Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Академия военных наук
Самарский государственный университет
Исторический факультет
Кафедра отечественной истории и археологии
Г. М. Ипполитов, Л. Ф. Васильева
«НЕ БОЛЬШЕВИКИ РАЗВАЛИЛИ АРМИЮ …»
Временное правительство в борьбе за сохранение боеспособности Вооруженных сил России в 1917 году: исторический опыт, уроки
Самара 2005
УДК
Ипполитов Г.М., Васильева Л.Ф. «Не большевики развалили армию …». Временное правительство в борьбе за сохранение боеспособности Вооруженных сил России в 1917 году: исторический опыт, уроки. Самара: Изд-во ГОУ СГПУ 2005 – с.
В монографии на базе обширного источникового материала обобщается исторический опыт деятельности Временного правительства по сохранению боеспособности Вооруженных сил России в 1917 году. Авторы впервые комплексно раскрывают не только отрицательные аспекты в деятельности Временного правительства в сфере, указанной выше, что было столь так модно в советской историографии, но и синтезируют положительный опыт в попытках первого демократического правительства нашей страны сохранить боеспособность русской армии, которая в революционном 1917 году перманентно разлагалась. Особое внимание уделено выявлению причин неудач Временного правительства в деле борьбы за армию в 1917 году.
Книга рассчитана, главным образом, на специалистов. Меду тем, она может стать небезынтересной для всех, кто интересуется историей Отечества на переломных его этапах.
Рецензенты:
— Сергей Николаевич Полторак, доктор исторических наук, профессор, президент Международной ассоциации исторической психологии, главный редактор журналов «Клио» и «История Петербурга», академик Академии гуманитарных наук, Петровской академии наук и искусств, Академии военно-исторических наук, Балтийской педагогической академии (Санкт-Петербург)
— Вячеслав Викторович Рыбников, заслуженный работник высшей школы РФ, доктор исторических наук, профессор, академик Академии военных наук, член научного совета Американского биографического института (Московский университет МВД России).
©Ипполитов Г. М., 2005
©Васильева Л.Ф., 2005
©Полторак С.Н., отзыв на диссертацию
©Рыбников В.В., отзыв на автореферат диссертации.
©Ефремов В.Я., послесловие
Оглавление
Идея написания монографии, выносимой на суд научной общественности, родилась в интересной ситуации. В сентябре 2004 г. один из авторов (Л.Ф. Васильева) представила окончательный вариант рукописи диссертации другому автору (Г. М. Ипполитову), своему научному руководителю, аж, на пятое чтение перед ее сдачей на предварительную экспертизу на кафедру отечественной истории и археологии Самарского государственного педагогического университета. В рукописи диссертации отмечалось, что она имеет практическую значимость. В частности, ее материалы можно использовать при подготовке монографий. Подумав над этой фразой, мы и решили: после защиты диссертации приступить к работе над монографией.
Как следствие, получилось то, что получилось. Пусть читатель сам оценит наш скромный труд.
Конечно, монография — это не диссертация, если рассматривать данные артефакты с позиций архитектоники, стиля изложения материала. Например, в монографии уходят далеко на второй план квалификационные признаки, обязательные для раскрытия в диссертации. Относительно же фактографического, фактологического и аналитического материала заметим, что он перекочевал со страниц рукописи защищенной диссертации в монографию. И это выглядит закономерным.
Однако мы учли замечания наших оппонентов. Поэтому не случайно, отзыв бывшего официального оппонента по кандидатской диссертации Л. Ф. Васильевой Сергея Николаевича Полторака, а ныне рецензента монографии, отзыв на авторерат данной диссертации, составленный в свое время другим рецензентом монографии Вячеславом Викторовичем Рыбниковым помещены в приложение. А второй оппонент по диссертации, Валерий Яковлевич Ефремов любезно согласился написать приложение к нашему научному труду.
Мы Вам искренне благодарны, дорогие наши соратники по цеху служителей музы Клио!
Осознаем, что взялись за тему, которая находится не только в эпицентре исторических исследований постсоветской историографии, но и в поле острой политической борьбы. А на данном поле, как известно, научно обоснованная критика зачастую попадает под огонь политизированного и идеологизированного критиканства. Это не случайно.
Год 1917, год революционный — болевая точка общественного сознания россиян, снова попавших, как и более 80 лет назад их не столь далекие предки, в цивилизационный разлом. Модернизация Отечества, в результате которой оно должно трансформироваться в демократическое правовое социальное светское государство с развитой рыночной экономикой и занять ведущее место в сообществе мировых цивилизаций — чрезвычайно болезненный процесс. Вообще-то он никогда не был во всем мире, как любил говаривать классик, “прогулкой по тротуару Невского проспекта”.
Но модернизация России — особый случай. Впрочем, как и многое другое в истории державы Российской. Не случайно, в сложившейся социально-политической, экономической и духовной обстановке взоры современников часто обращаются к революционным бурям года 1917.
Ибо есть известные закономерности, пусть не все еще до конца познанные, в переломных моментах истории мировых цивилизаций.
Вокруг событий 1917 г. ломают копья, тупят мечи. С трудом пробиваются в средства массовой информации честные исследователи, пытаясь максимальной приблизиться к объективности и историзму в концептуальных построениях. Одновременно наживают капиталы жуликами эфира, мошенниками пера как левой, так и правой политической ориентации. Причем, дискуссии о событиях 1917 г. в России не утихают и за рубежом.
Но, какие бы разнообразные точки зрения на революцию не высказывали сегодня, многие ее феномены, а кое-где и фантасмагория, и будет еще долгое время не познаны.
Один из таких феноменов — деятельность Временного правительства по сохранению боеспособности Вооруженных сил России в 1917 г. Много уникальных, порою исключительно парадоксальных аспектов, несет в себе данная проблема. И сегодня, как и тогда, в революционном 1917 году, тема государственной политики в сфере военного строительства проходит по разряду приоритетных, Ведь одна из сложнейших задач государственного строительства в условиях России постсоветской — реформирование Вооруженных сил.
Полагаем, что материал, излагаемый ниже, станет небезынтересным не только специалистам, но всем, кто интересуется историей нашей Отчизны на ее крутых изломах.
«Не большевики развалили армию»… армию «…развалили лица, по обидной иронии судьбы, может быть, честные, идейные, но совершенно не понимающие жизнь, быт армии, не знающие исторических законов ее существования».
А. И. Деникин
Никому не секрет, что в России постсоветской налицо социальная напряженность в обществе. И думается, в данной связи, если исходить из инструменталистской функции науки истории, станет полезным серьезное осмысление, в том числе и исторического опыта 1917 г. Ведь год 1917 слывет наиболее насыщенным драматическими событиями и сильнейшим социальным напряжением именно в сфере военного строительства.
А вот историческая реалия дня сегодняшнего: молодежь боится службы в армии больше СПИДа и всячески пытается от нее «откосить». Невольно напрашивается историческая параллель (хотя, конечно, исторические параллели — вещь довольно опасная). Видимо, исходя из вышеизложенного, можно, с большой, разумеется, долей условности, делать умозаключение об актуальности темы, котоую авторы избрали для монографического исследования.
Тема действительно актуальна. Приведем в подтверждение данного тезиса такие аргументы.
Во-первых, армия во все времена была, есть и будет частью государства, обеспечивающей его целостность и неприкосновенность. Кроме того, в настоящее время армии приходится преодолевать сложности, связанные с активизацией сил международного терроризма, поэтому без укрепления боеспособности Вооруженных сил задачу повышения уровня военной безопасности России решить невозможно.
Во-вторых, наша страна переживает период радикальных изменений во всех сферах: экономической, социально-политической, духовной. Все это требует точных взвешенных решений правительства в отношении Вооруженных сил России как залога существования государства. Поэтому крайне необходимым представляется изучение опыта деятельности Временного правительства по сохранению боеспособности армии в один из самых сложных, переломных моментов в истории нашего Отечества – в 1917 г. Необходимо осмыслить накопленный исторический опыт, извлечь полезные уроки и сделать выводы для практического применения в современных условиях.
В-третьих, давно назрела необходимость оценить деятельность Временного правительства по сохранению боеспособности Русской армии в 1917 г. без идеологических шор, объективно и беспристрастно, в первую очередь, на основе архивных документов, отражающих данную проблему.
В-четвертых, обращение к настоящей теме позволяет ввести в научный оборот новые, ранее подвергавшиеся купированию или вовсе не публиковавшиеся документы и материалы, тем самым отчасти исправить искажения исторических фактов, допущенных либо в силу политической угодливости публикаторов, либо в силу засекреченности документов и, соответственно, недоступности большого количества архивных дел.
В-пятых, необходимость объективного анализа, как позитивного содержания деятельности Временного правительства, так и его непоследовательного, противоречивого характера, негативных явлений и просчетов, допущенных в деле сохранения боеспособности армии, являются условием предотвращения подобных ошибок в будущем.
Актуальность избранной темы также усиливается в связи с ее недостаточной разработанностью, отсутствием по ней крупных специальных обобщающих исследований, раскрывающих все стороны, явления и процессы, происходившие в армии в 1917 г. и особенно военной политике Временного правительства, в частности, в сфере борьбы за сохранение боеспособности Вооруженных сил.
Именно армия обеспечила победу революции, явилась решающей силой, поэтому неслучайно до настоящего времени процессы, происходившие в армии в 1917 г., вызывают интерес исследователей.
Авторы монографии поставили цель: осуществить всесторонний комплексный анализ деятельности Временного правительства по сохранению боеспособности Русской армии в условиях участия России в Первой мировой войне.
Мы обозначили четкие хронологические и территориальные рамки монографического исследования: 27 февраля – октябрь 1917 г. – время существования Временного правительства1, период так называемой демократизации армии.
Территориальные рамки исследования определены, в основном, Петроградским, Московским военными округами, а также прифронтовыми территориями. В редких случаях, лишь иллюстративно, для наиболее полной характеристики деятельности Временного правительства по сохранению боеспособности армии необходимо рассмотрение состояния дел в других тыловых гарнизонах того времени.
Отдельно следует сказать о теоретико-методологических основах исследования, выносимого на суд читателей.
Мы методологию истории рассматриваем в двух измерениях.
1.Методология истории — теория исторического познания как составная часть общей теории познания. Здесь предполагается выявление исторических и историографических выводов, уроков, прогнозирование развития исторической мысли, постановка исследовательских задач.
2.Методология истории — система принципов, методов и понятий исторического познания, мировоззренческих выводов, доктринальный взгляд на исторический процесс в целом. Но доктринальный взгляд, между прочим, не следует абсолютизировать в условиях плюрализма мнений, поливариантности исторических парадигм.
Однако оба этих измерения ни коим образом не требуют абсолютизации единственно верной и универсальной методологии. Стоит только объявить себя приверженцем какой-то одной методологии, как скоро станешь ее апологетом, попадешь в плен априорных схем и безапелляционных истин. А от подлинно исторической истины — отдалишься неимоверно2.
Ясно, что ученый имеет право на выбор методологии, которая ему больше подходит, и обеспечивает качественное решение поставленных исследовательских задач. Поэтому мы старались положить в основу личного теоретико-методологического видения принцип плюрализма. Он означает в широком смысле — свободу выбора методологической ориентации; в узком смысле — взаимодействие различных познавательных средств на основе принципа дополнительности.
В конечном итоге, теоретико-методологической основой монографии стали положения и выводы предшественников, оставивших заметный след в теории и методологии исторического познания. Однако ядром методологического ключа написания монографии остался проверенный десятилетиями диалектический метод исследования. А он подразумевает рассмотрение означенной темы в многообразии возникающих глубинных связей и отношений.
В монографии наблюдается соединение проблемного и хронологического подходов. Проблемный подход является ведущим, он представляется наиболее оптимальным, так как позволяет относительно полно охватить многоаспектность конкретно-исторической обстановки, в которой приходилось Временному правительству реагировать на стремительно развивающиеся события в стране, разрушение властных взаимосвязей как по вертикали, так и по горизонтали, самым непосредственным образом отразившихся на боеспособности армии.
Необходимо подчеркнуть, что многофакторность предмета исследования порождают плюрализм, субъективизм, тенденциозность аспектов и оценок историка. И чтобы постараться, как можно успешнее обойти «подводные рифы», стоит озаботиться проблемой неукоснительного соблюдения принципов исторических исследований, которые сопряжены с подходами.
Основными познавательными принципами стали: объективность в изучении явлений, процессов, связей и отношений; историзм; полный учет социально-субъективного в предмете исследования и максимально возможная нейтрализация предвзятого отношения ученого при интерпретации и оценке фактов.
Объективность, в нашем понимании — рассмотрение как источникового, так и реального исторического материала по теме монографии во всем многообразии, без каких-либо заранее заданных оценочных суждений и конъюнктурных соображений. Это самый сложный принцип. Но не может быть у историка никакой другой исследовательской альтернативы, кроме как максимального приближения к объективности. Только так можно познать (конечно, в пределах допустимого и возможного) подлинную историческую правду.
Под историзмом авторы подразумевают анализ каждого исследуемого факта в его развитии, взаимосвязи, взаимообусловленности, единстве прошлого настоящего и будущего. Все источники и литература проанализированы по проблеме как с точки зрения накопления и систематизации, так и с точки зрения их оценки и интеграции.
По суждению исследователей, при всем неоднозначном отношении сегодня к ленинскому теоретическому наследию, в проблеме историзма нельзя не вспомнить о размышлениях В. И. Ленина. Он считал, что надо рассматривать каждый вопрос, с точки зрения того, как это явление возникло, какие этапы в своем развитии прошло, чем стало теперь3. Недопустимо верхоглядство, необходимо знать все факты4. Надо полагать, даже самые ярые противники Ленина, если они, конечно, не ослеплены политическим противостоянием, а порою просто зоологическим антикоммунизмом, вряд ли найдут весомые научные аргументы, чтобы опровергнуть такие взгляды.
Наряду с общепринятыми принципами научного освещения исследуемой темы, мы старались в полной мере применять принцип здравого смысла. Ведь реальная история Отечества противоречивее и индивидуальнее в своем многообразии и единстве, чем общепринятые теоретические и методологические схемы, принципы и подходы.
Кроме приведенных выше научных принципов, авторы монографии стремились придерживаться такой установки морально-этического свойства, как принцип корректности и деликатности в оценке фактов.
В силу того, что методологические принципы реализуются в научном труде как через совокупность функций, требований, так и через систему методов, мы обратились к системе определенных методов изучения научных проблем и применил ряд из них монографии. Данный ряд — значительная часть современного инструментария исторических исследований. Он хорошо известен историкам-профессионалам5.
Подходы, принципы, методы, использованные нами, разумеется, не исчерпывают рамки исследования, а призваны лишь выразить ее стратегию, которой руководствовались историки, рискнувшие вынести на суд общественности данное произведение. Данная стратегия дала возможность определить некоторые принципиальные положения, составляющие общую концепцию монографии. Ее можно выразить в ряде тезисов.
1. Деятельность Временного правительства в качестве субъекта российской революции 1917 года — процесс глубоко противоречивый, а порою и трагический процесс. Он является неотъемлемой частью истории Отечества и российской армии. И без анализа темы, которой посвящено данное монографическое исследование, невозможно представить достаточно полно историю нашей Отчизны на цивилизационных разломах.
2. На особенностях деятельности Временного правительства по сохранению боеспособности Вооруженных сил России в 1917 году сказывались экономические, социально-политические и духовные процессы, имевшие место в истории Державы Российской — цивилизационного феномена, где многие процессы выходят за рамки привычных схем. Поэтому на исследуемый в монографии исторически феномен оказывали влияние экономические, социально-политические и духовные процессы, имевшие место в истории нашей страны не только в годы революции (хотя они, пожалуй, самые определяющие), но и значительно раньше.
3. Постижение любых событий независимо от эмоционального шлейфа, который они тянут за собой, проводится в конкретном контексте исторического развития. Нельзя подчиняться априорным мнениям, составленным по угодным схемам, идеологизировать историю до такой степени, когда она теряет свое действительное содержание. Только под таким углом зрения возможен детальный анализ прошлого, позволяющий извлечь уроки для современности.
4. Только научная корректность в работе с корпусом источников, может обеспечить качественный анализ рассматриваемой проблемы.
Разумеется, мы не претендуем на полноту освещения проблемы.
Будем искренне признательны, если получим отклики на свою монографию. Мы заранее благодарны, в первую очередь, за критику конструктивного характера.
Работа историографа во многом напоминает работу землекопа. Отжитая, жизнь лежит перед историком как сложный ряд слоев, скрывающихся один за другим. Историография начинает свое изучение с верхнего и постепенно углубляется внутрь
В. О. Ключевский
Любое историческое исследование, если оно претендует на высокое качество, не может состояться без корректного, вдумчивого историографического анализа имеющихся наработок предшественников. Непреходящая ценность добротного историографического анализа состоит в том, что он позволяет проследить развитие логики и уровень разработки исследуемой проблемы в исторической науке. В нашем случае, историографический анализ позволяет, в том числе, выявить все важнейшие аспекты, основные тенденции, позитивные и негативные стороны исторического опыта деятельности Временного правительства по сохранению боеспособности Вооруженных сил России в 1917 г., а также и определить перспективы дальнейшего исследования данной темы.
Авторы старались подойти с максимально возможной объективностью, корректностью ко всему, что уже сделано предшественниками.
Раскрытие истории изучения проблемы начнем с такой констатации: период деятельности Временного правительства (в отечественной литературе его чаще называют «от Февраля к Октябрю») исследован в исторической литературе подробно, но в значительной степени односторонне, с точки зрения подготовки большевиками Октябрьской революции 1917 г. Деятельность же самого Временного правительства изучена недостаточно полно. Исследована, прежде всего область его внешней и экономической политики6, а также последние два месяца функционирования Временного правительства в целом7. В коллективном исследовании «Национальная политика России: история и современность» (М., 1997) освещается политика правительства в межнациональных отношениях.
Количество трудов, затрагивающих вопросы роли армии в событиях 1917 г., специально посвященных ситуации в армии, исчисляется сотнями. По теме существует несколько обобщающих историографических работ8.
Проанализировав различную многоаспектную литературу, источники и защищенные диссертации по предмету исследования, мы пришли к следующему выводу: наша тема нашла отражение как в отечественной, так и в зарубежной историографии.
Отечественная историография проблемы включает в себя следующие составные части: советская историография (1921 – 1991 гг.); постсоветская историография (с 1992 г.). В рамках советской историографии исследуемой проблемы авторы сочли возможным выделить три историографических этапа: первый – 1920-е гг.; второй – 1930-е – первая половина 1950-х гг.; третий – вторая половина 1950-х – 1991 г.
Советская историография
Первый историографический этап (1920-е гг.) характеризовался повышенным интересом к только что минувшим событиям в условиях относительной творческой свободы. Шел поиск путей дальнейшего развития истории как науки в условиях молодого советского государства. Марксистская методология пока что не была монопольной. Она сталкивалась с методологическими подходами дореволюционных российских исторических школ.
Разумеется, идеологи правящей партии большевиков прикладывали максимум организационных усилий, чтобы оказать действенную помощь в вытеснении старых методологических подходов. В 1921 г. создали Институт Маркса и Энгельса, в 1923 — Институт красной профессуры, в 1923 г. — Российскую ассоциацию научно-исследовательских институтов общественных наук И уже к 1925 г. новая власть оказалась вполне в силах существенно реорганизовать Академию наук (как раз в год празднования ее 200-летия), внедрив в ее состав чисто марксистские структуры9.
Именно после этого, во второй половине 20-х гг. XX в., начинается медленное, но уверенное затухание относительной творческой свободы историков.
Первые работы появились в 20-х гг. прошлого столетия, сформированные на основе личного опыта авторов и их теоретического представления непосредственных участников тех далеких событий10.
Однако данные труды чрезвычайно разнохарактерны не только по конкретному содержанию, но и по идейной позиции.
Все авторы отмечают неумелую политику военного и морского министра А.И. Гучкова. Показателен в этом смысле очерк А.М. Зайончковского о событиях на фронте в 1917 г.11 В своей работе автор подробно обосновывает причины размежевания в армии между офицерством и солдатской массой, в частности, отмечает, что в сознании солдат офицерство ассоциировалось со «старорежимными порядками», установленными в царской армии.
В таких изданиях как «Пролетарская революция», «Пропагандист», «Красная летопись», «Красный архив», «Красный флот» и др., появившихся в первые годы советской власти, в ряде публикаций12 основное внимание авторов уделено классовому расслоению Русской армии, офицеры изображались противниками нового строя, отстаивающими монархическую идею. Этот взгляд явился алгоритмом для исследователей на долгие годы.
В этом ряду необходимо выделить работы С.Е. Рабиновича и И.Г. Кизрина в плане более широкого использования документальной базы13.
Написанные в этот период работы, освещающие выступление Л.Г. Корнилова14, хотя и содержат в себе значительный объем источников, но тем не менее, именно в них выработались штампы советской историографии, по образцу которых Л.Г. Корнилов представлен контрреволюционером, ставленником крупных промышленников и буржуазии, затеявшим заговор ради установления военной диктатуры.
Особенностью историографии 1920 гг. является четко наметившаяся тенденция к более обстоятельному изучению конкретно-исторической стороны революционных событий в армии, как необходимой основы для более глубоких обобщений. Революционное движение в армии рассматривается историками как нарастание классовой борьбы в стране.
Данное обстоятельство наложило существенный отпечаток на тематику и подход к исследованию этого периода. Так, само понятие «офицер» было отнесено к архаизмам, а в новом лексиконе при упоминании к нему прочно прикрепилось отрицательное значение. Поэтому долгое время различные аспекты формирования офицерского корпуса, в силу господствовавших идеологических взглядов, не могли стать самостоятельными объектами исторических исследований.
Исследуемая проблема нашла опосредованное выражение в ряде крупных научных трудов и научных статей по различным аспектам истории Первой мировой войны, выполненных в жесткой системе координат методологии времени культа личности И.В. Сталина, все более набиравшего силу.
Второй историографический этап (1930-е гг. – первая половина 1950-х гг.) проходил под знаком культа личности Сталина, нанесшего огромный урон советской исторической науке. В исторической науке на долгое время в теории исторического познания занял ведущее место догматизм. А его главную характерную черту четко определил великий Гегель — односторонне рассудочное мышление, когда «исключаются противоположные определения»15. Догматизм выступал в тесной связи с конъюнктурщиной, которая в отличие от него, может быть не закостенелой, а постоянно видоизменяться, реагируя на политический ангажемент.
Сталин, сделав, в конечном итоге, марксизм-ленинизм государственным мировоззрением, оградив его от критики, создал все условия, чтобы тот, вместо утверждения себя в качестве одного из путей исторического познания, окончательно закостенел. Утверждавшийся в стране тоталитарный политический режим показал, как он умеет расправляться с историками, служившими ему верой и правдой, но ставшие неугодными, даже после их смерти. Наглядная иллюстрация тому — судьба М.Н. Покровского16. Ему еще повезло: многие же честные исследователи просто были уничтожены17.
Со второй половины 1930-х гг. изучение нашей темы было приостановлено. Начавшиеся репрессии над высшим комсоставом Красной армии напрямую затронули и старых военных специалистов, поэтому обсуждение таких проблем, а тем более публикации работ по истории Русской армии становилось небезопасным занятием.
Тем не менее, в предвоенные, в годы Великой Отечественной войны и первые послевоенные годы положение несколько изменилось, причем в лучшую сторону. Руководство Советского Союза стало обращаться к истории русского военного искусства, отмечая героизм русского народа и его полководцев. В армии восстанавливаются прежние воинские звания и ношение погон, что поднимало в общественном мнении престиж офицера вообще и ставило вопрос об использовании богатейшего военного опыта прежних эпох. Военная тематика в предвоенные и военные годы приобретает право на существование, о чем свидетельствует появление ряда работ18.
Тематика данных трудов красноречиво говорит о необходимости решения обострившихся кадровых проблем в годы Великой Отечественной войны, изменении отношения политического руководства страны к некоторым традициям и опыту комплектования и подготовки корпуса офицеров Русской армии. В результате расширился диапазон исследований. В прямой постановке стали рассматриваться проблемы, связанные с процессом строительства Вооруженных сил России. Так, например Е.Ф. Никитин проанализировал социальный состав офицеров Русской армии накануне 1914 г. и организацию их подготовки. С.В. Липицкий собрал хороший фактический материал о становлении отечественной системы подготовки кадров авиаторов, комплектовании авиационных отрядов военными летчиками-офицерами, однако все работы тех лет несли на себе отпечаток своего времени.
С конца 40-х гг. внимание историков было, в основном, обращено на Великую Отечественную войну.
Третий историографический этап (вторая половина 1950-х – 1991 гг.). Во второй половине 1950-х – первой половине 1960-х гг. на историографию рассматриваемой проблемы влиял курс правящей коммунистической партии на преодоление последствий культа личности И.В. Сталина. В условиях зачаточной реанимации творческой свободы предпринималась попытка возродить подлинно научные принципы исторических исследований. Руководствуясь решениями XX съезда КПСС19, ученые-обществоведы и гуманитарии сосредоточили внимание на создании трудов, особенно по истории советского общества, где предстояло исправить деформации, порожденные периодом культа личности И.В.Сталина. В советской исторической науке данная задача стала приоритетной.
Однако со второй половины 1960-х гг. историография стала развиваться под непосредственным влиянием на нее политической линии по восстановлению авторитарных методов руководства исторической наукой, ограничению гласности. Ученым задавались не только методологические ориентиры, но и директивные установки, что писать и как писать. Такие директивы не могли обсуждаться, а принимались к неукоснительному исполнению.
Такое положение дел стало ничем иным, как реанимацией подходов периода культа личности Сталина. Не случайно, со второй половины 60-х. гг. XX в. историки практически перестали писать об отрицательных явлениях — порождениях уродливого явления культа личности Сталина. Если же кто из историков и осмеливался бороться за историческую правду, то незамедлительно следовали оргвыводы (А. Некрич, М. Геллер, П. Волобуев и др.)20.
Все это не могло не отразиться и на исследовании нашей темы. Она, в комплексе с другими проблемами, нашла отражение в монографиях, очерках, брошюрах, статьях, посвященных в основном борьбе большевистской партии за армию.
Во второй половине 50-х гг. минувшего века советские исследователи все же уделяли внимание возникновению Советов и комитетов различных уровней в войсковых соединениях. В работе С.Г. Капшукова21 подчеркивается одна из парадоксальных функций солдатских комитетов – ограничение дисциплинарной власти начальников и, фактически, уравнивание в правах солдата и офицера.
По объективному мнению одного из исследователей этой проблемы П.А. Голуба22, допуск офицеров в состав солдатских по своей природе Советов объясняется главным образом тем, что солдаты в большинстве случаев не могли обходиться без их опыта и знаний. С другой стороны, в подобные организации принимались лишь офицеры, которые сочувственно относились к революционным преобразованиям. Автор подчеркивает, что в армии также сложилось двоевластие. Проявление этого он видит в издании Приказа №1, по существу сыгравшего роль детонатора в развале Русской армии. Подобная точка зрения высказана и другими историками23.
Тема Первой мировой войны и, в частности, состояния армии в 1917 г., стала приобретать весомую значимость только с середины 1970-х гг. об этом свидетельствует выход ряда фундаментальных трудов24. В них в очень краткой форме сообщались сведения о социальном происхождении русских офицеров.
Ситуация в армии в 1917 г. рассматривалась главным образом в рамках схемы «партия – армия – революция». Солдатам отводилась подчиненная по отношению к рабочим роль. Попытки Э.Н. Бурджалова и М.С. Френкина25 пересмотреть значение солдатских масс в развитии революции были отвергнуты официальной советской историографией.
Вместе с тем советские историки считали, что к осени 1917 г. большинство в армии проявляло организованность, сознательно поддерживало большевиков. Взгляды отдельных авторов, характеризовавших позицию солдат в Октябре как «доброжелательный нейтралитет»26, не воспринимались.
Хотя в литературе неоднократно указывалось на необходимость более подробного изучения психологии и настроений солдатских масс в 1917 г., этой проблеме было посвящено небольшое число работ. В качестве одного из немногих положительных примеров можно привести работу Г.Л. Соболева27, где автор предпринял попытку более детального анализа настроений солдат Петроградского гарнизона, отойти от бытовавшего в советской литературе принципа «единодушной революционной сознательности».
До конца 80-х гг. количество публикаций по интересующим нас вопросам заметно возросло. В работах этого периода обозначены основные направления современного изучения проблемы. В частности, были затронуты вопросы о социальном составе русского офицерского корпуса, о позиции и тактике высшего командного состава в момент отречения от престола Николая II, о порядке комплектования и численности офицерского состава, деятельности политических партий по привлечению на свою сторону офицеров действующей армии и тыловых гарнизонов, а также о мерах, предпринимаемых Временным правительством по повышению боеспособности Вооруженных сил страны в условиях ведения боевых действий.
К числу наиболее значительных следует отнести фундаментальные монографии П.А. Голуба и П.А. Зайончковского28.
Особого внимания заслуживают исследования виднейших отечественных историков И.И. Минца и Э.Н. Бурджалова29, в которых помимо прочего освещается история русского офицерского корпуса, состояние боеспособности армии в интересующий нас период. Оба историка, как никто прежде, детально изучили события Февраля 1917 г. и диаметральность их влияния на офицеров действующей армии. Подчеркивается стремление офицерского состава к защите России от внешнего врага и невмешательству его представителей в политические события. Частично изучено функционирование в армейских подразделениях различных офицерских организаций.
Указанные выше работы П.А. Голуба, И.И. Минца, Э.Н. Бурджалова заметно отличаются попыткой отхода от порочной практики «наклеивания ярлыков», таких как поголовное обвинение всего офицерского корпуса в монархических убеждениях и лаконичных оценок Временного правительства как слабого и бездеятельного. По мнению указанных ученых-историков, офицерский корпус, несмотря на оппозиционную настроенность к революционным процессам, всеми силами способствовал сохранению прежнего дисциплинарного порядка в армии, так необходимого для поддержания боеспособности на фронтах.
Что же касается анализа действий Временного правительства и высшего эшелона военного руководства по укреплению боеспособности армии, то она расценивалась как направленная против усилий большевиков по проведению политики на прекращение участия России в мировой войне — данная точка зрения представляется нам тенденциозной.
К крупным работам по истории корниловского выступления в августе 1917 г., вышедшим в этот период можно отнести монографии М.И. Капустина и И.Я. Иванова30. Вместе с тем они не расширили круг документальных источников, что, несомненно позволило бы воссоздать более объективную картину происходивших событий. Авторы сделали акцент на разгроме «корниловского мятежа», в котором лавры победы, по выводам авторов, принадлежали Советам рабочих и солдатских депутатов и партии большевиков.
Подобное положение объясняется общей политической и идеологической ситуацией в стране. Исследователи указанного периода не могли выйти из рамок марксистско-ленинской методологии (в большевистском ее измерении) , реализованной, главным образом, в историко-партийной проблематике.
Тем не менее, по уровню исследования, документальной базе, достоверности фактического материала вышедшие в этот историографический период труды советских историков о Русской армии в 1917 г. намного выше предшествующих работ о состоянии армии в рассматриваемый период.
Во второй половине 1980-х – 1991 г. в условиях дальнейшего углубления социально-политического кризиса в стране, на волне «перестройки» и «гласности», объявленных М.С. Горбачевым, у исследователей появилась возможность разрушить монолит «единства взглядов» на основные проблемы, отойти от порочной практики замалчивания некоторых событий и фактов и, наконец, восстановить во всем цвете «белые пятна» истории: начинается переосмысление в советской исторической науке истоков революционных потрясений 1917 г. Наметились тенденции терпимого отношения к различным оценкам прошлого.
Многовариантность подходов и точек зрения позволили выйти на новый, более качественный рубеж в исследовательской работе. В научный оборот были введены архивные материалы, ранее недоступные исследователям. Главная отличительная особенность исследований данного периода – переход к всестороннему комплексному изучению проблем, связанных с состоянием армии в 1917 г. Здесь необходимо выделить работы А.А. Буравченкова, А.Г. Кавтарадзе31.
В работах вышеуказанных авторов, основное внимание исследователей переносится с солдатской массы – «истинных победителей в революции» на офицерский корпус.
А.А. Буравченков делает справедливый вывод о том, что утрата монархических позиций большей части офицерского состава произошла даже не во время Первой мировой войны, а задолго до нее. Перемену настроения командного состава армии он рассматривает в тесной связи с нарастанием революционного движения в армии и стране. А.Г. Кавтарадзе детально исследует проблему раскола в офицерской среде под воздействием Февральской революции.
В указанной историографический период был защищен целый ряд диссертационных исследований по теме Русская армия в 1917 г., где в основном, рассматривался аспект борьбы партии большевиков по привлечению на свою сторону армейских масс32.
Постсоветская историография
Постсоветская историография исследуемой в монографии проблемы носит в силу ее молодости, неустойчивый и динамичный характер. На нее влияют, самым непосредственным образом, радикальные изменения в конкретно-исторической обстановке, в которой развивается наше Отечество с начало 90-х гг. XX в.
Наметилась тенденция повышенного интереса к изучаемому нами периоду истории. С.В. Волков33 прослеживает весь путь, пройденный русским офицерством с времени создания регулярной армии до революции 1917 г., заостряя при этом внимание на идеологии и морали русского офицерства. В.П. Булдаков34, исследуя природу революционного насилия, характеризует поведение солдат как акты неспровоцированной жестокости по отношению к офицерам, анализирует природу и динамику революционного насилия в России, обусловленного «столкновением модернизаторства и традиционализма». Автор в анализе событий революционного 1917 г. пытается идти непроторенным путем, впервые концентрируется на «психопатологии российской смуты XX в.». Историк использует широкий спектр источников, преимущественно личного происхождения из российских и зарубежных архивов.
В 90-е гг. прошлого столетия появился целый ряд исследований персональной деятельности крупных политических и военных деятелей исследуемого периода35.
В указанных работах авторы на широкой документальной базе предприняли попытку без какой-либо тенденциозности объективно проанализировать деятельность персоналий в конкретной исторической обстановке с учетом их личностных особенностей, во всей их сложности, незаурядности и противоречивости. В этих исследованиях нашла отражение оценка крупных военачальников Русской армии деятельности Временного правительства по укреплению боеспособности Вооруженных сил, войсковых комитетов, лидеров крупных политических партий того времени.
Необходимо отметить, что Г.З. Иоффе36 впервые в отечественной историографии, раскрывая феномен контрреволюции, уделил особое внимание принятым Временным правительством мерам по подавлению выступления Л.Г. Корнилова, что позволило пересмотреть роль и место мятежного Главковерха в политической истории России, сместить акцент с анализа разгрома выступления на анализ самого выступления.
Зарубежная историография
Она включает в себя следующие составные части: историография русского зарубежья; собственно зарубежная историография (преимущественно англоязычных авторов).
В историографии русского зарубежья37 тема находила отражение, в основном, опосредованно, как правило, сквозь призму пропагандистских материалов, направленных на обличение большевиков2. В 20-30-х гг. XX в. за рубежом был издан ряд мемуаров, посвященных событиям революции 1917 г. и Гражданской войны38.
Повышенный интерес вызывают написанные в 1922 г. «Записки» П.Н.Врангеля39, где введены в научный оборот уникальные документы. Автор однозначно видит причины падения боеспособности Русской армии в 1917 г. в соглашательской политике, проводимой Временным правительством по отношению к Советам рабочих и солдатских депутатов.
Фундаментальное пятитомное сочинение «Очерки Русской Смуты»40 А.И. Деникина более детально очерчивают события 1917 г., среди прочих проблем автор уделил значительное внимание проблеме укрепления боеспособности войск. Труд Деникина имеет большую познавательную и научную ценность: в нем содержатся уникальные документы, оригинальные мемуарные зарисовки, субъективистские трактовки исторических явлений. Вместе с тем авторские оценки событий небесспорны, отсутствует научно-справочный аппарат; отдельные факты описываемых событий вызывают сомнения в достоверности.
Бесспорно, по рассматриваемой теме значительный интерес представляет одна из неординарных работ историка-профессионала – генерал-майора Н.Н. Головина41.
Военный теоретик, в прошлом преподаватель Академии Генерального штаба, Н.Н. Головин, будучи в эмиграции, стал инициатором создания и бессменным руководителем военно-научных курсов в Париже (1927– 1939) и Белграде (1931– 1944), выполнявших за рубежом функции русской военной академии, автор более двух десятков трудов по военной науке и военной истории, касаясь нашей проблемы, возлагает вину за снижение боеспособности Русской армии в 1917 г. не только на Временное правительство, но подробно анализирует деятельность Николая II по Верховному главнокомандованию Вооруженными силами России, его стратегические просчеты, положившие начало развалу армии.
Неоценимый вклад в изучение проблемы деятельности Временного правительства, в частности, по повышению боеспособности Русской армии в 1917 г., его законотворческой деятельности представляют труды политических деятелей, принимавших непосредственное участие в работе Временного правительства – П.Н. Милюкова42 и В.Д.Набокова43.
В труде П.Н. Милюкова обстоятельно, вплоть до мельчайших деталей и нюансов, проанализирована проблема генезиса и развития кризиса властных институтов и структур, что нашло неотвратимое негативное отражение и на состоянии воюющей армии.
Управляющий делами Временного правительства В.Д. Набоков оставил ряд ярких достоверных зарисовок по персоналиям Временного правительства, вскрыл причины хрупкости его коалиционных составов, оказавшихся неспособными предотвратить национальную катастрофу и вползание страны в Гражданскую войну.
Выход 10-томного литературно-документального труда А.И.Солженицына, находящегося в то время в вынужденной эмиграции, о событиях 1917 г. «Красное колесо»44, хотя и не несет в себе стройную логику развития событий от Февраля к Октябрю, тем не менее, стал заметным явлением в доперестроечной России – своего рода неким откровением, примером нового, свободного от налета советской идеологии, подхода в освещении известных событий.
В зарубежной историографии существует ряд исследований, обращенных к периоду деятельности Временного правительства.
Можно сказать, что и в зарубежной исторической литературе шли сходные процессы (только с противоположным знаком), что и в советской историографии, которые мешали всестороннему объективному изучению событий в России 1917 г., в первую очередь, – это политическая ангажированность: замалчивание одних исторических фактов, выборочное оперирование другими45.
Таким образом, изложенный выше аналитически материал дает основания для некоторых обобщений.
Тема, которой посвящено монографическое исследование, нашла отражение как в отечественной, так и в зарубежной историографии.
Так или иначе, но различные исторические документы и научные исследования, мемуарная, отчасти, публицистическая и художественная литература, дополняя, подтверждая, или опровергая друг друга, восстанавливают картину прошлого, помогают историкам найти оптимальный вариант разработки объективных представлений о деятельности Временного правительства по сохранению боеспособности Русской армии в 1917 году. Однако целевых научных исследований по нашей проблеме нет.
Проведенный историографический анализ показывает, что в научной разработке темы данной монографии есть серьезные проблемы:
— отсутствуют крупные обобщающие работы, тема не стала предметом комплексного рассмотрения;
—при использовании существующих трудов, архивных и других документов, исторических материалов, авторы не всегда объективно оценивали их научную значимость, достоверность, ограничиваясь, применением иллюстративного метода, когда цитированием документов подменялся их анализ;
— нет синтезированного опыта, не до конца обобщены выводы и уроки из анализа деятельности Временного правительства по сохранению боеспособности Вооруженных сил России в 1917 году.
— аналитический материал не сопряжен с современным состоянием развития России и ее Вооруженных сил.
Думается, что рассматриваемая тема имеет огромный потенциал для дальнейшего осмысления судьбоносных для России событий 1917 г.
Создание объективного научного труда, раскрывающего сущность и содержание мер по поддержанию боеспособности Вооруженных сил России в 1917 г. является важной задачей развития российской исторической науки на современном этапе.
Через источник, как часть минувшего, мы вживаемся в единство этого минувшего и, познавая часть, в ней уже познаем и целое
Л. П. Карсавин
Монография базируется на обширном и многообразном корпусе источников Обращение с ним требует предельной внимательности, научной порядочности, беспристрастности со стороны исследователя; умения использовать вполне конкретные приёмы, навыки, методы и принципы работы.
Иными словами, современной методологии исследования. В исторической науке имеется стройная систему источниковедческого анализа, в частности, предполагающая: изложение фактов и событий методологически верно в строгом соответствии с действительностью; определение их объективной ценности; установление связей между ними и образование комплекса источников, необходимых для получения совокупности научных фактов46. Мы придерживался при работе с источниками следующих принципов:
1. Не подменять исследовательский анализ иллюстративным методом использования источников.
2. Извлекая информацию из источника, помнить два существенных обстоятельства:
a) источник не является объективным отражателем события, он дает лишь ту информацию, которую в нем ищет историк, отвечает только на те вопросы, которые историк ставит перед ним, и полученные ответы всецело зависят от заданных вопросов;
б) источник не является объективным отражением истории и потому, что он передает событие через мировосприятие автора, его создавшего.
Данное обстоятельство имеет важное значение, ибо то или иное понимание картины мира, существующее в создании создателя источника, так или иначе воздействует на те или на те данные, которые он фиксирует.
3. Отдавать приоритет при исследовании источников методу компаративизма.
Используемые источники определили уровень и содержание научного поиска, правильность выбранной концепции освещения исторического опыта деятельности Временного правительства по сохранению боеспособности Вооруженных сил России в 1917 году. В то же время, классификация источников позволила рассмотреть вопрос о значимости каждого из их видов в изучении поставленной научной проблемы, выяснить, насколько полно представлены источники по исследуемому вопросу. Она помогла в привлекаемых источниках, установить полноценность данного комплекса источников и определить, какие виды их позволили полнее и глубже изучить вопрос47.
Следует особо констатировать то обстоятельство, что учеными-источниковедами проделана значительная работа по исследованию источникового материала, имеющего прямое и косвенное отношение к проблеме монографии.
И было бы несправедливым недооценивать введенный в научный оборот фактический и аналитический материал. Он содержится во введениях (предисловиях) к опубликованным сборникам документов, изданных как центральными, так и региональными издательствами, в обзорно-аналитических фрагментах, посвященных документальным материалам, в диссертациях, в тезисах выступлений ученых на различных конференциях, симпозиумах, в диссертационных исследованиях, посвященных изучению документов, как ведущему виду исторических источников, в монографиях и статьях источниковедческого и археографического характера, а также в учебниках и учебных пособиях48.
Однако весь урожай с источникового поля научной проблемы, освещаемой в монографии, еще не собран.
Использованные в монографии источники целесообразно разделить на шесть групп:
Архивные документы.
Сборники документов.
Труды крупных отечественных и зарубежных государственных, политических, военных, научных, общественных деятелей.
Мемуарная литература, дневники.
Эпистолярии.
Периодическая печать.
Архивные документы и материалы. Они составили наиважнейшую часть источниковой базы монографии и являются показателем достоверности.
По теме исследования изучено 5 архивных фондов Государственного архива Российской Федерации (далее ГАРФ); 16 фондов Российского государственного военно-исторического архива (далее РГВИА); 1 фонд отдела рукописей Российской государственной библиотеки (далее РГБ). Всего исследовано 22 архивных фонда.
Архивные материалы, использованные в работе, часть которых введена в научный оборот впервые, целесообразно разделить на две группы.
Первая группа архивных источников позволяет получить представление о поведении личного состава армии в дни Февральской революции и последовавших за ней событий; о кадровых изменениях в списках командного состава; взаимоотношениях офицерского корпуса и солдат; о состоянии дел в войсковых организациях; доклады и рапорты командиров различного уровня о степени боеспособности вверенных войсковых подразделений; об отношении личного состава армии к событиям, происходившим в стране и внешнеполитическому курсу, проводимому Временным правительством.
Вторая группа архивных источников позволяет судить о мерах, предпринимаемых Временным правительством с целью улучшения всех видов снабжения армий; ограничения влияния на армию политических сил, пропагандирующих пораженческие настроения; о влиянии союзников на решения правительства, а также о взаимодействии Временного правительства с высшим военным руководством Вооруженных сил, с Советами различных уровней, общественными комитетами, а также с гражданскими лицами по вопросам, касающимся повышения боеспособности войск.
Дополняют указанные группы архивных источников сведения по комплектованию армий фронтов в указанный период 1917 г.
В ГАРФ хранятся материалы, позволяющие судить о законотворческой деятельности Временного правительства в области военной политики и строительства:
Ф.1779 – Журналы заседаний Временного правительства.
Работа Временного правительства относительно подробно отражена в сохранившихся документах – указах, постановлениях и распоряжениях, материалах канцелярии Временного правительства и министра-председателя, различных министерств и ведомств, материалах совещаний, докладах, переписке и др. документах.
Ф.1807 – Министр-председатель Временного правительства; Ф. 6281 – Документы периода революции, мировой войны и Временного правительства. Указанные фонды вобрали в себя обширный по объему, самый разнообразный по содержанию пласт документов, касающихся деятельности Временного правительства в области управления Вооруженными силами в 1917 г. Особый интерес для соискателя представили материалы, по делу генерала Л.Г. Корнилова, содержащие ценные сведения об обстановке в армиях фронтов после предпринятого Верховным главнокомандующим выступления против правительства:
Ф.1780 – Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства по делу бывшего Верховного главнокомандующего – генерала Корнилова.
Уникальные документы и материалы хранятся в личном фонде А.И.Деникина (Ф.Р-5827), позволившие диссертанту составить наиболее полные представления о выступлении Л.Г. Корнилова, а также провести компаративный анализ документов и материалов, использованных А.И.Деникиным в своих произведениях и их публикации.
Работа с материалами, хранящимися в отделе рукописей Российской государственной библиотеки (Ф.218), позволила ознакомиться с воспоминаниями свидетелей и непосредственных участников рассматриваемых нами событий – В.И. Соколова, Е.З. Барсукова, Б.А. Энгельгардта.
Несмотря на то, что данные рукописи, в основном, имеют опосредованное отношение к нашей теме, тем не менее, дают возможность исследователю по отдельным деталям и эпизодам воспроизвести более целостную картину происходивших событий. Например, по дневникам Б.А. Энгельгардта мы получили сведения о деятельности Военной комиссии Временного комитета Государственной думы.
Наиболее значительная часть работы соискателя с архивными материалами и документами приходится на фонды РГВИА:
Ф.55 – Личный фонд М.В. Алексеева – небольшой по объему, но насыщенный богатейшими материалами, позволяющими судить о состоянии Русской армии, особенно в период подготовки к летнему наступлению 1917 г.;
Ф.366 – Кабинет военного министра – особый интерес вызывают резолюции съездов войсковых комитетов, аналитические материалы военных комиссаров Временного правительства, штатные расписания, списки военных комиссаров и их помощников, чинов комиссариатов. Например, проект «Временного штата канцелярии военного комиссара при главнокомандующем армиями фронта»49, впоследствии утвержденный, а также штаты канцелярии комиссаров армий;
Ф.368 – Кабинет министра-председателя Временного правительства – содержит богатый материал, позволяющий судить о деятельности государственных органов в области военного строительства. Материалы этого фонда дают представление как об ошибках и просчетах, допущенных Временным правительством, так и предпринимаемых мерах по установлению контроля над армией;
Ф.400 – Документы Главного штаба по комплектованию офицерского корпуса. Здесь собраны сведения о кадровой политике, проводимой Временным правительством в армии;
Ф.409 – Послужные списки генералов и офицеров Русской армии конца XIX – начала XX в. (1861 – 1918 гг.). Материалы этих фондов позволяют судить о качественном и количественном составе офицерского корпуса;
Ф.868 – Журналы заседаний Совета государственной обороны – представленные документы содержат сведения о системе мер по сохранению боеспособности Вооруженных сил, предпринимавшихся правительством и Ставкой Верховного главнокомандующего;
Ф.2000 – Главное управление Генерального штаба. В него вошли документы, относящиеся к стратегическим вопросам военного строительства. Наибольший интерес вызывают материалы служебных проверок в действующей армии, которые в целом дают объективную, но не систематизированную картину состояния Вооруженных сил России в 1917 г.;
Ф.2003 – Штаб Верховного главнокомандующего – материалы фонда раскрывают сущность мер по оперативному руководству армиями фронтов, содержат богатейшую переписку с органами государственной власти, различными учреждениями и отдельными гражданами;
Ф.2015 – Управление военного комиссара при Верховном главнокомандующем – материалы раскрывают сложный процесс становления института военных комиссаров, характер их взаимоотношений с военным командованием и войсковыми комитетами;
Ф.2057 – Штаб главнокомандующего Западным фронтом; Ф.2067 – Штаб главнокомандующего Юго-Западным фронтом – содержат материалы, позволяющие судить о состоянии дел в армиях фронтов, принимавших непосредственное участие в боевых действиях;
Ф.2083 – Управление военного комиссара Временного правительства армиями Юго-Западного, 14044 - Западного; Ф.2095 – Румынского фронтов содержат материалы о мерах, предпринимаемых военно-политическими органами на уровне фронта и армий по преодолению негативных явлений в войсках - дезертирством, братанием с противником, отказали солдат идти в наступление.
По данным документам (в настоящее время в архивах РГВИА хранится около 400 дел, касающихся организации и деятельности института военных комиссаров)50, по которым мы можем судить как о сфере деятельности военных комиссаров в 1917 г., так и о их полномочиях, взаимоотношениях с командным составом и войсковыми комитетами, ознакомиться с их оценкой состояния армии в тот период.
Опубликованные документы. Документы Временного правительства публиковались как отдельно в виде извлечений, так и полностью. Например, в известной документальной серии «Великая Октябрьская социалистическая революция. Документы и материалы» в каждый том включен специальный раздел о деятельности Временного правительства, но подбор документов в них односторонен и субъективен, о чем говорят даже названия разделов: «Временное правительство – орган диктатуры буржуазии и помещиков», «Временное правительство – орган буржуазно-помещичьей контрреволюции» и др.51 Тем не менее, они представляли определенный интерес для исследователей.
В 1970 – 1990 гг. было осуществлено издание ряда сборников документов, охватывающих период деятельности Временного правительства. В 1975 г. начался выпуск Журналов Особого совещания по обороне государства (Т.1, 1917 г.), сборник «Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 году»52.
Широко представлены в сборнике официальные документы Временного правительства, опубликованные в свое время в «Собрании узаконений и распоряжений Временного правительства», «Вестнике Временного правительства», а также материалы различных совещаний. Таких документов около 400. Издание не является полным — в него не вошло большое количество документов, хранившихся в архивах СССР, но в те годы недоступных для публикации американским историкам.
Наиболее полно представлены документы Временного правительства в 4–томном издании Архива Новейшей истории России53.
Значительное количество опубликованных документов, освещающих состояние Русской армии в 1917 г. сосредоточено в «Архиве русской революции»54. Они носят тенденциозный характер, подбор документов зачастую продиктован необходимостью разоблачения идеологии Советской власти. В издании отсутствует редакционный комментарий и добротный научно-справочный аппарат, оно отличается эклектичностью, поскольку в нем собраны и мемуарные и документальные сведения.
В период с 1917 по 1991 г. в нашей стране было опубликовано отдельно и в сборниках значительное количество документов, относящихся к 1917 г., отражающих состояние русской армии55, однако они тоже отличаются тенденциозностью подбора документов – замалчивались факты, характеризующие в невыгодном свете деятельность партийно-государственных органов в области военного управления. Все это, безусловно, затрудняло возможности исследователей дать всестороннюю объективную оценку политике Временного правительства в отношении армии.
В постсоветский период для публикаторов документов тема армии, состояние ее боеспособности в 1917 г. по-прежнему представляет интерес.
По мнению соискателя, выход в свет 2-томного издания материалов Чрезвычайной следственной комиссии по делу Л.Г. Корнилова56 стало заметным явлением для исторической науки.
За рубежом самое полное издание документов о деятельности Временного правительства вышло в 1961 г. в США, изданное Гуверовским институтом войны, революции и мира – трехтомный сборник документов «Временное правительство России»57.
Составителями и редакторами сборников стали профессор Колорадского университета Р. Браудер и бывший министр-председатель Временного правительства А.Ф. Керенский. В основу серии были положены документы библиотеки Гуверовского института. В трехтомнике помещено 1439 документов. Большое внимание в издании уделено воспоминаниям лидеров буржуазных партий и деятелей Временного правительства (А.Ф. Керенского, П.Н. Милюкова и др.).
Труды крупных отечественных и зарубежных государственных, политических, военных, научных, общественных деятелей, мемуарная литература, дневники, эпистолярии
Среди особо значимых в рамках рассматриваемой темы источников необходимо выделить уже упоминавшуюся здесь «Историю второй русской революции» П.Н. Милюкова58. Тщательно анализируя предпосылки и условия революции, автор показывает всю совокупность объективных и субъективных обстоятельств, обусловивших трудности формирования и функционирования Временного правительства. Вывод автора о том, что логическим следствием паралича власти стали разложение армии и распад единой и неделимой России.
В трудах видных военачальников – А.И. Деникина, П.Н. Врангеля,
А.С. Лукомского59, ставших затем лидерами белого движения, как и их будущих оппонентов – военачальников, поступивших на службу в Красную армию, – А.А. Брусилова, А.И. Верховского60 проблема боеспособности Вооруженных сил в 1917 г. занимает одно из центральных мест. Несмотря на разницу идейных позиций, поставивших данных лиц по разные стороны баррикад, их мнение сходится в одном: результатом политики, проводимой Временным правительством в отношении армии, стал ее окончательный развал, начавшейся еще при самодержавном строе.
