Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Джанин Фрост Эта сторона могилы
Ночная охотница – 5
Джанин Фрост Эта сторона могилы Ночная Охотница – 5
Глава 1
Вампир натянул цепи, которыми был прикован к стене в пещере. Его глаза стали ярко зелеными, этот свет смог озарить темноту, окружающую нас.
– Ты действительно считаешь, что эти цепи могут удержать меня? – спросил он, в его произношении слышался английский акцент и своего рода вызов.
– Конечно, удержат, – ответила я. Эти кандалы были изготовлены и протестированы Мастером вампиров, поэтому они были достаточно прочными.
И я это хорошо знала. Мне как-то довелось быть прикованной ими.
Улыбка вампира продемонстрировала мне его белоснежные клыки. Их там не было еще несколько минут назад, когда он выглядел очень даже по-человечески, по крайней мере, для нетренированного человека.
– Хорошо. Что же ты хочешь от меня теперь, я ведь абсолютно беспомощен.
Он ни в коем случае не выглядел беспомощным. Я поджала губы, рассматривая этот вопрос и позволяя взгляду давить на него. Мой взгляд скользил по нему, несмотря на то что он был абсолютно голым. Я уже давно поняла, что оружие можно спрятать в любом из предметов одежды, а вот обнаженное тело другое дело – мало что можно спрятать.
Это бы очень сильно отвлекло, если бы не сложившаяся ситуация. Тело вампира было бледным, в меру мускулистым, достаточно худым, но очень элегантным, все это великолепие завершало прекраснейшее лицо с высокими точеными скулами. Одетый или раздетый, он производил неизгладимое впечатление, и, кажется, для него это была не новость. Эти сияющие, зеленые глаза, смотрели прямо в мои, и могу поклясться – я видела там чертиков.
– Нужно ли мне повторить вопрос? – спросил он с оттенком злобы. Я стремилась обезопасить себя. – На кого ты работаешь? – Его улыбка стала шире, давая мне знать, что мои действия не были настолько убедительными, как я того хотела. Ему пришлось натянуть цепи, заставляя проступить железные мышцы, словно волны на пруду.
– Ни кто.
– Врешь. – Я вынула серебряный нож и провела его кончиком вниз по груди вампира, не разрезая кожу, а лишь оставляя тонкую розовую полосу, которая исчезла через несколько секунд.
Он смотрел на ту линию, которую оставил мой нож. – Это должно было напугать меня? Я сделала вид, что обдумываю его вопрос. – Ну, я стругаю живых мертвецов с шестнадцати лет. Даже заработала себе прозвище Рыжая Смерть, итак, если мой нож
находиться так близко к твоему сердцу, то, да, тебе стоит бояться.
Кажется, он все еще веселился. – Звучит очень грубо, девушка, но бьюсь об заклад, что смогу отыметь тебя сзади еще до того как ты даже подумаешь меня остановить.
Самовлюбленный ублюдок. «Слова ничего не стоят. Докажи» Его ноги взметнулись, и я потеряла равновесие. Я бросилась вперед, но, твердое, холодное тело прижало меня к полу пещеры в то же мгновение. Железной хваткой он вцепился в мое запястье, не позволяя мне поднять нож.
– Гордыня тебя погубит, – пробормотал он удовлетворенно.
Я попыталась его сбросить, но тонна кирпичей показалась бы мне пушинкой по сравнению с ним. Нужно было приковать не только руки, но и ноги тоже перед тем, как начать выпендриваться – мысленно я отругала себя. Высокомерная усмешка вернулась на лицо вампира в то время, как он смотрел на меня. – Продолжай извиваться, милая. Ты трешься как раз по самым нужным местам, о да.
– Как ты выбрался из кандалов? – Поверх его плеча я смогла рассмотреть дыру в стене пещеры, где еще совсем недавно висели цепи из титана трехдюймовой
толщины. Невероятно. Он вырвал их прямо из стены.
Темная бровь изогнулась. – Нужно просто знать, под каким углом надавить. Нельзя устанавливать кандалы и не иметь понятия как из них выбраться. Еще минутку и я отымею тебя сзади, как я и обещал.
Если бы мое сердце все еще билось, то сердцебиение бы точно участилось, но я от этого избавилась, как и от многого другого, когда мне пришлось перевоплотится из полукровки в вампира несколько месяцев назад. Мои глаза стали ярко зелеными, клыки быстро выдвинулись.
– Показушник.
Он наклонился к моему лицу настолько близко, что при желании мы могли бы поцеловаться. – А теперь, моя милая пленница, поскольку ты в ловушке, а эта самая ловушка
– я, что может остановить меня от осуществления моего гнусного плана?
Нож, который я все еще держала в руке, выпал, поскольку я обвила их вокруг его шеи. – Надеюсь, что ничего.
Кости, мой муж и вампир, издал низкий и многообещающий смех. – Это именно тот ответ, который я хотел услышать, Котенок.
Пребывание под землей в пещере определенно не будет самым любимым времяпрепровождением для большинства людей, но для меня это был просто уголок рая на Земле. Из всех звуков здесь было только тихое шуршание воды в подземной реке. Я была свободна от фонового шума посторонних разговоров. Если бы все зависело от меня, мы с Кости остались бы здесь очень надолго.
Но взять таймаут у жизни явно у нас не получиться. Я узнала это на горьком опыте. Еще я уяснила, что нужно использовать любую возможность, чтобы улизнуть, если таковая подворачивается под руку. Так что мы решили остановиться для передышки до рассвета именно в той пещере, где начались наши с Кости отношения. Тогда закованной в цепях была именно я, и предполагалось, что мной перекусит злобный кровосос. Вместо этого, я вышла замуж за того самого кровососа.
Мой кот жалобно замяукал, царапая плиту, которая служила дверью.
– Тебе не стоит тут гулять, – сказала я ему. – Заблудишься.
Он мяукнул еще раз, но начал облизывать лапку, кидая на меня испепеляющие взгляды все это время. Он все еще не простил меня за то, что я оставила его с домработницей одного на целый месяц. Я не винила своего котенка за то, что он обиделся на меня, но если бы он остался вместе со мной, то его могли убить. Как убили нескольких человек.
– Ты достаточно отдохнула, милая? – спросил Кости.
– Хм-м-м, – пробормотала я, потягиваясь. Я уснула сразу же после рассвета, но это не было похоже на то, как я просто вырубалась первые недели после того как стала вампиром. Из этого я выросла, к счастью.
– Тогда нам нужно ехать дальше, – сказал он.
Точно. Нам как всегда куда-то надо было ехать. – Единственное из-за чего я жалею, что мы остановились здесь, так это отсутствие нормального душа, – вздохнула я.
Кости довольно фыркнул. – Давай же, вода в реке очень даже освежает.
М-да, 40 градусов (по Фаренгейту), «освежает» немножко не то слово, чтобы описать качество удобств в пещере. Кости отодвинул плиту, чтобы мы
могли выйти из комнаты, вернув ее тут же обратно, пока наш котенок не последовал за нами.
– Хитрость заключается в том, что нужно спрыгнуть в воду, – продолжал он. – Входить
Пришло время наконец-то выяснить истинную причину возвращения в Огайо.
Будем надеяться, что ничего плохого в моем родном штате не происходит, за исключением парочки нападений с использованием клыков.
Ох, как я на это надеюсь.
Полуденное солнце было все еще высоко в небе к тому времени, когда мы с Кости подъехали к фонтану у Истон Молла. Ну, вернее сказать, мы были на тихой улочке неподалеку от него. Нам нужно было удостовериться, что это не ловушка. У нас с Кости было достаточно врагов. Засаду могли устроить два вампира-воина, да и вообще не стоит забывать
Однако ни Кости, ни я даже не пошевелились, пока одна расплывчатая форма энергии не проследовали мимо автостоянки прямо в арендованный нами автомобиль.
– Двое вампиров находятся у фонтана, – сообщил нам Фабиан, призрак, которого, мы в своем роде усыновили. Из сизого облака начали проступать человеческие черты. – Они меня не заметили.
Хотя такова и была наша цель, Фабиан выглядел расстроенным из-за этого факта. В отличие от людей, вампиры могли видеть призраков, но по большей части, просто игнорировали их. Быть мертвым совершенно не означает автоматически ладить с остальными немертвыми.
– Спасибо, приятель, – сказал Кости. – Проследи за ними, чтобы мы могли быть уверенными в том, что у них не припрятано ничего для нас неожиданного.
Фабиан начал растворяться, пока совсем не исчез.
– Мы должны были встретиться только с одним вампиром, – подумала я. – Что ты думаешь о том, что нам надо встретиться не только с ним, но и с его дружком?
Кости пожал плечами. – Я считаю, что у него на это должна быть чертовски веская причина.
Он вышел из машины. Я последовала его примеру, позволив серебряным ножам скользнуть вниз по рукавам, что позволяло мне их гладить с целью самоуспокоения. Никогда не выходить без них из дома – вот мой девиз. Правда, это было общественное место и народу там всегда было немало, но
это не давало гарантии безопасности. Да и ножи тоже не давали таких гарантий, но, по крайней мере, с ними превосходство будет на нашей стороне. Также вниз по улице припарковался автомобиль с двумя вампирам, готовыми помочь нам в любую минуту, если встреча перерастет в нечто большее, чем просто треп.
Чувства захлестывали меня, когда мы подошли к площадке у фонтана. Духи, запахи тел и различные химические вещества были очень сильны, но под всеми этим разнообразием запахов я чувствовала куда более тонкие букеты.
Эмоции. Страх, жадность, желание, злость, любовь, печаль…все эти ароматы варьировали от приторно сладких до горьких. Не удивительно, что негативные эмоции имели более неприятный аромат. Вернемся к делу. Вампиры сидевшие на бетонной скамейке начали источать запах гнилых фруктов – запах страха – еще до того как Кости даже взглянул на них.
– Кто из вас Скретч? – спросил он жестким голосом. Вампир с серыми волосами встал.
– Я.
– Тогда ты можешь остаться, а ты, – Кости сделал паузу, чтобы кивнуть в сторону другого тощего вампира – Можешь идти.
– Подожди! – Скретч понизил голос и пододвинулся к Кости. – То дело, о котором мы с
тобой должны были поговорить? У него может быть кое-какая информация по нему. – Кости взглянул на меня.
– Я – Эд, – начал говорить вампир, бросая нервные взгляды через плечо Кости на меня.
– Скретч не сказал мне, что собирается здесь встретиться с вами, ребята.
По выражению лица Эда стало понятно, что увидев мои почти красные волосы, огромный красный бриллиант на пальце и услышав английский акцент, а также исходящую от Кости силу, он понял, кто мы такие.
– Это потому что он не знал, – холодно ответил Кости. В данный момент его эмоции были спрятаны за непробиваемой стеной, которую он использовал на публике. Однако кто угодно мог понять по голосу Кости, что с ним лучше не шутить. – Я так понимаю, представляться нет нужды?
Взгляд Скретча скользнул по мне. – Нет, – пробормотал он. – Ты Кости, а это Жница. Выражение лица Кости не смягчилось, но я улыбнулась улыбкой
«сегодня-я-не-буду-вас-убивать». – Называйте меня Кэт, и почему бы нам не найти место где-нибудь в тени?
Неподалеку был французский ресторан с открытой площадкой, все мы прошествовали к нему и заняли столик под зонтиком, словно встретились старые друзья.
– Вы сказали, что вашего Мастера убили несколько лет назад, и она не оставила никого из Мастеров приглядывать за своей линией, – заявил Кости Скретчу, когда официантка приняла их заказ и удалилась. – Часть из вас объединилась, чтобы приглядывать друг за другом. Когда вы впервые заметили, что происходит что-то странное?
– Несколько месяцев назад, примерно осенью прошлого года, – ответил Скретч. – Сначала мы подумали, что некоторые из ребят просто уехали из города и не сказали никому. Мы приглядываем друг за другом, но мы все-таки не няньки, знаете ли? Затем, когда остальные начали пропадать, те, кто всегда предупреждают о том, что уезжают, это заставило многих из нас начать беспокоиться.
– Затем, все больше гулей стало появляться в округе, – продолжал Скретч. Я насторожилась. Именно поэтому мы с Кости покинули наш дом в Блу Ридж и отправились в Огайо, даже не распаковав вещи.
– Эй, здесь полно нежити, – продолжил Скретч, не обращая внимания на мой дискомфорт. – Здесь очень весело – сверхъестественная активность и все такое – поэтому не обратили внимания на то, что здесь появилось столько этих любителей обгладывать косточки. Но некоторые из них относились к вампирам действительно плохо. Досаждали вампирам без Мастеров, преследовали их до дома, затевали драки…, это привело нас к мысли, что, может быть, именно они стоят за всеми этими исчезновениями. Проблема состоит в том, что до нас никому нет дела, поскольку мы никому не принадлежим. Откровенно говоря, я удивлен, что вы этим заинтересовались.
– У меня есть свои причины, – сказал Кости все тем же бесстрастным тоном. Он даже не взглянул на меня. Века притворства сделали из него эксперта в этом.
– Если вы хотите денег, то мы не можем вам предложить много, – подал голос Эд. – Кроме того я думал, что ты оставил ремесло наемного убийцы, когда объединил свои линии с древним Мастером, Менчересом.
Кости изогнул бровь. – Постарайся так часто не думать, так ты только вредишь себе, – ответил он мягко.
Лицо Эдда вытянулось, но он заткнулся. Я попыталась спрятать улыбку. Не стоит
смотреть в зубы даренному коню, особенно если он кусается.
– У вас есть какие-либо доказательства того, что гули замешаны в исчезновении ваших друзей? – я спросила Скретча, возвращаясь к теме разговора.
– Нет. Просто это выглядит больше, чем просто совпадение, что, где бы их не видели в последний раз, эти гребанные гули были всегда поблизости.
– И в каких же местах их видели в последний раз? – спросила я.
– Некоторые бары, клубы.
– Названия, – надавил Кости. Скретч начал их быстро перечислять, но неожиданно его голос утонул в сотне других.
– …Четыречасадоперерыва…
– …не забыть взять чек. Если она не подойдет, то я ее верну…
– …если она посмотрит, хотя бы еще на одну пару туфель – я закричу…
Все эти голоса доносились не от покупателей молла, которые проходили мимо нас, я улавливала их разговоры и раньше, еще до того как мы сели за столик. Эти голоса были внутри моей головы. Я дернулась, и рука взлетела к виску.
Вот дерьмо. Неужели опять.
Глава 2
– Что такое, Котенок? – спросил Кости.
Эд и Скретч испытующе смотрели на меня. Я нацепила на лицо улыбку, пытаясь сконцентрироваться на них, не слушая голоса, внезапно вспыхнувшие в моей голове.
– Просто…э-э…здесь немного жарко, – пробормотала я. Черт меня дери, если я начну рассказывать этим вампирам настоящую причину моей проблемы.
Кости прошелся взглядом по моему лицу: его темно-коричневые глаза не пропустили ни единой детали, пока эти голоса не продолжили безжалостно беседовать в моих мыслях.
– …никто меня не видел. Надеюсь, что смогу отвлечь работников…
– …я что-нибудь придумаю для него вечером…
– …если она не появится в течение пяти минут, я начну есть один…
– Мне нужен воздух, – я бросила это до того, как осознала, что моя отмазка звучит довольно глупо: первое – мы были на улице, и второе – я вампир. Я больше не дышу, оставила все возможные болезни в прошлом. Теперь я могла лишь винить себя за эту глупость.
Кости остановился и погладил меня по щеке.
– Оставайтесь здесь, – бросил он Эду и Скретчу через плечо.
Грохот в моей голове усиливал шум толпы, крутящейся вокруг нас до той поры, пока все не превратилось в размытое пятно. Это чувство росло, становилось трудно фокусироваться на чем-то кроме беспощадных голосов, поступающих отовсюду. Я изо всех сил пыталась блокировать их и концентрироваться не на этом гуле, который стремительно рос с каждой секундой.
Чья-то сильная рука легла мне на лицо и стала ласково поглаживать спину. Сквозь оглушительный рев в моей голове, я услышала голос со знакомым английским акцентом.
– …все хорошо, детка. Ты должна противостоять им. Слушай меня, а не их…
минут достигнутого равновесия, этот ментальный рев превратился в надоедливое, но управляемое бормотание. Это было похоже на шепоточки покупателей вокруг нас, если не принимать в счет то, что они были намного ближе моих мысленных «посетителей».
– Мне нужно прекратить пить твою кровь, – сказала я Кости, когда почувствовала, что могу открыть глаза. Я поняла, что мы отошли обратно к стойке, что, наверное, выглядело как страстное объятие, судя по взглядам, посылаемым в нашу сторону.
Кости вздохнул.
– Ты будешь слабее.
– И не буду сходить с ума, – добавила я. И буду способна себя защитить: ведь если сотни голосов внезапно обрушаться на меня во время битвы, – мне конец.
Я повернула его лицо к себе, заставляя смотреть в глаза.
– Ты же знаешь, что было, когда я пила кровь Менчереса, – мягко сказала я, – я вынуждена получать это от тебя, но не могу управлять этим.
Я надеялась, что превращение в вампира с концами положит конец моим странностям, но у судьбы было свое мнение на этот счет. Я переродилась, обладая двумя качествами, доселе неизвестными в истории вампиров: относительное сердцебиение и зависимость от крови вампиров. Последнее, как потом выяснилось, означало и то, что с кровью я забираю их силы, как они забирают ее у людей. Это, конечно, круто, но, если я выпиваю крови Мастера,
– Ты слишком категорична к себе, – голос Кости был низким.
Я покачала головой.
– Это и есть причина того, почему только Мастера вампиры получают эти силы: молодняки слишком слабы, чтобы ее выдержать. Если я буду продолжать пить из тебя, не представляю, что может произойти.
И если Кости собирается продолжить процесс «собирания» сил, я не хочу ни одну из них. Один раз с Менчересом меня многому научил: я отходила больше недели. Дрожь прошла через мое тело. Ну, уж нет, никогда больше не совершу этой ошибки.
– Мы разберемся с этим потом, нам надо идти, если ты готова, – сказал Кости.
– Я в порядке. Пойдем, пока они не удрали.
Кости медленно оторвал свое тело от меня. Шум в моей голове сейчас был достаточно тихим, чтобы заметить жадные взгляды женщин, направленные на него. Я еще сильнее отгородила их мысли от себя: последней вещью, которую я хотела бы увидеть были эротические картины , включающие в себя моего мужа и других женщин.
На самом деле, я не могла их осуждать. Даже в свои потертых джинсах и простом белом пуловере Кости выглядел прекрасно: с его божественным лицом и прекрасно сложенным телом. Каждое его движение отдавалось в этих мускулах и безупречной коже, и заставляло чувствовать людей: «Неужели они так приятны на ощупь, как и на вид?». Да, так оно и есть. Даже при первой нашей встрече, когда я собиралась убить его, один вид Кости вскружил мне голову. В этом смысле он был прекрасным хищником, завлекающим жертву, заставляя его подходить ближе и ближе…
– С тебя не спускает глаз ни одна женщина, но я уверена, ты уже это знаешь, – сухо заметила я.
Его губы поцеловали мою шею нежным поцелуем, заставляя трепетать.
– Меня волнуют желания только одной женщины, – прошептал он мне в ухо.
Мы стояли достаточно близко, чтобы я смогла убедиться в правоте его слов. Но даже сейчас меня бросило в жар, зная, что мы не могли сейчас уединиться. Интимные ласки между нами должны подождать.
Словно в подтверждение моих слов шум в голове начал нарастать, отрезая от теплоты, вызванной его близостью.
– Не понимаю, как ты выдерживаешь это каждый день, – пробормотала я, качая головой, будто это могло освободить меня от них.
Он кинул на меня странный взгляд, собираясь уходить.
– Когда ты слышишь их всегда, мало-помалу учишься игнорировать.
Может, это правда. Может, если бы у меня не было собственных мыслей, читать мысли других людей не влияло бы на меня так. Я не знаю.
А пока я это не выясню, придется отказаться от крови Кости. ***
Эд и Скретч никак не прокомментировали наш резкий уход, когда я и Кости сели рядом с ними. Они ничем не показали свою реакцию, но их украдкой кидаемые взгляды сказали достаточно.
– Мне показалось, я почуяла кого-то знакомого, – сказала я, делая глоток джина с тоником, который принесли вместе с другими напитками, пока нас не было.
Это была явная ложь, но Эд и Скретч сделали вид, будто они поверили каждому моему слову. Взгляд, которым одарил их Кости, ясно говорил, что эта тема закрыта.
– Отлично. Вы узнали, где эти людоеды часто ошиваются? – спросил Кости, будто ничего и не было.
Скретч поднял одну бровь и посмотрел на Эда.
– Нет, но у Эда есть, что сказать тебе.
Эд выглядел неохотным, чтобы сказать что-либо, но затем распрямил свои узкие плечи.
– Мой приятель, Шейн, позвал меня вчера ночью и сказал, что нашего друга Харриса выкинули из какого-то клуба гули. Шейн хотел пойти домой с Харрисом, чтобы прекратить это. С тех пор я звонил Шейну весь день, но он не взял трубку, – это не похоже на него. Когда
– Ты знаешь, где живет Харрис? – тотчас же спросила я.
– Ага. На самом деле он живет тут неподалеку.
– И ты до сих пор не пошел туда проверить, как он? – Кости посмотрел на него со скептическим выражением лица.
Эд послал Кости утомленный взгляд.
– Нет, и не собираюсь, пока я не найду людей, которые смогут пойти со мной. Я не хочу быть следующим вампиром, о котором никто никогда ничего не услышит. Суди, как хочешь, но у меня нет этих чертовых сил, чтобы защитить себя, если со мной случится то же, что произошло с Шейном и Харрисом, – и гули, которые сделали это, все еще там.
Внезапная симпатия к ним поднялась во мне, пока голоса «пировали» в моем мозгу. Эд и Скретч делали все, что могли для своих друзей в жестких условиях нынешнего мира, в котором они были чем-то вроде людей второго сорта. Я знаю это хреновое чувство на собственном горьком опыте, когда понимаешь, что некому защитить твою спину, когда монстры снуют вокруг. Гипотетически, конечно, Эд и Скретч тоже были монстрами.
Что ж, я такая же. И в данный момент, это было преимуществом. Кости посмотрел на меня и вскинул бровь.
– Сделаем это, – ответила я на невысказанный вопрос.
Он встал и бросил на стол деньги.
– Ладно. Давайте посмотрим, действительно ли телефон Шейна находится вне зоны действия сети. ***
Как и сказал Эд, дом Харриса находился всего в двадцати минутах езды. По иронии судьбы, я вспомнила, что столько же занимала у меня поездка на работу к Дону и ребятам, – казалось, это было в другой жизни. Даже если Кости заметил это разительное сходство, то ничего не сказал. Он был более заинтересован внешним убранством здания, пытаясь уловить малейшие признаки опасности. Мы не могли рисковать, поэтому не послали первым Фабиана. Привидения залетело в нашу машину, когда мы отъезжали – незаметное, для Эда и Скретча. Но если бы мы послали Фабиана вперед, они, безусловно, заметили бы его.
Я ощутила покалывание силы тогда, когда мы припарковались. Эд и Скретч ходили кругами, но Кости не обратил на это никакого внимания. Я тоже. Из-за угла вышли Тайни и Бэнд-Эйд, которые, всю дорогу следовали за нами.
– Тайни, Бэнд-Эйд, не могли бы вы присмотреть за этими двумя несколько минут? – обратился к ним Кости еще до того, как они подошли к зданию. Я подошла к нему, кутаясь в свое длинное кожаное пальто. Не потому что было холодно – нет; потому, что под плащом у меня находилось не меньше пяти серебряных ножей. Конечно, я могла бы спрятать их под блузку, но она была короткой и позволила бы большинству вампиров увидеть «сюрприз» под ней. Только отрубив голову, можно было убить гули, что означало, что мне нужны ножики побольше для этих существ, ждущих нас внутри.
Кости втянул в себя воздух, когда мы достигли второго этажа. То же сделала и я. Двери напротив прямо выходили к парковке, так что свежий воздух стер почти все признаки недавнего присутствия, но я уловила нечеловеческий запах, доносящийся и со второго этажа. Кости, видимо, тоже это почувствовал, потому что его шаги стали намного быстрее. Я еще раз глубоко вдохнула, мой нос покалывало, когда мы достигли двери. Кости остановился, чтобы послать мне мрачный взгляд.
Отпечаток смерти можно было определить безошибочно.
– Слишком поздно, – прошептала я. Сломанный замок на входной двери в избытке подтверждал мои слова.
Кости толкнул дверь и немедленно двинулся в другую сторону в случае, если кто-то кинет в него серебряный клинок. Но ничего не произошло: внутри было тихо, как в гробу.
И так, как должно было быть, – внутри гроба были тела.
– Я никого не чувствую, но будь на чеку, – сказал Кости, шагнув внутрь. Я пошла следом за ним, в первую очередь, проверяя углы, присоединяясь к Кости в исследовании помещения так, будто мы знали, откуда наши враги наносили удары. Как мы и ожидали, место было пустым, исключая нас и двух вампиров внизу.
Чертовы голоса в моей голове начали набирать обороты. Не так, как в центре, конечно, так что это не было настолько болезненным. Но было чувство, что моя голова наполнена жужжащими пчелами. Я потерла виски, будто это могло унять этот шум. Не помогло, естественно.
Кости не заметил изменений. Он был полностью поглощен двумя сморщившимися телами под нашими ногами.
– Выглядит так, будто это была засада, – добавил он, – у бедных парней даже одеться времени не было.
Отсутствие беспорядка в комнате доказывало это. Когда сверхъестественные существа пытаются кого-то убить, всегда остаются какие-нибудь улики: перевернутые столы или кровь на полу. Убийство вампиров таким образом было для меня в новинку, хоть я и проработала в департаменте по борьбе со сверхъестественными существами. Никогда еще вампиры не были жертвами.
– …если я не заплачу за машину, смогу оплатить кредиты…
– …говорила же этому ублюдку, что не буду с ним всю ночь…
– …я так горда за нее, она будет лучшей в классе…
Я попыталась унять голоса, но они становились все громче и громче. На этот раз Кости заметил.
– Опять?
– Я в порядке, – ответила я непринужденно. Его взгляд проследил за моим.
– Чепуха.
– У меня все под контролем, не о чем беспокоиться, – исправилась я. Это была правда. Трупы занимали большую часть моих мыслей.
По его лицу было видно, что мой ответ не удовлетворил его, но часы тикают, а нам еще многое предстоит: избавиться от тел, узнать, кто и зачем это делает.
Кости повысил голос.
– Эд, поднимайся.
Худые лица вампиров исказились, когда они вошли в комнату.
– Вот х…я, – выдохнул он.
– Это Шейн и Харрис? – спросил Кости мягче, чем раньше.
Эд нагнулся, чтобы осмотреть тела. Вампиры не выглядят старее ни на йоту с момента превращения, но смерть забирает это качество. После кончины тело вампира разлагается в соответствии с его настоящим возрастом, – так что кроме одежды, ничто не могло сказать, когда они умерли на самом деле. Эти двое не были исключением.
Эд медленно сел рядом с телом в джинсах.
– Это они, – сказал он хриплым голосом и зарычал, – хреновы гули.
– Может тебе лучше уйти? – спросила я и протянула руку Эду. Он больше не мог ничего сделать, но нам с Кости предстояло еще многое.
– Как ты думаешь, почему они оставили тела? Эд и Скретч не слышали ни о каких-либо других исчезновениях. Думаешь, убийцу пытались поймать?
Пристальный взгляд Кости прошелся по комнате. Это не заняло много времени. Квартира состояла лишь из кухни и гостиной.
– Нет, детка, – наконец ответил он, – не знаю, кто это был, но точно знаю, что он мог взять тела, но решил это не делать.
Я сглотнула. Знавала я этих надменных убийц, которые думали, что слишком умны, чтобы их поймали, – поэтому и оставляли тела на месте преступления. К несчастью, это был не тот случай. Нет, это выглядело так, будто убийца хотел, чтобы мы его нашли. Только идиот не заметил бы гулей, которые напали на Харриса за ночь до их, с Шейном убийства. Эти гули хотели, оставив тела здесь, засветиться.
Единственной вещью, над которой я думала – кто же стоит за всем этим. Это было похоже на публичное заявление, что гули наступают, и я не думаю, что совпадением является то, что они выбрали именно этот город. Нет, я восприняла это как «Ты не остановишь нас, Жница!», и черт меня дери, если я не остановлю все это. Конечно, вампиры исчезали и в других городах, но только тут преступники оставляли тела. Если мы не прочертим черту, думаю, границы переступят существа более опасные, чем эти.
– Но нет же больше никого, кто собирается этим заниматься? – спросила я, с внезапно вспыхнувшим во мне чувством разочарования. – Моя команда не будет участвовать там, где жертвами являются вампиры. А вампирское сообщество не будет потому, что Шейн и Харрис не были мастерами-вампирами. Эд и Скретч не могут противостоять гулям в одиночку, так что остаемся лишь мы; а если мы пойдем туда одни, это будет все равно, что пойти прямо в руки этого ублюдка.
Кости уставился на меня, не мигая.
– Да, ты права насчет своей команды, вампирского сообщества и того, что мы не можем открыто идти против Аполлиона.
Аполлион. В моем сознании встало лицо гуля, старого как сам мир, с приземистым телом и смешной прической. Как бы он ни выглядел, Аполлион был занозой в заднице и принес нам в прошлом году немало проблем. Кости мог умереть от прошлогодней атаки в Париже, плюс то, что гули помогали другому Мастеру вампиру в привлечении меня на его сторону.
Конечно, все сейчас происходящее говорило о том, что это из-за меня.
– Мы не можем допустить, чтобы кто-то пошел туда, – сказала я.
Губы Кости сложились в хищную усмешку.
– Котенок, я имел ввиду, что мы можем открыто идти вслед за ними.
Глава 3
Большая тень закрыла дверной проем, блокируя солнце, когда Тайни вошел в комнату. Прозвище вампира было весьма ироничным, поскольку он был настолько массивным, что даже мифический Конан по сравнению с ним казался ненадежным.
– Копы, – сказал он.
– Продолжай вынюхивать здесь, а я разберусь с ними, – сказала я Кости. Если нам повезет, Кости сможет узнать запах одного из убийц. За две сотни и двадцать с чем-то лет его жизни в качестве вампира он встречал много бессмертных, а запах был таким же уникальным, как отпечаток пальца.
Однако я не питала больших надежд на то, что мы найдем убийц так легко. Кости и мог знать множество бессмертных, но вампиры и упыри составляли приблизительно пять процентов мирового населения. Даже учитывая такое богатое прошлое Кости, созданий без пульса было слишком много, чтобы он мог знать каждого из них лично.
Кости взглянул на Тайни, последовавшего за мной наружу. Я не потянулась за сотовым, хотя это и был мой первый инстинкт. Использовать связи с правительством, чтобы отогнать копов с места преступления, стало для меня привычкой за годы старой работы. Следующая часть происходящего, как бы то ни было, была все еще относительно нова для меня.
– Привет, – позвала я, когда полицейские прибыли и вышли из служебной машины. – Рада, что вы здесь, я как раз собиралась звонить.
– Вы здесь живете, мэм? Мы получили сообщение, что в этом районе видели подозрительных личностей, – сказал блондинистый коп, осторожно оглядывая Тайни. Рука его напарника дернулась к пистолету.
– Тронешь этот ошмёток еще раз, и я забуду, что не голоден, – пробормотал Тайни так тихо, что копы его не услышали.
– Я живу не здесь, но тут взломали квартиру моих друзей. Вы можете проверить?
Копы кинули на меня беглый взгляд, пока поднимались по лестнице на следующий этаж. Я улыбнулась самым безобидным образом и убедилась, что мои пустые руки полностью им видны. Конечно, доскональный коп задумался бы над тем – почему на мне длинное пальто в такой теплый летний день.
Когда они оказались в дюжине шагов от меня, мои глаза из серых стали ярко-зелеными.
– Здесь ничего не происходит, – сказала я твердым, приятным голосом. – Разворачивайтесь и уходите, это был ложный вызов.
– Ничего не происходит, – монотонно произнес светловолосый офицер.
– Ложный вызов, – повторил его дружок, убирая руку с пистолета.
– Все правильно. Идите. Работайте и защищайте где-нибудь еще.
Они оба развернулись, без единого слова сели обратно в машину и уехали. До того, как я стала вампиром, чтобы добиться такого же результата, мне требовалось двадцать минут или два телефонных звонка, если только Кости с помощью своих зеленых глаз не заставлял местных копов уехать. Вампирский контроль разума, конечно, намного облегчал борьбу с бюрократизмом, когда дело касалось криминальных сцен.
Кости появился в дверном проеме квартиры, держа в руках два тонких, обернутых в простынь свертка. Для любых особо носатых соседей могло показаться, что он несет завернутые горизонтальные жалюзи, но я знала, что было там на самом деле – останки Шейна и Харриса.
– Тайни, положи это в свой башмак, – сказал Кости. Крошка сконфуженно посмотрел на свои ноги.
– Он имеет в виду твой багажник. Британский английский временами приводит в замешательство.
– А все просто потому, что вы, Янки, продолжаете переименовывать вещи, – с игривым видом ответил Кости, передавая трупы Тайни. Затем он перепрыгнул через балконные
перила, приземляясь на автостоянке, и без малейшей заминки своей уверенной походкой направился к Эду и Скретчу. Оба вампира уныло поприветствовали его.
– Что ты сделаешь с их телами? – спросил Эд.
– Закопаю где-нибудь, – ответил Кости.
Скретч пробежал рукой по своим с проседью волосам.
– Полагаю, теперь ты не заинтересован, когда узнал, что хотел, – смиренно сказал он.
– Садитесь в машину, парни. Нам нужно кое-что обсудить.
– Обратно в молл? – спросила я, выезжая на дорогу.
– Будет замечательно, Котенок, – ответил он. Его рука уперлась в спинку сиденья, пока он принимал ленивую позу, поворачиваясь к Эду и Скретчу.
– Хотели бы вы подвергнуть убийц своих друзей правосудию, если бы вам помогли? – спросил у них Кости.
Эд хмыкнул.
– Конечно. Шейн не заслуживал такой смерти. Я знал Харриса не так хорошо, но думаю, что и он тоже.
– Чертовски верно, – пробормотал Скретч.
– Будет опасно, даже с помощью. На этот раз хмыкнул Скретч.
– Жить вообще опасно, когда у тебя нет Мастера, если только ты по счастливой случайности не один из сильных. Но я не думаю, что ты много знаешь об этом.
Призрачная улыбка мелькнула на губах Кости.
– На самом деле я знаю парочку вещей об опасной жизни, но раз вы не питаете любовь
– Подумайте, прежде чем ответить, – продолжил Кости. – Один раз поклявшись, вы не сможете передумать и снова получить свободу, если только официально не попросите этого и я не решу удовлетворить вашу просьбу.
Эд тихо присвистнул.
– Ты серьезно?
– Смертельно, – легко ответил Кости.
– Я слышал, что ты низкий ублюдок, – сказал Скретч после долгой паузы. – Но также я слышал, что ты справедливый. Я могу иметь дело с низостью и справедливостью. Выколачивание мозгов было и моим способам борьбы с каждым ублюдком, думающим, что убить вампира без Мастера – легкий путь заработать себе имя.
Мои брови взметнулись вверх в ответ на этот грубоватый анализ, но Кости выглядел ничуть не оскорбленным.
– Почему ты предлагаешь нам это? – задался вопросом Эд, глядя на Кости и сузив глаза.
– Ты знаешь из нашей силы, что мы никогда не станем Мастерами. В любом случае, ты не можешь так сильно нуждаться в нашей десятипроцентной плате. Так зачем тебе это?
Кости бросил на Эда такой же взгляд.
– Для начала, я хочу поймать этих упырей, а вы мне в этом поможете. К тому же, вы могли слышать, что в недавних войнах убиты несколько членов моего клана. Вы были
лояльны к своим друзьям даже после того, как убили вашего Мастера, хотя у вас не было перед ними никаких обязательств. К тому же, вы были достаточно умны, что не отправиться прямиком в ловушку без прикрытия. Я могу принять сообразительных ребят, чья лояльность ко мне, моей жене и моему соправителю не будет иметь исключений.
Эд на мгновение встретил мой взгляд в зеркале заднего вида, прежде чем снова посмотреть на Кости.
– Хорошо, – произнес он, взвешивая каждое слово. – Я согласен.
Кости вытащил серебряный кинжал. Я снова переключила свое внимание на дорогу, боясь устроить аварию со своими редко бросаемыми взглядами на происходящее вокруг машины. Кроме того, я знала, что Кости не собирается закалывать Эда и Скретча. Он просто совершал церемониал.
– Своей кровью, – сказал Кости, делая порез на ладони, – объявляю тебя, Эд, и тебя, Скретч, членами моего клана. Если я нарушу эту клятву, пусть кровь моя будет моей карой.
Порез Кости зажил раньше, чем первые капли крови успели упасть на его темные брюки. Затем он передал кинжал Эду. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, что Эд делает порез на своей ладони: об этом сказал мне новый соблазнительный аромат крови.
– Своей кровью я признаю тебя, Кости, как своего Мастера, – проскрежетал Эд. – Если
Скретч повторил эти слова под аккомпанемент аппетитного запаха, наполнившего автомобиль. Абсолютно не беря в расчет мой дискомфорт от всего этого «мастерского» аспекта вампирской родословной, при мысли о крови желудок сжался. Я не ела с прошлой ночи, и мой следующий ужин может оказаться довольно хитроумной задачкой, так как я должна найти для этого кого-нибудь другого, а не Кости. У нормальных вампиров было множество вариантов, когда дело касалось питания. Сила их взгляда позволяла им питаться от людей так, что доноры не помнили, что произошло. Другой вариант заключался в том, что они давали крышу над головой и накрытый стол специально отобранным людям в обмен на кровь.
У меня таких удобств не было. Контроль разума на других вампирах не работал, и ни один бессмертный не держал у себя вампиров, от которых я могла бы питаться. К тому же, мы все еще пытались удержать мою странную диету – и ее побочные эффекты – вдали от всеобщей осведомленности. Поэтому я не могла просто взять и спросить у следующего встретившегося мне вампира, могу ли я куснуть его или ее.
Скретч передал обратно запачканный кровью кинжал Кости, закончив клясться в верности. Я поборола внезапное побуждение облизать лезвие и сконцентрировалась на дороге, мысленно перебирая сводку способов, которыми могла получить кровь. Жуан, член моей старой команды, был бессмертным уже год, так что он был вариантом. Может, он переправит мне немного своей крови. Хотя… он может и задуматься, зачем она мне нужна. Никто из них о моей странной диете еще не знал.
Лучший друг Кости Ниггер знал, чем я питаюсь, и я уже пробовала его кровь, но я не хотела, чтобы это становилось привычкой. Ниггер был Мастером вампиров, а это значило, что он слишком силен. На самом деле, слишком сильны большинство друзей Кости.
Черт возьми. Не пить кровь Кости и не умирать при этом с голоду, было труднее, чем я представляла.
– Не говорите никому о нашем объединении, – сказал Кости Эду и Скретчу, снова акцентируя внимание на теперешней ситуации. – Занимайтесь своими делами так, будто мы никогда не встречались. Вот номер, по которому вы можете найти меня. Как только увидите тех упырей, сразу же звоните мне, но не вступайте с ними в конфронтацию. Понятно?
«Ясно» и «конечно» прозвучали в ответ. И я задумалась, поняли ли они на самом деле.
– Ты используешь их в качестве приманки.
Кости встретил мой взгляд. Его темно-карие глаза ничего не скрывали.
– Да.
– Боже, – пробормотала я. – Ты только что не позволил им никому рассказать о том, что они теперь не вампиры без Мастера, а принадлежат тебе, чтобы те упыри все еще рассматривали их, как легкую добычу. Это подвергает их опасности.
– Не большей, чем раньше, как они сами сказали. Но теперь, если им причинят вред, я буду по закону иметь все права заняться расследованием, – ответил он с раздражающей логикой. – Поверь мне, лапочка, я надеюсь, что с ними ничего не случится, а их полезность укажет мне упырей. Но если за этими атаками стоит Аполлион, нам нужен способ добраться до него, чтобы при этом мы не выглядели безумными антагонистами. Иначе…
Кости не нужно было заканчивать предложение. Иначе Аполлион получит еще больше топлива для поддержания слухов, что я пытаюсь быть вампирским подобием Сталина, мысленно закончила я. Правильно, потому что это как раз то, что я включаю в список «Сделать» каждое утро. Почистить зубы. Расчесать волосы. Железным кулаком править миром бессмертных.
– Я не знаю, почему упыри станут слушать байки Аполлиона о том, что я представляю угрозу, – пробормотала я. – У меня, как у вампира, может, и эксцентричная диета, но Аполлион больше не может говорить другим, что я объединяю силу вампиров и упырей. Обращение позаботилось о его параноидальных тирадах.
Взгляд Кости был сочувствующим, но твердым.
– Котенок, ты вампир еще меньше года. В течение этого времени ты сумела взорвать голову Мастеру вампиров с помощью пирокинеза и с помощью телекинеза привести в ступор дюжины вампиров. Твои способности и твое периодическое сердцебиение вызывает у некоторых страх.
– Но это не мои способности! – взорвалась я. – Ладно, периодическое сердцебиение мое, но все остальное – перенятые силы. У меня их даже больше нет, и если бы я не пила от Влада и Менчереса, этих сил и в помине не было бы.
– Никто не знает ни то, как ты получила их, ни то, что ты утратила их через некоторое время, – заметил Кости.
– Может, мы должны сказать им. – Но даже если я и произнесла это, я знала, что это не вариант.
Он издал нечто похожее на вздох.
– Если Аполлион узнает источник твоей силы, он будет утверждать, что ты можешь проявить любую силу, какую только захочешь, стоит тебе только выпить кровь вампира, у которого она есть. Уж лучше он будет думать, что твои экстраординарные дары базируются на твоих собственных заслугах.
Другими словами, не имеет значения, в каком виде мы все это выставляем, я все равно буду выглядеть опасным фриком. Я сделала глубокий вдох в надежде, что такой привычный жест успокоит меня. Не помогло. Все, что я сделала – втянула запах крови в свои легкие, отчего желудок почти болезненно сжался.
– Плохо, что видения твоего соправителя еще не вернулись в полную силу. Они избавили бы нас от выстраивания догадок о том, дело ли это рук Аполлиона или нет.
Кости согласно пожал плечами.
– У Менчереса были еще несколько проблесков будущего, но ничего имеющего отношения к этому. Он по-прежнему не может управлять своими видениями по желанию. Если повезет, его полная сила скоро вернется. Но до тех пор нам придется полагаться только на себя.
– Итак, мы продолжаем скрывать ото всех, что я получаю силы через кровь, и использовать Эда и Скретча, чтобы добраться до тех упырей и узнать, стоит ли за ними Аполлион.
– Все правильно, милая.
Я закрыла глаза. План мог мне и не нравится, но в данный момент это был наш
единственный вариант.
– Остается только одна вещь, – произнесла я, открывая глаза и изнуренно улыбаясь Кости. – Найти кого-нибудь, кроме тебя, от кого я могла бы питаться.
Глава 4
Конечно, если быть честной до конца, надо сказать, что наша поездка не была спланирована, и уж точно мы не ехали туда из-за информации или моего «питания». Из-за работы Дон не мог принять нас, поэтому я не видела своего дядю целую вечность. Начало наших отношений как-то не заложилось, но я правда скучала по нему. Поездка означала, что мы можем убить трех зайцев сразу, и Дон должен это оценить. Он у нас эксперт по «многогранным» вопросам.
Не успели мы и подойти к дверям, как Кости остановился так резко, что один из охраны налетел на него.
– Проклятье! – пробормотал Кости.
– Что? – спросила я у Кости.
Его чувства отгородились от меня настолько сильно, что страх пробежался у меня по позвоночнику. Охранники с состраданием посмотрели на меня, но я не знала, почему. Единственные мысли, которые я сейчас слышала, были моими собственными.
Кости взял меня за руку. Он открыл рот, чтобы сказать что-нибудь, но его прервали открывшиеся двери, откуда вышел накаченный вампир с коротко постриженными коричневыми волосами.
– Кошка, что ты здесь делаешь? – Тэйт с требованием посмотрел на меня. Я проигнорировала вопрос моего бывшего напарника и повернулась к Кости. «Что?» – я с ожиданием посмотрела на Кости. Во второй раз.
Его рука сжала мою.
– Твой дядя очень боен, Котенок.
Холод пробежался у меня по коже. Я посмотрела на Тэйта: по напряженности его плечей я поняла, что Кости не врет.
– Где он? Почему я узнаю об этом только сейчас? Рот Тэйта дернулся.
– Дон здесь, в медучреждении, и ты не знаешь, потому что Дон этого не хотел.
Было понятно, что Тэйт не очень одобряет его решение, но злость все равно начала заполнять меня.
– О, да неужели! Значит, вы хотели мне сказать об этом только на его похоронах? Отлично, Тэйт!
– Как, черт возьми, ты узнал о Доне? – услышала я вопрос Тэйта.
– Я услышал, как суетятся на, чтобы подготовить его к встрече с ней,– ответ Кости бы короток и ясен, – чтение мыслей, забыл?
Двери лифта открылись, и я вошла, не удосужившись дослушать их перепалку. При нормальных обстоятельствах я бы не осмелилась оставить их вдвоем, но сейчас все мои мысли были заняты дядей. Что с ним случилось? И почему он запретил кому-либо говорить о нем мне?
Я пулей выбежала из лифта, как только его двери открылись, и пронеслась через холл прямо в дверь с названием «КЛИНИКА». Я не подала виду, что замечаю служащих, они были мне не нужны. Я и так знала, где находиться мой дядя: его кашель и бормотание ясно говорили об этом.
Я притормозила у двери в палату, дабы не врываться туда в случае, если мой дядя не был одет.
– Дон? – я нерешительно переминалась с ноги на ногу, хотя нас разделяли несколько дюймов.
– Подожди секундочку, Кошка, – его голос прозвучал хрипло, но не так, как если бы он был при смерти. Волна облегчения захлестнула меня. Может, Дон подхватил грипп или другую простуду, но сейчас он был на пути к выздоровлению.
Незнакомая мне медсестра вышла из палаты, посылая мне такой взгляд, что не нужны были никакие умения читать мысли, чтобы растолковать его.
– Он одевается, – сказала она твердым голосом, и от нее повеяло ноткой раздражения.
– Он может делать это самостоятельно? – спросила я.
– Нет, но это его не останавливает, – бросила она прямо.
– Я тебя слышу, Анна, – огрызнулся дядя.
Она послала мне выразительный взгляд, прежде чем опустить голос до шепота.
– Не позволяйте ему перенапрягаться.
Вместе с кашлем дядя все же пробормотал: «Я тебя все еще слышу».
Мои брови поползли вверх. Как бы дядя себя ни чувствовал, слух у него не отнялся точно.
После череды шаркающих звуков, дядя открыл дверь. На нем были надеты светлый пуловер и серые брюки, констатирующие с цветом глаз. Я на секунду опешила, осознав, что это первый раз, когда я увидела Дона не в костюме с галстуком, а с растрепанными волосами
– Кошка, боюсь, ты застала меня врасплох, – ирония в его голосе была мне прекрасно знакома, даже если внешний вид не был. За те месяцы, что я его не видела, он постарел на годы. Морщины вокруг рта и глаз стали еще заметнее, а серые волосы покрывала седина. Его безупречную манеру стоять сегодня заменила ссутулившаяся фигура. Я проглотила комок, собравшийся в моем горле.
– Ты меня знаешь, – объясняла я, – я всегда была занозой в заднице.
Дон подошел ко мне и ласково сжал плечо.
– Нет, не была. Не тогда, когда ты ею быть не пытаешься.
То, как он это сказал, с бесконечной печалью в голосе, заставило меня потерять контроль. Теперь я знала, что у него и правда крайнее состояние. Дон сказал бы мне, что я являюсь занозой в заднице и всегда ею была, но он не стал бы сжимать мое плечо и говорить такие слова с намеком на улыбку.
Все те вещи, которые я собиралась ему рассказать отошли на задний план. Он все время кашлял, объясняя это словами «просто простудился». Мои планы изменились безвозвратно.
Я обняла его, обхватывая руками, чувствуя то, как он похудел, ощущая запах медикаментов, сладостей и болезни. Слезы начали жечь глаза так, что мне пришлось отступить. «Что бы это ни было, вампирская кровь его вылечит» – доказывала я себе, стараясь успокоиться. Конечно, Дон упрямец и никогда не захочет пить немертвую кровь, даже зная, какими силами она обладает.
Что ж, я заставлю его переменить свое мнение на сей счет.
– Я слышала, ты не хотел, чтобы я знала, как ты болен, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос прозвучал мягко, а не истерично, как мне этого хотелось. Очко мне.
– У тебя и так много дел, – ответил Дон.
Я никак не прокомментировала это заявления и беглым взглядом осмотрела комнату. Кровать Дона была типичной больничной койкой, так что можно было поднимать верх и них так, как тебе этого хочется, но кровать уже была отрегулирована. Рядом с кроватью стояли его личные вещи, какие-то бумаги, мобильный телефон и телефон, на который ему звонили из офиса.
– Как это похоже на тебя: все еще работаешь, когда смерть дышит тебе в лицо, – сказала
Мой дядя зловеще посмотрел на меня.
– Может, она и дышит мне в лицо, но из тебя уже все высосала, да?
Я бы посмеялась над его колкостью, только вот мне было не до этого: слишком занята была разглядыванием того, какой серый оттенок приняла его кожа и тем, как медленно и болезненно он двигался, отходя от меня все дальше и дальше.
– Что с тобой такого, что ты попал сюда? – спросила его я, стараясь не выдать в голосе страха, который я испытывала на самом деле.
– Просто сильно простудился.
– Не ври ей, – голос Кости пронесся по комнате и, спустя мгновение, появился он сам. Его темно-карие глаза остановились на Доне.
– Твои возможности не дают тебе право на…
– Мое родство дает мне его, – прервала я Дона, – ты моя семья. Это значит, что я имею право знать. «И если ты мне не скажешь, я использую свой зеленый взгляд на той медсестре, пока она мне все не расскажет», – добавила я, но уже не вслух.
Дон молчала пару минут, переводя взгляд с меня на Кости. Потом его плечи бессильно упали.
– У меня рак легких, – он грустно улыбнулся, но голос его не дрогнул, – похоже, что предупреждения на пачках сигарет все-таки себя оправдали.
Все во мне напряглось, когда я услышала это слово на «р».
– Но я никогда не видела, чтобы ты курил, – сказала я, уставившись на него.
– Я бросил до нашей с тобой встречи, но раньше я любил побаловать себя этими убийцами.
Рак легких. Конечно, если бы все не было так серьезно, он не позволил бы себе лежать
– Доктора собираются тебя оперировать? Или лечить химией? Или они собираются использовать эти средства сразу?
Он вздохнул.
– Слишком поздно оперировать. Мой план в том, чтобы с достоинством прожить оставшееся время.
Нет. Это слово ударило в мой мозг так громко, что перекрыло все мысли. Затем я расслабила руки и плечи, стараясь успокоиться. Паника нам ни к чему. Надо рассуждать логически.
– Может, твое состояние не может вылечить традиционная медицина, но у тебя есть парочка преимуществ. Вампирская кровь излечит твои легкие и тебя, так что будет как новенький и…
– Нет, – прервал меня Дон.
– Черт подери! – вскричала я. Вот и пошло мое спокойствие коту под хвост.– Ты думаешь, что твой биологический брат как-то к тебе относится! Ну, так вот, – он был задницей и до того, как стал вампиром! Мое превращение не превратило меня в зло, и немного крови, чтобы помочь тебе также никак не повлияют на тебя.
– Я знаю, – удивил он меня, – Я начал пить вампирскую кровь еще тогда, семь лет назад. Ты сделала это возможным, когда начала приводить тех вампиров-заложников ко мне. Ты права, вампирская кровь может побороть рак, но она не может убить время. Вот оно нагнало и меня.
Семь лет! Мой мозг не мог воспринять эту информацию.
– Ты скрывал это от меня семь лет! Почему?
Вздох застрял у Дона в горле.
– Ты знаешь, что я не доверял тебе, как только ты присоединилась к команде. Потом я не хотел отвлекать тебя от работы. А когда ты узнала, что ты моя племянница…Что ж, некоторые вещи просто происходят. За прошлые два года тебе пришлось пережить то, что некоторые люди не испытывают за всю жизнь. Я хотел рассказать тебе, когда все уляжется, но сначала сам хотел разобраться в себе.
Я знала, что мой рот раскрылся от удивления, но я не могла себя заставить закрыть его. Кости подошел и молча взял меня за руку.
– Видно, произошло что-то действительно серьезное, если ты пришла сюда без предупреждения, – сказал Дон, – что происходит?
Я не могла поверить, что он так легко меняет тему, когда секунду назад мы обсуждали его возможную смерть. Это кажется более важным событием, чтобы обсудить.
– Химия, хирургия, может и не помогут тебе, но я помогу. Я вампир и могу обратить
тебя.
– Нет.
Одно слово, сказанное так мягко, но настойчиво, было перекрыто кашлем, который как будто душил его.
– Но ты не можешь…, не можешь умереть вот так…– прошептала я.
– Могу. Это и значит быть человеком.
Я резко сглотнуло. Это же я сказала Кости, когда он спросил, почему мы не можем быть вместе. Теперь я понимала, почему Кости так бесился. Мне хотелось взять Дона за плечи и вытрясти это упрямство из его головы.
Но пока я не могу этого сделать, надо использовать другую тактику.
– Это не только твой выбор. Подумай о команде…
– У них есть Тэйт, – заткнул меня Дон, – он управлял все эти три месяца и, должен сказать, справляется он отлично.
– Это не его дело, – продолжала спорить я, хотя была с ним согласна, – только у тебя есть гули и вампиры по обе стороны. Тэйт недостаточно силен, чтобы сражаться с немертвыми. К тому же, настоящее дерьмо приближается от гулей.
Кашель заставил Дона прерваться за минуту до его слов:
– Скоро нам понадобится еще один вампир в команду.
Должно быть, Купер. Он бы следующим в списке «стать вампиром». Столько всего изменилось. Даже если я больше не входила в команду, я оставалась другом и семьей, что означало «мне не все равно!».
– Господи, – пробормотал Кости.
– Поговорим об этом позже. Теперь расскажите, что там за ситуация с гулями.
Взгляд, которым одарил нас мой дядя, ясно сказал, что разговор на тему обращения в вампира закрыт. Я старалась сосредоточиться на вопросе о гулях, но болезнь дяди вышибла из меня дух.
– Помнишь Аполлиона, главаря гулей, которого мы встретили в прошлом году? Он все норовил меня стать полувампиром-полугулем. Видимо, он не успокоился.
Через несколько минут я рассказала Дону все в деталях. Как только я закончила свой рассказ, он испустил тяжелый вздох.
– Эта ваша охрана, конечно, хорошо, но этого недостаточно. Если вражда между вампирами и гулями продолжиться, люди тоже испытают это. Нам нужно что-то, чтобы противостоять войску Аполлиона, узнай все, что знаешь по этому поводу.
Я проворчала что-то неразборчивое.
– Это было бы прекрасно, но это не решает проблему. Наши гули, которым мы доверяем будут раскушены Аполионом за секунду и тотчас же убиты. Найти кого-нибудь жесткого и ответственного будет трудновато, тем более, что его не должен узнать Аполлион.
Мой голос сорвался, когда Кости поднял бровь в удивлении. Дон удостоил меня лишь кивком.
– Дэйв…
– Мы спросим его, – начала я, – пусть он сам решит, хочет он того или нет. Моно притворяться другим, но внедриться в чужую компанию… Это очень опасно.
– Поймай его, – сказал Дон, – он внизу.
– Я пойду к нему и расскажу все о ситуации с гулями, но наш разговор не закончен. Подумай о моем предложении. Обо всем, что ты можешь сделать, оставшись живым.
Он послал мне слабую улыбку.
– Я всегда думал, что умру. Может, через день или месяц, или несколько лет, но это было бы неотвратимо. Ты должна была бы просто принять это, но ты этого не сделала. Ты думала, как вампир, с того самого момента, как мы встретились. Новое в тебе – клыки, но это единственное изменение. Я прикусила губу, думая, что все, что он сказал, являлось правдой.
– Я пойду к Дэйву.
Глава 5
Я вышла из комнаты Дона в сопровождении Кости, стараясь думать о чем угодно, только не о грустном упрямом взгляде дяди. «Цок-цок -цок» стучала моя обувь по плитке на полу. Рак легких. «Цок-цок-цок» приближали меня к лифту. Прошел рубеж и хирургии, и химиотерапии, и вампирской крови. Цок-цок-цок. Знает семь лет.
Однако стоило мне только войти в лифт, как мой контроль дал трещину, и все перед глазами заволокло слезами. Не считая матери, Дон был единственным оставшимся членом моей семьи. Мои бабушка и дедушка были убиты несколько лет назад, а отец показал всю новую суть определения «тяжелое времечко», несколько раз пытаясь убить меня. Несмотря на то, что наши отношения никак нельзя было назвать нормальными, за последние несколько лет Дон приблизился для меня к понятию «отец», как никто другой.
И скоро он уйдет. Навсегда.
Кости обхватил меня руками. Из-за его роста мое лицо прижималось к его ключице, а холодная кожа его жакета к моей щеке, пока он гладил рукой мои волосы. Я ухватилась за него, погружаясь в оазис его объятий, чувствуя его силу не просто в стене мускул его тела, но и в энергии, которая окружила меня, словно густое облако, когда он опустил барьеры своей ауры.
Затем я отодвинулась от него, несколько раз моргнув, чтобы очистить взор от розовых слез. Если я позволю себе войти в такое состояние сейчас, я просто не смогу справиться с более сложными задачами, стоящими перед нами. Я не сдамся с Доном, но я должна собраться и сконцентрироваться на том, что нам необходимо сделать. Сейчас было не время разваливаться на кусочки.
– Все хорошо, – сказала я Кости, протянув вперед руку, когда он хотел что-то сказать. – Давай найдем Дейва. По одной кризисной ситуации на раз, правильно?
Двери лифта открылись, являя нам мрачного привлекательного вампира на другой стороне. Его темные волосы были собраны в свободный конский хвостик, а обычно игривое
выражение лица было подавленным.
– Привет, Жуан, – сказала я, выдавливая из себя хромую улыбку.
– Querida, – пробормотал он, открывая для меня свои объятия. Несмотря на то, что я была зла на него, я подошла к нему, кратко обхватывая в ответ. – Lo siento, – прошептал он, когда я выпустила его.
– Да, мне тоже жаль, – уныло ответила я. – Ты, Тейт, Дейв – все вы должны были сказать мне.
– Дон заставил нас пообещать, что мы этого не сделаем. Он не хотел, чтобы ты переживала. Я была слишком расстроена, чтобы рассмеяться над иронией всей ситуации.
– Теперь слишком поздно.
– Кости, mi amogo, como es usted? – произнес Жуан.
Кости ответил на том же языке, но я была слишком растеряна, чтобы обеспокоиться переводом с испанского, и пошла в Комнату Крушений. Вопреки моей клятве не думать о состоянии Дона, часть меня все еще была занята построением вариантов его спасения. Может быть вампирская кровь, которую Дон использовал, чтобы вылечить рак, была не достаточно сильной. Если он начнет принимать кровь Мастера вампира – например, Кости или Менчереса – может, и результаты будут другими.
Двойные двери в тренировочную арену, располагавшуюся дальше по коридору, открылись, и вышел Тейт. Он прямиком направился ко мне, но я даже не взглянула на него, направляясь к комнате, из которой он только что вышел. Он схватил меня за руку, когда я проходила мимо него.
– Кэт, мне нужно кое-что…
– Оставь это при себе, – ответила я, выдергивая руку. – Ты просто бегом бежал ко мне в прошлом году, чтобы рассказать, что Кости мне изменяет. Зато сейчас, когда дело касается Дона, того, что действительно является правдой, ты погрузился в уважительное молчание.
– Это не…, – начал он, снова протягиваясь ко мне.
Кости схватил Тейта раньше, чем тот успел коснуться моей кожи, появляясь рядом с нами быстрее, как если бы он материализовался из воздуха.
– Если хочешь сохранить ее, – прорычал он, сильнее сжимая руку Тейта, – даже не пытайся тронуть ее снова.
В любое другое время я бы запротестовала, зная, что Кости никогда не блефует и действительно оторвет Тейту руку, но сегодня мне было все равно. Среди всеобщего молчания о здоровье дяди Тейт ранил меня больше всего. Да, между нами были напряженные отношения с тех пор, как Кости вернулся в мою жизнь, но долгое время до того Тейт был моим лучшим другом. Из-за того, что во время бесчисленных миссий мы вместе встречали смерть лицом к лицу, между нами выковались прочные связи, но для меня это была последняя соломинка, за которую я хваталась.
– А еще лучше, попробуй только тронуть меня, и уже я оторву тебе руку, – прошипела я, обходя его и продолжая свой путь по коридору. – Я со многим мирилась, несмотря на твою враждебность к Кости, и отказывалась принимать, что мы с тобой никогда уже не будем друзьями. Но после этого, все кончено. Так что держись от меня подальше.
