Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
В течение античного периода философия, испытывая определенное влияние религии и науки, занимала достаточно самостоятельное положение. Она определяла и во многом диктовала мировоззрение всей культуре. В Средние века статус первенства перешел к христианской религии. Философия заняла подчиненное положение, выступая в роли связующего звена между разумом и верой. В эпоху Возрождения, стимулируя и поддерживая научную революцию, философия получила от нее импульс к собственным переменам. В интеллектуальной жизни она стала утверждаться как совсем независимая сила, начала освобождаться от оков религии, чтобы вступить в новый союз с наукой1.
Философскую революцию связывают с именем Фрэнсиса Бэкона (1561 – 1626) – английского философа, лорд-канцлера при короле Якове I – мыслителя далекого английского Возрождения и вместе с тем европейского научного Возрождения. Мы, как подчеркивает А.Л. Субботин, можем выделить в нем самые различные элементы и напластования – новаторские и традиционалистские, научные и поэтические, мудрые и наивные, те, которые уходят в глубь средневековья, и те, которые протягивают во времени свои вечнозеленые побеги в миры иных социальных структур, проблем и умонастроений2.
2.1.1. Идея радикальной философской реформы
Философия Бэкона возникла в атмосфере научного и культурного подъема Западной Европы. Как и многие передовые умы того времени, он встал на путь освобождения науки от схоластики и церковной догматики, одновременно оставаясь верным идее Божества и Высшего разума. Что и прослеживается во всех его философских трудах.
Соотношение религии с философией и наукой решалась Бэконом в контексте концепции «двух истин» позднего номинализма. В понимании материи он не был типичным механицистом и признавал о качественную разнородность материи, имеющей многообразные формы движения. Исходя из традиции, он продолжал утверждать, что знание, не смотря на то, что оно связано с опытом, является, тем не менее, знанием форм, другими словами, сущностей, а не функцией количественных законов. Из философии Возрождения Бэкон впитал идеи, что все тела способны к восприятию; что между всем сущим есть универсальная связь, которая проявляется как сила притяжения и отталкивания; что силой воображения можно остановить, например, процесс ферментации пива. В его философии присутствуют витализм Возрождения, элементы магии и алхимии. Так в «Новом Органоне» и «Истории жизни и смерти» можно прочесть, что в телах присутствует некий дух, который препятствует процессам дегенерации. С магической традицией, как она сложилась в эпоху Ренессанса, связаны главные идеи его концепции: идеал науки как силы, призванной изменить природу и человека; характеристика человека как слуги и интерпретатора природы вместо определения человека как разумного животного3.
Два этих тезиса – знание как сила и наука как служанка природы – приобрели в философии Бэкона новое значение. Если у ренессансных гуманистов идея радикального изменения мира носила, в основном, эстетический характер, то Бэкон, живший на рубеже эпох, устремлен к научно-теоретическому, экспериментальному, практическому преобразованию мира. Мыслитель, завершавший эпоху Ренессанса и открывавший философские устремления Нового времени, провозгласил рождение принципиально новой философии. В отличие от прежней философии – сугубо созерцательной, отрешенной от практики – его «естественная философия» должна приносить человеку практическое могущество в дополнение к его духовному продвижению к «золотому веку» христианства.
Свою научно-техническую мечту Бэкон выразил в небольшом (неоконченном) утопическом сочинении «Новая Атлантида» (1623 – 1624, на англ. яз.). В отличие от «Утопии» Томаса Мора здесь не говорится об особом государственном устройстве. На воображаемом острове Бенсалем, якобы открытом неким путешественником, все внимание сосредоточено на учреждении с названием «Дом Соломона». В нем ученые ведут сбор и систематизацию разнообразной информации по всем отраслям знания. Выражая стремления самого автора, они уверяют, что целью их общества является «познание причин и скрытых сил всех вещей и расширение власти человека над природой, покуда все не станет для него возможным»4. В «Доме Соломона» ведутся не только теоретические изыскания. В распоряжении исследователей находятся шахты, рудники, промышленные лаборатории по получению новых металлов, сплавов и других полезных материалов. С высоких башен ведутся наблюдения за небесными светилами. С помощью двигателей, использующих силу ветра, воспроизводятся в искусственных условиях явления природы: ураганы, громы и многое другое.
Как и многие мыслители его времени, он переосмысливал цель и задачу науки, как ее понимали в Античности и Средние века. Наука – средство, а не цель сама по себе, ее миссия состоит в том, чтобы познать причинную связь природных явлений ради использования этих явлений для блага людей5. Цель науки – принесение пользы человеческому роду. В отличие от тех, кто видел в науке самоцель, путь к более углубленному и просветленному разумом созерцанию природы, Бэкон, как мы видим, полагал, что научное знание должно служить жизни и практике в смысле изобретений, увеличивающих господство человека над природой.
