. Многие животные обладают способностями, которым бы мог позавидовать человек. И слабым утешением является факт акселерации человека, вроде бы свиде тельствующий о его продолжающейся биологической эволюции: сколько-нибудь заметного изменения в отражательной способности человека при этом не установлено.
Вместе с тем имеются факты, показывающие большие возмож ности человеческого организма к чувственно-сенситивному отраже-
' В нашей работе термин «чувственное» будет употребляться в том же значе нии, что и термин «чувственно-сенситивное» («сенситивное»).
нию. Изучающийся в последние десятилетия феномен кожно-опти ческой чувствительности и магнитных полей (Розы Кулешевой, Джу-ны Давиташвили и др.) говорит о способностях, которые могут быть развиты у многих людей. Но сколь бы ни был важен этот путь уси ления познавательной способности человека, он все же ограничен; в данном отношении надо признать неконкурентоспособность чело века с рядом других существ.
Деятельностный подход к трактовке познавательных способно-стей обнаруживает важную роль практики в их развитии. Практи ка обусловливает расширение сферы чувственного отражения дей ствительности. Пример — сталевары, обретающие в практике (в процессе варки стали) способность различать десятки оттенков красного цвета. Аналогично у мастеров, изготавливающих изделия из драгоценных металлов и камней, у специалистов, оценивающих качества какого-либо продукта, например чая, по вкусу, запаху и т. п. Все это позволяло сделать вывод о том, что чувственных впе-^чатлений человек получает и сознательно удерживает тем больше, чем выше развита его производительная сила и чем больше, следо вательно, сторон, свойств и отношений предметов природы человек ' затрагивает в процессе общественого производства. 1 Данное положение верно в принципе, поскольку улавливает ' тенденцию применительно к_человеку как человеческой цивилиза-1 ции. Но и здесь следует быть реалистами. Известно, например, что такая «практика», как чтение литературы, умственный труд или, допустим, проверка зрением поверхностей шарикоподшипников на шарикоподшипниковых заводах, ведет не к улучшению зрения, а, наоборот, к его ухудшению; статистика говорит о резком росте бли зорукости у людей, занимающихся таким трудом, о росте числа фак торов, ее вызывающих. Сформулированное общее положение не принимает во внимание индивидный уровень, конкретных носителей чувственного отражения, а они в подавляющем своем числе оказы ваются развитыми односторонне. В отношении индивидов бесспор но, что чувственных впечатлений личность получает тем больше (в пределах своей узкой специальности), чем больше у нее профессио-] нального опыта. В общем, практика выступает одним из факторов, 1 способных позитивно или негативно влиять на развитие способно-( сти к чувственному отражению действительности. Задача состоит. ' в частности, в том, чтобы содействовать позитивной тенденции.
Но давайте подумаем, а так ли уж необходимо стремиться к пре восходству над животными или насекомыми в сфере чувственной организации? Что это в конечном итоге даст человеку? В литературе на этот счет высказано такое мнение. Представим себе человека, который видел бы мельчайшие дета ли предметов, воспринимал бы молекулы и даже атомы. Глаз в этом случае сослужил бы человеку плохую службу. Наш субъект ее сверхсильными органами чувств не смог бы правильно видеть мак ропредметы, так как у него не было бы возможности различать ид
границы, ибо последние оказались бы размазанными теми линиями, которые отделяют одну мелкую деталь от другой. Или представим человеческое ухо такой же чувствительности, как у летучих мышей; мы слышали бы шум, вызванный движением крови в капиллярах, т. е. практически были бы глухими. Эти примеры говорят о том, что ограниченность органов чувств человека — факт не только отрица тельный, но и в целом ряде случаев положительный. Диапазон от ражательных способностей органов чувств человека вполне доста точен, чтобы человек мог свободно ориентироваться и действовать в окружающем его, соразмерном ему макромире.
Данный вывод является теоретико-познавательным. Что касает ся жизневоззренческой стороны вопроса, то бесспорно, что чем диф- j ференцированней, многообразней и тоньше будут чувственные ощу щения и восприятия у каждого человека, тем больше будет возмож ностей для его полнокровной духовной жизни.
Чувственная односторонность или даже поверхностность в ин формативном и эмоциональном отношениях граничат с бездуховно стью, ведущей к потере человечности в человеке. Органы чувств развиваются больше, вернее, должны развиваться больше в плане своего очеловечивания, гуманизирования. Информация, от них по ступающая, неразрывно связана с теми или иными переживания ми. Происходит оценка ощущений, восприятий, представлений, оп ределение их значимости или незначимости для человеческой прак тической деятельности, для жизни человека. Интересы человека, практики определенным образом окрашивают воспринимаемые предметы, одухотворяют мир.
Ощущения, восприятия и представления рождаются не при одно стороннем воздействии среды на органы чувств, а .в процессе практики, в^процессе очеловечения природы, общества и в воздей ствии этих очеловеченных структур на саму личность человека. В этом отношении гуманизируются и сами органы чувств. К. Маркс писал: «...чувства общественного человека суть иные чувства, чем чувства необщественного человека. Лишь благодаря предметно раз вернутому богатству человеческого существа развивается, а частью и впервые порождается, богатство субъективной человеческой чув ственности: музыкальное ухо, чувствующий красоту формы глаз, — короче говоря, такие чувства, которые способны к человеческим на слаждениям и которые утверждают себя как человеческие сущно-стные силы. Ибо не только пять внешних чувств, но и так называе мые духовные чувства, практические чувства (воля, любовь и т.д.),—одним словом, человеческое чувство, человечность чувств,— возникают лишь благодаря наличию соответствующего пред мета, благодаря очеловеченной природе. Образование пяти внеш них чувств — это работа всей предшествующей всемирной истории. Чувство, находящееся в плену у грубой практической потребности, обладает лишь ограниченным смыслом... Удрученный заботами, ^нуждающийся человек, нечувствителен даже по отношению к само-
му прекрасному зрелищу; торговец минералами видит только мер кантильную стоимость, а не красоту и не своеобразную природу минерала; у него нет минералогического чувства. Таким образом, необходимо опредмечивание человеческой сущности — как в тео ретическом, так и в практическом отношении, — чтобы, с одной сто роны, очеловечить чувства человека, а с другой стороны, создать человеческое чувство, соответствующее всему богатству человечес-ской и природной сущности» '.
В этих мыслях — ответ на вопрос: а зачем человеку нужно раз вивать органы чувств? Здесь — аксиологический, мировоззренчес кий, широкомасштабный взгляд на их место в жизни и деятельно сти человека.
Итак, природа органов чувств человека биосоциальна, общебио логический к ним подход важен, но ограничен; необходим гносеоло гический, деятельностный, мировоззренческий подход, подход с точ ки зрения общественно-исторического развития.
Продолжим, однако, гносеологическое рассмотрение чувственно го отражения действительности.
Л. Фейербах в свое время говорил, что «у нас нет никакого ос нования воображать, что если бы человек имел больше чувств или органов, он познавал бы также больше свойств или вещей природы. Их не больше во внешнем мире, как в неорганической, так и в ор ганической природе. У человека как раз столько чувств, сколько именно необходимо, чтобы воспринимать мир в его целостности, в j его совокупности... Чувства его не ограничены определенными ро дами или видами телесных качеств или сил, а охватывают всю природу»^. Обратив внимание на эту мысль Л. Фейербаха (при конспектировании его работы), В. И. Ленин спрашивает: «Если бы человек имел больше чувств, открыл ли бы он больше вещей в ми ре?», и дает ответ—«нет» ^ В. И. Ленин подчеркивал, что дан ное положение «важно против агностицизма».
Сторонники агностицизма, как мы уже видели, нередко апелли руют к факту ограниченности органов .чувств, утверждая невозмож ность выхода за их рамки. Но этот довод неубедителен, и вот почему.
Органы чувств человека сформировались в процессе естествен ного отбора как результат приспособления органических систем к условиям внешней среды. Все сколько-нибудь значимые для этих систем внешние воздействия, вернее, их виды должны были нахо дить со стороны организмов соответствующие ответные реакции и развитие соответствующих органов, иначе такие организмы про сто выбывали бы из числа функционирующих. Развившиеся таким путем биологические задатки оказались достаточными, чтобы обес-
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 42. С. 122.
' Фейербах Л. Избранные философские произведения. М„ 1955. Т. II. С. 632—633. " Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 29. С. 51—52.
лечить элементарную деятельность человека. Этот уровень ориен тации человека и фиксируют агностики.
Но у человека имеются возможности для значительного расши-рения_диапазона чувствительности. Во-первых, это изготовление и применение приборов, позволяющих воспринимать ультрафиолето вое излучение, космическую радиацию, рентгеновские лучи, магнит ные поля и многое другое, т. е. то, что в повседневной практике не j требуется воспринимать и что_не^характеризует его уже только как 3 биологическое существо. Практика, создающая искусственные ору дия п5знанйя,"позволяет человеку осуществлять прорывы в случае необходимости в такие глубины бытия, которые недоступны ника ким другим представителям живого мира. Во-вторых, это мышле ние, мыслительная деятельность человека, обладающая, по сути дела, неограниченными возможностями для познания объективной действительности. Мысль стала направлять органы чувств на отра жение таких сторон, которые в других ситуациях не могли стать объектом отражения. И в первом, и во втором случаях мы имеем дело с человеком как социальным существом.
Таким образом, если сравнивать органы чувств человека и жи вотных, то вывод будет сделан (при учете только последних двух моментов) в пользу человека. Закончившаяся в основном биологи ческая эволюция человека, снабдив его надежными биологическими задатками как средствами чувственного отражения, уступила место его социальной эволюции, многократно увеличившей возможности чувственного постижения действительности. «Значительный прирост* научной информации в наши дни происходит за счет развития в-] первую очередь теоретического мышления. Чувственные восприя-1 тия не могут в настоящее время соперничать с мышлением в про-1 цессе развития знания» '.
Итак, физиологическая ограниченность органов чувств человека не является сколько-нибудь серьезной преградой на пути к позна нию внешнего мира. В то же время, как уже отмечалось, эта огра ниченность выступает даже положительным фактором в жизнедея тельности человека.
И тем не менее роль чувственного отражения, действительности в обеспечении всего человеческого познания весьма значительна. Эта роль выражается в следующих положениях:
органы чувств являются единственным каналом, который непо средственно связывает человека с внешним миром;
без органов чувств человек не способен ни к познанию, ни к мышлению вообще;
поте'ря части органов чувств затрудняет, осложняет познание, но не перекрывает его возможности (это объясняется взаимной
' Коршунов А. М. Место чувственного отражения в научном познании// Марк систско-ленинская диалектика. Кн. 3. Диалектика процесса познания. М., 1985. С. 56.
компенсацией одних органов чувств другими, мобилизацией резер вов в действующих органах чувств, способностью индивида концен трировать свое внимание, свою волю и т. п.);
органы чувств дают тот минимум первичной информации, кото рый оказывается необходимым и достаточным, чтобы многосторон не познать объекты;
рациональное базируется на анализе того материала, который дают нам органы чувств;
регулирование предметной деятельности осуществляется прежде всего с помощью чувственных образов.
Безусловно, указанными моментами не исчерпывается роль чув ственного отражения действительности в познании вообще, тем более в научном или художественном познании (что касается научного познания, то все отмечавшееся нами раньше по вопросу о роли практики в познании, например, о «выходе» теорий к практике, к чувственно-практической деятельности, относится в той или иной мере и к вопросу о роли чувственного отражения в познавательной деятельности человека).
Остановимся на дискуссионном вопросе — проблеме так назы ваемых вторичных качеств.
Эта проблема имеет многовековую историю. Наиболее основа тельно она поставлена, пожалуй, Дж. Локком ' в его труде «Опыт о человеческом разуме» (1690), посвященном, кстати, целиком про блемам теории познания. Мы не будем останавливаться на его трактовке проблемы: это достаточно глубоко освещено в литерату ре ". Отметим лишь, что из нескольких вариантов решения пробле мы он больше склонялся к тому, согласно которому в самих вещах заключена основа, определяющая ощущения человека.
С точки зрения Дж. Локка, вещам присущи такие качества, как форма, протяженность, плотность, число, движение, объем; они при сущи вещам независимо от того, воспринимаем ли мы их или нет. Это первоначальные, или первичные, качества. Помимо них, име ются вторичные качества (цвета, звуки, вкусы и т. п.), которые не находятся в самих вещах, нс представляют собой силы, вызываю щие в нас различные ощущения своими первичными качествами. Пламя считают горячим и ярким, снег белым и холодным по ощу щениям, которые эти предметы в нас вызывают. Обыкновенно ду мают, будто эти качества — в вещах, будто ощущения, восприятия совершенно сходны с темг, iro их вызывает, как это бывает в зер кале. Большинство людей признало бы крайне странным, если бы кто утверждал иначе. Но уберите эти ощущения. Пусть глаза не видят света или цветов, пусть уши не слышат звуков, нос не обо няет, и все цвета, вкусы, запахи и звуки как особые идеи (восприя-
' Локк Дж. Избранные философские произведения. М„ 1960. Т. 1. С. 153—162. ^ Анализ существа его концепции см.: Царский И. С. Западноевропейская философия XVIII века. М„ 1973. С. 28—43: Заиченко Г. А. Джон Локк. М„ 1973. С 82—113.
тия) исчезнут и сведутся к своим причинам, т. е. к объему, форме и движению частиц. Одна и та же вода в одно и то же время может через одну руку вызывать ощущение холода, а через другую — ощу щение тепла. Если бы эти ощущения (восприятия) действительно на ходились в воде, то было бы невозможно, чтоб одна и та же вода в одно и то же время была и горячей и холодной. Дж. Локк при ходит к выводу, что идеи (т. е. восприятия) «первичных качеств тел сходны с ними, и их прообразы действительно существуют в самих телах, но что идеи, вызываемые в нас вторичными качествами, вов се не имеют сходства с ними. В самих телах нет ничего сходного с этими нашими идеями. В телах, называемых нами по этим идеям, есть только способность вызывать в нас эти ощущения» '.
Подчеркивание философами прошлого идентичности ощущений и качеств часто вело к их отождествлению, субъективному идеа лизму и агностицизму; но столь же неизбежен был агностицизм при квалификации ощущений и восприятий как знаков, лишь обоз начающих некие воздействия на человека извне, но не содержащих в себе объективной информации о «вещах в себе». Позиция Дж. Локка не была ни той, ни другой, хотя и заметны были его коле бания по вопросу о познавательных возможностях органов чувств в сторону их знаковости. В общем же его трактовка оказалась близ кой к той, которая в дальнейшем стала разрабатываться в диалек тическом материализме.
В трудах основоположников марксизма проводится мысль об объективности всех свойств вещей (без их разделения на «первич ные» и «вторичные») и о недопустимости либо только знаковой трактовки чувственного отражения действительности, либо, наобо рот, признания тождественности ощущений внешним объектам, их полной совпадаемости.
Когда В. А. Базаров отмечал, что представления о вещи и о ее свойствах совпадают с существующей вне нас действительностью, что чувственное представление и есть вне нас существующая дей ствительность, то В. И. Ленин квалифицировал такое суждение как «путаницу», «нелепость». Утверждать так, писал В. И. Ленин, зна чит вернуться к юмизму и даже берклианству. Чувственное пред ставление есть только образ существующей вне нас действительно сти. «Вы хотите, — говорил В. И. Ленин, — уцепиться за двусмыс ленность русского слова: совпадать? Вы хотите заставить несве дущего читателя поверить, что «совпадать» — значит здесь «быть тем же самым», а не «соответствовать»? ...Возьмите немецкий ори гинал, и вы увидите слова «stimmen mit», т. е. соответствуют, со гласуются — последний перевод буквален, ибо Stimme означает голос. Слова «stimmen mit» не могут означать совпадать в смысле: «быть тем же самым»... Слово «совпадать» можно употребить по-русски исключительно в смысле соответствия, согласованности
Локк Дж. Избранные философские произведения. Т. 1. С. 157.
и т. п.» '. Иначе говоря, «образ» — это не зеркальная копия, но и йе «знак», это не то же, что и вещь или в вещи, но соответствующее вещи, согласующееся с вещью; т. е. это образ, соответствующий вещи, согласующийся с вещью, не более.
Что понимается под образом-соответствием применительно к ощущениям, можно видеть на примере ощущения цвета, приводи мом В. И. Лениным. Ощущение цвета зависит, с одной стороны, от внешнего раздражителя, с другой — от человека, вернее, от его ор ганов чувств; ощущения — в самом человеке. «Если цвет является ощущением лишь в зависимости от сетчатки (как вас заставляет признать естествознание), то, значит, лучи света, падая на сетчат ку, производят ощущения цвета. Значит, вне нас, независимо от нас и от нашего сознания, существует движение материи, скажем, вол ны эфира определенной длины и определенной быстроты, которые, действуя на сетчатку, производят в человеке ощущение того или иного цвета. Так именно естествознание и смотрит. Различные ощу щения того или иного цвета оно объясняет различной длиной све товых волн, существующих вне человеческой сетчатки, вне челове ка и независимо от него. Это и есть материализм: материя, дейст вуя на наши органы чувств, производит ощущение. Ощущение за висит от мозга, нервов, сетчатки...»^ «...Цвет есть результат воздей ствия физического объекта на сетчатку = ощущение есть результат воздействия материи на наши органы чувств»^.
