Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Личность и здоровье
2.1. Введение
Многие считают, что личностные диспозиции связаны с состоянием здоровья. Дей ствительно, этот факт признается во многих научных определениях понятия здоро вья: здоровье рассматривается не просто как отсутствие болезни, а как определенное сочетание физиологических, психических (личностных) и социальных факторов (Tay lor, 1991). Даже неспециалисты, как правило, признают, что по “эмоциональным фак торам” можно прогнозировать состояние здоровья данного человека на любой пери од (Furnham, 1994). Таким образом, ясно, что состояние здоровья человека зависит не только от физиологического параметра “хорошее самочувствие - болезнь”, но и от взаимодействия физиологических, эмоциональных и социальных факторов. Поэтому человек, который убежден, что возможность заражения ВИЧ/СПИДом для него (нее) маловероятна, по-видимому, более склонен к рискованному сексуальному поведению, половым контактам со многими партнерами или использованию общих игл для инъ екций. Точно так же добросовестные люди обычно серьезно относятся к советам вра ча и неукоснительно выполняют все его указания, в то время как невротики могут быть склонными к ипохондрии.
Хотя в западных поведенческих науках и медицине этот инклюзивный подход, или биопсихосоциальная модель, развивается относительно недавно, в восточной, особен но в китайской, культуре он преобладает с давних пор. Как отмечает Бишоп (Bishop, 1994), китайская медицина давно признает важную роль эмоционального здоровья в этиологии болезней. Для китайских врачей причинами болезни с одинаковой вероят ностью могут быть как физическое состояние, так и “эмоциональный дисбаланс”, и современная китайская медицина по-прежнему подразумевает наличие тесной связи между психикой и телом. Заметный рост популярности комплементарной медицины на самом деле в какой-то степени объясняется тем, что признана роль эмоциональных и личностных факторов в сохранении здоровья (Vincent et al, 1995). Эта точка зре ния постепенно завоевывает все больше сторонников в современной психологии. Мы должны согласиться с так называемым системным, или органистическим, подходом к пониманию причин болезни:
Здесь неприменимо мышление типа “или-или”, которое долгое время было характерно для однодисцишшнарных исследований (например, риск сердечно-сосудистых заболе ваний считается зависимым от того, есть у человека в роду случаи стенокардии или нет, курит этот человек или пет, занимается он физическими упражнениями или нет, страда ет он ожирением или нет, принадлежит к типу А или пет) (Gentry, 1984, pp. 6~7).
В этой главе рассматриваются современные исследования, посвященные изучению связи между личностным функционированием, здоровьем и болезнями. В частности, речь пойдет о влиянии личностных факторов на возникновение болезней сердца и рака, а также будет проанализирована роль стиля атрибуции (объяснения событий) в возникновении болезней. Кроме того, будет оценена связь между личностью челове ка и его ощущением субъективного благополучия. Однако сначала следует проанали зировать концептуальные подходы к исследованию связи между личностью человека и его болезнями.
2.2. Роль личности в понимании причин болезней
По мнению Ранкораи Сандермана (Rancher and Sanderman, 1991), связь между лич ностью и состоянием здоровья человека можно концептуализировать различными способами. Можно, например, провести различие между двумя подходами к исследо ванию этого вопроса (Cohen, 1979). В основе первого подхода лежит предположение о специфичности болезней для людей с определенными личностными характеристи ками (specificity approach), т. е. подразумевается, что личность является каузальным фактором возникновения болезней. Этот подход используется, например, в таких об ластях, как исследование роли личности в этиологии различных форм рака или сер дечно-сосудистых заболеваний. Одним из первых исследователей этой области был Александер (Alexander, см. Suls and Rittenhouse, 1987, p. 157), предположивший, что существует 7 психосоматических заболеваний, каждое из которых обусловлено свои ми неосознаваемыми причинами: язвенная болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки, гипертония, бронхиальная астма, тиреотоксикоз, ревматоидный артрит, яз венный колит и нейродермит (см. также модель поведения по типу А, ранние наблю дения).
С другой стороны, второй подход основан на предположении об общности причин болезней для всех людей (generality approach); подразумевается, что личностные фак торы лишь опосредуют влияние каузального фактора, вызывающего болезнь. Ранкор и Сандерман (Rancher and Sanderman, 1991) предполагают, что такие факторы “уси ливают” или “ослабляют” влияние каузальных факторов. Примерами таких лично стных факторов являются локус контроля, стойкость (hardiness), самооценка и мно гие другие. Стрикленд (Strickland, 1989) провел обзор литературы, посвященной свя зи между локусом контроля и состоянием здоровья, и пришел к выводу, что поведение людей с внутренним локусом контроля, как правило, в большей степени способству ет сохранению их здоровья. Такие люди больше интересуются информацией о здоро вье и активно контролируют состояние своего здоровья. Точно так же такая черта, как добросовестность (conscientiousness), связана с лучшим здоровьем благодаря тому, что добросовестные люди более тщательно выполняют рекомендации специалистов и об щие советы, касающиеся сохранения здоровья.
К числу прочих психологических факторов, оказывающих влияние на состояние здоровья, принадлежит индивидуальное восприятие или объяснение событий. Показа но, например, что наши интерпретации жизненных событий (таких, как смерть супруга
или любимого человека, межличностный конфликт на работе) или реакции на них значимо отражаются на состоянии нашего здоровья. Поэтому весьма вероятно, что результат влияния жизненных событий на состояние здоровья зависит от таких фак торов, как стиль совладания (coping style) или стиль атрибуции, или таких черт, как нейротизм. Некоторые исследования на эту тему имели важные последствия: они на помнили врачам и людям, не являющимся специалистами в области медицины, о том, что психологические факторы действительно могут быть связаны с болезнями, и если мы хотим достичь всестороннего понимания этиологии болезней, то эти факторы не обходимо учитывать (Carson, 1989). Поэтому была проведена большая исследователь ская работа с целью выявления личностных факторов, значимо связанных с состоя нием здоровья, и выяснения точного характера этой связи и процессов, посредством которых она осуществляется.
Кранц и Хеджес (Krantz and Hedges, 1987) использовали несколько иную, хотя и близкую к вышеописанной классификацию. Они выделили 3 подхода к исследованию связи между личностью человека и состоянием его здоровья: этиологический подход на основе теории личностных черт (aetiological trait approach), изучение факторов, ослаб ляющих или усиливающих влияние стресса (stress moderators), и анализ отношения человека к болезни (illness behaviour). Так же как подход, основанный на предположе нии о специфичности причин болезней, этиологический подход на основе теории лич ностных черт подразумевает наличие прямой причинно-следственной связи между личностными факторами и болезнями или “физиологическими изменениями, вред ными для здоровья” (Krantz and Hedges, 1987, p. 352). Эти авторы полагают, что имею щиеся эмпирические данные позволяют выделить лишь несколько таких черт, в том числе модель поведения по типу А и подавленные мотивы.
Факторами, ослабляющими или усиливающими влияние стресса, Кранц и Хеджес (Krantz and Hedges, 1987) считают стили совладания, характерные для данного чело века. Здоровый стиль совладания (например, обращение за социальной поддержкой) способствует повышению сопротивляемости стрессу, а следовательно и болезням. По мнению этих авторов, специфические способности (specific abilities) связаны со здо ровыми стилями совладания, такими как оптимизм и позитивный стиль атрибуции (т. е. объяснения событий). Таким образом, люди с негативным стилем атрибуции более склонны считать, что положительные события обусловлены внешними и непод властными их контролю причинами, а это, по-видимому, приводит к возрастанию рис ка заболевания (например, депрессии).
Смит и Вильяме (Smith and Williams, 1992) также выделяют 3 способа, посред ством которых личностные факторы могут оказывать влияние на состояние здоровья. Во-первых, личностные диспозиции могут влиять на длительность или интенсивность стрессовых реакций, которые играют значимую роль в последующем развитии болез ни. Во-вторых, как уже отмечалось, между личностными характеристиками и состоя нием здоровья может существовать прямая причинная связь. В-третьих, возможно, что некоторые личностные факторы, такие как определенный стиль атрибуции, ослаб ляют или усиливают воздействие стрессора.