Мемуарная литература в силу субъективизма и ретроспекции выполняет в основном восполнительную функцию, подтверждая или опровергая свидетельства других источников. Воспоминания менее официозны, тем не менее, позволяют прояснить мотивы принятия важных государственных решений. В этом отношении большой интерес для компаративного анализа представляют мемуары военных министров – А.Ф. Редигера, В.А. Сухомлинова61 и А.А. Поливанова, и оказавшихся в исследуемый период на обочине власти. Военно-историческая ценность указанных источников представляется диссертанту далеко не равнозначной, к примеру, воспоминания А.Ф. Редигера подробно и скрупулезно освещают значимые этапы русской военной истории, то В.А. Сухомлинов подбирает факты более тенденциозно, в этом прослеживается желание переломить негативную общественную оценку его прошлой деятельности на посту военного министра.
Воспоминания А.А. Поливанова в рамках исследуемой темы вызывают особый интерес в плане непосредственного его участия в разработке печально известных военных нормативных актов Временного правительства.
Воспоминания французского посла в России М. Палеолога62 и Англии – Дж. Бьюкенена63 представляют собой интерес в плане оценки союзниками по Антанте состояния Русской армии в 1917 г. и мер Временного правительства по сохранению боеспособности Вооруженных сил. Союзниками, например, было поддержано введение смертной казни на фронте.
Ценность мемуаров состоит в том, что они позволяют нам ознакомиться с различными точками зрения на исторические события.
Периодическая печать как источник отличается следующими особенностями: актуальностью, оперативностью и краткостью подачи информационного материала, констатацией фактов без должного анализа. Немаловажна принадлежность периодики к политическим кругам или государственным органам и выполнение ею функции публикаций официальных документов.
В настоящей научной квалификационной работе были использованы материалы периодических изданий за 1917 г.:
«Речь» - ежедневный печатный орган партии Народной Свободы (кадеты), издавалась до 26 октября 1917 г.;
«Дело народа» – ежедневная политическая и литературная газета, орган партии эсеров – выходила с марта 1917 г.;
«День» – ежедневная либеральная газета. После Февраля – орган меньшевистской партии;
«Известия» – ежедневная газета, издавалась с 28 февраля 1917 г. как орган Петроградского Совета рабочих и крестьянских депутатов; с 1августа 1917 г. – печатный орган ЦИК Советов;
«Общее дело» – издавалась В.Л. Бурцевым в Париже, после Февраля – в Петрограде. Была закрыта Временным правительством после публикации материалов Чрезвычайной следственной комиссии по делу Корнилова;
« Правда» - ежедневная газета, издание возобновлено после Февраля как центральный печатный орган РСДРП(б);
«Окопная правда» – ежедневная политическая солдатская газета, орган бюро военной организации РСДРП(б) 12-й армии;
«Рабочий» – орган ЦК РСДРП(б) выходила с 25 августа по 2 сентября 1917 г.;
«Пролетарий» - ежедневная газета, орган РСДРП(б), издавалась с
13 по 24 августа 1917 г.
Как показывает анализ, материалы периодической печати являются не только источником информации, но и своеобразным индикатором расстановки политических сил в стране, социального напряжения, демонстрирующим общественные приоритеты, в данном случае – отношение различных слоев населения к войне, состоянию боеспособности армии.
Разумеется, в состав источников базы вошли и научно-исследовательские, и учебные, и научно-справочные издания, а также и диссертационные исследования.
Особенность источниковой базы — наличие большого количества документов, которые были в советский период засекреченными.
Не будет преувеличением сказать, что архивный массив документов и материалов по проблеме монографии представляет предмет самостоятельного исторического исследования, а так же соответствующей археографической обработки.
Как только война становится реальностью, всякое мнение, не берущее ее в расчет, начинает звучать неверно
Альбер Камю
Состояние Русской армии накануне революции: прогрессирующее разложение. Февральская революция. Двоевластие. Приказ Петросовета №1 и реакция Временного правительства. Декларация Временного правительствао от 3 марта 1917 г.: военные аспекты. Нота Милюкова. Курс на «войну до победного конца». Прогрессирование разложения войск. «Декларация прав солдата». Чистка военных кадров высшего звена
Как известно, в итоге кампании 1916 Первой мировой войны Антанта перехватила стратегическую инициативу, которой Германия владела с начала войны. Решающий вклад внесла в это Русская армия своей победой на полях Галиции и Волыни. Страны Антанты надеялись в 1917 г. одержать победу. И надежды эти зиждились на соответствующей основе, так как, в целом, Антанта находилась в лучшем положении по сравнению с Центральными державами.
Она обладала значительным превосходством в материальных и людских ресурсах. В январе 1917 г. у нее имелось 425 дивизий против 331 у противоборствующей стороны, то есть на 94 дивизии больше. Общая численность вооруженных сил стран Антанты составляла 27 млн человек, тогда как у противника – 10 млн64.
В январе-феврале 1917 г. в Петрограде была проведена очередная встреча представителей союзных армий65. Участники конференции66 ставили своей задачей уточнить те решения, которые они приняли в ноябре 1916 г. в Шантильи. Прежде всего ими была подтверждена выраженная ранее непоколебимая решимость довести войну до победного конца именно в предстоящую кампанию.
В ходе встречи был обсужден вопрос о сроке начала общих операций. После долгой дискуссии участники конференции согласились с тем, чтобы провести наступление на всех фронтах в период с 1 апреля по 1 мая 1917 г., причем последняя дата признавалась всеми союзниками как предельная.
Особое место в работе конференции заняли вопросы, связанные с необходимостью оказания России помощи оружием и военными материалами. Ставка просила союзников удовлетворить потребности русской армии в важнейших предметах боевого снабжения.
Россия запросила Запад о материальной помощи. В меньшей степени Англия, в большей – перенапрягшаяся Франция – не видели возможности оказания помощи в просимых русскими размерах. М. Палеолог, посол Франции в России, оценил запросы русского Генерального штаба как чрезмерные: вопрос заключался не в том, чего России недостает, а в контроле над имеющимися ресурсами. Зачем посылать России пушки, пулеметы, снаряды, аэропланы (столь нужные западным союзникам), если у нее нет ни возможности доставить их на фронт, ни воли воспользоваться ими?67 Видимо, посол Франции при этом прежде всего руководствовался интересами своего государства, тем не менее, отчасти он все же прав.
Однако представители Англии и Франции направляли свои усилия главным образом на сокращение заявок русских. Они согласились поставить России
3,4 млн тонн различных военных материалов. Это было в три раза меньше того, что просила Россия (10,5 млн тонн)68.
Отметим, что союзные делегации застали Россию в состоянии полной дезорганизации, хаоса и беспорядка, раздираемой партийной борьбой, пронизанной германской пропагандой и шпионажем, разъедаемой взяточничеством.
М. Палеолог доверяет в феврале того же года дневнику следующую запись: «Русский исполин опасно болен. Социальный строй России проявляет симптомы грозного расстройства и распада. Один из самых тревожных симптомов – это тот глубокий ров, та пропасть, которая отделяет высшие классы русского общества от масс. Не существует никакой связи между этими двумя группами; их как бы разделяют столетия»69.
В военной компании 1916 г. Россия взяла на себя основные тяготы. Это признавалось союзными государствами70. Наглядной является оценка у У. Черчилля роли России: «В начале войны Франция и Великобритания во многом рассчитывали на Россию. Да и на самом деле Россия сделала чрезвычайно много. Потерь не боялись, и все было поставлено на карту. Быстрая мобилизация русских армий и их стремительный натиск на Германию и Австрию были существенно необходимы для того, чтобы спасти Францию от уничтожения в первые же два месяца войны. Да и после этого, несмотря на страшные поражения и невероятное количество убитых, Россия оставалась верным и могущественным союзником. В течение почти трех лет она задерживала на своих фронтах больше половины всех неприятельских дивизий и в этой борьбе потеряла убитыми больше, чем все прочие союзники, взятые вместе»71.
Анализ потереть (см. табл.1., табл. 2) показывает, что Россия среди стран-союзниц понесла самые большие потери, среди Центральных стран Европы их превысила только Германия.
Таблица 1.
Число убитых в войне 1914 – 1918 гг.
по странам антигерманского блока72
Страны |
В тыс. человек |
|
Россия |
1200 |
|
Франция |
898 |
|
Великобритания |
485 |
|
Италия |
381 |
|
Румыния |
152 |
|
Сербия и Черногория |
140 |
|
Британские доминионы и Индия |
119 |
|
Французские колонии |
48 |
|
США |
37 |
|
Бельгия |
32 |
|
Греция |
9 |
|
Португалия |
5 |
|
Япония |
0,3 |
Итого |
3506,3 |
блока в войну 1914-1918 гг.73
Страны |
В тыс. человек |
|
Германия |
1473 |
|
Австро-Венгрия |
727 |
|
Турция |
250 |
|
Болгария |
49 |
Итого |
2499 |
Причем часто это были неоправданные потери из-за неправильной организации командованием ведения боевых действий, как печальный пример - наступательная операция, предпринятая 18 марта 1916 г. близ озера Нарочь. На Северо-Западном фронте 300 тыс. русских противостояли лишь 180 тыс. немцев. На Западном фронте 700 тыс. русских против 360 тыс. немцев (917 батальонов против 382). На Юго-Западном фронте с обеих сторон было по полумиллиону солдат (684 русских батальонов против 592 австрийцев и немцев)74. Было сделано заключение, что Западный фронт (генерал Эверт) должен предпринять попытку наступления. Его пять тысяч пушек имели теперь по 1250 снарядов на орудие. Направление наступления – Вильно. Немцы заранее узнали о наступлении противника. Немцы в этой операции потеряли 20 тыс. человек, русские – 100 тыс.
А.А. Брусилов справедливо упрекал Ставку в том, что оперативные успехи Юго-Западного фронта75 так и не привели к решающим стратегическим результатам: «Ставка... не выполнила своего назначения управлять всей русской вооруженной силой, и не только не управляла событиями, а события ею управляли, как ветер управляет колеблющимся тростником»76. Далее А.А. Брусилов прямо указывает на нерешительность и неумение верховного главнокомандования77.
Необходимо отметить, что при проведении указанной военной операции русская сторона не обладала превосходством. У Брусилова было 132 тыс. человек (сорок пехотных и пятнадцать кавалерийских дивизий) против тридцати восьми с половиной пехотных и одиннадцати кавалерийских дивизий австрийцев. На русской стороне было 1770 легких и 168 тяжелых орудий против 1301 и 545 средних и тяжелых австрийских орудий. Основной ударной силой русской армии была 8 армия. Ее 15 дивизий противостояли 13 австрийским. Правда, ее запас снарядов был впечатляющим – до двух тысяч на орудие. Намечалось использовать сто снарядов в день. Новые русские окопы рылись в 75 шагах от линии австрийской обороны. Но основой всему было новое качество руководства.
Оценивая приведенные данные противников, Стоун назвал наступление Брусилова «Самой блистательной победой в войне»78. С таким мнением, полагают авторы монографии, просто нельзя не согласиться.
Факторами успеха наступательной операции, явились: момент неожиданности; одновременный удар в нескольких местах; грамотное расположение резервов; хорошо налаженная связь между наступающими частями.
Однако «Брусиловский прорыв» — это исключение из правил. По мнению автора, верховное командование Вооруженными силами России зачастую не обладало решительностью и волей; не принимало к введению и распространению на другие фронты удачные наработки по ведению боевых действий; допустило отставание армии в техническом оснащении не поощряло должным образом инициативу и заслуги наиболее отличившихся командиров79; не организовало надлежащий контроль за целевым снабжением армий80 амуницией и продовольствием81.
Тем не менее, Брусилов отвергает мнение, распространившееся в России о том, что после неудач 1915 г. Русская армия уже развалилась: «Она была еще крепка и, безусловно, боеспособна, ибо разбила значительно сильнейшего врага и одержала такие успехи, которые до того времени ни одна армия не давала82. Видимо, с данным мнением главнокомандующего армиями фронта трудно не согласиться.
К началу 1917 г. 10 800 –тысячная Русская армия83, воевавшая на 4 фронтах, в своем составе насчитывала 13 армий84. Воинская повинность распространялась на 21 – 43-летних лиц, призываемых на действительную службу на 2,3 – 3 года85.
Однако слабые стороны солдат русской армии обнаружились довольно быстро. Прежде всего они отражали факт бедности основной массы жителей России, неграмотность половины ее населения. Малообразованные солдаты, при всей их природной храбрости, плохо ориентировались на местности, трудно овладевали техникой, терялись в сложной обстановке. Иностранные наблюдатели видели и героизм и поразительные черты ущербности. Они описывают «бессмысленные круговые вращения через песчаные поля и грязь»86, запоздалые приказы, непростительную слабость в деле организации тылового снабжения, отсутствие телефонной связи, упорное нежелание допрашивать пленных офицеров, слабость коммуникаций и слабую, бесконечно слабую организацию войск – особенно в сравнении с безупречной машиной, управляемой прусскими офицерами. Плохая организация войсковой разведки, пренебрежение маскировкой, разглашение военных тайн, отсутствие быстроты, неповоротливость, безынициативность и недостаток способных генералов снижали боеспособность армии. Во время мобилизации русского солдата надо было перебросить в среднем на тысячу километров – в четыре раза дальше, чем германского солдата.
Мы полностью разделяем точку зрения, высказанную рядом советских историков о том, что качественный состав призывников исследуемого периода имел явную тенденцию к увеличению представителей городского населения – фабричных рабочих, что, с точки зрения самодержавия, ухудшало армию в нравственном отношении. Уже в начале 90-х гг. XIX в. значительно увеличилось число солдат, привлекавшихся по обвинению в принадлежности к революционному движению87.
В годы Первой мировой войны система расстановки офицерских кадров подвергалась преобразованиям. Их целью являлось расширение источниковой базы для укомплектования должностей, предназначавшихся замещению офицерами от штабс-капитана и выше, преимущественно в действующей армии.
Перестройка данной системы производилась по нескольким направлениям. К ним относились:
во-первых, создание резервов офицерских чинов, как в действующей армии, так и в тыловых округах88;
во-вторых, сокращение сроков обязательной выслуги в каждом чине. С этой целью постепенно вводились преимущественно в виде досрочного производства в очередные чины или пожалования старшинства определенным категориям офицеров, и снижение сроков службы всем обер-офицерам, а также штаб-офицерам действующей армии в конкретных чинах89;
в-третьих, установление категории офицеров, имевших право назначаться на нестроевые должности; организация переводов офицерских чинов, проходивших службу в тыловых округах, а также на нестроевых должностях, но пригодных к исполнению строевых обязанностей в действующей армии для службы в строю; изменение порядка назначения на некоторые должности, требовавшие от кандидатов специальной подготовки90.
По нашим подсчетам, около 320 тыс. офицерских чинов проходили службу в сухопутных войсках с июля 1914 г. по декабрь 1917 г. В начале войны основным источником пополнения офицерского корпуса, численность которого в августе 1914 г. составила 74 460 чел.91, стали офицеры запаса. Но так как после первой мобилизации резерв офицерских чинов был почти исчерпан, то у Военного министерства для обеспечения кадровых потребностей войск оставался только один путь – подготовка офицеров92.
Всего на 1 января 1917 г. военно-сухопутные силы России располагали 38 школами подготовки прапорщиков93. Кроме того, наряду с постоянно действующими в военное время заведениями этого типа в 1915 г. на время летних каникул в помещениях некоторых кадетских корпусов были размещены 10 школ для подготовки одного выпуска прапорщиков94.
В целом, по данным Главного управления Генерального штаба (далее ГУГШ), штат военных училищ, составлявший накануне войны 6943 чел., в мае 1917 г. насчитывал 11 925 юнкерских должностей, то есть увеличился на 42%95. Аналогичные процессы происходили и со штатными расписаниями школ прапорщиков. Если самые первые 6 школ формировались для подготовки в офицеры по 200 чел., с мая 1915 г. в школах разрешалось обучать до 500; а с августа этого же года – до 600 штатных юнкеров96. Также допускалось содержать в училищах и школах до 10% юнкеров сверх штата.
Согласно сводкам о пополнении армии офицерами, хранящимся в РГВИА в фонде военного кабинета министра-председателя, с 1 июля 1914 г. по 1 апреля 1917 г. из военных училищ было выпущено 74 418 чел. с офицерским чином. За это же время школы прапорщиков подготовили 113 483 офицеров97. Аналогичные данные за период с 1 января по 1 ноября 1917 г. – 28 207 и 40 230 прапорщиков соответственно98. По новым способам только за период с 1.12.1914 по 10.05.1917 гг. было произведено в прапорщики 19 622 чел. Из них отобрано по уровню образования 8 128, за боевые заслуги – 11 494 чел.99
В результате изменений, произведенных в системе комплектования, Военному министерству в основном удалось количественно обеспечить потребности армии в офицерских кадрах. Однако при этом наблюдалась неравномерность данного процесса, что особенно наглядно подтвердилось в 1917 г., когда в пехоте оказалось большое число сверхштатных офицеров, а в специальных родах войск, наоборот, наблюдался некомплект.
В ходе исследования было установлено, что комплектование офицерского корпуса сопровождалось снижением критериев при отборе кандидатов. Таким образом, в офицерском корпусе произошел процесс социального расслоения.
Качественные изменения в офицерском составе (не в лучшую сторону) к 1917 г. значительно усугубились тем обстоятельством, что масса потерь не распределялась пропорционально между кадровыми и произведенными за войну офицерами. Основная их часть как раз приходится на первых. Из 73 тыс. боевых потерь 45,1 падает на 1914-1915 гг., тогда как на 1916 г. – 19,4 и на 1917 г. – 8.5100. Получается, что чуть ли не весь кадровый состав выбыл из строя уже за первый год войны.
Понятно, что к 1917 г. это были уже совсем другие офицеры, чем их себе обычно представляют. К концу войны во многих пехотных полках имелось всего по 1-2 кадровых офицера, в других ими было обеспечено, в лучшем случае, батальонное звено. В среднем приходилось по 2-4 кадровых офицера на полк101. Ротами (а во многих случаях и батальонами) командовали офицеры военного времени, многие из них стали поручиками и штабс-капитанами, а некоторые даже и капитанами102.
Офицерство как социально-профессиональная категория утратило прежний, преимущественно дворянский характер и начало пополняться главным образом за счет выходцев из разночинных и мелкобуржуазных слоев населения (см. табл. 3).
Таблица 3.
Сословное состояние офицеров Русской армии к 1916 г.103
|
Потомственные дворяне |
Духовного звания |
Купцы |
Мещане и прочие |
|
|
Генералы |
95 |
1,5 |
0,5 |
3 |
|
Штаб-офицеры |
82 |
4 |
2 |
12 |
|
Обер-офицеры |
64 |
4 |
4 |
28 |
Среди выпускников военных училищ военного времени и школ прапорщиков доля дворян никогда не достигает 10%, а доля выходцев из крестьян и мещан постоянно растет (а большинство в прапорщики были произведены именно в 1916 – 1917 гг.). Свыше 60% выпускников пехотных училищ 1916-1917 гг. происходило из крестьян104. По данным, введенным в научный оборот генералом Н.Н. Головиным, из 1000 прапорщиков, прошедших школы усовершенствования в 7 армии, около 700 происходили из крестьян, 260 – из мещан, рабочих и купцов, и 40 – из дворян105.
В отечественной историографии имеются подсчеты, согласно которым среди юнкеров доля выходцев из дворянского сословия по сравнению с их общим числом резко упала. Если в 1914 г. соотношение выражалось как 1:2,5, то в 1915 г. оно уже составило 1:4,5, а в 1916 г. – 1:6,5106. В то же время количество обучаемых в военных училищах представителей купцов, мещан, крестьян возросло с 1914 по 1916 г. примерно в 1,7 раза. Причем, процент обучаемых крестьянских детей возрос за это время более чем в 3 раза107.
Необходимо подчеркнуть и такое немаловажное обстоятельство. Офицерский корпус к исследуемому периоду впитал в себя всех образованных людей России, поскольку все лица, имевшие образование в объеме гимназии, реального училища, им равных учебных заведений и годные по состоянию здоровья были произведены в офицеры. Но в то же время в числе офицерства оказалось значительное количество людей (по некоторым подсчетам, десятки тысяч)108 с низким уровнем образования.
Социальная специфика офицерского корпуса была утрачена. Качественный состав резко трансформировался в сторону ухудшения. Прапорщики запаса и абсолютное большинство офицеров ускоренного производства были по своей сути не военными людьми, а производимыми из унтер-офицеров, имевшими плохую практическую подготовку и опыт боевых действий, не обладавшими ни точным уровнем образования, ни офицерской идеологией, ни устоявшимися корпоративными понятиями. Это, естественно, вносило существенные коррективы в мировоззренческие позиции «новых офицеров».
В рамках исследуемой темы мы считает необходимым сделать акцент на отношение армейской среды к факту падения самодержавия.
Офицерский состав ожидал династическую рокировку: Николай II – наследник Алексей при регентстве Великого князя Михаила Александровича. В своих мемуарах участник тех событий Г.М. Семенов109 пишет, что телеграфное сообщение об отречении императора на меня, как и на большинство окружающих, не произвело особенно глубокого впечатления. Причиной этому послужила без всякого сомнения, и та работа, которую проделали в армии многочисленные агитаторы не только из революционного лагеря, но и со стороны вполне, «лояльных» правительству кругов. «Нам, строевым офицерам, усиленно старались привить взгляд на необходимость отречения императора, добровольно или насильственно, путем дворцового переворота. Ввиду того что со стороны высшего командования не принималось ровно никаких мер для пресечения этих слухов, мы как бы приучались считать отречение Государя Императора и передачу им верховной власти Великому князю Николаю Николаевичу чуть ли не одним из обязательных условий в лучшую сторону, так как имя Великого князя Михаила Александровича в армии и в народе пользовалось популярностью и доверием»110.
Восприятие факта падения самодержавия в тот момент и.о. командира 3-го Верхнеудинского полка дислоцированного на Кавказском фронте, Г.М. Семенова можно считать наиболее характерным для армейского офицерства. О чем свидетельствуют различные источники и литература111.
По сути, согласия высшего военного руководства Вооруженных сил России на отрешение от власти Николая II добивался начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал-адъютант М.В. Алексеев112, предложив высказать мнение о дальнейшей судьбе Николая II.
Великий князь Николай Николаевич, генералы А.Е. Эверт, А.А. Брусилов, В.В. Сахаров, Н.В. Рузский, адмирал А.И. Непенин согласились c отречением безоговорочно. Адмирал А.В. Колчак не дал прямого ответа, но не возражал против развития ситуации113.
Социальные изменения в офицерской среде и в армии в целом в известной мере способствовали проникновению антивоенных настроений. К концу 1916 г. в войсках действовало свыше 150 большевистских организаций и групп114.
Однако советской историографии в силу ее гипертрофированной идеологизации было свойственно преувеличивать роль и значение большевиков в февральских событиях. Немаловажным историческим аргументом служит тот факт, что момент февральских событий из 29 человек, впоследствии избранных в ЦК партии115, занимавшихся подготовкой Октябрьского переворота, в Петрограде никого не было116, в то время большевиков в городе не насчитывалось и 2 тыс.117 человек, так что, пожалуй, можно согласиться с выводами, сделанными С.В. Холяевым118, что несмотря на то, что во время войны популярность большевиков значительно возросла, в феврале страна не была подготовлена к установлению большевистской власти: в февральской России 1917 г. еще имелись мощные политические силы, настроенные продолжать войну, тем более что армия готовилась к весеннему наступлению, которое могло существенно ускорить завершение войны119.
Л. Троцкий впоследствии напишет, что ленинская установка на вооруженное восстание до 4 апреля 1917 г. была единоличной, ни один из руководителей партии, находившихся в России, … «и в мыслях не имел курса на диктатуру пролетариата, на социалистическую революцию, никто не шел дальше демократии»120.
Неординарно и замечание: А.Ф. Керенского о событиях тех дней: «Ни одна партия левых, ни организации революционеров не строили никаких планов относительно революции»121 … и депутата IV Государственной думы В.В. Шульгина: «Они – революционеры – не были готовы, но она – революция – была готова»122.
Современный уровень накопления исторических знаний показывает: к концу 1916 г. революционный кризис страны определился полностью. Его важной составной частью был кризис армии. Например, донесения Департамента полиции правительству о настроениях в войсках Северного и Западного фронтов в январе 1917 г. свидетельствует: «Возможность того, что войска будут на стороне переворота и свержения власти, допустима, так как они слишком недовольны всем управлением страны»123.
У А.А. Брусилова в воспоминаниях находим: «… Можно сказать, что к февралю 1917 г. вся армия – на одном фронте больше, на другом – меньше – была подготовлена к революции…»124. Вряд ли этому, можно возразить.
Следует отметить, что война вызвала небывалое напряжение российской экономики. Военные расходы России составили в 1914 г. 1655 млн р., в 1915 г. – 8818 млн р., в 1916 г. – 14 573 млн р., а за восемь первых месяцев 1917 г. они равнялись 13 603 млн рублей. Общая сумма военных расходов России между началом войны и 1 сентября 1917 г. составила 38 650 млн р.125. Чтобы покрыть эти расходы, Россия между августом 1914 г. и сентябрем 1917 г. взяла займы на сумму 23 908 млн р., из которых 11 408 млн р. составили внутренние займы, 4429 млн – облигации и 8070 млн – внешние займы. Займы, как мы видим, составили 61,9% всех фондов, мобилизованных для ведения войны, но только 33,8 процента были получены от зарубежных кредиторов126.
Боевые действия потребовали существенных материальных затрат: один день войны 1914 г. обходился России в 10 млн р., уже в апреле 1917 г. эта цифра достигнет до 50 млн р.127
Россия тратила на войну 1/3 национального дохода (для сравнения: доход на душу населения в Англии составлял в то время 243 доллара, а в России – 44 доллара)128.
Констатируя рост технического оснащения Русской армии, по сравнению с довоенным периодом, английский историк Н. Стоун отмечает массовые поступления на фронты грузовиков, телефонов и др. средств современной (в тот период времени) войны129. Далее делает вывод: «В 1916 г. начала возникать новая Россия»130.
Британия в течение двух лет продала России тысячу аэропланов и авиационных моторов, 250 тяжелых орудий, 27 тыс. пулеметов, миллион винтовок, 8 млн гранат, 200 тыс. тонн взрывчатых веществ131.
Генерал А.А. Брусилов в своих воспоминаниях говорит о том, что с 1909 г. в армии в целом произошли изменения к лучшему, тем не менее техническое оснащение оставляло желать лучшего132 (см. прил. 1).
Несмотря на значительный рост производства военной промышленности армия испытывала нужду по всем позициям.
В русской армии приходилось 850 снарядов на каждое орудие, в западных армиях – от 2 до 3 тыс. снарядов. Русская армия располагала 60 батареями тяжелой артиллерии, а германская – 381 батареей. В июле 1914 г. всего лишь один пулемет, приходился более чем на тысячу солдат. (Только после грандиозных поражений в июле 1915 г. Генеральный штаб России заказал 100 тыс. автоматических ружей и 30 тыс. новых пулеметов133). В течение первых пяти месяцев войны военная промышленность России производила в среднем 165 пулеметов в месяц (пик производства был достигнут в декабре 1916 г. –1200 пулеметов в месяц). Русские заводы производили лишь треть автоматического оружия, запрашиваемого армией, а остальное закупалось во Франции, Британии и Соединенных Штатах; западные страны предоставили России 32 тыс. пулеметов.
Почти каждый тип пулемета имел свой собственный калибр патрона, что осложняло снабжение войск. То же можно сказать о более чем десяти типах винтовок (японские «арисак4а», американские «винчестеры», английские «лиэнфилд», французские «грас-кропачек», старые русские «берданы» использовали разные патроны). Более миллиарда патронов было завезено от союзников. Еще хуже было положение с артиллерией: более тридцати семи миллионов снарядов – два из каждых трех использованных – были завезены из Японии, Соединенных Штатов, Англии и Франции. Каждый снаряд до выстрела в среднем проделывал путь в шесть с половиной тысяч километров, а каждый патрон – в четыре тысячи километров. Недостаточная сеть железных дорог делала снабжение исключительно сложным, и к концу 1916 г. напряжение стало весьма ощутимым134.
Огромные потери вооружения в армии объяснялись и тем, что в первые годы войны русские не подбирали с поля боя винтовки.
Немаловажное значение в экономике России принадлежало осуществлению экспорта – импорта. Этот показатель снижался за счет недостаточной разветвленности железных дорог, катастрофической нехватки вагонов и локомотивов. Кроме того порты, открытые внешнему миру – Архангельск, Владивосток, Мурманск были плохо оборудованы для приема импорта.
Если в 1913 г. русский экспорт доставляемый по южным путям сообщения составил 1421 млн р., из которого 95% - продовольствие, то к июлю 1915 г. объем снизился до 404 млн р.135 Это в сою очередь оборачивалось негативными явлениями в экономике страны.
На Урале по разным причинам бездействовало 66 домен, или 50% общего их числа. С потерей западных губерний страна лишилась ряда крупнейших предприятий угольной, химической, металлургической и текстильной промышленности. В сельском хозяйстве посевные площади сократились на 10%, сбор хлеба – на 20%136.
Тем не менее с начала войны Россия совершила большой бросок вперед в развитии своей военно-промышленной мощи. Несмотря на потерянные территории, мобилизованных квалифицированных рабочих и обезлюдевшее село, страна явственно мобилизовала свои ресурсы. Производство в промышленности выросло в четыре раза, синтез химических веществ удвоился. Страна могла гордиться 2000% увеличением производства снарядов, 1000% ростом производства артиллерийских орудий, 1100% увеличением производства винтовок137.
В начале 1915 г. русская промышленность производила 358 тыс. снарядов в месяц, а через год – более полутора миллионов. Русская артиллерия приближалась к западной норме боеприпасов на орудие в условиях наступления – тысяча снарядов. К началу 1916 г. в армию влились еще два миллиона экипированных солдат.
Если принять экономическое производство 1913 г. за 100 %, то дальнейшее экономическое развитие страны будет выглядеть следующим образом138:
1914 - 101,2% 1916 - 121,5%
1915 - 113,7% 1917 - 77,3%
Производство машинного оборудования всех типов выросло с 308 млн. р. в 1913 г. до 575 млн. в 1915 г. и 978 млн. р. в 1916 г.139
Резко выросло производство вооружении. Пожалуй, наиболее наглядно это видно из цифр производства пушек (см. табл. 4).
Таблица 4.
Сравнительные данные по производству
артиллерийских орудий в России
|
1914 |
1917 |
|
|
Легкие пушки |
6278 |
7694 |
|
Легкие гаубицы |
959 |
1868 |
|
Тяжелые орудия |
240 |
1086 |
|
Очень тяжелые орудия |
- |
344 |
|
Зенитные орудия |
- |
329 |
|
Общее число |
7477 |
11 321140 |
По мнению известного в мировой науке экономиста Дж.-М. Кейнса, Россия все же приложила колоссальные усилия: производственный потенциал России увеличился между 1913 и 1917 гг. почти на 40% (затем наступил резкий спад). Доля иностранных инвестиций в общем их объеме капиталовложений составила примерно половину141.
Пытаясь уже в ходе войны исправить положение с транспортом, русское правительство в срочном порядке начало строить 5 тыс. километров новых железнодорожных путей, но к 1917 г. сумело завершить строительство лишь половины из них142. Самой важной была Мурманская железная дорога, соединившая железнодорожную систему России с единственным незамерзающим портом на Баренцевом море. Важным достижением России было завершение строительства железной дороги Петроград – Мурманск.
К 1917 г. дефицит бюджета достиг 39%143. С начала войны правительством были проведены 6 внутренних облигационных займов на общую сумму 8 млрд. р., с помощью которых было покрыто 30% военных расходов к началу 1917 г.144
Своеобразный итог военным займам 1916 г. подвело состоявшееся 6 февраля 1917 г. заседание Комитета финансов, последнее в его почти вековой истории. Полностью посвященное анализу проблем внутреннего государственного кредита и положению казначейства, заседание отличалось несвойственной его участникам резкостью суждений, их нескрываемым пессимизмом... популяризации займов не достигнут желанной цели, если не будет создана более благоприятная почва внутри империи145.
Не менее жесткую оценку сложившейся ситуации давала Кредитная канцелярия. Исполнив к концу января указание министра финансов о разработке программы проведения внутренних кредитных операций на 1917 г., она, имея в виду краткосрочн6ые и долгосрочные займы, отмечала, что «емкость ... рынка в отношении помещения в такого рода займы представляется в известной степени использованной»146. По существу, это был «приговор» внутреннему кредиту царского правительства.
Положение дел в стране и армии как нельзя лучше иллюстрируют два известных документа:
1. Показания А.Д. Протопопова (на момент Февральских событий занимавшего должность министра внутренних дел) Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства о состоянии страны к зиме 1916/1917 гг.;
2. Протокол журнала 141 Особого совещания147 для обсуждения и объединения мероприятий по обороне государства о положении России в начале 1917 г. (см. прил. 2,3).
Участие России в продолжительной широкомасштабной войне коренным образом изменило положение с военным строительством, усилило существующие противоречия, породило и обострило трудности как объективного, так и субъективного характера.
Так сложилось исторически, что военная область была сферой влияния исключительно императора. Основные государственные законы подчеркивали, что «Государь Император есть Державный Вождь Российской армии и флота. Ему принадлежит верховное начальствование над всеми сухопутными… вооруженными силами Российского государства. Он определяет устройство армии и флота и издает указы и повеления относительно дислокации войск, приведение их на военное положение, обучение их, прохождение службы чинами армии и флота, всего вообще относящегося до устройства Вооруженных сил и обороны Российского государства»148.
С 23 августа 1915 г. верховное главнокомандование Вооруженными силами осуществлял император Николай II. «Личное руководство» императора и присутствие его свиты на театре военных действий не оказало благотворного влияния на повышение боеспособности армии. Одновременное руководство армией и государственными делами отрицательно сказывалось на результатах обеих сфер. Подсчитано: из 19 месяцев пребывания на посту Верховного главнокомандующего 9 месяцев царь находился в Ставке, 6 – в столице, 4 – в разъездах между Могилевом, Царским Селом и Петроградом149.
Назначение Николаем II самого себя Верховным главнокомандующим А.А. Брусилов назвал «добавлением ко всем остальным бедствиям»150. В этих пяти словах заключена, по мнению диссертанта, очень точная «аттестация» Николая II, как Главковерха.
При Верховном главнокомандующем состоял штаб, который включал ряд управлений, ведавших разработкой оперативных вопросов, организацией разведки, укомплектованием войск фронтов и обеспечением их главными видами довольствия, назначениями командного состава, руководством путей сообщения на театре военных действий, осуществлением взаимодействия сухопутных сил с флотом, а также многими другими. Должность начальника штаба Верховного главнокомандующего занимал генерал М.В. Алексеев, выдающийся стратег, обладающий невероятной работоспособностью151.
Необходимо подчеркнуть, что из воевавших государств только Россия с начала Первой мировой войны имела между Верховным главнокомандующим и руководством армиями промежуточную командную инстанцию – фронтовое командование152.
Военная стратегия Николая II как Верховного главнокомандующего носила крайне пассивный характер. Наступательные операции предпринимались редко, не достигали поставленных целей. За 19 месяцев командования императора Северный и Западный фронты, перемещаясь на восток, оставили врагу обширные территории Белоруссии и Украины. Верховный главнокомандующий не смог воспользоваться и успехами Кавказской армии и Северо-Восточной Турции и Персии. Босфорская операция осталась незавершенной153.
До марта 1917 г. император как глава государства имел высшие полномочия в вопросах военно-кадровой политики. Именно он подписывал все законы, указы, решения Военного Совета, относившиеся к сфере расстановки и комплектования офицерского корпуса.
Много правовых актов было введено личными указами царя. В целом анализ полномочий императора и его деятельности по решению кадровых проблем показал, что глава государства придавал формированию офицерского корпуса одно из первостепенных значений.
Николай II практически участвовал в регулировании служебного роста офицеров. Император ежедневно принимал решения по кадровым вопросам. Он утверждал кандидатские списки на повышение в чинах и должностях офицеров. Его личной прерогативой было присвоение всех офицерских званий и назначение на высшие военные посты.
Гвардейские же части вообще были недоступны вмешательству даже со стороны командующих фронтами в вопросы назначения или смещения командиров, и именно там по свидетельству А.А. Брусилова154, были произведены самые неудачные кадровые назначения – командир I Гвардейского корпуса Великий князь Павел Александрович, который ничего не понимал в военном деле; командир II Гвардейского корпуса Гаук, терявший в боевой обстановке присутствие духа. Гвардейские части шли в атаку любой ценой, не считаясь с потерями155.
Значительные промахи у императора были и в области внешней политики. Россия попала в зависимость от иностранных кредитов, она несла основную тяжесть войны, но среди стран Антанты была лишь на третьем месте, и император не смог добиться усиления роли России.
Диссертант полагает, что состояние Русской армии к 1917 г. отражало слабость страны в политической, социальной, экономической и культурной сферах. Русские солдаты отличались мужеством и упорством, но огромные людские силы часто использовались военачальниками бездарно. Неэффективная организация порождала дефекты снабжения во всем – вооружении, амуниции, средствах связи, медицинском оборудовании. В России отсутствовало главное необходимое для войны индустриального века условие – компетентное экономическое планирование. Бездумно мобилизовывались квалифицированные рабочие. Невоенные отрасли промышленности пришли в упадок довольно быстро, озлобляя страдающее население. Отсутствие промышленных товаров лишало стимула сельскохозяйственных производителей.
Запасы продовольствия сосредотачивались на частных складах, император не смог добиться их передачи на удовлетворение потребностей народа и армии. Огромная страна не имела четкого контролирующего механизма. Все эти факторы отрицательным образом сказывались на боеспособности армии.
На основании изложенного выше, можно сделать определенные выводы:
1. Россия, не имея подлинной, воодушевляющей народ общенациональной цели, оказалась вовлеченной в полномасштабную войну, требующую привлечения всех ее ресурсов. Эта ситуация была бы, возможно, терпимой в случае скоротечной войны, но напряжение нескольких лет и потери, исчисляемые миллионами человеческих жизней, делали сомнительной моральную обоснованность жертв.
2. Самодержавие оказалось неспособным справиться с кризисом в условиях участия в мировой войне. Это и дало основание величайшему российскому философу Н.А. Бердяеву писать: «Разложение императорской России началось давно. Ко времени революции старый режим совершенно разложился, исчерпался и выдохся. Война докончила процесс разложения. Нельзя даже сказать, что Февральская революция свергла монархию в России, монархия в России сама пала, ее никто не защищал, она не имела сторонников»156.Процесс разложения в немалой степени коснулся и армии. Тенденции разложения армии прогрессировали.
3. Несмотря на бурный подъем военно-промышленного производства в стране правительству не удалось добиться четкого своевременного обеспечения фронтов как необходимым вооружением, так и довольствием:
а) из-за отсутствия производства в стране некоторых видов по тому времени средств вооружения;
б) низкой пропускной способности железных дорог, недостатка подвижных составов;
в) практически отсутствия коммуникаций между фронтами;
г) отсутствия четкого механизма контроля за снабжением армий.
4. Отсутствие политической стабильности в стране, нехватка товаров первой необходимости, вызванная переводом экономики на военные рельсы, сказались на ухудшении морально-психологического состояния населения и армии, способствовали росту антивоенных настроений.
5. Тенденция потери армией боеспособности приобрела устойчивый характер. Более того, латентные процессы падения морального духа офицерства и особенно солдат, все чаще прорывались наружу.
Таким образом, к 1917 г. Русская армия в силу объективных и субъективных факторов стала активным субъектом революционных событий в стране.
Русская армия, став активным субъектом революционных событий в феврале 1917 г., представляла собой жизненно-важный интерес для двух властных параллелей, возникших в России практически одновременно после падения самодержавия - Временного правительства157 и Петроградского Совета рабочих депутатов158. Это объясняется следующим:
в-четвертых, Февральская революция, приняв стремительный и необратимый характер, привела страну к результатам, неожиданным для всех без исключения общественных движений и партий, выступавших против существующего строя и, соответственно, спровоцировавших эти события. Это признавал и один из лидеров революции П.Н. Милюков: «Мы не хотели этой революции перед лицом неприятеля, я даже не предвидел ее: она произошла без нас, по вине, по преступной вине императорского режима»159.
Затянув организационный момент по формированию кабинета правительства, буржуазия получила параллельную властную структуру в лице самоназначенных лидеров Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Советы же продемонстрировали способность быстрого реагирования на развитие ситуации и воспользовались возможностью установления контроля над армией, создав условия для стихийного развития процессов дальнейшей демократизации в армии, которые вызвали падение ее боеспособности.
Как показывает ход исторических событий, любая революция порождает инициативу практически всех политических образований, представителей всех социальных слоев общества в борьбе за власть, и влияние на армию как средство удержания власти.
В ходе Февральской революции в стране установилось двоевластие: с одной стороны, – Временное правительство (правительство буржуазии и помещиков), с другой – Петроградский Совет. По определению В.И. Ленина, «... выражающий интересы пролетариата и всей беднейшей части городского и сельского населения» между Временным правительством и Петроградским Советом, несмотря на видимое отсутствие конфликта развернулась основная борьба за власть.
В таких условиях Временное правительство начало борьбу за установление контроля за армией в условиях двоевластия. Для начала необходимо было разработать концепцию военного строительства.
Однако разработка подобной концепции для Временного правительства осложнялась не только деструктивным состоянием Петроградского гарнизона, стихийно втянутого в революционные события в столице, но и молниеносно распространившимся по армиям Приказом №1 Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, опубликованного 1 марта 1917 г. (см. прил. 5).
Столь стремительному распространению приказа по армии способствовали следующие факторы:
По свидетельству П.Н. Милюкова160 4 пункта печально знаменитого приказа были предложены сотрудником газеты «День» С.А. Кливанским, известным более под псевдонимом «товарищ Максим»: «1) предложить солдатам не выдавать оружия никому; 2) немедленно избрать представителей в Совет; 3) предложить товарищам солдатам подчиняться при своих политических выступлениях только Совету рабочих и солдатских депутатов; 4) подчиняясь на фронте офицерам, вместе с тем считать их вне фронта равноправными гражданами». На основании изложенного было бы правомерным снять предположения о том, что Приказ №1 – абсолютное, свободное творчество масс.
Издав Приказ №1, Петроградский Совет, с точки зрения тактики, в самом начале Февральских событий одержал серьезную победу над Временным комитетом Государственной думы в борьбе за влияние на армию, объявив (в п.3) о своем политическом руководстве войсками и закрепив свои завоевания даже в названии своего органа162.
С точки зрения стратегии, Петросовет одним безответственным росчерком пера свел на нет важнейший в армии принцип единоначалия, что не могло не привести к падению дисциплины в войсках и, как следствие, – падению их боеспособности.
Принцип выборности командиров не был включен в Приказ №1 Петросовета, однако он был приемлем для концепции военного строительства Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Свидетельством тому служит обсуждение вопроса о целесообразности введения выборного начала в армии на совместном заседании с членами Временного комитета Государственной думы в ночь с 1 на 2 марта 1917 г., на котором со стороны Петросовета присутствовали члены исполкома меньшевики Н.С. Чхеидзе, Н.Д. Соколов, Н.Н. Суханов, Ю.М. Стеклов и эсер В.Н. Филипповский163.
На указанном выше заседании правые социалисты объявили о своем решении в состав правительства не входить, предоставить Временному комитету IV Государственной думы по своему усмотрению сформировать временное правительство на определенных условиях (прил. 6), двумя из которых были:
— невывод и неразоружение революционных полков;
— гражданские права для солдат.
Тем не менее, силу противостояния Временного правительства и Петросовета, явно продемонстрированную в документах, принятых в это время, не следует, полагает соискатель, преувеличивать. В первые дни революции отчетливо проявилось и обоюдное стремление к взаимодействию. Характер взаимоотношений официальной власти и революционной демократии отнюдь не исчерпывался известной формулой: «власть без силы и сила без власти». Еще 1 марта в ходе переговоров с думским комитетом члены Исполкома Совета заявили, что они будут поддерживать Временное правительство постольку, поскольку оно будет осуществлять согласованную с Исполкомом программу.
Подтверждение этому находим в небезызвестном труде П.Н Милюкова164. Все выдвинутые Петросоветом требования были приняты Временным правительством и опубликованы в воззвании к гражданам от 6 марта 1917 г., в котором излагалась программа его деятельности. Воззвание от 6 марта первой своей задачей ставило доведение войны до победного конца165.
Первоочередность означенной задачи автоматически выдвигает на передний план вопрос об усилении влияния Временного правительства на армию.
Решение этой важнейшей для правительства задачи осложнялось:
а) «... незнанием позиции войск не только вне Петрограда и не фронте, но и даже внутри Петрограда и в ближайших его окрестностях»166.
б) объявленным Петросоветом началом «демократизации» армии, а также необходимостью согласования решений с вышеназванным органом;
в) деформацией взаимоотношений между солдатами и офицерами, выразившейся в массовых неповиновениях и убийствами командиров. По свидетельству военного атташе английского посольства в России генерала Нокса в батальоне Волынского полка все 40 офицеров были изгнаны, в Егерском – 22, в 1-м Железнодорожном – из 64 оставлено 16, да и те были разоружены167.
То же самое происходило и в других тыловых гарнизонах168. В Казанском военном округе за несколько дней революции были арестованы 20 генералов, около 150 полковников и подполковников169.
По мнению диссертанта, главной проигранной позицией Временного правительства было упущенное время. Петросовет изданием Приказа №1 заставил Временное правительство идти вслед за событиями, учитывать озвученные правила.
Вопреки расхожим мнениям нельзя утверждать, что Временным правительством не предпринимались попытки по преодолению негативных явлений в армии в самом начале февральских событий: первой акцией комитета явился приказ о водворении воинских частей обратно в казармы, о возвращении офицеров в свои части, о сдаче оружия и полном подчинении солдат офицерам170.
27 февраля, еще до взятия буржуазией власти, Временный комитет предпринял попытку обуздать армию, создав Военную комиссию под руководством полковника Б.А. Энгельгардта171 одной из целей которой было восстановление в армии руководства офицеров над солдатскими массами.
10 марта 1917 г.172 налажена работа контактной комиссии по установлению взаимоотношений с Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов (в т.ч. и по вопросам, касающимся армии).
Диссертант полагает, что во всех этих мерах предпринятых правительством, внешне последовательных и логичных недоставало знания психологии солдатских масс.
Отказавшись стрелять в демонстрантов и повернув оружие в сторону жандармов, солдаты нарушили присягу. Вовлеченные стихией в разгром арсенала, разграбление винных складов, роспуск тюрем, расправы над офицерами – превратились в толпу уголовных преступников и, конечно же, осознавали, что по всем законам заслуживают жесточайшего наказания.
Для того, чтобы получить индульгенцию в своих прегрешениях, депутация от питерских солдат обратились во Временный комитет Государственной думы с просьбой издать какое-нибудь постановление о мерах, закрепляющих революцию в армии. На ответ комитета, что для таких решений время не наступило, один из солдат повернулся на каблуках, сказав: «Тем лучше. Мы напишем приказ сами»173.
Неправильно выбранный тон в отношении солдат, непонимание их насущных проблем оттолкнули солдат от буржуазного правительства, заставили искать покровителей в лице Петроградского Совета рабочих депутатов, вопреки тому, что в начале революционных событий Временный комитет Государственной думы в сознании солдат ассоциировался с законной полноправной властью, по свидетельству П.Н. Милюкова, 27 февраля 1917 г., воинские части одна за другой в полном составе переходили на сторону Государственной Думы174.
Как писал впоследствии английский посол Д. Бьюкенен, «... если бы только среди членов Думы нашелся настоящий вождь, способный воспользоваться первым естественным движением восставших войск к Думе и сумел бы собрать их вокруг этого единственного легального конституционного учреждения в стране, то русская революция получила бы счастливое продолжение. Но такого вождя не оказалось»175.
Диссертант полагает, что здесь должна идти речь не столько о вожде, сколько о разумном и взвешенном, а главное, своевременном законодательном разрешении ситуации, сложившейся в Петроградском гарнизоне, принявшем участие в революционных событиях. Поэтому можно частично согласиться с таким наблюдением английского посла и сделать вывод: Временное правительство (в тот момент – Временный комитет) на сутки опоздало в решении наиглавнейшего вопроса текущего момента – установления контроля над солдатскими массами, в результате чего получило 1 марта Приказ №1 Петросовета, написанный под диктовку солдат и популистов различного толка членом исполнительного комитета Н.Д. Соколовым176.
Временное правительство так и не смогло преодолеть громадную социальную дистанцию, разделявшую ее с народом, представителями которого были, в частности, солдаты.
У буржуазии не было другого выхода, кроме компромисса с Петроградским Советом, в распоряжении которого находился 200-тысячный Петроградский гарнизон, получивший «откупную» у Совета.
Главные задачи своей внутренней политики Временное правительство обнародовало в Декларации 3 марта 1917 г. В ней объявлялось о полной и немедленной политической амнистии; установлении свободы слова, печати, собраний для всех граждан независимо от сословий и национальности и распространении этих положений на военнослужащих; немедленной подготовке на основе всеобщего, равного, тайного и прямого голосования выборов Учредительного собрания, которое должно будет установить форму будущего правления и Конституцию страны; замене полиции народной милицией; перестройке местного самоуправления. В Декларации особым пунктом предусматривалось неразоружение и невывод из Петрограда воинских частей, принимавших участие в революционных выступлениях и при этом подчеркивалась необходимость сохранения строгой воинской дисциплины. Для солдат устранялись все ограничения в пользовании общественными правами, в которых они уравнивались со всеми остальными гражданами.
Повсеместно проводились солдатскими комитетами выборы офицеров177.
Необходимо подчеркнуть, что в построении концептуальных основ в военном строительстве Временному правительству необходимо было совместить две взаимоисключающие тенденции, заложенные в Декларации. Первая тенденция – дальнейшая демократизация армии, обусловленная требованиями Петроградского Совета. Вторая тенденция – укрепление дисциплины в армии, сохранение боеспособности Вооруженных сил в соответствии с курсом на продолжение войны до победного конца.
Первым шагом по локализации действия Приказа №1 явилось требование правительства ограничить его действие пределами Петроградского гарнизона.
Приказ №2 Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов от
5 марта 1917 г.178 (см. прил. 7), разъясняющий Приказ №1, получил меньшую известность, чем предыдущий в силу того, что он был передан на фронты по официальным каналам Военного министерства179 7 марта. В тот же день приказ был напечатан в газетах «Речь» и «День»180. В «Известиях Петроградского Совета» приказ опубликован не был. По форме приказ не отличался четкостью, ясностью и лаконичностью. И, хотя он написан не только с ведома, но и по явному требованию Временного правительства, нанес еще один непоправимый удар по дисциплине в армии, узаконил «Все произведенные до настоящего времени выборы офицеров»181.
Пункт 2 содержал обещания решения вопроса о выборности командиров. Приказ вызвал отрицательную реакцию на фронтах. Кроме чудовищного содержания приказа у главнокомандующего Северным фронтом генерала Н.В. Рузского вызвало возмущение то, что подобные «приказы» попадают не через Ставку, о чем в телеграмме от 6 марта182 он сообщает начальнику штаба Верховного главнокомандующего генералу М.В. Алексееву и просит поставить об этом в известность «центральное правительство». В тот же день Н.В. Рузский доложил в Ставку, что в Пскове, Двинске и других городах произведены массовые аресты офицеров и генералов солдатами. Командующий выразил опасения в том, что «... представляется серьезная опасность разложения армии, при которой предстает грозный вопрос о возможности успешной борьбы с нашим противником»183.
4 марта военный министр А.И. Гучков рассылает телеграммы по инстанциям: «Убедительно прошу не принимать суровых мер против участников беспорядков, они только подливают масла в огонь... при этом добавил, что правительство фактически не располагает властью «...само существует, лишь пока это допускается Советом»184.
Пункт 4 Приказа №2 предписывал исполнение распоряжений думского комитета при условии, что они не противоречат постановлениям Петросовета. Пунктом 1 утверждались выборные комитеты из нижних воинских чинов.
Демократизация армии, изначально имела уродливую форму, приданную ей Петроградским Советом, резонируя, достигала чудовищных результатов.
4 марта от командира 42 армейского корпуса А.А. Гулевича поступила телеграмма о том, что крепость Выборг захвачена солдатами: «Власть над гарнизоном крепости в руках солдатских делегатов... Комендант крепости генерал от инфантерии Петров арестован нижними чинами»185.
В действующей армии начались массовые неповиновения солдат командирам, о чем свидетельствуют рапорт командующего 12 армией Р.Д. Радко-Дмитриева главкосеву генералу Н.В. Рузскому от 5 марта 1917 г. и предписание и.о. начштаба 7 армии Н.Н. Головина о принятии мер против распространения в армии Приказа №1186.
В отличие от высшего военного командования Временное правительство не решилось на запретительные меры с целью пресечения действия Приказов №1,2 Петросовета, соответственно падения дисциплины в армии, проявлениям анархии.
Вместо этого от лица Петроградского Совета был составлен и подписан Военным министерством вполне лояльный текст Воззвания (см. прил. 8), где еще раз было прописано ограничение действия вышеназванных приказов пределами Петроградского округа; содержался призыв к налаживанию отношений между солдатами и офицерами и обещание выработки новых правил взаимоотношений между солдатами и командным составом187.
По мнению диссертанта, с момента опубликования данного документа началась «капитуляция» Временного правительства в борьбе за влияние на армию.
В войска тем же числом была направлена директива за подписью военного министра – приказ №114188, которым отменялось титулование офицеров, действие ст.ст. 99-104 Устава внутренней службы, запрет на участие в различных союзах и обществах, образуемых в политических целях.
