Сравнительный анализ процессов включения России КНР и Республики Кореи в современную систему мирохозяйств

Работа добавлена на сайт samzan.net:

Круглый стол

Особенности интеграции России и стран Восточной Азии в современное мировое хозяйство

В этом номере мы продолжаем публикацию материалов дискуссий, проведенных в рамках работы над проектом "Сравнительный анализ процессов включения России, КНР и Республики Кореи в современную систему мирохозяйственных отношений", в котором занятаягруппа сотрудников Центра сравнительных исследований России и Третьего мира ИМЭМО РАН' и который осуществляется при поддержке Российского гуманитарного научного фонда. Наряду с конкретными вопросами включения названных стран в систему мирохозяйственных связей здесь затрагиваются концептуальные проблемы основных тенденций эволюции глобальной экономики.

В обсуждении участвуют д.и.н. В.Г. Гельбрас (ИСАА при МГУ), к.э.н. А.С. Солоницкий, к.и.н. В.В. Сумский, д.и.н. М.А. Чешков, д.э.н. А.Я. Эльянов (все - ИМЭМО РАН).

А. ЭЛЬЯНОВ

Общее и особенное

в развитии мирохозяйственных связей России, КНР и Республики Корея

В ходе прошлого круглого стола (см. "МЭ и МО", № 7-8, 1997) отмечалось, что при межстрановых сопоставлениях (МСС) важно не только и не столько сравнение самих общественных преобразований, сколько соотнесение хода и промежуточных результатов этих преобразований с неким мировым стандартом, рассматриваемым в качестве эталона общественно-экономического обустройства. Такой подход, как представляется, раздвигает возможности и повышает содержательность МСС. Не пренебрегая спецификой отдельных стран, но соотнося их трансформацию с единой шкалой ценностей, он как бы купирует страновые особенности и подводит их к общему знаменателю.

И дело здесь вовсе не в стремлении втиснуть различные по своему демографическому, природному, социальному, экономическому и научно-техническому потенциалу, а также

' См. обсуждения: "Запад-Незапад и Россия в мировом контексте" ("МЭ и МО". № 12, 1996; № 1, 1997); "К. методике межстрановых сопоставлений" ("МЭ и МО", № 7-8, 1997).

социокультурным традициям страны в прокрустово ложе какой-то теоретической схемы. Необходимость всестороннего учета национальной специфики при проведении системных и структурных преобразований не подлежит ни малейшему сомнению. Без этого не состоялось бы ни одно экономическое "чудо" - ни японское, ни германское, ни южнокорейское, и не смогли бы начаться "чудесные" превращения, происходящие ныне в Китае, Малайзии, Таиланде, Индонезии и ряде других стран.

Суть проблемы совсем в другом: как, исходя из национальных особенностей, адаптироваться к общим закономерностям развития и, в частности, к императивам научно-технического прогресса (НТП), с которым связаны в конечном счете все важнейшие события новой и новейшей истории человечества? Поэтому внутренние общественные преобразования в любой стране не только можно (о чем также говорилось на прошлом круглом столе), но и нужно рассматривать в качестве части или, вернее, решающего условия ее интеграции (включения) в современную систему мирохозяйственных связей, а саму интеграцию - не только как цель, но и как важный рычаг внутренних преобразований, а также косвенный показатель того, насколько успешно эти преобразования осуществляются. Именно такова взаимосвязь между этими двумя аспектами общественно-экономической жизни, и именно по такой схеме они взаимодействуют. И тогда полностью прояснится роль и значение мирохозяйственных связей для радикальных реформ, призванных устранить исторические завалы на пути развития.

Чтобы лучше понять причины достижений и упущений в интеграции изучаемых нами стран в мировую экономику, целесообразно хотя бы в самых общих чертах рассмотреть тенденции международного разделения труда (МРТ), а также сопоставить некоторые базовые характеристики этих стран накануне радикальных (структурных и системных) общественных преобразований и оценить их политику в отношении мирохозяйственных связей.

Касаясь первого круга проблем, необходимо прежде всего отметить устойчиво высокую динамику мировой торговли, на протяжении последнего полувека в 1,5-2 раза превосходящую по темпам рост производства. В результате существенно повысилась роль МРТ в процессе развития. При этом экспорт индустриально развитых рыночных экономик рос в целом быстрее, нежели развивающихся. Но из-за несравненно более низкого исходного уровня экспортная квота (доля ВВП, реализуемая на внешних рынках) во второй группе стран увеличилась намного больше, чем в первой: по данным 1970-1993 гг. соответственно в 2.2 раза и на 30%2.

Торговля услугами опережала по темпам роста экспорт вещественных товаров (в 1980-1993 гг. в 1,4 раза)^, а экспорт промышленных изделий рос много быстрее сырьевого. Наивысшими темпами среди товарных групп развивается торговля машинами и оборудованием, а в рамках этой товарной группы - автотранспортными средствами, аэрокосмической техникой, производственной и бытовой электроникой, телекоммуникационной, конторской, измерительной и медицинской аппаратурой, а также двигателями, моторами, электрооборудованием и другими видами машинотехнической продукции, которые, будучи на переднем крае современного НТП, ориентированы на наиболее емкие и перспективные рынки в основных сферах хозяйственной жизнедеятельности чeлoвeчecтвa'*.

Благодаря опережающим темпам роста доля услуг в совокупном экспорте обеих групп стран за период 1980-1993 гг. повысилась с 16,9 до 20,8%^. Еще разительнее изменилась структура торговли вещественными товарами. Если в 1955 г. за счет промышленных изделий (за исключением из их числа черных и цветных металлов) формировалось 41,9% товарных ресурсов мирового экспорта, то в 1994 г. - уже 74,5%, причем более 2/5 этого прироста приходится на последние 9 лет рассматриваемого периода. Доля машин и оборудования за тот же период увеличилась с 21 до 38,8%, в том числе автотранспортных средств - с 3,5 до 9,6%, а конторского и телекоммуникационного оборудования - с 0,9 до 11,5%^ Очевидно, что уже в обозримом будущем нынешний разрыв в темпах роста торговли

" "Handbook of International Trade and Development Statistics, 1994". UN, New York, 1995, Table 6.3. • Подсчитано по данным того же источника, Tables 5.3, A.I. * Ibid., Table 4.3.

" Подсчитано по данным того же источника, Tables 5.3, A.I.

^ Подробно см. Ю.Ш и ш ко в. Россия и мировой рынок: структурный аспект ("МЭ и МО", № 1. 1997, стр. 4-7).