Наконец, можно исследовать влияние отношения человека к болезни. Предпола гается, что существуют индивидуальные факторы, от которых зависит, как человек воспринимает состояние собственного здоровья и вероятность его обращения за ме дицинской помощью. Однако исследователи традиционно уделяют этим факторам меньше внимания. В этой главе мы сосредоточимся в основном на первых двух под ходах, которые можно считать скорее взаимодополняющими, чем альтернативными.
2.3. Личность и стенокардия (или ишемическая болезнь сердца - coronary heart disease)
, Хотя следует признать, что популяризация представления о существовании связи меж ду личностными факторами и стенокардией является заслугой Фридмана и Розенмана (Friedman and Rosenman, 1974), предрасположенность людей с определенным харак тером и темпераментом к заболеванию грудной жабой была впервые отмечена Осле-ром более 100 лет назад (Osier, 1910, цитируется в работе Eysenck, 1985). Он указы вал, что такие люди характеризуются как “сильные, энергичные духом и телом, ув лекающиеся и честолюбивые, всегда стремящиеся вперед на всех парах” (Eysenck, 1985, р. 545).
Эмпирическая связь между так назваемой моделью поведения по типу А (Туре А behaviour pattern - ТАВР) и болезнями сердца была впервые зарегистрирована не сколько лет назад Фридманом и Розенманом (Friedman and Rosenman, 1974), которые в течение более 8 лет наблюдали за состоянием здоровья более 3000 мужчин. Резуль таты их наблюдений показали, что мужчин, принадлежавших к группе риска возник новения заболеваний сердца, можно было отнести к типу А; они всегда стремились добиться максимальных результатов как можно быстрее. Кроме того, для мужчин типа А были неизменно характерны соревновательный дух (competitiveness), нетерпели вость, враждебность, неугомонность (restlessness) и настороженность, а также сильная потребность в продвижении вперед (advancement). В первых описаниях синдрома лич ности типа А изображается человек с повышенной тревожностью и компульсивностью, у которого не хватает времени на релаксацию (см. также табл. 2.1). Другие исследова тели, особенно Хейнс и Файнлейб (Haynes and Feinleib, 1980) в своем исследовании, посвященном заболеваниям сердца (Framingham Heart Study), получили данные, под тверждающие справедливость многих из этих характеристик. Некоторые исследова тели (например, Dembroski and Costa, 1987) сомневались в том, что следует безогово рочно принять множество генерализаций, касающихся профиля личности типа А, и считали необходимым учитывать культурное происхождение и возрастное распреде ление респондентов, а также генетические факторы.
|
Таблица 2.1 Раннее описание личности типа А |
|
|
Напряженная работа Компульсивные тенденции Депрессивные/нейротические тенденции Нетерпеливость Тревожность Мало времени посвящается релаксации |
Неправильный режим сна Агрессивность Гневливость Низкий уровень интроспекции Сильные импульсы Добросовестность |
|
Поданным из работ Dunbar, 1943; Miles etal, 1954; Peete, 1955, |
В ранних работах проводилось тщательное исследование связей между синдромом личности типа А и другими психологическими конструктами. Например, несколько авторов (Eysenck and Fulker, 1983; Byrne et al, 1985; Llorente, 1986; Myrtek, 1995; но см. Booth-Kewley and Friedman, 1987), использовавших различные методики оценки личности типа А, подтвердили наличие связи между экстраверсией и нейротизмом и болезнями сердца. Бирн и его коллеги (Byrne etal., 1985), например, использовали в своем исследовании Структурированное интервью, Опросник активности Дженкинса (the Jenkins Activity Survey), шкалу Викерса (Vickers Scale ), шкалу типа A (the Framin-gham Type A Scale) и шкалу Бортнера (the Banner Scale). В результатах, полученных с использованием всех этих измерительных инструментов, за исключением Опросни ка активности Дженкинса (общая оценка), была обнаружена значимая корреляция с Э (экстраверсией) и Н (нейротизмом), хотя результаты, касающиеся роли Н, менее однозначны (см. Costa and McCrae, 1987).
Некоторые исследования были посвящены изучению связи между оценками им пульсивности и личности типа А (например, Innes, 1980; Heaven, 1989), причем в ре зультатах, полученных Хевеном на выборке семнадцатилетних испытуемых, обнаружи ваются значимые половые различия. Оказалось, что оценки личности типа А у мужчин коррелировали с общей импульсивностью, в то время как у женщин была обнаружена также значимая корреляция между оценками личности типа А и оценками отдельных компонентов импульсивности по дополнительным шкалам (submeasures). Другие ис следования молодых людей показали, что по данным самоотчетов у подростков с вы сокими оценками личности типа А уровни стресса и напряжения значительно выше, чем у подростков с низкими оценками личности типа A (Eagleston etal., 1986).
За последние несколько десятилетий был достигнут значительный прогресс в пони мании психологических факторов, по которым можно прогнозировать возникновение заболеваний сердца (Carson, 1989). Если прежде наиболее надежными прогностически ми факторами сердечно-сосудистых заболеваний считались различные компоненты мо дели поведения типа А, то сейчас обычно утверждают, что негативные эмоциональные реакции, гнев/враждебность, а также неуживчивость (antagonism) и личностная включен ность (self-involvement) тесно ассоциируются с предрасположенностью к сердечным за болеваниям (например, Siegel, 1982; Booth-Kewley and Friedman, 1987; Dembroski and Costa, 1987; Byrne etal., 1989; Thoresen, 1991; Bishop. 1994), так же как “энергичная мане ра говорить” (vigorous voice mannerisms) (Dembroski and Costa, 1987). Миртек (Myrtek, 1995) недавно провел метаанализ и обнаружил новые данные, подтверждающие суще ствование связи между враждебностью (гнев, направленный наружу (anger-out), и гнев, направленный вовнутрь (anger-in)) и болезнями сердца, в то время как Шайер и Бридже (Scheier and Bridges, 1995) указывают на значимость таких факторов, как “потенциал враждебности”, “гнев, направленный наружу”, “частое переживание чувства гнева” и “раздражение, испытываемое от стояния в очередях”. Кроме того, у женщин подавление эмоций (или тенденцию не выражать гнев), по-видимому, также можно связать с болез нями сердца, но у мужчин такой связи не обнаружено (Scheier and Bridges, 1995).
Демброски и Коста (Dembroski and Costa, 1987) называют фактор “гнев/враждеб ность” потенциалом враждебности, который, по их мнению, является довольно ста бильной личностной чертой. Они определяют это качество как тенденцию
• испытывать гнев, раздражение, обиду и сходные негативные чувства различной ин тенсивности и в различных сочетаниях в ответ на обычные повседневные события, которые, как правило, вызывают подобные чувства у людей, склонных реагировать таким образом, и/или
• реагировать проявлениями враждебности, несогласия, грубости, гнева, критиканства или нежелания сотрудничать (Dembroski and Costa, 1987, p. 224).
Наличие потенциала враждебности можно выявить множеством способов, в том чис ле с использованием Структурированного интервью (Dembroski and Costa, 1987). Явные признаки присутствия потенциала враждебности могут проявляться по-разному, в том числе в содержании реакции (например, гнев, раздражение и обида), в интенсивности реакции (например, уровень раздражения и недовольства) и в стиле взаимодействия с экспериментатором (например, грубость респондента и его склонность к спорам).
Собраны обширные данные, указывающие на существование различных типов или аспектов враждебности. Смит и Вильяме (Smith and Williams, 1992) провели обзор имеющихся данных и показали, что вербальная агрессия является более надежным прогностическим признаком сердечных заболеваний, чем гнев, раздражительность или обидчивость. Было также показано, что маркер этой черты присутствует в хоро шо известном пятифакторном инструменте оценки личности, а именно в Личностном опроснике NEO (N - нейротизм, Е- экстраверсия, О - открытость новому опыту) (Costa and McCrae, 1985). Современные эмпирические данные свидетельствуют о том, что неуживчивость (antagonism) (один из аспектов сговорчивости) является более точным индикатором возникновения заболеваний сердца в дальнейшем, чем невро тическая враждебность (см. также Smith and Williams, 1992).
