Будь умным!


У вас вопросы?
У нас ответы:) SamZan.net

464 е- ил Серия Учебник нового века ISBN 5 272 00237 7

Работа добавлена на сайт samzan.net: 2016-06-20

Поможем написать учебную работу

Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.

Предоплата всего

от 25%

Подписываем

договор

Выберите тип работы:

Скидка 25% при заказе до 19.5.2024

Ильин Евгений Павлович

ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНАЯ ПСИХОФИЗИОЛОГИЯ

Издание 2 е, дополненное и переработанное

Серия ^Учебникнового eeKas>

и.'

Главный редактор

Заведующий психологической редакцией

Зам. зав. психологической редакцией

Ведущий редактор

Редактор

Корректор

Художник обложки

Иллюстрации

Оригинал макет подготовила

В. Усманов А.Зайцев Н. Мигаловская А. Борин Д. Атланов М. Рошаль Н. Биржаков

Н. Резников Н. Бычкова

ББК 88.3я7 УДК 612.821(075)

Ильин Е. П.

Дифференциальная психофизиология.   СПб.: Питер, 2001.   464 е.: ил.   (Серия «Учебник

нового века»)

ISBN 5 272 00237 7

. Ильин, 2000

ательский дом «Питер», 2001

а защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письмен

решения владельцев авторских прав.

5 272 00237 7

ЗАО «Питер Бук». 196105,Санкт Петербург,ул. Благодатная,67.

Лицензия ИД № 01940 от 05.06.00.

Налоговая льгота   .общероссийский классификатор продукции ОК 005 93, том 2; 95 300   книги и брошюры.

Подписанокпечати 18.06.01.Формат70х 100 У,5.Усл.п.л.34,83.Доп.тираж5000экз.Заказ 133

. . • Отпедатано1:гдтовыхдиап()зитивоввОАО<Санкт ПетербургскаятипографияМЬ6»

' 1931<14,Санкт Петербург,ул. Моисеенко, 10.

Часть I. Способности и одаренность 13

Глава 1. Два подхода к рассмотрению способностей 15

Глава 2. Способности и одаренность ; 33

Часть П. Темперамент и типологические особенности проявления

свойств нервной системы 57

Глава 3. Учение о темпераменте 60

Глава 4. Общие представления о свойствах нервной системы

и типологических особенностях их проявления 102

Глава 5. Характеристика отдельных свойств нервной системы 115

Глава 6. Методические вопросы изучения свойств нервной системы 135

Часть III. Особенности личности и деятельности

как дифференциально психофизиологическая проблема 145

Глава 7. Особенности личности и свойств нервной системы 147

Глава 8. Стили деятельности и руководства 168

Часть IV. Дифференциальная психофизиология

профессиональной, учебной и спортивной деятельности 185

Глава 9. Успешность профессиональной деятельности и свойства

нервной системы и темперамента 187

Глава 10. Дифференциально психофизиологические аспекты учебной

деятельности 212

Глава 11. Дифференциально психофизиологические аспекты

спортивной деятельности 236

Глава 12. Методология изучения связи эффективности деятельности

и поведения с типологическими особенностями проявления

свойств нервной системы 247

Часть V. Функциональная асимметрия как проблема

дифференциальной психофизиологии 263

Глава 13. Право  и леворукость и теория ведущего (доминантного)

полушария 265

Глава 14. Значение право и леворукости 279

Глава 15. Онтогенетические аспекты право  и леворукости 289

Глава 16. Центрально нервные механизмы

функциональной асимметрии рук 303

Глава 17. Диагностика право леворукости 313

ПРИЛОЖЕНИЕ 325
ОГЛАВЛЕНИЕ

Предисловие

Часть I. Способности и одаренность 13

Глава 1. Два подхода к рассмотрению способностей 15

1.1. Краткий исторический обзор изучения проблемы

способностей 15

1.2. Личностно деятельностный подход к рассмотрению

способностей 18

1.3. Функционально генетический подход к рассмотрению

способностей 26

Глава 2. Способности и одаренность 33

2.1. Одаренность 33

2.2. Об «общих» и «специальных» способностях

и одаренности 37

2.3. Связь способностей и одаренности со склонностью

к определенному виду деятельности 40

2.4. Роль деятельности в проявлении и развитии

способностей и одаренности 44

2.5. О соотношении понятий «способности» и «качества» 45

2.6. Компенсация способностей и компенсаторные отношения 48

2.7. Измеряемы ли способность и одаренность? 52

Часть П. Темперамент и типологические особенности проявления

свойств нервной системы 57

Глава 3. Учение о темпераменте 60

3.1. Возникновение учения о темпераменте.

Гуморальные теории типов темперамента 60

3.2. Формальные теории видов темперамента.

Описание типов темперамента И. Кантом 64

3.3. Энергетические теории темперамента. Новый подход

В. Вундта 65

3.4. Конституциональные теории темперамента 66

3.5. Генетическая теория типов темперамента К. Конрада 73

3.6. Представления И. П. Павлова и его учеников

о типах темперамента 76

3.7. Психологические (факторные) теории темперамента 81

3.8. Подход к изучению темперамента

в пермской психофизиологической школе В. С. Мерлина 92

3.9. Отказ от изучения типов темперамента

в психофизиологической школе Б. М. Теплова 94

3.10. Соотношение темперамента и характера 96

3.11. Специальные типы высшей нервной деятельности

по И. П. Павлову 98

Глава 4. Общие представления о свойствах нервной системы

и типологических особенностях их проявления 102

4.1. Соотношение понятий «свойство нервной системы»

и «типологические особенности проявления свойств

нервной системы» 102

4.2. Характеристики типологических особенностей

проявления свойств нервной системы 105

4.3. Структура и классификация свойств нервной системы 108

4.4. Парциальные и общие свойства нервной системы 111

Глава 5. Характеристика отдельных свойств нервной системы 115

5.1. Сила нервной системы 115

5.2. Подвижность—инертность и лабильность

нервных процессов 120

5.3. Баланс нервных процессов 124

5.4. Возрастно половые особенности проявления

свойств нервной системы 129

Глава 6. Методические вопросы изучения свойств нервной системы 135

6.1. «Произвольные» и «непроизвольные» методики

изучения свойств нервной системы 135

6.2. О методах наблюдения и опроса при изучении

свойств нервной системы 137

6.3. Пути повышения надежности диагностики

типологических особенностей проявления

свойств нервной системы 140

Часть III. Особенности личности и деятельности

как дифференциально психофизиологическая проблема 145

Глава 7. Особенности личности и свойства нервной системы 147

7.1. Связь способностей с типологическими особенностями

проявления свойств нервной системы. Познавательные

способности и типологические особенности 147

7.2. Волевые качества и свойства нервной системы 152

7.3. Устойчивость к неблагоприятным состояниям

и типологические особенности 154

7.4. Регуляция состояний субъектов

с разными типологическими особенностями 158

7.5. Связь свойств темперамента и личности со свойствами

нервной системы 159

Глава 8. Стили деятельности и руководства 168

8.1. Стили деятельности. Понятие о стиле деятельности 168

8.2. Стили руководства 175
Часть IV. Дифференциальная психофизиология

профессиональной, учебной и спортивной деятельности 185

Глава 9. Успешность профессиональной деятельности и свойства

нервной системы и темперамента 187

9.1. Дифференциально психофизиологические

аспекты становления профессионала 187

9.2. Монотонная деятельность и типологические

особенности 193

9.3. Деятельность в экстремальных ситуациях

и типологические особенности 196

9.4. Операциональная напряженность

и типологические особенности 199

9.5. Деятельность, требующая концентрации и устойчивости

внимания, и типологические особенности 200

9.6. Стили производственной деятельности 202

9.7. Успешность интеллектуальной профессиональной

деятельности и типологические особенности 205

9.8. Эффективность групповой деятельности

и типологические особенности 207

9.9. Типологические особенности и эффективность

артистической деятельности 208

Глава 10. Дифференциально психофизиологические аспекты учебной

деятельности 212

10.1. Типологические особенности и успешность выполнения

различных умственных действий 212

10.2. Типологические особенности и учебная успеваемость 216

10.3. Когнитивные стили 217

10.4. Типологические особенности и стили

учебной деятельности ! 220

10.5. Учет типологических особенностей при использовании

педагогами различных приемов и методов обучения

и воспитания 224

10.6. Стили педагогической деятельности 226

10.7. Стили общения и руководства 5П1ителей с учащимися 232

Глава 11. Дифференциально психофизиологические аспекты

спортивной деятельности 236

11.1. Выраженность типологических особенностей свойств

нервной системы у представителей разных

видов спорта 236

11.2. Стили спортивной деятельности 237

11.3. Оптимальность условий деятельности

для спортсменов с разными типологическими

особенностями 242

11.4. Эффективность обучения и тренировки

лиц с различными типологическими особенностями 244

Глава 12. Методология изучения связи эффективности деятельности

и поведения с типологическими особенностями проявления

свойств нервной системы 247

12.1. Отказ от деления типологических особенностей

проявления свойств нервной системы на «хорошие»

и «плохие» 247

12.2. Выявление типологических комплексов 250

12.3. Адекватность понимания связей свойств нервной системы

с эффективностью деятельности и поведением 252

12.4. Типы статистических связей свойств нервной системы

с эффективностью деятельности и прогноз 255

12.5. Учет этапа овладения профессиональным мастерством 258

12.6. Использование системного подхода

при изучении связи типологических особенностей

с эффективностью деятельности 258

12.7. Принципы прогнозирования эффективности

деятельности по типологическим особенностям 261

Часть V. Функциональная асимметрия как проблема

дифференциальной психофизиологии  .263

Глава 13. Право  и леворукость и теория ведущего (доминантного)

полушария 265

13.1. Возникновение теории доминантного полушария 265

13.2. Функциональная асимметрия ног 266

13.3. Асимметрия зрения, слуха и вестибулярного аппарата 270

13.4. Доминантность полушария и психические функции 273

Глава 14. Значение право и леворукости 279

14.1. Негативный взгляд на функциональную

асимметрию рук 279

14.2. Функциональная асимметрия как принцип

профессирующего развития 283

14.3. Исторические корни появления праворукости 286

Глава 15. Онтогенетические аспекты право и леворукости 289

15. 1. Генезис право леворукости 289

15.2. Время появления предпочтения руки

в раннем детстве 293

15.3. Возраст и степень выраженности асимметрии

по психомоторным качествам 296

15.4. Обоснование врожденности леворукости 299

15.5. Влияние профессиональной и спортивной деятельности

на величину асимметрии 300

Глава 16. Центрально нервные механизмы

функциональной асимметрии рук 303

16.1. Право леворукость как функция произвольного

механизма управления 303
Оглавление

16.2. Доминанта как механизм проявления

функциональной асимметрии рук 306

16.3. Связь функциональной асимметрии рук со второй

сигнальной системой (речевыми функциями

и умственным развитием) 308

16.4. Праксия и доминантность полушарий 311

Глава 17. Диагностика право леворукости 313

17.1. Выявление право леворукости по предпочтению

одной из рук в предметных действиях 313

17.2. Выявление право леворукости по развитию

на обеих руках двигательных качеств 316

17.3. Выявление право леворукости

по точностным характеристикам (проприорецепции) 318

17.4. Выявление право леворукости

по антропометрическим показателям 322

17.5. Выявление право леворукости по интенсивности

вегетативных реакций на обеих сторонах тела 323

1РИЛОЖЕНИЕ 325

1. Методики выявления типов темперамента и его свойств 327

Опросник формально динамических свойств

индивидуальности (ОФДСИ) В. М. Русалова 327

Методика «Определение преобладающего

типа темперамента» 337

Тест опросник Г. Айзенка для диагностики свойств

и типа темперамента (EPQ, форма А) 339

Опросник Г. Айзенка (подростковый) 342

Опросник «Исследование психологической

структуры темперамента» Б. Н. Смирнова 344

Методика «Свойства и формула темперамента» 346

Опросник X. Смишека «Диагностика типов акцентуации

черт характера и темперамента по К. Леонгарду» 349

Интерпретация типов акцентуации по Е. М. Вайнер 352

2. Методики изучения соотношения первой

и второй сигнальных систем 353

Опросник для выявления соотношения

двух сигнальных систем Б. Кадырова 353

Методика выявления соотношения сигнальных систем

Е. А. Климова 360

3. Методики изучения типологических особенностей

проявления свойств нервной системы 361

3.1. Методики изучения силы нервной системы 361

Методика «наклон кривой» 361

Методика «критическая частота

мелькающего фосфена» (КЧФ) 365

Оглавление

Рефлексометрический вариант методики

«угашение с подкреплением» 366

Методика «теппинг тест» (Е. П. Ильин, 1972) 368

3.2. Методики изучения подвижности нервных процессов 373

Методика Н. С. Лейтеса (1956) 373

Рефлексометрическая методика

К.М.Гуревича(1963) 374

Кинематометрическая методика

(Е.П.Ильин, 1972) 375

Методика измерения лабильности по критической

частоте световых мельканий (КЧСМ) 381

3.3. Методики изучения баланса нервных процессов 382

Кинематометрическая методика изучения

«внешнего» баланса (Е. П. Ильин, 1972) 382

Кинематометрическая методика изучения

«внутреннего» баланса (Е. П. Ильин, 1972) 387

4. Методики выявления стилей руководства и общения 393

Методика «Самооценка стиля управления» 393

Методика «Стиль руководства» А. Л. Журавлева 394

Методика «Склонность к определенному

стилю руководства» (Е. П. Ильин) 400

Методика оценки уровня демократизации управления

по стилевым характеристикам 403

Методика «Дипломатичный и авторитарный стили

поведения на деловом совещании» 404

Методика «Стиль управления» 406

5. Методики определения право  или леворукости 410

Дополнительная литература 411

Алфавитный указатель 448
ПРЕДИСЛОВИЕ

Дифференциальная психофизиология — это научная дисциплина, находящаяся на

стыке дифференциальной психологии и психофизиологии. Дифференциальная пси

хология (термин введен немецким психологом В. Штерном в 1900 году) изучает ин

дивидуальные (присущие индивидуальности) и типические (присущие группе лю

дей, объединенных по какому то характерному для них признаку) различия между

людьми. Психофизиология изучает нервные механизмы психической деятельности.

Следовательно, дифференциальная психофизиология (термин введен В. Д. Небыли

цыным в 1963 году) изучает зависимость индивидуальных психологических особенно

стей человека, проявляемых в поведении, деятельности, общении от индивидуально

типических различий в деятельности регуляторных систем (мозга, эндокринной систе

мы и др.).

В учебнике излагаются основные сведения из области дифференциальной психо

физиологии и смежных с нею психофизиологии и дифференциа^1ьной психологии.

Фундаментальной для этих наук является проблема способностей и одаренности,

поэтому в учебнике ей уделено первостепенное внимание. Обсуждение этой пробле

мы невозможно без рассмотрения вопроса о роли в проявлении и развитии способно

стей и одаренности социальных условий и врожденных задатков. В качестве послед

них выступают типологические особенности свойств нервной системы и темперамен

та, отражающие индивидуально типические различия в деятельности регуляторных

систем (мозга, эндокринной системы). Эти различия проявляются в особенностях

протекания центрально нервных процессов (интенсивности, быстроте возникнове

ния и исчезновения, соотношении величины возбуждения с величиной торможения),

которые, с легкой руки И. П. Павлова, стали называться свойствами нервной систе

мы. Определенное сочетание типологических особенностей этих свойств, как считал

И. П. Павлов, обусловливает проявление у животных и человека того или иного типа

высшей нервной деятельности (темперамента). Поэтому в учебнике достаточно под

робно изложено современное состояние изучения этих вопросов. Приводятся много

численные примеры проявления свойств нервной системы и темперамента в поведе

нии и деятельности человека, обсуждаются вопросы оптимизации деятельности с

учетом этих свойств, прилагаются методики их изучения. Задачей автора являлось

показать, что изучение этой дисциплины и.меет практическую пользу, которая может

найти выражение в индивидуальном подходе к человеку в процессе выполнения им

учебной и профессиональной деятельности, в процессе общения, коррекции поведе

ния индивидума.

Проблемы дифференциальной психофизиологии не сводятся только к изучению

темперамента и свойств нервной системы. Они касаются любых различий людей, свя

занных с природными биологическими факторами. Значит, предметом изучения этой

научной дисциплины является и функциональная асимметрия (например, разделе

ние людей на правшей, левшей и амбидекстров) в связи с тем, что латерализация

функций в двух полушариях головного мозга имеет генетическую и врожденную ос

нову. Сказанное объясняет, почему один из разделов учебника посвящен функцио

нальной асимметрии человека и наиболее яркому и загадочному ее феномену — пра

во  и леворукости человека. Этот вопрос, как правило, не обсуждается в рамках ни

общей, ни дифференциальной психологии и психофизиологии. Между тем он тоже

имеет практическое значение, в частности — в понимании того, что есть гармониче*

ское развитие человека и какими путями следует его обеспечивать.

Рассмотрение проблемы функциональной асимметрии в рамках дифференциаль

ной психофизиологии обусловлено еще и тем, что межполушарная асимметрия свя

зана не только с проявлением способностей человека, но и с особенностями его эмо

циональной сферы, когнитивными стилями. Не случайно эта проблема начинает при

влекать внимание не только физиологов и клиницистов, но и специалистов по

дифференциальной психофизиологии (В. В. Суворова, 1975).

В круг проблем дифференциальной психофизиологии должны входить и возра

стно половые различия между людьми. Однако изучение этих вопросов привело к

выделению самостоятельных направлений психологии, вышедших за рамки диф

ференциальной психологии и психофизиологии (психологии развития, возрастной

психологии, гендерной психологии), которые требуют написания самостоятельных

учебников.

Помимо чисто теоретического значения (соотношение биологического и социаль

ного в развитии человека), знание проблем дифференциальной психофизиологии

имеет и большое практическое значение, так как на ее основе осуществляется (или

должен осуществляться) отбор людей в различные виды профессиональной и спортив

ной деятельности, подбирается оптимальная для данного субъекта методика обуче

ния и тренировки, стиль деятельности.

Содержание данного учебника построено следующим образом.

В первой части обсуждаются общие для фундаментальной психологии и диффе

ренциальной психофизиологии вопросы: способности и одаренность.

Во второй части рассматриваются как теоретические, так и методические вопросы

изучения темперамента и свойств нервной системы. В этом разделе значительное место

отведено раскрытию физиологической сущности типологических особенностей про

явления свойств нервной системы.

В третьей части рассмотрены эффективность и особенности деятельности, обуслов

ленные свойствами нервной системы и темперамента. В частности, речь идет о сти

лях деятельности и руководства, об обусловленности свойств личности, темперамен

та и волевых качеств типологическими особенностями свойств нервной системы.

В четвертой части рассматривается влияние типологических особенностей на

эффективность профессиональной (производственной), учебной, педагогической и

спортивной деятельности. Заканчивается этот раздел обсуждением методологии

(принципов) изучения связи свойств нервной системы с эффективностью деятель

ности и прогнозирования эффективности деятельности и особенностей поведения того

или иного человека с учетом типологических особенностей.

Пятая часть посвящена обсуждению проблемы функциональной асимметрии, и в

частности — делению людей на право  и леворуких. Рассматривается роль функцио

нальной асимметрии в развитии человека, ее происхождение, методы диагностики.

В начале каждой главы имеется краткое введение, в котором раскрывается содер

жание данной главы, а в конце глав — контрольные вопросы для проверки усвоенно

го материала. Последние составлены по большей части таким образом, чтобы студент
не мог получить на них прямого ответа из текста главы, а попытался сформулировать

его путем размышления, сопоставления фактов.

В конце каждой части дается список основной литературы, а в конце учебника —

дополнительная литература в соответствии с имеющимися в каждой главе ссылками

на конкретные исследования. Она может быть полезна тем, кто захочет заняться бо

лее углубленным изучением вопросов дифференциальной психофизиологии.

В приложении приведены некоторые экспресс методики изучения CBOJICTB темпе

рамента и нервной системы, стилей деятельности, руководства и общения.

Следует подчеркнуть, что этот учебник предназначен для студентов старших кур

сов, уже знакомых с основами психологии, физиологии нервной системы и психофи

зиологии. Поэтому чтение его для неподготовленного читателя может оказаться в

ряде мест довольно трудным занятием. Но и для подготовленных студентов чтение

учебника не будет легкой прогулкой, так как я старался показать проблемы диффе

ренциальной психофизиологии не в виде аксиоматичных положений, легко и бездумно

усваиваемых студентами за счет наличия хорошей памяти, а во всей сложности, что

бы побудить читающего к раздумьям, к активной мыслительной деятельности и, в

конце концов, к выработке собственного взгляда на проблему. Большое число ссылок

на литературные источники обусловлено моим желанием придать высказываемым в

учебнике положениям научную обоснованность, документальность. Монографич

ность в написании некоторых разделов учебника, надеюсь, не испугает студентов. Ведь

к семинарским занятиям они готовятся не только по учебникам, но и по монографи

ям. Поэтому им нужно развивать навыки и такого чтения.

Я надеюсь, что учебник окажется полезным для практических психологов, а так

же для преподавателей психологии в вузах и будет способствовать ликвидации суще

ствующего разрыва между физиологическими и психологическими знаниями, полу

чаемыми студентами психологами. С другой стороны, он может оказаться интерес

ным и для студентов биологических факультетов, специализирующихся на изучении

физиологии человека, помогая им познать психологические проявления физиологи

ческих процессов. Учебник может принести пользу и будущим педагогам в плане по

знания ими природных основ способностей и поведения учащихся, индивидуального

подхода к ним в процессе обучения и воспитания.

СПОСОБНОСТИи ОДАРЕННОСТЬ

• Два подхода к рассмотрению способностей

• Способности и одаренность
Различия людей по максимальным достижениям традиционно связываются в пси

хологии с изучением способностей и одаренности. Эта проблема волнует умы ученых

с давних времен. И в зависимости от господствовавших в обществе представлений о

природе человека, к проблеме способностей и одаренности в разное время относи

лись по разному. Достаточно вспомнить распространенные сравнительно недавно

среди педагогов утверждения, что нет плохих учеников, а есть плохие учителя, что

ребенок — это глина, из которой педагог может вылепить все что ему нужно, что все

люди одинаково способны, и прочее, и прочее. Игнорирование врожденных особен

ностей человека часто заводило педагогов в тупик: ученик никак не хотел развивать

ся и воспитываться в намечаемом направлении. Встречались политические и идеоло

гические спекуляции, когда со страниц партийной печати критиковалось мнение об

обусловленности способностей и одаренности врожденными механизмами, а ученые,

придерживавшиеся этой точки зрения, объявлялись биологизаторами. При этом иде

ологи закрывали глаза на тот факт, что в сфере искусства врожденность одаренности

и способностей ни у кого сомнений не вызывала, а утверждения типа «Это Божий

дар» не вызывали желания причислить к биологизаторам и музыкальных педагогов,

и педагогов художников. Эта двойственность проявилась даже у известного генети

ка Н. П. Дубинина, который считал, что «простые» способности (двигательные, пер

цептивные и т. п.) являются врожденными, а «сложные» (умственные)   приобре

тенными. Во многом все это связано с тем, что сами способности толкуются разными

учеными неоднозначно. И это общая беда всей психологии, в которой существует

большая неопределенность многих используемых понятий.

Глава 1

ДВА ПОДХОДА

К РАССМОТРЕНИЮ СПОСОБНОСТЕЙ

в этой главе речь пойдет о способностях, по поводу происхожде

ния которых ведется много споров. Читатель узнает, что думали по поводу способно

стей ученые в разное время; в чем разница между пониманием способностей в обш,ей

психологии и психофизиологии; какие трудности встречаются на пути тех, кто счи

тает, что способности формируются в деятельности, а врожденными являются толь

ко их задатки; нужно ли бояться того факта, что истинные способности являются

врожденными; делает ли человека такое признание бессильным против природы.

1.1. КРАТКИЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ОБЗОР

ИЗУЧЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ СПОСОБНОСТЕЙ

Способности являются феноменом, изучаемым дифференциаль

ной психофизиологией. Но и до возникновения этой дисциплины с давних пор ве

дутся споры о генезисе способностей.

Как отмечает К. К. Платонов, «преемственная линия развития учения о способно

стях как индивидуально психических явлениях начинается с глубокой древности»

(1972, с. 7). Понятие о способностях в науку ввел Платон (428 348 гг. до н. э.). Он

говорил, что «не все люди равно способны к одним и тем же обязанностям; потому

что люди, по своим способностям, весьма различны: одни рождены для управления,

другие — для вспомоществования, а иные — для земледелия и ремесленничества»

(1863, с. 143). Именно от Платона идет представление о врожденном неравенстве

людей по способностям, он говорил, что человеческая природа не может одновремен

но хорошо делать два искусства или две науки.

Существенным этапом в развитии учения о способностях была книга испанского

врача Хуана Уарте'«Исследование способностей к наукам» (1575), которая, несмо

тря на то что была запрещена Ватиканом и инквизицией, переведена на все европей

ские языки. X. Уарте тоже говорил о врожденности дарований, в связи с чем он писал:

«...пусть плотник не занимается земледелием, а ткач   архитектурой; пусть юрист не

занимается лечением, а медик адвокатским делом; но пусть каждый занимается толь

ко тем искусством, к которому он имеет природный дар, и откажется от всех осталь

.ных...»(1960, с. 19).
Английский философ материалист Фрэнсис Бэкон, признавая природную одарен

ность («Природа в человеке часто бывает сокрыта, иногда подавлена, но редко ис

треблена... Счастливы те, чья природа находится в согласии с их занятиями» [Ф. Бэ

кон, 1954, с. 118 119]), Б то же время считал, что врожденные дарования подобны

растениям и нуждаются в выращивании с помощью занятий наукой. Тем самым он

признавал роль воспитания в развитии и «исправлении» способностей.

Томас Гоббс (XVI век) делил способности на физические и умственные и считал,

что природа в отношении этих способностей создала людей равными. Резко критико

вал идею о врожденности способностей и другой английский философ Джон Локк.

Так с переменным успехом и боролись два философских направления в понимании

природы способностей (способности — спонтанная, врожденная активность души —

у одних и «воспитание всемогуще» — у других).

Новый этап изучения способностей начинается во второй половине XIX века, когда

появилось психологическое тестирование, а вместе с ним и психология индивиду

альных различий как новое научное направление.

Англичанин Фрэнсис Гальтон, начиная с 1869 года, публикует серию работ (на

пример, книгу «Наследственный гений»), в которых доказывает наследственную пе

редачу способностей от родителей к детям. Он приходит к выводу о необходимости

улучшения британской расы — повышения умственных способностей путем селек

тивного отбора. В 1883 году его идея получает название евгеники. В этом же году Галь

тон публикует еще одну книгу «Исследование способностей человека и их развитие»,

которая считается первым научным трудом по индивидуальным различиям. Однако

для доказательства своих идей Гальтон избрал не очень удачные тесты и показатели

(в основном, сенсорные), поэтому в результате он потерпел неудачу. Несмотря на

это, нашлись и сторонники его точки зрения (Э. Мейман, 1917; И. А. Сикорский, 1918;

Г. Ревеш [G. Revesz, 1952]).

Более адекватные тесты для изучения уровня развития интеллекта предложил в

начале XX века французский ученый Альфред Бине (1910). Он и его сотрудники

измеряли уровень развития психических процессов: памяти, внимания, воображе

ния и т. д.

Основываясь на этой батарее тестов, немецкий исследователь Вильям Штерн пред

ложил определять индекс интеллекта — IQ. В своей работе «О психологии индиви

дуальных различий» (1900) он ввел название дифференциальная психология. Штерн

различал два вида одаренности — реактивную и спонтанную. Дети, обладающие ре

активной одаренностью, нуждаются каждый раз в стимуляции извне, и им более при  

суща практическая деятельность, тогда как обладающие спонтанной одаренностью

более склонны к интеллектуальной, теоретической деятельности. Реактивная одарен

ность, по Штерну, стоит ниже спонтанной, теоретической, так как она имеется у жи

вотных, дикарей и маленьких детей; спонтанная же одаренность присуща только чет

ловеку и прито.м на высших ступенях развития. В этом сказывается своеобразное

понимание автором одаренности, которая, с его точки зрения, является «общепсихо

логическим предрасположением», общей способностью психического приспособле

ния к новым задачам и условиям жизни и которая характеризует не межиндивиду

альные различия, а фило  и онтогенетические различия в развитии живых существ.

Существенной (в понимании В. Штерном одаренности) является конвергенция

(схождение, сближение) внутреннего фактора   задатков — с внешним фактором —

обучением и средой. Задатки он понимал как «еще точно не очерченную возможность»

деятельности, с широким простором для развертывания. Под влиянием возрастного

развития и внешних условий задаток превращается в свойство, которое является ре

зультатом взаимодействия внешних и внутренних условий.

Другой немецкий психолог и педагог Эрнст Мейман (1917) считал, что внешние

условия лишь усиливают или ослабляют развитие наследственных задатков.

В эти же годы английский психолог Ч. Спирмен (С. Spearman, 1904) применил

метод корреляции тестовых испытаний с целью выделения «общего фактора одаренно

сти». Однако американский психолог Л. Тэрстон (L. Thurstone, 1938), развив идеи

Спирмена и использовав метод «мультифакторного анализа», расщепил «общий фак

тор» на 9 факторов, а в 1950 х годах эти факторы стали выделять уже десятками.

В нашей стране в 1920 1930 е годы проблема способностей изучалась в основном

в рамках психотехники с использованием методов тестирования. Новый шаг в теоре

тическом осмыслении проблемы способностей и одаренности был сделан в 1930

1940 х годах благодаря работам С. Л. Рубинштейна и Б. М. Теплова.

В настоящее время существуют различные подходы в использовании понятия спо

собностей — общепсихологический и дифференциально психологический. При обще

психологическом подходе в качестве способностей рассматривается любое проявление

возможностей человека (исходная посылка: человек способен, может осуществлять

какую либо деятельность). В центре проблемы оказывается вопрос: как эффектив

нее развивать возможности всех людей, включая знания и умения. Эта точка зрения

имеет давние корни. К. Д. Ушинский, например, считал, что ум есть не что иное, как

хорошо организованная система знаний. Отсюда проблема способностей приобрета

ет психолого педагогическую направленность. С позиций общепсихологического

подхода все люди способные, все всё могут. При индивидуальнпгпгиу^^ттчос

(дифференцированном) подходе, наоборот, подчеркиваютс5

ми по способностям. При этом Б. М. Теплов, будучи сторон
1!5  часть I. и ила^лгпнисго

не включал в способности знания и умения. И для этого действительно есть веские

основания, которые можно видеть в биографиях многих талантливых людей.

Так, И. Репин и В. Суриков стали проявлять спрособности к рисованию в возрас

те трех четырех лет — до того, как их стали обучать рисованию. Й. Гайдн стал само

стоятельно заниматься музыкой в этом же возрасте тайком от родителей. Великий

изобретатель самоучка Эдисон построил в Нью Йорке электростанцию, опираясь в

основном не на систему знаний, а на интуицию, применяя метод проб и ошибок. Он

не знал даже элементарных законов электротехники. Сообразительность, способность

к умственным преобразованиям и творчеству (креативность) — вот что присуще спо

собным людям.

Отмеченное различие подходов нашло отражение в ряде семинаров, посвящен

ных проблеме способностей и прошедших в Москве в середине 1980 х годов. Многим

конфликт между сторонниками различных подходов показался надуманным. В дей

ствительности же при общепсихологическом подходе теряется специфика понятия

«способности», его использование становится не обязательным (можно сказать: воз

можность, качество, даже умение), а сама проблема «размывается», заменяется пси

холого педагогическим аспектом обучения и развития человека.

В связи с этим рассмотрение способностей как специфического психологического

(вернее даже — психофизиологического) феномена целесообразно осуществлять с

позиций дифференциальной психологии и психофизиологии.

1.2. ЛИЧНОСТНО ДЕЯТЕЛЬНОСТНЫЙ ПОДХОД

К РАССМОТРЕНИЮ СПОСОБНОСТЕЙ

Понятие «способности» было введено древнегреческим филосо

фом Платоном в IV веке до нашей эры. Однако раскрытие своего научного содержа

ния получило значительно позже. Подробное изложение истории изучения вопроса о

способностях можно найти в книге К. К. Платонова (1972). Здесь же будут рассмот

рены только современные подходы к изучению этой проблемы, одним из которых

является тесная привязка способностей к теории деятельности и личности. Теория

деятельности объясняет возникновение способностей, а теория личности — место спо

собностей в структуре личности.

В соответствии с этим способности определяются как свойства (или совокупность

свойств) личности, влияющие на эффективность деятельности. Эта общая схема оп

ределения способностей воспроизводится уже несколько десятков лет, правда, с не

которыми весьма существенными нюансами, касающимися расшифровки первой по

ловины приведенного определения: какие свойства личности или ее особенности сле

дует включать в способности.

По вопросу о том, что входит в способности, какие свойства и особенности лично

сти можно считать способностями, а какие — нет, существуют два мнения. Одни ав

торы рассматривают в качестве способности какое либо отдельное свойство, другие —

совокупность свойств. В ряде случаев авторы проявляют непоследовательность, пе

реходя с одной позиции на другую, часто даже не замечая этого, что приводит к не

адекватности делаемых выводов.

Точка зрения, что способности представляют собой совокупность свойств лично

сти, характерна для А. Г. Ковалева и К. К. Платонова. Первый под способностями по

нимает ансамбль или синтез свойств человеческой личности, отвечающих требова

ниям деятельности, второй — совокупность (структуру) довольно стойких, хотя и

изменяющихся под влиянием воспитания, индивидуально психологических качеств

личности, структуру личности, актуализирующуюся в определенном виде деятель

ности, степень соответствия данной личности в целом требованиям определенной

деятельности. В. Н. Мясищевым и А. Г. Ковалевым такая постановка вопроса выра

жена весьма отчетливо; авторы считают, что под способностями надо понимать ан

самбль свойств, необходимых для успешной деятельности, включая систему личност

ных отношений, а также эмоциональные и волевые особенности человека (целостно

личностный подход).

Однако целостно личностный подход страдает существенными недостатками. Во

первых, если принять, что человек обладает несколькими ярко выраженными спо

собностями, проявляющимися в разных по характеру видах деятельности, то придет

ся признать, что у него имеется и несколько структур личности. Но как же тогда быть

с пониманием таких характеристик личности, как интегральность и целостность?

Скорее, речь должна идти при рассмотрении способностей не о структуре личности в

целом, а о подструктурах, блоках, которые при выполнении какой либо деятельнос

ти формируются, по П. К. Анохину, в функциональную систему. Тогда появляется

возможность обсуждать вопрос о способностях и одаренности с позиции системного

целостного подхода, как это сделано в работах В. Д. Шадрикова (1982).

Во вторых, рассмотрение проблемы способностей с точки зрения целостно лич

ностного подхода переводит обсуждение вопроса в иную плоскость: рассматривают

ся уже не отдельные способности, а одаренность, талант (Б. М. Тешгов говорил об

одаренности как совокупности способностей).

В третьих, как справедливо отмечает Т. И. Артемьева, «...рассмотрение способно

стей в широком личностном плане, а также попытка определять способность через

личность... переводит саму проблему способностей в область проблем личности... Здесь

кроется известная опасность "растворить" способности в психологии личности, поте

рять собственный предмет исследования». «Конечно, — пишет далее Т. И. Артемье

ва, — понять способности можно только в связи с изучением личности, ее особенно

стей и деятельности. Личность и способности имеют прямую связь, однако это вовсе

не означает, что одно может подменяться другим. Каждое из этих понятий имеет свое

собственное содержание и специфические особенности» (1977, с. 67).

Но и в случае принятия определений, в которых способности понимаются как от

дельные свойства личности, остается много неясного. Главный вопрос, который не

поддается решению, состоит в том, все ли личностные свойства можно считать спо

собностями, и если не все, то какие можно, а какие — нет. Так, В. С. Мерлин относит

к способностям свойства индивида и личности, в том числе отношение личности к

осуществляемой им деятельности и индивидуальный стиль деятельности (очевидно,

на том основании, что и то и другое влияет на эффективность деятельности). А. Г. Ко

валев и В. Н. Мясищев к способностям причисляют личностные отношения, эмоцио

нальные и волевые особенности человека. К. К. Платонов за способности при1п1мает,

в частности, нравственные и правовые отношения личности и в связи с этим говорит

о нравственных и правовых способностях.
Б. М. Теплов, возражая против того, чтобы считать способностью любое свойство

личности, ввел ограничения: способностью можно назвать только такое свойство лич

ности, которое влияет на эффективность деятельности. Между тем резонно замеча

ние К. К. Платонова: а есть ли такие особенности и свойства личности, которые хотя

бы косвенно не влияли на эффективность деятельности?

Подобные возражения высказала и Т. И. Артемьева: «С равным успехом в такого

рода определениях можно слово "способности" заменить, например, словами "харак

тер" или "эмоции". В конечном счете условием успешного выполнения деятельности

является и вся психика человека в целом, и его характер, и те или иные мотивы, и в

значительной степени — эмоции человека» (Там же, с. 71 72).

Неудивительно, что при таком расширительном толковании способностей любое

изменение эффективности деятельности принимается за развитие способностей, а

приобретение обучающимися знаний и умений создает иллюзию легкого развития

способностей у каждого человека. Отсюда практически снимается и проблема отбо

ра: зачем он нужен, если способности легко развиваемы (за счет выработки индиви

дуального стиля, изменения отношения к работе, приобретения знаний и умений)?

Ошибочность такого подхода становится очевидной, если учесть, что приобрете

ние знаний и выработка стиля деятельности находятся в зависимости от выраженно

сти у человека тех или иных способностей. Например, показано, что определенный

стиль спортивной деятельности выбирается, исходя из имеющихся у спортсменов за

датков, способностей и качеств.

Итак, одна из основных трудностей, которая существует при личностно деятель

ностном подходе к способностям, состоит в том, что неясно, где провести ту черту,

которая отделит личностные свойства, могущие быть способностями, от тех личност

ных свойств, которые таковыми быть не могут. Например, В. А. Крутецкий не отно

сит к способностям характерологические черты, активное положительное отноше

ние к деятельности, психические состояния, знания и навыки. Все же и у него трак

товка способностей остается весьма расплывчатой, так как к способностям он относит

эмоционально волевые процессы, направленность личности на познание окружаю

щего мира, а не только психические процессы. Еще одним недостатком личностно

деятельностного подхода к способностям является то, что рассматриваются только

психические свойства и не учитываются физиологические и биохимические, суще

ственно влияющие на эффективность деятельности.

Остановимся теперь на втором основополагающем тезисе сторонников личност

но деятельностного подхода, а именно: на тесной привязке способностей к деятель

ности, т. е. на представлениях о возникновении способностей.

При личностно деятельностном подходе способности рассматриваются как резуль

тат деятельности человека. Еще в 1941 году Б. М. Теплов писал, что способность не

может возникнуть вне соответствующей конкретной деятельности. Через 30 лет с этим

согласился К. К. Платонов: «Вне деятельности их (способностей. — Е. И.) вообще не

существует... в известном смысле способности можно понимать как отражение дея

тельности» (1972, с. 117).

Таким образом, деятельность при личностно деятельностном подходе выступает

как обязательное условие формирования способностей, как процесс их образования.

По этому поводу Т. И. Артемьева пишет, что проблема способностей оказалась орга

нически зависимой от постановки проблемы деятельности. И это не случайно. Прин

цип деятельности был выдвинут в советской психологии как противовес «буржуазной» психологии с ее утверждением наследуемости и врожденности способностей.

При этом невозможность отрицания роли врожденности привела к постановке во

проса о роли деятельности в преобразовании врожденных задатков в способности.

Получается, что сторонники деятельностного подхода занимают единственно пра

вильную позицию, при которой все крайние точки зрения (врожденность либо при

обретаемость способностей) объявляются неверными (в последнее время сходную

позицию занимает и Э. А. Голубева, 1993), а за способности принимается некий сплав

врожденного с приобретенным. Таким путем, полагают приверженцы этой точки зре

ния, преодолевается односторонность биологизаторского подхода и выдвигается ди

алектическое понимание природы способностей, находится удачный синтез социаль

ного и биологического в человеке. Но даже сторонник личностно деятельностного

подхода к способностям К. К. Платонов иронизирует над этим, когда пишет, что эти

ученые, приняв такую точку зрения, надежно застраховались от упреков в «ломбро

зианстве», «расизме» и вообще от солидарности с взглядами буржуазных психоло

гов, абсолютизирующих наследственность способностей. В действительности же это

лишь видимое решение противоречий, суть которых заключена в соотношении меж

ду задатками и способностями.

Под задатками чаще всего понимают анатомо физиологические особенности моз

га (Б. М. Теплов). А. Г. Ковалев и В. Н. Мясищев расшифровывают их следующим

образом: это физиологические и психологические особенности человека, обусловлен

ные, в частности, индивидуальными особенностями строения мозга. «Можно ду
мать, — пишут они, — что особенное значение имеют те поля коры головного мозга,

которые представляют специфические и характерные для человека новообразования.

Можно предположить, что клеточное строение этих полей в затылочной, теменной,

височных долях, их относительное развитие, т. е. богатство клеточными элементами,

их относительный объем, соотношение в них различных клеточных элементов пред

ставляет морфологическую базу как вообще нервно психических вариаций, так и тех

положительных вариантов, которые связаны со способностью и одаренностью»

(1960, т. 2, с. 78). В более поздних работах Б. М. Теплов включил в число определяю

щих способности характеристик типологические особенности проявления свойств

неррной системы (сиЛу—слабость, подвижность—инертность, уравновешенность—не

уравновешенность). К. К. Платонов относит к задаткам и психические процессы, а

А. А. Бодалев — психические функции, что, в принципе, одно и то же. Таким образом,

вопрос, что входит в состав способностей как врожденные компоненты, остается до

конца не решенным.

Однако главное препятствие в понимании сущности способностей состоит не в

составе задатков, а в уяснении того, каким путем задатки превращаются в способно

сти.

В 1940 году Б. М. Теплов писал: «Совсем кратко мы можем сказать: способности —

это задаток в развитии». В дальнейшем, однако, он благоразумно отказался от этой

формулировки, так как получалось, что способности — это развитые врожденные осо

бенности строения и функционирования мозга, а отсюда недалеко и до признания

способностей врожденными, т. е. до смыкания с «буржуазной» психологией. Не слу

чайно уже в 1946 году он критиковал точку зрения о врожденности способностей и

писал в связи с этим: «Врожденными могут быть лишь задатки, т. е. анатомо физио

логические особенности, лежащие в основе развития способностей, сами же способ

ности всегда являются результатом развития, осуществляющегося главным образом

в процессе воспитания и обучения». Далее он писал: «Нельзя понимать дело так, что

способность существует до того, как началась соответствующая деятельность» (1948,

с. 431).

Возникает, однако, вопрос: что же это за загадочный продукт деятельности и раз

вития, который, не сводясь, по Б. М. Теплову, к знаниям и умениям, называется спо

собностью? Четкого ответа на него у Б. М. Теплова нет, и это послужило поводом

для критики его формулы способностей. Так, А. Г. Ковалев и В. Н. Мясищев отмеча

ют, что «ничто» не может развиваться, должно быть «нечто», подлежащее развитию в

процессе деятельности, обучения и воспитания. В формулировках Б. М. Теплова этим

развивающимся нечто являются то задатки, то сами способности. Так, в 1961 году он

пишет, что врожденными могут быть лишь задатки, которые лежат в основе разви

тия способностей. Но если способности не сводятся к задаткам, то что же они из себя

представляют, какова их структура?

у Э. А. Голубевой, которая, хотя и отрицает врожденность

способностей, все же пишет: «Дифференциальная психология в большей мере реша

ет задачу диагностики и использования наличных знаний, умений, навыков на уровне

поведения, что, конечно, необходимо, но недостаточно. В этом случае способности

рассматриваются как состоявшаяся действительность, в то время как они являются

и возможностями, которые на долгие годы, а иногда и навсегда, остаются скрытыми

и для самого человека, и для других» (1993, с. 18). Но если они существуют хотя бы

как возможности, значит, для их возникновения деятельность не нужна. И тогда роль

деятельности сводится к проявлению и развитию способностей.

Точка зрения Б. М. Теплова на приобретаемость способностей подверглась кри

тике, как это ни странно, со стороны К. К. Платонова (вспомним приведенное выше

его высказывание о непременной связи способностей с деятельностью). Он считает,

что положение об отсутствии врожденных способностей не просто ошибочно, а мето

дологически неверно. Оно является, по сути дела, замаскированным и неосознанным

психофизиологическим параллелизмом. Ведь из отрицания врожденности любых

способностей следует, что у новорожденного имеются возможности дальнейшего раз

вития только нейродинамики, а возможности психических явлений (не сами психи

ческие явления, а именно их возможности) возникнут только тогда, когда ребенок,

появившись на свет, попадает в новую для него среду. Это ли не отголосок «теории

двух факторов»? — пишет К. К. Платонов.

Он считает, что Б. М. Теплов напрасно отказался от тезиса, что способности — это

задатки в развитии. По его мнению, надо было просто уточнить, что в задатки входят

и элементарные психические процессы. Однако с этим утверждением К. К. Платоно

ва трудно согласиться. Правильность отказа Б. М. Теплова от этого тезиса состоит не

в том, что способности не могут быть врожденными, а в том, что задатки не могут

выступать в качестве единственного структурного элемента способностей. Известно,

что задатком хорошей памяти является инертность нервных процессов. Подставим

то и другое в формулу Б. М. Теплова. Получится, что хорошая память (как способ

ность) — это инертность нервных процессов в развитии (т. е. еще большая инертность).'

Вряд ли кто нибудь согласится с таким определением и пониманием памяти, и преж

де всего потому, что основой, например, долговременной памяти являются белковые

структуры, которые путем своего преобразования закрепляют в мозгу информацию.

Другое дело, что переход кратковременной памяти в долговременную осуществляет

ся тем легче, чем дольше сохраняются следы в кратковременной памяти, а это зави

сит от инертности нервных процессов. Но это свидетельствует лишь о том, что инерт

ность является условием закрепления и хранения информации, и вовсе не означает,

что она подменяет память как способность. Кроме того, инертность нервных процес

сов не только является задатком памяти, но и других способностей. Наконец, эти спо

собности обусловлены и другими задатками, а не только инертностью нервных про

цессов. Поэтому способности являются многокомпонентными образованиями, а за

датки могут быть полифункциональными.

Столь подробный анализ концепции Б. М. Теплова дан в связи с тем, что в ней как

в зеркале нашли отражение многие противоречия, присущие в'целом личностно дея

тельностному подходу к проблеме способностей. Ведь аналогичное пониманье спо

собностей и их генезиса имеется и у других авторов. Например, С. Л. Рубинштейн,

касаясь вопроса о соотношении задатков и способностей, писал: «Развиваясь на ос

нове задатков, способности являются все же функцией не задатков самих по себе, а
развития, В которое задатки входят как исходный момент, как предпосылка» (1946,

с. 640). Не включая в результат развития накопление опыта (знаний и умений), он не

указывает конкретно, что же такого специфичного появляется в процессе развития,

что превращает, как по мановению волшебной палочки, задатки в способности. Прав

да, в одной из работ он говорит о двойственности структуры способностей: «анализ

состава (и структуры) способностей привел нас к выделению в актуальной способно

сти двух компонентов: более или менее слаженной и отработанной совокупности опе

раций способов, которыми осуществляется соответствующая деятельность, и качества

процессов, которыми регулируется функционирование этих операций» (С. Л. Рубин

штейн, 1976, с. 229).

Но здесь он противоречит самому себе и тому определению способностей, которое

он дал раньше. Ведь совокупность операций и есть умение, а оно, по определению

самого С. Л. Рубинштейна, не должно включаться в способности. Противоречит он

себе и тогда, когда говорит, что каждый психический процесс, стереотипизируясь,

переходит в способность. Но стереотипизация означает не что иное, как приобрете

ние человеком опыта, формирование навыка использования той или иной психиче

ской функции.

Сходные представления о способностях можно найти и у Н. С. Лейтеса (1970).

Он пишет, что способности формируются из обобщенных умений (следовательно,

умения должны входить в способности). Но тут же автор утверждает, что способно

сти только зависят от знаний и умений, но не сводятся к ним. Способности, с его точ

ки зрения, формируются и развиваются медленнее, чем приобретаются знания и уме

ния. Но если это так, то что же добавляется к знаниям и умениям, чтобы появилась

способность?

О том, что способности образуются в процессе деятельности, писал и Б. Г. Анань

ев (1956, с. 124): «Задатки становятся реальными способностями, реализуются, пре

вращаются в действительность только через деятельность».

Итак, подведем некоторые итоги рассмотрения проблемы способностей с пози

ции личностно деятельностного подхода.

Безусловно положительным является привязка способностей к деятельности, как

способу реализации и развития способностей, превращения их в качества (хотя авто

ры об этом и не пишут, но все приведенные выше цитирования свидетельствуют о

том, что способности понимаются как наличный уровень проявления тех возможно

стей человека, которые обусловлены не только задатками, но и знаниями и умения

ми). В свое время эта позиция сыграла положительную роль в борьбе против пред

ставлений о способностях как неком застывшем и неизменном психологическом фе

номене. Однако сейчас тесная привязка проблемы способностей к деятельности стала

играть отрицательную роль. Точка зрения, что без деятельности нет способностей,

вступает в очевидное противоречие с имеющимися фактами. Приняв эту точку зре

ния, следует отказаться от ряда очевидных истин.

Во первых, остается без ответа вопрос о наличии способностей у животных (ведь

они не проявляют активности в преобразовании окружающей среды, что принято

называть деятельностью). Между тем различия в проявлении тех или иных двига

тельных и психических функций у разных животных отчетливо проявляются: остро

та зрения орла, обоняние собаки, координированность обезьяны, быстрота бега и пры

гучесть многих хищников и т. д.

Во вторых, становится неясно, когда появляются способности у детей: только с

того момента, когда они начинают осуществлять какую то деятельность (учиться,

заниматься спортом и т. д.)?

В третьих, при таком подходе человек перестает быть носителем способностей от

рождения, он становится носителем только задатков (ведь способности появляются

только в процессе деятельности!).

Поэтому слишком прямое следование за тезисом, что без деятельности нет спо

собностей, заводит проблему в тупик, тем более если учесть, что совершенно не рас

крывается главный вопрос — как физиологическое (задатки) превраи^ается в психо

логическое (способности). Формула: способность = задатки + X, приобретаемый в про

цессе деятельности или развития, не работает, так как, не зная, что такое X, психологи

определяют понятие способности через неизвестное. Образно говоря, задатки высту

пают в роли листьев без дерева.

Очевидно, шаткость этого положения понимают и сторонники личностно деятель

ностного подхода. Так, К. К. Платонов говорит о потенциальных и актуальных спо

собностях и отводит деятельности роль средства превращения первых во вторые (т. е.

средства реализации потенциальных способностей).

Своеобразное «заигрывание» с врожденным фактором в способностях приводит

авторов к явным противоречиям. С одной стороны, признается, что одна и та же сре

да может оказывать различное влияние на разных людей и что природные особенно

сти человека могут влиять на уровень достижений в какой либо сфере деятельности.

А с другой стороны, утверждается, что решающее значение имеет деятельность как

фактор формирования способностей, а отсюда влияние природных факторов прак

тически можно не учитывать, поскольку влияние среды, воспитания сильнее.

Последнее положение, широко высказываемое в учебниках по психологии для

педагогических учебных заведений, должно внедрить в головы педагогов весьма про

стую, но опасную мысль, что все в их власти. В то же время признание способностей

врожденными, наоборот, может привести якобы к осознанию ими своего бессилия
перед природой. В действительности же непонимание природы способностей может

только навредить педагогу. Ведь не зная истинного положения дел, учитель может

подумать, что он плохой педагог, если не добьется от учащегося желаемого результа

та. Без знания природной основы способностей учителю трудно оценить истинные

возможности учащихся, ведь достигаемый результат у способного ученика может быть

большим, если к нему предъявлять большие требования.

Из сказанного видно, сколь велико практическое значение понимания генезиса

способностей, их структуры и сущности, ибо различное понимание ведет и к разным

практическим действиям, в том числе — и к неправильным.

1.3. ФУНКЦИОНАЛЬНО ГЕНЕТИЧЕСКИЙ подход

К РАССМОТРЕНИЮ СПОСОБНОСТЕЙ

Особенностью этого подхода является рассмотрение структуры

способностей с позиции функции и функциональной системы, а возникновения (гене

зиса) способностей — с позиции генетической теории (Е. П. Ильин, 1981, 1987;

В. Д. Шадриков, 1982,1983,1996).

Представления о сущности и структуре способностей. Рассмотрение вопроса, с

чем нужно соотнести задатки, чтобы получить способности, приводит к следующему

пониманию сущности и состава каждой конкретной способности.

Вместо загадочного X, о котором шла речь в предыдущем разделе, в формулу спо

собности подставляем функции (сюда, естественно, не входят вегетативные функ

ции, связанные с дыханием, пищеварением и т. п.). Можно говорить о перцептивных,

аттенционных, мнемических, интеллектуальных, двигательных функциях, каждая из

которых характеризуется определенными свойствами (качественными сторонами).

Например, внимание характеризуется интенсивностью, устойчивостью, переключе

нием и прочими свойствами, движение — силой, быстротой, точностью и т. д. Когда

говорят о способностях, то имеют в виду именно различия в степени проявления этих

свойств (качественных сторон функции) у разных людей.

Таким образом, вместо загадочного X в формулу способности нужно подставить

не просто функцию, а качественную сторону ее проявления (свойство). Но уровень

проявления каждой качественной стороны определяется задатками, причем чем боль

шее число задатков, способствующих проявлению какой либо из сторон функции,

имеется у данного человека, тем более выражена данная способность.

Отсюда следует, что различия между людьми проявляются не в том, есть у конк

ретных людей данная функция или нет (любой здоровый человек обладает полным

набором функций), и не в том, есть у них та или иная характеристика функции (пло

хо ли, хорошо ли, но все могут концентрировать внимание, проявлять силу и т. д.), а в

различном уровне проявления этих характеристик у разных людей. Поэтому с точки

зрения дифференциальной психофизиологии нельзя говорить, что функция сама по

себе и есть способность (хотя в общей психологии именно так и считают). Ведь еще

Б. М. Теплов писал, что никто не станет говорить о способностях там, где речь идет о

свойствах, в отношении которых все люди равны. В соответствии с этим, под способ

ностями понимают яркое проявление свойства какой либо психофизиологической

функции, т. е. дают качественную характеристику проявления функции.

Однако правильнее было бы говорить о разной степени выраженности какой либо

способности (высокой—низкой), а не об отсутствии ее у того или иного человека. Ведь

уровни проявления функции и обусловливающих его задатков — это континуум, а не

дискретные величины. Очевидность этого в отношении таких задатков, как типоло

гические особенности проявления свойств нервной системы, показана в главе 4; они

есть у каждого человека, но выражены в разной степени. К сожалению, и в отноше

нии этих задатков применяется тоже качественная их оценка. Например, говорят о

сильной и слабой нервной системе, подвижности и инертности нервных процессов,

будто это разные свойства нервной системы. В действительности же это разная выра

женность одного и того же свойства. Человек с сильной нервной системой обладает

большей выраженностью свойства, чем человек со слабой нервной системой, инерт

ный отличается от подвижного лишь меньшей быстротой исчезновения нервного

процесса и т. д. Отсюда, строго говоря, нет людей без какой либо способности, но есть

люди с низкими способностями, которые при их качественной (сравнительной!) оцен

ке называются неспособными, т. е. не обладающими возможностями добиться в чем

то высокого результата.

Следует обратить внимание на то, что задатки являются лишь усилителями про

явления качественной стороны функции (свойства), но не подменяют ее. Убрав за

датки, мы не устраним функцию и ее качественные проявления, однако сделаем бес

предметным разговор о способностях. Убрав же функцию и ее проявления, оставим

задатки в положении листьев без дерева: задаткам не в чем будет проявиться. В связи

с этим соотношение между способностями и задатками, образно говоря, такое же, как

между платьем и фасоном: платья без фасона не бывает, но фасон — это еще не пла

тье. Функция выступает «носителем» задатка.

Сторонником функционально генетического подхода к способностям является и

В. Д. Шадриков. Он рассматривает способности как индивидуальные качества, вклю

ченные в систему деятельности, и понимает под ними качества психических процес

сов и качества моторики.

При таком понимании психическая функция в определенном качественном выра

жении и выступает в роли способностей. При этом В. Д. Шадриков подчеркивает, что

функция понимается им не как «отправление той или иной ткани», а как работа це

лостной функциональной системы. В связи с этим он считает, что способности мож

но определить как характеристики продуктивности функциональных систем, реали

зующих тот или иной психический процесс (восприятие, память, мышление и т. д.).

Это определение он относит и к двигательным (психомоторным) способностям.

Под задатками В. Д. Шадриков понимает свойства элементов, образующих функ

циональную систему и влияющих на эффективность ее функционирования. При этом

состав и природу задатков он пока не раскрывает, хотя и говорит о нейронах и нейрон

ных цепях как специальных задатках, а типологические особенности свойств нервной

системы и соотношения между полушариями головного мозга относит к общим за

даткам. При таком подходе, считает В. Д. Шадриков, задатки не развиваются в спо

собности, а формируются. По его представлениям, способности и задатки являются

свойствами: первые — функциональных систем психических процессов, вторые —

компонентов этой системы. Поэтому, по В. Д. Шадрикову, способности как свойства

функциональных систем являются системными качествами.

Как видно из изложенного, основные положения В. Д. Шадрикова связаны с при

вязкой способностей к функциональным системам, каждая из которых формируется
для осуществления определенной функции. Именно поэтому он считает, что способ

ности целесообразно соотносить с психическими функциями. Состав способностей,

по его мнению, тоже весьма узок и ограничивается психическими процессами и пси

хомоторикой. Таким образом, В. Д. Шадриков придерживается функционального, а

не личностного подхода к рассмотрению способностей.

Представления о генезисе способностей. Особенностью функционально генети*

ческого подхода к способностям является признание их генетической обусловленно

сти, врожденности. Мысль о врожденности способностей, как уже говорилось, была

высказана еще Платоном, X. Уарте, Ф. Бэконом, Д. Дидро, И. Прохазкой, Фрэнсисом

Гальтоном и др.

Идея о врожденности и генетической обусловленности способностей в последую

щие века поддерживалась многими мыслителями и философами и в нашей стране,

начиная с А. Н. Радищева. С выделением психологии в самостоятельную науку во

прос о врожденности способностей стал обсуждаться не менее остро. О врожденно

сти способностей и одаренности писали В. Штерн, Э. Мейман, А. Ф. Лазурский, од

нако в последующие годы в нашей стране эта точка зрения фактически была запре

щена. Лишь в последней четверти XX века начали появляться отдельные работы,

авторы которых вновь стали говорить о врожденных способностях. Так, В. С. Фар

фель (1976), один из немногих физиологов, занимавшихся проблемой двигательных

качеств и способностей, считал, что под последними надо понимать индивидные свой

ства, прямо и непосредственно определяемые наследственностью. О врожденности

общих элементарных способностей писал К. К. Платонов (1972). В. Д. Шадриков

(1982) считает, что уже при рождении ребенок обладает определенными способно

стями, способностями генотипа. Правда, он, как и К. К. Платонов, говорит и о спо

собностях фенотипа, которые получаются в результате развития генотипических спо

собностей. Примыкает к этим точкам зрения и мнение генетика Н. П. Дубинина (1977),

считающего, что наследственное разнообразие людей не касается высших проявле

ний психики человека, его интеллектуальных способностей. Однако здесь возникает

вопрос: насколько мышление отражает способности, а насколько — умёние совершать

мыслительные операции, умственную деятельность. Не принимаются ли за способ

ности умения, знания? Генетик Д. К. Беляев (1982) пишет, что признание генетиче

ской основы должно касаться всех способностей, если речь идет именно о них.

Г. Айзенк (1972) занимае!;. как представляется, правильную позицию, считая, что

интеллектуальные способности — врожденные (за критерий ума он принимает быст

роту умственных процессов, быстроту решения интеллектуальных проблем), но при

этом в определенной степени и развиваемые. И хотя специальные тренировки увели

чивают быстроту мышления, все же он отмечает, что кто быстро решает легкие зада

чи, быстро решает и трудные, а кто медленно решает легкие задачи, тот медленно

решает и трудные.

Правда, выбранный им критерий ума нельзя признать единственным, потому что

ум бывает и у так называемых «тугодумов». Один из крупнейших ученых нашего вре

мени датчанин Нильс Бор соображал очень медленно и с огромным напряжением. Не

блистал он и памятью. Однако это не помешало ему стать великим физиком и фило

софо.м XX века. Это свидетельствует о том, что существующий в общеобразователь

ной школе подход к оценке способностей и успеваемости по быстроте выполнения

умственных заданий не может считаться адекватным.

Г. Айзенк приводит ряд примеров, показывающих ограниченность влияния среды

на проявление интеллектуальных способностей. «Коэффициенты интеллектуально

сти» (IQ) взрослых людей, которые сразу после рождения были усыновлены и никог

да не общались со своими биологическими родителями, были сравнены с этими ко

эффициентами как биологических, так и приемных родителей. Оказалось, что ум

ственные способности приемышей соответствуют способностям родивших их людей,

а не усыновивших.

Аналогичные результаты получены и при проведении исследований в детских

домах, куда дети поступали сразу после рождения. Условия для всех детей в этих

домах одинаковые, и несмотря на это интеллектуальные способности у них были столь

же различными, как и у детей, воспитывавшихся в своих семьях.

Признание врожденности и генетической обусловленности способностей (что, в

принципе, не одно и то же) дает возможность говорить о том, что они существуют до

деятельности и поэтому нет необходимости связывать их возникновение только с

деятельностью. Человек, таким образом, становится от рождения носителем не толь

ко задатков, но и способностей.

Решение вопроса о врожденной, или генетической, обусловленности способностей

связано, конечно, не только с мнениями того или иного ученого, но, главным обра

зом, с наличием фактов, подтверждающих ту или иную точку зрения, полученных,

например, с использованием близнецового метода, т. е. путем сравнения выраженно

сти различных процессов психики у моно  и дизиготных близнецов, а также у сиб

лингов (т. е. у однояйцевых, двуяйцевых близнецов и у детей — не близнецов одних и

тех же родителей). Генетическая основа сильно выражена у первых, слабее — у вто

рых и совсем слабо — у третьих. Отсюда, если выраженность той или иной функции у

однояйцевых близнецов одинаковая (что устанавливается путем корреляции), зна

чит, эта функция генетически обусловлена, что и было установлено во многих

исследованиях.

А. Анастази (1982) показала, что ряд способностей довольно высоко коррелирует

у однояйцевых близнецов и значительно меньше — у двуяйцевых близнецов. Осо

бую ценность представляют сравнение однояйцевых близнецов, воспитывавшихся

врозь, в разной социальной среде. И в этом случае А. Анастази обнаружила довольно

высокую корреляцию между выраженностью одних и тех же способностей у пар близ

нецов.

Генетическая обусловленность кратковременной зрительной, слуховой, тактиль

ной памяти показана В.Ф. Михеевым (1978), свойств внимания — В. И. Глуховой и

А. Л. Воробьевой (1974), В. Д. Мозговым (1978), скоростных способностей и аэроб

ной выносливости — В. М. Зациорским и Д. П. Сергиенко (1975), а также В. Б. Швар

цем (1978), статической выносливости (Е. П. Ильин). Имеются данные о зависимо

сти от генотипа относительной мышечной силы, гибкости, прыгучести.

В то же время отмечается и некоторая противоречивость получаемых при обсле

довании близнецов данных, что может быть обусловлено двумя обстоятельствами.

Во первых, сказывается наслаивание опыта, приобретаемого человеком в течение

жизни. На возможность этого указывают результаты одного из экспериментов, про

веденных отечественными психологами. Разведенным в две группы близнеца.м ма

лышам предложили интересное занятие: складывать из кубиков различные фигуры

Задания были одинаковыми, но в одной группе ребятам для ориентировки давала
рисунок схему, а во второй группе малыши должны были полагаться на свое вообра

жение. Когда спустя месяц дети получили другое контрольное задание — собрать не

знакомую фигуру без помощи рисунка, близнецы из первой группы не смогли спра

вится с ним, так как их творческие способности развивались не очень эффективным

способом. А близнецы из второй группы это задание выполнили. В результате изме

рялись уже не генотипические, а фенотипические характеристики близнецов, т. е.

качества и умения вместо способностей. Очевидно, не случайно, В. Д. Мозговой уста

новил, что с возрастом (от 10 до 50 лет) связь функций внимания с генотипом ослаб

ляется; очевидно, это происходит за счет того, что меняются способы выполнения

даваемых при тестировании заданий.

Во вторых, часто исследователи сравнивают проявление у близнецов не столько

функции, сколько умения (особенно этим грешат исследования по изучению двига

тельных способностей: сравнивают такие двигательные акты, как бег на лыжах, прыж

ки и метания, ловкость, быстроту овладения двигательными действиями). Конечно,

умения зависят от способностей, но не являются их прямыми измерителями. Умения

вырабатываются путем упражнения и, как уже говорилось, не являются способно

стями. Показательны в этом плане данные В. Ф. Михеева: в то время как образная

несловесная память находится под сильным влиянием генотипа, словесно логическая

память такого влияния почти не испытывает, так как речь и умение логически мыслить

формируются в процессе жизни, обучения.

Итак, решение спора о том, являются ли способности врожденными или нет, зави

сит от того, что включать в состав способностей. Если под способностями понимать

уровень проявления тех или иных сторон (свойств) функций, обусловленный только

врожденными задатками, то это одно, а если под способностями понимать любые воз

можности человека или интегральную характеристику возможностей, то это другое.

Вряд ли можно отрицать, что человек рождается с элементарными психическими и

психомоторными функциями. Если учесть, что и задатки, определяющие уровень

проявления различных характеристик (свойств) этих функций являются врожден

ными (что также показано в исследованиях на близнецах), то остается только при

знать, что способности (при узком, а не общепсихологическом использовании этого

понятия) являются врожденными. Если же под способностями понимать эффектив

ность деятельности, обусловленную знаниями, умениями, качествами, то о врожден

ности таких «способностей» говорить не приходится.

Поэтому критика К. К. Платоновым взглядов Б. М. Теплова, отказавшегося от

утверждения о врожденности способностей, прозвучала несколько странно: ведь он

сам включал в состав способностей такие характеристики человека, которые воспи

тываются, в частности нравственные качества. Между тем он очень близко подошел

к пониманию способностей с точки зрения функционально генетического подхода.

Так, он считал элементарные психические процессы врожденными, но рассматривал

их в качестве задатков способностей.

Психофизиологическая природа способностей. До недавнего времени проблема

способностей рассматривалась в основном психологами. Это дало повод Т. И. Арте

мьевой (1977) ратовать за создание чисто психологической теории способностей, а

А. А. Бодалеву (1984) написать, что способностями обозначают образования в психи

ке человека. Нерациональность такого подхода очевидна. Ведь даже сторонники лич

ностно деятельностного подхода к способностям не могли обойтись без врожденных

анатомо физиологических задатков, связанных с особенностями строения и функ

ционирования мозга. Уже это заставляет говорить о способностях как о психофизио

логической проблеме. Еще очевиднее такая необходимость в случае рассмотрения

двигательных способностей. Так, способность к длительной циклической работе (бег,

плавание, езда на велосипеде и т. п.), т. е. аэробная выносливость во многом опреде

ляется уровнем кислородного обеспечения организма (МПК), который, как показано

В. М. Зациорским и Л. П. Сергиенко, В. Б. Шварцем и др., генетически обусловлен.

Кроме того, в состав задатков, обусловливающих двигательные способности, входят

не только типологические особенности свойств нервной системы (т. е. физиологи

ческие характеристики протекания нервных процессов), но и морфофункциональ

ные особенности строения мышц, в частности соотношение в них быстрых и медлен

ных мышечных волокон, которое тоже генетически обусловлено. У выдающихся

спринтеров и прыгунов количество быстрых мышечных волокон достигает 90 %, а у

марафонцев — только 15 %.

Итак, что дает функционально генетический подход к способностям?

1. Нет необходимости объяснять, каким же загадочным образом физиологическое

(задатки) превращается в психологическое (способности), поскольку способно

сти понимаются как целостное интегральное психофизиологическое образование.

2. Нет необходимости привязывать способности только к деятельности: становится

очевидным, что способности могут проявляться и развиваться при любом виде

активности.

3. Одна и та же способность может развиваться в различных сферах и видах дея

тельности (поэтому, например, и возможна профессиональная подготовка сред

ствами физической культуры или развитие способностей в психотренинге).

4. Функционально генетический подход устраняет пропасть, образовавшуюся меж

ду возможностями человека и животных в результате привязки способностей толь

ко к человеческой деятельности. Животные обладают большинством функций и

психических процессов, присущих человеку. У них имеются те же, что и у челове

ка, задатки (в частности, типологические особенности свойств нервной системы).

Следовательно, есть основание говорить и о способностях животных.

5. Привязка способностей к функциям (психическим и психомоторным) ограничи

вает сферу использования этого понятия, открывая путь для дифференцирован

ного рассмотрения и развития возможностей человека. Например, для педагогики

имеет существенное значение, что в данном случае проявляется у учащегося —

опыт, приобретенный ранее, или способности, от чего зависит оценка учащегося,

прогноз его будущих успехов. Как тут не вспомнить слова В. Белинского, который

в одном из писем писал: «Чтобы написать в наше время несколько строк, не усту

пающих в звучности и великолепии некоторым строфам Ломоносова, нужно

одно — умение и навык, а в то время, в каком жил Ломоносов, для этого нужен

был талант»'.

Признание врожденности и генотипической природы способностей не означает

фатальной предопределенности профессиональных успехов или неуспехов человека.

Способности составляют только часть возможностей человека, а успех определяется

' Белинский В. Г. Письма. Т. III. С. 184 (цит. по: К. К. Платонов, 1972).
и волевыми качествами, мотивацией, социальной средой. Но и недооценивать роль

способностей не следует. Можно согласиться с академиком Д. К. Беляевым, который

пишет, что врожденные различия способностей людей есть реальность, существую

щая независимо от нашего сознания. По этому поводу не надо удивляться и тем более

тревожиться из за того, что у нас есть способности, а полнее их использовать во благо

человека и общества.

Глава 2

СПОСОБНОСТИ И ОДАРЕННОСТЬ

Контрольные вопросы

1. В чем состоит сущность личностно деятельностного подхода к способностям?

2. Как при этом подходе понимается соотношение между задатками и способностя

ми? В чем достоинства и недостатки такого понимания?

3. Почему задатки в развитии нельзя считать способностью?

4. В чем сущность функционально генетического подхода? В чем его достоинства и

недостатки?  Из этой главы читатель узнает, чем отличаются понятия ^спо

собность» и ^одаренность f, ^способность» и «качества»; есть ли «общие» и «специ

альные» способности; как способности связаны со склонностями; какова роль деятель

ности в проявлении и развитии способностей и одаренности; можно ли компенсиро

вать отсутствие одной способности другой.

2.1.  ОДАРЕННОСТЬ

Долгое время понятие «одаренность» было синонимом понятия

«способность». Однако по мнению С. Л. Рубинштейна, которое он высказал еще в

1935 году, одаренность определяет комплексные свойства личности. И этому есть ряд

веских доказательств. Одна из газет поведала о биологе, опубликовавшем научный

труд с обширной библиографией — 300 названий, — которую он продиктовал маши

нистке по памяти и без единой ошибки. Тем не менее незаурядная память не сделала

этого биолога незаурядным ученым. А. Р. Лурия (1968) в течение многих лет иссле

довал феноменальную память одного газетного репортера. Опыты показали, что этот

репортер мог моментально запомнить и повторить громадные по длине ряды слов и

чисел в прямом и обратном порядке и начиная с любого звена этих рядов. Он воспро

изводил их без всякого труда через месяц, год и даже через 16 лет после запоминания.

Во всех же других отношениях репортер был заурядным человеком, сменил за свою

жизнь много профессий, но ни в одной из них не достиг выдающихся результатов.

Б. М. Теплов (1941) тоже понимал одаренность как совокупность способностей. При

этом он считал, что отдельные способности не просто сосуществуют друг с другом, но

приобретают иной характер в зависимости от наличия и степени развития других спо

собностей. Это качественно новое образование, а не сумма энного числа способно

стей. Однако это образование остается в его представлении чисто психологическим.

Б. М. Теплов подчеркивал, что своеобразие понятий «одаренность» и «способно

сти» заключается в том, что они рассматриваются сквозь призму той деятельности,

успех которой они обеспечивают. Поэтому, писал он, нельзя говорить об одаренно

сти вообще. Можно говорить только об одаренности в какой нибудь конкретной дея

тельности.

Итак, с точки зрения отечественных психологов одаренность — это сочетание ряда

способностей, обеспечивающее успешность (уровень и своеобразие выполнения опре

деленной деятельности.

М. А. Холодная (1990) выделяет шесть типов людей, наделенных интеллектуаль

ной одаренностью:

1) лица с показателем общего интеллекта более 135 140 единиц;

2) лица с высоким уровнем академической успешности;

3) лица с высоким уровнем развития творческих интеллектуальных способностей в

виде быстроты мышления и оригинальности порождаемых идей;

4) лица с высокой успешностью в выполнении тех или иных видов деятельности;

5) лица с экстраординарными интеллектуальными достижениями;

6) лица с экстраординарными интеллектуальными возможностями, связанными с

анализом, оценкой и предсказанием событий обыденной жизни людей.

Выделяют следующие особенности одаренных индивидов: сочетание яркого во

ображения с вниманием к деталям при объективной Проверке идей; способность к

нестандартному восприятию; интуиция, изобретательность, бессознательный разум;

дивергентное мышление; любознательность; мужество; воображение; конкретность

мышления; смелость; эстетическая чувствительность.

Несколько иные подходы к интеллектуальной одаренности у западных психоло

гов. Одни авторы считают, что одаренность есть результат взаимодействия трех ха

рактеристик: способностей выше среднего, вовлеченности в задачу (наличия силь

ной мотивации) и креативности. Важна положительная Я концепция, ощущение себя

способным выдавать новые идеи, теории, создавать нечто новое или же находить но

вые решения проблем. При этом выдающиеся успехи достигаются в том случае, если

названные выпю характеристики проявляются в определенной деятельности. Дру

гие авторы видят возможность достижения исключительного успеха как результат

взаимодействия пяти факторов: двух факторов интеллекта, индивидуально психо

логических способностей, характеристик окружения и случайности.

Западные психологи различают несколько видов одаренности: общая интеллек

туальная одаренность; специфическая академическая одаренность; творческая ода

ре}1ность: художественное и исполнительское искусство; психомоторная одаренность,

лидерская и социальная одаренность. Они соответствуют семи видам интеллекта:

лингвистическому, музыкальному, логико математическому, пространственному,

телесно кинестетическому, внутриличностному и межличностному. Последнее есть

не что иное, как способность понимать других и ладить с ними, коммуникативность.

Интеллектуальная одаренность характеризуется интеллектом «выше среднего».

Она обеспечивает возможность творческой интеллектуальной деятельности, т. е. де

ятельности, связанной с созданием субъективно и объективно новых идей, использо

ванием нестандартных подходов в разработке проблем, чувствительностью к ключе

вым, наиболее перспективным линиям поиска решений в той или иной предметной

области, открытостью любым инновациям. Найдена корреляция между одаренностью

и жизнеспособностью (в показателях активного долголетия).

Рассмотрение двигательной (физической) одаренности, проявляемой в спортив

ной деятельности и в ряде видов трудовой деятельности, заставляет учитывать про

явление в ней психофизиологических и морфологических особенностей человека,

приобретающих еще большее значение, чем в двигательных способностях и качествах.

Успешность деятельности спортсмена подчас прямо зависит от его антропометри

ческих особенностей, генетически предопределенных (например, роста в баскетболе,

волейболе); типа телосложения в гимнастике, фигурном катании и т. д.. Так,

какими бы двигательными способностями ни обладал человек (силой, резкостью дви

жений), без большого веса и роста высоких результатов в метании ему не достичь.

И наоборот, небольшой вес и рост являются важными компонентами одаренности

гимнаста.

Исходя из сказанного, двигательную одаренность можно определить как сочета

ние врожденных антропометрических, морфологических, психологических, физиологи

ческих и биохимических особенностей человека, однонаправленно влияющих на успеш

ность какого либо вида деятельности. Следовательно, проблема одаренности, как и

проблема способностей, является психофизиологической.

Следует подчеркнуть два обстоятельства. Первое — заключается в том, что все

входящие в структуру одаренности компоненты должны составлять целостную функ

циональную систему, взаимосодействовать друг другу. Чем больше этих компонен

тов имеется у человека, тем он более одарен. Наличие какой либо одной способности

(или даже нескольких способностей) без антропометрических задатков или наличие

последних без способностей не делает еще человека одаренным к физической дея

тельности, относящейся к спорту. Исключение составляет интеллектуальная деятель

ность, где одаренность — это совокупность психических способностей, не зависящих

от строения тела.

Второе обстоятельство заключается в том, что антропометрические особенности

могут влиять на успешность деятельности прямо (например, давая преимущество в

росте при игре в баскетбол) и опосредованно, через влияние на проявление способно

сти (например, длина конечности определяет длину рычага, от которой зависит при

лагаемое к спортивному снаряду усилие). Именно поэтому на рис. 2.1 указатели отме

чают влияние врожденных антропометрических особенностей или задатков (сомато

типа) как на способности и качества, так и прямо на одаренность.

Одаренность, талант и гениальность. Талант (от греч. talanton — вес, мера, затем —

уровень способностей) одними психологами отождествляется с одаренностью, дру
гими рассматривается как высокий уровень развития способностей, прежде всего спе

циальных. При этом считается, что результаты деятельности талантливого человека

должны отличаться оригинальностью, принципиальной новизной и направляться

потребностью в творчестве. Такое мнение сложилось под влиянием того, что именно

в области искусства и математики обнаруживаются в раннем детстве признаки та

ланта. Однако вряд ли это справедливо в отношении таланта, проявляемого в дви

гательной деятельности. Талантливый (одаренный) спортсмен может считаться та

ковым не по творческим результатам деятельности, а по уровню и качеству испол

нения действий и деятельности, носящих даже рутинный характер (например, в

циклических видах спорта — беге, плавании, гребле и т. д.). Да и талант, проявляе

мый при изучении иностранных языков, тоже не связан с творческой активностью

человека.

Гениальность (от лат. genius — дух) рассматривается со времен И. Канта как выс

шая степень одаренности, творческих проявлений человека, выражающаяся в про

дукте, имеющем историческое значение для жизни общества, науки, культуры. Ге

ний, ломая устаревшие нормы и традиции, создает новую эпоху в своей области дея

тельности.

Для проявления и развития одаренности (таланта, гениальности) требуется вы

сокая работоспособность, самоотдача человека, устойчивая мотивация (направлен

ность личности), овладение знаниями и умениями в специальной области деятельно

сти.

Учитывая это, делаются попытки развести понятия «одаренность» и «талант»,

«гений» на основе данности от природы и реализации данного: одаренность — это

удачное сочетание разных способностей, а талант и гениальность — это проявление

высокого уровня одаренности в чем либо. «Уникальные» произведения, по мнению

ученых, создаются благодаря уникальным способностям и полной самоотдаче. По

следняя компонента соответствует мнению многих гениев и талантов о причинах сво

его успеха. Исаак Ньютон говорил, что гений есть терпение мысли, сосредоточенной

в известном направлении. Когда его спрашивали, каким образом ему удалось открыть

законы классической физики, он отвечал: «Я все время думал об этом». Знаменитый

художник Винсент Ван Гог писал своему брату, что занятия живописью не такое уж

мудреное дело, нужно лишь усердие и некоторое владение ремеслом. Исследования

показали, что наиболее талантливые — это индивиды, неудовлетворенные своими

результатами, способные к саморазвитию, которые под влиянием новых требований

неустанно занимаются самообразованием, перестраивают свое мышление.

Заслуживает внимания высказывание выдающегося отечественного пианиста

Г. Нейгауза: хотя гениев и таланты создать нельзя, но можно создавать культуру, и

чем она шире и демократичнее, тем легче произрастают таланты и гении. Это о том,

какую роль играет социальная среда в реализации таланта.

Врожденность таланта и гениальности не следует путать с наследственностью, о

чем нередко пишется в психологической и научно популярной литературе. Талант и

гениальность не передаются по наследству, иначе таланты рождались бы только у

талантливых родителей и все дети этих родителей были бы талантами. Но рождают

ся таланты отнюдь не у талантливых родителей, а из многих детей в семье талантли

выми могут стать один два ребенка. Например, из шестнадцати композиторов — Ба

хов гением признан только Иоганн Себастьян; из всех братьев Толстых выдающимся

стал только Лев Николаевич; из четырнадцати (а по некоторым сведениям — даже из

семнадцати) братьев и сестер Менделеевых гениальным стал только Дмитрий Ива

нович, из трех братьев Павловых — только Иван Петрович.

2.2. ОБ «ОБЩИХ» И «СПЕЦИАЛЬНЫХ»

СПОСОБНОСТЯХ И ОДАРЕННОСТИ

В психологии и педагогике распространенным является представ

ление о наличии общих и специальных способностей и одаренности. К первым относят

такие, которые отвечают требованиям сразу многих видов деятельности (например,

интеллектуальные способности). Специальные способности отвечают требованиям

только узкой конкретной деятельности (например, художественные способности,

наличие певческого голоса). Правда, имеются мнения, что четкую грань между ними

провести трудно и это деление довольно условно (К. К. Платонов).

С. Л. Рубинштейн (1946) выделяет общую и специальную одаренность. Первая

соотносится с более общими условиями ведущих форм человеческой деятельности,

вторая — с требованиями специальных видов деятельности. При этом общая одарен

ность существует не сама по себе, а проявляется через специальные способности (прав

да, неясно как это происходит конкретно).

Отсутствие четкости в представлениях С. Л. Рубинштейна о соотношении общей

и специальной одаренности заставило Б. М. Теплова уточнить ряд моментов. «Было

бы более точным, — пишет он, — говорить не об общей и специальной одаренности, а

об общих и специальных моментах в одаренности или, еще точней, о более общих и

более специальных моментах... Решительно во всякой одаренности есть и общее, и

особенное. Поскольку в очень различных формах деятельности имеются общие мо

менты, постольку можно говорить и об "общей одаренности" в широком смысле, как

об одаренности к весьма широкому кругу деятельностей. Но нет никакого научного

смысла в таком понятии одаренности, которое включает в себя только общие призна

ки... Метафизический разрыв между понятием общей и специальной одаренности

проявляется не только в том, что общая одаренность рассматривается до предела аб

страктно, как "общее без особенного", но и в том, что из понятия "специальная одарен

ность" в свою очередь тщательно изгоняются все общие признаки» (1985, с. 33 34).

Эти критические замечания следует отнести и к пониманию «общих» и «специ

альных» способностей. Конечно, думать надо в любой деятельности, но это не зна

чит, что различные интеллектуальные способности имеют у каждого человека одина

ковое развитие и одинаковое использование в различных видах интеллектуальной

деятельности. Ум математика отличается от ума шахматиста, так же как и ум поли

тика — от ума ученого, хотя нечто общее, конечно, имеется. Различают практический

и теоретический ум, так как один «силен» в житейских делах, но не очень преуспева

ет в умственной деятельности на работе, другой, наоборот, успешен как ученый, но

«глуп» в делах житейских.

То же касается и двигательных способностей. Например, спортивные специалисты делят выносливость на общую и специальную. Казалось бы, наличие «общей» выносливости должно означать, что человек будет проявлять большую выносливость при осуществлении любой работы. Однако практика и эксперименты этого не подтверждают. Во первых, по данным М. Н. Ильиной (1974), между разными видами выносливости имелись довольно слабые корреляции, а то и вовсе отсутствовали. Во-

вторых, даваемое «общей» выносливости определение: это выносливость человека

при работе умеренной интенсивности, само уже свидетельствует о том, что это вы-

носливость только к работе определенного типа. В-третьих, биохимические исследо-

вания показывают, что между аэробными биохимическими процессами (являющи-

мися основой «общей» выносливости) и анаэробными процессами (являющимися

основой кратковременной интенсивной работы) существуют антагонистические от-

ношения, поэтому, развивая выносливость в беге на длинные дистанции, не разовьешь

скоростную выносливость, а развивая последнюю — не разовьешь первую.

Принято также говорить о проприорецептивной чувствительности («темном мы-

шечном чувстве», по И. М. Сеченову) как о единой способности. Однако исследова-

ния (Е. П. Ильин, 1976) показали, что это отнюдь не так (кроме того, и само понятие

«проприорецептивная чувствительность» используется совершенно неадекватно).

Опыт изучения этой «чувствительности» показывает, что необходимо рассматривать

как самостоятельные простые способности следующие проприорецептивные функ-

ции .

Корреляции между проприорецептивными показателями, характеризующими

пространственную и силовую точность движений по перечисленным функциям, встре-

чались очень редко (в 12-20 % ).

Аналогичные данные выявлены и в отношении скоростных параметров. Так,

В. М. Зациорский (1966) не обнаружил корреляции между быстротой движений, ча-

стотой движений и временем реакции.

В связи с этим надо признать правомерность мнения В. С. Фарфеля о том, что каж-

дая двигательная способность специфична, конкретна в своем проявлении. Но раз

специфичны все способности, то пропадает необходимость использовать понятия

«общие» и «специальные» способности или качества.

Еще в большей мере проявляется специфичность в одаренности. При этом ода-

ренность у разных людей отличается не только уровнем, но и качеством (индивиду-

альностью).

Несмотря на правомерность дифференцированного подхода к способностям и ода-

ренности, важно не впасть в другую крайность. Стратегия поиска только частного,

специфичного без попытки установить то общее, что может заключаться в различных

способностях, будет ошибочной как в теоретическом, так и в практическом плане.

Экспериментальные исследования в области спорта показывают, что в проявле-

нии двигательных способностей и качеств имеются более общие и более частные ком-

поненты. Например, Ф. Генри и соавт. (F. Henry, W. Lotter, L. Smith, 1962) с помо-

щью факторного анализа установили наличие общего «фактора скорости» для раз-

личных видов времени реаТкции. Для всех видов выносливости общим компонентом,

как показано М. Н. Ильиной, является способность поддерживать волевое усилие на

фоне наступившего утомления (терпеливость). Менее общим, но тоже проявляющим-

ся в нескольких видах выносливости будет компонент, связанный с медленными

мышечными волокнами; МПК (максимальное потребление кислорода) тоже будет

менее общим компонентом, связанным с выносливостью при длительной работе уме-

ренной и малой интенсивности.

Исходя из сказанного, принципиальная схема вертикальной структуры двигатель-

ной способности (и качества) может выглядеть как иерархическая совокупность об-
щих, менее общих и частных компонентов (рис. 2.2). В конечном итоге каждая спо-

собность, имея в чем-то сходство с другими, все же неповторима по своей структуре

(за счет частных компонентов), т. е. специфична.

Признание наличия как общих, так и специфичных компонентов каждой способ-

ности и одаренности не может служить основанием для наблюдающейся тенденции

обозначать способности по виду деятельности, которую они «обслуживают». Напри-

мер, говорят о научных способностях, педагогических способностях, летных способ-

ностях, спортивных способностях и т. д. (К. к. Платонов, 1972; Н. В. Кузьмина, 1985;

В. А. Крутецкий, 1968). Это является отголоском мнения, что способности формиру-

ются только в конкретной деятельности. Но ведь очевидно, что имеющиеся у летчика

способности пригодились бы и диспетчерам, шоферам, спортсменам и вообще в тех

видах деятельности, где требуются распределение и переключение внимания, опера-

тивное мышление и проч. Поэтому совершенно справедливо Б. М. Теплов и В. Д. Шад-

риков подчеркивают полифункциональность способностей, т. е. включенность их в

различные виды деятельности.

2.3. СВЯЗЬ СПОСОБНОСТЕЙ И ОДАРЕННОСТИ

СО СКЛОННОСТЬЮ к ОПРЕДЕЛЕННОМУ

ВИДУ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Способности человека к определенному виду деятельности часто

сопровождаются наличием склонности человека к этому же виду деятельности. При

этом уже традиционно склонность, как и другие психологические понятия, опреде-

ляются разными авторами по-разному.

Как отмечает В. Н. Мясищев (1962), склонность часто понимают как направлен-

ность, но последняя не только не определяется авторами, использующими это поня-

тие, но часто сама определяется через понятие «склонность». Например, С. Л. Рубин-

штейн (1945), В. М. Теплов (1941), Н. С. Лейтес (1950), разделяя понятия «интерес»

и «склонность», считают, что интерес — это направленность на познание, а склон-

ность — это направленность на деятельность. Наоборот, в «Психологическом слова-

ре» (1983) интерес включен в состав склонности. Там дается такое определение:

«Склонность — любое положительное, внутренне мотивированное отношение (вле-

чение, интерес и др.) к какому-либо занятию. Психологическую основу склонности

составляет устойчивая потребность личности в определенной деятельности, когда

привлекательными оказываются не только достигаемые результаты, но и сам про-

цесс деятельности» (с. 342). Не случайно в монографии К. К. Платонова обсуждает-

ся вопрос о связи способностей и потребностей. Следовательно, склонность можно'

рассматривать не только как направленность (предпочтение), но и как стремление к

какому-либо занятию. Таким образом, в склонности есть как содержательно-оценоч-

ная сторона (отношение к чему-либо), так и динамическая, побудительная сторона

(стремление что-то делать), «тяга» по удачному выражению Н. С. Лейтеса.

Чем обусловлена связь способностей со склонностями. В большинстве случаев

психологи ограничиваются констатацией связи способностей со склонностями. При

этом понимание связи способностей со склонностями у разных авторов различное.

В качестве крайних и противоположных точек зрения можно привести представле-

ния А. Ф. Лазурского, отождествлявшего эти два понятия (с ним согласен и К. К. Пла-

тонов, писавший, что склонность к труду и учению сама по себе является способно-

стью), ^ точку зрения Б. М. Теплова, допускавшего возможность независимого раз-

вития склонностей и способностей и даже противоречия между ними на разных эта-

пах развития.

Отмечая единство склонностей и способностей (но не их тождество!), В. Н. Мяси-

щев писал, что взаимосвязь между ними выступает не только как их единство, но и

как причинно-следственная их взаимозависимость, обеспечивающая ход психического

развития по спирали. Исходя из этого, соотношения между ними можно представить

в следующем виде:

Склонности ==== способности

Однако далее он пишет, что основным и стойким внутренним условием склонно-

сти является способность. Тогда схема соотношения между способностями и склон-

ностями к определенной деятельности должна принять другой вид, а именно:

Способности ===== склонности

Если же принять точку зрения К. К. Платонова, что любая склонность (или стрем-

ление) входит в соответствующие способности, то схема будет соответствовать соот-

несению части (склонности) к целому (способности):

Тем не менее из этих схем видно только то, что способности и склонности связаны

тем или иным образом друг с другом, но не видно причин этой связи, тех «общих

корней», о которых пишет Н. С. Лейтес.

Изучение причин выбора различных видов спорта в связи с типологическими осо-

бенностями свойств нервной системы — с одной стороны, и связь способностей с ти-

пологическими особенностями — с другой, позволило установить, что лица, облада-

ющие определенными типологическими особенностями, имеют способности к опре-

деленному виду спортивной деятельности и склонность заниматься этим видом

спортивной деятельности. Склонность эта подкреплялась объяснениями обследуе-

мых, какого рода работа была им по душе, к чему они более склонны. Оказалось, что

в большинстве случаев род работы, предпочитавшейся опрашиваемыми, соответство-

вал психологическим особенностям выбранного ими вида спортивной деятельности.

Такое совпадение наблюдалось не только у опытных спортсменов, но и у новичков.

Например, среди предпочитавших интенсивную кратковременную работу и выбрав-

ших занятия спринтом, чаще всего встречалась слабая нервная система, дающая пре-

имущество в быстродействии. Среди прыгунов на лыжах, где требуется, кроме всего
прочего, смелость, среди новичков преобладали лица с сильной нервной системой, в

значительной степени обусловливающей это волевое качество.

Таким образом, полученные в многочисленных исследованиях данные показыва-

ют, что природная склонность к тому или иному виду деятельности может испыты-

вать сильное влияние типологических особенностей проявления свойств нервной

системы. Поэтому лица с высокой подвижностью нервных процессов имеют склон-

ность к разнообразной по содержанию деятельности, что соответствует требованиям,

предъявляемым в спортивных играх. Инертность нервных процессов приводит к

склонности тщательно отрабатывать детали выполняемых действий, что обусловли-

вает выбор тех видов спорта, в которых не требуется принятия срочных решений,

например спортивной гимнастики. Склонность лиц с сильной нервной системой к

риску приводит к выбору соответствующих видов спорта, например прыжков с трам-

плина. Конечно, в каждом конкретном случае выбор вида спорта мог определяться

еще и другими причинами, но выявленная тенденция весьма отчетлива. И в соответ-

ствии с ней схема соотношений между способностями и склонностями должна при-

нять следующий вид:
Итак, способности и склонности связаны между собой не прямо, а опосредованно,

через типологические особенности. Они сосуществуют параллельно друг другу (но

не раздельно!), если обусловлены природными задатками человека.

Судя по данным, полученным Э. А. Голубевой с сотрудниками, сказанное выше

относится и к предпочтению интеллектуальных видов деятельности. Так, высоко- и

низкоактивированные школьники проявили различный интерес к различным заня-

тиям: низкоактивированные больше склонны к занятиям техникой, а высокоактиви-

рованные — к сферам «природа», «человек», художественное творчество. Неслучай-

но, как пишет И. С. Лейтес (1977), выдающиеся в интеллектуальном отношении дети

тянутся к умственным усилиям, очевидно, потому, что у них имеется потребность в

интеллектуальной активности'. Потребности в активности определенного вида как

латентные состояния напряжения нуждаются в разрядке определенного типа, что

при активизации состояний и проявляется в склонности. Однако склонность только

на первых этапах выступает как безотчетное стремление. Затем, по мере получения

удовлетворения (удовольствия) от процесса выполнения выбранной деятельности,

склонность становится более осознаваемой, «обрастает» другими мотиваторами, ко-

торые в сознании человека превращаются в действующие «мотивы» (объяснения,

почему он выбрал для занятий данный вид деятельности). Не понимая до конца ис-

тинную причину склонности, человек объясняет свой выбор положительным отно-

шением к этой деятельности («нравится»), и ему этого достаточно.

' В связи с этим можно понять серьезность шутки поэта М. Светлова, который сказал: «Человек, не наделенный талантом, если в одном не удалось, займется чем-нибудь другим, У талантливого нет выбора» (Игин И. Улыбка Светлова. - Л., 1968. С. 3).

Причины расхождения между склонностями и способностями. Как отмечает

В. Н. Мясищев, несоответствия между способностями и склонностями могут быть

двух видов:

• при наличии склонности недостаточно выражена способность;

• при наличии способности не выражена склонность.

Первая ситуация особенно часто проявляется, когда речь идет о двигательных спо-

собностях. Обусловлено это тем, что двигательные способности зависят не только от

типологических особенностей свойств нервной системы, но и от физиологических

(вегетативных и биохимических) процессов, от особенностей строения мышц, свя-

зочного аппарата и т. п. Поэтому при отсутствии таковых типологические особенно-

сти, сильно влияя на склонность, не смогут в такой же степени обеспечить проявле-

ние способности к деятельности, выбранной по склонности.

Первый вариант расхождения склонностей и способностей может быть, как отме-

чает В. Н. Мясищев, из-за захваливания ученика при недостаточно выраженных спо-

собностях, которые не развились должным образом потому, что захваливание поро-

дило у ученика самоуверенность, снизило его усердие.

Еще одной причиной расхождения между способностями и склонностями по пер-

вому варианту может явиться социальная обусловленность выбора деятельности. Так,

К. К. Платонов отмечает, что наблюдавшиеся им случаи расхождения склонностей и

способностей были вызваны тем, что один человек овладение летным делом считал

своим партийным долгом (он был политработником в летной части), другой (науч-

ный работник) видел в этом путь к научным исследованиям в авиации и т. д. Правда,

в приведенных примерах вряд ли можно говорить о склонностях к летному делу.

Скорее надо говорить о социальных мотивах.

Создает видимость первого варианта соотношений между склонностями и спо-

собностями и то, что нередко склонность отождествляется с предпочтением того или

иного рода занятий. Предпочтение, как сознательный выбор, может быть следствием

моды на профессию, ее престижности в обществе, т. е. социально обусловлено. Тогда

кажется, что выбор профессии происходит по склонности. В этом случае выбор осу-

ществляется без учета своих способностей, что и приводит к расхождению между

предпочтением (псевдосклонностью) и способностями.

Решение вопроса о соотношении склонностей и способностей нередко сводится к

соотношению интереса к деятельности и способностей. И хотя рядом авторов интерес

понимается как склонность, все же это не тождественные явления. Склонность ближе

к влечению, в котором человек осознает объект влечения, но не понимает его причину.

В интересе как отношении человек понимает, почему его интересует данный объект.

Поэтому объединение разных психологических феноменов — влечения и интере-

са под одним названием — склонности, что имеет место у В. Н. Мясищева, представ-

ляется не совсем удачным, несмотря на то что и то и другое, как пишет В. Н. Мяси-

щев, пробуждает дремлющие силы, мобилизует трудоспособность, побуждает к по-

искам основания деятельности. Второй вариант соотношения склонностей и

способностей (способности есть, а склонности нет) скорее следует рассматривать как

утерю склонности вследствие потери интереса к деятельности из-за неправильного

обучения (его монотонности, чрезмерных требований, предъявляемых к ученику) или

появления сильного интереса (возможно, по чисто внешней привлекательности) к

другой деятельности.

2.4. РОЛЬ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ПРОЯВЛЕНИИ

И РАЗВИТИИ СПОСОБНОСТЕЙ И ОДАРЕННОСТИ

Критика личностно-деятельностного подхода к способностям не

означает, что деятельность не играет никакой роли в проявлении и развитии способ-

ностей и одаренности человека. Эта роль деятельности многообразна. Она выступает

как условие проявления способностей и одаренности и как условие развития способ-

ностей и одаренности.

Деятельность как условие проявления способностей и одаренности. Способно-

сти чаще всего, а одаренность — исключительно проявляют себя в деятельности. По-

этому рассмотрение способностей в связи с деятельностью не только оправдано, но и

необходимо (при условии, если эту связь не доводить до абсурда, т. е. считать, что вне

деятельности нет способностей). Деятельность как «специфически человеческая фор-

ма активного отношения к окружающему миру, содержание которой составляет его

целесообразное изменение и преобразование» (Философский энциклопедический

словарь, 1983, с. 151) является наиболее адекватным способом проявления челове-

ком своих способностей и одаренности.

Особо следует подчеркнуть роль деятельности (в широком плане — активности)

для созревания функций центральной нервной системы в раннем постнатальном пе-

риоде, чему имеются многочисленные подтверждения в возрастной физиологии и

психологии, наблюдения над детьми, росшими в неблагоприятных условиях. Поэто-

му деятельность имеет большое значение для развития и реализации способностей.

Деятельность как условие развития и реализации способностей. В отличие от

зарубежных психологов, в большинстве своем считающих, что способности как гене-

тически обусловленные образования не изменяются в течение жизни, отечественные

психологи стоят на позиции изменяемости способностей как в сторону прогресса, так

и в сторону регресса. При этом положение о развиваемости способностей стало акси-

оматичным, не требующим доказательств. Недаром А, Н. Леонтьев писал, что у чело-

века нет никаких способностей, кроме способности к развитию (хотя точнее было бы

сказать, что имеется потенциальная возможность к развитию).

В действительности же доказать развитие способностей не так просто. Ведь спо-

собности не измеряемы, поэтому мы не знаем их исходный уровень. Измеряем же мы

качества, т. е. фенотипические характеристики человека и именно их изменение и

принимается за развитие способностей.

Конечно, вопрос о развитии способностей больше теоретический, чем практиче-

ский: педагогу или тренеру безразлично, что развивается — способность или качество,

ему важен конечный результат, повышение эффективности деятельности. Однако с

научной точки зрения не все равно как сказать: развиваются способности или разви-

ваются качества. Ведь утверждая первое, мы тем самым показываем возможность

изменения генотипических особенностей человека, его природы.

И все же ряд данных позволяет говорить о развитии не только качеств, но и спо-

собностей. Я имею в виду изменение в процессе деятельности (тренировки) задатков

способностей.

Биохимическими исследованиями показано увеличение в мышцах запаса глико-

гена по мере роста тренированности спортсменов. А это означает увеличение рабо-

тоспособности, выносливости. Скандинавские физиологи показали, что тренировка

на выносливость повышает МПК на 20-30 %, что тоже ведет к увеличению выносли-

вости в циклической работе.

По данным Н. Е. Высотской и А. М. Сухаревой (1974), в процессе многолетнего

тренинга учащихся хореографического училища наблюдаются изменения типологи-

ческих особенностей свойств нервной системы, отличающиеся от возрастной дина-

мики их у учащихся общеобразовательных школ: увеличивается инертность нервных

процессов и слабость нервной системы, что способствует повышению монотоно-

устойчивости учащихся.

С другой стороны, очевиден и другой механизм, помимо увеличения потенциа-

ла, - это возрастание возможностей использования того, что дано нам природой, по-

вышение уровня исчерпаемости резервов. Например, установлено, что при электро-

стимуляции мышца развивает значительно большую силу, чем при произвольных

усилиях человека, т. е. имеется так называемый «силовой дефицит», свидетельству-

ющий о неполном использовании возможностей мышц в обычных жизненных ситуа-

циях. При этом у спортсменов «силовой дефицит» значительно меньше, чем у не за-

нимающихся спортом. Следовательно, приобретение спортсменом умений напрягать

и расслаблять мышцы, налаживание координационных механизмов, умение мобили-

зоваться, т. е. опыт помогают человеку полнее использовать потенциальные возмож-

ности.

2.5. О СООТНОШЕНИИ ПОНЯТИЙ

«СПОСОБНОСТИ» И «КАЧЕСТВА»

С ролью деятельности в развитии способностей тесно связан и вопрос о соотношении понятий «способности» и «качества».

До сих пор существуют большие разногласия в использовании и толковании близ-

ких друг другу понятий — способности, одаренность, качества, характеризующие воз-

можности человека. В одном случае отказываются от понятия «качества» и говорят

только о «способностях» (В. С. Фарфель, 1976). В другом случае эти два понятия

используются как синонимы, в частности в большинстве работ по психологии труда.

Например, В. Д. Шадриков не разграничивает понятия «способности» и «качества»,

хотя и считает второе понятие более широким, чем первое. В третьем случае способ-

ность становится синонимом одаренности (А. Ф. Лазурский, 1921). В результате по-

рой бывает очень трудно разобраться, что конкретно имеет в виду автор, использую-

щий какое-либо из этих понятий. Такое положение не позволяет продуктивно разра-

батывать целый ряд теоретических проблем, так как и ученые и практики лишены

адекватного понятийного аппарата. Неудивительно, что вопрос о качествах в учеб-

никах по психологии просто обходят молчанием.

Приступая к обсуждению этого вопроса, мы должны прежде всего выяснить, на-

сколько необходимо для теории и практики наличие всех этих понятий, можно ли

обойтись без какого-нибудь из них. Такая постановка вопроса заставила предполо-

жить, что все приведенные выше понятия определяют ряд факторов, влияющих на

возможности человека и на эффективность его деятельности. Следовательно, начи-
нать обсуждение поставленного вопроса надо с нахождения места рассматриваемых

понятий в ряду всех факторов, обусловливающих возможности человека и эффек-

тивность их проявления. Только в этом случае можно увидеть, в чем специфика ис-

пользования каждого из этих понятий.

Возможности человека и эффективность его деятельности определяются как со-

циальными (приобретаемыми в процессе воспитания, обучения, тренировки) факто-

рами, так и врожденными, биологическими. Эти индивидуально-личностные факторы, обусловливающие возможности человека, и подлежат рассмотрению в их отношении к разбираемым понятиям.

К врожденным (генотипическим) факторам относятся конституциональные, мор-

фологические особенности (рост, вес, особенности телосложения в целом — сомато-

тип, морфофункциональные особенности строения мышц: быстрые и медленные

мышечные волокна), физиологические особенности (уровень максимального потреб-

ления кислорода — МПК, психофизиологические особенности (свойства нервной

системы и темперамента), простейшие психические функции (процессы), связанные

с восприятием, вниманием, памятью и т. д.

К приобретенным факторам, влияющим на возможности человека, относятся мотивы, знания, умения, а также получаемые в процессе тренировки приросты врожденных особенностей и факторов.

Между врожденными и приобретенными свойствами человека нет разрыва. Зна-

ния и умения быстрее приобретаются и достигают лучшего качества у людей с опре-

деленными врожденными особенностями; в свою очередь, обучение и тренировка

способствуют развитию врожденных особенностей человека. Поэтому индивидно-

личностные особенности взрослого человека представляют собой нерасторжимое

единство, образно говоря — сплав врожденных и приобретенных свойств, который

И. П. Павлов назвал фенотипом.

Знание того, какого уровня факторами (генотипического, фенотипического или

приобретенного) обусловлены в данный момент возможности и эффективность дея-

тельности человека, важно при прогнозировании его успехов в настоящем и буду-

щем. В зависимости от того, в каком аспекте интересуют нас возможности человека,

меняется и роль факторов, относящихся к разным уровням. При оценке возможнос-

тей человека в данный момент (например, в проявлении максимального быстродей-

ствия) для нас не существенно, за счет чего проявляются эти возможности — как ре-

зультат обучения и тренировки или только в силу врожденных особенностей челове-

ка. Здесь оценка возможностей абстрагируется от причин, их обусловивших.

