Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
|
ЕФИМИНЮК МАРИНА
ВТОРОЙ ШАНС
Жизнь - это ценнейший дар.
Острое осознание расхожей истины пришло ко мне, когда я лежала среди мертвых тел сво-их лучших друзей в искореженном автомобиле.
И могла дышать. Единственная из нас четверых.
Небеса не дают второго шанса случайно. Его дарят лишь для того, чтобы что-то изменить в твоей судьбе.
...Или судьбе кого-то еще.
Глава 1.
Взрослые игры неразумных детей
Четверо застыли в нетерпеливом ожидании вокруг висевшей в воздухе, чуть колыхавшейся от сквозняка черной бархатной простыни. Длинные вязаные кисти сметали с мраморного поля серую пыль сухого цемента. Огромный зал с высоким полусферическим потолком утопал в гул-кой темноте. Любой шорох разносился эхом, взлетал испуганной птицей к балкам перекрытия. Со стен четверку с укором созерцали смиренные святые лики с выцветшими золотистыми ним-бами на старинных фресках, местами неряшливо облупившихся. Стены загромождали строи-тельные леса. В храме стоял холод, и сильно пахло краской.
Трое молодых людей и девушка насмешливо почти злорадно переглядывались, изучая друг друга. На красивых, словно сошедших со страниц модных журналов лицах, светились в темноте неестественно синие одинаковые глаза.
Высокий блондин с длинными волосами сжимал и разжимал кулаки, с трудом удерживая себя на месте. В платиновой шевелюре стройной девушки затерялись тусклые отблески фонар-ного света, проникавшего через заляпанное белой краской небольшое оконце храма. Худоща-вый брюнет с нарочито небрежной стрижкой, скрестив руки на груди, усмехался и незаметно следил за четвертым участником игры. Тот стоял в расслабленной позе, спрятав руки в карманы дорогих брюк, то парень лишь старался казаться совершенно спокойным.
Он лгал. Ведь на кон была поставлена его машина.
- Правила игры. - Блондин скривил губы. - Никаких правил!
Громыхнули городские часы, резко и пронзительно, отбивая полночь. С первым ударом бархатная простыня зашевелилась. На второй она приподнялась, и под черными складками про-явилось очертание головы. С третьим обрисовались плечи, ткань мягко окутала тело, выказывая его очертания. Из-под края показались едва светящие сероватым светом вывернутые ступни. Через мгновение бой часов перекрыл леденящий душу вопль, и в оконце затряслись стекла. За-хлебнувшись, эхо пронесло звук под потолком, отразило от старых стен храма в центре города. Бархат взметнулся вверх черным вороном, оголив висящее в воздухе полупрозрачное создание с худыми изломанными руками с узловатыми пальцами, заканчивавшимися острыми длинными когтями. На узком лице с резко обозначенными скулами и острым подбородком горели два алых злых глаза. Монстр, похожий на высохшую мумию женщины, раззявил черный провал рта и, согнувшись, выдохнул-завопил, оглушая. Завибрировали потолочные балки, с грохотом рухну-ли леса, взметнув облако удушающей строительной пыли.
Молодые люди отступили на шаг. Девушка чуть кокетливо заправила за ухо длинную вы-бившуюся прядь и вопросительно изогнула бровь. Запястье блондинки опутывал шнурок с пла-тиновым медальоном - идеальный круг с перевернутым треугольником внутри - гербом семьи Вестичей.
Компания сохраняла молчание, с интересом следя за освобожденным суккубом, а тот стремительно кружился под потолком, захлебываясь злобой. Наконец, найдя выход, он перевер-нулся в мертвой петле, раздался звон разбитого стекла - демон вырвался из заточения через ок-но.
Игра началась.
Молодые люди переглянулись и, сорвавшись с места, покинули церквушку. Стена ярост-ного ливня скрывала площадь, уличные фонари казались лишь призраками, отбрасывающими слепой свет. Порывы ветра гнули и трепали еще зеленые деревья, словно старались растерзать их до наступления осени. Четыре автомобиля - разноцветных спортивных купе, мокнувших под дождем, специально стояли в отдалении друг от друга, чтобы уровнять шансы игроков.
- Желаю удачи, Фил! - Крикнул блондин сводному брату, когда тот усаживался за руль.
Молодой человек, названный Филом, шутя, отсалютовал, желая противнику удачи.
Красный кабриолет девушки ярко блеснул фарами и, рыча, скрылся в темном переулке.
Филипп выжал газ, так что взвизгнули покрышки на мокром асфальте, и устремился в про-тивоположную сторону. Он уже не видел, как трогались блондин Заккери и угрюмый Максим, заранее злой, как тысяча чертей. Разыгрывался именно его Мерседес.
За окном мелькали здания, огни смешивались в искрящийся шейк, расплываясь перед взо-ром. В моменты гонки светофоров не существовало, как не было других автомобилей, некстати попадавшихся на дороге. Маленькая машинка неслась по ночным улицам, оставляя за собой до-ждевой шлейф. Дворники размазывали по лобовому стеклу барабанившие струи. Щелкнули пальцы, вспыхнул, включившись, экран навигатора. Прибор приветливо мигнул, загружая карту города. Филиппу показалось, что его автомобиль, отмеченный красной точкой, двигался слиш-ком медленно, и парень с удовольствием нажал на педаль акселератора. Мотор взвыл, спортив-ный автомобильчик стрелой вонзился в пелену дождя.
Черное купе Филиппа, промелькнув, подрезало неповоротливый седан, раздался истерич-ный сигнал. Хозяин автомобиля попытался догнать лихача, надеясь проучить, но скоро сдался. Филипп только бросил взгляд в зеркальце заднего вида, седан исчез во влажном тумане. Дер-нулся уголок красивого рта, неестественно синие глаза вспыхнули насмешкой. Медленная чере-паха на четырех колесах не смогла бы догнать стремительную ласточку, летавшую по небу. Мо-лодой человек снова щелкнул пальцами, и из динамиков громыхнула резкая визгливая музыка, заполнившая крохотный салон.
Неожиданно на экране навигатора вспыхнула зеленая точка. Она металась по широкому проспекту, всего в двух кварталах от Филиппа. Тот резко крутанул руль, чудом избежав столк-новения, и, не уменьшая скорости, свернул в переулок.
Голодный суккуб, только выпущенный на свободу, сходил с ума от сладких человеческих запахов. Демон юлой скользил по карте, а потом застыл в тупике одной из улиц, вероятно, оты-скав жертву. Обычные люди не могли видеть демонов, они только чувствовали их холодные объятия, испытали животный ужас, заставлявший ради спасения бежать без оглядки.
Жестокая игра. Безусловно. Но молодые ведьмаки могли позволить себе маленькие тайные шалости.
Спортивное купе Филиппа влетело в переулок одновременно с Заком, но с противополож-ных въездов. Белый кабриолет Заккери, проскочивший под запрещающий знак, опередил маши-ну сводного брата на короткие секунды. Затормозив, блондин выбрался под проливной дождь и, не теряя времени, скрылся за углом кирпичного потемневшего здания в темноте тупичка. Фил остановился в метре от брошенного автомобильчика, не думая торопиться, ведь партия все рав-но была проиграна, а выходить под холодный ливень, чтобы насладиться чужой победой, не прельщало.
Он опустил окно, наблюдая за братом. В салон залетала прохлада и пудра дождя.
Освещенный единственным фонарем, висевшим над железной дверью, тупик являлся зад-ними двором какой-то забегаловки, и воздух пропитался едой и помоями. Даже дождь не смог смыть неприятные запахи, заполнявшие маленький переулок. В луже, отражавшей тусклый свет, бился в конвульсиях мужчина, и от его промокшей одежды летели брызги. Он бешено орал, стараясь оттолкнуть от себя сильного невидимого противника, напавшего подло и внезап-но. В каждом неловком движении жертвы читалась бесконтрольная паника, и чем больше бед-няга катался по мокрому асфальту, тем яростнее к нему присасывался суккуб, вытягивавший энергию до последних капель. Демон, готовый подарить последний смертельный поцелуй, об-нял жертву острыми коленями, удушал кривыми узловатыми пальцами и нависал, заглядывая в вытаращенные глаза человека.
Зак вытянул руки, чуть отклонившись. В воздухе вспыхнула яркая голубая точка, похожая на звездочку, и она стремительно разрасталась в большое световое пятно. Внутри нее закручи-вались спиралью воздушные потоки.
В зеркальце спортивного купе Филиппа отразился свет чужих фар. Ослепленный на мгно-вение парень недовольно поморщился, разглядев красный кабриолет блондинки. Та резко за-тормозила, поравнявшись с его автомобилем, и открыла окно. На хорошеньком личике с пух-лыми губами отражалась наигранная досада.
Между тем поверженного суккуба медленно, тяжело засасывало внутрь открытого прохо-да, как будто потусторонняя сила тянула нечисть за шкирку. Демон запрокинул голову, послед-ний раз надрывно завопил, что лопнула лампочка фонаря, и оторвался от жертвы, исчезая в све-товом круге. В мгновение ловушка захлопнулась, потухнув. Лишь на стене остался черный круг с обожженными краями.
Мужчина на асфальте затих и свернулся в комок, поджав колени к подбородку. Он очнется через пару часов, замерзший, болезненно разбитый и не будет помнить ни мгновения из ночного инцидента. Человеческая память слишком коротка и обладает отличным свойством стирать плохие моменты. Филипп знал лучше всех, ведь в чужих глазах он мог прочитать любое воспо-минание, даже самое сокровенное и запрятанное.
С противоположного конца улицы показался серебристый автомобиль Максима. Он затор-мозил, проскользив по асфальту несколько метров. Увидев расслабленного Фила, выстукивав-шего по рулю ритм орущей невыносимой песни, Макс выскочил из машины, злобно хлопнув дверцей, и заорал обиженно:
- Да он мухлюет!!! - Синие глаза блеснули нехорошим огоньком. Дождь контуром огибал его фигуру, не портя пиджака в тонкую полоску.
Фил только пожал плечами без особого сожаления. На его кабриолете, проигранном в прошлом марте, сейчас гоняла блондинка Елизавета.
Из тупичка, пряча самодовольную ухмылку, показался Заккери. По красивому лицу с твер-дым подбородком и черными бровями, резко контрастирующими со светлыми мокрыми воло-сами, стекали дождевые тонкие ручейки, похожие на слезы.
- Макс, брат, - сочный голос Заккери напитался торжеством, как его футболка льющей с неба водой, - сегодня я все равно не смогу уехать на двух машинах, но завтра жду ключи.
Последняя летняя ночь подходила к концу.
***
- Не понимаю, что за профессия - философ? - Ворчал отец, пока я, собираясь в настоящей панике, металась по квартире.
Пунктуальность не являлась моей добродетелью, с какой стороны не посмотри. Выезжая на встречу за час, я обязательно попадала на нее через два.
Кеды отыскались в ящике для обуви под горой туфель и отцовскими резиновыми сапога-ми. Плащ найти не удалось. Жаль, одежда - не мобильный телефон, и по ее номеру не возможно позвонить, чтобы выяснить местонахождение.
- Папа... - Буркнула я сквозь зубы, смирившись с тем, что придется надеть осеннюю курт-ку.
С момента поступления на философский факультет прошли почти три летних месяца, а ро-дитель отказывался понимать мой выбор. Впрочем, умом я тоже отказывалась. После автомо-бильной катастрофы моя жизнь неслась по неизвестному холодному течению, похожая на лег-кую одинокую щепку в бурных потоках. Я так и не могла заставить себя вернуться в медицин-ский институт, откуда забрала документы еще в мае.
Наверное, я слишком сильно ударилась головой о руль, практически не получив других увечий, но после меня стали посещать видения. Яркие, четкие, материальные картинки корот-кими вспышками рассказывали о грядущем. Так в один из майских дней, накаченных бредом успокоительных лекарств и больничными запахами, мне привиделся список имен студентов и название факультета. Подавая документы в толпе вчерашних школьников, я чувствовала себя старухой и искренне не понимала, что творю, но решила не разочаровывать поселившихся во мне демонов. Когда сумасшедший слушает внутренний голос, то становится философом поне-воле.
- Костик, мы уже обсуждали это. - Мама оторвалась от документов и осуждающе покоси-лась на отца через стеклышки лекторских очков. - Не единожды.
Мамаша была готова согласиться на любой сумасшедший проект, памятуя о днях моего безжизненного бездействия. Отец снова что-то буркнул под нос и уткнулся в утреннюю газету.
Я глянула в зеркало, пытаясь пригладить торчащие соломой ярко-рыжие волосы, но рас-ческа оказалась бессильна. Прозрачная бледная кожа на худеньком лице с острым подбородком, выступающими скулами и зелеными глазами была покрыта веселыми сочными веснушками, даже на кончике носа имелась парочка. Быть рыжей в черно-белом мире нелегко, но, глядя на моих рыжих родителей, до странности похожих, будто брат с сестрой, становилось понятно, что у их ребенка шанса родиться темноволосым или черноглазым не имелось изначально.
По небу пронесся гром, наверное, последний в этом году. Лампочка тревожно моргнула, жалобно пискнул, выключаясь, компьютер. Всем семейством мы кисло покосились в окно, ото-роченное темно-зеленой занавеской с золотыми бабочками. За ночь погода испортилась, став по-осеннему хмурой, небо заволокло тучами, по асфальту забарабанил дождь. Еще зеленые де-ревья понуро мокли под яростными потоками, по тротуарам, пузырясь, бежали ручьи.
Никто из родителей даже не пытался предложить подвезти меня до метро. После аварии, поездки в троллейбусах проходили для меня терпимо, автобусы выдерживались со сжатыми до боли в челюстях зубами, но легковые автомобили и любая, даже самая медленная скорость, вы-зывали у меня приступы паники.
- Удачи тебе, Сашенька. - Мамаша оторвалась от текста лекции.
- Возьми с собой надувную лодку. - Предложил папаша любезно. - Или вплавь. Достать спасательный жилет?
- Спасибо, мои дорогие! - Проворчала я, отчего-то раздражаясь. - Вы умеете поддержать дочь.
Подхватив рюкзак, я выскочила на лестничную площадку, заранее понимая, что опоздала. Лифт застрял где-то между этажами, пришлось спускаться пешком, страшно торопясь и пере-прыгивая ступеньки.
Ливень истеричные горожане восприняли, как стихийное бедствие.
По дороге до метро от порывов ветра зонт выворачивался противоестественным блином, джинсы промокли до колена, а от быстрой ходьбы бросило в жар, что хотелось окунуться в хо-лодную лужу. У эскалатора толкался народ, вторая бегущая лестница уже год находилась в ре-монте. Я решительно ринулась в месиво из людских спин, расталкивая зазевавшихся пассажи-ров локтями.
Подземка с громыхавшими поездами и сотнями сонных, похожих на недовольных сов лю-дей утопала в духоте, царившей последние дни, и влажности. Стиснутая в наполненном вагоне я мерно покачивалась, повиснув на поручне. Обе ноги в мокрых кедах стояли на чужих туфлях. Куртка в руке, прижатая к боку дородной дамы, вытерла на ее ярко-красном плаще темное влажное пятно. Женщина с презрительно сморщенным носом разглядывала мою татуировку. От запястья до локтевого сгиба тянулась витиеватая строчка по латыни: 'мой второй шанс'. Рисун-ки точно повторяли необычный шрам, оставленный, как напоминание о моей невероятной жи-вучести.
За окном мелькали черные похожие на переплетенных змей кабели, едва озаренные туск-лым светом переполненного поезда.
Картинка перед глазами вспыхнула неожиданно - яркая, точная и очень живая.
