Наряду с политическими партиями общественные организации и движения решают в определенной степени и задачу

Работа добавлена на сайт samzan.net:

способствуя тем самым артикуляции интересов своих членов. Наряду с политическими партиями общественные организации и движения решают в определенной степени и задачу агрегации интересов, т.е. согласования посредством дискуссий множества частных требований и установления между ними определенной иерархии и приоритетов. Особое значение эта функция общественных организаций и движений приобретает в условиях неразвитой партийной системы.

2) Функция социальной интеграции и мобилизации предполагает объединение и организацию членов группы и их сторонников вокруг целей данного формирования. Функция эта может иметь и более широкий контекст, выходящий за рамки конкретного общественного объединения. Общественные организации и движения привлекают внимание общественности к острым проблемам, выдвигают свои варианты решения, добиваются общественной поддержки своим начинаниям.

3) Функция социализации. Привлекая своих членов к решению общественно значимых проблем, общественные организации и движения способствуют формированию их активной жизненной позиции, повышению политической образованности и культуры, привлечению граждан к управлению государственными и общественными делами.

4) Репрезентативная функция или функция представительства и защита интересов своих членов во взаимоотношениях с другими политическими институтами. Общественные организации и движения не только способствуют осознанию и выражению специфических интересов и потребностей своих членов, но и берут на себя обязательство представительства этих интересов, доведения требований группы до сведения государственных органов, политических партий, правящих элит.

Воздействие общественных объединений на властные структуры может осуществляться двумя путями: посредством электорального представительства (через избирательные системы), прямого, функционального представительства организованных интересов. Основными формами и методами давления общественных организаций и движений на органы власти являются следующие:

- непосредственное выдвижение своих кандидатов в состав представительных и исполнительных органов власти;

- поддержка, в том числе финансовая; на выборах близких политических партий и их кандидатов;

- участие в разработке, подготовке законодательных и других нормативных актов;

- участие в работе парламентских комиссий, межведомственных комитетов, совещательных и консультативных органов, экспертных групп при различных государственных органах;

- организация пропагандистских кампаний в средствах массовой информации, сбор подписей под соответствующими требованиями;

- забастовки, митинги, демонстрации и др.

Особо следует указать на такую форму представительства и защиты групповых интересов, как лоббизм, или лоббирование (от англ. lobby – кулуары, коридоры). Под лоббизмом в широком смысле слова понимают любые законные способы влияния (давления) на государство с целью защиты особых интересов. В более узком смысле слова лоббирование означает непосредственное взаимодействие представителя группы интересов с лицом, принимающим решения, – как посредством формализованных каналов и структур, так и неформальных связей (встречи, беседы, консультации, телефонные переговоры, личные обращения). Задача лоббистов состоит в том, чтобы добиться принятия желательных для группы законодательных и нормативных актов, получения правительственных субсидий, кредитов и т.п., проникая с этой целью в институты государственной власти.

В странах Запада сложилась широкая сеть специализированных лоббистских служб – юридических фирм, консультационных бюро, агентств по связям с общественностью, оказывающих посреднические услуги в установлении контактов между группами интересов и государственными органами. В США и ряде европейских стран лоббистская деятельность регламентируется законом и находится под финансовым контролем. Однако сама природа лоббизма как политического явления исключает возможность его полного контроля. Поэтому в практике лоббизма не исключены случаи коррупции, злоупотреблений, использования сомнительных, а порой и незаконных методов воздействия (шантаж, подкуп, угрозы, взятки).

5) Еще одной функцией общественных организаций и движений является функция моделирования новых общественно-политических структур, поиск и испытание нетрадиционных форм социальных связей. Добровольные объединения в силу общественного, самодеятельного характера выступают как незаменимый канал проведения социальных экспериментов, поиска и осуществления новых самоуправленческих форм социальной активности населения.

5. Белорусские политические партии и общественные организации

 Однопартийная система характеризуется монополией на власть со стороны одной партии. В однопартийной системе нет политической конкуренции.

Опыт функционирования однопартийных систем в XX в. показал их неэффективность и антидемократичность. В настоящее время такие системы постепенно сходят с политической арены как дискредитировавшие себя. Примером этого является преобразование партийных систем в странах Восточной Европы. Формирование многопартийной системы в Белоруссии началось еще в советское время, с 1990г. Так, в Республике Беларусь, по данным на начало 1996 г., официально зарегистрировано 33 политические партии, представляющие различные направления политического спектра.  В пик развития этой системы насчитывалось  43 партии (1997). Но многие из них оказались карликовыми, диванными, численность которых 250 -500 человек. Такие партии объективно не могли долго существовать и стали самораспускаться. К моменту опубликования Декрета президента о регистрации (перерегистрации) общественных объединений, политических партий осталось 28. В наши дни количество партий – 18.

Для прохождения перерегистрации политической партии согласно указанному Декрету необходимо отвечать, прежде всего, двум требованиям;

1. Минимальная численность партии – 1000 человек.

2. Партия должна иметь своих членов в большинстве административных единиц (шесть областей и город Минск). Поэтому перерегистрацию прошли лишь 18 партий. Исчерпывающая информация по этому вопросу дана в “Советской Белоруссии ” от 22 февраля 2000г.

Среди партий левой ориентации наиболее известны и влиятельны Партия коммунистов белорусская и Аграрная партия. Левый центр представлен политическим блоком Социал-демократический Союз (Белорусская социал-демократическая Громада, Партия народного согласия, Партия Всебелорусского единства и согласия). Правый центр возглавляет либеральная по своему характеру Объединенная гражданская партия. На правом фланге находится Белорусский Народный Фронт и ряд близких к нему национально-демократических и христианско-демократических партий.

Несколько слов о белорусских коммунистах. После снятия запрета на деятельность КПСС – КПБ белорусские коммунисты создали свою партию – партия коммунистов белорусская. В дальнейшем внутри партии произошел раскол по тактическому вопросу – об отношении к Президенту. Оппозиционное крыло, возглавляемое С.Калякиным и В. Новиковым, сохранило прежнее название – Партия коммунистов белорусская. Та часть коммунистов, которая поддерживает и внутреннюю и внешнюю политику, нашего Президента, образовала самостоятельную партию под традиционным названием – Коммунистическая партия Белоруссии. Эту партию возглавил В.Чикин.

Политический процесс.

1.  Субъекты и движущие факторы политического процесса.
2.  Социальная природа политического процесса.
3.  Типология политического процесса.
4.  Особенности политического процесса в Республике Беларусь.

1. Субъекты и движущие факторы политического процесса.

В обыденном сознании словосочетание политический процесс часто ассоциируется с использованием властями своего судебного карательного аппарата для преследования политических противников, например, со сталинскими политическими процессами, с показательными судами над диссидентами, с попытками судебного преследования антифашистов в гитлеровской Германии и т.п. При описании подобных явлений политологи также пользуются данным выражением, однако в политической науке слова политический процесс используют прежде всего для обозначения одной из базовых категорий политического анализа.

Что это за категория?

Политическая действительность – это субстанция, “плоть” политики. Она образуется деятельностью людей, связанной с реализацией властных интересов и целедостижением. В процессе деятельности индивиды, группы, организации, институты, то есть разного рода политические субъекты или акторы взаимодействуют с другими субъектами. Действия и взаимодействия политических акторов осуществляется во времени и в пространстве. В итоге возникает связанная последовательность действий и взаимодействий. Такая последовательность и обозначается в политической науке словами политический процесс.

Иногда взаимодействия политических акторов могут быть чисто случайными. Иногда они закономерны или даже “запрограммированы” – не в деталях, разумеется, а в целом, по своему характеру, типу. В результате совершения подобных “ожидаемых” действий создаются устойчивые связи и взаимоотношения. Так возникают правила, нормы, организации и т.д., которые в совокупности обозначаются понятием “институт”. С учетом данных обстоятельств политический процесс можно определить как упорядоченную последовательность единичных действий и взаимодействий политических акторов, как правило, создающих и воссоздающих политические институты. Можно дать и другое определение политического процесса – иное по форме, но близкое сути: политический процесс представляет собой развертывание политики во времени и в пространстве в виде упорядоченной последовательности единичных действий и взаимодействий, которую связывает определенная логика или смысл.

В качестве примера политического процесса можно привести всю ту совокупность взаимодействий, которая связана с выборами. В ходе избирательной кампании происходит действие и взаимодействие политических акторов (избирателей, политических партий и т.д.). В электоральном процессе также воспроизводятся (или создаются) политические институты (институт выборов, избирательная система и др.). Можно обнаружить также и различные смыслы электорального процесса. Так, для стран современной развитой демократии он заключается в реализации принципа народного суверенитета, выборности и сменяемости органов власти в результате выборов, а также в выборе политических курсов предлагаемых, например, правящими или оппозиционными партиями.

В политической науке существуют различные точки зрения на то, что такое политический процесс. Некоторые исследователи считают, что понятие политический процесс может иметь два значения в зависимости от того, о каком уровне развертывания политики идет речь – о микроуровне, то есть о непосредственно наблюдаемой деятельности или даже единичных действиях индивидов, или о макроуровне, то есть о фазах функционирования институтов, например, партий, государств и т.д. В первом случае под политическим процессом понимается “некая равнодействующая суммы акций  различных социально-политических субъектов”. Во втором случае политический процесс определяют как “цикл  политических изменений, последовательную смену состояний политической системы”.

Хотя в каждом из приведенных определений речь идет, казалось бы, о разных (разнопорядковых) явлениях, фактически оба в целом характеризуют одну и ту же сторону политики, одну и ту же действительность. Разница заключается в принятой исследователями системе координат и единицах измерения политического процесса. Выводы относительно характера и содержания политического процесса делаются на основании того, кого исследователи или аналитики выбирают в качестве основных субъектов взаимодействия, а также на основании того, какая временная единица берется за основу измерения этого процесса. Также имеет значение и то, учитывается ли влияние среды на взаимодействие политических акторов, а если да, то какой (социальной, культурной, экономической, политической) и каким образом.

В мировой политической науке выделяется три основных подхода к определению характера и содержания политического процесса в зависимости от характера политических акторов, а также временной единицы измерения.

Сторонники первого, институционального подхода связывают рассматриваемое явление с трансформацией институтов власти – основных субъектов политического процесса. Средовые условия, например, социальная инфраструктура, при этом учитываются лишь частично или даже косвенно, поскольку рассматриваются как имеющие второстепенное значение. Временные границы невелики. Они в лучшем случае охватывают отдельные исторические события.

Представители второго, бихевиорального подхода, в качестве субъектов политики рассматривают отдельных индивидов или группы людей. Поэтому политический процесс предстает в виде “результирующего вектора” поведения, политических воль и интересов этих субъектов. Однако в рамках этого подхода не находят достаточно полного отражения масштабные, структурные аспекты политического процесса. Временные единицы измерения здесь также невелики. Они позволяют изучать политический процесс в основном в рамках повседневности.

Третий, структурно-функциональный подход акцентирует внимание не столько на непосредственно наблюдаемой стороне политического процесса, сколько на внутренних структурно-функциональных особенностях политической системы и среды, обуславливающих тот или иной способ и характер действия и взаимодействия между акторами. Единицами анализа при этом выступают не столько индивиды и группы, сколько большие структуры политической системы (и сама система в целом), а также их функционально-ролевая структура. Основное внимание уделяется анализу макроаспекта политического процесса, который трактуется некоторыми представителями данного направления как совокупность реакций политической системы на воздействие окружающей среды в целях формирования решений, приемлемых для ведущих групп интересов.

Подобная трактовка действительности лучше всего подходит для анализа политических макропроцессов. Сторонники соответствующего подхода чаще всего используют крупные временные единицы анализа, позволяющие отразить направление и специфику эволюционных изменений в развитии политической жизни общества. Вместе с тем очевидны недостатки данного подхода. В частности, занижается роль субъективного фактора в политическом процессе. Поведение субъектов нередко сводится к реализации ролей, обусловленных той или иной функциональной позицией в политической системе. При этом, однако, необходимо отметить, что среди сторонников структурно-функционального подхода к анализу политических процессов были и те исследователи, которые пытались сочетать принципы структурного функционализма и бихевиоральный подход. В первую очередь здесь следует упомянуть Д. Истона.

Все три отмеченных подхода уделяют основное внимание лишь отдельным аспектам политического процесса. Выделение отдельных сторон явления и их анализ несомненно плодотворны для исследовательских целей, однако не позволяют составить целостную картину. Предложенные нами определения политического процесса охватывает все данные аспекты, помогают добиться целостного восприятия действительности и обеспечить сопоставимость результатов, полученных в рамках каждого из трех основных подходов.

Как следует из данных нами определений, политический процесс является динамической характеристикой политики. Поэтому можно утверждать, что формами существования политического процесса являются политические изменения и политическое развитие.

Политическое изменение – процесс появления нового качества в способе и характере взаимодействия между политическими субъектами, между политической системой и внешней средой. Политическое развитие – процесс накопления качественных изменений политики, будь это фазы самого политического процесса или состояния институтов или даже политических систем.

Политические процессы отличаются друг от друга по масштабам, длительности, акторам, характеру взаимодействия между акторами и т.п. В политической науке выделяют различные типы политических процессов. Существует несколько способов типологии политических процессов, основанных на различных критериях.

Исходя из разномасштабности политических процессов, можно выделить несколько их разновидностей. Это прежде всего повседневные политические процессы (“мелкие” акторы и единицы измерения), которые связаны, в первую очередь, процессы, с непосредственными взаимодействиями индивидуальных, групповых и частично институциональных акторов. В качестве примера можно привести законодательный процесс в каком-либо парламенте.

Другим типом политического процесса является исторический политический процесс (более крупные акторы – в основном группы и институты). Это процессы, связанные с совершением какого-либо исторического события. Так, политическая революция, может быть представлена как процесс подобного рода. В качестве такого же исторического процесса может рассматриваться возникновение и развитие какой-нибудь политической партии.

Наконец, это эволюционные политические процессы, которые характеризуются участием “крупных” акторов (институтов, политической системы), а также поддаются измерению с помощью крупномасштабных временных единиц. Такими процессами может быть, например, процесс превращения полиса в имперскую столицу, или модернизация политической системы в результате череды политических реформ, или переход к демократии в результате демонтажа авторитарного правления, проведения учредительных выборов, а затем их закрепления в череде регулярных соревновательных выборов.

Существуют и другие критерии различения отдельных типов и разновидностей политического процесса. Так, А.И. Соловьев проводит подобные разграничения на основании различий в предметных областях. Он пишет: “С точки зрения значимости для общества тех или иных форм политического регулирования социальных отношений” политические процессы делятся на базовые и периферийные. Базовые процессы основаны на изменении системных свойств политической жизни (например, процесс формирования властных структур государственного уровня), а периферийные – на изменении менее существенных размеров, которые “не оказывают принципиального влияния на доминирующие формы и способы отправления власти”.

Кроме того, Соловьев А.И. выделяет открытые и закрытые политические процессы. Закрытые политические процессы “означают тот тип изменений, который может быть достаточно однозначно оценен в рамках критериев лучшее/худшее, желательное/нежелательное и т.д. Открытые же процессы демонстрируют такой тип изменений, который не позволяет предположить, какой – позитивный или негативный для субъекта – характер имеют сложившиеся трансформации или какая из возможных в будущем стратегий более предпочтительна…. Иначе говоря, такой тип процессов характеризует изменения, совершающиеся в предельно неясных и неопределенных ситуациях, которые предполагают повышенную гипотетичность как совершаемых, так и планируемых действий”.

Кроме того, он выделяет стабильные и переходные процессы. Стабильные процессы предполагают “устойчивое воспроизведение политических отношений”, а переходные – отсутствие “четкого преобладания тех или иных базовых свойств организации власти”, которая осуществляется в условиях “несбалансированности политической активности основных субъектов”.

Структура и акторы политического процесса.

Многие обыватели, журналисты, а также некоторые аналитики и ученые полагают, что политический процесс – стихийное явление, имеющее иррациональный характер, зависящее от воли и характера людей, прежде всего политических лидеров. Доля истины в этих рассуждениях есть, так как “в отличие от статических элементов политики, именно в политическом процессе в полной мере проявляется фактор случайности, будь то внезапная смерть лидера-харизмы, неизбежно влекущая за собой качественно новую политическую ситуацию, или же внешнее воздействие (например, обострение глобальных проблем), могущее поменять доминирующих субъектов”.

Значимость случайных явлений и событий особенно заметна на микроуровне. Однако общий характер политической деятельности как целедостижения, а также институциональный и прочие контексты данной деятельности (правила, определенные формы и способы поведения, традиции, господствующие ценности и т.п.) делают политический процесс в целом упорядоченным и осмысленным. Он представляет собой логически разворачиваемую последовательность взаимодействий между акторами. Таким образом, политический процесс – это отнюдь не хаотичная сумма случайных явлений и событий, а поддающаяся структурированию и научному анализу целостность.

Структура политического процесса может быть описана с помощью анализа взаимодействия между различными политическими акторами, а также посредством выявления динамики (основных фаз политического процесса, смены этих фаз и т.п.) этого явления. Большое значение имеет также выяснение факторов, влияющих на политический процесс. Таким образом, структуру политического процесса можно определить как совокупность взаимодействий между акторами, а также их логической последовательности (“сюжета” политического процесса). Каждый отдельно взятый политический процесс имеет свою собственную структуру и, соответственно, свой собственный “сюжет”. Акторы политического процесса, совокупность их взаимодействий, последовательность, динамика или сюжет, временные единицы измерения, а также факторы, влияющие на политический процесс, обычно носят название параметры политического процесса.

