Геополитика как наука ее предмет методы и функции Геополитика это наука о контроле над пространством

Работа добавлена на сайт samzan.net:

1. Геополитика как наука, ее предмет, методы и функции

Геополитика - это наука о контроле над пространством, которая изучает физико-географическую, политическую, экономико-географическую, рассово-антропологическую, культурно-конфессиональную и цивилизационную обусловленность динамики международных отношений и положение государств на мировой арене, возможность управления ими.

Геополитика - это наука, изучающая принципы и процессы развития безопасности государств, регионов и мира в целом с учётом системного влияния географических, политических, экономических, военных, экологических и других факторов (информационный).

Предметом геополитики в настоящее время выступают актуальные проблемы национальных интересов, обостряющаяся закономерная взаимосвязь политики, деятельности государства и географических факторов жизненного пространства.

Геополитика исследует:

- вопросы жизнедеятельности народов в конкретной географической и политической обстановке;

- формы жизни, отношение государства к земле, производству материальных благ;

- зависимость политической жизни от географических факторов;

- проблемы рационального использования «свойств» территории, интеллектуального потенциала;

- стратегию национального, регионального и глобального развития;

- проблемы выживания и перспективы развития, жизненного пространства, национальных интересов, безопасности;

- вопросы формирования многополярного мира, устойчивого экономического, социально-политического и духовного развития стран и т.д.

Методы:

Системный метод в качестве основного принципа берет структурно-функциональный подход, которым хорошо владели

К. Маркс (1818—1883), Т. Парсонс (1902—1979) и другие экономисты, социологи, политологи Принято считать, что системный подход в социологии и политологии детально разработан в 50— 60-х годах нынешнего века Т.Парсонсом Суть этого метода — в рассмотрении любой сферы общественной жизни, науки, в частности, геополитики, как целостного, сложно организованного и саморегулирующегося организма, находящегося в непрерывном взаимодействии с окружающей средой через входы и выходы системы. Любая система стремится к самосохранению (геополитическая не исключение) и выполняет определенные функции, среди них важнейшей является распределение ценностей и ресурсов и обеспечение принятия гражданами распределительных решений в качестве обязательных.

Деятельностный метод в науке (особенно политологии, психологии, социологии и др.) называют психологическим или социально-психологическим. Он ориентирован на изучение зависимости поведения индивидов или групп от их включения в более глобальные общности, а также на исследование психологических характеристик наций, классов, толпы, малых групп и т.п. геополитике деятельностный метод направлен на анализ геополитической картины в ее динамике. Он рассматривает ее как специфического вида живую и овеществленную деятельность, как циклический процесс, имеющий определенные стадии или этапы. Это определение целей деятельности, принятие решений, организация масс и мобилизация ресурсов на их осуществление, регулирование деятельности групп, масс, контроль за достижением поставленных целей, анализ результатов деятельности и постановка новых целей и задач. Этот метод (деятельностный) составляет методологическую базу теории геополитических решений.

Сравнительный метод широко распространен во многих науках об обществе в истории, социологии, географии и политологии. Его использовали Платон, Аристотель и другие мыслители Античного мира и Древнего Рима. В социологию его ввел французский философ О. Конт (1798—1857). Политология, отпочковавшись от социологии, взяла его на вооружение. Геополитика как синтетическая наука также широко пользуется этим методом. Он предполагает сопоставление однотипных явлений жизни для выделения их общих черт и специфики, нахождения оптимальных путей решения задач и т.п. Этот метод позволяет плодотворно использовать опыт других народов и государств. Безусловно, это должно быть не слепое копирование тех или иных способов достижения геополитических целей, а творческое решение задач применительно к условиям, месту и времени.

Исторический метод также издавна применяется во всех общественных науках. Он требует изучения всех явлений жизни в последовательном временном развитии, выявлении связи прошлого, настоящего и будущего. Этот метод в геополитике, как и в философии, социологии, истории, политологии, — один из важнейших. Первый русский профессиональный социолог М.М. Ковалевский (1851—1916) на базе сравнительного и исторического методов предложил историко-сравнительный метод. Он хорошо известен и не нуждается в особых комментариях.

Сущность нормативно-ценностного метода — в его названии. Он включает в себя выяснение значения тех или иных фактов, явлений для государства, личности; оценку этих фактов или явлений для блага страны, индивида. Оценка дается с позиций справедливости или несправедливости, уважения или попрания свободы народов других стран. При этом предполагается, что политик, государственный деятель должен в своей деятельности, при принятии решений исходить из этических ценностей и норм и в соответствии с ними вести себя. Этот метод, безусловно, страдает многими недостатками. Чаще всего реальная политика и моральные нормы лежат в разных плоскостях. Нормативный метод, как правило, идеализирует политику и политических лидеров, принимающих порой непродуманные политические решения, меняющие коренным образом геополитическую картину мира. Примером могут служить решение Горбачева — Шеварнадзе о передаче 60 тыс. км2 Берингова моря США, роспуске Организации стран Варшавского договора или решение Ельцина, Кравчука, Шушкевича о ликвидации СССР и создании СНГ Нормативный метод часто бывает оторван от реальности. Его слабость — в относительности ценностных суждений, их зависимости от социального положения и индивидуальных особенностей людей. Но он придает геополитике человеческое измерение, вносит в нее определенное нравственное начало.

Функциональный метод требует тщательного изучения зависимостей между различными сферами общественной жизни или отношениями между странами или группой стран- их экономическими, политическими отношениями, уровнями военных контактов или противостояния, степенью урбанизации населения, его плотности, политической активности, высоты морально-психологического духа и т.п. Этот метод практически далек от этических оценок геополитических решений и базируется на позитивистско-прагматических установках. Одним из первых этот метод широко использовал известный итальянский политик, мыслитель Н. Макиавелли. В книге “Государь” он провозгласил отказ в реальной политике не только от религиозных догм, но и от этических ценностей. Его методологической установкой был анализ реальной жизни, политики во всей ее противоречивости.

Функции геополитики

- гносеологическая - изучение. Необходимо изучать тенденции геополитического развития стран и народов необходимо, ибо позволяет понимать нам то, что происходит в мире.

- прогностическая - чем более полно изучены процессы, тем больше возможности грамотно спрогнозировать. Она характерна для тех, кто занимается теоретическим осмыслением проблем.

- управленческая - чтобы можно было принимать адекватные управленческие решения. Здесь происходит выработка конкретных управленческих решений и рекомендаций.

- идеологическая

2. Основные категории геополитики

Цивилизация – высшая стадия исторического развития народа (группы близких народов) который овладел концептуальными знаниями и значительным пространством, обезпечивающие ему устойчивое развитие в глобальном историческом процессе. Любая цивилизация самодостаточна и устойчива только при наличии трех основных компонентов: жизнеформирующей концепции развития, достаточного по количеству и удовлетворительного по качеству населения достаточного числа ресурсов.

Нация (или русское — народ) – социальная система, включающая одну или группу этнически близких народностей с исторически сложившейся культурой на основе языкового сходства и единой исторической среды обитания, с полной управленческой деятельностью и самодостаточным развитием. «Нация = 1 язык + 1 (общая) культура + общая национальная территория»

Государство – часть народа и подчиненная этой части управленческая структура, обладающая властью и организующая деятельность подсистем общества в своих интересах, либо в интересах всего общества.

Государство-нация – народ, имеющий единственную управленческую структуру. Пример: французы и Франция. В отличие от них арабы имеют несколько государств: Марокко, Египет, Алжир, Саудовская Аравия и др.

Государственная организация  – совокупность географических территорий, имеющих искусственно установленные или природные национальные границы, формы внутритерриториальной организации и государственного устройства. «Государственная организация = национальная территория + национальная граница + форма организации (например, республика) + государственное устройство (например, унитарное государство)»

Национальная организация – совокупность различных сообществ граждан, сгруппированных вокруг одного этноса (центрального), говорящих на одном языке, создавшем свою собственную культуру как сплав культур сплотившихся этносов, разполагающихся в пределах единой территории и сознающих общность своего прошлого, настоящего и будущего.

Формационная организация – совокупность этносов, разпределенных в географическом пространстве культурно-исторических регионов и осуществляющих экономическую деятельность конкретным способом производства. «Этнос + географическое пространство + способ производства»

Социальная система – функционирующая совокупность социальных индивидов, социальных групп, социальных институтов и социальных организаций в процессе совместной деятельности по достижению определенного результата, необходимого для удовлетворения исходных потребностей этих индивидов, групп, институтов, организаций. «Люди + потребности»

Геополитическая система — функционирующая совокупность социальных индивидов, социальных групп, социальных институтов и социальных организаций, разположенных на определенном географическом пространстве в процессе совместной деятельности по контролю этого пространства, необходимого для использования его ресурсов с целью удовлетворения исходных потребностей этих индивидов, групп, институтов, организаций. «Территория + люди + ресурсы»

Экономическая система — функционирующая совокупность социальных индивидов, социальных групп, социальных институтов и социальных организаций, разположенных на определенном географическом пространстве в процессе совместной деятельности по извлечению, преобразованию и обмену ресурсов этого пространства. «Люди + орудия труда + предметы труда»

Политическая система — функционирующая совокупность социальных индивидов, социальных групп, социальных институтов и социальных организаций, разположенных на определенном географическом пространстве и вступающих в отношения по поводу разпределения власти. «Люди + власть политическая + власть законодательная + власть исполнительная + власть судебная» (т.е. государство как таковое)

Военная система — функционирующая совокупность социальных индивидов, социальных групп, социальных институтов и социальных организаций, разположенных на определенном географическом пространстве в процессе совместной деятельности по защите этого пространства, своей экономической и политической системы от внутренних и внешних угроз. «Люди + оружие»

Экспансия – (от латинского expansion – разпространение) разширение сферы господства, контроля над пространством.

Интеграция — (от латинского integratio – возстановление, возполнение) процесс, ведущий к состоянию связанности отдельных дифференцированных частей и функций системы. Процесс взаимного приспособления, разширения, объединения, геополитического, политического, экономического, социального и военного сотрудничества (деятельности) двух и более государств в рамках региона, континента, планеты.

Граница – периферийный орган государства, элемент политической подсистемы общества, линия раздела контролируемого государством пространства.

Автаркия – самодостаточность, возможность устойчивого существования экономической, политической, социальной, военной и др. систем только за счет внутренних ресурсов.

Атлантизм – геополитическое понятие, родственно терминам Вода, Море, талассократия, Sea Power. Западная цивилизация, союз западных государств с либерально-демократической идеологией. Военно-стратегически – страны-участницы НАТО. Социально ориентированы на «торговый строй» и «рыночные ценности», как модель – США.

Аэрократия – греч. «власть посредством воздуха». Силовой компонент политики, основанной на освоении воздушного пространства и его использовании в целях геополитической экспансии.

Биполярный мир – геополитическая конструкция, отражающая в планетарном масштабе геополитический дуализм – талассократия против теллурократии. В более широком смысле – планетарная геополитическая модель управления пространством, имеющая два независимых центра управления.

Блок – объединение нескольких государств, значительно изменяющее их геополитическое качество, выводящее их на более высокий уровень планетарной деятельности.

Толпо-“элитаризм” – разновидность социальной системы, в основе которой лежит нежелание основной части общества самостоятельно овладевать методологическими знаниями. Методологическое иждивенчество превращает эту часть общества в легко управляемую толпу, государственный строй при этом может быть любым: демократия, фашизм, социализм, монархия и др.

Многополярный мир — планетарная геополитическая модель управления пространством, имеющая три и более независимых центров управления.

Мондиализм – от франц. Monde «мир». Теория, предполагающая слияние всех государств и народов в единое планетарное образование с установлением «мирового правительства», уничтожением расовых, религиозных, этнических, национальных и культурных границ.

Неоатлантизм – современная версия атлантизма, отвергающая мондиализм как преждевременный и невыполнимый проект. Считает, что вместо Единого Мира произойдет столкновение цивилизаций.

Пассионарность – термин Гумилева, внутренняя энергетика этноса, движущая сила культурного, политического и геополитического созидания.

Фундаментализм – современные социологические тенденции (тенденция – направление развития), состоящие в ориентации на искусственный возврат обществ к традиционным религиозным системам ценностей, на агрессивный догматизм, отрицающий любые изменения в социальной структуре.

Культура – совокупность сложившихся поведенческих стереотипов народа, проживающего на конкретном геополитическом пространстве, повторяющихся из поколения в поколение и обладающих устойчивостью к изменениям.

Оружие – средства, используемые людьми в борьбе между собой за право контролировать пространство. Включает шесть обобщенных видов, делящихся на материальные и информационные виды оружия.

Контроль пространства – управление, наблюдение с целью проверки, возможность корректировать деятельность различных систем общества на конкретном географическом пространстве.

Климат – совокупность характеристик геополитического пространства (почвенных, атмосферных, метеорологических, геологических и иных).

Демография – наука о закономерностях возпроизводства населения.

Глобализация – процесс взаимного проникновения и обмена культур различных цивилизаций.

Генофонд – совокупность генетических типов человеческих индивидов планеты.

Количество генофонда – количество людей, проживающих в данном геополитическом пространстве (планета, государство, область, город и т.д.) во всей совокупности генетических типов этих людей.

Качество генофонда – совокупность генетических, биологических, духовных и интеллектуальных показателей индивида, которые позволяют ему в потенциале реализовать свои возможности в конкретном виде деятельности.

3. Ф. Ратцель и Р. Челлен как основоположники геополитики.

Прослеживая некоторые закономерности влияния природных условий на развитие народов и их культур, Ратцель приходит к следующим основным выводам:

1. Почва и территория предопределяют историческое развитие народов (идея географического детерминизма).

2. Государство является живым организмом, укорененным в почве, поэтому сущностные характеристики государства определяются его территорией и местоположением. В государстве соединяются две составляющие: а) объективная географическая данность (почва, территориальный рельеф и масштаб) и б) политика как выражение субъективного общенационального осмысления географической данности.
Успех государства зависит от умения приспосабливаться к условиям среды.

3. Государство представляет собой биологический организм, и его существование (рождение, рост, исчезновение) обусловлено жизненным циклом. Суть законов пространственного роста государства состоит в том, что, подобно биологическому организму, государство по мере своего развития занимает все большее пространство, поглощая малые страны. Территориальная экспансия или расширение жизненного пространства – основной путь наращивания мощи государства, не противоречащий законам природы. Разложение любого государства происходит при его отказе от концепции большого пространства. Такие рассуждения приводили Ратцеля к отказу от концепции «нерушимости границ» и утверждению, что важнейшие проблемы современной ему Германии вызваны несправедливыми границами, стесняющими ее развитие.

Идея шведского ученого-географа Юхана Рудольфа Челлена (1864—1922 гг.) была изложена в работе “Великие державы”. В ней он впервые вводит термин “геополитика” и предлагает достаточно стройную теорию “геополитического устройства Европы”, доказывая, что малые страны в силу своего размера и в зависимости от географического положения обречены на подчинение “великим державам”, которые также в силу объективных законов геополитики обязаны (!) объединить их в единые “хозяйственно-политические комплексы”.

Указывая на сложившиеся таким образом “комплексы” вне Центральной Европы во главе с одними великими державами (Британская и Российская империи, США), Челлен считал, что формирование большого центрально-европейского “комплекса” (“Срединной Европы”) является главной задачей другой великой державы — Германии. Необходимость и неизбежность объединения Европы под эгидой Германии составляли основную идею геополитической доктрины Челлена.

Совместно с немецким пастором Фридрихом Науманном Челлен предложил план “геополитического охвата” Германией всех стран, расположенных между Атлантическим океаном, Балтикой, Персидским заливом и Адриатическим морем.

Вскоре началась Первая мировая война, активное участие в которой впервые приняли все пять известных к тому времени великих держав — Англия, Франция, Германия, США и Россия, а также такие сильные региональные лидеры, как Австро-Венгрия и Япония.

Рудольф Челлен (1864 - 1922) предложил геополитическую картину 1920 - 1922 гг. В Европе Франция, Германия, Великобритания, Россия и Австро-Венгрия, а за пределами Европы Япония и Соединенные Штаты имели геополитические цели.

Франция преследовала две цели: провести границу по Рейну, что ей не удалось, и вызвать хаос в Центральной Европе, что ей вполне удалось. Германия 1914 года чувствовала себя окруженной Антантой, включающей в себя Англию, Францию и Россию, что оставляло ей два выбора: создать с помощью дипломатии искусное равновесие или перейти в наступление, как предвещали некоторые военные. Германия, в которой шел бурный процесс промышленного развития, нуждалась в колониальных торговых рынках сбыта, и поэтому не могла не вступить в конфликт с Англией. Подобно тому, как Новый Свет являлся заповедником Англии и Соединенных Штатов, которые начали постепенно выходить за пределы своего обширного внутреннего рынка, Германия сделала ставку на Оттоманскую империю, чтобы защитить свою экономическую экспансию на юго-восток Ближней Азии, в Персии и в Индонезии (в то время нидерландской колонии). Отсюда возникла т.н. идея диагонали, простирающейся от Исландии вплоть до Индонезии и проходящей на своем пути через весь Евроазиатский континентальный массив.

Россия, как констатировал Челлен, также чувствовала себя окруженной, даже блокированной, в своем продвижении к теплым морям. Русская дилемма состоит в том, чтобы обзавестись морскими "окнами" для вывоза продукции в случае экономического развития Сибири. Япония вынашивала планы создать вокруг своей растущей державы пространство азиатского сопроцветания на Дальнем Востоке и в тихоокеанском регионе, что вызвало столкновение с британскими интересами в Малайзии и с американскими - на Филиппинах и в Китае. Поглотив в 1918 году германскую Микронезию, Япония приобрела дополнительный козырь: отныне она располагала рыболовными зонами, непосредственными источниками снабжения продуктами питания, что позволяло ей избавиться от зависимости в обеспечении продовольствием. Что касается Соединенных Штатов, которые владеют континентальным пространством, простирающимся от Атлантического до Тихого океана, то они ставили своей целью контролировать противостоящие им берега как в Европе, так и в Азии.

 

4. Геополитическая концепция «Heartland» Х.Дж. Маккиндера.

Хэлфорд Маккиндер (1861–1947) – английский ученый-геополитик, который основал понятие “heartland” (хартленд) – “сердце мира”, и считал, что Евразия является центром глобальных политических процессов. Маккиндер получил географическое образовании и в 1887-1900 гг. преподавал в Оксфордском университете. В 1900-1925 гг. Маккиндер – профессор географии Лондонского университета и директор Лондонской экономической школы. Он известен своим высоким положением в мире британской политики, поэтому был не только кабинетным ученым, но и практическим деятелем, непосредственно участвуя в принятии множества политических решений.

25 января 1904 г. Маккиндер выступил на заседании Королевского географического общества с докладом“Географическая ось истории”. В нем он сформулировал свою геополитическую концепцию. В 1919 и 1943 гг. Маккиндер внес в нее определенные коррективы.

Согласно концепции Маккиндера, определяющим моментом в судьбе народов и государств является их географическое положение. Причем влияние географического положения страны на ее внешнюю и внутреннюю политику по мере исторического развития не уменьшается, а становится более значительным. Суть основной идеи Маккиндера состояла в том, что роль осевого региона мировой политики и истории играет огромное внутреннее пространство Евразии и что господство над этим пространством может явиться основой для мирового господства. “Окидывая беглым взглядом широкие потоки истории, – писал он, – нельзя избавиться от мысли об определенном давлении на нее географических реальностей. Обширные пространства Евразии, недоступные морским судам, но в древности открытые для полчищ кочевников, покрываемые сегодня сетью железных дорог, – не являются ли именно они осевым регионом мировой политики? Здесь существовали и продолжают существовать условия для создания мобильной военной и экономической мощи... Россия заменила Монгольскую империю. Место былых центробежных рейдов степных народов заняло ее давление на Финляндию, Скандинавию, Польшу, Турцию, Персию и Китай. В мире в целом она занимает центральную стратегическую позицию, сравнимую с позицией, занимаемой Германией в Европе. Она может наносить удары по всем направлениям, но и сама получать удары со всех направлений... Мало вероятно, чтобы какая-либо из мыслимых социальных революций могла бы изменить ее фундаментальное отношение к бескрайним географическим пределам ее существования... За осевым регионом, в большом внутреннем полумесяце, расположены Германия, Австрия, Турция, Индия и Китай; во внешнем же полумесяце – Англия, Южная Африка, Австралия, Соединенные Штаты, Канада и Япония...”

Маккиндер считал, что любая континентальная держава (будь то Россия, Германия или даже Китай), захватившая господствующее положение в осевом регионе, может обойти с флангов морской мир, к которому принадлежала в первую голову Великобритания. В этой связи он предостерегал против опасности русско-германского сближения, которое могло бы объединить наиболее крупные и динамичные “осевые” народы, способные вместе сокрушить мощь Британии. В качестве одного из средств он предлагал укрепление англо-русского взаимопонимания.

Маккиндер утверждает, что для государства самым выгодным географическим положением было бы срединное, центральное положение. “Центральность” – понятие относительное и может варьироваться в каждом конкретном географическом контексте. Но с планетарной точки зрения в центре мира лежит Евразийский континент, а в его центре – “сердце мира”, “хартленд”. Хартленд – это средоточие континентальных масс Евразии. Это наиболее благоприятный географический плацдарм для контроля над всем миром. В первой своей работе Маккиндер еще не использует термин “хартленд”. Собственно, этот термин был впервые введен не Маккиндером, а его соотечественником, тоже географом, Фэйргривом в 1915 г. Последний, кстати, независимо от Маккиндера пришел к ряду сходных с ним идей. Однако именно с Маккиндером и его концепцией ассоциируется столь популярное в геополитике понятие хартленда.

Хартленд является ключевой территорией в более общем контексте – в пределах Мирового Острова (World Island). В Мировой Остров Маккиндер включает три континента – Азию, Африку и Европу. Таким образом, Маккиндер создает иерархию планетарного пространства через систему концентрических кругов. В самом центре – “географическая ось истории” или “осевой ареал” (pivot area). Это геополитическое понятие географически тождественно России. Та же “осевая” реальность называется “хартленд”, “земля сердцевины”.

Далее идет “внутренний, или окраинный, полумесяц” (inner or marginal crescent). Это – пояс, совпадающий с береговыми пространствами Евразийского континента. Согласно Маккиндеру, “внутренний полумесяц” представляет собой зону наиболее интенсивного развития цивилизации. Это соответствует исторической гипотезе о том, что цивилизация возникла изначально на берегах рек или морей, – так называемой “потамической теории”. Надо заметить, что эта теория является существенным моментом всех геополитических конструкций. Пересечение водного и сухопутного пространств является ключевым фактором истории народов и государств. Далее идет более внешний круг: “внешний, или островной, полумесяц” (outer or insular crescent). Это зона целиком внешняя (географически и культурно) относительно материковой массы Мирового Острова.

Маккиндер считал, что главной задачей англосаксонской геополитики является недопущение образования стратегического континентального союза вокруг “географической оси истории”. Следовательно, стратегия сил “внешнего полумесяца” состоит в том, чтобы оторвать максимальное количество береговых пространств от хартленда и поставить их под влияние “островной цивилизации”.

Маккиндера по праву можно назвать первым ученым, постулировавшим глобальную геополитическую модель. Он неустанно подчеркивал особое значение географических реальностей для мировой политики, считая, что причиной, прямо или косвенно вызывавшей все большие войны в истории человечества, было, помимо неравномерного развития государств, также и “неравномерное распределение плодородных земель и стратегических возможностей на поверхности нашей планеты”.

Маккиндер считает, что весь ход истории детерминирован следующими процессами. Из центра хартленда на его периферию оказывается постоянное давление так называемых “разбойников суши”. Особенно ярко и наглядно это отразилось в монгольских завоеваниях. Но им предшествовали скифы, гунны, аланы и т.д. Цивилизации, проистекающие из “географической оси истории”, из самых внутренних пространств хартленда, имеют, по мнению Маккиндера, “авторитарный”, “иерархический”, “недемократический” и “неторговый характер”. В древнем мире он воплощен в обществе, подобном Спарте или Древнему Риму.