...Бумажный стаканчик с кофе на белой в горох скатерти, стоявший, а потом резко бро-шенный сам собой в мою сторону. Коричневая обжигающая жидкость, словно в замедленной съемке выплескивающаяся мне на джинсы...
Через короткий миг я вернулась в переполненный вагон, но все равно дернулась от неожи-данности, словно меня больно кольнуло разрядом тока. Вновь нахлынула какофония звуков, смесь гудящих голосов и грохота колес...
Если неприятность случается впервые - это случайность, дважды - неудачное стечение об-стоятельств, трижды - дурная привычка, на четвертый раз она превращается в традицию. Нача-ло учебного года четвертый раз подряд ожидало меня в деканате. Распаренная и раздраженная, я выбиралась из подземки, когда наручные часы злорадно напомнили, что первокурсникам уже сказали все напутственные речи, заставили спеть по бумажке гимн факультета, раздали студен-ческие билеты и отправили на первые занятия, не дождавшись меня. Но как любой копуше со стажем мне давно раскрылась простая истина: опоздания на пятнадцать минут и на полчаса ма-ло отличались, поэтому ими стоило насладиться в полной мере. К счастью, дождь закончился, и к институту я шла вразвалочку, старательно перепрыгивая лужи.
Огромное здание философского факультета походило на средневековый замок с остроко-нечными шпилями, где не хватало только рыцарских стягов. По обе стороны, словно раскину-тые для объятий руки, тянулись пристройки с учебными классами. На одном крыле имелся вход в маленькое студенческое кафе с глупой яркой вывеской и облезшими искусственными пальма-ми. К парадным дверям с помпезными мраморными колоннами вела длинная лестница. С кры-ши на студентов с укором взирала богиня Фемида, вытягивавшая руку, подобно монументам известного политического деятеля начала прошлого столетия. Фигура, похоже, осталась со вре-мен, когда в здание занимали юристы.
В кармане пискнул мобильный телефон, радуясь полученному сообщению. На экране под-мигивал конвертик, подписанный именем 'Пашка'.
'Уже опоздал, брат?' - писал приятель. Он с самого начала веселился от одной мысли о моей философской карьере.
Я смиренно и стыдливо (как всегда) покосилась на стрелки наручных часов, укоряющих за вопиющее опоздание.
'Не переживай, деканат мне обеспечен', - палец быстро набрал ответное послание. Я не увидела, а скорее почувствовала опасность. По дороге, как умалишенный, пролетел серебри-стый крошечный Мерседес. От несчастного случая меня спас поспешный, буквально паниче-ский шаг назад. Автомобиль промчался всего в десяти сантиметрах, даже не притормозив, и брызнул на джинсы водой из лужи.
- Баран! - В сердцах плюнула я вслед сумасшедшему водителю и, обнаружив на белой футболке сочное грязное пятно, обиженно застонала: - Сказочно!
Яростный взор на серебристое спортивное купе, к сожаленью, не мог проколоть ему все четыре колеса. Машинка лихо вкатила на стоянку прямо перед лестницей к главному входу, ос-танавливаясь между двумя скромными седанами преподавателей.
- Чтобы не творили цари-сумасброды - страдают ахейцы. - Услышала я насмешливый де-вичий голосок и оглянулась.
Рядом со мной зашагала румяная пышка с мелкими кудряшками, торчащими не лучше мо-ей непослушной рыжей шевелюры. На щеках девушки от широкой располагающей улыбки поя-вились ямочки.
- Не плюй в колодец. - Отозвалась я мрачно, пытаясь отскрести ноготком грязь, но только втирая еще глубже в белую ткань.
Студенты, не торопясь на занятия, словно воробьи облепили мраморные широкие перила лестницы, ведущей к главному входу. Молодые люди гомонили, хохотали. Как петарды в ново-годнюю ночь, раздавались взрывы громкого смеха. Мелькали улыбки на загорелых после лета отдохнувших лицах учеников. В глазах пряталось волнение от долгожданных встреч. Стало гру-стно и досадно, ведь мое студенчество закончилось на ночной дороге в центре города еще в конце апреля...
- Катерина. - Представилась девушка, отвлекая меня от невеселых мыслей.
- Александра. - Кивнула я.
Мы как раз пересекали стоянку в торопившейся толпе, когда дверь серебристого купе по-желала открыться и выпустить на свет божий писаного красавца. Блондин с длинными до под-бородка светлыми волосами, забранными под ободок, заставил добрую половину женского уче-нического общества тихонечко зашептаться и бросить парочку кокетливых взглядов. Едва не сбивший меня подлец окатил окружающих легким презрением и нажал на пискнувшую кнопоч-ку сигнализации, запирая автомобиль.
Красивая машина и явно дорогая одежда кричали о жизненном благополучии сына бога-тых родителей. Такие парни вызывали у меня затяжную форму аллергии.
- Звезда местного пошиба? - Хмыкнула я, выплескивая добрый стакан иронии.
- Ага. Их тут двое таких братьев.- Пояснила Катерина, мазнув по парню быстрым взгля-дом. - Вроде, в магистратуре учатся.
Мобильный телефон снова пискнул, нетерпеливо доставляя очередное сообщение.
'Усердные студенты попадают в ботанический ад!' - писал Паша.
Я быстро ответила, чуть ухмыляясь: 'Ад - это бухгалтерия, и ты в нем работаешь главным чертом'.
- Хорош, да? - Донесся до меня едва разборчивый шепот Катерины.
- Ты про Мерседес? - На всякий случай уточнила я, рассеяно покосившись на низенький автомобильчик.
- Да, нет. Про него. - Сквозь зубы заговорщицки пробормотала девушка и куда-то неза-метно ткнула пальцем.
Телефон снова звякнул, отвлекая внимание: 'Да, ты сегодня ядовит, брат!' - хохотал Па-ша. Походило на то, что вместо сведения кредита с дебитом в командировке на Чукотке при-ятель развлекался, закидывая меня ироничными посланиями.
- А про это... - Громко фыркнула я, не замечая рядом хозяина машины, и добавила совер-шенно искренне: - С тачкой парень - зефир в шоколаде, а так кофе без кофеина.
Блондин, явно услыхавший мое замечание, прибавил шагу, обгоняя нас. На красивом лице нарисовалась досада. Мы переглянулись с Катериной и, сконфузившись, захохотали.
- Твоя футболка отомщена. - Выдавила она.
Мы как раз поднимались по ступеням, стараясь не толкать зазевавшихся учеников, как мои ноги странным образом переплелись, словно по чужому велению, и земля подскочила к носу. Новая знакомая подхватила меня под локоть, не давая упасть. Телефон, будто живой, выскольз-нул из рук и грохнулся на каменную лестницу, рассыпавшись на части. Батарея отлетела, на эк-ране прочертилась неровная трещина.
- О! Только не это! - Простонала я, присаживаясь, чтобы поднять аккумулятор. Студенты недовольно огибали меня, стараясь не толкнуть.
- Отлично смотришься. - Услыхав насмешливое замечание, я едва успела одернуть протя-нутую руку. Блондин практически отдавил мне пальцы начищенным ботинком, и хлопнул перед носом тяжелой деревянной дверью в здание.
***
- Здрасьте. - Постучавшись, я заглянула в приемную деканата.
За столом сидела ярко-накрашенная девица секретарь с коротким осветленным ежиком на голове. Она оторвалась от созерцания карточного пасьянса на мониторе компьютера и устави-лась на меня из-под тяжелых угольно-черных от туши ресниц томным взглядом.
- Сегодня студенческие билеты первому курсу вручали. Я опоздала, хотела свой забрать. - Пояснила я и неловко протиснулась в приоткрытую тяжелую дверь.
- Имя. - Сладко протянуло неземное создание, для чего-то вытянув блестящие губы тру-бочкой. Ее глаза зацепились за татуировку на моей руке, изучая буквы, словно все предплечье покрывали матерные слова.
- Александра Антонова. - Отрапортовала я, готовая выложить при необходимости адрес и номер страхового полюса.
Пальчики с длиннющими розовыми ноготками долго искали буквы на клавиатуре, нарезая над кнопками несмелые круги, потом имя набралось. Глаза недоуменно пошарили по экрану, выискивая подтверждение моих слов. Девица нахмурилась, склонив голову набок, и следить за ее манипуляциями с каждой минутой становилось смешнее.
- Ах, вот. - Просияла она и вытащила из ящика стола студенческий билет. - Ты одна не пришла.
- Пробки. - Не моргнув глазом, соврала я и быстро сцапала серую корочку. На вкладыше имелась моя фотография, стояла печать института и роспись декана в строчке первого курса. Видно, наверху надо мной сжалились, впервые за последние четыре года, и не пожелали позна-комить лично с главой факультета в самый первый день.
Шла уже середина занятия по латыни, когда я, долго блуждая по бесконечным коридорам, заполненным гудящими студентами, все-таки разыскала аудиторию.
Преподаватель - невысокий мужчина в очках с толстыми стеклами и внушительной залы-синой на макушке стоял посреди класса и тыкал испачканным в мелу пальцем в облупившийся потолок, что-то вдохновенно втолковывая неразумным чадам. Группа сидела крайне смущен-ная, переводя затуманенные взоры с пальца учителя, похожего на чудище лесное, на свисающие лопухи побелки.
- Извините. Я могу войти? - Стоя в дверях, спросила я на отличном латинском языке.
- Кто такая? - Буркнул преподаватель, медленно поворачиваясь.
- Александра Антонова.
Мое появление разрядило испуганную тишину. Класс загудел и зашептался, с интересом изучая всклокоченную ярко-рыжую конопатую девицу, возмутительно опоздавшую на сорок минут.
- Проходите, но я вас запомнил. - Буркнул преподаватель, провожая меня прищуренным взглядом, пока я усаживалась на свободное место и доставала тетрадь для конспектов.
- Ее сложно не запомнить. - До меня донесся сдавленный смешок, заставивший скрипнуть зубами. Учитель обвинительно прищурился, за толстыми линзами глаза превратились в точечки, и шутник тут же примолк. Глупые шутки меня утомляли больше авто сигнализации чужой ма-шины, неожиданно заоравшей ночью под окном.
В любом случае, на протяжении оставшегося времени мне удалось понять, что, похоже, ла-тынь я знала лучше, чем учитель. После трех лет медицинского института, многих ночей, на-полненных зубрешкой непонятных слов, латынь меня по-настоящему заинтересовала, превра-тившись из мучения в удовольствие. Отчего мне не пришло в голову просто сдать в деканат вы-писку, что у меня уже имеется оценка по предмету?
Английский тоже проблем не вызвал - в наше время только ленивый не знал языка. Похо-же, подобным образом думала вся группа, вводя в смущение заикающуюся молоденькую пре-подавательницу, трясущейся шариковой ручкой тыкавшую в плакат с сопряжениями глаголов.
После аварии от физкультуры меня освободили бессрочно, поэтому я только занесла справку на кафедру, сдержано поздоровавшись с тренером, из-под футболки которого агрессив-но выпирали мускулы. Он оглядел меня с нескрываемым интересом и даже попытался улыб-нуться, отчего бедолагу перекосило. Видно, лицевые мышцы он тоже накачивал стероидами.
Освободившиеся полтора часа стали долгожданной паузой в насильственном заколачива-нии новых знаний. Прохладный уличный воздух освежил и развеял зарождавшуюся в груди па-нику от закрытых помещений. Мучаясь от головной боли, я побрела в кафе с поникшими искус-ственными пальмами на входе, замеченное еще утром.
Маленький зал вмещал всего с десяток столиков, накрытых белыми в красный горох ска-тертями, и большую барную стойку, где из-под прилавка продавали крепкие напитки, не смотря на строгий запрет ректора. Пахло едой и сигаретным дымом, уплывавшим к потолку сизым ту-маном. Под негромкую музыку студенты прогуливали занятия. Подхватив стаканчик с чаем, я огляделась в поисках свободного места, но веселившиеся компании расположились здесь надол-го, с чувством и смаком празднуя первый учебный день. За самым дальним столиком в углу блондин, окативший меня по утру грязью, что-то увлеченно читал, уложив ноги на свободный стул.
Нехотя, я подошла и кивнула на место за противоположным краем стола:
- Можно?
Парень промолчал, с упоением изучая старинный томик в потрепанной кожаной обложке с витиеватыми рунами названия. Необычные глаза яркого василькового цвета стремительно скользили по строчкам, странички быстро переворачивались, словно он только искал знакомые буквы. Не дождавшись разрешения, я небрежно бросила рюкзак и, повесив куртку на спинку стула, уселась.
- Веришь во второй шанс? - Вдруг спросил парень, но даже не поднял взгляда от книги.
Покраснев в цвет гороха на скатерти, я покосилась на свою татуировку и кашлянула.
- А ты нет? - Захотелось натянуть куртку, но в душном помещении подобное одевание вы-глядело бы нелепым.
- Нет. Второго шанса не бывает. - Он и не думал отрываться от чтения, переворачивая лис-тики.
В профиль блондин выглядел на раздражение еще лучше, чем в фас. На подбородке без ка-кого-либо признака щетины под четко очертанным ртом темнела крошечная родинка. Красота парня отличалась странной неестественностью, как хорошо отретушированная в специальной программе фотография глянцевого журнала.
- Ну, ты, наверное, об этом больше знаешь. - Не дождавшись продолжения беседы, ском-кано пробормотала я и поспешно вытащила из рюкзака фантастический роман, насильно всу-ченный мне Пашкой, большим поклонником подобной литературы. Уже пару недель я стоиче-ски вникала в перипетии сюжета, поняв одно - кого-то собирались убить.
От разбора по слогам непроизносимого имени главного героя меня отвлек страшно раз-дражающий скребущий звук пластиковой ложки по дну бумажного стаканчика. Я подняла бы-стрый взгляд, и брови от изумления поползли на лоб. Парень спокойно сидел, не меняя позы, поглощенный книгой, а белая ложечка проворачивалась в стакане, размешивая крупинки сахара. Сама собой.
Неожиданно парень вскинулся, зло сверкнув синими глазами. Я вздрогнула, словно он за-стал меня при подглядывании в замочную скважину. Утреннее видение калькой легло на дейст-вительность. Моя рука схватилась за бумажный стаканчик на белой скатерти в горох в тот мо-мент, когда он дернулся, готовый слететь со стола. Обжигающий кофе выплеснулся мне на пальцы, и, шипя, как кошка, я осторожно отставила стакан и сморщилась от боли, промокнув бумажной салфеткой обожженное место.
- Ты любишь сладкое? - Тихо спросил парень, буравя меня недобрым взглядом.
- Терпеть не могу. - Поднимаясь, прошипела я. - Особенно зефир в шоколаде под кофе без кофеина.
Через несколько секунд за мной плавно закрылась дверь в дымное кафе. От дневного света я часто моргала и, глубоко дыша, постаралась унять сердцебиение.
Похоже, демоны внутри сводили меня с ума, дико хохотали и били в барабаны.
ГЛАВА 2.
Ведьмы живые и нарисованные
Когда Гнездо окутывал вечер, то огромный трехэтажный дом становился таинственно ти-хим и спокойным. Подчиняясь приказу хозяйки, закрывались тяжелые портьеры, загорались старинные хрустальные люстры. Их переливающийся свет отражался от зеркал, блестел на зо-лотистом рисунке ткани, обтягивающей стены. Высокая темноволосая женщина с замысловатой прической спокойно проходила по смежным комнатам, плавно взмахивала рукой, и подушки, взбиваясь сами собой, ровно ложились на диванах. В ее присутствии многочисленные цветы на подоконниках и низких столиках оживали, радостно поворачивали к хозяйке бархатистые раз-ноцветные листочки-реснички.