Почему поведение типа А является прогностическим признаком стенокардии? Воз можно, причина в том, как люди с личностью типа А реагируют на события, вызываю-щие сильный или не особенно сильный стресс, или в том, как они интерпретируют эти события; другой возможный ответ следует искать на психофизиологическом уровне (Bishop, 1994). По данным самоотчетов установлено, например, что уровни стресса и напряжения у респондентов типа А значительно выше, чем у респондентов типа В (Eaglestone et al., 1986); кроме того, исследования на выборках, составленных из под ростков, показывают, что у тех молодых людей, которые воспринимают свое социаль ное окружение как враждебное или предъявляющее к ним требования, наблюдаегся повышение систолического кровяного давления (Matthews and Jennings, 1984; Thore-sen, 1991). Имеются также данные, свидетельствующие об изменениях частоты пуль са и уровней катехоламинов (catecholamine levels) во время выполнения заданий, вы зывающих стресс или требующих напряженной работы (Bishop, 1994).
Испытывают ли люди с личностью типа А удовлетворенность собой? Нравится ли им соперничество и напряженный временной режим? Хенли и Фернхем (Henley and Furnham, 1989) в своем исследовании попытались ответить на эти вопросы. Они по просили своих респондентов указать, в какой степени им свойственна каждая из 20 по ложительных и 20 отрицательных черт, а также насколько точно эти черты описыва ют идеального человека, которым респондент хотел бы быть. Было обнаружено, что люди с личностью типа А (в отличие от типа В) склонны описывать себя скорее нега тивными, чем позитивными терминами (см. табл. 2.2). Например, они считали себя требовательными и доминирующими, и эти же черты присутствовали в образах их идеального Я. Авторы предупреждают, что не следует отождествлять эти самоотчеты с низкой самооценкой. Вполне возможно, что люди с личностью типа А считают эти негативные черты наиболее желательными.
|
Таблица 2.2 Значимые данные самоописаний и описаний идеального Я, составленные респондентами типа А |
|
Тип описания Черты |
|
Самоописания “Требовательный, доминирующий, терпеливый (негативная оценка), прямой, спокойный (негативная), мягкий (негативная), сильный, предприимчивый, раздражительный, агрессивный, неугомонный, напряженный, воодушевленный, эгоцентричный, честолюбивый, энергичный, расслабленный (негативная), любящий спорить, настороженный, мечтательный (негативная), возбудимый, кроткий (негативная), упрямый” |
|
Описания “Доминирующий, требовательный, уверенный в себе, честолюбивый” идеального Я |
|
По данным статьи Henley, S. and Furnham, A. (1989) The Type A behaviour pattern and self-evaluation. British Journal oj 'Medical Psychology 62, 51-9. |
Короче говоря, установлено, что модель поведения по типу А является фактором индивидуальных различий, и показано, что этот фактор связан с состоянием здоро вья, в особенности со стенокардией. Присутствие у человека характеристик типа А в сочетании с более традиционными факторами риска, такими как гипертепзия, без со мнения, является значимым фактором, предрасполагающим к заболеваниям сердца. Возможно, что главная задача психологов - модифицировать поведение людей типа А: это важно для сохранения здоровья не только самих этих людей, но и их детей. Дей ствительно, постепенно накапливаются данные о том, что поведение типа А может формироваться у детей в результате научения в семье. Как утверждает Торсен (Thore-sen, 1991), такие родители очень часто стимулируют своих детей к многократным по пыткам добиться успеха и более критично относятся к их достижениям,
2.4. Курение и болезни сердца
У некоторых больных стенокардией эта болезнь может быть обусловлена определен ным стилем жизни, и курение считается значимым фактором стиля жизни, который связан, по-видимому, не только с заболеваниями сердца, но также с раком легких и горла (US Surgeon General, 1990). В данном разделе мы не приводим обзора соответ ствующих данных, а вместо этого рассматриваем личностные различия между куря щими и некурящими. Поскольку курение поддается волевому контролю, психологов особенно интересует роль курения в возникновении заболеваний сердца.
Курящие характеризуются более высокими оценками экстраверсии, причем чем выше уровень экстраверсии, тем больше количество выкуриваемых сигарет (Ashton and Stepney, 1982). Голландские исследователи (Kuiper and Feij, 1983) обнаружили на своей выборке, что экстраверсия, импульсивность и стремление к новым ощущениям связаны с табакокурением. Исследование Черри и Кьернана (Cherry, and Kiernan, 1976) показало, что существует значимая корреляция между такими чертами, как лейротизм и экстраверсия и табакокурением, причем глубоко затягивающиеся курильщики со ставили группу с наивысшим уровнем нейротизма. Средние оценки экстраверсии у курящих мужчин были выше, чем у курящих женщин. Паттон и его коллеги (Patton etal., 1993) провели эпидемиологическое исследова ние потребления алкоголя и курения, опросив 1257 взрослых жителей Канады. Сре ди членов выборки оказалось 348 курящих, 486 никогда не куривших и 417 бросив ших курить. Было обнаружено, что у куривших на момент исследования мужчин средний уровень экстраверсии значительно выше, чем у группы никогда не курив ших и бросивших курить. Что касается нейротизма, то у курящих мужчин были зна чительно более высокие показатели напряженности и тревожности и значительно более низкие самооценки, чем у других групп; кроме того, у них были значительно более высокие оценки по айзенковской П-шкале (психотизм). У тех, кто бросил курить, оценки силы эго были выше, чем у курящих. Точно так же у курящих женщин уров ни экстраверсии были выше, чем у некурящих и бросивших курить, хотя в оценках нейротизма различия не обнаружились. Курящие женщины получили значительно более высокие оценки по П--параметру, чем женщины из групп некурящих и бросив ших курить.
Это половое различие в связи между нейротизмом и курением представляет инте рес. В нескольких исследованиях показано, что у курящих женщин оценки нейротизма и тревожности не выше или ниже, чем у некурящих или у бросивших курить. Однако у мужчин в этих оценках обнаруживаются значимые различия. У курящих мужчин оценки нейротизма значительно выше, чем у мужчин, бросивших курить или никогда не куривших. Таким образом, мужчины подготовлены к преодолению стресса хуже, чем женщины. Мужчины начинают курить, чтобы снизить уровень тревоги, и исполь зуют курение в качестве стратегии борьбы со стрессом (Patton et al, 1993).
Паттон и его коллеги заключили, что высокие показатели психотизма (психиче ской тугоподвижности - tough-mindedness) у курящих
согласуются с концептуализацией психотизма как низкого уровня эмпатии, высокой враждебности и импульсивности и высокой степени неконформности. Это последнее качество, т. е. слабое стремление к конформности, может быть связано с тем, что куриЛь-щики не отказываются от поведения, которое становится все менее социально приемле мым (Patton et al., 1993, p. 660).
Многие исследования психологических прогностических признаков курения за служивают критики, поскольку в них предполагается, что курение обусловлено толь ко одним или двумя факторами. Например, некоторые исследователи изучают роль контекстуальных факторов, таких как давление сверстников и подчинение групповым нормам, в то время как другие сосредоточиваются на одной или двух личностных пере менных. В большом австралийском исследовании, в котором участвовало более 7000 стар шеклассников, была предпринята попытка проанализировать влияние индивидуаль ных и контекстуальных факторов на предрасположенность к курению (Byrne et al., 1993). Для школьников обоего пола такие факторы, как курящие друзья и кажущееся или фактическое давление сверстников, оказались более надежными прогностиче скими признаками курения, чем нейротизм и низкая самооценка (см. прил. 2.1). Как ни странно, в этом исследовании экстраверсия и психотизм не рассматривались в ка честве независимых переменных.
