Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
23. Искусство Советской России в послереволюционный период(1917-1922): монументальная скульптура, графика, агитационно-массовое искусство.
Официальное советское искусство, изобразительное искусство СССР охватывает период 1917—1991 годов и характеризуется огромной ролью идеологии в своем развитии. Параллельно с ним с 1950-х годов развивалось неофициальное искусство СССР.
Политика правительства в отношении искусства
Ленин выступает на открытии памятника Марксу и Энгельсу (ск. С. А. Мезенцев). 7 ноября 1918 года. Москва.
Уже в первые месяцы после прихода к власти советское правительство принимает ряд постановлений, важных для развития культуры:
Важным аспектом политики правительства в области искусства стал вопрос музеев. В первые годы советская власть национализировала художественные музеи, частные собрания и коллекции (Третьяковская галерея, частные галереи Щукина, Морозова, Остроухова — в Москве, Эрмитаж, Русский музей и проч. — в Петрограде). Был национализирован московский Кремль, его соборы превращены в музеи, предприняты меры по охране памятников Звенигорода, Дмитрова, Коломны, Серпухова, Мохайска, Новгорода, Пскова и проч[3]. Царские дворцы и некоторые помещичьи усадьбы (Останкино, Кусково, Мураново, Абрамцево и т. д.) были превращены в музеи. В 1919 году в России насчитывалось 87 музеев, в 1921—210. Для изучения и систематизации художественных ценностей был учрежден Государственный музейный фонд, где сосредотачивались музейные ценности. После учёта, систематизации и изучения наступала стадия комплектования музеев — ценности примерно равномерно распределялись по различным музеям страны. Параллельно развернулось масштабное музейное строительство.
Политический плакат
Основная статья: Советский плакат
Виды искусства, способные «жить» на улицах, в первые годы после революции играли важнейшую роль в «формировании общественного и эстетического сознания революционного народа». Поэтому наряду с монументальной скульптурой (см. раздел выше) самое активное развитие получил политический плакат. Он оказался самым мобильным и оперативным видом искусства[4].
В период гражданской войны этот жанр характеризовался следующими качествами: «острота подачи материала, мгновенная реакция на быстро меняющиеся события, агитационная направленность, благодаря которой и сложились главные черты пластического языка плаката. Ими оказались лаконизм, условность изображения, четкость силуэта и жеста»[4]. Плакаты были чрезвычайно распространены, печатались большими тиражами и размещались повсеместно.
До революции политического плаката (как сформировавшегося вида графики) не существовало — были только рекламные или театральные афиши. Советский политический плакат наследовал традиции русской графики, в первую очередь — политической журнальной сатиры. Многие из мастеров плаката сложились именно в журналах.
Первомайский плакат И. Малютина, 1920 (Окна РОСТА).
Первые политические плакаты (1918 г., издательство ВЦИК) имели небольшой размер, 4-6 красок и зависели от традиций народных картинок-лубков с их повествовательностью и подробным рисунком. В этом жанре работал Апсит, Александр Петрович. В его плакатах заметна «символико-аллегорическая тенденция советского искусства той поры. Здесь складывался образ капитализма в виде дракона и всего рода иных чудовищ, а символом свободы стал крылатый всадник с факелом в руках»[4].
В 1-й период интервенции (осень 1918) плакаты начало выпускать новое издательство ПУР (Политическое управление реввоенсовета республики) и Государственное издательство. Графикам приходилось работать в условиях дефицита карандашей и краски. В число авторов этого времени входят[4]:
Особое место в развитие плаката занимают Окна сатиры РОСТА, в которых выдающуюся роль сыграли Черемных, Михаил Михайлович и Владимир Маяковский. Это плакаты, сделанные по трафарету, раскрашенные от руки и со стихотворными надписями на злобу дня. Они сыграли огромную роль в политической пропаганде и стали новой образной формой[4].
Праздничное оформление городов
Борис Кустодиев. «Праздник в честь 2-го конгресса Коминтерна на площади Урицкого» (1921, Русский музей)
Художественное оформление празднеств — ещё одно новое явление советского искусства, не имевшее традиции. В число праздников входили годовщины Октябрьской революции, 1 мая, 8 марта и другие советские праздники[5].
Это создало новый нетрадиционный вид искусства, благодаря которому живопись приобрела новое пространство и функции. К праздникам создавались монументальные панно, которые характеризовались огромным монументально-агитационным пафосом. Художники создавали эскизы оформления площадей и улиц[5].