Женщина с ярко-васильковыми глазами, выглядевшая гораздо моложе своих лет, недо-вольно сморщившись, заметила завядшие в вазе розы. Темные бордовые красавицы понуро опустили бутоны, роняя на полированный столик засохшие лепестки. Узкая белая рука с иде-ально накрашенными ноготками нежно дотронулась до бутонов, и они, мгновенно свежея, вы-прямились, словно воспрянули от мягкого прикосновения. На лице Аиды скользнула мимолет-ная улыбка, и в уголках глаз появились крошечные лучики морщинок. Женщина поймала свое отражение в зеркале, и тут же решила, что пора опять обратиться к знахарке за омолаживающей сывороткой, так недолго и до пигментных пятен дотянуть.
Аида открыла дверь в гостиную, откуда доносился звук включенного телевизора. На ог-ромной плазменной панели шел репортаж. Камера показывала взволнованного испуганного че-ловека с полубезумными глазами. Он что-то рассказывал журналистам о том, как нечто толкну-ло его в спину в темном переулке в самом центре города, и бедолага очнулся только под утро промокший и простуженный. Деревянный голос за кадром прокомментировал: 'Этот случай станет одной из сотен городских легенд'.
Филипп, ее красавец сын, развалился на диване, закинув ноги в ботинках на подлокотник. Светловолосый Заккери с маленьким потрепанным томиком в руках сидел в кресле, наверное, в сотый раз изучая историю передачи силы между ведьмаками.
- Мальчики, - голос Аиды, певучий и низкий, музыкой разнесся по гостиной, - я видела машину Максима. Он уже вернулся?
Парни переглянулись, пряча ухмылки.
- Он мне проиграл спор. - Заккери оторвался от книги. - Теперь это моя машина.
- Ваши споры... - Фыркнула мать семейства недовольно.
Дети вели совершенно непонятную для нее, погруженную в хлопоты о Гнезде и семейном благополучии, жизнь. Возвращались глубокой ночью, куда-то вечно срывались, путешествовали и совсем не уважали старших. Во времена ее молодости за подобное самоволие лишали силы или бросали на растерзание охотникам за ведьмами, но сейчас все изменилось.
Вздохнув, она присела на краешек дивана, и Филипп недовольно убрал ноги.
- Почему ты сегодня не поехал в институт? - Спросила женщина, ласково поглаживая сына по коленке.
Тот невольно отодвинулся, не отрывая взгляда от телевизора.
- Ты решила меня контролировать?
Аида растерялась, как всегда при разговоре с единственным чадом, слишком резким и в-зрослым. Иногда ей казалось, что Филипп уже родился ворчливым стариком, пропустив неверо-ятным образом детство и юность. Женщина рассеянно огляделась, чувствуя себя незваной гос-тей на чужих посиделках. Взгляд упал на черную пасть камина, огороженную решеткой.
- А почему вы не зажгли камин? - Снова попыталась она склеить беседу.
- Здесь и так нормально. - Отозвался Филипп, в раздражении поджав губы.
В окно пялилась темнота, снова по стеклу струился едва утихший днем дождь, и бились ветки вишни. Красивое бра отбрасывало теплый желтый свет. Фотографии на каминной полке улыбались детскими счастливыми лицами. Пока у сына в двенадцать лет не вспыхнула сила, он был немного мягче.
- Но ведь сразу станет уютнее. - Не сдавалась Аида.
Сын скосил на нее васильковые глаза и так резко щелкнул пальцами, что женщина вздрог-нула. В пустом без поленьев камине вспыхнул огонь. Пламя разрасталось устрашающе быстро, и от него шел жар. В небольшой комнате действительно стало нечем дышать.
- Довольна? - Тихо буркнул Филипп, переключая канал следующим щелчком.
Аида в смятении сжала пальцы, отчего с мальчишками никогда не получалось нормально-го семейного вечера? Эмиль проводил все дни в больнице, не отходя ни на шаг от умирающего отца.
Семья застыла в немом ожидании смерти ее свекра и заранее лебезила перед мужем Аиды, отцом Заккери. Эмиль являлся прямым наследником колдовской силы семьи. После смерти Хо-зяина Луки могущество ведьмаков Вестичей должно было перейти к нему, а после к одному из наследников.
Заккери сильно нервничал, выискивая доказательства собственной исключительности, ведь претендентов его возраста было еще двое: Максим и Елизавета. Правда, Лиза с головой окуну-лась в актерскую карьеру, играла главные роли в каких-то сериалах и круглые сутки торчала на съемочных площадках. Невозможное для молодой перспективной ведьмы поведение, но, к со-жаленью, новое поколение плевать хотело на многовековые традиции.
Дверь в гостиную распахнулась резко и неожиданно, в комнату ворвалась хрупкая худень-кая девочка, острая и угловатая, с длинными русыми волосами, невысокая даже для своих пят-надцати лет. Она не выглядела красавицей, а большие зеленые глаза смотрели на мир с враж-дебностью подростка. Ее семья, занимавшая северное крыло Гнезда, затаила дыхание в нетер-пении, когда у малышки Снежаны вспыхнет сила и, наконец, преобразит неправильные черты лица.
Аида недовольно поджала губы, заслышав шаги ребенка еще со второго этажа. Может, женщина и являлась посредственной ведьмой, обладавшей лишь обостренным слухом и любо-вью к цветам, зато природа щедро наградила ее обычной человеческой проницательностью, и в этом ребенке Аида чувствовала непонятную ложь.
- Фил! Хочу тебе кое-что показать! - В семье секреты не задерживались, и все знали о не-детском увлечении маленькой девочки сыном Аиды.
Филипп нехотя оторвал голову от подушки, но на лице заиграла теплая улыбка. Он как будто специально потворствовал чувствам девчонки, всегда любезный и мягкий.
- Для этого нужно вставать?
- Придется.
Парень вздохнул в притворной лени и поднялся, а когда Снежана схватила его за руку, утаскивая из комнаты, то Аида нахмурилась.
- Не переживай, Аида, - хмыкнул Зак, скосив на мачеху глаза, - твой сын в совершенней-шей безопасности.
***
- Быстрее! - Снежана буквально взбежала по лестнице, устеленной зеленой ковровой до-рожкой, перепрыгивая через ступеньки. Молодой человек спокойно поднимался, следя за пока неловкими и резкими, как у новорожденного олененка, движениями девочки. Сплошные локти и коленки, длинная коса, торчащие косточки ключиц.
Она в нетерпении пронеслась по коридору, таща Филиппа за руку, пока не открыла двери огромного ярко освещенного зала с паркетными полами, где обычно устраивались приемы по случаю гостей. Шабаши проходили четыре раза в год, и на них съезжались гости из дружест-венных семейств, принадлежащих воздушному клану. Облаченные в вечерние туалеты люди, раскланиваясь друг перед другом, кружились в экстазе старинного вальса, чем вызывали зубную боль.
С трех последних ведьмовских вечеринок Филипп ловко сбегал на острова. Правда, жаль не запомнились имена девушек, составлявших ему компанию, но последняя, кажется, блонди-ночка сильно его раздражала глупыми ужимками.
- Смотри! - Поспешные шаги девочки разнеслись по пустому помещению.
Она встала посреди зала, расставив руки, а потом вдруг резко подпрыгнула и зависла в воздухе. Ее вытянутая тень взметнулась по стене к потолку. Филипп уважительно присвистнул.
- Как тебе?! - Радовалась девочка, застыв в позе креста.
- Когда ты впервые смогла так сделать?
- Неделю назад. - Снежана легко спрыгнула на пол, ловко и уверенно, и хвастливо выпяти-ла нижнюю губу. - Как тебе?
Филипп медленно подошел к ней, потом мягко приподнял подбородок девочки, заставляя ее повернуться к свету. Та затаила дыхание, уставившись на молодого человека в неясном пред-чувствии чего-то необыкновенно прекрасного, и по-глупому прикрыла веки, отчего парень до-садливо сморщился:
- Смотри на меня.
Она тут же распахнула глаза, впуская Филиппа в воспоминания, где отражались залитый ярким дневным светом бальный зал, белые легкие занавески, фалдами спускавшиеся к полу. Прыжок и оглушительная радость до дрожи в коленках. В глубине зеленых миндалевидных глаз девочки уже появлялось легкое голубоватое свечение. Нездоровая кожа подростка действитель-но стала нежнее и чище. Господи, как они не заметили раньше? Снежана, вечный непослушный ребенок, у кого раньше не проявлялось и намека на силу, превращалась в ведьму.
Молодой человек отпустил притихшую девочку и отошел, задумчиво сунув руки в карма-ны. Его шаги разнеслись по гулкой тишине пустого огромного зала.
Обстоятельство означало одно - Заккери будет на грани помешательства. Сводный брат впадал в ярость от одной мысли, что власть Хозяина семьи может упорхнуть к Лизе или Максу. Теперь к списку конкурентов прибавилась малышка Снежана. Филипп усмехнулся, являясь, как и мать, пришлым в семье, он не претендовал на главенство.
- Родителям говорила?
- Еще нет. - Девочка, ожидавшая восторгов, разочаровано прикусывала губу.
- Думаю, нужно их порадовать. - Хмыкнул Филипп. - Малышка, сможешь изобразить этот фокус за ужином и не расколотить Аидиного сервиза?
Девочка пожала плечами, неуверенно улыбаясь.
Филипп с внутренним хохотом уже представлял вытянувшиеся лица родственничков, изо дня в день грызущих друг друга медленно и со вкусом.
***
К пятнице я чувствовала себя так, словно у меня села батарейка. Бесконечные занятия по истории, высшей математики и логики почти свели с ума. С последним предметом и вовсе воз-никла заминка: похоже, я оказалась совершенно нелогичным человеком, и даже простые задачи ставили меня в тупик. Препарировать трупы сейчас казалось гораздо приятнее, нежели вникать в тонкие материи мироустройства. Я тихо начинала ненавидеть Горация с античными войнами, в придачу, от всей души желая им катиться куда-нибудь на Колыму.
Паша, всю неделю забрасывавший меня ехидными посланиями, вернулся в город, потребо-вал внимания и предложил сходить на выставку. Тема ввергала в легкую грусть: 'Ведьмы и кол-дуны', но душа буквально визжала, требуя развлечений.
Мы долго договаривались и объяснялись, как подъехать к факультету. Новый мобильный телефон заголосил надрывную песню любимого музыкального коллектива, и Паша радостно прокричал в трубку: 'Мчался бы, как конь ретивый, но на проспекте пробка. Держи крепче свои талмуды. Приеду и спасу', и тут же отключился. Сегодня утром мне пришло видение сильно взволнованного красного, как помидор, парня и неловкого поцелуя. Стало страшно весело и ужасно любопытно, в какой из моментов приятель наконец-то решится и предпримет, наверное, самый серьезный шаг за нашу многолетнюю дружбу.
Погода наладилась, подарив теплые деньки. Ласковое солнце медленно уплывало за кры-ши высотных домов, окрашивая небо розоватыми перьями. Молодые люди торопились домой после занятий, переговариваясь и смеясь.
Выйдя на ступеньки, я попрощалась с Катериной, как выяснилось студенткой четвертого курса, и оглядела стоянку, но приятель еще не приехал. Руки ныли от внушительной стопки книг, выданной в библиотеке, плечо подгибалось от тяжеленного рюкзака с литературой, ожи-давшей изучения. Ухмыляясь от одного воспоминания о картинке с участием Пашки, я брела к стоянке, рассеянным взором скользя по автомобилям. Рядом со знакомым серебристым Мерсе-десом сегодня стояло черное спортивное купе, такое замызганное, словно на нем гоняли в дождь по вспаханным полям. На грязной дверце какой-то шутник накарябал пальцем: 'Помой меня, я вся чешусь!'
Неожиданно это случилось снова: ноги, как заколдованные, запнулись друг о друга, тело вывернулось в невероятную загогулину, пытаясь удержать равновесие, но кипа знаний в рюкза-ке и в руках победила. Книги разлетелись в разные стороны, выворачиваясь страницами наиз-нанку и ломая корешки. Мобильный телефон, будто к нему подвязали крылья, выскользнул из рук и, описав красивую дугу, шлепнулся на лобовое стекло черного автомобильчика с такой си-лой, что разлетелся на части, оставив после себя след из мелких трещинок и дырочку, похожую на пулевое отверстие.
- Че-о-орт! - Только и смогла прошептать я в ужасе, прикрывая ладошкой открытый рот.
- Отличная шутка, Зак! - Донеслось злобное рычание и вслед ему довольный хохот за спи-ной.
Рядом с машиной появился высокий худощавый парень в рубашке с закатанными рукава-ми. Чтобы не смотреть на него, я поспешно присела, лихорадочно собирая книги и уронив с плеча рюкзак. У меня горели щеки, уши и даже шея.
- Мне очень жаль! Очень жаль! - Бормотала я, как сломанная шарманка, не смея поднять взгляда на хозяина испорченного автомобиля.
Неожиданно мужская рука с длинными красивыми пальцами и запястьем, скрытым за ши-роким кожаным ремешком часов, схватилась за тот же учебник, что и моя. Я резко вскинулась. На меня смотрели большие васильковые глаза под черными бровями, идеальное лицо молодого человека оказалось совершенно спокойным. Волосы в небрежной стрижке падали на лоб. В сле-дующее мгновение в голове вспыхнула яркая четкая картинка:
'... Огромная спальня, смятые простыни, приглушенный свет, темные портьеры. Горячие руки, приоткрытые губы. Красивое напряженно лицо, и синие глаза полные нежности, ожида-ния, удивления...'
От неожиданности я отпрянула от молодого человека, неловко усевшись на асфальт. Меня затрясло и стало очень неудобно. Видение, буквально кричало о физической близости. Кажется, щеки побагровели, совсем как кумачи, если не ярче.
- Я помогу. - Предложил парень вкрадчиво, собирая учебники, и покосился мне за спину, когда снова раздался ехидный смешок.
- Извините. - Я боялась смотреть на него, чтобы случаем снова не пригрезилось нечто воз-мутительное, и поднялась, разглядывая носы потрепанных кед. Моя рыжая макушка как раз дос-тала до подбородка молодого человека. - Я не грациознее слона в посудной лавке! Давайте до-говоримся, я оплачу замену стекла...
Даже без знания логики и высшей математики становилось понятно, что понадобится лет восемьдесят, чтобы накопить жалкую стипендию на запчасти к дорогой игрушке.
Не обращая внимания на мой лепет, парень разражено всучил мне стопку книг. У меня вышло только кивнуть в знак благодарности и поспешно подставить колено, когда башня из учебников угрожающе накренилась.
- Твой? - Молодой человек с искренним омерзением зажимал двумя пальцами разбитый мобильный телефон, у которого микросхема отвалилась от корпуса, и по асфальту рассыпались кнопки. Одна циферка чудным образом провалилась в дырочку на стекле автомобиля и одиноко лежала на черной 'торпеде'.
- Ээээ, был. - Смутилась я, запнувшись. - Новым.
Пока в моей голове складывался удобный предлог для побега, красавчик внимательно за-глянул в мои бегающие от конфуза глаза, и неожиданно спросил:
- Тебя ведь Катя зовут?
- Что? - Опешила я, как если бы он вылил мне на голову ведро ледяной воды, а потом на-смешливо хмыкнула, дернув уголком рта: - Ну, да. Катя.
Признаться, Пашка не нашел лучшего времени, чтобы вкатить на стоянку, едва выруливая в узком пространстве. Он остановился рядом с нами и опустил стекло у пассажирского сиденья. Из окна на меня смотрела его круглая улыбчивая физиономия, с порезанной при бритье щекой, и большим сломанным носом.