Бирн и его коллеги (Byrne et al., 1995) наблюдали за этими старшеклассниками в течение 12 месяцев. Было обнаружено, что у старшеклассников, которые в начале ис следования (момент 1) были некурящими, но через 12 месяцев (момент 2) уже стали
Приложение 2.1
Психосоциальные прогностические факторы курения у 7000 подростков
Были исследованы психосоциальные корреляты табакокурения на выборке, составленной из бо лее 7000 старшеклассников в возрасте от 12 до 17 лет, обучавшихся в 7, 8, 9, 10 и 11-х классах (Byrne efal., 1995). В целом 11,5% двенадцатилетних и 53,3% семнадцатилетних сообщили, что регулярно курят. Ниже приводятся наиболее заметные различия между регулярно курящими и не курящими. Факторы расположены в порядке уменьшения их значимости.
Юноши Девушки
1. Курящие друзья Курящие друзья
2. Связь между курением и здоровьем Связь между курением и здоровьем
(слабое понимание) (слабое понимание)
3. Давление сверстников Давление сверстников
4. Низкая успеваемость (по данным самооценки) Нейротизм (высокий)
5. Состояние своего здоровья (низкая значимость) Давление примеров
6. Курящие мальчики более популярны Курящая мать
7. Давление примеров Курящие девочки популярны
8. Низкая самооценка Низкая успеваемость
(поданным самооценки)
9. Возраст (старший) Конформность (низкая)
10. Нейротизм (высокий) Пример курящих членов семьи (да)
курильщиками, значительно более высокие оценки нейротизма, чем у тех, которые остались некурящими. У тех, кто был курильщиком в момент 1 и в момент 2, средние оценки нейротизма оказались еще выше. Эти эффекты были наиболее сильно выра жены у девушек. Кроме того, старшеклассники, не курившие в момент 1 и оставшиеся некурящими к моменту 2, по сравнению с начавшими курить к моменту 2 испытыва ли значительно меньший стресс следующих видов: стресс от посещения школы, стресс от семейного конфликта, стресс от родительского контроля, стресс от школьной успе ваемости, стресс от воспринимаемой нерелевантности обучения (educational irrele vance).
В заключение отметим, что накоплены богатые данные, свидетельствующие о том, что между личностными факторами и болезнями сердца существует связь, которая осуществляется через модель поведения по типу А и через курение. Между курящи ми и некурящими обнаружены значимые личностные различия; ясно также, что при прогнозировании курения, по крайней мере у молодых людей, следует учитывать взаимодействие этих факторов с уровнями стресса. Наконец, имеется широкое поле для дальнейшей работы по изучению роли факторов “Большой Пятерки” в форми ровании поведения типа А и привычки курить. Например, поскольку существует связь между айзенковским психотизмом и курением, то можно предположить, что “сговорчивость” и “добросовестность”, вероятно, связаны с курением отрицатель ной связью.
2.5. Личность и рак
Вслед за Галеном, который еще во II веке утверждал, что “меланхолические” женщи ны предрасположены к заболеванию раком молочной железы, многие современные ученые считают, что личностные факторы на самом деле могут быть связаны с различ ными формами рака (обзоры данных см. в работах Contrada et al., 1990; Scheier and Bridges, 1995). Некоторые авторы предполагают, что факторы стресса, распад брака (развод или смерть супруга) и потеря эмоциональных отношений также могут быть связаны с раком (например, Goodkin eta!., 1986). Другие исследователи говорят о кон кретном синдроме психосоциальных факторов - так называемой личностной диспо зиции “типа О, который считается связанным с раком. Этот тип личности характе ризуется подавлением эмоций, депрессией, чувством отчаяния/беспомощности, от сутствием социальной поддержки, неспособностью выразить отрицательные эмоции и низкими уровнями эмоциональной экспрессивности (Contrada et al., 1990; Eysenck, 1994) (см. также табл. 2.3). Айзенк (Eysenck, 1994) считает, что эти факторы можно свести к двум широким параметрам, а именно к подавлению эмоций и неадекватным стилям совладания.
Наиболее известным проспективным исследованием этиологии рака является, по-видимому, работа Томаса и его коллег (Thomas et al., 1979). Эти исследователи про интервьюировали более 1000 студентов-мед и ков, а через несколько лет, когда студен ты достигли среднего возраста, провели повторное интервьюирование. Хотя они не обнаружили связи между какими-либо личностными чертами (такими, как, например, депрессия) и раком, между заболевшими раком и здоровыми респондентами все же были выявлены различия по такому показателю, как степень близости с родителями, которая определялась по сообщениям респондентов. Оказалось, что у заболевших раз личными формами рака участников исследования отношения с родителями были го раздо хуже, чем у тех, кто не заболел раком.
|
Таблица 2.3 Черты, связанные с заболеванием различными формами рака |
|
Услужливость (over-cooperation) Покладистость Неумение настоять на своем Излишняя терпеливость Избегание конфликтов Подавление эмоций (например, гнева и тревоги) Примирение с угнетением Самопожертвование Психическая тугоподвижность Чувство отчаяния Депрессия |
|
Источник информации: Eysenck, H. (1994) Cancer, personality and stress: prediction and prevention. Advances in Behaviour Research and Therapy 16, 167-215. |
Недавно Каван с соавторами (Kavan etai, 1995) опубликовали результаты анализа личностных факторов, связанных с раком кишечника. Эти исследователи получили данные группы ветеранов (61 мужчина), заполнявших Миннесотский многоаспект ный личностный опросник (Minnesota Multiphase Personality Inventory - MMPI) в пе риод с 1947 по 1975 год, у которых был диагностирован рак кишечника в период с 1977 по 1988 год. Было проведено сравнение этих респондентов с группой, состоявшей из 61 ветерана мужского пола, которые также заполняли ЛШР/в период с 1947 по 1975 год, но не заболели раком к тому времени, когда проводилось исследование.
Исследователи обнаружили, что ветераны, заболевшие раком, отличались от не заболевших в основном тем, что для первых была характерна агрессивная враждеб ность. Авторы предложили два варианта объяснения своих результатов. Во-первых, возможно, что у враждебно настроенных людей возникают определенные физиологи ческие реакции на стрессоры. Например, авторы предположили, что под влиянием гнева изменяется функционирование иммунной системы: повышается уровень ней-роэндокринных реакций, вследствие чего происходит угнетение иммунной защиты (Kavan et al, 1995, p. 1035). Таким образом, эти люди могут оказаться более уязвимы ми для “онкогенных” вирусов.
Во-вторых, можно объяснить эти результаты, опираясь на модель здорового поведе ния (Healthy Behaiwur Model). Это означает, что враждебно настроенные люди менее восприимчивы к ключевым стимулам, побуждающим заботиться о своем здоровье, и более склонны к рискованному поведению, такому как табакокурение и употребление алкоголя.
Имеются также данные (хотя неполные), свидетельствующие об этиологическом значении других факторов. Считается, например, что значимую роль в развитии рака могут играть такие аспекты социальной поддержки, как ранняя потеря или отсутствие близких отношений с родителями, недавняя утрата, о которой часто сообщают паци енты с первичным диагнозом “рак”, и неадекватная социальная поддержка, влияющая На будущий исход болезни (Contrada et al., 1990).
Имеются данные, позволяющие сделать предположение о существовании связи Между подавлением эмоций и развитием различных форм рака. Термин “невыражен ные эмоции” относится к тем людям, которые просто принимают свою судьбу, сдер живают эмоции и ведут себя “вежливо”. Термин “низкая эмоциональная экспрессив ность” относится к тем, кто скрывает свой гнев и стремится к “контролю над эмоциями” (Contrada et al., 1990). Грир и Моррис (Greer and Morris, 1975) провели проспектив ное исследование и обнаружили, что уровень подавления эмоций у женщин, которым был поставлен диагноз “рак молочной железы”, значительно выше, чем у женщин с Доброкачественными опухолями молочной железы, особенно в возрастной группе до 50 лет. Интервью с этими женщинами и их мужьями показали, что для женщин, забо левших раком, подавление эмоций было характерно в течение почти всей жизни.