В оформлении этих праздников принимали участие: Петров-Водкин, Кустодиев, Е. Лансере, С. В. Герасимов[5].
Живопись и графика
К. Петров-Водкин. «Петроградская мадонна»
А. Рылов. «В голубом просторе»
В первые годы революции продолжали развиваться традиционные станковые формы. Многие из советских художников старшего поколения первых лет советской власти сформировались, разумеется, ещё в предреволюционные годы и, естественно «соприкосновение с новой жизнью было сопряжено для них с немалыми сложностями, которые были связаны с ломкой уже сложившихся к периоду революции творческих индивидуальностей»[6].
Советское искусствознание делило мастеров советской живописи этого периода на две группы:
Н. Купреянов. «Броневики»
Константин Юон создал одно из первых произведений, посвященных образу революции («Новая планета», 1920, ГТГ), где событие трактовано во вселенском, космическом масштабе. Петров-Водкин в 1920 году создал картину «1918 год в Петрограде (Петроградская мадонна)», решая в ней этико-философские проблемы времени. Аркадий Рылов, как считалось, в своем пейзаже «В голубом просторе» (1918) тоже мыслит символически, выражая «свободное дыхание человечества, вырвавшегося в необъятные просторы мира, к романтическим открытиям, к свободным и сильным переживаниям»[6].
В графике тоже прослеживаются новые образы. Николай Купреянов «в сложной технике деревянной гравюры стремится выразить свои впечатления от революции» («Броневики», 1918; «Залп Авроры», 1920)[
Архитектура и художественная промышленность
Башня Татлина и более поздняя скульптура «Рабочий и колхозница»
Л. В. Руднев. Памятник на Марсовом поле
В военный период большинство архитекторов осталось без работы и занималось «бумажной архитектурой». Некоторые сотрудничали со скульпторами, создавая памятники (Л. В. Руднев, памятник «Жертвам репрессии» на Марсовом поле, 1917—1919).
Владимир Татлин в 1920 году создал свою знаменитую башню, которая стала символом нового направления в искусстве, выражением смелости и решительности исканий[7].
Агитационный фарфор
Основная статья: Агитационный фарфор
Наряду с плакатом неотъемлемой частью советского прикладного искусства послеоктябрьского периода можно считать первый советский фарфор. Ему суждено было стать одним из самых убедительных памятников этого времени. Сейчас агитационный фарфор остается бесспорным по исторической значимости документом первых послереволюционных лет.
Первый советский фарфор был создан в течение 1918—1923 годов на Государственном фарфоровом заводе им. Ломоносова большой группой художников под руководством С. В. Чехонина. Чахонин дал этому направлению мощный импульс, фарфор заговорил новыми образами, красками, в нем создалась и получила развитие новая советская эмблематика. По старому нерасписанному фарфору, оставшемуся в кладовых императорского завода, художники писали новые революционные лозунги, заменяли старую царскую маркировку серпом и молотом.
Советские фарфоровые шахматы «Красные и белые», 1925. ВМДПНИ
В фарфор, камерный вид искусства, пришло искусство улицы, плаката, оформления революционных праздников, пришло искусство монументальной пропаганды, ставшее более долговечной, чем временное праздничное убранство улиц. С фарфора звучат лозунги: «Земля трудящимся!», «Кто не работает, тот не ест!», «Пропади буржуазия, сгинь капитал!», «Пусть, что добыто силою рук трудовых, не проглотит ленивое брюхо!». Тарелка уподобляется плакату и листовке, на ней изображается даже трудовая карточка.
Борьба за новый быт традиционно находит одну из своих форм в художественном оформлении фарфора в конце 1920-х годов. Посуда берет на себя роль пропагандиста нового образа жизни, социалистического отношения к труду, учебе, отдыху. Актуальные темы переустройства общества- индустриализации промышленности, коллективизация сельского хозяйства, внешняя политика государства, культурная революция — становятся темами художественного оформления массовой посуды.
Создавая новый облик бытовой вещи, художники сочетали композиционные приемы плаката, фотомонтажа, кинематографической кадрировки, с механизированными способами декора, трафаретом и аэрографом, позволяющими выпускать изделия большими тиражами.[8]
Чаще всего агитационный фарфор выставлялся на советских и международных выставках, в витринах магазинов, и был практически недоступен обывателю.
