Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Маргарет Блейр-Сойстер, Сандра С.Бэрон
Об исках должностных лиц государства и общественных деятелей о клевете в печати
Законы, которые разрабатывает любая страна, а также практика их толкования и применения, отражают ценности, присущие этой стране. Закон о клевете в печати не составляет исключения. Повышенные требования, предъявляемые законом США к тем должностным лицам государства и общественным деятелям, которые хотят предъявить иск о клевете в печати, ведут начало от "глубокой приверженности страны принципу, согласно которому вопросы, затрагивающие интересы общества, должны обсуждаться непредубежденно, здраво и максимально открыто"1.
Приводя различные обоснования необходимости свободы слова, правоведы и философы единодушно исходили из основополагающей посылки, что именно свобода слова защищает и укрепляет демократию. Адвокаты и суды приняли и развили эти обоснования, используя их при аргументации и объяснении того, почему применение закона о клевете в печати и предоставляемой им правовой защиты репутации отдельных лиц или организаций - в особенности в отношении правительства, должностных лиц государства и общественных деятелей - должно иметь ограниченный характер.
К исходным принципам, лежащим в основе свободы слова, относятся:
Установление истины. Успешному поиску истины более всего способствует свободный обмен идеями.
Осмысленное самоуправление. Свобода самовыражения является необходимой предпосылкой осмысленного участия отдельных граждан в демократическом правлении; им нужно знать об имеющихся альтернативах и активно обсуждать их для того, чтобы определить наилучшую.
Свобода слова и печати служат тому, чтобы держать под контролем правительство. Так же, как они способствуют осмысленному самоуправлению, свобода слова и печати помогают выявлять возникающие проблемы и злоупотребления со стороны правительства и его должностных лиц.
"Отдушина". Свобода слова, разрешающая высказывать противоположные точки зрения, ведет к постепенному изменению воззрений общества по мере обмена идеями, их преобразования и приспосабливания к реальным потребностям общества. Подавление свободы слова ведет к апатии и отчаянию, что не способствует укреплению жизнеспособности общества. Терпимость к несогласию без применения насилия или других мер подавления в конечном счете приводит к переменам на основе общего согласия.
Самовыражение личности. Общество верит в целостность каждого человека. В отстаивании принципа свободы слова, в частности, заключается то уважение, которое общество проявляет ко всем его гражданам, разрешая каждому выражать свои мысли для обнародования своей позиции по вопросам, имеющим важное значение для их жизни и для всего общества в целом.2
Свобода выражения мнений о тех, кто находится у власти или занимает влиятельное положение, в каких бы язвительных, неординарных и непопулярных формулировках эти мнения не высказывались, рассматривается в Соединенных Штатах как краеугольный камень демократической традиции. Член Верховного суда Брэндайс выразительно объяснял этот принцип:
"Те, кто отстояли нашу независимость, верили, что конечная цель государства - дать людям свободу развития своих способностей и что в управлении государством силы разумных решений должны будут возобладать над силами произвола. Они ценили свободу как цель и одновременно как средство ее достижения. Они верили в то, что в свободе заключен секрет счастья, а в смелости - секрет свободы. Они верили в то, что свобода думать по своему желанию и говорить то, что вы думаете - это путь к выявлению и распространению правды в политике; что дискуссии без свободы слова и собраний будут бесплодны; что предоставление этих свобод обеспечит достаточную защиту от распространения пагубных принципов; что величайшая угроза свободе исходит от инертных людей; что дискуссии в обществе являются политической обязанностью и что все это должно стать основополагающим принципом американского правительства. Они отдавали себе отчет об опасностях, которым подвергаются все общественные институты. Но они также знали и то, что порядок нельзя поддерживать лишь страхом наказания за его нарушение; что опасно подавлять мысль, надежду и воображение; что страх порождает ненависть; что ненависть угрожает стабильному правлению; что путь к безопасности проходит через предоставление возможности свободного обсуждения кажущихся несправедливостей и предлагаемых мер их исправления и что лучшим средством от пагубных советов являются хорошие. Веря, что в результате публичного обсуждения проблем в обществе возобладает сила разума, они отвергали принуждение к молчанию силой закона как аргумента силы в его наихудшей форме"3.
В демократической системе, признающей полновластие народа и верховенство его воли, необходимость неограниченной дискуссии и высказывания суждений по поводу действий правительства и его лидеров является очевидной. Основной принцип здесь состоит в том, что в атмосфере свободной и открытой дискуссии происходит обмен идеями и их дальнейшее развитие, находят выход эмоции и открывается возможность для политических и социальных перемен, соответствующих волеизъявлению народа, и осуществляемых мирными и законными средствами.
Как заметил судья Лернид Хэнд, американский подход "предполагает, что к правильному выводу можно прийти скорее, если выслушать множество голосов, нежели отобрав любого рода авторитетное мнение".4 Путь к истине видится при этом как состязание всех голосов и мнений на так называемом "рынке идей". Однако, когда объектам критики разрешается отвечать на критику не контраргументами на "рынке идей", а передачей дела в суд с требованием доказать правдивость сказанного, основное право граждан и прессы критиковать правительство и его должностных лиц ставится под угрозу.
Требование, чтобы каждый критик, в том числе и потенциальный, мог доказывать правдивость своего утверждения под страхом обвинения в клевете и разорительного судебного разбирательства, снижает накал и ограничивает разнообразие обсуждения проблем в обществе. Практически вся критика правительства и его должностных лиц была бы задавлена, если бы газеты и другие средства массовой информации под угрозой иска о клевете из-за непреднамеренной ошибки, допущенной при опубликовании какого-либо факта или суждения, должны были бы публиковать только те материалы, правдивость которых может быть доказана ими перед судьей или судом присяжных. Неизбежная при этом самоцензура в отношении тех материалов, установление правдивости которых слишком затруднено или дорогостояще, наносит ущерб свободному обмену мнений и тормозит процесс развития демократии.
Заботясь о том, чтобы открытое обсуждение действий должностных лиц государства не сдерживалось бы неправомерной угрозой иска о клевете, различные суды штатов разработали специальные правила, применимые к искам должностных лиц. В соответствии с этими правилами случаях дополнительная судебная защита распространяется на высказывания о должностных лицах в тех случаях, когда общественный интерес и польза от несдерживаемого суждения о правительстве и его должностных лицах требует большей свободы обнародования и избавления от страха перед последствиями.
Например, в деле Coleman v. MacLennan5 генеральный прокурор штата Канзас, выставивший свою кандидатуру на переизбрание в должности, предъявил иск издателю газеты за опубликование статьи, в которой критиковались его служебные действия, связанные с расходованием школьного фонда. Верховный суд штата Канзас пришел к заключению, что если оспариваемые утверждения были опубликованы с единственной целью довести до электората информацию, в правдивость которой редактор честно верил, и если эти заявления публиковались в благих целях - целях доведения до избирателей данных о кандидатах, с тем, чтобы они голосовали осознанно, то публикация находится под защитой (т.е. не может характеризоваться как клевета), даже если она неправдива и наносит ущерб репутации. В своем решении суд исходил из интересов общества в свободе выражения мнений о соответствии кандидата посту, на который он избирается.
"Значение таких дискуссий для государства и для общества настолько велико, и получаемая от них польза настолько значительна, что она перевешивает неудобства, создаваемые для частных лиц, о действиях которых идет речь, а наносимый иногда ущерб репутации этих лиц должен приноситься в жертву благосостоянию общества, даже если такой ущерб окажется значительным".6
В деле о клевете Bailey v. Charleston Mail Ass'n7 по иску начальника управления шоссейных дорог штат Западная Вирджиния в связи с тем, что в нескольких редакционных статьях газеты он обвинялся в получении взяток при покупке штатом моста, Верховный суд Западной Вирджинии также признал право газеты комментировать официальную деятельность государственного служащего при исполнении им должностных обязанностей. В определении суда говорится: "Официальные действия должностного лица штата имеют для общественности настолько важное значение, что неправильное сообщение о них освобождается от ответственности, если оно сделано в благих целях и при наличии оснований у говорящего честно верить, что оно соответствует действительности".
Верховный суд штата Айова применил такой же подход в деле Salinger v. Cowles8 по иску о клевете, предъявленному судьей, протестовавшим против опубликования статьи, в которой утверждалось, что он использовал свое положение в суде с целью заставить одну из сторон в процессе взять на работу определенного человека:
"Суд признает правомерность критики официальных действий должностных лиц независимо от того, являются ли они в это время кандидатами на выборный пост. В данном случае дело идет о государственной политике и о заинтересованности общественности. Лица, занимающие должности в результате доверия, оказанного им обществом, правомерно подлежат должной критике, касающейся исполнения ими своего служебного долга".9
Поскольку речь шла об официальных действиях должностного лица, суд определил, что для отклонения иска о клевете достаточно того, чтобы утверждение, составляющее предмет спора, было опубликовано в благих целях, из объяснимых побуждений и с верой в его правдивость, независимо от того, соответствовало ли оно истине в действительности.
В эпохальном деле New York Times Co. v. Sullivan10 Верховный суд США безоговорочно поддержал эти и другие решения судов штатов, предоставляющие основанную на общем принципе судебной защиты издателей от исков о клевете в печати, предъявляемых должностными лицами государства, чья официальная деятельность подвергалась честной критике при искренней вере в достоверность публикуемых фактов. В этом деле Верховный суд США сделал еще один решительный шаг, постановив на уровне конституционного права, что должностное лицо государства не имеет права на получение по суду возмещения вреда за дискредитирующие его измышления, если не докажет ясно и убедительно, что утверждение было сделано "действительно со злым умыслом", т.е. при осведомленности говорящего о том, что оно ложно, или при опрометчивом безразличии к соответствию изложенных фактов истине.
Решение Верховного суда США по делу New York Times Co. v. Sullivan безоговорочно исходило из убежденности в том, что сама по себе защита "истины" по определению судьи или суда присяжных недостаточна для обеспечения справедливого решения в интересах проводимой в обществе дискуссии. Отметив, что "в свободной дискуссии неизбежны ошибочные утверждения", Верховный суд постановил, что даже некоторые дискредитирующие измышления "должны охраняться судами, если мы не хотим "перекрыть кислород" свободе самовыражения, их собираемся предоставить ей "возможность дальнейшего существования"11.
За годы, прошедшие после рассмотрения дела New York Times Co. v. Sullivan, Верховный суд США сделал ряд шагов для обеспечения защиты свободной дискуссии по широкому кругу общественно-значимых проблем. В 1967 году при рассмотрении дела Curtis Publishing Co. v. Butts и связанного с ним дела Associated Press v. Walker12 Верховный суд США постановил, что к общественным деятелям, которые не являются должностными лицами государства, но занимают выдающееся положение в избранной ими области, должны применяться более высокие требования при предъявлении ими исков о клевете в печати. При обсуждении этого вопроса голоса членов Верховного суда разделились, но большинство голосов было подано за применение к общественным деятелям требования доказать то, что дискредитирующее их утверждение сделано "действительно со злым умыслом".
Рассматривая дело Gertz v. Robert Welch, Inc.13, Верховный суд безоговорочно объявил, что ограничения, применяемые к должностным лицам государства на получение по суду возмещения за дискредитирующие их утверждения, распространяются также на тех, "кто правомерно относится к категории общественных деятелей в силу широкой известности их достижений или энергичных действий и успеха, которые привлекают к ним внимание общества". Как указал председатель Верховного суда Уоррен, мнение которого по делу Curtis Publishing Co. v. Butts14 совпало с мнением большинства его членов, многие частные лица, не занимающие государственных должностей, "тем не менее тесно вовлечены в решение общественно-значимых проблем или же в силу своей широкой известности воздействуют на события в областях, представляющих интерес для общества в целом". С учетом занимаемого в обществе положения общественных деятелей представляется логичным поставить их в одинаковое положение с должностными лицами государства в отношении их исков о клевете в печати.15
Более строгие ограничения на иски о клевете как со стороны должностных лиц, так и общественных деятелей, были введены исходя из приверженности принципу свободного самовыражения при обсуждении общественно-значимых проблем. Но эти охранительные меры оправдываются также предположением, что в силу широкой известности общественные деятели имеют доступ к каналам воздействия на общественное мнение для опровержения ложных обвинений. Поскольку у них больше возможностей исправить ошибки и защитить свою репутацию на публичных форумах, предъявление исков о клевете не представляется для них столь необходимым. Кроме того, о людях, достигших статуса должностного лица государства или общественного деятеля, можно сказать, что они пошли на риск "более строгого надзора со стороны общества", заняв соответствующую должность либо заняв "особо заметное положение в делах общества".16 Добровольно поставив себя в поле зрения общества, они в определенной степени были обречены на ограничение права на защиту от дискредитирующих измышлений.
Хотя причины применения более строгих требований к должностным лицам государства и общественным деятелям при предъявлении исков о клевете в печати достаточно ясны, задача соотнесения лица с категорией "должностное лицо" или "общественный деятель" может оказаться более сложной. При этом суды применяют различные "тесты" для определения статуса истца. И хотя не существует судебного определения, в соответствии с которым каждый государственный служащий является "должностным лицом" государства, однако этот термин широко применяется, включая "по меньшей мере... тех представителей верхнего эшелона государственных служащих, которые несли или несут в глазах общественности существенную ответственность за проведение политики государства или контролируют ее"17. Конечно, под это определение подходят все выборные должностные лица. Но учителя и другие работники сферы образования, полицейские и другие работники органов правопорядка, различного рода работники социальной сферы, органов лицензирования и налогообложения также относятся к категории государственных служащих. В целях оценки их действий на государственной службе они остаются государственными служащими после освобождения своих постов и ухода с государственной службы.
Суды признают две категории общественных деятелей: общественные деятели "в любом случае" и общественные деятели, "затянутые в водоворот событий". Общественных деятелей "в любом случае" обычно легко идентифицировать. К ним относятся те, "кто в силу своего положения обладают такой властью и влиянием, что рассматриваются как общественные деятели в любой ситуации".18 В качестве примера можно привести Дэна Разера, Уоррена Баффета и Арнольда Шварценеггера (Д.Разер - известный телекомментатор, У.Баффет - один из богатейших людей США, А.Шварценеггер - популярный киноактер. - Прим. перев.) или любого кандидата на выборную должность.
К общественным деятелям ограниченного значения относятся те, "кто оказался в центре того или иного общественного конфликта с целью влияния на его разрешение"19. Проникнув в "водоворот" общественно-значимой проблемы, эти люди привлекают внимание общественности и вызывают суждения о их действиях. Большинство общественных деятелей ограниченного значения не могут быть узнанными по фамилии, но они известны в единственном контексте - в связи с их преднамеренной вовлеченностью в тот или иной общественно-значимый вопрос. В качестве примера можно привести противников проекта общественного парка; самозваного эксперта по гомосексуализму; автора доклада, ставящего под сомнение одобрение государственными органами пестицида; представителя корпорации, откровенно высказывающего мнения о своей отрасли промышленности; благотворительные фонды, претендующие на государственное финансирование или близкое окружение выдающегося должностного лица государства.
Современный американский закон о диффамации пытается найти баланс между требованиями свободы самовыражения в демократическом обществе и легитимными интересами личности в получении возмещения через суд за ущерб, нанесенный дискредитирующими вымыслами. Ссылаясь на конституционное право, закрепленное в Первой поправке к Конституции США или на общее право, в соответствии с которым штаты разрабатывают свои законы о клевете, суды с помощью адвокатов, использующих судебные прецеденты и мнения правоведов, предлагающих принципиальные основы защиты свободы самовыражения, пришли к заключению, что должностные лица государства и общественные деятели должны более терпимо относиться к дискредитирующим утверждениям в отношении их личности и действий.
1 New York Times Со. v. Sullivan, 376 US 254, 270 (1964).
2 Эти идеи получили дальнейшее развитие в "Концепции права СМИ", подготовленной в рамках инициативной программы Американской ассоциации юристов по законодательству Центральной и Восточной Европы. (20 ноября 1996 г., с. 2-5).
3 Whitney v. California, 274 US 357, 375-76 (1927). (Совпадающее мнение члена суда Брэндайса).
4 United States v. Associated Press, 52 F. Supp. 362, 372 (S.D.N.Y. 1943), aff'd, 326 US 1 (1945).
5 78 Kan. 711, 98. P. 281 (1908).
6 98 P. at 286.
7 126 W. Va. 292, 27 S.E. 2d (1943).
8 195 Iowa 873, 191 N.W. (Ia. 1922).
9 191 N.W. at. 174.
10 376 U.S. 254 (1964).
11 376 U.S. at 271-72 (цитируется NAACP v. Button, 371 U.S. 415, 433 (1963)).
12 388 U.S. 130 (1967).
13 418 U.S. 323, 342 (1974).
14 388 U.S. at 164.
15 По делу Gertz Верховный суд также постановил, что частные деятели должны доказать, что ответчик допустил определенные нарушения и действовал "действительно со злым умыслом", чтобы выиграть дело и получить возмещение по суду".
16 Gertz, 418 U.S. at 345.
17 Rosenblat v. Baer, 383 U.S. 75, 85 (1966).
18 Gertz, 418 U.S. at 345.
19 Gertz, 418 U.S. at 345.