За моей спиной Жуан прочистил горло.
– Ах, querida…
– Не утруждай себя, защищая его, – ответила я, рывком открывая тяжелые двери в комнату, которую мы обозвали Комнатой Крушений по причине интенсивности тренировок, проводимых в ней. – Я не…
Голос мой замолк, пока глаза выкатывались наружу. Там, в середине комнаты вампир-брюнетка бежала по тому, что выглядело новой полосой препятствий, легко изворачиваясь от летевших на нее цементных блоков.
– Что? – выдохнула я.
Вампир не слышала меня. Тейт пробормотал что-то вроде «Я пытался предупредить тебя», но я не обернулась. «Она носит униформу», смутно заметил мой разум, после чего
незамедлительно последовало: «Какого черта она носит униформу?».
– Мам! – закричала я ей. – Что ты здесь делаешь?
Она повернула голову, и в следующую же секунду следующий надвигающийся цементный булыжник сбил ее с ног. Даже с расстояния я увидела раздраженный взгляд, который мама бросила на меня, прыжком поднимаясь с пола.
– Небрежно, Кроуфилд, – рявкнул на нее Купер со своей позиции наблюдения за полосой препятствий.
– Здесь Кэтрин, – ответила она, указывая на меня.
Он развернулся, и виноватое выражение исказило его темнокожее лицо. Мой шок спал в достаточной степени, чтобы я смогла шагнуть в комнату, едва обращая внимание на то, как Кости вполголоса пробормотал, что им чертовски повезло, что мой темперамент больше не проявляется огнем.
Он был прав. Если бы это случилось шесть месяцев назад, огонь уже выстрелил бы из моих ладоней от шока из-за моих непостоянных эмоций. Если бы это было три месяца назад, я бы уже затормозила всю активность в Комнате Крушений благодаря яростному давлению разума. Но теперь, когда все эти способности исчезли, все, что я могла сделать – наброситься на них голосом.
– Вы, должно быть, шутите надо мной, – прошипела я в огромную комнату. – Я думала, что это дерьмово, что никто не сказал мне о состоянии Дона, но кто знал, что вы, ребята, припасли еще больше секретов в рукавах!
– Перерыв десять минут, – крикнул Дейв. Дюжины членов команды бросили то, чем занимались, и по принуждению вывалились их комнаты, используя дверь, противоположную той, у которой стояла я.
Через несколько минут комната была пуста, остались только Купер, Тейт, Кости, Жуан и моя мама, которая была единственной, кроме Кости, у кого на лице не значилось виноватое выражение.
– Кэтрин, перестань так остро реагировать, – подходя ко мне, сказала она тоном, которым говорят с детьми. – В конце концов, я не делаю ничего, что не делала ты сама больше десятка лет.
– И я была практически убита больше раз, чем могу сосчитать, – выстрелила я в ответ, борясь с побуждением хорошенько ее встряхнуть. Взгляд ее синих глаз стал твердым.
– Я была убита, – ровно ответила она. – Попытки спрятаться от зла в этом мире не сделали ничего, чтобы спасти меня. Ни тогда, ни в любой другой раз до того.
Чувство вины пронзило меня от ее слов, сводя на нет мою ярость. Кроме ночи, когда она встретила моего отца, каждый раз, когда она переносила испытания от вампиров или упырей, был из-за меня. Монстры сражались абсолютно нечестными путями, и каждый раз, когда они приходили за мной, они приходили и за теми, кто был близок мне. Последний вампир, с которым я вступила в борьбу, умышленно силой обратил мою мать, чтобы просто преподать мне урок. Мне было жаль, что я не могла убить его больше одного раза.
– Довольно большая разница между попытками спрятаться от опасности и бросанием прямиком ей в руки, – заметил Кости более разумным тоном, чем использовала я. – Нельзя исправить тот вред, что тебе нанесли, бросаясь в опасность с головой, Джастина.
– Ты прав, с собой я уже ничего не смогу сделать, – произнесла она, и мрачное выражение мелькнуло на ее лице, выглядевшем так, будто ей тридцать, а не сорок шесть. – Но вот с другими, да, – продолжила она. – Я не могу изменить то, кто я есть, но убийство того вампира несколько месяцев назад показало мне, что я, по крайней мере, могу использовать это, чтобы увериться, что другие не закончат так, как я.
Будто слушаю саму себя, когда была моложе, в неверии подумала я. Тогда я ненавидела саму себя и вымещала свою невежественность и ненависть на других вампиров, думая, что это нарушит баланс весов против моего отца. Если бы Кости не показал мне, что зло есть выбор, а не особенность рода, я могла бы все еще крутиться в этом порочном круге саморазрушения.
И уже дважды за один день я оказывалась на другом конце тех же упрямых споров, что вела когда-то сама с собой. Я бросила вверх быстрый, умоляющий взгляд. Из всех раз, когда ты захочешь отложить воздаяние, Господи, этот самый лучший.
– Ты можешь убить сотни мерзких вампиров и упырей, но это не заберет твою боль, – в конце концов, сказала я. Чувство дежа-вю все росло, пока я повторяла то же, что когда-то говорил мне Кости. – Поверь, я знаю. Только принятие самого себя уменьшит боль. И это означает принятие и тех частей себя, которые тебе не нравятся или которые ты не выбирала.
Мама посмотрела в сторону, смаргивая розовые слезы, блеснувшие в ее глазах.
– Правда? Родни принял меня. Так посмотри, где он теперь.
– Родни не просто принял тебя, он любил тебя, – тихо сказал Кости. – Иначе он не погиб бы, пытаясь тебя спасти.
Она отвернулась от нас, но, несмотря на то, что спина ее была прямой, я видела, как дрожат ее плечи. Я хотела обнять ее, но знала, что сочувствие будет лишь солью на рану. Объятие не вернет единственного мужчину, с которым у нее были настоящие отношения.
– Я уничтожу каждого грязного кровососа, которого смогу, – через некоторое время сказала она, казалось, совершенно не замечая, что затрагивает и саму себя этим комментарием «грязные кровососы». Когда она обернулась, в ее взгляде не было розовых слез. Вместо этого глаза ее сияли ярко-зеленым. – Это ты решать уже не можешь. Единственная вещь, на которую ты еще можешь повлиять, заключается в том, буду ли я делать это с помощью твоей старой команды, если пройду через их версию основных тренингов, или сама по себе.
– Даже с их помощью тебя запросто могут убить. Ты не понимаешь, как это опасно. – Я издала вздох абсолютнейшего расстройства. – Пожалуйста, не делай этого.
Ее челюсть сжалась до такой степени, что зубы заскрипели.
– Я сделаю это.
– Господи, ты такая же упрямая, как Дон! – сказала я, чувствуя, что сыта по горло.
– Такая же упрямая, как кое-кто еще, – вполголоса пробормотал Тейт.
– Заткнись, Тейт, – прошипела я.
– Котенок, – Кости положил ладонь на мою руку. Спокойствие, казалось, волнами омыло мое сознание, успокаивая взвинченные эмоции, подобно бальзаму на обожженной коже.– Некоторым вещам нельзя обучить, их можно только узнать по опыту. Но есть то, что мы можем изменить: остановить этих радикальных упырей. Если их численность будет расти, каждый вампир будет в опасности, включая и твою маму.
Правильно. Эта проблема не будет ждать, пока я пытаюсь вбить толк в мою бестолковую упрямую семейку. Я должна сфокусироваться на приоритетах. Первое: остановить смертоносную фашистскую пропаганду в обществе упырей, которая уже проложила тропинку из тел вампиров без Мастеров. А уж затем я должна отговорить своих маму и дядю от их новоприобретенной жажды смерти.
Что-то циничное во мне задалось вопросом, могут ли упыри-фанатики оказаться более легкой задачей.
Я уставилась на членов своей бывшей команды.
– А вы, ребята, все еще в моем дерьмовом списке и за то, что скрывали это, и за то, что утаивали от меня состояние Дона, но у нас проблемы и покрупнее. Идем со мной, и я введу вас в курс дела. Мам, – Я покачала головой, – поговорим позже.
Она стала уходить, собирая свои темные волосы в тугой хвостик.
– Намного позже. У меня тренировки следующие несколько часов.
Глава 6
Дон сидел на кровати, кислородная маска лежала на столе рядом с ним. По еле заметным полоскам на его лице я поняла, что до того, как мы вошли, она была на нем. Я бы
могла сказать ему надеть ее снова, но, конечно же, эта вполне логичная просьба отклика с его стороны не найдет. Я закрыла дверь позади нас шестерых и продолжила обрисовывать в общих чертах ситуацию с упырями.
– Как я уже говорил Кэт, нам нужен человек внутри, – заявил Дон, как только я закончила. – Это достаточно важно, поэтому я решил попросить тебя, Дэйв, взять длительный отпуск из команды, чтобы проникнуть к этим фанатикам. В нашей стране достаточно проблем и с человеческими террористами. Мы не можем себе позволить, чтобы и немертвые наращивали власть. Результаты могут быть просто катастрофическими.
Дэйв пробежался рукой по волосам.
– Чертовски правильно. Я сделаю это.
Я знала, что таким и будет его ответ. Дэйв никогда не отказывался от опасного задания. Даже после того, как на одном из них был убит.
Удовлетворение мелькнуло в моем подсознании лишь на мгновение, а затем испарилось. Я бросила взгляд на Кости как раз вовремя, чтобы поймать его слабую улыбку, прежде чем и она исчезла. И тогда меня поразило осознание.
Он все так и планировал. Кости знал, что сделает Дон, если мы расскажем ему об упырях, и он также знал, что я запротестовала бы, если бы он сам предположил Дэйву стать тайным агентом. Черт, мне уже не нравилось использовать Скретча и Эда как приманку, а мы только что с ними познакомились.
Неудивительно, что он так увлекся идеей прийти сюда, когда я захотела заглянуть к дяде. Я хотела подождать до завтра, но Кости сказал, что мы должны отправиться сразу же. Я просто подумала, что все это потому, что он хотел быстрее вернуться в Огайо на случай, если Скретчу и Эду посчастливится столкнуться с теми упырями сегодня ночью, но оказалось, что
– Мы с тобой поговорим позже, – сказала я ему тихим и тщательно взвешиваемым голосом.
Темная бровь выгнулась, но Кости не стал симулировать непонимание касательно темы будущей беседы.
– Почему ты снова стала фокусом упырского краснобайства, Кэт? – спросил Тейт, а его пристальный взгляд цвета индиго заметался между мной и Кости. – Я думал, паранойя Аполлиона насчет тебя закончилась, когда ты стала полным вампиром.
Я переминалась на месте, испытывая неудобство. Это был как раз тот вопрос, которого я надеялась избежать, но если уж Дэйв рисковал своей жизнью, а моей старой команде приходилось на время терять одного из своих членов, они имели право знать.
– Хорошо. Потому, что у меня особый вид расстройства пищевого поведения… – начала я, прежде чем выложить все детали моей необычной диеты и последующих побочных эффектов.
В комнате воцарилась тишина. Дядя выглядел слишком потрясенным, чтобы даже кашлять, а остальные уставились на меня с различными степенями удивления на лице.
– Ты жрешь вампиров и поглощаешь их силы? – выдал Жуан. – Madre de Dios!
– А я-то думал, что ты выиграла премию «freak award» будучи полукровкой, Командир,
– пробормотал Купер. Затем он бросил взгляд на Кости. – Хотя я предполагаю, что он тебя голодом не морит.
Дэйв медленно покачал головой.
– Ты всегда все делала не как все, Кэт. Можно было догадаться, что это не станет исключением.
Тейт все еще молчал, но продолжал осматривать меня своим пристальным взглядом.
– Похоже, мы не единственные, кто хранил секреты, – сказал он, наконец.
– Это не то же самое, – резко ответила я.
– Конечно, нет, – сказал он тоном, который буквально кричал: «бред».
– Мы держали причину моих способностей под секретом, потому что не хотели давать Аполлиону еще одно оружие для подстрекания паранойи, – в раздражении сказала я. – При
нормальных обстоятельствах я не думаю, что кого-нибудь заботило бы, что я питаюсь кровью немертвых, но ясно же, что некоторые упыри нормально сейчас не думают. Зачем подливать масла в огонь?
Тишина встретила этот вопрос, но он был скорее риторическим, поэтому ответа я не ждала.
– Теперь, когда все мы знаем план, мы с Кости уезжаем, – продолжила я. – Мы должны вернуться на случай, если наши вампирские шпионы позвонят, не говоря уже о том, что я оставила свою кошку в пещере с одним только призраком.
– Мы еще не можем уехать, – заявил Кости.
Я кинула на него косой взгляд. Что еще он припрятал в рукаве?
– Почему?
Его губы изогнулись.
– Потому что ты все еще голодна, Котенок.
О, точно. Из-за всего, что произошло за последнюю пару часов, я забыла об этом. Я откашлялась, начиная испытывать неловкость.
Как следовало по этикету спросить друга, могу ли я попить его кровь?
– Гм, Жуан, ты не был бы –
– Пей из меня, – прервал меня Тейт. Изумруды горели в его пристальном взгляде. – Ты это пыталась спросить у него, не так ли?
– Не тебя, – сказала я в тот момент, когда Кости напрягся, словно гремучая змея, готовящаяся к броску. – Я же сказала тебе, что мое терпение к тебе закончилось.
Что-то похожее на фырканье раздалось с его стороны.
– Я не предлагаю по личным мотивам. После того, как я увидел, что ты уезжаешь с Князем Тьмы, а не со мной, когда думала, что Кости тебе изменяет, я, наконец, понял. Ты не хочешь меня и никогда не захочешь. Даже если бы Кости на этой картинке не было.
Мои глаза расширились, а Кости пробормотал:
– Думал, что ты, черт побери, никогда не поймешь.
Купер и Жуан притворились внезапно оглохшими, но дядя бросил вдумчивый взгляд на Тейта.
– Тогда почему ты хочешь, чтобы Кэт взяла твою кровь? – спросил Дон. Тейт расправил плечи.
– Поскольку я – лидер этой команды, если чья-либо кровь и должна пролиться, то только моя.
Самая странная форма ностальгии нахлынула на меня. Это был Тейт, который взломал мою холодную сдержанность, когда я только присоединилась к команде несколько лет назад. Сильная личность, которая никогда не колеблется, толкая себя на линию фронта или ради друзей, или для всей команды. Не тот упрямый, язвительный человек, который неоднократно пытался вбить клин между мной и Кости. Дружба, которая, как я только что поклялась, была мертва между нами, сделала маленький вдох жизни.
– Я не стану кусать тебя. Игла и пакет для крови – вот, как мы сделаем это, – решила я. Тейт пожал плечами.
– Как знаешь.
Дон нажал на кнопку.
– Энн, Вы можете принести шприц, катетер и пустой мешок?
Медсестра ответила утвердительно и внесла предметы через две минуты. Тейт воткнул иглу, отсылая Энн, и скоро пластиковый мешок начал наполняться темно-красной жидкостью.
В животе заурчало так, что, к моему огромному смущению, я была уверена – услышали абсолютно все.
– Собираешься сказать нам, почему не пьешь у него? – спросил Тейт, кивая головой в сторону Кости.
– Он слишком силен. Я получаю больше способностей, чем могу справиться, – ответила
я, пытаясь не смотреть неотрывно на теперь уже наполовину наполненный пакет.
– А такой, как я, хорош и слаб, – фыркнул Тейт.
Несмотря на то, что Тейт заслуживал, чтобы его опустили на пару ступенек за все, то дерьмо, что он вытянул из себя за прошедшие пару лет, я не могла заставить себя втирать соль в раны.
– Ты не слабый; ты просто молодой вампир. Будь ты такого же возраста, как Кости, я уверена, что ты тоже был бы для меня слишком сильным.
Откровенное веселье Кости проскользнуло через мое подсознание как раз в тот момент, когда Тейт пробормотал:
– Чтоб ты знала, жалость делает еще хуже, так что, в следующий раз не пытайся ободрить меня.
Я вскинула руки. Мужчины. Их невозможно убедить.
– Как вы намереваетесь поддерживать связь с Дэйвом, пока он под прикрытием? – спросил Кости у Дона, меняя тему.
Дядя нахмурился.
– Обычным путем. Звонить всякий раз, когда он сможет благополучно ответить.
– Слишком опасно, – заявил Кости. – Его мобильный телефон может прослушиваться, сообщения и электронные письма копироваться… Вам нужен коммуникационный метод, который не вызовет у упырей подозрение, пока он втирается им в доверие.
– И что же это за метод? – спросил Дон со скептицизмом, утяжелявшим его голос. Кости хитро улыбнулся.
– Призрачный курьер.
– Ну конечно! – воскликнула я, внезапно чувствуя себя намного лучше из-за новых возможностей для Дэйва. – Другие упыри, если они вообще заметят Фабиана, просто проигнорируют его. К тому же, Огайо полон лей-линий*, поэтому он сможет быстро путешествовать, если появятся проблемы или нам нужно будет вытащить Дэйва.
Дон выглядел заинтригованным.
– Призрак согласится?
– Мы спросим, но держу пари, что он ответит «да». – Мое настроение поднималось тем выше, чем больше я размышляла об этом. – Фабиан сказал мне, что больше всего остального скучает по чувству полезности. Нематериальность ограничивает множество вещей, которые он может разделить, знаете ли?
Фабиан скучает и по дружбе, поэтому он и оказался со мной и Кости. В конце концов, одиночество не ограничивается рамками жизни.
– Почему тогда мы не можем просто попросить Фабиана шпионить за упырями и потом отчитываться, вместо того, чтобы делать из Дэйва тайного агента, а из Фабиана – транслятора? – спросил Купер.
Я скривила губы. Несмотря на то, что этот вариант буквально взывал ко мне, потому что нес в себе намного меньшее количество опасности, он не был практичным.
– Призраков обычно игнорируют, но для того, чтобы собрать то же количество внутренней информации, какое сможет Дэйв, изображая из себя новичка, Фабиану придется практически сидеть у тех упырей на закорках. Если они сложат два и два, поняв, что один и тот же призрак постоянно ошивается рядом, они просто могут решить накормить нас через него дезинформацией.
Иногда старомодный путь является лучшим выбором, даже если он означает больший
риск.
Тейт вытащил иглу из руки, и маленькое отверстие заросло прежде, чем он успел передать мне теперь уже полный пакетик.
– Есть кое-кто еще, кто может оказаться полезным в этой операции, – медленно проговорил он. – Внештатный репортер, который продолжает выставлять секретную сверхъестественную информацию глазам общественности.
– Как репортер может помочь следить за группой фанатиков-упырей? Сомневаюсь, что
они рекламируют свои антивампирские митинги в газете.
– У этого парня хорошие инстинкты, – ответил Тейт с легкой мрачностью. – Настолько хорошие, что теперь у нас есть служащий, единственная работа которого заключается в том, чтобы искать пути дискредитировать его каждый раз, когда его электронный журнал «Уродливая Правда» выставляет слишком много вещей, которые общественность знать не готова.
Я не была убеждена, что репортер поможет. Особенно тот, который разбомбил Интернет сверхъестественной информацией. Но не в моем характере было не использовать все возможные способы.
– Так ты собираешься арестовать этого современного Морфея и уговорить его на помощь в нашем деле?
Губы Тейта изогнулись.
– Нет, Кэт. Это сделаешь ты, потому что ему посчастливилось жить в Огайо.
Глава 7
– Из всех мест, думаю, он приедет именно сюда, – пробормотала я. – Если нам позволят войти, я буду поражена.
Кости ухмыльнулся в мою сторону, съезжая на гравийную дорогу. Открытые ворота приблизительно в миле от нас были единственным индикатором, что эта дорога вела к чему-то другому, нежели тупику.
– Мы войдем. Поверь мне.
Как только мы проехали через кованые ворота, в поле нашего зрения попал большой склад. Снаружи он выглядел заброшенным, окна были заколочены, и только мусор валялся на пустой автостоянке. Не будь у меня сверхъестественного слуха, я бы не уловила музыку, доносившуюся из-за звуконепроницаемых стен. Кусочки песен летели по ветру, как будто периодически открывались невидимые двери.
Кости объехал строение. Оказавшись позади склада, мы увидели другую стоянку, на этот раз заполненную автомобилями. Из-за необычной клиентуры реальный вход в клуб был здесь, а ветхое складское строение впереди было предназначено только для того, чтобы не привлечь случайно проезжающих автомобилистов.
– Почему бы нам просто не поболтаться здесь, пока он не выйдет из клуба? – спросила
Он пожал плечами.
– Лучше, если нас узнают. Мы пробудем в Огайо еще несколько дней, но если заметят, что мы частенько посещаем пабы, меньше шансов, что те упыри подумают, будто мы здесь за ними. Они будут ожидать, что в таком случае мы бы прятались.
Имеет смысл. Я, по крайне мере, точно ожидала, что мы будем скрываться.
– Кроме того, – Что-то холодное блеснуло в глазах Кости, несмотря на то, что голос его оставался легким, – если они думают, что мы не осознаем опасность, некоторые из них могут оказаться достаточно тупыми, чтобы попытаться бросить нам вызов. Мне и нужно-то будет сохранить в живых всего одного, чтобы подтвердить, что за этими нападениями стоит Аполлион.
дабы остановить потенциальное восстание упырей… ладно, зовите меня Ганнибалом Лектором. С некоторыми расхождениями.
В зеркале заднего вида сверкнули фары, когда другой автомобиль въехал на автостоянку. Тайни и Бэнд-Эйд будут бдительно следить здесь. А это означало, что позже, когда мы выйдем из клуба, нас не будет ждать неожиданная засада, отчего я немного расслабилась.
Кости припарковался, и я вышла, стряхивая несколько ниточек со своей юбки темно-серого цвета. Она была более узкой, чем я предпочитала, к тому же сидела достаточно низко, чтобы выставить мой пупок и несколько дюймов живота, чему помогал топ до талии, но я знала, что целью было выглядеть более заинтересованной в веселье, чем в драке. Можно было предположить, что в моих сапогах до колен могут быть спрятаны кинжал или два, но только очень внимательный человек заметит, что мои каблуки сделаны из чего-то другого, нежели дерева. Или то, что слабые очертания на моей спине под топом – нечто большее, чем лифчик без бретелек.
Кости тоже приоделся, хотя его мотивацией было лишь веселье. Его кофта с длинными рукавами представляла собой сеть из черных свободных петель, в большей степени выставляя его кристальную кожу, чем прикрывая. Кожаные штаны, низко сидевшие на бедрах, были достаточно туги, чтобы намекнуть на то, чем обладал, но достаточно удобны, чтобы не мешать ему двигаться. Весь этот черный ансамбль в сочетании с его темными волосами делал его бледную кожу еще более поразительной, притягивая взгляд к мускулистой плоти, проглядывающей сквозь сотни крошечных дырочек.
Он поймал мой пристальный взгляд, блуждающий там, где заканчивалась демонстрация проглядывающих участков его кожи и начинался перед брюк – и коварно усмехнулся мне.
– Попридержи эту мысль, детка. Если повезет, мы вернемся в джакузи нашего гостиничного номера еще до рассвета.
Если бы я все еще была человеком, я, скорее всего, покраснела бы. Логика подсказывала, что я уже должна пройти ту стадию, когда было очевидно, что я мысленно раздеваю и пристаю к собственному мужу. В конце концов, мы больше не были на ранней стадии наших отношений. Но когда Кости приблизился ко мне, его темные глаза заблестели искорками зеленого, а по моей коже побежали мурашки, как будто это было первое наше свидание. Все во мне напряглось от предвкушения, когда он встал настолько близко ко мне, насколько это было возможно, не прикоснувшись, и лишь его дыхание соприкасалось с моей кожей, когда он произнес мне на ухо:
– Я говорил, что ты прекрасно выглядишь сегодня вечером?
Волна жара прокатилась по подсознанию, как будто нервных окончаний коснулись самой теплой лаской. Мои руки медленно сжались в кулаки, в то время как я сопротивлялась побуждению прикоснуться к нему, наслаждаясь растущим напряжением между нами. Да, это отличалось от того первого головокружительного притяжения, что я когда-то чувствовала к нему, но сейчас его влияние на меня ничуть не ослабло. Вместо этого желание, которое я чувствовала, стало интенсивнее, сильнее и гораздо более опьяняющим, объединившись с властью Кости над моим сердцем.
Его аромат стал глубже, эта смесь жженого сахара и мускуса соблазняла меня доказательством, что он чувствовал то же, что и я. Вчера вечером после отъезда из лагеря я была слишком эмоционально изранена из-за состояния Дона и новых смертельных стремлений моей матери, чтобы быть в любовном настроении. К тому же мы должны были предоставить всю информацию Фабиану, забрать его из пещеры и отвезти призрака к Дэйву в Теннеси прежде, чем снова возвратиться в Огайо. Оставшегося времени хватило только на короткий сон, после чего мы отправились на вечерние мероприятия.
Теперь, однако, я жалела, что перед отъездом в клуб мы не провели еще часок в нашем гостиничном номере. Его комментарий о джакузи заставил несколько ясных картинок протанцевать в моем разуме. Например, как потрясающе Кости будет выглядеть, если на нем не будет ничего, кроме пены, а затем моего тела.
Другая мысль принялась дразнить мой разум. Зачем ждать? Заднее сиденье нашего автомобиля всего в нескольких шагах…
– Знаешь, в дополнение к твоим способностям в телепатии, я, скорее всего, получила от твоей крови и некую распутность, – сказала я, слегка встряхивая головой. Должно быть, так
Тихий смешок защекотал мне шею, в то время как возросла невидимая ласка его ауры.
– Будь по-прежнему моим небьющимся сердцем.
Греховность в его тоне ясно говорила, что он будет рад идее отложить наше появление в клубе – и взорвать уши Тайни и Бэнд-Эйда – стоит мне только предложить вариант с задним сиденьем. Я сделала шаг в сторону, решив, что на благо моей быстро истощающейся пристойности будет не трогать его до тех пор, пока мы благополучно не окажемся в клубе.
Хотя и там скрывались возможности…
– Давай, гм, пойдем и найдем нашего друга репортера, – сказала я. Слова путались, когда бриз омывал меня его ароматом с волной пропитанного жаждой воздуха. Я не смогла удержаться от быстрого, страстно жаждущего взгляда на автомобиль, прежде чем мысленно дала себе пощечину. Осторожно, впереди канава, Озабоченная! Мы здесь, чтобы остановить плохих упырей, помнишь?
Кости сделал глубокий вдох, заставляя меня задаться вопросом, был ли воздух окрашен
– Верно, – сказал он, и это отдельное слово отдавало намеком на грубость. Затем он скрыл свою ауру, и невидимая энергия вокруг него ослабла до едва заметных покалываний, свойственных средненьким вампирам. В этот же момент моя связь с его эмоциями прекратилась столь же резко, как звонок сотового телефона. Только у очень старых вампиров
Мы приблизились к входу «Укуса». Очередь людей, ожидающих у входа, была меньше, чем обычно, но я списала это на то, что сейчас ночь среды, а не выходные. Мы не стали ждать в конце – отсутствие у нас пульса было равнозначно наличию наших имен в списке VIP лиц. Но как только мы приблизились на достаточное расстояние к высокой мускулистой женщине-вышибале, она вытянула руку.
– Оставайтесь здесь. Версес взбешен на вас двоих.
Кости подарил вампирше свою самую очаровательную улыбку.
– Сейчас, Трикси, он не может все еще злиться из-за того пустякового инцидента. Ее рот в неверии открылся, являя нам позолоченные резцы.
– Пустяковый? Вы, ребята, уничтожили автостоянку!
– По крайней мере, позови его, чтобы он сам сказал нам проваливать, если это то, что он имеет в виду, – ответил Кости все с той же легкой улыбочкой.
Трикси высвободила раздраженный вздох, но рявкнула кому-то, кого я не видела, привести хозяина. Спустя несколько секунд появился большой темнокожий упырь с совершенно недружелюбным выражением на лице.
– Вы имеете наглость вернуться сюда…, – начал Версес.
– Да ладно, дружище, это была не наша вина, и ты знаешь это, – прервал Кости, хлопая его по спине. – Могло случиться с каждым, но сейчас мы здесь только для того, чтобы немного выпить и потанцевать.
Будь это возможно, темнокожий вампир потемнел бы еще больше.
– Не думай, что если мы были друзьями восемьдесят лет, я окажусь достаточно тупым, чтобы поверить этому. Это место должно служить тайм-аутом для всех наших видов. Никакого насилия в помещении, а автостоянка по-прежнему к нему относится!
– Я действительно сожалею о том, что произошло тогда, но на сей раз мы даже соломинку не согнем не так, как положено, – вмешалась я, даря Версесу свою самую обаятельную улыбку.
– На самом деле, – добавил Кости, и его собственная усмешка стала еще шире. – На моей чести, дружище.
– И на твоей кредитной карте, если останется хоть вмятина, – ответил Версес, прежде чем пробормотать: – Прекрасно. Входите, но не заставляйте меня пожалеть об этом.
С первого взгляда даже люди, которые не могли чувствовать колебания, испускаемые немертвыми посетителями, могли догадаться, что «Укус» не был типичным клубом. Во-первых, вспышки огней по потолку были намного более приглушенными, чем в нормальном клубе, плюс интерьер было более темным, чем позволено по легальным нормативам. Да и музыка не была оглушающе громкой для моих ушей – еще одна уступка усиленным чувствам вампиров и упырей.
Но наиболее заметным различием было то, что бары являлись отнюдь не единственными местами, где посетители могли получить напитки. В кабинках, на танцполе и даже в углах пары держали друг друга в объятиях, которые, при более близком рассмотрении, оказывались скорее хищными, чем страстными. Ощущаемый в воздухе аромат крови со слабым, медно-красным сильным запахом, скорее всего, дразнил вкусовые рецепторы Кости, но не делал ничего с моими, ведь это была человеческая кровь, не вампирская.
– Сколько времени ты хочешь подождать, прежде чем мы разделимся? – пробормотала я Кости, как только мы оказались подальше от Версеса. Если владелец «Укуса» все еще наблюдает за нами, он может что-нибудь заподозрить, разделись мы сразу же после того, как подчеркнули, что пришли сюда только ради отдыха.
– Давай начнем с нескольких напитков. А потом ты сможешь пойти припудрить носик и выбрать длинный путь обратно. А я поищу кого-нибудь перекусить и буду довольно требователен в своем выборе, – ответил он одинаково мягким тоном.
Для меня звучало как план. В конце концов, мы оба узнаем репортера, если он здесь. Я позволила Кости проводить меня к бару, радуясь тому, что до сих пор только мои собственные мысли грохотали у меня в голове. Я надеялась, учитывая, что высокий процент посетителей в этом клубе были немертвыми, что если бы я даже начала выбирать чьи-либо блуждающие мысли, я не чувствовала бы себя такой разбитой, как в молле. Догадываюсь, что было намного удобнее посещать места, заполненные представителями моего собственного вида, а не людьми.
Мой собственный вид. Как странно, что теперь я чувствовала себя таким путем. Первые шестнадцать лет своей жизни я провела, не зная о своей смешанной наследственности, затем следующие шесть лет ненавидя вампиров, пока не встретила Кости. Теперь, в двадцать девять, я была полноценным вампиром меньше года, но почти не помнила, каково это – думать о себе, как о человеке. Я не чувствовала себя человеком с тех самых пор, как моя мама впервые рассказала мне, почему я отличаюсь от остальных.
– Джин с тоником и виски, чистый, – сказал Кости бармену.
Достаточно странно, но это заставило меня улыбнуться. Некоторые вещи никогда не меняются
Глава 8
Я собиралась совершить третий поход в ванную комнату, думая, что мой нос никогда не был так доволен обстоятельством, что дамские комнаты больше мне не необходимы. Внезапный крик толчком отдался в моей голове.
– Отпусти меня!
Несмотря на шум и музыку, эти слова я услышала отчетливо. Я напрягла все свои чувства и двинулась к источнику звука, понимая, что он идет с того самого места, где я
впервые встретила Кости. Кучка вампиров стояла кругом, спинами ко мне. Кто-то стоял посередине этого «кружка», и, судя по звукам, он был не очень доволен.
– Убери от меня свои руки! – еще один крик прозвучал, но был слишком резким, чтобы
– Ты знаешь правила. Убери это, – сказал ди-джей. Я заметила, что ему было совершенно фиолетово на то, что случиться после этого.
Я подошла к этим вампирам ровно в тот момент, когда кричащий пропал у меня из виду. По колыханиям его груди я поняла, что это человек.
– Что происходит, ребята? – мой голос звучал без интонаций, и я постаралась убрать руку с кола у меня сзади. Я ведь пообещала, что не нарушу правила на этот раз.
Один из вампиров зло посмотрел на меня.
– Не твое дело, Рыжик.
Появился Кости, видимо услышав последнее замечание и намечавшуюся потасовку. Он улыбнулся группе вампиров, но не для того, чтобы выразить свою учтивость. Это была сила, которую он использовал, расслабив все свои щиты, так что можно было почувствовать электрические колебания в воздухе.
– Мне кажется, моя жена задала вам вопрос, – голос Кости был нежнее шелка. Конечно, это в какой-то степени задело мои феминистические чувства, но они
потерялись, как только я взглянула на испуганные лица вампиров. Что, поняли, что количество приятелей не имеет значения, ребята?
– Человек шпион, – тот, который говорил со мной так нахально с полным уважением в голосе обратился к Кости, – я еще раньше виде его здесь расспрашивающим о нашем виде. А сейчас он делал снимки. Ты знаешь, что за этим должно последовать.
– Отдайте его мне, – быстро соображая, бросила я, – я вытащу из него все, что он знает. Никаких проблем.
– Но я голоден, – запротестовал один.
О, ну, конечно. Еда на самом деле интересовала их намного больше, чем то, что он мог быть шпионом.
– Здесь много людей, которые будут рады Вам помочь в этом, но этого парня Вы не возьмете, – мой голос был мягким, но непреклонным.
Лидер группы проигнорировал меня, не удостоив ничем, кроме того, что он взял сигарету закурить.
– Нет смысла драться. Он Вам нужен? Давайте договоримся, – обратился он к Кости. Гнев начал наполнять меня, когда я поняла, что я для них была практически невидима.
Все их внимание было сфокусировано на Кости. К тому же Кости сказал, что будет хорошо, если нас узнают. Что ж, тогда это было моим вступлением.
– У меня идея. Как насчет армрестлинга? Победитель получает человека.
Все они сразу же обратили на меня свое внимание. Потом вся группа разразилась хохотом. Их лидер повернулся ко мне с розовыми слезами счастья на глазах.
– Ты, должно быть, шутишь, – наконец вымолвил он. Моя улыбка была слаще карамели.
– Ни в коей мере, – тогда его взгляд обратился к Кости.
– Ты ведь не собираешься позволить ей сделать это, да?
– Позволить ей? Приятель, если ты думаешь, что можешь запретить что-либо делать женщине, ты никогда не сможешь встречаться с ними. И я уверен на сто процентов, что она надерет твою задницу.
– Давайте проверим, – я забралась на широкий стол, который отделялся низенькой стенкой от танцпола, – давай же, иди сюда.
Маленькая толпа начала вокруг нашего импровизированного ринга. Я не смотрела на них, сосредоточив все свое внимание на этом вампире. Я призывно подняла бровь, предлагая сделать первый удар. Я надеюсь, что это просто «парад» силы: я не хотела использовать свой кол, ведь мне не нужны новые враги.
Вампир передал свою сигарету одному из банды, прежде чем забраться на «ринг». Он с нарочитой медлительностью подвернул оба рукава, показывая, что не хочет долго пачкать руки. Было просто невероятно, что он не почувствовал ауру моей силы, ведь он не так молод. Но Кости сказал, что все вампиры ощущают меня не более как новичка, так же, как и обманчивое сердцебиение тогда, когда я была еще «человеком». В общем, у него было такое же телосложение, что и у Кости, но цвет волос был другой – черный, и сам он был очень плотный. Однако на его внешний вид я мало обратила внимания, меня более заинтересовала его аура, говорившая, что ему за пятьдесят и он слишком надеется на свой внешний вид.
Не непобедимый противник, конечно, но он мог пару раз меня ударить. Я облокотилась на стол, потому что не могла так показно закатывать рукава: топ был без рукавов. Также эта поза позволила мне услышать, что толпа не очень рассчитывает на мои шансы победить.
Уголком газа я заметила Версеса, расталкивавшего толпу. Видимо, он очень жалел, что впустил нас.
– На счет три? – спросила я у вампира.
– Почему бы нет?
Звуки типа «покажи ей из чего ты сделан, Нитро!» или «надери ее хорошенькую задницу» начались тогда, когда я сделала первый удар, не сводя глаз с противника. Как только с моих губ сошло слово «три» я схватила руку Нитро, видимо желавшего быстро отделаться от меня своей нечеловеческой силой.
Несмотря на то, что наши руки находились все в том же вертикальном положении, бицепсы Нитро напряглись так же, как и его взгляд, наблюдавший за тем, что ему не удалось сдвинуть мою руку ни на дюйм. Я послала ему мимолетную улыбку, прежде чем досчитать до десяти и начать двигать его руку ниже и ниже. Я не хотела смущать его тем, что быстро уложу его, так и не дав понять, что произошло. Не вина Нитро, что он не знал ничего о том, что у меня была нечеловеческая сила с рождения и о том, что я пила кровь Кости, так что его сила еще плескалась во мне. У бедного крупного вампира не было ни шанса.
Шум нарастал с каждой дюймом опускаемой руки Нитро к столу. Его лицо обострилось, и рык сорвался из его горла, когда он приложил еще больше усилий победить меня. Я позволила поднять мою руку на парочку дюймов – эго мужчин такое ранимое, что можно ему дать подумать, будто он почти уложил меня.
«Нам придется заплатить за это» – подумала я, обводя взглядом толпу.
Нитро с недоверием смотрел на свою руку. Потом его взгляд вернулся ко мне и стал сосредоточенно смотреть на руку, будто там находилась бомба. Я его уложила через несколько секунд.
– Как ты можешь быть такой сильной? Тебе и года нет!
– Молодец, заметила, – усмехнулась я, – открою тебе маленький секрет: я была сильной еще до превращения.
Его брови сошлись на переносице. Потом он, видимо, все понял и рассмеялся.
– Рыжие волосы, красотка и стерва. Ты должно быть Жница.
Я засмеялась.
– Называй меня Кэт.
Он посмотрел на Кости, осознав теперь, кем является он. Но Кости этого не заметил: слишком занят был, собирая выигрыш. Комментарии типа «это было великолепно» и «в следующий раз ребята» он раздавал всем и каждому. Когда он подошел к нам, у него в руках была куча долларов. Видимо, вампиры еще не научились пользоваться кредитными картами.
– Оставь их себе, потрать их с пользой, – сказала я. Он кривовато улыбнулся.
– Удача сопутствует смельчакам.
Нитро покачал головой, смотря на нас.
– Что ж, думаю теперь моя очередь заплатить.
Потом он подошел к месту, где стояла его группа, покопался и обратно подошел к нам. Все твое, Жница, – сказал он, растягивая каждое слово.
Я театрально взмахнула рукой.
– С тобой приятно иметь дело, Нитро. Это стоило мне смешка с его стороны.
– Что ж, в следующий раз я буду более подготовлен.
– Не расстраивайся приятель, – заговорил Кости, – в нашу первую встречу я увидел, как она прикончила вампира раза в семь старше нее.
Потом Кости подошел к ближайшему бару и кинул на стойку деньги.
– Выпивка за мой счет всем, – заявил он, и через секунду последовал взрыв аплодисментов. Кости посмотрел на Версеса, но тот лишь мрачно качнул головой. Да, это не приблизило нас к решению проблемы ни на йоту.
Усмехнувшись, Нитро ушел к своим дужкам заказать выпивку. Бывшие танцоры и другие люди обратно заняли свои места, как будто поединка не было. Я посмотрела вниз, на мужчину, с песочного цвета волосами, растрепавшихся от недавних событий.
Да, это именно тот, за которым мы пришли сегодня.
– Привет, Тимми, – сказала я громко.
Его голова поднялась и уставилась на меня в немом удивлении. Его черты лица обострились. Ничего не осталась от того мальчика, который был моим соседом семь лет назад, а я была студенткой днем, ночью – охотницей. Его тело стало более накачанным, скулы стали резче, а волосы длиннее. Возраст очень красит его, – подумала я.
– Как ты…– начал он. – Кэти? – он прошелся по мне взглядом, все еще шокированный.– Кэти! Я знал, что ты не умерла!
Глава 9
Тимми продолжал смотреть на меня с ликованием и недоверием. Я улыбнулась в ответ, радуясь тому, что могу видеть эту детскую улыбку на таком возмужавшем лице. Когда Тэйт сказал мне, что Тимми является проблемным репортером, которого нам надо остановить, я посмотрела на него с недоверием, в душе ликуя от того, что смогу увидеть старого друга.
– Не могу поверить…– удивился Тимми, – ты ничуть не изменилась, разве что одеваешься теперь по-другому, – добавил он, оглядывая меня с голову до пят. Он только хотел обнять меня, когда увидел какого-то мужчину, направлявшегося к нам.
– Ты! – вскрикнул Тимми. Улыбки будто не бывало.– Кэти, ты что, до сих пор с ним?
Я рассмеялась, услышав тон, которым он произнес это.
– Ага. Еще я вышла за него.
Кости послал на него хищный взгляд, предостережение в котором можно было разглядеть и без зеленой подсветки.
– Она и правда выглядит шикарно, и если ты будешь продолжать мыслить на эту же тему, мне придется тебя кастрировать.
Тимми густо покраснел.
– Я…я не… Я бы никогда…– потом его глаза прищурились, – Постой. Ты тоже не изменился, только веет волос темнее. На самом деле вы оба не постарели ни на день.
Страх прошел сквозь него, когда он стал метать взгляды на меня и Кости, собираясь с мыслью, что все в этом баре было как-то не так. Я пристально смотрела на него, выжидая. Тимми, которого я знала, мыслил широко и был очень добрым. Но осталось ли что-то от того, прежнего Тимми, в этом мужчине?
– Значит я прав, да? Все они…, они не люди.
– Да, ты прав, – ответила я сухим голосом.
Его лицо становилось все бледнее, когда он начал оглядывать бар. К счастью, они ничем не отличались от любых других людей, ошивающихся в барах, к тому же, Тимми не мог видеть того, что это место кишело призраками, недоступными его взгляду, так что если бы что-то или кто-то прошло сквозь Тимми, он бы почти ничего не почувствовал.
В конце концов, его плечи поникли, и он немного обреченно повернулся ко мне и Кости.
– Вы двое… Вы ведь тоже не люди, верно?
– Нет, – сказала я мягко, – мы не люди. Он покачал головой, не веря своим ушам.
– Эти парни…, которые схватили меня…, они хотят съесть меня? Не стоит врать. Все возможно.
– Да, чертовски верно.
Он посмотрел на Кости.
– Но ты не сделаешь этого.
Кости вскинул бровь, готовясь поспорить. Я толкнула его локтем в ребро и повернулась
– Нет, Тимми. Никто не причинит тебе вреда.
– Тим, – поправил он, – никто не называл меня Тимми многие годы. Я улыбнулась в ответ.
– Конечно. И кстати, называй меня Кэт.
– Кэт, – он послал мне еще одну сухую улыбку, – думаю, это лучше подходит тебе, чем
Кэти.
– Нет, сказал Кости.
Улыбка Тимми, – Тима, – поблекла. Я взглянула на Кости, не понимая, от чего он так разозлился.
– Нет – что? Ты думаешь, я выгляжу, как Кэти.
– Нет тому, что он собирается сказать тебе. Она и так уже оказала тебе огромную услугу. Не смей просить ее еще об одной.
Тим начал сжимать свою голову, пытаясь таким образом отгородиться от него.
– Бог мой, неужели ты и правда слышишь…? Останови его!
Кости рассмеялся, но Тим не мог себе этого позволить: слишком занят был, пытаясь отгородиться от него. Я тоже не присоединилась к Кости.
Я резко посмотрела на Кости, жалея, что он не может больше слышать мои мысли и моих ругательств.
– Хватит. Я чувствовала себя такой же беспомощной перед этим, когда ты использовал свои силы на мне.
Тим опустил свои руки.
– Мне плевать на то, что он копается в моей голове. Ты должна помочь мне, – в спешке проговорил он.
Кости закатил глаза и посмотрел на Тима таким взглядом, что любой бы другой на его месте в страхе замолчал.
– Ты совсем тупица, да? Давай я объясню тебе все поподробней на улице. Несмотря на все, насилие не было запрещено, верно?
– Даже не думай об этом, – сказала я предупреждающим тоном.
– Я не об этом, – пояснил он, усмехнувшись, что означало то, что у него была такая мысль.– Поверь мне, Котенок, ты теряешь свое время, слушая его.
Это не звучало многообещающе. Тимми, – черт! – Тим нуждался во мне. Конечно, это не означает, что я соглашусь, но я хотя бы выслушаю его.
– Ладно. Давай выйдем и поговорим.
Тимми послал на нас взгляд с ноткой недоверия.
– До того, как мы выйдем, я хочу спросить: являются ли другие способности у вампиров такими же, как ваши?
– По мне, любой вампир убил бы тебя сейчас на месте, – Кости прервал его с толикой раздражения в голосе.
– Я не об этом, – рот Тимми искривился до того, как на его лице отразились серьезность
– Прости, но это миф. Вампиры могут входить туда, куда захотят, – я не сказала ему, что мы уже были у него и расспрашивали его сожителя о Тимми. Конечно, мы стерли ему память, но у Тимми и так было много проблем сейчас, так что ему не нужно было знать и это.
Он был тих.
– Дерьмо, – сказал, в конце концов, Тимми с огромным чувством.
– Пошли. Все уже беспокоятся о том, что мы так много болтаем, – сказал Кости, указав на дверь.
Мы вышли из переполненного бара. Я не могла слышать мысли Тимми, но он испытывал чувства страха, радости и возбуждения. О чем бы он ни просил, это много для него значило.
– Ты дожжен проверить, что случилось с твоей девушкой после того, как она пыталась найти доказательства по поводу вампиров, – сказал Кости, как только мы дошли до ворот.
Я вздрогнула от его прямоты. Тимми тоже выглядел ошеломленным, но он тут же вскинул подбородок.
– Надя не моя девушка, и я знаю, что она не мертва. Ты ее не знаешь, и она лучший репортер, который может затянуть тебя в свое дело.
Кости фыркнул.
– Мне плевать даже если она была Еленой Троянской или Шахиризадой. Кто-то поймал ее, явно недовольный тем, что она пыталась что-то вынюхать. Факт того, что ее не прислали обратно со стертой памятью и потрепанной психикой явно не говорит в его пользу.
Я вздрогнула еще раз, но в глубине души знала, что Кости говорит правду. Причиной того, что мир не знает о немертвых, было то, что вампиры и гули ревностно хранили свое существование в тайне. Некоторые уж слишком ревностно охраняли эту тайну, да так, что хотели сделать Тимми своей ночной закуской.
– Мы могли бы помочь, – сказала я, кивком головы прервав его споры. Я знала, что нам
Я не питала особых надежд по поводу Нади, но так Тимми хотя бы будет знать, что он не отказался от нее. Посмотрев на Тимми, я поняла, что замечание о том, что Надя его девушка не прошло даром.
– Правда? – спросил он, прежде чем сжать меня в объятиях. – Спасибо, Кэти!
Мы бы никогда не называли друг друга настоящими именами.
– Я не обещаю, что мы вернем ее тебе, но мы постараемся, – сказала я, мягко его обняв. Тимми отпустил меня, послав виноватую улыбку Кости.
– Ты же не собираешься кастрировать меня за это?
Его прекрасная бровь изогнулась.
– Не сейчас.
– Кэти, что случилось семь лет назад? – спросил Тимми.– Почему федералы сказали, что ты была арестована при попытке убийства? Ты бы не смогла убить кого-то. Я знал, что это полное дерьмо.
То ли фырканье, то ли смешок вырвались из горла Кости. Я невольно поежилась. Я бы не хотела, чтобы Тимми знал о моем прозвище Рыжая Смерть.
– Об убийстве губернатора…, это правда, но он сам был виноват. Он был втянут в огромное дерьмо, и по его вине убили моих бабушку и дедушку. Потом это секретное дело правительства…
– Люди в черном! – прервал меня Тимми. – Я всегда знал, что они существуют! Не понимаю, почему вы никому это не говорите? Ведь общество имеет право знать…
– Ерунда,– твердо сказал Кости, – правительство лжет людям всегда исключительно в
своих исключительных целях. Как ты думаешь, что станет с людьми, если они узнают, что все существа из их ночных кошмаров – правда? Атомная бомба произведет меньший эффект.
– Мы бы справились, – сказал Тимми, выпятив подбородок. Кости с иронией посмотрел на него.
– В день, когда ваша раса перестанет убивать друг друга из-за цвета кожи или того, какой вы веры, я поверю в это.
Я прочистила горло, чтобы справиться с чувством защитить свой бывший вид.
– Думаю, что в нынешней ситуации с вампирами и гулями, у людей нет организаций «летальный исход».
– Да, но прошло вот уже шестьсот лет с тех пор, как у нашего вида не было таких проблем, – пробормотал Кости.
– Правда? А что случилось шестьсот лет назад? – спросил Тимми, словно прочитав этот вопрос в моем сознании.
Лицо Кости замкнулось и стало загадочным. Я достаточно хорошо знала его, чтобы сказать, что это означало то, что он сказал что-то, чего он бы предпочел не делать. Я не понимала: шесть сотен лет очень больший период времени, и вряд ли те проблемы как-то пересекаются с сегодняшними.
Предчувствие холодной волной окатило меня. Все эти дни, наблюдая, как моя мама и дядя спорят, я вспомнила время, когда я впервые встретила Кости. Что-то тревожило меня, давно забытое воспоминание о том, что сказал Кости во время второй нашей встречи, когда подумал, что я посланная каким-то вампиром, не поверив в то, что я полукровка.
Допустим, я поверю, что ты отпрыск вампира и человека. Конечно, такого никогда не случалось, но об этом потом…
– Кости, что случилось с другими полукровками? Ты сказал «конечно» в тот день, значит такие уже встречались, и Грегор встречал, по крайней мере, одного до встречи со мной.
Из его гора вырвалось шипение – значит он был либо подавлен, либо очень зол.
– Котенок, сейчас правда не время…
– Полная х…я. Давай, говори.
Тимми заинтересованно смотрел на нас, но не сказал ничего. Кости провел рукой по волосам разочарованным жестом, до того, как встретил мой взгляд.
– Поехали. В любом случае, надо завезти твоего приятеля домой. Итак, он был очень осторожен, чтобы его никто не услышал.
– Пошли. Машина здесь.
– У меня своя, – начал Тимми, но замолчал под взглядом Кости, – но я всегда могу вернуться и забрать ее, – добавил он.
– Хороший выбор, – усмехнулся Кости, – после тебя, приятель.
Глава 10
Мы проехали несколько миль, направляясь по Федеральной автостраде 70 со свойственным Кости полным игнорированием ограничений скорости, прежде чем он заговорил снова.
– Когда-то в четырнадцатом столетии была широко известна женщина-полувампир. Возможно, в истории были и другие, но они сумели остаться неизвестными. А она нет. Ее звали Джоан д'Арк, хотя она более известна как Жанна д’Арк.
С секунду я думала, что Кости нас разыгрывает, несмотря на то, что его нельзя было отнести к любителям глупых шуточек. В тот же момент ошеломленная часть моего мозга осознала, что он смотрит на дорогу со смертельно серьезным выражением на лице, потому стало ясно, что это не шутка.
– Жанна д'Арк? – повторила я. – Святая Жанна? Она – единственная известная
полукровка? Высокая планка!
– Это произошло до меня, но я перескажу историю со слов Менчереса. В своё время Джоан была известна людям за свое мастерство в битвах и религиозные взгляды. Вампиры поняли, что она полукровка, после того, как один из них увидел ее на поле битвы. Аполлион ухватился за ее необычный статус, дабы посеять семена восстания среди упырей Европы. Он утверждал, что Джоан может оказаться самым влиятельным бессмертным существом в мире, если ее вампирские способности объединятся с силой упырей, и если это произойдет, то Джоан объединит против них всех вампиров.
– Другими словами, то же самое дерьмо, что он вылил на меня. – Мое первоначальное удивление исчезло под наплывом гнева. – Я даже не думаю, что она намеревалась сделать что-либо из вышесказанного.
– Тогда у Аполлиона не было ни клочка доказательств– впрочем, он до сих пор их не нашел – но полно трусливых и достаточно легковерных личностей. Было, чье мнение поколебать. Упыри начали выходить из общества бессмертных, нападая на вампиров, у которых не было Мастера. Затем они принялись открыто нападать уже на маленькие кланы, выбирая для начала самые слабые и менее связанные с другими. Пошли слухи, что они собирают армию для полномасштабного нападения на всех вампиров. Решающий поединок между видами казался неизбежным, но как только Джоан была казнена церковью, вампиры и упыри договорились о перемирии. Аполлион был относительно тих с тех пор… до недавнего времени.
Правильно, пока на сцене не появилась другая полукровка, которую можно использовать в качестве козла отпущения для своих геноцидных намерений. И теперь тот же самый сценарий разыгрывался снова, начинаясь с недавних нападений на вампиров без Мастеров.
Челюсть Тимми почти комичным образом отвисла, но я чувствовала лишь ярость, буквально переполнявшую меня.
– Ведь не только церковь желала удостовериться, что Джоан сожгли на столбе, так? Кости на мгновение закрыл глаза.
– Нет, милая. Даже после ее смерти некоторые из упырей Аполлиона все еще боялись
– И вампиры позволили ей сгореть, – сказала я, повысив голос. – Она была их жертвенным ягненком, ее смерть стала ценой за перемирие.
Его пристальный взгляд был настолько темным и бездонным, что я почти чувствовала, как меня поглощают эти карие омуты.
– И да, и нет. Джоан предложили выбор: либо стать полным вампиром, либо пойти на костер. Она выбрала смерть.
Странное чувство горя поползло сквозь меня. Несмотря на то, что Жанна была мертва уже столетия до того, как я родилась, маленькая часть меня чувствовала себя так, будто я потеряла друга. Она была единственным человеком, который знал, каково это – не вписываться ни в человеческий мир, ни в вампирский.
Ее, как и меня, карали за нежелательную уникальность, но даже если бы она предпочла вампиризм смерти, преследования Аполлиона могли и не закончиться. Нет, если всем обращенным полукровкам суждено закончить так же странно, как и мне. Я была таким же полноценным вампиром, как и предполагалось, но из-за моих странностей лидер упырей по-прежнему пытался использовать меня в качестве спички для розжига войны.
В тот момент я решила убить Аполлиона. Мы не хотели делать этого, чтобы тем самым не укрепить его дело, превратив в мученика, но даже если мне придется выставить это мучительно болезненным несчастным случаем, я уничтожу этого упыря. Было не достаточно просто остановить или дискредитировать его. Он просто выждет, пока в истории не появится другой полукровка, чтобы использовать его в качестве ребенка с плаката , дабы сплотить купленную страхом поддержку в собственных поисках власти. Я не позволю этому
случиться.
– Неудивительно, что ты был так уверен, что за всеми недавними нападениями стоит Аполлион, – спокойно сказала я. – И ты должен был рассказать мне все это раньше.
– Этот подонок еще жив? – ошеломленно выдохнул Тимми.
– Я собирался рассказать тебе, Котенок. – Его рот скривился. – Хотя признаюсь в большом отвращении к этой теме, как ты можешь догадаться.
Конечно, могла. Теперь я знала, как высоки ставки, раз уж Аполлион вернулся к своим старым уловкам – а все указывало на то, что так оно и есть. Не останови мы его чуть раньше, сейчас мы бы уже приблизились к переломному моменту, а нация вампиров могла бы запросто предложить Аполлиону ту же самую цену для предотвращения войны, что и в прошлый раз: жизнь полукровки.
Или, как в моем случае, жизнь ненормального, главным образом мертвого вампира с периодически возвращающимся сердцебиением и по-настоящему странной диетой. Мне бы даже не предложили альтернативу, как Жанне, учитывая, что меня уже обратили. Если нация вампиров заключит такую сделку, для меня мир окажется не достаточно большим, чтобы суметь скрываться. Не тогда, когда девяносто пять процентов всех вампиров внезапно с криками начнут охоту за моей головой, дабы предотвратить всеобщее столкновение наших видов.
И Кости умрет, защищая меня от своего собственного рода, независимо от того, насколько безнадежна наша ситуация. Я знала это, потому что сделаю то же самое для него. Теперь его жестокость с Эдом, Скретчем и даже Дэйвом, которого Кости считал другом, обрела намного больше смысла. Помешать Аполлиону разжечь войну – не единственная цель. Мы должны остановить его прежде, чем даже приблизимся к этому пункту. В противном случае я буду тостом, а Кости вместе со мной.
– Ладно, – сказала я совершенно спокойным голосом, потому как ситуация была настолько серьезна, что толкнула меня еще дальше за пределы моего обычного мужества. – Нам придется работать еще быстрее, да?
– Есть ли что-нибудь, в чем я могу помочь?
Голос Тимми был хриплым, но я повернулась к нему с благодарной, хотя и несколько наигранной, улыбкой.
– Я так рада, что ты спросил.
* * *
Городские огни сливались в сплошное пятно от скорости, с которой Кости несся по автостраде. Я обхватила его за талию скорее ради комфорта, чем из страха упасть с мотоцикла.
Несмотря на то, что я больше не боялась на них ездить – быть мертвым имеет тенденцию излечивать множество страхов – я все еще не думала, что когда-нибудь полюблю их так же, как Кости. К тому же, вряд ли вы увидите меня, разъезжающей на нем без шлема, как это делал он. Не со всеми этими букашками, наводнившими теплый летний воздух. Фу.
Последние десять дней мы провели в бесполезных походах по клубам в надежде, что покажемся настолько бестолковыми и расслабленными, что какие-нибудь упыри-подстрекатели не смогут воспротивиться желанию напасть на нас. Как оказалось, безуспешно. Эд и Скретч тоже не видели ни одного из тех упырей. Тимми, согласившись помочь нам, не принес от своих источников ни одной путеводной ниточки. Дэйв, прогулявшись по местам, которые, по словам Эда и Скретча, часто посещали упыри, и занявшись активным поиском компании фанатиков, с которыми можно где-нибудь зависнуть, также потерпел неудачу. До сих пор счет между Аполионом и нами был 1:0. Не в нашу пользу.
Логическая часть меня знала, что этого следовало ожидать. Ожидать, что Аполлион слишком умен, чтобы попасться так легко, но я все же была расстроена. С каждым днем,
проведенным в погоне за фанатиками, у меня становилось на день меньше времени, чтобы убедить дядю и маму не нестись сломя голову к смерти, поскольку они оба, казалось, были полны решимости сделать это. Ну, хоть раз могут плохие парни быть поуступчивее?
Очевидно, нет, поэтому пришло время изменить тактику. Возможно, наше с Кости присутствие в Огайо заставило упырей Аполлиона двинуться в другой город.
А может, они собирают силы и ждут, чтобы напасть на нас. Кто знает? Очевидно, текущая стратегия не работала, и у нас просто не было времени ждать, принесут ли следующие десять дней тех же действий с нашей стороны лучшие результаты.
У меня была идея для потенциального Плана Б: показаться несколько раз без Кости. Менчерес, чтобы объяснить отсутствие Кости, всегда мог сказать, что нуждается в своем cо-правителе для каких-нибудь сфабрикованных срочных дел. Как бы то ни было, Кости категорически отказался пойти на это. Слишком опасно, заявил он, и мне оставалось одно из двух: либо закрыть эту тему, либо сделать то, что я поклялась никогда не делать снова – действовать за его спиной и рисковать, несмотря ни на что.
Несколько раз в прошлом это явилось моим принципом работы, но, несмотря на то, что в определенный момент времени кажется, будто это единственный способ разрешить ситуацию, он всегда влечет за собой последствия. Я была настроена показать, что выучилась на собственных ошибках, но неугомонная часть меня знала, что не будь я его женой, Кости согласился бы с тем, что использование меня в качестве приманки – лучший вариант. Однако мы пообещали сражаться вместе, а не так, что один из нас – обычно я – бросается в пекло, оставляя другого вне игры, и я намеревалась сдержать это обещание.
Остановить плохих парней было трудной задачей, но все же иногда кажется, что двум волевым людям построить отношения не менее сложно. Конечно, если бы Кости был покорным, а я могла бы легко принудить его, я бы не любила его так, как любила сейчас. Та же самая несгибаемая решимость, что сейчас выводила меня из себя, и привлекала меня к Кости больше всего. Почти, то же самое он сказал когда-то обо мне. Догадываюсь, что в дополнение к упрямству мы были еще и мазохистами.
Я выплыла из своих мыслей, когда Кости свернул с шоссе. С его безумным вождением мы достаточно быстро добрались до Чикагского пригорода, где жил Менчерес, дабы его девушка могла быть ближе к своей семье. Все же было странно думать о том, что Мега-Мастер вампиров строит отношения, но Менчерес с клыков до пяток был влюблен в Киру. Она, казалось, тоже была хорошим человеком, и совсем не походила на смертоносную сучку, какой была его бывшая жена. Иначе мир был бы в опасности. Когда Менчерес влюбляется в женщину, он любит безумно. Попроси Кира собственный континент в подарок на день рождения, Менчерес, скорее всего, завоюет один для нее прежде, чем она успеет задуть свечи.