Художник Елена Данько позднее вспоминала: «Кто помнит Петроград тех лет — выщербленные пустыни мостовых, погруженные во тьму и холод безмолвные дома, в окнах иглистые звёздочки — следы недавних пуль, тот помнит и витрину на проспекте 25-го Октября. Там на белых блестящих блюдах горели красные звёзды, серп и молот мерцали неярким фарфоровым золотом, сказочные цветы сплетались в вензель РСФСР. Там стояли маленькие фарфоровые красногвардейцы, матросы, партизаны и блестящие шахматы „Красные и белые“. На большом блюде была надпись в венке из цветов „Мы превратим весь мир в цветущий сад“». Искусство фарфора в те годы осознавалось как искусство будущего. Эта посуда была адресована новому человеку общества созидателей, свободного от власти потребительства.
В советских учебниках этот период характеризовался как «Искусство в период борьбы за победу социализма и упрочение социалистического общества». 1921 год — дата окончания Гражданской войны, в советской историографии принимается за начальную точку отчета. С этого времени в стране происходит восстановление хозяйства, реорганизация экономики по социалистическому принципу, разрушение старых привычных устоев быта. Все это нашло отражение в искусстве.
Живопись 1920-х годов
Этот период для живописи был бурным и продуктивным. Продолжало существовать множество художественных объединений со своими платформами и манифестами. Искусство находилось в поиске и было многообразным. Главными группировками были АХРР, ОСТ, а также «4 искусства».
АХРР
Митрофан Греков. «Тачанка», 1925
И. И. Бродский, «В. И. Ленин в Смольном в 1917 году», 1930
Основная статья: АХРР
Ассоциация художников революционной России была основана в 1922 году. Её ядро составляли бывшие передвижники, манера которых оказала большое влияние на подход группы — реалистичный бытописательский язык позднего передвижничества, «хождения в народ» и тематические экспозиции. Помимо тем картин (диктовавшихся ревлюцией) для АХРР характерно было устройство тематических выставок типа «Жизнь и быт рабочих», «Жизнь и быт Красной Армии»[9].
Главные мастера и произведения группировки: Исаак Бродский («Выступление Ленина на путиловском заводе», «Ленин в Смольном»), Георгий Ряжский («Делегатка», 1927; «Председательница», 1928), портретист Сергей Малютин («Портрет Фурманова», 1922), Абрам Архипов, Ефим Чепцов («Заседание сельячейки», 1924), Василий Яковлев («Транспорт налаживается», 1923), Митрофан Греков («Тачанка», 1925, более поздние «На Кубань» и «Трубачи Первой Конной», 1934)[9].
Общество художников-станковистов, основанное в 1925 году, включало художников с менее консервативными с точки зрения живописи взглядами, в основном, студентов ВХУТЕМАСа. Это были: Вильямс «Гамбургское восстание»), Дейнека («На стройке новых цехов», 1925; «Перед спуском в шахту», 1924; «Оборона Петрограда», 1928), Лабас, Лучишкин («Шар улетел», «Я люблю жизнь»), Пименов («Тяжелая индустрия»), Тышлер, Штеренберг и проч. Они поддерживали лозунг возрождения и развития станковой картины, но ориентировались не на реализм, а на опыт современных им экспрессионистов. Из тем им была близка индустриализация, жизнь города и спорт[10].
Общество «Четыре искусства» было основано художниками, входившими ранее в Мир искусства и Голубую розу, которые бережно относились к культуре и языку живописи. Самые видные члены объединения: Павел Кузнецов, Петров-Водкин, Сарьян, Фаворский и многие другие выдающиеся мастера. Для общества была характерна философская подоплека с адекватным пластическим выражением[11].
В Общество московских художников вошли бывшие члены объединений «Московские живописцы», «Маковец» и «Бытие», а также члены «Бубнового валета». Самые активные художники: Петр Кончаловский, Илья Машков, Лентулов, Александр Куприн, Роберт Фальк, Василий Рождественский, Осмеркин, Сергей Герасимов, Николай Чернышев, Игорь Грабарь. Художники создавали «тематические» картины, используя наработанные «бубново-валетовские» и проч. тенденции авангардной школы[11].
Творчество двух этих групп являлось симптомом того, что сознание мастеров старшего поколения пыталось перестроиться под новые реалии. В 1920-х годах были проведены две масштабные выставки, которые закрепили тенденции — к 10-летию Октября и Красной армии, а также «Выставка искусства народов СССР» (1927)[11].