Когда же нужно узнать, следствием чего являются наличные возможности челове-

ка — врожденных особенностей, их развития или обучения, — то возникает необхо-

димость в углубленном анализе компонентов, из которых складываются наличные

возможности человека, группировании этих компонентов (факторов) по уровням и

включении этих групп факторов в рамки определенного понятия.

Особенно важно выяснить роль врожденных факторов в проявлении наличных

возможностей человека в следующих случаях:

1) если нужно понять, почему у двух и более субъектов при созданных им равных

условиях деятельности и при имеющемся у них одинаковом стремлении к успеху

достижения все же различны;

2) если необходимо узнать, за счет чего разные субъекты добились одинаковой эффективности;

3) если хотят дать прогноз достижений данного субъекта на будущее (когда хотят

оценить перспективу его развития).

Таким образом, для практики необходимы понятия, помогающие обозначить группы следующих индивидно-личностных факторов, обусловливающих возможности

человека и эффективность его деятельности:

• отражающих роль врожденных особенностей человека;

• отражающих роль приобретенных особенностей человека;

• отражающих роль единства врожденных и приобретенных особенностей человека.

Первая группа факторов соотносится со способностями и одаренностью, вторая —

с опытом человека, третья - с качествами. Об одаренности речь пойдет ниже.

Очевидно, однако, что необходимо такое понятие, которое явилось бы отражением единства врожденного и приобретенного. У В. Д. Шадрикова это способности фенотипа. Мне представляется, что для этой цели больше подходит понятие «функцио-

нальное качество» (термин «качество» широко используется в общей психологии -

волевые и нравственные качества, в психологии спорта - двигательные качества, в

психологии труда — профессионально-важные качества, однако часто понимается как

синоним способностей).

Таким образом, функциональное качество можно определить как наличный уро-

вень проявления какой-либо стороны возможностей человека, независимо от того, чем

этот уровень обусловлен — природными особенностями, их развитием или знаниями

и умениями (рис. 2.3). При этом в функциональные качества включаются не все при-

обретаемые человеком знания и умения, а только те, которые помогают проявлению

той или иной стороны возможностей (быстроте, точности действий, выносливости

и т. д.).

Функциональные качества и способности по названию могут совпадать (напри-

мер, качество быстроты и способность к быстродействию), или иначе: одна и та же  сторона возможностей (функции - например, концентрация внимания) может выступать и как качество, и как способность: все зависит от угла рассмотрения фенотипа или генотипа, наличного уровня или прогноза.

Важным отличием понятия «качество» от понятия «способности» состоит в том,

что первое может характеризовать не только функциональные возможности человека, но и человека как личность (личностные качества). Поэтому наряду с двигательными качествами, качествами ума и т. п., выделяют нравственные, волевые качества,

причем первые не связаны с врожденными особенностями человека, а приобретаются в процессе его социализации и воспитания.

функциональное качество, как н способность, не подменяет понятия «функция»,

«психический процесс». Оба они отражают лишь специфические стороны той или

иной функции: у внимания — концентрацию (интенсивность), устойчивость, лабиль-

ность, распределение его; у движения — силу, быстроту, выносливость и т. д. Однако

функциональные качества могут быть простыми и сложными, характеризовать не

только отдельную функцию, но и деятельность в целом (быстрота чтения, бега), а

способности характеризуют только ту или иную сторону функции.

Вопрос о превращении способностей в функциональные качества по существу

обсуждается в работе Б. А. Федоришина и соавт. (1980), когда они пишут следующее:

«В профессиональной деятельности токаря, водителя автотранспорта и хирурга чрез-

вычайно важна координация движений обеих рук... Но вместе с тем сенсомоторная

координация, четкость и точность двигательных действий сами по себе еще не явля-

ются профессиональной способностью (читай: качеством. — Е. И.). Отличная коор-

динация двигательных действий хирурга, сидящего за рулем автомобиля, не гаран-

тирует механизм переключения скоростей в автомобиле от поломки из-за неумелого

переключения. Профессиональная способность начинает проявлять себя тогда... ког-

да сенсомоторная деятельность наполняется профессионально-технологическим со-

держанием. И это содержание различно у токаря, шофера, часового мастера и хирур-

га. Таким образом, общий для всех этих специалистов психологический механизм

реализуется затем в различных профессиональных способностях (читай: качествах. —

Е. И.). Ясно также, что и сенсомоторные механизмы, рассматриваемые первоначаль-

но как общие для данных специалистов, получают в дальнейшем свое специфическое

развитие в зависимости от того, какое место в структуре профессиональной способ-

ности они занимают и структурными элементами каких профессиональных способ-

ностей являются. Все это в равной мере относится не только к психомоторике, но и к

другим психическим процессам и явлениям» .

Таким образом, в процессе овладения профессиональным мастерством каждая

способность, реализуясь в конкретных действиях, получает свою огранку.

В заключение отмечу, что использование понятия «функциональное качество» как

фенотипического образования, является компромиссом между крайними точками

зрения на природу функциональных возможностей (приобретенные или врожден-

ные) человека, как бы «примиряет» их.

2.6. КОМПЕНСАЦИЯ СПОСОБНОСТЕЙ

И КОМПЕНСАТОРНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

Вопрос о компенсации способностей важен не только в теорети-

ческом, но и в практическом отношении: ведь его решение в каждом конкретном слу-

чае должно дать ответ: насколько пригоден человек к той или иной деятельности,

насколько необходим отбор в профессиональной деятельности.

Одним из первых вопрос о компенсации способностей поставил в отечественной

психологии Б. М. Теплов (1941; 1955). Он говорил, в частности, о компенсации от-

сутствия абсолютного слуха приобретенным умением, недостаточной выносливости

слабой нервной системы ее высокой чувствительностью.

Значительное место вопросу компенсации способностей уделялось в школе

В. С. Мерлина. В его школе одинаковая продуктивность деятельности субъектов с

разными задатками (типологическими особенностями свойств нервной системы) свя-

зывалась с выработкой стиля деятельности. Следовательно, речь идет о компенсации

недостаточно выраженных способностей и качеств определенными способами дея-

тельности (Е. А. Климов, 1969; Л. А. Копытова, 1964 и др.). В этой же психологиче-

ской школе был поставлен вопрос о компенсаторных отношениях между свойствами

темперамента, приводящих к компенсации одних способностей другими (В. В. Бело-

ус, 1977).

Этот же вопрос рассматривался и К. К. Платоновым, который даже выделил спе-

циальную группу компенсаторных способностей, входящих, по его мнению, в струк-

туру сложных способностей.

По поводу компенсации существуют различные точки зрения, причем смеши-

ваются, во-первых, социальный и психофизиологический аспекты обсуждения, во-

вторых, понятия «компенсация» и «компенсаторные отношения». Следствием этого

являются неадекватная постановка задач исследований, ошибочное толкование по-

лучаемых результатов, ошибочные теоретические построения и практические реко-

мендации.

Социальный аспект вопроса о компенсациях был поставлен Б. М. Тепловым (1955),

который отмечал, что нет плохих и хороших типологических особенностей, что каж-

дая из них в разных ситуациях может иметь и положительное, и отрицательное про-

явление, и, следовательно, человек, не способный к одному виду деятельности, мо-

жет быть способным к другому.

В связи с этим Б. М. Теплов писал, что люди с разными типологическими особен-

ностями (задатками) могут добиваться одинаковых высоких социальных достижений —

становиться знаменитыми артистами, видными учеными, рабочими высокого класса

и т. д. В этом случае речь идет о такой компенсации одних способностей другими,

которая позволяет разным людям достигать одинаково высокого социального стату-

са, общественного признания за свои достижения. Наличие такой компенсации дает

основание говорить о том, что вообще не способных к какому-нибудь делу людей нет

и что каждый человек способный, но по-своему (и, конечно, в разной степени).

Однако это не тот вид компенсации, который обеспечивает одинаковые достиже-

ния людей в одном и том же виде деятельности. Рассмотрение этого вида компенса-

ций приводит к психофизиологическому аспекту этой проблемы.

Психофизиологический аспект вопроса о компенсациях состоит в выяснении, за

счет чего люди с разной выраженностью свойств, способностей, качеств достигают

одинаковой продуктивности (результативности) в одном и том же виде деятельности.

Одним из видов такой компенсации является обеспечение эффективности дея-

тельности путем применения знаний и умений (при недостаточной выраженности

необходимых способностей). Об этом виде компенсации тоже говорил Б. М. Теплов,

считая, что знания и умения не входят в структуру способностей. Компенсация тако-

го вида хорошо просматривается в учебной деятельности, в спорте: недостаточно

быстрое реагирование на сигналы и плохое распределение внимания компенсируют-

ся мыслительными операциями, способствующими прогнозированию изменений си-

туации в ближайшем будущем. Этот вид компенсаций можно назвать компенсация за

счет опыта.
Другим видом психофизиологической компенсации, обеспечивающим разным

людям одинаковую эффективность деятельности, несмотря на имеющиеся у них раз-

личия в задатках, способностях и качествах, является приспособление к себе деятель-

ности, т. е. выработка индивидуального и типического стиля, который опирается на

сильные стороны человека, компенсируя слабые (подробно этот вопрос рассматри-

вается в главе 5). Однако такая компенсация возможна только в тех случаях, когда от

человека не требуется проявления максимальных возможностей. Тогда (а это чаще

всего касается производственной деятельности) люди с разными стилями могут до-

биваться одинаковых результатов (100 % выполнения плана). Очевидно, поэтому

В. С. Мерлин рассматривал индивидуальный стиль деятельности в разделе способ-

ностей. Проявляющуюся при этих условиях компенсацию можно назвать компенса-

ция за счет стиля деятельности.

В то же время В. С. Мерлин и Е. А. Климов признают, что не во всех профессиях

стиль деятельности может компенсировать необходимые для успещной деятельно-

сти способности. Особенно отчетливо это проявляется в спорте, где при наличии од-

ного и того же стиля спортсмены показывают разные результаты. Поэтому проблема

отбора по способностям становится тем актуальнее, чем более жесткие требования к

человеку предъявляет деятельность.

Еще один вид психофизиологической компенсации — когда недостаточное разви-

тие или выраженность одной способности может быть восполнена другой, связанной

с ней способностью. Например, недостаточное распределение внимания компенси-

руется быстротой восприятия, недостаточная дифференцировка мышечно-двигатель-

ных ощущений — концентрацией внимания и быстротой двигательных реакций. Этот

вид можно отнести к истинным компенсациям. К этому же виду можно отнести и слу-

чаи, когда одинаковая выраженность у разных людей какой-либо сложной способно-

сти определяется различной выраженностью у них более частных способностей, яв-

ляющихся компонентами более сложных способностей. Например, одинаковая вы-

носливость может достигаться за счет различного соотнощения двух ее компонентов,

требующих разных задатков и способностей: с одной стороны — за счет длительно-

сти работы до появления утомления (чувства усталости), с другой стороны — за счет

длительности работы на фоне усталости. Первый компонент больще выражен у лиц

со слабой нервной системой, а второй больше выражен у лиц с сильной нервной сис-

темой (М. Н. Ильина). Получается, что свойство силы нервной системы влияет на

два компонента выносливости противоположным образом: способствуя проявлению

одного компонента, оно препятствует проявлению другого.

Здесь речь должна идти уже не просто о компенсации, а о компенсаторных отно-

шениях. Такие соотнощения в организме встречаются не так уж редко.

О ложных компенсациях способностей. Подчас компенсации и компенсатор-

ные отнощения видятся исследователям там, где их нет. Типичная ошибка в этих слу-

чаях состоит в том, что компенсаторные отношения предполагаются в любом случае,

если одно свойство или качество выражено в сильной степени, а другое — в слабой,

или когда одна особенность человека проявляется в эффективности деятельности, а

другая — нет. Например, в одной из работ говорится, что у необщительных школьни-

ков тщательное планирование общественно-полезной деятельности компенсирует их

слабую коммуникативность, а у общительных коммуникативность компенсирует сла-

бо выраженную планирующую функцию. Остается, однако, неясным, почему то, что

имеется у школьника, должно обязательно компенсировать то, чего у него нет ил1

слабо выражено? Зачем, образно говоря, низкий рост компенсировать большим ве-

сом? Можно ли компенсировать в спортивных упражнениях выносливость силой?

Точно так же во многих случаях напрасно искать компенсаторные отношения, на-

пример, между быстротой реагирования на сигнал и знаниями оператора: компенса-

торные отношения имели бы место между ними только в том случае, если бы повы-

шение быстроты реагирования приводило к уменьшению знаний, и наоборот, увели-

чение знаний приводило бы к уменьшению быстроты реагирования. Очевидно, еств

некомпенсируемые соотношения между способностями.

Или другой пример. В одной работе утверждается, что способности человека со-

противляться монотонии и утомлению при выполнении одной и той же работы нахо-

дятся в компенсаторных отношениях. Этот вывод сделан на основании того, что j

одних людей быстро наступает состояние монотонии и поздно — состояние утомле^

ния, а у других — наоборот. Отсюда из правильного факта автор делает неправиль-

ный вывод: чем раньше возникает состояние монотонии, тем позже будет появлятьс«

состояние утомления. Однако это утверждение не выдерживает логической провер-

ки: чем позже наступает монотония, тем раньше наступает утомление, и противоре-

чит фактическим экспериментальным данным, полученным Н. П. Фетискиным (1972)

согласно которым появление монотонии ускоряет развитие утомления. Приняв ж(

точку зрения автора упомянутого исследования, можно сделать вывод, что состояние

монотонии является профилактикой развития состояния утомления.

В рассматриваемом случае видимость компенсаторных отношений между утом-

лением и монотонней возникла потому, что, во-первых, автор первые признаки уста-

лости принял за признаки монотонии (колебание продуктивности работы по времен

ным отрезкам характерно не только для монотонии, но и для утомления), и во-вто

рых, вследствие того что и монотония, и появление усталости зависят от свойстве

силы нервной системы, но противоположно: у лиц с сильной нервной системой рань

ше возникает состояние монотонии, но позже снижается работоспособность, а у ли1

со слабой нервной системой состояние монотонии появляется позже, а усталость по

является раньше. Тем не менее эта закономерность отнюдь не свидетельствует о ком

пенсаторных отношениях между этими состояниями. В данном случае о компенса

торных отношениях говорить нельзя потому, что отсутствует необходимое условие

состояние монотонии и состояние утомления не являются компонентами одного i

того же качества, свойства, а являются самостоятельными психологическими фено

менами, ничем общим не связанными.

Можно отметить и еще один случай ошибочной трактовки получаемых данных

В. В. Белоус (1977) считает, что наличие множественных положительных корреля

ций между разными способностями и выделение их в какие-то факторы имеет полез

ный приспособительный эффект, так как выявляемые связи показывают, мол, воз

можность компенсации одной способности другою. Но что означают высокие поло

жительные корреляции? Только то, что все способности и свойства развиты либ(

хорошо, либо плохо. Но если у человека все качества развиты хорошо, то ему не нуж

на компенсация, а если все качества развиты плохо, то нечем компенсировать слабо

развитые.

О компенсациях и компенсаторных отношениях следовало бы говорить как раз^

случаях отсутствия корреляции или же при наличии отрицательных корреляции
в последнем случае было бы очевидным, что у субъектов одни способности и соот-

ветствующие им качества развиты хорошо, а другие — плохо. Это дало бы основание

предполагать, что при одинаковой эффективности деятельности разных лиц она до-

стигается за счет компенсации одной способности другой.

Возможна ли полная компенсация или речь должна идти только о частичной

компенсации? Очевидно, если требования деятельности к человеку максимальные,

то вряд ли можно говорить о возможности полной компенсации неразвитых способ-

ностей (в противном случае все люди были бы одаренными во всех видах деятель-

ности; ведь одаренность, по сути, и означает совокупность некомпенсируемых спо-

собностей человека). Если ведущие для данной деятельности способности не ярко

выражены, компенсация может обеспечить лищь средний уровень успешности дея-

тельности.

2.7. ИЗМЕРЯЕМЫ ЛИ СПОСОБНОСТЬ

И ОДАРЕННОСТЬ?

Деятельность как условие диагностики способностей и одарен-

ности. Выше уже говорилось, что сторонники личностно-деятельностного подхода к

способностям считают, что выявить способности можно только в процессе выполне-

ния деятельности. Действительно, практика обучения показывает, что быстрота и

качество овладения знаниями и умениями, а также конечный уровень достижений в

избранном виде деятельности позволяют в определенной мере судить об имеющихся

у человека способностях и одаренности. Однако успехи в любой деятельности зави-

сят от многих факторов (мотивов и трудолюбия человека, условий деятельности, ма-

стерства обучающих и т. д.). Когда Д. И. Менделеева называли гением, он морщился

и ворчал: «Какой там гений! Трудился всю жизнь, вот и стал гений...» Имеются и

противоположные примеры. Выдающийся математик академик Н. Н. Лузин в гимна-

зии не проявлял никакого интереса и прилежания к математике, в результате чего к

нему пришлось приставить репетитора по этому предмету. Александр Блок мало ин-

тересовался русским языком и литературой и тоже вынужден был заниматься этими

предметами с репетитором. Естественно, оба в гениях у преподавателей гимназии не

числились.

Отсюда столь часты ошибки в определении таланта у детей родителями, педагога-

ми школ и высших учебных заведений. Эти случаи нераспознавания будущих выда-

ющихся деятелей науки, литературы, спорта стали уже хрестоматийными. Напри-

мер, знаменитый натуралист и путешественник Александр Гумбольдт, именем кото-

рого теперь назван Берлинский университет, в детстве считался тугодумом, слабо

развитым мальчиком, и родные даже сомневались, сможет ли он успешно завершить

среднее образование. Поэт Роберт Берне долго не мог научиться читать, А. Эйнштейн

в 15 лет был исключен из гимназии за неуспеваемость, а А. П. Чехов в 3-м классе был

оставлен на второй год за отставание в словесности. Кто-то даже подсчитал, что

30 % двоечников являются гениями.

Нельзя забывать и о том, что мнения о таланте человека и качестве продукта его

труда во многом субъективны. Критик Надеждин писал в 1830 году о «Евгении Оне-

гине» А. С. Пушкина: «Ветреная и легкомысленная пародия на жизнь. Мыльные пу-

зыри, пускаемые затейливым воображением...»

Кроме того, диагностика способностей по уровню достигнутого (постфактум) чаще

всего существенна для исторической оценки личности, для текущего момента, чем

для будущего, т. е. прогноза. Известны случаи, когда выполнение деятельности не

только не способствует обнаружению способностей, но даже мешает этому, маскиру-

ет способности. Например, высокая результативность баскетболистов со сверхвысо-

ким ростом принимается тренерами за меткость как способность, хотя на самом деле

игрок высокой меткостью не обладает. Наоборот, меткий, но не устойчивый к психи-

ческой напряженности игрок может не проявить во время сложной игры свою спо-

собность. Несоответствующий природным данным стиль обучения, боязнь экзаме-

нов могут приводить к не очень высокой успеваемости, на основании чего делается

вывод и о невысокой умственной одаренности учащегося.

Поэтому правомерны поиски более надежных путей определения способностей

без оценки результатов выполнения учебной и профессиональной деятельности, тем

более, что многие виды деятельности ребенку вообще недоступны вследствие его еще

недостаточной физической и умственной развитости.

Тестирование. Распространено мнение, что с помощью тестов выявляются спо-

собности и измеряется степень их выраженности. Считается, что и эффективность

деятельности характеризует способности. Теоретически это так, однако фактически

это может быть весьма далеко от истины. Дело в том, что измеряется в тестах и фик-

сируется в деятельности наличный уровень тех или иных возможностей человека

(качества, производительность труда, достигаемый спортивный результат и т. д.),

которые могут определяться многими факторами (знаниями, умениями, условиями

деятельности, качеством орудий труда и т. п.). При наличии благоприятных условий

способным и одаренным может показаться человек, таковым на самом деле не являю-

щийся.

Но и тестирование часто не выявляет способности и уж тем более не измеряет их

(поскольку нельзя измерить компонент, который мы не можем выделить из сплава

врожденного и приобретенного).

Однако есть еще один и, по-видимому, самый реальный путь — прогнозирование

способностей и одаренности по количеству и степени выраженности имеющихся у

человека задатков. Однако при этом необходимо знать, какие задатки относятся к

той или иной способности. Измерение степени выраженности у данного человека за-

датков способностей можно осуществить в лабораторных условиях путем выполне-

ния испытуемыми определенных тестов для выявления задатков, а в ряде исключи-

тельных случаев (у спортсменов) — выявлением задатков путем биохимического и

гистологического анализов. Трудно прогнозировать способности и одаренность ко

многим видам деятельности (исключая, пожалуй, музыкальную и художественную

деятельность) в подростковом возрасте в связи с индивидуальными сроками полово-

го созревания (пубертатного периода). Все дети этого возраста делятся на три груп-

пы: акселератов (с ускоренным половым созреванием, т. е. в 10-11 лет; их около 20 %),

ретардантов (сзадержкой полового созревания, т. е.в 16-17 лет; их тоже около 20 %)

и с нормальным по срокам половым созреванием (около 60 %). Как известно, гормо-

нальные изменения, происходящие в этот период, существенно изменяют выражен-

ность свойств нервной системы, которые являются, как уже отмечалось, задатками

способностей, влияют на уровень физического развития, в том числе и на антропо-

метрические данные подростков. Показана связь между уровнем полового созрева-

ния детей и их мышечной работоспособностью, двигательной активностью, функци-

онированием сердечно-сосудистой и дыхательной систем, более крупными размера-
ми тела. Среди детей с ускоренным развитием чаще встречаются эндоморфные типы

телосложения; у этих детей оказываются большими показатели мышечной силы.

Подростки с более поздним развитием характеризуются мезоморфным и эктоморф-

ным типом телосложения, причем у первых половое созревание начинается на год

раньше, чем у вторых. У эктоморфов более выражена быстрота, чем сила и выносли-

вость. Отсюда, учитывая только паспортный, а не биологический возраст, можно при-

нять за одаренного, например, к занятиям спортом акселерата и забраковать ретар-

данта.

То же, очевидно, может происходить и с проявлением познавательных способно-

стей. Известно, что имеются так называемые сензитивные периоды возрастного раз-

вития, когда в одном возрасте лучше проявляется какой-то один из психических про-

цессов, а в другом возрасте лучше проявляется уже другой психический процесс. Если

в связи с различными сроками полового созревания происходит смещение этих сен-

зитивных периодов, то в этом случае можно сделать ошибку в прогнозе и об уровне

развития интеллекта, поскольку, как отмечает Н. С. Лейтес (1977), признаком ода-

ренности ребенка чаще всего служит несоответствие развития его ума обычному уров-

ню умственного развития детей его возраста, т. е. опережение возраста.

Сказанное делает актуальным знание признаков, по которым можно судить о сте-

пени полового созревания. Например, первым признаком наступления пубертатного

периода у мальчиков является изменение голоса — в среднем в 12,5 лет. Волосы на

лобке появляются в 13 лет, набухание сосков и формирование кадыка — в 13,5 лет.

Последний внешний признак — появление волос в подмышечной впадине — наблю-

дается в 14 лет.

Другим и более точным способом диагностики степени физиологической зрело-

сти является определение «скелетного» или «костного» возраста ребенка, что дости-

гается путем сравнения степени окостенения скелета со средними возрастно-поло-

выми нормами. Для этого имеются атласы с набором рентгенограмм, показывающие

характерный для каждого возраста уровень окостенения отдельных костей кисти и

предплечья. В каждом возрасте корреляция длины и веса тела с костным возрастом

значительно больше, чем с паспортным. Межгрупповые различия длины тела при

группировке детей по костному возрасту в два раза меньше, чем при группировке по

паспортному возрасту.

Между темпами окостенения и развитием вторичных половых признаков имеется

высокая степень соответствия, поэтому для определения биологического возраста

можно пользоваться в равной степени либо тем, либо другим способом. Однако оба

способа для квалифицированной диагностики требуют участия врача.

Возраст полового созревания, как и возраст скелетной зрелости, все же ограничи-

вает дифференциацию по способностям, так как может учитываться только в неболь-

шом возрастном диапазоне.

Используемые для определения способностей и одаренности показатели должны

обладать прогностической силой, т. е. фиксировать не только сегодняшнее развитие

ребенка, но и предсказывать, как изменятся эти показатели в будущем, т. е. какой бу-

дет уровень развития человека, когда он станет взрослым. Иначе говоря, нужно, что-

бы по исходным данным ребенка (по ювенильньш признакам) можно было судить о

величине тех же показателей в конце заданного периода (о дефинитивных призна-

ках). Показано, что прогностичными являются показатели мышечной силы, прыгу- I

чести, выносливости, ростовые, в меньшей степени — вес тела. Слабая надежности

отмечена В. В. Волковым (1981) в отношении психических функций.

Прогностичность показателей зависит во многом от того, в какой мере они зави-

сят от генетического фактора, а в какой мере — от развития, воспитания.

Роль наследственности или влияний среды хорошо обнаруживается при сравне-

нии однояйцевых близнецов, особенно когда их воспитание ведется раздельно, в раз-

ных условиях. При отсутствии преднамеренного разного воспитания близнецов их

данные оказываются по многим параметрам идентичными, что свидетельствует о роли

генетического фактора. У двуяйцевых близнецов, не говоря уже об обычных братьях

и сестрах (сиблингах), такое сходство выражено либо гораздо слабее, либо вообще

отсутствует. Это было отчетливо показано в отношении роста и веса тела, хотя в от-

ношении последнего генетическое влияние более слабое. Выявлена генетическая обус-

ловленность типологических особенностей проявления свойств нервной системы

(И. В. Равич-Щербо, 1977), а также познавательных процессов и двигательных спо-

собностей, о чем речь шла уже в предыдущей главе.

Принимая во внимание эти генетические исследования, следует все же учесть ряд

моментов. В разные возрастные периоды действие генетического фактора различно

по силе. Например, уровень наследственных влияний на тотальные размеры тела по-

вышается с возрастом. Однако в период полового созревания прогностичность пока-

зателей снижается или совсем утрачивается в связи, как уже говорилось, с различием

детей по темпам полового созревания. У медленно созревающих время от появления

первых признаков до сильного их развития составляет в среднем 3 года 10,5 месяца,

у быстро созревающих — 1 год 2,5 месяца (В. Г. Властовский, 1976). Поскольку мед-

ленно созревающие начинают половое развитие раньше, они вначале опережают бы-

стро созревающих по физическому развитию, в частности — в росте. Но затем быстро

созревающие к периоду половой зрелости догоняют в развитии первых, а в последу-

ющем и опережают их. Следует учитывать, что сверхоптимальные физические на-

грузки приводят к задержке полового и физического развития, в частности — к угне-

тению пролиферативной фазы менструального цикла и выделения активных фрак-

ций эстрогенов. В этом случае подросток может быть принят за ретарданта, каковым

в действительности он может не быть.

Контрольные вопросы

1. Каковы соотношения между одаренностью и способностями?

2. Достаточно ли одних способностей, чтобы считать человека одаренным в двига-

тельной деятельности, в частности — в спорте?

3. Какие имеются взгляды на наличие «общих» и «специальных» способностей и ода-

ренности?

4. Каковы соотношения между способностями и склонностями?

5. Ведет ли признание способностей и одаренности врожденными к отрицанию роли

деятельности?

6. Какая разница между способностями и качествами?

7. Какая разница между компенсацией одной способности другой и компенсаторны-

ми отношениями между ними?

8. Измеряются ли способности и одаренность?
Основная литература к первому разделу

Артемьева Т. А. Методологический аспект проблемы способностей. — М.: Наука, 1977.

Голубева Э. А. Способности и склонности. — М., 1989.

Голубева Э. А. Способности и индивидуальность. — М.: Прометей, 1993.

Дружинин В. Н. Психология общих способностей. — СПб.: Питер, 1999.

Крутецкий В. А. Психология математических способностей школьников. — М.: Про-

свещение, 1968.

Кузьмина Н. В. Способности, одаренность, талант учителя. — Л., 1985.

Лейтес Н. С. Умственные способности и возраст. — М.: Педагогика, 1971.

Лейтес Н. С. Способности и одаренность в детские годы. — М.: Знание, 1984.

Платонов К. К. Проблемы способностей. — М.: Наука, 1972.

Теплое Б. М. Избранные труды: В 2-х т. - М.: Педагогика, 1985. - Т. 1.

ШадриковВ.Д. Психология деятельности и способностей человека. — М., 1996.

ТЕМПЕРАМЕНТ

ИТИПОЛОГИЧЕСКИЕ

ОСОБЕННОСТИ

ПРОЯВЛЕНИЯ СВОЙСТВ

НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

• Учение о темпераменте

• Общие представления о свойствах нервной

системы и типологических особенностях

их проявления

• Характеристика отдельных свойств

нервной системы

• Методические вопросы изучения свойств

нервной системы

Основным предметом изучения дифференциальной психофизиологии являются типы темперамента, свойства нервной системы, соотношение первой и второй сигнальных систем по И. П. Павлову и связанные с ними особенности поведения, стили и

эффективность деятельности.

Именно такой подход к изучению индивидуальных и типических особенностей человека, предложенный И. П. Павловым, отличает отечественную дифференциальную психофизиологию от дифференциальной психологии, в которой в основном изучаются различия в проявлении личностных свойств, в отрыве от физиологического  базиса. Конечно, такой путь тоже дает много ценной информации о психологической

природе человека, однако важно знать не только степень выраженности той или иной

личностной особенности, но и причину этого, в частности, роль генетических и врожденных (т. е. биологических) факторов — с одной стороны, и социальных факторов

(воспитания, развития) — с другой. Это особенно важно знать при прогнозировании

способностей и возможностей человека на основе его природных задатков, к кото-

рым относятся и типологические особенности проявления свойств нервной системы.

Дело в том, что если социальные факторы (условия жизни, система образования,

способы профессионального обучения и тренировки и т. д.) можно уравнять для разных людей, например, поместив их в одинаковые условия, то уравнять людей по биологическим факторам (задаткам) нельзя. У каждого человека своя генетическая история, которая сказывается и на способностях, и на темпераменте, и на индивидуальной переносимости различных внешних и внутренних факторов, а в конечном

итоге — на его возможностях осуществлять ту или иную деятельность.

Первые работы И. П. Павлова о свойствах нервной системы появились в 1920-х го-

дах. Вплоть до 1950-х годов эта проблема была прерогативой физиологов, изучавших

высшую нервную деятельность (условные рефлексы) человека. Психологи стали за-

ниматься ею на границе 1950-1960-х годов благодаря усилиям Б. М. Теплова, а за-

тем В. С. Мерлина и Б. Г. Ананьева, создавших свои дифференциально-психофи-

зиологические школы. Наследники их взглядов (В. Д. Небылицын, Е. А. Климов, а

позже В. М. Русалов, Э. А. Голубева, Б. А. Вяткин, И. М. Палей и др.) значительно

продвинули изучение проблем дифференциальной психофизиологии, а полученные

ими новые данные нашли отражение в их публикациях.

Учение И. П. Павлова о типах высшей нервной деятельности нашло благодатную

почву для своего развития в психологии, физиологии, медицине. Обогатившись новыми подходами и экспериментальными фактами, оно стало основой объективного изучения типических особенностей человека, определяемых психофизиологической структурой. Родившись в нашей стране, это направление, отражающее сплав физиологической и психологической науки, нашло признание и у ряда зарубежных ученых (Дж. Грэй, Л. Мартон и Я. Урбан, Я. Стреляу и др.).

Однако, как и при развитии любой теории и научного направления, в ряде моментов учение И. П. Павлова о типах высшей нервной деятельности начало вступать в

противоречие с некоторыми новыми экспериментальными данными. В частности,

созданная И. П. Павловым классификация типов темперамента на основе сочетания

типологических особенностей проявления свойств нервной системы оказалась ограниченной и недостаточно обоснованной. Выделенные новые сочетания типологических особенностей не втискиваются в «прокрустово ложе» классификации, предложенной И. П. Павловым.

За последние десятилетия значительно продвинулись наши представления о работе центральных мозговых структур. Поэтому многие положения, казавшиеся незыблемыми и позволявшие давать удовлетворительное объяснение наблюдаемым фактам, в настоящее время пересматриваются. В связи с этим возникает необходимость уточнения и ряда павловских положений, в частности, о роли тех или иных типологических особенностей проявления свойств нервной системы в поведении человека, в приспособлении к внешней среде.

Глава 3

УЧЕНИЕ О ТЕМПЕРАМЕНТЕ

в этой главе, во многом истортеско-обзорной, читатель узнает,

откуда появилось понятие о темпераменте, кто предложил известную всем класси-

фикацию четырех типов темперамента, является ли она единственной, как ученые

объясняли различия людей по темпераменту, удалось ли выработать единый взгляд

на темперамент и его типы, почему ряд ученых отказались от изучения типов тем-

перамента и перешли к изучению отдельных темпераментных свойств как поведенче-

ских характеристик и свойств нервной системы как физиологических характеристик

работы центральной нервной системы.

3.1. ВОЗНИКНОВЕНИЕ УЧЕНИЯ О ТЕМПЕРАМЕНТЕ.

ГУМОРАЛЬНЫЕ ТЕОРИИ ТИПОВ ТЕМПЕРАМЕНТА

Учение о темпераменте и его типах имеет длинную историю. Осно-

ву учения о типах темперамента заложил Гиппократ, который, используя гумораль-

ный подход, выделил четыре типа «красиса» (в переводе с греческого — смешения),

т. е. соотношения в организме четырех жидкостей (соков): крови, желтой и черной

желчи и слизи. Каждая жидкость имеет свои свойства (кровь — тепло, слизь — хо-

лод, желтая желчь — сухость, черная желчь — влажность), и поэтому преобладание

одной из них определяет состояние организма, его склонность к тем или иным забо-

леваниям.

Древнегреческий философ Аристотель, живший чуть позже Гиппократа, видел

причину различий между людьми не в преобладании того или иного сока, а в разли-

чиях состава важнейшего из этих соков — крови. Он заметил, что способность к свер-

тыванию крови у разных животных не одинаковая. Большая быстрота свертывания

обусловливается, по его мнению, преобладанием твердых, или земляных, частиц, мень-

шая — преобладанием водных, или жидких, частиц. Жидкая кровь холодная и пред-

располагает к страху, кровь же, богатая плотными веществами, отличается теплотой

и предрасполагает к гневу.

Следы аристотелевской теории сохранялись очень долго. Даже Иммануил Кант в

своей работе «Антропология» (1798) соотносил тип темперамента с характеристика-

Великий ученый и врач Древней Греции Гиппократ родился в 460 году до нашей эры

на острове Кос. Происходил из семьи, члены которой из поколения в поколение зани-

мались искусством врачевания. Уже в двадцатилетне!^ возрасте Гиппократ пользовал-

ся славой превосходного врача. После стажировки в Египте вернулся на родной ост-

ров и основал там свою медицинскую школу. К концу жизни переехал в Фессалию, где

и умер, по предположению, в 377 году до нашей эры. Долгие годы его могила была

местом паломничества.

ми крови: легкокровный, или сангвинический; тяжелокровный, или меланхолический;

теплокровный, или холерический (вспомним, что про вспыльчивого человека гово-

рят, что у него «горячая кровь»); хладнокровный, или флегматический.

В популярной литературе и учебниках говорится, что именно Гиппократ явился

основателем учения о четырех типах темперамента, дошедших до нашего времени:

сангвиническом, холерическом, флегматическом и меланхолическом. Однако это не

совсем так. Названия этих типов темпераментов появились позже и связаны с имена-

ми римских врачей, живших несколько столетий спустя, и использовавших представ-

ления Гиппократа о смешении жидкостей. Они заменили греческое слово «красис»

на латинское слово temperamentum, от которого и ведет свое начало термин «темпера-

мент».

Один из них, Гален, живший во II веке нашей эры, дал первую развернутую клас-

сификацию темпераментов, базировавшуюся на все тех же гуморальных представле-

ниях Гиппократа о «красисе». Она включала 13 типов темперамента, в том числе и те,

о которых речь шла выше. С его точки зрения, преобладание желтой желчи (по-латы-

ни chole — холе) свидетельствует о холерическом темпераменте, преобладание крови

(sanguis — сангвис) — о сангвиническом темпераменте, преобладание черной желчи

(melanos chole — меланос холе) — о меланхолическом темпераменте, а преобладание

слизи (phlegma — флегма) — о флегматическом темпераменте.

Надо отметить, что понятие о темпераменте в те времена существенно отличалось

от теперешнего. Психологические характеристики темперамента у древних врачей

почти отсутствовали. В основном эти характеристики касались организма и даже от-

дельных органов. Например, Гален говорил о темпераменте отдельных частей тела:

сердца, печени, мозга.

В средние века, с возникновением алхимии, появились попытки объяснить темпе-

раменты преобладанием в теле тех или иных алхимических элементов: соли, серы и

ртути, даже эфира и воздуха.

Развитие в эпоху Возрождения анатомии и физиологии придало новое направле-

ние объяснению типов темперамента. Их все больше стали связывать с особенностя-

ми строения тела. Например, ряд ученых в основу деления темпераментов кроме-

физических свойств крови положили различие тканей и ширину просвета сосудов.

Легкая кровь, рыхлые ткани и умеренно расширенные сосуды облегчают, по мысли

этих ученых, течение жизненных процессов и порождают сангвинический темпера-

мент. При значительной плотности в тканях кровь задерживается в сосудах, пульс

делается сильнее и быстрее, общая теплота тела возрастает, что приводит к возник-

новению холерического темперамента. При плотной крови и узких сосудах в ткани

возникает только жидкая, водянистая часть крови, благодаря чему возникает флег-матический темперамент, характеризующийся малой теплотой и бледным цветом

кожи. Наконец, плотная, темная кровь с узкими порами тканей и широким просве-

том сосудов ведет к образованию меланхолического темперамента.

Эта теория в несколько измененном виде сохранялась вплоть до конца XIX — на-

чала XX века. Так, П. Ф. Лесгафт считал, что в происхождении темпераментов очень

важную роль играет широта просвета и толщина стенок сосудов: у холериков — ма-

лый просвет и толстые стенки, что приводит к быстрому и сильному течению крови;

у сангвиников — малый просвет и тонкие стенки, что способствует быстрому и сла-

бому течению крови и т. д.

Другое анатомическое направление связывало типы темперамента со строением

центральной нервной системы, так как именно мозг теснее всего связан с теми психи-

ческими особенностями, которые характеризуют различные темпераменты. Некото-

рые видели главную основу темперамента в величине мозга и толщине нервов, дру-

гие — в особенностях их функционирования.

Так, Альбрехт Галлер, основоположник экспериментальной физиологии, который

ввел важные для физиологии и психологии понятия возбудимости и чувствительно-

сти, утверждал, что основными факторами различий по темпераменту являются

возбудимость самих кровеносных сосудов, через которые проходит кровь. Его ученик

Г. Врисберг связывал темперамент непосредственно с особенностями нервной,

системы. Он считал, что в основе холерическо-сангвинического темперамента лежит

крупный мозг, «сильные и толстые нервы» и высокая возбудимость органов чувств.

Для флегматико-меланхолического темперамента характерен небольшой мозг,

«тонкие нервы» и невысокая возбудимость органов чувств. Идея связи особенностей

темперамента с определенными анатомическими и физиологическими характеристи-

ками нервной системы в различных формах появляется в учениях многих философов,

анатомов и врачей XIX века.

Известный в свое время анатом И. Генле (J. Henle, 1876), предложил оригиналь-

ную и, надо признать, представляющую интерес и в настоящее время собственную

теорию темпераментов, базирующуюся на «тонусе» нервной и мышечной систем (или,

как сейчас говорят, — на уровне активации покоя). С точки зрения этого ученого,

никогда не прекращающийся тонус нервной системы достигает у разных людей весь-

ма различной степени. Чем сильнее тонус, тем легче возбуждается данный человек,

тем меньшее прибавочное раздражение требуется для того, чтобы вызвать в нем соот-

ветствующие ощущения, чувства или действия. Слабая степень тонуса свойствена

флегматикам, так как она обусловливает общую вялость их движений, эмоциональ-

ную невозбудимость, слабость мимики, медленность походки и т. д. Благодаря малой

двигательной активности у них наблюдается обильная экссудация питательных жид-

костей в ткани тела и значительное отложение жира. Холерики и сангвиники отлича-

ются легкой возбудимостью, однако у первых возбуждение проходит так же быстро,

как и возникло, а у вторых оно сохраняется долго, от чего зависит постоянство и глу-

бина их чувствований и настойчивость их поступков. Меланхолический темперамент

характеризуется, с точки зрения Генле, несоответствием между сильными, глубоки-

ми чувствами и мало развитой наклонностью к деятельности.

Близка к этой теории и попытка французского философа А. Фулье (F. Fouillee,

1901) построить теорию темпераментов, исходя из учения об обмене веществ в орга-

низме. То, что Генле называет тонусом нервной системы, по мнению Фулье сводится

к большей или меньшей активности процессов распада и восстановления веществ в

тканях тела, особенно в центральной нервной системе (т. е. к тому, что сейчас назы-

вают интенсивностью обменных процессов). По Фулье, в одних случаях преоблада-

ют процессы распада энергоисточников, в других — процессы восстановления. Исхо-

дя из этого, характеристиками сангвинического темперамента надо считать: преобла-

дание восстановления, избыток питания, быстрая, но слабая и непродолжительная

реакция. Меланхолический (или нервный) темперамент характеризуется преоблада-

нием восстановления нервного вещества, недостаточным его питанием, медленной,

но сильной и продолжительной реакцией. Для холерического темперамента характе-

рен быстрый и сильный распад, а для флегматического — медленный и слабый рас-

пад нервного вещества.

Некоторые ученые в нашей стране тоже придерживались гуморально-эндокрин-

ной теории происхождения типов темперамента. П. П. Блонский (1927) считал, что

особенности поведения человека зависят от того, насколько уравновешенно и согла-

сованно работают симпатический и парасимпатический отделы вегетативной нервной

системы. Ваготоники медлительны и спокойны, не склонны фантазировать, мыслят

трезво и реалистично. Симпатикотоники, напротив, импульсивны, решительны, час-

то увлекаются и отрываются от действительности.

Попытки построить классификацию типов поведения человека, исходя из факта

повышенной или пониженной деятельности отдельных желез внутренней секреции,

предпринимали Н. А. Белов (1924), Б. М. Завадовский (1928) и др. Так, по мнению

Б. М. Завадовского, различия в темпераментах обусловливает взаимодействие щи-

товидной и надпочечной желез: сангвиник отличается высокой активностью обеих

желез, флегматик — слабостью и той и другой, холерик — слабостью щитовидной

железы, но сильной активностью надпочечников, меланхолик — сильной активностью

щитовидной железы, но слабой — надпочечников.
Таким образом, В. Вундт отошел от чисто описательного подхода к типам темпе-

рамента, выделив две характеристики, которые могут быть измерены. Отсюда описа-

ние типов темперамета может основываться не только на умозрительных заключени-

ях, но и на объективных данных. Он же высказал и важную мысль о том, что каждый

темперамент имеет свои положительные и отрицательные стороны.

3.4. КОНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ ТЕОРИИ

ТЕМПЕРАМЕНТА

В широком смысле понятие конституции охватывает все наслед-

ственные или врожденные анатомические, физиологические и психические свойства

индивида.

Под влиянием антропологов, обративших внимание на различия в строении тела,

и психиатров, подчеркивавших индивидуальные различия в предрасположенности к

психическим заболеваниям, на рубеже XIX и XX веков сформировалась концепция,

согласно которой существует связь между телосложением и свойствами темперамента.

Эта концепция, распространенная прежде всего среди итальянских, французских и

немецких исследователей, наиболее полное выражение получила у французского

врача Клода Сиго (С. Sigaud, 1904). Он создал типологию, в основе которой лежало

представление о том, что организм человека и его расстройства зависят от среды и

врожденных предрасположенностей. Каждой системе организма соответствует

определенная внешняя среда, воздействующая на эту систему. Так, воздух — источник

дыхательных реакций; пища, попадающая в пищеварительную систему, образует

источник пищевых реакций; моторные реакции протекают в физической среде;

социальная среда вызывает различные мозговые реакции. Исходя из этого, К. Сиго

вьщеляет — в зависимости от преобладания в организме одной из систем — четыре

основных типа телосложения: дыхательный, пищеварительный, мускульный и цереб-

ральный (мозговой) — рис. 3.1.

Преобладание какой-либо одной системы над остальными приводит к специфи-

ческой реакции индивида на определенные изменения окружающей среды, благодаря

чему каждому из типов телосложения соответствуют определенные особенности

темперамента. Взгляды К. Сиго, как и некоторые другие концепции того времени,

связывающие телосложение с психическими особенностями организма, оказали су-

щественное влияние на формирование современных конституциональных теорий,

получивших широкое распространение в психологии темперамента. Среди них осо-

бое распространение получили те, в которых свойства темперамента, понимаемые как

наследственные или врожденные, непосредственно связывались с индивидуальными

различиями в телосложении — ростом, полнотой или пропорциями.

Например, П. П. Блонский делил людей, исходя из комплекции, на две группы:

«мягких и сырых» и «сухих и твердых». Первые, по его мнению, аффективны, рассе-

яны, внушаемы; вторые — интеллектуальны, самостоятельны, с хорошим внимани-

ем, жестоки.

Конституциональная типология Э. Кречмера. Главным идеологом конституцио-

нальной типологии был немецкий психиатр Э. Кречмер (1995), опубликовавший в

1921 году работу под названием «Строение тела и характер». Он обратил внимание,

В — мускульный, Г — мозговой

что каждому из двух видов заболеваний — маниакально-депрессивному (циркуляр-

ному) психозу и шизофрении — соответствует определенный тип телосложения. Он

утверждал, что тип телосложения определяет психические особенности людей и их

предрасположенность к соответствующим психическим заболеваниям. Многочислен-

ные клинические наблюдения побудили Э. Кречмера предпринять систематические

исследования строения человеческого тела. Произведя множество измерений

различных частей тела, Э. Кречмер выделил четыре конституциональных типа:

1. Лептосоматик (греч. leptos — хрупкий, soma — тело). Обладает цилиндрической

формой туловища, имея хрупкое телосложение, высокий рост, плоскую грудную

клетку, вытянутое лицо, голова имеет яйцеобразную форму. Длинный тонкий нос

и неразвитая нижняя челюсть образуют так называемый угловой профиль. Плечи

у лептосоматика узкие, нижние конечности длинные, кости и мышцы тонкие.

Индивидов с крайней выраженностью этих особенностей Э. Кречмер называл

астениками (греч. astenos — слабый).

2. Пикник {толстый, плотный). У него богатая жировая ткань, чрезмер-

ная тучность, малый или средний рост, расплывшееся туловище, большой живот,

круглая голова на короткой шее. Относительно большие параметры тела (головы, груди и живота) при узких плечах придают телу бочкообразную форму. Люди этого

типа склонны к сутулости.

3. Атлетик (греч. athlon — борьба, схватка). Имеет хорошую мускулатуру, крепкое

телосложение, высокий или средний рост, широкий плечевой пояс и узкие бедра,

отчего фронтальный вид тела образует трапецию. Жировая прослойка не выраже-

на. Лицо имеет форму вытянутого яйца, нижняя челюсть хорошо развита.

4. Диспластик (греч. dys — плохо, plastos — сформированный). Его строение

бесформенное, неправильное. Индивиды этого типа характеризуются различными

деформациями телосложения (например, чрезмерным ростом).

Выделенные типы не зависят от роста человека и его худобы. Речь идет о пропор-

циях, а не об абсолютных размерах тела. Могут быть толстые лептосоматики, тще-

душные атлетики и худые пикники.

Большинство больных шизофренией, по мнению Э. Кречмера, составляют лепто-

соматики, хотя встречаются и атлетики. Пикники же образуют наибольшую группу

среди больных циклофренией (маниакально-депрессивным психозом) (рис. 3.2).

Атлетики, которые менее других предрасположены к психическим заболеваниям,

обнаруживают некоторую склонность к эпилепсии.

Э. Кречмер выдвинул предположение о зависимости между телосложением и

психикой также и у здоровых людей. Он утверждал, что здоровые люди носят в себе

зародыш психических заболеваний, имеют определенную предрасположенность к ним.

Отсюда у людей с тем или иным типом телосложения возникают психические

свойства, сходные с теми, которые характерны для соответствующих психических

заболеваний, но в менее выраженной форме. Так, например, здоровый индивид с

лептосоматическим телосложением обладает свойствами, наминающими поведение

шизофреника, пикник в своем поведении обнаруживает свойства, типичные для

маниакально-депрессивного психоза. Атлетика же характеризуют некоторые психи-

ческие черты, напоминающие поведение больных эпилепсией.

В зависимости от склонности к разным эмоциональным реакциям Э. Кречмер

выделил две большие группы люден. Эмоциональная жизнь одних характеризуется

диадетической шкалой (т. е. свойственные им настроения располагаются на шкале,

полюсами которой являются «веселый—печальный»). Эта группа людей обладает

циклотимическим типом темперамента. Эмоциональная жизнь других людей харак-

теризуется психэстетической шкалой («чувствительный — эмоционально тупой, не-

возбудимый»). Эти люди обладают шизотимическим темпераментом.

Шизотимик (название происходит от шизофрении) имеет лептосоматическое или

астеническое телосложение. При расстройстве психики обнаруживает предраспо-

ложенность к шизофрении. Замкнут, склонен к колебаниям эмоций от раздражения

до сухости, упрям, малоподатлив к изл«енению установок и взглядов. С трудом

приспосабливается к окружению, склонен к абстракции.

Циклотимик (название происходит от циркулярного, или маниакально-

депрессивного психоза) является противоположностью шизотимика. Имеет

пикническое телосложение. При нарушении психики обнаруживает предрасположен-

ность к маниакально-депрессивному психозу. Эмоции колеблются между радостью

и печалью, легко контактирует с окружением, реалистичен во взглядах.

Связь между типом телосложения и некоторыми психическими свойствами или,

в крайних случаях, психическими заболеваниями Э. Кречмер, объяснял тем, что как

тип строения тела, так и темперамент имеют одну и ту же причину: они обусловлены

деятельностью эндокринных желез и связанного с этим химическим составом крови

и, таким образом, зависят прежде всего от определенных особенностей гормональной

системы.

Сопоставление типа телосложения с эмоциональными типами реагирования, осу-

ществленное Э. Кречмером, дало высокий процент совпадения (табл. 3.2).

В зависимости от типа эмоциональных реакций Э. Кречмер выделяет веселых и

грустных циклотимиков и чувствительных или холодных шизотимиков.

Теория темперамента Э. Кречмера получила распространение и в нашей стране.

Причем некоторым исследователям (например, М. П. Андрееву, 1930) казалось, что

вопрос о связи телосложения и психического склада человека решен окончательно.

В доказательство правильности кречмеровской теории П. П. Блонский ссылался на

работы одного профессора-животновода, давшего описание «сухих» и «сырых» пород

лошадей, свиней, коров и овец. П. П. Блонский в связи с этим рассматривал человече-

ские «биотипы» как частные случаи проявления общих биотипов животного мира.

Вскоре, однако, наступило разочарование, так как попытки воспроизведения ре-

зультатов, описанных Э. Кречмером, показали, что большинство людей не соответ-

ствуют крайним вариантам. Связи между типом телосложения и особенностями эмо-

ционального реагирования не достигали уровня достоверности. Критики, среди ко-
торых наиболее яростным был И. П. Павлов, стали говорить, что неправомерно рас-

пространять закономерности, выявленные в патологии, на норму, и втискивать все

здоровое человечество в два патологических типа: шизоидов и циклоидов.

Конституциональная типология У. Шелдона. Несколько позже в США приобрела

популярность концепция темперамента У. Шелдона (W. Н. Sheldon, S. S. Stevens,

1942), сформулированная в 1940-х годах. В основе взглядов Шелдона, типология

которого близка к концепции Кречмера, лежит предположение о том, что структура

тела определяет темперамент, который является его функцией. Но эта зависимость

маскируется большой сложностью нашего организма и психики, и потому раскрытие

связи между физическим и психическим требует выделения таких физических и пси-

хических свойств, которые в наибольшей степени обнаруживают эту зависимость.

У. Шелдон исходил из гипотезы о существовании основных типов телосложения,

которые он описал, пользуясь специально разработанной фотографической техникой

и сложными антропометрическими измерениями. Оценивая каждое из 17 выделенных

им измерений по семибалльной шкале, У. Шелдон пришел к понятию соматотипа

(типа телосложения), который можно описать с помощью трех основных параметров.

Заимствуя термины из эмбриологии, он назвал эти параметры следующим образом:

эндоморфия, мезоморфия и эктоморфия. В зависимости от преобладания какого-либо

параметра (оценка в 1 балл соответствует минимальной интенсивности, 7 баллов —

максимальной) У. Шелдон выделяет следующие типы телосложения:

1. Эндоморфный тип (7-1 -1). Название типа дано исходя из того, что из эндодермы

образуются преимущественно внутренние органы, а у людей этого типа как раз

наблюдается их чрезмерное развитие. Телосложение относительно слабое, с из-

бытком жировой ткани.

2. Мезоморфный тип (1-7-1). У мезоморфного типа хорошо развита мускульная

система, которая образуется из мезодермы. Стройное крепкое тело, являющееся

противоположностью мешковатому и дряблому телу эндоморфа. Мезоморфный

тип обладает большой психической устойчивостью и силой.

3. Эктоморфный тип (1-1-7). Из эктодермы развивается кожа и нервная ткань.

Организм хрупок и тонок, фудная клетка уплощена. Относительно слабое развитие

внутренних органов и телосложения. Конечности длинные, тонкие, со слабой

мускулатурой. Нервная система и чувства относительно легко возбудимы.

Если отдельные параметры имеют одинаковую выраженность, У. Шелдон отно-

сит данного индивида к смешанному (среднему) типу.

В результате многолетних исследований здоровых, нормально питающихся людей

различного возраста, У. Шелдон пришел к выводу, что этим типам телосложения

соответствуют определенные типы темперамента.

Он изучил 60 психологических свойств, причем основное внимание было обращено

на такие свойства, которые связаны с характеристиками экстраверсии—интроверсии.

Свойства оценивались, как и в случае соматотипа, по семибалльной шкале. Путем

корреляции были выделены три фуппы свойств, которые были названы в зависимости

от функций определенных органов тела: висцеротония (лат. viscera — внутренности),

соматотония (греч. soma — тело) и церебротония (лат. cerebrum — мозг). В соответ-

ствии с этим он выделил людей трех типов темперамента: висцеротоников (7-1-1),

соматотоников (1-7-1) и церебротоников (l-i-7)

У. Шелдон считает, что у каждого человека имеются все три названные группы

физических и психических свойств. Различия же между людьми определяются

преобладанием тех или иных свойств, относящихся к этим группам. Как и Э. Кречмер,

У. Шелдон утверждает, что между типом телосложения и темпераментом имеется

большое соответствие. Так, у лиц с преобладанием качеств эндоморфного телосло-

жения выражены свойства темперамента, относящихся к висцеротонии. Мезоморф-

ный тип коррелирует с соматотоническим типом, а эктоморфный — с церебротони-

ческим. Соотношение типов телосложения с описанием характерных для них свойств

темперамента представлено на рис. 3.3 и в табл. 3.3.

Кречмеровский подход к темпераменту нашел сторонников среди психиатров,

педагогов и психологов нашей страны. Один из них, К. Н. Корнилов (1929), связывал

тип телосложения с быстротой и интенсивностью реакций человека. По этим призна-

кам он выделял четыре типа людей: моторно-активный тип, т. е. быстро и сильно ре-

агирующий; моторно-пассивный тип, т. е. реагирующий быстро, но слабо; сенсорно-

активный тип, т. е. реагирующий медленно и сильно; и сенсорно-пассивный тип, т. е.

реагирующий медленно и слабо. Вот, например, его описание сенсорно-пассивного

типа: «Обладает небольшой приземистой фигурой, мягким широким лицом, корот-

кой шеей, склонностью к упитанности и полноте. В своих движениях медлителен и

вял, пассивен до инертности, но, поднимаясь медленно, идет настойчиво и долго; доб-

родушен до сентиментальности; принципиален до приторности; все взвешивает и

обдумывает и поэтому всегда запаздывает в своих решениях; имеет ум последова-

тельный, богатый знаниями, продуктивный в своем не всегда оригинальном творче-

стве; хорошие практики, кабинетные ученые, образцовые чиновники, тихие добряки,

спокойные юмористы, изнеженные лентяи — вот представители этого типа людей»

(с. 195).

Однако типологии Э. Кречмера и У. Шелдона были подвергнуты критике даже со

стороны приверженцев конституциональных концепций темперамента. Критики

указывали на их слишком большую статичность и игнорирование развития в

отношениях между психикой и строением тела, подчеркивали непоследовательность

в делении на типы и, наконец, обращали внимание на то, что указанные теории не

давааи удовлетворительного объяснения связи между телосложением и темперамен-

том.

3.5.  ГЕНЕТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ТИПОВ ТЕМПЕРАМЕНТА

К. КОНРАДА

Критикуя Э. Кречмера и У. Шелдона, ученик первого К. Конрад (К. Conrad, 1963) представил так называемую генетическую теорию типов. По мнению К. Конрада,различия в строении тела и связь с темпераментом человека объясняется существованием особых генов, доминирование которых определяет то или иное телосложение и соответствующие ему свойства темперамента. Одной из ошибок Э. Кречмера и У. Шелдона, как считает К. Конрад, было то, что эти авторы выделяли три качественно отличных типа, тогда как генетический образ мышления заставляет видеть во всех явлениях двухполюсное (биполярное) деление, поскольку всякое генетическое изменение объясняется по этой схеме. Исходя из этого, автор описывает строение человеческого тела, пользуясь двумя биполярными переменными, по которым изменяется телосложение в онтогенезе: своими пропорциями и полнотой и ростом. Изменения пропорций тела К. Конрад принимает за первичные переменные, причем, следуя Э. Кречмеру, располагает эти изменения на своей координатной системе вдоль оси, один из полюсов которой называет лептоморфией, а второй — пикноморфией (рис. 3.4). Если говорить об изменениях пропорций тела (главным образом соотношения размеров головы и всего тела), то лептоморфик отличается от пикноморфика прежде всего тем, что достигает на оси изменений пропорций тела такой

точки, до которой никогда не доходит пикник.

Автор вводит в свою типологию два существенных понятия. Он говорит о консер-

вативном и пропульсивном развитии. Консервативное развитие характерно для пик-

номорфика, так же как и для ребенка: большая голова по сравнению с туловищем.

Пикноморфик как бы остается на ранних стадиях изменений, однако это не означает,

будто он «запаздывает» в своем развитии. Как подчеркивает К. Конрад, это не имеет

ничего общего с патологической задержкой или запаздыванием в развитии. Пропуль-

сивное развитие свойственно лептоморфику (маленькая голова в сравнении с туло-

вищем). Это изменение пропорций касается многих частей тела (например, пропорций

конечностей — от коротких до длинных, профиля лица — от мало до более резко

выраженного).

Первичные переменные, характеризующие пропорции тела, К. Конрад приводит

в соответствие с первичными переменными, характеризующими психику индивида,

заимствуя у Э. Кречмера понятия шизотимика (соответствующего лептоморфии) и

циклотимика (соответствующего пикноморфии). По своим психическим характери-

стикам циклотимик отличается от шизотимика так же, как ребенок от взрослого,

причем этот вывод касается способа истолкования явлений, образа мышления, склон-

ности к эйдетизму', психомоторики, эмоциональности и волевых процессов.

Кроме изменений в пропорциях тела, наблюдаются также изменения вторичных

переменных — роста и полноты, крайними полюсами которых являются гипо- и гипер-

плазия. В отличие от первичных переменных, не выходящих за пределы нормы, вто-

ричные переменные в своих экстремальных (крайних) формах образуют патологию.

Крайняя форма гиперплазии (атлетический тип Кречмера) может приводить к

болезни, называемой макромегалией, а крайняя форма гипоплазии (кречмеровский

астеник) — к микромегалии.

Вторичные переменные также развиваются. Гипопластическая форма связывается

с консервативным развитием (в онтогенезе типичным для ребенка), а гиперпласти-

ческая форма выступает как источник прогрессивного развития (в онтогенезе

характерна для взрослого человека).

Аналогично подходит К. Кондрад и к психическим явлениям, среди которых он

также выделяет вторичные переменные. С одной стороны, он говорит о вискозной

структуре (лат. viscosus — липкий, вязкий), возникающей в связи с гиперпластической

формой, с другой — о спиритистической структуре, соответствующей гипопластиче-

ской форме. Индивиды с вискозной структурой характеризуются медлительностью,

пониженной способностью к дифференцированию, что является выражением про-

пульсивного развития, в то время как индивиды со спиритистической структурой

характеризуются подвижностью, легкостью и т. п., что является результатом консер-

вативного развития, напоминающего стадию развития ребенка.

Для измерения типа телосложения К. Конрад вводит два основных индекса:

метрический — для измерения первичных переменных (роста, поперечного и сагги-

тального размера грудной клетки) и пластический — для измерения вторичных

переменных (сумма ширины акромиона и окружности плеча и предплечья). Каждый

индекс имеет 9 классов: метрический — А, В, С, D, Е, F, G, Н, /; пластический — 1,2,3,

4,5,6,7,8,9. Первые располагаются на координатной системе К. Конрада по верти-

' Эйдетизм - психическое явление, состоящее в возникновении исключительно ярких зрительных

образов, напоминающих зрительное восприятие. Проявляется чаще всего у детей.

Располагая небольшим количеством измерений первичных и вторичных переменных, можно непосредственно определять принадлежность данного индивида к тому или иному типу телосложения. Зная тип телосложения, можно, согласно К. Конраду, с большой вероятностью судить и о темпераменте индивида.

Связи между телосложением и структурой темперамента К. Конрад объясняет следующим образом. Каждому психическому явлению соответствует определенное физическое явление, а каждому изменению в строении тела — перестройка в психической структуре. Оба эти явления всегда выступают вместе, но, как подчеркивает автор, не зависят друг от друга. Они являются звеньями различных цепей генов, и вычленение отдельных звеньев этих цепей протекает как бы параллельно. До какого звена мы доходим, зависит просто от того, какого уровня мы достигаем в индивидуальном развитии. Именно этим определяются индивидуальные различия между людьми, и в этом заключается источник деления на типы. Психика новорожденного, пишет К. Конрад, не является tabula rasa (чистой доской), как считают некоторые психологи, на которой можно в онтогенезе написать что хочешь. Скорее, это программа «консервативного» или «прогрессивного» развития. К. Конрад связывает с генами не только формальную сторону психической жизни, но и ее содержание. Это явно выражено в его характеристике гипопластического типа (астеника в типологии Э. Кречмера). Этот тип, по его мнению, проявляет склонность к космополитизму, интернационализму и интеллектуализму.

Основной упрек в адрес абсолютно всех конституциональных типологий сводится к тому, что они недооценивают, а иногда и просто игнорируют роль среды и социаль-ных условий в формировании психических свойств индивида. Это нашло наиболее явное выражение в дуалистической концепции К. Конрада, которая представляет собой современный вариант известной в классической психологии теории психо-физического параллелизма. Согласно этой теории, психические и физические процессы протекают параллельно, независимо друг от друга, хотя и имеют общую причину. При таком понимании связи между организмом и психической деятельностью индивида среде отводится роль фактора, лишь вызывающего заранее запрограммированные состояния и психические особенности. Как легко понять, такой взгляд лежит в основе так называемого «педагогического фатализма», когда роль учителя или воспитателя сводится лишь к созданию таких условий для ребенка, при которых его запрограммированная психика получила бы полную возможность развития.

Такие черты личности, как склонность к космополитизму или интернационализму, по К. Конраду, или упоминаемые У. Шелдоном такие свойства темперамента, как социализация пищевой потребности, любовь к компаниям и дружеским излияниям, терпимость или отсутствие сострадания, нельзя считать наследственными свойствами того же порядка, что и телосложение. Такие свойства, возникая на основе определенных анатомо-физиологических особенностей индивида, формируются под воздействием воспитания и общественной среды.

Типология Кречмера — это прежде всего типология больных людей, пребывающих в аномальных условиях, потому перенесение закономерностей, установленных для этой группы, на популяцию здоровых людей следует считать недопустимым. Ряд эмпирических исследований, проведенных для проверки истинности конституциональных типов, показали, что соответствие между телосложением и некоторыми свойствами темперамента нельзя считать доказанным. Обнаружено также, что многие факты, собранные этой группой исследователей, представлены и подобраны весьма тенденциозно, так, чтобы они подтверждали истинность теоретических допущений конституциональной психологии. В учении о конституциональных типах много неясного. Их классификация у разных авторов имеет разную основу. Не ясны многие связи между конституциональными признаками разных уровней: морфологическими, биохимическими, физиологическими, психологическими. Да и число выделяемых типов у разных авторов сильно расходится, достигая порой десятков, что делает нереальным использование такого подхода в практике.

3.6. ПРЕДСТАВЛЕНИЯ И. П. ПАВЛОВА И ЕГО УЧЕНИКОВ

О ТИПАХ ТЕМПЕРАМЕНТА

Попытку перевести учение о типах темперамента на новую научную основу предпринял И. П. Павлов, который рассматривал темперамент как тип высшей нервной деятельности. И. П. Павлов обосновал свое мнение наличием у животных и человека определенной выраженности свойств нервной системы. При этом сначала он делал упор на соотношение возбуждения и торможения, а затем — на силу нервной системы. Давая физиологическое обоснова}1ие различных типов поведения (темпераментов), И. П. Павлов пришел к сочетаниям типологических особенностей проявления свойств нервной системы (рис. 3.6) и стал отождествлять типы темпераментов с типами нервной системы.В окончательном варианте его классификация типов выглядела следующим образом:

• Холерический тип (безудержный) — сильная неуравновешенная нервная система.• Сангвинический тип (уравновешенный) — сильная уравновешенная подвижная нервная система.

• Флегматический тип (инертный) — сильная уравновешенная инертная нервная •система. Меланхолический тип (слабый, тормозный) — слабая нервная система.

Положительным в этом подходе к типам было следующее:

1) под психологические категории поведения (темперамент) стала подводиться более современная физиологическая база (взяв старые названия типов темперамента, идущие от древнеримских врачей, И. П. Павлов базировался при объяснении причин их появления не на жидкостях, составляющих внутреннюю среду организма, а на закономерностях протекания нервной деятельности, в том числе высших мозговых отделов);

2) поведение связывалось с совокупностью типологических особенностей проявления свойств нервной системы.

Несмотря на внешнюю стройность и простоту, классификация типов темперамента, созданная И. П. Павловым, скрывала в себе, как отметил Б. М. Теплов (1959), глубокие внутренние противоречия. Во-первых, указанные И. П. Павловым сочетания типологических особенностей проявления свойств нервной системы, как сейчас выявлено, встречаются не так уж часто. Очевидно, это понимал и сам И. П. Павлов, когда на одной из своих «сред» говорил о промежуточных типах и считал, что их несколько десятков. Во-вторых, у него нет единого подхода к выделению типов. В одном случае тип связывается с тремя типологическими особенностями, в другом — с двумя, а в третьем — даже с одной типологической особенностью (слабостью нервной системы).

Но слабость нервной системы может давать самые различные сочетания с типологи-

ческими особенностями — подвижностью и инертностью возбуждения и торможения,

уравновешенностью или с преобладанием одного из процессов. И вряд ли стоило

ожидать, что одна типологическая особенность (слабость нервной системы) перекро-

ет влияние остальных. В-третьих, полученные в последние десятилетия данные по-

казывают, что холерический тип поведения связан не с силой нервной системы, а с ее

слабостью. И, наконец, в-четвертых, по сути психологические характеристики чело-

века (проявляющиеся в поведении, общении, деятельности) должны были выводить-

ся прямо из физиологических феноменов — особенностей протекания нервных про-

цессов, без всяких промежуточных психофизиологических феноменов: мотивов,

склонностей, способностей и др. Больше того, исходя из представлений И. П. Павло-

ва, типы поведения должны быть строго обусловлены имеющимися у человека

типологическими особенностями проявления свойств нервной системы. Невозмож-

ность этого, очевидно, понимал и сам И. П. Павлов. Так, в его лаборатории был вы-

явлен факт, что в зависимости от условий воспитания поведение собак с одинаковы-

ми типологическими особенностями свойств нервной системы может быть различ-

ным. Например, трусливой может быть собака не только со слабой, но и с сильной

нервной системой, если она воспитана в неблагоприятных условиях (С. Н. Вржиков-

ский и Ф. П. Майоров, 1933). Поэтому И. П. Павлов стал говорить о маскировке черт

темперамента чертами поведения, приобретенными в течение жизни. На одной из сред

(25 апреля 1934 г.) он говорил: «Наше дело опирается на условно-рефлекторную ха-

рактеристику, а не на внешнее поведение; кто знает, чем оно обусловливается» Пав-

ловские среды, с. 358).

Не случайно И. П. Павлов пришел к представлениям о генотипе и фенотипе; он

подчеркивал необходимость отличать тип нервной системы как прирожденную осо-

бенность нервной системы, т. е. генотип, от характера, т. е. фенотипа, выражающего-

ся в образе поведения человека и представляющего сплав врожденного и приобре-

тенного в процессе жизни.

Однако эти справедливые положения И. П. Павлова все-таки не сняли остроту противоречий, так как темперамент, перекочевав в систему физиологических понятий,оказался оторванным от психологических механизмов поведения человека. Неудовлетворенность павловским подходом к типам темперамента нашла отражение в попытках некоторых его учеников построить свои классификации и дать им свое обоснование. А. Г. Иванов-Смоленский (1971) пошел по пути построения фенотипических разновидностей темперамента, т. е. учитывал в них не только врожденное, но и приобретаемое людьми в течение жизни. Первоначально на основании характеристик соматодвига-тельных условных реакций им было выделено четыре типа: лабильный, отличающийся

хорошей подвижностью как раздражительного, так и тормозного процессов (быстрое замыкание и упрочивание положительных и тормозных двигательных условных реакций);

возбудимый, обнаруживающий явное преобладание возбудительного процесса над тормозным (быстрое образование и упрочивание положительных реакций и трудная, медленная выработка тормозных условных двигательных реакций); тормозный, с явно выраженным преобладанием тормозного процесса (медленное замыкание и упрочивание положительных условных реакций и относительное легкое образование тормозных условных реакций); инерционный, у которого как положительная, так и отрицательная реакция возникали и упрочивались трудно и медленно. Эта классификация в основном совпадала с классификацией типов темперамента И. П. Павлова. Возбудимый тип соответствовал безудержному, тормозный тип — слабо-му, лабильный — уравновешенному. Некоторые расхождения были с инерционным типом:

И. П. Павлов ведущим и положительным для этого типа свойством считал уравновешенность нервных процессов, а А. Г: Иванов-Смоленский — инертность нервных процессов.

В дальнейшем в каждом из выделенных им типов А. Г, Иванов-Смоленский выделил подтипы, которые связывались с условиями жизни и воспитанием. Теперь он отошел от понимания типов темперамента И. П. Павловым, который считал их врожденными. Один из подтипов был назван мнимо возбудимьш, который возник в результате того, что ребенок, находясь ранее в неблагоприятных условиях, не получил надлежащих тормозных коррекций поведения. Другой подтип был назван мнимо тормозным: у детей этого подтипа торможение несколько преобладает над возбуждением не от слабости последнего, а вследствие некоторой перегрузки тормозными навыками поведения, выработанными в процессе домашнего воспитания.

В истинно возбудимом подтипе были выделены три варианта: а) возбуждение преобладает, но оба процесса интенсивны; б) возбуждение преобладает на фоне слабой выраженности торможения; в) возбуждение инертно и поэтому медленно уступает место нормальному условному торможению.

Три варианта были выделены и в истинно тормозном типе: а) слабый раздражительный процесс вызывает быстрое развитие запредельного (охранительного) торможения и

на этом фоне различные виды условного торможения возникают относительно легко;

б) слабый раздражительный процесс дает возможность легко развиться запредельному торможению, но даже и на этом фоне явно выступает недостаточность условного торможения; в) слабость раздражительного процесса не получает отражения в быстроте замыкания условной связи, но обнаруживается в ее неустойчивости, в повышенной тормозимости; при попытке получить ту или иную разновидность условного торможения надолго исчезают положительные связи, которые при этом медленно и с трудом восстанавливаются, что дает основание говорить об инертности тормозного процесса. Последнюю вариацию тормозного типа А. Г. Иванов-Смоленский назвал «мимозным» типом, т. е. типом с повышенной тормозной активностью.

В инерционном типе им были выделены две разновидности: а) с прочными условными

связями; б) с неустойчивыми связями, то появляющимися, то исчезающими. Отличительной особенностью классификации А. Г. Иванова-Смоленского является полное игнорирование им свойства силы нервной системы. Н. И. Красногорский (1958) построил свою классификацию типов не на соотношении возбуждения и торможения, а исходя из соотношения корковых и подкорковых влияний и связанных с ними первой и второй сигнальной системой, имея при этом в виду, что раздражение и торможение — это единый процесс, характеризующий степень возбудимости (интенсивность возбуждения). Он тоже различал четыре типа: 1) сильный, оптимально

возбудимый, уравновешенный, быстрый (сангвинический или центральный тип); 2) сильный, оптимально возбудимый, уравновешенный, медленный (флегматический или корковый тип); 3) сильный, повышенно возбудимый, безудержный, неуравновешенный (холерический или подкорковый тип); 4) слабый, по1п1женно возбудимый, неуравновешенный (меланхолический или энергетический тип).

Для подкоркового типа, пишет II. И. Красногорский, характерными являются следующие особенности: а) сильные условные рефлексы, быстро сменяющиеся слабыми; б) сильно выраженные межсигнальные реакции; в) склонность к развитию крайних фазовых тормозных состояний застойного характера (уравнительной, парадоксальной, ультрапарадоксальной и тормозной фаз парабиоза, по Н. Е. Введенскому). Для коркового типа характерны: а) нормальная быстрота образования прочных условных рефлексов большой величины, соответствующих силе раздражителя; б) быстрое угасание и восстановление условных рефлексов; в) быстрое образование прочных тормозных реакций; г) высокий контроль над прирожденными реакциями и эмоциями. Центральному типу (с уравновешенной корой и подкоркой) присущи следующие особенности: а) быстрое образование стойких условных рефлексов с короткими латентными периодами и большой величиной; б) соответствие величины рефлекса силе раздражения;

в) слабое проявление межсигнальных реакций; г) непродолжительность фазных состояний

как следствие высокой подвижности; д) быстрая смена тормозных состояний оптимальным уровнем возбуждения в одних и тех же клетках коры; е) быстрое угасание и восстановление условного рефлекса; ж) быстрое образование тормозных реакций (дифференцировки, условного торможения); з) высокая тормозная сила и устойчивость во времени.

Анергетический тип тоже отражает равновесие между корой и подкоркой, только на более низком функциональном уровне. Для него характерно; а) низкие условные и безусловные рефлексы; б) частое нарушение равновесия между возбудительными и тормозными состояниями; в) замедленное образование условных рефлексов; г)выраженное внешнее торможение, склонность к застывшим гипнотическим (парабиотическим) фазам; д) пониженная деятельность первой и второй сигаальных систем; е) быстрая утомляемость, отсутствие реакции на интенсивные и продолжительные раздражения. Несмотря на тщательность разработки этой классификации она, как и классификация А. Г. Иванова-Смоленского, не получила широкого распространения из-за многих уязвимых мест. Так, отрицая наличие двух процессов — возбуждения и торможения, Н. И. Красногорский говорит о нарушении равновесия между ними; в одних случаях он оперирует характеристиками только условных рефлексов, в других - характеристиками и состояний, и нервных процессов. Кроме того, им не используется понятие о свойствах нервной системы, из-за чего вся классификация носит чисто феноменологический, описательный характер. А это не дает возможности обобщать выявляемые закономерности при использовании других методик и вскрывать причины того или иного поведения. В то же время его попытка связать общие типы высшей нервной деятельности со специально-человеческими типами (соотношением первой и второй сигнальной систем) представляется интересной и требующей дальнейших усилий со стороны исследователей. Оригинальный подход к классификации типов высшей нервной деятельности предложил П. В. Симонов (1970). «Еще при жизни И. П. Павлова, — пишет он, — было подмечено особое отношение слабого (меланхолического) типа к реакции страха, сильного безудержного (холерика) — к ярости, сангвиника — к радости, а флегматик оказался вообще не склонным к бурному эмоциональному реагированию. Поскольку именно эти три эмоции: страх, ярость и удовольствие имеют наиболее четкое структурное представительство в мозге высших млекопитающих, вполне вероятно, что тип нервной системы данного существа, его неповторимый индивидуальный склад характера в значительной мере определяется соотносительной силой церебральных

систем страха, ...ярости... и радости. Эти три параметра представляются наиболее существенными для построения новой классификации типов высшей нервной деятельности животных, а возможно, и человека» (с. 101).

Отсюда появились и формулы темперамента:

Гнев > Радость > Страх — наиболее близко холерическому темпераменту;

Радость > Гнев > Страх - ближе к сангвинику;

Страх > Радость > Гнев — ближе к меланхолику.

3.7. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ (ФАКТОРНЫЕ)

ТЕОРИИ ТЕМПЕРАМЕНТА

Наиболее распространенные в психологии теории типов темпера-

мента подвергались острой критике не только потому, что авторы большинства из

них, основываясь на конституциональной теории, занимались поисками непосред-

ственных и упрощенных связей между телосложением и типом темперамента. Не

менее резко критиковалось лежащее в основе этих типологий, но в действительности

не получившее подтверждения предположение о том, что природные явления, в том

числе психические особенности, реально существуют в своих крайних формах. Как

следует из типологических концепций, психические характеристики можно «разло-

жить по полочкам» или разделить на четко различающиеся группы. Однако известно, что почти все наблюдаемые в природе явления распределяются по так называемой нормальной кривой (кривой Гаусса), согласно которой каждое свойство у большинства людей проявляется в его среднем значении, в то время как крайние проявления встречаются редко; в рассмотренных же типологиях именно они находятся в центре внимания исследователей. Различия в интенсивности каждого свойства являются непрерывными. Поэтому все попытки резкого разделения индивидов на группы по свойствам искусственны и произвольны, считает Я. Стреляу (1982). Позитивной реакцией на эту критику, возникшей уже в начале XX века, стали исследования темперамента, сводящиеся к «чистому» психологическому описанию (или характеристике) свойств темперамента, абстрагирующемуся от строения и функции организма. Одной из первых явилась теория темперамента, принадлежащая голландским психологам Г. Хеймансу и Е. Вирсме

Авторы этой теории, стремясь избежать всяких ссылок на конституцию и упреков в отсутствии объективности, чем грешили почти все типологии темперамента, разработали специальный вопросник, содержащий 90 вопросов, и с его помощью об-следовали почти 2500 лиц (взрослых и детей). На основании полученных данных они выделили три основные, биполярные характеристики темперамента:

1. Эмоциональность — отсутствие эмоциональности. Это свойство определяется измерением частоты и силы эмоциональных реакций по отношению к ситуациям, вызвавшим эти реакции.

2. Активность — пассивность. Основанием для оценки этого свойства является активность в труде, в школе или дома, способ проведения досуга (активный — пассивный), отношение к обязанностям (выполняет задания немедленно — откладывает их.

3. Первичная функция — вторичная функция. Люди с развитой первичной функцией сильно и немедленно реагируют на стимулы окружающей среды, причем эффект этих реакций быстро угасает. Напротив, у индивидов, характеризующихся вторичной функцией, первоначальная реакция на раздражитель является слабой, затем она постепенно усиливается и сохраняется более длительное время; поэтому лиц такого типа часто называют персеверативными (от дятл. perseverance — стойкость, настойчивость, упорство). Исследователи иногда обращают внимание на аналогию между первичной функцией и экстраверсией, вторичной функцией и интроверсией. Так, люди с преобладанием первичной функции (экстраверты, по терминологии Г. Айзенка) оцениваются как импульсивные, легко примиряющиеся, находящиеся в постоянном движении,шзтливые, поверхностные, с легкостью устанавливающие контакт с окружением. Индивиды с преобладанием вторичной функции (интроверты) — люди серьезные, спокойные, выдержанные, замкнутые, педантичные, добросовестные, склонные к депрессии.

В результате соответствующего комбинирования этих трех характеристик полу-

чаем восемь различных типов темперамента

Стремясь к более подробной и вместе с тем объективной характеристике трех основных параметров, Г. Хейманс и Е. Вирсма вычислили корреляции 90 показателей, оцененных по данным, полученным методом анкетирования. Проведя довольно

сложный для своего времени статистический анализ, основанный на интеркорреляциях измеренных показателей, авторы вплотную подошли к факторному анализу — статистическому методу, применение которого оказало существенное влияние на дальнейшие исследования темперамента.

Типология К. Юнга. Карл Юнг (1992) тоже делил людей на типы, исходя из психо-

логических различий, которые, однако, он считал врожденными.

К. Юнг выделил два общих типа — экстравертированный и интровертированный.

Для экстравертов характерна направленность на объект, поэтому мнения других людей, общепринятые нормы, объективные обстоятельства определяют их поступки в

значительно большей степени, чем их собственное, субъективное отношение к окружающей действительности. У интроверта субъективное всегда превалирует над объективным, и ценность субъекта всегда выше, чем ценность объекта. Испытывая какую-нибудь эмоцию, интроверт обращает внимание не на события или людей, которые

вызвали эту эмоцию, а на собственные переживания. Собственное мнение для него важнее, чем окружающая реальность или мнение других людей. Кроме сознательной установки оба типа имеют и бессознательную установку, которая по отношению к первой выполняет компенсаторную функцию и находится с ней в реципрокных (противоположных) отношениях: чем больше преувеличивается сознательная установка, тем примитивнее и инфантильнее становится бессознательная. У экстравертов, при подавлении сознательной установки, бессознательная установка является интровертной (ориентртрованной на субъекта) и выражается в эгоцентрических устремлениях. У интровертов бессознательная установка акцентирует значение объекта, внешней ситуации. Чем сильнее выражена интровертная сознатель-ная установка и, следовательно, чем более подавлена бессознательная экстравертная установка, тем больше тревоги и недоверия у интроверта вызывают новые и незнако-мые объекты, тем страшнее ему становится общаться с окружающими. Идеалом для такого интроверта становится необитаемый остров, пишет К. Юнг. В зависимости от развитости четырех основных психических функций — мышления, эмоции, ощущения и интуиции, К. Юнг выделяет четыре типа экстравертов и четыре типа интровертов: экстравертированный мыслительный, экстравертированный эмоциональный, экстравертированный сенсорный, экстравертированный интуитивный, а также интровертированный мыслительный, интровертированный эмоциональный, интровертированный сенсорный и интровертированный интуитивный. Экстравертированный мыслительный тип присущ субъектам, которые принимают важ-

ные решения рассудочно, создают схемы объективной реальности и непреложно руководствуются ими в своем поведении, требуя того же от окружающих. Если эти схемы являются результатом глубокого понимания реальности, то такие люди могут быть реформаторами и новаторами. Однако чем уже схема, тем больше шансов, что представитель этого типа превратится в брюзгу, а служение им идеалу не остановит его ни перед какими нравственными законами: цель оправдывает средства. Люди этого типа обладают эмоциональной тупостью: они редко сочувствуют другим и не ценят дружбы, им чужды эстетические переживания, и поэтому они не интересуются искусством. Экстравертированный эмоциональный тип. Люди этого типа склонны к «правильной» эмоциональной оценке всего того, что их окружает. Они любят партнеров, отвечающих определенным критериям (например, занимающих определенное социальное положение). Они ходят в театр и испытывают там те эмоции, которые надо испытывать в театре. От их чувств всегда веет холодом, поэтому их поведение воспринимается как притворство. Экстравертированный сенсорный тип. Такие люди определяют ценность объектов по силе ощущения: чем оно сильнее, тем больше ценность объекта. Люди этого типа ищут наслаждения и удовольствия, производят на окружающих впечатление людей, радующихся жизни, эстетов, если ощущения не очень доминируют над остальными функциями. В про-тивном случае — становятся неприятными для окружающих. Экстравертированный интуитивный тип. Такой человек обладает необычайно разви-тым нюхом на все новое и необычное. Легко и бурно увлекается новым объектом, может заразить своим энтузиазмом и воодушевить других, но как только объект его привязанности

исчерпывает свои возможности к развитию, он без сожаления забывает о нем и переклю-

чается на новый. При этом нравственные устои его никогда не беспокоят, поэтому окру-

жающие считают его легкомысленным и даже авантюристом. К. Юнг пишет по поводу лю-

дей этого типа, что они «распространяют» вокруг себя полноту жизни, но живут не они, а

другие.

Интровертированный мыслительный тип. Человек этого типа характеризуется мыш-

лением, которое не воссоздает реальную действительность, а доводит ее неясный образ до

понятной и четко сформулированной идеи. Из-за этого он склонен подстраивать факты

под идею или вообще их игнорировать. Он создает теории ради теорий. В отличие от экстравертированного мыслительного типа он стремится не к расширению знаний о мире, а к их углублению, не стремится увлечь окружающих своими идеями и завоевать их поддержку.

При убежденности в правоте своих идей негодует на общество, отказывающегося их принимать. Он является плохим учителем. Окружающими воспринимается как высокомерный и властный. Однако для тех, кто его знает близко, выглядит наивным и неприспособленным.

Интровертированный эмоциональный тип. Представитель данного типа выглядит внеш-

не спокойным, даже индифферентным. Его эмоции часто незаметны для окружающих, хотя внутри у него может все кипеть. Его эмоциональная сдержанность воспринимается окружающими негативно, как проявление холодности.

Интровертированный сенсорный тип, в отличие от экстравертированного сенсорного

типа, ориентируется не на объекты, вызывающие интенсивные ощущения, а на интенсивность ощущений, вызванных объектами. Поэтому, как только ощущение возникает, объект для такого человека теряет ценность. Представители этого типа непонятны и непривлекательны для окружающих.

Интровертированный интуитивный тип порождает, по К. Юнгу, фантастов и художников, а при отклонении от нормы — мистиков. Продукты их творчества для окружающих непонятны.

Нельзя не обратить внимание, что при описании этих типов у К. Юнга явно про-

сматривается крен в сторону отрицательных их характеристик. Это связано с тем,

что источником создания этой типологии был клинический опыт ее автора.

Представления о темпераменте Г. Айзенка. Очевидные недостатки популярных

на Западе темпераментных теорий Э. Кречмера и К. Юнга попытался «исправить»

английский психолог Ганс Айзенк (1957, 1990), который предложил рассматривать

типологии этих двух ученых как систему из четырех координат .

Первую координату образует объектно-субъектная ориентация (от максимальной

экстраверсии до максимальной интроверсии). Второй координатой является шкала

нормы - патологии. Средние величины патологии (психических отклонений) обра-

зуют неврозы, сильные - психозы. Третья координата - шкала «маниакально-депрес-

сивный психоз - шизофрения». Середина этой шкалы представлена нормальными

психическими состояниями. Для одного типа темперамента нормальные состояния

представляют собой синтонию (минимально выраженную циклотимию) и собственно

циклотимию, для другого - дистонию и шизотимию. Средние величины психических

отклонений образуют, соответственно, истерию и психастению, а максимальные -

маниакально-депрессивный психоз и шизофрению. Четвертая координата образова-

на тремя типами телосложения: пикническим, атлетическим и лептосомным.

Достоинствами этих представлений Г. Айзенка является, во-первых, подведение

физиологической базы под чисто психологические типы К. Юнга и, во-вторых, то,

что все психологические проявления - нормальные и патологические - рассматри-

ваются как континуумы значений, а не как крайние группы. Но и в этом случае одна

из координат, относящаяся к типам телосложения, остается дискретной.

Исходя из описания поведения экстравертов и интровертов — с одной стороны, и

лиц с высоким и низким нейротизмом — с другой стороны, Г. Айзенк построил свою

модель типов темперамента. Тип темперамента, согласно этому автору, представляет

собой один из четырех квадрантов при пересечении двух ортогональных шкал: 1) эк-

страверсия—интроверсия и 2) эмоциональная стабильность—лабильность. Первая

шкала характеризует индивида со стороны «открытости» внешнему миру, вторая —

со стороны его эмоциональной устойчивости. Сочетание эмоциональной устойчиво-

сти с экстраверсией Г. Айзенк отождествляет с типом сангвиника; эмоциональной

лабильности и экстраверсии — с типом холерика; эмоциональной устойчивости с инт-

роверсией — с типом флегматика, а эмоциональной лабильности с интроверсией — с

типом меланхолика .

Изучение темперамента с использованием факторного анализа. Одной из первых

попыток определения структуры темперамента с помощью факторного анализа были

исследования английского психолога С. Берта (S. Burt, 1937). Им использовался

перечень из 11 первичных эмоций (инстинктов), составленный У. Мак-Даугаллом:

гнев, страх, нежность, любопытство, чувство безопасности, дружелюбие, удовольствие,

ощущение неприятности, половое влечение, отвращение и покорность.

С. Берт исследовал проявление этих эмоций у различных групп, главным образом

у нормальных и невротичных детей в возрасте 9-12 лет, и на основании факторного

анализа полученных результатов выделил три фактора темперамента:

— фактор I: общая эмоциональность (эмоциональная неустойчивость);

— фактор II: стенические (экспрессивные) эмоции — астенические (заторможенные)

эмоции;

— фактор III: положительные эмоции — отрицательные эмоции.

Взгляды С. Берта на структуру темперамента, изучению которого он посвятил

около 30 лет, не получили распространения. Это объясняется, видимо, тем, что им не

Меланхолик  Холерик

Интроверсия  Экстраверсия

Флегматик  Сангвиник

Нейротизм низкий

были разработаны диагностические методы, с помощью которых можно было бы

измерять выделенные факторы. Кроме того, по поводу его исследований выдвигались

некоторые методологические возражения.

Дж. Гилфорд G. Guilford, 1934) предложил так называемую 13-факторную теорию,

совершенно иначе определяющую структуру темперамента. Он составил четыре

анкеты для исследований свойств темперамента; последняя из них, являющаяся

некоторым синтезом трех предыдущг^х, содержит около 400 вопросов. Охватив анке-

тированием тысячи испытуемых, автор пришел к выводу, что все многообразие

свойств, составляющих в совокупности понятие темперамента, можно свести к

13 факторам, которые образуют относительно устойчивую характеристику индивида.

Эти факторы не связаны с интеллектуальными способностями и, как правило, не

подвергаются значительным изменениям под влиянием социального опыта. Именно

это дало основание Дж. Гилфорду отнести выделенные им факторы к темпераменту,

а не к личности, которая, будучи более широким понятием, охватывает помимо

темперамента, еще и другие параметры.

Ниже даются краткие характеристики 13 факторов, образующих, по Гилфорду,

структуру темперамента, описывая для каждого только один из полюсов. Название и ха-

рактеристики второго полюса будут противоположными.

1. Общая активность. Индивид энергичен, быстро двигается и быстро работает,

предприимчив, иногда импульсивен.

2. Доминантность. Индивид добивается своих прав и отстаивает их перед другими людь-

ми, настойчив, ищет возможности стать лидером, не боится общественных контактов,

склонен открыто выражать свои мысли.

3. Мужество. У индивида преобладают типично мужские, как профессиональные, так

и повседневные, интересы, не очень эмоционален, умеет скрывать свои чувства, ред-

ко поддается страху или испытывает отвращение, не вызывает симпатий у окружаю-

щих.

4. Уверенность в себе. Индивид уверен, что он признан другими людьми, полагается на

себя, уравновешен в общении, удовлетворен своим положением, не замыкается в себе.
о. J ncnnc к* icmixcpa

Джой Пауль Гилфорд родился в 1897 году. Американский психолог, профессор ряда

университетов США. В годы Второй мировой войны работал в исследовательских уч-

реждениях ВВС США. Исследования посвящены темпераменту (совместно с В. Циммер-

маном разработал тест «обозрение темперамента Гилфорда—Циммермана»), психи-

ческим процессам, творческой деятельности. Наибольшую известность получила его

модель структуры интеллекта. Умер в 1987 году.

5. Спокойствие (самообладание). Индивид спокоен, бодр, не поддается раздражительно-

сти и усталости, умеет быстро сосредоточиться на проблеме.

6. Общительность. Индивид склонен к дружескому общению, формальным и нефор-

мальным контактам, часто выступает как лидер, не робок и не застенчив, не ищет

уединения.

7. Рефлексивность. Индивид задумчив, рефлексивен, склонен к философствованию и

мечтательности, самоанализу и анализу других, любознателен.

8. Депрессия. Эмоционально и физически подавлен, пребывает в постоянном страхе и

тревоге, настроения изменчивы, проявляет упрямство.

9. Эмоциональность. Индивид с легко возбудимыми эмоциями, которые, раз возникнув,

сохраняются надолго, хотя поверхностны и инфантильны.

10. Сдержанность. Индивид сдержан, хорошо владеет собой, скорее серьезен, чем

беззаботен, обладает чувством ответственности.

11. Беспристрастность. Индивид объективно и реалистично подходит к проблемам, чуток

к изменениям в отношении окружающих, способен забывать о себе, не склонен к

подозрительности, очень впечатлителен.

\2. Доброжелательность. Индивид приветлив, мягок в обращении, не обнаруживает

враждебности, не склонен унижать других, не проявляет агрессивности.

13. Терпимость (кооперативность). Индивид не проявляет склонности к критике,

доверчив, обращен к другим больше, чем к себе.

Дальнейшие исследования факторной структуры темперамента показали, что

выделенные Дж. Гилфордом факторы не являются независимыми друг от друга, что

они образуют некоторые связки (системы). Ученица Гилфорда К. Лоуэлл (С. Lovell,

1945), пользуясь тремя анкетами своего учителя, проводила исследования с группой,

состоящей примерно из 200 студентов младших курсов. Значения, полз^енные для

отдельных факторов, были снова подвергнуты корреляционному, а затем и фактор-

ному анализу; другими словами, был проведен факторный анализ второго порядка.

Полученные таким образом факторы, число которых равнялось четырем, были

названы суперфакторами:

— фактор I: вспыльчивость—сдержанность;

— фактор И: реализм;

— фактор III: эмоциональность;

— фактор IV: социальная адаптируемость.

Эти факторы независимы друг от друга, о чем свидетельствует отсутствие корре-

ляции между ними. Таким образом, индивид, обладающий определенной характери-

стикой по одному из указанных факторов, может занимать любую позицию в отно-

шении остальных. К. Лоуэлл приводит метод оценки факторов второго порядка,

выделенных на основе анкеты Дж. Гилфорда, однако ею не были разработаны такие

анкеты, которые позволяли бы проводить диагностику темперамента. Возможно, по

этой причине ее концепция не вызвала большого интереса среди психологов-

практиков.

Большим успехом пользовалась факторная концепция структуры темперамента,

разработанная Л. Тэрстоном (L. Thurstone, 1951). Исходным пунктом его исследова-

ний также стала концепция 13 факторов Дж. Гилфорда.

Проведя факторный анализ тех же данных, что были получены К. Лоуэлл, но

применив другие приемы факторного анализа, Л. Тэрстон выделил семь факторов

второго порядка и назвал их основными. Характеристика выделенных им факторов

дается ниже только по одному полюсу.

1. Активные. Такие индивиды быстро работают, даже если нет необходимости спешить;

быстро двигаются, нетерпеливы, даже если требуется сохранять спокойствие; постоянно

в действии, склонны к поспешности. Как правило, много говорят, ходят, пишут.

2. Энергичные. Физически бодрые индивиды, занимаются спортом, любят работу, особен-

но на воздухе и требующую мускульных усилий. Предпочитают всякую физическую

активность, сопровождающуюся большими энергетическими затратами.

3. Импульсивные. Настроение беззаботное и легкомысленное, быстро принимают решения,

очень легко переходят от одной задачи к другой, действуют под влиянием минутных

побуждений.

4. Доминантные. Склонны руководить другими людьми, брать на себя ответственность,

инициативны — хотя в действительности не всегда доминируют в данной группе, —

охотно выступают публично и организуют всякие товарищеские мероприятия.

5. Стабильные. Индивиды, для которых характерно невозмутимое, ровное расположение

духа, в критические моменты сохраняют спокойствие, обладают способностью разря-

жаться, даже в неблагоприятных условиях легко сосредоточиваются, без труда преры-

вают неоконченную работу или продолжают ее, когда требует ситуация.

6. Социабельные. Любят находиться в компании, легко заводят знакомства, покладисты,

доброжелательны, склонны к сотрудничеству, приятны в общении.

7. Рефлексивные. Склонны к размышлениям, предпочитают теоретическую деятельность

практической, часто занимаются самонаблюдением, обычно спокойны, хорошо рабо-

тают в уединении, любят деятельность, требующую точности, охотней планируют, чем

реализуют намеченное.

Таким образом, факторные концепции темперамента выделяют некоторое

множество свойств — факторов, позволяющих более или менее удачно описать

темперамент. Как считают сторонники этих концепций, знать темперамент индиви-

да — значит определить присущее ему значение каждого из факторов, входящих в

структуру темперамента. Изображая графически типичное для данного индивида

значение каждого фактора, получают так называемый профиль темперамента, в ко-

тором отражаются полученные оценки по всем измерениям, а также отношения между

ними. Каждый индивид имеет свой характерный профиль (структуру темперамента;

рис. 3.9).

Как отмечает Я. Стреляу, метод изучения темперамента с помощью факторного

анализа имеет существенные изъяны. У разных авторов количество и качество выде-

ляемых факторов разное, хотя исходный материал, образующий основу для выделе-

ния факторов, в принципе остается неизменным. Как правило, исследователи расхо-

дятся уже в исходном пункте, т. е. в выборе данных, подлежащих факторному анали-

зу, Это приводит к тому, что получаемые структуры темперамента существенно

отличаются друг от друга. Собственно, этот недостаток уже заложен в самом методе

факторного анализа, в котором имеется несколько математических приемов, позволяющих выделить определенные факторы; но именно это и может приводить к раз-

личным результатам. Этот метод слишком произволен, во многом зависит от интуи-

ции и настойчивости исследователя, пытающегося получить нужный для него резуль-

тат не тем, так другим способом факторного анализа.

Традиции американских психологов в изучении темперамента с помощью фак-

торного анализа были сохранены и в последующие годы. А. Басс и Р. Пломин (А. Buss,

R. Plomin, 1976), разработавшие популярную в современной американской психоло-

гии концепцию темперамента, считают, что в нем должны прежде всего отражаться

стилевые особенности поведения, его экспрессивные, а не содержательные аспекты.

Однако чтобы конкретная черта могла считаться темпераментной, по мнению этих

авторов, необходимо наличие еще четырех условий:

1) наследственная обусловленность;

2) стабильность ее проявления в течение всей жизни;

3) иметь адаптивное значение, т. е. способствовать биологическому приспособлению;

4) обнаруживаться у животных.

А. Басс и Р. Пломин выделяют три характеристики (свойства) темперамента: эмо-

циональность, активность и социабельность. Их самостоятельность и независимость

друг от друга была подтверждена факторным анализом.

Эмоциональность выражается, по мнению этих авторов, в легкости возникнове-

ния аффективных реакций и оценивается по их интенсивности. Активность характе-

ризуется общим энергетическим уровнем (человек всегда занят, любит двигаться.

часто торопится, обладает быстрой речью и энергичными движениями). Про такого

человека говорят: «Не может сидеть на месте». Социабельность связана с потребно-

стью в аффилиации (желании постоянно находиться среди людей).

Американские ученые А. Томас и С. Чесс (А. Thomas, S. Chess, 1977) под темпера-

ментом тоже имеют в виду стиль поведения. По их мнению, темперамент не может

характеризоваться ни содержанием, ни мотивацией, ни успешностью деятельности.

У детей первых лет жизни они выделили девять независимых друг от друга характе-

ристик поведения:

1) уровень активности (моторные характеристики, подвижность во время кормле-

ния, купания, соотношение активного и пассивного поведения в течение дня);

2) ритмичность (степень предсказуемости времени появления поведенческих реак-

ций, например появление чувства голода, и продолжительность состояния во вре-

мени, например длительность сна);

3) приближение или удаление (особенности эмоциональных и двигательных реак-

ций на новые стимулы);

4) адаптивность (реакция на новую или изменяющуюся ситуацию);

5) интенсивность реакции независимо от ее качества и направленности;

6) порог реактивности (уровень стимуляции, необходимый для появления реакции

независимо от ее качества и сенсорной модальности;

7) настроение (соотношение радостного состояния и состояния неудовлетворенно-

сти);

8) отвлекаемость (эффективность действия новых стимулов для изменения поведе-

ния);

9) длительность внимания и настойчивость (способность продолжать деятельность,

несмотря на трудности в ее осуществлении).

Типы темперамента (акцентуации характера) по К. Леонгарду (1981). Для

клинических целей К. Леонгард разработал описательный метод оценки темперамента.

Согласно его представлениям, существуют следующие основные типы темперамента:

1) гипертимический, характеризующийся усиленной жаждой деятельности, наличием

оптимистических черт в поведении, инициативностью, повышенной речевой ак-

тивностью, живостью и веселостью;

2) дистимический, характерный для пассивного человека с пониженной речевой ак-

тивностью и замедленностью действий;

3) аффективно-лабильный, который характеризует людей с резкой сменой гиперти-

мических и дистимических состояний;

4) аффективно-экзальтированный, который характерен для людей, легко приходя-

щих в восторг от радостных событий и в полное отчаяние от печальных.

Эта типология, найденная эмпирическим путем, предназначена для клинических

целей и должна использоваться с большой осторожностью для характеристики тем-

перамента здоровых людей. И все же нельзя не отметить, что и среди последних мо-

гут встречаться лица с выраженными особенностями одного из этих четырех типов.

Таким образом, постепенно изучение темперамента перешло от определения ти-

пов к выявлению степени выраженности тех или иных его свойств. Люди стали делиться  не по типам темперамента, а по его отдельным свойствам. У швейцарского

психолога К. Юнга и американского психолога Г. Айзенка (Н. Eysenk, 1960) это экст-

раверсия-интроверсия, у другого американского психолога С. Диамонда (S. Diamond,

1957) - уровень активности и преобладающий эмоциональный тон, у Н. Д. Левитова

(1970) - эмоциональная возбудимость, у В. Д. Небылицына (1976) - общая актив-

ность и эмоциональность.

Наличие в крайне акцентированном виде типов темперамента вряд ли можно под-

вергнуть сомнению. Так, примером холериков могут быть А. В. Суворов и А. С. Пуш-

кин, сангвиников - М. Ю. Лермонтов и Наполеон Бонапарт, меланхоликов -

П. И. Чайковский и Н. В. Гоголь, флегматиков - М. И. Кутузов и И. А. Крылов. Про

А. В. Суворова очевидцы говорили, что он не знал покоя и производил впечатление

человека, снедаемого жаждой делать сразу сотню дел. Он не ходил, а бегал, не ездил,

а скакал, не обходил стоящий на пути стул, а перепрыгивал через него. В противопо-

ложность Суворову поражал своим спокойствием и, казалось бы, полным отсутстви-

ем способности волноваться по поводу чего-либо, И. А. Крылов. Рассказывали, что

над диваном, на котором он проводил значительное время, висела тяжелая картина,

которая была плохо укреплена и грозила вот-вот упасть. Когда знакомые, приходив-

шие к Ивану Андреевичу, обращали его внимание на опасность, которой он подвер-

гается, баснописец невозмутимо заверял их, что, по его точным расчетам, картина, в

случае падения, не заденет его, поэтому он может спокойно продолжать лежать на

диване. Различные проявления темперамента можно найти и в описаниях литера-

турных героев. Обломов, например, своим поведением очень напоминает А. И. Кры-

лова.

Единой концепции темперамента и его типов ученым создать так и не удалось.

В этом отношении показательной является таблица, составленная К. Конрадом, в ко-

торой приведены классификации конституциональных типов, найденные им у 31 ав-

тора. Совпадений в этих классификациях практически нет. А ведь когда говорят о

темпераменте, к этим типам добавляют еще различные психологические характери-

стики. Следовательно, расхождения между авторами будут еще большими.

В конце концов оправдалось мнение А. Бена (1866), который считал темперамен-

ты «ненужной традицией старой и нелепой выдумки», а также А. Ф. Лазурского

(1917), писавшего, что «учение о темпераментах в настоящее время уже отжило свой

век» (с. 11).

3.8. ПОДХОД К ИЗУЧЕНИЮ ТЕМПЕРАМЕНТА

В ПЕРМСКОЙ ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКОЙ ШКОЛЕ

В. С. МЕРЛИНА

Другой подход к темпераменту был у В. С. Мерлина, основателя пермской психологической школы. Спецификой этой научной школы явилось изучение частных проявлений темперамента - темпераментных свойств. В. С. Мерлин (1964) считал, что понятие темперамента должно быть не исходной предпосылкой, а конечным результатом разработки теории темперамента. Исходной же предпосылкой этой теории должно быть описание признаков, по которым можно было бы отли-чить темперамент от других индивидуальных психологических особенностей.

В. С. Мерлин считал, что тип темперамента зависит от общего типа нервной системы, и относил к конституциональному типу. Однако такую характеристику темперамента он считал недостаточной и выдвигал ряд других признаков.Первым основным признаком темперамента В. С. Мерлин считал обусловленность его свойствами нервной системы. Далее он называл следующие особенности, которые можно отнести к свойствам (характеристикам) темперамента: регулируют динамику психической деятельности в целом; характеризуют особенности динамики отдельных психических процессов; имеют устойчивый характер на протяжении длительного времени; находятся в строго закономерном соотношении, характеризующем тип темперамента. Иначе говоря, признаками темперамента являются его врожденность, стабильность проявления, влияние на динамику психической деятельности человека, наличие определенного комплекса свойств (красиса), обусловливающего тот или иной тип темперамента. Кроме того, к свойствам темперамента он относил особенности эмоционально-волевой сферы.

Однако на практике все свелось к изучению отдельных темпераментных свойств, к которым В. С. Мерлин относил сензитивность, реактивность, активность, соотношение реактивности и активности, темп реакций, пластичность—ригидность, экстравертированность—интровертированность.