Проехав по нескольким ветреным дорогам и показавшись в камере видеонаблюдения у ворот, мы выехали к дому Менчереса.
Трехэтажный дом был намного менее грандиозным, чем другие его резиденции, потому как свободно разместить в нем можно было человек пятнадцать, а не пятьдесят, как раньше. Но опять же, эти уменьшенные размеры обязаны влиянию Киры.
– Это не дом, это отель какой-то, – прокомментировала она то место, что первоначально выбрал Менчерес, и бывший фараон без единого протеста согласился жить в меньшем по размерам доме.
– Видишь? – прошептала я Кости, с усмешкой подталкивая его. – Он никогда с нею не спорит. Разве не мило?
Фырканье предшествовало его ответу.
– Мечтай и дальше, любимая.
Кости припарковал Дукати как раз в тот момент, когда парадная дверь открылась и вышел Горгон – скандинавская версия Альфреда у Бэтмэна-Менчереса. Я сняла шлем, одновременно вытаскивая наушники от iPod– эй, будучи пассажиром, мне совсем не нужно было следить за дорожным движением – чтобы слышать что-нибудь еще, кроме последнего
компакт-диска Норы Джонс.
Выражение лица Горгона было совершенно спокойным, как будто вовсе не было той симфонии стонов и криков, что раздавалась из одной из верхних комнат.
– Кости, Кэт. Менчерес сожалеет о том, что задержится, но, пожалуйста, входите. Только благодаря моему новому вампирскому контролю я смогла сохранить серьезный
вид, но Кости рассмеялся.
– Очевидно, он еще не звукоизолировал свою спальню, потому мы вполне сознаем, что он ни в малейшей степени не сожалеет о своей «задержке».
Грохот, сопровождаемый продолжительным женским визгом, заставил меня в замешательстве посмотреть наверх. Что он там с ней делает?
Горгон заморгал, отчего смех Кости стал еще злораднее.
– Я не знаю, но обязательно спрошу у него позже.
Упс… Должно быть, я сказала это вслух. Откашлявшись, я предприняла новую попытку выглядеть невозмутимо, несмотря на то, что мы по-прежнему слышали все в мельчайших деталях.
– Гм, какой прекрасный сад за домом, – запиналась я. – Не думаю, что у нас была возможность посмотреть его, когда мы были здесь в прошлый раз, Кости.
– Мы вернемся примерно через час, – сказал он Горгону, повышая голос так, чтобы белокурый вампир мог его услышать. Учитывая продолжительные шумы наверху, я сомневалась, что Менчерес получил сообщение, но не осталась ни минуты дольше, чтобы узнать это. Я пошла к лугу позади дома, засовывая наушники от iPod обратно в уши. С моим темпом и несколькими щелчками по кнопке увеличения громкости скоро я слышала лишь Нору, напевающую о молодой крови и призраках, возвращающихся домой. Намного лучше, чем слушать, как cо-правитель Кости и его девушка занимаются своими извращениями.
Кости догнал меня несколькими длинными шагами, не говоря ни слова, хотя его подергивающиеся губы красноречивее всяких слов говорили о том, как веселил его мой дискомфорт.
Конечно, его ничто не смущало. Работа в качестве жигало у богатых скучающих жен в Лондоне убило любую стыдливость, что у него была, даже раньше, чем вампиризм убил его человечность. Это был далеко не первый раз, когда я слышала, как люди занимаются сексом, ведь у меня еще с детства был сверхъестественный слух. Но это же был Менчерес – серьезный, несколько пугающий вампир, огромные силы которого лишали меня смелости с тех самых пор, как я впервые встретила его. Поэтому слышать его кричащим и стонущим, как, ну, в общем, нормальный человек, добавило еще один оттенок к его всецелой таинственности.
– По крайней мере, он будет в хорошем настроении, когда мы начнем, в конце концов, наш разговор, – сказала я Кости, не вынимая наушники.
В ответ он притянул меня к себе, и его рот накрыл мой прежде, чем я успела сказать хоть слово. Долгий, голодный поцелуй, казалось, разжег вспышки огня вдоль моих нервных окончаний, пока его язык ласкал мой глубокими ударами и дразнящими ласками. Жажда заполнила все мои чувства и из-за моей связи с ним, и из-за моих собственных ответных реакций – двойной удар по моим эмоциям, которые заставили меня выгнуться, прижавшись к нему, несмотря на все мое удивление.
– Мы тоже будем в хорошем настроении, – пробормотал он, вынимая наушники и расстегивая мои джинсы, одновременно прокладывая губами чувственную дорожку вниз по моей шее.
Я откинула голову, хотя и бормотала протестующие слова:
– Ты же не серьезно. Кто-нибудь может увидеть.
Дом был приблизительно в ста ярдах от того места, где стояли мы. Несомненно, было уже темно, да и трава вокруг нас была высокой, но не настолько же!
Взгляд любого бессмертного в этом направлении позволит увидеть, чем мы занимаемся, уж не говоря о том, что услышать нас тоже можно без проблем.
Смех Кости был каким-то темным и декадентским.
– Конечно, я серьезно. Почему, как ты думаешь, я сказал, что мы не вернемся в течение
часа?
Его рот снова скользнул к моему, целуя меня с еще большей страстью, пока он стягивал мои джинсы так, чтобы суметь дотянуться внутрь. Потребовалось всего несколько прикосновений его знающих, умелых пальцев, чтобы я забыла о нашем окружении и сползла
Глава 11
Полтора часа спустя я сидела на диване в гостиной, лаская дога, который определенно считал, что ему намного удобнее на моих коленях, чем у ног. Если бы пес весил фунтов на пятьдесят меньше, я бы еще поняла, но он был больше меня самой.
Кира вошла в комнату несколько минут спустя. Ее янтарные волосы были все еще влажными, видимо, от поспешного душа. Будучи молодым вампиром, она не покраснела из-за того, что, очевидно, помешало им поприветствовать нас с самого начала, но она была весьма нервозна, когда предлагала нам выпить.
Кости взял виски, но я вежливо отказалась, скрывая улыбку. Хорошо сознавать, что сейчас я не единственная, кто испытывает недостаток в румянце. Хотя, кажется, недостаток в нем испытывали большинство вампиров, когда дело касалось сексуальной жизни.
– Менчерес сейчас спустится, – сказала Кира во второй раз, убирая прядь волос за ухо и смотря вверх на лестницу.
– Как проходит обучение? – спросила я.
Она просияла. Процесс, который, в конечном счете, превратит ее в вампирскую версию полицейского, был любимой темой Киры.
– Хорошо. – Она засмеялась. – Хотя было бы лучше, если бы Менчерес перестал с помощью телекинеза раскидывать парней по комнате каждый раз, когда они ударяют меня немногим слишком сильно. Он говорит, что это случайный выброс энергии, но, думаю, придется запретить ему ходить со мной на боевую практику, иначе я никогда не закончу первую ступень.
Тем бедным ублюдкам еще повезло, что голова до сих пор на месте, подумала я, возвращая ей улыбку. Раскидывание по комнате было нежным постукиванием по сравнению
– Кости, Кэт. Прошу прощения, что заставил вас ждать.
Менчерес вошел в комнату, его темные волосы тоже были влажными. На нем был длинный белый наряд, который, будь он на женщине, я бы назвала бесформенным платьем, однако на нем каким-то образом смотревшийся мужской формой повседневной одежды. Ему практически удалось заставить искренне прозвучать эти слова сожаления, несмотря на то, что я знала – он ни в малейшей степени не жалел. Не то, чтобы я возражала. На самом деле, я была вполне довольна их задержкой в свете того, к чему она привела.
– Прародитель.
Кости встал, в качестве приветствия обнимая Менчереса. Я сделала то же самое, хотя и с меньшей теплотой, чем мой муж. В свете недавних событий Кости простил Менчересу его грехи относительно недомолвки о моем прошлом, но я еще не совсем справилась с испытываемым по отношению к нему недовольством.
Хотя, если быть честной, признаю, что даже если бы справилась, Менчерес по-прежнему наводил бы на меня легкую жуть. Несмотря на то, что Кости называл его прародителем, так как Менчерес изменил того вампира, который в последствии обратил Кости, и постоянно проявляющуюся мудрость, Менчерес выглядел на двадцать с небольшим.
Внешность, однако, обманчива. Менчерес старше большинства существовавших цивилизаций, а его способности действительно устрашающи. Я-то знала; когда-то я ненадолго получила часть этих способностей, выпив его крови, чтобы помочь друзьям в битве. Это выбило меня из колеи на неделю, потому как мое тело буквально горело от перегрузки из-за его силы. Поэтому, по моему мнению, некая остаточная осторожность рядом с Менчересом не была совсем уж беспричинной.
– Садитесь, пожалуйста. – Менчерес жестом указал на диван, который мы совсем недавно освободили, играя роль добродушного хозяина. Его пес подбежал ближе, как только
– Полагаю, вы здесь, потому что узнали новую информацию об Аполлионе?
Какая-то часть меня удивилась, какими уравновешенными и благопристойными все мы, должно быть, выглядим сейчас, взгромоздившись на противоположные диваны с мрачными выражениями лица. Всего-навсего компания вампиров, обсуждающая сверхъестественно опасную ситуацию с надлежащей торжественностью и готическим достоинством, несмотря на все свои недавние потворства сексуальным желаниям.
– Единственная новость заключается в том, что новостей нет, – прорычал Кости и сделал большой глоток виски, прежде чем продолжить. – Мы на пути в Новый Орлеан, собираемся поговорить с Мари. Если повезет, мы сможем убедить ее, что Аполлион – такая же большая угроза для здравомыслящих упырей, как и для нас.
Менчерес глубокомысленно кивнул.
– Мари Лавуа станет влиятельным союзником для любого, кто сможет склонить ее на свою сторону.
Это было преуменьшением. Королева вуду, была не просто мастером огромного клана упырей, она руководила всем городом – подвиг, в котором никто из тех бессмертных, что я знала, не преуспел. Поэтому мысль о каком-либо «склонении» ее к союзничеству заставила меня фыркнуть.
– Прежде всего, Мари лояльна к самой себе, и люби я держать пари, я сказала бы, что она уже решила, поддерживать Аполлиона или нет. Наш единственный шанс – факт, что война будет ужасна для всех вовлеченных, а не только для вампиров. Если бы Мари не настаивала на встречах с глазу на глаз, мы могли бы сэкономить время, просто спросив ее по телефону. Или отправив сообщение.
А затем я представила возможную ответную смс от Мари с текстом «я убью тебя» и рассмеялась. Мари не смягчала слова, когда определялась с планом действий, поэтому лучше этого не делать.
Кости вопросительно взглянул на меня, но я махнула рукой.
– Не бери в голову. Мое деформированное чувство юмора. Итак, Менчерес, я так поняла, у тебя не было свежих видений о местонахождении базы Аполлиона, да? Или о том, как он будет провоцировать упырей на такое же истеричное безумство, как и в прошлый раз?
Он уже открыло было рот, но Кира опередила его. Ее аура заискрилась, а глаза вспыхнули зеленым огнем.
– Не дави на него. Он и так чувствует себя виноватым из-за того, что не может ничего увидеть.
Я сдержала смех, уже было рванувший из моего горла, чувствуя, что похожая волна веселья накрыла и Кости, хотя в его лице ничего не изменилось. То, что Кира распушила крылья, дабы защитить вампира, который мог убить всех нас, не вставая с места, было уж слишком забавно. Таким же забавным был подавляющий взгляд, которым Менчерес стрельнул в нас, прежде чем пробормотать ей что-то успокаивающее, очевидно почувствовав веселье Кости через их связь, если не от меня самой.
– Ты права, Кира. Менчерес, прости, – сказала я, наполняя голос сожалением, несмотря на то, что мои ребра уже болели от подавляемого смеха. – Гм, в любом случае, мы просто
хотели предупредить вас, ребята, куда мы направляемся и почему. Ну, знаете, на случай, если никогда не услышите о нас снова.
интересах ее вида – изменить своему слову всего лишь раз и превратить наше путешествие в невероятно легкую поездку в один конец.
– Мы поедем с вами, – заявил Менчерес.
– Нет, – мягко ответил Кости. – Вы останетесь здесь защищать наш клан на случай, если что-нибудь произойдет. Так наши люди останутся в безопасности.
Слабая улыбка коснулась губ Менчереса. Кости только что повторил тот же самый довод, что египетский вампир использовал два месяца назад, когда отказывался от помощи Кости в опасной ситуации.
– Очень хорошо, – ответил он, изящно склонив голову. – Я останусь. Возможно, Ниггер сможет сопроводить вас вместо меня.
– С этим будет проблема, – заметила я. – Во-первых, я знаю лучшего друга Кости, и Ниггер не захочет, чтобы Дениз отправилась с нами, если это опасно, а опасно будет. Во-вторых, я знаю свою лучшую подругу, и нет никакого гребанного шанса, что Дениз согласится остаться. К тому же, не хватало нам еще, чтобы Аполлион узнал, что Дениз теперь оборотень, тогда ему совсем крышу снесет.
– Как насчет Влада?– спросила Кира. – Он сильный и пугающий.
– Мы не на выставку борзых, – проворчал Кости одновременно с моим:
– Хорошая идея.
Его брови взметнулись вверх, когда он повернулся ко мне. Я откашлялась, немного сжимаясь под его пристальным карим взглядом, похожим на лазеры.
– Ну, ведь хорошая, – ответила я, выпрямляясь. – Только потому, что он тебе не нравится, ты не можешь утверждать, что он для нас не лучший выбор. Он может и отказаться, если с этим к нему придешь ты один, но есть шанс, что он скажет да, если это сделаю я. Губы Кости скривились так, что я поняла – это был не лучший аргумент, который я могла привести.
– Потому что мы друзья, – быстро добавила я. – А ради друзей полный благородства Влад отправится, куда угодно.
– Я не подвергаю сомнению то, что Цепеш расценивает тебя как друга. Я сомневаюсь, что ты чувствуешь к нему-то же самое, – пробормотал Кости.
– Может, потому что он напоминает мне кое-кого, кого я люблю.
Кости несогласно фыркнул, но уголком глаз я уловила то, что не видел он – Менчерес подмигнул мне. Это поразило меня настолько, что я резко повернулась к нему, но к тому моменту выражение лица вампира было столь же ровным и непроницаемым, как пруд в полночь.
– Цепешу вовсе не нужно идти с нами, – наконец, сказал Кости. – Его присутствие Мари может расценить как угрозу, потому что она чертовски хорошо знает, что мы с ним симпатию друг к другу не питаем. Как бы то ни было, если он где-нибудь в соседнем городе, достаточно близком, чтобы он смог помочь, нам стоит попробовать.
Учитывая, что Влад вполне мог долететь, если он не так близко, нас в любом случае, мягко говоря, послали. Но я не сказала это вслух. Все здесь и так уже знали это.
Глава 12
Отель Риц-Карлтон располагался на самой окраине Французского квартала рядом с Канал-Стрит. Его внешний вид представлял собой красивую комбинацию современной архитектуры и южного влияния в старинном стиле, с белой штукатуркой и высеченными горгульями, украшающими здание. Пока мы регистрировались, я заметила, что персонал вежлив на грани раболепия, отчего мне захотелось попросить их расслабиться; все же, я не настолько груба, чтобы сказать это вслух. Единственный раз мою задницу так целовали, когда я была в гостях у Влада, хотя за здешним менеджментом вроде не значилась репутация выражения неудовольствия персоналом сажанием на деревянные колы. По крайней мере, я об этом не знала.
Однако, оказавшись в лифте, я поняла причину чрезмерной обходительности служащих. Если бы одетая в меха женщина рядом со мной подняла свой нос хоть немного выше, высотной болезни ей не избежать – ну на самом деле, кто носит длиннющую шубу летом? У мужчины с нею – ее мужа, как я поняла по их похожим кольцам – похоже, тоже в заднице нашла пристанище палка. Женщина окинула меня холодным взглядом, изучая мои растрепанные волосам и несколько неопрятный внешний вид с презрением, которое вернуло меня назад в те дни, когда я была провинциальным изгоем. Эй, для проехавшей прямо из Чикаго до Нового Орлеана на мотоцикле, я выглядела чертовски хорошо. Ни одной букашки в зубах.
Она тихо фыркнула и отвернулась, чтобы прошептать своему мужу, причем достаточно громко, что даже без сверхъестественного слуха я все услышала бы:
– Клиентура здесь, кажется, все больше деградирует.
У меня аж зубы заскрежетали, но я напомнила себе, что гипнозом заставить ее поверить, что задница ее разрослась на пять размеров, зрелым решением не назовешь.
В следующий момент двери лифта открылись, к счастью, на этаже пары. Когда они выходили, Кости добродушно улыбнулся мужу.
– Она трахается с водопроводчиком каждый четверг, пока ты в клубе. Ты на самом деле думаешь, что ваш туалет ломался четыре раза за прошедший месяц? У женщины вырвался потрясенный вздох, а лицо ее мужа покрылось пятнами.
– Ты сказала мне, что он прокладывал трубу, Люсинда!
Кости проворчал:
– Твоя правда, дружище.
Двери закрылись как раз в тот момент, когда женщина принялась лепетать возмущенные, но все же неубедительные отрицания. У меня челюсть распахнулась от всей этой перепалки.
– Кости! – наконец, смогла воскликнуть я.
– Отплатил свинье за то, что она о тебе думала, да и он не лучше, – был его совсем не раскаивающийся ответ. – Теперь им будет, чем еще заняться на досуге, кроме разглядывания людей свысока.
Часть меня была напугана тем, что он сделал, в то время как другая, менее доброжелательная часть, бесстыдно усмехалась. Боже, ну и лицо у нее было! На ее прежде надменном выражении большими буквами было написано «спалилась».
– Не похоже, что я разбил бедное невинное сердечко того типа, – продолжил Кости. – Он трахает свою адвокатшу. Парочка идеально друг другу подходят.
– Это лишь укрепляет мое нежелание владеть телепатией, – сказала я, покачав головой.
– Мне совсем не хочется выуживать подобные мысли из людских голов.
Двери лифта открылись снова, на сей раз на нашем этаже. Кости легонько касался моей спины, пока мы шли к нашей комнате. Когда я оказалась внутри, моя челюсть снова чуть не сравнялась с полом. Это был не гостиничный номер; он был размером с дом. Я медленно оглядывала великолепные деревянные полы, Восточные коврики, изящную старинную
фурнитуру, столовую с хрустальной люстрой, богато обставленную общую комнату с позолоченным камином, стеклянные двери от пола до потолка, открывающие вид на Миссисипи и открытый внутренний дворик – а я еще даже не добралась до спальни. В прошлый раз, когда мы приезжали в Новый Орлеан, мы останавливались в доме Кости в Квартале, но сейчас мы знали, что это будет первым местом, где нас станут искать, поэтому зарегистрировались в отеле, который казался нам более безопасным.
Хотя намного более дорогим, судя по всей это обстановке.
– Мы выиграли в лотерею, а ты забыл мне сказать?
Он усмехнулся мне, сбрасывая жакет на ближайший стул.
– Знаешь одно из главных преимуществ сотрудничества с вампиром, регулярно получающим видения будущего? Два слова, милая. Инвестиционное консультирование.
Я рассмеялась, одновременно скидывая свой кожаный плащ.
– Теперь у меня есть еще одна причина надеяться, что видения Менчереса возвращаются к своей полной силе.
– Несмотря на это, – Он медленно подошел и откинул волосы с моего лица, – у нас есть время, только чтобы принять душ и переодеться, поэтому с комфортом придется подождать. Мы уходим.
Я нахмурила брови.
– Я думала, мы не увидим Мари до завтрашней ночи.
– Так и есть. – Кости оставил легчайший из поцелуев на моих губах. – Сегодня вечером
– Повтори? – крикнула я вниз Кости. Он стоял теперь у основания моста, прилетев туда после того, как высадил меня на нависающей балке, дав лишь одно единственное слово объяснения, которое я, должно быть, не так расслышала.
– Прыгай, – повторил он. Нет, похоже, расслышала я правильно.
– Если это твой способ сказать, что хочешь подать на развод…
– Ты не сможешь утонуть, даже если попытаешься, – возразил он, явно развлекаясь всем этим. – Ты почти год не испытываешь необходимости дышать. Теперь оставь свои колебания и прыгай. Это лучший способ научить тебя летать.
– Больше похоже на хороший способ научить меня с криками падать.
Он схватил две опорные металлические балки подо мной и встряхнул их. Последующая вибрация была настолько сильна, что я завизжала и еще сильнее вцепилась в прут рядом с собой, пока тот не заскрипел. Черт его побери. Он знал, что я не люблю высоту.
– Упыри летать не могут, что дает способным на это вампирам большое преимущество перед ними, – крикнул он. – Я хочу, чтобы ты научилась летать, прежде чем мы встретимся с Мари завтрашней ночью, на случай, если нам придется поспешно сматываться. Ты летала уже дважды, что означает – способности у тебя есть. Тебе нужно только отточить мастерство.
– Я не летала, я просто очень высоко прыгнула, – исправила его я, все еще цепляясь за драгоценную жизнь после смерти. – Я даже не знаю, как сделала это.
– Твои инстинкты возобладали под гнетом необходимости. Падение с этой высоты должно заставить тебя испытать такое же принуждение, и инстинкты снова возьмут верх, – ответил он спокойнее, чем было необходимо. – Давай, Котенок, прыгай. Или я сброшу тебя.
– Скинешь меня с этого моста, Кости, и в будущем тебя ожидает долгое-долгое воздержание!
Его губы изогнулись тем способом, который ясно сказал мне, что он не волновался по этому поводу.
– Это лишь значит, что мне придется усерднее поработать над тем, чтобы ты
передумала, а ты знаешь, как я люблю это делать. Теперь хватит медлить. Если ты не спрыгнешь через пять минут, я тебя сброшу.
– Подлый, манипулирующий, безжалостный кровопийца… До меня долетел смешок.
– Уже подушечные разговоры? Таким темпом ты жестко отымешь меня еще прежде, чем мы вернемся в нашу комнату.
– Ну, надеюсь, в своем жестком самоудовлетворении сегодняшней ночью ты превзойдешь священника! – прошипела я.
Его смех лишь усилился.
– Милая, я впечатлен. У кого ты научилась таким непристойностям?
– У Ниггера. Он помогал Дениз усовершенствоваться в английском сленге.
– Ах, ну конечно. Осталось всего три минуты, Котенок.
– Последняя минута, милая. Медлить больше некогда, – непреклонно сказал Кости. Ублюдок. Я расправила плечи, сделала глубокий вдох для храбрости, а затем прыгнула
Тут же заслезились глаза от потока воздуха, ударившего в лицо. Несмотря на то, что я знала, что это меня не убьет, волна паники накрыла меня, когда ничего не произошло, а я продолжила быстро падать к реке. Почти обезумев, я начала молотить руками, будто ожидая, что на них вырастут перья и крылья унесут меня вверх. Эта стратегия не сработала! Я не летела; я падала, как брошенный кирпич. Боже, в любой момент я ударюсь о воду…
Все мое тело сжалось в ожидании удара, когда я почувствовала свист, а затем расстояние между мной и рекой резко начало расти. На долю секунды я подумала, что Кости поймал меня, решив в последний момент не позволить мне врезаться в воду. Но так же быстро я осознала, что не чувствую крепкое объятие его рук. Нет, я не чувствовала ничего, кроме странного ощущения воздуха, омывающего меня так, будто волшебным образом появившиеся реактивные самолеты толкали меня вверх. Брошенный вниз взгляд доказал, что теперь я была на высоте в десятки футов над землей, с каждой секундой продвигаясь вверх, и ничто, кроме пульсирующих потоков воздуха, не поддерживает меня.
Дикая усмешка появилась на моем лице. Срань Господня, я сделала это! Я на самом деле летела! Паника сразу же сменилась восторгом. Я летела, и это было самое невероятное чувство. Намного, намного выше любых моих мечтаний о том, что я смогу взлететь без объяснений и практики. И воздух тоже казался другим. Как будто имел форму, которую я могла изменить, которой могла управлять. Больше не пустое пространство, а холст возможностей и возбуждения.
Я только начала оглядываться, пытаясь найти Кости, когда так же внезапно, как и поднялась, я начала падать. Мои руки принялись снова совершать те же безумные взмахи, но на сей раз ничего не произошло. Унылое смирение наполнило меня, пока я смотрела, как
сокращается расстояние между мной и рекой. Хорошо, что Кости взял мой кожаный плащ, было моей последней мыслью, прежде чем я с огромным всплеском шлепнулась в реку.
Толчок прошелся через все мое тело подобно удару с разворота. Из-за него я погрузилась на несколько футов, набрав полный рот воды, случайно вдохнув из-за силы толчка.
Лицо Кости было первым, что я увидела, когда всплыла во второй раз. Он парил в нескольких футах надо мной, подобно прекрасному видению, с усмешкой уставившись на меня.
– Я же говорил, что прыжок с моста всколыхнет твои инстинкты достаточно, чтобы ты смогла полететь.
Я бросила указующий взгляд на далеко не приятно пахнущую реку, в которой барахталась.
– Да, но я, однако, в воде, поэтому все не работает так, как ты думал. Его усмешка лишь расширилась.
– А я и не говорил, что не потребуется практика, чтобы научиться не падать.
– позер! – и я вернулась на вершину моста, заливая водой, стекающей с промокшей одежды, металлический выступ.
– Хорошо. Еще раз, – заявил Кости.
Прежде чем мы закончим сегодня, пообещала я ему про себя, ты побываешь в воде вместе со мной. Необходимость могла и побуждать его настаивать на этой экстремальной форме урока левитации, но его ухмылка ясно говорила, что Кости получал удовольствие, наблюдая за тем, как я шлепаюсь в реку в диких попытках отыскать свои вампирские крылья.
– Я и забыла, как ты любил усложнять мне обучение. Использовать каждый удар по больному месту, нечестные атаки, ведь так?
Его усмешка стала еще более озорной, подтверждая мою догадку.
– Теперь, когда один раз ты уже прыгнула, будь жестче в попытках заставить себя взлететь. Может, на сей раз мне тебя скинуть, чтобы поднять адреналинчику?
– Даже не думай, – предупредила я. Он выгнул бровь.
– Это вызов, Котенок?
Каким-то образом он оказался уже по другую сторону от меня, перемещаясь с быстротой молнии, что не оставляло мне ни малейшего шанса защититься. Я почувствовала секундный сильный захват, толчок – а затем я уже падала к реке, посылая проклятья, уносимые ветром, и быстро приближаясь к воде.
– Черт возьми! Ты за это ответишь! Вот доберусь я до тебя–
– Глупые разговоры, милая, – услышала я его ответ. Затем я грохнулась в реку, прервав свое разъяренное буйство. Я всплыла, снова отплевываясь, и увидела Кости, который парил надо мной, на сей раз даже не потрудившись сдерживать смех.
– Ты похожа на мокрую крысу. Может, в следующий раз попробуешь меньше трепыхаться и сильнее сконцентрироваться?
– Ты за это заплатишь, – поклялась я, бросаясь на него.
– Хочешь мести, так догони и получи ее, – насмехался он, паря за пределами моей досягаемости, пока я продолжала плыть за ним.
О, я отточу. Прямо сейчас.
Я направила все свои планы мести на то, чтобы представить, как воздух вокруг меня становится лестницей, по которой я смогу подняться, если получится сделать ее твердой в своем воображении. Кости продолжал летать надо мной маленькими кружками, выспрашивая меня, как мне нравится моя вечерняя ванна, и раздумывая вслух над тем, что это, должно быть, неправда, что кошки не любят воду. Я игнорировала его остроты, продолжая представлять воздух как нечто податливое.
Энергия начала тесниться к моей коже, возрастая до тех пор, пока не загудела с той же устойчивостью, с которой когда-то во мне пульсировало сердце. Вспомнила, каким чувствовался воздух. Это не пустое пространство. Это то, что можно сформировать и построить, продвигая себя сквозь него, если сконцентрироваться достаточно сильно…
Когда я почувствовала, что воздух надо мной пульсирует в унисон с энергией в моем теле, я выпрыгнула прямо из воды. Кости как раз совершал очередной кружок возле меня, и я рванула за ним, несмотря на то, что он в последнюю секунду отклонился назад. То чувство ликования вернулось, подобно адреналину разбегаясь по венам, когда я почувствовала, как воздух покоряется моей воле, давая мне необходимый импульс и поддержку поймать Кости в воздушном перехвате, который развернул нас обоих.
А затем, с победным хихиканьем, я схватила его еще сильнее и потянула нас обоих прямиком в реку. Его ответный смех был последним, что я услышала, прежде чем над нами сомкнулась вода.
Глава 13
Теперь я понимаю, почему ты выбрал именно это место на крыше, – заметила я, когда Кости понес нас вниз и мягко приземлился. Сама я, после нескольких часов изнуряющих тренировок, не смогла бы приземлиться самостоятельно.
– Это очень удобно, – сказал он, многозначительно посмотрев на свои разорванные брюки и футболку. Однако с нашим внешним видом и мокрыми волосами мы бы довели бы до инфаркта всех, если бы вошли через вестибюль.
Я самодовольно улыбнулась.
– Говорила же, что отвечу тебе.
Его смех прошелся по моей коже, разбудив все мои чувства. Даже мокрый и не очень прилично одетый, он соблазнял меня. Он мог быть грязным, а его кожаный жакет весь мокрым, но на нем все это выглядело сексуально. Может, это потому, что мокрая одежда облепила его, так что был виден каждый мускул, и отчетливо видны все линии в его совершенном теле. Казалось, что эта одежда – его вторая кожа.
Он наклонился.
– Я смею надеяться, что твоя месть достаточно обоснована, чтобы заставить тебя забыть о…другом возмездии.
Мои руки прошлись по его груди, задержавшись у сосков, которые отчетливо виднелись сквозь его мокрую одежду и просто кричали о том, чтобы до них дотронулись. Я бессознательно облизнула губы.
– И отпустить тебя под обещание, что ты исправишь меня? – я не могла контролировать хрипотцу в своем голосе. – Это было бы очень глупо с моей стороны, верно?
Он придвинулся ближе к моим рукам, так что теперь я чувствовала каждый мускул, перекатывающийся от того, что Кости обнял меня.
– Да, чертовски глупо, – прошептал он, и его дыхание коснулось моего уха.
Я закрыла глаза, смакуя полученные ощущения. Потом я оттолкнула его и начала копаться в карманах штанов. Несколько метров разделяли нас от спальни. Место, где мы должны быть как можно скорее.
– Я надеюсь, карточка не выпала…Господи, спасибо тому, кто придумал карманы, – сказала я, вытаскивая карточку. Двери тут открывались не с ключами, а с карточками, и это
был первый раз, когда я ими пользовалась.
Я подошла к двери, чувствуя, как Кости движется рядом со мной, так что я могла ощущать его силу спиной. Ничего не произошло, когда я провела карточкой. Еще раз – для проверки. Нет, зеленый свет не загорелся.
– Попробуй свою, – сказала я, нахмурившись.
Кости вытащил свою карточку и сделал то же, что и я, но дверь не открылась.
– Они намокли. Может, поэтому они не работают, – попытался объяснить он, – подожди здесь. Я вернусь в фойе и сразу вернусь с новыми.
– В таком виде? – рассмеялась я.– Я бы должна была дать тебе пойти, только для того, чтобы посмотреть на их лица, но пойду я. Я такая же мокрая, как ты, но мои вещи хотя бы не разорваны, и мой жакет сухой, потому что я закинула тебя в реку за секунду до того, как ты собирался намочить его.
– Мне плевать, что скажут эти «сливки общества».
Не важно, какие глупые вещи я совершала в прошлом, что-то осталось от моего сурового воспитания, так что я не могла ему позволить появиться в таком виде в публичном месте. Я попробовала другую тактику.
– Да ладно тебе, какая-нибудь старая женщина может находиться в фойе. Представляешь, что будет, если с ней случится сердечный приступ при виде, хотя бы намека на твое…достоинство? – дразнила его я, остановив свою руку напротив явной твердости его штанов.
Его рука опустилась на мою, заставляя ее остановиться в немом вопросе. Низ живота засаднило приятной болью, заставляя меня тихонько застонать. Черт, чувствовать, как он увеличивается в размерах и величине, заставило меня потерять голову. Я испытывала огромное желание упасть на колени и заменить свою руку ртом.
– Я ухожу, – сказала я, звуки были нечленораздельными, и я заставила себя отнять руку,
– я ненадолго.
Его глаза светились зеленью, показывая голод, который он испытывал. Клыки немного выдались наружу, и прикусили прекрасно очерченные губы.
– Поторопись.
Я спрыгнула с крыши, не потрудившись посмотреть, наблюдает ли кто-нибудь за мной. Хорошо, что сейчас всего лишь четыре утра, поздновато даже для мегаполисов. Завернув за угол, я зашла в Риц, коротко кивнув швейцару. Пару минут в лифте и вот я уже в фойе, притворяюсь, будто не замечаю направленных на меня взглядов. Я вынула фальшивые водительские права, зарегистрированные на имя, которое вписал Кости, и объяснила, что карточка не работает. Пока я ждала новой карты, я заметила человека, держащего в одной руке и подписывающего бумаги другой. По его приглушенному голосу, я поняла, что он очень желал побыстрее уложить ее в постель, и после сообщения о том, что самолеты задерживаются, довольно усталым. Я взяла новые карточки в тот момент, когда закончил писать он, так что мы подошли к лифту одновременно. Он немного отодвинулся, чтобы вода
– Споткнулась и упала в большую лужу, – прошептала я.
– А-а…– был его не менее тихий ответ. По крайней мере он не посмотрел на меня с отвращением, как некоторые другие.
Мы поднялись на десятый этаж, когда шум сотряс лифт, как какое-то землетрясение. Мужчина пошатнулся, и я схватила, чтобы он не уронил девочку. Ребенок начал кричать, а все мое естество перевернулась, когда я почувствовала присутствие сверхъестественной энергии. Если это только не все здание обрушилось на наш лифт и издавал рычание.
Дерьмо! Я услышала первые звуки.
– Иди в угол! – приказала я, толкнув мужчину, когда он не сдвинулся с места.
– Что происходит? – заорал он. Его девочка плакала все громче. Лифт еще раз тряхнуло, на сей раз сопровождаясь неприятным шумом. Значит, разорвали еще один кабель. В ту же секунду, что-то стукнулось на крышу лифта. Я проигнорировала это, пытаясь раздвинуть
двери лифта. Мои пальцы начали кровоточить, но я не обратила на это никакого внимания. Лифт остановился между этажами, но судя по звукам с крыши, – ненадолго.
– Господи, что это? – закричал мужчина.
Металл, пластик и стекло посыпались на нас, когда на потолке появилась дыра. Лицо гуля выглянуло оттуда со слащавой улыбкой на лице, когда он заметил меня.
– Смерть, – прошипел он.
Я толкнула человека в тот момент, когда гуль опустил руки, чтобы дотянуться до меня.
– Ложись! – крикнула я, пытаясь бороться с ним, стоя прямо под дырой, которую он проделал. Если бы он был внизу, папочка и дочурка тут же были мертвы и были бы счастливцами, если лифт не обрушился сразу после этого.
Мое лицо и руки поразила боль, окрашивая все в красный цвет. У него есть нож. Серебряный нож. Я пыталась избежать столкновения с этим лезвием и не допустить того, чтобы гуль спустился. Еще один скрипучий звук, и лифт проехался вниз еще на пару метров. Но было и кое-что хорошее в падении лифта: теперь блестящие стальные двери заняли часть бетона и металла стены. Лифт был на полпути к открытию на другом этаже.
– Нажми кнопку «открыть дверь» и убирайся! – заорала я мужчине, сидящем в угу и прижимавшем к себе дочку.
Его взгляд был пуст. Черт возьми, у него шок! И он не будет сопротивляться, если гуль доберется до него. Я оперлась на перила, хорошенько оттолкнулась и ударила гуля ногами по лицу. Лифт еще раз пошел вниз после моей «мягкой посадки», но гуль хотя бы не был больше виден в дыре. Я разодрала эти двери друг от друга и вырвала девочку из рук ошарашенного папаши. Она удачно приземлилась, но все еще плакала. Ничего, главное – осталась жива, а пара синяков никак ей не повредят. Прежде чем я выполнила ту же операцию с ее отцом, рев наполнил воздух, и упырь прыгнул через отверстие и приземлился рядом с нами.
Лифт качнуло так, что я еле удержалась на ногах. У меня не было времени достать оружие из плаща, но я все же кинулась к гулю, отталкивая его от мужчины. Сквозь скрежетание металла , криков мужчины, грохота и ударов гуля, кружащего вокруг, я услышала кое-что еще. Разъяренное «английское» рычание.
– Иди сюда, ты, чертов ублюдок!
У меня была лишь доля секунды на головокружительное облегчение. Кости здесь, так что папаша и я можем не волноваться. Если бы я не беспокоилась о том, чтобы держать гуля подальше от человека, он бы разломал его, как веточку.
Но мое облегчение было недолгим. Послышался неприятный скрипучий звук, и пол под моими ногами начал трястись. Господи, лифт падает! Вокруг меня все поплыло, неприятные вибрации резали слух. Все это произошло за секунду до того, как гуль накинулся на меня. Мужчина закричал так громко, что будь я человеком, барабанные перепонки точно лопнули. Лифт начал свободно падать.
Конечно, если бы лифт разбился, мы с гулем не пострадали, но без сомнения, этот чертов гуль предпринял бы попытку, чтобы это так для меня не закончилось. А папаша, конечно, сразу умер.
Гуль, бросился на меня, держа в одной руке серебряный нож и направляя его к моему сердцу. Я не подняла руки, чтобы блокировать его, но в последнюю секунду подалась влево. Лезвие вошло в мою грудь, посылая толчки нестерпимой боли, но не коснулось сердца. В тот же момент я бросила гуля вниз и в сторону, стремясь добраться до света, который появился между частично открытыми дверьми лифта, но мы начали падать еще быстрее.
Раздался хруст рядом с гулем, для которого это падение стало «гильотиной». Я не теряла времени отпраздновать победу. Вынув нож и схватив мужчину, я прикрыла его тело своим кровавым как могла.
Затем, все еще наклонившись над ним, я пробила потолок и выпрыгнула с ним. Белое пламя, которое прошло сквозь мое тело при этом полете, еще больше повысило шум вокруг меня. Пыль, осколки стекол и кровь попадали мне в глаза, мешая видеть.
«Вверх!» – было моей единственно мыслью, преследуемой криками «не отпускай его!». Несколько твердых предметов врезалось в меня, и я в ярости начала моргать, пытаясь очистить свой взгляд и удержать человека. Вещи, которые попадали в меня моги быть частями тела гулей или лифта, который разбился.
– Котенок!
Крик Кости вернул меня к действительности. Затем тени начали принимать форму, и мой взгляд прочистился с вампирской скоростью. Взор все еще застилала красная пелена, но мне и не нужно было видеть другие цвета, чтобы уйти от обломков. Моя спина все еще кровоточила, но теперь я хотя бы могла выпрямиться, даже если я чувствовала себя так, будто меня переехал бульдозер.
– Я в порядке, – ответила я, не видя Кости, но судя по звукам драки, он был неподалеку. Последнее, о чем ему надо сейчас беспокоиться – это я. Моя скорость полета начала
постепенно уменьшаться, и я осмотрелась в поисках убежища для человека.
Там. Маленькое отверстие между этажами. Я сильнее прижала к себе человека, придерживая его одной рукой, и поставила на твердую поверхность. Он был бледнее смерти, но сердце билось, к счастью. Я задержала на нем свой взгляд и затем, оттолкнувшись ногой от выступа, резко выдохнула, – ударила ногой и силой толкнула ее вперед. Двери открылись. Когда образовалось достаточное отверстие, чтобы он мог пролезть, я подтолкнула его. Вокруг никого не было, но это ненадолго. От всего этого шума скоро сюда сбежится весь отель посмотреть, случилось ли что-нибудь с кем -то. Я чуть не умерла, у меня все болит, и тело ломит, но это было лучшей вещью, которую я могла для них сделать. Они живы.
Как только закрылись двери я выскочила оттуда, двигаясь плавно, потому что некому сейчас было прикрывать мне спину, и мои раны начали залечиваться.
– Куда это ты собрался? – голос Кости дошел до меня через весь шум ситуации. Затем тело проплыло надо мной, причем голова и туловище было не вместе. Это был не Кости, и я послала молитвы благодарности Богу и качнулась влево, уклоняясь от удара. Я не окликнула его, решив не привлекать к себе лишнего внимания гулей, которые, скорее всего, этого и ждут. С энергией Кости, которая заполонила все пространство, трудно было поверить, что кто-то из немертвых тоже здесь есть.
Я быстро вскарабкалась наверх, не испытывая желания еще раз взлететь. Во-первых, я могу пораниться, но я чувствовала себя слабее, используя свое тело в качестве перевозчика, а во-вторых, мое искусство летать еще не достигло своего апогея, чтобы я не могла упасть.
Что бы ни происходило наверху, но судя по ауре Кости, мы побеждали. Серия криков и вздохов, и его голос донесся до меня:
-Котенок?
– Я уже иду, – ответила я, удваивая усилия. Когда я все-таки пришла, Кости оказался там через минуту. Я прошла через дыру, заляпанную по краям кровью: наверное, это один из гулей, с которым сражался Кости.
Кости стоял спиной ко мне. На нем не было пальто, так что его одежда еще больше облепила его совершенное тело. Я увидела, как он стоит на коленях и бьет гуля, находящегося под ним. Их лица были рядом, а нога мужчины обвила ногу Кости так, будто они слились в объятиях. Несмотря на то, что я ужасно себя чувствовала несколько минут назад, или, быть может, из-за этого, я разразилась хохотом.
– Вам дать побыть вдвоем? – спросила я сквозь смех.
– О, у нас скоро будет время поговорить наедине. Да, приятель? – в голосе Кости сквозила угроза.– Котенок, мне нужны обе руки, чтобы выбраться отсюда, так что держись за меня и не отпускай.
Я скрестила руки у него под подбородком. Кости наклонился, чтобы поцеловать их, а затем воздух наполнился силой, и он взлетел вверх, вылетая из отеля. Честно говоря, я понятия не имела, как Кости ориентируется в воздухе, но он всегда был точен в пути. Я увидела полдюжины людей, которые стояли в «позе охранников» и подняли головы, как только мы подлетели ближе.
Кости не стал тратить время, чтобы красиво приземлиться. Он опустил нас быстро, недалеко от проезжей части. Охрана стала кругом, достала оружие, не использую его, и стала ждать указаний. Я увидела, как открылась калитка дома и оттуда кто-то вышел. Его длинные коричневые волосы колыхались в такт его шагам, а огонь поднимался по рукам, не касаясь одежды.
Потом вампир приблизился к нам и остановился.
– Кости. Кэт, – насмешливая улыбка прошла сквозь лицо Влада Цепеша, когда он посмотрел на одежду Кости, гуля и на мою собственную одежду, – как хорошо, что вы забежали.
Глава 14
– У этого гада есть ответы на мои вопросы, – твердо сказал Кости Владу, когда он бросил его на землю, тут же накрыв своим телом.
– Мы, э-э…на нас прыгнули гули в отеле, и этот единственный выживший, – объяснила ему я.
– Они атаковали вас в городе? – Влад заинтригованно посмотрел на гуля, не проявляя интереса к тому, что его избивают до смерти. Я мысленно сделала себя заметку расспросить его, но этого не понадобилось.– Мари, что, не выполнила условие о том, что вы в безопасности на ее территории?
– Это меня и волнует, – сказал Кости, шлифуя лицо гуля об острый выступ тротуара, – тебя послала королева Нового Орлеана?
– Иди на х..й, – сплюнул гуль.
Ну и зачем ты это сказал? Теперь тебе действительно не поздоровится.
– Ты хочешь отвечать на вопросы этим чертовым путем или более быстрым? – спросил Влад, холодно глядя на него, когда Кости пытался сделать дырку лицом жертвы.
– Не скажу, что меня волнует, как получать ответы, когда я их получаю, – резко бросил Кости, с еще большим энтузиазмом калеча лицо гуля.
– Хм-м…, держи его, но не слишком близко.
Кости сжал руку гуля стальной хваткой и спрыгнул с его спины. Влад подошел к первому и рывком схватил его за волосы, подняв лицо. Потом он повернулся ко мне. Огонь начал лизать ноги гуля, сжигая одежду и кожу. Тот завопил. Я не смогла держать хладнокровие в этот момент: я знаю, как это больно, – больнее, чем сотня серебряных ножей.
– Ну, теперь ты стал разговорчивее? – задал вопрос Влад, не замечая его криков, – если будешь продолжать молчать, твои яйца будут следующими.
Гуль дернул рукой в отчаянной попытке уйти, но, как я и ожидала, Кости не ослабил хватку. Что меня удивило, так это то, что гуль всем телом подался в противоположную от руки сторону так, что его футболка начала рваться.
Кости не разделял моих опасений насчет того, что он оторвал себе руку. Он хватил его за другую и начал колотить по голове свободной конечностью.
– Тебя послала Мари? – прорычал Кости, держась подальше от языков пламеня, охватившись ноги гуля.
«Кажется, все-таки придется поджечь яйца…»– подумала я, поморщившись.
– Ее Величество не знает ничего о…аррррррр!
– Кажется, он собирается сотрудничать. Сбавь огоньку, – сказала я Владу.
Мужчина, чья история является знаменитейшей во всем мире, устало взглянул на меня.
– Ты называешь это сотрудничеством? Я называю это «привлечь его внимание».
– Влад…– начала я.
– Вечно она портит удовольствие…– пробормотал он.
Огонь на теле гуля начал спадать так же быстро, как он исчез с рук Влада. Я вздрогнула, вспомнив, что испытываешь после этого. Если честно, это было очень мучительно и пугающе. В одну секунду вся твоя злость вырывается пламенем, которое переполняло все мои чувства, – как и мое умение летать. Проблема в том, что я не могу управлять силой, которую получаю с кровью. Я могла бы взорвать врага зараз, но я также могла бы поранить Кости.
– Если ты заставишь меня поджечь тебя снова, я забуду о том, что уважаю ее мнение, – сказал Влад гулю таким обыденным тоном, будто он говорил о погоде.
– Мари не посылала тебя за Кэт? – спросил Кости, напоследок ударив еще разок его же собственной рукой.
Голубые глаза гуля встретились с моими. Он был молодым по человеческим меркам, но достаточно сильным, чтобы держать язык за зубами. Но как только Кости поработает над ним, – молоденьким он выглядеть точно не будет.
– Ее Величество не знала о наших намерениях, – сказал он, называя ее этим показным именем, которое она так любила.
Кости бросил взгляд на небо.
– Мы, черт подери, скоро об этом узнаем сами. Если к тому времени я не буду в постели со своей женой, потому что до сих пор торгуюсь с твоей бесполезной задницей, я буду в очень, очень плохом настроении. Так что подумай, прежде чем лгать мне. Или я пошлю ее внутрь и буду делать с тобой такие вещи, после которых ты вряд ли захочешь жить.
Я побледнела от того, каким холодным голосом сказал это Кости, не говоря о части «пошлю ее внутрь», но рот Влада искривился в удовлетворенной улыбке.
– Ее величество не знала, – повторил гуль, настойчивей в этот раз, – мы хотели покинуть город раньше, дабы избежать ее гнева по поводу нашего участия в схватке без ее разрешения.
– О, она была бы права, проявив свой гнев, если ты говоришь правду, – согласился Кости. Потом он зловеще сжал пальцы, – но ты меня еще не убедил. Кто вас послал?
– Мы сами себя послали, – проскрежетал гуль.
– Котенок, – голос Кости был пугающе ровным, – иди внутрь.
– Нет, постой, – начала я в тот момент, когда заорал гуль, – это правда! Мы не можем дать Аполлиону повода начать с нами войну!
Мои брови поднялись на это высказывание. Я предполагала, что Мари не послала бы их, значит, они гули Аполлиона, но это как-то не звучало.
– Кто мы? – спросил Кости, направляя свои пальцы к месту, где регенерировала кожа гуля. Но даже это прикосновение вызвало болезненный вздох у «плотоядного», когда он заговорил.
– Которые знают, что Аполлион хочет начать войну, чтобы повысить свою власть, а не для нашей пользы, – гуль поднял на меня тяжелый взгляд, – Аполлион был очень успешным существом в прошлом. Убил половину всех полукровок, поэтому теперь он запрещает своим союзникам причинять ей вред. Если мы остановим его до того, как его безумие ляжет на моих людей, она умрет. – Кости еще раз вогнал его черепушку в асфальт так сильно, что она могла оторваться и упасть к моим ногам.
Я посмотрела в сторону, потирая плечи, когда я осознала, что смертельно устала, но не из-за приближающегося рассвета. Это не должно было удивить меня после заявления о том, что для прекращения войны нужна лишь моя смерть, но тело подчиняется своим законам. Я также предполагала, что Аполлион пожелает видеть меня мертвой. Глупенькая, я и не
предполагала, что он собирается сделать это лишь из-за того, что показать свое
доминирование. Нечего удивляться тому, что на нас с Кости напали, когда мы были вместе. Мы были в самом безопасном положении, если Аполлион запретил своим людям причинять нам вред.
– Почему Аполлион так уверен в том, что гули выиграют войну с вампирами? – спросила я, все еще пытаясь сохранить хладнокровие. – Не обижайся, но у других немертвых намного больше преимуществ, чем у «плотоядных».
Гуль все еще выглядел немного ошеломленным от удара по голове, но все равно ответил мне.
– Гулей сложнее убить, чем вампиров с вашей уязвимостью к серебряным ножам. Но что важнее, так это то, что с момента смерти ее отца, Ее Величество больше не хранит верности миру вампиров. Если гули начнут войну, она будет на стороне своего настоящего народа.
Влад коротко рассмеялся.
– Твои мозги еще не исцелились, раз ты думаешь, что гули одни смогут выиграть войну.
– Я не знаю того, что помощь Ее Величества будет подобна победе гулей, – повторил он утомленно. То же, что и я сейчас испытывала, – Аполлион в это верит, но мои собратья верят
Часть меня понимала гуля. Он знал то, что многие люди не понимают – если ты собираешься разрушить обе стороны ради выигрыша, – победы не будет никогда.
У него не было такой силы, как у Аполлиона; на самом деле, этот гуль и остальные в отеле просто хотели жить. Меня не беспокоила их стратегия, но их мотивация была намного более обоснована, чем у других до него.
– Не считая твоих мертвых дружков в отеле, сколько еще вас? – спросил Кости с тем же каменным лицом.
Один взгляд на Влада, и я поняла, что единственная тут, кто чувствует себя виноватым за то, что их убили.
Гуль улыбнулся с все еще кровоточащей раной на голове.
– Мы разделились на маленькие группы, никогда не встречая кого-нибудь из других, чтобы мы не смогли выдать своих братьев, если кого-то поймают.
Прекрасно. Какой-то умник рассортировал этих киллеров специально для нас. Может, мне стоит занести надгробия в список покупок? Как там говорил Кеннеди: «Если убийца готов отдать жизнь за убийство, нет от него спасения». Что ж, печально, но его теория подтвердилась.
– Как вы узнали, где мы? – продолжал Кости.
Взгляд гуля снова остановился на мне.
– Мы слышали, что вы должны встретиться с Ее Величеством. Мы следили за вами в аэропорту, станциях и мостах. Есть несколько путей в Новый Орлеан. Мы видели, какой отель вы выбрали. Даже без шлемов, вы были заметны.
– Говорила же тебе, что шлемы лучше, – пробормотала я.
Кости посмотрел на меня до того, как поставить гуля на ноги.
– Ладно. Если у тебя больше ничего нет…
– Отпусти его, – сказала я Кости, который уже обвил рукой шею гуля в явной попытке убить его, – нам незачем убивать его.
Его рука не опустилась, но вопросительно поднялась бровь.
– Ты же притворяешься, да?
– Нет, – я подошла ближе, сдержанно взглянув на гуля, – нам не нужна война. Вот почему мы должны остановить Аполлиона до того, как он начнет свое сумасшествие. Может, ты сможешь найти другие группы и сказать, что мы на их стороне.
Я снова взглянула на Кости.
– Его убийство никому не поможет. Я была бы рада больше никогда его не увидеть, но он просто пытался защитить своих.
Кости отпустил голос, бормоча что-то вроде «шевельнешься и ты мертвец». Он подошел ко мне, преодолевая расстояние между нами, руки мягко опустились на мои плечи.
– Послушай, милая, ты можешь сочувствовать сколько хочешь, но факты говорят, что…
Что треснуло позади меня, да так, что я почувствовала это спиной. Я обернулась посмотреть, что произошло и увидело останки гуля: сожженное тело лежало отдельно от головы.
Еще медленнее я повернулась к Владу и увидела, что он рассматривает свои руки, будто это не они оторвали голову гулю несколько секунд назад.
– Что за черт? – я с трудом ловила ртом воздух.
– Непредвиденное воспламенение, – объяснил он, – случается иногда. Это очень стыдно: я не люблю говорить об этом.
– Это что, какая-то шутка, которую только вы вдвоем понимаете? – резко спросила я, увидев все еще дымившееся тело гуля. – Мы могли иметь может быть единственных союзников-гулей, настроенных против Аполлиона. Ну, что-то типа враг моего врага – мой друг и все такое? Но нет, вы думаете, что барбекю – лучший выход из положения!
– Если бы ты его отпустила его, он бы стал распускать слухи о твоем великодушии, – оправдывался Влад, его ярко-зеленый был безжалостен, – он бы вернулся к своим друзьям-фанатикам с радостной вестью, что ты сентиментальная дура, побуждая их тем самым хотеть убить тебя еще больше. Вычеркни человеческие законы из вампирской действительности, Кэт, или все закончится очень плохо.
Кости ничего не сказал, но его взгляд выражал полное согласие с каждым словом. Я сжала кулаки, когда отчаянная злоба начала расти во мне. Черт возьми, почему надо всегда выбирать кровавые пути и жертвы? Неужели нельзя хотя бы раз решить проблему переговорами, а не тем, сколько противников можно убить.
– По-другому никогда не будет, – тихо сказал Кости, вернув меня к действительности, – ты еще слишком молода и не знаешь правил этого мира, но такие ублюдки, как Аполлион, либо убьют тебя, либо ты их.
Влад повел плечами, соглашаясь.
– Я редко спорю с кем-либо, но и у меня есть немало врагов. Только если ответить им достаточно резко в первые несколько раз, их можно остановить.
Кости подошел ближе ко мне, мягко зажимая мое лицо между своими сильными ладонями, посмотрев так, будто здесь никого больше для него не существовало.
– Ты думаешь, что я – зло? Парень, с которым бы ты никогда не пожелала встретиться?
– Конечно, нет, – сразу ответила я. Больно, что он даже подумал об этом, – я люблю тебя, Кости. Ты – лучшее, что когда-либо случалось со мной, и я вполовину не так честна, как ты!
Фырканье прозвучало за моей спиной, но я проигнорировала этот звук, сосредоточив все свое внимание на темно-коричневых глазах, которые смотрели прямо на меня.
– Ты и так знаешь, что я убийца. Так что если ты считаешь, что я хороший человек, несмотря на это, тогда ты тоже можешь остаться такой же, даже когда тебе надо быть твержу
– Э-э…Я пошел в дом, – сказал Влад, еще раз фыркнув, – по какой-то причине, я хочу посмотреть Хитмэна после ленты «Мистер и миссис Смит».
Это заявление я тоже проигнорировала, все еще глядя в глаза Кости и чувствуя потоки силы, исходящие от прикосновения его рук. Да, Кости был убийцей, но это не было тем, что я видела, взглянув на него. Я видела человека, который научил меня принимать себя, когда никто этого не хотел; человека, который любил меня, несмотря на условия, которые я сначала возложила на него при первых попытках начать наши отношения. Человека, который бесчисленное множество раз рисковал своей жизнью ради меня, моей матери и друзей и многих других люде. Наверное, я никогда не узнаю всех совершенных Кости преступлений до того, как он встретил меня. Убийца, безусловно, – но это было самой маленькой частью того, что я видела в его глазах. Я тоже убийца, но он дал мне надежду, что и это будет самой незначительной частью меня даже если это необходимо в мире, в котором мы живем.
– Пока ты со мной, я выдержу это, – сказала я, дотрагиваясь до его лица, – я выдержу что угодно, если ты будешь со мной.
– Я всегда буду с тобой, Котенок. Всегда, – прохрипел Кости до того, как его губы прижались к моим.
Даже если Влад был дома, я могла слышать, как он ходит по дому, бормоча: «Где же салфетки, когда они так нужны?».
Я оторвалась от Кости, заканчивая поцелуй, но не момент. Повернулась в сторону дома
– Если ты не хочешь смотреть Хитмэна, могу предложить тебе «Дракулу 2000». Слышала, это хороший фильм.
– Ужасный, – последовал незамедлительный ответ Влада, – продержись с таким безжалостным настроем, пока Аполлион не будет остановлен, Кэтрин.
Я не могла сдержать улыбку в ответ. Кости закатил глаза, обвивая рукой мою талию и притягивая к себе.
– Если, конечно, это не проблема, Цепеш, нам нужна новая одежда, кровь и место поспасть. Я не хочу возвращаться в Новый Орлеан до того, как это будет необходимо.
Влад спустился через холл.
– Я приехал только вчера, поэтому здесь немного всего, но необходимое имеется. Максимус.
Вампир с рыжевато-коричневыми волосами, которого я помнила еще с тех времен, когда я гостила у Влада в Румынии, подошел к Владу до того, как посмотреть на нас с Кости.
– Пожалуйста, проходите.
Глава 15
Видеть призрачные фигуры, вьющиеся вокруг склепов в кладбище Святого Луиса, превратило меня в настоящую мисс Фабиан. Кто знал, что я буду так придавать значения привидению. Но то, что Фабиан был прозрачным, еще не означало, что он плохой друг. Большинство привидений не были такими разумными и понимающими: они были лишь оболочкой, без мыслей, чувств, повторяя одни и те же вещи снова и снова, как в немом кино. Время от времени я видела духов, сохранивших человеческие качества, как Фабиан.
Привидения посмотрели на меня и Кости сначала любопытно, а потом презрительно, когда мы остались за воротами кладбища. Они были закрыты, предупреждая посетителей, что никто – мертвый или человек – не должен находиться в стенах этого места ночью.
Я сомневалась, что на нас нападут гули, так близко к месту встречи с Мари Лаво, но Кости стоял настороженно, когда я обвила его руку.
– Мой бедный кот будет ненавидеть меня за то, что я опять его бросила, – сказала я, просто чтобы немного разрулить обстановку.
Мы оставили Хельсинга в Огайо, оправдав этот поступок тем, что было бы жестоко везти его в багажнике Дукати. Я оставила его в миленьком месте, но достаточно странным, чтобы Эд и Скретч хотели его увидеть. Кажется, они намеревались посидеть с котенком Хельсингом, дабы хоть как-то показать их лояльность к Кости как к Мастеру.
Размышляя о том, что сучилось в Рице, я была рада не взять своего кота в Новый Орлеан. Если бы управление отеля узнало, что мы были частью погрома в лифте, они, скорее всего, взяли Хельсинга в заложники, чтобы отомстить нам.
Тэйт уже сделал пару звонков насчет того, чтобы тела гулей, погибших в лифте, были доставлены в местный морг. Ничто не заставит копа спрашивать о мертвецах на месте преступления, когда это можно сделать в одиночку. Тэйт отлично справился, но говорить с ним об этих преступлениях, а не с Доном еще раз напоминало мне о его плачевном положении.
Я нетерпеливо заерзала. Я не могла проводить много времени со своим дядей, исходя из ситуации с Аполионом, хотя знала, что этого времени у Дона осталось мало. А потом еще и гениальная идея моей мамы сделать татуировку бычьего глаза на своей заднице в знак вступления в команду. Ох, семья… Преступники не понимали, какой они занозой являлись, вставая между мной и моей семьей.
Кстати, – подумалось мне, – где гуль, который всегда сопровождал гостей Мари, которые хотели увидеть ее? Он должен был быть здесь десять минут назад. Так, будто я назвала его по имени, темнокожий гуль появился из-за противоположного угла, ошеломленный, увидев у ворот нас с Кости.
– Жак, – поприветствовал гуля Кости, бросив взгляд на часы на экране телефона, – мы случайно не испортили тебе веселье, а?
Лицо гуля стало нейтральным, когда Кости закончил говорить, пока оно совсем не потеряло краски.
– Ее Величество не знало, что Вы вернулись в город. Она предполагала, что Ваше отсутствие в городе означало отмену встречи.
Легкая улыбка озарило лицо Кости.
– Мы приехали пару минут назад.
Точно. И приехали не на самолете, поезде или машине; не после того, как гули наблюдали наш маршрут от и до. Мы с Кости прилетели примерно десять минут назад, приземлившись на крыше собора Святого Луиса на площади Джексона. После этого мы прошли пару кварталов до кладбища. Он не хотел, чтобы я использовала свои «крылья» снова, прогуливаясь в этом городе. Что -то вроде сохранения моей энергии на потом. Учитывая обстоятельства, я думаю, что он имел ввиду случай, если нам придется драться. И
– Я оповещу Ее Величество, – сказал Жак, стоя на другой стороне улицы. Он достал свой телефон, тихо сказав что-то; его слова было не различить из-за шума в соседнем квартале. Джазовый оркестр, кажется, прибывал только завтра, но туристы и местные жители, видимо, решили подготовиться уже сейчас.