Основными акторами политического процесса являются политические системы, политические институты (государство, гражданское общество, политические партии и т.д.), организованные и неорганизованные группы людей, а также индивиды.

Как известно из курса “Основы политологии”, политический институт – воспроизводимая с течением времени совокупность норм и правил, а также организационного потенциала, упорядочивающих политические отношения в определенной сфере политической жизни.

Основным властным институтом, одним из основных акторов политического процесса, выступает государство. Другим важным актором политического процесса является гражданское общество, которое тоже может рассматриваться как политический институт. Следует заметить, что государство и гражданское общество как политические акторы формируются в Европе и США примерно в период Нового времени под влиянием происходящих модернизационных изменений. Именно с этого времени мы можем говорить о том, что складывается основной институт власти в обществе, обладающий монополией на принуждающее насилие на определенной территории – государство. В то же время, под влиянием этого процесса происходит формирование своеобразной антитезы государства – гражданского общества.

Менее масштабными акторами политического процесса являются партии, группы интересов, а также индивиды и группы людей. Индивиды и группы могут участвовать в политике не только в институциональной форме, например, голосуя на выборах выборах, но и в неинституциональных формах, в форме стихийных массовых выступлениях.

Люди отличаются различной степенью активности в политике. Многие не слишком активны, но в целом участвуют в большей части институциализованных процессов. Некоторые лишь наблюдают со стороны, не только не принимая активного участия в политической жизни, но и не участвуя в выборах, не читая газет и т.п. Другие же, обычно это меньшинство граждан, напротив, принимают самое активное участие в политической жизни.

Для достижения групповых целей индивиды могут создавать специальные группы, отличающиеся различной степенью институциализации – от случайной группы, образованной на митинге до высоко организованной, носящей постоянный характер и действующей по строгим правилам группы интересов. От степени институциализации политической деятельности зависит не только достижение конкретных целей (оно, как правило, тем эффективнее, чем выше степень институциализации), но и воспроизводимость, повторяемость, регулярность каких-либо политических отношений, их закрепление в правилах и нормах.

При анализе политического процесса следует учитывать характер взаимодействия между его субъектами. Здесь важно отметить, что характер взаимодействия во многом зависит от масштаба политического процесса и акторов. В частности характер взаимодействия между политической системой и средой будет определяться уровнем эволюционного развития системы и среды, например, степенью внутренней дифференциации. В то же время характер взаимодействия между акторами, в частности, между гражданином и определенной партией будет определяться другими параметрами: институциональными условиями, особенностями партийного развития, местом партии в политический системе, социально-психологическими особенностями развития личности и т.п. В целом, абстрагируясь от специфики политических процессов и акторов, чаще всего характер взаимодействия между акторами описывается в терминах конфронтации, нейтралитета, компромисса, союза, консенсуса.

Можно выделить две группы факторов политического процесса: «внутренние» и «внешние». К «внешним» относятся среда (социально-экономические, социокультурные и прочие условия) и ее воздействие, системные, но “внешние” для данного политического процесса политические обстоятельства, такие как правила и условия политической игры, «внешние» политические события и т.п. К «внутренним» можно отнести такие параметры, как характеристика акторов, их целей и намерений, распределение властных ресурсов, логика и “сюжетика” политического процесса.

Важным параметром политического процесса является его членение на этапы. Политические процессы различного рода дают пример сочетания разных этапов. Разнохарактерность и разномерность процессов приводит к тому, что выделить какие-либо этапы, общие для всех типов процессов, достаточно сложно. Различными будут этапы функционирования политической системы, электорального процесса или процесса создания и функционирования политической партии. Поэтому выделение конкретных этапов целесообразно применительно к определенным типам политических процессов.

Большинство взаимодействий политических акторов касаются осуществления публичной власти. В силу этого обстоятельства особенно велика значимость процесса принятия и реализации политических решений. Анализ этого процесса является одной из наиболее популярных тем зарубежной политической науки. Тем не менее, среди исследователей нет единого мнения относительно количества и содержания его этапов. Обобщая различные подходы, можно выделить следующие основные фазы:

1.  постановка проблемы (сбор необходимой информации о существующих проблемах, общественных запросах и возможных путях решения, определение первостепенных и второстепенных проблем)
2.  формулирование альтернативных решений;
3.  сравнительный анализ и выбор наиболее эффективного решения;
4.  формулирование государственного решения и его легитимация (путем принятия законов, голосования и проч.)
5.  реализация принятых решений
6.  контроль за реализацией и осуществление “обратной связи”

Если обратиться к процессу функционирования всей политической системы, то, набор этапов будет существенно отличаться, так как будет учитываться взаимодействие системы со средой. Вместе с тем, известные в науки попытки выделения основных этапов этого процесса также сконцентрированы на принятии и реализации управленческих решений. “Классическим набором” фаз является выделение основных этапов Г. Алмондом и Г. Пауэлом:

1.  артикуляция индивидуальных и групповых интересов
2.  агрегирование этих интересов (их объединение в единой позиции)
3.  выработка политического курса
4.  реализация принятых решений
5.  контроль за исполнением этих решений

Необходимо отметить, что данная модель отражает лишь один из типов политического процесса и не может рассматриваться как универсальная.

2. Социальная природа политического процесса.

 Политическая культура.

1.  Политическая культура: подходы и определения.
2.  Типы политической культуры.
3.  Особенности политической культуры переходного типа. 

1.  Политическая культура: подходы и определения.

Вовлечение социальных групп и индивидов в политику обусловлено их стремлением реализовать свои социально значимые интересы. Однако существующие у них интересы реализуются не прямо, а опосредуются теми значениями и смыслами, в которых выражено отношение субъектов политики к власти, политическим институтам, элитам, лидерам и т.д. Сами же смыслы и значения предписываются господствующей в обществе политической культурой, то есть нормативно-ценностной системой, которой придерживается большинство населения. Ценностно-нормативная система существует в виде общераспространенных и общепринятых фундаментальных поведенческих, политических ценностей и идеалов.

Элементы политической культуры

С момента своего возникновения политика как одна из главных публичных сфер жизни имела ценностно-нормативное измерение, в котором выражались представления людей об общественном благе, о наиболее справедливом устройстве общества. Все возникающие политические институты, их социальное предназначение, формы взаимодействия власти и личности определяются существующей политической культурой общества.

Впервые термин «политическая культура» употребил в XVIII в. немецкий просветитель И. Гердер. Естественно, он не предполагал, что концепция политической культуры окажет такое влияние на политическую науку и практику. Объяснительные возможности политической культуры определяются многозначностью и многогранностью ее измерений.

Политическая культура представляет собой совокупность ценностей, установок, убеждений, ориентаций и выражающих их символов, которые являются общепринятыми и служат упорядочению политического опыта и регулированию политического поведения всех членов общества. Она включает в себя не только политические идеалы, ценности и установки, но и действующие нормы политической жизни.

Таким образом, политическая культура определяет наиболее типичные образцы и правила политического поведения, взаимодействия власти, индивида и общества.

Воплощая ценностно-смысловую детерминацию политической активности человека, политическая культура характеризует его способность понимать специфику своих властно значимых интересов, действовать при достижении целей в соответствии с правилами политической игры, а также творчески перестраивать свою деятельность при изменении потребностей и внешних обстоятельств. Политическая культура может проявляться в форме духовных побуждений и ориентаций человека, в опредмеченных формах его практической деятельности, а также в институциализированном виде (т.е. будучи закрепленной в строении органов политического и государственного управления, их функциях). Поскольку не все ценности одновременно воплощаются практически (и уж, тем более, институционально), между вышеназванными формами проявления политической культуры всегда имеются определенные противоречия.

В целом политическая культура способна оказывать тройственное влияние на политические процессы и институты. Во-первых, под ее воздействием могут воспроизводиться традиционные формы политической жизни. Причем такая возможность сохраняется даже в случае изменения внешних обстоятельств и характера правящего режима. Так, например, в традиционных обществах (аграрных, построенных на простом воспроизводстве и натуральных связях) политическая культура даже в период реформации, как правило, поддерживает прежнюю архаическую структуру власти, противодействуя целям модернизации и демократизации политической системы. Такая способность политической культуры хорошо объясняет то, что большинство революций (т.е. стремительных, обвальных изменений) чаще всего заканчивается либо возвратом к прежним порядкам (означающим невозможность населения адаптировать новые для себя цели и ценности), либо террором (только и способным принудить людей к реализации новых для них принципов политического развития).

Во-вторых, политическая культура способна порождать новые, нетрадиционные для общества формы социальной и политической жизни, а, в-третьих, комбинировать элементы прежнего и перспективного политического устройства.

Политической культуре свойственны определенные функции в политической жизни. К важнейшим из них можно отнести следующие:

— идентификации, раскрывающей постоянную потребность человека в понимании своей групповой принадлежности и определении приемлемых для себя способов участия в выражении и отстаивании интересов данной общности;

— ориентации, характеризующей стремление человека к смысловому отображению политических явлений, пониманию собственных возможностей при реализации прав и свобод в конкретной политической системе; — адаптации, выражающей потребность человека в приспособлении к изменяющейся политической среде, условиям осуществления его прав и властных полномочий;

— социализации, характеризующей обретение человеком определенных навыков и свойств, позволяющих ему реализовывать в той или иной системе власти свои гражданские права, политические функции и интересы;

— интеграции (дезинтеграции), обеспечивающей различным группам возможность сосуществования в рамках определенной политической системы, сохранения целостности государства и его взаимоотношений с обществом в целом;

— коммуникации, обеспечивающей взаимодействие всех субъектов и институтов власти на базе использования общепринятых терминов, символов, стереотипов и других средств информации и языка общения.

В различных исторических условиях — чаще всего при нестабильных политических процессах — некоторые функции политической культуры могут затухать и даже прекращать свое действие. В частности, может весьма значительно снижаться коммуникативная способность политических норм и традиций государственной жизни, в результате чего будет неизбежно обостряться полемика между различными общественными группами и особенно теми из них, которые придерживаются противоположных позиций относительно правительственного курса. С другой стороны, в переходных процессах нередко возрастает способность политической культуры к дезинтеграции систем правления, основанных на непривычных для населения целях и ценностях.

1.  Типы политической культуры

На протяжении развития разнообразных государств и народов выработано множество типов политической культуры, выражающих преобладание в стиле политического поведения граждан определенных ценностей и стандартов, форм взаимоотношений с властями, а также иных элементов, сложившихся под доминирующим воздействием географических, духовных, экономических и прочих факторов.

В основании типологии политических культур могут лежать достаточно приземленные факторы, отражающие, к примеру, специфику разнообразных политических систем (X. Экстайн), стран и регионов (Г. Алмонд, С. Верба), типов ориентаций граждан в политической игре (в частности моралистских, индивидуальных или традиционных — Д. Элазар), открытость (дискурсивность) или закрытость (бездискурсивность) политических ценностей к инокультурным контактам (Р. Шварценберг), внутреннюю целостность культурных компонентов (Д. Каванах), идеологические различия (Е. Вятр и др.).

Особую известность в науке получила классификация политической культуры,

предложенная Г. Алмондом и С. Вербой в книге «Гражданская культура» (Нью-Йорк, 1963). В основу они положили тип ориентации субъекта политического действия на "специализированные политические объекты" или "частотность различных видов когнитивной, аффективной и оценочной ориентаций в отношении политической системы в целом, аспектов ее "входа" и "выхода" и самого себя как политического субъекта".

Анализируя и сопоставляя основные компоненты и формы функционирования

политических систем Англии, Италии, ФРГ, США и Мексики, они выделили три «чистых» типа политической культуры: патриархальный, для которого характерно отсутствие интереса граждан к политической жизни. Для провинциалистской политической культуры "частотность ориентаций на специализированные политические объекты" достигает нуля. Господство этого типа политической культуры характерно для африканских племен или автономных местных общин. В этих обществах не существует специализированных политических ролей, подданные не ожидают никаких изменений со стороны политической системы и, не имеют установок на ее изменение.

Подданический, где сильна ориентация на политические институты и невысок

уровень индивидуальной активности граждан. Подданическая политическая  культура

характеризуется высокой частотностью ориентаций в отношении дифференцированной политической системы. Однако, члены общества, зная о существовании специализированных политических институтов и испытывая к ним определенные чувства, весьма слабо ориентированы на активное участие в функционировании политической системы.

Активистский, свидетельствующий о заинтересованности граждан в политическом участии и о проявлении ими активности в этом. Авторы подчеркивали, что на практике данные типы политической культуры взаимодействуют между собой, образуя смешанные формы с преобладанием тех или иных компонентов. Причем самой массовой и одновременно оптимальной, с точки зрения обеспечения стабильности политического режима, является синтетическая культура «гражданственности», где преобладают подданнические установки и соответствующие формы участия людей в политике.

В политической культуре участия все ориентации достигают высокой частности.

Члены общества ориентированы на соответствующую политическую систему, на активное участие в деятельности всей системы.

В реальной политической практике, как отмечают Г.Алмонд и С.Верба, происходит сочетание этих типов. В результате образуются три типа смешанных политических культур: провинциалистско-подданическая культура, подданически-партиципаторная и провинциалистско-партиципаторная.

Оптимальный вариант смешанного типа политической культуры Г.Алмонд  и С.Верба

предложили назвать "гражданской культурой". В своей основе это партиципаторная политическая культура, которая интегрировала определенные элементы патриархальной и подданической культур. Позже Г.Алмонд характеризовал ее как культуру, в которой в основном существует консенсус относительно легитимности политических институтов, направления и содержания общественной политики, широко распространена терпимость в отношении плюралистичности интересов и убеждений в их примиримости, а также чувство политической компетентности и взаимной веры граждан. Первоначально такая культура, по мнению Г.Алмонда и С.Вербы, сложилась в Англии, но более характерна для США.

В то же время типы политической культуры могут определяться и на более общих основаниях, способных обнажить более универсальные черты разнообразных стилей политического поведения граждан в тех или иных странах. Так, например, можно говорить о рыночной политической культуре (где политика понимается людьми как разновидность бизнеса и рассматривается в качестве акта свободного обмена деятельностью граждан) и этатистской (которая демонстрирует главенствующую роль государственных институтов в организации политической жизни и определении условий политического участия индивида — Э. Баталов).

Существуют и более общие критерии типологизации, заданные, в частности, спецификой цивилизационного устройства особых полумиров — Востока и Запада, ценности и традиции которых являются фундаментом практически всех существующих в мире политических культур.

Идеалы политической культуры западного типа восходят к полисной (городской) организации власти в Древней Греции, предполагавшей обязательность участия граждан в решении общих вопросов, а также к римскому праву, утвердившему гражданский суверенитет личности. Огромное влияние на их содержание оказали и религиозные ценности христианства, прежде всего протестантской и католической его ветвей. Специфика же восточных норм и традиций коренится в особенностях жизнедеятельности общинных структур аграрного азиатского общества, формировавшихся под воздействием ценностей арабо-мусульманской, конфуцианской и индо-буддийской культур.

Коротко говоря, наиболее существенные различия этих ценностных ориентаций граждан в политической жизни общества проявляются в следующем:

Запад  убежденность, что власть может покоиться на физическом, духовном или ином превосходстве человека над человеком;  отношение к политике как к разновидности конфликтной социальной деятельности, которая строится на принципах честной игры и равенства граждан перед законом;  осознание самодостаточности личности для осуществления властных полномочий, отношение к политическим правам как к условию укрепления права собственности; примат идеалов индивидуальной свободы;  признание индивида главным субъектом и источником политики, отношение к государству как к институту, зависимому от гражданского общества, гаранту прав и свобод личности, орудию предпринимательской деятельности индивида и группы;  предпочтение личностью множественности форм политической жизни, состязательного типа участия во власти, плюрализма и демократии; предпочтение усложненной организации власти (наличия партий, разнообразных групп давления и т.д.);  рациональное отношение к исполнению правящими элитами и лидерами своих функций по управлению обществом, понимание необходимости контроля за их деятельностью и соблюдения правил контрактной этики;  примат общегосударственных законов и установлений (кодифицированного права) над частными нормами и правилами поведения, понимание различий в моральной и правовой мотивации политических действий граждан;  достаточно ощутимая идеологизированность политических позиций граждан.

Восток  уверенность в божественном происхождении власти, не связанном ни с какими человеческими достоинствами;  отношение к политике как к подвижнической, недоступной всем деятельности, подчиненной кодексу поведения героев и принципам божественного правления; отрицание случайности политических событий и понимание политики как средства утверждения консенсуса, гармонии и мира;  отрицание самодостаточности личности для осуществления властных полномочий, потребность в посреднике в отношениях между индивидом и властью; приоритет идеалов справедливости; политическая индифферентность личности;  признание главенствующей роли в политике элит и государства, предпочтение патроната государства над личностью; признание приоритета над личностью руководителей общин, сообществ, групп; доминирование ценностей корпоративизма;  предпочтение личностью исполнительских функций в политической жизни и коллективных форм политического участия, лишенных индивидуальной ответственности; тяготение к авторитарному типу правления, упрощенным формам организации власти, поиску харизматического лидера;  обожествление (сакрализация) правителей и их деятельности по управлению обществом, отсутствие убежденности в необходимости их контроля;  приоритет местных правил и обычаев (местного права) над формальными установлениями государства, тенденция к сглаживанию противоречий между нравственными традициями общности и законодательными установлениями как мотивами политического поведения;  менее выраженная идеологизированность позиций, веротерпимость (за исключением исламистских течений).

