Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Пимен Карпов
Стихотворения
2013
РУССКИЙ КОВЧЕГ
КНИГА СТИХОТВОРЕНИЙ
1922
I. ГРОЗОЦВЕТ
Заклятый цветок
I
Из ладьи золотой, из-за звёзд,
В пляске лунной серебряных вёсел
Ворожа, Спас, блаженен и прост,
За тресветлый и огненный мост,
В степь лазурный цветок перебросил.
Шел калика степной через лес
И, нашедши цветок, мир прославил.
Но, откуда ни выхватись, бес
На отшельника сети расставил, –
Синецветный цветок растоптал
В диком вихре прошлец недостойный;
А долины железом сковал
В лютозвонной и яростной бойне…
И калика побрёл с посошком
Средь пожаров и грома орудий,
Промышляя святым колдовством
И молясь о неведомом чуде.
II
И – чудо. На поле заклятое,
За радость и хмель деревень,
Архангелы с неба крылатые
Сошли за ступенью ступень,
Безумным в грозе возмущенныя
Проклятьем восточной земли,
Деревни от сна пробужденныя
За бурями вслед повели…
Качнулись леса за оврагами,
Ковыльная степь сотряслась,
Когда матерыми ватагами
Грозовая Русь поднялась…
И свергли носители знамени
Орду кровопийц, колдунов;
Но с запада ворог из пламени
Пришел на предательский зов
И Русь одичалой оравою
Пленил, а цветы и леса –
Повыжег огнём да отравою…
Замолкли небес голоса…
И взмыл, светозарный, как молния,
Над родиной Архистратиг:
«Возрадуйся, вольница вольная,
Я тайну победы постиг!..
Мечом, исступленною клятвою,
Архангельской грозной трубой
В огне я очищу поля твои
И жить буду в дебрях с тобой…
Но мир и прощение ворогу
Неси ты в священном бою…
Не примет – отдай ему дорого
И жизнь, и поляну твою».
Не орды, слепые и дикие,
За мир и прощенье, за труд –
Рать двинулась в битву великая…
А призраки – тут уж как тут.
Идут скоморохи, колдунии;
Сам дьявол ведёт хоровод –
Как мёртвый туман в новолуние –
Глаза застилает и жжёт.
И Русь с мертвецами сражается;
А ворог, подкравшись, как тать,
Разит и в душе насмехается…
И гибнет великая рать.
Вот грянула Архистратигова
Над полем бурунным труба:
«Свергайте железное иго вы,
А с мёртвыми – мёртвым борьба».
Но воины Руси ответили
Водителю ангельских сил:
«Давно мы, Стратиже, заметили,
Что дьявол тебя подкупил».
Взметнулись архангелы пламенем,
Умчались за звёздный венец…
Конец светлоогненным знаменьям:
И Руси, и сказке конец.
III
Но колокольчиком поток
Звенит и сказки льёт лесныя,
Что жив лазоревый цветок,
Не умерла еще Россия.
Господень глаз – цветок – заклят,
Ключом на дне реки затерян.
А зори крыльями горят,
Как стражи в ладане вечерен.
Но зори и цветы клянёт
Пришлец из бездны – умник дошлый,
Над полем с вольницей поёт
Напев бессмысленный и пошлый.
И, ухмыляясь, говорит:
«Служите смерти, а не Богу…».
Заря жар-птицею горит
И перья сыплет на дорогу.
IV
И смерть с косою, высунув язык,
Над выжженным, окровавленным долом
Бросает в хрипоте, как гром, свой зык,
В дыму, стуча костьми, бредёт по сёлам,
На пир кровавый звать не устаёт,
Мир всемогущим Богом заклинает,
Что каждый – только в смерти мир найдёт.
А как изжить войну – сам Бог не знает.
И корчатся миры в слепой борьбе,
(Они скелетом схвачены за горло),
О мире мира шлют мольбу судьбе,
Но видят лишь штыки да пушек жёрла.
В тоске никто не верит в страстный мир,
Как в сказку неутешную загробья;
А чёрт, обнявшись с смертью, правит пир
И смотрит, ухмыляясь, исподлобья.
Сзывали из-за моря мудрецов,
О тайне мира в трепете пытали,
Ответ давали мудрые без слов,
А как изжить войну и смерть – не знали.
Опять над мёртвым полем проходил
Обросший мхом калика перехожий.
Он, хитро улыбаясь, обронил
Зерно в сердца людские – голос Божий:
«Кабы позвали, глупые, меня
И одному во всём мне дали волю –
Я мир и жизнь добыл бы им в три дня,
А с жизнью – свет и радостную долю».
V
И люди, уловив благую весть,
О страннике с неведомой дороги,
Что мир заветный может изобресть, –
С глухой мольбой ему упали в ноги…
А тот, скривив в улыбку мшистый рот
И покосив своим звериным глазом,
Лесную песню радости поёт
И сыплет ярым смехом, как алмазом:
«У колдовской межи
Степной цветок лазури
Качает сказку ржи
И усмиряет бури.
Кто тот цветок сорвёт,
В глаза его заглянет –
В том сердце расцветёт,
Любовью-солнцем ранит.
Тогда цветка лучи
Из сердца вспыхнут ало
И лютые мечи
Перекуют в орала».
VI
Сказал и в дебри канул, хохоча,
Пропал в лесу, в зелёном шуме свежем.
А люди вдруг искать цветка-луча
Над диким полем бросились по межам…
И никому доселе невдомёк,
Как будто навсегда ослепли люди,
Что сердце человека – тот цветок –
Источник мира, радости и чуда…
А на заре под шепот тростника,
В степной глуши, дорогой старой ветел
Идет Господь, таинственен и светел,
Чтоб снять заклятье с сердца и цветка.
* * *
Да поют, звеня,
Да коснутся слуха
Голоса огня
И Святого Духа.
Солнце и любовь,
Радость литургии,
Огненная кровь,
И поля глухие,
И колодезя,
И у гор ограда –
Светлая стезя –
Вот моя отрада!
Всё, как сон, пройдёт;
Жизнь темна и бренна…
Только лоно вод
У садов блаженно,
Только цветосны
Над рекою сонной –
Радостны, ясны,
Как глаза влюблённой…
Благостно легки
Розовые певы, –
Яблонь лепестки,
Улыбнитесь мне вы!
Травы отданы
Томным солнца негам
И занесены
Яблоневым снегом…
Чтоб расцвесть мне вновь
Как в года младые –
Лютую любовь,
Звёзды золотые,
Синюю весну,
Молодость святую
Я, как луч волну,
Благостно целую.
Да поют меня,
Да коснутся слуха
Голоса огня,
Откровенья Духа!
* * *
Стой, солнце, бурнопламенный мужик –
Пока не устаю благословлять!
Беременная под тобой земля –
Вот боль моя и вот о чём мой крик!