Извне, из регионов “островного полумесяца”, на Мировой Остров осуществляется давление так называемых “разбойников моря” или “островных жителей”. Это – колониальные экспедиции, проистекающие из внеевразийского центра, стремящиеся уравновесить сухопутные импульсы, проистекающие из внутренних пределов континента. Для цивилизации “внешнего полумесяца” характерны “торговый” характер и “демократические формы” политики. В древности таким характером отличались Афинское государство и Карфаген.

Между этими двумя полярными цивилизационно-географическими импульсами находится зона “внутреннего полумесяца”, которая, будучи двойственной и постоянно испытывая на себе противоположные культурные явления, была наиболее подвижной и стала благодаря этому местом приоритетного развития цивилизации.

История, по Маккиндеру, географически вращается вокруг континентальной оси. Эта история яснее всего ощущается именно в пространстве “внутреннего полумесяца”, тогда как в хартленде царит “застывший” архаизм, а во “внешнем полумесяце” – некий цивилизационный хаос.

Маккиндер делит всю геополитическую историю мира на три этапа:

1. Доколумбова эпоха. В ней народы, принадлежащие периферии Мирового Острова, например, римляне, живут под постоянной угрозой завоевания со стороны сил “сердцевинной земли”. Для римлян это были германцы, гунны, аланы, парфяне и т.д. Для средневековой ойкумены – Золотая Орда.

2. Колумбова эпоха. В этот период представители “внутреннего полумесяца” (береговых зон) отправляются на завоевание неизвестных территорий планеты, не встречая нигде серьезного сопротивления.

3. Постколумбова эпоха. Незавоеванных земель больше не существует. Динамические пульсации цивилизаций обречены на столкновение, увлекая народы земли во вселенскую гражданскую войну.

То, что Хаусхофер и его единомышленники называли “географической обусловленностью отношений между государствами и народами”, Маккиндер именовал “географической инерцией”. По утверждению Маккиндера, исходным пунктом в судьбе народов и государств является географическое положение занимаемых ими территорий. Это географическое положение является “извечным”, не зависящим от воли народов или правительств, и влияние его по мере исторического развития становится все более и более значительным. Сопротивляться “требованиям”, которые обусловлены географическим положением, бесполезно. Более того, в практической деятельности политик, а в научной области географ и историк обязаны исходить из требований географического положения. Основной темой географа является “заполнение географического пространства или среды”, то есть колонизация; основной темой историка – процесс борьбы в связи с обусловленной географическим положением колонизацией.

Связь между историей и географией нужна Маккиндеру только для того, чтобы доказывать “неправомерность” возникновения таких государственных образований или общественных формаций, которые, по его словам, противоречат требованиям “географической инерции”.

В книге “Демократические идеалы и реальность”, ставшей сразу настольной книгой каждого интересующегося геополитикой, Маккиндер развил дальше свою теорию осевого региона, видоизменив в ней некоторые прежние положения. Хартленд – так он стал называть осевой регион – был расширен им за счет включения в него Тибета и Монголии на востоке и Восточной и Центральной Европы – на западе. Новые границы хартленда определялись им с учетом прогресса в развитии сухопутного и воздушного транспорта, роста населения и индустриализации. В книге он вновь подтвердил свои опасения относительно Германии как державы, стратегически расположенной выгоднее, чем любое другое европейское государство в борьбе за доминирование в хартленде. Овладев в нем господствующим положением, Германия, по его мнению, могла бы с помощью созданной ею морской силы предпринять попытку завоевания господства над всем миром.

Свои сложные геополитические построения Маккиндер воплотил в ставших знаменитыми трех взаимосвязанных максимах: “Кто правит Восточной Европой, господствует над хартлендом. Кто правит хартлендом, господствует над Мировым Островом. Кто правит Мировым Островом, господствует над миром”. Поэтому, утверждал Маккиндер, для предотвращения следующей мировой войны необходимо создать блок независимых стран, расположенных между Германией и Россией, для сохранения баланса сил на Евразийском континенте.

Эти положения содержались в официальном послании Маккиндера в Версаль, где в 1919 г. перекраивалась карта Европы. Она была воспринята как идея создания полосы буферных государств в Восточной Европе для размежевания Германии и России. Эти государства были созданы путем мирных переговоров, но оказались, как показало Мюнхенское соглашение 1938 г., неэффективным буфером. И мир не избежал новой катастрофической войны.

Сам Маккиндер отождествлял интересы Великобритании с интересами англосаксонского островного мира, то есть с позицией “внешнего полумесяца”. В такой ситуации основа геополитической ориентации “островного мира” ему виделась в максимальном ослаблении хартленда и в предельно возможном расширении влияния “внешнего полумесяца” на “полумесяц внутренний”.

Нетрудно понять, что именно Маккиндер заложил в англосаксонскую геополитику, ставшую через полвека геополитикой США и Североатлантического союза, основную тенденцию: любыми способами препятствовать самой возможности создания Евразийского блока, созданию стратегического союза России и Германии, геополитическому усилению хартленда и его экспансии. Устойчивая русофобия Запада в XX в. имеет не столько идеологический, сколько геополитический характер. Хотя, учитывая выделенную Маккиндером связь между цивилизационным типом и геополитическим характером тех или иных сил, можно получить формулу, по которой геополитические термины легко переводятся в термины идеологические. “Внешний полумесяц” – либеральная демократия; “географическая ось истории” – недемократический авторитаризм; “внутренний полумесяц” – промежуточная модель, сочетание обеих идеологических систем.

Основное “практическое” положение Маккиндера заключалось в том, что островное положение Великобритании требует от нее сопротивления силам, исходящим из “колыбели потрясений” – из области, находящейся на стыке Европы и Азии, между Уралом и Кавказом. Отсюда, по Макиндеру, шли переселения народов, искони угрожавшие древним цивилизациям. Объединение, или союз, народов, находящихся по обе стороны “колыбели потрясений”, в частности русских и немцев, угрожает Великобритании, которая обязана поэтому объединить под своим руководством народы, расположенные на “краю” или “окраине” Евразии.

Подобными геополитическими соображениями Маккиндер обос-новывает законность британских притязаний на всю “окраину” Евразии (то есть на территории Средиземноморья, Ближнего Востока, Индии и Юго-Восточной Азии плюс опорные пункты в Китае), а также правильность британской политики “окружения” Германии и союза с Японией. Одновременно с этим Маккиндер считал основной задачей британской внешней политики предотвращение союза (объединения) России и Германии.

Маккиндер, выражая британские интересы, страшился одновременно и России, и Германии. Извечный страх, что Россия может захватить Дарданеллы, прибрать к рукам Османскую империю и выйти к Индии – этой “жемчужине Британской короны”, – довлел и над английской практической политикой, и над ее теоретическими умами. Россия, утверждал Маккиндер, стремится к овладению прибрежными странами с незамерзающим морем. Английское же господство в Британской мировой империи основано как раз на владении прибрежными странами Европы, вследствие чего всякое изменение соотношения сил в прибрежных странах должно подорвать позиции Англии.

Вместе с тем концепция Маккиндера оказала исключительно сильное влияние на дальнейшее развитие самой геополитики. Маккиндер пользовался широкой известностью, правда, не столько в Англии, где его концепция не получила широкого распространения, сколько в США, где она была взята на вооружение американскими геополитиками. Концепция Маккиндера, по сути дела, послужила одним из теоретических краеугольных камней при основании знаменитой Мюнхенской школы геополитики, созданной К. Хаусхофером.

Несмотря на непрекращающуюся до сих пор критику концепции Маккиндера, она, как истинно оригинальная теория, продолжает жить и привлекать к себе внимание практиков и теоретиков международных отношений. Взлеты и падения интереса к ней прямо пропорциональны происходящим изменениям в мировой геополитической ситуации: серьезные сдвиги и обострения тотчас вызывают повышенное внимание и к доктрине Маккиндера.

5. Геополитическая концепция «морской силы» А. Мэхена.

Сэр Альфред Тайер Мэхэн (1840—1914) — американский историк, кадровый военный, офицер американских Union Navy, адмирал морского флота. В 1885—1889 гг. — преподаватель истории военного флота в военно-морском колледже в Ньюпорте (Род-Айленд), а с 1886 г. — его президент, Мэхэн не пользовался термином “геополитика”, но методика его анализа и основные выводы точно соответствуют сугубо геополитическому подходу. Практически все его книги были посвящены одной теме — теме “морской силы” (Sea Power). Если Ратцель, Маккиндер и Хаусхофер делали упор на преимущество континентальных держав, то Мэхэн, наоборот, выдвинул концепцию преимущества морских или океанических держав.

Признавая первостепенное влияние морских вооруженных сил на историю войн и судьбы государств, Мэхэн попытался установить непосредственную связь между географическим положением государства, “характером народа” и “морской силой”. Мэхэн утверждал, что “история прибрежных наций” определялась прежде всего “условиями положения, протяжения и очертаний береговой линии”, а также “численностью и характером населения”. Последнее играет роль при сопоставлении “морских” и “сухопутных” наций: если испанцы отличались “жестокой скупостью”, то англичане и голландцы были “по природе своей деловыми людьми”; “способность к основанию колоний” объясняется “национальным гением” англичан.

Для Мэхэна главным инструментом политики является торговля. Военные действия должны лишь обеспечить наиболее благоприятные условия для создания планетарной торговой цивилизации. Мэхэн рассматривает экономический цикл в трех аспектах:

1) производство (обмен товаров и услуг через водные пути);

2) навигация (которая реализует этот обмен);

3) колонии (которые производят циркуляцию товарообмена на мировом уровне).

Мэхэн считает, что анализировать позицию и геополитический статус государства следует на основании шести критериев:

1. Географическое положение государства, его открытость морям, возможность морских коммуникаций с Другими странами. Протяженность сухопутных границ, способность контролировать стратегически важные регионы. Способность угрожать своим флотом территории противника.

2. “Физическая конфигурация” государства, то есть конфигурация морских побережий и количество портов, на них расположенных. От этого зависит процветание торговли и стратегическая защищенность.

3. Протяженность территории. Она равна протяженности береговой линии.

4. Статистическое количество населения. Оно важно для оценки способности государства строить корабли и их обслуживать.

5. Национальный характер. Способность народа к занятию торговлей, так как морская сила основывается на мирной и широкой торговле.

6. Политический характер правления. От этого зависит переориентация лучших природных и человеческих ресурсов на созидание морской силы.

Из вышеперечисленного видно, что Мэхэн строит свою геополитическую теорию исходя исключительно из “морской силы” и ее интересов. Для Мэхэна образцом “морской силы” был древний Карфаген, а ближе к нам по времени — Британия XVII и XIX веков. Понятие “морская сила” основывается для него на свободе “морской торговли”, а военно-морской флот служит лишь гарантом обеспечения этой торговли. Мэхэн идет еще дальше, считая “морскую силу” особым типом цивилизации — наилучшим и наиболее эффективным, а потому предназначенным к мировому господству.

В 1890 г. Мэхэн опубликовал свою первую книгу, ставшую почти сразу же классическим трудом по военной стратегии — “Влияние морской силы на историю. 1660—1783”. Мэхэн выступил со своим трудом в США в период аннексии Гавайских островов и войны против Испании, повлекшей за собой аннексию Соединенными Штатами Кубы и Филиппин52. Тогда Мэхэн был еще капитаном военно-морского флота США. Далее последовали с небольшим промежутком другие работы: “Влияние морской силы на Французскую Революцию и Империю (1793—1812)”, “Заинтересованность Америки в морской силе в настоящем и будущем”, “Проблема Азии и ее воздействие на международную политику” и “Морская сила и ее отношение к войне”. Первые две книги сложились из лекций по истории морских войн.

В книге “Влияние морской силы на историю” Мэхэн попытался доказать, что история Европы и Америки была обусловлена прежде всего развитием военно-морского флота. “Политика, — писал он, — изменялась как с духом века, так и с характером и проницательностью правителей; но история прибрежных наций определялась не столько ловкостью и предусмотрительностью правительств, сколько условиями положения, протяженности и очертаний береговой линии, численностью и характером народа, то есть вообще тем, что называется естественными условиями”53.

Эти “естественные условия” требуют создания сильного военно-морского флота, который в свою очередь имеет решающее значение с точки зрения “национальной судьбы”. Суть главной идеи Мэхэна, настойчиво проводимой во всех его работах, состояла в том, что морская сила в значительной мере определяет исторические судьбы стран и народов. Объясняя превосходство Великобритании над другими государствами в конце XIX века ее морской силой, Мэхэн писал: “Должное использование морей и контроль над ними составляют лишь одно звено в цепи обмена, с помощью которого [страны] аккумулируют богатства... но это — центральное звено”. Мэхэн выделял условия, определяющие основные параметры морской силы: географическое положение страны, ее природные ресурсы и климат, протяженность территории, численность населения, национальный характер и государственный строй. При благоприятном сочетании этих факторов, считал Мэхэн, в действие вступает формула: N+MM+NB=SP, то есть военный флот + торговый флот + военно-морские базы = морская сила. Свою мысль он резюмировал следующим образом: “Не захват отдельных кораблей и конвоев неприятеля, хотя бы и в большом числе, расшатывает финансовое могущество нации, а подавляющее превосходство на море, изгоняющее с его поверхности неприятельский флаг и дозволяющее появление последнего лишь как беглеца; такое превосходство позволяет установить контроль над океаном и закрыть пути, по которым торговые суда движутся от неприятельских берегов к ним; подобное превосходство может быть достигнуто только при посредстве больших флотов”54. Исходя из подобных постулатов Мэхэн обосновывал мысль о необходимости превращения США в могущественную военно-морскую державу, способную соперничать наравне с самыми крупными и сильными государствами того периода.

Мэхэн был ярым сторонником доктрины американского президента Монро (1758—1831), который в 1823 г. декларировал принцип взаимного невмешательства стран Америки и Европы, а также поставил рост могущества США в зависимость от территориальной экспансии на близлежащие территории. Мэхэн считал, что у Америки “морская судьба” и что эта “Manifest Destiny” (“проявленная судьба”)55 заключается на первом этапе в стратегической интеграции всего американского континента, а потом и в установлении мирового господства.

Надо отдать должное почти пророческому предвидению Мэхэна. В его время США еще не вышли в разряд передовых мировых держав, более того, не был очевиден даже их “морской цивилизационный тип”. Еще в 1905 г. Маккиндер в статье “Географическая ось истории” относил США к “сухопутным державам”, входящим в состав “внешнего полумесяца” лишь как полуколониальное стратегическое продолжение морской Англии. Маккиндер писал: “Только что восточной державой стали США. На баланс сил в Европе они влияют не непосредственно, а через Россию”. Характерно, что десятью годами раньше адмирал Мэхэн предсказывал именно Америке планетарную судьбу, роль ведущей морской державы, прямо влияющей на судьбы мира.

В книге “Заинтересованность Америки в морской силе” Мэхэн утверждал, что для того, чтобы Америка стала мировой державой, она должна:

1) активно сотрудничать с британской морской державой;

2) препятствовать германским морским претензиям;

3) бдительно следить за экспансией Японии в Тихом океане и противодействовать ей;

4) координировать вместе с европейцами совместные действия против народов Азии.

Мэхэн видел судьбу США в том, чтобы не пассивно соучаствовать в общем контексте периферийных государств “внешнего полумесяца”, но в том, чтобы занять ведущую позицию в экономическом, стратегическом 'И даже идеологическом отношениях.

Независимо от Маккиндера Мэхэн пришел к тем же выводам относительно главной опасности для “морской цивилизации”. Эту опасность представляют континентальные государства Евразии — в первую очередь Россия и Китай, а во вторую — Германия. Борьба с Россией, с этой “непрерывной континентальной массой Русской империи, протянувшейся от западной Малой Азии до японского меридиана на Востоке”, была главной долговременной стратегической задачей.

Мэхэн перенес на планетарный уровень принцип “анаконды”, примененный американским генералом Мак-Клелланом в североамериканской гражданской войне 1861 — 1865 гг. Этот принцип заключается в блокировании вражеских территорий с моря и по береговым линиям, что приводит постепенно к стратегическому истощению противника. Так как Мэхэн считал, что мощь государства определяется его потенциями становления “морской силой”, то в случае противостояния стратегической задачей номер один является недопущение этого становления в лагере противника. Следовательно, задачей исторического противостояния Америки является усиление своих позиций по шести основным пунктам (перечисленным выше) и ослабление противника по тем же пунктам. Свои береговые просторы должны быть под контролем, а соответствующие зоны противника нужно стараться любыми способами оторвать от континентальной массы. И далее: так как доктрина Монро (в части ее территориальной интеграции) усиливает мощь государства, то не следует допускать создания аналогичных интеграционных образований у противника. По Мэхэну, евразийские державы (Россия, Китай, Германия) следует удушать в кольцах “анаконды”, сдавливая континентальную массу за счет выведенных из-под ее контроля береговых зон и перекрывая по возможности выходы к морским пространствам.

Мэхэн хорошо понимал, что северная континентальная полусфера является ключевой в мировой политике и борьбе за влияние. Внутри Евразии в качестве наиболее важного компонента северной полусферы он признавал позицию России — этой доминантной азиатской континентальной державы. Зону между 30- и 40-й параллелями в Азии он рассматривал как зону конфликта между сухопутной мощью России и морской мощью Англии. Доминирование в этом регионе, по его мнению, могло бы удерживаться с помощью цепи ключевых баз на суше вдоль периферии Евразии. Мэхэн выдвинул предположение, что однажды Соединенные Штаты, Великобритания, Германия и Япония объединятся против России и Китая — предположение, делающее честь проницательности американского адмирала. В целом же Мэхэн рассматривал Соединенные Штаты как продвинутый далеко на запад аванпост европейской цивилизации и силы. Считая США мировой державой будущего, он неустанно и с энтузиазмом призывал к укреплению военно-морской мощи США, которая соответствовала бы американскому имперскому предназначению. Флот, способный к наступательным действиям, заявлял он, обеспечит США неоспоримые преимущества в Карибском бассейне и Тихом океане.

Мэхэн был не только теоретиком военной стратегии, но активно участвовал в политике. В частности, он оказал сильное влияние на таких политиков, как Генри Кэбот Лодж и американские президенты Мак-Кинли и Теодор Рузвельт, которые неоднократно обращались к Мэхэну за советами. Теодор Рузвельт даже считал себя учеником Мэхэна, подчеркивая свою солидарность с ним.

Более того, если рассматривать американскую военную стратегию на всем протяжении XX века, то мы увидим, что она строится в прямом соответствии с идеями Мэхэна. Причем, если в первой мировой войне эта стратегия не принесла США ощутимого успеха, то во второй мировой войне эффект был значительным, а победа в холодной войне с СССР окончательно закрепила успех стратегии “Морской силы”.

В то же время Мэхэну доводилось жаловаться, что многие представители академических кругов в США его не понимают и остаются верными прежним, “устарелым” взглядам на географическое положение США как на исключительно благоприятное для обороны. Тем не менее 18 августа 1951 г. в военно-морской академии в Ньюпорте (Род-Айленд) была создана кафедра военной истории, которая, следуя идеям адмирала Мэхэна, стала продолжателем учения о “морской силе”.

Идеи Мэхэна были восприняты во всем мире и повлияли на многих европейских стратегов. Даже сухопутная и континентальная Германия — в лице адмирала Тирпица — приняла к сведению тезисы Мэхэна и стала активно развивать свой флот. В 1940 и 1941 г. две книги Мэхэна были изданы и в СССР.

Книга Мэхэна “Влияние морской силы на историю. 1660— 1783 гг.”, опубликованная в 1890 г., имела огромный успех. Только в США и Англии она выдержала 32 издания и была переведена почти на все европейские языки, в том числе и на русский (1895). Английские рецензенты называли работы Мэхэна “евангелием британского величия”, “философией морской истории”. Кайзер Германии Вильгельм II утверждал, что старается наизусть выучить работы Мэхэна, и распорядился разослать их во все судовые библиотеки Германии. Необычайный успех выпал на долю этих работ в Японии. Симптоматично, что у нас также предпринимались попытки применить идеи Мэхэна к истории России56. В этом контексте интерес представляют, например, статьи С.А. Скрегина и В.Ф. Головачева, появившиеся в 1989 г. в журнале “морской сборник”.

В первой мировой войне мэхэновская стратегия “анаконды” реализовалась в поддержке Антанты белому движению по периферии Евразии (как ответ на заключение большевиками мира с Германией), во второй мировой войне она также была обращена против “Срединной Европы” и, в частности, через военно-морские операции против стран Оси и Японии. Но особенно четко она видна в эпоху холодной войны, когда противостояние США и СССР достигло тех глобальных, планетарных пропорций, с которыми на теоретическом уровне геополитики оперировали уже начиная с конца XIX века.

Фактически основные линии стратегии НАТО, а также других блоков, направленных на сдерживание СССР (концепция “сдерживания” тождественна стратегической и геополитической концепции “анаконды”) — АСЕАН, АНЗЮС, СЕНТО — являются прямым развитием основных тезисов адмирала Мэхэна, которого на этом основании вполне можно назвать “отцом” современного атлантизма.

6. Геополитическая концепция «поссибилизма» П. де ла Бланша.

Основатель французской геополитической школы Видаль де ла Бланш (1845—1918) — профессиональный географ. В свое время он увлекся политической географией Ф. Ратцеля и на ее основе создал свою геополитическую концепцию, в которой тем не менее подверг глубокой критике многие ключевые положения немецких геополитиков. В книге «Картина географии Франции», вышедшей в 1903 г., он, в частности, пишет:
Отношения между почвой и человеком во Франции отмечены оригинальным характером древности, непрерывности... Люди живут в одних и тех же местах с незапамятных времен. Источники, кальциевые скалы изначально привлекали людей как удобные места для проживания и защиты. У нас человек — верный ученик почвы. Изучение почвы поможет выяснить характер, нравы и предпочтения населения.

Как видим, здесь он твердо стоит на теории почвы. Но в последствии в большей степени его идеи формировались на базе богатых традиции французских географических и исторических концепций. Он критически осмыслил и переработал многие течения германской политической и географической мысли. Этот критический подход ярко виден при сопоставлении с подходом к геополитике ее основателя Ф. Ратцеля. Критический дух по отношению к учениям германских геополитиков характерен для абсолютного большинства ученых Франции первой половины XX в. Если ядро теории Ратцеля составляют категории пространстства (Raum), географического положения государства (Lage), «потребность в территории», «чувство пространства» (Raumsinn), то у Видаля де ла Бланша в центре стоит человек. Де ла Бланш по сути является основателем «антропологической школы» политической географии, которая стала в его «исполнении» альтернативой германской школе геополитики «теории большого пространства» и получила название поссибилизм.

Указанное противостояние в науке — отражение реальных противоречий между двумя странами-соседями, Францией и Германией, друзьями-соперниками, отражение всей суммы противоречий, накапливавшихся веками.

Разные научные подходы к разрешению глобальных противоречий между двумя странами — это теоретическое отражение попыток разрешения глобальных проблем, поиск наиболее оптимальных путей достижения поставленных целей.

В фундаментальной работе «Восточная Франция» (1919г.) Видаль де ла Бланш анализирует проблему геополитического соперничества Франции и Германии — проблему Эльзаса и Лотарингии, в целом восточной Франции. Он выдвинул идею превратить эти земли (в основном немецкоговорящие), перешедшие росле Первой мировой войны вновь к Франции, в зону взаимного сотрудничества между двумя странами. Превратить эти богатые провинции не в барьер, отгораживающий одну страну от другой, дающий выгоду только одной стороне, а сделать их как можно более проницаемыми. По сути французский геополитик создал историческую модель развития сперва франко-германского, затем европейского геополитического пространства в целом. Французским же интересам де ла Бланш все же отдавал предпочтение. Это видно из того, как обстоятельно он доказывает исторические, географические факты принадлежности этих земель Франции.

В отличие от немецкой школы геополитики де ла Бланш отказывается от жесткого географического детерминизма, напоминающего порой судьбу.

Он ставил на первое место не географический фатализм, а волю и инициативу человека, человек, как и природа, может рассматриваться в качестве «географического фактора». Причем этому фактору он отводил активную роль субъекта воздействия на исторические процессы. Но действует этот активный субъект не изолированно, а в рамках природного комплекса.