В классическом виде названные ценности и традиции взаимодействия человека и власти формируют органически противоположные политические культуры (например в США и Иране, во Франции и Кампучии). И даже перестройка политических институтов по образцам одного типа культуры не может порой поколебать устойчивость отдельных ценностей прежней культуры. К примеру, в Индии, где в наследство от колониального владычества Великобритании страна получила достаточно развитую партийную систему, парламентские институты и проч., по-прежнему доминируют архетипы восточного менталитета. И поэтому на выборах главную роль играют не партийные программы, а мнения деревенских старост, князей (глав аристократических родов), руководителей религиозных общин и т.д. В то же время и в ряде западноевропейских стран повышенный интерес к религиям и образу жизни на Востоке также никак не сказывается на изменении параметров политической культуры.

Правда, в некоторых государствах все-таки сформировался некий синтез ценностей западного и восточного типов. Так, например, технологический рывок Японии в клуб ведущих индустриальных держав, а также политические последствия послевоенной оккупации страны позволили укоренить в ее политической культуре значительный заряд либерально-демократических ценностей и образцов политического поведения граждан. Весьма интенсивное взаимодействие Запада и Востока протекает и в политической жизни стран, занимающих срединное геополитическое положение (Россия, Казахстан и др.), — там формируется определенный симбиоз ценностных ориентаций и способов политического участия граждан.

И все же качественные особенности вышеназванных мировых цивилизаций, как правило, обусловливают взаимно не преобразуемые основания политических культур, сближение которых произойдет, очевидно, в далеком будущем.

3. Особенности политической культуры переходного типа

Политическое сознание, поведение.

1. Политическое сознание

В естественной и логической связи с политической культурой находится политическое сознание.

Политическое сознание – это совокупность духовной жизни, идей, взглядов, определяющих способность человека к существованию в политической среде, его умение выполнять в ней специфические функции.

Политической системе свойственная инерция – опаздывающая реакция на реальность («проблема нового мышления»). В тоже время политическая система может опережать практику, ведь всегда существует большой потенциал политических идей в массовом сознании и науке, который не используется (идеи гражданского общества, правового государства). Поэтому от функционирующих в обществе политических представлений людей и социальных групп зависят содержание и характер политических процессов, цели и средства режима управления.

Формирование политического сознания у любого социального субъекта идет по следующим направлениям: 1) через критическое осмысление окружающей действительности имеющейся информации;

2) путем присоединения к уже устоявшимся оценкам и нормам поведения4

3) через непосредственное практическое участие в политических процессах.

Каждой общественно-политической системе соответствует особый тип политического сознания, который в каждой конкретной стране проявляется в национально-специфических формах.

Три типа политического сознания:

1.  Тоталитарное политическое сознание. Характерными чертами является восторженное слияние с властью, всеокружающий и всепоглащающий страх, который при определенных условиях может формироваться в любовь.
2.  Авторитарное политическое сознание. Сильная черта авторитарного политического сознания – конфоризм. Идеи свободы остаются непреемлемыми.
3.  Либерально-демократическое политическое сознание основано на господстве права и верховенство закона, уделяется внимание индивидуальному началу, становления активной, критичной, свободной личности.

Чем выше образованность и культура масс, тем больший интерес к политике они проявляют, тем больше потребность самостоятельного осмысления происходящих во внешней и внутренней политике процессов. В организации и функционировании власти политическая система выполняет следующие функции: познавательную, идеологическую, коммуникативную, прогностическую, воспитательную.

3. Понятие и сущность политической идеологии

Политическая идеология представляет собой одну из наиболее влиятельных форм политического сознания, воздействующую на содержание властных отношений, орудие «духовного княжения» (Макиавелли) той или иной политической силы. Со времени появления соответствующего термина (его ввел французский ученый А. де Треси в XVIII в.) в науке сложились различные взгляды на это духовное явление. Так, основоположник теории идеологии К. Маркс видел в ней прежде всего форму иллюзорного сознания, вызванную противоречиями производственных отношений. К. Мангейм также понимал ее как совокупность ложных представлений. Однако большее внимание он уделял ее функциональным характеристикам и, в частности, способности сплачивать людей, аккумулировать их политическую энергию.

Американский теоретик Л. Саджент полагал, что идеология, вырабатывая определенные цели и ценности политического развития, в то же время огрубляет решение практических проблем. Его соотечественник Ф. Уоткинс считал, что идеология всегда противостоит статус-кво и является политическим фактором, сохраняющим значительный преобразующий потенциал. Неомакиавеллисты (Р. Моска, Р. Михельс, В. Парето и др.) гиперболизировали политическую идеологию, рассматривая даже формы эстетического и религиозного сознания как специфические формы ее проявления, порожденные нуждами легитимизации власти. В то же время, несмотря на признание многими видными учеными весьма высокой роли политической идеологии в обществе, в политической мысли бытуют и представления, характеризующие ее как «служанку власти», не имеющую в политике сколь-нибудь серьезного веса.

И все же большинство ученых трактуют политическую идеологию как определенную доктрину, оправдывающую притязания той или иной группы лиц на власть (или ее использование) и добивающуюся в соответствии с этими целями подчинения общественного мнения собственным идеям. Следовательно, политическая идеология — это разновидность корпоративного сознания, отражающая сугубо групповую точку зрения на ход политического и социального развития, отличающаяся склонностью к духовному экспансионизму.

Политическая идеология является по преимуществу духовным орудием элиты. Именно от тактики поведения последней зависит степень идейного оформления тех или иных групповых интересов. Однако реальная роль политической идеологии в отношениях власти зависит от характера овладения ею общественным сознанием.

Таким образом, основными функциями политической идеологии являются: овладение общественным сознанием; внедрение в него собственных критериев оценки прошлого, настоящего и будущего; создание позитивного образа в глазах общественного мнения предлагаемых ею целей и задач политического развития. При этом политическая идеология призвана не столько распространять, пропагандировать свои цели и идеалы, сколько добиваться целенаправленных действий граждан во исполнение поставленных ею задач.

С точки зрения политических функций, идеология стремится сплотить, интегрировать общество либо на основе интересов какой-нибудь определенной социальной (национальной, религиозной и др.) группы, либо для достижения целей, не опирающихся на конкретные слои населения (например, идеология анархизма, фашизма). При этом, помимо рациональных — нередко теоретически обоснованных положений, любая идеология предполагает некую дистанцированность от действительности, исповедует те цели и идеалы, которые людям предлагается воспринимать на веру. В меньшей степени таким налетом верований обладает официальная идеология, направляющая реальный курс государственной политики и потому в основном приукрашивающая действительность. Особой же предрасположенностью к утопизму обладают идеологии оппозиционных сил, как правило, ожидающие от власти значительно большего, чем она может дать, и стремящиеся с помощью красивого идеала привлечь к себе массы сторонников.

Уровни политической идеологии

так как политическая идеология представляет собой духовное образование, специально предназначенное для целевой и идейной ориентации политического поведения граждан, необходимо различать следующие уровни ее функционирования:

— теоретико-концептуальный, на котором формулируются основные положения, раскрывающие ценности и идеалы определенного класса (нации, государства) или приверженцев какой-то определенной цели политического развития.

— программно-политический, на котором социально-философские принципы и идеалы переводятся в программы, лозунги и требования политической элиты, формируя таким образом нормативную основу для принятия управленческих решений и стимулирования политического поведения граждан. И если политические принципы формируют приверженцев и предполагают дискуссии сторонников разных ценностей, то программы разрабатываются для ведения непосредственной политической борьбы, предполагающей подавление (нейтрализацию) оппонентов. Причем между концептуальным и программным уровнями могут существовать и определенные противоречия, в результате которых некоторые принципы, как писал Б. Чичерин, нельзя узнать в оформлении их «самых рьяных обожателей».

— актуализированный, который характеризует степень освоения гражданами целей и принципов данной идеологии, меру их воплощения в практических делах и поступках. Данный уровень может характеризоваться довольно широким спектром вариантов усвоения людьми идеологических установок: от легкой смены политических позиций, не затрагивающих гражданские убеждения, до восприятия людьми своих политических привязанностей как глубинных мировоззренческих ориентиров. Идеологии, обладающие способностью определять принципы социального мышления людей, упорядочивать в их сознании картины мира, являются «тотальными» (К. Мангейм). Те же системы политических требований и воззрений, которые ставят задачи частичного изменения форм правления, функций государства, систем выборов и другие цели, не способные повлиять на мировоззренческие представления граждан, выступают как «частные» (Н. Пуланзас). Падение влияния идеологии на общественное мнение или распространение технократических представлений, отрицающих возможность воздействия социальных ценностей на политические связи и отношения, ведет к деидеологизации политики.

4. Основные идеологические течения в современном мире

Либерализм и неолиберализм

Унаследовав ряд идей древнегреческих мыслителей Лукреция и Демокрита, либерализм как самостоятельное идеологическое течение сформировался на базе политической философии английских просветителей Д. Локка, Т. Гоббса, А. Смита в конце XVII— XVIII вв. Связав свободу личности с уважением основополагающих прав человека, а также с системой частного владения, либерализм положил в основу своей концепции идеалы свободной конкуренции, рынка, предпринимательства. Соответственно ведущими политическими идеями либерализма были и остаются правовое равенство граждан, договорная природа государства, а также в более позднее время сформировавшееся убеждение о равноправии соперничающих в политике «профессиональных, экономических, религиозных, политических ассоциаций, ни одна из которых» не может иметь «морального превосходства и практического преобладания над другими».

С момента своего возникновения либерализм отстаивал критическое отношение к государству, принципы высокой политической ответственности граждан, религиозную веротерпимость и плюрализм, идею конституционализма. Главными проблемами либеральной идеологии всегда были определение допустимой степени и характера государственного вмешательства в частную жизнь индивида, совмещение демократии и свободы, верности конкретному Отечеству и универсальных прав человека.

Попытки решения этих вопросов привели к возникновению в либерализме многочисленных внутренних течений. Так, в XX в. наряду с традиционным либерализмом сформировались направления, пытавшиеся соединить его основные ценности с тотальной опорой на государство, или с социально ориентированными идеями, утверждавшими большую ответственность общества за благосостояние людей, нежели отдельного индивида, либо с представлениями, напрочь отрицавшими социальную направленность деятельности государства («консервативный либерализм») и т.д.

В целом же, усиление элементов государственной идеологии и социальных целей, адаптировавших традиционные ценности либерализма к экономическим и политическим реалиям второй половины XX в., заставило говорить о его исторически обновленной форме — неолиберализме. Важнейшим достоинством политической системы здесь провозглашалась справедливость, а правительства — ориентация на моральные принципы и ценности. В основу политической программы неолибералов легли идеи консенсуса управляющих и управляемых, необходимости участия масс в политическом процессе, демократизации процедуры принятия управленческих решений. В отличие от прежней склонности механически определять демократичность политической жизни по большинству, стали отдавать предпочтение плюралистическим формам организации и осуществления государственной власти. Причем Р. Даль, Ч. Линдблюм и другие неоплюралисты считают, что чем слабее правление большинства, тем оно больше соответствует принципам либерализма. Правда, представители праволиберальных течений (Ф. Хайек, Д. Эшер, Г. Олсон) полагают, что при плюрализме способны сформироваться механизмы экспроприации большинством богатого меньшинства, а это может поставить под угрозу основополагающие принципы либерализма.

В то же время сохранившаяся в неолиберализме ориентация по преимуществу на публичные виды человеческой жизнедеятельности (политическую активность, предприимчивость, свободу от предрассудков и т.п.), традиционное отношение к морали как к частному делу человека (что способствует укреплению отнюдь не всех связей и отношений в обществе, а временами несет и опасность атомизации социума) ограничивают электоральную базу этих представлений в современных условиях. С другой стороны, именно основные ценности либерализма обусловили коренное изменение в массовых политических воззрениях во многих странах мира, легли в основу многих национальных идеологий, ориентиров неоконсерватизма и христианско-демократической идеологии. На либеральной основе развились многообразные теории политического участия, демократического элитизма и т.д. И видимо, эти грандиозные исторические изменения, вызванные влиянием либерально-демократических ценностей, позволили ряду зарубежных теоретиков (например, Ф. Фукуяме) полагать, что мировое сообщество уверенно движется к «концу истории», т.е. универсализации государств, воплощающих принципы свободы и равенства граждан и потому способных решить все фундаментальные проблемы человеческого сообщества.

Консерватизм и неоконсерватизм

Консерватизм как политическая идеология являет собой не только систему охранительного сознания, предпочитающую прежнюю систему правления (независимо от ее целей и содержания) новой, но и весьма определенные ориентиры и принципы политического участия, отношения к государству, социальному порядку и т.д. Предпосылкой возникновения этих базовых представлений стали «успехи» либерализма после Великой Французской революции 1789 г. Потрясенные попытками радикального политического переустройства, духовные отцы этого направления — Ж. де Местор, Л. де Бональд и особенно Э. Берк — пытались утвердить мысль о противоестественности сознательного преобразования социальных порядков. Их система воззрений базировалась на приоритете преемственности перед инновациями, на признании незыблемости естественным образом сложившегося порядка вещей, предустановленной свыше иерархичности человеческого сообщества, а стало быть, и привилегией известных слоев населения, а также соответствующих моральных принципов, лежащих в основе семьи, религии и собственности. По их мнению, сохранение прошлого способно снять все напряжение настоящего и потому должно рассматриваться как моральный долг по отношению к будущим поколениям. Понятно, что такие принципы отрицали оптимизм либеральной идеологии относительно общественного прогресса, тот дух индивидуальной свободы, который, с точки зрения консерваторов, разрушал целостность человеческого сообщества.

На основе этих фундаментальных подходов сформировались и окрепли характерные для консервативной идеологии политические ориентиры, в частности отношение к конституции как к проявлению высших принципов (которые не могут произвольно изменяться человеком), воплощающих неписаное божественное право, убежденность в необходимости правления закона и обязательности моральных оснований в деятельности независимого суда, понимание гражданского законопослушания как формы индивидуальной свободы и т.д. И это заставляло консерваторов сомневаться в ценностях эгалитаризма, препятствовало отождествлению демократии со свободой и эффективным управлением обществом.

Правда, защищая ценности и институты индустриального общества, консерватизм, как и либерализм, стал противиться государственному вмешательству в экономику, способному затормозить развитие свободного рынка, конкуренции, а следовательно, и нарушить привилегии представителей крупного капитала.

Эти основополагающие идеи и принципы, однако, заметно модифицировались в процессе общественного прогресса. Так, кризисное развитие индустриальных держав в начале XX в. спровоцировало появление различного рода реакционных консервативных течений: антисемитизма, расизма, иррационализма, национализма и др., которые выказали полное неприятие демократии и стали проповедовать социальную и национальную дискриминацию. Здесь проявился в целом нехарактерный для консерватизма — уверенного в способности политики смягчать социальную напряженность — радикализм, стремление к силовым способам разрешения конфликтов.

В послевоенный период, когда консерватизм вынужден был обратиться к более тонкой и сложной апологетике капиталистического образа жизни, возникли новые формы этой идеологии. Так, попытки обосновать «третий» (в отличие от предлагаемых либерализмом и социализмом) путь общественного развития, наряду с традиционными течениями, вызвали к жизни разнообразные национальные формы консерватизма, а также технократический (А. Гелен, X. Шельски, Г. Фрейер), христианско-католический, «реформаторский» консерватизм и другие типы этой идеологии. Значительно мягче относясь и к государственному регулированию производства, и к участию населения в управлении, эти идейные течения решительно ставили вопрос об укреплении законности, государственной дисциплины и порядка, не признавали инициированных реформ. Консерваторы, в стремлении с собственных позиций пересмотреть идею демократии, предлагали даже дополнить выборность народных представителей выдвижением в органы управления наиболее «достойных» (с точки зрения властей) граждан.

Последние десятилетия обозначили явное стремление консерватизма, с одной стороны, к иррациональным идеям реакционного толка (например «новые правые» во Франции), а с другой — к большей склонности к либеральным ценностям. Второе направление эволюции консервативных идей наиболее ярко проявилось в неоконсерватизме — идеологическом течении, сформировавшемся в качестве своеобразного ответа на экономический кризис 1973—1974 гг., массовые молодежные движения протеста в Западной Европе и расширение влияния кейнсианских идей.

В целом неоконсерватизм весьма удачно приспособил традиционные ценности консервативного толка к реалиям позднеиндустриального (постиндустриального) этапа развития общества. Многообразие стилей жизни и усиление всесторонней зависимости человека от технической среды, ускоренный темп жизни и нарушение духовного и экологического равновесия — все это породило серьезный ориентационный кризис в общественном мнении западных стран, поставило под сомнение многие первичные ценности европейской цивилизации. В этих условиях неоконсерватизм и предложил обществу духовные приоритеты семьи и религии, социальной стабильности, базирующейся на моральной взаимоответственности гражданина и государства и их взаимопомощи, уважении права и недоверии к чрезмерной демократизации, крепком государственном порядке и стабильности. Сохраняя внешнюю приверженность рыночному хозяйствованию, привилегированности отдельных страт и слоев, эти ориентиры были четко направлены на сохранение в обществе и гражданином чисто человеческих качеств, универсальных нравственных законов, без которых никакое экономическое и техническое развитие общества не заполнит образовавшегося в людских душах духовного вакуума.