– Почему он пришел, если был уверен, что мы не появимся? – прошептала я Кости.
– Потому что Мари хотела убедиться в этом, – был его мягкий ответ.
Это звучало, как если бы Мари было какой-то незнаменитой королевой вуду. Они могла выглядеть, как нечто среднее между Миссис Баттерворт и Анжелой Бассетт, имитируя «мать семейства» или придерживаясь политики «не брать заложников», но Мари Лаво не имела ни одного из этих качеств. Исходя из того, что мы встречались с ней при похожих обстоятельствах, когда я пыталась узнать момент, превративший ее в полную задницу и она со своими суждениями против меня. В этот раз, однако, ставки были слишком высоки в сравнении со случаем, когда мы решали проблему с моим мертвым экс-мужем. Если бы я могла поступить с Аполионом так же, как и с Грегором, я бы не стала встречаться с Мари на все сто процентов.
– Она будет здесь через двадцать минут, – заявил Жак, возвращаясь к нам. Кости фыркнул.
– Я посмотрю на это после того, как скажу ей о проблеме, которую мы хотим с ней обсудить.
После долгих минут молчания Жак открыл ворота в кладбище и я вошла внутрь, шагая
рядом с ним, но не позволяя контролировать ситуацию. Гуль начал закрывать ворота после того, как я зашла, но Кости выкинул руку, чтобы остановить его.
– Я иду с ней. Он нахмурился.
– Ее Величество сказала, что сначала встретиться со Смертью, а потом только с тобой. Кости улыбнулся, растянув губы, что сделало черты его лица еще более прекрасными,
но голос не соответствовал его плейбойской внешности.
– Мне кажется, ты меня не услышал. Я иду с ней, и если ты думаешь, что сможешь остановить меня, скоро я буду украшать эти ворота твоей головой.
Жак был по крайней мере на две головы ниже и тоньше Кости, так что не было необходимости говорить о том, кто бы выиграл в случае драки. Гуль не мог остановить Кости, когда тот оттолкнул его от ворот. Это заставило его оглянуться и заметить, что привидения начали смотреть на нас с заинтересованностью.
– Сюда, – в конце концов сказал Жак, поворачиваясь к нам спиной.
Мы начали свой путь, обходя надгробия и другие могилы, идя прямо вперед к склепу Мари Лаво. Я знала, что это кладбище было знаменитым местом среди туристов, но я точно не приходило сюда повеселиться. Воздух дрожал от энергии, исходящей от привидений, заставляя меня чувствовать себя так, будто я прохожу невидимые преграды с каждым шагом. Кладбище не было большим, но из-за истории Нового Орлеана по поводу крайне высокого показателя смертности, десятки или даже сотни привидений смотрели на меня из каждого угла, когда мы проходили мимо.
Также ту присутствовали какие-то вибрации, отличные от временных колебаний во Французском Квартале. Там, на улицах, где лошади ездят вместо машин, и тротуары освещают газовые фонари, не было странным увидеть человека в одежде XIX века. Здесь же, атмосфера горя и меланхолии давила на тебя, заставляя меня представлять, будто каждое надгробие, которое я прохожу, жалеет об ушедшей жизни, которую они больше никогда не проживут.
Жак остановился у продолговатого склепа, носившего имя Мари Лаво, дату ее смерти и какую-то надпись на французском, которую я не могла прочесть.
Гуль сказал что-то вроде «Креол» и воздаяния Королеве вуду, после чего последовал оглушительный шум. Затем старые, разваливающиеся камни разошлись, образуя темную дыру внутри.
Мари могла быть расчетливой и мелочной, но у нее также было чувство юмора, заставляющее приходить сюда снова и снова.
Жак прыгнул в отверстие без предупреждения. Кости взгляну на меня, прежде чем сделать то же самое. Я последовала за ним через секунду или две, давая время приземлиться, чтобы я не приземлилась на него, и прыгнула в противно-пахнущую воду. Впечатляющий механический путь, безусловно, но ничто не оставалось полностью сухим в подземке Нового Орлеана. Мари нужен насос здесь, а не армия инженеров.
Над нами проход снова закрылся, оставляя лишь черноту здесь, в тоннеле, чтобы только немертвые могли найти путь. Я и Кости входили в этот список, так что я не беспокоилась об отсутствии света. Также на нас обоих была обувь, и эти отвратительные плавающие вещи не дотрагивались до моих ног. Я не испытывала неловкости, но тем не менее, взглянув на жесткие стены туннеля, меня пробрала дрожь.
После того, как мы прошли примерно сорок ярдов, Жак открыл металлическую дверь в конце, и сразу же показались ступени лестницы. Снова Кости пошел вперед, и мне не оставалось ничего, кроме как идти вслед за ним.
На вершине ступеней расположилась маленькая, без окон комната, которая расположена рядом с настоящим домом, или, быть может, мы находимся в одном из самых больших кладбищ. Я не имела представления, как Мари живет здесь.
– Ваше Величество, – поприветствовал женщину Кости, садясь на роскошное кресло и склонив голову в знак уважения.
Но когда я вошла вслед за ним и смогла разглядеть Мари, мою вежливость смыло взрывом хохота. На полу, прямо рядом с ней, лежал пластиковый контейнер, и мне не надо было заглядывать внутрь, чтобы понять, что там лежит.
– Обезглавленная курица, – сказала я, с трудом успокоившись, – очень круто.
Кости вопросительно поднял бровь, не догадываясь, что в нашу первую встречу с королевой гулей Нового Орлеана, я заявила, что была уверена в том, что она держит рядом обезглавленную курицу для своих вуду ритуалов. Видимо, она это запомнила и еще раз показала свое чувство юмора.
– Это было всем, что я могла сделать, чтобы поприветствовать вас, – ответила Мари, элегантно пожимая плечами. Ее голос бы слаще карамели, с едва различимым южным акцентом. Ее шаль сдвинулась, когда она села, а кудряшки подпрыгивали в такт движениям
– Разве Жак не сказал Вам подождать, пока я говорю с Кэт?
Кости не изменил своей позы и не вздрогнул, но я чувствовала, что он сильно напряжен.
– Я уверен, Вы слышали об инциденте в Рице вчера, и без сомнений, Вы знаете, что на нее напали. Так что простите, Ваше Величество, если я слишком беспокоюсь о ее безопасности сейчас.
– Да, я слышала об этом, – никакая эмоция не отразилась на ее лице, – я предполагаю, что тела, найденные в отеле, те, кто на Вас напал?
– Все, кроме одного, – поправил Кости, – мы забрали его с собой, когда уходили. Теперь мы наконец завоевали все внимание Мари. Она наклонилась к нам, ее взгляд
ожесточился.
– Скажите мне, что Вы взяли его с собой.
– Простите, но он мертв, – бесстрастно ответил Кости.
– Вы его убили? – Мари была явно не рада этому, и я не думаю, что это было потому, что она желала гулю долгой и счастливой жизни. На самом деле, он был бы рад, что его спалил Влад, а не обработала Мари. Судя по ее репутации, она устраивала настоящий Ад тому, кто мог разрушить безопасность на ее территории.
– Это сделал Влад, – сказа я до того, как ответил Кости, – он не знал деталей.
В какой-то мере – это правда.
– Я поговорю с ним позже, – пробормотала Мари, скорее всего самой себе. Я посмотрела на пустой стул, стоящий неподалеку.
– Вы не против?
– Пожалуйста, – махнула она рукой.
– Кости? – задала вопрос я, намереваясь сеть на его колени.
– Я постою, Котенок.
– Вы можете остаться, но должны молчать, пока я говорю с Кэт, или я вынуждена буду удалить Вас, – предупредила Мари Кости тоном, не терпящим возражений.
Мои надежды резко упали, когда она сказала это. Кости скрестил руки на груди и прислонился к стене, глядя вокруг так, будто ничто в мире его не беспокоило. Я не могла почувствовать его эмоции – он блокировал их, когда мы поднялись по тоннелю – но я могла поклясться, что эта ухмылка на его лице держала его мысли на расстоянии от Мари.
– Итак…, что насчет Святых, а? Взгляд Мари не покинул мое лицо.
– Когда мы встретились в последний раз, ты была полукровкой. Расскажи, Кэт, каково
это быть вампиром?
– Прекрасно, – сказала я, зная, что она готова задавать мне такие наводящие вопросы, закатав рукава, – у меня прекратились месячные и калории больше считать не надо. Разве не прекрасно?
Она улыбнулась, показывая прекрасные белые зубы, контрастирующие с ее ярко-красной помадой
– Ты забыла упомянуть убийство своего первого мужа огнем.
Моя ответная улыбка застыла на лице. Я думала, что мы будем говорить об Аполлионе, но никак не о Грегоре. Он был вампиром, пробудившим Мари полторы сотни лет назад, но и она желала его смерти, поэтому я не стану скрывать мои настоящие чувства по поводу его смерти от нее.
Мари – ценный союзник, и с ней нельзя терять контроль и давать повод встать на сторону Аполлиона, – напомнила я себе. Взгляд на Кости: его вид выдавал то, что ему было нестерпимо скучно.
– Так как он смухлевал в поединке с Кости, совет Стражей Вампиров не стал предъявлять мне обвинения, – сказала я, гордясь, что мой голос остается спокойным.
Мари откинулась на кресло, лениво поглаживая ткань. Часть меня поражалась тому, где
– Мошенничество меня не удивляет, – начала она, – высокомерие Грегора всегда было его главным недостатком: увезти тебя в Париж, когда тебе было шестнадцать. Я говорила ему приехать сюда, в его родной дом, место, где его будут слушать и уважать, но он решил проигнорировать это.
Все во мне застыло. Я не смогла взглянуть на Кости еще раз. Вспышки гнева, которые проходили через его сознание, ясно сказали мне, что он был очень близок к потере контроля.
– Итак, – я не могла играть голосом, как она, – Грегор сказал Вам о своих планах на меня, когда приехал?
Она продолжала гладить ручку кресла, будто нас и не было в этой комнате.
– Грегор много чего мне рассказал. Он пообещал мне защиты как единственный живущий на свете Мастер, обративший меня. Я говорила Вам в прошлом году, что если Грегор докажет, что Вы женаты, я встану на его сторону.
– Вы также рассказывали мне историю убийства собственного мужа, когда он зашел слишком далеко, – резко ответила я, – что ж, женитьба подростком, убийство моего друга, обращение матери в вампира и попытка убийства Кости тоже входит для меня в категорию «слишком далеко».Не вина Грегора в том, что он не обращал на меня внимания в шестнадцать, я ему ответила, что могу убить его.
– Не стану спорить, ты была ошибкой Грегора, – Мари и пальцем не шевельнула, – это не мое дело. Но, – пожимание плечами, – никто не может жить вечно. Никто, даже наш вид. Смерть преследует каждого и проходит через самые толстые стены, которые мы против нее воздвигаем. Помни это.
Это была угроза?
– Не хочу показаться грубой, Ваше Величество, но все это выглядит так, будто Вы мне угрожаете.
Мари фыркнула.
– Когда ты поймешь, что это на самом деле означает, поймешь, как победить Аполлиона.
Наконец-то мы перешли к теме. Я и так уже знала, что должна убить его, чтобы остановить, но если Мари пытается выглядеть крутой, я ей подыграю.
– Хорошо. Я не забуду.
Она улыбнулась, выглядя в одно и то же время добродушной и угрожающей.
– Ты должна. Если ты не будешь помнить, победит он.
– Ты всегда можешь сказать слово и мы будем жить, – не выдержала я.
Неужели столетия превращают вампира в скупого на слова человека?
– Я не присоединюсь к Вам в войне против Аполлиона. В прошлом году мой Грандсир привлек меня на свою сторону, но теперь, когда Грегор мертв, я поддержу свой народ.
Злость начала нарастать во мне.
– Даже если бесчисленное множество людей и немертвых умирает без причины? Я думала, Вы умнее, чтобы не вставать на сторону бесчувственного идиота.
– Это не фанатизм, – сухо поправила она меня, – но Аполлион ста сильней. Если я пойду открыто против него, я буду предателем среди своей расы. Даже те гули, которые не признают Аполлиона, встают на его сторону. Иначе будет гражданская война. И как я после всего этого могу верить в то, что раса вампиров не разрушится? – Мари послала мне сухую улыбку. – Я не так доверчива.
– О, да ладно тебе, – фыркнула я, – вампиры не думают о подчинении себе гулей. Вы знаете, что это просто мыльная опера Аполлиона.
Есть среди Вас такие, которые об этом мечтают. Если Вы недостаточно умны, чтобы понять это, Вы не заслуживаете победы, – прервала меня она.
Все во мне напряглось, готовое напасть прямо в эту же секунду, но она только взяла пустой стакан. Жак обслуживал нас в прошлый раз, хотя я и не понимала, как он держит тут холодный джин – тоник. Но вместо того, чтобы позвать его, Мари поставила стакан на ручку кресла, не говоря ни слова. Затем она открыло свое кольцо и оттуда показался маленький кинжал.
Вот, х…я. Только не это, – подумала я, пытаясь сдержаться. Ее взгляд остановился на мне, когда темно-пурпурная жидкость полилась в стакан.
– Смерть, – холодно сказала она, – не хочешь ли выпить чего-нибудь?
Глава 16
– Какое необычное предложение, но ты же знаешь, что я предпочитаю джин с тоником,
– сказала я, молясь, чтобы сердце не начало в панике биться. Если она действительно знает о моих ненормальных привычках в питании, кто ей сказал? И этот кто-то исказил полученную информацию, сообщив, что я пью кровь упырей, а не вампиров?
– Более дюжины лет назад Грегор рассказал мне свое видение о молодой полукровке, которая однажды овладеет даром пирокинеза, – сказала Мари. – После того, как погиб его прародитель, Тенох, остался только один вампир, который мог вызывать огонь и управлять им по своему желанию, а как ты знаешь, Влад Цепеш союзником Грегора не был. Грегор предполагал, что ты получишь эту силу приблизительно спустя столетие после того, как тебя обратят в вампира, и он считал, что ты окажешься под его контролем задолго до того. Но ты убила его, используя тот же огонь, не прошло и месяца с твоего обращения.
– Всем известно, – сказала я настолько спокойно, насколько смогла, – новичкам везет. Она резко рассмеялась.
– Тогда любопытно, что ты, как мне сообщили, больше не использовала огонь даже перед лицом крайне тяжелых обстоятельств. Ты использовала телекинез против группы вампиров в Монако несколько месяцев назад. Получаются две невероятные силы, и обе ты проявила раньше, чем через год после обращения. Не многовато ли для новичка?
– Я удачливая девочка, – сказала я, думая, что если бы по-прежнему была наполовину человеком, меня бы уже вырвало от напряжения.
Мари взглянула на бокал с кровью в своей руке, прежде чем встретить мой пристальный взгляд.
– Давай узнаем, – сказала она, и ее южный акцент изменился до такой степени, что зазвучал так, словно через нее внезапно заговорили сотни голосов, причем ни один из них дружелюбным не был.
Кости двинулся в тот же миг, что и я, но ледяной ветер оттолкнул меня назад с такой силой, что я перевернулась. Я вскочила с кинжалами в обеих руках, но в тот же миг их вырвало из моей хватки нечто похожее на острые как бритва когти. Я в неверии уставилась Кости, подвешенного в воздухе. Вокруг него кружили тени, его рот открылся в рычании, которое все же не заглушало ужасный пронизывающий вой, наполняющий комнату.
Мари не сдвинулась с места, а бокал крови по-прежнему находился в ее руке сбоку кресла. Я двинулась к ней снова, но была встречена стеной призраков, поднявшихся из-под земли, черты которых из-за их многочисленности были совершенно неясными. Когда я попыталась протолкнуться через них, меня пронзило такое чувство, что они кромсают мое тело тысячами бритв, но что еще хуже – моя энергия иссякала так же быстро, как это было во время моих первых рассветов после обращения. Боль распространилась во мне от пяток до самых бровей. Я посмотрела вниз, ожидая увидеть себя покрытой кровью, но на мне было лишь еле заметное грязное пятно, несмотря на то, что чувствовала я себя так, будто вот-вот грохнусь в обморок.
– Прекрати, – задыхаясь, крикнула я Мари.
Она пожала плечами.
– Заставь меня. Вызови огонь или выбей сей напиток из моей руки силой разума, и я прекращу.
Сука! Гнев наполнил меня, когда те злобные тени отбросили Кости к стене. Он больше не кричал. Он выглядел так, будто пытался что-то сказать, но не мог. Его лицо сжалось, когда он попытался вырваться, и еще больше жгучей боли вспыхнуло через меня, но на сей раз боль была не моя. Как эти призраки могли причинять столько вреда? Фабиан не мог даже обменяться рукопожатием!
Я, сузив глаза, посмотрела на Мари. Должно быть, ее сила позволила призракам сделать это, учитывая ее голос, звучащий как микрофон в могиле, и ледяные, вибрирующие волны, исходящие от нее. Несмотря на то, что я давно не вызывала ничего большего искорки, я все же попыталась превратить свой гнев в огонь, представляя, как Мари, это пушистое кресло и даже пакет с цыпленком у ее ног взрываются пламенным адом. Гори. Гори.
Ничего. Ни намека на дым не появилось на моих руках, уж не говоря об огне. Затем я попыталась сосредоточиться на бокале, представляя, как он разбивается вдребезги и кровь разбрызгивается прямо на нее. Более сильный удар раздался слева, слышимый даже за всем этим ужасным стенанием, издаваемым призраками. Повернувшись в ту сторону, я увидела, что Кости распластали по стене, а тени то появляются, то исчезают в его плоти. Фрагменты агонии прорезали мое сознание, делая более напряженными краткие периоды пустоты между ними. Черт возьми, Кости пытался оградить меня от своей боли, несмотря на то, что эти призрачные уроды буквально делали из него пюре.
Этих быстрых как молнии вспышек боли, мелькающих в моем сознании, становилось все больше, а периоды между ними все сокращались. Я не смогла не взглянуть на Кости снова. Его спина выгнулась, глаза закрылись, а мышцы сжимались каждый раз, когда одна из теней ныряла в него. Агония, просачивающаяся в меня от него, была ничем по сравнению со жгучей болью, разрывающей мое сердце, когда я видела его в таком состоянии.
собрать любую оставшуюся во мне силу телекинеза. В конце концов, причина не важна. Все, что я знала – то, что человек, которого я люблю, мучается от боли, а я, находясь в той же гребаной комнате, не могу помочь ему.
Ненависть волной поднялась во мне из-за того, как спокойно она сидела там, управляя всем этим хаосом так, будто это кукольное представление. Я рванула два кинжала из сапог и бросила их в нее прежде, чем даже спланировала само действие, только чтобы в расстройстве закричать, когда они отскочили от стены призраков, даже не задев ее.
Отчаяние задушило меня, когда колени подкосились. Потустороннее завывание в комнате, казалось, стало лишь громче от триумфа призраков.
– Ты не можешь их победить, – заявила Мари голосом, все еще отзывающимся эхом тем же жутким способом. – Они не призраки. Они – Остатки, щепки основных эмоций, остающиеся после того, как кто-то переходит на другую сторону. Каждый раз, когда ты касаешься их, они питаются твоей энергией и болью точно так же, как вампиры питаются кровью, становясь лишь сильнее.
Находясь почти в шоковом состоянии, я уставилась на бетонный пол. На нем не было ничего, кроме трещин и пятен плесени, однако я видела нечто подобное этим Остаткам, когда Менчерес поднял призраков в ответ на ужасное заклинание, направленное против него. Несмотря на то, что они тоже были похожи на призраков, они были настолько смертоносны, что прорубались сквозь десятки вампиров, как горячий нож сквозь масло.
Эти Остатки казались такими же сильными.
– Ты работала над заклинанием до того, как мы пришли сюда? – выдавила я вопрос, несмотря то, что разговор, казалось, забирал у меня последние силы. – Где ты спрятала символы? Ее смех отозвался по всей комнате.
– Мне не нужны заклинания. Я не практикую черную магию; я и есть черная магия.
В любой другой раз я сказала бы что-нибудь едкое о том, что гордость всегда предшествует провалу, но учитывая, что я в полубессознательном состоянии валялась на земле, я не думала, что оскорбление возымеет тот же эффект.
– Чего ты ждешь, Смерть? – спокойно спросила Мари, глядя на Кости. – Если они продолжат питаться от него еще немногим дольше, в конечном счете, они убьют его. Если хочешь освободить его от Остатков, дай волю своим огромным способностям. Покажи мне огонь или сдвинь этот бокал хоть дюйм, и я отошлю их назад в могилы.
Мое сердце все еще отстукивало затихающие редкие удары из-за страха и ярости, а я смотрела на нее, отмечая каждую черточку ее внешности, как если бы эти детали могли помочь мне победить ее. Большие темные глаза, гладкая нестареющая кожа и полные губы, обрамленные темными волосами, едва касающимися кружевного платка, накинутого на ее дизайнерское платье морского цвета. Все в Мари выглядело современным и нормальным вплоть до ее разумных по высоте, но все же элегантных каблуков, однако эта женщина была самым опасным противником, с которым я когда-либо сталкивалась. Я думала, что только Менчерес обладал достаточной властью, чтобы пересчитать наши с Кости ребра, не вставая с места, но Мари сейчас делала то же самое. Ее способность управлять Остатками, должно быть, и была тем, с помощью чего Аполлион рассчитывал получить преимущество в войне между упырями и вампирами, и, должна признать, это было чертовски пугающе.
Мало того, что Мари приказывала Остаткам удерживать его у стены, она еще и заставляла их мешать ему говорить. Гнев всколыхнул во мне вспышку энергии, заставляя подняться, чтобы оказаться с ней лицом к лицу.
– Мы обе знаем, что если бы у меня остались хоть какие-нибудь способности, я бы украсила стены твоими кровавыми, тлеющими останками прямо сейчас, – сказала я, надеясь, что мне хватило стойкости казаться более угрожающей. – Я получила те силы лишь на некоторое время, когда выпила крови Влада и Менчереса.
На ее лице мелькнуло удовлетворение, но через мгновение оно снова стало совершенно спокойным.
– Как у Мамбо, – сказала она, растягивая незнакомое слово. – В моей секте вуду избранные Мамбо пили кровь, окропленную эссенцией Зомби, чтобы поглотить божественную власть над мертвыми – временно. Когда меня обратили в упыря, эти силы стали постоянными и возросли так, как никто не смел и вообразить.
– Убери этих тварей от Кости, и можешь рассказывать мне об этом все, что хочешь, – проговорила я сквозь сжатые зубы. Мари получила подтверждение своим подозрениям об источнике моей силы, но мы были все еще живы, поэтому она наверняка хочет от нас что-то еще. Мне не нужен был магический шар, чтобы понять, что если бы она желала нашей смерти, к этому моменту мы были бы лишь съежившимися кучками в этой тусклой комнате.
Ее пристальный взгляд цвета лесного ореха встретился с моим, и ни капли милосердия не мелькнуло в их глубинах, когда она протянула мне бокал, наполненный ее кровью.
– Выпей это, или он умрет.
Я смотрела в ее глаза и знала в глубине души, что она не блефует. Я боялась того, что произойдет, когда я выпью из этого бокала, но я осушу его до последней капли, чтобы спасти Кости.
Взмахом руки я указала на стену Остатков между нами.
– Пропусти меня.
Она вздернула бровь, а затем среди массы прозрачных тел появился проход. Я прошла через эту расщелину, отказываясь смотреть на Кости из опасения увидеть жест или выражение лица, которым он попытается сказать мне не делать то, что я собиралась. Это не подействует на тебя, не подействует на тебя, монотонно повторяла я, беря бокал из протянутой руки Мари, и затем опрокидывая его содержимое в свое горло, глубоко сглотнув.
Облегчение пронеслось сквозь меня от горького, пресыщенного вкуса, столь отличающегося от крови вампира. Если бы мне не понравилось, это просто могло бы не возыметь того же эффекта, что и кровь вампира, но ее кровь была подобна амброзии. Я позволила бокалу выскользнуть из своей руки, когда он опустел, почувствовав маленькое, крошечное удовлетворение, увидев, как он вдребезги разбивается. Я была достаточно раздражена, чтобы захотеть увидеть и Мари, разлетающуюся по кусочкам на полу, но сейчас
– Ты получила, что хотела. Теперь отгони их от него, – сказала я, чувствуя себя сильнее к этому моменту. Должно быть, эффект от контакта с Остатками сошел на нет. Хорошо. Это означало, что и Кости не будет больше страдать. Я не знала, можно ли вред, нанесенный призраками, излечить врожденной способностью вампиров к восстановлению, но я думала, что это тот случай, когда Кости будет в порядке, как только эти энергетические пиявки отвалят от него к чертям.
Я повернула голову, чтобы впиться взглядом в тени, все еще скользящие сквозь его тело. Им лучше молиться, что когда я, наконец, превращусь в пыль, я останусь совершенно мертвой и не вернусь отпинать их задницы за все это –
Тени отскочили от Кости так резко, что он упал на пол прежде, чем успел собраться. Я подбежала к нему и принялась укачивать, кусая губы так сильно, что потекла кровь. Гнев наполнил меня, когда он начал медленно подниматься на ноги. Затем я сверкнула взглядом в Мари. Она наблюдала за нами с самым странным выражением на лице, а Остатки, которые совсем недавно мучили Кости, теперь кружили вокруг нее.
– Можешь отослать своих маленьких друзей назад в их могилы, а можешь играться с ними всю ночь. Мне плевать, мы уходим, – бросила я ей, замечая, что Кости переводит взгляд
– Я приказала им вернуться в могилы в тот же миг, как они освободили его, – сказала Мари, и каждое слово сохраняло в себе лишь сладкие ароматы ее акцента вместо отзывающихся эхом замогильных тембров.
– Чушь, – рявкнула я, чувствуя, как другая волна гнева прорывается сквозь меня, сопровождаемая почти зашкаливающим голодом. – Они все еще здесь, разве не так?
– Котенок, твой голос…, – в неверии произнес Кости.
Что -то врезалось в меня с такой силой, что перед глазами потемнело. Я приготовилась к боли, но, как ни странно, ее все не было. Звуки стали приглушенными, разрозненными. Мне показалось, что я слышу крик Кости, но не могла сосредоточиться ни на том, что он говорит, ни даже на том, где он. Воздух со свистом обдувал меня, напоминая мне чувство падения с моста, но сейчас я не могла падать. Я ведь все еще в комнате под кладбищем, разве нет?
Вспышки заполнили мой взор: полосы серебряного и белого двигались так быстро, что были почти неразличимы. Я смутно видела сквозь них, но все было так, будто я смотрела издалека. Стон сорвался с моих губ, и часть меня заметила, что он казался наполненным голосами людей, умерших десятилетия, столетия, даже тысячелетия назад. Как во сне я видела, что Кости мягко опустил меня на бетонный пол, а затем нанес Мари такой сильный удар, что она отлетела в дальний угол комнаты.
– Я позволяю тебе один этот удар, – сказала она, и ее слова, казалось, эхом отозвались в моем разуме, – но только один. Теперь ты выслушаешь, что должен сделать, чтобы помочь ей, или мне убить тебя и оставить ее во власти могилы?
Я слышала реплику Кости и ответ Мари, но каким-то образом их слова затерялись среди причитаний других бесчисленных голосов, намного более громких, чем даже людские мысли. Однако я чувствовала его прикосновения, когда он сел рядом со мной на колени и поднял к себе на руки. Ощущение его кожи стало моим якорем, за который я пыталась уцепиться среди окружающегося хаоса, обрушившегося на меня.
Мне было так холодно. Так пусто. Я была такой ГОЛОДНОЙ.
Когда он понес меня из комнаты, Мари остановила его и прижала рот к моему уху. Она пробормотала что-то, но это был лишь один голос среди тысячи, и ее слова унесло ревом, раздающимся в моем разуме, прежде, чем я смогла понять ее вопрос. Кости отдернул меня от нее, но я все еще чувствовала жжение ее губ на моей коже. Его длинные шаги унесли меня в темноту туннеля, проскочив мимо Жака, как будто упыря там вовсе не было. Мои пальцы касались влажных стен, и я слабо удивлялась полоскам света, которые они, казалось, оставляли. Свет усиливался, отрывался от стен, чтобы дотянуться до меня своими ищущими щупальцами, но я не боялась. Мне было грустно.
Их было так много, бедняжек, и они были такими голодными… Скрежет металла раздался впереди, а затем толстый луч серебристого света засиял в
конце туннеля. Кости увеличил темп, прыгая прямо к его источнику, как только мы окунулись в его сияние, а затем все вокруг меня взорвалось. Голоса стали оглушительными, холод отупляющим, голод невыносимым. Эти ощущения все увеличивались, пока не возникло такое чувство, что я изо всех сил пытаюсь выбраться из огромной шелковой сети, но все мои усилия лишь сильнее сжимают клетку вокруг меня.
Глава 17
Первым, что я уловила, был запах дыма, который буквально вился вокруг моих ноздрей, моля вдохнуть его. Следующим я осознала, что руки окоченели, а запястья болят. Я открыла
глаза и увидела безликую серость бетонного потолка надо мной, а справа от себя бледную обнаженную плоть Кости.
– Что? – начала я, попытавшись сесть и обнаружив, что что-то тянет меня за руки. Я откинула голову назад и шокировано увидела, что прикована к стене, но при этом лежу с Кости на узкой кровати. Я снова пристально посмотрела на него, замечая сигарету, которую он опустил, выдыхая длинную белую струйку дыма.
– Почему ты лежишь здесь и куришь, в то время как я прикована цепью к стене? – потребовала я.
Взгляд, который он кинул на меня, был смесью облегчения и цинизма.
– Так как кажется, что о прошедших двух днях ты ничего не помнишь, позволь мне уверить тебя, милая – сигаретку я заслужил.
Два дня? Последним ясным воспоминанием было то, как Кости выносил меня из подземелья Мари. Это было два дня назад? И в течение этого времени возникла необходимость приковать меня цепью к стене?
– О, дерьмо, – прошептала я, вспоминая свой голос, звучащий так, будто у меня в голове гремели врата в ад. – Кровь Мари… Я получила какие-то ее силы, да?
Доставая ключ из-под кровати, он пробормотал:
– Котенок, это сильное преуменьшение.
– Она хочет войну, – сказала я, потирая запястья, когда Кости снял наручники. – Если бы она не хотела, она бы просто убила нас. Как только новость разойдется, ничто, кроме моей публичной экзекуции, упырей не успокоит.
– Этого не произойдет, – холодно сказал он.
– Я не выступаю «за» смерть, но когда об этом услышат, Аполлиону придется палкой отбиваться от желающих к нему присоединиться–
– Я имел в виду, что Мари никому не скажет, хотя ты тоже права в том, что я не позволю ни одному фанатичному ублюдку прикоснуться к тебе.
Я села, на миг задумавшись о сырости подо мной, но тут же переключившись на то, что он только что сказал.
– Мари никому не скажет? – повторила я. – Это не имеет смысла. Зачем же еще ей использовать такие решительные меры, чтобы заставить меня выпить ее крови, если она не считала, что это каким-то образом принесет ей выгоду? И каким же другим путем она может извлечь из этого пользу, если не оповещением всех и вся, что я могу поглощать силы вампиров и упырей? Не думаю, что она сделала это, чтобы я стала ее новой вуду-подружечкой.
Его рот скривился.
– Я так не думаю, но последнее, что она мне сказала – если мы откроем кому-либо, что ты можешь перенимать силу у упырей или что ты выпила ее крови, она убьет нас обоих. Сказала, что узнает, если мы кому-нибудь расскажем. Должно быть, у нее уже есть призрачные педерасты, шпионящие за нами. Мне даже захотелось нанять эксперта, который будет вышвыривать каждого с просвечивающей плотью, причем вдвойне усерднее проделывать это с Остатками.
– Не говори так. – Слава Богу, Фабиан был с Дэйвом, иначе призрак был бы безутешен, услышав, как холодно Кости говорит о ему подобных. – Они не такие, как Фабиан или другие
призраки, – продолжила я, ухватившись за новый клочок воспоминаний. – Так сказала Мари, но я и сама могу чувствовать их. У них отсутствует осознание правильности; неправильно то, что они делают, всё из этого. Эти Остатки просто… как огромные зияющие отверстия потребности, которые стремятся к любому источнику энергии, который найдут. Они не могли сопротивляться тому, что делали с тобой –
– Христос милосердный, – прервал Кости. – Попытайся не позволить этому превратить тебя в «Говорящую с призраками», ладно? Принятие Фабиана – одно, но мы уже дюжинами отгоняем призраков. Если хочешь еще какое-нибудь домашнее животное, давай возьмем побольше кошек.
– Говоря о моем коте, – начала я.
– Он здесь, – сказал Кости, вставая с кровати. – Не в этой комнате, по вполне очевидным причинам. Эд привез его вчера.
Я позволила своему взгляду пропутешествовать по его наготе, потому что, во-первых, кто устоял бы? А во-вторых, это стало для меня почти привычкой восхищаться им каждый раз, когда он поднимался с кровати. Однако кое-что попалось мне на глаза, когда я задержалась на его мускулистых бедрах, отчего по мне поползло неверие. Я резко отодвинулась в сторону, и взгляд на влажность подо мной лишь подтвердил мою догадку, не говоря уже о соответствующих розовых пятнах на моих собственных бедрах.
– Кости, ты серьезно? – задохнулась я. – Ты не мог повременить с сексом, пока я не приду в сознание?
Несомненно, он был очень сексуальным мужчиной. Некоторые могли бы даже назвать его ненасытным, с чем я испытываю желание согласиться, но это уже было слишком –
Он начал смеяться, причем смех его был скорее ироничным, чем откровенно веселящимся.
– Ты, скорее всего, не захочешь говорить об этом, пока не станешь хоть немного менее… возбужденной, – сказал он, казалось, осторожно подбирая слова.
Я скрестила руки на груди, не постукивая при этом ногой только потому, что все еще лежала на кровати.
– Не пытайся использовать все эти хромые мужские оправдания 'Я должен был сделать это, иначе взорвался бы’, ладно? Потому что это бред даже для людей, и уж тем более для вампиров, особенно таких старых, как ты. Его бровь с вызовом выгнулась.
– Ты действительно думаешь, что я оттрахал бы тебя, если бы ты была без сознания? Разве мы не разрешили этот вопрос давным-давно, прежде чем даже начали встречаться?
Я бросила указующий взгляд вниз на розовые пятна (а все из-за соотношения крови и воды в теле вампира) на кровати – доказательство того, что он кончил.
– Получается, ты сделал это… самостоятельно?
И растер это по мне для лучшего эффекта? – мысленно добавила я.
– Нет, милая, ты определенно была частью этого, но ты не была без сознания, – ровно ответил он. – Ты обезумела от голода из-за крови Мари, и я не имею в виду голод в плане питания.
Ох. Мои щеки фактически покалывало от необходимости покраснеть. Такой поворот событий даже не приходил мне в голову, несмотря на то, что одной из последних вещей, что я ясно помнила, было чувство невероятного голода. Догадываюсь, что я неправильно расценила его тип.
Я напряглась сильнее, пытаясь вспомнить, что было после того момента на кладбище. После короткого ожидания неожиданные картинки принялись танцевать по моей памяти.
Бледное тело Кости поднимается надо мной, в стоне открывается его рот… темно-красные капли крови на его коже, которые я слизываю прежде, чем укусить снова… его волосы, такие темные на моих бедрах, когда он опускает между ними голову… наручники, врезающиеся в мои запястья, в то время как волны удовольствия и желания накатывают на меня…
Да, я участвовала в этом, все правильно. И, казалось, кусала тоже.
– Ну, хм-м… прости за то, что обвинила тебя в… ах…
– В том, что я воспользовался собственной женой, пока она была без сознания? – подсказал он.
Я вздрогнула.
– У меня появляются небольшие проблески того, что произошло – хотя зачем ты приковал меня цепью к стене? Только не говори, что кровь Мари временно превратила меня в любителя садомазохизма.
Если так, то просится вопрос, от чего именно королева вуду ловила кайф, если я и это от нее переняла…
Кости сделал вдох, прежде чем ответить.
– Котенок, давай пока оставим этот разговор. Ты только расстроишься, хотя в этом нет твоей вины.
– Что? – выпалила я, и страх тут же вытеснил медленно растекающуюся теплоту, которую вызвали чувственные воспоминания.
Он сел и взял мою руку, поглаживая пальцы. Тот факт, что он успокаивал меня, заставил меня еще сильнее разнервничаться из-за того, что он собирался сказать.
– В известных ритуалах, которые Мари проводила еще в восемнадцатом столетии, она отводила своих последователей в леса у озера Понтчатрейн, – сказал он, все еще выглядя так, будто тщательно подбирает слова. – Там они устраивали песнопения, наблюдали, как Мари выполняет свои трюки с любимой змеей, и пили из чана вино, окропленное ее кровью. Из-за того, что Мари считалась жрицей вуду у бога Зомби, ее кровь, как предполагалось, давала участникам некую власть над мертвыми, побочный эффект которой заключался в не поддающейся контролю жажде, если учитывать все те оргии, что они устраивали.
Облегчение нахлынуло на меня.
– Но, это же великолепные новости! Тогда получается, что у меня нет способностей поглощать силы упырей так, как я делаю это с вампирами, потому что кровь Мари могла таким путем затронуть любого–
– Те ритуалы были обманом, – прервал он меня. – Они давали людям лишь оправдание, что любые развращения, которым они предавались, не были их собственными деяниями. Ни один из них никогда не получал от ее крови власть над мертвыми. Как бы то ни было, то, что произошло с тобой, было реальным. Мари сказала, что никогда не видела этого прежде, кроме очень редких случаев с другими жрицами вуду.
– Мамбо, – хмуро подсказала я, когда мое облегчение разлетелось в прах, стоило только вспомнить ранее услышанные слова Мари. Я и есть черная магия, сказала она о превращении из Мамбо в упыря, потому все это вполне подкрепляло идею, что ее кровь полна мощной магии. – Так поэтому ты приковал меня цепью? Потому что сила Мари превратила меня в жесткую шлюху? Не удивляюсь твоим словам, что ты заслужил эту сигарету.
Даже силы, которые я получила от Влада и Менчереса, в сравнении с этим больше походили на средненькое по степени неудобство. Выстреливать огоньком из рук, когда расстроена? Не такое уж большое дело, и эй, время от времени это пригождалось. Случайно разбить несколько предметов мебели в нашем доме с помощью телекинеза? Ладно, нам все равно был нужен новый диван и телевизор, а в сложные моменты это было очень даже полезно против плохих парней. Но это? Вообще бесполезная штука, если только у Кости не было глубокой наклонности к садомазохизму.
– Хорошая новость: она сказала, что такой ослепляющий голод не должен произойти с тобой снова, – ответил Кости. – Это был просто начальный непреодолимый ответ на то, что между тобой и мертвыми открылись врата. Похоже на сумасшествие из-за крови, которое испытывают новообращенные вампиры, но то, что ты сможешь контролировать будущие приступы, совершенно ясно.
Это была хорошая новость, но я заметила, что он избегал отвечать на мой вопрос.
– Цепи? – подтолкнула я жестким голосом, чтобы он понял, что я не собираюсь закрывать эту тему.
– Хорошо, милая, если ты по-другому не успокоишься, – протянул он. – Как я уже сказал, ты свихнулась от голода, причем была чертовски сильнее, чем обычно. Не казалось, что ты кого-либо узнавала, поэтому тебя особо не волновало, с кем именно ты утолишь свой голод. Пришлось приковать тебя цепью, потому что иначе ты попыталась бы найти кого-нибудь еще, чтобы удовлетворить свои потребности, пока мне несколько раз приходилось делать паузы, чтобы питаться.
Моя челюсть упала от этого «особо не волновало” и опускалась все ниже с каждым последующим словом, и к тому времени, как он закончил, я даже смутно удивилась, что она еще не лежит у меня на коленях. Я схватила простынь и обмоталась ею во внезапном порыве обжигающего стыда.
– О. Боже. Мой. Пожалуйста, скажи мне, что я не –
– Нет, – сказал Кости с чуть заметной мрачной улыбкой. – Хотя ты успела в полной мере обласкать того счастливчика в Квартале к тому времени, как я догнал тебя. Ты вырвалась у меня на кладбище. Тогда я еще не восстановился на все сто процентов и не ожидал, что ты будешь настолько сильна. Выпив крови, я смог перенести нас к Цепешу, но к тому времени ты уже хорошенько сдвинулась от голода. Мари предупредила, что ты будешь так себя вести, и, должен признать, она не преувеличивала.
Меня пришлось оттаскивать, когда я совершала сексуальное нападение на туриста? Почему, ох, ну почему я не послушала Кости, когда он сказал мне не продолжать эту тему? Но теперь, когда я знала там много, мне просто необходимо было узнать остальное.
– Так, я попыталась изнасиловать туриста и превратила тебя в сексуального раба на два дня. – Мой голос был нейтральным, потому что смущение было настолько глубоким, что это превосходило любую возможную реакцию. – Что-нибудь еще, о чем стоит меня предупредить? Например, от кого еще мне ждать запретительное судебное постановление? Мы еще у Влада? Только не говори, что тебе пришлось и от него меня оттаскивать?
Кости издал нечто вроде деликатного покашливания.
– Нет, мы больше не у Цепеша. Это была временная резиденция, поэтому в ней не было средств сдерживать вампира. Мари предложила принять нас, но, как ты можешь себе представить, я хотел быть от нее подальше. У Менчереса в Западной Вирджинии было место
Его голос слегка изменился, когда он произносил «сдерживать», отчего я почти визгом потребовала:
– Что именно делал Менчерес?
– Удерживал тебя в неподвижном состоянии с помощью своей силы, пока я трахал тебя в задней части самолета, – прямо ответил он и слегка пожал плечами, будто говоря «Ты хотела знать». – Мы не могли рисковать, чтобы ты вырвалась и размолотила самолет, а попытки лететь в Западную Вирджинию с тобой в таком состоянии мудрым не назовешь.
Менчерес. Cо-правитель Кости, прародитель, Мастер вампиров с невероятной силой и союзник, который до сих пор лишал меня присутствия духа, удерживал меня с помощью телекинеза, пока Кости имел меня по пути в камеру для удержания вампиров? Боже милосердный, сделай так, чтобы все это были слуховые галлюцинации!
– Дай мне что-нибудь серебряное, – удалось прохрипеть мне. – Я собираюсь убить себя.
– Не волнуйся, он все время смотрел в другую сторону, – невозмутимо сказал Кости. – Кроме того, он знал, что это обеспокоит тебя, да и Кира не была от этого в восторге.
– Кира тоже там была? – Господи, я едва ее знала! И она была в одном или двух рядах от меня, пока все это происходило? Если бы я еще могла, я бы потеряла сознание от унижения.
– Говорил же, что лучше тебе будет не знать деталей, – ответил Кости с указующим взглядом.
– Больше никогда не буду сомневаться в твоих словах. – И ни шагу не сделаю из этой комнаты, если Менчерес и Кира все еще здесь.
Он притянул меня в объятия, несмотря на то, что я просто окоченела от унижения.
– Ты не должна стыдиться. Все, что ты сделала – поимела собственного мужа; кого это должно шокировать? Не могу сказать, что это – опыт, который мне хотелось бы повторить, но только потому, что ты не была собой. – Он провел губами по моему уху. – С другой стороны, идея приковать тебя на полтора дня ради несдерживаемого секса звучит ужасно привлекательной.
Я знала, что он пытался ободрить меня, но я по-прежнему была поражена тем, что напала на туриста, съезжала с катушек каждый раз, когда Кости не трахал меня, и в качестве смертельного удара – Менчерес, так сказать, участвовал, когда мы с Кости занимались сексом. И тогда я поклялась, что никогда не буду заниматься любовью втроем. Причем мысль эта пришла мне в голову на фоне медленно умирающего неверия.
– Мне казалось, ты сказал, что прошло два дня, – пробормотала я, наконец осознавая последнюю часть того, что он произнес.
– Часов девять ты спала. Я не был уверен, что ты не проснешься все с тем же голодом, поэтому и не снимал наручники.
Я не винила его. Боже, я бы не винила Кости, даже если бы он примотал клейкой лентой ко мне вибратор, позаботившись об этом кошмаре таким путем.
– Ты же знаешь, что говорят быть осторожными с желаниями? Я хотела, чтобы было что-нибудь, что мы могли бы сделать… ну, знаешь, что-то интимное, что ты никогда не делал прежде, но я не думала, что это когда-нибудь произойдет. – Я мягко улыбнулась ему. – Хотя сомневаюсь, что тебя когда-либо заставляли безостановочно заниматься сексом с женщиной, возбужденной вуду-версией «Испанского полета»*, ведь так?
Он тихо засмеялся.
– Не могу сказать, что такое бывало, Котенок.
– М-да, ну, в общем, считай меня оригиналкой.
На сей раз прикосновение его губ к моей коже длилось дольше мгновения.
– Всегда так и делал.
Как он мог быть нежным со мной сразу после этого группового траха – буквально! – было за пределами моего понимания. Я должна благодарить свою счастливую звезду, что, в то время как для меня этот сценарий представлял собой одиннадцать из десяти возможных баллов по шкале порочности, прежняя человеческая жизнь Кости в качестве жигало, вкупе с его разнообразным прошлым уже в качестве вампира, подводили произошедшее только к троечке. Слава Богу, что он был со мной. Я ужасалась возможности изменить Кости, находясь под вызванным кровью Мари шлюхастым сглазом, не будь его рядом.
От этой мысли я задрожала. Я уже кипела от злости на Мари за то, что та спустила Остатки на Кости; но если бы она расстроила и наш брак – хотя Кости и понял бы данные обстоятельства, он никогда бы этого не забыл – тогда я действительно презирала бы ее.
Вопрос, затмивший даже жгучее смущение моими собственными действиями за прошедшие два дня, заключался в следующем: почему Мари заставила меня выпить ее кровь. Если не ради использования в качестве топлива ради розжига войны для Аполлиона, к чему такое желание увидеть, получу я ее силу или нет? Мари была слишком расчетливой, чтобы заставить меня сделать это лишь ради удовлетворения любопытства, возымеет ли кровь упыря тот же эффект, что и вампирская. Будь так, она могла бы заставить меня выпить крови любого другого упыря и получить те же доказательства.
К чему она стремилась? И должно ли это заботить нас больше действий Аполлиона?
– Если ты был по большей части, ах, занят со мной в течение последних двух дней, могло что-то произойти, – сказала я, опуская ноги с кровати. – Давай надеяться, что что-то стало известно, и что это хорошие новости.
Прим. переводчика:
* фильм «Испанский полет» (Spanish Fly), в котором значимую часть сюжета играло использование афродизиаков
Глава 18
К моему ужасу, первыми, кого я увидела, поднявшись наверх чуть позже, были Менчерес и Кира. Они сидели рядышком в комнате, которая, как я предположила, была гостиной, а мой кот степенно свернулся на коленях у Киры.
Они оба подняли глаза, поэтому бежать было поздно. На этот раз я была очень благодарна за коронный стоицизм Менчереса, когда встретила непроницаемое выражение его лица. Если бы он специально изогнул брови или скрестил запястья в пантомиме наручников, я, скорее всего, выпрыгнула бы прямо из ближайшего окна.
– Позвольте сразу же сообщить, что если бы я могла избегать вас двоих в течение следующего десятилетия, я бы избегала, – выпалила я. – Но так как я не могу побаловать себя временем на спасение собственной благопристойности прямо сейчас, я просто предложу вам свои самые искренние извинения и буду надеяться, что мы никогда не упомянем то, что произошло. Ты же помнишь то заклятие на амнезию, которое навел на меня, когда мне было шестнадцать, Менчерес? Я была бы рада еще одному.
– Ты стер ей память, когда она была подростком? – удивленно спросила Кира.
– Отложим эту историю на другой раз, – спокойно ответил он ей, прежде чем вернуть свой темно-серый взгляд ко мне. – К сожалению, Кэт, моя способность стирать твою память основывалась на твоем получеловеческом статусе. Воспоминания вампира изменить нельзя. По крайней мере, я об этом не знаю.
– Как всегда мне не везет, – пробормотала я. – Ладно, тогда давайте вернемся к плану A: притворимся, что ничего не было.
– Притворимся, что не было чего? – ответила Кира, преднамеренно выделив последнее слово и посмотрев на меня будто бы непонимающим взглядом. Я сверкнула ей благодарной улыбкой.
– Именно.
Уголком глаза я уловила нечто туманное. Повернувшись в том направлении, я увидела Фабиана, маячившего в дверном проеме и наблюдавшего за мной со смесью счастья и осторожности.
– Привет, – удивленно произнесла я. – А разве ты не должен быть с Дэйвом? Он же не здесь?
– Он все еще в Огайо. – Фабиан подплыл ближе, почти дергаясь либо от волнения, либо от возбуждения. – Ты в порядке, Кэт? Могу я… сделать что-нибудь для тебя?
Покалывание в щеках началось прежде, чем успела вспомнить, что Фабиан ничего двусмысленного иметь в виду не мог. Тела у него не было, а как раз именно оно было обязательным требованием для того, в чем я нуждалась некоторое время назад, когда испытывала практически грязную нехватку в разборчивости относительно того, кто эту нужду удовлетворит.
– Я в порядке, – сказала я, пытаясь скрыть свое затяжное смущение за деловитостью. – Но почему ты оставил Дэйва? Что-то произошло?
Может, Дэйву пришлось прекратить попытки влиться в ряды упырей Аполлиона из-за того, что что-то произошло с Доном или командой?
Фабиан, казалось, неловко мялся на месте, несмотря на то, что его ноги не касались
пола.
– Я думал, что нужен тебе, – пробормотал он. – Поэтому я и нашел тебя. Дэйв все еще не натолкнулся на упырей, поэтому, мне казалось, что все будет хорошо, если я оставлю его –
– Что ты имеешь в виду, говоря, что нашел меня? – прервала я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, а не обвинительно. Фабиан и без того уже выглядел так, будто, если бы мог, непременно разразился бы слезами. Но если с Дэйвом что-нибудь произошло из-за того, что он просто не мог послать Фабиана за помощью, так как того не было…
– Он имеет в виду, что ты теперь магнит для призраков, – подсказал Кости, входя в
комнату. – Десятки призраков последовали за тобой от Нового Орлеана до Цепеша, а затем и сюда. Подозреваю, что Менчерес отогнал их. В противном случае ты проснулась бы в камере вместе с ними, потому, что они точно взгромоздились бы рядом с тобой.
Менчерес согласно пожал плечами, а Фабиан стал выглядеть еще более несчастным.
– Так ты просто… нашел ко мне дорогу, хотя никто не говорил тебе, где меня искать? –
Он кивнул, выглядя в своем унынии почти как ребенок, несмотря на то, что Фабиану, когда он умер, было сорок пять.
– Не сердись. Дэйв попытался позвонить тебе, но попал на голосовую почту, а я просто чувствовал, что ты зовешь меня. Я прокатился на нескольких лей-линиях. Я не был уверен, куда направляюсь, но каким-то образом оказался здесь.
Лей-линии. Шоссе для призраков, как однажды назвал их Кости. Я все еще до конца не понимала, как они работают, но знала, что призраки используют их, чтобы очень быстро добраться до нужных мест, потому что эти линии содержали своего рода магнитную энергию, на которой легко можно было путешествовать. Что-то вроде сверхскоростных пассажирских экспрессов для мертвых, только невидимые.
И эти лей-линии, привели Фабиана ко мне, потому что он чувствовал, будто я «зову» его. Его и кучку других призраков, судя по тому, что сказал Кости. Похоже, кровь Мари была подарком, который продолжал одаривать сюрпризами, и каждое новое открытие о его эффектах лишь глубже погружало меня в проблемы.
Я с тревогой подумала, что если останусь магнитом для привидений, то много времени не займет, прежде чем меня начнут находить не только они. Кроме того, мне совсем не нравилось, что некоторые из них могут оказаться шпионами Мари, потому что это создавало для нас еще одну проблему. Будучи объектом охоты упырей, пытающихся остановить Аполлиона, убив меня, прежде чем напряженные отношения достигнут точки кипения, я только что сделала себя намного более легкой целью. Стоит только сказать «Она здесь!”, как толпа призраков последует за мной, куда бы я ни направилась.
– Фабиан, я не сержусь на тебя, – сказала я успокоительным тоном. Он в очевидном возбуждении мельтешил вокруг, хотя это была вовсе не его вина. Откуда он мог знать, что теперь в моих венах течет призрачная версия свистка для собак? – Но мне понадобится твоя помощь. Те другие призраки все еще поблизости?
Он поглядел на окна, сквозь которые из-за яркого света внутри и темноты снаружи мне было сложно смотреть. Тем более что искала я людей прозрачных.
– Да. И будучи так близко, они могли прекрасно слышать все, что я говорила. Нет смысла в том, что Фабиан будет передавать мне сообщения.
– Тогда ладно…, – вздохнула я, покидая комнату в поисках парадной двери. Прожив с Фабианом почти год, я поняла, что проявление по отношению к призракам того же уважения, что и к живым – или бессмертным – людям, имело большое значение для победы до пункта брауни* с теми, кого обычно игнорировали.
Кости последовал за мной, с покорным выражением на лице указывая налево. По крайней мере, он не спорил с тем, что, как он уже догадался, я собиралась сделать. Я вышла через парадную дверь и увидела множество прозрачных фигур, кружащих вокруг деревьев в конце дороги. Я не видела поблизости других зданий, но, побывав в нескольких домах Менчереса, я признала, что этот – один из его типичных коттеджей, расположенных в глуши. Все эти крутые холмы, скалы, местами выступающие в пейзаже, и лес напомнили мне о моем доме в Голубом хребте. Как и мы с Кости, Менчерес не хотел увеличивать шансы на то, что любопытные соседи начнут лезть в его дела.
– Привет, – сказала я. И все пришло в движение, когда, по крайней мере, две дюжины туманных видений перестали делать то, чем занимались, и направились к крыльцу, паря вокруг него, как самые классные декорации к Хэллоуину из всех когда-либо существовавших. Я была поражена диапазоном эр, которые представляли призраки, позволяя охватить практически всю историю одним взглядом. По униформе я узнала одного из
Союзной армии, в то время как другой был в серой и шафрановой форме Конфедератов. Один был без рубашки с узкими брюками из оленьей кожи, другой была женщина в пышном Викторианском платье, двое были одеты как моряки, еще на одной было легкомысленное платьице двадцатых годов. Некоторые выглядели, как в фильмах пятидесятых годов, а многие, похоже, были ковбоями. Только двое, судя по стрижке и стилю в одежде, выглядели так, будто принадлежали моему времени.
Не хватает только зловещей музыки, полной луны и летучих мышей, чтобы стало еще прекраснее, непочтительно подумала я.
– Привет, – повторила я, пытаясь встретить каждый призрачный взгляд хотя бы раз, чтобы все они почувствовали себя включенными в разговор. – Мой друг Фабиан сказал, что часть из вас могли просто… оказаться здесь, не понимая, почему и как, – продолжила я. – В другой ситуации я бы сказала, что это прекрасно. Даже забавно, но у меня происходит одна фигня, которая делает ваше, ребята, зависание здесь… гм, потенциально проблематичным для меня.
Я начала сомневаться относительно мудрости данной затеи, увидев, как несколько призраков обменялись сконфуженными взглядами. Фабиан положил свою ладонь на мою, и очертания его несуществующей плоти слились с моей кожей в самом близком подражании ободрительного похлопывания, какое он только смог произвести. Я выпрямила плечи. Я и так зашла далеко, так что теперь стоит нырнуть вперед и посмотреть, можно ли силу, которую я вовсе не желала получать от Мари, использовать себе в пользу.
– Так, несмотря на то, что я хотела бы увидеть вас всех снова в будущем, мне нужно, чтобы прямо сейчас вы, ребята, ушли, – сказала я, придавая словам побольше силы, чтобы они прозвучали, как нечто большее, чем простая просьба. – Пожалуйста, не следуйте за мной, даже если чувствуете, что должны. Мне также нужно, чтобы вы не повторяли то, что я только что сказала или что-либо из того, что могли подслушать раньше. Я знаю, что вы сделаете это для меня, потому что призраки благородны и…, – ох, дерьмо, я уже просто болтаю, а это все равно не работает. Ни один из них даже не сдвинулся, – …и это действительно очень выручило бы меня, – неубедительно закончила я. Ну точно «Говорящая
От призраков я не дождалась ничего, кроме тишины. Тишины и полной неподвижности. Мои надежды рухнули. Независимо от того, что именно я получила от силы Мари, это определенно не было способностью заставлять призраков уходить, если они того не хотели. Одно из двух: либо я не знала, как должным образом направлять ее силы, когда дело касается обычных призраков, а не Остатков, либо было специальное кодовое словечко, которое я не –
Внезапно призраки просто бесследно исчезли в воздухе. Я видела несколько раз, как Фабиан делал то же самое, но сейчас, когда десятки из них дематериализовались одновременно, это выглядело намного более жутко. Даже их энергия исчезла из воздуха, оставляя после себя лишь мягкую нежность вечернего бриза, ласкающего мою кожу.
Прим. переводчика:
*Брауни (англ. Brownie) – в мифологии – самые ближайшие родственники домовых, небольшие человечки, ростом около 90 сантиметров, схожи с маленькими эльфами с коричневыми нечёсаными волосами и ярко-голубыми глазами (из-за коричневого цвета волос их и называют «брауни»). Брауни могут стать домашними. Сначала они ведут наблюдение за всеми семействами в зоне своего обитания, выбирая тех, кто «соответствуют их моральным стандартам».
Глава 19
– Впечатляет, – раздался голос Кости позади меня.
Я обернулась, чтобы улыбнуться ему, испытывая облегчение от того, что все сработало, но тут же заметила, что Фабиан тоже исчез.
– Фабиан! – воскликнула я.
Он материализовался передо мной несколько секунд спустя с выжидающим выражением на лице.
– Что я могу сделать для тебя?
Меня пронзило чувство вины. Если бы он предложил это по своей воле, то все было бы прекрасно, но кровь Мари нарушила баланс между нами.
Настоящий друг не должен обладать способностью заставлять своих друзей выполнять что-либо, совершенно не беря в расчет, хотят они того или нет.
– Фабиан, ты ничего не обязан для меня делать, – сказала я ему. – Ты вправе сам решать, что хочешь делать, а что нет.
– Как скажешь, – ответил он, все еще ожидающе смотря на меня.
Приглушенное фырканье раздалось со стороны Кости. Ладно, получается, не будет так легко, как казалось. Будь проклята Мари за то, что заставила меня выпить ее вуду-кровь.
– Я приказываю тебе, чтобы ты делал только то, что хочешь, – попробовала я еще раз, на сей раз убедительнее.
Теперь небольшая морщинка появилась между его бровями.
– Я рассердил тебя. Скажи, что мне сделать, чтобы ты снова стала счастливой.
Я вскинула руки, а фырканье Кости превратилось в полноценное ржание.
– Котенок, я уверен, что есть способ разобраться с этим в будущем, но прямо сейчас у нас есть более неотложные проблемы, – сказал он, справившись со своим смехом. – Спроси нашего друга, что может отогнать призраков. Нельзя же, чтобы ты останавливалась каждые несколько часов произносить одну и ту же речь. Несмотря на то, что Новый Орлеан может быть одним из самых населенных призраками городов в мире, он не является домом для каждого привидения на планете.
Я в достаточной степени стряхнула с себя вину и расстройство по поводу внезапной нехватки у Фабиана силы воли, чтобы уловить смысл утверждения Кости. Новый Орлеан действительно имел необычно высокий уровень призрачного населения, которое я всегда приписывала его истории, сопровождающейся болезнями, войнами, малярией, стихийными бедствиями и нападениями хищников. Но Кости был прав. Если кровь Мари на самом деле призывает призраков – а очевидно, так оно и есть, судя по моей новой популярности среди не совсем живых – тогда Большой Кайф* должен хранить в себе еще больше духов. Наверняка подавление призраков сиренской песенкой Мари не было просто еще одной естественной географической особенностью города, наряду с изобилием аллигаторов. А это привлечет к нам еще больше внимания, чем огромный отряд призраков, таскающийся за мной повсюду.
Несмотря на то, что Фабиан слышал Кости, он не высказал ни малейшей информации по этой теме. Просто продолжал смотреть на меня с нетерпеливым выражением на лице. Я вздохнула, думая, что теперь «Господствующая над призраками», вероятно, подходит мне больше, чем «Говорящая с призраками».
– Фабиан, если я захочу попытаться помешать призракам следовать за мной повсюду, что я могу использовать?
Он забеспокоился.
– Ты хочешь избавиться от меня?
– Нет, конечно, нет, – ответила я, еще раз мысленно проклиная Мари. – Твой дом всегда будет с нами, говорю тебе. Это просто на короткий промежуток времени, пока ситуация с Аполионом не разрешится. В любом случае, ты пока должен вернуться к Дэйву. Он в опасности без тебя.
