Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
2 лекции по философии для самостоятельной работы студентов.
Фридрих Ницше.
Фридрих Ницше (1844-1900) родился в семье немецкого пастора. Он рано обнаружил интерес к философии, литературе, музыке. Будучи студентом, изучал классическую филологию и в возрасте 24 лет занял место профессора университета в Базеле, которое вынужден был оставить вследствие болезни в 1879 г.
Основные философские работы были написаны им в сложных материальных и личных условиях в течение 1878-1888 г.г. В январе 1889 г. в Турине у него наступило помрачение ума.
В ходе своих исследований Ницше познакомился с пессимистической философией Артура Шопенгауэра и музыкой Рихарда Вагнера (1813-1883). В трудах Шопенгауэра («Мир как воля и представление») он почерпнул представление о воле как о фундаментальном феномене жизни, а в героической музыке Вагнера нашел воплощение греческого художественного идеала. Трудно переоценить влияние взглядов Ницше на таких мыслителей как Т.Манн, Камю, Сартр, Хайдеггер.
Ницше оставил после себя несколько неизданных рукописей и заметок, которые были позднее отредактированы и изданы его сестрой Элизабет Фёрстер-Ницше (1846-1935), которая придерживалась антисемитских и позднее нацистских взглядов. Во многом попытка представить Ницше предшественником нацизма базируется на допущенных ею фальсификациях.
Ницше, как и Кьеркегор, является центральной фигурой современной экзистенциальной философии. Ницше был убежден, что живет в период упадка и открыто выражал свое презрение к толпе и самодовольным буржуа, т.е. находился в оппозиции к доминирующим силам современности.
Труды:
Рождение трагедии из духа музыки (Die Geburt der Tragödie aus dem Geiste der Musik, 1872),
Человеческое, слишком человеческое (1878),
Утренняя заря: мысли о моральных предрассудках (Morgenröte: Gedanken über die moralischen Vorurteile,1881),
Веселая наука (Die fröhliche Wissenschaft, 1882),
Так говорил Заратустра (Also sprach Zarathustra, 1886),
По ту сторону добра и зла (Jenseits von Gut und Böse, 1886),
К генеалогии морали (Zur Genealogie der Moral, 1887).
Работы Esse Homo и Воля к власти (Der Wille zur Macht) были изданы после смерти автора.
«Бог умер!» - начало европейского нигилизма.
Ницше полагал, что понадобится несколько столетий, для того чтобы человечество осознало степень падения в пропасть, куда толкает его девальвация ценностей. Человек впервые оказался в такой пустоте, в которой он никогда ранее себя не ощущал. Наступил поворотный момент истории: люди либо погрузятся обратно в животное состояние, либо преодолеют этот этап и поднимутся на более высокую ступень своего развития. Ницше был уверен, что его мысль расчищает место для того нового и пока неведомого, что явится из будущего на смену краху ценностей, наивысшая из которых есть Бог.
До Ницше философы рассматривали историю, как и мир, в качестве осмысленных, рациональных, справедливых категорий. Существование – человеческая экзистенция – имела цель, смысл, оно не было слепым и случайным. Другими словами, в мире царил порядок, заложенный Богом. Мир являлся не хаосом, а упорядоченным космосом, в котором у человека было вполне определенное, осмысленное, значительное место.
Для Ницше же эта картина мира не отражает реальность, а является лишь выражением человеческой потребности в осмысленности и порядке. Она является лишь жалкой попыткой человека избежать хаоса. По Ницше, мир не имеет плана, он является лишь игрушкой в руках судьбы. Другими словами, наше мышление всегда требует упорядоченности и рационализации – оно является аполлоническим. Но реальность не имеет плана, смысла – она является дионисийской по своей сути. Впервые это различие двух начал было введено Шеллингом, который пытался выразить сущность бога Аполлона как олицетворение порядка и формы (в греч.смысле!), а сущность бога Диониса как выражение импульсивных, разрушительных творческих порывов. Поэтому наше пребывание в мире характеризуется постоянной разорванностью между нашим формообразующим мышлением и импульсивными силами жизни (витальности), аполлонического и дионисийского начал. Угроза хаоса вынуждает нас постоянно творить смысл: мы сами придаем форму существованию.