Основная ответственность за сохранение в этих условиях человеческого начала возлагалась на самого индивида, который должен прежде всего рассчитывать на собственные силы и локальную солидарность сограждан. Такая позиция должна была поддерживать в нем жизнестойкость и инициативу и одновременно препятствовать превращению государства в «дойную корову», развращающую человека своей помощью. Эта модель отличалась от либеральной, сориентированной на предоставленного самому себе индивида, которому надлежит самостоятельно отыскивать смысл бытия, «договариваться» с государством и т.д. Государство неоконсерваторов должно было основываться на моральных принципах и сохранении целостности общества, обеспечивать необходимые индивиду жизненные условия на основе законности и правопорядка, предоставляя возможность образовывать политические ассоциации, развивая институты гражданского общества, сохраняя сбалансированность отношений общества с природой и т.д. И хотя предпочтительным политическим устройством для такой модели взаимоотношений гражданина и государства становилась демократия, все же основные усилия теоретики неоконсерватизма (Д. Белл, 3. Бжезинский, Н. Кристолл и др.) тратили на разработку программ, преодолевающих дефицит управляемости обществом (из-за чрезмерного вовлечения в политику населения), защищающих государство от социальных «перегрузок», модернизирующих механизмы защиты элитизма, совершенствующих средства урегулирования конфликтов и проч. При этом в американских версиях неоконсерватизма акценты, как правило, делались на определении путей эволюции государственности и организации власти, в то время как в западноевропейских течениях предпочтение отдавалось сохранению социокультурной среды, усовершенствованию нравственных традиций общества и стимулированию социальной активности индивида.

Конечно, предлагаемые неоконсерватизмом программы экономического роста и сохранения политической стабильности (предполагавшие разрешение проблем, вызванных ростом благосостояния, новое понимание роли планирования, регулирования уровня занятости и т.д.) не могли решить многие вопросы общественного развития государств, втягивавшихся в постиндустриальный период эволюции (например инфляции, обнищания населения). Однако по сравнению с его способностью дать человеку относительно целостную картину мира, отвечающую его основным нуждам и запросам, все эти частности отходили на второй план. Главное, что неоконсерватизм, согласовав рациональное отношение к действительности с моральными принципами, дал людям ясную формулу взаимоотношений между социально ответственным индивидом и политически стабильным государством.

Неоконсерватизм обнажил те черты консервативной идеологии и образа мысли, которые сегодня оказались способными защитить человека на новом технологическом витке индустриальной системы, определить приоритеты индивидуальной и общественной программ жизнедеятельности, очертить облик политики, способной вывести общество из кризиса. Более того, на такой идейной основе неоконсерватизм синтезировал многие гуманистические представления не только либерализма, но и социализма, а также ряда других учений. И хотя неоконсервативной идеологии придерживаются только некоторые крупные политические партии в западных странах (республиканская в США, либерально-консервативная в Японии, консервативная в Англии), круг приверженцев этой идейной ориентации все больше расширяется во всем мире.

Социализм

Идеи социализма известны в мире с древнейших времен, однако теоретическое обоснование и идеологическое оформление они получили только в XIX в. Большое значение для их концептуализации имели эгалитаристские идеи французского мыслителя Ж.Ж. Руссо и воззрения его соотечественника Ф. Бабёфа о классовой принадлежности граждан и необходимости насильственной борьбы за общественное переустройство.

В целом социализм недооценивает, а то и вовсе отрицает, значение экономической свободы индивидов, конкуренции и неодинакового вознаграждения за труд как предпосылок роста материального благосостояния человека и общества. В качестве заменяющих их механизмов рассматриваются нетрудовое перераспределение доходов, политическое регулирование экономических и социальных процессов, сознательное установление государством норм и принципов социального равенства (неравенства) и справедливости. Иначе говоря, главными прерогативами в социалистической доктрине обладает государство, а не индивид, сознательное регулирование, а не эволюционные социальные процессы, политика, а не экономика.

Первые попытки очертить идеал этого общественного устройства предпринимались мыслителями Нового времени Т. Мором и Т. Кампанеллой, а в конце XVIII — начале XIX в. т.н. утопическими социалистами Сен-Симоном, Фурье и Оуэном. В середине XIX в. К. Маркс и Ф. Энгельс дали теоретическое обоснование социализма, связав его осуществление с процессом исторического становления более отдаленного общества «всеобщего изобилия» — коммунизма. В. И. Ленин, пытаясь соединить эти идеи с рабочим движением в России и разработав учение об этапах социалистической революции, о сломе «буржуазной государственной машины», «диктатуре пролетариата» и т.д., рассматривал социализм как непосредственную политическую цель деятельности партии «нового типа».

Однако, пытаясь обосновать, почему революции происходят в менее, а не в более развитых капиталистических странах, стремясь создать новое общество в соответствии с марксистской доктриной, Ленин и его соратники стали проводниками фундаменталистского течения в «научном социализме». В то же время ряд немецких теоретиков (К. Каутский, А. Бебель, Э. Бернштейн), позитивно трактуя роль государства (демократической республики) в общественных преобразованиях и утверждая приоритет мирных, эволюционных средств достижения целей, стали основоположниками теоретического ревизионизма в «научном» обосновании социализма, положив начало социал-демократической идеологии.

Теоретическое противоборство марксистско-ленинской и социал-демократической идеологий на протяжении всего XX столетия породило ряд существенных различий в попытках реализации принципов «социально справедливого общества».

Так, ленинский фундаментализм послужил основой для возникновения сталинского режима, теоретики которого, выдвинув идею об усилении классовой борьбы по мере социалистического строительства, создали идейную основу для обеспечения общественных преобразований (обобществления производства, индустриализации народного хозяйства, коллективизации села и т.д.) средствами террора и геноцида гражданского населения.

Стремление укрепить социалистический строй без присутствия иностранных войск (как это случилось в Восточной Европе) в бывшей Югославии породило т.н. титоизм (И. Тито — генеральный секретарь компартии, а впоследствии Президент Югославской Республики). Эту версию социализма отличали установки на мирное сосуществование с капиталистическими государствами, признание внутренних конфликтов и противоречий социалистического строительства, необходимости ведения борьбы с главным внутренним врагом — бюрократией, стремление установить рыночные отношения и ограничить роль коммунистической партии.

Попытка реализовать идеи социализма в послевоенном Китае породила еще одну прикладную разновидность социализма — маоизм (по имени генерального секретаря КПК Мао Цзедуна). Отрицая священные для марксистов «общие закономерности» социалистического строительства, Мао тем не менее взял за основу сталинскую идею о необходимости борьбы с внешними и внутренними врагами, раскрасив ее теорией «партизанской борьбы» (сделавшей маоизм весьма популярным в ряде стран Индокитая, Африки и Латинской Америки). При этом главной исторической силой движения к социализму стало крестьянство, призванное «перевоспитывать» интеллигенцию и другие слои населения в революционном духе. Понятно, что эти пути продвижения к «светлому будущему» были оплачены массовыми жертвами китайского населения (особенно во времена «культурной революции»).

Но XX век продемонстрировал не только непрекращающиеся попытки практического воплощения ортодоксальных версий социализма. Характерной и весьма показательной чертой нынешнего столетия были настойчивые стремления многих мыслителей модернизировать и теоретическую основу социалистической идеологии. Так, австро-марксисты М. Адлер и О. Бауэр пытались создать «интегративную» концепцию социализма, объединяющую идеи коммунизма и социал-демократии; А. Шафф и Г. Петрович обосновывали доктрину «гуманистического» марксизма; разрабатывались теории «экологического» и «христианского» социализма и т.д. Однако при всей привлекательности идей социальной справедливости расхождение предписаний теории социализма с реальными тенденциями мирового развития в XX в., а самое главное, их явная склонность к силовым средствам управления, неразрывная связь с имиджем тоталитарных режимов Сталина, Кастро, Чаушеску значительно ослабили политическое влияние этой идеологии в современном мире.

Наибольшее влияние на общественное сознание в XX в. (в основном в европейских странах) оказала социал-демократическая идеология, всегда отстаивающая приоритеты социального и межгосударственного мира и связывающая идеалы справедливого общественного устройства с принципами свободы и солидарности. Представления о постепенном реформировании буржуазного общества неразрывно соотносились в ее доктрине с отказом от классовой борьбы, принципами народовластия, социальной защищенности тружеников и поощрением рабочего самоуправления. Проповедуемая социал-демократией концепция «социального партнерства» (заменившая и усовершенствовавшая концепцию классовой борьбы) в условиях стабильного политического развития стала весьма привлекательной программой политического движения. Однако неосуществленность выдвигавшихся ими моделей «демократического социализма», трудности, связанные с реализацией «государства всеобщего благоденствия», смена общественного строя в большинстве стран «реального социализма» и др. негативно сказались на влиянии социал-демократии в мире.

Фашизм

Сегодня в политической науке сложилось двоякое понимание фашизма. Одни ученые понимают под ним конкретные разновидности политических идеологий, сформировавшихся в Италии, Германии и Испании в 20—30-х гг. нынешнего столетия и служивших популистским средством выхода этих стран из послевоенного кризиса. Родоначальником фашизма явился бывший лидер левого крыла итальянских социалистов Б. Муссолини. Его теория, базировавшаяся на элитарных идеях Платона, Гегеля и концепции «органистского государства» (оправдывающего агрессивные действия властей во имя блага преданного ему населения), проповедовала крайний национализм, «безграничную волю» государства и элитарность его политических правителей, прославляла войну и экспансию.

Характерной разновидностью фашизма был и национал-социализм Гитлера (А. Шикльгрубера). Немецкая версия фашизма отличалась большей долей реакционного иррационализма («германский миф»), более высоким уровнем тоталитарной организации власти и откровенным расизмом. Использовав идеи расового превосходства А. Гобино, а также ряд положений философии И. Фихте, Г. Трейчке, А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, теоретики германского фашизма построили свою идеологию на приоритете социальных и политических прав некоего мифического народа — «арии». В соответствии с признанием его привилегированности была провозглашена политика поддержки государств «культуросозидающих рас» (к настоящим ариям были отнесены немцы, англичане и ряд северных европейских народов), ограничения жизненного пространства для этносов, «поддерживающих культуру» (к ним причисляли славян и жителей некоторых государств Востока и Латинской Америки) и беспощадного уничтожения «культуроразрушающих» народов (негров, евреев, цыган). Здесь государству отводилась уже второстепенная роль, а главное место занимала раса, защита целостности которой оправдывала и предполагала политику экспансионизма, дискриминации и террора.

Конкретно-исторические трактовки фашизма позволяют увидеть его политические очертания помимо названных государств также во франкистской Испании, Японии 30—40-х гг., Португалии при А. Салазаре, Аргентине при президенте Пероне (1943— 1955), Греции конца 60-х, в отдельные периоды правления в Южной Африке, Уганде, Бразилии, Чили.

Другая точка зрения интерпретирует фашизм как идеологию, не имеющую определенного идейного содержания и формирующуюся там и тогда, где и когда на первый план в идейных и практических устремлениях политических сил выступают цели подавления демократии, а жажда насилия и террора заслоняют задачи захвата и использования власти. Таким образом, наиболее предпочтительной идейной основой для фашизма являлись бы доктрины, содержащие признание превосходства тех или иных расовых, этнических, классовых, земляческих и иных групп общества. Поэтому от фашистского перерождения не застрахованы ни национальные, ни коммунистическая, ни религиозные и другие идеологии, стоящие на принципах политического переустройства общества, сохраняющего привилегированное положение для «коренного населения», приверженцев «подлинной веры», «гегемона исторического процесса» и предлагающие радикальные средства для обеспечения этим группам требуемого общественного статуса.

Понимая таким образом фашизм, общество должно крайне внимательно относиться к появлению на политическом рынке идей, стремящихся закрепить чье-либо социальное превосходство в ущерб другим гражданам и не желающих останавливаться ни перед какой социальной ценой для достижения поставленных целей. И хотя такое отношение к фашизму драматизирует авторитарные методы управления в демократических режимах, однако оно позволяет своевременно увидеть опасность нарастания насилия, национального милитаризма, вождизма и других черт этой агрессивной идеологии, чреватой разрушением цивилизованного облика общества.

Тема 14. Политическое развитие и модернизация.

1.  Природа политических изменений
2.  Место и роль конфликтов в политике
3.  Типология политических конфликтов

1. Природа политических изменений

Известно, что мир политики включает в себя все явления, в отношении которых возможны альтернативные действия на основе выбора. Ситуация выбора предполагает не только осознание существования альтернатив, их количество, но и наличие индивида, способного осуществить осмысленный выбор из множества вариантов. Американский политолог Т. Парсонс отмечал, что приход каждого нового поколения можно сравнить с нашествием варваров, и только процесс социализации может обеспечить усвоение норм общежития этими «пришельцами». При смене поколений ни общество, ни его система не остаются без изменения, поскольку у вновь пришедших поколений возникают новые потребности и интересы, требующие своей реализации. Мир политики всегда подвижен и динамичен в силу существования несоответствия между представлениями о желаемом, формирующимися в сознании политического субъекта (личности, социальной группы, партии) и реальной действительностью. Это несоответствие вызывает как отдельные политические изменения, так и политическое развитие общества в целом.

То, что мир политики достаточно динамичен и многообразен, представляется очевидным. Существующие в мире политические порядки заметно различаются характером политических ценностей, идеалов и представлений, формами правления, степенью участия масс в политической жизни, характером взаимодействия между институтами законодательной и исполнительной власти и т.д. Возникает вопрос: от чего к чему осуществляется политическое развитие? В каких терминах можно описать процесс политических изменений как их можно интерпретировать?

Политическая жизнь в традиционных обществах (а это по преимуществу развивающиеся страны) жестко регламентирована традициями и обычаями, которые предписывают устойчивые образцы политического поведения. Функции политических институтов слабо дифференцированы, вследствие чего политическая система почти невосприимчива к изменениям экономического, социального и технологического характера, медленно реагирует на появление новых требований социальных групп.

Современные политические системы, которые сложились в промышленно развитых странах, отличаются высокой степенью адаптивности к меняющимся условиям своего функционирования, низким уровнем политического принуждения и конфликтности благодаря высокой специализации и дифференциации функций политических институтов, их способности эффективно реагировать на требования новых социальных групп.

В политической науке переход от традиционной политической системы к современной обозначается терминами «политическое развитие» или «политическая модернизация». Понятия «развитие» и «модернизация» были введены в западной политологии для отражения динамики политической жизни, обозначения процессов ее изменения, а также для определения уровня политического развития общества. В самом деле, если экономическое развитие конкретной страны измеряется с помощью таких показателей, как валовой доход на душу населения, распределение доходов между различными группами населения, то что выступает в качестве критериев политической зрелости общества? Измеряется ли политическое развитие внешними по отношению к политике переменными, такими, например, как рост благосостояния основных групп населения, уровень образования и т.п., или существуют внутренние показатели его политической зрелости?

Подобные вопросы имеют большое практическое значение, поскольку ответы на них позволяют понять источники, характер и направленность политических изменений. Утверждения о том, что характер политических изменений всегда прогрессивен, необратим и связан с продвижением общества к демократии, не столь самоочевидны и надежны. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что в решении стратегически важных экономических и социальных задач более эффективными, судя по опыту Испании, Чили, стран Юго-Восточной Азии, оказываются авторитарные режимы.

В 50-х гг. XX в. стремление западной политологии выявить источники, характер и направленность политических изменений, попытки их количественного и качественного измерения привели к широкому распространению понятия «политическое развитие», а затем и теории политического развития. Непосредственной предпосылкой активной разработки этой теории было стремление перенести модель британской или американской политической системы, считавшихся вершиной и образцом политического развития, на освободившиеся страны. В середине XX в. в этих странах начался процесс модернизации традиционной политической системы и они оказались перед выбором модели экономического и политического развития. Предполагалось, что осуществление модели западной модернизации позволит развивающимся странам создать благоприятные условия для преодоления социально-экономической, технологической и культурной отсталости. Однако они предпринятый широкомасштабный эксперимент по внедрению институтов западной политической системы не дал ожидаемых разработчиками положительных результатов, поскольку социокультурная среда традиционных обществ активно отторгала инокультурные институты. И, тем не менее, теория политического развития (или политической модернизации), учтя этот опыт, оказала существенное влияние на современную политическую науку.

Идея обусловленности политического развития и возможности его измерения высказывалась давно. Еще Аристотель отмечал зависимость политической сферы от социальных факторов, например, социального неравенства, определяющих ее содержание. Традиция обусловленности политики внешними 3по отношению к ней факторами (экономическими, социальными, культурными и т.д.) долгое время доминировала в политической науке. Детерминистские теории, подобные марксизму, заметно упростили сложный характер взаимосвязи и взаимовлияния различных систем общества друг на друга и свели уровень его зрелости к развитию материального производства (базиса), определяющего зрелость всех остальных элементов системы.

