Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
В тот день на базаре славного Шамуш-Машета было людно как никогда.
Весеннее солнце, такое мягкое, в ту пору ещё не жжёт кожу калёной сталью дамасска, а ласкает её, словно персидская кошка. Чумазые дети со смехом выпучивают глазёнки, и словно суслики шныряют тут и там. Женщины приобретают какую-то волшебную стать, так что к каждой хочется обратиться : »О, Мириам !». Отцы расправляют плечи и седлают жеребцов, готовясь к бесконечным долгим походам, которые стали уже смыслом всей их жизни.
Люди приветливы — в это время года никто не фыркнет «хифатт» при виде убелённого сединой путника в лохмотьях. Многие даже кланяются на ходу, приветствуя : «Мир тебе, усто».
«Вот как Вселенная встречает весну» - улыбался в густую бороду Эль — Саед.
«Саед Милосердный» — так звали его друзья. « Кафир, сын шакала Али-отступника» - слышалось змеиное шипение из тёмных подворотен, откуда блистали сотни глаз, ненавидящих, порочных и трусливых.
«Я Эль-Саед, сын Али, рисальдара !» - твёрдо произносил он вслух, и глаза уходили обратно в темноту вместе с лезвиями ножей.
Паломник видел весну более шестидесяти раз в жизни. И каждый раз это была своя, особенная весна. На крыше дома Учителя, встречая рассвет, в кандагарских подземельях под пытками, даже в пустыне во время самума, когда обоз кочевников всю ночь бился со стихией, пытаясь баррикадами из повозок спасти себя и верблюдов от сухого белого огня, хлещущего со всех сторон... весна была неповторимой.
Да, волей Аллаха истоптаны были сандалии достопочтенного. Исхожены ими все тропы и перевалы вдоль и поперёк от Геенны Южной до Моря Нечестивых. Там, где неслышно касалась нога его земли, вырастали цветы Истины, и, как весенние пионы, алели сыны его.
Вот и сейчас он сделал крюк к Шамуш-Машету ради встречи с одним из них. Лет двадцать он не видел Мустафу и сердце его радостно билось, предвкушая встречу с сыном.
«Не было у меня отца» - сказал ему юноша перед расставанием. «Теперь есть сразу два — великий отец на небе и любимый отец на земле». Таковы были слова его.
Эль-Саед на выходе с рыночной площади спросил о чём-то рыбака, ведущего под уздцы ишака с тележкой, и направился в северный квартал.
То, что происходит что-то неладное, он понял ещё на подходе к площади ремесленников.
Галдёж толпы, выкрики... и удары ! Дикий грохот !
Не иначе стая демонов рушит город !
Паломник сбавил шаг и завернул за угол.
На площади было людно. Все бурно обсуждали что-то, размахивая руками. Ватага мальчишек сидела на глиняном заборе и жевала ячменное зерно, как видно не собираясь никуда уходить до вечера. По направлению их взгляда достопочтенный определил, что именно являлось предметом интереса всех собравшихся. «Как чувствовал» - вздохнул он. Над входом в хижину висела эмблема гончара. Тут же раздались ещё два громких удара. Стоявший рядом с ним старик вздрогнул и укоризнено поморщился.
Мустафа ! Не дури ! Хватит уже ! - раздался ленивый крик из толпы.
Да уж. Лучше по хорошему прекращай, надоело !
А то позовём стражу ! Сами мы войти не можем, знаешь же.
В хижине раздались шаги. Шумные, скрипящие, как будто каменный великан шатался там от стены к стене.
Достопочтенный не узнал бы этого голоса. Слишком давно он слышал его в последний раз.
Верно ! Не можете войти ! Закон запрещает. Войти может только отец. А у меня его нет !
Эль-Саед сделал несколько шагов вперёд, и с улыбкой, внезапно вспыхнувшей на его сухом челе как огонь на хворосте, громко спросил :
Ты уверен ?
Кто-то ахнул. - Это Эль- Саед !
Тишина. Люди расступились перед ним, с любопытством разглядывая старика.
Паломник медленно приближался к крыльцу, не смотря по сторонам.
«Удары, шум на весь квартал, топот великана — что же это такое ?» - удивлялся он, шаг за шагом сокращая расстояние до входа в дом.
Внезапно его внимание привлёк предмет, лежаший под окном.
Лицо просвещённого разгладилось в улыбке, способной вместить в себя целый мир.
Доля секунды не раз спасала ему жизнь. Даже Серебряная пуля Мохаммед-Хана оставила лишь след на его лице, Аллах пощадил его тогда. Но сейчас события развивались отнюдь не трагично, скорее даже забавно. Мустафа, как много шума ради своей глупости !
Люди добрые, я Эль -Саед. Волей Всевышнего ничто не предвещает опасности ни вам, ни вашему славному городу. Расходитесь и принимайтесь за свои дела. Аллах велик !
Толпа удивлённо зашумела. Лишь кузнец, стоявший на пороге соседнего дома, невозмутимо начал прокачивать мехами горнило.
Достопочтенный повернулся ко входу и произнёс :
«Мустафа, я бы снял обувь, но, полагаю, это будет весьма не к месту, не так ли ?»
Он шагнул внутрь и с первого взгляда понял, что не ошибся.
Пол был вовсю завален черепками битой посуды. Осколками прекрасной глины.
Отец ?
- Сын. Что ты делаешь, дитя ?
Мустафа возвышался в хижине прямо под потолок. Как же он вырос и окреп ! Счастье этому дому !
- Отец, я...
- Я знаю. Тихо. Я помогу тебе прибрать твой мусор. Затем поговорим ! Хотя, почему бы не поговорить во время работы. А её будет много, хвала всевышнему.
Они начали выгребать разбитые горшки из хижины.
- Тебе в какой -то момент показалось, что твой труд и твоя жизнь не имеет смысла ? Я прав ?
- Точно, - ответил Мустафа. - Так всё и было... а как ты догадался ?
То, о чём они говорили всю ночь, к сожалению скрыто от нашего понимания, но Эль-Саед после утреннего намаза вышел из города на восток, а на лице его духовного сына светилась улыбка. Мустафа взял заступ и положил его в тачку. Хорошая глина была в двух милях пути...