Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Пространство и границы.
Мы с вами не имеем возможности обсуждать всю философскую и психологическую сложность понятия пространства. Декарт отождествлял это понятие с материей, Спиноза считал одним из атрибутов Бога, Галилей и Ньютон ввели понятие однородного и бесконечного пространства. Из опыта клинической психологии все мы знаем, что у людей, страдающих агорафобией или клаустрофобией (боязнью открытых и замкнутых пространств соответственно) существуют явные расстройства субъективного переживания пространства как целого.
Многие ученые не без основания считают, что первые живые клетки появились именно на границе водной среды Мирового океана и земной тверди. Замечено также, что на границе различных сред происходит буквально всплеск жизни: количество видов животных и растений в переходной полосе между лесом и степью, озером и лугом, материком и океаном гораздо больше, чем в их центральных частях. Узкие пограничные полосы отличаются огромным разнообразием населяющих их видов животных и растений, бурным развитием большинства биологических процессов. Эту закономерность назвали краевым эффектом.
Понятие границы священного пространства встречается практически у всех народов древнего мира, и, несмотря на отличия в методах ее определения и организации самого пространства, основополагающие методы были, как правило, идентичны: «Для многих древних народов пространство не было чем-то единым. Оно делилось на территорию, освоенную и измеренную в соответствии с господствующей религиозной доктриной, и остальное – аморфный и хаотический мир». Древние римляне считали, что границу государства и частных владений охранял бог Термин; его символ, иногда в виде каменного обелиска, ставился в сакральных точках границы и был своего рода «табу» для иноземцев. Нарушение «табуляции» видимых материальных границ у всех древних народов означало начало священной войны за сохранность своего Отечества.
Сталкиваемся мы и с различными взаимоотношениями личности с окружающим ее пространством. Есть люди, которые стремятся захватить пространство, «расширить себя», а есть и такие, которым нужно любой ценой организовать, использовать, «застроить» то пространство, которое их окружает.
Все мы знаем людей, которые наоборот, пытаются ограничить личное пространство — они стремятся свести его к минимуму.
Существуют люди, которые нуждаются в постоянстве координат окружающего их пространства. Они испытывают желание «пустить корни», окружить себя постоянными предметами и объемами, создать «свое пространство» со стабильной и привычной «географией местности».
Наоборот, некоторые из нас испытывают потребность в постоянной смене мест обитания, путешествиях, бродяжничестве, эмиграции... одним словом, побеге из привычного пространства.
Так или иначе, мы столкнемся с двумя основными тенденциями личности по отношению к пространству. Первая из них будет выражаться стремлением расширить субъективное пространство, обрести как можно больше «центров сферы» (пользуясь определением Паскаля).
Второй — это стремление «защититься пространством», создать из субъективного пространства «раковину улитки», спрятаться в своем пространстве от чуждого и враждебного мира.
Давайте обозначим обсуждаемую характеристику как «размер субъективного пространства».
Экзистенциальная психология определяет персональное пространство более точным термином — «ориентированное пространство», т.е. пространство, которое личность считает своим и в пределах которого легко ориентироваться.
Математически пространство — это абстрактный измеримый континуум, атрибутами которого являются однородность, непрерывность, бесконечность и одинаковые свойства всех трех измерений нашей реальности (изотропизм).
«Ориентированное пространство» личности «анизотропично», каждый из его измерений имеет разную ценность для личности. Мы можем сказать, что есть люди, для которых особенно значима вертикальная ось, имеющая низ и верх.
По мнению Людвига Бинсвангера, наши главные жизненные переживания связаны именно с ней. Мы ощущаем жизнь как постоянное движение «вверх» или «вниз». Движение вверх понимается как рост (физический, но и социальный, позволяющий смотреть «сверху вниз» в буквальном, а не переносном значении этого слова), оно описывается как просветление, подъем к небу, миру и свету. Ощущение собственного движения вниз люди описывают другими словами: «падение», «низвержение», «утяжеление» тела («пригнулся к земле»), «угнетение» и «подавленность».