Целуй её и запускай ей в грудь
Свирепых излучений лемехи,
Чтоб исходили страстью камни, мхи,
Не в силах от лобзаний отдохнуть…
А я, твой буйный отпрыск и твой плод,
Качаясь спелым колосом златым, –
Все так же буду грохотом слепым
Благословлять твоих зачатий год!
* * *
Колдовская дорога – в луне,
И сады над дорогой – в цвету…
Погадай, моя мать, обо мне,
Приложись за меня ко кресту.
Над безмолвием отчих могил
Вспомни, вспомни меня и забудь:
Путь далёкий Господь мне судил,
Колдовской отречения путь…
О, на этом кровавом пути –
Все цветы и весь гул бытия!
Головы мне своей не снести,
Но бессмертен в веках буду я.
Самосожженцы
Звездись, Эммаус –
В беззвёздный октябрь,
В урагане разрух –
Разбойный Корабль!
Умыкнули мы Русь
В хлыстовский круг!..
Красный дьявол! Антихрист!
Он – предтеча – пророк и Лихой!
Он – Кормчий!
Сбрось в просинь
Мир Отчий
С откоса!..
Подыми на неверных
Батог
Грозовой –
Матёрых
Матросов…
Под огненный пляс,
Под рычанья бесстрашных
Глухие –
Издыби нас, измучай, кровавый Спас!..
Вырви мясо из икр России!
А когда мы, корчась,
Сгорим
На кострах багровых –
Обретём мы
На горелых корчагах
Золотой
Салим…
И ковш звёзд! И зноя ковчег.
* * *
Рюрику Ивневу1
Буйнозвёздную и грозовую
Я люблю мою сирую землю…
Всё: и пытку её огневую,
И печальную радость приемлю.
Ей и песни, и благословенья,
И проклятья мои, и молитвы –
Отдаю я в слепом исступленье
За огонь её, бури и битвы.
Отдаю ей последние силы…
За сохою ей – пот мой кровавый.
Буду страстным певцом до могилы
Торжества её, мудрости, славы.
Знаю, что обагрю своей кровью
Темноликую мою землю;
Но за это-то с лютой любовью
Я целую её и приемлю!
1917
* * *
Ты помолись о доле пахаря:
Заклятый путь его кровав…
В душе его – отрава знахаря,
А в сердце – песен вещих сплав.
Заклято всё, что им поведано,
И люто всё, о чем он пел.
Идти дорогой заповеданной
И солнце пить – его удел.
Вот солнце выпито багряное
И опален угрозный страж,
Но та ж на нём рубаха рваная
И копоть хат над ним всё та ж.
И только светит в мир из копоти,
Как свет надомутных лампад,
В неукротимом буйном ропоте
Неугасимый Светлый Град.
Звездь
Бремя звезды
Непосильное
Невозвратимо
Сожгли
Зорь дымы
Кадильные…
А сады
Вдалеке
Расцвели…
На реке,
В поле,
В краю
Одиночества,
Словно во сне
Наяву –
О воле,
О тишине
Пророчествую…
Песни пою.
Живу.
О первозданном –
Отреченная
Птица поёт –
Алконост.
Празднует
Сердце моё
Пленное –
Буйное празднество
Звёзд!
Всё,
За душой сокрытое,
Всё,
Что любимо
И что цвело, –
Пламя,
Звездью разлитое,
Невозвратимо
Сожгло.
Звезднокормчий
Александру Кусикову2
Сторона ли моя окаянная,
Звезднокормчих – хлыстов сторона,
Ты ли, Русь моя обетованная,
На пропятие мне отдана?
Заряжу ружьё патронами,
Отточу зазубренный штык
И за пламенными знамёнами
Закачусь, бесшабашный мужик!
Сторонитесь, попы долгогривые!
Нипочем теперь мать и отец:
Разгулялось поволье гулливое, –
Понакликало свету конец!..
Только голову жаль забубенную…
Не скули, ты, гнусавый набат,
Будто Русь искромсали крещёную
Штык зазубренный, острый булат!
Скитальцы
Бродяг и странников отверженное поле,
И над дорогою зажжённая звезда.
И крылья радости, и чёрный парус боли –
Всё в схватке яростной плывёт невесть куда.
Спеша за бурями по предзакатным плитам
Туда, где демоны и где всему предел,
Жизнь гадом слизистым, больным и ядовитым,
Сжирает странников – за грудой груду тел.
И нет отверженцам ни от кого пощады…
(Вон триумфатором бредёт средь них чума).
И только демоны в отверстой пасти гада
Поют ектению заре, сойдя с ума.
Заклятие огнём
Красный огонь, помоги!
Осанна!
Жизнь ли, колдунью пленную,
Кровь ли дурманную,
Плоть ли растленную –
Жги!..
Радуйся, дьявол, колдуй и пророчь!
Язвой – покупкою
Благослови мою душу – хрупкую –
Странницу-ночь.
Купля – за радость. А в сердце – зола…
Данник огня,
Я пою из ущелия:
Слава тебе, огневое веселие!
Вот расплавил –
Сжег мою жизнь красный дьявол
Дотла.
Вешняя песня
Золотые ключи, солнцеструи,
Смех русалочий, сны, поцелуи,
Златоцветов и роз жемчуга –
И звенят, и поют: аллилуйя, –
Над лазурным заливом колдуя,
Обжигая волной берега.
Из-за лилий русалка взглянула,
В сердце солнцем – огнём полыхнула,
Напророчила солнечный путь…
Песню слышите ль вешнего гула?
Красоты, молодого разгула!..
Словно жемчуг – русалочья грудь…
Только радость весенняя свята;
Только молодость солнцем богата –
Златоцветом певучим в огне.
Так гремите же песню стократы –
И друзья, и враги-супостаты:
Аллилуйя, слава весне!..
Пейте солнце, вино золотое!..
Всё весеннее, всё молодое —
Возноси, исповедуй любовь!
Будет солнце весны огневое,
Но ни страсти, ни пыла, ни зноя
В сердце бедном не вспенится вновь...
Гей, упейтесь русалочьим взором,
Сказки шума поведайте зорям,
Вдохновенного света мечты!..
Гей, вставайте, сражённые горем, –
Рассыпайте, как розы над морем,
Золотые созвездья, цветы!..
Венчанный
За солнце я всю жизнь боролся с Богом,
А дьявола – о пахаре молил,
И в ад меня вела моя дорога,
В беззвёздную обитель темных сил.
Но в ночь изнеможений одиноких
Меня прославил славою корон
Из стран непостижимых и далеких –
Мой вещий благовестник – Орион.
Я встал в покрове света неприступном
И ринулся опять в кровавый бой
За всех, кто задыхался в смраде трупном,
За сирых и отверженных судьбой.
Но не взгремел никто со мною вместе,
И чёрный поглотил меня провал,
И в пытку обратилось благовестье
Того, чей свет меня короновал.