В. С. Мерлин считал, что применяющиеся способы исследования типов нервной системы нельзя считать достаточными. По его мнению, они в лучшем случае устанавливают фактически существующую совокупность типологических особенностей, наблюдающуюся у данного человека или стохастическую связь (при использовании

статистических методов на группе людей). Психологическую функциональную взаимозависимость свойств нервной системы таким путем установить нельзя. Поэтому существующие типологии нервной системы следует, по мнению В. С. Мерлина, считать лишь предварительными.

Действительно, наличие у человека тех или иных типологических особенностей

еще не означает, что все они входят в один и тот же типологический комплекс. Могут

быть особенности, нейтральные по отношению к типологическому комплексу. По-этому надо знать, на что и каким образом оказывает влияние данная типологическая особенность и как ее влияние согласуется с влиянием других типологических особенностей, имеющихся у данного человека. Только тогда можно выносить суждение о том, имеется ли у него какой-либо типологический комплекс, т. е. сочетание типологических особенностей, обусловливающих степень проявления того или иного психо-физиологического феномена (склонности, способности, волевого качества и т. п.). С точки зрения В. С. Мерлина, под типом следует понимать не просто сочетание типологических особенностей, а сочетание, сопровождающееся закономерными связями между ними.

При этом он считал наиболее вероятным, что не тип зависит от сочетания типологических особенностей, а наоборот, свойства, особенности их проявления зависят от типа. Свою точку зрения он подкрепляет ссылкой на факты связи типологических различий с биохимическими показателями, гормональной деятельностью, обменом веществ, с особенностями телосложения. Таким образом, В. С. Мерлин от типов высшей нервной деятельности переходит в своих представлениях к конституциональным типам, в которых отражаются морфологические и биохимические особенности человека.

Поэтому основным направлением в изучении свойств нервной системы и темперамента стало установление связи между какими-то типологическими особенностями свойствнервной системы и отдельными характеристиками (свойствами) темперамента.

3.9. ОТКАЗ ОТ ИЗУЧЕНИЯ ТИПОВ ТЕМПЕРАМЕНТА

В ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКОЙ ШКОЛЕ

Б.М.ТЕПЛОВА

Более последовательную позицию занимал Б. М. Теплов (1956).

Он отмечал опасность смешения двух понятий - типа поведения и типа как комплекса свойств нервной системы (точнее — комплекса типологических особенностей

проявления этих свойств). Он подчеркивал, что они не могут быть просто «наложены» друг на друга. «С одной стороны, — писал он, — в типичных картинах поведения

может проявляться определенный комплекс свойств нервной системы, с другой стороны — учение о типах как комплексах свойств нужно именно для того, чтобы научно

разобраться в картинах поведения»- (с. 6).

Следует подчеркнуть, что когда говорят о типе, имеют в виду интегральную характеристику, отражающую комплекс (сочетание) нескольких свойств. Между тем

ряд авторов говорят о «сильном типе нервной системы», «слабом типе нервной сис-

темы», «инертном типе» и т. п., строя таким образом классификацию типов лишь по

одной типологической особенности проявления какого-либо свойства нервной сис-

темы. При этом доказывается, что сила—слабость это не полярные проявления одного и того же свойства, а разные свойства. Такое использование понятия «тип» некорректно и происходит от игнорирования физиологической сущности свойств нервной

системы или от ее отождествления с психологическими проявлениями этих свойств.

В лаборатории Б. М. Теплова сложилась определенная методология изучения

свойств нервной системы, четкое изложение которой дано В. Д. Небылицыным (1966).

Одним из фундаментальных положений этой методологии является требование изучения свойств нервной системы, а не типов высшей нервной деятельности. По мнению В. Д. Небылицына (1966, с. 7-8), «классификация типов высшей нервной деятельности, созданная на основе учения о свойствах как бы в развитие этого учения,

явилась на самом деле, как показал опыт применения этой классификации в физио-

логии и психологии, очевидным шагом назад по сравнению с оригинальной и в выс-

шей степени плодотворной идеей об основных свойствах нервной системы... Слиш-

ком часто дело сводилось именно к распределению контингента испытуемых по четырем «типам» и лишь в лучшем случае выделению еще нескольких промежуточных  «типов». В этих условиях число «четыре» неизбежно приобретало некоторый мистический оттенок».

Действительно, ориентация только на четыре типа высшей нервной деятельности

(кстати, существующая до сих пор в учебниках по физиологии, психологии и педаго-

гике) стала тормозить развитие дифференциальной психофизиологии. Были выяв-

лены такие сочетания типологических особенностей (сильный, неуравновешенный с

преобладанием торможения над возбуждением; слабый с преобладанием торможе-

ния и др.), которые не могли быть отнесены ни к одной из вариаций павловской клас-

сификации типов. Еще более усложнилась проблема, когда в лаборатории Б. М. Теп-

лова стали постулировать новые свойства нервной системы: лабильность, динамич-

ность, концентрированность. Поэтому Б. М. Теплов считал, что на данном этапе

изучения проблемы больший научный смысл имеет выявление типологических осо-

бенностей проявления свойств нервной системы, чем определение «типов». Он спра-

ведливо полагал, что никакая научно обоснованная классификация типов невозмож-

на до тех пор, пока не будут изучены в деталях вопросы, относящиеся к базису этой

классификации — свойствам нервной системы.

Исходя из этого, В. Д. Небылицын полагал, что «центральной проблемой "учения

о типах" является пока отнюдь не применение готовой типологической Ьхемы к ис-

следованию вопросов прикладного характера, а предварительное детальное изуче-

ние природы и содержания основных свойств нервной системы, определение их струк-

туры и характера взаимоотношений (их сочетаемости) и лишь как результат всего

этого — постановка вопроса о возможных комбинациях свойств нервной системы, в

том числе "типических" комбинациях, и о классификации типов нервной системы,

если таковая вообще окажется возможной» (с. 9).

К сожалению, эта задача - поиск «типических» сочетаний типологических осо-

бенностей проявления свойств нервной системы — в лаборатории Теплова—Небы-

лицына так и осталась нерешенной.
в. д. Небылицын (1976), а вслед за ним и В. М. Русалов (1985) выделяют в тем-

пераменте две подструктуры: общую активность и эмоциональность. Первая подструк-

тура как компонент включается, по В. М. Русалову, в более высокоорганизованную

структуру — интеллект, а вторая — в характер.

Изложенная выше позиция школы Б. М. Теплова на словах не означала оконча-

тельный отказ от рассмотрения «типов». Но, откладывая изучение этого вопроса на

неопределенное будущее, фактически в лаборатории Б. М. Теплова отказались от

изучения павловских типов высшей нервной деятельности как теоретически, так и

методически (условнорефлекторные методики изучения свойств нервной системы

были заменены на методики, связанные с реакциями человека на разные стимулы).

Правда, в последние годы делаются попытки возродить изучение типов темперамен-

та, связав их с павловскими специально человеческими типами (по преобладанию

первой или второй сигнальной системы), и те и другие — со свойствами нервной сис-

темы (В. В. Печенков, 1997).

3.10. СООТНОШЕНИЕ ТЕМПЕРАМЕНТА

И ХАРАКТЕРА

Наряду с понятием «темперамент» в психологии широко исполь-

зуется и понятие «характер» (от греч. charakter— черта, признак, печать, чеканка).

Под характером понимают совокупность устойчивых индивидуальных особенностей

личности, складывающихся и проявляющихся в деятельности и общении, обуслов-

ливая типичные для нее способы поведения. Среди множества черт характера одни

выступают как ведущие, другие как второстепенные, при этом они могут либо гармо-

нировать (и тогда говорят о цельности характера), либо контрастировать с ведущими

чертами (и тогда говорят о противоречивом характере). Среди черт характера, наря-

ду с правдивостью и лживостью, тактичностью и грубостью и другими приобретае-

мыми в процессе социализации человека чертами личности, называются и экстравер-

сия—интроверсия, считающимися свойствами темперамента. Отсюда возникает во-

прос: каково соотношение между темпераментом и характером?

Как отмечают А. Г. Ковалев и В. Н. Мясищев (1957), вопрос о соотношении темпе-

рамента и характера ставился многими психологами. Авторы выделили четыре груп-

пы мнений: 1) отождествление темперамента и характера; 2) противопоставление тем-

пераменту характера, установление между ними антагонистических отношений;

3) признание темперамента элементом характера; 4) признание темперамента основ-

ной природой характера.

Выразителем первой точки зрения является Кречмер, который, выводя темпера-

мент из особенностей телесной конституции, по существу осуществляет его с харак-

тером личности. Эта точка зрения довольно распространена в западной психологии,

где темперамент не выделяется каК самостоятельное понятие, а выступает в качестве

синонима понятий «личность» и «характер» (Р. Кеттелл и др. [R. Cattell, Н. ЕЬег,

М. Tatsuoka, 1970]; Г. Айзенк, С. Айзенк [Н. Eysenk, S. Eysenk, 1969]).

В отечественной психологии аналогичные взгляды разделял А. Ф. Лазурский

(1923), который практически отождествлял темперамент и характер и относил их к

эндопсихике, характеризующей врожденный запас физических и духовных сил. Он

считал, что эндопроявления выражают внутренние, субъективные соотношения между

психофизиологическими элементами данной личности, и в то же время они всегда

связаны с индивидуальными особенностями центральной нервной системы.

Сторонники второй точки зрения отмечают, что темперамент представляет собой

врожденную первичную реакцию личности, а характер есть проявление вторичной,

приобретенной в опыте реакции (П. Викторов, 1887). Между первичной реакцией,

образующей «первичную индивидуальность», и вторичной рекцией, или «вторичной

индивидуальностью», возникает антагонизм. Вторая тормозит первую.

Этой же точки зрения придерживается Н. Д. Левитов (1969), который считает,

что темперамент не входит в характер и что последний находится в антагонистиче-

ских отношениях с первым. По его мнению, развитие личности совершается по пути

преодоления темперамента характером, преобразования темперамента под влиянием

характера. Личность как бы раздваивается, отдельные ее свойства противопоставляются друг другу. При этом характер может входить в конфликт с темпераментом.

Наконец, сторонники третьей точки зрения (Л. С. Выготский, С. Л. Рубинштейн,

В. Г. Ананьев, В. М. Русалов и др.) рассматривают темперамент как врожденную основу характера, как динамичную сторону характера и личности. По Л. С. Выготскому, например, темперамент есть наличная предпосылка, а характер — конечный результат воспитательного процесса. Ученые, придерживающиеся этой точки зрения,

рассматривают темперамент как ядро характера, как его неизменную часть, в отличие от самого характера, изменяющегося в течение жизни.

Сложность окончательного решения этого вопроса состоит в том, что нет четкого

понимания того, что собой представляет и темперамент, и характер, какие свойства

относятся к тому и другому. Например, в представлениях польского психолога

Я. Стреляу о темпераменте отсутствуют характеристики эмоциональности. Главными

для него являются реактивность и активность. Реактивность отражает величину ответных реакций организма человека на воздействия, активность характеризуется

интенсивностью и длительностью поведенческих актов, обеспечивающих оптимальный уровень активации. Оба эти свойства находятся в антагонистических отношениях: чем больше одно, тем меньше другое.

В. В. Белоус (1981) выделил с помощью специальной математической модели ин-

варианта только два типа темперамента, условно названных им А и Б. При этом оказалось, что характеристиками этого типа темперамента являются как свойства нерв-

ной системы (не являющиеся свойствами темперамента), так и беззаботность, традиционно относимая к свойствам характера. В то же время важные для характеристики

темперамента свойства эмоциональности и активности отсутствуют.

В. М. Русалов (1985) считает необходимым различать темперамент и характер, так

как их формально-динамические характеристики имеют разные аспекты обобщения,

а также разное соотношение с содержательными свойствами психики. Если обобще-ние происходит за счет общности всех структурных и функциональных биологиче-ских свойств (гуморальные, соматические и нервные подсистемы организма), то мы

имеем дело с темпераментом; если в основании обобщения лежат динамические и

содержательные характеристики побуждений, мотивов, то такое психическое образование следует отнести к характеру. Но разве характер — это только мотивационная

сфера человека? Не случайно в более поздней работе (В. М. Русалов, 1986), в основ-

ном повторяющей предыдущую, автор хотя и подтверждает свою прежнюю позицию,

однако более осторожно рассуждает о темпераменте и характере: «В характере обобщаются, естественно, не только содержательные, предметно-смысловые характеристики мотивационной сферы, но также и динамические особенности, включающие в

качестве обязательных компонентов формально-динамические характеристики эмоциональности» (с. 28).

В. М. Русалов (1985,1986) предлагает ряд критериев для отнесения того или ино-

го психологического свойства к темпераменту. Оно:

1) не зависит от содержания деятельности и поведения, т. е. отражает их формаль-

ный аспект (является независимым от смысла, цели, мотива);

2) характеризует меру энергетического (динамического) напряжения и отношения

человека к миру, людям, себе, деятельности;

3) универсально и проявляется во всех сферах деятельности и жизнедеятельности;

4) рано проявляется в детстве;

5) устойчиво в течение длительного периода жизни человека;

6) высоко коррелирует со свойствами нервной системы и свойствами других биоло-

гических систем (гуморальной, телесной);

7) является наследуемым.

По В. М. Русалову, «развитие темперамента происходит по двум основаниям:

1) вслед за биологическим возрастным развитием и 2) как результат сменяющих друг

друга социально-организованных типов деятельности (игра, учеба, труд и т. д.), т. е.

в процессе воспитания и тренировки» (1985, с. 31). Однако четкого различения тем-

перамента и характера нет и у В. М. Русалова.

Скорее всего, характер — это фенотипическая характеристика человека, в кото-

рой сплавлены как врожденные, так и приобретенные особенности человека. Какие

из них проявляются у данного человека в большей степени, сказать трудно. Вспыль-

чивым можно быть и от холерического темперамента, и от невоспитанности, как и

спокойным, сдержанным от флегматического темперамента и воспитанной выдерж-

ки. Нельзя не учитывать и того, что темперамент ребенка оказывает большое влия-

ние на ту среду, в которой он живет (Дж. Каган и др. [J. Kagan, D. Arcus, N. Snidman,

1993]). Ребенок способствует созданию вокруг себя определенной среды и провоци-

рует воздействие с ее стороны, что в свою очередь накладывает отпечаток на то, как

он выражает свои эмоции и чувства. Поэтому спокойный, послушный ребенок испы-

тывает на себе воздействие иной среды, нежели та, что окружает импульсивного, раз-

дражительного, своенравного ребенка.

Есть, однако, черты характера, которые могут быть при любом типе темперамента.

Это честность, доброта, вежливость или, наоборот — лживость, жадность, грубость.

Правда, в зависимости от темперамента эти черты могут проявляться по-разному.

3.11. СПЕЦИАЛЬНЫЕ типы

ВЫСШЕЙ НЕРВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

ПО И. П. ПАВЛОВУ

И. п. Павлов, наряду с «общими» типами (темпераментом), при-

сущими и человеку, и животным, постулировал и «специальные» типы, присущие

только человеку, так как они отражают соотношения между первой (образной) и вто-

рой (рече-мыслительной) сигнальными системами. Он выделил три таких типа: ху-

дожественный, у которого особенно ярко выражена деятельность первой сигнальной

системы, мыслительный, у которого заметно преобладает деятельность второй сиг-

нальной системы; смешанный, у которого деятельность обеих систем выражена оди-

наково.

Художественный тип отличается ярко выраженной наклонностью к образно-эмо-

циональному мышлению. Это не значит, что у него вторая сигнальная система не раз-

вита (т. е. не развито словесно-логическое мышление). Это означает только, что люди

данного типа необычайно остро, ярко, полно и непосредственно воспринимают дей-

ствительность (они, например, способны ясно, иногда до степени галлюцинации, пред-

ставлять себе предметы и явления), у них сильно развито воображение, а отсюда —

хорошо выражена способность воспроизведения действительности в художествен-

ных образах, картинности речи (что отличает многих артистов, художников, музы-

кантов).

Мыслительный тип отличается повышенной способностью и наклонностью к сло-

весно-логическому (абстрактному) мышлению. Он характеризуется способностью к

анализу и систематизации, склонностью к отвлеченным размышлениям, реагирова-

нию не столько на конкретные явления, сколько на их обобщение. Но при этом вовсе

не обязательно, что у него слабо развита первая сигнальная система. Просто абстракт-

ное мышление у него преобладает над образным. Поэтому можно сказать, что это стиль

не только восприятия действительности, но и стиль мышления: художественный тип

предпочитает переводить воспринимаемое в образы реальной действительности, а

мыслительный тип — в отвлеченные, абстрактные символы.

К сожалению, учение о «специальных» (частных) типах высшей нервной деятель-

ности строгого обоснования и дальнейшего развития в исследованиях И. П. Павлова

и его учеников не получило. Поэтому имеются расхождения в мнениях относительно

природы и содержания второй сигнальной системы, а сами мнения носят гипотетич-

ный характер. Как отмечает В. В. Печенков (1997), одни исследователи ограничива-

ют ее только речью в ее слышимом и видимом выражении, другие, как Л. А. Орбели

(1949), включают в функции второй сигнальной системы и мышление, а также вос-

приятие и переработку других, неречевых видов знаков (музыкальных звуков, ри-

сунков, выразительных движений) на том основании, что способность к символиза-

ции носит всеобщий характер и не связана со спецификой используемых средств.

Некоторые ученые предлагают вообще отказаться от понятий «первая сигнальная

система» и «вторая сигнальная система».

В то же время И. П. Павлов высказывался в том духе, что художественный тип не

уступает мыслительному в развитии речевых и логических возможностей. Главное,

что отличает «художников» — это синтетическая стратегия приема и обработки ин-

формации, благодаря чему они схватывают действительность целиком, не расчленяя

ее. «Мыслителей» же отличает преимущественно аналитическая стратегия восприя-

тия и освоения действительности. Отсюда появляется желание сопоставить эти типы

с функциональной асимметрией мозга, так как синтетическая стратегия присуща пра-

вому полушарию, а аналитическая — левому. Доминирование правого полушария

может приводить к появлению «художников» (доминирование первой сигнальной

системы), а доминирование левого полушария — «мыслителей» (доминирование вто-

рой сигнальной системы). Имеются и другие точки зрения. Например, А. М. Иваниц-

кий (1971) полагает, что мыслительный тип характеризуется преобладанием специ-
фической системы восходящих проекций мозга, а художественный тип — преоблада-

нием неспецифической системы восходящих проекций. Некоторые ученые предлага-

ют вообще отказаться от понятий «первая сигнальная система» и «вторая сигнальная

система».

В то же время факт преобладания одного из типов мышления остается незыбле-

мым. Эти типы мышления тесно связаны с особенностями восприятия, поэтому мож-

но выделять типы людей и на этой основе. Показано, что яркое эмоционально-образ-

ное восприятие и понимание художественных произведений характерно для люден

художественного типа (Г. В. Быстрова, 1968; В. С. Мерлин, 1958; В. П. Ягункова, 1966).

Однако остаются неясными связи этих типов с «общими» типами, со свойствами нерв-

ной системы. И. П. Павлов предполагал, что «мыслителям» должны соответствовать

меланхолики, а «художникам» — холерики. Некоторые исследования (Б. Н. Брике,

1961; Г. В. Быстрова, 1976, В. В. Печенков, 1997) показывают наличие таких связей.

Например, Л. П. Калининский (1971) показал, что более успешное применение вы-

разительных средств языка зависит как от развития второй сигнальной системы, так

и от наличия у субъекта слабой нервной системы.

В исследовании Н. Е. Высотской (1976), проведенном на учаци1хся хореографи-

ческого училища, была выявлена связь артистических способностей (эмоциональной

выразительности, артистичности и пластичности, танцевальности) со свойствами

нервной системы. У учащихся с выраженными артистическими способностями чаще

встречалась слабая нервная система, подвижность возбуждения и торможения, пре-

обладание возбуждения по «внешнему» и «внутреннему» балансу. Сильная нервная

система, как было выявлено в этом исследовании, мешает эмоциональной вырази-

тельности. Если учесть, что по данным Н. Е. Высотской учащиеся с хорошо выра-

женными артистическими способностями имели и преобладание первой сигнальной

системы, то можно с большой долей вероятности предполагать, что для «художествен-

ного типа» характерны именно те типологические особенности проявления свойств

нервной системы, которые перечислены выше.

В лаборатории Э. А. Голубевой (Н. Я. Большунова, 1981; Э. А. Голубева, 1980,1982;

Г. С. Игнатович, 1978; М. К. Кабардов, 1983) показано, что преобладанию одной из

сигнальных систем сопутствуют своеобразные комплексы типологических особен-

ностей. С первой сигнальной системой связаны образно-действенный стиль воспри-

ятия, мышления и памяти, лабильность нервной системы и доминирование правого

полушария. Со второй сигнальной системой связаны вербально-логический стиль

познавательной деятельности, инертность нервной системы и доминирование левого

полушария.

Из этого вовсе не следует, что каждый большой художник (в широком смысле этого

слова: артист, писатель, живописец, музыкант) имеет слабую нервную систему, вы-

сокую подвижность нервных процессов и преобладание возбуждения над торможе-

нием (в одной работе автор на том основании, что Лев Толстой является великим

художником слова, утверждает, что он имел слабую нервную систему). Такое вуль-

гарное истолкование специального типа через свойства нервной системы имеет мало

общего с научным решением этого вопроса.

Например, даже в хореографии, одном из самых эмоциональных видов искусства,

эмоциональность восприятия, связанная с названными выше сво11ствами нервной

системы, не всегда является тем фундаментом, на котором строится мастерство арти-

стов балета. Многие достигают мастерства за счет техники исполнения, последняя

ние двигательных композиций).

Глава 4

ОБЩИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ

О СВОЙСТВАХ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

ИТИПОЛОГИЧЕСКИХ

ОСОБЕННОСТЯХ ИХ ПРОЯВЛЕНИИ

в этой главе речь пойдет о свойствах нервной системы — учении,

разработанном великим русским физиологом И. П. Павловым и его учениками и после-

дователями. В главе рассматривается понятие о типологических особенностях про-

явления свойств нервной системы, обсуждаются подходы к созданию полной и строй-

ной их классификации, а также вопрос об общих и парциальных (частных) свойствах

нервной системы.

4.1. СООТНОШЕНИЕ ПОНЯТИЙ «СВОЙСТВО НЕРВНОЙ

СИСТЕМЫ» И «ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ

ПРОЯВЛЕНИЯ СВОЙСТВ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ»

Понятие о свойствах нервной системы введено в физиологию

И. П. Павловым. Б. М. Теплов, следуя за И. П. Павловым, под свойствами нервной

системы понимал природные, врожденные особенности нервной системы, влияющие

на формирование индивидуальных форм поведения (у животных) и некоторых ин-

дивидуальных различий способностей и характера (у человека).

Если придерживаться строго физиологической терминологии, то такое понима-

ние свойства не точно. В физиологии есть понятие «свойства нервных центров», к

которым относят одностороннее проведение возбуждения, замедленное (по сравне-

нию с нервом) проведение возбуждения, способность к суммации возбуждения, усвое-

нию и трансформации ритма приходящих импульсов, наличие следовых процессов,

иррадиацию и концентрацию возбуждения, фоновую и вызванную активность. Эти

свойства присущи нервным центрам каждого человека и потому сами по себе они не

могут обусловливать различия в способностях и характере людей.

Следовательно, если речь идет об особенностях нервной системы, то надо гово-

рить не просто о свойствах нервной системы, а о степени их выраженности, особенно-

стях протекания нервных процессов, которые у разных людей могут быть (и бывают)

разными и поэтому в различной степени влияют на особенности поведения и дея-

тельности. Но степень выраженности свойства нервной системы связана с другим

понятием — «типологические особенности проявления свойств нервной системы».

Поэтому, говоря о свойствах нервной системы и их влиянии на психофизиологиче-

ские и психологические феномены, авторы имеют в виду все-таки типологические

особенности.

Подмена одного понятия — «свойства нервной системы» другим — «типологиче-

ские особенности проявления свойств» вносит определенную путаницу в понимание

существа изучаемых явлений, особенно у неспециалистов в области психофизиоло-

гии. Например, если у человека ие найдена сильная нервная система (т. е. типологи-

ческая особенность), пищут о том, что у него отсутствует свойство силы нервной си-

стемы. Или, в других случаях, пишут о свойстве силы нервной системы (что обще-

принято и еще не говорит о том, какая у человека степень проявления этого свойства:

высокая или низкая) или о «свойстве слабости нервной системы», что указывает уже

на степень прся.чления свойства силы и поэтому такое словосочетание некорректно

(так как нет свойства слабости).

Но даже уточнение используемых понятий не уводит от выяснения вопроса: свой-

ства чего изучает дифференциальная психофизиология? Изучает ли она особенно-

сти проявления свойств нервных центров, о которых шла речь выще, или что-то дру-

гое? Позволяют ли используемые в дифференциальной психофизиологии методы и

методики докапываться до нервных процессов и особенностей их протекания? На-

пример, В. С. Мерлин писал, что то, что называют свойством нервной системы, пред-

ставляет собой лишь истолкование той общей причины, от которой зависит группа

взаимно связанных индивидуальных особенностей «условнорефлекторной деятель-

ности».

Таким образом, если для И. П. Павлова и Б. М. Теплова свойства нервной систе-

мы — это реальность, то для В. С. Мерлина(1973) — это лишь субъективный продукт

нашего мышления, наша додумка, короче говоря, — условность.

Такая точка зрения возникла у В. С. Мерлина не случайно. Ведь большинство

методик, которые используются для выявления типологических особенностей про-

явления свойств нервной системы (исключая электроэнцефалографические), позво-

ляет судить о свойствах только косвенно, по различным фиксируемым эксперимента-

тором показателям, отражающим не сами нервные свойства и нервные процессщ, а их

влияние на действия, реакции человека. Таким образом, методики позволяют выяв-

лять лишь проявление выраженных в разной степени свойств нервной системы. Сле-

довательно, методы изучения свойств нервной системы — это методы изучения «чер-

ного ящика», в качестве которого выступает центральная нервная система. Невоз-

можность прямого измерения того или иного свойства или нервного процесса

оставляет только один путь — интерпретации получаемых данных, их истолкования

исходя из современного уровня наших знаний о физиологических процессах, зако-

номерностях, нервных структурах. Значит, все «белые пятна», имеющиеся в общей

физиологии нервной системы, все неясности и споры находят отражение и в диффе-

ренциальной психофизиологии при толковании получаемых данных. Взять хотя бы

самый «простой», но фундаментальный вопрос для физиологии нервной системы —

о наличии нервных процессов: возбуждения и торможения.

В свое время И. П. Павлов условные рефлексы рассматривал как отражение толь-

ко одного процесса — либо возбуждения (положительные условные рефлексы), либо

торможения (отрицательные условные рефлексы): дифференцировочные, запазды-

вающие, угасательные и т. п. Но, как справедливо отмечает В. С. Мерлин, «в различ-

ных частях и элементах нервной системы в одно и то же время могут происходить

различные процессы — в одних участках возбуждение, а в других торможение. Для
характеристики свойства нервной системы важно не то, что происходит в отдельных

ее участках и элементах, а то, что характеризует функциональное состояние нервной

системы в целом» (1973, с. 21). Истина в этом высказывании состоит в том, что фик-

сируемые при выполнении испытуемыми тестовых заданий для диагностики типо-

логических особенностей показатели отражают всю мозаику сложных и противоре-

чивых процессов в центральной нервной системе, а не отдельно процесс возбужде-

ния или торможения, В лучшем случае мы можем судить о преобладании в регуляции

одного из этих процессов, т. е. фиксируем соотношение между ними.

Однако и при таком понимании сложности с интерпретацией получаемых данных не

заканчиваются. Дело в том, что имеется точка зрения (Н. Е. Введенский), что процесса

торможения как такового нет и что его заменяет процесс возбуждения, принимаюишй

характер застойного на определенном участке нервной системы. Этот очаг (стойкн11, не

распространяющийся в отличие от обычного процесса возбуждения) трансформирует ча-

стотную характеристику волнового возбуждения, проходящего по этому участку, умень-

шая частоту импульсации. А поскольку сила раздражения кодируется через частоту воз-

никающих импульсов возбуждения, то уменьшается интенсивность приходящего к эффек-

тору сигнала, и реакция уменьшается либо по интенсивности, либо по быстроте (рис. 4.1).

В конце концов дело может кончиться полной блокадой волн возбуждения этим ста-

ционарным очагом возбуждения. Возникает торможение функции, отражающее пессимальное торможение в центральной нервной системе.

Эти представления Н. В. Введенского нашли подтверждение в исследовании К. С. Абуладзе; «При снижении или исчезновении условного рефлекса нет 1П1где коркового торможения, а происходит уменьшение положительного рефлекса от действия возникп1его латентного (застойного, по Н. Е. Введенскому. — Е. И.) возбуждения, которое концентрирует в своем очаге возбуждение от положительного раздражения (т. е. пускового. — Е. И.) и этим частично или полностью лишает рабочий орган возбуждения» (1971, с. 98).

Следует вспомнить и точку зрения П. К. Анохина (1968), который говорил, что в цент-

ральной нервной системе есть только один процесс — возбуждение, который включает и

работу как возбудительные, так и тормозные системы. «По центральной нервной системе

всегда и при всех условиях, — пишет он, — распространяется только возбуждение. Разли-

чие (возникновение возбудительного или тормозного эффекта. — Е. И.) определяется

структурной и химической композицией конечной инстанции — синаптнческон мембра-

ны» (с. 323).

В связи со сказанным, вероятно, некорректно говорить о балансе между возбуж-

дением и торможением, а следовало бы говорить о соотношении возбудительных и

тормозных реакций. До сих пор, однако, пользуются устоявшейся павловской терми-

нологией и не потому, что не понимают сложности вопроса, а потому, что эта терми-

нология удобна практически (хотя бы ради сокращения времени на изложение мыс-

лей). Кроме того, ее отмена станет возможной тогда, когда новая терминология будет

реально отражать сущность изучаемых нами явлений (иначе есть опасность замены

одной гипотетической терминологии другой такого же качества).

Какие же из перечисле1п1ых свойств нервной системы изучаются в настоящее время?

Если исходить из существа изучаемых явлений, а не из названия свойств нервной

системы, то можно выделить такие свойства, как усвоение ритма приходящих к тка-

ням импульсов (лабильность), наличие следовых процессов (подвижность—инерт-

ность), фоновую активность (активированность, сила—слабость). Делались попытки

изучения и других особенностей работы нервной системы, получивших название

«свойство динамичности» (В. Д. Небылицын, 1966) и «свойство концентрации воз-

буждения» (М. Н. Борисова, 19596), однако в дальнейшем эти попытки прекратились,

очевидно, потому, что не было убежденности в их действительном существовании.

4.2. ХАРАКТЕРИСТИКИ ТИПОЛОГИЧЕСКИХ

ОСОБЕННОСТЕЙ ПРОЯВЛЕНИЯ

СВОЙСТВ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

Характеризуя типологические особенности проявления свойств

нервной системы, можно отметить следующее.

1. Типологические особенности не только разделяют субъектов по особенностям

реагирования, но и объединяют их в определенные группы по сходству реагирова-

ния. Таким образом, иа фоне внутригруппового сходства они обозначают межгруппо-

вые различия.

2. Типологические особенности обладают устойчивостью своего проявления в со-

стоянии покоя. Это значит, что при отсутствии возмущающих воздействий (эмоцио-

нальных состояний, состояния утомления, заторможенности) проявление данной

типологической особенности при ее многократном тестировании должно быть одно-

типным, т. е. человек в большинстве случаев должен попадать в одну и ту же типоло-

гическую группу.

Это не означает, что степень проявления свойства нервной системы не может ко-

лебаться в определенном диапазоне. Как и всякий физиологический показатель, она

Подвержена колебаниям из-за изменения текущих состояний человека. Это обстоя-
тельство необходимо принимать во внимание каждому, кто изучает типологические

особенности. Иначе, если принимать положение о константности (стабильности) ти-

пологических особенностей как догму, придется сделать вывод, что изучаются ситу-

ативные состояния, а не свойства нервной системы. Между тем, как отмечается в ра-

боте Н. М. Борисовой, Л. Б. Ермолаевой-Томиной и И. В. Равич-Щербо (1969), на-

дежность критериев диагностики типологических особенностей «не предполагает

полной тождественности результатов, получаемых у одного испытуемого в разных

опытах. Всякая физиологическая функция подвержена колебаниям. Но мера этих

колебаний может быть различна. Типологические показатели, как это вытекает из

самого их определения, должны быть связаны с достаточно устойчивыми функция-

ми, иначе они теряют всякий диагностический смысл».

«В исследованиях человека, — пишут далее авторы, — мы не можем обеспечить "про-

чих равных условий" в такой мере, как это возможно в работе с животными... Однако мы

исходим из того, что при статистическом подходе типологический фактор перекрывает

действие изменчивых психических состояний. Разумеется, какое-то влияние этих состоя-

ний он на себе испытывает — это последнее и есть причина вариативности показателей.

Но вариативность типологического показателя должна укладываться в границах надеж-

ности» (с. 239).

Следует, правда, обратить внимание на два фактора, мешающих проявлению

стабильности типологических особенностей: овариально-менструальные циклы у

женщин (В. А. Наумова, 1976) и период полового созревания — у детей (об этом речь

пойдет ниже).

3. Постоянство проявления типологических особенностей свойств нервной сис-

темы обусловлено тем, что эти особенности генетически обусловлены, заданы от

рождения. Поэтому целенаправленно их изменить чрезвычайно трудно. Для этого

требуется многолетняя тренировка в каком-либо виде деятельности, «требующая»

слабости или инертности нервной системы или, наоборот, подвижности нервных

процессов.

О том, что типологические особенности проявления свойств нервной системы яв-

ляются врожденными, говорилось давно (И. П. Павлов, Б. М. Теплов). Однако дока-

зательства этому были получены только недавно благодаря использованию близне-

цового метода. Исходя из генотипического сходства однояйцевых близнецов, следует

ожидать совпадения у них и многих морфологических и физиологических призна-

ков. Действительно, сопоставление степени сходства проявления свойств нервной

системы у монозиготных (однояйцевых) и дизиготных (двуяйцевых) пар методом

корреляционного анализа обнаружило по многим свойствам большую тесноту свя-

зей у первых, чем у вторых (И. В. Равич-Щербо, 1988). Это значит, что по данным

признакам члены монозиготных пар более схожи между собой, а в некоторых случа-

ях, когда абсолютная величина коэффициентов корреляции достигает уровня 0,900 и

выше, имеют практически одинаковые типологические особенности. Поэтому И. В. Ра-

вич-Щербо сделала вывод, что в проявлении свойств нервной системы генотипиче-

ские факторы играют несомненную роль.

В то же время вопрос о влиянии условий жизни и воспитания, спортивной трени-

ровки на проявление свойств нервной системы остается открытым. По крайней мере

до сих пор мы не знаем прямых доказательств того, что под влиянием целенаправлен-

ного упражнения какое-то из свойств нервной системы стало проявляться не типич-

ным для данного человека образом. Имеются лишь косвенные данные, например, из-

менение у учащихся хореографического училища после нескольких лет занятий хо-

реографией подвижности нервных процессов и силы по возбуждению в сторону инерт-

ности и слабости (Н. Е. Высотская, 1976). Сдвиг типологии предполагается на том

основании, что в старших классах лиц с инертностью и слабостью нервной системы в

хореофафическом училище было больше, чем в обычной общеобразовательной шко-

ле, в то время как в младших классах таких различий не наблюдалось. Поскольку

отсев в хореографическом училище ничтожен, полученные различия можно рассмат-

ривать как влияние упражнения, приспособление к однообразию.

4. Типологические особенности влияют на различные сферы личности, обусловли-

вая особенности поведения, действий, деятельности, общения, вызывая различные

склонности и влияя на выраженность способностей. Многогранность влияния типо-

логических особенностей (полифункциональность) является их характерным при-

знаком.

5. Мера проявления типологических особенностей всегда абсолютна (т. е. выра-

жается в каких-то единицах), а критерии отнесения человека к той или иной типоло-

гической группе — условны.

Это обстоятельство имеет два последствия: положительное и отрицательное. По-

ложительное состоит в том, что критерии деления на «сильных» и «слабых», «под-

вижных» и «инертных» вторичны, так как выводятся путем различных вычислений

из первично регистрируемых с помощью аппаратуры данных, поэтому испытуемому,

даже зная эти критерии, довольно трудно «сделать» себе такую типологию, которая

ему нравится. Отрицательным же следствием является то, что условность меры ти-

пологических особенностей устанавливается авторами различных методик, что за-

трудняет стандартизацию критериев, по которым субъекты должны быть отнесены к

той или иной типологической группе. В различных методиках критерии имеют раз-

личную степень «жесткости», в результате чего, например, один и тот же человек при

обследовании его разными методиками может попасть в различные типологические

группы (например, в одном случае — в группу с сильной нервной системой, а в дру-

гом случае — в группу со слабой нервной системой). Это может приводить к тому,

что разные авторы, пользующиеся разными методиками определения типологических

особенностей, могут получать разные данные о представительстве лиц с той или иной

типологией в разных профессиональных или возрастно-половых группах. Естествен-

но, получая разные данные, авторы сделают и разные выводы, и дадут различные прак-

тические рекомендации.

Попытки (Н. М. Пейсахов, 1974) обойти эти трудности путем опоры на статисти-

ческую обработку полученных в данной выборке данных и отнесения обследован-

ных, показатели которых выходят за сигмальное отклонение, к крайним типологи-

ческим группам («сильных—слабых», «подвижных—инертных» и т. д. ) методологи-

чески неправильны, так как легко можно представить себе такие выборки, где все

обследованные по абсолютному (качественному) критерию будут иметь слабую нерв-

ную систему или подвижность нервных процессов, но при использовании сигмаль-

ного отклонения в этой выборке появятся лица не только со средней выраженностью

свойств нервной системы, но и с большой выраженностью (т. е. «сильные» и «под-

вижные»). Возможен и обратный вариант, когда действительно «подвижные» пре-

вратятся в 25 % случаев в инертных, а в действительности «сильные» в 25 % будут

Признаны «слабыми».

4.3.  СТРУКТУРА И КЛАССИФИКАЦИЯ СВОЙСТВ

НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

Первичные и вторичные свойства. И. П. Павлов, выделив три

свойства нервной системы — силу, подвижность и уравновешенность, — считал их ря-

доположными, не разделяя на первичные и вторичные. Правда, в работах 1930-х го-

дов он говорил уже не просто об уравновешенности возбуждения и торможения, а об

их уравновешенности по силе нервной системы, что привело к необходимости счи-

тать исходными, первичными свойствами силу нервной системы по возбуждению и

силу нервной системы по торможению, а баланс между ними — вторичным свойством,

производным от соотношения первичных.

Следующим шагом было постулирование В. К. Красуским (1963) понятия баланса

по подвижности возбуждения и подвижности торможения. В то же время от баланса по

силе он отказался, не найдя надежного способа выявления силы тормозного процесса.

Наиболее полную и гипотетически стройную структуру свойств нервной системы

предложил В. Д. Небылицын (1966). Он исходил из того, что имеются четыре пер-

вичных свойства нервной системы — сила, подвижность, динамичность и лабильность,

которыe характеризуют как возбуждение, так и торможение. Соотношение между

нервными процессами по этим свойствам дает возможность говорить о четырех вто-

ричных свойствах: балансу по силе, балансу по подвижности, балансу по динамично-

сти, балансу по лабильности. Таким образом, по В. Д. Небылицыну, существует 8 пер-

вичных свойств нервной системы (учитывая, что каждое свойство относится и к воз-

буждению, и к торможению) и 4 вторичных, всего 12 свойств.

Однако практическое использование этой логически завершенной классификации

свойств нерв}ю{'1 системы встречает серьезные трудности, обусловленные рядом при-

чин.

Первая причина состоит в том, что до сих пор вопрос о наличии силы нервной

системы по торможению остается нерешенным. Предпринимаемые некоторыми ис-

следователями попытки выявить его с помощью опросников не могут считаться удач-

ными.

Вторая причина состоит в том, что лабильность как физиологическое свойство не

может рассматриваться применительно к каждому процессу возбуждения или тор-

можения отдельно, она есть сочетание быстроты протекания того и другого. Ведь

мерилом лабильности является частота возникновения реакций в мышце, или нерве,

или нейроне в единицу времени, а эта частота зависит не только от того, как быстро

возникает и исчезает возбудительный процесс, но и как быстро возникает и исчезает

и тормозной процесс, так как они мешают возникновению друг друга. Следователь-

но, говорить о лабильности торможения и лабильности возбуждения вряд ли возмож-

но. Таким образом, появляется вторая брешь в построениях В. Д. Небылицына.

Третья причина состоит в том, что вопрос о наличии свойства динамичности тоже

дискуссионен, хотя в одной из работ, посвященных памяти В. Д. Небылицына, утверж-

дается, что ему «удалось доказать самостоятельность значения такого свойства нерв-

ной системы, которое проявляется в скорости и легкости генерации нервной систе-

мой процессов возбуждения и торможения, в частности, при формировании времен-

ных связей» (1974, с. 2). Чтобы обосновать сомнения в наличии этого свойства не-

рвной системы, приведу краткую историю этого вопроса.

В лаборатории И. П. Павлова быстрота образоваипя условных рефлексов рассматрива-

лась как признак сильной нервной системы (И. А. Подкопаев, 1952; Б. X. Гуревич, М. С. Колесников, 1955 и др.). В. Д. Небылицын, проанализировав литературу и собственные данные, пришел к выводу, что неправомерно связывать силу нервной системы с быстротой образования условШ)1х рефлексов, так как имелись работы, согласно которым рефлексы быстрее формировались у собак со слабой нервной системой или же вообще связь со свойтвом силы не обнаруживалась.

При выработке «фотохимического условного рефлекса» у людей (методика, которая

первоначально использовалась в лаборатории Б. М. Теплова в соответствии с классиче-

скими канонами школы И. П. Павлова, но затем уступившая место более коротким и эко-

номным с точки зрения затрат времени методикам) В. Д. Небылицын тоже нашел, что эти

рефлексы быстрее образовывались у лиц со слабой нервной системой. При выработке

условного кожно-гальванического рефлекса аналогичные данные получила Л. Б. Ермола-

ева-Томина (1963).

Первоначально В. Д. Небылицын понимал сущность свойства нервной системы, свя-

занного с быстротой образования условных реакций, очень широко, как «способность к формированию реакций, адекватных условиям опыта, — и при этом, вероятно, не только элементарных рефлексов, но и более сложных систем связей, т. е. способность к "науче-нию" в вшроком смысле этого слова» (1976, с. 119). С другой стороны, он расширил сферу проявления этого свойства, названного им динамичностью, и на более элементарные нервные процессы, в частности — на легкость генерации (возникновения) возбуждения и торможения. Таким образом, судя по высказываниям В. Д. Небылицына, он связывал с динамичностью быстроту научения, быстроту формирования условных рефлексов, быстроту формирования возбудительных и тормозных функциональных систем, быстроту возникновения возбуждения и торможения. Здесь-то и проявляется одна из слабостей представления В. Д. Небылицына о свойстве динамичности, так как перечисленные физиологические явления нельзя рассматривать как рядоположные и тем более как тождественные. Научение — это одно, а возникновение возбуждения в нервных центрах — это другое, и устанавливать между ними тождество по чисто внешним признакам (быстроте проявления) некорректно. Если взять, например, условный рефлекс, то быстрота его образования зависит от множества причин: величины и устойчивости возбуждения в нервных центрах (а последняя зависит от инертности возбуждения), от физиологической силы раздражителя, его значимости и т. д. Поэтому приписывать столь сложный процесс одному свойству нервной системы (динамичности) не оправдано.

Выделение нового свойства нервной системы требует безусловтлх доказательств его

монометричности, независимости от других свойств. Иначе может случиться так, что спе-

цифичное проявление какого-то свойства мы примем за повое свойство, что и произошло в рассматриваемом случае. Так, приняв за основу своих рассуждений, что быстрота форми-рования условных рефлексов не связана с сильной нервной системой, В. Д. Небылицын почему-то расценил многочисленные факты о связи динамичности со слабой нервной системой как «парадоксальность», не узрев в этих фактах определенной закономерности.

Между те.м, если под динамичностью понимать быстроту возникновения нервных процессов, то связь ее со свойством силы предопределена самой сущностью последнего: слабость нервной системы означает более высокий уровень активации в покое, его большую приближенность к порогу реагирования, а следовательно, и более быстрое возникнове1те ре-

акции при одинаковой для сильной и слабой нервной системы интенсивности или дли-

тельности раздражителя (подробнее см. раздел 5.1).
Обосновывая самостоятельность свойства динамичности, В. Д. Небылицын не принял

во внимание ее связь с проявлениями свойства подвижности, о которой он сам сказал сле-

дующее: ««Согласно нашим экспериментальным данным, с этим фактором (динамично-

сти. — Е. И.) коррелируют также особенности последействия возбудительного процесса»

(1976, с. 120). В. Д. Небылицын, очевидно, и сам понимал имеющиеся трудности в доказательстве

своей гипотезы. Так, он писал, что вопрос о балансе по динамичности (т. е. соотношении

динамичности возбуждения и динамичности торможения) еще достаточно далек от окон-

чательного решения и что полученные да1П1ые требуют проверки. Находил он связь и между динамичностью возбуждения и динамичностью торможения и даже предполагал на этом основании, что существует и общий фактор динамичности нервной системы, т. е. сам же разрушал построенную им классификацию свойств нервной системы.

После 1967 года В. Д. Небылицын не возвращался к обсуждению в печати теоретиче-

ских и практических вопросов, касающихся этого свойства. А именно в последующие годы произошли существенные изменения во взглядах сотрудников его лаборатории на это свойство. Так, Л. Б. Ермолаева-Томика (1969) показала, что в зависимости от силы подкрепле-

ния при выработке положительного и отрицательного условных рефлексов испытуемый

мог попасть в разные типологические группы по динамичности.

Э. А. Голубева и соавт. (1974) высказали мнение, что выработка дифференцировочно-

го условного рефлекса (по которой В. Д. Небылицын судил о динамичности торможения)

связана как с процессом возбуждения, так и с процессом торможения, поэтому она не мо-

жет быть показателем только динамичности торможения.

Постепенно стали говорить не о динамичности возбуждения и динамичности тормо-

жения как самостоятельных свойствах нервной системы, а об их балансе с преобладанием

либо динамичности возбуждения, либо динамичности торможения, причем между дина-

мичностью возбуждения и торможения были найдены обратно пропорциональные зави-

симости; чем сильнее выражен один процесс, тем слабее выражен другой (Э. А. Голубева,

1972). В ее работах показатель динамичности торможения но В. Д. Небылицыну (частота

альфа-ритма ЭЭГ) рассматривается как показатель баланса по динамичности. В других

работах частота альфа-ритма рассматривается уже как показатель активации (Е. П. Гусе-

ва, Н. Ф. Шляхта, 1974). Термин «динамичность» постепенно исчезает из статей по диф-

ференциальной психофизиологии, очевидно, не случайно, так как фоновые показатели ЭЭГ зависят не только от динамичности, но и от других типологических свойств.

Добавим еще мнение Д. Грэя (1968), считающего, что и сила не1>вной системы, и дина-

мичность могут представлять собой два подфактора, относящихся к большому единому

фактору, т. е. являются двумя проявлениями одного и того же физиологического явления.

Справедливость этого предположения видна из того, что проявления слабости нервной

системы и высокой динамичности возбуждения сходны, что показано В. С. Мерлиным.

Найдено сходство проявления динамичности и лабильности в психологических феноме-

нах (Э. А. Голубева, В. Д. Рождественская, 1969). Собственно, в этом нет ничего удиви-

тельного, так как быстрота возникновения возбуждения является составной частью того,

что называется лабильностью.

Все вышесказанное свидетельствует о том, что попытка выделить динамичность

как новое свойство нервной системы не имеет серьезных оснований. Быстрота воз-

никновения нервных процессов — это лишь одно из проявлений свойства силы нерв-

ной системы. Собственно, возможность исчезновения какого-либо свойства нервной

системы из описанной им структуры В. Д. Небылицын предвидел. Он писал, напри-

мер, что можно «представить себе и такую возможность, когда атрибуты какого-то

предполагаемого свойства в результате экспериментального исследования будут ото-

браны у него и переданы другим параметрам нервной деятельности, и это предпола-

гаемое свойство, в конца концов, окажется вычеркнутым из списка основных свойств

нервной системы» (с. 16).

Таким образом, пока мы не ушли далеко от той классификации свойств нервной

системы, которая была предложена И. П. Павловым.

4.4. ПАРЦИАЛЬНЫЕ И ОБЩИЕ

СВОЙСТВА НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

Говоря о свойствах нервной системы (или точнее — о свойствах

нервных центров), нельзя понимать дело так, что какое-то изучаемое свойство отно-

сится ко всей нервной системе как к аморфному образованию. Есть основания пола-

гать, что хотя любой функциональной системе мозга (возбудительной ли, тормозной)

присущи все свойства, однако степень их выраженности в разных системах, и в раз-

ных мозговых структурах разная (в связи с чем и возник вопрос об общих и парци-

альных свойствах нервной системы). Но если типологические особенности отража-

ют определенные функциональные системы мозга, то возникает вопрос — к какой

именно функциональной мозговой системе (или «функциональному органу»,-как

говорил А. А. Ухтомский) относится данная методика, с помощью которой изучают-

ся типологические особенности. Не может ли быть так, что разные методики, предъяв-

ляя обследуемым разные смысловые задачи, адресуются к разным функциональным

отделам мозга? Отсюда возникает важная для практики задача — установить: одина-

кова ли валидность разных методик, изучающих, например, свойство силы нервной

системы?

Отсюда же возникает и теоретический вопрос: являются ли изучаемые свойства

парциальными (т. е. отражающими только одну функциональную систему) или об-

щими (т. е. относятся ко всему мозгу в целом)?

Представление о парциальных свойствах нервной системы выдвинул Б. М. Теп-

лов. Он писал, что у человека менее всего можно ожидать полного совпадения типо-

логических параметров в разных анализаторах, а также в первой и второй сигналь-

ной системах. Действительно, сопоставление типологических различий по свойству

силы в различных анализаторах (зрительном и слуховом) не показало совпадения

диагнозов. Тем самым был нанесен существенный удар по господствовавшим в то

время представлениям, что свойства нервной системы характеризуют всю нервную

систему в целом. Теперь уже наличие общемозговых свойств вызывало сомнение. По

этому поводу В. Д. Небылицын писал: «Должны ли мы теперь рассматривать СНС

как параметры лишь узкого представительства, способные характеризовать только

те мозговые структуры, к которым адресуются применяемые стимулы, или все-таки

существуют такие, хотя бы относительно общие «сверханализаторные» характери-

стики мозга, которые moi^t служить основой для нейрофизиологической интерпре-

тации целостных особенностей индивидуального поведения?» (1976, с. 209).

В. Д. Небылицын считал, что парциальность может быть обусловлена тремя мо-

ментами: 1) из-за регистрации разных эффекторных выражений рефлекторной дея-

тельности (эффекторный аспект); 2) из-за применения раздражителей различной

модальности (анализаторный аспект) и 3) из-за использования различных подкреп-

ляющих воздействий (в случае изучения типологических особенностей с помощью
вырабатываемых условных рефлексов). Таким образом, парцнальность свойств нерв-

ной системы (а точнее — типологических особенностей их проявления) может быть

обусловлена тем, что в применяемых для их диагностики реакциях участвуют раз-

личные нервные структуры.

Роль различий в подкреплении для проявления парциалыюсти типологических осо-

бенностей была выявлена еще А. Г. Ивановым-Смоленским (1971). Применяя три под-

крепления — ориентировочное, пищевое и оборонительное — его сотрудники нашли, что

полное совпадение результатов по быстроте образования положительных и тормозных ус-

ловных рефлексов было только в 22% случаев, а при двух подкреплениях совпадения были

только в 50 % случаев. Поэтому уже А. Г. Иванов-Смоленский говорил о парциальных

типах нервной системы. Аналогичные результаты получил польский психолог Я. Стреляу

(1982): только у 2 из 36 испытуемых диагноз типологических особенностей совпал при

применении трех видов подкреплений: электрокожного, температурного и мышечного усилия.

В. Д. Небылициным с сотрудниками показана роль модальности сигнала для рас-

хождения в результатах диагностики. Причем главную «вину» за проявление парци-

альное™ типологических особенностей он возложил на межанализаторные различия.

Я. Стреляу обращает внимание на то, что расхождения в результатах диагностики

могут быть связаны не с модальностью раздражителя, а с его силой. Действительно,

фактор силы (интенсивности) раздражителя может создать проблему парциально-

сти искусственно, что отмечал и В. С. Мерлин: ведь физическая сила зрительного и

слухового раздражителя в лаборатории Теплова—Небылицына не выравнивалась.

Правда, частично это возражение снимается тем, что, как отмечал В. Д. Небылицын,

расхождения в диагнозах силы нервной системы при использовании зрительного и

звукового раздражителей было то в пользу одного, то в пользу другого анализатора

(при одинаковой для всех испытуемых интенсивности того и другого раздражителя).

Однако значение интенсивности раздражителей различной модальности полностью

В. Д. Небылицыным не отвергалось. Он писал в связи с этим: «Другое дело — изуче-

ние таких свойств нервной системы, как подвижность или динамичность. Здесь дей-

ствительно, для того чтобы исключить влияние параметра чувствительности — силы,

следует уравнивать раздражители по их физиологической интенсивности» (1966,

с. 340).

Теоретически парциальность может проявиться не от межанализаторных разли-

чий, а от того, что к одному анализатору адресуется одна задача, а к другому — другая

(что зависит от методических приемов диагностики типологических особенностей).

Роль этого обстоятельства отмечена В. И. Рождественской с соавторами (1969). Про

такие случаи можно сказать, что отсутствовала чистота эксперимента и сравнение

проведено некорректно. При однотипности же заданий (как это имело место в рабо-

тах В. Д. Небылицына по определению силы нервной системы или в исследовании

М. И. Семенова и А. X. Мамажанова, 1972, сопоставлявших подвижность и баланс

нервных процессов при двигательных и зрительных заданиях, идентичных по смыс-

лу и процедуре выполнения) парциальность проявлялась довольно отчетливо.

Так, в последней из указанных работ совпадение диагнозов типологических особенно-

стей в двух выборках (73 студента и 50 школьников) было только в 42-56 % случаев. Ана-

логичные данные иа значительно большем материале с использованием тех же методиче-

ских приемов были получены А. Г. Пинчуковым (1974).

Межанализаторная парциальность — это парциальность по горизонтали. Есть ос-

нование говорить и о парциальности типологических особенностей по вертикали.

Так, Н. И. Красногорский строил классификацию типов высшей нервной деятель-

ности из учета соотношений между корой и подкоркой. Он считал, что холерический

тип — это подкорковый тип, а флегматический тип — корковый тип высшей нервной

деятельности. Выделялись им и центральные типы, отражающие равновесие между

корой и подкоркой: сильный (сангвинический) и слабый (меланхолический).

Идею о парциальности по вертикали типологических особенностей проявления

свойств нервной системы разделял и В. С. Мерлин, тоже ссылаясь на соотношения

коры и подкорки.

Можно полагать, что вертикальная парциальность проявляется и в двух видах

баланса: «внешнего» и «внутреннего» (Е. П. Ильин, 1972в). Об этом свидетельствуют

антагонистические взаимоотношения между ними, возникающие при ряде состояний

(монотонии, психическом пресыщении): сдвиг одного баланса в сторону возбужде-

ния сопровождается сдвигом другого баланса в сторону торможения. Это можно рас-

сматривать как перераспределение активности (энергии) с одного уровня регуляции

на другой.

Таким образом, вопрос о парциальности свойств нервной системы продолжает

оставаться актуальным и требует дальнейшего изучения.

Однако, как отмечал В. Д. Небылицын, «особенности организации мозговой ре-

цептивной системы принципиально, по самой ее функции, таковы, что ее функцио-

нальные параметры — частные свойства — едва ли могут служить нейрофизиологи-

ческими «измерениями» личности как целого, со всеми общими аспектами ее органи-

зации и поведения» (1976, с. 21). В связи с этим он выдвинул гипотезу о существовании

и общих свойств нервной системы, которые связаны с выделенной им регулирующей

системой мозга.

К этой системе В. Д. Небылицын отнес передние отделы неокортекса и взаимо-

действующие с ними образования старой и древней коры головного мозга, а также

его стволовой части. Структуры, составляющие этот комплекс, он рассматривал в

известном приближении как единую мозговую систему, выполняющую функции ре-

гуляции и управления всеми процессами, протекающими в организме: от низших био-

логических до самых высших психических, таких как потребности и мотивация, эмо-

ции и темперамент, программирование движений и действий, интеллектуальное пла-

нирование и оценка результатов и т. д. В отличие от анализаторной системы,

регулирующая система не связана прямо с переработкой сенсорных раздражителей.

Важными являются связи свойств этой системы со многими общеличностными

характеристиками — моторной активностью, интеллектуальной активностью и с осо-

бенностями установки личности, в то время как анализаторные (парциальные) свой-

ства часто таких связей не обнаруживают.

Следует подчеркнуть, что В. Д. Небылицын, выдвигая понятие об общих свойствах

нервной системы, рассматривал их не как чисто корковые, а как комплексные, отра-

жающие функциональную систему, включающие в себя различные уровни централь-

ной нервной системы: лобную кору, лимбический мозг, ретикулярную формацию.

Следовательно, можно считать, что под общими свойствами В. Д. Небылицын пони-

мал, скорее всего, свойства интегративных систем мозга, осуществляющих произволь-

ные акты человека. При этом он отмечал, что те свойства, которые он обозначает как

общие, строго говоря, тоже являются частными, поскольку они представляют собой
параметры пусть весьма обширного, но все же ограниченного анатомически и функ-

ционально комплекса структур головного мозга. Интерпретация этих свойств как

общих оправдана только тем значением, которое имеют образования регуляторной

системы для психической жизни и поведения всего организма. Во всяком случае они,

по мнению В. Д. Небылицына, дают лучшее приближение к функции «нервной сис-

темы в целом», чем парциальные свойства. Он полагал, что использование представ-

ления об этих общих свойствах поможет, в конце концов, понять, что представляют

собою свойства нервной системы в целом — категории, как он писал, остающейся на

современном уровне наших психофизиологических знаний чисто гипотетическими

конструкциями.

Об этом высказывании В. Д. Небылицына (об относительности «общих» свойств)

необходимо помнить, так как в более поздних работах других авторов имеются вы-

сказывания, противоречащие его положениям.

Например, отличную от позиции В. Д. Небылицына точку зрения высказывает

В. М. Русалов (1979). Он считает, что общие свойства — это индивидуально-устой-

чивые особенности целостной общемозговой интеграции нервных процессов, вовле-

ченных в целостную произвольную психическую деятельность, в то время как част-

ные свойства — это особенности локальной интеграции. В. М. Русалов считает более

правильным не увязывать строго общие свойства с деятельностью лобного отдела, а

рассматривать их как особенности регуляции всего мозга. Свойства переднего мозга

могут быть лишь аналогичными, но не идентичными свойствам всей нервной сис-

темы.

Во второй половине XX века идея общемозговых свойств все больше замыкается

на активации целого мозга и связанной с ней чувствительностью. Предполагается

(В. С. Мерлин, 1973; И. М. Палей, 1966), что чувствительность прямо отражает «пер-

вичное» общее свойство. Согласно другой точке зрения, «первичным» и в значитель-

ной степени интегральным свойством является активированность покоя, а чувстви-

тельность является вторичной характеристикой, зависящей от уровня активации в

покое нервной системы (Е. П. Ильин, 1979).

Свойства, выявляемые с помощью методик, в которых используются произволь-

ные двигательные реакции человека, дают постоянные связи с деятельностными и

поведенческими характеристиками человека, а свойства, выявляемые в зрительном и

слуховом анализаторах, таких связей часто не обнаруживают или же дают связи, про-

тиворечащие здравому смыслу. Следовательно, для практических целей прогнозиро-

вания склонностей, способностей, устойчивости к неблагоприятным состояниям и т. д.

парциальные (анализаторные) свойства мало пригодны.

Глава 5

ХАРАКТЕРИСТИКА

ОТДЕЛЬНЫХ СВОЙСТВ

НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

в этой главе раскрываются физиологические механизмы проявле-

ния некоторых свойств нервной системы (силы, подвижности, лабильности, баланса

нервных процессов), показывается, как типологические особенности свойств нервной

системы изменяются с возрастом, какие имеются половые особенности в проявлении

свойств нервной системы.

5.1. СИЛА НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

Понятие о силе нервной системы выдвинуто И. П. Павловым в

1922 году. При изучении условнорефлекторной деятельности животных было выяв-

лено, что чем больше интенсивность раздражителя или чем чаще он применяется,

тем больше ответная условнорефлекторная реакция. Однако при достижении опре-

деленной интенсивности или частоты раздражения условнорефлекторный ответ на-

чинает снижаться. В целом эта зависимость была сформулирована как «закон силы»

.

Было замечено, что у животных проявляется этот закон не одинаково: у одних

запредельное торможение, при котором начинается снижение условно-рефлектор-

ного ответа, наступает при меньшей интенсивности или частоте раздражения, чем у

других. Первые были отнесены к «слабому типу» нервной системы, вторые к «силь-

ному типу». Возникли и два способа диагностики силы нервной системы: по макси-

мальной интенсивности однократного раздражения, еще не приводящего к сниже-

нию условнорефлекторной реакции (измерение силы через «верхний порог»), и по

наибольшему числу раздражений, тоже еще не приводящему к снижению рефлек-

торного ответа (измерение силы через ее «выносливость»).

В лаборатории Б. М. Теплова была выявлена большая чувствительность лиц со

слабой нервной системой по сравнению с лицами, имеющими сильную нервную сис-

тему. Отсюда возник еще один способ измерения силы нервной системы — через бы-

строту реагирования человека на сигналы разной интенсивности: субъекты со слабой

нервной системой из-за своей более высокой чувствительности реагируют на слабые

и средние по силе сигналы быстрее, чем субъекты с сильной нервной системой. По

сути, в этом случае сила нервной системы определяется через «нижний порог».  

В том же исследовательском коллективе сила нервной системы стала определять-

ся и по уровню активации ЭЭГ. Однако этот метод технически сложен для массовых

обследований.

До недавнего времени все эти способы измерения силы нервной системы не имели

единого теоретического обоснования и поэтому рассматривались как независимые

друг от друга, как выявляющие различные проявления силы нервной системы, как

базирующиеся на разных физиологических механизмах. Отсюда и требование изу-

чать типологические проявления свойств сразу несколькими методиками, о чем гово-

рилось в главе 4. Тем не менее возможно единое объяснение различных проявлений

силы нервной системы (Е. П. Ильин, 1979), которое делает равноправными различ-

ные методики, с помощью которых изучается сила нервных процессов. Объединяю-

щим эти методики фактором оказапся уровень активации в покое (суждение о кото-

ром выносилось на основании уровня энерготрат в покое — рис. 5.2): у одних людей

он выше, а у других — ниже. Отсюда и различия в проявлении «закона силы».

Сила нервной системы как реактивность. Для того чтобы возникла види.мая от-

ветная реакция (ощущение раздражителя или движение рукой), нужно, чтобы раз-

дражитель превысил или по крайней мере достиг определенной (пороговой) величи-

ны. Это значит, что данный раздражитель вызывает такие физиологические и физи-

ко-химические изменения раздражаемого субстрата, которые достаточны для

появления ощущения или ответной двигательной реакции. Следовательно, чтобы

получить ответную реакцию, нужно достичь порогового уровня активации нервной

системы. Но в состоянии физиологического покоя нервная система уже находится на

определенном уровне активированности, правда, ниже порогового. У субъектов со

слабой нервной системой уровень активации в покое выше (что следует из того, что в

покое у них выше потребление кислорода и э1герготраты на килограм веса тела), сле-

довательно, они ближе к пороговому уровню активации, с которого начинается реа-

гирование (рис. 5.3), чем лица с сильной нервной систе.мой. Для того чтобы довести

этот уровень до порогового, им, как следует из схемы, нужен меньший по интенсив-

ности раздражитель. Субъектам же с сильной нервной системой, у которых уровень

активации покоя ниже, требуется большая величина раздражителя, чтобы довести

уровень активации до порогового. Отсюда и различия между «слабыми» и «сильны-

ми» по нижнему порогу раздражения (г^< г^).

При нарастании интенсивности одиночных раздражителей уровень активации

(возбуждения) и величина (или быстрота, как при измерении времени реакции) реа-

гирования повышаются. Однако субъекты со слабой нервной системой, начав реаги-

ровать раньше, чем лица с сильной нервной системой, достигают и предельного уров-

ня активации, при котором наблюдаются наибольшие и самые быстрые ответные ре-

акции. После этого у них начинается снижение эффекта реагирования, в то время как

у субъектов с сильной нервной системой наблюдается еще рост эффекта реагирова-

ния. Они достигают предела активации позже, при большей силе одиночного раздра-

жителя (R^ < R^). Следовательно, и «верхний» порог {R) у «слабых» ниже, чем у «силь-

ных», т. е. запредельное торможение у первых наступает раньше, чем у вторых, при

меньших интенсивностях достаточно сильного раздражителя .

На выявление этих различий в реагировании людей на стимулы разной интенсив-

ности направлена методика, разработанная В. Д. Небылицыным и получившая крат-

кое название «наклон кривой» (рис. 5.4, описание методики см. в Приложении).

В. Д. Небылицын выдвинул гипотезу, что диапазон между нижним ( г) и верхним

(R) порогами должен сохраняться от индивида к индивиду неизменным:

Он исходил из того факта, что оба эти порога у лиц с сильной нервной системой

выше, чем у лиц со слабой нервной системой.

Из приведенной формулы должно следовать, что и сильная, и слабая нервные си-

стемы должны выдерживать одну и ту же величину фадиента (прироста) сверхпоро-

гового раздражителя. Если принять абсолютный порог за нулевую точку отсчета ве-

личины физиологической силы раздражителя, то, при увеличении его силы, и сильная

и слабая нервные системы будут реагировать одинаково: увеличится в два раза сила

раздражителя, увеличится во столько же раз и величина ответной реакции со стороны как сильной, так и слабой нервной системы. Из этих представлений должен сле-

довать вывод, что различий между сильной и слабой нервными системами при вы-

равнивании физиологической силы раздражителя не будет; в обеих нервных систе-

мах запредельное торможение разовьется при одной и той же физиологической силе

раздражителя. Это означает и то, что ход кривой реагирования на стимулы разной

физиологической силы сильной и слабой нервной системы совпадет. Таким образом,

с позиций этой гипотезы В. Д. Небылицына, различия в силе нервной системы обна-

руживаются потому, что используется физическая шкала интенсивности раздражи-

теля, в которой одинаковая физическая величина раздражителя является разной

физиологической силой для сильной и слабой нервных систем. Причиной этого, как

теперь стало ясно, является их разная фоновая активированность: чем она выше, тем

большим по физиологической силе становится физический раздражитель.

Тем не менее практически эта правдоподобная гипотеза В. Д. Небылицына остается

недоказанной. Больше того, П. О. Макаров (1956) использовал разницу между верх-

ним и нижним порогами в качестве показателя силы нервной системы: чем больше

диапазон между порогами (который автором принят за энергетичский потенциал),

тем больше сила нервной системы. Но и эта гипотеза осталась не проверенной в экспе-

рименте.

Сила нервной системы как выносливость. Многократное повторное предъявле-

ние одинакового по силе раздражителя через короткие интервалы времени вызывает

явление суммации, т. е. усиление рефлекторных реакций за счет роста фоновой акти-

вации, так как каждое предыдущее возбуждение оставляет после себя след и поэтому

каждая последующая реакция испытуемого начинается на более высоком функцио-

нальном уровне, чем предыдущая (заштрихованная область на рис. 5.5).
Поскольку исходный уровень активации у субъектов со слабой нервной системо!!

выше, чем у субъектов с сильной нервной системой, явление суммации возбуждения

и связанное с ним увеличение реагирования (несмотря на постоянную по физиче-

ским параметрам силу раздражителя) у них быстрее достигнет предела реагирования

и быстрее наступит «тормозный» эффект, т. е. снижение эффективности реагирова-

ния. У лиц с сильной нервной системой из-за более низкой активации покоя имеется

больший «запас прочности», и поэтому суммация у них может продолжаться большее

время без достижения предела реагирования. Кроме того, возможно, что и предел

реагирования у «сильных» находится на более высоком уровне, чем у «слабых» (это

не нашло отражения на схеме, где гипотетически пределы реагирования для «силь-

ных» и «слабых» обозначены одинаковыми; единственно, что не укладывается в эту

схему — это случай, когда у «слабых» предел реагирования будет большим, чем у

«сильных»). Поскольку величина суммации возбужде]П1я определяется длительно-

стью действия раздражителя (временем t или количеством повторений раздражения

п), сильная нервная система оказывается более выносливой. Это значит, что при мно-

гократных предъявлениях сигналов (внешних или внутренних — самоприказов) сни-

жение эффекта реагирования на эти сигналы (величины или быстроты реакций) у

«слабых» произойдет быстрее, чем у «сильных». На этом и основаны различные ме-

тодики определения силы нервной системы через ее выносливость.

Следует обратить внимание на два существенных момента. Во-первых, при диагно-

стике силы нервной системы нельзя использовать слабые раздражители, так как oini

снижают, а не повышают активацию нервной системы, и в результате более выносли-

выми к монотонному раздражителю оказываются лица со слабой нервной системо!!.

Кстати, по этому поводу еще в лаборатории И. И. Павлова возник спор: И. П. Павлов

считал, что те собаки, которые быстро засыпали в «бап1не молчания», при выработке

у них условных рефлексов, имеют слабую нервную систему. Однако его ученица

К. П. Петрова (1934) доказала, что это как раз собаки с сильной нервной системо!!, не

выдерживающие монотонной обстановки (или как сейчас сказали бы — сенсорной деп-

ривации). В конце концов И. П. Павлов признал правоту ученицы.

Во-вторых, не каждый показатель выносливости может служить критерием силы

нервной системы. Выносливость к физической или умственно11 работе не является

прямым индикатором силы нервной системы, хотя и связана с ней. Речь должна идтп

о выносливости именно нервных клеток, а не человека. Поэтому методики долж}1ы

показывать быстроту развития запредельного торможения, с одной стороны, п выра-

женность эффекта суммации — с другой.

5.2. ПОДВИЖНОСТЬ—ИНЕРТНОСТЬ

И ЛАБИЛЬНОСТЬ НЕРВНЫХ ПРОЦЕССОВ

Выделенное И. П. Павловым в 1932 году свойство подвижности

нервных процессов в дальнейшем, как отмечал Б. М. Теплов (1963а), приобрело боль-

шую многозначность. Поэтому он выделил следующие особенности нервно!! деятель-

ности, характеризующие быстроту функционирования нервной системы:

1) быстроту возникновения нервного процесса;

2) быстроту движения нервного процесса (иррадиация и концентрация);

3) быстроту исчезновения нервного процесса;

4) быстроту смены одного нервного процесса другим;

5) быстроту образования условного рефлекса;

6) легкость переделки сигнального значения условных раздражителей и стереотипов.

Изучение взаимосвязи между этими проявлениями быстроты функционирования

нервной системы, проведенное в лаборатории Б. М. Теплова, позволило выделить два

главных фактора: легкость переделки значения условных раздражителей (положи-

тельного — на отрицательный и наоборот) и быстроту возникновения и исчезнове-

ния нервных процессов. За первым фактором Б. М. Теплов оставил название подвиж-

ность, а второй фактор обозначил как лабильность. Другие показатели быстроты

функционирования нервной системы не относятся в настоящее время к названным

двум свойствам. Попытка М. Н. Борисовой выделить быстроту иррадиации и кон-

центрации нервных процессов в самостоятельное свойство не получила достаточно

веских аргументов. Также неудачной, как уже говорилось, оказалась попытка В. Д. Не-

былицына выделить быстроту образования условных рефлексов в самостоятельное

свойство динамичности.

Хотя переделка условных рефлексов до сих пор используется в ряде физиологи-

ческих работ как показатель подвижности нервной системы, однако полученные в

последние десятилетия данные поставили под сомнение ее как референтный показа-

тель свойства подвижности. Оказалось, что переделка условных рефлексов — доволь-

но сложный феномен высшей нервной деятельности, который определяется не толь-

ко легкостью перехода возбуждения в торможение и обратно, но и прочностью обра-

зованных условных связей (т. е. быстротой затухания следов), интенсивностью

раздражителя, влиянием второй сигнальной системы и т. д. (В. А. Трошихин и др.,

1978). Да и сам И. П. Павлов расценивал переделку условных раздражителей как весь-

ма сложное комплексное испытание, довольно трудно поддающееся расшифровке.

Переделка не связана с другими индикаторами подвижности, в частности, с показа-

телями, входящими в группу лабильности. Зато она обнаруживает зависимость от

силы нервной системы. В связи с этим физиологическое толкование «переделки» как

свойства нервной системы весьма затруднительно. По крайней мере, очевидно, что

она не является простым аналогом быстроты течения нервных процессов. Поэтому

не случайно в последние два десятилетия больше изучаются показатели группы ла-

бильности, т. е. быстроту развития и исчезновения нервных процессов. Этому спо-

собствует и то обстоятельство, что «переделка» связана с большими затратами вре-

мени, поэтому ее невозможно применять при массовых обследованиях.

Исходя из того, что лабильность включает в себя быстроту развития нервного про-

цесса и быстроту его исчезновения, наметились три методических подхода изучения

функциональной подвижности (лабильности): а) выявление быстроты возникнове-

ния возбуждения и торможения, б) выявление быстроты исчезновения возбуждения

и торможения, в) выявление максимальной частоты генерации нервных импульсов,

зависящей как от «а», так и от «б».

Изучение быстроты развития нервных процессов значительно усложнено тем, что

она зависит, как говорилось в разделе 5.1, от уровня активации покоя, т. е. от того,

слабая или сильная нервная система имеется у обследуемого. Конечно, это не исклю-

чает влияния на быстроту генерации возбуждения и других механизмов, которые

могут прямо характеризовать предполагаемое свойство нервной системы. Однако вы-

делить их в «чистом» виде пока нельзя. Еще хуже обстоит дело с измерением быстро-

ты возникновения торможения. Можно рассчитывать пока лишь на один способ —

измерение латентного периода расслабления мышц с помощью электромиографии.
функциональная подвижность как быстрота исчезновения нервных процессов

Нервный процесс не исчезает сразу после действия раздражителя или осуществ-

ления какого-то действия, а ослабевает постепенно. Наличие следов препятствует

нормальному развитию противоположного нервного процесса. Однако, даже исчез-

нув, он не перестает влиять па развитие противоположного процесса. Дело в том, что

по механизму индукции он сменяется фазой, облегчающей возникновение противо-

положного процесса. Например, вместо бывщего раньше процесса возбуждения воз-

никает в этих же центрах процесс торможения. Если на этом фоне подействовать тор-

мозным раздражителем, то возникшее торможение суммируется с уже имевшимся

индукционным торможением и тогда тормозный эффект усиливается.

.

Последействие, зависящее от следовой деполяризации и циркуляции нервных

импульсов по сети нейронов, у разных людей имеет разную длительность. У одних

положительные и отрицательные фазы протекают быстро, у других — медленно. По-

этому, если предъявлять разным людям одинаковые задачи на сближение положи-

тельных и тормозных раздражителей или возбудительных и тормозных реакций, вы-

является разные временные развертки происходящих следовых изменений, т. е. раз-

личия по функциональной подвижности нервной системы.

Поскольку длительность затухания следов нервных процессов может зависеть от

их интенсивности (чем интенсивнее процесс, тем длительнее будет его затухание),

важно учитывать влияние этого фактора. У лиц со слабой нервной системой при дей-

ствии одного и того же раздражителя процесс возбуждения развивается более интен-

сивный (по крайней мере, в пределах слабых и средних по интенсивности раздражи-

телей), затухание этого процесса у них будет более длительным, чем у лиц с сильной

нервной системой. Не случайтю в психофизиологической лаборатории Теплова—Не-

былицына получены положительные связи между инертностью и слабостью нервной

системы. Однако при нивелировании разными методическими приемами различий в

уровне активации покоя можно получить показатель быстроты протекания следовых

процессов в чистом виде. Так, не найдены корреляции между силой нервной системы

и подвижностью нервных процессов при использовании для выявления последей-

ствия методик К. М. Гуревича и Е. П. Ильина, о которых речь будет идти в Приложе-

нии.

Методики, изучающие функциональную подвижность по быстроте течения следо-

вых явлений, чаще всего основаны на том, что после положительного сигнала, вызы-

вающего возбудительный процесс, предъявляется тормозный сигнал, вызывающий

противоположный процесс или реакцию. И наоборот, после тормозного сигнала (или

реакции) через короткое время предъявляется положительный сигнал, вызывающий

возбудительную реакцию. Эти приемы весьма близки к приему, названному И. П. Пав-

ловым «сшибкой». Все же они не тождественны приему, названному «переделкой»

сигнального значения раздражителей, хотя в том и другом случае есть внешне сход-

ный момент: один нервный процесс (или реакция) должен уступить место другому.

Различие этих двух приемов, как отмечают В. А. Трошихин и соавт., состоит в следу-

ющем. При «сшибке» смена одного нервного процесса другим обусловлена последо-

вательным действием двух различных сигналов или операций (например, звука как

положительного раздражителя и света как отрицательного). При «переделке» же ме-

няется сигнальное значение одного и того же условного раздражителя, остающегося

неизменным по своей модальности и физическим параметрам. При «сшибке» имеет-

5.3.  БАЛАНС НЕРВНЫХ ПРОЦЕССОВ

Соотношение нервных процессов было первым из свойств нервной

системы, выдвинутых И. П. Павловым. Несмотря на это, оно до сих пор наименее

изучено. Во всяком случае, мы не можем говорить о том, что изучаем баланс нервных

процессов так, как его понимал И. П. Павлов (напомним, что он говорил о балансе по

силе возбуждения и силе торможения). Не можем потому, что не знаем способов оп-

ределения силы процесса торможения. Вместо этого мы судим (по косвенным при-

знакам) о превалировании или равновесии возбудительных и тормозных реакций в

действиях человека.

В качестве показателей этого свойства у разных исследователей павловской шко-

лы выступали: величина положительных и тормозных условнорефлекторных реак-

ций, отношение числа ошибок (или же правильных реакций) на положительный и

тормозный сигнал, постоянство фона условнорефлекторной деятельности и др.

(Э. П. Кокорина, 1963; Г. А. Образцова, 1964 и др.).

В психологии при измерении баланса нервных процессов у человека используют-

ся другие показатели: число переводов и недоводов при воспроизведении на основе

проприорецепции (при выключении зрения) амплитуды движений, а также времен-

ных отрезков (Г. И. Борягин, 1959; М. Ф. Пономарев, 1960 и др.). По мнению этих

авторов, наличие переводов свидетельствует о преобладании возбуждения, а нали-

чие недоводов — о преобладании торможения.

Эти представления находят подтверждение как в опытах с фармакологическими

воздействиями на человека, так и в исследованиях, проводимых на различном эмоци-

ональном фоне человека. Так, прием испытуемыми кофеина, усиливающего возбуж-

дение, приводит к увеличению срывов дифференцировок (по которым судят о выра-

женности торможения) и количеству и величины переводов при воспроизведении

амплитуд движений. Прием же брома, усиливающего тормозный процесс, уменьшает

количество срывов дифференцировок и увеличивает число недоводов при воспроиз-

ведении амплитуд (Г. И. Борягин, М. Ф. Пономарев). В состоянии предстартового

возбуждения, регистрируемого как по самоотчету спортсменов, так и по ряду физио-

логических показателей (пульсу, артериальному давлению, тремору и т. п.) резко уве-

личивается число переводов воспроизводимых амплитуд движений, а в состоянии

заторможенности (при скуке, сонливости) возрастает число недоводов (Л. Д. Гиссен,

И. П. Фетискин).

Однако все это говорит о соотношении возбуждения и торможения по их величине

(интенсивности), но не по силе в смысле выносливости нервной системы, как пони-

мал баланс И. П. Павлов. Как-то так получилось, что всегда имелся в виду баланс в

павловском его понимании, и никто не обращал внимания на то, что легче всего (и бли-

же к истине) говорить о соотношении величин возбуждения и торможения и изучать

влияние именно этого соотношения на поведение и деятельность человека. По край-

iieii мере, имеющиеся у физиологов и психологов методы изучения баланса нервных

процессов не дают возможности рассчитывать на большее.

Особенностью изучения баланса между возбуждением и торможением по их ве-

личине является то, что о нем судят по интегральной характеристике, являющейся

результирующей противоборства этих двух процессов. Таким образом, сравнивают-

ся у разных людей не выраженность возбуждения или торможения, а какой из них

берет верх над другим. Поэтому теоретически одна и та же типологическая особен-

ность у двух субъектов (например, преобладание возбуждения над торможением)

может базироваться на разных уровнях выраженности возбуждения и торможения.

Так, у одного субъекта преобладание возбуждения над торможением происходит при

высокой интенсивности того и другого, а у другого преобладание возбуждения мо-

жет наблюдаться при слабой выраженности того и другого.

Попытка глубже разобраться в физиологической сущности этого свойства приве-

ла к выявлению ряда интересных фактов, которые, однако, до конца еще не очень

понятны. Например, выявлено, что баланс, как и сила нервной системы, имеет связь с

уровнем активации покоя (Е. П. Ильин). Однако если для силы нервной системы эта

связь носит линейный характер (чем слабее нервная система, тем выше активация в

покое), то для баланса - криволинейный характер: уровень активации (энерготраты

в покое на килограмм массы тела человека) выше у лиц с уравновешенностью воз-

буждения и торможения и ниже у лиц с преобладанием возбуждения и торможения  

Эти факты хотя и не дают прямого ответа о физиологической природе изучаемого

свойства нервной системы, но наталкивают на мысль, что при рассмотрении соотно-

шения между возбуждением и торможением следует, очевидно, отказаться от, каза-

лось бы, простой и очевидной схемы: баланс — это прямая линия, на верхнем конце

которой господствует возбуждение, а на нижнем — торможение; уравновешенность

же — срединная точка на этой линии, свидетельствующая о средней выраженности

того и другого процесса. Полученные данные не укладываются в эту схему: преобла-

дание возбуждения и преобладание торможения — не два полюса одной прямой, отно-

шения между ними гораздо сложнее и уравновешенность не является промежуточ-

ной (срединной) инстанцией между ними.

Это предположение подкрепляется и другими фактами. Первый факт состоит в том,

что при измерении «внешнего» баланса в середиие ночи сразу после пробуждения обсле-

дуемых было выявлено, что «возбудимые» и «тормозные» подневным измерениям ночью

переходили в разряд уравновешенных. Если переход первых в разряд уравновешенных

удивления не вызывал и соответствовал представлениям об усилении тормозных процес-

сов во время сна, то переход «тормозных» в уравновешенные, что должно расцениваться

как усиление возбуждения, в общепринятые представления никак не укладывался. Прав-

да, такой переход наблюдался не у всех испытуемых, но все же 9 из 17 «возбудимых» и 12

из 17 «тормозных» стали ночью уравновешенными (Е. П. Ильин, М. И. Семенов, 1969).

Обратил на себя внимание и тот факт, что ночью повысилась точность воспроизведения,

как будто бы испытуемым стало легче выполнять задание экспериментатора. Этот факт

навел на мысль, что в полудремотном состоягнш испытуемые освобождались отдавившего

на них днем и мешавшего раскрепощенно действовать мотивационного фактора. Наблюдение за поведением испытуемых во время ночного эксперимента, когда у них было одно

желание — скорее отделаться от экспериментатора и продолжить сон, позволило сделать

предположение, что и худпия точность воспроизведения, и во многих случаях появление

реакций с преобладанием возбуждения или торможения при дневных измерениях могли

быть следствием желания сделать задание экспериментатора как можно лучше. Ночью же

это давление на двигательные действия испытуемых либо исчезало, либо значительно

ослаблялось, отсюда в том и другом случаях управле1Н1е движениями было разным.

В другом исследовании вмешательство стремления «сделать лучше» в управление точ-

ностными движе}1иями было устранено путем гипноза (Е. П. Илын1, С. К. Малиновский,

1981). Испытуемые, у которых баланс измерялся в состоянии бодрствования, вводились в

первую стадию гипноза, во время которой они выполняли под команду экспериментатора

ту же самую пробу для определения баланса. Из 16 человек трое имели в обычном состоя-

нии преобладание во.эбуждения, и именно их не yAajmcb перевести в гипнотическое состоя-ние и выяснить, придут ли они к уравновеп1енности. Однако для нас важнее было выяснить, придут ли к уравновепюнности лица с преоблада1Н1ем торможения (таких мы подобрали шесть человек). Наши ожида1Н1я подтвердились: у пятерых из шести испытуемых в состоянии гипнотического сна обнаружилась уравновеп1снность нервных процессов.

Таким образом, подтвердились результаты эксперимента с прерыва1Н1см естественно-

го ночного сна. А .это значит, что в сонном состоянии наши испытуемые освобождались

как от тормозных, так и возбудительных влия1Н1Й на управление точностными движения-

ми. Откуда идут эти влияния, можно только предполагать (скорее всего, из лобных отде-

лов больших полушарий, в которых находятся интегративные центры, заведующие созна-

тельными актами человека). При блокировании во время сна этих влияний центры управления движениями переходят на автоматизированный и более оптимальный режим. Отсюда можно предположить, что уравновешенность нервных процессов является исходной базовой характеристикой при автоматизированном режиме работы нервных центров, а преобладание возбуждения или торможения является искажением этого соотношения нервныхпроцессов в результате вмешательства другого уровня управления, связанного с активным привлечением внимания человека к выполняемому заданию, с его желанием выполнить задание как можно лучше. Какое соотношение между возбуждением и торможением проявится у данного человека, зависит, вероятно, от его типа реагирования на ситуацию: у одних типичной является возбудительная реакция, у других - тормозная, у третьих же возникает индифферентная реакция или вообще таковая отсутствует, поэтому у них проявляется базовое соотношение между возбуждением и торможением, т. е. их уравновешенность.

Несмотря на то что данное объяснение природы баланса не больше, чем гипотеза, толь-

ко оно позволяет на данном уровне наших знаний как-то объяснить те факты измене1шя

баланса и его связи с уровнем активации покоя, которые были выявлены. Ясно только

одно — сущность свойства уравновешенности по величине возбуждения и торможения

нуждается в дальнейшем изучении и на этом пути нас ожидает, вероятно, еще много не-

ожиданного.

Есть основания полагать, что баланс между величиной возбуждения и торможе-

ния на разных контурах регулирования центральной нервной системы выражен по-

разному. Так, кроме баланса, о котором речь шла выше и названного «внешним»,

имеется и другой вид баланса, названного «внутренним». Выбор названия второго

вида баланса был обусловлен тем, что, с одной стороны, он не реагирует на изменение

эмоционального состояния человека, например на предстартовое возбуждение, с дру-

гой стороны — отражает уровень активации, связанный с потребностью в двигатель-

ной активности, т. е. этот баланс связан с более глубинными (внутренними) процес-

сами в центральной нервной системе.

Нетождественность «внешнего» и «внутреннего» балансов следует из ряда фак-

тов. Во-первых, между ними нет прямых корреляций (ни положительных, ни отри-

цательных). Во-вторых, при ряде состояний человека (монотонии, психическом пре-

сыщении) сдвиги по этим балансам бывают разнонаправленными: сдвигу «внешне-

го» баланса в сторону возбуждения соответствует сдвиг «внутреннего» баланса в

сторону торможения, а сдвигу «внешнего» баланса в сторону торможения соответ-

ствует сдвиг «внутреннего» баланса в сторону возбуждения. Это связано с механиз-

мами саморегуляции уровня активации в центральной нервной системе, «перели-

ванием» активности из одного уровня регуляции в другой (А. А. Крауклис, 1963).

В-третьих, у «внешнего» и «внутреннего» балансов имеются свои специфичные про-

явления в особенностях поведения и деятельности спортсменов, что находит отраже-

ние и в часто:-е встречаемости типологических особенностей проявления этих свойств

У представителей различных видов спорта. Например, если преобладание возбужде-

ния по «внешнему» балансу более типично для спортсменов «короткого» спринта

(дистанции до 200 м), то преобладание возбуждения по «внутреннему» балансу бо-

лее характерно для спортсменов, специализирующихся в «длинном» спринте, требу-

ющем скоростной выносливости.
Возможно, в этих двух видах баланса проявляют себя две системы активации: ре-

тикулярная формация и гипоталамус. Однако само наличие этих двух систем актива-

ции как самостоятельных оспаривается некоторыми физиологами.

«Внутренний» баланс тоже связан криволинейной зависимостью с уровнем акти-

вации покоя: наибольший уровень активации имеется и у лиц с уравновешенностью

«внутреннего» баланса (однако он ниже, чем у лиц с уравновешенностью по «внеш-

нему» балансу).

Большинство методик изучения баланса возбуждения и торможения (рефлек-

сометрическая методика Ю. А. Поворинского, кожно-гальваническая методика

В. С. Мерлина и др.) основаны на выработке положительных и тормозных реакций и

учитывают количество сорванных дифференцировок (т. е. - реакций на тормозной

раздражитель). Критерии деления на уравновешенных и неуравновешенных хотя и

количественные, весьма условны, а главное, дают возможность судить о сдвиге баланса

только в одну сторону — в сторону возбуждения. Сдвиг же баланса в сторону торможе-

ния не учитывается. В связи с этим, данные методики не дают возможности прово-

дить полноценную диагностику типологических особенностей по «внешнему» балансу

и в данном пособии не рассматриваются.

на над норадреналином (в 4 с лишним раза). Для лиц с сильной нервной системой харак-

терны умеренные величины АКТГ, кортизона и преобладаиие продукции норадреналина

над адреналином. Заметим, что адремалии называют «гормоном тревоги», и не случайно

личностная тревожность, по многим данным, вьнпе у лиц со слабой нервной системой.

В нашей лаборатории тоже были выявлены связи силы-слабости нервной системы и

баланса между возбуждением и торможением с рядом гормонов. В частности, было выяв-

' лено преобладание продукции адрепалпна над иорадреналином у лиц со слабой нервной

системой, что подтверждают данные В. С. Горожанина. Можно привести и данные М. Каррутерса, который в течение двадцати лет изучал гормонагн.ные уровни сотен мужчин и женщин, поставленных в стрессовые условия. Он обнаружил, что у одних, не владевших

собой в этой ситуации, выделялся эпипефрин - гормон, вызывающий беспокойство.

У тех же, кто владел собой, вырабатывался гормон порэпинофрин, вызывающий удоволь-

ствие, делающий стрессовые моменты приятными. А теперь вспомним, какая характе-

ристика дается лицам с сильной нервной системой: *А он, мятежный, просит бури, как

будто в бурях есть покой!» (М. Ю. Лермонтов). Возможно, что лица с сильной нервной

системой - это те, у кого при стрессовых ситуациях вырабатывается норэпинефрин, а лица

со слабой нервной системой - это те, у кого вырабатывается в той же ситуации эпинеф-

рин.

К сожалению, мы еще далеки от понимания конкретных механизмов проявления

типологических особенностей. Как показывают некоторые, пока очень малочислен-

ные исследования, решение вопроса о природе свойств нервной системы упирается в

изучение типологических особенностей функционирования гормональных систем орга-

низма, т. е. требуется уже биохимический уровень изучения проблемы типических

различий. Так, имеются данные о влиянии некоторых гормонов на поведенческие

характеристики. Например, серотонин, гормон центральной нервной системы, влия-

ет на двигательную активность человека. Высокая его концентрация соответствует

высокой активности, а низкая приводит к пассивности, снижает тонус мышц. В связи

с этим возникает ассоциация с особенностями проявления типологических особен-

ностей по «внутреннему» балансу: высокая двигательная активность лиц с преобла-

данием возбуждения и малая двигательная активность лиц с преобладанием тормо-

жения.

Очевидно, не случайно динамика изменений «внутреннего» баланса процессов тормо-

жения и возбуждения, наблюдавшаяся у школьников в течение года, удивительным обра-

зом совпадает с динамикой изменений содержания серотонина в крови школьников в течение учебного года. Эти данные были получены независимо друг от друга в разных учреждениях и в разных городах. На основании сопоставления этих данных можно полагать, что

ограничение двигательной активности в течение учебной четверти приводит к накоплению серотонина, которьп1 создает повышенную потребность в двигательной активности, что видно и по сдвигу «внутреннего» баланса в сторону возбуждения. Во время каникул двигательная активность увеличивается, происходит «разрядка» возникшей потребности, что приводит к снижению концентрации серотонина и сдвигу «внутреннего» баланса в сторону торможения или уравновешенности.

Но если сказанное выше - только предположение, то В. С. Горожаниным (1987) получены прямые доказательства связи свойств нервной системы с гормонами. Так, у лиц со слабой нервной системой найдена более высокая концентрация адреналина, адрено-кортикотропного гормона и кортизона в плазме крови с преобладанием продукции адреналина

5.4. ВОЗРАСТНО-ПОЛОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ

ПРОЯВЛЕНИЯ СВОЙСТВ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

Вопреки бытующему мнению, что типологические особенности

свойств нервной системы, как и темперамент, остаются в течение жизни неизменны-

ми, исследования показывают, что это далеко не так. В ряде работ выявлено, что они

изменяются в различные возрастные периоды становления человека.

Изменение силы нервной системы. По данным А. П. Крючковой и И. М. Остров-

ской (1957), к концу первого года жизни ребенка сила нервной системы увеличива-

ется. В. Э. Чудновский (1963) отмечает, что удошкольников имеется слабая нервная

система, которая тем слабее, чем меньше возраст детей. Таким образом, уже из этих

данных следует, что чем старше возраст детей, тем сильнее становится их нервная

система. Изучение А. М. Сухаревой (1972) этого вопроса на школьниках подтверди-

ло эту закономерность. Как видно на рис. 5.8, от 7 лет до 16-17 лет количество уча-

щихся, имеющих слабую нервную систему, уменьшается, а количество лиц, имею-

щих сильную и среднюю нервную систему, увеличивается. Эта закономерность вы-

ражена как у лиц мужского, так и женского пола, но у последних более ярко (девочек

7-8 лет со слабой нервной системой больпю, чем мальчиков того же возраста). Сни-

жение у девочек числа лиц со слабой нервной системой от 7 лет до 17 лет выявлено и

Ж. Е. Фирилевой (1974). В возрасте 18-25 лет происходит некоторая стабилизация

числа лиц с сильной и слабой нервной системой. При этом исчезает и разница между

лицами мужского и женского пола в количестве лиц с сильной и слабой нервной си-

стемой.

Изменение подвижности нервных процессов. Имеется ряд работ, в которых свой-

ство подвижности изучалось у людей разного возраста. Однако сложность сопостав-

ления этих данных и вынесения суждения о закономерностях возрастных изменений

этого свойства нервной системы состоит в том, что эти исследования проводились с

использованием разных показателей, не являющихся прямыми показателями подвижности, И поэтому выделенных в послепавловский период в отдельные динамические характеристики. Например, Л. Н. Куркчи и Г. В. Попов (1968), Н. В. Кольченко

(1967), С. И. Молдавская (1965) использовали максимальный темп, который может

усвоить испытуемый. По усвоению заданого темпа зрительных сигналов судил о под-

вижности и Р. Л. Рабинович (1965). Отсюда и различие в мнениях относительно того,

как с возрастом изменяется свойство подвижности. В то же время быстроту исчезно-вения нервных процессов в качестве критерия подвижности—инертности изучали

немногие авторы. А. И. Шлемин (1968) измерял реакцию последействия при предъявлении тормозного раздражителя детям 11-16 лет. Более высокая подвижность най-дена им в возрасте 13-14 лет. Уменьшение времени последействия — с 5 до 17 лет

отмечена П. П. Балевским (1963). Но Н. И. Касаткин (1948) утверждает, что подвиж-ность нервных процессов с возрастом уменьшается.

Более полная картина возрастных изменений уровня подвижности возбуждения

и торможения (по длительности реакции последействия) представлена в работах

Н. Е. Высотской (1972), А. Г. Пинчукова (1974а) и Ж. Е. Фирилевой (1974), обследовавших в общей сложности около 2500 человек. Этими авторами получена одна и

та же закономерность: снижение уровня подвижности возбуждения от 6-7 лет к —  

8-9 годам, затем рост подвижности в период полового созревания (11-14 лет), но-

вое, но менее выраженное снижение уровня подвижности от 14 до 16 лет и некоторая

стабилизация в возрасте —17-20 лет (рис. 5.9). Почти такая же динамика прослеживается и в отношении подвижности торможения.

Обращает на себя внимание факт, что среди мальчиков 7-16 лет количество лиц с

высокой подвижностью как возбуждения, так и торможения больше, чем среди дево-

чек .

Можно предполагать, что выявленное в ряде работ увеличение числа детей 6-7 лет

с высокой подвижностью нервных процессов (по сравнению с 5-летними и 8-9-лет-

ними детьми) тоже связано с гормональным всплеском, так как в этом возрасте, по

данным возрастной физиологии, усиливается выработка в организме мужского по-

лового гормона.

Изменение баланса нервньгх процессов. По поводу возрастных изменений баланса

нервных процессов тоже имеются противоречивые данные, во многом связанные с

различием методических приемов его изучения. Некоторые авторы отмечают нали-

чие большого количества детей с преобладанием возбуждения в период полового со-

зревания (Г. П. Антонова, 1968; А. И. Шлемин, 1968; П. П. Балевский, 1963), что за-

трудняет образование у этих детей дифференцировок при выработке условных реф-

лексов. Поданным сотрудников А. Г. Иванова-Смоленского, от 5 до 12 лет усиливается

внутреннее торможение, что приводит к большей уравновешенности нервных про-

цессов.

Как уже говорилось, мною выделяются два вида баланса нервных процессов —

«внешний» и «внутренний».

Однако с 10 лет у девочек и с 11 лет у мальчиков соотношение между этими типо-

логическими группами начинает изменяться в сторону увеличения числа детей с пре-

обладанием возбуждения (сначала за счет уменьшения числа детей с преобладанием

торможения, а затем и за счет снижения числа детей с уравновешенностью). Макси-

мальное возрастание количества детей с преобладанием возбуждения приходится у

девочек на возраст 14 лет, а у мальчиков — на возраст 15 лет, т. е. на период полового

созревания.

В этом же периоде начинает проявляться качественно новый сдвиг баланса в об-

ратную сторону: на фоне большого числа лиц с преобладанием возбуждения начина-

ет увеличиваться количество лиц с преобладанием торможения. Особенно заметен

этот процесс у девушек. Вво.зрастной период от 14-15летдо 18-19 лет резко снижа-

ется количество лиц с уравновешенностью нервных процессов.

^Внутренний»' баланс — по данным этих же авторов — изменяется с возрастом так

же, как и «внешний». Различие заключается лишь в сроках появления фаз: по «внут-

реннему» балансу смена фаз начинается на два года раньше. В младшем школьном

возрасте преобладают дети с уравновешенностью нервных процессов, в возрасте 9-11 лет резко увеличивается число детей с преобладанием возбуждения. В 14-15 лет

вновь преобладают дети с уравновешенностью нервных процессов при значительном

увеличении числа лиц с преобладанием торможения .

Глава 6

МЕТОДИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ

ИЗУЧЕНИЯ СВОЙСТВ

НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

Из этой главы читатель узнает, о том, что такое ^произвольные*^

и ^непроизвольные* методики и показатели свойств нервной системы, в чем различие

между этими методиками и показателями; можно ли для диагностики типологиче-

ских особенностей проявления свойств нервной системы использовать опросники и ме-

тод наблюдения, какими путями можно повысить надежность этой диагностики.

6.1. «ПРОИЗВОЛЬНЫЕ* и «НЕПРОИЗВОЛЬНЫЕ»

МЕТОДИКИ ИЗУЧЕНИЯ

СВОЙСТВ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

Считалось, что метод изучения свойств нервной системы с помо-

щью условных рефлексов имеет то несомненное преимущество, что позволяет исклю-

чить произвольные реакции человека, которые могут мешать диагностике ввиду со-

знательного искажения обследуемым получаемых результатов. Отсюда и возникло в

лаборатории Б. М. Теплова требование использовать для диагностики типологиче-

ских особенностей только «непроизвольные» реакции и основанные на них «непро-

извольные» методы. Б. М. Теплов считал, что «методики произвольных реакций» или

«произвольные» индикаторы имеют лишь чрезвычайно ограниченные возможности

для изучения свойств нервной системы, поскольку они неизбежно адресуются к сплаву

черт природных и приобретенных, а стало быть, как пишет В. Д. Небылицын, «выяв-

ляют не свойства нервной системы как таковые, а, в лучшем случае, индивидуальные

модификации используемых в опыте реакций под комплексным влиянием свойств

нервной системы и приобретенного опыта» (1966, с. 12).

В этом сплаве врожденное может быть начисто замаскировано приобретенным в

процессе жизни.

Достоинствами непроизвольных методик В. С. Мерлин считает следующие качества:

1) они дают возможность освободиться от маскирующего эффекта ранее образован-

ных связей и выработать у испытуемого действительно новые условные связи;

2) с их помощью изучаются свойства нервной системы при наименьшем и наиболее

просто учитываемом влиянии со стороны второй сигнальной системы;
3) они дают возможность выделить отдельные свойства нервной системы (автор, оче-

видно, полагал, что в произвольных реакциях проявляются сразу несколько

свойств).

Такая позиция психофизиологов имела двоякое следствие. С одной стороны, она

заставила исследователей более разборчиво и строго относиться к показателям, с по-

мощью которых судят о типологических особенностях. С другой стороны, она приве-

ла к практически полному игнорированию произвольных методик для изучения

свойств нервной системы. Автору достаточно было указать в работе, что типологи-

ческие особенности изучались с помощью произвольных реакций человека, чтобы

вызвать недоверие к полученным результатам. И если первое следствие можно рас-

сматривать как положительное явление, позволившее уйти, как отмечал Б. М. Теп-

лое от опасности незаметной для самого исследователя подмены изучения свойств

нервной системы изучением сложившихся форм поведения,' то второе следствие,

думается, было неоправданным, надолго задержавшим успешное изучение типоло-

гических особенностей у человека.

Слабость позиции исследователей, выступающих против «произвольных» мето-

дик, состоит в следующем.

1. В настоящее время стало очевидным, что вырабатывать у человека условщле

рефлексы в полной изоляции от его психического (произвольного) контроля невоз-

можно: активность человека, степень его произвольного внимания к условному раз-

дражителю играют большую роль в формировании условнорефлекторных реакций.

Да и методически исключить произвольные двигательные реакции оказалось невоз-

можно. Например, в лаборатории В. С. Мерлина выработка кожно-гальванического

условного рефлекса была основана на подкреплении условного раздражителя произ-

вольной двигательной реакцией — нажимом испытуемого на «грушу». Не случайно,

защищая так называемые «непроизвольные» методики, В. С. Мерлин все же писал,

что между двумя видами реакций — произвольными и непроизвольными — трудно

провести границу, так как наряду с бесспорно произвольными и непроизвольными

реакциями имеются и промежуточные формы. Заслуживает внимания его положе-

ние, что решающим для вопроса о том, к какой группе относится методика, является

не столько характер реакций, на которых строится методика, сколько характер тех

процессов, которые являются предметом изучения. Это положение В. С. Мерлина

согласуется с высказыванием Б. М. Теплова о том, что важно, чтобы индикатор, по

которому мы судим о типологических особенностях, был «непроизвольным», сама

же методика может относиться к произвольным. Таким образом, со временем про-

изошла существенная эволюция во взглядах на «непроизвольность» приемов изуче-

ния свойств: вместо настаивания на непроизвольных реакциях, с помощью которых

изучаются свойства, стали говорить о «непроизвольных» показателях типологиче-

ских особенностей, получаемых при произвольных реакциях человека.

«Непроизвольные» показатели нейродинамических особенностей являются в7по-

ричной информацией, получаемой в процессе выполнения обследуемым тестов, о ко-

торой обследуемый не подозревает и, следовательно, не может ее преднамеренно исказить.

' Такое произошло, в частности, с эргометрической методикой определения силы нервной системы,

где за последнюю принимали просто более высокую работоспособность человека.

2. Слабость позиции сторонников «непроизвольных» методов изучения свойств

нервной системы состоит и в том, что они считают, что приобретенный человеком в

течение жизни опыт маскирует в произвольных методиках врожденные типологи-

ческие особенности. Если это касается CBOI'ICTB характера и темперамента, то здесь

•• спорить не о чем: в них действительно могут проявляться и маскировка, и влияние

опыта. Но Б. М. Теплов говорил о том, что при изучении свойств нервной системы

исследователя интересуют не особенности навыков, не уровень знаний, не разница в

поведении, а особенности проявления свойств нервной системы, влияющих на при-

обретение знаний и навыков, на поведение человека. А раз так, то возникает задача

отделить врожденное от фенотипа, т. е. сплава врожденного и приобретенного. «Про-

' пзвольные» же методики, по мнению Б. М. Теплова, не дают возможности осуще-

' ствить это.

Кстати, И. П. Павлов тоже говорил о «маскировке», но не отдельных свойств нерв-

ной системы, а типа высшей нервной деятельности. А ведь это не одно и то же. Можно

замаскировать особенности поведения, но как можно замаскировать то, о чем обсле-

дуемый не подозревает (типологические особенности проявления свойств нервной

системы)? Спортсмен, например, может использовать различные стили деятельно-

сти на соревнованиях (т. е. но-разному себя вести), но если о его типологических осо-

бсн1Гостях суд11ть по вторичной информации, получаемой при его лабораторном тести-

ровании, а не по используемому им стилю, то никаких искажении в диагностике типо-

логических особенностей происходить не будет. Маскировка свойств нервной системы

происходит только в случае использования для их диагностики опросников (см. раз-

дел 6.2).

В связи со сказанным следует признать, что маскировке подвергаются не типоло-

гические особенности свойств нервной системы, а проявление этих особенностей в

деятельности, общении через мотивы, способности, стиль деятельности и т. п. При

этом, чем меньше влияют типологические особенности на какую-то психологическую

характеристику личности, тем в больпгей степени может проявиться маскировка, т. е.

приобретенный опыт.

В связи с этим возникает другой важный методологический вопрос: правомерно

ли судить о типологических особенностях проявления свойств нервной системы че-

ловека, используя методы наблюдения и опроса?

6.2. О МЕТОДАХ НАБЛЮДЕНИЯ И ОПРОСА

ПРИ ИЗУЧЕНИИ СВОЙСТВ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

В павловской лаборатории метод выработки условных рефлексов

для изучения типологических особенностей сочетался с методом наблюдения. Было

замечено, что свойства и типы нервной системы проявляются в определенных фор-

мах поведения: собаки со слабой нервной системой — трусливы, с преобладанием воз-

буждения над торможением — агрессивны, с подвижной нервной системой — общи-

тельны и двигательно активны. Отсюда появился один из способов определения типо-

логических особенностей свойств нервной системы — ио «жизненным проявлениям».

Однако постановка диагноза о типологических особенностях на основании изуче-

ния поведения методом наблюдения подверглась критике еще в павловской лабора-
тории. Было накоплено много фактов, свидетельствующих, что особенности поведе-

ния могут быть связаны с условиями жизни и воспитания, а не только врожденными

особенностями проявления свойств нервной системы. Например, трусливыми могут

быть собаки не только со слабой нервной системой, но и с сильной, если щенят воспи-

тывали на страхе. Именно на этом основании И. П. Павлов и выдвинул понятие о

фенотипе (характере) как сплаве генотипа и изменений, связанных с внешней сре-

дой, а также сделал вывод, что диагноз типологических особенностей необходимо

ставить на основании их экспериментального изучения, а не на основе характеристи-

ки поведения.

Б. М. Теплов (1956) тоже отмечал, что ставить диагноз типа нервной системы на

основе только наблюдения за поведением возможно лишь при длительном и глубо-

ком изучении данного человека, однако и в этом случае поставленный диагноз будет

иметь гипотетический характер.

К сожалению, эти предупреждения не были приняты во внимание многими иссле-

дователями, особенно психологами спорта, широко использовавшими для суждения

о типологических особенностях проявления свойств нерв}юй системы опросники, т. е.

анамнестический подход, базирующийся на самонаблюдениях спортсменов за свои-

ми особенностями поведения, деятельности, общения (И. К. Попеску, 1955; Н. Д. Гра-

евская, 1955; 3. И. Бирюкова, 1961; Б. А. Вяткин, 1964; Б. И. Якубчик, 1964; Н. Д. Си-

нани, 1969 и др.). В принципе, исследователей можно понять. Метод наблюдения ис-

следователя за спортсменом занимает много времени. Экспериментальный метод, как

правило, требует аппаратурного оснащения, которое не всегда имеется. Опрос же

спортсменов не сложен технически и времени занимает немного. Подкупает и то, что

путем опроса выявляются сразу поведенческие характеристики, т. е. — возникает пси-

хологический портрет обследуемого. Когда же свойства нервной системы изучаются

экспериментально, требуется еще перевод полученных данных на поведенческий по-

нятийный уровень, перевод с физиологического языка на психологический. При экс-

периментальном подходе исследователь идет от частного (отдельных типологических

особенностей проявления свойств нервной системы) к обобщенному (объяснению

поведения человека в определенных ситуациях). При методах наблюдения и анамне-

за происходит обратное: исследователь через общее пытается понять частное (типо-

логические особенности).

Всю цепь действий исследователя при пользовании опросниками можно предста-

вить следующим образом: путем опроса выясняются особенности поведения челове-

ка в той или иной ситуации, затем на основании этих особенностей выводится заключе-

ние, какие типологические особенности обусловливают особенности поведения, а за-

тем на основании выставленных диагнозов типологических особенностей человеку

объясняют, почему он так себя ведет или как он поведет себя в каких-то ситуациях

следующий раз. При этом даже не замечается, что субъекту по существу ничего ново-

го не сообщают, кроме того, что написал или рассказал о себе субъект, но только «на-

учным» языком. Вся эта процедура аналогична тому, как если бы иностранный текст

перевести на русский, а потом с русского опять на иностранный язык.

Конечно, для выявления чисто научных вопросов метод анамнеза несомненно

имеет ценность, но при условии, если он адекватен решаемой задаче. К сожалению, в

отношении изучения свойств нервной системы этого сказать нельзя. Дело в том, что

поведенческие реакции человека определяются, как правило, несколькими типологическими особенностями, и какова доля каждой из них в поведенческой особенно-

сти, отмечаемой субъектом, не ясно. Терпеливым можно быть как за счет большой

силы нервной системы, так и за счет инертности возбуждения, и за счет преоблада-

ния возбуждения по «внутреннему» балансу. Быстроту движений обеспечивают как

слабость нервной системы, так и подвижность нервных процессов, а также уравнове-

шенность и преобладание возбуждения по «внешнему» балансу.

Недостатком опросников является и то, что субъект может исказить свой реаль-

ный психологический портрет, выдать свой идеал за самого себя, либо преднамерен-

но заретушировать те свои особенности, которые ему по каким-то причинам не нравят-

ся. Кроме того, в опросниках испытуемый мысленно должен моделировать подчас

такие ситуации, в которых он, может быть, никогда и не бывал. Отсюда домыслива-

ние, фантазирование.

Возможность использования опросников для выяснения типологических особен-

ностей проявления свойств нервной системы пытаются доказать тем, что результаты

разделения субъектов на типологические группы с помощью опросников совпадают

с результатами такого же деления при использовании инструментальных методик.

Кроме того, ссылаются на наличие корреляции между результатами диагностики ти-

пологических особенностей тем и другим способом. При этом, однако, забывается,

что наличие корреляции само по себе еще мало что говорит. По крайней мере, необ-

ходимо иметь в виду не только тождество коррелируемых показателей, но и зависи-

мость одного показателя от другого, или зависимость обоих коррелируемых факто-

ров от третьего, а не друг от друга.

В одной из работ сопоставлялись результаты диагностики типологических особенно-

стей с помощью двух методик — произвольных двигательных, разработанных Е. П. Ильи-

ным, и темпераментного опросника. Как пишет А. С. Якубовская, коэффициенты корре-

ляции оказались весьма высокими и достоверными. Следовательно, заключила автор, и

опросник, и произвольные двигательные методики в равной степени пригодны для опре-

деления типологических особенностей. Однако в исследовании Ю. Н. Шувалова (1988)

использование этих двух методик дало разные результаты. Изучая связь успешности на-

чального обучения плаванию взрослых с типологическими особенностями проявления

свойств нервной системы, Ю. Н. Шувалов обнаружил, что если диагноз о типологических

особенностях ставить на основании обследования произвольными двигательными мето-

диками, то хуже обучаются лица, имеющие типологический комплекс боязливости (сла-

бую нервную систему и прочее), а если диагноз ставился по опроснику, то такая связь

либо не выявлялась, либо даже более успешными оказывались лица с типологическими

особенностям боязливых, что противоречит и здравому смыслу и имеющимся в литерату-

ре данным о связи смелости с типологическими особенностями (И. Д. Скрябин, 1972).

Можно привести и другие случаи несовпадения данных при использовании для опре-

деления типологических особенностей свойств нервной системы опросников и экспери-

ментальных методик. Например, Н. Д. Синани доказывает, используя опросник, что у боль-

шинства велосипедистов имеется сильная нервная система. По данным же Г. Г. Илларио-

нова (1973), обследовавшего велосипедистов-трековиков и шоссейников, чаще всего

встречается слабая нервная система. Я. Стреляу (1982) приводит данные Т. Левовицкого

о связи силы нервной системы (определявшейся по опроснику) со школьной успеваемо-

стью. Выявлено, что чем сильнее нервная система, тем выше успеваемость. В то же время

по данным Э. А. Голубевой и др. (1993) и Н. А. Курдюковой (1997) выявлена обратная

зависимость: более успевающими являются школьники со слабой нервной системой (сила

нервной системы определялась инструментальными методиками).
Получаемые с помощью опросников данные привели к выводу, что высокая эф-

фективность в учебной, трудовой и спортивной деятельности достигается лицами,

имеющими сильную, подвижную и уравновешенную нервную систему (3. И. Бирю-

кова, 1961; С. М. Вайцеховский, 1971; Н. А. Фомин, В. П. Филин, 1972 и др.). Неза-

метно ученые обосновали таким путем теорию избранных людей, «сверхчеловеков».

При создании опросников допущены и .методические погрешности. Б. 3. Докторов

и В. И. Секун (1968), при исследовании силы и уравновешенности с по.мощью опрос-

ников, показали, что многие жизненные признаки, характеризующие по мысли авто-

ров опросников уравновешенность нервных процессов (3. И. Бирюкова, Б. И. Якуб-

чик), имеют значимую нагрузку по фактору «сила нервной системы», и наоборот,

жизненные показатели, традиционно считающиеся признаками силы нервной систе-

мы, имеют значимые веса по фактору «уравновешенность нервной системы».

Почему же тогда выявляются связи между диагнозами по опросникам и инстру-

ментальным методикам? Потому что с помощью опросников выявляются различия в

поведенческих реакциях, которые зависят от типологических особенностей свойств

нервной системы. Поэтому наблюдающиеся корреляции могут служить доказатель-

ством валидности инструментальных методик, а не опросников (т. е. свойство, выяв-

ляемое с помощью данной инструментальной методики, имеет ожидаемое проявле-

ние в поведении или деятельности человека). Ведь правомернее предположить, что

способности, склонности, стили деятельности, свойства темперамента и характера

зависят от типологических особенностей проявления свойств нервной системы, а не

наоборот. О том же, что перечисленные феномены в своих полярных проявлениях не

тождественны типологическим особенностям проявления свойств нервной системы,

и говорить не приходится.

Итак, главная методологическая ошийка исследователей, пользующихся для изу-

чения свойств нервной системы опросниками, состоит в том, что они отождествляют

две различные процедуры: объяснение поведения человека на основании имеющихся

у него типологических особенностей и постановку диагноза о типологических осо-

бенностях.

Следует отметить, что «сходство» диагнозов по опросникам и инструментальным

методикам часто вообще не наблюдается (Е. П. Ильин, 1974).

6.3. ПУТИ ПОВЫШЕНИЯ НАДЕЖНОСТИ ДИАГНОСТИКИ

ТИПОЛОГИЧЕСКИХ ОСОБЕННОСТЕЙ

ПРОЯВЛЕНИЯ СВОЙСТВ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

Имеется несколько путей повышения надежности диагностики ти-

пологических особенностей: выбор адекватной методики, строгое соблюдение ин-

струкции по проведению обследования, повторность обследования.

В настоящее вре.мя для диагностики типологических особенностей проявления

свойств нервной системы используется несколько методик. В лаборатории Б. М. Теп-

лова было сформулировано правило, что для надежного диагноза необходимо пользо-

ваться при обследовании одного человека разными методиками. Теоретическим осно-

ванием для этого требования служило представление, что разные методики показы-

вают разные грани того или иного свойства. Например, одна методика характеризует

силу нервной системы со стороны ее выносливости, другая — со стороны чувстви-

те.1ЬНОсти. Поэтому если у испытуемого определяется разными методиками малая

выносливость и высокая чувствительность, то диагноз о малой силе нервной системы

надежен, так как совпали проявления этого свойства.

Другим положением, обосновывающим необходимость использования )1есколь-

ких методик, является представление о том, что результаты, получаемые при помощи

любо1! методики, зависят не только от изучаемого свойства нервной системы, но и от

специфических условий задачи и условий ее выполнения. Наконец, Б. М. Теплов счи-

тал, что при любой методике возможна маскировка типологических особенностей.

Поэтому он утверждал, что нельзя строить определение любого из свойств нервной

системы на основании какой-либо одной методики, сколько бы объективна, надежна

и физиологически ясна она ни была. Как результат этих положе1П!Й в лаборатории

Б. М. Теплова возник метод определения типологических особенностей при помощи

батареи тестов.

Не говоря уже о сложности диагностирования таким способом типологических

особенностей, его неприменимости при массовых обследованиях людей или обследо-

вании в «полевых» условиях, подход, постулированный Б. М. Тепловым, имеет и те-

оретически уязвимые места.

Во-первых, при вмешательстве парциальности свойств нервной системы разные

методики могут давать различные результаты диагностики, и, таким образом, надеж-

ность диагностирования будет не повышаться, а снижаться. Во-вторых, поскольку в

каждой методике свои критерии деления на типоло1ические группы, не согласован-

ные с критериями других методик, может получиться так, что по одной .методике ис-

пытуемый попадет в разряд «сильных», по другой методике — в разряд «слабых».

Следовательно, ничего, кроме неопределенности, дублирование методиками в этом

случае не принесет.

Нельзя согласиться и с приемом, использовавшимся в лаборатории Б. М. Тепло-

ва, когда в целях повышения надежности диагностики в факторный анализ включа-

лись и первичные показатели диагностирования, по которым диагноз о типологиче-

ских особенностях не ставится. Например, при поиске индикаторов подвижности нерв-

ных процессов в корреляционную матрицу были включены 36 различных показателей.

Такой «валовый» подход к выявлению критериев для диагностики типологических

особенностей страдает тем недостатком, что учитывает связи между разными показа-

телями без попытки выяснить причины этих связей и физиологических механизмов

наблюдаемых явлений. По существу, таким способом выявляется синдром показате-

лей, тем или иным образом связанных с каким-либо свойством. Чем больше находит-

ся связей, тем вроде бы надежнее диагноз, так как учтены все или большинство про-

явлений данного свойства. Путь этот практически весьма не экономный, а подчас и

бессмысленный. Зачем, например, дублировать показатель «наклона кривой» при

определении силы нервной системы по методике В. Д. Небылицына еще и сравнени-

ем времени реакции на слабый раздражитель, когда и так очевидно, что крутизна на-

клона зависит от времени реакции на слабый раздражитель, а не на сильный.

Сопоставление диагнозов, получаемых разными методиками, привело к такому

вопросу: что делать с испытуемыми, у которых диагноз не совпал? В лаборатории

В. С. Мерлина их просто исключали из эксперимента, 9бесиечивая таким путем «чи-

стоту» типологических групп. Но правомерно ли :^то? И каков все же истинный диаг-

ноз у «отсеянных»? Все эти вопросы остаются без ответа. В то же время при обследо-
вании выборок, представляющих различные профессии или виды спорта, нужно вы-

яснить типологические особенности всех без исключения субъектов. Поэтому дубли-

рование методик — не выход из положения.

Более реальным и продуктивным для практики способом повышения надежности

диагностирования типологических особенностей является, на наш взгляд, создание

таких методов изучения свойств нервной системы, которые имели бы монометрич-

ные критерии (независимые от других свойств), высокую валидность, адекватность

задаче обследования субъекта, были бы просты в использовании и не занимали бы

много времени на получение диагноза. Тогда становится возможным использовать и

другой путь повышения надежности диагностирования — многократного обследова-

ния одного и того же субъекта.

Повторные обследования. Необходимость повторных обследований вытекает из

того факта, что текущие состояния субъекта влияют на степень проявления того или

иного свойства нервной системы. По этому поводу Б. М. Теплов писал: «Результаты

экспериментов не могут не отражать в известной мере не только постоянные, устой-

чивые свойства нервной системы, но и временные функциональные состояния... Из

этого следует, что если есть возможность, надо повторять любое испытание, не до-

вольствоваться его однократным проведением. Желательно проводить испытания

только тогда, когда испытуемый находится, — хотя бы по его показаниям, — в нор-

мальном состоянии, не утомлен, не и.меет поводов для сильного волнения и т. д.

К сожалению, в нашей практике это требование пока не реализуется сколько-нибудь

систематически, что не может не отражаться на результатах» (1963а, с. 17).

Колебания физиологических параметров даже в состоянии относительного-физио-

логического и психического покоя все-таки приводят к разбросу получаемых резуль-

татов. Поэтому при однократных обследованиях психолог может испытывать сомне-

ние в том, действительно ли данный субъект относится к данной типологической груп-

пе, не является ли случайностью выявленная особенность проявления изучаемого

свойства. Эти сомнения устраняются только повторными обследованиями (как пра-

вило, 5-6-разовыми). Рассмотрим данные, полученные нами в одной из работ.

У девяти взрослых лиц типологические особенности проявления свойства подвижности

измерялись от пяти до 12 раз. У семи испытуемых совпадение диагноза наблюдалось в

70 % случаев и выше, поэтому можно было сделать заключение, что именно преобладаю-

щая особенность и является для них характерной. Расхождения в диагнозах чаще всего

объяснялись колебаниями показателей около условно принятой нами границы между «под-вижными» и «инертными» (0,80; если получаемая величина больше этого значения, то об-

следуемому ставится диагноз «подвижность», а если получаемая величина равна этому

значению или меньше ее, то ставится диагноз «инертность»).

Некоторые обследуемые теряют устойчивость диагноза потому, что степень проявле-

ния этого свойства находится близко к этой условной границе. Например, у одного обсле- ,

дованного мы получили следующие значения показателя подвижности (как получаются

эти величины, подробно говорится при описании методики изучения подвижности нервных процессов в Приложении): 0,87; 0,68; 0,86; 0,81; 0,37; 0,91; 0,85; 0,78; 0,62; 0,65. Как видно из этого перечня, показатели подвижности разместились у него в довольно узкой зоне значе-

ний (за исключением одного случая) — в диапазоне от 0,62 до 0,91. Однако из-за того, что

эта зона пересеклась с фапицей подвижности и инертности, ему были поставлены следую-

щие диагнозы: подвижный, инертный, подвижный, подвижный, инертный, подвижный,

подвижный, инертный, инертный, инертный. Таким образом, оказалось, что в половине

случаев он был «подвижным», а в половине — «инертным». Истина же состоит в. том, что

у данного человека степень выраженности подвижности колеблется от малой до средней,

и если ввести зону средней подвижности, то в зону высокой подвижности он ни разу не

попадает и, следовательно, нет оснований говорить о том, что он то инертный, то подвиж-

ный.

Приведенный пример показывает, что к постановке диагноза надо подходить диа-

лектично. Заключение о типологической особенности не должно быть ярлыком, раз

и навсегда приклеиваемым к субъекту. Всегда нужно помнить о колебаниях показа-

телей и об условности применяемых критериев. Поэтому лучше было бы давать не

качественную характеристику: «сильный» — «слабый», «подвижный» — «инертный»

и т. д., а выражать степень проявления данного свойства количественно. Но диалек-

тика такова, что и в этом случае, давая оценку степени выраженности свойства, мы

вынуждены говорить о высокой, средней и низкой степени и ставить между этими

зонами условные границы.

Все же целесообразно шкалы для диагностики типологических особенностей де-

лить на три зоны: с высокими, средними и низкими значениями показателей. Тогда

колебания физиологических процессов будут в меньшей степени сказываться на по-

становке диагноза и число совпадающих диагнозов будет большим.

Наш опыт показывает, что многократность обследования необходима в тех случа-

ях, когда мы проводим диагностику на отдельных субъектах. Если же изучаются про-

явления свойств нервной системы, то при достаточно больших выборках субъектов

закономерности выявляются и при однократном обследовании каждого субъекта

Соблюдение инструкции о проведении диагностического испытания и корректное

использование критерия для деления субъектов на типологические группы является

необходимым условием надежности диагностики. Мы неоднократно сталкивались с

фактами, когда предложенные нами методики и критерии диагностики типологиче-

ских особенностей самовольно «исправлялись» и «дополнялись» некоторыми иссле-

дователями. В некоторых же случаях при описании методик допускаются на первый

взгляд незначительные неточности, приводящие, однако, к существенному искаже-

нию диагноза о типологической особенности. Это особенно опасно в случаях, когда

такие ошибки допускаются в публикациях, адресованных массовому читателю.

Конечно, это не значит, что методики и критерии не подлежат критике и улучше-

нию. Но одно дело совершенствовать методику и критерии, опираясь на понимание

физиологических механизмов, их уточнении, а другое дело допускать вольности в

изложении и использовании критериев вопреки физиологическим закономерностям

протекания нервных процессов (что и случилось в одной из публикаций) Отсюда

вытекает требование, чтобы разработкой методов типологической диагностики и их

усовершенствованием занимались люди, понимающие сущность изучаемых законо-

мерностей.

Контрольные вопросы

1 • Почему наблюдение и опрос не могут быть надежными и адекватными способами

диагностики типологических особенностей проявления свойств нервной системы?

1997.

' Сафонов В. К., Суворов Г. Б.. Чесноков В. Б. Диагностика нейродинамических особенностей. - СПб.,
2. Чем нужно руководствоваться при выборе методики для диагностики типологи-

ческих особенностей проявления свойств нервной системы — «непроизвольной»

методикой или непроизвольным показателем «произвольной» методики и почему?

3. Какие существуют пути повышения надежности диагностики типологических осо-

бенностей проявления свойств нервной системы?

4. Для чего психологу нужно понимать физиологический смысл методик, использу-

емых при дифференциально-психофизиологической диагностике?

Основная литература ко второму разделу

Голубева Э. А. Способности и индивидуальность. — М.: Прометей, 1993.

Кречмер Э. Строение тела и характер. — М.: Педагогика, 1995.

Лазурский А. Ф. Очерк науки о характерах. — М.: Паука, 1995.

Левитов Н. Д. Психология характера. — М.: Просвещение, 1970.

Небылицын В. Д. Психофизиологические исследования индивидуальных различий. —

М.: Наука, 1976.

Павлов И. П. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятель-

ности (поведения) животных. — Л.: Медгиз, 1951.

Пейсахов Н. М. Саморегуляция и типологические свойства нервной системы. — Ка-

зань, 1974.

Русалов В. М. Биологические основы индивидуально-психологических различий. —

М.: Наука, 1979.

Стреляу Я. Роль темперамента в психическом развитии. — М.: Прогресс, 1982.

Теплое Б. М. Избранные труды: В 2-х т. — М.: Педагогика, 1985. — Т. 2.

Юнг К. Г. Психологические типы. — М.: Алфавит, 1992.

ОСОБЕННОСТИ ЛИЧНОСТИ И

ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

КАК ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНО-

ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКАЯ

ПРОБЛЕМА

• Особенности личности

и свойства нервной системы

• Стили деятельности и руководства
Изучение свойств нервной системы представляет не только теоретический, но и

практический интерес, поскольку они оказывают заметное влияние на способности,

склонности человека, волевые качества, обусловливая через них особенности пове-

дения и эффективность деятельности человека. Результирующей характеристикой

человека, в которой сказывается влияние склонностей, способностей и других харак-

теристик личности, является стиль его поведения, стиль общения, стиль деятельно-

сти.

Понятие стиль используется во многих научных дисциплинах. Говорят, напри-

мер, о «стиле эпохи», «стиле живописи», «архитектурном стиле», «стиле жизни» и т. д.

Таким образом, это понятие является междисциплинарным. Проблема стиля жизни,

поведения, деятельности, руководства, общения, познания занимает умы психоло-

гов.

С самого начала рассмотрения стилей человека возник вопрос: следствием чего

они являются — природных предпосылок или результатом развития, обучения, вос-

питания? Делались попытки фактического отождествления понятия «стиль» с поня-

тием «индивидуальность». Так, еще в XVHI веке французский натуралист Г. Де Бюф-

фон говорил: «Стиль — это человек!» Другие ученые считали такое отождествление

недопустимым. Они отстаивали точку зрения, что стиль — это формальная характе-

ристика, придающая поведению и деятельности лишь форму, никак не связанную с

сущностью личности. С современных позиций очевидно, что истина лежит посереди-

не: в стиле находят отражение как объективные, так и субъективные факторы жизни

человека. Одним из первых понял это Альфред Адлер (А. Adler, 1927), утверждав-

ший, что стиль жизни формируется в трех-пятилетнем возрасте под влиянием раз-

личных свойств организма и условий воспитания. Однако и он находился под силь-

ным влиянием формулы Бюффона, полагая, что понятия «стиль», «характер» и «лич-

ность» одно и то же.

Более адекватное, соответствующее сегодняшним представлениям, определение

стиля дал Г. Олпорт (G. Allport, 1937): стиль — это характеристика системы опера-

ций, к которой личность предрасположена в силу своих индивидуальных свойств.

Изучение связи типологических особенностей проявления свойств нервной сис-

темы со способностями,  волевыми качествами, устойчивостью к раз-

личным неблагоприятным состоянтям, стилями деятельности и поведениз помогает

понять как биологическое, врожденное реализуется в психическом, каким образом

образуется сплав биологического и социального в организации человека.

Глава 7

ОСОБЕННОСТИ ЛИЧНОСТИ

И СВОЙСТВА НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

Из этой главы читатель узнает, что типологические особенности

свойств нервной системы проявляются весьма многообразно: и в свойствах темпера-

мента и личности, и в волевых качествах, и в устойчивости к неблагоприятным со-

стояниям, и в способностях, влияя в конечном итоге на эффективность деятельности

и особенности поведения, и что многосторонняя роль типологических особенностей

свойств нервной системы в общем плане состоит в объяснении того, каким образом

физиологические особенности влияют на психологические феномены (деятельность и

поведение).

7.1. СВЯЗЬ СПОСОБНОСТЕЙ

С ТИПОЛОГИЧЕСКИМИ ОСОБЕННОСТЯМИ

ПРОЯВЛЕНИЯ СВОЙСТВ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ.

ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЕ СПОСОБНОСТИ

И ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ

Любая деятельность предъявляет высокие требования к так назы-

ваемым познавательным способностям: восприятию, вниманию, памяти, мышлению.

Во многих исследованиях показано, что у разных людей различные стороны этих пси-

хических процессов выражены не одинаково: например, одни хорошо концентриру-

ют внимание, но плохо его распределяют, другие обладают хорошей оперативной па-

мятью, но имеют малый объем восприятия и т. д. Установлено, что эти различия могут

быть объяснены наличием или отсутствием у человека определенных типологиче-

ских особенностей проявления свойств нервной системы.

Связь внимания с типологическими особенностями. Разные свойства внимания

связаны с разными типологическими особенностями. Концентрация внимания луч-

ше у лиц с сильной нервной системой (Л. Б. Ермолаева-Томииа, 1959; Н. С. Уткина,

1972), а переключение внимания (при установке работать в свободном темпе) — у лиц

со слабой нервной системой (В. П. Умнов, 1980).

Концентрация внимания зависит также от баланса нервных процессов (у лиц с

преобладанием возбуждения по «внешнему» балансу она больше), а переключение

внимания — от подвижности нервных процессов.
Однако многое зависит от того, в каких условиях протекает деятельность. Напри-

мер, по данным В. П. Умнова, при введении инструкции работать как можно быстрее

преимущество в переключении внимания имеют уже лица с сильной, а не со слабой

нервной системой. Поэтому в реальной спортивной деятельности в одних ситуациях

преимущество могут иметь спортсмены с од)1ой типологией, а в других случаях — с

противоположной. Например, в баскетболе при разыгрывании комбинации или при

игре в обороне распределение и переключение внимания может лучше происходить у

спортсменов со слабой нервной системой. При пробивании же штрафных бросков,

где требуется высокая концентрация внимания, большая результативность будет у

спортсменов с сильной нервной системой (М. Н. Ильина, 1975). Очевидно, баскетбо-

листы с сильной нервной системой способны сосредоточиваться в большей мере, чем

баскетболисты со слабой нервной системой, особенно когда ситуация усложняется.

В связи с этим приведу свои данные, согласно которым лица с сильной нервной

системой выше оценили у себя способность к концентрации внимания, а лица со сла-

бой нервной системой — способность к распределению внимания.

Связь памяти с типологическими особенностями. Произвольная намять на числа,

геометрические фигуры, рисунки, слова выше у лиц с шгертностью нервных процес-

сов и низкой лабильностью (Э. А. Голубева, Е. П. Гусева, С. А. Изюмова, 1977). В то

же время непроизвольная память, по данным этих авторов, лучше у лиц с высокой

лабильностью нервной системы. Авторы объясняют это тем, что скоростные возмож-

ности лабильных позволяют им чаще обращаться к материалу в ходе решения логи-

ческих задач, что и создает предпосылки для лучшего запоминания материала в том

случае, когда такой цели испытуемые перед собой не ставят.

Текст запоминают лучше лица со слабой нервной системой (Э. А. Голубева и

Е. Л. Гусева, 1972; В. И. Гончаров, 1984), а наглядные объекты лучше запоминают, по

данным тех же авторов, лица с сильной нервной системой.

До сих пор речь шла об объеме памяти, т. е. количестве объектов, запоминаемых с

одного предъявления. Однако задачей обучения является запоминание всего объема

предъявляемой информации. В связи с этим появляется еще один параметр мнеми-

ческой деятельности: быстрота запоминания всего материала. Как выявлено В. И. Гон-

чаровым, этот показатель тоже связан с некоторыми типологическими особенностя-

ми. Объем запоминания схемы движений больше у лиц с преобладанием возбужде-

ния по «внешнему» балансу, инертностью торможения и низкой лабильностью, а

быстрота запоминания этого материала больше у лиц с сильной нервной системой,

инертностью возбуждения и низкой лабильностью.

Многие двигательные действия представляют собой определенную последователь-

ность движений, которая тоже требует запоминания. Изучение этого вопроса

В. И. Гончаровым показало, что объем запоминания последовательности движений

больше у лиц с преобладанием торможения но «внешнему» балансу и с инертностью

возбуждения и торможения. Быстрота же запоминания последовательности движе-

ний больше у лиц с преобладанием торможения но «внутреннему» балансу, с инерт-

ностью возбуждения и низкой лабильностью.

Двигательная память, т. е. запоминание пространственных и силовых параметров

движений, лучше проявляется у лиц с инертностью возбуждения и торможения, с

:ильной нервной системой, с преобладанием возбуждения или уравновешенностью

«внешнему» и «внутреннему» балансу ; Связь восприятия с типологическими особенностями. Характеристики восприя-

тия (особенно зрительного), такие как объем, быстрота и точность, существенно вли-

яют на эффективность деятельности, в частности — на создание представления (зри-

тельного образа) о том или ином физическом упражнении, двигательном действии.

Быстрота формирования зрительного образа (представления) физического упраж-

нения, которое демонстрируется обучающемуся, как показано В. П. Умновым, зави-

сит от типологических особенностей проявления свойств нервной системы, причем

именно от таких, от которых зависит и объем зрительного восприятия: слабой нерв-

ной системы, средней выраженности подвижности возбуждения и торможения, пре-

обладания «внешнего» торможения (у мужчин) и уравновешенности по «внутренне-

му» балансу (у женщин).
Психомоторные способности и типологические особенности. Как уже говори-

лось, влияние типологических особенностей на психофизиологические и психологи-

ческие феномены, как правило, комплексное, т. е. какой-либо феномен зависит от

нескольких типологических особенностей, от их комплекса. Конечно, эти комплексы

целиком встречаются не у каждого человека, ими обладающего. Например, у многих

из них имеется только две типологические особенности из трех, входящих в комп-

лекс, притом не в одинаковых сочетаниях.

Качества быстродействия. Общая тенденция такова, что в выборках людей, обла-

дающих выраженными скоростными качествами, превалируют такие особенности, как

слабая нервная система, подвижность возбуждения и торможения, преобладание воз-

буждения и уравновешенность по «внешнему» балансу. По этим типологическим осо-

бенностям спринтеры значительно отличаются от бегунов на более длинные дистан-

ции.

Имеются некоторые различия в зависимости разных скоростных показателей от

типологических особенностей. Так, максимальный темп движений слабо связан с

подвижностью нервных процессов и сильнее — с уравновешенностью по «внешне-

му» балансу.

Объяснение связи быстроты реагирования со слабостью нервной системы надо

искать в природе свойства силы нервной системы: поскольку уровень активации в

покое у лиц со слабой нервной системой выше, чем у лиц с сильной нервной систе-

мой, то ори ближе к пороговому уровню реагирования и быстрее его достигнут при

действии сигнала (одинакового по интенсивности для всех лиц).

Однако чем сильнее раздражитель, тем меньшее преимущество имеют лица со сла-

бой нервной системой в быстроте реагирования (В. Д. Небылицын, 1966). Больше того,

при сильных раздражителях, когда у лиц со слабой нервной системой эффективность

реагирования начинает уже снижаться, а у лиц с сильной нервной системой она еще

растет, время реакции может в определенной точке (на рис. 7.2 — точка пересечения

кривых) стать у тех и других одинаковым, а при еще большей интенсивности раздра-

жителя преимущество в быстроте реагирования перейдет к лицам с сильной нервной

системой. Поэтому и корреляция между силой нервной системы и временем реакции

в зоне больших раздражителей становится уже положительной, а не отрицательной

(Н. М. Пейсахов, 1974; В. А. Сальников, 1981; Н. И. Чуприкова, 1977).

Следовательно, чем громче звук, тем больше выравниваются шансы в реакции на

этот сигнал у лиц с сильной и слабой нервными системами.

Время простой реакции зависит и от других типологических особенностей: лабиль-

ности (Н. М. Пейсахов), подвижности возбуждения и торможения, преобладания

возбуждения по «внешнему» балансу (В. А. Сальников, 1981; Н. П. Фетискин, 1975).

Максимальная частота движений выше у лиц с высокой лабильностью нервной

системы (В. А. Шаклеин), со слабой нервной системой и уравновешенностью по

«внешнему» балансу (Е. П. Ильин,.М. Н. Ильина, 1975).

Следует обратить внимание на то, что время расслабления мышц связано с други-

ми типологическими особенностями, а именно с инертностью торможения и преоб-

ладанием торможения по обоим видам баланса (В. А. Сальников, 1975в). Таким обра-

зом, тормозные двигательные реакции обусловлены особенностями протекания тор-

мозных процессов, а не возбудительных. Это подтверждает и тот факт, что степень

расслабления мышц (из состояния покоя), и тремор (точнее — его подавление) также

связаны с преобладанием торможения по «внешнему» и «внутреннему» балансу: у

' лиц с этими типологическими особенностями глубина расслабления мышц больше,

а тремор выражен меньше, чем у лиц с преобладанием возбуждения.

Не случайно поэтому среди стрелков-пулевиков чаще, чем среди представителей

других видов спорта встречаются лица с преобладанием торможения по «внутренне-

му» балансу.

Нелинейные связи с типологическими особе}1ностями имеет время сложной (диф-

ференцировочной) реакции, проявляемой в спортивных единоборствах и спортивных

играх. Оно наименьшее не только у лиц со слабой нервной системой, но и у лиц с

сильной нервной системой, а больше всего — у лиц со средней силой нервной сис-

темы.

Объяснение этой странной на первый взгляд зависимости следует искать в струк-

туре времени сложной реакции. Оно включает в себя два компонента: время простой

реакции (время обнаружения сигнала и орга1И1зации ответного действия) и время

«центральной задержки», т. е. времени, уходящего на дифференцирование сигналов

и принятие решения: отвечать на сигнал или не отвечать. Если время простой реак-

ции, как уже говорилось, короче у лиц со слабой нервной системой (и за счет этого

компонента у этих лиц более короткое время сложной реакции), то время «централь-

ной задержки» наименьшее у лиц с сильной нервной системой, несколько больше —

у лиц со слабой нервной системой и самое большое — у лиц со средней силой нервной

системы.

Поэтому лица с сильной нервной системой имеют некоторое преимущество по

времени сложной реакции перед лицами со средней силой нервной системы.

Выносливость, т. е. время работы до момента, когда человек не может уже поддер-

живать заданную интенсивность, тоже имеет многочисленные связи с типологиче-

скими особенностями проявления свойств нервной системы. Но при этом она может

быть одинаковой у субъектов даже с противоположными типологическими особен-

ностями (например, у субъектов с сильной и со слабой нервной системой). Обуслов-

лено это тем, что время работы до «отказа» складывается из двух фаз: до появления

чувства усталости и после появления чувства усталости, и, следовательно, утомле-

ния, причем каждая фаза (ее длительность) зависит от противоположных типологи-

ческих особенностей.

П. З.Сирис,П. М. ГайдарскаиК. И. Рачев показали, что высокие значения макси-

мального потребления кислорода (МПК) и высокая максимальная производитель-

ность {аэробная выносливость) свойственны лишь лицам с сильной нервной систе-

мой. Спортсмены со слабой нервной системой не достигали высоких значений МПК.

Эти данные согласуются с полученными нами данными: среди бегунов на средние

и длинные дистанции преобладали спортсмены с большой и средней силой нервной

системы, в то время как среди бегунов на короткие дистанции — спортсмены со сла-

бой нервной системой. В. С. Горожанин (1971) выделил 20 лучших и 20 худших

школьников по результатам кроссового бега на 1000 м. У первых средняя величина

силы нервной системы была больше, чем у вторых. Школьники с худшими результа-

тами в основном имели слабую нервную систему.

По данным Н. М. Пейсахова, выносливость к динамической работе больше у лиц с

сильной нервной системой, а выносливость к удержанию статических усилий больше

у лиц со слабой нервной системой. Второе положение не нашло подтверждения в рабо-
те М. Н. Ильиной: в одних группах обследованных преимущество было па стороне

лиц с сильной нервной системой, в других группах — на стороне лиц со слабой нерв-

ной системой, в третьих группах выносливость к статическому усилию была у тех и

других одинаковой. Такие же данные получены М. И. Ильиной и при вынолненнп

испытуемыми динамической работы (приседаний, сгибаний и разгибаний рук в упо-

ре лежа). Однако данные упражнения относятся к таким, в которых требуется прояв-

ление силовой выносливости, и энергетическое обеспечение работы при выполнении

этих упражнений в основном идет анаэробным путем.

Преимущество в выносливости имеют лица с инертностью возбуждения, у кото-

рых больше, чем у лиц с подвижностью возбуждения, и первая, и вторая фазы работы

(М. Н. Степанова (Ильина), 1972).

7.2. ВОЛЕВЫЕ КАЧЕСТВА

И СВОЙСТВА НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

Нет необходимости говорить о том, какую роль в жизни и деятель-

ности играют волевые качества человека. До недавнего времени их выраженность

рассматривалась как результат только воспитания человека, формирования его как

личности. Роль морального компонента воли, мотива долженствования действитель-

но велика в проявлении людьми волевых актов. Однако в последние два десятилетня

установлена связь волевых качеств с типологическими особенностями проявления

свойств нервной системы, а это значит, что волевые качества зависят и от врожден-

ных особенностей человека.

Еще И. П. Павлов в статье «Тормозной тип нервной системы собак» писал, что в

основе нормальной боязливости, трусости, а особешю болезненных фобий, лежит

простое преобладание физиологического процесса торможения, как выражение сла-

бости корковых клеток. Изучение Н. Д. Скрябиным (1972) завт1снмости смелости-

трусости от типологических особенностей проявления свойств нервной системы

показало, что И. П. Павлов был прав. Низкая степень смелости оказалась связанной

со слабой нервной системой, подвижностью торможения и преобладанием торможе-

ния по «внешнему» балансу. Причем чем меньше смелость, тем чаще у обследован-

ных встречаются все три или два из трех признаков трусливости.

Таким образом, нахождение трех типологических признаков практически гаран-

тирует правильный прогноз о низкой смелости обследуемого, а нахождение двух при-

знаков из трех (в любом сочетании) дает возможность с определенной долей уверен-

ности говорить о том, что обследуемый не обладает большой смелостью.

Решительность во многих психологических работах рассматривается как нераз-

рывный спутник смелости. Однако решительность является во многих ситуациях

независимым от смелости волевым качеством, что подтверждает и сравнение связей

гого и другого волевого качества с типологическими особенностями проявления

свойств нервной системы. Достаточно сослаться на тот (})акт, что решительность при

этсутствии страха не зависит от силы нервной системы (И. П. Петяйкин, 1975). Но,

поскольку она проявляется во време}1и принятия решения в значимой для человека

ситуации, она зависит от типологической особенности, влияющей на ригидность или

лабильность установок человека, а именно от свойства подвижности нервных про-

цессов: у лиц с подвижностью во;1буждения проявляется большая реппттельность, т. е.

затрачивается меньшее время па принятие решения, от которого зависит успех в дея-

тельности; у лиц же с инертностью возбуждения время принятия решения больше.

На решительность оказывают влияние и такие типологические особенности, как

сдвиг «внешнего» или «внутре1П1его» баланса в ту или иную сторону: у лиц с преоб-

ладанием возбуждения решительность больше, у лиц с преобладанием торможения

решительность меньше.

В ситуации, расцениваемой испытуемым как опасная, на решительность влияет и

свойство силы нервной системы: у лиц с сильной нервной системой время принятия

решения меньше.

Аналогичные зависимости репттельности от типологических особенностей вы-

явлены и при использовании других тестов на решительность.

Получеш1ыеИ. П. Петяйкиным в лабораторных экспериментах данные нашли подтвер-

жде1ше и в реальной спортивной деятельности. Так, время сосредоточения перед прыж-

ком у спортсменов с сильной нервной системой, подвижностью возбуждения, преоблада-

нием возбуждения по «внешнему» балансу и уравновешенностью по «внутреннему» балансу (с преобладанием вo:^6yждeния в данной выборке спортсменов не оказалось) короче, чем у спортсменов с противоположными типологическими особенностями, причем в основном не за счет более быстрого мысленного повторения упражнения, а за счет более быстрого принятия спортсменом решения о его готовности к прыжку.

М. Н. Ильиной (1975) была выявлена зависимость времени сосредоточения перед вы-

полнением баскетболистами штрафных бросков от наличия у них подвижности или инер-

тности возбуждения: время сосредоточения у спортсменов с подвижностью возбуждения

было короче. Это можно расценить как большую их решительность.

В. И. Ржевский (1976), изучавший типологические особенности у городошников —

участников первенства СССР, тоже установил, что длительность подготовки к броску зависит от свойств нервной системы. Так, среди спортсменов с большой длительностью подготовки было больше, чем среди спортсменов с малой длительностью подготовки, инертных

по возбуждению, с преобладанием торможе1Н1я по «внутреннему» балансу и с малой си-

ло11 нервной системы. Таким образом, подтвердился типологический комплекс решительности, выявленный И. П. Петяйкиным.

Во многих видах деятельности проявляется такое волевое качество, которое в

спорте называют терпеливостью. Она проявляется в способности человека работать,

не сниж^1я интенсивности (за счет воли), если по ходу работы у него возникают трудно-

сти (недостаток кислорода, утомление). Именно за счет терпеливости проявляется

первая фаза утомления, называемая в теории физического воспитания компенсиро-

ванным утомлением. И более терпеливыми оказываются субъекты, имеющие силь-

ную нервную систсхму, инертность возбуждения, преобладание торможения по «внеш-

нему» балансу и преобладание возбуждения по «внутреннему» балансу (М. Н. Иль-

ина, 1972). Этот же типологический комплекс влияет и на проявление упорства

(Е. П. Ильин, Е. К. Фещенко, 1999).

Сопоставление типологических комплексов, влияющих на разные волевые каче-

ства, показывает, что между ними нет тождества. Отсюда следует вывод, что природ-

ная основа разных волевых проявлений различна, поэтому субъект не может прояв-

лять одинаковую силу воли в различных ситуациях. Он может быть смелым, но не

решительным (а подчас под влиянием обстоятельств — боязливым и от этого реши-

тельным: лучше плохой конец, чем бесконечная неизвестность и страх), решитель-
ным, но не терпеливым и т. д. Поэтому нельзя говорить вообще о волевом человеке.

Надо знать конкретно, какие волевые качества у него находятся на высоком уровне, а

какие — на низком. Исходя из этого знания нужно строить прогноз о надежности че-

ловека, о том, какой стиль деятельности ему целесообразнее формировать, и т. д. При

этом следует не очень уповать на возможность «исправить» волевые недостатки че-

ловека: если они в силь}юй степени обусловлены врожденными типологическими

особенностями, то сделать это трудно.

7.3. УСТОЙЧИВОСТЬ

к НЕБЛАГОПРИЯТНЫМ СОСТОЯНИЯМ

И ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ

Во многих случаях эффективность деятельности зависит от того,

какие психофизиологические состояния возникают у человека. Некоторые из этих

состояний с точки зрения пережива1п1й неприятны человеку, снижают эффективность

его деятельности (психическое напряжение и утомление, монотония и психическое

пресыщение). У разных людет"! время появления этих состояний и глубина их разви-

тия различны, что свидетельствует о разной устойчивости к этим состояниям. При

этом один человек может быть устойчив к психическому напряжению и неустойчив к

монотонии, другой устойчив к монотонии, но не устойчив к утомлению и т. д. Обуслов-

лено это тем, что во много.м устойчивость к тому или иному состоянию связана с раз-

ными типологическими особенностями проявления свойств нервной системы.

Психоэмоциональное напряжение и типологические особенности. При неболь-

шой и средней степени психоэмоционального напряжения эффективность деятель-

ности возрастает у всех людей, независимо от того, какие типологические особенно-

сти у них имеются. Однако при большом напряжении раньше ухудшается эффектив-

ность деятельности у лиц со слабой нервной системой. Субъекты с сильной нервной

системой оказываются более устойчивыми к выраженному психоэмоциональному

напряжению. В соответствии с этим, при среднем напряжении люди со слабой не-

рвной системой показывают высокую эффективность деятельности, подчас даже бо-

лее высокую, чем люди с сильной нервной системой. Однако чем напряженнее дея-

тельность и больше ответственность, больше цена ошибки, тем в большей степени

ухудшается эффективность деятельности людей со слабой нервной системой. Люди

же с сильной нервной системой, наоборот, в этой ситуации мобилизуются больше и

повышают эффективность своей деятельности.

Конечно, это не значит, что люди с сильной нервной системой выдержат любую

напряженную ситуацию. Приведенные примеры говорят только о том, что у них боль-

ше шансов выдержать большое психическое напряжение, чем у людей со слабой не-

рвной системой. С другой стороны, нужно подчеркнуть, что обычная ситуация мало

способствует мобилизации лиц, имеющих сильную нервную систему. Они выклады-

ваются в основном в экстремальной ситуации. Поэтому мотивация их деятельности

со стороны (педагогом, тренером, мастером на производстве) должна быть более силь-

ной, чем лиц со слабой нервной системой. Последних нельзя подвергать чрезмерно

сильной стимуляции, брать с них обязательства о непременном достижении высокого

результата, а цели перед IHIMH надо ставить не предельные, а оптимальные. Не случай-

но субъекты со слабой нервной системой предпочитают быть ведомыми, а не лидера-

ми. Избегание всяких стрессов — это основа их комфортного существования.

Особой формой психоэмоционального напряжения является страх. Он может

появляться у людей перед деятельностью, неудачное выполнение которой грозит трав-

мой, наказанием, потерей престижа. При этом, как показано Н. Д. Скрябиным (1972),

если субъекты попадают в такую ситуацию первый раз, то и у смелых и у боязливых

эмоциональная реакция (находящая отражение в вегетатике и качестве выполнения

упражнения) одинакова. Однако при повторном попадании в аналогичную ситуацию

уровень смелости начинает играть большую роль: смелые быстро адаптируются к

ситуации, а боязливые даже увеличивают свою эмоциональную реакцию и лишь по-

том постепенно адаптируются к ней. Как мы уже говорили, проявление боязливости

связано с определенным комплексом типологических особенностей проявления

свойств нервной системы (слабая нервная система, подвижность торможения, преоб-

ладание торможения но «внешнему» балансу). Следовательно, лица с такой типоло-

гией менее устойчивы к возникновению состояния страха.

Состояние утомления и типологические особенности свойств нервной системы.

Принято считать, что сильная нервная система является более выносливой, и поэто-

му у лиц, обладающих этой типологической особенностью, утомление наступает поз-

же, чем у лиц со слабой (менее выносливой) нервной системой. В действительности

же это мнение верно только в отношении утомления, возникающего при работе лак-

симальной интенсивности, при которой происходит острое развитие в нервных цент-

рах запредельного торможения (М. И. Виноградов, 1966; В. В. Розенблат, 1961). При

работе же малой, средней и большой интенсивности ведущими факторами являются

физиологические и биохимические изменения в системах обеспечения мышечной

работы, и связь свойства силы нервной системы с утомлением носит другой харак-

тер, о чем будет сказано несколько позже. Сейчас же нужно остановиться на другом

заблуждении, весьма распространенном в литературе. Оно касается определения со-

стояния утомления, которое дается следующим образом: утомление — это временное

снижение работоспособности под влиянием интенсивной или длительной работы

(В. В. Розенблат). Получается, что признаком наступившего утомления является сни-

жение работоспособности (замедление темпа бега, уменьшение выработки продук-

ции и т. д.). В действительности же, при длительной работе (а она возможна только в

том случае, если ее интенсивность не максимальная) состояние утомления возникает

раньше, чём начинается снижение работоспособности человека. Первой фазой этого

состояния является компенсированное утомление, во время которого за счет повыше-

ния волевого усилия и мобилизации резервов организма работоспособность поддер-

живается на прежнем, заданном уровне. И только тогда, когда резервы оказываются

исчерпанными, работоспособность начинает снижаться и об утомлении можно су-

дить, что называется, невооруженным глазом. Наступает вторая фаза некомпенсиро-

ванного утомления.

Это важно знать в связи с тем, что истинным критерием наступившего утомления

выступают физиологические изменения в организме и появляющееся в связи с этим

чувство усталости (Р. А. Шабунин, 1969).

Как показано М. Н. Ильиной (1972), чувство усталости раньше появляется у лиц

с сильной нервной системой. Объяснить это их более высокой чувствительностью

нельзя (как известно, слабые более чувствительны). Следовательно, нужно признать,

что у лиц с сильной нервной системой утомление наступает раньше, чем у лиц со
слабой нервной системой. И объяснение этому состоит в том, что последние расходу-

ют энергию более экономно (Р. М. Кадыров, 1987).

Типологические особенности и устойчивость к состояниям монотонии и психи-

ческого пресыщения. Долгое время эти состояния не выделялись как самостоятель-

ные, а относились к разным видам утомления. Не случайно, поэтому и само понятие

утомления становилось неопределенным. Например, одни ученые писали, что термин

«утомление»о своему происхождению не является научным, а обозначает пережи-

вание, о котором каждый судит по своему собственному опыту; другие отмечали, что

говоря об утомлении, обычно уклоняются от точного определения предмета исследо-

вания. Однако, постепенно в работах отечественных и зарубежных исследователей

(физиологов и психологов) все чаще стала отстаиваться точка зрения, что состояния

утомления и монотонии (а также психического насыщения) — это разные вещи

(X. Бартенверфер [К. Bartenwerfer, 1957]; М. И. Виноградов, 1966; 3. М. Золина, 1967;

Е. П. Ильпн, 19726; В. И. Рождественская, 1980; В. Хакер [W. Наскег, 1967]).

Состояние монотонии выражается в психической заторможенности, в исчезнове-

нии желания продолжать работу, потому что она становится скучной, неинтересной.

Предпосылкой возникновения этого состояния является простая однообразная дея-

тельность с малым физическим и психическим напряжением. Чем реже и однотипнее

воздействуют на человека стимулы, тем быстрее развивается у него состояние моно-

тонии.

В ряде исследований (К. М. Гуревич, 1970; В. И. Рождественская и др., 1967;

И. П. Фетискин, 1972) была выявлена большая устойчивость к монотонии лиц со

слабой нервной системой, чем лиц с сильной нервной системой. При этом В. И. Рож-

дественская считает, что у лиц со слабой нервной системой монотония быстрее воз-

никает при недостатке внешних сигналов, а у лиц с сильной нервной системой — при

однообразной деятельности, при многократном повторении одних и тех же действий.

Но это касается степени выраженности монотонии. Что же касается времени появле-

ния этого состояния, то оно позже появляется у лиц со слабой нервной системой

(Н. П. Фетискин). Сам механизм развития состояния монотонии во многом еще не

ясен, однако в данном случае это не столь важно. В рассматриваемом контексте важ-

нее установить, почему у лиц с сильной нервной системой состояние монотонии раз-

вивается легче, чем у лиц со слабой нервной системой. Очевидно, здесь надо исхо-

дить из положения, что чем слабее раздражитель, тем легче возникает это состояние.

То есть для лиц с сильной нервной системой одинаковый физический раздражитель

(по интенсивности или частоте) будет более слабым, чем для лиц со слабой нервной

системой (исходя из объяснения природы силы—слабости нервной системы с пози-

ции уровня активации в покое).

Н. П. Фетискин выявил, что монотонофильные, т. е. относительно хорошо пере-

носящие однообразную деятельность, обладают комплексом типологических особен-

ностей: слабой нервной системой, инертностью возбуждения, преобладанием тормо-

жения по «внешнему» балансу и преобладанием возбуждения по «внутреннему» ба-

лансу. Монотонофобные, т. е. плохо переносящие однообразие деятельности, имеют

противоположные типологические особенности.

Реже при монотонной деятельности развивается состояние психического пресы-

щения (почему-то называемом во многих работах психическим насыщением; однако

между насыщением пищей и пресыщением ею имеется существенная разница: в пер-

вом случае человек испытывает удовлетворение, а во втором — отвращение). И именно  с отвращением к деятельности, раздраженностью человека связано состояние психи-

ческого пресыщения. Оно появляется вслед за состоянием монотонии (если однооб-

разная деятельность не прекращается), но может появляться сразу, чаще всего у лиц

со слабой нервной системой (Н. П. Фетискин).

Состояние фрустрации. После серии неудач у человека может возникнуть состо-

яние фрустрации. У лиц с сильной нервной системой это состояние развивается, как

правило, лишь после длительного периода неудач и чаще выражается в стенических

реакциях, т. е. в желании доказать, что преследующие его неудачи случайны. У лиц

со слабой нервной системой состояние фрустрации возникает и при небольших и не

очень частых неудачах и проявляется в форме астении и желании бросить даже лю-

бимое занятие. Поэтому они нуждаются в подбадривании, в обстоятельном обсужде-

нии причин неудачи и способов устранения этих причин, в постановке конкретных и

достижимых на данном этапе целей.

Итак, приведенные данные показывают, что устойчивость к разным состояниям

зависит от разных типологических особенностей. Поскольку у человека имеются одни

типологические особенности и отсутствуют другие, он не может быть одинаково устой-

чивым ко всем состояниям. Так, лица с сильной нервной системой более устойчивы к

состоянию фрустрации, стрессу, но менее устойчивы к состояниям монотонии и утом-

ления (последнее не путать с большей их терпеливостью, т. е. работой на фоне утом-

ления!). Лица со слабой нервной системой, наоборот, более устойчивы к состояниям

монотонии и утомления, но менее устойчивы к состояниям фрустрации и стресса.

Правда, следует учитывать, что причины утомления при разных типах работы могут

быть разными. Поэтому большая устойчивость «слабых» к утомлению касается ра-

боты средней и низкой интенсивности, а не максимальной. В последнем случае более

устойчивыми должны быть лица с сильной нервной системой, так как здесь развитие

утомления связано с быстрым возникновением запредельного торможения (что и

проявляется в методике «теппинга» при определении силы нервной системы).

В заключение приводим сводные данные о влиянии типологических особенностей

свойств нервной системы на способности человека и его устойчивость к различным

неблагоприятным состояниям (табл. 7.1).

7.4. РЕГУЛЯЦИЯ СОСТОЯНИЙ СУБЪЕКТОВ

С РАЗНЫМИ ТИПОЛОГИЧЕСКИМИ

ОСОБЕННОСТЯМИ

Регулирующие воздействия психологов, врачей, педагогов на лю-

дей могут быть разнообразными. Различны и реакции на эти воздействия. Одни люди

более внушаемы, поэтому легче подвергаются регулирующим воздействиям других

людей (внушаемость выше у людей со слабой нервной системой, Ю. Е. Рыжкин, 1977),

другие менее внушаемы. Лица с сильной нервной системой больше ориентируются

на собственное мнение. В связи с этим нельзя не вспомнить высказывание И. П. Пав-

лова, что религия больше нужна людям со слабой нервной системой, ищущим под-

держки извне. Отсюда и использование психотерапевтических воздействий, в том

числе и аутогенной тренировки, должно быть различным для лиц с разной силой не-

рвной системы. Больший эффект у лиц со слабой нервной системой достигается в

том случае, когда сеанс психорегулирующей тренировки проводит психолог, врач.

У лиц с сильной нервной системой больший эффект от психорегулирующей трени-

ровки достигается в том случае, когда субъект сам регулирует свое состояние.

Субъекты со слабой нервной системой имеют меньший порог фрустрированно-

сти, чем субъекты с сильной нервной системой. Кроме того, у первых фрустрация

чаше выражается в интрапунитивной форме, при которой человек испытывает по-

давленность, тревогу, обвиняет себя в неудаче, считая себя бездарным, бестолковым

и т. п., а у вторых - в экстрапунитивной форме, при которой человек видит причину

своих неудач в окружающих, в сложившейся ситуации. У первых может пропасть

желание выполнять деятельность, у вторых появляется стремление во что бы то ни

стало доказать свою правоту и случайность неудачи. Из-за этого они часто вступают

в конфликты с руководителями, педагогами, тренерами.

По данным Б. В. Суслова (1972), похвала положительно влияет на лиц со слабой

нервной системой и не оказывает влияния на лиц с сильной нервной системой. Пори-

цание отрицательно влияет как на тех, так и на других, но в большей степени на «сла-

бых».

Естественно, регуляция состояния тех и других должна быть разной. Лиц со сла-

бой нервной системой рекомендуется чаще подбадривать, поощрять, а на их неудачи

не реагировать критикой, упреками и тому подобными отрицательными воздействи-

ями. Субъектов с сильной нервной системой, если они не проявили полностью своих

возможностей, недостаточно серьезно отнеслись к работе или заданию, можно и кри-

тиковать, не боясь вызвать у них упаднического настроения. Однако и в этом случае

не надо перебарщивать, чтобы не поколебать их уверенность в своих силах.

Соответственной должна быть и тактика общения людей в процессе совместной

деятельности. Нельзя набрасываться с упреками на человека со слабой нервной сис-

темой всей группой после его неудачного действия, так же как нецелесообразно де-

лать замечания в процессе деятельности: это лишь вызовет у него дополнительное

психическое напряжение, нервозность, неуверенность в себе, боязнь ошибки. Наобо-

рот, после неудачного действия товарищи по группе должны успокоить его, подбод-

рить.

7.5. СВЯЗЬ СВОЙСТВ ТЕМПЕРАМЕНТА И ЛИЧНОСТИ

СО СВОЙСТВАМИ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

Как уже говорилось, в настоящее время в большинстве исследова-

ний изучаются не типы темперамента, а его свойства, состав и методы изучения кото-

рых у разных авторов очень расходятся. Это значительно затрудняет решение вопро-

са о том, какие типологические особенности с какими свойствами темперамента свя-

заны.

В лаборатории В. С. Мерлина этот вопрос изучался в качестве основного. Однако

применявшиеся для суждения о тех или иных свойствах темперамента объективные

(часто — физиологические) показатели очень разнородны и неясно, в какой степени

отражают (и — отражают ли) они только то свойство, к которому отнесены. Отсюда и противоречия в получаемых зависимостях различных свойств темперамента от

типологических особенностей проявления свойств нервной системы.

Больше всего совпадающих у разных авторов данных получено в отношении ней-

ротизма. Какими бы методиками не выявлялась степень нейротизма и сила нервной

системы, результат однозначен: большим не1фотиз.мом обладают лица со слабой нерв-

ной системой и меньшим - лица с сильной нервной системой (В. Д. Небылицын, 1966;

В. В. Белоус, 1970; Е. П. Ильин, 1976а (табл. 7.2); Ю. А. Катыгин и др., 1979). Одна-

ко это опять только тенденция, не обязательная для каждого субъекта.

Другие типологические особенности различаются у лиц с высоким и низким ней-

ротизмом в меньшей степени. Так, согласно данным Ю. А. Катыгина и соавт., разли-

чия по подвижности нервных процессов между лицами с высоким и низким нейро-

тизмом составили 10 % (большая подвижность характерна для лиц с низким нейро-

тиз.мом). Различия на11дены и по «внешнему» балансу: среди лиц с высоким

нейротизмом преобладание возбуждения встречалось реже. Таким образом, для лиц

с низким нейротизмом более характерны, чем для лиц с высоким нейротизмом, силь-

ная нервная система, подвижность нервных процессов и преобладание возбуждения

по «внешнему» балансу. По данным И. П. Петяйкина (1975) - это типологический

комплекс, характерный для решительных.

Экстраверсия—интроверсия. Связи этого свойства темперамента с типологиче-

скими проявлениями свойств нервной системы посвящено больше всего публикаций,

носящих, к сожалению, в основном теоретический характер.

Прежде всего, нужно отметить публикацию Г. Айзенка (Н. Eysenk, 1957), связы-

вающего интровертированный тип поведения с преобладанием возбуждения над тор-

можением, а экстравертированный тип поведения — с преобладанием торможения,

которое медленно исчезает (инертно). Л. Мартон и Я. Урбан (1966) высказали пред-

положение, что интроверты имеют сильную нервную систему и преобладание воз-

буждения над торможением, а экстраверты — слабую нервную систему и преоблада-

ние торможения. С этим не согласился Д. А. Грэй (1968), который, наоборот, интро-

вертированность связывает со слабой нервной системой. Его предположение

основывается на теоретических положениях, высказанных К. Юнгом и И. П. Павло-

вым, а также на некоторых экспериментально полученных фактах.

К. Юнг считал, что экстраверты предрасположены к истерии, а интроверты — к

психастении. Известно, что И. П. Павлов первоначально связывал истерию с преоб-

ладанием торможения, а неврастению — с преобладанием возбуждения. Отсюда Г. Ай-

зенк, вероятно, и сделал вывод, что экстраверсия связана с преобладанием торможе-

ния, а интроверсия - с преобладанием возбуждения. Как отмечает В. Д. Небылицын

(1966), это довольно смелое решение вопроса, так как наличие преобладания одного

из процессов в патологии еще не говорит, что в норме у этого больного было такое же

соотношение между возбуждением и торможением.

Естественно, это предположение, не подкрепленное серьезными фактическими

данными, вызвало возражения со стороны ряда исследователей, и в первую очередь

со стороны В. Д. Небылицына. Он указывает на то, что позже И. П. Павлов изменил

свои представления о природе истерии и психастении и связывал их различие с соче-

танием слабой нервной системы и художественного типа — в первом случае, и слабой

нервной системы с мыслительным типом — во втором случае. Кроме того, и методи-

чески, с точки зрения В. Д. Небылицына, Г. Айзенк и его сотрудники допустили ошиб-

ку, объединив все виды «внутреннего» торможения (условное, запредельное, диффе-

ренцировочное) в один вид — «временное» торможение. Это привело к тому, что по-

тенциал торможения измерялся Г. Айзенком тестами, имеющими мало общего с

приемами определения динамичности торможения и с индикаторами павловского

внутреннего торможения. Эти тесты, напоминающие скорее пробы на выявление пси-

хического утомления или на запредельное торможение, не могут, по мнению В. Д. Не-

былицына, быть индикаторами павловского торможения и поэтому сравнение дина-

мичности возбуждения (скорости развития условного возбуждения) со скоростью

развития «реактивного» (по Г. Айзенку) торможения не правомерно.

Однако, опровергнув попытку Г. Айзенка экспериментально подтвердить свою

гипотезу о связи экстраверсии—интроверсии с павловским представлением о балан-

се нервных процессов, В. Д. Небылицын не опровергнул правомерность самой гипо-

тезы Г. Айзенка. Ведь использование негодных для доказательства способов без на-

личия данных, противоречащих выдвигаемой гипотезе, еще не говорит о том, что она

неверна.

Попытку подтвердить гипотезу Г. Айзенка и даже расширить ее предприняли вен-

герские исследователи Л. Мартон и Я. Урбан. Они рвязали экстраверсию—интровер-

сию не только с балансом нервных процессов, но и с силой нервной системы. Авторы

рассуждали при этом следующим образом. По В. Д. Небылицыну, низким показате-

лям выработки условного возбуждения часто соответствуют высокие показатели вы-

работки торможения и наоборот, т. е. имеются антагонистические отношения между

возбуждением и торможением. По Г. Айзенку, такие же отношения существуют меж-

ду экстраверсией и интроверсией, определяющей, по его мнению, скорость образова-

ния временных связей.

Однако рассуждения авторов не точны, в связи с тем, что скорость угасания они

приняли за показатель баланса нервных процессов, исходя из представлений, что чем

быстрее угаснет условная реакция, тем больше торможение превалирует над возбуж-

дением. Между тем скорость угасания скорее является показателем инертности нерв-

ных процессов, а не баланса между возбуждением и торможением.

Особо следует остановиться на работе английского психолога из Оксфордского

университета — Д. А. Грэя. Он предпринял довольно основательную попытку путем

сравнения и обобщения литературных данных доказать, что интровертированность в

понимании западных психологов соответствует слабой нервной системе в понима-

нии наших отечественных психологов.

Исходной предпосылкой для Д. Грэя явилось положение о том, что лица со слабой

нервной системой имеют более высокую интенсивность возбудительного процесса,

бзак. 133
чем лица с сильной нервной системой. Приняв это «ключевое понятие павловской

теории» (заметим, отнюдь не бесспорное) за параметр уровня активации, Грай пере-

кидывает с помощью этого параметра мостик между параметром силы и параметром

экстраверсия—интроверсия, который, по Г. Айзенку, связан с уровнем активации.

Ошибочность такого подхода состоит в том, что свойство нервной системы, т. е.

физиологический параметр, приравнивается к поведенческой характеристике, кото-

рая в принципе не может быть тождественна любому свойству нервной системы. Она

может быть только интегральным выражением этих свойств. Да и сам Д. Грэй в своей

статье пишет о том, что не только сила, но и подвижность нервных процессов могут

являться двумя подфакторами, формирующими третий — экстраверсию—интровер-

сию. Правда, в дальнейшем при обсуждении вопроса об этой своей позиции автор

как-то быстро забывает.

Главная ошибка в его доказательствах, приведенных весьма обстоятельно, состо-

ит в том, что, найдя что-то общее в проявлении силы нервной системы и экстравер-

сии—интроверсии, автор тут же отождествляет их. Имеет место и предвзятая интер-^

претация ряда фактов в пользу своей гипотезы, хотя они могут быть объяснены и с

других позиций. Показателен в этом отношении пример с сопоставлением им крити-

ческой частоты мельканий фосфена (КЧФ) с критической частотой слияния свето-

вых мельканий (КЧМ). Правильно подметив, что в трактовке этих показателей в теп-

ловской школе имеется явное противоречие (КЧФ рассматривается как показатель

силы, а КЧМ — как показатель лабильности), Д. Грэй легко соглашается считать и

КЧМ показателем силы (в связи, очевидно, с тем, что в одной работе была показана

связь интроверсии с высокой КЧМ), иначе отпало бы одно из доказательств его гипо-

тезы.

Сходный путь доказательства связи экстраверсии—интроверсии с силой нервной

системы избрал К. М. Гуревич (1970). Ссылаясь на то, что интроверты лучше, чем

экстраверты, выполняют задания, близкие по смыслу к операторским, и что в такой

деятельности более эффективны лица со слабой нервной системой, он делает вывод,

что «слабые» и интроверты имеют много общего. Однако этому выводу противоре-

чат данные его ученика В. Ф. Матвеева, который нашел, что с операторской деятель-

ностью лучше справляются субъекты с сильной нервной системой.

Вообще, проще прямо измерить силу нервной системы у экстравертов и интро-

вертов, что и сделали П. А. Жоров и Л. Б. Ермолаева-Томина (1971), правда, на ма-

лом контингенте испытуемых (35 человек). По их данным, экстраверсия чаще совпа-

дает со слабой нервной системой, а интроверсия — с сильной нервной системой.

В лаборатории В. С. Мерлина найдено, что интроверсия связана со слабой нервной

системой.

В то же время прямое сопоставление этих свойств, осуществленное В. М. Криво

(1972), не выявило различий по силе нервной системы между экстра- и интровер-

тами.

В ходе обследования 450 человек (Е. П. Ильин, 1976а) были выделены две край-

ние группы: у одних по опроснику Айзенка было 16 баллов и больше (экстраверты), у

других было 10 баллов и меньше (интроверты). В этих группах по методике «теп-

пинг-тест» была определена сила нервной системы. Как видно из табл.7.3, среди ин-

тровертов несколько чаще встречалась средняя сила нервной системы, а среди экстра-

вертов — малая сила нервной системы. Однако различия не столь велики, чтобы можно

было считать, что интроверты — это лица с более сильной нервной системой, а экстраверты — с менее сильной нервной системой. Данные показывают, что это лишь

слабо проявляемая тенденция.

Все же можно отметить, что эти результаты совпадают с данными П. А. Жорова и

Л. Б. Ермолаевой-Томиной и подтверждают в некоторой степени гипотетические

представления Г. Айзенка, Л. Мартова и Я. Урбана.

Вопреки мнению ряда авторов, что у экстравертов подвижность нервных процессов

выше (П. А. Жоров и Л. Б. Ермолаева-Томина), такой зависимости на нашей выбор-

ке не обнаружилось (выделялись лица с высокой общительностью — больше 15 бал-

лов и с низкой общительностью — 8 баллов и меньше).

Не вызывает сомнений связь ригидности—лабильности установок с подвижно-

стью—инертностью нервных процессов: у ригидных инертность больше (Н. Е. Вы-

сотская, 1975). Поданным В. П. Михайловой и И. М. Палея (1967), устойчивость фик-

сированной установки больше у лиц с сильной нервной системой.

Эмоциональная возбудимость, по данным сотрудников В. С. Мерлина, связана со

слабой нервной системой, преобладанием возбуждения над торможением и подвиж-

ностью нервных процессов. Это соответствует скоростному типологическому комп-

лексу, о котором говорилось выше.

Чувствительность как общее свойство человека в связи со свойством силы—сла-

бости нервной системы изучалась в лаборатории Б. М. Теплова. Было показано

(В. Д. Небылицын, 1966), что у лиц со слабой нервной системой абсолютные пороги

ощущений меньше, чем у лиц с сильной нервной системой. Это значит, что лица со

слабой нервной системой более чувствительны.

Связь слабости нервной системы с высокой чувствительностью (слуховой, про-

приорецептивной, электрокожной) получила подтверждение в работах В. С. Горожа-

нина (1971), М. Н. Ильиной (1981), Н. Д. Скрябина (1981). Отсюда становятся по-

нятными корреляции друг с другом абсолютных порогов зрительных, слуховых и

электрокожных ощущений, выявленные в исследованиях В. С. Горожанина (1971),

Н. М. Пейсахова (1974) и В. М. Русалова (1979): ведь общим компонентом для всех

видов чувствительности является свойство силы—слабости нервной системы, кото-

рое отражает, как говорилось в главе 4, уровень активации в покое. Именно различия

в уровне активации покоя обусловливают различия в абсолютных порогах, т. е. чув-

ствительность.

При этом, однако, не следует думать, что наличие общего компонента уничтожает

межанализаторные различия в чувствительности, они остаются. Но если сравнить

два субъекта, то, несмотря на то что в разных анализаторах чувствительность у того и

другого разная, субъект А, имеющий слабую нервную систему, будет превосходить

субъект Б, имеющего сильную нервную систему, по чувствительности всех анализаторов. Конечно, это только теоретическая схема, которая на практике может иметь и

исключения. Так, Т. А. Ратанова (1990), в целом признавая связь чувствительности

со свойством силы нервной системы, нашла среди высокочувствительных несколько

лиц с сильной нервной системой, а среди низкочувствительных — несколько человек

со слабой нервной системой. Отсутствие связи силы нервной системы и чувствитель-

ности было выявлено в ряде случаев и другими авторами.

Такие противоречия теоретическим представлениям о связи чувствительности и

свойства силы можно объяснить, с одной стороны, тем, что чувствительность может

определяться не только свойством силы (уровнем активации в покое), но и другими

причинами, а с другой стороны, тем, что однократные определения типологических

особенностей в ряде случаев, в силу колебательности физиологических процессов,

могут показывать временное состояние человека, в результате чего выявляется нети-

пичное для него проявление свойства нервной системы.

Несомненно, имеет значение и жесткость критериев, по которым человека отно-

сят в группу «сильных» или «слабых». При мягкости критериев часть «слабых» мо-

жет попасть в группу «сильных», и тогда различия между группами размываются.

Так, в работе М. Н. Ильиной при изучении связи слуховых порогов с силой нервной

системы последняя определялась по двум методикам — «теппинг-тесту» и рефлексо-

метрической («наклон кривой»). Было выявлено, что при делении испытуемых на

«сильных» и «слабых» по рефлексометрической методике среднегрупповые разли-

чия между группами по абсолютному порогу проявлялись хуже, чем при делении

испытуемых на группы по методике «теппинг-тест». Это как раз может служить под-

тверждением вышесказанного.

В. Д. Небылицын в качестве характеристики темперамента выдвинул активность.

Активность как общая характеристика темперамента проявляется, по мнению

В. Д. Небылицына, в моторике, общении и умственной деятельности. Доказательством

общности свойства активности он считал полученные его сотрудниками факты, со-

гласно которым и моторная активность и умственная коррелировали с одним и тем

же параметром ЭЭГ, а именно с суммарной энергией по диапазонам бета-1 и бета-2

лобного отведения. В качестве моторной активности рассматривались индивидуаль-

ный (оптимальный) темп двигательных актов, склонность индивида к разнообразию

действий, предпринимаемых по инструкции, и потребность индивида в двигатель-

ной деятельности (под которой понималось желание испытуемых выполнять не обя-

зательные в эксперименте действия). Умственная активность определялась также при

выполнении экспериментальных заданий, причем главным было определение коли-

чества задач, решавшихся испытуемым по желанию. Существенным недостатком яв-

лялось то, что моторную и умственную активности изучали разные исследователи на

разных, очевидно, людях, поэтому не сделана корреляция между показателями мо-

торной и умственной активности, что напрашивается само собой, если речь идет об

общей активности, т. е. активности, проявляемой одними лицами в большей мере, чем

другими, независимо от сферы ее проявления. Это значило бы, что двигательно вы-

сокоактивный должен быть и умственно высоко активным, и наоборот. Таким обра-

зом, гипотеза В. Д. Небылицына имеет право на существование, но подкрепления

фактическим материалом в должной мере не получила.

Кроме того, возникает вопрос и по поводу того, насколько проявленная испытуе-

мыми в различных экспериментальных заданиях активность отражает их генетиче-

ски обусловленные различия в проявлении активности, потребность в активности, и

насколько эта потребность связана со свойствами нервной системы. Таких данных у

В. Д. Небылицына не было.

При изучении дифференциально-психофизиологических аспектов спортивной и

учебной деятельности выяснилось, что чем выше уровень мастерства, тем чаще среди

более успешных встречаются лица с преобладанием возбуждения по «внутреннему»

балансу. При сопоставлении этого факта с другими, в частности с тем, что при физи-

ческом утомлении баланс сдвигается в сторону торможения, а при ограничении дви-

гательной активности (например, у школьников в течение учебного года) баланс сдви-

гается в сторону возбуждения, было высказано предположение, что «внутренний»

баланс отражает потребность человека в двигательной активности. Если преобладает

возбуждение по этому балансу, то потребность в активности и сама активность высо-

кие, если же преобладает торможение, то потребность и активность низкие. Прове-

денные Н. П. Фетискиным (1979) и Е. А. Сидоровым (1981) исследования подтвер-

дили это. По данным первого, дневная двигательная активность студентов с преобла-

данием возбуждения по «внутреннему» балансу была в два с лишним раза выше, чем

у лиц с преобладанием торможения. По данным второго, высокоактивные на уроках

физкультуры школьники имели, как правило, сильную нервную систему и преобла-

дание возбуждения по «внутреннему» балансу. Таким образом, связь «внутреннего»

баланса с двигательной активностью не вызывает сомнений. Однако возникает воп-

рос, а обладают ли лица с высокой моторной активностью высокой активностью и в

интеллектуальной деятельности?

Чтобы выяснить этот вопрос, г. А. Машарова (неопубликованные данные) обсле-

довала интеллектуально активных людей (которые признавались таковыми компе-

тентными экспертами, хорошо знавшими этих людей на протяжении нескольких лет).

Было выявлено, что в абсолютном большинстве случаев (в 75 %) имели преоблада-

ние возбуждения по «внутреннему» балансу. Таким образом, предположение В. Д. Не-

былицына начинает оправдываться, хотя окончательный вывод делать еще рано.

В ряде работ показаны связи типологических особенностей проявления свойств

нервной системы со свойствами личности (по Р. Кеттелу).

Г. Б. Суворов (1981) на двух выборках с крайними проявлениями свойств нервной си-

стемы выявил, что лица с сильной нервной системой имеют более высокие значения по

факторам: С - высокое самообладание, G - упорство, ответственность, Q,,, - хорошая кон-

тролируемость эмоций и поведения, F-сдержанность, Q - уверенность в себе, Q, - низ-

кая тревожность. Лица со слабой нервной системой имеют противоположные свойства:

низкое самообладание; импульсивность, беспечность; слабую настойчивость; выраженное

чувство вины; плохую контролируемость эмоций и поведения, высокую мотивацию, тре-

вожность.

Лицам с подвижностью возбуждения присущи, по данным того же автора, склонность

к сомнениям, подозрительность (фактор L), ориентация на внешнюю реальность (фак-

тор М), а лицам с инертностью возбуждения - доверчивость и погруженность в себя.

Лицам с подвижностью торможения присущи слабая настойчивость (фактор G), склон-

ность к сомнениям, подозрительность (фактор L), погруженность в себя (фактор М).

спокойность, уверенность (фактор Q), критическая настроенность (фактор Q,), плохая

контролируемость эмоций и поведения. Сопоставление этих характеристик приводит к

выводу о слабости волевой сферы лиц с подвижностью торможения, что подтверждается

и данными Н. Д. Скрябина (1972), нашедшего, что в типологический комплекс трусливо-
сти входит именно подвижность торможения. Лицам с инертностью торможения свой-

ственны такие качества, как упорство, ответственность, доверчивость, ориентация на вне-

шнюю реальность, чувство вины, консерватизм, хорошая контролируемость эмоций и по-

ведения.

Для лиц с преобладанием возбуждения по «внешнему» балансу характерны открытость

(фактор А), самоуверенность (фактор Е), а для лиц с преобладанием торможения по этому

балансу — замкнутость, критическая настроенность, зависимость.

Лица с преобладанием возбуждения по «внутреннему» балансу имеют высокое само-

обладание (фактор С), упрямство, самоуверенность (фактор Ј), социальную смелость (фак-

тор Я), социальную открытость (вторичный фактор (2,,). Лицам с преобладанием тормо-

жения по этому балансу более характерны замкнутость, критическая настроенность, низ-

кое самообладание, застенчивость и конформность, робость, заторможенность в

межличностных контактах.

В. А. Сальников (1987) нашел, что фактор G (упорство, ответственность) выражен боль-,

ше у лиц с инертностью возбуждения и преобладанием возбуждения по «внешнему» и

«внутреннему» балансам, фактор Q,,, (хорошая контролируемость эмоций и поведения) —

у лиц с инертностью возбуждения и торможения, факторJ (зависимость, подчиненность) —

у лиц со слабой нервной системой.

Таким образом, связь свойств личности с различными типологическими особенностя-

ми свойств нервной системы не вызывает сомнения, хотя интерпретация некоторых фак-

торов у Р. Кеттела расплывчата, а порой и противоречива.

А. Г. Пинчуков (1976) сопоставил некоторые характеристики школьников, данные им

учителями, с типологическими особенностями свойств нервной системы. Усидчивостью

чаще отличались учащиеся с преобладанием торможения по «внутреннему» балансу, т. е.

с малой потребностью в двигательной активности; напротив, среди неусидчивых чаще

встречались лица с преобладанием возбуждения по этому балансу. Аккуратность более

присуща школьникам с инертностью нервных процессов (особенно торможения), а сдер-

жанность — с инертностью нервных процессов и с преобладанием торможения по «внешне-

му» и «внутреннему» балансам (свойство силы нервной системы автором не изучалось).

По данным Нгуен Ки Тыонга (2000), многие личностные особенности связаны с типо-

логическими особенностями проявления свойств нервной системы. Субъекты, *зависи-

мые» от внешних воздействий при принятии решений, чаще имеют слабую нервную си-

стему, подвижность возбуждения и сдвиг «внутреннего» баланса в сторону торможения.

У лиц, склонных к риску, чаще отмечается сильная нервная система и преобладание воз-

буждения по «внешнему» балансу. Лица с сильной направленностью на процесс деятель-

ности, а не на ее результат, чаще характеризуются слабой нервной системой, инертностью

возбуждения, преобладанием возбуждения по «внутреннему» балансу, т. е. тремя из четы-

рех признаков монотоноустойчивости. Монотонофильный типологический комплекс при-

сущ и лицам, склонным к избеганию борьбы. Кроме того, входящие в этот комплекс слабая

нервная система и преобладание торможения по «внешнему» балансу входят в комплекс

боязливости. Этот комплекс отчетливо выражен и у лиц с застенчивостью. Очевидно, еще

и поэтому данные лица склонны избегать борьбы. У субъектов с высокой самооценкой

настойчивости более выражен типологический комплекс терпеливости, т. е. сильная нерв-

ная система, преобладание торможения по «внешнему» балансу, инертность возбуждения.

Лица с сильной выраженностью к лидерству характеризуются более сильной нервной си-

стемой и подвижностью возбуждения.

Рассматривая эти связи, не стоит, конечно, их понимать так, что у каждого челове-

ка, обладающего той или иной личностной особенностью, непременно имеются соот-

ветствующие ей типологические особенности. Выявленные связи показывают лишь

тенденцию, присущую некоторой общности людей данного возраста (в данном слу-

чае — молодым, в возрасте 18-20 лет).

Контрольные вопросы

\ Б каких личностных особенностях проявляются свойства нервной системы?

2. Оправдались ли представления В. Д. Небылицынао наличии такого свойства тем-

перамента, как активность; и в чем?

3. Почему у одного и того же человека не могут быть одинаково хорошо выражены

все способности?

4. Что означает, с позиции генезиса, обусловленность волевых качеств типологиче-

скими особенностями проявления свойств нервной системы?

5. Почему разные люди на один и тот же фактор реагируют разными состояниями?

6. Почему у лиц со слабой нервной системой позже появляются состояния моното-

нии и утомления?

7. Может ли быть одинаковая выносливость у лиц с сильной и слабой нервной сис-

темой?

8. Как следует использовать похвалу и порицание при индивидуальном подходе к

субъектам?

Глава 8

СТИЛИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

И РУКОВОДСТВА

I

в этой главе рассматриваются общетеоретические вопросы сти -

ля деятельности, включая и стиль руководства. Из нее читатель узнает, что такое

стиль деятельности, какие его разновидности существуют, чем они обусловлены, как

формируются, как влияет стиль деятельности на ее эффективность, что npoucxoi-

дит, если стиль деятельности формируется без учета психофизиологического склада

человека. Далее пойдет речь о стилях руководства, их видах, факторах, влияющих на

склонность человека к выбору того или иного стиля руководства, о том, как восприни-

маются различные стили руководства подчиненными.

8.1. СТИЛИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ.

ПОНЯТИЕ О СТИЛЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Под стилем деятельности понимается система наиболее эффек-

тивных приемов и способов организации своей деятельности, некоторая устойчивая

система особенностей деятельности и поведения.

Систематическими исследованиями стилей деятельности занимались В. С. Мер-

лин с сотрудниками, и прежде всего Е. А. Климов. По Е. А. Климову (1969), проявле-

ние стиля деятельности многообразно: это и практические способы действия, и прие-

мы организации психической деятельности, и особенности реакций и психических

процессов. «Вообще говоря, под индивидуальным стилем следовало бы понимать всю

систему отличительных признаков деятельности данного человека, обусловленных

особенностями его личности», — пишет Е. А. Климов (с. 47).

Польский психолог Я. Стреляу (1982) тоже характеризует разные стили деятельно-

сти соотношением разных действий (преобладанием в деятельности главных или вспо-

могательных действий, дискретных или непрерывных, разнородных или однородных).

Следовательно, и у этого автора стиль — это совокупность разных действий, их си-

стема.

Следует подчеркнуть, что речь идет именно о системе способов, а не об отдельных

способах, предпочитаемых человеком.

Сказанное, однако, не отрицает существования наряду со стилем деятельности и

стиля действий. Говорят, например, о стиле живописи (имея в виду технику письма),

о стиле (способе) прыжков в высоту и т. д. При этом важно подчеркнуть, что стиль

деятельности и стиль действия могут быть независимыми друг от друга и отражать

разные характеристики деятельности: первый отражает тактику осуществления дея-

тельности (это особенно отчетливо видно при изучении стилей спортивной деятель-

ности, где во многих случаях индивидуальная тактика на соревнованиях того или

иного спортсмена может целиком зависеть от стиля деятельности, присущего этому

спортсмену), второй — технику ее осуществления.

Об относительной самостоятельности этих двух групп стилей говорит и тот факт,

что одни и те же стили деятельности встречаются у представителей разных профес-

сий и видов спорта, выполняющих существенно различные действия. Таким обра-

зом, стиль действия характеризует выполнение одного и того же действия разными

людьми различными способами, а стиль деятельности характеризует разные комби-

нации разных действий, некоторые из них разные люди могут выполнять и одинако-

выми способами. Например, все борцы овладевают, в принципе, одинаковыми техни-

ко-тактическими приемами, но борцы атакующего стиля чаще используют атакую-

щие приемы, а защитного стиля — защитные.

Тот факт, что одинаковые стили в разных видах деятельности связаны с одними и

теми же типологическими особенностями, позволяет думать, что многие стили дея-

тельности отражают стиль поведения, который проявляется в деятельности, но не

зависит от ее содержания. Поэтому жесткое противопоставление В. С. Мерлиным

стиля деятельности стилю личности (если под последним понимать особенности по-

ведения) вряд ли оправдано. Осторожный стиль поведения будет проявляться у трус-

ливого в любой деятельности.

Факторы, влияющие на выбор стиля деятельности. Особенность подхода перм-

ской психологической школы состоит в увязывании стилей деятельности со свой-

ствами нервной системы. Отсюда и длинное название: типологически обусловлен-

ный индивидуальный стиль деятельности. По Е. А. Климову, типологические особен-

ности свойств нервной системы являются «ядром» стиля. Действительно, во многих

работах показано, что склонность к тому или иному стилю деятельности определяет-

ся как отдельными типологическими особенностями, так и их сочетанием. Именно

типологически обусловленная склонность к тому или иному способу осуществления

деятельности является первым толчком к стихийному формированию стиля.

До недавнего времени типологические особенности свойств нервной системы рас-

сматривались как единственные детерминанты стиля деятельности. Однако в послед-

ние годы, когда стали широко изучаться стили спортивной деятельности, стало оче-

видным, что в двигательной деятельности формирование стиля происходит под вли-

янием целого комплекса факторов, и не только психологических. Е. А. Климов

подчеркивает, что стиль деятельности связан со многими особенностями личности, а

не только с типологическими особенностями свойств нервной системы. В. С. Мер-

лин также отмечает, что индивидуальный стиль деятельности определяется всеми

иерархическими уровнями индивидуальности. В частности, во многих исследовани-

ях показана связь стилей с тревожностью и волевыми качествами. Имеются исследо-

вания, в которых показана связь стилей спортивной деятельности с теми морфофун-

кциональными особенностями спортсмена, которые помогают проявлению либо ско-

ростно-силовых качеств, либо выносливости. В зависимости же от развитости этих

качеств, спортсмены выбирают тот или иной стиль (например, в велосипедных гон-

ках). Поэтому словосочетание «типологически обусловленный индивидуальный стиль

деятельности» целесообразно употреблять не во всех случаях, а только в тех, когда
изучается типологическая обусловленность стиля. Надо иметь в виду, что стиль дея-

тельности может формироваться и вопреки имеющимся у человека типологическим

особенностям (когда стиль навязывается или когда формируется под влиянием под-

ражания кому-либо).

Кстати, выяснение вопроса — чем обусловлен стиль деятельности приводит и к

другому вопросу: какие стили изучают психологи — индивидуальные или типические?

Утвердившееся в психологической литературе словосочетание «индивидуальный

стиль деятельности» предполагает, чтобы под ним понималась индивидуально-свое-

образная система способов, к которым прибегает человек, осуществляя деятельность.

В действительности же изучаются стили, присущие не индивидуальности, а группе

людей со сходными типологическими особенностями (стиль подвижных или инерт-

ных, слабых по силе нервной системы или сильных и т. д.). И формирование такого

стиля у обучающихся отражает применение к ним не принципа индивидуализации,

а дифференцированного группового подхода. Поэтому правильнее говорить не об

индивидуальном стиле (в тех случаях, когда изучаются типовые стили), а о типиче-

ских стилях, присущих многим, а не одному человеку как индивидуальности. Индиви-

дуальность же скорее реализуется через стили действий, отражающих своеобразную,

а порой и неповторимую манеру выполнения той или иной деятельности через свое-

образную технику письма, рисования, игры на музыкальном инструменте и т. д.

Виды стилей деятельности. Все виды стилей деятельности можно разделить на

подготовительные и исполнительские. Первые связаны с подготовкой к деятельно-

сти, вторые — с ее исполнением.

В лаборатории В. С. Мерлина был выявлен стиль, отражающий своеобразие соот-

ношений между ориентировочной и исполнительной фазами деятельности (Л. А. Ко-

пытова, 1964; Е. А. Климов, 1969; А. И. Сухарева, 1967; А. К. Байметов, 1967). Стиль

деятельности, связанный с тщательным сбором информации, ее систематизацией, с

тщательным планированием деятельности на основе собранной информации, с обо-

собленностью и большой продолжительностью подготовительных действий, присущ

лицам со слабой нервной системой и инертностью нервных процессов. Такие типоло-

гические особенности заставляют субъектов тщательно готовиться к деятельности,

продумывать все мелочи. Объясняется это тем, что лица со слабой нервной системой

не любят попадать в неожиданные ситуации, вызывающие у них вследствие инертно-

сти нервных процессов затруднение в переключении с одной установки на другую.

Это приводит к возникновению у них психического напряжения. Поэтому они стара-

ются провести профилактические мероприятия, действуют по принципу: семь раз

отмерь, один раз отрежь.

У других наблюдается стиль подготовки к деятельности, связанный с недостаточ-

ным стремлением к получению и систематизации информации, с недостаточным пла-

нированием деятельности, с обращением основного внимания на исполнение деятель-

ности и исправлению недостатков по ходу деятельности, а не предупреждением их.

Они действуют по принципу «авось да небось» и имеют сильную нервную систему и

подвижность нервных процессов. Лица с сильной нервной системой не боятся возни-

кающих в ходе деятельности затруднений, а подвижность нервных процессов обеспе-

чивает им хорошее переключение с одной ситуации на другую. Сочетание силы нерв-

ной системы и подвижности обеспечивает им решительность, высокий темп деятель-

ности. Не случайно лица с подвижностью нервных процессов придают большое

значение «поворотливости», а лица с инертностью отмечают, что когда торопятся, то

работа у них идет хуже (Е. А. Климов).

Исполнительские стили деятельности весьма многообразны и зависят от сферы и

вида деятельности. В области управления различают автократический, демократи-

ческий и либеральный (попустительский) стили руководства. В спортивной деятель-

ности выделяют атакующий, защитный, контратакующий и комбинационный стили

(в единоборствах), равномерный и неравномерный способ распределения сил на ди-

станции (в циклических видах деятельности) и др., о чем пойдет речь в разделе 11.2.

Имеются разные стили исполнения и разучивания музыкальных произведений.

Значительное место в отечественной и зарубежной психологии отводится изуче-

нию когнитивных, или познавательных, стилей деятельности. Под ними понимают

относительно устойчивые индивидуальные особенности познавательных процессов,

которые выражаются в используемых субъектами познавательных стратегиях, а так-

же виды контроля. Так, выделяют вербально-логический, т. е. абстрактный, стиль

переработки информации, обусловленный ведущей ролью левого полушария, и об-

разно-действенный, т. е. конкретный стиль переработки информации, который обус-

ловлен преобладанием (ведущей ролью) правого полушария. Выделены также ког-

нитивные стили полезависимости—поленезависимости, отражающие влияние кон-

текста на решение перцептивных задач. Полезависимость характеризуется тем, что

при ориентации на внешние источники информации человек в большей мере испы-

тывает влияние контекста и поэтому при решении перцептивных задач (например,

вычленении фигуры из фона) испытывает большие трудности. Поленезависимость

связана с ориентацией человека на внутренние источники информации, поэтому он в

меньшей степени подвержен влиянию контекста, более легко решает перцептивные

задачи. Широкий аспект проявления этих стилей (в установках, межличностном об-

щении и т. д.) позволил назвать их стилем жизни.

Структура стиля деятельности. В некоторых работах структура стиля деятельно-

сти, т. е. его компонентный состав, стала представляться неоправданно широко. Так,

в нее включают и факторы, определяющие его формирование, в том числе свойства

различных иерархических уровней индивидуальности, личностного и нейродинами-

ческого уровней: самооценку, установки, общительность, эмоциональность, тревож-

ность, смелость и уверенность в своих силах, напористость, инициативность, бодрость,

а подчас и вообще не имеющие никакого отношения к формированию стиля: весе-

лость, активность, завистливость, излишнее самомнение, индивидуализм и т. д.

Таким образом, хотят того авторы или нет, они в структуре стиля заменяют систе-

му приемов, специфичных для данного человека, системой его личностных особенно-

стей, т. е. растворяют стиль деятельности в структуре личности.

Обусловливается формирование того или иного стиля многими факторами: мор-

фофункциональными и нейродинамическими особенностями, свойствами темпера-

мента, волевыми качествами, способностями, устойчивостью к неблагоприятным со-

стояниям. При этом у одного человека в качестве ведущих при выборе стиля могут

быть одни факторы, у другого — другие. Однако при этом не нужно принимать все

особенности личности человека, выбравшего тот или иной стиль, за факторы, обусло-

вившие этот стиль, за компоненты структуры этого стиля. Надо иметь в виду, что

структура стиля поведения не совпадает со структурой стиля деятельности, хотя пос-

ледний и может находиться под сильным влиянием первого. Это разные уровни жизне-

деятельности человека.

Существенное дополнение в понимание структуры стиля деятельности сделал

В. А. Толочек (1992а). Он показал, что один и тот же стиль деятельности, выбирае-

мый по склонности или в соответствии со способностями данного человека, может
быть у разных людей различным по операциональному составу. Так, борцы, выбравт

шие атакующий стиль, реализуют его с помощью разных наборов атакующих такти-J

ко-технических приемов. Это еще раз подчеркивает, что исполнительские стили дея-

тельности прежде всего тактические, а как эта тактика будет воплощаться в жизнь —

это уже другое дело: у одного человека набор операций может быть одним, а у друго-

го — другим. Все зависит от многих факторов: конкретных способностей, морфоло-

гических особенностей и прочего.

Пути и механизмы формирования стиля деятельности. Существуют два пути

формирования стиля — стихийный и целенаправленный. Первый путь — это формиро-

вание стиля под влиянием имеющейся у человека склонности выполнять деятель-

ность какими-то способами. Он выбирает тот или иной способ деятельности потому,

что так ему больше нравится. При этом он не в состоянии даже объяснить, почему

ему нравится этот способ. Поэтому это полуосознанный путь формирования стиля.

Целенаправленный путь формирования стиля может иметь три варианта. В од-

ном случае человек целенаправленно формирует тот или иной стиль в силу подража-

ния своему кумиру. В другом случае он анализирует свои сильные и слабые стороны,

что получается лучше, а что — хуже и с учетом этого анализа выбирает способ дея-

тельности, позволяющий реализовать свои сильные стороны. В третьем случае тот

или иной стиль навязывается ему педагогом (наставником на производстве, учите-

лем, тренером). Причем в последнем случае часто без учета психофизиологических

особенностей человека, а просто по принципу: делай как я, или же из существующего

на данный момент представления, какой стиль является наиболее «прогрессивным»

(что имеет место в спортивных играх, где время от времени прогрессивным признается

только атакующий стиль). Это приводит к возникновению рассогласования между

склонностями и способностями человека и тем стилем, который ему навязывается.

В ряде работ показано, что выработка неадекватного психофизиологическим осо-

бенностям человека стиля деятельности приводит к замедлению роста мастерства

(Е. В. Воронин, 1984; Г. Г. Поторока, 1986; А. Р. Ширинов, 1988). Это выражается в

худшем усвоении техники, более медленном формировании двигательных навыков,

в возникновении неудовлетворенности занятиями данным видом деятельности у но-

вичков, к большему времени, затрачиваемому на выполнение разрядных требований

у опытных. Кроме того, выполнение деятельности способом, не соответствующим

психофизиологической организации человека, приводит к энергетическому удоро-

жанию работы (Г. Г. Илларионов, 1978).

Конечно, сказанное не означает, что не нужно овладевать другими стилями. На-

пример, выдающиеся спортсмены, имея предпочитаемый стиль, в то же время обла-

дают универсализмом, т. е. могут в случае необходимости использовать различные

стили в соответствии с наилучшей на данный момент тактикой. Но в то же время на

начальных этапах обучения деятельности выгодно формировать адекватный для дан-

ного субъекта стиль, так как он приводит к большему начальному эффекту обучения,

а отсюда — к большей удовлетворенности выполняемой деятельностью, к уменьше-

нию текучести в секциях, кружках, коллективах, что облегчает и решение воспита-

тельных задач. По мере же формирования стойкого интереса к занятиям данным ви-

дом деятельности можно приступать к освоению и других стилей.

Говоря о формировании стиля деятельности стихийным путем и подчеркивая роль

в этом склонности, обусловливаемой типологическими особенностями, нельзя не ска-

зать о том, что последние играют роль и при сознательном формировании стиля самим

субъектом, только это влияние опосредуется через способности, с учетом которых че-

ловек и выбирает для себя тот или иной стиль. Е. А. Климов отмечает положительную

роль для формирования стиля деятельности наличие у человека ярко выраженных

функций и качеств (способностей), а В. С. Мерлин относит индивидуальный стиль дея-

тельности к качественной стороне способностей (точнее — возможностей человека).

Стиль деятельности и ее эффективность. С первых шагов изучения стиля дея-

тельности было высказано положение о том, что он является одним из важнейших

механизмов приспособления человека к любому виду деятельности (В. С. Мерлин,

Е. А. Климов). Поэтому и одно из дававшихся определений стиля деятельности от-

ражало это положение: «индивидуальный стиль деятельности представляет систему

индивидуально-своеобразных приемов, обеспечивающих успешное выполнение чело-

веком определенной деятельности» (Е. А. Климов). Это значит, что какие бы требо-

вания ни предъявляла конкретная деятельность к человеку, он найдет такой способ

выполнения ее, который приведет к успеху. Поэтому снималась и проблема отбора в

разные виды деятельности: ведь одинакового результата (притом высокого) могут

добиться люди с разными типологическими особенностями и способностями; для этого

надо только найти рациональный для себя стиль деятельности.

Положительным моментом в этих представлениях является то, что путь приспо-

собления человека к деятельности связан, как отмечает В. М. Шадрин (1978), не со

стремлением «перевоспитать» свойства нервной системы и тем самым подогнать осо-

бенности людей к некоторому единому образцу, а с тем, чтобы, опираясь на ведущие

стойкие особенности личности, способствовать формированию тех приемов и спосо-

бов действий, которые являются для них оптимальными и соответствуют их ярко

выраженным психофизиологическим особенностям.

Однако положение о том, что стиль может приводить к достижению одинаковых

результатов разными путями, будет правильным только в тех случаях, когда прочие

факторы, влияющие на эффективность деятельности, будут у людей одинаковыми

(прежде всего, будут одинаковыми способности). Кроме того, это положение может

быть справедливым для случаев, когда деятельность не требует максимального про-

явления возможностей человека, т. е. осуществляется не в экстремальной ситуации.

А такое в учебной и трудовой деятельности, не говоря уж о спортивной, встречается

не всегда. В спортивной деятельности именно разная выраженность способностей,

одаренности, дает различие в достигаемых результатах, и никакой стиль деятельно-

сти не может компенсировать отсутствие способностей. Практика показывает, что оди-

наковые стили деятельности имеются как у одаренных, так и бездарных спортсме-

нов. В настоящее время имеется достаточное количество работ, в которых показано,

что и на производстве люди с разными типологическими особенностями имеют раз-

ные производственные показатели (К. М. Гуревич, 1970,1974; Н. П. Фетискин, 1993;

А. И. Фукин, 1995). Не случайно, очевидно, в некоторых профессиях люди с боль-

шим стажем работы на данном производстве имеют сходные типологические особен-

ности, отвечающие требованиям выполняемой ими деятельности. Например, на произ-

водстве, связанном с монотонней, работницы имеют инертность нервных процессов,

а на производстве, связанном с концентрацией внимания (корректоры типографии),

почти все рабочие с большим стажем имеют сильную нервную систему.

Выбираемый в соответствии с психофизиологи^ческой организацией человека стиль

деятельности в большей степени маскирует имеющиеся у человека слабости, чем их

компенсирует. Например, никакой способ раскладки сил на дистанции не спасет
спортсмена, если он не обладает высокой скоростью и большой выносливостью. Стиль

в данном случае — это лишь отражение вариации соотношения этих качеств, прояв-

ляемых на высоком уровне. Таким образом, стиль деятельности помогает проявле-

нию имеющихся у человека возможностей (конечно, если он адекватен для челове-

ка), но не подменяет наличие этих возможностей, необходимых для показа высокого

результата. Поэтому и не снимается проблема отбора талантов, которая существует

рядоположно с проблемой стиля деятельности.

Есть виды спорта, где спортсмены, склонные к определенному стилю, вообще ока-

зываются «нежизнеспособными». Лица, склонные к защитному стилю, ведут борьбу

на ковре пассивно, за что по правилам соревнований снимаются со схватки. Поэтому

таких лиц среди спортсменов высокого класса нет, они вынуждены либо уйти из это-

го вида спорта, либо выработать другой (контратакующий) стиль.

Справедливо ставит вопрос о роли стиля деятельности, определяемого типологи-

ческими особенностями свойств нервной системы, Э. В. Штиммер (1975): если уро-

вень способностей зависит от этих типологических особенностей, то не может быть

нескольких, одинаково продуктивных стилей (поскольку деятельность требует вы-

сокого уровня проявления данной способности, а типология не у всех обеспечивает

этот высокий уровень). Однако и абсолютизировать это положение не стоит, так как

оно справедливо только в том случае, если эффективность деятельности зависит в

основном от одной какой-либо способности или группы родственных способностей

(например, скоростных). В большинстве случаев успешность деятельности опреде-

ляется наличием нескольких ортогональных (т. е. не связанных друг с другом) спо-

собностей, поэтому и важно наличие стиля, помогающего проявить в максимальной

степени именно те способности, которые высокоразвиты.

Не всегда, однако, типологически обусловленный стиль деятельности является

оптимальным с точки зрения эффективности деятельности и на производстве. На-

пример, К. М, Гуревичем (1970) и Р. В. Шрейдер и В. Д. Шадриковым (1976) пока-

зано, что лица с преобладанием возбуждения имеют стиль деятельности, одной из

характерных особенностей которого является торопливость, преждевременность дей-

ствий. Это приводит к несвоевременности выполнения рабочих операций.

Таким образом, часто стиль деятельности выбирается человеком вопреки эффек-

тивности, а только потому, что человеку так удобно работать. В этом случае не чело-

век приспосабливается к деятельности, а деятельность «приспосабливается» к чело-

веку. Это происходит не потому, что человек не стремится показать высокий резуль-

тат в деятельности, а потому, что не может преодолеть себя, заставить выполнять

деятельность другим способом.

Можно выделить три варианта соотношения между стилем и эффективностью

деятельности.

1. Стиль деятельности выбирается по склонности, но вопреки требованиям деятель-

ности; в этом случае стиль отражает процесс приспособления деятельности к чело-

веку. При этом эффективность деятельности может быть низкой.

2. Стиль деятельности выбирается исходя из целесообразности (с учетом требова-

ний деятельности и ситуации); в этом случае стиль отражает приспособление чело-

века к деятельности (эффективность деятельности может возрастать (в основном

уже у опытных специалистов), но человек на первых порах испытывает напряже-

ние, дискомфорт, что сказывается на замедлении темпов овладения профессией,

двигательными и интеллектуальными действиями). Это бывает, когда стиль на-

вязывается человеку.

, 3. Стиль деятельности выбирается по склонности и не вступает в противоречие с тре-

бованиями деятельности и ситуации. Это оптимальный случай, когда и эффектив-

ность деятельности человека высокая, и он работает без лишнего напряжения, в свое

удовольствие. Такое бывает, когда стиль выбирается, исходя из имеющихся типо-

логических особенностей и правильных представлений о характере деятельности.

Несовпадение стилей деятельности у выполняющих совместную деятельность

приводит к конфликту и к снижению эффективности работы. Чаще всего это проис-

ходит тогда, когда один человек навязывает свой стиль другому без учета его склон-

ностей.

Такие случаи имеют место, например, при прохождении студентами педагогиче-

ских учебных заведений практики в школе. Студент часто не приемлет стиль, кото-

рый навязывает ему учитель. Например, учитель с сильной нервной системой, обла-

дающий «эвристическим» типом активности, т. е. проявляющий спонтанную интел-

лектуальную инициативу, направленную на поиск новых эффективных способов

решения возникающих проблем, будет требовать такого же типа активности от прак-

тиканта, имеющего слабую нервную систему (о чем учитель, естественно, не догады-

вается). А этот студент склонен к «репродуктивному» типу активности, характеризую-

щемуся пассивным, безынициативным приятием в своей деятельности того, что дается

инструкцией, правилами. Естественно, он начинает скрыто, а то и явно сопротивляться

требованиям куратора. В результате возникает несовместимость в способе деятель-

ности, могущая перейти в конфликт. Очевидно, легче процесс обучения студентов на

практике в школе протекает в том случае, если психологические и типологические

особенности учителя и студентов будут близки друг к другу. В этом случае студенты

будут иметь как бы предрасположенность для принятия стиля деятельности учите-

ля. Не случайно, очевидно, Н. И. Петрова (1970) установила, что учителям легче было

работать со студентами, сходными с ними по типологическим особенностям.

Аналогичная ситуация может быть и .между тренером и спортсменом. В. А. Толочек

описывает случай, когда борец со слабой нервной системой и подвижностью нервных

процессов, склонный к контратакующему стилю, принуждался тренером к атакующе-

му стилю, к которому был склонен сам тренер, имевший сильную и инертную нервную

систему. На первых порах яркая одаренность спортсмена и методическая грамотность

тренера обеспечивали быстрый рост достижений. Однако затем начался «стилевой»

конфликт, который перерос в личностный. Спортсмен ушел к другому тренеру.

Конкретные стили деятельности, проявляемые в трудовой, учебной и спортивной

деятельности, рассматриваются в соответствующих главах учебника.

8.2. СТИЛИ РУКОВОДСТВА

Поскольку руководство людьми является одним из видов деятель-

ности, а именно — управленческой деятельности, стили управления тоже можно рас-

сматривать как особую категорию стилей деятельности.

Понятие о стилях руководства пошло от К. Левина, изучавшего их вместе со сво-

ими сотрудниками Р. Липпит и Р. Уайт (С. Levin., R. Lippett, R. К. White, 1939) при

руководстве детским коллективом. Ими выделены две стороны руководства: содер-

жание решений, предложенных лидером группе, и техника (приемы, способы) осу-

ществления этих решений.
с тех пор изучению стилей руководства в социальной, педагогической и спортив-

ной психологии уделяется большое внимание. Особенно интенсивно этот вопрос изу-

чался в нашей стране в 1970-1980-е годы (В. Г. Афанасьев, 1977; И. П. Волков, 1973;

А. Л. Журавлев, 1983; А. А. Русалинова, 1980 и др.).

С точки зрения А. А. Русалиновой (1980), стиль руководства — это стабильно

проявляющиеся особенности взаимодействия руководителя с коллективом, формиру-

ющиеся под влиянием как объективных, так и субъективных условий управления, лич-

ных особенностей руководителя.

Взаимодействие руководителя с подчиненными предполагает:

• выбор задач, принятие решений;

• организацию группы и выбор методов побуждения;

• осуществление контроля;

• установление взаимоотношений с подчиненными;

• регуляцию информационных потоков;

• установление обратной связи с коллективом;

• взаимодействие с общественными организациями.

Осуществляться эти функции разными руководителями могут по-разному, в свя-

зи с чем и говорят о стилях руководства.

По А. А. Русалиновой, характеристиками стиля являются: активность—пас-

сивность, единоначалие—коллегиальность в принятии решений, директивный—по-

пустительский характер воздействий, ориентация на позитивную—негативную сти-

муляцию, дистантные—контактные отношения с подчиненными, централизация-

децентрализация информационных потоков, наличие—отсутствие обратной связи с

коллективом. Эти характеристики стиля руководства не исключают друг друга, а могут

сочетаться в разных комбинациях, обусловливая степень выраженности того или иного

стиля.

А. Л. Журавлев и В. Ф. Рубахин (1976) под стилем руководства подразумевают

индивидуально-типологические особенности целостной относительно устойчивой си-

стемы способов, методов, приемов воздействия руководителя на коллектив с целью

эффективного и качественного выполнения управленческих функций.

Стиль руководства является интегративной характеристикой деятельности руко-

водителя, в которой отражаются личностные качества руководителя, взаимоотноше-

ния с подчиненными и особенности деятельности (Н. В. Ревенко, 1980).

Классификации стилей руководства. Разные авторы выделяют различные осно-

вания для описания стилей руководства:

• комплекс систематически используемых методов принятия решения (И. П. Вол-

ков, А. Л. Журавлев, А. А. Русалинова и др.);

• совокупность типичных и относительно устойчивых методов и приемов воздей-

ствия руководителей на подчиненных, т. е. стиль общения;

• личностные качества руководителя, обусловливающие выбор тех или иных при-

емов и методов деятельности (Д. П. Кайдалов, Е. И. Сулименко, 1979; Д. М. Ка-

унд [D. М. Cound, 1987]);

• совокупность норм и правил, которых придерживается руководитель по отноше-

нию к подчиненным (Дж. Перселл [}. Purcell, 1987]);

• ориентация на производственные задачи либо на человеческие отношения в кол-

лективе (Ф. Фидлер [F. Fiedler, 1967]).

J

Г

.,; Существует несколько подходов к выделению стилей руководства, но наиболее

распространенной является классификация, выделяющая автократический (автори-

" тарный), демократический и либеральный (попустительский) стили, которые разли-

чаются по степени сосредоточенности у руководителя функций руководства.

Автократический (авторитарный) стиль подразумевает жесткое руководство

с помощью распоряжений, инструкций, требующих от группы выполнения. Руково-

дитель, придерживающийся такого стиля, определяет всю деятельность группы, про-

писывает все технические приемы и действия. Этот стиль отличается четкой поста-

новкой целей деятельности, энергичной формой отдачи распоряжений, приказаний,

нетерпимостью ко всему, что идет вразрез с мнением руководителя. Члены группы у

такого руководителя постоянно находятся в состоянии неопределенности относитель-

но своих будущих действий, знают только свои частные задачи. Связи между ними

сводятся руководителем до минимума и проходят только через него или под его на-

блюдением. Руководитель при необходимости разбивает подчиненных на группы, не

считаясь с их мнением. В похвалах и критике придерживается только своего мнения.

По характеристике К. Левина, авторитарный стиль руководства — это обезличенность

и отчужденность, но не откровенная враждебность.

Поскольку, как считает А. Л. Журавлев, стиль руководства одновременно вклю-

чает три в разной степени выраженных компонента: директивность, коллегиальность

и невмешательство (попустительство), он кроме трех крайних типов выделяет и про-

межуточные: директивно-коллегиальный, директивно-попустительский, попусти-

тельски-коллективный, а при равенстве разных компонентов — промежуточный и

смешанный. Кроме того, по степени выраженности компонентов каждый из них де-

лится на невыраженный, оперативный и выраженный. На низовом уровне управле-

ния наиболее распространен смешанный стиль, на среднем и высшем уровне чаще

встречаются директивный и попустительский стили.

Польский психолог Е. Старостяк выделил в авторитарном стиле три подтипа.

1. Жесткий-, руководитель строг, но справедлив, поддерживает уже сложившиеся

взаимоотношения в коллективе даже при изменении ситуации; приверженец субор-

динации, хорошо относится к подчиненным, которые «знают свое место». Многие

принимают этот тип руководства, так как оно уменьшает их личную ответственность

за неудачу коллектива. При этом подчиненные считают, что они выполняют лишь

индивидуальные обязательства.

2. Хозяйский: руководитель навязывает свою позицию отеческой заботы о подчи-

ненных, уделяет внимание повышению их материального благополучия, вмешивает-

ся в их дела, даже личные. Особенно часто этот подстиль руководства встречается у

тренеров спортивных команд. Преувеличенная защита и опека подчиненных может

вызвать у них ответную агрессивную реакцию. Они будут оказывать руководителю,

который, по их словам, не позволяет им «даже дышать», серьезное сопротивление.

Другие же могут привыкнуть к такой системе руководства и будут даже стремиться к

ее сохранению, так как при этом любое их действие и желание уже «запрограммиро-

ваны». В результате такой подстиль руководства снижает деловую и общественную

активность подчиненных и в ряде случаев лишает их умения вести самостоятельную

жизнь.

3. Непоследовательный', это неумелый, несобранный, как правило, деспотичный

руководитель. Он проявляет видимость могущества, но неуверен в себе. Предпочи-

тает выдвигать в актив более слабого, но покорного, чем более знающего, но самосто-
я1сльниго. мелочно придирчив, но готов идти на компромисс, который поможет ему

уйти от ответственности в случае неудачи.

При демократическом стиле руководства группа в той или иной мере подклю-

чается к организации деятельности. Руководитель разрешает членам принимать уча-

стие (более того, даже поощряет это) в определении содержания деятельности груп-

пы, распределяет между ними ответственность, поощряет и развивает отношения

между подчиненными, стремясь уменьшить внутригрупповое напряжение, создает

атмосферу товарищества и делового сотрудничества. Все члены группы в общем виде

знают все основные этапы деятельности. Когда члены группы просят совета, руково-

дитель дает на выбор не один, а несколько способов достижения цели. Сотрудники

разбиваются на группы по их желанию. Руководитель старается быть объективным в

своей похвале и критике членов группы.

Позицию руководителя с демократическим стилем можно охарактеризовать как

«первого среди равных». Его власть является необходимостью для рационального

выполнения стоящих перед коллективом задач и не основывается на приказах и реп-

рессиях. Такой руководитель более доступен для подчиненных, которые чувствуют

себя с ним свободно и охотно общаются. Предоставление подчиненным в ряде случа-

ев самостоятельности и инициативы способствует формированию у них зрелого в

социальном плане поведения.

Однако отсутствие жесткости и агрессивности при этом стиле руководитель дол-

жен компенсировать большей, чем обычно, включенностью в работу. Настойчивость,

последовательность и такт — главное «оружие» руководителей этого стиля руковод-

ства.

При попустительском (либеральном) стиле руководитель вмешивается, уча-

ствует в организации деятельности группы только при обращении к нему ее членов,

причем его вмешательство носит характер совета и объяснения. Членам группы дает-

ся полная свобода принимать свои собственные решения. Материалы и информация

предоставляется им только тогда, когда об этом они просят сами. Замечания руково-

дителями с таким стилем делаются редко.

Имеются и другие классификации стилей руководства, в которых так или иначе

находят себе место и вышеприведенные стили.

Е. С. Кузьмин и соавт. (1971), расширив традиционную стилевую классификацию,

выделили пять стилей: дистанционный, контактный, целеполагающий, делегирующий и

проблемно-организующий.

Л. Д. Кудряшова (1986) выделяет следующие типы руководителей:

• «регламентатор», идеал которого — полная регламентация деятельности подчиненных

в должностных инструкциях и приказах;

• «коллегиал» — видит залог успешности деятельности в коллективных формах приня-

тия решений;

• «спринтер» — хорошо реагирует на быстро меняющиеся управленческие ситуации,

своевременно принимает решения;

• «объективист» — главный упор делает на объективные факторы, влиянием которых

объясняет успехи и неудачи;

• «волокитчик» — старается всячески оттягивать решение проблем и выполнение указа-

ний;

• «максималист» — не признает «мелких» проблем руководства, неудовлетворен, если

подчиненный выполнил задание просто на хорошем уровне, а всегда стремится и тре-

бует максимально достижимого;

«организатор» — считает главным решение ключевых проблем, разработку эффектив-

ного и реально выполнимого плана;

• «хлопотун», девизом которого является «руководство состоит из мелочей»; такой руко-

водитель держит в голове множество мелких дел, пунктуален, дисциплинирован, испол-

нителен, однако тонет в текущих делах, не может отличить главное от второстепенного.

Немецкий исследователь И. С. Ниномийя (J. S. Ninomiya, 1988) предложил следую-

щую классификацию стилей руководства:

• «патриарх» старается обеспечить полный контроль за всеми аспектами деятельности

подчиненных, от которых требуется безоговорочная исполнительность — подчинен-

ных не привлекают к подготовке решений;

• «птица страус» ориентируется на свой статус, стремится избежать конфликтов, боит-

ся различий во мнениях; для такого руководителя характерен высокий уровень компе-

тенции, однако он больше подходит для роли ассистента, поскольку ему не хватает

инициативы и гибкости;

• «индивидуалист» стремится все сделать сам, подчиненные у такого руководителя обыч-

но лишены всякой инициативы, быстро теряют интерес к делу;

• «педант» все желает знать в самых подробных деталях, выступает против коллектив-

ного принятия решений, часто не доверяет никому;

• «политик» не показывает наличия собственного мнения, хорошо чувствует конъюнк-

туру,

• «посредник» хорошо знает людей, коммуникабелен, сторонник группового принятия

решений и совместного творчества; склонен к компромиссам в любой момент, неспо-

собен проявить волю, когда этого требует обстановка;

• «прилежный бобер» сам готовит план деятельности для себя и для подчиненных, успех

своей деятельности оценивает по чисто формальным показателям: числу написанных

или исполненных деловых бумаг; не ориентирован на высокий конечный результат,

гИл.а вС.н оНе иднлоям ниейгяо  с—чи стааемт ,п чртооц еэстси  сртаиблоит ыр. уководства встречаются не изолированно друг

от друга, а в различных комбинациях.

Большое влияние на выделение различных стилей руководства оказали на западных

психологов представления Ф. Фишера о том, что стили делятся в зависимости от того, на

что направлен руководитель —на решение задачи или на взаимоотношения с подчиненны-

ми. Используя этот подход, ряд психологов выдвинули свои классификации стилей руко-

водства.

Р. Лайкерт (R. Likert, 1961) выделяет четыре стиля: эксплуататорски-авторитарный,

благосклонно-авторитарный, консультативно-демократичный и ос1юванный на участии.

Р. Херси и К. Бланшар (R. Hersey, К. Blanshard, 1982) считают, что стили руководства

(лидерства) определяются «зрелостью» исполнителей: их желания достигать поставленные

цели, образования и опыта, готовности нести ответственность за свое поведение В соот-

ветствии с этим они выделяют четыре стиля: «указания» — при незрелых исполнителях с

высокой ориентацией на задачу и низкой — на взаимоотношения; «продажи» — при сред-

ней зрелости исполнителей, ориентированных на задачу и на взаимоотношения; «ориента-

ции на участие в принятии решений» — при умеренно высоком уровне зрелости исполните-

лей с высокой ориентацией на взаимоотношения и низкой — на задачу; «делегирования» —

при высоком уровне зрелости исполнителей с низкой степенью ориентации на задачи и

взаимоотношения.

Американские исследователи Р. Хаус, Т. Митчелл (R. Hous, Т. Mitchell, 1974) выдели-

ли четыре типа руководства:

1. Поддерживающее руководство (дружеское отношение руководителя к подчиненным,

интерес к их потребностям и статусу).
2. Директивное руководство (четкая регламентация действий подчиненных, контроль за

выполнением задания).

3. Разделяемое руководство (стремление консультироваться с подчиненными и учиты-

вать их предложения).

4. Руководство, ориентированное на достижение (акцент на высококачественное выпол-

нение задания).

Р. Блейк и Дж. Мутон (R. Blake, J. Mouton, 1969) выделяют пять стилей руководства.

1. Управление в духе загородного дома: уделяется большое внимание удовлетворению по-

требностей людей, что создает благоприятную почву к созданию в коллективе комфорт-

ной и дружелюбной атмосферы.

2. Обедненное управление: прилагается минимум усилий для достижения необходимых

производственных результатов.

3. Власть—подчинение: человеческие аспекты присутствуют в минимальной степени, глав-

ное — это производственный результат.

4. Организационное управление: балансирование между необходимостью в достижении

производственных результатов и поддержанием на удовлетворительном уровне мораль-

ного настроя рабочих.

5. Групповое управление: производственные успехи определяются преданными своей рабо-

те людьми, взаимоотношения между которыми основаны на доверии, уважении и взаи-

мозависимости.

Р. Танненбаум и У. Шмидт (R. Tannenbaum, W. Schmidt, 1973) на континууме руко-

водства — от ориентации на вышестоящего руководителя до ориентации на подчиненных —

выделили семь стилей руководства:

1) управляющий принимает решения, которые подчиненные выполняют;

2) управляющий должен разъяснять свои решения, чтобы добиться их выполнения;

3) управляющий выносит свои решения, но должен прислушиваться к мнению подчи-

ненных;

4) управляющий предлагает предварительные решения, которые могут быть изменены

после внесения предложений подчиненными;

5) управляющий излагает проблему, получает советы от подчиненных, а затем принима-

ет решение;

6) управляющий устанавливает пределы, в которых подчиненные принимают решения;

7) управляющий и подчиненные совместно принимают решения.

В. Врум и П. Йетон (V. Vroom, Р. Yetton, 1973) различают пять стилей в континууме от

авторитарно-консультативного до полного участия подчиненных в управлении.

М. Джеймс выделил семь отрицательных типов руководителей.

1. Излишне критически настроенный руководитель, считающий, что добиться положи-

тельных результатов работы подчиненных можно лишь посредством постоянного вы-

сказывания недовольства ими. Такая манера поведения руководителя отрицательно

сказывается на эффективности работы подчиненных, поскольку избыточной крити-

кой подрывается вера в свои возможности, нарушаются взаимоотношения, подрыва-

ется доверие и возникает протест против руководителя.

2. Излишне «патерналистски» настроенный руководитель, оберегающий подчиненных

от всяких затруднений. Такой руководитель подавляет развитие деловых качеств подчи-

ненных тем, что освобождает их от ответственности.

3. Непоследовательный руководитель, который в течение коротких промежутков време-

ни с легкостью меняет свои требования к подчиненным или, вопреки ранее высказан-

ным требованиям и заданиям, заставляет их отчитываться за такие результаты работы,

достижение которых не предусматривалось.

4. Уклоняющийся от непосредственного руководства, стремящийся переложить полно-

мочия и ответственность на подчиненных.

5. «Сверхорганизованный» руководитель, единственной и абсолютной ценностью для

которого является выполнение подчиненными работы в соответствии с установленны-

ми им требованиями. Такие руководители все силы отдают тщательному регламентиро-

ванию работы, ее планированию, поэтому у них не остается времени на реализацию

задуманного. Этот стиль руководства формирует у подчиненных индифферентное отно-

шение к работе, хотя сами руководители относятся к подчиненным дружественно и

оказывают им поддержку.

6. Руководитель, стремящийся охватить все вопросы. Он создает вокруг себя атмосферу

беспокойства, порождает у подчиненных чувство неуверенности и напряженности,

вызванное постоянной готовностью к неожиданным требованиям.

7. Руководитель, конфликтующий с другими руководителями, создает множество зат-

руднений для подчиненных, так как последние опасаются установления хороших от-

ношений с любым из руководителей, боясь вызвать недовольство одного из них. Надо

отметить, что этот случай вряд ли может рассматриваться как стиль руководства.

Стиль руководства и личностные особенности. Как показано в работе Е. П. Ильина

и Нгуен Ки Тыонга (1999а), склонность к тому или иному стилю руководства связа-

на со многими личностными свойствами. В отношении каждого стиля руководства

можно выделить комплексы этих свойств.

Склонность к авторитарно-демократическому стилю руководства связана с неза-

висимостью (склонностью к самостоятельному принятию решений), с эгоизмом, с

принятием борьбы и агрессивностью, со склонностью к администрированию и на-

правленностью на результат деятельности, с упорством и настойчивостью.

Склонность к демократическому стилю руководства связана с зависимостью, со

склонностью к избеганию борьбы, с альтруизмом, склонностью к лидерству и на-

правленностью на процесс деятельности, с низким уровнем психотизма, со склонно-

стью к компромиссам, с не очень высокой самооценкой.

Склонность к либерально-демократическому стилю руководства характерна для

лиц, имеющих сходные с «демократами» личностные особенности: избегание борь-

бы, направленность на процесс деятельности, склонность к лидерству, к компромис-

сам, не очень высокая самооценка. Однако имеются и отличия, причем не только от

«демократов», но и от «автократов»: более выраженная склонность к эгоизму, психо-

тизму и конфликтности (при наименьшей агрессивности).

В. А. Толочек (19926; 2000) показал неоднородность любого из «классических»

стилей руководства, что обусловлено различиями в личностных особенностей

руководителей. Так, авторитарный стиль может иметь две разновидности. В одном

случае его психологическими детерминантами выступают властность, жесткость,

твердость, подозрительность, склонность к доминированию (корреляция с фактора-

ми +С, +Ј, +Н, +L, по Кеттелу), в другом — комплекс тревожности: озабоченность

планами, мнительность, впечатлительность, ригидность, консерватизм, низкий само-

контроль поведения и эмоций {-F, +0, -N, +М, -Q,, -Q„,-Q,„). Еще более вариати-

вен демократический стиль управления.

Выявилась и связь с типологическими особенностями проявления свойств нервной

системы (Е. П. Ильин, Нгуен Ки Тыонг, 19996), в основном с силой нервной систе-

мы. Среди «автократов» лиц с большой и средней силой нервной системой оказалось

значительно больше (60 %), чем среди «либералов» (43 %) и «демократов» (26 %). По

остальным типологическим особенностям небольшие отличия были только у «либе-
ралов». У них оказалось несколько меньше, чем у «автократов» и «демократов», лиц

с преобладанием торможения по «внешнему» и «внутреннему» балансам, а также с

инертностью возбуждения, и больше .'«ц с инертностью торможения.

Высчитывание типологического комплекса боязливости показало, что он значи-

тельно сильнее выражен у «демократов» (93 условные единицы против 30 единиц у

«автократов» и 20 единиц у «либералов»). Это согласуется с выявленным фактом

меньшей агрессивности «демократов» по сравнению с «автократами» и меньшей их

конфликтностью по сравнению с «либералами».

Полученные данные дают основание полагать, что склонность к тому или иному

стилю руководства определяется не только личностными особенностями человека,

но и природными предпосылками, в качестве которых выступают типологические

особенности проявления свойств нервной системы.

Эффективность различных стилей руководства. Выяснение этого вопроса зат-

руднено тем, что у разных авторов, как это показано выше, имеются различные под-

ходы к классификации стилей руководства.

Начнем с распространенной в нашей стране классификации стилей на авторитар-

ный, демократический и либеральный. Анализ многих исследований, проведенный

одним из зарубежных авторов, показал, что в 11 из них выявлено лучшее усвоение

учащимися знаний при демократическом стиле руководства учителя, а в 8 работах

доказывается, что лучше авторитарный стиль. В ряде работ показано, что при демокра-

тическом стиле руководства достигаются лучшая групповая сплоченность и удовлет-

воренность учашихся, в то же время по групповой продуктивности заметных преиму-

ществ того или иного стиля руководства не было выявлено (Р. Л. Кричевский, 1973,

1980; А. Ю. Максаков, 1990).

А. Л. Журавлев и В. Ф. Рубахин (1976) относят к числу наиболее эффективных с

точки зрения продуктивности коллектива и его психологического климата коллеги-

альное (демократическое) и смешанное руководство. При этом указывается на дина-

мический характер стиля руководства, который обусловливается социально-психо-

логическим своеобразием коллектива и объективными условиями деятельности, а

также типологическими и личностными свойствами руководителя. С этим утвержде-

нием авторов трудно согласиться. Во-первых, стиль характеризуется устойчивостью.

Если же он постоянно изменяется, то это уже тактика руководства, а не стиль. Во-

вторых, именно типологические особенности свойств нервной системы и темпера-

мента обусловливают устойчивость стиля, так как они у взрослого человека практи-

чески не изменяются.

Р. С. Немов (1984), А. В. Петровский и В. В. Шпалинский (1978) считают, что для

групп разного уровня развития требуются и различные стили руководства. Для кол-

лектива, по их мнению, наиболее подходят демократический и попустительский сти-

ли. Для диффузной группы, не готовой к самоуправлению, эти стили окажутся наи-

менее подходящими, так как предоставление такой группе самостоятельности может

лишь дезорганизовать ее деятельность. Здесь нужен авторитарный стиль руковод-

ства.

Дж. Гольдберг(]. Goldberg, 1985), ссылаясь на некоторых авторов, отмечает, что наи-

более эффективен стиль, ориентированный на конечный результат деятельности, а так-

же «делегативный» стиль, предполагающий отбор лидера и передачу ответственности

на низший уровень управления деятельностью. По мнению Р. Блейка и Дж. Мутона,

наиболее эффективным является стиль, опирающийся на групповое управление.

По мнению Ф. Фидлера (F. Fiedler, 1967), эффективность использования того ил»

иного стиля руководства зависит от трех основных факторов: силы позиции руково'

дителя, структуры задачи и отношений между руководителем и членами группы.

В связи с этим возникает вопрос, что лучше изменить, если определенный стил1

руководства оказывается в данной ситуации неэффективным: стиль руководства

ситуацию или руководителя? Ф. Фидлер предлагает изменить условия, так как счи'

тает, что стиль руководства выражает некоторую совокупность личностных черт ру

ководителя. По мнению Р. Л. Кричевского, М. М. Рыжака, Р. С. Немова, М. Ш03

(М. Shaw, 1971) — лучше менять стиль. Но изменение стиля, обусловленного лично

стными особенностями и свойствами темперамента и нервной системы, — дело не

простое, требующее времени и определенного усилия над собой. Поэтому быстро при^

способиться к новой ситуации за счет выработки нового стиля как устойчивого психо'

логического образования не удастся. Если же оперативно менять способы руководства

то это будет уже не стиль, а тактика.

Ситуацию тоже изменить трудно, так как она может быть связана с постоянным!

факторами, не зависящими от воли человека. Поэтому легче всего, казалось бы, ме

пять руководителя. Однако эффективность руководства, хотя и определяется во мно'

гом его стилем, зависит не только от него, но и от квалификации руководителя, нал»

чия у него организаторских качеств и т. д. Поэтому стиль руководства не может слу'

жить главным критерием подбора руководителя для того или иного коллектива. Кром*

того, надо учитывать еще и отношение подчиненных к тому или иному стилю руко'

водства, которое, естественно, может быть разным.

Отношение подчиненных к различным стилям руководства. Отношение к раз

личным стилям руководства у подчиненных обусловливается многими факторами

Н. Ф. Федотова, например, показала, что авторитарный стиль руководства воспри'

нимался членами группы как должный в случаях, когда:

1) условия деятельности группы были неопределенными, вероятностными;

2) в группе нормой являлась безынициативность, привычка к пассивному выполне

нию распоряжений;

3) имеется лимит времени для принятия решения;

4) группа обладает жесткой структурой, функции каждого строго огра}1пчены, каж

дый член группы «знает свой маневр»;

5) группа выполняет простые задания;

6) численный состав группы небольшой;

7) члены группы не уверены в себе; в ситуации напряженности они будут чувство'

вать себя спокойнее при наличии авторитарного руководства.

По мнению Р. Хауса и Т. Митчела, предпочитаемость подчиненными стиля руко

водства зависит от личных качеств субъектов деятельности и требований среды. Так

стиль, ориентированный на достижения, более соответствует ситуации, когда подчи

ненные стремятся к высокому уровню выработки; ориентированный на участие - ког

да подчиненные стремятся участвовать в процессе управления; инструментальны!

стиль предпочтительнее при неосознанном подчиненными характере задач; стиль под

держки — когда задача достаточно структурирована.

В исследованиях А. Ю. Максакова (1990) и Д. А. Мишутина (1992) показано, чт<

восприятие того или иного стиля руководства учителя или тренера зависит от ус

пешности учащихся в учебе по данному предмету. Школьниками и спортсменами (
хорошими успехами руководство учителя и тренера воспринимается как менее авто-

ритарное, а с плохими успехами — как более авторитарное. Последние лучше отно-

сятся к демократическому стилю руководства, чем к авторитарному и либеральному.

Контрольные вопросы

1. Что такое стиль деятельности?

2. Какие внешние и внутренние факторы влияют на выбор того или иного стиля

деятельности?

3. Формируя стиль, человек сам приспосабливается к деятельности или деятель-

ность приспосабливает к себе?

4. Какова структура стиля деятельности?

5. Может ли стиль деятельности компенсировать недостающие способности?

6. Какая классификация стилей руководства является наиболее распространенной?

7. Чем определяется склонность к тому или иному стилю руководства?

8. Почему руководителю трудно менять стиль руководства?

9. Как воспринимают разные стили руководства подчиненные?

10. Как воспринимают подчиненных руководители, имеющие разные стили руковод-

ства?

11. Какой стиль руководства эффективнее и когда?

Основная литература к третьему разделу

ГолубеваЭ. А. Индивидуальные особенности памяти человека. — М.: Педагогика, 1980.

Казаринова Н. А., Куницына В. Н., Погольша В. М. Межличностное общение. — СПб.:

Питер, 2001.

Климов Е. А. Индивидуальный стиль деятельности в зависимости от типологических

свойств нервной системы. — Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1969.

КудряшоваЛ. Д. Каким быть руководителю. — Л.: Лениздат, 1986.

Кузьмин Е. е., Волков И. П., Емельянов Ю. Н. Руководитель и коллектив. — Л.: Лениз-

дат, 1971.

Куницына В. Н. Стиль общения и его формирование. — Л., 1985.

Небылицын В. Д. Психофизиологические исследования индивидуальных различий. —

М.: Наука, 1976.

Ратанова Т. А. Субъективное шкалирование и объективные физиологические реак-

ции человека. — М.: Педагогика, 1990.

Рождественская В. И. Индивидуальные различия работоспособности. — М.: Педаго-

гика, 1980.

Стиль человека: психологический анализ. — М.: Смысл, 1998.

ТолочекВ. А. Стили профессиональной деятельности. — М.: Смысл, 2000.

Холодная М. А. Когнитивные стили как проявление своеобразия индивидуального

интеллекта. — Киев: Смысл, 1990.

' 1,

I'

i

ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНАЯ

ПСИХОФИЗИОЛОГИЯ

О ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ,

УЧЕБНОЙ И СПОРТИВНОЙ

ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Успешность профессиональной деятельности

и свойства нервной системы и темперамента

Дифференциально-психофизиологические

аспекты учебной деятельности

Дифференциально-психофизиологические

аспекты спортивной деятельности

Методология изучения связи эффективности

деятельности и поведения с типологическими

особенностями проявления свойств нервной

системы
Наряду с общетеоретическим направлением изучения свойств нервной системы,

проводившееся в лаборатории Теплова—Небылицына, в 60-80-х годах XX века осу-

ществлялось интенсивное изучение роли типологических особенностей свойств нервной системы и темперамента в спортивной, учебной и трудовой деятельности. Эти

исследования проводились в научных коллективах Пермского педагогического ин-

ститута, Казанского и Ленинградского университетов, института общей, возрастной

и педагогической психологии АПН СССР, Лепинфадского педагогического инсти-

тута им. А. И. Герцена, в институтах физической культуры. Накопленные данные о

связи эффективности деятельности, в частности — в спорте высших достижений, со-

здало основательную базу для дальнейшего развития дифференциальной психофи-

зиологии как научной дисциплины, помогло понять природные предпосылки макси-

мального проявления человеком своих возможностей. Изучение типологических осо-

бенностей проявления свойств нервной системы у большого контингента людей

различных профессий и видов спорта позволило выделить типологические особен-

ности в качестве психофизиологических критериев для ориентации и отбора, а также

сформулировать принципы прогнозирования эффективности деятельности с учетом

этих типологических особенностей. Получило практическое подтверждение теоре-

тическое положение Б. М. Теплова, что нет плохих и хороших типологических осо-

бенностей и что высоких социальных достижений могут добиваться люди с разной

типологией. Таким образом, осуществлен значительный шаг вперед в выяснении соот-

ношения у человека биологаческого и социального, а дифференциальная психоло-

гия показала свое не только теоретическое, но и практическое значение.

Глава 9

УСПЕШНОСТЬ

ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ

ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

И СВОЙСТВА НЕРВНОЙ

СИСТЕМЫ

И ТЕМПЕРАМЕНТА

Из этой главы читатель узнает, что становление профессионала

зависит не только от социальных факторов (мотивации, условий профессионального

обучения и др.), но и от его природной основы, поймет необходимость отбора в неко-

торые профессии, в различные виды спорта, где требуется проявление максимальных

возможностей человека. Он также узнает, почему начальные успехи в освоении про-

фессии не всегда являются гарантией 6ydyui,ux профессиональных успехов

При чтении этой главы читатель также узнает, какие сочетания типологических

особенностей влияют на устойчивость к однообразной профессиональной деятельно-

сти, на надежность деятельности человека в экстремальной ситуации, связана ли

успешность интеллектуальной деятельности со свойствами нервной системы, каких

людей лучше подбирать для совместной деятельности, исходя из их типологических

особенностей, какие имеются стили профессиональной деятельности.

9.1. ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНО-

ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ

АСПЕКТЫ СТАНОВЛЕНИЯ ПРОФЕССИОНАЛА

Становление профессионала как психофизиологическая пробле-

ма включает в себя профессиональную ориентацию и отбор, профессиональное обу-

чение, адаптацию к данной профессии и рациональную организацию труда на произ-

водстве.

Осуществление всех этих задач требует непременного учета типологических осо-

бенностей человека. Ведь еще в XVI веке Фрэнсис Бэкон говорил, что счастливы те,

чья природа находится в согласии с их занятиями. Это положение нашло отражение

и во взглядах психотехников в 20-х годах XX века. Например, видный психотехник

О. Липманн связывал выбор профессии с типом темперамента. Не менее известный

психотехник Э. Клапаред тоже считал, что одни профессии подходят людям с живым

темпераментом, а другие — к людям со спокойным темпераментом. Ряд исследовате-

лей связывали с психологическими особенностями частоту подверженности людей
несчастным случаям. Отсюда очевидна связь дифференциальной психофизиологии с

проблемой ориентации и отбора в различные виды профессиональной деятельности.

Как отмечает К. М. Гуревич (1974), каждый человек может овладеть любой про-

фессией, но все дело в том, сколько на это понадобится времени и сил. Период трудо-

вой активности в жизни человека ограничен (особенно это касается артистов балета,

цирка, спортсменов), а непродуктивная безрадостная деятельность — не только лич-

ное несчастье, она отражается и на всем обществе. Поэтому дифференциальная пси-

хофизиология труда в одних случаях должна помочь найти кратчайшие и наиболее

эффективные для данного человека пути формирования профессионального мастер-

ства, а в других она должна предотвратить возможные ошибки в выборе профессио-

нального вида деятельности.

Известны многочисленные факты, пишет К. М. Гуревич, когда человек, искренно

желающий трудиться в определенной области и получивший нужную подготовку,

тем не менее терпит провал. Такие случаи особенно часты среди людей, посвятивших

себя искусству или спорту, очевидно, вследствие чрезвычайно высоких требований

этих видов деятельности к человеку и уровню его достижений. Однако провалы встре-

чаются и в других профессиях, особенно типа «человек—человек» (например, у педа-

гогов). И часто дело не столько в профессиональной предназначенности человека

(хотя склонность к определенному роду занятий вряд ли стоит игнорировать), сколько

в пренебрежении индивидуальными и типологическими особенностями человека, что

мешает полному раскрытию его возможностей, — с одной стороны, и приспособле-

нию к нему деятельности (где это возможно) — с другой

Отсюда важность учета типологических особенностей свойств темперамента и

нервной системы, обладающих относительной устойчивостью своего проявления

вследствие их природной основы, при ориентации и отборе. Следовательно, их учет

повышает надежность прогноза. Кроме того, их учет позволит избежать неправиль-

ных суждений о личности работника. К. М. Гуревич пишет, что индивидуальные раз-

личия людей как бы не замечаются, они словно отходят на второй план, и тот, кто

неудовлетворительно справляется со своим делом, кому оно пришлось не по душе и

не по силам, иногда оценивается как человек недостаточно ответственный, недоста-

точно сознающий свой долг.

Дифференциально-психофизиологические аспекты профессиональной ориента-

ции и отбора. Вопрос этот в психологии труда обсуждался неоднократно и с разных

позиций. Суть разногласий, например, в отношении необходимости профессионально-

го отбора состоит в следующем. Поскольку рабочие с разными типологическими осо-

бенностями показывают за счет выработки определенного стиля деятельности, оди-

наковую производительность труда (т. е. все выполняют план на 100 %), то нет

необходимости отбирать людей вообще и с учетом типологических особенностей, —

в частности. Такая точка зрения была высказана в конце 1960-х годов В. С. Мерли-

ным и Е. А. Климовым.

В противовес этой точке зрения К. М. Гуревич (1970) доказывал, что в професси-

ях первого типа, связанных с экстремальностью ситуаций и большим нервно-психи-

ческим напряжением, отбор необходим. Жесткую позицию в отношении необходи-

мости отбора водителей транспорта заняли и В. А. Трошихин с соавторами.

По этому поводу К. М. Гуревич пишет: «...различия по степеням представленно-

сти свойств нервной системы не имеют решающего значения для достижения обще-

ственно необходимой эффективности труда и не сказываются заметным образом на

удовлетворении, получаемом от труда, в подавляющем большинстве профессий».

И далее: «Одновременно показано, что имеется группа профессий, пригодность к ко

торым сформируется только при наличии некоторых природных данных, степень i

модальность которых может быть установлена путем предварительного анализа i

последующей экспериментальной проверки» (1974, с. 5).

При этом если в ранних своих взглядах на проблему отбора К. М. Гуревич к про

фессиям первого типа, безусловно требующих отбора, относил только те, которьц

связаны с экстремальными ситуациями, то после исследования М. К. Акимово!

(1974), показавшей, что инертность нервных процессов может явиться препятствие»

на пути овладения определенными скоростными и точностными навыками, К. М. Гу

ревич склонен относить к профессиям, требующим отбора, и те, которые связаны а

скоростными и точностными навыками.

В правомерности этого утверждения можно убедиться, если обратиться к данным

полученным на представителях различных видов спорта. Есть виды спорта, где типо'

логические особенности не имеют решающего значения (например, спортивные игры

где типология влияет в основном на выбор игрового амплуа и стиля деятельности)

В то же время есть виды спорта, где отбор не только желателен, но и необходим (па^

рашютный спорт, прыжки в воду и на лыжах с трамплина), так как деятельность i

них связана с переживанием страха и лица, обладающие типологическим комплек'

сом, способствующим проявлению страха, все равно до высокого уровня мастерствг

не дойдут, рано или поздно они бросят заниматься этим видом спорта.

К. М. Гуревич считает, что различия по типологии не сказываются заметным об-

разом на удовлетворенности, получаемой от труда. Вряд ли это так. Поскольку склон-

ность к тому или иному виду деятельности, как говорилось выше, зависит от сочета-

ния типологических особенностей свойств нервной системы, а удовлетворенност!

деятельностью зависит и от того, соответствует или нет выполняемая деятельност!

имеющейся у человека склонности, то помимо многих других социальных факторов

удовлетворенность трудом может определяться и типологическими особенностями

свойств нервной системы.

Ценность использования при профконсультировании данных о типологических

особенностях в том и состоит, что их учет позволяет вскрыть находящиеся в подсо-

знании склонности человека, выявить задатки его способностей. Однако при этом

надо учитывать не только одно какое-то свойство, что до сих пор имеет место в боль-

шинстве исследований и на практике, а их совокупность.

Дифференциально-психофизиологические аспекты профессионального обуче-

ния. Вопросам профессионального обучения в дифференциальной психофизиологии

посвящено достаточно большое количество работ. Показано, что в зависимости от

специфики профессиональной деятельности успешность обучения определяется раз-

ными типологическими особенностями.

3. Н. Брике и соавт. (1982) показали, что успешнее овладевают профессией слеса-

ря-инструментальщика учащиеся со средней силой нервной системы и уравновешен-

ностью нервных процессов. По данным И. Д. Карцева и соавт. (1977), хорошо осваи-

вают профессию монтажника-высотника лица, имеющие сильную нервную систему

и подвижность возбуждения. Подвижность торможения и уравновешенность нервных

процессов в данном случае влияния на успешность овладения профессией не оказа-

ли. По данным этих же авторов, профессией сборщика изделий из мелких деталей

лучше овладевали учащиеся с сильной и подвижной нервной системой.

М. Р. Щукин (1964) установил, что при обучении профессии токаря учащиеся с

инертностью нервных процессов отставали от учащихся с подвижностью нервных
процессов в усвоении трудовых умений, причем постепенно эти различия по мере

обучения сглаживались.

Однако, по данным М. Г. Субханкулова (1964) и И. Данча (1972), ученики-тока-

ри с сильной нервной системой и подвижностью нервных процессов производят мень-

ше замеров деталей, реже контролируют свою работу, поэтому в начале обучения у

них больше ошибок, чем у «слабых» и инертных.

М. Р. Щуки}! (1964) и А. И. Сухарева (1967) отмечают, что для усвоения некото-

рых трудовых навыков ученикам с инертными нервными процессами и слабой нерв-

ной системой требуется более длительный инструктаж и упражнения, чем ученикам

с сильной и подвижной нервной системой. Их приходится дольше учить. Инертные

чаще требуют повторить инструктаж, они с большим трудом могут рассказать, какой

должен быть порядок выполнения трудовых действий, несмотря на то что выполня-

ют его практически правильно.

По данным В. А. Трошихина и соавт, (1978), при обучении на радиотелеграфиста все

шесть человек, сдавших в срок экзамен на 3-й класс, имели высокие и средиие показатели

подвижности и силы нервной системы. Из девяти учеников, не сдавших экзамен, только

двое имели подобные типолоп{ческие особенности. У остальных была либо инертность,

либо слабая нервная система. Исследование, проведенное на другой группе обучающихся,

подтвердило эти данные. Однако шесть человек среди необучившихся имели требуемые

высокую подвижность и силу нервной системы, но несмотря на это потерпели неудачу.

Авторы предположили, что это связано с парциальностью проявления свойств нервной

системы: использовавшиеся ими методики изучения типологических особенностей отно-

сились к зрительному анализатору, в то время как для работы радиотелеграфиста имеет

значение и слуховой анализатор. Межанализаторные различия по типологии встречаются

в 15-25 % случаев, поэтому авторы предположили, что неуспешность обучения у этих

шести связана с несоответствием типологических особенностей в слуховом анализаторе.

В одной из серий исследований действительно было выявлено, что наибольшая успеш-

ность обучения связана с подвижностью и силой нервной системы, определяемых через

слуховой анализатор.

Эти же авторы изучали успешность овладения профессией телефонистки междуго-

родной связи. Оказалось, что и здесь наиболее успешно обучались те, у кого была боль-

шая подвижность нервных процессов. Та же зависимость выявилась и в отношении

силы нервной системы: более успешно обучались лица с сильной нервной системой.

Правда, следует отметить, что сила нервной системы (работоспособность головного

мозга, как пишут авторы) определялась не совсем обычным способом (по числу до-

пускаемых ошибок при приеме сигналов), поэтому заключение о влиянии на успеш-

ность обучения радиотелеграфистов и телефонисток силы нервной системы требует

еще проверки с использованием других способов диагностики свойства силы. На эту

мысль наводит и то обстоятельство, что успешность овладения профессией телегра-

фиста связывается авторами с высокой максимальной частотой движений кистью.

Последняя же связана не с силой нервной системой, а с ее слабостью.

Профессиональная адаптация лиц с различными типологическими особенно-

стями. В процессе выполнения профессиональной деятельности субъекты могут

встретиться с двумя видами адаптации — долговременной, связанной с вхождением

в профессию, с освоением с работой, с коллективом и т. п., и кратковременной (опе-

ративной), связанной со сменой рабочих мест, рабочей смены и т. п.

Изучение долговременной профессиональной адаптации, занимающей несколько меся-

цев, у намотчиц (Н. П. Фетискин, 1993) показало, что она зависит от монотоноустойчиво-

сти этих работниц. У монотоноустойчивых на первом году работы было устойчивое нара-

стание интереса к работе, в то время как у монотононеустойчивых интерес к работе возра-

стал лишь в течение первых полутора месяцев, а после четырех месяцев наблюдалось

устойчивое снижение этого интереса. У монотоноустойчивых в это время потребность в

достижениях увеличилась в 50 % случаев и лишь у 10 % снизилась. У монотононеустой-

чивых увеличение потребности в достижениях наблюдалось лишь в 14 % случаев, а сниже-

ние — в 29 % случаев. Различной у тех и других была и динамика профессионального роста.

Сначала монотоноустойчивые отставали от монотононеустойчивых: I разряд они получи-

ли на 2,5 месяца позже. Однако затем они стали заметно опережать монотононеустойчивых:

II разряд они получили на 4,5 месяца раньше, а III - на 5,5 месяцев раньше.

Если учесть, что монотоноустойчивые имели высокую инертность нервных про-

цессов, а монотононеустойчивые — высокую подвижность, то подобную закономер-

ность в быстроте адаптации к новым условиям можно выявить и в других исследо-

ваниях. Так, по данным Р. Р. Гучетлева (1985) студенты-спортсмены с подвижно-

стью нервных процессов быстрее адаптировались к новому режиму учебных и

тренировочных нагрузок, чем студенты-спортсмены с инертностью нервных про-

цессов.

Можно предполагать, что такая же зависимость быстроты адаптации от выражен-

ности свойства подвижности, лабильности проявится и в отношении ротации утрен-

ней смены работы на вечернюю, вечернюю смены на ночную и т. д.

Однако важно учитывать то обстоятельство, что медленно адаптирующиеся рабо-

чие, в конце концов, достигают таких же, а то и лучших производственных показате-

лей, но сравнению с быстро адаптирующимися рабочими. Больше того, более быстрая

адаптация и освоение трудовых навыков лицами с подвижностью нервных процес-

сов может ввести психологов и мастеров производственного обучения в заблуждение

относительно их большей пригодности к данной профессии. Как показано А. И. Фу-

киным (1995), в первые годы освоения профессии слесаря-сборщика конвейерного

производства лучших результатов добивались рабочие с типологическим комплек-

сом быстродействия (со слабой, подвижной нервной системой и преобладанием воз-

буждения по «внешнему» балансу), а в последующей пятилетке — рабочие с типоло-

гическим комплексом монотоноустойчивости (слабая нервная система, инертность

нервных процессов, преобладание торможения во «внешнему» балансу), так как ве-

дущим фактором на этом производстве является все-таки монотонность труда. Рабо-

чие же, добившиеся быстрых успехов в освоении данной профессии, но не соответ-

ствующие по своей типологии характеру монотонного труда, впоследствии покида-

ют это производство. Так, среди рабочих с большим стажем (10 лет и больше) остаются

в основном только те, типологические особенности которых соответствуют психоло-

гической специфике выполняемых рабочих операций. Например, на одном из кон-

вейерных производств все работницы с большим стажем имели инертность нервных

процессов. В. А. Трошихин и соавт. не нашли среди водителей автотранспорта с боль-

шим стажем лиц с крайней выраженностью инертности нервных процессов, которая

препятствует осуществлению навыков вождения автомобиля.

К сожалению, в отношении трудовых видов деятельности это положение можно

доказать лишь фрагментарно, поскольку массовых обследований различных профес-
сий с дифференциально-психофизиологических позиций до сих пор не проведено.

Однако данные обследования представителей различных видов спорта (не ниже

I разряда, а в основном мастеров спорта и членов сборных команд страны) отчетливо

демонстрируют факт, что во многих видах спорта подбираются лица с определенной

типологией.

Оперативная профессиональная адаптация. В. А. Трошихин и соавт. установи-

ли, что период адаптации водителя к новому для него виду автотранспорта характери-

зуется некоторым увеличением числа нарушений правил движения (что более харак-

терно для лиц с подвижностью нервных процессов) и аварийности (что более харак-

терно для лиц с инертностью нервных процессов). Быстрее к новому виду транспорта

привыкали лица со средним уровнем подвижности нервных процессов.

Н. П. Фетискин изучал влияние типологических особенностей на эффективность дея-

тельности, характеризовавшейся монотонностью, при смене рабочих мест (на Волжском

автозаводе, г. Тольятти и на Ярославском комбинате «Красный перекоп»). Было выявле-

но, что многие рабочие отрицательно относятся к смене рабочих мест в течение одного

рабочего дня. Это в основном рабочие с типологическим комплексом монотоноустойчи-

вости. Монотононеустойчивые положительно относились к смене рабочих мест. Особен-

но сильно в этом комплексе проявило себя свойство подвижности нервных процессов: ра-

ботать па одном месте предпочитали 80 % рабочих с инертностью возбуждения и почти

70 % — с инертностью торможения. При обязательной для всех смене рабочих мест моно-

тоноустойчивые нередко отставали в выполнении плана от монотононеустойчивых.

С учетом этих данных среди тростильщиц были созданы две бригады. Первую соста-

вили работницы с монотононеустойчивостью, склонные к смене рабочих мест. Вторую

бригаду составили монотоноустойчивые работницы. И те и другие должны были работать

три недели со сменой рабочих мест и три недели — на одном месте. В результате первая

бригада повысила производительность труда при смене мест, а вторая — снизила. Кроме

того, у первых состояние монотонии было выражено меньше, а у вторых смена мест усу-

губляла развитие утомления.

Подсчитано, что в мире существует более 3000 профессий. Естественно, что изу-

чить каждую из них не представляется возможности. Поэтому в психологии труда

создаются различные классификации профессий по каким-то объединяющим их при-

знакам. Наиболее известными являются подходы К. М. Гуревича, Е. А. Климова,

К. К. Платонова.

В этих подходах отражается не только и не столько содержательно-операциональ-

ная специфика той или иной профессии, сколько психологические особенности осу-

ществляемой в ней деятельности. Отсюда более экономным в изучении профессий

является подход, в котором раскрывается специфика видов деятельностей, объеди-

няющая многие профессии. Например, фактор монотонности труда встречается, как

показано Н. П. Фетискиным, не только на конвейерах, но и в прессовом производ-

стве, у штамповщиков и токарей, тростильщиц, прядильщиц, заточниц, намотчиц ка-

тушек, сборщиков часов. Так же и экстремальность ситуаций встречается не в одной,

а во многих профессиях.

Отсюда методологический подход, избранный при написании данной главы, со-

стоит в изучении влияния типологических особенностей человека на эффективность

деятельности, обладающей той или иной спецификой (монотонной деятельности,

деятельности в экстремальных условиях и т. д.).

МОНОТОННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

И ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ

Так уж исторически сложилось, что монотонность труда привлек-

ла наибольшее внимание психологов. Этому способствовало распространение кон-

вейерного труда с однообразием р'абочих операций, бедностью впечатлений и обра-

зованием «психологического вакуума» в сознании работаюнщх на конвейере. При-

чем с годами проблема монотонности труда не только не снята с повестки дня, но

приобретает еще большее значение с появлением монотонной сенсорно-интеллекту-

альной деятельности. В связи с этим число рабочих профессий с монотонным харак-

тером труда продолжает возрастать.

Острота этой проблемы состоит не только в снижении производительности труда

и увеличении травматизма, но и в изменении личности, нарушении ее контактности с

окружающими, что приводит к конфликтам на работе и дома (Н. П. Фетискин).

Большой вклад в изучение монотонной деятельности внесли исследования в облас-

ти дифференциальной психологии. Уже в первых работах, проведенных, правда, в

лабораторных условиях, была показана роль типологических особенностей человека

в устойчивости к однообразной работе, к развитию состояния монотонии (В. И. Рож-

дественская и др., 1967; В. И. Рожественская, И. А. Левочкина, 1972; Н. П. Фетискин,

1972). В дальнейшем изучение монотонии проводилось уже на производстве (Н. Е. Вы-

сотская и др., 1974; Н. П. Фетискин, 1993).

Выявлено, что состояние MOHOTOIHIH быстрее развивается и сильнее выражено у

лиц с сильной нервной системой по сравнению с лицами со слабой нервной системой.

П. П. Фетискин выявил также, что более устойчивы к монотонии лица с инертно-

стью нервных процессов, преобладанием торможения по «внешнему» балансу и пре-

обладанием возбуждения по «внутреннему» балансу. Эти типологические особенно-

сти образуют, следовательно, типологический комплекс монотоноустойчивости. Про-

тивоположные типологические особешюсти (сильная нервная система, подвижность

нервных процессов, преобладание возбуждения по «внешнему» балансу и преобла-

дание торможения по «внутреннему» балансу) не способствуют устойчивости к мо-

нотонии и образуют монотонофобный типологический комплекс.

Выделение из всей выборки лиц с монотонофильным и монотонофобным типоло-

гическими комплексами показало, что у первых состояние монотонии появляется на

полтора часа позже, чем у вторых, причем у монотонофильных до обеденного пере-

рыва это состояние вообще не воз1шкало, в то время как у монотонофобных оно на-

блюдалось почти у половины рабочих. Различны у тех и других и производственные

показатели. У монотонофильных рабочая норма выполнялась на 33 % чап1е, а брак

отсутствовал в 31 % случаев, в то время как среди монотонофобных с отсутствием

брака не обнаружилось ни одного человека. Важно и то, что среди монотонофильных

положительное отнопшние к работе встречалось чап1е. Это, в свою очередь, может

влиять на текучесть кадров. Поэтому не случайно, что на другом предприятии среди

работниц конвейера со стажем больи1е 10 лет были только лица с высокой инертно-

стью нервных процессов.

Изучение типологических особенностей свойств нервной система у рабочих, уволь-

няющихся по мотиву «не нравится работа», показало, что чем разительнее отлича-
лись ИХ типологические особенности от тех, которые способствуют монотоноустой-

чивости, тем за более короткое время после поступления на работу увольнялись ра-

бочие. Н. П. Фетискин выделил семь этапов (каждьи"! этап равен одному году работы

на предприятии). Оказалось, что лица с сильной нервной системой и преобладанием

возбуждения по «внешнему» балансу начали отсеиваться уже на 2-м этапе, лица со

средней силой нервной системы и с уравновешенностью нервных процессов — на 2-

4-м этапе. К 4-му этапу лиц с монотонофобным типологическим комплексом оста-

лись единицы, а на 6-м этапе их вообще уже не было.

Сходные данные были получены и другими исследователями (А. К. Карповой,

1974; А. И. Самойловой, 1974 и др.). В частности, А. И. Самойлова показала, что сре-

ди работниц, занимающихся однообразным трудом, преобладают лица со слабой нерв-

ной системой, а текучесть кадров при таких видах труда происходит главным обра-

зом за счет тех, у кого сильная нервная система.

Изучая эффективность деятельности операторов-аудиторов в условиях сенсор-

ной монотонии и шума, М. Н. Ильина (1981) выявила, что чем меньше сила нервной

системы, тем выше эффективность деятельности аудиторов.

Е. Ю. Компан (1983) изучал вероятность появления ошибки в операторской дея-

тельности у монотонофилов и монотонофобов, выделенных по силе, подвижности и

уравновешенности нервных процессов, исходя из данных, полученных ранее Н. П. Фе-

тискиным. Оказалось, что чем больше времени отводилось оператору на осуществле-

ние перцептивных актов, принятие решения и моторное действие, тем более безоши-

бочно работали монотонофилы по сравнению с монотонофобами. Увеличение напря-

женности работы (уменьшение времени, отводимого на выполнение операции) ме-

няло монотонофилов и .монотонофобов местами: более эффективно теперь работали

вторые. Первые, таким образом, превратились в экстремофобов, а вторые — в экстре-

мофилов.

Успешность деятельности сварщиц микросхем (особо точное производство) в связи

со свойством лабильности нервной системы изучали М. Д. Дворяшина и Н. С. Копе-

йка (1975). Было показано, что высокая лабильность способствует успешности вы-

полнения этой работы.

И. Д. Карцев и соавт. (1977) изучали проявление свойств нервной системы у ряда

работниц камвольного комбината; гребнечесальщиц, ленточниц, ровничниц, моталь-

щиц, прядильщиц, ткачих. Все работницы были разделены на группы профессиональ-

но пригодных и профессионально непригодных. Первые отличались слабостью нерв-

ной системы, вторые — силой нервной системы, что авторы связывают с монотонным

характером труда в этих профессиях. Исключение составили ткачихи, успешность

работы которых зависела от сильной нервной системы (при наличии инертности нерв-

ных процессов).

Этими же авторами изучены типологические особенности успешных и неуспеш-

ных рабочих, осуществляющих сборку изделий из мелких деталей, которая связана с

напряжением внимания и зрения. Таким образом, эта работа является в какой-то мере

напряженной, особенно в связи с тем, что требуется и определенная быстрота осуще-

ствления рабочих операций. Очевидно, в связи с этим, в противоположность преды-

дущим профессиям, у сборщиков, успешно справлявшихся со своей работой, в основ-

ном отмечалась сильная нервная система и подвижность нервных процессов.

В целом, полученные на монотонных производствах данные подтверждают резуль-

таты многочисленных лабораторных экспериментов о большей устойчивости к дей-

ствию однообразного фактора лиц со слабой нервной системой.

Аналогичные данные получены и в других видах деятельности — спортивной, где

фактор монотонности встречается в тренировочных занятиях, и в учебной деятель-

ности, что показано Н. П. Фетискиным при изучении учебного процесса в школе, ПТУ

и в институте.

В исследованиях Н. П. Фетискина была выявлена связь устойчивости к монотонии

со свойствами темперамента; более устойчивыми оказались лица с высокой ригидно-

стью (что можно связать с сильно выраженной у них инертностью нервных процес-

сов), интроверсией и низким нейротизмом. Кроме того, устойчивость к монотонии

была выше у лиц с низкой и средней самооценкой, с интрапунитивной направленно-

стью фрустрации и средним уровнем притязаний. Влиял также пол работающих: у

женщин устойчивость выше, чем у мужчин.

Объяснение связи монотоноустойчивости со слабой нервной системой В. И. Рож-

дественская видит в том, что эти лица обладают более высокой чувствительностью,

чем лица с сильной нервной системой. В процессе действия монотонного фактора в

центральной нервной системе развивается угасательное торможение, которое делает

поступающие сигналы физиологически более слабыми. В силу высокой чувствитель-

ности слабой нервной системы одинаковые по интенсивности сигналы для слабой

нервной системы будут физиологически более сильными, вследствие чего угаса-

тельное торможение у них развивается медленнее, чем у лиц с сильной нервной си-

стемой.
Однако это объяснение, в принципе не вызывающее возражений, не приложимо

к влиянию на монотоноустойчивость других типологйческих особенностей, не изу-

чавшихся В. И. Рождественской. Кроме того, развитие угасательного торможения

В. И. Рождественская адресует к центрам, управляющим действиями человека, в то

время как очевидно, что главный фактор развития состояния монотонии — это уга-

сание мотивации. С этих позиций можно объяснить связь монотоноустойчивости

с инертностью нервных процессов (через ригидность мотивационных установок) и

с преобладанием возбуждения по «внутреннему» балансу (что означает большую по-

требность в активности и, следовательно, более длительное удовлетворение этой no-j

требности). Не случайно у лиц с типологическим комплексом монотоноустойчиво-,

сти мотивация к работе, по данным Н. П. Фетискина, была выражена больше.

Монотонная деятельность приводит к развитию и другого состояния — психиче-

ского пресыщения, по своим характеристикам во многом противоположному состоя-

нию монотонии, особенно в той части, которая касается нейродинамики. Если для

состояния монотонии характерно развитие торможения в эмоционально-мотиваци-

онной сфере личности, то при психическом пресыщении, наоборот, в этой сфере на-

растает процесс возбуждения. Поэтому вместо апатии, скуки у рабочих появляется

раздражение, отвращение к работе, даже агрессивность. Это состояние может сме-

нить состояние монотонии, если работа не прекращается, но может появиться и сразу

после периода устойчивой работоспособности. Анализ таких случаев показал, что

состояние психического пресыщения самостоятельно проявляется у лиц со слабой

нервной системой и преобладанием торможения по «внешнему» балансу, т. е. с типо-

логическими особенностями монотоноустойчивости (Н. П. Фетискин).

9.3. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В ЭКСТРЕМАЛЬНЫХ СИТУАЦИЯХ

И ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ

Имеется много профессий, где деятельность носит экстремальный

характер, где присутствуют, по выражению К. М. Гуревича, «катастрофогенные» си-

туации. Это и оперативные дежурные энергосистем, это и водители авто-, авиа- и

морского транспорта, это и космонавты, и ряд военных специальностей, и т. д. Глав-

ным фактором здесь является переживание опасности в связи с возможными авария-

ми и большой личной ответственностью за их ликвидацию. Стрессовая ситуация ве-

дет к нарушению сенсорной и мыслительной деятельности. Человек неадекватно вос-

принимает показатели приборов («зацикливается» на одном-двух из них, игнорируя

другие), соответственно принимая неправильные решения, а порой и вообще забы-

вая, что надо делать. В то же время многие авторы отмечают, что подверженность

стрессу у людей не одинакова.

Одним из первых исследований роли типологических особенностей свойств нерв-

ной системы в экстремальных ситуациях явилась работа К. М. Гуревича и В. Ф. Мат-

веева (1966). Авторы показали на при.мере операторов — руководителей энергосистем,

что «оперативные качества», позволяющие успешно справляться с работой в аварий-

ной ситуации, больше выражены у лиц с сильной нервной системой. Ненадежными

оказались лица со слабой нервной системой и преобладанием торможения. У них ча-

сто наблюдалась растерянность, доходящая до шока.

Психическое напряжение может возникать но тем или иным причинам в самых

различных видах профессиональной деятельности. Например, Л. А. Копытова (1964)

обнаружила, что наладчики, имеющие слабую нервную систему, покрываются потом

при простое станков, их нервирует крик мастера. То же выявил Е. А. Климов у тка-

чих с инертностью нервных процессов, для которых всякая неожиданно возникаю-

щая ситуация является стрессогенной в связи с их плохой переключаемостью.

В деятельности водителей городского транспорта экстремальность ситуаций яв-

ляется постоянным фоном. Исследования В. А. Трошихина, С. И. Молдавской и

И. В. Кольченко (1978) показали, что при стаже более пяти лет высокую надежность

показывают водители с высокой подвижностью нервных процессов и с сильной нерв-

ной системой. Водители с высокой инертностью нервных процессов осторожны при

вождении, сравнительно редко нарушают правила движении, но несмотря на это попа-

дают в аварии чаще. Самая высокая надежность у водителей, имеющих наряду с силь-

ной нервной системой среднюю степень подвижности нервных процессов (рис. 9,2).

Положительная роль высокой подвижности нервных процессов для операторов

химической промышленности была подтверждена в исследовании 3. Г. Туровской

и др. (1972).

Однако имеются данные, которые противоречат сказанрюму выше. Так, В. С. Кля-

гин (1973) нашел, что у водителей со слабой нервной системой аварий не бывает

(рис. 9.3).

Такое утверждение, без указания о водителях какого транспорта и в каких усло-

виях работающих идет речь, выглядит некорректно, тем более что в другой работе

(К. М. Гуревич, В. С. Клягин, М. И. Серков, 1974) отмечается, что в ситуации выбо-
pa у лиц со слабой нервной системой наблюдались нерешительность и большое количе-

ство неадекватных действий. Если в работе В. С. Клягина были обследованы водители

грузовых машин, работающих на загородных рейсах, то тогда сделанный им вывод

можно объяснить с позиции монотонности труда таких водителей, к которому лучше

приспособлены лица со слабой нервной системой. К тому же вождение автомобиля за

городом требует внимания на 25 % меньше, чем в городе (Э. Бена и др., 1965).

Правда, полученные В. С. Клягиным данные можно объяснить и с других пози-

ций. Слабость нервной системы в значительной мере связана с высокой тревожно-

стью и боязливостью людей. По этой причине такие лица могут проявлять и положи-

тельное качество — большую осторожность при вождении машины. Лицам же с силь-

ной нервной системой более комфортна именно экстремальность ситуаций, отсюда

проявление лихачества и большее количество аварий.

Во всяком случае, данный пример показывает, что прямое отнесение многих про-

фессий к определенному типу деятельности (монотонной, экстремальной и т. д.) не

правомерно, тем более, что в большинстве случаев эти профессии могут предъявлять

человеку противоположные требования. В связи с этим в более выгодном положении

могут оказаться лица не с крайними проявлениями свойств нервной системы и тем-

перамента, а со средней их выраженностью.

С. А. Гапонова (1983), изучая частоту дорожно-транспортных происшествий у

водителей различного транспорта, нашла, что количество лиц с сильной и слабой нерв-

ной системой было одинаковым как в группе безаварийно работающих водителей,

так и в группе «аварийщиков». Автор объясняет это тем, что у первых выражены та-

кие качества, как эмоциональная устойчивость, помехоустойчивость, концентрация

и переключение внимания, а у вторых — высокая способность к вероятностному про-

гнозированию, подвижность нервных процессов, большая пропускная способность

зрительного анализатора, долговременная память. Кроме того, имеет значение и боль-

шая монотоноустойчивость лиц со слабой нервной системой, что имеет значение в

дальних перевозках. И. П. Бондарев и соавт. (1983) пришли к выводу, что в профессиях, где деятель-

ность связана с неожиданно возникающими проблемными ситуациями (например, у

диспетчеров энергосистем), профессиональная пригодность обусловлена сильной

нервной системой и преобладанием возбуждения над торможением.

В. К. Сафоновым и Г. Б. Суворовым (1982) показано, что количество «аварий» в

деятельности авиадиспетчера и допускаемых ими предаварийных ошибок зависит от

силы нервной системы: у «сильных» их меньше. Кроме того, меньше аварий у лиц с

инертностью торможения.

Г. С. Никифоров и соавт. (1987) показали, что более успешными в тренажерной

подготовке оказались выпускники летных училищ с подвижной нервной системой,

экстраверсией и низкой тревожностью.

Успешность деятельности пожарников в экстремальных ситуациях зависит от

склонности к риску. Эта склонность, как показал А. П. Самсонов (1983), сильнее выра-

жена у пожарников с сильной нервной системой и низкотревожных. Роль низкой тре-

вожности в операторской деятельности показали В. К. Мартене и соавт. (1983).

. Приведенных примеров достаточно, чтобы утверждать, что с экстренными ситуа-

циями, возникающими в процессе профессиональной деятельности, успешнее справ-

ляются лица с сильной нервной системой и подвижностью нервных процессов. Не

случайно В. Д. Небылицын ввел понятие «оперативной надежности человека», бази-

рующейся на типологических особенностях свойств нервной системы и включающей

в себя выносливость к экстренному напряжению и перенапряжению, помехоустой-

чивость.

Устойчивость человека к стрессу зависит и от темпераментных свойств и свойств

личности.

Д. Бродбент (1958) пришел к выводу, что интроверты при выполнении заданий,

моделирующих операторскую деятельность, работают лучше, чем экстраверты. Много

фактов получено в отношении меньшей надежности лиц с высокой тревожностью.

По этому поводу Г. С. Никифоров заключает, что «лицам с высокими показателями

тревожности присущ повышенный самоконтроль, к которому они обращаются в про-

цессе приема и переработки информации с целью компенсации собственной неуве-

ренности в правильности принимаемых решений. В связи с этим можно предполо-

жить, что как операторы такие люди будут работать в тех системах, где имеется до-

статочная временная избыточность, т. е., иначе говоря, там, где нет скоротечности

управляемых процессов и, соответственно, есть возможность для осуществления в

необходимой мере самоконтроля совершаемых действий и правильности принимае-

мых решений» (1977, с. 81).

9.4. ОПЕРАЦИОНАЛЬНАЯ НАПРЯЖЕННОСТЬ

И ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ

Некоторые профессии связаны с высоким темпом выполнения ра-

бочих операций, в связи с чем у работающих возникает операциональная напряжен-

ность. В частности, к таким профессиям относятся радиотелеграфисты и телефонист-

ки. Нормативы радиста 1-го класса предусматривают прием и передачу не менее

18 групп в минуту, причем каждая группа состоит из пяти знаков (букв или цифр).
а каждый знак в среднем — из 3-3,5 сигналов (точек н тире). Таким образом, за одну

минуту телеграфист 1-го класса должен совершить не менее 270 действий. Телефо-

нистка междугородных связей обеспечивает связь одновременно на десяти каналах

Сигналами для нее являются загорающиеся на коммутаторе с постоянно меняющей-

ся частотой лампочки, переговоры с абонентами и телефонистками на линии. Работа

телефонистки требует большого внимания, быстрой реакции и хорошей переключае-

мости.

Изучение типологических особенностей в этих профессиях, проведенное В. А. Тро-

шихиным и др., показало, что наиболее успешно овладевали этими профессиями лица

с высокой подвижностью нервных процессов и с сильной нервной системой. Лица же

с инертностью нервных процессов и со слабой нервной системой, по мнению этих

авторов, к данным профессиям не пригодны.

Эти результаты получили подтверждение в работе В. Г. Зархина (1976), хотя в

своих выводах автор более осторожен. Он отмечает, что скорость передачи сообще-

ний радиотелеграфистами зависит, при прочих равных условиях, от степени лабиль-

ности нервной системы. Инертность нервной системы в известной степени служит

препятствием для овладения скоростным навыком радиопередачи. Специфической

трудностью для инертных является необходимость совершать быстрые повторяю-

щиеся движения рукой. Высоколабильные радиотелеграфисты, работающие с высокой

скоростью, допускают в процессе радиопередачи и меньшее количество ошибок.

Н. А. Бесстрашная (1982) изучала роль типологических особенностей в успешно-

сти овладения профессией машинистки. Эта профессия требует овладения сложно-

координированным скоростным двигательным навыком, выносливости в связи с не-

обходимостью длительное время выдерживать высокий темп печатания текста, быс-

трого переключения внимания с одного предмета на другой.

Было выявлено, что у лиц, успешно осваивавших эту профессию, высокая под-

вижность нервных процессов и высокая работоспособность по теппинг-тесту.

9.5. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, ТРЕБУЮЩАЯ КОНЦЕНТРАЦИИ

И УСТОЙЧИВОСТИ ВНИМАНИЯ,

И ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ

Многие профессии свя.заны с концентрированным и устойчивым

вниманием (корректоры в издательствах, наборщики в типографиях, операторы,

осуществляющие функцию слежения, и т. п.). По моим данным, среди корректоров и

наборщиков типографий со стажем больше 10 лет преобладают лица с сильной нерв-

ной системой и инертностью нервных процессов. Тем не менее это единичное иссле-

дование, проведенное на производстве, поэтому приходится больше рассматривать

результаты, полученные в лабораторных условиях при выполнении корректурного

теста.

Как показано Н. А. Карпушко (1976), лица с подвижностью возбуждения меньше

просматривают за отведенное время знаков и — что важно — допускают больше оши-

бок независимо от сложности заданий. Однако при введении дифференцировок инерт-

ные резко увеличивают количество допускаемых ошибок.

Лица с подвижностью торможения меньше просматривают знаков и делают мень-

ше ошибок, чем лица с инертностью торможения. При введении дифференцировки

лица с инертностью торможения больше замедляют просматривание знаков, чем лица

с подвижностью торможения, но и меньше допускают ошибок.

При простом задании лица со слабой нервной системой допускают больше оши-

бок, чем лица с сильной нервной системой при почти одинаковой быстроте выполне-

ния задания (у «сильных» темп несколько выше).

Введение диффереттровки не выявило различий между лицами с сильной и сла-

6oii нервной системой пи в точности, ни в быстроте выполнения задания.

Обнаружено и влияние «внешнего» баланса: простое задание хуже всех выполня-

ли лица с преобладанием возбуждения (меньший темп работы и большее количество

ошибок) и лучше всех — лица с преобладанием торможения. При введении диффе-

ренцировки наибольший темп работы и наибольшее количество ошибок было у лиц с

преобладанием возбуждения, а наименьший темп и наименьшее число ошибок — у

лиц с преобладанием торможения.

Таким образом, работа, требующая внимания, лучше осуществляется лицами,

имеющими сильную нервную систему, инертность возбуждения и преобладание тор-

можения по «внешнему» балансу.

Лучшая концентрация внима}1ия у лиц с сильной нервной системой была выявле-

на н в других работах (Л. Б. Ермолаева-Томина, 1963; Н. С. Уткина, 1964).

* * *

Мы рассмотрели виды деятельности, в которых та или иная характеристика, вы-

раженная в крайней степени, является доминирующей. Однако во многих професси-

ях деятельность предъявляет к личности противоположные требования. Так, типич-

ными для слесарей-сборщиков конвейерного производства являются, с одной сторо-

ны — монотонность выполняемых рабочих операций, а с другой— быстрота их

выполнения.

Первому требованию соответствуют инертность нервных процессов, преоблада-

ние торможения по «внешнему» балансу, слабая нервная система, а второму требова-

нию - подвижность нервных процессов, преобладание возбуждения по «внешнему»

балансу и слабая нервная система. В этой ситуации выгоднее иметь среднюю выра-

женность свойств нервной системы. Таким свойством, по данным А. И. Фукина (1995),

явилась лабильность нервной системы, которая у большинства успешных работниц

была средней. Отмечался также высокий процент среди этих работниц лиц со сред-

ним уровнем подвижности возбуждения и торможения. Среди низкоуспешных

преобладали лица с высокой лабильностью, инертностью возбуждения и торможе-

ния.

Эти данные согласуются с результатами, полученными Р. В. Шрейдер и В. Д. Шад-

риковым (1976): успешной деятельности сборщиц способствует не низкая или высо-

кая степень подвижности нервных процессов, а средняя.

В исследованиях В. И. Полякова (1972) и А. И. Фукина выявлено, что в конвей-

ерном производстве успешно работать могут лица не только со слабой, но и с сильной

нервной системой (последние — за счет большей терпеливости; правда, следует учесть,

что в типологический комплекс терпеливости входят три особенности, обеспечиваю-

щие устойчивость к монотонному фактору: инертность нервных процессов, преобла-

дание торможения по «внешнему» балансу и преобладание возбуждения но «внут-

реннему» балансу).

Л. А. Копытовой (1964) было выявлено, что ткачихи с инертностью нервных про-

цессов при работе на трех станках реже, чем подвижные, отвлекаются от выполнения
срочной работы. Это в ситуации ликвидации простоя станков или обрыва нити явля-

ется положительным проявлением свойства. Но у ткачих с подвижностью нервных

процессов чаще, чем у инертных, внимание переключается с одного станка на другой,

что позволяет им быстрее обнаруживать неполадки. Таким образом, более частое пе-

реключение внимания лиц с подвижностью нервных процессов компенсирует лег-

кую их отвлекаемость. Сходные отношения между переключением и отвлечением

внимания Л. А. Копытова обнаружила и у токарей-наладчиков с сильной и слабой

нервной системой.

Е. М. Борисова (1965), изучавшая проявление свойства лабильности в формиро-

вании профессиональных качеств ткачих, выявила, что при одинаковой производи-

тельности труда разные ткачихи обладают неодинаковыми способностями. У высо-

колабильных по зрительному анализатору были высоко развиты сенсорные качества,;

а у высоколабильных по двигательному анализатору высоко развитыми были мотор-

ные качества. Лабильные быстрее выполняли рабочие операции.

Ткачихи с подвижностью нервных процессов при связывании нити совершают

движения быстрее, чем ткачихи с инертностью нервных процессов. Но если выпол-

нение рабочей операции связано с переходом от одного станка к другому, то «инерт-

ные» за счет большего ускорения не уступают «подвижным» (Е. А. Климов).

Как уже говорилось, телефонистки работают в довольно высоком темпе, чему мо-

жет способствовать и слабость нервной системы. Однако в процессе работы у них

возникают ситуации, требующие психологической устойчивости (плохая слышимость

на линии, неправильные действия коллег1[ на другом конце провода), вследствие чего

бывает невозможно выполнить заказ в тече}1ие определенного времени. Возникает

угроза жалоб со стороны абонента, что вызывает психическое напряжение телефони-

сток. Поэтому успешной работе телефонисток междугородных линий может способ-

ствовать и сильная нервная система (В. А. Трошихин и др., 1978).

9.6. СТИЛИ ПРОИЗВОДСТВЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Наиболее подробно эти стили деятельности изучены в лаборато-

рии В. С. Мерлина, первыми работами по этой проблеме были исследования Е. А. Кли-

мова (1958, I960), завершившиеся монографией (1969). Им было показано, что инерт-

ные ткачихи-многостаночницы наиболее часто проводят профилактические работы,

тогда как ткачихи с подвижностью нервных процессов в тех же условиях наиболее

часто осуществляют срочные работы. Таким образом, у первых подготовительная

работа занимает значительно большее место, чем у вторых.

Это данные послужили поводом для проведения целой серии аналогичных иссле-

дований и позволили выделить два стиля деятельности по соотношению ориенти-

ровочных и исполнительных операций.

Л. А. Копытова (1964) изучила стили деятельности у токарей-наладчиков. Те, у

кого была слабая нервная система, стремились в наибольшей степени использовать

спокойную ситуацию, когда все станки работают, для профилактических и конт-

рольных действий. Поэтому количество этих действий у них больше, чем у токарей с

сильной нервной системой. Тщательными и заблаговременными контрольными, ди-

агностическими и профилактическими действиями эти рабочие колшенсируют недо-

статочную возбудимость внимания при простое станков, когда они замечают это не-

достаточно быстро. Наладку станков они вели более длительно и тщательно, что ав-

тор связывает с их большей тревожностью и большей устойчивостью внимания. Они

реже отходят от станков даже при их бесперебойной работе.

Рабочие с сильной нервной системой чаще отходят от станков, так как они менее

тревожны. Изменения в работе легко привлекают их внимание. Они быстрее замеча-

ют простой оборудования, быстрее на него реагируют.

В зависимости от соотношения ориентировочных и исполнительных операций

находится различное соотношение контрольных и собственно рабочих операций. Чем

больше ориентировочных действий выполняется до начала работы, тем больше кон-

тролирующих операций выполняется во время работы. Это было выявлено М. Г. Суб-

ханкуловым (1964) у учащихся-токарей, имеющих инертность нервных процессов.

Таким образом, можно констатировать, что первый стиль деятельности (тщатель-

ное продумывание и подготовка к деятельности) связан со слабой нервной системой

и инертностью нервных процессов, а второй стиль деятельности — с сильной нервной

системой и подвижностью нервных процессов.

Имеются данные (К. М. Гуревич, 1974; Р. В. Шрейдер, В. Д. Шадриков, 1976), что

лицам с преобладанием возбуждения характерна торопливость, преждевременность

действий. Можно полагать в связи с этим, что второй стиль деятельности может быть

связан и с этой, третьей типологической характеристикой, тем более если учесть, что

решительность в большей мере проявляется у лиц с преобладанием возбуждения и

подвижностью нервных процессов (И. П. Петяйкин).

К этому циклу работ можно отнести и исследование А. К. Гордеевой и В. С. Кля-

гина (1977) о проявлении силы нервной системы в деятельности водителей автобуса.

Авторы объясняют меньшую аварийность водителей, имеющих слабую нервную сис-

тему стилевыми особенностями их деятельности: тщательным планированием и орга-

низацией работы, более качественным учетом возможных программ реализации на-

меченного плана, сочетающимся со значительной углубленностью анализа своих по-

ступков. Значительная часть времени у таких водителей уходит на «проживание,

прос.матривание и проигрывание» возможных дорожных ситуаций, которая не пре-

кращается и во время вождения автомобиля. Водители с сильной нервной системой

пользуются этим приемом реже. Таким образом, слабая нервная система обеспечива-

ет более высокий уровень прогнозирования.

М. Р. Щукин (1977), изучая деятельность токарей и паяльщиков, выявил, что лица

с подвижностью нервных процессов проявляют торопливость, а лица с инертностью

нервных процессов — чрезмерную медлительность, обилие повторных движений.

Детальное исследование стиля деятельности токарей, различающихся по силе нерв-

ной системы, провел И. Данч (1974). При планировании операций лица с сильной

нервной системой были более активны, выделяли больше операций, зато у лиц со сла-

бой нервной системой было больше запланировано мер безопасности. У первых при

выполнении простой, знакомой работы было больше ручных подач и смен скоростей,

у вторых — количество замеров и машинных подач. Допуски «слабых» близки к точ-

ным размерам, а минусовые допуски «сильных» приближаются к критическому пунк-

ту указанного в инструкции размера.

В серийно-повторяющейся работе по общей дневной производительности обе фуп-

пы не различаются, но среднее время ручной обработки поверхности детали, число

остановок станка в целях замера, число замеров у «слабых» больще.
При работе со сменной продукцией также нет различий по дневной выработке

между «сильными» и «слабыми», однако у первых число остановок для замера и чис-

ло замеров было больитм, в то время как у вторых большим было время переустано-

вок станка. Качество поверхности было лучшим у «сильных».

Эти данные показывают, что в предварительном планировании, в гностическом и

исполнительном действии и в точностных показателях имеются различия между то-

карями с сильной и слабой нервной системой. Слабые активнее планируют меры бе-

зопасности, сильные — активную работу на станке. Большая осторожность слабых

проявляется и в более частых замерах, склонности к плюсовым допускам. Однако это

говорит и об их большей тщательности. Самые критические операции по окончатель-

ному оформлению поверхности деталей «слабые» чаще проводят ручным способом.

Изменение привычных и повторяющихся условий работы частыми сменами продук-

ции несколько дезорганизует их работу: преимущество в гностических действиях

приводит к отставанию от «сильных». Время переустановок станка у «слабых» боль-

ше, они неохотно используют глубокое резание в целях выигрыша времени из-за ос-

торожного обращения со станком; если не остается времени для длительных ручных

доработок качества поверхности, то качество поверхности ухудшается.

Токари с сильной нервной системой характеризуются большей инициативой в

ситуации и большей смелостью стратегии действия. Они измеряют не так часто, реже

останавливают станок для получения дополнительной информации о размерах, но

частая смена не суживает их гностическую деятельность. Они планируют большее

число производственных операций (выделяя иногда и части каких-то операций), но

не очень заинтересованы в припоминании мер безопасности. Всякие подсобные опе-

рации по переустановке станка «сильные» проводят более уверенно и быстро, при

возможности берут большие глубины подачи, не стремятся к ручному оформлению

внешности детале!!, выполняют на станке тошсую, критическую работу, активное че-

редование ручных и машинных подач не снижает их внимания к качеству работы и в

условиях смены изделий. По точпост}1ым показателям для токарей с сильной нервной

системой характерны минусовые допуски, они более часто и более значительно пере-

ходят за пределы точных размеров, оставаясь в рамках допущенных величин. Акти-

визация возможностей в условиях повышенной ответственности не снижается. У этих

токарей навыки выполнения на станке тонких операций более развиты и действен-

ны, так как на этапе обучения они не боялись оцшбок.

Стилевые особенности проявляются в динамике производительности труда в те-

чение смены и в проявлении работоспособности, саморегуляции.

Н. И. Семененко (1976) нзучали'1сь типы управления рабочими-станочниками со-

средоточенностью произвольного внимания. Первый тип («переменный») характе-

ризовался способностью быстро менять в зависимости от характера операции уро-

вень сосредоточенности внимания. Рабочие с этим типом довольно быстро достига-

ют в начале работы достаточно высокого уровня внимания. Во время сложной

операции могут усилить коицеггграцпю внимания, а затем, при упрощении рабочей

операции, ослабляют его (т. е. обладают лабильным вниманием). Эти рабочие имеют

относительно меньшую силу нервной системы.

Второй тип управления сосредоточенностью произвольного внимания («неодно-

родный») характеризуется длительным сохранением определенного уровня сосредо-

точенности внимания, а к более СЛОЖНЫ.У! операциям начинают готовить внимание

заблаговременно. Для них характерна несколько большая сила нервной системы.

Третий тип («единообразный») характеризуется тем, что, доведя сосредоточен-

ность до определенного уровня, рабочие стремятся coxpamiTb его на протяжении всей

смены. У них имеется инертное внимание, которое не ослабляется даже тогда, когда

это можно сделать. Рабочие этого типа имеют самую большую силу нервной системы.

В исследовании В. П. Мерлинкина и А. И. Фукина (1975) выявлена связь силы

нервной системы и лабильности с динамикой (кривой) производительности труда в

течение рабочей смены. Лица со слабой и средней силой нервной системы начинают

рабочий день с низкой работоспособности, недостигающей 100 %-ной отметки про-

изводительности труда. Лица с сильной нервной системой начинают рабочий день с

высокой работоспособности и продолжают ее плавно увеличивать к обеденному пе-

рерыву. У лиц со слабой и средней силой нервной системы высокая работоспособ-

ность появляется лишь ко второму часу работы.

Высоколабильная группа рабочих начинала рабочий день на низком уровне и так

продолжала работать до обеда; кривая производительности труда, даже в фазу высо-

кой работоспособности, не достигала ЮО %. Низколабильиая группа начинала рабо-

чий день с высокого уровня, превышающего 100 %-ный, и ко второму часу работы

достигали 115 %. К обеду производительность труда снижалась незначительно.

Общеизвестная точка зрения, что инертные дольше врабатываются, в данном ис-

следовании не получила подтверждения. Возможно, это связано с тем, что низкола-

бильные заранее настраиваются на предстоящую деятельность, обладая ориентиро-

вочным стилем подготовительной деятельности. То же можно было бы сказать и в

отношении медленной врабатываемости лиц со слабой нервной системой. Однако,

как это следует из изложенного ранее, это противоречило бы имеющимся фактам,

так как именно у лиц со слабой нервной системой подготовительный ориентировоч-

ный стиль выражен больше, чем у лиц с сильной нервной системой, и, следовательно,

именно лица со слабой нервной системой должны были бы быстрее врабатыватгзся и

достигать высокой производительности труда.

Польские психологи Я. Стреляу и А. Краевски (1974), изучая стиль деятельности

водителей с сильной и слабой нервной системой, показали, что вторые больше време-

ни, чем первые, уделяли техобслуживанию и уходу за машиной, стремились к менее

опасной и утомительной работе, ездили с меньшей скоростью.

9.7. УСПЕШНОСТЬ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ

ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

И ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ

Связь успешности интеллектуальной деятельности с типологиче-

скими особенностями человека в основном изучается на учащихся. Профессиональ-

ная интеллектуальная деятельность изучается психологами слабо, а дифференциаль-

но-психофизиологические исследования этой деятельности можно пересчитать по

пальцам. Во многом это связано с тем, что в «чистом» виде интеллектуальная дея-

тельность человека встречается не так уж часто. Обычно она сочетается с перцептив-

ной (операторы, авиадиспетчеры, радиотелеграфисты, телефонистки), организатор-

ской (руководители всех рангов, преподаватели) или двигательной деятельностью

(например, спортивные тренеры).
Таблица 9

Коэффициенты корреляции успешности деятельности

референтов и редакторов с выраженностью типологических особенностей

проявления свойств нервной системы

гг. jtiitriiimn-in  in...

Типологические особенности  Референты  Редакторы

Сила нервной системы  -0,470***  -0,470***

Подвижность возбуждения  0,376**  0,350*

Подвижность торможения  0,405** f  0,350*

«Внешний» баланс  -0,532*** '  -0,361*

П р и м е ч а и и е: • - р < 0,05; ** - р < 0,0t; *** - р < 0,001.

В ЭТОЙ СВЯЗИ особый интерес представляют данные, полученные Ю. С. Якштисом

(1992), который выявил, что успешности работы референтов и редакторов способ-

ствовали слабая нервная система, подвижность возбуждения и торможения и преоб-

ладание торможения по «внешнему» балансу (табл. 9.1).

М К. Кабардов (1983) и С. А. Изюмова (1988) показали, что способности к усвое-

нию иностранного языка связаны с лабильностью нервной системы. При инертности

нервной системы возникают трудности восприятия речи на слух, затруднения вос-

приятия новой информации при дефиците времени и ее быстрой переработки, недо-

статочно высоки и темповые характеристики речевой деятельности. Очевидно, по-

этому среди тех, чья работа связана с овладением иностранным языком (преподава-

тели иностранного языка, переводчики), преобладают лица с высокой лабильностью

и подвижностью нервной системы.

Таким образом, выявляется четкая зависимость успешности интеллектуальной

деятельности от свойства лабильности нервной системы. Однако все приведенные

данные относятся к видам деятельности, где быстрота выполнения умственных опе-

раций имеет существенное значение. Другие типы умственной деятельности (в част-

ности — научная) с этих позиций не изучена.

Стимулирование деятельности. На многих производствах применяются различ-

ные способы стимулирования и восстановления работоспособности рабочих и слу-

жащих (психологическая разгрузка в специально отведенных помещениях, трансли-

рование музыки ИТ. п.). Некоторые исследования показывают, что осуществление

этих мероприятий без учета типологических особенностей людей может принести не

пользу, а вред. Сошлемся для доказательства этого на работу А. А. Коротаева, кото-

рый использовал в качестве стимулятора музыку для сборщиц часового завода.

Если музыка была работницам неприятна, то даже в спокойной ситуации у лиц со

слабой и сильной нервной системой деятельность ухудшалась, причем у первых по

всем показателям (время выполнения операции, количество коррегирующих дей-

ствий, количество неточных движений, количество отвлечении внимания) ухудше-

ние было бо'льшим, чем у вторых. Особенно возрастают время выполнения операций

и количество отвлечений внимания.

При напряженном темпе работы неприятная музыка вызывала ухудшение дея-

тельности у работниц с сильной нервной системой и либо не изменяла, либо незначи-

тельно улучшала эффективность деятельности у лиц со слабой нервной системой.

Объяснение последнему факту автор видит в том, что работницы при высоком темпе

все внимание сосредоточивали на рабочих операциях, а от музыки как бы отгоражи-

вались своеобразным психологическим барьером (не обращали на нее внимание, как

говорили сами работницы).

Приятная музыка в спокойной ситуации (при оптимальном темпе работы) улуч-

шала эффективность деятельности лиц как с сильной, так и со слабой нервной систе-

мой, однако у последних сосредоточенность внимания улучшалась в большей мере,

наблюдалось у них и большее уменьшение коррегирующих действий.

При напряженной работе приятная музыка оказывала на тех и на других противо-

положное влияние. У работниц с сильной нервной системой происходило практиче-

ски такое же улучшение деятельности, как и при оптимальном темпе работы, а у ра-

ботниц со слабой нервной системой приятная музыка либо не вызывала улучшения

деятельности, либо ухудшала ее (но количеству коррегирующих действий и отвлече-

нии внимания).

Таким образом, А. А. Коротаев показал, что использование музыки в качестве сти-

мулирующего работоспособность средства требует непременного учета типологиче-

ских особенностей работающих.

Дополнение к этим результатам можно найти в работе Л. Я. Дорфмана, выявив-

шего, что у лиц с сильной нервной системой физическая выносливость была выше на

фоне возникшей под влиянием музыки эмоции радости, а не страдания. У лиц же со

слабой нервной системой все было наоборот.

9.8. ЭФФЕКТИВНОСТЬ

ГРУППОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

И ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ

До сих пор мы приводили данные об эффективности деятельно-

сти без учета того, какой характер она носит — индивидуальный или групповой. Меж-

ду тем, как показано в ряде исследований, это для работающих далеко не безразлич-

но, и типологические особенности могут иметь при этом немаловажное значение.

В. М. Русалов (1979) изучал особенности межличностного взаимодействия в со-

вместной деятельности лиц, различающихся свойствами экстраверсии—интроверсии

и нейротизма (стабильных и нестабильных). Для экстравертов, стабильных по ней-

ротизму, наиболее благоприятными являются партнеры—экстраверты, лабильные по

нейротизму, или интроверты, лабильные по нейротизму, а менее благоприятными —

экстраверты — стабильные или же интроверты — стабильные.

Экстраверты — лабильные показывали лучшие результаты в тех случаях, когда

их партнерами были интроверты вне зависимости от выраженности нейротизма; в то

же время худшие результаты были, когда они работали вместе с экстравертами, осо-

бенно с лабильными. Интроверты — лабильные лучше работали с экстравертами и

хуже, если работали с интровертами, особенно с лабильными (т. е. с высоким нейро-

тизмом). Интроверты — стабильные лучше работали с партнерами, имеющими те же

Темпераментные свойства или прямо противоположные.

Таким образом, исследование В. М. Русалова показало, что взаимодействие в ра-

боте осуществляется лучше в том случае, если партнеры имеют противоположные

Отологические особенности.
Сходное явление обнаружилось и во взаимоотношениях игроков в спортивной

команде: меньше взаимоотрицательных оценок было между игроками, различающи-

мися по типологическим особенностям (Е. П. Ильин, 1983).

В одном исследовании зарубежных психологов было показано, что экстраверты

более эффективно работают в группе, даже если работа носит индивидуальный ха-

рактер, чем в одиночестве; ин грове])ты же, наоборот, лучше работают в одиночестве,

чем в группе.

И. X. Пикалов (1977) установил, что сплоченность коллектива значительно воз-

растает в тех случаях, когда общие задачи осуществляются парами, подобранными

по противоположным свойствам темперамента. Аналогичную закономерность выя-

вили и другие исследователи.

Показано также, что группы, сформированшле по признаку силы—слабости нерв-

ной системы (в одной группе были только лицас с>1льной нервной системой, а в дру-

гой — только со слабой нервной системой), показали разную эффективность совмест-

ной деятельности: вторые решали задачу быстрее в 1,5 раза и допускали ошибок по-

чти в 3 раза меньше.

9.9. ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ

И ЭФФЕКТИВНОСТЬ

АРТИСТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Имеются лишь единичные работы, в которых артистическая

деятельность связывалась с наличием тех или иных типологических особенностей.

Артисты цирка. Цирковое искусство разнообразно по своим жанрам. Специфика

каждого жанра требует проявления различных способностей, следовательно, и раз-

личных задатков, в качестве которых выступают типологические особенности прояв-

ления свойств нервной системы.

В работе Н. Е. Высотской и соавт. (1974) показано, что для акробатов-темповиков,

жонглеров и иллюзионистов характерна «спринтерская» типология (слабая нервная

система, высокая подвижность нервных процессов, преобладание возбуждения над

торможением по «внешнему» балансу). Эта типология полностью соответствует ха-

рактеру их деятельности: быстрота движений, которая является у них ведущим каче-

ством. В работе М. К. Акимовой (1974) тоже показано, что подвижность нервных

процессов способствует овладению навыками жонглирования.

Для силовых акробатов, гимнастов и джигитов характерны другие типологиче-

ские особенности: слабая нервная систе.ма, инертность возбуждения и уравновешен-

ность нервных процессов по «внеишему» балансу. Инертность возбуждения являет-

ся задатком хорошей двигательной памяти (для гимнастов и джигитов), а слабая нерв-

ная система является базой для проявления высокой чувствительности (что особенно

важно для силовых акробатов, у которых большую роль играет удержание равнове-

сия).

У канатоходцев и эквилибристов найдены слабая нервная система, подвижность

нервных процессов, уравновешенность по «внешнему» балансу и преобладание тор-

можения по «внутреннему» балансу. Последнее обеспечивает устойчивость позы тела,

так как пробу Ромберга на статическое равновесие лучше выполняют лица с преобла-

данием торможения по «внутренне.му» балансу, а не с уравновешенностью и тем бо-

лее не с преобладанием возбуждения.

Своеобразная типология у клоунов. Наличие у большинства из них большой и

средней силы нервной системы, инертности нервных процессов создают основу для

высокой работоспособности в течение длительного времени. Очевидно, это связано с

тем, что клоунада — единственный жанр циркового искусства, представители кото-

рого выступают с короткими сценками в течение всего многочасового представле-

ния.

В целом же преобладание среди артистов цирка слабой нервной системы оправда-

но тем, что она способствует проявлению артистизма, а наличие у большинства арти-

стов цирка преобладания возбуждения или склонности к этому по «внешнему» ба-

лансу способствует эмоциональности выступлений.

Артисты балета. Е. Высотская и А. М. Сухарева (1974) изучали типологические

особенности учащихся хорео1-рафического училища. Специфической особенностью

обучения хореографии является многократное, изо дня в день, повторение одних и

тех же движений, жестов, поворотов, фигур, т. е. тренировочная деятельность их но-

сит монотонный характер. В то время как у учащихся общеобразовательных школ с

возрастом количество лиц со слабой нервной системой уменьшается, у учащихся хо-

реографического училища число таких лиц возрастает. Увеличивается с возрастом и

число учащихся хореографического училища, имеющих инертность возбуждения и

торможения, в результате чего в старших классах их количество заметно больше, чем

в общеобразовательной школе. Следовательно, усиливаются такие типологические

особенности, которые обеспечивают устойчивость к монотонии.

Правда, у юношей хореографического училища наблюдалась явная тенденция к

увеличению с возрастом подвижности торможения, причем по уровню подвижности

торможения они превосходят как своих сверстников из общеобразовательной шко-

лы, так и девушек хореографического училища. Очевидно, эта особенность типоло-

гии юношей, занимающихся хореографией, имеет какую-то связь с их деятельностью.

Во время танца юноши осуществляют много поддержек партнерш. В этом отноше-

нии они близки по роду деятельности нижним силовым акробатам. Последних тоже

отличает инертность возбуждения и большая подвижность торможения.

Среди учащихся хореографического училища оказалось больше лиц с преоблада-

нием торможения по «внешнему» балансу и с преобладанием возбуждения по внут-

реннему балансу (по сравнению с учащимися общеобразовательной школы).

Таким образом, среди занимающихся хореографией лиц с монотонофильными

типологическими особенностями проявления свойств нервной системы оказалось

больше, чем среди учащихся оби1еобразовательной школы. То, что эти типологиче-

ские особенности нужны для успешного овладения хореографией, свидетельствуют

данные сравнения учащихся с высокой и низкой работоспособностью (по оценка.м

педагогов). Среди первых было больше лиц с инертностью возбуждения и торможе-

ния, с преобладанием торможения по «внешнему» балансу и с преобладанием воз-

буждения по «внутреннему» балансу, т. е. с теми типологическими особенностями,

которые способствуют устойчивости к монотонии.

Изучение связи свойств нервной системы с выраженностью у учащихся профес-

сионально важных качеств показало, что эмоциональность, артистичность, танцеваль-

ность лучше выражены у лиц с подвижностью нервных процессов и с преобладание.м

возбуждения по «внешнему» балансу. Координированность, вестибулярная устой-
чивость, прыгучесть больше связаны с инертностью нервных процессов и с преобла-

данием торможения но «внешнему» балансу. Слабость нервной системы обнаружи-

лась в большей мере у учащихся с хорошей танцевальностью, координированностью,

с хорошим вращением.

В то же время, какое бы качество не рассматривалось у учащихся, оно было силь-

нее выражено у лиц с преобладанием возбуждения по «внутреннему» балансу, т. е. у

лиц, обладающих повышенной потребностью в двигательной активности. Очевидно,

эти лица обладают более высокой работоспособностью, отсюда и лучшее развитие у

них профессионально важных качеств.

Музыканты-исполнители. Ю. А. Цагарелли (1981) показал, что свойства нервной

системы связаны со многими профессионально-важными качествами музыкантов-

исполнителей. Эмоциональность, музыкальная память (образная и эмоциональная)

связаны со слабостью нервной системы и высокой лабильностью, а логическая музы-

кальная память связана с инертностью нервных процессов. Оригинальность музы-

кального логического мышления связана с низкой лабильностью, а оригинальность и

быстрота образного музыкального мышления — с высокой лабильностью и подвиж-

ностью нервных процессов. Восприятия музыкальной информации на сенсорно-

перцептивном уровне лучше осуществляется лицами с высокой лабильностью. Та-

ким образом, у лиц с разными типологическими особенностями музыкальность, как

интегральное образование, имеет разную структуру (с точки зрения выраженности

разных способностей, ее составляющих).

Индивидуальный стиль исполнительской деятельности музыкантов также нахо-

дится под влиянием типологических особенностей проявления свойств нервной сис-

темы. Поскольку лица со слабой нервной системой обладают большей абсолютной

чувствительностью, чем лица с сильной нервной системой, они в исполнении тяготе-

ют к детализации и эмоциональной тонкости. Для вторых же характерно более масш-

табное и менее детализированное исполнение.

Для музыкантов с инертностью нервных процессов ближе произведения, содер-

жащие более крупные «блоки» музыкальной информации. Для музыкантов же, отли-

чающихся подвижностью нервных процессов и быстротой переработки информации,

доступнее произведения, состоящие из более мелких «блоков».

Музыкантам со слабой нервной системой лучше удаются миниатюры и пьесы, тре-

бующие тонкости и детализации, а музыкантам с сильной нервной системой — масш-

табные сложные произведения, что следует учитывать при выборе музыкантами ре-

пертуара.

Как установлено Л. А. Лепиховони Т. Ф. Цыгульской (1982), музыкантам боль-

ше всего присуща слабая и высоколабильная нервная система. Именно эти типологи-

ческие особенности способствуют более успешной музыкальной деятельности, в част-

ности — хоровой (И. А. Левочкина, 1988). Роль высокой лабильности нервной систе-

мы для успешности музыкальной деятельности показана и в других исследованиях

(И. С. Букреев, 1983; М. В. Никешичев, 1990).

По данным И. А. Левочкиной, активированность нервной системы влияет на ка-

чественные различия музыкальной деятельности. Высокоактивированные имеют ярко

выраженную артистичность, эмоциональность исполнения, легкость усвоения музы-

кального материала. Низкоактивированные достигают больших успехов за счет боль-

шей старательности, собранности, стремления к отточенности исполнения.

Контрольные вопросы

1. Есть ли необходимость в профессиональном отборе на любые профессии?

2. Какую роль в профессиональном отборе может играть дифференциально-психо

физиологическая диагностика?

3. Можно ли по быстроте профессионального обучения прогнозировать успешность

профессиональной деятельность в будущем? 1

4. С какими типологическими особенностями происходит более успешная профес-

.5сиональная адаптация? ! Какие типологические особенности проявления свойств нервной системы o6pai

зуют монотонофильный типологический комплекс?

6. Какие свойства темперамента влияют на устойчивость к монотонной профессио-

.7нальной деятельности? i Какие типологические особенности влияют на надежность деятельности челове»

ка в экстремальных условиях?

8. Что такое операциональная напряженность и как она связана с типологическим!

особенностями проявления свойств нервной системы?

9. Зависит ли успешность интеллектуальной деятельности от свойств нервной сис»

темы?

10. Каких людей выгоднее подбирать для совместной деятельности — с одинаковое

или противоположной типологией и почему? ;

11. Какие выделены стили по соотношению ориентировочных и исполнительных он®

раций?  I

глава 10

ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНО-

ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ

АСПЕКТЫ УЧЕБНОЙ

ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Из этой главы читатель узнает, влияют ли типологические особен-

ности проявления свойств нервной системы и темперамента на успешность учебной

деятельности, какие стили учебной деятельности используют учащиеся, какие педаго-

гические приемы более оптимальны для учащихся с разной типологией, какие стили дея-

тельности и общения используют учителя с разными типологическими особенностями.

Вопросы связи успешности учебной деятельности с типологическими особенно-

стями учащихся изучены в трех психологических центрах: в Киеве — с позиций уче-

ния И. П. Павлова о типах темперамента, в Перми — с позиций учения о темперамен-

те В. С. Мерлина и в Москве в лаборатории Э. А. Голубевой — с позиции свойств нерв-

ной системы. Если украинские и московские психологи подчеркивают зависимость

успешности деятельности от типологических особенностей учащихся, то психологи

пермской школы традиционно отстаивают отсутствие такой зависимости, сводя роль

типологических особенностей к формированию стиля деятельности, который и обес-

печивает учащимся с разными типологическими особенностями одинаковую успеш-

ность обучения. Такой же позиции придерживается и Н. С. Лейтес (1960, 1971).

Противоречивость результатов и суждений можно объяснить многими причина-

ми и, прежде всего, мотивацией учения — имеется она у обследованных учащихся или

нет. Большую роль могут играть условия контроля знаний учащихся, психологиче-

ский климат в классе, отношение учащихся к отметкам и т. д. Все это может маскиро-

вать, нивелировать влияние тех или иных типологических особенностей на эффек-

тивность умственной учебной деятельности. А то, что такое влияние должно быть,

следует хотя бы из того, что познавательные процессы (внимание, память, восприя-

тие), как показывают многочисленные данные, связаны с типологическими особен-

ностями свойств нервной системы и темперамента.

Проясняет этот вопрос и рассмотрение того, как проявляют себя типологические

особенности в различных умственных операциях и действиях, в стиле деятельности,

как учащиеся реагируют на ситуацию опроса и т. Д.

10.1. ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ

И УСПЕШНОСТЬ ВЫПОЛНЕНИЯ РАЗЛИЧНЫХ

УМСТВЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ

Учебная деятельность предъявляет к учащимся не менее разнооб-

разные требования. Поэтому трудно ожидать однозначности связи типологических

особенностей с этими действиями. Об этом свидетельствуют и данные, полученные

во многих исследованиях, к анализу которых следует подходить с учетом двух крите-

риев успешности учебной деятельности: быстроты и точности выполнения заданий.

Можно полагать, что успешность выполнения учебных заданий по этим критериям

будет по-разному связываться с типологическими особенностями свойств нервной

системы.

Например, М. Р. ПДукин (1963) показал, что лицам с инертностью нервных про-

цессов присуще более медленное усвоение информации, при обучении они чаще тре-

буют повторить инструктаж. Однако, проигрывая в быстроте, инертные, как показа-

но в ряде работ, могут работать точнее, выполнять задание тщательнее.

По данным В. А. Суздалевой (1975), быстрота ассоциативных и мыслительных

процессов связана с лабильностью и подвижностью нервной системы (требовалось

читать только те слова, которые имеют смысл; называть предметы; подбирать слова

противоположного значения; подбирать названия детенышей животных). Это под-

тверждает и С. А. Изюмова (1988), которая нашла, что смысловая переработка ин-

формации лучше осуществляется лицами с высокой лабильностью, слабой нервной

системой и преобладанием второй сигнальной системы по И. П. Павлову. Лица со

слабой нервной системой воспроизводят больше смысловых единиц текста и их свя-

зей, т. е. более полно вникают в смысл текста.

По данным М. К. Акимовой (1975), «слабые» лучше справляются с решением ло-

гических задач.

Однако и противоположные типологические особенности дают преимущество в

выполнении ряда умственных действий. Запечатление информации эффективнее

происходит у лиц с сильной нервной системой, инертностью нервных процессов и

преобладанием первой сигнальной системы над второй (С. А. Изюмова, 1988). Быст-

рота решения невербальных умственных задач больше у лиц с сильной нервной си-

стемой (М. В. Бодунов, 1975). У них же, как показали А. И. Крупнов и соавт. (1975),

выше пространственное прогнозирование (умение предвидеть заданное расположе-

ние точек при поиске на бумаге различных фигур). Лица с сильной нервной системой

при этом поиске делали меньшее количество касаний и проб, затраченных на поиск

треугольника.

Е. П. Гусева и И. А. Левочкина (1988) выявили, что среди одаренных учащихся-

математиков более высокие интеллектуальные показатели имеют лица с сильной нерв-

ной системой. Авторы объясняют это спокойствием, флегматичностью, рациональ-

ностью и реалистичностью этих учащихся.