В данном положении подчеркнута позиция всякого материа лизма в отличие от субъективного идеализма: первичность матери ального, физического объекта и вторичность ощущения, его отра жающего. Отмечено вместе с тем, что различные ощущения цвета соотносятся с различной длиной световых волн, а не с какой-то различной цветностью, которая будто бы (как полагают наивные реалисты) присуща самим вещам. Различному характеру внешнего объекта соответствует различный характер ощущений (по модаль ности, по степени интенсивности и т. п.). Этого достаточно, чтобы мы имели то, что, по В. И. Ленину, выступит как «образ соответст вующего ощущению внешнего явления» *.
В советской философской литературе преобладает мнение о том, что ощущения не то же самое, что имеется во внешнем объекте. Вместе с тем налицо широкий «разброс» трактовок содержания ощущений как гносеологического феномена. Мы не будем останав ливаться на имеющихся точках зрения: желающие познакомиться с состоянием проблемы могут обратиться прежде всего к работам И. С. Нарского, А. М. Коршунова, В. С. Тюхтина, В. И. Дубовско-го, В. В. Орлова, Н. И. Губанова.
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 18. С. 114—115. " Там же. С. 50. " Там же. С. 52. * Там же. С. 46.
Коснемся лишь некоторых моментов, характеризующих гносео логическую сторону чувственного отражения действительности.
Существует три формы чувственного отражения: ощущения, вос приятия, представления '. Ощущения соответствуют отдельным свойствам предметов, восприятия — системе свойств предмета (ощущение вкуса яблока и, с другой стороны, восприятие вкуса, формы, запаха, цвета яялока в их единстве). Ощущения могут су ществовать вне восприятия, например ощущения холода, темноты, но восприятия невозможны вне ощущений. Будучи генетической предпосылкой восприятий и обладая способностью к самостоятель ному проявлению, ощущения все(же существуют преимущественно как ччсти целостных восприятий. Поэтому если восприятие есть образ внешнего предмета, то и ощущениям должна быть свойствен на образность, та или иная степень образности. Более полный об раз, что, очевидно, имеется в восприятии.
Восприятие является результатом активного, деятельного отно шенияячеловека к внешней среде. В деяяельности отдельные ощу щения обретают реальную значимость. Осознание соотнесенности цвета каких-либо предметов с самими предметами в онтогенетичес ком развитии индивида вырабатывается, например, при практиче ском взаимодействии ребенка с этими предметами, при движении его рук по контуру предмета, при ощущении плотности фигуры предмета. Здесь «исправлению» подвергается ощущение цвета, ко торое ранее казалось расположенным непосредственно на поверх ности глаз, но которое теперь стало восприниматься как связанное с предметом, находящимся на расстоянии от субъекта. В единстве с данным ощущением представлены уже и другие ощущения, даю щие информацию о структуре объекта. По своему характеру вос приятия оказываются изоморфными объекту.
Рассматривая подробно вопрос об установлении изоморфизма между структурой образа и структурой отображаемого, В. И. Ду-бовской,, в частности, отмечает, что для ориентировки во внешней среде важен именно контур образа (структура). Неважно, пишет он, что различные биологические организмы по-разному реагируют на тот или иной спектральный состав света. Важно, что структура имеющихсяяу них образов изоморфна структуре внешних объектов. Для ориентировки этого вполне достаточно. И животное, и человек, имея различные по качеству ощущения, двигаясь по лесу, не наты каются на деревья именно потому, что структура соответствующих образов у человека и у животных изоморфна структуре внешней сред^. В этих образах различен субстрат — качества, данные в ощу щении, а относительное тождество образов у человека и животных касается только структуры. Это доказывается относительным тож деством их поведения в сходной обстановке. На основе образа, изо-
' Студентам предлагается обсудить вопрос о целесообразности включения в формы чувственно-сенситивного отражения эмоций, что имеет место в некоторых изданиях последних лет. См„ например: Введение в философию. Ч. 2. С. 329—331.
морфного объектам внешней среды, осуществляется целесообразное движение организма по отношению к предметам '.
Несколько сложнее обстоит дело с вопросом о соответствии ощу щений свойствам предметов. Дают ли они то же, что есть в вещах, изобразительны ли они? Если в самих вещах, в молекулах и ато мах, в структуре предметов нет ,ни красного, ни сладкого, ни гром кого, то о каком соответствии ощущений вещам вообще можно го ворить?
Между ощущением как фактом сознания и самим предметом — несколько посредствующих звеньев, преломляющих воздействие, идущее от внешнего объекта, его трасформирующее. Внешние воз действия в рецепторах превращаются из одного вида сигналов в другой, кодируются, и посредством нервных сигналов-импульсов пе редаются в соответствующие мозговые центры, где перекодируются на «язык» нейродинамических отношений, подвергаются дальней шей переработке, взаимодействуя с прошлыми следами. Благодаря этим преобразованиям продукты деятельности органов чувств — ощущения — отличаются по каччству от отображенных свойств ".
Следует обратить внимание на то, что ощущения появляются не в рецепторах и не в проводящих путяя (при ощущении цвета — не в сетчатке глаза и не в зрительном нерве), а в коре головного моз га. Как показали опыты, и при атрофии нервных путей возможно возникновение ощущений цвета, причем — посредством фармако логических, электрических и иных воздействий на участок коры — поле 17. Раздражая у больных эту область коры электрическим то ком, ученые обнаружили возникновение ощущений различных цветов.
Еще, правда, не выяснен механизм превращения в коре мате риального процесса, служащего основой психического феномена, в сам этот феномен, в данном случае — в зрительное ощущение. Но ясно, что ощущение производно от соответствующих физиологичес-киа, биохимических процессов, и изменения в ощущениях обуслов лены изменениями в их субстратной основе.
Опосредованная связь объектов и ощущений делает ощущения цвета (звука, запаха) не тождественными объектам и имеющими характер естественных знаков, хотя, конечно, они заключают в се бе, в своем содержании объективную информацию об объектах.
Чувственное отражение имеет и знаковую, и образную стороны (элементы) ^ В некоторых отношениях ощущения всех качеств оди наковы. Как отмечает И. С. Нарский, те ощущения, которые могли бы быть названы ощущениями первичных качеств, похожи на сами
' Дубовской В. И. Гносеологические функции ощущения и восприятия // Сов ременные проблемы теории познания диалектического материализма. Т. II. Исти на, познание, логика. М„ 1970. С. 241.
" См.: Тюхтин В. С. Отражение, системы, кибернетика. М„ 1972. С. 146. ' Подробнее см.: Губанов Н. И. Чувственное отражение (анализ проблем в свете современной науки). М., 1986.
эти качества не в большей мере, чем ощущения вторичных качеств похожи на свои объективные прообразы. Едва ли кто решится ут верждать, пишет И. С. Нарский, что ощущения гладкости, скольз-кости, жесткости, глубины и мгновенности «похожи» в буквальном смысле слова соответственно на прямолинейность поверхности ', не значительное трение, непроницаемость, пространственную протя женность и очень малый интервал времени. С другой стороны, те ощущения, которые Локк называл вторичными, информируют нас о выражаемых в виде чувственных контрастов соотношениях раз личных объектов, т. е. о структурных характеристиках объектив ного мира, что ранее считали прерогативой лишь первичных ка честв '. Так что не приходится резко разграничивать ощущения на «первичные» и «вторичные» соответственно «первичным» и «вто ричным» качествам самих предметов.
В то же время подразделение объективных свойств (качеств) на два типа имеет основание. Если первичные качества не зависят от внешних отношений, являются эффектом внутренних взаимодейст вий, то вторичные представляют собой эффект внешних взаимодей ствий данной вещи с другими вещами (органами чувств или физи ческими телами). Они становятся актуально существующими во время этих взаимодействий. Актуализация внешних свойств может рассматриваться как своеобразное отражение внутренних свойств вещи в других вещах ^ Качества первого рода можно назвать соб ственно предметными, а второго рода — диспозиционными. В этом аспекте все ощущенияятакже можно подразделить на два класса.
И. С. Нарский, предложивший понятие «диспозиция» для харак теристики свойств предметов и ощущений и разработавший диспо-зиционный подход к решению соответствующих вопросов, подчер кивает, что объектам присуща диспозиция, т. е. способность вызы вать ощущения в субъектах, а психике субъектов — диспозиция пе реживать эти ощущения в случае наличчя этих объектов и опреде ленного взаимодействия их с субъектом через посредство других объектов (внешней среды, анатомо-физиологических устройств и т. д.). Следовательно, ощущения — это результат определенных взаимодействий и в этом плане отражение способности тела к тако му взаимодействию.
' И. С. Нарский при этом замечает, что макровосприятие (и представление) прямолинейной поверхности весьма отличается от выявляемой физической теорией молекулярно-атомарной структуры границы двух сред. Геометрических прямых линий, а тем более точек, объективно, в физическом пространстве, вообще не существует. Таким образом, вопрос о восприятии пространственных, т. е., каза лось бы, самых элементарных первичных качеств, далеко не прост. К аналогич ному выводу приводит факт различия между биологическим и физическим вре-! менем.
" См.: Нарский И. С. К вопросу об отражении свойств внешних объектов в ощущениях (О так называемых вторичных качествах в связи с понятием диспози-ционных предикатов) // Проблемы логики и теории познания. М., 1968. С. 54—55. ^ См.: Тюхтин В. С. Отражение, системы, кибернетика. С. 147.
.Ощущения не безынформативны, они несут информацию о тех или иных объективно существующих способностях (свойствах) предметов. Разные ощущения одной и той же модальности инфор мируют о меняющихся свойствах предметов. В этом и только в этом смысле нужно понимать «сходство» ощущений со свойствами (ка чествами) вещей. Такое «сходство» имеет информативно-неизобра зительный характер. Исследуя данный аспект ощущений, И. С. Нар-ский приходит к выводу, что «все ощущения в той или иной мере информируют о внешних или внутренних объектах и их состоянии, но не являются их изобразительным слепком» '.
Итак, ощущения несут информацию о свойствах предметов — как собственных, так и диспозиционных; они информируют о суб страте предметов, их качествах (свойствах) и в определенной сте пени— об их структуре. Наиболее полно структура предмета отра жается в комплексе ощущений, т. е. в восприятии. Ощущения — неизобразительные, восприятия — изобразительные образы.
В отношении к субъекту все качества предметов (и собственные, и диспозиционные) объективны. К трактовке качеств второго рода применимо положение К. Маркса, согласно которому «способность вещи есть... нечто внутренне присущее вещи, хотя это внутренне присущее ей свойство может проявляться только в ее отношении к другим вещам» ". Сама способность объективна, как объективно и свойство. В данном случае «способность» и «свойство» обозначают одно и то же. Гегель писал: «Вещь обладает свойством (способно стью. -- Авт.) вызывать то или иное в другом и проявляться свое образно в своем соотношении с другими вещами. Она обнаружива ет это свойство лишь при условии наличия соответствующего ха рактера другой вещи, но оно вместе с тем ей свойственно и есть ее тождественная с собою основа; это рефлектированное качество на зывается поэтому свойством» ^. Способность вещи есть свойство, существующее объективно.
С этой точки зрения нет основания для противопоставления пер вичных качеств, существующих объективно, вторичным качествам как якобы не обладающим статусом объективного существования. Все качества предметов как свойства способности являются объек тивными.
В некотором отношении даже ощущения — эти субъективные образы объективного мира (несмотря на элемент знаковости) — можно считать объективными. Если понятие субъекта познания ограничить мыслительно-познавательным процессом, то ощущения вместе с их материальной основой и объектом, их вызвавшим, сами окажутся объектом. Рассудок анализирует ощущения как опреде-
' Наречий И. С. К вопросу об отражении свойства внешних объектов в ощу щениях. С. 55.
" Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 26. Ч. III. С. 143. э Гегель. Соч. М„ 1937. Т. V. С. 581-582.
ленный объект; ощущения отражаются в рациональном, в абст рактном мышлении.
Конечно, ощущения сами выступают как результат отражения. ' Чувственные образы циркулируют в мыслительных процессах. Но они выступают, помимо того, и объектами (вторичного) отраже ния — со стороны мышления. Мысль анализирует ощущения, вы являя информацию, которую они несут о внешних для индивида \ предметах.
Можно провести аналогию с художником, воплощающим в сво ем произведении реальность. Для него эта реальность — не чистые явления внешнего мира, но явления, связанные воедино с его отно шением к ним, с его переживанием, с эмоциями. Объект для него — предмет-переживание (ПП). Сознание художника отражает этот объект, затем создается художественный образ, Бездействующий на реципиентов:
ПП—С,—ХО—Р.
В составе объекта, кстати, соотношение предметного и личност но-эмоционального может быть различным. Но отсутствие одного из компонентов ликвидирует объект. При подавлении первым вто рого результатом будет голый фактографизм, при абсолютизации второго — беспредметный символизм. Здесь переживания, лично- j стные эмоции как бы вынесены за пределы сознания, точнее, они ) становятся частью объекта отражений.
Ощущения тоже в известном плане—вне мышления; мышление выступает источником познавательной активности, т. е. субъектом. Ощущения — объект, мыслительная деятельность — субъект.
С точки зрения данного допущения все формы чувственного от-1 ражения действительности могут рассматриваться как объективно ( (или объектно) существующие. И в этом плане нет оснований для ', .квалификации ощущений так называемых вторичных качеств как субъективных в противовес неким «первичным» ощущениям как \ якобы «объективным».
Ощущения объективны как психологический феномен и в опре деленном аспекте субъектно-объектных познавательных отношений. Они объектны по отношению к мышлению, объективны также по ха рактеру доставляемой информации. Ощущение открывает челове ку объективную истину.
, Ощущения вместе с тем не сводятся к какому-то автоматизму, к механическому отражению внешних предметов. Нередко бывает так, что один и тот же предмет вызывает у разных людей разные ощущения (цвета, вкуса, звука и т.п.). Данные явления обусловли ваются зачастую физиологическими и биохимическими изменения ми в органах чувств. Эти случаи представляют собой отклонение от нормы, свойственной большинству людей как результат биологиче ского приспособления человека к среде. Здесь обнаруживается та
же объективность ощущений и восприятий, что и в обычных усло виях. Но на ощущения и восприятия большое влияние оказывает эмоциональное состояние человека, его прошлый опыт переживаний соответствующих ощущений и восприятий: одна и та же музыка, один и тот же цвет могут быть сопряжены с разными переживания ми, накладывающими на них свой отпечаток '. Такие моменты мож но расценивать как субъективные, поясняющие положение, соглас но которому ощущения есть субъективный образ объективного мира.
Нахождение ощущений в составе субъекта (выступающего в ка честве сознания или индивида) — смысловое ядро данного поло жения. Оно дополняется еще и тем, что субъект-индивид является деятельностным, общественно-историческим существом и что на его ощущения, восприятия предмета активно влияют также потребно сти, интересы, установки не только его лично, но и социальной группы, класса, общества; предметы для индивида предстают в их ценностном значении для жизни, практики^.
—итак, мы рассмотрели ощущения и восприятия как формы чув ственного отражения внешнего мира; рассмотрели их познаватель ные возможности. Все отмеченные их стороны, моменты относятся и к третьей форме чувственного отражения — представлению, по скольку оно базируется на них. Это освобождает нас от необходи мости сколько-нибудь значительного освещения представлений. По мимо этого, вопрос о представлениях достаточно полно освещен в имеющихся учебных пособиях. Отметим главное в специфике представления: отсутствие непосредственной связи с отражаемым предметом — это, по сути, то же восприятие, тот же целостный образ предмета, но при отсутствии предмета; оторванность от наличной ситуации;
некоторая обобщенность, усредненность образа — по сравнению с восприятием несколько элиминируется специфическое, уникаль ное, единичное; часть подробностей не сохраняется; в представле нии больше общих черт и сторон — происходит «накладка» на кон кретный образ ранее воспринимавшихся аналогичных образов;
включение в «работу» такой способности человека, как память (способность воспроизводить образы предметов, в данный момент
' А. М. Коршунов отмечает неразрывную связь в восприятии образа предме та и чувства, переживания, эмоции; он указывает также на то, что соотношение того и другого момента здесь различно. На этом основано разделение восприятий (на два типа: в первом наиболее выражен предметный момент, во втором преоб ладают эмоции (см.: Коршунов А. М. Теорий отражения и современная наука. М„ ' 1968. С. 31).
1 " «Содержание восприятия какого-либо предмета во многом зависит от того, j какое значение имеет данный предмет в практике. Свойства и признаки предме-j та, имеющие для нас наибольшее значение, воспринимаются ярко и отчетливо. другие же, наоборот, стушевываются» (Краткий философский словарь. М„ 1979. С. 47).
не действующих на человека; воспроизведение по оставшимся в моз гу «следам»).
Отсутствие непосредственной связи с наличной ситуацией и па мять позволяют, помимо прочего, комбинировать образы, их эле менты; происходит подключение воображения. Здесь — и возмож ность неудачных комбинаций, фантастических образов, и возмож ность удачных с познавательной точки зрения комбинаций образов, таких, на основе которых становится реальным предвидение буду щего. «Представления, будучи не связанными с непосредственным взаимодействием субъекта с объектом, позволяют выходить за пре делы данного явления, формировать не только образы настоящего, ной—с помощью воображения — прошлого и будущего» '. Возни кают такие образы-представления, как образы-модели, образы-це ли, образцы-планы, символические образы.
Без такой формы чувственного отражения действительности, как представление, человек был бы привязан к непосредственной ситуа ции (в плане жизненного опыта); благодаря способности представ лять предметы субъект расширяет объем чувственного материала, которым он располагает, вовлекая в сферу своего ощущения и вос приятия мира также и общественный чувственный опыт. В сфере представлений еще большую роль играет практика, деятельность человека и связанные с практикой ценности, цели и интересы людей.