сырьем и промышленными изделиями не может не сократиться. Но тенденция к вытеснению продукции сельского хозяйства и добывающей промышленности с мирового рынка носит долговременный характер. Она обусловлена и подпитывается самим содержанием и общей направленностью научно-технического и экономического прогресса. В ее основе -создание новых конструкционных материалов и синтетических заменителей природного сырья, снижение энерго- и материалоемкости экономического роста и так называемая сервисизация (софтизация) экономики, идущая на смену индустриализации, которая выражается в опережающем росте и увеличении доли услуг, а также повышение уровня продовольственной самообеспеченности и, наконец, значительно более низкая эластичность спроса на первичные ресурсы в сравнении с промышленными изделиями и услугами.

Относительное сокращение торговли сырьем ослабляет позиции его экспортеров в МРТ, тем самым сдерживая и осложняя их развитие. Между тем попытки самортизировать обусловленные этим проблемы с помощью иностранных кредитов и займов зачастую оборачиваются новыми трудностями, которые порождаются перманентной нехваткой средств для их погашения. Решить эти проблемы, как свидетельствует исторический опыт, можно только на путях диверсификации и всемерного облагораживания экспорта, по возможности сопрягая его модернизацию с превалирующими тенденциями мировой торговли.

Из-за огромной разницы в численности населения, образующего фундамент, на котором покоится потенциал внутреннего рынка (поскольку производство в конечном счете замыкается на потребности человека в соответствии с уровнем их обеспеченности платежеспособным спросом). Южная Корея изначально нуждается во внешней торговле больше, а Китай, напротив, меньше России. Однако ввиду того, что по наделенности природными ресурсами Китай уступает России, его независимость от мирового рынка в целом меньше, чем это можно было бы предположить, исходя только из рыночного потенциала. Скудость природных ресурсов повышает зависимость от МРТ и Южной Кореи.

К началу модернизации хозяйственного механизма, обусловленной необходимостью создания условий, стимулирующих НТП, три изучаемые страны находились на разных ступенях технико-экономического и социального развития. Южная Корея, где эти преобразования стали фактически разворачиваться на старте ее современного экономического роста (начало 60-х годов), была еще отсталой аграрной страной, Китай в то время (конец 70-х годов) относился уже к аграрно-индустриальным государствам, а Россия, несмотря на огромное своеобразие ее технико-экономической структуры, входила в клуб индустриальных государств. Самая отсталая южнокорейская экономика являлась тем не менее рыночной, так как основные импульсы к ее развитию исходили от мирового рынка, а продвинутый по пути индустриализации Китай и сверхиндустриализованная Россия пребывали в тенетах командно-разверсточной системы. С той, однако, существенной разницей, что в государственном секторе Китая как таковом было занято менее 20% самодеятельного населения (разверсточная политика государства в деревне осуществлялась через сельскохозяйственные коммуны), а в госсекторе России (с учетом совхозов и колхозов) - более 90%^. При этом в Китае на долю сельского хозяйства все еще приходилось свыше 70% общей занятости, а в России только 13%^.

Воспользовавшись "преимуществами отсталости", китайское руководство взяло на вооружение концепцию так называемого двухдорожечного вхождения в рынок. Суть его во временном совмещении рыночной трансформации негосударственной экономики с планово-разверсточным хозяйствованием в государственном секторе, реформирование которого было сдвинуто на более поздние сроки. В такой же последовательности проводились преобразования в сельском хозяйстве и промышленности. Аналогичным образом осуществлялась и политика цен. Когда в связи с либерализацией цены в негосударственной экономике поползли вверх, плановые (низкие) цены на продукцию госпредприятий остались неизменными. Их последующая адаптация к рынку производилась постепенно, по мере усиления конкурентного давления на госсектор. Начав с либерализации сельского хозяйства и открыв шлюзы для развития негосударственного сектора в промышленности (к которому при реформировании были отнесены предприятия, контролируемые местными

cm. J. Sach s. Wing Thye Woo. China's Transition Experience. Reexamined ("The Newsletter about Reforming Economics. Transition", vol. 7, №№ 3-4, March-April 1996, pp. 1-2).

* Подсчитано по: "Статистический сборник, 1995 год. Государства бывшего Советского Союза". Всемирный банк, Вашингтон, 1995, стр. 418-419.

властями), Китай обрел широкие возможности экономического роста вне зависимости от хода трансформации самого госсектора^.

Как ни велико значение параметров, характеризующих предреформенное состояние экономики, реальные изменения в структурах и механизмах воспроизводства зачастую определяются другими факторами. Во многом поэтому страны со сходными природно-демографическими характеристиками и уровнями развития подчас заметно разнятся по масштабам, типам и конкретным сферам интеграции в МРТ. Такие различия имеют место как между индустриально-развитыми, так и между развивающимися (включая переходные) экономиками, модернизация которых особенно сильно зависит от международной кооперации.

Более высокая значимость мирохозяйственных связей для стран с развивающейся и переходной экономиками обусловлена самим состоянием и местом этих экономик в мировой табели о рангах. Ведь именно развивающимся и постсоциалистическим странам, чтобы освоить механизм современного НТП, предстоит пройти через чистилище адаптации к закономерностям мирового развития, которые сформировались фактически без их участия и не сопрягаются или плохо сопрягаются с местными социокультурными традициями. Именно в этих странах непомерно велик разрыв между номенклатурой производства и структурой эффективного спроса, формируемой под активным воздействием демонстрационного эффекта социальных стандартов индустриально развитого общества. При том что емкость их национальных рынков, отягощенных в целом отсталой структурой потребления, зачастую не соответствует оптимальным масштабам многих видов современного производства. Прежде всего в развивающихся и переходных экономиках не достает ресурсов для развития и прежде всего такие экономики нуждаются в массированной технологической модернизации.

До начала радикальных реформ статистика национальных счетов в Южной Корее, Китае и России отсутствовала. Поэтому представление о масштабах встроенности этих стран в МРТ можно получить, опираясь только на сугубо оценочные данные. В 1960 г. южнокорейская торговля услугами была близка к нулю, а экспорт товаров составлял всего 33 млн. долл., что, по самым оптимистическим оценкам, в совокупности едва превышало 2% ВВП^. Экспортная квота Китая за 1970 г. оценивается в 3% и к началу реформ скорее снизилась чем возросла". Что же касается Российской Федерации, то в 1990 г. за ее пределами было реализовано около 19% ВВП. Правда, примерно 2/3 стоимости вывезенных из России товаров приходилось на долю поставок в союзные республики'^, которые лишь с большой долей условности можно было считать тогда экспортом. Но поскольку после распада Союза межреспубликанское разделение труда оказалось международным, то при оценке исходных позиций России в этой сфере его все-таки нельзя не учитывать. Как бы то ни было, до начала реформ Россия в сравнении с Южной Кореей и Китаем по масштабам включенности в МРТ безусловно находилась в предпочтительном положении. Однако затем ситуация в корне изменилась, и в середине 90-х годов Россия буквально по всем параметрам интегрированности в мировую экономику стала уступать не только совершившей мощный рывок Южной Корее с ее сравнительно небольшим рыночным потенциалом, но и громадному динамично развивающемуся Китаю.

