Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Г. ГЕГЕЛЬ
ФИЛОСОФИЯ ПРАВА
§ 257
Государство есть действительность нравственной идеи — нравственный
дух как очевидная, самой себе ясная, субстанциальная воля, которая мыслит
и знает себя и выполняет то, что она знает и поскольку она это знает. В
нравах она имеет свое непосредственное существование, а в самосознании
единичного человека, его знании и деятельности — свое опосредованное
существование, равно как самосознание единичного человека посредством
умонастроения имеет в нем как в своей сущности, цели и продукте своей
деятельности свою субстанциальную свободу. [...?
258
Государство как действительность субстанциальной воли, которой оно
обладает в возведенном в свою всеобщность особенном самосознании, есть
в себе и для себя разумное. Это субстанциальное единство есть абсолютная,
неподвижная самоцель, в которой свобода достигает своего высшего права,
и эта самоцель обладает высшим правом по отношению к единичным
людям, чья высшая обязанность состоит в том, чтобы быть членами
государства.
Примечание. Если смешивать государство с гражданским обществом и
полагать его назначение в обеспечении и защите собственности и личной
свободы, то интерес единичных людей как таковых оказывается последней
целью, для которой они соединены, а из этого следует также, что в
зависимости от своего желания можно быть или не быть членом
государства. Однако на самом деле отношение государства к индивиду
совсем иное; поскольку оно есть объективный дух, сам индивид обладает
объективностью, истиной и нравственностью лишь постольку, поскольку он
член государства. Объединение как таковое есть само истинное содержание
и цель, и назначение индивидов состоит в том, чтобы вести всеобщую
жизнь; их дальнейшее особенное удовлетворение, деятельность, характер
поведения имеют своей исходной точкой и результатом это
субстанциальное и общезначимое. Разумность, рассматриваемая абстрактно,
состоит вообще во взаимопроникающем единстве всеобщности и
единичности, а здесь, рассматриваемая конкретно, по своему содержанию,
— в единстве объективной свободы, т.е. всеобщей субстанциальной воли, и
субъективной свободы как индивидуального знания и ищущей своих
особенных целей воли, поэтому она по форме состоит в мыслимом, т.е. в
определяющем себя всеобщими законами и основоположениями,
действовании. Эта идея в себе и для себя — вечное и необходимое бытие
духа. Что же касается того, каково же или каково было историческое
происхождение государства вообще, вернее, каждого отдельного
государства, его прав и определений, возникло ли оно из патриархальных
отношений, из страха или доверия, из корпорации и т.д., как постигалось
сознанием и утверждалось в нем то, на чем основаны такие права, как
божественное или позитивное право, договор, обычай и т.д., то этот вопрос
к самой идее государства не имеет никакого отношения и в качестве явления
представляет собой для научного познания, о котором здесь только и идет
речь, чисто историческую проблему; что же касается авторитета
действительного государства, то поскольку для этого нужны основания, они заимствуются из форм действующего в нем права. [...]
Прибавление. Государство в себе и для себя есть нравственное целое,
осуществление свободы, и абсолютная цель разума состоит в том, чтобы
свобода действительно была. Государство есть дух, пребывающий в мире и
реализующийся в нем сознательно, тогда как в природе он получает
действительность только как иное себя, как дремлющий дух. Лишь как
наличный в сознании, знающий самого себя в качестве существующего
предмета, он есть государство. В свободе надо исходить не из единичности,
из единичного самосознания, а лишь из его сущности, ибо эта сущность
независимо от того, знает ли человек об этом или нет, реализуется в
качестве самостоятельной силы, в которой отдельные индивиды не более
чем моменты: государство — это шествие Бога в мире; его основанием
служит власть разума, осуществляющего себя как волю. Мысля идею
государства, надо иметь в виду не особенные государства, не особенные
институты, а идею для себя, этого действительного Бога. Каждое
государство, пусть мы даже в соответствии с нашими принципами
объявляем его плохим, пусть даже в нем можно познать тот или иной
недостаток, тем не менее, особенно если оно принадлежит к числу развитых
государств нашего времени, содержит в себе существенные моменты своего
существования. Но так как легче выявлять недостатки, чем постигать
позитивное, то легко впасть в заблуждение и, занимаясь отдельными
сторонами, забыть о внутреннем организме самого государства. Государство
— не произведение искусства, оно находится в мире, тем самым в сфере
произвола, случайности и заблуждения; дурное поведение может внести
искажения в множество его сторон. Однако ведь самый безобразный
человек, преступник, больной, калека — все еще живой человек,
утвердительное, жизнь существует, несмотря на недостатки, а это
утвердительное и представляет здесь интерес.