Очевидно, учащиеся со слабой нервной системой, которая чаще всего сопровож-

дается и высоким нейротизмом, в жестких условиях обучения (временные ограниче-

ния на решение задач и т. п.) проигрывают лицам с сильной нервной системой. Напри-

мер, М. А. Акимова (1975) установила, что при лимитировании времени умственные

задания выполняют лучше лица с сильной нервной системой. По данным А. А. Болбо-

чану (1982), дети 9-10 лет со слабой нервной системой могут удерживать внимание

меньшее время, чем дети с сильной нервной системой (первые могли сосчитать, не

отвлекаясь, чуть меньше половины заданных столбиков, а вторые — больше 70 %).

Влияние ограничения времени выполнения контрольных заданий на учащихся с

различными типологическими особенностями проявления свойств нервной системы

изучалось В. Г. Захариным (1975). Выявлено, что учащиеся с высокой лабильностью

нервной системы тратят меньше времени на выполнение заданий, но в то же время

успешность выполнения этих заданий достоверно не отличается от таковой учащих-
ся с инертностью нервной системы, если время решения задач не офаничивается.

В более же раннем исследовании, где время решения задач было для всех одинако-

вым, лабильные добивались большей успешности, чем инертные. Автор справедливо

ставит вопрос о необходимости создания для всех учащихся равных условий контро-

ля знаний и умений, а это возможно только при учете типологических особенностей

учащихся.

Большое влияние на успешность учебной деятельности могут оказывать состоя-

}шя, возникающие у учащихся на уроках. Одним их них может быть состояние моно-

тонии, являющееся следствием однообразной работы и связанное с возникновением

скуки, ослаблением внимания и активности. Так, В. И. Рождественская и Л. Б. Ермо-

лаева-Томина отмечают, что по общему уровню успешности интеллектуально-сен-

сорной монотонной деятельности (подсчитыванию количества заданных букв в табли-

це Анфимова) слабые опережают лиц с сильной нервной системой (последние допус-

кают больше ошибок). Однако, как показали В. И. Рождественская и И. А. Левочкина

(1972), при отсутствии монотонности различия между лицами с разной силой нервной

системы не проявляются.

Эти данные в какой-то степени объясняют тот факт, что при решении простых

задач лица со слабой нервной системой имеют лучшие результаты, чем лица с силь-

ной нервной системой.

Зависимость успешности умствешюй деятельности от ситуации, связанной с уров-

нем нервно-эмоционального напряжения учащихся, изучена А. В. Кумченко (1975)

Было выявлено, что ситуации, не вызывающие сильного напряжения, повышают про

дуктивность внимания у лиц со слабой нервной системой, в результате чего типоло

гические различия по успешности между «сильными» и «слабыми» нивелируются

При большом напряжении у лиц с сильной нервной системой продуктивность вни

мания повышается, а у людей со слабой нервной системой — снижается. Ситуация уг

розы вызывает увеличение ошибок у тех и других, но в большей степени — у лиц со

слабой нервной системой.

При проявлении учащимися интереса к заданию, различия в продуктивности вни-

мания между лицами с разной силой нервной системы исчезали.

М. В. Ласко (1975) отмечает, что типологические различия по силе нервной сис-

темы в проявлении интеллектуальных функций проявляются в основном при силь-

ной мотивации. Тогда перцептивные (тест на внимание) и мнемические (кодировка)

функции больше проявляются у лиц со слабой нервной системой, а конструктивные

задачи (с кубиками Коса) лучше решают лица с сильной нервной системой.

Таким образом, очевидным становится факт, что успептность учебной деятельно-

сти может определяться типологическими особенностями двумя путями: через влия-

ние на умственные способности (выступая в них в качестве задатков) и через влия-

ние на возникновение тех или и}1ых психических состояний при существующих ме-

тодиках обучения, при тех или иных воздействиях учителя на учащихся.

М. К. Акимова и В. Т. Козлова (1988) выделили ситуации, при которых возника-

ют трудности у учащихся со слабой и инертной нервной системой (учащиеся с силь-

ной и лабильной нервной системой в этих ситуациях имеют преимущество).

Для учащихся со слабой нервной системой:

1) длительная напряженная работа (как на уроке, так и дома); учащиеся быстро уста-

ют, начинают допускать ошибки, медленнее усваивают материал;

2) ответственная, требующая нервно-психического напряжения, самостоятельная,

контрольная или экзаменационная работа, в особенности при ограниченном вре-

мени;

3) ситуация, когда учитель в высоком темпе задает вопросы и требует на них немед-

ленного ответа;

4) работа в условиях, когда учитель задает неожиданный вопрос и требует на него

устного ответа; для этих учащихся более благоприятна ситуация письменного от-

вета, а не устного;

5) работа после неудачного ответа, оцененного отрицательно;

6) работа в ситуации, требующей отвлечения (на реплики учителя, вопрос другого

учащегося);

7) работа в ситуации, требующей распределения внимания или его переключения с

одного вида работы на другой (например, когда учитель во время объяснения од-

новременно ведет опрос учащихся по прошлому материалу, привлекает разнооб-

разный дидактический материал — карты, слайды, учебник, заставляет делать за-

писи в тетради, отмечать на карте, следить по учебнику и т. д.);

8) работа в шумной неспокойной обстановке;

9) работа после резкого замечания, сделанного учителем, после ссоры с товарищем

и т. д.;

10) работа у вспыльчивого, несдержанного педагога;

11) ситуация, когда на уроке требуется усвоить большой по объему и разнообразный

по содержанию материал.

Для учащихся с инертностью нервной системы:

1) когда учитель предлагает классу задания, разнообразные по содержанию и по спо-

собам решения;

2) когда учитель подает материал в достаточно высоком темпе и не ясна последова-

тельность вопросов, обращенных к классу;

3) когда время работы ограничено и невыполнение ее в срок грозит плохой отмет-

кой;

4) когда требуется частое отвлечение (на реплики учителя и т. д.);

5) когда учитель задает неожиданный вопрос и требует быстрого ответа;

6) когда необходимо быстрое переключение внимания с одного вида работы на дру-

гой;

7) когда оценивается успешность освоения материала на первых этапах его заучива-

ния;

8) когда требуется выполнять задания на сообразительность при высоком темпе ра-

боты.

Надо отметить, что существующая система проведения уроков и опроса учащихся

в основном ориентирована на учащихся с сильной и лабильной нервной системой.

Объяснить это можно, с одной стороны, обилием учебного материала, вследствие чего

учитель вынужден все время «гнать программу», а с другой — тем, что учитель, в силу

своей профессиональной подготовленности, сам становится как бы «сильным» и «ла-

бильным», даже если таковым в действительности не является. Отсюда он может под-

сознательно задавать высокий темп работы. Поэтому все обучение в школе — это свое-образное соревнование на время выполнения учебных заданий.

10.2. ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ

И УЧЕБНАЯ УСПЕВАЕМОСТЬ

Проведение исследований такого рода должно подразумевать на-

личие трех закономерностей: 1) тесной связи успеваемости с так называемыми общи-

ми способностями (интеллектом как интегральным их выражением), проявляемых

во всех видах учебной деятельности; 2) наличие общих свойств нервной системы, а не

анализаторных, парциальных; 3) связи интеллекта с общими свойствами нервной

системы. Однако ни по одному из этих положений нельзя утверждать, что все вопро-

сы здесь сняты.

Так, нет однозначных результатов в сопоставлении интеллекта с типологически-

ми особенностями проявления свойств нервной системы. В лаборатории Б. Г. Ана-

ньева найдена слабая связь между интеллектом (по тесту Векслера) и активированио-

стью: интеллект выше у лиц со слабой нервной системой (Б. Одерышев; И. М. Палей;

М. Д. Дворяшина;В. Д. Балин, 1971). М. Д. Дворяшииа и Н. С. Копеина( 1975) пока-

зали также, что общий интеллект выше у лиц с высокой лабильностью. В то же время

в лаборатории В. С. Мерлина либо вовсе не выявлено достоверных связей типологиче-

ских особенностей по силе с уровнем умственного развития по Векслеру, либо они

были недостоверными (Л. А. Вяткина, 1970). Правда, Э. В. Штнммер( 1975) отмечает,

что среди лиц со слабой нервной системой более высокий вербальный интеллект (по

тексту «Словарь») встречался чаще, чем у лиц с сильной нервной системой.

В этой же лаборатории показано отсутствие корреляции общей школьной успева-

емости и успеваемости по литературе с силой нервной системы (А. К. Байметов,

М. С. Жамкочьяи, 1978; Л, П. Калининский, 1971; А. И. Юшменко, 1967; Н. С. Уткина,

1968). В. С. Мерлин объясняет отсутствие связи свойств нервной системы с успеваемо-

стью тем, что учащиеся с разными типологическими особенностями приспосаблива-

ются к деятельности за счет формирования стиля деятельности (об этом речь пойдет

в разделе 10.3). Но дело не только в этом. Главная причина отсутствия искомой связи

может состоять в отрицательной мотиващш учащихся к учению. Напомню, что по

данным М. В. Ласко (1975) типологические различия проявлялись лишь при силь-

ной мотивации. В. С. Мерлин тоже подчеркивал, что стиль деятельности у учапщхся

формируется только при положительном отношении к учению. Именно отрицатель-

ное отношение к учебе в целом или к отдельным предметам у многих школьников, а

также неэкстремальность требований учебных программ к возможностям учащихся,

равнение на самых худших в процессе прохождения учебного материала, а порой и

откровенное натягивание удовлетворительных отметок приводят к тому, что успевае-

мость не является адекватным показателем интеллекта.

Еще одним фактором, мешающим выяснению истины, является психологическая

устойчивость учащихся к возникающим в процессе учения экстремальным ситуациям

(опрос, экзамены и т. п.), о чем говорилось выше. Лица со слабой нервной системой

менее устойчивы к психическому напряжению и поэтому могут показывать худшие

результаты при опросе, написании контрольных, сдаче экзаменов. С другой стороны,

они более тревожны, а последняя особенность приводит к большей ответственности

задело. Именно поэтому у «слабых» успеваемость может быть выше (что и подтвер-

ждается в какой-то степени лучшей успеваемостью девочек, у которых тревожность

выше, чем у мальчиков). Кстати, недостатком большинства работ по установлению

связи успеваемости с типологическими особенностями является отсутствие раздель-

ного для мальчиков и девочек анализа получаемых данных.

В ряде исследований (М. Д. Дворяшина, Н. С. Копеина, 1975; В. Г. Зархин, 1977;

С И. Молдавская, 1975) была выявлена связь успеваемости учащихся с типологиче-

скими особенностями свойств нервной системы: лучшую успеваемость имели учащие-

ся школы, курсанты и студенты с высокой лабильностью нервной системы. Н. Е. Мал-

ков (1973) нашел, что у слабоуспевающих школьников чаще всего встречается сла-

бая нервная система, сочетающаяся с суженностью у них объема внимания, с меньшим

объемом кратковременной памяти и большей утомляемостью. Я. Стреляу (1982) при-

водит данные польского психолога Т. Левовицкого, обследовавшего 1500 учащихся

и показавшего, что их успеваемость определяется в значительной степени сильной и

подвижной нервной системой.

К сожалению, во многих случаях типологические особенности нервной системы

определялись с помощью опросников, которые, по мнению ряда психологов, не могут

служить надежным средством для диагностики особенностей протекания нервных

процессов. Поэтому особенный интерес могут представлять данные тех исследова-

ний, в которых типологические особенности нервной системы определялись с помо-

щью физиологических методов (ЭЭГ-методики, двигательные экспресс-методики).

В лаборатории Э. А. Голубевой (1993) было выявлено, что успеваемость как по

гуманитарному, так и по естественному циклам связана со свойствами силы, лабиль-

ности и активированности (принимаемой за баланс нервных процессов). Лучшие бал-

лы имели лица со слабой нервной системой, высокой лабильностью и высокой акти-

вированностью (преобладанием возбуждения).

По данным А. М. Пинчукова (1976), высокая успеваемость была у школьников

как с преобладанием возбуждения по «внутреннему» балансу, так и с преобладанием

торможения по этому балансу.

Это можно объяснить тем, что первая характеристика связана с высокой активно-

стью, а вторая — с усидчивостью.

Наконец, по данным Н. А. Курдюковой (1997), более высокая среднегодовая успе-

ваемость была у лиц со слабой нервной системой и с преобладанием возбуждения по

«внешнему» балансу.

Таким образом, по всем данным успеваемость имеет однозначную связь с высокой

лабильностью нервной системы. Остальные свойства не дали четкой картины. Оче-

видно, это и не случайно, так как слишком много факторов могут влиять на получе-

ние учащимися отметок. Даже если типологические особенности и влияют на уро-

вень развития интеллекта, то надеяться на прямую зависимость успеваемости от него

не приходится. История получения образования гениальными людьми дает доста-

точно примеров этому. С другой стороны, именно при профессиональном обучении

обнаруживаются наиболее устойчиво связи успешности обучения с типологическими

особенностями свойств нервной системы (В. А. Трошихин и др., 1978), что можно

связать с положительной мотивацией получения профессии. С положительной мо-

тивацией учения связано, как показано в лаборатории В. С. Мерлина, и формирова-

ние у учащихся стиля учебной деятельности.

10.3. КОГНИТИВНЫЕ стили

Значительное место в отечественной и зарубежной психологии

отводится изучению когнитивных, или познавательных, стилей деятельности, интен-

сивное изучение которых началось западными психологами в 1960-х годах (Г. Уит-
кин и др. [Н. Witkin et al., 1974]), и несколько позже — отчественными (В. А. Колга,

1976; Соколова Е. Т., 1976 и др.).

Когнитивный стиль — это относительно устойчивые процессуальные особенности

познавательной деятельности, которые характеризуют своеобразие способов получе-

ния и переработки информации, используемых субъектами познавательных страте-

гий, а также способов воспроизведения информации и способов контроля. Таким обра-

зом, когнитивные стили характеризуют типические особенности интеллектуальной

деятельности. Они понимаются как формы интеллектуальной активности более вы-

сокого порядка по сравнению с традиционно описываемыми особенностями познава-

тельных процессов.

В зарубежной и отечественной литературе можно встретить около полутора де-

сятков различных когнитивных стилей: полезависимость—поленезависимость, им-

пульсивность—рефлексивность, ригидность—гибкость познавательного контроля,

узость—широта диапазона эквивалентности, когнитивная простота — когнитивная

сложность, толерантность к нереалистическому опыту и др.

Полезависимость—поленезависимость. Впервые эти стили были введены в на-

учный обиход г. Уиткином в 1954 году в связи с изучением соотношения в перцеп-

тивной деятельности зрительных и проприорецептивных ориентиров. Суть экспери-

мента заключалась в том, что испытуемый, помещенный в затемненную комнату и

сидящий на изменяющем свое положение кресле, должен был привести в вертикаль-

ное положение светящийся стержень, находящийся внутри светящейся рамки, кото-

рая также меняла свое положение. Было выявлено, что одни испытуемые для оценки

вертикальности стержня используют зрительные впечатления (ориентация на поло-

жение рамки), а другие — проприорецептивные ощущения (ориентация на положе-

ние своего тела). Тенденция полагаться на внешнее видимое поле получила название

полезависимости, а тенденция контролировать зрительные впечатления за счет про-

приорецепции — поленезависимости.

Дальнейшие исследования показали, что способ пространственной ориентации свя-

зан со способностью вычленять отдельную деталь или фигуру из целостного простран-

ственного контекста (сложной фиг}'ры). Поэтому поленезависимость стала рассматри-

ваться как умение преодолевать видимое поле и структурировать его, выделять в нем

отдельные элементы. Полезависимость означает противоположное качество познава-

тельной деятельности, когда все элементы видимого поля оказываются жестко связан-

ными, а детали — трудно отделимыми от пространственного фона. Отсюда появились

и методы диагностики полезависимости—поленезависимости, например тест вклю-

ченных фигур в различных модификациях. Быстрое и правильное обнаружение фигу-

ры характеризует поленезависимость, а медленное и ошибочное — полезависимость.

В дальнейшем способность успешно выделять отдельную деталь из сложного изоб-

ражения оказалась связанной с рядом интеллектуальных, и прежде всего — невер-

бальных, способностей. На основании этого был сделан вывод о существовании бо-

лее общей особенности когнитивного стиля, получившей название «способности пре-

одолевать организованный контекст». В зависимости от выраженности ее, стали

выделять аналитический, активный, подход к полю и глобальный, пассивный, под-

ход. В первом случае у человека проявляется стремление реорганизовать поле, расчле-

нить его на отдельные элементы.

Таким образом, когнитивные стили полезависимости—поленезависимости отража-

ют особенности решения перцептивных задач. Полезависимость характеризуется тем.

человек ориентируется на внешние источники информации и поэтому в большей

мере испытывает влияние контекста при решении перцептивных задач (например,

вычленении фигуры из фона), что создает ему большие трудности. Поленезависи-

мость связана с ориентацией человека на внутренние источники информации, поэто-

му он в меньшей степени подвержен влиянию контекста, более легко решает перцеп-

тивные задачи.

Рефлексивность—импульсивность. Эти стили были выделены И. Коганом

(N. Kogan, 1976) при изучении интеллектуальной деятельности в ситуации приня-

тия решения в условиях неопределенности, когда требуется осуществить правиль-

ный выбор из некоторого множества альтернатив. Импульсивные люди сгаонны бы-

стро реагировать на проблемную ситуацию, при этом выдвигают и принимают гипо-

тезы без тщательного продумывания. Для рефлексивных людей, напротив, характерно

замедленное реагирование в такой ситуации, решение принимается на основе тща-

тельного взвешивания всех «за» и «против». Они собирают больше информации о

стимуле перед ответом, используют более продуктивные способы решетя задач, бо-

лее успешно используют приобретенные в процессе обучения стратегии деятельно-

сти в новых условиях.

По некоторым данным (С. Мессер [S. Messer, 1976]), быстрота ответа не зависит

от уровня интеллекта, в отличие от количества ошибочных решений.

Ригидность—гибкость познавательного контроля. Этот стиль связан с легко-

стью или трудностью смены способа деятельности или переюшчения с одного ин-

формационного алфавита на другой. Трудность смены или пере1слючения ведет к узо-

сти и негибкости познавательного контроля.

Термин «ригидность» был введен Р. Кеттелом (1935) для обозначения явлений

персеверации (отлат. perseveratio — упорство), т. е. навязчивого повторения одних и

тех же мыслей, образов, движений при переключении с одного вида деятельности на

другой. Им были выявлены значительные индивидуальные различия в проявлении

этого феномена. Диагностируются эти стили с помощью словесно-цветового теста

Дж. Струпа. Конфликтная ситуация создается ситуацией интерференции, когда один

процесс подавляется другим. Испытуемьп"! должен называть цвет, которым написа-

ны слова, обозначающие цвета, при этом цвет написания слова и цвет, обозначаемый

словом, не соответствуют друг другу.

Узкий—широкий диапазон эквивалентности. Эти когнитивные стили показы-

вают индивидуалып,1е различия в масштабе, который используется человеком для

оценки сходства и различия объектов. Одни субъекты при свободной классификации

объектов разделяют объекты на много групп с малым объемом (узкий диапазон экви-

валентности), другие же образуют мало групп, но с большим числом объектов (широ-

кий диапазон эквивалентности). В основе этих различий лежит не столько способ-

ность видеть различия, сколько степе1п> «чувствительности» к выявленным различи-

ям, а также ориентированность на фиксацию различий разного типа. Так, для узкого

диапазона эквивалентности характерна опора на явные физические особенности

объектов, а для широкого диапазона — на их скрытые дополнительные признаки. Ряд

отечественных авторов первый стиль называют «аналитическим», а второй — «син-

тетическим» (В. А. Колга, 1976).

Выявлена связь этих когнитивных стилей с личностными особенностями. «Ана-

литичность» сопровождается повышенной тревожностью, она положительно связа-

на с фактором самоконтроля по Р. Кеттеллу и отрицательно с фактором самодоста-
точности. «Аналитики» стараются хорошо выполнять социальные требования и ори-

ентированы на социальное одобрение.

По данным А. И. Палея (1982), у «аналитиков» преобладают эмоции страха, а у

«синтетиков» — эмоции гнева.

Толерантность к нереалистическому опыту. Толерантность (от лат. toleran-

tia — терпение) означает терпимость, снисходительность к чему-либо. Как стилевая

характеристика она предполагает возможность принятия впечатлений, несоответству-

ющих или даже противоположных имеющимся у человека представлениям (напри-

мер, при быстрой смене картинок с лошадью возникает ощущение ее движения). Не-

толерантные люди сопротивляются видимому, так как оно противоречит их знанию

о том, что на картинках изображена неподвижная лошадь (М. А. Холодная, 1998).

Основным показателем толерантности является длительность периода, в который

испытуемый видит движущуюся лошадь. Фактически, речь идет об умении прини-

мать несоответствующую имеющимся установкам информацию и воспринимать внеш-

нее воздействие таким, какое оно есть на самом деле.

Когнитивная простота—когнитивная сложность. Теоретической основой дан-

ных когнитивных стилей является теория личностных конструктов Дж. Келли. Вы-

раженность того или иного стиля определяется мерой простоты или сложности сис-

темы личностных конструкций при интерпретации, прогнозирования и оценки дей-

ствительности на основе определенным образом организованного субъективного

опыта. Конструкт — это двухполюсная субъективно-измерительная шкала, выполня-

ющая функции обобщения (установления сходства) и противопоставления (установ-

ление различий).

Для диагностики этих стилей используется разработанный Дж. Келли метод ре-

пертуарных решеток.

Когнитивная сложность по некоторым данным связана с тревожностью, догма-

тизмом и ригидностью, меньшей социальной адаптированностью.

Выделяют также вербально-логический, т. е. абстрактный, стиль переработки

информации, обусловленный ведущей ролью левого полушария, и образно-действен-

ный, т. е. конкретный стиль переработки информации, который обусловлен преобла-

данием (ведущей ролью) правого полушария.

10.4. ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ

И СТИЛИ УЧЕБНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Разнообразная по содержанию и сложности умственная учебная

деятельность приводит к появлению различных стилей интеллектуальной деятель-

ности. Так, Ю. Н. Кулюткин и Г. С. Сухобская (1971) выделили три стиля эвристи-

ческой деятальности:

1) мыслительный поиск характеризуется риском (выдвигаются смелые, не всегда

обоснованные гипотезы, от которых быстро отказываются);

2) осторожный поиск (тщательно взвешивается каждое из оснований, проявляется

высокая критичность, наблюдается замедленность продвижения в построении ги-

потезы);

3) выдвижение гипотез достаточно быстрое и обоснованное.

Авторы показали, что быстрота и легкость выдвижения гипотез зависит от силы

нервной системы и преобладания возбуждения над торможением. Заметим, что обе

эти типологические особенности входят в типологический комплекс решительности

(И. П. Петяйкин, 1974).

Найдены разные стили восприятия литературных текстов. Г. В. Быстрова (1968)

изучала особенности восприятия и понимания художественных текстов у лиц с раз-

личной силой нервной системы. Эмоциональное восприятие текста, по ее данным,

сильнее выражено у лиц с сильной нервной системой. Однако в исследовании Л. П. Ка-

лининского (1971) эти данные не получили подтверждения. Автор нашел, что для

лиц со слабой нервной системой характерны эмоциональность, изобразительность,

более сложная структура синтаксиса письменной речи в изложении, интровертиро-

ванная установка в осознании литературного текста. Для лиц с сильной нервной си-

стемой характерны обобщенные и описательные моменты в воссоздающем вообра-

жении, тенденция к употреблению менее сложных синтаксических конструкций,

стремление избежать обилия различного рода определений и причастных оборотов,

экстравертированная установка в осознании литературного текста.

В то же время по данным Д. Б. Богоявленской и соавт. (1975), лица со слабой нерв-

ной системой более склонны к репродуктивной интеллектуальной активности, а лица

с сильной нервной системой — к творчеству, к большей эвристической интеллектуаль-

ной активности.

Л. А. Вяткина (1970) изучала стили решения инструментальных умственных за-

дач на старших дошкольниках: «Открой шкаф», «Достань ведро из колодца», «От-

крой ворота». У детей со слабой нервной системой большая часть условий задачи

выделяется путем предварительной зрительной ориентировки, мысленный план дей-

ствий создается до начала исполнения, в редких случаях дети делают одну-две про-

бы. Для детей с сильной нервной системой характерно чередование зрительной ори-

ентировки и исполнения. До исполнения создается неполная ориентировочная осно-

ва действия, которая уточняется в процессе решения задачи при помощи отдельных

проб и коротких зрительных ориентировок. Таким образом, у «слабых» преобладает

зрительная ориентировка, а у «сильных» — двигательная.

А. К. Байметов (1967) изучал стили учебной деятельности старшеклассников и

выделил три группы стилей: связанные с различиями в динамике врабатывания в учеб-

ную деятельность и утомляемостью, обусловленные объемом умственной деятельно-

сти и влиянием напряжения.

Стилевые особенности, связанные с различиями в динамике врабатывания и

утомляемости

Школьники с сильной нервной системой

Меньшая подверженность утомлению

и в связи с этим меньшая затрата времени на

отдых, подготовка уроков «за один присест».

Предпочитают заниматься не в абсолютной

тишине, а вместе с товарищами.

Школьники со слабой нервной системой

Большая утомляемость и необходимость

специального отдыха после школьных занятий,

частые перерывы во время подготовки уроков.

Для занятий нуждаются в полной тишине

и уединении.
Стилевые особенности, обусловленные объемом умственной деятельности

Школьники с сильной нервной системой

Подготовительные, исполнительные

и контрольные действия более или менее

•слиты», отсюда меньшее время,

затрачиваемое на подготовительные

и контрольные действия.

Исправления, добавления делаются

преимущественно по ходу работы.

В течение длительного промежутка времени

могут помнить и заботиться параллельно

о многих заданиях, без специального

их планирования и распределения во времени

в виде составления плана работы.

Конспективность письменной речи

(пользование преимущественно простыми

предложениями, с меньшим количеством

слов и смысловых единиц в одном

предложении и слов в одной смысловой

единице).

Предпочтение устной речи письменному

изложению своих мыслей.

Школьники со слабой нервной системой

Относительная обособленность

подготовительных, исполнительных

и контрольных действий в выполнении заданий,

большая продолжительность подготовительных

и контрольных действий.

Большинство исправлений и добавлений

вносятся во время проверки.

Предпочитают браться за новую работу, лишь

полностью завершив прежнюю, выполнение

заданий, полученных на длительный срок,

заранее планируется, составляются планы

занятий на день, неделю и т. д.

Преобладание в письменной речи

сложных конструкций со всевозможными

подчинительными связями, большая

развернутость высказываний (большее

количество единиц и слов в предложении).

Предпочтение письменной речи устному

изложению.

Стилевые особенности, обусловленные различиями во влиянии напряжения

Школьники с сильной нервной системой

В ситуации напряжения наблюдается

некоторое увеличение эффективности

умственной деятельности, ориентировочные

и контрольные действия еще больше

сливаются с исполнительными.

Укорочение общего времени выполнения

заданий.

Школьники со слабой нервной системой

Сужение объема умственной деятельности,

некоторое снижение ее эффективности;

еще большее разграничение ориентировочных,

исполнительных и контрольных действий.

Общая продолжительность выполнения заданий

увеличивается.

К сожалению, А. К. Байметов ограничился изучением влияния на стилевые осо-

бенности учебной деятельности только силы нервной системы. Отсюда остается не-

ясным, связаны ли эти стилевые особенности с другими типологическими особенно-

стями проявления свойств нервной системы и как будет самоорганизовываться учеб-

ная деятельность при различных сочетаниях типологических особенностей.

В. П. Бояринцев (1982), изучая прогнозирующую функцию у младших школьни-

ков и подростков, отметил влияние таких свойств темперамента, как экстраверсия—

интроверсия и пластичность—ригидность. У ригидных интровертов обнаруживается

лучшее и более глубокое осознание всех изменений ситуации, а пластичные экстра-

верты лучше осуществляют мобильное сравнение и обобщение данных в ходе анали-

за настоящего и прошлого в переменной ситуации.

Различные стили учебной деятельности, выполняющие приспособительную, ком-

пенсаторную функцию, отмечаются М. К. Акимовой и В. Т. Козловой (1988). Учащи-

еся со слабой нераной системой свою быструю утомляемость компенсируют частыми

перерывами для отдыха, разумной организацией деятельности, соблюдением спла-

нированного режима дня. Недостаточную сосредоточенность и отвлекаемость вни-

мания они компенсируют усиленном контролем и проверкой работ после их выпол-

нения. Медленный темп умственной работы компенсируется тщательной предвари-

тельной подготовкой работы, что дает возможность «слабым» на первых ее этапах

обгонять «сильных», поскольку у последних медленная врабатываемость. Предвари-

тельная тщательная подготовка дает возможность уменьшить нервно-психическое

напряжение, возникающее у них в ответственные моменты учебной деятельности.

Учащиеся с инертностью нервных процессов используют следуюпще приемы, уско-

ряющие их деятельность:

• дают неполный ответ с последующим дополнением после небольпюй паузы; такая

тактика позволяет выкроить недостающее для обдумывания время, когда учитель

задает вопросы в высоком темпе и требует немедленного ответа;

• дают предваряющие ответы — когда учитель в высоком темпе предъявляет зада-

ния, последовательность которых ясна (например, когда вопросы записаны на дос-

ке); инертные могут увеличить скорость работы за счет выполнения следующего

задания, пропустив предыдущее. В связи с этим В. П. Герасимов (1976) отмечает,

что предваряющие ответы — это специальная организация деятельности, свой-

ственная лишь инертным, поскольку актуальная деятельность (решение только

предлагаемых в данный момент заданий) чаще всего для них оказывается безус-

пешной;

• выполняют превентивные действия в подготовке ответов — прежде чем ответить

на поставленный вопрос, инертный предварительно готовится и отвечает только

после того, как формулировка ответа уже готова; конструирование ответа по ходу

выступления вызывает у них большие трудности.

При изучении иностранному языку М. К. Кабардов (1983) выявил два стиля (типа)

овладения языком — коммуникативный (присущий лицам с высокой лабильностью

нервной системы) и лингвистический (присущий инертным).

Коммуникативный стиль характеризуют: коммуникативная активность (и}1ициа-

тивность в общении на другом языке), короткие латентные периоды речевых дей-

ствий, легкость понимания и говорения на другом языке (иностранном): направлен-

ность внимания на речевую деятельность, лучшая продуктивность слуховой памяти;

при запоминании образного материала — целостное воспроизведение как при непо-

средственном, так и при отсроченном воспроизведении. Этот стиль характеризуется

беглостью речи, высокой скоростью выполнения отдельных лингвистических задач,

наличие стереотипных ответов, повторов, неудачных словосочетаний, речевых клише.

Лингвистический стиль характеризуется гшссивностью в общении, длительностью

латентных периодов речевых действий, трудностью понимания иностранного языка

на слух, направленностью внимания на языковую систему (язык), лучшей зритель-

ной памятью на графические изображения слов или предметов, которые легко верба-

лизуются. Этот стиль связан с небольши.м объемом языковой и речевой продукции,

более низкой скоростью выполнения лингвистических задач, но более высоким каче-

ством этого выполнения: неудачные ответы отсутствуют или их немного, почти нет

повторов, решения нестереотипны.

Существует и смешанный тип овладения иностранным языком.

10.5. УЧЕТ ТИПОЛОГИЧЕСКИХ ОСОБЕННОСТЕЙ

ПРИ ИСПОЛЬЗОВАНИИ ПЕДАГОГАМИ РАЗЛИЧНЫХ

ПРИЕМОВ И МЕТОДОВ ОБУЧЕНИЯ И ВОСПИТАНИЯ

Приведенные выше факты с очевидностью показывают необходи-

мость учета учителями типологических особенностей отдельных учащихся с целью

получения наибольшего эффекта обучения и воспитания. Зная типологические осо-

бенности учащихся, педагог может по отношению к ним использовать приемы, об-

легчающие их учебную деятельность. Как отмечают М. К. Акимова и В. Т. Козлова

(1988), для учащихся со слабой нервной системой полезными могут быть следующие

правила, соблюдаемые учителем:

1) не ставить «слабого» в ситуацию неожиданного вопроса и быстрого ответа на него;

нужно дать ученику достаточно времени на обдумывание и подготовку;

2) желательно требовать ответ в письменной форме, а не устной;

3) нельзя давать для усвоения в ограниченный промежуток времени большой, раз-

нообразный, сложный материал; нужно постараться разбить его на части и давать

их постепенно, по мере усвоения;

4) лучше всего не спрашивать новый, только что изложенный на уроке материал;

следует отложить опрос на следуюи1ий урок, дав возможность ученику позани-

маться дома;

5) путем построения правильной тактики опросов и поощрения (не только отмет-

кой, но и замечаниями типа «отлично», «умница», «молодец» и т. д.) нужно фор-

мировать у учащегося уверенность в своих силах, в своих знаниях;

6) следует осторожно оценивать неудачи ученика, ведь он и сам относится к ним очень

болезненно;

7) во время письменного опроса нужно дать время для проверки и исправления на-

писанного;

8) следует реже отвлекать и переключать внимание учащегося; нужно создавать спо-

койную, не нервозную обстановку.

В то же время учителю следует учитывать и то, что любят делать учащиеся со сла-

бой нервной системой, что им дается легче:

1) они относительно хорошо справляются с задачами монотонного характера (когда

требуется решить большое количество задач одного типа на уроке математики или

выполнить несколько сходных упражнений по русскому языку);

2) они легче действуют по шаблону, по схеме;

3) любят работать обстоятельно, шаг за шагом выполняя задание, поэтому для них

благоприятны ситуации, требующие последовательной, планомерной работы; они

не отвлекаются, не перескакивают от одного действия к другому, не забегают впе-

ред, а выполняют их в строгой последовательности;

4) склонны планировать предстоящую деятельность, любят составлять планы в пись-

менной форме; поэтому они успешнее в тех видах деятельности, которые требуют

предварительной и тщательной подготовки; за счет этого они могут самостоятель-

но проникать в более глубокие связи и отношения внутри учебного материала,

они глубже и обстоятельнее усваивают учебный материал и поэтому имеют пре-

имущество в ситуациях, где требуется понимание и знание предмета сверх школь-

ной программы;

5) склонны к систематизации знаний, что также обеспечивает им большую глубину

усвоения учебного материала;

6) предпочитают при ответе и при усвоении материала использовать внешние опо-

ры, поэтому разнообразные виды наглядного изображения — графики, схемы, ри-

сунки, диаграммы, таблицы — облегчают им учебную деятельность; вследствие

этого они имеют преимущество, когда учитель требует наглядного изображения,

например, условий задачи;

7) склонны к тщательному контролю за выполнением учебных заданий и проверке

полученных результатов; если им дают это делать, они допускают меньше оши-

бок, чем ученики с сильной нервной системой.

Работа с учащимися с инертностью нервных процессов, как отмечают М. К. Аки-

мова и В. Т. Козлова (1988), накладывает на учителя следующие ограничения:

1) не требовать от них немедленного включения в работу, так как их активность на

уроке возрастает постепенно;

2) не очень разнообразить задания, так как некоторые в таких условиях вообще отка-

зываются работать;

3) не требовать от ученика быстрого изменения неудачных формулировок, ему необ-

ходимо время на обдумывание нового ответа;

4) не настаивать на импровизации учащегося: он предпочитает следовать общепри-

нятым стандартам в ответах;

5) не проводить опрос этих учащихся в начале урока;

6) избегать ситуаций, когда требуется быстрый устный ответ на неожиданный воп-

рос;

7) в момент выполнения заданий не отвлекать, и не переключать внимание на что-

либо другое;

8) не заставлять ученика отвечать новый, только что пройденный материал; опрос

следует отложить до следующего урока.

При этом учителю нужно иметь в виду, что учащиеся с инертностью нервных про-

цессов:

1) могут работать, долго не отвлекаясь на реплики учителя, на учащегося, отвечаю-

щего у доски;

2) успешно выполняют монотонные виды работ в течение длительного времени;

3) полностью выслушивают объяснения учителя и только после этого начинают вы-

полнять задание;

4) склонны к самостоятельному выполнению заданий;

5) активны в работе по пройденному материалу, так как у них лучше развита долго-

временная память, чем кратковременная;

6) легче выполняют самостоятельную работу, чем фронтальную.

Авторы не приводят в своей работе такого же анализа учебной деятельности уча-

щихся с сильной и подвижной нервной системой, из-за чего может сложиться впечат-

ление, что трудности в обучении имеют только лица со слабой и инертной нервной

системой. Во многом это действительно так в связи со сложившейся традицией обу-

8 3ак. 133
чения в школе, проповедующий принцип «быстро, еще быстрее». Следует, однако,

иметь в виду, что и учащиеся с сильной и подвижной нервной системой в определен-

ных ситуациях могут иметь свои трудности. Чтобы их принять во внимание, учителю

надо помнить, что недостатки лиц со слабой и инертной нервной системой являются

достоинствами лиц с сильной и подвижной нервной системой, а достоинства учащихся

со слабой и инертной нервной системой являются недостатками учащихся с сильной

и подвижной нервной системой. Поэтому все, что сказано выше о слабых и инертных

следует отнести и к сильным и подвижным, но с обратным знаком.

В заключение приведем фрагмент из работы А. К. Байметова (1967), показываю-

щий важность соблюдения учителем указанных выше правил: «По нашим наблюде-

ниям, возможностью заранее подготовиться к ответу обычно пользовались "слабые",

и в результате их ответы отличались обстоятельностью и продуманностью. Когда же

этой возможности "слабым" не давали, в их ответах наблюдались некоторая путаность

и сбивчивость изложения, хотя материал они знали достаточно хорошо. Важно отме-

тить и другую сторону учета индивидуальных особенностей учащихся: подобный

подход устраняет напряженность, нервозность в занятиях учащихся, особенно свой-

ственные "слабым", и помогает избежать возможных конфликтов в отношении уче-

ника к учебе и к учителям» (с. 135).

10.6. стили ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

В ряде исследований показано, что лица, имеющие педагогическую

направленность, чаще всего имеют слабую нервную систему. По данным Н. А. Ами-

нова и И. В. Тихомировой, студенты педагогического института со слабостью нервной

системой имеют более выраженные педагогические способности. А. С. Молчанов и

Н. А. Аминов (1988) выявили, что слабость и лабильность нервной системы являют-

ся благоприятным сочетанием и природной предпосылкой проявления учителями

социально-перцептивных способностей, что находит отражение в адекватном воспри-

ятии проблемных ситуаций в сфере субъектно-субъектных отношений.

Это связано и с тем, что лица со слабой и лабильной нервной системой лучше учи-

тывают знак эмоций, т. е. принадлежность эмоций к положительным или отрицатель-

ным. Кроме того, слабость нервной системы связана с высокой тревожностью субъек-

тов, а последняя выступает как причина, облегчающая вербализацию, в процессе ко-

торой происходит не только идентификация внешних и внутренних событий, их

называние, но и причинное истолкование (Н. А. Аминов, В. Н. Азаров, 1991).

В то же время успешность организаторской деятельности педагогов, по данным

Т. Ф. Цыгульской (1983), связана с сильной нервной системой.

Вообще же деятельность учителей разнообразна и связана с проявлением самых

разных способностей, которые зависят от различных типологических особенностей.

Учет последних важен при формировании стилей деятельности учителей.

С. В. Субботин (1987) отмечает, что положение, согласно которому в различных

видах деятельности у разных людей присутствует либо исполнительский (с преобла-

данием главных действий), либо ориентировочный (с преобладанием вспомогатель-

ных действий) стиль деятельности, оказалось не совсем приемлемым для труда учи-

теля. Благодаря так называемой «зоне неопределенности», присущей педагогической

Деятельности, т. е. свободе выбора и использования способов действия, в работе учи-

теля появляется возможность использования только исполнительского стиля деятель-

ности. За счет использования специфических главных действий можно понизить

удельный вес вспомогательных действий. Однако и в этом случае автор выявил две

разновидности исполнительского стиля.

Первая разновидность, характерная для лиц с высокой реактивностью, высокой

активностью, пластичностью, высокой эмоциональной возбудимостью, экстраверти-

рованностью, имела следующие особенности: меньшую протяженность этапов урока,

последовательность их от более трудных (с точки зрения деятельности учителя) к

более легким, меньшая самостоятельность учащихся на уроке, занижение роли тех-

нических средств обучения, дистантное и контактное расположение этапов урока,

объединенных сходным лексическим или грамматическим материалом.

Вторая разновидность исполнительского стиля педагогической деятельности, ха-

рактерная для учителей с противоположными типологическими особенностями лич-

ности (низкой активностью, низкой реактивностью, ригидностью, низкой эмоциональ-

ной возбудимостью, интровертированностью), характеризовалась большей протяжен-

ностью этапов урока, последовательностью их от более легких к более трудным,

большей самостоятельностью учащихся на уроке, использованием технических

средств обучения, доминированием «заготовок», преимущественно контактным рас-

положением этапов урока, объединенных сходным лексическим или грамматическим

материалом.

Выделяются и другие стили деятельности учителей. А. К. Маркова и А. Я. Нико-

нова разделили их на четыре вида.

Эмоционально-импровизационный. Учитель ориентируется преимущественно на

процесс обучения, в связи с чем для урока отбирает наиболее интересный материал, а

наименее интересный (хотя и важный) часто оставляет для самостоятельной работы

учащихся. Ориентируется в основном на сильных учеников, практикует коллектив-

ные обсуждения, использует разнообразные методы обучения. Однако у него страда-

ет методическая сторона обучения, он плохо заботится о повторении и закреплении

пройденного материала, о контроле за знаниями учащихся. Его деятельности прису-

щи не только гибкость, но и импульсивность.

2. Эмоционально-методический. Учитель ориентирован как на процесс, так и на

результат обучения. Поэтапно отрабатывает весь учебный материал, заботится о

повторении и закреплении его, контролирует знания учащихся. Деятельность учите-

ля характеризуется высокой оперативностью (быстрой реакцией на ситуацию). Стре-

мится активизировать деятельность учащихся не внешней развлекательностью, а со-

держанием предмета.

3. Рассуждающе-импровизационный. Сходен с предыдущим стилем, но характери-

зуется меньшей изобретательностью в варьировании методов обучения, не всегда

использует коллективные обсуждения, темп проведения урока замедлен. Сам стара-

ется говорить меньше, а во время опроса дает возможность учащимся подробно отве-

тить на заданный вопрос. Для этого учителя характерны меньшая чувствительность

к изменению ситуации на уроке, отсутствие самолюбования, осторожность, в нем со-

четаются интуитивность и рефлексивность.

4. Рассуждающе-методический. Учитель ориентирован преимущественно на ре-

зультат обучения. Он проявляет консервативность в использовании средств и спо-

собов педагогической деятельности. Высокая методичность сочетается у него с ма-
лым набором стандартных методов обучения. Этот учитель предпочитает репродук-

тивную деятельность учащихся, коллективные обсуждения почти не использует. Оц

не оперативен в реакциях на изменение ситуации на уроке, осторожен в своих дей-

ствиях, рефлексивен.

В. Н. Келасьев (1971) обнаружил различия в поведении мастеров профтехучилищ

в зависимости от экстраверсии-интроверсии. Экстраверт применяет прямой, непо-

средственный контроль за деятельностью и поведением учащихся, группа все время

подвергается активному воздействию с его стороны. Основой такого рода управле-

ния является высокая потребность в общении и двигательной активности мастера.

У интровертов момент непосредственного взаимодействия ниже, но они достигают

тех же конечных результатов. Причина этого состоит в том, что мастера-интроверты

более тщательно планируют организацию учебного процесса и воспитательных воз-

действий, уделяют больщее внимание воздействию на учащихся разными опосредо-

ванными методами.

В. Н. Келасьев также показал, что учителя с высокой тревожностью проявляют

большую отзывчивость к потребностям и интересам учащихся.

Обобщая ряд работ о выраженности того или иного стиля деятельности у учите-

лей с разными типологическими особенностями проявления свойств нервной систе-

мы, можно выделить стили, характеризующие подготовку к уроку, стили побужде-

ния учащихся к учению, стили подачи учебного материала, стили руководства, стили

оценивания знаний и т. д.

Стили деятельности, характеризующие подготовку учителей к уроку. Имеются

два стиля, сходные с ориентировочным и исполнительным, выявленным в производ-

ственной деятельности. Одни учителя уделяют большое внимание детальной разра-

ботке плана урока, тщательно продумывают средства решения задач, которые плани-

руются на урок. Такие учителя составляют подробный план-конспект урока, кото-

рый на самом уроке стремятся тщательно соблюдать. В основном это учителя с

инертностью нервных процессов, ригидностью установок, слабой нервной системой.

Тщательную подготовку к уроку они проводят не столько от сознания необходимо-

сти выполнить инструкцию, сколько от желания предупредить неожиданности на са-

мом уроке, так как, попадая в неожиданные и сложные ситуации, плохо справляются

с возникающим психическим напряжением, теряются и могут потерять нить управ-

ления уроком. Поэтому выбираемый ими стиль подготовки к уроку является своеоб-

разным способом компенсации их слабых сторон.

Другие учителя не столь осторожны и консервативны, они не уделяют столько

времени подготовке к уроку, не продумывают тщательно средства решения задач уро-

ка, не любят составлять подробные планы-конспекты. Они любят импровизацию, урок

проводят «на настроении», живо. Это связано с тем, что у них ярко выражены сила и

подвижность нервной системы, которые способствуют быстрой ориентировке в но-

вой ситуации и устойчивости к психическому напряжению. Вследствие этого они не

боятся неожиданностей, которые могут возникнуть на уроке, не теряются, быстро

изменяют план урока и заменяют то или иное средство решения задачи. Правда, если

учитель бывает не собранным, то это оборачивается некоторой сумбурностью прове-

дения урока.

Стили побуждения учащихся к учению. По способам побуждения учащихся к уче-

нию учителей и преподавателей можно также разделить на две группы. Первая (объ-

единяющая лиц со слабой нервной системой и подвижностью нервных процессов) -

использует в качестве побуждения преимущественно логику объяснения учебного

материала, умело ставит познавательные задачи и создает проблемные ситуации.

В меньшей степени такие педагоги используют требовательность, занимательность,

игры. Учителя второй группы (с сильной нервной системой и инертностью нервных

процессов) отдают распоряжения строгим голосом, дисциплинирующие воздействия

у них однообразны. Они в большей мере, чем учителя первой группы, контролируют

действия учащихся. Эти учителя тяготеют к привычным условиям проведения уро-

ка, обеспечивают хорошую организацию урока и дисциплину учащихся.

Учителя первой группы опрос проводят оперативно, по ходу ответа исправляют

неточности, прерывают ученика, активно включаются в ответ. Учителя второй груп-

пы создают спокойную обстановку опроса, редко вмешиваются в ответ ученика, да-

вая ему возможность полностью высказаться. Первые стараются избегать конфлик-

тов с учащимися, направляют усилия на предупреждение нарушений дисциплины, а

в случае их появления не акцентируют на них внимание.

Стили подачи учебного материала. Учителя по-разному подают учебный матери-

ал, особенно теоретические сведения. Обладающие слабой нервной системой и инерт-

ностью нервных процессов стремятся создать полную ориентировочную основу дея-

тельности не только у себя (в процессе подготовки к уроку), но и у учащихся. Поэто-

му вводная часть посвящена подробному объяснению темы урока. Ошибки,

допущенные учащимися, не просто констатируются, а анализируются с четким ука-

занием путей исправления. Благодаря тщательной подготовке к урокам, умению ра-

ботать индивидуально с каждым учителя этого типа добиваются высокой плотности

урока. Недостатком этого стиля является затягивание объяснений, педантичность в

исполнении намеченного, что вызывает определенную «сухость» изложения матери-

ала.

Учителя с сильной нервной системой и подвижностью нервных процессов мень-

ше времени уделяют предварительным пояснениям и созданию ориентировочной

основы деятельности, часто пояснения дают по ходу выполнения задания. Учебный

материал излагается более живо, эмоционально. Однако недостатками этого стиля

являются импульсивность поведения учителя, нетерпеливость, порой торопливость.

Все это компенсируется гибким использованием разнообразных педагогических воз-

действий и приемов, способностью учителя с ходу мобилизовать свои знания и уме-

ния, оперативно обдумывать складывающуюся ситуацию и творчески ее решать, т. е.

мобильностью и активностью учителя.

Часто у учителей встречается смешанный стиль подготовки и проведения урока,

так как у них имеются типологические особенности, с одной стороны, обусловливаю-

щие склонность к одному стилю деятельности, а с другой — обусловливающие склон-

ность к другому стилю деятельности (например, сочетание слабой нервной системы

с подвижностью нервных процессов, или сочетание сильной нервной системы с инерт-

ностью нервных процессов, или средняя выраженность того и другого свойства).

Психолого-педагогические особенности опроса учащихся учителями с различ-

ными стилями руководства. Этот вопрос подробно изучен Н. А. Курдюковой (1997).

Учителя с авторитарным и демократическим стилем руководства используют много-

образные формы контроля знаний и умений учащихся, в то время как учителя с либе-

ральным стилем чаще всего при опросе используют одни и те же методические при-

емы, что привносит в уроки однообразие и отрицательно сказывается на познаватель-

ной активности учащихся.
Терпеливость в общении с отвечающим и педагогический такт в большей мере

присущи учителям с демократическим стилем руководства и в значительно меньшей

мере — учителям с авторитарным и либеральным стилем, что может вызывать повы-

шенную тревожность учащихся при опросе.

Для учителей с либеральным стилем руководства характерны меньшее распреде-

ление внимания на опрашиваемых учеников, они недостаточно владеют умением орга-

низовать внимание учащихся на ответах одноклассников, на уроке они опрашивают

малое количество учащихся, менее точно формулируют вопросы в понятной для уча-

щихся форме, у них неадекватна мера помощи учащимся. У таких учителей отсут-

ствует эмоциональное сопереживание отвечающим, не проявляется заинтересован-

ность в качестве ответа. Отсутствие или недостаточность организационных момен-

тов, повышающих внимание учащихся, приводит к недостаточной дисциплине в

классе. Опрос учащихся они проводят не на каждом уроке, вопросы задают шаблон-

ные, колеблются при выставлении отметок, в основном их завышают, часто исправ-

ляют отметки в журнале, имеют большое количество уроков без отметок, зафиксиро-

ванных в журнале; часто не выставляют отметки в дневник и за домашние работы — в

журнал. В то же время они используют напоминание об отметке как способ принуж-

дения. Характерным для учителей-либералов является нерациональное соотноше-

ние времени опроса с другими этапами урока. Они мало заботятся об организации

учебной деятельности учащихся по исправлению текущих неудовлетворительных

отметок.

Большинство учащихся отмечают нестабильность ситуации опроса и оценивания,

создаваемой на уроке учителем-либералом, и относятся к этому негативно. Положи-

тельно к этой ситуации относились в основном слабо успевающие учащиеся.

Учителя с демократическим стилем руководства чаще замечают реакцию учащих-

ся на свои вопросы в ситуации опроса, эмоционально сопереживают отвечающим,

проявляют заинтересованность в качестве ответа, у них преобладают способы по-

буждения учащихся к деятельности над способами принуждения. Большинство уча-

щихся оценивают ситуацию опроса, создаваемую этими зрителями, как положитель-

но-стабильную.

Учителя-автократы не отличаются многообразием форм оценивания знаний и

умений учащихся, редко комментируют выставляемые отметки, часто не выставля-

ют отметки опрашиваемым, не привлекают учащихся к обсуждению выставляемых

отметок, не организуют в должной мере самоконтроль и самооценку учащимися

результатов учебной деятельности. У них отсутствует дифференцированный подход

к ученикам в использовании отметки как меры воздействия на них, они негативно

реагируют на оспаривание учащимися отметки и часто создают при опросе нервоз-

ную обстановку. Для учителей-автократов характерны также шаблонность задавае-

мых вопросов, вызывающая и шаблонные ответы. У них не проявляется эмоцио-

нальное сопереживание отвечающему, принуждение преобладает над побуждением.

У этих учителей может наблюдаться несоответствие четвертных отметок текущим.

Учащиеся оценивают ситуацию опроса у учителей-автократов как негативно-устой-

чивую.

Адекватность оценивания учителями учащихся. Разная строгость оценивания

людьми друг друга не требует экспериментального подтверждения, настолько этот

факт общеизвестен. В то же время работ, в которых бы стили оценивания сопостав-

лялись с типологическими особенностями свойств нервной системы и темперамента,

очень мало.

В исследовании, предпринятом под руководством А. А. Бодалева (1983), по изу-

чению стилей поведения, проявившихся в работе с учащимися 7-10-х классов, учи-

теля были разделены на три группы: «автократическую», «либеральную» и «демо-

кратическую». Выделенные типы имели своеобразные проявления в педагогической

деятельности. Оказалось, что педагоги, отнесенные к «автократической» группе, силь-

но недооценивают развитие у учащихся таких качеств, как коллективизм, инициа-

тивность, самостоятельность, требовательность к другим. Одновременно у них обна-

ружилось преувеличенное представление о сформированности у подростков и стар-

ших учащихся таких качеств, как неорганизованность, недисциплинированность, лень,

безответственность, импульсивность.

Н. О. Звенигородская и Л. Н. Кулешова (1982) установили, что наиболее адекватно

оценивают успешность деятельности своих рабочих бригадиры, имеющие высокую

сензитивность, общительность, энергичность. Менее адекватная оценка наблюдает-

ся у бригадиров с ригидностью и интроверсией. Можно полагать, что выявленные

закономерности имеют отношение не только к бригадирам, но и к другим руководи-

телям, к которым можно отнести и учителей.

Известно, например, что учителя автократического типа руководства переоценивают у учащихся отрицательные качества и недооценивают положительные. Учителя с либеральным типом руководства, наоборот, переоценивают положительные качества учащихся и недооценивают отрицательные, наиболее адекватно оцениваютучащихся учителя с демократическим типом руководства. По данным Н. А. Курдюковой (1997) учителя-«автократы» занижают отметки по сравнению с учителями-«демократами», аучителя-«либералы» завышают отметки. В то же время автократи-

ческий стиль, судя по полученным данным (Е. П. Ильин, Нгуен Ки Тыонг, 19996),

более присущ лицам «агрессивного» типа, имеющим сильную нервную систему и пре-

обладание возбуждения по «внешнему» балансу. Отсюда есть основание связывать

тип оценочных суждений учителей со свойствами нервной системы.

* * *

В некоторой степени обобщенными стилями деятельности учителей, характеризующими особенности подготовки и проведения урока, являются стили, выделенные  Н. И. Петровой (1970) и 3. Н. Вяткиной (1976): организационно-коммуникативный,

конструктивно-организационный и конструктивно-коммуникативный.

Организационно-коммуникативный стиль (по 3. Н. Вяткиной), соответствующий

стилю деятельности «подвижных» у Н. И. Петровой, присущ лицам с сильной нерв-

ной системой и подвижностью нервных процессов. Он характеризуется склонностью

учителей к импровизации, использованию разнообразных методических приемов обу-

чения и способов педагогического воздействия, экспромтным и непринужденным ха-

рактером общения. Учителя используют юмор, мимику. Однако они слабо использу-

ют профилактику дисциплинарных нарушений, имеет место и неравномерность тона обращений.

Конструктивно-организаторский стиль, присущий учителям с сильной и инерт-

ной нервной системой («инертные» учителя у Н. И. Петровой), характеризуется за-

благовременной и тщательной подготовкой к урокам, соответствием проводимого уро-

ка намеченному плану, равномерным темпом проведения урока, заблаговременной

организацией учащихся и предупредительным дисциплинированием их, однообраз-

ным и устойчивым репертуаром дисциплинарных воздействий, ровным, преимуще-

ственно спокойным тоном обращений к учащимся.
Конструктивно-коммуникативный стиль присущ учителям со слабой нервной

системой. Он во многом схож с предыдущим стилем деятельности: та же тщатель-

ность подготовки к урокам, соответствие урока намеченному плану, повышенное вни-

мание к организации класса в начале урока, предупредительное дисциплинирование

ровный, спокойный тон обращений. Отличие же состоит в интенсивном деловом обще-

нии, широком использовании системы индивидуальных заданий и поручений, обду-

манными взаимоотношениями с учащимися.

10.7. СТИЛИ ОБЩЕНИЯ И РУКОВОДСТВА УЧИТЕЛЕЙ

СУЧАЩИМИСЯ

В. А. Кан-Калик (1987) описал следующие стили педагогического общения:

• стиль «совместное творчество», когда ставятся общие для учителя и учащихся цели

и решения находятся совместными усилиями;

• стиль «дружеское расположение», в основе которого лежит искренний интерес к

личности партнера по общению, уважительное к нему отношение, открытость кон-

тактам;

• стиль «заигрывание», основанный на стремлении завоевать ложный, дешевый ав-

торитет у партнера по общению, понравиться аудитории;

• стиль «устрашение», являющийся следствием неуверенности лица с более высо-

ким статусом, чем у партнера по общению, или же следствием неумения организо-

вать общение на основе продуктивной совместной деятельности — такое общение

жестко регламентировано, загнано в формально-официальные рамки;

• стиль «дистанция», который имеет различные вариации, но суть его состоит в под-

черкивании различий между партнерами общения, связанными со служебным и

социальным положением, возрастом и т. д.;

• стиль «менторский», являющийся разновидностью предыдущего стиля, когда один

из партнеров («бывалый» человек) принимает на себя роль наставника и беседует

с партнером назидательно-покровительственным тоном.

А. Г. Исмагилова (1989) выделяет два стиля педагогического общения. В первом,

условно обозначенном А, преобладают организационные и дидактические цели, орга-

низующие и корректирующие действия, прямые обращения; во втором (Б) — преоб-

ладают дидактические цели, оценочные, контролирующие и стимулирующие действия

и косвенные обращения.

Стиль А характерен для учителей с сильной и лабильной нервной системой, эмо-

ционально неустойчивых. Стиль Б более соответствует учителям с сильной и инерт-

ной нервной системой, эмоционально устойчивым.

В работе А. А. Коротаева и Т. С. Тамбовцевой (1985) показана роль экстраверсии—

интроверсии в использовании учителями-мастерами разных приемов педагогического

общения.

Для учителей-экстравертов характерными приемами были: обращение к учащим-

ся на «ты», но дружески, тепло; выражение уверенности в успехе учащегося, теплый

тон обращения, использование юмора, шуток; эти учителя часто одобряют ответы и

действия учащихся, предупреждения и замечания делают в мягкой форме, в конф-

ликтных ситуациях ограничиваются мягкими упреками.

Для учителей-интровертов более характерным было использование следующих

приемов общения: обращаются к учащимся на «вы», но холодно, держат дистанцию;

часто проявляют раздраженный тон общения, чаще порицают, чем хвалят учащихся;

проявляют строгость в обращении к учащимся, недовольство выражают в гневной

форме, используют нелестные для учащихся эпитеты, замечания и предупреждения

делают в жесткой форме.

Из этих данных следует, что учителя-интроверты более склонны к авторитарному

стилю общения и руководства.

Особенностью деятельности педагогов является то, что они в процессе обучения и

воспитания учащихся осуществляют руководящую функцию. Руководство же, как

говорилось выше, тоже обладает стилевыми особенностями.

Стили руководства учителей. Н. А. Курдюкова (1997), используя опросник Кет-

тела, выявила некоторые личностные особенности у учителей с различными стилями

руководства по факторам N, Q^, Q,^

Учителя с авторитарным стилем руководства обладают следующими особеннос-

тями: стремлением к независимости, самостоятельностью в принятии решений и ана-

лизе групповых проблем, не нуждаются в одобрении и поддержке извне, обладают

высоким уровнем самодостаточности. Им присущи импульсивность, низкий уровень

самоконтроля, невнимательность к другим, конфликтность. Они эмоционально не-

устойчивы, раздражительны, нетерпеливы, испытывают трудности в общении.

Учителя с демократическим стилем руководства более независимы, самостоятель-

ны, самодостаточны, чем учителя-либералы, но уступают в этом учителям-автокра-

там. Они обладают проницательностью, хорошо понимают мотивы поведения окру-

жающих, не испытывают затруднений при принятии решений и анализе групповых

проблем. Им не присуща импульсивность поведения. Они бесконфликтны, внима-

тельны к другим, обладают высоким уровнем самоконтроля, эмоционально устойчи-

вы, уравновешены, нефрустрированы.

Учителя с либеральным стилем руководства отличаются конформностью, зависи-

мостью, выраженной потребностью в одобрении, поддержке окружающих, импуль-

сивностью. Они обладают низким уровнем проницательности, конфликтностью, эмо-

циональной неустойчивостью, раздражительностью, нетерпеливостью и напряжен-

ностью. В то же время для них характерны сентиментальность, непосредственность и

простота в обращении.

Поскольку руководство реализуется посредством общения, то последнее прини-

мает на себя некоторые стилевые черты первого. Таким образом, между стилями ру-

ководства и стилями общения возникает связь, которая, однако, не означает их тож-

дества, как считают некоторые авторы. Дело в том, что стиль руководства обозначает

и способ принятия решения (единоличный или коллективный), а не только манеру

общения.

По данным С. В. Иванова (1990), для половины учителей физической культуры

характерен демократический стиль общения, авторитарный стиль встречается у 40 %

учителей, а либеральный - у 9 %.

Как показано А. Ю. Максаковым (1990) и Д. А. Мишутиным (1992), педагогам с

авторитарным стилем руководства присущи следующие особенности общения с уча-

щимися: преимущественное использование монолога и императивных форм обраще-
ний, доминирование личностно-группового общения, узкий круг учащихся, с кото-

рыми они общаются индивидуально (в основном это «сильные» учащиеся). Учителя

с демократическим стилем имеют более широкий круг индивидуального общения,

чаще используют диалог и неимперативные формы обращений.

Для учителей с авторитарным стилем руководства при педагогическом общении

характерны властное, высокомерное или снисходительное демонстрирование своей

роли на уроке, превосходства в знаниях и умениях; чрезмерно строгая оценка уча-

щихся, подавление реплик учащихся негативными педагогическими санкциями, реа-

гирование на просьбы о помощи как на помехи «ходу урока», необоснованное исполь-

зование ограничений и запретов.

Для учителей с демократическим стилем руководства характерны противополож-

ные приемы: стремление снять заторможенность, неловкость учащихся; ободрение,

поддержка; оказание помощи в подборе слов, построении фразы; позитивная крити-

ка учащегося, демонстрирование заинтересованности в диалоге с учащимся и т. д.

В то же время, как отмечает Д. А. Мишутин, у этих учителей на уроках часты обраще-

ния учащихся, провоцирующих конфликтные ситуации. Очевидно, учащиеся видят

не только сильные стороны этого стиля руководства и общения, но и его слабости,

возможность оказывать на зп1ителя психологическое давление.

Таким образом, авторитарный и демократический стили общения различаются по

частоте использования тех или иных форм передачи информации, воздействия на

учащихся и широте общения (табл. 10.1).

Приведенную таблицу нельзя понимать так, что учителя с авторитарным стилем

общения используют только инструктаж, команды и проч., а учителя демократиче-

ского стиля — только предложения, советы и обсуждение. Все эти формы передачи

информации могут использовать учителя с различным стилем общения, однако часто-

та использования указанных форм у тех и других разная.

Следует подчеркнуть, что стиль общения — динамическая структура, отражающая

соотношение между различными формами обращений. Это значит, что педагоги

пользуются разностилевыми формами обращений, но у одного преобладают формы

одного стиля, а у другого — формы другого стиля, а при изменении ситуации соотно-

шение между этими формами обращений может изменяться. Так, в напряженных

ситуациях увеличивается число авторитарных форм обращений независимо от стиля

руководства. Авторитарные компоненты общения чаще используются педагогами при

общении с учащимися низкого и среднего статуса в группе и реже — при общении с

лидерами этих групп. Кроме того, эти компоненты чаще используются педагогами-

мужчинами, чем женщинами (С. В. Иванов).

В отличие от других стилей деятельности специфика использования стилей руко-

водства и стилей общения состоит в том, что они по-разному воспринимаются объек-

тами воздействия (учащимися). В зависимости от этого возникает различное отно-

шение учащихся к самому педагогу, по-разному складываются взаимоотношения.

Наиболее адекватно и доброжелательно учащиеся воспринимают демократические

стили руководства и общения. Авторитарный стиль тоже принимается учащимися

(если он не очень жесткий), но при этом степень его выраженности воспринимается

по-разному. Лидерами занижается использование педагогом авторитарных компо-

нентов и завышается использование демократических компонентов общения. Учащие-

ся с низким статусом, наоборот, завышают первые компоненты и занижают вторые.

У них в большей мере проявляется потребность в демократических формах общения

педагога-авторитара. И обращаться они предпочитают к педагогам с демократиче-

ским стилем руководства и общения (А. Ю. Максаков, Д. А. Мишутин). По данным

С. В. Иванова, учащиеся в большинстве случаев (58 % ответов) предпочитают демо-

кратический стиль общения, реже — либеральный (26 %) и еще реже — авторитар-

ный (16%).

В работе Р. П. Козловой (1991) показано, что те лица, которые имеют трудности

общения, отличаются по личностным особенностям от тех, кто таких трудностей не

испытывает. Первые характеризуются властностью, неразговорчивостью, низким са-

момнением и т. п., вторые — социальной пластичностью, настойчивостью, спокойстви-

ем, эмоциональной устойчивостью и другими качествами.

Глава 11

ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНО-

ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ

АСПЕКТЫ СПОРТИВНОЙ

ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Из этой главы читатель узнает, как типологические особенности

влияют на выбор вида спортивной деятельности и игрового амплуа, какие условия

спортивной деятельности являются оптимальными для лиц с различными типологи-

ческими особенностями, какие гшеются стили спортивной деятельности и какими

факторами они обусловлены, в чем должен состоять принцип дифференцирования в

тренировочных нагрузках и методах обучения, а также регуляции состояний и сти-

муляции работоспособности.

11.1. ВЫРАЖЕННОСТЬ ТИПОЛОГИЧЕСКИХ

ОСОБЕННОСТЕЙ СВОЙСТВ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

У ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ РАЗНЫХ ВИДОВ СПОРТА

Во многих видах спорта подбираются лица с определенной преоб-

ладающей тенденцией в проявлении свойств нервной системы. В тех видах спорта,

где комплекс быстродействия является одним из главных факторов, определяющих

успех спортивной деятельности, спортсмены в больщинстве случаев имеют слабую

нервную систему, подвижность нервных процессов, преобладание возбуждения или

уравновешенность по «внешнему» балансу. Эта триада выявлена у спринтеров-лег-

коатлетов, у рапиристов, акробатов (темповых), спринтеров-велосипедистов, у игро-

ков в настольный теннис.

В видах спорта, требующих выносливости и устойчивости к однообразию трени-

ровочных нагрузок, у большинства спортсменов имеются типологические особенно-

сти, способствующие проявлению этих качеств: слабая или средняя сила нервной

системы, инертность нервных процессов, уравновешенность или преобладание тор-

можения по «внешнему» балансу и преобладание возбуждение по «внутреннему»

балансу.

В технически сложных видах спорта (спортивная гимнастика, легкоатлетические

прыжки и метания, барьерный бег, прыжки на лыжах с трамплина) преобладают спорт-

смены с уравновешенностью по «внешнему» балансу и инертностью нервных про-

цессов, т. е. с типологическими особенностями, обеспечивающими точность движе-

ний и хорошую двигательную память и память на движения (зрительную, словесно-

логическую).

Наконец, в видах спорта, требующих проявления скоростной выносливости (на-

пример, в беге на 400 и 800 м), большинство спортсменов имеют сильную нервную

систему, среднюю подвижность нервных процессов, преобладание возбуждения по

«внутреннему» балансу, т. е. типологию, способствующую проявлению терпеливо-

сти к утомлению и недостатку кислорода в крови.

В игровых видах спорта дифференциация спортсменов по типологическим осо-

бенностям выражена хуже; общим лишь является преобладание в мужских командах

по волейболу, баскетболу, гандболу игроков с подвижностью нервных процессов, что

обеспечивает быстрое переключение с одной ситуации на другую. В принципе же в

спортивных играх хорошо себя проявляют спортсмены с любой типологией, все за-

висит от того, на какое амплуа они попадают. Например, в футболе крайние нападаю-

щие (когда таковые еще были) имели типологический комплекс, присущий спринте-

рам. Полузащитники обладают в большинстве случаев типологией, которая является

задатками выносливости, особенно скоростной. В частности, почти все полузащит-

ники имели преобладание возбуждения по «внутреннему» балансу, которое обеспе-

чивает высокую работоспособность этих «челноков» в команде. В баскетболе защит-

ники атакующего плана имеют типологические особенности, обусловливающие про-

явление решительности (которая им требуется при бросках с дальних дистанций, т. е.

при выполнении трехочковых бросков).

У большинства женщин-спортсменок, независимо от вида спорта, имеется инерт-

ность нервных процессов. Возможно, это связано с тем, что женщины выполняют

значительно большие объемы тренировочных нагрузок, чем мужчины, их деятель-

ность более запрограммирована, выучена (в спортивных играх). А это требует и терпе-

ливости, и хорошей памяти, которые связаны с инертностью нервных процессов.

Поскольку эти данные получены на спортсменах самого высокого класса, стано-

вится очевидным неправомерность бытующего мнения, что успехов в спорте дости-

гают лишь те, у кого сильная, подвижная и уравновешенная нервная система.

Эти данные подтверждают мнение Б. М. Теплова, что нет плохих и хороших ти-

пологических особенностей; их оценка зависит от того, какой вид деятельности выбе-

рет для себя человек.

11.2. СТИЛИ

СПОРТИВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Эффективность спортивной деятельности, помимо ее выбора в со-

ответствии с типологическими особенностями, влияющими на способности и склон-

ности, зависит и от того, какой стиль деятельности сформируется у спортсмена.

Стили спортивной деятельности, как и других видов деятельности, можно разде-

лить на подготовительные и исполнительские. Последние связаны с тактикой веде-

ния борьбы на соревнованиях, поэтому их можно считать и тактическими стилями.

Однако они не охватывают всю тактику. Она гораздо богаче, гибче и приспосаблива-

ется к конкретным условиям соревнования, к сопернику и т. п., в то время как стиль

деятельности характеризует устойчивые склонности человека выполнять деятель-
ность теми или иными способами. Поэтому часто использование «своего», «удобно-

го» стиля делает спортивное единоборство тактически бедным, прямолинейным.

Выделено несколько подгрупп исполнительских стилей.

1. Стили деятельности, связанные с распределением сил на дистанции. Имеется

три предпочитаемых («удобных») способа раскладки сил на дистанции: равномер-

ный, с более быстрым прохождением первой половины дистанции и с более быстрым

прохождением второй половины дистанции. Первый стиль в основном присущ спорт-

сменам с монотонофильным типологическим комплексом, т. е. устойчивым к моно-

тонии (слабая нервная система, инертность нервных процессов, преобладание тор-

можения но «внешнему» балансу и возбуждения по «внутреннему» балансу). Второй

стиль характерен для лиц со спринтерским типологическим комплексом (слабая нерв-

ная система, подвижность нервных процессов, уравновешенность или преобладание

возбуждения по «внешнему» балансу). Такие спортсмены, используя свою быструю

врабатываемость и скоростные качества, стремятся с самого начала оторваться от

группы, сделать своеобразный задел перед концом забега или гонки, так как, не обла-

дая высокой терпеливостью, на хороший финиш им рассчитывать не приходится.

Третий стиль, наоборот, присущ спортсменам с типологическим комплексом терпе-

ливости. Они недостаточно быстро врабатываются, начинают гонку не торопясь, но

свое отставание стараются компенсировать на второй половине дистанции за счет

лучшего терпения, позволяющего поддерживать длительное время на финише высо-

кую скорость (Г. Г. Илларионов, 1978).

Стили деятельности, связанные с распределением сил на дистанции, касаются

более общего вопроса — динамики работоспособности спортсменов с различными

типологическими особенностями. Это видно из данных, полученных на представите-

лях игровых видов спорта — баскетболистах и волейболистах. Игроки с подвижно-

стью нервных процессов и слабостью нервной системы эффективнее действуют в на-

чале тайма или партии и хуже проводят концовки. Это связано, с одной стороны, с их

более быстрой врабатываемостью, а с другой — с меньшей возможностью сопротив-

ляться усталости в конце тайма или матча.

Спортсмены с сильной нервной системой и инертностью нервных процессов, на-

оборот, лучше проводят концовки таймов и матчей и хуже — начало игры. Они мед-

леннее врабатываются, но могут лучше мобилизоваться в конце игры (В. П. Жилкин

и др., 1975; Е. П. Ильин, Н. А. Рыбакова, 1979).

Эти данные могут найти объяснение в результатах исследования, выполненного

М. А. Плачинта (1978а, б). Нетренированные мужчины в разных опытах получали на

велоэргометре нагрузку четырех интенсивностей: максимальную (работали до отка-

за), субмаксимальную, половину и четверть от максимальной. У испытуемых с силь-

ной нервной системой выделение адреналина и норадреналина прогрессивно возрас-

тало с увеличением нагрузки, достигая максимума при работе до отказа, намного пре-

восходя этот уровень у лиц со слабой нервной системой. У последних повышение

выделения этих гормонов имело место только при самой слабой нагрузке и при на-

грузке, равной половине от максимальной. При дальнейшем росте нагрузки концен-

трация обоих гормонов снижалась до нормы (при субмаксимальной нагрузке), а при

максимальной нагрузке даже становилась меньше нормы.

Тренерам целесообразно учитывать и то обстоятельство, что одни спортсмены

показывают большую эффективность в роли «начинающих», а другие — в роли «до-

гоняющих». Первым чаще присуща слабая нервная система и подвижность нервных

процессов, вторым — сильная нервная система и инертность нервных процессов. Это

связано с тем, что знание результата соперника первых угнетает, вызывает неуве-

ренность, а вторых — мобилизует, вызывает азарт, желание превзойти результат со-

перника. Отсюда в зависимости от складывающихся во время матча ситуаций и так-

тических задач тренер может варьировать составом находящихся на площадке игро-

ков, делая ставку на наиболее эффективных на данном отрезке игры спортсменов.

Ему также следует требовать от игроков с инертностью нервных процессов и силь-

ной нервной системой проводить перед игрой более длительную разминку, чтобы к

началу матча быть максимально готовыми не только психологически, но и функцио-

нально.

2. Стили деятельности, характеризующие предпочитаемую тактику ведения

спортивных единоборств. В боксе, фехтовании, борьбе, теннисе выделены атакую-

щий, контратакующий, защитный и комбинационный стили ведения спортивных

поединков. Атакующий стиль, более прямолинейный в тактическом отношении, свя-

занный с навязыванием сопернику своей тактики, с подавлением его инициативы,

более присущ спортсменам с сильной нервной системой, инертностью возбуждения

и преобладанием возбуждения по «внешнему» балансу. Защитный стиль, выражаю-

щийся в сведении риска до минимума, в использовании в основном защитных при-

емов, дальней стойки от стола в настольном теннисе, игре на задней линии без выхо-

дов к сетке — в большом теннисе и т. п., в большей мере характерен для спортсменов

со слабой и инертной по возбуждению нервной системой, подвижностью торможе-

ния и преобладанием торможения по «внешнему» балансу; это значит, что у них име-

ется типологический комплекс, способствующий проявлению боязливости, нереши-

тельности. Риску они предпочитают надежность действий, их точность (Е. В. Воро-

нин, 1984; Е. П. Ильин, Н. С. Драчук, 1974).

Контратакующий стиль по существу является разновидностью защитного стиля

(в борьбе, например, чисто защитный стиль исключается, так как борца за пассивное

выжидание могут дисквалифицировать), поэтому и типология спортсменов, выбира-

ющих этот стиль, соответствует или близка защитному стилю (В. А. Толочек, 1992;

Г. Г. Поторока, 1986; А. Р. Ширинов, 1988).

3. Другие стили. В художественной гимнастике выделены: артистический стиль —

присущ гимнасткам со слабой нервной системой и связан с направленностью спортс-

менок на выражение в движениях особенностей музыкального произведения, наве-

ваемого им образа; технический стиль — характерен для гимнасток с сильной нервной

системой и уравновешенностью нервных процессов; связан с направленностью на

технически грамотное и виртуозное выполнение движений; композиционный стиль —

выражен у гимнасток с сильной нервной системой и связан с гармоничностью про-

граммы выступления, оригинальностью включаемых в нее элементов (М. В. При-

ставкина, 1984).

Стилевые особенности найдены и в игре баскетболистов. Так, игроки с типологи-

ческим комплексом решительности чаще бросают мяч по кольцу со средней и длин-

ной дистанции, а баскетболисты с типологическим комплексом нерешительности чаще

совершают броски с ближней дистанции. Первые, кроме того, чаще делают острые и

результативные передачи (Ю. В. Лубкин, 1987).
Различные стили деятельности обнаружены у гребцов. Одни гребцы достигают

наивысшей скорости хода лодки за счет больших усилий (при оптимальном темпе

гребли), а другие — за счет максимальной частоты гребков (Ю. А. Дольник, П. А. Зай-

цев, 1977). Выявлено, что для первых более характерны инертность возбуждения и

торможения, преобладание возбуждения по «внутреннему» балансу и преобладание

торможения по «внешнему» балансу, т. е. монотонофильный типологический комп-

лекс. Вторым более присущи подвижность возбуждения и торможения и преоблада-

ние возбуждения или уравновешенность по «внешнему балансу», т. е. те типологи-

ческие особенности, которые связаны с высоким максимальным темпом движений.

И тем и другим присуща слабая нервная система, но выполняет она разные функции:

у «темповиков» способствует высокому темпу гребли, а у «силовиков» — монотоно-

устойчивости.

Различные стили деятельности имеются и у велогонщиков-трековиков, специа-

лизирующихся в спринте. Одни велосипедисты предпочитают вести гонку впереди

(с первой позиции), другие — сзади (со второй позиции). Первую позицию предпо-

читают гонщики с высокой стартовой скоростью, и у них, как показано Г. Г. Иллари-

оновым, имеется скоростной типологический комплекс (слабая нервная система, под-

вижность нервных процессов, преобладание возбуждения по «внешнему» балансу).

Вторую позицию предпочитают велогонщики, обладающие скоростной выносливо-

стью, поэтому у них чаще обнаруживаются типологические особенности, обусловли-

вающие терпеливость (сильная нервная система, преобладание возбуждения по «внут-

реннему» балансу).

Подвиды стилей. Выявлено, что стили реализуются в различных манерах или под-

видах. Артистический стиль гимнасток имеет подвиды: героико-драматический, при-

сущий спортсменкам со слабой нервной системой и сдвигом баланса нервных про-

цессов в сторону возбуждения, и лирико-романтический, характерный для гимнас-

ток со слабой нервной системой и сдвигом баланса в сторону торможения. У борцов в

атакующем стиле выделены силовой и темповый подстили. Первый присущ борцам с

большой физической силой, второй — с хорошей выносливостью. В то же время эти

подстили присущи и контратакующему стилю, поэтому правильнее, очевидно, гово-

рить о смешанных стилях: атакующе-силовом, контратакующем силовом, атакующе-

темповом и контратакующем темповом.

Спортсмену не безразлично, какой стиль деятельности хочет у него сформиро-

вать тренер. Формирование стиля деятельности вопреки имеющимся у него типоло-

гическим особенностям и склонности к тому или иному стилю (т. е. «чужого» стиля)

не проходит для спортсмена бесследно. Выполнение деятельности «чужим» стилем

энергетически стоит дороже (Г. Г. Илларионов), замедляется освоение технико-так-

тических приемов (А. Р. Ширинов), а это ведет к тому, что спортсмен выполняет

спортивные разряды на два-три года позже, чем спортсмены, у которых сформирован

свой стиль. Нельзя не учитывать и того, что формирование стиля против желания

спортсмена приводит к снижению интереса к тренировкам, создание впечатления у

него о своей бесталанности и, в конце концов, — к уходу из спортивной секции. По-

этому на первых этапах овладения мастерством целесообразно формировать тот стиль,

к которому стремится сам спортсмен, и лишь на этапе высокого мастерства разучи-

вать тактические действия, связанные с «чужим» стилем, добиваясь технико-такти-

ческой универсальности спортсмена.

О целесообразности такого подхода в обучении спортсменов свидетельствуют и

другие данные.

В. П. Мерлинкин выделил две группы спортсменов: одна с высокими показателя-

ми быстроты, слабой нервной системой и высокой лабильностью, другая — с высо-

ким уровнем силы и выносливости, большой силой нервной системы и низкой ла-

бильностью. В условиях соревнований изучалась эффективность действий тех и дру-

гих. Установлено, что эффективность была выше, когда спортсмены использовали

действия, опирающиеся на наиболее развитое качество. Когда же спортсменам пред-

ложили использовать действия, не соответствующие ведущему качеству, т. е. «сило-

вики» должны были проявлять скоростные качества, а «скоростники» — силовые,

эффективность действий и психическое состояние спортсменов ухудшились. Это

показывает, что типологически обусловленные формы действий для спортсменов

удобнее, комфортнее. Следовательно, эффективность деятельности может опреде-

ляться имеющимися у спортсменов стилями деятельности.

По данным В. А. Толочека, у тренеров с сильной нервной системой чаще достига-

ли успеха юные ученики с такой же типологической особенностью, а у тренеров со

слабой нервной системой чаще добивались высоких результатов юные спортсмены

со слабой нервной системой (в пропорции 2 : 1 и даже 3 : 1). Опрос заслуженных тре-

неров страны показал, что у тренеров с сильной нервной системой преобладали вы-

дающиеся ученики тоже с сильной нервной системой, у тренеров со слабой нервной

системы преобладали выдающиеся ученики со слабой нервной системой. Причем тре-

неры с сильной нервной системой предпочитали атакующий стиль, и он же был у

большинства их выдающихся учеников, а тренеры со слабой нервной системой пред-

почитали контратакующий стиль, который был и у большинства их учеников (тоже

имевших слабую нервную систему).

Таким образом, вопрос о стиле деятельности перерастает в вопрос о совместимо-

сти педагога и ученика, тренера и спортсмена. Из психофизиологической проблема

становится социально-психологической.

Стили спортивного судейства и типологические особенности судей. Ряд пунк-

тов правил в спортивных играх позволяет судьям трактовать их по-разному, т. е. одну

и ту же ситуацию судья может расценивать либо как отсутствие нарушения правил

игроком, либо как нарушение правила. Отсюда выделяют «строгих» и «мягких» судей.

Как выявлено А. И. Горбачевым (1973), строгость или мягкость спортивных судей

обусловлена личностными и типологическими особенностями.

«Строгим» судьям большая сила нервной системы и преобладание возбуждения

по «внешнему» балансу присущи чаще, чем судьям с «мягким», либеральным судей-

ством, для которых более характерны слабая нервная система и преобладание тормо-

жения по «внешнему» балансу. Это значит, что «строгие» судьи имеют типологиче-

ские особенности, характерные для спортсменов атакующего (агрессивного) стиля

ведения поединка, а «мягкие» судьи имеют два типологических признака, входящих

в типологический комплекс трусливости. Очевидно, либерализм последних связан с

тем, что они боятся наказывать, чтобы не создавать конфликтную ситуацию, кото-

рую стараются избегать.

Стили общения тренеров со спортсменами. Как уже говорилось, стиль общения

является основным компонентом стиля руководства. Несмотря на то что стиль обще-

ния является устойчивой характеристикой личности, степень его проявления зави-
сит от той ситуации, в которой осуществляется руководство спортсменами. А. Ю. Мак-

саков (1990) и Р. Н. Юдина (1992) выявили, что в период соревнований у тренеров

увеличивается доля авторитарных форм воздействия на спортсменов, а в период тре-

нировок — демократичных. По данным первого исследователя, спортсмены наибо-

лее адекватно воспринимают демократический стиль общения, авторитарный — в

зависимости от их статуса в команде. Лидеры завышают присутствие демократиче-

ских компонентов и занижают — авторитарных. Для большинства спортсменов в

обычных условиях приемлемы разные стили, в ситуации неудач — демократический

стиль общения.

В то же время по данным Р. Н. Юдиной достижению более высоких результатов в

художественной гимнастике способствует демократический стиль общения. Автори-

тарный стиль может отрицательно сказаться на успешности выступления.

При демократическом стиле общения тренера гимнастки более раскованы, рас-

крепощены, поэтому упражнения они выполняют на большой амплитуде, включают-

ся рискованные и трудные элементы и соединения; спортсменки смело владеют пред-

метами, движения их экспрессивны, выразительны. При авторитарном стиле обще-

ния функциональный уровень гимнасток снижается. Они теряют уверенность в своих

силах, выполняют упражнения на средней амплитуде, чаще заменяют элементы, свя-

занные с риском, на более простые или отказываются от них совсем, в их движениях

прослеживается суетливость, опережение темпа музыки, меньшая эмоциональность.

Нередко у них наблюдается состояние «стартовой апатии».

11.3. ОПТИМАЛЬНОСТЬ УСЛОВИЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

ДЛЯ СПОРТСМЕНОВ с РАЗНЫМИ

ТИПОЛОГИЧЕСКИМИ ОСОБЕННОСТЯМИ

Тренировочные и соревновательные условия деятельности.

Спортсмены со слабой нервной системой на тренировочных занятиях, прикидках и

контрольных играх показывают лучшие результаты, чем на официальных соревнова-

ниях. Спортсмены с сильной нервной системой, наоборот, более эффективно выпол-

няют деятельность на соревнованиях, чем на тренировках (Б. А. Вяткин, 1976). При

этом, чем сложнее соревнование, тем более высокую эффективность они показыва-

ют. Это объясняется тем, что для спортсменов со слабой нервной системой соревно-

вания являются чрезмерным стимулятором, в то время как для вторых тренировоч-

ная обстановка является недостаточно сильным раздражителем.

Это может ввести в заблуждение тренера при первом знакомстве с мастерством

спортсмена. Важно знать типологию спортсмена и учитывать, в какой ситуации осу-

ществляется его просмотр. В этих случаях спортсмен не должен знать, что его «про-

сматривают». Спортсмен со слабой нервной системой, стараясь делать все как можно

лучше, закрепостится и не покажет все, на что он способен. Для него поговорка: «Луч-

шее — враг хорошего» является актуальной.

Степень значимости и трудности соревнований. Спортсмены со слабой нервной

системой лучше выступают в соревнованиях, степень значимости которых не столь

велика. В ситуации большого напряжения (при большой ответственности за исход соревнования, матча) их результаты ухудшаются. Спортсмены с сильной нервнс

системой легкие матчи проводят раскрепощенно, но в то же время не очень собранн

поэтому допускают много брака в своих действиях (рис.11.1).

Отсюда, для спортсменов со слабой нервной системой выгоднее принижать зн;

чимость соревнований и не требовать от них сверхусилий для достижения индивид;

альных или групповых целей. Спортсменов же с сильной нервной системой в ря;

случаев необходимо дополнительно стимулировать перед «легкими» соревновани

ми, находя в них дополнительный личный смысл.

При этом надо иметь в виду, что значимость соревнований определяется не столы

официальным рангом (международные, национальные, городские, районные и т. д;

сколько значимостью для спортсмена, целью, которую он перед собой ставит. В сит

ации конкуренции со старшим братом или же со спортсменом, с которым имеете

конфликт, соревнования местного масштаба могут йызвать большее напряжение

мобилизацию, чем соревнования гораздо большего масштаба.

Сказанное, однако, не означает, что на ответственные соревнования нужно отб;

рать спортсменов только с сильной нервной системой. Во-первых, в скоростных в;

Дах спорта в основном соревнуются спортсмены со слабой нервной системой, т.
обладающие выраженными скоростными способностями (при отсутствии таковых

никакая психологическая устойчивость спортсмена с сильной нервной системой не

обеспечит высокого результата). Во-вторых, за счет стиля деятельности лица со сла-

бой нервной системой могут достигать в соревнованиях результатов не хуже, чем

спортсмены с сильной нервной системой. В-третьих, путем психологического воздей-

ствия можно подвести спортсмена к соревнованию (старту) так, что он не будет испы-

тывать страха перед неудачей, психической закрепощенности и других негативных

явлений. Можно, например, спортсмена со слабой нервной системой приучить сорев-

новаться не с соперником, а со своим лучшим результатом. Наконец, в-четвертых,

важно воспитать у спортсмена моральный компонент воли, умение сдерживать эмо-

ции, управлять своими действиями и поведением даже в напряженной ситуации.

Погодные и природные условия соревнований. В ряде видов спорта, соревнова-

ния по которым проводятся на открытой местности, существенное влияние на эф-

фективность деятельности спортсменов оказывают погодные и природные условия,

причем это влияние не бывает одинаковым для всех. При определенных погодных

условиях и даже рельефе местности одни спортсмены получают преимущество, а дру-

гие оказываются в менее благоприятных условиях.

Так, в плохую погоду, при рыхлом снеге и неукатанной лыжне лучше чувствуют

себя лыжники, имеющие сильную нервную систему, инертность нервных процессов,

преобладание возбуждения по «внутреннему» балансу, т. е. типологический комп-

лекс терпеливости. При хорошем скольжении преимущество получают уже лыжни-

ки с противоположными типологическими особенностями, способствующими освое-

нию техники и проявлению скоростных возможностей. Конечно, об этих различиях

можно говорить лишь при условии одинакового уровня функциональной подготов-

ленности и мастерства, либо при сравнении результатов прохождения дистанции у

одного и того же спортсмена (Е. П. Ильин, А. Б. Сакулин, 1976).

То же можно сказать и о роли рельефа местности, по которой проходит лыжная

гонка. К простому и однообразному рельефу оказываются более приспособленными

лыжники с монотонофильным типологическим комплексом. Сложный рельеф более

выгоден гонщикам физически более сильным и имеющим типологический комплекс

терпеливости.

11.4. ЭФФЕКТИВНОСТЬ ОБУЧЕНИЯ И ТРЕНИРОВКИ

ЛИЦ С РАЗЛИЧНЫМИ ТИПОЛОГИЧЕСКИМИ

ОСОБЕННОСТЯМИ

Эффективность обучения и тренировки спортсменов, имеющих

разные типологические особенности, можно рассматривать в нескольких аспектах:

темпы роста результатов, индивидуализация и типологизация использования средств

и тренировочных нагрузок и т. д.

Быстрота научения (прежде всего — формирования двигательных навыков) за-

висит от ряда психических процессов, которые тесно связаны с типологическими осо-

бенностями проявления свойств нервной системы.

На этапе формирования представления о двигательном действии важную роль

играют слабая нервная система, уравновешенность нервных процессов и средняя сте-

пень их подвижности. Это обусловлено тем, что быстрота формирования представ-

ления об упражнении зависит от объема зрительного восприятия, который больше у

лиц с указанной типологией. Объем зрительного восприятия определяет полноту

«схватывания» схемы движения, особенно при лимитированном времени восприя-

тия, что и имеет место в естественных условиях показа упражнения тренером или

учителем физкультуры.

На этапе закрепления разучиваемого упражнения или техники бега, прыжка, мег

тания большую роль играют мнемические способности и обусловливающие их типо-

логические особенности свойств нервной системы. Первоначальное запоминание луч-

ше осуществляется лицами с инертностью нервных процессов (В. И. Гончаров, 1983;

Е. Д. Юсим, 1973). Но не только память на движения и двигательная память опреде-

ляют быстроту формирования двигательных навыков. Переработка информации,

использование ее в процессе формирования представления о движении и коррекции

техники тоже играют существенную роль, а они связаны с подвижностью и лабиль-

ностью нервной системы. Очевидно, поэтому темпы обучения на начальном этапе

выше у лиц с подвижностью и лабильностью нервной системы. Однако затем инерт-

ные догоняют подвижных, и качество навыка становится у тех и других одинаковым

(В. П. Мерлинкин, М. Е. Бубнов, 1977). Отсюда следует, что судить о талантливости

спортсмена по темпам освоения им техники на начальном этапе обучения опасно.

Можно и ошибиться, чему немало примеров в спортивной практике. Например, буду-

щего рекордсмена мира в метании копья Я. Лусиса тренер удалил со сборов юноше-

ской команды как бесперспективного.

Быстрота прироста физических качеств. Показано, что прирост мышечной силы

у лиц с разной типологией различен и зависит от того, какая по интенсивности и объ-

ему дается нагрузка на тренировочных занятиях. Больший прирост силы наблюдается

улиц с сильной нервной системой, если используются интенсивные нагрузки (работа

с околопредельным весом — у штангистов), и у лиц со слабой нервной системой при

использовании объемной (средней и большой интенсивности) нагрузки (В. А. Саль-

ников, 19756; 19766). При этом тренеры должны учитывать и частоту и длительность

пауз отдыха между выполнением нагрузок. Лицам с сильной нервной системой можно

давать нагрузку с меньшими интервалами, так как восстановление у них происходит

быстрее, чем у лиц со слабой нервной системой (В. А. Сальников, 1975а; 1976а).

Спортсмены с инертной нервной системой могут выполнять большую нагрузку

на одном занятии, но время восстановления у них больше, поэтому перерывы между

занятиями для них должны планироваться ' тее длительные.

Методы, используемые на тренировоч! занятиях. В спортивной практике ис-

пользуются распределенный и концентрированный методы обучения. Их эффектив-

ность не одинакова для спортсменов с разными типологическими особенностями.

Распределенный метод лучше применять со спортсменами, имеющими слабую нерв-

ную систему, а концентрированный метод — со спортсменами, имеющими сильную

нервную систему.

Использование соревновательного метода на тренировках также должно прохо-

дить с учетом типологических особенностей спортсменов. Эффективность деятель-

ности спортсменов со слабой нервной системой во время контрольных соревнований

и прикидок может повышаться (за счет усиления мотивации), однако злоупотреб-

лять этим методом не стоит, так как это может истощить их нервную систему перед

соревнованиями.
По данным В. А. Сальникова (19756), прирост мышечной силы происходит у спорт-

сменов с сильной нервной системой в большей степени при использовании около-

предельных нагрузок, а у спортсменов со слабой нервной системой — при использо-

вании объемных нагрузок средней интенсивности. Восстановление и возникновение

фазы суперкомпенсации быстрее происходит у лиц с подвижностью торможения и

сильной нервной системой, Лица со слабой нервной системой, инертностью тормо-

жения и преобладанием торможения по «внутреннему» балансу восстанавливаются

медленнее. Следовательно, периоды отдыха должны быть у них длиннее, чем у лиц с

сильной и подвижной по торможению нервной системой.

Контрольные вопросы

1. Какие типологические особенности характеризуют спортсменов, выступающих в

«коротком» и «длинном» спринте?

2. Какие типологические особенности характерны для спортсменов, занимающихся

видами спорта, требующими аэробной выносливости?

3. Какие типологические особенности проявления свойств нервной системы харак-

терны для гимнастов и акробатов?

4. Чем отличаются представители игровых видов спорта от других спортсменов?

5. Какие стили деятельности имеются в спортивных единоборствах?

6. Какие стили деятельности имеются в циклических видах спорта?

7. Лыжникам с какой типологией более выгодны тяжелые погодные условия?

8. Кто быстрее формирует новые спортивные навыки — имеющие инертность или

подвижность нервных процессов?

Глава 12

МЕТОДОЛОГИЯ ИЗУЧЕНИЯ

СВЯЗИ ЭФФЕКТИВНОСТИ

ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ПОВЕДЕНИЯ

С ТИПОЛОГИЧЕСКИМИ

ОСОБЕННОСТЯМИ ПРОЯВЛЕНИЯ

СВОЙСТВ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

Из последней главы этого раздела читатель узнает, какими прин-

ципами нужно руководствоваться, изучая зависимость поведения и деятельности че-

ловека от типологических свойств нервной системы и темперамента.

В заключение данного раздела остановимся на методологических вопросах изуче»

ния связи свойств нервной системы с достижениями человека в деятельности. В ре«

зультате накопленного за долгие годы опыта изучения проявлений свойств нервной

системы в трудовой, спортивной и учебной деятельности можно постулировать сле-

дующие методологические принципы: не делить типологические особенности на «хо-

рошие» и «плохие», изучать не типы темперамента, а типологические комплексы; не

искать везде обусловленность (особенно прямую) эффективности деятельности и

особенность поведения человека его свойствами нервной системы (по крайней мере —

не всеми сразу); использовать системный подход при оценке влияния типологиче-

ских особенностей на выбор вида деятельности и ее эффективность.

12.1. ОТКАЗ ОТДЕЛЕНИЯ

ТИПОЛОГИЧЕСКИХ ОСОБЕННОСТЕЙ

ПРОЯВЛЕНИЯ СВОЙСТВ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

НА «ХОРОШИЕ» И «ПЛОХИЕ»

И. п. Павлов, рассматривая роль типологических особенностей Е

приспособлении животных и человека к окружающей среде, пришел к выводу, что

одни типологические особенности имеют в этом приспособ.чении положительное

значение, а другие — отрицательное. Поводом для такого вывода послужило наблю-

дение за собаками, попавшими во время наводнения под затопление. Оказалось, чте

у собак с сильной нервной системой после этого стресса выработанные ранее услов-

ные рефлексы сохранились, а у собак со слабой нервной системой — нарушились

причем у многих из них возникли неврозы. Отсюда И. П. Павлов сделал вывод, чтс

бессилие раздражительного процесса делает слабый тип в основном более или мене«
инвалидным жизненным типом. Он писал: «Мы должны признать тип слабых жи-

вотных, характеризующихся явной слабостью как раздражительного, так и тормоз-

ного процессов, никогда вполне не приспособляющихся к жизни и легко ломающих-

ся, делающихся скоро и часто больными, невротиками, под влиянием трудных жиз-

ненных положений или, что то же, при нащих трудных нервных задачах. А что всего

важнее: этот тип, как правило, не может быть улучшен в очень значительной степени

воспитанием, дисциплинированием, и делается годным только при некоторых осо-

бенно благоприятных, нарочных условиях или, как мы обычно выражаемся, в оран-

жерейной обстановке» (1951, с. 429). Для слабого типа, как считал И. П. Павлов, «пря-

мо невыносима как индивидуальная, так и социальная жизнь с ее наиболее резкими

кризисами».

Эта точка зрения И. П. Павлова была некритически заимствована многими спе-

циалистами-педагогами, физиологами, психологами, спортивными специалистами.

К «хорошим» типологическим особенностям стали относить, вслед за И. П. Павло-

вым, силу, подвижность и уравновешенность нервной системы, к «плохим» — сла-

бость, инертность и неуравновешенность нервной системы. Поэтому в учебниках и

руководствах по педагогике, физиологии и психологии еще и сейчас можно встре-

тить утверждение, что больших успехов в учебе и в выступлениях на соревнованиях

добиваются лица с сильной, подвижной и уравновешенной нервной системой.

Между тем научные факты, полученные и физиологами, и клиницистами, и пси-

хофизиологами, опровергают правомерность такого оценочного подхода к выяснению

роли типологических особенностей для жизни и деятельности человека. Многие забо-

левания чаще возникают у лиц не со слабой, ас сильной нервной системой (А. М. Мо-

наенков, 1970). В лаборатории Б. М. Теплова было показано, что слабая нервная си-

стема имеет не только отрицательную сторону — неустойчивость к стрессу, но и силь-

ную сторону — высокую чувствительность, а инертность нервных процессов хотя и

не обеспечивает быстрое переключение с одной ситуации на другую, но имеет ту поло-

жительную сторону, что способствует установлению прочных условнорефлекторных

связей.

В более поздних работах было выявлено, что слабая нервная система способству-

ет большей устойчивости к монотонии, способствует проявлению скоростных качеств.

С другой стороны, сильная нервная система имеет ряд отрицательных сторон: сла-

бую устойчивость к монотонии, медленное реагирование на сигналы.

Найдены положительные проявления н у инертности нервных процессов: лучшая

произвольная память, большая устойчивость к монотонии, большая терпеливость к

испытываемым затруднениям.

Наконец, преобладание возбуждения и торможения (по сравнению с уравновешен-

ностью) тоже имеют положительные стороны; преобладание возбуждения способству-

ет проявлению решительности, смелости, быстроте реагирования, а преобладание тор-

можения — низкий тремор, хорошее расслабление мышц, устойчивость к монотонии.

В связи с этим необходимо отметить справедливость мнения Б. М. Теплова, что

типологические особенности определяют не столько степень приспособления челове-

ка к внешней среде, сколько различные формы уравновешивания организма с внеш-

ней средой. Особенно ярко проявляется это положение в формировании стиля дея-

тельности.

Выдвинутый Б. М. Тепловым конструктивный подход, вместо «оценочного»

И. П. Павлова, более подходит для объяснения наблюдаемых особенностей поведе-

ния и деятельности людей.

Как отмечал В. Д. Небылицын, на основе концепции Б. М. Теплова можно лучше

объяснить факт сохранения в процессе эволюции особей с «плохими» типологиче-

скими особенностями, т. е. слабых, инертных и неуравновешенных. Добавлю, что этот

конструктивный подход позволяет объяснить, почему спортсмены с «плохой» типоло-

гией становятся олимпийскими чемпионами и рекордсменами мира. Конструктивный

подход создает предпосылки и для решения вопросов социального характера, так как

он «решительно отвергает мнение о невозможности высоких социальных и творче-

ских достижений у лиц с "отрицательными" проявлениями свойств нервной систе-

мы» (В. Д. Небылицын, 1966, с. 14).

Исходя из того, что каждая типологическая особенность может выступать в двух

качествах — положительном и отрицательном (что связано с тем, в какой ситуации

оказывается человек), — Б. М. Теплов выдвинул точку зрения о равноценности ти-

пологических особенностей. Например, человек может успешно приспособиться к

определенной ситуации как при слабой нервной системе (за счет высокой чувстви-

тельности), так и при — сильной (за счет выносливости нервной системы). По его

мнению, положительные и отрицательные проявления типологических особенностей

взаимно компенсируют друг друга.

Справедливость этого положения Б. М. Теплова можно признать в основном в

отношении компенсаций в социальной сфере. Высоких социальных достижений мо-

гут добиться люди с различными типологическими особенностями. Но это не значит,

что высоких достижений человек добьется влюбом виде деятельности и в любых усло-

виях независимо от того, какие типологические особенности у него имеются. Равно-

ценность и компенсируемость типологических особенностей надо понимать в том

смысле, что нет вообще неспособных людей, но способности у людей разные и вслед-

ствие этого успеха они добьются в тех видах деятельности, к которым у них имеются

большие способности. Это относится и к типологическим особенностям, являющих-

ся задатками способностей. Хороших типологических особенностей для всех видов

деятельности не может быть. Они хороши только для определенного вида деятельно-

сти, определенной ситуации, в которых и выступают как психофизиологическая осно-

ва эффективности деятельности. Поэтому успехов в спринте чаще добиваются спорт-

смены с одним набором типологических особенностей, а успеха на длинных дистан-

циях — спортсмены с другим типологическим комплексом.

Правда, есть случаи, когда о компенсации одной типологической особенности дру-

гой можно говорить и в буквальном смысле, когда деятельность разнообразна и

предъявляет к человеку то одно, то другое требование. Например, в баскетболе от

спортсменов требуется то концентрация, то распределение внимания. В связи с этим

в одних ситуациях более эффективно будут действовать одни баскетболисты (напри-

мер, с сильной нервной системой, способствующей концентрации внимания), а в дру-

гой ситуации — другие спортсмены (например, со слабой нервной системой, способ-

ствующей более чуткому реагированию на изменяющуюся ситуацию). В результате

суммарная эффективность деятельности тех и других может быть одинаковой. Те же

компенсаторные отношения проявляются и при работе на выносливость: время рабо-

ты до усталости больше у людей со слабой нервной системой, а время работы на фоне

усталости (терпение) больше у людей с сильной нервной системой. В итоге общее

время работы до отказа поддерживать заданную интенсивность (т. е. выносливость)

может оказаться у тех и других одинаковой.

Компенсации могут наблюдаться за счет проявления другого свойства. Например,

человек со слабой нервной системой не обладает большой терпеливостью, однако если
у него имеется инертность нервных процессов, преобладание «внешнего» торможе-

ния и «внутреннего» возбуждения, то эти типологические особенности могут вполне

компенсировать недостаток слабой нервной системы и человек будет проявлять дос-

таточно большую терпеливость.

Таким образом, можно говорить о наличии психофизиологических компенсаций,

способствующих повышению эффективности деятельности. Однако надо учитывать,

что такая компенсация наблюдается не у всех. Поэтому считать всех людей равноприс-

пособленными к тому или иному виду деятельности или к той или иной ситуации нельзя.

12.2. ВЫЯВЛЕНИЕ ТИПОЛОГИЧЕСКИХ КОМПЛЕКСОВ

Несомненной заслугой И. П. Павлова является то, что он, как от-

мечал В. Д. Небылицын (1971), сумел «уловить в хаосе индивидуальных вариаций

поведения и рефлекторного реагирования... влияние немногих определяющих фак-

торов, а затем и выделить эти факторы как основные детерминанты поведенческой

индивидуальности и как объекты экспериментального изучения» (с. 237). Но не только

выделение свойств нервной системы является важным шагом в создании теории ин-

дивидуальных и типических различий. Не меньшее значение, на мой взгляд, имеет и

разработка И. П. Павловым метода оценки индивидуальности по сочетанию типоло-

гических особенностей проявления свойств нервной системы.

Дело в том, что пока изучается какое-то одно свойство и его проявления, суще-

ствующая ориентация исследователей на выявление особенностей поведения и эф-

фективности деятельности человека только с ним (чаще всего — силой нервной сис-

темы) оправдана и необходима. Но, поскольку психологические проявления обуслов-

лены большей частью не одним свойством нервной системы, а многими, необходимо

выявлять комплексы типологических особенностей проявления свойств нервной си-

стемы, обусловливающие большую или меньшую выраженность того или иного пси-

хологического феномена. Это наглядно проявилось в наших исследованиях.

Зависимость какого-либо психологического феномена от комплекса типологиче-

ских особенностей выявлялась нами неоднократно. Выделены, например, типологи-

ческие комплексы терпеливости (М. Н. Ильина, 1972), смелости (Н. Д. Скрябин,

1972), решительности (И. П. Петяйкин, 1975),монотоноустойчивости(Н. П. Фетис-

кин, 1972). В этих комплексах каждая из типологических особенностей — это своеоб-

разные кирпичики, от сочетаний которых получается целый фасад здания, придаю-

щих ему определенное лицо. В качестве примера приведена схема, центральным зве-

ном в которой является слабая нервная система (рис. 12.1).

В сочетании с другими типологическими особенностями слабая нервная система

каждый раз выступает в новом качестве: то личностно положительном, то личностно

отрицательном. Если она входит в типологические комплексы, способствующие про-

явлению быстроты и устойчивости к монотонии, то она выступает как положитель-

ная особенность, однако входя в типологический комплекс боязливости, приобрета-

ет отрицательную характеристику.

Можно построить и другие схемы, подобные этой, например такие, в которых цен-

тральным звеном будет инертность возбуждения, так как эта типологическая особен-

ность входит в комплексы терпеливости, устойчивости к монотонии (как положи-
тельное свойство) и в комплексы нерешительности, слабой переключаемости с од-

ной ситуации на другую (как отрицательное свойство).

Смысл этих комплексов состоит в том, что типологические особенности подбира-

ются в них не по случайному сочетанию, а по взаимоусиливающему влиянию на какой-

то психологический феномен. Так, Н. П. Фетискин, изучая быстроту наступления со-

стояния монотонии, провел анализ данных при двух способах деления испытуемых.

В одном случае время наступления монотонии сравнивалось у «сильных» и «слабых»,

«подвижных» и «инертных», у лиц с преобладанием возбуждения с лицами, у кото-

рых преобладало торможение. В другом случае были выделены две группы, в одной

из которых испытуемые имели все четыре типологические особенности, способству-

ющие устойчивости к монотонии, а в другой группе все испытуемые имели четыре

противоположные типологические особенности (т. е. первые имели монотонофиль-

ный типологический комплекс, а вторые — монотонофобный типологический комп-

лекс). При сравнении групп по одной типологической особенности, наибольшее разли-

чие во времени наступления монотонии было равно 24 мин, при сравнении же

испытуемых с типологическими комплексами разница увеличилась до 29 мин. Сле-

довательно, сочетание типологических особенностей, действующих в одном направ-
лении, усиливает эффект влияния на устойчивость или неустойчивость к моното-

нии.

Аналогичная закономерность выявлена и М. Н. Ильиной, показавшей усилива-

ющее влияние сочетания определенных типологических особенностей проявления

свойств нервной системы на длительность поддержания волевого усилия на фоне

усталости. При сочетании типологических особенностей в •«положительный» и «от-

рицательный» комплексы терпеливости разница между группами достигала 20 %,

в то время как при делении только по одному свойству максимальная разница была

равна 5 %. Имеются и другие исследования, в которых обнаружена та же тенденция.

В то же время могут иметься взаимонейтрализующие сочетания типологических

особенностей. Например, слабая нервная система способствует устойчивости к мо-

нотонии, а подвижность возбуждения — нет.

12.3. АДЕКВАТНОСТЬ ПОНИМАНИЯ

СВЯЗЕЙ СВОЙСТВ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

С ЭФФЕКТИВНОСТЬЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

И ПОВЕДЕНИЕМ

Изучение связей типологических особенностей проявления свойств

нервной системы с эффективностью деятельности и поведением касается более общего

вопроса о связи биологаческого и социального в человеке, т. е. касается мировоззрен-

ческих и методологических аспектов современного естествознания. Поэтому чрезвы-

чайно важно при анализе выявляемых связей давать им адекватную интерпретацию.

В противном случае легко скатиться на позиции биологизаторства, постулирования

ведущей роли природных задатков в жизни человека как социального существа.

В настоящее время нет нужды доказывать важную роль биологического фактора

в профессиональной, учебной и спортивной деятельности человека. Вопрос сейчас в

другом: в каком соотношении в каждом конкретном случае находится социальное и

биологическое. Как известно, в силу своей одновременной «принадлежности» к при-

роде и обществу формирование и развитие человека происходит в результате слож-

ного взаимодействия природных и социальных систем детерминации, воздействие

которых неравнозначно и противоречиво. В связи с этим роль типологических осо-

бенностей может быть в том или ином действии и поступке велика, а в других случа-

ях — незначительна.

Выявляемые связи типологических особенностей проявления свойств нервной

системы с различными поведенческими и личностными характеристиками, а также с

эффективностью деятельности носят либо прямой, либо опосредованный, либо со-

путствующий характер.

Влияние типологических особенностей на способности и склонности можно отне-

сти к прямому влиянию, потому что между ними нет промежуточного звена. Так, ти-

пологические особенности являются задатками способностей, входят в их структуру.

Сложнее обстоит дело с влиянием типологических особенностей свойств нервной

системы на стиль деятельности. В случае, когда стиль деятельности формируется сти-

хийно, по склонности, типологические особенности связаны со стилем через проме-

жуточное звено — склонность. Если же стиль деятельности формируется сознатель-

но, с учетом сильных и слабых сторон человека, то промежуточным звеном между

типологическими особенностями и стилем деятельности становятся способности

волевые качества, зависящие от того или иного типологического комплекса:

Типологические  Способности  Учет способностей при

особенности  и волевые качества  выборе стиля деятельности

Вообще связь типологических особенностей проявления свойств нервной систем!

с эффективностью деятельности всегда косвенная, опосредованная способностями i

стилем деятельности. Поэтому не следует прямо связывать достижения человека

наличием тех или иных типологических особенностей. Ведь достижение высоких ре

зультатов в любой области определяется многими факторами, в частности - обучен

ностью, мотивацией, техническими средствами и т. д. Да и сами промежуточные зве

нья (способности) могут зависеть не только от типологических, но и от физиологи

ческих и морфологических особенностей человека (как, например, двигательны-

способности, связанные со структурой мышц, биохимическими особенностями орга

низма). Таким образом, и выбор стиля деятельности может определяться не толью

свойствами нервной системы, но и росто-весовыми данными, если речь идет, напри

мер, о спортсменах.

В ряде исследований выявлены связи типологических особенностей проявленш

свойств нервной системы с социально-психологическими характеристиками челове

ка. Эти связи нуждаются в особо тщательном анализе и адекватной трактовке.

Во многих случаях эти связи опосредованные. Так, лидерство в экстремальны:

условиях деятельности связано с типологическими особенностями через влияние

последних на волевые качества. Например, лидеры в лодках (загребные) в отличие о"

ведомых (сидящих сзади), как правило, имеют сильную нервную систему и инерт

ность торможения, которые, как уже говорилось ранее, влияют положительно на тер

пеливость. Очевидно, тренеры и сажают на место загребного спортсмена, у котороп

это волевое качество проявляется больше, чем у остальных гребцов (Ю. А. Дольник

Е. П. Ильин, 1976).

Капитаны в командах по игровым видам спорта в большинстве своем тоже имею-

сильную нервную систему, которая помогает им не терять самообладание и мобили

зоваться в критических ситуациях. Но они были выбраны на роль делового лидера ш

потому, что тренер знал о наличии у них сильной нервной системы, а по их поведен

ческим характеристикам, проявляемым в экстремальной ситуации, по их психологи

ческой устойчивости, надежности.

Другой социально-психологический феномен - совместимость, тоже может бьга

опосредованно связан с типологическими особенностями свойств нервной системы

Психофизиологическая совместимость зависит от некоторых свойств темперамента

связанных с типологическими особенностями проявления свойств нервной системы

При этом совместимость не означает одинаковость типологических особенностей j

взаимодействующих людей. Нами выявлено, что взаимоположительные оценки чащ(

встречаются у субъектов с различными типологическими особенностями, и, наобо-

рот, взаимная неприязнь чаще встречается у субъектов, имеющих одинаковые типо-

логические особенности (хотя сходство этих особенностей не обязательно приводи!

к конфликту между людьми).

Итак, косвенно типологические особенности проявления свойств нервной систе-

мы могут в ряде случаев влиять на социально-психологические феномены, в том чис-
ле и на социометрический статус человека. В связи с этим, отвергая в целом теорию

«врожденных черт лидерства» социологов, которая гласит, что независимо от усло-

вий человек с определенными задатками лидера всегда им будет, нельзя не видеть

ограниченность противоположной теории лидерства — «ситуационной», которая сво-

дит причину появления лидера лишь к той ситуации, перед которой оказывается че-

ловек (как бы вынужденный стать лидером), без учета особенностей и возможностей

человека. Очевидно, более правильно рассматривать вопрос так: каждая ситуация

выдвигает потенциальному лидеру свои требования, и человек, отвечающий по сво-

им психологическим особенностям этим требованиям, имеет больше шансов стать в

этой ситуации лидером (в другой ситуации он лидером не будет, так как она предъяв-

ляет к человеку другие требования).

Т. М. Симарева с соавторами (1979) выявили связь типологических особенностей

проявления свойств нервной системы с феноменом симпатии или антипатии педаго-

гов к своим ученикам. Первоначально такая связь казалась случайной. Однако выяс-

нив, какие качества ценят педагоги в учениках и сопоставив у «любимых» и «нелю-

бимых» учеников типологические особенности, авторы убедились, что первым при-

суши такие типологические особенности, которые обусловливают терпеливость,

настойчивость, трудолюбие; у вторых же имеются такие типологические особенно-

сти, которые не способствуют проявлению этих качеств, ценимых педагогом. Таким

образом, и в этом случае связь типологических особенностей с социально-психологи-

ческим феноменом оказалась опосредованной — через волевые проявления учащих-

ся, которые для педагога представлялись как отношение учащихся к делу.

Связи типологических особенностей проявления свойств нервной системы с со-

циально-психологическими феноменами могут носить и сопутствующий характер,

т. е. не влиять на них ни прямо, ни опосредованно. Е. А. Сидоров (1983) выявил, что

двигательно активные школьники более пассивны в общественной работе. Поскольку

уровень двигательной активности определяется типологическими особенностями, то

получается, что общественно пассивные школьники имеют определенные типологи-

ческие особенности: сильную нервную систему, подвижность нервных процессов,

преобладание возбуждения, а общественно активные школьники — противополож-

ные типологические особенности. Можно было бы предположить, что общественная

активность зависит от этих типологических особенностей. В действительности такой

вывод был бы ошибочным, не соответствующим реальности.

Во-первых, выполнение общественных поручений еще не свидетельствует об ак-

тивности учащихся, о сильно выраженной потребности в общественной работе. Ведь

даваемые поручения идут от учителя, а он часто делает это по принципу надежно-

сти — кто не подведет. Поэтому учитель физкультуры скорее поручит какое-либо дело

школьнику с высокой двигательной активностью, так как расценивает эту активность

как прилежание на его уроке, из-за того, что школьники с высокой двигательной ак-

тивностью чаще занимаются спортом. Учитель — общепредметник чаще выбирает для

выполнения общественных поручений двигательно пассивных школьников и тоже

руководствуясь прилежанием учащихся на уроках; только для него более прилежны-

ми кажутся двигательно пассивные школьники, т. е. более усидчивые, вследствие этого

не нарушающие дисциплину, более внимательные. Но все эти характеристики учащих-

ся связаны с типологическими особенностями (А. Г. Пинчуков, 1974в), поэтому и

выявляются их сопутствующие связи с общественной активностью. В этом случае

социально-психологический феномен проявляется не благодаря типологическим

Г

особенностям, а вопреки им, так как учащиеся-общественники («активисты«>) в дей-

ствительности могут не обладать высокой потребностью в активности.

12.4. ТИПЫ СТАТИСТИЧЕСКИХ СВЯЗЕЙ

СВОЙСТВ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

ЭФФЕКТИВНОСТИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ПРОГНОЗ

При поиске проявлений типологических особенностей необходи-

мо учитывать, что статистические связи, обнаруживаемые путем корреляций, могут

быть разнообразными. Исследованиями сотрудников В. С. Мерлина (1973) показа-

но, что связи между типологическими особенностями и свойствами темперамента

большей частью прямолинейные: чем больше выражена какая-то типологическая осо-

бенность проявления свойства нервной системы, тем больше выражено и свойство

темперамента, зависящее от этой типологической особенности. Однако такая зависи-

мость не является изоморфной, т. е. психофизиологические показатели темперамен-

та не заменяют физиологические показатели свойств нервной системы. Нельзя, на-

пример, по ригидности (трудной сменяемости одних установок на другие) говорить о

наличии у человека инертности нервных процессов, так как ригидность (как и другие

свойства темперамента) связана с несколькими типологическими особенностями, а

не только с одной (в данном случае — с инертностью, хотя роль ее в проявлении ри-

гидности, как показала Н. Е. Высотская, 1975, довольно большая). Об ошибке отож-

дествления проявления типологической особенности свойства нервной системы с ка-

кой-либо психологической особенностью предупреждал еще Б. М. Теплов. Он писал,

что «взаимоотношение между свойствами нервной системы человека и особенностя-

ми его поведения и психического склада очень сложно. В понимании этого взаимо-

отношения особенно опасно руководствоваться легко напрашивающимся словесным

параллелизмом. Ведь свойства нервной системы обозначаются словами, которые при-

меняются и к характеристике психических особенностей. Легко напрашиваются та-

кого рода параллели: сильная нервная система — значит, сильный характер, сильная

воля; подвижные нервные процессы — значит, подвижный человек, быстрый в дви-

жениях, в решениях, в работе. На самом деле, параллелизма такого рода между свой-

ствами нервной системы и психическим складом человека нет... Сильный характер

складывается по психологическим законам формирования характера, но у разных

людей на различной почве при разных свойствах нервной системы» (1963, с. 5).

Думается, это заявление Б. М. Теплова все же излишне категорично. Исследова-

ния, проведенные в нашей лаборатории, показали, что «сильная воля» имеет связь с

сильной нервной системой, а быстрые решения присущи лицам с подвижностью нерв-

ных процессов. Дело, однако, в том, что и «сильная воля», и быстрые решения зави-

сят не от одной типологической особенности, а от нескольких, и какая из них оказала

большее влияние — неизвестно. Поэтому Б. М. Теплов прав, говоря о возможной

ошибке отождествления.

Каждая типологическая особенность проявления свойств нервной системы может

влиять на несколько поведенческих и деятельностных характеристик субъектов, что

свидетельствует о том, что связи свойств нервной системы с психологическими фе-

номенами гомоморфные . Однако из этого вовсе не следует, что каждое свойство ДОЛЖНО быть обязательно связано с любым психологическим феноменом. В ряде

случаев свойства нервной системы бывают нейтральными по отношению к тому или

иному психологическому феномену.

Для случаев, когда в зависимости от свойства нервной системы находится не один

какой-то психологический параметр, а сразу несколько, в лаборатории В. С. Мерли-

на использовался математический метод таксономии.

Помимо прямолинейных существуют и криволинейные связи. Например, в наших

исследованиях неоднократно констатировался факт отсутствия прямолинейной свя-

зи между силой нервной системы и балансом нервных процессов. Однако между эти-

ми свойствами была найдена криволинейная корреляция, свидетельствующая о том,

что чем больше выражена уравновешенность нервных процессов, тем больше шансов

обнаружить у обследуемого слабую нервную систему, и наоборот, чем больше прева-

лирует один из нервных процессов, тем больше шансов, что у обследуемого сильная

нервная система. Криволинейные зависимости между психологическими и физиоло-

гическими параметра.ми, а также между последними обнаружены и другими исследо-

вателями (И. М. Палей, 1966; Н. М. Пейсахов, 1984).

Наличие криволйнейных связей типологических особенностей с эффективностью

деятельности и особенностями поведения делает необходимым при изучении этой

проблемы учитывать два моме}1та.

1. Общераспространенным приемом изучения проявлений свойств нервной сис

темы является сравнение двух крайних типологических групп: сильных со слабыми

инертных с подвижными и т. д. Такой подход базируется на двух положениях; 1) сте

пень выраженности каждого свойства представляет собой континуум (т. е. некото

рую протяженность от малых до больших величин); 2) каждое свойство имеет пря

мую или обратную линейную связь с изучаемым психологическим феноменом (чем

больше выражено свойство, тем больше его влияние на изучаемый феномен — поло-

жительное или отрицательное). Отсюда вроде бы нет необходимости рассматривать

связи типологических особенностей с учетом их средней выраженности. Однако ряд

фактов заставляют по-иному смотреть на это. Наибольшая точность воспроизведе-

ния амплитуд, наибольшая мышечная сила и темп движений кистью присущи лицам

с уравновешенностью нервных процессов, а не с преобладанием возбуждения, как

вначале предполагалось.

В исследовании Р. В. Шрейдер и В. Д. Шадрикова( 1976) наибольшая успешность

деятельности была найдена у лиц со средней степенью подвижности нервных про-

цессов, а не с высокой или низкой. Об U-o6pa3Hoii зависимости психологических по-

казателей с типологическими особенностями говорят и другие ученые (И. М. Палей,

Н. М. Пейсахов).

Очевидно не случайно в некоторых видах спорта подбирается больше спортсме-

нов не с крайними типологическими группами, а со средними, что тоже указывает на

положительную роль средней выраженности свойства нервной системы для эффек-

тивности определенной спортивной деятельности. Так, у парашютистов средняя сила

нервной системы была найдена у половины обследованных мастеров и перворазряд-

ников (3. В. Григорьева, 1975). Превалировали случаи со средней силой нервной си-

стемы у лыжников-гонщиков, легкоатлетов-бегунов на средние и длинные дистан-

ции. У представителей многих видов спорта уравновешенность по «внешнему» и

«внутреннему» балансам встречается значительно чаще, чем преобладание одного из

процессов.

Таким образом, при изучении проявлений свойств нервной системы обследован-

ных надо делить на три группы: с высокой, средней и низкой выраженностью данно-

го свойства и искать связь с психологическими феноменами с учетом этих трех групп,

а не только путем сравнения данных для крайних групп.

2. Подразумевание линейной зависимости между выраженностью свойства нерв-

ной системы и его психологическим проявлением приводит к выводу, что если успе-

ху сопутствуют какие-то типологические особенности, то неуспеху в данной деятель-

ности сопутствуют противоположные типологические особенности. Многие факты

противоречат такому взгляду. Показано, что отличникам1г являются школьники с раз-

личными типологическими особенностями (Н. С. Лейтес, 1971) и что хорошая успе-

ваемость наблюдается у учащихся как с преобладанием возбуждения по «внутренне-

му» балансу (за счет высокой работоспособности), так и с преобладанием торможе-

ния (за счет усидчивости) (А. Г. Пинчуков, 1976в).

В связи с этим ошибочно сопоставлять типологические особенности с эффективно-

стью деятельности только для успешных, оставляя без внимания группу неуспешных.

Дело в том, что иметь высокую эффективность деятельности можно в ряде случа-

ев с различной типологией, но не любой. Так, Н. Д. Скрябин (1972) показал, что сме-

лыми являются люди с различными сочетаниями типологических особенностей, а

трусливыми — только с определенным сочетанием этих особенностей. В. С. Клягин

(1973) выявил, что эффективно (безаварийно) управляют машиной лица как с силь-

ной, так и со слабой нервной системой, но высокая аварийность коррелирует только с

сильной нервной системой. При другом виде деятельности препятствием для достиже-

ния высоких результатов явилась слабая нервная система, в то время как среди успеш-

ных встречались лица как с сильной, так и со слабой нервной системой.

Таким образом, приведенные данные дают основание сделать вывод, что судить о

связи типологических особенностей с успешностью деятельности только при ориен-

тации на крайние типологические группы или же только группы успешных в данной

деятельности не всегда правомерно, а порой и ошибочно. В поле внимания исследо-

вателей должны быть как группы со средней выраженностью свойства нервной сис-

темы, так и группы «неуспешных».

12.5. УЧЕТ ЭТАПА ОВЛАДЕНИЯ

ПРОФЕССИОНАЛЬНЫМ МАСТЕРСТВОМ

Важно учитывать и то, что на разных этапах овладения профессио-

нальным мастерством, адаптации к условиям деятельности ее эффективность может

зависеть от разных, даже противоположных типологических особенностей проявления

свойств нервной системы. А. И. Фукин (1995) показал, что на начальном этапе про-

фессиональной адаптации слесарей-сборщиков конвейерного производства больших

успехов добиваются лица, имеющие скоростной типологаческий комплекс, а после пяти

лет работы — лица, имеющие типолошческнй комплекс монотоноустойчивости.

В. П. МерлинкиниМ. Е. Бубнов (1977) выявили, что темпы обучения двигатель-

ным навыкам на начальном этапе выше у лиц с подвижностью и лабильностью не-

рвной системы, но затем инертные догоняют подвижных и качество навыка стано-

вится у тех и других одинаковым.

Р. Р. Гучетлев (1981) выявил в принципе ту же закономерность в отношении пе-

ределки суточного стереотипа: быстрее переделывают его лица с подвижностью не-

рвных процессов, но потом инертные их догоняют и уровень адаптации становится у

тех и других одинаковым.

В. А. Сальников и Б. В. Кимейша( 1982) установили, что на начальном этапе трени-

ровочного процесса большие темпы прироста спортивного результата были у штанги-

стов, имевших сильную нервную систему и преобладание возбуждения по «внутрен-

нему» балансу, т. е. те типологические особенности, которые обеспечивают высокую

двигательную активность, работоспособность, терпеливость. Однако на следующих

этапах более быстрый рост результатов наблюдался уже у штангистов со слабой нерв-

ной системой, инертностью нервных процессов, так как эти особенности, с одной сто-

роны, влияют на устойчивость к монотонности тренировочных нагрузок, а с другой —

обеспечивают лучшую двигательную память (инертность нервных процессов) и ко-

ординацию движений (слабая нервная система). У них же дольше сохранялась пер-

спектива достижения поставленной цели (высоких спортивных результатов), что в

совокупности с высокой монотоноустойчивостью обеспечило им больший прирост

результата за пять лет тренировки. Это объясняет и тот факт, что для штангистов

высокого класса более характерен типологический комплекс монотоноустойчивости,

в который входят слабая нервная система и инертность нервных процессов.

12.6. ИСПОЛЬЗОВАНИЕ СИСТЕМНОГО ПОДХОДА

ПРИ ИЗУЧЕНИИ СВЯЗИ

ТИПОЛОГИЧЕСКИХ ОСОБЕННОСТЕЙ

С ЭФФЕКТИВНОСТЬЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Типологические особенности проявления свойств нервной систе-

мы связаны, как уже говорилось, с различными сторонами личности и деятельности:

мотивами, способностями, устойчивостью к неблагоприятным факторам внешней и

внутренней среды и т. д. Такое многообразие проявлений свойств нервной системы

невольно приводит к вопросу, а нет ли закономерности, связей в многообразии этих

проявлений?

В лаборатории В. С. Мерлина такие связи пытались найти с по.мощью математики,

а именно — дискриминантного анализа, а также метода таксономии. В целом эта по-

пытка к успеху не привела, так как будь у людей какие угодно сочетания типологиче-

ских особенностей, все они почему-то свелись только к двум типам темперамента. По

существу, проблема типологических различий между людьми таким образом была снята.

Более рациональным представляется путь изучения различных проявлений ком-

плексов типологических особенностей, сопоставле1П1Я этих проявлений в деятельно-

сти и влияния этих проявлений на конечный итог деятельности — эффективность

(рис. 12.2).

Исходным в этой модели является представление о функциональных системах по

П. К. Анохину, включающих в себя психические, физиологические и биохимические

уровни, тесно взаимодействующие друг с другом и образующие внутри системы бло-

ки с прямыми и обратными связями. Функционачьный ее смысл состоит в следую-

щем. Определенное сочетание типологических особенностей проявления свойств

нервной системы создает склонность (потреб}1ость) к определенному типу деятельно-

сти (связанному, например, с комплексом быстродействия, импульсивностью или,

наоборот, с медленностью и размеренностью). Осознание этой потребности, правда,

не всегда отчетливое, склоняет человека к выбору деятельности (из числа известных

ему), которая в наибольшей Mei)e соответствует склонности. Это же сочетание типо-

логических особенностей способствует (в качестве задатков) проявлению способно-

стей к выбираемому виду деятельности (например, при склонности к быстродействию

способствует проявлению скоростных способностей), а последние обеспечивают вы-

сокую эффективность выбранной деятельности. Успешность деятельности подкреп-

ляет склонность, формируя на ее базе стойкий интерес к этой деятельности, который

способствует закреплению людей в данной деятельности и повышает их работоспо-

собность за счет положительного отноше}1ия к деятельности.

Эта схема работает и в том случае, если типологические особенности обусловли-

вают устойчивость к неблагоприятным состояиия.м, развивающимся при данной дея-

тельности. У более устойчивых будет большая эффективность деятельности и боль-

шее удовлетворение от ее выполнения. Это отчетливо проявилось при изучении со-

стояния монотонии: рабочие с типологическим комплексом, способствующим

устойчивости к монотонии (т. е. те, у кого это состояние появляется позже), часто

имели и положительное отношение к монотонной работе (Н. П. Фетискин).

Следует подчеркнуть, что при типологически обусловленном выборе вида деятель-

ности удовлетворс1П1е от нее человек может получать не только и не столько от ре-

зультата (э(1)фективности) деятельности, сколько от процесса ее выполнения. Поэто-

му, например, многие, не имея высоких достижений, увлеченно занимаются в том или

ином коллективе художественной самодеятельности, спортивной секции.

Схема на рис. 12.3 объясняет и тот факт, что в определенных видах деятельности

(профессиональной, спортивной) подбираются люди со сходными типологическими

особенностями. Так, в видах деятельности, требующих быстродействия, в основном

найдены лица с типологическими особешюстями, благоприятствующими проявле-

нию скоростных способностей (слабая нервная система, подвижность нервных про-

цессов, преобладание возбуждения по «внешнему» балансу). Среди гимнастов (как

цирковых, так и спортивных) преобладали лица с инертностью нервных процессов,

обеспечивающей хорошую двигательную память, прочные двигательные навыки.

В видах деятельности, связанных с быстрой сменой ситуации, чаще всего встречают-
Рис. 12.3. Системность влияния типологических особенностей свойств нервной системы

на деятельность человека

ся лица с подвижностью нервных процессов, обеспечивающей быстрое переключе-

ние внимания. Там же, где требуется высокая концентрация внимания, преобладали

лица с сильной и инертной нервной системой (например, у корректоров). Очевидно,

отбор и закрепление людей в этих видах деятельности происходит, во-первых, на ос-

нове показываемой эффективности работы, а во-вторых, на основе удовлетворенно-

сти самим процессом деятельности.

Рассмотренные варианты хотя и часто встречаются, но не всегда, поэтому нельзя

эту схему возводить в абсолют и считать, что людям с «нетипичной» для данного вида

деятельности типологией дорога к успеху заказана. Типологические особенности вы-

ступают лишь как один из факторов успеха, облегчают его достижение, но не гаран-

тируют его. Не случайно попытка Л. Д. Гиссена связать типологические особенно-

сти спортсменов с уровнем их достижени11 не дала положительного результата.

Следует обратить внимание и еще на один момент. Приведенная схема не «рабо-

тает» в том случае, когда выбирающий какой-либо вид деятельности имеет о нем не-

правильное представление (о тех требованиях, которые он предъявляет человеку).

Так, мы наблюдали, что художественную гимнастику выбирали многие девочки с

подвижностью нервных процессов, в то время как у спортсменок высокого класса,

занимающихся этим видом спорта, в большинстве случаев отмечается инертность

нервных процессов (Н. Е. Высотская, Э. Е. Фирилева). Объясняется этот факт тем,

что девочки представляют себе художественную гимнастику как разновидность

танцев, балета, как нечто развлекательное, не требующее большого терпения, настой-

чивости. Отсюда в большинстве своем и неадекватный своей психофизиологической

организации выбор вида спорта. Точно так же представление о бадминтоне, плавании

как «пляжном» развлечении приводит к тому, что занятия этими видами спорта «ради

удовольствия» выбирают лица чаще всего с преобладанием торможения по «внутрен-

нему» балансу, т. е. низкоактивные в двигательном отношении девушки. Им кажется,

что играть в бадминтон можно стоя на одном месте, а плавать -г не спеша и не долго.

12.7.  ПРИНЦИПЫ ПРОГНОЗИРОВАНИЯ

ЭФФЕКТИВНОСТИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

ПО ТИПОЛОГИЧЕСКИМ ОСОБЕННОСТЯМ

Изложенное в этой главе дает основание сформулировать прин-

ципы прогнозирования эффективности деятельности человека по имеющимся у него

типологическим особенностям. В возможности прогнозирования заключен основной

смысл дифференциально-психофизиологического изучения. Можно предсказать с

определенной вероятностью, как человек поведет себя в той или иной ситуации, ка-

кие способности у него выражены больше, а какие — меньше, какой стиль деятельно-

ему более подходит и т. д. Однако для того чтобы такое прогнозирование было

эффективным, необходимо учитывать ряд правил (принципов).

1. Каждая типологическая особенность может выступать как в роли положительно-

го, так и отрицательного фактора деятельности.

2. Между выраженностью той или иной типологической особенности и эффектив^

ностью деятельности существуют как прямые, так и обратные линейные связи, а

также криволинейные зависимости.

3. Каждая типологическая особенность имеет полифункциональное проявление, т. е.

влияет на несколько факторов успешности деятельности.

4. Эффективность действий и деятельности зависит от нескольких типологических

особенностей, образующих часто типологический комплекс, в котором каждая

типологическая особенность усиливает влияние другой. В связи с этим прогноз

нужно делать не по отдельным типологическим, особенностям, а по их сочетанию,

которое у разных людей разное.

5. Выявлять связь типологических особенностей с эффективностью деятельности

нужно не только, а порой и не столько на группах с высокими достижениями,

сколько на группах с низкими достижениями. Это связано с тем, что надежными

в деятельности могут быть лица с разными типологическими особенностями, а

ненадежными — лишь с определенными.

6. Влияние типологических особенностей может быть опосредовано состояниями

человека. Так, сила нервной системы не влияет на проявление решительности в

спокойной ситуации, но влияет при возникновении у человека страха.

7. Нельзя ожидать, что каждая типологическая особенность влияет на все деятель-

ностные и поведенческие характеристики человека. В ряде случаев типологиче-

ские особенности нейтральны к тому или иному психологическому феномену.

8. При действии одного и того же фактора разные типологические особенности мо-

гут приводить к возникновению разных состояний человека. Монотонность ра-

боты может вызвать как состояние монотонии (при наличии у человека сильной

нервной системы), так и состояние психического пресыщения (у лиц со слабой

нервной системой). Поэтому надо изучать индивидуальную реакцию человека на

воздействие того или иного фактора с учетом имеющихся у него типологических

особенностей проявления свойств нервной система.

9. По эффективности деятельности и поведенческим характеристикам нельзя де-

лать вывод о наличии у человека той или иной типологической особенности прояв-

ления свойств нервной системы. Это связано с тем, что эффективность деятельно-

сти может быть достигнута за счет знаний и умений — с одной стороны, и за счет
разных задатков, в том числе и разных типологических особенностей — с другой.

Существенно также влияние на эффективность деятельности силы мотива, кото-

рая может искажать диагностику.

10. При групповой деятельности индивидуальный психофизиологический прогноз

эффективности деятельности может не оправдываться. Чем больше для человека

(особенно юного) значимость мнения товарищей и окружения, тем в меньшей мере

может проявляться влияние на деятельность и поведение типологических осо-

бенностей проявления свойств нервной системы.

11. Психофизиологическое прогнозирование является лишь составной, хотя и необ-

ходимой частью комплексного прогноза эффективности деятельности, в который

должен входить учет личностных особенностей субъекта, уровня его профессио-

нальной подготовки, интеллектуального развития и т. д.

12. Психофизиологическое прогнозирование связано с выявлением природных пред-

посьшокцля успешного осуществления той или иной (но не любой!) деятельно-

сти, а не с предсказанием ее конкретного результата.

Контрольные вопросы

1. Есть ли хорошие и плохие типологические особенности?

2. Может ли человек добиться одинаковых высоких результатов в любом виде дея-

тельности?

3. Почему нельзя ограничиваться изучением только силы нервной системы или дру-

гого нейродинамического свойства при выявлении зависимости поведения и эф-

фективности деятельности от свойств нервной системы?

4. Какие существуют связи между типологическими особенностями и особенностя-

ми поведения и эффективностью деятельности?

5. В чем заключается системный подход при изучении связей типологических осо-

бенностей с эффективностью деятельности?

6. Назовите несколько принципов прогнозирования особенностей поведения и эф-

фективности деятельности по типологическим особенностям.

Основная литература к четвертому разделу

Вяткин Б. А. Роль темперамента в спортивной деятельности. — М.: ФиС, 1976.

Голубева Э. А. Способности и индивидуальность. — М.: Прометей, 1993.

Гуревич К. М. Профессиональная пригодность и основные свойства нервной сис-

темы. - М.: Наука, 1992.

Карцев И. Д., Халдеева Л. Ф., Павлович К. Э. Физиологические критерии профессио-

нальной пригодности подростков к различным профессиям. — М.: Медицина, 1977.

Климов Е. А. Индивидуальный стиль деятельности в связи с типологическими свой-

ствами нервной системы. — Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1969.

Мерлин В. С. Темперамент как фактор трудовой деятельности // Очерк теории тем-

перамента. — Пермь,1973.

Рождественская В. И. Индивидуальные различия работоспособности. — М.: Педаго-

гика, 1980.

Трошихин В. А., Молдавская С. И., Кольченко Н. В. Функциональная подвижность нерв-

ных процессов и профессиональный отбор. — Киев: Наукова думка, 1978.

ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ

АСИММЕТРИЯ

КАК ПРОБЛЕМА

В ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНОЙ

ПСИХОФИЗИОЛОГИИ

• Право- и леворукость и теория ведущего

(доминантного) полушария

• Значение право- и леворукости для человека

• Онтогенетические аспекты право- и леворукости

• Центрально-нервные механизмы функциональной

асимметрии рук

• Диагностика право-леворукости
Проблема функциональной асимметрии человека до сих рассматривается в основ-

ном физиологами, психологами, клиницистами, спортивными педагогами (Т. А. Доб-

рохотова, Н. Н. Брагина, 1977; Н. Н. Брагина, Т. А. Доброхотова, 1981; Э. Г. Симер-

ницкая, 1977; Э. А. Костандов, 1983; С. Спрингер, Г. Дейч, 1983; К. Д. Чермит, 1992

и др.), но отнюдь не дифференциальными психофизиологами. Вынесение этой про-

блемы за рамки дифференциальной психофизиологии в значительной степени оп-

равдано, так как, например, клиницистов в основном интересует различие не между

право- и леворукими людьми, а различие между функционированием правого и ле-

вого полушария (локализация в них центров), спортивных педагогов — как исполь-

зовать или устранить имеющуюся асимметрию для повышения спортивного резуль-

тата, и т. д. Между тем наличие среди людей не только правшей, но и левшей делает

эту проблему и дифференциально-психофизиологической. Что это за явление, раз-

делившее людей на два, а с учетом наличия и амбидекстров, т. е. людей с функцио-

нальным равенством рук, и на три типа, откуда оно возникло, польза или вред от него

человеку — вот те основные вопросы, которые интересуют ученых.

Вопреки распространенному мнению, право- или леворукость, как и в целом про-

явление функциональной асимметрии в живой и неживой природе, явления слож-

ные. Во многом они еще остаются загадочными. Может быть, именно это привлекает

к проблеме функциональной асимметрии ученых самых различных специальностей:

биологов, физиологов, психологов, антропологов, педагогов, клиницистов, археоло-

гов и даже лингвистов. Не случайно знаменитый французский бактериолог Луи Па-

стер на закате своей научной деятельности заинтересовался этой проблемой и ска-

зал, что если бы ему дали вторую жизнь, то он занялся бы только изучением вопросов

асимметрии. Так что же это за феномен природы — ее ошибка, шутка, а может быть,

отражение приспособления к условиям существования? Но почему тогда не все люди

приспосабливаются одинаковым способом и между ними имеются типовые различия

по функциональной асимметрии? В данном разделе учебника читатель найдет отве-

ты если не на все, то на многие вопросы.

Глава 13

ПРАВО- И ЛЕВОРУКОСТЬ

И ТЕОРИЯ ВЕДУЩЕГО

(ДОМИНАНТНОГО) ПОЛУШАРИЯ

Из этой главы читатель узнает о том, как потерпела неудачу су-

ществовавшая долгие десятилетия теория о том, что у правшей все функции лучше

развиты справа, а у левшей — наоборот. Он,можетбыть,удивится,узнав, чтоуправ-

шей и левшей ведущими являются обе ноги и что у левшей центры речи находятся не в

правом полушарии, а в левом, как и у правшей. Читатель узнает также, что ведущий

глаз означает не что иное, как глаз, которым прицеливаются, и что, по сути, этот

феномен не относится к сенсорным асимметриям.

13.1. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ТЕОРИИ

ДОМИНАНТНОГО ПОЛУШАРИЯ

С давних пор явление право- и леворукости рассматривалось как

частное проявление право- или левосторонности (right-leftsidedness), под которым

понимается преобладание одной стороны тела по всем функциям. Начало такому

представлению положили Г. Хемфри (G. Humphrey, 1861), Дж. Ле Конте (J. Le Conte,

1884), впервые употребивший этот термин, Дж. Бирфлит (J- Bierfliet, 1897), Е. Стир

(E.Stier, 1911).

Г. Хемфри первый указал на случаи совпадения ведущей руки с ведущей ногой и

ведущим глазом. Дж. Бирфлит пошел еще дальше: он стал доказывать, что имеет ме-

сто не просто совпадение функций по одной стороне тела, но и степень асимметрии

одинаковая для этих функций. Изучив силу рук, кожную и мышечную чувствитель-

ность, остроту зрения и слуха, он нашел, что у правшей на правой стороне они лучше

развиты на одну девятую часть. Несмотря на многие данные, полученные в последую-

щие годы и противоречившие этой точке зрения, она оказалась очень популярной и

живучей в науке (К. Дарт [С. Dart, 1934]; К. Чандлер [С. Chandler, 1934), особенно

среди тех ученых, которые рассматривают функциональную асимметрию абстракт-

но, с общебиологических позиций. Например, Б. В. Огнев и Г. Д. Новинский в не столь

отдаленные времена писали, что «...и биохимические реакции правой и левой сторон

У человека и животных должны быть различными» (1962, с. 36). Теории доминант-

ности полушарий придерживался и Б. Г. Ананьев (1961; 1963).

Сторонники центрально-нервной теории происхождернш праворуко-

сти связывают асимметрию периферических органов с функцией больших полуша-

рий, начали говорить о доминантном полушарии или о «право- или левомозговости»,

подразумевая превосходство ведущего полушария по всем функциям. Праворукость

же стали рассматривать как частное проявление «левомозговости».

В свое время эта идея сыграла положительную роль, так как способствовала экс-

периментальному изучению выр^шепностн асимметрии других парных органов п

исполняемых ими функций. Однако, ослепленные общей идеей, м}1огие исследовате-

ли не хотели видеть реальные факты, нротиворечивпше их установке. Такое в науке

бывает довольно часто. Сначала после первых робких шагов новая точка зрения на-

чинает распространяться на как можно больше явлений, что способствует более быс-

трому и всестороннему рассмот])е}И1ю проблемы. Но с другой стороны, появляется

много спекулятивных заявлений, неоправданных ожиданий, заводящих в ко}ще кон-

цов проблему в тупик. Поэтому поводу академик А. А. Ухтомский писал: «Очень ча-

сто в истории науки можно видеть, что привлечь наскоро для объяснения явлений

ближайшую подходящую схему значит, в сущ}юсти, загородиться этой схемой от ре-

альности и успокоиться раньше времени, не уловив, в ко1гце концов, подлинной при-

роды явления«> (1950, с. 216). Нечто подобное произошло и с теорией доминантного

полушария.

Уже в 1920-1930-е годы эта теория подверглась критике. Многие авторы (Р. Эп-

геланд [R. Engeland, 1922]; X. Бюргер [Н. Burger, 1929]; С. Кирк jS. Kirk, 1934] и др.)

полагали, что понятие «общая домипантпость» не действенно и что праворукость

выявляется только в специфических тестах. Т. By и К. Пирсон (Т. Woo, С. Pierson,

1927; Т. Woo, 1928), применив статистические методы, показали на большом контин-

генте, что нет полного совггадеиия не только между асимметрией рук и зрсти1я, но и

между различными показателями для рук и различными показателями для зрения.

По данным Т. By, две трети людей выпадают из теории односторонности.

В ходе этой критики проявилась и другая крайность. Ста^т говорить, что домини-

рование различных парных органов не зависит от доминантности больших полуша-

рий головного мозга, что нет никакой связи между асимметрией рук и ног, что асим-

метрия полушарий у человека относится только к речевым функциям и к нраксии

рук и ног (последняя мысль принадлежит Г. Беквину [G. Bakwin, 1950).

Один из авторов писал даже, ч то раз не существует доминантного полушария, зна-

чит, праворукость не является врожденной, а есть результат тренировки или бессо-

знательной имитации.

В целом, критика т°ории доминантного полушария оказалась правильной, что бу-

дет видно из изложегиюго ниже.

13.2. ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ АСИММЕТРИЯ НОГ

Авторы, исходившие из перекрестной иннервации верхних и ниж-

них конечностей при локомоции, отстаивали точку зрения, что наряду с праворуко-

стью существует левопогость (А. И. Масюк, 1939; А. А. Поцелуев, 1960). При этом

считали, что предпочтение одной из ног, как и праворукость, является врожденным

феноменом.

Для выявления ведущей ноги было предложено несколько проб; прыжки (веду

щая нога — толчковая), удар по мячу (ведущая нога — маховая), копание лопато!

(ведущая нога — стоящая на лопате), работа на швейной мапише (ведущая нога -

нажимающая на педаль), натирание полов, скольжение по льду (ведущая — передня;

нога), надевание брюк (ведущая — вдеваемая первой), накладывание ноги на ног

(ведущая — сверху), стояние (ведущая нога — опорная), шаг назад (какая нога еде

лает движение).

Однако при использовании этих проб сразу стали выявляться противоречивы

результаты. При прыжках в качестве толчковой у 93-96 % обследованных ведуще!

была левая нога, а при ударе по мячу — у 90-98 % обследованных — правая ноп

(Т. Комаи и Г. Фукуока [Т. Komai, G. Fukuoka, 1934); Э. X. Амбаров, 1963).

Следовательно, будет нога «ведущей» или нет, зависит от того, какую функции

она выполняет в предлагаемых испытуемым пробах: опорную (толчковую) или махо

вую. Но и в случае выполнения опорной или толчковой функции многое зависит

особенностей действия.

Мною (Е. П. Ильин, 1963) проведено наблюдение за детьми старшей ясельно!

группы (от 2 лет до 2 лет 10 месяцев). На уроке музыки были выбраны движения, гд(

участвовали ноги: пляска «Юрочка» — сидя на стуле, дети топают одной ногой; «рус

екая пляска» — топание одной ногой, но уже стоя. Учитывалось, какой ногой дет1

притоптывали постоянно. Воспитатель показывал движение, один раз притоптывав

правой ногой, а другой раз — левой ногой. Оказалось, что при первом танце окол(

72 % детей обнаружили большую или меньшую склонность к использованию npi

притоптывании правой ноги, 13,5 % использовали левую ногу, около 15 % — ту и дру

гую ноги. Во втором танце число притоптывавших правой ногой было примерно тел

же (68 %). Таким образом, из этих данных можно сделать вывод, что уже в возраст*

2 лет опорной у большинства детей является левая нога, а маховой — правая.

В этой же работе изучалось использование той или иной ноги в качестве толчко'

вой или маховой школьниками и спортсменами (в том числе и сильнейшими легкО'

атлетами нашей страны). Учащиеся старших классов во время соревнований по прыЖ'

кам в длину в половине случаев отталкивались правой ногой, а в половине — левой

Такое же соотношение найдено у взрослых спортсменов — прыгунов в длину, а так-

же у бегунов-барьеристов на дистанцию 110 м (в этих видах легкой атлетики движе-

ние спортсмены производят но прямой). У прыгунов в высоту в большинстве случае!

толчковой была левая нога (что подтверждается и данными Э. X. Амбарова, 1963

Н. Волянского [N. Wolanski, 1957]; В. Старосты, 1963). У большинства сильнейшш

спринтеров страны при принятии ими низкого старта отталкивающейся сзади ногой

тоже была левая. У бегунов-барьеристов на 200 и 400 м, которым нужно преодоле-

вать барьеры и на вираже, т. е. совершать на нем небольшое вращение влево, в абсо-

лютном большинстве случаев толчковой была уже правая нога, а маховой — левая,

Это давало им возможность при преодолении барьера располагаться ближе к бровке,

как бы «облизывать» ее, т. е. сокращать проделываемый путь.

У барьеристок, специализировавшихся в беге на 80 м, в большинстве случаев тол-

чковой была левая нога. Это можно объяст1ть тем, что они, как правило, занималис!

еще и многоборьем, в которое входят прыжки в высоту. Отсюда легче, очевидно, ког-

да во всех упражнениях толчковая нога одна и та же. Это подтверждают данные об-

следования многоборцев: совпадение толчковой ноги в прыжках в длину, высоту и с

шестом и в барьерном беге наблюдалось у них в 85 % случаев.
с этими данными во многом совпадают результаты, полученные А. А. Саидовым

(1982). Большинство детей в возрасте от 6 до 16 лет при ударе по мячу использовали

правую ногу (в 90-96 % случаев), при прыжке с преодолением препятствия у 65-

78 % детей толчковой была левая нога, а маховой — правая, при поддержании равнове-

сия у 55-70 % опорной была левая нога; в остальных пробах (подскоки на одной ноге,

прыжок в длину) предпочтение правой или левой ноги было примерное равным.

Таким образом, говорить о «ведущей» ноге некорректно, так как в каждом двига-

тельном действии обе ноги ведущие, но выполняют они разные функции. При враща-

тельных движениях тела влево (метания, удар ногой по предмету) левая нога у прав-

шей в большинстве случаев является опорной, а правая — маховой. Это свидетель-

ствует о зависимости распределения функций между ногами от праворукости, а

точнее — от координации движений тела с учетом использования в действиях пра-

вой руки (у левшей, по данным многих авторов, все обстоит наоборот). При прямоли-

нейных движениях толчковой может быть как правая нога, так и левая, причем при-

мерно в равном числе случаев. И здесь возникает вопрос: чем обусловлен выбор тол-

чковой ноги в этих случаях, зависит ли этот выбор от неодинаковой силы ног?

Сравнение силы ног проводилось многими авторами, но результаты получены до-

вольно противоречивые. В. А. Шохрин(1934) — у взрослых, а Э. X. Амбаров (1963) и

В. Г. Куневич (1950) — у детей разного'Возраста нашли большую силу правой ноги

(заметим, что измерялась сила мышц бедра, а это значит, что сила этих мышц была

больше на маховой ноге"; весьма примечательно, что антропологами и анатомами на

правой ноге была найдена и большая окружность бедра, в то время как на голени най-

дена либо левосторонняя асимметрия по окружности мышц, либо симметрия). Име-

ются, однако, и другие данные. Например, И. Тинтера, В. Гливицки и С. Шпринарова

(J. Tintera, V. Glivicky, S. Sprinarova, 1960) вообще не выявили различий в силе ног.

Мною (Е. П. Ильин, 1963) асимметрия силы ног выявлялась путем измерения даль-

ности прыжка в длину при отталкивании одной ногой. Были обследованы 790 школь-

ников разного возраста. Из них были выделены две группы: не имеющих толчковой

ноги (т.е. не знающих, какая нога у них толчковая) и имеющих толчковую ногу.

У первых, в отдельных возрастных группах, дальность прыжка была больше то при

отталкивании правой, то левой ногой. У вторых совпадение сильнейшей и толчковой

ноги было меньше чем в половине случаев.

С возрастом количество школы!иков, отмечающих у себя наличие толчковой ноги,

как по моим данным, так и поданным А. А. Поцелуева, увеличивается (см. рис. 13.1).

При этом мальчиками толчковая нога обозначается чаще, чем девочками.

В одном из обследованных классов у большинства школьников толчковой ногой

при прыжках в длину оказалась левая (обычно правая и левая ноги в этом упражне-

нии используются одинаково часто). Выяснилось, что почти все они играют в баскет-

бол, где при бросках мяча в корзину правой рукой толчковой ногой является левая.

С увеличением стажа занятий прыжками в длину и высоту возрастает разница в

силе в пользу толчковой ноги. При этом значительно увеличивается и процент совпа-

дения толчковой и сильнейшей ноги (до 70 %).

Таким образом, вряд ли можно считать, что толчковая нога становится таковой

потому, что она более сильная. Очевидно, что в происхождении асимметрии ног не-

обходимо факторы силы и координации (в связи с право-леворукостью) рассматри-

вать отдельно. Так, Н. Волянски (N. Wolanski, 1957), использовав пробу написания

буквы Д, нашел, что правая нога была более координированной у 76 % обследован-

ных. По данным Д. П. Букреевой (1959), частота движений в голеностопном и тазо-
бедренном суставах во всех возрастных группах школьников больше на правой ноге.

В то же время В. Староста (1963) и И. Г. Беляев (1959) не обнаружили асимметрии

ног по точности воспроизведения силовых и пространственных параметров движе-

ний и по определению веса.

Следует учитывать, что большинство авторов, нашедших асимметрию ног по пси-

хомоторным качествам, обследовали людей со спецификой спортивной и профессио-

нальной деятельности, которая могла привести к функциональным различиям меж-

ду ногами (М. К. Гуревич, 1933, — полотеров и футболистов, Э. X. Амбаров, 1963, —

прыгунов; у занимающихся спортивной ходьбой и бегом на длинные дистанции, по

его данным, асимметрия либо отсутствовала, либо была незначительной).

Итак, приведенные факты показывают, что праворукость и функциональная асим-

метрия ног — явления не равнозначные и механизм появления того и другого раз-

ный. Если считать праворукость врожденной есть много оснований, то делать анало-

гичный вывод в отношении асимметрии ног оснований мало. Скорее }1адо признать,

что асимметрия ног формируется прижизненно.

В жизни человека вращательные движения влево, при которых опорную функ-

цию берет на себя левая нога, не так уж редки. А. А. Поцелуев, наблюдая за школьни-

ками, нашел, что не менее 90 % их предпочитают повороты в левую сторону при сле-

дующих действиях: поворот кругом во время ходьбы и бега, поворот на лыжах, пово-

рот в висе на кольцах, опорные прыжки, согнув ноги — в гимнастике. При метании

молота 100 % правшей вращаются в левую сторону, а фигуристы предпочитают враще-

ния влево в 77-83 % случаев. Чем больший при выполнении действий вращающий

момент, тем чаще в качестве опорной выбирается левая нога. Так, по данным В. Старое-
•га, Ш14У оБслодоваш1Ьгх фигуристов ири прыжках в длину лев^ш йога была толчко-

вой — у 82 (поворот влево минима^шл), при прыжках в высоту — у 97 (вращательный

момент выражен уже больше), а ири прыжках на льду — у 115 (вращенне выражено

максимально). Более частое использование левой ноги в качестве опорной или толч-

ковой приводит к тому, что эта нога становится длиннее правой у большинства лю-

дей — в 55-60 % случаев. Дело в том, что физическая нагрузка задерживает синосто-

зирование эпифизов и диафизов трубчатых костей и тем самым продлевает рост кос-

тей в длину (К. И. Машкара, 1962). Показано, что опор}1ая функция ноги, с которой

связано распространяющееся по оси конечности продольное давление силы тяжести

тела, является важнейшим стимулом роста костей в длину.

Асимметрия ходьбы. Уже давно известен факт, что если человек теряет способ-

ность ориентироваться в пространстве, он начинает кружить и возвращается на преж-

нее место. Это связывают с асимметрией ног, одни исследователи — с морфологиче-

ской, другие — с функцион^шыюй.

Первые считают, что причина асимметрии ходьбы — в более длинной правой или

левой ноге. Например, Ф. Лунд (F. Lund, 1930) установил, что у отклоняющихся впра-

во в 78 % случаев длиннее левая нога, у отклоняющихся влево — в 63 % длиннее пра-

вая нога. У шедших прямо в 65 % длина ног была одинаковой. Е. В. Хохрякова (1959)

предположила другую причину — разницу в углах разворота стол. Она нашла, что

угол разворота стоны для правой ноги больше, чем для левой. Но при этом чаще от-

клонялись вправо только старшие школьники и взрослые. У дошкольников количе-

ство отклонений вправо и влево было примерно равным.

В качестве причины асимметричной ходьбы некоторые ученые рассматривают

смещение центра тяжести тела. Однако Е. В. Хохрякова показала, что изменение цен-

тра тяжести тела в ту или другую сторону путем искусственного утяжеления одной

пз сторон (г}1уз в одной руке) не привело к изменению асимметрии в ходьбе. Она

показала несостоятельность и предположений, что на асимметрию влияют повороты

головы (шейные и вестибулярные рефлексы).

Можно было предполагать также, что одним из существенных факторов, обуслов-

ливающих асимметрию ходьбы, может быть разница в силе ног. Однако продолжи-

тельность отталкивания правой или левой ногой, по данным А. С. Янковской и

В. Н. Князевой (1962), одинаковая, поэтому вряд ли фактор силы может оказать за-

метное влияние на асимметрию ходьбы.

Таким образом, и асимметрия ходьбы не подтверждает точку зрения о правосто-

ронности двигательной асимметрии человека и доминантности левого полушария у

правшей по всем двигательным функциям. Становится очевидным, что правору-

кость — явление уникальное среди различных видов асимметрий человека.

13.3. АСИММЕТРИЯ ЗРЕНИЯ, СЛУХА

И ВЕСТИБУЛЯРНОГО АППАРАТА

Асимметрия зрения. Как и в отношении двигательной функции,

при рассмотрении асимметрии зрительной функции выделяют предпочтение одного

глаза в качестве прицельного и уровень функционирования того или иного глаза, т. е.

собственно асимметрию по остроте зрения, величине поля зрения и т. д.

Прицеливание одним глазом — это фиксация предмета на сетчатке одного глаза

(такое расположение головы, при котором ось от предмета идет перпендикулярно я

центру сетчатки глаза, которым прицеливаются).

Для определения ведущего (прицельного) глаза используется очень простая про-

ба, которая, кстати, заново «открывалась» три раза. Сначала ее описал португаль»

ский монах Ла Порта в 1593 году, затем в 1928 году ее снова «открыл» один из амери'

канцев, а в 1963 году это же сделал один наш соотечественник.

Проба состоит в следующем. На сгибе сложенного пополам листочка нужно выре

зать полукруг диаметром около 3 см и, распрямив получившийся кружочек, поло»

жить его перед собой на стол на расстоянии 30-40 см. Сидя за столом, взять листок <

прорезью и подержать его перед глазами так, чтобы через отверстие в листке был ви»

ден вырезанный кружочек. Ведущим будет тот глаз, при закрывании которого кру«

жочек будет другим глазом не виден.

По этой пробе выявлено, что для фиксации предмета чаще всего используется пра«

вый глаз (табл. 13.1), однако процент случаев его предпочтения не так высок, ка|

предпочтение правой руки (соответственно 65 % и 95 %). Таким образом, по крайне^

мере, у 30 % людей предпочтение левого глаза не обусловлено праворукостью и дг

минантностью левого полушария. На самом же деле, и в оставшихся 65 % случаев н-

никакой уверенности, что ведущий глаз «подстраивается» под ведущую руку и доми

нантное полушарие. ,

Другой факт, не совпадающий с теорией доминантного полушария, состоит в том^

что нет совпадения между предпочтением одного глаза для прицеливания и асиммет*!

рией по остроте зрения. Многочисленные измерения остроты зрения не выявили до"

минирования какого-либо глаза у большинства обследованных, а если таковое име«1

лось, то оно распределялось приблизительно в равных процентах в пользу того иля

другого глаза (табл. 13.2). Это несовпадение отчетливо видно из усредненных дан-

ных, представленных на рис. 13.2.

Доминирование одного глаза отсутствует по величине поля зрения, по величине

аккомодации, рефракции и другим функциональным показателям. Асимметрия слуха. Предпочтение в использовании одного уха при слушании,

прислушивании является твердо установленным фактом. Уже у новорожденного на-

блюдается предпочтение правого уха при восприятии слов и дискриминации фонем,

что свидетельствует о том, что в левом полушарии имеется генетически запрограм-

мированный нервный субстрат, приспособленный для восприятия дискретных еди-

ниц, которые составляют основу языка (X. Хекаен [Н. Несаеп, 1976). Еще раньше

Р. Пирс (R. Pears, 1953) определял ведущее ухо по тому, каким ухом человек поворачи-

вается к источнику звука, когда тот плохо слышен. По его данным, правое ухо было

предпочитаемым в 65,8 % случаев, а левое — в 34,2 %. Большинство людей (13 из 18),

по данным Д. Бродбент и М. Грегори (1964) распознавали речевые сигналы точнее

правым ухом.

Однако В. Д. Еремеевой (1989) выявлено несовпадение предпочтения руки и уха

у половины детей 7 лет. Да и по сведениям других авторов, в том числе и приведен-

ных выше, несовпадение ведущер! руки и ведущего уха встречается у взрослых при-

близительно в одной трети случаев.

По остроте слуха различия между правым и левым ухом вообще не выявляются

(И. И. Славина, А. И. Качевская, 19Й).

Асимметрия в функционировании вестибулярного аппарата. К. Л. Хилов (1952)

приводит данные о продолжительности нистагма при вращении вправо (преимуще-

ственное раздражение левого лабиринта) и при вращении влево (преимущественное

раздражение правого лабиринта). Явного превалирования одного из симметричных

вестибулярных органов не выявлено: асимметрия часто менялась по знаку и распре-

делялась справа и слева примерно поровну.

Однако под влиянием тренировки может появляться устойчивая односторонняя

асимметрия. Так, В. Староста (1963) наблюдал, что фигуристы, имеющие «свою»

привычную сторону вращения, неодинаково реагирова^ти на вращение в «свою» и

«чужую» сторону — в первом случае вестибулярная устойчивость повышалась (от-

клонения при ходьбе по прямой становились меньше, чем до вращения), а во втором

случае — снижалась (отклонения при ходьбе увеличивались).

Сходные результаты выявлены при обследовании летчиков, которые в большин-

стве случаев разворачивают самолет (до 80 %) влево. В лабораторных условиях воз-

будимость вестибуло-сохматических реакций при вращении влево у летчиков была

меньшей, чем при вращении вправо (В. Г. Стре.чец, 1962).

13.4. ДОМИНАНТНОСТЬ ПОЛУШАРИЯ

И ПСИХИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ

Особенно чувствительный удар по теории доминантного полуша-

рия нанесли клинические и психофизиологические исследования, в которых изуча-

лась зависимость тех или иных психических проявлений от локализации соответству-

ющих и.м центров в правом и левом полушарии (табл. 13.3).

Речевые функции. Начиная с известных работ Поля Брока, утвердилось мнение,

что у правшей центры речи находятся в левом полушарии, а у левшей — в правом.

Такое мнение сложилось в результате клинических наблюдений за больными с ин-

сультами, о чем за 30 лет до Брока (в 1836 году) сообщил неизвестный широкой науч-

ной общественности французский врач Марк Дакс, однако его сообщение осталось

незамеченным. При параличе правой руки терялась и речь, т. е. возникала афазия, а

при параличе левой руки этого не было. У левшей наблюдались противоположные

явления. Однако постепенно накапливались и другие данные, свидетельствовавшие

о том, что и правое полушарие у правшей принимает участие в осуществлении речи,

только другим способом.

В. Пенфилд и Л. Роберте (1965) пишут, что понимание речи возникает после по-

ступления слуховых импульсов в оба полушария, как и восприятие прочитанного —

после поступления в оба полушария зрительных импульсов. Правое полушарие, по

их мнению, после обучения речи тоже принимает участие в понимании и произношении
, Моторный артикуляционный механизм речи завис^^

от коркового механизма голосового контроля, локализованного в роландовой мотор-

ной области обоих полушарий. Идеационный речевой механизм (т. е. словесный дви-

гательный образ, память звучания слов) связан с функцией только одного полуша-

рия. Хранилище умений писать и читать тоже находится только в одном полушарии,

однако, возможно, что другие речевые умения обслуживаются обоими полушария-

ми. Память понятий не связана, по мнению В. Пенфилда и Л. Робертса, только с од-

ним полушарием, как речь, и независима от речи.

Ряд авторов полагают, что правое полушарие берет на себя функцию автомати-

ческой речи: за счет него могут повторяться отдельные слоги, ответ «да-нет», серий-

ная речь, пение, репродукция заученного содержания (М. С. Лебединский, 1941).

Известен уникальный случай, когда все левое полушарие было сморщено, а больной

цитировал и пел тексты песен.

При поражении левого полушария у больных возникает дислексия, т. е. наруше-

ние способности к чтению. Однако это наблюдается не всегда. Все зависит от того

языка, на котором человек учится читать. В Японии, например, дислексиков в 10 раз

меньше, чем в странах Запада. Объясняется это тем, что в японском языке использу-

ются два вида письма: кана, где, как и в нашем алфавите, символы соответствуют зву-

кам (хотя каждый символ означает не отдельный звук, а слог, т. е. сочетание звуков)

и кандзи, где символами служат иероглифы, отображающие не звуки, а предметы или

понятия (рис. 13.2).

Предполагается, что зрительно-пространственное восприятие иероглифов осуще-

ствляется правым полушарием (в связи с тем, что в отличие от левого полушария. осуществляющего переработку информации аналитически и последовательно, правое

полушарие делает то же самое целостно и одновременно). Правое полушарие воспри-

нимает наборы элементов, подобные представленным на рис. 13.3, как цельные кон-

струкции, не рассматривая отдельные входящие в них части.

Поэтому японцы, перенесшие инсульт при локализации очага поражения в левом

полушарии, теряли способность читать слова, написанные на кана, но пpoдoлжaJJИ

читать иероглифические тексты.

Правое полушарие придает речи эмоциональную окраску: при его поражении речь

становится монотонной (В. Т. Бахур, 1956).

Все сказанное относится к взрослым. У детей признается двусторош1ее предста-

вительство речи, что доказывается двумя положениями: более частыми афазиями у

детей при поражении правого полушария и более легким и быстрым восстановлени-

ем речи при поражении левого полушария.

Для понимания того, что доминирование одного из речевых центров формирует-

ся в процессе овладения речью и грамотностью, представляют интерес случаи, когда

бывший правша, вследствие мозгового повреждения или повреждения руки вынуж-

ден стать левшой. Ряд наблюдений говорят о том, что они становятся афазиками при

повреждении правого полушария. Это подтверждает мысль А. А. Ухтомского, что

«центр речи не связан категорически и неподвижно с однажды и насегда заданным

"центром Брока", но может воспитаться вновь на другом месте по связи с первым

местом, Б том случае, если полушарие, где имеется центр речи, поранено», 1955, с. 106).

По-иному обстоит дело с размещением центров речи у левшей. Доказано, что у

70 % левшей они располагаются, как и у правшей, в левом полушарии, у половины из

остальных левшей (15 %) речь контролируется правым полушарием, а у другой по-

ловины — обоими полушариями.

Таким образом, уже рассмотрение речевой функции показглвает, что правое полу-

шарие не является послушным исполнителем волн другого, левого полушария. Еще

более очевидным это становится при рассмотрении вопроса о локализации центров,

заведующих другими психическими функциями, в частности — интеллектом.

Полученные в экспериментах и в клинике данные дают основание ученым предпо-

лагать, что левое полушарие использует аналитическую стратегию переработки ин-

«}юрмации, обеспечивает рационально-логическое, индуктивное мышление, связанное

с вербально-символическими функциями, в то время как правое полушарие исполь-
зует глобальную, синтетическую стратегию, обеспечивает пространственно-интуи-

тивное, дедуктивное, образное мышление.

Таким образом, вербальный интеллект связывают с доминантностью левого по-

лушария, а невербальный интеллёкт — с доминантностью правого полушария.

Конечно, речь не идет о том, что при этих типах обработки информации и мышле-

ния работает исключительно одно полушарие. Имеется межполушарная интеграция.

Но различия между людьми с различными типами мышления определяются боль-

шей включенностью левого (при аналитическом типе) или правого (при синтетиче-

ском типе) полушария.

Правда, полностью этот вывод относится только к взрослым. У подростков карти-

на несколько иная. У них, вместо характерной для взрослых левополушарной доми-

нантности по речи, чаще наблюдается правополушарная доминантность и симмет-

ричность в распределении слухоречевых функций (М. К. Кабардов, М. А. Матова,

1988). Авторы объясняют это опережающим развитием правого полушария, функ-

ции которого больше обусловлены генетически. Так, объем воспроизведения слов с

левого уха достигает взрослого уровня уже к 10-11-летнему возрасту, в то время как

объем воспроизведения с правого уха нарастает в процессе онтогенеза, достигая взрос-

лого уровня только к 18 годам (В. И. Голод, 1984; Э. Г. Симерницкая, 1985).

Зрительно-пространственная ориентировка. Нарушения зрительно-простран-

ственной ориентировки и схемы тела, по мнению многих авторов, возникают, в основ-

ном, при левосторонних параличах. Особенно впечатляют данные, полученные

С. В. Бабенковой (1963), которая нашла, что среди 238 случаев поражения правого

полушария в 78 % были нарушения схемы тела, которые распределились следующим

образом: анозогнозия — 37 человек; неразличение правого и левого — 34 человека;

незнание частей тела (аутотопагнозия) — 21 человек; ощущение отсутствия и чуждо-

сти конечности — 24 человек; появление третьей руки на больной стороне (псевдо-

полимелия) — б человек.

Однако имеется ряд фактов, заставляющих осторожно относиться к безапеляци-

онному выводу о роли правого полушария в зрительно-пространственнной ориенти-

ровки и восприятии схемы тела. Во-первых, отмечается, что большинство лиц, не раз-

личающих правое и левое — это амбидекстры (т. е. люди, у которых нет ведущей руки).

Это им раньше в армии при обучении ходьбе в строю командовали «сено-солома»,

привязывая им к одной ноге сено, а к другой — солому. Во-вторых, и С. В. Бабенкова

не склонна считать выявленные ею нарушения «собственной функцией» правого полу-

шария. Ей больше импонирует точка зрения, согласно которой у ребенка-правши со-

матогнозия приобретается не сразу для всего тела, а на месяц раньше для правой

стороны. Исходя из того, рассуждает она, что легче страдает то, что приобретено по-

зднее, чаще наблюдается нарушение схемы тела при правополушарном поражении,

так каконосвязанослевой стороной (С. В. Бабенкова, (1963); И. Ф. Николаева, 1961).

В-третьих, А. П. Демичев (1949) наблюдал у левшей нарушение схемы тела при по-

ражении как правого, так и левого полушария, а О. Зангуилл (О. Zangwill, 1960) от-

мечает, что нарушения схемы тела у правшей наблюдаются и при поражении левой

теменной доли. Он считает, что топографическая ориентировка нарушается при по-

ражении любого полушария.

Это подтверждают и опыты X. Терциана и К. Цекотто (Н. Terzian, С. Cecotto, 1959)

с введением барбитуратов в правую и левую сонные артерии, что приводит к выклю-

чению на несколько минут гомолатерального полушария. Эти эксперименты показа-

ли, что анозогнозия наблюдается как в том, так и в другом случае, что свидетельству-

ет об отсутствии связи этой функции только с одним полушарием, будь то правое или

левое.

При правополушарных поражениях отмечаются конфабуляции ' и псевдоремини-

сценции ^ (С. Н. Давиденков и др., 1949; Г. П. Губина, 1964; С. В. Бабенкова, 1963).

При левополушарном поврежденгги наблюдается только снижение интеллектуаль-

но-мнестических процессов.

Эмоции и межполушарная асимметрия. В отношении латерализации эмоций мне-

ния ученых разделились. Бытующее представление о том, что эмоциональные про-

цессы связаны исключительно с правым полушарием, многими учеными оспаривает-

ся. Одни из них высказываются за связь положительных эмоций с левым полушари-

ем, а отрицательных — с правым, и этому есть подтверждения. По данным X. Терциана

и К. Цекотто, выключение с помощью барбитуратов одного из полушарий дало раз-

ные результаты. При действии на правое полушарие наблюдалось эйфорически-ма-

ниакальное состояние, а при действии на левое полушарие — депрессивно-катастро-

фическое состояние. Это подтверждает данные ряда авторов (К. Клейст, 1934;

М. С. Лебединский, 1941; С. В. Бабенкова, 1963), что при поражении ггравого полу-

шария у больных наблюдается эйфория, дурашливость, бестактность, неадекватность

поведения.

По данным А. Кепалайте (1982), люди более жизнерадостные, оптимистичные и с

большей успешностью решения вербальных тестов отличаются большей активностью

левого полушария, тогда как склонные к депрессивным переживаниям и характери-

зующиеся наглядно-образным мышлением — большей активностью правого полуша-

рия.

Другие ученые считают, что определяющей является специфика протекания эмо-

ций. Так, при поражении правого полушария особо нарушаются эмоции, связанные с

процессами восприятия или наглядно-действенного (невербального) .мышления, а при

поражении левого полушария нарушаются эмоции, обслуживающие речь (Т. А. Доб-

рохотова, 1974).

Черты тревожно-мнительного характера выражены у правшей слабее, чем у лев-

шей (Р. Хикс, Р. Пелегрини [R. Hicks, R. Pellegrini, 1978]; К. Маскик-Тейлор [С. Mas-

cic-Taylor, 1981]).

* * *

Итак, вышеизложенное свидетельствует о том, что представления ученых первой

половины XX века о доминантности левого полушария у правшей не оправдались.

В большинстве случаев асимметрии рук, ног, зрения и слуха у одного человека не

совпадают. Этому способствует и несовершенство используемых проб для выявле-

ния «рукости» или «погости» (см. главу 17). Неудивительно, что по данным многих

авторов (например, по Е. И. Николаевой и Н. М. Субботиной, 1989) процент лиц с

левосторонней и смешанной асимметрией оказывается очень высоким, а количество

лиц с правосторонней асимметрией не превышает и половины обследованных. Отсюда

' Конфабуляции (от лат. confabulari - болтать) - это вымыслы, принимающие форму воспоминании;

ложные воспоминания, или галлюцинации памяти.

' Псевдореминисценции - это искаженные воспоминания, иллюзии памяти.
ч

ученые пытаются выявлять профили функциональной асимметрии у каждого чело-

века в отдельности и сопоставляют их с проявлением тех или иных способностей,

эффективностью деятельности, особенностями поведения.

Контрольные вопросы

1. О чем говорит теория доминантного полушария?

2. Какие данные ей противоречат?

3. Совпадает ли частота предпочтения среди людей правой руки и правой ноги?

4. Можно ли говорить о ведущей ноге?

5. Что такое ведущий глаз?

6. Есть ли доминирование предпочтения одного из органов слуха?

Можно ли по вегетативным функциям судить о право- или леворукости?

С какими большими полушариями головного мозга связаны некоторые психиче-

ские функции?

Глава 14

ЗНАЧЕНИЕ ПРАВО-

ИЛ ЕВОРУ КОСТИ

в этой главе речь пойдет о том, как в процессе изучения функцио-

нальной асимметрии рук менялись взгляды ученых на ее значение для человека. Чита-

тель узнает об ошибочном взгляде на леворукость как па дефект развития человека;

о попытках исправить «ошибку^)- природы, сделавшей человека «одноруким»; о том,

к чему может привести насильственное исправление «рукости». Он познакомится

с точками зрения ряда авторов, рассматривающих асимметрию как принцип прогрес-

сирующего развития живой природы.

14.1. НЕГАТИВНЫЙ ВЗГЛЯД

НА ФУНКЦИОНАЛЬНУЮ

АСИММЕТРИЮ РУК

На протяжении более чем вековой истории 11зучения право- и ле-

ворукости взгляды на значение этих особенностей психомоторной сферы человека

менялись в связи с уровнем знаний, имевшимся на каждом этапе этого изучения. Пока

не были известны факты, что в правом полушарии тоже локализованы центры, заве-

дуюип1е жизненно важными для человека функциями, ученые полагали, что левое

полушарие руководит функциями «своего товарища» — правого полушария. Писа-

ли, что человек использует только половину мозга, оставляя без пользы половину

мозговой материн, что правое полушарие выполняет лишь волю левого полушария

или, исходя из представлений, что человек думает только одним (левым) полушари-

ем, договаривались даже до того, что честные люди думают левым полушарием, а

жулики — правым.

Неудивительно, что функциональную асимметрию стали рассматривать как при-

знак дисгармоничного развития человека, повинного во многих его болезнях: нервно-

психических расстройствах, хлорозе, косоглазии, искривлении позвоночника и даже

нарушений в деятельности пищеварительного тракта (М. М. Манасеина, 1883).

Особенным нападкам подверглась леворукость. Многие исследователи своими

данными подтверждали мнение о неполноценности (атавизме) левшей. Появились

данные о якобы большом количестве левшей среди эпилептиков и воров, среди лиц с
дефектами речи и умственного развития. С леворукостью стали связывать и другие

недостатки. А. А. Капустин (1924) прямо относил леворукость к дегенеративным при-

знакам. В трех четвертях случаев, писал А. А. Капустин, левша — дегенерат.

В свете этих данных многие ученые и педагоги стали высказываться за гармонич-

ное (двустороннее) развитие человека и устранение функциональной асимметрии

Высказывались мнения, что у детей нужно развивать обе стороны тела, тогда мы бу

дем иметь сильное и здоровое поколение как в умственном, так и в физическом отно

шении. Другие авторы, считая симметрию нормой, полагали, что нужно приучать детеГ

упражнениями или спортом к их «потерянным» спасительным инстинктам — амби

декстрин, т. е. отсутствию ведущей руки (И. Джексон [I.Jackson, 1905]), или что прин

цип бимануализма должен проникнуть в сознание людей как «закваска» всего орга

низма школьника. Один из ученых полагал, что амбидекстры выше развиты умствен

но и физически, и приводил в качестве примера японцев, у которых обучение в школе

амбидекстрично.

Насколько серьезное значение придавалось в }1ачале XX века обоерукому воспи-

танию, видно из высказывания М. Френкеля (М. Frenkel, 1910), который считал, что

перед человечеством могут открыться невиданные перспективы при упражнении и

развитии обеих половин мозга, так как если сейчас человек уже достиг большого про-

гресса, используя лишь одно полушарие, то насколько же возрастет его прогресс, если

он будет использовать одновременно два полушария, в результате чего удвоятся ду-

ховные силы человека.

Е. А. Аркин (1927), основываясь на увеличении с возрастом абсолютной разницы

между силой рук, писал, что эти данные убедительно показывают, как с годами безде-

ятельность левой руки ослабляет ее силу и работоспособность, что, безусловно, дол-

жно неблагоприятно сказаться на развитии правого полушария. А. И. Масюк (1939)

полагал, что интересы равностороннего гармонического развития и воспитания все-

сторонне развитых людей настоятельно требуют равномерного упражнения всего тела

детей с самого раннего возраста.

Несмотря на наивность этих ожиданий, сторонников симметричного развития

человека было достаточно много и в середине XX века. Один из них писал, что в свя-

зи с односторонним воспитанием двигательных речевых возможностей мы ставим

эти драгоценнейшие возможности высшего ума в определенной мере на карту игры с

жизнью. Если двигательные речевые возможности становятся односторонними бла-

годаря однорукому обучению письму, тогда для избежания этой односторонности

имеется только один логический вывод - дети должны обучаться искусству письма

по возможности равномерно обеими руками, тогда моторные речевые центры будут

находиться в равной мере в обоих полушариях.

О негармоничном физическом развитии в результате «однорукости» писали в эти

годы Б. В. Огнев (1948), А. А. Поцелуев (1951), Е. Дренков (Е. Drenkov, 1961) и др.

Первый из этих авторов считал, что для повышения производительности труда важ-

но получить одинаковое гармоничное развитие обеих сторон тела, а А. А. Поцелуев

утверждал, что борьба за повышение уровня спортивных достижений и за гармонию

в физическом развитии должна быть тесно связана с проблемой устранения функци-

ональной асимметрии рук. Правда, в дальнейшем он смягчил свою позицию, отме-

чая, что дифференциация и специализация каждой из конечностей человека в какой-

то степени целесообразны и необходимы.

Подобных высказываний было много как в научной, так и в популярной литера-

Надо сказать, что приверженцы обоестороннего воспитания не только говорили,

но и действовали. Одними из первых начали осуществлять обоерукое обучение педа-

гоги американских школ. Они исходили из положения, что то, что выучивается обеи-

ми руками, вдвое прочнее укрепится в мозгу. Затем с быстротой эпидемии это движе-

ние «левокультуристов» начало распространятся во многих странах Европы и Азии

(в Англии, Бельгии, Германии, Норвегии и других странах). Во Франции даже было

издано обращение к народу и при Академии наук была создана комиссия для прове-

дения в жизнь мероприятий, связанных с обоеруким воспитанием.

Если верить сторонникам этого движения, обоерукое воспитание явилось чуть ли

не чудодейственным средством профилактики и лечения многих недугов. У учени-

ков не только появлялась прямая ноза и повышалась работоспособность, но и пре-

дупреждалось возникновение косоглазия, нарушений речи и даже эпилепсии.

Эти результаты, как отмечали некоторые ученые, были сильно приукрашенными

вследствие принятия желаемого за действительное. Многие с самого начала высту-

пали против обоерукого обучения школьников, говоря, что такое обучение — это му-

чение для детей. Во многих исследованиях было показано, что среди лиц с различны-

ми заболеваниями левшей не так уж и много, по крайней мере, не больше, чем в нор-

ме. Кроме того, даже если и находится какая-то связь между леворукостью и

патологией, то нет никаких оснований считать, что именно леворукость приводит к

этим заболеваниям. Скорее наоборот, патология приводит к возникновению «пато-

логических» левшей. Отмечалось, что общепринятая в Бельгии точка зрения застав-

лять левшу переходить на праворукость, означает лишать его того лучшего, что в нем

есть и, кроме того, подвергать огромной опасности. Появился даже тезис: «Правая рука — правше, левая рука — левше».

И это имело под собой серьезные основания. Во-первых, появились данные, что у

насильственно переученных левшей на фоне общего невроза развивается невроз речи — заикание.

Во-вторых, при опросе большого количества левшей было выявлено, что больше

половины из них считают, что леворукость их не затрудняет, как и не является факто-

ром, ограничивающим выбор профессии.' Жалоб же, что кого-то затрудняет право-

рукость, вообще слышать еще не приходилось.

В-третьих, тезис о том, что человек в течение своей жизни в основном использует только ведущую руку, сильно преувеличивает реальность. Подсчитано, что имеется около 300 профессий, где необходимо участие двух рук. Да и в быту неведущая рука не остается без дела, а выступает как поддерживающая, удерживающая и т. п., а то и просто заменяющая ведущую руку, если та устает (например, смена рук при несении

тяжелого груза).

' Правда, некоторые левши считают, что устройство мира для большинства, т. е. для правшей, ущем-

ляет их права. Создана даже международная ассоциация леворуких, борющаяся с дискриминацией левшей. «Почему левши должны жить в мире, где они заведомопоставлены в неравные условия с остальными?» - гневно вопрошал основатель этой ассоциации американец Дин Кэмпбелл. Эта ассоциация даже обнародовала так называемый «Билль о левшах» (но созвучию с известным «Биллем о правах»), в котором заявляется, что левши неизменно будут пользоваться при приветствии, салюте или клятве той рукой, какой им удобно.
В-четвертых, при упражнении одной руки происходит прирост в такой же степе-

ни тренированности на другую руку. Этот факт в отношении двигательных навыков

был выявлен euie в середине XIX века, а в отношении двигательных качеств — силы,

быстроты движений, выносливости к динамической работе и статическому усилию

был показан многими исследователями в первой половине XX века (Ф. Хеллебрандт

[F. Hellebrandt, 1951]; В. В. Верещагин, 1952; И. Г. Васильев, 1955; Е. П. Ильин, 1958;

Я. А. Эголинский, 1958 и др.). Так что об отставании неведущей руки от ведущей в

течение жизни, и особенно у детей, как массовом явлении говорить не приходится.

Правда, у сторонников симметричного воспитания есть один сильный козырь:

асимметричная нагрузка на мыпщы туловища (асимметричи;1я поза при письме, ноше-

ние портфеля в одной руке и т. д.) приводит к нарушению осанки и сколиозам. По дан-

ным Министерства просвещения РСФСР, количество учащихся с искривлениями

позвоночника достигало в 1960-х годах в младших классах 10 %, а в старших клас-

сах — 25 %. Асимметрия положения туловища отсутствовала в 1-2-х к.т1ассах, а в 4-

5-х классах составляла уже 32-35 %, причем чаще наблюдался левосторонний ско-

лиоз.

Вообще количество людей со сколиозами, по литературным данным, сильно ко-

леблется и во многом потому, что у разных авторов критерии искривления позвоноч-

ника разные, в зависимости от того, что автор хочет доказать. Например, по данным

приверженца обоестороннего воспитания А. А. Поцелуева, строгая симметричность

прямостояния у взрослых встречается только в 10-15 %.

То, что чрезмерная односторонняя нагрузка может привести к сколиозу, сомне-

ваться не приходится. Так, в ко}ще спортивного сезона искривления туловища име-

ют место у гребцов и стрелков. Однако, чтобы это произошло, нужны предрасполага-

ющие факторы — очень длительная физическая нагрузка со смеи1ением на одну сто-

рону тела (как у спортсменов) или же слабое развитие мышц туловища (у детей).

В половине случаев сколио.зам сопутствует общее ослабление нервно-мышечного ап-

парата, в результате чего мышцы не способны сопротивляться силам деформации и

восстанавливать равновесие. Чтобы избежать этого, надо, по мнению авторов, преж-

де всего правильно организовать привычные статические позы (прямосидение), ко-

торые необходимы при использовании любой руки, что ведущей, что неведуще!!. Даже

если бы праворукости или леворукости как врожденного явления вообще не суще-

ствовало, сколиозы все равно возникали бы из-за чрезмерных нагрузок, так как сте-

реотипные реакции неизбежно привели бы к возникновению ведущей руки и при рт-

сутствии врожденной предрасположенности к этому.

Вопрос о гармоничности развития человека в связи с функциональной и морфо-

логической асимметрией имеет и более широкое значение, чем физическое развитие.

Гармония с эстетической точки зрения — это красота. Красота же человека как раз и

состоите асимметричности строения тела. Один из искусствоведов путем измерения

различных поперечных параметров Венеры Милосской показал асимметричность ее

тела. В другом случае он, используя фотографию, соединял одинаковые половины

лица друг с другом (правую — с правой, левую — с левой). Это приводило к исчезно-

вению красоты лица женщины, изображенной на портрете Леонардо да Винчи. Ко-

нечно, во всех этих случаях речь не идет о такой степени морфологической асиммет-

рии, которая бросается в глаза и уродует человека. Дело как раз в том, что эта асим-

метрия не очень заметна.

14.2. ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ АСИММЕТРИЯ

КАК ПРИНЦИП ПРОГРЕССИРУЮЩЕГО РАЗВИТИЯ

Чтобы понять, что право- или леворукость — это не ошибка или

шалость природы, надо рассмотреть развитие асимметрии в природе и в животном

мире.

Наряду с принципом симметрии в строении мира рядом существует и принцип

аси.мметрии. Например, в неорганическом мире имеются право- и левовращающиеся

формы кристаллов (Л. Пастер, В. И. Вернадский, 1940). В органическом мире мы-

шечные белки (аминокислоты), антибиотики тоже имеют асимметричное строение

(Г. Ф. Гаузе, 1940; 1947). Начиная с моллюсков, у которых преимущественно право-

стороннее развитие, асимметричное функционирование найдено на всех ступенях

развития животного мира. Птицы стоят преимущественно на одной лапке, роют зем-

лю также преимущественно одной лапкой. Крысы и кошки тоже обнаруживают пред-

почтение одной из лап, когда достают пищу из узких отверстий, куда могла пролезть

только одна лапа (О. Бурешова и др. [О. Buresova, J. Bures, V. Вегап,1958]; А. Граш-

тьян и Л. Мольнар [А. Grastyan, L. Molnar, 1954]) — рис. 14.1). Отмечена асиммет-

рия ног у скаковых лошадей, а также наличие предпочтения одной из верхних конеч-

ностей у обезьян (Дж. Уоррен [J. Warren, 1958] и др.).

Таким образом, функциональная асимметрия присуща всему животному миру и

если бы она была нецелесообразна, то вряд ли бы проявлялась на всех ступенях его

развития.

Следует, однако, отметить, что у животных предпочтение одной из конечностей

все же отличается от предпочтения руки у человека. Это отличие состоит в том, что у
них нет явного преобладания выбора одной конечности над выбором другой, как это

имеет место у человека. Так, Л. Тсаи и С. Маурер (L. Tsai, S. Maurer, 1930) приводят

данные, из которых следует, что 48,7 % крыс предпочитали правую лапу, а 42,5 % —

левую. Близкие к этим данные получены и О. Бурешовой с соавторами: праволапых

крыс было 49,2 %, леволапых — 44,4 %. Такая же закономерность найдена у птиц. Сум-

марные данные по 13 публикациям о предпочтении верхних конечностей у обезьян

показывают, что правую конечность предпочли 90 обезьян, левую — 95 обезьян.

Это значит, что у животных имеется рацемическое распределение право- и лево-

стороннего предпочтения лап.

Характерно, что предпочтение одной из конечностей проявляется у обезьян толь-

ко при технически сложных двигательных актах, но не при решении задач, требую-

щих проявления усилий (Ф. П. Майоров; Л. А. Фирсов, 1957).

Таким образом, функциональная асимметрия выступает как общебиологический

принцип развития. При этом наличие рацемического и асимметричного распределе-

ния предпочтений на разных уровнях развития живой и неживой природы наводят

на мысль, что это развитие идет по принципу спирали: вся спираль характеризует все

более усложняющееся развитие — от неорганического мира (молекул) до человека

Каждый завиток — это определенный этап развития (неорганические и органические

молекулы, растения, простейшие животные, позвоночные животные); и в каждом за-

витке, судя по литературным данным, особенно тщательно рассмотренным в книге

В. Людвига (W. Ludwig, 1932), имеется рацемическое и асимметричное (превалиро-

вание случаев среди вида той или иной асимметрии) состояния, причем последнее

возникает на высших ступенях развития в каждом завитке. При этом характер прояв-

ления асимметрии, ее причины и следствия на каждом этапе развития, конечно, раз-

ные.

На каждом этапе симметрия и асимметрия строятся в зависимости от сложности

функции по принципу пирамиды. В основании ее лежит симметрия функций, асим-

метрия отмечается скорее как случайное явление, непостоянное по своему знаку. За-

тем появляется постоянная асимметрия, но распределенная между особями одного

вида рацемично (количество «правшей» и «левшей» одинаковое). Высшим этапом

развития является превалирование асимметрии одного вида, как, например, у чело-

века — праворукости, которая ведет к другому асимметричному явлению — латера-

лизации функций в одном из полушарий головного мозга.

В чем же тогда выгода от наличия функциональной асимметрии? Г. Ф. Гаузе (1940;

1947) отмечает, что асимметричное состояние любого вещества термодинамически

неустойчиво, в состоянии же рацемата (симметрии) свободная энергия минимальна.

Следовательно, асимметричное состояние обеспечивает большую свободную энер-

гию, необходимую для жизни протоплазмы. В результате этого все основные физио-

логические процессы, по мнению Г. Ф. Гаузе, должны протекать в асимметричной

протоплазме быстрее, чем в симметричной. В процессе эволюции с усложнением орга-

низмов это имело первостепенное значение, так как большая скорость биохимиче-

ских, физиологических и психических процессов обеспечивала более быстрое при-

способление живых систем к окружающей среде.

Можно полагать, что принцип ускоренного развития, адаптации при наличии ус-

тойчивой функциональной асимметрии касается и высокоорганизованных живых

существ, в том числе и человека. Еще в конце XIX — начале XX века ряд ученых вы-

двинули точку зрения, что праворукость — явление не случайное, она возникла как

результат прогресса в развитии человека, его перехода к трудовой деятельности. Дру-

гие ученые говорили об экономизации, стремлении сконцентрировать высокие до-

стижения в одном полушарии. М. И. Аствацатуров (1923) и А. Ф. Брандт (1928) ви-

дели выгоду праворукости в том, что одну руку можно быстрее обучить навыкам, чем

две руки. Высказывалась и точка зрения, что ведущей рукой достигается большее

развитие двигательных качеств, чем если бы обе руки развивались путем одинаково-

го упражнения.

Конечно, не со всем, что говорили эти авторы, можно согласиться, в частности с

последним утверждением. Но несомненно одно — если бы праворукость была вредна

человеку, она бы не закрепилась генетически и не проявлялась бы столь настойчиво в

каждом поколении людей.

Если рассматривать праворукость в историческом аспекте, то можно полагать, что

она сформировалась в результате деятельности человека, под влиянием социальных

условий его существования. Рука стала орудием труда, и роль различных мышечных

групп в осуществлении человеком трудовых действий проявилась и в величине асим-

метрии. Расчет коэффициента праворукости по данным, приведенным рядом авто-

ров для силы и быстроты движений (Брайен [Bryan, 1892]; Ю. М. Уфлянд, 1932;

И. Тинтера, В. Гливицки и С. Шпринарова [I. Tintera, V. Glivicki, S. Sprinarova, I960])

показал, что наибольшая асимметрия по двигательным качествам проявляется в от-

ношении хватательных'мышц кисти, играющих наибольшую роль в использовании

человеком руки. Для проксимальных групп мышц асимметрия выражена значитель-

но слабее.

Эта закономерность проявления асимметрии по двигательным качествам отчет-

ливо видна на рис. 14.2.

Следует отметить, что степень выраженности асимметрии для разных психомо-

торных показателей, измеряемых при сокращении одних и тех же мышечных групп,

различна. Например, по частоте движений степень асимметрии для сгибателей паль-

цев рук и кисти (мышц предплечья) равна 13-20 % (Л. Брайен, 1892; Н. А. Романцо-

ва, 1963), по силе — 8-12 %, по латентному периоду — 3-4 %, по тонусу напряжения —

2-4 %.

Какие же выгоды получает человек от функциональной асимметрии рук? Очевид-

но, прежде всего выгоду надо искать в сфере совместной деятельности людей. Исполь-

зование людьми общих орудий труда, стереотипность (одинаковость) совместных

действий требуют и стереотипности основных форм поведения в труде и быту. Это

облегчает и передачу опыта молодому поколению, и организацию трудового процес-

са, а в конечном итоге ускоряет процесс адаптации человека к условиям существова-

ния, обусловливает выигрыш времени и экономию усилий. Особенно это было важно

на заре человечества, когда от слаженности действий охотников зависела их жизнь.

Да и сейчас человек стремится к односторонней стереотипности (одностороннее улич-

ное движение, односторонность действий солдат в строю и т. д.).

Асимметрия выгодна не только для общества, но и для каждого человека. Сроч-

ность нашего реагирования повышается хотя бы от того, что нам не нужно тратить

времени на принятие решения — какой рукой реагировать. Кроме того, наличие до-

минантного центра ускоряет и осуществление самой двигательной реакции.

Таким образом, принцип развития всего живого — ускорение развития и адапта-

ции к среде за счет асимметричного строения и функционирования — действует и у

человека.

В связи с этим наличие у части людей леворукости и амбидекстрии нарушает этот

общий порядок развития. Однако ряд авторов видят выгоду и в леворукости. Неко-
торые ученые, например, говорит о большей одаренности левшей в искусстве, считая

их более музыкальными, более впечатлительными и изянпю обра;юванными.

В ряде видов спорта (единоборствах, спортивных играх) левши действительно

имеют преимущество. А. Робаковски (цит.; но В. Староста, 1963) собрал статистику

о левшах-фехтовальшиках. Оказалось, что среди (|)ин;1листов чемпионатов ряда стран

было около 15 % левшей, а на первенствах мира и Олимни1к-.ких играх таких финали-

стов было еще больше — 21,6 %. '

14.3. ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ

ПОЯВЛЕНИЯ ПРАВОРУКОСТИ

Итак, праворукость является видовой — специфической характе-

ристикой человека, что, в частности, отмечают Р. Хикс и М. Кинсборн (R. Hicks,

М. Kinsbourne, 1978). Естественно, многие исследователи задавались вопросом: на

каком этапе развития человека появилась нраворукость?

Китайские археологи сообщили, что найденный ими скелет питекантропа

(850 ООО лет тому назад) принадлежал правше. О том, что неандертальцы были прав-

шами, свидетельствуют наскальные рисунки в пещерах. С. А. Семенов (1960) изучил

предметы, обработанные древними людьми с помощью камня (по направлению уда-

ров можно судить о том, в какой руке был у человека предмет труда, а в какой — ору-

дие труда), и пришел к выводу, что они обработаны правшами. Исследование пред-

метов утвари, проведенное учеными, свидетельствует о нраворукости человека в нео-

литическом периоде (8500 лет до н. э.). К такому же выводу пришли ученые, исследуя

рисунки на костях мамонта и метательные палки. Правда, данные авторов о количе-

стве правшей и левшей расходятся. Ряд авторов считают, что в древние времена лев-

шей было больше — около 30 % (Е. Стир [Е. Stier, 1911]; Р. Эустис [Eustis, 1947]).

Естественно, возникает вопрос: почему человек в большинстве случаев предпочел

правую руку? Теорий, которые пытаются объяснить это, много. Морфологи ищут

причину в морфологии, клиницисты — в патологии, эмбриологи — в эмбриологии,

физиологи — в функции и т. д. Имеются даже религиозные теории, вследствие чего

наличие праворукости нашло отражение в обрядах и верованиях («чистая» правая

рука и «нечистая» — левая и т. п.).

Б. В. Огнев (1948) выдвинул «космическую» теорию возникновения нраворуко-

сти., т. е. влияние на предпочтение руки сил Кориолиса (от вращения земли в одну

сторону). По этой теории, в северном полушарии должны быть правши, в южном —

левши, а на экваторе — амбидекстры. Косвенное подтверждение этому Б. В. Огнев

видит в истории письма. Он обращает внимание на то, что письмо слева направо —

письмо праворуких — свойственно народам Евразии, в южном полушарии возни1сло

письмо справа налево, экваториальные народы пишут сверху вниз — это историче-

ское письмо амбидекстров. Однако несмотря на разную манеру писания все (и евреи,

и арабы) пишут правой рукой. Всеобщая распространенность праворукости на Зем-

ле, независимо от места жительства людей — в северном или южном полушарии —

доказывается даже лингвистикой. В работах А. Я. Шайкевич проанализировано не-

скольких десятков языков и найдено, что у всех народов слова «правый» и «левый»

и.меют одно и то же смысловое значение: правый — ловкий, левый — плохой, нелов-

кий. Кроме того, силы Кориолиса действуют в такой же степени и на животных, однако

у них имеется рацемическое распределение предпочтения одной из конечностей.

Оригинальна и генетическая теория Флисса. Автор теории бисексуальности лю-

дей, по которой каждый человек состоит из двух половин — мужской и женской (как

и хромосомы при оплодотворении), считает, что именно это обстоятельство обуслов-

ливает наличие неравного развития рук: у мужчин более слабая женская сторона —

левая, а у женщин более сильная мужская сторона — правая. Некоторые ученые не

только поддерживали эту теорию, но и развивали дальше. По их мнению, в патриар-

хате почитаемой рукой была правая, а в матриархате — левая.

Функциональные гипотезы можно разделить на несколько групп. Одна из них

объединяет клиницистов и физиологов. Суть их взглядов состоит в том, что правая

рука была избрана для активных действий вследствие того, что левая рука и сердце

имеют топографическую близость своих инервационных механизмов, вследствие чего

при заболевании сердца в этот процесс включается и левая рука (иррадиация в нее

болей). Эту точку зрения отстаивали М. И. Аствацатуров (1923) и С. И. Карчикян

(1947). С другой стороны, вследствие такой связи между левой рукой и сердцем ра-

бота этой рукой может отражаться на сердце в большей степени, чем работа правой

рукой. Другие ссылаются на то, что, поскольку сердце расположено слева, левая рука
должна была его защищать, а правая — владеть оружием. Однако мало вероятно, что

первобытные люди обладали достаточно большими анатомическими знаниями.

Возражения против этих теорий сводятся к тому, что, хотя у животных сердце

лежит посредине, анатомическая асимметрия конечностей у них все равно имеется

(н не только анатомическая, но и функциональная, как мы видели выше). Кроме того

можно привести и другой довод; как же в наше время могут существовать левши, у ко-

торых сердце, как и у праворуких, в большинстве случаев расположено слева. Отсут-

ствуют и данные, которые бы показывали, что сердечная патология у левшей выра-

жена чаще, чем у правшей.

Другая группа функциональных теорий происхождения праворукости главной

причиной считает асимметрию зрения. Г. Гоулд (G. Gould, 1909) обосновывал свою

точку зрения следующим образом. У всех высших животных, у которых развита зри-

тельная функция, целенаправленные движения являются следствием зрительных

раздражений. Разделение полушарий на две половины является следствием односто-

ронности в зрительной функции. У животных, у которых поля зрения не совпадают,

правый глаз следит за правой конечностью, а левый глаз — за левой конечностью.

У таких животных нет необходимости в доминантном глазу и поэтому нет асиммет-

рии конечностей. Но когда развивается бинокулярное поле зрения и появляется ве-

дущий глаз для всех правосторонних актов передней конечности асимметрия рук ста-

новится необходимой.

Критики 3Toii точки зрения выдвинули следующие возражения:

• при бинокулярном зрении невозможно отличить поле зрения одного глаза от дру-

гого;

• если поле зрения одного глаза отличается от другого даже при бинокулярном зре-

нии и если каждый глаз сохраняет контроль за движениями соответствующей руки,

то какая же тогда выгода от бинокулярного зрения;

• макулярная область каждой ретины связана с обоими полушариями.

Впрочем, для опровержения точки зрения Г. Гоулда не требуется высоких науч-

ных доводов. Достаточно сослаться на тот факт, что среди слепых от рождения най-

дено столько же левшей, сколько и среди зрячих. Кроме того, опять-таки возникает

вопрос: а откуда взялась асимметрия зрения? И почему она правосторонняя? Кстати,

у значительно меньшего количества людей, чем имеющих праворукость; чем же тог-

да вызвана праворукость у остальных 30-40 % людей?

Таким образом, в настоящее время нет сколько-нибудь удовлетворительного объяс-

нения появления праворукости как родового признака человека. Многие из выдвига-

емых теорий красивы и оригинальны, но мало доказательны. Тайна праворукости

остается нераскрытой.

Контрольные вопросы

1. В чем состояла ошибка ученых, рассматривавших функциональную асимметрию

рук, и особенно леворукости, как признак дегенеративного развития?

2. К чему может привести насильственное переучивание левши?

3. Как доказывается, что функциональная асимметрия — это не шутка и не ошибка

природы?

4. Какие причины выдвигаются учеными для объяснения того, почему у большин-

ства людей ведущей является правая рука?

Глава 15

ОНТОГЕНЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ

ПРАВО- И ЛЕВОРУКОСТИ

Из этой главы читатель узнает, как ведется борьба между сто-

ронниками врожденности и приобретенности право-и леворукости, какие доводы при-

водят те и другие в защиту своей позиции. Он прочтет про генетические теории, объяс-

няющие, почему у одних людей появляется праворукость, а у других — леворукость, в

каком возрасте обнаруживается предпочтение одной из рук, увеличивается ли с воз-

растом степень выраженности асимметрии рук, как влияет на нее многолетняя про-

фессиональная и спортивная деятельность, требующая участия преимущественно

одной или сразу обеих рук.

15.1. ГЕНЕЗИС ПРАВО-ЛЕВОРУКОСТИ

Одним из существенных является вопрос: функциональная асим-

метрия рук является врожденной или приобретенной в процессе развития человека в

онтогенезе? Имеются сторонники как первой, так и второй точки зрения. А. Р. Лурия

(1962), например, считал, что праворукость — врожденное свойство, совершенно не

зависящее от жизненных условий и рефлекторной деятельности головного мозга.

Б. Г. Ананьев (1953) же писал, что думать о том, что праворукость врожденная - ре-

акционно.

Обоснование врожденности праворукости. Сторонники врожденности функци-

ональной асимметрии рук выдвинули несколько теорий. Согласно эмбриональной

теории функциональной асимметрии рук, причиной праворукости является положе-

ние плода в утробе матери. Эта точка зрения высказана еще в 1828 году в связи с тем,

что плод в 65-70 % случаев лежит на левой стороне, а это обеспечивает большую сво-

боду развития правой руки.

Другая разновидность эмбриональной теории праворукости говорила о том, что

сдавление одной половины головы в эмбриональном периоде обеспечивает лучшее

питание другой половины, в том числе и полушария. В большинстве случаев таким

полушарием является левое.

Эмбриональная теория подверглась критике со стороны многих ученых. В част-

ности, указывается, что если бы она была верна, то не было бы расхождения в асим-

метрии рук и ног. Е. Вебер (1905) отметил, что у двух лиц, находившихся в утробе

матери во втором положении (на правом боку) отмечалась в последующем не левору-

ч

ЮЗак. 133
кость (как следовало ожидать, исходя из этой теории), а праворукость. Сопоставле-

ние в другой работе положение плода и асимметрии рук у 486 детей также не под-

твердило эту теорию.

Финские исследователи А. Телкя, К. Сойва и Н. Мяки (А. Telkka, К. Soiva, N. Maki,

1952) проследили в течение 9 лет развитие асимметрии рук у детей, одни из которых

находились в утробе матери в первом положении (77 человек), а другие — во втором

(43 человека). Праворукость обнаружилась у 88,5 % первых и у 86 % вторых.

Изучение близнецов дает больше оснований рассматривать роль положения эмб-

риона в утробе матери для возникновения право- или леворукости. Замечено, что среди

близнецов много левшей (И. И. Канаев, 1959).

Если обобщить данные ряда авторов, то зеркальная асимметрия (один правша,

другой - левша) была найдена в 21-23 %, а у одного автора - даже в 46 % случаев.'

Однако имеется не меньше данных, которые свидетельствуют, что среди однояй-

цевых близнецов левшей столько же, сколько и среди двуяйцевых (двойняшек). Исхо-

дя из этих данных можно предполагать, что причина асимметрии рук либо не в зер-

кальности положения плодов в утробе матери, либо зеркальность развития распро-

страняется и на двуяйцевых детей.

Отсутствие одинаковой асимметрии у всех пар близнецов в одном случае объясня-

ется тем, что у одних пар установление асимметрии начинается до раздвоения (в тече-

ние первых двух недель развития плода), а у других - после. В первом случае асим-

метрия у близнецов одинаковая, а во втором случае — разная. В другом случае вы-

двигается следующая причина: часто последний при рождении близнец при тяжелых

родах получает при родовспоможении повреждение левого полушария, вследствие

чего он становится «патологическим» левшой. Это подтверждается и тем, что среди

близнецов выявляется непропорционально высокая частота неврологических и дру-

гих заболеваний, которые, как полагают, являются следствием повреждений, возни-

кающих из-за стесненности во время внутриутробного развития плода.

Насколько серьезна эта причина в появлении леворукости и у сиблингов (не близ-

нецов) видно из данных, приведенных А. П. Демичевым (1949).

Среди 272 левшей он нашел в 40 % легкие пирамидные расстройства на правой

руке, что могло указывать на наличие патологического очага в левом полушарии, воз-

никшем в раннем детстве. И действительно, при тщательном собирании анамнеза и

просмотра в роддоме документации А. П. Демичев нашел в 36 % случаев энцефали-

ты, травмы головы во время родов и в раннем детстве.

Характерно, что по его данным левши с пирамидными симптомами на правой руке

в большинстве случаев не имели левшей в семье, а у левшей без этих симптомов в

большинстве случаев в семье левши были.

То, что многие левши «патологические», подтверждают и косвенные факты, полу-

ченные в некоторых исследованиях. Так, среди людей, перенесших небольшие по-

вреждения мозга до или во время рождения, леворукость встречается довольно часто

(например, среди умственно отсталых - до 20 %). Леворукость характерна для детей

с пониженными способностями к обучению, а также для эпилептиков.

Большинство ученых считают, что леворукость бывает как «естественной» (гене-

тической), так и патологической.

Интересно отметить, что в большинстве исследований найдено большее количе-

ство левшей среди лиц мужского пола, чем женского (Т. Комаи и Г. Фукуока [Т. Komai,

G. Fukuoka, 1934]; X. Такеши и Н. Ценхиро [Н. Takeshi, Н. Zenjiro, 1976]; К. Хардик,

и. wniuicnriHMcvRHc atiicMbi право- И леворукости

р Гольдман И Л. Петринович [К. Hardyck, R. Goldman, L. Petrinovich, 1977; A. Хайм и

К. Уотте [А. Heim, К. Watts, 1976]; А. Е. Двирский, 1976 и др.).

Ряд авторов видят причину праворукости в неодинаковом кровоснабжении левого

и правого полушарий (левое полушарие, считают они, снабжается лучше за счет луч-

ше развитой левой сонной артерии) и левой и правой рук (лучше снабжается кровью

правая рука).

Однако в мозгу имеется множество анастомозов между правой и левой сосуди-

стой сетью («вилизиев круг») для выравнивания кровоснабжения обоих полушарий.

Не случайно поэтому в состоянии покоя различия в кровотоке между симметричны-

ми отделами полушарий незначительные. Даже при таком высоколатерализованном

виде деятельности, как речь, найдено поразительное сходство в характере кровотока

на двух сторонах мозга. Установлено также, что у левшей и правшей расположение

сосудистой сети мозга совершенно одинаково.

Рядом ученых разработаны различные генетические модели появления той или

иной рукости. М. Аннетт (М. Annett, 1964) считает, что «рукость» определяется дей-

ствием одного гена, имеющего две различные формы, или два аллеля. Один аллель,

R, является доминантным и кодирует праворукость. Второй, /, является рецессивным

и кодирует леворукость. Человек, унаследовавший от "обоих родителей аллель R, бу-

дет праворуким, так же как и человек с генотипом Rl {R от одного родителя, а / — от

другого). Леворукими будут те, кто унаследовал аллель / от обоих родителей.