Дальнейшее подтверждение значимости подавления эмоций было получено Купером и Фарагером (Cooper and Faragher, 1993), которые обследовали женщин, проходив ших маммографию (breast screening), по ряду психосоциальных показателей. Женщи ны, у которых были обнаружены злокачественные новообразования молочной железы, значимо отличались от тех, у кого не было рака. После введения контроля возраста респондентов оказалось, что значимым прогностическим признаком рака является пе реживание события, вызывающего сильный стресс, особенно у тех женщин, которые не выражали свой гнев, а пользовались отрицанием, чтобы справиться с ситуацией. Таким образом, эти результаты позволяют предположить, что вызывающие стресс жизненные события и используемые нами способы совладания (отрицание) могут быть связаны с развитием рака.
Воспользовавшись методикой, предложенной в работе Айзенка (Eysenck, 1985), несколько авторов проанализировали связь между заболеванием раком и оценками личности, полученными с помощью личностного опросника Айзенка (Eysenck Persona lity Questionnaire - EPQ). Например, Уистоу и его коллеги (Wistow et at, 1990) иссле довали связь между медицинскими оценками состояния здоровья пациентов и оцен ками, полученными этими пациентами в результате заполнения EPQ. Ниже вкратце приводятся основные результаты этого исследования:
• психотизм - положительная связь с сердечно-сосудистыми симптомами;
• нейротизм - положительная связь с симптомами стресса и отрицательная связь с раком;
• экстраверсия - значимой связи с патологической симптоматикой не обнаружено.
Аналогичные результаты были получены другими исследователями (обзор см. в работе Eysenck, 1985). Например, установлено, что в то время как для людей с низким нейротизмом уровень смертности от рака легких равен 296 на 100 000, для людей с высоким нейротизмом этот показатель равен лишь 56 на 100 000. Другие авторы (на пример, Coppen and Metcalfe, 1963; Hagnell, 1966; обе работы цитируются в Eysenck, 1985) обнаруживают значимые связи между раком и экстраверсией.
Наконец, весьма вероятно, что личностные черты играют каузальную роль в этио логии некоторых форм рака (см. также работу Grossarth-Maticek and Eysenck, о кото рой пойдет речь в параграфе 2.6). Тем не менее следует отметить, что не все авторы убеждены в том, что психосоциальные факторы играют значимую роль в возникнове нии различных форм рака. По мнению Контрада и соавторов (Contrada etal, 1990), связь между личностью человека и возникновением у него рака имеет лишь гипоте тический характер. Эти исследователи утверждают:
“Для более полного понимания природы "предрасположенной к раку личности" и меха низмов, посредством которых личностные факторы оказывают свое влияние, следует исследовать психосоциальные компоненты такой личности вместе с физиологическими процессами, которые могут опосредовать их влияние на возникновение заболевания ра ком” (Contrada et ai, 1990, p. 659)
Результаты Уистоу (Wistow etal, 1990), описанные выше, получили подтвержде ние в исследованиях, посвященных изучению адаптации пациенток, которые перенес ли мастэктомию (обзор см. в работе Meyerowitz, 1980). Одно из таких исследовании показало, что лучшей адаптации после операции достигли пациентки со значительно более низкими оценками нейротизма. Как правило, у них были также более высокие уровни локуса контроля, и они состояли в браке в течение более длительного време ни. Эти результаты говорят о том, что хорошая социальная поддержка смягчает нега тивные последствия рака. Наблюдения показывают также (Eysenck, 1985), что у боль ных раком молочной железы, которые живут дольше, как правило, присутствует “бо евой дух”, они менее подавлены и более рассержены, чем те, кто умирает раньше.
Самовосприятие в то время, когда ставится первичный диагноз рака, также играет важную роль в последующей адаптации- (после установления диагноза). Например, Малкарн и соавторы (Malcarneeta/., 1995) обнаружили, что пациенты, испытывавшие характерологическое чувство вины (т. е. считавшие, что заболевание раком - это на казание, посланное свыше), по прошествии четырех месяцев чаще испытывали пси хологический дистресс. Более того, оценки уровня психологического дистресса в мо мент 1 были значимо связаны с характерологическим самообвинением в момент 2. Таким образом, эти пациенты как бы попадали в бесконечный цикл дистресса и само обвинения, что ухудшало их способность бороться с раком.
Предположение о существовании связи между личностью, а точнее, между стиля ми совладания (coping styles') и показателями выживания больных, почти не нашло подтверждения в недавно проведенном исследовании (Buddeberg et al, 1996). Иссле дователи наблюдали за 107 женщинами, у которых был обнаружен рак молочной же лезы на ранних стадиях, после первичного хирургического вмешательства в течение периодов длительностью до 6 лет. К моменту проведения операции только у одной трети этих женщин наблюдалось некоторое распространение опухоли на лимфатиче ские узлы. Через 3 года под наблюдением осталось 66 женщин; 14 женщин умерли от рака. В течение всего периода исследования проводилась периодическая оценка ко-пинт-стратегий и состояния здоровья пациенток. Было обнаружено, что наиболее точ ным прогностическим признаком смерти от рака являются не копинг-стратегии, ис пользуемые пациенткой, а размер опухоли и степень ее распространения на лимфати ческие узлы. Поэтому авторы этого исследования предупреждают:
. “Интерес средств массовой информации к отчетам об исследованиях, в которых сооб щается, что психосоциальные факторы или события могут оказывать влияние либо на причины, либо на исход заболевания раком, имеет важные клинические последствия. Некоторые пациенты могут почувствовать себя виноватыми, поверив в то, что их лич ность, стиль жизни или копинг-стратегии явились причиной их болезни или повлияли на ее течение. Другие больные раком могут отказаться от лечения и отдать предпочте ние психотерапии, чтобы воздействовать на психологические факторы, которые, как они считают, связаны с причиной их болезни” (Buddeberg et al., 1996, p. 262).
В отличие от взрослых подростки почти не охвачены исследованиями, посвящен ными изучению жизни больных раком. Исследование Мадан-Свейна с соавторами (Madan-Swain et al., 1994) является исключением. Они сравнили группу подростков, которые 5 лет назад проходили лечение от рака, с соответствующей контрольной груп пой и обнаружили у выживших пациентов более высокий средний уровень телесного дискомфорта и значительно более низкий уровень самокритичности, чем у подрост ков из контрольной группы.
Наконец, важно отметить, что роль личности в прогнозировании возникновения рака в последнее время тщательно исследуется, Обзор исследований, проведенных после 1988 года, показывает, что между больными раком и больными другими болез нями существует мало личностных различий, хотя у больных раком несколько более низкая тревожность (Van't Spijker et al., 1997). Авторы обзора предлагают следующие объяснения своих результатов:
• В наше время методы лечения рака стали более эффективными, поэтому прогноз улучшился. • Люди, болеющие раком, сознательно стараются подавить негативные мысли о сво ем состоянии.
• Люди, болеющие раком, сознательно отрицают свои подлинные чувства тревоги или подавленности вместо того, чтобы попытаться справиться с ними.
2.6. Личность, предрасположенная к болезням
Айзенк и его коллеги (например, Eysenck, 1991; Grossarth-Maticek et al, 1997) вы двинули гипотезу о существовании личности, предрасположенной к болезням. Осно вываясь на результатах двух долгосрочных проспективных исследований на больших выборках, проводившихся в Югославии и в Германии, они предположили, что суще ствуют определенные личностные типы, принадлежность к которым является прогно стическим признаком рака и заболеваний сердца. Они предложили выделить 4 (а впос ледствии еще 2) типа, отличающихся характером своей связи с болезнями (поданным работы Eysenck, 1991):
• Тип 1. Тип, характеризующийся предрасположенностью к раку. Люди этого типа ощущают недостаток стимуляции (show understimulation) и стремятся к эмоцио нальной близости с высоко ценимым человеком (или объектом); отдаляясь от него (нее), они испытывают стресс; кроме того, для них характерно подавление эмоций.
• Тип 2. Люди, предрасположенные к заболеваниям сердца. У них повышенная воз будимость. Высоко ценимый эмоциональный объект рассматривается ими как ис точник стресса и отрицательных эмоций. Они испытывают сильную зависимость от этого объекта и не могут освободиться от нее.
• Тип 3. Амбивалентный тип, сочетающий в себе особенности типов 1 и 2. Люди это го типа попеременно испытывают чувства отчаяния и гнева.