^ Либерализация сельского хозяйства началась уже в конце 1978 г., а промышленности - в 1984 г. В течение двух лет были полностью распущены сельскохозяйственные коммуны, а их земли сданы в аренду на 15 лет с разрешением продажи арендных прав. Одновременно были повышены закупочные цены на продукцию сельского хозяйства, заготавливаемую государством, и разрешена свободная продажа того, что остается после заготовок, а также других видов аграрной продукции. В 1993 г. доля сельскохозяйственной продукции, заготовки которой включаются в государственный план, снизилась до 5%. С более чем 90% в 1978 г. до 5% к этому времени понизилась и доля директивно планируемых цен на промышленную продукцию, тогда как предприятия госсектора все еще выпускали около 34% общего ее объема. См. J. S ас h s, Wing Thye Wo о. Op. cit., p. 2; A. J el b, G.Jefferson, 1. S ing h. Can the Communist Economies Transform Incrementally? ("China's Experience". World Bank. Working Paper, Sept. 1993, pp. 15-16); "China Statistical Yearbook, 1996". Beijing, 1966, p. 403.

'" Подсчитано по: В.A. Ill и пае в. Южная Корея в системе мирового капиталистического хозяйства. М., 1986. стр. 21: "Beyond Adjustment. The Asian Experience". IMF, Washington, 1990, p. 72. ' ' "Handbook of International Trade and Development Statistics", 1994, Tables 5.2,6.3.

^ По данным: "Russian Economic Reform: Crossing the Treshhold of Structural Change", World Bank, Washington, 1992, p. 121; "Внешняя торговля в новых независимых государствах". Всемирный банк, Вашингтон, 1995, стр. 4-5.

На первый взгляд, такое утверждение может показаться спорным. Тем более, что, по статистике национальных счетов, в 1994 г. на внешних рынках было реализовано 27,7% ВВП России или в 1,5 раза больше чем в 1990 г. (взятом нами в качестве базисного), но в 2,2 раза меньше, чем в 1992 г. Однако это не более чем статистический казус, связанный с глубокой девальвацией рубля и огромным разрывом между внутренними и мировыми ценами. Ведь именно в 1992 г. произошел обвал внешней торговли России: товарные поставки в новые независимые государства, образовавшиеся на территории бывших союзных республик, сократились чуть ли не в 12 раз, а в страны традиционного зарубежья -почти в 2 раза, при том что торговля нефакторными услугами находилась еще в зачаточном состоянии. На самом же деле, как о том свидетельствует реальная динамика торговли, в 1992 г. экспортная квота России не возросла, а наоборот, резко сократилась. В последующем в связи с возобновившимся ростом экспорта частично восстановилась и экспортная квота. Но вплоть до 1996 г. (когда товарный экспорт достиг 13-14% ВВП) ее повышение было связано не только и не столько с ростом самого экспорта, сколько с затянувшимся спадом производства^. При таких обстоятельствах говорить о позитивных сдвигах в структуре воспроизводства едва ли уместно. В данном случае наращивание экспорта лишь несколько замедлило динамику общего экономического спада и ослабило его негативные последствия.

С такого рода перебоями Южная Корея и Китай практически не сталкивались. Экспортная торговля развивалась там одновременно с повышением темпов экономического роста, поддерживая их и ими же подпитываясь. За пять лет после начала реформ экспорт товаров и нефакторных услуг из Южной Кореи увеличился более чем вчетверо и в 1965 г. составил около 9% ВВП, а в 1970 г. достиг 14%. Рост южнокорейской экспортной квоты продолжался вплоть до середины 80-х годов, когда она, перешагнув рубеж в 37%, стала постепенно снижаться и в 1994 г. остановилась на отметке в 36%'^. Причем это снижение связано не только, а быть может, и не столько с вынужденной ревальвацией воны, сколько с консолидацией национальной экономики и оживлением внутреннего спроса, начавшего оттягивать на себя более весомую, нежели прежде, долю ВВП.

Китай же, похоже, еще не достиг такого состояния, а потому его экспортная квота продолжала расти: в 1994 г. она повысилась до 24% против 19% в 1990 г. и 6% в 1980 г.^ Для столь крупной страны такая квота может показаться даже чрезмерной. Но при необычайно высокой динамике экспорта в условиях слаборазвитого внутреннего рынка это в общем-то естественно. По мере внутрихозяйственной интеграции и оживления внутреннего спроса экспортная квота, а тем самым и влияние экспорта на темпы экономического роста неизбежно уменьшится, а обусловленные им позитивные сдвиги в экономике будут еще действовать. Подобно тому, как это уже происходит в Южной Корее в результате консолидации производств, ориентирующихсяяна нужды мирового и внутреннего рынка, что позволяет гармонизировать высокие темпы экономического роста с опережающим развитием экспорта.

Разнонаправленная перестройка воспроизводственных структур России, Южной Кореи и Китая получила чуть ли не зеркальное отражение в их позициях на мировом рынке. Если доля России в совокупном экспорте мира в сравнении с предреформенным периодом ощутимо снизилась, то роль Южной Кореи и Китая, напротив, многократно возросла (см. таблицу). И это несмотря на то, что в связи с распадом СССР реальный экспортный блок России "пополнился" за счет поставок на рынки постсоветских республик, ранее, как уже отмечалось, поглощавших 2/3 вывозимых ею товаров,

В результате этих изменений Китай и Южная Корея покинули ряды "заднескамеечников" и в 1995 г. вошли в число лидеров мировой торговли, передвинувшись по стоимости экспорта соответственно на 10и 12 места. Россия же, наоборот откатилась с Юна 16 место. Справедливости ради, можно отметить, что в 1992-1995 гг. доля России в мировом экспорте несколько увеличилась, но этот прирост (0,19%) в 2,5 раза уступал соответствующему показателю по Южной Корее и в 3,8 раза показателю по Китаю. Причин тому много. Однако, если взглянуть на эту проблему через призму тенденций, определяющих общую направленность и динамику мировой торговли, их можно свести к различчям в структуре экспорта.

^ См. "Статистический сборник, 1996 год. Государства бывшего Советского Союза". Всемирный банк, Вашингтон, 1996, стр. 384.

'* "Beyond Adjustment. The Asian Experience", p. 72; "The People's Republuc of China". UNIDO/IS. 582, 2.XII.1985, p. XIII; "World Development Report, 1996". World Bank, New York, 1996, p. 213.

'•' "Чжунго Туицзи Ньяньцзянь", 1996, стр. 46. 580; "World Development Report, 1996", p. 212.

ДОЛЯ РОССИИ, ЮЖНОЙ КОРЕИ И КИТАЯ В МИРОВОМ ЭКСПОРТЕ (%)

	1970 г.	1980 г.	1990 г.	1995 г.
Россия		2,39'	1,61
КНР	0,07" 0,91	1,86	3,00
Республика Корея	0,26 0,87	1,92	2,53

Исключая товарные поставки по каналам межреспубликанской торговли. "* 1975 г.

Подсчитано по: "Handbook of International Trade and Development Statistics, 1988". UN, New York, 1989,TableA. 1; "HandbookofInternationalTradeand DevelopmentStatistics", 1991,p. 114.; "Handbook of International Trade and Development Statistics, 1994", pp. 134, 142; "Direction of Trade Statistics Yearbook, 1996". Washington, 1996, pp. 3, 5: "Содружество независимых государств в 1996 году (Краткий справочник предварительных статистических итогов)". М., январь 1997, стр. 47.

В России, несмотря на сравнительно высокий уровень экономического развития, достигнутый еще до начала реформ, и наличие технологий мирового класса, отсталая структура экспорта, сложившаяся в советское время, не улучшилась, а фактически деградировала. Причем вирус деградации затронул оба его потока, направляемых и в страны традиционного зарубежья, и в бывшие союзные республики. Так, в 1996 г. по сравнению с 1990 г. доля минерального сырья и топлива в общей стоимости российского экспорта в традиционное зарубежье возросла с 45.4% до 46,8%, а доля металлов и драгоценных камней, которые в лучшем случае представляют конеччую продукцию того же сырьевого комплекса, - с 12,9 до 22,1%, в то время как доля машин, оборудования и транспортных средств, напротив, упала с 17,6% до 7,4%^. Примитивизация структуры экспорта, идущего в бывшие союзные республики, не столь значительна, но в связи с более чем восьмикратным сокращением его стоимостного объема гораздо более чувствительна. Относительный оптимизм внушает лишь торговля военной техникой, в производстве которой пока и задействована преобладающая часть высоких технологий. Ибо снижение ее общего объема в сравнении с советским периодом компенсируется изменениями в географии и формах организации экспорта, открывшими в отличие от прежних времен возможность получения реальной валютной выручки.

Между тем в структуре экспорта Южной Кореи и Китая произошли огромные положительные сдвиги. Диверсификацияяи облагораживание экспорта обеих стран начались уже в первые годы реформ. В 1961-1966 гг. доля промышленных изделий в экспорте Южной Кореи увеличилась в 2,8 раза и составила 62,4%, в 1970 г. она возросла до 76,5%, в 1980 г. -до 89,5% и в 1993 г. достигла 93,1%, причем доля машинотехнической продукции поднялась за тот же период практически с нулевой отметки до 42,7%^. На редкость высокими темпами происходит облагораживание экспорта и в Китае. В 1993 г. на долю промышленных изделий приходилось уже 80,6% общей стоимости его экспорта против 47,5% в 1980 г. и 41,8% в 1975 г. Доля же машин и оборудования увеличилась в этот период с 1,5% до 15,8%'^. В результате в начале 90-х годов Южная Корея оказалась среди мировых лидеров или вплотную приблизилась к ним по экспорту судов, телевизоров, проигрывателей, транзисторов и телекоммуникационного оборудования, а также высококачественной стали и заняла видное место в поставках на мировой рынок автомобилей и ряда других высокотехнологических товаров. А Китай к этому времени преуспел в экспорте некоторых узлов и компонентов для автотранспорта, вошел в число крупных экспортеров оборудования по автоматической обработке данных, телевизоров, конторского, телекоммуникационного и электрического оборудования, фармацевтической продукции и ряда других товаров, производство которых связано с высокими технологиями.

^ По данным: Ю.Шишков. Указ. соч., стр. 17; "Содружество Независимых Государств в 1996 году (Краткий справочник предварительных статистических итогов)", стр. 106-107.

'" "Korean Experience in Economic Development". Korea Trade Promotion Corporation, p. 10; "Handbook of International Trade and DevelopmentStatistics, 1994", p. 142.

'* "Handbook of International Trade and DevelopmentStatistics, 1991", p. 143; "Handbook of International Trade and Development Statistics, 1994", p. 134.

Высокая динамика экспорта, поддерживаемая диверсификацией и обновлением его структуры, сыграла поистине огромную, ничем не заменимую роль в индустриализации и общем ускорении экономического развития Южной Кореи и Китая. По расчетам В. Мельянцева, один из которых обнародован в его фундаментальной монографии^, повышение темпов роста ВВП Южной Кореи (рассчитанного по паритету покупательной способности) в 1960-1993 гг. в сравнении с 1913-1938 гг. на 3/4 определялось увеличением физического объема экспорта, отражающего экспортную составляющую конечного спроса, а в громадном по рыночному потенциалу Китае на долю экспортной продукции пришлось свыше 1/5 прироста в темпах экономического развития, который был достигнут в 1979-1996 гг. в сравнении с 1952-1978 гг. Между тем выгоды интенсивной интеграции в МРТ, как известно, не ограничиваются прямым вкладом экспортных производств в рост ВВП, а опосредованно распространяются и на другие сектора экономики.

Такая направленность развития благодаря большей эффективности в использовании ресурсов, форсированному освоению крупносерийных производств и ускоренному технологическому прогрессу способствовала росту продуктивности всех факторов производства, а в более широком плане - повышению конкурентоспособности и гибкости местных экономических структур и - через значительное увеличение продуктивной занятости - более равномерному распределению доходов. Словом, опыт Южной Кореи и Китая еще раз подтверждает, что широкая внешнеторговая экспансия при перманентной ее подпитке облагораживанием экспорта может играть важную роль в экономической модернизации не только малых, но также средних и даже очень больших стран.

Сопоставляя сдвиги в структуре экспорта Южной Кореи и Китая с трансформацией товарной и географической структуры мировой торговли, можно сказать, что им в известном смысле повезло. Облагораживание южнокорейского экспорта в общем совпало по времени с беспрецедентно высокими темпами мирового развития, а также с интернационализацией внутриотраслевого разделения труда и массовым обновлением товарного ассортимента международной торговли, развернувшихся под воздействием современной технологической революции. А модернизация структуры китайского экспорта началась в период массового "сброса" трудоинтенсивных промышленных производств первым (и частично вторым) поколением новых индустриальных стран (НИС) Восточной Азии в соседние государства, который был стимулирован снижением конкурентоспособности этих производств из-за вздорожания рабочей силы. Между тем, когда к реформам приступила Россия, этот этап товарной и географической реструктуризации мировой торговли в основном уже завершился. И облагораживание ее экспорта было осложнено обострением международной конкуренции. Кроме того. Южная Корея в начальный период реформ получила на редкость большую финансовую помощь извне по официальным каналам, а Китай -весьма солидную подпитку в виде прямых иностранных инвестиций.

И все-таки различия в масштабах и структуре интеграции трех стран в МРТ обусловлены далеко не только стечением всех этих обстоятельств. Ведь и благоприятными обстоятельствами еще нужно уметь воспользоваться, а при неблагоприятных обстоятельствах -найти выход из создавшейся ситуации. Решение проблем такого рода в большой степени зависит от государства, к важнейшим задачам которого, по определению, относится обеспечение условий для развития. Можно, конечно, придерживаться и иной точки зрения. Но едва ли кто возьмется оспаривать, что практически все решения государства любой страны, затрагивающие экономическую и социальные сферы, - будь то налоги, тарифы, субвенции, валютный курс, базовая процентная ставка по кредитам, бюджет или политика в вопросах образования и подготовки кадров, здравоохранения и пенсионного обеспечения, -оказывают ощутимое влияние на ход ее развития. Особенно велика роль экономической политики национального государства в странах с развивающимися и переходными экономиками. Поскольку там еще слабо частное предпринимательство и не завершено формирование полнокровного рыночного хозяйства. И взгляд на опыт трех рассматриваемых стран наглядное тому подтверждение.

Анализ показывает, что экономическая политика Южной Кореи и Китая, несмотря на некоторые просчеты и сбои, может служить примером того, как можно и нужно согласовывать стремление к обновлению традиционных экономических структур с противодействующей этому реальной действительностью, интегрировать "план" преодоления отсталости в рынок, который в силу самого своего устройства поддерживает сильных и

В.А. Мельянце в. Восток и Запад во втором тысячелетии: экономика, история и современность. М., 1996, стр. 195.

ущемляет интересы слабых, и как при этом использовать преимущества МРТ, в частности, найти и встроиться в те его сегменты и блоки, которые могут служить опорой в ускорении экономического прогресса.

Россия же на исходе шестого года с начала радикальных экономических реформ, похоже, в этом важнейшем вопросе так и не определилась. Вместо поиска подходящих форм и способов государственного регулирования экономики и их совершенствования здесь все еще продолжается беспредметный спор о целесообразности самого регулирования. Отсутствует осмысленная концепция развития на средне- и долгосрочную перспективу, наметки конкретных задач и средств их достижения. Не видно понимания значимости МРТ для развития и соответственно проблем, с которыми сопряжена интеграция страны в современную систему мирохозяйственных связей. Почти ничего не сделано для диверсификации и облагораживания экспорта. Не лучше обстоит дело с привлечением частного иностранного капитала, который может пополнить скудные инвестиционные ресурсы, расширить доступ к новым технологиям и передовому опыту организации и управления, а вместе с тем облегчить продвижение на мировой рынок продукции отечественной промышленности. В то время, когда во всем мире идет острая конкурентная борьба за привлечение иностранных инвестиций, и в гораздо более благополучных, нежели Россия, странах принимаются разного рода меры, чтобы стимулировать их приток, наши законодатели, закосневшие в давно изживших себя догмах, продолжают блокировать любые начинания в этой области.

В общем, зачастую трудно понять, чего добиваются власть имущие и каждая из ее ветвей в отдельности. Быть может, они хотят как лучше, но получается как всегда. Иное, увы, в такой ситуации едва ли возможно.

А. СОЛОНИЦКИЙ

Финансовый фактор включения России в мировое хозяйство

Включение России в систему мирового хозяйства (СМХ) для выгодного использования МРТ кардинально зависит от характера ее участия в мировой подсистеме взаимодействия капитала. Такая задача обусловлена тем, что на данном этапе научно-технического прогресса и развития информатики СМХ в очень высокой степени интернационализирована и кооперирована на основе транснационализации капитала. МРТ и мировой рынок в растущей мере диктуют стандарты качества и технико-экономические показатели производства продукции, в том числе выпускаемой для внутреннего потребления. Перенять и освоить такие стандарты невозможно на глазок или путем обычного внешнеторгового обмена. Необходимо "внедрение" в различные системы информации и прямое производственное сотрудничество в той или иной форме с обладателями новой технологии. Заглавная роль в прогрессе всех основных отраслей мирового производства принадлежит сегодня ТНК, ТНБ и их альянсам.

Таким образом, современное развитие любой страны в соответствии с основными стандартами НТП и ее эффективное участие в МРТ в общенациональных интересах невозможно в отрыве от различных сплетений международного капитала. Вполне очевидно, что названные аспекты включения в СМХ связаны со всеми вопросами переустройства России, в значительной мере влияют на политику ее правящих кругов и сам процесс их формирования. Ведь предполагаются многоплановые процессы деятельности государства, выбора ориентации предпринимательских кругов, устранение криминальных и других негативных обстоятельств общественной жизни России.

В середине 90-х годов транснациональная деятельность капитала по ряду направлений усилилась. По данным 1993-1995 гг. на развивающиеся страны приходилось более трети

мирового притока прямых иностранных инвестиций (ПИИ)^. Это результат устойчивого роста производства в ряде регионов Третьего мира и либерализации условий привлечения иностранного капитала в сферу инфраструктуры - объекты железнодорожного и авиационного транспорта, телекоммуникаций, связи. Такая либерализация зачастую связана с процессом приватизации собственности, что особенно характерно для стран Восточной Европы и ряда латиноамериканских государств.