По существу, «Новая Атлантида» послужила прообразом будущих научных сообществ. Спустя какое-то время после смерти Бэкона, в 1660 году создано Лондонское королевское общество ученых и естествоиспытателей, ставшее, по образному выражению Бенджамина Фаррингтона, «наиболее крупным памятником Фрэнсису Бэкону», а в 1666 году – Парижская академия наук. В «Доме Соломона» предвосхищены идеи крупного, многопрофильного научно-производственного объединения, воплотившегося в реальность только в ХХ веке, и современных академий наук с множеством специализированных институтов теоретического и прикладного характера. Не случайно тот же Фаррингтон уже в названии своего труда «Francis Bacon philosopher of industrial science»(New York, 1949) характеризует английского мыслителя как «философа индустриальной науки».
Первым трудом Бэкона стали «Опыты и наставления нравственные и политические» (1597) с анализом политической и общественной жизни. Сочинение стало классикой английской литературы. В 1602 году он написал полемическое сочинение «Temporis Partus Masculus» («Мужественное дитя времени»), направленное против античных и средневековых философов, а также мыслителей Возрождения (Кардано, Парацельса). По мнению Бэкона, все они несут моральную вину за недостаток почтения к природе, отсутствие необходимой осторожности и терпения. Критика мыслителей прошлого продолжалась в его последующих трудах.
С самого начала своей философской деятельности Бэкон задался целью осуществить «Великое восстановление наук», задумав реализовать шесть этапов. Проект так и остался до конца не осуществленным. Но именно он в эпоху Просвещения вдохновил Дидро и Д’Аламбера к созданию «Энциклопедии». В работе «О достоинстве и приумножении наук» (1623, на лат. яз.), задуманной как первая часть «Великого восстановления наук», Бэкон выявлял свое отношение к античной философии и науке, а также к теологической культуре Средневековья. Работу над «Новым Органоном – или Истинные указания для истолкования природы», рассматриваемую как вторую, собственно методологическую часть, он начинал, по-видимому, в 1608 году (опубликована в 1620). В самом названии просматривается направленность против аристотелевского «Органона»6, бывшего главной опорой схоластической силлогистики.
В повестку дня становится разработка и обоснование методов, позволяющих проникать в закономерности природы. Одна из помех на пути к этому – устаревшие взгляды на познание, сложившиеся в рамках схоластики, которая, в свою очередь, опиралась на традиции аристотелизма и платонизма.
2.1.2. Критика традиционной философии и силлогистики
Как радикальный реформатор, Бэкон рисует мрачную картину прошлого состояния наук и механических искусств (технических достижений). Выказывая уважение к античной философии, он писал: «Науки, которые у нас имеются, почти все имеют источником греков. Того, что прибавили римские, арабские или новейшие писатели, немного, и оно небольшого значения; да и каково бы оно ни было, оно построено на основе тех наук, которые открывались греки»7. В первую очередь, имелись в виду ранние античные философы (досократики) – от Фалеса до Демокрита. По его мнению, вопросы опытного исследования природы играли у них главную роль. В целом же, рефлексия древних греков оценивалась им как детская философия: «Греки были вечными детьми не только в том, что касается истории или знания о прошлом, но особенно в изучении природы. Разве не отдает детством философия, которая может только болтать и ссориться, но не умеет производить? Время, когда она родилась, было временем сказаний, с бедной историей, скудные сведения для которой черпались в основном из описаний путешественников… ей недоставало и благородства»8.
В отличие от подавляющего большинства итальянских гуманистов, Бэкон игнорировал Платона, оказавшего, по его убеждению, главное влияние на христианскую философию с ее пассивной созерцательностью и практической бесполезностью схоластики. Платон, прежде всего, политик, и «все, что он написал о природе, лишено основания, своей теологической доктриной он разрушил природную реальность ничуть не меньше, чем Аристотель своей диалектикой»9. Не жаловал Бэкон и Аристотеля, с трудами которого он был мало знаком и не принимал с юношески лет. Вильям Раули, личный секретарь Бэкона, написавший о нем широко известную биографию, отмечал: «Учась в университете, в возрасте 16 лет, он впервые…испытал разочарование в философии Аристотеля; и не из-за никчемности автора, к которому он всегда относился с величайшим уважением, а из-за бесполезности метода; аристотелевская философия (как имел обыкновение говорить его Милость) хороша только для научных диспутов, но она бесплодна в том, что касается конкретной пользы для жизни людей, и это мнение он сохранил до конца жизни»10.
Относительно Аристотеля Бэкон писал: «Не слышится ли вам в его физике и метафизике чаще голос диалектики, нежели голос природы? Чего можно ожидать от человека, который сконструировал мир, так сказать, из категорий? Который рассуждал о материи и пустоте, о разреженности и сгущении на базе различения потенции и акта? <…> Его ум был слишком нетерпелив и нетерпим, не способен остановиться, чтобы поразмыслить над идеями других, а иногда и над собственными мыслями… довольно темными. Многие другие его качества более типичны для школьного учителя, нежели для искателя истины»11. (LXIII ?) Именно учение Аристотеля, подчеркивал Бэкон, оказала решающее воздействие на официальную философию томизма, доминирующую в университетах. Это господство привело, в свою очередь, к подчинению натуральной, естественной философии теологии, что имело следствием застой «механических искусств» и технических достижений.