- Сашка, привет! Закидывай в машину свой гранит науки!
Я испуганно оглянулась на брюнета, от удивления у того изогнулась бровь.
- Это тоже. Твое. - Он поднял с помятого капота развалившийся на отдельные потрепан-ные листики том Бердяева и положил поверх стопки в моих руках.
- Да, спасибо. - Я поспешно отвернулась, вывалила учебники через окно в салон автомо-биля приятеля и передала ему рюкзак. - Ладно, ты езжай, я через полчаса буду.
- Хорошо. Значит, через час жду. Ты красная, как пионерский галстук. - Весело подмигнул Пашка, измываясь.
Приятель искренне считал мой страх перед легковыми автомобилями легкой формой ши-зофрении, но лишний раз не спорил.
Я почти бежала к метро, обгоняя студентов, и шкурой ощущала внимательный взгляд, бу-равивший точку между лопаток.
К тому времени, когда я добралась до выставки, проходившей в старинном кирпичном здании, напоминавшем логово с привидениями из фильмов ужасов, то солнце окончательно спряталось, нагнав прохлады. На фасаде дома, бывшего прежде пивоваренным заводом, висел огромный плакат с изображением прекрасной полуобнаженной женщины на метле, за ее спиной скалилась полупрозрачная физиономия Бабы-Яги. Паша стоял, прислонившись к капоту седана и, кажется, сильно утомился ждать. Увидев меня, он просиял:
- Да, ты делаешь успехи, брат. Опоздала всего на двадцать пять минут!
В маленькую узкую улочку не торопились пешеходы, и двери в здание выглядели безжиз-ненными. У меня появилась уверенность, что сегодняшним прохладным вечером мы стали единственными любителями потустороннего, желавшими пощекотать себе нервы.
- Ты чего такая задумчивая? - Пашка чмокнул меня в щеку, от него пахло сладким одеко-лоном и сигаретами.
- Гранит науки оказался тяжелее, что я могла предполагать. - Призналась я, приглаживая волосы. Как ни странно, сегодня рыжие пряди лежали аккуратно, а не торчали в разные сторо-ны.
- В смысле?
Взявшись за руки, мы направились к стеклянным дверям, которые для нас гостеприимно открыла вполне живая мумия, замотанная в серые бинты. Фойе выглядело очень колоритно: в погруженном в полумрак помещении застыли подсвеченные восковые фигуры графа Дракулы и очаровательной вампирши, выставившей длиннющие клыки. С потолка в самом центре, где обычно висит люстра, болтался на веревке самоубийца. Я округлила глаза, похоже, развлечение окажется гораздо нелепее, чем представлялось вначале. Как раз в духе Паши, он любил подоб-ные зрелища до дрожи в коленках.
- В смысле? - Задрав голову, я рассматривала вытаращенные глаза фигуры, изображавшей висельника. - Помнишь черное спортивное купе?
- Угу. - Хмыкнул в нетерпении приятель.
- Так вот я расколотила мобильный телефон. Он как-то очень неудачно упал и разбил ему лобовое стекло.
- Как разбил?
- Вот так, сама не понимаю как. Это же телефон, а не камень. Был.
- А я-то думал, что красавчик к тебе приставал. - Протянул приятель в притворном сожа-лении. - Как увидел, несся на всех парусах спасать подругу детства, а оказывается наоборот.
- Как ты думаешь, сколько стоит стекло у 'Ауди'? - Я с надеждой покосилась на довольно улыбавшееся круглое лицо Паши.
- Тебе так понравилась его машина, что зависть взяла? - продолжал он ерничать.
- Не смешно.
Столкнувшись с мохнатыми лапами, незаметно и подло высовывавшимися, я отскочила и налетела на приятеля, испуганно охнув.
- Здорово, да? - радовался тот, впившись жаждущим взглядом в портрет полуобнаженной женщины.
- Надеюсь, что меня не заберут отсюда веселые парни в белых халатах. - Буркнула я себе под нос, оглядывая очередной темный зал с множеством картин на стенах.
Со всех сторон на нас смотрели прекрасные печальные ведьмы, одинокие и легкие. На по-лу светилась шестиконечная звезда, заключенная в круг, нарисованная специальной краской. Из динамиков лилась тревожная музыка, добавляя жути. Как ни странно посетители на необычной экспозиции имелись, и они, словно зомби, проходили от картины к картине, задумчиво разгля-дывая портреты, и перешептывались, делясь впечатлениями.
Незаметно кружа по залам, приятеля я потеряла, скорее всего, застывшего перед огромной панорамой во всю стену, изображавшей ведьмовской шабаш. Один из залов посвящался охоте на ведьм, и в центре стояло старинное пыточное устройство, на котором распинали несчастных, случайно названных колдуньями. 'Дыба' - прочитала я объяснение на подставке.
Картина, рассказывающая о сожжении, повергла меня в легкую истерику. Перед глазами снова вспыхнули красноватые язычки пламени, облизывающие капот раздавленного автомоби-ля, и вид моих залитых кровью порезанных разбитым стеклом рук на нелепо смятом руле...
Не долго думая, я спаслась бегством, оказавшись в новом зале, где рассказывали о сказоч-ных ведьмах. Тут же имелась и ступа Бабы-Яги с метлой.
Выставка начала меня утомлять, а ноги загудели. Я уже решила найти загулявшегося при-ятеля, как взгляд упал на одну из картин, и сердце пропустило удар. С портрета в зал бросала холодный и высокомерный взор прекрасная ведьма с большими глазами невероятного василь-кового цвета. 'Аида Вестич. Семья клана воздуха' - значилось на надписи. Непроизвольно я сделал шаг к изображению в богатой раме, вспоминая очи блондина из кафе, и у хозяина испор-ченной машины глаза имели точно такой же необычный оттенок. В животе нехорошо кольнуло. Снова в памяти возник образ летящего камнем мобильного телефона и моя неуклюжесть, харак-терная для балерины со сломанной ногой...
- Красивая? - Донесся до меня низкий приятный голос.
Я подпрыгнула от неожиданности и отпрянула от портрета, резко оборачиваясь. Нахму-рившись, рядом со мной стоял парень, автомобиль которого пострадал моими усилиями.
- Ну, в некотором роде. - Старательно избегая колючего взгляда, пробормотала я и снова покраснела, костеря себя.
- Что ты тут делаешь? - В его тоне прозвучало обвинение, будто он застал меня над корзи-ной с его грязным бельем.
- У меня друг любитель подобной чепухи. - Неопределенно махнула я рукой, изучая пу-говку дорогой рубашки как раз под расстегнутым воротничком.
- Друг, значит? - Теперь в голосе слышалась насмешка.
- Ну, да. - Язык заплетался. - Я таких выставок не понимаю, мне больше фотографии... - Смутившись окончательно, я кашлянула. - Нравятся.
Парень недоверчиво изогнул бровь, разглядывая мою рыжую шевелюру так, будто она яв-лялась ободранным лисьим хвостом на воротнике престарелой кокотки. Только усилием воли удалось подавить желание поправить непослушную копну.
- Сашка! - Паша как всегда появился очень вовремя и спас от позора. - Я потерял тебя! О! - Увидев парня, обрадовался он, как последний идиот. - Привет! Она сильно испортила маши-ну? Да? - Приятель фонтанировал глупым юмором. - Она умеет.
Парень сморщился, вероятно, не оценив шутку.
- Павел. - Неохотно представила я, кивнув в сторону приятеля.
- Филипп. - Красавчик пожал дружелюбно протянутую ладонь, и отчего-то показалось, что сейчас он выйдет в туалет и помоет руку до локтя.
- Ну, нам пора. - Я улыбнулась, подталкивая Пашку вон из зала. Тот упрямиться не стал и быстро засеменил на выход.
- Филипп, вот ты где! - Услышала я за спиной девичий голосок, жеманно растягивающий слова, но не обернулась, хотя умирала от любопытства.
От оскорбительного тона короткой беседы в душе остался неприятный осадок.
Значит, Филипп... Глупое какое-то имя.
Пашка повел себя, как настоящий рыцарь - оставил машину у музея, собрал мои учебники и потащился со мной в другой конец города на метро. Всю дорогу он выглядел задумчивым и помалкивал, похоже, собираясь воплотить в жизнь видение, внезапно переставшее меня весе-лить. Мысль о его неловком поцелуе заставляла содрогнуться. Словно проклятая, я вспоминала васильковые глаза, приглушенный свет и смятые простыни.
От подобного бреда мои демоны снова захохотали страшными голосами.
- Зайдешь? - Я запрокинула голову, проверяя окна, но свет не горел, похоже, родители еще не вернулись.
- Нет. - Паша передал мне книги, что я крякнула от тяжести. - Мне еще машину забирать.
- А? Ну, хорошо. - В моем голосе прозвучала бестактное облегчение.
Приятель галантно придержал подъездную дверь, а потом вдруг схватил меня за локоть, заставляя оглянуться.
- Саша...
И на его круглом знакомом лице со сломанным носом появилось то самое глупое испуган-ное выражение, означавшее решительность.
- Не надо, Паш. Правда. Не сегодня. Ладно? - Пробормотала я, сжимаясь, и прикусила язык от злости на собственные слова.
Павел потух, ссутулился, становясь как-то меньше ростом.
ГЛАВА 3.
Гнев
'Анжела? Олеся? Рита?' - Филипп судорожно пытался прочитать имя блондинки на про-тяжении всего вечера, заглядывая в ее пустые глаза, но в голове у девушки варилась манная ка-ша из воспоминаний. 'О! Артем? Нет, - осекся парень, - Артем совсем из другой оперы'.
Вспомнить самому не получилось, а потому Филипп называл девушку ласково и неодно-значно 'Зайка' и с чистой совестью отвез домой, проводив до дверей квартиры.
- Зайдешь? - Томно прошептала она, цапкой рукой обнимая его за шею и заглядывая в очи. В ее подведенных глазах читался призыв, а в воспоминаниях крутилась спортивная машина и золотая кредитная карта, увиденная у Филиппа в ресторане.
Подобное находилось за гранью добра и зла. Сжалившись, он мазнул глупышку по накра-шенным губам, изображая поцелуй, и поспешно подтолкнул внутрь квартиры. Зак назвал бы по-добный поступок 'позорным бегством', но общение с девицей, весь вечер болтавшей о какой-то сумочке из крокодильей кожи, сегодня было выше сил Филиппа. Он надеялся, что с его уходом бедняжка не заработала комплекса неполноценности.
Город застыл в пробках, но не для ведьмака. Парень ехал по улицам, и водители непроиз-вольно уступали ему дорогу. Он давно привык, что бурлившая в жилах сила позволяла ему не задумываться о житейских мелочах вроде заторов на дорогах или очередях в билетные кассы. Ему всегда и везде уступали - подсознательно люди чувствовали превосходство ведьмаков.
Гнездо, огромный дом, отгороженный от внешнего мира трехметровой стеной из красного кирпича, находилось в тихом поселке, разросшемся в сосновом бору ближайшего пригорода. Подъехав к воротам, Филипп щелкнул пальцами и сморщился от резкой головной боли, словно виски стиснули раскаленными клещами. Сворка медленно отъезжала, открывая широкий двор, куда выходили двери дома. На подъездной дорожке, выложенной мелкими каменными плитка-ми, застыл желторотый огромный автомобиль отчима. Сбоку, скалясь, темнел большой гараж. Поставив машину рядом с серебристым Мерседесом сводного брата, парень забеспокоился - в доме горели все окна. В холле с широкой лестницей, ведущей на второй этаж, на мраморном полу чернел выложенный широкий круг с перевернутым треугольником внутри - гербом семьи. На шее Филиппа болтался медальон с подобным знаком. Вместе с истинным именем отметки фамилии вручали каждому ведьмаку, когда в нем проявлялась сила, одаривавшая способностя-ми. В пустом помещении шаги разнеслись неприятным эхом, заставляя поторапливаться. Дом выглядел понурым и расстроенным, и по собственному желанию открыл все окна в гостиной, впустив в комнаты прохладу.
В библиотеке, горел единственный ночник, и комната с большими кожаными диванами, пушистым ковром и бесконечными полками со старинными ведьмовскими фолиантами, каза-лась утопленной в полумрак. Здесь собралась вся семья.
По кислым и скорбным выражениям на лицах родственников Филипп догадался, что про-изошло нечто из ряда вон выходящее. Его приход заставил всех оглянуться, и в знак приветст-вия Филипп молча кивнул присутствующим, вставая рядом с Заккери. Сводный брат, скрестив руки на груди, небрежно привалился спиной к деревянным полкам с пыльными книгами, кото-рые давно никто не читал.
Ледышка Елизавета расположилась на диване, закинув ногу на ногу, и отсутствующе изу-чала идеальный маникюр на пальчиках. Ее мать Роза, откинувшись на кожаные подушки, дыми-ла сигаретой, жеманно стряхивая пепел в маленькую золотую пепельницу, инкрустированную драгоценными камнями. Побрякушку ведьма носила у себя в кармане, а окурки в тайне высыпа-ла в цветы на подоконниках или же напольные вазы. Роза выглядела милой дамочкой без воз-раста. Женщина всю свою жизнь находилась в одной поре - ей давали и тридцать, и сорок пять лет. Причем, в обоих случаях не угадывали.
Снежана, зажатая на диване между родителями, нетерпеливо прикусывала губку, похоже, семейное сборище сильно угнетало девочку. С каждым днем она хорошела и расцветала, ее гла-за становились ведьмовского синего цвета, заменяя блеклую зелень радужки.
За огромным письменным столом, подпирая поникшую голову руками, отчего виднелся лишь его светлый кудрявый затылок, сидел отчим. Аида со слезами на глазах положила ста-реющие руки на ссутулившиеся плечи мужа. Мизансцена маленького спектакля дополнялась стройной фигурой Макса, застывшей у черного слепого окна.
Судя по горестной тишине, Хозяин семьи Лука, провалявшийся в больнице с конца апреля, умер. Единственная, кто в этой комнате действительно скорбел о нем, была Аида, всегда отли-чавшаяся излишней сентиментальностью и привязанностью к суровому, скорому на расправу свекру. Весной у деда Вестича неожиданно случился удар, парализовавший старика и прико-вавший к постели. К сожаленью, сила, охранявшая ведьмаков от несчастных случаев, не влияла на обычные человеческие болезни и не могла исцелить. Из Макса, несомненно, выйдет гениаль-ный хирург, но он никогда не сможет залечить раны или ослабить гипертонический кризис од-ним прикосновением руки.
- Первый раз сердце остановилось днем, - едва слышно сквозь зубы пробормотал Заккери, не глядя на брата, - а пару часов назад все закончилось. Ты все пропустил, Аида устроила пока-зательное выступление и закатила истерику. Как подружка?
- Нормально. - Отозвался Филипп, не спуская взгляда с бледного горестного лица матери, неожиданно постаревшей на десяток лет. Он никогда не видел, чтобы из ее идеальной прически выбился хотя бы волос, но сейчас шевелюра торчала в разные стороны, и на длинную шею жал-ко свисали черные локоны.
Неразборчивые шепотки братьев звучали почти кощунственно в царившем гробовом мол-чании, давившем на уши. От общего притворства в комнате вибрировал воздух, и становилось неловко.
- Дала? - Еле слышно поинтересовался Зак, покосившись в сторону Филиппа.
Оба молодых человека тут же заработали недовольный взгляд от Розы
- Не захотелось. - Буркнул тот.
- Дурак.