Теперь краткое определение: представление — это чувственно-наглядный образ предметов и явлений действительности, сохраняе мый и воспроизводимый в сознании без непосредственного воздейст вия самих предметов на органы чувств ". Имеется несколько иное определение: представление — это образ ранее воспринятого пред мета или явления (представление памяти, воспоминание), а также образ, созданный продуктивным воображением; форма чувственно го отражения в виде наглядно-образного знания ^
Посмотрим теперь, какую роль играют ощущения, восприятия и представления в науке. Обратимся к конкретному примеру, взятому из физики *. В атомной физике для изучения элементарных частиц используют камеру Вильсона (или диффузионную камеру) и метод толстослойных фотопластинок. Камера Вильсона дает возможность наблюдать след индивидуальной частицы, образованный капелька ми жидкости в результате ионизации паров воды или спирта. В тол стослойных фотопластинках аналогичный след создается из выпа дающих в результате пролета микрочастицы мельчайших крупинок серебра. В об^их случаях наблюдатель видит не саму частицу, а только ее след, изоморфный траектории ее движения. Анализу
' Коршунов А. М. Место чувственного отражения в научном познании. С. 58. " См.: Михайлова И. Представление // Философская энциклопедия. М., 1967.
Т. 4. С. 359.
* См.: Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С. 506. * См.: Дубовской В. И. Гносеологические функции ощущения и восприятия.
С. 252—254.
фактически подлежит фотография, зрительный образ которой вклю чает в себя или черный след частицы на белом фоне, или белый след на черном. По характеру следа физик судит о свойствах ча стицы, ее заряде, массе, энергии и т. д. Цветовые ощущения в по добных случаях имеют значение лишь для выявления структуры процесса и не имеют самостоятельного значения. Исследуя траек тории частиц, зафиксированные на бумаге, и производя дальней шие расчеты, физик продолжает пользоваться своими органами чувств. Объектом его исследования выступают вычерченные им кри вые и углЪ1, вслед за измерением которых наступает теоретическая стадия их изучения. Из этого можно заключить, что исходным эле ментом физики элементарных частиц в самом ее начале выступает не что иное, как структура траектории частицы. Начиная с этой тра ектории и кончая всеобъемлющими физическими формулами, все содержание физики структурно, т. е. оказывается знанием отноше ний, связей, взаимодействий. Таким образом, чувственное отраже ние объекта позволяет получить в физике, пожалуй, всю основную исходную информацию об элементарных частицах.
Этот пример иллюстрирует важную роль чувственного отраже ния во всей системе научного познания; оно оказывается отправ ным рубежом в движении к сущности объекта, в овладении объек том на практике.
Диалектико-материалистическая трактовка чувственного отра жения действительности характеризуется широтой подхода к са мой действительности и к трактовке познавательных возможностей ощущений, восприятий и представлений. Эта трактовка более убе дительна, чем субъективно-идеалистические и агностические их трактовки.
В своей работе «Материализм и эмпириокритицизм» В. И. Ле нин отмечал, что махисты любят декламировать на ту тему, будто они — философы, вполне доверяющие показаниям наших органов чувств, будто они считают мир действительно таким, каким он нам кажется, полным звуков, красок и т.д., в то время как для мате риалистов, дескать, мир мертв, в нем нет звуков и красок, он отли чается сам по себе от того, каким кажется. На самом же деле ма хисты — субъективисты и агностики, ибо они недостаточно доверя ют показаниям наших органов чувств, непоследовательно проводят сенсуализм. Они не признают объективной, независимой от челове' ка реальности как источника наших ощущений. «Они не видят в ощущениях верного снимка с этой объективной реальности» '. Ощу щение — это образ соответствующего ощущению внешнего явления. «Для материалиста мир богаче, живее, разнообразнее, чем он ка жется, ибо каждый шаг развития науки открывает в нем новые стороны. Для материалиста наши ощущения суть образы единствен ной и последней объективной реальности, — последней не в том
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 18. С. 130. 148
смысле, что она уже познана до конца, а в том, что кроме нее нет и не может быть другой» '. Критически анализируя позицию агно стицизма, В. И. Ленин заострял внимание на возможности посред ством ощущений и восприятий, точнее, посредством мышления, име ющего своей основой ощущения и восприятия, проникать в разно образные структуры вещей, в сущности объектов. Если для агности- i цизма ощущения—это перегородка, стена, отделяющая сознание от внешнего мира, то для диалектической философии — канал свя зи с внешним миром; ощущение—это связь сознания с внешним миром.
2. Абстрактно-мысленное отражение действительности
Способность человека к чувственно-сенситивному отражению действительности — это способность получать непосредственную информацию об объектах в форме индивидуальных конкретно-чув ственных образов, способность к ощущениям, восприятиям и пред ставлениям. Велико значение этой способности для познания и ори ентировки в мире. Но ее сила является и ее слабостью: человек ос тается привязанным к конкретной ситуации. Хотя он и может ори ентироваться в окружающей обстановке, приспосабливаясь к ней подобно животным, все же этого недостаточно, чтобы преобразо вывать природу, предметы окружающего мира в своих интересах, для своих потребностей.
Ограниченность способности человека к сенситивному отраже нию не только в том, что в органах чувств не могут непосредствен но отражаться многие объективные предметы, например атомы или элементарные частицы. Органы чувств — и этот их недостаток про явился уже в самом начале возникновения человека как социаль ного существа — дают гомогенный, хотя и единый, образ отражае мого предмета или ситуации. Как отмечает психолог А. В. Бруш-линский ", та чувственная картина мира, которую дают нам органы чувств, необходима, но недостаточна для глубокого, всестороннего познания предметов. В ней почти не расчленены сложнейшие вза имодействия различных предметов, событий, явлений, их причин и следствий, переходов друг в друга. Распутать этот клубок зависи мостей и связей, который выступает в нашем восприятии во всей своей красочности и непосредственности, просто невозможно с по мощью одного лишь чувственного отражения предметов. А. В. Бру-шлинский приводит пример: ощущение тепла, которое дает рука, прикасающаяся к какому-либо телу. Здесь — неоднозначная ха рактеристика теплового состояния этого тела. Ощущение тепла оп ределяется, во-первых, тепловым состоянием данного предмета и, во-вторых, состоянием самого человека (в этом случае все зависит
' Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 18. С. 130. " См.: Брушлишкий А. В. Мышление // Общая психология. М„ 1986. С. 323.
от того, к каким телам — более теплым или более холодным — прикасался перед тем человек). Здесь обе зависимости выступают как одно нерасчлененное целое. В восприятии, иначе говоря, дан лишь общий, суммарный результат взаимодействия субъекта с поз наваемым объектом.
В связи с этим возникает потребность в отграничении того, что свойственно объектам самим по себе, от того, что связано с состоя нием человеческого организма. Кроме того, имеется потребность в дифференциации свойств объектов, в выделении их по степени зна чимости для существования и функционирования самих объектов и 1 для практической деятельности человека. Все это требовало, в свою
очередь, развития способности к свободным представлениям, к вы-i ходу за рамки непосредственно данной в органах чувств ситуации.
Практическая, трудовая деятельность и в данном случае оказа лась основой процесса перерастания сенситивной способности в но вую, связанную с зачатками разума.
Уже первые трудовые действия, выполняемые по аналогии с дей ствиями сил природы, предполагали такие представления, которые не ограничивались простым воспроизведением прошлых восприя тий, но были связаны с выдвижением некоторой цели и осознанием определенного характера и последовательности будущих операций. Появлялась задача, проблема, требовавшая разрешения. Но мате риальные объекты, с которыми приходилось взаимодействовать, имели и имеют свойство оказывать человеку сопротивление, подда-, ваясь лишь тогда, когда предварительно схватываются мысленно существенные моменты; необходимость в той или иной степени от ражения их внутренней природы требовала все большего умения от членять, отвлекать, т. е. абстрагировать одни признаки вещей от других и относительно свободно оперировать представлениями о та ких признаках (или об отдельных объектах и ситуациях).
Большую роль в развитии способности к абстракциям сыграло возникновение и формирование языка в целях общения. Слова язы ка закреплялись за теми или иными представлениями, абстракция ми, что позволяло репродуцировать их- содержательное значение вне зависимости от ситуации, при которой имелись бы непосредст венно соответствующие предметы и их признаки. В этом отношении интересны соображения, выдвинутые К. Р. Мегрелидзе. Он пишет, что развитию и укреплению способности свободного воспроизвод ства представлений в огромной степени способствовало образование элементов языка. Речь делает возможным произвольное и свобод ное вызывание представлений в поле ясного сознания и закрепля ет способность репродукции. Благодаря языку воспроизводство представлений и работа воображения чрезвычайно облегчаются. Процесс репродукции мысленного содержания делается беглым, сознание освобождается от тирании сенсорного поля, приобретает свободу воображения. Воображение делается в высшей степени подвижным, гибким, и область его охвата может беспрерывно рас-
шириться'. Без языка нет свободных представлений воображения, но и язык, в свою очередь, невозможен без этого содержания соз нания. Подлинное сознание имеется там, где его содержание на полняется объективным составом реальности, где оно может опе рировать образами и представлениями вещей или их заместителя ми и составлять воображаемые диспозиции. К. Р. Мегрелидзе под черкивает, что «человеческий труд, человеческое сознание и чело веческая речь в процессе своего возникнования представляли собой не три самостоятельных действия, а только отдельные моменты од ного целого, а именно — социального комплекса. Каждое из этих образований немыслимо без других, одно порождает другое, взаим но образуя целое» ".
Благодаря выработке способности к свободным представлени ям, связанным со словом, а также способности к сопоставлению представлений, их анализу, выделению общих признаков предме тов и их объединению (синтезу) в определенные классы стало воз можным формирование особого рода представлений, фиксирующих общие признаки вещей. Это уже представления не чувственно-сенси-тивного характера, поскольку конкретная индивидуальность здесь уже отсутствовала (и в восприятии, и в самом представлении), а «представление» лишь об отдельных признаках целой гяуппы ин дивидуальных предметов, выделяемых по какому-либо общему для них признаку, например по функциональному. Такие признаки за креплялись в словах «топор», «дом», «ложка» и т. п. Возникли «представления», квалифицируемые в логике, психологии и фило софии как понятия. Формировалась и развивалась способность лю дей к абстрактно-мысленному отражению действительности.
Исходной и ведущей формой абстрактно-мысленного отражения объектов является понятие. Известный специалист-логик Е. К. Войш-вилло, посвятивший понятию монографическое исследование, счита- \ ет, что одна из основных функций понятия в процессе познания со- \ стоит именно в том, что оно выделяет, представляя в обобщенном ви де, предметы некоторого класса по некоторым определенным (об щим, существенным) их признакам. Он дает следующее определение понятию: понятие как форма (вид) мысли, или как мысленное обра зование, есть результат обобщения предметов некоторого класса и мысленного выделения самого этого класса по определенной сово купности общих для предметов этого класса — и в совокупности отличительных для них — признаков ^
Один и тот же объект может выступать и в форме чувственно-сенситивного представления, и в форме понятия. Пример — пред ставление о студенте Кузнецове В., выступавшем на прошлой не-
' См.: Мегрелидзе К- Р- Основные проблемы социологии мышления. Тбилиси, 1973. С. 105—106.
" Там же. С. 113.
" См.: Войшвилло Е. К. Понятие как форма мышления. Логико-гносеологи ческий анализ. М„ 1989. С. 91.
151
деле на семинаре, и, с другой стороны, понятие о том же студенте, включающем обобщение представлений о нем в том же аспекте в течение семестра или всего учебного года.
В понятиях могут фиксироваться существенные и несуществен ные признаки объектов, необходимые и случайные, качественные и количественные и т. п. По степени общности понятия могут быть разными — менее общими, более общими, предельно общими. Са ми понятия подлежат обобщению '. В научном познании функцио нируют частнонаучные, общенаучные и всеобщие (философские) понятия.
, Если в обыденном знании не столь уж важно отграничивать об-' щие признаки предметов и существенные их признаки (в общих за ключены и существенные), то в научном познании такое отграниче-' ние составляет одну из главных задач исследования. Одно дело — понятие о человеке, включающее в себя множество признаков, в том числе общую для людей мочку уха, и другое дело — понятие, в котором фиксированы наиболее существенные специфические при знаки: иметь сознание, обладать способностью к труду и общаться Посредством языка.
К более высокому уровню по сравнению с отмеченными двумя относятся понятия, включающие в себя осмысление значения от ражаемых признаков или объекта. Не случайно к слову «понятие» близки слова «понять», «понимание». «Понимание вещи или ситуа ции есть усмотрение ее строя, ее структуры, ее места или значения в системе задач, занимающих сознание. Согласно этому, понятие будет усмотренное сознанием смысловое отношение объектов, закон внутреннего строения или реальное значение предмета» '.
Понятия высшего уровня—это понятия-идеи, образующие сферу идеального^. Конспектируя Гегеля, В. И. Ленин выделил положе ние: «Begriff еще не высшее понятие: еще выше идея-== единство Begriffa с реальностью» *. Это означает, что имеется особый класс понятий, не тождественный другим, хотя и обладающий их харак теристиками, но выделяющийся по своей конструктивной направ ленности — на преобразование реальности. Если, к примеру, по нятие «человек» заключает в себе общее и существенное, свойст венное всем людям, и в этом смысле лишь отражает, копирует, кон статирует то, что уже имеется в самой предметной действительно сти, то понятияяо будущем устройстве общества или конструируе-
' О способах обобщения и философско-методологических проблемах обобще ния (экстраполяция и обобщение, развитие первоначальных обобщений и т, п.) см.: Горский Д. П. Обобщение и познание. М.., 1985.
" Мегрелидзе К. Р. Основные проблемы социологии мышления. С. 213. ^ В литературе распространена трактовка идеального, отождествляющая идеальное с субъективной реальностью (наиболее показательной в этом плане яв. ляется монография Д. И. Дубровского «Проблема идеального». М., 1983). Мы полагаем, что такая трактовка возможна и плодотворна, поскольку связывает данный феномен с живой многомерной ччловеческой индивидуальностью. * Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 29. С. 151.
мом воздушном лайнере выступают как понятия-проекты, понятия-планы, понятия-программы.
Такое идеальное не есть прерогатива только сущностного уров ня познания. Оно имеется и в повседневном сознании (если человек перебирает варианты своих возможных действий, через час или два выбирает один из них, а затем его осуществляет, то уже здесь на лицо идеальное). Однако на основе понятий сущностного типа, ко торые, опять-таки заметим, могут и не быть понятиями-идеями, ста новится возможным не только отражать, но и творить новое в со ответствии с законами и внутренними тенденциями развития мате риальных систем. «Когда предмет создан, потребность общества (и индивида. — Авт.) в нем удовлетворена, а деятельность угасла в ее продукте, — умерло и самое идеальное» '. Без деятельностного с \ точки зрения практики подхода нельзя понять сути идеального. По нятие-идея — это образ будущего предмета (или предметов, ситуа ции), продуцируемый с целью его реализации в практической дея тельности субъекта.
Итак, по отношению к действительности (по глубине ее отраже-i ния, осмыслению и направленности) понятия могут быть разделе ны на четыре класса: 1) понятия, отражающие общее в предметах,
2) понятия, охватывающие существенные признаки предметов,
3) понятия, возвышающиеся до раскрытия смысла, значения пред метов, и 4) понятия-идеи.
Исходя из наиболее «сильных» признаков понятий, можно опре делять понятия и как «такие воплощенные в словах продукты со циально-исторического процесса познания, которые выделяют и фиксируют общие существенные свойства, отношенияяпредметов и явлений, а благодаря этому одновременно суммируют важнейшие знания о способах действия с данными группами предметов и яв лений» ^
Данное определение оказывается более эвристичным по сравне нию с приведенным выше, но в то же время не охватывающим пер вый класс понятий. Здесь возможно дальнейшее обсуждение вопро са и уточнение некоторых наших представлений о понятии.
Наряду с понятиями абстрактно-мысленная способность челове ка включчет и другие формы рационального освоения действитель ности. Из курса классической формальной логики известны такие формы мышления, как суждение и умозаключение. Суждение — это форма мысли, в которой посредством связи понятий утверж дается или отрицается ччо-либо о чем-либо. Высказывая суждения, мы уже пользуемся понятиями. Они являются элементами сужде ний. С другой стороны, знание сущности предметов, на основе ко торого возникает понятие о них, выражается в форме суждения или совокупности суждений, которые, однако, всегда могут быть объе-
* Ильенков Э. Идеальное // философская энциклопедия. М., 1962. Т. 2. С. 225, " Введение в философию. Ч. 2. С. 339.
динены в одно суждение. Это суждение, представляющее достигну тое понимание предметов, и принимается за понятие. По мере уг дубления знания о предметах меняется основа их обобщения, в че» и состоит переход от одних понятий к другим, более глубоким и точ ным '. Заметим, что в курсе психологии дается несколько иное оп ределение суждения. «Суждение — это отражение связей межд^ предметами и явлениями действительности или между их свойст вами и признаками»". В этом понимании суждения не обяяательно связаны с понятиями ^
На базе понятий и суждений формируются умозаключения, пред ставляящие собой рассуждения, в ходе которых логически выво дится новое суждение (заключение, или вывод).