Здесь же предлагалось Главному управлению приступить к разработке соответствующих статей воинских уставов в соответствии с новыми узаконениями.
Комиссия по переработке военного законодательства во главе с бывшим военным министром генералом А.А. Поливановым приступила к спешному перекраиванию старых воинских уставов. Их подгоняли под заявленную «демократизацию» в армии. Необходимо заметить, что ни в одном из приведенных документов, а также отдельно, концепции дальнейшего повышения боеспособности Русской армии правительством сформулировано не было.
Обращает на себя внимание и тот факт, что текст новой Присяги189
(см. прил. 9) был опубликован 9 марта. Уже на 12 марта в ГУГШ было назначено ее принятие: «В воскресенье, 12 марта, в 12 часов дня в помещении Генерального штаба будут приведены к присяге на верность службы Отечеству и новому государственному строю все чины ГУГШ»190.
Данный документ дает основания полагать, что даже военные чины Генерального штаба не совсем точно выражали сущность новой власти (см. выше подчеркнутое авт.), поскольку Конституцию и форму государственного правления согласно принятой Временным правительством программе должно было принять Учредительное собрание.
Генерал А.И. Деникин, в то время командовавший 8 армейским корпусом на Румынском фронте, пишет, что «приведение к Присяге прошло спокойно… ни подъема, ни успокоения в смятенные умы не внесло» и только «…граф Келлер заявил, что приводить к присяге свой корпус не станет, так как не понимает существа и юридического обоснования верховной власти Временного правительства191.
Анализ текста Присяги приводит к выводу о том, что составлена она была наспех, не был сделан акцент на повышение чувства патриотизма, долга военнослужащих, защиту Отечества от внешнего врага.
Грамотно, с большим пафосом, составленный текст Присяги несомненно мог бы положительно сказаться на повышении морального духа армии и дисциплины.
Можно предположить, что Исполнительному комитету Петроградского Совета вряд ли понравилось содержание торжественной клятвы, поскольку в ней нет ни слова о свершившейся революции и явно взяты атрибуты из царских времен: «…осеняю себя крестным знамением…». К тому же 9 марта Временное правительство за подписью военного министра выпустило воззвание к армии, в котором, правда, в осторожных выражениях атаковало Петроградский Совет: «Объединяйтесь все около Временного правительства, веря, что оно положит все силы на вашу защиту. В столице отдельные группы продолжают сеять раздор, связывая решения Временного правительства и препятствуя их проведению в жизнь… Не слушайтесь сеющих рознь. Много немецких шпионов, скрываясь под серой солдатской шинелью, мутят и волнуют нашу среду»192.
Газета «Правда»193 не преминула заявить, что выступление Временного правительства является не чем иным, как нападением на Совет рабочих и солдатских депутатов. В полках столичного гарнизона начались митинги протеста. С фронта в Петроградский Совет стали прибывать делегации солдат, настойчиво требуя мер против наступления генералов194.
Воззвание Гучкова вызвало массовый протест: от 8 марта о распространении действия Приказов №1,2 Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов только на Петроградский гарнизон; от 11 марта на Петроградской стороне состоялся антивоенный митинг, в котором приняло участие 1500 человек, было постановлено предложить Совету немедленно обратиться к международной, в особенности к германской и австрийской, демократии с призывом заставить свои правительства заключить мир. 12 марта прошло собрание на Ижорском заводе, оно предложило Совету обратиться к рабочему классу воюющих стран восстать против своих правительств и заключить мир195. В тот же день в Москве развернулись демонстрации под лозунгами: «Да здравствует Учредительное собрание», «Мир и братство народов»196.
В ответ на вышеизложенные резолюции лидеры исполнительного комитета Петросовета 14 марта обратились к народам всего мира: «В сознании своей революционной силы российская демократия заявляет, что она будет всеми мерами противодействовать захватнической политике своих господствующих классов и она призывает народы Европы к совместным решительным выступлениям в пользу мира»197.
Воззвание Совета не указывало конкретные меры в борьбе за мир. Оно даже не обещало начать в ближайшее время переговоры о мире. Напротив, в воззвании подчеркивалось: «Мы будем стойко защищать нашу собственную свободу от всяких реакционных посягательств как изнутри, так и извне. Русская революция не отступит перед штыками завоевателей и не позволит раздавить себя внешней военной силе»198.
В ответ на воззвание Совета дипломатический корпус союзнических стран потребовал точного определения позиции Временного правительства. 16 марта Милюков как министр иностранных дел послал телеграммы русским представителям за границей, в которых подчеркивал, что русская революция имеет своей целью довести войну до окончательной победы.
В беседе с представителями газет 23 марта Милюков сказал: «Если мы, русские, претендуем на обладание Константинополем и проливами, то этим мы ничуть не посягаем на национальные права Турции, и никто нам не вправе бросить упрек в захватнических тенденциях. Обладание Царьградом всегда считалось исконной национальной задачей России»199.
Лидеры Совета потребовали обсуждения вопроса в «контактной комиссии». В комиссии меньшевик И.Г. Церетели предложил обратиться на этот раз от имени правительства к армии и населению с торжественным заявлением, в котором должны быть обещаны: во-первых, решительный разрыв с захватнической политикой, во-вторых, принятие мер к достижению всеобщего мира. Кадет В.Д. Набоков, управляющий делами правительства, рассказывает, как Церетели убеждал членов правительства: «Он доказывал, что, если Временное правительство обнародует такую декларацию, последует небывалый подъем духа в армии, что ему и его единомышленникам можно будет тогда с полной верой и с несомненным успехом приступить к сплачиванию армии вокруг Временного правительства, которое сразу приобретет огромную нравственную силу. «Скажите это, – говорил он, – и за вами все пойдут как один человек»200.
Набоков полагал, чтоЦеретели советовал буржуазии опубликовать заявление для успокоения масс, и Временное правительство сдалось на доводы «контактной комиссии». 28 марта было опубликовано заявление, суть которого заключалась в следующем: «Предоставляя воле народа в тесном единении с нашими союзниками окончательно разрешить все вопросы, связанные с мировой войной и ее окончанием, Временное правительство считает своим правом и долгом ныне же заявить, что цель свободной России – не господство над другими народами, не отнятие у них национального достояния, не насильственный захват чужих территорий, но утверждение прочного мира на основе самоопределения народов»201.
Временное правительство выразилось в воззвании буквально словами декларации Совета от 14 марта. Но, отдав дань требованиям мелкобуржуазных лидеров Совета, правительство добавило: «Русский народ не допустит, чтобы родина его вышла из великой борьбы униженной и подорванной в жизненных своих силах. Эти начала будут положены в основу внешней политики Временного правительства, неуклонно проводящей волю народную и ограждающей права нашей родины, при полном соблюдении обязательств, принятых в отношении наших союзников»202.
18 апреля (1мая – по новому стилю) 1917 г. в Международный день пролетарской солидарности П.Н. Милюков направил ноту союзникам, в которой содержались заверения Временного правительства о дальнейшем участии России в мировой войне до победного конца.
По мнению диссертанта, наибольшую непоследовательность и противоречивость Временное правительство проявило в заявлениях по вопросу об отношении к войне. Поскольку рассмотренное выше заявление правительства и нота Милюкова диаметрально расходились в вопросе о продолжении войны и ее целях. В ракурсе рассматриваемой темы именно этот вопрос являлся базисным для предмета нашего изучения.
Вопрос о продолжении войны из важнейших вопросов для России того исторического периода, в нем заключался основной узел противоречий всех политических сил, поэтому нота Милюкова вызвала волну возмущения среди сторонников Советов, многотысячные демонстрации с участием солдат Петроградского гарнизона под лозунгами: «Долой Временное правительство!», «Вся власть Советам!».
Последовавшие вслед за этим отставка военного министра, министра иностранных дел и формирование нового коалиционного состава кабинета министров с участием представителей Совета (см. прил. 4) в значительной мере сказались на дальнейшей выработке концепции усиления влияния Временного правительства на армию.
А.Ф. Керенский, назначенный военным и морским министром, уже 2 мая 1917 г. приступил к обсуждению проекта Декларации прав солдата, подготовленной комиссией во главе с генералом от инфантерии А.А. Поливановым.
Текст проекта Декларации был приведен в приказе военного министра №213 от 16 апреля 1917 г. Декларация прав солдата состояла из 18 пунктов, направленных на дальнейшую демократизацию армии и не содержала в себе обязанностей, возлагаемых на солдат.
По образному выражению М.В. Алексеева, приведенного известным историком А.А. Керсновским, это был последний гвоздь, уготованный для вбивания в гроб Русской армии, поскольку этот документ окончательно подрывал единоначалие в армии.
В этой связи интересно высказывание П.Н. Милюкова: «Справедливость требует сказать, что в этом процессе разрушения А.И. Гучков не захотел перешагнуть последней грани: он остановился перед опубликованием Декларации прав солдата»203.
Сам же А.И. Гучков свою отставку прокоментировал так: «Я ушел от власти потому, что ее просто не было»204.
Самым ярким показательным примером целенаправленных действий высшего военного командования и Временного правительства по локализации стихийных проявлений демократизации в армии, по оценке диссертанта, является работа с войсковыми комитетами.
Первым требованием Приказа №2 Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов было создание выборных комитетов из воинских чинов.
«Эти комитеты, - вспоминал военный министр А.И. Гучков, – возникли немедленно, и перед Ставкой и Военным министерством встал вопрос не о том, вводить или не вводить в армии это революционное новшество, а о том, в состоянии ли мы их распустить»205.
И если Временное правительство пустило на самотек процесс образования солдатских комитетов206, то военное командование в тех случаях, когда не удавалось предотвратить образование выборных солдатских органов, пыталось их игнорировать.
Например, в «Известиях Петроградского Совета» появилась статья «О контрреволюционных происках», в которой говорилось: «... у нас имеется приказ ген. Драгомирова207... не признающий прав избранных солдатами разных комитетов»208.
Не имея возможности рассчитывать на помощь правительства в борьбе с пропагандой, разлагающей армию, Верховный главнокомандующий генерал М.В. Алексеев рассылает в войска телеграмму №2137 от 11 марта, в которой предлагает взять под контроль формирование солдатских комитетов, ввести в их состав офицеров... дабы взять ход событий в свои руки»209.
Военное руководство надеялось с помощью объединенных солдатско-офицерских организаций «укрепить боевую мощь армии»210 и в то же время – отстранить их от вмешательства в оперативные вопросы.
30 марта 1917 г. – был подписан приказ Верховного главнокомандующего №51, вводивший общее для всех фронтов «Временное положение об организации чинов действующей армии и флота»211. Это положение довольно умело обходило наиболее острые вопросы и потому не вызывало столь большого возмущения солдатской массы.
Уже 16 апреля вышло «Положение о ротных, полковых и армейских комитетах» были объявлены в приказе по военному ведомству №213»212.
В целом в данных документах военные чиновники и Временное правительство предприняли попытку «приручить» стихийно возникшие войсковые комитеты и определить им «конкретные» функции:
— содействие командному составу;
— поднятие боеспособности в войсковых подразделениях;
— наблюдение за хозяйственной деятельностью;
— проведение среди солдат культурно-просветительной работы.
И все же придать четкую единообразную правовую форму войсковым комитетам не удалось. Это видно из доклада Верховного главнокомандующего А.А. Брусилова от 14 июня 1917 г. А.Ф. Керенскому: «... многие комитеты стремятся по всем вопросам действовать самостоятельно»213. Подробно деятельность войсковых комитетов освещена известным советским историком В.И. Миллером214.
Необходимо признать, что Временное правительство проводило неразумную кадровую политику. Это в свою очередь не могло не сказаться отрицательно как на боеспособности Русской армии, так и на авторитете правительства и доверии к нему.
В качестве первоочередной меры в военном строительстве новый министр провел «строевой смотр» на политическую благонадежность высшего военного руководства. 19 марта А.И. Гучков прислал М.В. Алексееву письмо, в котором изложил свой взгляд на причину военных неудач, одной из которых «…являлось также неподготовленность высшего командного состава армии», при подборе которого «не только не искали, но боялись людей с большими дарованиями, сильным характером, твердой волей и крепкими убеждениями. Совершенно естественно, что такое пренебрежение к моральной стороне дела должно было привести страну к тяжелому кризису, а может быть, и к катастрофе», - заключал военный министр215.
Началось «немедленное обновление командного состава. Первым
А.И. Гучков предложил «удалить» главнокомандующего Западным фронтом генерала от инфантерии А.Е. Эверта. Из состава командующих армиями – генералов А.И. Литвинова, Л.В. Леша, В.А. Горбатовского, Д.В. Баландина, В.А. Орановского, помощника главнокомандующего Румынским фронтом В.В. Сахарова. В этот список вошли 3 начальника штабов фронтов, 8 начальников штабов армий и 24 командира корпуса. Все они, по мнению соискателя, были высокопрофессиональными военными специалистами, имели богатый боевой опыт.
На вакантные должности были предложены военачальники, проявившие лояльность к Временному правительству в период Февральской революции.
К 12 апреля были сняты со своих должностей 2 командующих фронтами, 6 командующих армиями, 32 командира корпуса, 40 командиров дивизий, 17 командиров бригад (это более половины высших командных чинов действующей армии), «…одним взмахом пера были вычеркнуты из списков армии 143 старших начальника216… Это не могло не отразиться на внутреннем порядке и боеспособности армии»217, отмечал Врангель – будущий крупный деятель белого движения.
Только на Западном Фронте с марта по июль были смещены с должностей 20 командиров полков, 4 командира бригад, 2 начальника штабов бригад, в строевых частях – 18 генералов, 12 полковников, 5 др. офицерских чинов218.
На смену «известным и заслуженным» пришли такие как капитан Б.П. Дудоров, занявший при А.Ф. Керенском пост первого заместителя министра по стратегическим и политическим вопросам219; капитан В.Н. Кукель стал вторым заместителем по техническим операциям220.
По суждению диссертанта, возможно, такие как Дудоров и Кукель были молодыми, энергичными, преданными новому военному министру, но в масштабах более чем 10-миллионной армии России это явно малоавторитетные фигуры. Подобные назначения не могут не вызывать удивления.
По различным источникам и литературе автором подсчитано: из 12 Верховных главнокомандующих, когда-либо занимавших эту должность в истории армии России, 6 назначений приходится на изучаемый в рамках данной научной квалификационной работы – чуть более 8 месяцев.
Борис Никитин, назначенный 25 марта начальником контрразведки Петроградского военного округа (никогда ранее в контрразведке не служивший) до Февраля был помощником ст. адъютанта отдела генерал-квартирмейстера штаба 7 армии. В разговоре с командующим Петроградским военным округом генералом Л.Г. Корниловым высказал отрицательное отношение к большевистской пропаганде в войсках. Это послужило основанием для столь неожиданного назначения221.
«Настоящим бедствием для органов контрразведки стало то, что Временное правительство усиленно стремилось втянуть его сотрудников в политическую борьбу»222.
Верховный главнокомандующий генерал М.В. Алексеев не проявил категоричности против кадровой «динамики» Временного правительства в отношении Вооруженных сил, об этом он напишет в своих мемуарах позднее, но, когда без согласования с ним начальником штаба Верховного главнокомандующего был назначен А.И. Деникин, этот факт задел Главковерха223.
А.И. Деникин обращает внимание на то, что высшее военное руководство, ведомое инстинктом личного самосохранения, склонно было проявлять «двурушничество». С одной стороны, высшее военное руководство, возмущенное последними приказами правительства, касающимися Вооруженных сил, предложило военачальникам (до командиров полка включительно) высказать свои опасения за будущее армии, и в то же время заседавший 10 марта в Петрограде «Военный совет, состоявший из старших генералов – якобы хранителей опыта и традиций армии – постановил доложить Временному правительству полную свою солидарность с теми энергичными мерами, которые Временное правительство принимает в отношении наших Вооруженных сил»224.
Изучение архивных материалов Главного управления Генерального штаба225, а именно переписки названной инстанции с учреждениями военного и гражданских ведомств и частными лицами дает основание сделать вывод о том, что основной принцип принятия всех решений, касающихся Вооруженных сил, – это выдержанность их в основном политическом ключе – показательной демократизации. Об этом красноречиво говорят следующие факты:
7 марта в ГУГШ из Сердобска поступила телеграмма следующего содержания (в научный оборот документ вводится впервые, публикуется полностью): «Призыв новобранцев просит освободить арестованных товарищей. Генерал Горский вызвал роту солдат и прикладами винтовок приказал бить. Что было сделано. Самосуд над нами полный был учинен. Просим защитить. Уполномоченный новобранцев Дурасов»226.
Обращает на себя внимание оперативность ГУГШ в работе с корреспонденцией. Уже 8 марта в штаб военного округа отправлена ответная телеграмма (публикуется впервые): « Новобранцы пытались освободить арестованных товарищей, разобрать произошедший случай и освободить арестованных. Саттеруп»227.
И просто удивляет предварительное решение о роспуске арестованных (см. подчеркнутое выше авт.). По проведенному расследованию данный эпизод заключался в следующем: новобранцы, опьяненные всеобщим демократическим угаром, захватили оружие, силой оружия заставили следовать с ними оркестр и под музыку по дороге на вокзал разгромили 2 ювелирных магазина и привокзальный буфет, за что, естественно, наиболее отличившиеся были арестованы. Оставшиеся решили штурмом взять гауптвахту, попытались разрушить стену арестного помещения. Когда же их действия командование попыталось пресечь силами роты солдат, то новобранцы отправили срочную телеграмму в ГУГШ о вопиющем нарушении принципов демократии».
В архивных документах, содержащих данный факт, обращает на себя внимание непременный атрибут того времени: «В производстве расследования участвовал делегат от 159 пехотного запасного полка прапорщик Груздев» и только после этой подписи следует подпись штаб-капитана Лукина228.
Из 30 проанализированных обращений в ГУГШ гражданских лиц (взятых автором в пределах одного архивного дела подряд) 29 содержали просьбы личного характера: по поводу отсрочек от службы себя или родственников и т. д. И только 1 конструктивное предложение по упорядочению мобилизации. Нотариус Иван Михайлович Захария 24 марта пишет в своем обращении: «Военному министру предложение: организовать в городах особые комиссии по проверке выдаваемых отсрочек, назначить для данных целей комиссаров»229.
Примечательно, что адресная часть данного документа не содержит ни имени, ни отчества, ни даже фамилии военного министра, зато адресатом внимательно изучен, о чем свидетельствуют пометки на полях и указания для подчиненных.
Это свидетельствует, по предположению соискателя, о том, что часть решений, принимаемых военным ведомством, были продиктованы популистскими мотивами.
Весь внутренний уклад жизни армии старательно подстраивался под новые демократические начала. Достаточно привести как пример резолюцию, которая была принята «соединенным заседанием комитетов чинов и солдатских Главного управления Генерального штаба по вопросу о праздновании дня 1 мая (18 апреля сего года)», которое постановило: «1 мая (18 апреля сего года) – день праздника демократии признать выходным днем в ГУГШ и предоставить право в этот день производить занятия [по] свободной воле каждого гражданина, как это требует от него переживаемый момент великой войны. Полковник Гасслер».
По поводу означенной резолюции распоряжение начальника штаба генерал-лейтенанта Аверьянова: «Я доложил за военного министра помощнику военного министра генералу Новицкому пожелание солдатских и офицерских депутатов считать праздничным днем 18 апреля. Военный министр разрешил, о чем прошу кого следует поставить в известность»230.
Изученные нами опубликованные источники и архивные материалы, раскрывающие концепцию Временного правительства по усилению влияния на Вооруженные силы в условиях двоевластия в 1917 г., позволяют сделать следующие выводы:
Во-первых, права и свободы солдат в новых узаконениях трактовались уже, чем в приказе №1; во-вторых, в торжественной клятве явно недоставало революционного пафоса.
Необходимо уточнить, что основная заслуга по приданию организованного характера стихийно начавшегося процесса самоуправления в воинских подразделениях принадлежит Верховному главнокомандующему генералу от инфантерии М.В. Алексееву, занимавшему этот пост с 1 апреля по 21 мая 1917 г.231 (фактически исполнявшего обязанности с 3 марта 1917 г.)232.
***
Анализируя политику Временного правительства по установлению контроля над армией в период двоевластия, следует сказать, что Временное правительство не смогло остановить процесс начавшегося разложения еще при самодержавном строе воюющей армии, кроме того, к маю 1917 г., борьба за установление контроля над армией между Временным правительством и Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов закончилась в пользу последнего.
Парадоксальность ситуации заключается в том, что специально разработанного Временным правительством документа в виде стройной концепции (в классическом понимании этого термина), содержащего систему мер по повышению боеспособности Русской армии в 1917 г. не существовало. Также не была заявлена и официальная правительственная позиция о необходимости локализации влияния на армию Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов.
Однако совокупность исследованных диссертантом документов, в том числе и архивных, разработанных кабинетом министров, определяющих правовые основы Вооруженных сил России в 1917 г. после падения самодержавия позволяют нам судить:
— отсутствие общенациональных интересов, оправдывающих колоссальные человеческие жертвы и значительные материальные затраты;
— в состоянии войск основными тенденциями были непредсказуемость, переменчивость настроений личного состава233, что затрудняло определение форм и методов работы с личным составом как со стороны правительства, так и высших военачальников.
— возрастающее недовольство среди населения страны вследствие тягот и лишений, вызванных перекосами в экономике военного периода;
— отсутствие политической стабильности в стране;
— всплеск антивоенных настроений как среди мирного населения, так и в войсках вследствие затянувшейся войны и активизации пораженческой пропаганды большевиков;
— устойчивый характер революционизации армии, начавшийся до Февраля.
Следует особо подчеркнуть, что, несмотря на то, что нельзя не согласиться с утверждением виднейшего военачальника того времени генерала А.И. Деникина, что армию разложили не большевики, а военное законодательство последних четырех месяцев234, заинтересованности и преднамеренности действий в снижении боеспособности Русской армии в 1917 г. ни у Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, ни тем более у Временного правительства не было.
Здесь в силу вступает субъективный фактор, олицетворенный в персоналиях Временного правительства, где доминировал делитантизм в военном деле, незнание строя и духа армии. Таким образом, концептуальное видение Временным правительством дальнейшего военного строительства и повышения боеспособности Русской армии в условиях участия России в мировой войне не отличалось четкостью, стройностью, продуманностью.
Из строгого, стройного храма
Ты вышла на визг площадей...
— Свобода! — Прекрасная Дама
Маркизов и русских князей.
Свершается страшная спевка, —
Обедня еще впереди!
— Свобода! — Гулящая девка
На шалой солдатской груди!
Марина Цветаева
Сложности борьбы за армию, порожденные двоевластием. Провал летнего наступления. Нерешительность в борьбе с усилившимся разложением армии и деструктивной деятельностью в вооруженных силах политических партий. Падение доверия солдат к Временному правительству. Причины неудач Временного правительства в борьбе с негативными влияниями на армию и в локализации ее разложения. Институт военных комиссаров. Негативная реакция высшего командования на новообразование революции. Военные комиссары — «глаза и уши Временного правительства». Военно-революционные суды и повышение значимости института военных комиссаров. Военные комиссары и комитеты.
Двоевластие, это одна из фантасмагорий революции, вопрос государственного строительства, в том числе и в сфере военной, обстрело до предела. На самом первом заседании правительства было обращено внимание на то, что «по обстоятельствам текущего времени» Временному правительству приходится считаться с мнением Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов и «допустить такое вмешательство в действия правительства являлось бы недопустимым двоевластием...»235.
Временное правительство располагало всеми властными структурами, оставшимися от прежнего режима. Из мемуаров участника тех событий С.П. Мансырева, очевидно, что сотни депутатов IV Государственной думы вошли в различные комиссии, выполняли правительственные поручения, назначались комиссарами в учреждения236.
Другой мощный инструмент воздействия Временного правительства на Петроградский Совет рабочих и депутатов – финансовые средства. Красноречивым примером тому может служить рассмотрение в начале апреля 1917 г. членами Временного правительства запроса Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов о выдаче из казначейства 10 млн р. на организационно-политическую работу.
Правительством была принята следующая резолюция: «Министру финансов для разрешения с условием разъяснения потребностей и возможности последующей проверки»237.
П.Н. Милюков, описывая этот случай, сделал акцент на том, что это «...требование встретило категорический отказ»238. Видимо, лидер Февральской революции выдает желаемое за действительное.
Одновременно с Временным правительством формировал свои структуры Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов, но он преимущественно занимался созданием низовой системы управления, организацией рабочих и солдат, обеспечением безопасности и порядка в столице и решением жизненно важных проблем. Это способствовало укреплению авторитета Петросовета в широких народных массах, среди солдат. Различия социальной направленности и разнородность занятий сразу же вызвали трения между новыми властными структурами. Однако до открытого противоборства тогда дело не дошло.
В условиях, когда ситуацией владели «истинные победители революции» – рабочие и солдаты, представлявшие леворадикальное крыло, главным штабом которых был Петроградский Совет, выдвинувший «Триединый лозунг революции»: «Мир, Земля, Хлеб» и обещание поддержки правительству, «поскольку - постольку» его программа будет отвечать интересам Совета. В связи с чем партии вынуждены были корректировать программы и уставы с учетом настроений и требований масс. Даже кадеты стали выступать от имени народа и во имя народа. Свое прежнее название конституционных демократов, взятое на вооружение в период первой русской революции, они заменили, стали называться партией «Народной свободы» и заявили, что Россия должна быть демократической и парламентской республикой.
Необходимо подчеркнуть, что став правоприемницей международных соглашений царской империи и имея намерение продолжать войну до победного конца, Временное правительство свои первоочередные задачи связывало с необходимостью укрепления боеспособности армии.
По нашей оценке, это не было связано с желанием во что бы то ни стало исполнить любой ценой союзнический долг239. Для Временного правительства успехи на фронте и слава победителей являлись средством укрепления власти, а также были и другие причины:
— во-первых, территории 12 губерний, принадлежавших Российской империи, были заняты противником;
— во-вторых, Россия была связана с союзниками не только дипломатическими договорами, но и многомиллиардными кредитами240;
— в-третьих, реальные военные успехи и «главный приз войны» Константинополь и проливы могли резко повысить авторитет правительства и усилить его позиции; в-четвертых, в сложившейся обстановке Россия не могла бы выйти из войны без огромных моральных и материальных потерь.
То, что успешное наступление могло переломить ход событий, признавалось и В.И. Лениным. «Наступление, - писал в те дни В.И. Ленин, - при всех возможных исходах его, с военной точки зрения, означает политическое укрепление духа империализма, настрой империализма, увлечение империализмом, укрепление старого, не смененного командного состава армии... укрепления основных позиций контрреволюции»241.
Если страны Антанты, имея перевес в военной силе (примером может служить соотношение сил и средств на Западном фронте Русской армии и противника в июне 1917 г.) (см. табл. 4), рассчитывали на победу, при условии скорейшего участия армии России в предстоящем наступлении, то центральные державы надеялись в скором времени выйти из войны путем заключения сепаратного мира.
Таблица 4
Соотношение сил и средств на Западном фронте на 10 июня 1917 г.242
|
Наши войска |
Противник |
Соотношение |
|
|
Пехота: батальонов |
539 |
274 |
1,9:1 |
|
Численность в тыс. штыков |
322 |
219 |
1,4:1 |
|
Арторудия: |
|||
|
Легкие |
1458 |
740 |
1,9:1 |
|
Тяжелые |
293 |
610 |
1:2,08 |
|
Гаубицы |
149 |
230 |
1:1,5 |
Политическая ситуация, сложившаяся в России, способствовала проведению в жизнь планов Генерального штаба Германии. Здесь имеется в виду возрастающая популярность леворадикального лагеря, представленного большевиками. Их популярность, на наш взгляд, обусловливалась, тем, что идеи пацифизма, провозглашаемые ими – мир любой ценой, без аннексий и контрибуций – ложился на благодатную почву нежелания солдат участвовать в боевых действиях за чуждые им интересы.
Основой же большевистской агитации были жизненно важные проблемы текущего момента: о войне, о мире, о земле, о свободе. В.И. Ленин борьбе партии за солдатские массы придавал очень большое значение: «... если революция не захватит самого войска, тогда не может быть и речи о серьезной борьбе...»243.
О необходимости усиления влияния на армию в той конкретно-исторической обстановке говорил и один из руководителей военной организации при ЦК РСДРП(б) Н.И. Подвойский: «... захватить влияние над ней [армией] ... стало вопросом жизни и смерти для каждой партии»244.
В современной историографии и особенно еще ранее – в историографии русского зарубежья с особой настойчивостью поднимается тема возможного сотрудничества партии большевиков и германской военной разведки. Приводятся аргументы за245 и против246.
По данному поводу однозначно можно предположить то, что Германское правительство не могло не предпринимать попыток использования в своих целях большевиков, в частности, их лидеров, находившихся в эмиграции.
Наличие косвенных доказательств убеждает в несомненном использовании немецких денег большевистскими лидерами. В целом, вопрос о контактах партии большевиков и Генерального штаба Германии – предмет отдельного научного исследования. Тем не менее, основная причина неудач кроется не в немецких деньгах, а в том, что Временное правительство своевременно не приняло решительных мер по пресечению большевистской антивоенной агитации.
Несмотря на донесение от 24 июня 1917 г. Верховного главнокомандующего генерала А.А. Брусилова, приводившего доказательства вины большевиков в дезорганизации армии и требовавшего принятия безотлагательных мер правительством (см. прил. 10), никаких действенных мер принято не было.
В этом документе обращают на себя внимание грифы, под которыми он был направлен адресату: «Весьма секретно», «Весьма спешно». Содержание данного документа и многих других подобных вполне давали основания на жесткие санкции.
Временное правительство тем не менее не решилось на применение радикальных мер в отношении большевиков, позволило им буквально захватить особняк Ксешинской, свободно вести агитацию среди солдат, развернуло малоэффективную, практически дискуссионную, кампанию по разоблачению большевиков в печати.
Склонность правительства к политиканству отвлекало большие средства и силы, которые могли быть направлены на укрепление армии, решение насущных проблем. Показательным примером тому может служить приказ об отмене производства всех 913 дел по шпионажу как больших, так и малых, находящихся в производстве контрразведки и не имеющих отношения к большевикам, «дабы усилить работу против большевиков»247.
Расследование, начатое Временным правительством в отношении большевиков, объявленных германскими агентами248, привлечение боевых частей для наведения порядка в Петрограде249, постановления правительства о запрещении большевистской пропаганды в воинских частях250, закрытии большевистских газет «Правда», «Окопная правда», «Солдатская правда»251 окажутся мерами запоздалыми, не способными остановить процесс обвального разложения в армии252.
Положение на фронтах и до летнего наступления, а особенно после, приобретало характер катастрофы. Из донесений армейских командиров и комиссаров следовало, что в армии необходимо ввести дисциплину «... не останавливаясь ни перед какими мерами» (комиссар Юго-Западного фронта Б.В. Савинков – А.Ф. Керенскому. 8 июля 1917 г.)253.
В рапорте №8515 от 11 июня главнокомандующего Западного фронта генерала А.И. Деникина от 11 июня, хотя и доминирует в целом позитивная оценка ситуации, однако такие формулировки, как «дезертирство с фронта почти прекратилось», «братание наблюдается редко»254 говорят о том, что братание с противником и дезертирство в действующей армии – явление распространенное (см. табл. 5).
Из сводки сведений, составленных офицером Генерального штаба Верховного главнокомандующего полковником Капустиным, следует, что только с 3 по 10 июня было допущено неисполнение 9 оперативных приказаний и 1 выступление солдат с требованием отстранения от должности командира полка, «ввиду его уклонения от принципов демократии»255.
Таблица 5
Сведения о дезертирстве с фронтов с 3 по 10 июня 1917 г.256
|
Фронты |
Ушло (чел.) |
Вернулось (чел.) |
|
Северный |
442 |
270 |
|
Западный |
95 |
79 |
|
Юго-Западный |
114 |
- |
|
Румынский |
43 |
- |
|
Итого |
694 |
349 |
Опосредованным каналом большевистского воздействия на фронт служили маршевые роты. В марте на фронт было направлено 497 рот, в апреле – 777, в мае – 905, июне – 693 роты и целиком 32 пехотных запасных полка257. Что в условиях подготовки и проведения наступления представляло угрозу его срыва.
4 июля во время проходивших в Петрограде демонстраций против правительства, Керенский, находившийся в действующей армии, направил главе правительства кн. Львову крайне резкую телеграмму: «Петроградские беспорядки произвели на фронте губительное, разлагающее действие. При таких условиях подготовлять наступление и нести за него ответственность невозможно. Категорически настаиваю на решительном прекращении предательских выступлений, разоружении бунтующих частей и предании суду всех зачинщиков и мятежников. Требую прекращения всяких дальнейших выступлений и военных мятежей вооруженной силой... Правительство должно немедленно опубликовать... сообщение о полном прекращении и о том, что все виновные понесут суровое возмездие»258.
В противовес правительственной демагогии главнокомандующим армиями фронтов приходилось не только «умолять» министров о необходимости введения жестких полномочий, но и применять их на опережение. Диссертант считает необходимым привести здесь полностью приказ главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта генерала Л.Г. Корнилова войскам фронта о запрещении митингов от 9 июля за №3846259.
«Ввиду исключительной серьезности переживаемой минуты, когда все мысли должны быть направлены исключительно к спасению родины от австро-германцев с оружием в руках, приказываю:
Генерал Корнилов»
Если сравнить текст этого документа с приказом А.Ф. Керенского (от того же числа)260 послужившим основанием для издания рассматриваемого, то заметим, насколько приказ генерала выгодно отличается от исходного четкостью, краткостью и содержанием готовности нести личную ответственность за применение крайних мер, не предписанных министром261 (см. подч. выше).
Позднее, назначенный пятым по счету за 1917 г. главнокомандующий Юго-Западного фронта генерал А.И. Деникин тоже вынужден был идти на крайние меры, чтобы поддерживать боевой порядок на фронте. Так, жена С.П. Мельгунова, видного историка, в дневнике на 1917 г. записала, как А.И. Деникин усмирял беспорядки на фронте, «картечью и нагайками, казнил зачинщиков и расстреливал на месте без повязок каждого десятого. При одном имени Деникина солдаты бледнеют и содрогаются»262. Мы считаем, что вышеприведенные факты гиперболизированы, потому что такие карательные акции, описанные выше, генералу было бы трудно провести на практике из-за отсутствия отлаженного репрессивного аппарата.
На основании выводов, сделанных известным советским историком П.А. Голубом, о том, что в период двоевластия на Юго-Западном, Румынском и Кавказском, в отличие от Западного, «общепролетарские организации большевиков действовали в известном отрыве от фронтовых»263. Украинские, молдавские, закавказские буржуазно-националистические партии совместно с российскими оборонцами оказывали яростное сопротивление распространению ленинских идей.
Из донесения комиссара Юго-Западного фронта и фронтового комитета Временному правительству видно, что революционная фронтовая демократия была крайне обеспокоена деятельностью генерала А.И. Деникина. Она квалифицировала ее как опасную для Временного правительства, лично для А.Ф. Керенского264.
На основании вышеизложенного диссертант полагает возможным сделать вывод о том, что при принятии решений, выборе мер, оказывающих безусловное влияние на дальнейшую судьбу государства, судьбы миллионов людей, А.Ф. Керенский прежде всего заботился об укреплении своего личного авторитета, собственных амбиций. В отдельных случаях это наносило непоправимый вред и состоянию армии, вносило разногласия во взаимоотношения между командованием армии и правительством.
Кроме того, Керенский проявил себя абсолютным дилетантом в военной сфере. Об этом свидетельствует плохо подготовленное наступление в июне 1917 г., в котором за 10 дней Россия понесла значительные потери.
Как политик, Керенский не сумел консолидировать все политические силы в стране, выступившие за укрепление армии, повышение ее боеспособности, хотя для осуществления миссии объединения патриотических сил Керенский был наиболее подходящей фигурой:
— во-первых, с самого начала революции пользовался огромной популярностью среди всех социальных слоев населения;
— во-вторых, был единственным социалистом265 в либерально-буржуазном правительстве в период с марта по май 1917 г.
Анализ основополагающих документов показывает, что в 1917 г. Россия располагала огромным потенциалом патриотических сил, из которых можно было создать единый фронт.
В марте 1917 г. ЦК кадетской партии потребовал отмены Приказа №1, серьезно подорвавшим боеспособность армии Петроградского Совета, определив его как «чрезвычайную смуту» и «бедственное происшествие»266. Взаимоотношения воинских чинов в их концепции военного строительства должны быть основаны на началах законности и строгой воинской дисциплины267.
В марте – апреле ЦК кадетской партии было выпущено свыше 2 млн плакатов и листовок: «В дисциплине – спасение армии и страны».
Эту позицию разделяло высшее военное руководство. Генерал Н.В. Рузский: «Нам нужна не революционная армия, а армия дисциплинированная»268.
Генерал А.А. Брусилов: «Одновременно воевать и революционизировать невозможно»269.
7-12 мая прошла Всероссийская конференция меньшевиков, постановившая, что «вся революционная демократия обязана всемерно способствовать укреплению Русской армии»270.
На III съезде партии эсеров, проходившем в мае-июне 1917 г., говорилось о недопустимости «проповеди от всякого движения вперед из окопов и неповиновении распоряжениям революционного правительства»271, о поддержке правительственных мероприятий против всех элементов распада и разложения.
Курс большевиков на передачу власти Советам, по мнению меньшевиков и эсеров, разрывал единый фронт революционной демократии. Социал-оборонцы занимали позицию на продолжение войны, пытались остановить революционные процессы в армии, ограничить ее демократизацию, удержать войска в руках временного правительства. На I Всероссийской конференции Советов рабочих и солдатских депутатов был избран Центральный исполнительный комитет (ВЦИК), большинство в котором принадлежало меньшевикам и эсерам. Из 256 членов исполкома избрано: меньшевиков – 107; эсеров – 101; большевиков – 35.
Всего в работе съезда приняли участие 1090 делегатов, представлявших 400 местных Советов, из которых 822 делегатов – с правом решающего голоса. Из 777 участников, заявивших о своей партийной принадлежности было 285 эсеров, 105 большевиков, 248 меньшевиков, из которых 32 меньшевика - интернационалиста, 10 – объединенцев272. Даже по составу участников конференции видно, что в партии меньшевиков не было единства, партию раздирали внутрипартийные противоречия. Расхождение во взглядах между фракциями, в основном, были по вопросу об отношении к войне.
В то же время необходимо констатировать, что солдаты в свою очередь были плохо знакомы с политическими партиями и их видными деятелями. Поддержкой пользовались только социалистические партии.
К такому заключению диссертанта привел анализ солдатских писем, направленных в разное время в исполком Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов273.
В солдатских письмах чаще всего упоминаются большевики, видимо, привлекавшие внимание солдат как партия, позиция которой в отношении к продолжающейся войне диаметрально отличалась от официальной. Вместе с тем в отношении к большевикам не было единства даже к осени 1917 г. Вопреки расхожим уверениям советской историографии, солдаты не представляли собой единую общность пробольшевистски настроенных людей.
Отношение солдат к правительству в 1917 г. неуклонно менялось по нисходящей. Если в марте подавляющее большинство солдат выражало готовность воевать, то к октябрю требование немедленного мира стало преобладающим.
Из схемы 1274 видно, как изменялась динамика отношения солдат к Временному правительству и продолжению войны.
Схема 1.
________
- доверие солдатской массы к Временному правительству,
- - - - - - - - распространение антивоенных настроений среди солдат.
В апреле приблизительно половина солдат выражала готовность воевать.
Пересечение линий приходится на июнь – время летнего наступления на фронте. Летнее наступление, по мнению диссертанта, явилось пиковой точкой в необратимом процессе падения доверия солдат к Временному правительству и окончательного формирования среди солдат отрицательного отношения к дальнейшему участию в войне.
В основе роста антивоенных настроений лежала усталость от войны. Даже среди согласных продолжать воевать не было четкого понимания причин, в силу которых Россия должна участвовать в продолжении войны.
Низкая дисциплина в войсках, в частности, в тыловых гарнизонах способствовала массовому дезертирству, росту преступности среди солдат, особенно участию в погромах винных складов. Отсутствие полиции и традиционное исполнение войсками части полицейских функций предполагали возложение части обязанностей по охране общественного порядка на армию. Архивные материалы фонда Главного управления Генерального штаба содержат немало документов подобного рода: «Военному министру: усиленно просим откомандировать роту солдат из Скапина и Козлова для окарауливания винокуренных заводов в уезде. Председатель временного комитета по охранению порядка Михаил Шувалов»275.
Часто в погромах винных складов, как уже сказано выше участвовали нижние чины войск: «По достоверным сведениям прибывающие в провинцию отдельные нижние чины войск устраивают погромы и грабежи при содействии местных жителей. Станция Плюсса. Три дня в изложенном положении. Прошу оказать содействие в ограждении обывателей от произвола. Розов»276.
На огромные запасы винно-водочных изделий царизм наложил запрет, с приходом Временного правительства еще более контроль над винными погребами сильно ослаб, что убедительно доказано в постсоветской историографии277.
Среди материалов фонда Журналы заседаний Временного правительства, хранящихся в Государственном архиве Российской Федерации, относящихся к времени существования первого состава правительства, автором была найдена единственная телеграмма, направленная на места 27 марта 1917 г.: «Ужесточить меры по изготовлению и продаже крепких спиртных напитков»278.
В воспоминаниях красногвардейца И.В. Скоринко мы находим: «Колоссальное количество дезертиров, хлынувших с фронта, воровством и грабежами терроризировало население»279. Согласно докладу военного министра только за две декады апреля 1917 г. театр военных действий покинуло 7 тыс. солдат280.
17 марта первый состав Временного правительства объявил об облегчении участи лиц, совершивших преступления281.
4 апреля в ответ на участившиеся случаи дезертирства и необузданный рост преступности (к которому в немалой степени были причастны дезертиры) правительство обратилось к населению о добровольной явке в войска: «Граждане должны способствовать направлению в войска этих лиц. Явка к ближайшим воинским начальникам»282.
7 апреля правительство все в той же мягкой форме в отношении дезертиров милостиво продлевает установленный 17 марта крайний срок явки в воинские части до 15 мая 1917 г.283
Все это происходило на фоне отмены статей Положения о полевом управлении войск и Воинского устава о наказаниях.
Отменялось право высших военных начальников усиливать во время войны строгость наказаний (за некоторым исключением)284.
В действующей армии практически не было рычагов для борьбы с дезертирством, штабы аккуратно фиксировали покинувших позиции и возвратившихся в войска285.
В архивных делах Главного управления Генерального штаба хранится любопытный документ, содержащий предлагаемые меры борьбы с дезертирством от 22 апреля 1917 г.: «Следует объявить по армиям, что по закону дезертир лишается всех прав состояния, а стало быть, и права в будущем передела земли не имеет»286.
Видимо военные чиновники уже перестали ждать действенных мер от правительства, которое, откладывая на неопределенный срок решение вопроса о собственности на землю, тем самым способствовало распространению особенно среди солдат тыловых гарнизонов большевистских лозунгов, понятных и доступных массам.
Качественный состав действующей армии продолжал снижаться.
Вот одно из донесений Генерального штаба военному министру
А.И. Гучкову: «Распоряжением Вашим направят выпускаемых из тюрем арестантов в 298 и 285 запасные полки фронта. Главкосев ввиду расшатанности запасных полков фронта и близости их боевому району не находят возможным. Наводнят, наводнят287 их данное время этим элементом и приказал мне просить Вас отменить распоряжение 3544 от 12 апреля 1917 г. Генерал–майор Юзефович»288. однако Временным правительством действенных мер не предпринималось.
Характерно, что демократизация армии породила законотворчество масс. Прошедший в апреле съезд депутатов армий и тыла Западного фронта упразднил офицерские звания; предоставил комитетам право контроля за подготовкой частей и ведением боя; отвода и аттестации комсостава и т.д.289
Устав, принятый Центробалтом закреплял, что любой приказ без его санкции считался недействительным290.
Ставка на это отреагировала однозначно: проект направлен на разрушение армии и категорически потребовала «… возвратить удаленных начальников на свои места. Иначе фактически установится выборное начало, гибельное для армии»291.
Достаточно было анонимной жалобы на командира, чтобы на его голову обрушилось, в лучшем случае, волна проверок всех уровней.
Приведем одно из анонимных писем, адресованных военному министру, датированное 31 марта 1917 г.: «… по поводу старых замашек. Поворачивают солдат по-старому, хотят, чтобы столкнуть наше славное – Временное правительство, и хотят, чтобы их звали «господа»292.
Проверку по данному факту производил комитет 67 Тарутинского пехотного полка в мае 1917 г.: «Все изложенное в письме не соответствует действительности. Командир полка полковник Поляков, а также все офицеры с первых же дней революции идут навстречу всем выборным организациям и работают рука об руку в устремлении нового строя свободы и справедливости. За председателя полкового комитета первый товарищ солдат Константинопольский, секретарь – солдат Тарасов»293.
Нельзя не отметить некоторый положительный опыт Временного правительства, направленный на сохранение боеспособности Русской армии, – зарождение института военных комиссаров, который показал уникальные результаты военно-политической работы в войсках, несмотря на то, что военные комиссары зачастую не могли найти общего языка с начсоставом вооруженных сил.
Деятельность военных комиссаров как проводника военной политики Временного правительства оказалась настолько эффективной, что впоследствии эта форма политического управления войск была взята на вооружение Красной армией. (В настоящей работе деятельности военных комиссаров будет посвящен отдельный параграф).
Тенденции развала и анархии в 1917 г. коснулись самых различных сфер в государстве, в частности – экономики, промышленного производства, состояние которых неизбежно сказывается на состоянии армии.
За все время участия России в Первой мировой войне на 1917 г. приходятся самые низкие показатели промышленного производства. Если уровень промышленного производства за предвоенный 1913 г. принять за 100% и сравнить показатели валовой продукции промышленности России, то они будут выглядеть следующим образом (см. табл. 6294).
Таблица 6
Производство валовой продукции к уровню 1917 г.
|
Годы |
Производство валовой продукции к уровню 1913 г. |
|
1914 |
98,7 |
|
1915 |
110,8 |
|
1916 |
110,2 |
|
1917 |
79,8 |
На фоне падения промышленного производства происходил рост финансовых затрат на ведение боевых действий.
Одним из средств финансирования ведения военных действий были займы. Царскому правительству за 1914-1916 гг. удалось таким образом покрыть 30% военных расходов295.
Попытка Временного правительства организовать внутренний, так называемый заем свободы 1917 г.296 на нужды армии не оправдала надежд Временного правительства, поскольку емкость рынка в отношении помещения в такого рода займы была уже исчерпана297.
В сложившейся ситуации Временному правительству ничего другого не оставалось делать, как продолжать увеличивать внешние долги России, пользуясь широким кредитованием, которое с готовностью предлагали союзники в качестве особого заема на ведение войны. 16 марта 1917 г. на заседании правительства было объявлено о кредитах, предоставляемых США298.
Основная часть финансовых средств предназначалась для закупки вооружения за границей. Например, на особом совещании правительства 21 апреля было принято решение о выделении 7 млн р. на постройку подводных заградителей для Балтфлота299.
25 апреля – 585 320 р. – на ассигнование морской разведки300.
С целью «упорядочения по заграничным закупкам» предлагалось широкое привлечение представителей различных ведомств и общественных организаций301.
Конечно же, учитывая географическое расположение столицы, дополнительное оснащение Балтфлота являлось насущной необходимостью. Однако отсутствие четкого механизма проведения в жизнь принимаемых решений не было.
Военный атташе А.А. Игнатьев, занимавшийся в то время военными поставками из Франции, «лично подписавший за время войны одних казенных чеков более чем на 2 млрд франков»302, свидетельствует, что с приходом Временного правительства штаты комитетов по снабжению буквально с каждым днем разрастались. «Широкая общественность» нередко пользовалась французскими кредитами в целях личного обогащения «за счет тощего русского кошелька» под несуществующие заказы303.
Часто выполненные военные заказы оставались на складах. «англичане с каждым месяцем сокращали размер предоставляемого нам морского тоннажа. Это было негласным нажимом союзников на Временное правительство»304, целью которого было – принуждение России к скорейшему наступлению.
Рассчитывая на повышение боеспособности армии, первый состав Временного правительства 25 апреля принял решение об увеличении жалования солдатам с 1 мая 1917 г.305
Прибавка была незначительной: увеличивался, в частности, боевой оклад. Буквально на следующий день состоялось аналогичное решение по воинским чинам флота306.
Меры эти были явно запоздалыми:
— во-первых, первый состав правительства доживал последние дни своего существования;
— во-вторых, чудовищная инфляция заранее уже поглотила эту прибавку. Свидетельством тому служит принятое на том же заседании решение о выпуске купюр кредитных билетов достоинством 1000 р., несколько раньше, 16 марта, была отменена оплата корреспонденции из страны в действующую армию, установленная царским правительством 2 января 1917 г.307
Все эти меры носили явно популистский характер, потому как на самом деле снабжение действующей армии продовольствием было организовано из рук вон плохо. Вместо принятия действенных мер по решению наиглавнейшего вопроса в армии, Временное правительство прибегает к прямо-таки виртуальным приемам. В журнале заседаний правительства №17 находим такое предложение, датированное 9 марта 1917 г.: «Поручить министру земледелия войти в соглашение с военным министерством относительно возможности сокращения нормы душепотребления хлеба»308.
На телеграмму Верховного главнокомандующего генерала М.В. Алексеева о необходимости принятия экстренных (подч. авт.) мер в связи с недостатком продовольственных запасов и фуража для армии правительство ответило следующей резолюцией: «… отложить обсуждение возбужденного генералом
М.В. Алексеевым вопроса о принятии экстренных (подч. авт.) мер в связи с недостатком продовольствия и фуража, и других запасов для армий впредь до возвращения из Ставки военного министра309.
В марте 1917 г. Временное правительство ввело так называемую хлебную монополию, сутью которой являлась продажа хлеба исключительно государству по твердым ценам.
На торгово-промышленном съезде в марте 1917 г. по поводу Сведения хлебной монополии мнения делегатов разделились. На организованном же союзом в мае 1917 г. Всероссийском хлебном съезде большинство признало монополию единственно возможным средством для обеспечения армии и населения хлебом310. Диссертант считает, что мера была абсолютно правильной для сложившейся ситуации в стране, если бы не отсутствие механизма проведения данной меры в жизнь.
Недопустимое положение со снабжением армий фронтов отнюдь не было связано с недостатком продовольственных запасов в стране. Их было даже в избытке. Из архивных документов, датированных мартом 1917 г.:
На самом деле бедственное положение сложилось не с продовольствием, а с его доставкой на фронты.
По данным тылового интендантства в апреле 1917 г. войска получали от половины до 1/3 продовольственного пайка313.
С тем, чтобы разрешить негативную ситуацию с железнодорожными перевозками, 1 апреля 1917 г. было принято решение о закупке в Америке на сумму 200 млн долларов 2 тыс. паровозов, 40 тыс. вагонов; а также:
— увеличить временный дополнительный сбор за перевозки до 30 коп. с вагона;
— ограничить льготы на бесплатный проезд, не исключая военных;
— произвести выплату жалования железнодорожным рабочим за вынужденный перерыв в связи с событиями за февраль-март;
— сократить количество отпусков из тыловых частей314.
В наведении порядка на железных дорогах страны не обошлось и без любимой формы выражения чаяний правительства – воззвания от 4 апреля 1917 г. к солдатам по поводу насилий и бесчинств, творимых солдатами на железных дорогах: «… занимаются чужие места в пассажирских вагонах, разбиваются окна, вагоны переполняются солдатами до того, что прогибаются рессоры и лопаются оси»315.
Для увеличения грузоперевозок была введена и автомобильная повинность316 31 марта 1917 г. Однако, как показала история, эта мера ожидаемых результатов не дала.
Подводя итоги, необходимо сделать следующие обобщения.
— организация внутренних и внешних займов для финансирования военных расходов;
— введение государственной монополии на хлебную торговлю;
— поддержание курса, начатого еще царским правительством по изъятию из свободной продажи вино-водочных изделий;
— привлечение общественных организаций к решению вопросов по снабжению армии продовольствием и вооружением;
— принятие ряда юридических актов, закрепляющих процессы демократизации в армии.
Однако все эти «благие» меры на практике принимали деформированные формы, не оправдывали ожиданий:
— из-за отсутствия четкого отлаженного механизма по осуществлению контроля за принимаемыми правительством решениями идея хлебной монополии на практике не справилась со своими задачами;
— происходили факты злоупотреблений в работе военно-промышленных комитетов;
— такая мера, как организация займов, давно исчерпала свой ресурс и не нашла доверия и поддержки среди населения;
— прибавка жалования военнослужащим нивелировалась галопирующей инфляцией;
— законодательные акты, закрепляющие демократизацию в армии, спровоцированные Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов, на деле оказались до конца не продуманными в условиях ведения мировой войны, по сути, разрушительными для армии.
Временным правительством невольно были усилены социальные противоречия в армии между офицерским корпусом и нижними чинами. Офицеры подвергавшиеся зачастую физическому унижению со стороны солдат, не только не получили необходимой социальной и четкой правовой поддержки, но вынуждены были испытывать прессинг проверки на лояльность к Временному правительству, подозревались в контрреволюционной деятельности.
Кроме того, проявляя дилетантизм в военном деле, правительство зачастую не считалось с мнением высокопрофессиональных военных специалистов, отказывало им в доверии.
Главным промахом правительства, по мнению соискателя, было то, что им не было предпринято попыток по консолидации всех политических сил, заинтересованных в сохранении и укреплении боеспособности армии (речь идет прежде всего о правых политических партиях, общественных организациях буржуазии и промышленников, офицерских союзах и т.д.). По свидетельству П.Н. Милюкова, в самый пиковый момент конфронтации между большевиками и правительством, в начале августа 1917 г., А.Ф. Керенский отозвался о правых партиях как о «большевиках справа»317.