Между тем, отец Зака поднял голову и обвел всех членов семьи утомленным взором, его глаза покраснели после тяжелого бесконечного дня, похожего на кошмар.
- Предстоят похороны. Нужно оповестить клан. - Торжественно подвел он черту.
Семейство зашевелилось, переглядываясь и, наконец, выдыхая, словно новобранцы в ше-ренге по приказу 'вольно'.
- Все и так почувствовали, что освободилась сила семьи. Гостей можно ждать уже завтра, как еще телефоны не разрываются? - Недобро хмыкнул Грегори, отец Снежаны, задумчиво по-тирая опрятную бородку.
- Я выключила домашний. Это же такое личное... - Аида всхлипнула, едва сдерживая ры-дания. Быстро вытащив из длинного рукава старомодный кружевной платок, она приложила его к заплаканным глазам.
- Ох, как мне все это надоело! - Неожиданно и резко заявила Снежана, вскакивая со своего места, что ее мать, пытавшаяся схватить дочь за футболку, только бесполезно махнула рукой. - Как мне все мерзко! - Девочка поджала губы, с гневом уставившись на отчима Филиппа. - Это же все притворство! Эмиль, мы все и так знали, что он умрет! В нем находилось слишком много силы, старик не мог удержать ее!
Аида, опешив, сглотнула, забыв вытереть текущую по бледной щеке слезу. Остальное се-мейство замерло в изумлении от выпада девчонки, дрожавшей от ярости.
- Снежана! - Грегори, тяжело поднялся.
Схватив дочь за руку, он с силой развернул ее к себе и хорошенько встряхнул за плечи, прошипев:
- Закрой свой рот, девочка!
Эмиль, облокотившись о стол, медленно поднялся.
- В тебе слишком много злости для ведьмы, еще не получившей имени! Не много ли ты думаешь о силе? - Процедил он, разражаясь выходкой племянницы. - Лука был не просто Хо-зяином семьи, а твоим дедом, так что имей уважение!
- И вы все его ненавидели за то, что он удерживал силу в своем дряхлом теле! - С вызовом произнесла девочка.
Наступившая тишина показалась невыносимой, в воздухе витал скандал, а в следующее мгновение трагическим аккордом прозвучала оглушительная пощечина. Голова Снежаны дер-нулась, длинные русые волосы взметнулись. Мать девочки, Лариса, неуверенно потянула мужа за свитер, приводя в чувство. Снежана заорала в последовавшей напряженном молчании, выры-ваясь из рук отца:
- Я ненавижу вас всех! Вы притворщики и вы мне омерзительны! Я не хочу вступать в клан, если мне всю жизнь придется врать, как врете вы все!
Девочка бросилась к выходу, уже задыхаясь от слез. Оглушительно хлопнула дверь, что с книг слетела пыль. Неловкая пауза заставила присутствующих взрослых заерзать на своих мес-тах.
Грегори, устыдившись своей несдержанности, кашлянул и нервно спрятал руки, трясущие-ся от перебора утреннего коньяка, в карманы.
- Ничего, - прошептала Аида, как всегда старавшаяся выглядеть благородной в самых пар-шивых ситуациях, - она всего лишь ребенок. У нее сейчас сложный возраст.
- Она оскорбила нас всех. - Пробормотал Грегори в замешательстве. - Иногда мне кажется, что она не просто девочка, а... - он запнулся, подбирая слова, - злобный демон.
- Грегори, она наша дочь! - С осуждением осекла его Лариса, нахмурив домиком выщи-панные брови.
Филипп не выдержал и хмыкнул:
- Знаете, а она не так уж ошибается. - И сопровождаемый укоризненным молчанием он быстро вышел из библиотеки, где задыхался от спертого воздуха, наполненного ложью.
В отличии от Снежи, ему, конечно, простят дерзкие слова.
Девочку он нашел в зимнем саду, где сладко пахло розами и гардениями, не увядавшими круглый год благодаря стараниям Аиды. Зимний сад стеклянной стеной выходил в ухоженный задний двор, засаженный вишнями и цветами. Снежана, как в детстве, спряталась под раскиди-стым фикусом и сжалась в комочек, положив острый подбородок на колени. Она захлебывалась рыданиями, со злостью вытирая рукавом мокрые дорожки на щеках.
Филипп присел с другой стороны фикуса, спиной прислонившись к большой кадке. В цве-точной тишине раздавались громкие всхлипы девочки.
- Я их ненавижу! - Прошептала она и шмыгнула носом. - Эмиль ведь ждал этого! Ждал с того самого момента, когда старика схватил удар! Через сорок дней твой отчим станет Хозяи-ном. Он желает этого, как желает Зак или даже мой отец. Почему они должны врать?!
- Малышка, - хмыкнул Филипп, разглядывая потолок, откуда свисали тонкие стебли вьюн-ков, - ты во всем права, просто об этом не принято говорить вслух.
Она снова всхлипнула и затихла. Через долгие минуты девочка тихо спросила:
- А ты бы хотел стать Хозяином?
- Нет. - Честно признался он. - Да, и подобное невозможно - мы с Аидой пришлые в се-мье. Лука только приютил нас, и Аиде повезло, что Эмиль выбрал ее для роли хозяйки Гнезда. Она хорошо справляется, а мне приятно думать, что мы с ней свободны.
- Но ведь мы, рожденные Вестичами, не свободны. Мы предназначены семье. Посмотри на Зака, он с ума сходит! Он же такой хороший, - она неуверенно запнулась, - красивый. Он может быть благородным и добрым, а вместо этого думает только о том, что когда не станет отца, пе-рейдет ли сила к нему. Это так мерзко...
- Зак не сходит с ума, и он совсем не добрый и не хороший. - Отозвался Филипп и растер лицо ладонями. - Среди нас нет благородных, сила не терпит доброты.
- Однажды Лука мне сказал, что сила никогда не выберет меня, и мне не стать настоящей ведьмой, потому что я, - неожиданно призналась девочка, ее шепот снова прервал обиженный всхлип, - бракованная.
- Он шутил.
- Нет, не шутил. Я ненавидела его.
- Малышка, а ты бы хотела стать Хозяйкой? - Филипп улыбался. Он прекрасно знал о бо-лезненных воспоминаниях сводной сестры, когда дед, рассердившись на очередную шалость маленькой настырной девчонки, в сердцах буркнул о ее неполноценности.
- Нет. - Ее голос дрогнул от насквозь лживых слов. - Ведь ты не хочешь.
- Снежана, - Филипп резко схватил ее за руку и быстро наклонился, заглядывая в зареван-ные глаза, что от неожиданности девочка вздрогнула, - прекращай это. Ладно? Грегори уже пару раз высказывал мне недовольство. Я не хочу портить отношения с семьей. Она у нас одна.
Девочка, прикусив губу, мелко закивала.
- Вот и умница. - Филипп быстро встал и ласково потрепал ее, как не разумного ребенка, по макушке, взлохмачивая волосы.
Когда, его шаги затихли в коридоре, Снежа сморщилась и снова разревелась, спрятав по-красневшее от слез лицо в ладонях, но уже совсем по другой причине.
***
Все будильники заорали разом - на тумбочке, в стареньком мобильном телефоне и на письменном столе у компьютера. Какофония звуков вонзилась в голову горящей стрелой, и я тут же открыла глаза. Комнату заливал солнечный свет, в желтом столбе лучей беспорядочно летали мошки-пылинки.
Раньше, я бы сильно рассердилась, если бы меня попытались разбудить в субботу до обеда, только сейчас дела обстояли иначе. Каждую ночь я закрывала глаза, и каждое утро открывала их, словно только моргнула. Сон был необходим уставшему за день телу, а не голове.
Мне не повезло один раз в жизни, но крупно: родиться в семье практикующих психотера-певтов, и когда они не торчали в больнице, изучая пациентов, как лабораторных мышей, то чи-тали лекции в институте. Всю мою жизнь разбирали на составляющие: изучали, описывали и демонстрировали в качестве живого примера психического развития сначала младенца, дальше ребенка, потом подростка, а теперь больного, перенесшего смертельный шок. Родители от всей души беспокоились, что после аварии меня будут мучить кошмары, но все равно потирали руки, надеясь добавить в диссертацию очередной пункт о ночных ужасах, и оказались жестоко раз-очарованы. Хотя постоянные черные дыры вместо снов тоже определялись, как депрессивный психоз, и весьма кстати вписывались в доклад о нервных расстройствах. Мне даже страшно ста-новилось, какой бы бурный восторг у них вызвала новость о видениях.
Во рту стояла сухость, будто на ночь я выкурила блок сигарет. Маленькая кухонька со светло-желтыми шкафчиками встретила меня полной раковиной грязной посуды и запиской на холодильнике. На большом листе, прижатом магнитом-клубничкой, мамаша криво нацарапала: 'В три прическа, в шесть встречаемся в ресторане. Выгляди, как одуванчик, мы дошли до темы твоего выздоровления. Французы жаждут увидеть цветущую молодую женщину. Мама. P.S. На-день изумрудное платье, повергни моих профессоров в шок! Папа'. Я сдернула бумажку, недо-уменно почесывая всклокоченный затылок. Очередной курс лекций, очевидно, заканчивался, и всем не терпелось лицезреть выздоравливавшего психа.
Чистых чашек не нашлось, и пришлось заварить чай в граненом стакане. Покосившись на часы, я охнула - стрелки показывали половину третьего. Вот тебе и раннее утро! В спешке я сделала большой глоток, обожгла язык и кинулась умываться со стаканом в руке, споласкивая рот от зубной пасты горячим зеленым чаем.
На счастье лето не собиралось сдаваться осени, и по-прежнему грело любяще и сладко. Го-род позабыл про недавние ливни, радуясь последнему теплу. Легкое открытое платье из изум-рудного шелка в метро смотрелось неуместно, а неудобные туфли на высоких каблуках натерли пятки. К тому же у меня предательски сползал чулок в мелкую сетку, и приходилось делать хитроумные движения правой ногой, чтобы вернуть кружевную резинку на прежнее место. За моими манипуляциями следил усатый мужчина, сидевший как раз напротив, и радостно улы-бался, уверенный, что попал в передачу 'Скрытая камера'.
- Вам очень идет цвет платья! - Не выдержал он, предательски облизываясь, пока я пере-миналась с ноги на ногу, повиснув на поручне.
- Спасибо.
Сунув в уши наушники, я сделала погромче музыку. Оглушающая песня началась тревож-ными гитарными аккордами под барабанную дробь. Грохот вагона и перекрикивающие его го-лоса пассажиров заменились мелодией, люди стали похожи на рыб, беззвучно открывавших рты. Неожиданное увлечение альтернативной, тяжелой музыкой, вопреки сложившимся за два-дцать лет вкусам, проснулось одновременно с видениями. Наверное, ее любили демоны, посе-лившиеся внутри меня, и под вопли певца с приятным голосом они танцевали танго. Родителям об этом я тоже мудро умолчала.
Вагон остановился, двери разъехались, впуская внутрь очередную порцию беззвучных лю-дей. Широкая юбка платья взметнулась от потока воздуха, и я едва успела придержать ее, вы-звав восторг на лице усатого соседа. Вспышка, как всегда оказалась молниеносной:
... Мои стройные ноги в чулках в сеточку, неслышный щелчок пальцами, и широкая изум-рудная юбка подлетела вверх, почти к пылающему румянцем лицу, открывая срам. Грохот зло-радного смеха вокруг...
Уставившись на свое отражение в темном стекле вагона, я растеряно моргала. На поблед-невшем лице с остреньким подбородком и маленьким ртом выделилась вся тысяча имевшихся веснушек.
Я, конечно, опоздала на два часа.
В ресторанчике играла живая музыка, внушительные квадратные столы располагались во-круг танцевальной площадки и на балконе, откуда просматривался обеденный зал. За белыми невесомыми занавесками в кабинетах с мягкими диванами прятались клиенты посолиднее. На стенах, отделанных облицовочным серым камнем, горели желтые лампы. Несколько нетрезвых посетителей под звучавшую скрипку изображали несуразный танец. По деревянной лестнице с перилами из тонких лакированных веток носились вышколенные официанты с подносами. Шумных гостей моих родителей, кажется, было слышно еще от дверей.
Простучав каблучками по ступенькам, я поднялась на балкон и выжидательно улыбнулась, застыв за спиной коротышки с упрямо топорщившейся прядкой на лысине. Мамаша с бокалом в руке, откинулась на спинку стула и, блаженно прикрыв глаза, наслаждалась музыкой. Отец что-то доказывал соседу рядом. На меня никто не обращал внимания.
- Алекс! - Вдруг раздался радостный возглас на английском языке с сильнейшим француз-ским проносом.
Со своего места поднялся высокий молодой человек в белой рубашке с запонками на ман-жетах, высовывавшихся из-под рукавов клетчатого пиджака. Несмотря на царившую духоту, шею туго стягивал шейный платок. На узком вытянутом лице под стеклышками очков блестели глаза, свет отражался и в идеально выбритом черепе.
- Антуан! - Обрадовалась я отцовскому коллеге.
Антуан понимал по-русски только 'привет', 'спасибо' и еще 'катастрофа', по-французски я знала только слова из пошлой песенки, поэтому при встрече мы говорили на-английском языке. Нас везде поджидал вечный несуразный интернационал крупного мегаполи-са.
Молодой мужчина, долговязый и с плавными жестами, радостно прижался к моей щеке и громко чмокнул воздух у уха, оглушив.
- Ты прекрасно выглядишь!
- Ты тоже. - Из всего сборища Антуан единственный не вызвал у меня тошноту. Наверное, потому что никогда не смотрел на меня, как на подопытного кролика.
- О! Дочь! - Очнулся папаша и обратил на меня затуманенный полупьяный взор. Невежли-во оттолкнув француза, он заключил меня в медвежьи объятия, а потом, обнимая плечи, схватил вилку со стола и звучно постучал по бокалу, отчего тут же лопнула стеклянная ножка, плеснув в блюдо с рыбой долю красного вина. Пирующие сосредоточились на испорченном кушанье, а только потом подняли нетрезвые взоры к нам.
- Александра! - Важно представил отец.
- Она выглядит вполне здоровой! - Заметил профессор с красным от принятого спиртного лицом и таким же красным пяточком носа.
Я лязгнула зубами, прикусив обожженный язык, и постаралась обратно натянуть улыбку.
- Шурочка! - Мамаша открыла глаза и ткнула в меня пальцем. - Посмотрите, господа, пе-ред вами образчик пациента, перенесшего тяжелую психологическую травму, - лекторским го-лосом, проглатывая некоторые согласные, заявила она. - Между тем, мы действовали по систе-ме наиболее щадящего выхода...
Папаша сжал плечо так сильно, что захрустели косточки.
- Я бы поела. - Тихо пробормотала я, чувствуя, как от соблазнительных запахов урчит в желудке.
- Что? - Заорал отец, как ненормальный.
- Я есть хочу. - Все еще улыбаясь, я попыталась освободиться. От него шел такой жар, будто меня прижало к растопленной печке.
Мне пододвинули стул, незаметные официанты принесли тарелку и приборы.
- Да. Еще обратите внимание, - не унималась мамаша, слушатели, оторвавшись от закусок, понятливо кивали. - У этой пациентки совсем нет расстройства аппетита. Поверьте, я знаю! Она есть ничуть не меньше взрослого мужчины, если не больше! Кастрюли борща хватает всего на два дня.
Кусок рыбы застрял в горле, аппетит тут же пропал. Папа довольно поглаживал выпираю-щий живот и улыбался. Обед, о котором вспомнила мамаша, проглядывался на его талии кате-горичной складкой. Антуан стоял сзади, положив горячие ладони мне на голые плечи. Собст-венно, раздражаться причины не было, я прекрасно понимала, что меня ждало на подобном сбо-рище, но все равно глоток воды получился сердитый и громкий.