Существуют люди, живущие в основном «на горизонтальной оси». Для них особенно важно ее направление. Для кого-то особенно значимыми являются объекты, расположенные спереди или сзади, для некоторых людей имеют решающее значение ориентиры, расположенные справа и слева.
Ориентированное пространство всегда субъективно хотя бы по той простой причине, что центр этой сферы всегда мобилен — это индивидуальное человеческое тело. Координация различных областей восприятия наших органов чувств и наших эмоций и приводит к созданию того, что мы называем «персонально ориентированным пространством».
В этой связи нельзя не вспомнить работу К.Левин по созданию теории поля. В своих исследовал поведению людей, в основном это были дети, в поле действия поощряющих и запрещающих сил. Другими словами – мы все время оказываемся под воздействием полей функциональных свойств предметов. Разве вам не хочет нажать на большую красную кнопку, едва увидев её?
Животные также испытывают воздействие предметов, но в отличие от человека, у них не складываются в высшей степени представления об окружающем мире (то есть мысленного воссоздания образов предметов и явлений, которые не воздействуют на органы чувств).
Таким образом – личность всегда движется не только внутри физического пространства, но и внутри пространства психологического. Такое движение называется локомоцией.
Однако для любых категорий ориентированного (то есть персонального) пространства остаются важными две его характеристики. Первая — это его размеры. Размер пространства по различным осям может меняться в зависимости от эмоционального состояния, как мы видели на примере водителей.
Давайте попробуем определить вторую характеристику как структурность личного пространства. Под этим словом я имею в виду большую или меньшую четкость предметов и объектов, определяющих координаты ориентированного пространства и тем самым позволяющих в нем ориентироваться.
Л. Бинсвангер указывал на то, что при органических заболеваниях головного мозга пациент страдает от ухудшения качества личного пространства. Привычные ориентиры больше не помогают определять верх и низ, право и лево, они теряют свою четкость и значимость. В результате структура пространства искажается, а ориентировка в нем становится затрудненной.
Для характеристики подобных феноменов Бинсвангер ввел понятие «настроенное пространство», имея в виду изменение личного пространственного переживания, которое определяется «из центра» чувственным настроем, эмоциональным напряжением или конкретным заболеванием.
«В один и тот же момент времени человек переживает ориентированное пространство, точкой отсчета которого является его собственное тело и особое качество пространства в соответствии со своим настроением. Форма настроя внутренне ориентированного пространства может определять полноту или пустоту его структуры, человек может ощущать пространство как расширяющееся или сужающееся. Любовь или другие значимые переживания способны, например, «связывать» пространство — любящий человек ощущает себя близким с любимым, несмотря на расстояния. Любовь создает новую модальность пространства, в котором расстояния трансцендируется. Счастье расширяет настроенное пространство, вещи кажутся немного увеличенными в размерах. Печаль ограничивает пространство, а отчаяние опустошает его, увеличивая расстояние между реальными предметами.»
Пометка для личного пользования, впоследствии обработать – если говорить о любви и расширении персонального пространства, то (как мне кажется) расширенное пространство как форма, которая содержит внутри себя пресловутое и вместе с тем удивительное слово «любовь» - это и есть инстинкт продолжения рода. По сути - родить ожидаемого ребенка. Только представьте себе, человек еще не появился, а его уже ждут. И для него создана особая часть Вселенной, наполненная энергией и любовью – разве это не похоже чем-то на душу?
Границу видимого и осознаваемого мира для человека создает ощущение. Оно является физическим лимитом для нашего познания и локомоции. Восприятие, в свою очередь, помогает нам создавать из всего потока поступающей информации внутреннюю карту мира. Восприятие словно зубило, вытачивает из Вселенной именно ту модель, которую мы хотим видеть, делая стакан наполовину пустым или наполовину полным.