Главный элемент его теории — категория локальности развития цивилизации. Ее основу составляют отдельные очаги, которые являются первокирпичиками, элементами цивилизации. Они представляют собой небольшие группы людей, которые складываются во взаимодействии человека с природой. В этих первичных клетках — общественных ячейках — постепенно формируются определенные «образы жизни».

Взаимодействуя с окружающей средой, человек растет, развивается. Ученый отмечал: Географическая индивидуальность не есть что-то данное заранее природой; она лишь резервуар, где спит заложенная природой энергия, которую может разбудить только человек.

Эти первичные очаги, взаимодействуя между собой, начинают формировать и, наконец, образуют ту основу цивилизации, которая, эволюционируя, расширяется и охватывает все новые и новые территории. Это расширение происходит не всегда гладко, поступательно. В процессе расширения, усложнения структур цивилизация переживает откаты, вспышки энергии сменяются катастрофами, регрессией. Сами формы взаимодействия «первичных очагов» — ячеек многообразны и противоречивы: есть в нем влияние (ассимиляция), заимствования и даже полное уничтожение.

По теории де ла Бланша процесс взаимодействия начинается и, все ускоряясь, происходит в северной полусфере от Средиземноморья до Китайского моря. По его мнению, в Западной и Центральной Европе взаимодействие первичных очагов (элементов) цивилизации происходило почти непрерывно и политические образования, сменяя друг друга, накладывались на ту или иную конфигурацию взаимодействующих между собой множеств небольших очагов, сообществ, этих своеобразных микрокосмосов.

Сближение и взаимодействие этих разнородных элементов, ассимиляция одними других привели к образованию империй, религий, государств, по которым с большей или меньшей суровостью прокатился каток истории... Именно благодаря этим отдельным небольшим очагам теплилась жизнь в Римской империи, а затем — в Западной и Восточной римских империях, в имперских государственных образованиях Сассанидов, персов и т.д. (В обширных областях Восточной Европы и Западной Азии цивилизаци-онный процесс нередко прерывался, возобновляясь несколько позже и частично).

Как утверждает де ла Бланш, этот процесс протекал в Европе под влиянием специфических условий. Суть их сводилась к тому, что здесь соседствуют самые различные географические среды: моря и горы, степи и лесные массивы, большие реки, связывающие север и юг, различные ландшафтные зоны, имеются плодородные почвы, морская линия изрезана заливами с удобными бухтами, климат, обусловленный влиянием теплых морей, благоприятен, не суров и в то же время не способствует развитию насекомых-паразитов, не парализует деятельность человека, способствует развитию его энергии.

Все эти факторы, вместе взятые, по его мнению, и привели в значительной степени к образованию на Европейском пространстве самого большого многообразия отдельных очагов жизнедеятельности со своими «образами жизни». Взаимодействия этих элементов жизни, обогащение, ассимиляция, способность применять заимствованное стали причиной динамического развития европейской цивилизации, основой ее богатства, самой характерной чертой.

Как видим, де ла Бланш повторяет некоторые идеи Ф. Ратцеля: очень близки их подходы к всемирной истории как «беспрерывному процессу дифференциации». Но если говорить по большому счету, то эту мысль более глубоко и обстоятельно до обоих этих ученых сформулировал, обосновал, развил Г. Спенсер.

Мы уже отметили выше, что Видаль де ла Бланш в своей концепции в отличие от Ф. Ратцеля и других геополитиков, делал акцент не только на окружающую географическую среду. Он по-иному рассматривал роль государств, политических образований в процессе развития цивилизаций. Если для Ф. Ратцеля, как уже сказано, государство — это и органическое существо, «развивающееся в соответствии с законом растущих территорий», то французский геополитик считает, что государство скорее напоминает нечто внешнее, вторичное, детерминируемое характером и формой взаимодействия локальных ячеек цивилизаций.

Это взаимодействие происходит тем активнее, чем лучше отлажены коммуникации между локальными очагами: реки, озера, моря, шоссейные и железные дороги и т.д. Коммуникациям де ла Бланш уделял в своих трудах очень много внимания и утверждал, что в будущем при соответствующих коммуникациях, при активном взаимодействии отдельных цивилизационных очагов возможно создание мирового государства. И человек в том государстве будет осознавать себя «гражданином мира».

Интересным аспектом в теории французского геополитика является мысль о постепенном преодолении противоречий между континентальными и морскими государствами. Эта консолидация, по его мнению, будет происходить путем складывания принципиально новых отношений между землей и морем. Он полагал, что континентальные пространства становятся все более и более проницаемыми, так как совершенствуются все виды коммуникаций, расширяется, модернизируется сеть дорог; морские пути, перевозки (вообще море, океан) все более становятся зависимыми от связей с континентами. По этому поводу он говорит, что «взаимопроникновение» земли и моря — универсальный процесс.

И еще один штрих в многоуровневой концепции французского ученого. (Мы уже отмечали выше, что государство у него является как бы вторичным, «продуктом деятельности отдельных ячеек, обшностей, осознающих единство, сходство, совместимость главных элементов их бытия», оно (государство) — продукт этого осознаваемого единства.) Исходя из этого геополитик специфически понимает и границы государств. Граница — это живой, осознаваемый феномен, она не обусловлена «внешними» рамками государства или непосредственно физико-географическими факторами.

7. Геополитическая концепция «Rimland» Н. Спайкмена

Николас Спайкмен (1893—1943) — американский ученый, профессор международных отношений, директор Института международных отношений при Иейльском Университете, был продолжателем теории адмирала Т. Мэхена. Н. Спайкмен видел геополитику не как науку, изучающую влияние почвы на жизнь государства, а рельефа на национальный характер, а как аналитический метод, позволяющий выработать эффективную международную политику. Все исследования этого ученого носят чисто прагматический характер. Основной тезис Спайкмена можно свести к тому, что Макиндер переоценил геополитическое значение Heartland’a.

Спайкмен полагал, что географическая история «внутреннего голумесяца», Rimland, «береговых зон» формировалась и протекала сама по себе, а не под давлением «кочевников суши», как утверждал Макиндер. Heartland, по Спайкмену, пространство, получающее импульсы из береговых зон, а не наоборот. Следовательно, Rimland — ключ к мировому господству, поэтому тот, кто доминирует над ним, доминирует над Евразией, держит
судьбу мира в своих руках.

Он выделил десять критериев геополитического могущества государства: поверхность территории, природа границ, объем населения, наличие или отсутствие полезных ископаемых, экономическое и технологическое развитие, финансовая мощь, этническая однородность, уровень социальной интеграции, политическая стабильность, национальный дух. Если сумма оценки политических возможностей государства по этим критериям оказывается небольшой, то данное государство вынуждено поступаться частью своего суверенитета.

Кроме этого, Спайкмен ввел новую категорию — «Срединный океан», который выступает у него как «внутреннее море», каковым в Древнем мире и в Средние века было Средиземное море. Он выделяет особую геополитическую реальность — «атлантический Контингент», связанный общностью культуры западноевропейского происхождения, идеологией либерал-капитализма, демократии, единством политической, этической судьбы своего рода.

Мозгом нового атлантического сообщества становятся Западная Европа и пояс Восточного побережья США (особенно Нью-Йорк), главным силовым механизмом континента — США, располагающие мощным военно-промышленным и торговым потенциалом.

Европа — придаток США: экономический, военный, интеллектуальный. Ее роль, политическая суверенность европейских государств должны сокращаться. Власть на континенте постепенно перейдет к особой структуре, объединяющей лидеров всех «атлантических» пространств. Главную роль в этой структуре будет, безусловно, играть США.

Спайкмен предельно развил идею «анаконды» — контроля и удушения береговых территорий Афро-азиатских, арабских стран, Индии и Китая, что можно сделать только опираясь на силу. Он был сторонником применения силы в международных отношениях. Сила, по его мнению, — необходимая составная часть всякого политического порядка: ... в мире международной иерархии внешняя политика должна иметь своей целью прежде всего улучшение или по крайней мере сохранение сравнительной силовой позиции государства. Сила в конечном счете составляет способность вести успешную войну

8. Геополитическая концепция «континентального блока» К. Хаусхофера.

Крупный немецкий ученый-геополитик К. Хаусхофер (1869— 1946) был военным, дипломатом, ас 1911 г. занялся наукой, получил звание доктора Мюнхенского университета. С 1924 г. в течение 20 лет издавал солидный геополитический журнал, где и были опубликованы его главные работы. Он глубоко изучил идеи своих предшественников и хорошо усвоил положения закона планетарного дуализма: «морские силы» против «суши»; власть моря против власти посредством земли. Ученый создает свою доктрину, суть которой сводится к необходимости создания континентального блока, или оси: Берлин — Москва — Токио. По сути он развил идеи «железного канцлера» — объединителя всех германских земель Отто фон Бисмарка, ратовавшего за русско-германский союз и предупреждавшего Запад об опасностях любых действий (включая и военные) против России.

Хаусхофер, вслед за Бисмарком, видел в союзе с Россией и Японией достойный ответ на стратегию морских держав. По этому поводу он писал:

Германию обвиняют в том, что мы проводим в жизнь план по натравливанию цветных народов на их «законных» господ в Индии и Индокитае... Мы же, на самом деле, основываясь на работе англичанина Макиндера, пропагандируем во всем мире идею того, что только прочная связь государств по оси Германия — Россия — Япония позволит нам всем подняться и стать неуязвимыми перед методами анаконды англо-саксонского мира... Только идея Евразии, воплощаясь политически в пространстве, дает нам возможность для долговременного расширения нашего жизненного пространства.

Итак, для противостояния морским державам, стремящимся задушить континентальные страны, как душит анаконда свои жертвы, Хаусхофер и его школа разработали концепцию «большого пространства»

а) векторы естественной геополитической экспансии евразийских Больших пространств;

б) три евразийских ареала:

1— Западный (Евроафрика)

2 — Осевой (собственно Евразия)

3 — Восточный (тихоокеанский)

Сам термин «большое пространство» возник еще в античном мире и в него включали умеренные тропические и субтропические зоны по линии Восток—Запад. По мере накопления знаний об окружающем мире (португальские, испанские и другие великие географические открытия и колониальные войны) категория «большое пространство» изменялась и охватывала уже не одно Средиземноморье, Малую Азию, но и Иран, Китай, Индию. «Большое пространство» раздвинуло свои границы как в меридиональном, так и в широтном направлениях. В 40-х годах XX в. сформировалось два больших геополитических образования: панамериканский и восточно-азиатский блоки. Это геополитическое событие имело большое значение, так как предопределило полное изменение «силового поля» земной поверхности. Это обстоятельство объясняет попытки Советского Союза перейти от «широтной стратегии» к «стратегии теплых морей»: Евро-Африканский проект, проекты в отношении Индии и тихоокеанских островов. Это новое геополитическое поле резко отличается от того, которое в 1904 г. было определено X. Макиндером как «географическая ось истории» — центр Старого Света.

Хаусхофер гениально предугадал ориентацию геополитичемких устремлений США по линии Запад — Восток, и он считал, чго эта геополитическая экспансия при ее завершении создает основу для самой серьезной угрозы для мира, так как она несет в себе возможность порабощения Соединенными Штатами всей планеты.

Восточная Азия, по его мнению, вынуждена укреплять собственную политическую и культурную форму, чтобы отстоять свою геополитическую независимость. На периферии своего влияния Восточная Азия создает буферные зоны безопасности.

К. Хаусхофер делает вывод, что геополитическое будущее планеты зависит от результата борьбы двух тенденций: сможет ли англо-американская экспансия вдоль параллелей побороть сопротивление восточно-азиатской экспансии вдоль меридианов. Но при любом исходе США будут защищены остатками бывшей английской колониальной империи и всегда смогут тереться на тропическую Америку, находящуюся под их контролем.

Представляет интерес и определение предмета геополитики, данное Хаусхофером:

Геополитика есть наука об отношениях земли и политических процессов. Она зиждется на широком фундаменте географии, прежде всего географии политической, которая есть наука о политических организмах в пространстве и об их структуре. Более того, геополитика имеет целью обеспечить надлежащим средством политическое действие и придать направление политической жизни в целом. Тем самым геополитика становится искусством, именно — искусством руководства практической политикой. Геополитика — это географический разум государства

9. Атлантизм как современное геополитическое направление

Атлантизм (евроатлантизм) - геополитическая концепция полического, экономического а также военного сближения Северной Америки и Западной Европе на основе общих ценностей. Демократия, индивидуальная свобода.

Развитие этой линии представляло развитие тезисов Спайкмена. У него было много последователей, развивавших и корректировавших его взгляды. Мейниг написал работу "Харьлент и Римленд в евразийской истории". Здесь интересен тот факт, что он не считает Римленд чем-то особенным. Он выделяет в нём три группы государств в зависимости от функционально-культурных предрасположенностей:

- пространства, тяготеющие к Хартленду (страны внутреннего полумесяца, тяготеющие к нему) Китай, Вьетнам, Афганистан, Восточная Европа. 

- геополитически нейтральные государства (Южная Корея, Индия, Ирак, Сирия)

- пространства, тяготеющие к странам внешнего полумесяца (Франция, Германия, Греция, Турция, Иран и Пакистан)

С точки зрения американских геостратегий выступал вопрос: как поступать в внутренним полумесяцем. Киссенджер ответил на этот вопрос. Он полагал, что политическая стратегия должна состоять в том, чтобы соединить разрозненные части внутреннего полумесяца в одном целое, чтобы получить контроль над Евразией и затем над СССР. Доктрина Киссенджера предполагала действовать методом кнута пряника. 

Атлантизм не был чужд новым идеям, учитывая существовавшие реалии с НТП, с вооружением. Это поколебало авторитет с взаимоотношением моря и суши. 

В конце 90-х годов ХХ века появилось два направления, одно из которых - неоатлантизм, связанный с Самуилом Хантингтоном ("Столкновение цивилизаций") - стратегическая победа над атлантистам евразийцев является не наступившей. В западной части восторжествовало временных. Усилится влияние религиозных факторов. Такое противостояние сейчас имеет место быть.

Он делает вывод, что надо учитывать этот факт и сдерживать антиатлантистские настроения. Самое главное - не допустить соединения различных геополитических ценностей в единый союз, как следствие, надо проводить нужную для этого политику:

- обеспечить единство между США и Европой, то есть наладить более тесное сотрудничество.

- необходимо интегрировать в западную цивилизацию те общества в восточной Европе, чьи культуры близки западной. 

- необходимо ограничивать экспансию исламских государств

- использовать трудности и конфликты во взаимоотношения между исламскими и конфуцианскими государствами.

Надо ориентировать на те группы, которые принимают эти западные ценности. 

- усиливать международные институты, которые отображают западные интересы

10. Мондиализм как современное геополитическое направление

Начал развиваться в Европе. 

Именно Саркази повернул Францию к США после Де Голля. Он испытывал линию "оборона по всем азимутам" - Европа от Атлантики до Урала. В Германии активно развивалась школа Хаус Хофера. 

Мондиализм - доктрина нового мирового порядка, следствием которой является утверждение полной планетарной интеграции и создание единого мира. Можно его понимать как противопоставление атлантизму, или как "Американский век". Идеи были положены в основу идеи государственной политики США: победа в геополитической схватке возложила на народ Америки бремя за дальнейшую судьбу мира. 

Были потайные организации, о которых политологи узнали позже, нежели когда они развивали активную деятельность. Она была за рамками официальных структур:

- совет по международным отношениям - выработка американской стратегии в планетарном масштабе

- бильдербергская группа - объединила не только американских интеллектуалов, но и их европейских коллег, рассматривалась как продолжение первой организации.

В 1973 году активистами этой группы была создана третья структура 

- трехстранная комиссия (триллатэраль) - три больших пространства она затрагивала в своих интересах, именно они лидируют в рыночной экономики: американское пространство, европейское пространство, тихоокеанское (Япония). Во главе этих групп стал Рокфеллер. 

Бжезинский стал рассматривать переход к единой мировой системе под руководством США, среди идей была идея корвенгенции (слияние). Она была создана Питиримом Сорокиным, а в 70-е годы была модернизирована под нужды мондиализма. 

В этот же период появляется неомондиализм. Здесь это идеолог Фукуяма ("Конец истории"). Он проводит от эпохи закона силы и мракобесия к разумному капиталистическому строю. Последним оплотом иррационализма являлся СССР. 

11.Основные российские геополитические концепции

1. Мессианские геополитические концепции

Панправославная идея - «Москва — Третий Рим»

  Идея исключительности России, ее особого предназначения в ми­ровой истории была сформулирована в концепции русского месси­анства. Мессианская панправославная идея «Москва — Третий Рим» возникла на рубеже XV—XVI вв.

  Этому способствовал объединитель­ный процесс Русских земель вокруг Москвы в XIV—XVI вв., кото­рый привел к интенсивному экономическому, политическому и культурному развитию, формированию национального самосозна­ния. В этих условиях нужна была духовная опора, способная интег­рировать земли Московского государства после 200-летнего господства татаро-монгольского ига, обеспечить цивилизационную идентичность ее населения.

  Духовной геополитической доминантой со времен Киевской Ру­си выступало христианство, которое было принято в 988 г. и оказа­ло большое влияние на ее культуру. Через христианство Русь оказа­лась приобщенной к культуре античного мира и Византии.

  Русская православная церковь первоначально находилась в подчинении Константинопольской. Однако в 1439 г. Константинопольская церковь, надеясь на помощь стран Западной Европы в борьбе с турками, заклю­чила с римско-католической церковью Флорентийскую унию, по которой признавалось главенство папы римского над всей христианской церко­вью. Однако вскоре Флорентийская уния была разорвана. Русская пра­вославная церковь стала автокефальной — самостоятельно избирающей своего главу. После взятия в 1453 г. турками Константинополя и паде­ния Византийской империи лишь Московское царство оставалось неза­висимым православным государством.

  Брат последнего византийского императора Константина Фома Палеолог нашел со своей семьей убежище в Риме. Папа римский Павел II предло­жил дочь Фомы Палеолога Софью в супружество Ивану III (овдовев­шему в 1467 г.), надеясь посредством этого брака вновь присоединить Москву к Флорентийской унии. Брак состоялся в 1472 г., но он не оп­равдал надежд папы римского и в то же время сыграл большую роль в возвышении монархической власти в Москве благодаря родству велико­го князя с византийской царевной и ее личным властным качествам. Великий князь стал как бы преемником византийского императора, по­читавшегося главою всего православного мира. В сношениях с малыми соседними землями был узаконен титул царя всея Руси. С конца XV в. на печатях Московского государства появился византийский герб — двуглавый орел, который комбинировался с прежним московским гер­бом — изображением Георгия Победоносца. Распространилось сказание о том, что «шапка Мономаха», хранящаяся в настоящее время в Мос­ковском Кремле, была прислана в Киев императором Константином Мономахом для венчания на царство великого князя киевского Влади­мира Мономаха, от которого якобы ведут свой род московские государи.

  Возвышение Московского государства как нового центра Русских земель вместе с заключением брака Ивана III с Софьей Палеолог привели к тому, что теперь Москва считалась наследницей Кон­стантинополя (Второго Рима). Москва провозглашается Третьим Римом — последним и вечным царством всего православного мира.

  Панправославное мессианство, покровительство единоверным народам получило яркое выражение в послании игумена псковского Елеазарова монастыря Филофея, в котором он писал, что «два Рима пали, третий стоит, а четвертому не бывать». Следует заметить, что Третий Рим не заменяет, не повторяет своих предшественников, он представляет собой новое царство взамен двух падших.

Панславизм

  Мощной составляющей политического романтизма начала XIX в. была уверенность в том, что люди, говорящие на родственных язы­ках, объединяются в одну наднациональную семью. Эта идея легла в основу ряда движений, название которых начинается со слова  пан, что по-гречески значит «все».

  Панславизм представляет собой течение идейно-политической мысли в славянских странах, в котором обосновывается единство славянских народов и необходимость их союза для совместного решения актуальных международных проблем, возникающих в опре­деленные исторические периоды. Панславизм по­мог балканским народам при поддержке России сбросить австро-венгерское и турецкое иго. Первоначально, в Чехии, Хорватии, Сербии и Черногории в конце ХVIII — начале XIX в., панславизм возник как общественно-политическое движение славянских наро­дов, ставящее цель достижения независимости. Славянские народы в Центральной и Восточной Европе и на Балканах в подавляющем большинстве находились под иноземным гнетом Турции и Австро-Венгрии. Позже панславизм приобрел черты философии и идеоло­гии порабощенных славянских народов, обосновывающих их право на государственное самоопределение. Несмотря на то, что пансла­визм не был однороден, его главной идеей была идея славянской солидарности.

  Идеи «славянской взаимности» распространял известный дея­тель чешского национального движения и ученый Павел Шафарик (1795—1861). Его поддерживал один из основателей славяноведения чех Йосеф Добровский (1753—1829).

  Особым направлением панславизма был «иллиризм», который развивался югославянскими по­литическими деятелями: поэтом Людевитом Гаем (1809—1872), ис­ториком Иваном Кукулевичем Сакцинским (1816—1889). Эти хорватские мыслители обосновывали создание Великой Иллирии, охватывающей все южнославянские и часть неславянских территорий. Их населе­ние они рассматривали как один народ, происшедший от коренных жителей Древней Иллирии.

  В панславизме развивалась и русофиль­ская линия. Наиболее четко она проявилась у сербского просвети­теля Вука Караджича (1787—1864) и черногорского правителя и просветителя Петра Негоша (1813—1851). Их объединительная идея была обращена к единственной независимой славянской державе — великой России.

  В самой России отношение к панславизму было неоднородным. Одни авторы рассматривали панславизм как оппозицию всему агрессивному романо-германскому. Другие мыслители подчеркивали иллюзорность и несбыточность утопич­ность и вред идей панславизма.

 

2. Цивилизационные концепции геополитического пространства

Концепция культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского

  Впервые цивилизационный анализ в гео­политике был использован русским мыс­лителем Н.Я. Данилевским (1822—1885) в работе «Россия и Европа», вышедшей в свет еще в 1871 г. В ней он сформулировал концепцию культурно-исторических типов, или цивилизаций. Н.Я. Данилев­ский ввел в геопо­литику понятие «цивилизация» в качестве единицы геополитического анализа. По его мнению, цивилизация (или культур­но-исторический тип) — это совокуп­ность народов, обладающих языковой, территориальной, нравственно-психо­логической, культурной и политической общностью.

  Данилевский выделяет 11 цивилизаций, или культурно-исторических типов: египетскую, ассирийско-вавилонско-финикийско-халдейскую (древнесемитскую), китайскую, индийскую, иран­скую, еврейскую, греческую, римскую, аравийскую (новосемит­скую), европейскую (романо-германскую) и славянскую. Еще две цивилизации — перуанская и мексиканская — были насильственно разрушены на ранних стадиях развития.

  По мнению Н.Я. Данилевского, цивилизация представляет со­бой живой организм, возникающий и развивающийся в простран­стве по определенным законам. Он сформулировал пять основных за­конов развития цивилизации.

  1) Всякое племя или семейство народов, характеризуемое отдель­ным языком или группою языков, довольно близких между со­бою, составляет самобытный культурно-исторический тип, если оно вообще по своим духовным задаткам способно к историческому развитию и вышло уже из младенчества.

  2) Дабы цивилизация, свойственная самобытному историко-куль­турному типу, могла зародиться и развиваться, необходимо, что­бы народы, к нему принадлежащие, пользовались политической независимостью.

  3) Начала цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются народам другого типа. Каждый тип вырабатывает ее для себя при большем или меньшем влиянии чуждых, ему пред­шествовавших или современных цивилизаций.

  4) Цивилизация, свойственная каждому культурно-историческому типу, тогда только достигает полноты, разнообразия или богат­ства, когда разнообразны этнографические элементы, его состав­ляющие, — когда они, не будучи поглощены одним политиче­ским целым, пользуясь независимостью, составляют федерацию, или политическую систему государств.

  5) Каждый культурно-исторический тип проходит определенные «фазисы эволюции» или ступени развития по аналогии с жиз­ненным циклом растений, животных и человека: цивилизации и народы, их составляющие, рождаются, достигают различных ступеней развития, стареют, дряхлеют и умирают.

  Таким образом, рост цивилизации возможен лишь при условии многообразия организационных форм народов, составляющих куль­турно-исторический тип.

  Данилевский выделяет четыре разряда культурной деятельности, каждый из которых в большей или меньшей степени соответствует определенному культурно-историческому типу: религиозную, куль­турную в узком смысле, политическую и общественно-экономичес­кую деятельность.

  Данилевский был убежден, что не может быть особых, привилегированных культурно-исторических типов, поскольку ни одна цивилизация не может создать «окончательные», универсальные формы общественного устройства. Прогресс состоит не в том, чтобы всем идти в одном направлении, а в том, чтобы все поприще истори­ческой деятельности человечества исходить во всех направлениях.

  По его мнению пространственными от­ношениями между государствами управляют не законы развития наций, а законы распространения цивилизаций. Воздействие одного типа на другой осуществляется следующими способами:

 = самый простейший способ — пересадка с одного места на другое посредством колонизации (греки и Южная Италия и Сицилия; англичане — Северная Америка и Австралия);

 = прививка, что часто понимают под передачей цивилизации (Алек­сандрия и Египет);

 = действие, уподобляемое влиянию почвенного удобрения на рас­тительный организм (Греция и Рим, Рим и Греция — на романо-германскую Европу).

  Цивилизационное освоение пространства позволило ему подойти к пониманию основных геополитических закономерностей ее разви­тия в пространстве.

  Закон сохранения запаса исторических сил. Он проявляется в том, что в начале истории цивилизации, в этнографический период ее развития интенсивное освоение своего пространства цивилизация начинает лишь в некоторых частях, находящихся в особенно вы­годных географических условиях или в близких, непосредственных отношениях с народами, достигшими более высокого уровня куль­турного развития. В рамках этого закона Данилевский прослеживает отношения между западными славянами, окруженными романо-германскими народами и волей-неволей захваченными круговоротом их жизни, потерявшими в нем свою политическую самобытность и независи­мость, и Россией, составляющей громадный запас славянских сил. Он был уверен, что запас этот не пропадет втуне, что он предна­значен для того, чтобы обновить, восстановить, возродить собою славянскую цивилизацию.

  Опасностью в геополитике Данилевский считал отрыв от национальных истоков, денационализацию простран­ства. Как ни важны при обыкновенном мирном течении жизни экономические и финансовые вопросы, торговые, колониальные или дипломатические выгоды, все они отступают на задний план, когда дело идет о духовной жизни и смерти народов, т.е. об испол­нении ими исторического призвания. Для народов и государств, так же как и для частных лиц, всевластные миллионы теряют свое зна­чение тогда, когда разыгрывается вопрос жизни и смерти. Здесь Данилевский подходит к формулировке еще одного геополитиче­ского закона — о защите пространства с помощью дисциплинирован­ного энтузиазма. В периоды испытаний и кризиса народной жизни на первый план выступают два нравственных двигателя, при посредстве которых только и возможно то напряжение всех сил народных, которое все сокрушает и ничем само сокрушимо быть не может: «Это — дисциплина, или дар повиновения, или энтузиазм, или беспредель­ная готовность к самопожертвованию».

  По Н.Я. Данилевскому цивилизации в политическом плане прохо­дят следующие стадии, соответствующие таким этапам, как зарождение — расцвет — упадок:

 — племя (этноязыковое сообщество);

 — союз (федерация) или политическая система государств, пользующихся политической независимостью;

 — политическое целое, политически централизованное государство (империя).

  Сегодня политики и правительства, пытаясь добиться поддерж­ки населения и сформировать коалиции, все реже апеллируют к национальному сознанию, все чаще обращаются к общности рели­гиозных и культурных ценностей. XX век очертил свое поле геопо­литических исследований, не ограниченное рамками национальных государств. Это диалог культур, диалог цивилизаций.

Теория византизма К.Н. Леонтьева

  Русский мыслитель К.Н. Леонтьев (1831 — 1891) разработал теорию византизма — концепцию цивилизационного развития, отличную от Н.Я. Данилевского. Со­гласно ей, приоритетным для развития ци­вилизации является духовная, идейная осно­ва. Он противопоставил византизм, общая идея которого, по его мнению, слагается из нескольких отдельных идей — религиозных, государственных, нравственных, философ­ских и художественных — аморфному, ни в чем конкретно не выраженному «славянст­ву», т.е. заменил этноязыковую основу культурно-исторического типа духовным единством. Византизм в государстве означает само­державие; в религии — аутентичное христианство, отличающееся от западных церквей с их ересями и расколами; в нравственной облас­ти — отрицание высокого значения человеческой личности и идеи единого человечества. В основе византизма — «римский кесаризм, оживленный христианством», который «дал возможность новому Риму (Византии) пережить старый Италийский Рим на целую госу­дарственную нормальную жизнь...». Леонтьев видел в византизме особую форму социального реформаторства, в основе которой ле­жала идея создания нового типа русской социальной жизни. Это был утопический проект перенесения социально-экономического опыта византийской цивилизации на российскую почву.

  Согласно Леонтьеву, в основе освоения геополитического про­странства лежит триединый процесс, который свойственен всему существующему — и жизни человеческих обществ, государствам и целым культурным мирам. Его стадиями являются: 1) стадия пер­воначальной простоты; 2) стадия цветущего объединения и слож­ности; 3) стадия вторичного смесительного упрощения.

  Особое внимание автор уделяет второй стадии — стадии цвету­щего объединения и сложности, соответствующей расцвету цивили­зации.

 

3. Западничество и славянофильство

  Славянофильство и западничество как направления возникли в 20—40-х годах XIX в. формировались на единой основе, состоящей в поиске глобальных законов исторического развития, критически оценивали крепостничество и дистанцировались от власти. Однако они расходились в понимании исторического процесса, его целей, конкретных путей. Славянофилы стояли на почве религиоз­ной философии, западники — разделяли основополагающие идеи западноевропейской рационалистической традиции.

  Западники (А.И. Герцен, К.Д. Кавелин, Н.В. Станкевич, Н.П. Огарев, П.В. Анненков, В.Г. Белинский, И.С. Тургенев и др.) сознательно вы­бирали для России европейскую модель развития, а капитализм — как магистральный путь для человечества. Они считали, что развитие Рос­сии необходимо рассматривать в контексте развития общечеловеческой цивилизации, передовым рубежом которой является Западная Европа, где наиболее полно и успешно осуществляются принципы прогресса и свободы. Российская история, считали западники, — это история пре­одоления отсталости от европейского Запада, которая началась со вре­мени Петра Великого, включившего страну в общечеловеческий цивилизационный процесс. Задача России состоит в скорейшем изживании патриархальщины, косности и азиатчины, в частности общинности.

 

  Славянофилы (Л.С. Хомяков, братья И. В. и П.В. Киреев­ские, братья К. С. и И.С. Аксаковы, Ю.Ф. Самарин) идеализировали допетровскую Русь и ратовали за возврат к патриархальному состоя­нию. В первую очередь, они исключали наличие общечеловеческого развития и признавали самобытность жизни каждого народа или со­общества близких народов. Они считали, что преобразования Петра I нанесли удар по российской самобытности. У России, согласно сла­вянофилам, собственный путь развития, не нуждающийся в интегра­ции в европейскую систему. Особый путь России предопределен кол­лективистским, а не индивидуалистским началом русского народа, его соборностью, общинным характером деревенской жизни, артельностью ремесленников, а также тем православием, которое выработал русский народ.

  Неприятие Европы стало основой объединения славянофилов, которое впоследствии переродилось в национализм. По мнению сла­вянофилов, Россия призвана оздоровить Западную Европу духом православия и русских общественных идеалов, а также помочь Ев­ропе в разрешении ее внутренних и внешних политических про­блем в соответствии с христианскими принципами.

  Славянофилы считали, что жизнь в России строится по «правде внутренней», тогда как у европейцев по «правде внешней», т.е. по нормам писаного права. В то же время отношение к Западу не у всех славянофилов было одинаковым.

  В период Великой реформы второй половины XIX в. славянофилы неожиданно отошли от ряда своих коренных взглядов, «возненавиде­ли» европейский путь развития и обратились к идеалам Средневековья Русского государства. Отказ от прогрессивных преобразований в рос­сийском обществе привел славянофилов к национализму. Последую­щая история показала, что почвенники-славянофилы исходили из патриархального строя жизни, руководствовались утопическими, оторванными от российской действительности представлениями и мало уделяли внимания социальному и экономическому развитию России, а западники недостаточно осознавали национально-госу­дарственные интересы и особенности народов России, без учета которых страна не может успешно модернизироваться.

Концепция русского глобализма B.C. Соловьева

  Одним из первых подметил превращение патриотизма славянофилов в мракобесие и безыдейный национализм, опасные для развития российского общества великий философ В. С. Соловьев, покинувший вследствие этого славянофильство. Он не принимал национализм, изоляционизм, мессианство не только из философских, но прежде всего из морально-религиозных соображений. Он развивал глобалистский подход в анализе понятия «русская идея», что позволяло ему избежать крайностей в своих суждениях. Стремился к познанию «русской идеи» в контексте трех «мировых идей», которые выделил Достоевский: «идея католицизма», «старого протестантизма» и «рус­ская идея».

  Соловьев понимал, что идеи изоляционизма далеки от ре­альной истории России. Он говорил, что если бы новгородцы в IX в. придерживались антиевропейских или любых изоляционистских идей, то не было бы Российского государства. Если бы изоляцио­нистские идеи разделял Владимир Киевский, то Русь не стала бы христианской. И если бы Петр Первый не проводил западнически ориентированых преобразований, то не было бы теперешней Рос­сии и ее культуры. Таким образом, еще задолго до трудов евра­зийцев была предопределена отрицательная оценка основных положений славянофилов.

4. Теория национальной исключительности Бердяева

5. Антропогеографический детерменизм Мечникова.

Доктрина антропогеографического детерминизма в анализе политического пространства основана на положении Мечникова о том, чтогосподство человека над пространством пропорционально степени способности использовать его. Он исходил из того, что человек в отличие от животных не только обладает способностью приспосабливаться к пространству обитания, но и приспосабливает само пространство к своим потребностям. Способность человека преобразовывать пространство под свои нужды развивается одновременно с прогрессом науки, искусства и промышленности. Влияние географической среды не происходит автоматически, оно опосредовано культурой и традициями. Переселяясь в новую страну человек приносил в новое местожительство нравы, обычаи, физические и моральные способности, развитые и приобретенные на старой родине.

12.Евразийство как направление в российской геополитической мысли

Евразийство возникло в 1921 г. в Европе в среде русских эмигрантов и существовало до начала Второй мировой войны. Его отсчет ведется с 1921 г., когда в Софии увидел свет первый сборник евразийцев «Исход к Востоку». Главная идея евразийства состояла в обосновании лидерства России в антиевропейском глобальном движении. В отношении Азии у евразийцев была достаточно абстрактная и романтичная позиция: они возлагали большие надежды на плодотворность взаимодействия России с азиатскими культурами. В 1926 г. в Европе появилась их программная работа «Евразийство. Опыт систематического изложения».

   Наиболее известными евразийцами были географ П.Н. Савицкий (1859—1968), филолог князь Н.С. Трубецкой (1890-1938), историк Г.В. Вернадский, богослов Г.В. Флоровский (1893—1979) и др. Ведущее место среди евразийцев занимал П.Н. Савицкий, автор теории «месторазвития».

   Евразийство представляет идейно-философское течение, основанное на тезисе о том, что Россия, занимающая срединное пространство Азии и Европы, лежащая на стыке двух миров — восточного и западного, представляет особый социокультурный мир, объединяющий оба начала, при доминирующей роли азиатского компонента. Обосновывая свою «срединную» позицию, евразийцы писали: «Культура России не есть ни культура европейская, ни одна из азиатских, ни сумма или механическое сочетание из элементов той и других. Ее надо противопоставить культурам Европы и Азии как срединную евразийскую культуру». На смену Европе и Западу, исчерпавшим свои духовно-исторические потенции, шла мессианская Россия как самобытная евразийская цивилизация.

   В свое время публицист и историк П.И. Милюков в дискуссии с евразийцами замечал, что Россия, несмотря на свое положение в Европе и Азии, по своим глубинным корням византийско-греческое, славянское и европейское государство. Европеизация России — это не продукт заимствования, а результат внутренней эволюции, одинаковой с Европой, но лишь задержанной по условиям среды. Эти тормозящие «условия среды» были обусловлены азиатчиной, поскольку Россия брала далеко не лучшее, чем была богата Азия.

   Заметный всплеск интереса к идеям евразийцев в современных условиях связан с поиском Россией собственной геополитической ниши в ситуации «однополярного мира».

   Ключевым понятием в геополитической доктрине евразийцев, как и всей русской школы геополитики, является категория месторазвития. Концепция евразийцев основана на положении о том, что Россия — это не Европа и не Азия, она является исключительной страной, непохожей на Европу и имеющей большое родство с Азией. Россия — это отдельный, своеобразный, целостный и органичный мир, именуемый Россия-Евразия, самодостаточный мир, географические и политические границы которого исторически совпали с границами Российской империи.

   Существует множество интерпретаций термина «месторазвитие». Одно из них принадлежит Г.В. Вернадскому:

   Под месторазвитием человеческих обществ мы понимаем определенную географическую среду, которая налагает печать своих особенностей на человеческие общежития, развивающиеся в этой среде.

   В этом определении социально-историческая среда и географический фактор взаимовлияют друг на друга, образуя единое целое. По этой причине история развития Русского государства есть процесс приспособления русского народа к своему месторазвитию — Евразии, а также и адаптация всего пространства Евразии к хозяйственно-историческим нуждам русского народа.

   Действительно, в русской истории можно наблюдать различные типы больших и малых месторазвитий. Целостным месторазвитием являлись каспийско-черноморская степь, речные области — объединение леса и степи (Днепровско-Киевская, Волжско-Болгарская). Большим месторазвитием является вся Евразия как цельный географический мир. Именно в рамках этого мира образовались такие крупные империи, как скифская, гуннская, или монгольская, а позже империя Российская. В процессе образования Российской империи русские не только воспользовались географическими предпосылками евразийского месторазвития, но и в значительной степени создали «свою» Евразию как единое целое, приспособив к себе географические, хозяйственные и этнические условия Евразии.

   Законченный вид это понятие приобретает в концепции месторазвития П.Н. Савицкого. Она очень близка к органицистской школе Ф. Ратцеля. Именно «месторазвитие» выступает объединяющим началом России-Евразии при всей национальной, расовой, религиозной, культурной, языковой, идеологической мозаике.

   Согласно П.Н. Савицкому, географическое положение России можно понять через анализ отношений центра и периферии. Здесь сходство с моделью Хартленда X. Маккиндера. Россия как часть Старого Света есть некое целостное единство, в котором противостоят, с одной стороны, окраинно-приморские области, простирающиеся от Китая до Западной Европы включительно, а с другой — его внутренние районы.

   Отрыв России-Евразии от Мирового океана породил особый уклад хозяйствования. Огромные размеры территории и наличие природных богатств постоянно подталкивают Евразию к осознанию своей экономической самодостаточности, превращению ее в автономный «континент-океан». Евразия в строгом смысле слова, отмечают евразийцы, подразделяется уже не на Европу и Азию, а на несколько сегментов: срединный континент (собственно Евразия) и два периферических мира: а) азиатский (Китай, Индия, Иран); б) европейский, граничащий с Евразией примерно по линии: реки Неман — Западный Буг — Сан — устье Дуная. Последняя граница является водоразделом двух колонизационных волн с Востока и Запада.

   Такое географическое положение России-Евразии способствовало объединению и синтезу двух начал Старого Света — Востока и Запада. Образовался новый тип культуры с чертами материковой (континентальной) культуры в противовес океанической, а точнее, атлантической культуре Европы, Америки и, вообще, британо-атлантической модели развития. В России-Евразии осуществлен синтез европейского и азиатского начал.

   Позже этот исторически складывавшийся в Евразии тип культуры Л.Н. Гумилев назвал скифско-сибирским «степным» стилем.

   Срединный континент стал «плавильным котлом» для славянотюркских народов, сформировавших в результате органический сплав российского суперэтноса: «Надо осознать факт: мы не славяне и не туранцы (хотя в ряду наших биологических предков есть и те, и другие), а русские». Его культуру составила евразийская культура, синтетическая по своему характеру. Самобытность евразийской культуры состоит не только в том, что это особый этнический тип, но и в том, что Россия оказалась едва ли не единственной хранительницей православия по восточному, греческому образцу. В работе «Европа и человечество» (1920) Н.С. Трубецкой писал, что православие является стержнем евразийской культуры.

   Русскую культуру отличает от других культур соборность, народность, ее цель состоит в исторической миссии сохранить и множить духовные основы человечества.

   Евразийцы выступали против панславизма, говоря, что он был создан поборниками российской великодержавности по подобию пангерманизма. Они поддержали «формулу» Леонтьева: славянство есть, славизма нет.

   Евразийцы негативно относились к идеи европоцентризма, европейского превосходства. Под ее влиянием неевропейские народы начали рассматривать европейскую культуру в качестве эталона и приходили к выводу о своей национальной неполноценности. Результатом этого стал отказ от национальных культур и национальных корней. Желание «догнать» Европу породило стремление перескочить через необходимые ступени собственного исторического развития.

   Евразийцы отвергали либеральное государство как слабое, а парламентскую демократию как извращенную форму правления, рассматривая ее скорее как олигархию. По мнению Савицкого, евразийское государство должно иметь форму идеократии, быть механизмом реализации идеи, которая в качестве духовного импульса транслируется сверху вниз.

   Идея идеократии могла принимать самые различные формы: теократия, «народная монархия», национал-диктатура, партийное государство. Неизменно одно: во главе такого типа государства должен стоять особый класс «духовных вождей». Для их распознания он ввел понятие «географическая личность». Достоинство такой личности состоит в способности подняться над материальной необходимостью, органически включать физический мир в единый духовно-созидательный импульс глобального исторического творчества.

   Ключевой тезис, который явно проводился в работах евразийцев, состоял в том, что азиатский фактор играл более существенную роль, чем славянский, в формировании и государственности, и российской концепции культуры.

   Савицкий отмечал, что благодаря татаро-монгольскому нашествию Россия обрела свою геополитическую самостоятельность и сохранила свою духовную независимость от агрессивного романогерманского мира. Евразийцы считали, что «впервые евразийский культурный мир предстал как целое в империи Чингисхана». Подъем Русского государства с середины XV в. и до середины XVIII в. характеризуется восхождением Московского государства в качестве преемника и наследника Золотой Орды.

   Идеи евразийцев подвергались серьезной критике по многим направлениям.

Неоевразийство Л.Н. Гумилева

   Идеи основателя геополитической доктрины евразийства П.Н. Савицкого оказали огромное влияние на крупнейшего российского географа и историка Л.Н. Гумилева (1912—1992).

   Хотя в своих работах Гумилев геополитические темы прямо не затрагивал, однако его теория этногенеза и этнических циклов имеет глубокий геополитический смысл для формирования российской геополитической науки. Термин «этнос» ввел в международный научный обиход в 1921 г. русский ученый С.М. Широкогоров (1887— 1939) в качестве собирательного термина для обозначения этнических общностей.

   В научной литературе сложились два основных подхода в определении этноса:

   1. Этнос — это исторически возникшая общность (форма социальной организации) людей, которая обладает общностью территории, языка, культуры, религии, другими общими признаками. Сторонники данного подхода исходят из того, что этнос явление социальное, ибо он не существует вне собственных социальных институтов различных уровней — от семьи до общества. Следовательно, этнос подчинен законам развития общества и потому не имеет собственных закономерностей. Социальное в широком значении, утверждают они, включает в себя и этническое. Значит сами этносы представляют собой социальные институты.

   2. Этнос — это устойчивый, естественно сложившийся коллектив людей, противопоставляющий себя всем другим аналогичным коллективам, что определяется ощущением комплементарности, и отличающийся своеобразным стереотипом поведения, который закономерно меняется в историческом времени. Сторонники этого подхода исходят из того, что этнос явление биологическое (природное), это система, являющаяся связующим звеном, «мостом» между социальным и биологическим, явление, в котором биологические признаки играют определяющую роль.

   Л.Н. Гумилев полагал, что сущностью этноса, его единства является стереотип поведения: «мы такие-то, а все прочие другие (не мы)». В этносе, в отличие от общества, работают не сознательные решения, а ощущения и условные рефлексы. Поведение каждого этноса — это способ его адаптации к своей географической и этнической среде.

   Л.Н. Гумилев считал этносы биологическими явлениями и классифицировал их по стереотипу поведения, фазам этнического развития. По его мнению, этнос возникает из обязательного смешения нескольких этнических субстратов и (или) при наличии дополнительного фактора — пассионарного толчка, который представляет собой микромутацию, вызывающую появление пассионарного признака в популяции и приводящую к возникновению новых этнических систем в затронутых ею регионах.

   Скептики критикуют Л.Н. Гумилева за то, что он не объясняет природу толчка. Тем самым, идея пассионарного толчка представляется ими как вмешательство извне (космическое, божественное).

   В данном случае применяется подход: «Необъяснимо, значит невозможно». Вместе с тем, доктрина Л.Н. Гумилева отвечает объективным законам развития мира. Она создана на основе науки о ритмах и находит свое подтверждение в ряде исследований.

   Пассионарный толчок проходит на поверхности планеты в виде полос шириной 200—400 км и длиной примерно 0,5 окружности Земли. Его признак — массовое появление на некоторой территории сверхактивных людей, начинающих ломать существующие традиции и создавать новый этнос. Возникнув этнос проходит ряд закономерных фаз развития, т.е. имеющих временные рамки, стадий процесса этногенеза (развития этноса), которые определяются направлением, скоростью и пределами изменения в данном этносе «пассионарного напряжения», т.е. степени влияния, возможности и способности пассионариев (индивидов энергоизбыточного типа) проводить в жизнь свои поведенческие установки. Продолжительность жизни этноса, как правило, одинакова и составляет от момента толчка до полного распада около 1500 лет, за исключением случаев, когда нормальный ход его развития прерывается искусственно — в результате агрессии, иного действия или события. Фазы, на которые разделяется процесс жизни этноса, характеризуют различные этапы его существования, его «возраст».

   Первая фаза — фаза пассионарного подъема этноса. Она продолжается около 300 лет. Основной стереотип поведения этой фазы: «Будь тем, кем ты должен быть».

   Вторая фаза — акматическая фаза, которая продолжается около 300 лет. В ней пассионарное напряжение в этносе достигает наивысшего уровня. Она характеризуется господством пассионариев жертвенного типа, наивысшим числом субэтносов. Основной стереотип поведения: «Будь самим собой».

   Третья фаза — фаза надлома, которая продолжается около 200 лет. Это фаза резкого снижения уровня пассионарного напряжения. Она характеризуется ростом числа субпассионариев (индивиды энергодефицитного типа), острыми конфликтами внутри этноса. Стереотип поведения: «Мы устали от великих, дайте жить».

   Четвертая фаза — инерционная, которая продолжается около 300 лет. Это пора «золотой осени». Стереотип поведения: «Будь таким, как я».

   Пятая фаза — фаза обскурации. Она продолжается около 200 лет. Пассионарное напряжение убывает до уровня ниже нулевого. Стереотип поведения: «Будь таким, как мы».

   Шестая фаза — мемориальная, знаменующая завершение процесса эволюции этноса. Стереотип поведения: «Будь сам собой доволен».

   Таким образом, каждая фаза эволюцию этноса характеризуется:

  1) изменением уровня активности этноса (миграционной, социально-экономической, политической, природообразовательный и др.);

  2) господствующими в данной фазе типом пассионариев определенного уровня и количеством, ролью субпассионариев;

  3) единым для данной фазы общественным императивом поведения;

  4) степенью внутренней сложности этноса, т.е. количества и направлений изменения составляющих его субэтносов;

  5) направлением изменения и уровнем резистентности этноса;

  6) особыми, присущими только ей отличительными признаками.

   Применительно к геополитике Гумилев довел до логического конца идею Савицкого о том, что русские — это не просто ветвь восточных славян, а особый этнос, сложившийся на основе тюрко-славянского слияния. В его концепции татаро-монголы выступают не в качестве поработителей, а в роли хранителей русского государства от католической агрессии Европы.

   Постулирование полярности Россия — Запад (в лице ее лидера — США) основано на вере в будущее воссозданной евразийской империи, обладающей большими историческими возможностями. Неизбежно центр тяжести должен переместиться к более молодым этносам. Западная цивилизация находится в последней стадии этногенеза, является конгломератом «химерических» этносов. Великороссы, по утверждению Гумилева, являются относительно «молодым» этносом, сплотившим вокруг себя суперэтнос евразийской империи.

   В современном мире насчитывается более двух тысяч этнических общностей. Их количество продолжает изменяться. Одни этносы возникают, другие распадаются и исчезают. Эволюция этносов, их возникновение и распад относятся к числу самых глубинных процессов, определяющих прогресс человечества и, возможно, сам факт его существования.

   Основная идея евразийства — идея о существовании целостной евразийской нации, развивающейся на почве объединяющей идеи православия, была мифом. Эта идея национальной исключительности была искусственной конструкцией. Более того, характерной чертой современного развития России стало стремление значительных слоев населения войти в семью европейских народов Запада. Европейская идентичность рассматривается как условие демократических ценностей и всесторонней модернизации России.

13.Геополитическая концепция З. Бжезинского

Свои геополитические взгляды Збигнев Бжезинский изложил в своих книгах «Вне контроля», «Великая неудача», «План игры», «Власть и принцип», «Великая шахматная доска. Американская гегемония и ее геостратегические императивы» и в многочисленных интервью и выступлениях в средствах массовой информации.

В своих многочисленных геополитических работах, основываясь на работах представителей классической геополитики морских сил: адмирала Мэхэна, Хальфорда МакКиндера и Николаса Спайкмэна, Збигнев Бжезинский конструирует доктрину нового американского экспансионизма.

По существу эта доктрина являются популяризацией и синтезом геополитических концепций британского геополитика Хальфорда МакКиндера и американских геополитиков адмирала Мэхэна и Николаса Спайкмэна. Влияние работ Брукса Адамса и Фредерика Джэксона Тэрнера ощущается, прежде всего, в концепции Бжезинского о продвижении границ американской гегемонии, заключающееся в постоянном разширении периметра доктрины Монро.

Бжезинский сформулировал фундаментальные принципы планетарного господства США в условиях однополярного мира, а главной целью американской геостратегии назвал «превращение Америки во властелина Евразии», которую предложил своей стране в качестве «главного геополитического приза».

2.1. Американская гегемония

Изданная в 1997 году книга «Великая шахматная доска» («The Grand Chessboard»), главное произведения Бжезинского, подробно знакомит с долгосрочными интересами американской силовой политики. В книге содержится аналитически разработанный план геополитической установки Соединенных Штатов на 30-летний период.

В немецком переводе книга называется «Единственная мировая держава» («Die einzige Weltmacht»). И это название, возможно, даже в большей степени обозначает первый и главный принцип американской политики, а именно объявленное желание быть «единственной» и даже, - как называет Бжезинский, - «последней» мировой державой. Но решающим является второй ключевой принцип, в соответствии с которым Евразия «представляет собой шахматную доску, на которой продолжается борьба за глобальное господство».

В основе этого второго принципа лежит оценка того, что держава, получившая господство в Евразии, тем самым получает господство над всем остальным миром. «Эта огромная, причудливых очертаний евразийская шахматная доска, простирающаяся от Лиссабона до Владивостока, является ареной глобальной игры», причем «доминирование на всем Евразийском континенте уже сегодня является предпосылкой для глобального господствующего положения».

«И происходит это лишь потому, что Евразия, бесспорно, является самым большим континентом, на котором проживает 75% населения мира, и на котором располагаются 3/4 всех мировых энергетических запасов. [...]

Принципы планетарного господства США З.Бжезинский изложил в своей книге в следующей редакции: «Америка занимает доминирующие позиции в четырех имеющих решающее значение областях мировой власти: в военной области она располагает не имеющими себе равных глобальными возможностями развертывания; в области экономики остается основной движущей силой мирового развития, даже, несмотря на конкуренцию в отдельных областях со стороны Японии и Германии; в технологическом отношении она сохранила абсолютное лидерство в передовых областях науки и техники; в области культуры, несмотря на некоторую примитивность, Америка пользуется не имеющей себе равных притягательностью, особенно среди молодежи всего мира, - все это обеспечивает США политическое влияние, близкого к которому не имеет ни одно государство мира. Именно сочетание всех этих четырех факторов делает Америку единственной мировой сверхдержавой в полном смысле этого слова».

З.Бжезинский, открыто определил Соединенные Штаты Америки как современного имперского гегемона, с мощью которого никто не сможет сравняться, как минимум в ближайшие двадцать пять лет. В серии статей, опубликованных в неконсервативном журнале «National interest» (и сведенных в 2001 г. в книгу «Геостратегическая триада») Збигнев Бжезинский призвал Америку блокировать «дугу нестабильности» в Юго-Восточной Европе, Центральной Азии и в анклавах Южной Азии, Ближнего Востока и Персидского залива. Целью блокады он назвал захват «главного приза Евразии»: создание ситуации, при которой никакая комбинация евразийских стран не смогла бы Америке.

Необходимо отметить, что трагические сентябрьские события 2001 года устранили главное препятствие на пути реализации этой цели – нежелание американского населения связывать свою судьбу со столь далекими и переменчивыми странами.

2.2. Геополитика и геостратегия

В международных отношениях политическая география всегда являлась принципиально важным фактором, ведь для большей части истории международных отношений фокусом политических конфликтов почти всегда являлся контроль над территориями. Причиной большинства кровопролитных войн было либо удовлетворение своих национальных устремлений, направленных на получение больших территорий, либо чувство национальной утраты в связи с потерей «священной» земли. При этом следует отметить, что практически все империи формировались путем тщательно продуманного захвата и удержания жизненно важных географических достояний.

Российское национальное величие также веками отождествлялось с приобретением территорий, «и даже в конце XX века российское настойчивое требование сохранить контроль над таким нерусским народом, как чеченцы, которые живут вокруг жизненно важного нефтепровода, оправдывалось заявлениями о том, что такой контроль принципиально важен для статуса России как великой державы».

Бжезинский пишет: «Государства-нации продолжают оставаться основными звеньями мировой системы. Хотя упадок великодержавного национализма и угасание идеологической компоненты снизили эмоциональное содержание глобальной политики, конкуренция, основанная на владении территорией, все еще доминирует в международных отношениях, даже если ее формы в настоящее время и имеют тенденцию к приобретению более цивилизованного вида. И в этой конкуренции географическое положение все еще остается отправной точкой для определения внешнеполитических приоритетов государства-нации, а размеры национальной территории по-прежнему сохраняют за собой значение важнейшего критерия статуса и силы.

Однако для большинства государств-наций вопрос территориальных владений позднее стал терять свою значимость. Он скорее является не стремлением к укреплению национального статуса путем увеличения территорий, а вопросом «обиды» в связи с отказом в самоопределении этническим братьям или проблемой недовольства в связи с так называемым плохим обращением соседа с этническими меньшинствами.

Правящие национальные элиты все ближе подходят к признанию того, что не территориальный, а другие факторы представляются более принципиальными в определении национального статуса государства или степени международного влияния этого государства. Экономическая доблесть и ее воплощение в технологических инновациях также могут быть ключевым критерием силы. Государственный секретарь США … ответила на этот вопрос своим определением Америки: «Нация, без которой невозможно обойтись. Она остается богатейшим, сильнейшим, наиболее открытым обществом на Земле. Это пример экономической эффективности и технологического новаторства, икона популярной культуры во всех концах мира и признанный честный брокер в решении международных проблем». «Место Америки, - объясняла американскому сенату государственный секретарь Олбрайт, - находится в центре всей мировой системы… Соединенные Штаты являются организующим старейшиной всей международной системы».

До недавнего времени ведущие аналитики в области геополитики дебатировали о том, имеет ли власть на суше большее значение, чем мощь на море, и какой конкретно регион Евразии мог бы представлять собой важное значение в плане контроля над всем континентом. Харальд МакКиндер, один из наиболее выдающихся геополитиков, в начале этого века стал инициатором дискуссии, после которой появилась его концепция евразийской «опорной территории» (которая, как утверждалось, должна была включать всю Сибирь и большую часть Средней Азии), а позднее - концепция «сердца» (хартленда) Центральной и Восточной Европы как жизненно важного плацдарма для обретения доминирования над континентом. Он популяризировал свою концепцию «сердцевины земли» знаменитым афоризмом:

«Тот, кто правит Восточной Европой, владеет Сердцем земли;

Тот, кто правит Сердцем земли, владеет Мировым Островом (Евразией);

Тот, кто правит Мировым Островом, владеет миром».

Далее З.Бжезинский продолжает излагать свою позицию: «Сегодня геополитический вопрос более не сводится к тому, какая географическая часть Евразии является отправной точкой для господства над континентом, или к тому, что важнее: власть на суше или на море. Геополитика продвинулась от регионального мышления к глобальному, при этом превосходство над всем Евразийским континентом служит центральной основой для глобального главенства. В настоящее время Соединенные Штаты, неевропейская держава, главенствуют в международном масштабе, при этом их власть непосредственно распространена на три периферических региона Евразийского континента, с позиций, которых они и осуществляют свое мощное влияние на государства, занимающие его внутренние районы. Но именно на самом важном театре военных действий земного шара - в Евразии - в какой-то момент может зародиться потенциальное соперничество с Америкой».

Таким образом, концентрация внимания на ключевых действующих лицах и правильная оценка театра действий, по мнению Бжезинского, являются отправной точкой для формулирования геостратегии США в интересах перспективного руководства их геополитическими интересами в Евразии.

Для этого необходимо выполнить два основных действия:

1. Выявить динамичные (с геостратегической точки зрения) евразийские государства, которые обладают силой, способной вызвать потенциально важный сдвиг в международном распределении сил и разгадать основные внешнеполитические цели их политических элит.

2. Сформулировать конкретную политику США для того, чтобы компенсировать, подключить и / или контролировать вышесказанное в целях сохранения и продвижения жизненных интересов США в глобальных масштабах.

Исходя из изложенного, для Соединенных Штатов евразийская геостратегия включает в ближайшей перспективе сохранение своей исключительной глобальной власти.

2.3. Геостратегические действующие лица и геополитические центры

«Активными геостратегическими действующими лицами являются государства, которые обладают способностью и национальной волей осуществлять власть или оказывать влияние за пределами собственных границ».

По мнению Бжезинского такие государства имеют склонность к непостоянству с геополитической точки зрения: стремления к национальному величию, идеологической реализованности, религиозному мессианству или экономическому возвышению. Поэтому США, по его мнению, должны уделять особое внимание евразийским государствам, движимым такими мотивами.

«Геополитические центры - это государства, чье значение вытекает не из их силы и мотивации, а из их важного местоположения и последствий их потенциальной уязвимости для действий со стороны геостратегических действующих лиц. Чаще всего геополитические центры обусловливаются своим географическим положением, которое в ряде случаев придает им особую роль в плане либо контроля доступа к важным районам, либо возможности отказа важным геополитическим действующим лицам в получении ресурсов. В других случаях геополитический центр может действовать как щит для государства или даже региона, имеющего важное значение на геополитической арене. Идентификация ключевых евразийских геополитических центров периода после холодной войны, а также их защита являются, таким образом, принципиальным аспектом глобальной геостратегии Америки.

С самого начала следует также отметить, что, хотя все геостратегические действующие лица чаще являются важными и мощными странами, далеко не все важные и мощные страны автоматически становятся геостратегическими действующими лицами.

Анализ геополитической роли «ключевых государств» содержится в книге Бжезинского «План игры».

В текущих условиях в масштабе всего мира выделяется всего пять ключевых геостратегических действующих лиц и пять геополитических центров (при этом два последних, возможно, также частично квалифицируются как действующие лица) могут идентифицироваться на новой евразийской политической карте. Франция, Германия, Россия, Китай и Индия являются крупными и активными фигурами, в то время как Великобритания, Япония и Индонезия (по общему признанию, очень важные страны) не подпадают под эту квалификацию. Украина, Азербайджан, Южная Корея, Турция и Иран играют роль принципиально важных геополитических центров.

На западной оконечности Евразии ключевыми и динамичными геостратегическими действующими лицами являются Франция и Германия. Для них обеих мотивацией является образ объединенной Европы, хотя они расходятся во мнениях относительно того, насколько и каким образом такая Европа должна оставаться увязанной с Америкой. Но обе хотят сложить в Европе нечто принципиально новое, изменив, таким образом, статус-кво. Более того, и Франция, и Германия достаточно сильны и напористы, чтобы оказывать влияние в масштабах более широкого радиуса действия. Франция не только стремится к центральной политической роли в объединяющейся Европе, но и рассматривает себя как ядро средиземноморско-североафриканской группы стран, имеющей единые интересы. Германия все более и более осознает свой особый статус как наиболее значимое государство Европы - экономический «тягач» региона и формирующийся лидер Европейского Союза (ЕС). Что же касается Великобритании, то ее геостратегическая политика изложена в следующих четырех положениях:

- Великобритания отвергает цель политического объединения;

- Великобритания отдает предпочтение модели экономической интеграции на основе свободной торговли;

- Великобритания предпочитает координацию внешней политики, безопасности и обороны вне структурных рамок ЕС (Европейского сообщества);

- и Великобритания редко полностью использует свой авторитет в ЕС

В понимании З.Бжезинского, «Хотя для США она по-прежнему играет немалую роль, они все же предпочитают видеть в ней ушедшего на покой геостратегического игрока, почивающего на лаврах.

Россия, что едва ли требует напоминания, остается крупным геостратегическим действующим лицом, несмотря на ослабленную государственность. Само ее присутствие оказывает ощутимое влияние на обретшие независимость государства в пределах широкого евразийского пространства бывшего Советского Союза. Она также лелеет амбициозные геополитические цели. Как только она восстановит свою мощь, то начнет также оказывать значительное влияние на своих западных и восточных соседей. Кроме того, России еще предстоит сделать свой основополагающий геостратегический выбор в плане взаимоотношений с Америкой: друг это или враг? Она, возможно, прекрасно чувствует, что в этом отношении имеет серьезные варианты выбора на Евразийском континенте. Многое зависит от развития внутриполитического положения и особенно от того, станет ли Россия европейской демократией или - опять - евразийской империей. В любом случае она остается действующим лицом, даже, несмотря на то, что потеряла некоторые из ключевых позиций на «евразийской шахматной доске».

Аналогичным образом едва ли стоит доказывать, что Китай является крупным действующим лицом на политической арене. Китай уже является важной региональной державой и, похоже, лелеет более широкие надежды, имея историю великой державы и сохраняя представление о китайском государстве как центре мира. Те варианты выбора, которым следует Китай, уже начинают влиять на геополитическое соотношение сил в Азии. Распад Советского Союза привел к созданию на западных окраинах Китая ряда государств, в отношении которых китайские лидеры не могут оставаться безразличными. Таким образом, на Россию также в значительной степени повлияет более активная роль Китая на мировой арене.

В восточной периферии Евразии заключен парадокс. Япония явно представляет собой крупную державу в мировых отношениях, и американо-японский альянс часто определяется как наиболее важные двусторонние отношения. Как одна из самых значительных экономических держав мира Япония, очевидно, обладает потенциалом политической державы первого класса. Тем не менее, она его не использует, тщательно избегая любых стремлений к региональному доминированию и предпочитая вместо этого действовать под протекцией Америки. Япония, как и Великобритания в случае Европы, предпочитает не вступать в политические перипетии материковой Азии. В свою очередь, такая сдержанная политическая позиция Японии позволяет Соединенным Штатам играть центральную роль по обеспечению безопасности на Дальнем Востоке. Таким образом, Япония не является геостратегическим действующим лицом, хотя очевидный потенциал возлагает на особое обязательство тщательно пестовать американо-японские отношения».

Перечень геостратегических действующих лиц и геополитических центров, изложенный выше, не является полным. Выделены лишь некоторые основные из них. Но, по Бжезинскому, этот перечень не является ни постоянным, ни неизменным. Временами некоторые государства могут быть внесены или исключены из него. Безусловно, с какой-то точки зрения могло бы так сложиться. Однако на данном этапе ситуация вокруг каждой из вышеупомянутых стран не принуждает нас к этому. Изменения в статусе любой из них представляли бы значительные события и повлекли за собой некоторые сдвиги в расстановке сил, но сомнительно, чтобы их последствия оказались далеко идущими.

2.4. Россия для Америки

Великая шахматная доска - это евразийская геополитическая карта, на которой белым цветом отмечены зоны гегемонии США в Евразии, а черным - те территории, где американское господство еще только предстоит установить.

Бжезинский нарисовал будущему России мрачную перспективу (назвав ее «черной дырой») и предрек нашей стране территориальный распад: «Для Америки Россия слишком слаба, чтобы быть ее партнером, но, как и прежде, слишком сильна, чтобы быть просто ее пациентом... Рoccии, устроенной по принципу свободной конфедерации, в которую вошли бы Европейская часть, Сибирская республика и Дальневосточная республика, было бы легче...».

В книге «Великая шахматная доска» Бжезинский, по сути, изложил свое видение программы по окончательному развалу России. Он всю жизнь положил на то, чтобы ликвидировать сначала СССР, а затем и Россию (эту «смертельную угрозу»).  Сразу после распада Советского Союза в 1991 году он с удовлетворением заявил, что «произошло крушение исторической российской государственности».

В своей вышедшей в 2007 году книге «Второй шанс» (Second Chance) Збигнев Бжезинский подверг резкой критике правительства Джорджа Буша-старшего, Билла Клинтона и Джорджа Буша-младшего за то, что, по его мнению, после распада СССР они недостаточно использовали шансы для создания системы прочного американского господства. Поэтому он предлагает ограничить однополярную политику и сделать усиленную ставку на кооперацию и поиск договоренностей с Европой и Китаем. Следует также начать переговоры с Сирией, Ираном и Венесуэлой - об этом уже объявил Барак Обама. Но одновременно нужно изолировать и, пожалуй, даже дестабилизировать Россию.

В книге «Вне контроля» Бжезинский подчеркивает, что «развал Советского Союза превратил «хартлэнд» Евразии в геополитический вакуум... Распад Советского Союза не только создал возможность для потенциального проникновения американского влияния в евразийский вакуум, в особенности путем консолидации геополитической разрозненности бывшего пространства СССР, но и имеет решающие геополитические последствия на юго-западной окраине Евразии. Ближний Восток и Персидский залив уже трансформированы в область исключительного американского силового преобладания. И это положение является исторически уникальным».

Готовность Соединенных Штатов предпринять в одностороннем порядке массивные военные действия против любого государства, которое стоит на пути американских интересов и самопровозглашенная роль мирового жандарма, являются, по мнению автора,  основой  грядущего американского мирового владычества.

Независимая Европа, по мнению Бжезинского, - это постоянная моральная и экономическая угроза Соединенным Штатам, которые не могут и не должны допустить возникновения объединенной Европы, которая могла бы выступить как самостоятельный геополитический блок, сдерживая геополитические устремления США. «В будущем ни одно государство или же коалиция государств не должны консолидироваться в геополитическую силу которая могла бы вытеснить США из Евразии».

Отталкиваясь от работ американского геополитика адмирала Мэхэна, Бжезинский рассматривает США как ведущую морскую силу в мире. Согласно Бжезинскому силовое поле международных отношений определяется , как в исторической перспективе, так и в контексте современных международных отношений, конфликтом и борьбой морских и континтинентальных сил.

В своей книге «План игры» («Game Plan», 1986) соперничество между Советским Союзом и Соединенными Штатами Бжезинский рассматривает как «извечный геополитический конфликт между ведущей морской силой (США) и доминирующей континентальной силой (СССР)». В качестве главенствующей морской силы, по мнению автора, США выступают правопреемником Британской империи. Конфликт между Советским Союзом (а затем и Россией) и США, - в его понимании, - не что иное, как извечный антагонизм между  морской и континентальной силой.

14. Геополитические эпохи и основные этапы трансформации мирового геополитического пространства

Историю человечества, с точки зрения геополитики, можно рассматривать как последовательную смену геополитических эпох, каждая из которых имеет свои баланс сил, зоны влияния, границы. М. Нартов называет следующие международные системы или геополитические эпохи; Вестфальская система международных отношений (1648-1814), Венская (1815-1918), Версальская (1919-1945), Потсдамская (1945-конец 80-х - начало 90-х pp. ) и Беловежская (с 1992 p., т. е. от официального распада СССР до наших дней). Этой периодизации придерживается и российская исследовательница Н. Лебедева, хотя период конца 80-х годов не называет Беловежской системе международных отношений. Возможно, М. Лебедева и прав, потому что события, связанные с распадом СССР, хотя и вызвали огромный резонанс в мире, но были внутренней событием народов бывшего Советского Союза. Итак, геополитические эпохи охватывают период с 1648 г. по наши дни, то есть менее 400 лет. Бесспорно, отношениямеждународного уровня существовали и до 1648 p., Но были только прообразом современных международных отношений и мировой политики.

Ученый-международник П. Цыганков придерживается мнения, что существовали "европейская система XVII в. (Основана на принципах Вестфальского договора 1648 p.), Система политического равновесия европейских государств (" европейский концерт наций ") XIX в.; Глобальная биполярная межгосударственная система 1945 - 1990-х pp. ", хотя отмечает, что" главный недостаток такого "панорамного" подхода заключается в том, что он нацеливает не на поиск закономерностей функционирования международных (а точнее, межгосударственных) систем, а ограничивается описанием взаимодействий между главными актерами - великими державами. Тогда как в системном подходе главное - убежденность в существованиизакономерных связей между характером международных систем и поведением их основных элементов - международных акторов ".

Интересный подход к характеристике и типологии международных систем выразил Реймон Арон. Под ней он понимает "совокупность, составленную из отдельных политических образований, которые поддерживают между собой регулярные отношения и которые все, в принципе, могут быть затянуты в общую большую войну. Те политические образования, которые учитывают руководители ведущих государств, когда подсчитывают баланс сил, непременно должны быть полно законным членами какой-то международной системы ". Структура международных систем, по мнению Р. Арона, всегда олигополистической. В каждую из эпох главные участники определяли систему большей степени, чем они определялись ней. Достаточно было одному из главных участников изменить свой внутренний режим, чтобы изменился стиль, а иногда и курс международных отношений. По глубокому убеждению Р. Арона, "внешнее поведение государств определяется не только соотношением сил; идеи и чувства влияют на решения, которые принимают действующие лица. Дипломатическая конъюнктура не будет показана полностью, если мы опишем только ее структуру, географическую и военную, отношения союзничества и вражды, обозначим на карте силовые центры, коалиции, длительные или случайные, нейтралов. Еще остается понять детерминанты поведения главных действующих лиц, другими словами, природу государств и те цели, которые ставят перед собой те, кто у власти ".

Исходя из этого, Р. Арон разделяет международные системы на гомогенные - такие, в которых государства принадлежат к одному типу, исповедуют одну и ту же концепцию политики; и гетерогенные - в которых государства организованы по разным принципам и делят противоречивые ценности. Гомогенная система, которой, например, была европейская система в период между окончанием религиозных войн и Французской революцией, более стабильная, способствует ограничению насилия, более предсказуема. Гетерогенность приводит к противоположным результатам. Что касается системы, которая господствовала в 1914 p., То она, по мнению Р. Арона, была гомогенной, однако "эта гомогенность очевидна, пока господствовал мир". Р. Арон также предложил модели систем в зависимости от конфигурации соотношение сил, которые могут быть многополярным - когда силы главных действующих лиц не очень неровные и их достаточно много, и биполярными - когда два действующих лица настолько преобладают своих соперников, что каждая из них становится центром образования коалиции, а второстепенные действующие лица вынуждены определять свою позицию относительно двух "блоков", присоединяясь или к тому, или к тому, если не представится возможность остаться в стороне. Хотя Р. Арон не отрицает, что "возможны и промежуточные модели, в зависимости от количества действующих лиц и степени равенства или неравенства сил между главными действующими лицами".

Собственные типологии международных систем также предложили американские исследователи М. Каплан и Р. Роузкранс. Последний, например, называл девять последовательных международных систем, которые отвечали следующим историческим периодам: 1740-1789, 1789-1814, 1814-1822, 1822-1848, 1848 - 1871, 1871 - 1888, 1888-1918, 1918-1945, 1945-1960. В основе типологии Р. Роузкранса лежат факторы стабильности или нестабильности. Английский ученый Е. Луард выделяет семь исторических международных систем: древнекитайская система (771-721 pp. До н. э.), система древнегреческих государств (510 - 338 pp. До н. э.), эпоха европейских династий (1300-1559) , эра религиозного господства (1559-1648), период возникновения и расцвета режима государственного суверенитета (1648-1789), эпоха национализма (1789-1914), эра господства идеологии (1914 - 1974). В основу своей типологии Э. Луард ставит такие факторы, как идеология, элиты, мотивации, средства, используемые актерами, стратификация, нормы и т. д..

Вестфальская система международных отношений не могла возникнуть на пустом месте. ее подготовил историческое развитиеЕвропы в XV-XVI вв. Поэтому ее корни уходят Древней Греции и Рима, средневековых итальянских городов. Признав одним из ключевых принцип национального (государственного) суверенитета, Вестфальский мир положил начало новой системы международных отношений. Что касается идеи национального суверенитета, то для нее, по М. Лебедева, были характерны четыре основные характеристики: 1) наличие территории, 2) наличие населения, проживающего на данной территории; 3) легитимное правление населением; 4) признания другими национальными государствами. К 1648 г. эта идея часто отсутствовала, особенно это касается четвертого принципа.

Историю человечества с точки зрения геополитики можно рассматривать как последовательную смену геополитических эпох или силовых полей. Каждая геополитическая эпоха имеет свои баланс сил, зоны влияния, границы.

История существования древнейших цивилизаций, противостояние «континентального» Рима и «морского» Карфагена предвосхитили многие геополитические реальности XX в. Но основные принципы современной мировой политики были заложены Вестфальской системой международных отношений (1648 г.) после окончания Тридцатилетней войны. К этому времени в Европе в основном сформировались национальные государства. Мир вступил на путь промышленного развития с формированием нации — государства с жесткой централизованной династической властью. С этого времени европейская история начинает превращаться в мировую.

Главными центрами силы в Европе становятся Испания, Португалия, Голландия, затем Англия, Франция, Швеция вступают в борьбу за раздел мира. Возникавшие национальные государства устанавливали свои границы с учетом языкового признака и по естественно-географическим рубежам. Такой миропорядок, сложившееся геополитическое поле существовали почти 150 лет — до Французской революции, сменивших ее Директории, Консульства и императорства Наполеона. В конце XVII — начале XVIII вв. закатилось былое величие Испании, Португалии, Голландии, Швеции, а к концу XVIII в. — Польши. Укрепились позиции Франции и Англии, набирала силы Пруссия. К началу XIX в. Россия стала важнейшей мировой державой.

В XVII—XVIII вв. в Европе появилась новая социальная сила ? буржуазия. Располагая огромными деньгами, она неудержимо рвалась к власти. Деньги буржуазии, низкие цены на товары, производимые на фабриках и заводах, пробили стены королевских дворцов, замков феодалов, смели Бастилию и заодно более 10 тыс. католических монастырей и храмов и возвели сотни эшафотов с гильотинами по всей Франции. Деньги буржуазии привели к власти Наполеона, который попытался установить мировую гегемонию.

Превратить Францию в ядро океанского геополитического блока Наполеону не удалось. Попытка императора задушить Англию блокадой путем военных, экономических, политических и других мер была также неудачной — на мировую арену выступила Россия. Определенную помощь ей оказали Пруссия и Австрия, и Наполеон потерпел сокрушительное поражение.

Новую расстановку геополитических сил, закрепленную Венским конгрессом (1814—1815 гг.), дала Венская эпоха. Основу этого составил имперский принцип контроля географического пространства. Мировыми центрами силы стали Российская и Австро-Венгерская империи, Британская колониальная империя (хотя таковой она была провозглашена в 1876 г.), Германская империя (с 1871 г.) и фактически колониальная империя с середины XIX в. — Франция (формально остававшаяся республикой). С, 1877 г. турецкий султан принял титул «императора османов». Турция играла видную роль на Ближнем Востоке и в Юго-Восточной Европе. Россия до середины XIX в. доминировал а. в Европе, активно противостояла Англии, Австрии, Франции и, конечно, Турции. В 1853—1856 гг. во время Крымской (Восточной) войны против России фактически выступила вся Европа. Это вполне объяснимо с геополитической точки зрения. Черное и Балтийское моря превращались во внутренние моря, в русские озера, что давало выход в два ключевых геополитических региона — Атлантику и Средиземноморье. Контроль над ними позволял Англии уравновешивать мощь России.

После поражения России в Крымской войне Венская система претерпела некоторые изменения. Распался священный союз монархов, который для России был скорее обузой, чем реальной помощью. С его развалом закончилась эпоха доминирования России в Европе, не принесшая стране какой-либо пользы.

Вся вторая половина XIX в. была характерна для России тем, что она балансировала в геополитическом европейском поле, поддерживая то Пруссию против Франции, то Францию в ее противостоянии с Германией. Такая политика оправдала себя, позволила достичь максимальных результатов при минимуме затрат сил. В конце 70-х годов была довольно скоротечная война с Турцией, когда русские войска не только освободили Болгарию, но под руководством генерала Скобелева дошли до Стамбула. Но Западные державы вновь не позволили России завладеть ключом от Царьграда.

К концу XIX в. благодаря удачному применению достижений промышленной революции особенно усилились США и Германия. Американцы со своих континентальных просторов стали активно осваивать заморские рынки, изгнав испанцев с Кубы и Филиппин. Германия под руководством «железного канцлера» Отто фон Бисмарка превратилась в огромную континентальную державу и стала играть ведущие роли в мировой политике. Под руководством Германии был создан Тройственный Союз: Германия, Австро-Венгрия и Италия. Другой мощный военный блок был создан Францией, Англией и Россией — Антанта. Цель блоков — передел сфер влияния и недопущение этого передела в пользу молодых, агрессивных европейских государств.

Геополитическая эпоха характеризируется своеобразным балансом сил на международной арене, уникальной конфигурацией границ и зон влияния, которые формируют то глобальное геополитическое поле, в котором вынуждены действовать все субъекты политики. Чтобы понять современную логику, необходимо просмотреть это в исторической ретроспективе.

Если взять в качестве отправной точки ту дату, когда можно анализировать геополитику, то это 1648 - Вестфальский мирный договор. Основные принципы той мировой политики, имеющейся сегодня, были заложены тогда. Это окончание тридцатилетней войны. Это один из первых общеевропейских военных конфликтов, который затронул все европейские страны и даже Россию. Это война католиков и протестантов. Если посмотреть на карту до войны и после, то есть большая разница: после этой войны по сути дела Европа приобрела те границы, которые мы имеем сегодня - сформировались национальные государства и границы. 

Всякий раз, когда возникал новый мировой порядок и новый баланс сил, этому предшествовала война.

Позже можно назвать Версальскую, Постдамскую, Беловежскую.

Возникает вопрос, как и что было в вестфальский период. Доминируют: Франция, Англия, Швеция, Голландия. 

Наполеон пытался утвердиться в Европе, чтобы задушить потом Англию. На это была направлена вся система его мероприятий. Россия здесь сыграла ведущую роль - изменилась расстановка мировых сил.

В конце 17 начале 18 века закатывается величие Испании, Голландии, Швеции, Польше. К началу 19 века важнейшей державой становится Россия.  Многие изменил Венский конгресс в 1814-1815 года после окончательной победы над Наполеоном - начало новой эпохи на имперском принципе контроля географического пространства. Именно в рамках этой системы было сформулировано понятие "великая держава". Однако помимо Российской империи были и другие империи, игравшие ключевую роль в концепте государств: Великобритания (Британская колониальная империя), Франция, Австро-Венгерска, Османская. 

 Дальше в 1853-1856 годах происходит Крымская война, которую Россия проигрывает. Против России фактически выступила вся Европа, с точки зрения геополитики - это было объяснимо: Черное море и Балтика давали выход в средиземноморье - Уравновешение мощи Англии. После окончания войны венская система претерпела изменения: распался священный союз монархов.

Во второй половине века Россия поддерживала разные государства, позволяя России достичь максимальных результатов при минимуме затрат. Для России геополитический балансир очень выгодно. 

К концу 19 века всё снова меняется: усиливается США и Германия. Штатам оказывается мало имеющихся территорий, Германия начинает превращаться в огромную континентальную державу. Старые сферы влияния не соответствовали новым реальностям и требовали пересмотра статус-кво. Появляются различные союзы: Тройственный союз (Германия, Италия, Австро-Венгрия), Антанта (Франция, Англия, Россия). Цель: очередной передел или его недопущение.

К началу 20 века завершается процесс формирования мирового геополитического пространства. Каждое государство выступает интегративной частью мирового пространства. В это время проходит первый этап трансформации мирового геополитического пространства. Начинается он после поражения тройственного союза в войне, она кардинально меняет расклад сил. 

1919 год - заключение Версальского мирного договора. Учреждается тогда Лига наций.

Советский союз геополитически окреп на столько, что это позволило создать вокруг ядра СССР мощный геополитический континентальный блок. 

Потсдамская эпоха. Появляются новые блоки: НАТО, ОВД. 

Третий этап: происходит распад колониальных систем. Страны третьего мира в следствие распада колониальных систем начинают проявляться как отдельный геополитический актор. Здесь ещё и изменение роли Китая, изменение отношений между СССР и Китаем, претендующим на центр в восточном регионе. США пытается разыграть китайскую карту. 

Четвёртый этап: 1991 год - геополитический взрыв, распад СССР, мир приходит к новой эпохе и новому порядку. Кто-то считает, что был установлен полицентризм.

15.Геополитические последствия распада СССР.

Распад СССР, оформленный Беловежским соглашением руководителей России, Украины и Белоруссии Б.Н. Ельциным, Л.М. Кравчуком и С.С. Шушкевичем 8 декабря 1991 г., является одним из самых значительных событий мировой истории XX в. Это, пожалуй, единственная оценка, которая принимается большинством историков и политиков. Все остальные вопросы, связанные с анализом причин и значения распада СССР, остаются предметом острых дискуссий.

Что касается последствий распада СССР, можно сказать, что здесь имеется больше потерь, чем приобретений. Внутри Содружества Независимых Государств (СНГ) стали проявляться серьезные разногласия, которые очень скоро приобрели конфликтный характер. В первую очередь, это касалось военно-оборонных проблем. Благодаря договоренности России с Украиной, Белоруссией и Казахстаном удалось найти решение проблемы единого контроля над стратегическим оружием. Но неясно, как координировать управление «ядерной кнопкой» одновременно с четырех пультов (в Москве, Киеве, Алма-Ате, Минске), кто и сколько будет платить за уничтожение ядерных боеголовок и ракет.

Главный же предмет острых разногласий в СНГ, который возник прежде всего между Украиной и Россией – это раздел армии и флота. В то время как одна группа стран – Россия и среднеазиатские республики – выступала за сохранение единых вооруженных сил под общим командованием, другая ратовала за передачу под национальную юрисдикцию находящиеся на их территориях воинских частей и вооружений.

С суверенизацией республик встал вопрос о границах и территориях. По мере того, как происходит раздел союзных структур, собственности, армии, а в самих республиках идет становление государственности, определение границ и статуса территорий вырастает в общую для всех стран СНГ национально-государственную проблему.

Россия потеряла от ликвидации Союза значительно больше, чем выиграла, если сравнить ее нынешнее геополитическое положение с тем, которое имело Российское государство ранее. Ее территории сжались, западные границы отодвинулись на восток. Она утратила самые важные порты на Балтике и Черном море. С обретением странами Балтии независимости Россия потеряла четыре стратегически важных торговых порта на Балтийском побережье – Новоталлинский, Рижский, Вентспилсский и Клайпедский.

В связи с отсутствием законодательного оформления границ у России возникло множество территориальных споров. Помимо споров со странами

16. Россия в мировом геополитическом пространстве в начале XXI в. и ее геополитические перспективы

Российская внешняя политика в конце XX в. стала более определенной, нацеленной на перспективу и учитывающей геополитические факторы. Но остаются серьезные проблемы, связанные с возможностями ее реализации. Они обусловлены такими обстоятельствами, как: несовпадение представлений в нашей стране и за рубежом о будущем России, в т.ч. о ее позициях в миропорядке; риски новой изоляции страны; появление альтернативных геополитических моделей, не учитывающих или ущемляющих интересы нашего государства.

Для реалистической оценки возможностей российских геополитических проектов, заложенных во внешней политике страны во второй половине 1990х годов, нужно еще раз проанализировать особенности современной ситуации. Геополитическое положение государства определяется не только физической географией, но и изменениями в мировом геополитическом порядке, геоэкономическими процессами. После распада СССР геополитический статус России снизился. На постсоветском пространстве, не исключая и части территории самой РФ, начали утверждаться внешние центры силы. Дезинтеграционные процессы поставили под вопрос геополитическую субъектность России.

Нынешнее геополитическое положение нашей страны в мире может рассматриваться с двух точек зрения. В первом случае Россия оценивается как географический центр глобальной системы (хартленд) и интеграционное ядро Евразии. Распространено и представление о России как о своеобразном "мосте" между Европой и Азией (это имеет и философское обоснование: отечественные мыслители, в частности Н. Бердяев, говорили о России как о "посреднике" между Западом и Востоком).

Современная Россия сохраняет свой геополитический потенциал центра Евразии, но с ограниченными возможностями использования, что ведет к ее превращению в региональную державу с тенденцией к дальнейшему снижению — геополитического статуса. Экономическая слабость (по данным ИМЭМО на 1998 г., наша страна производит лишь 1,7% мирового ВВП), отсутствие государственной воли и общественного консенсуса по поводу путей развития не позволяют реализовать модель хартленда в ее новой трактовке: Россия как интеграционное ядро Евразии.

Качественно изменяется геополитическая структура постсоветского пространства, которое теряет свой изначальный "россоцентризм". СНГ, куда входят все бывшие советские республики, кроме трех балтийских, действует очень неэффективно. Главные факторы, сдерживающие его распад, — зависимость многих постсоветских государств от российского топливного сырья, другие экономические соображения, в меньшей мере — культурноисторические связи. Однако как геополитический и геоэкономический центр Россия явно слаба. Тем временем с постсоветскими республиками активно взаимодействуют европейские страны, в особенности Германия, Турция с ее попытками восстановить единство тюркского мира "от Адриатики до Великой Китайской стены", Китай (Центральная Азия), США (Прибалтика, Украина, Грузия) и др. На статус новых региональных держав претендуют Узбекистан и Украина, в которой западные геостратеги видят естественный противовес России и ее "имперским амбициям" относительно территорий бывшего СССР (идея Бжезинского).

Постсоветские государства включаются в целый ряд геополитических союзов, альтернативных СНГ (европейская, тюркская, исламская и другие виды интеграции). Их роль недооценена в России, где еще сильно убеждение, что "никуда они от нас не денутся". На границах РФ возникают новые региональные системы сотрудничества. В некоторых из них она принимает посильное участие — балтийская, черноморская, каспийская, азиатскотихоокеанская системы, но в ряде случаев объединение идет без ее присутствия. Активно взаимодействуют страны Центральной Азии. Здесь регулярно проходят встречи "тройки" (Казахстан, Узбекистан, Киргизия) и "пятерки" (те же плюс Туркмения и Таджикистан), формулирующих свои особые интересы. Как альтернативу СНГ в данном регионе рассматривают собственный Центральноазиатский союз, тюркскую интеграцию (включая Турцию) или в объединение мусульманских стран в рамках Организации Исламская конференция. Характерное событие — встреча в Душанбе (декабрь 1999 г.) глав правительств Казахстана, Киргизии, Узбекистана и Таджикистана, посвященная развитию Центральноазиатского сообщества в XXI в.

Важное геополитическое явление — консолидация Украины, Молдовы, Грузии и Азербайджана (объединение названо ГУАМ); в 1999 г. к процессу присоединился Узбекистан (отныне — ГУУАМ). Этот блок задуман как геополитический противовес российскому влиянию в постсоветском пространстве. Здесь очень активна Украина, чьи руководители неоднократно обменивались визитами с главами стран, составивших ГУУАМ. Официальный Киев при поощрении Запада пытается играть роль геополитической альтернативы Москве. Кроме того, опыт последних лет показывает: в Восточной Европе идеи союза любой конфигурации, но без России, — это, как правило, проекты союза против России, значит, перспективы воссоздания средневекового БалтоПонтийского пояса ("санитарного кордона" вдоль западной ее границы) должны вызывать у нашего государства озабоченность.

Уже решается важная задача преодоления странами СНГ транспортной зависимости от России. Например, центральноазиатские государства "прорубают окно" к Индийскому океану. Построена железная дорога Теджен — Серахс — Мешхед, соединяющая Туркмению с Ираном, что дает странам региона выход к этому океану (что в перспективе полезно и России, особенно в случае строительства транспортного коридора "Север — Юг" по относительно короткому маршруту казахский Ералиев — Красноводск — Кизыл56 Атрек — Иран). Рассматриваются варианты альтернативной коммуникационной оси, соединяющей Туркмению и Узбекистан через Афганистан с Пакистаном. Реанимирована идея Великого шелкового пути (ВШП), который почти полностью выводит южных соседей РФ изпод ее влияния на коммуникации. Маловероятно, что через Россию будет осуществлен транзит каспийской (азербайджанской) нефти: многообещающими сейчас считаются нефтепроводы, выходящие в Грузию (Супса) и Турцию (Джейхан). Только экспорт нефти из Казахстана может идти через порт Новороссийск. Кроме того, закономерно и введение Туркменией виз для россиян. Повод к таким акциям дала сама наша страна, обвинив Грузию и Азербайджан в поддержке чеченских сепаратистов и инициировав процесс установления визового режима с этими странами. Фактически это означает их выход из СНГ.

В итоге участники СНГ "разбегаются", переориентируясь на другие геополитические центры. Лишь ось Москва — Минск остается геополитически устойчивой: она скрепляет единство Евразии на пророссийском базисе и препятствует созданию Балто Понтийского пояса. Россия явно идет по пути к утрате геополитической роли центра Евразии. Исходя из этого обстоятельства, многие западные исследователи уже полагают, что основные глобальные процессы определяются отношениями Америки, Европы и Азиатско Тихоокеанского региона (АТР).

Под вопросом геополитическое единство самой Российской Федерации, Национальные республики развивают свои внешние связи, руководствуясь этнокультурными критериями. В ряде из них усилилось турецкое влияние, особенно на Северном Кавказе и в ВолгоУральском регионе (Татарстан, Башкортостан). В республиках с мусульманским населением ощущается влияние Саудовской Аравии и Ирана (в меньшей степени). Исламские страны даже конкурируют за такое влияние. Результатом геополитического расслоения российского пространства явилась фактическая "автаркия" Чечни, а Северный Кавказ в целом стал зоной риска в пределах российских границ.

Геополитические проблемы связаны и с другими регионами РФ. Так, Дальний Восток остается заброшенной окраиной России и вынужден самостоятельно развивать связи с Китаем, Японией и др. В сложном положении пребывает эксклавная Калининградская область, вместе с тем сохраняющая роль западного военного форпоста страны. В этой проблемной ситуации усиливается давление соседних стран, претендующих на части российской территории (Карелия, Псковская область, граница с Китаем, Сахалин и Курильские острова).

После распада СССР выходы России к морю были сильно ограничены. Роль геополитических "окон" выполняют: на Балтике СанктПетербург с Ленинградской областью (понятно, что Калининградский эксклав здесь не в счет); на Черном море — Краснодарский край (Новороссийск) и Ростовская область (попытки возрождения Таганрога); на Каспийском — Астрахань (Дагестан выпадает изза этнополитических проблем); на Тихом океане — Приморский край и (гораздо меньше) Хабаровский край, Сахалин и Камчатка. При этом важно, что Балтийское и Черное моря относятся к числу "закрытых", ибо проливы контролируют другие державы (отсюда минимальная геополитическая значимость Балтийского и Черноморского флотов). "Закрытым" является и Японское море. Поэтому особое военностратегическое значение имеют Кольский и Камчатский полуострова — единственные территории России, имеющие выход к открытым пространствам Мирового океана: здесь базируются соответственно Северный и Тихоокеанский флоты [Колосов и Трейвиш 1992].

Проблемной становится и роль нашей страны в качестве транзитного узла. Реально действующие международные коммуникации сейчас минуют Россию. Связи между Европой и АТР в основном осуществляются по морю в обход ее территории (морские перевозки достаточно дешевы). Не действуют и российские сухопутные коммуникации. Зато воссоздается ВШП в виде трансъевразийского коридора, связывающего Восточную Азию и Европу по суше. Начинается работа по реализации проекта транспортного коридора — "Европа — Кавказ — Центральная Азия" (ТРАСЕКА), которая находит поддержку как в Китае и Японии, так и в Европейском союзе (особенно в Германии). Проект ТРАСЕКА был одобрен в 1993 г. на конференции в Брюсселе (участвовали руководители восьми государств Закавказья и Центральной Азии; позднее к программе примкнули Монголия, Украина и Молдова). А в сентябре 1998 г. в Баку прошла встреча лидеров Киргизии, Узбекистана, Азербайджана, Грузии, Турции, Украины, Молдовы, Румынии и Болгарии, где было принято соглашение о развитии транспортного коридора, транзита и коммуникаций.

Таким образом, трансевразийский коридор в силу геополитических перемен конца XX в. должен пройти в обход самого крупного государства, почитающего себя центром Евразии, — России. Важнейшую магистраль будущего предполагается проложить из Китая через Казахстан (Киргизию), Узбекистан, Туркмению, Азербайджан, Грузию в Турцию и дальше в Европу (через Турцию и Болгарию или через Украину, Молдову и Румынию). Теоретически еще возможен ее "северный" вариант из Европы через Белоруссию или Украину, Россию и Казахстан с выходом через Туркмению в Иран и к Индийскому океану, т.е. более простой с точки зрения числа преодолеваемых границ. Но Запад сегодня поддерживает вариант в обход нашей территории, предпочитая не ставить свои отношения с АТР в зависимость от неустойчивой России (несмотря на то, что внутриполитическая стабильность ряда стран ВШП еще более сомнительна). Такую высокую цену Россия платит за геополитический распад пространства СССР с потерей Закавказья и Центральной Азии, своего "мягкого подбрюшья".

Правда, в формирующемся поясе небольших государств к югу и югозападу от российских границ есть уязвимые места. Этнополитическая нестабильность характерна для СиньцзянУйгурского автономного района КНР, граничащего с центральноазиатскими странами. Не определено место стыковки ВШП с китайскими коммуникациями. На это претендуют Казахстан, уже связанный с Китаем в транспортном отношении, и Киргизия, которую могут поддержать геополитические соперники Казахстана (в данном случае нужно строить дороги в высокогорных районах ТяньШаня, к чему китайцы готовы). Особую позицию занимают Иран и Армения, оттесненные от ВШП. Они настаивают на использовании своих сухопутных коммуникаций, но другие участники проекта по причинам геополитического характера и при поддержке Запада предполагают использование паромной переправы из Туркмении в Азербайджан (в обход Ирана) и дороги, напрямую соединяющей Азербайджан с Грузией (минуя Армению). Наконец, сообщение между Грузией и Украиной планируется осуществлять по морю, поскольку сухопутные коммуникации проходят через полунезависимую Абхазию и Россию.

Итак, на южных окраинах постсоветского пространства и в ЮгоВосточной Европе формируется "новый римленд", охватывающий полукольцом "евразийский хартленд". Россия же оказывается глухим северовосточным углом Евразии, находящимся на обочине торговых путей. Существующие коммуникации, такие как Транссиб, в качестве транзитного "моста" используются слабо; неясны перспективы их реконструкции (Япония хотя и проявляла интерес к реконструкции Транссиба, но вкладывает деньги в реконструкцию дорог, слагающих ВШП). На рубеже веков Россия слабо использует свой "тройной " геополитический потенциал: интеграционного ядра Евразии, транзитного государства и развитого экономического центра. А пока приходится говорить лишь о потенциале, перспективах, возможностях, а не о решениях, действиях и достижениях.

17. США в мировом геополитическом пространстве и их геостратегия

Американская геополитика и геостратегия исходят из необходимости обеспечения и закрепления безусловного лидерства Соединенных Штатов во всем мире. Эта цель закреплена в новой военной стратегии США, «Четырехгодичном докладе о состоянии обороны», где сказано: «Как глобальная держава Соединенные Штаты имеют важные геополитические интересы во всем мире». Следует отметить, что в этой цитате США названы не «единственной сверхдержавой», как это ранее было принято в американской политической риторике, а «глобальной державой», объявляющей весь мир сферой своих геополитических интересов.

В издаваемом МО США документе «Руководство в области военного планирования» определены две главные цели: «расширить сферы военного присутствия по всему оперативному спектру и обеспечить ВС США средствами, позволяющими адаптироваться к внезапности».

Проецирование военной мощи на все геополитическое мировое пространство и формирование в связи с этим значительного объема военных возможностей являются одними из главных принципов, определяющих геостратегические цели военной политики США.

Новый геополитический конструкт в области военного планирования, изложенный в упомянутом выше Руководстве, основан на обеспечении действий ВС США, сформированных по «региональному принципу», размещенных в районах передового базирования и развернутых в Европе, Северо-Восточной Азии, побережье Восточной Азии, Среднем Востоке и Юго-Западной Азии. Эти силы должны быть способны обеспечить обязательства США перед союзниками и друзьями, пресечь акты насилия и отразить агрессию, предпринятую в отношении территории США, вооруженных сил страны, ее союзников и друзей. Однако поддержка «союзников и друзей США», учитывая то обстоятельство, что США делают ставку на неформальные, «плавающие коалиции», отвечающие исключительно американским геополитическим интересам, в сущности, означает расширение американской экспансии и агрессии под прикрытием выполнения союзнических обязательств. Таким образом, все три указанные геостратегические установки, ориентированы на достижение геополитических целей США мире с опорой на силовые методы.

О неограниченных геополитических притязаниях США на мировое господство свидетельствует и «Четырехлетний доклад о состоянии обороны», где вооруженные силы США ориентированы на ведение «крупномасштабных операций в глобальном масштабе, обладающих подготовкой для эффективного ведения широкого спектра боевых действий в самых разнообразных географических условиях».

США рассматривали в качестве своей коренной геополитической цели установление господствующего положения, прежде всего, в Евразии. Ее решение, как давно утверждал Бжезинский, является ключом к обеспечению американского мирового господства. Как он объясняет в своей книге Великая шахматная доска (The Grand Chessboard), опубликованной в 1997 году, Евразия является «шахматной доской, на которой продолжает разыгрываться борьба за мировое первенство, и эта борьба включает геостратегию — стратегическое управление геополитическими интересами».

Говоря о значении господства США в этом регионе, Бжезинский пишет: «Для Америки главным геополитическим призом является Евразия. В течение половины тысячелетия в мировых отношениях господствовали евразийские державы и народы, которые боролись друг с другом за региональное превосходство и стремились к мировому господству. Сегодня неевразийская держава доминирует в Евразии — и глобальное первенство Америки напрямую зависит о того, как долго и насколько эффективно сохранится ее преобладание на Евразийском континенте».

Бжезинский определяет одно большое препятствие, существующее для реализации Америкой своих имперских амбиций: отсутствие общественной поддержки программы завоевания мира. Америка, пишет он, «является слишком демократичной дома, чтобы быть властной за границей. Это ограничивает использование мощи Америки, особенно ее способности к военному устрашению. Никогда ранее популистская демократия не добивалась международного верховенства». Только в исключительных обстоятельствах правители Соединенных Штатов могут оказаться способными вызвать «народные чувства», необходимые для «стремления к власти». Такими обстоятельствами могут быть, пишет Бжезинский, «условия внезапной угрозы и вызова общественному чувству национального благополучия».

Для тех, кто задает себе серьезные вопросы о том, как стало возможным, что весь огромный аппарат разведслужб Соединенных Штатов спал на посту утром 11 сентября, стоит поразмыслить над более глубоким смыслом слов Бжезинского.

Средоточием геополитических интересов США является Россия. Трагедия на Балканах стала начальным этапом подготовки к агрессии в отношении нашей страны. Милошевич, выступая в феврале 2002 года на заседании Гаагского трибунала, сравнил стратегию Клинтона в войне в Косово с действиями Гитлера по созданию стратегической базы для организации нападения на Россию.

Война в Югославии является четко продуманным геостратегическим сценарием США анти-российской направленности, который реализовывался Вашингтоном в течение более 50 лет. Он разворачивался в два этапа.

Первый закончился в 1991 году развалом Советского Союза.  Второй, скорее всего, будет следовать югославской схеме, которую президент Буш-младший назвал «моделью прогресса на Балканах». События в Югославии показывают, что конечной целью здесь будет превращение республик бывшего Советского Союза из национальных государств в опустошенные территории, являющиеся маленькими протекторатами под властью Вашингтона и его младших союзников по коалиции.

Вашингтон развязал войну, потому что уничтожение Югославии рассматривается как ключ к «умиротворению» Балкан, а Балканы, в свою очередь, являются южным стратегическим флангом бывшего Советского Союза.

Если США консолидируют свою власть на Балканах, угроза войны в отношении России возрастет многократно.

С геополитической точки зрения, реализация «косовской модели» в отношении России означает обеспечение США доступа к ресурсам бывших советских республик, укрепление Вашингтоном своей власти на всем постсоветском пространстве, что даст в дальнейшем возможность направить всю военную мощь против Китая и Индии с целью их государственной дезинтеграции и превращения мелкие протектораты.

Ближний Восток и Центральная Азия, взятые вместе, располагают более чем двумя третями мировых запасов нефти и природного газа. Хорошо известно, что в продолжение десятилетия после распада СССР США проводили активное дипломатическое наступление в Центральной Азии, ориентируясь, прежде всего, на перспективу установления контроля над огромными нефтяными запасами бассейна Каспийского моря.

Террористические акты стали удобным поводом для активного внедрения ВС США в регионы Средней Азии и Кавказа. Через «кампанию против терроризма» Соединенные Штаты вошли в сердце Евразийского континента, который всегда расценивался как центр мировой геополитики.

Они обеспечили свое военное присутствие в Узбекистане, Таджикистане, Киргизстане и Казахстане.

Это дало США возможность оказывать доминирующее влияние на положение дел в этом стратегически важном и богатом ресурсами регионе земного шара. Здесь находится огромное Тенгизское нефтяное месторождение, принадлежащее Казахстану. В Туркменистане, располагаются гигантские запасы природного газа. На другом берегу Каспийского моря, находится Баку, центр добычи нефти на прибрежном шельфе.

Данные, приведенные газетой «The Washington Post» свидетельствуют, что нефть и природный газ постоянно повышают стратегическую ценность этого региона. В Казахстане и в Туркменистане имеются очень большие запасы и того, и другого. Геологи неуклонно повышают свои оценки разведанных запасов месторождений под Каспийским морем. Министерство энергетики США сегодня заявляет, что Казахстан, возможно, располагает 95 млн. баррелей нефти, или почти в 4 раза больше, чем разведанные запасы Мексики. Американская компания «Chevron» первой сделала крупный взнос в разработку казахской нефти и эта компания – сегодня переименованная в «Chevron Texaco» – вкладывает в Казахстан миллиарды долларов. «В этой стране у нас огромные интересы в сфере экономики и энергоресурсов, – сказал один высокопоставленный официальный представитель США в Казахстане. – Это часть нашей национальной энергетической стратегии». К 2015 году Казахстан и его прикаспийские соседи могут стать одним из важнейших в мире источников нефти, сказал этот официальный представитель.

Таким образом, Казахстан является одним из важнейших регионов, где серьезно сталкиваются геополитические интересы США и России.

Можно прогнозировать также напряженность между бывшими республиками Средней Азии и Афганистаном из-за водоснабжения. Река Аму-дарья, важный и уже сегодня чрезмерно используемый источник воды для Узбекистана, Таджикистана и Туркменистана, на протяжении многих километров служит демаркатором таджико-афганской и узбеко-афганской границ. Теперь, когда международные доноры пообещали восстановить экономику Афганистана, включая и ее сельскохозяйственный сектор, неизбежно возрастет использование Афганистаном водных ресурсов Аму-дарьи, что может привести к конфликтам, в том числе вооруженного характера.

США особенно озабочены тем, кто будет определять маршрут трубопроводов, которые будут доставлять энергетические ресурсы Центральной Азии на мировой рынок. Консорциум нефтяных компаний дал предварительное одобрение этого проекта стоимостью в 3 млрд долларов. (Ведущей компанией этого консорциума является British Petroleum — факт, который бросает свет на ревностную поддержку премьер-министром Тони Блэром военной интервенции США в Центральной Азии.).

Британская ежедневная газета Guardian 30 января 2002 года написала: «кажется, что каждый новый поворот в войне против терроризма создает после себя новый аванпост Пентагона в Азиатско-Тихоокеанском регионе — от бывшего Советского союза до Филиппин. Одним из устойчивых последствий войны могло бы быть то, что равнозначно военному окружению Китая».

Генерал Томми Фрэнкс, командующий Центральным командования вооруженных сил США, в зону ответственности которого входит Афганистан, подтвердил, что американские солдаты останутся в Афганистане «на долгое, долгое время». Описывая ситуацию в Афганистане, г-н Фрэнкс сравнил ее с ситуацией в Южной Корее, где американские вооруженные силы базируются на протяжении вот уже более полувека.

С точки зрения геостратегии у американцев существует целая система мер, направленных цивилизационное подавление и психологическое и духовное подчинение народов среднеазиатских стран.

Подобно Афганистану, все пять среднеазиатских стран – Казахстан, Киргизстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан – стали объектом так называемой «политики по строительству нации». Это одно из важных направлений американской геостратегии, ориентированных на демонтаж традиционного уклада (образа жизни) народов и насаждение в их среде американских ценностей. Это то, что можно назвать цивилизационным террором.

«Мы хотели усилить свое влияние в данном регионе и, кроме того, продвигать там американские ценности, – сказал сотрудник Пентагона Джеффри Стар, который, будучи помощником министра обороны США, отвечал за связи с этими республиками при второй администрации Клинтона.

Для проведения политики «децивилизации» США используют целый арсенал средств.

Это, прежде всего, финансовая помощь. За первое полугодие 2002 года помощь Соединенных Штатов Казахстану, Киргизстану и Узбекистану достигла в совокупности 442 млн. долл. В 2002 году американская военная помощь одному лишь Узбекистану оценивается в 43 млн. долл.

Газета «The Washington Post» в номере от 27 августа 2002 года так описывает схему этой «помощи»: «Американцы помогают среднеазиатам учиться жить и работать в условиях рыночной экономики, преподают им английский язык, готовят и развертывают современные вооруженные силы, развивают независимые средства массовой информации (СМИ) и создают общественные объединения, чтобы сформировать гражданское общество. Агентство США по международному развитию держит двух «специалистов по демократии» для этого региона в казахской столице Алма-Ата плюс по одному специалисту в Узбекистане и Киргизстане». Таким образом, для подчинения других стран своим геополитическим интересам Соединенные Штаты используют широкий спектр способов воздействия, включая политические, экономические, информационные, психологические и собственно военные.

Военные стран трех вышеназванных стран поддерживают отношения с Национальной гвардией какого-либо из штатов США: Казахстан – с Аризоной, Киргизстан – с Монтаной, Узбекистан – с Луизианой.

Грузия стала пятой бывшей советской республикой, которая приняла американских военных. Это первое развертывание военных сил США в Кавказском регионе, примыкающем к одному из самых крупных в мире нефтяных месторождений.

Согласно анализу STRATFOR, размещение американских войск в Грузии является «большой стратегической победой» Соединенных Штатов. В анализе говорится о возрастающем давлении США по всей западной и южной границе России, о возможной роли Грузии как базы для атак США на Ирак, о близости Грузии к местоположению трубопроводов, которые планируется использовать для доставки каспийских нефти и газа на мировой рынок, а также говорит о возрастающем влиянии Вашингтона на соседей Грузии, особенно на богатый нефтью Азербайджан.

«Военное присутствие США поможет обеспечить то, что большая часть нефти и газа из бассейна Каспийского моря пойдет в западном направлении, — пишет STRATFOR, — минуя Россию и Китай, геополитических конкурентов Соединенных Штатов».

Существуют и другие стратегические выводы, касающиеся сокращения российского влияния в этом регионе и возрастания роли Турции, ключевого союзника США и одного из главных традиционных противников России.

Турецкое влияние в этом регионе постепенно нарастает — как в Азербайджане, население которого является преимущественно тюркоязычным, так и в Грузии, где Турция сегодня отняла у России статус самого крупного торгового партнера.

Согласно сообщениям из Стамбула, Азербайджан, Грузия и Турция закончили работу над трехсторонним соглашением о региональной безопасности. Как сообщается, документ включает статьи о борьбе с терроризмом и организованной преступностью, а также защите ряда нефтепроводов, особенно поддерживаемого США проекта Баку-Тбилиси-Джейхан, который предусматривает транспортировку каспийской нефти через Азербайджан, Грузию и Турцию к побережью Средиземного моря.

Сообщается, что соглашение включает использование Турцией авиабаз в Азербайджане, что будет означать первое размещение турецких войск на Кавказе со времен Первой мировой войны.

Все действия контролируются и осуществляются под руководством США. Турецкий премьер-министр Бюлент Эджевит обсудил вопрос о базах в Азербайджане в ходе своего визита в Вашингтон. Турецкий персонал также направляется в Грузию для работы по модернизации ее военной инфраструктуры. Примечательно то, что данный трехсторонний договор не включает Армению, которая имеет общую границу со всеми этими тремя странами. Армянские представители выразили озабоченность тем, что новое соглашение о военном сотрудничестве может подтолкнуть Азербайджан к возрождению своих притязаний на Нагорный Карабах, и привести к возобновлению боевых действий.

Серьезную опасность представляют агрессивные планы США в отношении Ирака. При этом в США не было представлено ни одного доказательства того, что Саддам Хусейн имел какое-то отношение к террористическим актам 11 сентября. Даже американское ЦРУ больше не делает подобных заявлений.

Безрассудность американской внешней политики вызывает серьезное беспокойство в Европе среди союзников США. Так глава по внешним отношениям Евросоюза Кристофер Паттен, выразил тревогу по поводу того, что военный успех США в Афганистане «возможно, усилил некоторые опасные инстинкты: что использование военной мощи является единственной основой действительной безопасности; что США могут полагаться только на себя и ни на кого иного; и что союзников можно использовать как необязательное приложение».

В настоящее время по вине США вся структура международных отношений подвергается дестабилизации. Любое правительство, которое вступает в конфликт с американской внешней политикой, сегодня рискует стать мишенью для военного нападения во имя «войны с терроризмом».

США не останавливаются ни перед чем при достижении своих экономических и геостратегических целей. Проводя операцию в Афганистане, они пустились в авантюру в регионе, который изобилует ядерным оружием и расколот социальными, политическими, этническими и религиозными столкновениями, осложняющимися крайней нищетой.

New York Times в статье, опубликованной 2 октября 2001 года под заголовком «В Пакистане, ненадежном союзнике», пишет: «Планируя на главную роль в «войне против терроризма» это слабое и беспокойное государство, Америка стоит перед лицом опасности подталкивания катаклизма в месте, где гражданское насилие является обычным делом, и где существует ядерное оружие».

Война против Ирака тоже связана с громадными рисками, начиная от полнейшей дестабилизации ситуации на Ближнем Востоке и кончая планетарным конфликтом между христианами и мусульманами, о котором в Америке твердят уже не один год. Буш делает все, чтобы это предсказание сбылось.

О том, что действия США представляют угрозу мировому сообществу, говорят даже их европейские союзники. Так, в частности, Герхард Шредер в своем интервью испанской «El Pais», опубликованном 6 сентября 2002 года, заявил: «По имеющейся у меня информации, никто не имеет четкого представления о том политическом режиме, который может установиться на Ближнем Востоке или в умеренных арабских странах, или о том, к какому политическому режиму приведет военная интервенция в Ираке. А это знать необходимо. Аргументов против начала военной интервенции настолько много и они настолько вески, что я был бы против возможного нападения, даже если бы ООН высказалась за его проведение».

Главное содержание современной американской глобальной стратегии составляет утверждение статуса США как единственной сверхдержавы путем использования антитеррористических лозунгов и под прикрытием войны с терроризмом.

Однако действия США контрпродуктивны и представляют угрозу всему миру. Они чреваты серьезными разрушительными последствиями для самих Соединенных Штатов. Как писал английский историк Герберт Баттерфильд: «В истории самые тяжелые удары с неба падают на головы именно тех, кто полагает, что может контролировать течение событий самостоятельно, играя в провидение не только для себя самого, но и предсказывая отдаленное будущее, смотря в него через призму ошибочных расчетов и делая рискованные ставки там, где не допустима малейшая ошибка».

18. Западная Европа в мировом геополитическом пространстве

Австрия, Бельгия, Люксембург, Монако, Нидерланды, Франция и Швейцария.

Военно-политическая мощь Западной Европы исключительно слаба.  Если Европейский Союз является одним из мировых  экономических центров силы, сопоставимым с США, то в военном отношении Западная Европа значительно уступает своему  атлантическому союзнику. В Североатлантическом военном блоке (НАТО) ядерный потенциал Западной Европы в десять раз меньше американского.  Поэтому, чтобы  стать мировым геополитическим игроком в противовес США, Западная Европа должна выбирать между  расходами на продвижение на восток и  увеличением военных статей бюджета.  Однако к наращиванию военной мощи в Европе нет единства. Англия, наиболее преданная союзница США, выступает  против  усиления военной мощи континентальной Европы.  По мнению английских политиков, это  автоматически означает увеличение  военной мощи Германии со всеми возможными историческими аналогиями. В Западной Европе  объединенная Германия стала наиболее крупным  государством и экономическим лидером Европейского Союза. В Германии популярна   великая геополитическая идея Бисмарка об  особых отношениях с Россией. Франция исповедует геополитику  «Большой Европы», дистанцированной от Америки. 

Великобритания, наоборот, исходит из особых партнерских отношений с Америкой и критически относится к продвижению ЕС на Восток.

После  Второй мировой войны США оказали политическую, военную и экономическую поддержку Западной Европе.  В результате покровительства  Америка сделала  своих стратегических  союзников зависимыми от  военной мощи США.

Американский политолог Бжезинский вынес следующий приговор Европе: «Горький факт заключается в том, что Западная Европа, а также  все больше и больше  и Центральная Европа  остаются  в значительной  степени  американским протекторатом, при этом  союзные государства  напоминают  древних  вассалов  и подчиненных. Такое положение не является  нормальным как для Америки, так и для европейских государств».

19.Восточная Европа в мировом геополитическом пространстве

В традиционной геополитике рассматривается как срединный или осевой регион (Хартленд),  контроль над которым ведет к мировому могуществу. В Холодной войне  Запад стремился победить Хартленд (Советский Союз). В реальной действительности Хартленд был расколот изнутри  в результате тактической борьбы за власть местной бездумной элитой. Интегрированная Восточная Европа являлась щитом Западной Европы от Востока, проникновения незаконных мигрантов и наркотиков. Теперь эта преграда разрушена. По оценкам американского политолога Бжезинского, главная геостратегическая задача  США в Восточной Европе заключается в  недопущении тесного сотрудничества  России и Украины, сохранения расколотого геопространства и элементов конфронтации между «братьями славянами» или «варварами» (согласно древнекитайской терминологии).

После  распада Советского Союза левые партии в Восточной Европе выступают за братский славянский союз по любви. Но по иронии судьбы  немощная и коррумпированная «демократическая» власть реально создала условия для «брака» по несчастью. Стратегия «Запад нам поможет» трансформировалась в культурно-политическое дистанцирование  восточноевропейских стран от Запада.

20.Китай в мировом геополитическом пространстве

Используя шкалу мощи государств Мехена определим геополитический вес Китая в мировом пространстве. Китай расположен в Восточной Азии. С востока КНР омывается водами западных морей Тихого океана. Топография Китая очень разнообразна, на его территории имеются высокие горы, плато, впадины, пустыни и обширные равнины. Китай богат разнообразными видами топливных и сырьевых минеральных ресурсов. Большое значение имеют запасы нефти, угля, металлических руд. Так же в Китае множество рек (общая протяженность которых составляет 220 000 км) и озер (приблизительно 80 000 кв. км.). Климат очень разнообразен, от субтропического на юге, до умеренного на севере. Огромные разницы по широте, долготе и высоте на территории Китая порождают большое разнообразие температурных и метеорологических режимов, однако большая часть страны лежит в области умеренного климата. Это говорит о том, что протяженность территории Китая, которая составляет 9,6 млн. км.2 является позитивной протяженностью. Суммарная длина сухопутных границ Китая составляет 22 117 км. (граничит с 14 странами). Побережье Китая тянется от границы с Северной Кореей на севере до Вьетнама на юге и имеет длину 14 500 км. Численность населения Китая составляет (по данным за 2008 г.) 1 322 178 190 чел. Китай занимает 1 место в мире по численности населения. В Китае живут около 55 различных народов, но они составляют лишь около 7% населения страны, главную часть образуют китайцы. Форма правления – социалистическая республика.

ВВП Китая увеличился за 2002/07 гг. на 65,5 % и составил около 3,4 млрд. долл. США (по валютному курсу) при среднегодовом приросте 10,6 %. Это позволило Китаю переместиться с шестого на четвертое место в мире, а в ближайшие годы Поднебесная станет третьей экономической державой мира после США и Японии. Если считать ВВП по паритету покупательной способности, то континентальный Китай уверенно занимает второе место в мире. В результате доля Китая в мировой экономики увеличилась за последние тридцать лет с менее 1% до 8 %. Из десяти крупнейших ТНК мира по капитализации пять китайских. Китай является крупнейшим в мире экспортером и владельцем валютных резервов (1 трлн. 520 млрд. долл. США) и вторым по величине иностранным кредитором Соединенных Штатов, удерживая сотни миллиардов их финансовых активов. Внешнеторговый оборот составил 2 трлн. 170 млрд. долл. США, в результате Китай переместился по этому показателю с шестого на третье место в мире. За последние два десятилетия темпы роста импорта составили 16,7 % годовых, и по объему импорта Китай вышел на третье место в мире4. Китайский экспорт имеет огромное геополитическое значение и делает глобальную конкуренцию невозможной для богатых западных стран без понижения уровня жизни собственных рабочих.

Экономический рост требует энергетических и других ресурсов и усиливается китайскую экспансию, прежде всего в Азии. Занимая первое место в мире по добыче угля, на Китай приходится 35 % объема импортируемой нефти. В результате мировые цены на многие виды сырья достигли многолетних максимумов. Китай потребляет 13 % мировой добычи нефти (300 млн.т нефти, 2-е место в мире после США). В 2007 г. 40 % импортируемой нефти поставлялось с Среднего Востока и 25 % — из Африки и 12 % – из стран СНГ. Китай вышел на второе место в мире по потреблению и на третье место по импорту нефти, преимущественно морским путем, удельный вес морских перевозок составлял 88%. Энергетическая геополитика стала важным фактором международных отношений, а нефть называют «кровью» геополитики.

Китайская экономика потребляет так же 40 % мирового производства цемента, 30 % железной руды, 25 % меди, 20 % никеля и 19 % алюминия. Беспрецедентные масштабы потребностей в природных ресурсах привели к неблагоприятной экологической обстановке, ежегодно 750 тыс. китайцев умирает от загрязнения воздуха. В энергетическом балансе Китая на уголь приходится 70 %, а на природный газ всего 3%. В зимние месяцы Великая Китайская равнина покрыта сплошным смогом. Две трети китайских городов испытывают дефицит пресной воды. Возможно, в будущем запасы пресной воды Байкала будут для Китая важнее импорта нефти. Масштабные потребности в ресурсах, стимулируют геополитику Пути, не забывая при этом проблемы внутренней продовольственной безопасности. Китай вышел в мировые лидеры по производству зерна (500 млн. т.) и мяса, в результате обеспечивает население в основном отечественным продовольствием. 
Китай в будущем может превратиться в самодостаточную экономику, не испытывающую острую потребность в импортных товарах. За счет исключительно низкой стоимости труда Китай, подобно гигантской воронке засасывает в себя чужие ресурсы в виде капитала и рабочих мест, что угрожает мировой экономике убийственной дефляцией (уменьшением количества находящихся в обращении денег).

Таким образом, можно сделать вывод о том, что на сегодняшний день Китай является одним из мировых лидеров.

21. Япония в мировом геополитическом пространстве и ее геостратегия

В XXI веке на место одного из мировых лидеров будет претендовать и Япония. Если до 1990 года мировая общественность, политические элиты воспринимали Японию как главного претендента на лидерство в Азии, то с начала 1990-х годов ввиду колоссальных темпов экономического роста Китая для многих очевидна перспектива именно Китая стать таким претендентом. Несмотря на то, что в настоящее время Япония остается экономической сверхдержавой, серьезным региональным конкурентом Китая, одной из ведущих стран мира, ей присуща в отличие от США, ЕС, Китая, России все-таки ограниченная геополитическая роль ввиду пацифистского характера ее конституции (оборонная доктрина, отказ от обладания дорогостоящими вооруженными силами, неучастие в международных военных операциях). Геополитические ресурсы Японии:

1.    Основной ресурс – это экономическая и финансовая мощь. Вторая по экономической мощи (после США) держава мира. В 2006 году ВВП Японии составил 4,464 трлн. долларов (ВВП США – 13 трлн. долларов). ВВП на душу населения -33 100 долларов. Многие годы уровень безработицы в Японии составляет менее 3%, а уровень инфляции – 1,5%.

2.     Благодаря своим колоссальным финансовым ресурсам Япония прочно удерживает второе место в мире, уступая лишь США по объемам ассигнований на национальную оборону. На содержание и оснащение формируемых на контрактной основе, а потому по-настоящему отборных, 250-тысячных вооруженных сил японское правительство ежегодно выделяет, по разным подсчетам, от 40 до 50 млрд. долларов. В результате за прошедшие полвека скромно названные «силами самообороны» японская армия, авиация и флот по насыщенности современными видами военной техники приблизились к вооруженным силам НАТО, а по некоторым параметрам сопоставимы с потенциалом Америки. Но большим ограничением в использовании военной мощи Японии в качестве геополитического ресурса является пацифистский характер ее конституции.

3.     Демократический режим Японии можно назвать «мягким» геополитическим ресурсом в Азиатско-Тихоокеанском регионе и в мире.

4.     Местоположение Японии способствует активному участию в международном разделении труда.

5.    Япония является членом геополитически влиятельных межправительственных организаций (ВТО, G-8, ОЭСР, МВФ/МБРР, АПЕК, АСЕАН, в которых решаются важные и разнообразные проблемы мировой и региональной безопасности.

Геополитическая стратегия Японии:

•    Своим основным союзником Япония по-прежнему считает Соединенные Штаты Америки. Япония остается протекторатом США. Она связана с США договором об обороне, на ее территории расположены американские войска (остров Окинава).

•    Основой геостратегии Японии является концепция строительства «дуги свободы и процветания» по внешнему периметру евразийского материка, включающей различные регионы от Австралии, Индии, Центральной Азии до Восточной Европы и Балтийского моря.

•    Япония стремится к тому, чтобы ее отношения с Китаем развивались подконтрольными ей темпами. Обеспокоенная тем, что Южная Корея превращается в экономического соперника, Япония стремится поддерживать собственное влияние на Корейском полуострове.

•     Разрешение территориальной проблемы и заключение мирного договора с Россией. Япония стремится вернуть себе Северные территории, которые в настоящее время принадлежат России. Япония настаивает на своем суверенитете в отношении четырех островов (Хабомаи, Шикотан, Итуруп, Кунашир).

•    Высшее руководство Японии открыто стремится к формированию самодостаточных вооруженных сил, законодательному закреплению права японской армии участвовать совместно с США в военных операциях в любой точке мира, созданию государственного органа разведки наподобие ЦРУ и намерено это сделать в ближайшие 6 лет. В апреле 2007 года внесенный правительством закон о референдуме, цель которого – пересмотр «мирных статей» конституции был одобрен палатой представителей японского парламента и принят палатой советников парламента Японии, и теперь он вступил в силу. Как известно, в части 1 статьи 9-й нынешней конституции Японии, принятой сразу после окончания Второй мировой войны под давлением антигитлеровской коалиции, декларируется, «что японский народ навсегда отказывается от войны как способа защиты суверенитета, а также от применения вооруженной силы как средства разрешения международных споров». Далее говорится, что в Японии «никогда впредь не будут создаваться сухопутные, морские и военно-воздушные силы, равно как и другие средства войны. Право на ведение государством войны не признается». Такого абсолютного отказа от войны нет в конституции ни одной страны в мире. В значительной степени благодаря мирной конституции возрастал авторитет страны за рубежом, японский народ пользовался уважением в мире за последовательную борьбу против ядерного оружия, политики гонки вооружений. Но спустя 60 лет японский истеблишмент отказывается от пацифистских статей конституции, хочет обладать полномасштабными военными геополитическими ресурсами, опасаясь быстрых темпов роста могущества авторитарного Китая, экономического роста Южной Кореи, угроз со стороны Северной Кореи, появления глобальных угроз в мире. Кроме того, истеблишмент Японии, вероятно, уверен, что придание вооруженным силам характера полноправного атрибута государства, уменьшит степень японской зависимости от американской системы безопасности и внешней политики, что в свою очередь обеспечит Японии значительную свободу действий в политической сфере. Очень кстати для Японии то, что «мирная конституция» Японии перестала устраивать и Соединенные Штаты, которые уже с начала 90-х годов ввиду изменившейся геополитической ситуации в регионе (если 50 лет назад Соединенные Штаты пугала перспектива господства Японии в азиатском регионе, то сегодня реальная угроза – Китай и Северная Корея) стали пересматривать свою стратегию в отношении дальневосточного союзника, стремясь напрямую подключить его к своей глобальной военной стратегии. В 1992 году правящая Либерально-демократическая партия в обход конституции добилась принятия парламентом специального законопроекта, разрешающего направлять контингенты японских вооруженных сил за пределы Японии под вывеской «сотрудничества с ООН». В апреле 1996 года была подписана японо-американская совместная декларация по безопасности, расширившая взаимодействие армий и флотов двух стран на весь Азиатско-Тихоокеанский регион. С тех пор японские военнослужащие стали появляться в различных уголках мира – в Мозамбике, Заире, Кампучии, Восточном Тиморе, Афганистане, Ираке и выполнять в основном вспомогательные задачи, не принимая прямого участия в боевых действиях. Это было необходимо для того, чтобы демонстрировать японскому народу не столько военные, сколько гуманитарные цели пребывания «сил самообороны» за рубежом. Соединенные Штаты, столкнувшись с нежеланием европейских союзников по НАТО безропотно и активно участвовать в их военных операциях, видимо, решили, что период «привыкания» японцев к участию в войнах за рубежом пора заканчивать и необходимо проводить кардинальные изменения военной политики Японии в целях приобретения полномасштабного союзника. Хотя преобладающее большинство граждан Японии по-прежнему выступают за неизменность статьи 9, вероятность, что она будет изменена, достаточно велика.

•    В случае расширения состава постоянных членов Совета Безопасности ООН Япония намерена обрести такой статус. Но статус постоянного члена Совбеза подразумевает выполнение всех необходимых обязательств, то есть более активное участие в международных военных операциях, а это фактически невозможно, если основной закон страны предусматривает только оборонную доктрину. Таким образом, важным условием достижения этой цели является реформирование военной доктрины.

•    Изучение возможности создания собственных ядерных сил. В Японии создание ядерного оружия ставят в зависимость от перспективы создания ядерного оружия в Северной Корее, где этот процесс периодически возобновляется. Кроме того, как отмечает японский ученый, председатель Научно-исследовательского совета по национальной безопасности С.Хакамада, «если игнорирование Россией Японии будет продолжаться и дальше, то, возможно, в Японии усилятся голоса, выступающие за ядерное оружие, мотивируя это тем, что к стране относятся с таким пренебрежением по причине отсутствия у нее ядерного оружия».

22. Геополитическая ситуация в Африке и ее перспективы

Идет новая схватка за Африку. Трубопроводы, автомобильные и железные дороги в глубь Центральной Африки с нескольких направлений строятся или проектируются. Географической трагедией Африки на протяжении веков была ее изоляция, которая являлась одной из главных причин ее бедности. Несмотря на протяженную береговую линию Африка имеет относительно небольшое количество естественных глубоководных гаваней. Ее великие реки, как правило, не судоходны из внутренних зон до различных побережий. Пустыня Сахара выступала в качестве барьера для людских контактов с великими цивилизациями Евразии. Конечно, электронные коммуникации в последние десятилетия работали на то, чтобы снизить такую изоляцию. Но эти новые пути могут обещать дальнейший, ключевой скачок с точки зрения подключения Африки к внешнему миру.

Глядя на карту Африки с этими новыми и прогнозируемыми путями можно увидеть две основные сети, ведущие внутрь континента - одну из Южной Африки и Восточной Африки - и две более мелких из Западной Африки и Африканского Рога.

Три предлагаемых маршрута внутрь связаны с одной Анголой, которые ведут в основном через южный край огромных лесов и джунглей Демократической Республики Конго. Ангольцы с оффшорными нефтяными богатствами и чувством достаточной безопасности внутри страны после 25-летней гражданской войны, являются редким примером намерения и способности к расширению своей экономической досягаемости на континенте. Они являются инициаторами этих самих планов, и Луанда будет платить азиатам за их техническую экспертизу, а не рассчитываться бартером, как это делает большинство других африканских правительств. Цель состоит в том, чтобы добывать алмазы, медь и другие драгоценности, которые вдоль южного края Конго не были должным образом разработаны и их потенциал не использован.

ЮАР планирует сложную сеть маршрутов с северо-запада и севера Индийского океана в Намибию, Ботсвану, Зимбабве и Замбию, кульминацией чего, опять же, будут южные форпосты в Конго. Южноафриканцы идут после золота, алмазов, меди и угля. В этом смысле преобладающий черный Африканский Национальный Конгресс имеет тот же геополитический императив,что и бывший режим белых африканеров. Горное дело, которое началось в конце 1800-х в Южной Африке, создало современное южноафриканское государство. Действительно, открытие золота и бриллиантов и благословенный умеренный климат с несколькими природными глубоководными гаванями располагают Южную Африку на уникальной геополитической траектории, предоставляя ей право стать экономическим гегемоном на континенте. Настоящая цель заключается в добыче минеральных ресурсов и создании зоны южноафриканского экономического и политического влияния в странах Южной Африки с потенциалом для дальнейшего расширения дальше на север, в глубь континента.

Предполагаемые сети транспорта и трубопроводов вдоль побережья Индийского океана в Восточной Африке пойдут от кенийского и танзанийского побережья Танзании на запад в Бурунди, Руанду и Уганду, а подъездной железнодорожный путь может пойти на север от столицы Уганды Кампале в столицу Южного Судана Джубу. Эфиопия укрепляет свои железнодорожные связи с Индийским океаном в Джибути, и со временем может расширить другие ветки в Южный Судан и Кению. В случае Восточной Африкански, в отличие от Анголы и Южной Африки , финансирование, стимулирование и ноу-хау должно исходить от китайцев и, в меньшей степени, японцев. Эти азиатские страны испытывают голода по африканской меди и кобальту, редкоземельным металлам и другим полезным ископаемым из восточной части Демократической Республики Конго и углеводородам из Южного Судана.

Это не новые сети сообщений, учитывая, что китайцы в 1970-х годах построили железную дорогу в Коппербелт Замбии и южный край Конго (а немцы, англичане и португальцы во время колониализма построили ограниченные железнодорожные сообщения в своих колониях Танганьика, Кения и Ангола). Теперь китайцы хотят построить глубоководный порт в Багамойо, а японцы хотят сделать то же самое в Дар-эс-Салам: оба порта в Танзании, с новыми путями на запад в глубь Центральной Африки в обоих случаях. Кенийцы пытались заинтересовать китайцев в строительстве портов и транспортных связей из Ламу на побережье Кении в северо-западном направлении до нефтяных месторождений Южного Судана, но до сих пор китайцы сдерживались от принятия на себя серьезных обязательств. Пекин является чувствительным к последствиям расширения прав и возможностей Южного Судана с трубопроводом независимо от Судана, и предпочитает убедиться, что Джуба и Хартум остаются взаимозависимыми и, следовательно, их экономическое поведение будет мирным, что позволит избежать дополнительных затрат на добычу сырой нефти.

Если вы посмотрите на все эти новые планируемые маршруты из Южной Африки и из Восточной Африки, то можно отметить одно географическое явление: каждый маршрут заканчивается вблизи или на окраине Демократической Республики Конго, но не идет дальше вглубь этой страны. Конго, даже если вся эта инфраструктура построена, останется огромным, непроходимым белым пятном на карте, несмотря на обилие меди, кобальта, редкоземельных металлов, алмазов и нефти, не говоря уже о ее сельскохозяйственном потенциале (который уже является крупнейшим сектором экономики в соответствии с ВВП) .

Здесь география тоже является судьбой. Конго является огромной в размере - одной из крупнейших стран Африки - с тропическими лесами, которые трудно расчистить, что приводит к плохой связи между крупными городами и правительством в столице Киншаса, и влияет на функционирование власти. Транспортные связи скорее служат богатым минералами провинциям Конго, разработанных и связанных с соседними регионами, а не столице. Конго является вселенной в себе, где гражданские войны и местные феодальные владения существуют в отрыве от какого-либо значимого центрального управления. Правительство хорошо знает свои пределы и, следовательно, ограничивает свои амбиции, играя роль влиятельного царя, полагающегося на властных баронов, правящих в далеких феодальных владениях. Так что не связанное с внешним миром Конго не имеет ни одной международной гостиничной сети, в то время как на другом берегу реки от Киншаса в Республике Конго есть гостиничные сети и французы по существууправяют этой яркой, модернизированной страной.

С зияющим сердцем африканской глубинки в лице Конго, которому суждено оставаться вне путей сообщения, пробегающих по ее краям из нескольких точек вдоль побережья Индийского океана и из соседней юго-восточной части Атлантического океана, мы начинаем видеть появление африканской части системы торговли и конфликтов Большого Индийского океана - системы, которая простирается от Анголы далеко на западе Атлантики до Филиппин далеко на востоке в Южно-Китайском море. Иными словами, массивный южный Римланд Афро-Евразии формируется в один органический регион, с Африкой к югу от Сахары, которая в настоящее время является его частью.

Наконец, появляются новые маршруты, предусмотренные в районе Африканского Рога и Западной Африке. Эфиопы хотят модернизировать свои автомобильные и железные дороги из их столицы Аддис-Абебы в Джибути возле Баб-эль-мандебского пролива, опять же, на берегу Индийского океана. Эфиопы, потеряв выход к морю из-за отделения Эритреи, хотят иметь полностью надежный маршрут для экспорта своей легкой промышленности, сельскохозяйственных товаров и скромной добычи из недр земли. В более отдаленных интересах эфиопов - торговля с  Центральной Африкой. Транспортные связи Аддис-Абебы могут способствовать участию в конкурсе на скудное финансирование, которое пытаются мобилизовать кенийцы и танзанийцы.

Что касается Западной Африки, единственный существующий прогресс, кажется, связан с планом модернизации наземных сообщений от Абиджана на побережье северо-востока Кот-д'Ивуара через Буркина-Фасо в Нигере, где есть нефть, природный газ и уран. Другие инфраструктурные проекты, построенные в Западной Африке, например, в Либерии и Сьерра-Леоне, были крайне ограниченными по своим масштабам и предназначению - для извлечения ресурсов из определенной минеральной концессии. Соседняя Нигерия, самая большая страна в Западной Африке и самая густонаселенная страна во всей Африке, является пейзажем хаоса низкого уровня. Хотя Абуджа хочет улучшить инфраструктуру - шоссе, железнодорожные линии и электростанции, эти инициативы часто проводятся на уровне штатов или местном уровне, без национальной поддержки. И эта инфраструктура в реальности не связывает что-либо за пределами границ страны. Западная Африка, как и Конго, страдает от нездорового климата по сравнению с Южной и Восточной Африкой, и это объясняет сравнительно низкий уровень развития.

Таким образом, все эти пути указывают на Африку, где может быть захватывающий экономический прогресс на юге и востоке - в обоих случаях ориентированных на Индийский океан - в то время как, по большому счету, остальная часть континента томится в нищете, и там продолжаются конфликты низкой интенсивности, а иногда и  приступы анархии.

23.Латинская Америка в мировом геополитическом пространстве

В Америке различается Северная Америка, Центральная Америка и Южная Америка. Мексика и Центральная Америка образуют Мезоамерику, которая наряд с Южной Америкой называет Латинской Америкой. Выделяются Большие геополитические пространства  Северной Америки (США и Канада), Центральной Америки (Карибского региона) и Южной Америки, где выделяется Андское тихоокеанское пространство и приатлантическое  пространство.  

В Латинской Америке — два экономических локомотива — Мексика в Мезоамерике и Бразилия в Южной Америке. Мексика — член Североамериканской зоны свободной торговли  (НАФТА), куда входят США и Канада.  Бразилия — член БРИКС, а Мексика, Перу и Чили — члены АТЭС. Бразилия, Мексика и Аргентина входят в Большую двадцатку.

Латинская Америка производит 8 % мирового ВВП. Население Латинской Америки выросло за период 1920 – 2010 гг. с 88 до 570 млн. человек, из них в Бразилии проживает 201 млн. (пятое место в мире) и в Мексике — около 114 млн. человек. В  результате демографических и миграционных факторов усиливается  процесс  латиноамериканизации Соединенных Штатов. США отгородились от Латинской Америки (Мексики) Великой высокотехнологичной  стеной протяжённостью 3000 км.  Но это не спасает от мигрантов-латиносов. В США насчитывается свыше 40 млн. граждан и 11 млн. нелегалов латиноамериканского происхождения. Латинская Америка является по числу верующих мировым оплотом католицизма.

Латиноамериканская пограничная цивилизация

Латинская Америка характеризуется как региональная молодая пограничная цивилизация, формирующаяся на рубежах индейско-метисной, африкано-мулатской и иберийско-европейской рас. В результате еще не сложился цивилизационный архетип. У латиноамериканцев преобладает влияние языка, культуры и обычаев романских (латинских) народов — испанцев и португальцев. Большинство латиноамериканцев являются потомками эмигрантов, пошедших на риск и преодоление опасностей, ради новой жизни.

К латиноамериканцам кроме испано- и португалоязычных народов Центральной и Южной Америки относят франкоязычные народы Карибского региона. Условно выделяются белые латиноамериканцы, которые составляют  в Аргентине и Уругвае  более 80 % населения и в Бразилии немного более половины населения. В Мексике и Чили доминируют метисы, а в Доминиканской Республике — мулаты и негры. В Боливии, Перу, Гватемале и Южной Мексике  преобладают индейцы. Президент Венесуэлы Уго Чавес предложил восстановить историческую справедливость и переименовать Латинскую Америку в Индейскую Америку в честь коренного населения.

Сальвадора Дали «Поэзия Америки» (1943)

В латиноамериканской цивилизации выделяется три типа человеческих контактов:

противостояние, когда чужеродная человеческая реальность отторгается на всех уровнях, но вместе с тем между культурами существует внешний контакт;

симбиоз, когда при соприкосновении образуется нерасторжимое системное единство, однако нового культурного качества не возникает;

синтез в зоне контакта различных культур.

Сложная комбинация этих трех универсалий создает цивилизационную характеристику Латинской Америки, включая слабость институционализации и правового начала и стремление её компенсировать на путях спонтанных харизматических действий. К ним относятся перевороты, часто именуемые революциями, популистские идеологии и вождизм, теневая экономика. Латиноамериканское христианство так же испытывает влияние этих трех контактов.

24.Проблемы и перспективы геополитического полицентризма.

Полицентризм - принцип и основная структурная особенность геополитического устройства современного мира. В историческом плане П. идет на смену биполярной модели миропорядка, связанной с военно-политическим и идеологическим противостоянием Восток — Запад. Утверждение П. обусловлено устойчивой тенденцией к росту разнообразия региональных интересов в современном мире. Многополярная структура мира формируется под воздействием множества геополитических факторов, в числе которых видная роль принадлежит экономике. Геополитические полюсы, центры силы, ядро которых составляют одно или несколько государств, образуют вокруг себя интеграционные объединения экономического характера (напр., Европейский Союз). Система региональных объединений формируется также на основе этноцивилизационной и культурной общности. В современном мире произошло расширение спектра геополитических критериев доминирования. Напр., военный потенциал больше не является непременным атрибутом мирового центра силы или главным показателем сверхдержавности.

Многополюсный миропорядок характеризуется рядом особенностей. Во-первых, хотя внутри современных мировых полюсов явно выделяются «центры притяжения» (Япония, США, Китай, Германия), между самими полюсами нет четких и конфронтационных границ. Во-вторых, в условиях П. увеличивается число участников международных отношений, претендующих на первые роли, умножаются их индивидуальные интересы, а значит, возрастает количество поводов для конфликтов меньшего размаха, но по широкому кругу вопросов. В-третьих, с увеличением количества центров силы появляются возможности для новых геополитических комбинаций.

 

Исторический ф-т (отд. политологии)                  3 курс  2013/2014 уч.год

Вопросы к экзамену по курсу

«Геополитика».

1. Геополитика как наука, ее предмет, методы и функции.

2. Основные категории геополитики.

3. Ф. Ратцель и Р. Челлен как основоположники геополитики.

4. Геополитическая концепция «Heartland» Х.Дж. Маккиндера.

5. Геополитическая концепция «морской силы» А. Мэхена.

6. Геополитическая концепция «поссибилизма» П. де ла Бланша.

7. Геополитическая концепция «Rimland» Н. Спайкмена.

8. Геополитическая концепция «континентального блока» К. Хаусхофера.

9. Атлантизм как современное геополитическое направление.

10. Мондиализм как современное геополитическое направление.

11.Основные российские геополитические концепции.

12.Евразийство как направление в российской геополитической мысли.

13.Геополитическая концепция З. Бжезинского.

14.Геополитические эпохи и основные этапы трансформации мирового геополитического пространства.

15.Геополитические последствия распада СССР.

16.Россия в мировом геополитическом пространстве в начале XXI в. и ее геополитические перспективы.

17.США в мировом геополитическом пространстве и их геостратегия.

18. Западная Европа в мировом геополитическом пространстве.

19.Восточная Европа в мировом геополитическом пространстве.

20.Китай в мировом геополитическом пространстве.

21.Япония в мировом геополитическом пространстве и ее геостратегия.

22.Геополитическая ситуация в Африке и ее перспективы.

23.Латинская Америка в мировом геополитическом пространстве.

24.Проблемы и перспективы геополитического полицентризма.

к.п.н., преподаватель Романовский А.А.

 

1. Классификация видов рекламы в СКСиТ по содержанию рекламного сообщения По содержанию рекламного сообщени
2.  Структурные типы простого предложения в да
3. Перевода нового мира
4. Государь является одним из самых замечательных образцов политикопсихологического анализа проблем полити
5. 0 Метаданные теста Автор теста-к
6. Статья о поэме А С Пушкина Медный всадник
7.  Основные признаки живой природы
8. Особенности расчетов с подотчетными лицами
9. тематической апперцепции ТАТ
10. ойы~жаралы~ обырымен ауыратын 39 жаста~ы нау~ас кофе т~нбасы т~стес ~ан ~~сып мелена бай~ал~ан
11. Структура управления Вооруженными силами в период с 1917-1985 гг
12. Modern Tlking ныне сольный исполнитель выступит перед кировчанами
13. Баланс личных успехов и неудач 1
14. тематичні науки нічого не говорять про прекрасне чи про благе помиляються
15.  Объект преступления Характер преступных действий предусмотренных в ст
16. вариантов карьеры объединяют в четыре модели- трамплин лестница змея и перепутье
17. Очистка хромосодержащих сточных вод
18. История и культура Древней Инди
19. лекція робота з візуальним опорним конспектом розвrdquo;язування задач
20. Медицина Казахстана в годы Великой Отечественной Войны

Материалы собраны группой SamZan и находятся в свободном доступе