Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Исходя из изложенного в предыдущих главах, можно сделать вывод, что общественное развитие есть вечный и постоянный кризис. Сама структура общества содержит разные типы упорядоченности, относящиеся к различным уровням. Порядок одного уровня, справедливый в некоторой ограниченной сфере, включен в более широкий порядок окружающей среды. В свою очередь, эта более широкая область оказывается частным случаем еще более общей системы. Каждая из этих областей вместе с множеством господствующих в ней отношений и связей порядка может рассматриваться либо с точки зрения взаимоотношения ее частей, либо с точки зрения ее воздействия в качестве некоторого целого на опыт внешнего перцепиента. Имеется и третий способ рассмотрения, объединяющий два предыдущих. Перципиентом может быть событие, находящееся в данной области, и оно способно воспринимать эту область как нечто целое, включая в нее себя как элемент данной области.
В первом случае анализируемая область предстает как объект действия определенных тенденций развития, которые являются господствующими в ней отношениями порядка. Второй способ рассмотрения заменяет анализ синтезом. Анализируемая область выступает как устойчивое единство, сущность которого заключается в наличии определенной внутренней структуры. Эта существенная структура является не чем иным, как множеством тенденций развития, действующих в данной области и открываемых первым подходом. Каждый способ рассмотрения подчеркивает одну из сторон того единства, которое характерно для множества событий, образующих отдельную область. Единство области имеет две стороны: во-первых, оно обеспечивается той очевидной связью, в основе которой лежит взаимное самоподобие различных событий, принадлежащих данной области, и во-вторых, оно обеспечивается тождеством характера, в силу которого различные элементы исполняют аналогичные функции в любом внешнем событии.
Поскольку мы рассматриваем человека как базовый элемент множества систем, постольку требуется выявить определенный алгоритм человеческой деятельности, прежде чем рассматривать процесс социального кризиса. Возможность выявления такого алгоритма подтверждается данными сравнительно-этологических исследований, которые охватывают и область поведения различных рас и культур, и область поведения различных видов животных. Эти данные позволяют сформулировать принципиальные положения: несмотря на историко-культурное разнообразие народов, общин, этносов, все важнейшие черты поведения человека универсальны, инвариантны – природа человека неизменна; более того, среди этих важнейших черт поведения большинство инвариантно и относительно вида организмов. Как акт чесания за ухом одинаков у всех позвоночных, так и акт демонстрации угрозы и доминирования не претерпел изменений в этом ряду – от лягушки и до петуха или человека. Только лягушка приподнимается на передних лапах и раздувает горловые резонаторы, петух выпячивает голову кверху и вперед и расправляет "воротник" и плечевые основания крыльев, а человек совершенно так же, как горилла или шимпанзе, приподнимает и расправляет плечи, оттопыривает в стороны локти и выдвигает вперед челюсть.
Само по себе это не позволяет нам сколько-нибудь приблизиться к образам ни минувших, ни грядущих обществ: нас ведь интересует не тривиальность универсального, а как раз своеобразие и специфика сообществ, существовавших или будущих в разные времена. А это своеобразие может представить собственно ретроспекция или проспекция.
Информация, накопленная в ходе проспективных исследований, требует обобщения и анализа. Ее анализ без использования ЭВМ не может быть полным и охватит лишь небольшую часть огромного фонда данных. Эффективно эту работу можно сделать во многих случаях, лишь используя специальные алгоритмы и программы анализа данных на ЭВМ.
Среди множества методов анализа данных можно выделить два: прямой кластеризации данных и автоматизации типологического анализа связи, которые могут оказаться полезными для исследования сложных не полностью определенных ретро- и проспективных данных. Прямой кластерный анализ матриц данных развивался во многих работах[6]. Наиболее ценные алгоритмы основаны на анализе связных областей.
Типологическое исследование данных состоит в построении логических классификаций объектов. Эта задача также является достаточно распространенной в применении для естественнонаучных и гуманитарных исследований[7]. Обычно рассматриваемые алгоритмы позволяют строить логические описания для детерминации классов разбиения совокупности объектов. В случае использования разнотипных переменных это описание ограничивается дихотомическим последовательным разбиением множества объектов, затем последующим объединением – синтезом "типов". Целью построения классификации является минимизация остаточной обобщенной дисперсии по множеству переменных, в том числе и неколичественных. Более подробно об этих методах анализа смотреть в "Приложении".
Однако самое трудное в подобных исследованиях – не обработка данных, а их отбор, сам подход к подбору фактов. В проспективных исследованиях речь идет даже не о фактах, а о "пост-фактах", что само по себе представляет целое направление исследований.
И все же, сознательно упуская этот раздел философских рассуждений ввиду слишком объемного материала, мы попытаемся обрисовать алгоритм человеческой деятельности, учитывая схематичность намеченного пути к исследованию главной для нас проблемы – безопасность.
Человек выделился из живого мира в результате развития своей сознательной деятельности, путем наблюдения за явлениями и свойствами вещей и полей естественного мира и путем получения и использования, в результате этого, знаний окружающей его реальности с целью формирования потребностно-целевых программ своего развития. Реализация целей приводит к созданию в реальности новых вещей и новых полей. Изменения – по сути, исчезновение и возникновение новых свойств и вещей, создание новых связей, которые человек представляет в виде законов развития. Таким образом, человек создает новые, но искусственные вещи и связи и должен выступать в роли наблюдателя, но уже не естественного, а искусственного мира. Правда, стоит отметить, что этот искусственный мир для человека становится таким же естественным, как естественен сам естественный мир. Так можно выразить развитие человека до определенного момента. Это означает, что алгоритм деятельности человека таков, что делает недопустимой будущую деятельность, т.к. он постепенно теряет контроль за происходящим, т.е. теряет возможность наблюдения за изменениями. Если будущая деятельность будет осуществляться по рассмотренному алгоритму, то человек будет непроизвольно выводить из небытия Чернобыли, Аралы и другие катастрофы.
Гипотетический алгоритм будущего человека состоит в том, что по существующим свойствам вещей человек обучается абсолютно достоверно определять свойства несуществующих вещей не практическим, а теоретическим способом.
На основе знаний посредством проектирования разрабатывается прогноз, основа целевой программы, сверяемой с долгосрочными трендами и возможными будущностями. Но далее как раз и начинается реальная экспертиза. Дело в том, что цель носит прогностический характер по отношению к результату деятельности, а тем более по отношению к современному уровню развития. Как идеальный предмет, предназначенный для удовлетворения потребности, цель – объективна, реальна, субъективна и идеальна. Свойства разума, заключающиеся в способности целеполагать, конструировать цель, позволяют решать задачи удовлетворения потребностей неограниченно в принципе, но по мере освоения доступной части реального, т.е. определенными сгустками во времени и пространстве, сгустками, которые разум может переработать за один прием.
Удовлетворяя свои потребности и реализуя свои цели, человек ничего не совершает, кроме организации свойств природного мира избирательно. Полученные таким образом вещи и явления отличаются комплексом свойств, образованных не естественным путем, а насильственным, искусственным. Здесь можно вывести один принцип: если развитие естественного нельзя "скорректировать", то это можно сделать с развитием искусственного. Отсюда можно определить и обобщенную сущность техники – это средство выхода разума из определенного этапа развития и переход на новый "запороговый" по отношению к современному состоянию.
Скоротечность образования и исчезновения искусственных вещей и связей, являющаяся следствием потребностно-целевой деятельности человека, приводит к интенсивному наращиванию объема искусственного, сырьем для которого является естественное. Более того, свойства искусственного вступают в отношения со свойствами естественного, что приводит к вторичным изменениям естественного. Естественная часть мира, не тронутая человеком, но вступившая в отношения с продуктом его деятельности, не может считаться абсолютно, чисто естественной, поскольку свойства этого мира проявляются по отношению к искусственным свойствам, а не естественным. Отношения естественного с искусственным заключаются в следующем :
1. Естественное является первичным по отношению к искусственному, а также сырьем для его производства.
2. Свойства естественного развивались в относительно спокойной обстановке миллиарды лет, в основном эволюционно адаптируясь в процессе изменений под воздействием движущих сил развития строго дозированного уровня. Перевод естественного в искусственное осуществляется скоротечно, насильственно, при преобладающих над необходимыми усилиях движущих сил развития, источником которых является человек.
3. Количество естественного уменьшается, а количество искусственного увеличивается, тем более, что к искусственному необходимо отнести все то естественное, которое вступило в отношения с искусственным.
4. Естественное при переработке его в искусственное и при отношениях с искусственным не успевает адаптироваться эволюционным путем и перескакивает на революционный, т.е. кризисный путь развития, в чем заключена опасность для носителя движущей силы развития искусственного – человека, который тоже не успевает адаптироваться к им же измененным условиям и ситуациям.
5. Естественное и искусственное взаимно необходимы друг другу.
6. Человек, будучи представителем высшего развития на земле, настолько изменил природу, что живет, полностью контактируя с искусственным.
Техника, медицина, промышленность и торговля, архитектура и живопись имеют дело не с непреложно данным, а с условными и зависящими от обстоятельств – не с тем, каковы вещи, а с тем, какими им следует быть – короче говоря, с конструированием. И возможность конструирования в точности соответствует возможности искусственного: если возможно одно, то возможно и другое. Следовательно, искусственное реально в противопоставлении естественному, но оно не непреложно данное, а таково, каким ему следует быть. Это может означать только одно – создание искусственного должно осуществляться только после того, как осуществилось его понимание, иначе можно создать, вызвать к функционированию, такое искусственное, которое катастрофно преобразит и самого создателя, и окружающий его мир, а может быть даже мир, недоступный создателю, конструктору.
Однако большая часть конфликтных событий и ситуаций сегодня вызвана не отношениями искусственного и естественного, а реальными отношениями между людьми. Зная общую ситуацию деятельности человека – его жизнь в техносфере, – можно приступать и к анализу социальных событий и ситуаций как таковых, к их группировке, отбору, диагнозу и прогнозу.
Любая сложная система имеет по крайней мере три параметра: объем, сложность – связи, скорость прохождения информации или протекания процесса. Последний параметр выводит на то, что, собственно, и называется ситуацией. Ситуации для наблюдателя представляются настолько различными, насколько хватает воображения у наблюдателя. Но все же можно их сгруппировать, что и происходит ежедневно на интуитивном уровне. Группировка ситуаций представляет собой результат некоторой общей функции, выполняемой этими ситуациями в опыте наблюдателя. Объединенные ситуации приобретают некоторую логику событий, неочевидное единство, для опыта наблюдателя они становятся одной линией развития, одной вещью, хотя и сложной вследствие ее разложимости на множество событий или на соподчиненные ситуации. Соподчиненные группы в этом случае также оказываются сложными единицами, каждая из которых принадлежит к той же самой линии развития, что и общая группа. Эта характеристика, а именно разложимость на группы, обладающие аналогичным типом бытия, дает общее понятие протяженности.
Общей функцией, присущей любой группе реальных ситуаций, является функция взаимной имманентности и подобия. Если использовать идеи Платона, то можно сказать, что эта функция принадлежит общему Вместилищу. Если группа рассматривается только с точки зрения этого базисного свойства, то, будучи понята как пример взаимосвязи, группа образует цепь развития. Термин "цепь" не предполагает упорядоченности какого-либо типа и не говорит о регулярности, охватывающей все ситуации и отличной от всеобщей неизбежности самоподобия. Однако стремление вселенной к интенсивности и разнообразию фактически порождает стадии и эпохи с различными типами порядка, доминирующими в соподчиненных связях, переплетенных одна с другой. Цепь может распространяться и в пространстве, и во времени. Иными словами, она может охватывать множества одновременных событий и может включать в себя ситуации, принадлежащие прошлому и будущему. Если цепь носит только пространственный характер, то в нее не будут входить такие пары событий, одно из которых предшествует другому. В таком случае внутреннее подобие ситуаций цепи будет косвенным, характерным для одновременных событий. Именно по этой причине понятие внешнего доминирует в нашей интуиции пространства. Если же цепь развития носит чисто временной характер, то она не будет содержать двух одновременных событий. Такая цепь носит на себе печать причинной связи, выражающей лишь особый способ рассмотрения непосредственной имманентности прошлого в будущем.