Национальные школы живописи
Советское государство пропагандировало развитие национального искусства. Мастера русского искусства отправлялись «ковать кадры»: Евгений Лансере (Грузия), Павел Беньков (Узбекистан), С. А. Чуйков (Киргизия), Николай Хлудов (Казахстан). Поощрялось возрождение разнообразных форм национального декоративного творчества. Исламские регионы были освобождены от религиозного запрета на реалистическое искусство.
24. АХРР в художественной жизни России 20-30-х годов. Общество станковистов. Поэтика произведений «Остовцев».
АХРР, Ассоциация художников революционной России; с 1928 года — АХР, Ассоциация художников революции — крупное объединение советских художников, графиков и скульпторов, являвшееся благодаря поддержке идеологической линии государства, самой многочисленной и мощной из творческих группировок 1920-х годов. Основана в 1922 году, распущена в 1932 и явилась предтечей будущего единого Союза художников СССР[1].
АХРР была основана в Москве в мае 1922 года. Стимулом для её создания послужила речь, произнесённая Павлом Радимовым, последним главой Товарищества передвижников на последней, 47-й выставке товарищества, проходившей в 1922 году в Доме работников просвещения и искусств в Леонтьевском переулке в Москве. Эта речь на закрытии выставки называлась «Об отражении быта в искусстве» и ставила реализм поздних передвижников в образец для воплощения «сегодняшнего дня: быта Красной Армии, быта рабочих, крестьянства, деятелей революции и героев труда, понятный народным массам». Этот доклад был встречен яростными атаками всего «левого» фронта — художников-авангардистов, также вставших на службу революции, и способствовал организации АХРРа. Павел Радимов встал во главе нового объединения. Авангард был объявлен «вредными измышлениями».
Первое оргсобрание состоялось на квартире портретиста Малютина, одного из авторитетных мастеров старой России. В мае 1922 года АХРР был основан, тогда же принят устав, утверждено название, сформирован президиум (председатель П. А. Радимов, товарищ председателя А. В. Григорьев, секретарь Е. А. Кацман). Другие вошедшие в ядро организации — П. Ю. Киселис, С. В. Малютин. 1 мая 1922 года на Кузнецком мосту открылась «Выставка картин художников реалистического направления в помощь голодающим», которая в дальнейшем стала считаться первой выставкой АХРР. АХРР с первых своих шагов заручился крайне солидной материальной поддержкой со стороны руководства Красной Армии (в лице Ворошилова).
В ряд практических задач, зафиксированных в Уставе объединения, вошли: оказание «материальной, научной и технической помощи» художникам и деятелям изобразительного искусства, «всемерное содействие развитию задатков художественного творчества и изобразительных способностей среди трудящихся»
С АХРР фактически слилось Товарищество передвижников, последний глава которого Радимов стал первым председателем АХРРа. Начиная с этого момента, передвижники как организация фактически прекратили своё самостоятельное существование.
Кроме того, стремлением к реалистичности ахровцы привлекли в свой стан зрелых живописцев, отвергавших авангард (например, А. Е. Архипов, Н. А. Касаткин, В. К. Бялыницкий-Бируля, В. Н. Мешков, Е. И. Столица, К. Ф. Юон, В. Н. Бакшеев, М. Б. Греков и др., а также скульпторов М. Г. Манизер, С. Д. Меркуров, Н. В. Крандиевская). Среди тех, кто позже пополнил ряды АХРР, также было немало живописцев, получивших признание до революции: И. И. Бродский, Б. М. Кустодиев, Е. Е. Лансере, Ф. А. Малявин, И. И. Машков, К. С. Петров-Водкин, А. А. Рылов и др.
Вдобавок, мощная организация активно вбирала в себя более мелкие художественные объединения. В 1924 году в АХРР вошли члены Нового общества живописцев, в 1926 году — группа «бубновалетовцев», в 1929 — художники из объединения «Бытие», в 1931 — из общества «Четыре искусства». В 1926 году в АХРР в полном составе вошли «Московские живописцы». В 1931 году ряд членов ОМХ (Общества Московских художников) перешло в АХР, из-за чего московское общество распалось.