Немалое значение для активизации деятельности ТНК в незападных странах имеет растущая интеграция некоторых из этих стран в глобальные планы корпораций или их альянсов. При этом очевидна общая тенденция концентрации транснациональной деятельности в сочетании с ее общемировым ростом. Так, доля десяти основных реципиентов ПИИ в Третьем мире возросла с 69% в 1990-1992 гг. до 76% в 1993-1995 гг. Без учета КНР -главного реципиента ПИИ в последние годы - такого рода показатель вырос за указанный период с 41% до 58%. Вместе с тем в 1995 г. 62% общего притока ПИИ в Третий мир пришлось на страны Восточной и Юго-Восточной Азии, что на 21% больше, чем в 1994 г. В Южную Азию было вложено 2,7 млрд долл. ПИИ (вдвое больше, чем в 1994 г.), главным образом из-за того, что приток в Индию за этот год утроился^'.

Характерно, что вывоз ПИИ из развивающихся стран, который вырос с 39 млрд. долл., в 1994 г. до 47 в 1995 г., все в большей своей части (57% в 1994 г.) направляется в другие развивающиеся страны. При этом 90% названной суммы вывоза происходит из стран Азии, а 37% накопленных ПИИ девяти азиатских стран являются результатом движения капитала между самими этими странами^.

Все это свидетельствует о том, что успехи экономического развития стран Третьего мира напрямую связаны с их активным участием в мировой миграции капитала.

Характерно, что активизация инвестирования капитала ТНК в материальное производство и услуги ряда развивающихся стран сопровождается расширением масштаба деятельности ТНК в формах так называемых "неакционерных вложений капитала". Это соглашения о продаже лицензий с предоставлением технологии и технических услуг, о строительстве предприятий "под ключ", что предполагает и подготовку персонала, о "разделе продукции" ("продакшн шеринг") в уплату за участие в деятельности совместно создаваемых предприятий в области разведки, добычи и транспортировки сырьевых ресурсов. В 1970-1980 гг. введение такого рода форм "неакционерных инвестиций" дало возможность снять многие противоречия во взаимодействии Запада и отстаивающих свой суверенитет развивающихся стран. С тех пор в мировой практике наработаны весьма эффективные формы участия развивающихся стран в МРТ, приобретения ими новых технологий и технических услуг для повышения конкурентоспособности продукции обрабатывающих отраслей и модернизации добывающих предприятий.

Естественно, развитие таких форм сотрудничества всегда требовало от развивающихся стран немалых собственных усилий по созданию механизмов восприятия передовой технологии, в частности изменения структуры занятости на предприятиях, рассчитывающих эффективно внедрить новую технологию, а соответственно и привлечь приносящие ее ПИИ". На фоне нынешней активизации финансово-производственного сотрудничества во все

^ В 1995 г. общий приток ПИИ в индустриально развитые страны (ИРС) составил 203 млрд долл., а вывоз оттуда - 270 млрд долл. Соответственно показатели по развивающимся странам - 100 и 47 млрд. долл. В мировом хозяйстве действуют 39 тысяч ТНК, из которых 88% базируются в ИРС, 11 - в PC и 1% -в Восточной Европе. Эти 39 тысяч материнских ТНК имеют 270 тысяч филиалов, из которых 34% базируются в ИРС, 45 -в PC и 21%-в Восточной Европе. В 1993 г. общий объем продажи товаров филиалами ТНК составил 6 трлн долл., что на 33,5% больше стоимости объема мирового экспорта. Общая сумма накопленных ПИИ составила в 1995 г. 2,7 трлн долл., из которых примерно четверть размещена в развивающихся странах ("World Investment Report, 1996", UNCTAD, New York - Geneva, 1996, pp. 4, 7). "' lbid.,p. 51. " Ibid., pp. 51, 52.

^ СССР начал перестройку с нерациональной структурой занятости и отнюдь не исправил этого положения - на 100 специалистов с высшим образованием в 1989 г. приходилось лишь 130 со средним специальным и около 300 рабочих. Однако оптимальное производственное соотношение этих категорий, которое сложилось в ИРС и складывается в восточноазиатских НИС, совсем иное - на 1 специалиста с высшим образованием приходится минимум 3^ со средним специальным и 6-7 рабочих. См. подробно по вопросам социоструктурной динамики статью В.Н. Уляхина ("Восток", №№ 2-3, 1992).

более уплотняющейся СМХ Россия выглядит специфическим аутсайдером. Она подпитывает мировой денежный рынок "убегающим" из нее капиталом, наращивает свой внешний долг и суммы по его обслуживанию, продает ценные бумаги, главным образом в форме краткосрочных облигаций (ГКО).

В настоящее время внешний долг России западным кредиторам составляет 95 млрд. долл. Характерно, что за период с 1985 по 1991 годы он почти утроился - с 22,5 до 65,3 млрд. долл. Наши кредиторы - это около 600 коммерческих банков из 24 стран, а также МВФ, МБРР и ЕБРР. Кроме того, Россия взяла на себя долги СССР, Венгрии, Чехии и Словакии в объеме 28 млрд. долл.

В 1996 г. внешний долг России возрос на 6,3 млрд. долл. По имеющимся оценкам, примерно 40% всех привлеченных государством иностранных кредитов используется для пополнения бюджета страны. Нагрузка по обслуживанию долга составила 14,6 млрд. долл. по графику, но лишь 5,4 млрд. долл. по фактическим платежам.

Сумма долгов нашей стране составляет 149 млрд. долл. Но на 80% - это долги 17 развивающихся стран, возврат которых весьма проблематичен, а остальные 25-30 млрд долл. можно считать полностью безнадежными, так как заимствованы наименее развитыми странами, которые никогда не выплачивали свои долги.

Движение капитала через российскую границу оценивается весьма противоречиво, в том числе и в официальных заявлениях на этот счет со стороны российских правительственных чиновников. В 1996 г. отток частного капитала из России (в основном нелегальный) по объему в десять раз превысил приток сюда ПИИ - соответственно 22,3 и 2,2 млрд. долл. А по данным экспертов группы "Куперс энд Лайбренд" за последние пять лет Россия в результате "бегства капитала" лишилась 60 млрд. долл. и продолжает ежегодно терять примерно 12 млрд. долл.

Однако в 1996 г. условия для "бегства капитала" из России стали усложняться из-за сомнений международных деловых кругов в характере происхождения этих капиталов. По ряду авторитетных оценок (включая экспертов РАН, государственного советника Италии по борьбе с мафией и др.), криминальные структуры контролируют в России около половины коммерческих банков и промышленных предприятий и около 80% СП. В процессе приватизации свыше половины капитала и около 80% голосующих акций предприятий переходит в руки криминального капитала (включая проживающих за границей бывших советских граждан). В то же время европейские банки крайне настороженно встречают растущие предложения на вклады из России, которые бывают вполне правильно оформлены по российским законам, но оказываются зачастую фиктивными. Сказывается тесный альянс наших коррумпированных бизнес-чиновников и новых уголовников-предпринимателей.