Поскольку Бог утратил ценность и объяснительную силу, человек вынужден искать другие путеводные звезды, которые могли бы заменить его: кантовский категорический императив, гегелевский всемирный дух, коммуникативная теория рациональности Ю.Хабермаса и пр. Нигилизм в качестве способа мышления и безопасного психологического состояния возник как прямое следствие подозрения, что на самом деле не существует никакого внешнего или внутреннего морального авторитета. Человек внес в мир такие смыслообразующие категории как цель, истина, единство, результат. И как только мы понимаем, что наша экзистенция не может интерпретироваться с их помощью, как только убираем их, мир оказывается не имеющим ценности – наступает экзистенциальный вакуум.
По-видимому, позицию Ницше можно интерпретировать как позицию тотального отчуждения в смысле Фейербаха и Маркса. Итак, под нигилизмом Ницше понимает полностью лишенное иллюзий представление о мире. Идея о смерти Бога родила в Ницше новое миропонимание, согласно которому мир не имеет ни смысла, ни цели. В христианской традиции, как известно, мораль и истина укоренены в Боге. Таким образом, если Бог мертв, в мире исчезает основание этики, морали, истины. Следовательно, ничто не является истинным и всё дозволено! Как мы увидим далее, нигилизм не был окончательным словом Ницше: главный его персонах и выразитель мыслей Заратустра (имевший исторического прототипа, жившего в середине VI в. до Р.Х. в древнем Иране) преодолевает и Бога, и экзистенциальную пустоту. Условием этого является отказ от нашей «полезной» жизненной лжи. А следствием этого должно стать конституирование новой личности – сверхчеловека (основная идея Заратустры).
Критика метафизики и христианства.
В глазах Ницше христианство является «платонизмом для народа», т.е. вульгарной метафизикой. Отвергающее жизнь (в ее витальном смысле) западное миропонимание проявляет себя и в христианстве, и в метафизике следующим образом: то, что является чувственным, земным, истолковывается в свете идей (или Бога), в свете «небесного», «подлинного», «истинного» мира (Платон). То, что является земным, в христианстве обесценивается как «нереальное», «псевдо», «юдоль печали». Мысль Ницше направлена на то, чтобы развернуть на 180 градусов эту точку зрения на человеческое существование. Поэтому он трактует свое собственное мышление как «перевернутый платонизм», или как переоценку ценностей, следствием которой является «смерть Бога».
Необходимо уточнить, что Бог для Ницше (так же как и для всех философов) является не религиозной высшей силой, направляющей человеческую деятельность, а независимую от человека – космическую – объективность ценностей. Другими словами, ценности имеют основание в Боге как высшем благе. Важно понять, что для Ницше смерть Бога имеет не религиозный характер в том смысле, что раз Бога больше нет, значит, человек не знает, кому теперь поклоняться – нет! К сожалению, такое примитивное толкование этого главного постулата Ницше на долгие века затмило правильное понимание направления его мысли в нашей стране и привело к таким зауженным трансформациям его идей как окрашенность национализмом, расизмом и пр., что было в какой-то мере взято на вооружение национал-социалистами в Германии начала ХХ в.
Так вот, для Ницше смерть Бога означает отмену всех форм трансцендентального характера ценностей и переоткрытие ценностей как человеческих творений. Не существует того, что в традиционном мышлении трактовалось в качестве действительного бытия, субстанции. Есть только становление и изменение видимого мира. Нет никакой субстанции или действительной реальности вне пространства и времени, никакого умопостигаемого мира, мира вечных идей. Имеется только чувственно постигаемый мир вокруг нас, который обнаруживает себя в пространстве и времени (Кант). Метафизика же, напротив, отвергает нашу земную реальность как небытие (Парменид), или как «нереальное» бытие (Платон).