За 10 лет своего существования верная линии партии АХРР стала самой крупной художественной организацией страны. Она стремительно разрасталась: уже к лету 1923 года она насчитывала около трёхсот членов. Стали возникать областные и республиканские филиалы. К 1926 году их насчитывалось уже около сорока. В числе первых появились филиалы в Ленинграде, Казани, Саратове, Самаре, Нижнем Новгороде, Царицыне, Астрахани, Ярославле, Костроме, Ростове-на-Дону. Возник ряд смежных группировок, например «Ассоциация художников Красной Украины» (АХЧУ), а в 1927 году даже «Ассоциация художников революционной Германии».
И. И. Бродский, «В. И. Ленин в Смольном в 1917 году», 1930
В 1924 году была создана издательская часть под руководством В. Н. Перельмана, «производственное бюро» (руководитель А. А. Вольтер), 1925 году — информационное бюро, Центральное бюро филиалов АХРР[2]. «АХРР была организацией чрезвычайно многочисленной, мобильной и вездесущей. В отличие от „стационарных“ художественных объединений, АХРР, продолжая передвижнические традиции, показывала свои работы во многих городах. Даже находящиеся в оппозиции к художественной программе АХРР, многие объединения тянулись к некоторым её тенденциям — не из конъюнктурных соображений (это, конечно, тоже случалось), но из желания ощутить себя нужным зрителю, времени».[3]
В 1920-е годы Ассоциация приобретала всё большее число сторонников, пользовалась поддержкой государства и укрепляла свои позиции, обрастая новыми структурами. В 1925 году по инициативе учащихся московских и ленинградских художественных вузов было создано объединение молодёжи — ОМАХРР (Объединение молодёжи Ассоциации художников революционной России), которое вскоре обрело статус автономной организации со своим уставом. Кроме того, «АХРР слишком настойчиво проявляла диктаторские тенденции; и порой скорее это обстоятельство, нежели только его художественные принципы, вызывали решительную оппозицию многих деятелей искусства и целых объединений»[3].
В 1928 году состоялся I съезд АХРР, принявший новую декларацию и внёсший изменение в название объединения — в АХР (революции) из АХРР (революционной России).
Как указывают исследователи, «к концу 1920-х годов Ассоциация находилась уже в состоянии полураспада: образовалось отдельное „Объединение молодёжи ассоциации художников революции“ (ОМАХР, с 1928), в основном примкнувшее к РАПХ („Российской ассоциации пролетарских художников“), ряд прежних лидеров и новых членов учредили собственный „Союз советских художников“ (с 1930)»[4]. В конце концов, АХРР, наряду со всеми другими художественными объединениями, оказалась распущена в 1932 году постановлением ЦК ВКП(б) от 23 апреля «О перестройке литературно-художественных организаций». Выработанные ею принципы взаимоотношений с властью и отображения советской реальности легли в основу принципов Союза художников СССР. АХР как и другие художественные объединения вошли в состав единого Союза советских художников (ССХ).
ОСТ, ОХСТ, Общество художников-станковистов — художественная группировка, основанная в 1925 году в Москве группой выпускников ВХУТЕМАСа во главе с Давидом Штеренбергом. Характерной чертой творчества ОСТа является воспевание советской действительности (индустриализации, спорта, проч.) с использованием приемов современного европейского экспрессионизма. Существовало до 1931 года.
Ведущие художники ОСТ сыграли важную роль в развитии советской станковой, а также монументальной живописи, книжной графики, плаката, театрально-декорационного искусства.
В 1924 году состоялась Первая дискуссионная выставка объединений активного революционного искусства (Москва, Тверская ул., 54)[1], где принимали участники студенты ВХУТЕМАСа в составе следующих группировок:
На следующий 1925 год они, вместе с присоединившимися к ним другими выпускниками, основали ОСТ, председателем которого, как наиболее почтенный и «старшина», был выбран Штеренберг, преподаватель ВХУТЕМАСа, учениками которого (а также В. А. Фаворского) были большинство участников объединения.
Членами-учредителями ОСТа были Ю. Анненков, Д. Штеренберг, Л. Вайнер, В. Васильев, П. Вильямс, К. Вялов, А. Дейнека, Н. Денисовский, С. Костин, А. Лабас, Ю.Меркулов, Ю.Пименов. Устав ОСТа принят в сентябре 1929 года.