Два события, не являющихся одновременными, являются смежными во времени, если не существует цепи развития, которая предшествует одному из событий и в то же время следует за другим. Чисто временная цепь событий будет непрерывной, если – за исключением самого раннего и самого позднего событий – каждое событие является смежным с более ранним или с более поздним событием. В этом случае связка представляет собой цельную нить временного, темпорального порядка. Первое и последнее события цепи будут, конечно, обладать лишь односторонней смежностью с событиями цепи. Подобная цепь событий характеризуется экстенсивностью и ее можно назвать родом моделирования цепи развития. Если абстрагироваться от качественных особенностей, присущих цепям событий, то можно сказать, что каждая цепь принадлежит некоторому виду этого рода.
Общество в своей совокупности состоит из цепи событий и ситуаций, которая обнаруживает определенный тип социального порядка или "участвует" в нем. Понятие "социальный порядок" можно определить следующим образом: цепь развития обладает социальным порядком, если, во-первых, существует некоторый общий элемент формы, проявляющийся в определенности каждой реальной сущности, включенной в цепь; во-вторых, этот общий элемент формы появляется у каждого элемента цепи благодаря свойству притяжения, общий элемент как бы вовлекает все другие элементы системы в общую цепь развития; в-третьих, это свойство притяжения налагает условие воспроизведения. Такая цепь развития называется социальной, а общая форма представляет собой определяющую характеристику человеческого общества.
Кроме того, общество является самоподобным, а поэтому оно есть нечто большее, чем просто множество реальных сущностей, которые обозначаются одним именем, т.е. оно включает в себя не только математическое представление порядка. Общество образуется тогда, когда общее имя можно отнести к каждому члену, который генетически происходит от других членов данного общества. Члены общества подобны потому, что вследствие их общего характера они налагают на других членов общества такие условия, которые приводят к этому подобию и даже к сходству.
Множество одновременных событий не может образовать полного общества, ибо такое множество не выполняет условия генетического происхождения. Конечно, множество одновременных элементов может принадлежать обществу. Однако общество как таковое должно содержать предшествующие и последующие элементы. Иными словами, общество должно обнаруживать особое качество устойчивости. Все реальные вещи, обладающие длительностью существования, являются обществами, а не реальными ситуациями. Общество обладает сущностным характером, т.е. сохраняет устойчивость, и в то же время ему присущи случайные свойства, которые изменяются вместе с ситуациями. Таким образом, обладая полным существованием и сохраняя свой метафизический статус, общество имеет историю, выражающую изменения его реакции на изменение ситуации. Однако актуальная ситуация не имеет такой истории, ибо никогда не изменяется. Она лишь возникает и заканчивается. Ее конец означает переход к исполнению новой метафизической функции в творческой эволюции космоса.
В основе самоподобия общества лежит самоподобие его характерной особенности и взаимная имманентность его событий. Однако нет такой цепи развития, которая лежит в основе общества, за исключением тех случаев, когда общество целиком принадлежит прошлому. Это объясняется тем, что реализованная цепь развития, на которую опирается общество, всегда добавляет к себе самой, творчески эволюционируя в будущее. Например, человек добавляет лишь еще один день к своей жизни, а Земля добавляет еще одно тысячелетие к периоду своего существования. Однако до тех пор, пока человек жив и Земля существует, нет такой определенной цепи развития ситуаций, которая в некотором неясном смысле можно было бы назвать человеком или Землей.
Хотя нет такой цепи событий, которая представляла бы общество, имеется последовательность цепей развития событий, каждая из которых является полной реализацией общества на данном этапе. Экстенсивные структуры элементов такой последовательности для некоторого данного общества могут быть различными. В таком случае в силу своего различия экстенсивные структуры не могут входить в определяющую характеристику общества. Однако экстенсивные структуры различных цепей развития, входящих в последовательность, могут совпадать или по крайней мере обладать некоторыми общими особенностями. Тогда эта общая структура или общая особенность могут быть включены в определяющую характеристику данного общества.
Простейший пример общества, в котором последовательно реализуемые цепи событий обладают общей экстенсивной структурой, мы получаем в том случае, когда каждая такая цепь развития является чисто временной и непрерывной. Такое общество на каждой стадии своей реализации состоит из множества смежных событий, расположенных в сериальном порядке. Человек, определяемый как устойчивое воспринимающее существо, представляет собой такое общество. Это определение в точности совпадает с тем, что Декарт подразумевал под мыслящей субстанцией. Декарт установил, что продолжительность есть не что иное, как последовательный ряд актов творения, осуществляемый высшим существом.
Общества, характеризующиеся тем, что их реализованные цепи развития являются чисто временными и непрерывными, называются "личностными". Любое общество этого типа можно назвать "личностью". Человек в то же время отнюдь не теряет свойства личности.
Однако человек есть нечто большее, нежели сериальная последовательность событий опыта. Существуют тела и психика животных, а в социальном опыте психика всегда связана с телом. Тело живого существа представляет собой общество, включающее громадное число ситуаций и событий, упорядоченных в пространстве и времени. Отсюда следует, что человек вовсе не является "личностью", определенной здесь. Он обладает единством более широкого общества, в котором социальная связь оказывается важнейшим фактором поведения различных частей.
Каждый живой организм есть общество, которое не является личностным. Но большинство животных, включая всех позвоночных, очевидно, обладает собственной социальной системой, управляемой "личностным" обществом. Это общество принадлежит к тому же типу, что и "человек" согласно определению личности, хотя меры ментальности в событиях главенствующего личного общества не достигают, конечно, высоты человеческой психики. Таким образом, в одном смысле собака является "личностью", но в другом смысле она не будет личностным обществом. У низших форм животных и в мире растений отсутствует главенство какого-либо личностного общего. Например, дерево можно рассматривать как демократию, т.е. систему с равноценными элементами. Поэтому живые тела нельзя в общем отождествлять с телами, в которых главенствует личность. Нет необходимой связи между жизнью и личностью. Личностное общее, или общество, должно быть живым, а живое общество не всегда бывает личностным.
Космос выстраивает многоярусную иерархию систем, которые можно заменить и словом общество. Так армейская система есть система или общество полков, полки являются обществами людей, люди –обществами или системами клеток, кровяных телец и костей вместе с главенствующим обществом или главенствующей системой личного человеческого опыта, а клетки, в свою очередь, являются системами или обществами еще более мелких физических сущностей и т.д. Все эти системы предполагают наличие окружающего их пространства социальной физической активности. Ясно, что подобное описание общества является слишком упрощенным. Понятие определяющей характеристики должно включать в себя ссылку на понятие упорядоченности. Таким образом системы различаются по своему уровню. Например, армия есть общество иного уровня, нежели полк, и то же самое справедливо для полка и отдельного человека. Природа представляет собой комплекс устойчивых объектов, функционирующих в качестве соподчиненных элементов более обширного или общего порядка пространственно-физических систем. Для нас этой большой системой будет природа. Однако существование техносферы не дает оснований отождествлять природную систему с безграничной всеобщностью реальных вещей и ситуаций.
Каждый из устойчивых объектов – стол, животное, планета – сам представляет собой подчиненную систему, включающую соподчиненные устойчивые объекты. Единственно строго личностная система или общество, о котором непосредственно свидетельствует наша интуиция, есть общество или система нашего собственного личного опыта. Мы обладаем столь же непосредственной, хотя и более неопределенной, интуицией о происхождении нашего опыта из предшествующего функционирования нашего тела и еще более неясной интуицией о происхождении нашего тела из внешнего мира.
Наше наблюдение сталкивается с разрывами в природе, которые затем устраняются при исследовании. Например, обычные физические тела становятся жидкими, а жидкости превращаются в газы. Газ же можно вновь обратить в твердое тело. Наиболее твердые из твердых тел при достижении некоторых точек оказываются текучими. Столь же трудно определить непроницаемость. Соль растворяется в воде и может быть вновь получена из нее. Газы смешиваются с жидкостями. Молекулы возникают благодаря определенному смешению атомов. Пища соединяется с телом и создает непосредственное ощущение телесной силы, особенно в случае жидких стимуляторов (алкоголь). Так непосредственный опыт непроницаемости теряет свою четкость.
Другой разрыв существует между живой и неживой природой. Однако проявления жизни можно проследить до самых границ безжизненности, и неорганическая материя продолжает функционировать в живых организмах. В несомненно живых телах координация достигает такого уровня, который позволяет проявиться некоторым функциям, скрытым в изначальных событиях. В неживой материи эти проявления гасят друг друга и их усредненный эффект оказывается незначительным. Напротив, в живых организмах имеет место координация этих внутренних функций, поэтому их суммарный эффект становится заметным.
Те проявления активности в процессе самоформирования действительных ситуаций, которые, будучи координированы, порождают живые общества, суть промежуточные ментальные действия, преобразующие начальную фазу восприятия в конечную фазу предвосхищения. И в той мере, в которой проявления ментальной спонтанности событий не гасят друг друга, а сохраняют общее направление среди изменяющихся обстоятельств, жизнь существует. Таким образом, на новые условия отвечают новые функциональные проявления, согласующиеся с устойчивой целью.
Жизнь можно охарактеризовать как ряд ситуаций, рассеянных в обществе, причем такой ряд не обязательно включает в себя все или даже большинство событий этого общества. Общий для всех элемент целенаправленности, характеризующий эти ситуации, должен рассматриваться как один элемент, детерминирующий отличительную особенность исследуемого сообщества. Ясно, что в соответствии с этим определением отдельные ситуации не могут быть названы живыми. Жизнь есть координация ментальных спонтанностей, пронизывающих события, принадлежащие обществу.
Однако, если отвлечься от жизни, высокая степень ментальности в индивидуальных событиях кажется невозможной. Личностное общество, само исполненное жизни и оказывающее доминирующее влияние на более широкое живое сообщество, является единственным типом организации, который придает ситуациям высокую степень ментальности. Таким образом, что касается ментальности, то человек как живой организм пронизан живыми системами событий более низкой степени ментальности. Однако целое координировано так, чтобы поддерживать личное живое общество или систему ситуаций высокой степени ментальности. Это личное общество и есть человек, определяемый как личность, та душа, о которой говорил Платон.
В какой мере эта душа находит поддержку своего существования вне тела – это другой вопрос. Вечная природа трансцендентного, находящегося вне времени и пространства, а в другом смысле принадлежащего человеческому времени и пространству, способна влиять на душу своей взаимной имманентностью и самоподобием. Поэтому в некоторых условиях существование души воспринимается как освобожденное от зависимости телесного организма.
Наконец, следует заметить, что живому организму присуща личность в большей или меньшей мере. Речь идет не о наличии или отсутствии души. Здесь вопрос о степени этого наличия. Любая тенденция к множественной персональности высокой степени развития была бы саморазрушительной благодаря антагонизму расходящихся целей. Иными словами, такая множественная персональность разрушительна в силу самой сущности жизни, которая представляет собой не только упорядоченность, координацию ментальных спонтанностей, определенный телеологизм, но и соответствие цели.
Анализ ситуаций приводит к выводу, что в космосе есть все условия, чтобы создать сложноструктурную целостную и иерархичную систему типа человека с его разумом, сознанием и способностью к мышлению оригинальным, неотехниченным способом. Но цепь ситуаций сложилась так, что на нашей планете развитие пошло именно по пути технизации общества и далее по пути сверхтехнизации. Можно и предположить, что стоит только познать, освоить и пройти путь указанным способом, хотя и ускоренно, насильственно, целеполагающе природе, чтобы повторить все этапы нетехнического развития природы, причем таким же нетехническим способом. По этой гипотезе человечество ожидает вторая группа развития, характеризуемая не только дальнейшим совершенствованием человека, но и параллельно-ускоренным развитием самой материи. К таким этапам будут относиться: изменение состояния плазмы; конструирование элементов, конструирование полей, конструирование материи, слияние разума с материей. Этапы перечислены в порядке их все более усложняющегося освоения, а венцом этого освоения будет такое взаимодействие разума и косной материи, когда от разума будет достаточно определенного импульса, чтобы форма приняла измененный вид. Например, человек пользуется электрической энергией, свободно существующей в естественной природе, но определенным образом "загнанной" соответствующими техническими устройствами под руководством разума и сознания в такие "емкости", из которых можно осуществлять пользование ею. Но можно и предположить, что этой энергией вполне доступно пользоваться напрямую, биотехническим способом. Вывод из этого следует такой: место техники в действительном материальном и реальном мире эпизодично, а человек не должен надеяться на технику как на панацею от всех бед. Техника лишь поможет вывести разум на такой уровень совершенства, где употребление техники потеряет свою актуальность.
Несмотря на то, что техника представляет собой краткий эпизод в процессе развития космоса, она заключает в себе опасность на пути освоения мира человеком, о чем мы уже говорили. Но сегодня большинство людей даже не подозревают, насколько опасность близка и угрожающа. Дело в том, что вся цивилизация, современная культура, экономика, политика, наука, искусство, нравы и обычаи, традиции и социальные группы – вся человеческая жизнь пронизана техносферой, само человеческое общество является сверхтехнизированным. Для того, чтобы пройти новый путь развития, уже сегодня необходимо пересматривать все концепции, все традиционные установки на социальные взаимоотношения, на политику, государство, право, управление, административное регулирование, экономические отношения, саму культуру. Пересмотру подлежит и роль науки в обществе, и национальный фактор, и семейные взаимоотношения. В общем-то, жизнь сама уже заставляет все это пересматривать. Однако на уровне государственной политики все еще верят в устойчивость традиционных форм человеческих отношений и всячески противятся нововведениям. Современные правительства должны быть не правыми или левыми, не центристами или экстремистами, не монархистами или демократами, а реформаторами. При этом четко стоит усвоить, что реформы сегодня во всех странах должны быть основой политики, любое правительство должно быть реформистским, реформаторство должно быть знамением времени и вовлекать в свои ряды все новых и новых реформаторов. Без длительного периода реформаторства в той или иной стране эта страна сегодня будет обречена на прозябание, отставание от мирового процесса, а может быть, и просто на маргинальность.
В ситуации коренной ломки социальных структур вполне естественно возникает социальная напряженность и множится число социальных конфликтов различного рода. Наш прогноз состоит в том, что количество конфликтов во всех странах мира будет нарастать в течение по крайней мере нескольких десятков лет. Поэтому крайне необходимо сегодня вплотную приступать, и как можно более широким фронтом исследователей, к разработке методик и рекомендаций по ослаблению напряженности и урегулированию конфликтных ситуаций.
В разработке таких исследований необходимо исходить из того, что социальные конфликты – норма социального развития. Обострение конфликтов происходит на переломных этапах развития человечества, что ведет к социальным взрывам и катастрофам в случае неумения управлять конфликтами.
Прежде всего отметим разницу в конфликтах управляемых и неуправляемых. Управляемые конфликты характерны хорошо отлаженной социальной системе, находящейся в стадии относительной стабильности и ставящей своей целью безопасность системы как таковой. Это не значит, что в ситуации контролируемых конфликтов, как утверждают некоторые конфликтологи, государство должно обязательно быть демократическим; оно вполне может быть и тоталитарным. Разница лишь в том, что в первом случае используются демократические методы управления конфликтами, а во втором – тоталитарные, более насильственные, жестокие и менее цивилизованные. В любом случае, ситуации разрешения или управления конфликтами методом их тушения или превентивного устранения очагов конфликта крайне редки в любом обществе, независимо от политической системы.
Неуправляемые конфликты связаны с фактором непредвидимости. В первую очередь это относится к ситуациям, когда события развиваются взрывным характером в сроки, в которые невозможно осмыслить, что конфликт не только назрел, но и перешел свою высшую фазу развития. Немаловажную роль в таких ситуациях играет современная техника. Как человек увидел, что флора – это "легкие планеты", так он должен увидеть, что техника – это не что иное, как мир, в котором он живет. Нельзя разделить мир и человека, вводить их в состояние антагонизма. Мир и не мог быть непригодным для человека, поскольку сам человек – это мир. Идет закономерное развитие, в результате которого появляется, живет и умирает человек, само существование которого уже невозможно сегодня без техники. Не потому, что техника и человек не могут существовать друг без друга, а потому, что человек становится сегодня таковым через технику, которая позволяет все глубже внедряться в мир во всех мыслимых и пока немыслимых измерениях. Неуправляемые конфликты сегодня чаще всего наблюдаются там, где наблюдается неуправляемая техника. Например, скоротечная перестрелка между двумя конкурирующими организациями России –МВД и ФСБ, возникшая из-за случайного выстрела одного из милиционеров на улицах Москвы. Конечно, можно сказать, что данный конфликт управляем, но уже после факта. Однако факт усугубляется тем, что в такой ситуации гибнут люди. Но самое опасное сегодня видится не в отдельных конфликтах, даже вооруженных, а в их эскалации. Такая ситуация возникает при условии потери общей управляемости общественной системы, распаде основных государственных и общественных структур, моральной и культурной деградации, т.е. ситуации перехода от порядка к хаосу.
Динамика конфликтного процесса почти универсальна и уже хорошо изучена конфликтологами. Но сегодня необходимы не столько знания о том, как начинаются и развиваются конфликты, сколько знания о том, как ими управлять. Старые подходы и концепции сегодня явно не срабатывают. Новый подход должен базироваться на новой методологической парадигме политической социологии и философии и принципах разрешения возникающих конфликтов в обществе, которые могут обеспечить переход системы в новое состояние как движение к стабильности. Мы назвали такой подход условно "концепция динамической стабилизации".
Эта концепция исходит из посылки о том, что все люди имеют ряд общих черт и характеристик, проявляющихся в том, что называют потребностями жизни, которые неустранимы и будут существовать до тех пор, пока существует человек. Эти потребности можно подавить на какое-то время, но по его истечении неизбежно возникнет конфликт и тем жестче, чем дольше их подавляли. Если у человека отнять пищу, одежду, лишить его дома, то он "озвереет" .
Главным источником и причинами конфликтов в современном обществе являются социальные институты системы, или сама структура общественной организации, которую обслуживают элитарные слои населения в лице властей. Конечно, структуру можно переделать, но обслуживающие ее группы не заинтересованы в реформировании структуры; им кажется, что эти структуры вечны, уж по крайней мере при их жизни, а использовать их нужно не на благо каждого отдельно взятого человека, а сугубо в собственных корпоративных целях, для чего необходимо подавлять основные социальные потребности людей. Иногда такое подавление потребностей обосновывается высокими идеалами, как, например, во времена правления коммунистов, которые уверены, что только они способны управлять людьми, а сами люди не понимают того блага, которое несет им коммунистическое правление во имя светлого будущего человечества.
Чем больше власти пытаются сдерживать удовлетворение жизненно важных потребностей, тем меньше у них шансов и возможностей влиять на развитие социального процесса, тем больше активного сопротивления, потери авторитета и общественной поддержки. При формальном юридическом праве наблюдается, таким образом, потеря властными структурами своей фактической легитимности.
Мера разрыва между требованиями властей и ожиданиями населения определяет оценку подлинной легитимности или нелигитимности властных структур, независимо от того, как они подкрепляются законами и юридическими нормами. В ситуации неудовлетворения людьми своих социально значимых потребностей внутри потребностей системы начинаются массовые поиски удовлетворения этих потребностей вне рамок социальных институтов. В этом кроется основная причина всех конфликтов и нестабильности в обществе.
Однако прежде, чем перейти к методам решения конфликтов, необходимо отметить, что концепция динамической стабилизации исходит из того факта, что большинство конфликтов оказывает позитивное влияние на человеческую жизнь, поскольку придает обществу динамичность. Конфликт, как и легкий насморк, может предотвратить более серьезную болезнь. Общество, в котором часто происходят небольшие конфликты, избегает большого насилия и катастрофы, так как приобретается умение разрешать конфликты через институциональные процедуры. Частые небольшие конфликты снимают давление в обществе, а их блокирование, наоборот, повышает его.
Конфликт, кроме того, порождает способность к творчеству, к инновации, к скорейшей адаптации, поддерживает и развивает общественные связи, порождает разнообразие в обществе и таким образом способствует упрочению жизненной паутины, подготавливая людей к выживанию.
Но конфликт бывает и другого плана, оказывает негативное влияние на общество: когда ведет к беспорядку, хаосу, нестабильности, социальной взрывоопасности, избыточной интенсивности, скоротечности, массовому насилию и гибели людей, блокированию общественной жизнедеятельности, разрушению гражданского общества.
Социальные конфликты можно избегать, подавлять, использовать в своих целях, направлять в желаемом для конфликтующих сторон направлении. Французский политолог М.Дюверже выделяет два типа конфликтов. Первый тип – горизонтальный, он включает конфликты человека с человеком, группы с группой, клана с кланом, нации с нацией. Здесь и борьба за влияние в школьном совете, и отбор партийных руководителей, и выборы в парламент. Второй тип конфликта – по вертикали, между управляющими и управляемыми, руководителями и подчиненными. Причем это не есть конфликт между индивидуалами и группами, с одной стороны, и абстрактной властью, называемой правительством, с другой. Конфликт происходит между теми, кто признает существующую расстановку власти, и теми, кто не признает.
Главное в управлении конфликтами –установление приемлемого общественного консенсуса, который фокусируется не на соблюдении абстрактных прав и идеалов, а на установлении путей, способов урегулирования конфликтов, выработке соответствующих правил, которые были бы приняты обществом. Таким образом, управление конфликтами выступает как сфера деятельности, присущая любому человеческому обществу, постоянная деятельность, направленная на примирение несовместимых интересов и потребностей в контексте социального порядка и динамической стабилизации. Обеспечение такого порядка входит в задачу правительства и других органов государственной власти. Однако, являясь лишь одним из инструментов или структурных блоков, правительство не строит порядок из элементов хаоса и анархии; оно скорее создает условия для положительной деятельности регулирующих процессов, которые уже существуют в обществе: оно не начинает, а дополняет и завершает процесс построения модели динамической стабилизации. Среди основных неправительственных источников можно выделить следующие: этические и моральные ценности, способность к рациональному мышлению и последовательному, предсказуемому поведению, стремление к созданию прочной семьи и доброго дома, социально-культурные и религиозные нравы, обычаи и традиции.
Концепция динамической стабилизации подразумевает центром анализа, диагноза и прогноза такой общественный элемент, как человек, на котором сходятся все подсистемы общественной системы. Исследование и управление важны не сами по себе и даже не с целью сохранения какой-то социальной целостности, а именно с целью безопасности отдельно взятого человека как средоточия космических и социальных систем. Для этого любой конфликт необходимо рассматривать прежде всего с точки зрения его дробления и возможности его разбиения на ряд как можно более мелких, незначительных конфликтов. Поскольку самыми крупными и опасными являются конфликты на уровне государства, постольку, не упуская из виду существование негосударственных аспектов решения проблемы, следует прежде всего остановиться на институализированном уровне. Конечно, речь идет здесь сначала о внедрении законодательных актов и административных механизмов, обеспечивающих институализацию социальных конфликтов, отношения человека с человеком, с государством и с техникой. Неинституализированный конфликт означает "игру без правил". Установление правил позволяет квалифицировать поведение участников конфликта как предсказуемое и контролировать его. Но институализация конфликтов подразумевает не только издание законов и административных актов, но и наличие добровольного согласия, сознательное соблюдение каждым человеком установленного порядка. Иначе говоря, сам закон должен быть легитимным, или поддерживаемым большинством населения.
Процесс управления конфликтом не может исходить из общей схемы; управлению подлежит конкретный конфликт, конкретная проблема, которая должна очерчиваться как нечто целостное. Но и это правило не позволяет надеяться на предотвращение конфликтов в будущем, даже подобного типа. Здесь необходимо анализировать и предвидеть будущее развитие событий задолго до их возникновения, готовиться к появлению новых нестандартных ситуаций. Фактически метод избегания конфликтов или метод их предвидения может быть реализован только в тесном контакте политиков и ученых, науки и политической практики. Концепция динамической стабилизации подразумевает именно такое взаимоотношение, ориентированное на удовлетворение жизненно важных интересов и потребностей человека.
В ситуации взаимного непонимания и ошибочного восприятия друг друга конфликтующими сторонами используется метод расширения контактов между враждующими сторонами. При интенсивных контактах улучшается общий климат, налаживается взаимопонимание, формируется доверие друг к другу, что в итоге ведет к стабилизации обстановки. Этот метод вполне может быть использован тогда, когда конфликт либо еще не разгорелся, либо идет на спад.
Другой метод основан на человеческой психологии и связан с процессом накопления опыта или научения. Это метод групповой психотерапии. Хотя очевидно, что любому отдельно взятому участнику уделяется в группе внимания меньше, чем при индивидуальной терапии, существует ряд причин, обусловливающих развитие и успех групповой терапии. В сфере межличностных отношений, во время игры, в интимные моменты человек испытывает потребность в эмоциональном тепле и контакте с другим человеком. Часто в присутствии других люди чувствуют себя изолированными и одинокими, являясь "одинокой толпой". Социальные конфликты и бюрократические переплетения современного общества вызывают у многих людей чувства замешательства, недоверия, бессилия и озлобленности. Опыт, приобретаемый в специально организованных группах, оказывает противодействие отчуждению, помогая решению проблем, возникающих при межличностном взаимодействии. Группа оказывается микрокосмом, обществом в миниатюре, отражающим внешний мир и добавляющим ингредиент реализма в искусственно создаваемое взаимодействие. Такие скрытые факторы, как давление партнеров, социальные влияния и конформизм, повседневно существующие в группах на работе и в семье, становятся очевидными и воздействуют на индивидуальные жизненные установки и изменение поведения. Групповой опыт иногда приводит к неожиданным результатам. Некоторые участники могут за все время группового процесса так и не столкнуться со своими проблемами. Другие могут использовать группу для обсуждения своих чувств, но ничуть не продвинуться к конструктивному изменению ситуации. Отдельные участники групп придерживаются определенной философии и ждут, что каждый член группы будет принимать их ценности и убеждения. Участники, которых сочтут отклоняющимися, могут подвергаться суровым испытаниям. Факторы давления партнеров, групповых норм, обратной связи и конфронтации могут разрушительно действовать на членов группы, легко поддающихся принуждению или влиянию, особенно если другие члены группы нереалистичны в своих претензиях. Личностный рост – часто болезненный и медленный процесс, на протяжении которого участники могут испытать депрессию или враждебность, действовать опрометчиво, во вред себе. Если во время и после группового опыта адекватные средства разрешения психотравмирующих ситуаций оказываются недоступными, групповой процесс может привести только к усилению напряженности. Однако практика психотренинга показывает, что при соответствующих условиях ограничения и риск могут быть сведены к минимуму или проконтролированы, а групповой опыт будет убедительным и эффективным.
В некоторых ситуациях наиболее рационально использовать метод посредничества. Неформальное посредничество между двумя конфликтующими сторонами требует выполнения ряда условий. Прежде всего необходимо, чтобы обе стороны признавали в посреднике авторитет, относились к нему с уважением или по крайней мере благосклонно. Далее, необходимо создать комфортные условия ведения переговоров между каждым из конфликтующих и посредником. Кроме того, переговоры с посредником должны сопровождаться формализованными переговорами и идти параллельно с неформальными. Этот метод позволяет гибко реагировать на развитие ситуации и, благодаря неформальности, успешно приспосабливаться к изменениям и менять ход официальных переговоров.
Наконец, существует метод непосредственно динамической стабилизации. Процессы аналитического управления конфликтами опираются на общие теории поведения и стремятся вобрать в себя любые достижения в науке и технике, способствующие проникновению в понимание первопричин явлений и ситуаций. Это в определенной мере "точка прорыва" в изучении проблемы разрешения конфликтов, где в первую очередь решается проблема жизненно важных интересов и потребностей. К динамической стабилизации имеется только один путь – накопление и синтез прошлой и современной научной мысли и практики в сферах управления, урегулирования конфликтных ситуаций и разрешения глубинных конфликтов. Сама модель динамической стабилизации подразумевает, что все проблемы решить невозможно, что проблемы решаются по мере их вызревания. Поэтому, несмотря на тщательность процедурных моментов, существуют различные модификации и ориентации, общими элементами которых скорее являются процедурные аспекты, а не содержательные. Эти общие параметры обычно включают: разведение конфликтных ситуаций по участникам конфликта, дробление самого конфликта, непосредственное взаимодействие между представителями конфликтующих сторон или через посредника, использование профессионально подготовленного лица или группы лиц, помогающих осуществлению переговоров, интенсивные аналитические дискуссии и т.д. Основное в модели динамической стабилизации сводится к тому, чтобы выработать правила игры, при которых играть можно было бы интересно и долговременно. Конечно, это –создание искусственной ситуации, но такой искусственной, которая происходит от слова искусство, а не искусственность или надуманность. В действительности само человеческое общество является результатом искусства людей, научившихся конструировать свою собственную жизнь, постоянно преодолевая различные препятствия, создаваемые чаще всего опять же искусственно. Сегодня таким препятствием является техника, но она же является и неотъемлемой частью человеческой жизни. Речь идет скорее о симбиозе человека и техники, само понятие которой изначально трактуется как искусство.
Вполне возможно, что в своем развитии разум человека пройдет этап постепенного освоения производства и овладения веществом, элементами и плазмой и преобразуется в состояние, которое определяется слиянием разума с энергией в сложном силовом поле. В таком состоянии человек, конечно, смог бы перенести условия большого социального или другого взрыва и развиваться в новом цикле изменения. Но возможен и другой исход, когда человек как биологическое существо не выдержит все ускоряющихся изменений, происходящих под влиянием его собственной деятельности, не выдержит темпов этих изменений, не успеет к ним адаптироваться. Адаптация же возможна только в научении, чему способствует стремление современных людей к управлению конфликтами, изучение которых только еще разворачивается. Однако даже начало исследования конфликтов подталкивает к выводу: известные институциональные системы устарели, поскольку либо разрушают, либо не развивают жизненную паутину; человек не может жить в таком обществе, которое походит по своим масштабам на муравейник, он нуждается в человеческих масштабах, а значит небольших, но удобных для проживания полисах; человек не может жить нормально в гигантском человеческом скоплении незнакомцев, он нуждается в небольших компактных социальных группах; ему не нужна верховная власть с сильным политико-корпоративистским механизмом давления, а нужно общение с себе подобными и такое социальное устройство, которое было бы ему понятным и приспособленным к нему. Человек нуждается не в искусстве политики, а в искусстве жить.
Приложение №1
Методы статистической обработки, интенсивно осуществляемые самой современной компьютерной технологией, получили существенное применение в проспективизме. Таковы различные методы кластерного анализа. Они обусловлены большим количеством новых данных в проспективизме, а их требуется упорядочить и описать, рассмотреть заключенные в них тенденции, которые можно выявить только методами прикладной статистики. Таким путем достигается возможность оценить достоверность сделанных выводов.
Применение методов прикладной статистики будет успешным, если последовательно выполнять все этапы статистического анализа данных, а именно:
1) первичную обработку исходных данных;
2) выбор основных методов и алгоритмов статистической переработки данных, составление плана вычислительного анализа материала;
3) реализацию плана вычислительного анализа исходных данных (т.е. эксплуатация ЭВМ);
4) подведение итогов исследования.
С учетом новой информации может потребоваться повторная прогонка всего процесса.
Математические модели и методы стали применять в проспективизме примерно в одно время с началом развития вычислительной техники. Современное состояние телекоммуникаций в мире практически позволит обеспечить доступ к любой базе данных. Ученые могут работать с полным объемом информации в той или иной области знания. При этом важна формализация знаний об объектах, в нашем случае проспективизма. Это нужно еще и потому, что математика применима лишь к хорошо формализованным объектам.
Для хранения информации о множестве объектов и для его статистической обработки требуется формальная модель представления объекта в виде набора признаков. В проспективизме нужно учитывать свою специфику.
Кластерный анализ. Кластерный анализ – это статистический метод группирования близких многомерных объектов (от английского claster – сгусток). Существует множество методик кластерного анализа. Выбор конкретной его разновидности остается за исследователем и зависит от его задачи.
Математические основы кластерного анализа. Пусть имеется {I = I1, I2 ... In} объектов, каждый из которых характеризуется набором из р признаков. Анализ ведем по пространственному признаку. Объект может быть представлен точкой р-мерного евклидова пространства Ep, а множество In – точками этого пространства. Задача кластерного анализа состоит в том, чтобы разбить I на n пересекающихся множеств (кластеров) так, чтобы объекты, принадлежащие одному кластеру, были сходными, а объекты разных кластеров – несходными. Так осуществляется разбиение по критерию оптимальности. Например, таким критерием может стать минимальность внутригрупповой суммы квадратов расстояний. При этом важно определить понятие сходства. Количественным выражением степени сходства объектов является метрика в пространстве Ер. В качестве метрики часто берутся евклидово расстояние, р норма. Процедура кластеризации совершается ступенчато: два наиболее близких объекта lg и Ir объединяются в один кластер. Так число объектов уменьшается и становится равным p-1, где один кластер будет содержать два объекта, а p-2 – по одному. Так до тех пор, пока все объекты не сгруппируются в один кластер. Постепенно, по мере объединения по два кластера, процесс представляется в виде бинарного дерева, где родителем двух вершин будет кластер, образованный слиянием двух кластеров-сыновей. Расстояние между двумя объединяющимися кластерами выражено высотой ветвей дерева.
В ходе первичной статистической обработки данных обычно решаются такие задачи: анализ резко выделяющихся наблюдений, восстановление пропущенных или утраченных данных, проверка однородности исходных данных, преобразование или унификация типов переменных.
Программа воспринимает подготовленные в соответствующем формате исходные данные и представляет конечные результаты в текстовом или графическом виде. Уровень понимания программы – численная информация, возможность делать выводы на базе выходной информации. На выходе получается удобный для анализа рисунок процесса объединения в виде бинарного дерева в различных вариантах его отрисовки. Программа работает в операционной среде MS-DOS на компьютерах типа IBM PC.
Процедура выявления структуры таблицы. Выявление структуры таблицы происходит в два этапа. Первый – упорядочение строк и столбцов так, чтобы мало отличающиеся между собой строки (столбцы) оказались рядом. Критерий такого упорядочения –сумма расстояний между соседними строками (столбцами) – эта сумма минимизируется.
Второй этап – разбиение элементов матрицы на связные области. Здесь дисперсионный критерий качества: минимизируется остаточная дисперсия, получаемая при замене элементов матрицы на средние для элементов в соответствующих областях.
Упорядочение строк и столбцов. Обозначим анализируемую матрицу А = //aij//(i=1, ... m; j=1, ... n); расстояние между строками – расстояние между столбцами –
В хорошо структурированной таблице не очень часто происходят скачки по величине значений соседних элементов, поэтому целесообразно переставить строки и столбцы матриц так, чтобы расстояния между соседними строками dr = (i,j + 1) и расстояния между соседними столбцами dc (i,j + 1) в сумме были наименьшими.
На основании этих соображений в виде критерия качества упорядочения строк следует взять сумму расстояний между строками –
m-1
Lr = S dr(i,j+1)
j =1
Если отождествить строки матрицы с вершинами взвешенного графа, где вес ребра, соединяющего вершину i1 с i2, совпадает с расстоянием dr(i1, j1), то задача минимизации становится весьма похожей на задачу "коммивояжера" – поиска обхода вершин графа (гамильтонова контура) минимальной длины. Ее отличие лишь в том, что искомый путь не замкнут. Искусственное присоединение к графу "нулевой" вершины, равноудаленной от всех остальных вершин, превращает указанную задачу в точности в задачу "коммивояжера". В этом случае первая и последняя строки таблицы будут связаны фиктивной вершиной.
Неопределенные элементы таблицы. Когда часть данных в таблице отсутствует, то необходимо определить расстояния между столбцами (строками). Пусть vaе (i1, i2) – число пар (аi1i – ai2j), в которых определены оба элемента, ssg(i1,i2) – сумма квадратов разностей (ai1i- аi2j)2 этих элементов, вычисленная только по парам определенных элементов. Тогда расстояние между строками определяются следующим образом:
SSg(i1,i2)
dr(i1,i2) = { V , при Val (i1,i2) > 0
Val(i1,i2)
M, при Val (i1,i2) = 0
Значение М целесообразно взять достаточно большим. Оно будет больше расстояния между строками, между которыми есть возможность определить расстояние. В этом случае после упорядочения такие разрывы в таблице будут выноситься алгоритмом к ее краю – к фиктивной вершине.
Разбиение таблицы на связные области. Таблицу целесообразно разбить на однородные части, чтобы они объясняли по возможности большую часть дисперсии элементов.
Область называется связной, если для любой пары ее элементов aij и ake можно построить последовательность элементов, в которой каждая пара расположенных рядом элементов соприкасается и первым элементом которой является aij, а последним – ake.
Две связные области называются соприкасающимися, если существует пара соприкасающихся элементов, один из которых принадлежит одной области, другой принадлежит другой области. Объединение соприкасающихся связных областей дает связную область.
Критерий качества разбиения таблицы на связные области. Пусть R = {Re, ..., Rk} – разбиение таблицы на связные области, a-1 – средняя величина элементов области. Критерием качества разбиения в нашей работе является величина остаточного разброса при аппроксимации таблицы средними значениями элементов областей
QR = S S (aij-a)2-1
e Re
Величина Q(R) при поиске разбиения должна, естественно, минимизироваться. Эквивалентной задачей является максимизация критерия:
S (S aij)2
S(R) = e Re = S (aij-1)2[Re]
[Re] e
Поиск разбиения. Производится последовательное объединение соприкасающих пар областей: вначале находится пара областей, сияние которых даст наименьший прирост Q(R), затем следующая пара, и т.д. Подобные отработанные алгоритмы используются в кластерном анализе, в частности при анализе изображений.
Быстрота кластерной структуры таблицы увеличивается за счет ограничения числа объединенных кластеров соприкасающимися областями таблицы; однако это реализуется более сложным алгоритмом: в ходе его работы необходимо вести и редактировать ссылки на соприкасающиеся области.
Алгоритм объединения может работать до тех пор, пока все элементы таблицы не объединятся в одну область; возможна ситуация, когда в какой-то момент объединения полученные области невозможно объединить из-за имеющихся в таблице неопределенных клеток. Однако такое окончание процесса бесполезно. Наиболее эффективным является задание исследователем определенного числа кластеров, отвечающего его способности анализировать и соответствующее его представление о сложности таблицы. В случае неудовлетворительных результатов имеется возможность найти новую структуру с другим числом кластеров.
Анализ матриц сопряженности. Таблицы сопряженности являются одним из наиболее распространенных средств статистического описания совокупности.
Содержание таблицы сопряженности пары признаков X и У представляется статистическими данными, основанными на частотах Nij и маргинальных частотах Ni и Nj. В качестве таких статистик могут использоваться непосредственно сами абсолютные частоты Nij, доли по столбцам NijNj, а также другие показатели.
Типологическое группирование. Переходя от кластеризации к типологическому анализу, мы можем идти дальше в нашем исследовании, давая классификацию нашим объектам. Построение типологии на основе анализа эмпирических данных обычно заключается в исследовании множества таблиц данных, в результате которого постепенно выявляется логическая структура совокупности. Процесс построения типологий трудоемок.
Цель группирования представляет множество "зависимых" переменных У = [У1, ...Уn]. Для формирования логики группирования используется множество X = {Х1, ...Хm} "независимых" переменных.
Типология здесь – разбиение R совокупности объектов на классы (типы), оптимальные с точки зрения прогноза цели группирования У, построенное с использованием логического группирования объектов по множеству "независимых" переменных X.
Критерий кластеризации, эвклидово расстояние и одномерный дисперсионный анализ. В ряде алгоритмов кластерного анализа критерием кластеризации является суммарный внутрикластерный разброс – аналог внутриклассового разброса в дисперсном анализе. В этих алгоритмах переменные рассматриваются независимо, критерий кластеризации имеет вид:
Q(R) = S S n (y,y-k)2
k Y SRk
Здесь R{R R } – разбиение совокупности объектов {у} на кластеры, у-k – центр тяжести кластера R (вектор средних в этом кластере), г(х,у) – эвклидово расстояние между векторами х и у. Следует заметить, что Q(R) представляет собой сумму внутриклассовых квадратичных разбросов по отдельным переменным. Эвклидово расстояние между переменными, взятыми для анализа непосредственно, неприменимо из-за разных масштабов изменения переменных – чем больше разброс значений переменной, тем больше ее вклад в функцию (I).
Критерий качества кластеризации для неколичественной переменной. Традиционным, применимым еще с времен Лапласа способом количественного представления неколичественных данных является задание значений неколичественной переменной в виде индикаторных ноль-единичных переменных. Благодаря этому можно количественные методы приспособить к неколичественным данным.
Приложение №2
Многие ученые ищут и находят свои пути к пониманию будущего человеческого развития. Все они рассматривают перспективы человеческого развития в условиях более широких человеческих взаимосвязей. Большинство людей сегодня принадлежит индустриальным обществам, и они в ответе за наблюдаемые сегодня возрастание неравенства и приведение человечества на грань катастрофы. Существует мнение, что в связи с такой ситуацией, сколь бы оптимистично ни смотрели мы в будущее, вряд ли многие люди воспользуются богатством, если миру не удается преодолеть затруднения, связанные с ограниченностью человеческих ресурсов. Чтобы усовершенствовать человечество, необходима новая система образования, особенно такая, которая способствовала бы освоению новых информационных технологий. В настоящий момент существует огромный разрыв между индустриальными и развивающимися странами в степени освоения и приобретения новых технологий. Растущий разрыв в способности приобретения и применения новых технологий становится проблемой, заслуживающей огромного внимания, особенно с учетом понимания, что человеческие ресурсы не бесконечны.
Маргинализация культур внутри современных развитых и развивающихся стран заявляет о себе как о необходимости поддержания культурного разнообразия как важного средства сохранения экологической безопасности планеты.
В экологически тревожном мире возникает необходимость рассмотреть возможность измерения степени успеха человеческого развития. Есть попытка определять степень развитости общества по признанию людьми себя счастливыми. При этом мы получаем стабильный метод измерения общественного благополучия, но возникают трудности при сравнении состояний обществ, принадлежащих к различным культурам и разным временным периодам.
Приверженность современных представителей науки так называемому "сциентизму" мешает им увидеть полный спектр возможностей будущего общественного развития. Возможно, выходом из этого положения может стать холистская парадигма и новая экологическая парадигма, которые помогли бы разглядеть наше туманное будущее. Профессор Школы социологии при Университете Аликанте (Испания) Хортоса Хосе М. считает, что предстоящий информационный век требует открытия новых экономических парадигм. Чтобы создать эти парадигмы, нужно иметь ясное и полное видение старых парадигм, исследовать, как каждая из них претерпевает кризис, обсудить опасности для будущего, связанные с этим кризисом, и показать, как происходит возникновение новых социоэкономических моделей.
Каждая модель общественного развития (или парадигма) в целом характеризуется ее целью, методами достижения этой цели, средствами для измерения выполнения этих задач и показателями их успешного выполнения.
Каждая парадигма ставит перед собой цель удовлетворения какой-либо из основных человеческих потребностей –безопасности, тождественности, свободы и благосостояния. Так коммунизм обещает безопасность, капитализм – свободу и обеспеченность, социальная демократия – государство всеобщего блага. Японский вариант обещает культурную однородность и тождественность. Обычно пропаганда направлена на освещение этих достижений, а темные стороны старается уводить из поля зрения. Однако, чтобы не войти в пучину уже угрожающего или подступающего кризиса, было бы гораздо полезнее посмотреть на слабые стороны парадигмы, то есть на ее неудачи в удовлетворении основных человеческих потребностей.
Новые технологии вообще и новые технологии в сфере информатики в частности содействуют выполнению новых целей парадигмы – росту производительности труда и производства, экспансионизму, индивидуализму, но они несут и свои угрозы – рост безработицы, незащищенность общества, резкое разделение его членов на имущих и неимущих, социальное неспокойствие и т.д.
Для социальной демократии существует угроза иного рода. В обществе благосостояния создается атмосфера стертости социальных черт, бесчувственности, отсутствия желания взаимных контактов и взаимопомощи. Примером такой утраты социальности может служить Швеция. Там возникли проблемы с невозможностью человека найти понимание у других, а также утрата ощущения смысла своего существования. В связи с этим велик уровень самоубийств, алкоголизма, наркомании, моральной обездоленности.
Информационные технологии не помогают борьбе с этими недугами. Они еще более отягощают ситуацию, т.к. дают людям возможности еще большего разобщения – они могут предоставить возможность большему числу людей работать дома, не вступать ни в какие контакты с сотрудниками, не иметь никакого представления о конечном результате своего труда. Все это имело в себе угрозу изолированности людей и их отчужденности в отношениях друг к другу.
Важно отметить, что во всех парадигмах все еще существует весьма опасный фактор – высокая степень милитаризации. Все еще чрезвычайно высоки затраты на вооружение в Японии, США и бывшем Советском Союзе, где темпы милитаризации приостановлены в ходе новых экономических реформ, но могут вернуться к прежнему уровню, если реформы не будут успешными.
Все выше перечисленные парадигмы действуют в индустриальных обществах и внутри каждой из них существует опасность гибели населения из-за загрязнения окружающей среды обитания. Все существующие сейчас парадигмы, стремясь к развитию, ничего не обещают ни человеку, ни природе. Необходимо, чтобы руководители основных индустриальных стран отчетливо увидели все те угрозы, которые таятся в их системах.
Прежде всего все главы правительств должны включить в свои программы внимательное отношение к двум измерениям –человеческому и экологическому.
Экономическая парадигма может избежать кризиса только при условии, если экономика служит человеку. Поэтому нужны мелкие фирмы. Новые технологии нужно вводить только как средство достижения свободы, автономии, получения большего числа рабочих мест. По словам Шумахера, наилучшей считается та парадигма, где большое значение отдается людям. Но для избежания кризиса нужно учитывать не только жизнь людей, но и жизнь природы. Нужен новый взгляд на проблему загрязнения природы. Зеленые занимают крайнюю позицию в своем неприятии индустриального развития и развития техники. Можно пойти по более реальному пути – по пути гармоничного развития общества в согласии с экологией, осуществлять идею охраны "только одного мира" для всех, идею реальной глобализации. Такая идея может стать решением экологического кризиса не только для "богатых" стран. Если чистые информационные общества будут продолжать экспортировать загрязняющие индустрии в страны третьего мира, то экологические проблемы каждого отдельного региона станут неразрешенной проблемой всей Земли.
Современная наука рассматривает информацию как третий элемент, объясняющий вселенную, наряду с материей и энергией. "Информационная революция" не может замыкаться в узких рамках компьютерной коммуникации и информационного процесса. Она вводится не только в сфере высокотехнических процессов и биотехники, но и в область лингвистики, экономики, в системах образования, влияя, таким образом, на нашу жизнь в целом.
До информационной революции действовала механистическая технология. На ней основывался век индустриализации. Тоффлер кратко охарактеризовал индустриальный век как имеющий шесть скрытых признаков : стандартизацию, специализацию, синхронизацию, концентрацию, максимализацию и централизацию[8]. Эти черты свойственны не только капиталистическому, но и социалистическому миру, то есть всему веку индустрии в целом.
В век информатики на смену механической технологии приходит новая технология, наилучшим образом символизируемая развитием роботов с механическими руками и электронной нервной системой. В Японии появилось слово "мехатроника", составленное из двух слов: "механика" и "электроника". Так что можно говорить о "мехатропной технологии". Цель применения такой технологии – производство товаров и услуг.
Потребители участвуют в производстве товаров, поскольку оно должно соответствовать информации о их потребностях в них, вкусах и излюбленных дизайнах. Таким образом знание аккумулировано в информации и влияет на тип производства, что было исключением в индустриальный век. Такой выпуск продукции, ориентированный на потребителя, нуждается в расширении информационного процесса, постоянного получения свежих данных. Следовательно, все время нужно новое сырье и новая информация. Такое гибкое производство требует не столь больших заводов и фабрик, какие использовались прежде, а их быстрого реконструирования, перемещения, обновления. Средства производства начинают выступать в одном ряду с разнообразным сырьем. Самоуправляемые, многофункциональные роботы постепенно становятся самым важным компонентом производства. Их перепрограммирование происходит с учетом поступления новой информации и занимает большое место в системе производства. При таком интенсивном производстве все становятся собственниками средств производства и никто не выступает рабом механики.
Информация становится важной и необходимой частью производства. Производители и потребители постепенно объединяются в процессе взаимного обмена информацией. Массовое производство больше не действует. Постоянный сбор информации, на основе которой осуществляется реорганизация существующих программ, становится неотъемлемой частью ежедневного прироста прибыли. Новым источником власти становится владение информацией и контроль над ней. Может возникнуть новый правящий класс – класс держателей информации. Владение информацией и знанием могут стать новым источником богатства. Рабочие уже не нужны как мускульная сила, поскольку их можно заменить роботами. Люди становятся производителями умственной работы и частью информационного процесса. Человек становится не только обладателем производственных комплексов, но и сам себе хозяин, что имеет место впервые в истории.
Новый технологический век будет иметь две основные черты: это будет глобальная система, работающая при помощи сателлитов и компьютерной системы коммуникации, как одно тело с одной нервной системой. Так что каждый локальный инцидент будет влиять на систему в целом. Второе – возникнет способ мышления, при котором весь земной шар будет восприниматься как имеющий один разум и самоуправляемое тело. Так век станет веком творчества.
Следовательно, социально-экономические системы, где упорно развивается механическая технология, не смогут существовать в век информатики. Новый век требует новой экономической системы.
Замечено, что более половины всех рабочих в развитых индустриальных странах занято в производстве продуктов, которые нельзя представить в виде товара. Нейсбит отметил, что такая тенденция объясняется созданием переходного этапа "от индустриального общества к информационному"[9]. Производство не-товаров – это производство двух типов результатов труда –оказание услуг и сбор-сообщение информации. Эти продукты должны играть ведущую роль в формировании века информации. Так что новая экономическая парадигма должна развивать пристальное внимание к природе сферы услуг и информации наряду с традиционным производством товаров.
Процесс производства товаров отличается от процесса потребления и вклада. Товары можно обменивать, можно ими владеть, можно их потреблять и накапливать. Накопление товаров – основное средство владения собственника своим богатством. Процесс производства услуг неотделим от процесса потребления. Поэтому услуги нельзя копить, они находятся в руках как производителей, так и потребителей. Так что услуги – это процесс во времени, их может контролировать только сам производитель, он зависит от самомотивации.
Информация несколько отличается от сферы услуг. Если ее продают, то покупатель может ей пользоваться после того, как ее приобрел. Обычно продают информацию только частично, какая-то ее часть остается в руках ее производителя. Ее можно размножать, поэтому ее потребитель может стать ее производителем во втором варианте. Информация имеет цену. Добавочную цену она имеет небольшую, так как чем шире круг информированных людей, тем меньше ее цена. Способность информации широко распространяться подрывает основу капиталистической экономики – ее основанность на частной собственности и исключительном пользовании товаром. Товары и услуги, бывшие основным продуктом механической технологии, в информационный век становятся тесно связанными с информацией при их производстве и потреблении. Они превращаются в инфо-товары и инфо-услуги. Вся система экономики становится пронизанной сетью сбора и обмена информацией.
В информационный век основы капиталистической рыночной экономики саморазрушаются. Их замещает новая экономическая система самоуправления и обмена информацией.
В условиях высокого технического и информационного развития многие страны сталкиваются с проблемой появления огромного количества экономических и политических требований, предъявляемых разными отдельными группами населения. Еще ранее предполагали, хотя с весьма горькой иронией, что «проблемы этнического оживления станут преобладающими в 1990-е годы»[10]. Такие тенденции оказались еще более интенсивными, чем ожидаемые, что стало результатом давления на культурную гомогенизацию в условиях мирового увеличения скорости технологических изменений и возрастания глобальной коммуникации. По мнению Сэма Коула – директора Центра региональных исследований университета Нью-Йорка в Буффало, в "модернизированном" обществе, где остается экономическая маргинализация меньшинств или отдельных групп, ... эти группы сплачиваются на основе нового стремления к культурному самотождеству. Это стремление становится наиболее острым, когда делается вызов понятиям развития, (в зависимости от экономического роста) возможности глобальных экологических перемен под давлением технологии. В данном случае неотложно требуется осуществить анализ наиболее полной роли "культуры" в человеческом развитии.
Рассматривая культуру в рамках глобального экологического развития, нужно воспользоваться понятием культурной матрицы как основного понятия. Это означает, что понятие экономической культуры шире понятия производства и обмена. Обычно под культурой понимают вещи, о которых те или иные люди думают, которые делают или производят. Следовательно, в культуру входят системы общих идей, ценностей, мнений и привычек. Таково отношение к материальному развитию и к распределению материальных ценностей, стилей потребления, трудовых навыков и общественных организаций.
Наиболее широкое понятие культуры основывается на утверждении, что технология (как физическое и организующее понятие) – это продукт познания (потребностей и квалификации) и естественного окружения (экосистемы). Эти области трудно разделить, их проще рассматривать как взаимосвязанные подсистемы. Это можно проиллюстрировать путем контраста трех стилизованных экономических культур – "традиционной", "индустриальной" и "независимой". Каждая из этих культур характеризует ту или иную парадигму, вокруг которой создаются сценарии нашего будущего.
Под "традиционной" экономической культурой понимается, что достигается определенного рода единство, или гармония, между знанием, технологией и естественной средой. Вот модель "традиционной" экономической культуры: «Окружающая среда-познание-технология». Образцы поведения менялись относительно медленно в течение долгого периода времени. В данный момент интересно отметить, что существует ряд авторов, которые утверждают, что экваториальной Африке не удалось развить "технологическую" культуру только потому, что она в ней не нуждалась. Простое жилье и одежда были достаточны в условиях благоприятного климата, и пищу добыть было сравнительно легко жителям как сельской местности, так и тем, кто занимался животноводством. Для тех же, кто переселялся из Африки в страны с более жестким климатом, становилось необходимым прибегать к своим изобретательским способностям и развивать дополнительные технические приспособления. Северные расы проявили себя как более способные к введению технологических инноваций по сравнению с расами экваториальных стран.
С ростом городов и по мере осуществления технической революции человеческая среда, в том числе и технологическая, стала главенствующей. Она заместила естественную среду, а также стала источником новых знаний. На естественную среду стала все более воздействовать изменяющаяся технология и новый стиль поведения. Новая индустриальная культура предъявляла новые ценности, проистекающие из большего потребления, и проявила агрессивное сверхэксплуататорское отношение к окружающей среде. Соответственно этим драматическим изменениям в ценностях и технологии изменились отношения между наукой, технологией и естественной средой:
Пунктирные линии на рисунке обозначают, что отношения между подсистемами ослаблены.
Технология порождает неправильное соотношение между потребностями и окружающей средой – это соотношение не разрешается гармонично, а ведет к катастрофе. Развитие же культуры индустриальной экономики происходило первоначально из тезиса, что она приносит новую стабильность, когда техника и познание (потребление, производство, инновации и способы социальной организации) все вместе возрастают и находятся в более или менее благополучном баллансе.
"Зависимая" экономическая культура – явление многих сегодняшних развивающихся стран (как традиционных обществ, так и тех, которые входят в индустриализацию). В эти общества импортировано чрезвычайно много технологических средств из стран с чуждыми им культурами. При этом местная технологическая культура сворачивается, вытесняемая демонстрацией поразительных результатов внешней культуры. Всем известна политика обществ-колонизаторов преднамеренного убеждения колонизируемого народа в том, что его собственные знания и способность к освоению новых сфер знания низка.
В этой ситуации связь между местным уровнем развития знания и создания технологии ослабляется, что выражается в растущем нарушении связей между знанием (использованием и квалификацией рабочей силы) и технологией. Даже относительно ограниченный доступ к импортированной технологии и товарам потребления создает слабую обратную связь между технологией, приспособленной к местным условиям производства, инновационным процессом и умением организации процесса производства. Возникает цикл зависимости от внешнего опыта. С другой стороны, на естественные условия постоянно воздействует изменение технологии и поведения. Это показано на такой схеме:
"Зависимая" экономическая культура
Этот рисунок напоминает о положении меньшинств, чья культура лежит вне общего потока. Сюда же относятся маргинальные подгруппы – беднота, престарелые и иммигранты в индустриальных странах, выходцы из туземного населения, сельский люд развивающихся стран, в большом количестве вовлеченный в цикл зависимости.
Все же такое представление проблемы упрощено, но оно может быть отправным пунктом для структурного анализа развивающегося культурно-экономического будущего, особенно когда речь идет о таких понятиях, как межкультурное равенство, равенство между поколениями и межрегиональное равенство[11].
Основная критика "индустриальной" экономической культуры состоит в упреке, что она чрезвычайно эксплуатирует природный капитал, поскольку он относительно дешев сравнительно с человеческим и с произведенным человеком капиталом. Из этих обвинений следует, что по мере достижения достаточного развития необходимо установить институты, которые пересмотрели бы политику применения в будущем естественных ресурсов, применяли бы технологии по сдерживанию темпов разрушения глобальной окружающей среды и изменения климата, защитили бы биологическое разнообразие.
"Будущая" экономическая культура.
Вышеуказанная схема показывает, что требуется переустройство и укрепление ряда связующих моментов между познанием, технологией и естественной средой, которые были разрушены в течение процесса индустриализации, что способствовало маргинализации традиционных культур. Это показано на следующей схеме:
На этой схеме показана необходимость сочетания знания традиционных обществ в естественной среде с новыми элементами знания современного общества и с сокращением отношений односторонней зависимости. Здесь никак не имеется в виду возвращение к традиционному стилю жизни или к отказу от перемен в существующих обществах.
Как раз напротив, признается, что как традиционный, так и индустриальный образ жизни должны развиваться внутри такой стратегии развития, которая рассчитана на достижение должного пути развития.
Культурная матрица.
Сложные отношения между различными подкомпонентами познания, технологии и измерениями окружающей среды можно интегрировать в "культурную матрицу" – схема такова:
Познание
Технология
Окружающая среда
Познание
(П а П)
(П а Т)
(П а О.с.)
Технология
(Т а П)
(Т а Т)
(Т а О.с.)
Окружающая среда
(о.с. а П)
(О.с. а Т)
(О.с. а О.с.)
Это перекрещивающаяся таблица, где каждое начало суммирует связи в верхних диаграммах.
Так вверху слева (П+П) означает увеличение познания через образование, как формальное, так и неформальное. Связи (Т+П) и (Окр.ср.+П) соответственно описывают возникновение знания из технологии и окружающей среды. Так же (П+T) описывает процесс инновации и применения познания в производстве, а (Т+Oкp.cp.) описывает использование естественных материалов (включая загрязнение окружающей среды). Соответственно (Т+Okp.cp.) и (Окр.ср.+Oкp.cp.) представляют процессы человеческой и естественной способности к обновлению окружающей среды.
Каждая экономическая культура в различной степени опирается на элементы матрицы, но матрица с течением времени изменяется. Так, например, если современные индустриальные общества главным образом зависят от процессов (П+П) и (Т+П) как способов перемен и вместе с этим – защиты от них, то в будущем экономическая культура, как и традиционные общества, большее внимание будут уделять процессам (Окр.ср.+П) и (Oкp.cp.+Oкp.cp.).
Вопреки кажущейся простоте этой схемы ее выполнить не столь просто. Во-первых, "познание", "технология" и "окружающая среда", как и "культура", не являются аморфными переменными. Познание включает в себя желания, потребности, квалификацию. Технология подразумевает механические и организационные аспекты сотворенного человеком мира, а окружающая среда обнимает физико-естественный мир. Например, если "ожидания" –это тоже форма познания, то формула (Т+П) включает в себя удовлетворение этих ожиданий, а формула (Oкp.cp.+П) включает в себя оценку окружающей среды. В зависимости от проведения экспериментов, связанных с предвидением, эти формулы могут изменяться в отношениях различных их компонентов и развития взаимоотношений между ними.