Одновременно расширяются различного рода контакты российских предпринимателей и чиновников с заграничным преступным бизнесом. Россия как бы интегрируется в уже сложившиеся сектора теневой подсистемы мирового хозяйства - отмывание грязных денег и другие преступные финансовые махинации, наркобизнес, незаконная торговля оружием и пр. Такие обстоятельства формируют тенденцию негативного восприятия новой бизнес-России и затрудняют ее попытки включения в СМХ в качестве активного участника, имеющего там финансово-производственные аванпосты. Изменить этот имидж могла бы только широкая деловая экспансия России в общепринятых современных формах, с соблюдением законных норм и правил мирового сообщества.

Такого рода экспансия, видимо, возможна лишь на базе развития технологически высокооснащенного производства обрабатывающих отраслей, способных к экспорту конкурентной продукции и участию в иностранном производстве. Это в свою очередь подразумевает коренное изменение структуры нашей экономики и формирование здесь достаточно широкого слоя промышленных и финансовых предпринимателей, кровно связанных с производством.

Россия, безусловно, испытывает острую потребность в притоке ПИИ, а также в других формах производственного сотрудничества с иностранным бизнесом. Но экономика страны пока остается мало привлекательной из-за общего неблагоприятного инвестиционного климата, неустойчивого и противоречивого законодательства, а также из-за прямой криминальной угрозы. Однако общая ситуация в стране сегодня не исключает финансового и технологического сотрудничества некоторых российских предприятий с иностранным бизнесом. Очень важно, сколь сильными и грамотными партнерами оказываются эти предприятия. Россия нуждается в развитии финансово-промышленных групп (ФПГ) и других формах переплетения банковской и производственной деятельности. Но пока российские

банки крайне настороженно относятся к прямым инвестициям в сферу отечественного производства. Они активнее посредничают при получении российскими предприятиями западных кредитов. В таких случаях важен информационный аспект деятельности банков. Банк должен хорошо знать обе договаривающиеся стороны. Такое посредничество, как показывает мировой опыт, могло бы дать различные формы организации делового сотрудничества и стать очень важным фактором и экономического развития России, и ее подключения к международным потокам капиталов.

Пока основной сферой деятельности иностранного капитала в России являются отрасли ТЭК, хотя он находит и некоторые другие ниши. По данным Госкомстата за 1994—1995 гг. из поступивших в российскую экономику ПИИ более 20% пришлось на топливную промышленность, 14 - на торговлю и общественное питание и 11%-на область финансов, кредита и страхования. Все более привлекательной для ПИИ становится в России сфера телекоммуникаций и связи. Разрабатывается ряд крупных проектов с привлечением ПИИ в автомобилестроение.

Существует много оптимистических оценок перспективы резкого расширения притока в Россию ПИИ. Однако в нынешних условиях реальными и наибольшими могут быть вложения именно в сферу разведки, добычи и транспортировки нефти и газа. В этой сфере вполне вероятны также масштабные соглашения о совместных предприятиях на основе принципа "раздела продукции". Готовящийся сейчас закон "О перечне участков недр, право пользования которыми может быть предоставлено на условиях раздела продукции" предполагает заключение значительного числа соглашений такого рода,

По нескольку лет уже готовятся проекты "Сахалин-1", "Сахалин-2", "Тимана-Печора Компани", готовится проект освоения Приобского месторождения, а также самого крупного в Ненецком АО Южно-Хылчуюского месторождения. Первые два из названных начали осуществляться еще в 1996 г. О масштабе проекта "Сахалин-1" можно судить по предусмотренным проектом расходам - 12,8 млрд. долл. составят капитальные расходы и 16.6 млрд. долл. - эксплуатационные затраты. В проекте участвуют российские компании "Роснефть-Сахалин" (17%), "Сахалинморнефтегаз-Шельф" (23%), американская "Эксон" (30%) и японская "Содеко" (30%)^.

Участие в проектах, основанных на разделе продукции, открывает большие возможности для добывающих предприятий страны. Однако в связи с этой, а также рядом других форм сотрудничества России с иностранным капиталом некоторые эксперты и наблюдатели отмечают угрозу обострения болезненной для страны проблемы ущербного местничества. В этом плане очень важна дальнейшая разработка законодательной основы для деятельности в России иностранного капитала и связанных с ней прав и обязанностей российских предпринимателей на федеральном и региональном уровнях.

Российский ТЭК привлекает зарубежный капитал в растущих масштабах как в ссудной, так и промышленной и торговой формах. Весьма характерно, например, что "Газпром" получил в начале 1997 г. синдицированный кредит на 2,5 млрд. долл. В 1993 г. МБРР предоставил России самый крупный за свою историю заем в размере 610 млрд долл. ради приостановки начавшегося тогда спада добычи нефти в стране. Второй реабилитационный нефтяной заем в 500 млн долл. был одобрен МБРР в 1994 г. Под эгидой межправительственной комиссии Гор - Черномырдин в начале 1997 г. были заключены контракты на 25 млрд. долл. Наибольший интерес в рамках этих контрактов американские фирмы проявили к российскому ТЭК: в частности, в российскую нефтегазовую отрасль предусмотрено направить до 60% инвестиций от общей суммы, оговоренной контрактами^.

В то же время весьма показательно, что в 1997 г. Россия впервые включена в ежегодно публикуемый газетой "Файнэншл Тайме" рейтинг крупнейших предприятий Европы. Шесть компаний - "Газпром", "ЛУКОЙЛ", РАО "ЕЭС России", "Мосэнерго", "Сургутнефтегаз" и оператор средств дальней связи "Ростелеком" - возглавляют 50 крупнейших компаний Восточной Европы, а в общем списке 500 европейских компаний занимают соответственно 1 17-е, 146-е, 297-е. 3б3-е,421-е и 451-е места^.

Активное сотрудничество иностранного капитала с российским ТЭК представляется тем более естественным, если оценить общую структуру внешней торговли России. Так, в 1996 г. на долю первичных энергоносителей пришлось 45% экспорта России, металлов -

^ "Финансовые известия", 13.111.1997, стр. 5. ^ "Финансовые известия", 30.1.1997, стр. 1. ^ "Finansial Times", January 1997.