Но всё же и в чертоге тьмы подспудной
Я буду свет венчальный мой беречь,
Чтобы в последний день трубою судной
Моя взвивалась пламенная речь.
Ключ-звезда
Ключ-звезда потонула в пруду…
Голубые звенят голоса…
Я навстречу созвездьям пойду
И ключом отворю небеса.
Духом вспененный, я положу
Через звёздные пропасти мост
И отверженным людям скажу:
Каждый будь беспечален и прост.
Мне берёзка красивей мечты
И покоя желанней костёр,
Зацветут по раздолью цветы,
На зеленый я выйду простор.
Полюблю голубую зарю,
Нет заклятое, жуткое да,
И в тебе, и с тобою сгорю,
Ключ-звезда!
* * *
Я странник опальный
Из чащи глухой,
Крещу беспечальной
Заклятья звездой –
Цветы голубые,
Весенние сны
И вздохи ночные
Лесной тишины.
Мне в сердце, оттуда
С лазурной звезды, –
Лазурного чуда
Упали лады.
Звездою падучей
Скатилась стрела
И тайной певучей
Мне душу зажгла.
Как стрелы литые,
В лесной тишине
Лады золотые
Запели во мне…
И, в зори влюблённый
Я в сердце несу
Зари благовонной
Живую росу;
И в звёздах сгораю,
И сыплю цветы,
И песни бросаю
Во мрак с высоты!..
Моя жизнь
Слава слав тебе, жизнь моя горькая!
Все познал я – о чём мне тужить?
Выйду в дикую степь, что за горкою,
И опять колдуном буду жить.
Накопаю кореньев там ересных,
Щавелиного яду сберу,
И под шум заколдованных вересков
В надкурганном укроюсь бору.
Всю-то жизнь я томился да маялся
О тебе, мой отверженный род.
Ты ж в безумстве своем не раскаялся,
И настал он, возмездия год.
Год, когда за мои же пророчества
Обречён я – святой и палач –
На мучительное одиночество,
На глухой заколдованный плач.
1/1 – 1919. Турка
II. ПРЕДУТРИЕ
Заклинание России
А. Ганину3
О золотой ковчег, о Светлый град –
Россия от востока до заката!
Светла твоя душа, блаженен взгляд
И сердце бурнопламенное свято.
Любви и жизни сказку, Русь, созиждь
Над светлым и огнедышащим востоком,
Глашатаем восстань, и пой, и виждь
Смятение души всезрящим оком.
В грозе прими и буре Судный День,
Благослови миры мечом крылатым,
Взойди на буйнозвездную ступень
И причастись причастием заклятым.
Но, возмутив в зазвёздной глубине
Ключи глухие ярой, древней теми,
Сожги себя на медленном огне
И изойди в неукротимой греми.
Испепелив же сердце, возревнуй
За правду трисвятым и лютым гневом
И мир, и мглу, и звёзды поцелуй
Передзакатным пламенным напевом,
И на закате копья промечи,
Раскатами огня ударь над бездной
И все края, все страны научи
Твоей, о Русь, науке-пляске звездной.
1918. Курск
* * *
Колдуют розы лунным светом,
В цвету росистые сады,
Поверю ль чарам и приметам
Моей таинственной звезды?
Всё, что моё необычайно,
Всё, что загадочно – моё:
И заколдованная тайна,
И всей вселенной бытиё.
В лесу, шумящем свежим шумом,
Поэт и Бог мне – каждый лист.
Березам-песням, ивам-думам
Молитвы шлю я, сердцем чист.
Туманы пламенным рассветом
Плывут над зеркалом воды…
Поверю ль чарам и приметам
Моей таинственной звезды?..
1911. Крым
Тринадцатый колдун
В венце из звёзд, в покрове зарев-мантий
И в наговоре тёмном вещих лун,
В грозу и в бурю вышел на росстань ты,
Тринадцатый апостол и колдун.
И проходил тут я, опальный ангел,
По лютому пути в извечный ад,
Неся, как солнце, пятое евангелье,
И увидал: в огне горит мой брат.
Тогда-то, в кровь сжимая пальцы,
Поведал я тебе лишь одному,
Что святы только демоны-скитальцы
И что дорога в рай – чрез ад и тьму.
И мы пошли: я в бездну преисподней,
Ведя святых самосожженцев в бой;
Ты – к алтарям обители Господней,
Туда, вослед за солнечной трубой.
И вот обожжены венцы и крылья
В молниеносном, пламенном пути…
И белая тебе приснилась лилия,
А мне приснилось: некуда идти.
1920. Москва
Радость
О, совершенная радость
Златоосенних садов!
В сердце щемящая сладость,
Звездный над хижиной кров.
А за избушкой дорога
В благостном солнце ушла…
Светлых обителей много,
Дней золотых – без числа.
Русая девушка прячет
Взор свой у жёлтой тропы,
Красным закатом маячат
Ей золотые снопы.
Любо под яблоней шумной
Знать мне, что счастие есть,
Что по садам да по гумнам
Светлых даров не исчесть!
Светлоград
I
Огонь, огонь, бушуй, крутись, взвивайся!
Смертельно тяжко мне. Огонь, щади!
Мольба моя – мольба о грозном часе:
Услыши окаянного. Приди.
О, не страшна мне смерть, страшна тревога,
Что ты отверг меня и не простил…
Молю тебя у Тёмного Чертога:
Приди с благою вестью! Дай мне сил!
Дай знак благоволенья к этим силам,
Чтоб свет во мне затерянный открыть,
Чтоб, демоном пылая шестикрылым, –
Россию пламенем крестить!
II
Восток в заре кровавой плавал,
И гибли, кто был сердцем нов.
Скликал толпу слепую Дьявол
На шабаш ведьм и колдунов.
Но, предречённая пророком,
Как взмах багрового крыла,
Над заколдованным Востоком
Восстаний сказка расцвела…
Когда взгремела в скифском поле,
Как гром, Архангела труба,
Сзывая к радости и воле
Убийцу, стража и раба, –
Повергли серафимы троны
В блаженном, отческом раю
И, взмыв под адские каноны,
Спустились в северном краю…
И вот, все мученики-боги
И ангелы, сойдя с икон,
Пошли по адовой дороге
Под бурнопламенный уклон.
За ними ринулась Россия,
Круша, безумствуя, разя;
И в вихри звёздные, глухие
Меж звёзд легла её стезя…
От трепета померкли славы,
Остановился бег планет;
Оделись дьявольские сплавы
В зловещий предвечерний свет…
III
И Русь, в огне любви сгорая,
Всё так же жизнь крестя огнём,
Прошла от края и до края
Полмира с солнцем и мечом;
Но, напоив миры свободой,
Железным голосом крича, –
Под голубым и звёздным сводом
Сама сгорела как свеча…
И видели с звезды святые
Пророка синие глаза,
Как пролилась огнём Россия
И сотрясла миры гроза…
Тогда-то вещий голос Бога
К России пламенной возрек:
«Достоин светлого чертога
Бессмертный твой, Россия, век.