§ 259
Идея государства обладает: а) непосредственной действительностью и
есть индивидуальное государство как соотносящийся с собой организм,
государственный строй или внутреннее государственное право;
b) она переходит в отношение отдельного государства к другим го-
сударствам — внешнее государственное право;
452
с) она есть всеобщая идея как род и абсолютная власть, противопо-
лагающая себя индивидуальным государствам, дух, который сообщает себе
в процессе всемирной истории свою действительность.
Прибавление. Государство как действительное есть по существу ин-
дивидуальное государство, и сверх того еще и особенное государство.
Индивидуальность следует отличать от особенности: индивидуальность есть
момент самой идеи государства, тогда как особенность принадлежит
истории. ?...]
§ 268
Примечание. Под патриотизмом часто понимают лишь готовность к
чрезвычайным жертвам и поступкам. Но по существу он представляет собой
умонастроение, которое в обычном состоянии и обычных жизненных
условиях привыкло знать государство как субстанциальную основу и цель.
Это сознание, сохраняющееся в обычной жизни и при всех обстоятельствах,
и есть то, что становится основой для готовности к чрезвычайному
напряжению. [...]
§ 271
Политическое устройство, во-первых, есть организация государства и
процесс его органической жизни в соотношении с самим собой, в этом
соотношении оно различает свои моменты внутри самого себя и
разворачивает их до прочного пребывания.
Во-вторых, оно в качестве индивидуальности есть исключающее единое,
которое тем самым относится к другим, обращает, следовательно, свое
различие вовне и, согласно этому определению, полагает внутри самого себя
свои пребывающие различия в их идеальности.
Прибавление. Подобно тому как раздражимость в живом организме сама
есть, с одной стороны, нечто внутреннее, принадлежащее организму как
таковому, так и здесь отношение вовне есть направленность на внутреннее.
Внутреннее государство как таковое есть гражданская власть,
направленность вовне — военная власть, которая, однако, в государстве есть
определенная сторона в нем самом. Равновесие между обеими сторонами —
главное в состоянии государства. Иногда гражданская власть совершенно
теряет свое значение и опирается только на военную власть, как это
происходило во времена римских императоров и преторианцев; иногда, как
в современных государствах, военная власть проистекает из гражданской
власти; это происходит в тех случаях, когда все граждане несут воинскую
повинность.
§ 272
Государственное устройство разумно, поскольку государство различает
и определяет внутри себя свою деятельность в соответствии с природой
понятия, причем так, что каждая из этих властей есть сама в себе
тотальность посредством того, что она действенно имеет и одержит в себе
другие моменты; и так как они выражают различие понятия, они всецело
остаются в его идеальности и составляют лишь одно индивидуальное целое.
[...]
Принцип разделения властей и содержит существенный момент
различия, реальной разумности; однако в понимании абстрактного рассудка
в нем заключается частью ложное определение абсолютной
самостоятельности властей по отношению друг к другу, частью
одностороннее понимание их отношения друг к другу, как негативного, как
взаимного ограничения. При таком воззрении предполагается враждебность,
страх каждой из властей перед тем, что другая осуществляет против нее как
против зла, и вместе с тем определение противодействия ей и установление
посредством такого противовеса всеобщего равновесия, но не живого
единства. Лишь самоопределение понятия внутри себя, а не какие-либо
другие цели и соображения полезности представляет собой источник
абсолютного происхождения различенных властей, и лишь благодаря ему
государственная организация есть внутри себя разумное и отображение
вечного разума. [...]