Можно разработать культурную матрицу, где будут описаны культурное разнообразие и взаимосвязь между культурами. При этом следует отметить, что источники познания и технологии, отношения с окружающей естественной средой и т.д. различаются от культуры к культуре. Вот схема, показывающая отношение между доминирующей индустриальной культурой (обозначенной буквами П, Т, Окр.ср.) и маргинальным зависимым обществом (обозначенным буквами п,т и окр.ср.), где (П+П), (T+П), (T+п) намного сильнее, чем (т+п) или (п+п), а (т+п) вообще игнорируется.
Доминирующая культура
Маргинальная культура
П
(П à П)
Т
(Т à П)
(Т à п)
Окр.ср.
п
(п à п)
т
(т à п)
окр.ср.
Многокультурная матрица
Эти характеристики словесные или качественные, поэтому они раскрываются в зависимости от их понимания или оценки. Далее приведем ряд альтернативных сценариев, базируемых на степени культурной гармонизации или поляризации.
Культурная реконструкция.
Одно из построений будущего сценария культуры состоит в столкновении с альтернативными идеями, касающимися широты культурного разнообразия (описываемого или предполагаемого) в будущем, когда рассматриваются гипотезы глобальной экономики, демографическая и экологическая реконструкция. Сейчас уже действует ряд таких гипотез, и их действие характеризуется частным образцом культурного изменения.
Демографически-культурное изменение.
Что касается демографической реконструкции, то очевидно, что для всего мира и для многих стран расовая композиция населения меняется весьма драматически. В отдельных случаях "меньшинства" становятся "большинством". Некоторые ключевые черты "культурного будущего" предлагаются простым противостоянием демографическим тенденциям. Они зависят от модели культурного или межкультурного развития, которая возникает.
Изменения в расовой композиции населений могут ожесточать политические конфликты вокруг экономической распределительной политики, осуществляющейся в зависимости от изменяющихся демографических структур. Существует в мире много примеров, когда группа, будучи в большинстве, не всегда представляет собой ведущую экономическую или политическую силу. Многие (даже большинство) страны до сих пор находятся под властью небольшого культурного или этнического меньшинства, элиты, а мир в целом находится под властью довольно небольших экономических сил. Эти политические структуры имеют культурные и экономические основания, но существует много моментов, говорящих о большом сомнении в том, что в дальнейшем они будут развиваться гармонично.
Экономически-культурные изменения.
Как внутри страны, так и между странами культурно-экономические отношения напрямую связаны с вопросами распределения прибыли, со стилями развития и с политическими институтами. Так происходит просто потому, что эти переменные указывают прямо на существование этнических и других демографических подразделений. Получается, что все ранее предлагаемые различные "институционные" модели глобальной экономики (юго-южная кооперация – south – south cooperation), новые региональные блоки, основанные на ориентации на Европу, Северную Америку и Азию, и т.д. – все они предполагают перестройку в этнических и экономических отношениях. Так возникновение "многополярной" мировой экономики должно, если следовать ожиданиям, сопровождаться менее иерархизированной системой глобальных культурных отношений, но что касается культуры, то это будет означать просто усиление гегемонии доминирующей культуры. Так эти условия, наиболее ориентированные на рыночные стратегии, ранее усвоенные многими развивающимися странами (как считает Сэм Коул, директор Центра региональных исследований государственного университета Нью-Йорка в Буффало), могут оказаться враждебными для маргинальных групп. Действующая сейчас экономическая стратегия говорит о том, что повышение производительности труда и наиболее эффективный рынок смогут в дальнейшем привести к широкомасштабным достижениям в экономике благосостояния, но при этом очевидно, что даже наиболее оптимистичные предположения о развитии в дальнейшем современных экономических тенденций приведут к обществу, где в большинстве стран сохранится множество бедных этнических и маргинальных групп, если рынок не будет осуществляться с учетом сбалансирования их экономики, т.е. способствуя их экономическому динамизму (через инновации и конкурентоспособность) и с выгодой для местной самодостаточной экономики и для ее большей стабильности.
Культурно-экологические изменения.
Доминирующая экономическая мудрость также утверждает, что экономическая система, управляемая рыночными механизмами, в основном устойчива (в том смысле, что если есть какие-то волнения, то все равно ситуация выйдет на путь "сбалансированного роста"). Некоторые теоретики стабильности стремятся подтвердить эту точку зрения, другие же ее оспаривают, а есть и такие, кто утверждает, что размер возмущений сам достаточно велик, чтобы постоянно его ощущать. Ведь даже небольшие колебания в микроэкономических тенденциях в действительности означают драматические изменения на местном и более широком уровне – открытие и закрытие направлений, тяжелую безработицу и миграцию рабочих. Группы меньшинств, столь часто размещающиеся географически обособленно или секторами, особенно ощущают на себе такие перемены. Хотя иногда бывает положительный эффект, как, например, при процессе "творческого разрушения", точка зрения многих меньшинств на него совсем противоположная, так как они оказываются перед разрушением своей общности и культуры, той среды, от которой они зависят, и все это ради национальных или корпоративных проектов.
Можно гипотетически утверждать, что введение новых информационных технологий и тенденция к универсальной технологии может провоцировать нестабильность в мировой экономике и таким образом создать еще менее безопасную экономическую среду для многих меньшинств. Например, информационная технология ускоряет распространение рыночных отношений во всем мире, она координирует политику, вызывающую неустойчивость (например, такие, как циклы бизнеса) в индивидуальных рыночных структурах, экономика становится синхронизированной. Подобно этому тенденция к униформистскому вольному вкусу и моде у возрастающего числа потребителей во всех странах требует униформизма технологии, что в свою очередь налагает специфическое бремя на отдельные секторы социальной и естественной среды. Свидетельством всего этого служит развитие системы выращивания монокультур в сельском хозяйстве (с очень небольшим числом видов зерновых культур, составляющих основу массы продуктов, служащих питанием человеческого общества), разрушение тропических лесов и уничтожение слоя озона.
Хотя сегодня вопрос о степени нестабильности в глобальной экономике и в глобальной окружающей среде все еще является предметом обсуждения, все факты говорят за то, что необходима осторожность.
Если теории о том, что редукция в разнообразии экологических систем (а далее и в экономических системах) уменьшает стабильность, правы, то из этого следует, что глобальная конвергенция потребительских и технологических тенденций скорее всего в дальнейшем ухудшит положение окружающей среды. Нужно найти путь такого технологического и культурного развития, который бы был достаточно разнообразен и вместе с этим приостановил процессы разрушения, а также отвечал бы интересам всех людей. Таков новый главный вызов будущему.
Технологически-культурные изменения.
Возросшая глобальная тенденция к экономической и технологической однородности неизбежно создает давление на культурную однородность. Это давление увеличивается, потому что смотря на культуру с точки зрения экономики, возникает мнение, что она есть в какой-то мере анахронизм, мешающий экономической эффективности. В этих условиях некоторым культурам становится особенно трудно приспосабливаться к индустриальному способу производства (даже труднее, чем для сельского населения Европы в период первой индустриальной революции). Но поскольку технология – это проявление культуры, то по мере исчезновения разнообразия культур исчерпывается источник накопленного знания. Хотя современные наука и технология достигли многих важных достижений, есть еще много видов деятельности, которые еще непризнаны или неосознаны, представляя собой для будущего сферу инноваций.
Возможно, что современное общество разрушает потенциальные источники инноваций скорее, чем создает их. Ученые-агрономы признали важность сохранения генетического фонда. Сохранение культурного фонда (то есть знаний, накопленных культурами) столь же важно, так как через скрещивание культурных тенденций можно получить огромный потенциал для технологической и социальной инновации. Следовательно, очевидно, что стремление к дальнейшей культурной однородности или к будущему разнообразию культур приведет к различным противоположным результатам.
Культурно-социальное изменение.
Очевидно, что существуют социальные силы, противящиеся переменам, ведущим к культурной однородности, о которой говорилось выше, обосновывая свою позицию необходимостью защитить глубоко вошедшие в общество верования и ценности, потребность установить личное или групповое тождество как защиту от различных форм репрессии и как политическое средство для защиты редких экономических ресурсов. Эти разногласия и социальная напряженность, с ним связанная, отражены в культурном разделении труда, особенно в его вертикальном отделе. Некоторые виды разделения труда неизбежны в мире, где ресурсы и технологии постоянно изменяются, а производительная сила и люди мигрируют, например, меньшинства могут мигрировать из одного района, чтобы избежать репрессий, только в новое общество, где они окажутся «у основания лестницы».
Уровень, на котором исчезают вертикальный и горизонтальный отделы, определяет культурный баланс общества. В некоторых обществах вертикальный и горизонтальный уровень становятся постоянным признаком культурного разделения труда, оставляя общество экономически и социально поляризованным. В других случаях культуры могут быть почти ассимилированы, а горизонтальные и вертикальные уровни ослаблены.
В иных случаях вертикальные деления могут остаться, при этом общество оказывается разнообразным, но более равным. Такая модель общества более сложна для воплощения, так как ей требуются институты и технологии, которые были бы в состоянии поддерживать культурное разнообразие и вместе с этим способствовать экономическому и политическому равенству и приспосабливаться к изменяющимся естественным условиям. При этом также потребуется работающий глобальный уровень и общественные институты глобального уровня.
Будут ли люди в будущем более счастливы, чем теперь? Да, будут, если общества будут продолжать развиваться культурно, экономически и политически, и если такое развитие увеличит счастье людей. Увеличивает ли развитие счастье? Исторически плановики, политики и исследователи будущего считали, что увеличивает, но не исследовали фактов, отвечающих на этот вопрос. Делается попытка проследить такие свидетельства. Если развитие действительно увеличивает счастье, то измерение мирового счастья даст нам представление о развитии как о более реальном явлении, чем это делается при помощи показателей дохода на душу населения, количества потребляемой электроэнергии, жизненных ожиданий или уровня грамотности населения.
С вопросом об уровне счастья в обществе тесно связана проблема информации и ее связи с развитием и счастьем. Поскольку мы входим в век информации, то должны спросить, может ли правительство обеспечить максимум нашего счастья через перераспределение удовлетворяющей нас информации. Если нет, то что может информация дать для счастья в век информации? Может ли информация дать нам какое-то счастье, которое нельзя купить за деньги на рынке?
Сначала, перед ответом на эти вопросы, нужно определить, что такое "счастье" и "социальное развитие", чтобы знать, что нам нужно иметь и как нам измерить то, что мы получили.
Что такое счастье?
Веками писатели утверждали, что счастье – это цель, к которой должны стремиться люди. Бесчисленное число философов, мыслителей и художников пыталось найти источник счастья, но жаловались на его эфемерность. Со временем значение слова "счастье" так же развивалось, и теперь оно означает несколько иные вещи в различных культурах.
Отчасти проблема состоит в том, что концепция счастья многосторонняя. Греки в древности считали, что им нужны шесть различных существительных, чтобы описать различного рода счастье и такое же количество существительных, чтобы описать радость. Напротив, наша культура имеет очень большое число слов, описывающих технологию, но очень мало слов для счастья или радости, возможно, подчеркивая относительную значимость этих вещей в нашей системе ценностей. Так английский и французский языки соответственно ограничиваются словами "happines" и "bonheur".
Чтобы изучить счастье и его отношение к различным аспектам жизни людей, нужно более четко определить эту концепцию. Датский социолог Руут Винховен утверждает, что исследование межкультурных отношений показывают, что нет ни одного точного значения слова "счастье" в его обычном смысле[12]. Он описывает счастье как "удовлетворенность жизнью или высокую оценку жизни". Так что счастье – это позитивный подход к качеству жизни людей. Такое определение уничтожает необходимость заранее определять, какие условия составят "хорошую жизнь". Можно также не опираться на эмпирические данные условий, при которых люди счастливы или нет.
Люди разнообразны в зависимости от того, как они воспринимают свои объективные обстоятельства и как субъективно отвечают на них. Их чувство счастья – это субъективный опыт и, следовательно, его нельзя анализировать только на основе объективных обстоятельств. Каждая личность также оценивает и свой опыт уникально. По этим причинам трудно бывает судить с научной точки зрения, улучшилось ли в действительности субъективное благополучие или счастье. Здесь все опирается на человеческое суждение – на ценность жизни, которая имеет личный характер и поэтому ее трудно измерить.
И все же с учетом всего, что уже сказано, люди имеют много общего между собой как представители одного и того же вида, имея одинаковые основные потребности. Экономист Кеннет Боулдинг[13] показал, что три основных системы внутри каждого общества связывают вместе оценки жизни всеми людьми. Через рыночную систему или систему "обмена" люди выработали общий словарь ценностей посредством взаимосвязей, системы коммуникации и торговли. Через систему политики и "угроз" люди используют правительство и конкуренцию организованных групп, чтобы определить доминирующие цели и приоритет общества. В конечном счете через образование и культуру или "интегрированную" систему общим ценностям обучают и научают новые поколения.
Социальные условия и доминирующая идеология имеют воздействие на то, как люди интерпретируют свою жизнь, свое счастье в жизни. Идеологическая риторика – ценности и цели, проповедуемые доминирующими группами в обществе, – влияет на то, насколько люди удовлетворены своей жизнью в данном обществе. Однако сила идеологической манипуляции ограничена. Идеология, совершенно не желающая отражать реальный опыт большинства, не обращает внимания на широкое поле несчастья, сколь бы далеко оно ни распространялось[14]. Там же, где доминирующая идеология приближается к действительному описанию жизни людей как она есть, люди испытывают меньше конфликтов и более счастливы.
Общества меняются медленно, поэтому наше общее мнение о счастье так же меняется медленно. В его раннем историческом значении оно означало побочный продукт успеха в мире, достигнутого либо через героический поступок или по счастливому случаю. В XVII веке под счастьем стали понимать гармоничный или высокий склад ума. Стало увядать представление о счастье как о процветании.
Истерлин заявил, что прибыль (или доход на душу населения) продолжает воздействовать на представление о счастье внутри страны, но не между странами[15]. Но есть другие данные, которые не подтверждают это заключение. В самых развитых странах прибыль утратила свое воздействие на субъективное представление о благополучии за последние 20 лет. Общество становится более требовательным, уже людям недостаточно товаров потребления, им нужно, например, качество окружающей среды, свободное время, хорошие межличностные отношения – эти переменные становятся более важными для формирования представления о счастье[16]. За пределами страны о счастье судят по измерениям "уровня жизни".
Наблюдаемые изменения в определении людьми счастья ведут к возникновению вопроса: развивается ли представление о счастье соответственно иерархии формаций? Могут ли люди и должны ли они достигать счастья различно на различных этапах общественного (или личного) развития? Наиболее известную попытку ответить на этот вопрос сделал Маслов[17]. Он заявил, что самоактуализация – это высшая цель, к которой стремится человек – это и есть высшая форма счастья. Но даже стремясь к самоактуализации, люди вначале должны удовлетворить свои основные потребности в пище, крове, физической безопасности.
Другая теория гласит, что личность не приходит к пониманию счастья поэтапно. Она может удовлетворять одновременно несколько потребностей. Если у личности нет возможности удовлетворить свои частные потребности, она сосредоточивает свое внимание на достижении другого рода счастья. Эта теория защищает аргумент, развиваемый у Тэппермана[18], – что люди научаются желать (и радоваться) тому, что для них разумно желать. Они рады тому, что у них есть, так как они приспосабливают свои ожидания к своим окружающим условиям.
Измерение счастья.
В исследованиях понятия счастья в разных странах переводы слова счастья показали, что это понятие имеет разные оттенки в разных странах. Особенно велико это отличие между понятиями западных и незападных стран. Даже на Западе одни люди более знакомы с одной концепцией счастья, а иные – с другой. Но почти нет случая, чтобы опрашиваемые люди были совсем незнакомы со значением этого слова.
Исследования данной проблемы показывают различные варианты культурного стиля и уровня социоэкономического развития. Японцы и американцы говорят о себе, что их жизнь очень благополучна. Американцы все же чаще, чем японцы, еще говорят и о том, что они очень счастливы. Японское общество больше внимания уделяет сдержанности и вежливости и хотя многие могут чувствовать себя очень счастливыми, они не решаются об этом говорить.
Социальные заботы занимают людей разных стран в разной степени, так как они различны бывают у разных индивидов. Европейские страны более близки друг другу в этом отношении, но этого нельзя сказать о Северной Америке.
Что делает людей счастливыми?
Исследования счастья показывают, что самоактуализация не делает, как это казалось Маслову, людей счастливыми или удовлетворенными. Тепперман в своей работе продемонстрировал это по данным исследований качества жизни, проведенным в Канаде.
Большое значение в ощущении счастья имеет физическое здоровье. Чем человек более здоров, тем он счастливее. Другой параметр имеет социальный характер: чем больше у человека друзей и лучше семья и чем больше свободного времени, чтобы проводить его в кругу друзей и семьи, тем он счастливее. Чем старше человек, тем он сильнее ощущает свое счастье.
Это исследование показало, что 29% молодежи подпадает в группу так называемых "сосредоточенных на себе самих", то есть придающих большое значение саморазвитию, самоудовлетворенности и достижению успеха (а также необходимости в дружбе и независимости).
Все это близко тому, что Маслов имел в виду под самоактуализацией. Однако важно заметить, что эти сосредоточенные на себе канадцы оказались, в среднем, самыми несчастными из всех обследуемых людей. Эта цель самоактуализации столь трудноосуществима, что в процессе стремления к ее достижению люди впадают в разочарование. Может быть, эта цель слишком связана с разумностью, а люди чаще всего находят свое счастье более простым образом.
Те, кто сосредоточены на себе, семье и деньгах, ощущают себя счастливыми только в том случае, если у них еще есть удовлетворенность сексом, дружбой и достаточным свободным временем. Они не получают счастья от своих успехов – повышения уровня образования или получения более высокой прибыли. Может, хиппи правы, а Маслов ошибается, когда говорит о необходимости развития нашего сознания.
Из всего сказанного можно сделать вывод, что людям следует сообщить информацию относительно их счастья. Чем им поможет эта информация? Люди поймут, что следует тратить больше денег на сохранение своего здоровья. Потребуется улучшение общественного здравоохранения, особенно предупреждающего заболеваемость населения. Не следует полагаться на частный рынок в здравоохранении.
Счастье – это то, что хотят люди, и общество должно стараться дать им максимум счастья. Степень счастливости служит показателем реальных достижений в общественном развитии. Социальное планирование и развитие должно сосредоточиваться на составлении программ, которые в конечном счете вели бы к увеличению степени счастья – к более счастливому будущему.
Если мы признаем, что современный мир вошел в постиндустриальный век, характеризуемый экономикой информации, то, может быть, счастье для людей может осуществиться путем предоставления людям "удовлетворяющей их информации". Распределение такой информации должно стать проблемой всего планирования развития.
Менее развитые страны получат удовлетворение от информации только в том случае, если удовлетворены их основные потребности.
Нельзя свести все социальное развитие к достижению счастья, как нельзя свести понятие счастья к здоровью и сексу, нельзя так же утверждать, что информация всегда заменяет деньги. Предлагается только краткий очерк нашего представления об этих вопросах.
Как ученые мы должны сообщить эту информацию людям –политикам, служащим и плановикам, которые могут включить ее в политический проект. Если это будет сделано, то, взяв газету от 20 июня 2015 года, мы найдем где-нибудь рядом с прогнозом погоды и сообщениями о делах на бирже сообщение об уровне единиц счастья. Там будет сказано, что правительству предстоит быть избранным на новый срок, потому что за четыре года своей деятельности ему удалось поднять уровень счастья на 12%. Люди во всем мире будут иметь возможность сосредоточить свое внимание на повышении своего счастья, а не богатства, власти или потребительских моментов.
Возможно ли это? Конечно, трудно себе представить, что правительства сделают своей политической целью увеличение счастья. Но если они сделают это, то испытают большой успех.
[1] Дедуктивный метод выдвигает лишь гипотезу, которая должна затем подтверждаться экспериментом – золотое правило науки.
1 Broglit L. de. Continu et discontinu en physique moderne. P., 1949. P. 60.
2 Ibidem. P. 116.
1 Примеры. Это состояние характеризует: молекулы газа; анархичность группы индивидов, в которой отсутствует достаточный для коллективной жизни консенсус или которая неподвластна какому-то авторитету; нестабильность общества граждан, разделенных резко противоположными идеологиями и интересами, противопоставленными властным структурам и т.д.
[2] Идея гармонии человека и природы не нова, но как бы подзабыта. Достаточно вспомнить древнегреческую философию. В наше время эта идея была тщательно исследована и изложена в виде теории ноосферы Л.Тейяром де Шарденом и В.И.Вернадским. Имеется и более радикальный подход современного естествоиспытателя И.Н.Яницкого, который основывает свои выводы на фундаментальных исследованиях и констатирует, что наша планета является энергонасыщенной высокоорганизованной системой, а экстремальные и аварийные ситуации, катастрофическое развитие современной цивилизации – ответ функционирующей живой системы на безответственные действия человека. И.Н.Яницким обнаружен процесс возмущения всех геофизических полей и сред с выходом на патологию, действующий кумулятивно и рвущий наиболее слабые звенья незащищенных систем. Он предлагает способ инструментальных наблюдений за этим процессом, который, по его убеждению, был известен издавна «ПРОЦЕСС» составлял основу легенд дописьменного периода; его прогностическими признаками пользовались веды; но позже, с приходом монотеизма, «ПРОЦЕСС» стал квалифицироваться как случайность, а в быту – как кара божья; в этом кроется мировоззренческая природа деления условий бытия на нормальные (штиль) и аномальные, причем принципы функционирования любых технологических систем и запас прочности определялись исключительно штилевыми условиями, в то время как аномальные условия оставались "вещью в себе". С позицией И.Н.Яницкого можно ознакомиться в следующих публикациях: Методические рекомендации по применению гелиометрических исследований масштаба 1:200000 и крупнее для выбора промплощадок под ответственные инженерные сооружения. М., 1991; Время собирать камни // Диалог. М., 1992. № 15-18; Прогноз процессов в природе и обществе. Правила игры. 1992. № 3; Анализ данных экспериментальной геофизики. Сверхслабые взаимодействия в технике, природе и обществе. М., 1993; Конец света? // Зеленый мир. 1994. № 20 (160). С. 14.
[3] Моисеев Н.Н. Современный антропогенез и цивилизационные разломы // Зеленый мир. 1994. № 21 (161). С. 7.
[4] Пригожин И. От существующего к возникающему. М., 1985. С. 216.
[5] Пайтген Х-О., Рихтер П.Х. Красота фракталов. М., 1993.
[6] См. работы: Дж.А.Хартман (1975); Э.М.Браверман и И.Б.Мучник (1983); М.Жамбо (1988); В.Г.Миркин (1980); П.С.Ростовцев (1982) и др.
[7] См. работы: Г.С.Лобов (1981); В.А.Устинов и А.Ф.Фелингер (1973) и др.
[8] Toffler A. The Third wave. N.Y.: Bentam Books, 1981.
[9] Neisbitt J. Megatrends-Ten new directeions transforming our lives. N.Y., 1984. P. 2.
[10] M.George et Al.Ethnic eruption in the global village. South. January, 1988. P. 38-39.
[11] Pearce D. Economies, equity and sustainable development // Futures. 1988. ¹ 20 (6). P. 606-620.
[12] Veenhoven R. Conditions of happiness. Dodrecht, 1984. P. 13, 22.
[13] Bolding К. А Primer of Social Dynamies. N.Y., 1970. P. 23-30.
[14] Ferge Z. Human relations and social values. Budapest, 1970. P.131-146.
[15] Easterlin R. Does money buy happines? // The public interest. 1973. ¹ 30. P. 3-10.
[16] Campbell A. The sens of well – being in America. N.Y., 1981. P. 225.
[17] Maslow A.M. Toward a Psychology of being. Princeton; N.Y., 1968.
[18] Tepperman L. Choices and chances: sociology for everyday life. San Diego, 1990.