• Тип 4. Люди, считающие, что их счастье связано с независимостью.
• Тип 5. Рациональный тип, связанный с ревматоидным артритом и раком.
• Тип 6. Криминальный и психопатический тип.
Айзенк (Eysenck, 1991) подчеркивал, что основным различием между отдельными типами являются реакции на межличностный стресс. Гроссарт-Матичек и Айзенк (Gros sarth-Maticek and Eysenck, 1990) провели лонгитюдное исследование на большой вы борке, в которую вошли несколько тысяч относительно пожилых югославских респон дентов; в качестве инструмента оценки первых четырех типов использовался опросник. Исследователи проинтервьюировали самых старших членов каждой второй семьи в городе с населением 14 000 человек, воспользовавшись опросником, а затем наблюда ли за ними в течение длительного времени. Периодически проводилось обычное ме дицинское обследование респондентов с измерением таких показателей, как рост, вес и кровяное давление, а также отмечалось, курит ли респондент. Примерно через 10 лет после начала проекта врач проводил медицинское обследование, а в случае смерти респондента вносил информацию о нем в свидетельство о смерти. Среди умерших
респондентов из этой выборки более 45% пожилых людей, принадлежавших к типу 1, умерли от рака, в то время как почти 30% респондентов типа 2 умерли от заболеваний сердца. Типы 3 и 4 были классифицированы как здоровые. Аналогичные результаты были впоследствии получены на немецкой выборке.
Эти результаты говорят о том, что заболевание раком можно связать в основном с личностной диспозицией, описываемой как подавление эмоций, беспомощность и по давленность. Заболевания сердца, напротив, ассоциируются с повышенной возбуди мостью и склонностью к агрессии. Важно отметить, что эти общие закономерности были подтверждены в результате репликаций этих исследований, проведенных другими ав торами. Например, Квандер-Блазник (Quander-Blaznik, 1991) использовал описанную выше измерительную методику оценки первых четырех типов и получил информацию о 113 пациентах, которые были направлены в госпиталь, специализирующийся на бо лезнях легких. Оказалось, что наиболее точным прогностическим признаком рака лег ких была принадлежность к типу 1 - т. е., подавление эмоций. Было также обнаружено, что курение и более пожилой возраст являются факторами, повышающими точность прогнозирования рака легких.
Недавно был проведен дальнейший статистический анализ данных югославского исследования, чтобы выяснить, связаны ли какие-нибудь личностные диспозиции с определенными видами рака у женщин (Grossarth-Maticek et al., 1997). Респонденты отвечали на опросник из 15 пунктов, “специально предназначенный для дифферен циации различных видов рака” (Grossarth-Maticek et al., 1997, p. 952). В результате факторного анализа этих пунктов удалось обнаружить 4 скрытых фактора, а именно блокирование чувств, неожиданное разрушение значимых отношений, блокирование потребности в близких отношениях со своими родителями и чувств к ним, наконец, фактор, описывающий аттракцию с последующей фрустрацией.
Было обнаружено, что определенные виды рака можно прогнозировать по оценкам этих психосоциальных переменных. Например, женщины, у которых впоследствии развивался рак молочной железы, получили значительно более высокие оценки бло кирования потребности в близких отношениях со своими родителями и партнерами и чувств к ним. Те, у кого в дальнейшем развивался рак шейки матки, получили более высокие оценки блокирования чувств и потребностей в отношениях, которые они в настоящее время считали значимыми. У больных раком шейки матки были самые вы сокие оценки по пунктам, касающимся частой смены сексуальных партнеров и склон ности к “садомазохизму” (Grossarth-Maticek etal, 1997).
Эти результаты были подвергнуты сомнению. Амеланг (Amelang, 1996) недавно проверил методологию исходных югославского и немецкого исследований и заклю чил, что использованная в них типология позволяет прогнозировать болезнь не точ нее, чем другие установленные факторы, такие как депрессия и нейротизм. Исследо вание, в котором участвовали более 2000 голландских мужчин, также показало, что вопреки прогнозам 30% респондентов были отнесены более чем к одному типу, а око ло 40% получили такие оценки, что не попали в верхний квартиль ни одного из 6 ти пов (Ranchor etal., 1993).
Наконец, некоторые процедурные аспекты стратегий сбора данных, использован ных Гроссарт-Матичеком, также вызывают сомнения. Например, Ван дер Плог и Вет-тер (Van der Ploeg and Vetter, 1993, p. 66) предположили, что данные некоторых ин тервью могли быть использованы дважды, и усомнились в “надежности” этих данных.
2.7. Стиль атрибуции (объяснения - explanatory style) и болезнь
Считается, что такие качества, как готовность оказать помощь другим, оптимизм и активность, связаны с хорошим здоровьем, в то время как чувство отчаяния, пассив ность и пессимизм ассоциируются с болезнью (например, Peterson and Seligman, 1987; Scheier and Carver, 1987). Специалисты в области теории атрибуции идентифициру ют стиль атрибуции, которым люди обычно пользуются, объясняя события. Согласно новой формулировке модели депрессии как выученной беспомощности (learnedhelp lessness model of depression), значимую роль играют 3 параметра (локус контроля, ста бильность и контроль над ситуацией).
Человек, использующий негативный (депрессивный) стиль атрибуции, как прави ло, считает причиной неудачи какое-нибудь постоянно присущее ему качество, в то время как человек, использующий позитивный стиль атрибуции, обычно рассматри вает неудачу как временное отступление, которое вызвано факторами, не поддающи мися его контролю. Более того, реакции человека на объяснения событий часто влия ют на формирование его будущих ожиданий. Поэтому негативный стиль атрибуции связывают с чувством одиночества, депрессией, низкой самооценкой (Feather, 1983) и плохими долгосрочными прогнозами показателей здоровья (например, Scheier and Carver, 1987; Peterson et al., 1988). Негативные ожидания в сочетании с чувством сла бости контроля повышают вероятность появления патологической симптоматики; все эти факторы негативно связаны с оптимизмом (Wenglert and Rosen, 1995).
Эмпирическое подтверждение справедливости этой точки зрения получено в ре зультате тщательно контролируемых лабораторных экспериментов на животных; эти эксперименты показали, что чувства беспомощности ассоциируются с преждевремен ной смертью. Например, было обнаружено, что раковые опухоли растут быстрее у жи вотных, подвергаемых воздействию электрошока, которого.они не могут избежать (ines capable shock). Более того, оказалось, что неизбежный шок у животных связан с изме нениями в функционировании иммунной системы (см. Peterson and Seligman, 1987).
В ходе неопубликованного исследования, о котором сообщают Петерсон и Селиг-ман, исследователи попросили студентов колледжа ответить на вопросник, предназ наченный для оценки стиля атрибуции, и заполнить пункты Шкалы депрессии Бек и Шкалы болезней. Студенты трижды сообщали обо всех болезнях, которыми болели в течение последнего месяца: в начале исследования (момент 1), через месяц (момент 2) и примерно через год (момент 3). В момент 3 респондентов просили сообщить, как часто они посещают врача. Коэффициент успешности опроса, проведенного в момент 3, был равен 86%. В моменты 2 и 3 респонденты сообщали в основном об инфекционных заболеваниях, таких как простуда, ангина, венерические болезни и т. п. Исследователи обнаружили, что введенный ими комбинированный параметр стабильность/глобаль ность был наилучшим прогностическим признаком заболевания в моменты 2 и 3, даже при условии контроля над депрессией в момент 1. Другими словами, стиль атрибуции связан с последующими болезнями даже в том случае, если возможные смешивающие (confounding) факторы контролируются. Оказалось также, что люди, оптимистичес ки оценивающие риск заболевания, склонны рассматривать болезнь как событие, ко торое можно предотвратить (например, Peterson and De Avila, 1995).