Заратустра же говорит:
«Я заклинаю вас, братья мои, оставайтесь верными земле и не верьте тем, кто говорит вам о надземных надеждах! Они отравители, все равно, знают ли они это или нет. Они презирают жизнь, эти умирающие и сами себя отравившие…»
Наш земной мир не знает ничего вечного или субстанциального: он есть вечное движение, время, становление (динамическое устройство мира у Шелера). Т.е. Ницше соглашается с Гераклитом («Нельзя войти в одну реку дважды»): бытие (das Sein) – это пустая фикция, всё находится в потоке изменения, так называемый «истинный» мир не существует (Шелер: прежде чем мы познали мир, он уже изменился).
Следовательно, Ницше переворачивает основной тезис метафизики, которая с момента ее возникновения была дуалистической. В основе ее лежит противоречие между изменчивым чувственно воспринимаемым миром, где нет ничего постоянного, на что можно было бы опереться, и миром статическим, трансцендентальным, в котором то, что истинно, не находится в потоке становления, а то, что подвержено становлению, не существует. Ницше пытается упразднить это противоречие между становлением и истинным бытием (субстанцией). Каким образом?
Метод метафизики заключается в разделении существующего мира на бытие (Sein) и кажимость (Schein), т.е. сущность, истину и форму ее проявления для нас (подлинное и неподлинное, душу и тело и пр.) А все это дифференцирование ориентируется на высшую субстанцию, высшее благо – на Бога. Он является абсолютным мерилом для этого подразделения. Однако если Бог умер, подобная градация неуместна и позволяет преодолеть такое понимание сущего, существующего мира. В этом и заключается отказ Ницше от метафизики. Он сделал первый шаг в этом направлении, а очень скоро
Кант поставил здесь завершающую точку своим «коперниканским переворотом». Отныне стали говорить о конце метафизической эпохи в философии, в мысли. Но, преодолев и эту эпоху, вошли потом в «постметафизическую», осознав свои глобальные ошибки в мысли. Но данный рекурс не является задачей нашего курса: он слишком сложен для понимания без специальной подготовки и требует слишком много времени.
Однако когда Ницше переворачивает, таким образом, метафизику, выступая против Бога как стремления к высшему благу, разве он не применяет то же самое различие, против которого борется? Разве он не полагает теперь, что земное является подлинным, а метафизическое – всего лишь мнимым? Разве он полностью порывает, таким образом, с традицией? Постараемся в этом разобраться.
Моральная философия
В своей критике морали Ницше мало говорит о том, что должно заменить разрушенные моральные ценности и как вообще новая мораль должна быть и может быть обоснована. Ницше утверждает (впрочем, не он один), что не существует «моральных фактов» вокруг нас, т.е. мораль не предназначена для того, чтобы описывать мир. То, что одному человеку кажется аморальным, не признается таковым другими людьми и наоборот. Мораль – это та смирительная рубашка, которая ставит табу и предохраняет таким образом общество от разрушительных сил. Для морали характерны такие категории как страх и надежда (более радикальными являются ад и рай), которые, в конечном счете, превращаются в механизмы принуждения и обращаются внутрь нас – в виде совести.
Однако и в истории морали мы с самого начала наталкиваемся на известный дуализм: толкование понятий добра и зла двусмысленно. В своих работах Ницше рассматривает два способа видения поступка и его мотивов. В работе «По ту сторону добра и зла» Ницше выводит два типа морали – мораль господ и мораль рабов. Эти два типа перемешаны во всех развитых цивилизациях, а элементы каждого из этих типов обнаруживаются в любом человеке: нет в чистом виде «господ» и «рабов». Однако между ними есть радикальные отличия. В морали господ хорошее всегда эквивалентно благородному, великодушному, а плохое – презренному, низкому. В морали рабов нормативное (и высокое, хорошее) центрируется вокруг того, что служит слабым, нищим духом. Достоинством является смирение, страдание, подчинение, сочувствие, сострадание. Поэтому сильный и независимый индивид рассматривается как плохой, злой.
Поскольку мораль господ основывается на силе, достоинстве, настойчивом отстаивании своих прав, то основанная на слабости и смирении мораль рабов полагает эти вышеперечисленные качества злыми и безнравственными.