Мы не будем специально рассматривать логические формы мыш ления — понятия, суждения, умозаключения, так как все это до статочно широко освещается в соответствующих разделах логики с которыми студенты-философы уже должны быть хорошо знакомы К сказанному о формах рационального познанияядобавим лишь, что, если брать научное познание, то там к числу наиболее важных форм относятся гипотезы и теории; посредством этих форм субъект способен проникать в самые глубокие сущности сложноорганизо ванных материальных систем и ставить себе на службу все более мощные силы природы.
Из изложенного материала, касающегося абстрактно-мысленной способности человека, можно видеть следующие черты, отличаю щие эту способность от чувственно-сенситивного отражения дейст вительности:
1) способность к отражению общего в предметах; при сенситив-ном отражении в отдельных предметах не дифференцируются об щие и единичные признаки; они не разделены, слиты в единый го могенный образ;
2) способность к отражению существенного в предметах; в ре зультате же сенситивного отражения существенное не отграничи вается от несущественного;
3) способность к конструированию на основе познания сущно сти предметов понятий-идей, подлежащих опредмечиванию;
4) опосредованное познание действительности — как через по средство сенситивного отражения, так и с помощью рассуждений, умозаключений и благодаря применению приборов.
' См.: Войшвчлло Е. К. Понятие как форма мышления. Ч. II. Гл. 1. " Брушлинский А. В. Мышление // Общая психология. М„ 1968. С. 327. з Такая трактовка ближе и к отечественной традиции. В «Философском сло варе» Э. Л. Радлова (М., 1913) говорится: «Суждением называется мысль, вы раженная словами. В каждой мысли утверждается или отрицается связь двух элементов сознания, таким образом, в каждом суждении можно различить три элемента: два представления или понятияя между которыми устанавливаетсяяот ношение, и, во-вторых, связка, которая и выражает собой произведенный син тез» (с. 603)
Все эти моменты есть не что иное, как проявления способности к созданию абстракций. Отсюда и название данной способности — «абстрактно-мысленная».
Спрашивается, а не тождественна ли эта способность мышле нию? Ответ на данный вопрос зависит от того, как понимать мыш ление. В «Философском словаре», например, мышление понимает ся как «активный процесс отражения объективного мира в поня тиях, суждениях, теориях и т. п., связанный с решением тех или иных задач, с обобщением и способами опосредствованного позна ния действительности»'. «Философский энциклопедический сло варь» сообщает, что мышление — это «высшаяяформа активного от ражения объективной реальности, состоящая в целенаправленном, опосредствованном и обобщенном познании субъектом существен ных связей и отношений предметов и явлений, в творческом созида нии новых идей, в прогнозировании событий и действий» '.
Если исходить из этих определений, то, конечно, мышление ока жется неотрывным от понятий, от способности создавать абстрак ции.
Такое представление охватывает наиболее зрелую форму мыш ления, где ярко проявляются преимущества мыслительной деятель ности. И в этом смысле можно оперировать этим представлением. Однако оно само оказывается абстракцией от более широкой и мно гогранной целостности, какой выступает мышление человека; не видеть этого означает занять узкую позицию в понимании мыш ления.
В психологии давно установлен факт существования форм, отли чающихся от абстрактного мышления, в частности, существование наглядно-действенного и наглядно-образного мышления.
Наблюдения над развитием сознания ребенка показывают, ччо мышление у него появляется значительно раньше, чем способность к оперированию понятиями. Даже если он получает от взрослых те или иные понятия, то первое время он не воспринимает слово как какую-то абстракцию, а прочно ассоциирует его с конкретным предметом, с конкретным сенситивным образом.
С детьми младшего возраста проводилось два рода опытов ^ Первый из них следующий. На стол помещался двуплечевой рычаг, свободно закрепленный в центре. К правому плечу рычага прикреплялась игрушка, привлекательная для ребенка, вызывающая желание ее достать. Положение игрушки на столе исклю чает возможность достать ее просто рукой.Единственный путь — воспользоваться рукояткой, прикрепленной к левому плечу. Естественно желание потянуть ручку к себе, но игрушка только отодвигается; нужно совершить движение, обратное тому, которое обычно совершается при притягивании вещей к себе. Нахождение этого способа, которое для ребенка младшего возраста осуществляется со зна чительными трудностями, оказывается уже мыслительным процессом. Оно имеет ся, как установлено в экспериментах, и у высших животных. Характерная черта
' Философский словарь. М„ 1986. С. 295. " Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С. 382. * См.: Тихомиров О. К- Психология мышления. С. 8—9.
такого наглядно-действенного мышления в том, что решение задачи осуществля ется с помощью реального преобразования ситуации, с помощью наблюдаемого двигательного акта.
Второй опыт. Ребенку-дошкольнику показывали плоскую фигуру определен ной формы, например вырезанного из фанеры гуся. Затем фигура закрывалась фанерным диском так, чтобы оставалась видимой лишь ее часть — голова и на чало шеи. После этого фигуру поворачивали на какой-либо угол от исходного положения и предлагали ребенку определить по положению головы и шеи гуся, где должен располагаться его хвост. Решение задачи здесь является мыслитель ным процессом наглядно-образного типа. Из этого видно, что функции образного мышления связаны с представлением ситуаций и изменений в них, которые че ловек хочет получить в результате своей деятельности, преобразующей ситуацию, с конкретизацией общих положений.
С помощью образного мышления более полно воссоздается многообразие различных фактических характеристик предмета. В образе может быть зафикси ровано одновременно видение предмета с нескольких точек зрения. Важная осо бенность образного мышления — установление непривычных, «невероятных» со четаний предметов и их свойств. В отличие от наглядно-действенного мышления при наглядно-образном мышлении ситуация преобразуется лишь в плане образа.
За основу отграничения наглядно-образного мышления от на глядно-действенного исследователи-психологи берут, таким образом, характер преобразования ситуации. Отправляясь от этого, мы мо жем пойти в несколько ином направлении — в сторону характери стик собственно гносеологических. Мы можем увидеть, что при на глядно-действенном мышлении ребенок тоже оперирует представ лением-образом: в случае с первым опытом решение задачи есть либо бессознательный акт, как результат перебора вариантов и слу чайного нахождения решения, закрепляемый тут же как вывод (в наглядно-образной форме), либо осознанный вывод, т. е. предвари тельное мысленное оперирование наглядными образами и соответ ствующее действие. Внутренний аспект наглядно-действенного мыш ления оказывается идентичным с наглядно-образным. С философ ской точки зрения важна именно эта общность отмеченных форм мышления; можно обозначить их как «чувственно-сенситивное» или «сенсомоторное» мышление. Второй термин более точен, так как теснее связан с представлением о человеческой деятельности, об ак тивном воздействии человека на объект, без чего не бывает никако го человеческого мышления.
Экстремальные условия развития детей, не имеющих ни зрения, ни слуха и не имеющих возможности общаться посредством языка, выводят на первый план значимость их деятельности, неотрывной от тактильных ощущений, непосредственных восприятий формы внешних предметов и представлений о действиях с предметами.
Как отмечается в литературе, исходная форма функционирования мышле ния у слепоглухонемого ребенка связана с навыками самообслуживания — эле ментарными формами человеческого поведения. Действуя, например, ложкой, ре бенок своей рукой осваивает движения, которые не свойственны ему самому, его организму и которые не нужны ему как таковому. Действуя ложкой, ребенок уподобляет движения своей руки «форме»—«логике» общественно выработанно го способа употребления ложки, который, в свою очередь, «продиктован», с од ной стороны, физическими свойствами ложки и приданной ей пространственно-
геометрической формой социального происхождения и, с другой стороны, назна чением этой ложки, также являющимся продуктом исторического развития об щества. Как видим, ребенок в процессе деятельности по удовлетворению своих нужд совершает действия, по форме воспроизводящие «логику» используемого предмета. Он как бы двигает рукой по двум «логикам» — двум «формам» — используемого предмета: естественно-природной и общественно-исторической. Здесь мы имеем дело с «непосредственной» формой мышления, т. е. с тем случаем, когда ребенок мыслит предметами, действиями с ними. А мыслит ребенок пото му, что действует с предметами не как попало, а по жестко определенной логике, не присутствующей ни в физико-химической, ни в анатомо-физиологической, ни в структурно-морфологической организации его тела. В дальнейшем процессе формирования и развития психики слепоглухонемого ребенка появляются специ фические средства общения — жесты. Они возникают в результате превращения навыков самообслуживания из непосредственно практических актов в акты, не дающие непосредственного результата. Изображая действие с отсутствующей ложкой, ребенок не принимает непосредственно пищи, а лишь сообщает другому человеку, что ему нужно поесть, нужна реальная пища. В отличие от навыков самообслуживания, жесты — это лишь имитация первых, т. е. совершение дей ствий по логике отсутствующих предметов '.
В формирующемся в онтогенезе человеческом сознании запечат леваются контуры, формы предметов и отношения между предме тами. Представления о них динамизируются, будучи детерминиро ванными логикой материальных систем и материальных отношений. Первоначальная логика сознания при этом постоянно корректирует ся, поскольку она еще несовершенна и эпизодична, самой логикой вещей и формами деятельности ребенка.
Обращая внимание на важность социальной обусловленности мышления, Э. В. Ильенков отмечает, что сенсомоторные_схемы складываются в онтогенезе, в процессе развитйя~рёбёнка раньше, чем он становится способным говорить и понимать речь. Эти сенсо-моторные схемы, являющиеся схемами непосредственной деят-ель-ноСт-и становящегося человека с вещами и в вещах, и есть то самое, что философия издавна называет логическими формам.и^или_фор-мами «мышления как такового». В этом плане Э. В. Ильенков дает такое определение мышлению: мышление — это «способность об ращаться с любым другим телом, находящимся вне своего собст венного тела, сообразно с формой, расположением и значением его в составе окружающего мира» ^ Это определение, как можно ви деть, несколько метафорично; в строгом смысле слова мышление ма нипулирует не самими вещами, а только их образами, представле ниями о вещах. Но в этом определении ценен другой момент, а имен но выход за узкие рамки понимания мышления только как абстрак тно-логического мышления.
Суждения, являющиеся одной из основных форм логического мышления, уже имеются при чувственно-сенситивном отражении предметов. В них ставятся в связь конкретные восприятия и пред-
' См.: Сироткин С. А. Чем лучше мышлению вооружаться — жестом или словом? // Вопросы философии. 1977. № 6. С. 97—98.
^ Ильенков Э. В. Соображения по вопросу об отношении мышления и языка (речи) // Вопросы философии. 1977. № 6. С. 9&.
ставления. Говоря, к примеру: «Студентка Иванова пошла в кино театр «Россия», мы не осуществляем никаких операций по обоб щению признаков, мы лишь утверждаем что-то о ком-то, причем в наглядно-образной форме. С одной стороны, здесь имеется акт мыш ления, а с другой — отсутствует абстрагирующая логика. Положе ние о том, что суждения не связаны только с понятиями или, допу стим, теориями, признается, кстати, и авторитетными специалиста ми по логике. Е. К. Войшвилло, например, рассуждает следующим образом. Можно высказать такие суждения, как «Это — дерево», «Это — человек», имея лишь представления о деревьях и человеке. «Очевидно, так и возникают первые суждения еще на чувственной ступени познания, таков характер суждений ребенка. Но мышление в строгом смысле слова начинается лишь тогда, когда имеются бо лее или менее точные понятия («дерево», «человек»), и сами суж дения при этом состоят в том, что в отдельном устанавливается на личие общих признаков, по которым соответствующие предметы (деревья, люди) обобщены в понятиях» '. Таким образом, суждения не соотносятся однозначно ни с понятиями (они могут иметь место до понятия и «после» понятия), ни с абстрактно-логическим мышле нием в смысле тождественности данной форме мышления. Они функционируют и в сенсомоторном мышлении.
Мышление в самом общем виде можно определить как процесс оперирования образми предметов. Поскольку образы предстают как чувственно-сенситивные и понятийные ^ постольку можно рас сматривать мышление как процесс оперирования чувственными и понятийными образами.
Мышление — это процесс; но мышление также и способность, имеющаяся уже при чувственном отражении действительности. Эта способность включена в чувственно-сенситивную способность, обес печивая ее трансформацию в способность к абстрактному мышле нию. В этом отношении чувственно-сенситивное получает у человека интеллектуальный аспект.
На основе изложенных соображений мы считаем также, что вторую познавательную способность правильнее называть не «ло гической», а «абстрактно-мысленной», т. е. способностью к абст рактно-логическому мышлению.
Остановимся теперь на вопросе о связи мышления с языком (в дополнение к тому, что уже говорилось в первой части данного по собия, в разделе «Проблема соотношения материи и сознания»).
Связаны ли они так, что могут существовать в отрыве друг от друга, или между ними существуют однозначно-тождественные от ношения, такие, когда нет мышления без языка и наоборот? С одной стороны, имеется положение, согласно которому язык и мышление неразрывно связаны. С другой, ряд фактов, в том числе факт мыс-
' Войшвилло Е. К. Понятие. М„ 1967. С. 121. " Теории и гипотезы, с нашей точки зрения, тоже дают понятийные образы,
лительной деятельности слепоглухонемых, говорит о существовании невербального, несловесного мышления.
Посмотрим, однако, на структуру самого языка под углом зре ния гносеологии.
Язык в этом аспекте определяется как система знаков, имеющих значения. Считается, что знаки и их значения в языке образуют от носительно замкнутую и самостоятельную систему, имеющую свои законы, правила и формы связи. Важно то, что язык есть не про сто система знаков, не знаки сами по себе, а знаки со своими зна чениями.
В качестве знаков могут выступать звуки, жесты, рисунки, чер тежи и т. п. Они воспринимаются органами чувств другого челове ка, воздействуют на нервную систему и на сознание. Знаки — это сигналы, материальные явления. «Знак есть материальный чувст венно воспринимаемый предмет (явление, действие), выступающий в процессах познания и общения в качестве представителя (заме стителя) другого предмета (предметов) и используемый для полу чения, хранения, преобразования и передачи информации о нем» '. Под информацией при этом понимают гносеологический, чувствен ный или понятийный, образ, которым субъект оперирует в своем сознании и который индуцируется у другого субъекта при восприя тии соответствующего знака. Благодаря замещению реальных пред метов знаки позволяют оперировать не самими предметами, а их образами и комбинациями, комплексами взаимосвязанных образов.
Один и тот же образ, т. е. одна и та же информация, может быть закреплен в различных знаках. Например, «стол» в русском языке идентичен «der Tisch» в немецком и «Table» в английском языках. Иначе говоря, связь между значением и знаком неоднозначна и в этом отношении случайна, хотя исторически словообразование идет во взаимосвязи случайности с необходимостью.
Как справедливо подчеркивают многие специалисты, знак яв ляется не объектом познания, хотя и может быть таковым, а сред ством познания ".
Г'нoceoлon^чecкии_жe_Qбpaз, с которым связан знак, существен но отличается от материального образа и от художественного обра за. Его харак1ерные„.черты — бессубстратность, изоморфность (структурное соответствие образа своему оригиналу), проектив-
1 Резников Л. О. Гносеологические вопросы семиотики. Л., 1964. С. 9. " По проблеме «знак и значение» рекомендуем: Наречий И. С. Проблема зна чения «Значения» в теории познания // Проблема знака и значения. М., 1969; Коршунов А. М., Мантатов В. В. Теория отражения и эвристическая роль знаков. М„ 1974; Ветров А. В. Семиотика и ее основные проблемы. М., 1968; Полторац кий А. Ф., Швырев В. С. Знак и деятельность. М., 1970; Тюхтин В. С. Отражение, системы, кибернетика. М., 1972. Разд. «Соотношение понятий «образ», «модель», «сигнал» и «знак»; Штофф В. А. Проблемы методологии научного познания. М., 1978. Разд. «Значение знака», «О типологии знаков и знаковых систем»; Шинга-ров Г. X. Условный рефлекс и проблема знака и значения. М., 1978; Авоян Р. Г. Значение в языке. Философский анализ. М., 1985.
ность (обратное проецирование структуры отображения на ориги нал), аксиологичность (ценностная значимость) и др. Мы уже ка сались этих сторон гносеологического образа в двух его формах — чувственной (сенситивной) и понятийной '.
Отметим лишь, что в «семантическом треугольнике»: 1) имя (выражение языка), 2) предмет, обозначаемый им (денотат, или десигнат), 3) смысл имени — денотат оказывается содержанием гносеологического образа, соотносимого с предметом. Под смыслом же понимается индивидуальное значение слова, выделенное из объ ективной системы связей; оно состоит из тех связей, которые име ют отношение к данному моменту и к данной ситуации^. Пример— слово «уголь», его смысл для геолога, художника или домашней хозяйки. «Смысл» — это выявление специфических аспектов зна чения соответственно данному моменту и ситуации. В основе инди видуального смысла «лежит преобразование значений, выделение из числа всех связей, стоящих за словом, той системы связей, кото рая актуальна в данный момент»^.
Относительная самостоятельность знаков, значений и смыслов заключает в себе возможность, с одной стороны, их совместного, в единстве, функционирования, а с другой — их автономного сущест вования.
Знаки, взятые сами по себе, не несут никакого смысла и не име ют значения для познания действительности. В данном случае они перестают быть обозначениями чего-то, перестают быть знаками.
Существует особый род знаков, внешнее выражение которых со относимо с предметом отражения (в отличие от языковых или ма тематических, химических, логических знаков, не имеющих такого сходства), вернее, с объектом, момент содержания которого пред ставлен в его полном чувственном образе. Это— знаки-символы, например: изображение льва как символа силы, заводских труб как символа урбанизации и т. п.