Несколько позже в Швеции было проведено лонгитюдное исследование, в кото ром участвовало более 2000 мужчин; оно показало, что для тех, кто в момент 1 испы тывал умеренное или сильное чувство отчаяния, риск смерти по любой причине че рез 6 лет был соответственно более чем в 2 или 3 раза выше, чем для тех, кто получил низкие оценки уровня отчаяния (Everson etal, 1996). Среди причин смерти были рак, сердечно-сосудистые болезни и насилие (например, несчастный случай или травма). Эти результаты свидетельствуют о том, что представления о будущем и кажущаяся или фактическая неспособность к достижению целей связаны с этиологией болезней. Таким образом, чувство отчаяния является “дезадаптивной психологической реакци ей” (Everson etal, 1996, p. 119), которая может оказывать жизненно важное влияние на здоровье и благополучие.
Почему оптимисты кажутся более здоровыми людьми, чем пессимисты? Одной из причин может быть тот факт, что они более склонны к поведению, способствующе му сохранению и укреплению здоровья. Шайер и Карвер (Scheier and Carver, 1987) обобщили некоторые поведенческие различия между оптимистами и пессимистами. Во-первых, оптимисты и пессимисты, столкнувшись со стрессовой ситуацией, исполь зуют различные копинг-стратегии. Оптимисты гораздо чаще преодолевают трудности, сосредоточиваясь на проблеме, а не на своих эмоциях. Другими словами, по сравне нию с пессимистами оптимисты выходят из стрессовых ситуаций, пользуясь более активными методами. Во-вторых, у оптимистов не такие, как у пессимистов (более здоровые), привычки. Например, установлено, что они больше занимаются физиче скими упражнениями (например, Kavussanu and McAuley, 1995), и предполагается, что они более склонны следовать “предписанному врачом режиму” (Scheier and Carver, 1987, p. 192).
Данные исследований говорят о том, что сердечно-сосудистая реактивность в стрес совых ситуациях менее интенсивна у оптимистов, вследствие чего снижается риск заболевания. Наконец, имеются достаточно убедительные данные о существовании эмпирической связи между чувством отчаяния и суицидом (например, Kazdin et al., 1989), в-то время как Шайер и Карвер (Scheier and Carver, 1987) обнаружили связь между пессимизмом и чувством отчаяния. Поэтому вполне возможно, что оптимизм является фактором, защищающим от суицида и суицидальных мыслей (ideation). Как объясняют авторы, “эти результаты втголне согласуются с гипотезой о том, что нега тивные ожидания порождают тенденцию к отказу от активности (disengagement), ко торая может иметь самые серьезные проявления” (Scheier and Carver, 1987, p. 193).
Кобаса (Kobasa, 1982) считает, что определенный личностный тип - так называе мая стойкая (hardy) личность - устойчив к воздействию стресса; установлено, что по стойкости можно прогнозировать состояние здоровья (например, Kobasa et al., 1982; Kobasa and Puccetti, 1983). Кобаса (Kobasa, 1982, pp. 6-7) считает стойким человека с “оптимистической ориентацией”, а компонентами стойкости - верность себе и свое му делу (commitment), контроль и желание испытать свои силы (challenge). Верность себе и своему делу - это “способность верить в себя и в истинность, значимость и Ценность своей деятельности и интересов”, в то время как контроль означает “веру человека в то, что он может повлиять на ход событий, и соответствующие этой вере Действия”. Последняя характеристика сама по себе способствует формированию хо роших навыков совладания и эффективного “репертуара” реакций. Под желанием испытать свои силы подразумевается “вера в то, что нормативным способом жизни является изменение, а не стабильность*. Таким образом, люди начинают ожидать (и воз можно, желать) неожиданного и нового.
Между концепциями стойкости, оптимизма и стиля атрибуции обнаруживаются черты удивительного сходства. Действительно, как пишут Халл и его соавторы (Hull et al, 1988, p. 506), стойкость может быть эффективным прогностическим признаком, поскольку исход зависит от того, как мы воспринимаем происходящие вокруг собы тия. Человек, который по сравнению с другими воспринимает стрессовое событие как менее стрессовое, имеет больше шансов успешно преодолеть стрессовую ситуацию. Другими словами, эти авторы предполагают, что влияние стойкости опосредуется сти лем атрибуции, Это предположение подтверждается результатами некоторых иссле дований. Халл и соавторы обнаружили, что люди с высоким уровнем верности себе, столкнувшиеся с негативным событием, объясняли его внешними, нестабильными и специфическими причинами и не считали себя лично виноватыми. Столкнувшись с позитивными событиями, люди с высоким уровнем верности себе считали их причи нами внутренние, стабильные и глобальные факторы и ставили эти события в заслугу лично себе.
Концепция стойкости не вызвала такого большого интереса исследователей, как другие конструкты, такие как тип А. Возможно, это обусловлено тем, что Фанк и Хью стон (Funk and Houston, 1987) утверждали, что стойкость более тесно связана с деп рессией, чем с соматическими болезнями. По-видимому, наиболее тяжким ударом было открытие, противоречащее прогнозам Кобаса (Kobasa, 1982); оказалось, что стойкость не смягчает влияние стресса (Funk and Houston, 1987) и что сама эта концепция сла бо операционализирована (см. также работу Carson, 1989).
2.8. Личность и субъективное ощущение благополучия
Субъективное ощущение благополучия можно определить как функцию, зависящую от уровня радости/счастья или печали/страха, которые испытывает человек. Радость и счастье принадлежат к области положительных эмоций, в то время как печаль и страх являются признаком негативного аффекта. Еще одним компонентом субъектив ного ощущения благополучия является удовлетворенность жизнью, которую Эммонс и Д инер определяют как “когнитивный процесс оценивания - глобальная оценка собст венной жизни в целом” (Emmons and Diencr, 1985, p. 89).
Рифф и Киз (Ryff and Keyes, 1995) недавно предложили альтернативную модель ощущения благополучия, предположив, что его компонентами являются другие па раметры, в том числе автономность, умение взаимодействовать со средой (environ mental mastery), личностный рост, позитивные отношения с другими, наличие цели в жизни и адекватная самооценка. Между этими компонентами существует лишь уме ренная связь, что говорит о некоторой степени их независимости, и все они имеют высокую конвергентную валидность. Например, между оценками этих компонентов и оценками счастья, удовлетворенности жизнью и депрессии выявлена корреляция в ожидаемом направлении (см. также табл. 2.4).
Поскольку Эммонс и Динер (Emrnons and Diener, 1985) обнаружили значимые свя зи между негативным аффектом, волнением и психосоматическими симптомами, то исследование личностных коррелятов субъективного ощущения благополучия имеет
|
Таблица 2.4 Компоненты субъективного ощущения благополучия |
|
Компоненты Описание |
|
Адекватная самооценка Положительное отношение к себе |
|
Позитивные отношения с другими Доверие к другим и забота об их благополучии |
|
Автономность Способность мыслить и действовать независимо |
|
Умение взаимодействовать со средой Наличие чувства контроля; умение выбирать ситуации, соответствующие собственным потребностям и ценностям |
|
Наличие цели в жизни Чувство направления в жизни |
|
Личностный рост Вера в свою способность реализовать собственный потенциал |
|
Из работы Ryff, С. and Keycs, С. (1995) The structure of psychological well-being revisited. Journal of Personality and Social Psychology 69, 719-27. |
большое практическое значение. Действительно, Фейст и его коллеги (Feist etal, 1995) обнаружили, что субъективное ощущение благополучия может быть как причиной, так и следствием повседневных неурядиц и состояния физического здоровья.
В настоящее время используется несколько различных методик измерения субъек тивного ощущения благополучия (см. Diener, 1984), от опросников с одним пунктом и сомнительной надежностью и валидностью (например, “как ваши дела?”) до мно гомерных инструментов, содержащих множество пунктов. Некоторые опросники (та кие, как Оксфордский опросник счастья) предназначены для измерения уровня счас тья, в то время как другие - для оценки настроения, уровня аффекта и уровня неудов летворенности, испытываемой наедине с собой.