Конечно, экономика влияет на политическую и иные сферы общества, хотя степень ее воздействия на различных этапах исторического развития неодинакова. Вероятно, в примитивных и неразвитых обществах, занятых физическим выживанием, зависимость политической, социальной и культурной сфер от экономики абсолютна. Однако по мере возрастания многообразия деятельности людей, дифференциации их социальных интересов, роста материального благосостояния вследствие разделения общественного труда степень самостоятельности политики, социальной сферы, культуры заметно возрастает. Прогресс общества уже не сводится к экономической зрелости, а определяется и политическим, социальным и культурным развитием.

Помимо детерминистского подхода, в рамках которого политика рассматривается как следствие экономического развития, существовала иная традиция анализа природы политических изменений. Ее сформулировал еще Н. Макиавелли, обосновавший идею самостоятельности политики и ее первенства по отношению к иным сферам общественной жизни. Эту идею развивали последователи макиавеллистской традиции — представители итальянской школы политической социологии В. Парето, Г. Моска и Р. Михельс. В частности, они утверждали, что политическое развитие обусловливает прогресс общества, но само определяется качеством политической элиты, которая осуществляет властные функции и принимает важнейшие политические решения. Очевидно, что такое усиленное акцентирование примата политики приводит к другой крайности, согласно которой все общественное развитие зависит от политики.

Однако в конце 50-х гг. XX в. в рамках сравнительной политологии были предприняты попытки определить критерии политического прогресса, что привело к формированию самостоятельного направления анализа политики — теории политической модернизации. Сторонники данной теории рассматривают конкретно-исторический процесс трансформации традиционных политических систем в современные и выявляют внутренние механизмы политических изменений во всех обществах, осуществляющих модернизацию. В теории модернизации существуют различные школы, акцентирующие внимание на тех или иных факторах и критериях политического развития. Особый вклад в теорию политической модернизации внесли работы Г. Алмонда и Д. Пауэлла «Сравнительная политология. Подход с позиций «концепции развития» (1966), Д. Эптера «Политика модернизации» (1965), Л. Пая «Аспекты политического развития. Аналитическое исследование» (1966), С. Эйзенштадта «Модернизация: протест и изменение» (1966), С. Хантингтона «Политический порядок в меняющихся обществах» (1968) и др.

Согласно концепции указанных политологов, политическая модернизация представляет собой процесс изменения системных качеств политической жизни и функций институтов политической системы при переходе от традиционного общества к современному. При этом понятия «традиционное общество» и «современное общество» отражают разный уровень цивилизационной зрелости социальных систем, наличие разных механизмов социальной регуляции и адаптации, а также технологий социальных изменений. И, наконец, они фиксируют различные место и роль индивида в разных социальных системах и возможности его самореализации.

Как показывает исторический опыт, развитие общества идет от простых структур к сложным. Развитие производства как отражение постоянного роста потребностей людей шло по пути умножения и усложнения форм разделения труда. Процессы дифференциации и интеграции в сфере труда стимулировали появление новых групп интересов, рост разнообразия социальных отношений, образов жизни. Закон возрастающего разнообразия деятельности людей, усложнения социальных отношений и социальной структуры общества обусловил высокую адаптивность последнего к изменяющимся условиям своего функционирования. Следовательно, политическая модернизация означает переход общества от политически простых к более сложным формам организации политической жизни.

В западной политологии не существует единства мнений относительно движущей силы процесса политической модернизации, но наибольшим авторитетом пользуется основанная на функциональном подходе позиция Г. Алмонда и Л. Пая. Они считают, что политическое развитие требует постоянного совершенствования функций, которые должна выполнять политическая система для обеспечения стабильности и эффективности всего социального организма. Изменение системных качеств и функций политических институтов, по мнению этих ученых, включает три процесса: 1) структурную дифференциацию институтов политической системы и специализацию их функций; 2) возрастание способности политической системы к инновациям, к мобилизации и выживанию (Л. Пай); 3) тенденцию к равноправию.

Заканчивая рассмотрение теории политической модернизации, отметим, что сами ее авторы отрицают существование «в чистом виде» как традиционных, так и современных политических систем. Любая политическая система сочетает в себе элементы и традиционности, и современности и в этом смысле является «смешанной». И только преобладание тех или иных элементов в конкретной политической системе будет указывать на степень ее развития.

Для измерения степени модернизированности политики Г. Алмонд и Д. Пауэлл ввели три критерия: 1) дифференциация политических ролей; 2) специализация политических институтов; 3) секуляризированность культуры.

Процесс дифференциации политических ролей означает появление новых самостоятельных структур, выполняющих специализированные функции. Например, возникает новая социальная группа, которая требует представительства ее интересов во властных структурах. Если раньше интересы подобных групп представляли бы, скажем, профсоюз или партия, то теперь они создают самостоятельные структуры, например, лобби, способные отражать специфические интересы именно данных групп. Таким образом, под давлением процесса социальной дифференциации в обществе формируются относительно автономные и специализированные политические структуры (заинтересованные группы, партии, органы массовой информации, клиентелы и т.д.), которые интегрируются в единую систему, в рамках которой осуществляется их взаимодействие друг с другом.

Однако наиболее важным компонентом политической модернизации, составляющим основу изменения политических ролей и специализации политических функций, является культурная секуляризация. Она заключается в рационализации политического мышления и политической деятельности индивида, переходе его от иррациональных (эмоции, переживания, традиции, обычаи) факторов политического поведения к преимущественно рациональным началам в формировании политических позиций (конкретные факты, право, точная информация).

2. Место и роль конфликтов в политике

Идея внутренней противоречивости, конфликтности политики утвердилась в науке с XIX в. А. Токвиль, К. Маркс, Г. Зиммель, а впоследствии К. Боулдинг, Л. Козер, А. Бентли и другие теоретики рассматривали конфликт как ведущий источник политики, лежащий в основе происходящих в ней изменений и определяющий тем самым границы и характер существования данной сферы общественной жизни.

Правда, в политической науке существует и противоположная точка зрения. Э. Дюркгейм, М. Бебер, Д. Дьюи и ряд других ученых исходят из вторичности конфликта для понимания сущности политики и его подчиненности базовым общественным ценностям, объединяющим население и интегрирующим социум и политическую систему. С их точки зрения, единство идеалов и социокультурных ценностей позволяет разрешать существующие конфликты и обеспечивать стабильность режима правления. В связи с этим многие конфликты рассматривались ими как аномалии политического процесса, а политика, в свою очередь, наделялась целями поддержания «социальной солидарности» (Э. Дюркгейм) или оказания «педагогического воздействия» на общество (Д. Дьюи) для воспрепятствования конфликтам.

Очевидно, что представления подобного рода, уверенность в способности человека воспрепятствовать противоречиям и кризисам политического развития могут быть соотнесены только с реальностью отдельных государств, обладающих прочными традициями длительного существования власти на основе единых для общества политических идеалов. Впрочем, и здесь эти представления вряд ли отражают достоверную картину. Ибо политические ценности по-разному усваиваются различными поколениями, не всегда органично вписываются в реальную политическую динамику и потому неизбежно сопровождаются конфликтами, ряд из которых ставит под сомнение универсальность привычных для общества политических идеалов. Более того, даже институты власти, сформированные на базе единых ценностей, не всегда их отстаивают и укрепляют. Как справедливо отмечал С. Липсет, политические институты демократии могут быть использованы не только как орудия достижения консенсуса, но и как средства нагнетания напряженности и нарастания конфликтов.

В действительности реальное политическое сообщество людей всегда формируется через их взаимодействие, предполагая как сотрудничество, так и соревновательность. В целом политический конфликт и представляет собой не что иное, как разновидность (и результат) конкурентного взаимодействия двух и более сторон (групп, государств, индивидов), оспаривающих друг у друга распределение властных полномочий или ресурсов. Конфликт — один из возможных вариантов взаимодействия политических субъектов. Однако из-за неоднородности общества, непрерывно порождающего неудовлетворенность людей своим положением, различия во взглядах и иные формы несовпадения позиций, чаще всего именно конфликт лежит в основе поведения групп и индивидов, трансформации властных структур, развития политических процессов.

Важно также и то, что конфликты, означая соперничество тех или иных субъектов (институтов) с одними силами, как правило, выражают их сотрудничество с другими, стимулируя формирование политических коалиций, союзов, соглашений. Тем самым политические конфликты предполагают четкое формулирование позиций участвующих в политической игре сил, что благоприятно воздействует на рационализацию и структуризацию всего политического процесса.

Конфликты, сигнализируя обществу и властям о существующих разногласиях, противоречиях, несовпадении позиций граждан, стимулируют действия, способные поставить ситуацию под контроль, преодолеть возникшие возбуждения в политическом процессе. Поэтому дестабилизация власти и дезинтеграция общества возникают не потому, что возникают конфликты, а из-за неумения урегулировать политические противоречия, а то и просто элементарного игнорирования этих коллизий. Как справедливо считает немецкий ученый Р. Дарендорф, человеческая свобода и свобода политического выбора в частности «существует лишь в мире регулируемого конфликта». Поэтому только непрерывное выявление и урегулирование конфликтов может считаться условием стабильного и поступательного развития общества. (Конфликтологи подметили: если энергия людей распылена на решение множества властно значимых задач, а не концентрируется на каком-либо одном конфликте, такие социальные и политические системы, как правило, сохраняют больше возможностей поддерживать стабильность своего развития. Л. Козер полагал: неоднородные внутренние конфликты, налагаясь друг на друга, способны предотвратить глобальный раскол общества, чреватый для последнего полной утратой жизнестойкости.)

Таким образом, можно утверждать, что только отдельные разновидности политических конфликтов носят действительно разрушительный для общества характер. В основном же (и прежде всего в странах с гибкой, развитой системой социального представительства) выявление и урегулирование конфликтов дает возможность эффективно поддерживать целостность политической системы, сохранять приоритет центростремительных тенденций над центробежными.

Как подчеркивал Р. Дарендорф, позитивная роль конфликтов особенно заметна в современную эпоху, поскольку непримиримые конфликты (в частности раннеклассовые противоречия между буржуазией и пролетариатом, о которых писал К. Маркс) относятся к политическому контексту XIX в. Нынешнее же столетие не только исчерпало условия, в которых собственность превратилась бы в предмет непримиримых противоречий между людьми, но и вооружило последних могучими средствами обуздания агрессивных политических сил. И подлинными знамениями нашего времени становятся гуманизация, постепенный переход приоритетов от групповых к индивидуальным ценностям, увеличивающие предпосылки для согласования и примирения позиций конфликтующих сторон.

Источники политических конфликтов

Источники политических конфликтов ученые, как правило, видят в действии либо внесоциальных, либо социальных факторов. Чаще всего к внесоциальным факторам относятся многочисленные — в духе К. Лоренца — интерпретации различных видов политической напряженности, базирующиеся на признании сходства внутривидовой враждебности животных и агрессивности человека. Однако данные современной науки не подтвердили, что люди обладают повышенной склонностью именно к конфликтам, а не к, положим, альтруизму или солидарности с себе подобными.

Более достоверно объясняет природу политических конфликтов признание ведущей роли социальных факторов. Среди данного рода детерминант, как правило, выделяют три основные причины, лежащие в основе политической конфронтации. Прежде всего — это разнообразные формы и аспекты общественных отношений, определяющие несовпадение статусов субъектов политики, их ролевых назначений и функций, интересов и потребностей во власти, недостаток ресурсов и т.д. Эти, условно говоря, объективные источники политических конфликтов чаще всего детерминируют противоречия между правящей и контрэлитой, различными группами давления, представляющими интересы определенных сил и ведущими борьбу за части государственного бюджета, а равно и между всеми иными политическими субъектами системы власти. Внешнюю напряженность такого рода конфликтов, как правило, удается погасить достаточно легко. Однако искоренить источники конфликтной диспозиции сторон, различным образом включенных в политическую игру, можно только путем преобразований, либо меняющих саму организацию власти в обществе, либо реформирующих социально-экономические основания политической деятельности конкурирующих субъектов.

Ко второму основному источнику политических конфликтов относятся расхождения людей (их групп и объединений) в базовых ценностях и политических идеалах, в оценках исторических и актуальных событий, а также в других субъективно значимых представлениях о политических явлениях. Такие конфликты наиболее часто возникают в тех странах, где сталкиваются качественно различные мнения о путях реформирования государственности, закладываются основы нового политического устройства общества, ищутся пути выхода из социального кризиса. В разрешении таких конфликтов найти компромисс порой весьма трудно. Если же, как, к примеру, в современной России, идейные расхождения касаются основополагающих ценностей и приоритетов политического развития, достижения согласия между конфликтующими сторонами (например приверженцами коммунистических и либерально-демократических идей) приходится добиваться в течение весьма и весьма длительного времени.

В последние годы ряд западных теоретиков (Дж. Бергон, К. Ледерер, Дж. Дэвис и др.) выдвинули еще одну версию, объясняющую природу политических конфликтов — т.н. теорию человеческих потребностей. Эта концепция утверждает, что конфликты возникают в результате ущемления или неадекватного удовлетворения потребностей, составляющих самое человеческую личность. Сторонники этой позиции относят к базовым источникам конфликтов разные ценности: О. Надлер — идентичность, экономический рост, трансценденцию (внутреннее самораскрытие); Р. Инглхарт — безопасность, общественное признание, нравственное совершенствование и проч. Удовлетворение такого рода стремлений не может быть предметом купли-продажи, торга с властью, которая должна лишь видоизменять и совершенствовать политические структуры в целях наиболее полного и адекватного удовлетворения этих универсальных человеческих потребностей.

И, наконец, третьим источником политических конфликтов в политической науке рассматриваются процессы идентификации граждан, осознания ими своей принадлежности к социальным, этническим, религиозным и прочим общностям и объединениям, что определяет понимание ими своего места в социальной и политической системе. Такого рода конфликты характерны прежде всего для нестабильных обществ, где людям приходится осознавать себя гражданами нового государства, привыкать к нетрадиционным для себя нормам взаимоотношений с властью (как это, к примеру, происходит в современной России после распада Советского Союза). Такого же характера противоречия возникают и в тех странах, где напряженность в отношениях с правящими структурами вызывает защиту людьми культурной целостности своей национальной, религиозной и т.п. группы, стремление повысить ее властный статус (например католиками Северной Ирландии, франкоязычным населением Канады и т.п.).

3. Типология политических конфликтов

Характер изменений политических процессов, темпы и направленность эволюции системы правления самым непосредственным образом зависят от типа доминирующих политических конфликтов. В самом общем виде в политической науке принято классифицировать конфликты по следующим основаниям:

— с точки зрения зон и областей их проявления. Здесь прежде всего выделяются внешне- и внутриполитические конфликты, которые, в свою очередь, подразделяются на целый спектр разнообразных кризисов и противоречий. Так, среди международных конфликтов могут выделяться кризисы типа «балансирования на грани войны» (Д. Даллес), отражающие выдвижение одним государством требований и притязаний к другому в надежде, что противник скорее уступит, чем будет бороться; «оправдания враждебности» (Р. Лебоу), характеризующие провокационную деятельность государства против потенциального противника с тем, чтобы использовать сложившуюся ситуацию для выдвижения ему неприемлемых требований (так, к примеру, действовал Гитлер, инсценировав нападение на радиостанцию в Гляйвице для оправдания развязывания войны против Польши) и т.д. Внутриполитические конфликты также подразделяются на кризисы и противоречия, раскрывающие взаимодействие между различными субъектами власти (правящей и оппозиционной элитами, конкурирующими партиями и группами интересов, центральной и местной властью и т.д.), отражающие характер политических процессов, по которым разгорается спор групп и индивидов (в сфере государственного управления или массового участия граждан в политике) и т.д.;

— по степени и характеру их нормативной регуляции. В данном случае можно говорить о (целиком или частично) институализированных и неинституализированных конфликтах (Л. Козер), характеризующих способность или неспособность людей (институтов) подчиняться действующим правилам политической игры;

— по их качественным характеристикам, отражающим различную степень вовлеченности людей в разрешение спора, интенсивность кризисов и противоречий, их значение для динамики политических процессов и проч. Среди конфликтов данного типа можно выделить «глубоко» и «неглубоко укорененные» (в сознании людей) конфликты (Дж. Бертон); конфликты «с нулевой суммой» (где позиции сторон противоположны, и потому победа одной из них оборачивается поражением другой) и «не с нулевой суммой» (в которых существует хотя бы один способ нахождения взаимного согласия — П. Шаран); антагонистические и неантагонистические конфликты (К. Маркс), разрешение которых связывается с уничтожением одной из противоборствующих сторон или — соответственно — сохранением противоборствующих субъектов и т.д.;

— с точки зрения публичности конкуренции сторон. Здесь имеет смысл говорить об открытых (выраженных в явных, внешне фиксируемых формах взаимодействия конфликтующих субъектов) и закрытых (латентных) конфликтах, где доминируют теневые способы оспаривания субъектами своих властных полномочий. Если первый тип подобных конфликтов хорошо различим в разнообразных формах массового участия граждан в политической жизни (например в виде манифестаций, забастовок, участия в выборах и т.д.), то второй более характерен для скрытых от глаз обывателя процессов принятия решений (в частности взаимодействий внутри правящей элиты, отношений между различными ветвями власти);

— по временным (темпоральным) характеристикам конкурентного взаимодействия сторон — долговременные и кратковременные конфликты. Так, возникновение и разрешение отдельных конфликтов в политической жизни может завершиться в течение предельно короткого времени (например отставка министра в связи с публикацией сведений о его предосудительных действиях), но может быть соотнесено с жизнью целых поколений (противоборство диссидентов с коммунистическими режимами в странах Восточной Европы и бывшем СССР, военно-политические конфликты между Израилем и рядом арабских государств и т.д.);

— в соотнесении со строением и организацией режима правления. В данном случае, как правило, выделяют конфликты вертикальные (характеризующие взаимоотношения субъектов, принадлежащих к различным уровням власти: между центральными и местными элитами, органами федерального и местного самоуправления и т.д.) и горизонтальные (раскрывающие связи однопорядковых субъектов и носителей власти: внутри правящей элиты, между неправящими партиями, членами одной политической ассоциации и т.д.).