Если же там, за границей меня, мир зол, пуст и сер, если на меня постоянно что-то давит и угнетает, если внутрь меня проникает что-то разрушающее, обесценивающее и бессмысленное, то возникает желание уменьшить персональное пространство. Если же я не хочу слышать тихие голоса богов в себе, а гоняюсь за «шизами» - своего рода срезами потоков желаний, смотрите, что у нас получается. Мы стремимся почувствовать душу городов, а вместо этого фанатично собираем значки с гербами этих городов. Мы стремимся расшириться в любви к мужчине или женщине, а вместо этого пытаемся сделать её своей прислугой и коллекционируем любовников как значки. Мы стремимся встретить вечность в себе, а вместо этого пьем водку или принимаем наркотики. Вот так и рождается привычная нам неврастения.
На самом деле, опьянение суживает зону восприятия и тем самым уменьшает зону «ориентированного пространства». Находясь на площади, пациент «смелеет» потому, что находится внутри собственного крошечного пространства — в «пространстве опьянения».
На примере пьяного, выходящего на площадь, мы с вами можем понять и то, для чего личности нужно формирование вокруг себя этого малого пространства. Несомненно, это пространство является «коконом», защитной оболочкой, которая снижает чувство непонятности и угрозы пространства реального.
Обращаясь к вышесказанному, выходит, что пространства свободы постоянно и сильно не хватает многим невротикам и пациентам, страдающим шизофренией.
Точно так же, как и при любых органических заболеваниях мозга, восприятие ориентированного пространства, характерного для личности до начала систематического приема психоактивных веществ, в целом ухудшается. Но наркоманы являются лишь окончательной стадией человека теряющего себя в собственном пространстве. Есть огромное количество здоровых людей, в окружающем реальном мире которых теряются точки опоры: человек чувствует себя в пространстве неуверенно, его не покидает ощущение большей или меньшей иллюзорности привычных ориентиров.
Если идти по территории, которая не наполнена некими знаковыми ориентирами, которое кажется нам серым, словно пустырь; или же если пролетать ту же самую территорию, не замечая её вообще, с головой, забитой постоянными спорами и делами насущными, то происходит именно «запустевание» привычного пространства, причем надо учесть, что происходит это при сохраняющейся общей тенденции к уменьшению, замыканию объема воспринимаемой реальности.
Неуверенность существования в обычном пространственном континууме приводит к тому, что пространство трансцендируется в сторону привычного места, территории уютных трансов и психических состояний (обратите внимание: точно также, как в случае бинсвангеровской «трансценденции к любимому»), которое воспринимается как единственный источник обретения ориентиров в зыбком пространстве.
При этом под наркотическом трансом я имею в виду не только собственно психоактивные вещества, но и залипание перед телевизором, бесконечные онлайн игры или иные способы организации собственной реальности.
Эта воображаемая территория мнится как зона, в которой пространство сохраняет систему простых координат — точку отсчета, опираясь на которую человек может ориентироваться в реальности.
Мерло-Понти писал: «Что охраняет здорового человека от бреда галлюцинаций, так это структура его пространства, а не проверка реальности».
В этом месте я не могу не сделать отсылку к известному фильму братьев Вачовски «Матрица». Он является своего рода героем нашего времени – тем самым среднестатистическим человеком из социальной статистики. И дело ведь не в том, что Нео принимают какую странную таблетку из рук малознакомого человека. Нео мучается ощущением нереальности происходящего, в его жизни не существует определенных ориентиров. Если принять идею Матрицы всерьез, то даже внутри неё наш герой пытается убежать в компьютерный мир. Нео умудряется быть эскапистом внутри виртуального мира. Вместо устройства собственной жизни, хобби и увлечений, семьи, герой занимается эгоцентрическим размышлением о достоверности собственного восприятия. Постоянный зеленый отсвет, присутствующий внутри Матрицы, словно намекает нам на галлюцинаторную природу происходящего. Обращаясь к словам Мерло-Понти, можно сказать, что именно поэтому Нео так сильно хочет проверить действительность на прочность.
«Солипсизм может иметь успех только в сумасшедшем доме» (А. Шопенгауэр)
Действительно, и начало алкогольного делирия, и целый ряд эндогенных психозов будет включать в себя ощущение, похожее на незаконное вторжение иного пространства в ориентированное пространство больного. Видимые или невидимые «наблюдатели» будут находиться или появляться из-за пределов привычного трехмерного пространства...