Я успокаивала совесть, напоминая самой себе, что Фабиан согласился сопровождать Дэйва еще тогда, когда самостоятельно руководил своими действиями. Это не было приказом, заставляющим его сделать что-то против воли, все было согласно плану. Однако я по-прежнему чувствовала себя узурпатором.
– Ах, я понимаю, – сказал Фабиан, снова улыбаясь, и в раздумье погладил одну из своих бакенбард. – Я могу предложить только две вещи, которые следует объединить. Для многих
призраков тяжело находиться рядом с ними, потому что они ужасно портят воздух. Одна из них – чеснок. Не просто несколько зубчиков, а много.
У меня челюсть отвисла от иронии сказанного. Самое легендарное растение по отпугиванию вампиров на самом деле было частью криптонита для призраков?
– Другая – трава, которую курят люди, – продолжил Фабиан. – Когда большое количество травы и чеснока находятся в непосредственной близости, большинство призраков едва ли смогут витать рядом.
– Ты имеешь в виду табак. – Ничего себе, получается, сигареты вредны всем: и живым,
– Нет, не то, – сказал Фабиан, хмурясь. – Другая трава. Когда люди курят ее, они начинают глупо себя вести.
– Травка? – выпалила я. – Ты хочешь сказать, что марихуана – вторая часть формулы, отгоняющей призраков?
Я не могла быть еще более потрясенной, но Фабиан совершенно ясно кивнул.
– Да. Если на тебе всегда будет много чеснока и марихуаны, это должно помочь удержать большинство призраков от тебя подальше. Хотя я достаточно силен, чтобы противостоять этому, – с очевидной гордостью добавил он.
Я не могла прекратить качать головой. Кто бы подумал, что чеснок плюс ганжа равняется «отпугиватель призраков»? Поразмыслив, я припомнила, что унюхала много травки и чеснока в Новом Орлеане, но тогда решила, что последний используется в каджунской и креольской кухне, а первая была лишь отражением праздничной атмосферы города. Кто знал, что это был способ Мари воспрепятствовать призрачному населению стать многочисленным, чтобы вампиры и упыри не догадались, что что-то происходит? Должно быть, поля травки и чеснока окружали ее дом.
– Превосходно, я достану оба ингредиента, – сказал Кости, казавшийся нисколько не пораженным идеей. – Котенок, скажи ему, что с этого момента он должен рапортовать Менчересу, а не нам. Не со всеми этими травами, аромат которых ты скоро будешь носить. Он говорит, что достаточно силен, но мы не можем рисковать и с запозданием получить от него важное сообщение.
Я повторила это Фабиану, все еще чувствуя себя странно из-за того, что он как будто ждал, что я произнесу ему то же самое, прежде чем среагировать. Теперь я знала, как чувствовала себя героиня Сигурни Уивер в фильме «В поисках Галактики». «Компьютер, у нас есть на борту сфера бериллия?” – шепотом пробормотала я.
– Что? – спросил Кости.
– Ничего.
– Я возвращусь к Дэйву. Определить его местонахождение будет нетрудно. Он сказал, что не поменяет отель, пока я не вернусь, – сказал Фабиан.
Я посмотрела на него, желая обнять на прощание, и снова начиная испытывать отвращение к тому, что все, мною сказанное, угнетало его добрую волю.
– Это ненадолго, – сказала я ему, проводя рукой по его лицу, несмотря на то, что она прошла прямо сквозь него.
Сверкающая ладонь накрыла мою руку, не оказывая на нее ни малейшего давления.
– Я не подведу тебя, – сказал Фабиан, а затем исчез.
Я со своего рода мрачной решимостью уставилась в то место, где только что был он. Будь я проклята, если подведу его. Я найду способ вернуть Фабиану его волю, справиться с Аполионом, не превратив себя в мученицу – что подразумевает собой и необходимость скинуть с хвоста наемных убийц упырей– а затем вдолблю здравый смысл в свою упрямую бестолковую семейку.
Только я понятия не имела, как все это сделаю.
– Не терзайся, Котенок, – тихо сказал Кости. – В дополнение к тому, что мы теперь знаем, как помешать призракам стекаться к тебе, у нас появился еще один проблеск удачи. Я проверял свой мобильный: Тимми отправил мне этим утром сообщение. Думает, что,
согласно любопытным сведениям, которые сообщили его источники, большое гнездо упырей Аполлиона могло собраться в Мемфисе.
Это было хорошей новостью. Полный отстой, что сейчас нам позарез нужно поймать одного из приспешников Аполлиона, а они, если верить безголовому упырю из отеля, удерут при первом же взгляде на меня. Плохо, что я не могу клонировать себя и отправить Фальшивую Кэт в качестве приманки куда-нибудь в другое место, заставив упырей почувствовать себя в безопасности, в то время как реальная «я» незаметно подкрадется к ним сзади. Это решило бы много проблем, но поскольку клонирование, как я знала, с научной точки зрения проводилось только с овцами, я с этим пролетала.
Однако модификация не была совсем уж неправдоподобной. Возможно, один из ученых Дона смог бы спроектировать точную копию моего лица, и мы приклеили бы его к женщине похожего роста и строения. В конце концов, в фильмах же срабатывало…
– Ну конечно! – сказала я, чувствуя новый скачок оптимизма, когда другая идея ударила мне в голову. – Мы позвоним Дэйву и скажем ему, где по данным Тимми зависают упыри, добавив, что Фабиан уже на обратном пути. Эда и Скретча мы тоже пошлем в Мемфис. Кто-нибудь из них троих по любому скоро натолкнется на подчиненных этой дырки на букву «А». Затем нам нужно проверить комбинацию чеснока и марихуаны, чтобы удостовериться, что этого достаточно для удержания большинства призраков на расстоянии. Как только мы разберемся с этим, тоже отправимся в Мемфис.
Он выгнул бровь.
– Кажется, у тебя есть план, милая.
– Да, есть, – сказала я, пока колесики продолжали проворачиваться у меня в голове. – Часть первая включает то, что я снова должна выпить твоей крови. Мне понадобятся силы, которые я смогу получить. Что касается второй части… мне нужно сделать пару телефонных звонков.
Глава 20
Барон Чарльз ДеМортимер, ставший Ниггером, дабы не забывать каторгу, был лучшим другом Кости. Они знали друг друга больше двух столетий, начиная со времен, когда были заключенными в исправительной колонии Нового Южного Уэльса. И сейчас я была вполне уверена, что их долгая совместная история была единственной причиной, по которой Ниггер не перегрыз мне горло сразу же, как только увидел. Взгляд, который он бросил на меня, стоило только Кости поглядеть в другую сторону, громко и ясно говорил, что он уже фантазировал над тем, как бы придушить меня.
– Я так рада, что ты позвонила! – сказала Дениз, моя лучшая подруга, обнимая меня. –
Через ее плечо Ниггер снова сверкнул в меня взглядом, когда Кости отвернулся посмотреть, взяли ли они с собой еще какие-нибудь сумки. Я проигнорировала это, сжимая Дениз в ответ, в то же время поражаясь ее новой силе. Это лишь укрепило меня во мнении, что это был наш лучший план, даже если Ниггеру понадобится несколько лет, чтобы простить меня за то, что я его предложила. Они с Дениз только недавно поженились, и он защищал ее, как только мог.
Я бы тоже так поступала, и если бы Дениз все еще была человеком, ее бы сейчас здесь не было. Но она больше не человек. Демон удостоверился в этом, когда заклеймил Дениз своей сущностью несколько месяцев назад. Теперь, когда демон был мертв, то, что он ей сделал, никогда не исправить, и это превратило Дениз, скорее всего, в самого неуязвимого человека на планете. Черт, если бы я отрезала ей голову прямо сейчас, то единственным результатом стал бы большой беспорядок на полу, а другая голова выросла бы снова. И это было не единственной невероятной вещью, которую могла проделать Дениз, потому я и попросила их приехать. Я схватила ее за руки, направившись в гостиную, и коротко усмехнулась, когда Дениз сказала:
– Не хочу показаться грубой, Кэт, но… почему ты пахнешь так, будто купалась в чесноке?
– Радуйся, что твой нюх не достаточно сильный, чтобы уловить еще и марихуану, – криво усмехнулась я. – Это, мм, самодельное средство, чтобы удержать определенный нежелательный элемент подальше от меня.
– С таким особым ароматом ты довольно много элементов удержишь от себя подальше,
– произнес Ниггер, морща нос с таким изысканным отвращением, будто вновь стал дворянином восемнадцатого столетия.
– Да, ну, в общем, это хорошо, что я больше не пытаюсь подцепить вампиров с таким вот вонючим парфюмом, – ответила я, пряча улыбку. Ниггер, должно быть, действительно взбешен на меня. Обычно с его врожденным благородством он ответил бы галантной ложью, что чеснок должен стать новым вдохновением для ароматов, или что облако марихуаны, витающее вокруг меня, на самом деле добавляет сияние моим волосам.
Кости кинул на него взгляд, ясно говоривший, что нехватка у Ниггера теплоты не осталась им незамеченной. Он налил два виски из графина на серванте, вручая один Ниггеру с меньшей любезностью, чем обычно.
– Поправь меня, если я неправ, дружище, но я, кажется, припоминаю, что моя жена рисковала своей жизнью в твоих интересах уже дважды за один только этот год. Ты же не можешь злиться на нее лишь потому, что она попросила твою жену об одолжении, которое не подвергает ее ни малейшей опасности?
– Конечно, это подвергает ее опасности, – сразу же ответил Ниггер. – Если хоть капля крови Дениз прольется там, где другие вампиры могут попробовать ее –
– Черт возьми, Ниггер, мы уже говорили об этом, – прервала она его, и ее ореховые глаза сузились, предупреждая о возможных последствиях. – Я собираюсь жить очень-очень долго и отказываюсь провести всю жизнь в страхе, как делала прежде. Если это даже сработает, а вполне возможно и обратное, ты будешь со мной все время, правильно? А если остановить этого сумасшедшего лидера упырей прежде, чем он соберет слишком много раздраженных последователей, то станет безопаснее для всех, ведь так? Так что прекращай со своим излишним протекционизмом. Ты бы не захотел, чтобы я поступала с тобой также.
– Знакомо звучит, не скажешь? – прошептала я Кости, чувствуя себя так, будто наблюдаю за актерами, играющими наши роли.
Он проворчал:
– Даже слишком.
– Если бы я считала, что Дениз может оказаться в опасности, я бы ее не просила, – сказала я Ниггеру. Так как она была заклеймена, только удар костью демона в глаза мог убить Дениз, а кость эта была столь же редка, как снег в аду. – Ты хочешь сохранить ее в безопасности, – продолжила я. – Я тоже, поэтому и нужно остановить Аполлиона. Даже если завтра меня проткнут серебром, я не думаю, что Аполлион тут же успокоится. Он ждал шестьсот лет, чтобы попытаться провернуть этот переворот в сфере власти, и держу пари, что он не захочет ждать еще шестьсот или дольше, пока не появится другой полукровка.
Ниггер в течение нескольких секунд ничего не говорил, оглядывая своим тигровым взглядом Дениз, Кости и меня. Наконец, он развел руками.
– Ты права, конечно. Мои извинения. Кажется, логика подводит меня, когда дело доходит до благополучия моей жены.
Кости фыркнул.
– Я знаю, что ты чувствуешь. Но не беспокойся. Я уверен, что Дениз будет напоминать тебе обо всех недостатках в твоей логике так же часто, как моя жена напоминает мне о моих.
Я не смогла удержаться и рассмеялась в ответ на сухость его тона.
– Также, как и ты, милый. Ты довольно хорошо указываешь мне, когда я действую под воздействием страхов, а не мозга. Поэтому, смею предположить, все мы в этом повинны.
Напряженность в комнате растворилась через несколько секунд приятной тишины. Затем Дениз откашлялась.
– Так… давайте начнем. Я не ела весь день, пытаясь подготовиться к этому, и умираю с голоду. Если сработает, я вознагражу себя таким количеством еды, что лошади хватило бы под завязку.
Говоря все это, она встала и немного отошла от дивана. Я подошла к ней, не уверенная, должна ли сказать что-нибудь или это лишь помешает ее концентрации. Менчерес и Кира уехали, поэтому кроме нас дома никого не было. Никаких призраков, шатающихся поблизости, благодаря вонючему средству на мне и вокруг дома. Шторы были опущены, несмотря на то, что ближайшие соседи находились на расстоянии двух кварталов. Мы не рисковали тем, что нас кто-нибудь увидит – если не считать моего вылизывающегося кота, бросающего на нас редкие взгляды.
Дениз осмотрела меня сверху донизу, наморщив лоб от сосредоточенности. Затем ее аромат начал изменяться от естественного жасминного к более резкому аромату волнения. Ее пульс участился, вдохи стали короче и резче. Воздух вокруг нее уплотнился, а аромат изменился еще сильнее, теперь окрасившись слабыми оттенками серы. Несмотря на то, что я видела эту реакцию в ней прежде, я не смогла задушить муки тревоги, когда ее ореховые глаза медленно окрасились в глубокий темно-красный.
А потом Дениз вскрикнула, резко и громко. Ее кожа, казалось, рябила, словно деформируясь, плавясь, как воск, поднесенный слишком близко к пламени.
Еще больше стонов сорвалось с ее губ, звуков почти диких в своей интенсивности. Она согнулась, а ее тело охватила такая ужасная дрожь, будто ее мышцы отрывало от положенного места. Моя рука дернулась ко рту, пытаясь заглушить подкатившее удушье. Ниггер был прав. Я не должна была просить ее сделать это. О чем, черт возьми, я думала?
Дениз упала на колени, волосы закрыли ее лицо, когда она издала ужасный крик. Ниггер оказался рядом с ней раньше меня, беря ее на руки и что-то шепча. Я прикоснулась к
– Остановись, Дениз, это того не стоит. Мы найдем другой –
– Твою мать, ты сделала это, – просвистел Кости.
Усмешка медленно растеклась по лицу Дениз – хотя, это уже было не ее лицо. Это было мое лицо.
– Было намного легче, чем в прошлый раз! – сказала она, быстро чмокнув Ниггера, прежде чем вскочить на ноги. Даже ее тело теперь выглядело точно так же, как мое, с изумлением отметила я. Она выросла на несколько дюймов, округлилась в области груди, и все это в течение приблизительно трех минут.
– Любимая, ты в порядке? – спросил Ниггер, поднимаясь и осматривая ее с гораздо большей беспристрастностью, чем я. Смотреть на зеркальное отражение себя в лице лучшей подруги было… странно, несмотря на то, что мы и надеялись на такой результат. Сущность демона не просто сделала ее практически неуязвимой. Она превратила Дениз в такого же оборотня, как и он.
Она провела рукой вниз по груди Ниггера.
– Не волнуйся, все хорошо. Выглядит и звучит намного хуже, чем есть на самом деле. Где здесь кухня? Я уже говорила, что помираю с голоду?
сахара прямо сейчас скорее напоминал несчастный случай на кухне, чем крем-брюле.
– Все будет хорошо, – сказала я, выдыхая эти слова в ткань его рубашки. – Это сработает.
Сильные руки обхватили мою спину, когда он притянул меня ближе.
– Я знаю. Просто не в восторге от того, что придется разделиться с тобой.
– Мне тоже это не нравится, но Дениз – наша приманка. Ты видел ее. Она теперь мой близнец, вплоть до размера чашечек бюстгальтера. Если бы ты увидел ее в баре, то поклялся бы, что это я.
– До тех пор, пока не подошел бы ближе, – ответил он, опуская голову и касаясь губами моих скул. – Не беря в расчет сердцебиение, она не пахнет как ты, ее голос, ее осанка – не твои, и она смотрит на людей совсем по-другому.
– А как я смотрю на людей? – пораженно спросила я. Все остальное, что он перечислил, имело смысл, но ведь Кости знал меня достаточно хорошо, чтобы заметить эти различия. Сердцебиение Дениз было самой большой проблемой, но у нас был способ обойти это, и он сработает со всеми, кроме тех, кто будет находиться совсем уж рядом – а я не думала, что Ниггер позволит кому-либо подойти так близко.
Кости отступил, заглядывая в мои глаза и продолжая очерчивать пальцами мое лицо.
– У тебя взгляд борца. Заметил это сразу же, как мы встретились. Ты посмотрела на меня… и я сразу же мог сказать, что ты в первую очередь мысленно оценила мои сильные и уязвимые места, прежде чем что-либо еще. В тот момент я подумал, что это странно, потому что такой взгляд совсем не соответствовал зеленой девчонке, которая то и дело спотыкалась на словах, когда интересовалась, не хочу ли я трахнуться.
Смех вырвался из моего горла.
– Я пыталась выманить тебя наружу, чтобы убить, но в отличие от всех вампиров, которых я повстречала до того момента, ты не поддавался. Следовало еще тогда понять, что ты станешь проблемой.
Его губы изогнулись, и намек на зеленое сияние появился в его пристальном взгляде.
– Ах, но это сделало меня еще более заманчивым для тебя. Ты не можешь сопротивляться вызову. Именно поэтому ты пришла искать меня следующей же ночью, и потому ты согласилась позволить мне тренировать тебя, несмотря на то, что в те первые несколько недель все еще замышляла убить меня.
Он был прав. Тогда, веря, что все вампиры была злобными кровопийцами, я была настроена убить Кости, несмотря на то, что он был намного сильнее меня. И он был прав, что искушение победить такого влиятельного вампира просто взывало к моему чувству соперничества. Или безрассудству, в зависимости от того, у кого поинтересоваться.
– А что насчет тебя? – выдохнула я, поднимаясь на цыпочки, чтобы прикоснуться своими губами к его. – Если бы я упала перед тобой, раздвинув ноги, как все остальные женщины, которых ты встречал, ты подарил бы мне ночь моей жизни, а затем забыл бы мое имя еще до завтрака. Но я была невосприимчива к твоему очарованию и привлекательности. Должно быть, шокировала тебя. – Я не смогла сдержать усмешку, слегка прикусив его нижнюю губу. – Таким образом, я не единственная, кто не смог сопротивляться вызову.
– Припоминаю, что твоя невосприимчивость к моему очарованию была не долгой, – ответил он, с греховным подтекстом выгибая брови.
– Я признаюсь, что была упрямой, когда дело касалось сопротивления твоей привлекательности. – Говоря это, я распахнула полотенце, которое было на мне, позволяя ему упасть на пол. – Но я должна была быть совсем мертвой, чтобы не хотеть тебя.
Его глаза теперь были абсолютно зелеными, а из-под верхней губы проглядывали
клыки. Я любила, когда он окидывал меня таким пристальным взглядом. Как будто это был первый раз, когда он видел меня в таком виде и просто не мог сопротивляться и не смотреть. Я знала свое тело, хорошо осознавала его недостатки, но Кости заставлял меня забывать о них, когда смотрел на меня вот так. От голода в его пристальном взгляде и его возрастающей жажды, накатывающей на мое подсознание, я чувствовала себя красивой, сильной и сексуальной. Свободной сделать что угодно без страха и стыда.
Его руки скользнули вниз по моей голой коже, а его сила в это же время ласкала мои чувства. Когда он опустил голову, я приоткрыла рот, чувствуя, как с его поцелуем внутри меня разгораются искорки. Они лишь возрастали, пока его язык касался моего с преднамеренной, сокровенной основательностью. Он использовал бы те же самые медленные, глубокие ласки, если бы его рот был где-то в другом месте, и эта мысль заставила мое лоно сжаться от нетерпения. Кости поторопился бы, если бы я того хотела, если бы нетерпение сделало мою потребность настолько острой, что я не могла бы больше выносить тот восхитительный путь, которым он растягивал нашу прелюдию. Сегодня, однако, я хотела, чтобы он был опьянен страстью, и если я позволю ему продолжить целовать себя, вскоре я миную точку достаточных умственных способностей, чтобы сделать это.
– На кровать, – сказала я, отрываясь от его рта.
Он понес меня туда, прокладывая еще более головокружительные поцелуи вниз по моей шее, но я засопротивлялась, когда он начал укладывать меня на матрац.
– Только ты, – сказала я, выпутываясь из его рук.
Он бросил многозначительный взгляд на выпуклость в своих штанах, прежде чем посмотреть на меня.
– Ты же не собираешься дразниться?
Я почувствовала, как клыки коснулись моего языка, два острых напоминания о жаре, горевшем внутри меня, но затолкала свое желание назад. Было тяжело сделать это, когда Кости вот так приподнимался на локтях, его ноги небрежно, но заманчиво раскинуты, а чернильного цвета рубашка расстегнута, открывая V-образный участок кристальной плоти в экстравагантном контрасте по отношению к темной ткани. В течение минуты я смотрела на него, любуясь его красотой.
– Ангелы хотели бы быть столь же великолепными, как ты, – с осуждением сказала я.
– Я совсем не ангел, но за комплимент спасибо.
Слова были легкими, выражение его лица – нет. Оно было напряженным, его глаза сияли изумрудами, а выпуклость между ног посылала сквозь меня потоки разрывающей жажды. Если бы я продолжила смотреть на него, позволяя своему разуму остановиться на мысли, что он на ощупь еще лучше, чем выглядит, то упала бы сверху него и растеряла бы все мысли среди блаженства воссоединения нашей плоти.
Но у меня были планы, и на данный момент они определенно не включали то, что я вскочу на него. В последнее время у нас было так много напряжения, опасности и насилия, причем еще больше маячило на горизонте, что все эти обстоятельства не давали места романтике, но мне было все равно. Конечно, мы могли сесть, пробежаться через нашу стратегию сражения снова и снова или засыпать друг друга просьбами быть осторожными, но если я и выучила что-то за эти последние несколько лет, так это то, что нужно пользоваться моментами счастья, когда они появляются.
Или создавать их самим, если обстоятельства не достаточно услужливы, чтобы попасться на нашем пути.
– Послезавтра мы не сможем увидеться даже на несколько минут, – ответила я низким и хриплым голосом. – Поэтому я хочу удостовериться, что у тебя будет хоть что-то, чтобы вспомнить обо мне.
Глава 21
Я взобралась на Кости с преднамеренной медлительностью, хлопая его по рукам, когда он пытался снова
опрокинуть меня.
– Нет, – сказала я, толкая его спиной на кровать. – Сегодня моя очередь. А твоя работа – только лежать, расслабляться и… – в памяти всплыли слова, сказанные им однажды.
С легким смешком я добавила: – … и дать мне работать.
Его бровь выгнулась, а на губах появилась похотливая улыбка. – Я бы попросил тебя быть нежной, но ты же знаешь, что я не буду иметь это ввиду.
Нет, нежности он не хотел, и это знание только распалило мое желание. Кости может быть и мастер держать себя в руках, но только одно вырывается из под его контроля, он занимается любовью точно так же, как и дерется – свирепо, с необузданной страстью – неистощимо. Я уже не могу сосчитать сколько же кроватей мы сломали за то время, что провели вместе, и я надеюсь, что еще больше сломаем в нашем с ним будущем.
– Закрой глаза, – сказала я ему. Он выполнил, и я слегка прижала его веки, делая акцент на следующую свою фразу. – Держи их закрытыми до тех пор, пока я не скажу тебе обратное.
Легкий смешок все-таки вырвался из него, когда он подчинился. – Может мне называть тебя госпожой? И ты будешь каждый раз шлепать меня, если я забуду и обращусь в тебе, как Котенок.
– Никакой «Госпожи», и других разговоров тоже, – ответила я, пряча улыбку, хотя знала, что он не может ее увидеть.
Затем, с еще большей медлительностью, что я обычно использовала, расстегнула его рубашку, позволяя костяшкам пальцев задевать его кожу. Когда с рубашкой было покончено,
не забраться внутрь, и расстегивала молнию с той же медлительностью. Стаскивала расстегнутые брюки до тех пор, пока они не соскользнули к его стопам. Затем, напоследок, позволила себе полюбоваться видом. Тело Кости было бледным, гладким пейзажем красоты, прерываемым только темной полосой волос, что начинались на его животе, и закручивались вокруг совсем не плоской части его тела. Его кожа мерцала от естественного вампирского накала, подчеркивая твердые мышцы, худощавые линии, и соблазнительные контуры. Все его тело, так и зазывало прикоснуться, и я приняла это приглашение.
Мои пальцы царапали его грудь, оценивая его реакцию в чувственности исходящего от него запаха, и выброса силы в воздухе. Его глаза оставались закрытыми, руки запрокинуты за голову для удобства – или, может быть он знал, что так его грудь будет смотреться еще эффектнее. Скорее всего, им двигал последний фактор.
Кости был мастером соблазнения еще до того, как в этой стране был выбран первый президент.
– Я люблю твои руки, – выдохнул он. – Ты думаешь, что я похож на ангела? Но, Котенок, твои руки – мой рай, а твои глаза мой дом.
Слова согревали меня, но его голос был настоящим искушением с этим мягким английским акцентом и чувственными потаенными интонациями. Если я позволю ему говорить, он сможет соблазнить меня и сделать со мной все что угодно, вместо того, что запланировала я.
– Ш-ш-ш-ш… – протянула я в ответ. Кости может и не мог видеть мою улыбку, но он скорее всего мог чувствовать ее, когда мой рот накрыл его в фееричном поцелуе.
– М-м-м, моя ошибка, – пробормотал он, потягивая свое тело так, что его мышцы пошли рябью на его теле.
Я облизывала губы, вынуждая отбросить свои убеждения исследовать языком каждую область ряби. Вместо этого, я позволила своим рукам блуждать где угодно, то похлопывая, то поглаживая его начиная с лица, опускаясь к ногам и снова возвращаясь обратно. Честно говоря, у меня раньше не было столько времени ласкать его руками. Настигнувшее внезапно желание, обычно, сокращало подобные исследования, а еще у меня не было такого терпения и контроля, как у него.
Сегодня же все было по-другому. Чувствовать его таким образом, проводить по всем изгибам его тела и наслаждаться низкими звуками удовольствия, что он издавал, было не просто возбуждающе. Это было восхитительно. Кости был мой, и не смотря на то, какое будущее нам предназначено, мы встретим его вместе, преодолеем и адский огонь и высокую воду.
Он перекатился на живот, когда я подтолкнула его, раскрывая эти широкие плечи, узкий изгиб его талии, и словно двойники – твердые холмики его ягодиц.
В этот раз, мне было слишком мало просто ласкать его. Я опустилась на него, пробегая ртом вниз по его спине и чувствуя его дрожь под своими губами.
Вкус его кожи и его запах был словно афродизиаком. Я пересела на кровать, позволяя своим волосам терзать его плоть, пока мой рот продолжал скользить по нему, то облизывая, то покусывая повсюду. Он начал издавать низкие, гортанные звуки с каждым дюймом его спины, попки, и ног, которым я уделяла такое же тщательное внимание.
– Милейшие адовы черти, милая, это была сокрушающая идея.
Его голос был напряжен, а его руки уже сжались в кулаки. Я не стала комментировать его разговор в этот раз, но все же легко укусила за щеку, не повреждая кожу своими клыками, просто доставляя удовольствие. Потом мой язык прочертил длинную линию, а голая грудь прижалась позади его бедер.
Его дрожь отражалась под моим ртом, добираясь до моего подсознания, а его возбуждение ощутимо тронуло меня, хотя его руки, как и прежде оставались на месте.
– Еще.
Слово было произнесено почти грубо из-за своей страстности. Я улыбнулась прямо в его кожу, пока опускалась ниже к его ногам.
– Не волнуйся, я еще не закончила.
Спальня была освещена свечами, расставленными на ночном столике, и комоде, естественный свет щадил глаза вампиров в отличие от электрического, но сейчас эти свечи были приготовлены совершенно для другой цели.
– И куда это ты собралась?
Грешная улыбка снова появилась на его губах, когда он опустил руку. – Мои глубочайшие извинения, Госпожа, за мое позорное неповиновение. Если ты умоляешь о продолжении, я клянусь в моем полнейшем подчинении.
Умный, засранец. Несмотря на обещание, я знала, что Кости такой же покорный, как Чингис Хан, но ничего. Его временная покорность не помешает мне сделать, что задумала.
некоторых выдающихся местах. И все его богатство принадлежит мне для наслаждения.
– Да. – одно слово, прошептанное со всей силой желания, что я могла чувствовать сквозь его эмоции.
– Это чувствовалось так, словно твои клыки сжигают меня дотла, – Мой голос был не громче шепота от дрожи, вызванной воспоминаниями, и я задула свечу с прерывистым «Ф-ф-ф-ф-ф». – Я не могу повторить этого, потому что ты не человек, – продолжила я. – Сок моих клыков не будет чувствоваться так же, но может быть это будет близко к тому ощущению.
Затем я пролила немного воска растопленного пламенем свечи на сосок Кости.
Все его тело выгнулось дугой, а громкий стон вырвался из его горла. Я не стала ждать, когда воск застынет, накрыла его губами, прокусывая кожу и облизывая засыхающую вязкость в одно и то же время. Его спина выгнулась снова, мускулистые руки запутались в моих волосах, прижимая меня с такой силой, что мои клыки вонзились глубже в кожу. Удовольствие взорвалось в моем подсознании, подстегивая меня кусать его снова, убирая воск изо рта и глотая потрясающий вкус его крови.
Затем, пока воск все еще не успел застыть, я пролила его на другой сосок, вызывая еще один гортанный стон. Подождав всего секунду, перед тем как погрузить туда свои клыки, поочередно облизывая и всасывая твердый горячий кончик. Снова проглотила декодантский вкус его крови, ну и может быть немного воска. Отстранилась, вытирая свой рот от лишних капелек, и посмотрела в его полыхающие зеленем глаза.
Его сила пульсировала под моими руками, запах его желания тяжелым облаком клубился в воздухе, смешиваясь с облачком моего собственного возбуждения, вызванного эротическим окружением.
Не размыкая наших взглядов, я нагнулась вперед, задевая грудями его бок, потянулась поставить свечу на ночной столик…, и схватила еще одну.
Очень медленно я провела своей свободной рукой по его телу, убирая остатки воска с его груди, прежде чем проследить дорожку темных волос туда, где находился его пах.
Глаза Кости не закрылись, когда моя рука обхватила его плоть, но губы его раскрылись, показывая пару клыков.
– Сделай это, – произнес он, настолько хриплым голосом, что я ели узнала его.
Все его тело выгибалось от вспышек боли и наслаждения, отражаясь у меня в подсознании. Я смешала мягкую кашицу воска на кончике, прежде чем сбросить ее, игнорируя обжигающую боль в руке.
Затем, пока воск еще не успел застыть, накрыла губами головку члена.
Первобытный стон вырвался из его горла, когда я втянула его глубже, обводя языком его плоть, вбирая в себя столько, сколько могла с двумя острыми клыками.
Он ощущался во мне, как ваяный мрамор, – плоть, теплая от воска трущаяся между моими клыками.
Его руки судорожно сжимались, с шумом разрывая простыни. Я не останавливалась
чтобы проверить, а продолжала обводить языком его член, убирая остатки воска. Чистое удовольствие наполняло меня сквозь нашу связь, когда он
наконец излечился от контактов с воском.
Даже если бы я не могла чувствовать сквозь его эмоции, я знала бы это, поскольку мою руку уже не жгло. Кроме того, я знала, что Кости любит добавить немного боли к его страсти.
И после того, как я стала вампиром, я отыскала его любимый способ получить желаемое.
Его глаза закрылись, а спина выгнулась – еще одно приглашение и я приняла его.
Амброзия (*прим: в греческой мифологии пища и благовонное притирание олимпийских богов) его крови дразнила мой язык, когда, очень осторожно, я сомкнула свой рот на нем, вбирая глубже без увеличения проколов.
Придется немного попрактиковаться для совершенства.
Эта смесь экстаза и боли просто взрывала мои эмоции. Он стонал, бедра приподнимались в такт с ритмическими движениями моего рта.
до самого основания, и только благодаря моему вампирскому отсутствию рвотного рефлекса я смогла проделать это, заглатывая его целиком и полностью.
Затем всосала снова, проводя языком по всей его длине, проглатывая капельки крови, что остались после моих проколов.
– Повернись, – хриплым голосом произнес Кости, когда его руки пытались приподнять меня к нему.
Я сопротивлялась, понимая, чего он хочет и зная, что все утратить смысл, если я позволю ему сделать это.
– Нет. Только ты, или я остановлюсь. – Мои слова прозвучали искаженно, так как мои клыки сделали еще одно скольжение по его плоти.
Он повернулся на один бок, так что его тело окружило мое, руки проникли между моими бедрами. И я испустила шокированный стон, когда он коснулся моих складочек, большой палец кругами гладил мой клитор, а его пальцы проникли внутрь.
– Ты такая влажная, – пробормотал он. – Я хочу утонуть в твоем вкусе, и покрыть себя твоим запахом.
Представление этого сотворило со мной даже больше чем нужно, что внутри меня все сжалось, но у меня были причины не позволять ему наброситься на меня, даже если в этот момент я не смогла бы отказать.
– Нет. – снова ответила я, всасывая его ртом и царапая всю его длину моими клыками. Он простонал – Уже скоро. Не останавливайся, Котенок. Глубже. Еще.
Я снова втянула его в себя по самое основание даже сильнее, чем обычно. Его руки
остались там же, пальцы ласкали мою плоть с потрясающей настойчивостью, заставляя мои бедра выгибаться с каждым сопровождающим поглаживанием. Боль стала нарастать внутри меня, знакомое чувство напряжения, что требует того, что нельзя отрицать.
Каждое поглаживание поражало меня сильнее. Я все продолжала втягивать его упругую длину, покусывая и облизывая те места, что он любил больше всего, стараясь не сдаваться, убеждая себя вкусом его крови. Его руки задвигались быстрее (кости просто гад я вам скажу) пока крики не полились из моего рта, несмотря на то, что рот был занят его плотью.
– Я больше не могу ждать! – Кости почти рычал.
У меня едва хватило времени вытащить свои клыки из его плоти, как он выдернул меня вверх, одновременно опускаясь вниз. Его руки зажали мою талию, удерживая меня в сильнейшем захвате, рот коснулся мягкой покалывающей плоти между моими ногами.
Наслаждение рвануло в меня, словно плотина. Его пальцы впились в мои бедра,
подвигая меня ближе. Язык, клыки и губы слились с одну сплошную сенсацию, что хлестала меня с экстазом, скрывающим все мысли под хаотичной волной. Чем больше я двигалась, тем больше это чувство поглощало меня.
Резкие крики имитировали интонацию дыхания, питая миллионы нервных окончаний, что просто требовали еще и еще. Если бы его руки не держали меня, и я бы упала от сотрясений, что начали вырываться из меня.
Они достигли пика в оргазме, что целиком и полностью затопил меня.
Некоторая часть сознания возвратилась, заставляя меня смущаться от того, что его голова была вжата на несколько дюймов в матрас.
Он наконец ослабил хват, и я упала на кровать. Когда он навис надо мной, в его глазах все еще было свирепое пламя зелени.
Прерывистый вздох вырвался из меня, когда я увидела следы крови вокруг его рта. Моей? Или его?
– Кости…
– Не надо, – Что-то потаенное было в его голосе, что заставляло меня дрожать. – Не говори ничего, особенно «Стоп»
Теперь ты здесь для этого.
Он привлек меня к себе, толкая меня на колени и разворачивая к себе задом. Одна бледная рука обхватила мою талию, твердо удерживая.
В следующий миг он ворвался в меня, входя глубоко в ножны одним грубым толчком. Это заставило меня вскрикнуть, когда он толкался во мне снова и снова, так сильно, что
– Не замыкайся. – Его стабильный тон противоречил его движениям, что врывались в меня с большей силой, которую, как мне казалось, я могу выдержать. – Кричи для меня.
– Слишком сильно, – мой ответ терялся в его бешеном темпе.
– Как Ад, – прорычал он, облизывая мою шею. – Я столько раз кусал тебя и тебе это нравилось. Я чувствую твое тело, и тебе не больно. Просто отпусти, как делала это раньше. Сдайся.
Он прогнул меня вперед, его руки легли на мои бедра поддерживая меня. Как ответ на его просьбу, я начала непрерывно кричать, отвечая на разъяренную страсть его тела, разрывающегося во мне сильнее, чем когда-либо прежде. Его хват останавливал меня, голос с акцентом изрекал грубые выражения вперемешку со стонами от его собственной интенсивности, построенной на поражающих толчках.
Когда все это достигло сокрушающего меня пика, он наклонился ниже и вонзил свои клыки мне в шею, всасывая мою кровь сильными, почти дикими глотками.
Я рухнула на матрас почти в бессознательном состоянии, без сил, без мыслей, понимание происходящего ударило меня сильнейшей волной. Все было настолько сильно, что я едва смогла понять, когда Кости выкрикнул прежде чем сильнейший спазм сообщил мне, что он разделил со мной оргазм.
После нескольких моментов, которые, казалось, остановились на время, он упал рядом со мной, как будто кто-то перерезал нить, что его держала и нам обоим потребовалось несколько судорожных, если не сказать иначе, вздохов.
Даже если мне придется умолять, ты обязана проделать это еще раз, – наконец проговорил Кости с напряжением в голосе. – Я ног не чувствую.
Так же не чувствовала и я, но разговаривать было за моими возможностями в этот момент. Я могла слышать и думать, правда весьма туманно.
Даже со всеми сверхскоростными регенеративными способностями вампиров, я по-прежнему ощущала приступы боли, смешанный с остаточным покалыванием ошеломляющего оргазма.
Если бы я была человеком, и Кости взял бы меня так сильно, я не смогла бы ходить неделю. Нет, погодите – месяц.
Я думаю, это определенно сильно привяжет меня, пока мы будет порознь, – сказала я, плюхаясь на спину. Мой взгляд стал словно стеклянным.
Кости рассмеялся, притягивая меня в свои объятия с большей силой и скоростью, что было не совсем справедливо по отношению к моему состоянию, ведь я все еще испытывала проблемы в управлении своих конечностей.
– Ох, Котенок, – прошептал он, когда его губы двинулись дальше по моей шее. – Ты же не думаешь, что мы уже закончили, не правда ли?
Он станет моей смертью, подумала я, но не смогла заставить себя произнести ни одной жалобы.
Или просто опротестовать, когда его рот скользнул по моей шее, и продолжил свой путь все ниже и ниже.
После всего, даже если я и была права, на свете существовали намного худшие вещи, чем смерть, и я не могла представить себе лучший путь достичь ее.
Глава 22
Самолет коснулся земли, и в тот же миг небо разверзлось, и проливной дождь хлынул на его крышу. Несмотря на то, что я уже горела от нетерпения взяться за дело, часть меня горестно жаловалась, что вскоре придется вновь воспользоваться вонючим репеллентом от призраков. Служба безопасности аэропорта явно не одобрила бы мои попытки сесть в самолет, исходи от меня запах марихуаны, и я не думала, что с ними прокатит мое правдивое объяснение «Но, мне же нужно удерживать призраков от себя подальше!”.
– Кэт, добро пожаловать.
– Господи, это удивительно.
Намек на улыбку на лице Менчереса был знакомым, остальное – не очень. Его полуночные черные волосы и брови теперь были золотисто-блондинистыми, темно-серые глаза стали синими, а вместо обычных, дорого выглядящих слаксов и рубашек с длинными рукавами, которые он предпочитал, на Менчересе была футболка от Эда Харди и шорты.
Но больше всего меня потрясла его аура. Вернее, ее отсутствие. Если бы не его небьющееся сердце, я бы поклялась, что он человек, потому что никакой сверхъестественной энергии в воздухе вокруг нас не циркулировало. Учитывая, что рядом с Менчересом я обычно чувствовала себя, как летящий металлический зонт во время шторма с молниями, я была ошеломлена тем, что ему удалось полностью скрыть свою силу.
– А я еще наивно считала, что хороша в этой шпионской фигне, – продолжила я, делая неопределенный жест, охватывающий мои с недавнего времени черные волосы, карие контактные линзы и кожу, искусственно затемненную с помощью одного из тех средств типа «загар в бутылке». Я даже утолстила брови, сделала их более темными и окрасила пушок на руках из золотисто-рыжего в коричневый. Однажды вампир узнал меня по намеку на рыжеватость на моих подмышках, хотя тем утром я брилась. Обдури меня разок и все такое.
– У меня было несколько больше практики, чем у тебя, – с сухим юмором ответил Менчерес, забирая мою сумку, несмотря на то, что я легко могла нести ее сама. Я не спорила.
Он не был шовинистом; просто он из другой эры. Совсем другой эры, рассматривая
нашу разницу в возрасте, равную четырем с половиной тысячелетиям.
Мы вышли из аэропорта, не говоря больше ни слова, не желая привлекать к себе внимание на случай, если за этим местом наблюдают упыри Аполлиона или другой секты. Переборщить с осторожностью мы никак не могли, несмотря на то, что Кости уже три ночи находился с Дениз в Огайо. С ее способностью обращаться в точную копию меня я сильно сомневалась, что кто-либо, кроме него, Ниггера, Менчереса или Киры, мог знать, что настоящая Рыжая Смерть находится в Мемфисе, а не шастает по барам и клубам с Кости.
Однако, чтобы и дальше отбросить подозрения, Кира не присоединилась к Менчересу, когда мы решили прошерстить Мемфис. Она занялась своими обычными делами, поддерживая нашу шараду, что Менчерес по-прежнему с ней дома. Мне было плохо оттого, что я послужила причиной их разлуки на таком раннем периоде их отношений, но знала, что они оба осознавали необходимость. Кира была частным сыщиком, поэтому о слежках знала все, а Менчерес играл в поймай-плохих-парней еще со времен пирамид.
Как только мы оказались в автомобиле, Менчерес вручил мне сумку с заднего сиденья. Мне не нужно было даже открывать ее, чтобы понять, что в ней. Запах выдавал содержимое, но эти два растения, как и обещал Фабиан, оказались эффективными. Только двое призраков последовали за мной за прошедшие четыре дня, и я выпроводила их вежливо сформулированной директивой.
Я держала сумку на коленях, твердя самой себе, что пока еще можно не рассовывать ее содержимое по своей одежде. Я знала, что просто откладывала неизбежное, но «eau de чесночок и травка» моим любимым парфюмом не был. Я подняла свои темные очки на голову, больше не нуждаясь в них для маскировки, и поудобнее уселась на сиденье. Подожду часок или около того, прежде чем позвонить Кости. Сейчас было одиннадцать вечера; он, скорее всего, только что приехал в какую-нибудь горячую точку Огайо с Дениз и Ниггером.
Мы были на расстоянии в несколько миль от аэропорта, когда взрыв энергии ударил в автомобиль, словно невидимая бомба. Я уже инстинктивно потянулась к рукавам, забывая, что кинжалы не прикреплены к моим рукам, когда поняла, что это Менчерес просто опустил свои щиты.
– А нельзя ли в следующий раз предупредить, прежде чем делать это? – раздраженно бросила я. – Подумала, что на нас напали.
– Мои извинения, – сразу же ответил он, сворачивая ауру до тех пор, пока она перестала походить на взрыв. – Я не хотел напугать тебя.
Да ты пугал меня с тех самых пор, как мы впервые встретились, о, древняя жуть, было моей саркастичной мыслью, однако я не произнесла ее вслух, а в моей голове он прочитать
Затем, так же резко, как его сила ударила в меня несколько секунд назад, меня накрыло чувство вины. Экстраординарная сила Менчереса, возраст и видения будущего всегда наводили на меня ужас, но он не мог быть другим. Точно так же, как и я не могла не быть полукровкой прежде или не питаться от вампиров и поглощать их силы теперь. По шкале странности, вероятно, я даже опередила Менчереса, но все же по-прежнему позволяла своему дискомфорту из-за его необычности влиять на мое о нем мнение.
Если бы Кости прожил еще несколько тысяч лет – и Бог знает, как я надеялась на это– он мог бы получить столько же необычных способностей, как и Менчерес.
Менчерес разделил свою унаследованную силу с Кости, даровав ему телепатию и возможность быстро совершенствоваться, и мы не знали, сколько еще способностей могут неожиданно проявиться с течением времени. Как бы мне это понравилось, если бы люди стали подозрительно относиться к Кости из-за того, что он отличается от большинства вампиров? Одна только мысль об этом разожгла во мне ярость. Да, я знала, как бы мне это понравилось: я бы постоянно хотела отпинать их задницы.
– Это я должна приносить извинения, – сказала я, уставившись на радикально изменившийся профиль Менчереса. – Даже до того, как я обозлилась на тебя за то, что ты не
сказал мне, что стер мне, шестнадцатилетней, месяц жизни из памяти, мне всегда было неловко с тобой. Главным образом это было потому, что я лицемерила.
Он повернулся ко мне с самым странным выражением на лице.
– Боюсь, я не понимаю, Кэт.
– Приспешники Аполлиона не единственные, кто повинны в том, что боятся кого-то только из-за того, что он не такой, как все, – тихо ответила я. – Ты мог бы подумать, что, повзрослев, я пойму все это, но закончила я тем, что то же самое сделала с тобой. Прости, Менчерес. Ты заслужил лучшее, чем это.
Автомобиль начал замедляться. Менчерес свернул на обочину и, лишь дождавшись, когда автомобиль полностью остановится, встретил мой взгляд.
– Ты не должна мне никаких извинений. – Каждое слово он тщательно проговаривал, будто отдельное предложение. – Ни словом, ни делом ты никогда не использовала меня в собственных целях, чего не могу сказать о себе в отношении тебя.
Восемь месяцев назад я бы рявкнула «Верно, приятель!”, но с тех пор многое изменилось.
– Я не представляю, каково это, больше четырех тысячелетий руководить огромным сверхъестественным кланом. Самое большое, что я сделала на предыдущей работе – около пяти лет была лидером команды из шестидесяти солдат. Несмотря на то, что это и в сравнение не идет с тем, что делаешь ты, мне тоже приходилось принимать ‘великие’ решения, которые на самом деле оказывались весьма жесткими, поэтому в то же время, как я ужасно злилась на тебя из-за того, что ты сделал, какая-то часть меня все понимала. Кроме того, – я криво улыбнулась, – так как твое манипулирование свело нас с Кости, для меня отчасти трудно оправдывать свое недовольство.
Менчерес взял мою руку и странным формальным жестом провел ею по своему лбу.
– Ты оказала мне честь своим прощением.
– А ты можешь оказать мне честь, приняв мои извинения, потому что независимо от того, что ты сделал, я тоже была неправа, – возразила я.
Он отпустил мою руку, и выражение веселости мелькнуло в его чертах, прежде чем они снова стали непроницаемыми.
– Ты очень упрямая женщина. Извинение принято.
– Спасибо. – Затем я выдавила из себя маленькую, застенчивую улыбку. – Хорошо, с личными признаниями достаточно, да? Давай найдем каких-нибудь фанатичных упырей и обработаем их так, что они привели нас к своему лидеру.
Фальшивые голубые глаза Менчереса вспыхнули, являя пугающего, смертельно опасного надиральщика задниц, который скрывался за всеми этими тихими, приличными манерами.
– Да, – сказал он, растягивая слово. – Давай. Эд и Скретч уже в городе. Влад встретит нас сегодня вечером в таунхаусе, который я арендовал. Как только все соберемся, начнем охоту.
Из нашей команды Дэйв был первым, кто отправился на «раскопки» в Мемфис. Спустя неделю после нашего приезда, он сообщил через Фабиана, что познакомился с какими-то упырями, у которых была явная предвзятость к вампирам. Мы не были уверены, связаны ли они непосредственно с Аполионом, или просто являлись липовыми фанатиками, но согласно Дэйву, он провел забавный вечер, слушая их напыщенные речи о том, что упыри и вампиры должны жить отдельными, несвязанными жизнями. Свидания и свадьбы между ними «загрязняют» наши роды, и только через сепаратизм можно достичь реальной «силы и чистоты”.
Вполне звучит как чушь, которую проповедуют приспешники Аполлиона, учитывая, что тот похож на бессмертную версию ку-клукс-клана Великий Дракон. У Дэйва должна была состояться встреча с той же группой завтра ночью, и я не собиралась вмешиваться. Нет нужды раскрывать карты, проявляя нетерпение и захватывая пешки, если ожидание означало, что мы можем добраться до короля. Я надеялась, что после пары встреч Дэйву будут доверять
достаточно, чтобы позволить глубже проникнуть в чокнутую группу упырей.
Что касается Влада, Менчереса и меня, у нас был полный ноль. Источники Тимми указывали на некую странную активность в барах, к тому же я уточнила информацию у Тейта, и он подтвердил, что уровень преступности в Мемфисе недавно возрос, добавив в нас тем самым веру, что это наиболее вероятное место, где мог окопаться Аполлион. Но несмотря на то, что прошлые семь дней мы провели в местных барах в поисках подозреваемых, мы не получили ничего, кроме способности различать тонкие нюансы в многообразных ароматах барбекю. Или, возможно, этому научилась только я. Питание из запечатанных пакетов, содержащих кровь Кости, поддерживало меня сытой, но мне по-прежнему нравилось немного изменять свои вкусы.
Сотовый завибрировал в боковом кармане джинсов. Я вытащила его, тут же узнавая номер.
– Смерть, – Эд понизил голос настолько, что мне было трудно его расслышать.
– Вы что-то узнали? – тут же спросила я, выпрямляясь. Они со Скретчем были в другом конце города в популярном баре, который, если повезет, окажется более полезным, чем те, в которых были мы с Владом и Менчересом.
– Возможно, – сказал Эд по-прежнему так тихо, что мне приходилось напрягаться. Я бы попросила его написать смс, если уж он боялся быть услышанным, но, как я недавно узнала, это современное мастерство Эд все еще не освоил. – Недавно заходили несколько пожирателей костей, – продолжил он. – От них еще противные такие флюиды исходили. Я услышал, как один из них упомянул Фалконскую киношку под открытым небом, и приблизительно десять минут назад они уехали.
Киношку?
– Ты имеешь в виду кинотеатр, верно? – спросила я, чтобы убедиться, что это не сленговое словечко, обозначающее что-то другое.
Эд фыркнул.
– Конечно. Я поискал его прежде, чем позвонить тебе. Это на Саммерс авеню около трассы I–40.
Печатать смс Эд мог и не уметь, но к счастью, с навигатором справлялся.
– Хорошо. Отправляйтесь туда, но не раньше, чем через десять минут, если за вами следят. Я поеду сейчас же.
– Увидимся там, – пробормотал он и повесил трубку.
– Мы в неправильном месте, – объявила я Менчересу и Владу, подзывая бармена. – Давайте рассчитаемся и уберемся отсюда.
Влад поднял брови.
– А поконкретнее, – протянул он.
– Эд подслушал о какой-то странной активности в Фалконском уличном кинотеатре, будто и само сочетание слов «активность» и «уличный кинотеатр» не достаточно странно.
Менчерес недоуменно взглянул на меня.
– Почему?
– Потому что прогресс – беспощадная сука, – было тем, на чем я остановилась, сопроводив это следующим: – Плохая новость в том, что если он все еще открыт, а не заброшен, у нас будут человеческие свидетели, о которых стоит побеспокоиться, если Эд прав и там действительно что-то намечается.
– Уличные кинотеатры, – произнес Влад, и его губы скривились так, что сразу стало понятно, что их поклонником он не был даже тогда, когда они были популярны. – Полагаю, это лучше, чем обычный кинотеатр. Меньше людей, и если я хорошо помню, большинство
там не будут сосредоточены ни на чем ином, кроме прелюбодеяния.
Я почти рассмеялась от презрительности, прозвучавшей в его тоне. Кто знал, что предполагаемый бич потустороннего мира смотрит свысока на занятия сексом в кинотеатрах?
– Когда мы были молодыми и озабоченными, не у всех был собственный замок, в который можно было забуриться, – сказала я, усмехнувшись.
Взгляд, который он бросил на меня, был более чем циничен.
– Моя юность прошла в непрекращающейся войне, а не в преследовании нежных соблазнений.
Про себя я подумала, что «нежность» было последним словом, которое у меня ассоциировалось с Владом, но на данный момент у нас было место, в котором следовало побывать, упыри, которых нужно было отыскать и все такое. Я посмотрела на часы. Десять сорок пять. Это помогло бы в другой день, но сейчас была ночь пятницы, поэтому кинотеатр будет заполнен под завязку.
– Ну, мальчики, – сказала я, бросая пару банкнот на стол. – Поехали в киношку.
Глава 23
Уличный кинотеатр не был заброшен: автомобили выстроились в линию перед четырьмя большими наружными экранами. Я тяжело вздохнула, крадучись огибая заднюю часть первого проектора. Конечно, мы не настолько удачливы, чтобы место оказалось закрытым. Черт, учитывая количество людей здесь, одно из двух: либо я недооценила привлекательность уличных кинотеатров, либо они на каждом сеансе бесплатно раздают попкорн и презервативы.
Потому и приходилось прятаться в попытках узнать, были ли мы здесь единственными беспульсными. Мы разделились, чтобы прочесать как можно больше территории. Я не видела и не чувствовала Влада и Менчереса, поэтому, можно сказать, они проделали хорошую работу в том, чтобы оставаться незаметными. Я надеялась, что была такой же неприметной.
И тут я остановилась. Это было странно. Фургон стоял в стороне, слишком далеко от ближайшего экрана, делая невозможным хоть что-то разглядеть на нем. Он предательски не раскачивался, оставляя тем самым сомнительной возможность, что машина отъехала в сторону от экрана по романтическим причинам. По правде, в этом могло и не крыться ничего коварного, но был лишь один способ выяснить.
На расстоянии в пятьдесят ярдов от фургона я услышала голоса, звучавшие не с экрана
какие-нибудь сверхъестественные вибрации и делая глубокий вздох, чтобы поймать земляной запах упырей.
Ничего.
Придется подойти ближе, чтобы узнать наверняка.
Фургон был припаркован рядом с местом, где кучка кустарников превращалась в усаженный деревьями холм. В темноте, из-за уклона местности и огней фильмов, ярко светящих в противоположных направлениях, место позади было фактически невидимым. Черт, я могла видеть в темноте, но с этим скатом, ярким светом и кустами для меня было все еще трудно сказать, был ли в этой области еще кто-нибудь, или же все, что я видела – лишь деревья.
Я почти ползла теперь, навострив уши на любые звуки, не принадлежащие ни фильмами, ни людям, смотрящим их, ни их мыслям, ни ближайшему шоссе. Есть. Мужской голос, определенно, сопровождался другим, и оба находились в лесистой местности, в которой для обычного кинозрителя совершенно не было причин находиться. Это могла быть и парочка болтающих бродяг, но я на всякий случай вытащила два больших кинжала.
Будь я проклята, если позволю схватить себя, если это вовсе не безвредная кучка людей. Может, я и единственная цыпочка в команде, но это не делало из меня девицу в беде.
Спустя несколько минут моего тихого продвижения ползком, я смогла уловить завихрения силы в воздухе, слишком низкой, чтобы заставить меня развернуться, и слишком большой, чтобы принадлежать Владу или Менчересу, скрывающим свои ауры. Я сильнее сжала кинжалы и продолжила продвигаться вперед, радуясь, что постоянного сердцебиения у меня больше нет, иначе оно бы уже громыхало. Выходите, выходите, где бы вы ни были.
– … уничтожьте больше. Покажите нашим братьям, что мы дело говорим, – пробормотал кто-то.
Особенно громкое крещендо музыки заглушило первую часть того, что ответил другой, но я уловила:
– … пока кровопийцы не будут мертвы все до последнего.
На самом деле, остальное слушать было уже не обязательно.
Теперь я была близко, лишь на расстоянии в тридцать футов. Достаточно, чтобы увидеть стоящих свободным кружком четырех упырей, один из которых небрежно ковырял грязь носком ботинка. Двое из них в брюках из денима и футболках с короткими рукавами выглядели вполне нормально для теплого летнего вечера. Но двое других смотрелись как плохая имитация Ангелов ада, напялив кожаные куртки, перчатки без пальцев и черные джинсы с толстыми цепями.
Компенсируете недостаток чего-то? было моей презрительной мыслью.
– Вы чувствуете это? – спросил один из них, оглядываясь.
У других даже не было шанса ответить, прежде чем сила рванула по воздуху, словно кнутом ударяя по моей коже, прежде чем перескочить через меня и приземлиться на них. Я встала, все еще сжимая кинжалы, несмотря на то, что ни один упырь больше сражаться не мог. Судя по их испуганным выражениям, они не могли сделать ни малейшего движения, чтобы даже закричать.
– Ты на самом деле знаешь, как устроить красивый выход, Менчерес, – заметила я. Египетский вампир появился с противоположной от упырей стороны, в то время как
размеренный, похрустывающий шум позади меня, сообщил, где Влад.
– Здесь поблизости белый фургон, кто-нибудь из вас проверил его? – спросила я.
– Воняет этими упырями, но пуст, – ответил Влад, вставая рядом.
Я уставилась на этих четырех упырей, думая, что выпучи они глаза еще немногим больше, те выпадут из орбит. Готова поспорить, они не ожидали на своей вечеринке такого незваного гостя, как Менчерес. Мы с Владом могли убить их достаточно легко, но только Менчерес мог заморозить их до полной неподвижности, не притронувшись к ним и пальцем.
– Эта группа слишком малочисленна, чтобы устраивать здесь такую встречу. Должно прийти больше, – сказала я, понизив голос.
По вспышке эмоций на лицах двух упырей, я предположила, что права.
– Я буду удерживать их, – сказал Менчерес, отступая. – Давайте скроемся.
Менчерес и Влад также растаяли в лесу. Как только я нашла выгодную позицию приблизительно в сорока ярдах, я присела позади небольшой скалы и снова посмотрела туда, где мы оставили четверых упырей. Передо мной было много деревьев, поэтому я не видела их абсолютно четко, но было похоже, что эти четверо по-прежнему стоят там, где мы их оставили, не разговаривая и уж тем более не пытаясь убежать. Я покачала головой. Чертовски удобно иметь такую силу, как у Менчереса – если ты достаточно силен, чтобы управлять ею, что ко мне не относилось.
Нам не пришлось долго ждать. Меньше чем двадцать минут спустя мы услышали, как другой автомобиль, судя по звуку, подъехал очень близко к тому месту, где стоял первый фургон. Затем послышалась приветливая болтовня его пассажиров, поздравляющих друг друга с убийством двух молодых вампиров этим утром.
Сукины дети. Не стоило и сомневаться, что это остальная часть группы!
– В чем дело, Бренд? – засмеялся голос. – Кошка сожрала твой язык?
Для меня это была слишком бесценная возможность, чтобы продолжать прятаться.
– Еще нет, но могу сделать исключение, – сказала я, выпрямляясь в полный рост, и зашагала к ним.
Сила Менчереса ударила в меня, проносясь мимо и буквально цементируя их на месте прежде, чем они даже успели задохнуться от вида вампиров, появляющихся из леса. Несмотря на то, что я признала практичность этого, часть меня была разочарована. Сразиться
Когда я приблизилась к группе, которая теперь возросла до семи персон, что-то белое попалось мне на глаза, отвлекая от причитаний по поводу того, что сила Менчереса лишила меня удовольствия.
– Вы носите клыки вокруг шеи? – выпалила я, схватив ожерелье, висевшее на одном из подражателей Ангелов ада. Совершенно точно, на серебряную цепочку были нанизаны восемь клыков, вид которых настолько взбесил меня, что я временно потеряла дар речи.
Влад не казался столь возмущенным. Он появился слева от группы, почти игриво грозя им пальцем.
– Слушайте, я всегда находил уличные кинотеатры скучными, но вы, похоже, собираетесь сделать их для меня весьма забавными. Менчерес, верни им способность говорить. Однако, если кто-либо из вас закричит, это будет последний звук, который вы издадите.
Мне не нужно было говорить, что работка будет грязной, а их было слишком много, чтобы забрать в наш арендованный таунхаус.
– Нужно разогнать отсюда всех этих людей, – сказала я и добавила в качестве важной запоздалой мысли: – Чтобы все это не появилось в одиннадцатичасовых новостях.
Несомненно, Менчерес мог очистить весь этот кинотеатр за несколько секунд. Но люди могли бы и призадуматься, почему их автомобиль внезапно полетел по воздуху, или почему все огромные киноэкраны вдруг рассыпались на шарики. Нам такая гласность совершенно ни к чему.
Менчерес кинул на меня резкий взгляд.
– Я знаю, как быть осторожным, – сказал он, прежде чем исчезнуть размытым пятном из-за скорости своего передвижения.
Я с величайшим трудом сдержалась и не фыркнула. Прошло не так много времени с тех пор, как Менчерес уничтожил секцию Диснейленда перед ошеломленными свидетелями и обратил Киру в вампира на видео, распространившемся по всем просторам Интернета. М-да, то было точно чувство осмотрительности.
– Так, мальчики…
Я обернулась и увидела, как Влад вышагивает вдоль неровного круга упырей, все еще удерживаемых на месте властью Менчереса, несмотря на то, что тот скрылся из виду. Он коснулся каждого из них по причине, которая была мне прекрасно известна. К чему бы Влад ни прикоснулся, он мог сжечь это.
– Тот, кто расскажет мне все о вашей маленькой компашке, будет жить, – продолжил он.
– Кто не расскажет… ладно, вы узнаете, что произойдет, уверен.
Огонь для выразительности вспыхнул вокруг его рук. Несколько упырей сгримасничали, поняв, кем является Влад. Только один вампир был известен способностью управлять огнем, а репутацию Влада можно было назвать какой угодно, только не успокаивающей.
– Поблизости еще слишком много людей, – напомнила я ему. Горящие упыри обязательно привлекут внимание даже через кусты и деревья.