Было показано, что с субъективным ощущением благополучия связаны некоторые личностные факторы, такие как положительная самооценка, внутренний локус конт роля и экстраверсия (Diener, 1984). Эммонс и Динер (Emmons and Diener, 1985) по просили добровольцев из числа участников их исследования вести ежедневные запи си, отмечая уровень своего настроения. В конце каждого дня респонденты оценивали свое настроение с помощью инструментов измерения позитивного и негативного аффекта (например, счастлив, доволен или несчастлив, встревожен соответственно). Респонденты регистрировали свое настроение в течение периодов длительностью от 56 до 84 дней подряд. Неудивительно, что те, кто в течение этого периода испытывал положительные эмоции, оказались экстравертами. В частности, у них были высокие Уровни теплоты, социальной смелости и динамизма. Негативный аффект, наоборот, был связан с компонентами тревожности, а именно с восприимчивостью к чужому влиянию (tender-mindedness), склонностью испытывать чувство вины и напряжен ностью.
Фернхем и Бруин (Furnham and Brewin, 1990) оценили связь между характери стиками личности и оценками, полученными с использованием Оксфордского опрос-ика счастья (Oxford Happiness Inventory - ОНГ). Этот опросник предназначен для оценки трех факторов, а именно, удовлетворенности личными достижениями, радо сти и удовольствия от жизни и крепкого и хорошего здоровья. Как и ожидалось, меж ду этими факторами и экстраверсией была обнаружена значимая положительная связь, в то время как с нейротизмом они были связаны значимой отрицательной связью. Интересно, что оценки по шкале достижений и по шкале радости у мужчин, в отличие от женщин, значимо коррелировали с оценками по шкале лжи - это означает, что муж чины чаще, чем женщины, фальсифицировали свои ответы, чтобы получить хорошие оценки по этим двум шкалам.
Хотя исследования показали, что между экстраверсией и субъективным ощущени ем благополучия существует значимая связь, весьма вероятно, что другие факторы могут оказывать влияние на эту связь. Хотард и его коллеги (Hotard et al, 1989) по пытались прояснить этот вопрос, изучив влияние социальных отношений на связь личность-счастье. Они обнаружили, что экстраверты, как правило, были счастливы независимо от числа имевшихся у них друзей и знакомых, в то время как интроверты, у которых было всего лишь несколько хороших друзей и знакомых, также получили высокие оценки по шкалам субъективного ощущения благополучия. Низкие уровни субъективного ощущения благополучия более тесно ассоциировались с людьми, ко торых можно было отнести к нейротичным интровертам.
Важно решить вопрос о том, действительно ли личностные диспозиции позволяют прогнозировать субъективное ощущение благополучия, которое человек будет испы тывать в дальнейшем. Коста и Маккрей (Costa and McCrae, 1980) изучили этот воп рос и обнаружили значимую положительную корреляцию между нейротизмом, оце ненным в момент 1, и негативным аффектом через 10 лет (момент 2), а также между экстраверсией в момент 1 и позитивным аффектом в момент 2.
Возможно ли, что наблюдавшиеся значимые связи между экстраверсией и субъек тивным ощущением благополучия являются артефактами или обусловлены влияни ем социальной желательности? Пейвот и его коллеги (Pavot et al., 1990) попросили респондентов заполнить личностный опросник NEO (N - нейротизм, Е - экстравер сия, О ~ открытость новому опыту), а также в течение 2 недель оценивали их настро ение с помощью различных инструментов. Исследователи заключили, что значимая связь между экстраверсией и субъективным ощущением благополучия действитель но существует и не зависит от специфики ситуации.
2.9. “Большая Пятерка” и здоровье
В литературе лишь недавно стали появляться исследования, посвященные изучению связи между факторами “Большой Пятерки” и состоянием здоровья. Эти исследова ния, как правило, подтверждают, что такие факторы, как нейротизм и экстраверсия, играют важную роль; кроме того, эти исследования демонстрируют значимость осталь ных факторов. Из сказанного до сих пор ясно, что исследователи используют несколь ко различных переменных (например, чувство контроля, стойкость) для прогнозирова ния состояния здоровья. Маршалл и коллеги (Marshall et al, 1994) заинтересовались внутренней структурой некоторых часто используемых измерительных инструмен тов, а также вопросом о том, насколько оценки различных факторов связаны с “ Боль шой Пятеркой”. В результате проведенного ими анализа были выявлены 3 фактора
высшего порядка, а именно оптимистический контроль (например, оптимизм, надеж да, внутренний контроль), выражение гнева и сдерживание (например, сдерживание гнева, руминация). Авторы обнаружили, что нет ни одного фактора, который ассоци ировался бы только с одной личностной сферой; все 3 фактора были связаны с боль шинством параметров “Большой Пятерки”, поэтому многие корреляции были одина ковыми, как показано ниже (Э - экстраверсия, Н - нейротизм, О - открытость ново му опыту, Д - добросовестность (conscientousness), С - сговорчивость (agreeableness)):
• Оптимистический контроль: положительная корреляция с Э, О, Д, С; отрицатель ная корреляция с Н.
• Выражение гнева: положительная корреляция с Н; отрицательная корреляция с 0,Д,С.
• Сдерживание: положительная корреляция с Н, О.
Бут-Кьюли и Викерс (Booth-Kewly and Vickers, 1994) наблюдали аналогичные тен денции, хотя следует отметить, что наиболее сильным прогностическим фактором ока залась добросовестность, даже после введения контроля над другими личностными сферами:
• Поведение, связанное с благополучием (wettness behaviours): положительная кор реляция с Э, Д.
• Контроль над несчастными случаями: положительная корреляция с Э, П, Д,
• Риск автокатастрофы: отрицательная корреляция с С, Д.
• Риск злоупотребления различными веществами: положительная корреляция с О.
В целом эти результаты указывают на то, что существует логичная и предсказуе мая связь между факторами “Большой Пятерки” и оценками характеристик низшего порядка (например, внутренний локус контроля), а также характеристиками поведе-вия, связанными со здоровьем (например, склонность к риску). Более того, особое значение,, по-видимому, имеет добросовестность, о чем свидетельствуют не только приведенные выше результаты (Booth-Kewly and Vickers, 1994), но также и другая работа, в которой отмечена возможность прогнозирования длительности жизни по добросовестности (Friedman etal, 1993).
2.10. Заключение
В этой главе показано, что функционирование личности и эмоциональные факторы оказывают значимое влияние на состояние здоровья и благополучие человека. Рас смотренные в ней исследования убедительно доказывают, что здоровье человека за висит от психосоциальных факторов; кроме того, они помогают развеять миф о том, что основными причинами болезней являются биологические факторы. Во многих из Упомянутых здесь исследований ясно показано, что можно прогнозировать будущее состояние здоровья человека по его личностным чертам и чувству оптимизма.
Из приведенного здесь обзора множества исследований со всей очевидностью следу ет, что за последние годы психологи достигли значимых концептуальных сдвигов в обла сти изучения связи между здоровьем и личностными факторами. Сравните, например, прежние представления о связи между моделью поведения по типу А и стенокардией с широко распространенной теперь точкой зрения, согласно которой вербальная аг рессия является более сильным прогностическим признаком заболеваний сердца, чем гнев или раздражительность. Исследования последних лет позволили сузить круг воз можных психологических причин некоторых видов рака и показали, что различные эмоциональные состояния могут быть значимыми каузальными факторами возник новения рака различных видов.
В нескольких исследованиях установлено наличие связи между стилем атрибуции и болезнями и показано, что оптимисты, как правило, имеют лучшее здоровье, чем пессимисты. Петерсон и Де Авила (Peterson and De Avila, 1995) предупреждают об опасности “нереалистического оптимизма”, предполагая, что люди определенных ти пов могут на самом деле не обращать внимания на свое здоровье или пренебрегать им. Они предлагают возможное решение этой проблемы, отмечая, что оптимисты более склонны осуществлять контроль над своей жизнью и верить, что потенциальные про блемы со здоровьем можно предотвратить или разрешить.
Наконец, начинают появляться данные исследований, посвященных изучению свя зей между факторами “Большой Пятерки” и здоровьем. Кроме таких хорошо апроби рованных факторов, как экстраверсия и нейротизм, значимую роль, по-видимому, иг рают добросовестность и сговорчивость; без сомнения, в ближайшее время появится много исследований, посвященных изучению этих факторов.