Название группировки — Общество художников-станковистов — было связано с бурными дискуссиями о судьбах и назначении искусства. Группа современных остовцам живописцев принципиально отвергла станковые формы творчества ради задач художественно-производственных, что членам будущего ОСТа пришлось не по нраву. Собственно Штеренберг, ещё на своем посту в отделе ИЗО как преподаватель способствовал развитию данного производственного искусства, но как живописец и член ОСТа уже стал отстаивать плодотворность станковизма[2]. «Антистанковисты-производственники», а затем АХРР, стали основными противниками ОСТа.
П.Вильямс. «Автопробег», 1930, ГТГ. Одна из самых знаменитых картин ОСТа соединяет экспрессивность, лёгкость мазка, а также современную тему — автомобили
После образования в 1922 году АХРРа — Ассоциации художников революционной России и её борьбы с «формализмом» (русским авангардом) закономерным стало появление ОСТа — объединения художников, которое также, как и АХРР, предпочитало советскую тематику, но не отвергало инструменты художественного языка, изобретённого в ХХ веке. В отличие от ахровцев, ориентировавшихся на весьма натуроподобный реализм передвижников, остовцы считали своим эстетическим идеалом новейшие европейские течения, в особенности экспрессионизм. Отчасти это было связано с тем, что большинство членов объединения были выпусками ВХУТЕМАСа — молодежью, стремившейся «выразить энергию и бодрость молодой страны». Представителем более старшего поколения был лишь Штеренберг. ОСТ стали называть «самой левой среди правых группировок».
|
...в эпоху строительства социализма активные силы искусства должны быть участниками этого строительства и одним из факторов культурной революции в области переустройства и оформления нового быта и создания новой социалистической культуры (Устав ОСТа)[3] |
Исследователи отмечают, что на первых порах в программе и практике ОСТа было много чисто умозрительного экспериментаторского пыла и озорства, но важно другое — в этом Обществе царила творческая атмосфера, в нем господствовал жадный интерес к революционной новизне современной действительности, к новым формам жизни, а не только к новым формам живописи и графики ради них самих[4].
ОСТ не бралось за революционные темы Гражданской войны (лучшие образцы которой представили ахровцы), а предпочитали мирные, светлые темы, «приметы XX столетия», типические явления современной им мирной действительности: жизнь индустриального города, промышленное производство, занятия спортом и др. В воспитательном плане определялась «ориентация на художественную молодежь». Они стремились отразить в отдельных фактах новые качества современной им эпохи. Основные темы:
А.Дейнека. «На стройке новых цехов», 1926, ГТГ
Члены ОСТа выступали за реалистическую живопись в обновленной форме, противопоставляя её беспредметному искусству и конструктивизму. ОСТ утверждало значение и жизнеспособность станковых форм искусства. Основной своей задачей остовцы, как и «ахровцы», считали борьбу за возрождение и дальнейшее развитие станковой картины на современную тему или с современным содержанием — в чем они полностью отличались от ЛЕФа. «Строгую реальность 1920-х годов ОСТ склонен был видеть поэтически и реализовать в профессионально и логично построенной картине, вступая, таким образом, в полемику и с документализмом АХРР, и с более отвлеченными исканиями авангарда»[5].
из Устава ОСТ:[6]
Считая, что только искусство высокого качества может себе ставить такие задачи, необходимо в условиях современного развития искусства выдвинуть основные линии, по которым должна идти работа (...)
а) отказ от отвлеченности и передвижничества в сюжете;
б) отказ от эскизности как явления замаскированного дилетантизма;
в) отказ от псевдосезаннизма как разлагающего дисциплину формы, рисунка и цвета;
г) революционная современность и ясность в выборе сюжета; д/ стремление к абсолютному мастерству (...);
e) стремление к законченной картине;
ж) ориентация на художественную молодежь.
Художники стремились выработать новый изобразительный язык, лаконичный по форме и динамичный по композиции. Для произведений характерны обострённая лаконичность формы, её нередкая примитивизация, динамика композиции, графическая чёткость рисунка.