- Она не выглядит больной, более того, она совершенно спокойна! - Заявил 'пятачок', ткнув в меня толстым коротким пальцем, блестящим от масла.
Официант, проходивший мимо, услыхав фразу профессора, с подозрением покосился в мою сторону. Питье пошло не в то горло, перехватывая дыхание.
- Посмотрите, у нее даже не бегают глаза! - Радовалась предательница-мать, ткнув ногтем мне практически в переносицу, отчего я непроизвольно отпрянула.
Все сидящие за столом нагнулись, примолкнув, и в течение долгих тридцати секунд, на-хмурившись, с умным видом изучали мои зеленые очи, которые тут же заметались по предме-там: от люстры на потолке, до графина с вином, потом на довольную физиономию мамаши. Это было выше моих сил.
- Действительно не бегают. - Поправляя съехавшие очки, закивала дама с волосами, похо-жими на воронье гнездо.
- Совершенно не бегают! - Подтвердил доцент с отцовской кафедры, его полосатый гал-стук макался в тарелку с соусом.
- Ваша дочь прекрасна! - Выдохнул мне в рыжую уложенную парикмахером макушку Ан-туан по-английски.
Я вскочила, ударив его головой в подбородок, отчего бедолага лязгнул зубами.
- Сорриии. - Забыв про правильное произношение, пробормотала я и схватила сумочку. - Я в дамскую.
Отличный предлог, чтобы улизнуть от собственного препарирования на составные части души. Восславься тот, кто придумал уборные в ресторанах!
- Кстати, вы не поверите, дорогие мои, - когда я спускалась с балкона, то мама прикурила тонкую дамскую сигаретку, - после аварии Саша бросила курить. Вернее не так, она перестала курить, как будто никогда не пробовала сигарет! Более того, - донеслось до меня едва различи-мо, - она попросила нас не дымить в квартире, запах стал ее раздражать!
Туалет показался долгожданным тихим раем. В большом зеркале я увидела прищуренные от злости глаза и сжатые губы, смешные веснушки, покрывавшие лицо. Вздохнув три раза, я попыталась успокоиться, и включила холодную воду. Руки под струей предательски дрожали, подтверждая мое возмущение. Сегодняшний ужин особенно сильно напоминал глупый воде-виль.
Открылась дверь, впуская в уборную, где для чего-то звучала расслабляющая музыка, де-вушку. Я покосилась на нее через зеркало: выше меня на голову иссиня-черная кудрявая брю-нетка, и глаза... Они имели необыкновенный васильковый цвет, точно такой же, как у молодых людей из института! Кажется, я дернулась, словно по телу прошел электрический разряд. Деви-ца рассматривала меня через зеркало, не обращая внимания на мой ошеломленный, даже сму-щенный вид, и деловито подкрашивала полные губы ярко-алым блеском.
- Хорошее платье. - Кивнула она, закручивая тюбик.
- Мне тоже нравится. - Я выключила воду, понимая, что мыть руки в течение пяти минут, по меньшей мере, глупо, и потянулась за бумажным полотенцем.
Неожиданно красотка подскочила ко мне и схватила за плечи, цепко и сильно, резко раз-вернув к себе. От испуга и молниеносного нападения я только крякнула, провернувшись на каб-луках, а широкая юбка взметнулась вверх.
- Мое платье будет тебе маловато! - Пробормотала я, стараясь оттолкнуть брюнетку.
Девушка уставилась в мои глаза, словно хотела съесть, заставляя пятиться к стене, пока спина не прижалась к холодным кафельным плиткам. Отвернуться не получалось, как будто де-вица приковала к своему взору потусторонней силой. Моя рука судорожно вцепилась в подвес-ку на золотой цепочке, весящей у нее на шее.
Все это произошло за короткие мгновения, и вот красивое лицо сморщилось, словно от горького жгучего перца. Ярко-алый рот скривился, и девушка отшатнулась, как от вспыхнувшей газовой горелки, и заорала ужасающе надрывно:
- Нет! Не трогай меня! - Она отпрянула к кабинке. - Мертвая! Не тронь меня! Уйди! Кто-нибудь!
Ее пронзительный вопль перекрыл легкую музыку, льющуюся из динамиков. Девица сползла на пол, прикрывая голову. Вытаращившись, я смотрела то на медальон с сорванной це-почкой, оставшийся в сжатом кулаке, то на ее истерику, напоминавшую мою собственную, ко-гда меня пытались посадить в легковой автомобиль. В туалет ворвалась невысокая девочка с длинными до пояса русыми волосами.
- Поля?! - Опешила она.
С ужасом я обнаружила, что в ее зеленоватых глазах отражается странное синее свечение, словно вспыхивают крапинки. Брюнетка извивалась на полу, размахивая руками, из оборонен-ной сумочки рассыпались многочисленные тюбики и мобильный телефон. Девочка сорвалась с места, вылетая обратно в обеденный зал.
Когда девчонка убежала, то я бочком, чтобы не трогать рыдающую сумасшедшую про-скользнула рядом с раковинами, и почти добралась до выхода, но тут дверь заново отворилась, шарахнув меня по плечу, и на пороге появился красавец, хозяин испорченного мной автомоби-ля. Он кинулся к распластанной бедняжке, размазывающей по лицу косметику.
- Полина?! - Он схватил девицу за плечи и хорошенько встряхнул, пытаясь привести в чув-ство.
- Она! - Та, вырываясь, подло ткнула в меня пальцем. Ее щека испачкалась помадой, под синими глазами образовались черные круги от туши для ресниц. - Она! Мертвая!
Парень резко оглянулся в недоумении, но, как только увидел меня, покрасневшую от не-ловкости, то несчастного перекосило.
- Ты?!
- Ээээ? - Я бросила жалобный взгляд на дверь, прикидывая пути к отступлению, но их от-резала девочка.
- Я ее только хотела попробовать! Чуточку! - Хныкала Полина.
Парень стал поднимать заикающуюся подругу, но та, не обращая внимания на помощь, ползала на коленях по полу, лихорадочными движениями сгребая разлетевшиеся мелочи. - Только чуть-чуть! Но у нее нет ауры! - Бормотала она, когда молодой человек буквально силой поставил бедняжку на ноги, со злостью вырывая пухлую сумочку.
- Я отведу тебя в машину. - Сквозь зубы процедил он, утаскивая девушку, и окатил меня напоследок таким взглядом, что душа ушла в пятки.
- Как у мертвой! У нее за спиной стоит что-то! У нее в глазах мрак! - Захлебывалась рыда-ниями брюнетка, обмякнув на его руках.
Когда я осталась в одиночестве, то смогла только кашлянуть. Вот уж точно, кто долго-жданный пациент родителей. Здесь одной диссертацией не обойдешься, с лекциями можно весь мир исколесить!
Я воровато выскользнула из уборной, прижимая к груди сумку, и рванула на балкон, спа-саясь, и в спешке столкнулась с высоким мужчиной, отскакивая, как ошпаренная кошка. Передо мной стоял блондин с глазами василькового цвета, с кем мы делили один столик на двоих в сту-денческом кафе.
- Вы что размножаетесь в этом ресторане? - В сердцах воскликнула я, взмахнув руками.
- Так это ты довела ее? - Неожиданно молодой человек широко улыбнулся, неопределенно ткнув пальцем в сторону.
- Вот. - Я сунула ему медальон, который по-прежнему судорожно сжимала в руке. - Она его... Она его уронила. Отдашь.
- Катя, ты несешь с собой разрушения. - Отчаянно веселился парень, от его красивой улыбки притихли все официантки и посетительницы за ближайшим столиком.
- Саша. - Автоматически поправила я и сделала несмелый шажок в сторону вожделенной лестницы, объясняясь: - Она неожиданно повернулась ко мне, а потом упала. Глупо как-то по-лучилось. Может, врача позвать, тут целый ресторан психиатров на балконе пирует...
Убежать не успела, брюнет вернулся слишком быстро. Он, похожий на разозленного быка, только что не выдыхал пар из носа, влетел в зал и быстро направился к нам.
- До встречи. - Пролепетала я, пятясь.
- Что ты тут делаешь, Катя?! - Заорал парень так, что вздрогнул охранник, сладко дремав-ший на стуле, опустив голову на грудь.
- Саша. - Поправил его друг. Едва сдерживая хохот, тот вертел в руках сорванный медаль-он блондинки, и цепочка поблескивала, ловя лучи искусственного света.
- Почему я везде на тебя натыкаюсь?! - Вопрошал хозяин испорченного автомобиля и скривился, как от кислого.
- Ну, вообще-то, я здесь с компанией! - От злости у меня запылали щеки.
- С компанией?! - Он не говорил, а шипел. - У меня такое чувство, что ты два дня следу-ешь за мной попятам.
Я открыла рот от возмущения. Похоже, все-таки вмешательство докторов-психотерапевтов, пускай и не слишком трезвых, требуется всей буйной синеглазой четверке, девочка тоже выглядела не слишком здоровой.
От драки нас спасло появления Антуана, и его королевский изящный выход моментально разрядил атмосферу всеобщего озверения. Он медленно и плавно спустился по лестнице, дер-жась бледной слабой рукой за перила.
- Алекс! - Увидев меня, просиял француз. - Я хотел, чтобы ты потанцевала со мной! - За-рокотал он по-английски. - Ты не обижайся на своих родителей, это всего лишь диссертация...
Я бросила на брюнета злобный взгляд, парень выглядел явно обескураженным. Его при-ятель старательно сдерживал издевательский хохот, явно наслаждаясь каждой секундой сканда-ла.
Молодых людей Антуан любил, наверное, больше, чем любая девушка. Увидев двух сине-глазых красавцев, одетых дорого и по моде, выглядевших, как картинки из глянцевого журнала, он тут же осекся и растянул пухлые губы в масляной улыбке.
- Познакомь меня со своими милыми друзьями.
Оба нечаянных знакомых притихли, непроизвольно отшатываясь.
Антуан с обожанием разглядывал выразительные лица молодых людей через тонкие стек-лышки очков.
- Ну... - Нахмурившись, я прикусила губу.
Имя брюнета начисто вышибло из головы. Помнилось, его звали по-глупому, как игру-шечного пса в передаче 'Спокойной ночи, малыши!', но на ум приходили только Хрюша и Каркуша. Ни то, ни другое на нормальное имя не тянуло.
Заминку исправил сам француз, протянув узкую ладонь с длинными пальцами, он предста-вился:
- Антуан.
- Зак... Заккери. - Неохотно пробурчала первая жертва, отвечая на рукопожатие. Его рука, слишком долго сжимаемая нежными пальцами Антуана, напряглась.
- Мой брат Филипп. - Он буквально вырвал руку и поспешно сунул в карман джинсов.
Точно Филипп! Пса в передаче звали Филя. Бездомная дворняжка!
Я старалась не ухмыляться слишком явно, но ехидство побеждало. Пока Антуан не стал облизываться, пришлось лишить себя удовольствия дальше любоваться замешательством брать-ев и, подхватив француза под руку, утянуть его на площадку, где в медленном танце кружились многочисленные пары. Опустив голову, я тихо подсмеивалась себе под нос.
Неожиданно картинка повторилась: круглые носы туфелек, ноги, прикрытые изумрудным шелком, натянувшимся от ходьбы. Моя рука схватилась за платье ровно в ту же секунду, когда, несмотря на шум разговоров и громкую музыку, слух различил четкий резкий щелчок пальцами. Юбка все равно взметнулась вверх, но так, что только кокетливо приоткрыла взору кружевную резинку чулок в мелкую сеточку, словно от случайного сквозняка.
Я подавила в себе детское желание оглянуться и показать язык.
ГЛАВА 4.
Обиды маленькие и большие
- Аида! - Заккери осторожно вытащил из рук зареванной мачехи коричневый пузырек с пахучей белладонной и рюмку, наполненную настойкой до краев. Аида, плохо соображавшая от навалившегося горя, всхлипнула и приложила к глазам белый сатиновый платок с вышитыми в уголке литерами.
Молодой человек чувствовал неловкость, глядя на опечаленную скорбящую женщину, за-кутанную в траурные одежды. Огромная пахнущая душистым перцем кухня с массивными шка-фами для посуды, чугунными сковородками, висевшими над плитой, и большими закрытыми полками оставалась единственным спокойным тихим местом в доме. На похороны Луки Гнездо наводнили гости, званные и непрошенные.
- Ты же заснешь прямо за столом. - Ласково пожурил Заккери мачеху и обнял, стараясь ус-покоить. - Сколько ты уже выпила?
- Да всего пару капель. - Отмахнулась та, благодарно улыбаясь, и, отстранившись от па-сынка, высморкалась. - Он приехал? - Устало спросила Аида, уже аккуратно вытирая тушь под глазами, глядя в начищенный до блеска серебряный поднос, стоявший в сушке.
Он - ведьмак огненного клана, грозный поляк Вражек, без которого церемонии погребения не получилось бы. Только его смертоносное пламя могло уничтожить тело и бренную душу Хо-зяина семьи. За странные ритуалы и собственные непонятные традиции, сильно отличавшиеся от общепринятых, ведьмовское общество не жаловало огненный клан, державшийся особняком. Ходили слухи, что все ведьмаки, принявшие силу огня, являлись оборотнями и умели превра-щаться в драконов.
- Приехал. - Кивнул Зак. - И уже пугает местное общество.
- Пойдем тогда. - Аида подтянулась, потом щелкнула пальцами, заставляя рюмку с капля-ми подлететь, плеснув коричневой жидкости на деревянную темную столешницу. Она быстро опрокинула в себя настойку и фыркнула от крепости.
- Идти-то сможешь? - Усмехнулся Заккери.
- Полегче, молодой человек, - мачеха строго погрозила пальцем, ее щеки уже раскрасне-лись, а зрачки сильно расширились от ядовитого лекарства, - я тебе все-таки мамашей прихо-жусь.
Подхватив пасынка под руку, Аида нацепила на лицо с легкой едва заметной сеточкой морщинок у покрасневших хмельных глаз вежливую гримасу.
Во всех комнатах переговаривались гости. Они накачивались вином и вдохновенно зло-словили об усопшем, друг друге и самой закрытой семье города. Гнездо показало себя во всей красе, сильно недовольное шумным сборищем и чужаками на своей территории. Оно запирало перед гостями двери, сворачивало трубочками многочисленные цветы, и специально открывало настежь окна, обязательно шарахнув какую-нибудь юную кокетку, сидевшую на диване, по ма-кушке.
- Наш дом похож на ярмарку невест. - Недовольно проворчал Заккери, провожая мачеху через столовую в гостиную, где специально повесили портрет Луки и перевязали черной траур-ной лентой.
- Мальчик мой, - Аида рассеянным взглядом окинула присутствующих, - Гнездо - очень необычный дом, Вестичи - сильная семья, поэтому о нас ходят десятки сплетен, к тому же вас трое неженатых ведьмаков. Конечно, они собрались со всего города.
Рядом со взъерошенным растерянным Эмилем стоял седовласый старец в ярко-алом бар-хатном плаще, который он не пожелал снять, несмотря на страшную духоту. Гости, находив-шиеся в комнате, страшась присутствия сурового гостя, говорили подобострастным шепотом.