Аристотеля и схоластов Бэкон подвергал критике за преувеличение роли дедукции и форм дедуктивных умозаключений – силлогизмов в познавательной деятельности. Традиционная логика, опирающаяся на силлогизмы, писал автор «Нового Органона», бесполезна для научного исследования и даже вредна. Ведь силлогизм не делает ничего иного, кроме как выводит следствия из посылок. Предпосылки, на которых строятся дедуктивные выводы, могут быть всего лишь измышлениями, порожденными фантазией самого философа, и не иметь никаких оснований в действительности. Посредством подобных операций можно лишь соткать огромную паутину никчемных абстракций, которые сплошь и рядом оказываются туманными псевдопонятиями. Не случайно схоластов с их дедуктивными умозаключениями, он уподоблял паукам, ткущим паутину из самих себя,
Аристотелевский поиск формальных и целевых причин, в сочетании с уверенностью в том, что природа обладает телеологической направленностью и населена архетипическими12 сущностями, являют собой пример подобных искажений. Пресловутые формы – всего лишь философский вымысел. Нужно отказаться от предвзятых мнений, плетения словес и обратиться напрямую к естественным вещам, внимательному наблюдению за их порядком. Тот, кто ищет познания, не должен отталкиваться от общих определений и словесных разграничений, чтобы, следуя методу дедукции, «втискивать» существующие явления в заранее приготовленный порядок.
Речь не идет об отказе от силлогизма, незаменимого при изложении уже открытых истин. Важно, подчеркивает Бэкон, правильно образовывать исходные посылки. Схоласты заблуждаются, воображая, будто в процессе дедуктивного размышления в уме человека действует некая могучая сила, не нуждающаяся в его обращении к опыту, к природе. Мы восхищаемся возможностями человеческого ума, но не пытаемся оказать ему действительную помощь, в то время как ум нуждается в такой помощи, поскольку природа бесконечно выше чувства и разума по утонченности своих проявлений13.
Обобщая, следует подчеркнуть, что, высказывая ряд огульных суждений, английский мыслитель был не справедлив по отношению к философским творениям прошлых веков. Убежденный в имевшем, якобы, место бесплодии существовавших до него умозрительных конструкций, он стремился направить науку к практическому познанию природы.
2.1.3. Гносеологические аспекты «естественной философии»
При разработке «естественной философии» (натурфилософии) Бэкон счел необходимым опровергнуть широко распространенное мнение древних и новых скептиков о принципиальной ограниченности человеческого ума, его неспособности познать истинную природу вещей. Задача представлялась ему тем более важной, что он сам постоянно указывал на крайнюю скудность и поверхностность достоверных знаний о природе и на многовековую стагнацию «естественной философии» после того как первые греческие философы заложили ее основы14.
Плачевное состояние знаний о природе он объяснял рядом преград. Во-первых, наличием ложных образов, глубочайших заблуждений человеческого ума, которые препятствуют достоверному познанию природы. Во-вторых, отсутствием правильного метода. Препятствия первого рода Бэкон называл «призраками» или «идолами»15, подразделяя их на врожденные и приобретенные. К врожденным, «присущим природе самого разума» призракам Бэкон относил так называемые «идолы рода», «идолы пещеры», «идолы площади». Приобретенные – «призраки театра или теорий», вселившиеся в умы людей либо из мнений и учений философов, либо из превратных законов, доказательств. «Призраки» не могут быть удалены из человеческого рода. Если приобретенные «призраки» устранить трудно, то врожденные и вовсе невозможно. Тем не менее, изучив их, можно нейтрализовать причиняемый ими вред. Неоценимую помощь в критике «идолов» должен оказать его новый метод, который только и может привести человеческий ум к контакту с действительностью и установить новые отношения между словом и делом.
«Идолы рода» присущи как чувствам, так и разуму. Они находят основание в самой природе человека, определяются устройством и функционированием органов чувств и разума, «механизмом» эмоций и их воздействием на чувства и разум. Совокупные действия чувств и разума, создающие родовые призраки, находят свое выражение в антропоморфном (судить о природе по аналогии с действиями и поступками человека) и телеологическом (приписывании природе не свойственных ей конечных целей) истолкованиях природы.
Чувства дают нам лишь поверхностные сведения или часто обманывают нас. Даже попытка восполнить несовершенство органов чувств с помощью приборов иногда бывает недостаточно эффективной. Изъяны органов чувств не являются фатальными. Объективное может быть отделено от субъективного с помощью рационального анализа, опирающегося на активное воздействие на предмет исследования с помощью «соответствующих целесообразно поставленных опытов», то есть экспериментов. «Тонкость опытов, – подчеркивает Бэкон, – намного превосходит тонкость самих чувств, хотя бы пользующихся содействием изысканных орудий»16.