«В поисках языка, адекватного их образно-тематическим устремлениям, „остовцы“ обратились уже не к передвижничеству, а к традициям европейского экспрессионизма с его динамизмом, остротой, выразительностью, к современным традициям плаката и кино, обладающих свободным и точным чувством пространства, способностью острого, экспрессивного воздействия на зрителя (в особенности, стилистически тяготеющих к немецкому экспрессионизму)»[7]. «Им нужен был громкий и четкий голос, лаконичный и экспрессивный художественный язык, они смело вводили в картины приемы графики, плаката, фрески». «Стилистика была весьма передовой, включая элементы конструктивистского монтажа, равно как и приемы образного остранения и деконструкции, свойственные экспрессионизму и сюрреализму»[8]
«Все эти новые задачи определили и новые методы. Одним из принципов композиционного построения картины становится фрагментарность пространства. Сюжет, которому посвящено изображение, перестает быть замкнутым, становится органической частью бесконечного мира. Укрупняются и выдвигаются на первый план силуэты людей. Изображая их контрастно и цветом, и размером по отношению ко всему остальному, художники подчеркивают их динамическую мощь. Остовский станковизм, таким образом, вбирает в себя элементы монументальной живописи, надолго предоставляя этому виду искусства жизненное пространство внутри себя. Это тем более важно отметить и подчеркнуть, что советская эпоха испытывала насущную необходимость в монументальном пафосе своего образного воплощения, но при этом Советское государство не имело в те годы достаточных средств для развития градостроения и сопутствующего ему синтеза архитектуры с монументальным искусством»[7].
«Сплав современной сюжетики с современными формальными средствами—таков (...) курс, взятый ОСТом. Курс — принципиально совершенно правильный, от которого можно было ожидать плодотворных результатов», — писал критик Я.Тугендхольд[5].
«Соответствующая же традиция давала о себе знать долгие годы, активно влияя как на официальное, так и на неофициальное российское изо-искусство (именно ОСТ — даже в ещё большей степени, чем Бубновый валет, — стал стилистической базой для сурового стиля 1960-х годов)»[8].
Дейнека уходит из ОСТ ещё 1928 году по соображениям принципиального характера. Одной из причин ухода было его несогласие с руководством общества, прежде всего с Штеренбергом, которым не нравилось, что молодёжь не ограничивается поисками живописной формы, а вторгается в смежные виды искусства — плакат, журнальный рисунок, театральную декорацию, пробует свои силы в создании монументальных тематических композиций.
Бушинский С. Н. «Рождественский бульвар», 1928. Картина одного из мелких членов объединения тем не менее демонстрирует отрыв от принципов реалистического, тщательно выписанного пейзажа
Как с критикой отмечали исследователи Дейнеки, «после удачных выступлений в жанре тематической картины Штеренберг и примыкавшая к нему группа художников[9], стали отходить на позиции камерного станковизма с подчеркнутой условной интерпретацией окружающего мира. Их формально-стилистические эксперименты зачастую принимали лабораторный характер, облекались в чрезмерно искусственную форму. Дейнека и его единомышленники по ОСТ же стремились и к новаторству в идейно-тематической сфере искусства».
Между членами ОСТ существовали немалые расхождения в оценке значения отдельных видов и жанров искусства. «Наиболее последовательные станковисты отстаивали приоритет чисто живописных методов работы над журнальным рисунком, плакатом, монументальным панно, приверженцы интимно-лирической живописи выражали претензии к тем, кого увлекали поиски большого стиля эпохи. Скорее всего, Дейнеку не устраивало внутрицеховое размежевание художников, желание некоторых членов объединения утвердить приоритет чистых формальных новаций над поисками конкретной содержательной образности»[10]
Само же объединение в первоначальном составе просуществовало недолго. Уже в 1928 г. внутри него четко определились две группы художников, отличающиеся своими творческими позициями[3]:
Первоначально профессиональные дебаты и полемика между членами обеих групп вскоре приобрели политическую окраску. Испытывая усиление идеологической цензуры и политические атаки со стороны АХРРа, а позднее и РАПХа, общество претерпело раскол (его обвиняли в формализме, буржуазном индивидуализме и т. п.). В начале 1931 года остовцы пришли к решению, что одна из групп должна выйти из Общества. Этой группой стали художники во главе со Штеренбергом, за которыми сохранилось старое название[3]. Оставшиеся художники вскоре отказались от названия ОСТ и заявили о себе как о новом объединении — «Изобригада» («Бригада художников»). (Некоторая часть участников также перешла в организованный в 1930 году «Октябрь», куда вошел Дейнека).
Правление оставшейся части ОСТа: Д.Штеренберг (председатель), А.Лабас, А.Тышлер и А.Козлов[1]. «Изобригада» (Ю.Пименов, П.Вильямс и др.) выступила с обвинениями в адрес своих недавних товарищей и заверениями в том, что отныне они будут «за публицистику в искусстве как средство обострения образного языка искусства в борьбе за боевые задачи рабочего класса»"[11]. Правление Изобригады: В.П.Тягунов — председатель; Адливанкин, Вильямс, Лучишкин, Пименов).
В конце концов, собственно ОСТ и его наследники, наряду со всеми другими художественными объединениями, оказалась распущена в 1932 году постановлением ЦК ВКП(б) от 23 апреля «О перестройке литературно-художественных организаций». Его остатки влились в Московское отделение Союза советских художников.
25. Лениниана в советском изобразительном искусстве Лениниа́на — в СССР название совокупности произведений искусства и литературы, посвящённых Владимиру Ильичу Ленину.
Туркменский ковёр-портрет Владимира Ленина. 1925 год.
Анатолий Луначарский указывал, что Лениниана запечатлела образ исторической фигуры мирового масштаба, в которой «сказалось персонально всё очарование этой изумительной эпохи»
А. Китаев. Портрет В.И.Ленина.
А. Герасимов. В.И.Ленин на трибуне. 1930
А. М. Герасимова «В. И. Ленин на трибуне»! Пронизанная верой в торжество коммунизма, эта картина остается одним из ярких живописных произведений, посвященных незабываемому образу вождя Октября.
Выдающийся советский портретист, ученик А. Архипова и К. Коровина, А. М. Герасимов начал свою работу над образом В. И. Ленина вначале 1920-х годов. В задуманном портрете художник мечтал показать В. И. Ленина как трибуна революции, призывающего массы на священную борьбу с угнетателями, на созидание нового общественного строя.
Вспоминая процесс своей работы, художник писал: «Сознание, что работаешь над образом гения человечества, наполняло и глубокой творческой радостью и вместе с тем чувством большой ответственности. Я отчетливо понимал, берясь за эту работу, что необходимо сохранить для будущих поколений не только правдивый внешний образ Ленина, но вместе с тем и раскрыть перед зрителем чувство, с которым мы, современники, воспринимали дни и труды великого освободителя трудящихся и осмысливали новый этап мировой истории.
Картина «В. И. Ленин на трибуне» была закончена в 1930 году. В ней Герасимов одним из первых в нашей живописи создал обобщенный образ великого Ильича как вождя Октября, призывающего народ на решительный бой с капитализмом, с врагами революции.
«В. И. Ленин на трибуне» Герасимова с первого взгляда привлекает силой творческого порыва. Картина звучит как песня, как гимн коммунизму и его гению. Герасимов передает силу революционной мысли Владимира Ильича, пламенность его натуры, безмерную любовь к народу, горячую убежденность в победе труда над капиталом.
Облик Ленина предстает перед нами полный величия и кипучей революционной страсти. Ленин обращается к народу, стоящему на площади. Чувствуется, что этот поток народа необъятен.
Герасимов сумел выпукло, осязаемо выразить в образе Ленина черты трибуна — революционера, коммуниста. Задача художника была исключительно трудной. Мы знаем по воспоминаниям современников, какой неотразимой силой правды дышало и горело ленинское слово. Рожденный для революции, Ленин был ее непревзойденным трибуном, первым, лучшим ее оратором.
В. Серов. В.И.Ленин провозглашает Советскую власть. 1962
Широкое признание получила картина Серова "В. И. Ленин провозглашает Советскую власть" (1947), удостоенная Сталинской премии. Сравнительно с предыдущими работами художника здесь достигнута большая композиционная цельность, концентрированность образа. Художнику удалось сказать главное - то, что выражено в самом названии картины. Великий вождь с трибуны Второго Всероссийского съезда Советов возвещает народу о торжестве социалистической революции. Его речь находит горячий отклик в сердцах рабочих, солдат, матросов, крестьян, заполнивших актовый зал Смольного. Ленин показан в волевом порыве, его крепкая фигура устремлена вперед, во всем облике чувствуется непреодолимая сила, торжество справедливой победы революции. Картина передает великое единство вождя пролетарской революции и народных масс, нерасторжимую связь партии и народа. На полотне показана только часть ярко освещенного зала Смольного, но кажется, что Ленина слушает весь восставший народ. И в этом - широкое звучание образа, доносящего до зрителя все величие исторического момента.
В. Серов. Ходоки у Ленина. 1950
В.Буланкин. Снегири.
С. Гуецкий. Смольный. 1917 год. 1957