Временное правительство не проявило должной решительности и последовательности по пресечению большевистской антивоенной агитации и пропаганды как на фронте, так и в тылу.
Гипотетически это происходило потому, что в самом Временном правительстве не было единства, члены правительства зачастую руководствовались не только партийными интересами, но и личными амбициями, при этом не имели опыта руководства в государственном, тем более, военном строительстве.
Первая мировая война давала права военным на автономное управление подконтрольной им территорией. Эта юридическая норма была заложена в Положении о полевом управлении войск в военное время, утвержденном перед самым началом войны318.
В июле 1915 г. Совет министров внес предложение ввести в структуру Ставки Верховного главнокомандующего должность правительственного комиссара, который контролировал бы действия военных в области гражданского управления. Однако эта мера так и не была проведена в жизнь.
Необходимость возврата к идее подобной политической структуры возникла после того как в стране разразилась Февральская революция, которая привела не только к разрушению основ старого государственного устройства России, но и вызвала резкое падение дисциплины в армии, что выше было доказано в диссертации.
Как уже было констатировано выше, детонатором в разрушении армии явилось издание Приказа №1 Петроградского Совета солдатских и рабочих депутатов319.
Кроме безобидных признаков демократизации – отмены титулования офицеров, обращения к солдатам на «ты», снятия ограничений посещения солдатами клубов, собраний и т.д. Приказ давал военным лицам и право «участвовать в качестве членов в различных союзах и обществах, образуемых с политической целью…»320.
Несомненно, обстановка в армии потребовала присутствия специальных представителей новой власти, которые пользовались бы одинаковым авторитетом и у солдат, и у офицеров, помогали установлению между ними нормальных взаимоотношений и проводили в жизнь линию этой власти. Обращения о таком представительстве следовали со стороны некоторой части командиров и начальников Вооруженных сил во Временный комитет Государственной думы, а затем во Временное правительство; со стороны комитетов – в Петроградский Совет321.
На первом же заседании Временного правительства была рассмотрена ситуация, сложившаяся на Балтфлоте: «Бунт матросов Балтфлота. Совет министров поручил министру юстиции принять меры к увещанию на предмет водворения спокойствия и порядка»322.
По сути, первыми разовую миссию военных комиссаров выполнили член IV Государственной думы И.П. Демидов и секретарь министра юстиции В.М. Зинзинов, решением Временного правительства от 5 марта 1917 г. командированные в Псков «... ввиду возникновения в нем волнений». Пока что их назвали делегатами323.
В тот же день Главкосевом Н.В. Рузским было высказано пожелание уполномоченному ИК Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов регулярно направлять уполномоченных для встреч с солдатами и рабочими «... в целях исключения волнений»324.
Буквально в первые недели после Февральской революции комиссары направлялись в армию Временным комитетом Государственной думы325.
Исполнительный комитет Петроградского Совета на заседании 6 марта признал «желательным иметь своих комиссаров при всех воинских частях и при военных властях»326.
Судя по анализу источников и литературы, уже первые действия в восках комиссаров Временного правительства принесли некоторый успех. Одно из подтверждений тому соискатель обнаружил в Журнале заседаний Временного правительства №13 от 9 марта 1917 г., сохранившиеся в ГАРФ, где была вынесена благодарность за проявленные мужество и твердость членам Государственной думы В.Н. Пепеляеву и С.А. Таскину, направленным в Кронштадт по поводу событий, происходивших там с 28 февраля на 1 марта в качестве комиссаров (подч. соискателем)327.
24 марта Верховный Главнокомандующий генерал М.В. Алексеев официально обратился к председателю Думы М.В. Родзянко с просьбой делегировать наиболее влиятельных представителей общественности для выступлений в частях с разъяснением сути происходящих событий, на что был получен положительный ответ328.
Однако необходимо заметить, что уже накануне данного обращения, 19 марта того же года, Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов уже было принято решение о назначении комиссаров при Временном министерстве, Ставке, командующих фронтами и флотами. Назначил их исполком Совета по соглашению с Временным правительством329. Чаще всего это были представители партий эсеров и меньшевиков.
Деятельность военных комиссаров и та непростая обстановка, в которой им работать, очень талантливо в художественной форме изображена Алексеем Толстым в романе-трилогии «Хождение по мукам». Один из персонажей романа – Николай Иванович, назначенный Временным правительством военным комиссаром Западного фронта, был убит озлобленной толпой солдат в первое же выступление перед ними330.
Диссертант в данном случае считает уместным резюмировать по поводу инициативы создания института военных комиссаров в период постфевральских событий в России в 1917 г.
Во-первых, изначально данная структура отнюдь не являлась асаждением ни одной из властных ветвей для усиления их влияния на армию.
Во-вторых, появление института военных комиссаров было вызвано сложной социально-политической обстановкой, в которой «Все это слишком трудно выполнить старшим начальникам и корпусу офицеров, так как усилиями враждебно настроенных к власти масс авторитет подорван, а местами и совсем не существует»331. Институт военных комиссаров должен был выступить в качестве связующего ничем еще не скомпрометировавшего себя звена между Временным правительством, Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов, военным руководством и солдатской массой.
В-третьих, необходимость создания новой структуры, как свидетельствуют документы, фактически принадлежала некоторой части высшего военного командования.
В-четвертых, Временное правительство своевременно отозвалось на необходимость решения насущных проблем в армии, создало прецедент новой структуры, однако, при этом не развило должным образом и не закрепило за собой руководство новым эффективным институтом власти. При этом необходимо заметить, что Временное правительство располагало громадными кадровыми ресурсами в лице депутатов IV Государственной думы, формально еще функционирующей.
В-пятых, исполком Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов вновь сумел продемонстрировать расторопность в законодательном закреплении за собой руководящей роли, в данном случае – в деятельности института военных комиссаров.
Необходимо подчеркнуть, что именно Петросовет разработал инструкцию, регламентирующую деятельность военных комиссаров. В данной редакции комиссары должны были заниматься вопросами внутренней и политической жизни армии и местного населения во вверенном регионе, устранением трений между офицерским и солдатским составом.
Комиссары командировались Петросоветом по согласованию с Временным правительством и местными Советами. Военному министерству предписывалось обеспечить поддержку военкомов со стороны военных властей332.
Анализ текста данной инструкции, сделанный видным советским партийно-государственным деятелем А.Г. Шляпниковым333, дает основание предположить, что Петроградский Совет сразу же оценил возможности института военных комиссаров и возлагал на него большие надежды по расширению своего влияния на армию и с этим нельзя не согласиться. В преамбуле инструкции говорилось: «В целях установления прочной и постоянной связи между войсками и их органами и Советами рабочих и солдатских депутатов, быстрого и планомерного разрешения возникающих в области внутренней и политической жизни в армии вопросов и незамедлительной передачи директив, равно как и в целях предупреждения каких-либо ошибочных шагов со стороны руководящих ныне жизнью армии органов исполнительный комитет назначает по соглашению с Временным правительством комиссаров...»334.
Выработанный исполкомом проект был передан на рассмотрение Временному правительству.
Рассмотрев данный проект, Временное правительство подготовило свой вариант учреждения института военкомов. Этот документ появился в конце апреля. Согласование по нему при назначении кандидатур с Петросоветом не предусматривалось. Военкомы должны были «входить в обсуждение всех вопросов, возникающих как у командного состава, так и у всех военных общественных организаций по поводу распоряжений Временного правительства»335.
Подчинение военкомов строилось по армейскому принципу: комиссару фронта подчинялись комиссары армий и губерний, также оговаривался порядок обжалования действий комиссаров.
Изучив данный проект, Главковерх М.В. Алексеев поставил главным условием невмешательство комиссаров в оперативную деятельность армии, а также полное подчинение комиссаров армейскому командованию соответствующего ранга. Главковерх не согласился и с предложением Временного правительства передать комиссарам функции снабжения армии и распорядителей деятельностью общественных и ведомственных организаций. Тем более, что армия готовилась к летнему наступлению на фронтах336.
В апреле состоялись назначения комиссаров Временного правительства на постоянной основе337 при армиях (о чем свидетельствуют журналы протоколов Временного правительства): Северного фронта – графа В.В. Зубова; Западного – В.В. Вырубова; Юго-Западного – Н.М. Обручева; Румынского – И.П. Демидова; Кавказского – С.В. Глебова338.339.
Временное правительство, направляя весной 1917 г. в войска комиссаров, уполномочило их, кроме того, установить политический контроль за высшим командным составом с целью исключения с их стороны мер контрреволюции.
Предлагались и другие проекты о статусе военных комиссаров, в которых говорилось о необходимости направления в войска по два, по три комиссара (от Петросовета, правительства и армейских комитетов). В начале мая 1917 г. исполком Петросовета произвел первые назначения военкомов, причем не только на уровне армий. Так, штабс-капитан Э.П. Тизенгаузен стал комиссаром Совета на Румынском фронте, лидер правых эсеров Б.В. Савинков – комиссаром 7-й армии Юго-Западного фронта и т.д.
5 мая А.Ф. Керенский занял пост военного министра. К тому моменту Петросовет разработал новое Положение об армейских комиссарах. Оно было подписано военным министром и передано для исполнения в войска.
Роль комиссаров по данному Положению заключалось в содействии реорганизации армии на демократических началах и в военном духе в соответствии с платформой Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов и укреплении боеспособности ее; в каждую армию предполагалось направить по одному ответственному комиссару, назначенному исполнительным комитетом Петросовета по соглашению с военным министром.
В обязанности военкомам вменялись: борьба со всякими контрреволюционными попытками, содействие установлению в армии революционной дисциплины, устранение недоразумений между солдатами и командным составом, координирование деятельности солдатских комитетов разных уровней.
В масштабе фронта комиссары армий образовывали коллегию. Вмешательства же в оперативные вопросы комиссары права не имели, однако, военное руководство обязано было предупреждать их о готовящихся боевых операциях.
Командный состав в армии в целом воспринял институт военкомов в штыки. Ярким примером служит протест командующего Юго-Западным фронтом генерала А.А. Брусилова. Не успело состояться официальное решение о направлении в армию комиссаров, как он 26 апреля телеграфировал Верховному главнокомандующему и военному министру: «В агентских телеграммах значится, что по соглашению Временного правительства с Советом рабочих и солдатских депутатов решено назначить при каждом штабе фронта и армии специальных комиссаров. Уверен, что в военное время главнокомандующий армией на театре военных действий должен пользоваться полным доверием правительства и народа и обладать полною властью, определенной Положением о полевом управлении войсками»340.
Тем не менее, заняв должность Верховного главнокомандующего, генерал А.А. Брусилов в приказе от 31 мая 1917 г. №382 предпримет попытку подчинить комиссаров командирам: «Военные комиссары при фронтах и армиях состоят не при штабах, а при соответствующих главнокомандующих…и являются их помощниками по осуществлению бытовых и военно-политических мероприятий»341.
Прослеживая по сохранившимся документам дальнейшую трансформацию оценки высшим военным командным составом значение деятельности военных комиссаров в армии, в частности, А.А. Брусилова, нетрудно заметить, что отношение к комиссарам все более приобретало положительный оттенок.
Хотя соискатель оставляет за собой право предположить, что это делалось в силу политической моды или демонстрации лояльности к новым веяниям в армии, связанным с процессом ее демократизации, принявшим необратимый характер. Так, в Приказе №628 от 18 июля 1917 г. Верховный главнокомандующий генерал Брусилов указывал «… Отдавая должное командному составу и офицерскому корпусу, я не могу не отметить полезную, самоотверженную деятельность комиссаров… Даже наступивший перелом в операции показал ту огромную работу, которую несли и несут комиссары… самоотверженно отдавая все силы тяжелому и ответственному делу оздоровления армии… Считаю своим долгом выразить благодарность всем комиссарам… Я призываю комиссаров… к дружной работе в предоставленной им сфере в тесном единении с командным составом, помогая ему спасти армию от разложения и гибели».
В его же приказе №629, изданном в тот же день, говорилось: «… Гг. комиссаров прошу помочь и поддержать командный состав. Все, что есть в армии разумного и интеллигентного, должно сплотиться воедино и работать для спасения ее». А.А. Брусилов даже удалил с должности командующего Юго-Западным фронтом генерала А.Е. Гутора после того, как тот отправил ему телеграмму с протестом по поводу вмешательства военкомов Б.В. Савинкова и М.М. Филоненко в оперативные вопросы, причем для смещения генерала Главковерх прибыл лично342.
Сформулированное М.В. Алексеевым требование «невмешательства в оперативные вопросы» в итоге преобразовалось в следующую формулировку Положения: «не вмешиваясь в оперативные распоряжения командного состава, комиссар должен быть осведомлен о подготовке и ходе операций; комиссары, их помощники и ответственные агитаторы должны быть во всякое время готовы развивать свою деятельность в условиях боевой обстановки, принимая, в случае необходимости, личное участие в боевых действиях в решающие моменты».
Военкомы были подотчетны исполкому Петросовета, тогда как в Военное министерство они имели право посылать только копии своих отчетов. В качестве головной организации для комиссаров учреждалась особая комиссия при иногороднем отделе исполкома, позже развернутая во Фронтовой комиссариат фронтового подотдела иногороднего отдела. Денежное содержание назначалось военкомам от Совета, и они получали его, минуя армейские структуры343.
Подобная ситуация создавала явную зависимость военных комиссаров от Петросовета. Временное правительство допустило серьезную «оплошность», предоставляя возможность применения «финансовых рычагов» Петросовету в отношении военкомов. И только 15 июля вышло правительственное Постановление «Об утверждении должности военных комиссаров при главнокомандующих армиями, фронтов», которое закрепляло руководство Временного правительства институтом комиссаров344.
Теперь военные комиссары входили в штатное расписание соответствующих армейских структур; со временем комиссарам даже стали присваивать воинские звания. К примеру, комиссар 11-й армии Юго-Западного фронта И.И. Кириенко состоял в воинском звании полковника; военком 8-й армии Юго-Западного фронта М.М. Филоненко – штабс-капитана.
Это давало военным большую возможность влиять на политику комиссариата.
Тем более, что в канун готовящегося летнего наступления правительству был необходим надежный механизм для проведения неуклонной линии на усиление дисциплины в армии, поднятие ее боеспособности. Острая необходимость в реальных действиях по наведению порядка и дисциплины в войсках доказывается анализом печатных изданий того времени.
В начале июня газета «Пролетарий» обращала внимание читателей на перемены в политике коалиционного правительства. «Разговоры о железной дисциплине, - утверждала газета, - сменились ныне грубым окриком и прямой угрозой по адресу революционного Кронштадта, расформированием нескольких полков за неподчинение с отдачей под суд подстрекателей и, наконец, арестами на фронте тех, кто смеет высказывать взгляды, не сходящиеся с политической линией Временного правительства345.
Проведение в жизнь жесткой политики в отношении армии вызывало опасения противодействия со стороны военного руководства.
Военный министр А.Ф. Керенский издал инструкцию, определявшую основные функции комиссаров: служить посредниками между высшим командованием и войсками, сглаживая трения между ними, руководить политической жизнью армии, заботиться об улучшении материального положения солдат и их морального состояния, а также о культурном развитии воинов. Негласной же обязанностью военкомов продолжало оставаться наблюдение за политической благонадежностью комсостава346.
Среди архивных документов присутствует копия секретного постановления Временного правительства от 15 июля, принятого в дополнение к постановлению о фронтовых комиссарах, по которому комиссар «имеет право представлять главнокомандующему (армиями фронта представление) о смещении, равно как и о назначении чинов командного состава до командующего армией включительно347. 348.
О том, что А.Ф. Керенский как военный министр по нарастающей связывал свои надежды по повышению боеспособности армии именно с военными комиссарами, красноречиво говорит его Приказ №294 от 21 июня (в момент проведения наступательных действий – прим. соискателя) начальнику штаба Верховного главнокомандующего генералу А.С. Лукомскому: «Митинги и длинные разговоры считаю несвоевременными в минуту решительных действий. Прошу принимать меры в согласии с комиссаром и армейским комитетом»349.
Справедливость мнения о военных комиссарах Временного правительства, что они превратились в «глаза и уши» Временного правительства подтверждают тексты донесений комиссаров в Военное министерство. К примеру, донесение от 8 июля 1917 г. комиссара Юго-Западного фронта Б.В. Савинкова о большевистской агитации в 11-й армии содержит и оценку поведения «лиц командного состава» в период наступательной операции, при этом были обобщены данные по донесениям комиссаров Филоненко, Кириенко и помощника комиссара Григорьева350.
Телеграмма №1027 того же Б.В. Савинкова комиссарам фронта от 9 июля 1917 г. содержит и текст Приказа №256 А. Ф. Керенского об арестах за агитацию против Временного правительства и о закрытии газет «Правда», «Окопная правда», «Солдатская правда». В телеграмме содержится требование «неукоснительно» и «беспрекословно» следовать телеграфному Приказу №526 Военмин351.
Законодательно только 12 июля 1917 г.правительство предоставило военному министру и министру внутренних дел право закрывать «без суда и следствия оппозиционные газеты и журналы, призывающие к неповиновению распоряжениям военных властей, к неисполнению воинского долга и содержащие призывы к насилию и гражданской войне»352. Редакторов таких изданий следовало привлекать к судебной ответственности.
Приказом №31 от 15 июля 1917 г. по армиям и флотам военный министр обязал комиссаров вместе с командованием всех уровней «тщательно следить за распространяемыми в армии повременными изданиями»353.
Комиссары в случае появления печатных изданий, содержащих призывы к неповиновению властям, наделялись правом делать представление об их закрытии.
На период подавления июльской демонстрации пришлось контрнаступление германских войск, увенчавшееся так называемым тарнопольским прорывом. Первой масштабной акцией правительства в этом направлении явилось назначение командующего 8-й армии Л.Г. Корнилова главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта, а затем и Верховным главнокомандующим. Именно в нем, стороннике железной дисциплины, Керенский увидел человека, способного вытравить дух «вольности» из армии. Как только Корнилов занял ключевую позицию, достаточно высокую для давления на правительство, он предложил кабинету министров ввести смертную казнь на фронте. Этот вопрос в спешном порядке был поставлен на обсуждение. Совет министров вел Керенский, только что вернувшийся с фронта. К началу заседания поступила телеграмма Скобелева, командированного на Юго-Западный фронт для ликвидации тарнопольского прорыва. Скобелев сообщал, что обстановка на фронте катастрофическая, что командующий поставил заградительные отряды на пути отступления войск, которые ведут огонь по бегущим солдатам. Все это так подействовало на министров, что они, по словам Церетели, «не колеблясь, проголосовали за введение смертной казни на фронте»354.
После введения смертной казни репрессивная кампания в армии стала беспредельной.
С введением военно-революционных судов355 и смертной казни военкомы были наделены правом ареста любого генерала и офицера. Кроме того, смертный приговор утверждался командующим армией и «…состоящим при ней (армии - прим. соискателя) комиссаром Временного правительства…»356.
Если же между командующим армией и комиссаром происходило разногласие по назначенному судом наказанию, то окончательное разрешение было закреплено за военным комиссаром при Верховном главнокомандующем357.
То, что последнее слово в принятии такого серьезного решения принадлежало именно военному комиссару, по мнению соискателя, вряд ли влияло позитивно на повышение боеспособности армии, но, несомненно, являлось поводом для усиления разногласий между комиссариатом и военным командованием.
Такой высокий уровень доверия со стороны правительства сложился к августу 1917 г. в отношении института военных комиссаров в результате трансформации его от представителей Петросовета до проводника политики Временного правительства в Вооруженных силах.
По мнению диссертанта, на пользу военкомов сработал еще и тот факт, что другой опоры в военном строительстве у Временного правительства попросту не было:
Комиссарам предписывалось действовать в тесном контакте с войсковыми комитетами всех уровней, способствуя «единообразному разрешению всех политических вопросов, возникающих в пределах армий и тыла фронта» из этого положения вытекает признание паритета влияния и полномочий военкомов и комитетов в области политической жизни войск.
Диссертант полагает, что расширение круга обязанностей военных комиссаров прежде всего свидетельствует о возрастающем доверии к ним со стороны Военного министерства.
Комиссарам приходилось разбирать обращения офицеров, связанные с их переводом из части в часть и командировками, ходатайства об удовлетворении различных нужд частей и подразделений, выдавать документы на воинские перевозки359, то есть осваивать некоторые административные функции командования.
Особые надежды военного министра возлагались на военкомов в отношении укрепления боеспособности армии. В постановлении, принятом 15 июля, говорится, что должность фронтового комиссара учреждается для «содействия реорганизации армии на демократических началах и укреплению ее боеспособности360.
За время своего существования, особенно на фронте летом 1917 г., комиссарам приходилось разрешать множество конфликтов в войсках, вызванных нежеланием воевать.
Правительство требовало «принять меры до вооруженной силы включительно, чтобы заставить неповинующихся исполнить боевой приказ»361.
На Северном фронте отказывались выступать 22 135 дивизии и полки 5-й армии. По оценке Ставки, наиболее шаткой и неустойчивой являлась 5-я армия, где «заражены целые части»362. Еще более серьезное положение сложилось в 12-й армии. Для наведения порядка в которой командующий фронтом вынужден был выделить карательные части, но побоялся пустить их в ход363.
Комиссары Временного правительства основной причиной сложившегося положения видели в разлагающем влиянии пополнения, прибывающего из запасных полков. Наглядным примером служит выдержка из донесения комиссара 11-й армии Кириенко, направленная военному министру в июле 1917 г.: «Пополнение, особенно сибирские, московские, царицынские – главная причина эксцессов»364.
Подобные оценки давались военными комиссарами практически на всех фронтах.
Военно-политический отдел Ставки отмечал, что отказы частей от ведения занятий и исполнения работ принимают постепенно в большинстве армий массовый характер и борьба с этим явлением становится невозможной365.
Оценка ситуации, сделанная комиссарами, совпадала с оценкой военного командования: «Армия не может выздороветь, - докладывал командующий Западным фронтом в Ставку, - пока зараженный тыл будет посылать ей маршевые роты, составленные из пораженцев и большевиков»366.
Штаб Юго-Западного фронта распорядился вообще прекратить прием пополнения и направлять их для фильтровки в армейские запасные полки367.
Фронтальная «чистка» тыла от революционных полков приняла грандиозный размах: за июнь – август на фронт в полном составе было выведено 119 полков, в том числе, Московского военного округа – 29 (110 тыс. чел.); Казанского – 52 (200 тыс. чел.). Всего, по сводкам Генерального штаба, «чистка» коснулась почти одного млн чел.368
Генеральный штаб разработал отдельный план «чистки» Петроградского военного гарнизона, он охватил 100 тыс. чел. К середине июля пять наиболее революционных полков были расформированы369.
Необходимо заметить, что не последнюю роль в этом процессе сыграли военные комиссары, как правило, наиболее деморализованные части подвергались расформированию именно по ходатайствам комиссаров перед военным министром и Верховным главнокомандующим и верховным комиссарам.
11 июля 1917 г., в Известиях Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов370 было опубликовано Постановление от 6 июля 1917 г. за подписью военного министра об арестах и преданию суду всех отказывающихся наступать и выполнять приказы командования. Согласно данному Постановлению именно комиссарами в первую очередь выявлялись зачинщики инцидентов для последующей передачи их суду.
По данным штаба главнокомандующего Юго-Западным фронтом, в июле – сентябре в киевских тюрьмах находилось 365 окопников; в новгород-волынской – 363; могилев-подольской – 250; псковской – 250; минских –
2 тыс.; двинской – около 6 тыс. чел371.
В августе состоялось совещание комиссаров всех фронтов и армейских комитетов, резолюцией которого было требование вмешательства «высшей революционной власти через ее уполномоченных представителей при действующей армии» в вопросы повышения боеспособности войск. Военкомам предлагалось временно содействовать работе войсковых комитетов и поддерживать с ними тесные рабочие контакты, а также решительно обновлять командный состав и наблюдать «в духе революционных законоположений за деятельностью всех органов военного управления», пресекая проявления контрреволюции в армии. Совещание выступило за предоставление комиссарам исключительного права «надзора, с точки зрения законности, за всей общественно-политической жизнью армии и деятельностью войсковых организаций». В случае разногласий между ними и военкомами окончательное решение должен был принимать военный министр и организованный при нем выборный орган из представителей армий. Прерогативу назначений комиссаров, по мнению участников совещания следовало оставить за Временным правительством, но как и прежде, с согласованием кандидатур ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов. В ЦИК при этом направлялись бы рекомендации на военкомов и их мотивированные отводы и соответствующих войсковых комитетов372.
Инструкция комиссарам армий о личном составе от 2 июля позволяет выяснить степень их влияния на назначение и смещение командного состава и их полномочий в деле поддержания боеспособности и дисциплины в войсках373. Инструкция управления военного комиссара Юго-Западного фронта также от 2 июля содержит сведения о структуре военно-политического отдела, задачах его отделений374.
За сравнительно короткий период времени, возникший в условиях двоевластия в стране; неудач на фронтах мировой войны; тотального уничтожения офицерского корпуса; общего разложения армии институт военных комиссаров наряду с расширением спектра полномочий, законодательно закрепленных в ряде нормативных документов375 стремительно претерпевал как значительные структурные, так и качественные изменения по всем параметрам (см. табл. 7).
Таблица 7
Структурные и качественные изменения, претерпеваемые
институтом военных комиссаров в 1917 г.376
|
Периоды 1917 г. |
февраль-март |
апрель-май |
июль-октябрь |
|
Подчинение |
Выполнение разовых поручений высших органов власти |
-Постоянное представительство в войсках комиссаров от Петросовета |
-Полный переход под юрисдикцию Временного правительства |
|
Количественный состав |
- |
около 30 |
около 100 |
|
Функции |
Разъяснение в войсках политической ситуации в стране |
- Борьба с контрреволюционными проявлениями; - содействие в установлении дисциплины и порядка; - устранение трений между солдатами и офицерами; - координация деятельности армейских комитетов. |
- Посредничество между комсоставом и войсками;
|
Как показывает анализ источников и литературы, в составе аппарата комиссаров не было достаточного количества военных профессионалов. Так, в состав канцелярий фронтового комиссара входили: помощник для поручений при комиссаре офицеры или чиновники (2 чел.); начальники отделений (3 чел.); секретарь (1 чел.); журналист (1 чел.); писари высшего, среднего и низшего окладов (по 4 чел.)377.
«Временный штат Политического управления Военного министерства» определяет состав бюро комиссариата – начальник; 3 делопроизводителя; младший помощник делопроизводителя378.
Но анализ списков личного состава управлений, дающих сведения о сотрудниках вплоть до данных о прежнем роде деятельности, показывает, что среди них есть офицеры, солдаты, вольноопределяющиеся, военные писари, присяжные поверенные, политические деятели. В упомянутом диссертантом романе-трилогии Алексея толстого Николай Иванович – военный комиссар Временного правительства был адвокатом
По свидетельству А.И. Деникина, комиссарами, которых он знал лично, были главным образом представители интеллигенции – офицеры военного времени, врачи, адвокаты, публицисты, бывшие ссыльнопоселенцы и эмигранты379.
На первый взгляд, А.И. Деникин индиферентно характеризует состав комиссариата, тем не менее, вольно или невольно он обращает внимание на некомпетентность в военном деле комиссаров и принцип случайности при их назначении.
У А.И. Деникина имелись личные мотивы для непризнания конструктивности и эффективности деятельности военного комиссариата. М.М. Филоненко, став комиссаром Временного правительства при Ставке Верховного главнокомандующего вместе с Б.В. Савинковым – управляющим делами Военного министерства, 25 августа потребовали от Л.Г. Корнилова отстранения от должности А.И. Деникина «ввиду его явно отрицательного отношения к войсковым комитетам»380.
Отсюда, на взгляд диссертанта, исходит не очень лестная оценка в мемуарах А.И. Деникина деятельности войсковых комиссаров: «В солдатской среде комиссары как орган принуждения, иногда усмирения… уже тем самым не могли найти популярности, отсутствие прямой разящей власти не могло сделать им авторитета силы. Кроме того, солдаты в массе своей воспринимали военкомов наряду с офицерами как социально чуждых себе, что в значительной мере сводило на нет все усилия комиссаров»381.
Конечно же, верховным военным командованием все же признавались усилия комиссаров по наведению порядка и дисциплины в армии, тем не менее, в лице военных комиссаров военное руководство в первую очередь видело угрозу принципу единоначалия в армии.
16 июля на совещании в Ставке была разработана программа мер по оздоровлению армии, предложенная правительству. Она рекомендовала: …
5) Уничтожить… комиссаров, которых Керенский считает «глазами и ушами Временного правительства»… 6) …скорее восстановить единоличную власть и ответственность начальников. Вернуть то доверие свыше, без которого старший ответственный начальник не может отдать все силы духа и ума на выполнение боевой задачи: нельзя допускать, чтобы начальника смущали торчащие сзади «глаза и уши» человека, часто не имеющего никакого понятия о военном деле, но, желающего во все вмешиваться и, кроме «глаз и ушей», совать всюду и свой «нос»382.
Впрочем, некоторые участники совещания считали целесообразным институт комиссаров временно сохранить, а генерал Корнилов, командовавший тогда Юго-Западным фронтом, прислал телеграмму, в которой, в частности, предлагал учредить должности комиссаров в корпусах и предоставить военкомам право утверждения приговоров военно-революционных судов383.
А уже накануне путча Ставка Верховного главнокомандующего вызвала в Могилев на совещание комиссаров всех фронтов и армий и председателей фронтовых и армейских комитетов, и на нем Корнилов высказался за сокращение прав комиссаров384, а один из пунктов знаменитой корниловской программы провозглашал: «…4) создание боеспособной армии и организованного тыла – без политики, без вмешательства комитетов и комиссаров и с твердой дисциплиной…»385.
В середине августа 1917 г. в Москве состоялось очередное совещание представителей всех фронтовых и армейских комитетов, которое приняло резолюцию с требованием вмешательства «высшей революционной власти через ее уполномоченных представителей при действующей армии» в вопросы повышения боеспособности войск. Военкомам предлагалось всемерно содействовать деятельности войсковых комитетов и поддерживать сними тесные рабочие контакты, а также решительно обновлять командный состав и наблюдать «в духе революционных законоположений за деятельностью всех органов военного управления», пресекая проявления контрреволюции в армии.
Совещание выступило за предоставление комиссарам исключительного права «надзора, с точки зрения законности, за всей общественно-политической жизнью армии и деятельностью войсковых организаций». В случае разногласий между ними и военкомами окончательное решение должен был принимать военный министр и организованный при нем выборный орган из представителей армии. Прерогативу назначений комиссаров, по мнению участников совещания, следовало оставить за Временным правительством с условием согласования кандидатур с ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов. В ЦИК при этом направлялись бы рекомендации на военкомов и их мотивированные отводы из соответствующих войсковых комитетов386.
В конце августа 1917 г. военным министерством были утверждены «Основные положения о военных комиссарах и войсковых организациях». В которых закреплялось, что военкомы – органы Временного правительства, осуществляющие надзор за законностью, поддержанием революционного порядка в армии в целях поднятия ее боеспособности и демократизации. Вводились должности военкомов в корпусах, военных округах и бригадах фронтового тыла. Главный и фронтовые комиссары назначались Временным правительством по согласованию с Верховным главнокомандующим. Армейские и окружные военкомы назначались военным министром по представлению главного и фронтового комиссара.
Войсковые комитеты ставились под жесткий контроль комиссаров, наделявшихся правом роспуска старого состава и назначения новых выборов; ходатайства об отводе командиров, несоответствующих занимаемой должности387; приостановления распоряжений командиров, «идущих в разрез с действующими законораспоряжениями и указаниями Временного правительства; отдания приказа о применении вооруженной силы вне боевой обстановке; участие в расформировании провинившихся частей.
В Ставке Верховного главнокомандующего генералом Н.Н. Духониным в сентябре 1917 г. была разработана программа мероприятий по поднятию боеспособности армии к весне 1918 г. В этом документе институт военных комиссаров представлялся разработчиком помощниками войсковых начальников «по части проведения в армии начал гражданственности в тесной связи с основаниями воинской дисциплины и с духом внутренней политики правительства… права и обязанности комиссаров ограничиваются сферой его деятельности и работы с войсковыми комитетами и воспитания воина-гражданина… имеет право опротестовывать выборы в комитеты, организовывать пропаганду в войсках и давать заключения о направлении политической деятельности того или другого лица начальником, при котором он состоит»388. Отсюда следует, что по проекту генералов не военкомы, а войсковые командиры должны быть представителями правительства.
Следующей попыткой правительства поставить армию под свой контроль стало очередное Положение о военных комиссарах, которое вступило в силу 16 октября 1917 г.
Во вводной части подчеркивался временный характер института комиссаров, призванных восстановить нормальные взаимоотношения между офицерами и солдатами и поднять авторитет командного состава, подорванный за время революции. Согласно последнему Положению комиссары уже не могли распускать комитеты, но право надзора и опротестования решений войсковых комитетов за ними сохранялось. 20 октября вышло Постановление Временного правительства «О мерах по поддержанию дисциплины в армии», предусматривающее перевод частей с расшатанной дисциплиной в разряд штрафных. Решение об этом должно было приниматься с обязательным согласованием соответствующим войсковым комиссаром и армейским комитетом389.
Указанная программа в связи с последующим прекращением деятельности Временного правительства реализована не была, но 1 октября 1917 г. Верховный главнокомандующий Керенский издал приказ №935 о создании войскового комитета при Ставке Верховного главнокомандующего, согласно которому доступ к информации о деятельности всех учреждений и управлений штаба Главковерха и доведение различных сведений до Верховного главнокомандующего предоставлялись комитету исключительно через комиссара при Ставке. Это отражало попытки дальнейшего укрепления института комиссаров в войсках. После победы Октябрьской революции вместо военкомов Временного правительства II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов направил в войска своих комиссаров, подтвердив необходимость их деятельности в армии390, а в противоположном лагере, в Петроградском комитете спасения Родины и революции, пытавшемся организовать свою собственную армию, была учреждена должность комиссара комитета при ее командующем391.
В ноябре 1917 г. военный комиссар Временного правительства при Ставке Верховного главнокомандующего был включен в состав Совещания по демобилизаций при штабе Главковерха392.
С прекращением деятельности военкомов Временного правительства началось организация Советского комиссариата.
Таким образом, можно констатировать:
Решения, принятые с горяча, всегда представляются нам необычайно благородными и героическими, но, как правило, приводят к глупостям
Ф. Энгельс
Л.Г. Корнилов — кандидат в диктаторы. Программа генерала Корнилова. Государственное совещание: триумф Корнилова. Керенский и Корнилов: «двойная игра» министра-председателя. Корниловское выступление и его ликвидация. Керенский — новый Главковерх. Последствия корниловского выступления для вооруженных сил. Окончательная потеря боеспособности войск.
После неудачного летнего наступления на фронте в июне 1917 г. страна в который раз сосредоточилась на поисках «Имени» нового героя, способного вывести армию и Россию из кризисной ситуации и довести войну до победного конца.
Диссертант, помимо прочего, видит истоки данной ситуации в ментальных особенностях русского народа:
во-первых, традиционное, выпестованное веками предпочтение сильной единоличной власти, дающей гарантии порядка в стране;
во-вторых, заметное падение популярности А.А. Брусилова и А.Ф. Керенского вследствие военных неудач, соответственно, утрата ими ареола славы;
в-третьих, по-детски непосредственная вера в возможность разрешения сложнейшей проблемы путем ожидания чуда (в данном случае – скорейшее победное завершение войны) несмотря на продолжающееся углубление социально-экономического и политического кризиса в стране;
в-четвертых, содержание сильной личности предпочтительно должна дополнять военная форма, тем более в военное время.
Необходимо заметить, что Николай II в 1916 г., желая подчеркнуть исключительность своей власти, назначил себя Верховным главнокомандующим Русской армии; А.Ф. Керенский, будучи человеком гражданским, никогда не служившим в армии, носил френч военного образца. Но против Керенского были генералы и руководители буржуазных партий. Они боялись близости Керенского к Советам и не доверяли его личным качествам. Среди солдат тоже усиливалось недовольство политикой Керенского. Это видно из солдатских писем с фронта, где в обобщенном виде превалировало следующее суждение о Главковерхе: «… пусть посидит в окопах, да поголодает, тогда посмотрим, что он скажет»393.
М.В. Родзянко и его единомышленники считали за лучшее опереться на военного профессионала, нежели на политика. Говорили о генерале Алексееве, останавливались на адмирале Колчаке, но когда Корнилова назначили Главкомом, поиски прекратились. «Имя» было найдено.
«Корнилов гораздо более сильный человек, чем Керенский; если бы он смог укрепить свое влияние в армии и если бы последняя стала крепкой боевой силой, то он стал бы господином положения»394, - писал английский посол Бьюкенен.
Наиглавнейшими условиями «Имени» все же должны были быть широкая известность и незапятнанная репутация. Это обеспечивало доверие широких масс.
Кроме наличия необходимых условий для народного доверия главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта, затем (с 18 июля 1917 г.) Верховный главнокомандующий генерал от инфантерии Л.Г. Корнилов продемонстрировал готовность взять на себя личную ответственность за проведение непопулярных мер, обеспечивающих повышение боеспособность армий395.
В «Истории второй русской революции» П.Н. Милюков делится своими впечатлениями о Л.Г. Корнилове: «… первое же выступление Корнилова с своего рода политическим манифестом сразу очертило и его личность и его тактику»396. Далее он характеризует его решительным, не признающим никаких юридических тонкостей, прямо идущим к цели, которую «раз признал правильной…» П.Н. Милюкова, по его признанию, поразил не столько «выбор цели», сколько «выбор средств для ее осуществления…»397.
Политическая ситуация, сложившаяся в стране, давала определенный карт-бланш для установления военной диктатуры.
24 июня 1917 г. Всероссийская конференция военных организаций РСДРП заклеймила великодержавную политику Временного правительства398.
Большевистские организации после июльских событий, пережившие заметный спад в своей деятельности, вскоре вновь активизировались. В конце июля – начале августа 1917 г. в Петрограде прошел VI съезд РСДРП(б), пересмотревший тактику большевиков. На нем было заявлено, что период мирного развития революции в условиях двоевластия завершился и следует принять решение о необходимости подготовки вооруженного захвата власти пролетариатом.
Июльские события имели существенные последствия как для Временного правительства, так и для Советов. С поста главы кабинета ушел
Г.Е. Львов, который, уходя признал свою неспособность к жестким мерам: «В сущности, я ушел потому, что мне ничего не оставалось делать. Для того чтобы спасти положение, надо было разогнать Советы и стрелять в народ. Я не мог этого сделать. А Керенский это может»399.
По мнению диссертанта, этими словами Г.Е. Львов признает необходимость жестких мер как единственно возможных в той ситуации.
8 (21) июля министром-председателем стал А.Ф. Керенский, оставаясь одновременно военным и морским министром. ВЦИК Советов признал за Временным правительством «неограниченные полномочия» и «неограниченную власть», объявив его правительством «спасения революции». 24 июля
(6 августа) был сформирован 2-й коалиционный кабинет. В его состав вошли 8 министров-кадетов или близко к ним стоящих, 3 эсера (А. Керенский,
Н.Д. Авксентьев, В.М. Чернов), 2 меньшевика (А.М. Никитин, М.И. Скобелев), 2 народных социалиста (А.В. Пешехонов, А.С. Зарудный) и один «нефракционный» социал-демократ (С.Н. Прокопович). Несмотря на казавшееся равновесие между министрами-капиталистами и социалистами внутри правительства в обществе наметился явный политический поворот вправо и усилилась тяга к установлению режима личной власти.
Необходимо констатировать, что ухудшение обстановки в армии вынудило Временное правительство принять ряд постановлений и приказов в целях укрепления дисциплины в войсках:
- «О запрещении агитации и закрытии большевистских газет, роспуске Центробалта и немедленном изъятии подозрительных лиц, призывающих к неповиновению Временному правительству и агитирующих против наступления»400. Этим документом практически запрещалась политическая деятельность большевиков в армии;
- Постановление Временного правительства от 11 июля «О предоставлении военному министру и управляющему МВД права закрывать повременные издания, призывающие к неповиновению»401. Постановление значительно расширяло полномочия силовых министерств;
- Приказ А.Ф. Керенского от 12 июля 1917 г. «О мерах по восстановлению «железной дисциплины» в армии и о запрещении войсковым комитетам вмешиваться в оперативные распоряжения командующего состава»402, где предпринималась явная попытка ограничить права «солдатских парламентов;
- Приказ А.А. Брусилова от 11 июля 1917 г. о восстановлении в войсках дисциплины, изъятии из войск лиц, ведущих агитацию за неисполнение боевых приказов и предание их суду как за государственную измену»403. Как и все вышеперечисленные правовые акты, данный приказ был вызван июльскими событиями, произошедшими в Петрограде.
Пожалуй, более всего расширяли правовое поле для укрепления дисциплины в армии Постановления Временного правительства от 12 июля 1917 г. «О восстановлении смертной казни и учреждении военно-революционных судов»; «О предоставлении министру-председателю и министру внутренних дел право запрещать собрание съезда»404 от 28 июля, переданное по телеграфу в войска.
На фронтах новые законодательные акты без промедления доводились до личного состава: приказ Л.Г. Корнилова о введении смертной казни по войскам фронта был объявлен уже 16 июля 1917 г.405
В мемуарах видных военачальников мы находим свидетельства того, что на самом деле они тоже лично отдавали устные приказы о расстреле солдат на месте за мародерство до введения указанных выше законодательных актов406.
Несмотря на ужесточение военного законодательства, в короткое время дисциплину и боеспособность в армии восстановить было невозможно.
Л.Г. Корнилов на посту Верховного главнокомандующего настойчиво издавал приказы, дублирующие уже имеющиеся: так 25 июля 1917 г. им издан приказ «О запрещении вмешиваться комитетам «за пределы предоставленных им законных прав»407. В тот же день – «О запрещении стрельбы вверх при применении силы оружия к неповинующимся частям»408.
Обращает на себя внимание усиление тона и стиля при написании нормативных актов по военному ведомству. Оба приведенных ниже документа относятся к первым числам августа 1917 г. Если распоряжение военного министра А.Ф. Керенского и Верховного главнокомандующего Л.Г. Корнилова «О запрещении на Северном фронте большевистских газет и запрещении митингов» полномочия военных начальников переданы в несколько размытой фразе – «… неповинующихся привести к порядку всеми мерами»409. То приказ Л.Г. Корнилова №748 «О мерах борьбы с братанием» отличается точностью в выборе лексики, что исключает возможность различного толкования:
- «п.1. В случае открытого братания целыми группами немедленно открывать по ним артиллерийский и пулеметный огонь;
- п.2. При проникновении неприятеля в наше распоряжение в плен не брать, а прикалывать пришедших на месте и трупы их выставлять впереди;
- п.3. Наших солдат за попытки к братанию предавать военно-революционному суду как изменников»410.
Наряду с изменениями в военном законодательстве411 в армии на фоне ужесточения борьбы с большевистской агитацией и пропагандой форсировалась работа по расформированию наиболее революционных полков. Например, из сводки сведений о настроении в действующей армии от 14 июля 1917 г., с 1 по 9 июля по Западному фронту в отдельный параграф выделены сведения по расформированию и разоружению полков. Только за 9 июля были разоружены 2 полка: 673 и 675 – 169 дивизии. Полки после длительных переговоров категорически отказались исполнить требование сложить оружие, и тогда по местам их стоянки был открыт артиллерийский огонь. Выпущено более 100 снарядов, ранено трое (стреляли на высокий разрыв). Полки сложили оружие и выдали следственной комиссии до 250 зачинщиков. Оба полка расформированы. «К расформированию намечается еще несколько полков, на выздоровление которых нет надежды»412.
Расформирование полков, отказывающихся выполнять приказы производилась активно формируемыми карательными отрядами. Из донесения генерала-квартирмейстера штаба 3-й армии генерала Носкова в штаб фронта от 21 июля: «… после артподготовки штурмовые батальоны 28-й и 29-й дивизий пошли в атаку на неповинующийся 693-й полк, который сдал оружие… есть убитые и раненые»413.
Мероприятия по подавлению не подчинившихся солдат 693-го Слуцкого пехотного полка приняли вид ожесточенного сражения, как это следует из донесения, с артиллерийской стрельбой с обеих сторон414.
Естественно, жесткие меры в отношении солдат приводили к ответному сопротивлению, соответственно к усилению тенденции среди солдат нежелания дальнейшего участия в боевых действиях и разочарованию военной политикой, проводимой правительством.
Из письма солдата-окопника, адресованного комиссару 7-й армии, датированного не ранее 12 июля, видно, что предметом самого сильного недовольства солдат фронта является применение штурмовых батальонов, недовольство военной политикой давно уже приняло экстремистский характер: «... скорее сделаем то, что бросим окопы и пойдем на Петроград душить такую сволочь, как вы, и первая пуля принадлежит Керенскому»415.
Активный протест солдат вызвало введение смертной казни на фронте, о чем красноречиво говорят многочисленные резолюции митингов и собраний. Об этом же свидетельствуют и сводки сведений о настроениях в армии за время с 9 по 17 июля и с 16 по 22 июля 1917 г.416
Совещание, созванное в Ставке 16 июля 1917 г., показало, что военная политика Временного правительства в военном деле является предметом критики не только со стороны солдатской массы, но в еще большей степени – офицерского корпуса вплоть до высшего его эшелона (см. прил.11).
На Совещании была зачитана телеграмма генерала Л.Г. Корнилова, содержащая ряд мер по оздоровлению армии. Предложения Корнилова были поддержаны генералами А.И. Деникиным, А.С. Лукомским, М.В. Алексеевым и др.
Программа мер, предлагаемых Л.Г. Корниловым по повышению боеспособности армии, как это видно из таблицы 8, составленной соискателем, в основном совпадает с мерами, предлагаемыми другими военачальниками. В частности, А.А. Брусиловым, А.И. Деникиным.
Таблица 8
Меры, предлагаемые высшим военным руководством для восстановления боеспособности в армии
|
А.А. Брусилов |
А.И. Деникин |
Л.Г. Корнилов |
|
Совещание в Ставке 16 июля 1917 г.417 |
Совещание в Ставке 16 июля 1917 г.418 |
Телеграммы Верховному главнокомандующему от 8, 11, 14 июля 1917 г.419 |
141
|
|
|
|
А.А. Брусилов |
А.И. Деникин |
Л.Г. Корнилов |
|
|
|
|
Требования, выдвинутые А.Ф. Керенскому при личной встрече 3,10 августа 1917 г. в Петрограде420. |
||
|
142
ри желании данный список мероприятий по сохранению боеспособности Русской армииможно было бы значительно расширить. Например, из письма М.В. Алексеева председателю IV Государственной думы М.В. Родзянко от 25 июля 1917 г. нам становится известно, что М.В. Алексеевым предлагались следующие меры по оздоровлению армии:
1. Признать Временному правительству свои ошибки в оценке офицерского состава в армии.
Л.Г. Корнилов в своих предложениях идет несколько дальше, предлагая расширить милитаризацию страны. Например, подчинить военному ведомству железные дороги, поскольку они являлись жизненно важным звеном в деле снабжения армии и дислокации войск. Следует признать, что в случае реализации предложений Л.Г. Корнилова, ситуация в армии могла бы значительно улучшится.
Совокупность предложений Л.Г. Корнилова по сути означали «откат от демократических завоеваний», тем не менее, в корниловское движение были вовлечены различные по своему влиянию и возможностям политические силы: Союз офицеров армии и флота (конспиративно действующей в Ставке); Союз Георгиевских кавалеров, Совет Союза казачьих войск, Военная Лига, группа крымской организации и члены Республиканского центра, тесно связанного промышленно-финансовыми кругами422. Кроме того, новый пост Верховного главнокомандующего давал возможность Л.Г. Корнилову определенные шансы реализации намеченной им программы.
Планы русского генералитета нашли поддержку среди части кадетских деятелей, видевших, что политика А.Ф. Керенского в отношении Русской армии – несостоятельна. Н.И. Астров, Н.М. Кишкин, В.Д. Набоков направили А.Ф. Керенскому открытое письмо, в котором настаивали на воссоздании мощи армии путем соблюдения строгой воинской дисциплины и решительного устранения вмешательства войсковых комитетов в вопросы военной стратегии и тактики, а также призывали к уничтожению многовластия и установлению порядка во всей стране. Кадетская «Речь» писала в начале августа в своей передовой: «Создание единой действительно независимой от Советов сильной национальной власти, которая могла бы возродить армию и спасти страну от грядущих ей холода и голода, - вот требование, единогласно выдвигаемое всей страной»423.
Идея сильной власти была поддержана самыми влиятельными представителями общественности. 8-10 августа 1917 г. в Москве, в здании Московского университета проходила Всероссийская совещание общественных деятелей под председательством М.В. Родзянко. В нем приняло участие около 400424 представителей кадетской партии, торгово-промышленных и финансовых кругов, землевладельцев, духовенства, членов Государственной думы, офицеров армии и флота. Открывая совещание, один из его инициаторов –князь Е.Н. Трубецкой охарактеризовал присутствующих как «государственно-мыслящих людей». Виднейший идеолог российского либерализма
П.Б. Струве в своем выступлении настаивал на «твердой государственной власти, которая незыблемо поддержала бы общий порядок и неумолимо смела всякие захватные стремления». Форум общественных деятелей, созванный накануне проведения Временным правительством Государственного совещания, демонстрировал власти, что призывы к наведению порядка являются требованием времени.
Несмотря на то, что депутаты все же не решились принять военную резолюцию, совещание продемонстрировало, что вокруг Л.Г. Корнилова готовы объединиться все силы, стоящее правее правительства и рассматривающие генерала в качестве своего лидера. О чем свидетельствует телеграмма председателя Совета Московского совещания в адрес Л.Г. Корнилова от 9 августа 1917 г.: «В грозный час тяжких испытаний вся мыслящая Россия смотрит на Вас с надеждою и верою. Да поможет Вам Бог в Вашем великом подвиге воссоздания могучей армии на спасение России»425.
Прошедшее в Москве с 12 по 15 августа 1917 г. Государственное совещание показало, что характер взаимоотношений между А.Ф. Керенским и Л.Г. Корниловым играл далеко не последнюю роль в складывающейся политической ситуации. В работе совещания, проходившем в Большом театре, участвовало около 2500 чел.426, представлявших различные общественные группы от бывших депутатов Государственной думы до членов исполкомов Советов. По своей политической направленности значительная часть присутствующих на совещании тяготела вправо. Делегаты от блока революционной демократии находились в явном меньшинстве, по подсчетам соискателя, менее 250 чел.427 Большевики, входящие в состав профсоюзной кооперативной и некоторых других делегаций, демонстративно покинули этот, по их словам, «контрреволюционный сбор».
А.Ф. Керенский надеялся, что Государственное совещание окажет поддержку правительству, ему лично и поможет создать широкую коалицию, за исключением крайне правого и левого крыла. Однако большинство делегатов откровенно сочувственно отнеслись к позиции Л.Г. Корнилова, раскрытой им в его выступлении.
Речь Верховного лидера Русской армии отличалась краткостью и четкостью поставленных в ней задач. Л.Г. Корнилов заявил, что «меры, принятые на фронте, должны быть приняты и в тылу» и настаивал на решимости «твердого» и «непреклонного» их проведения. Последние слова генерала были заглушены овацией, устроенной ему правой частью собрания.
Главное значение речи Л.Г. Корнилова на Московском совещании, по определению видного зарубежного исследователя проблемы Г.М. Каткова, заключалось в том, что из нее вся страна узнала о стремлении Верховного главнокомандующего добиться от правительства проведения реформ, которые могли бы быть приемлемы для Советов и для всех тех, для кого охрана «завоеваний революции» была важнее, чем военная победа.
Речь Корнилова зашла далеко за пределы простого вопроса восстановления дисциплины в армии. Он сослался на данные, которые показывали упадок производства оружия и боеприпасов во всей стране: орудий – на 40%, тяжелых снарядов – на 60%, взрывчатых веществ 40%, винтовок и пулеметов – на 25%. Усиливался финансовый кризис. Огласил длинный список офицеров, предательски убитых своими солдатами. Страна теперь узнала, может быть впервые, как широко распространилось на фронте братание и как безрассудно были оставлены русские позиции на фронте428.
Если Л.Г. Корнилов в своем выступлении был связан требованием
А.Ф. Керенского обрисовать положение в армии только в общих чертах429, то в выступлении атамана Донского казачьего войска А.М. Каледина были четко сформулированы меры, необходимые для восстановления боеспособности русской армии:
Таким образом, вместо ожидаемого одобрения правительственного курса Государственное совещание выявило углубляющийся социальный раскол страны и на его фоне возросшую консолидацию правого лагеря, объеди нившегося вокруг Верховного главнокомандующего.
По свидетельству П.Н. Милюкова, «правительство вышло из Совещания с ослабленным авторитетом»431.
По мнению соискателя, А.Ф. Керенский как министр-председатель еще острее переживал ущерб, нанесенный его личному авторитету на Совещании, нежели правительству в целом.
Все тот же П.Н. Милюков свидетельствует, что А.Ф. Керенский был «охвачен душевным припадком», его речь менялась «от истерического крика до трагического шепота». Общее же его состояние было определено бывшим министром иностранных дел как «психоз – страх»432.
Впоследствии А.Ф. Керенский попытается оправдать свою медлительность в отношении принятия корниловской программы: «Там был изложен целый ряд мер, - объяснял свое колебание Керенский, - в огромном большинстве вполне приемлемых, но в такой редакции и с такой аргументацией, что оглашение ее привело бы к обратным результатам»433.
Однако стремительное продвижение по службе генерала Л.Г. Корнилова в 1917 г. (командующий армией – менее 2-х месяцев, главнокомандующий фронтом – менее 2-х недель, затем Верховный главнокомандующий) при безусловной поддержке А.Ф. Керенского вопреки высказанным мнениям А.А. Брусилова и М.В. Алексеева свидетельствует об обратном. В глазах министра-председателя Временного правительства только генерал Л.Г. Корнилов был способен на решительные жесткие непопулярные меры, способные остановить обвальное разложение в армии.
До 3-10 августа 1917 г. видимых разногласий между Верховным главнокомандующим и министром-председателем по плану мероприятий по обеспечению повышения боеспособности Вооруженных сил не было. Об этом свидетельствует немедленное выполнение требований Л.Г. Корнилова о введении смертной казни на фронте434 и назначение его Верховным главнокомандующим после оглашения телеграммы, содержащей программу мер по оздоровлению армии в ставке 16 июля 1917 г.435
Видимо, возросшая популярность Л.Г. Корнилова, особенно накануне и после Государственного совещания, побудили А.Ф. Керенского сделать невольный выбор в пользу своих притязаний на достижение беспредельной единоличной власти в стране, пусть даже в ущерб интересам государственным. Он понимал, что укрепление боеспособности армии безусловно будет связано с ростом авторитета Верховного главнокомандующего Л.Г. Корнилова, соответственно, падением его, Керенского...
Л.Г. Корнилов сделал признание Чрезвычайной следственной комиссии, что 3 августа А.Ф. Керенский спросил его, стоит ли ему (Керенскому) оставаться в правительстве? На что Л.Г. Корниловым с присущей ему прямотой было сказано, что, «влияние Керенского ослабло», но тем не менее, ему как символу революции все же стоит остаться в правительстве436.
Корнилов требовал безусловного и немедленного выполнения своих требований, целью которых было предотвращение гибели армии.
Он, как человек военный, воспитанный на безусловном единоначалии, видел причину всеобщего развала в многовластии, а точнее, безвластии, которое сеяло в стране анархию. Заявляя, что он не стремится к личной власти и готов подчиниться тому, «кому будут вручены диктаторские полномочия, будь то сам А.Ф. Керенский, генерал Алексеев, генерал Каледин или другое лицо», причем он не отрицал возможности взять эту роль на себя437.
Анализ архивных и опубликованных документов, а также источников личного происхождения и научной литературы, посвященной проблеме, получивший в советской историографии расхожее название, политический ярлык – «корниловщина» привел соискателя к следующим заключениям:
В пользу вывода о том, что выбор пал на Л.Г. Корнилова не только из-за занимаемой им должности Верховного главнокомандующего, говорит и тот факт, что еще весной 1917 г. офицерская корпорация, доведенная до крайнего возмущения существующим в армии положением, рассчитывала на поддержку со стороны именно Л.Г. Корнилова.
Офицеры предпринимали попытки создать тайные организации. Еще в апреле в Петрограде такая структура была создана генералом бароном
П.Н. Врангелем и графом А. Паленом. Она могла рассчитывать на целый ряд воинских частей и организовала ряд офицерских дружин.
Планы организации не осуществились в силу того, что Л.Г. Корнилов подал рапорт после апрельских событий о переводе его в действующую армию. Об этом пишет в своих мемуарах П.Н. Врангель438.
Один из участников тех трагических событий, сыгравших роковую роль в истории страны, Б.В. Савинков в своих воспоминаниях описывает события, предшествовавшие и непосредственно касающиеся корниловского выступления. Савинков говорит о согласии Керенского создать триумвират взамен правительству, куда бы вошли А.Ф. Керенский, Л.Г. Корнилов, Б.В. Савинков439.
Б.В. Савинкову не только было заранее известно о продвижении
3-го конного корпуса к Петрограду, фактически это было его инициативой в целях необходимости подавления возможного выступления большевиков, ожидаемого 28-29 августа. В ходе этой встречи была подтверждена необходимость введения военного положения в отдельных районах Петроградского военного округа. Причем, Савинковым были вручены полномочия Л.Г. Корнилову действий самых решительных и беспощадных»440.
Доказательством соглашения генерала Корнилова с управляющим Военным министерством Савинковым о переброске к Петрограду третьего конного корпуса служит телеграмма, отправленная Савинкову в зашифрованном виде 27 августа 2 часа 40 минут: «Управоенмину. Корпус сосредоточится в окрестностях Петрограда к вечеру 28 августа. Я прошу объявить Петроград на военном положении 29 августа. № 6394. Генерал Корнилов»441.
Единственное условие, которое нарушил Л.Г. Корнилов – назначение генерала А.М. Крымова командиром 3-го конного корпуса. Временное правительство считало генерала Крымова неподходящей кандидатурой442.
Соискатель видит причину этого нарушения даже не в том, что
Л.Г. Корнилов всегда требовал исключительного права назначения старших начальников. Он просто посчитал, что замечание Савинкова не так важно – он сам впоследствии будет доволен, что назначен командовать отрядом именно генерал Крымов443.
Этот факт демонстрирует неискушенность Л.Г. Корнилова в политических интригах.
Формально можно было бы обвинить Л.Г. Корнилова в недопустимой доверчивости в отношении явных политических авантюристов, таких как В.Н. Львов и В.С. Завойко, А.Ф. Аладьин, которые фактически привели к провалу планы Верховного главнокомандующего по спасению армии и страны.
В.С. Завойко, занимая скромную должность ординарца Л.Г. Корнилова, несомненно обладал харизмой, которая подкупала окружающих, кроме того, по утверждениям лиц, знакомых с состоянием дел в Ставке, составлял для Л.Г. Корнилова приказы, воззвания и прочее. Завойко привносил в документы не только свой стиль, но и влиял на их содержание444.
П.Н. Милюков, характеризуя личность В.С. Завойко, представляет его человеком «... у которого честолюбие затмевало его ум»445.
Другой фигурант в деле Корнилова – член I Государственной думы
А.Ф. Аладьин, по определению того же Н.П. Милюкова, - «непризнанный политический деятель» в короткое время сумел войти в доверие Л.Г. Корнилова и стать его советником в Ставке446.
П.Н. Милюков видит секрет этой зависимости Корнилова от случайных людей в его характере, «в котором крайне ревнивая и упрямая защита своей самостоятельности очень своеобразно соединялась с какой-то детской доверчивостью к людям, умевшим ему польстить»447.
С одной стороны, с этими выводами трудно не согласиться, с другой – у Л.Г. Корнилова, во-первых, не было времени на формирование подходящего окружения (имеются ввиду А.Ф. Аладьин и В.Н. Львов), во-вторых, через этих лиц он пытался довести свои намерения до широких общественных кругов и найти в обществе поддержку идее и о необходимости создания сильной власти, которая смогла бы обеспечить сохранение армии, остановить ее от дальнейшего разложения. Корнилов, надеясь на то, что В.Н. Львов как член IV Государственной думы, как лицо в недавнем прошлом входившее в правительство, имел определенный вес в общественных кругах, тем более, что он представился доверенным лицом А.Ф. Керенского, изложил ему предполагаемый и обсуждаемый с Б.В. Савинковым – управляющим Военным министерством и М.М. Филоненко, комиссаром Временного правительства при Верховном главнокомандующем, проект состава Совета обороны448.
«Совет обороны должен был осуществить коллективную диктатуру, так как установление единоличной диктатуры было признанно нежелательным. На посты министров намечались гг. С.Г. Тахтамышев, С.Н. Третьяков, М.Н. Покровский, граф П.Н. Игнатьев, А.Ф. Аладьин, Г.В. Плеханов, князь Г.Е. Львов, В.С. Завойко»449. Далее Л.Г. Корнилов уточняет, что за исключением князя
Г.Е. Львова, А.Ф. Аладьина и В.С. Завойко, он с другими лицами не знаком450.
Л.Г. Корниловым для обсуждения планов дальнейших действий были приглашены в Ставку на 27-29 августа влиятельные политики: М.В. Родзянко, Г.Е. Львов, П.Н. Милюков, М.И. Терещенко, В.А. Маклаков и министр-председатель А.Ф. Керенский.
У Л.Г. Корнилова сложилось убеждение, что А.Ф. Керенский не только в курсе разворачивающихся событий, но и вполне поддерживает их, что законопроекты, выработанные генералом и одобренные Керенским 17 августа, будут приняты правительством и немедленно применены. Это неизбежно должно было привести к противоправительственному восстанию, возглавляемому большевиками и, возможно, Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов, которое было бы тогда усмирено 3-м конным корпусом.
Вопреки ожиданиям Л.Г. Корнилова на первый план политической арены вышли не истинные цели по спасению Отечества, а интриги, домыслы, личные амбициозные притязания.
Точкой опоры всего дела Корнилова стал печально известный «ультиматум», который А.Ф. Керенский заставил В.А. Львова изложить на бумаге:
«Генерал Корнилов предполагает:
Петроград.
Август 26 1917 г. В. Львов»451.
В показаниях Чрезвычайной следственной комиссии, данных В.Н. Львовым 5 октября 1917 г., он признается, что эти требования ему сформулировал не Л.Г. Корнилов, а В.С. Завойко452.
В.Н. Львов в эмиграции в 1920-х гг. частично опубликовал свои воспоминания, где внес еще больше путаницы в ситуацию вокруг Л.Г. Корнилова. Окружающие свидетельствовали о его неадекватном восприятии действительности453.
Для дачи показаний Чрезвычайной следственной комиссии по делу Корнилова был вызван брат В.Н. Львова Н.Н. Львов, член Государственной думы трех созывов. Интересна его оценка личности своего брата, данная 24 сентября 1917 г.: «... брат мой Владимир, благодаря глубоко пережитым душевным потрясениям, связанным с революцией марта 1917 г., отличался крайнею неуравновешенностью характера и порывистостью принимаемых решений»454.
В целом же, выступление Л.Г. Корнилова Н.Н. Львов оценивает следующим образом: «... почва, на которой возникло выступление Корнилова, совершенно ясна. Это общественное движение возникло с тех невероятных мучений, которым подвергалось офицерство и командный состав Русской армии, из того национального позора, который пережила Россия при постыдном отступлении от Тарнополя и бесславной сдачи Риги. Те, в душе которых не заглушено чувство национальной чести, не могут не признать себя моральными соучастниками в деле генерала Корнилова, и я лично счел бы для себя за высокую честь сесть на скамью подсудимых рядом с генералом Деникиным и Корниловым. Выставление генерала Корнилова как честолюбца, стремившегося к захвату власти, ложно, как равно ложно определение того общественного движения, которое группировалось вокруг генерала Корнилова, как контрреволюционной попытки реставрации монархии. Вся популярность генерала Корнилова вытекала из того, что с ним была связана надежда на избавление нашей армии от того растления, к которому привела ее революция»455.
Учитывая то, что Н.Н. Львов допрашивался как свидетель, но положение его было таково, что в любой момент он мог стать обвиняемым, тем не менее, дает очень смелую честную оценку деятельности Корнилова. Эта оценка представляет научный интерес, поскольку общественный статус Н.Н. Львова был достаточно высоким, а со времени описываемых событий на тот момент не прошло и месяца.
Менее пафосную, но схожую оценку событий и роли Корнилова в них в августе 1917 г. делает П.Н. Милюков, он отрицает намерения Л.Г. Корнилова узурпировать власть: «... генерал Корнилов не хотел больше ждать и не возлагал больше надежд на правительство»456, «... сам Корнилов был далек от этих интриг и ничего общего с шумихой, создавшейся около его имени не имеет»457.
По оценке соискателя, генерал Л.Г. Корнилов не просто «не хотел», он не мог больше ждать:
Изучив материалы Чрезвычайной следственной комиссии по делу генерала Корнилова, только заключение которой составляет около 200 страниц460, по делу допрошено около тысячи человек. Собраны показания некоторых членов Временного правительства, командующих фронтами, представителей казачества, а также ближайших помощников Корнилова, соискатель пришел к выводу, что следственная комиссия испытывала определенную симпатию к генералу Л.Г. Корнилову и стремилась облегчить участь участников выступления:
Это видно из сообщения газеты «Заря России» о завершении следствия по делу генерала Л.Г. Корнилова: «Вина генерала Корнилова в августовском походе, по заключению Следственной комиссии, представляется не столь значительной, как вина Керенского, который является, по мнению Комиссии, главным инициатором этого похода, поставившего генерала Корнилова в невозможное положение»464.
И, самое главное, основной вывод Чрезвычайной следственной комиссии, опубликованный в газете «Новая жизнь», содержал следующее: «... Существование заговора лиц, объединившихся генералом Корниловым и ставивших своей целью изменение существующего строя и свержение Временного правительства, представляется по делу недоказанным» 465 (подчеркнуто соискателем).
Более того, комиссией было признанно отстранение Л.Г. Корнилова от должности Верховного главнокомандующего А.Ф. Керенским незаконным466.
На данный факт было обращено внимание прессы: «Со стороны А.Ф. Керенского был допущен явный деликт – превышение власти, так как А.Ф. Керенский, посылая телеграмму Верховному главнокомандующему о сдаче должности, присвоил себе прерогативы Временного правительства, персонально ему, Керенскому, не принадлежащие»467.
Абсурдность степени обвинений в адрес генерала Л.Г. Корнилова была ясна и ближайшему окружению А.Ф. Керенского. П.Н. Милюков свидетельствует о том, что министр-председатель отказался рассматривать «ультиматум» Верховного главнокомандующего как недоразумение468. Он проигнорировал просьбу Л.Г. Корнилова приехать в Ставку, тем самым пренебрег возможностью уладить конфликт.
Для истории не так важно, чем был мотивирован поступок министра-председателя – личной трусостью или амбициозностью. Несомненно одно: его безответственное поведение привело страну к роковым последствиям, была утрачена последняя возможность спасти армию от дальнейшего разложения.
А.Ф. Керенским были предприняты шаги по предотвращению последствий корниловского выступления, которые привели к необратимым последствиям для армии:
С «благословления» Временного правительства создавались сотни местных органов борьбы с «корниловщиной» в тылу и на фронте. Подобные организации носили соответствующие духу революционного времени названия комитетов спасения и охраны революции. Однако по той причине, что Верховным главнокомандующим генералом Л.Г. Корниловым не было предпринято каких-либо военных действий против Временного правительства, взятая этими организациями на себя функция защиты революции фактически свелась к выяснению «политической благонадежности» тех или других лиц. В подавляющем большинстве эти органы были образованы при местных Советах и являлись солдатскими организациями. Та поддержка, которую оказали Корнилову армейская верхушка и офицерство в целом, в частности и его центральный орган – Союз офицеров армии и флота, дала возможность развернуть широкое наступление на права офицеров.
С первых же дней работы Чрезвычайной комиссии в ее адрес стали поступать заявления офицеров и солдат различных воинских частей или же их собраний с сообщениями о поведении в дни выступления тех или других лиц. Как правило, они были оформлены как протоколы заседаний армейских комитетов или стихийно образованных следственных комиссий469.
Протоколы – доносы свидетельствуют о широкой поддержке действий генерала Л.Г. Корнилова среди большей части офицерского состава, связывавшего с именем Корнилова надежды на восстановление дисциплины в армии.
Непосредственным следствием стало падение воинской дисциплины, что не могло отрицательно не повлиять на боеспособность Российской армии. В связи с этим Временное правительство вынуждено было принять 4 сентября 1917 г. специальное постановление «О ликвидации местных органов борьбы против корниловского мятежа».
В постановлении говорилось: «в минувшие дни мятежа генерала Корнилова в целях борьбы с ним в городах, деревнях, на железнодорожных станциях как в тылу, так и в районе действующей армии по почину самих же граждан образовались особые комитеты спасения и охраны революции...»470. Правительство призывало всех граждан «вернуться к обычным условиям жизни с восстановлением законного порядка деятельности каждого органа власти» и предупреждало, что «самочинные действия» комитетов недопустимы и «Временное правительство будет с ними бороться» как с действиями, «вредными для республики». Однако деятельность многих подобных комитетов продолжалась вплоть до Октябрьского переворота.
Всего за период с 27 по 30 августа 1917 г. генерал Л.Г. Корнилов отправил телеграфом 6 приказов-воззваний. 27 августа в ответ на приказ Керенского сдать должность Верховного главнокомандующего Корнилов направил по линиям железных дорог, начальствующим лицам и комитетам свою первую телеграмму с разъяснением причин, побудивших его выступить против Временного правительства471.
28 августа им было обнародовано «Обращение к народу», также разъяснявшее причины его конфликта с Временным правительством (см. прил. 12) и воззвание «К казакам» (см. прил. 13). Того же числа им был выпущен приказ №897, в котором Корнилов возлагал ответственность за конфликт на Временное правительство (см. прил. 14). И, наконец, 29 августа им был распространен приказ №900, призывавший его сторонников сплотиться вокруг Ставки (см. прил. 15).
По свидетельству П.Н. Врангеля в войсках телеграммы и обращения Главковерха не доводились, командование не нашло в себе сил противодействовать требованиям комитетов, которые добивались оглашения правительственных сообщений472.
Соискатель лишь отчасти разделяет мнение современных отечественных исследователей проблемы о плохо подготовленном выступлении генерала
Л.Г. Корнилова473. Действительно, для многих сторонников Верховного главнокомандующего его действия оказались неожиданными, даже для генерала Крымова, который командовал 3-й конной армией. Но это, по мнению диссертанта, лишний раз подтверждает то, что события разворачивались вопреки разработанному заранее сценарию, они явились неожиданностью и для самого
Л.Г. Корнилова. Он не мог предвидеть предательства Б.В. Савинкова,
М.М. Филоненко и непоследовательность и, возможно, явную провокацию А.Ф. Керенского.
Несомненно, главнокомандующие фронтами и армиями, получив практически одновременно телеграммы Верховного главнокомандующего и министра-председателя, отдавали себе отчет в том, что речь идет не только о выборе гражданской позиции, но и личной безопасности. Тем не менее генерал
В.Н. Клембовский отказался от предложенной ему должности Верховного главнокомандующего, признав очередную перемену верховного командования «крайне опасной» и указал на необходимость скорейшего «проведения мер для поднятия дисциплины и боеспособности армии»474.
Сдержанная оценка действий генерала Корнилова и требование принятия «проектируемых мер в армии» содержатся и в телеграммах генералов П.С. Балуева475, Д.Г. Щербачева476.
В телеграмме А.И. Деникина477 брошен открытый вызов Временному правительству: «Видя в этом возвращение власти на путь планомерного разрушения армии и, следовательно, гибели страны, считало долгом довести до сведения Временного правительства, что по этому пути я с ним не пойду»478.
А.И. Деникин приказал принять меры по изоляции фронта от проникновения туда без ведома штаба каких-либо сведений о совершившихся событиях до ликвидации столкновения Корнилова с Временным правительством. Но что характерно, он отменил решение своего штаба о вызове 1-го Чехословацкого корпуса для обеспечения личной безопасности Главкома и правильной работы штаба, посчитав зазорным русскому Главнокомандующему защищаться от своих солдат чужими штыками479.
Особое внимание следует акцентировать на том, что Деникин приказал генерал-квартирмейстеру Юго-Западного фронта М.И. Орлову лично руководить перевозкой по железной дороге 3-го конного корпуса, а начальнику штаба фронта генералу С.Л. Маркову – Кавказской туземной дивизии480, то есть именно тех соединений, которые, по замыслу Л.Г. Корнилова, должны были стать ударным кулаком его выступления.
Необходимо согласиться с выводами Г.М. Ипполитова, В.Г. Казакова, В.В. Рыбникова, что, фактически, А.И. Деникин создал исключительно силовыми методами базу для решительной поддержки корниловского выступления на Юго-Западном фронте. Однако анализ архивных документов481 позволяет утверждать и другое: у Главкома армиями Юго-Западного фронта не было широкой общественной поддержки. И это – главная причина относительно легкой ликвидации выступления А.И. Деникина в поддержку мятежного Главковерха482.
Позиция казачества в связи с событиями, связанными с выступлением
Л.Г. Корнилова заслуживает особого внимания:
По локализации возможных последствий корниловского выступления со стороны казачества Временным правительством были предприняты следующие меры:
- военным министерством было собрано множество компрометирующих непроверенных надуманных сведений в отношении А.М. Каледина и передано в Чрезвычайную комиссию486;
Таким образом Войско Донское и Временное правительство уладили конфликт.
По мнению диссертанта, казачество не оказало должной поддержки
Л.Г. Корнилову в силу следующих причин:
Одним из самых конструктивных шагов Временного правительства по ликвидации последствий корниловского выступления диссертант считает назначение начальником штаба Верховного главнокомандующего генерала от инфантерии М.В. Алексеева и поручение ему миссии урегулирования конфликта, возникшего между правительством и Л.Г. Корниловым.
Только в результате его усилий удалось избежать кровавых столкновений. П.Н. Милюков в своем известном труде о второй русской революции делает вывод о том, что отказаться от посреднических услуг М.В. Алексеева между правительством и Корниловым – означало бы обострение вопроса о ликвидации Ставки489.
Видимо, А.Ф. Керенский подозревал М.В. Алексеева в сочувственном отношении к мятежным генералам, близким к Л.Г. Корнилову и А.И. Деникину, об этом он пишет в соей книге «Россия на историческом повороте», что перед встречей с А.Ф. Керенским «В течение всей ночи 30 августа Крымов консультировался с Алексеевым»490.
Остается только сожалеть о том, что генерал М.В. Алексеев был приглашен к урегулированию вопроса, когда он уже вовсю разворачивался по силовому сценарию.
Генералу М.В. Алексееву принадлежит и огромная заслуга в создании условий безопасного содержания491 и формирование благоприятного общественного мнения в отношении быховских узников492.
Разгром выступления Л.Г. Корнилова переломил политическую ситуацию в стране и армии, дал возможность усилить позицию левого фланга на политической арене.
30 августа 1917 г. Бюро военного отдела ВЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов выступило с обращением ко всем комитетам и комиссарам фронтов и армий «О мерах борьбы с корниловским мятежом», в котором о причинах провала «контрреволюционного мятежа» сказано: «Во-первых, весь фронт стал на сторону революции, армейские комитеты сохраняют революционный порядок, ими приняты меры к выяснению и изоляции участников заговора; во-вторых, все местные Советы рабочих и солдатских депутатов энергично мобилизовали все демократические силы, чтобы воспрепятствовать распространению заговора»493.
После подавления корниловского выступления пошел бурный процесс большевизации Советов и армейских комитетов.
В связи с затянувшимся правительственным кризисом и заявлением меньшевиков и эсеров об отказе сотрудничать с кадетами Керенский принял решение образовать «для восстановления потрясенного государственного порядка» Директорию в составе: министра-председателя А.Ф. Керенского, министра иностранных дел М.И. Терещенко, военного министра А.И. Верховского, морского министра Д.Н. Вердеревского и министра и телеграфа А.М. Никитина. Остальные министры вышли в отставку. А.Ф. Керенский от имени правительства заявил, что главной своей задачей считает восстановление государственного порядка и боеспособности армии и что правительство будет стремиться к расширению своего состава494.
Новый военный министр полковник А.И. Верховский объявил о необходимости переустройства армии «путем внушения широким солдатским массам идей права, справедливости... и строгой дисциплины». В соответствии с новыми взглядами 9 сентября 1917 г. появился приказ по армии и флоту, содержащий 4 основных требования:
Издание данного приказа посеяло обстановку усиления недоверия со стороны солдатских масс к офицерскому корпусу.
Процесс разрушения армии принял необратимый характер.
Подытоживая приведенное выше, можно сделать следующие обобщения:
ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ
Подводя некоторые итого, следует отметить ряд обстоятельств, в силу которых Временному правительству не удалось сохранить боеспособность Русской армии в 1917 г., несмотря на предпринимаемые им меры:
Недостаточное финансирование боевых действий оборачивалось отсутствием необходимого вооружения низким денежным довольствием военнослужащих и, таким образом, негативно отражалось на боеспособности Вооруженных сил.
Государственное совещание наглядно показало, что авторитет Временного правительства нуждается в реанимировании.
Блевотина войны — октябрьское веселье!
От этого зловонного вина
Как было омерзительно твое похмелье,
О, бедная, о грешная страна.
Зинаида Гиппиус
Временное правительство и армия – научная проблема, которая, пожалуй, как никакая другая, в контексте изучения революции 1917 г. получила неоднозначные оценки. Особенно в советской историографии, отличавшейся как известно, исключительно высоким уровнем идеологизации и политизации.
Диссертант решил научную задачу исследования деятельности Временного правительства по сохранению боеспособности Русской армии в 1917 г., базируясь на новых теоретико-методологических подходах, что утверждается в постсоветской исторической науке. Благоприятным условием для решения данной научной задачи, по мнению соискателя, явилась открытость и доступность архивных источников – это современная реалия нашего Отечества, вступившего на путь радикальной социально-экономической, политической и духовной модернизации, следствием которой должна стать трансформация России в демократическое правовое, социальное и светское государство с развитой рыночной экономикой.
Обращение к проблеме настоящей научной квалификационной работы в условиях проведения радикальной военной реформы и смены цивилизационных парадигм, по мнению соискателя, выглядит закономерным, своевременным и необходимым явлением.
Соискатель, исследовав тему, означенную в названии данной научной квалификационной работы, вышел на ряд обобщающих суждений, выводов и извлек ряд исторических уроков. Это и является ядром научных результатов, полученных в диссертации.
Применение широкой источниковой базы, основу которой составили не только опубликованные, но и малоизвестные исторической науке архивные документы, существующие историографические исследования, а также современные принципы и методы исторической науки позволили диссертанту изучить деятельность Временного правительства по сохранению боеспособности Русской армии в хронологических рамках – 27 февраля – 24 октября 1917 г. обеспечили высокую достоверность материала, представленного в диссертации.
Соискатель принимая во внимание значения дефиниции «боеспособность армии», данные военными энциклопидическими словарями исследуемого периода и современного, констатирует, что толкования не входят в противоречие:
«... боеспособность армии зависит на ¾ от нравственного элемента и лишь на ¼ - от материального...»496;
«Боевая способность определяется качеством вооружения и военной техники, степенью обеспеченности ими войск; содержанием оружия и военной техники в исправном состоянии и умелой их эксплуатацией; наличием материально-технических средств, соответствием организационно-штатной структуры войск характеру вооруженной борьбы; укомплектованностью личным составом, подготовкой командных кадров; боевой выучкой и политико-моральным состоянием войск»497.
Основываясь на приведенных определениях боеспособности Вооруженных сил, можно сделать вывод, что Временному правительству в наследство от императорской России досталась армия, которая почти по всем параметрам оценки боеспособности имела очень низкие характеристики. Главное, что солдатская масса, несшая на себе основные тяготы войны, не прониклась ее целями и задачами.
Исторический опыт свидетельствует: органы государственной власти и управления наиболее успешно решают поставленные цивилизационными вызовами тогда, когда их лидеры имеют четкие концептуальные представления.
Анализ источников и литературы, представленный в диссертации, дает соискателю основание для следующего обобщающего суждения.
Несмотря на предпринимаемые попытки, Временному правительству не удалось выработать достаточно стройной концепции по сохранению боеспособности Вооруженных сил России в 1917 г.
Главное заключается в том, что Временное правительство не сформулировало и не довело до сознания широкой общественности четкого и последовательного отношения к мировой войне.
Упустив возможность в февральские дни взять под свой контроль армию, Временное правительство пошло на поводу у Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, пустившего армию под откос анархии изданием Приказа №1.
Временное правительство вынуждено было законодательно закрепить процесс демократизации в армии, однако дальнейшие его шаги в этом направлении были до конца не продуманными, разрушительно сказавшимися на боеспособности Вооруженных сил.
Порождением процесса демократизации в армии стали войсковые комитеты, а также военные организации, объединяющие в своих рядах офицеров, которые способствовали дальнейшему процессу социального расслоения в армии (хотя следует признать, что большинство офицерских организаций были созданы как средство своего рода самосохранения корпорации, которую Временное правительство не смогло защитить от вакханалии террора и насилия со стороны солдатской массы, вышедшей из-под контроля командования.
Полярность этих процессов особенно наглядно продемонстрировали события, связанные с корниловским выступлением. Однако практика показала, что своевременное четкое правовое регулирование со стороны правительства могло если не предотвратить, то, безусловно, смягчить социальные потрясения в армии.
Своевременно не была законодательно запрещена антивоенная пропаганда в войсках, проводимая различными политическими партиями и особенно большевиками и эсерами, не принимались радикальные меры по пресечению дезертирства, мародерства, братания с противником, неповиновения командирам.
Временное правительство не ставило своей целью оградить армию от различных партийно-политических влияний. Безусловно, в той ситуации этого сделать было невозможно. Между тем, межпартийная борьба разрушало единство армии, вносила обострение классовых противоречий.
Особенно сильный урон боеспособности армии наносили пораженцы, наиболее радикальной политической партией в этом отношении были большевики, выступавшие за скорейшее прекращение войны любой ценой, без «аннексий и контрибуций». Под воздействием пораженческих настроений целые полки отказывались наступать.
Введение смертной казни на фронте, запрещение антивоенной пропаганды, закрытие большевистских газет под нажимом военачальников были все же осуществлены правительством, явились действенными мерами по поднятию дисциплины в войсках, но, как показала общественно-историческая практика, запоздалыми.
С одной стороны, правительство узаконило участие солдат в политических организациях, с другой, – подозревая высшее военное руководство в промонархических настроениях, произвело тотальную чистку генералитета, лишив армию значительной части наиболее квалифицированных военных профессионалов, что не сказалось позитивно на боеспособности войск.
Следует отметить, что Временное правительство «во главу угла» ставило не повышение боеспособности армии, а сохранение в ней мифических «завоеваний революционных свобод», которые отдельными персоналиям давали в руки реальную власть, армия же, представляла угрозу осуществлению этих притязаний. Ярким примером тому служит «символ революции» - А.Ф. Керенский.
В результате того, что Временному правительству не удалось достигнуть стабилизации в экономической сфере страны, это отрицательным образом сказалось на снабжении армии всеми видами довольствия и вооружением.
Галопирующая инфляция значительно опережала предпринимаемые правительством периодические повышения денежного содержания военнослужащих.
Проводимая Временным правительством социально-экономическая политика вызывала недовольство не только среди солдат, но и среди офицерского корпуса. К тому же офицеры оказались самым социально незащищенным звеном в армии.
Временному правительству в короткое время удалось укрепить, значительно расширить созданный Петросоветом институт военных комиссаров, а главное, превратить его в «глаза и уши Временного правительства», то есть превратить его в орган контроля за благонадежностью военного руководства.
Таким образом, был создан прецедент политического контроля за деятельностью армии со стороны государства.
Из-за опасений усиления роли военных на политической арене страны и установления режима военной диктатуры Временное правительство искусственно затягивало сроки принятия корниловской программы по оздоровлению Вооруженных сил, которая, по мнению соискателя, была единственно возможным путем спасения армии от дальнейшего обвального разложения.
В настоящее время воспринимается недосказанным мнение одного из участников тех событий, председателя войскового комитета 131-го резервного Болховского полка Я. Кальницкого: «Корнилов мечтал палкой воскресить мертвую армию, но это безнадежное дело ни ему, ни кому-либо другому генералу в тех условиях осуществить было невозможно...»498. Напрашивается логическое продолжение: без активной поддержки правительства...
Непоследовательная политика Временного правительства в период корниловского выступления окончательно усложнило для него решение задачи сохранения боеспособности Русской армии в 1917 г. И неслучайно после прихода власти большевиков, они сравнительно легко провели демобилизацию окончательно разложившейся армии.
Обобщенный в диссертации исторический опыт по проблеме деятельности Временного правительства по укреплению боеспособности Вооруженных сил в России (февраль – октябрь 1917 г.) позволяет сделать некоторые выводы:
В условиях глубокого социально-политического и экономического кризиса, сложившегося в России к началу 1917 г. в силу субъективных и объективных факторов Русская армия стала активным субъектом революционных событий в стране.
Временное правительство оказалось неспособным сосредоточить власть в своих руках, допустив такую беспрецедентную политическую ситуацию, как двоевластие, что послужило возможностью для армии стать разменной монетой во внутренней и внешней политике России, к тому же оно продемонстрировало свою некомпетентность в деле военного строительства и законотворчества, не выработало четкой стройной военной концепции.
Временное правительство не смогло оградить армию от пацифистской пропаганды, своевременно не прислушалось к требованиям военного руководства деполитизации армии, что в значительной мере снижало ее боеспособность и усиливало процесс обострения целого комплекса и без того антогонистических противоречий.
Несмотря на декларативные заявления о революционных завоеваниях, армия как и при царском режиме продолжала выполнять полицейские функции (например, разгром июльского выступления) и даже в отдельных случаях – политического сыска, в частности, этим занимались военкомы.
Заявленные, но еще не сложившиеся «демократические ценности» оказались гибельными для армии, входили в диссонанс с установленным в армии единоначалием, фактически ввергли армию в пучину анархии.
Обобщенный в диссертации исторический опыт по проблеме деятельности Временного правительства по сохранению боеспособности Русской армии в 1917 г. позволяет извлечь ряд уроков:
Первый урок. Забота о боеспособности Вооруженных сил должна быть одной из приоритетных и постоянных задач государства, поскольку именно армия является залогом существования государства, особенно в условиях ведения военных действий и смены цивилизационных парадигм. Этот урок приобретает особую значимость в связи с тем, что по оценке Президента РФ В.В. Путина, против России объявлена интервенция международного терроризма499.
Второй урок. Высокая боеспособность Вооруженных сил не может быть обеспечена вне рамок общечеловеческих ценностей, проявляющихся на практике, в тесном диалектическом единстве с общенациональными интересами, ядром которых является безопасность Отечества. Применительно к современным условиям это обеспечивает наличие четкой стройной научно обоснованной военной доктрины, которой неукоснительно будет руководствоваться государство в проведении как внешней, так и внутренней политики. Учитывая, что Россия – ядерная держава, необходимо правительству вести поиск разумных компромиссов как в мировом сообществе, так и среди всех слоев населения страны, направить все усилия на недопущение развязывания как внешних вооруженных конфликтов, так и внутренних локальных.
При этом сегодняшнему государственному руководству России следует серьезно подумать о судьбе реформируемой армии и, особенно, офицерского корпуса. Армия – объект государственной политики. Нельзя допустить того, чтобы она стала субъектом политической деятельности (как это уже было в истории отечества в 1917, 1991, 1993 гг.). И укрепление боеспособности Вооруженных сил РФ – это одно из условий решения задачи, означенной выше.
Третий урок. Проводя организаторскую и политическую работу по укреплению боеспособности войск и сил флота субъекты функционирующей в данной связи системы призваны сделать все, чтобы оградить вооруженные силы от влияния партийно-политических страстей.
Речь не идет об искусственном ограждении воинов от политической жизни. Подобное нереально. Все должно проводиться в рамках законодательства, в котором имеются разумные барьеры от проявления политикантства. Это будет существенным вкладом в решение важнейшей задачи в современной России, пытающейся выйти из глубинного экономического, социально-политического и духовного кризиса – недопущение социального взрыва, который может привести к эскалации гражданской войны.
Четвертый урок. В деятельности по укреплению боеспособности армии всегда будут присутствовать доминанты убеждения и принуждения. Причем в боевой обстановке остается место и для применения крайних мер, с целью пресечения паники, деяний отдельных военнослужащих, направленных на срыв выполнения боевой задачи. Однако нельзя абсолютизировать ни дну из вышеупомянутых доминант. В мирное время в плане морально-психологической подготовки личного состава к предстоящим боевым действиям доминанта убеждения должна выйти на первый план. А меры принуждения должны иметь под собой строгую законодательную базу.
Главное. Нельзя использовать армию для выполнения полицейских функций. Это убедительно доказывают события как 1917 г., так и совсем недавние (1991 г., 1993 г., события в Чечне).
Необходимо дальнейшее доскональное изучение исторического опыта по проблеме укрепления боеспособности войск и сил флота, накопленного в Вооруженных силах императорской России, периода существования Временного правительства и особенно СССР в годы Великой Отечественной войны, а также в локальных войнах и конфликтах, в которые был вовлечен Советский Союз. Только таким путем можно синтезировать обобщения, которые принесут пользу в деле повышения эффективности и качества деятельности органов государственной власти и управления, общественных организаций по укреплению боеспособности Вооруженных сил России, находящихся сегодня в процессе радикального реформирования.
На основе проведенного исследования соискатель выдвигает ряд практических рекомендаций.
Есть настоятельная необходимость с учетом накопленного опыта наращивать усилия и темпы в комплексном исследовании различных аспектов взаимоотношений властных структур государства и армии, имея в виду, что, несмотря на определенные успехи в данном направлении, еще имеется ряд проблем, требующих углубленного исследования. Работа над диссертацией позволила определить круг таких проблем:
генезис, цели, задачи, эволюция, социальный состав, идеология, организационная структура офицерских войсковых организаций в 1917 г.;
политический, социальный, нравственный аспекты негативных проявлений на фронте в 1917 г.: братание с противником, дезертирство, мародерство неповиновение командирам;
влияние фронтовой и печати различных политических партий на боеспособность армии фронтов;
влияние националистических партий на уровень антивоенных настроений в армиях отдельных фронтов;
работа с личным составом армий фронтов по подготовке к выборам в Учредительное собрание;
влияние социальных процессов, происходивших в тылу, на боеспособность Вооруженных сил;
влияние на боеспособность армий разрушения ритуалов и устоявшихся традиций в армии, связанного с революционными событиями.
Масштабность проблем, которые предлагается исследовать, потребует интенсивного обмена мнениями ученых-историков. Здесь принесло бы большую пользу, полагает соискатель, проведение Международной научной конференции «Влияние Февральской революции на боеспособность Вооруженных сил России в 1917 г. Исторический опыт, уроки».
Представляется реальным и перспективным, чтобы такое крупное мероприятие прошло под эгидой РАН при активном участии научно-исследовательских учреждений, государственных и негосударственных высших учебных заведений, общественно-научных организаций (в частности, Академии военных наук).
Диссертант полагает, что Федеральную архивную службу России может заинтересовать следующее предложение: издать тематические сборники «Временное правительство и армия в 1917 г.», «Военные комиссары – проводники военной политики Временного правительства». Публикация в нем архивных документов создаст благоприятные условия для исследователей, преподавателей и студентов высших учебных заведений, так как из них можно будет почерпнуть богатый фактический материал.
Дальнейшему накоплению исторических знаний будет способствовать развертывание научных дискуссий по проблемам, обозначенным в диссертации и имеющим различное толкование в исторической науке:
-правомерность применения определений «корниловский мятеж», «корниловщина» в современной историографии;
-формирование демократического общества и неизбежность отражения процесса на армии: Исторический опыт, уроки.
Диссертант считает, что научная дискуссия по вышеозначенным проблемам могла бы заинтересовать редакции таких отечественных научных изданий, как «Вопросы истории» (Москва); «Отечественная история» (Москва); «Клио» (Санкт-Петербург); «Военно-исторический журнал» (Москва); научный альманах «Телескоп» (Самара).
5. Представляется целесообразным, по мнению диссертанта, внедрение в высшие учебные заведения, в которых в соответствии с Государственным стандартом высшего профессионального образования ведется подготовка по специальности «История», ведение спецсеминара «Временное правительство в условиях участия в мировой войне (1917 г.)» Он может способствовать более углубленному изучению будущими историками-специалистами истории Отечества и его Вооруженных сил на переломных этапах, формированию творческого подхода к проблемам исторической науки, которые являются достаточно дискуссионными.
ИСТОЧНИКИ
Документы и материалы
Сборники:
Красный архив. 1925. Т.3(10).
Красная летопись. 1923. №6.
Вестник Временного правительства. 1917.
Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. 1917.
Архив русской революции: В 22 т. Берлин, 1921 – 1929.
Свод законов Российской империи: свод основных государственных законов. СПб., 1906. Т.1. Ч.1.
Сборник указов и распоряжений Временного правительства. Пг., 1917.
Собрание узаконений и распоряжений, издаваемое при Правительст вующем Сенате. Отделение первое. Пг., 1917.
Приказы по военному ведомству. Пг., 1917.
Труды комиссии по обследованию санитарных последствий мировой войны. М., 1923.
Разложение Русской армии в 1917 г. Центрархив. 1917 г. в документах и материалах. М.; Л., 1925.
Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов. Протоколы заседаний Исполнительного комитета и Бюро ИК (3 марта – 9 августа 1917 г.). М., 1925.
Падение царского режима. Стенографический отчет допросов показаний, данных в 1917 г. Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. Л., 1926.
Солдатские письма 1917 г.: Сб. документов. М., 1927.
Монархия перед крушением. 1914 – 1917. бумаги Николая II и др. документы. М.;Л., 1927.
Государственное совещание. М.;Л., 1930.
Большевизация Петроградского гарнизона: Сборник материалов и документов. Л., 1932.
Декреты Советской власти. Т.1. М., 1957.
Революционное движение в России после свержения самодержавия: Сб. документов и материалов. М., 1957.
Революционное движение в России в июле 1917 г. Июльский кризис: Документы и материалы. М., 1959.
Исторический архив. 1961. №4.
Протоколы и постановления Центрального комитета Балтийского флота. М;Л., 1963.
Партия большевиков в годы мировой империалистической войны. Вторая революция в России: Сб. документов. М., 1966.
Петроградский военно-революционный комитет: Документы и материалы: В 3 т. М., 1966. Т.1.
Революционное движение в армии и на флоте в годы Первой мировой войны 1914–февраль 1917: Сб. документов. М., 1966.
Революционное движение в Русской армии 27 февраля-24 октября 1917 г.: Сб. документов. М., 1967.
Октябрьское вооруженное восстание семнадцатого года в Петрограде. На путях к социалистической революции. Двоевластие. Л., 1967.
Революционное движение в Русской армии 27 февраля – 24 октября 1917 г.: Сб. документов. М., 1968.
Сборник документов по истории СССР для семинарских практических занятий. Эпоха социализма. 1917 – 1920 гг. М., 1978.
Журналы Особого совещания для обсуждения мероприятий по обороне государства (Особое совещание по обороне государства).1915-1918 гг. М., 1978-1979.
Войсковые комитеты действующей армии. Март 1917 г. – март 1918 г.: Сб. документов. М., 1982.
Революционное движение в Русской армии 27 февраля – 24 октября 1917 г.: Сб. документов М., 1988.
Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 г. Протоколы, стенограммы и отчеты, резолюции, постановления общих собраний, собраний секций, заседаний Исполкома и фракций. 25 февраля – 25 октября 1917 г.: В 5 т. Л., 1991.
Сборник документов и материалов по отечественной истории (конец XIX – начало ХХ в.) / Сост. А.Г. Бесов. М., 1992.
Российское законодательство X – XX вв.: Законодательство эпохи буржуазно-демократических революций. М., 1994. Т.9.
Февральская революция 1917 г.: Сб. документов и материалов. М., 1996.
Отречение Николая II: Воспоминания очевидцев, документы. М., 1998.
Журналы заседаний Временного правительства: март – октябрь 1917 года: В 4 т. М., 2001.
Полный сборник платформ всех русских политических партий. М., 2001.
Дело генерала Л.Г. Корнилова: Август 1917-июнь 1918: Сб. документов: В 2 т. М., 2003.
The Russian Provisional Government. 1917. Documents. Selected and edited by R.P. Browder and Alexander F. Kerensky. Stanfornia, 1961.
Документы, опубликованные по отдельности:
Падение царского режима. Стенографический отчет допросов показаний, данных в 1917 г. Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. Л., 1926.
Положение о полевом управлении войск в военное время. Пг, 1914.
Протокол III съезда партии социал-революционеров. Стенографический отчет. Пг., 1917.
Стенографический отчет заседаний Экономического совета при Временном правительстве 21, 22, 24, 26, 31 июля, 3, 9, 10 августа 1917 г. Пг., 1917.
Источники личного происхождения
Мемуары:
Брусилов А.А. Мои воспоминания. М., 2000.
Бьюкенен Дж. Воспоминания дипломата. М., 1991.
Верховский А.И. Россия на Голгофе: Из походного дневника 1914 – 1918 гг. Пг., 1918.
Воейков В.Н. С царем и без царя. Воспоминания последнего дворцового коменданта. Минск, 2002.
Войтинский В.О. 1917-й. Год побед и поражений. М., 1999.
Врангель Н.Е. Воспоминания: От крепостного права до большевиков. М., 2003.
Врангель П.Н. Записки. Ноябрь 1916 – ноябрь 1920: В 2 т. Минск, 2002.
Головин Н.Н. Российская контрреволюция в 1917-1918 гг.: В 12 кн. Париж, 1937. Ч.5.
Гучков А.И. Из воспоминаний // Последние новости. Париж, 1936.
20 сентября.
Гучков А.И. Корабль потерял свой курс. М., 1991.
Деникин А.И. Очерки Русской Смуты: Крушение власти и армии. Февраль – сентябрь 1917. М., 1991.
Деникин А.И. очерки Русской Смуты: В 5 т. Берлин; Париж, 1921 – 1926.
Деникин А.И. Путь русского офицера. Нью-Йорк, 1953.
Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю. М., 1987.
Кальницкий Я.И. От Февраля к Октябрю. Воспоминания фронтовика. Харьков, 1964.
Керенский А.Ф. Дело Корнилова. М., 1918.
Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте: Мемуары. М., 1996.
Краснов П.Н. Всевеликое войско Донское // Белое дело. Дон и Добровольческая армия. М., 1993.
Крыленко Н.В. Февральская революция и старая армия // Пролет. рев. 1927. №2,3.
Лемке М. 250 дней в царской Ставке. Пг., 1920.
Лукомский А.С. Воспоминания: В 3 т. Берлин, 1922.
Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914 – 1918 гг. М., 1924. Т.2.
Милюков П.Н. История второй русской революции. М., 2001.
Милюков П.Н. Воспоминания. М., 2001.
Набоков В.Д. Временное правительство. Воспоминания. М., 1991.
Никитин Б. Роковые годы. Новые воспоминания участника: Мемуары начальника штаба военной контрразведки Петроградского военного округа. М., 2000.
Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М., 1923.
Подвойский Н.И. Год 1917. М., 1958.
Половцев Л. Дни затмения. Записки Главнокомандующего войсками Петроградского округа Л.А. Половцева в 1917 г. Париж, Б/г.
Редигер А.Ф. История моей жизни: В 2 т. М., 2002.
Сухомлинов В.А. Воспоминания. Берлин, 1924.
Савинков Б.В. К делу Корнилова. Париж, 1918.
Семенов Г.М. О себе: Воспоминания, мысли и выводы. М., 2002.
Струве П.Б. Героическая воля. Речь и память генерала Корнилова // вестник русского национального комитета. Париж, 1924. №3.
Суханов Н.Н. Записки о революции. Пг., 1919.
Троцкий Л.Д. Моя жизнь. М., 2001.
Церетелли И.Г. Воспоминания о Февральской революции: В 2 т. Париж; Гаага, 1963.
Черчиль У. Мировой кризис. М.; Л., 1932.
Шкловский В. Революция и фронт. Пг., 1921.
Шляпников А.Г. Канун семнадцатого года. Семнадцатый год: В 3 т. М., 1994. Т.3.
Шульгин В.В. Дни. Прага, 1922.
Дневники, эпистолярии:
Дневник М.В. Алексеева // Ист. архив. Прага, 1929.
Николай II: Воспоминания, дневники. СПб., 1994.
Переписка Николая и Александра Романовых. М.; Л., 1927. Т.5.
Поливанов А.А. Из дневников и воспоминаний по должности министра и его помощника: 1907 – 1916. М., 1924.
Суворин А.С. Дневник М., 1992.
Научно-справочные издания
Большая Советская Энциклопедия / Под общ. ред. Н.И. Бухарина. М., 1926. Т.3.
Большая Советская Энциклопедия. М., 1972. Т.8.
Библиография Русской революции и Гражданской войны (1917 – 1921) / Сост. П.И. Постников. Русский зарубежный исторический архив в Праге. Прага, 1938.
Брокгауз Ф., Ефрон И. Энциклопедический словарь. М., 2003.
Военная энциклопедия. Пг., 1914. Т.17. Вып.33.
Генкина Э. Обзор литературы по Февральской революции // Пролет. рев. 1924. №2,3.
Государственные деятели России XIX – начала ХХ в.: Биографический справочник. М., 1995.
Залесский К.А. Первая мировая война. Правители и военачальники: Биографический энциклопедический словарь. М., 2001.
История Первой мировой войны 1914 – 1918. М., 1975. Т.1,2.
История внешней политики России. Конец XIX - начало ХХ века. М., 1997.
История России в лицах с древности до наших дней: Биографический словарь. М., 1997.
Новейшая история Отечества. ХХ век: Учебник для вузов / Под ред. А.Ф. Киселева, Э.М. Щагина. М., 1999.
Политические партии Росcии. Конец XIX – первая треть ХХ века: Энциклопедия. М., 1996.
Португальский Р.М., Рунов В.А. Верховные главнокомандующие Отечества. М., 2001.
Россия в мировой войне (в цифрах). М., 1925.
Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть ХХ века: Энциклопедический биографический словарь. М., 1997.
Советская военная энциклопедия: В 8 т. М., 1976 – 1980. Т.8.
Советская историческая энциклопедия: В.12 т. М., 1964. Т.5.
Советская историческая энциклопедия. М., 1961 – 1976. Т.1-16.
ЛИТЕРАТУРА
Алексеев М. Военная разведка России. Первая мировая война: В 2 т. М., 2001.
Алексеева – Борель В.М. Сорок лет в рядах Русской императорской армии: Генерал М.В. Алексеев. СПб., 2000.
Андреев А.М. Солдатские массы гарнизонов Русской армии в Октябрьской революции. М., 1975.
Армия и флот в начале ХХ века: Очерки военно-экономического потенциала. М., 1986.
Ахун М.А., Петров В.Л. Царская армия в годы империалистической войны. М., 1929.
Бескровный Л.Г. Армия и флот в начале ХХ века. М., 1986.
Бондаренко Д.Я., Крестовская Н.Н. Переговоры Временного правительства и Украинской Центральной Рады весной и летом 1917 года // Отечественная история. 2002. №2.
Боханов А. Император Николай II. М., 2001.
Булдаков В.П. Красная Смута: природа и последствия революционного насилия. М., 1997.
Буравченков А.А. В ногу с революцией. Киев, 1988.
Буравченков А.А. Роль демократического офицерства в революции. Киев, 1990.
Бурджалов Э.Н. Вторая русская революция. Москва. Фронт. Периферия. М., 1971.
Бурджалов Э.Н. Вторая русская революция. Восстание в Петрограде. М., 1967.
Васюков В.С. Внешняя политика России накануне Февральской революции 1916 – февраль 1917. М., 1989.
Васюков В.С. Внешняя политика Временного правительства. М., 1974.
Волобуев В.П. Экономическая политика Временного правительства. М., 1962.
Волков С.В. Русский офицерский корпус. М., 1993.
В огне революции. Военно-боевая работа большевистской партии в 1917 г. М., 1961.
Ганчар Г.М. Кто такой барон Врангель?: Учебное пособие. Вольск, 1997.
Гапоненко Л.С. Солдатские массы Западного фронта в борьбе за власть Советов. М., 1953.
Гарковенко Д.А. Революционное движение в Русской армии в 1917 г.: Сб. статей / Под ред. И.И. Минца. М., 1981.
Гарковенко Д.А. Военная работа большевистской партии в период подготовки и проведения Февральской буржуазно-демократической революции в 1917 г. М., 1968.
Голуб П.А. Солдатские массы Юго-Западного фронта в борьбе за власть Советов (март 1917 – февраль 1918 гг.). Киев, 1958.
Голуб П.А. Большевики и армия в трех революциях. М., 1977.
Гучков А.И. Из воспоминаний // Последние новости. Париж, 1936.
Данилов Ю.Н. На пути к решению: Очерки из последнего периода русской монархии. М., 1992.
Демин В.А. Государственная дума в России (1906 – 1917). Механизм функционирования. М., 1996.
Дещинский Л.Я. Большевики во главе революционного движения в армии и фронте. Львов, 1982.
Дякин В.С. Русская буржуазия и царизм в годы Первой мировой войны: Взаимодействия России с союзниками по вопросам войны. М., 1977.
Еремеев К. Начало Красной армии // Пролет. рев. 1928. №4.
Ефремов В.Я., Ипполитов Г.М. К вопросу о социальных условиях формирования личности армейских офицеров царской России в конце XIX – начале ХХ в. // Клио. Журнал для ученых. СПб., 1999. №3.
Жилин А.П. Последнее наступление (июнь 1917). М., 1975.
Жмуров Н.И. Организация Ставки Верховного главкома в годы Первой мировой войны. М., 1985.
Зайончковский А.М. Мировая война. М., 1938.
Зайончковский А.М. Мировая война 1914 – 1918 гг. М., 1938 – 1939, Т.1-4.
Зайончковский А.М. Стратегический очерк войны 1914 – 1918 гг. М., 1923.
Зайончковский П.А. Самодержавие и русская армия на рубеже XIX – ХХ столетий 1881 – 1903. М., 1973.
Зайончковский А.М. Подготовка России к империалистической войне: Очерки военной подготовки и первоначальных планов: По архивным документам. М., 1926.
Зайончковский П.А. Офицерский корпус русской армии перед Первой мировой войной // Вопросы истории. М., 1981. №4.
Знаменский О.Н. Июльский кризис 1917 г. Л., 1964.
Ивашин В.Г. Революционная деятельность Минского Совета рабочих и солдатских депутатов в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции. Минск, 1952.
Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю. М., 1988.
Ионов А. Борьба большевистской партии за солдатские массы Петроградского гарнизона. М., 1954.
Иоффе Г.З. Семнадцатый год: Ленин, Керенский, Корнилов. М., 1995.
Ипполитов Г.М. Военная, политическая и общественная деятельность Антона Ивановича Деникина в 1890 – 1947 гг.: Монография.
Ипполитов Г.М. Кто Вы генерал А.И. Деникин?: Монографическое исследование политической, военной и общественной деятельности А.И. Деникина в 1890 – 1947 гг. Вольск, 1997.
Ипполитов Г.М., Казаков В.Г., Рыбников В.В. Белые волонтеры. Добровольческая армия: зарождение, расцвет и первые шаги к закату (1917 г. – февраль 1919 г.). М., 2003.
История гражданской войны / Под ред. А.С. Бубнова. Л., 1929.
Истрати Е.Н. Демократическое движение за мир на Румынском фронте. Кишинев, 1973.
Кавтарадзе А.Г. Военные специалисты на службе Республики Советов (1917 – 1920 гг.). М., 1988.
Капшуков С.Г. Борьба большевистской партии за армию в период Первой мировой войны. М., 1957.
Керсновский А.А. История русской армии: В 4 т. М., 1994. Т.3,4.
Кизрин И.Г. Распад старой армии. Воронеж, 1931.
Кирьянов Ю.И. Правые партии в России. 1911 – 1917. М., 2001.
Китанина Т.М. Война, хлеб и революция: Продовольственный вопрос в России. 1914 – октябрь 1917 г. Л., 1985.
Кожинов В.В. Россия. Век ХХ. 1901 – 1939. М., 1998.
Кочанов Б.М. Состав Петроградского гарнизона в 1927 г. / Ученые записки. М., 1956. Вып.205.
Крыленко Н.В. Февральская революция и старая армия // Пролет. рев. 1927. №2,3.
Курасов В. Вопросы советской военной науки в произведениях
В.И. Ленина // ВИЖ. 1961. №3.
Ленин В.И. О задачах РСДРП в Русской революции // Полн. собр. соч. М., 1974. 5-е изд. Т.31.
Лозинский Э. Экономическая политика Временного правительства. М., 1962.
Лозинский Э. Пролетариат и буржуазия России в 1917 г. М., 1964.
Мартынов Е.И. Царская армия в Февральском перевороте. М., 1926.
Мельгунов С.П. Золотой немецкий ключ большевиков. Нью-Йорк, 1989. 2-е изд.
Мельгунов С.П. Мартовские дни 1917 г. Париж, 1961.
Миллер В.И. Из истории Приказа №1 Петроградского Совета // ВИЖ. 1966. №5.
Миллер В.И. Солдатские комитеты Русской армии в 1917 г. М., 1974.
Минц И.И. История Великого Октября: В 3 т. М.; Л., 1967-1970.
Михайловский Г.Н. Записки. Из истории внешнеполитического ведомства 1917 – 1920: В 2 кн. М., 1994.
Мэсси Р. Николай II и Александра. М., 1990.
Николаев А.Б. Комиссары Временного комитета Государственной думы (февраль – март 1917): Персональный состав // Из глубины времен. 1995. №5.
Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993.
Пайпс Р. Русская революция: В 2 ч. М., 1994.
Пайпс Р. Три «почему» русской революции. Пер. с англ. М.; СПб., 1996.
Полнер Т.И. Жизненный путь князя Георгия Евгеньевича Львова: Личность, взгляды, условия деятельности. М., 2001.
Поликарпов В.Д. Пролог Гражданской войны в России. М., 1976.
Поликарпов В.Д. Военная контрреволюция в России. М., 1990.
Португальский Р.И. Первая мировая война в жизнеописаниях русских военачальников. М., 1994.
Пушкарев С.Г. Россия 1801 – 1917: власть и общество: Учебное пособие. М., 2001.
Рабинович С.Е. Борьба за армию в 1917 г. М., 1930.
Рабинович А. Кровавые дни. Июльское восстание в Петрограде. 1917. М., 1992.
Ростунов В.И. Ленин и военная история // ВИЖ. 1960. №1.
Ростунов И.И. Генерал Брусилов. М., 1964.
Рубинштейн Н.Л. Внешняя политика Временного правительства. М., 1946.
Руднева С.Е. Демократическое совещание (сентябрь 1917 г.): История форума // РЖ ИНИОН «История». 2002. №1.
Сазонов Н.В. Потери России в войну 1914 – 1918.: Труды комиссии по обследованию санитарных последствий мировой войны. М., 1923.
Семанов С. Генерал Брусилов. Документальное повествование. М., 1987.
Сидоров А.Л. Финансовое положение России в годы Первой мировой войны (1914 – 1917). М., 1960.
Смирнов А.Ф. Государственная дума Российской империи 1906 – 1917 гг. М., 1998.
Солнцева С.А. Комиссары в армии революционной России // Отечественная история. 2000. №3.
Старцев В.И. Русская буржуазия и самодержавие в 1905 – 1917 гг. Л., 1977.
Старцев В.И. Крах керенщины. Л., 1982.
Стеклов А.Н. Революционная деятельность большевистских организаций на Кавказском фронте. 1914 – 1917 гг. Тбилиси, 1969.
Сторожев В.Н. Февральская революция 1917: Научные известия: Сб. статей. Экономика, история, право. М., 1922.
Страхов В.В. Внутренние займы в России в Первую мировую войну // Вопросы истории. 2003. №9.
Такман Августовские пушки. М., 1972.
Таленский Н.А. Первая мировая война (1914 – 1918 гг.). М., 1944.
Тележин В.К. Борьба партии большевиков за Советы рабочих, крестьянских депутатов в армии (1917 – январь 1918). М., 1963.
Токарев Ю.С. Петроградские Советы рабочих и солдатских депутатов в марте – апреле 1917. Л., 1976.
Толстой А.Н. Хождение по мукам. Роман-трилогия. Куйбышев, 1975.
Трофимова Е.В. Производство взрывчатых веществ в годы Первой мировой войны // Отечественная история. 2002. №2.
Тютюкин С.В. Война, мир, революция. Идейная борьба в рабочем движении России 1914 – 1917. М., 1972.
Уткин А. Первая мировая война. М., 2002.
Холяев С.В. Три Февраля 1917 года // Вопросы истории. 2003. №7.
Чаадаев О.Н. Армия накануне Февральской революции. М., 1935.
Чаадаев О.Н. Работа большевиков в армии в 1917 г. 1934.
Шкловский В. Революция и фронт. Пг., 1921.
Эйдеман Р., Меликов В. Армия в 1917 г. М.; Л., 1926.
Докторские:
Алпатов Н.И. Очерки из истории кадетских корпусов и военных гимназий в России: Дис. ... д-ра пед. наук. Б/м., 1945 – 1946.
Буравченков А.А. Демократическое офицерство в революционном движении армии и его роль в организации защиты Великого Октября (март 1917 г. – май 1918 г.): Дис. ... д-ра ист. наук. Киев, 1988.
Гициу М.М. Солдатские комитеты Румынского фронта в период Октября: Дис. ... д-ра ист. наук. Кишинев, 1981.
Ипполитов Г.М. Военная и политическая деятельность А.И. Деникина (1900 – 1947 гг.). Дис. ... д-ра ист. наук. М., 2000.
Панкратов Н.Р. Разработка В.И. Лениным военной программы пролетарской революции и борьба партии большевиков за ее осуществление (1914 – 1917 гг.): Дис. ... д-ра ист. наук. М., 1972.
Кандидатские:
Варзацкий В.Д. Борьба партии за привлечение демократического офицерства на сторону социалистической революции (февраль 1917 – февраль 1918 гг.): Дис. ... канд. ист. наук. Одесса, 1984.
Ганчар Г.М. Военная и политическая деятельность П.Н. Врангеля (1917 – 1920 гг.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1999.
Жесткова Т.П. Краткий исторический очерк развития кадетских корпусов в России: Дис. ... канд. пед. наук. М., 1944.
Ивашин В.Г. Революционная деятельность Минского Совета рабочих и солдатских депутатов в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции. Март – декабрь 1917 г.: Дис. ... канд. ист. наук. Минск, 1952.
Кузнецов Д.А. Офицерский корпус России (февраль – август 1917): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Воронеж, 2000.
. Кузьмин Г.В. Генерал А.А. Брусилов – выдающийся представитель суворовской школы в русской армии: Дис. ... канд. ист. наук. М., 1945.
Липицкий С.В. Авиация русской армии в 1910 – 1917 гг.: Дис. ... канд. ист. наук. М., 1950.
Лобахин В.И. Харьковский Совет рабочих и солдатских депутатов
I созыва (от марта до 20 августа 1917 г.): Дис. … канд. ист. наук. М., 1969.
Музылева Л.В. Борьба Московской организации РСДРП(б) за большевизацию Совета солдатских депутатов (март – ноябрь 1917): Дис. … канд. ист. наук. М., 1976.
Никитин Е.Ф. Русская армия накануне первой мировой империалистической войны: Дис. ... канд. ист. наук. Л., 1949.
Олимпиев В.В. Армия России в годы Первой мировой войны: опыт строительства: Дис. ... канд. ист. наук. М., 1994.
Смолинчук А.И. Большевистские организации Украины в борьбе за завоевание Советов и превращение их а органы государственной власти (март 1917 – январь 1918): Дис. … канд. ист. наук. Львов, 1975.
Тарасенко И.В. Работа партии большевиков среди офицеров армии и флота в трех российских революциях (1905 – апрель 1918 г.): Дис. ... канд. ист. наук. М., 1990.
Чуракова О.В. «Дело Корнилова» (Деятельность Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства): Дис. … канд. ист. наук. М., 1990.
Литература на иностранных языках
Abraham R. Alexander Kerensky. yhe First Love of the Revolution. N.Y., 1987.
Browder R., Kerensky A.F. (eds). the Russian Provisional Government of 1917: Documents. Stanford, 1961.
Buchanan G. My Mission to Russia and other Diplomatic Memoirs. London, 1923.
Chamberlin W.H. The Russian Revolutions. 1917 – 1921. L., 1935.
Curtiss J. Sh. The Russian Revolutions of 1917. N.Y., 1957.
Erzberger M. Erlebnisse im Zweltkriege. Stuttgart, 1920.
Falls C. The Great War. London, 1959.
Gilbert M. The First World War. N.Y., 1994.
Jarausch K. Enigmatic Chancellor: Bethmann Hollweg and the Hubris of Imperial Germany. New Hawen, 1973.
Keegan J. The First World War. N.Y., 1988.
Kennan G. Russia and the West. Boston, 1960.
Kerensky A.F. The Prelude to Bolshevism – the Kornilov Rebellion. London, Fisher. 1919.
Knox A. With the Russian Army 1914 – 1917. London, 1927.
Кohn S., Meyendorff. The Cost of War to Russia. New Haven, 1932.
Lincoln B.L. Passage Through Armageddon. The Russians in War and Revolution 1914-1918. N.Y., 1986.
Lloyd Gardner C. Safe for Democraty. The Anglo-American Responce to Revolution, 1913 – 1923. N.Y., 1984.
Middlebrook M. The Kaiser's Battle. London, 1997.
Nolde B. Russia in an Economic War. New Haven. 1928.
Pushkarev S. The Emergence of Modern Russia 1801-1917. N.Y., 1966.
Rabinowitch A Prelude to revolution the Petrograd bolcheviks and the julu 1917 uprising. London, 1968.
Russian Public Finances during the War. New Naven, 1928.
Stone N. The Eastern Front 1914-1917. N.Y., 1998. P.209.
The Russian Provisional Government. 1917. Documents. Selected and edited by R.P. Browder and Alexander F. Kerensky. Stanfornia, 1961.
Travers T. The Killing Ground. London, 1987.
Приложение 1
Из воспоминаний А.А. Брусилова500
... Скажу... лишь несколько слов об организации нашей армии и о ее техническом оснащении, ибо ясно, что в ХХ столетии одною только храбростью войск без наличия достаточной современной военной техники успеха в широких размерах достигнуть было нельзя.
Пехота была хорошо вооружена соответствующей винтовкой, но пулеметов было у нее чрезмерно мало, всего 8 на полк, тогда как минимально необходимо было иметь на каждый батальон не менее 8 пулеметов... а на дивизию... 160 пулеметов; в дивизии же было всего 32 пулемета. Не было, конечно, бомбометов, минометов и ручных гранат, но в расчете на полевую войну их в начале войны ни в одной армии не было... Ограниченность огнестрельных припасов была ужасающей крупнейшей бедой...
Что же касается организации пехоты, то я считал – и это оправдалось на деле, - что 4-батальонный полк и, следовательно, 16-батальонная дивизия – части слишком громоздкие для удобного управления. Использовать их в боевом отношении достаточно целесообразно – чрезвычайно трудно... Что касается артиллерии, то в ее организации были крупные дефекты, и мы в этом отношении значительно отставали от наших врагов <...>
... нужно признать, что большинство высших артиллерийских начальников совсем не по своей вине не умели управлять артиллерийскими массами в бою и не могли извлекать из них ту пользу, которую пехота имела право ожидать <...>
... Сами по себе... кавалерийские и казачьи дивизии были достаточно сильны для самостоятельных действий стратегической конницы, но им недоставало какой-либо стрелковой части, связанной с дивизией, на которую она могла бы опираться. В общем, кавалерии у нас было слишком много, в особенности после того, как полевая война перешла в позиционную...
Воздушные силы в начале компании были в нашей армии поставлены ниже всякой критики. Самолетов было мало, большинство их были довольно слабые, устаревшей конструкции. Между тем они были крайне необходимы как для дальней и ближней разведки, так и для корректирования артиллерийской стрельбы, о чем ни наша артиллерия, ни летчики понятия не имели. В мирное время мы не озаботились возможностью изготовления самолетов дома, у себя в России, и потому в течение всей компании значительно страдали от недостатков них. Знаменитые «Ильи Муромцы», на которых возлагалось столько надежд, не оправдали себя... Дирижаблей у нас в то время было всего несколько штук, купленных по дорогой цене за границей. Это были устаревшие, слабые воздушные корабли, которые не могли принести и не принесли нам никакой пользы. В общем, нужно признаться, что по сравнению с нашими врагами мы технически были значительно отсталыми, и, конечно, недостаток технических средств мог восполняться только лишним пролитием крови, что... имело свои весьма дурные последствия.
...Мы вступили с удовлетворительно обученной армией. Корпус же офицеров страдал многими недостатками... и к началу войны мы не могли похвастаться действительно отборным начальствующим составом.
Приложение 2
Из показаний А.Д. Протопопова501 чрезвычайной следственной комиссии временного правительства о состоянии страны
к зиме 1916/1917 гг.502
Финансы расстроены, товарообмен нарушен, производительность страны – на громадную убыль... Пути сообщения в полном расстройстве, что чрезвычайно осложнило экономическое и военное положение. Зимою 1916 г. вследствие заноса под снегом было 60 000 вагонов с топливом, продовольствием и фуражом. Наборы обезлюдели деревню, остановили землеобрабатывающую промышленность; ощутился громадный недостаток рабочей силы... Деревня без мужей, братьев, сыновей и даже подростков тоже была несчастна. Города голодали, торговля была задавлена, постоянно под страхом реквизиций... Товара было мало, цены росли, развивалась продажа «из-под полы», получилось «мародерство»... Искусство, литература, ученый труд были под гнетом; рабочих превратили в солдат, солдат – в рабочих. Армия устала, недостатки всего понижали ее дух... Упорядочить дело было некому... при общей розни среди исполнительной власти...
Приложение 3
Из журнала №141 особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по обороне государства о положении в России
в начале 1917 г. 4 февраля 1917 г.1
Член Государственного Совета А.И. Гучков2 высказал, что сначала войны не было еще такого критического для России момента как тот, который переживается нами ныне. Долго надвигавшийся кризис в области удовлетворения наших потребностей в продовольствии, топливе и сырых материалах – наступил. Последствия его будут очень тяжелы; остановка многих заводов, в их числе и работающих на оборону, серьезные продовольственные затруднения, угнетенное состояние духа в широких кругах населения – все это не только нанесет материальный ущерб делу снабжения армии, но помимо того может явиться также тяжким моральным ударом по армии... Перед лицом надвинувшейся грозной опасности, А.И. Гучков испытывает величайшую тревогу при мысли о том, знает ли Государь о всей серьезности положения, доложено ли Ему о размерах и значении переживаемого страною кризиса.
_________________
1 Журналы Особого Совещания по обороне государства. 1917 год. М., 1978. Т.1. С.170,171.
2 Гучков Александр Иванович (1862-1936) – крупный капиталист и российский общественный деятель, лидер партии октябристов, депутат III Государственной думы, в 1910-1911 гг. – ее председатель. В 1915-1917 гг. – председатель Центрального военно-промышленного комитета. Вместе с В.В. Шульгиным принял манифест об отречении Николая II от престола. В первом составе Временного правительства – военный и морской министр. В августе 1917 г. был одним из организаторов контрреволюционного заговора («корниловщины»). После Октябрьской революции активно боролся против Советской власти. Эмигрировал в Берлин.
Приложение 4
|
Список лиц, проектируемых думской оппозицией1 в состав кабинета обороны2 |
Составы Временного правительства в 1917 г. |
|||
|
13 августа 1915 г. |
2 (15) марта – 5 (18) мая |
6 (19) мая – 2 (15) июля |
24 июля (6 августа) – 30 августа (15 сентября) |
25 сентября (8 октября) – 24 октября |
|
1 |
2 |
3 |
4 |
5 |
|
М.В. Родзянко – премьер – министр; А.И. Гучков – министр внутренних дел; П.Н. Милюков – иностранных дел; А.И. Шингарев – финансов; Н.В. Некрасов – путей сообщения; А.И. Коновалов – торговли и промышленности, |
Г.Е. Львов – министр-председатель и министр внутренних дел; П.Н. Милюков – иностранных дел; А.И. Гучков – военный и морской; Н.В. Некрасов – путей сообщения; А.И. Коновалов – торговли и промышленности; М.И. Терещенко – финансов; |
Г.Е. Львов – министр-председатель, А.Ф. Керенский – военный и морской; П.Н. Переверзьев – юстиции; М.И. Терещенко – иностранных дел; А.А. Мануйлов – просвещения; А.И. Шингарев – финансов; М.В. Чернов – земледелия; |
А.Ф. Керенский – министр председатель, военный и морской министр; Н.В. Некрасов – финансов; Н.Д. Авксентьев – внутренних дел; М.И. Терещенко – иностранных дел; А.С. Зарудный – юстиции; С.Ф. Ольденбург – просвещения; |
А.Ф. Керенский – министр председатель, военный и морской министр; А.И. Коновалов – торговли и промышленности; А.М. Никитин – внутренних дел; М.И. Терещенко – иностранных дел; А.И. Верховский –военный министр Д.Н. Венрдеревский - морской; |
202
|
|
2 |
3 |
4 |
5 |
|
А.В. Кривошеин – земледелия и землеустройства; А.И. Поливанов – военный министр; Н.В. Савич – морской; И.Н. Ефремов – государственный контролер; В.Н. Львов – обер-прокурор Синода; В.А. Маклаков – министр юстиции; граф П.Н. Игнатьев – народного просвещения. |
А.А. Мануйлов – просвещения; А.И. Шингарев – земледелия; А.Ф. Керенский – юстиции; В.Н. Львов – обер-прокурор Синода; И.В. Годнев – госконтроля; Ф.И. Родичев – по делам Финляндии. |
И.Г. Церетели – почт и телеграфов; М.И. Скобелев – труда; А.В. Почшехонов – продовольствия; Кн. Д.И. Шаховской – госпризрения; И.В. Годнев – госконтроля; В.Н. Львов – обер-прокурор Синода; Н.В. Некрасов – путей сообщения; А.И. Коновалов – торговли и промышленности |
С.Н. Прокопович – торговли и промышленности; М.В. Чернов – земледелия; А.М. Никитин – почт и телеграфов; М.И. Скобелев – труда; А.В. Почиехонов – продовольствия; П.П. Юреев – путей сообщения; А.В. Карташов – исповеданий; Ф.Ф. Кокошин – Госконтроля. |
К.А. Гвоздев – труда; С.Н. Прокопович – продовольствия; М.В. Бернадский – финансов; С.С. Салазкин – просвещения; Н.М. Кишкин – призрения; С.А. Смирнов – госконтроля; С.Л. Маслов – земледелия; А.В. Ливеровский – путей сообщения; А.В. Карташов – исповеданий. |
С 30 августа по 25 сентября страной управляла так называемая Директория из 5 человек.
203
С мая 1917 г. все составы Временного правительства были коалиционными. Всего во всех составах Временного правительства приняло участие 38 человек, принадлежащих к 10 различным партиям и течениям, а также беспартийных3.
______________
1Затем получившего название «прогрессивного блока», куда входило около 350 депутатов. Основной задачей блок считал создание правительства народного доверия;
2Список был опубликован в газете «Утро России» 13 августа 1915 г.
3См.: Измодник В.С. Временное правительство. Люди, судьбы // Вопросы истории. 1994. №6. С.163.
Приложение 5
1 марта. – Приказ №1 Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов по войскам Петроградского военного округа503.
По гарнизону Петроградского округа всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и флота для немедленного и точного исполнения, а рабочим Петрограда для сведения.
Совет рабочих и солдатских депутатов постановил:
Во всех ротах, батальонах, полках, парках, батареях, эскадронах и отдельных службах разного рода военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать комитеты из выборных представителей от нижних чинов вышеуказанных воинских частей.
Во всех воинских частях, которые еще не выбрали своих представителей в Совет рабочих депутатов, избрать по одному представителю от рот, которым и явиться с письменными удостоверениями в здание Государственной думы к 10 часам утра 2-го сего марта.
Во всех своих политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету рабочих и солдатских депутатов и своим комитетам.
Приказы военной комиссии Государственной думы следует исполнять, за исключением тех случаев, когда они противоречат приказам и постановлениям Совета рабочих и солдатских депутатов.
Всякого рода оружие, как-то: винтовки, пулеметы, бронированные автомобили и прочее должно находиться в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам даже по их требованию.
В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне службы и строя в своей политической, общегражданской и частной жизни солдаты ни в чем не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане. В частности, вставание во фронт и обязательное отдание чести вне службы отменяется.
Равным образом отменяется титулование офицеров: ваше превосходительство, благородие и т. п., и заменяется обращением: господин генерал, господин полковник и т. д.
Грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов и, в частности, обращение к ним на «ты» воспрещается и о всяком нарушении сего, равно как и о всех недоразумениях между офицерами и солдатами, последние обязаны доводить до сведения ротных комитетов.
Настоящий приказ прочесть во всех ротах, батальонах, полках, экипажах, батареях и прочих строевых и нестроевых командах.
Приложение 6
Из сообщения газеты «Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов» о принятии политических требований
Исполкома Петроградского Совета Временным комитетом
Государственной думы (в ночь с 1 на 2 марта 1917 г.)504
3 марта 1917 г.
...В порядке дня заседания Совета стоял доклад исполнительной комиссии, который содержал изложение результатов переговоров его с Временным комитетом Государственной думы об образовании Временного правительства и об отношении к нему исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов. Исполнительный комитет, отказавшись от участия во Временном правительстве, выставил ему следующие требования:
полная и немедленная амнистия по всем делам политическим, религиозным, террористическим покушениям, военным восстаниям и т.п.;
политическая свобода во всех формах: свобода слова, печати, союзов, собраний и стачек. Свободы эти должны быть распространены и на военнослужащих на действительной военной службе.
Оба эти требования были приняты думским комитетом. Но принято было предложение:
об устроении армии на началах самоуправления, так как думский комитет считал невозможным в момент войны вводить в войсках порядок, не испробованный ни в одной армии мира. В результате переговоров думский комитет согласился на следующую форммулировку этого пункта: при сохранении строгой воинской дисциплины в строю, устранение для солдат всех ограничений в пользовании всеми общественными правами, предоставленными всем остальным гражданам России;
организация народной милиции для несения службы по охране порядка с подчинением ее местным самоуправлением, избранным на основаниях всеобщего, равного и тайного голосования;
отмена всех сословных, национальных и религиозных ограничений;
гарнизон Петрограда остается в городе и не разоружается.
Все эти требования были приняты думским комитетом единогласно.
Отвергнут был вопрос о немедленном введении демократической республики, так как форма управления российским государством должна быть установлена Учредительным собранием, созыв которого является ближайшей целью учреждаемого Временного правительства...
Приложение 7
5 марта. – Приказ №2 исполнительного комитета Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов по войскам Петроградского военного округа505.
По войскам Петроградского округа всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и флота для точного исполнения, рабочим Петрограда для сведения.
В разъяснение и дополнение приказа №1 исполнительный комитет Совета рабочих и солдатских депутатов постановил:
1. Приказ №1 Совета рабочих депутатов предложил всем ротам, батальонам и другим воинским частям избрать соответственные для каждой части комитеты (ротные, батальонные и т. п.), но приказ не установил, чтобы эти комитеты избирали офицеров для каждой части. Комитеты эти должны быть избраны для того, чтобы солдаты Петроградского гарнизона были организованы и могли через представителей комитетов участвовать в общеполитической жизни страны и, в частности, заявлять Совету рабочих и солдатских депутатов о своих взглядах на необходимость принятия тех или иных мероприятий. Комитеты должны также ведать общественные нужды каждой роты или другой части.
Вопрос же о том, в каких пределах интересы организации могут быть совмещены с правом солдат выбирать себе начальников, передан на рассмотрение и разработку специальной комиссии.
Все произведенные до настоящего времени выборы офицеров, утвержденные и поступившие на утверждение военного начальства, должны остаться в силе.
2. До того времени, когда вопрос о выборных начальниках будет разрешен вполне точно, Совет признает за комитетами отдельных частей право возражений против назначений того или другого офицера. Возражения эти должны быть направляемы в исполнительный комитет Совета рабочих депутатов, откуда они будут представляться в военную комиссию, где наряду с другими общественными организациями участвуют и представители Совета рабочих и солдатских депутатов.
3. В приказе №1 установлено значение Совета рабочих и солдатских депутатов как учреждения, руководящего всеми политическими выступлениями петроградских солдат. Этому своему выборному органу солдаты обязаны подчиняться в своей общественной и политической жизни.
Что же касается до военных властей, то солдаты обязаны подчиняться всем их распоряжениям, относящимся до военной службы.
4. Для того, чтобы устранить опасность вооруженной контрреволюции, Совет рабочих и солдатских депутатов выставил требование о неразоружении Петроградского гарнизона, завоевавшего России ее политическую свободу, и Временное правительство приняло на себя обязательство не допускать такого разоружения, о чем и объявило в своей правительственной декларации.
5. В согласии с этой декларацией ротные и батальонные комитеты обязаны наблюдать за тем, чтобы оружие петроградских солдат от них не отбиралось, что и было указано в приказе №1.
Подтверждая требования, изложенные в пп. 6 и 7 приказа №1, исполнительный комитет отмечает, что некоторые из них уже приводятся в исполнение Временным правительством.
Настоящий приказ прочесть во всех ротах, батальонах, полках, экипажах, батареях и прочих строевых командах.
Исполнительный комитет Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов.
Приложение 8
Воззвание исполнительного комитета Петроградского Совета
рабочих и солдатских депутатов к войскам фронта о победе
революции и распространении действия приказов №1 и№ 2
только на Петроградский военный округ506.
Исполнительный комитет сообщает войскам фронта о решительной победе народа над старым режимом.
Уверены, что войска фронта с нами и не позволят осуществиться попыткам вернуть старый режим.
Мы же, представители петроградских рабочих и солдат, обещаем стоять здесь на страже свободы.
Ее укреплению может помешать внутренняя вражда в среде армии, рознь между офицерством и солдатами, и на всех гражданах лежит сейчас обязанность содействовать налаживанию отношений между солдатами и офицерами, признавшими новый строй России. И мы обращаемся к офицерам с призывом проявлять в своих внеслужебных отношениях уважение к личности солдата-гражданина.
В расчете на то, что офицеры услышат наш призыв, мы приглашаем солдат в строю и при несении военной службы строго выполнять воинские обязанности.
Вместе с тем комитет сообщает армиям фронта, что приказы 1-й и 2-й относятся только к войскам Петроградского округа, как и сказано в заголовке этих приказов. Что же касается армий фронта, то военный министр обещал незамедлительно выработать в согласии с исполнительным комитетом Совета рабочих и солдатских депутатов новые правила отношений солдат и командного состава.
Подписали: за председателя исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов товарищ председателя М. Скобелев
Председатель военной комиссии Временного комитета Государственной думы генерал-майор Потапов.
Настоящее воззвание составлено по соглашению с военным министром Гучковым.
Военный министр Гучков
Приложение 9
Установить, обнародовав во всеобщее сведение, нижеследующую форму присяги или клятвенного обещания на верность службы Российскому государству для лиц христианских вероисповеданий507;
«Клянусь честью офицера (солдата) и гражданина и обещаюсь перед Богом и своею совестью быть верным и неизменно преданным Российскому государству, как своему Отечеству».
«Клянусь служить ему до последней капли крови, всемерно способствуя славе и процветанию Российского государства».
«Обязуюсь повиноваться Временному правительству, ныне возглавляющему Российское государство, впредь до установления образа правления волею народа при посредстве Учредительного собрания».
«Возложенный на меня долг службы буду выполнять с полным напряжением сил, имея в помыслах исключительно пользу государства и не щадя жизни ради блага отечества».
«Клянусь повиноваться всем поставленным надо мною начальникам, чиня им полное послушание во всех случаях, когда этого требует мой долг офицера (солдата) и гражданина перед Отечеством».
«Клянусь быть честным, добросовестным, храбрым офицером (солдатом) и не нарушать своей клятвы из-за корысти, родства, дружбы и вражды».
«В заключение данной мною клятвы осеняю себя крестным знамением и нижеподписуюсь».
Примечания:
Настоящая форма присяги спроектирована для лиц православного и римско-католического вероисповеданий.
Для лиц лютеранского вероисповедания из заключительной фразы присяги должны быть выпущены слова: «осеняю себя крестным знамением».
Для лиц магометанского вероисповедания присяга заканчивается так: «Заключаю сию мою клятву целованием преславного Корана и нижеподписуюсь».
Для лиц иудейского вероисповедания из заключительной фразы присяги исключаются слова: «осеняю себя крестным знамением».
Для язычников и лиц, не приемлющих присяги по их вероучению, начальную фразу присяги читать: «Честью офицера (солдата) и гражданина обещаюсь перед своею совестью быть верным и неизменно преданным Российскому государству, как своему Отечеству». Из заключительной фразы присяги исключаются слова: «осеняю себя крестным знамением».
Приложение 10.
№4487
Ставка
24 июня
Телеграмма верховного главнокомандующего А.А. Брусилова
министру-председателю Г.Е. Львову о настроении на фронте
5-й армии и об усилении большевистской пропаганды в войсках508
Весьма секретно
Весьма спешно
Главкосев телеграфирует, что настроение на фронте 5-й армии очень скверное, и благодаря агитации, идущей с тыла и главным образом из Петрограда, многие части отказываются занимать позиции и категорически высказываются против наступления. Во многих частях настроение крайне возбужденное, а в некоторых полках открыто изъявляют, что для них, кроме Ленина, других авторитетов нет.
Главкосев просит безотлагательно [0] командировании в 5-ю армию комиссаров Временного правительства и делегатов съезда и Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов для агитационной деятельности в противовес подпольным и явным агитаторам ленинского направления. Со своей стороны прошу о срочном выполнении ходатайства главкосева и о командировании просимых лиц в Двинск, в штаб армии, откуда они будут направлены в три корпуса. О последующем прошу телеграфировать.
Считаю, что оздоровление в армии может последовать только после оздоровления тыла, признания пропаганды большевиков и ленинцев преступной, караемой как за государственную измену, причем эта последняя мера должна быть проведена не только в районе действующей армии, но должна касаться и тыла. Без этого власть начальства, которое по закону может употреблять в боевой обстановке даже оружие против неисполняющих боевые распоряжения, сводится к нулю и фактически не может быть применена. Нельзя ради свободы слова допускать пропаганду, которая разрушает армию и губит Россию.
Брусилов
Приложение 11
Из речи генерал-лейтенанта А.И. Деникина на совещании
высшего командного состава Русской армии и членов
Временного правительства, собранном А.Ф. Керенским
в Ставке Верховного главнокомандующего после провала
летнего наступления 1917 г.509
С глубоким волнением и в сознании огромной нравственной ответственности я приступаю к своему докладу; и прошу меня извинить: я говорил открыто и прямо при самодержавии царском, таким же будет мое слово теперь – при самодержавии революционном.
Вступив в командование фронтом, я застал войска его совершенно развалившимися. Это обстоятельство казалось странным, тем более, ни в донесениях, поступавших в Ставку, ни при приеме должности, положение не рисовалось в таком безобразном виде. Дело объясняется просто: пока корпуса имели пассивные задачи, они не проявляли особенно крупных эксцессов. Но когда пришла пора исполнить свой долг, когда был дан приказ о занятии исходного положения для наступления, тогда заговорил шкурный инстинкт, и картина развала раскрылась.
До десяти дивизий не становились на исходное положение. Потребовалась огромная работа начальников всех степеней, просьбы, уговоры, убеждения… Для того, чтобы принять какие-либо решительные меры, нужно было во что бы то ни стало хоть уменьшить число бунтующих войск. Так прошел почти месяц. Часть дивизий, правда, исполнили боевой приказ. Особенно сильно разложился 2 Кавказский корпус и 169 пех. дивизия. Многие части потеряли не только нравственно, но и физически человеческий облик. Я никогда не забуду часа, проведенного в 703-м Сурамском полку. В полках по 8-10 самогонных спиртных заводов; пьянство, картеж, буйство. Грабежи, иногда убийства…
Я решился на крайнюю меру: увести в тыл 2-й Кавказский корпус (без
51 пех. дивизии) и его 169 пех. дивизию расформировать, лишившись таким образом в самом начале операции без единого выстрела около 30 тысяч штыков…
На корпусной участок кавказцев были двинуты 28-я и 29 пех. дивизии, считавшиеся лучшими во всем фронте… И что же: 29 дивизия, сделав большой переход к исходному пункту, на другой день почти вся (два с половиной полка) ушла обратно; 28 дивизия развернула на позиции один полк, да и тот вынес безапелляционное постановление – «не наступать».
Все, что было возможно в отношении нравственного воздействия, было сделано.
Приезжал и Верховный главнокомандующий; и после своих бесед с комитетами и выборными 2-х корпусов вынес впечатление, что «солдаты хороши, а начальники испугались и растерялись»… Это неправда. Начальники в невероятно тяжелой обстановке сделали все, что смогли. Но г. Верховный главнокомандующий не знает, что митинг 1-го Сибирского корпуса, где его речь принималась наиболее восторженно, после его отъезда продолжался… Выступали новые ораторы, призывавшие не слушать «старого буржуя»
(я извиняюсь. Но это правда… Реплика Брусилова – «Пожалуйста»…) и осыпавшие его площадной бранью. Их призывы встречались также громом аплодисментов.
Военного министра, объезжавшего части и вдохновенным словом подымавшего их на подвиг, восторженно приветствовали в 28-й дивизии. А по возвращении в поезд, его встретила делегация одного из полков, заявившая, что этот и другой полк через полчаса после отъезда министра вынесли постановление – «не наступать».
Особенно трогательна была картина в 29-й дивизии, вызывавшая энтузиазм – вручение коленопреклоненному командиру Потийского пех. полка красного знамени. Устами трех ораторов и страстными криками потийцы клялись «умереть за Родину»… Этот полк в первый же день наступления, не дойдя до наших окопов, в полном составе позорно повернул назад и ушел за 10 верст от поля боя…
В числе факторов, которые должны были морально поднять войска, но фактически послужили к их вящему разложению, были комиссары и комитеты.
Быть может, среди комиссаров и есть черные лебеди, которые, не вмешиваясь не в свое дело, приносят известную пользу. Но самый институт, внося двоевластие, трения, непрошенное преступное вмешательство, не может не разлагать армии.
Другое разрушающее начало – комитеты. Я не отрицаю прекрасной работы многих комитетов, всеми силами исполняющих свой долг. В особенности отдельных членов их, которые принесли несомненную ползу, даже геройской смертью своей запечатлели свое служение Родине. Но я утверждаю, что принесенная ими польза ни в малейшей степени не окупит того огромного вреда, который внесло в управление армией многовластие, могоголовие, столкновения, вмешательство дискредитирование власти».
В одной из своих речей на Северном фронте военный министр обмолвился знаменательной фразой:
– Я могу в 24 часа разогнать весь высший командный состав, и армия мне ничего не скажет.
В речах, обращенных к войскам Западного фронта, говорилось:
– В царской армии вас гнали в бой кнутами и пулеметами… Царские начальники водили вас на убой, но теперь драгоценна каждая капля вашей крови.
Я, главнокомандующий, стоял у пьедестала, воздвигнутого для военного министра, и сердце мое больно сжималось. А совесть моя говорила:
– Это неправда! Мои железные стрелки, будучи в составе всего лишь восьми батальонов, потом двенадцати, взяли более 60 тысяч пленных,
43 орудия…, и я никогда не гнал их в бой пулеметами. Я не водил на убой войска под Мезялеборчем, Лутовиско, Луцком, Чарторийском. Эти имена хорошо известны бывшему главнокомандующему Юго-Западным фронтом…
Но все можно простить, все можно перенести, если бы это нужно было для победы, если бы это могло воодушевить войска и поднять их к наступлению…
Я позволю себе одну параллель.
К нам на фронт в 703 Сурамский полк приехал Соколов с другими петроградскими делегатами, Приехал с благородной целью бороться с тем невежеством и моральным разложением, особенно проявившемся в этом полку. Его нещадно избили. Мы все отнеслись с негодованием к дикой толпе негодяев. Все всполошились. Всякого ранга комитеты вынесли ряд осуждающих постановлений. Военный министр в грозных речах, в приказах осудил позорное поведение сурамцев, послал сочувственную телеграмму Соколову.
Другая картина.
Я помню хорошо январь 1915 года, под Лутовиско. В жестокий мороз, по пояс в снегу, однорукий бесстрашный герой, полковник Носков, рядом с моими стрелками под жестоким огнем вел свой полк в атаку на отвесные неприступные скаты высоты 804… Тогда смерть пощадила его. И вот теперь пришли две роты, вызвали генерала Носкова, окружили его, убили и ушли.
Я спрашиваю господина военного министра: обрушился ли он всей силой своего пламенного красноречия, обрушился ли он всей силой гнева и тяжестью власти на негодных убийц, послал ли он сочувственную телеграмму несчастной семье павшего героя?
И когда у нас отняли всякую власть, всякий авторитет, когда обездушили, обескровили понятие «начальник», вновь хлестнули нас больно телеграммой из Ставки: «начальников, которые будут проявлять слабость перед применением оружия, смещать и предавать суду»…
Нет, господа! Тех, которые в бескорыстном служении Родине полагают за нее жизнь, вы этим не испугаете».
В конечном результате старшие начальники разделились на три категории: одни, не взирая на тяжкие условия жизни и службы, скрепя сердце до конца дней своих честно исполняют свой долг; другие опустили руки, поплыли по течению; а третьи неистово машут красным флагом и по привычке, унаследованной со времен татарского ига, ползают на брюхе перед новыми богами революции так же, как ползали перед царями…
Офицерский состав… мне страшно тяжело говорить об этом кошмарном вопросе. Я буду краток.
Соколов, окунувшись в войсковую жизнь, сказал:
– Я не могу представить себе, какие мученики ваши офицеры… Я преклоняюсь перед ними.
Да! В самые мрачные времена царского самодержавия опричники и жандармы не подвергались таким нравственным пыткам, такому издевательству тех, кто считался преступниками, как теперь офицеры, гибнущие за Родину, подвергаются со стороны темной массы, руководимой отбросами революции.
Их оскорбляют на каждом шагу. Их бьют. Да, да, бьют. Но они не придут к вам с жалобой. Им стыдно, смертельно стыдно. И одиноко в углу землянки не один из них в слезах переживает свое горе…
Не удивительно, что многие офицеры единственным выходом из своего положения считают смерть в бою. Каким эпическим спокойствием и скрытым трагизмом звучат слова боевой реляции:
«Тщетно офицеры, следовавшие впереди, пытались поднять людей. В это время на редуте № 3 появился белый флаг. Тогда 15 офицеров с небольшой кучкой солдат двинулись одни вперед. Судьба их неизвестна – они не вернулись»…
Мир праху храбрых! И да падет кровь их на головы вольных и невольных палачей.
Армия развалилась. Необходимы героические меры, чтобы вывести ее на истинный путь».
Закончил свою речь Антон Иванович на высоком эмоциональном подъеме:
«Не взирая на развал армии, необходима дальнейшая борьба, как бы тяжела она ни была. Хотя бы даже с отступлением к далеким рубежам. Пусть союзники не рассчитывают на скорую помощь нашу наступлением. Но и обороняясь и отступая, мы отвлекаем на себя огромные вражеские силы, которые, будучи свободны и повернуты на Запад, раздавили бы сначала союзников, потом добили бы нас.
Но на этом новом крестном пути русский народ и русскую армию ожидает, быть может, много крови, лишений и бедствий. Но в конце его – светлое будущее.
Есть другой путь – предательства. Он дал бы временное облегчение истерзанной стране нашей… Но проклятие предательства не даст счастья. В конце этого пути политическое, моральное и экономическое рабство.
Судьба страны зависит от ее армии.
И я, в лице присутствующих здесь министров, обращаюсь к Временному правительству:
Ведите русскую жизнь к правде и свету – под знаменем свободы! Но дайте нам реальную возможность за эту свободу вести в бой войска под старыми нашими боевыми знаменами, с которых – не бойтесь! – стерто имя самодержца, стерто прочно и в сердцах наших. Его нет больше. Но есть Родина. Есть море пролитой крови. Есть слава былых побед.
Но вы – втоптали наши знамена в грязь.
Теперь пришло время: поднимите их и преклонитесь перед ними.
… Если в вас есть совесть!»
Приложение 12
Обращение к народу510
Я, Верховный главнокомандующий, генерал Корнилов, пред лицом всего народа объявляю, что долг солдата, самопожертвование гражданина Свободной России и беззаветная любовь к Родине заставили меня, в эти грозные минуты бытия Отечества не подчиниться приказанию Временного правительства и оставить за собою верховное командование народными армиями и флотом.
Поддержанный в этом решении всеми главнокомандующими фронтов, я за являю всему Народу Русскому, что предпочитаю смерть устранению меня от должности Верховного.
Истинный сын Народа Русского всегда погибает на своем посту и несет в жертву Родине самое большое, что он имеет, – свою жизнь.
В эти поистине ужасающие минуты существования Отечества, когда подступы к обеим столицам почти открыты для победного шествия торжествующего врага, Временное правительство, забывая великий вопрос самого независимого существования страны, кидает в народ призрачный страх контрреволюции, которую оно само своим неумением к управлению, своею слабостью во власти, своею нерешительностью в действиях вызывает к скорейшему воплощению.
Не мне ли, кровному сыну своего Народа, всю жизнь свою на глазах всех отдавшему на беззаветное служение Ему, стоять на страже великих свобод, ве ликого будущего своего народа!
Но ныне будущее это в слабых безвольных руках; надменный враг, посред ством подкупа и предательства распоряжающийся у нас в стране, как у себя дома, несет гибель не только свободе, но и существованию Народа Русского.
Очнитесь, люди русские, от безумия ослепления и вглядитесь в бездонную пропасть, куда стремительно идет наша Родина!
Избегая всяких потрясений, предупреждая какое-либо пролитие русской крови в междоусобной брани и забывая все обиды и все оскорбления, я, перед лицом всего Народа, обращаюсь к Временному правительству и говорю: «Приезжайте ко мне в Ставку, где свобода ваша и безопасность обеспечены моим честным словом, и, совместно со мной, выработайте и образуйте такой состав Правительства Народной Обороны, который, обеспечивая победу, вел бы Народ Русский к великому будущему, достойному могучего свободного народа.
Верховный главнокомандующий, генерал КОРНИЛОВ
28 августа 1917 года
СТАВКА
Приложение 13
Воззвание к казакам511
Казаки, дорогие станичники!
Не на костях ли ваших предков расширялись и росли пределы Государства Российского.
Не вашей ли могучей доблестью, не вашими ли подвигами, жертвами и геройством была сильна Великая Россия.
Вы - вольные, свободные сыны тихого Дона, красавицы Кубани, буйного Терека, залетные, могучие орлы уральских, оренбургских, астраханских, се-миреченских и сибирских степей и гор и далеких Забайкалья, Амура и Уссури, всегда стояли на страже чести и славы ваших знамен, и русская земля полна сказаниями о подвигах ваших отцов и дедов.
Ныне настал час, когда вы должны прийти на помощь Родине.
Я обвиняю Временное правительство в нерешительности действий, в неумении и неспособности управлять, в допущении немцев к полному хозяйничанью внутри нашей страны, о чем свидетельствует взрыв в Казани, где взорвалось около миллиона снарядов и погибло 12 тысяч пулеметов; более того, я обвиняю некоторых членов правительства в прямом предательстве Родины и тому приво жу доказательство: когда я был на заседании Временного правительства в Зим нем дворце 3 августа, министр Керенский и Савинков сказали мне, что нельзя всего говорить, так как среди министров есть люди неверные.
Ясно, что такое правительство ведет страну к гибели, что такому правительству верить нельзя, и вместе с ним не может быть спасенья несчастной России.
Поэтому, когда вчера Временное правительство в угоду врагов потребовало от меня оставления должности Верховного главнокомандующего, я, как казак, по долгу совести и чести, вынужден был отказаться от исполнения этого требо вания, предпочитая смерть на поле брани позору и предательству Родины.
Казаки, рыцари Земли Русской.
Вы обещали встать вместе со мной на спасенье Родины, когда я найду это нужным.
Час пробил, Родина - накануне смерти.
Я не подчиняюсь распоряжениям Временного правительства и ради спасенья Свободной России иду против него и против тех безответственных советников его, которые продают Родину.
Поддержите, казаки, честь и славу беспримерно доблестного казачества, и этим вы спасете Родину и Свободу, завоеванную Революцией.
Слушайтесь же и исполняйте мои приказания.
Идите же за мной.
Верховный главнокомандующий,
генерал КОРНИЛОВ
28 августа 1917 г.
Приложение 14
ПРИКАЗ
Верховного главнокомандующего
28 августа 1917 г.
№897
Галицыйский разгром армий Юго-Западного фронта определенно указал, до какой степени разложения дошла наша армия.
Как главнокомандующий фронтом я считал своим долгом выступить с требо ванием о введении смертной казни для изменников и трусов. Требование это было удовлетворено, но не в полной мере, так как не распространялось на тыл, наиболее зараженный преступной пропагандой.
Вступая на пост Верховного главнокомандующего, я предъявил Временному правительству те условия, которые я считал необходимым провести в жизнь для спасения армии и для ее оздоровления. Среди этих мероприятий было и введение смертной казни в тылу.
Временное правительство принципиально мои предложения одобрило, и я вновь подтвердил их 14-го сего августа на Государственном совещании в
г. Москве.
Время было дорого, каждый потерянный день грозил роковыми последствиями, а между тем Временное правительство, с одной стороны, не решалось осуществить мои предложения, а с другой – допускало даже определенную критику их газетами и различными организациями. Одновременно в целях окончательного разложения армии была начата и травля высшего командного состава.
В то же время по самым достоверным сведениям в Петрограде готовилось вооруженное выступление большевиков. Имелись определенные указания на то, что они намереваются захватить власть в свои руки, хотя и на несколько дней, и, объявив перемирие, сделать решительный и непоправимый шаг к заключению позорного сепаратного мира, а следовательно, погубить Россию.
Что подобное намерение со стороны большевиков и некоторых безответственных организаций являлось вполне вероятным, подтверждается и тем, что в составе их, как то с несомненностью доказано, имеется большое число предателей и шпионов, работающих в пользу Германии на немецкие же деньги.
Видя бессилие Временного правительства и отсутствие у него решимости принять энергичные меры против лиц и организаций, определенно ведущих к гибели Россию, и, дабы предотвратить катастрофу, я решил подтянуть к Петрограду четыре кавалерийских дивизии, с тем что, если выступление большевиков действительно последует, то оно будет подавлено самыми решительными и крутыми мерами. С преступной работой изменников тыла надо было покончить раз навсегда.
Решаясь на это, я лично не преследовал никаких честолюбивых замыслов и не желал принимать на себя всю тяжесть единоличной ответственности по управлению страной. Я хотел в согласии с целым рядом лиц, пользующихся общественным доверием, и с целым рядом общественных организаций, стремящихся к спасению России, дать при помощи этих же видных общественных деятелей сильную власть Родине, способную спасти ее от гибели и позора. Я лишь считал необходимым вступление мое, как Верховного главнокомандующего, в состав нового правительства.
Выступление большевиков в Петрограде намечалось на 28-29 августа, а к
24 числу в Пскове, Великих Луках и на ст. Дно уже было сосредоточено три кавалерийских дивизии.
24-го августа ко мне в Ставку прибыл управляющий Военным министерством г. Савинков, который привез проект мероприятий Временного правительства, составленный на основании предъявленных мною требований, и заявил мне, что хотя эти мероприятия правительство и намеревается провести в ближайшие дни, но вместе с тем оно сильно опасается, что это вызовет выступление в Петрограде и сильное противодействие со стороны безответственных организаций.
Одновременно г. Савинков сообщил мне, что Временное правительство, в ожидании выступления большевиков, не уверено в своих силах и просит меня предоставить в его распоряжение кавалерийский корпус, который надлежит подвезти к Петрограду. Правительство же, со своей стороны, предполагало по получении сведений о сосредоточении вышеуказанного корпуса, немедленно объявить Петроград на военном положении.
Пожелание Временного правительства, переданное мне через г. Савинкова, вполне соответствовало принятому уже мною решению, а потому я в тот же день отдал все распоряжения, необходимые для подавления возможного восста ния в Петрограде.
25-го августа ко мне в Ставку прибыл член Государственной Думы, бывший обер-прокурор Св. Синода Владимир Львов, который от имени министра-председателя Керенского предложил мне высказать ему мой взгляд на три варианта организации власти, намечаемых самим Керенским: 1) уход А.Ф. Керенского из состава правительства; 2) участие А.Ф. Керенского в составе правительства; и 3) предложение мне принять диктатуру с объявлением таковой нынешним Временным правительством.
Я ответил, что единственным исходом считаю установление диктатуры и объявление всей страны на военном положении.
Под диктатурой подразумевал диктатуру не единоличную, так как указал на необходимость участия в правительстве Керенского и Савинкова.
Принимая это решение, я во всеуслышание заявляю, что определенно считал и считаю полную невозможность возврата к старому и что задача нового правительства должна сводиться единственно к спасению Родины и гражданских свобод, завоеванных переворотом 27 февраля.
26-го августа вечером я вновь обменялся телеграммами с министром-предсе дателем Керенским, который спросил меня, подтверждаю ли я то, что мною сказано Львову.
Не допуская мысли, что посланец Временного правительства мог исказить смысл моего с ним разговора, я ответил, что вполне подтверждаю и вновь прошу Керенского и Савинкова прибыть в Ставку, так как при оставлении их в Петрограде я не в состоянии буду отвечать за их безопасность.
Министр-председатель на это мне ответил, что выехать в Ставку 26-го он не может, а выезжает 27-го.
Таким образом, до вечера 26-го, как видно из всего вышеизложенного, мои действия и решения шли в полном согласии с Временным правительством, и я имел полное основание считать, что министр-председатель и управляющий Военным министерством не ведут двойной игры.
Утро 27-го показало обратное. Я получил телеграмму министра-председателя, коей указывалось, что я должен немедленно сдать должность Верховного главнокомандующего моему начальнику Штаба, а сам - немедленно выехать в Петроград.
Начальник Штаба от принятия должности отказался. Я также счел невозможным сдать ее до полного выяснения обстановки.
В течение дня 27-го я беспрерывно вел переговоры по телеграфу с управляющим Военным министерством Савинковым, из которых выяснилось, что министр-председатель и сам Савинков не только отказываются от сделанных мне предложений, но даже отрицают самый факт таковых.
Принимая во внимание, что при создавшейся обстановке дальнейшие колебания смертельно опасны и что предварительно отданные распоряжения отменять уже поздно, я, сознавая всю тяжесть ответственности, решил не сдавать должность Верховного главнокомандующего с тем, чтобы спасти Родину от неминуемой гибели, а русский народ от немецкого рабства.
В этом моем решении меня поддержали главнокомандующие фронтами, и я убежден, что вместе со мною пойдут также все честные защитники нашей многострадальной Родины.
Правда и справедливость на нашей стороне.
Я твердо верю, что русская армия, восстав от одра болезни, поможет мне отразить врага, изгнать его из наших пределов и, закончив войну в полном единении с нашими доблестными союзниками, тем самым обеспечить Свободной России творческую работу для светлого будущего, которое она заслужила своими великими жертвами в течение трехлетней войны.
Одновременно с этим я обратился к Временному правительству со следующим: «Приезжайте ко мне в Ставку, где свобода Ваша и безопасность обеспечена моим честным словом, и совместно со мною выработайте и образуйте такой состав правительства народной обороны, который, обеспечив победу, вел бы народ русский к великому будущему, достойному могучего свободного народа».
Подписал: генерал от инфантерии КОРНИЛОВ (По Управлению 2-го генерал-квартирмейстера).
Приложение 15
ПРИКАЗ
Верховного главнокомандующего
г. Могилев 29 августа 1917 г.
№900512
Я, Верховный главнокомандующий, генерал Корнилов, объясняю всем вве ренным мне армиям, в лице их командного состава, комиссаров и выборных организаций, смысл происшедших событий.
Мне известно из фактических письменных данных, донесений контрразведки, перехваченных телеграмм и личных наблюдений нижеследующее:
1. Взрыв в Казани, где погибло более миллиона снарядов и 12 тысяч пулеметов, произошел при несомненном участии германских агентов.
На организацию разрухи рудников и заводов Донецкого бассейна и юга России Германией истрачены миллионы рублей.
Контрразведка из Голландии доносит:
а) на днях намечается одновременно удар на всем фронте, с целью заставить дрогнуть и бежать нашу развалившуюся армию,
б) подготовлено восстание в Финляндии,
в) предполагаются взрывы мостов на Днепре и Волге,
г) организуется восстание большевиков в Петрограде.
3 августа, в Зимнем дворце, на заседании Совета министров, Керенский и Савинков лично просили меня быть осторожнее и не говорить всего, так как в числе министров есть люди ненадежные и неверные.
Я имею основания тяжко подозревать измену и предательство в составе различных безответственных организаций, работающих на немецкие деньги и влияющих на работу правительства.
В связи с частью вышеизложенного и в полном согласии с управляющим Военным министерством Савинковым, приезжавшим в Ставку 24 августа, бал разработал и принят ряд мер для подавления большевистского движения в Петрограде.
25 августа ко мне был прислан министром-председателем член Думы Львов, и имела место историческая провокация.
У меня не могло быть сомненья в том, что безответственное влияние взяло верх в Петрограде и Родина подведена к краю могилы.
В такие минуты не рассуждают, а действуют.
И я принял известное вам решение: спасти Отечество или умереть на своем посту.
Вам хорошо известна вся моя прошлая жизнь, и я заявляю, что ни прежде, ни ныне у меня нет ни личных желаний, ни личных целей и стремлений, а только одна задача, один подвиг жизни – спасти Родину, и к этому я зову вас всех; в обращении моем к Народу звал и Временное правительство.
Пока я ответа не имею.
Должности Верховного главнокомандующего я не сдал, да и некому ее сдать, так как никто из генералов ее не принимает; а поэтому приказываю всему соста ву армии и флота, от главнокомандующего до последнего солдата, всем комиссарам, всем выборным организациям сплотиться, в эти роковыми минуты жизни Отечества воедино и все силы свои, без мысли о себе, отдать делу спасения Родины, а для этого в полном спокойствии оставаться на фронте и грудью противостоять предстоящему натиску врага.
Честным словом офицера и солдата еще раз заверяю, что я, генерал Корнилов, сын простого казака-крестьянина, всей жизнью своей, а не словами, доказал беззаветную преданность Родине и Свободе, что я чужд каких-либо контрреволюционных замыслов и стою на страже завоеванных свобод, при едином условии дальнейшего существования независимого великого Народа Русского.
Верховный главнокомандующий
генерал КОРНИЛОВ
Приложение 16
Разговор А.Ф. Керенского с Л.Г. Корниловым 27 августа
по прямому проводу513
Керенский: Министр-председатель Керенский. Ждем генерала Корнилова.
Корнилов: У аппарата генерал Корнилов.
Керенский: Здравствуйте, генерал. У аппарата Владимир Николаевич Львов и Керенский. Просим подтвердить, что Керенский может действовать, согласно сведениям, переданным Владимиром Николаевичем.
Корнилов: Здравствуйте, Александр Федорович. Здравствуйте, Владимир Николаевич. Вновь подтверждая тот очерк положения, в котором мне представляется страна и армия, очерк, сделанный мною Владимиру Николаевичу, с просьбою доложить Вам, я вновь заявляю, что события последних дней и вновь намечающиеся требуют вполне определенного решения в самый короткий срок.
Керенский [за Львова]: Я, Владимир Николаевич, Вас спрашиваю: то определенное решение нужно исполнить, о котором Вы просили меня известить Александра Федоровича только совершенно лично; без этого подтверждения лично от Вас Александр Федорович колеблется мне вполне доверять.
Корнилов: Да, подтверждаю, что просил Вас передать Александру Федоровичу мою настойчивую просьбу приехать в Могилев.
Керенский [за себя]: Я, Александр Федорович, понимаю Ваш ответ, как подтверждение слов, переданных мне Владимир Николаевичем. Сегодня это сделать и выехать нельзя, надеюсь выехать завтра. Нужен ли Савинков?
Корнилов: Настойчиво прошу, чтобы Борис Викторович приехал с Вами. Сказанное мною Владимиру Николаевичу в одинаковой степени относится и к Борису Викторовичу. Очень прошу не откладывать Вашего выезда позже завтрашнего дня. Прошу верить, что только сознание ответственности момента заставляет меня так настойчиво просить Вас.
Керенский: Приезжать ли только в случае выступлений, о которых идут слухи, или во всяком случае?
Корнилов: Во всяком случае.
Керенский: До свидания, скоро увидимся.
Корнилов: До свидания.
Приложение 17
ВОЗЗВАНИЕ
Главного комитета Союза офицеров514
В дни небывалых бедствий и несмываемого позора, накануне перелома настроения армии и в период нового строительства ее для возрождения боеспособности и мощи – самому сердцу России, ее армии, безумной рукой наносится новый и, быть может, смертельный удар.
В Петрограде вновь подняли голову немецкие наемники-большевики и шпионы; власть их растет ежечасно, и в последние дни они совершенно опутали сетью своих интриг и козней всех членов Временного правительства и подчинили их своей воле.
Временное правительство, не надеясь справиться с приближающимся восстанием своими силами, сделало через управляющего Военным министерством Савинкова и бывшего обер-прокурора Святейшего Синода Владимира Львова предложение генералу Корнилову разделить власть с некоторыми членами Временного правительства и войти в состав кабинета на каких угодно условиях.
После долгих колебаний и уговоров генерал Корнилов дал на это свое согласие, желая лишь блага Родины и надеясь, что этим может быть достигнуто соглашение между армией и тылом и начнется новое, здоровое и разумное государственное строительство. Но сегодня совершенно неожиданно была получена телеграмма от Керенского с отставкой генерала Корнилова, и вместо него Верховным главнокомандующим был назначен генерал Клембовский, который от этой должности отказался.
Вслед за этим генералы Клембовский, Деникин, Балуев и Щербачев поддержали требования генерала Корнилова о реформах в армии и заявили об этом Временному правительству и генералу Корнилову, указав, что в настоящий критический момент власть может принадлежать лишь генералу Корнилову.
Нет места колебаниям в сердце нашего первого народного Верховного вождя генерала Корнилова! И он с твердой решимостью отклонил предложение Керенского и остался во главе нашей Великой Армии.
Правительство, уже неоднократно доказавшее нам свою государственную немощь, ныне обесчестило свое имя провокацией и не может дальше оставаться во главе России, не может и далее распоряжаться судьбами всех русских граждан.
Да не будет же никаких колебаний и сомнений и в сердцах офицеров и солдат нашей армии!
К вам, дорогие соратники, четвертый год беззаветно исполняющие свой тяжелый долг, мы, Главный комитет Союза офицеров армии и флота, обращаем свой призыв: будьте тверды и непоколебимы в решении идти за нашим Верховным вождем генералом Корниловым!
Вы понимаете, что правительство, отдающее себя в руки продажного большевизма и не отвечающее за свои действия, такое правительство не может рассчитывать на доверие всей армии и флота и должно подчиниться совершивше муся факту.
В тяжелые дни мы все наши надежды и помыслы устремляем лишь на нашего Верховного вождя генерала Корнилова, и мы все, офицеры армии и флота, молим его и далее быть твердым в своих решениях, сохранить власть в своих руках, спасти Россию и довести ее и ее армию до Учредительного собрания. Без этого гибель и позор всем нам, всем русским гражданам, и превратимся мы в немецких батраков.
Все ваше влияние, весь ваш авторитет употребите на раскрытие колеблющимся тяжелого создавшегося положения – истинного положения дел в стране.
Да здравствует наш вождь генерал Корнилов, избранник страны и армии, ставший во главе России для спасения ее от врагов внешних и внутренних!
Ваша честь, доблестные офицеры армии и флота, и ваша горячая любовь к Родине служат порукой тому, что Россия не погибнет.
Главный комитет Союза офицеров
28 августа 1917 г. 10 ч. 45 м.
СТАВКА
Диссертация, подготовленная Л. Ф. Васильевой, посвящена очень важной и мало разработанной научной проблеме.
Актуальность и практическая значимость исследования очевидны. Исторический опыт – уроки и ошибки Временного правительства по поддержанию боевой готовности Российской армии заслуживает самого пристального внимания ученых, военачальников и политиков, поскольку в современных условиях, к сожалению, многие ошибки, допущенные по отношению к армии 87 лет назад, продолжают повторяться. Это наносит большой ущерб российской государственности, безопасности страны и многочисленным отдельным военнослужащим. Учет результатов труда Любови Федоровны, ее практических рекомендаций мог бы заметно улучшить ситуацию, сложившуюся в современной Российской армии.
Цель и задачи исследования хорошо продуманы. Изучение текста диссертации дает мне основание утверждать, что они реализованы в полном объеме.
Представляют интерес положения, вынесенные диссертантом на защиту. В них осуществлен всеобъемлющий анализ концепции Временного правительства, направленной на сохранение боеспособности Вооруженных сил России в 1917 году. Ценно то, что диссертант не только научно обосновал допущенные ошибки, но кроме того сумел конструктивно подойти к оценке положительного опыта.
Структура диссертации позволяет осветить основные стороны проблемы, дает возможность увидеть в динамике деятельность Временного правительства в процессе его руководства Вооруженными силами. Правда, некоторые формулировки содержания диссертации нуждаются в корректировке. Например, в главе 1 следовало бы более точно сформулировать содержание первого параграфа, поскольку словосочетание «прогрессирование… негативных тенденций» (с. 2) не очень четко формулирует идею автора.
Одним из основных достоинств исследования является его солидная источниковая база. Диссертантом были впервые введены в научный оборот многочисленные документы из фондов Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного военного архива (РГВА), а также отдела рукописей Российской государственной библиотеки (РГБ). Особенно ценно то, что многие из выявленных документов имеют принципиальное значение для дальнейшего исследования истории работы Временного правительства, поскольку несут качественно новые сведения о тех или иных аспектах деятельности исторических персоналий и институтов власти.
Нельзя не заметить, что Любовь Федоровна очень квалифицированно провела работу в архивах и, в частности, в Российском государственном военном архиве. Она детально исследовала содержание личного фонда М. В. Алексеева, фонд кабинета военного министра, документы кабинета министра-председателя Временного правительства, а также материалы, хранящиеся в фондах российских штабов различного уровня. Это дало возможность воссоздать панорамную картину событий, развивавшихся в марте–октябре 1917 года по сценарию военно-политического руководства России.
Немалой ценностью обладают и опубликованные источники. Правда, нельзя не заметить явного приоритета в использовании источников, связанных с деятельностью сторонников Временного правительства. Возможно, в некоторой мере это связано с тем, что в годы советской власти, по понятным причинам, внимание им почти не уделялось, а в постсоветское время далеко не все они были исследованы квалифицированно. В то же время отсутствие воспоминаний ряда знаковых фигур из числа противников Временного правительства, таких, например, как Л. Д. Троцкий и В. А. Антонов-Овсеенко, вносит некоторую диспропорцию в исследование сюжета.
Вряд ли обоснованным можно считать то обстоятельство, что из числа военных периодических изданий за 1917 год Л. Ф. Васильева использовала только данные газеты «Окопная правда». За пределами научных изысканий Любови Федоровны остались материалы таких военных изданий, как «Военный листок», «Голос солдата», «Доброволец», «Известия Центрального военно-промышленного комитета», «Народная армия», «Солдат-гражданин».
Из поля зрения соискателя выпал ряд ценных мемуаров. В их числе мемуары А. И. Верховского «На трудном перевале» (М., 1959). Наличие его же воспоминаний «Россия на Голгофе» (Пг., 1918) не компенсирует недостаток. Автором не учтены сведения, содержащиеся в опубликованных в 2000 году мемуарах Ф. А. Степуна «Бывшее и несбывшееся», где он как сотрудник Военного министерства Временного правительства подробно рассказал о многих актуальных для того времени проблемах укрепления армии, дал хотя и субъективные, но очень яркие и убедительные характеристики многим политическим и военным деятелям 1917 года.
Среди сборников опубликованных документов, к сожалению, отсутствуют два, которые вышли из печати в 2003 году и имеют важное значение в исследовании роли Временного правительства по сохранению боеспособности Вооруженных сил России. Это такие издания, как «Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 году. Документы и материалы» и «Петроградский комитет РСДРП в 1917 году. Протоколы и материалы заседаний».
Вероятно, ошибкой следует считать то обстоятельство, что воспоминания А. И. Гучкова попали в рубрику «Литература» (с. 194).
Среди многочисленных положительных моментов диссертации следует отметить хорошее знание соискателем историографии исследуемой проблемы. Это говорит о высоком уровне квалификации Л. Ф. Васильевой, о том, что она – вполне сложившийся историк, имеющий свою научно обоснованную позицию по поводу тех или иных достижений предшественников. Ей удалось выявить и изучить большинство научных публикаций, определяющих уровень исследования отечественными и зарубежными учеными истории деятельности Временного правительства и, в частности, его влияния (или невлияния) на процесс функционирования Вооруженных Сил нашего государства в 1917 году. Вместе с тем труды некоторых специалистов остались в стороне от научных интересов соискателя. Среди них в первую очередь следовало бы выделить работы члена-корреспондента РАН Р. Ш. Ганелина, доктора исторических наук, профессора, лауреата Государственной премии СССР И. П. Лейберова, доктора исторических наук, профессора Н. Я. Иванова – одного из самых крупных специалистов в СССР по этой проблеме в 1970-е годы, а также ведущего научного сотрудника Санкт-Петербургского института истории РАН доктора исторических наук Б. И. Колоницкого, издавшего в последние годы две очень ценные монографии, посвященные именно военным вопросам периода деятельности Временного правительства. Осталась незамеченной и докторская диссертация Б. И. Колоникого, защищенная в 2003 году и посвященная событиям Февральской революции и деятельности Временного правительства.
Большего внимания заслуживают исследования академика РАН П. В. Волобуева, члена-корреспондента РАО В. И. Старцева, а также кандидата исторических наук А. Б. Николаева. Ряд их работ знаком диссертанту, но некоторые, в том числе и монографии, существенно раскрывающие ход событий марта–октября 1917 года, проанализированы не были.
Вероятно, не следовало проходить и мимо такого крупного научного исследования, каким стала монография С. Ю. Малышевой «Временное правительство России. Современная отечественная историография» (Казань, 2000).
Вряд ли можно согласиться и с тем, что в списке литературы есть только одна ссылка на работы В. И. Ленина (с. 197), поскольку его деятельность и как политика, и как теоретика в исследуемый период не должна остаться незамеченной.
Диссертант избежал недостатка, свойственного работам многих исследователей: он, к счастью, не обошел стороной процесс изучения диссертаций своих коллег, а также ряд заметных публикаций иностранных авторов.
Значительную ценность представляют многочисленные приложения к диссертации. Вызывает особый интерес, например, выявленные в архивных фондах телеграмма А. А. Брусилова Г. Е. Львову о настроении на фронте, разговор А. Ф. Керенского с Л. Г. Корниловым 27 августа 1917 года по прямому проводу и ряд других. Ознакомление с ними позволяет определить ряд тенденций, которые в прежние годы ускользали из поля зрения исследователей.
Диссертация обильно «населена» историческими персонажами. Это несомненное достоинство работы, но и в этом направлении деятельности автора есть некоторые резервы. В частности, сведения о персоналиях мог бы очень удачно резюмировать именной указатель, который можно было бы разместить в конце исследования.
В труде Л. Ф. Васильевой много внимания уделено изложению различных фактов, прежде не известных или мало известных исследователям. Хорошо и то, что автор работы тяготеет к важным обобщениям. В их числе, например, анализ производства валовой продукции в 1914–1917 годах (с. 103), меры, предлагавшиеся высшими военными руководителями А. А. Брусиловым, А. И. Деникиным и Л. Г. Корниловым по восстановлению боеспособности Российской армии (с. 143–144) и т. д.
У меня нет принципиальных возражений по поводу основных идей и выводов диссертанта. Кстати, к числу достоинств следует отнести очень обстоятельные выводы в главах и в самой диссертации в целом. Однако считаю, что незаслуженно мало внимания уделено деятельности военного министра Временного правительства А. И. Верховского, сыгравшего заметную роль на завершающем и, вероятно, самом непростом этапе деятельности высшего органа государственной власти осенью 1917 года.
В качестве пожелания хотелось бы также отметить необходимость уделения большего внимания изучению деятельности Временного правительства по руководству Военно-Морским флотом страны, хотя нужно признать, что отдельные фрагменты этого вопроса в диссертации освещены.
В целом хорошо продуманной и исполненной диссертационной работе все же присуще небольшое число фактических ошибок и неточностей. Например, на с. 168 сказано: «Новый военный министр полковник А. И. Верховский…». Следует помнить, что одновременно с назначением на должность военного министра Временного правительства командующий войсками Московского военного округа полковник А. И. Верховский был удостоен чина генерал-майора.
В списке источников и литературы есть выбивающаяся из общего ряда подрубрика «2.2. Документы, опубликованные по отдельности» (с. 188), что ни по форме, ни по содержанию не соответствует сути работы.
На с. 194 перепутаны инициалы Павла Васильевича Волобуева, хотя на с. 5 диссертации ошибки в инициалах нет. На с. 191 в заглавии одного из изданий, датированных 1927 годом, супруга императора Николая II названа не Александрой, а Александром.
Указанные недостатки и замечания не снижают высокого уровня проделанной работы, поскольку носят частный характер.
Считаю, что исследование, проделанное Любовью Федоровной Васильевой, соответствует требованиям, предъявляемым ВАК РФ к подобным квалификационным работам, а сам диссертант заслуживает присуждения ему ученой степени кандидата исторических наук по специальности 07.00.02 – Отечественная история.
Официальный оппонент –
профессор кафедры истории
Санкт-Петербургского государственного
политехнического университета,
главный редактор журнала для ученых «Клио»
доктор исторических наук, профессор С.Н. Полторак
10 ноября 2004 г.
Санкт-Петербург
Отзыв
официального оппонента на диссертацию на соискание ученой степени кандидата исторических наук
Специальность: 07 00 02 — Отечественная история
Соискатель: Васильева Любовь Федоровна
Диссертация выполнена на кафедре Отечественной истории и археологии Самарского государственного педагогического университета
Правовые основания для составления отзыва — ст. 24 «Положения о порядке присуждения ученых степеней»515.
События 1917 года, года революционного, судьбоносного в истории государства Российского — зона повышенного внимания историков-исследователей. Свидетельство тому — огромное количество источников и литературы, библиография которых, заняла бы не один том516. У меня, как официального оппонента, имеются весомые аргументы, чтобы констатировать следующее: Любовь Федоровна Васильева выполнила кандидатскую диссертацию на актуальную тему.
Во-первых, армия — один из основных институтов, обеспечивающий суверенитет страны. Это историческая аксиома. Но в России постсоветской, ставшей мишенью номер один для международного терроризма, подобная аксиома приобретает воистину знаковый смысл. Ведь органы государственной власти и военного управления страны призваны многократно нарастить усилия и темпы в деле дальнейшего укрепления боеспособности Вооруженных Сил РФ. Однако такие задачи не решаются, как показывает общественно-историческая практика, без творческого осмысления и переосмысления исторического опыта, в том числе и того, что обобщен в настоящем диссертационном исследовании.
Во-вторых, давно назрела необходимость оценить деятельность Временного правительства по сохранению боеспособности Русской армии в 1917 г., предварительно отбросив идеологические штампы и клише. Те самые идеологические штампы и клише, которые обеспечили такое положение дел, что когда только появлялось упоминание о Временном правительстве, сразу же рельефно просматривался обвинительный уклон и даже печать карикатурности в изложении материала.
В-третьих, анализ деятельности Временного правительства в 1917 году по укреплению боеспособности вооруженных сил позволяет ввести в научный оборот новые архивные документы, а также посмотреть под новым углом зрения на те документы, что в советский период подвергались купированию и избирательному изданию. И это станет серьезным шагом в исправлении некоторых искажений советской историографии рассматриваемой проблемы.
Считаю, что актуальность темы диссертации также усиливается в связи с ее недостаточной разработанностью, отсутствием по ней крупных специальных обобщающих исследований, раскрывающих все стороны, явления и процессы, происходившие в армии в 1917 г. и особенно военной политике Временного правительства, в частности, в сфере борьбы за сохранение боеспособности вооруженных сил.
По моему суждению, Л.Ф. Васильева избрала удачную структуру диссертации. Она логически обусловлена замыслом, целями и задачами исследования и состоит из введения, двух глав, внутри которых имеются пять параграфов, и заключения, списка источников и литературы. Справочный материал и фактические данные, доказывающие правильность и объективность сделанных соискателем выводов, содержатся в тексте работы и в приложениях к ней в виде примечаний, ссылок, выписок из документальных материалов и таблиц. Диссертация снабжена списком сокращений.
Вне сомнения, высокий уровень диссертации в значительной степени достигнут благодаря тому, что ее автор строго подошел к определению методологических основ исследования. Соискатель руководствовался диалектическим методом, подразумевающим рассмотрение означенной темы в многообразии возникающих глубинных связей и отношений.
Не секрет, что иногда некоторые диссертанты увлекаются новомодными исследовательскими парадигмами. Однако, толком не разобравшись в них, в конечном итоге, скатываются к наукообразию. Л.Ф. Васильева, в отличие от подобных исследователей, заявив о своей приверженности к диалектическому методу, смогла реально положить его в основу выполнения диссертации.
Высокой степени достоверности полученных научных результатов (а она в диссертации налицо) способствовало то, что научная квалификационная работа выполнена на солидной источниковой базе, ядро которой составили архивные документы и материалы. В совокупности исследовано 23 архивных фонда из ГАРФ, РГВИА, ОР РГБ517. Именно анализ, в первую очередь, архивных источников позволил Любови Федоровне получить представление о следующих явлениях:
— о поведении личного состава армии в дни Февральской революции и последовавших за ней событий;
— о кадровых изменениях в списках командного состава;
— о взаимоотношениях офицеров и солдат; о состоянии дел в войсковых организациях;
— о степени боеспособности войсковых подразделений;
— об отношении личного состава армии к событиям, происходившим в стране и внешнеполитическому курсу, проводимому Временным правительством;
— о мерах, предпринимаемых Временным правительством с целью улучшения всех видов снабжения армий;
— о попытках со стороны государственной власти ограничить влияние на армию политических сил, пропагандирующих пораженческие настроения;
— о влиянии союзников на решения правительства, а также о взаимодействии Временного правительства с высшим военным руководством вооруженных сил, с Советами различных уровней, общественными комитетами, а также с гражданскими лицами по вопросам, касающимся повышения боеспособности войск;
— о законотворческой деятельности Временного правительства в области военной политики и строительства;
— о деятельности военных комиссаров Временного правительства в 1917 году;
— о деятельности Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства (ЧСК) по делу бывшего Верховного главнокомандующего генерала Л.Г. Корнилова и др.
Соискатель смог, в комплексе с архивными документами и материалами, проанализировать также большой пласт опубликованных документов, имеющих к теме его исследования как непосредственное, так и опосредованное отношение. Особого одобрения заслуживает то, что диссертант тщательно проанализировал некоторые документы и материалы, опубликованные 1961 г. Гуверовским институтом войны, революции и мира (США) в трехтомном сборнике «Временное правительство России»518. Однако, по моему суждению, данному фундаментальному изданию, можно было бы уделить более пристальное внимание.
Почерпнут богатый материал фактографического, фактологического, аналитического характера из трудов видных государственных, политических, военных, общественных и научных деятелей, мемуарной литературы, периодики 1917 года. Причем, анализируя материалы из данной группы источников, соискатель продемонстрировал на практике приверженность принципам объективности, историзма, и в особенности, компаративизма.
Как видно, Л.Ф. Васильева тщательно проанализировал обширный и разнообразный корпус источников. Однако она синтезировала итоговые обобщения, уроки, научно-практические рекомендации по рассматриваемой теме еще и с учетом того, что было наработано по проблеме предшественниками. В диссертации глубоко раскрыта степень научной разработанности проблемы (С.4-17). Убедительно доказано: отдельные аспекты рассматриваемой проблемы находили опосредованное отражение в трудах как отечественных, так зарубежных авторов. Однако целевых научных исследований нет.
Считаю, что следует отдельно констатировать такой факт: соискатель сохранил в историографических оценках научную корректность в отношении того, что сделано по теме предшественниками. Он не стал на путь столь модного в 1990-е гг. нигилистического отношения к советской историографии, а осмыслил и переосмыслил такую литературу и источники с новых подходов, которые утверждаются сегодня в отечественной исторической науке.
Анализ диссертации привел меня к убеждению, что она несет в себе научную новизну. В конкретном плане это проявляется в следующем:
1. На базе современных научных достижений и точек зрения, всестороннего и комплексного анализа решена задача, имеющая, важное значение для развития исторической науки — деятельность Временного правительства по повышению боеспособности вооруженных сил в 1917 г.
2. Дано теоретико-методологическое обоснование государственной концепции сохранения боеспособности вооруженных сил в условиях участия России в мировой войне.
3. Раскрываются многие аспекты проблемы изучения структуры и содержания политики Временного правительства в сфере установления контроля над армией и повышения ее боеспособности посредством военного законотворчества, кадровой политики.
4. На основе научных методов и достижений современной исторической науки, большого числа новых архивных материалов представлены результаты авторского анализа деятельности Временного правительства по повышению боеспособности вооруженных сил в условиях преодоления общего кризиса в стране и военных действий на фронтах в 1917 г.; обобщен исторический опыт, извлечены уроки.
5. В научный оборот введены новые архивные документы, ранее неизвестные или малоизвестные научной общественности.
6. По итогам исследования сформулированы теоретические выводы и предложены научно-практические рекомендации. Они важны, поскольку аккумулированный Временным правительством опыт выводит на ряд проблем, существовавших в 1917 г. и до сих пор не решенных, имеющих существенное значение для дальнейшего развития современной концепции повышения боеспособности Вооруженных сил Российской Федерации.
Практическая значимость диссертации не вызывает сомнений. Ведь ее научно-теоретические положения, обобщения, выводы и уроки дают возможность более полно и объективно представить многие аспекты концептуального видения Временным правительством повышения боеспособности вооруженных сил в 1917 г. и составить научную картину их практической реализации, творческого и рационального использования позитивного исторического опыта и избежать просчетов, допущенных Временным правительством в деле военного строительства.
Материалы диссертации могут применяться в научно-исследова тельской работе в вузах РФ. Полученные соискателем научные результаты позволяют определить новые перспективные направления в исследовательской работе по отечественной истории.
Научную квалификационную работу отличает четкость обобщения исторического опыта деятельности Временного правительства по сохранению боеспособности Вооруженных сил России в 1917 г. Особенного внимания, с моей точки зрения, заслуживают такие оценки автора:
1. Парадоксальность ситуации заключается в том, что специально разработанного Временным правительством документа в виде стройной концепции (в классическом понимании этого термина), содержащего систему мер по повышению боеспособности Русской армии в 1917 г. не существовало. Также не была заявлена и официальная правительственная позиция о необходимости локализации влияния на армию Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Однако совокупность исследованных диссертантом документов, в том числе и архивных, разработанных кабинетом министров, определяющих правовые основы Вооруженных сил России в 1917 г. после падения самодержавия позволяют ему судить: о концептуальном видении правительством проблемы повышения боеспособности Русской армии, подвергшейся процессам разложения, в условиях участия России в мировой войне; о силе противостояния Временного правительства и Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов по жизненно важному для обоих органов власти вопросу влияния на армию. Слабые стороны в концептуальном построении рассматриваемого исследователем вопроса были обусловлены трудностями объективного характера:
— отсутствие общенациональных интересов, оправдывающих колоссальные человеческие жертвы и значительные материальные затраты. В состоянии войск основными тенденциями были непредсказуемость, переменчивость настроений личного состава, что затрудняло определение форм и методов работы с личным составом как со стороны правительства, так и высших военачальников;
— возрастающее недовольство среди населения страны вследствие тягот и лишений, вызванных перекосами в экономике военного периода;
— отсутствие политической стабильности в стране;
— всплеск антивоенных настроений как среди мирного населения, так и в войсках вследствие затянувшейся войны и активизации пораженческой пропаганды большевиков;
— устойчивый характер революционизации армии, начавшийся до Февраля (С.82-83).
Любовь Федоровна, соглашаясь с оценкой виднейшего военачальника того времени генерала А.И. Деникина, о том, что армию разложили не большевики, а военное законодательство последних четырех месяцев, делает в то же время (в противовес деникинскому утверждению) неординарное обобщение: заинтересованности и преднамеренности действий в снижении боеспособности Русской армии в 1917 г. ни у Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, ни тем более у Временного правительства не было (С.83). Здесь, утверждает соискатель, в силу вступает субъективный фактор, олицетворенный в персоналиях Временного правительства, где доминировал делитантизм в военном деле, незнание строя и духа армии (С.83).
Меня особенно заинтересовали такие обобщения, так как лично я полагаю, что резкая оценка генерала А. И. Деникина, приведенная выше, достаточно объективна. И спорить с ней затруднительно. Между тем, исследователь в тексте диссертации свое неординарное обобщение аргументировал достаточно глубоко как исторически, так и логически. И все же, с моей точки зрения, налицо излишняя категоричность соискателя. Впрочем, я понимаю всю дискуссионность подобного тезиса. Самое же главное заключается в том, что диссертанту удалось доказать: концептуальное видение Временным правительством дальнейшего военного строительства и повышения боеспособности Русской армии в условиях участия России в мировой войне не отличалось четкостью, стройностью, продуманностью.
2. С целью сохранения боеспособности Вооруженных сил России Временным правительством постоянно предпринимались попытки проведения в жизнь мер по преодолению негативных социально-экономических условий, сложившихся в стране: организация внутренних и внешних займов для финансирования военных расходов; введение государственной монополии на хлебную торговлю; поддержание курса, начатого еще царским правительством по изъятию из свободной продажи вино-водочных изделий; привлечение общественных организаций к решению вопросов по снабжению армии продовольствием и вооружением; принятие ряда юридических актов, закрепляющих процессы демократизации в армии. Однако все эти «благие» меры на практике принимали деформированные формы, не оправдывали ожиданий:
— из-за отсутствия четкого отлаженного механизма по осуществлению контроля за принимаемыми правительством решениями идея хлебной монополии на практике не справилась со своими задачами;
— происходили факты злоупотреблений в работе военно-промышленных комитетов;
— такая мера, как организация займов, давно исчерпала свой ресурс и не нашла доверия и поддержки среди населения;
— прибавка жалования военнослужащим нивелировалась галопирующей инфляцией;
— законодательные акты, закрепляющие демократизацию в армии, спровоцированные Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов, на деле оказались до конца не продуманными в условиях ведения мировой войны, по сути, разрушительными для армии (С.105-106).
3. Относительно института военных комиссаров соискатель констатирует:
— создание института военных комиссаров в 1917 г. явилось воплощением потребности государства в прямом контроле над армией;
— появление и дальнейшее развитие института военных комиссаров — один из наиболее эффективных элементов социальной модернизации Вооруженных сил в условиях постмонархических преобразований власти в России в 1917 г.;
— несмотря на короткий по историческим меркам период существования организации военных комиссаров претерпела значительные изменения по всем параметрам — от выполнения разовых поручений Временного комитета Государственной думы и Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов до органа политического контроля за деятельностью армии под полной юрисдикцией Временного правительства;
— в силу сложившейся в стране политической ситуации военный комиссариат стал объектом борьбы за право подчинения его себе между Временным правительством, Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов и высшим военным командованием;
— окончательно оформившись в качестве структуры, проводящей в жизнь военную политику Временного правительства, институт военных комиссаров воспринимался другими претендентами на власть в стране как искусственно инкорпорированный элемент;
— с дальнейшим падением боеспособности армии возрастала необходимость в расширении полномочий военных комиссаров, укрепление данного института, совершенствовании нормативной базы, регламентирующей его деятельность;
— институт военных комиссаров Временного правительства, накопивший определенный опыт военно-политической работы в армии, спустя несколько недель после демобилизации старой армии возродился в Красной армии. Разумеется, в несколько другом качестве. Между тем есть основание говорить о преемственности идей в военном строительстве (С.132-133).
Вообще, отличительная черта диссертационного исследования Любови Федоровны Васильевой — логическая стройность в обосновании положений, выносимых на защиту, смелые авторские оценки, которые также аргументируются. Хотя с некоторыми аргументами можно и поспорить, но, в конечном итоге, их приходиться принять.
Логическим завершением большой работы, проведенной соискателем, стали выводы, уроки и практические рекомендации, представленные в научной квалификационной работе (С. 174-179).
Изучение опубликованных работ по теме диссертации (более 5 печатных листов) позволяет заключить: в них материалы диссертационного исследования нашли достаточно полное отражение.
По характеру использования источников диссертация носит открытый характер. Оформление и объем ее соответствуют современным требованиям. Работу отличает последовательность и стройность изложения материала, правильный литературный язык и научный стиль.
Автореферат соответствует структуре и отражает основные положения диссертационной работы.
Однако было бы нереальным, чтобы решение столь сложной исследовательской задачи обошлось без шероховатостей. Я уже выше остановился на некоторых дискуссионных аспектах диссертации. К ним следует также добавить еще некоторые недостатки:
Во-первых, соискатель слишком много внимания уделил (С.37) доказательству тезиса о том, что многие потери армии в войсковых операциях 1916 г. оказались неоправданными. Здесь вполне хватило бы двух-трех характерных цифр и ссылки на такой фундаментальный труд как «Россия и СССР в войнах XX века. Потери Вооруженных Сил. Статистическое исследование»519.
Во-вторых, Можно согласиться с Л.Ф. Васильевой в том, что в Декларации Временного правительства от 3 марта 1917 г. налицо две противоречивые тенденции. Первая тенденция — дальнейшая демократизация армии, обусловленная требованиями Петроградского Совета. Вторая тенденция — укрепление дисциплины в армии, сохранение боеспособности вооруженных сил в соответствии с курсом на продолжение войны до победного конца. Но дальше (С.64-65) соискатель не совсем четко определи позицию о том, что планировало Временное правительства по преодолению данных противоречий.
В-третьих, думается, в диссертации не стали бы лишними дополнительные рассуждения и обобщения на тему, почему Временное правительство не решилось на применение радикальных мер в отношении большевиков, позволило им буквально захватить особняк Ксешинской, свободно вести агитацию среди солдат, развернуло малоэффективную, практически дискуссионную, кампанию по разоблачению большевиков в печати (С.89-90).
В то же время, подобные недостатки можно расценить как естественный побочный продукт научного творчества. Они ни в коем случае не должны классифицироваться как недоработки, резко снижающие качество диссертации.
Выводы:
1. Диссертация выполнена на актуальную тему. Она соответствует требованиям п. 8 «Положения о порядке присуждения ученых степеней»520. Автореферат, брошюра и научные публикации отражают основные аспекты содержания диссертации.
2. Васильева Любовь Федоровна, безапелляционно, заслуживает присуждения искомой ее ученой степени «кандидат исторических наук».
Официальный оппонент
Доцент кафедры общественных наук (и гуманитарных)
Вольского высшего военного училища тыла
(Военного института)
кандидат исторических наук, доцент
В. Я. Ефремов
«___»_____200__г.
Балтфлот - Балтийский флот
в., вв - век, века
ВС РФ - Вооруженные силы Российской Федерации
вып. - Выпуск
ВЦИК - Всероссийский центральный исполнительный комитет
г., гг. - год, года
ГАРФ - Государственный архив Российской Федерации
Главковерх - Верховный главнокомандующий
главкосев - главнокомандующий войсками армий Северного фронта
ГУГШ - Главное управление Генерального штаба
Д. - Дело
и т.д. - и так далее
ИК - исполнительный комитет
комсостав - командирский состав
кн. - Книга
Л. - Лист
МВД - Министерство внутренних дел
М. - Москва
млн - Миллион
начштаба - начальник штаба
об. - Оборот
Оп. - Опись
Пг. - Петроград
Прил. - Приложение
р. - Рублей
РГВИА - Российский государственный военно-истори ческий архив
С. - Страница
Сб. - Сборник
см. - Смотри
СПб. - Санкт – Петербург
СССР - Союз Советских Социалистических Республик
тыс - Тысяча
Ф. - Фонд
ЦИК - Центральный исполнительный комитет
ЦК - Центральный комитет
ЧСК - Чрезвычайная следственная комисии
1До образования Временного правительства — Временного комитета Государственной думы — Г. И., Л.В.
2Более подробно см., например: Исторический синтез и школа “ Анналов”. М., 1993; Иванов Г. М., Коршунов А. М., Петров Ю. В. Методологические проблемы исторического познания. М., 1981; Иванов В. В. Методологические основы исторического познания. Казань, 1991; Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории: Учебное пособие / И. Н. Данилевский, В. В. Кабанов, О. М. Медушевская, М. Ф. Румянцева. М., 1998; Келле В. Ж., Ковальзон М. И. Теория и история проблемы исторического процесса. М., 1987; Косолапов В. В. Методология и логика исторического исследования. Киев, 1977; Ковальченко И. Д. Методология исторического исследования; Куманов В. А. Методологические проблемы исторической науки //Новая и новейшая история. 1964.№2; Могильницкий В. Г. Введение в методологию истории. М., 1989; Пэнто Р., Гравитц М. Методы социальных наук. М., 1972 и др.
3 См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.39. С.57; Т.49. С.329.
4См.: Там же. Т.52. С.54.
5Общенаучные методы: исторический и логический, классификационный, анализ-синтез, контент-анализ, факторный анализ, функциональный анализ и др. Специально-исторические методы: системный и сопоставительный, текстологический анализ, синхронный и диахронный метод, метод экстраполяции, компаративный метод и др. — Г.И., Л.В.
6См., например: Сторожев В.Н. Февральская революция 1917 г. // Научные известия: Сб. статей: Экономика, история, право. М., 1922; Лозинский Э. Экономическая политика Временного правительства. Л., 1929; Рубинштейн Н.Л. Внешняя политика Временного правительства. М., 1946; Сидоров А.И. Финансовое положение России в годы Первой мировой войны (1914 – 1917). М., 1960; Волобуев П.В. Экономическая политика Временного правительства. М., 1962; Он же. Пролетариат и буржуазия России в 1917 г. М., 1964; Васюков В.С. Внешняя политика Временного правительства. М., 1974; Китанина Т.М. Война, хлеб и революция (Продовольственный вопрос в России. 1914 – октябрь 1917 г.). Л., 1985; История внешней политики России. Конец XIX – начало XX века. М., 1997; Страхов В.В. Внутренние займы в России в Первую мировую войну // Вопросы истории. 2003. №9. С.39.
7 Иванов Н.Я. Корниловщина и ее разгром. Из истории борьбы с контрреволюцией в 1917 г. Л., 1965; Старцев В.И. Крах керенщины. Л., 1982 и др.
8 Генкина Э. Обзор литературы по Февральской революции // Пролетарская революция 1924. №2,3; Шубин Р.В. Первая мировая война: Историография проблемы 1914 – 2000 гг. М., 2001.
9Более подробно см.: Алексеев Г. Д. Октябрьская революция и историческая наука (1917 – 1923). М., 1968.
10 Лемке М. 250 дней в царской Ставке. Пг., 1920; Мартынов Е.И. Царская армия в Февральском перевороте. М.,1926; Эйдеман Р., Меликов В. Армия в 1917 г. М.; Л. 1926; Ахун М.А., Петров В.Л. Царская армия в годы империалистической войны. М., 1929; Чаадаев О.Н. Армия накануне Февральской революции М., 1935; Шкловский В. Революция и фронт. Пг., 1921. и др.
11 Зайончковский А.М. Стратегический очерк войны 1914-1918 гг.: кампания 1917 г. М., 1923.
12 См., например: Крыленко Н.В. Февральская революция и старая армия // Пролет. рев. 1927. №2,3; Чаадаев О.Н. Работа большевиков в армии в 1917 г. // Пропагандист. 1934. №18; Гессен В.Ю. Красная гвардия и петроградские промышленники в 1917 г. // Красная летопись. 1928. №3; Попов А.Л. Дипломатия Временного правительства в борьбе с революцией // Красный архив. 1927. Т.1; Колбин И. Балтфлот на путях к Октябрю // Красный флот. 1927. №20.
13 Рабинович С.Е. Борьба за армию в 1917 г. М., 1930; Кизрин И.Г. Распад старой армии. Воронеж, 1931.
14 Владимирова В. Контрреволюция в 1917 г. (Корниловщина). Л., 1924; Мартынов Е.И. Корнилов: попытка военного переворота. Л., 1928.
15 Гегель. Соч. М.; Л., 1929. Т.1. С.70.
16Более подробно см., например: Чернобаев А.А. «Профессор с пикой» или три жизни историка М. Н. Покровского. М., 1992.
17Более подробно см., например: Советская историография / Под ред. акад. Ю. Н. Афанасьева. М., 1996; История и сталинизм: Сборник статей. М., 1991Арбузов А.И. Судьба историков школы Покровского//Вопросы истории. 1994.№7 и др.
18 См., например: Зайончковский А.М. Мировая война 1914 – 1918 г.: В 2 т. М., 1938 – 1939; Носков А.С. Комплектование русской армии в Первую мировую империалистическую войну // Военная мысль. 1940. №4. С.105-112; Таленский Н.А. Первая мировая война (1914 – 1918 гг.). М., 1944; Жесткова Т.П. Краткий исторический очерк развития кадетских корпусов в России: Дис. ... канд. пед. наук. М., 1944; Алпатов Н.И. Очерки из истории кадетских корпусов и военных гимназий в России: Дис. ... д-ра пед. наук. Б/м., 1945 – 1946; Кузьмин Г.В. Генерал А.А. Брусилов – выдающийся представитель суворовской школы в русской армии: Дис. ... канд. ист. наук. М., 1945; Никитин Е.Ф. Русская армия накануне Первой мировой империалистической войны: Дис. ... канд. ист. наук. Л., 1949; Липицкий С.В. Авиация русской армии в 1910 – 1917 гг.: Дис. ... канд. ист. наук. М., 1950.
19См.: КПСС. Съезд (20; 1956; Москва). Стенографический отчет. М., 1956. Т.1-2.
20Более подробно см.: Советская историография; Безбородов А. Б., Мейер М.М., Пивовар Е. И. Материалы по истории диссидентского и правозащитного движения в СССР 50 – 80-х годов. М.: Геттинген, 1994.
21 Капшуков С.Г. Борьба большевистской партии за армию в период Первой мировой войны. М., 1957.
22 Голуб П.А. Солдатские массы Юго-Западного фронта в борьбе за власть Советов (март 1917 – февраль 1918 гг.). Киев, 1958.
23 Миллер В. Из истории Приказа №1 Петроградского Совета // ВИЖ. 1966. №5; Бурджалов Э.Н. Вторая русская революция. Восстание в Петрограде. М., 1967.
24 История Первой мировой войны 1914 – 1918 гг.: В 2 т. М., 1975; Строков А.А. Вооруженные силы и военное искусство в Первой мировой войне. М., 1974; Ростунов И.И. Русский фронт Первой мировой войны. М., 1976; См.: Гаркавенко Д.А. Партия, армия и флот в февральской революции. Л., 1972; Голуб П.А. Партия, армия, революция. М., 1967; Панкратов Н.Р. Разработка В.И. Лениным военной программы пролетарской революции и борьба партии большевиков за ее осуществление (1914 – 1917 гг.): Дис. ... д-ра ист. наук. М., 1972; и др.
25 Бурджалов Э.Н. Вторая русская революция: Москва, Фронт, Периферия. М., 1971; Френкин М.С. Революционное движение на Румынском фронте, 1917 – март 1918 гг. М., 1965.
26 Муратов Х.И. Революционное движение в русской армии в 1917 г. М., 1958. С.301.
27 Соболев Л.Г. Революционное сознание рабочих и солдат Петрограда в 1917 г.: период двоевластия. Л., 1973.
28 Голуб П.А. Большевики и армия в трех революциях. М., 1977; Зайончковский П.А. Самодержавие и русская армия на рубеже XIX – XX столетий (1881 – 1903 гг.). М., 1973.
29 Минц И.И. История Великого Октября. М., 1967; Бурджалов Э.Н. Вторая русская революция. Москва. Фронт. Периферия. М., 1971.
30 Капустин М.И. Заговор генералов: Из истории корниловщины и ее разгрома. М., 1968; Иванов И.Я. Контрреволюция в России в 1917 году и ее разгром. М., 1977.
31 Буравченков А.А. В ногу с революцией. Киев, 1988; Он же. Роль демократического офицерства в революции. Киев, 1990; Кавтарадзе А.Г. Военные специалисты на службе Республики Советов (1917-1920 гг.). М., 1988.
32 См., например: Варзацкий В.Д. Борьба партии за привлечение демократического офицерства на сторону социалистической революции (февраль 1917 – февраль 1918 гг.): Дис. ... канд. ист. наук. Одесса, 1984; Буравченков А.А. Демократическое офицерство в революционном движении армии и его роль в организации защиты Великого Октября (март 1917 г. – май 1918 г.): Дис. ... д-ра ист. наук. Киев, 1988; Тарасенко И.В. Работа партии большевиков среди офицеров армии и флота в трех российских революциях (1905 – апрель 1918 г.): Дис. ... канд. ист. наук. М., 1990.
33 Волков С.В. Русский офицерский корпус. М., 1993.
34 Булдаков В.П. Красная смута: природа и последствия революционного насилия. М., 1997.
35 См., например: Иоффе Г.З. Семнадцатый год: Ленин, Керенский, Корнилов. М., 1995; Олимпиев В.В. Армия России в годы Первой мировой войны: опыт строительства: Дис. ... канд. ист. наук. М., 1994; Кольцов М.И. Военная и политическая деятельность Л.Г. Корнилова: Дис... канд. ист. наук. М., 1996 и др.
36 Иоффе Г.З. Указ. соч.
37 Необходимо в первую очередь отметить библиографические издания, вышедшие за рубежом и заслуживающие особого внимания: Постников С.П. Библиография русской революции и гражданской войны (1917 – 1921). Прага, 1938; Форстер Л.А. Библиография русской зарубежной литературы 1918 – 1968: В 2 т. Boston, 1970.
38 См.: Суворин Бор. Героическая эпоха Добровольческой армии. Берлин, 1922; Рыцари тернового венца. Воспоминания члена Государственной Думы Л.В. Половцева о 1 Кубанском походе генералов М.В. Алексеева, Л.Г. Корнилова, А.И. Деникина. Прага, Б/г.; Лукомский А.С. Воспоминания: В 3 т. Берлин, 1922; Краснов П.Н. Всевеликое войско Донское // Белое дело. Дон и Добровольческая армия. М., 1993; и др.
39 См.: Врангель П.Н. Записки. Южный фронт (1916-1920). М., 1991.
40 См.: Деникин А.И. Очерки Русской Смуты: В 5 т. Париж; Берлин, 1921-1926.
41 Головин Н.Н. Российская контрреволюция в 1917-1918 гг.: В 12 кн. Париж, 1937. Ч.5.
42 Милюков П.Н. История второй русской революции. София, 1921-1924. Т.1. Вып.1-3.
43 Набоков В.Д. Временное правительство // Архив русской революции. Берлин, 1922. Т.1.
44 Солженицын А.И. Красное колесо. Узел I – IV. Париж, 1985 – 1991.
45 Buchanan G. My Mission to Russia and other Diplomatic Memoirs. Vol.2. London, 1923; Nolde B. Russia in an Economic War. New Haven. 1928; Chamberlin W.H. The Russian Revolutions. 1917 – 1921. L., 1935. Vol. 1–2 (2-е изд. V.1. 1954); Kennan G. Russia and the West. Boston, 1960; Browder R., Kerensky A.F. (eds). the Russian Provisional Government of 1917: Documents. Stanford, 1961; Lloyd Gardner C. Safe for Democraty. The Anglo-American Responce to Revolution, 1913 – 1923. N.Y., 1984; Abraham R. Alexander Kerensky. yhe First Love of the Revolution. N.Y., 1987; Travers T. The Killing Ground. London, 1987 и др.
46 Более подробно см., например: Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории: Учебное пособие. М., 1998. С.128-150.
47 Более подробно см.: Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории: Учебное пособие; Источниковедение: теоретические и методические проблемы. М., 1969; Черноморский М.Н. Источниковедение истории СССР: советский период. Изд.2-е, испр. и доп. М., 1976; Перестройка в исторической науке и проблемы источниковедения и специальных исторических дисциплин. Тезисы докладов и сообщений. Киев, 1990; Источниковедение XX столетия. Тезисы докладов и сообщений. М., 1993; Источниковедение и компаративный метод в гуманитарном знании // Тезисы докладов и сообщений научной конференции. М., 1996; Историческая антропология: место в системе социальных наук, источники и методы интерпретации: тезисы докладов. М., 1998 и др.
48 См., например: Кузнецов Ф.Е. Фонды центральных государственных военных архивов СССР и их научное использование // Труды историко-архивного института. Т.4. М., 1948; Малахов В.В. Документы Советского государства в архивах СССР // Труды историко-архивного института. Т.4. М., 1948; Иваницкая Т.В., Сазонов М.С. Периодизация истории советской археографии // Труды Московского историко-архивного института. Т.15. М., 1962; Барвенко Е.А. “Архив русской революции” как источник по истории гражданской войны в СССР: Дис... канд. ист. наук. Томск, 1985 и др.
49 РГВИА. Ф.366. Оп.1. Д.109. Л.10.
50 См.: Специальные представители новой власти. Материалы по истории военных комиссаров 1917 года // ВИЖ. 2003. №12. С.33.
51 Великая Октябрьская социалистическая революция: Документы и материалы. М., 1957 – 1962.
52 Журналы Особого совещания для обсуждения мероприятий по обороне государства (Особое совещание по обороне государства). 1915-1918 гг. М., 1978-1979; Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 г. Протоколы, стенограммы и отчеты, резолюции, постановления общих собраний, собраний секций, заседаний Исполкома и фракций. 25 февраля – 25 октября 1917 г.: В 5 т. Л., 1991.
53 Журналы заседаний Временного правительства: март – октябрь 1917 года: В 4 т. М., 2001.
54 Архив русской революции: В 22 т. Берлин, 1921-1929.
55 Разложение Русской армии в 1917 г. Центрархив. 1917 г. в документах и материалах. М.; Л., 1925; Солдатские письма 1917 г.: Сб. документов. М., 1927; Большевизация Петроградского гарнизона: Сб. материалов и документов. Л., 1932; Революционное движение в армии и на флоте в годы Первой мировой войны 1914–февраль 1917: Сб. документов. М., 1966; Революционное движение в русской армии 27 февраля – 24 октября 1917 г.: Сб. документов М., 1988; Полный сборник платформ всех русских политических партий / Гос. публ. библиотека России. М., 2001; Февральская революция 1917 г.: Сб. документов и материалов. М., 1996.
56 Дело генерала Л.Г. Корнилова: Август 1917-июнь 1918.: Сб. документов: В 2 т. М., 2003.
57 The Russian Provisional Government. 1917. Documents. Selected and edited by R.P. Browder and Alexander F. Kerensky. Stanfornia, 1961. Vol. I-III.
58 Милюков П.Н. История второй русской революции. М., 2001.
59 Деникин А.И. Очерки Русской Смуты: Крушение власти и армии. Февраль – сентябрь 1917. М., 1991; Врангель П.Н. Записки. Ноябрь 1916 – ноябрь 1920: В 2 т. Минск, 2002.
60 Брусилов А.А. Мои воспоминания. Минск, 2001; Верховский А.И. Россия на Голгофе: Из походного дневника 1914 – 1918 гг. Пг., 1918.
61 Поливанов А.А. Из воспоминаний и дневников по должности Военного министра и его помощника. 1907 – 1916 гг. М., 1924; Редигер А.Ф. История моей жизни: В 2 т. М., 2002; Сухомлинов В.А. Воспоминания. Берлин, 1924.
62 Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М., 1923.
63 Бьюкенен Дж. Воспоминания дипломата. М., 1991.
64 Данные приведены по: Алексеев М. Военная разведка России. Первая мировая война. М., 2001. Кн.3. Ч.2. С.341.
65 На конференции Россию представляли ведущие деятели режима – министр иностранных дел Покровский, военный министр Беляев, министр путей сообщения Войновский, министр финансов Барк, и.о. начальника штаба Верховного главнокомандующего генерал Гурко, морской министр адмирал Григорьев и др. Английской делегацией руководили министр лорд Мильнер, посол сэр Джордж Бьюкенен, лорд Ревелетон и начальник генерального штаба генерал сэр Генри Вильсон. Во французскую делегацию входили министр колоний Думерг, генерал Кастельно, посол Палеолог. Итальянская делегация – министр Шалойя, посол маркиз Карлотти и генерал граф Рудженери (См.: Уткин А. Указ соч. С.365).
66 В войне теперь участвовали одиннадцать европейских наций. На стороне России были Франция, Британия, Италия, Сербия, Бельгия, Румыния, Португалия и Япония. Британия вела за собой доминионы – Канаду, Австралию, Новую Зеландию, Южную Африку, а также Индию и Вест-Индию (последней присоединилась Португалия). Им противостояли Германия, Австро-Венгрия, Оттоманская империя и Болгария. Чехи, поляки и словаки ожидали шанса на самоопределение (См.: Уткин А. Первая мировая война. М., 2002. С.347).
67 Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М., 1923. С.320.
68 История Первой мировой войны. 1914-1918. М., 1975. Т.2. С.284.
69 Палеолог М. Указ. соч. С.63.
70 См., например: Lincoln B. Passage through Armageddon. The Russians in War and Revolution 1914-1918. N.Y., 1986; Черчиль У. Мировой кризис. М.;Л., 1932.
71 Черчилль У. Указ соч. С.39.
72 См., например: История военных потерь. СПб., 1994. С.160,165. Общее число убитых в первой мировой войне составило примерно 6 млн чел. Самые кровопролитные войны прошлых веков не могут сравниться по количеству жертв на поле боя с первой мировой войной. В среднем за один год первой мировой войны погибало почти в 30 раз больше солдат и офицеров, чем в наполеоновских войнах, в 70 раз больше, чем в Семилетнюю войну, и почти в 250 раз больше, чем в Тридцатилетнюю войну.
73См.: Там же.
74 Stone N. The Eastern Front 1914-1917. London, 1998, P.227.
75 Речь идет о знаменитом «Брусиловском прорыве» (1916 г.) – наступательной операции Юго-Западного фронта 22 мая (3 июня) – 9(22) августа 1919 г., имевшей целью разгромить Австро-Венгерскую армию на Восточном фронте и овладеть Галицией.
76 Брусилов А.А. Мои воспоминания. Минск, 2002. С.250.
77 Там же. С.259.
78 Stone N. The Eastern Front. London, 1975. P.235.
79 А.А. Брусилов свидетельствует о том, что Николай II в декабре 1916 г. встретил генерал брусиловского прорыва очень сухо, хотя это была первая встреча после удачного наступления. См.: Брусилов А.А. Мои воспоминания. С.259,260.
80 К 1917 г. на фронте катастрофически не хватало сапог из-за того, что ... чуть ли не все население страны ходило в солдатских сапогах... См.: Там же. С.263.
81 Питание ухудшилось: вместо 3 фунтов хлеба выдавали по 2 строевым, находившимся в окопах, 1 ½ – в тылу; мяса вместо фунта – ¾, затем ½, а зачастую, вместо мяса выдавали рыбу. (См.: Там же. С.263).
82 Брусилов А.А. Указ. соч. С.245.
83 Мировая война в цифрах. Л., 1938. С.13.
84 Большая советская энциклопедия / Под ред. Н.И. Бухарина. М., 1926. Т.3. С.399.
85 Там же. С.391.
86 Такман Б. Августовские пушки. М., 1972. С.110.
87 См.: Голуб П.А. Большевики и армия в трех революциях. М., 1977; Стеклов А.Н. Революционная деятельность большевистских организаций на Кавказском фронте 1914-1917 гг. Тбилиси, 1969; Гарковенко Д.А. Военная работа большевистской партии в период подготовки и проведения Февральской буржуазно-демократической революции в 1917 г. М., 1968; Капшуков С.Г. Борьба большевистской партии за армию в период Первой мировой войны. М., 1957.
88 См.: Приказ по военному ведомству №259 от 31.05.1915; Приказ по военному ведомству №657 от 25.11.1916.
89 См.: Приказ по военному ведомству №563 от 24.10.1915; Приказ по военному ведомству №681 от 24.12.1915; Приказ по военному ведомству №253 от 20.05.1916.
90 См.: Приказ по военному ведомству №55 от 6. 02.1915; Приказ по военному ведомству №281 от 9.06.1915.
91 РГВИА. Ф.2000. Д.2186. Л.2об. (статистические сводки).
92 Более подробно см.: Волков С.В. Трагедия русского офицерства. М., 1993.
93 Кавтарадзе А.Г. Военные специалисты на службе Республике Советов (1917-1920 гг.). М., 1988. С.22.
94 Приказ по военному ведомству №218 от 8.05.1915; Приказы по военному ведомству №229 и №230 от 16.05.1915.
95 РГВИА. Ф.2000. Оп.3. Д.2164. Л.223.
96 Приказ по военному ведомству №202 от 1.05. 1915; Приказ по военному ведомству №459 от 27.08.1915.
97 РГВИА. Ф.2000. Оп.3. Д.2186. Л.1-2об.
98 Там же. Л.15об.
99 Кавтарадзе А.Г. Указ. соч. С.26.
100 См.: Волков С.В. Трагедия русского офицерства. С.7.
101 См.: Деникин А.И. Очерки Русской Смуты. Т.1. Вып.2. С.49.
102 В подполковники офицеры военного времени не производились, так не имели полного военного образования — Г. И., Л.В.
103 Составлено по: Зайончковский А.М. Подготовка России к империалистической войне. Очерки военной подготовки и первоначальных планов: По архивным документам. М., 1926.
104 См.: Осипов А. К 65-й годовщине начала Белого движения // Часовой. №641. С.20.
105 См.: Головин Н.Н. Российская контреволюция. Б/м., 1937. Кн.1. С.85.
106 См.: Барсуков А.А. В ногу с революцией. Демократическое офицерство в Великой Октябрьской социалистической революции. Киев, 1988. С.12.
107 Там же.
108 См., например: Волков С.В. Трагедия русского офицерства. С.8.
109 Семенов (Семенов-Мерлин) Григорий Михайлович (1890 – 1946), есаул Забайкальского казачьего войска, комиссар Временного правительства в Забайкалье по формированию бурят-монгольских ударных батальонов и командир Монголо-Бурятского конного полка. Крупный деятель белого движения на Востоке России, генерал-лейтенант. Эмигрировал в Китай. Арестован 22 августа 1945 г. Казнен 30 августа 1946 г. в Москве. См.: Волков С.В. Белое движение: Энциклопедия гражданской войны. СПб., 2002. С.511.
110 Семенов Г.М. О себе: Воспоминания, мысли и выводы. М., 2002. С.66,67.
111 «Ни радости, ни горя». См., например: Деникин А.И. Путь русского офицера: Очерки Русской Смуты. М., 2002. С.142; Красный архив. 1927. Т.21. С.67; Революционное движение в русской армии 27 февраля-24 октября 1917 г.: Сб. документов. М., 1968. С.21,22.
112 Революционное движение в русской армии 27 февраля-24 октября 1917 г.: Сб. документов. М., 1968. С.68,69.
113 См. подробно: Воейков В.Н. С царем и без царя: Воспоминания последнего дворцового коменданта. Минск, 2002. Воейков делает вывод: эти «… 8 человек поставили царя в необходимость в отречении от престола». С 183-189.
114 Холяев С.В. Три февраля 1917 года // Вопросы истории. М., 2003. №7. С.169.
115 На VI съезде в августе 1917 г.
116 Кожинов В.В. Россия. Век ХХ. 1901-1939. М., 1998. С.180.
117 Холяев С.В. Три февраля 1917 года // Вопросы истории. М., 2003. №7. С.27.
118 Там же.
119 Холяев С.В. Указ. соч. С.31. Того же мнения придерживались Иоффе Г.З. Февральская революция // Вопросы истории КПСС. 1990. №10. С.86; Смирнов А.Ф. Государственная дума Российской империи 1906-1917 гг. М., 1998.С.583.
120 Троцкий Л.Д. Моя жизнь. М., 2001. С.323,324.
121 Цит. по: Мэсси Р. Николай II и Александра. М., 1990. С.342.
122 Цит. по: Там же. С.343.
123 Капшуков С.Г. Борьба большевистской партии за армию в период Первой мировой войны. М., 1957. С.133,134.
124 Брусилов А.А. Мои воспоминания. М., 1946. С.236.
125 Для сравнения: Крымская война (1853-1856 гг.) стоила России 583,2 млн р., Русско-турецкая (1877-1878 гг.) – 1 075 млн р., Русско-японская (1904-1905 гг.) – 2 294.9 млн р., то Первая мировая стоила России около 40 млрд. р., то есть в 70 раз дороже, чем Крымская война.
126 Russian Public Finances during the War. New Naven, 1928. P.322-324.
127 Россия в мировой войне 1914-1918 (в цифрах). С.5.
128 РГВИА. Ф.2048. Оп.4. Д.45. Л.124.
129 Stone N. The Eastern Front 1914-1917. N.Y., 1998. P.209.
130 Там же. Р.224.
131 Buchanan G. My Mission to Russia and Other Diplomatic Memories. Boston, 1923. Vol.1. P.218.
132 Lincoln B.L. Passage Through Armageddon. The Russians in War and Revolution 1914-1918. N.Y., 1986. P.61.
133 Маниковский А.А. Военное снабжение Русской армии в мировую войну. М., 1930. Т.1. С.153,154.
134 Lincoln B.L. Passage Through Armageddon. The Russians in War and Revolution 1914-1918. N.Y., 1986. P.61.
135 Nolde B. Russia in an Economic War. New Haven, 1928. P.124.
136 См.: Красная летопись. 1924. №10. С.217.
137 Keegan J. The First World War. N.Y., 1998. Р.275.
138 Сидоров А.И. Экономическое положение России в годы первой мировой войны. М., 1973. С.343-345.
139 Там же. С.364.
140 Уткин А. Указ. соч. С.284.
141 Кohn S., Meyendorff. The Cost of War to Russia. New Haven, 1932. P.159.
142 Pushkarev S. The Emergence of Modern Russia 1801-1917. N.Y., 1966. P.381.
143 Карр Э. История советской России. М., 1990. Кн.1. Т.2. С.545.
144 См.: Дементьев Г. Государственные расходы и доходы России и положение государственного казначейства за время войны с Германией и Австро-Венгрией до конца 1917 г. Пг., 1917. С.12.
145 Цит. по: Страхов В.В. Внутренние займы в России в Первую мировую войну // Вопросы истории. 2003. №9. С.39.
146 Страхов В.В. Указ. соч.
147 Особое совещание по обороне было создано 20 июня 1915 г. с целью мобилизации сил русской буржуазии по созданию базы для производства вооружения в России. – Примечание соискателя.
148 Свод законов Российской империи: свод основных государственных законов. СПб., 1906. Т.1. Ч.I. С.4,5.
149 Новейшая история Отечества. ХХ век: Учебник для вузов: В 2 т. / Под ред. А.Ф. Киселева, Э.М. Щагина. 1999. Т.1. С.180.
150 Брусилов А.А. Мои воспоминания. Минск, 2002. С.258.
151 См., например: Лемке М.К. 250 дней в царской Ставке (25 сентября 1915 –
2 июля 1916). Пг., 1920. С.43,44; Данилов Ю.Н. На пути к крушению // ВИЖ. 1991. №10. С.70; Алексеева-Барель В. Сорок лет в рядах русской императорской армии: Генерал М.В. Алексеев. СПб., 2000. С.328-343, 404-421; Залесский К.А. Первая мировая война: правители и военачальники: Биогр. энц. сл. М., 2000. С.62-65; Португальский Р.М., Рунов В.А. Верховные главнокомандующие Отечества. М., 2001. С.107-151.
152 Командующие фронтами: - Северного – (генерал от кавалерии П.А. Плеве; генерал от инфантерии А.Н. Куропаткин) генерал от инфантерии Н.В. Рузский; Западного – генерал от инфантерии А.Е. Эверт; Юго-Западного – (генерал от артиллерии Н.И. Иванов) генерал от кавалерии А.А. Брусилов; Румынского – генерал от кавалерии В.В. Сахаров; Флотов: - Балтийского – (вице-адмирал В.А. Канин) вице-адмирал А.И. Непенин; Черноморского – (адмирал А.А. Абергард) контр-адмирал А.В. Колчак – высокопрофессиональные военные специалисты, прошедшие военные компании Русско-турецкой, Русско-японской войн, имеющие блестящее военное образование, колоссальный боевой опыт.
153 Имеется в виду наступательная операция в полосе Юго-Западного фронта, начавшаяся 2 мая 1916 г. в которой Русской армии противостояли австро-венгерские армии. – Примечание соискателя.
154 См.: Брусилов А.А. Мои воспоминания. С.247.
155 Брусилов А.А. Указ. соч. С.247.
156 Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С.110,111.
157 Временный исполком Совета рабочих депутатов был сформирован
27 февраля по предложению социалистов. В него вошли известные социал-демократы и эсеры: Н.С. Чхеидзе, А.Ф. Керенский, М. Скобелев, Н. Суханов, Н. Капелинский, Э. Соколовский, П. Красиков (Павлович), П. Александрович, К. Гвоздев, Н. Соколов, К. Гриневич, Г. Панков, П. Залуцкий и А. Шляпников. Из 15 членов исполкома лишь двое последних принадлежали к крайне левому крылу (большевики).
158 27 февраля был создан особый орган – Временный комитет членов Государственной думы для водворения порядка в столице и для сношения с лицами и учреждениями. Комитет возглавил председатель Думы М. Родзянко, в его состав вошли лидеры Прогрессивного блока: П.Н. Милюков, Н. Некрасов, А.И. Коновалов, С.И. Шидловский, В.В. Шульгин, И.И. Дмитрюков, М.А. Караулов, В.Н. Львов, В.А. Ржевский; в качестве представителей революционной демократии – А.С. Чхеидзе и А.Ф. Керенский.
2 марта в ходе переговоров между Временным комитетом Госдумы и исполкомом Петросовета была достигнута договоренность образования Временного правительства (см. прил. 4).
159 Цит. по: Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М., 1923. С.422.
160 Милюков П.Н. Указ. соч. С.70.
161 РГВИА. Ф.2003. Оп.2. Д.134. Ч.1. Л.77-82.
162 Именно с 1 марта 1917 г. Петроградский Совет рабочих депутатов добавил в свое название – «и солдатских».
163 П.Н. Милюков и др. настаивали на том, что выборного офицерства нет нигде и оно невозможно, на что Н.С. Чхеидзе ответил: «Надо пробовать... Хуже не будет...». См.: Полнер. Т.И. Жизненный путь князя Георгия Евгеньевича Львова: Личность, взгляды, условия деятельности. М., 2001. С.339; Милюков П.Н. История второй русской революции. М., 2001. С.46.
164 Милюков П.Н. Указ. соч. С.46.
165 Там же. С.56.
166 Милюков П.Н. Указ. соч. С.43.
167 Knox A. With the Russian Army 1914-1917. London, 1927. V II. P.563.
168 Накануне Февраля в гарнизонах тыловых военных округов насчитывалось около 1847 тыс. человек, более 2/3 было сосредоточено в Московском, Петроградском и Казанском военных округах. См.: Россия в мировой войне 1914-1918 гг. (в цифрах). С.29.
169 Андреев А.М. Солдатские массы гарнизонов русской армии в Октябрьской революции. М., 1975. С.44.
170 Голуб П.А. Партия, армия, революция. Отвоевание партией большевиков армии на сторону революции. Март 1917-февраль 1918 гг. М., 1967. С.88; Рафес М. Мои воспоминания // Былое. М., 1922. №19. С.198.
171 См.: Милюков П.Н. История второй русской революции. М., 2002. С.43.
172 ГАРФ. Ф.1779. Оп.2. Д.1.2.1. Л.25-28.
173 Knox A. With the Russian Army 1914-1917. London, 1927. V II. P.568; Милюков П.Н. Указ. соч. С.70.
174 Подробнее см.: Милюков П.Н. Из истории второй русской революции. М., 2001. С.43.
175 Buchanan G. My Mission in Russia and other Diplomatic Memoirs. London, 1932. Vol.2. P.63.
176 См.: История гражданской войны / Под ред. А.С. Бубнова. Л., 1929. С.78.
177 РГВИА. Ф.2003. Оп.2. Д.136. Л.2,3.
178 Милюков П.Н. Указ соч. С.70.
179 РГВИА. Ф. 2000. Оп.3. Д.2665. Л.192.
180 Речь. 1917. 7 марта; День. 1917. 7 марта.
181 РГВИА. Ф.2000. Оп.3. Д.2665. Л.192. П.1.
182 Там же. Ф.2031. Оп.1. Д.1537. Л.358.
183 Там же. Д.1539. Л.346.
184 См.: Рев. движение в России после свержения самодержавия: Сб. документов и материалов. М., 1957. С. 607.
185 См.: Революционное движение в Русской армии 27 февраля-24 октября 1917 г.: Сб. документов. М., 1967. С.28.
186 РГВИА. Ф.2031. Оп.1. Д.1535. Л.1-7.
187 Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. 8 марта 1917 г.; РГВИА. Ф.2000. Оп.3. Д.2665. Л.290.
188 РГВИА. Ф.2000. Оп.3. Д.2665. Л.194.
189 ГАРФ. Ф.1779. Оп.2. Д.14. Л.15,16.
190 РГВИА. Ф.2000.Оп.3. Д.2665. Л.227. Данное распоряжение публикуется впервые. – Примечание соискателя.
191 Деникин А.И. Путь русского офицера. Очерки Русской Смуты. М., 2002. С.147.
192 Вестник Временного правительства. 1917. №5. 10 марта.
193 Газета «Правда» снова начала выходить с 5 марта 1917 г., нанося мощные удары «политике оборончества» и способствуя дальнейшему неуклонному разложению армии. – Примечание соискателя.
194 Правда. 1917. 11 марта.
195 Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. 1917.
9, 10 марта.
196 Русские ведомости. 1917. №58. 14 марта.
197 К народам всего мира // Известия Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. 1917. №15. 15 марта.
198 Там же.
199 Русские ведомости. 1917. №66. 23 марта.
200 Набоков В.Д. Временное правительство. Воспоминания. М., 1924. С.102, 103.
201 Вестник Временного правительства. 1917. №18. 28 марта.
202 Вестник Временного правительства. 1917. №18. 28 марта.
203 Милюков П.Н. История второй русской революции. С.94.
204 Голос солдата. 1917. 5 мая.
205 Гучков А.И. Из воспоминаний // Последние новости. Париж, 1936. 20 сент. Цит. по: Исторические силуэты. М., Наука, 1991.
206 См.: Революционное движение в России после свержения самодержавия: Сб. документов и материалов. М., 1957. С.422- 430, 607.
207 Командующий 5 армией Северного фронта.
208 Известия Петроградского Совета. 1917. 18 марта.
209 Революционное движение в России после свержения самодержавия. М., 1957. С.627,628.
210 РГВИА. Ф.2003. Оп.3. Д.9. Л.30,31.
211 Там же. Оп.1. Д.6. Л.78.
212 Проект положения опубликован «Известия Петроградского Совета». 1917. 22 марта.
213 РГВИА. Ф.366. Оп.1. Д.32. Л.20.
214 См.: Миллер В.И. Солдатские комитеты Русской армии в 1917 г. М., 1974.
215 Цит. по: Португальский Р.М., Рунов В.А. Верховные главнокомандующие Отечества. М., 2001. С.124. Данные сверены автором по: Залесский К.А. Первая мировая война. Правители и военачальники: Биографический энциклопедический словарь. М., 2000.
216 РГВИА. Ф.2083. Оп.1. Д.3. Л.20,21.
217 Врангель П.Н. Записки. Ноябрь 1916 – ноябрь 1929 гг. 1991. Т.1. С.36.
218 РГВИА. Ф.366.Оп.1. Д.3. Л.98, 100-102.
219 Португальский Р.М., Рунов В.А. Указ. соч. С.223.
220 Там же.
221 Никитин Б. Роковые годы. Новые воспоминания участника: Мемуары нач. штаба военной контрразведки Петроградского военного округа. М., 2000. С.4,5.
222 Алексеев М. Военная разведка России. Первая мировая война. М., 2001. Кн.3. Т.1. С.200.
223 Деникин А.И. Очерки Русской Смуты. М., 2002. С.150.
224 Деникин А.И. Указ. соч. С.145.
225 РГВИА. Ф.2000. Далее ГУГШ.
226 Там же. Оп.3. Д.2665. Л.203.
227 Там же. Л.211.
228 РГВИА. Ф.2000.Оп.3. Д.2665. Л.381.
229 Там же. Л.300. (Вводится в научный оборот впервые).
230 РГВИА. Ф.2000.Оп.3. Д.2665. Л.432. Опубликовано впервые. - Примечание соискателя.
231 Залесский К.А. Первая мировая война. Правители и военачальники: Биографический энциклопедический словарь. М., 2000. С.449.
232 РГВИА. Ф.55. Оп.1. Д.1. Л.22.
233 Это отмечено в аналитических материалах комиссара Временного правительства. См.: РГВИА. Ф.366. Оп.1. Д.19. Л.265,266.
234 См.: Деникин А.И. Очерки Русской смуты. Т.1. Вып.2. С.18.
235 Сторожев В.Н. Февральская революция 1917 // Научные известия. М., 1922. Сб.1. С.143,144; ГАРФ. Ф.601. Оп.1. Д.2103. Л.1,2.
236 Мансырев С.П. Мои воспоминания о Государственной думе // Февральская революция: Мемуары. М.; Л., 1926. С.272.
237 ГАРФ. Ф.1779. Оп.2. Д.1. Ч.1. Л.163,164.
238 Милюков П.Н. История второй русской революции. М., 2001. С.67.
239 Доказательством тому служит затягивание сроков наступления, оговоренных на межсоюзнической конференции, прошедшей в Петрограде в январе - феврале 1917 г. Согласно договоренности наступление должно было начаться не позднее 1 апреля – 1 мая 1917 г. См.: Алексеев М. Военная разведка России. Первая мировая война. М., 2001. Кн.3. Ч.2. С.341.
240 По данным Министерства финансов суммарный государственный долг России к тому времени достиг 37,5 млрд. р., из которых 8,5 млрд. р. – по краткосрочным обязательствам. ГАРФ. Ф.1779. Оп.2. Д.1. Ч.1. Л.122-125.
241 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.32. С.302.
242 Заимствовано: Жилин П.А. Последнее наступление. М., 1983. С.29.
243 Ленин В.И. Полное собр. соч. Т.13. С.372.
244 Цит. по: Военно-исторический журнал. 1967. №3. С.120.
245 См.: Волкогонов Д.А. Ленин – политический портрет: В 2 т. М., 1994.
246 Алексеев М. Военная разведка России. Первая мировая война. М., 2001. Кн.3. Ч.2. С.195; Старцев В.И. Ненаписанный роман Фердинанда Оссендовского. СПб., 2001.
247 Никитин Б. Роковые годы. Новые воспоминания участника. Мемуары начальника военной контрразведки Петроградского военного округа. М., 2000. С.101. В 1937 г. мемуары были изданы во Франции. - Прим. соискателя.
248 Полнер Т.И. Жизненный путь князя Георгия Евгеньевича Львова: Личность, взгляды, условия деятельности. М., 2001. С.369.
249 РГВИА. Ф.2031. Оп.1. Д.306. Л.14.
250 Там же. Ф.2048. Оп.1. Д.13366. Л.271.
251 Там же. Ф.2067. Оп.3. Д.12. Л.23,24.
252 Необходимо отметить, что после июльских событий 1917 г. Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов высказался за решительные репрессивные меры против большевиков. Однако министры-социалисты, руководясь указаниями своих партий противодействовали предложению относительно немедленного ареста лидеров большевиков, указывая на то, что означенные лица являются идейными работниками и, как таковые, в свободной стране должны пользоваться свободой выражать свои мнения. Лидеры большевиков, по мнению министров-социалистов, отнюдь не были причастны к мятежу. См.: Полнер Т.И. Указ. соч. С.370.
253 РГВИА. Ф.2003. Оп.10. Д.176. Л.210.
254 РГВИА. Ф.2003. Оп.10. Д.155. Л.283,284.
255 Там же. Ф.366. Оп.2. Д.57. Л.22,22об.
256 Там же. Составлено нами по сводке.
257 Россия в мировой войне 1914 – 1918 гг. (в цифрах). С.20.
258 Революционное движение в России в июле 1917 г.: Сб. документов. М., 1959. С.290.
259 РГВИА. Ф.2067. Оп.3. Д.12. Л.27.
260 Там же. Л.23,24.
261 По настоянию А.Ф. Керенского 6 июля министр-председатель Г.Е. Львов подписал грозное и вместе с тем плохо продуманное постановление, согласно которому лица, уличенные в призывах к убийствам, разбою, грабежам и погромам, наказывались тюремным заключением на три года; в неисполнении распоряжений власти – заключением в крепости или тюрьме также на три года, а призывы к офицерам, солдатам и другим воинским чинам не исполнять приказы приравнивались к государственной измене. Подписав требуемый Керенским приказ, кн. Львов подал в отставку. См.: Полнер Т.И. Жизненный путь князя Георгия Евгеньевича Львова. Условия деятельности. М., 2001. С.370.
262 Цит. по: Ипполитов Г.М. Военная и политическая деятельность А.И. Деникина (1900-1947 гг.). Дис. ... д-ра ист. наук. М., 2000. С.157.
263 Голуб П.А. Большевики и армия в трех революциях. М., 1977. С.144.
264 РГВИА. Ф.2003. Оп.10. Д.155. Л.182-184.
265 А.Ф. Керенский примкнул к партии эсеров в марте 1917 г.
266 Вестник партии народной свободы. 1917. №1. С.14.
267 Вестник партии народной свободы. 1917. №1. С.14.
268 Красная летопись. 1923. №6. С.8.
269 Брусилов А.А. Мои воспоминания. Минск, 2002. С.265.
270 Всероссийская конференция меньшевистских и объединенных организаций РСДРП. Пг., 1917. С.124.
271 Протокол III съезда партии социал-революционеров: Стенографический отчет. Пг., 1917. С.478,479.
272 Количественные данные по участникам съезда приведены из: Новейшая история Отечества ХХ век: Учебник для вузов: В 2 т. М., 1999. Т.1. С.210.
273 Соискателем было проанализировано 100 солдатских писем с фронтов и тыловых гарнизонов, хранящихся в ГАРФ. Ф.1235. Материалы ВЦИК.
274 Автором было исследовано 100 солдатских писем с фронтов и тыловых гарнизонов, хранящихся в ГАРФ. Ф.1235. Материалы ВЦИК.
275 Телеграмма датирована 5 марта 1917 г. из г. Данкова. РГВИА. Ф.2000. Оп.2. Д.2665. Л.203. Документ в научный оборот вводится впервые. – Примечание соискателя.
276 Телеграмма публикуется впервые. РГВИА.Ф.2000. Оп.2. Д.2665. Л.205.
277 Ерещенко Д.Ю. Преступность и социально-политический кризис в Петрограде в марте-октябре 1917 г. // Журнал для ученых КЛИО. СПб., 2003. №2. С.185-187.
278 ГАРФ. Ф.1779. Оп.2. Д.1. Ч.I. Л.128.
279 Скоринко И.В. Воспоминания рабочего об Октябре // Красная летопись. 1923. №6. С.137.
280 Петроградский Совет рабочих и депутатов в 1917 г. Т.2. С.237.
281 ГАРФ. Ф.1779. Оп.2. Д.1. Ч.1. Л.55.
282 Там же. Л.169.
283 Там же. Л.184.
284 Там же. Л.211, 249.
285 См. например: РГВИА. Ф.366. Оп.2. Д.57. Л.22,22 об.
286 РГВИА. Ф.2000. Оп.2. Д.2665. Л.455.
287 Рефрен из текста.
288 РГВИА. Ф.2000. Оп.2. Д.2665. Л.394.
289 РГВИА. Ф.366. Оп.1. Д.583. Л.16,131.
290 Протоколы и постановления Центрального комитета Балтийского флота. М; Л., 1963. С.436.
291 РГВИА. Ф.2290. Оп.4. Д.1. Л.255.
292 РГВИА. Ф.2000. Оп.2. Д.2665. Л.573. Документ публикуется впервые.
293 Там же. Л.577. Документ публикуется впервые.
294 Составлено соискателем по: Новейшая история Отечества ХХ век: Учебник для вузов: В 2 т. М., 1999. Т.1. С.224.
295 Страхов В.В. Внутренние займы в России в Первую мировую войну // Вопросы истории. 2003. №9. С.28.
296 Решение правительства было принято 17 марта 1917г. Предполагалось выпустить облигации 5% займа достоинством от 50 до 25 тыс. р. на сумму
3 млрд. р. См.: ГАРФ. Ф.1779. Оп.2. Д.1. Ч.1. Л.122-125.
297 См. подробнее: Волобуев П.В. Экономическая политика Временного правительства. М., 1962 г.; Михайлов И.А. Война и наше денежное обращение. Пг., 1916.
298 ГАРФ. Ф.1779. Оп.2. Д.1. Ч.1. Л.48.
299 ГАРФ. Ф.1779. Оп.2. Д.4. Л.1,2.
300 Там же. Л.3.
301 Там же. Д.1. Ч.1. Л.4.
302 Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю. М., 1988. С.629.
303 Там же. С.645-649.
304 Там же. С.646.
305 ГАРФ. Ф.1779. Оп.2. Д.1. Ч.I. Л.278.
306 Там же. Л.288.
307 ГАРФ. Ф.1779. Оп.2. Д.1. Ч.1. Л.148.
308 Там же. Л.19,20.
309 ГАРФ. Ф.1779. Оп.2. Д.1. Ч.1. Л.53.
310 См. подробнее: Лаверычев В.Я. Всероссийский торгово-промышленный союз: Исторические записки. М., 1961. С.70.
311 ГАРФ. Ф.1779. Оп.2. Д.1. Ч.I. Л.41-43.
312 РГВИА. Ф.2003. Оп.1. Д.530. Л.60; ГАРФ. Ф.1779. Оп.2. Д.1. Ч.I. Л.12,13.
313 РГВИА. Ф.2003. Оп.1. Д.530. Л.60.
314 ГАРФ. Ф.1779. Оп.2. Д.1. Ч.I. Л.212.
315 Там же. Л.170.
316 Там же. Л.155.
317 П.Н. Милюков Указ. соч. С.319.
318 Положение о полевом управлении войск в военное время. Пг., 1914.
319 Революционное движение в Русской армии 27 февраля – 24 октября 1917 г.: Сб. документов. М., 1968. С.20,21.
320 Там же. С.21.
321 См.: Рабинович С.Е. Борьба за армию в 1917 г. М., 1930. С.88.
322 ГАРФ. Ф.601. Оп.1. Д.2103. Л.1,2.
323 Там же. Ф.1779. Оп.2. Д.1. Ч.1. Л.10.
324 Вестник Временного правительства. 1917. №2. 7 марта.
325 Николаев А.Б. Комиссары Временного комитета Государственной думы (февраль – март 1917 г.): Персональный состав // Из глубины времен. 1995. №5. С.46-74.
326 Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов. Протоколы заседаний Исполнительного комитета и Бюро ИК (3 марта – 9 августа 1917 г.). М., 1925. С.19.
327 ГАРФ. Ф.1779. Оп.2. Д.1. Ч.1. Л.23.
328 РГВИА.Ф.2620. Оп.2. Д.19. Л.243.
329 Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов. Протоколы заседаний Исполнительного комитета и Бюро ИК 3 марта – 9 августа 1917 г. М., 1925. С.61,62.
330 Толстой А. Хождение по мукам. Куйбышев, 1975. С.232-235.
331 Из донесения М.В. Алексеева военному министру А.И. Гучкову. См.: РГВИА. Ф.2000. Оп.1. Д.8280. Л.81об.
332 Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов. Протоколы заседаний Исполнительного комитета Бюро ЦК 3 марта – 9 августа 1917 г. М., 1925. С.61,62.
333 Шляпников А.Г. Канун семнадцатого года. Семнадцатый год: В 3 т. М., 1994. Т.3. С.185,186.
334 Шляпников А.Г. Указ. соч. С.187.
335 РГВИА. Ф.366. Оп.2. Д.185. Л.1-11.
336 Чуть позже вновь назначенный начальник штаба Ставки Главковерха генерал-лейтенант А.И. Деникин одним из первых возразил против решения Временного правительства о введении института военных комиссаров в армии. Он заявил, что военные комиссары станут «непременно вмешиваться в распоряжения главнокомандующих». См.: Зайончковский А.М. Стратегический очерк войны 1914 – 1918 гг. Ч.7. Кампания 1917 года. М., 1923. С.146.
337 ГАРФ. Ф.1779. Оп.2. Д.1. Ч.1. Л.23.
338 ГАРФ. Ф.1779. Оп.2. Д.1. Ч.1. Л.275.
339
340РГВИА. Ф.2003. Оп.6. Д.1. Л.8а.
341 Там же. Научн. Библ. Приказы Верховного главнокомандующего за 1917 г. Л.319.
342 Красный архив. 1925. Т.3. С.150,151.
343 РГВИА. Ф.366. Оп.2. Д.185. Л.12-15.
344 Собрание узаконений и распоряжений, издаваемое при Правительствующем Сенате. Отделение первое. Пг., 1917. №202. Ст.1259.
345 Пролетарий. 1917. 4 июня.
346 Красный архив. 1925. Т.3(10). С.158.
347 РГВИА. Ф.366. Оп.1. Д.109. Л.47.
348
349 Там же. Ф.2048. Оп.1. Д.1335. Л.271.
350 РГВИА. Ф.2003. Оп.10. Д.176. Л.209,210.
351 Там же. Ф.2067. Оп.3. Д.12. Л.23,24.
352 Там же. Ф.2003. Оп.10. Д.176. Л.40.
353 Там же. Ф.2620. Оп.2. Д.68. Л.496.
354 См.: Церетелли И. Воспоминания о Февральской революции. Париж, 1963. Кн.1. С.360.
355 В июле 1917г.
356 Приказы по военному ведомству п.14. Пг., 1917. С.602.
357 Там же.
358 Из донесения комиссара Западного фронта следует, что ... доверие к комитетам падает, их отказываются слушать, прогоняют и избивают. Запуганные комитеты слагают полномочия, не дожидаясь выборов. Комитеты, действующие в гуще масс, часто поддаются стихийному настроению толпы, идя в своих решениях за ее требованиями. РГВИА. Ф.2003. Оп.1. Д.1567. Л.76.
359 Красный архив. 1925. Т.3 (10). Л.155-159.
360 Собрание узаконений и распоряжений. №202. Ст.1259.
361 РГВИА. Ф.2031. Оп.1. Д.101. Л.421.
362 Там же.
363 Красная летопись. 1923. №6. С.29.
364 РГВИА. Ф.366. Оп.1. Д.197. Л.172.
365 РГВИА. Ф.2003. Оп.1. Д.1507. Л.76.
366 Там же. Ф.2067. Оп.1. Д.70. Л.110.
367 Там же. Л. 122.
368 Там же. Ф.2000. Оп.3. Д.2719. Л.678.
369 Революционное движение в России в июле 1917 г. Июльский кризис: Документы и материалы. М., 1959. С.73.
370 Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. 11 июля. 1917.
371 РГВИА. Ф.2067. Оп.1. Д.42. Л.1; Ф.2031. Оп.1. Д.101. Л.446.
372 Войсковые комитеты действующей армии. Март 1917-март 1918 гг.: Сб. документов. М., 1982. С.283.
373 РГВИА. Ф.366. Оп.2. Д.176. Л.73.
374 Там же. Л.74.
375 «Положение о военном комиссаре Временного правительства при главнокомандующем фронтом». См.: РГВИА. Ф.2138. Оп.1. Д.15. Л.2; «Временное положение о военных комиссарах». См.: РГВИА. Ф.366. Оп.2. Д.185. Л.1-11; «Положение о комиссарах». См.: Там же. Л.12-15; «Положение о комиссарах при военно-учебных заведениях (военных училищах и школах прапорщиков)»: Там же. Д.214. Л.2-6, 21,22; Правительственное Постановление «Об утверждении должности военных комиссаров при главнокомандующем армиями фронтов». См.: Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем сенате, Отдел 1-й. Пг., 1917. С.2191. Постановление частично опубликовано: Кавтарадзе А.Г. в примечаниях к кн.: Основные положения о военных комиссарах и войсковых организациях. См.: Войсковые комитеты действующей армии. Март 1917 г. – март 1918 г.: Сб. документов. М., 1982. С.296-301.
376 Составлена диссертантом по данным штатных расписаний. См.: РГВИА. Ф.366. Оп.2. Д.240.
377 РГВИА. Ф.366. Оп.2. Д.240. Л.29.
378 РГВИА. Ф.366. Оп.2. Д.240. Л.29.
379 Деникин А.И. Очерки Русской Смуты. Крушение армии и власти. Февраль-сентябрь 1917 г. Репринтное воспроизведение. М., 1991. Т.1. С.292.
380 Там же. Т.1. С.265.
381 Деникин А.И. Указ. соч. Т.1. С.294.
382 Красный архив. 1924. Т.5. С.237,238.
383 Деникин А.И. Указ. соч. Т.1. С.141.
384 Там же. С. 288.
385 Деникин А.И. Указ. соч. Т.2. С.98.
386 Войсковые комитеты действующей армии. Март 1917 г. – март 1918 г.: Сб. документов. М., 1982. С.283,284.
387 Войсковые комитеты действующей армии. Март 1917 г. – март 1918 г.: Сб. документов. М., 1982. С.296.
388 Шляпников А.Г. Канун семнадцатого года. Семнадцатый год. М., 1994. Т.3. С.457.
389 Исторический архив. 1961. №4. С.110.
390 Декреты Советской власти. М., 1957. Т.1. С.21.
391 Красный архив. 1925. Т.1.(8). С.175.
392 Приказ Верховного главнокомандующего №880 от 8 ноября 1917 г.
393 РГВИА. Ф.2067. Оп.1. Д.92. Л.92.
394 Бьюкенен Дж. Мемуары дипломата. М., 1925. С.260.
395 Достаточно вспомнить приказ, отданный Л.Г. Корниловым 8 июля 1917 г. стрелять по отступающим частям: «Самовольный отход частей считаю равносильно предательству и измене, поэтому категорически требую, чтобы все строевые начальники в таких случаях не колеблясь применяли против изменников огонь пулеметов и артиллерии». См.: РГВИА. Ф.2067. Оп.1. Д.3839. Л.176.
Разрешение правительства и Главковерха на данные меры Л.Г. Корнилов получил лишь 9 июля того же года - Приказ «О применении оружия против лиц и частей, не исполняющих приказы командиров и о запрещении комитетам вмешиваться в распоряжения командиров»: «... войска должны немедленно приводиться к повиновению, не стесняясь применения оружия». См.: РГВИА. Ф.2067. Оп.3. Д.12. Л.44.
396 Милюков П.Н. История второй русской революции. М., 2001. С.248.
397 Там же.
398 Петроградский комитет РСДРП(б) в 1917 г. Протоколы и материалы заседаний: Сб. документов. М., 2003. С.171.
399 Полнер Т.И. Жизненный путь князя Георгия Евгеньевича Львова. Личность, взгляды, условия деятельности. М., 2001. С.374.
400 Вестник Временного правительства. 7 июля 1917 г. См.: РГВИА. Ф.2003. Оп.10. Д.176. Л.40.
401 Там же. Ф.2306. Оп.1. Д.125. Л.160-163.
402 Там же. Ф.2003. Оп.10. Д.176. Л.186.
403 РГВИА. Ф.2684. Оп.2. Д.50. Л.126.
404 Там же. Ф.2003. Оп.10. Д.164. Л.143.
405 Там же. Ф.2067. Оп.1. Д.3867. Л.23.
406 См., например: Врангель П.Н. Записки. Ноябрь 1916 г. – ноябрь 1920 г. Минск, 2002. Т.1. С.52.
407 РГВИА. Ф.2126. Оп.1. Д.618. Л.57.
408 Там же. Ф.2067. Оп.1. Д.3795. Л.172.
409 РГВИА. Ф.366. Оп.2. Д.91. Л.11.
410 Там же. Ф.366. Оп.1. Д.1. Л.183; РГВИА., библ. 10/С.76. Инв. №2293. Л.1004. Типогр. экз.
411 До падения самодержавия смертная казнь широко применялась за военные преступления. Февральская революция автоматически отменила смертную казнь. В дни июльского наступления Временное правительство восстановило смертную казнь. Были введены ст.ст. 101, 106, 107, 110, 112, 117, 118, 136, 137, 158, 243, 245, 246, 248, 251, 273, 279 Книги XXII Свода военных постановлений 1869 г.
412 РГВИА. Ф.366. Оп.2. Д.57. Л.4об.
413 Там же. Ф.2048. Оп.1. Д.1356. Л.49,50.
414 Там же.
415 Революционное движение в Русской армии в 1917 г.: Сб. документов. М., 1968. С.205.
416 РГВИА. Ф.366. Оп.2. Д.57. Л.32-27,41-44.
417 Дневник М.В. Алексеева. Запись от 21 июля 1917 г. // Ист. архив. Прага, 1929. Сб.1. С.40.
418 Революционное движение в армии в 1917 г.: Сб. документов. М., 1959. С.582.
419 ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.14. Л.15,16,21-24.
420 Речь 11 августа 1917 г.; Речь 12 августа 1917 г.
421 Дневник М.В. Алексеева. Запись от 25 июля 1917 г. // Ист. архив. Прага, 1929. Сб.1. С.40.
422 См.: Телеграмма конференции Союза Георгиевских кавалеров министру-председателю А.Ф. Керенскому от 9 августа 1917 г.: ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.77. Л.1; Письмо президиума Отделения Союза офицеров армии и флота при 318 пехотном Болховском полку в Главный комитет Союза офицеров от 8 августа 1917 г.: Там же. Д.40. Л.52,53.
423 Речь. 1917. 7 августа.
424 См.: Московское совещание общественных деятелей // Русские ведомости. 1917. 9 августа. С.5; Там же. 10 августа. С.4; Там же. 11 августа. С.6; Лаверычев В.Я. Русские монополисты и заговор Корнилова // Вопросы истории. 1964. №4; Минц И.И. История Великого Октября. М., 1978. Т.2. С.647.
425 ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.14. Л.32.
426 См.: Государственное совещание. М.; Л., 1930.
427 Подсчитано по: Государственное совещание М.;Л., 1930. От Государственной думы всех четырех созывов там было 488 человек, от Советов и общественных организаций – 129. Городские думы получили 129 мест, земства – 118, торгово-промышленные круги и банки – 150, научные организации – 99, армия и флот – 177, духовенство – 24, национальные организации – 58, крестьяне – 100, кооперация – 313, профсоюзы – 176 и т.д.
428 Катков Г.М. Дело Корнилова. Париж, 1987. С.80.
429 Стенограмма допроса министра-председателя А.Ф. Керенского Чрезвычайной следственной комиссией. См.: ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.2. Л.32.
430 Центрархив. Государственное совещание. М., 1930. С.75.
431 Милюков П.Н. История второй русской революции. М., 2001. С.318.
432 Там же. С.319.
433 Kerensky A.F. The Prelude to Bolshevism – the Kornilov Rebellion. London, Fisher. 1919. Р.72.
434 Имеются в виду телеграммы Л.Г. Корнилова №3733 от 8 июля 1917 г.
(См.: ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.14. Л.15.) и №4254 от 15 июля (См.: ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.14. Л.21-24.)
435 Постановление Временного правительства от 18 июля 1917 г. Вестник Временного правительства №109 от 20 июля 1917 г.
436 Показание Верховного главнокомандующего Л.Г. Корнилова 2-5 сентября 1917 г. См.: ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.14. Л.7,8.
437 Там же. Л.12.
438 См.: Врангель П.Н. Записки. Ноябрь 1917 г. – ноябрь 1920 г. Минск, 2002. С.43. Данная организация рассчитывала на тесное сотрудничество с
Л.Г. Корниловым в бытность его в качестве начальника Петроградского военного округа, а также и в дальнейшем.
439 Савинков Б.В. К делу Корнилова. Париж, 1918. В дальнейшем этот список будет дополнен кандидатурой М.М. Филоненко.
440 Протокол пребывания управляющего военным министерством Б.В. Савинковым в Ставке 24-25 августа 1917 г. См.: ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.14. Л.34-36.
441 ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.14. Л.36.
442 Там же. Л.35. Приведенный документ дает возможность предположить о том, что результаты встречи Корнилова – Савинкова 24-25 августа детально были изложены А.Ф. Керенскому, поскольку Б.В. Савинкова сопровождал полковник Барановский, родственник А.Ф. Керенского. Это зафиксировано в протоколе.
443 Лукомский А.С. Из воспоминаний. «Архив Русской Революции». Берлин, 1921-1922. Т.5. С.114.
444 См., например: Врангель П.Н. Записки. Ноябрь 1916 г. – ноябрь 1920 г. Минск, 2002. С.49.
445 Милюков П.Н. История второй русской революции. М., 2001. С.338.
446 Милюков П.Н. Указ соч.
447 Там же.
448 С участием Верховного главнокомандующего в качестве председателя,
А.Ф. Керенского – министра-заместителя, г. Савинкова, генерала Алексеева, адмирала Колчака и г. Филоненко.
449 Из показания Верховного главнокомандующего Л.Г. Корнилова Чрезвычайной следственной комиссии 2-5 сентября 1917 г. См.: ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.14. Л.9.
450 Там же.
451 Революционное движение в России в августе 1917 г.: Сб. документов. М., 1959. С.442.
452 ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.28. Л.250.
453 См.: Катков Г.М. Дело Корнилова. Париж, 1987. С.105-108.
454 ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.28. Л.175.
455 Там же.
456 Милюков П.Н. История второй русской революции. М., 2001. С.324.
457 Там же. С.323.
458 Об этом писали многие газеты. Напр.: «Русские Ведомости». 1917. 25 августа; «Русское слово». 1917. 19 августа.
459 Показание Верховного главнокомандующего Л.Г. Корнилова Чрезвычайной следственной комиссии 2-5 сентября 1917 г. ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.14. Л.23.
460 Доклад Чрезвычайной следственной комиссии Временному правительству от 5 сентября 1917 г. См.: ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.30.
461 Там же. Д.31. Л.153.
462 Телеграмма председателя Чрезвычайной комиссии И.С. Шабловского в Военмин от 5 сентября 1917 г. См.: ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.33. Л.38-41.
Там же имеется телеграмма №8937 министра-председателя Временного правительства А.Ф. Керенского о переводе арестованных на Юго-Западном фронте сторонников генерала Л.Г. Корнилова в г. Могилев. См.: Там же. Л.33; «Утро России». 1917. 1 октября.
463 2 октября в газете «Общее дело» были частично опубликованы показания Л.Г. Корнилова. Из-за данной публикации газета была закрыта по распоряжению правительства. См.: Иоффе Г.З. Генерал Л.Г. Корнилов перед Чрезвычайной комиссией Временного правительства // Кентавр, 1995. №5. С.106.
464 «Заря России». 1918. 26 (13) апреля.
465 «Новая жизнь». 1918. 4 июня (22 мая).
466 Телеграмма А.Ф. Керенского в ставку от 26 августа 1917 г. См.: ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.27. Л.14.
Указ Временного правительства о предании Л.Г. Корнилова суду издан только 28 августа 1917 г. См.: ГАРФ. Ф.1779. Оп.2. Д.120. Л.178.
467 «Петроградские ведомости». 1917. 21 сентября.
468 Милюков П.Н. История второй русской революции. М., 2001. С.384,387.
469 См.: ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.48.
470 См.: Вестник Временного правительства. №146. 1917. 5 сентября. С.1.
471 См.: ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.27. Л.38.
472 Врангель П.Н. Записки. Ноябрь 1916 г. – ноябрь 1920 г. Минск, 2002. Т.1. С.61.
473 См., например: Ипполитов Г.М., Казаков В.Г., Рыбников В.В. Белые волонтеры. Добровольческая армия: зарождение, расцвет и первые шаги к закату (1917 г. – февраль 1919 г.). М., 2003. С.174.
474 Телеграмма №574А военному министру, Главковерху и всем главнокомандующим от 28 августа 1917 г.
475 Телеграмма №10459 военному министру, Главковерху и всем главнокомандующим от 28 августа 1917 г.
476 Телеграмма №493 военному министру, Главковерху и всем главнокомандующим от 28 августа 1917 г.
477 Телеграмма №145 военному министру, Главковерху и всем главнокомандующим от 28 августа 1917 г.
478 Там же. ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.27. Л.49.
479 Деникин А.И. Путь русского офицера: Очерки Русской Смуты. М., 2002. С.218.
480 РГВИА. Ф.2067. Оп.3. Д.53. Л.96.
481 РГВИА. Ф.2067. Оп.3. Д.53. Л.196,212,213.
482 Ипполитов Г.М., Казаков В.Г., Рыбников В.В. Указ. соч. М., 2003. С.175.
483 Именно казаками было подавлено июльское выступление большевиков. См.: Центрархив. Государственное совещание. М., 1930. С.76.
484 ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.60. Л.90,90об.
485 Там же. Ф.1779. Оп.1. Д.120. Л.186.
486 См.: РГВИА. Ф.1780. Оп.1. Д.57. Чрезвычайная следственная комиссия определила, что сведения, сообщенные различными корреспондентами, «носят субъективный характер».
487 См.: Там же. Д.32. Л.5.
488 Милюков П.Н. История второй русской революции. М., 2001. С.419.
489 Милюков П.Н. Указ. соч. С.423.
490 Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте: Мемуары / Пер. с англ. М., 1993. С.269.
491 Начальник Штаба Верховного главнокомандующего генерал М.В. Алексеев настоял на переводе арестованных из Могилева в г. Старый Быхов, где под тюрьму было приспособлено здание бывшей женской гимназии. В ночь с
11 на 12 сентября все арестованные по делу генерала Л.Г. Корнилова были переведены под конвоем Текинского конного полка и Георгиевского батальона и наблюдением представителей Могилевского совета в Быхов. Всего было переведено 19 человек: Л.Г. Корнилов, А.С. Лукомский, И.П. Романовский, А.В. Иванов, А.Ф. Аладьин, В.Н. Кисляков, И.Г. Соотс, С.С. Соботский, Д.М. Аловский, В.Е. Роженко, С.Н. Ряснянский, А.П. Брагин, Г.Л. Чунихин, С.ф. Никитин, И.И. Гринцевич, Г.М. Аракелов, Н.Х.Андерсон. Позже к ним присоединились «деникинцы» и другие арестованные: С.Л. Марков, А.И. Деникин, И.Г. Эрдели, Е.Ф. Эльснер, Г.М. Ванновский, В.Н. Кисляков, В.М. Пронин, В.В. Клецанда, Б.А. Будилович.
492 М.В. Алексеев не раз обращался к общественности через газету «Новое время». См.: ГАРФ, Ф.1780. Оп.1. Д.98. Л.1-3об; Там же. Л.6-7об.
493 РГВИА. Ф.2031. Оп.3. Д.67. Л.211-213.
494 Декларация Временного правительства от 1 сентября 1917 г. «Вестник Временного правительства» 3(16) сентября 1917г.
495 Вестник Временного правительства. 11 сентября 1917 г.
496 Военная энциклопедия. Пг., 1914, Т.17. Вып.33. С.47,48.
497 Советская военная энциклопедия. М., 1990. Т.1. С.435.
498 Кальницкий Я. От Февраля к Октябрю. Воспоминания фронтовика. Харьков, 1964. С.121.
499 Российская газета. 2004. №192. 3 сентября.
500 Брусилов А.А. Мои воспоминания. Минск, 2002. С.63-68.
501 Протопопов Александр Дмитриевич (1966-1917) – российский государственный деятель, крупный помещик и промышленник. Член партии октябристов, депутат III и IV Государственных дум. В сентябре 1916 г. по протекции
Г.Е. Распутина стал министром внутренних дел. После Февральской революции арестован Временным правительством и заключен в Петропавловскую крепость. Осенью 1917 г. активно выступал против Советской власти и в декабре был расстрелян.
502 История отечества в документах. 1917-1993 гг. М., 1994. Ч.1. 1917-1920 гг. С.8.
503 Текст приводится по: Революционное движение в русской армии 27 февраля – 24 октября 1917 г.: Сб. документов. М., 1968. С.20,21.
504 Сборник документов по истории СССР для семинарских и практических занятий. Эпоха социализма. 1917-1920 гг. М., 1978. Вып.1. С.18,19.
505 Текст приводится по: Революционное движение в русской армии 27 февраля – 24 октября 1917 г.: Сб. документов. М., 1968. С.24,25. Текст сверен по: РГВИА. Ф.2000. Оп.3. Д.2665. Л.192.
506 Опубликовано: «Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов», 8 марта 1917 г. Текст сверен по: РВИА. Ф.2000. Оп.3. Д.2665. Л.290.
507 Опубликовано: Вестник Временного правительства. 1917. №4(50). 9(22) марта. Текст сверен по: ГАРФ. Ф.1779. Оп.2. Д.14. Л.15,16.
508 РГВИА. Ф.2000. Оп.1. Д.8280. Л.18,18об.
509ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.39. Л.5-12об; Там же. Ф.2003. Оп.1. Д.1819. Л.1-8об.
510 ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.14. Л.48.
511 ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.27. Л.40.
512 ГА РФ. Ф. 1780. Оп. 1. Д. 27. Л. 109.
513 ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.60. Л.1-14.
514 ГАРФ. Ф.1780. Оп.1. Д.48. Л.15.
515Утверждено Постановлением Правительства Российской Федерации 30 января 2002 г. №74.
516См., например: Зарубежная историография Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны в СССР. Указатель литературы 1967 – 1976. М., 1977 – 120 с.
517ГАРФ — Государственный архив Российской Федерации; РГВИА — Российский государственный военно-исторический архив; ОР РГБ — Отдел рукописей Российской государственной библиотеки — В. Я.
518The Russian Provisional Government. 1917. Documents. Selected and edited by R.P. Browder and Alexander F. Kerensky. Stanfornia, 1961. Vol. I-III.
519Россия и СССР в войнах XX века. Потери Вооруженных Сил. Статистическое исследование». / Сер. «Архив». М., 2001.
520Утверждено Постановлением Правительств Российской Федерации от 30 января 2002 г. № 74.