Каждый тип конфликта, обладая теми или иными свойствами и характеристиками, способен играть разнообразные роли в конкретных политических процессах, стимулируя отношения соревновательности и сотрудничества, противодействия и согласования, примирения и непримиримости.

Этап возникновения конфликта

Конфликтные отношения зарождаются, когда складывается атмосфера напряженности между оппозиционными сторонами, выражающая наличие определенного предмета спора и конкуренции, несовпадения позиций политических субъектов. На этом этапе пружина конфликтного взаимодействия еще сжата и контуры будущего развития противоречия могут только угадываться.

Таким образом, главной задачей субъекта, стремящегося контролировать течение этого конфликта, является раскрытие его подлинных причин, а следовательно, и истинных целей, преследуемых его участниками. Сложность такого анализа в значительной степени усугубляется частым стремлением сторон скрыть, замаскировать настоящие причины противоречия со своим оппонентом (нередко это вызывается желанием использовать не вполне законные методы для реализации своих интересов или же опасением, что обнародование причин спора вызовет негативную реакцию общественности).Отыскивая подлинные причины конфликтных отношений, субъект управления должен уметь отличать их от повода, толчка к началу событий (например недовольство социально-экономическим курсом властей со стороны оппозиции и начало проведения ею акций протеста в ответ на конкретные действия правительства, воспринятые как угроза своему существованию). Правильный анализ позволит не только выявить источник политического напряжения, но и предотвратить возможный «отрыв» конфликта от своих первоначальных причин и переключение активности сторон на новые политические цели, консервирующие прежние поводы для конкуренции и, тем самым, переводящие противостояние в закрытую форму существования, чреватую внезапными социальными потрясениями. Так, например, длительное нежелание властей видеть в ряде районов СССР национальную подоплеку некоторых экономических, культурных и прочих противоречий в значительной степени спровоцировало там серьезнейший кризис межнациональных отношений и лишило государственные органы многих средств и возможностей эффективно влиять на развитие событий.

Таким образом, чем строже определен предмет спора, тем у субъекта управления больше шансов локализовать его развитие, направить конкуренцию сторон в выгодное для себя русло. Если же в качестве субъекта управления конфликтом выступают правящие структуры, то поиск ими причин напряженности и выработка технологии ее урегулирования должны неизбежно дополняться определением своей ответственности за возможное развитие событий. В этом смысле, как подчеркивал французский конфликтолог Ж. Фаве, власти могут выбрать одну из трех моделей поведения: игнорировать возникновение конфликта, давая ему возможность тлеть, самовозбуждаться и перемещаться в другие сферы властных отношений; избегать четкой публичной оценки его природы, стараясь таким образом «понравиться» разнообразным слоям населения, высказывающим различные точки зрения относительно данной проблемы (попытки взять под контроль развитие ситуации будут в таком случае весьма робкими и непоследовательными); активно участвовать в урегулировании или разрешении конфликта.

В последнем случае стремление управлять развитием конфликта должно опираться на точный анализ сложившейся в целом «социально-политической конфигурации» в обществе, предусматривающий оценку установившегося соотношения сил, накала противостояния сторон, прогнозирование их возможных действий. Властям необходимо проработать различные сценарии развития конфликта и своих собственных действий, определить возможные ответные ходы на акции противников, очертить проблематику потенциальных переговоров и круг явно неприемлемых действий в любых ситуациях.

От первоначальных оценок ситуации будет непосредственно зависеть, станут ли власти стремиться сохранить паритет конфликтующих сторон или поддержат одну из них, будут способствовать уменьшению или повышению напряженности отношений и т.д. Однако при любом варианте власти обязаны установить определенные нормы и правила взаимодействия конфликтующих сторон, что должно способствовать институциализации конфликта с самого начала, введению его в рамки, позволяющие контролировать его ход и развитие. Институциализация конфликта не только увеличивает защищенность общества и безопасность государства в этой ситуации, но нередко переводит состязательность сторон в такие формы, которые создают предпосылки самозатухания конфликта.

Неотъемлемой стороной деятельности властей, стремящихся поставить конфликт под свой контроль, является и т.н. конструирование социального окружения данного спора. Эти меры подразумевают соответствующую ориентацию и мобилизацию общественного мнения, что позволяет создать в государстве климат осуждения или поощрения одной (или всех) из конфликтующих .сторон, сужают поле для маневров противников правящего режима, способствуя повышению стабильности государственной власти.

Определяя стратегические и тактические цели регулирования конфликта, власти должны подготовиться «технически»: убедиться в компетентности привлекаемых экспертов и аналитиков, специалистов в соответствующей сфере государственного управления (т.е. в специфической области политики, где возник конфликт, — социальной или налоговой политики, управления наукой и проч.); проверить надежность коммуникаций, центров обработки информации о текущих событиях, их материальной обеспеченности; улучшить взаимосвязь между различными уровнями и звеньями власти, вовлеченными в регулирование конфликта; приспособить структуру институтов власти для осуществления эффективного контроля событий; проверить готовность механизмов власти для решительного применения силы. Вся совокупность этих мер должна адекватно соответствовать ресурсам, имеющимся в распоряжении верхов, а также способствовать поддержанию имиджа властей — формировать у населения убежденность, что власти не боятся развития конфликта и способны держать его под контролем.

Этап развития конфликта

С развитием конфликта круг деятельности субъекта, пытающегося контролировать его протекание, расширяется. На данной стадии более отчетливо проявляются силы, поддерживающие каждую из конфликтующих сторон или противостоящие им; становится очевидным, расширяется или сужается область распространения спора, какова степень его интенсивности и т.д. Таким образом увеличивается число факторов, которые необходимо отслеживать для сохранения контроля над развитием конкурентных отношений. Принимая решение, субъект управления конфликтом должен опираться на более широкий круг информации, повышая ее оперативность, строго отбирать достоверную информацию из массива поступающих сведений. Причем информацию следует собирать не только о «видимом слое» поведения сторон, но и об их скрытых, а порой и тщательно скрываемых замыслах и намерениях. Особое значение в таких ситуациях приобретает борьба с дезинформацией, так как стремление той или иной стороны исказить сведения о своих целях, по мнению французских ученых Фюстье и Амираля, нередко провоцирует субъект управления конфликтом на весьма безрассудные действия.

Расширяя информационное поле контроля, власти, как правило, уточняют образы конфликтующих сторон (позиции, склонность к компромиссам, допустимые возможности изменения целей и т.д.) и собственные оценки, выработанные ранее. Специалисты в области международных отношений американцы Г. Снайдер и П. Дизинг в связи с этим различают изменения, происходящие в т.н. фоновых образах (отражающих оценку конфликтующих сторон через призму долговременной перспективы их эволюции), а также «текущих» образах (выражающих изменения во взглядах на их актуальные, сиюминутные позиции).

Уточняя такого рода оценки, власти должны непрерывно сопоставлять изменяющиеся позиции сторон, стараться проникнуть в тактику поведения конфликтующих, нащупать точки соприкосновения оппонентов. В конечном счете оценка различного рода макро- и микрофакторов, обусловливающих протекание конфликта, должна дать четкое представление о его интенсивности: обладает ли он тенденцией к спаду или к нарастанию. В соответствии с выводами должна скорректироваться и тактика действия властей.

Так, при спаде интенсивности внимание правящих структур, как правило, ослабевает, а количество ресурсов, направляемых на регулирование конфликта, уменьшается. Власти даже могут попытаться повернуть конфликт в такое русло, где бы он не решался, но и не оказывал неблагоприятного воздействия на политические отношения. Нарастание же напряженности конфликта предполагает иную тактику действий.

Вообще, как подметили конфликтологи, противоречия нарастают с увеличением численности конфликтующих групп, повышением эмоциональной вовлеченности людей в эти взаимоотношения. Особенно высоко напряжение в конфликтах, ведущихся на уровне ценностей, и прежде всего тех, что касаются нравственной самооценки сторон, представлений о чести и достоинстве. (В этом случае стороны воспринимают предположительное окончание конфликта как персонально значимый выигрыш или проигрыш и потому зачастую отказываются даже рассматривать варианты соглашения, чтобы не поступиться принципами.) Так или иначе, но усиление напряженности (увеличение «политического стресса») должно побудить власти прежде всего позаботиться о недопущении крайних, разрушительных форм конкурентного взаимодействия, и особенно тех, которые могут повлечь дестабилизацию и нарушение функций основных органов государственного управления. В то же время установление этих предельных рамок для разрастания конфликта должно ориентироваться на законные методы регулирования политических отношений, поддерживать конвенциональный стиль политического диалога. Однако сказанное отнюдь не отвергает право властей использовать предусмотренные законом акции устрашения или применения насильственных мер против наиболее агрессивных и опасных для общества сил.

Для направления интенсивного конфликта в нужное русло власти должны постоянно «конструировать социальное окружение» — информировать общественность о выработанных оценках поведения сторон, об изменении их позиций, обнародовать точки зрения на развитие ситуации, способные обеспечить благоприятный эмоциональный настрой граждан и навязать сторонам собственные критерии оценки соотношения сил, способы выхода из кризиса и т.д. Опираясь на общественное мнение, власти могут эффективнее влиять на тактику поведения сторон, поддерживать или препятствовать доминирующим установкам их поведения.

В самом общем плане принято выделять три основных типа взаимоотношений между сторонами конфликта: конкурентный, предполагающий постоянное воспроизведение соперниками оппозиционных отношений друг к другу; индивидуалистический, характеризующий стремление какой-то стороны получить односторонние преимущества, игнорируя права и интересы соперника; кооперативный, выражающий готовность участвующих в споре сторон уважать чужие интересы и совместно искать выход из противоречий.

Таким образом, для поддержания оптимальных, с точки зрения властей, форм взаимоотношений между конфликтующими сторонами необходимо целенаправленно искать выигрышную тактику, изменяя структуру и способы собственных действий; совершенствовать коммуникационные процессы для оптимизации режима принятия решений; поддерживать нормы и правила политического противоборства, способствующие повышению сплоченности и интегрированности общества. В целом эффективность действий властей на этапе развития конфликта определяется их способностью законными методами обеспечить снижение напряженности в отношениях сторон и поворот их к примирению позиций.

Этап окончания конфликта

Это наиболее сложная фаза, ибо от результата окончания спорных отношений зависит заново складывающийся баланс политических сил.

Обычно в конфликтологии рассматривают два основных варианта окончания конфликта — достижение примирения сторон либо их непримиримость (т.е. создание тупиковой ситуации, неразрешимости конфликта). Между этими полюсами пролегает целый ряд вариантов эволюции конфликта, отражающих его рутинизацию (сохранение прежней интенсивности), снижение или, напротив, нарастание взаимооппозиционности сторон. Конфликт может оказаться и неразрешимым, тогда создается положение, которое ведет не к его окончанию, а как бы к «круговому движению». Это требует от субъекта управления конфликтом пересмотра и повторения своих действий и операций, соответствующих двум первым этапам конфликтного взаимодействия. Иными словами, такая ситуация предполагает совершенствование или поиск новой стратегии и тактики контролирования, управления конфликтом.

Примирение же участвующих в конфликте сторон, как уже говорилось, может носить характер полного или частичного урегулирования (т.е. изменения поведения одной или нескольких сторон конфликта без исчерпания предмета спорных отношений) либо разрешения конфликта (уничтожающего сам повод для такого взаимодействия сторон). При этом нельзя сбрасывать со счетов и то, что конфликт может разрешиться сам по себе, без попыток его сознательного регулирования (например из-за утраты актуальности предмета спора, усталости политических субъектов, истощения ресурсов и проч.).

Для достижения примирения субъекту управления конфликтом необходимо найти средства, способные обеспечить такое развитие событий. Уже упоминавшийся Ж. Фаве считает, что добиваться примирения необходимо через соглашение, компромисс, подчинение, уступку и разрыв (с прошлым). Среди принципов урегулирования, о которых говорит Е. Нордлинжер, можно отметить создание стабильной коалиции сил, соблюдение пропорциональности усилий, обеспечение взаимного права вето. Р. Даль (исключая тупиковый путь развития событий) предпочитает говорить о принудительных и мирных средствах примирения сторон.

Учитывая наиболее типичные средства, можно выделить два наиболее общих пути примирения сторон:

1. Мирное урегулирование конфликта в результате: достижения компромисса на основе сохранения исходных позиций; соглашения, основанного на взаимных уступках; истощения ресурсов одной или нескольких сторон, что делает невозможным продолжение соперничества; обретенного в ходе спора взаимоуважения сторон, понимания прав и интересов соперника.

Чаще всего этот путь примирения связан не с односторонним навязыванием воли, а с обоюдной активностью конфликтующих сторон. Так, в Совете Безопасности ООН принцип единогласия предполагает учет позиций каждого из его членов;

2. Примирение на основе принуждения или, другими словами, использования «командного стиля» (П. Шаран) взаимоотношений, позволяющего одной из сторон игнорировать аргументы соперника. В основе этого навязываемого одной из сторон (или третьей силой всем сторонам) характера взаимодействия может лежать:

— явное превосходство (сохраненных, приобретенных) сил и ресурсов с одной стороны и их дефицит с другой;

— изоляция одной стороны конфликта, понижение ее статуса, а также другие состояния, свидетельствующие об ослаблении ее позиций, о поражении, нанесенном ей в соответствии с правилами игры;

— уничтожение, «тотальное истребление противника» (X. Шпейер), в результате чего мир устанавливается в отсутствие врага.

Ориентация субъекта управления на те или иные средства примирения сторон должна корректироваться и спецификой политических процессов, в которых протекают конфликты. Например, ограниченность во времени и периодичность возобновления избирательных кампаний заставляет многие партии, стремящиеся использовать выборы для реального проникновения в сферу принятия государственных решений, образовывать различные коалиции, идти на компромиссы даже со своими политическими оппонентами. В этом смысле компромисс выступает более предпочтительной целью стратегии, нежели конфронтация.

В условиях же радикального преобразования общества, выбора качественно новых путей будущего развития ориентация исключительно на согласительные методы взаимодействия со своими соперниками вряд ли приведет к устранению напряженности и примирению идейных позиций. В этих случаях целесообразно применять более изощренную тактику поведения, включающую методы как мирного, так и принудительного примирения сторон.

Таким образом, выбираемые субъектом управления средства урегулирования конфликтов должны непременно соответствовать культурно-историческим, цивилизационным особенностям политического развития страны (региона, субъекта), учитывать временные обстоятельства ведения спора, коррелироваться с психическими чертами действующих лиц.

Наиболее распространенным средством достижения примирения сторон в технологиях управления конфликтом являются переговоры. В процессе переговоров (нередко длительном) стороны обмениваются мнениями, что неизбежно снижает остроту конфликта, помогает понять аргументы оппонента и, следовательно, более адекватно оценить истинное соотношение сил, условия примирения. Переговоры дают возможность уравнять уступки, спокойно рассмотреть альтернативные ситуации, продемонстрировать открытость позиций, ослабить эффективность «нечестных трюков» соперника. Именно в этих условиях легче найти т.н. срединную точку конфликта, обозначающую суть взаимных претензий.

Переговорный процесс основан на специальной технологии «торга», т.е. использовании специфических приемов, позволяющих сохранить исходные позиции или достичь преимуществ, добиться взаимопонимания оппонентов или завести их в тупиковое русло, обеспечить односторонние преимущества или взаимное удовлетворение сторон.

Американские специалисты М. Дейч и С. Шикман считают, что эффективность переговоров, а равно и взаимное удовлетворение сторон, повышаются, если последовательно отделять существующие проблемы от субъективной заинтересованности участвующих в споре людей; фокусировать внимание не на принципах, а на реальных противоречиях; вырабатывать несколько возможных вариантов решений; учитывать по преимуществу объективные критерии соотношения сил, а не партийные или идеологические позиции. Обещание уступок, внимательность к партнеру значительно увеличивают шансы прийти к соглашению. Угрозы же, давление на оппонента с позиций силы такую возможность снижают, нередко переводя переговорный процесс в «замороженное» состояние.

По окончании конфликта важно так представить результаты переговоров (компромиссов, соглашений, силового давления), чтобы массы восприняли их адекватно, не посчитав, к примеру, это унизительным миром, проигрышем и проч. Таким образом будут исключены реакции, которые могли бы поставить под вопрос принятые решения.

В этом смысле особую роль играет умение субъекта управления конфликтом использовать типичные для общественного сознания политические символы, стереотипы, стандарты мышления, олицетворяющие победу, поражение или другие оценки, стимулирующие массовую активность людей. (Например, в военных действиях неудачу чаще всего символизирует падение столицы или пленение лидера.)

Только найдя нужный образ, символ примирения и соответствующую тональность диалога с согражданами, можно обеспечить сохранение результатов переговоров и воспрепятствовать обострению постконфликтных отношений.