Изъяны ума состоят в том, что он «уподобляется неровному зеркалу, которое, примешивая к природе вещей свою природу, отражает вещи в искривленном и обезображенном виде»17. Ум по своей структуре склонен к широким обобщениям. Он воображает наличие в вещах большего единообразия и порядка, чем их находят при более глубоком исследовании, например, идея о том, что в небе любое движение должно всегда происходить по окружности и никогда – по спирали или серпантину. Вера людей в то, что кажется им верным, убедительным или приятным, подгоняет все остальное так, чтобы подтвердить его и сделать тождественным с ним, даже если мощь и число противоположных фактов больше. Препятствия познанию, порождаемые умом и эмоциями, нельзя полностью устранить, но возможно свести к минимуму, подвергая сомнению все, что особенно сильно захватило и пленило разум. Эффективным средством противодействия подобного рода вредоносным влияниям должен служить строгий метод, предписывающий испытывать научные положения с помощью разносторонних доводов.
Другую разновидность «идолов», ссылаясь на известный образ из платоновского «Государства», Бэкон именует «призраками пещеры». Кроме «идолов» всего человеческого рода, у каждого из нас имеется «своя особая пещера», которая дополнительно «ослабляет и искажает свет природы»18. Эти «призраки», коренящиеся в индивидуальных особенностях познания, происходят от присущих индивиду душевных и физических свойств, воспитания, особенностей его жизненной судьбы, формирующей те или иные интересы. «Человеческий разум – не сухой свет, его окропляют воля и страсти, а это порождает в науке желательное каждому. Человек скорее верит в истинность того, что предпочитает… Бесконечным числом способов, иногда незаметных, страсти пятнают и портят разум»19. Дух людей различен, склонен к изменчивости и почти случаен, Поэтому, подчеркивает Бэкон, прав был Гераклит, утверждая, что люди ищут знаний в своих маленьких мирках, а не в большом общем для всех мире. Некоторые привязываются душой к своим частным наблюдениям или потому, что чувствуют себя их открывателями, или потому, что затратили на них весь свой ум и привыкли к ним. Все это формирует предвзятость и не способствует истинному изучению природных объектов такими, какими они являются на самом деле.
Третья разновидность идолов – «призраки площади или рынка». Они коренятся в небрежном и неправильном пользовании языком. «Призраки площади» неотделимы от общественной природы человека. Люди верят, что разум повелевает словами, но бывает и так, что слова обращают свою силу против разума. Полисемия20, характерная для обыденного сознания, как и различные особенности речи, порождают многочисленные недоразумения и ошибки. Большинство людей не понимают того, что слова являются именами или знаками в общении людей. Словами обозначаются не вещи сами по себе, а то, что они значат для людей, отсюда бесконечные споры о словах. В данном случае критика обыденного сознания перерастает у Бэкона в критику схоластического реализма, объективирующего21 многие слова, преимущественно наиболее общие термины. Нельзя, подчеркивает автор «Нового Органона», построить действительную науку о природе на основе максимально общих понятий. В качестве примера он ссылается на такие термины как «субстанция», «качество», «действие», «тяжесть», «сухость» и т. п., мыслимые как совершенно объективные. Полная объективность существования принадлежит лишь единичным вещам.
В другой работе Бэкон предлагает создание своего рода «философской» грамматики, которая в отличие от обычной грамматики исследовала бы «не аналогию между словами, но аналогию между словами и вещами, т.е. смысл»22. Чтобы устранить путаницу в значении слов, их определения необходимо соотносить со строго установленными фактами, исключающими возможность разногласий.
Четвертая разновидность «идолов» называется им «призраками театра или теорий». Они проникают в человеческую душу с помощью различных философских доктрин, порождаемые слепой верой в авторитеты. Сколько существует «философских систем, столько поставлено и сыграно комедий, представляющих вымышленные и искусственные миры»23. Речь идет о системных построениях Аристотеля и еще более многообразных теологических изысканиях и «тонкостях», ориентированных на различные системы. Он называет их «философским театром». К «призракам театра» Бэкон относит и такого противника «естественной философии» как «суеверие и слепое, неумеренное религиозное рвение»24. С пренебрежением отзывается о философах, которые, как он подчеркивал, «с величайшим легкомыслием дошли до того, что попытались основывать естественную философию на первой главе Книге бытия, на Книге Иова и на других священных писаниях»25.
И было бы постыдно, подчеркивает английский мыслитель, продолжать оставаться в тесных пределах того, что было открыто древними, в то время как было сделано множество открытий и множество вещей, способных пролить новый свет на философию. Критикуя «идолов театра» и выступая против догматизма, он противопоставляет рабскому следованию авторитетам древний афоризм: «истина – дочь времени, а не авторитета»26.
«Призраки театра» не врожденны и не проникают в разум тайно, поэтому они могут быть изгнаны из человеческого разума. Бэкон считает лишним опровержение ложных теорий по отдельности. В борьбе против «идолов театра» должны быть устранены порочные доказательства. Общий вывод, к которому приходит автор «Нового Органона», неутешителен. Науки, которые теперь имеются, бесполезны для новых открытий, так и логика, которая теперь имеется, бесполезна для открытия наук. Эта ситуация требует разработки нового, подлинно научного метода.