Пройди огонь, изведай бездны
И неизведанную высь,
Восстань над тьмою песней звездной
И песней звездной закатись».
Пусть голос твой земля осудит,
Но вещие твои слова
Моя Душа не позабудет,
Пока любовь и жизнь жива!
IV
За незакатным солнцем, за свободой
Стремиться и не знать о смертной боли
С Россией обречён самой природой
Я, демон и поэт на бранном поле…
Как солнце, с духом тьмы воздвигну битву
И навсегда зайду я в этом мире…
Но будет мир победы петь молитву
Всё пламенней, всё благостней, всё шире…
Тогда взойдут в России, полной яда,
Нетленной красотою первозданной –
И свет незаходимый Светлограда,
И цветосны Земли Обетованной…
Пгр., 1917
Гадание
Над городом чадит пророков звезда,
Жалит острым лучом-клыком змеиным,
Надоело нам о тебе, Россия, гадать,
Устали глядеть в глаза твои мы.
И надежды наши ветер в трубе отпел,
И звездочёт-провидец
Знаками звёздных стрел
Чертит в небе то, что ты – добыча железных птиц.
Над городом жуткая виснет звезда,
Треплется кровавой лилией,
А ветер, гоня стаи надежд неведомо куда.
Белые ломает крылья.
* * *
Любви и жизни сон уплыл куда-то,
А явь судьбы тлетворна и ничтожна.
Туманный месяц, ночи соглядатай,
Ракиты тронул рогом осторожно.
Текут в моей груди прибои шума,
Тепло да свет мечтательный и бледный.
А полночь, как Яга, твердит угрюмо
О том, что жизнь пуста и люди бедны.
Но лес шумит, побеги жизнью полны,
И сердце бьётся горячо и скоро,
Да, вторя сердцу, сумрачные волны
Поют наперебой под сводом бора.
Далёкие и томные русалки
Зовут на праздник жизни, за туманы.
Рассветом голубым облив фиалки,
Дымятся звёзды – счастья талисманы.
Таинственная лилия лампадой
Цветёт, благоуханна и безгласна,
И сердце переполнено отрадой:
Да, жизнь как ни горька, но всё ж прекрасна.
Пусть сон мой навсегда уплыл куда-то,
Пусть явь судьбы тлетворна и ничтожна.
Но жизнью, как росой, земля богата,
И счастие под звёздами возможно.
Дракон
Дракон железными когтями
Зарницу выхватил из рук
И водрузил крыло, как знамя,
Под трубный звук.
И вот на ледяном просторе –
Отчаяние тишины:
Там обескровленные зори
Ужасны и, как ночь, темны.
Там, саваном скрывая долы,
Бредут леса
Да обезумевшие сёла
Вонзают вопли в небеса.
Обезъязычены пророки
Под клювами железных птиц,
В полях струятся слёз потоки,
Запёкшаяся кровь зарниц…
Но каркает душой бессонной
Русь – белоснежная страна,
И шлёт загадки напряженно,
Рудой – пьяна.
Ты вороном над бором старым,
Багряный колокол, гуди,
Пролейся трепетным ударом
И Русь глухую пробуди,
Чтобы, пред пастию Дракона
Она, крылата и горда,
Взошла над пашнею Сиона,
Как незакатная звезда!
Предутрие
Меня, опалённого огненным знаком лазурным,
Одетого в мантию молний и вещих зарниц,
Смятённые толпы встречали дыханием бурным,
Во мгле предо мною и в ужасе падая ниц.
Я тайны надзвёздные бездне вечерней поведал,
А миру – Предутрие я, солнцебог и пророк.
Но мир отреченью меня и проклятию предал
За то, что таинственен я и всегда одинок.
Мне чужды молитвы толпы и хвалебные клики.
Звезду голубую Предутрия сбросив во мглу,
Я в мантии молний, в короне из звёзд, огнеликий,
Пройду над землёю, неведомый благу и злу;
И только одни светославцы из Светлого Града,
Следя, как моя за лазурью потонет звезда,
В душе будут память хранить, как за муки награду,
Что был с ними свет и не вспыхнет уже никогда!
Полуденный путь
С. Т. Григорьеву4
От болот и от омутов ржавых,
Где и темень, и мхи, и буран,
Мы сошлись на распутьях кровавых
У порога полуденных стран.
Опрокинулись горы Кавказа,
Гималаи, как карточный дом,
И в тайник золотого оаза
Мы за солнцем свирепым идём.
Перед нами встают из пустыни
Реки праотцев, Тигр и Ефрат,
Да индийские знойные сини,
Да сиянье лазоревых врат.
Но вскрываются чёрные раны
В смертоносным дыханье войны:
Нами все уж изведаны страны,
Нами все уж пути пройдены.
Изошли мы всё кровию дикой,
И в боях нам нельзя отдохнуть…
Был и северный путь снежноликий,
Был и дальний заоблачный путь.
А теперь вот, ватагою буйной,
Снова вспомнив о Радужном дне,
На полуденный путь – солнцеструйный
Устремились мы в лютом огне.
К солнцу тропиков! К звездному зною!
К Светлограду, к лазурным ветрам!
Время – вечной упиться весною,
Время – несть откровенье мирам,
Опрокинуть их россыпью звездной
Словно жемчуг и перл из ковша,
Чтобы вырвать из пасти железной
Все, чем вещая бьётся душа.
1921
Отверженец
Блаженны изгнанные за правду…
I
Цветком лазоревым я цвёл,
Колосья целовал,
Качал на тонком стебле пчёл,
Росой благоухал.
Но потревожила звезда
Лазоревый цветок, –
И за грозою без следа
Унёс меня поток…
Звезды посол, исполнен гроз,
Рассыпав синь,
Я зовы вещие понёс
Во мглу пустынь.
Как заговорщик, уходил
За чащи день.
Толпы заклятой голос выл
У деревень…
О, праздник ужаса!.. Хлеба
Повыбил град…
Устала праздновать изба
Извечный глад,
Нужду и бедствия, и хворь,
И маету.
Навек зашли молитвы зорь
В глухом скиту:
Там вопли повержённых ниц –
В дыму костров –
Самосожженцев, еретиц
И колдунов…
Над исступлённым воем сёл
Упал, как бич,
Мой ярый, буйственный глагол,
Мой светлый клич:
«Восстань! Раскрой души глаза,
Добыча бед:
Вскипает синяя гроза,
Несёт свой свет…
Престолы свергни и богов –
Кто нищ и слеп,
Чтоб зорями зацвёл твой кров,
Твой дух, твой хлеб…»
Но, возмутившись, как бурун,
Толпа гремит:
«А, богохульник и колдун!..
Под своды! В скит!..»
И вот уж в скит меня ведут.
Костёр и кровь…
За мною девушка в бреду –
Моя любовь…
Она прекрасна и горда
В семнадцать лет,
Над ней – заклятия звезда
И сонм планет.
Она трепещет и дрожит,
Строга, ясна,
И чашу пыток мне велит
Испить до дна…
II
У монастырских стен поток
Шумит, звеня.
Мятежный, пламенный цветок –
Я – из огня.
Лелею тайную мечту
О тишине;
Но, бурнопламенный, цвету
В больном огне.
Красивым кажется мне сном
Явь на костре.
А за решётчатым окном,
В монастыре
Тревожа сводов тишину
И полутьмы,
Читает девушка ко сну
Часы – псалмы…
На расцветающий туман
Гляжу в окно;
И сердце, словно океан,
Грозой полно.
Темница пламени томит
Усталый дух,
А вал и бьётся, и пленит
Прибоем слух;
Благословенны небеса,
Моря, поля,
И вы, зелёные леса,
И ты, земля!
Бледна, таинственна луна,
Простор и ширь.
Ночного неба глубина
И монастырь…
Но в душу нежную мою
Впилась стрела.
За что я кровь струями лью?
Безмолвна мгла;
Лишь ветер дышит мне в лицо
Росой долин,
Да смотрит лунное кольцо
Сквозь мглу вершин…
III
Зачем полночные цветы
В садах цветут,
Когда из пламени кресты
Мне душу жгут?..
Зачем венки сияют звёзд
Мглой в вышине,
Когда я, искренен и прост,
Горю в огне?..
Костёр проклятый, пощади,
И дай ответ!
Цветы маячат впереди,
Ответа нет.
IV
В заклятый, мрачный скит, под свод,
В глухой затвор –
Лежит подземный, узкий ход…
Как приговор,
Пророчит вещий голос тьмы,
Под гул костра, –
Грозу и зори, и псалмы,
И вечера…
Но бурной молодости лет –
Любовь мою –
Ничто уж больше не вернет
В глухом краю…
Чтоб с лютых тайн сорвать печать
Безумных лет
И в свитке ночи разгадать
Судьбы ответ –
Из пламени в заклятый ход
Срываюсь я.
Но, чую, выход стережёт
В простор – змея.
Горит ея зелёный глаз
Из темноты.
И неисходен пыток час,
Темны мечты!
И вновь всхожу я на костёр,
В последний крик…
И жуток мой безумный взор,
И страшен лик!
И всем, кого встречал в пути,
Кого люблю –
Я шлю последнее прости,
Навеки шлю…
У стен часовни, за окном,
В тиши лампад –
Цветы и трепетный псалом,
И водопад…
Но в темноте горит, как кровь,
Змеиный глаз.
Из мглы идёт моя любовь,
Колышет газ, –
Благословляет за мольбу,
За яд разлук,
За жуткую мою судьбу,
За годы мук,
За то, что молодости пыл,
Как светлый сон,
Я в пытках жизни расточил,
Огнём сожжён…
V
Светлы глаза любви моей
И гибок стан;
Колдуньи вещий голос ей
От века дан.
Томит пророчеством она
И сонмом сил…
В сожжённом сердце тишина
Разбитых крыл.
И в душу мне глаза зари
В упор глядят:
«Гори, отверженец, гори,
Будь пыткам рад!»
Глаза колдунии… Я – нищ…
Впиваю свет
И слышу в гуле пепелищ
Судьбы ответ:
«Огонь и пытка твой удел,
Глухая дрожь,
Что всё, о чём ты страстно пел, –
Обман и ложь.
Огнём сожгли навек тебя
И сны твои –
Благословили, не любя –
Глаза змеи».
VI
Но вот слеза моя прожгла
Провал глазниц:
Колдунья-девушка прошла
На пир зарниц.
И не смертельны мне – ни взор,
Ни яд змеи…
У выхода в степной простор
Звенят ручьи…
И, выйдя в степь, в святом бреду,
Слепец и труп,
Я вслед за девушкой бреду
На зовы труб.
Перед восставшими ведёт
Меня любовь.
Гудит толпа: «А, это тот,
Кто пролил кровь,
Кто, солнце славя в тишине –
Любви закон,
В скиту на буйственном огне
За нас сожжён».
Зачем пришёл он к нам, слепец,
На праздник звёзд?
Костёр и смерть его венец,
Заря – погост!
Мирам он солнца зажигал,
Но сам ослеп;
Так пусть за то, что нас спасал,
Идёт под склеп;
А нам зарницы, радость, свет –
Не с ним делить;
Мы лишь храним его завет:
“Восстать и жить!”»
Мой дух любовь мою поёт,
Но нет любви…
Толпа за боль меня клянёт,
Заря в крови…
Тогда зарю и звёздный свет –
Мой дух задул.
Я отыскал звериный след,
Лесиный гул.
Из тёмных дебрей, глух и дик,
Из ночи мхов
Бросаю я звериный крик
Во мглу веков.
И, дикой радостью объят,
В глухих лесах, –
Мой дух лесиный, как набат,
Гудит в мирах!..
Отныне нет цепей и пут,
Добра и зла:
Лесиной радости поют
Колокола…
1918. Териоки.
ЗВЕЗДЬ
КНИГА СТИХОТВОРЕНИЙ
1922
* * *
Отрадно под осеннею звездой
Вздыхать о диком счастье на ночлеге
И предаваться в поле сладкой неге –
Отрадно под осеннею звездой…
Целуя грудь пастушки молодой,
Под треск костра, у полевой телеги,
Отрадно под осеннею звездой
Мечтать о диком счастье на ночлеге.
* * *
Серебряного утра выход золот,
Над церковью кадильный дым от хат.
Пою иззучьем рек, влюблённо рад:
Серебряного утра выход золот,
Вставайте все, кто искренен и молод,
Встречайте солнца яркого набат,
Пока седого утра выход золот,
А над селом кадильный дым от хат!
Яга
Пророка полуночника
Замкнули берега,
Из светлого источника
Цели меня, Яга,
Под ересными травами,
Источником напой,
Заворожи отравами,
Росой, разрыв-травой.
А! Заблудилась, старая,
В сетях лесных дорог?
Дай, в звонкий щит ударю я.
Дай, заиграю в рог.
У пня остановилася
Яга слепой совой,
Когтями в грудь вцепилася,
Кивает головой.
Бормочет: «Ну, завязывай,
Глаза, покуда что;
Не бойся, и рассказывай,
Откуда ты и кто?»
Влюблённый, отвечаю ей:
«Искатель грозовой,
Я околдован Майей;
Ищу воды живой».
Прошамкала заклятие
Горбатая Яга
И, сняв с меня распятие,
С ним канула в лога.