Символические знаки широко входили в мифологическое созна ние; немало их в религии. Среди религиозных символов имеются та кие, которые не несут в себе никакого реального содержания. Не которые же символы, например изображение Христа, связываются у отдельных верующих с добротой в самих людях.
В научном, художественном познании и в социальной жизни на шего времени знаки-символы так или иначе коррелируются с поз навательным образом.
Близость знака-символа к познавательному образу отмечается многими специалистами, занимающимися проблемой «знак и по знание». «Чаще всего в качестве символа выступает конкретно-чув-
' Специально данный вопрос освещается в книге В. С. Тюхтина «Отражение, системы, кибернетика» (см. гл. Ill «Гносеологический образ»). " Лурия А. Р. Язык и сознание. М., 1979. С. 53. з Там же. С. 54.
ственный зрительный образ, имеющий хотя бы рудимент естествен ной связи с замещающим» ^ Это лишь при первом приближении ка жется, что знаки-символы почти не имеют предметного содержания и несут только какой-то абстрактный смысл. Однако на самом деле за ними стоит также определенное понятийное или сенситивное со держание. Внешняя форма символа в наглядно-образном виде пред ставляет то содержание, которое она символизирует (например, серп и молот как символ единства рабочего класса и крестьянства). При чем символизируемое содержание носит более абстрактный харак тер, чем объекты обозначения. Символы схватывают самую сущ ность абстрактных идей, придают им чувственно-наглядную форму. Таковы художественные и графические символы. Следовательно, символ — это материальное явление, которое в наглядно-образной форме представляет абстрактные идеи и понятия» ^ Символы явля ются в большей мере продуктом соглашения людей, чем знаки ес тественного языка. Они создаются преимущественно целенаправлен но, а не стихийно, по существу представляя собой конвенции, при нимаемые людьми с известной долей условности.
Большое место в символе занимает социально-ценностный, ак-сиологический компонент. С символом связывается отношение ин дивида или социальной группы, класса, общества к тем или иным явлениям природы и общества. Голубь Пикассо, например, — это для всех народов символ мира, выражающий желание избежать мировой термоядерной катастрофы, надежду на использование са мых разнообразных каналов связи между народами для расшире ния и укрепления сотрудничества между ними.
В символе заключен обобщающий принцип раскрытия много гранного содержания и смысла явлений. «Как идеальная конст рукция вещи, — пишет А. Ф. Лосев, —' символ в скрытой форме содержит в себе все возможные проявления вещи и создает перс пективу для ее бесконечного развертывания в мысли, перехода от обобщенно-смысловой характеристики предмета к его отдельным конкретным единичностям. Символ является, таким образом, не просто знаком тех или иных предметов, но он заключает в себе обобщенный принцип дальнейшего развертывания свернутого в нем смыслового содержания»^.
Символ—это знак, аналогичный слову языка в том плане, что он, как и любой языковой знак, закреплен за определенным гносеоло гическим образом и обозначает его. Но символ отличается от ико-нического знака (знака-копии) тем, что он не совпадает с предме том отражения по многим параметрам. В самом изображении-сим воле их может мыслиться гораздо больше, чем в том значении, ко торое принято с ним соотносить. Символизация (ее нужно отличать
' Уваров Л. В. Образ, символ, знак. Минск, 1967. С. 105. " Коршунов А. М., Мантатов В. В. Теория отражения и эвристическая роль знаков. С. 126. ' Лосев А. Ф. Символ .// Философская энциклопедия. М„ 1970. Т. 5. С. 10.
6 Зак. 509 161
от символизма как художественного и философ^ко-эстетического течения) является стороной процесса научного и художественного освоения действительности, необходимым компонентом человечес ких коммуникаций и функционирования социальных структур *.
Относительная самостоятельность знаков по отношению к гно сеологическим образам может доходить до такого предела, когда становится в принципе возможным оперирование одними только чувственными и понятийными образами без их сопровождения сло вами, рисунками, жестами. Мысль как процесс оперирования обра зами может достигать такой скорости, быстроты, что ее оформлен-ность в знаках будет уже отягощать этот процесс, не позволять ему в максимальной степени развернуться; возникает известная ситуа ция опережения содержания и сбрасывания формы, замены уста ревшей формы новой. Пока остается неясным, что это за новая форма; возможно, что эта новая форма будет тоже внешней, но объединяющей в своих элементах целые комплексы суждений и умозаключений, возможно, форма будет полностью сведена к вну тренней форме как способу и структуре организации самого раз вертывающегося процесса. Ответ на этот вопрос могут дать соот ветствующие исследования психологов и лингвистов.
С точки же зрения философской такое состояние мышления воз можно. В пользу этого предположения говорят и некоторые факты. Так, при напряженном, глубоком продумывании проблемы с пере бором многочисленных вариантов решения имеет место резкое ус корение мыслительного процесса; наличествующая при этом внут ренняя речь (или отдельные слова) может в лучшем случае демон стрировать эпизодическую ее совпадаемость с какими-то узловыми моментами в мгновенном разливе мысли. Опыты, в которых наблю дались при помощи приборов процессы решения шахматных задач и последующие словесные отчеты испытуемых ^ также указывают на наличие невербальных мыслительных актов. В интуитивном мышлении, в котором скорость мыслительного процесса, протекаю щего на бессознательном уровне психики, во много крат превыша ет темп мыслительного процесса, развертываемого в обычных ус ловиях, наука вообще не может обнаружить никаких знаков или систем знаков, сопровождающих исключительно быструю смену «кадров». Считается, что на бессознательном уровне перерабаты вается 10" бит информации в секунду, а на сознательном W. Факт
' Подробней о символе и символизации см.: Уваров Л. В. Образ, символ, зна (анализ современного гносеологического символизма). Минск, 196/; Эльбова Н. Л Сравнительный анализ художественных и научных символов // Вестник МГУ. Се рия Философия. № 5; Уваров Л. В. Символизация в познании. Минск, 1967; Во рисовский Б. Э. Символ и познавательный образ // Философские науки. 1976. № 2 Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство, М„ 1976; Мачта тов В. В. Образ, знак, условность. М., 1980 (Гл. Ill, §4. «Принцип символизма»)
' См.: Тихомиров О. К. Психология мышления, Разд. «Невербализованны исследовательские акты».
невербального характера соответствующего мыслительного процес са отмечал А. Эйнштейн, говоря: «Для меня не подлежит сомнению, что наше мышление протекает в основном минуя символы (слова) и к тому же бессознательно» '.
Интересная идея в этом плане имеется у Д. И. Дубровского — идея существования у человека информации в «чистом» виде. Он отмечает, что идеальное (с его точки зрения, это вся субъективная реальность, чувственные и понятийные образы) непосредственно связано с тремя видами кодов: мозговым, по преимуществу нейро-динамическим кодом, бихевиорально-экспрессивным (двигательные акты, внешние телесные изменения, в особенности выражения глаз, лица) и речевым. Причем только первый из них является фунда ментальным. «Информация, данная человеку в виде явлений его субъективной реальности (как его чувственные образы, мысли, це ли и т. п.),—пишет Д.И.Дубровский,—необходимо воплощена в определеных мозговых нейродинамических системах, которые яв ляются материальным носителем этой информации. Но последние не отображаются в субъективной реальности, «закрыты» для непо средственного отображения... Мозговые носители этой информации для человека начисто элиминированы, им не ощущаются. Он не зна ет, что происходит в его мозгу, когда оперирует всевозможной ин формацией. И это составляет кардинальный факт человеческой пси хической организации, который и обозначается как данность челове ку информации в «чистом» виде, что равнозначно данности инфор мации в виде явлений субъективной реальности»^ Для индивида, подчеркивает Д. И. Дубровский, характерно получение и пережи вание информации как таковой, не отягощенной субстратной орга низацией ее носителя (кода). Это касается и речи. Когда я говорю «дождь идет», это «содержание» фиксируется в речевом коде, реа лизуется соответствующей звуковой, фонематической организацией; последняя же обусловлена эквивалентной нейродинамической ор ганизацией в головном мозгу, обеспечивающей согласованную ра боту мышц речевого аппарата. Но для меня как личности, да и для того, кто воспринимает и понимает эти мои слова, указанное «со держание» представлено в «чистом» виде, как мысль, образ.
Итак, человек обладает способностью иметь информацию, т. е. гносеологические образы, в чистом виде и оперировать этой инфор мацией.
Признание существования информации в чистом виде, т. е. не зависимо и от словесного и от жестового языка, не нарушает поло жения о том, что мышление и язык тесно связаны друг с другом. Без языка или другого аналогичного средства выражения образов и мыслей человек так и оставался бы со своей «чистой» информа цией наедине, не смог бы общаться с другими людьми; более того,
' Эйнштейн А. Физика и реальность. М., 1965. С. 133. " Дубровский Д. И. Проблема идеального. С. 124.
он не смог бы и формировать абстрактные образы и абстрактное мышление. Коммуникативная функция языка является в этом от ношении ведущей. При помощи языка устанавливается взаимопо нимание. С его помощью развивается познавательный процесс, осу ществляется прогресс науки, культуры, цивилизации. Язык — ма териальная форма мышления.
Имея в виду различные мистические концепции общения людей и субъективистские трактовки языка, материалистическая филосо" фия формулирует положение о неразрывности языка и мышления. Это положение, верное в качестве принципа, не исключает призна ния авербального мышления.
Вернемся теперь к чувственно-сенситивному отражению дейст вительности в связи с абстрактным мышлением. Такой аспект ана лиза уже позволил увидеть наличие при чувственном отражении таких форм, которые, казалось бы, не должны выходить за рамки понятий; здесь имеются суждения, связанные с оперированием чув-ственно-сенситивными представлениями. Анализ показывает, одна ко, нечто большее, а именно, что при чувственном отражении по стоянно применяются и слова-понятия.
Что это за явление?
Для его понимания опять-таки нужно обратиться к деятельностному подходу и к социальной стороне вопроса. Приведем рассуждения, имеющиеся в книге А. Р. Лурия «Язык и сознание». Автор пишет, что если бы человек, говоря «ча сы», имел в виду лишь одни определенные часы, а воспринимающий это слово, не имеющий соответствующего опыта, не понимал бы обобщенного смысла этого слова, он никогда бы не смог передать собеседнику свою мысль. Однако слова «часы» и «стол» имеют обобщенное значение, и это является условием понимания, условием того, что человек, называя предмет, может передать свою мысль дру гому человеку. Даже если этот другой человек представляет названную вещь иначе (например, говорящий имеет в виду карманные часы, а воспринимающий — настольные или башенные часы), все равно предмет, отнесенный к определенному классу явлений, позволяет говорящему передать определенную обобщенную ин формацию. И А. Р. Лурия заключает: «Значит, абстрагируя признак и обобщая предмет, слово становится орудием мышления и средством общения» '.
Воспринимая конкретный стол и говоря: «Это — стол», человек мыслит, т. е. утверждает, с одной стороны, в чувственно-сенситивном ракурсе, а с другой — использует форму абстрактного мышления. В целом же данное утверждение — чувственный образ. Замечательно сказано Гегелем, что вообще язык выражает в сущности лишь общее; но то, что мыслится, есть особенное, отдельное. Поэтому нельзя выразить в языке то, что мыслится. . Конспектируя соответствующий раздел работы Гегеля, В. И. Ленин заметил: «...я языке есть только общее»".
Таким образом, при помощи слов-понятий, употребляемых в необходимых сочетаниях, в тех или иных комплексах, в суждениях и рассуждениях человек получает способность описывать индивидуальный предмет и передавать конкрет но-чувственную информацию другому. Иначе говоря, несмотря на применение средств, типичных для абстрактно-логического мышления, результат по своему характеру будет все-таки чувственно-сенситивным. Восприятия или представления не перестают быть таковыми при применении к их выражению средств абстракт ного мышления.
' Лурия А. Р. Язык и сознание. С. 43—44. " Ленин В. И. Пола. собр. соч. Т. 29. С. 249.
Следует отметить к тому же, что, по свидетельствам психоло гов, опирающихся в своих выводах на наблюдения, в человеческом мышлении в зависимости от характера задач, попеременно «вклю чается» то один, то другой вид мышления, причем все это происхо дит на фоне общего, единого мышления. О. К. Тихомиров отмеча ет, что наглядно-действенное, наглядно-образное и словесно-логи ческое мышление образуют этапы развития мышления в онтогенезе и филогенезе. Но «эти три вида мышления сосуществуют и у взрос лого человека и функционируют при решении различных задач» '. Из изложенного следуют два вывода:
1. Реализация чувственно-сенситивной ^способности человека со вершается посредством форм абстрактного мышления. Рациональ ное —воспользуемся этим термином — пронизывает механизм и ре зультаты чувственного отражения действительности.
2. Реализация абстрактно-мысленной способности человека со вершается посредством обращения к результатам чувственного от ражения предметов, используемым также (в форме образов-моде лей, образов-символов) в качестве средств достижения и выраже ния результатов рационального познания ". Иначе говоря, в реаль ном человеческом сознании чувственное пронизано рациональным, а рациональное — чувственным.
Для понимания процесса развития познания немаловажное зна чение имеет его разграничение на живое созерцание и абстрактное мышление с подразделением последнего при проекции на науку на эмпирическое и теоретическое.
Мы оставим вопрос об эмпирическом и теоретическом до рас смотрения его в специальной главе, а здесь поясним, что такое жи вое созерцание. Дело в том, что в нашей литературе нередко отож дествляются «эмпирическое», «живое созерцание» и «чувственное» (чувственно-сенситивное). «Чувственное», как мы уже видели, — это одна из познавательных способностей человека. Чувственного как знания, взятого в обособлении от рационального, нет. В этом отношении некорректно говорить о чувственном как уровне или сту пени познания.
Первичной клеточкой познания выступает мысль, хотя и опери рующая наряду с представлениями общими понятиями, но отра жающая предметы, их свойства и отношения на уровне явлений (как проявлений сущности), т. е. мысль, схватывающая ситуации и вещи в их единичности и конкретности. Отражение действитель ности во всем ее внешнем многообразии и внешних взаимосвязях, где несущественное еще не отграничено от существенного, и дает то, что можно назвать «живым созерцанием».
От живого созерцания, соотносимого с живой действительностью, и начинается многосложный, порой зигзагообразный путь абстракт-
- ' Тихомиров О. К.. Психология мышления, С. 9.
' Более подробно об этом см.: Коршунов А. М. Место чувственного отраже ния в научном познании. С. 56—61.
165
ного мышления к внутренней сущности предметов; это есть путь с переходами от одной стороны сущности к другим ее сторонам, от фрагментарного к целостному ее воспроизведению, от менее глубо кой к более глубокой сущности. Это уже не живая чувственно дан ная конкретность, а реальные абстракции, стороны, лишь на за ключительном этапе сводимые мышлением воедино, в мысленно-конкретное, которое затем соотносится с чувственно-конкретным как сущность с комплексом своих проявлений.
При обсуждении вопроса об абстрактно-мысленном познании действительности можно столкнуться с подразделением всего этого процесса на два этапа: рассудочный и разумный — и выделением соответствующих способностей человека: рассудка и разума. Та кое разделение имеет определенное основание и с ним мы встреча емся еще в античной философии. Большое внимание этому вопросу уделено в немецкой классической философии. По И. Канту, «вся кое наше знание начинается с чувств, переходит затем к рассудку и заканчивается в разуме, выше которого нет в нас ничего для об работки материала созерцаний и для подведения его под высшее -единство мышления» '. Рассудок — это «способность составлять суждения», способность же суждения «есть не что иное, как спо собность мышления» ". Рассудок — это способность давать прави ла. В отличие от рассудка разум «заключает в себе источник опре деленных понятий и основоположений, которые он не заимствует ни из чувств, ни из рассудка» '. Разум способен давать принципы. Он не направлен прямо на опыт или на какой-нибудь предмет, а на рассудок, чтобы с помощью понятий a priori придать многооб разным его знаниям единство. Если рассудок есть способность соз давать единство явления посредством правил, то разум есть спо собность создавать единство правил рассудка по принципам.
Эта традиция воспринята диалектико-материалистической фило софией "*. Справедливо усматривая в разуме способность схваты вать единство противоположностей, взаимопереходы сторон и т. п., некоторые философы, однако, несколько суживают рамки разума, ограничивая его способностью усмотрения диалектики объектов и лишь научно-теоретическим постижением сущности предметов. Нам представляется, что это излишне сциентизированная трактовка дан ного понятия.
Рассудок оперирует в пределах сложившегося знания данными опыта, упорядочивая их согласно твердо установленным правилам, и это придает ему вид «некоего духовного автомата», которому при сущи жесткая определенность, строгость разграничений и утверж дений, тенденция к упрощению и схематизации; рассудок может пра-
' Кант И. Соч.: В 6 т. Т. 3. С. 340. 2 Там же. С. 167, 175. ' Там же. С. 340.
* См., например: Копнин П. В. Гносеологические и логические основы науки. Ч. 1. Гл. VII «Рассудок и разум».
вильно классифицировать явления, приводить знания о них в систе му; рассудок обеспечивает успешную адаптацию индивида к при вычным познавательным ситуациям, в особенности при решении утилитарных задач. С этой точки зрейияя основное отличие разума от рассудка — в выходе за пределы наличного знания и в порож дении новых понятий. Речь идет не только о научных понятиях, но и о понятиях обыденного или художественного познания.