Исходной точкой гносеологических рассуждений Бэкона было положение о наличии двух источников человеческого знания – концепция двух истин позднего номинализма. Одна истина – «боговдохновенная теология», данная людям через Откровение, другая открывается через ощущения, возникающие под воздействием естественных (конечных) вещей на человеческие органы чувств. Отделяя философию от теологии, он обосновывал право философов не исходить в своих теоретических построениях из «истин веры», что было обязательным для схоластов. Предметом философских рассуждений Бэкона стал второй источник знания – чувственное восприятие. Причем, в его трактовках функций органов чувств и познания, основанного на чувственном восприятии, обнаруживаются элементы теории отражения27.
Свой подход он именовал «истолкованием природы» («интерпретацией природы»), в отличие от «предвосхищения природы («антиципаций природы»). Подобное разграничение Бэкон определял следующим образом. «Антиципации природы» – это, скороспело и без обдумывания сконструированные понятия, они легко нарушают ход логический мысли, овладевают разумом и заполняют воображении, Одним словом, это понятия, выведенные ошибочным методом. При истолковании природы понятия выводятся из вещей иным способом исследования – из вещей, из данных, весьма отдаленных друг от друга. Они не могут сразу поразить воображение и потому, по общему мнению, кажутся трудными и странными, в чем-то схожими с тайнами религиозной веры28. Он был убежден, что «вернее всего истолкование природы достигается посредством наблюдений и соответствующих, целесообразно поставленных опытов»29. Другими словами, источником человеческого знания Бэкон объявляет чувственный опыт. Верный путь, по которому должен следовать человеческий разум, начинается с ощущений.
Подобный подход дает основание классифицировать бэконовскую философию как эмпиризм. Однако понятие «опыта» хотя и связывалось с понятием «ощущения» (чувственными восприятиями), но не сводилось к ним. В отличие от поверхностных эмпириков, мы извлекаем «не опыты из опытов», а глубинные знания о причинах и аксиомах…не пренебрегаем разумом, а управляем им»30. В гносеологии Бэкона опыт рассматривался как необходимое средство подхода к достоверным рациональным обобщениям (аксиомам) и содержательным понятиям разума о глубинной природе вещей. Понимаемый таким образом опыт есть критический, рациональный, мыслящий, разумный опыт, соединяющий богатство опыта с силой ума, избегающий односторонностей того и другого, следовательно, и их ошибок. Пожалуй, он один из первых поставил вопрос о необходимости единства чувственного и рационального моментов в познании. Однако решить эту проблему ему не удалось. Английский мыслитель недооценивал роль теоретического мышления в познании, полагая, что если воспользоваться созданным им индуктивным методом, то открытие всех законов и причин природы, как и завершение наук, станет делом ближайших лет.
Заслугой Бэкона можно назвать также то, что он, анализируя различные способы проведения опытов, разработал своего рода методологию экспериментирования. Суть ее состоит в постоянной модификации опытных исследований, в частности, изменение, распространение, перенос, инверсию, усиление и соединение, посредством которых достигается достоверное знание, очищенное от всех идолов восприятия. Такое установление фактов не является простым, пассивным наблюдением. Это – эксперимент, предполагающий активное вмешательство в наблюдаемый процесс, устранение одних и создание других условий, полагающих установить объективную истинность изучаемого явления, т. е. устранить недостатки, присущие чувствам.
Под изменением эксперимента понимается такая операция, когда какой-либо имеющийся опыт осуществляется при других условиях или с другими объектами подобного же рода. Действия по распространению эксперимента связаны с повторением опыта или его проведением в более утонченной форме. Перенос эксперимента осуществляется в трех формах: из природы в искусство31, из одного технического искусства или вида практики в другой, из одной части искусства в другую часть того же искусства. Инверсия применяется тогда, когда доказывается противоположное тому, что уже известно из опыта. Доведение эксперимента до потери исследуемого свойства называется Бэконом усилением эксперимента. В том случае, когда отдельные опыты не приносят желаемого результата, необходимо прибегнуть к соединению эксперимента – объединению в единое целое нескольких экспериментов («связь и сцепление их применения»)32.
Рассмотрение научного эксперимента он заключает следующими словами: «… не нужно падать духом и приходить в отчаяние, если эксперименты, которым отдано столько сил, не приводят к желаемому результату. Конечно, успех опыта значительно приятнее, но и неудача часто обогащает нас новыми знаниями. И нужно всегда помнить о том (мы повторяем это непрестанно), что к светоносным опытам следует стремиться еще настойчивее, чем к плодоносным»33.
Следует пояснить, идея разграничения и противопоставления так называемых «плодоносных и светоносных опытов» восходит к Аристотелю. Индуктивный анализ «простых натур», данных в чувственном опыте освещает, так сказать, поверхностный слой природы, составляющий физику. Более глубокие «светоносные опыты» могут раскрыть истины метафизики, суть которых в выявлении глубинных форм бытия. Эта категория «формы», сформулированная Аристотелем, прошла в том или ином контексте через всю последующую историю философии. Отделив понятие формы от понятия цели, Бэкон сблизил свою метафизику с физикой.
Категория формы выступала у Бэкона под разными наименованиями, но почти в каждом случае «автор «Нового Органона» стремится выявить некую простую форму, нечто сущностное, лежащее в основе еще более простых свойств вещей, изучаемых физикой»34. Кто постигает «простые формы», «тот схватывает единство природы в несходных материях» [XI]. Тем не менее, неопределенность в понимании категории формы, его негативное отношение к появившемуся в те времена математическому естествознанию оставили английского мыслителя на позициях качественного истолкования природы, материи. В сочинениях «О мудрости древних» и «О началах и истоках» он весьма близок к ренессансной натурфилософии, стоящей на позициях гилозоизма, различая в человеке ощущение (sensus) и восприятие или чувствование (perception), вслед за Телезио35 приписывает чувствование всей природе. Правда, следует иметь в виду то, что интерес Бэкона сосредоточен преимущественно на методологии научного познания, а не на природе и материи.
2.1.4. Учение о методе
Фрэнсис Бэкон был первым философом, поставившим перед собой задачу создания научного метода на основе наблюдения и исследования природы. В его работах сформулирован ряд основополагающих принципов эмпирического научного познания.
В Античности и в Средние века пользовались преимущественно дедукцией, образцом которой являлась силлогистика Аристотеля. Дедуктивный метод – движение мысли от очевидных положений (аксиом) к частным выводам – мало подходит к изучению природы, так как естествоиспытатель начинает исследование, как правило, с изучения единичных предметов, чтобы прийти затем к общим выводам и заключениям. Такой метод носит название индуктивного. Английский мыслитель и сосредоточил свое внимание на индукции (в пер. с лат. означает «наведение») – движение мысли от частного (единичного) к общему. В противоположность умозрительной дедуктивно-силлогистической методологии, предвосхищавшей факты и тем самым постоянно впадавшей в различные ошибки, Бэкон предлагает начинать с непредвзятого анализа конкретных данных и, пользуясь индуктивным методом, идти к эмпирически подкрепленным общим выводам.
Но сама индукция не может добывать материал для познания. Этим должна заниматься так называемая «естественная история»36. К ней он предъявляет ряд жестких требований. Прежде всего – строгая проверка фактов, а также то, чтобы опыт характеризовал явление всесторонне, а не однобоко. Наиболее важную часть «естественной истории» должна составить «механическая и опытная история», вобравшая в себя накопленный производственный опыт. Другими словами, опыт – не только описание вещей, но и их преобразование человеком, то есть многообразие форм практической деятельности.
Помещая в центр своей методологии обобщение фактов опыта, он не становился сторонником упрощенного его понимания. Наука должна быть основана на опыте, но в силу его бесконечного многообразия в нем невозможно разобраться без соответствующего подхода. Используя популярный образ ренессансной литературы, автор «Нового Органона» порицал грубых эмпириков (прежде всего алхимиков), которые подобно муравьям, бездумно собирают и потребляют все, что им попадается.
Свой индуктивно-аналитический метод Бэкон назвал срединным путем и уподобил искусству пчел, которые добывают пыльцу с садовых и полевых цветов и превращают ее в мед. Важно принимать в расчет не только силу разума, но и опыт, который, в свою очередь, не является самоцелью и должен перерабатываться интеллектом. Знание не возникает в голове человека само по себе, его нужно получить путем осмысления опытных данных посредством индуктивного метода.
Индукция как обобщение опыта применялась уже в Античности. Сам термин в его греческом варианте, как уже отмечалось, был введен Аристотелем. Проблема индукции поднималась и некоторыми логиками Средневековья, но индуктивные выводы не играли сколько-нибудь значительной роли в системе других логических выводов, остававшихся в своем подавляющем большинстве дедуктивно-силлогистическими.
По сравнению со своими предшественниками, Бэкон шире и глубже осознал сущность и характер индуктивных выводов. Он отчетливо понимал, что простая индукция (индукция через простое перечисление) – обозрение сравнительно немногих ставших известными фактов дает малозначительное знание37. Поэтому он разработал особый вид индукции – индукцию через элиминацию (исключение).
Согласно такому виду индукции естествоиспытатель должен собирать как случаи присутствия признака данного явления («положительные инстанции»), так и случаи, где он отсутствует («отрицательные инстанции), не только подтверждающие, но и противоречащие предполагаемому выводу. Если удается найти какой-либо признак, который всегда сопровождает изучаемое явление и отсутствует там, где явления нет, то этот признак можно считать «законом» или «формой»38, данного явления.
Таким образом, сущность его «истинной индукции» (inductio vera) состоит в постепенном обобщении фактов. Посредством данного метода Бэкон надеялся установить общие законы путем восхождения от частного к общему, прежде всего от менее общего к более общему, к так называемым «средним аксиомам». На первой ступени выявляются закономерности, имеющие самую малую степень общности. Из ряда таких закономерностей выводятся закономерности второй степени общности и т. д. Последние должны испытываться применением в новых условиях; если бы они действовали и в этих условиях, то были бы подтверждены.
На самом деле, сопоставление опытных данных и выведение на этой основе экспериментальных закономерностей зачастую является действенным приемом. Например, сравнивая многие ситуации, Бэкон правильно установил, что теплота всегда связана с быстрым и беспорядочным движением мельчайших частиц тела.
Английский мыслитель осознавал, что у метода индукции есть пределы применимости. В силу своей конечной природы человек может обнаруживать лишь какую-то часть явлений, следовательно, индукция будет всегда неполной. Может случиться так, что одни данные будут подчиняться общему правилу, а другие – ему противоречить, но из-за одного отрицательного результата придется отказаться от применения общего правила. Подобные ограничения не поколебали веру Бэкона в силу его метода.
В целом философские воззрения Бэкона, который не был ни создателем новой философской системы, ни строгим ученым-практиком, знаменовали собой начало серьезных перемен в философии и в науке. То было своего рода восстание против предшествовавшего научного стиля, который был теоретическим и доступным лишь немногим. Английский мыслитель ориентировал науку непосредственно на человеческую пользу. Возвышая и логически оправдывая опыт, он станет одним из основных протагонистов методологии эмпиризма. Следует отметить, что в его эмпиризме наиболее явно проступила аналитическая тенденция индуктивного метода, а именно «рассечение и анатомирование мира», без чего невозможно установить конкретные истины, ведущие к плодоносным опытам.
В трудах Бэкона можно найти целый ряд положений, которые составили фундамент новой науки. Правда, он проглядел большую часть научных достижений своего времени, отрицательно относился к зарождавшемуся тогда математическому естествознанию. Не принял он ни концепцию Коперника, ни открытия Кеплера, чья «Новая астрономия» появилась в 1609 году. Гипотетико-дедуктивный метод, разработанный Галилеем, был ему совершенно чужд. Роль, которую играет в науке дедукция, гораздо значительнее, чем предполагал Бэкон. Вера Бэкона в могущество науки была столь велика, что он всерьез мечтал о возможности искусственного зарождения живых существ из грязи и влаги, обнаруживая тем самым влияние на него магии и алхимии. Направляя человеческое познание на опыт, указав ему верный ход, Бэкон вместе с тем ограничил философию, возведя опыт в принцип всех наук.
С другой стороны, он одним из первых обратил внимание на начавшийся в XVI –XVII вв. активный процесс дифференциации до того момента единого духовного образования на два ответвления – собственно философию и науку. Не без его участия еще большее влияние получили идеи номинализма и эмпиризма поздних схоластов, усилилась критика в адрес Аристотеля и умозрительной схоластики. С него начинался крен философской рефлексии в сторону гносеологической проблематики – методологии научного познания, которая станет одной из центральных в философских баталиях Нового времени.
Почему философскую революцию, произошедшую на рубеже эпох – Возрождения и Нового времени – связывают с именем Ф. Бэкона?
Выделите основные идеи, развиваемые Ф. Бэконом в утопическом сочинении «Новая Атлантида».
Поясните, как относился Ф. Бэкон к таким античным философам как Платон и Аристотель?
За что Ф. Бэкон критиковал схоластов?
Что стоит за стремлением Ф. Бэкона освободить человеческий разум от так называемых «призраков» («идолов»)?
Почему философию Бэкона квалифицируют как эмпиризм?
Можно ли считать Бэкона «чистым» эмпириком?
Изложите суть индуктивно-аналитического метода Ф. Бэкона.
Соколов В.В. Историческое введение в философию: История философии по эпохам и проблемам: Учебник для высшей школы / В.В. Соколов – М.: Академический Проект, 2004. – 912 с.
Фишер К. История новой философии: Введение в историю новой философии. Фрэнсис Бэкон Веруламский: Пер. с нем. / К. Фишер – М.: ООО «Издательство АСТ, 2003. – 541 с.
Тарнас Р. История западного мышления / Р. Тарнас; пер. с англ. Т.А. Азаркович. – М.: КРОН-ПРЕСС, 1955. – 448 с.
Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Том 3. Новое время / Дж. Реале, Д. Антисери. – ТОО ТК «Петрополис», 1996. – 736 с.
Бэкон, Ф. Сочинение в двух томах / Ф. Бэкон - 2-е испр. и доп. изд. Сост., общ. ред. и вступит. статья А.Л. Субботина. – М.: «Мысль», 1977. Т.1.– 567 с.
Бэкон, Ф. Сочинения в двух томах. Т. 2. – М.: «Мысль», 1978. –
Кузнецов В.Н. Европейская философия XVIII века: Учебное пособие / В.Н. Кузнецов – М.: Академический Проект, 2006. – .
1 См.: Тарнас Р. История западного мышления. – С. 228 – 229.
2 См.: Субботин А.Л. Фрэнсис Бэкон и принципы его философии / Бэкон Ф. Сочинения. В 2 т. – М.: «Мысль», 1977. Т. 1. – С. 15.
3 См.: Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Том 3. Новое время. – С. 166.
4 Бэкон, Фрэнсис. Сочинение в двух томах. Т. 2. – М.: «Мысль», 1978. – С. 599.
5 См.: Бэкон, Фрэнсис. Сочинение в двух томах. Т. 1. – М.: «Мысль», 1977. – С. 83.
6 «Органон» (в пер. с греч. и лат. – орудие, инструмент) – позднее название ряда сочинений Аристотеля, где рассматривались вопросы познания и логики, которые греческие аристотелики называли «инструментальными», то есть методом, инструментом исследования («Категории», «Герменевтика», «Первая аналитика» и «Вторая аналитика», «Топика», «О софистических опровержениях» - не самостоятельный трактат, а девятая книга «Топики»).