В христианстве Ницше видит самую мощную силу сокрушения морали господ и установления морали рабов. Христиане не потому превозносят такие качества как смирение, послушание, слабость, скромность и кротость, что любят их, а из-за скрытой бессильной ненависти к силе, зависти к чувству гордости за самоуважение, присущее господам. При этом только на словах слабые не приемлют, когда других людей вынуждают страдать. На самом деле, утверждает Ницше, человеку свойственно наслаждаться чужими страданиями.
«Видеть страдания – приятно, причинять страдания – еще приятнее – вот суровое правило, но правило старое, могущественное, человеческое, слишком человеческое…. Никакого праздника без жестокости – так учит древнейшая, продолжительнейшая история человека – и даже в наказании так много праздничного!»1
Разумеется, это не означает, что сам Ницше – сторонник безжалостности и жестокости. Он лишь констатирует исторические факты, и здесь трудно его оспорить. Нам важно здесь другое – нам важно понять, что Ницше (как и все философы, занимавшиеся вопросами морали) признает за моралью основной принцип – принуждение. Для Ницше любая мораль, в том числе и находящаяся по ту сторону добра и зла, ведет к определенному насилию над природой, и это совершенно необходимо! Только мораль в конечном итоге делает жизнь стоящей того, чтобы жить. Необходимо дисциплинировать страсти и желания (не высушивать, а культивировать их).
Ницше в интерпретации Льва Шестова
Главный исходный пункт, обязательный для всех исследователей творчества Ницше: о его философском наследии возможно говорить только в контексте его личностной трагедии. Ницше извлек из своего страдания главный урок. Amor fati примиряет его с судьбой: «Судьба, я следую тебе добровольно, - если бы я этого не делал, мне пришлось бы это делать со слезами». Здесь коренится вообще главная интенция Ницше относительно человеческой морали, его восстания против христианских ценностей.
Один из лучших исследователей Ницше Лев Шестов усмотрел зарождение всей философии Ницше в его радикальном сомнении насчет согласованности человеческой жизни с природой. Природа недобра к человеку: землетрясения, ураганы, извержения вулканов, холод и зной отнюдь не способствуют комфортному размещению человека в сущем. Естественный ход вещей всегда смеется над всякой «гуманностью». Так может быть, потому христианские добродетели «не работают» в этом мире, что они идут вразрез с естественным ходом вещей? Потому сострадание и добро скромно стоят в рубище, а зло празднует победу, что человечество удовлетворилось категорическим императивом как высшим достижением разума, разумности и рациональности? Бог умер в том виде, в котором он воплощал в себе добро: оно оказалось никому не нужным. Вся человеческая мудрость, человеческая нравственность, идеалы – все оказывается погребено под мучительным страхом очередного приступа невыносимой боли и страданий, обусловленных болезнью одного-единственного человека ─ профессора Базельского университета Фридриха Ницше. Вот почему этот человек восстает против имеющегося порядка вещей, основанного на разуме, морали, сострадании, идеалах и т.д. А заодно ставит под вопрос и само сущее – человека.
Разрыв Ницше с учителями и идеалами молодости был осознанным, бурным и мучительным. Если «Рождение трагедии» можно отнести к идеалистическому периоду становления Ницше, то устами Заратустры Ницше проклинает Вагнера и Шопенгауэра – своих учителей – отнявших у него юность, «отравивших» его никчемными «идеалами». Это была подлинная переоценка ценностей.