Но этого, как нам кажется, недостаточно, чтобы разум проявил себя. По нашему мнению, для разума характерны такие понятия, которые фиксируют (и это уже отмечалось выше) усмотренное соз нанием смысловое отношение объектов, закон (принцип) внутрен него строения или реальное значение предмета. Понятие в этом от ношении обретает смысловое содержание, связанное с герменевти кой, интерпретацией, выявлением места, значения предметов в со ставе комплекса явлений. Погружение мышления в систему внут ренних и внешних связей объекта ведет к раскрытию противопо ложностей, противоречий, диалектики и порождению новых поня тий, причем как на уровне явлений, так и на уровне сущности пред метов. Вследствие этого и разум, и рассудок имеют место и при жи вом созерцании, и при абстрактном мышлении, на эмпирическом и теоретическом уровнях научного познания.
Рассудок и разум представляют собой особое сечение познава тельного процесса, когда мышление носит либо рассуждающий и ориентировочно-приспособительный, либо понимающий и творчес ки-конструктивный характер.
С точки зрения специфичности рассудка и разума требует бо лее строго употребления термин «рациональный». Иногда рацио нальное отождествляют со способностью человека к абстрактно-мысленному отражению действительности. Однако слово «рацио нальное» происходит от «rationalis» — рассудок, разум и означает рассудочный, разумный. «Рассудочный» охватывает и ту сферу чувственно-сенситивного, которая связана с мышлением на базе восприятий и представлений. Если и применять «рациональное» как противоположное «чувственному», то, конечно, с определенными оговорками.
Дилемма сенсуализма и рационализма существовала на протя жении всей истории философии. Сенсуализм представляли Эпикур, Локк, Гоббс, Беркли и др., рационализм — Декарт, Спиноза, Лейб ниц, Шеллинг и др. Первые считали главными формами познания чувственно-сенситивные формы, пытались редуцировать все содер жание познания к данным, полученным органами чувств. Основное положение сенсуализма: «Нет ничего в знании, чего первоначаль но не было бы в ощущениях». Представители рационализма, наобо рот, обособляли абстрактное мышление от чувственно-сенситивной способности человека, рассматривали результаты чувственного от ражения как несовершенные, вероятностные, не дающие истинного знания, а результаты абстрактного мышления — как имеющие все-
общий и необходимый, а при строгом следовании законам логи ки —и истинный характер.
Историческая дилемма «либо чувства, либо абстрактное мыш ление» снимается в синтезе чувственно-сенситивного и абстрактно-мысленного отражения действительности. Последовательное прове дение данного положенияястановится возможным благодаря обра щению к практике, к деятельностно-активному отношению человека к миру.
Современная научная гносеология не ограничивается отношени ем «индивид — природа», а берет- сложную систему: «индивид — общество — природа». С этой точки зрения утверждается гносеоло гический оптимизм, несовместимый с агностической трактовкой по знавательных способностей человека.
3. Интуиция
В получении нового знания большую роль играют логическое мышление, способы и приемы образования новых понятий, законы логики. Но опыт познавательной деятельности свидетельствует, что обычная логика во многих случаях оказывается недостаточчой для решения научных проблем; процесс производства новой информа ции не может быть сведен ни к индуктивно, ни к дедуктивно раз вертываемому мышлению. Важное место в этом процессе занимает интуиция, сообщающая познанию новый импульс и направление движения.
О наличии такой способности ччловека говорят и многие выда ющиеся ученые нашего времени. Луи де Бройль, например, отме чал, ччо теории развиваются и часто даже меняются коренным об разом, ччо было бы невозможно, если бы основы науки были чисто рациональными. Он убедился, по его словам, в неизбежном влия нии на научное исследование индивидуальных особенностей мыш ления ученого, имеющих не только рациональный характер. «При более внимательном исследовании этого вопроса, — пишет Луи де Бройль, — легко заметить, что как раз эти элементы имеют важ ное значение для прогресса науки. Я, в частности, имею в виду та кие сугубо личные способности, столь различные у разных людей, как воображение и интуиция. Воображение, позволяющее нам пред ставить себе сразу часть физической картины мира в виде нагляд ной картины, выявляющей некоторые ее детали, интуиция, неожи данно раскрывающая нам в каком-то внутреннем прозрении, не имеющем ничего общего с тяжеловесным силлогизмом, глубины реальности, являются возможностями, органически присущими че ловеческому уму; они играли и повседневно играют существенную роль в создании науки» '. Благодаря этим скачкам осуществляются великие завоевания разума. Именно поэтому человеческий ум спо собен в конечном счете взять верх над всеми машинами, которые
' Бройль Л. де. По тропам науки. М., 1962. С. 293—294.
вычисляют или классифицируют лучше, чём он, но не могут ни во ображать, ни предчувствовать. «Таким образом (поразительное про-) тиворечие!), человеческая наука, по существу рациональная в сво их основах и по своим методам, может осуществлять свои наибо- i лее замечательные завоевания, — подчеркивает Луи де Бройль, — \ ли1йь--путем_ояасныхвнезапных_скачков ума, когда проявляются 1 способности, освобожденные от тяжелых оков строгого рассуж- \ дения» '. -—
Мы не будем останавливаться здесь на вопросах воображения, внимания, памяти, сообразительности, некоторых других способно стей ччловека (эмоциях, воле и т. п.); это предмет специального об суждения ". Остановимся на интуиции. Интуиция как специфичес кий познавательный процесс, непосредственно продуцирующий но вое знание, выступает столь же всеобщей, свойственной всем лю дям (правда, в разной степени) способностью, как и чувства, и аб страктное мышление.
Интуиция поддается экспериментальному изучению. Из работ, посвященных исследованию интуиции посредством эксперимента, можно выделить труды советского психолога Я. А. Пономарева, американского психолога Олтона, румынского психолога К. Фа-куоару.
Распространенность, всеобщность интуиции подтверждают мно гочисленные наблюдения над людьми в обыыных, повседневных ус ловиях; нередки случаи, когда в нестандартной ситуации, требую щей быстрого решения в условиях ограниченной информации, субъ ект производит выбор своих действий, как бы «пред-чувствуя», что нужно поступить именно так, и никак иначе.
История человеческой культуры знает немало случаев, когда ученый, конструктор, художник или музыкант достигали принципи ально нового в своей области как бы путем «озарения», «по на итию».
Приведем несколько фактов.
В истории музыки нередки случаи, когда музыкальная мысль приходила к композитору в самый неожиданный момент, скажем, во сне. Например, Джузеп-пе Тартини однажды увидел во сне дьявола, игравшего на скрипке восхититель ную мелодию. Проснувшись, Тартини тотчас записал ее и в дальнейшем исполь зовал для сочинения одного из своих самы«х знаменитых произведений — скри пичной сонаты «Дьявольские трели»» ^
Любопытен случай, происшедший с изобретателем в области электро- и ра диотехники Николой Тесла (1856—194»). Однажды, во время прогулки с при ятелем, ему внезапно пришло в голову решение одной технической проблемы. Американский психолог Дж, Гоуэн сообщает: он шел в сторону заката солнца
' Бройль Л. де. По тропам науки. С. 295.
" См., например: Коршунова Л. С. Воображение и его роль в познании. М., 1979; Коршунова Л. С., Пружинин Б. И. Воображение и рациональность. М., 1989. Шингаров Г. X. Эмоции и чувства как формы отражения действительно сти. М„ 1971; Платонов К. К. Проблемы способностей. М.. 1972.
^ См.: Интуиция и научное творчество. Аналитический сборник ИНИОН. М„ 1981. С. 17.
и читал стихи; в это время мысль, подобно вспышке молнии, озарила его; идея электромотора на переменном токе пришла к нему как откровение. Он стоял, по груженный в транс, пытаясь объяснить другу свое видение. Образы, представшие перед умственным взором Теслы, были отчетливыми и осязаемыми, как металл или камень. Принцип вращающегося магнитного поля стал дляянего совершенно ясным. Так началась революция в мировой электротехнике '.
С действием интуиции связаны и крупнейшие достижения теоретической науки.
Интересен взгляд А. Эйнштейна на творчество физика-теоретика и его сужде ния о собственном творчестве ". Он считал, что не существует никакого индуктив ного метода, который мог бы вести к фундаментальным понятиям физики. Гипо теза может быть «навеяна» эмпирическими фактами, но не является непосредст венно выводимой из них — иначе она не была бы гипотезой. Ученыы может и должен свободно создавать различные гипотезы для объяснения наблюдаемых явлений. Вопрос же о том, какая из выдвинутых гипотез должна быть принята, а какая отброшена, решается эмпириччской проверкой следствий, вытекающих иэ них. Этой установки А. Эйнштейн придерживался и в своей научной деятель ности. Исходные положения его теории относительности были сформулированы не как индуктивные обобщения опытных данных (хотя он учитывал эмпиричес кие факты при ее создании), они были продуктами «изобретения», «догадки», т. е. продуктами интуиции, А. Эйнштейн говорил своему бывшему сокурснику Якобу Эрату, что мысль об относительности одновременности появилась у него в результате внезапной интуитивной догадки. Однажды утром он проснулся и вдруг понял, что события, которые для одного наблюдателя происходят одновременно, могут быть неодновременными для другого. Как отмечал М. Вертгеймер на ос новании бесед с А. Эйнштейном, к представлению о том, что скорость света яв ляется предельной скоростью распространения сигналов он пришел также интуи тивно. Из специальной и общей теории относительности путем логико-математи ческой дедукции были получчны следствия, сопоставимые с данными наблюдений и экспериментов и подтвержденные этими данными. А. Эйнштейн считал, что на опыте можно проверить теорию, но нет пути от опыта к теории. Вместе с тем путь от чувственного опыта к теоретическим понятиям существует — это путь интуиции, интуиция (а не логика) связывает их. «Если не согрешить против ло гики, — говорил А. Эйнштейн, — то вообще нельзя ни к чему прийти» '. «Под линной ценностью является в сущности, только интуиция» *.
Немаловажное значение имеет интуиция в сфере философского познания. С интуицией связывают идею силлогизмов Аристотеля, идею соединения философии и математики Р. Декарта, идею антиномий И. Канта и многие другие^
В. Рассел отмечал, что иногда его попытки подтолкнуть силой воли ход творческой работы оказывались бесплодными, и он убеждался в необходимости терпеливо ожидать подсознательного вызревания идей, что было результатом на пряженных размышлений. «Когда я работаю над книгой, — писал он, — я вижу ее во сне почти каждую ночь. Не знаю- возникают ли при этом новые идеи, или оживляются старые: зачастую яявижу целые страницы и могу во сие прочесть их".
Феномен интуиции чрезвычайно широк и не всегда все, что счи тают интуитивным, действительно заслуживает такого названия.
' См.: Интуиция и науччое творчество. М., 1981. С. 17.
" См.: Кармин А. С. Научною мышление и интуиция: эйнштейновскаяяпо становка проблемы // Научнаяякартина мира. Логико-гносеологический аспект. Киев. 1983.
" Эйнштейн А. Собр. науч. трудоь. М., 1967. Т. IV. С. 572. ' Цит. по: Кляус Е. М. Альберт Эйнштейн // Эйнштейн А. Физика и реаль ность. М., 1965. С. 337.
•^ См., например: Лапшин И. И. Философия изобретения и изобретение в фи лософии. Пг., 1922 Т. II. (Разд. «Творческая интуиция философов» и «Анализ при веденных случаев»). " Цит. по: Интуиция и научное творчество. С. 17.
В мышлении, например, нередки умозаключения, посылки которых не формулируются в явном виде; результат таких умозаключений бывает неожиданным, но вовсе не интуитивным, как полагают не которые ученые '. Не нужно принимать за интуицию и то, ччо от носится к области инстинктов, характеризуется автоматизмом ре акций в сходной обстановке и имеет физиологические механизмыыв подсознательной или бессознательной сфере субъекта. Порой гово рят о «чувственной интуиции» как о восприятии органами чувств («интуитивные» предпосылки геометрии Евклида и т. п.). Хотя та кое словоупотребление возможно, но оно идентично «чувственно-сенситивному». Как специфический феномен познания понятие ин туиции многозначной
Мы понимаем под интуицией интеллектуальную интуицию (лат. intellectus — ум, мыслительная способность человека), позволяю щую проникать в сущность вещей.
И еще одна чрезвычайно важная черта свойственна интуиции — ее непосредственность. Непосредственным знанием (в отличие от опосредованного) принято называть такое, которое не опирается на логическое доказательство. По словам П. В. Копнина, интуиция является непосредственным знанием только в том отношении, что в момент выдвижения нового положения оно не следует с логичес кой необходимостью из существующего чувственного опыта и тео ретических построений ^ В этом своем значении интуиция (или «интуитивное») сопоставляется с «дискурсивным» (от лат. discur-sus — рассуждение, довод, аргумент) как с обоснованным пред шествующими суждениями, принимаемым на основе аргументов, логических доказательств; дискурсивное является опосредствован но, интуитивное — непосредственно получаемым знанием.
Поясняя термин «интеллектуальная интуиция», В. Ф. Асмус от мечал, что под «интеллектуальной интуицией» ученый понимает прямое постижение умом истины, не выведенной из других истин посредством доказательства и не усматриваемой одними лишь внешними чувствами*. Если иметь в виду, что интуиция относится к интеллекту и связана с отражением сущности предметов (т. е. ес ли отграничить ее от ччвственнсг-сенситивного и инстинктивного), то можно принять за исходное такое ее определение: интуиция — это способность постижения истины путем прямого ее усмотрения без обоснования с помощью доказательства ^ Все приведенные выше
1 Например, Р. Акофф и Ф. Эмери в книге «О целеустремленных системах» (М., 1974) утверждают, что интуиция—это неосознанное умозаключение.
" 'Анализ основных значений термина «интуиция» проведен в книгах: Бун-ге М. Интуиция и наука. М„ 1967. С. 92—141; Ладенко И. С. Интеллектуальные системы и логика. Новосибирск, 1973 (глава «Проблема интуиции»).
' См.: Копнин П. В. Гносеологические и логические основы науки. С. 190.
* См.: Асмус В. Ф. Проблема интуиции в философии и математике (очерк ис тории: XVIII—начало XX вв.). М„ 1965. С. 6.
^ См.: Философский энциклопедический словарь. М„ 1989. С. 221.
случаи проявления интуиции (а их ччсло можно значительно рас ширить) целиком подходят под это определение.
Но все изложенное выше демонстрирует по крайней мере еще две черты, свойственные интуиции: внезапность и неосознанность. Решение проблемы во всех приведенных примерах (поиск нового понятия, темы, идеи и т. п.) приходило всегда неожиданно, случай но и, казалось бы, в неподходящих для творчества условиях, так или иначе контрастирующих с условиями целенаправленного науч ного поиска.
Интуитивное «видение» совершается не только случайно и вдруг, но и без явной осознанности путей и средств, приводящих к данному результату '.
Иногда неосознанным остается и результат, а самой интуиции при таком исходе ее действия уготована участь возможности, не ставшей действительностью. Индивид может вообще не сохранить (или не иметь) никаких воспоминаний о пережитом акте интуиции. Одно замечательное наблюдение было сделано американским ма тематиком Леонардом Юджином Диксоном. Его мать и ее сестра, которые в школе .были соперницами по геометрии, провели долгий и бесплодный вечер над решением какой-то задачи. Ночью матери приснилась эта задача, и она стала ее решать вслух громким и яс ным голосом; ее сестра, услышав это, встала и записала. На сле дующее утро в ее руках было правильное решение, неизвестное ма тери Диксона ". Этот примёр иллюстрирует, помимо прочего, не осознанный характер явления, называемого «математические сны», и действие интуиции на бессознательном уровне человеческой пси хики.
Таким образом, интуитивной способности человека свойственны 1) неожиданность решения задачи, 2) неосознанность путей и средств ее решения и 3) непосредственность постижения истины на сущностном уровне объектов.
Данные признаки отделяют интуицию от близких к ней психиче ских и логических процессов. Но и в этих пределах мы имеем дело с достаточно разнообразными явлениями. У разных людей, в раз ных условиях интуиция может иметь разную степень удаленности от сознания, быть специфичной по содержанию, по характеру ре зультата, по глубине проникновения в сущность, по значимости для субъекта и т. п.
' Интуиция включает в себя несколько этапов: 1) накопление и бессознатель ное распределение образов и абстракций в системе памяти; 2) неосознанное ком бинирование и переработка накопленных абстракций, образов и правил в целях решения определенной задачи; 3) четкое осознание задачи; 4) неожиданное для данного человека нахождение решений (см.: Введение в философию. Ч. 2. С. 346).
' См.-.Налчаджян А. А. Некоторые психологические и философские проблемы интуитивного познания (интуиция в процессе научного творчества). М., 1972 С. 80.
Интуиция подразделяется на несколько видов прежде всего в за висимости от специфики деятельности субъекта. Особенности форм материальной практической деятельности и духовного производства определяют и особенности интуиции сталевара, агронома, врача, биолога-экспериментатора. Выделяются такие виды интуиции, как техническая, научная, обыденная, врачебная, художественная и т. п.