Тем не менее эта модель не может объяснить, почему более половины детей от

двух леворуких родителей являются правшами.

Делались попытки усовершенствовать эту генетическую модель введением поня-

тия о переменной пенетрантности (вероятности появления гена). Переменная пене-

трантность подразумевает, что не у всех людей с одним и тем же генотипом этот гено-

тип может проявляться одинаково. Предполагается, что некоторые люди с i?/-reHO-

типо.м будут левшами. Эти левши могли передавать своему потомству аллель R, чем

и объясняется появление праворуких детей у двух леворуких родителей. Однако с

учетом даже этой поправки соответствие предсказаний этой модели фактическим дан-

ным остается невысоким.

Более сложная модель предложена Д. Леви и Т. Нагилаки (D. Levy, Т. Nagylaki,

1972). Они предполагают, что «рукость» является функцией двух генов. Один ген с

двумя аллелями определяет полушарие, которое будет контролировать речь и веду-

щую руку. Аллель L определяет локализацию центров речи в левом полушарии и яв-

ляется доминантным, а аллель г - локализацию центров речи в правом полушарии и

является рецессивным. Второй ген определяет то, какой рукой будет управлять рече-

вое полушарие — ипсилатеральной или контралатеральной. Контралатеральный кон-

троль кодируется доминантным аллелем С, а ипсилатеральный — рецессивным алле-

лем с. Человек с генотипом L г С Сбудет правшой с центром речи в левом полушарии.

У человека с генотипом Lrcc центры речи тоже будут в левом полушарии, но он

будет левшой.

Эта модель лучше объясняет варианты рукости среди родственников, но и она не

может объяснить все получаемые результаты.

Через 10 лет М. Аннетт (1974) предложила новую генетическую модель, в корне

отличающуюся от предыдущей. Она предположила, что большинство людей облада-

ют геном, который она назвала фактором «правого сдвига». Если этот фактор имеет-

ся у человека, он предрасположен стать правшой. Если фактор отсутствует, человек
может стать либо правшой, либо левшой в зависимости от обстоятельств. Для про-

верки своей гипотезы она изучала, с какой быстротой дети, у которых оба родителя

левши, могут выполнить задание по сортировке колышков. Оказалось, в соответствии

с предсказанием, что половина детей лучше справлялась с заданием правой рукой,

а половина — левой рукой. Однако у леворуких родителей, перенесших, по их сло-

вам, родовую травму, было значительно больше детей, лучше выполнявших тест пра-

вой рукой.

В принципе, и эта модель доказывает только то, что у родителей-левшей, ставших

таковыми вследствии патологии, а на самом деле — генетических правшей, больше

рождается праворуких детей, чем в семьях, где оба родители левши.

Точка зрения о врожденности право- и леворукости получила сильные аргументы

со стороны анатомов, изучавших строение больших полушарий головного мозга. Было

выявлено различие в строении речевых зон правого и левого полушарий как у прав-

шей, так и у левшей (табл. 15.1).

Некоторые ученые высказали предположение, что это различие является следстви-

ем обучения языку. Но такая же асимметрия свойственна и мозгу человеческого пло-

да. Таким образом, анатомическое различие — скорее причина праворукости или ле-

ворукости, нежели ее следствие. Сильвиева (латеральная) борозда в левом полуша-

рии у правшей более длинная и более прямая, а в правом она сильнее изогнута вверх.

Такая же асимметрия выявилась и при изучении ископаемых черепов неандерталь-

ского человека; это позволяет предположить, что асимметрия полушарий составляет

часть генетического наследия Homo sapiens.

Обоснование приобретаемости в онтогенезе функциональной асимметрии рук.

В качестве доказательства приобретаемости право- или леворукости выдвигаются раз-
ные доводы, однако, как правило, они могут быть легко опровергнуты. Некоторьм

ученые, например, считают, что праворукость возникает из-за того, что матери носят

детей на правой руке, что дает правой руке ребенка большую свободу, чем левой. Но

во-первых, у многих народов детей носят не на руках, а на спине или на груди nepej

собой, праворукость же все равно наблюдается, а во-вторых, так как в одной и той ж«

семье встречаются и левши, и правши, то мать должна была бы одного носить на ле^

вой руке, а другого — на правой, чего в действительности нет.

Не убедительно и утверждение, что к праворукости приводит то обстоятельство!

что дети спят на левом боку: правши и левши спят на правом боку одинаково часто

или же, но данным одного исследователя, обследовавшего 16 ООО правшей и 700 лев-

шей, правши спят на правом боку в два раза чаще, чем на левом, а левши спят на том

и другом боку одинаково часто.

Ряд авторов считают, что причиной «рукости» является асимметричное располо*

жение центра тяжести тела — смещение его вправо или влево. Вследствие большего

веса правой половины тела она служит хорошей подпоркой для правой руки и дает

большую массу при ее действиях, что приводит к выигрышу силы. Из-за этого чело-

век и избирает правую руку в качестве ведущей. Однако фактические данные не со-

ответствуют и этой гипотезе. К. Макалистер (К. Macalister, 1934), например, описал

четыре случая, в которых у людей было найдено обратное расположение внутренних

органов при наличии у них праворукости. А. Ф. Брандт (1928) замечает, что ребенок

начинает предпочитать правую руку еще тогда, когда не умеет стоять, следовательно,

нет необходимости в уравновешивании центра тяжести тела.

Некоторые авторы для доказательства приобретенности праворукости идут не от

причины, а от ее развития в онтогенезе (хотя развитие вовсе не исключает генетиче-

ской природы появления того или иного феномена). На основании того, что с возра-

стом абсолютная (в кг) разница между силой правой и левой руки возрастает и что

праворукость у младенцев проявляется не сразу (все эти факты действительно име-

ют место). Й. Черначек (I. Сегпасек, 1968), например, считает, что приобретенность

праворукости доказана. Поскольку эти доводы действительно серьезные, рассмотрим

их подробнее.

15.2. ВРЕМЯ ПОЯВЛЕНИЯ ПРЕДПОЧТЕНИЯ РУКИ

В РАННЕМ ДЕТСТВЕ

Установление срока появления предпочтения одной из рук у мла-

денцев — задача непростая, поскольку многие тесты, используемые на взрослых, на

детях неприменимы. В этом отношении интересна попытка некоторых авторов опре-

делить силу хватательного тонического рефлекса на обеих руках у младенцев. По этим

данным асимметрия по силе не проявилась.

В отношении спонтанных движений младенцев данные получены противоречи-

вые. Явное различие в использовании обеих рук наблюдалось у одного 3-месячного

ребенка: он немедленно вкладывал в рот леденец, если его клали в правую руку, но

если леденец клали в левую руку, то попытка положить его в рот удавалась только

через две минуты.
Мое наблюдение за поведением старшего сына Сергея с момента его рождения

выявило, что праворукость начала четко проявляться у него в 4,5 месяца, когда по-

явились произвольные хватательные движения. При этом предпочтение правой руки

проявлялось у него только тогда, когда он лежал на животе. При лежании на спине

Сережа хватал предмет, который ему давали строго симметрично, то правой, то ле-

вой рукой. В возрасте 5 месяцев он отказывался брать левой рукой протянутую ему

игрушку, но охотно брал ее правой рукой. В последующем была заметна разница между

руками при овладении новыми движениями — правая рука овладевала ими первая.

После овладения движением правой рукой Сережа мог выполнить его левой рукой,

без подчеркнутого предпочтения правой руки.

Появление праворукости у Сережи совпало со сроками (4-5 месяцев), приводи-

мыми другими авторами (Н. И. Голубева, 1956; В. Е. Бушурова, 1956; А. Пейпер, 1962).

Ряд исследователей отмечают, что превалирование правой руки все более усиливает-

ся в последующие месяцы (табл. 15.2).

Сходные данные получены К. Д. Чермитом (1992): первое превалирование пра-

вой руки наблюдается в 5 месяцев, но до 7,5 месяцев продолжается период неустой-

чивой симметрии в выполнении хватательных движений (рис. 15,1). Затем предпоч-

тение правой руки усиливается с каждым месяцем.

Выявлено, что предпочтение правой руки, начиная с 7,5 месяцев, во многом зави-

сит от того, какой материал предлагается детям (предпочтение было более выражен-

ным при выборе круга и квадрата, чем при выборе цвета) и на каком расстоянии на-

ходится предмет от ребенка. При малом расстоянии предмета от ребенка чаще исполь-

зовалась левая рука, а при большом — чаще правая. И. Болдуин (I. Baldwin, 1890) клал

предмет от ребенка на расстоянии 12-15 дюймов. С 8 месяцев ребенок тянулся к пред-

мету правой рукой даже в том случае, если предмет оказывался слева от ребенка, При

расстоянии 10-12 дюймов обе руки использовались одинаково. Но если предмет был

цветной (что усиливало его силу как раздражителя), ребенок и при этом расстоянии

отдавал предпочтение правой руке.

Возможно, именно различил в условиях выявления предпочитаемой руки приво-

дит исследователей к различным выводам. Например, Е. Н. Лунева (1976) считает,

что от 2 до 4 лет руки практически равноценны и лишь после 4 лет формируется бо-

лее-менее устойчивая праворукость у большинства детей. Данные показывают, что предпочтение правой руки отчетливо проявляется у ма-

лышей либо при новизне предмета, либо при трудности задачи, обусловленной рас-

стоянием до предмета.

Сроки появления леворукости по данным ряда авторов (А. П. Демичев, 1949;

Р. И. Тамуриди, 1957) совпадают со сроками появления праворукости — на 5-6 ме-

сяце жизни ребенка.

Исходя из того, что право- и леворукость начинают проявляться не сразу после

рождения, а лишь во второй половине первого года жизни, ряд авторов, как уже гово-

рилось, делают вывод о том, что рукость — явление приобретаемое в течение жизни,

а не врожденное. Однако не все склонны считать, что это бесспорный довод в пользу

формируемости рукости. Ф. Реньо (F. Regnault, 1939) связывает появление асиммет-

рии рук с созреванием в 6 месяцев двигательных корковых центров и миэлинизацией

нервных волокон. Это имеет основание, так как показано, что развитие двигательных

центров коры в морфологическом и функциональном отношении идет параллельно

друг другу (М. X. Самибаев, 1957).

Отсюда тот факт, что «рукость» проявляется не сразу, а с момента появления про-

извольных движений (т. е. сознательных, преднамеренных) можно связать с генети-

чески запрограммированным более поздним созреванием корковых двигательных

клеток (которое приходится именно на срок 4-6 месяцев жизни ребенка — Ф. Реньо,

Ф. Н. Шемякин, 1941).

После первого года жизни происходит закрепление предпочтения одной из рук

при выполнении различных действий. В результате с возрастом процент случаев пред-

почтения одной из рук повышается (по некоторым данным — с 58-68 % в возрасте

1.5 года до 94 % в 7 лет (В. Д. Еремеева, 1989; X. Скопаков, 1965; Р. И. Тамуриди,

К. Д. Чермит).
Судя по данным А. А. Саидова (1982), стабилизация предпочтения правой руки

происходит практически уже в 6 лет, так как в последующие годы процент предпоч-

тения повышается по большинству двигательных проб весьма незначительно и ско-

рее отражает колебательный характер предпочтения. Заметное увеличение предпоч-

тения наблюдается только по пробам «вдевание нитки в иголку», «раздача картинок»

и «подметание щеткой».

15.3. ВОЗРАСТ И СТЕПЕНЬ ВЫРАЖЕННОСТИ

АСИММЕТРИИ ПО ПСИХОМОТОРНЫМ КАЧЕСТВАМ

Предпочтение той или другой руки — это лишь одна сторона фун-

кциональной асимметрии. Другая сторона — это лучшее развитие на одной из рук

скоростно-силовых качеств. Посмотрим, действительно ли увеличивается разница

между силой правой и левой руки, как утверждают многие исследователи.

Бесспорным является факт, что при сравнении силы рук в абсолютных величинах

(кг) с возрастом разница в пользу правой руки увеличивается (Е. А. Аркин, А. А. По-

целуев и др.), а при наступлении периода инволюции и снижения мышечной силы у

стариков — уменьшается ( Д. И. Гришко и С. В. Литовченко, 1963).

Делались и другие сравнения, в частности, как изменяется с возрастом процент-

ное соотношение между количеством субъектов, у которых сила больше на правой

или левой руке или одинакова на обеих руках. При этом авторы считают, что на осно-

вании этого можно говорить о том, как с возрастом изменяется количество правшей,

левшей и амбидекстров (Й. Черначек).

Показано, что с возрастом количество лиц, у которых правая рука сильнее, чем

левая, увеличивается, а количество лиц, у которых левая рука сильнее или одинако-

вая по силе с правой, уменьшается. Однако обращает на себя внимание, что снижение

процента «леворуких» и «амбидекстров» по силе происходит в основном в раннем

детском возрасте — до 10 лет. Затем количество «правшей», «левшей» и «амбидек-

стров» по силовому показателю стабилизируется. Эти изменения рассматриваются

некоторыми авторами (А. И. Масюк, А. А. Поцелуев) как результат развития правой

руки у детей, имевших одинаковую силу рук, и перевоспитания левшей. Возможно,

это и так. Но главная причина такой возрастной динамики мне видится в другом.

Прежде всего обращает на себя внимание несоразмерно большой процент у детей

младшего возраста «амбидекстров» и «левшей» по силе рук, в то время как лиц, в

большей степени пользующихся левой рукой, в этом возрасте не так уж и много. Это

навело на мысль, что причиной этого может быть не переучивание левшей и амбидек-

стров (ведь таковое происходит и в последующие годы, почему же тогда тенденция к

снижению их числа приостанавливается?), а сама процедура измерения силы рук,

недостаточная ее точность. Дело в том, что динамометры, с помощью которых изме-

ряется мышечная сила, градуированы довольно грубо, и разница между силой рук в

один килограмм у младших детей может существенно исказить выявляемую асим-

метрию, если учесть, что максимальная сила этих детей находится в пределах 9-

10 кг.

Детальный анализ данных измерения силы обеих рук (Е. П. Ильин, 1965) выявил

одну особенность: в младших классах не оказалось детей, у которых одна рука была

бы сильнее другой на 2-3 % и считанные единицы показывали превосходство одной

из рук в силе, равное 5-9 %. Отсюда при построении вариационных рядов для каж-

дой возрастной группы в младших классах в середине этого ряда (около 0) образо-

вались пустоты, которых в последующих возрастных группах не было. Таким обра-

зом, в силу каких-то причин нулевое отношение между силой рук как бы поглотило в

себе все близлежащие к нулю асимметрии со знаком «+» и «-». В то же время лиц,

имевших превосходство одной из рук больше 10 %, в младших классах было больше,

чем в остальных возрастных группах. Если принять эту динамику за истину, то полу-

чается, что с возрастом уменьшается не только степень выраженности леворукости,

но и праворукости. Ясно, что этот вывод неверен, иначе с возрастом количество «ам-

бидекстров» по силе рук не уменьшалось бы, а увеличивалось.

Чтобы показать, что большое количество «амбидекстров» и «левшей» при изме-

рении силы рук получается вследствие крупномасштабности шкалы динамометров,

было проведено сравнение выраженности асимметрии у одних и тех же лиц при двух

способах ее измерения. В первом случае методика обработки данных была прежней —

выводился средний результат из трех измерений с точностью до 1 кг. Во втором слу-

чае учитывалась сумма из трех измерений, в результате чего величина силы возраста-

ла как бы в три раза и цена 1 кг при сравнении силы рук уменьшилась в три раза.

Соответственно изменилась и картина распределения лиц с той или иной степенью

асимметрии: количество лиц с одинаковой силой рук резко сократилось, а количе-

ство лиц с большей силой правой руки резко возросло (при небольшом увеличении и

числа лиц с большей силой левой руки). Характерно, что при втором способе сравне-

ния степени выраженности асимметрии по силе рук в средних и старших классах «ам-

бидекстры» практически вообще исчезли.

Таким образом, выдвинутое предположение оправдалось. Но это значит, что ни-

какого увеличения с возрастом (по крайней мере, после 8 лет) количества «правшей»

по силе рук не происходит. Точно так же не уменьшается и количество истинных лев-

шей.

В последние годы ряд авторов выдвигают уже другую точку зрения: с возрастом

уменьшается разница между психомоторными показателями правой и левой руки и

количество самих правшей, которые переходят в амбидекстров и даже леворуких.

Однако данные, приводимые авторами для доказательства этого положения, не очень

убедительны. Так, А. М. Полюхов (1982) сравнивал выраженность предпочтения руки

по пробе «поза Наполеона», которая не является надежной для определения право- и

леворукости. А. Т. Бондарь с соавторами (1989) изучали довольно специфичный по-

казатель — время простой реакции, — который с возрастом у школьников тоже умень-

шается, а вместе с этим уменьшается и разница между временем реакции на обеих

руках в абсолютных величинах — миллисекундах.

Однако возникает вопрос: может быть, с возрастом увеличивается или уменьшается

степень выраженности асимметрии (которая измеряется отношением, например,

силы правой руки к силе левой и выражается в процентах)?

Изучение этого вопроса (Е. П. Ильин, 1958а) показало, что отношение между си-

лой рук приблизительно одинаково во всех возрастных группах, а также у лиц муж-

ского и женского пола (рис. 15.3). Это отношение было названо коэффициентом пра-

ворукости.

При этом важно отметить, что величины коэффициента праворукости для сил того, в какой стране и в каком году измерялась сила рук ( разница проведения иссле-

дований составляет 100 лет).

Постоянство коэффициента праворукости, независимое от возраста, выявлено и

на других психомоторных показателях - тонусе напряжения мышц, быстроте дви-

жений рук.

Следовательно, можно считать, что выявленная закономерность постоянства про-

явления с возрастом степени выраженности асимметрии является общей для психо-

моторных качеств и не отражает ни культурные традиции людей той или иной наци-

ональности, ни большее использование правой руки в бытовых и трудовых действи-

ях. Это может быть только в том случае, если правосторонняя асимметрия является

видовым признаком и предопределена генетически.

Но тогда возникает вопрос - каким же образом эффект упражнения при нагруз-

ке, большей для правой руки, не приводит к увеличению с возрастом коэффициента

асимметрии? Понять это помогает феномен переноса тренированности с одной сто-

роны тела на другую, который заключается в том, что если упражнять мышцы одной

руки, то тренировочный эффект сказывается в одинаковой степени на симметрич-

ных мышцах обеих рук. Например, если на одной руке сила в результате упражнения

ее мышц возросла на 60 %, то и на нетренируемой руке сила симметричных мышц

увеличится тоже на 60 %. В то же время в абсолютных величинах (кг) прирост силы
на правой руке (независимо от того, какая рука упражнялась!) будет большим и имен-

но на 10 %, т. е. на величину коэффициента праворукости (Е. П. Ильин, 19586).

Объяснение этим фактам надо искать в парной работе полушарий головного моз-

га — феномене, подробно изученном в лаборатории И. П. Павлова на животных. Было

показано, что перенос условных рефлексов, выработанных на одной стороне тела

животного, на другую осуществляется вследствие морфологической и функциональ-

ной связи через мозолистое тело симметричных центров правого и левого полуша-

рий (перерезка мозолистого тела прекращала перенос на симметричную сторону

условных рефлексов).

Итак, какая из двух точек зрения на происхождение «рукости» правильная (одна

из которых доказывает, что рукость — приобретаемое в течение индивидуальной

жизни свойство, а другая — что право- или леворукость являются врожденными свой-

ствами человека) зависит от того, какой показатель функциональной асимметрии рук

учитывается.

Если речь идет о том аспекте праворукости, который касается выраженности ско-

ростно-силовых качеств и предпочтения одной из рук, то правы сторонники врож-

денности рукости. Если же речь идет о совершенстве владения двигательными уме-

ниями (навыками), то лучшее владение ими правой рукой у правшей и левой рукой у

левшей приобретается в течение жизни. В связи с этим можно говорить о первичной

(врожденной) и вторичной ( приобретаемой) рукости, которые могут не всегда со-

впадать (например, у переученных левшей).

Говоря о врожденности рукости, важно не впадать в другую крайность, как это

имеет место у А. Р. Лурия (1962), полностью отрицающего роль жизненных условий

в проявлении праворукости. Праворукость взрослого человека — явление сложное, в

нем есть и врожденные компоненты, и приобретенные, а значит — это явление фено-

типическое.

того, в какой стране и в каком году измерялась сила рук ( разница проведения иссле-

дований составляет 100 лет).

Постоянство коэффициента праворукости, независимое от возраста, выявлено и

на других психомоторных показателях - тонусе напряжения мышц, быстроте дви-

жений рук.

Следовательно, можно считать, что выявленная закономерность постоянства про-

явления с возрастом степени выраженности асимметрии является общей для психо-

моторных качеств и не отражает ни культурные традиции людей той или иной наци-

ональности, ни большее использование правой руки в бытовых и трудовых действи-

ях. Это может быть только в том случае, если правосторонняя асимметрия является

видовым признаком и предопределена генетически.

Но тогда возникает вопрос - каким же образом эффект упражнения при нагруз-

ке, большей для правой руки, не приводит к увеличению с возрастом коэффициента

асимметрии? Понять это помогает феномен переноса тренированности с одной сто-

роны тела на другую, который заключается в том, что если упражнять мышцы одной

руки, то тренировочный эффект сказывается в одинаковой степени на симметрич-

ных мышцах обеих рук. Например, если на одной руке сила в результате упражнения

ее мышц возросла на 60 %, то и на нетренируемой руке сила симметричных мышц

увеличится тоже на 60 %. В то же время в абсолютных величинах (кг) прирост силы

15.4. ОБОСНОВАНИЕ

ВРОЖДЕННОСТИ ЛЕВОРУКОСТИ

Для доказательства врожденности леворукости ученые использу-

ют факты наличия леворукости у родителей или родственников детей-левшей. Опи-

сана семья, в которой леворукость наследовалась в течение 200 лет, несмотря на по-

пытки перевоспитания левшей. В шотландско-ирландской семье Керр рождалось так

много левшей, что в 1470 году в их замке построили винтовую лестницу специально

для удобства рыцарей, предпочитавших держать меч в левой руке. Да и фамилия этой

семьи произошла от гэльского слова «левый». В одной работе приведено родослов-

ное дерево, в котором по одной ветви левши встречаются в пятом поколении. Описа-

ны также многие многодетные семьи, в которых большинство детей были левшами

(Р. Энгеланд [R. Engeland, 1922]; А. П. Демичев, 1949).

По Г. Чемберлену (Н. Chamberlain, 1928), пол родителей-левшей для частоты лев-

шества у детей значения не имеет. Однако имеет значение — один или оба родителя

левши. В последнем случае дети становятся левшами почти в половине случаев.

В свою очередь в семьях, где есть хотя бы один родитель — левша, детей — левшей

бывает больше, чем в семьях, где оба родители правши.
г J -

Эти данные не могут все же служить прямым доказательством врожденности ле-

ворукости. С одной стороны, они могут расцениваться как свидетельство не просто

врожденности леворукости, но и ее генетических предпосылок, наследственности. Но

с другой стороны, они же могут расцениваться как доказательство научения детей от

родителей и старших братьев и сестер в использовании левой руки.

В пользу врожденности леворукости свидетельствует постоянство коэффициента

леворукости у 134 левшей разного возраста (от 8 до 25 лет), выявленное мною. Одна-

ко степень асимметрии у них была больше, чем у правшей (для тех же самых силовых

показателей тех же самых мышечных групп) — 16 % по сравнению с 10 % у правшей.

Очевидно, это не случайно, так как X. Грисбах (Н. Griesbach,.1919), измерив силу у

52 левшей 20-22 лет, нашел еще большую степень асимметрии — 23 %.

15.5. ВЛИЯНИЕ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ

И СПОРТИВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

НА ВЕЛИЧИНУ АСИММЕТРИИ

У людей с выраженной многолетней (более двух лет) трениров-

кой одной руки обычные отношения между психомоторными качествами на правой и

левой руках нарушаются. Если функциональная нагрузка на правую руку усилива-

ется сверх обычной (например, у теннисистов, метателей, фехтовальщиков), то сте-

пень выраженности правосторонней асимметрии увеличивается как по функциональ-

ным, так и морфологическим показателям. Больше того, она может обнаружиться даже

на таких показателях, которые в обычных условиях являются симметричными,

например в способности к дополнительному (по сравнению с состоянием покоя) про-

извольному расслаблению мышц — рис. 15.3 (Е. П. Ильин, 1961; А. И. Кураченков,

1958; И. А. Вардашвили, 1960; Е. Баскирк и др. [Е. Buskirk, R. Anderson, L. Brosek,

1956] и др.).

Профессиональная деятельность также может влиять на увеличение или уменьше-

ние степени выраженности асимметрии рук. Обнаружено большее развитие костей

правой кисти у шоферов и пианистов. В то же время у музыкантов, играющих на смыч-

ковых инструментах, более длинными оказываются кости левой руки.

Показано снижение степени выраженности асимметрии у правшей и даже пере-

ход ее в левостороннюю под влиянием многолетней профессиональной деятельно-

сти, требующей непременного участия двух рук. Наиболее многочисленные данные

собраны В. А. Шохриным (1928), который измерял силу рук у прядильщиц с различ-

ным стажем (их деятельность связана с использованием обеих рук, причем левая рука

выполняет динамическую работу, а правая — статическую). Было обнаружено, что

коэффициент правосторонней асимметрии с увеличением стажа снижался, а у работ-

ниц с 30-летним стажем левая рука становилась даже сильнее.

Аналогичные данные выявлены и у боксеров-правшей, у которых в поединке бо-

лее активной является левая рука (сглаживание асимметрии по силе рук и быстроте

реагирования и даже возникновение левосторонней асимметрии). Более детальное

рассмотрение вопроса об изменении асимметрии при занятиях спортом можно найти
Глава 16

ЦЕНТРАЛЬНО-НЕРВНЫЕ

МЕХАНИЗМЫ ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ

АСИММЕТРИИ РУК

Прочтя эту главу, читатель узнает, какие центрально-нервные

механизмы лежат в основе проявления функциональной асимметрии рук. Он еще раз

сможет убедиться, что теория ведущего (доминантного) полушария не распростра-

няется на все функции, а должна рассматриваться только по отдельным функциям,

притом проявляющимся в результате произвольного механизма. Читатель узнает о

тесной связи функционального предпочтения одной из рук с развитием речевых цент-

ров и интеллектом.

16.1. ПРАВО-ЛЕВОРУКОСТЬ КАК ФУНКЦИЯ

ПРОИЗВОЛЬНОГО МЕХАНИЗМА УПРАВЛЕНИЯ

Асимметрия активности симметричных зон больших полушарий.

О функциональной асимметрии в активности полушарий головного мозга в основ-

ном судят по ЭЭГ-показателям, в частности — по альфа-ритму. Данных в литературе

об асимметрии активности полушарий довольно много, но единства в них нет. Чтобы

разобраться в противоречивых мнениях, целесообразно разделить имеющиеся дан-

ные на две группы: когда ЭЭГ регистрировалась в состоянии покоя или при пассив-

ном восприятии раздражителей и когда человек совершал какие-то произвольные,

преднамеренные акты.

ЭЭГ-характеристики в покое. Сходство ЭЭГ характеристик в обоих полушариях

(амплитуды, частоты и регулярности проявления альфа-ритма и медленного ритма)

у большинства обследованных (75-95 %) отметили многие отечественные и зарубеж-

ные авторы. В тех же слз^аях, когда асимметрия проявлялась, превалирования слу-

чаев с большей асимметрией в левом полушарии (у правшей) авторы не нашли: полу-

кШария превалируют по электрической активности попеременно.

Работ, в которых в покое получена большая активность левого полушария, значи-

тельно меньше. Л. Корниль и X. Гасто (L. Cornil, Н. Gastaut, 1947) нашли большую

активность левого полушария у 58 % обследованных, при этом, как и в работе

Л. П. Павловой и К. С. Точилова (1962), нельзя исключить влияние фактора готов-

ности испытуемых к выполнению предстояшего задания, о котором они оповещались
в начале эксперимента. А этот момент имеет существенное значение, о чем свиде-

тельствуют данные одного эксперимента, в котором регистрировались потенциалы

готовности к сжатию испытуемыми динамометра. У праворуких этот потенциал, ре-

гистрируемый в области вертекса сенсомоторных областей перед началом движения,

был больше по амплитуде в противоположном (левом) полушарии.

Авторы, изучавшие интенсивность обменных процессов в покое в правом и левом

полушариях (с помощью радиоактивных изотопов) также не выявили асимметрии.

Такой же вывод можно сделать и в отношении активности полушарий при пас-

сивном восприятии световых и звуковых раздражителей (Т. Э. Беркович, 1961;

М. П. Иванова, 1962; А. Крейндлер и др., 1963).

Таким образом, большинство экспериментальных данных склоняют к выводу, что

в состоянии покоя асимметрия в активности полушарий не выявляется.

Состояние мышц в покое. Аналогичный вывод можно сделать и при рассмотре-

нии показателей, характеризующих мышцы в состоянии физиологического покоя. За-

пись электромиограммы в покое обнаруживает почти полное сходство биотоков в сим-

метричных мышцах правой и левой руки (Ю. С. Юсевич, 1949).

Показателями состояния нервно-мышечной системы в состоянии физиологиче-

ского покоя являются также тонус мышц покоя и хронаксия, характеризующая ла-

бильность мышц. В многочисленных исследованиях однозначно показано отсутствие

постоянной асимметрии между руками по тонусу мышц в покое (Е. И. Люблина, 1940;

А. И. Макарова, 1955; Ю. К. Лукащук, 1959; Е. П. Ильин, 1961; М. Н. Фарфель, 1961а)

и хронаксии (Л. В. Латманизова, 1932; Д. А. Марков, 1935; Ю. М. Уфлянд, 1931;

Т. Я. Татишвили, 1947; М. Н. Фарфель, 19616). В данном случае речь идет о том, что

не наблюдается стойкого и постоянного проявления превалирования одной из рук по

этим показателям. В то же время асимметрии временные, обусловленные колебани-

ем этих физиологических показателей, конечно, имеются (тонус и хронаксия больше

то на правой, то палевой руке). Очевидно, именно эти колебания некоторые авторы

приняли за постоянную асимметрию, поэтому в литературе можно найти работы, в

которых одни авторы нашли больший тонус на правой руке (В. В. Ефимов и Пирлик,

1946; В. М. Ткачева, 1947), а другие — на левой руке (О. В. Плотникова, И. И. Ша-

фер, 1955; Г. Л. Магазаник, Е. Н. Свердлова, 1953).

Таким образом, можно сделать вывод, что в состоянии физиологического покоя пра-

во- или леворукостъ как постоянная функциональная асимметрия в психомоторных

показателях не обнаруживается.

Если учесть, что и в степени выраженности безусловных двигательных рефлексов

между правой и левой рукой различия не выявлены (Т. Н. Шапиро, 1959 — на рит-

мическом' рефлексе), то приходится признать, что право- или леворукость проявля-

ются только при произвольных двигательных актах.

Появление асимметрии при произвольных актах. Картина резко меняется в том

случае, когда человек совершает какие-либо произвольные действия и реакции.

М. С. Бычков (1953) нашел асимметрию (при доминировании левого полушария) в

том случае, когда испытуемый представлял предмет, ранее им воспринимавшийся

зрительно (при восприятии асимметрия не была выявлена).

' Ритмический рефлекс проявляется в том, что после раскачивания конечности внешними силами

(экспериментатором), она продолжает некоторое время совершать ритмические движения уже после

того, как действие извне прекратилось.

При одинаковой физической работе обеих рук левополушарная асимметрия вы-

явлена многими авторами. Условный раздражитель, связанный с произвольными дви-

жениями, вызывал более раннее начало и более позднее окончание депрессии альфа-

ритма в левом полушарии. Кроме того, после стадии генерализации ограничение оча-

га возбуждения и исчезновение блокады альфа-ритма (после упрочения условного

рефлекса) происходило сначала тоже в левом полушарии (С. М. Бабиян, 1961).

У левшей, по данным С. М. Бабиян, более сильная активность в таких же экспери-

ментах наблюдалась в правом полушарии, либо была одинаковой в обоих полушариях.

Большую продолжительность депрессии альфа-ритма в левом полушарии при

сжимании динамометра наблюдала и М. М. Иванова.

Наконец, левосторонняя асимметрия активности, полушарий выявлена при ум-

ственной деятельности (Л. Корниль, X. Гасто, 1947; К. Киряков, 1963; Ю. М. Прату-

севич, С. Д. Хоружая, 1963).

Итак, в отличие от непроизвольной активности при произвольной обнаруживает-

ся отчетливая левополушарная асимметрия активности мозга у правшей и правопо-

лушарная асимметрия у левшей. Поэтому можно говорить о том, что праворукость

является функцией произвольной активности человека и обусловлена она большей

активностью (доминантностью) двигательных центров левого полушария у правшей

и правого полушария у левшей.

Проявления асимметрии в предпусковых влияниях двигательных центров на

мышцы, т. е. при идеомоторных актах. В одном эксперименте (Е. П. Ильин, 1967),

после того как у испытуемых (правшей) определялся на обеих руках тонус мышц-

сгибателей пальцев (он оказался одинаковым), им ставилась задача: сжать одновре-

менно двумя руками динамометры с одинаковой силой (динамометр был в каждой

руке). Испытуемым давалась команда «Приготовиться!» и снова измерялся тонус

мышц (сжатие динамометров производилось после измерения тонуса).

После команды тонус мышц повышался у школьников в 75 % случаев (чаще у маль-

чиков, чем у девочек), а у взрослых — в 92 % случаев. При этом в абсолютном боль-

шинстве случаев у взрослых и у мальчиков большее повышение тонуса мышц было

на правой руке (в 83 %). У девочек тонус повысился на правой руке в большей степе-

ни, чем на левой в 54 % (при отсутствии реакции на обеих руках в 35 % случаев). Есте-

ственно, что испытуемые при нажатии на динамометры показали обеими руками раз-

ную силу: на правой руке она была больше.

Если тонус мышц в большей степени повышался на левой (неведущей) руке, то и

сжатие динамометра было большим на левой руке. Следовательно, в данных случаях

имело место преднамеренное акцентирование внимания испытуемых на левой руке,

о чем заявили сами испытуемые (зная об отставании левой руки в силе, они хотели

скомпенсировать это приложением большего усилия к левой руке).

Можно предположить, что механизм появления предпусковых изменений тонуса

мышц (идеомоторики) условнорефлекторный, приобретаемый в течение жизни. Об

этом свидетельствуют и факты более частого проявления предпусковых влияний у

взрослых, чем у школьников, и у мальчиков по сравнению с девочками.

Поскольку идеомоторные акты произвольные, то проявление асимметрии тонуса

мышц на обеих руках при их наличии (оперативном покое по А. А. Ухтомскому, го-

товности к действию) и отсутствие таковой асимметрии при физиологическом покое

подтверждает правоту мнения о связи право-леворукости с центрально-нервными

произвольными механизмами.
lo, что праворукость связана только с произвольными движениями человека,

мысль не новая. Еще М. О. Гуревич (1933) связывал праворукость с новыми образо-

ваниями головного мозга. Н. А. Бернштейн (1940) считал, что асимметрия рук связа-

на с уровнем предметных действий и указывал даже конкретную локализацию цент-

ров, обусловливающих праворукость — левая нижнетеменная область коры и премо-

торные поля обоих полушарий.

Некоторые исследователи считают, что праворукость связана не только с корой,

но и с подкоркой больших полушарий, и что имеется асимметрия и в функциях моз-

жечка, причем ведущим является его правое полушарие. К такому выводу они прихо-

дят на основании того, что подвижность левой руки по максимальной амплитуде дви-

жений больше, чем правой. Сам по себе этот факт бесспорен, но его интерпретация

вызывает сомнение. Известно, что чем более развиты мышцы на руке, тем меньше

амплитуда движений в соответствующем суставе; а поскольку мышцы правой руки

развиты лучше, максимальная амплитуда движений на ней меньше.

Имеются и прямые опровержения точки зрения о зависимости предпочтения од-

ной из конечностей от подкорки и мозжечка, правда, полученные на животных. Вли-

яние удаления половины мозжечка на перемену предпочтения лапы было только в

том случае, если разрушались пирамидные пути с обеих сторон, т. е. если выключал-

ся основной механизм предпочтения — влияние коры головного мозга. Однако это

влияние мозжечка не было специфическим, так как повреждение хвостатого ядра да-

вало такой же эффект.

С другой стороны, удаление правой или левой фронтальной области коры либо

уменьшало степень предпочтения (если экстирпировался участок, связанный с пред-

почитаемой лапой), либо увеличивало ее (если удалялся противоположный участок

коры, не связанный с предпочитаемой лапой). При этом удаление других участков

больших полушарий при целостности лобных долей не вызывает изменения частоты

предпочтения той или иной лапы. Это может объяснить данные, полученные А. Гра-

шьтяном и Л. Мольнаром, которые у кошек удаляли сенсомоторные участки в двига-

тельной зоне коры и затылочную и теменную доли и не обнаружили нарушения пред-

почтения в использовании животными одной из конечностей (авторы сделали вы-

вод, что асимметрия у кошек вызвана подкорковыми областями мозга).

16.2. ДОМИНАНТА КАК МЕХАНИЗМ ПРОЯВЛЕНИЯ

ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ АСИММЕТРИИ РУК

Можно предполагать, что проявление «рукости», скорее всего, яв-

ляется следствием доминантности в двигательной зоне одного из полушарий. Ряд

имеющихся в литературе данных могут служить доказательством этого.

Одним из свойств доминантного очага возбуждения, по А. А. Ухтомскому, явля-

ется его большая возбудимость. В литературе имеются данные, которые можно рас-

сматривать как проявление большей возбудимости центра ведущей руки. А. Г. Фала-

леев при мышечной деятельности, Ю. М. Пратусевич и С. Д. Хоружая при умствен-

ной работе, а С. М. Бабиян при выработке условного двигательного рефлекса

наблюдали, что все изменения в ЭЭГ наступали у правшей сначала в левом полуша-

рии. То же показывают и электромиофафические данные. У правшей при одновре-

менных движениях обеих рук биотоки появляются сначала на правой руке, а затем --

на левой (С. Ортон и Л. Тревис [S. Orton, L. Travis, 1929]). ;

Другой признак доминанты — •«притягивание* к себе возбуждения из других цент

тров. Венгерские ученые А. Ангьян и И. Якаб (А. Angyan, J. Jakab, 1956) нашли, чтс

содружественные (непреднамеренные) движения (синкинезии) в два раза чаще воз-

никают на правой руке при произвольных движениях левой рукой, чем наоборот. Ана-

логичный факт обнаружил и чешский исследователь Й. Черначек. Эти факты можне

расценить как большую отзывчивость ведущего симметричного центра на его раз»

дражение при иррадиации возбуждения из симметричного центра вследствие болев

низкого порога. Характерно, что у амбидекстров, по данным Й. Черначека, частот^

возникновения содружественных движений на правой и левой руках была почти оди«

наковой.

Способность ведущего центра подкрепляться за счет раздражений неведущего|

видна в опытах с «активным отдыхом» по И. М. Сеченову. Было выявлено (Л. П. Пав-

лова, 1963), что если к работающей правой руке (у правшей) подключается левая рука^

то положительный эффект — рост работоспособности правой руки — проявляется, а

если к работающей левой руке подключается правая рука, то работоспособность ле-

вой руки либо не изменяется, либо может даже снизиться.

Выявлено, что содружественные движения больше по величине на ведущей руке

(Й. Черначек), что свидетельствует о том, что в доминирующем центре больше и сила

возбуждения. Это подтверждают и ЭЭГ-данные. М. П. Иванова при сжимании испы-

туемыми динамометра одновременно двумя руками выявила большую продолжитель-

ность депрессии альфа-ритма в левом полушарии.

Судя по некоторым данным, у доминантного двигательного центра выше и лабиль-

ность. Е. Б. Сологуб (1964) выявила, что в процессе усвоения темпа движений в ЭЭ1

появляются медленные ритмы, соответствующие те.мпу движений. Характерно, что

сначала они появляются в центрах ведущей руки. Если считать, что усвоение темпа

связано с повышением лабильности нейронов, то более раннее появление медленных

ритмов в левом центре можно рассматривать как его более высокую лабильность.

Этому соответствуют и результаты исследования Б. Пирева с соавторами (1961), ко-

торые нашли, что обучение новому стереотипу правой рукой протекает быстрее, чем

левой рукой. Впрочем, и большая частота движений правой рукой и меньший латент-

ный период при реагировании правой рукой тоже могут рассматриваться как прояв-

ление большей лабильности доминантного це1гтра.

Таким образом, приведенные данные дают основание считать, что механизмом

проявления праворукости является доминанта в двигательной зоне левого полуша-

рия, которая формируется в процессе жиз11и ребенка.

Но для доминанты характерно и еще одно свойство — сопряженное торможение.

Согласно этому свойству, правая (ведущая) рука должна оказывать тормозное влия-

ние на левую. И действительно, в пробе с одновременным рисованием двумя рукамй

разных фигур неведущая рука подчиняется ведущей и рисует не свою фигуру, а ту,

которую рисует ведущая рука. А. Брюнинг (А. Bruning, 1911) наблюдал, что при со-

вместных движениях двух рук и увеличении темпа движений неведущая рука замед-

ляет темп движений. Сходный факт наблюдал и Д. Г. Элькин (1962): при одновре-

менном воспроизведении темпа двумя руками ведущей является у правшей правая

рука, а левая воспроизводила его лишь отдельными одиночными движениями на не-

сколько ударов метронома. Следует отметить, что эти случаи сопряженного тормо-
жения связаны в значительной степени с фиксацией внимания на ведущей руке, по-

этому механизм «подавления» деятельности неведущей руки, вероятно, не столько

физиологический, сколько психологический и касается предпочтения в использова-

нии правой руки,

В то же время при измерении мышечной силы одновременно на обеих руках со-

пряженное торможение ведущей руки на неведущую не выявлено ( Ф. Хенри и Л. Смит

[F. Henry, L. Smith, 1961]; Е. П. Ильин, 1959).

Отсюда можно предполагать, что сопряженное торможение касается только одно-

го проявления праворукости (леворукости) — праксии (т. е. приобретенной асиммет-

рии) и не проявляется в той «рукости», которая связана с асимметрией двигательных

качеств, являющейся врожденной.

16.3. связь ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ АСИММЕТРИИ РУК

СО ВТОРОЙ СИГНАЛЬНОЙ СИСТЕМОЙ (РЕЧЕВЫМИ

ФУНКЦИЯМИ и УМСТВЕННЫМ РАЗВИТИЕМ)

Большое количество работ посвящено связи «рукости» с речевы-

ми функциями. Эта связь проявляется в латерализации речевых центров в одном из

полушарий, в снижении степени выраженности праворукости при патологических

речевых нарушениях и возникновении речевых нарушений при вынужденной смене

ведущей руки.

Регистрация в одном из зарубежных исследований электрической активности

мозга при звуках человеческой речи у младенцев, которым едва исполнилась одна

неделя, показала, что у 9 из 10 детей амплитуда реакции в левом полушарии заметно

больше, чем в правом. При неречевых звуках — шуме или музыкальных аккордах — у

всех 10 младенцев амплитуда вызванных потенциалов была выше в правом полуша-

рии. Это свидетельствует о том, что левый и правый мозг от рождения запрограмми-

рованы на выполнение разных функций.

Многие авторы отмечают появление заикания при переучивании левшей на прав-

шей. С другой стороны, среди детей с нарушениями речи (заикающихся, с задержкой

речевого развития) найдено от 40 до 70 % левшей.

Некоторые авторы не согласны с точкой зрения, что перевоспитание левшей ведет

к заиканию, но их мнение не слышно в общем хоре голосов, отстаивающих такую

связь. Между тем Е. Даниэльс (Е. Daniels, 1940) наблюдала 76 левшей, изменивших

свою асимметрию, но не ставших от этого заикающимися.

Ряд авторов, исходя из того, что среди заикающихся много левшей, стали припи-

сывать им признак дегенеративности. Доказывалось это тем, что среди левшей нару-

шения речи встречаются чаще, чем у правшей. Делались попытки подвести под это

генетическую базу и приписывать эти недостатки в развитии речи и членам семьи

левшей. Однако другие авторы показали несостоятельность этих притязаний. Так, в

одном исследовании среди 500 заикающихся было найдено столько же левшей, сколь-

ко среди 1000 незаикающихся школьников (соответственно 13,6 % и 14,4 %).

Таким образом, говорить о том, что леворукость сама по себе приводит к заика-

нию, оснований нет. Заикание возникает у переученных левшей и не только у них. Это

было показано во многих исследованиях. Имеются факты, что взрослые люди, поте-

рявшие во время войны правую руку и вынужденные обучать левую, становились

заиками. Сообщается о случаях, когда дети, в силу подражания левше, воспитыва-

лись как амбидекстры и тоже становились заиками. Показательны и данные по тре-

нировке у детей-эпилептиков левой руки. Через 5 месяцев после начала эксперимен-

та, когда уже были достигнуты первые успехи, обнаружилось, что более регулярно

тренировавшиеся начали говорить с задержкой фраз и постепенно развивавшимся

заиканием.

Рассматривая имеющиеся в литературе противоречивые данные, следует учиты-

вать ряд моментов. Во-первых, заикание при переучивании левшей чаще всего встре-

чается у детей (от 3-4 лет до школьников младших классов). Во-вторых, к заиканию

приводит не всякое переучивание левшей, а, вероятно, только насильственное, когда

родители и воспитатели, видя нежелание ребенка переучиваться, угрожают ему на-

казаниями, а подчас и исполняют их. Появляющаяся при этом у ребенка нервозность

сама по себе, без всякого переучивания, может привести к заиканию. Кроме того, по

мнению ряда авторов, переучивание левшей в детстве ослабляет у них развитие цен-

тров речи в правом полушарии или же вызывает борьбу между центрами речи в обо-

их полушариях. Правда, в свете последних данных, что центры речи находятся в ле-

вом полушарии и у левшей, эта гипотеза выглядит не столь убедительно.

Изменение степени выраженности асимметрии рук при нарушениях речи. С на-

чала XX века существовало две точки зрения на изменение асимметрии рук при на-

рушениях речи. Согласно одной точке зрения, асимметрия стремится перейти в ам-

бидекстрию, другой — в леворукость.

Такой разнобой взглядов и соответствующих им данных можно объяснить, во-пер-

вых, небольшим числом обследованных и, во-вторых, разнобоем показателей, по ко-

торым судили о функциональной асимметрии.

Детальное изучение этого вопроса было проведено мною на детях с различными

речевыми нарушениями — алалией (99 детей от ясельного возрастало 3-го класса шко-

лы), заиканием (93 ребенка того же возраста), глухонемотой (210 дошкольников и

школьников от 4 до 18 лет). Измерялась степень выраженности праворукости по силе

сгибателей кисти (на сколько процентов правая рука сильнее левой).

У глухонемых степень выраженности праворукости оказалась такой же, как и у

здоровых лиц (без нарушений речи), и равна 10 %. Иная картина выявлена у заикаю-

щихся. Хотя величина коэффициента праворукости с возрастом остается у них по-

стоянной, но его величина снижена до 7,5 %. Еще большие изменения произошли у

алаликов. коэффициент праворукости у детей дошкольного возраста и в подготови-

тельных классах школы практически был равен нулю (0,4 % в пользу правой руки —

у дошкольников и 0,3 % в пользу левой руки — у школьников). Затем в последующих

классах его величина постепенно повышалась до 7,0 %, достигая уровня заикающих-

ся. По заявлениям преподавателей при форсированном воспитании и обучении у де-

тей вместо алалии появлялось заикание.

Полученные данные представляют интерес в связи с тем, что они показывают раз-

личную связь между типами нарушений речи и праворукостью. Наиболее тесная связь

степени выраженности правосторонней асимметрии обнаружилась с алалией, в мень-

шей степени — с заиканием и вообще не было связи с глухонемотой. Это обусловли-

вается, очевидно, тяжестью патологии мозга и близостью расположения речевых цен-

тров от двигательных центров правой руки. Считается, что алалия и заикание явля-

ются следствием корковых нарушений, в то время как глухонемота — следствием
периферического повреждения слухового анализатора. Именно поэтому у последних

и не произошло изменения степени выраженности асимметрии рук.

Зависимость развития центров речи от постоянного использования в действиях

одной из рук подчеркивалась А. А. Ухтомским (1955), когда он писал: «Употребле-

ние руки для производственной практики предопредяляет место воспитания в коре

моторного аппарата речи... Перед нами выступает воспитующее значение сложного

производственного акта на аппарате речи, видна увязка двигательного аппарата речи

с рабочим употреблением конечности» (с. 106).

Это положение А. А. Ухтомского подтверждается клиническими данными. Так,

при изучении афазий обнаружено, что если у дошкольников они возникают одинако-

во часто при поражении как левого, так и правого полушария, то с началом школьно-

го возраста процент афазий при поражении левого полушария растет, а правого —

падает (Д. Рамсей [D. Ramsay, 1984]).

Этот автор обнаружил также, что праворукость появлялась у детей одновременно

с двуслоговым лепетом в возрасте 5-6 месяцев, что еще раз подтверждает зависи-

мость развития речи от использования правой руки.

Исходя из таких взглядов на связь речи и рабочей руки некоторые клиницисты

упражняли в письме при правостороннем параличе левую руку и наблюдали более

быстрое восстановление речи за счет развития, как полагают авторы, центров речи в

правом полушарии (М. Френкель [М. Frenkel, 1910] и др.).

Таким образом, точка зрения о связи праворукости со второй сигнальной систе-

мой и, в частности, с ее речевой функцией, имеет право на существование. Это под-

тверждается также связью праворукости с нарушениями умственного развития.

Связь асимметрии рук с нарушениями умственного развития. Обсуждая этот

вопрос, следует иметь в виду, что часто дефекты умственного развития сочетаются с

дефектами речи. Поэтому проанализированы будут те исследования, где речь идет

только о нарушении интеллекта.

Авторы, для которых леворукость является признаком дегенеративности, среди

умственно отсталых выявили много левшей (Е. Стир [Е. Stier, 1911];Р. Гентер[К. Cen-

ter, 1919]; К. Гордон [К. Gordon, 1923] и др.).

Однако имеются и другие данные. Д. Довней (D. Downey, 1927) не нашла связи

между степенью выраженности асимметрии по двигательным навыкам и умственным

развитием левшей. По данным другого автора, среди почти 3000 нормально умствен-

но развитых людей левшей оказалось не меньше, чем среди умственно отсталых.

Многие отмечают, что левши не уступают в умственном развитии правшам. Даже

К. Гордон сделал к своим данным существенное замечание: они относятся к левшам

патологического типа, ставшими таковыми в результате мозговых повреждений.

В ряде исследований доказывается, что при дефектах в умственном развитии наб-

людается сдвиг в сторону амбидекстрии. Эта точка зрения представляется более убе-

дительной в связи со следующими данными.

В одном исследовании (Е. П. Ильин, 1963) речь идет о результатах обследования

учащихся специальной школы для детей с недостатками в умственном развитии (оли-

гофрены на стадии дебильности и имбицильности). Учащиеся были разделены на три

группы: на плохо успевающих (сюда вошли преимущественно имбицилы), на средне

успевающих (преимущественно дебилы) и хорошо успевающих (легкая степень де-

бильности). Критериями для деления учащихся на группы были свидетельства ме-

диков и педагогов об умственном развитии ребенка. Степень выраженности асим-

метрии рук изучалась по динамометрическому показателю.

Выявилось, что у хорошо успевающих учащихся коэффициент праворукости со-

ответствовал норме (10,5 %), у средне успевающих он равнялся 7,2 %, а у плохо успе-

вающих — 5,5 %. Следовательно, чем больше нарушено умственное развитие, тем

меньше выражена асимметрия по силе рук.

Таким образом, эти данные Тоже свидетельствуют о связи «рукости» со второй

сигнальной системой. При этом, изменение асимметрии при второсигнальных нару-

шениях идет не от праворукости через амбидекстрию к леворукости, а от праворуко-

сти и леворукости к амбидекстрии. Так, по моим данным, среди 23 левшей-алаликов,

заикающихся и с дефектами умственного развития коэффициент леворукости по силе

был вдвое меньше, чем у здоровых левшей (соответственно 8 % и 17 %). Кроме того,

амбидекстрии достигается только при тяжелых формах нарушения второсигнальных

функций. В большинстве же случаев речь идет просто о снижении степени выражен-

ности асимметрии.

16. 4. ПРАКСИЯ И ДОМИНАНТНОСТЬ ПОЛУШАРИЙ

В начале XX века ряд невропатологов считали, что контроль за

движениями правой и левой руки осуществляется левым полушарием, а препятству-

ет движениям, исходящим из недоминантного полушария, доминантное полушарие.

Свою точку зрения они подтверждали тем, что апраксия наблюдается часто при ле-

вополушарных поражениях и никогда не бывает при правополушарных.

В нашей стране эту точку зрения отстаивал и М. Б. Кроль (1908). Он писал, напри-

мер, что то, что левая рука в состоянии делать, правое полушарие заимствует от лево-

го. Приводимые авторами данные показывают, что в 124 случаях правополушарных

поражений апраксии не было ни в одном случае, а из 120 случаев левополущарных

поражений апраксия была почти в половине случаев. Правильность своей точки зре-

ния авторы видят и в том, что при поражении мозолистого тела, соединяющего оба

полушария, наступает апраксия в левой руке, так как импульсы в нее из левого полу-

шария не поступают. Правая же рука такую связь сохраняет и поэтому ее действия не

нарушаются.

Резюмируя данные, имевшиеся в литературе, Дж. Ланге О- Lange, 1936) писал,

что 1) очаги в левой теменной извилине и поверхностные атрофические процессы в

центральной извилине вызывают апраксию справа и диспраксию различной степени

слева; 2) очаги во внутренней капсуле и дистальных частях пирамидных путей вызы-

вают паралич только правой стороны; 3) крупные очаги слева в средней трети цент-

ральной извилины приводят к параличу справа и апраксии слева; 4) крупные очаги в

мозолистом теле вызывают апраксию только слева.

На несоответствие имеющихся фактов с этой теорией обратил внимание еще

Р. Пфайфер (R. Pfeifer, 1923), который писал, что раз духовная часть высшего двига-

тельного акта исходит из одного и того же источника, а именно из левого полушария,

не очень понятно, почему левая рука остается значительно менее ловкой, чем правая.

В доказательство того, что левая рука управляется в своих действиях правым полу-

шарием, он приводит факт зеркального письма этой рукой.
Имеются и клинические данные, указывающие на участие в праксиях и правого

полушария (у правшей). М. Б. Кроль отметил, что левосторонняя апраксия особенно

тяжела при одновременном поражении мозолистого тела и правой теменной облас-

ти. Ряд авторов указывают на то, что и при правосторонних поражениях мозга воз-

можны аграфии апрактического характера, а также пальцевая апраксия, особенно

выраженная на левой руке.

К. Смит и А. Акелаитис(К. Smith, А. Akelaitis, 1942) изучали степень выраженно-

сти асимметрии рук по двигательным навыкам до и после перерезки мозолистого тела

у эпилептиков. После операции нарушения в движениях у трех лиц носили односто-

ронний характер, но не были связаны с доминантным полушарием. У правшей даже

при полной перерезке мозолистого тела нарушений могло и не быть, а если они и

были, то повышение и снижение латерализации были одинаково часты. У левшей же

снижение степени выраженности асимметрии наблюдалось в два раза чаще, чем по-

вышение. Через три месяца асимметрия восстанавливалась до предоперационного

уровня. По их мнению, врожденная асимметрия определяется парными двигатель-

ными механизмами различных уровней центральной нервной системы, а предпочте-

ние руки в исполнении двигательных действий устанавливается тренировкой и кон-

тролируется отчасти парными кортикальными центрами, связанными между собой

мозолистым телом.

Данные, приводимые М. Газанья и соавт. (М. Gazzaniga, J. Bogen, R. Sperry, 1962),

свидетельствуют о наличии центров праксии в обоих полушариях, так как рассече-

ние мозолистого тела у эпилептиков нарушало совместную работу рук, но не нару-

шало двигательные навыки, если сигнал и действие были адресованы к каждому по-

лушарию.

Ряд авторов считают, что правое (не ведущее) полушарие заведует автоматизиро-

ванными действиями. Некоторые физиологические данные можно рассматривать

именно в этом русле. Например, А. Г. Фалалеев (1964) отмечал перемещение мед-

ленных ритмов ЭЭГ по мере нарастания тренированности в правое полушарие, в то

время как сначала высокоамплитудная активность наблюдалась в левом нижнете-

менном отведении. Растренировка приводила к переходу активности снова в левое

полушарие. Автор считает переход активности в правое полушарие как следствие

автоматизации навыка.

Таким образом, легче предположить, что центры праксии имеются в обоих полу-

шариях, но в доминантном полушарии они развиты лучше.

Контрольные вопросы

1. Отражением каких центрально-нервных отношений является праворукость?

2. Как доказывается генетическая обусловленность левшества? Что такое «скрытые»

левши?

3. Почему степень выраженности праворукости связана с речевым и интеллектуаль-

ным развитием детей?

4. Где расположены центры праксии?

Глава 17

ДИАГНОСТИКА

ПРАВО-ЛЕВОРУКОСТИ

Эта глава посвящена способам и методикам выявления право- или

леворукости. Прочитав ее, читатель будет более осторожно относиться ко многим

рекламируемым пробам для выявления левшей и правшей, в том числе по рисунку ла-

донных линий и ширине ногтевого ложа. Он узнает, что в состоянии физиологического

покоя нельзя определить, какая рука является ведуш,ей. Кроме того, читатель выяс-

нит, откуда появилось мнение, что на левой руке у правшей мышечная чувствитель-

ность и осязание развиты лучше.

До сих пор существует заблуждение, что для выявления право- или леворукости

можно взять любой функциональный показатель. В связи с этим для такой диагно-

стики используется множество показателей и функциональных методов, которые мож-

но разделить на следующие группы:

а) пробы, выявляющие предпочтение в использовании одной из рук;

б) пробы, выявляющие лучшее развитие одной из рук по двигательным (психомо-

торным) качествам;

в) пробы, характеризующие на обеих руках функциональное состояние нервно-мы-

п )гшечной системы в покое; робы, использующие антропометрические показатели.

17.1. ВЫЯВЛЕНИЕ ПРАВО-ЛЕВОРУКОСТИ

ПО ПРЕДПОЧТЕНИЮ ОДНОЙ ИЗ РУК

В ПРЕДМЕТНЫХ ДЕЙСТВИЯХ

Ряд авторов идут самым простым путем — опрашивают людей,

какую руку они чаще используют в бытовых и трудовых действиях. М. Аннет (1972)

предлагает для определения «рукости» задавать следующие вопросы: какой рукой

пишет, бросает мяч в цель, держит ракетку при игре в теннис, зажигает спичку, режет

ножницами, вдевает ли нитку в ушко иглы или ушко иглы надевает на нитку, метет

веником, роет землю лопатой, раздает карты, забивает гвоздь молотком, держит щет-

ку при чистке зубов, отвинчивает крышку банки. Если во всех этих действиях субъект
пользуется только правой рукой, то праворукость его не вызывает сомнений. В дру-

гих опросниках содержатся и другие действия: какой рукой держит рюмку, пользует-

ся расческой.

По данным М. П. Брайдена (1977), по ответам на эти вопросы мужчины чаще

склонны считать себя левшами, чем женщины. Встречалось и несовпадение самооцен-

ки с объективными данными. Аналогичны и данные В. Д. Еремеевой (1989); по оп-

роснику в выраженные правши попало более 90 % детей семи лет, в то время как по

выполнению проб половина из них хотя и была отнесена к правшам, но показала низ-

кую степень предпочтения правой руки.

Построению этих опросников предшествовал длительный (почти столетний) пе-

риод разработки и проверки многими учеными ряда функциональных проб: броса-

ние камней, удары молотком, раздача игральных карт, различные специальные тес-

ты, выполняемые в лабораторных условиях (Дж. Хейнлейн [J. Heinlein, 1929J и др.),

использование метлы, лопаты, фабель и других орудий труда (Дж. Довней [J. Downey,

1927]; Р. Хефнер [R. Haefner, 1930] и др.). Суть определения ведущей руки по исполь-

зованию двуручных орудий труда сводится к тому, что ведущая рука, как полагают

авторы этих проб, должна располагаться ниже, чем неведущая рука.

А. Брюнинг(А. Bruning, 1911) предложил бимануальный тест — рисование двумя

руками одновременно, но разных фигур (например, правой — круг, а левой — квад-

рат). Вначале испытуемые выполняют тест правильно, но затем не ведущая рука на-

чинает следовать за ведущей и рисовать то же.

Все эти пробы сильно зависят от воспитания, обучения, что сказывается на ре-

зультатах тестирования, особенно левшей. Так, проба А. Брюнинга, по данным мно-

гих авторов, не позволяет четко делить людей на правшей и левшей. Как показано

Дж. Довней, двуручные тесты (копание, подметание) тоже не очень надежны, так как

часто ведущая рука находится выше неведущей, многие в ходе работы меняют руки

местами.

В связи с этим ряд авторов (Е. Стир [Е. Stier,.1911]; К. Брисар [С. Brisard, 1934];

Т. Комаи и Г. Фукуока [Т. Komai, G. Fukuoka, 1934]) предложили использовать только

такие пробы, которые не зависели бы от воспитания и профессионального обучения.

Однако, поскольку такие действия у взрослых найти не просто, они пришли к друго-

му варианту — к использованию действий, связанных с опасностью нанесения себе

повреждений — манипуляции с ножом, ножницами, иголкой (где требуется ловкость,

точность движений), откупоривание бутылки (где требуется большая сила) и т. п.

Действительно, по данным А. Бентона и соавт. (А. Benton et al., 1962), при резании

ножом, пользовании отверткой, письме у правшей правая рука использовалась в 94 %

случаев, однако у левшей левая рука использовалась только в 50 % случаев (правда,

писали левой рукой 90 % левшей).

Н. Кафф (N. Cuff, 1928) пришел к заключению, что лучшими пробами являются

бросание и принятие предметов, однако по мнению других авторов, резание бумаги,

продевание нитки в иголку и бросания являются непригодными для определения

правщей и левшей.

Большая работа по выявлению надежности различных двигательных проб с це-

лью определения «рукости» проделана А. А. Саидовым (1982). На 1320 субъектах в

возрасте от 6 до 16 лет автор изучил латеральные предпочтения по 12 пробам: 1) ме-

тание в цель, 2) письмо, 3) рисование, 4) резание ножницами, 5) забивание гвоздя

молотком, 6) вдевание нитки в иголку (рука, держащая нитку), 7) чистка зубов щет-

кой, 8) зажигание спички, 9) раздача картинок (раздающая рука), 10) стрельба из

игрушечного пистолета. И) подметание щеткой (рука, находящаяся сверху), 12) вис

на одной руке на перекладине.

По пробам 1-5, 7, 8, 10 предпочтение правой руки выявилось в 93-98 % уже в 6-

летнем возрасте, по остальным пробам предпочтение правой руки было несколько

меньшим — в 67-76 % случаев.

До сих пор, в качестве проб определения предпочтения руки, используются такие,

как скрещивание рук перед грудью (рис. 17.1), наложение пальцев друг на друга («про-

ба большого пальца»), потирание рук, аплодирование (В. А. Москвин, 1988; Е. И. Ни-

колаева, Н. М. Субботина, 1989; Е. Д. Хомская и др., 1999).

Однако, как показано в многочисленных исследованиях зарубежных и отечествен-

ных авторов, обследовавших сотни и даже тысячи человек (Дж. Довней, 1926; Р. Хеф-

нер, 1930; Е. В. Гурова, 1962 и др.), сверху большой палец правой руки у правшей

бывает только в 43-63 % случаев, а левой руки - в 37-50 % случаев. По данным этих

же авторов в среднем для 350 левшей левый палец был сверху в 52 % случаев, а пра-

вый - в 48 % случаев. Ясно, что по этой пробе ставить диагноз о право- или левору-

кости нельзя.

Показана непригодность для этой цели и другой пробы — скрещивания рук на гру-

ди (поза Наполеона). По одним данным, полученным на 200 лицах, правая рука была

сверху в 27 % случаев, левая - в 53 %, по другим данным, сверху чаще была правая

рука (в 50 % против 32 % случаев, когда сверху была левая рука). Из последних ра-

бот, в которых проверялась эта проба, следует отметить исследование Н. Сакано

(1982), показавшего на большом контингенте японцев и немцев, что правый и левый

показатель пробы «перекрест рук» распределяются примерно равномерно.

При аплодировании, по данным Е. В. Гуровой (1962), А. П. Чуприкова (1975) и

других, найден высокий процент положения ведущей руки сверху у правшей и лев-

шей (от 90 % до 100 % случаев).

Установлена большая активность правой руки во время жестикуляции, начиная

уже с 3-5-летнего возраста.
Предложен также тест на завод часов, однако вряд ли он может считаться инфор.

матнвным, так как все часы изготавливаются таким образом, что заводить их удобнее

правой рукой.

Ряд авторов считают специфичным для леворукости наличие зеркального пись-

ма. Однако в действительности оно встречается довольно редко: от 8 до 33 % случаев

(А. А. Капустин, 1924; Дж. Аюриягерра и др. \]. Ajuriaguerra et al., 1956).

ВЫЯВЛЕНИЕ ПРАВО-ЛЕВОРУКОСТИ ПО

РАЗВИТИЮ НА ОБЕИХ РУКАХ ДВИГАТЕЛЬНЫХ

КАЧЕСТВ

Уже в конце XIX — начале XX века многие авторы указывали на

необходимость выявлять право- и леворукость по измерению двигательных качеств.

Особенно они подчеркивали значение измерения мышечной силы обеих рук, пола-

гая, что несмотря на воспитание этот показатель изменяется мало.

Действительно, как было показано выше, асимметрия по силе рук стабильно про-

является во всех возрастных группах. Теми же достоинствами обладает и другой пси-

хомоторный показатель — максимальная частота движений, которая у правшей боль-

ше на правой руке, а у левшей — на левой.

Однако ряд авторов нашли, что и при измерении силы в 20-30 % случаев у прав-

шей сила левой руки бывает больше. Поэтому они считают, что динамометрия не-

пригодна для выявления правшей и левшей.

В действительности же превалирование левой руки в силе у правши — явление

кратковременное и связано с колебанием силы на правой и левой руках, происходя-

щем не синхронно (Е. П. Ильин, 1959). В какой-то момент сила правой руки снижа-

ется, а сила левой руки возрастает, в результате показатели последней оказываются

при измерении в данной попытке выше, чем первой, т. е. правша на какой-то момент

становится «левшой» (рис. 17.2). '

Это можно объяснить колебаниями электрической активности в двигательных

областях левого и правого полушарий, так как показано (М. С. Бычков, 1953;

Н. Н. Хавкина, 1960; Л. П. Павлова, К. С. Точилов, 1962), что в некоторые моменты

электроактивность становится больше в правом полушарии. Если же у одного и того

же человека провести многократные измерения в одном и том же обследовании, то

средняя сила правой руки у правши все равно будет больше, и «случайность» левору-

кости становится очевидной.

В тех же случаях, когда превалирование в силе правой руки у правши не выявля-

ется и при многократных измерениях, следует искать причину этого в занятиях в те-

чение многих лет определенной профессией или видом спорта, требующих большей

активности левой руки, или, возможно, в перенесенном в детстве заболевании, свя-

занном с поражением нервной системы.

Ряд данных показывают, что тонус напряжения мышц у правшей больше на пра-

вой руке, чем на левой (А. И. Макарова, 1955; Е. П. Ильин, 1961; Ю. К. Лукащук,

1959), что согласуется с асимметрией по мышечной силе.

Максимальная частота движений кистью у правшей на правой руке больше, а вре-

мя реакции и латентный период зрительно-моторных реакций меньше (Н. В. Зим-

кин, 1956; Д. А. Марков и др., 1963; Е. П. Ильин, 1964).
Выносливость к динамической работе и статическим усилиям по единодушным

выводам ряда авторов (В. В. Скрябин, 1956; И. М. Яблоновский, 1949; Ф. Хеллебрандт

и С. Хаутц [F. Hellebrandt, S. Hautz, 1950]) одинакова на обеих руках. Объясняется

это тем, что она измерялась с учетом имеющихся различий в силе и частоте движений

обеих рук (например, на уровне 50 % максимальной силы как правой, так и левой

руки). Если бы для той и другой руки задавалось бы одно и то же абсолютное усилие

или частота движений, то результаты, очевидно, были бы другими — в пользу правой

руки.

Функциональная асимметрия в целостных двигательных актах, где проявляется

и координированность человека, во многом определяется сложностью их структуры.

По Ф. Хеллебрандту (F. Hellebrandt, 1951), эффективность обеих рук в выполнении

различных действий различна. Копирование осуществляется обеими руками практи-

чески одинаково (различие - 2 % в пользу правой руки). Черчение осуществляется

лучше правой рукой уже на 16 %, а прокалывание - на 19 %. Такая же операция, как

пунктирование, делается правой рукой почти в два раза эффективнее (на 96 %). На-

сколько степень асимметрии зависит от структуры двигательных действий, можно

судить и по данным, приведенным Г. Регенером (G. Regener, 1961). Автор измерял

дальность толчков и бросков мяча ватерполистами. Вычисления из его данных пока-

зывают, что при толчке разница между руками составила 35 %, а при броске — 102 %

(в обоих случаях в пользу правой руки у правшей). По данным Е. Г. Леви-Горинев-
ской (1937), Н. И. Белинской (1939) и А. А. Боцелуева (1951), дальность бросков раз-

личных снарядов правой рукой превышает таковую левой рукой на 30-50 %, причем

у мальчиков асимметрия выражена больше, чем у девочек (Н. А. Лупандина, 1949).

Из данных Р. И. Тамуриди (1947) следует, что и у мальчиков, и у девочек точность

бросков правой рукой выше, чем левой, на 35 %. Таким образом, степень выраженно-

сти асимметрии в целостных двигательных актах выше, чем при измерении отдель-

ных двигательных качеств.

Если у большинства исследователей превалирование правой руки у правшей и

левой руки — у левшей по силе и скоростным показателям сомнений не вызывает, то

в отношении точности движений по пространственным и силовым параметрам тако-

го единодушия не наблюдается.

17.3. ВЫЯВЛЕНИЕ ПРАВО-ЛЕВОРУКОСТИ

ПО ТОЧНОСТНЫМ ХАРАКТЕРИСТИКАМ

(ПРОПРИОРЕЦЕПЦИИ)

Точность движений обеих рук в пространстве. В физиологической

н психологической литературе утвердилось мнение, что пространственная точность

движений правой рукой выше, чем левой (Е. Делабарре [Е. Delabarre, 1891]; Д. Я. Бог-

данова, 1962 и др.). Однако имеются и другае данные. Например, Г. М. Гагаева (1959)

нашла, что если для обеих рук задавать для воспроизведения одинаковые амплиту-

ды, то точнее бывает то правая рука, то левая.

Причина этих противоречий была выяснена в следующем эксперименте (Е. П. Иль-

ин, 1966а). Вначале испытуемые сами выбирали такую амплитуду движений (на ки-

нематометре Жуковского), которая им нравилась. Затем им задавались для воспро-

изведения малая (20 угловых градусов) и большая (75 угловых градусов) амплиту-

ды. Произвольно выбранные испытуемыми амплитуды занимали промежуточное

положение между малой и большой амплитудами и воспроизводились точнее всего.

Поэтому их следует считать оптимальными.

Оказалось, что при всех заданных протяженностях движений воспроизведенные

правой рукой амплитуды были большими, чем воспроизведенные левой рукой

(рис. 17.3). Но поскольку при воспроизведении малой амплитуды наблюдались пе-

реводы, то большая ошибка воспроизведения была на правой руке. При воспроизве-

дении большой амплитуды наблюдались недоводы, поэтому ошибка воспроизведе-

ния была теперь больше на левой руке. При оптимальной амплитуде ошибки на той и

другой руке были примерно одинаковыми с той разницей, что на правой руке ошибки

были со знаком плюс, а на левой руке — со знаком минус.

Следовательно, асимметрия в точности воспроизведения амплитуд правой и ле-

вой рукой возникает из-за разных условий для той и другой руки, создаваемых экспе-

риментатором: задаваемая амплитуда в одном случае ставит в более «привилегиро-

ванное» положение правую руку, а в другом случае — левую.

Факт одинаковой точности воспроизведения оптимальных для каждой руки па-

раметров движений был подтвержден и в отношении мышечных усилий (Е. П. Иль-

ин, 1964). Испытуемые на ручном динамометре нажимали с такой силой, какая им

нравилась (т. е. оптимальной), после чего воспроизводили это усилие, не глядя на

шкалу динамометра. Оказалось, что на правой руке оптимальное усилие больше, чем

на левой, а ошибка воспроизведения была одинаковой (7,3 % и 7,7 % — у взрослых и

9,4 % и 9,6 % — у старшеклассников).

Асимметрия в определении веса предметов. Еще в 1834 году Е. Вебер (Е. Weber,

1905) обратил внимание на то, что масса предмета кажется больше, если он находит-

ся в левой руке, и что эта рука более искусна в определении предмета, чем правая.

Однако в последующем в литературе опубликованы противоречивые данные. И. Бир-

флит (I. Bierfliet, 1897) считал, что лучше оценивает вес правая рука, а Й. Бауэр

(J. Bauer, 1911) отдавал предпочтение левой руке. Однако методические погрешно-

сти при проведении ими экспериментов не дают основание считать, что истина у од-

ного из них.

И. Бирфлит у 78 правшей и 22 левшей нагружал невелущую руку стандартным весом

(от 500 до 2000 г), по которому происходило сравнение веса на другой, ведущей руке, ко-

торая нагружалась до тех пор, пока по ощущению вес не становился равным на обеих ру-

ках. Во всех случаях равным признавался вес, меньший на правой руке у правшей и на

левой руке — у левшей. Это еще не говорит о том, какая рука точнее определяет вес. Пока

Бирфлиту удалось узнать, насколько ошибается в оценке веса ведущая рука. Насколько

же ошибается неведущая рука осталось невыясненным, так как для этого нужно было сде-

лать следующую серию: стандартный вес дать в ведущую руку, а нагружать для выравни-

вания ощущения равного веса неведущую руку.

Й. Бауэр давал одинаковый вес для каждой руки и опрашивал испытуемых, как они

оценивают оба веса. В большинстве случаев (около 60 %) большим признавался вес на

левой руке. Сходные данные получил Б. И. Хачапуридзе (1957). Это и естественно, ведь

левая рука слабее правой. Но и эти исследования не могли дать ответа на вопрос — какая

рука обладает большей чувствительностью.

Более адекватная постановка эксперимента была уф. Хазельхофа и X. Вирсмы (F. На-

zelhoff, H.Wiersma, 1923). Они давали оценивать одни и те же веса (9 г и 15 г) каждой ру-

кой. Левой рукой эти веса различались чаще (на 14 %), чем правой, из чего можно заклю-

чить, что левая рука обладает более высокой дифференциальной чувствительностью, чем

правая. Однако различие в числе таких случаев слишком малое, чтобы об этом можно было

говорить с уверенностью.
при изучении этого вопроса я (Е. П. Ильин, 1964) исходил из того, что для определе-

ния равенства или неравенства в развитии проприорецепции на обеих руках нужно ори-

ентироваться не па то, какой рукой вес переоценивается, а какой недооценивается, а на-

сколько ошибается испытуемый при оценке той и другой рукой в случаях, когда одинако-

вый субъективно вес был фактически на обеих руках неравным. При этом стандартный

вес сначала давался на одну руку, а потом — на другую. Выравниваемый вес в одних слу-

чаях был меньше стандартного, в других случаях больше стандартного, а в третьих случа-

ях — одинаковым. Такие вариации затрудняли угадывание веса, заставляли испытуемых

тщательно анализировать свои мышечные ощущения. В то же время на результаты опыта

эти вариации не повлияли. Веса предъявлялись малые (30 г), средние (100 г) и большие

(300 г).

При малом весе его переоценка происходила на обеих руках, но чаще на правой. Зато

на левой руке было больше точных оценок и недооценок. При среднем весе количество

переоценок на правой руке было несколько большим, чем недооценок, а на левой руке уже

резко перевешивали случаи, когда вес недооценивался. При весе в 300 г на обеих руках

преобладали случаи недооценки веса, причем на левой руке их было больше.

Важно отметить, что независимо от величины оцениваемого груза фактический вес на

правой руке всегда оказывался большим на правой руке, чем на левой. Поэтому, посколь-

ку при весе 30 г преобладали переоценки, величина ошибки при оценке малого веса была

больше на правой руке (что согласуется с данными Ф. Хазельхофа и X. Вирсмы), а по-

скольку при большом весе преобладали недооценки, большая ошибка была уже на левой

руке. При среднем весе точность оценивания была почти одинаковой на обеих руках

(рис. 17.4).

Следовательно, выявляемая асимметрия в оценке веса обусловливается не лучшим

или худшим развитием проприорецепции на одной из рук, а асимметрией в силе рук

(во всех сериях вес на правой руке при субъективном равенстве его на обеих руках

был большим, чем на левой руке приблизительно на 10 %,т. е. именно на ту величину,

которая характеризует преимущество в силе сгибателей кисти правой руки). В зависи-

мости от оцениваемого веса, его удаленности от оптимального соотношения в точно-

сти оценивания обеими руками меняются. Так, при малых весах в более выгодном

положении (ближе к оптимуму) оказывается левая рука, а при больших весах — правая

рука. Это объясняет различие в данных, полученных вышеприведенными авторами:

они задавали для оценивания разные веса (одни — большие, другие — малые).

Тактильная чувствительность и осязание. Ряд исследователей склонны считать,

что тактильная чувствительность и осязание у правшей лучше развиты на левой руке.

Хазельхоф и Вирсма изучали, одну или две точки определяют испытуемые при прикосновении к коже ножек циркуля. По их данным, при всех расстояниях между нож-

ками циркуля чаше точнее были ответы в отношении левой руки.

Е. А. Милерян и В. Г. Ткаченко (1961) измеряли пространственный порог в раз-

личных точках руки. В среднем порог различения был меньше на левой руке, однако

в трех точках из восьми при повторных обследованиях асимметрия по знаку меня-

лась на противоположную.

Б. Г. Ананьев (1960) связывает факт левосторонней асимметрии в отношении пас-

сивного осязания с тем, что в процессе трудовой деятельности при культурно-исто-

рическом развитии человечества произошло разделение функций между руками. Ле-

вая рука преимущественно специализировалась на манипуляциях с предметом тру-

да, а правая — на манипуляциях с орудием труда. Левая рука, удерживавшая предмет

и передвигавшая его при обработке, под влиянием трения между предметом и кож-

ной поверхностью развилась для пассивного осязания, а вместе с тем и для активно-

го, лучше, чем правая, для которой кожно-механическая сигнализация имела лишь

второстепенное значение.

Однако наряду с фактами, которые подтверждают эту теорию, имеется немало

исследований, показывающих отсутствие асимметрии по тактильной чувствительно-

сти и осязанию.

Еще С. Д. Костюрин (1883) привел данные, из которых следует, что тактильная чув-

ствительность кожи одинаковая на обеих сторонах тела. X. Грисбах (Н. Griesbach,1919) на

большом контингенте обследованных (251 человек) путем многократных обследований в

течение дня измерял с помощью эстезиометра порог пространственного различения на

обеих руках. В 110 случаях порог был одинаков на обеих руках, в 79 — больше справа, в

60 случаях — больше слева. Отсутствие превалирования одной из рук по чувствительно-

сти обнаружилось и по средним для всех обследованных величинам пространственного

порога. X. Грисбах такие же данные получил и на левшах. Он отмечает, что у отдельных

лиц и в отдельных группах знак асимметрии мог изменяться от одного измерения к друго-

му, что говорит о колеблемости чувствительности, а не о том, что одна рука имеет преиму-

щество перед другой.

Данные об отсутствии доминирования одной из рук по тактильной чувствитель-

ности у правшей можно найти в работах В. М. Бехтерева и Г. Е. Шумкова (1925),

М. Циглераидр. (М. Zigleretal., 1934), К. К. Сергеева(1962),аулевшей — вработах

Г. Флейшхакера (G. Fleischhacker, 1947), Б. Досужкова (В. Dosuzkov, 1961) и др.

По мнению некоторых физиологов, тактильная асимметрия того или иного знака

может возникать при повороте головы в ту или иную сторону за счет шейных тони-

ческих рефлексов, на что исследователи, изучающие асимметрию тактильной чув-

ствительности, внимания не обращают.

Точность осязания наиболее отчетливо проявляется у слепых при чтении ими книг

с выпуклыми буквами. Неудивительно, что основными объектами изучения асиммет-

рии осязания явились именно слепые. При этом показателями лучшего развития этой

функции на одной из рук служили правильность определения букв и быстрота чте-

ния. Ряд авторов нашли, что осязание лучше развито на левой руке у большинства

слепых. Однако П. Фертч (Р. Fertch, 1947) и Г. С. Трегубова (1954) считают, что име-

ется как право- так и левостороннее превалирование, а также равенство обеих рук в

точности осязания. Г. С. Трегубова полагает, что это зависит от пространственной

структуры предмета.

Другие авторы изучали этот вопрос на экспериментальных моделях. И в этом слу-

чае данные не совпали. Б. Г. Ананьев (1960), Б. Ф. Ломов (1954) и ряд других иссле-

11 Зак. 133
пашли, ЧТО ПО ТОЧНОСТИ И быстроте восприятия предметов ведущей у боль-

шинства обследованных была левая рука. А французские психологи К. Монфре,

Г. Тардье и К. Тардье (С. Monfraix, G. Tardieu, С. Tardieu,1959) у детей до девяти лет

не нашли различий между руками при ощупывании предметов, другие авторы не вы-

явили различий и у взрослых.

Таким образом, этот разнобой данных скорее всего можно связать с условиями

эксперимента (размером дававшихся для оценки предметов, конфигурацией их и т. д.).

К такому заключению приводят данные ряда авторов. Так, Р. А. Харитонов (1961)

выявлял у детей порог различения минимального расстояния между двумя предмета-

ми. Полученные им данные свидетельствуют о большей точности правой руки. Однако

степень выраженности асимметрии зависела от величины расстояния: чем оно было

больше, тем большим было преимущество правой руки. Характерно, что при расстоя-

нии 2 см порог пространственного различения был одинаковым на обеих руках.

Итак, рассмотрение различных показателей проприорецепции (пространственных,

силовых, осязания) в принципе дает основание сделать следующие выводы.

1. Нет оснований говорить о том, что проприорецептивные функции лучше развиты

на какой-либо одной руке.

2. Разноречивые данные о том, что проприорецептивная точность выше на одной из

рук (то на правой, то на левой), объясняются величинами задававшихся парамет-

ров, их удаленностью от оптимальных значений этих параметров. При небольших

величинах точнее бывает левая рука, при больших — правая рука. Но эти разли-

чия не свидетельствуют о доминировании проприорецептивных центров в одном

из полушарий, а связаны с доминированием двигательных центров левого полу-

шария и большей силой правой руки — у правшей.

17.5. ВЫЯВЛЕНИЕ ПРАВО-ЛЕ ВОРУ КОСТИ

ПО АНТРОПОМЕТРИЧЕСКИМ ПОКАЗАТЕЛЯМ

Для определения право-леворукости были предложены и другие

критерии, в частности — различия в пальцевой и ладонной дерматоглифике. Различия

в рисунках на пальцах, действительно, есть, но различные рисунки встречаются оди-

наково часто на правой и левой руках как у правшей (Кристина Боневи [К. Bonnevie,

1923]; Дж. Довней, 1927; X. Камминс [Н. Cummins, 1940]; Т. Д. Гладкова, 1977), так и

у левшей (Беттман [S. Bettman, 1932]).

Не очень убедительны и данные по ладонной дерматоглифике. По данным неко-

торых авторов, на левой руке у правшей конфигурация складок более наклонена впе-

ред. Вьетнамский антрополог Нгуен Динь-Хуа (1963) считает, что ладонные узоры

всегда в 2-3 раза богаче на правой руке. Однако X. Кит (Н. Keith,1924) найдена сим-

метричность линии Д в 51 % случаев. Д. Райф (D. Rife, 1943) нашел равное распреде-

ление типов ладонных рисунков справа и слева. Совпадение асимметрии рук по фун-

кции и по дерматоглифике было найдено им только у 145 человек из 348. Не выявле-

ны различия между руками по ладонным рисункам и другими авторами. Вопрос,

следовательно, нуждается в дальнейшем изучении, однако даже если он и будет ре-

шен положительно, практическое его использование может встретить значительные

трудности в связи со сложностью этого метода.

Развитие ногтей на обеих руках. Одним из первых на асимметрию в величине

площади ноггей указал русский исследователь П. А. Минаков (1899). Он нашел, что

у правшей на правой руке ногти несколько шире, особенно на большом и указатель-

ном пальцах. У амбидекстров ногги почти одинаковы на обеих руках, а у левшей луч-

шее развитие ногтей наблюдалось им палевой руке. Важно, однако, подчеркнуть, что

у плодов и новорожденных асимметрии ногтей нет. Это дает основание говорить о

том, что асимметрия величины ноггей вторична, она появляется прижизненно в ре-

зультате большей физической нагрузки на ведущую руку. Насколько точно можно

диагностировать право- или леворукость по этой пробе судить трудно. Е. В. Гурова

по этой пробе нашла довольно много (11,8 %) «левшей».

Большее развитие венозной сети на ведущей руке. Многие исследователи, исполь-

зовавшие этот тест, не получили четких результатов. Например, польские исследова-

тели М. Каченьска и Е. Диллинг-Островска (М. Kaczenska, Е. Dilling-0strowska,1960)

от.мечают, что этот тест оправдывается только в половине случаев. Й. Черначек (1959)

приводит еще меньшее число совпадений с рукостью — 37 %. Нельзя не отметить и

субъективность этого показателя.

Более надежные результаты при обследовании многими авторами больших контин-

гентов людей дает сравнение окружности обеих рук. Выявлено, что окружность пра-

вой руки как в покое, так и при напряжении мышц у правшей больше, чем левой руки.

У левшей ряд авторов обнаружили обратную зависимость (К. Барделебен [К. Barde-

leben, 1909]; X. Грисбах [Н. Griesbach, 1919] и др).

17.6. ВЫЯВЛЕНИЕ ПРАВО-ЛЕВОРУКОСТИ

ПО ИНТЕНСИВНОСТИ

ВЕГЕТАТИВНЫХ РЕАКЦИЙ

НА ОБЕИХ СТОРОНАХ ТЕЛА

Некоторые авторы, исходя из теории доминантного полушария,

пытаются судить о функциональной асимметрии рук по вегетативным функциям.

И для этого, казалось бы, есть основания. Показано, например, что температура кожи

может служить хорошим индикатором химических реакций в мышцах. Следователь-

но, используя термометрию, можно составить представление об интенсивности об-

менных процессов в мышцах правой и левой рук.

Другим важным показателем могут оказаться сосудистые реакции, в частности

просвет сосудов на обеих руках, который отражает кровоснабжение мышц. Однако

прежде чем возлагать на эти показатели большие надежды, следует учесть, что их

ценность была выявлена при работе мышц. И вовсе не обязательно, что эти показате-

ли проявят себя также в состоянии физиологического покоя (а именно в этом состо-

янии исследователи используют их для выявления асимметрии рук).

И действительно, температура тела на симметричных точках по данным большин-

ства авторов либо отсутствует, либо носит переменчивый характер (табл. 17.1).

То же можно констатировать и в отношении артериального давления крови. X. Фи-

шер (Н. Fischer, 1924) нашел асимметрию в 87 % случаев, но она была разного знака у

разных лиц, менялась от одного измерения к другому у одного и того же человека,

т. е. носила временный и непостоянный характер. Симметричность артериального давления справа и слева показана и другими авторами (А. А. Миллер, Л. А. Павлов-

ская, 1925; Н. С. Ланг-Белоногова, 1948).

Таким образом, и вегетативные показатели не подтверждают тезис, что в силу до-

минантности одного полушария головного мозга все функции лучше развиты на од-

ной стороне тела, включая и руку. МЕТОДИКИ ВЫЯВЛЕНИЯ

ТИПОВ ТЕМПЕРАМЕНТА И ЕГО СВОЙСТВ

Изучение темперамента человека может быть либо направленным на общую характеристику

и определение его типа, либо углубленным, ориентированным на изучение свойств темпера-

мента. В обоих случаях может быть применен весь набор методов психологического исследо-

вания.

ОПРОСНИК

ФОРМАЛЬНО-ДИНАМИЧЕСКИХ СВОЙСТВ ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ

(ОФДСИ) В. М. РУСАЛОВА

Инструкция. Вам предлагается ответить на 150 вопросов, направленных на выяснение вашего

обычного способа поведения. Постарайтесь представить самые типичные ситуации и дайте

первый естественный ответ, который придет вам на ум. Отвечайте быстро и точно. Помните,

что нет «плохих» и «хороших» ответов. Поставьте «крестик» или «галочку» в той графе блан-

ка для ответов, которая соответствует утверждению, наиболее правильно описывающему ваше

поведение:

1 — не характерно,

2 — мало характерно,

3 — довольно характерно,

4 — характерно.

1. Я часто испытываю потребность в движении.

2. Я не ищу новых решений известных проблем.

3. Я постоянно хочу приобретать новые знания.

4. В свободное время я с удовольствием занимаюсь физическим трудом.

5. Я быстро считаю «в уме»

6. Я сильно переживаю, когда сдаю экзамен менее успешно, чем ожидал(а).

7. Я предпочитаю уединение большой компании.

8. Мне легко одновременно выполнять несколько дел, например смотреть телевизор и чи-

тать.

9. Мне легко выполнять умственную работу, требующую длительного внимания.

10. Я переживаю, когда выполняю задание не так, как следовало бы.

11. Я — легок(ка) на подъем.

12. Я огорчаюсь, когда обнаруживаю свои ошибки при выполнении интеллектуальной работы.

13. Я легко переключаюсь с одного дела на другое, занимаясь ручной работой.

14. Я быстро решаю арифметические задачи.

15. Я без труда включаюсь в разговор.

16. Я — подвижный человек.

17. Я устаю от длительной умственной работы.

18. Я легко переключаюсь с решения одной проблемы на другую.

20

21

22

23

24,

25,

26,

27.

28.

29.

30.

31.

32.

33.

34.

35.

36.

37.

38.

39.

40

41

42

43

44.

45.

46.

47.

48.

49.

50.

51.

52.

53.

54.

55.

56.

57.

58.

59.

60.

61.

62.

63.

64.

65.

, ЯПрёдлочитаю быструю ходьбу.

Моя речь .медленна и нетороплива.

Я часто высказываю свое мнение, не подумав.

Я огорчаюсь, если мне не удается что-то смастерить самому(ой).

Я люблю интеллектуальные игры, в которых требуется быстрое принятие решения.

Я испытываю неудобство из-за того, что у меня плохой почерк.

Я часто испытываю опасение оттого, что могу не справиться с работой, требующей ум-

ственного напряжения.

Я — ранимый человек.

Я неохотно выполняю срочную умственную работу.

Я часто не могу заснуть оттого, что мне не удается найти решение какой-либо проблемы.

Я всегда выполняю свои обещания независимо от того, удобно мне это или нет.

Я огорчаюсь, поспорив с друзьями.

У меня портится настроение, когда я долго не могу рещить какую-либо проблему.

Мне легко заниматься физическим трудом длительное время.

. Я чувствовал(а) бы себя дискомфортно, если бы на длительное время был(а) бы лишен(а)

возможности общения людьми.

Я никогда не опаздывал(а) на свидание или на работу.

У меня много друзей и знакомых.

Я регулярно читаю о новых достижениях науки и техники.

Я сильно волнуюсь перед предстоящим экзаменом.

Обычно мои мысли текут неторопливо.

Мне нравится мастерить вещи своими руками.

Я успешно выполняю работу, требующую тонких и скоординированных движений.

Мне легко готовиться к нескольким экзаменам одновременно.

Бывает, что я говорю о вещах, в которых не разбираюсь.

Моя речь часто опережает мои мысли.

Я склонен(на) преувеличивать свои неудачи, связанные с умственной деятельностью.

Я люблю участвовать в спортивных играх, требующих быстрых движений.

Во время беседы мои мысли часто перескакивают с одной темы на другую.

Мне легко было бы сдать два экзамена в один день

Я чувствую в себе избыток интеллектуальной энергии.

Мне нравятся игры, требующие быстроты и ловкости движений.

Мне трудно говорить быстро.

Мне легко завязывать знакомства первым.

Я испытываю досаду, когда у меня не хватает ловкости для участия в спортивных играх на

отдыхе.

Я быстро думаю, находясь в любой ситуации.

Работа, требующая полной отдачи умственных сил, отталкивает меня.

Я огорчаюсь от того, что пишу медленно и иногда не успеваю записывать необходимую

информацию.

Я переживаю, когда меня не понимают в разговоре.

Я говорю свободно, без запинок.

Я охотно выполняю физическую работу.

Мне легко выполнять одновременно несколько заданий, требующих умственного напря-

жения.

Я предпочитаю заниматься работой, не требующей большой физической нагрузки.

Я сильно волнуюсь во время экзамена.

Мне требуется много времени, чтобы разобраться в той или иной проблеме.

Как правило, я не вступаю в общение с малознакомыми людьми.

Я легко обучаюсь ремеслу (рукоделию).

Мне нравятся задачи на смекалку.

1.1»пгго7тки выявдагния 1 iiinrtr lirMriepanni'iia w eiti t BUHtriB  02Я

A

74

75

76

77

78

79

80

81

82

83

84

85

86

87

88

89.

90.

91.

92.

93.

94.

95.

96.

97.

98.

99.

100.

101.

102.

103.

104.

105.

106.

107.

108,

109,

110

111

112

113

114

Я предпочитаю однообразную физическую работу.

Нередко я конфликтую с друзьями из-за того, что говорю, не подумав.

Я предпочитаю постоянно находиться среди людей.

Я пишу быстро.

Я быстро устаю от физической работы.

Я — разговорчивый человек.

Иногда я преувеличиваю негативное отношение к себе со стороны своих близких.

У меня часто портится настроение из-за того, что сделанная мною вещь оказывается н(

совсем удачной.

Я легко обижаюсь, если мне указывают на мои недостатки.

Во время физической работы я часто делаю перерывы для отдыха.

Мне нравится разнообразный ручной труд.

Мне легко внести оживление в компанию.

Я испытываю тревогу, переходя улицу перед движущимся транспортом.

, Мне легко провести прямую линию от руки (без линейки).

, Я могу, не раздумывая, задать вопрос незнакомому человеку.

. Меня раздражает быстрая речь собеседника.

. Я с удовольствием выполняю умственную работу.

. Я считаю свои движения медленными и неторопливыми.

. Многие считают меня физически сильным.

. Когда я оживленно рассказываю о чем-то, я прибегаю к мимике и жестам.

. У меня бывают мысли, которые мне не хотелось бы сообщать окружающим.

. Для подготовки к экзаменам я трачу времени меньше, чем другие.

В моей речи много длительных пауз.

Меня огорчает, что я физически менее развит(а), чем хотелось бы.

Я сильно волнуюсь перед ответственным разговором.

Я устаю, когда приходится долго говорить.

Я чувствую в себе избыток физических сил.

Движения моих рук быстры и стремительны.

Я свободно чувствую себя в большой компании.

Мне нравятся задачи, требующие постоянного переключения внимания.

Я предпочитаю задания, не связанные с большой умственной нагрузкой.

Я предпочитаю решить задачу до конца, прежде чем взяться за другую.

Даже находясь в тесном кругу друзей, я остаюсь молчаливым.

В работе по хозяйству я легко переключаюсь с одного дела на другое.

Я считаю себя мастером на все руки.

Я легко высказываю свои мысли в присутствии незнакомых людей.

Я довольно быстро выполняю физическую работу.

Меня огорчают незначительные ошибки, допущенные при решении какой-либо задачи,

Я быстро читаю вслух.

Я переживаю из-за того, что у меня нет достаточно выраженных способностей для овла

дения интересующим меня ремеслом.

Я основательно планирую предстоящую умственную работу, чтобы избежать возмож

пых ошибок.

Я не отличаюсь оригинальностью в решении задач.

Меня огорчает, что я недостаточно хорошо владею ремеслом (рукоделием).

Я сильно волнуюсь, когда мне приходится выяснять отношения с друзьями.

Я нуждаюсь в людях, которые меня ободряют и утешают.

Я стараюсь избегать тяжелой физической работы.

В свободное время меня тянет пообщаться с людьми.

Я предпочитаю подумать, взвесить и лишь потом высказаться.

На вечеринках и в компаниях я держусь обособленно.
115.

116.

117.

118.

119.

120.

121.

122.

123.

124.

125

126

127

128,

129.

130.

131.

132.

133.

134.

135.

136.

137.

138.

139.

140.

141.

142.

143.

144.

145.

146.

147.

148.

149.

150.

Я без особого труда смог(ла) бы начертить сложную геометрическую фигуру.

В компании я обычно начинаю разговор первым.

Я легко воспринимаю быструю речь.

У меня медленные движения, когда я что-нибудь мастерю.

Я быстро решаю головоломки.

Длительная подготовка к экзаменам утомляет меня.

Я иногда сплетничаю.

Я предпочитаю выполнять физическую работу в быстром темпе.

Мне нравится быстро говорить.

Когда я выполняю работу, требующую тонкой координации движений, я испытываю не-

которое волнение,

Я люблю бывать в больших компаниях.

Я не стараюсь избегать конфликтов.

Я способен(а) выполнять длительную физическую работу без утомления.

Мне приятны быстрые движения.

Я люблю уединение.

Мне легко настроиться на выполнение нового задания.

Мне с трудом удалось бы сделать нужную вещь своими руками,

Я считаю себя физически сильным человеком,

Я предпочитаю работу, не требующую отдачи интеллектуальных сил.

. Мне трудно удержаться от высказывания неожиданно возникшей идеи.

, Я с легкостью могу обратиться с просьбой к другому человеку,

. Мне нравится работа, не требующая быстрых движений,

. Я предпочитаю медленный, спокойный разговор,

Я испытываю чувство обиды от того, что окружающие меня люди, как мне кажется, об-

ходятся со мной хуже, чем следовало бы.

Умственная работа для меня более привлекательна, чем физическая.

Обычно я дочитываю книгу до конца, прежде чем взяться за новую.

В ручном труде меня раздражают малейшие неполадки,

Я обычно медленно выполняю интеллектуальные задания,

Я люблю много читать.

Когда я что-то мастерю, я обращаю внимание даже на незначительные погрешности.

Многие считают, что я — довольно сообразительный человек,

В разговоре я легко обижаюсь по пустякам.

Приступая к решению даже несложной задачи, я испытываю чувство неуверенности.

При общении с людьми я часто чувствую себя неуверенно,

Я легко пересматриваю свои решения и принимаю новые.

Среди моих знакомых есть люди, которые мне явно не нравятся.

1. гаетидики выявлении imiiub игмпгримеша п ciucnuncip

Бланк для ответов

Указания по обработке

Перед обработкой необходимо убедиться, что ответы даны на все вопросы. Для подсчета

баллов по той или иной шкале используют ключи. Вначале необходимо перекодировать неко-

торые ответы, указанные в ключе для данной шкалы. Подсчет баллов производится путем

суммирования всех баллов по данной шкале. При обследовании больших массивов испытуе-

мых целесообразно сочетать бланковый метод с компьютерной обработкой данных. Получен-

ная сумма баллов для каждой шкалы записывается в соответствующую графу на бланке. Кро-

ме того, в бланке обязательно фиксируется ФИО, пол, возраст испытуемого, образование,

род занятий или учебы. Необходимо помнить, что испытуемые, имеющие по контрольной

шкале 18 и больше баллов, из дальнейшей обработки исключаются, как не способные в силу

чрезмерной социальной желательности адекватно оценивать свое поведение.


Изображения, выполненные ведущей рукой, обычно выглядят более

вильными.

полными и пра-

2. Распределение функций между руками, выполняющими одну и ту же задачу.

Вкладывание фишек в коробку. Активные действия совершает ведущая рука, неведущая

держит или придерживает коробку.

Вдевание нитки в иголку. Ведущая рука держит нитку и просовывает ее в ушко, а неведу-

шая - держит иголку.

Пробы на точность попадания

Возьмите два чистых листа бумаги, поставьте жирную точку в центре каждого из них. За-

дание испытуемому: нужно попасть в эту точку карандашом при закрытых глазах 15-20 раз

подряд (сначала одной рукой на одном листе, потом другой рукой на другом листе). У правши

точность попадания выше при работе правой рукой: точки ближе к цели, распределены во-

круг нее равномерно, а форма разброса приближается к овалу. Левая же рука чаще всего попа-

дает в левую лоловину листа и дальше от цели, чем правая. У левшей наблюдается обратная

картина.

Рисование вертикальных линий

На листе бумаги нарисуйте два квадрата 2 на 2 см. Испытуемый должен быстро заполнить

их вертикальными линиями, сначала правой рукой - правый квадрат, затем левой рукой -

левый квадрат. Число линий, нарисованных ведущей рукой, обычно больше (примерно на

одну треть), и они получаются более прямыми.

Протирание доски

Ребенка просят взять тряпку и протереть классную доску (или оконное стекло, поверх-

ность стола во внеклассных условиях). Если он протирает левой рукой, то ему предлагают

поймать брошенную тряпку, а затем самому бросить ее в корзину, находящуюся в 4-5 шагах

от него. Левша все эти действия выполняет левой рукой.

Поднимание лежащего на полу предмета

Это действие неведущей рукой выполняется очень редко.

СПИСОК

ДОПОЛНИТЕЛЬНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Литература к первому разделу

Айзенк Г. Проверьте свои способности. — М.: Мир, 1972.

Ананьев Б. Г. О взаимосвязях в развитии способностей и характера // Доклады на совещании

по вопросам психологии личности. — М., 1956. — С. 96.

Ананьев Б. Г. Формирование одаренности // Склонности и способности: Сб. статей. — Л.: Изд-

во ЛГУ, 1962, С. 15-36.

Анастази А. Психологическое тестирование, кн. 2. — М.: Педагогика, 1982. — Гл. 13.

Артемьева Т. И. Методологический аспект проблемы способностей. — М.: Наука, 1977.

Белоус В. В. О компенсаторных механизмах, соответствующих инварианту типа уравнения

параболы между ортогональными показателями свойств темперамента // Проблемы инте-

грального исследования индивидуальности. — Пермь, 1977, с. 23-ЗЙ.

Беляев Д. К. Социальное и биологическое в человеке // Политическое самообразование. —

1982.-№2.-С. 33-41.

Бехтерев В. М. Одаренность, гениальность и мозг // Вестник знания. — 1927.— № 14.

БинеА. Современные идеи о детях. — М., 1910. — С. 7.

БодалевА. А. О направлении и задачах науч. разработки проблемы способностей // Вопросы

психологии. - 1984. - № 1. - С. 119-124.

Большунова Н. Я. Взаимосвязь индивидуальных различий по параметру непроизвольной-про-

извольной регуляции с особенностями соотношения сигнальных систем: Автореф. дис.

...канд. наук. — М., 1981.

Брике 3. Н. Дальнейшее изучение взаимодействия сигнальных систем у детей разных типов

высшей нервной деятельности // Труды ин-та высшей нервной деятельности: Сер. пато-

физиология. - М., 1961. - Т. 8. - С. 28-35.

Быстрова Г. В. Зависимость способностей к усвоению литературы от типологических особен-

ностей во взаимодействии первой и второй сигнальных систем // Темперамент. - Пермь,

1976. - С. 183-196.

Бэкон Ф. Новая Атлантида. Опыты и наставления нравственные и политические. - М., 1954. —

С. 118-119.

Викторов П. Учение о личности как нервно-психическом организме. Вып. 1. — М., 1887.

Властовский В. Г. Акселерация роста и развития детей. — М., 1976.

Волков В. В. Возрастные показатели развития образной памяти у школьников // Психофизи-

ологическое изучение учебной и спортивной деятельности. — Л., 1981, С. 105-113.

Вопросы психологии способностей: Сб. статей. — М.: Педагогика, 1973.

Выготский Л. С. Педагогическая психология. - М.: Работник просвещения, 1926.

Высотская Н. В., Сухарева А. М. Психофизиологические особенности учащихся хореографи-

ческого училища // Психофизиология спортивных и трудовых способностей человека. —

Л., 1974, С. 143-159.

Гальтон Ф. Наследственность таланта, ее законы и последствия. — СПб., 1875.

Глухова Р. И., Воробьева А. Л. Исследование некоторых психофизиологических показателей

умственной работоспособности у детей // Новые исследования по возрастной физиоло-

гии. - М., 1974.

Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского. -

М., 1963, С. ИЗ.




1. тема криминалистики.1
2. China and the West
3. Реферат- Святители Смутного времени
4. Об одном обобщении логистической модели динамики популяций с ограниченным временем жизни особей
5. Учет и лизинговых операций
6. Реферат на тему- Клімат погода
7. Курсовая работа- Психологические особенности творческой личности
8. Пожарная безопасность
9. Реферат- Социально-криминологические особенности женских правонарушений
10. Статья- Араукария
11. Лабораторная работа 3 Тема
12. Цинкальбуминовый комплекс менее прочный
13. Тема- Описание архитектурного памятника Разработчик- Сейбутене Е.
14. Тема- Весна- пробуждение природы
15.  вого спору в комісії з трудових спорів встановлені ст
16. Тюмень. Трансляция будет проходить в зале на 320 посадочных мест по адресу- г
17. Практикум по гештальттерапии BBYY FineReder 11 Практикум по гештальттерапии
18. О промышленной безопасности опасных производственных объектах к категории опасных производственных объе
19. Война народ победа взгляд сквозь годы
20. Дефектология- Словарь-справочник Под редакцией БП Пузанова