Из сказанного видно, что способность властей, а равно и всех иных политических субъектов, решать насущные задачи на каждом из этапов протекания конфликтов дает им дополнительные возможности для эффективной реализации своих целей и интересов в политическом процессе.

 Международные политические отношения

1.  Природа и закономерности международных политических отношений
2.  Типология международных отношений
3.  Внешняя политика

Политика и международные отношения. Международные отношения и международная политика. Природа международной политики. Содержание и принципы международной политики.

 Теория и практика международных отношений. Типология международных отношений. Особенности современного этапа международных отношений. Новые тенденции в развитии современных международных отношений. Беларусь в системе современных международных отношений.

 

1. Природа и закономерности международных политических отношений

Кардинальные перемены, происшедшие в мировом развитии на рубеже 1980 - 1990-х годов, со всей остротой поставили как перед исследователями, так и перед политиками вопрос о характере и закономерностях международных отношений. Падение Берлинской стены стало символом окончания холодной войны. Однако, вопреки оптимистическим ожиданиям некоторых идеалистически настроенных политиков и части научной общественности, за ним последовали не сближение Востока и Запада на основе универсальных ценностей и не становление общемирового сообщества, основанного на принципах взаимопомощи и сотрудничества всех со всеми, а совсем иные события, во многом неожиданные как для практических политиков, так и для научного сообщества. Среди них распад СССР и возникновение на политической карте мира новых независимых государств, разрастание этнических конфликтов и усиление сепаратистских тенденций на фоне роста глобальной взаимозависимости, приобретение международным терроризмом угрожающих масштабов, наконец, подрыв всей прежней структуры международной безопасности.

Начавшийся распад прежней системы международных отношений, а также основанного на ней миропорядка поставил множество сложных вопросов перед учеными, экспертами и государственными деятелями. Под сомнением оказались все прошлые завоевания теоретической мысли и сложившиеся за полвека стереотипы международно-политической практики. Возникла настоятельная необходимость переосмысления базовых понятий науки. Это коснулось прежде всего такого исходного понятия, как «международные отношения», ибо от понимания того смысла, который в него вкладывается, зависит и международная деятельность политиков. С другой стороны, подобное переосмысление потребовало признания изменения роли государства и влияния других нетрадиционных участников международных отношений.

Неожиданность глобальных перемен для международно-политической науки, непредвиденность их характера привели к двум важным выводам, касающимся представлений о природе международных отношений. Первый из них - довольно пессимистический - состоит в том, что, несмотря на теперь уже относительно немолодой возраст науки о международных отношениях, она не только не накопила достаточных знаний об изучаемом ею объекте, но вынуждена даже сомневаться в самом его существовании. Иначе говоря, появились сомнения в том, что природа и закономерности международных отношений имеют свою специфику, отличающую их от других видов общественных взаимодействий. Это еще больше укрепляет позиции тех, кто прежде считал невозможным создание единой универсальной теории международных отношений, правильность положений которой могла бы подтверждаться или опровергаться самими событиями и фактами международной жизни. Согласно взглядам стоящих на этих позициях, международные отношения настолько многообразны, в них принимают участие настолько разные социальные субъекты, что общие теоретические выводы, а тем более достоверные прогнозы здесь маловероятны. Вот почему следует отказаться от всяких попыток создания единой теории международных отношений. (Отметим, что подобные взгляды были широко распространены и раньше.) Однако именно с многочисленными конкурирующими теориями связан второй вывод, который может быть сделан на основе оценки ситуации, складывающейся сегодня на международной арене. Он состоит в том, что взаимная критика различных теоретических традиций, парадигм, концепций и теорий вовсе не приводит к их разрушению и исчезновению. Напротив, она заставляет ученых пересматривать накопленный багаж знаний, способствует взаимному обогащению их взглядов и, таким образом, общему продвижению науки о международных отношениях в познании своего объекта, его природы и закономерностей. Это означает, что при анализе вопроса о природе международных отношений и их закономерностей нам не избежать рассмотрения противоположных теоретических позиций.

В целом вышеизложенные взгляды на характер и природу международных отношений могут быть представлены в виде следующей схемы:

Природа современных международных отношений	Реализм и неореализм	Неолиберализм	Неомарксизм	Положения, разделяемые в той или иной мере всеми парадигмами
Характер международной среды	Анархия (полная ["помоги себе сам"] или "зрелая")	Анархия ограничена или смягчена международными институтами	Анархия в рамках "мир-системы" с преобладающим доминированием единственной сверхдержавы	а) Система международных отношений находится в процессе фундаментальных изменений после 1989 г б) Анархия в международных отношениях сохраняется, но есть возможности их регулирования
Главные действующие лица (акторы)	Государство как главный и, по сути, единственно значимый актор	Государство - главный, но не единственно значимый актор	Государство сохраняет свое значение, но это относится главным образом к великим державам	Государство сохраняет свою роль главного действующего лица, определяющего природу и характер международных отношений
Способ взаимо-действия между-народных акторов	Конфликтность взаимодействий между государствами, опирающимися на национальные интересы и озабоченными национальной безопасностью	Конфликтность сохраняется, но сотрудничество как ведущий международный процесс возможно и необходимо	Конфликтный ха-рактер "мир-системы", обусловленный целенаправленной стратегией США и других стран, составляющих центр "мир-системы"	Остается преимущественно конфликтным
Основная проблема международных отношений	Дилемма безопасности (главным образом в ее военном измерении)	Дилемма безо- пасности (глав- ным образом в ее экономическом измерении)	Несправедливое распределение ресурсов между центром и периферией мир-системы	Всемирный характер вызовов и проблем, с которыми сталкиваются сегодня международные акторы
Представители рассматриваемых парадигм	Г. Моргентау, Р. Арон, К. Уолц, Б. Бузан, Р. Греко, Дж. Миршаймер и др.	Р. Кеохейн, Дж. Най, М. Николсон, М.-К. Смуте, Ч. Липсон, С. Стрендж	И. Валерстайн, С. Амин, Р. Кокс, М. Рогальски, Ф. Кардозо, Т. Фалето

Закономерности международных отношений

           Проблема закономерностей международных отношений остается одной из наименее разработанных и наиболее дискуссионных в науке. Это объясняется прежде всего самой спецификой данной сферы общественных отношений, где особенно трудно обнаружить повторяемость тех или иных событий и процессов и где поэтому главными чертами закономерностей являются их относительный, вероятностный, непредопределенный характер. Главными признаками социальных законов, объединяющих их с законами природы, считаются наличие строго определенных условий, при которых их проявление становится неизбежным, а также частичная, приблизительная реализация условий, при которых действует закон. Подчеркнем в этой связи, что степень этой приблизительности в сфере международных отношений так велика, что многие исследователи склонны говорить не столько о законах и закономерностях, сколько о вероятности наступления тех или иных событий. Но и тогда, когда наличие закономерностей не подвергается сомнению, существуют разногласия относительно их содержания. Как и в предыдущем разделе, мы сначала рассмотрим здесь соответствующие положения различных теоретических парадигм, а затем попытаемся вычленить те общие закономерности, которые не вызывают сомнения (хотя и могут трактоваться по-разному) ни у либералов и «транснационалистов», ни у неомарксистов и сторонников мир-системного подхода, ни у реалистов и неореалистов.

           Существующие сегодня точки зрения на закономерности международных отношений могут быть представлены в виде следующей схемы:

Закономерности международных отношений	Реализм и неореализм	Неолиберализм	Неомарксизм	Положения, разделяемые в той или иной мере всеми парадигмами
Основная тенденция современного этапа международных отношений	Ничего нового от Фукидида и до наших дней движущим мотивом международной политики остаются национальные интересы, а существом международной политики – борьба за власть и силу	Возрастание взаимозависимости мира и, соответственно, значения совместных интересов и ценностей	Усиление "несимметричности" взаимозависимости и вытекающая из этого борьба между "периферией" и "центром" мир-системы	Усиление системного характера вызовов и угроз, с которыми сталкивается сегодня человечество
Акторы	Главным международным актором, определяющим характер международных отношений остается государство	Рост числа и многообразия международных акторов и связанная с этим фрагментация МО	Государства становятся проводниками интересов мир-экономики, на-ходящейся под определяющим влиянием наиболее развитых стран Запада во главе с США	Рост числа и многообразия международных акторов при ведущей роли государства и связанная с этим фрагментация МО
Регулирование международных отношений	Сила и баланс сил - главный регулятор МО	Рыночные механизмы (спрос, конкуренция…) как регулятор МО. Возрастание роли права и международных институтов в регулировании МО и связанная с этим их демократизация	Основной регулятор - борьба "государств (и регионов) - классов"	Роль демократических институтов, международного права и рыночных механизмов растет. Но важнейшими регуляторами международных отношений остаются власть и сила (в ее разных измерениях)
Роль структурных факторов между-народной системы	Детерминирующая роль международной системы и ее структуры в поведении го- сударств (неореализм)	Усиление роли экономики в трансформации мировой системы и связанная с этим глобализация	Определяющая роль мировой экономики в МО и связанная с этим глобализация	Растущая роль экономики в международной системе
Представители рассматриваемых парадигм	Г Моргентау, Р. Арон, К. Уолц, Б. Бузан, Дж.Греко, Дж. Миршаймер	Р.Кеохейн, Дж. Най, М Николсон, М.-К. Смутс, Ч. Липсон, С. Стрендж	И.Валерстайн, С. Амин, Р .Кокс, М. Рогальски, Ф. Кардозо, Т. Фалето

2. Типология международных отношений

Международные отношения – совокупность экономических, политических, идеологических, правовых, дипломатических и иных связей и взаимоотношений между государствами и системами государств, между основными классами, основными социальными, экономическими, политическими силами, организациями и общественными движениями, действующими на мировой арене, т.е. между народами в самом широком смысле этого слова.

Международные отношения развертываются и существуют на различных масштабных уровнях (по вертикали) и проявляются в различных групповых уровнях (по горизонтали).

По вертикали – масштабные уровни:

Глобальные международные отношения – это отношения между системами государств, крупнейшими державами и отражающие мировой политический процесс в целом.

Региональные (субрегиональные) отношения – это отношения между государствами определенного политического региона во всех областях жизнедеятельности общества, имеющие более конкретные проявления и носящие многосторонний характер.

Отношения конкретной международно-политической ситуации, которые включают в себя различные типы отношений и могут втягивать в свою сферу несколько государств, заинтересованных в том или ином разрешении сложившейся ситуации.

По горизонтали – групповые уровни:

Групповые (коалиционные, межкоалиционные) отношения, которые реализуются через взаимоотношения групп государств, международных организаций и т.д.

Двусторонние отношения как форма международных отношений между государствами и организациями.

Выделяют следующие виды международных отношений, каждый из которых имеет свою структуру, функции, свой процесс развития:

Политические находят свое выражение в реальной политической деятельности элементов политической системы, прежде всего государства

Экономические и научно-технические, которые не могут существовать в отрыве от политических отношений. Внешняя политика направлена, как правило, на защиту экономических отношений, которые влияют на формирование мирового рынка, международного разделения труда. Состояние экономических отношений во многом определяется уровнем развития производства и производительных сил государств, различными моделями экономики, наличием природных ресурсов и другими секторами.

Идеологические отношения  слагают относительно самостоятельную часть политических отношений. Характерна общая тенденция – к возрастанию роли идеологии, а следовательно, и идеологических отношений.

Международно-правовые отношения – предполагают регулирование взаимоотношений участников международного общения правовыми нормами и правилами, о которых эти участники договорились.

Военно-стратегические отношения, к которым относится обширная сфера специфических общественных, международных отношений, так или иначе связанных с прямым или опосредованным созданием, наращиванием, перераспределением военной силы.

Культурные отношения, в основе которых лежат процессы интернационализации общественной жизни, взаимопроникновения и обогащения культур, систем образования, бурное развитие средств массовой информации.

Отношения между государствами на международной арене никогда не были равноправными. Роль каждого государства определялась его экономическими, технологическими, военными, информационными возможностями. Эти возможности обусловливали характер отношений между государствами и, следовательно, тип системы международных отношений. Типология международных отношений имеет практическую значимость, поскольку позволяет выявить глобальные факторы, влияющие на развитие как мирового сообщества, так и конкретной страны.

Существуют классификации международных отношений, основанные на хронологическом принципе. Так, американские исследователи Дж. Модальский и П. Морган, рассматривая исторический процесс с точки зрения доминирования в нем той или иной «мировой державы» и характера формируемой ею «глобальной системы», разделили всю историю международных отношений на определенные циклы. Согласно данной точке зрения, начиная с XV в. и до наших дней история международных отношений распадается на пять циклов, в течение которых поочередно господствовали четыре «великих державы»: Португалия, Нидерланды, Великобритания и США. Пятый цикл, который по мнению авторов начался с 1914 г., они назвали «американским веком». Один из современных сторонников данной концепции американский политолог Р. Кокс так определяет смысл «мировой гегемонии»: «Гегемония на мировом уровне — не просто порядок между государствами. Это порядок внутри мировой экономики с доминирующим способом производства, который проникает во все страны и ставит в зависимость от себя другие способы производства. Это также комплекс международных социальных отношений, который связывает социальные классы разных стран. Мировую гегемонию можно описывать как социальную, экономическую или политическую структуру, однако она не может быть только одной из них, но обязательно совокупностью всех трех. Более того, мировая гегемония выражается в универсальных терминах, институтах и механизмах, которые устанавливают общие правила поведения для государств и сил гражданского общества, выходящих за пределы национальных границ, — правила, которые поддерживают доминирующий способ производства».

Другие авторы в качестве основания типологии международных отношений используют расстановку сил и характер отношений, складывающийся между его участниками. Американский ученый М. Каплан различает шесть типов международных систем: систему «баланса сил», свободную биполярную систему, жесткую биполярную систему, универсальную систему, иерархическую систему и систему «вето». Так, в системе баланса сил основными участниками международных отношений являются только национальные государства с широкими военными и экономическими возможностями, а устойчивой системой является та, в которую входят пять или больше государств.

Представляется, что при всех достоинствах, которые существуют у данных классификаций, они страдают одним недостатком — умозрительностью.

Современные международные отношения находятся в состоянии перехода от конфронтации и противостояния, основанных на ядерном сдерживании, к новому мировому порядку, опирающемуся на партнерство и сотрудничество во имя мира. Однако осуществить этот поворот на практике очень трудно. Новые механизмы, которые смогли бы обеспечить стабильность и всеобщую безопасность, только формируются. Еще сохраняются недоверие и предрассудки в отношениях недавних «врагов», а теперь партнеров. Значительные средства продолжают тратиться на гонку вооружения. Так, общая сумма военных расходов по всему миру в последнее время составляла 1000 млрд долл. в год; более половины ученых мира работали над созданием новых видов оружия массового уничтожения. В то же время 80 млн человек на планете жили в условиях абсолютной нищеты, а из 500 млн голодающих около 50 млн ежегодно умирали от истощения.

Современный этап международных отношений характеризуется нарастающей взаимосвязью и взаимозависимостью участников мирового сообщества. Это обусловлено тем, что прогресс и выживание человечества можно обеспечить только совместными усилиями всех государств. Глобальные проблемы, которые встали перед человечеством (предотвращение ядерной войны, прекращение гонки вооружения, мирное разрешение межгосударственных и межнациональных вооруженных конфликтов; преодоление нищеты, экономической и культурной отсталости, разрешение энергетического, сырьевого и продовольственного кризисов; создание здоровой среды обитания человека и т.д.), можно решить, лишь объединив возможности и ресурсы всего мирового сообщества.

Новый мировой порядок формируется на основе таких принципов, как демократизация, демилитаризация, гуманизация партнерских отношений, независимо от возможностей и размеров конкретного государства. От того, как будут складываться международные отношения в ближайшие годы, во многом зависит то, каким будет мир в XXI в. По этой причине ученые стремятся раскрыть особенности современного состояния и развития международных отношений, чтобы выявить новые тенденции их изменений.

3. Внешняя политика

Внешнюю политику государства можно определить как область его деятельности, прежде всего его руководящих органов в сфере международных отношений в целях оказания направленного влияния на иных участников международных отношений.

Внешняя политика является неотъемлемой составной частью государственной политики, детерминируя действия государства в сфере внутренней политики.

Важнейшими чертами внешней политики является:

-- выработка и реализация целей внешнеполитической  деятельности; -- активное влияние внешней политики на реализацию целей внутренней политики;

-- способность государства поддерживать политическую стабильность на должном уровне внутри государства;

-- тесная связь внешнеполитической деятельности государства с направленностью и характером международных отношений.

Международные отношения – более сложное явление, чем внешняя политика. Это совокупность экономических, политических, правовых, военных, информационных и других связей и взаимоотношений между государствами и системами государств, организациями и движениями на мировой арене.

Можно выделить некоторые виды внешней политики, характерные для тех или иных государств в современных условиях:

-- пассивная внешняя политика, которая присуща экономически слабым государствам, вынужденным приспосабливаться к международной конъюнктуре;

-- агрессивная внешняя политика, которая заключается в формировании собственной внутренней политики и в стремлении приспособить (посредством внешней политики) или принудить к изменениям во внутренней и внешней политике другие государства;

-- активная внешняя политика заключается в интенсивных поисках равновесия между внутренней и внешней политикой;

-- консервативная внешняя политика, заключающаяся в активной или даже агрессивной охране достигнутого ранее равновесия между внутренней и внешней политикой. Такая политика характерна для некоторых бывших супердержав.