По характеру новизны интуиция бывает стандартизированной и эвристической. Первую из них нередко называют интуицией-редук цией. Пример — врачебная интуиция С. П. Боткина. Известно, что, пока пациент проходил от двери до стула (длина кабинета была 7 метров), С. П. Боткин мысленно ставил предварительный диаг ноз. Большая часть его интуитивных диагнозов оказывалась вер ной. Могут сказать, что в данном случае, как и вообще при поста новке любого врачебного диагноза, имеет место подведение частно го (симптомов) под общее (нозологическую форму заболевания); в этом отношении интуиция действительно проступает как редук ция, и никакой новизны в ней как будто и нет. Но иной аспект рас смотрения, а именно аспект отношения к конкретному объекту ис следования, постановка конкретного диагноза по нередко неодноз начному комплексу симптомов обнаруживает новизну решаемой проблемы. Поскольку при такой интуиции все же применяется оп ределенная «матрица»-схема, постольку сама она может быть ква лифицирована как «стандартизированная».
Эвристическая (творческая) интуиция существенно отличается от стандартизированной: она связана с формированием принципи ально нового знания, новых гносеологических образов, чувственных или понятийных. Тот же С. П. Боткин, выступая как ученый-кли-ницист и разрабатывая теорию медицины, не раз использовал та кую интуицию в своей научной деятельности. Она помогла ему, на пример, в выдвижении гипотезы об инфекционной природе ката ральной желтухи («болезни Боткина»).
Сама эвристическая интуиция имеет подвиды. Для нас важно ее подразделение по гносеологическому основанию, т. е. по характе ру результата. Интерес представляет точка зрения, согласно кото рой сущность творческой интуиции заключается в своеобразном взаимодействии наглядных образов и абстрактных понятий, а сама эвристическая интуиция выступает в двух формах: эйдетической и концептуальной. Рассмотрим этот вопрос несколько подробнее '. В принципе возможны следующие пути формирования чувствен-
* Изложение представлений о творческой интуиции дается по работам: Кар мин. А. С., Хайкин Е. П. Творческая интуиция в науке. М., 1971. Кармин А. С. Интуиция и ее механизмы // Проблемы методологии науки и научного творчества. Л., 1977. В этих работах приводятся разные схемы интуитивного мышления, под робно разбираются способы формирования эйдетической и концептуальной интуи ции, выявляются характерные черты творческой интуиции, показывается роль ин туиции в научном познании и дается критика неопозитивистских взглядов на ин туицию.
ных образов и понятий в человеческом сознании: 1) сенсорно-пер цептивный процесс, в результате которого появляются чувственные образы; 2) чувственно-ассоциативный процесс перехода от одних образов к другим; 3) процесс перехода от чувственных образов к понятиям; 4) процесс перехода от понятий к чувственным образам; 5) процесс логического умозаключения, в котором совершается пе реход от одних понятий к другим. Очевидно, что первое, второе и пятое направления создания гносеологических образов не являют ся интуитивными. Даже если взять «автоматизированное», сверну тое умозаключение (в рамках пятого направления), то оно окажет ся ничем существенным не отличающимся от полного, развернутого умозаключения; здесь не будет никакого особого способа формиро вания знания, как и в первых двух случаях. Поэтому возникает предположение, что формирование интуитивного знания связано с процессами третьего и четвертого типов, т. е. с переходом от чув ственных образов к понятиям и от понятий к чувственным образам. Правомерность такого предположения подтверждается тем, что характер указанных процессов хорошо согласуется с наиболее ти пичными чертами интуитивного «усмотрения истины», зафиксиро ванными в феноменологических описаниях интуиции: в них проис ходит трансформация чувственно-наглядного в абстрактно-понятий ное и наоборот. Между наглядными образами и понятиями нет ка ких-либо промежуточных ступеней, отличных от них; даже самые элементарные понятия отличаются от чувственных представлений. Тут возникают понятия, не выводимые логически из других поня тий, и образы, не порождаемые другими образами по законам чув ственной ассоциации, а потому естественно, что полученные резуль таты кажутся «непосредственно усмотренными». Этим объясняется также скачкообразный характер указанной трансформации и про цесса получения результата.
Примеры эйдетической интуиции — наглядное представление о структуре молекулы бензола, возникшее у Кекуле, или наглядное представление о строении атома, созданное Резерфордом. Эти пред ставления не сводятся к простому воспроизведению данных непо средственного чувственного опыта и формируются с помощью поня тий. Примеры концептуальной интуиции — возникновение понятия о кватернионах у Гамильтона или понятия о нейтрино у Паули. Эти понятия возникали не путем последовательного логического рас суждения (хотя данный процесс предварял открытие), а скачкооб разно; большое значение при их формировании имело комбиниро вание соответствующих чувственных образов («комбинаторная иг ра» образными элементами мышления, по выражению А. Эйн штейна).
С позиций такого понимания творческой интуиции и ее разно видностей дается и ее определение. Творческая интуиция опреде ляется как специфический познавательный процесс, заключающий ся во взаимодействии чувственных образов и абстрактных понятий
и ведущий к созданию принципиально новых образов и понятий, содержание которых не выводится путем простого синтеза пред шествующих восприятий или путем только логического оперирова ния имеющимися понятиями.
Приведенная точка зрения представляется нам ценной для рас крытия гносеологического аспекта интуиции. Мы не беремся су дить о физиологических и психических механизмах интуиции — это дело специалистов-физиологов и психологов; они должны прежде всего экспериментально исследовать интуицию и раскрыть до сих пор еще далеко не ясный механизм ее действия (нескольких моментов мы все же коснемся ниже). Возможны и другие подхо ды, кроме отмеченного, и со стороны специалистов по гносеологии. Проблема интуиции все еще остается малоразработанной и в философии (кстати, здесь, как и в исследовании проблем практики, .истины, чувственного, рационального и других, много полезного могли бы сделать и студенты, будущие специалисты-философы). В пользу приведенной точки зрения выскажем аргумент, не фигу рировавший еще при ее обосновании.
Этот аргумент — специфическая гносеологическая природа че ловеческой практики. Обратите внимание: «Практика ... имеет не только достоинство всеобщности, но и непосредственной дейст вительности» '. Теперь посмотрите на понятие и на чувственный об раз: не концентрирует ли в себе понятие то, что называется «все общностью», и не являет ли собой чувственное — «непосредствен ную действительность»? Нет ли здесь выхода на ту взаимосвязь чувственного и понятийного, что заключена в эйдетической и кон цептуальной интуиции? Не лежит ли в основе срабатывания этих форм интуиции «миллиардное повторение» (В. И. Ленин) в инди видуальной деятельности человека этой увязки «всеобщности» и «непосредственной действительности»? Нам кажется, что такая связь здесь имеется. Важен при этом жизненный опыт человека.
Возьмем конкретный исторический факт — открытие структуры бензола (СбНв) немецким химиком Ф. А. Кекуле в 1865 г.; это открытие было одновре менно и возникновением теории строения бензола и его производных. Ф. А. Кеку ле сам описал это событие.
Он работал над учебником химии. Работа не двигалась, мысли витали где-то далеко. Он повернул стул к камину и задремал. Образы атомов, атомов Дальто на, заплясали перед его глазами. «Мое умственное око, изощренное-повторявши мися видениями подобного рода, различало теперь более крупные образования изменчивых форм. Длинные цепочки, все в движении, часто сближаются друг с другом, извиваясь и вертясь, как змеи! (Вплоть до этого времени все гипотети ческие молекулярные структуры рисовались в виде линейных цепей. Сон начался с конвенционного знания.) Но смотрите-ка! Что это было? Одна из змей ухватила свой собственный хвост и фигура эта насмешливо закружилась перед моими гла зами. Пробужденный как бы вспышкой молнии, я провел на этот раз остаток но чи. детально разрабатывая следствия новой гипотезы» '. Некоторые исследовате ли полагают, что формула бензола могла быть навеяна кругом, который образо-
' Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 29. С. 195. ' Цит. по: Бунге М. Интуиция и наука. С. 113---II 4.
вали в зоопарке шесть четырехруких обезьян, схватив друг друга за руки. В этом варианте нужно было наблюдение такого замкнутого кольца, т. е. нужна была определенная практика.
Но могло быть и другое. Задолго до того, как Ф. А. Кекуле стал работать над проблемой структуры бензола, еще в 1847 г. он оказался свидетелем пожара в доме, где жила графиня Герлиц; графиня была найдена мертвой и обгоревшей. Был задержан отец бывшего камердинера графини, пытавшийся продать в дру гом городе переплавленное золото. Он не мог удовлетворительно объяснить про исхождение этого золота, а также других найденных у него драгоценностей,
•среди которых было кольцо, изображавшее двух переплетенных змей; одна змея была золотой, другая из платины. По его словам, кольцо находилось у него с 1805 г., а муж графини утверждал, что оно принадлежало его жене с 1823 г. Экс пертиза установила, что кольцо не могло находиться у отца с 1805 г., так как платина стала употребляться только после 1819 г. На суде было установлено, что камердинер задушил свою хозяйку с целью ограбления, а затем пытался сжечь труп '. На суде Ф. Д. Кекуле выступал как свидетель, его показания по могли эксперту, в роли которого выступал химик Либих. Ф. А. Кекуле, как ви дим, оказался вовлеченным в практику и в обыденную, и в судебную, связанную
•с экспериментальной проверкой качества металла (установлением того, что белый металл не серебро, а платина).
Объективности ради заметим, что совершение открытия Ф. А. Кекуле посред ством интуиции в приведенном случае с бензольным кольцом оспаривается неко торыми учеными. Они стремятся найти элементы и аналогии, имевшиеся в науке того времени, чтобы доказать «строгую логичность» появления новой структуры
•бензольного кольца. Но одно не исключает другого. Роль интуиции, между про чим, оспаривается и во многих других случаях, например, в известном факте от крытия Д. И. Менделеевым периодической системы химических элементов (в на шей литературе недалекого прошлого это происходило не в последнюю очередь из-за того, что интуиция не укладывалась в упрощенную сциентистско-рационали-
•стическую схему познания и считалась явлением мистическим и идеалистическим).
Но сейчас важно другое. Существенную роль в рассмотренном примере играет практика. При установлении качества металла про верялось предположение, сделанное на основе химического знания; мысль двигалась от «всеобщности» к «чувственной данности». Син тез того и другого был осуществлен в практике. Такой синтез все общности и чувственной данности происходит на каждом шагу в деятельности любого человека, осуществлялась она и в деятельно сти Ф. А. Кекуле. Этот синтез постоянно действует, формируя гно сеологическую схему, гносеологическую структуру сознания. Такая структура становится инстинктивной, хотя и оказывается социаль ной по природе. Она срабатывает автоматически, когда имеется од на сторона, но требуется другая. В определенных условиях при дви жении мышления по всеобщности может извлекаться чувственная наглядность, как и наоборот, при чувственных образах — понятий ная всеобщность (мы говорим «может», поскольку извлечение со пряженного связано с определенным комплексом факторов, которых может и не быть). Необходимое условие — наличие хорошей дол говременной памяти. Именно там закладывается огромный объем конкретной информации, увязанной в единую гносеологическую структуру сознательного и бессознательного. Практической приро-
* Факт приводится по книге: Быков Г. В. Август Кекуле. Очерк жизни и дея тельности. М., 1964. С. 13—14.
дои человека и познания и определяется, на наш взгляд, творче ская интуиция ученого и ее подразделение на эйдетическую и кон цептуальную. Мы согласны с А. С. Карминым в том, что именно в процессах перехода от чувственных образов к понятиям и от поня тий к чувственным образам «следует искать разгадку таинственной природы интуитивного знания» '.
Будущее покажет, насколько верно такое представление о гно сеологическом механизме интуиции.
Затронем теперь некоторые данные физиологии и психологии. Многообещающи в плане возможностей раскрытия физиологии ин туиции исследования канадских физиологов во главе с В. Пенфиль-дом. Их исследования показали, что при раздражении электрода ми некоторых участков головного мозга вызываются эмоции и че ловек переживает только эмоциональное состояние, например страх, без воспоминания о каком-либо событии. Опыты показывают так же, что определенные участки мозга «ответственны» за воспроиз ведение событий; такое воспроизведение сопровождается появле нием и переживанием эмоций, причем последние зависят от значе ния события.
Эти данные указывают на возможное вхождение эмоционально го компонента в механизм интуиции. Сами эмоции не столь специ-фицирующи, как, допустим, зрение. Они более общие, интеграль ные, одно и то же переживание может быть соотносимо с появле нием разнородных чувственных или понятийных образов. Возмож но, что в актуальном плане, т. е. при данной проблемной ситуации, возникшая эмоция воздействует на участки коры головного мозга с долговременной памятью и по ассоциации вызывает прошлые эмо ции, а с их помощью и соответствующие чувственные и понятийные образы или варианты, близкие к ним. Но возможны и другие на правления действия эмоций. Так или иначе, а их роль состоит, ве роятно, в извлечении из долговременной памяти многообразных ва риантов решения проблемы с последующим выбором одного 'из них ria заключительной стадии интуитивного процесса. Но возможно, 410 их роль иная, что эмоции определяют сам выбор того или ино го варианта решения из множества возможных.
Загадочна быстрота, с какой действует интуиция. На эту сторо ну проливают свет многие экспериментальные данные, в том числе и полученные В. Пенфильдом. Опыты показали, что три компонента 'речи — идеационный (понятийный), вербализационный и мотор ный — локализуются относительно самостоятельно. Оценивая эти данные в плане интуиции, А. А. Налчаджян пишет: «Если принять эту схему, то можно заключить, что вполне возможно мышление бессловесное с отсутствием или слабым моторным сопровождением. А это не что иное, как подсознательное или же осознанное, но об-
' Кармин А. С. Интуиция и ее механизмы // Проблемы методологии науки и научного творчества. С. 49.
разное (отмеченное еще Эйнштейном и Вертгаймером) мышление. Отсюда можно также заключить, что творческое мышление, про цесс подсознательной «инкубации», по всей вероятности, связано с относительно самостоятельной активностью идеационной части ло кализованных следов памяти. Каким образом конкретно осущест вляется образование следов памяти и как достигается физиологи чески эта относительная самостоятельность регистрации различных компонентов, имевших языковое выражение и воспринятых слухом содержаний, нам пока что неизвестно. Вполне возможно, что это осуществляется вовлечением одних и тех же нервных клеток в раз личные многоклеточные узоры» '. А. А. Налчаджян приводит весьма убедительные доводы (мы рекомендуем студентам ознакомиться с ними) в подтверждение того положения, что после прекращения сознательного анализа научной проблемы процесс ее решения про должается в подсознательной сфере, что соответствующие электро физиологические процессы также не прекращаются, а преобразу ются, продолжают протекать, но лишь с измененными характери стиками.
В разделе об абстрактно-мысленной способности человека мы уже обращали внимание на существование невербализованного мышления и на значительное ускорение мыслительного процесса при такой форме. Отмечали также и удивительное явление: возмож ность переработки на бессознательном уровне 10^ бит информации в секунду, а на сознательном только 10". Все это является важной предпосылкой для развертывания быстрых мыслительных процес сов, для оперирования огромной по своему объему «чистой» инфор мацией в подсознательной (бессознательной) сфере. Подсознание способно проводить за короткое время огромную работу, которая не под силу сознанию за тот же короткий срок.
В процессе интуитивного решения принимает участие также эс тетический фактор. При любой разновидности интуиции — эйдети ческой или концептуальной — происходит как бы дорисовка карти ны (ситуации) до целостности.
Взаимосвязь целого и части, системы и элемента также внед ряется в сознание и бессознательную сферу человеческой психики в форме определенной схемы или структуры (в самом общем ви де), облекаясь в психологическую установку на достижение гармо ничности и совершенства. Стремление к гармонии и красоте, осу ществляемое на подсознательном уровне, может послужить факто ром, оказывающим решающее влияние на выбор из множества ва риантов в пользу более совершенного.
И эстетический, и, надо полагать, этический факторы, как и эмоциональный и праксеологический факторы — все они в той или иной степени связаны с формированием интуиции и ее действием в
' Налчаджян А. А. Некоторые психологические и философские проблемы ин туитивного познания (интуиция в процессе научного творчества). С. 149.
проблемных ситуациях. Их обнаружение в процессах интуиции свидетельствует, помимо прочего, о том, что в познавательной дея тельности участвуют отнюдь не «чистые» физиологические или био химические образования, а человеческая личность, базирующая' свое познание на этих механизмах, использующая их как средства,'' но развертывающая эту деятельность в широком поле многообраз-' ных, живых человеческих отношений и в практике. Индивидуаль ное познание своеобразно, как специфична и интуитивная способ ность каждого человека, его жизненная уникальность; но через всю эту специфичность проявляет свое действие общая социокультур-ная детерминация познавательной деятельности, общественная природа человеческой личности.
Рассмотрение вопроса о возможном механизме и компонентах интуиции позволяет увидеть, что интуиция не сводима ни к чувст-венно-сенситивному, ни к абстрактно-логическому познанию; в ней имеются и те, и другие формы познания, но имеется и нечто, выхо дящее за эти рамки и не позволяющее редуцировать ее ни к той, ни к другой форме; она дает новое знание, не достижимое никаки ми другими средствами.
К общим условиям формирования и проявления интуиции отно сятся следующие: 1) основательная профессиональная подготовка субъекта, глубокое знание проблемы; 2) поисковая ситуация, со стояние проблемности; 3) действие у субъекта поисковой доминан ты на основе непрерывных попыток решить проблему, напряжен ные усилия по решению проблемы или задачи; 4) наличие «под сказки».