Пророчит ключ источника
О солнце в тишине:
«Я жду, я жду полночника,
Сокрыта жизнь во мне…»
Повязку с глаз срываю я,
Пью жадно свежеструй –
Трепетнозвёздной Майи
Улыбный поцелуй…
И мы плывём из марева
В подзвёздные луга,
Плывут за нами в зареве
Лесные берега!..
* * *
Фиалками вея, туманно-светла,
Светлана к лесному заливу пришла,
Из ландышей выпила свежие росы
И пылью цветов обдала свои косы.
Её озарили расцветы огней,
Прильнули коронами лилии к ней,
И кротко, и робко – как будто упали –
Свою ей любовь лепестки прошептали…
Зажгла мою кровь поцелуем она.
Из омута выплыв, ночная волна
Меня убаюкала и закачала.
Светлана от ласк и мучений устала.
Уснул я, овеянный каплями рос,
А лебедь на крыльях Светлану унёс.
В заливе цветком я лесным увядаю…
Проснусь ли опять я для солнца – не знаю!
* * *
Откуда ты и кто – не знаю…
В росе и газе в рожь пришла.
Как жрица плачущему гаю
Фиалки глаз своих зажгла.
И замерла, как изваянье…
В созвездиях томилась грудь,
С горы лилось огней мерцанье
И уходил за дали путь.
Но вот ты скрылась под волнами
Хлебов, и жертвенник погас.
А предо мной встают тенями
Твои черты да синий газ.
* * *
Люблю весенние закаты
В степной родимой стороне,
Люблю печалиться в огне
О том, что царственны закаты,
И мгла лесов, и солнца латы
На отуманенной волне, –
Когда весенние закаты
Поют в родимой стороне…
* * *
Ночью тёмной, ночью звёздной
Выйди в поле погадать,
Чтоб в цветенье порыдать
Над колдуньей – ночью звёздной,
Чтоб в оправе песни слёзной
Жизнь и радость ей отдать…
Выходи же ночью звёздной
В сон сиреневый гадать!
Хоровод
Овеяны звездными снами,
Мы песни несли о свободе,
И звёздные девушки с нами
В серебряном шли хороводе…
О солнце бессмертном мы пели,
Венки голубые свивая,
Когда в солнцецветной купели
Плескалась весна огневая.
Мы тайны несли зодиака,
Охвачены поясом звездным,
И в трепете вещего знака
Молитвы готовили безднам.
И, синими сплетшись цветами,
Во мгле зажигали стожары
И сыпали смех над полями,
И радостью полнили чары…
Мы шли к бело-розовым водам
С зарницами солнца во взоре…
Нам пели вокруг хороводом
И волны, и звёзды, и зори…
* * *
День мой окончен в крови и пыли
За молотьбой цеповой ячменя.
Осень. Никто не полюбит меня:
День мой окончен в крови и пыли…
Только кричат в вышине журавли,
В радостно-звёздные дали маня.
День мой окончен в крови и пыли
За молотьбой цеповой ячменя.
* * *
В соборе, в четверг, – у колонны
Цвела перед Спасом сирень.
А я причащался, влюблённый
В блондинку и в солнечный день.
Светилась свечой благовонной
Любви синеокая сень…
И, локоном светлым качая,
Блондинка ко мне подошла,
Нежна, как черёмуха в мае,
И синим зрачком повела…
И в солнце любви голубая
Душа, как сирень расцвела…
* * *
Слава месяцу ясному – стражу небес!
Под щитом его жить и работать легко.
Цветопесни сплетаются звёздной рекой:
Слава месяцу ясному – стражу небес!
Да откроется мир красоты и чудес!
Да исправится песнь – воздеянье рукой!
Слава месяцу ясному – стражу небес,
Под щитом его жить и работать легко.
* * *
Глашатаи шестокрылатые,
Мечами грозно-светоносными
Над сёлами взмахните косными,
Чтоб встретить полчища заклятые,
Чтоб Люлилю5 неугасимую
Сберечь нам от лихого ворога
И жизнь отдать мужичью дорого
За землю русскую, родимую…
Спешите ж, пастухи, оратаи,
На битву грозную, последнюю:
Нас встретят светлою обеднею
Глашатаи шестокрылатые…
1917
Поцелуй
Гул гроз разгулен и мудр:
Целуются звёзды.
Но грозится
Частокол рук
Из тундр:
– Эй, шлюхи проклятые!
К стенке!
А ты, сатана,
Не пяль
Зенки!
Надоело любить сволочей,
Любы нам
Недотроги-девчонки…
Ах, Люлилю – в вешнем луче!..
Так возьмём
Её одну,
Матери её чёрт!
Вот
Мы обмацали,
Поцеловали
В сердце ножом
Люлилю-княжну…
А поцеловав, в тёплой крови её искупались!
* * *
Изойди
Песней чёрной
У горна!
Ах, в груди –
Цветы,
Зёрна,
Златоцветы!
Уйдём,
Любимый,
В поля,
Где зорь схимы,
Где мантия – конопля.
Мой нежный!
Дай мне любви!
В край голубой,
В белоснежный –
Позови!..
1920
Алтайская баллада
Белая роза китайская
В келье звездой расцвела.
Девушка в сны заалтайские
Так песнопевца звала:
– В знойном просторе Монголии
Звон солнцеговора прост.
Больше степного раздолья,
Больше и воли, и звёзд!
Нет! Не уйдёт он в просторы те,
А завершит бытиё
В грозами выжженном городе,
Где он влюбился – в неё.
Будет он петь в исступлении
Солнца неведомый дар –
Девушку снов и цветения…
И, во хвалу её чар,
Будет больной, неприкаянный
Биться за маятный люд…
Тот же, в кого влюблена она,
Плаху воздвигнет и суд.
Над песнопевцем прославленным
Всласть насмеётся палач
И позвонком обезглавленным
Выжмет из глаз её плач…
После палач и раскается,
Мчась за Алтай второпях,
Не оттого ли мечтается
Ей о монгольских степях?..
И не желанье ль таит она, –
Чтобы свирепый монгол
Там, где всё кровью пропитано,
Дикой ордою прошёл?
Древние веют пророчества:
В обетованной земле
Пажити жёлтые полчища
Тьме предадут и золе!
Вот с чего в сны заалтайские
Девушка песен ушла…
…Белая роза китайская
В келье певца расцвела…
1921
* * *
В вечернем дожде цветотравы
Под шум сладкопевный и звон
Весенние точат отравы
И солнечный славят полон.
Пророческим отданный зовам
Я в вешнюю степь выхожу
И в звёздном бреду лепестковом
Любви перепутья слежу:
Под взглядом её неразгадным
К земле низошла благодать,
Святые воскресли и гады,
И радость вернулась опять!
* * *
Не кубок стонов Ты, не смертоносный яд,
А песнь моей судьбы, угрюмой и туманной!
Прислушайся: едва шумит миндальный сад,
Окропленный росой зари благоуханной.