– Тогда Менчересу стоит поспешить, – ответил Влад еще более жестким тоном. – Эти товарищи все еще молчат и игнорируют мои приказы, а это, можно сказать, моя больная мозоль.
Один из них издал непонятные бормочущие звуки, странно хлопая губами, но остальные остались тихи. Влад вздохнул:
– Никто не верит, что ты серьезен, пока не начнут падать тела.
Затем он двинулся так быстро, что я даже не была уверена, что именно он делал… пока не увидела новые темно-красные ожерелья на шеях нескольких членов группы.
Их выражения внезапно стали пустыми, глаза закатились назад, но тела остались в вертикальном положении. Головы тоже были на месте, несмотря на то, что только сила Менчереса удерживала их приклеенными к шеям.
Я моргнула в ответ на вполне эффективную жестокость Влада, но это не было для меня шокирующим. Кости сделал бы то же самое. Мне могло и не нравиться убивать вражеских боевиков, когда они не могут сопротивляться, но эти упыри были вовлечены в попытку вызвать столкновение между двумя расами, которое, в случае их успеха, оставит после себя по крайней мере тысячи убитых. А это означало, что мои личные предпочтения нужно отставить в сторону.
– Те парни закончили удачно. Остальным из вас так не повезет, – спокойно сказала я. –
Двое из них выплюнули проклятия, причем самое противное исходило от упыря с трофеем в виде клыков. Я не дала Владу шанс действовать, а резанула лезвием по горлу упыря прежде, чем он успел сказать что-либо еще. Теперь у него было два ожерелья: одно – из клыков, другое – из последней пролитой им крови.
Другой упырь, оскорбивший меня, вспыхнул пламенем таким яростным, что его крики оборвались через пару секунд. Я посмотрела в сторону кинотеатра, надеясь, что ни один из кинозрителей, случайно заметивших свет, не решит посмотреть, что же это за внезапно вспыхнувшее пламя. Но прежде, чем я успела сбросить ментальные щиты, чтобы можно было легче уловить чью-нибудь мысль «а что это там светится?”, огонь на упыре исчез, оставляя только дым кружиться над его останками.
Правильно, не стоит беспокоиться о лесном пожаре, если рядом Влад. Мой собственный контроль над огнем в течение того краткого времени, на которое я позаимствовала его способность, был гораздо меньше.
Мое бедро завибрировало. Из -за напряженности обстоятельств я подскочила, прежде чем, наконец, поняла, что это всего лишь сотовый. Я вытащила его, увидела номер Кости и сгримасничала, снова сбрасывая звонок. Я очень хотела поговорить с ним, но болтовня или переписка во время огненного допроса были несколько неуместны.
– Пока истощается ваша численность, то же самое происходит с моим терпением, – сказал Влад приветливым, но в то же время жутким тоном. – Все еще не собираетесь рассказывать мне, что я хочу узнать? Эни, мени, мани…*
На «мо» упырь, на котором в этот момент остановился палец Влада, взорвался как фейерверк, обрушивая свои горящие кусочки, которые я даже не хотела идентифицировать, на двух упырей, стоящих по обе стороны от него. Потребовалась вся моя сила воли, чтобы не отвести взгляд. Слово «гадость» ни в малейшей степени не соответствовало тому, на что это было похоже на самом деле. Вместо того чтобы сделать что-то абсолютно девчачье, к примеру протянуть «Фу-у-у-у», я сконцентрировалась на том, что подслушала в разговоре упырей, и на том, сколько еще жизней будет уничтожено, если позволить планам Аполлиона двигаться дальше.
– Ты убьешь нас в любом случае, независимо от того, скажем ли мы тебе то, что ты хочешь знать, или нет, – наконец сказал упырь со шрамами на шее. Другой упырь, выглядевший совсем уж подростком, все еще странно хлопал ртом, будто изображая рыбу, вытащенную из воды. И чем это он занимается? – задумалась я.
Влад пожал плечами.
– Если твоя информация окажется полезной, то спустя некоторое время я тебя отпущу.
– закончил он, кивая головой на другие трупы. Упырь проворчал:
– Почему я должен верить, что ты действительно оставишь меня в живых? Влад замер на месте, но его глаза засверкали опасным огнем.
– Назови меня лжецом еще хоть раз…, – сказал он; из каждого его слова буквально сочился вызов.
Несмотря на то, что я не была тем, кому угрожали, по мне пробежала дрожь. Это был один из тех моментов, когда я была рада, что нахожусь на стороне Влада.
Молодой упырь снова захлопал губами, еще более отчаянно открывая и закрывая рот. Я кинула на него раздраженный взгляд. Никому не понравились бы неестественные истерики в середине допроса. Но затем мои глаза сузились, и я схватила его за футболку прежде, чем Влад смог что-то сказать.
– Открой рот снова, – сказала я, потому что он от удивления закрыл его, как только я схватила его.
– Не делай этого, – приказал упырь со шрамом.
Я сделала выпад в сторону, ломая ему колено, при этом ни на секунду не отводя взгляд от упыря, которого удерживала. Медленно, со взглядом, который теперь я признала умоляющим, упырь открыл рот. Широко.
– Иисус, Мария и Иосиф, – выдохнула я.
Прим. переводчика: * Эни, мени, мани, мо… – начало известной детской считалочки
Глава 24
Я продолжала пялиться в рот упыря. Там, где должен был быть язык, остался лишь рубцеватый кусок плоти. Это увечье не могло быть нанесено после того, как он стал немертвым. Все, отрезанное у него, выросло бы снова, как и у вампиров. А шрам доказывал, что нехватка языка не была врожденной. Получается, кто -то отрезал его, а затем обратил парня в упыря, причем сделал это почти сразу же, судя по не успевшему зарубцеваться шраму. Если бы он зажил задолго до того, как его обратили, эта область была бы намного
более гладкой.
И я не представляла, кто мог добровольно согласиться на такое. Особенно кто-то, столь молодой, каким был этот мальчик, когда все произошло.
Но просто, чтобы убедиться… Я развернулась, схватила другого упыря и пихнула свой кинжал ему в его рот.
– Ты имеешь к этому какое-нибудь отношение? – спросила я, толкая лезвие внутрь. – Попробуй только солги мне, и клянусь Богом, что Влада вырвет от того, что я с тобой сделаю.
– Я не делал этого, – быстро пролепетал упырь. Его пристальный взгляд метнулся за мою спину. – Я не лгу. Он уже был таким, когда его отправили в нашу группу.
– И кто его отправил? – спросила я, заталкивая кинжал внутрь до тех пор, пока он, казалось, не задел стенку его глотки, но мне было плевать. Увечить. Силой обратить подростка. Возможно, это сделал и не он, но он был частью этого.
– Ты знаешь кто, – прохрипел упырь. Я и глазом не моргнула.
– Назови имя. Убеди меня, что я должна тебе верить.
Сотовый завибрировал у моего бедра снова, но я проигнорировала его, не желая ни на унцию отклонять свое внимания от упыря, стоящего передо мной.
– Аполлион, – почти выдохнул он. – В его клане несколько таких, как Дермот. Он берет детей, молодых, но не особо умных, а затем отрезает им языки и обращает. Они являют собой хорошие горы мускул. Идти им больше некуда, говорить не могут, нормально писать тоже, поэтому мы знаем, что они не смогут предать нас.
Я думала, что была разъярена прежде, но это не шло ни в какое сравнение с гневом, наполнившим меня теперь. Мои руки дрожали, нож еще выше ушел в голову упыря. Он кричал так громко, как только мог с лезвием в глотке.
– Кэт, – голос Влада был тихим, но взывающим к сознанию. – Остановись. Он нам нужен живым.
Я понимала здравый смысл этого утверждения. Понимала, что, если убью упыря, мы никогда не узнаем, владеет ли он информацией о том, где находится Аполлион, а она была жизненно важна. Но мой разум был будто заморожен побуждением уничтожить любого, кто был частью этой ужасной практики, и мой нож продолжал свое восходящее движение к черепу упыря. Дермоту, скорее всего, было не больше семнадцати, когда его так мучили, убили, а потом и принудили к такому существованию. Упырь, стоящий передо мной, знал это. Позволял этому продолжаться. Он должен заплатить.
– Кэт!
Моя рука снова задрожала… а затем я отдернула кинжал, прокручивая его в процессе и смакуя крик, издаваемый упырем. Я отошла от него, делая глубокие, долгие вдохи, чтобы напомнить себе, что приняла правильное решение. Информация была важнее мести. Я повторяла это про себя словно литанию*, пока не почувствовала себя более уравновешенной.
– Разве ты не собирался поджечь его, чтобы узнать больше деталей? – спросила я Влада голосом почти нормальным, несмотря на гнев, все еще нараставший во мне.
Влад бросил на меня какой-то непонятный взгляд, и слабая улыбка мелькнула на его губах.
– Если ты проживешь достаточно долго, Смерть, в один прекрасный день ты испугаешь даже меня.
– У девушки должны быть цели, – коротко ответила я. – А он все еще не проболтался, где Аполлион.
– Нет, не проболтался, верно? – Затем Влад проделал серию странных движений руками, но огня из них не вышло.
– У тебя проблемы с исполнением? – в удивлении спросила я.
– Прикуси свой язычок, – фыркнув, ответил Влад. – Я проверял, понимает ли Дермот язык жестов, но, судя по выражению на его лице, ответ – нет.
Я поглядела на молодого упыря, наблюдавшего за руками Влада со своего рода
нездоровым восхищением. Он берет детей, молодых, но не особо умных… сказал другой упырь об Аполлионе. Знал ли Дермот, что есть целый язык, не требующий ни слов, ни письма, который он мог бы изучить? Каким, должно быть, загнанным он чувствовал себя, принужденный к этой жизни, и не будучи способным ни к одной реальной форме общения.
– С тобой все будет хорошо, – сказала я Дермоту. – Мы не причиним тебе боль, и тебе не придется больше жить с этими людьми, обещаю.
Маленький голосок внутри меня заявил, что Кости не будет в восторге от того, что я собиралась сделать, но я затолкала его обратно. Ему могло это и не нравиться, но он поймет.
Рев десятков машин объединился с дружными разочарованными стонами, когда диалоги во всех четырех фильмах – и внешние огни – резко отрубились. Это не заняло у меня больше секунды, чтобы сбросить свои ментальные щиты и уловить внутреннее ворчание кинозрителей из-за внезапного перебоя в электричестве уличного кинотеатра.
Я услышала, как громкий голос, звучащий из портативного мегафона, начал приносить извинения за неудобство, обещая, что корешки билетов будут действительны следующим вечером. Должно быть, менеджер. По тому, как спокойно он все это говорил, я догадалась, что Менчерес немного поболтал с ним, воспользовавшись силой своего взгляда. В противном случае, управляющий был бы намного более мрачным из-за того, что денежки из кинотеатра уплывают, да еще и придется возмещать билеты.
Может, стоит сделать анонимное пожертвование этому кинотеатру. Менеджер не заслужил такой финансовый удар только потому, что подстрекающие к войне упыри-убийцы выбрали это место для проведения встречи.
– Кто-то идет, и это не Менчерес, – сказал Влад и кивнул головой в сторону.
Вид вампиров, одного с седыми прядями в волосах, другого настолько тощего, что кости плеч выпирали сквозь рубашку, лишь подтвердил мою догадку.
– Эд. Скретч, – позвала я, не повышая голос. – Сюда.
К моему облегчению, когда я подбежала к Владу, и Дермот, и другой упырь были все еще живы, хотя за те несколько минут, что меня не было, последний выглядел так, будто побывал в жерле вулкана. Менчерес, должно быть, снял с него свою власть, потому что упырь был уже на земле, а обутая нога Влада покоилась на его рте. Должно быть, потому я и не слышала воплей, несмотря на то, что его, очевидно, поджаривали.
– Кажется, он не знает, где Аполлион, – заявил Влад. – Я не удивлен. Аполлион не идиот, чтобы рассказывать, где он, каждому в такой группировке, как эта. Они рапортуют и получают инструкции по электронной почте. У меня есть адрес и пароли.
Эд и Скретч появились позади меня в следующую же секунду. Один из них медленно присвистнул, увидев мертвые тела, по-прежнему стоявшие вертикально, и все еще живого, но обгоревшего упыря под ногой Влада.
– Похоже, мы пропустили вечеринку, – заметил Эд. Влад иронично улыбнулся.
– Но вы как раз вовремя подоспели к уборке.
– И почему я не удивлен? – пробормотал Скретч, качая головой. – Какой беспорядок, но лучше уж они, чем мы.
– Мудрый взгляд на вещи, – прокомментировал Влад.
Упырь постучал на ноге Влада, усиленно моргая ему. Влад сдвинул ногу на дюйм, чего вполне хватило для того, чтобы говорить.
– Здесь есть и другие из наших. В этом городе, я имею в виду. Предполагается, что мы
должны найти тут рекрутов, увеличив нашу численность, убить несколько вампов, а затем перебраться в другой город. А еще мы должны тут же уехать в случае, если увидим Смерть или Кости. Это хорошая информация. Достаточно ценная для того, чтобы сохранить мне жизнь, как ты обещал, – закончил он.
Влад совсем убрал ногу, но огонь уже начал танцевать по его руке.
– Большинство из этого мы уже знали, поэтому информация совсем бесполезная.
– Влад, – сказала я, и его брови приподнялись в ответ на резкость в моем голосе. – Он приложил все усилия, чтобы рассказать тебе все, что знает, поэтому ты должен отпустить его.
Он открыл было рот, собираясь поспорить… но затем улыбнулся.
– Конечно.
Упырь вскочил на ноги, бросая быстрые взгляды между Владом и обещанием свободы, маячившим позади него, прежде чем начать шаг за шагом отступать.
– Не. Так. Быстро, – ядовитым тоном проговорила я, растягивая каждое слово.
– Он обещал оставить меня в живых! – пробормотал упырь.
– Влад обещал. Я – нет, – сказала я и прыгнула ему на спину, когда он попытался убежать. Сила Менчереса не пыталась помешать ему, поэтому он развернулся и начал наносить мне разъяренные удары, но я была рада. Я хотела избить его до состояния полной покорности. Показать ему, на что это похоже – быть беспомощным, независимо от того, как сильно сопротивляешься. Это было меньшее, что я могла сделать для Дермота и других, ему подобных.
– Однажды вампир совершил ту же ошибку, забыв про меня, и получив обещание не убивать его только от Кости, – пробормотала я несколько секунд спустя. Множественные места на моем теле все еще горели от ударов упыря, но с каждой секундой заживали. Я больше не делала пауз на болтовню, а с силой воткнула кинжал в шею упыря чистым, диким, отсекающим ударом, чувствуя холодное удовлетворение, когда его голова скатилась на бок.
– Как бы то ни было, ему не понравилось, как все обернулось, – закончила я, вытирая лезвие о рубашку упыря. – Ты же знаешь поговорку. Дьявол кроется в деталях.
Прим. переводчика: *Литания – молитва, которая читается или поётся во время службы.
Глава 25
Мы еще на пару часов задержались на территории кинотеатра, дабы удостовериться, что не объявятся другие опоздавшие упыри, и что все доказательства того, что произошло, стерты с места происшествия. И дело не только в беспокойстве о полиции. Мы не хотели, чтобы кто-нибудь из упырей понял, что здесь произошло, если кроме этой покойной группы данное место для встреч используют и другие.
Менчерес настоял, чтобы мы не брали Дермота с собой в таунхаус. Его точка зрения, что независимо от того, как поизмывались над ним Аполлион и другие упыри, Дермот все еще мог оказаться угрозой, была слишком логичной, чтобы взять и проигнорировать ее. Стокгольмский синдром был вполне возможен, и будет не правильно просто предположить, что Менчерес наложит на Дермота силу своего проклятия, если тот пойдет вразнос и попытается убить одного из нас. К тому же, мы не могли брать его с собой в наши наблюдательные пункты. Потому, заверив всех, что не верю Дермоту так уж безоговорочно, я отослала его с Эдом и Скретчем, поклявшимся под страхом смертной казни хорошо за ним присматривать и увезти в безопасное место. Как только эта фигня с Аполионом закончится, у меня появится новый пункт в списке текущих дел: найти бессмертного терапевта для травмированного упыря и подыскать кого-нибудь для обучения Дермота языку жестов.
Я перезванивала Кости трижды, но каждый раз натыкалась на голосовую почту. Получается, что теперь, когда я могла говорить, не мог он. Беспокойство начало изводить меня, но я затолкала его подальше со всеми другими вещами, на которых я не могла позволить себе останавливаться. Я не могла тогда ответить на звонки Кости, но это не
означало, что я находилась в смертельной опасности. Он сильный. Он может о себе позаботиться. Я должна просто остановить параноидальные картинки его ссохшегося трупа, то и дело выпрыгивающие в моем разуме.
Ввиду дополнительной предосторожности на случай, если кто-нибудь наблюдал наши действия в уличном кинотеатре, Менчерес несколько раз свернул по пути к нашему таунхаусу, а затем припарковался в полумиле от него, и остальную часть они с Владом пролетели, причем меня нес Менчерес. Я не потрудилась сказать им, что теперь тоже могу летать. Во-первых, я устала. Во-вторых, я все еще не слишком хорошо с этим справлялась, и если я врежусь в телефонный столб или вытворю что-нибудь подобное на глазах у Влада, он никогда не позволит мне это забыть.
Мы приземлились за домом на самой темной части лужайки, а затем обошли таунхаус, направляясь ко входу. Таунхаус был такого же размера, как и дом, в котором я выросла, но держу пари, Менчерес не останавливался в таком маленьком месте уже лет тысячу. Ему приходилось спать на кушетке, в то время как мы с Владом заняли две верхние спальни. Я только-только сняла свои ботинки в патио – остатки моего воспитания, когда занести грязь в дом было родственно преступлению, наказуемому смертной казнью – как Менчерес внезапно поднял голову и уставился в небо.
– Инопланетяне? – пошутила я, но все же напряглась, потянувшись за кинжалами. Упыри не могли летать, но что, если еще кому-нибудь не менее опасному удалось последовать за нами из кинотеатра? Нашими врагами были не только пожиратели плоти…
Мои чувства начало покалывать, будто в них выстрелили стероидами, когда Менчерес произнес:
– Кости.
– А ведь был такой хороший вечер, – успел пробормотать Влад, прежде чем упомянутый вампир приземлился в нескольких футах от нас в черном плаще, трепыхающемся вокруг него. Радость и тоска рванули через мое подсознание, когда встретились наши глаза. Я подошла к нему и обхватила руками, упиваясь силой и страстностью его ответных объятий.
– Я скучал по тебе, Котенок, – прорычал он. Затем его рот обрушился на мой. Его поцелуй был скорее наполнен грубой потребностью, чем романтичным приветствием.
Это было прекрасно, потому что я чувствовала то же самое. Кроме навязчивого желания пробежаться руками по всему его телу, чтобы убедиться, что он действительно здесь, облегчение, счастье и самое глубокое чувство правильности происходящего нахлынули на меня, обосновываясь глубоко внутри. Я не сознавала, как сильно скучаю по Кости до этого самого момента, не позволяя себе признавать, каким неправильным все чувствовалось, когда
– Почему ты не отвечала на мои звонки? – пробормотал Кости, подняв голову. – Я набирал тебе несколько раз. Пробовал и Менчересу. Даже Цепешу. Никто из вас не ответил. Напугала меня смерти, поэтому я и пробрался на самолет Федэкс*, чтобы убедиться, что ты в порядке.
– Ты прилетел из Огайо, потому что я не отвечала на звонки? – выдавила я между смехом и неверием. – Боже, Кости, это кажется немного сумасшедшим.
А так оно и было, хотя та часть меня, которая пускала танцевать все те картинки его надгробной плиты в моей голове только из-за того, что он не ответил на мой звонок, закивала в полнейшем понимании. Несмотря на все наши протесты, мы были очень похожи, когда приходило время бояться за безопасность другого, и я сомневалась, что мы когда-нибудь изменимся.
– Сумасшедший, – повторила я хриплым от всплеска эмоций голосом. – А я тебе уже говорила, что твоя сумасшедшая сторона…– твоя самая сексуальная сторона?
Он усмехнулся, прежде чем его рот накрыл мой в новом головокружительном поцелуе. Затем он подхватил меня, проносясь мимо Влада и Менчереса, даже не поприветствовав их,
хотя я сомневалась, что кто-нибудь из них был удивлен.
Мы ворвались в спальню, уже срывая друг с друга одежду, когда деликатное покашливание заставило меня обернуться. У Кости тут же в руке оказался кинжал, притом что мой лифчик свисал с его запястья. Я вытащила свой кинжал, но поняла, что субъект в комнате не сможет навредить нам, даже если очень постарается.
– Я каким-то образом оказался здесь, но вижу, что не во время, поэтому загляну-ка я позже, – произнес неизвестный призрак, прежде чем исчезнуть в стене.
– Не торопись, если ценишь свою загробную жизнь, – крикнул ему вслед Кости.
Кости отбросил свой кинжал и снова обхватил меня руками, и я и думать забыла о потенциальных призраках-подглядывальщиках.
* * *
– Тебе уже нужно идти? – пробормотала, моргая от ярких косых лучей солнца, проглядывающих через щели в шторах. – Но ты едва поспал.
Усмешка Кости была типичной ухмылочкой кота, добравшегося до сливок, хотя это выражение на данный момент больше подходило мне.
– Знаю, – сказал он, растягивая слова от теплоты воспоминания.
– Я серьезно.
– Котенок, – Кости сделал паузу, надевая рубашку, – четыре часа сна с тобой в моих объятиях для меня намного более благотворны, чем восемь часов бесконечных метаний по кровати, когда тебя рядом нет.
Мгновение я не могла сказать ни слова. Его тон был совершенно прозаичным, ни намека на романтичное преувеличения или игривое подтрунивание. После всего прошедшего времени я должна была бы уже привыкнуть к невозмутимой прямоте Кости относительно его чувств, но это по-прежнему поражало меня. Он не смущался обнажать свои самые уязвимые места, совершенно не волнуясь о том, что я могу оказаться не единственной, кто его услышит. Что касается меня, я большую часть времени создавала эмоциональную страховку, используя юмор или иронию, дабы скрывать, как глубоко меня затрагивают некоторые вещи.
Но только не Кости. Он мог и быть бессмертным подонком-убийцей, но с тех пор, как мы начали встречаться, он никогда не скрывал от меня свои эмоции и не преуменьшал, уподобляясь мачо, мое значение для него перед другими. Он был сильнее меня не только физически и в плане способностей. Кости также опережал меня, когда дело касалось внутренней силы, осмеливаясь показать свои самые глубокие уязвимые места без всякого страха, страховки и рационализации.
И мне было пора последовать его примеру. Несомненно, я обнажала сердце перед Кости
– Когда-то ты сказал мне, что можешь выдержать многое. – Мой голос был хриплым ото всех тех ударов эмоций по хорошо заточенной внутренней броне. – Я тоже. Я могу выдержать все, что преподнесет нам Аполлион, вынесу нетерпение других к тому, кто я есть, ненормальные призрачные заклинания Мари, все сумасшествие, которое может устроить мне моя мать, и даже боль моего умирающего дяди. Но есть одна вещь, после которой я никогда не смогу оправиться. И она – потеря тебя. Ты заставил меня пообещать продолжать двигаться дальше, если что-нибудь произойдет, но, Кости, – тут мои слова оборвались и слезы потекли
вниз по щекам, – я не хочу.
Он стоял около кровати, когда я начала говорить, но оказался в моих объятиях прежде, чем упала первая слеза. Очень мягко его губы пробежались по влажным дорожкам на моих щеках, став розовыми от капелек слез, все еще мерцающих на них.
– Независимо от того, что происходит, ты никогда меня не потеряешь, – прошептал он.
– Я навсегда твой, Котенок, в этой жизни или в следующей.
Мучительная боль нахлынула на меня, потому что я знала, что он обещал этим заявлением, а что нет. Кости не мог поклясться, что мы никогда не расстанемся. Быть немертвым не давало ни одному из нас гарантию бессмертия; нас просто было тяжелее убить. Если нас с Кости не убьют в одно и то же время, однажды либо он, либо я познаем горе жизни без другого. Я это и имела в виду, когда сказала, что не хочу продолжать жить, если Кости умрет, но тяжелые уроки прошлого показали мне, что я должна. Или что Кости должен будет также обходиться без меня. Независимо от того, сколько врагов мы победим, или что побудило нас дать друг другу эти обещания, в этом заключалась суровая реальность.
И, возможно, данная реальность и была тем, от чего пытались защитить меня мои последние оставшиеся внутренние щиты. Принятие, что я буду безвозвратно уничтожена без Кости, означало признание мною, что это произойдет. Однажды мы уже не будем вместе. Не по нашей воле и даже не по нашей собственной вине, а из-за холодной беспощадной смерти. Если мы не умрем, сражаясь бок о бок, это все равно произойдет. Я не желала быть столь же открытой, как Кости, рассказывая о том, что он поселился в каждой щелочке моего сердца, потому что ничто не пугало меня сильнее подтверждения этой жесткой, неизбежной действительности. Теперь, когда я наконец признала это, странное облегчение растеклось по мне, покрывая даже боль.
Сдерживание не могло изменить правду того, что я чувствовала, правду неизбежных обстоятельств нашей жизни. Я только дурачила саму себя, но что еще хуже, я также обманывала время, что было у нас с Кости. Никто не знает своей судьбы. У нас могут быть сотни лет вместе. Тысячи. Или же только десять минут до того, как метеор ударит в дом и превратит в пыль меня, не задев его. Наше время вместе было конечным, и это было все, что мы знали.
Но теперь я наконец поняла и то, что Кости уже давным-давно знал: только то, что смерть в конечном счете разлучит нас, вовсе не значит, что она уничтожит все, что у нас есть. Я навсегда твой, в этой жизни или в следующей. Некоторые вещи могут пройти даже через грозную границу смерти, и любовь – одна из них.
Даже если смерть помешает мне быть с Кости– или ему со мной – она не сможет разлучить нас навечно. Ничто не могло, и, в конце концов, я поняла это.
– Тебе тоже от меня никогда не избавиться, – сказала я, и мой смех из-за слез прозвучал более хриплым, чем обычно. – Неважно, по какую сторону могилы мы окажемся. Я последую за тобой, буду преследовать тебя вечность, независимо от того, насколько она затянется, но это будем ты и я, пока не сгорят звезды.
Я едва успела увидеть его улыбку, прежде чем его губы коснулись моих с медленной обжигающей страстью. И вовсе не от его искусного поцелуя в моей груди все сжалось, будто сердце могло в любой момент забиться снова. Это было оттого, что рухнула последняя стена между нами.
– Кости, – выдохнула я несколько долгих минут спустя, когда он поднял голову. – Я хочу кое-что сделать, как только закончится этот беспорядок с Аполлоном.
Серьезность моего тона заставила его немного отстраниться.
– И что это, милая?
– Если это – то, что ты хочешь.
Я смотрела на него, и в груди все сжалось еще больше.
– Хочу.
Прим. переводчика:
*FedEx Corporation – американская компания, предоставляющая почтовые, курьерские и другие услуги логистики по всему миру.
Глава 26
Фабиан подплыл ко мне. Он просто не смог бы улыбнуться шире, даже если бы я протягивала ему тарелку эктоплазматического печенья, которого, как я знала, не существует. Я улыбнулась в ответ, даря Фабиану краткую версию объятия, по большей части означавшее, что я сложила руки полукругом вокруг того места, где он парил. Боковым зрением я увидела, что Влад закатил глаза, но мне было плевать. Я обнимала друзей, когда долго их не видела, а Фабиан мог и не быть материальным, но все же оставался другом.
– Прибереги и для меня одно? – попросил Дэйв, появляясь позади призрака.
– С черными волосами, темными глазами и загорелой кожей ты выглядишь почти как латиноамериканка. Хуана оттаскивать бы от тебя пришлось, если бы он увидел тебя такой.
– Сомневаюсь в этом. Хуан стал намного более почтительным, став вампиром. Едва ли теперь он попытается ухватить меня за задницу. Догадываюсь, что раз Кости убил его уже однажды, Хуан не захочет спровоцировать его на повтор.
Один лишь разговор о Хуане заставил меня заскучать по нему, нераскаявшемуся извращенцу, каким он был, а оттого я заскучала и по всем остальным членам команды. И с новым всплеском беспокойства я подумала о дяде и матери. Это был лишь маленький проступок Аполлиона по сравнению с тем, что он еще намеревался сделать, но я ненавидела его за нечто большее, чем просто использование меня в своих попытках вызвать войну между вампирами и упырями. Я ненавидела Аполлиона за то, что он отнял у меня время, которое я могла провести с Доном в течение – а так вполне и могло оказаться – последних месяцев его жизни, и за то, что лишал меня возможностей вбить здравый смысл в мою иррациональную, играющую со смертью мать.
Я покачала головой, пытаясь очистить ее от этих мыслей прежде, чем начну уже бесконечно переживать о своей упрямой семейке. Дэйв поздоровался с Владом и Менчересом, а затем устало шлепнулся на диван. У него было не так много времени, прежде чем придется возвратиться, но он сказал, что это сообщение он хотел доставить лично.
– Встреча, на которую я ходил прошлой ночью, больше походила на митинг и объединенный семинар, – начал Дэйв без преамбулы. – Аполлиона там не было, но основным докладчиком был упырь по имени Коса, и вел он себя, как фанатик. Проповедовал о том, как вампиры угнетали упырей в течение многих тысячелетий, бла-бла-бла, вампы – зло, бла-бла-бла. Затем он начал вчёсывать о том, что тебя обратили, но у тебя иногда все же бьется сердце, а потому ты все еще можешь превратиться в гибрида вампа-упыря. И как только это произойдет, ты возглавишь вампиров на обращение упырей в рабство.
– Что за чушь! – рявкнула я, не сумев удержаться. Затем взяла себя в руки. Все здесь и так уже знали это. – Продолжай, – сказала я Дэйву уже не таким резким тоном, как прежде.
– Я не уверен, насколько это правда, но Коса сказал, что движение упырей вернуть свое законное место’ делает успехи по всей Америке. Они хотят начать войну здесь, потому что здесь у вампиров захват слабее, чем в Европе. Затем, как только они сбросят кандалы в Штатах, они двинутся в остальной мир.
– Если Кэт все еще используется в качестве основной цели позади этой риторики о гнёте клыкастых, приходит мысль, что его последователи должны по идее вопросить, почему Аполлион просто не объединит их вместе, чтобы убить ее, – заметил Влад так, будто мы говорили о том, как бы приплющить букашку. Не докажи он множество раз, что он хороший
друг, я бы обиделась.
– О, у них есть на это ответ, – сухо сказал Дэйв. – Коса заявил, что, если кто -нибудь убьет Кэт, нация вампиров узнает о том, что собираются сделать упыри. Потому упыри и должны подняться сейчас, когда вампиры меньше всего этого ожидают, и чаша весов склонена в нашу пользу. И затем первым действием Аполлиона после победы в войне будет публичное убийство Кэт. Таким образом это возымеет максимальный сокрушающий эффект на психику выживших вампиров.
Болваны-махинаторы, подумала я, чувствуя отвратительную ярость, но на сей раз придержала это при себе.
Низкое рычание раздалось справа от меня. Я повернулась и с удивлением увидела, что его издавал Фабиан.
– Ни разу на обсуждение не ставился вопрос, что будет во время всего этого делать мой род, ведь так? – спросил Фабиан резким голосом.
Дэйв выглядел столь же пораженным, какой чувствовала себя я.
– М-м, нет, никто призраков не упоминал, – ответил он голосом, звучавшим одновременно и стесненным, и извиняющимся.
Я никогда раньше не видела прозрачные черты Фабиана такими яростными.
– У нас может и не быть таких же способностей, как у вас, но призраки не бессильны,
– Остатки и духи могут склонить чашу весов в сражении, но что может сделать среднестатистический призрак? – несколько нетерпеливо спросил Влад. – Ваш род может обеспечить ценную разведку и передачу сообщений до того, как начнется конфликт, верно, но как только настанет война, ваша полезность иссякнет.
Часть меня хотела отчитать Влада за то, что он был таким холодным в своей оценке призраков, но другая часть виновато согласилась с ним. Остатки? Пугающие. Духи? Пугающие. Призраки? Не пугающие, если только ты не человек, оказавшийся один на кладбище. Или не ребенок, из-под кровати которого выпрыгивает призрак с криком «Буги-вуги-вуги!»
– Есть среди нас такие, кто сильнее остальных, – настоял Фабиан. – Почему, как вы думаете, люди, не являющиеся экстрасенсами, могут видеть призраков? Почему некоторых из нас можно заснять на видео или записать на диктофон? Почему некоторые даже нападают на людей, оставляя видимые царапины и другие повреждения? Некоторые призраки достаточно сильны, чтобы проявиться в материальной форме, иногда даже на несколько часов. Кроме этого, когда достаточное количество призраков объединяются для общей цели, мы можем проявить энергию, способную стать эффективным оружием.
Я была поражена. Дэйв, задумавшись, сжал губы. Выражение лица Менчереса было обычной закрытой маской, но Влад смотрел на Фабиана с открытым вызовом.
– Если призраки могут делать все это, почему вы тратите свое время впустую, шатаясь по старым домам и кладбищам и пугая людей странными шумами и бесполезным холодом? Вы растрачиваете свою ценность.
– Влад, достаточно, – коротко бросила я. Не важно, что он там думает о специфических привычках призраков, Фабиан был моим другом. Я не буду просто стоять в стороне, пока унижают весь его род. Фабиан не вздрогнул под резким анализом Влада.
– Ты понятия не имеешь о том, каково это – существовать между мирами, – сказал он, вовсе не сдвигаясь назад, а подплывая лишь ближе. – Мы – не живые и не мертвые. Требуются годы, чтобы справиться с фактом, что, несмотря на то, что более девяносто девяти процентов умерших уходят в следующее место, ты оставлен позади. Годы, чтобы признать, что все, для чего ты работал в жизни, ушло, и раковина воспоминаний – все, что у тебя осталось. Годы, чтобы оправиться от безнадежных попыток общаться с любимыми, терпя неудачу снова и снова, потому что никто кроме сумасшедших, экстрасенсов, бессмертных и других призраков тебя не видит. Годы, чтобы принять – даже если ты не понимаешь, почему
– что вампиры и упыри будут обращаться с тобой хуже, чем с паразитами, несмотря на то,
что они не большие люди, чем ты сам. – Фабиан двинулся вперед снова, пока его палец не исчез в груди Влада. – Я смею сказать, что сильнейшие вашего рода и любого другого не могут похвастать, что побороли те же трудности, что и мы. Так что в следующий раз подумай, прежде чем подвергнешь сомнению значимость призрака или начнешь судить по тем молодым, которые еще находятся в процессе обретения стойкости, которую привязанному к плоти никогда не достичь!
Ошеломленная тишина заполнила воздух, как только Фабиан замолк. Я хотела одновременно взорваться и извинениями, и аплодисментами, но все еще приходила в себя от шока, вызванного тем, что мой кроткий Касперообразный друг только что вывалил грузовик, полный «давай, рискни», на одного из самых страшных вампиров за всю историю. Будь я проклята, если когда-нибудь недооценю наглость призраков снова или подвергну сомнению их силу духа. Нематериальность явно не равнялась недостатку яиц.
Я не была единственной озадаченной. Рот Дэйва широко открылся, а Менчерес окинул Фабиана быстрым взглядом, показавшим, что он рассматривает его в совершенно новом свете. Что касается Влада, его выражение изменилось от скучающего презрения до изучающего интереса, когда он смотрел на палец, все еще наполовину погруженный в его грудь.
– Если есть еще такие же призраки, как ты, умеющие направлять тот же внушительный гнев во что-то материальное, тогда ты прав. Призраки стали бы ценным активом в борьбе, – сказал Влад, кивая головой.
Фабиан принял жест собственным поклоном, вытаскивая палец и снова подплывая ко мне. Я не стала давать ему пять – что с призраками и так работало не очень хорошо – но осторожно показала ему большие пальцы. Так много меня самой хотело защитить его и ему подобных. Я не смогла выполнить и половину того же, что проделал Фабиан.
– Хорошо. Если дела с Аполионом и дальше будут ухудшаться, хорошо знать, что потенциально мы можем добавить призраков в список наших союзников, если Фабиан будет действовать в качестве посла между его людьми и нашими, – сказала я, возвращая разговор к реальным вещам. – Дэйв, где проходил этот забавный маленький митинг?
Он сгримасничал.
– Тебе на самом деле не понравится эта часть. Из тех кусочков разговоров, что я подслушал, Аполлион является владельцем нескольких больших сетей похоронных бюро и кладбищ, используя людей в качестве номинальных глав перед инвесторами и членами правления. Митинг проходил позади похоронного бюро, граничащего с кладбищем. Там много комнат и повсюду охранники, не пускающие тех, кого нет в списке приглашенных.
Проклятый Аполлион. Низкорослое лысеющее дерьмо умен. Никто не стал бы думать дважды о многочисленной группе, собравшейся на кладбище. Они просто решили бы, что хоронят кого-то богатого или из большой семьи. Большинство людей не посещает кладбища по радостным причинам, поэтому это не то место, где импровизированные беседы являются нормой. Не стоит и упоминать, что потребовался бы действительно напористый человек, чтобы подойти к группе, собравшейся вокруг могилы со словами «А о чем это вы тут болтаете?».
Влад заржал.
– Он нашел способ делать деньги на еде, не говоря уже о сети безопасных мест для встреч.
– Делать деньги на…, ох, – сказала я, когда стала ясна остальная часть того, что делал Аполлион. – Он не хоронит все тела, привезенные ему, а вместо этого несколько из них съедает?
– Не просто несколько, – мрачно подсказал Дэйв. – Много. Если ты – член клана Аполлиона либо по крови, либо по членству в его экстремистской группе, то еда поставляется тебе бесплатно. В противном случае у Аполлиона есть подземный супермаркет для упырей, которые уж лучше купят себе еду, чем выйдут на охоту и найдут ее самостоятельно.
Сейчас меня вырвать уже не могло, но если б не это, меня бы уже наизнанку вывернуло. Большую часть времени упыри едят сырое мясо разнообразных животных, например сырой стейк или свинину. Но, по крайней мере пару раз в год им приходится добавлять к своей диете немного Homo sapiens, чтобы поддержать силу. Дон поставлял Дэйву дополнительные диетические требования в виде тел, пожертвованных науке или оставленных невостребованными в больницах. Много не требовалось. Одного трупа, разделенного на небольшие кусочки и хранимого на льду, могло хватить упырю на год или два, легко.
Но брать деньги у горюющих семей на похороны их любимых, а затем продавать этих самых любимых, как деликатесное мясо, хороня вместо них пустой ящик? Это было просто… неправильно.
– Аполлион заставляет тех мошенников с Уолл-стрит, крадущих пенсии, выглядеть на его фоне средненькими любителями, – сказала я, качая головой.
– Чертовски верно, – пробормотал Дэйв.
– Это дарит нам новый способ попытаться выследить их, – заметил Менчерес, логичный как всегда. – Я направлю несколько упырей из нашего клана начать расследование по поиску мест, где по слухам продают человеческое мясо. Возможно, мы сможем найти что-нибудь, связанное с Аполлионом. Тем временем, Дэйв, скажи мне, где это похоронное бюро. Я хочу пойти туда.
– Зачем? – спросила я. – Я попрошу Тейта начать наблюдать его со спутника и подключиться к их телефонным линиям и Интернету. Может, нам повезет поймать Аполлиона таким путем, но показываться там всем нам – слишком опасно.
Менчерес слабо улыбнулся.
– Согласен. Потому я и пойду один.
– Тебе не хватило того последнего времени, когда ты рисковал жизнью, постоянно играя одинокого героя? – спросил Влад, раздраженно выдыхая.
– У одного вампира намного больше шансов остаться незамеченным, чем у троих, – указал Менчерес. – Я согласен, что всё, что в общих чертах обрисовала Кэт, должно быть выполнено, но этого недостаточно. Если я буду близко, я смогу подслушать мысли людей, нанятых туда на службу, а также определить по запаху был ли там Аполлион – и прежде, чем вы скажете мне, что тоже можете сделать все это, я отмечу, что силы у меня больше, чтобы суметь убежать, если мое присутствие обнаружится.
Я хотела поспорить с ним, но он был прав, и жесткая линия, в которую сомкнулись губы Влада, сообщила мне, что он это тоже понял.
– Когда ты намереваешься пойти? – спросила я, смотря из окна. Стемнеет через пару часов, и мы как обычно отправимся путешествовать по барам и клубам в надежде, что Аполлион или кто-нибудь из его ближайших помощников будет в настроении повеселиться.
– Сейчас, – сказал Менчерес, кивая Дэйву. – Дай мне адрес.
Дэйв описал местоположение похоронного бюро/кладбища, и Менчерес без слов ушел, направляясь вверх по лестнице, как я предположила, за оружием.
– Ты позвонишь нам, когда закончишь, да?
– Да, – долетел до нас его голос. Дэйв поглядел на часы.
– Мне нужно возвращаться. Не хочу, чтобы они пришли ко мне на квартиру раньше и задумались, почему меня там нет.
Я обняла его на прощание, сопротивляясь побуждению попросить его быть осторожным. Он был умным, стойким солдатом, он и так уже знал это.
– Скоро увидимся, ребята, – было тем, что я сказала Дэйву и Фабиану, надеясь, что это прозвучало уверенно, а не как мольба. Фабиан мог ускользнуть невредимым, чтобы предупредить нас, если шпионаж Дэйва раскроют, но даже если мы поторопимся изо всех сил, мы можем и не успеть спасти Дэйва вовремя, и он знал это.
– Передай привет Тейту и остальным, – сказал Дэйв.
– Сделаю.
Я удерживала улыбку, пока они не уехали, а затем сбросила ее со своего лица, как упавший мост. Влад отвернулся, говоря что-то о регистрации своим людям.
Он был не единственным, кому нужно было сделать телефонный звонок. Я вздохнула, а затем подняла свой сотовый, чтобы позвонить Тейту и дать ему местоположение последней точки, которую следовало поставить под наблюдение – и принялась надеяться, что у него не будет никаких ужасных новостей о моей матери или дяде.
Глава 27
– Ты ведь не потерялся, да?
Он посмотрел на меня, и уголок его рта приподнялся в хитрой улыбке.
– Производственная практика, – сказал он, снова поворачивая направо.
– Кладбище? Мы же согласились, что разведку у Аполлиона проведет Менчерес, а не
мы!
– Мы здесь не для того, чтобы искать Аполлиона или других упырей, – размеренно ответил Влад. Он припарковался в самом дальнем от входа месте, прежде чем полностью повернуться ко мне. – Мы здесь, чтобы ты испробовала тот новый трюк, который переняла у Мари.
На несколько секунд я потеряла дар речи, разрываясь между двумя вариантами: солгать, сказав, что не знаю, о чем он, или же потребовать, кто ему сказал. Я представить не могла, что Кости мог что-либо рассказать Цепешу. Они не настолько близки, это точно.
– И что, по-твоему, ты об этом знаешь? – наконец решилась я, кидая на него жесткий взгляд. Ни за что не начну выбалтывать признание, даже если он будет сверлить меня своим знаменитым Дракульским взглядом.
– Я знаю, что ты не стала бы носить с собой чеснок и марихуану только для того, чтобы отдать дань моде, и что твоя внезапная популярность среди призраков не проявлялась, пока ты не встретилась с Мари, – с усмешкой сказал Влад. – Я не до конца с этим разобрался до сегодняшнего утра, пока не услышал, как ты упомянула способность выдерживать ‘ненормальные призрачные заклятия’ Мари во время вашей с Кости невыразимо слащавой беседы. Тогда я и понял, что происходит. Очень внушительно иметь способность поглощать и силы упырей.
– Ты с ума сошел? – прошипела я, оглядываясь. – Что, если по кладбищу таскаются люди сам-знаешь-кого и они нас подслушают?
Он фыркнул.
– Никого нет. Я бы почувствовал, если бы здесь были упыри. Я намного старше тебя, поэтому мой «локатор» сильнее. Единственные мертвые в миле от нас в любом направлении
– ты, я и все, кто под землей.
Это успокоило меня, но я все еще помнила полученное Кости предупреждение Мари о том, что произойдет, если мы кому-нибудь расскажем, что я пила ее кровь.
– Мы не только о живых или мертвых должны беспокоиться, – сказала я, резко поворачиваясь к окну.
– Если увидишь призрака, просто прикажи ему ничего не говорить, – непреклонно ответил Влад. – Не думай, что и это укрылось от моего внимания, Смерть.
Ах, черт. Ну и чего я ожидала? Несмотря на броню из чеснока и ганжы, некоторые все еще пробивались ко мне, и мне приходилось отсылать их с жесткой инструкцией не возвращаться. Всю прошлую неделю находясь со мной под одной крышей, Влад просто не мог не услышать это, даже если я и пыталась отдавать приказы очень тихо.
– Об этом никто не должен узнать, – наконец сказала я.
Влад издал смешок.
– Используя фразу вашего поколения – без базара.
– Думаю, это выражение старше моего поколения, – пробормотала я, но позволила закрыть тему. Влад знал, и с этим уже ничего не поделаешь. По крайней мере, он не был сплетником, потому у меня все еще был приличный шанс, что новость не разойдется по округе. Но то, чего он от меня хотел, я даже рассматривать не собиралась.
– Ты не понимаешь, о чем просишь. Это не просто какой-то там спиритический сеанс. Это слишком опасно.
Он впился в меня своим медно-зеленым взглядом.
– Я очень хорошо знаю, что именно может вызывать Мари, и если теперь ты тоже можешь призвать эти существа, это даст вампирам критическое преимущество, если мы не сможем убить Аполлиона и воспрепятствовать тому, чтобы вспыхнула война.
– Вызвать их – не то, что меня пугает, – сказала я, вздрагивая от воспоминания, прошедшего сквозь меня. – Управлять ими, когда они окажутся здесь, и отослать обратно – вот, в чем проблема.
– Это слишком важно для тебя, чтобы отказываться из одного лишь страха, – парировал Влад.
– Ты просто с ними не сталкивался. – В качестве акцента я махнула рукой к кладбищу. – Те штуковины – Остатки, как их назвала Мари – они как призрачное минное поле, а ты просишь меня потоптаться по нему, чтобы посмотреть, смогу ли я направить радиус взрыва!
Влад поднял руку. Огонь покрывал ее: индиго и оранжевый переплетались на его коже, не опаляя ни единого волоска.
– Сила, которую я имею, ценна только потому, что я могу и буду ее использовать. Аполлион прав: новоявленная нехватка у Мари преданности вампирам существенно меняет игру, но теперь у нас есть способность противостоять нации упырей самым разрушительным оружием посредством тебя. Но если ты отказываешься владеть этой силой, возможности этой у нас нет.
Я вспомнила ледяное, ненасытное ощущение Остатков, водоворот их голосов у себя в голове и задрожала.
– Я воспользуюсь ею или, по крайней мере, попробую только в качестве последнего возможного средства. Ты не знаешь, насколько сильны Остатки. Я могу поднять их, потерять над ними контроль и закончить тем, что буду просто стоять и смотреть, как они без разбора пожирают и союзников, и врагов. Только дурак бросается через все поле в первый же тайм игры*.
Влад дерзко выгнул брови.
– Нет, только дурак попытается испробовать, работает ли его лучшее оружие, лишь во время битвы, а не до того.
– Есть дни, когда ты на самом деле ужасно выводишь меня, Цепеш, – рявкнула я.
– А есть дни, когда я задаюсь вопросом, как ты умудрилась дожить до сих пор, – возразил он. – У тебя не будет лучшего шанса испытать свои способности, чем сейчас. Кости здесь нет, поэтому твое самое большое беспокойство сюда не ввяжется. Ты можешь рисковать моей жизнью, потому что я принимаю опасность, а хоть друзья могут быть и редки, но они вовсе не незаменимы. А теперь, пошли на кладбище и давай начнем. Прежде,
чем позвонит Менчерес и до могилы нас доведет своими лекциями о том, какая это неблагоразумная идея.
Во время первой половины этой речи лицо Влада было твердым, как гранит, но на последнем предложении его губы шаловливо изогнулись. Я разрывалась между яростью из-за его презрительного комментария о моих навыках выживания, тревогой оттого, как небрежно он предположил мою возможную реакцию на его смерть, и весельем, вызванным тем, что шестисотлетний Мастер вампиров походил на непослушного ребенка, планирующего обмануть свою няньку.
– Ты, должно быть, один из самых необычных людей, которых я когда-либо встречала, а рассматривая всех странных, кого я знаю, это о многом говорит, – выдавила я, качая головой.
Он бесстыдно усмехнулся.
– Если ты только сейчас поняла, что я оригинал, Кэтрин, ты еще больший тормоз, чем я воображал.
– Твое высокомерие заслуживает своего собственного почтового индекса, Драк, – сказала я, смеясь вопреки самой себе.
– А ты увиливаешь. Давай выходи.
Вспышка хорошего настроения исчезла под стремительной атакой нервозности.
– Может, нам стоит подождать Менчереса. С этой его силой он мог бы помочь, если все выйдет из-под контроля –
– Не тогда, когда дело касается существ из земли, – оборвал меня Влад. – Могильная магия неуязвима к телекинезу Менчереса. Потому он и не мог ничего сделать с зомби в тот Канун Нового года, кроме как выхватить меч и начать прорубаться через них, как и все мы.
Точно. Я никогда не задумывалась, почему Менчерес не попытался остановить то нападение своей силой. Вероятно, потому что я была слишком занята, думая: Срань Господня, мы все умрем!
И некоторые из моих друзей действительно умерли. По моему опыту ничего хорошего не выйдет, если оказаться близко к поднятым с помощью магии из могил существам.
Но это вызывало и другое беспокойство, менее смертоносное, но намного более смущающее. Я откашлялась, стараясь не смотреть на Влада.
– Знаешь, Мари сказала, что в следующий раз так плохо не будет, но на всякий случай… если я сделаю это, благополучно отошлю Остатки и внезапно начну приставать к тебе, на самом деле я этого не хочу. Это просто последствия связи с голодом мертвых. А не то, что я внезапно взбешусь от желания запрыгнуть на твой член.
Влад откинул голову назад и заржал. Розовые слезы заблестели в его глазах, прежде чем он сумел остановиться, издав напоследок несколько продолжительных смешков.
– Я помешаю любым попыткам запрыгнуть на член, которые ты можешь предпринять со мной или кем-либо еще, – наконец ответил он, хотя губы его все еще подергивались.
Я сделала глубокий вздох, а затем выдохнула, пытаясь сосредоточиться, прежде чем сделать прыжок на другую сторону, метафорически говоря. Я понятия не имела, как поднять Остатки, но решила, что начну с попытки перехватить связь, которую я чувствовала с призраками, и постепенно проложу себе оттуда путь.
– Ты уверен, что хочешь быть рядом, когда я сделаю это? – спросила я, бросая взволнованный взгляд на Влада. – В лучшем случае тебя ранят. В худшем – я не смогу помешать им убить тебя.
Выражение его лица, представлявшее собой смесь чрезвычайной жестокости и безрассудного вызова, заставило меня задуматься, выглядел ли он также, взбираясь на коня перед сражением все те столетия назад.
– Я ходил по лезвию ножа большую часть своей жизни. Прибереги свое нянченье для детей, Кэт, не трать его на меня впустую.
Чертовски самонадеянная румынская жертвенность. Я надеялась, что это не были его последние слова.
– Ладно. – Я начала вытаскивать все пакетики чеснока и марихуаны, что были в моей
одежде. – Давай попробуем. Прим. переводчика:
*Подобный бросок используется в американском футболе на последних минутах матча в качестве последней отчаянной попытки.
Глава 28
Сверчки, большая часть которых спряталась в траве, в непрерывном ритме стрекотали вокруг нас. Москиты, хотя я и видела их, гудели поблизости, но ни Влада, ни меня не трогали. Думаю, им не нравилась кровь немертвых, что, по сути, было хорошо. В мире достаточно проблем и без орды бессмертных москитов.;
Влад развалился на надгробном камне, молча наблюдая за мной. Я решила пойти в более старую часть кладбища, и не только потому, что она располагалась дальше всего от дороги и случайных прохожих. Может, это и неуместно, но я подумала, что там симпатичнее. Простые перевернутые надгробные камни в виде буквы U и кресты напоминали мне кладбища того места, где я выросла. Они были первым пунктом, в который я наведалась, подростком охотясь на вампиров, но тогда я так никого и не нашла в них. Довольно быстро я поняла – вампиры предпочитают болтаться в местах, где собираются живые, а не окружать себя несъедобными мертвецами.
Кроме нас здесь не могло быть ни вампиров, ни упырей, но мы не были единственными сверхъестественными существами, скрывающимися в темноте. Я чувствовала покалывания в воздухе, нависающие словно невидимый туман, выдавая тем самым присутствие остаточной энергии не наделенных сознанием призраков. Время от времени более сильный импульс прорывался в воздухе, и я оглядывалась к его источнику как раз вовремя, чтобы увидеть слабый силуэт, прежде чем он исчезнет. На этом кладбище были не только остаточные призраки, но волноваться о них я буду позже. После того, как узнаю, могу ли сделать то, зачем сюда пришла.
– Пока я еще молодой…, – протянул Влад.
– Ты не молодой уже с четырнадцатого века, так что еще несколько минут разницу не сделают, – пробормотала я, а затем попыталась сосредоточиться на жужжании энергии в воздухе. Возможно, это и было дверью, которая вела туда, где дремали Остатки, пока их не призывали в реальность. Я попыталась сбросить все свои эмоциональные щиты, открывая себя магии, которая, как я знала, все еще жила благодаря Мари в моей крови.
Вспышки серебряного двинулись прямо на меня со всех сторон так быстро, что у меня не хватило бы времени вытянуть кинжал, даже если бы это было необходимо. В следующий момент я уже смотрела на пятерых призраков: двоих мужчин, трех женщин и ребенка. Все выжидающе смотрели на меня в ответ.
– Да? – спросил призрак с густыми усами в старинном стиле, будто беспокоясь, что я ничего не сказала.
– Ах, простите, что потревожила вас, – начала я, чувствуя себя очень странно рядом с призрачной маленькой девочкой. На ней была шапочка с ленточками и туманное платьице до самых ног. Ночная рубашка, поняла я. Такие носили сотню или больше лет назад. Я никогда не видела призраков детей прежде, и потому была не уверена, как ответить. Казалось неправильным приказывать маленькому ребенку исчезнуть без объяснения, особенно когда я, скорее всего, разбудила ее.
Позади призрачных фигур Влад постучал по запястью в универсальном жесте «поторопись».
– Я не хотела вызывать вас, – продолжила я прежде, чем он успел сказать им что-нибудь грубое. – Я, мм, здесь для другого. Простите, что побеспокоила вас. Пожалуйста, возвращайтесь к тому, чем занимались, и не упоминайте, что мы здесь были.
Без слов призраки рассеялись, и маленькая девочка исчезла так же быстро, как и
другие. Я боролась с побуждением снова позвать их и спросить, заботится ли о ней кто-нибудь. Но время было ограничено, и Влад мог запросто поджечь мою одежду, если я начну спрашивать, появилась ли здесь эта маленькая девочка одна или под соответствующим призрачным опекунством.
Но после десяти минут стояния с закрытыми глазами в попытках открыть себя для неземной энергии и заставить Остатки появиться, я со вздохом открыла их.
– Не работает. Мы должны попробовать что-нибудь еще. Влад выгнул бровь.
– Мы? Я не могу помочь тебе с этим, Кэт.
– Все ты можешь, – ответила я, подходя к нему. – Нервы, гнев или хорошая драка, кажется, разжигают мои заимствованные силы. Я нервничаю из-за всего этого, но ясно, что не достаточно. Потому ударь меня. Сильно. Посмотрим, достаточно ли гнева, чтобы проделать этот трюк.
Кости «запустил» мои способности к полету, сбросив с моста – но здесь мостов не было. Если мы с Владом устроим справедливую драку, это может оказаться контрпроизводительным, потому что мне, скорее всего, доставит удовольствие помериться силой с Мастером вампиров. Но, не защищаясь, я пойду вразрез со всеми своими инстинктами борца, и держу пари, боль инстинктивно вызовет гнев, даже если я и буду понимать логику, стоящую за происходящим.
Я была на ногах, когда заявила это, но в следующую секунду уже сидела на заднице, а в груди все болело от удара, который, как мне показалось, все ребра мне переломал. Похоже, Влада не придется долго упрашивать отложить в сторону галантность и подчиниться! – Хороший удар, – выдавила я, гримасничая от боли в срастающихся костях. – Давай еще.
Каштановые волосы Влада упали ему на плечи, когда он склонился, чтобы поднять меня на ноги.
– Как пожелаешь.
На сей раз я подготовилась, но это лишь означало, что я осталась на ногах вместо того, чтобы приземлиться на задницу, когда Влад словно кувалдой вдарил уже в более мягкую область моего живота. Технически, от ударов в туловище было легче восстановиться, чем от ударов по голове, потому в этом отношении его можно было посчитать весьма обходительным. Однако из-за боли, рванувшей сквозь меня, технические особенности исчезали до полной незначительности. По крайней мере, звуком ломающихся ребер, как в прошлый раз, удар не сопровождался.
– Проклятье, больно, – пробормотала я, инстинктивно сгибаясь пополам. Он фыркнул, отчего зашевелились волосы у меня на макушке.
– Я полагал, ты не щекотку просила.
Говоря это, Влад сделал новый выпад, на этот раз в бок. Я покачнулась назад, ярость все разгоралась.
– Ты не можешь мне даже секунду дать, чтобы оправиться между ударами? Удивительно, что ты до сих пор одинок, Цепеш!
– Уже злишься, да? – ответил он без малейшего намека на раскаяние. – Прекращай ныть, Смерть. Я видел тебя в сражении. Ты можешь выдержать намного худшее, чем это.
Да, в общем-то, в сражении царило «убей или будь убитым», потому адреналин подскакивал, действуя подобно морфию. С другой стороны, больно было жутко. Но он прав. Боль и досада из-за того, что я не могла позволить себе сопротивляться, злили меня. В прошлом, когда нужно было получить доступ к моим заимствованным силам, это было хорошим знаком.
– Если это лучшее, что ты можешь, полагаю, придется, – сказала я, дабы спровоцировать его. Чтобы заработать соответствующее настроение и хорошенько разозлиться, мне нужны были атаки погрубее. – Просто, чтоб ты знал – Кости бьет намного сильнее, чем ты.
Он заржал, а затем от нового удара я полетела к дереву, после чего резко упала на землю. Теперь болело все и спереди, и сзади. Я была определенно раздражена, и все же
ничего похожего на активность Остатков не проявлялось. Либо это не работало, либо мне нужно намного сильнее рассвирепеть, причем быстро.
– Этот последний был лучше, но все же кулаком ты ударяешь, как девчонка, – сказала я.
– Давай, спусти уже себя с цепи. Только смотри не кинь меня на какой-нибудь надгробный камень. Это красивое кладбище. Разрушить его будет непочтением.
Влад высвободил что-то похожее на вздох.
– Ты сама напросилась.
Все размышления испарились из моей головы в тот самый момент, когда в нее врезался кулак Влада. Звездочки взорвались в моем разуме, сопровождаемые вспышкой обжигающей боли и черноты. Когда я снова смогла видеть, я даже смутно удивилась, что первым, что встретил мой взор, не были медленно кружащие над моей головой маленькие синие пташки.
– Еще, – сказала я, задаваясь вопросом, могло ли меня вырвать. Судя по пульсации в голове, могло.
Следующий удар пришелся на челюсть. Зубы сомкнулись так сильно, что я даже удивилась, что не сжевала их. Кровь закапала из губы. Влад увидел это, пренебрежительно пожал плечами, отчего мне захотелось врезать ему, и поднял кулак для следующего удара.
Но он меня не достиг. Я почувствовала, будто лед потек по моим венам как раз в тот момент, когда вокруг меня возник щит из прозрачных тел, отклонивший удар Влада так, словно состоял из твердого алмаза вместо парообразного воздуха. Влад с мрачным триумфом смотрел, как щит Остатков превращается в стену. А затем они накинулись на него.
– Хорошо, работает, – сквозь сжатые зубы проговорил Влад, несмотря на то, что его тело было буквально усыпано ими. – Великолепное оружие. Больно… абсолютно везде.
Голоса эхом отражались вокруг меня: некоторые низкие, подобно рычанию, другие настолько высокие, что звучали так, будто гвоздем скребли по классной доске. Влад был прав: это совершенно очевидно работало. И теперь настала действительно тяжелая часть. Я подняла их, но должна была и отогнать. Было трудно сконцентрироваться, когда они бомбардировали мой разум таким огромным скоплением голосов, численность которых я даже и сосчитать бы не смогла. Если я надеялась суметь управлять ими, мне нужно было использовать те же методы, с помощью которых я научилась не давать людским мыслям полностью подавить меня. Сосредоточься на одном голосе. Настройся на него. Заставь все остальное исчезнуть, превратившись в фон.
– Влад, говори, – убеждала я его. Уж лучше оставаться сосредоточенной на его голосе, вместо того чтобы потеряться в мириадах замогильных шепотов. Я встала на ноги, только теперь понимая, что оказалась на земле от его последнего удара.