На краешке кресла застыла бледная и синюшная Полина. Девушка сидела, неестественно выпрямившись, словно проглотила кол. Бедняжка страдала от пагубной привычки энергетиче-ского вампиризма и после неудачной охоты в ресторане накануне вечером мучилась от похме-лья и сильнейшего отравления. Всю ночь ее тошнило, а жалобные причитания слышались даже в дальних комнатах. Заккери ухмыльнулся, вспоминая отменный скандал и размазанную тушь под глазом девицы.
- Приветствую. - Подходя к гостю, Аида в знак уважения к огненному склонила голову.
- Здравствуй, Аида. - На польском языке отозвался Вражек, голос у него оказался сочный, молодой, мало подходивший внушительному возрасту ведьмака.
Присутствующие заговорили еще тише. Всем было прекрасно известно, что огненные не различали языки, прекрасно понимая все наречия.
- Твой сын вырос, Эмиль. - Старец кивнул в сторону Заккери, так и не удосужившегося по-здороваться. Человеческие глаза Вражека неожиданно вспыхнули алым пламенем, делая ведь-мака похожим на злобного инкуба. И без того смущенные испуганные разговоры окончательно смолкли.
- Да, - недовольно пробормотал тот, - только хорошим манерам не научился.
- Иди, - мачеха кивком королевы отослала пасынка, - позови остальных. Пора начинать.
Заккери только и ждал разрешения улизнуть из гостиной, где царила угнетающая атмосфе-ра всеобщего притворства. Он быстро вышел в холл, будто бы вырывался из душной коробки, здесь гости, свободные от незримого наблюдения ведьмака Вражека, гудели и громко перегова-ривались. Через раскрытую настежь входную дверь виднелся двор и подъездная дорожка, за-ставленная автомобилями.
Кузены, спасаясь от ведьмовского общества, жадного до сплетен, закрылись в излюблен-ной комнате с камином и орущим телевизором. Лиза, настоящая красавица, без капли косметики на лице, со скромно заплетенными в косу платиновыми волосами потянулась, выгнувшись, как гибкая кошка. Черное ей необычайно шло, а платье подчеркивало каждый изгиб тела.
- Когда уже все закончится? - Недовольно сморщила она хорошенький носик. Ее голосом с экрана говорила и героиня детективного сериала.
- Сейчас как раз все начинается. - Дверь за спиной Зака бесцеремонно захлопнулась, отре-зая любопытные взоры от обстановки в маленькой гостиной. - Полина выглядит отвратительно. - Проинформировал он, обращаясь к Филиппу, развалившемуся на диване и отчаянно старав-шемуся не заснуть. Сводный брат широко зевал после раннего пробуждения и находился в от-вратительном настроении.
- Сама виновата. - Буркнул он.
- Вы о чем? - Актриса изобразила интерес, ничего не зная об уморительном происшествии накануне.
- Видел я ее воспоминания. - Не обращая внимания на вопрос сестры, продолжил Филипп. - Ощущение, что она действительно пыталась выпить мертвого человека.
Перед мысленным взором Заккери появилось худенькое веснушчатое личико, покраснев-шее от смущения. Имелось в рыжей нечто такое. Цепляющее. Парня перекосило от одной воз-мутительной мысли, что он думал о человеческой конопатой девице. Тьфу, кофе без кофеина!
- У Фила объявилась поклонница, и она следует за ним по пятам, - насмешливо поведал он кузенам. - А Полина, невзначай попыталась ее попробовать.
- Полине нужно научиться прятать дурные привычки на людях. - Проворчал сводный брат, беспричинно раздражаясь. - Говорили ей - не следи в приличном обществе.
Чернявая кудрявая ведьма утомила всех без исключения. Сначала она прижималась к Фи-липпу всю дорогу до ресторана, пряча в воспоминаниях мамины запреты и призыв, потом с раз-мазанной косметикой по лицу рыдала на плече Заккери, а в завершении вопила, как свихнув-шаяся, всю ночь. Жалкое зрелище.
- И что? - Не унималась Лиза.
- Кошка, - Фил презрительно покосился на сестру, - тебе же на самом деле не интересно.
- Филипп, ты невыносимый грубиян! - Надула актриса губы, снова притворяясь. В дейст-вительности душа девушки давно умерла вместе с настоящими эмоциями.
- Так вот, - продолжал издеваться Зак, - у рыжей Кати.
- Саши. - Автоматически поправил его сводный брат, вытянув губы.
- Так вот у Кати, которая Саша, аура мертвого человека. Полина ее попробовала и едва коньки не отбросила. Всю ночь она стонала, что за ней стоило белое создание и грозило паль-цем.
- Действительно стояло. - Подтвердил Филипп. - И грозило пальцем. Ты бы тоже испугал-ся.
- Я ничего не понимаю. - Сдалась Лиза. - Неужели мои молитвы услышали наверху, и ско-тину Фила преследует труп рыжей девицы? Наконец-то, он поплатился за неразборчивость?
- Ты забыла отметить, что она конопатая. - Уточнил Заккери, глумливо ухмыляясь, что Филипп закатил глаза от раздражения. - Выглядит она вполне живой, но с аурой мертвяка, если верить бедняжке Полине. И у нее друг француз...
- Довольно. - Отрезал Филипп, бросив на брата предупреждающий взгляд.
- Теперь ясно! - Просияла Лиза, включаясь в игру. - Предлагаю познакомить рыжий труп с Максом, - она похлопала кузена, сидевшего рядом и с интересом уставившегося в телевизор, по коленке, - мертвяки как раз по его части. Он их умеет расчленять.
- Зато у нее хорошие ноги. - В глазах Зака прыгали черти.
- Да, - Филипп изогнул бровь, - ноги что надо.
- Вот он вам и подарит по одной ноге на каждого. - Захлебывалась иронией девушка. - А заодно по руке и по уху. Кто себе конопатый нос возьмет? Вы уж сразу решите, чтобы потом не делить.
- И чулки... - Не унимался блондин.
- Она, что перед вами раздевалась? - Поинтересовался Макс, совершенно не вникая в смысл беседы.
- Эй, ну, вы идете? Аида уже извелась! - Врываясь в комнату, позвала молодых людей Снежа. Девочка остановилась на пороге, и те изумленно уставились на нее. Меньше, чем за су-тки Снежана совершенно преобразилась. Лицо с гладкой белоснежной кожей приобрело тонкие правильные черты, скулы обозначились чуть острее, а подбородок покруглел. Глаза стали со-вершенного синего цвета, делая девочку настоящей красавицей. - Чего так вылупились? - Она уперла руки в бока.
- Малышка, да ты выросла! - Зак скривил в ухмылке губы.
- А ты про это? - Она небрежно ткнула пальчиком себе в щечку. - Ничего особенного, я рассчитывала, что будет лучше. Но ты даже не думай ко мне подкатывать, пожалуюсь Грегори.
Парни спрятали улыбки, Лиза фыркнула, покачав головой. Сила не терпела пренебреже-ния, ее подарки ценили и превозносили.
Но из убежища все-таки пришлось выйти и присоединиться к остальным.
- Похоже, вслед похоронам, нам предстоит дарение имени. - Едва слышно проворковала Елизавета, беря Зака под руку. Она шла, плавно покачивая бедрами, отчего шелк длинного пла-тья струился по стройным ногам. - Сплошные праздники.
- Ты ее не любишь.
- Она нахалка.
- Она ребенок. - Возразил парень, поглаживая тонкие холодные пальцы сестры с острыми красными ноготками.
- Зак, я тебя умоляю, ей уже пятнадцать. Она стала ведьмой и, поверь мне, считает себя на-стоящей, - тут Лиза скривилась, - женщиной, чего только стоит ее смехотворная влюбленность в Филиппа. Грегори страшно бесится от всей этой глупейшей ситуации. Попомни мои слова - мы еще хлебнем полной ложкой ее подростковых комплексов. Я знаю, была в ее возрасте не так давно.
- Скажем прямо давно, - поправил тот.
- Вы с Филиппом похожи - настоящие хамы! - Лиза, шутя, хлопнула брата по руке. - Не вежливо напоминать мне, что я девушка не первой свежести.
На парочку недовольно покосилась старая Никонора. Луке она приходилась родной сест-рой, но еще в юности покинув Гнездо, когда оно представляло собой совсем другой дом, воз-вращалась сюда только на большие праздники. Похоже, смерть брата, как раз таковым и явля-лась.
Семья в полном составе, разбившись на пары, вышла на улицу, впереди процессии, низко опустив голову, рядом с Вражеком брел Эмиль. Толпа любопытствующих и гостей плыла сле-дом в гробовом молчании. Тягостная тишина давила на уши, тревожно шуршали шаги, по при-тихшему двору разносилось дыхание людей. Неожиданно раздался громкий всхлип Аиды, и Филипп тут же обнял мать за плечи, поддерживая обмякшую от слабости женщину, и почувст-вовал легкий острый запах настойки красавки.
- Не стоило накачиваться белладонной! - Буркнул он неодобрительно на ухо Аиде. - Зав-тра голова будет болеть.
Похороны Хозяина - таинство для членов семьи. Толпа остановилась у входа в склеп. Сей-час старинный погребальный дом напоминал очаровательный кирпичный коттедж для гостей, с изящными решетками на окнах, черепичной крышей и крылечком. Десять жителей Гнезда и од-на старая седая Никонора повернулись к гостям, те тесно стояли плечо к плечу, закрыв своей массой широкий ухоженный двор. Над головами повисло скорбное молчание, а потом десятки голосов басовито громыхнули:
- Пусть колдовство отпустит его!
Последнее напутствие усопшему разнеслось по тихому поселку. От его силы с веток со-рвались вороны, и их скрипучий крик прозвенел в наступившей гробовой тишине.
По длинной узкой лестнице семья спускалась в подземелье, и с каждой ступенькой про-мозглый холод становился злее. На стенах, облицованных мраморными плитами, отражалось неровное из-за сквозняка пламя факелов. Лиза, вцепившаяся в рукав Зака, неуютно передернула плечами.
- Почему мы должны проходить через это? - Едва слышно пробормотала она, когда нога на высоченной тонкой шпильке неловко соскользнула со ступени.
- Он был нашим дедом. - Хмыкнул Заккери, поддерживая ее.
- Он помог забыть об этом. - Сжала девушка губы. Воспоминания о хмуром старике, не одобрявшем выбранную Лизой жизнь, остались не самые радужные.
Склеп представлял собой огромную круглую комнату. От каменного пола до мраморного потолка по стенам темнели погребальные плиты, испещренные именами, за ними покоились все умершие члены семьи с тех самых пор, когда колдуны пятьсот лет назад выбрали здесь место для Гнезда. Изменялся пейзаж, местность и соседи, мир преображался, много раз перестраивал-ся дом, отдавая дань времени, даже в старинном склепе вместо земляных полов появились кам-ни, но Вестичи никогда не покидали место, застолбленное предками. Его давным-давно выбрала для них Сила.
В глубокой прямоугольной яме на голой земле лежало тело Луки, завернутое в белую про-стыню. Семья застыла по краям, Вражек встал во главе. Его глаза горели ярко-алым пламенем, делая похожим на злобного демона. Все молчали, ощущая неловкость, и переглядывались, толь-ко Аида тихо всхлипывала, прижавшись к сыну. Эмиль придерживал локоть супруги с другой стороны.
- Ты прожила долгую жизнь в этом теле! - Вражек заговорил скрипучим потусторонним голосом, не похожим на его молодецкий басок, и все тревожно вздрогнули. - Отпусти его! Ты можешь выбрать любого из нас, ты можешь отказаться от нас! Мы, дети твои, преклоняем перед тобой колени!
Вся семья тут же рухнула на колени, опустив головы.
- Выйди, верни истинное имя колдуна!
Темное помещение неожиданно залил белый неживой свет, ослепляющий и холодный. Поднялся ветер, взметнул одежды, не давая вдохнуть. Люди прищурились, не шелохнувшись.
Зак чуть скосил глаза и увидел, как над телом деда сверкает неясный силуэт. Душу охватил ужас, он и не понял, как со всей силы сжал во влажной ладони холодные тонкие пальчики Лизы, и та зашипела от боли. Сияние поднялось к потолку, и семья непроизвольно задрала головы. На каждом лице светились расширенные от восхищения глаза, в которых отражался свет. Сила окончательно вышла из умершего Хозяина, чтобы через заветное число дней подарить себя сле-дующему избраннику.
Ее силуэт напоминал обнаженную фигуру прекрасной девушки с длинными растрепанны-ми волосами, из тела вырывались острые лучи, что становилось больно глазам. В душе каждого внезапно загорелось невероятное чувство любви и радости, желания поклоняться. Едва видное лицо улыбалось, а потом девушка вспыхнула и исчезла. В склепе стало невероятно темно, люди моргали, и тот же момент тело Луки охватило жаркое пламя. Огонь уничтожил его за секунды, оставив лишь пепел да запах горелого. Вражек взмахнул руками, заставляя черные хлопья, в ка-кие превратилось тело ведьмака, слететься в погребальную урну. Глаза Вражека потухли, пре-вращаясь в человеческие, семья поднималась с колен. Огненный передал глиняный горшок Эмилю и тихо произнес:
- Его звали Горн.
У Заккери кольнуло сердце, когда он нечаянно услышал истинное имя, произнесенное вслух, ведь в течение жизни его скрывали даже от близких.
Когда семья поднялась наверх, то казалось, толпа не сдвинулась с места. Глаза всех жадно горели от ощущения витающей и пока свободной силы семьи Вестичей. Процессия медленно двинулась к дому, и снова ее возглавлял Эмиль.
- Ты мне чуть пальцы не сломал! - Недовольно ворчала Лиза, сжимая и разжимая кулак.
- Извини. - Пробормотал Зак.
Там, в темноте склепа, ему улыбалась сила - юная девушка, и она была прекрасна.
- Он красив. - Донесся до них с Лизой сдавленный шепоток.
- Да они все красивы. У них столько колдовской силы, что ее видно невооруженным гла-зом. - Неизвестные гостьи взахлеб сплетничали о семье.
- Но ведь он не чистой крови. - Зак тут же напрягся и непроизвольно замедлил шаг. В душе шевельнулась змейка злости.
- Да что ты? - Протянул второй голос.
- Не обращай на них внимания. - Пробормотала Лиза, похлопав брата по согнутой руке. - Они могут болтать, что угодно, но мы то знаем, что ты лучший из нас.
Заккери скрипнул зубами, на высоких скулах вспыхнул яростный румянец.
- Как ты не знаешь этой истории?! - Обрадовалась женщина и перешла на заговорщицкое бормотание. - Когда умер Хозяин Леонисий Вестич, его внук...
- Какой из них?
- Ах, ну, Эмиль, конечно же! Так вот, Эмиль нашел себе какую-то человеческую женщину. Представляешь?
- Да, что ты? - Заохала сплетница.
Молодому человеку показалось, что его медленно и со вкусом обливают помоями. Он хо-тел прибавить шага, но не мог обогнать бредущего и убитого притворным горем отца.
- Да, да. Представляешь, обычную человеческую женщину. Лука пригрозил, что выставит его из семьи, тот и сдался. - Голос прозвучал в высшей мере ехидно. - Эта девчонка принесла в подоле и исчезла! Думаю, ее Лука... - она выдержала паузу, желая нагнать жуть, - это...
- Да, что ты? - Доверчиво отозвалась испуганная собеседница. - Думаешь, он ее убрал?
- Конечно. - Со знанием темы злословила сплетница. - Ведь мальчишка родился отмечен-ный силой. Представляешь? От-ме-че-нный! - Повторила женщина по слогам, несообразитель-ной собеседнице. - Он родился колдуном!
Заккери скрипнул зубами, на лице заходили желваки. Правда заключалась в том, что сплет-ницы не вымолвили и слова неправды. Его появление в Гнезде ознаменовалось смертью матери.
Лиза, внимательно следившая за братом в продолжение всего нечаянно подслушанного разговора, неожиданно резко оглянулась, и голоса тут же смущенно смолкли.
- Имейте совесть! - Прошипела она. - Мы только-только похоронили деда! Его прах еще не успел остыть после погребального костра, а вы уже поливаете помоями его самого и его на-следника! Надеюсь, что сила накажет вас!
Она заставила Зака почти взбежать по ступенькам в дом, и от их спин отражалось неловкое молчание.
- Дуры! - Плюнула Лиза. - Если бы могла, выдрала им лохмы, но они слишком омерзи-тельны, чтобы тратить на них энергию!
Заккери прекрасно осознавал, что девушка не испытывала и десятой доли гнева, разыгран-ного перед случайными свидетелями.
- Ты маленькая злая кошка. - Усмехнулся он, с благодарностью погладив сестру по мягкой бледной щечке. От тщательно сдерживаемой ярости его рука слегка подрагивала, а кривая ух-мылка вышла жалкой.
- Извини. Мне, правда, жаль. Эти сплетни за нами вьются всю нашу жизнь. Они никогда не оставят нас в покое!
- Мы просто слишком сильны для них. - Парень окинул презрительным взором толпу гос-тей - мелких, глупых ведьмаков, гудевших, пьющих вино, злорадно переговаривавшихся.
***
Я клялась сама себе, что не стану заниматься подобной чушью. Никогда не совалась в чу-жие дела, и впредь совершать подобной ошибки не собиралась, но, словно привороженная к мо-нитору компьютера, щелкала мышью по ссылкам в Интернет поиске.
'Колдуны с синими глазами' - было набрано в строчке поисковика.
Сотни страниц с тысячами килобайт информации. Фантастические книги о ведьмаках, странички псевдо колдунов, где описывались зубодробильные ритуалы и заговоры от всего на свете, какие-то мистические фильмы. Сплошной бред и ничего похожего на правду.
Я отключилась, чувствуя себя круглой дурой, и уставилась в окно. Господи, бывают же люди с синими глазами и невероятные совпадения. Ну, юбка задралась - такое случается. Кофе пролилось - что может быть обыкновеннее? Даже видение с неприличной сценой, шокировав-шее меня до глубины души, тоже плод фантазии. Если в моих мозгах набекрень вспыхивали не-понятные образы, то подобное совсем не означало, что мир заполонили ведьмы и колдуны. По-хоже, общение с Пашкой, пропавшим после нашего последнего свидания в музее, не шло мне на пользу.
Музей! Неожиданно мысли заработали со страшной силой. Вспомнился портрет прекрас-ной печальной девушки с васильковыми глазами. Картина называлась 'Аида Вестич. Семья клана Воздуха'. Быстро набрав запрос, я с нетерпением и замирающим сердцем ждала ответа от глобальной сети. Ссылки порадовали очередной порцией глупостей, но только на четвертой странице нашлось то, отчего рука с мышкой дрогнула. Быстро щелкнув кнопочкой, я открыла директорию.
На весь экран развернулся уже виденный портрет. Я наклонилась к экрану, вглядываясь в изящное выразительное лицо женщины, и не понимала до конца, что именно желаю обнаружить в них. Отчего-то мне показалось, что ведьма с именем Аида очень похожа на Филиппа. Или он напоминал ее? От волнения сердце бешено подпрыгивало к горлу.
- Что делаешь? - После вчерашней попойки мамаша мучилась похмельем и бродила по квартире, похожая на призрак.
Я перепугалась и трясущейся рукой схватилась за мышь. Стрелочка курсора щелкнула по срамной картинке в углу экрана, и вместо нарисованного женского лица появились девушки в недвусмысленных позах. От стыда мои щеки загорелись, палец лихорадочно нажимал на кнопку мыши, чтобы включить непотребство.
- Детка, что ты изучаешь с таким интересом? - Мама подошла к компьютеру, положив ру-ку мне на плечо. - О?! - Только и смогла произнести она, когда на мониторе с огромной скоро-стью принялись разворачиваться фотографии обнаженных людей.
- Мама, это не то, о чем ты подумала. - Пробормотала я и, не выдержав, совсем включила компьютер. Экран жалобно пискнул, погаснув.
- Костик! - Крикнула мамаша и поморщилась от головной боли, схватившись за висок. Отец переживал последствия вчерашней вечеринки гораздо труднее и даже не сумел подняться с кровати, а только охал, завернувшись в одеяло. - Ты напрасно написал тот пункт в пятой гла-ве, Шурочка все-таки интересуется этим!
С беспечным видом она вышла из комнаты, я выдохнула, прислонив горящий лоб к крыш-ке стола.
... Книга на латыни. Год издания на обложке 1825 и название 'Колдуны и ведьмы' лежала на поцарапанном старом столе. Старинный фолиант с желтоватыми листами. Скрип пыль-ного корешка в тишине. Страница 141. 'Сила колдунов переходит из поколенья в поколенье'...
Четкая резкая картинка заставила меня вздрогнуть. Я подняла голову, тяжело дыша, слов-но видение перекрыло кислород. Библиотека факультета! Конечно!
Вечером я послала Пашке сообщение: 'От обиды у людей появляется язва желудка!', но ответа так и не получила. Похоже, что приятель сильно расстроился своим поражением.
***
Вместо занятия по физкультуре в понедельник у меня было окно, у новой приятельницы Катерины тоже. Мы сидели в шумной студенческой столовой, наполненной запахами еды, зво-ном посуды и возбужденными громкими разговорами. Передо мной стояла нетронутая тарелоч-ка с салатом, от переживаний аппетит отсутствовал.
- Послушайте, у меня есть четыре приглашения за презентацию нового фильма! - Катя сияла, от ее радостной улыбки на пухлых румяных щеках появились задорные ямочки. Две ее подруги с одинаково плохо подстриженными волосами и ярким макияжем, делавшим девушек похожими на двойняшек, кисло переглянулись. Их имен, признаться, запомнить так и не уда-лось, а залезать в конспект, куда я записала подсказку, выглядело бы неуместно. - Ну, вы чего такие физиономии состроили? Это же Елизавета Вестич! Она классная! - Восхитилась при-ятельница.
- Она похожа на злую кошку! - Фыркнула одна из девиц.
- Ты ей завидуешь! - Развеселилась Катерина, подсмеиваясь над не слишком привлека-тельной подругой. - Саш, ты как?
- Не знаю. - Призналась я, хлебнув огненный чай, и тут же обожгла язык.
У стойки выдачи толпились студенты, рядом с огромными плитами в глубине кухни напе-ревес с тяжелыми кастрюлями носились распаренные поварята.
Знакомые Катерины смотрели на меня с легким пренебрежением и всем видом показывали нежелание принимать чужачку в их теплую компанию. За долгие месяцы вакуума, когда един-ственным другом, оставшимся в живых, являлся Паша, я отвыкла от нормального общения, ду-шевных посиделок в студенческой столовой или вечерних телефонных звонков, чтобы погово-рить просто так, ни о чем, и сейчас училась заново. Результат выходил не фонтан.
- А когда? - На всякий случай уточнила я, чтобы с чистой совестью отказать.
- Завтра. Елизавета Вестич классная, такая красавица. - Не унималась Катя. - Нарядимся во что-нибудь красивое, купим попкорн, а обратно на такси. Будет весело!
- Не надо такси. - Пробормотала я. Новая подруга, достаточно проницательная, криво ус-мехнулась, давно заметив мой страх перед автомобилями. - Ну, хорошо, вернемся на метро. Мы же с тобой все равно живем в одном районе.
- Ладно. - Неожиданно даже для себя согласилась я, а потом засобиралась, подхватывая рюкзак и специально поглядывая на часы, еще в полдень остановившиеся. - Мне еще в библио-теку.
С наручными часами постоянно выходила чепуха. Старые и привычные разбились вместе с автомобилем, а работы новых механизмов хватало на пару дней, стрелки вставали, постоянно показывая двенадцать - время той страшной аварии. Складывалось ощущение, что ежедневно мое существование замирало на одном и том же часе.
- Созвонимся. - Катя помахала рукой.
- Странная она. - Услышала я бормотание одной из подруг, когда отошла от столика, и спрятала ухмылку. Не поспоришь.
Богатая библиотека факультета славилась на весь город, поэтому встретить здесь богосло-ва в рясе или профессора, мелькавшего по телевизору, было делом обычным. В огромном зале пахло книжной пылью, и царила уважительная тишина. Бесконечные стеллажи с томами тяну-лись от пола до потолка, правильными рядами стояли столы, где сидело всего несколько чело-век, перелиставших какие-то книги. В углу, противоположном от входа в читальный зал, пря-тался стол регистрации. Библиотекарь, низко опустив голову, под светом настольной лампы изучала глянцевый журнал, спрятанный в толстый том энциклопедии, из пучка женщины не-ряшливо выбились пряди.
- Здравствуйте. - Пройдя через весь зал, прошептала я.
Та от звука моего голоса испуганно отбросила журнал и вскинулась, близоруко сощурив-шись.
- Я бы хотела посмотреть одну книгу. - На лице библиотекаря оставалось вежливое без-различие. - Год издания тысяча восемьсот двадцать пятый, называется 'Колдуны и ведьмы', автора не знаю.
- Не уверена, что такая у нас есть. - Кажется, от облегчения, что не придется подниматься со стула и спускаться в хранилище, женщина выдохнула.
- И все-таки... - Я жалобно округлила глаза. - У меня доклад по мифам прошлого столетия, а преподаватель сказал, что именно в этой книге есть информация...
Библиотекарь смирилась со своей участью и, кивнув, скрылась в маленькой коморке. Мне показалось, что она отсутствовала вечность. Неожиданно дверь скрипнула, и женщина появи-лась на пороге.
- Вот. - На стол лег пыльный томик с серой обложкой и черными выдавленными буквами, точно такой пришел мне в видении. - Она на латыни.
- Ну, - улыбнулась я довольно, - с этим у меня как раз проблем и не возникает.
Кажется, та сильно расстроилась и буркнула:
- Студенческий давайте.
Усевшись подальше от остальных посетителей и изнывая от нетерпения, я раскрыла книгу. Желтые потрепанные листики казались мягкими и разбухшими на ощупь, а напечатанные латы-нью буквы разукрашивали влажные разводы, словно на них пролили воду. Трясущейся рукой я нашла сто сорок первую страницу, и, к разочарованию, она оказалась порванной. Неизвестный вандал выдрал лист, оставив сверху только часть первого абзаца. От волнения строчки расплы-вались перед глазами:
'Сила колдунов переходит из поколенья в поколенье. Сила похожа на женщину, прекрас-ную и непредсказуемую, своему избраннику или избраннице она преподносит щедрые дары. От них не отказываются, их принимают с открытой душой и благодарностью'... Дальше текст пре-рывался, но и в имевшемся абзаце смысла имелось немного.
Прикусив губу, я залезла в содержание, тут же найдя интересующую меня тему, и перелис-тала книгу.
'Кланы. В настоящее время существует четыре клана колдунов и ведьм. Клан водной сти-хии. Колдуны клана отличаются зеленым цветом глаз, их ритуалы построены на применении воды... - Я быстро пропустила несколько абзацев, проведя по тексту пальцем, пока не наткну-лась на строчку: - Колдуны клана отличаются ярко-синим цветом глаз. Воздушный клан счита-ется одним из сильнейших и враждебным. Именно колдуны воздушного клана пользуются тем-ной силой. Их традиции и ритуалы заставляют...'
- Что читаем? - От неожиданности я подпрыгнула на стуле. Сердце бешено заколотилось.
Рядом со мной сидел Филипп, и он подошел так неслышно, что перепугал меня до нервно-го тика. Выглядел парень на удивление паршиво, уставшим и осунувшимся, темные волосы рас-трепались, и челка падала на глаза. Застигнутая врасплох, я молниеносным движением захлоп-нула книгу, что от страниц полетела пыль. Заднюю обложку без каких-либо надписей рассекала похожая на шрам трещина.
- Привет. - Мои щеки предательски заалели.
Ярко-синие глаза смотрели без интереса и будто кололи иголкой. Парень медленно и лени-во протянул руку, забирая пухлый томик, и перевернул его. Его брови изогнулись.
- Нашла что-нибудь интересное? - Спросил он вкрадчиво, отчего стало совсем жутко.
Я, сглотнув, промолчала, чувствуя себя мышью перед королевской коброй.
- Так нашла что-нибудь?
- А кто сказал, что я что-то искала? - Хмыкнула я, тщетно пытаясь блефовать. - У меня доклад на следующей неделе, вот готовлюсь.
- Доклад про это? - Он небрежно швырнул книгу на стол, грохот разнесся по всему тихому залу, отчего библиотекарь недовольно прищурилась через очки, выискивая нарушителей поряд-ка.
- Про людей с неестественно синими глазами. - Нахально прошептала я, надеясь, что нас с позором не выставят из читального зала за скандал. - И про странных девушек, нападающих в женских туалетах.
- И много ты о них узнала? - В его голосе послышала угроза.
- Достаточно, чтобы держаться от этого подальше.
- Мудро.
- Ты следил за мной или случайно здесь? - Хмыкнула я, поднимаясь и сгребая рюкзак. - Кстати, если я еще раз упаду и расколочу телефон, неважно обо что - о твою машину или о го-лову твоего братца-шутника, то найду в Интернете рецепт порчи и сживу тебя со свету. А преж-де потребую новый мобильный!
- Действительно?
- Хочешь проверить?
Я буквально подбежала к столу регистрации, чтобы вернуть фолиант. Неожиданно ноги запнулись, словно подчиняясь чужой воле, рюкзак выпал из рук, книга подлетела и шлепнулась аккурат перед носом библиотекаря. Та отпрянула, охнув. Только схватившись за крышку сосед-него стола, я не рухнула и злобно оглянулась. Филипп развалился на стуле и, скрестив руки на груди, снисходительно усмехался довольный своей выходкой.
***
Пашка молчал, мои звонки он решительно сбрасывал и не отвечал на электронные письма. Отчаявшись достучаться до приятеля, я послала очередное сообщение: 'Если появишься, то расцелую тебя сама!'
В центральный кинотеатр набилось столько народу, что протиснуться было негде. Толпа искрилась известными лицами, поражая, невообразимым звездопадом. Тут же крутились журна-листы известного молодежного телеканала. Молодая девчонка в короткой юбке совала под нос знаменитому режиссеру микрофон, вытягивая, как щипцами, комплименты о талантливой Ели-завете Вестич.
Я опоздала всего на сорок минут, и подруги уже нетерпеливо ждали меня у буфета, куда выстроилась огромная очередь за попкорном.
- Ну, наконец-то! - Катя шумно чмокнула меня щеку, оставив след от губной помады.
Приятельница нарядилась в премилое желтое платье с коричневыми оборками и походила на шарик лимонного мороженого с шоколадной крошкой. Ее подруги поярче подвели глаза, и от туши веки захлопывались, как оконные ставни.
- Ты не в парадном! - Укоризненно кивнула Катерина на мои джинсы и кеды.
После занятий мне пришлось задержаться, чтобы переписать проваленную контрольную работу по логике. Я снова получила кол с тремя минусами, и не успела заехать домой, чтобы переодеться. Мой вид вопиюще не соответствовал торжественной обстановке, особенно фут-болка с рожицей Микки-Мауса и торчавшие в разные стороны непослушные рыжие волосы. Ко-роткие рукава открывали всеобщему обозрению татуировку. Всю дорогу в метро я ловила заин-тересованные взгляды, изучающие буквы на руке.
- