Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Использование пространства в жествовых языках.
Одно из основных различий между звуковыми и жестовыми языками – это то, что жестовые языки активно используют пространство: предметы, которые называются, могут «размещаться» в пространстве перед говорящим. Например, говорящему нужно описать свою комнату, в которой кровать находится слева от входа, прямо за ней стоит шкаф, доходящий до противоположной стены, а в той стене есть окно, под которым стоит тумбочка, и так далее. Как это описать на жестовом языке? Для этого создаётся образ этой комнаты, модель, которая как будто находится в пространстве перед говорящим, и в ней размещаются предметы: кровать, шкаф, окно, тумбочка. Слова типа «справа» и «слева» не нужны, потому что пространственные отношения между предметами прямо передаются при помощи этой модели.
Но если жестовые языки активно используют пространство, то перед нами встаёт вопрос: оказывает ли это влияние на пространственное восприятие, на обработку пространственной информации? Исследования показывают, что носители жестовых языков могут выполнять задания, связанные с пространством, куда лучше, чем носители звуковых языков. Таким образом можно увидеть прямую связь между языком и мышлением в этой области.
1. Вращение пространства
Представьте себе: говорящий на жестовом языке описывает комнату своему собеседнику. В комнате есть стол: он находится слева от входа, и больше в ней ничего нет (рисунок 1).
вход
Рисунок 1. Комната со столом (из статьи Эммори и др.)
Как это можно описать? Например, говорящий может сказать (на ЖЯ): я вхожу, стол слева (на рисунке 2 можно увидеть пример из американского жестового языка).
Я захожу стол стоит слева
Рисунок 2. «Я захожу. Стол стоит слева» на американском ЖЯ (из статьи Эммори и др.).
То есть говорящий как бы создаёт перед собой образ комнаты, в которой вход находится со стороны говорящего, а стол находится слева от него. Однако второй участник разговора – собеседник, или адресат, – смотрит на ту же виртуальную комнату с другой стороны. По отношению к нему, получается, стол находится справа. То есть, чтобы правильно понять расположение стола в пространстве, адресат должен проделать вращение пространства: представить, что вход в комнату находится с его стороны, и что стол находится слева.
Это значит, что описание пространства в жестовом языке – не очень простое дело, потому что адресату, то есть тому, кому говорящий рассказывает о расположении предметов, приходится всё время делать усилие и мысленно разворачивать пространство. На самом деле, существует и другая возможность: говорящий может описывать пространство с точки зрения адресата. Например, на рисунке 3 говорящий показывает: «Ты входишь. Стол слева (от тебя)».
Ты заходишь стол стоит слева от тебя
Рисунок 3: «Ты заходишь. Стол стоит слева от тебя» (из статьи Эммори и др.).
Тогда адресату не нужно вращать пространство, однако при таком описании пространство приходится вращать говорящему, заранее. Получается, что носители жестового языка всё время проделывают эту операцию мысленного вращения пространства. Значит ли это, что они вообще могут легче вращать виртуальное пространство, даже если при этом не используется язык?
Исследователи из Америки Эммори, Клима и Хикок, занимались как раз этим вопросом. Их интересовало, правда ли что у глухих носителей американского ЖЯ лучше получается мысленно вращать пространство. Чтобы выяснить это, они провели несколько экспериментов.
Для начала они решили выяснить, насколько носителям американского ЖЯ сложно вращать пространство при описании на жестовом языке. Для этого испытуемым предлагались изображения комнат с несколькими предметами мебели (см. рисунок 4), а также их описания на ЖЯ.
Рисунок 4: Расположение мебели в комнате (из статьи Эммори и др.).
Иногда описания были правильные, а иногда с ошибками, и испытуемые должны были определить, соответствует ли описание картинке. Кроме того, половина описаний были сделаны с точки зрения говорящего (то есть испытуемому приходилось производить вращение пространства в собственной голове), а половина – с точки зрения адресата (то есть испытуемому не надо было вращать пространство). Удивительным образом оказалось, что задание было выполнено даже лучше, когда описание было сделано с точки зрения говорящего, то есть мысленное вращение пространства вообще не представляло никакого труда для носителей АЖЯ. Известно, что при описании пространства в АЖЯ чаще используется точка зрения говорящего, поэтому испытуемым была более привычна именно такая точка зрения.
В следующем эксперименте сравнивали глухих носителей АЖЯ и американцев, которые не знали жестового языка. В этом задании язык не использовался вообще. Говорящие видели видеозапись: доска, на которой на короткое время появлялись разные предметы мебели (стулья, кровати, столы), а также надпись «вход». Предметы появлялись не все сразу, а по-очереди, то есть испытуемому приходилось запоминать их расположение по-отдельности (рисунок 5).
Рисунок 5: Кадры из видеозаписи. Сначала появляется надпись «вход», затем стул, затем комод (из статьи Эммори и др.).
Перед испытуемым лежала такая же доска, но на ней надпись «вход» была всегда со стороны испытуемого, а на видеозаписях он была то с одной стороны, то с другой. Таким образом, надпись «вход» задавала точку зрения: если она появлялась с ближайшей к испытуемому стороны, то получалось, что он видит пространство со своей точки зрения, а если с дальней стороны, то это было пространство с другой ориентацией, и его нужно было мысленно вращать. Задание было простое: запомнить расположение предметов на видео, и расположить их точно так же на доске перед собой (рисунок 6).
Рисунок 6: Предметы на доске перед испытуемым, в тех же местах, что на рисунке 5 (из статьи Эммори и др.).
В результате эксперимента выяснилось, что всем испытуемым было труднее расположить предметы, если доска на видеозаписи была показана с другой точки зрения, то есть если им приходилось мысленно вращать доску. Однако глухие испытуемые справились с этим заданием гораздо лучше, чем слышащие. Важно заметить, что в этом задании жестовый язык никак не использовался, поэтому преимущество глухих людей нельзя объяснить языком как таковым: это преимущество именно в умении осуществлять мысленное вращение. Конечно же, это преимущество возникает из-за того, что они осуществляют вращение во время использования языка, но, как показывает эксперимент, оно распространяется и на неязыковое мышление.
Исследователи немного изменили второй эксперимент. Теперь, вместо видеозаписей с предметами, глухие видели описания доски и мебели на ней на американском жестовом языке (рисунок 7).
Ты входишь. Стул стоит. Комод стоит.
Рисунок 7: Описание комнаты на АЖЯ: «Ты входишь. Стул стоит перед тобой. Комод стоит у стены напротив.» Описывается расположение на рисунке 6 (из статьи Эммори и др.).
Задание осталось тем же: расположить предметы на доске перед собой. Оказалось, что при описании пространства на ЖЯ, разница между точками зрения пропала. То есть испытуемые одинаково хорошо располагали предметы на доске перед собой, было ли описание сделано с точки зрения говорящего или с точки зрения адресата.
Почему же использование жестового языка облегчает мысленное вращение пространства? Исследователи предполагают, что возможны разные объяснения. Может быть, адресат не производит мыленное вращение пространства, а сам мысленно переносится в позицию говорящего, и с неё рассматривает пространство. Или, может быть, адресат мысленно повторяет жесты говорящего, таким образом воссоздавая пространство уже со своей точки зрения. Что на самом деле происходит в голове у говорящего и адресата учёным ещё предстоит выяснить в будущем.
Итак, мы выяснили, что жестовые языки активно используют пространство, и это приводит к тому, что носители ЖЯ могут лучше выполнять задания, связанные с мысленным вращением пространства. То есть, между пространственным языком и пространственным мышлением есть какая-то связь. Однако существует и более «сильная» гипотеза: язык необходим для пространственного мышления. Мы осмысляем пространство через язык. Если говорить совсем грубо, то мы можем отличать «левое» от «правого», потому что в нашем языке есть такие слова. Как проверить такую радикальную гипотезу? На помощь опять приходят жестовые языки.
На самом деле, гипотеза о том, что язык влияет на пространственное мышление, проверялась и на материале звуковых языков. Например, исследования показывают, что маленькие дети, которые ещё не выучили слова «правый» и «левый», плохо справляются с заданиями, связанными с пространством. Однако у этого явления может быть и другое, более простое объяснение: у маленьких детей вообще недостаточно развито мышление и восприятие, то есть язык тут ни при чём.
Другие исследователи занимались пространственным восприятием носителей разных языков. Оказывается, не во всех языках используются слова типа «правый» и «левый» - некоторые народы ориентируются по сторонам света, или по каким-то географическим объектам (см. задачу К. Гиляровой на эту тему http://elementy.ru/problems/119). Некоторые эксперименты показали, что представители этих народов хуже справляются с некоторыми пространственными заданиями, чем носители, например, английского. Однако здесь тоже может быть другое объяснение: дело в том, что задания, которые предлагались испытуемым, часто были связаны с использованием карт – например, показать на карте какой-то маршрут, или рассказать, как пройти из одной точки в другую. Но испытуемые, в языках которых не было понятий «правый» и «левый», никогда до этого не пользовались картами. Значит, разница в умении выполнять пространственные задания может быть просто связана с культурными различиями, с разным опытом выполнения заданий именно такого рода.
Поэтому американские исследователи Пайерс с соавторами решили исследовать пространственные способности носителей никарагуанского жестового языка. Этот язык особо интересен тем, что он возник совсем недавно. В 1970х в Никарагуа была организована первая школа для глухих детей. До этого глухие люди не общались друг с другом, и по сути использовали не язык, а очень ограниченное количество жестов, которые изобретались в каждой семье отдельно. Когда была основана первая школа, то дети, которых туда набрали, общались между собой при помощи пантомимы. Эту пантомиму нельзя считать настоящим жестовым языком, потому что в ней нет устоявшихся жестов, нет грамматики, и так далее. Однако дети, которых набрали через 10 лет после основания школы, преобразовали эту пантомиму в настоящий жестовый язык. Вообще, история развития никарагуанского ЖЯ – это очень интересная тема, которой я, возможно, коснусь позже, в других статьях.
Для данного исследования было важно сравнить людей, которые попали в школу в момент её основания (так называемое первое поколение), с теми, кто попал туда в 80е годы (второе поколение). Исследования показали, что глухие из первого поколения используют пантомиму, а не полноценный язык, в том числе в области описания пространства. То есть они описывают пространство по-разному, и не всегда эффективно. В то же время, представители второго поколения уже используют язык, в котором пространство описывается регулярным образом – как в американском или русском ЖЯ. Таким образом, можно сравнить людей, которые владеют языком, пригодным для описания пространства, и людей, которые им не владеют. При этом, и те и другие являются взрослыми людьми, с развитым мышлением, поэтому, если будет найдена разница между пространственными способностями этих двух групп, эта разница может быть связана только непосредственно с языком.
Для эксперимента учёные отобрали по 6 человек из двух поколений носителей никарагуанского ЖЯ. Им предлагалось выполнить два задания: поиск в комнате и вращающаяся коробка (рисунок 8).
Рисунок 8. Комната с одной красной стеной (примерно 2*2*2 метра), и коробка с одной красной стенкой (длиной в 30 см., а высотой и шириной в 20 см.). Из статьи Пайерс и др.
В первом задании испытуемый оказывался в квадратной комнате с одной красной стеной. В каждом углу комнаты стояло перевёрнутое ведро. Испытуемый видел, как экспериментатор клал шарик под одно из вёдер. Затем испытуемому завязывали глаза, и крутили его на месте, чтобы он потерял ориентацию. После этого он снимал повязку и показывал, где, по его мнению, находится шарик. Задание это было не очень сложным – по сути, нужно было запомнить, в каком ведре (по отношению к красной стене) находится шарик, а потом сориентироваться в пространстве.
Второе задание было устроено похожим образом, только вместо комнаты использовалась небольшая коробка (с одной красной стенкой), которая лежала перед испытуемым. В ней тоже были четыре ведёрка, и под одно из них помещался шарик. Затем коробка вращалась несколько раз, после чего испытуемый должен был сказать, где находится шарик. Кроме того, в обоих заданиях испытуемый должен был на жестовом языке объяснить, где находится шарик, описав комнату или коробку, а не только указать пальцем на ведёрко. Это делалось для того, чтобы посмотреть, насколько хорошо испытуемый умеет описывать пространство, какие языковые средства он использует.
Эксперимент показал, что глухие первого поколения гораздо хуже справлялись с обоими заданиями, чем глухие второго поколения. То есть, налицо связь между развитым языком, которым можно описывать пространство, и пространственным мышлением. Кроме того, была показана связь между определёнными языковыми средствами и успешным выполнением двух заданий. Оказалось, что те носители, которые регулярно употребляли жесты «правый» и «левый», особенно хорошо справились с поиском в комнате, а те, кто регулярно размещал жест для красной стены в пространстве в одном и том же месте (независимо от того, как была повёрнута коробка), хорошо справились с заданием с вращающейся коробкой.
3. Заключение
Жестовые языки активно используют пространство. Реальное пространство – вокруг говорящего, или в каком-то другом месте, которое он описывает, как бы воссоздаётся (моделируется) в пространстве перед говорящим. Звуковые языки не имеют возможности передавать пространственные отношения настолько прямо. Поэтому жестовые языки дают возможность заглянуть в мышление: что именно происходит в голове, когда мы выполняем пространственные задачи.
Оказывается, например, что мысленное вращение пространства – это довольно сложная задача, однако носители ЖЯ, которые выполняют её всё время, прекрасно справляются с ней. Лучше всего это получается при использовании языка, и чуть хуже, если задание совсем не связано с языком.
Более того, жестовые языки позволяют с уверенностью утверждать, что язык необходим для пространственного мышления. Носители неразвитого варианта никарагуанского ЖЯ хуже справляются с пространственными задачами, потому что их язык не имеет развитых средств описания пространства. Это очень серьёзный аргумент в пользу важной идеи о том, что наш язык определяет наше мышление – идеи, которая занимает умы учёных уже много лет (см. статью М. Кронгауза о гипотезе лингвистической относительности: http://www.nkj.ru/archive/articles/19812/)
Пространство, как важный аспект жестовых языков, не исчерпывается пересказанными выше исследованиями. Так, пространство является важнейшей частью грамматики ЖЯ, и исследователи спорят о том, как «встроить» идею пространства в привычные грамматические категории. Существуют также исследования того, как пространственный характер ЖЯ влияет на мозговую активность при порождении и восприятии жестовой речи. Таким образом, можно заключить, что использование пространства является одной из основных характерных особенностей ЖЯ.