– Довольно занят… сейчас, – услышала я среди водоворота других звуков.
– Мне нужен твой голос, – настояла я, судорожно вздрагивая. Я была такой замерзшей. Такой усталой. Такой голодной.
Влад начал петь, слова выходили хриплыми из-за его очевидной боли. Мне потребовались несколько секунд, чтобы взять себя под контроль и сосредоточиться на нем одном – и поразиться, что Влад знает слова «Run This Town”*. Но эта мысль улетучилась, стоило мне только взглянуть на него. Все его тело было покрыто Остатками. Я попыталась проигнорировать связь, которую чувствовала с ним. Проигнорировать ледяной, поглощающий голод, который грозил сделать меня слепой ко всему остальному.
– Отстаньте от него, – сказала я извивающимся, корчащимся фигурам.
Ничего не произошло. Ни один из них ни на секунду не отвлекся, чтобы хотя бы взглянуть на меня.
– Убирайтесь от него, – повторила я, помещая в голос весь свой страх по поводу того,
что произойдет, если они этого не сделают.
Остатки продолжали скользить по Владу, закручиваясь вокруг него, проникая внутрь. Его тело выгнулось слишком хорошо для меня знакомым способом, ясно говорящим о претерпеваемых им муках, хоть он и не позволял себе кричать. Пламя вспыхнуло на его руках, но Остатки даже не сдвинулись, чтобы избежать его, причем огонь, казалось, не наносил им ни малейшего вреда. А почему должно быть наоборот? подсказал мой разум со всевозрастающим страхом. Остатки состояли из энергии и воздуха. Две вещи, которым огонь никогда вреда не наносил.
– Возвращайтесь в свои могилы сейчас же, – попробовала я еще раз, на сей раз тоном, в котором уже сквозило отчаяние. Однако они даже не замедлили свои движения и, казалось, вообще меня не услышали. Я вытянула их с другой стороны, но как я и опасалась, теперь никакого контроля над ними не имела. Мой худший сценарий разыгрывался прямо передо мной: Влад крутился в бесполезных попытках избавиться от Остатков, которые продолжали пожирать его, становясь сильнее от его боли и энергии, в то время как он все слабел.
Пока я смотрела на пламя в его руках, в голове возникла идея. Огонь нисколько не вредил призракам, но безусловно причинит боль мне.
– Влад, ударь в меня огненным шаром, – выдохнула я. – Я вырубилась в прошлый раз. Думаю, из-за этого и разорвалась моя связь с Остатками.
Стоило попытаться. Если я больше не буду связана с ними, то, возможно, они автоматически возвратятся туда, откуда пришли. Я должна испробовать что-то новое. Мои приказы бесполезны, а Влад так долго не протянет.
– Нет. – Это отдельное слово было наполнено болью, но и решимости ему было не занимать. – Ты будешь учиться… управлять ими… если это продолжит убивать меня.
– Это убьет тебя, черт возьми, – рявкнула я со всевозрастающей паникой.
– Меньше нытья… больше дела, – проскрежетал Влад. Потом он закрыл глаза, будто пренебрегая мною. – Знаю, я вкусный. Ням… ням, – пробормотал он Остаткам, пирующим на нем. Пламя продолжало вырываться из его рук, но он не послал ни единой искорки в мою сторону. Ужас и гнев росли во мне при виде Остатков, двигающихся все быстрее через его тело. Они становились сильнее, получая энергию. Они убьют его, и он им это позволит.
– Ты умрешь, если не подожжешь меня! Подумай о своих людях! – вопила я, приходя в полное отчаяние, потому как, что бы я ни сделала, пусть даже руками принялась бы оттаскивать Остатки, это, казалось, не заставит их оставить Влада в покое.
На эти слова его глаза открылись, изумрудно зеленые, обжигающие мукой и решимостью одновременно.
– Я… уже подумал, – прохрипел он.
У меня сорвался крик чистейшей безысходности. Что бы я ни сказала, это не убедит Влада ударить в меня. Нет, если он считал, что, жертвуя собой, защищает своих людей.
Прекрасно. Если Влад не собирается наносить мне удар, могущий вырубить меня, я сделаю это сама.
Я сжала кулак и изо всех сил вдарила им себе в голову. Трава предстала перед моим взором, когда я свалила этим саму себя с ног, однако один лишь взгляд на Влада показал, что Остатки с него не сдвинулись. Сукины дети. Мне нужно что-то потяжелее, чем мои руки.
На глаза попался широкий надгробный камень с вырезанным на его поверхности ангелом. Я мысленно извинилась перед тем, ни чьей могиле он стоял, одновременно посылая ввысь быструю молитву, чтобы это сработало.
А потом я побежала к надгробной плите с такой скоростью, какой только могла, склонившись головой вперед, словно плита была красным флагом, а я быком.
Боль взорвалась в голове. Хотя последняя была не единственным, что претерпело разрушение, судя по черепкам гранита, которые я увидела, открыв глаза. Я пропахала головой прямо через могильный камень и приземлилась в траве за ним. Я потрясла головой, чтобы прочистить ее, чувствуя, как тонкими струйками стекает по ней кровь, и снова обернулась в поисках Влада.
Резкий крик облегчения сорвался с моих губ, когда я увидел, что все Остатки подняли головы. Они смотрели на меня, остановив свое смертельное нападение. Влад начал отступать, но они не сдвинулись, чтобы наброситься на него снова, а продолжали смотреть на меня в замороженном ожидании. В течение одной ошеломленной секунды я не была уверена, что добилась цели. В обморок я не упала; они все еще были здесь. Был ли разгром головой надгробной плиты для них каким-то магическим словом? Но затем, когда я почувствовала, как влажные дорожки стекают все ниже по моему лицу, меня поразило осознание.
Кровь. Она и была пультом управления. Остатки появились только после того, как Влад разбил мне губу, точно так же как тогда Мари порезала свое запястье небольшим мини-кинжалом, спрятанным в кольце. Должно быть, она провела им по коже снова, когда отгоняла их, но я этого просто не увидела. Это было легко: я по большей части в ужасе смотрела на Кости, чем была сосредоточена на ней. Свежей крови из моей головы было достаточно, чтобы заставить их прекратить пожирать Влада, но и она скоро заживет, как и губа. Я не могла позволить им кинуться на Влада снова. Большего он не выдержит.
Я не стала тратить время на то, чтобы вытащить один из своих кинжалов, а просто вдавила руку в зубчатые, острые куски надгробного камня, нанося себе еще одну глубокую рану.
– Ладно, вы, смертоносные маленькие привиденьица, – пробормотала я. – Мамочка велит возвращаться в кроватки!
Прим. переводчика: *Песня Jay-Z
Глава 29
– Вы двое что-то рано вернулись, – сухо заявил голос.
– Проблемы с машиной, – сказал он голосом, будто провоцирующим Менчереса расспрашивать дальше.
– Ты и сам вернулся немного раньше. Нашел что-нибудь интересное? – спросила я, пытаясь отвлечь его внимание от очевидного факта, что я забрызгана кровью, в то время как автомобиль выглядит прекрасно.
– Ничего из того, что Дэйв нам уже не сообщил, – ответил Менчерес, чуть пожав плечами.
– Не расстраивайся, Кэт. Я и не ожидал что-нибудь найти. Я не затем туда пошел, – сказал Менчерес, открывая для нас парадную дверь.
– Ты собираешься сказать нам, почему тогда пошел туда? – спросила я.
– Потому, что даже если я и не ожидал узнать что-нибудь новое, было бы глупо не удостовериться, – сказал Менчерес. Он прислонился к косяку, являя собой картину беспечности. – Кроме того, если бы я не уехал, вы не попытались бы испробовать твои новые силы, не так ли? – добавил он.
– Ты знал? – вырвалось у меня. Я даже не была уверена, что ошеломило меня больше: факт, что Менчерес определенно знал, что у меня была эта сила, или что он позволил мне попытаться воспользоваться ею, не сказав Кости. – Ты, хм-м-м, знаешь, потому что увидел? Было бы замечательно, если бы его видения вернулись в полную мощь…
Взгляд, который Менчерес кинул на меня – и на Влада тоже, как я заметила – был полон сарказма.
– Нет. Но я тоже слышал вас этим утром, поэтому мне не нужны видения, чтобы предсказать, что сделает Влад, если вы двое останетесь одни на достаточно долгое время. Человеческая природа временами может сказать намного больше, чем видения.
Влад усмехнулся.
– Хитрый пес, ты все спланировал! Я-то думал, что обдурил тебя, а на самом деле ты играл мной как шахматной фигурой.
Менчерес сверкнул ему усмешкой, полной озорства. Я вылупилась на него, впервые наблюдая обычно сдержанного Мега-Мастера вампиров с таким хулиганским, дразнящим выражением лица.
– Ты забываешь, Влад, я – тот, кто и научил тебе нечестности. Возможно, еще через несколько столетий ты и сможешь обмануть меня, но не сейчас.
Затем он сосредоточил свое внимание на мне, и выражение его лица вернулось к обычной серьезности.
– Очевидно, ты поранилась во время своих попыток, но это сработало?
Прежде чем ответить, я посмотрела на Влада, замечая, как изогнулись его губы, что ясно сказало мне – он бы не стал подробно останавливаться на том, как хорошо все сработало.
– А, да. Кровь – это ключ. Должна была знать, правильно? С бессмертными всегда кровь. Вампирам она нужна для питания, с упырями тоже требуется. Пересаженное сердце может и быть вторым шагом в их создании, но и до, и после смерти кровь вампира необходима, являясь шагом под номером один и три.
И кровь была тем, с помощью чего Мари получила свои силы в первый раз, еще будучи Мамбо. Силы стали постоянными, когда ее обратили в упыря. Оглядываясь назад, казалось очевидным, что кровь должна была быть первой вещью, которую мне следовало испробовать.
С другой стороны, моя логика указывала, что Влад тоже о ней не подумал, хотя у него намного больше опыта с кровью, чем у меня. Возможно, мне стоило перестать усложнять себе жизнь и признать, что лишь оценка прошлого была нормальным явлением, не предвидение.
– Теперь мы знаем, что я могу это сделать, но чувствую я себя адски, – продолжила я. – Мне так холодно, что у меня зубы стучали бы, если бы еще могли. И я настолько голодна, что вы оба начинаете выглядеть очень и очень хорошо.
Губы Влада изогнулись.
– Это та самая часть, когда я должен напомнить тебе, что это – остаточный эффект силы, и на самом деле ты не хочешь изменять Кости?
– Голодная не в этом смысле! – задохнулась я, выпучив глаза оттого, что Влад решил, будто я только что небрежно так бросила, чтобы они с Менчересом устроили мне «двойную опеку»*. – Я имела в виду, что голодна в смысле выпить вашей крови, парни. Не голодная… ну, вы знаете.
Без задней мысли мой взгляд направился к обсуждаемым местам. Я резко отвела глаза, когда осознала, что делаю. Мои щеки фактически покалывало от унижения, пока Влад долго
потрясающе интересное в дверном проеме, но я видела, как дергались его губы.
– Моя дорогая Смерть, – произнес Влад, все еще смеясь. – Неужели ты только что проверяла наше –
– Нет! – тут же отрезала я, почти кидаясь к лестнице. – Я устала и все еще потрясена от Остатков и… нахрен все, я в душ. Я имею в виду не в холодный душ, он мне не нужен…, – О-о-о-о, Иисусе, я только что сделала еще хуже, – Потому что мне и так холодно. Мне нужно погорячее. Я имею в виду, теплее. О-о-о-о, просто заткнись!
Сказав это, я пошла наверх, а Влад продолжал ржать. По крайней мере, сейчас, после этого его эксперимента на грани смерти, настроение у него значительно улучшилось, пусть даже и за мой счет. Высокомерный румын. Однако, учитывая, что я была ответственна за недавнее столкновение Влада со смертью, возможно, я ему и задолжала эти маленькие мужские насмешки. Учитывая все обстоятельства, его поддразнивание было наименьшим, что я могла потерпеть, дабы вернуть долг.
Что касается Менчереса, ну, в общем, будем надеяться, что этим мы сравняли счет. Он видел меня в намного меньшем, чем нижнее белье, потому было справедливо, что я вернула ему этот взгляд.
Кроме того, это было не что иное, как проявление «будущих приступов” из-за силы, о которых Мари предупреждала Кости. В здравом уме я бы никогда не стала проверять хозяйство Влада или – Боже упаси! – Менчереса. Да и ни один из них не носил обтягивающие брюки, потому я, в любом случае, не смогла бы разглядеть ничего определенного.
Однако, оказавшись в своей комнате, я не бросилась прямиком в душ. Я вытащила сотовый, пока булавочные уколы совести продолжали пронзать меня.
– Кости, – выдохнула я, как только он ответил. – Я знаю, что мы виделись этим утром, но, вау, я скучаю по тебе!
* * *
Три дня спустя я сидела на диване, поглаживая своего кота в его любимом месте за ушком, когда слабое покалывание в воздухе заставило меня поднять глаза. Я уже довольно хорошо наловчилась узнавать контрольные признаки того, что призрак, достаточно сильный, чтобы прорваться через мое вонючее силовое поле из марихуаны и чеснока, собирался появиться где-то рядом.
– Гость, – объявила я, используя свой новый способ предупредить Влада и Менчереса, чтобы были осторожнее и прекратили разговоры о чем-либо инкриминирующем. Как я знала, мои приказы молчать, которые я отдавала призракам прежде, работали, но не стоит соблазнять судьбу, болтая, в какой бар мы отправимся сегодня.
Хотя, скорее всего, это не имело значение. Мы не видели ни намека на фанатичных упырей с той самой ночи в кинотеатре. Возможно, узнав, что часть их группы пропала без вести, остальные упыри побоялись посещать популярные притоны. Или, возможно, причина, по которой мы в последнее время не видели ни одного из них, была намного проще. Все приспешники Аполлиона снабжались едой, поэтому им не было надобности выходить на охоту. Однако мы продолжали выезжать ночь за ночью. Дэйв сказал, что Коса и кучка упырей, втянувших его в группировку, все еще здесь. Когда-нибудь они должны появиться.
Несколько секунд спустя темная форма проплыла через дверь, все еще слишком неясная для меня, чтобы разобрать какие-либо определенные черты. Затем туманные очертания приняли форму худого мужчины с каштановыми волосами и бакенбардами начала двадцатого века. – Фабиан! – воскликнула я, но мое первоначальное счастье немедленно сменилось страхом, когда я увидела мрачное выражение его лица. – Дэйв в порядке? – тут же спросила я.
– Пока да, – почти вздохнул призрак. – Но он собирается сделать кое-что очень глупое. Я встала, и кот зашипел оттого, что я столкнула его с коленей.
– Что?
– Позволить поймать себя за шпионством, – ответил Фабиан.
Менчерес и Влад спустились вниз. Я кинула на них безрадостный взгляд, уже начиная надевать свои ботинки.
– Мы должны забрать Дэйва, сейчас, – сказала я им.
– Он намеревается сделать это в течение часа? – спросил Менчерес, успокаивающе кладя руку мне на плечо.
– Я так не думаю. – Фабиан беспомощно взглянул на меня. – Дэйв не знает, что я расскажу тебе. Он заставил меня пообещать не делать этого, пока его не поймают. Но я поклялся тебе, что защищу его, и не могу нарушить данную клятву, несмотря на то, что сейчас предаю его, рассказывая это тебе.
– Ты не предаешь его, ты его спасаешь, – ответила я, припоминая бесчисленное число плохих решений, что я приняла. – Иногда люди думают, что нет другого выбора, кроме как принести себя в жертву, но это не означает, что они правы. А теперь скажи, почему Дэйв внезапно решил, что должен ради нас бросаться на гранату? Что произошло?
– Вчера вечером его пригласили на незапланированный митинг, на котором Коса сказал всем, что уезжает из Мемфиса, потому что его работа здесь закончена. Он убеждал своих последователей остаться здесь, быть верными своим убеждениям, потому что скоро их движение распространится достаточно, чтобы они смогли открыто действовать против вампиров.
– Блядь, – простонала я. Влад согласно проворчал. В каждом новом городе эти упыри продолжали заражать других своей ненавистью.
Коса мог быть и на высоком посту в организации Аполлиона, но он не был одинок в своих усилиях распространить паранойю их лидера. Хуже того, мы не знали, где они собрались обосноваться, пока поднакопившаяся кучка тел вампиров не укажет нам путь, а к тому времени будет уже слишком поздно. Старая поговорка, что лучшее нападение – хорошая защита, не так уж успокаивала, когда в игре такие большие ставки.
Я не знала, сколько времени до открытого восстания подразумевал Коса под своим «скоро». Для бессмертных «скоро» могло значить недели, несколько лет или десятилетия. Но это не важно, я просто не могу позволить ему и Аполлиону достичь своей цели. Дэйв тоже знал, как опасно это будет, потому и решился на что-то столь рискованное – быть пойманным.
– Дэйв полагает, что его отведут к допросчику, который может знать, где Аполлион. Поэтому после того, как ты скажешь мне, Менчересу и Владу, где он, мы приедем вовремя, чтобы спасти его и поймать плохих парней, верно? – спросила я.
Призрак несчастно кивнул.
– Да.
Влад задумчиво нахмурил брови, хоть я и рявкнула:
– Даже не думай!
– Это приемлемый риск, – спокойно настоял он.
– Нет, не приемлемый, потому что они, скорее всего, отрежут Дэйву голову и смоются раньше, чем хоть что-нибудь спросят у него, – ответила я. – Люди Аполлиона не нуждаются в его ответах. Что они еще не знают? Они знают, что мы охотимся за ними, они думают, что знают, где мы с Кости… у них нет причин сохранять Дэйва живым достаточно долго, чтобы мы успели спасти его. Если бы Дэйв не был таким по-идиотски благородным, он бы понял это.
Влад пожал плечами.
– Тогда Фабиан должен вернуться и сказать Дэйву начать свое признание с факта, что в Огайо с Кости не ты. Это должно возбудить их интерес в достаточной степени, чтобы они захотели узнать больше.
– Все равно это слишком опасно, – ответила я сквозь сжатые зубы.
Взгляд Влада стал жестким.
– Рисковать жизнью одного ради спасения тысяч – не слишком опасно. Если ты слишком слаба, чтобы увидеть это, тебе и дела нет до ответственности за жизни людей Менчереса и Кости.
– Неужели? – Я подняла руку, охватывая жестом комнату. – Тогда почему ты не с теми упырями, которые хотят одним упреждающим ударом оторвать мне голову, дабы закончить войну прежде, чем она началась? В конце концов, я – всего одна жизнь. Разве моя смерть не выпустила бы пар из военной машины Аполлиона?
Влад шагнул вперед, зеленый свет лился из его глаз, когда он схватил меня.
– Ты – мой друг, – сказал он сквозь сжатые зубы. – У меня их не много, но все же ни на секунду не думай, что я не пожертвую тобой, если действительно почувствую, что это лучший способ предотвратить войну. – Он отпустил меня так же резко, однако плечи продолжало покалывать от его сильного захвата. – Но я полагаю, что Аполлион все равно двинулся бы дальше, – продолжил он, разворачиваясь и отходя от меня. – Он просто стал бы утверждать, что ты на самом деле не мертва, и это уловка. И, кроме того, теперь ты принесешь гораздо больше пользы нации вампиров живой с твоей последней… способностью.
Я уставилась на Влада. Он стоял спиной ко мне, длинные темные волосы все еще развевались от порывистости его движений. Не из-за холодности по отношению к моей жизни или жизни Дэйва мне было грустно, пока я смотрела на него. А потому, что даже спустя сотни лет после потери одной жизни, которая по всеобщему признанию опустошила его, Влад по-прежнему не мог признать, что принесение жизни в жертву всегда должно быть последним средством. Не первым, не самым легким выбором.
– Если бы не было другого пути, я согласилась бы, что эта возможность с Дэйвом стоит риска. Но мы еще не рассмотрели все наши варианты, потому я говорю «нет». И если ты все еще не можешь разглядеть ценность жизни, тогда тебе стоит пересмотреть понятие ответственности за жизни людей в твоем клане, – ответила я спокойно, но с затаенной твердостью.
Влад обернулся, пронзая меня взглядом, от которого мне следовало бы попятиться. Но я этого не сделала. Я встретила его пристальный взгляд таким же твердым с моей стороны. Ни черта не буду я вздрагивать или приносить извинения, когда знала, что права.
– Ты поймешь жертвенность намного лучше, когда станешь старше, – было тем, что пробормотал Влад, спустя несколько секунд нагруженного молчания.
– Это не жертва, если она ничего не значит, а если жизнь друга для тебя не драгоценна, то и нет никакой жертвы, – возразила я.
Его взгляд метнулся вправо, туда, где за нами с закрытым выражением лица наблюдал Менчерес. Если судить по его прошлым действиям, я знала – Менчерес в достаточной степени безжалостен, чтобы согласиться с Владом в том, что риск для Дэйва вполне приемлем, не потрудившись для начала рассмотреть другие варианты. Черт, если бы он захотел, он мог бы просто заставить меня оставаться на месте в беспомощном ожидании, пока Дэйв будет делать этот безвозвратный шаг. Один щелчок его телекинетической силы, и я не смогу сдвинуться, уже не говоря о том, чтобы выйти из дома и добраться до моего друга.
Конечно, один щелчок моей новой, позаимствованной силы, и я могу дать Менчересу совершенно новую тему для размышлений. Я сцепилась взглядом с Мастером вампиров, видя по его чуть сощуренным глазам, что он знал, о чем я думаю. Скудное пространство между нами, казалось, превратилось в длинную, зловещую дорогу, пока мы смотрели друг на друга через всю комнату.
Клыки удлинились, скрываясь за моими губами и острыми концами касаясь языка. Один раз прокусить его, и я смогу своей кровью вызвать Остатки, сводя на нет все попытки Влада и Менчереса помешать мне добраться до Дэйва. Вопрос только в том, мог ли Менчерес окружить меня своей силой достаточно быстро, чтобы предотвратить это крошечное движение? И что еще более важно, хотела ли использовать Остатки в качестве оружия против друзей, даже если оно должно было помочь другому другу?
Через несколько секунд Менчерес чуть улыбнулся мне, наклоняя голову.
– Жизнь друга действительно слишком драгоценна, чтобы рисковать ею, когда это не последнее средство. Мы помешаем Дэйву сделать это, пока будем искать другие варианты.
Я не расслаблялась. Было ли это уловкой? Если я уберу клыки, окутает ли Менчерес меня своей силой, ухмыляясь тому, насколько я легковерна? Влад определенно не думал, что это уловка. Он разочарованно прорычал:
– Кира сделала тебя таким мягким.
– Она открыла мне глаза, – холодно опроверг Менчерес. – И ты, друг мой, слишком много выступаешь. Прежде чем ты узнал о ее новой способности, ты мог похитить Кэт и убить ее на виду подходящих свидетелей среди вампиров и упырей. Тогда Аполлион не смог бы опровергнуть ее смерть. Кости убил бы тебя потом, да и я сам был бы разъярен на тебя, зато твои люди были бы защищены, и война остановлена. Так что, если бы ты действительно верил, что жизнь друга не достаточно драгоценна, чтобы ее защищать, ты не хмурился бы сейчас на меня.
Влад пробормотал что-то на языке, который я не узнала. Что бы это ни было, это не прозвучало как «Хорошо сыграно, сэр!”, а яростный взгляд, который он бросил на Менчереса, предупредил, что Влад в любой момент может воспламениться.
– Ага-а-а, и кто здесь на самом-то деле мягонький? – поддразнила я его, чувствуя, как улетучивается часть страха. Это будет тяжело, верно, но мы найдем другой способ победить Аполлиона, Косу и всех других ненавистных подстрекателей войны. Разве Кости не говорил мне неоднократно, что всегда есть другой путь?
– На самом деле, Смерть, в данный момент мысль о твоей смерти меня ничуть не беспокоит, – выдавил Влад.
Я проигнорировала это. Влад мог сколько угодно пыхтеть и дуться, но он продолжал доказывать, что был зверским только тогда, когда того требовали обстоятельства. Несмотря на его пугающую репутацию, сильной стороной Влада была лояльность, а не злоба. Я повернулась к Фабиану, который молчал все эти несколько минут.
– Сначала мы найдем Дэйва. А затем, – я поглядела на Менчереса, – мы с тобой вернемся к нашим супругам, потому что, когда Коса со своей командой уберутся из Мемфиса, у нас не будет причин оставаться здесь.
Я надела оба ботинка и была занята, нашпиговывая их – и другие части своей одежды – оружием, когда знакомым путем завибрировал мой задний карман. Я вытащила сотовый и ответила «Да?”, даже не потрудившись посмотреть, кто звонит.
– Кэт.
Он произнес лишь мое имя, но что-то в голосе Тейта заставило меня примерзнуть к месту как резко, будто Менчерес на полную катушку использовал на мне свою силу.
– Дон? – выдохнула я, а в груди все сжалось от боли. Этого не может быть. Я говорила с ним только пару дней назад! – отрицало мое сознание.
– Да, – кратко ответил Тейт, но его тон был таким же страдающим, какой чувствовала себя я. – Езжай в офис Службы Морской Безопасности в Мемфисе. Тебя ждет вертолет.
Мне пришлось дважды сглотнуть, прежде чем я смогла ответить ему:
– Уже еду.
Я негнущимися пальцами нажала «отбой» и подняла глаза, чтобы встретить мрачный сострадательный взгляд Менчереса. Он, очевидно, подслушал разговор.
– Езжай, – сказал он. – Мы с Владом остановим Дэйва и встретим тебя там.
Влад коротко кивнул. Я перестала рассовывать оружие и пошла наверх. На комоде лежало мое кольцо с красным бриллиантом. Оно было настолько заметным, что я не могла носить его во время охоты на упырей. Однако теперь я его надела, ощущая комфорт знакомого веса. Затем я схватила сумку-переноску для животных. Я знала, что не вернусь, а кроме обручального кольца и моего кота, все остальное было заменимо.
Прим. переводчика:
* Двойная опека – приём в защите, заключающийся в обороне нападающего игрока
сразу двумя защитниками
Глава 30
Ты доберешься вовремя, – повторяла я про себя весь тот путь, что проделала в автомобиле и по воздуху. Несмотря на то, что база была недалеко – фактически, всего лишь на противоположной стороне Теннеси– я словно закостенела от страха, что на самом деле могу прилететь слишком поздно. Вертолет приземлился немногим меньше двух часов после звонка Тейта. Если подумать, всего ничего, но мне казалось, что секунды безжалостно тянулись, игнорируя мою спешку.
На крыше меня ждал вампир, темные волосы которого разлетались в разные стороны от потоков воздуха, разгоняемых лезвиями ротора вертолета. Не Кости, хотя я звонила ему, и он был уже в пути. Это была моя мать. Она без слов взяла меня за руку и поспешила рядом со мной, когда я выпрыгнула из вертолета и зашагала в здание. Я подняла свои ментальные щиты настолько высоко, насколько смогла, потому что не думала, что выдержу, если случайно подслушаю чью-нибудь мысль, что Дона уже нет. Пока мы направлялись прямо к лифтам, я не смогла даже взглянуть на маму, уж не говоря о том, чтобы задать вопрос, который буквально прожигал дыру у меня в глотке. Я слишком боялась того, каким может оказаться ответ.
– Он еще жив, Кэтрин, – спокойно сказала она.
– Это ухудшение рака, или произошло что-то другое?
Будет лучше, если «что-то другое», добавила я про себя. Я звонила Дону каждые несколько дней, чтобы проверить его, к тому же получала регулярные новости о его здоровье от Тейта. Никто даже не намекнул мне. Если Дону становилось хуже в течение прошедших нескольких недель и все лгали мне об этом, я перестану разговаривать с каждой последней долбанной персоной здесь, включая мою мать.
– Несколько часов назад у него был сердечный приступ.
Холодные пальцы сжались вокруг моих.
– Он все еще держится, – сказала она. – Он знает, что ты приедешь.
– Он в сознании? – Я была удивлена, но как еще он мог знать, что я в пути? Она уставилась в пол, неловко переминаясь с ноги на ногу.
– Был, когда я видела его в последний раз.
Даже среди страха, беспокойства и горя, я уловила в ее голосе нотку, которую хорошо знала. Она защищалась. Двери лифта открылись на втором подуровне, где находился медицинский центр, но я не сдвинулась с места.
– Что ты не договариваешь мне, мам?
Она отпустила мою руку и указала на сумку-переноску для домашних животных.
– Не стерильно, чтобы животное находилось в одной комнате с Доном. Вся эта шерсть.
– Что ты мне не договариваешь? – повторила я, останавливая двери лифта, когда они начали закрываться.
– Кроуфилд.
Мы обе подняли головы, но пристальный, цвета индиго взгляд Тейта был направлен только на мою мать.
– Убирайся с этого этажа, Кроуфилд. Я же сказал тебе не приближаться к Дону ближе чем на сто ярдов. Кэт. – Голос Тейта смягчился. – Идем со мной.
– Только когда кто-нибудь расскажет мне, что происходит. И как все мы знаем, я спешу,
– прорычала я. Моей матери запретили находиться в пределах ста ярдов от Дона? Что, черт возьми, произошло?
– Она намеренно нарушила медицинское распоряжение Дона, – сказал Тейт, и его взгляд вспыхнул изумрудами.
– И он был бы мертв сейчас, если бы я этого не сделала! – Моя мать прекратила впиваться взглядом в Тейта, чтобы кинуть на меня умоляющий взгляд. – Это единственная причина, по которой я дала ему кровь –
– Что ты не имела никакого права делать. Ты знала, что у него был НР, – рявкнул Тейт. Новые слезы заполнили мои глаза, когда я по фрагментам их спора соединила в единое
целое то, что произошло.
– Дон подписал «Не Реанимировать»* в своем медицинском распоряжении, но ты дала ему своей крови, чтобы вернуть, когда у него случился сердечный приступ? – прохрипела я, смотря на свою мать сквозь розовую пелену.
Она опустила взгляд.
– Я знала, что ты захочешь увидеть его в последний раз.
Я опустила сумку-переноску, крепко сжала ее в объятии, слыша ее удивленное «уф-ф”. Тейт высвободил вздох, полный раздражения.
– Ты можешь обнимать ее сколько угодно, но она временно отстранена, так что вон с этого этажа, Кроуфилд, а то я выброшу тебя отсюда. Я позволила ей развернуться к Тейту.
– Ты не можешь перестать быть кретоном, даже при таких обстоятельствах? Что с тобой не так, Тейт! – громко сказала я. Медицинский персонал на секунду замер, чтобы взглянуть в нашу сторону, а затем быстро вернулся к своим делам.
– Я возьму твоего кота в офис, как уже сказала, – пробормотала мама, отступая в лифт и нажимая ближайшую кнопку.
Тейт взял меня за руку и повел вниз по холлу. И только потому, что я не знала, в сознании ли Дон и может ли он нас сейчас услышать, я не послала его в полет по полированному стерильному полу.
– Не важно, каковы обстоятельства. Она проигнорировала приказ, – заявил Тейт, сохраняя голос тихим. – Если она хочет быть в команде, ей нужно научиться подчиняться приказам, даже если она с ними не согласна.
– Некоторые вещи важнее приказов, – прошипела я в ответ, останавливаясь прежде, чем мы успели подойти слишком близко к комнате дяди. – Дон для тебя может быть никем, кроме босса, но для меня он значит немного больше. По крайней мере, моя мать признала это, даже если ты отказываешься!
– Не смей, – выдохнул Тейт, подходя ближе, пока мы не оказались нос к носу. – Не смей стоять тут и притворяться, что ты – единственная, кто теряет члена семьи. Я рос, переходя от одной приемной семьи к другой, пока мне не стукнуло восемнадцать и я не присоединился к армии. Потратил следующие пять лет, пытаясь забыть все, что произошло до вербовки. Затем, когда мне было двадцать три года, Дон взял меня под свое крыло. Первый гребанный человек, которому было до меня дело, который узнал, когда мой день рождения, и послал открытку. Помню, что по праздникам я всегда был бы один, если бы он не заходил, притворяясь, что хочет поговорить о работе. Все это было еще до того, как ты его встретила.
– Голос Тейта охрип от эмоций. – Я убил бы и умер бы ради этого человека, ты никогда об этом не думала?
– Тогда почему ты позволяешь ему умереть? – потребовала я, и на последнем слове мой голос сломался от вскипающего во мне горя.
– Ох, Кэт, – вздохнул Тейт, и все его тело ссутулилось, будто из него магическим образом что-то выкачали. – Потому что это не мой выбор. Это выбор Дона, и он его сделал. Мне это не нравится, и я не согласен с ним, но я безусловно должен уважать его.
«И ты тоже» тяжело повисло в воздухе, хоть он и не произнес этого вслух. Я посмотрела на коридор, ведущий к комнате моего дяди, и услышала писк электрокардиографа, ритм которого был не таким устойчивым, каким должен был.
– Я намерен придираться к твоей матери, пока она не выучит, что не может игнорировать приказы, но, Кэт… – Тейт поднял руку, будто собираясь прикоснуться ко мне, но затем опустил ее. – Несмотря на то, что она не должна была делать этого, я рад, что ты добралась сюда вовремя, – закончил он, отводя начавший поблескивать взгляд.
Мой гнев улетучился с той же внезапностью, с которой исчезло это его «вставание в позу». Было легче держаться за это, я знала. Легко было разжечь в себе ярость из-за происходящего и всего того, что сделал Тейт, дабы вывести меня из себя, но это станет лишь попыткой закамуфлировать горе от потери того, кого я любила. Тейт тоже любил Дона, я знала это. Знала это и тогда, когда бросала ему этот комментарий про «босса». Кроме меня, Тейт, вероятно, страдал сейчас сильнее всех, но он управлялся со своей болью путем, которым привык – был хорошим солдатом.
Я же справлялась со своей болью так, как привыкла сама – убегала от нее с отрицанием
Медленно я протянулась и провела рукой по щеке Тейта, чувствуя легкую щетину, ясно сказавшую мне, что сегодня он не брился. Это совсем не соответствовало его военной дисциплине, безупречным привычкам.
– Дон тоже тебя любит, – прошептала я.
Затем я оставила Тейта, направившись в комнату дяди. Прим. переводчика:
*Документ «Не Реанимировать» (DNR) – официальный документ, подписываемый пациентом и предписывающий не предпринимать его реанимацию, если тот страдает сердечными или дыхательными приступами.
Глава 31
И это было не из-за синеватой бледности черт Дона, лежавшего на кровати с закрытыми глазами. Не из-за больничной сорочки, которую он раньше отказывался носить, не из-за электрокардиографа, показывающего, насколько шокирующе низким было его давление, и не из-за тяжелого аромата, который, как я теперь знала, означал рак. Это было даже не из-за его неустойчивого сердцебиения, возвращавшего в ужасную реальность того, что это будет последний раз, когда я вижу своего дядю. Нет, это вид столика на колесиках, задвинутого в угол комнаты и совершенно голого без телефона, ноутбука и разных файлов прорвался через мое сердце болью тысячи серебряных лезвий.
Ты говорила с ним всего несколько дней назад! кричал голос внутри меня. Как это могло произойти так быстро?
силой веры, что Дон всегда пытался сделать то, что по его мнению было правильным. Это не всегда делало из него хорошего дядю, но это делало его таким, какими были все мы – человеком со своими недостатками, старающимся изо всех сил при самых тяжелых обстоятельствах. Я не испытывала никакого недовольства по отношению к нашему прошлому. Только благодарность, что он был в моей жизни, и желание, чтобы ему не нужно было оставлять меня теперь.
– Кэт. – Слабая улыбка мелькнула на губах Дона, когда он проснулся и увидел меня рядом со своей кроватью. – Не думал, что продержусь и увижу тебя снова.
Я сделала глубокий вздох. Либо так, либо я потеряю хрупкий контроль над своими эмоциями, не дающий мне сорваться в слезы.
– Да, ну, в общем, ты не продержался бы, если бы у вашего новичка не было проблем с выполнением приказов, как я слышала, – сказала я, выдавливая улыбку, несмотря на чувство, что лицо вот-вот расколется.
Дон издал тихий болезненный смешок.
– Оказывается, твоя мать не подчиняется приказам точно так же, как это делала ты.
От его насмешливого комментария, призванного подчеркнуть наше прошлое, мое горе от мысли о его потере лишь усилилось. Единственной эмоцией, которую разделили мы с отцом, была взаимная ненависть, но Дон нашел путь к моему сердцу еще до того, как я узнала, что мы связаны родственными узами.
– Ты знаешь, что говорят о яблочке и яблоньке, – ответила я. А затем мое самообладание дало трещину, и несколько слезинок скатились по щекам, несмотря на все мои усилия сдержать их.
О, Кэт, не плачь.
Дон не произнес это вслух, но я слышала эти слова в его мыслях так же ясно, как если бы он прокричал их. Он придвинул ко мне руку, погладил мою ладонь, а затем закрыл глаза.
– Все будет хорошо, – прошептал он.
И я услышала еще одну вещь, которую он не произносил, но она эхом отозвалась в моем разуме с ясностью, которую, как я думала, выдержать я не могла.
Так рад, что боль скоро уйдет…
– Дон. – Я наклонилась вперед, умоляюще поглаживая его руку. – Ты сказал «нет» прежде, но еще не поздно передумать. Я все еще могу –
– Нет, – прервал он, открывая глаза. – Я жил дольше, чем должен был. Пообещай мне, что позволишь мне уйти и не станешь возвращать меня.
Я устал, очень устал, вздохнули его мысли.
Частичка моего сердца разбилась, но я выдержала его пристальный взгляд и кивнула, выдавливая слова и смахивая другую слезу, заскользившую вниз по щеке.
– Я обещаю.
Хорошая девочка. Горжусь тобой. Так горжусь.
Я встала и начала ходить по комнате, чтобы он не увидел, что еще больше слез полилось из глаз после того, как я услышала от него эти слова. У меня было бесчисленное множество сражений в прошлом, но, чтобы позволить ему уйти вот так просто, мне потребуется много сил, и я не знала, есть ли они у меня.
– Ты не представляешь, как сильно я буду скучать по тебе, – прошептала я, стоя к нему спиной и пытаясь вытереть слезы, которые никак не переставали течь, и не важно, как сильно я старалась удержать их.
Он тихо пробормотал:
– Я тоже буду скучать по тебе.
Люблю тебя, племянница. Хотел бы я узнать тебя раньше. Не стоило ждать так долго… Задушенный всхлип вырвался из моего горла, когда я услышала это. Я впилась ногтям в ладони, надеясь, что физическая боль отвлечет меня достаточно, чтобы справиться с моими вышедшими из-под контроля душевными муками. Не помогло. Сердце сжалось, разрываясь от раны, которую никакое количество сверхъестественных целебных способностей
успокоить, не могло.
Несколько секунд спустя я услышала знакомую поступь широких шагов и почувствовала в воздухе силу, которую узнала бы где угодно. Боже, Кости добрался сюда так скоро. Это лишь сильнее пошатнуло мой хрупкий контроль. Он приехал быстро, потому что знал, насколько опустошенной буду я, и за это я любила его еще больше, хоть это и напоминало, как больно мне будет, когда Дон уйдет.
Затем Кости оказался около меня. Его темный взгляд пробежался по комнате, за мгновение вбирая все, что нас окружало, а твердые руки притянули меня к себе. Я позволила себе на несколько драгоценных секунд упасть в его объятия, потому что с ним мне не нужно было притворяться сильной, а потом развернулась к Дону и заставила себя весело улыбнуться.
– Смотри, кто еще пришел.
– Вижу. – Дядя болезненно закашлял. Кости взял меня за руку, когда сердце Дона сделало несколько зловещих пауз между ударами. – Ты оказался лучшим мужчиной, чем я ожидал, – прохрипел Дон, восстановив дыхание. Кости смотрел на дядю твердым и серьезным взглядом.
– Ты тоже, старина.
– Мы тут с Кости поговорили, – сказала я, пытаясь улыбнуться и не разрыдаться от понимания того, что это был их способ попрощаться. – Помнишь свое предложение выдать меня замуж? Мы бы хотели принять его.
Губы Дона дернулись в задумчивой улыбке, прежде чем его черты напряглись, а в мыслях отразилось, что еще больше боли вспыхнуло у него в груди. Я поглядела на электрокардиограф, хотя уже знала, что он покажет. Кровь моей матери вернула его, но ненадолго. Его сердце ослабевало прямо у меня на глазах.
– Боюсь, меня не будет на твоей свадьбе, Кэт, – пробормотал он, и его глаза, затрепетав, закрылись.
– Будешь, – сказала я так настойчиво, что глаза Дона вновь открылись и открытыми остались. – Потому что мы собираемся вновь произнести наши клятвы здесь и сейчас.
– Кэт. – Его лицо сжалось от печали. – Ты планировала большую свадьбу, когда всё… уляжется. Ты не должна разрушать свои планы…
Он сделал паузу и закрыл глаза, его дыхание и сердцебиение на мгновение замедлились. Я закусила губу, сжимая руку Кости до тех пор, пока треск не заставил меня ослабить хватку.
– Это едва ли подходящие обстоятельства, – закончил дядя несколько секунд спустя, неопределенно махнув рукой на аппараты у своей кровати.
Я вспоминала, как маленькой девочкой воображала, какой будет моя свадьбы. Конечно же, я представляла белое платье. Представляла моего дедушку, трясущегося над своим галстуком, как он всегда делал, когда приходилось его надевать, и соглашающуюся, закатив глаза, бабушку. Представляла, что мама будет улыбаться, потому что она будет очень счастлива за меня. И у меня будут подружки, которые помогут мне подготовиться к проходу к алтарю. Мой букет будет составлен из роз и полевых цветов, волосы собраны наверх, и я буду смотреть на своего будущего мужа через тонкую белую вуаль, которую он поднимет только тогда, когда нас объявят мужем и женой.
Конечно, я воображала все это раньше, когда не верила в вампиров, уже не говоря о том, что тогда я не понимала, что сама наполовину вампир. Кости хотел подарить мне близкую версию этой мечты, каким-то образом понимая, что я все еще цепляюсь за нее, но жизнь, которую мы вели, продолжала мешать нам сделать эту белую свадебную фантазию реальностью.
Моя свадьба никогда не будет сыграна, как в мечте моего детства. Не будет сыграна так
никогда не встречала прежде. Мой жених не снял белую фату с моего лица после заявления министра, что мы теперь женаты. Вместо этого он порезал свою ладонь и протянул ее мне, клянясь кровью, что я навсегда буду его женой, если приму его, как мужа.
Это и был день моей свадьбы. В значительной степени полная противоположность всего, о чем я когда-либо мечтала, но я не стану пытаться заменить это чем-то другим.
– Главное – не обстоятельства, – ответила я, продолжая сражаться со слезами и пытаясь подвести итог всему, что только недавно поняла. – Главное – семья.
Дона не было там в тот день. Не было и моей матери, а бабушка с дедушкой к тому времени были уже много лет как мертвы. Но и Дон, и мама теперь могли быть здесь. Для меня это была не новая церемония, а перепостановка предыдущей для них.
– Ты сделаешь это? – продолжила я.
Глаза Дона затуманились. Через его мысли я услышала, как много значила для него эта просьба, несмотря на то, что в ответ он произнес одно единственное слово:
– Да.
– Тейт. – Я повернулась к дверному проему, зная, что он все это время оставался в холле. – Как думаешь, ты можешь обойти правила и позволить тому непослушному новичку на некоторое время вернуться на этаж?
Появившись в дверном проеме, он даже крякнул, издав нечто среднее между смехом и неверием.
– Иисусе, Кэт.
– На самом деле это будет не религиозная церемония, – ответила я со слабой улыбкой, – но не стесняйся благословить меня. Взгляд Тейта метнулся к Кости, а затем вниз на наши сцепленные руки.
– С каких это пор вам двоим есть дело до моего благословения? – сухо спросил он.
– Я никогда не просила его, и в нем не нуждалась, – ответила я ровным тоном. – Но ты
– мой друг, Тейт, поэтому на самом деле мне есть до этого дело.
– Я надеюсь, вы очень счастливы, – сказал Тейт. Слова прозвучали тихо, но искренне. Затем, к моему удивлению, он подошел и протянул руку, но не мне. Кости.
Кости принял руку Тейта и встряхнул ее, не отпустив при этом мою, что было достаточно легко, так как я сжимала его левую ладонь, а не правую. Затем Тейт поглядел на меня, слегка улыбнулся и сказал:
– Не волнуйся. Я не стану просить разрешения поцеловать невесту.
Потом он просмотрел на Дона, глаза которого закрылись на время этого обмена. Но по мыслям дяди я знала, что он не спит. В груди его все болело слишком сильно, чтобы уснуть, да и новая боль, которую он почувствовал несколько часов назад, растекалась вниз по руке. Однако я знала, каким будет его ответ, даже прежде, чем Тейт спросил:
– Ты готов?
Дядя не знал, что я могу слышать его мысли. Не знал, что я уловила каждое слово его размышлений о том, что это был намного лучший способ умереть, чем прежде, когда он был один и услышал только лишь ровный писк электрокардиографа, прежде чем все стало черным, а затем проснулся, когда Тейт уже кричал на мою мать за то, что она наделала. Я слышала все это, и хотя горло горело от попыток подавить неуклонно прибывающие слезы, я ничего не сказала. Ничего не сделала, несмотря на то, что кровь, бегущая в моих венах, могла
предотвратить следующий сердечный приступ, который, как я знала, приближался.
Это был его выбор. Я ненавидела его – о-о-о, как ненавидела! – потому, что оно забирало у меня единственного настоящего отца, которого я когда-либо знала, но Тейт был прав. Я должна уважать его решение.
– Давайте сделаем это, – ответил Дон. Его голос был хриплым от боли, но улыбка, которую он мне подарил, была настоящей, несмотря на это.
Тейт поднял трубку у кровати Дона и сказал кому-то на другой линии:
– Найдите Кроуфилд сейчас же и приведите ее наверх.
Чтобы отвлечься и не развалиться на кусочки из-за того, что сердцебиение Дона становилось все более неустойчивым, а в мыслях он пытался защититься от усиливающегося сжатия в груди, я начала объяснять сложности церемонии вампирского бракосочетания.
– Итак, если пара вампиров хочет пожениться – в чем они должны быть чертовски уверены, потому что у вампиров это до самой смерти – то проводится что-то вроде тех древних церемоний обручения. Один из них, обычно парень, берет кинжал, делает себе порез на ладони, а затем говорит…
К тому времени, когда пришла моя мать, я повторила все слова и описала свою предыдущую свадьбу с Кости, пропуская более неприятные детали. Она с некоторым смущением посмотрела на нас четверых, но Тейт не дал ей шанс сказать что-либо. Он схватил ее за руку и вытащил в холл, рассказывая, что происходит, слишком тихо, чтобы не услышал Дон.
Я была рада, что Дон снова закрыл глаза, потому что это означало, что мне не нужно бороться со слезами. Идея быть свидетелем моего преподнесения клятв Кости Тейту нравилась даже меньше, чем моей матери. Все же он был здесь, строго убеждая ее вести себя нормально, черт возьми, и ради Дона постараться не разрушить все это, ведь у него оставалось не так много времени.
И это было мучительно очевидно. Дыхание дяди становилось все тяжелее и тяжелее, и
Я взяла руку дяди, ненавидя то, насколько холодной она стала от быстро замедляющегося кровообращения, и мягко сжала его пальцы.
Кости покрыл мою руку своей. Сила, казалось, исходила из него и проникала в мою плоть. Такой сильный контраст по сравнению с быстро исчезающей жизнью и подкрадывающимся холодом в пальцах Дона.
– Дональд Бартоломью Уильямс, – церемонно произнес Кости. Я удивилась части «Бартоломью». Я никогда раньше не слышала полное имя Дона. Получается, Кости знал это, смутно подумала часть меня, пока остальная я пыталась подавить рыдание из-за все растущих промежутков в сердцебиении дяди. Кости нарыл информацию на Дона после того, как узнал, что все те годы он шантажом заставлял меня на него работать.
– Отдаешь ли ты свою племянницу Кэтрин мне в жены? – продолжил Кости, проводя пальцами по руке Дона.
Глаза дяди открылись, задержались на мне, на Кости, а затем на Тейте, все еще стоящем
Он сжал мою руку, агония прорвалась сквозь него, и я услышала его внезапный мысленный крик. Все его тело напряглось, рот приоткрылся в коротком, резком вдохе – последнем, который он сделал. Глаза Дона, того же серого цвета, что и мои, закатились, когда звук электрокардиографа превратился в ужасный, непрерывный писк.
Тейт мгновенно пересек комнату и схватился за поручень кровати с такой силой, что он
развалился под его руками. Это было последней вещью, которую я увидела, прежде чем все размылось красновато-розовым пятном, когда рыдания, которые я сдерживала, вырвались на свободу и сокрушили меня.
И все же даже в муках смертельного сердечного приступа сила воли дяди оказалась сильнее непрочности его тела. Он поклялся себе, что продержится достаточно долго, чтобы выдать меня замуж, и он не отступился, хоть мы с Кости были единственными, кто знал это.
Умирающая мысль Дона была одним единственным растянутым словом. Да-а-а-а.
Глава 32
Кости придержал дверь, и я ступила внутрь строения, которое технически было нашим домом, хотя за последний год мы здесь не часто останавливались. Кот не разделил мой недостаток энтузиазма. Как только я открыла дверцу его корзинки, Хелсинг сиганул оттуда на спинку дивана, озираясь кругом с выражением, которое можно было назвать не иначе, как удивленным облегчением.
Ради справедливости стоит сказать, что он жил здесь намного дольше, чем мы – в прошлом году нам приходилось на многие месяцы оставлять его с домоправительницей. А может, он просто был рад выйти из клетки. Я не винила его. Дениз просидела в переноске для животных несколько часов после того, как обратилась в кошечку, и с особой нежностью этот опыт не вспоминала.
Точно не на журнальные столики или каминную доску: кот иногда запрыгивал на них, а мне не хотелось подметать останки моего дяди, если Хелсинг случайно их свалит. Не на кухонный стол: это будет неуместно. Не в туалет: грубо. Не наверх в мою спальню: не думаю, что Дон нуждался в панорамном обзоре того, чем мы с Кости там занимаемся. И в любую из ванных комнат ставить Дона я тоже не собиралась. Что, если от пара в душе он отсыреет?
– Ничего не подходит, – сказала я Кости.
Он мягко обхватил меня за плечи, разворачивая к себе лицом.
– Дай это мне, Котенок.
– Не отдам, пока не найду для него правильное место, – настояла я. – Он не какой-нибудь там горшок с цветком, который можно поставить где-нибудь на подоконнике поближе к свету, Кости!
Он поднял мой подбородок так, что мне оставалось либо посмотреть на него, либо размолоть себе челюсть о его руку в качестве демонстрации упрямого отказа. Я выбрала первое, даже если последнее мне хотелось сделать больше.
– Ты знаешь, что то, что ты держишь – не Дон, – сказал Кости, его темный взгляд был полон сострадания. – Ты хотела привезти его останки сюда так, чтобы с ними в дороге ничего не случилось, но они не в большей степени твой дядя, чем этот плащ – я, Котенок. Я посмотрела на длинный кожаный плащ Кости, края которого немного износились от частой носки. Я купила его для Кости на Рождество, когда мы только начали встречаться, но не подарила его лично. К тому времени я уже ушла.
– Нет, этот плащ – не ты, – ответила я, чувствуя слишком знакомое пощипывание в глазах. – Но ты вытащил его из-под шкафа, потому что в то время это было все, что у тебя осталось от меня. Так вот, это – все, что у меня осталось от Дона.
Он нежно провел большим пальцем по моей скуле, в то время как другая его рука начала скатываться вниз, пока не оказалась на урне.
– Я понимаю, – спокойно сказал он. – И если тебе хочется, мы построим новую комнату, чтобы для этого было специальное место. Но пока, милая, тебе нужно отпустить это.
Очень легко он потянул урну так, чтобы я, если бы захотела, смогла не отпустить ее из своего захвата. Я посмотрела вниз на маленький медный контейнер и бледные руки – мои и Кости – обхватывающие его.
Это. Не Дон. Логически я это понимала, но та часть меня, которой было сложнее всего попрощаться с дядей, не хотела признавать, что то, что я держала в руках, было не чем иным как пеплом, окруженным металлом. Прошло четыре дня с его смерти, но я по-прежнему чувствовала себя так, будто кружусь во сне.
Даже поминальная служба и панегирик чувствовались скорее ирреальными, чем чем-то, имевшим корни в реальности, потому что Дон не мог просто уйти. Черт, я могла поклясться, что несколько раз мельком видела его боковым зрением, и выглядел он таким же умеренно рассерженным, как всегда.
Кости потянул снова, и я позволила урне выскользнуть из своих рук в его ладони, смаргивая слезы от того, что этот отказ от моей упертости был скорее чем-то символическим, чем обычной передачей материального предмета. Он склонился, прикоснулся губами к моему лбу, а затем исчез на верхнем этаже. Возможно, это и хорошо, что Кости убрал останки Дона вместо меня. С таким эмоциональным состоянием я, скорее всего, подумала бы, что единственное безопасное место для его пепла – в моей одежде рядом с чесноком и марихуаной.
Я потерла руки, отстраненно отмечая, каким пустыми они чувствовались без заменителя моего дяди, которого я сжимала последние несколько часов. Затем я закатала рукава своей траурной черной блузки. Я все еще могла и не быть в состоянии контролировать многое в своей жизни, но для начала стоило попробовать стереть с мебели проклятую пыль.
Мое яростное вычищение дома, призванное отвлечь меня от оплакивания Дона, оказалось полезным по более чем одной причине.
Позвонил Менчерес и сказал, что едет к нам, чтобы сообщить важную информацию. По тому, каким голосом он это произнес, по словам Кости, та самая важная информация не была чем-то замечательным вроде того, что Аполлион был найден мертвым с прикрепленной к его трупу записочкой «С внеплановым Днем Рождения, Кэт!». Откровенно говоря, я не думала, что была готова к еще большему количеству дурных вестей, но так как в жизни не было кнопки паузы, мне придется иметь дело с новостями Менчереса, готова я к ним или нет. По крайней мере, дом засверкал, а затхлый запах исчез из воздуха. Конечно, это могло быть и от новых растений, за которыми отправлялся Кости, пока я изображала Марту Стюарт. Теперь я была сомнительным владельцем нескольких ароматных чесночных луковиц и горшочков с пушистой марихуаной. Я даже не хотела спрашивать, откуда Кости взял последнее. Принюхался и выкопал на местном нелегальном поле? Или купил у дружелюбного соседа-торговца наркотиками? Боже, я не могла дождаться, когда же эффекты крови Мари испарятся из моего организма. Если бы я могла никогда больше не чувствовать запах чеснока
– Они здесь, Котенок, – позвал Кости с нижнего этажа.
Я еще ничего не слышала, но знала, что его связь с Менчересом была необычно острой из-за их разделенной силы, поэтому поверила ему на слове. У меня не было времени наносить косметику, но я и не думала, что кто-нибудь заметит. Или что вообще кому-нибудь до этого будет дело. Я была чистой, в свежей одежде, и дом мой был опрятен. Это были три
самые важные вещи при встрече гостей. Если гости не голодны, конечно.
– У нас нет крови, – сказала я Кости, когда спустилась вниз по лестнице.
Его взгляд скользнул по мне, оценивающе останавливаясь на вполне определенных местах. Мой наряд едва ли был сексуальным, будучи простым черным хлопковым платьем длиной до пола с рукавами три четверти, но либо оно обтягивало правильные места, либо у Кости проявлялись последствия недели воздержания. Мягко говоря, я была не в настроении с тех пор, как умер Дон.
– Сомневаюсь, что они ожидали обратное, – ответил он. – Они знают, что мы только приехали.
Верно. К тому же, это был не светский визит.
– Он, скорее всего, едет сказать мне, что мы должны начать действовать по Плану Дейва, – пробормотала я. – Мы собирались придумать другой способ вдарить по нескольким большим шишкам Аполлиона, не заставляя Дейва открываться, что он тайный агент, но это как-то отошло в сторону.
Кости выразительно приподнял бровь, словно говоря этим «может быть». Он слышал об этом. Дейв рассказал это Кости вскоре после того, как умер Дон, подпитывая горем свое желание противостоять Аполлиону, но Кости его отговорил. Однако я знала, что Кости считал идею достойной.
Сейчас я была настроена против этого даже больше чем прежде. Я только что потеряла дядю. Я не хотела терять хорошего друга. Смерть Дона пошатнула Дейва, как и всех остальных, и сделала его менее аккуратным. Это была холодная твердая правда. Я задавалась вопросом, понимал ли дядя, насколько сильное влияние оказывал на окружающих. Зная Дона, я в этом сомневалась. Он был не силен в показухе.
Через несколько минут на изгибающуюся подъездную дорожку въехал автомобиль, звук мотора которого можно было назвать весьма громким по сравнению с относительной тишиной лесов вокруг нас.
Уединение, даримое наличием дома на пятнадцати акрах собственности в горной местности, и было тем, что привлекло нас к этому месту с самого начала. Теперь, когда я могла читать мысли, я ценила дефицит соседей еще больше.
– Прародитель, Кира, добро пожаловать, – сказал Кости, как только они подошли к двери.
Я с мысленным вздохом заметила изящную кожаную сумку, которую нес Менчерес. Конечно, они останутся на ночь. Он ехал сюда передать важную информацию; и было бы чрезвычайно грубо, если бы мы выслушали его, а затем отправили обратно. К тому же, он, скорее всего, хотел выработать стратегию, и я не могла винить его за это. Не важно, какой переворот происходил в моей личной жизни. У нас по-прежнему оставалась война, которую мы должны были предотвратить.
– Привет, ребята, – сказала я, обнимая их обоих, дабы восполнить мое первоначальное эгоистичное нежелание, чтобы они оставались.
– Я так сожалею о твоем дяде, – прошептала Кира, ласково похлопывая меня, когда я отпустила ее. – Если есть что-нибудь, что мы могли бы сделать…
– Спасибо, – сказала я, заставляя себя улыбнуться. – Цветы, которые вы послали, были очень красивы.
Все они были красивы, но после мемориала мы отослали их в местную больницу. Никто из нашей большой команды не захотел взять их домой, а у меня не было места для множества цветочных веточек, букетов и венков.
– Это было меньшее, что мы могли сделать, – ответил Менчерес со своей обычной любезностью. – Я сожалею, что приходится навязываться, когда у тебя такое горе. Однако –
– Все в порядке, – перебила я, снова механически улыбаясь. – Я знаю, что плохие парни не просят тайм-аут только из-за того, что кто-то умер. Я ценю, что вы руководили всем в течение прошлых нескольких дней, но сейчас пришло время нам с Кости вернуться в дело.
Я жестом пригласила их присесть, и, как и положено вежливым хозяйкам, спросила, не
хотят ли они что-нибудь выпить. Как и предсказывал Кости, никто из них не попросил подлинную версию «кровавой Мэри», а взяли только воду. Ее, по крайней мере, у меня было полно.
Менчерес подождал, пока я присяду, чтобы погрузиться в то, зачем они приехали.
– Я узнал, что случилось с Надей Бессель, – заявил он. Я тупо уставилась на него.
– С кем?
Кости тоже в замешательстве вздернул голову. Хорошо, что я не была единственной, кто чувствовал себя потерянным.
– С человеческой женщиной, которую вы искали, – поправился Менчерес. Увидев мой по-прежнему запутавшийся взгляд, он вздохнул. – С той, что работала с репортером, с которым ты дружишь, и которая исчезла, проверяя слухи о вампирах?
– О! – сказала я, когда в моей памяти, наконец, загорелась лампочка. Я совсем забыла о том, что отослала фото и информацию о Наде Менчересу, чтобы он смог распространить их среди своих союзников, дабы найти хоть какую-нибудь подсказку относительно того, что с ней случилось.
– Она мертва? – со смирением в голосе спросила я. Бедный Тимми. Он так надеялся, что с ней все хорошо.
– Нет, – сказал Менчерес, тем самым удивляя меня. – Напротив, ей весьма хорошо, согласно тому, что я обнаружил.
– Тогда к чему этот «ух-ох» тон? – осторожно спросила я.
Его губы изогнулись.
– Мой «ух-ох» тон к тому, что, как ты упомянула, у твоего друга более чем просто платонический интерес к Наде, а она теперь любовница сильного вампира, у которого нет никакого намерения ею делиться.
– О, – повторила я, на сей раз более глубокомысленно. – Его добровольная любовница? Некоторые вампиры не улавливали понятие «"нет” – значит нет».
– Ее добровольная любовница, – поправил Менчерес.
М-да. Шансы Тимми с Надей только что перешли с отметки «крошечные» к «никогда не случится». Я была рада, что она жива и не удерживается там против желания.
Я считала, что Менчерес приехал с более мрачными новостями об Аполлионе, потому подобное сообщение можно было счесть поводом открыть шампанское, если бы оно у меня было. Сердце Тимми могло и быть разбито, но с Надей могли случиться вещи намного хуже. Она отправилась на поиски вампиров и очевидно нашла намного большее, чем справедливое доказательство их существования.
– Твои источники достоверны? Надя точно с этой вампиршей добровольно или остается там под трансом?
– Я знаю вампиршу, с которой находится Надя, – заявил Менчерес. – Заставлять человека, пусть даже обнаружившего нашу расу, оставаться с нею – очень не похоже на Дебру. Она могла легко отослать Надю обратно без единого воспоминания об ее открытии.