около 15%, а доля продукции машиностроения составила менее 10%^. В промышленном производстве страны энергетика устойчиво занимает первое место (не менее одной трети общего объема), а доля машиностроения и металлообработки, постоянно снижаясь, упала к 1995 г. до 15%.

Таким образом участие России в финансовой сфере СМХ как бы иллюстрирует сырьевую специализацию российской экономики и ее участие в международном разделении труда, а в определенной мере и поддерживает такого рода ориентацию. При этом, естественно, деградируют многие участки российской науки и технологии, которые были способны вывести страну на новый уровень НТП и создать механизмы его восприятия^.

Сам факт такого рода специализации в условиях увядания большинства технологически передовых отраслей производства и связанные с этим долгосрочные негативные тенденции экономического развития России глубоко проанализированы на страницах "МЭ и МО"^. Так. А. Эльянов акцентирует внимание на тех мировых и российских тенденциях, которые доказывают, что экспорт сырья ни в каком случае не может обеспечить России недостающие ей импульсы развития. Ю. Шишков заключает свою статью пессимистическим выводом об опасности врастания России в мировой рынок на нижнем его "этаже" в качестве энерго-сырьевых задворок, что подорвало бы ее возможности быть активным участником МРТ и обрекло бы на роль пассивного объекта геоэкономической стратегии более развитых держав. С моей точки зрения, такой экономический анализ следует сегодня расширить глобальной оценкой перспективы общественного развития России. Ведь сырьевая специализация экономического роста страны и ее участия в мировом сообществе не ограничивается показателями в сфере производства и торговли. На сырьевую специализацию и связанные с ней формы компрадорской деятельности внутри страны и на международной арене, естественно, могут ориентироваться (и на ней "специализироваться") многие весомые части российской предпринимательской и правящей элиты. Такая перспектива именно облегчается торможением общего промышленного и научно-технического развития страны, что подавляет жизненную и деловую активность широких слоев населения, фактически их люмпенизирует.

Практически все сдвиги и изломы последней дюжины лет прошли на фоне процесса углубления сырьевой специализации России во внутреннем и международном плане. А истоки такого процесса исторически более глубоки. Преимущественно сырьевой характер участия России в МРТ был ей свойствен всегда. Долгие годы он затенялся промышленным и военным экспортом СССР в рамках социалистического лагеря и его некапиталистического окружения в Третьем мире. С начала 70-х годов такой характер стал быстро развиваться в силу объективных причин вздорожания первичных энергоресурсов и отставания России от мирового процесса НТП по многим параметрам. Однако качественно новые сдвиги в этом плане стали происходить в едином лоне двух развернувшихся в начале 90-х годов процессов - разгосударствления промышленной собственности и коррумпи-рования аппарата государственных чиновников на всех уровнях.

Приватизация в России была проведена под яркими идейными лозунгами: "Лишь бы не вернулись коммунисты с их государственно-партийным контролем!", "Даешь необратимость реформ!" и "Лишь бы сложился класс частных собственников!" Сегодня еще трудно судить, в какой мере эти девизы осуществлены. Видимо, воплощен в жизнь лишь первый из них. Второй приобрел неопределенность вместе с характером самих реформ. А вот третий девиз обернулся крайне сложным процессом формирования и сплетения правящих (бюрократических) и буржуазно-корпоративных слоев. Трудно и терминологически крайне спорно определить, насколько такого рода слои создают систему. Видимо, противоречий между ними немало. На мой взгляд, аналитически правомерны, хотя и заслуживают дальнейшего осмысления, тезисы Н. Симония о формировании в России бюрократического монополистического капитала "по мере охвата представителями бюрократической буржуазии все более крупных и значимых предприятий госсектора", а также о возникновении бю-

^ "Финансовые известия", 14.1.1997, стр. 7.

^ За четыре последние года на федеральном уровне России не заработала ни одна схема, ни один механизм господдержки инвестиций и научно-технического прогресса. Интеллектуальные резервы нации расходуются вхолостую (см. "Финансовые известия", 10.Х11.1996, стр. 2). ^ См.. в частности, статьи А. Эльянова в №12 за 1996 г. и 10. Шишкова в № 1 за 1997 г.

рократического государственно-монополистического капитализма при овладении бюрократической буржуазией главных рычагов государственной власти^.

Так или иначе, но компрадорские как бюрократические, так и буржуазные круги во властной квазисистеме явно преобладают, а сырьевые "бароны" в государственных и частных структурах, видимо, играют в этих кругах весьма значительную роль. Такого рода дельцы, судя по всему, заинтересованы в сохранении нынешней специализации отсталой структуры экономики, не считаясь с тем, что основная масса населения все больше депрофессионализируется и деморализуется.

Выход из такой ситуации один - целенаправленная политика государства по изменению структуры производства страны с помощью законодательных рычагов, прежде всего в области налоговой и инвестиционной политики с учетом императива производственно-финансовой и информационной кооперации с иностранными государственными и частными субъектами хозяйственной деятельности.

(Окончание следует)

^ См. выступление Н. Симония в Дискуссии "Бюрократический капитализм в России и Третьем мире" ("МЭ и МО", № 7, 1996, стр. 6).

1. Le escrlt црвен румен багряный багровый crimson purpur
2. 15. В стадии внедрения находятся рефлекторные лампы с внутренним отражающим слоем тип ДРЛР.
3. Тема Інтерполяційні формули через розділені різниці Мета
4. Криминология методика изучения преступности
5. Бабур
6. ПРОБЛЕМАТИКА ДОСЛІДЖЕННЯ КОНЦЕПТІВ У КОГНІТИВНІЙ ЛІНГВІСТИЦІ
7. Вклад в социологию ГСпенсера
8. 1 Единица измерения величины силы- Ньютон Ввод 1
9. реферат дисертації на здобуття наукового ступеня кандидата юридичних наук.
10. Estern Itlin French nd others
11. жирового баланса кожи и увеличению тургора ее клеток что способствует увеличению упругости кожи
12. Технология обучения социокультурному компоненту письменной речи в профильной школе
13. Особенности оформления разрешительных документов при перемещении наркотических средств психотропны
14. Реферат- Россия в первой половине 19 века.html
15. Реферат- Обязательное и добровольное страхование
16. тайцзицюань тренирует все части тела воздействует на наше сознание и дух; данное воздействие носит целостн
17. Тема- Построение таблиц истинности логических выражений
18. Экологическое воспитание неслышащего населения
19. 19 25 ldquo; ldquo; ldquo; ldquo; ldquo; 27
20. Організація і шляхи підвищення економічної ефективності виробництва зерна.html

Материалы собраны группой SamZan и находятся в свободном доступе