Ни счастья, ни любви я в мире не нашёл
И тайну бытия разгадывал напрасно,
Но в трепетном луче ночной цветок расцвёл,
И я молюсь ему свободно и безгласно.
Души моей печаль и радости начало
Я отдаю – и мгле, и шёпоту волны,
И дрогнувшей звезде, что в грудь мою упала!
Не всё ль равно, кто Ты – борьба иль меч развязки!
Поют русалки мне, царю и богу, сказки,
И колос наяву нашёптывает сны…
* * *
Белый сон над куполами…
Кто-то крыльями взмахнёт;
Монастырь колоколами
Утомлённо запоёт,
Звоном нежно-серебристым
Разольётся в небе чистом…
Звезды-вехи, звезды-страны
Хороводами всплывут,
Белоснежные туманы
В край волшебный позовут…
Предвечерней мглы предтечи –
Загорятся в окнах свечи.
Там черница молодая,
Пригорюнившись в углу,
Перекрестится, вздыхая,
И приложится к стеклу:
Розы, ладан сердце ранят –
В темь сестра глухую канет…
Закачает ель вершиной,
Где лучи звезды остры,
Перевьёт зелёной тиной
Омут волосы сестры…
Кто-то дальним перезвоном
Ей приснится над затоном.
* * *
Околдовывай песнями, пахарь и брат,
Золотую весну береги, береги:
Только нам ожерелья созвездий горят,
Только нам их улыбки с тобой дороги.
Подари буйнозвёздные радости мгле,
Как сшибался с драконом, и пел, и страдал,
Тот, кто битвы не ведал – не плакал земле,
Тот, кто медлил – созвездья свои растерял.
Так греми же созвездьями, пахарь и брат!
Рассыпай, рассыпай золотые мечты!
Будь безмерным и жутким страданиям рад:
Огневые страдания – те же цветы.
У омута
Ещё огни не отпылали,
Не отмаячила мечта.
Ещё горит зарёй из дали
Цветку навстречу красота, –
И горя нет, и нет печали…
Порывы сердце расточило
И разбросало лепестки.
Тропу лесную озарило
И тихо в зеркало реки
Уплыло дымное светило…
Моя заклятая дорога
Проходит к пологу могил.
Меня, полночника лесного,
Закат колдовий заманил
В пучину тёмного былого.
Подснежник нежный расцветает
В истоме утренней зари,
Когда туман молочный тает,
А тёмным вечером – смотри –
Цветок росистый облетает…
Так, убаюканный волнами,
И звёздами, и ковылём,
Ночное раздувая пламя,
В лесу колдую я с цветами
О счастье солнечном моём.
* * *
В окно моей лесной избушки
Стучится лютая зима,
И только дым, и только тьма
В моей слепой лесной избушке…
Под лавкой – змеи и лягушки,
Над дверью треплется сума,
Но не страшны моей избушке
Ни мрак, ни лютая зима!..
* * *
Заклинаю судьбу мою жуткую
Мраком ночи, заклятия днём,
А смятённую душу и чуткую –
Неприступным Господним огнём.
Заклинаю глухие мучения…
О, заклятая тайна моя –
Да пронзят меня зорь излучения,
Радость солнца, восторг бытия!
Исступлением, лютою думою,
Звоном огненных солнечных стрел
Жизнь мою заклинаю угрюмую,
Всё, над чем я душою болел…
От страданий, от тьмы, от проклятия,
От неведомых духов и злых
Ограждаюсь звездою заклятия,
Как мечом своим Архистратиг!
Звездочёт
В тёмный омут русалочий хохот зовёт,
И маячат из росной травы светляки.
И о жизни под сказку лесную реки
В темь шумливую вышел гадать звездочёт.
Сонно волнами радости бредит затон,
Над рекою лесною, куда ни взгляни,
Как жемчужины нитью повисли огни,
Волн и лилий всплывает серебряный звон…
А под ивами призраки тёмные ждут,
Чтоб от звёздного света их полночь спасла.
Но бессильна пред светом глубокая мгла:
Расплываются призраки, звёзды цветут…
Светят звёзды, не звёзды – лампады земле,
Те лампады в купальскую полночь зажёг
Людям, жизненной мглой отуманенным, Бог,
Но блуждают, как призраки, люди во мгле.
Бродят люди в лесу нескончаемом числ…
Перепутавшись, тонут и звёзды в реке…
Как Ивановой ночи огни вдалеке,
Тёмен жизни ночной и загадочной смысл.
Посол звезды
Когда-то у слепца с прогнившим носом,
Посол звезды, я жил поводырём.
В дороге, на ночлеге под откосом, –
Меня он бил железным костылём.
Но, на костре кровавых язв сгорая,
Служил я честно, пёс сторожевой,
И только под закутою сарая
Кипел и глох мой исступлённый вой.
Слепец же, поднимая круто бельма
И обнажив гнилых зубов оскал,
В лицо мне улыбался старой шельмой,
А сам меня угрюмо утешал:
– Надейся, жди: ослепнешь ты от гноя,
Провалится, как у меня, твой нос,
И счастлив будешь ты своей звездою,
С того, что будет у тебя свой пёс.
Тогда то, возмущая духов бездны,
Я звёздные слепцу открыл следы,
И он ушёл за мною в путь зазвездный...
А оттого, что я – посол звезды.
Чёрный знак
Звездою тёмною пророка
В подземной копотной избе
Я рос, покорный гнёту рока
И жуткой пахаря судьбе.
Предела не было порывам,
Любви неисчерпаем путь!
Я тщетно верил дням счастливым,
От мук не в силах отдохнуть…
Я знал: любви не возвратиться
И радости в глухом краю;
И с песней жаль было проститься
Душе, поломанной в бою…
И плачут славившие прежде
В моей груди колокола,
Что облетели все надежды,
Что прахом молодость прошла!..
Пророчествам и грозам внемля,
Я только песнями живу, –
Рву над главою звезд траву,
А под ногой целую землю…
* * *
И опять я лучусь за грозою
И целую во ржи васильки.
Из долин предрассветной порою
Поплыли голубые дымки…
А потом и дымки потонули,
Потерялись за мною пути…
Свой простор мне поля развернули,
И меня в васильках не найти.
СТИХОТВОРЕНИЯ РАЗНЫХ ЛЕТ
Русь
В подвигах ратных, в снах предзакатных
Алому стягу молюсь.
Из пущ неразгаданных, болот необъятных
Чудится Русь.
Красные станы в лесные поляны
Смертью впились.
В тереме тёмно. Тени неровно
В башне сошлись.
Пули задорно сквозь стёкла проворно
В дали неслись.
Где-то у башни на взрыхленной пашне
Вождь умирал.
Юный, бесстрашный, о правде вчерашней
Он не мечтал.
Алые стяги седые варяги
Силились взять.
Змеи-ограды, кручи, овраги
Им не попрать.