Последний момент в некоторых случаях явно не обнаруживает ся, как это было в примерах с композитором Джузеппе Тартини или в факте, сообщенном математиком Л. Ю. Диксоном. Но зна чительное число открытий или изобретений, как показывает исто рия науки и техники, связана с действием «подсказки», которая служит «пусковым механизмом» для интуиции. В качестве такой реализаторной причины для И. Ньютона было, как известно, яб локо, упавшее ему на голову и вызвавшее идею всемирного тяго тения, для инженера-мостовика С. Броуна — висящая между вет вями паутина, натолкнувшая его на идею висячего моста ', для Ф. А. Кекуле — змея, ухватившая собственный хвост, и т. д.
Роль «подсказки» хорошо видна из следующего опыта. Моделировались ус ловия творческой деятельности ^ Большому количеству взрослых (600 человек) предлагалось решить задачу, названную «Четыре точки». Ее формулировка: «Да ны четыре точки; требуется провести через эти четыре точки три прямые линии, не отрывая карандаша от бумаги, так, чтобы карандаш возвратился в исходную точку». Испытуемые подбирались из числа тех, кто не знал принципа решения
' Подробнее об этом см.: Орлов В. И. Трактат о вдохновеньи, рождающем великие изобретения. М„ 1964. С. 128—129, 136—138.
^ См.: Пономарев Я. А. Психология творчества. М., 1976. С. 213—220 (в том же разделе «Модели интуитивных решений» описываются усложненные опыты, проведенные автором).
задачи. Время для решения ограничивалось 10 минутами. Все без исключения испытуемые после ряда безуспешных попыток прекращали решение и признава ли задачу нерешаемой. Для достижения успеха надо было «вырваться» за преде лы участка плоскости, ограниченного точками, однако это никому не приходило в голову — все оставались внутри данного участка. Затем испытуемым предлагали «подсказку», 0н'и обучались правилам игры в хальму. Затем сообразно прави лам этой игры они должны были перескочить одним ходом белой фишки через три черных так, чтобы белая фишка возвратилась на прежнее место. Выполняя это действие, испытуемые прокладывали рукой маршрут, совпадающий со схе мой решения задачи, т. е. соответствовавший графическому выражению решения этой задачи (испытуемым давали и другие подсказки). Если такую подсказку давали до предъявления задачи, то успех был минимальным, если после того, как испытуемый попадал в проблемную ситуацию и убеждался в бесплодности пред принятых попыток ее решить, — задача решалась. Этот простой опыт говорит о том, что собственная трудность задачи возникает по той причине, что ее усло вия непосредственно воспроизводят в прошлом опыте испытуемого чрезвычайно упроченные эмпирически обобщенные приемы — объединение точек по кратчай шему расстоянию. Испытуемые как бы замыкаются в участке площади, ограни ченном четырьмя точками, в то время как необходимо выйти из этого участка. Из опыта следует, что благоприятные обстоятельства складываются тогда, когда испытуемый, бесплодно отыскивая решение задачи, исчерпывает неправильные приемы, но еще не достигает той стадии, на которой гаснет поисковая доминан та, т. е. тогда, когда испытуемый теряет интерес к задаче, когда уже предпри нимавшиеся и неудачные попытки повторяются, когда ситуация задачи перестает изменяться и испытуемый признает задачу нерешаемой. Отсюда вывод, что успех интуитивного решения зависит от того, насколько исследователю удалось осво бодиться от шаблона, убедиться в непригодности ранее известных путей и вместе е тем сохранить увлеченность проблемой, не признать ее нерешаемой. Подсказ ка оказывается решающей в освобождении от стандартных, шаблонных ходов мысли. Конкретная форма подсказки, те конкретные предметы и явления, кото рые при этом используются, являются несущественным обстоятельством. Важен ее общий смысл. Замысел подсказки должен быть воплощен в каких-то конкрет ных явлениях, но в каких именно — это не будет решающим фактором.
Важность для интуиции подсказок, за которыми стоят анало гии, общие схемы, общие принципы решения задачи или проблемы, ведет к определенным практическим рекомендацияя: субъекту, на ходящемуся в творческом поиске, необходимо стремиться не только к максимуму информации по своей специальности и по смежным дисциплинам, но и к расширению диапазона своих интересов, вклю чая музыку, живопись, художественную, научно-фантастиччскую, детективную литературу, научно-популярные статьи, общественно-политические журналы, газеты; чем шире будет диапазон интересов н кругозор личности, тем больше будет факторов для действияяин туиции. Нужно иметь в виду также, что если для естествоиспытате ля большой арсенал аналогий имеется в философии, то для фило софов, для решения собственно философских проблем столь же плодотворно естественнонаучное и общественно-научное знание.
Полезными были бы работы психологов и физиологов, посвя щенные специальному исследованию факторов, благоприятствую щих интуиции и, наоборот, тормозящих ее проявление. Американ ский физиолог У. Б. Кеннон отмечает, например, следующие не благоприятные условия ': умственное и физическое переутомление,
' См.: Интуиция и научное творчество. С. 5. 180
раздражение по пустякам, шум, домашние и денежные заботы, об щая угнетенность, сильные эмоциональные переживания, работа «из-под палки», вынужденные перерывы в работе и просто тревога и опасение, связанные с ожиданием возможных перерывов.
Ценными и поучительными являятся наблюдения самих ученых за своим творчеством, наблюдения, которых, к сожалению, имеется слишком мало. Выступая в ноябре 1891 г. с речью, имевшей, меж ду прочим, большой автобиографический интерес, немецкий физио лог Г. Гельмгольц говорит: «Признаюсь... мне всегда были прият нее те области, где не имеешь надобности рассчитывать на помощь случая или счастливой мысли. Но, попадаяядовольно часто в то не приятное положение, где приходится ждать таких проблесков, я приобрел некоторый опыт насчет того, когда и где они ко мне яв лялись, — опыт, который, быть может, пригодится другим. Эти сча стливые наития нередко вторгаются в голову так тихо, что не сразу заметишь их значение; иной раз только случчйность укажет впо следствии, когда и при каких обстоятельствах они приходили; а не то — мысль в голове, а откуда она — не знаешь сам. Но в других случаях мысль осеняет вас внезапно, без усилия, как вдохновение. Насколько могу судить по личному опыту, она никогда не рождает ся в усталом мозгу и никогда за письменным столом. Каждый раз мне приходилось сперва всячески переворачивать мою задачу на все лады, так что все ее изгибы и сплетения залегали прочно в го лове... Затем, когда прошло наступившее утомление, требовался часок полной телесной свежести и чувства спокойного благососто яния — и только тогда приходили хорошие идеи... Особенно охот но приходили они... в часы неторопливого подъема по лесистым го рам, в солнечный день. Малейшее количество спиртного напитка как бы отпугивало их прочч. Такие минуты плодотворного обилия мыслей были, конечно, очень отрадны; менее приятна была оборот ная сторона — когда спасительные мысли не являлись. Тогда по целым неделям, по целым месяцам я мучился над трудным воп росом» '.
Знакомство с условиями формирования и проявления интуиции позволяет наметить и некоторые другие практические рекоменда ции. Нужно, однако, оговориться, что всякие рекомендации долж ны сообразовываться с индивидуальностью, с особенностями лич ности, иначе они могут нанести ущерб прояялению творческих спо собностей. И тем не менее рекомендации не бесполезны.
Поскольку интуитивная работа мышления происходит в под сознательной сфере, продолжается даже при «отключенности» субъ екта от проблемы, постольку можно сделать вывод, что такое вре менное отключение может оказаться полезным. Ж. Адамар, напри мер, советовал после первой серьезной работы над проблемой от кладывать ее решение на некоторое время и заниматься другими
' Гельмеольц Г. Публичные лекции, читанные в Императорском Московском университете в пользу Гельмгольцевского фонда. М.., 1892. С. XXII—XXIII.
проблемами. Ученый, говорил он, может параллельно работать над несколькими проблемами, время от времени переходя от одной к другой, для активации подсознательных механизмов мышления. Хо рошим дополнением к этой рекомендации может быть совет Д. Пойа: лучше не откладывать в сторону нерешенную задачу без чувства хотя бы небольшого успеха; хоть какая-нибудь маленькая деталь должна быть улажена; нужно уяснить себе какую-нибудь сторону вопроса к моменту, когда мы прекращаем работать над решением.
Не следует переоценивать значение снов в проявлении интуиции, тем не менее приведенные выше факты говоряя в пользу внима тельного отношения к их содержанию. Любопытно следующее сви детельство: «Проф. П. Н. Сакулин придает такое значчние подсоз нательному творчеству во время сна, что он уже много лет, засы пая, кладет около себя бумагу и карандаш, чтобы в случае, если он проснется ночью и ему не станет давать спать какая-нибудь новая мысль или ясная формулировка того, над чем он думал перед сном или за более продолжительный промежуток времени до того, он мог немедленно набросать ее несколькими словами» '. Разумеется, такое отношение к снам может быть сколь-нибудь полезным, если перед тем совершалась напряженная умственная работа над про блемой. Если этого нет, то никакой сон или длительное бодрствова ние в постели после пробуждения в ожидании «озарения» не при ведут к открытию или изобретению.
Нередки, как известно (например, в случаях с Н. Теслой, С. Броуном, Г. Гельмгольцем и др.), идеи, появляющиеся во время прогулки, при чтении газеты и т. п. Это кажется парадоксальным: при интеллектуальной интуиции человек творит наиболее активно и результативно... когда отдыхает. Отмеччя данный парадокс, Ст. Ва силев справедливо пишет, что противоречие это необъяснимо и не допустимо только с позиций метафизического подхода, противопо ставляющего сознательное подсознательному. Этот подход «дока зал» бы, что невозможно творить при пассивном состоянии отдыха или еще меньше во сне, так как творчество — наивысшая челове ческая сознательная и целенаправленная деятельность. «Возраже ния такого рода, однако, игнорируют обстоятельство, — указывает далее Ст. Василев, — что творческий процесс складывается не только из таких форм деятельности, как деятельность целенаправ ленная и сознательная, но и из таких, которые сознанием непосред ственно не контролируются... Между сознательным и подсозна тельным в творческом процессе есть диалектическая взаимозависи мость и непрерывный взаимопереход» ". Конкретное изучение меха-
' Вейнберг Б. П. Опыт методики научной работы и подготовки к ней. М., 1958. С. 16.
" Василев Ст. Место интеллектуальной интуиции в научном познании// Ле нинская теория отражения в свете развития науки и практики. София, 1981. Т. 1. С. 370-371.
низма взаимодействия сознания с бессознательным и подсознатель ным может дать в руки человечества реальные средства управле ния процессом интуиции и существенно воздействовать на творчес кую способность человека.
Остановимся еще на одном гносеологическом вопросе — на со отношении интуитивного и дискурсивного в познании.
Из предыдущего материала видно, что эвристическая интуиция не существует в абсолютном отрыве от дискурсивного, логического. Дискурсивное предшествует интуитивному, выступает обязательным общим условием формирования и проявления интуиции в сфере соз нания. Логиччское как мыслительное имеет место и на уровне под сознательного и включается в механизм самого интуитивного про цесса, Дискурсивное должно дополнять свершившуюся интуицию, следовать за ней.
Чем вызвана необходимость завершения интуитивного дискур сивным? Вероятностным характером результата интуиции.
Исследователи отмечают, что интуитивная способность образо валась, по-видимому, в результате длительного развития живых организмов вследствие необходимости принимать решения при не полной информации о событиях, и способность интуитивно позна вать можно расценивать как верояяностный ответ на вероятностные условия среды. С этой точки зрения, поскольку ученому для совер шения открытия даны не все посылки и средства, постольку он осу ществляет именно вероятностный выбор.
Вероятностный характер интуиции означает для человека как возможность получения истинного знания, так и опасность иметь ошибочное, неистинное знание. Английский физик М. Фарадей, из вестный своими работами в области электричества, магнетизма и электрохимии, писал, что никто не подозревает, сколько догадок и теорий, возникающих в голове исследователя, уничтожается его соб ственной критикой и едва ли одна десятая часть всех его предпо ложений и надежд осуществляется. Возникшая в голове ученого или конструктора догадка должна быть проверена. Проверка же гипо тезы, как мы знаем, осуществляется в практике научного исследо вания. «Интуиции бывает достаточно для усмотрения истины, но ее недостаточно, чтобы убедить в этой истине других и самого се бя. Для этого необходимо доказательство» '.
Доказательство (в широком смысле) включает в себя обраще ние к чувственным восприятиям некоторых физических предметов и явлений, а также логические рассуждения, аргументы. В дедук тивных науках (логике, математике, в некоторых разделах теоре тической физики) доказательства представляют собой цепочки пра вильных умозаключений, ведущих от истинных посылок к доказы ваемым тезисам. Без логических рассуждений, опирающихся на за кон достаточного основания, невозможно прийти к установлению
Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С. 222.
истинности выдвигаемого положения. В этом плане звучит как афо ризм высказывание, принадлежащее французскому математику и методологу науки А. Пуанкаре: «Логика, которая одна может дать достоверность, есть орудие доказательства; интуиция есть орудие изобретения» '. А. Пуанкаре подчеркивал, что в науке логика и ин туиция играют каждая свою необходимую роль; обе они неиз бежны.
Спрашивается, как же выглядит процесс движения знания: пре-рывно или непрерывно? Если брать развитие науки в це лом, то очевидно, что в этом общем потоке прерывности, обозначае мые на индивидном уровне интуитивными скачками, не дают о се бе знать; здесь свои скачки, называемые революциями в науке. Но для отдельных ученых процесс развития познания в их области на учного исследования предстает по-другому: знание развивается скачкообразно, с перерывами, с «логическими вакуумами», но, с другой стороны, оно развивается без скачков, поскольку следующая за каждым «озарением» логическая мысль методично и направлен но заполняет «логический вакуум». С точки зрения индивида раз витие знания есть единство прерывности и непрерывности, единство постепенности и скачка.
В данном аспекте творчество выступает как единство рацио нального и иррационального. Творчество «не противоположно ра циональности, а является ее естественным и необходимым допол нением. Одно без другого просто не могло бы существовать. Твор чество поэтому не иррационально, т. е. не враждебно рационально сти, не антирационально, как думали многие мыслители прошлого... Напротив, творчество, протекая подсознательно или бессознатель^ но, не подчиняясь определенным правилам и стандартам, в конеч ном счете на уровне результатов может быть консолидировано с ра циональной деятельностью, включено в нее, может стать ее состав ной частью или в ряде случаев привести к созданию новых видов рациональной деятельности» ".
В истории философии проблеме интуиции уделялось большое внимание. Без нее не мыслили себе творчество ни Платон, ни Ари--стотель. Различие между ними заключалось лишь в трактовке ин туиции: разум, согласно Аристотелю, «созерцает» общее в самих вещах, согласно Платону — «припоминает» в особом мире идеаль ных сущностей^. Философы нового времени, разрабатывавшие ме тоды рационального познания природы, тоже не могли не отметить нарушений логики рационального познания, осуществлявшихся по средством интуиций. Р. Декарт, например, считал, что разумное познание, пройдя через «чистилище» методического сомнения, со пряжено с интуицией, дающей первые принципы, из которых затем
' Пуанкаре А. Ценность науки. М., 1913. С. 23. " Введение в философию. С. 2. С. 345. ' См.: Лебедев С. А. Интуиция как метод научного познания. М., 1980. С. 29.
выводится все остальное знание путем дедукции. «Положения, не посредственно вытекающие из первого принципа, можно сказать, познаются, — писал он, — как интуитивным, так и дедуктивным пу тем, в зависимости от способа их рассмотрения, сами же принци пы — только интуитивным, как и, наоборот, отдельные их следст вия — только дедуктивным путем» '.
Большое значение проблеме интуиции придавал А. Бергсон. Он, в частности, обратил внимание на философскую интуицию, посвя тив ей специальную работу (вышла на русском языке в 1911 г.). Интуицию он связал с инстинктом, с познанием живого, изменчи вого, с синтезом, а логическое — с интеллектом, с анализом. По его мнению, логика торжествует в науке, которая имеет своим предметом твердые тела. Связывая интуицию с получением но вого знания в форме чувственных и понятийных образов, он сделал ряд тонких наблюдений; вместе с тем, опираясь на идеалистичес кое миропонимание, он упустил возможность широкой научной трактовки интуиции, что видно уже из его противопоставления ин туиции логике.
Мы рекомендуем ознакомиться с обстоятельным критическим анализом концепции интуиции А. Бергсона, как и со взглядами мно гих других философов на эту проблему (Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля, Шопенгауэра, Б. Кроче и др.), по монографии В. Ф. Асмуса «Проблема интуиции в философии и математике» '.
Не следует ни переоценивать интуицию, ни игнорировать ее роль в познании. Дискурсивное и интуитивное—специфические и взаи модополнительные средства познания^
' Декарт Р. Избраиные произведения. М., 1950. С. 88.
' См. также: Новиков А. В. От позитивизма к интуитивизму. М.., 1976; Чуе-ва И. П. Критика идей интуитивизма в России. М.; Л„ 1963.
' В дополнение к рекомендованной выше литературе по гносеологическому аспекту проблемы интуиции советуем ознакомиться со следующими работами: Ирина В. P., Новиков А. А. В мире научной интуиции. Интуиция и разум. М., 1978; Лихошерстных Г. У. Интуиция в науке, ее природа и ее возможности Я/ Вопросы философии. 1984. № 6; Фурманова О. В. О соотношении логического и интуитивного в творческом процессе // Вопросы философии. 1984. № 7; Ин туиция, логика, творчество. М„ 1987. Диалектика познания. Л„ 1988 (глава «Интуиция»); Яковлев В. А. Диалектика творческого процесса в науке. М., 1989 (разд. «Интуиция и воображение в когнитивном поле творческой деятель ности»).