Талант есть privilegium odiosum – он не обеспечивает человеку земных радостей. Ницше чужда боязнь любого рода – боязнь открытия «неудобных» истин в том числе. Отсюда его неприятие мученичества в смысле человеческих страданий в этой жизни: он не приемлет христианскую ценность искупления так же, как не приемлет категорический императив Канта. Его влечет Ding an sich, куда Кант определил все противоречия (антиномии) – область непознанного (и непознаваемого, по Канту). Раз Истина, Добро и Красота не работают в этом мире, необходимо отправиться в ту область, где, возможно, обитают как раз только безобразное и уродливое. Может быть, это и есть «действительность», а не «идеалы», «нормы», «гуманность»? Вернувшись оттуда, человек уже никогда больше не будет смотреть на мир прежними глазами. Это и есть сюжет «Заратустры…». И это есть трагедия его автора, замешанная на «переоценке ценностей»
В философии Ницше нет никакого равновесия – она его и не ищет. Она как раз обретает свою силу только в осмеянии всех и всяческих убеждений, устоявшихся идей, «идеалов». Категорический императив Ницше: «Познай – или погибни!» Его не удовлетворяют истины, пригодные для всех людей. «Искали крепкого сна и снотворных добродетелей» – вот что думает он о людях. А для Ницше отвернуться от несчастий, войдя таким образом в заговор против самой жизни, было равносильно страшнейшему из человеческих преступлений. Не плакать и сострадать, а уметь принять мир, жизнь со всеми ее ужасами – вот в чем предназначение человека. «Это тонкие, дальние вещи. И бараньим копытом их не должно касаться» (Заратустра). Тут, вроде бы, не до смеха. Но парадоксальная мысль Ницше всякий раз открывает все новые перспективы для исследователей, однако лишь для тех, кто способен двинуться за ним в те пределы, где «не работают» устоявшиеся законы и нормы, где все «сверх», в том числе и танец, и смех, и тело, и истина, и мораль, и человек.
Он ясно дает понять: кому нужна проповедь, а кому философия. Поэтому книги Ницше – это не просто книги, а «переживания», переживания самого мыслителя, мучительный труд его души, который он скрывает от читателей, как Заратустра скрывает от своих учеников свои мысли и мучения, представляя им на суд только выводы. (эпизод с пастухом в Заратустре). «Вы, смелые люди! Вы, искатели, вы, искусители, вы, которые выезжаете на хитрых парусах в неисследованные моря! Вы, радующиеся загадкам! Разгадайте мне ту загадку, которую я тогда видел – Кто был тот пастух, которому вползла в рот змея? Кто был тот человек, которому все самое тяжелое, самое черное вошло в дущу?»
Проблема нравственности была личным вопросом Ницше, это была его судьба. Это и был источник его творчества. Очевидно, что не о «мыслях» и «переживаниях» повествуют его книги, хотя философ как раз и является тем человеком, который способен отдавать себе отчет в своих мыслях и чувствах. Его «переживания» связаны не с отвлеченными идеями, а с тем, из чего складывается сама жизнь. Он был мучительно болен, обречен на длительные страдания и мечтал только о прекращении их – любым способом. То, что произошло с Ницше, происходит с тысячами людей на наших глазах. И, возможно, они чувствуют то же, что он, но не все способны возвысить свой голос против установленными другими принципов – против людей, не знавших их страданий.
Сам Ницше в начале болезни был до такой степени унижен безвыходностью своего положения, что у него родилась фраза «Больной не имеет права быть пессимистом!» Кто отнял у него это право? Страдание? Болезнь? До какой степени смирения и уничижения может дойти человек, чтобы согласиться с этим: человека обрекли на непрерывные пытки, а он не имеет права жаловаться, протестовать, проклинать, спрашивать?!
«Что касается моей болезни, я ей несомненно большим обязан, чем моему здоровью. Я ей обязан высшим здоровьем, таким, при котором человек крепнет от всего, что его не убивает»
Ошибочно было бы думать, что ницшевские переживания являются единственными в своем роде – они намного чаще встречпются, чем мы думаем. Беда в том, что их замалчивают. Почти все, что писал Ницше, слишком далеко от обычных предметов человеческих размышлений и от переживаний большинства людей, поэтому поверхностное знакомство с его сочинениями ничего, кроме ложных и неправильных суждений о нем, дать не может. «Сострадание является добродетелью у всех маленьких людей: они не умеют уважать великое несчастье, великое безобразие, великую неудачу».
Может быть, человеку и не дано найти то, что он ищет. Но по пути к вечной истине
он освобождается от многих тяготевших над ним предрассудков и открывает новые – более широкие горизонты.
1 К генеалогии морали. Перевод К.Свасьяна.- С.424.
PAGE 1