– Если только Надя не как я, – сказала Кира с маленькой улыбочкой. – Когда мы встретились, стирание моей памяти удавалось тебе не так уж хорошо.
Менчерес издал рычание, настолько обрамленное страстью, что мне захотелось отвести взгляд.
– Но ведь в конце сработало необычайно хорошо, – пробормотал он Кире.
Ее мягкий смех тоже был наполнен нотками, которые бы лучше оставить за закрытыми дверьми. Технически, они ничего не делали, а просто сидели вместе на диване, но воздух вокруг них настолько наэлектризовался, что в своем собственном доме я чувствовала себя почти как вуайерист. Я отвела взгляд, принявшись изучать свои ногти, будто внезапно мне приспичило заняться маникюром.
Уголком глаза я поймала ухмылочку Кости. Он знал, как это затронет меня. Однако, конечно же, внезапный жар, начавший исходить от них двоих, не сделал совсем ничего,
чтобы смутить его. Менчерес и Кира могли бы начать трахаться как кролики прямо перед ним, а он, скорее всего, просто предупредил бы их, что диван, на котором они забавляются, имеет тенденцию переворачиваться во время такой активности.
Если Менчерес и Кира хотели подняться наверх в гостевую комнату, то ради Бога, но если они собираются остаться здесь, мне нужно разрядить обстановку.
– Это было нехорошо со стороны Нади исчезнуть так, не сказав друзьям, что с ней все хорошо, – сказала я, откашлявшись.
Менчерес начал усмирять потоки излучаемой им энергии, пока комната не вернулась назад к уровню PG–13*, вместо R**, плавно переходящего в NC–17***.
– Дебра из тех, кого вы называете «старая школа», – ответил он, отрывая свой пристальный взгляд от Киры, чтобы посмотреть на меня. – Она не захотела бы, чтобы Надя контактировала с людьми из ее прежней жизни, особенно с теми, кто был заинтересован в раскрытии нашей расы.
Ее прежней жизни. Я почти фыркнула. Это было чертовской правдой, потому что, как только человека вовлекали в мир вампиров, ничто в его жизни уже никогда не могло стать прежним.
Затем я поглядела на профиль Кости, отмечая его вьющиеся волосы, красиво очерченные скулы, темные брови и губы, достаточно твердые, чтобы быть мужскими, и достаточно полные, чтобы считаться греховными. И в моей жизни, как только я погрузилась
– Я позвоню Тимми, сообщу новости, – сказала я, поднимаясь.
– Бедный парень не может вздохнуть спокойно, если дело доходит до женщин, – заметил Кости.
Я встретила его темно-карий взгляд первой настоящей улыбкой за прошедшие несколько дней.
– Он просто еще не встретил ту единственную, но как только встретит, он забудет всех остальных.
Его улыбка была полна обещания, а сила, казалось, обхватила меня медленным, чувственным туманом.
– Действительно, – согласился он глубоким и шелковистым голосом. – Единственную женщину стоит подождать.
Теперь уже Кира откашлялась из-за решительного изменения в атмосфере. Я, все еще медленно улыбаясь, поднялась наверх в свою комнату, чтобы позвонить Тимми и сообщить ему новости, которые были одновременно и хорошими, и плохими.
Прим. переводчика:
* Рейтинг PG-13 – показывает, что некоторый материал может быть немного неподходящим для детей до 13 лет.
** Рейтинг R – ограничение: до 17 лет требуется сопровождение родителя или взрослого опекуна. *** Рейтинг NC-17 – лица до 21 года не допускаются
Глава 33
Я повесила трубку полчаса спустя, тяжело выдыхая. Тимми воспринял новости о Наде достаточно хорошо, хоть и пришлось отговаривать его от намерения увидеть ее лично, чтобы точно знать, в порядке ли она. Я доторговалась до телефонного звонка. Тимми понятия не имел, каким сильным был вампирский территориализм. Если он выкажет сильный запах страсти и безответной любви к Наде рядом с Деброй, по общему признанию относимой к «старой школе”, ему повезет, если он уйдет оттуда без постоянной хромоты, если вообще
уйдет.
– … видел их несколько лет назад, хотя тогда Мари использовала их, только чтобы пригрозить мне, и не заставляла их нападать на меня, – сказал Кости.
Я навострила уши. Чуть раньше я ушла в свою комнату и закрыла за собой дверь, чтобы мой разговор не отвлекал никого этажом ниже. Пока я отговаривала Тимми от опасных глупостей, я пропустила то, о чем они говорили. Беседа вернулась к Остаткам? Кости никогда не говорил мне, что видел их прежде, уже не говоря о том, что Мари угрожала ему ими.
Я поспешила вниз, когда он закончил:
– Кто сможет сказать, что она не часто их использует? Большинство после этого долго не живут.
– Полагаю, требуется довольно много сил, чтобы поднять и управлять ими. Потому это воспрепятствует Мари сделать Остатки своим самым часто используемым оружием, – заявил Менчерес, прежде чем вопросительно поднять в мою сторону бровь. – Ты ведь была очень уставшей после этого, как я припоминаю.
Я села рядом с Кости, утвердительно пробормотав:
– По крайней мере, Мари была права, и эффект был не столь подавляющим, как в первый раз.
Я чувствовала себя усталой и замерзшей абсолютно всюду в течение тех нескольких часов после того, как подняла их вместе с Владом, но все то время я была в состоянии удержать над собой контроль. Ничего подобного тому разу, когда я впервые выпила кровь Мари и затем на два дня съехала с катушек.
Кости развернулся, чтобы уставиться на меня.
– В первый раз? Ты поднимала их снова?
О, дерьмо. Со всем, что случилось, у меня не было шанса рассказать Кости, что мы с Владом сделали на кладбище той ночью. Теперь он думал, что я скрывала это от него.
– Я сделала пробный прогон подъема Остатков чуть больше недели назад, – сказала я, поднимая руку в ответ на недоверие, хлестнувшее через мое подсознание. – Прежде чем ты разозлишься, я скажу, что не действовала преднамеренно у тебя за спиной. Просто так получилось. И нет, у меня не было приступа шлюхастости снова.
– И ты забыла упомянуть мне об этом, потому что…? – вопросил он, и намек на гнев коснулся моих чувств.
– Потому что в следующий раз, когда я тебя увидела, умер Дон, – твердо ответила я. – И это был не тот сорт вещей, который я хотела бы небрежно упомянуть тебе по телефону до того.
Кости медленно выдохнул, издав шипение, и тот гнев сменился чем-то более умеренным, вроде неодобрения.
– Ты знал об этом? – спросил он Менчереса.
Тот уклончиво пожал плечами.
– Позже, да.
Я с предельным трудом сдержала фырканье. Несомненно, он получил подтверждение позже, но, как он сам признался после нашего возвращения, Менчерес чертовски хорошо знал заранее, что сделаем мы с Владом. Однако Кости не смог уловить тончайший намек на увертку в равнодушном угольном взгляде Менчереса. На заметку: Он увертывается от прямого ответа с впечатляющим мастерством.
– Хорошо, – наконец сказал Кости смирившимся, но уже не разозленным и не таким неодобрительным тоном. – Ну и как все было на этот раз, Котенок?
– Все еще очень странно, – с дрожью признала я. – Потребовался метод проб и ошибок, но мы узнали, что вызывают их и управляют ими с помощью крови. После того, как я отослала их назад, я чувствовала себя усталой, замерзшей и голодной – в хорошем смысле, – добавила я, бросив резкий взгляд на невинно моргнувшего Менчереса. – Ничего столь же плохого как в первый раз.
Несмотря на то, что я не хотела, чтобы воспоминания вернулись, они это все равно
сделали. Холод во всем теле. Такой невероятный голод. Мешанина голосов в моем разуме, переплетающихся в рев белого шума…
За исключением одного голоса, достаточно странного. Он маячил на краю моей памяти, медовый и южно-креольский, танцующий среди хаоса той ночи, когда я впервые открылась истинным глубинам власти Мари над мертвыми. Верно, Мари задала мне вопрос, который я не разобрала в тот раз, потому что тогда я словно задыхалась от силы, перенятой у нее. Теперь, однако, ее вопрос был столь же ясен, как если бы она только что прошептала его мне в ухо.
«Ты никогда не задумывалась, как Грегор бежал из тюрьмы Менчереса?» Странно, что она спросила про это. Менчерес унес меня от Грегора, стерев из памяти
все время моего пребывания с ним, и в наказание заключил Грегора в тюрьму. Все же каким -то образом дюжину лет спустя Грегор сбежал и приехал за мной, утверждая, что я его жена, а не Кости. В то время раздумывание над тем, как Грегору удалось бежать, не значилось первым пунктом в списке наших приоритетов. Не с той проблемой, что Грегор выпустил на свободу.
Честно говоря, я не думала о Грегоре очень уж много после того, как взорвала ему голову пирокинетической силой, которую временно переняла у Влада. Почему из всех вещей Мари спросила меня именно о том, знаю ли я, как выбрался Грегор? Она понимала, что нет. Никто не знал, даже Менчерес. К тому же, это была последняя вещь, о которой я заботилась, обезумев от связи с мертвыми, которую получила от нее…
– Срань господня! – воскликнула я, вскакивая так быстро, что от моего движения перевернулся диван.
Кости был уже на ногах, кидая вокруг пристальные взгляды, сжав в руке кинжал. Я отклонила его в сторону почти лихорадочным взмахом руки, топая так сильно, что, должно быть, оставила вмятины в полу.
– Грегор. – Я схватила Кости за плечи, едва замечая, что его брови взметнулись вверх от звука этого имени. – Он сбежал из тюрьмы Менчереса, что никто по идее не может сделать, учитывая, какой умный и сильный наш дедуля-фараон, правильно? Но Грегор смылся, не оставив ни намека на то, как он это проделал. Разве вы не видите? Мы-то думали, он разработал хитроумный план бегства сам, но ублюдок ни черта не делал!
Уголком глаза я увидела, как Менчерес и Кира обменялись с Кости озабоченными взглядами.
– Котенок, – сказал Кости тем тоном, который он обычно использовал с травмированными жертвами, когда считал, что достаточно только одного жесткого слова, чтобы довести их до окончательного помешательства. – Ты расстроена из-за всего, что недавно случилось. Это естественно цепляться за что-то из прошлого, когда настоящее подавляет –
Я маниакально рассмеялась на это, отчего его брови нахмурились еще больше.
– Милая, может …, – попробовал он еще раз.
– Никто не может скрыться от смерти, – оборвала я его, и чувство глубокого удовлетворения наполнило меня, когда последняя часть загадки встала на место. – Мари сказала это, но я не раздумывала над этим, как обещала. В течение последних нескольких дней я была совершенно онемевшей от горя, чтобы думать о чем-либо еще, кроме потери Дона. Перед этим я была занята, гоняясь за собственным хвостом, пытаясь найти след Аполлиона и при этом приглушить свою новую связь с призраками – и все еще ужасно злилась на Мари за то, что она сделала.
«Никто, даже наш род», подчеркнула она. «Смерть гуляет по миру и проникает даже через самые толстые стены, которыми мы себя окружаем… Когда ты на самом деле поймешь, что это значит, ты узнаешь, как победить Аполлиона…»
Боже, она дала мне все кусочки. Я просто не соединила их.
– Мари сказала это прежде, чем спустила на тебя те Остатки и начала шантажировать меня выпить ее кровь, – продолжила я, повысив голос. – Я думала, она просто угрожает мне
таким загадочным способом – ты же знаешь, как она любит быть причудливой и таинственной – но она пыталась помочь нам.
Грегор выбрался из тюрьмы Менчереса не сам. Мари нашла его с помощью тех, от кого никто не сможет скрыться: призраков. Она, вероятно, использовала Остатки, чтобы вызволить его; даже охранники Менчереса не могли защититься от них. Мари, может, и ненавидела Грегора, но ее лояльность не позволяла ей бросать своего прародителя.
Это вполне соответствует ее безжалостной практичности. Мари хотела освободиться от Грегора. Это не могло случиться, пока он заключен в тюрьму, а Мари сама призналась, что понимала, почему Менчерес запер его. Так, освободив Грегора – а тот направился прямиком ко мне – Мари знала, что Кости попытается убить его. Но это сделал не он, а я, добившись тем самым ее цели, и все без прямого нарушения с ее стороны клятвы прародителю.
Дьявол кроется в деталях, сказала я тому упырю в кинотеатре. Да, так и есть, и умная королева вуду, казалось, была мастером деталей. Та же лояльность, что не позволяла Мари убить Грегора самой, не позволяла сейчас ей вступать в союз против упырей в назревающей войне, но снова Мари нашла обходной путь. Она заставила меня выпить ее крови, давая мне ту же силу, что имела сама. Помогала нам выступать против Аполлиона способом, который не мог вывести на нее, учитывая, как мы были уверены в сохранении молчания относительно того, что произошло между мной и Мари на кладбище.
– Боже, в этой чертовой женщине намного больше изворотливости, чем я бы ей дала! – воскликнула я.
Кости уставился мне за спину, едва заметно склонив голову. Я отошла от него, бормоча:
– Не волнуйся. Тебе не нужно просить Менчереса снова накидывать на меня невидимую смирительную рубашку. Я не сошла с ума. Я просто до сих пор не понимала.
Он по-прежнему выглядел так, будто вел внутренние дебаты, стоит ли Менчересу накладывать на меня свои заклятья, потому я села рядом с Кирой в весьма неторопливой манере, складывая руки на коленях. Вот так. Разве я не выгляжу спокойной и нормальной?
– Аполлион все равно что пойман, – сказала я, встречая его озабоченный карий взгляд с целеустремленностью, которую, казалось, я буквально излучала. – Он просто еще об этом не знает.
Глава 34
– Весь чеснок и травку убрал? – спросила я Кости, когда он вошел в парадную дверь. Мне пришло в голову, что, если не брать в расчет чеснок, сейчас я говорила как подросток, пытающийся вычистить дом после большой вечеринки, пока не вернулись родители.
– Далеко, – ответил Кости. – Немного отлетел с ними и сбросил в озеро. Либо они утонут, либо у какого-нибудь удачливого малого будет великий рыбацкий день.
Я уже вычистила себя достаточно, чтобы содрать слой кожи, уж не говоря об оставшемся зловонии трав, и выбросила одежду, соприкасавшуюся с ними. Я была настолько готова, насколько было нужно.
– Хорошо, – сказала я, поглядев на Кости, Менчереса и Киру. – Время поднимать мертвых.
Я вышла на крыльцо и посмотрела вверх на небо в попытке очиститься от мыслей. Звезды в провинции действительно были намного ярче, чем в городе. Однако я пришла сюда не восхищаться симпатичными мерцающими огоньками. Я должна была поместить над своей головой большой сверхъестественный знак «Добро пожаловать», вызывая те самые существа, от которых в течение прошлых нескольких недель пыталась избавиться. Несмотря на то, что
Что-то подобное мурашкам протанцевало по моей коже, но мне не было холодно, и я не боялась. Я была спокойна, потому что знала, что они близко. Идите сюда, подумала я, ища их силой, притаившейся в моих венах. Сюда.
Позади меня Кира издала шипение, а Кости спокойно сказал:
– Четверо только что появились, милая.
– Еще пять, – сказал Кости. В его голосе прозвучал вопрос, на который я не ответила вслух. Нет, я не закончила. Их было больше поблизости. Я чувствовала их.
Холод подул в теплом летнем воздухе. Не леденящий. Приятный, как поцелуй мороза на разгоряченном лихорадкой лбу. Я пригласила его подойти ближе, и приглашение было принято: прохлада охватила меня с медленной, сладостной летаргией. Она росла во мне, убеждая выпустить себя навстречу. Я не боролась с ней, а сдалась, позволяя полностью обосноваться во мне.
– Еще восемь, – почти прорычал Кости.
Кости сказал что-то еще, но я не расслышала его на сей раз. Покой волной за волной накатывал на меня, изолируя от всего, кроме прохладной, успокоительной тишины во мне. Это было блаженство. Это была свобода. Я упивалась ими, не желая, чтобы они когда-либо кончались.
Нить протянулась в мое сознание, таща меня назад. Голос Кости звучал грубо от тревоги. Он прогнал часть красивого небытия, заменяя его беспокойством. Там, где я находилась, было так мирно и спокойно… но мне не нравилось слышать его голос таким.
Его голос раздался снова, более настойчиво на сей раз. Горе, подобное мешкам с песком, навалилось сверху, удерживая меня от той парящей освобождающей пустоты. Оно формировало путь, которому я следовала, с каждым шагом наваливая на меня каждую болезненную эмоцию, которую я отпустила прежде, но я не обернулась. Кости был в конце этой дороги. Это было важнее всего блаженного бесплодия позади меня.
Внезапно у меня был уже больше чем его голос. Его лицо маячило в нескольких дюймах от моего, темные брови сошлись в сплошную линию, пока он все громче выкрикивал мое имя, а его сильные руки трясли меня за плечи.
– Я здесь, незачем орать, – пробормотала я.
Кости закрыл на мгновение глаза, прежде чем заговорить снова.
– Ты побледнела как мел, а затем рухнула на пол. Последние десять минут я кричал твое имя, пытаясь пробудить тебя.
– О. – Я прижалась щекой к его лицу. – Прости.
Почувствовав влажность, я коснулась щеки, а затем посмотрела на розовые блестящие капельки на своих пальцах.
Слезы.
– Я плакала? – Странно. Я не помнила, что мне было грустно.
– Да, – прохрипел Кости. – Плакала и одновременно улыбалась. Эмм. Это казалось слегка жутковатым.
– Сработало? – Я помнила, как он выпаливал числа, но не знала, по-прежнему ли те
призраки здесь. Я лежала на полу крыльца, а тело Кости закрывало большинство того, что меня окружало.
– О, чертовски хорошо, – ответил он. Затем он отклонился назад, поднимая меня с собой. Остальная часть крыльца и окружающая лужайка предстали моим глазам.
Я чуть не задохнулась, когда увидела дюжины и дюжины прозрачных фигур, выстроившихся в линию вокруг нашего дома. Я едва могла разобрать все их лица – так много их парило рядом друг с другом. Боже милостивый! Выглядело все так, будто я вернулась в Новый Орлеан. Как это было возможно? Я вызвала только пять призраков в прошлый раз, когда пробовала с Владом, а ведь тогда мы были на кладбище. С ума сойти можно!
– Они – те Остатки, о которых вы, ребята, говорили? – взволнованно спросила Кира.
– Нет. – Изумление все еще сквозило в моем голосе. – Они обычные призраки.
Одна из туманных фигур подплыла ближе по лужайке на наше крыльцо.
– Кэт!
Потребовалась секунда, прежде чем неясные черты укрепились, сформировав лицо, которое я узнала.
– Привет, Фабиан, – сказала я, пытаясь разогнать его беспокойство шуткой. – Вижу, ты получил мой зов.
Он протянулся, и его пальцы прошли сквозь мою щеку.
– Твои слезы подобны нити, тянущей меня к тебе, – сказал он.
Разве не иронично? Кровь поднимала и управляла Остатками, но, возможно, слезы делали то же самое с призраками. Они, должно быть, было чем-то вроде универсального символа.
На кладбище с Владом у меня шла кровь, я была сердитой, расстроенной и печальной, но тогда я не плакала. Все же десять минут наслаждения тем спокойствием внутри меня вкупе со слезами, и теперь у меня на лужайке настоящая армия призраков.
– Я в порядке, – сказала я Кости и Фабиану, так как они оба наблюдали за мной с озабоченными выражениями. – Правда, – добавила я. – Теперь, когда у нас хорошая толпа, давайте сделаем это.
Я встала и подошла к краю патио, который возвышался над тем местом, где толпа призраков была гуще, хотя, судя по шелесту, раздававшемуся позади, у края деревьев, их прибывало еще больше.
– Спасибо, что пришли, – сказала я, пытаясь звучать уверенно. – Меня зовут Кэт. Есть кое-что очень важное, о чем я должна вас попросить.
– Здравствуй, госпожа, – пробасил неопределенно знакомый голос. – Не думал, что увижу тебя снова.
Я подняла голову к призраку, замельтешившему между другими по направлению к передней части группы. У него были седеющие каштановые волосы, живот бочонком, и он, очевидно, долго не брился перед тем, как умереть. Как бы то ни было, что-то в нем разворошило мою память. Где я видела его прежде…?
– Уинстон Галлахер! – воскликнула я, узнавая первого встреченного мною призрака. Он бросил разочарованный взгляд на мои пустые руки.
– Никакого спирта? Ах ты жестокая, вызвала меня сюда без капельки топлива.
Никогда не говорите, что что-то, столь же простое как смерть, может излечить от алкоголизма, непочтительно подумала я, вспоминая весь тот спирт, который призрак принудил меня выпить в ночь нашей встречи. Затем мои глаза сузились, и я прикрыла рукой промежность, когда увидела, что там остановился взгляд Уинстона.
– Даже не думай полтергейстить с моими трусиками снова, – предупредила я его, добавив более громким голосом: – Это и остальных касается.
– Это тот ублюдок? – Кости начал спускаться вниз по крыльцу, тогда как Уинстон попятился. – Иди сюда, ты, подлый маленький-
– Кости, не надо! – прервала я, не желая, чтобы он начал использовать словечки, могущие оскорбить других не-вполне-живых, собравшихся здесь.
Он остановился, бросая последний яростный взгляд на Уинстона, и одними губами произнес «Ты. Я. Экзорцист», прежде чем вернуться ко мне.
бывает.
– Как я уже сказала, есть кое-что очень важное, что вы должны сделать. Я ищу упыря, который пытается начать войну среди немертвых. С ним будет еще очень много других взбешенных упырей-вампироненавистников.
Это будет сложная задача, но если Мари нашла Грегора через призраков, не имея ни единого намека, в какой части света он может оказаться, то я должна суметь найти Аполлиона гораздо быстрее с тем, что я знала.
– Отправляйтесь на лей-линиях, – сказала я, чувствуя себя подобно исковерканной версии генерала Пэттона, сплачивающего свои войска. – Расскажите своим друзьям и подключите их к охоте. Обыщите все большие похоронные бюро, граничащие с кладбищами. Найдите низкорослого упыря с черным хохолком, носящего имя Аполлион, а затем тут же возвращайтесь, чтобы рассказать мне, где он.
– Не тебе, милая, – тут же сказал Кости. – Фабиану. Скажи, чтобы они сообщали Фабиану, а он уже будет передавать тебе.
Хорошая идея. Я полагалась на силу Мари достаточно, чтобы верить, что каждый призрак, с которым я лично поговорила, не предаст меня, но я ведь вербовала и других, тех, с кем никогда не встречалась. Нет нужды, чтобы этот план вышел нам боком и привел Аполлиона ко мне, а не наоборот.
– Подождите. Сообщайте Фабиану, моей правой руке. Он останется здесь, поэтому вы сможете его найти.
Фабиан выпятил грудь во время моей декларации, и сияющая улыбка озарила его лицо.
– Теперь идите, – подстегнула я их. – Поторопитесь.
Глава 35
Серебристое пятно замелькало над другими автомобилями на парковке, прежде чем нырнуть в наш черный фургон. Мы были всего в паре миль от кладбища и похоронного бюро «Прочный покой» в Гирлянде, Техас. Мари Лавуа двенадцать лет посылала призраков на поиски Грегора, а Фабиан получил информацию о местонахождении Аполлиона уже через шесть дней.
Стоит признать, что мир – чертовски большое место, а Менчерес держал Грегора в старом укрепленном туннеле на Мадагаскаре – адски далеко от базы Мари в Новом Орлеане. Я, однако, сузила поиски Аполлиона только к одной стране и определенному типу деятельности. Однако они проделали удивительную работу. Никто при мне не станет унижать призраков, это наверняка.
Черты Фабиана проявились из туманных завихрений, но уголки его губ были опущены.
– Я думаю, вы должны взять больше людей.
– Сколько их там? – спросил его Кости.
– По крайней мере, восемь десятков, – ответил Фабиан. – Приблизительно час у них идет митинг.
– Аполлион все еще там? – надавила я.
Фабиан кивнул.
– Вы можете поймать его позже, как только другие уедут.
Мы с Кости обменялись взглядами. Или же Аполлион может уехать с остальными упырями. Тогда нам придется снова отправлять призраков на его поиски.
– Основная масса упырей – они выглядят как участники митинга или как охранники? –
спросил Кости, постукивая пальцем по подбородку. Фабиан выглядел смущенным.
– Как вам сказать?
– Ты можешь сказать, сколько из них вооружено, – сказал Влад, делая резкий акцент на последнем слове.
– А-а-а. – Брови Фабиана разгладились. – У некоторых было большое оружие с пулями, висящими крест-накрест вокруг туловищ.
Я сделала себе мысленную заметку ознакомить Фабиана с современной артиллерией, чтобы он мог давать описания получше.
– Автоматы? – спросила я, изобразив, что держу один в руках, и издала серию отрывистых звуков, похожих на автоматную очередь.
Губы Кости дернулись, но он опустил голову, чтобы я не видела его явное веселье по поводу моей имитации «Джейн играет в пикшонари*”
– Да, они, – сказал Фабиан. – У некоторых могут быть и кинжалы, но автоматы – единственное оружие, что я смог увидеть.
Влад фыркнул.
– Я ехал так далеко не для того, чтобы бежать теперь.
– Менчерес, используй свою силу, чтобы помешать ранить людей. Одна сторона кладбища граничит с деловым районом, а я не могу послать Тейта оцепить территорию: Аполлион сразу же узнает о нашем присутствии. Потому удержание людей в стороне – твой наивысший приоритет.
– В качестве альтернативы удерживанию Аполлиона? – спросил он с вежливым несогласием в голосе.
– Если ты оторвешь ему голову, для тебя это будет выглядеть весьма внушительно, но для меня это много пользы не составит. Вы, ребята, постоянно твердите мне, что если не повергнуть тех, кто придет за мной, другие попрут еще больше. Так вот, я – тот, кого все это время Аполлион использовал в качестве козла отпущения, потому именно я должна уничтожить его.
Тишина встретила это заявление. Я приготовилась к спору, особенно с Кости, потому была удивлена, когда он спокойно кивнул.
– Тогда не используй свою силу, чтобы сдерживать и других упырей, – заявил Кости. – Мы возьмем их в сражении мощь на мощь.
Я оглядела пассажиров фургона. Вдобавок к Менчересу, Кире, Владу, Ниггеру, Дениз, Эду и Скретчу за последние дни мы приняли пополнение. Прародитель Кости, Ян, усмехнулся такой перспективе. Горгон, старый друг Менчереса, лишь пожал плечами, а белокурая Хранительница Закона Веритас – которая, была столь же стара как Менчерес, несмотря на то, что была похожа на младшую сестру куклы Барби – казалось, уже заскучала от этой темы. Никто не высказал ни слова возражения.
Одиннадцать вампиров и оборотень против чего бы то ни было, что там есть у Аполлиона. Может, на хороший численный перевес и не похоже, но я знала, насколько смертоносна наша команда. Кроме того, собери мы слишком много вампиров, мы рисковали бы, потому что Аполлион мог об этом узнать.
– Хорошо. – Я твердо, не моргая, оглядела всех. – Аполлион хочет войну? Он ее получит, но не между нашими расами. Она будет между его лучшими людьми и нашими.
Кости встретил мой пристальный взгляд, и темно-карие глаза вспыхнули зеленым.
– Мы будем через час, – заявил он: обещание жестокости, казалось, ласкало каждое его слово. – Остальные из них успеют подъехать.
И то, что все они будут там, уменьшало шансы, что какие-нибудь упыри натолкнутся на
сражение и вызовут Аполлиону подмогу. Я улыбнулась Кости, чувствуя смесь предвкушения
– Не могу дождаться, когда же мы завалимся на вечеринку без приглашения. Его ответная улыбка граничила с тем же смертоносным предвкушением.
– И я, Котенок.
Аполлиону вовсе не нужно было устанавливать эти огни по обе стороны от себя, чтобы его последователи могли лучше видеть его, пока он решительно жестикулирует во время своей речи о том, что Каин на самом деле был упырем, а вампиры произошли от пожирателей плоти, а не наоборот. Упыри прекрасно видели в темноте. Каким же высокомерным должен быть Аполлион, настаивая на том, чтобы его освещали подобно рок-звезде во время того, что, как предполагалось, было секретным митингом бессмертных? И это костюм от Армани на нем? В моем скучном рабочем абсолютно черном трико с множеством кобур для оружия я была одета совершенно неподходяще для этой развесёлой вечеринки.
Кости резко направил нас вниз, и все мысли об одежде оставили мою голову. Фабиан был прав; толпа приблизительно в шестьдесят упырей собралась в свободную ромбовидную толпу, слушая Аполлиона с увлеченным вниманием, в то время как приблизительно две дюжины охранников, вооруженных автоматами, бродили вокруг сего собрания. Мы также увидели четверо или пять охранников около главного входа на кладбище, но по поводу них я не волновалась. Менчерес разберется с ними, а Дениз и Кира убедятся, что не объявятся опоздавшие.
Я схватила две свои катаны, когда Кости пулей направил нас к самой густой группе вооруженных охранников. Цель номер один состояла в том, чтобы удалить оружие, прежде чем оружие удалит нас. У меня была доля секунды, чтобы насладиться выражением шока на лицах охранников, возникшим либо из-за предшествующего нам удара силы Кости, либо вида мчащейся прямо на них большой темной фигуры. А затем мы со страшным грохотом врезались в них.
Удар походил на то, будто я впечаталась в группу деревьев, только вот деревья кричали и сопротивлялись. Я начала прорубать путь своими мечами, прежде чем мы даже успели остановиться, зная, что Кости уже откатился в сторону, чтобы избежать моих лезвий. Части тела и головы отсекались под моими свирепыми ударами, пока я использовала более короткие мечи в качестве продолжения своих рук, ударяя ими в любого, кто оказывался передо мной, независимо от того, вооружен он или нет. Если они здесь, значит они на стороне Аполлиона, а это означало, что они убьют меня, если смогут.
Увеличившееся количество выстрелов и криков сообщили мне, что остальная часть нашей радушной вечеринки приземлились. Я хотела оглядеться и проверить Кости, но не сделала этого, удерживая свое внимание на прорубании пути к упырям, которые теперь обстреливали толпу, желая уничтожить незваных гостей. Вспышка раскаленной боли прошла через мой бок, заставляя меня, чтобы защититься, покатиться по земле, хоть я продолжала рубить мечами любого достаточно неудачливого, оказавшегося рядом со мной.
Черт возьми. Меня ранили.
От всей этой акробатики волосы выбились из пучка. Темные пряди перекрывали взор,
пока я катилась, чтобы избежать нового обстрела, однако я видела, как трава мини -хлопками взрывается там, где только что была я. Действуя инстинктивно, я метнула меч и услышала крик еще до того, как вскочила на ноги – хотя бок все еще горел – и увидела, что упырь падает назад, цепляясь за лицо, а рукоятка моего меча торчит там, где должен был быть его нос.
В следующий момент боль взорвалась у меня в шее, а кровь заполнила рот. Я схватила мертвого упыря, используя его тело в качестве щита, кашляя несмотря на то, что и не дышала. Эта жгучая боль была такой же, как в боку, но исчезла она быстрее, и только кровь на одежде сообщила мне, что случилось. Выстрел попал мне в горло.
Каким-то образом, это взбесило меня больше, чем пуля, все еще прожигающая свой путь глубже в мой бок. Я удерживала захват на трупе, уравновешивая мертвое тело перед собой, пока бросалась на упыря, продолжавшего стрелять в меня. Пули ударяли в его павшего товарища, и у меня было время издать дикое рычание, прежде чем бросить на противника мертвое тело, сбивая тем самым с ног. Я тут же последовала со своим мечом, протыкая его руку, которую он поднял в защитном жесте, а затем и шею, помещая в этот удар всю свою боль и гнев. Его голова откатилась на фут от тела.
– Котенок!
С упырем еще не было покончено, он продолжал бороться.
После нескольких быстрых морганий мой взгляд прояснился достаточно, чтобы увидеть его. У него не было руки. Впрочем, как и ног. Однако был серебряный нож, которым он продолжал наносить удары мне в спину в поисках сердца. Вместо того чтобы откатиться от него, я сделала выпад вперед, со всей своей яростью ударяя его головой. Он ошеломленно дернулся назад, но по внезапным звездочкам у меня перед глазами и тошноте я поняла, что рана на голове еще не затянулась. С болью, грохочущей в черепе, с раненым боком, пульсирующим так, будто тепловые ракеты танцуют танго в моих внутренностях, я обрушила свой меч на его шею.
В тот же момент он оттолкнул меня обрубками своих ног, отбрасывая мою руку в сторону. Вместо того чтобы проткнуть ему горло, мой меч глубоко воткнулся в его плечо.
– Промазала, – злобно захохотал он, поднимая свое оружие.
Другая моя рука рванула вперед, и смех упыря заглох у него в горле. Он начал стрелять, но пули полетели не туда, вероятно потому, что в его глазных гнездах теперь торчали
серебряные ножи. Ему не следовало терять время на насмешки, прежде чем выстрелить. У меня было много и другого оружия, помимо меча.
Он потянулся к кинжалам – еще одна ошибка. Я вырвала автомат из его рук и использовала его, чтобы прострелить себе путь прямо через его горло, издавая крик смертельного триумфа. Затем я, наконец, выдернула свой меч и развернулась, чтобы отразить следующее нападение.
Никого. Хотя я все еще слышала автоматные очереди, они были намного менее частыми, чем прежде. Кладбище было завалено телами, а те, кто все еще стоял, выглядели так, будто пытались скорее убежать, чем сражаться. На долю секунды я была удивлена. Да, я знала, что наша команда крута, но чтобы настолько…
На глаза попалась вспышка желтого и черного, перемещающаяся со скоростью мультяшного тасманского дьявола. Она врезалась в двух упырей, стреляющих в Яна. В следующее мгновение на том месте не осталось уже ничего, кроме темно-красной груды частей тела на земле и гибкой блондинки с двумя мечами, стоящей над ними.
Веритас? У меня не было шанса подольше таращиться на нее, потому что другим безумно быстрым пятном она исчезла по направлению к звукам выстрелов на холме.
Через несколько секунд выстрелы замолкли.
– Я – единственный, у кого встает на эту маленькую стервочку? – бодро вопросил Ян, втыкая свой меч прямо в туловище упыря. Это вывело меня из моего секундного оцепенения,
Я продолжила бежать по направлению к звукам выстрелов, проскочив гребень маленького холмика. У его основания стоял большой мемориальный фонтан, но не от его вида все мое тело охватил новый всплеск адреналина. Это было из-за коротенького, дорого одетого упыря, забившегося к фонтану с тремя охранниками, окружавшими его в защитной стойке и стрелявшими в вампиров, отрезавших им путь к отступлению.
– Аполлион! – завопила, сбегая вниз по холму прямиком к нему. – Ты помнишь меня? Даже на расстоянии я увидела, как расширились его глаза.
– Смерть, – произнес он одними губами. Затем громче, крича упырям, защищающим его: – Это – она, это Смерть!
Оружейный огонь изменил направление, но я ожидала это. Я нырнула вправо. Все, кроме одной пули, пролетели мимо. Одна врезалась в мой бок подобно торпеде, но я продолжила катиться, зная, что обстрел не прекратился. В отличие от кинофильмов, на самом деле злодеи не останавливают стрельбу, чтобы проверить и увидеть, мертвы ли вы. Пули преследовали меня, но я вскарабкалась и продолжила двигаться. Вокруг меня взрывались надгробные камни, когда пули попадали в них, вместо меня.
Крик предшествовал тому, как один из автоматов замолк. Затем еще один. Я улыбнулась, продолжая бежать. Я знала, что Владу, Ниггеру и Горгону нужно всего несколько секунд отвлечения врага, чтобы атаковать. Аполлион и его охранники тоже должны были знать это и никогда не сосредотачивать все три свои автомата на мне.
Я развернулась, возвращаясь к основанию холма. Влад держал одного из стрелков в безжалостном захвате, огонь полностью покрывал тело упыря.
Ниггер боролся с другим упырем, но я не волновалась за него, потому что в какой-то момент ему удалось ударом выбить оружие. Эд и Горгон сражались с еще двумя упырями, вступившими в бой, но мое внимание было сосредоточено не на них. На коренастом упыре, на максимальной скорости бегущем к воротам кладбища. По другую сторону тех ворот был бизнес-район, по большей части пустой в этот час ночи, но с большим количеством зданий и квартир, в которых Аполлион мог скрыться.
– О-о-о нет, не уйдешь, – прорычала, ускоряясь. Вызывающая тошноту боль усилилась, горение в боку было похоже на то, будто кислота разъедает меня, но я не могла сосредотачиваться на этом теперь. Я должна была сконцентрироваться на воздухе вокруг
себя, представляя его чем-то, имеющим форму, которую я могла изменить и направить по собственному желанию.
Слова Кости эхом отзывались у меня в голове.]У тебя есть способность. Тебе нужно только обострить ее.
Мои ноги оторвались от земли, но я не падала. Я полетела, наклоняясь в воздухе и позволяя ему нести себя быстрее, чем я смогла бы бежать. Ветер раздувал волосы, обтекая мое тело, поднимая меня, будто бы понимал, что мне нужно, и хотел помочь. Расстояние между мной и Аполлионом сокращалось, его шаги, казалось, замедлялись и делались неуклюжими по сравнению с тем, как я летела над землей. Я придала себе обтекаемую форму, вытянула руки перед собой, нацеливаясь на спину жакета от Армани, как будто он был мишенью, а я стрелой. Тридцать футов. Двадцать. Десять…
Когда я врезалась в него, моя скорость впечатала его в землю с такой силой, что он взрыхлил собой газон. Я улыбалась, несмотря на то, что новый поток боли прорвался в боку. И когда я встала, разворачивая Аполлиона к себе, облегчение сделало меня почти неуязвимой к ударам, которые он продолжал наносить мне до тех пор, пока я не схватила его за шею в железном удушающем захвате.
– Дернешься, и я нахрен тебе голову оторву, – сказала я ему, совершенно серьезно подразумевая каждое слово.
Аполлион был либо умнее, чем я предполагала, либо он действительно боялся меня, потому что он тут же прекратил сопротивляться.
– Что ты собираешься со мной сделать? – прошипел он, слова его были искажены от силы моего захвата на его горле.
Я высвободила огорченный смех.
– Я так рада, что ты спросил.
Прим. переводчика: *Pictionary – игра, в которой нужно угадать слово по изображению.
Глава 36
К тому времени, как мы достигли фонтана, Ниггер уже убил упыря, с которым сражался, одни только обугленные останки остались от того, которого я видела с Владом, а два безголовых тела лежали на земле рядом с местом, где стояли Горгон и Эд. Я не видела Кости, но знала, что он в порядке. Я чувствовала нашу связь, сильную как всегда – его эмоции омывали меня мощно и целеустремленно. Теперь, когда рядом со мной было достаточное количество вампиров, я отпустила Аполлиона, давая ему сильный толчок, из-за которого ему пришлось ухватиться за край фонтана, чтобы не упасть.
– Давай поговорим о том, что я с тобой сделаю, – сказала я, поднимая меч, который кто-то бросил на земле. Движение на вершине холма на мгновение привлекло мое внимание, отчего я сделала паузу, но затем продолжила: – Я думаю, что позаимствую у тебя идею отпраздновать победу экзекуцией, только с маленькой поправочкой относительно того, кто останется без головы.
Аполлион оскалился.
– Даже, если ты убьешь меня, мои люди уничтожат твоих, – прошипел он. – Твоя победа будет ничем, кроме пепла и …
Он остановился из-за моего смеха, и его лицо почти пятнами пошло от ярости. Я ничего не сказала, а вместо этого указала на холм позади него.
Он повернулся, и его рот даже немного отвис оттого, что он увидел. Кто-то – я не была уверена, кто именно – окружил оставшихся упырей и, собрав их в группу, привел в эту секцию кладбища. Навскидку их было немногим больше двадцати, и руки их были сложены за головой в универсальном жесте капитуляции.
– Похоже, твои люди знают, как проигрывать сражение, – сказала я, смакуя ошеломленный вид на лице лидера упырей. Оно быстро изменилось, когда он впился в них
взглядом, гнев стал очевидным на его лице, и резкий запах донесся от него.
– Как вы смеете предавать меня так! – прогрохотал он.
Я постучала по его плечу кончиком позаимствованного меча.
– Ненавижу прерывать, – протянула я, – но нам с тобой нужно завершить еще одно дельце.
Аполлион посмотрел на меч, потом на меня, прежде чем оглянуться на сдавшихся упырей. Я не отводила от него взгляда и не ослабила хватку на мече. Я не ударю им, пока он не будет готов, но, несмотря на это, я не стану делать ему подарок, ослабив свою внимательность. Я уже знала, что Аполлион честно не боролся, иначе мы бы не были сейчас здесь.
Поэтому я была несколько озадачена, когда он протянул свои руки ладонями вверх.
– Давай, Смерть, ударь в меня огнем! Или заморозь меня своим разумом. Покажи моим людям силу, которую они так опрометчиво отказываются остановить.
Даже свои последние секунды он заполняет полной ненависти риторикой, в отвращении подумала я.
– Дай ему меч, – сказала я Кости, который вышел откуда-то сзади группы упырей вместе с Веритас. Он был забрызган кровью, одежда порвана, но двигался он со смертельной четкостью, которая ясно говорила, что он может сражаться всю ночь. Меня не должно было удивить, что он решил привести упырей сюда, дабы они засвидетельствовали падение своего лидера.
– Я не нуждаюсь ни в какой необычной силе, чтобы повергнуть тебя, – сказала я Аполлиону, как только Кости воткнул меч в землю у его ног. – У меня серебряные пули в левом боку, и он чертовски болит, но поднимай этот меч, и я все равно уделаю твою задницу, обещаю.
Аполлион посмотрел на меч, а затем на меня.
– Нет.
– Нет? – не веря, повторила я. – Я предлагаю тебе справедливую битву, болван! Ты предпочтешь, чтобы я просто отсекла тебе голову и покончила с этим?
Аполлион повернулся к Веритас, опускаясь на одно колено.
– Я сдаюсь Охранительному Совету Вампиров.
– Ты, хныкающее маленькое дерьмо, поднимай меч, прежде чем я оторву тебе голову голыми руками, – прогремел на него Кости.
Выражение Аполлиона искривилось сумасшедшим видом триумфа.
– Вы не можете убить меня, если я сдамся Хранителям. Ни один из вас не сможет!
– И это – тот, за кем вы следовали? – спросил Влад других упырей, высказывая мое собственное внутреннее презрение. – Я на вашем месте убил бы себя от позора.
Веритас посмотрела на Аполлиона, ее абсурдно юные черты стали твердыми в выражении чистейшего презрения.
– Ты думаешь, что найдешь милосердие от меня?
Она воспользовалась единственной длинной прядью волос Аполлиона, рванув ее с лысины и используя как рычаг, чтобы наклонить его голову назад. Я почти тут же потеряла
самообладание, потому что, проклятье, это было очень хладнокровно.
– Ты неоднократно стремился уничтожить моих людей, и ты думаешь, что я предоставлю тебе защиту? – почти прорычала она.
– Вы должны, – сказал Аполлион, и его голос сорвался на последнем слове.
Веритас выпрямилась в свои полные пять футов шесть дюймов роста, но с ее испепеляющей силой и императорской осанкой, ей можно было дать все девять футов.
– Малкольм Антер, называющий себя Аполлионом, за то, что подстрекал наши роды на убийство и восстание, ты приговорен к смерти.
Он издал вопль, который Веритас проигнорировала. Она наклонилась к нему, пока ее рот не коснулся его уха, и только моя непосредственная близость позволила мне услышать то, что она прошептала.
– Ты несчастный червяк. Жанна Д’Арк была моей подругой.
Затем она пнула его, увертываясь от его цепких рук, и отшагнула в сторону.
– Умри на коленях или прими сражение, которое она предложила тебе. Мне плевать, что ты выберешь, – бросила она через плечо.
Мой рот широко открылся от этой новости о моей знаменитой предшественнице полукровке, но я быстро захлопнула его. Себе на заметку: не оказываться по другую сторону баррикад от Веритас. Она помнит обиды веками.
Затем я посмотрела вниз на упыря, чувствуя, как прежняя ненависть слабеет. Пусть и учитывая все жизни, за окончание которых он был ответственен, и его слепые, длиною в столетия поиски власти, в конце концов, Аполлион оказался слишком жалким, чтобы ненавидеть его. Его даже не стоило убивать, но если я позволю ему жить, мои настоящие и будущие враги не сочтут это за милосердие. Они воспримут это как слабость, которой они могут воспользоваться. С ясностью, которой мне не хватало прежде, я поняла, почему Кости сделал то, что он сделал, с моим отцом, и почему Влад позволял своей жестокости быть заметнее, чем его более прекрасные качества. Это было не из-за садистского удовольствия или любви к сражениям. Это было для того, чтобы предотвратить их.
– Подними меч, – сказала я Аполлиону, четко проговаривая каждое слово. – Или я убью тебя там, где ты сейчас стоишь на коленях.
Я не извлеку из этого удовольствие, но я сделаю это, потому что так нужно. Веритас уже приговорила его к смерти от имени Совета Вампиров. Если я отступлю, это не спасет его жизнь. Она или кто-нибудь другой убьют его.
– Нет, – сказал Аполлион, почти хныкая. Затем он рванул вперед и попытался убежать. Я поймала его прежде, чем он успел сделать даже дюжину шагов, позволяя ему ударить
меня со всей силой, имеющейся в его коренастом теле. У него были только руки, а у меня по-прежнему настоящий длинный меч.
– Аполлион собрал всех вас, взращивая ненависть на лжи, что я стала наполовину вампиром, наполовину упырем, – обратилась я к упырям, наблюдавшим за нами с мрачной увлеченностью. – Поскольку, если кто-то необычен, вы должны бояться его, так?
Аполлион попытался прижать меня к земле, но все годы своего существования он очевидно потратил не на обучение борьбе – а у меня был адский учитель. Несмотря на боль, все еще пронизывающую мой бок, я вывернулась в последний момент, запрыгивая ему на спину, когда он по импульсу все еще летел вперед. Затем я поднесла меч к его горлу.
– Вы все хотите знать, почему у меня есть способности, которых нет у других новообращенных вампиров? – сказала, погружая лезвие в его горло. – Потому что я не питаюсь от людей; я пью вампирскую кровь.
А затем я дернула меч на себя, порезав руку, когда для максимального баланса захватила голый край лезвия. Я чувствовала большее удовлетворение скорее от публичного признания, чем от вида головы Аполлиона, отсекаемой от тела. Всю свою жизнь я должна была скрывать, кто я есть. Сначала ребенком, когда я даже не знала, почему другие дети не такие как я, затем, уже подростком, а потом и взрослой девушкой, охотясь на вампиров, и наконец, став в прошлом году полноценным вампиром со своими странностями. Все, я
закончила прятать, ненавидеть или приносить извинения за ту часть меня, которую я не выбирала и изменить не могла. Если у кого-то были проблемы с моим отличием от других, хреново было уже для них.
– Все верно, я ем вампиров, – сказала я снова, громче на сей раз. Я оттолкнула тело Аполлиона и встала, стряхивая кровь со своего меча и поворачиваясь лицом к группе оставшихся упырей.
– Самая ненормальная кровопийца в мире прямо перед вами, – продолжила я. – И знаете что? Если кому-то с этим некомфортно – очень плохо. Если это напрягает кого-нибудь из вас настолько сильно, что вы хотите начать выбивать из меня дерьмо, идите сюда и посмотрим, не снямкаю ли я вас следующими!
Последнюю часть я подразумевала как угрозу, но где-то в моей страстной декларации о независимости от скрывания того, кто я есть, я забыла обдумать свое выражение. Я видела, что Кости приподнял брови, приглушенное хихиканье раздалось со стороны Яна, а Влад громко и от души заржал.
– С таким приглашением, Смерть, ты могла бы предложить им построиться в очередь по правую сторону от тебя.
– Это не… Я имела в виду, «снямкать» в плохом смысле, – пробормотала я.
– Я думаю, все поняли, милая, – ответил Кости, его лицо было совершенно ровным, хотя я и уловила слабое подергивание его губ. Затем его выражение стало твердым, когда он посмотрел на Веритас, обернувшуюся, чтобы посмотреть, как я казню Аполлиона. – И я поддерживаю это, – сказал он, и весь юмор исчез из его голоса.
Хранительница Закона уставилась на меня. Я не жалела о моменте своего публичного заявления – ну, кроме формулировки – но я знала, что ее ответ был намного весомее, чем всей моей вампирской аудитории или двадцатки сдавшихся упырей. Она по-прежнему представляла в своем лице высшее вампирское руководство.
Наконец, Веритас пожала плечами.
– Это действительно делает тебя самой ненормальной кровопийцей в мире, но нет никакого закона против вампира, питающегося от других вампиров.
А затем она отвернулась.
У меня вырвался смех, который, однако, замер в горле, как только я уловила движение позади ворот.
Мари Лавуа медленно вошла на кладбище.
Глава 37
Я, не моргая, смотрела на Мари. Для любого, кто знал не так много, вид одинокого упыря, вошедшего сюда, вообще не должен был быть пугающим.
Но я знала, что Мари может вызвать стену Остатков даже раньше, чем я успею прошептать: «О, дерьмо”. Могла ли я поднять свою собственную армию этих существ достаточно быстро, чтобы противостоять ее нападению? Или же мне стоит сосредоточить энергию на попытке управлять теми, что она уже подняла, если до того дойдет? Я верила, что Мари дала мне свою силу, чтобы окольным путем суметь помочь мне победить Аполлиона, но вдруг все это время она была на его стороне? Было ли все, что я о ней думала, неправильным?
– Зачем ты пришла сюда? – прошипела ей Веритас.
Я подняла руку, игнорируя недоверчивый взгляд, который Хранительница Закона кинула на меня, когда я заставила ее замолчать.
– Величественная, так хорошо, что ты пришла, – сказала я голосом намного более спокойным, чем я себя чувствовала. – Я надеюсь, ты нашла это место, потому что тебе рассказали твои призрачные друзья, а не потому, что ты опоздала на ненавистнический митинг.
Ее темно-карие глаза встретили мои. Лицо ее абсолютно ничего не выражало. Она пошла вперед, и ее пристальный взгляд заскользил по кладбищу, охватывая тела павших упырей. Те, кто еще были живы и всего несколько минут назад сжимались от страха, теперь начали продвигаться к ней.
– Аполлион мертв? – спросила Мари без малейшего намека в своем масляно-гладком голосе на то, что она об этом думала.
– Весьма, – ответила я, прежде чем успела заговорить Веритас. – Большинство его старших лейтенантов тоже мертвы.
Теперь Мари стояла впереди всех оставшихся упырей, и только несколько дюжин подножий надгробных камней отделяли ее от Мастеров вампиров.
– И ваши планы относительно оставшихся?
– Мы отпустим их.
– У тебя нет никакой власти принимать такие решения, – рявкнула Веритас.
– Какая жалость, – прорезал воздух голос Мари, и тот сладкий южный выговор исчез, сменившись отзывающимся эхом тенором мертвых. – Если бы то, что сказала Кэт, было правдой, у меня не было бы причин нападать на вас, чтобы защитить своих людей. Я хочу мир. Не вынуждайте меня вести войну.
Веритас уставилась на Мари, и ее симпатичные, обманчиво молодые черты лица стали жестче. Я лишь надеялась, что она сталкивалась с Мари в прошлом и знала, что новый, будто призрачный, голос королевы вуду предупреждал, что она собирается спустить на нас все возможные виды боли. В противном случае у меня не было времени убеждать Веритас в свирепости Остатков. Времени мне хватило бы, только чтобы попытаться поднять своих собственных, иначе все это превратится в кровопролитие, на сей раз с жертвами по большей части на нашей стороне. Мари сжимали перед собой руки в обманчиво обычном жесте, но я знала, что острый кончик ее кольца прижат к плоти.
Только сила Менчереса могла быть достаточно быстрой, чтобы помешать ей пролить свою кровь для вызова Остатков. Несмотря на то, что уголком глаза я увидела, как приблизился Менчерес – к моему облегчению Дениз и Кира тоже были с ним – я не посмела посмотреть на него из страха, что любой жест заставит Мари действовать. К тому же, если он заморозит ее, ему придется ее убить. Она никогда не позволит такой дерзости сойти нам с рук, особенно при свидетелях. А если мы уничтожим Аполлиона, его лейтенантов и Мари Лавуа в одну ночь, мы тем самым собственноручно начнем войну.
– Кэт не имеет власти принимать такие решения, – повторила Веритас. Кости, стоящий около меня, напрягся, а я мысленно приготовилась начинать встречную защиту против орды призрачных убийц. – Но, тем не менее, она права, – закончила Веритас.
– Они сделают нас рабами, – горько выкрикнул один из упырей, к которому присоединился хор мрачного согласия.
– Нет, не сделают, – сказала Мари, сумев каким-то образом прозвучать и резко и успокаивающе одновременно. – Мир не означает, что вампиры будут управлять нами. Они не достаточно сильны, чтобы сделать это. Пока я живу, нация упырей всегда будет равна вампирам по силе.
сейчас же пустить себе кровь, если у меня есть хоть какая-нибудь надежда удержать их. Но Мари не послала Остатки, ни на кого из нас. Она заставила их сложиться позади в нее в стену, возвысившуюся над деревьями и протянувшуюся до дальней стороны кладбища, причем их было раз в пять больше, чем тогда, когда я поднимала их с Владом. Если бы это было соревнование по мерению членами, беспомощно подумала я, я была бы Пи Ви*, а она Джоном Холмсом**.
– Да здравствует наша королева! – закричал один из упырей, которого почти сразу же поддержали другие крики «Да здравствует!” Еще больше упырей повторили приветствие, пока все они чуть ли не задрожали от своей пронзительной преданности.
Мари в знак признательности склонила голову, а затем стена Остатков разрушилась, исчезая под землей. На сей раз, я видела щелчок ее пальца, вызвавший кровь, так необходимую ей, чтобы отослать смертоносные видения назад в их могилы.
Я отвернулась от Мари, чтобы взглянуть на Кости. Он цинично покачал головой, что вполне отражало мои собственные мысли. Избавившись от Аполлиона и его главных прихвостней, мы очистили Мари путь стать королевой не только Нового Орлеана, но и всей нации упырей, судя по этой реакции. Если бы она уничтожила Аполлиона сама, она, скорее всего, ослабила бы свой род, вызвав гражданскую войну, в которой его сторонники боролись бы с теми, кто поддерживал ее. Но теперь, когда он мертв, для своих людей она стала спасительницей и защитницей.
Да здравствует, как же.
Я встретила ее взгляд цвета лесного ореха, замечая в нем удовлетворение, и постучала по уголку рта в немом предупреждении. Пусть Мари и была теперь королевой пожирателей плоти, но у нас с ней была тайна, которая могла низвергнуть ее. Ее люди не стали бы приветствовать ее с таким обожанием, если бы знали, что она поделилась своей силой с вампиром, дав мне тем самым орудие, необходимое для того, чтобы уничтожить Аполлиона.
Но когда Мари вежливо, не враждебно кивнула мне, я почувствовала приступ надежды. Мари, можно было назвать какой угодно, но опрометчивой и глупой она не была, потому все это она понимала. С невероятными силами множества Мастеров вампиров и той, что я переняла у Мари, со знанием, которое я теперь имела о призраках и жизненно важной роли, которую они могли сыграть в сражении, два наших вида были теперь снова вполне равны, даже со способностями Мари.
Чаша весов склонилась, когда смерть Грегора оставила преданность Мари только упырям, но, возможно, баланс заключался в том, что Мари и намеревалась сделать все это, когда заставляла меня выпить ее кровь, используя угрозу, которую я никогда не смогла бы проигнорировать: жизнь Кости. Тем вечером я могла лишь надеяться, что это уравновешивание ради мира и было ее планом… и быть готовой на случай, если это не так.
Я кивнула в той же самой почтительной манере, но по-прежнему держала палец около рта. Маленькая улыбочка вызвала морщинки на лице Мари. Потом она отвернулась. Оба наших сообщения были отправлены и получены.
– Пойдемте, – сказала Мари выжившим упырям. – Мы уйдем вместе. Вам нечего их бояться. Теперь у нас мир.
Как один, упыри последовали за Мари, когда она повернулась, чтобы выйти из кладбища тем же путем, которым пришла. Я задумалась, уловили ли они предупредительные нотки в ее ровном голосе, когда она сказала, что у нас мир. Я уловила, и еще раз почувствовала болезненный приступ надежды. Если кто-нибудь из них начнет за спиной Мари снова действовать против вампиров, он узнает, что гнев королевы вуду не менее пугающий, чем то, что сделаем с ними я или любой другой вампир.
– Она не использовала заклинания, – удивленно пробормотала Веритас.
Я бросила на нее краткий, утомленный взгляд.
– Потому что она не практикует черную магию; она и есть черная магия, – сказала я, повторяя слова, сказанные Мари в тот день.
– Мы можем ей доверять? – спросила Веритас у Менчереса настолько тихо, что я еле расслышала ее.
Он бросил вдумчивый взгляд в ту сторону, где Мари выходила из кладбища, а потом посмотрел на меня.
– Мы можем ей доверять, дабы не быть безрассудными, – ответил наконец Менчерес. – А остальное увидим.
Я посмотрела в направлении, в котором исчезла королева вуду, и пожала плечами. Время покажет истинные побуждения Мари. А до тех пор мы должны подобрать все кусочки и двигаться дальше.
Говоря о кусочках… Я бросила взгляд на остатки сражения. Съежившиеся конечности, тела и кровь,
запятнавшая землю темными клочками. Какой беспорядок.
Придется поджечь большую часть земли, где было сражение, чтобы скрыть кровь немертвых, да и на случай, если пролилась кровь Дениз. Я позвоню Тейту и попрошу, чтобы он попридержал местных полицейских, когда мы разведем огонь. Все еще странное чувство возникало от понимания, что о сцене происшествия я буду говорить с Тейтом и не услышу на другой линии голос Дона.
Даже мысли о дяде, казалось, вызвали его в моем воображении, потому что я уловила его уголком глаза: в костюме и галстуке, с безупречно расчесанными седыми волосами, подергивающим брови, как он делал всегда, когда был раздражен или задумчив. Несколько раз за прошедшие десять дней мираж моего дяди появлялся в моем периферийном видении и исчезал, как только я поворачивалась. Горе делало с людьми забавные вещи, предположила я, но не повернулась. В боку у меня по-прежнему были пули, которые следовало вытащить, а у меня самой еще и куча других неприятных вещей, которые нужно было сделать, но всего лишь на несколько секунд я хотела притвориться, что Дон все еще со мной.
– Кровавые яйца Люцифера, поверить не могу, – прошипел Кости.
И я повернулась. Как я и ожидала, дядя исчез, но я была удивлена, увидев, что Кости уставился на, то же самое место позади меня, а его рот открыт так широко, как будто… Как будто он увидел призрака.
– Нет, – выдохнула я.
Кости встретил мой взгляд, и одно лишь выражение его глаз сказало мне все.
– Сукин сын, – прошептала я, и мои эмоции закрутило быстрее, чем, в блендере, включенном на самую высокую скорость, когда неверие уступило место осознанию. Я шагнула к тому месту, куда смотрел Кости.
– Дональд Бартоломью Уильямс, – громко позвала я. – Сейчас же тащи сюда свою задницу!
Прим. переводчика:
*Пи-Ви Херман (комический псевдоним Пола Рубенса – главное лицо в одноименном телешоу) – взрослый мужчина с незамутненно-детским взглядом на жизнь и крайне малым ростом.
**Джон Кёртис Холмс – один из самых известных актеров в порнографических фильмах.
Признательности
Они могут и показаться многословными, но на самом деле они практически не захватывают всех тех жизненно важных людей, вовлеченных в серию «Ночная Охотница».
Все, чье имя я не упомянула, знайте, пожалуйста, что это не из-за нехватки признательности, а из-за недостаточности места.
Как обычно, я должна начать с благодарности Богу за все удивительные возможности, которые были мне даны. Я помню, когда все, что я просила, было изданной книгой. К счастью для меня, у Тебя были намного большие планы.
Большое спасибо моему замечательному редактору Эрике Тсанг и остальным членам невероятной команды Avon Books. Нэнси Йост, мой агент, продолжает повышать свою ценность в золоте. Большой привет отправляется Тейдж, Эрин, Кимберли и Кэрол за все, что вы, девушки, сделали для Frost Fans. Также большое спасибо читателям «Ночной Охотницы» за вашу поддержку Кэт, Кости и остальным членам их «ненормальной маленькой клыкастой семейки”. Я никогда не смогу ясно сформулировать, как я благодарна вам за то, что вы рассказываете о серии и связываетесь со мной, выражая поддержку. «Вы рулите!” даже не начинает в полной степени выражать мою благодарность.
Благодарю Мириам Струетт и Анжелику Сзакаси, победителей конкурса «Назови котенка». Думаю, Хелсинг (коротко от Ван Хелсинг) – прекрасное имя для кота Кэт!
И, конечно, бесконечная любовь и спасибо отправляются моему мужу и семье за то огромное количество вещей, которое я даже не смогу когда-либо начать перечислять.