Власти в государстве должны, в самом деле, быть различены, но каждая
должна в самой себе образовать целое и содержать в себе другие моменты.
Говоря о различенной деятельности властей, не следует впадать в
чудовищную ошибку, понимать это в том смысле, будто каждая власть
должна пребывать для себя абстрактно, так как власти должны быть
различены только как моменты понятия. Если же, напротив, различия
пребывают абстрактно для себя, то совершенно ясно, что две
самостоятельности не могут составить единство, но должны породить
борьбу, посредством которой будет либо расшатано целое, либо единство
будет вновь восстановлено силой. Так, в период французской революции то
законодательная власть поглощала так называемую исполнительную власть,
то исполнительная — законодательную власть, и нелепо предъявлять здесь
моральное требование гармонии, ибо если мы отнесем все к сердечным
побуждениям, то, безусловно, избавим себя от всякого труда; но хотя
нравственное чувство и необходимо, оно не может само по себе определять
государственные власти. Следовательно, все дело в том, чтобы определения
властей, будучи в себе
454
целым, в существовании все вместе составляли понятие в его целостности.
Если обычно говорят о трех властях, о законодательной, исполнительной и
судебной, то первая соответствует всеобщности, вторая — особенности, но
судебная власть не есть третий момент понятия, ибо ее единичность лежит
вне указанных сфер.
§ 273
Политическое государство распадается, следовательно, на следующие
субстанциальные различия:
a) на власть определять и устанавливать всеобщее — законодательную
власть;
b) на власть подводить особенные сферы и отдельные случаи под
всеобщее — правительственную власть,
c) на власть субъективности как последнего волевого решения, власть
государя, в которой различенные власти объединены в индивидуальное
единство и которая, следовательно, есть вершина и начало целого —
конституционной монархии. [...]
[...? Монарх — один; в правительственной власти выступает несколько
человек, а в законодательной власти — вообще множество. Но подобные
чисто количественные различия, как было уже сказано, лишь поверхностны
и не сообщают понятия предмета. Неуместны также, как это делается в
новейшее время, бесконечные разглагольствования о наличии
демократического и аристократического элементов в монархии, ибо
определения, которые при этом имеются в виду, именно потому, что они
имеют место в монархии, уже не представляют собой что-либо
демократическое или аристократическое. Существуют такие представления
о государственном устройстве, в которых высшим считается лишь
абстракция правящего и приказывающего государства и остается
нерешенным, даже считается безразличным, стоит ли во главе такого
государства один, несколько или все. [...?
§ 274
Так как дух действителен лишь в качестве того, чем он себя знает, и
государство в качестве духа народа есть вместе с тем проникающий все его
отношения закон, нравы и сознание его индивидов, то государственное
устройство определенного народа вообще зависит от характера и развитости
его самосознания; в этом заключается его субъективная свобода, а
следовательно, и действительность государственного устройства.
Примечание. Намерение дать народу a priori пусть даже более или менее
разумное по своему содержанию государственное устройство упускает из
виду именно тот момент, благодаря которому оно есть нечто большее, чем
порождение мысли. Поэтому каждый народ имеет то государственное
устройство, которое ему соответствует и подходит.
Прибавление. Государство должно в своем устройстве проникать все
отношения. Наполеон хотел, например a priori дать испанцам госу-
дарственное устройство, что достаточно плохо удавалось. Ибо государ-
ственный строй не есть нечто созданное: он представляет собой работу
многих веков, идею и сознание разумного в той мере, в какой оно развито в
данном народе. Поэтому государственное устройство никогда не создается
отдельными субъектами. То, что Наполеон дал испанцам, было разумнее
того, чем они обладали прежде, и все-таки они отвергли это как нечто им
чуждое, потому что они еще не достигли необходимого для этого развития.
Народ должен чувствовать, что его государственное устройство
соответствует его праву и его состоянию, в противном случае оно может,
правда, быть внешне наличным, но не будет иметь ни значения, ни
ценности. У отдельного человека может часто возникнуть потребность в
лучшем государственном устройстве и стремление к нему, но
проникнутость всей массы подобным представлением — нечто совершенно
иное и наступает лишь позже. Сократовский принцип моральности,
требования его внутреннего голоса были с необходимостью порождены в
его дни, но, для того чтобы они стали всеобщим самосознанием,
потребовалось время.
§ 277
[...] Государственные функции и власти не могут быть частной соб-
ственностью.
Прибавление. Деятельность государства связна с индивидами, однако
они правомочны вести дела государства не в силу своего природного бытия,
а в силу своих объективных качеств. Способность, умение, характер
относятся к особенности индивида: он должен получить соответственное
воспитание и подготовку к особенному делу. Поэтому должность не может
ни продаваться, ни передаваться по наследству. Во Франции парламентские
должности некогда покупались, в английской армии офицерские должности
в известной степени покупаются и в наше время, но все это находилось или
находится в связи со средневековым государственным устройством, которое
теперь постепенно исчезает.
279
[...] В Новейшее время о народном суверенитете обычно стали говорить
как о противоположном существующему в монархе суверенитете, — в
таком противопоставлении представление о народном суверенитете
принадлежит к разряду тех путаных мыслей, в основе которых лежит
пустое представление о народе. Народ, взятый без своего монарха и
необходимо и непосредственно связанного именно с ним расчленения
целого, есть бесформенная масса, которая уже не есть государство и не
обладает больше ни одним из определений, наличных только в
сформированной внутри себя целом, не обладает суверенитетом,
правительством, судами, начальством, сословиями и чем бы то ни было. В
силу того что в народе выступают такие относящиеся к организации
государственной жизни моменты, он перестает быть той неопределенной
абстракцией, которую только в общем представлении называют народом.
[...?
§ 290
Прибавление. Главный пункт, имеющий основное значение для
правительственной власти, — это разделение функций; правительственная
власть связана с переходом всеобщего в особенное и единичное, и ее
функции должны быть разделены по отдельным отраслям. Трудность
заключается в том, чтобы они наверху и внизу вновь соединялись. Ибо,
например, полицейская и судебная власти, правда, расходятся, но в какой-то
функции они снова сходятся. Выход, к которому здесь прибегают, часто
состоит в том, что государственный канцлер, премьер-министр, совет
министров назначаются, чтобы таким образом упростить высшее
руководство. Но это может привести к тому, что все вновь будет исходить
сверху, от министерской власти, и дела будут, как выражаются,
централизованы. С этим связаны величайшая легкость, быстрота,
эффективность всего того, что должно совершаться во всеобщих интересах
государства. [...]
§ 295
Обеспечение государства и тех, кто находится под его управлением, от
злоупотреблений властью ведомствами и их чиновниками заключается, с
одной стороны, непосредственно в их иерархии и ответственности, с другой
— в правах общин, корпораций, посредством чего привнесению
субъективного произвола в доверенную чиновникам власть ставится для себя препятствие и недостаточный в отдельных случаях контроль
сверху дополняется контролем снизу.
Примечание. В поведении и культуре чиновников находится та точка,
где законы и решения правительства затрагивают единичность и проявляют
свою силу в действительности. Это, следовательно, то, от чего зависит
довольство граждан и их доверие к правительству, а также и осуществление
или, напротив, слабое выполнение и срыв правительственных намерений.
[...]
§ 298
Законодательная власть касается законов как таковых, поскольку они
нуждаются в дальнейшем определении, и совершенно всеобщих по своему
содержанию внутренних дел. Эта власть есть сама часть государственного
устройства, которое ей предпослано и постольку находится в себе и для себя
вне ее прямого определения, но она получает свое дальнейшее развитие в
усовершенствовании законов и в характере поступательного движения
всеобщих правительственных дел.
Прибавление. Государственный строй должен быть в себе и для себя
прочной, обладающей значимостью почвой, на которой стоит за-
конодательная власть, и поэтому он не должен быть сначала создан.
Следовательно, государственный строй есть, но вместе с тем он столь же
существенно становится, другими словами, продвигается в своем
формировании. Это поступательное движение есть изменение, незаметное и
не обладающее формой изменения. [...] Следовательно, прогрессирующее
развитие определенного состояния протекает внешне спокойно и незаметно.
По прошествии долгого времени государственный строй оказывается
совершенно иным, чем он был в прежнем состоянии.
§ 300
В законодательной власти как тотальности действуют прежде всего два
момента — монархический в качестве того момента, которому принадлежит
вынесение окончательного решения, и правительственная власть,
обладающая конкретным знанием и способностью обозревать целое в его
многообразных аспектах и утвердившихся в нем действительных
основоположениях, а также обладающая знанием потребностей
государственной власти, в особенности в качестве совещательного момента,
и, наконец, сословный элемент.
Прибавление. Следствием одного из ложных воззрений на государство
является требование, подобное тому, которое предъявило Учредительное
собрание, а именно требование исключить из законодательных органов
членов правительства. В Англии министры должны быть членами
парламента, и это правильно, поскольку участвующие в управлении
государством должны находиться в связи с законодательной властью, а не
противополагать себя ей. Представление о так называемой независимости
властей друг от друга заключает в себе ту основную ошибку, что
независимые власти тем не менее должны ограничивать друг друга. Но
посредством же этой независимости уничтожается единство государства,
которое надлежит требовать прежде всего.
§ 301
Назначение сословного элемента состоит в том, чтобы всеобщее дело
обрело в нем существование не только в себе, но и для себя, т.е. чтобы в нем
обрел существование момент субъективной формальной свободы,
общественное сознание как эмпирическая всеобщность воззрений и мыслей
многих. [...]
§ 308
Конкретное государство есть расчлененное на его особенные круги
целое; член государства есть член такого сословия; только в этом его
объективном определении он может быть принят во внимание в государстве.
Его всеобщее определение вообще содержит двойственный момент. Он есть
частное лицо, а как мыслящее — также сознание и ведение всеобщего.
Однако это сознание и воление лишь тогда не пусты, а наполнены и
действительно жизненны, когда они наполнены особенностью, а она есть
особенное сословие и назначение, или, иначе говоря, индивид есть род, но
имеет свою имманентную всеобщую действительность как ближайший род.
Поэтому он достигает своего действительного и жизненного назначения для
всеобщего прежде всего в своей сфере, в сфере корпорации, общины и т.д.
[...]
§ 309
Прибавление. Если вводится представительство, то это означает,
что согласие должно быть дано не непосредственно всеми, а только
уполномоченными на это лицами, ибо отдельные лица уже не участвуют в
качестве бесконечного лица. Представительство основано на доверии. /.../
§ 316
Формальная объективная свобода, заключающаяся в том, что единичные
лица как таковые имеют и выражают свое собственное суждение, мнение и
подают свои советы, касающиеся всеобщих дел, проявляется в той
совместности, которая называется общественным мнением. В нем в себе и
для себя всеобщее, субстанциальное и истинное связано со своей
противоположностью, состоящей в для себя собственном и особенном
мнении многих; это существование есть тем самым наличное противоречие
самому себе, познание как явление, существенность столь же
непосредственно, как несущественность.
Прибавление. Общественное мнение есть неорганический способ
познания того, чего народ хочет и мнит. То, что действительно утверждает
свою значимость в государстве, должно, правда, осуществляться
органически, и это происходит в государственном строе. Но общественное
мнение было во все времена большой силой, и таково оно особенно в наше
время, когда принцип субъективной свободы обрел такую важность и такое
значение. То, что должно быть значимым теперь, значимо уже не
посредством силы и в незначительной степени как следствие привычки и
нравов, а преимущественно благодаря пониманию и доводам.
§ 317
Поэтому общественное мнение содержит в себе вечные субстанци-
альные принципы справедливости, подлинное содержание и результат всего
государственного строя, законодательства и всеобщего состояния вообще в
форме здравого смысла людей как той нравственной основы, которая
проходит через все, что принимает форму предрассудка, а также истинных
потребностей и правильных тенденций действительности.?...]
Печатается по: Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990. С. 258, 259,
268, 269, 273, 274, 277, 279, 280, 283—285, 292, 294—298, 300—302, 306—
312, 315, 317, 320, 321, 331, 332, 334—337, 339, 340,347, 348, 352.