Ничего вам не напоминает? Лично я вижу здесь неожиданную аллюзию на обсуждаемый нами фильм.
Возможно, они (наблюдатели или агенты из фильма) появляются тогда, когда личность больше не в состоянии «удерживать» неизвестно откуда появляющуюся пустоту, разрушающую изнутри «пространство неврастении»...
Кроме настроенности на «мифическое пространство» идеального опьянения, человек может попытаться заполнить пустоту и физически — увеличивая количество предметов.
Внешний наблюдатель видит этот процесс как бессмысленную перестановку мебели, занавешивание окон светонепроницаемой материей и разбрасывание различных вещей на самых неподходящих местах. Но ведь вещиразбросаны не случайно! Они валяются на тех местах, которые в субъективном пространстве воспринимаются как запустевающие, на «черных дырах» устрашающей пустоты.
Для личного пользования, впоследствии обработать, создать концепцию тренинга- это же почти прямая ссылка на телесно-ориентированную психотерапию.
Значит то, что мы с вами воспринимаем как крайнюю степень беспорядка, для самого пациента является попыткой создать новую систему ориентиров в его уменьшенном и продолжающем разрушаться под давлением пустоты пространстве. Человек стремится создать из хаоса некую новую систему ориентиров, логика расположения которых доступна лишь его воспаленному мышлению. Эта система ориентиров нужна, опять-таки, для воссоздания «мифического» или защитно-замкнутого ориентированного пространства.
Для этого мы создаем особое пространство (в обыденной речи мы чаще всего говорим «необходимо создать обстановку»). Мы можем характеризовать это организованное нами пространство, «эту обстановку» разными прилагательными: «торжественная», «терапевтическая», «харизматическая», «магическая» и т. д. При этом мы как будто интуитивно знаем, каким образом нужно организовать пространство для придания ему «торжественности» или «значимости».
Вы уже поняли, что я имею в виду — мы пытаемся создать священное пространство. И как наши предки мы начинаем создание этого пространства с «алтаря» или «святилища», который является центром создаваемого нами мира — Axis mundi (вселенской колонной). Любое опьянение есть иллюзия создания такого «пространства силы», возникающая за счет уменьшения объема ориентированного пространства. Почему? Потому что такая область становится с одной стороны, более лоцируемой, ей проще придать некоторые координаты, а с другой – она становится более насыщенной.
Пользуясь терминами Бинсвангера, увеличить ориентированное пространство позволяет «настроенность» на пространство священное. Постоянно опираясь на силу и гармонию пространства, которое открывается верующим в храме, верующий находит сильное пространство в реальности. Можно сказать, что пространство верующего трансцендируется точно так же, как в случае любви или ...наркотического опьянения.
Таким образом, сакральное пространство – это нечто, ограниченное невидимой стеной, которая обязательно должна совпадать с видимыми границами государства, города, поселения, дома, храма, наконец, самого человека и имеет функциональное предназначение: оградить внутренний сокровенный центр от чужеродной среды, от запредельного внешнего хаоса.
Психологами отмечено такое явление, как взаимообмен между внутренним миром личности и окружающим миром в процессе жизнедеятельности, когда внешний мир как бы наполняется «слепками» или следами творчества человека: «Люди не только развертывают свою сущность вовне ... но и активно присваивают ее, делают ее своей внутренней сущностью. Человек формирует свой внутренний мир путем усвоения, интериоризации исторически сложившихся форм социальной деятельности. [...] Таким образом, границы личности значительно шире границ не только тела человека, но и его духовного мира. Границы личности можно уподобить кругам, расходящимся на воде от какого-либо центра...»
За много веков до вышеприведенного вывода об архетипе внутреннего пространства человека и о мотивах, побуждающих его к созидательной деятельности, говорил христианский аскет-пустынник Авва Дорофей: «Представьте себе круг, средину его – центр, и из центра исходящие радиусы-лучи. Эти радиусы чем дальше идут от центра, тем более расходятся и удаляются друг от друга; напротив, чем ближе подходят к центру, тем больше сближаются между собою. Положите теперь, что круг сей есть мир, самая средина круга – Бог, а прямые линии (радиусы), идущие от центра к окружности или от окружности к центру, суть пути жизни людей. [...] Насколько святые входят внутрь круга к середине онаго, желая приблизиться к Богу, на столько по мере вхождения они становятся ближе и к Богу, и друг к другу; и притом так, что сколько приближаются к Богу, столько приближаются друг к другу, и сколько приближаются друг к другу, столько приближаются и к Богу. И когда удаляются от Бога и обращаются ко внешнему, то в той мере, как они отходят от средоточия и удаляются от Бога, в той же мере удаляются и друг от друга, и сколько удаляются друг от друга, столько удаляются и от Бога. Таково и свойство любви: на сколько мы находимся вне и не любим Бога, на столько каждый удален и от ближнего. Если же возлюбим Бога, то сколько приближаемся к Богу любовию, столько соединяемся любовию и с ближними, и сколько соединяемся с ближними, столько соединяемся и с Богом».
Полезная копипаста из вики:
Пограни́чное расстро́йство ли́чности (Эмоциона́льно неусто́йчивое расстро́йство ли́чности, пограни́чный тип) — расстройство личности, характеризующееся импульсивностью, низким самоконтролем, эмоциональной неустойчивостью, нестабильной связью с реальностью, высокой тревожностью и сильным уровнем десоциализации. Включено в DSM-IV и в МКБ-10 (в последнем считается подвидом эмоционально неустойчивого расстройства личности).
Классификация этого явления как самостоятельного расстройства личности носит спорный характер. Своим появлением данный термин, по всей видимости, обязан усилиям ряда крупных американских психологов в период примерно с 1968 по 1980 год, итогом которых стало включение пограничного типа личности в DSM-III, что несомненно повлияло и на его появление, в конечном итоге, в МКБ-10. Однако теоретические работы и исследования, проделанные этими психологами, были посвящены обоснованию не качественно нового типа личности, а выделения нового, промежуточного между неврозами и психозами, уровня «тяжести» расстройств. Таким образом, предполагалось на практике ставить одновременно два диагноза из DSM-III: «пограничное расстройство личности» для описания пограничного уровня функционирования, и вместе с ним любое другое расстройство личности, для качественной характеристики диагноза. Из структуры DSM-III, DSM-IV, а также МКБ-10 об этом узнать невозможно.[1]
Непосредственно пограничное расстройство личности характеризуется эмоциональной неустойчивостью, а кроме того, образ Я, намерения и внутренние предпочтения (включая сексуальные) (характерно хроническое чувство опустошенности) часто непонятны или нарушены. Склонность быть включенным в напряженные (неустойчивые) отношения может привести к возобновляющимся эмоциональным кризисам и сопровождаться серией суицидальных угроз или актов самоповреждения (хотя все это может также иметь место без явных провоцирующих факторов).
огласно DSM-IV, к признакам пограничного расстройства личности относятся выраженная нестабильность межличностных отношений, образа Я, эмоциональная неустойчивость, а также выраженная импульсивность. Все признаки расстройства возникают в молодом возрасте и проявляются во многих ситуациях. Для диагностики необходимо наличие, кроме общих критериев расстройства личности, пяти (или более) из следующих признаков:
Отдельно – проницаемость границ и озлобленность.
Психиатрия.
Карл Ясперс – подоходы к диагностике психических состояний. Идея о том, чтобы при диагностике сначала описывать состояние пациента, потом, через несколько дней доставать эту бумажку и находить внутри себя аналогию с этим состоянием. В России подобная эмпатичная система диагностики была отменена при работе Троцкого, который занимался отловом идеологических преступников – людей, которые думают не по-партийному. Психиатр Ганнушкин написал ему письмо, в котором указал, что для разоблачения «еретиков» не обязательно натаскивать подручных Троцкого; выявлением инакомыслящих могут заняться психиатры – то есть «продолжить» заниматься своим обычным делом. Только уже на благо партии. Так психиатрия стала соответствовать мифологии власти. И вместе с тем – психиатрия, это своего рода научно-медицинская секта. А секта в основном строятся не на своих собственных мифах, а на отрицании чужих мифов. Этакая стена защиты. Она может оперировать статусами, превращая в «своих» или «чужих».
Сейчас есть очень интересная концепция «единого психоза». Тое есть существует только одно заболевание, а все остальное – это его варианты. Как идею этот концепцию сформулировал Вильгельм Грезингер, немецкий психиатр в седине 19 века. Но есть один большой нюанс – он говорил не о шизофрении, а об эпилепсии. Он говорил о том, что как только мы в описании состояния уйдем за грани неврологии, мы получим не медицину, а мифологию.
Так или иначе, для человека, пришедшего к психиатру или же попавшего к нему, должна существовать презумпция дееспособности, психического здоровья. Особенно это касается детей, так онтология развития каждого ребенка может быть очень оригинальной и неожиданной.
Поэтому логичного было бы сначала искать у человека неврологические расстройства, а в случае их ненахождения – будем смотреть в сторону психиатрии.
(Альберт Сент-Дьорти – теория витаминов, никотиновая кислота, изучал аминозин – один из первых психотропных препаратов) Амназин способен стойко менять энергетический обмен в митохондриях нервных клеток. Поэтому длительный прием нейролептика фактически останавливает развитие ребенка.
Когда ребенок своим поведением, своим воображением пугает родителей, школьное образование – его могут просто-напросто потащить к психиатру. А там – весьма вероятно разрыв шаблонов и диагноз «шизофрения».
Хотя, опять же, в действительности нельзя сказать, что все врачи злые люди, которые стараются сделать людей слабоумными. Психиатры просто привержены каким-то мифам -теориям, с помощью которых легче и проще работать.
Смотрите сами на ситуацию – люди, приходя к специалисту, проходят обследования, получают результат и интерпретацию. У них сразу падает камень с души, и они спрашивают – а что это за формулировка, объясните мне, что она означает. Люди не тянутся к пониманию того, что происходят, они тянутся к слову «диагноз».
эксперимент под кодовым названием "тук-тук"
(1972, если я не ошибаюсь.)
молодой психиатр Дэвид Розенхайм (под впечатлением от лекций Роберта Лэнга) придумал очень показательный эксперимент
Он собрал группу из 8 человек, включая себя. Ни у одного из этих людей никогда в жизни не было проблем, связанных с психиатрией. Каждый из группы отправился в отдельную психиатрическую клинику в разных концах Соединённых Штатов. В условленное время каждый из них обратился в свою клинику и сообщил дежурному доктору что слышит голос в голове, который произносит одну фразу: "тук-тук". Это была единственная ложь, которую им надо было сказать, в остальном они должны были вести себя совершенно обычно.
Им всем был поставлен диагноз "психически больной", и их всех до единого оставили в клинике. Самого Розейнхайма продержали в клинике в течение 2ух месяцев. В клинике они вели себя совершенно обычно, однако их отказались выписывать. 7-ым был поставлен диагноз "шизофрения", одному - "растройство психики". Всем прописали сильнодействующие психотропные препараты. В общем, чтобы выписаться им приходилось подыгрывать докторам и симулировать постепенное выздоровление.
"Им главное было подтвердить, что их понимание - правильное. Считаете меня психом ? Ладно, чёрт с вами! Но мне уже лучше" (Розенхайм)
В итоге можно пронаблюдать явление стигматизирования – изменения отношения к человеку, у которого уже стоит диагноз.
И теперь всем выявленным нестандартно мыслящим детям можно , к примеру, приписать не просто диагноз, а назвать их будущими экстремистами.
Если считать, что доктор в белом халате всегда прав, то можно дойти до того, что сам врач начнет одергивать себя и ставить себе самому диагнозы. Врач сам себя стигматизирует. И далее можно пронаблюдать явление нарастания. Ведь мы же концентрируемся, обращаем излишнее внимание. У нас получается своего рода обессивно-компульсивное поведение. Человек привык что-то теребить руками, он это замечает и вот уже не может не направлять усилия к тому, чтобы не бороться этой «ненормальностью».
Итог наших размышлений таков – в нормальном цивилизованном обществе психиатрия и лекарства не должны подменять образование и воспитание.