Внешняя политика призвана регулировать взаимоотношения между государствами и народами, курс того или иного государства, его представителей на международной арене, направленный на достижение национально-государственных интересов. Внешняя политика тем самым выражает национальные интересы на международной арене, избирает адекватные средства и методы их реализации.

Основными субъектами внешней политики являются:

-- государство, его институты, а также политические лидеры и главы государств;

-- неправительственные организации, так называемая "народная дипломатия", которая включает деятельность как политических партий и движений, так и неполитических объединений и союзов.

Основными целями внешней политики государства можно назвать: повышение материального и духовного уровня жизни населения, экономического и политического могущества государства; обеспечение безопасности государства, его национального суверенитета и территориальной целостности; недопустимость вмешательства во внутренние дела извне; повышение престижа и роли государства в международных отношениях; защита определенных политических и экономических позиций во внешнем мире.

Внешняя политика выполняет следующие функции:

-- охранительная функция связана с охраной прав и интересов данной страны и ее граждан за границей. Институтами, способствующими реализации охранительной функции, являются посольства, консульства, представительства, культурные центры. Специфические задачи охранительного порядка реализуют также разведка и контрразведка.

-- информационно-представительская функция находит свое выражение в деятельности соответствующих органов по созданию положительного имиджа государства в мировом сообществе. Информационно-представительская функция реализуется в рамках культурных и научных обменов, деятельности центров культуры иностранных государств и т.п.

Функции внешней политики заключаются также в инициативных организаторских действиях, направленных на поиски выгодных контактов и создание благоприятных внешнеполитических условий деятельности государства. Существенное значение для реализации этих функций имеет деятельность центральных органов внешней политики (МИД, посольств).

Осуществляя внешнюю политику, государство применяет информационно-пропагандистские, политические, экономические и военные средства.

Информационно-пропагандистские средства (или идеологические) играют важную роль в адаптации государства к сложным полииерархическим международным структурам в области средств массовой информации, деятельности культурных центров и др.

Политические средства внешней политики используются прежде всего в целях дипломатических отношений. Дипломатия осуществляется в форме переговоров, переписки, повседневного представительства государства за границей, участия в международных организациях.

Экономические средства внешней политики подразумевают использование экономического потенциала данной страны как для решения внутренних проблем, так и для воздействия на политику иных государств.

Военными средствами внешней политики принято считать военную мощь государства, т.е. численность армии, виды вооружений, наличие военных баз, обладание ядерным оружием.

Внешняя политика государства как общий курс стратегии в  международных делах должна сочетать национальные интересы и ценности с общечеловеческими интересами и ценностями, особенно в вопросах безопасности, сотрудничества и укрепления мира, в решении глобальных проблем, в контексте современных геополитических моделей.

ЛИТЕРАТУРА

1.   Актон, Д. История свободы в античности. / Д. Актон // Полис. – 1993. – № 3.
2.  Александров, И.А. Монархии Персидского залива. Этап модернизации / И.А. Александров. – М., 2000.
3.  Алескеров, Ф.Т., Ортешук П. Выборы. Голосование. Партии / Ф.Т., Алескеров, П. М. Ортешук – М., 1995.
4.  Алмонд, Г., Верба, С. Политическая культура и стабильность демократии / Г. Алмонд, С.Верба // Полис. – 1992. – № 4.
5.  Антанович, Н.А. Окружение политической системы как детерминанта ее функционирования / Н.А.   Антанович  // Веснік БДУ. Серыя 3. – 1997. – № 3.
6.  Арендт, Х. Традиции и современность (К истории политических идей) / Х. Арендт // Советское государство и право. – 1991. – № 2.
7.  Арон, Р. Этапы развития социологической мысли / Р.
   Арон  – М., 1993.
8.  Бердяев, Н.А. Судьба России / Н.А. Бердяев – М., 1990.
9.  Бобков, В.А. Кузнецов, Н.В., Осмоловский В.П. Политические партии Беларуси / В.А. Бобков, Н.В. Кузнецов, В.П. Осмоловский – Мн., 1997.
10.   Бобков, В.А., Божанов, В.А. Исполнительная власть в политической системе Республики Беларусь: теория, опыт, проблемы / В.А. Бобков, В.А. Божанов – Мн., 2002.
11.   Василевич, Г.А. Органы государственной власти Республики Беларусь (конституционно-правовой статус) / Г.А. Василевич – Мн., 1999.
12.   Введение в теорию политических систем: Учебное пособие для студентов по курсу "Политология". – Мн., 1995.
13.   Вебер, М. Политика как призвание и профессия / М. Вебер // Избранные произведения. – М., 1990.
14.   Вішнеўская, І.У. Гісторыя палітычнай і прававой думкі Беларусі / І.У. Вішнеўская  – Мн., 2004.
15.   Воронецкий, В.В. В системе европейских координат / В.В. Воронецкий // Беларуская думка. – 1999. – № 10
16.   Всеобщая Декларация прав человека. // Социс. 1991,
    № 12.
17.   Вятр, Е. Социология политических отношений / Е. Вятр – М., 1979.
18.   Гаджиев, К.С. Политическая наука: Учебное пособие / К.С. Гаджиев – М., 1995.
19.   Гегель, Г. Философия права / Г. Гегель – М., 1990.
20.   Годин, Ю.Ф. Россия и Белоруссия на пути к единению / Ю.Ф. Годин  – М. 2001.
21.   Гоулд, Ф. Стратегическое планирование избирательной кампании / Ф. Гоулд  // Политология. Хрестоматия. / Под ред. М.А. Василика. – М., 2000.
22.   Громыко, А.Л. Политические режимы / Громыко А.Л.  – М., 1994.
23.   Гэлбрейт, Дж. Новое индустриальное общество / Дж. Гэлбрейт – М., 1969.
24.   Даль, Р. Введение в экономическую демократию / Р. Даль – М., 1992.
25.   Дарендорф, Р. Дорога к свободе: демократизация и ее проблемы в Восточной Европе / Р. Дарендорф // Вопросы философии. – 1990, – №  9.
26.   Дюркгейм, Э. О разделении общественного труда. Метод социологии / Э. Дюркгейм – М., 1990.
27.   Евдокимов, В.Б. Политические партии в зарубежных странах (Политико-правовой аспект) / В.Б. Евдокимов – Екатеринбург, 1992.
28.   Егоров, А.Н. Политическая система Республики Беларусь / А.Н. Егоров  // Весн. Бел. дзярж. экан. ун-та. – 1998. –  № 2.
29.   Иванян, Э.А. Двухпартийная система как основа политического процесса в США / Э.А. Иванян // США, Канада: экономика, политика, культура. – 2000. –  № 11.
30.   Ильин, В.В. Философия политики / В.В. Ильин, А.С. Панарин – М., 1994.
31.   История политических и правовых учений. Домарксистский период. М., 1991.
32.   Завершинский, К.Ф. Легитимность: генезис, становление и развитие концепта / К.Ф. Завершинский  // Полис. – 2001. – № 2.
33.   Кабаченко, А.П. Политический процесс и политическая система / А.П. Кабаченко  // Вестник Московского ун-та. Серия 12. Политические науки. – 2001. – № 3.
34.   Канетти, Э. Масса и власть / Э. Канетти  // Человек нашего столетия. – М., 1990.
35.   Качанов, Ю.Л. Опыты на поле политики / Ю.Л. Качанов  – М., 1994.
36.   Кин, Джон. Демократия и гражданское общество / Джон Кин – М. 2001.
37.   Кистяковский, Б.А. Государство правовое и социалистическое / Б.А. Кистяковский  // Вопросы философии. – 1990, – № 6.
38.   Кистяковский, Б.А. В защиту права (Интеллигенция и правосознание) / Б.А. Кистяковский // Вехи. Из глубины. – М., 1991.
39.   Козик, Л.П., Кохно, П.А. СНГ: реалии и перспективы / Л.П. Козик, П.А. Кохно  – М., 2001.
40.   Констан, Б. О свободе у древних в ее сравнении со свободой у современных людей / Б. Констан  // Полис. – 1993, – № 2.
41.   Конституция Республики Беларусь (с изменениями дополнениями). – Мн., 2004.
42.   Косолапов, Н. Международные отношения и мировое развитие / Н. Косолапов // Мировая экономика и международные отношения. – 2000. – № 2.
43.   Коукли, Дж. Двухпалатность и разделение властей в современном государстве / Дж. Коукли  // Полис. – 1997. – № 3.
44.   Котляров, И.В. Беларусь на пути к многопартийности / И.В. Котляров  – Мн., 1997.
45.   Котляров, И.В. Социально-политический портрет Беларуси / И.В. Котляров  – Мн., 1996.
46.   Кочетков, А.П. Политические партии и партийные системы / А.П. Кочетков  // Вестник Московского ун-та. Серия 12. Политические науки. -1998. – № 6.
47.   Круглова, Г.А. Политология / Г.А. Круглова – Мн., 1996.
48.   Латыпов, У.Р. Мыслить и действовать в измерении завтрашнего дня / У.Р. Латыпов  // Беларуская думка. – 1999. – № 5.
49.   Ледяев, В.Г. Власть: концептуальный анализ / В.Г. Ледяев  – М., 2000.
50.   Ленин, В.И. Государство и революция / В.И. Ленин  // Полн. Собр. Соч. Т. 33.
51.   Макаренко, В.П. Главные идеологии современности / В.П. Макаренко.  Ростов-на-Дону, 2000.
52.   Макарин, А.В. Бюрократия в системе политической власти / А.В. Макарин  – С.Пб., 2000.
53.   Макиавелли, Н. Государь / Н. Макиавелли – М., 1989.
54.   Малкин, Е. Основы избирательных технологий / Е. Малкин, Е. Сучков – М., 2000.
55.   Маннгейм, К. Идеология и утопия / К. Маннгейм // Политология. Хрестоматия. / Под ред. М.А. Василика. – М., 2000. 
56.   Маркс, К. Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта / К. Маркс // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 8.
57.   Матусевич, Е.В. Политическая система в Беларуси / Е.В. Матусевич  // Беларусь и Россия: императивы нового столетия. Сборник научных трудов. – Мн., 2000.
58.   Мельник, В.А. Политология / В.А. Мельник  – Мн., 1999.
59.   Мельник, В.А. Республика Беларусь: власть, политика, идеология / В.А. Мельник  – Мн., 1998.
60.   Мельников, А.П. Политология. Учеб.-метод. пособие (структурно-логические схемы) / А.П. Мельников – Мн., 1999.
61.   Милль, Дж. Ст. Размышления о представительном правлении / Дж. Ст. Милль – Вермонт, 1991.
62.   Михельс, Р. Социология политической партии в условиях демократии / Р. Михельс // Диалог. – 1990, № 5, 7, 13, 18. – 1991.
63.   Ортега-и-Гассет, Х. Восстание масс / Х. Ортега-и-Гассет // Вопросы философии. – 1989, – №   3, 4.
64.   Падокшын, С.А. Палітычная і прававая думка Беларусі XVI-XVII стст / С.А. Падокшын, С.Ф. Сокал  – Мн., 1999.
65.   Павлютенкова, М. Новые информационные технологии в современном политическом процессе / М. Павлютенкова // Власть. – 2000. – № 8.
66.   Панарин, А.С. Введение в политологию / А.С. Панарин – М., 1994.
67.   Панарин, А.С. Политология. О мире политики на Востоке и на Западе / А.С. Панарин – М., 1999.   
68.   Паречина, С.Г. Место Президента в системе разделения властей (сравнительный анализ Беларуси и России) / С.Г. Паречина  // Беларусь и Россия: императивы общественного развития. – Мн., 2002.
69.   Парсонс, Т.. О понятии "политическая власть" / Т. Парсонс // Политология. Хрестоматия. Под ред. М.А. Василика. – М., 2000.
70.   Платон, Государство. Законы. Политика / Платон – М., 1998.
71.   Подкопаев, В.В. Политическая и экономическая элиты Республики Беларусь: особенности взаимодействия / В.В. Подкопаев // Беларусь и Россия на пути в XXI век: сб. ст. / ред. кол.: Е.В. Матусевич [и др.]. – Мн., 2000.
72.   Подкопаев, В.В. Политическая элита РБ: сущность и факторы формирования / В.В. Подкопаев // Беларусь и Россия: цивилизационные приоритеты: Сб. ст. / ред. кол.: Е.В.Матусевич [и др.].   Мн., 1999.
73.   Политическая социология. – М., 2001.
74.   Политическая теория и политическая практика: Словарь-справочник / под ред. А.А. Миголатьева. – М., 1994.
75.   Политические элиты России и Беларуси: Сб. ст.  М.-Мн., 2000.
76.   Примаков, Е. Международные отношения накануне ХХI века: Проблемы, перспективы  / Е. Примаков // Международная жизнь. – 1997. – № 8.
77.   Приходько, Ф.С. Политический режим / Ф.С. Приходько  – Мн., 1995.
78.   Проблемы формирования новой системы международных отношений / под ред. В. Снапковского, В. Астапенко. – Мн. 2001. 
79.   Пугачев, В.П. Введение в политологию / В.П. Пугачев, А.И. Соловьев  – М., 1995.
80.   Решетников, С.В. Политический процесс / С.В. Решетников  – Мн., 1993.
81.   Решетников, С.В. Политология в Республике Беларусь: теоретико-методологические и прикладные аспекты / С.В. Решетников  – Мн.,  1999.
82.   Решетников, С.В. Системный подход как методология анализа публичной политики  / С.В. Решетников, Н.А.   Антанович    – Мн., 2000.
83.   Санистебан, Л.С. Основы политической науки / Л.С. Санистебан  – М., 1992.
84.   Серебрянников, В.В. Ответственность как принцип власти / В.В. Серебрянников  // Социально-политический журнал. – 1998. – № 4.
85.   Соловьев, А.И. Политическая идеология: логика исторической эволюции / А.И. Соловьев  // Полис. – 2001. – № 2.
86.   Сорокин, П. Человек. Цивилизация. Общество / П. Сорокин – М., 1992.
87.   Специфика формирования социального государства в России и Беларуси. – Мн.-М., 2002.
88.   Старовойтова, Л.В. Теория политики. Учебно-методическое пособие по политологии / Л.В. Старовойтова, В.В. Ровдо  – Мн., 1994.
89.   Сумбатян, Ю.Г. Монархия - традиционная форма государственности / Ю.Г. Сумбатян // Вестник Московского ун-та. Серия 12. Политические науки. – 2001. – № 1.
90.   Токвиль, А. Демократия в Америке / А. Токвиль – М., 1992.
91.   Тоффлер, О. Проблема власти на пороге XXI века / О. Тоффлер // Свободная мысль. – 1992. –  № 2.
92.   Троцкий, Л.Д. К истории русской революции. / Л.Д. Троцкий  – М., 1990.
93.   Чыгрынаў, П. Грамадская думка ў Беларусі: палітыка-гістарычны аспект (Х – пач. ХХ стст.) / П. Чыгрынаў  – Мн., 1996.
94.   Унтелев, А.Г. Политология: власть, демократия, личность: Учебное пособие / А.Г. Унтелев – М., 1994.
95.   Формирование новой элиты в условиях трансформации общества: политические предпочтения и интересы (сравнительный анализ на материалах России и Беларуси). – М., 2001.
96.   Фрейд, З. Психология масс и анализ человеческого Я / З. Фрейд // Психоаналитические этюды. – Мн., 1991.
97.   Фромм, Э. Бегство от свободы / Э. Фромм – М., 1990.
98.   Фукуяма, Ф. Конец истории? / Ф. Фукуяма  //Вопросы философии. – 1990. –  № 3.
99.   Шалькевіч, В.Ф. Гісторыя палітычнай і прававой думкі Беларусі / В.Ф. Шалькевіч – Мн., 2002.
100.  Шаран, П. Сравнительная политология / П. Шаран – М., 1992.
101.  Шестопал, Е.Б. Очерки политической психологии / Е.Б. Шестопал – М., 1990.

48

1. Национальный исследовательский Томский политехнический Университет Институт дистанционного обра
2. вариант 1 Линейный размер это-а произвольное значение линейной величиныб числовое значение линейной в
3. Лекции по анатомии хирургии и бабичьему искусству читал профессор И
4. Приборы электродинамической системы Устройство- Измерительный механизм рис
5. 23 декабря 2013 г
6. тема8 3 Внешняя среда организации и содержание ее элементов11 4 Внутренняя среда организации и содержание
7. мажорными обстоятельствами общим падением цен на рынке; возможность получения непредсказуемого результат
8. Введение3
9. на тему- Операции с файловой структурой ОС Windows Выполнил- студент группы 13ИС1б Чивкин А
10. Общественное разделение труда, новые тенденции в его развитии и рыночная экономика
11. Загальна характеристика хімічних властивостей Купруму
12. Новая история стран Запада и Востока
13. тема наиболее устойчивых черт личности
14. дистанция ~ пешеходная ~ связка Класс дистанции 2
15. реферат дисертації на здобуття наукового ступеня кандидата технічних наук Харків ~ 2006 Дисерт
16. Кодекс законов о труде
17. Социнтерн и агрессия Ирака против Кувейта
18. Indicting rdio becon FIB Частотная манипуляция класс излучения радиопередатчика в режим
19. О чем поют птицы
20. Наказание в виде лишения свободы

Материалы собраны группой SamZan и находятся в свободном доступе