Ночи просторы, высокие горы
В плясках огней.
Вещие взоры сквозь лунные сторы
Неба синей.
Светятся латы – будет расплата.
Час недалёк.
Заступ. Лопата. Родимого брата
Спрячет песок.
Русь горемычная, правда обычная
Сгинет в пыли.
Новая, зычная, совсем непривычная
Встанет с земли.
Тулупик посконный и брак свой законный
Забросишь во тьму.
Старец нескромный, летами преклонный,
Разрушит тюрьму.
Псалмами напевными, огнями нетленными
Наполнишься вся.
Душой заветною, правдой секретною
Зажжёшь и меня.
30. 12. 1920
* * *
Запламенели солнцем клёны,
Метая золотые копья.
Жизнь улыбнулась исподлобья:
Запламенели солнцем клёны!
А я, счастливый и влюблённый,
Гляжу в неукротимом вопле, –
Как, пламенея солнцем, клёны
Шлют листьев золотые копья.
Сонет-акростих, посвящённый С. Клычкову6
«Ы-ы» совиное уже в ночи встречает
Чертей и ведьм; на ветках их качает,
Как будто бы морочит дураков!
Оттуда вещий голос отвечает:
Весной освободится от оков
Узывный песенник – Сергей Клычков.
Сер. 1920-х гг.
История дурака
Ты страшен. В пику всем Европам…
Став людоедом, эфиопом, –
На царство впёр ты сгоряча
Над палачами палача.
Глупцы с тобой «ура» орали,
Чекисты с русских скальпы драли,
Из скальпов завели «экспорт» –
Того не разберёт сам чёрт!
В кровавом раже идиотском
Ты куролесил с Лейбой Троцким,
А сколько этот шкур дерёт –
Сам чёрт того не разберёт!
Но все же толковал ты с жаром:
«При Лейбе буду… лейб-гусаром!»
Увы! – Остался ни при чём:
«Ильич» разбит параличом,
А Лейба вылетел «в отставку»!
С чекистами устроив давку
И сто очков вперед им дав,
Кавказский вынырнул удав –
Наркомубийца Джугашвили!
При нем волками все завыли:
Танцуют смертное «танго» –
Не разберёт сам чёрт того!
Хотя удав и с кличкой «Сталин» –
Всё проплясали, просвистали!..
Дурак, не затевай затей:
Пляши, и никаких чертей!
Рабы, своими мы руками
С убийцами и дураками
Россию вколотили в гроб.
Ты жив, – так торжествуй, холоп!
Быть может, ты, дурак, издохнешь,
Протянешь ноги и не охнешь:
Потомству ж – дикому дерьму –
Конца не будет твоему:
Исчезнет всё, померкнут славы,
Но будут дьяволы-удавы
И ты, дурак из дураков,
Жить до скончания веков.
Убийством будешь ты гордиться,
Твой род удавий расплодится, –
Вселенную перехлестнёт;
И будет тьма, и будет гнёт!
Кого винить в провале этом!
Как бездну препоясать светом,
Освободиться от оков?
Тьма – это души дураков!..
Декабрь, 1925
В застенке (Памяти А. Г.7)
Ты был прикован к приполярной глыбе,
Как Прометей, растоптанный в снегах,
Рванулся ты за грань и встретил гибель,
И рвал твоё живое сердце ад.
За то, что в сердце поднял ты, как знамя,
Божественный огонь – родной язык,
За то, что и в застенке это пламя
Пылало под придушенный твой крик!
От света, замурованный дневного,
В когтях железных погибая сам,
Ты сознавал, что племени родного
Нельзя отдать на растерзанье псам.
И ты к себе на помощь звал светила,
Чтоб звёздами душителей убить,
Чтобы в России дьявольская сила
Мужицкую не доконала выть.
Всё кончено! Мучитель, мозг твой выпив,
Пораздробив, твои суставы все,
Тебя в зубчатом скрежете и скрипе
Живого разорвал на колесе!
И он, подъяв раздвоенное жало,
Как знамя, над душою бытия,
Посеял смерть. Ему рукоплескала
Продажных душ продажная семья.
Но за пределом бытия к Мессии –
К Душе Души взывал ты ночь и день,
И стала по растерзанной России
Бродить твоя растерзанная тень, –
И жизни устремились листопадом
К иной черте, завидя твой венец;
И вот уже дрожит твердыня ада
И приближается его конец!
Нет, не напрасно ты огонь свой плавил,
Поэт-великомученик! Твою
В застенке замурованную славу
Потомки воскресят в родном краю.
И пусть светильник твой погас над спудом,
Пусть вытравлена память о тебе, –
Исчезнет тьма, и в восхищенье будут
Века твоей завидовать судьбе.
А мы, на ком лежат проклятья латы,
Себя сподобим твоему огню.
И, этим неземным огнём крылатым, –
Навстречу устремимся Звездодню!
1926 г.
ОТ СОСТАВИТЕЛЯ
Настоящая подборка стихотворений П. И. Карпова – на данном этапе самое полное собрание его лирики. Её составляют два стихотворных сборника П. И. Карпова «Русский ковчег» и «Звездь» (оба 1922 г.), а также стихи разных лет вне сборников.
В основу подборки легли различные немногочисленные книжные публикации стихотворений П. И. Карпова и источники из сети Интернет.
Так, сборник стихотворений «Русский ковчег» воспроизводится по: Карпов П. Пламень, роман; Русский ковчег, книга стихотворений; Из глубины, отрывки воспоминаний. – М., 1991 (серия «Забытая книга»). Сборник стихотворений «Звездь» собирался по фрагментам и не претендует на полноту и авторский порядок расположения стихов. Его источники: Карпов П. Собрание сочинений в двух томах. – Курск, 2011 (т. II); http://romov.livejournal.com/455557.html Так же дело обстоит и с разделом «Стихотворения разных лет», за исключением того, что здесь в качестве первоисточников задействованы другие разрозненные интернет-ресурсы, адресов которых составитель не помнит. В частности, из них позаимствована более полная версия стихотворения «История дурака», не вошедшая ни в одну из книжных публикаций.
1 Ивнев Р. (1891 – 1981) – русский поэт, в те годы имажинист (здесь и далее прим. сост.).
2 Кусиков А. Б. (1896 – 1977) – русский поэт-имажинист.
3 Ганин А. А. (1893 – 1925) – русский новокрестьянский поэт и прозаик.
4 Григорьев С. Т. (1875 – 1953) – российский писатель, автор исторических, приключенческих и фантастических произведений для детей и юношества.
5 Люлиля-княжна – вероятно, некий сквозной образ в лирике П. Карпова, требующий отдельного рассмотрения.
6 Клычков С. А. (1889 – 1937) – русский новокрестьянский поэт и прозаик.
7 Имеется в виду поэт А. А. Ганин, расстрелянный в 1925 г. по делу т. н. «Ордена русских фашистов».