7 Бэкон, Фрэнсис. Сочинение в двух томах. Т. 2. – М.: «Мысль»,. – . (афоризм LXXI. Т. 2)
8 Цит. по: Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Том 3. Новое время. – С. 168–169.
9 Цит. по: там же.
10 Цит. по: там же. – С. 162.
11 Цит. по: там же. – С. 169
12 Прилагательное образовано от слова «архетип». В позднеантичной философии (Филон Александрийский и др.) термин «архетип» означал прообраз, идею. В «аналитической психологии» Юнга – изначальные психические структуры, первичные схемы образов фантазии, содержащиеся в «коллективном бессознательном». Поэтому выступающие по отношению к сознанию отдельных индивидов как априорное знание, формирующее активность воображения (например, установка на созерцательно-эстетическое восприятие действительности у древних греков).
13 См.: Бэкон, Фрэнсис. Сочинение в двух томах. Т. 2.. – С. 13-15.
14 Кузнецов В.Н. Европейская философия XVIII века: Учебное пособие. – М.: Академический Проект, 2006. – С. 15.
15 Терминологически эта проблема восходит к Демокриту и Эпикуру, которые считали, что «идолы» могут представлять искаженные образы природы. Подобные термины употреблял и Цицерон.
16 Бэкон, Фрэнсис. Сочинение в двух томах. Т. 2. – М.: «Мысль», 1978. – С. 15.
17 Там же. – С. 18.
18 Там же. – С. 19.
19 Там же. – С. 22.
20 Полисемия – наличие различных смыслов или значений у одного и того же слова.
21 Причастие, образовано от глагола «объективировать» (воплотить в чем-нибудь объективном, доступном восприятию).
22 Бэкон, Фрэнсис. Сочинение в двух томах. Т.1.– С. 333.
23 Бэкон, Фрэнсис. Сочинение в двух томах. Т. 2. – С. 31.
24 Там же. – С. 51.
25 Там же. С. (LXY)
26 Там же. – С. 46.
27 В работе «О достоинстве и приумножении наук» Бэкон пишет, например, что «органы чувств действуют по принципу отражения», в другом месте подчеркивает, что «истина бытия и истина познания – это одно и то же и отличаются руг от друга не более чем прямой и отраженный лучи» [Бэкон, Фрэнсис. Сочинение в двух томах. Т.1.– С. 202, 109].
28 См.: Бэкон, Фрэнсис. Сочинение в двух томах. Т. 2. – С. 58.
29 Там же. – С. 30.
30 Там же. – С. 70-71.
31 В данном случае, как и у древних греков, и в Средние века, к искусству относится, все то, что создается человеком, а не природные объекты
32 См.: там же. – С. 188-198.
33 Там же. – С. 295.
34 Соколов В.В. Историческое введение в философию: История философии по эпохам и проблемам: Учебник для высшей школы. – М.: Академический Проект, 2004. – С.635.
35 Бернандино Телезио (1509 – 1588), итальянский натурфилософ эпохи Возрождения. Противник схоластического аристотелизма, основал в Неаполе академию с целью опытного изучения природы. В сочинении «О природе вещей согласно её собственным законам» возрождал традиции ранней греческой натурфилософии. Противоположные стихии тепла и холода, по Телезио, – главные движущие начала всего, воздействующие на пассивную материю. Тепло – источник всякой органической жизни, а также тонкоматериального жизненного «духа» (spiritus), присущего животным и человеку, у которого наряду с этим имеется бессмертная душа, вложенная в него Богом. В теории познания развивал точку зрения сенсуализма. Своей ориентацией на опытное познание Телезио оказал большое влияние на Кампанеллу, Бруно, Ф. Бэкона и Декарта.
36 По замыслу Бэкона, «Естественная история» составляла третью часть его «Великого восстановления наук».
37 Бертран Рассел проиллюстрировал «индукцию через простое перечисление» таким примером: «Жил однажды чиновник по переписи, который должен был переписать фамилии всех домовладельцев в каком-то уэльском селе. Первый, кого он спросил, назвался Уильямом Уильямсом, то же было со вторым, третьим, четвертым… Наконец он сказал себе: “Это утомительно, очевидно, все они Уильямы Уильямсы. Так я запишу их всех и буду свободен”. Но он ошибся, так как все же был один человек по имени Джон Джонс. Это показывает, что мы можем прийти к неправильным выводам, если слишком безоговорочно поверим в индукцию через простое перечисление [Рассел Б. История западной философии. В 3 кн.: 2-е изд., испр. / Подгот. текста В.В. Целищева. - Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1997. – С. 506.]
38 Для обозначения причин Бэкон пользуется терминами «форма», «закон». В данном случае под формами философ понимает «скрытый процесс» и «скрытый схематизм». Под «скрытым схематизмом» подразумевается структура, сущность природного явления. «Скрытый процесс» можно рассматривать как закон, управляющий и продуцирующий явления. Понять форму – значит понять структуру явления и закон его протекания.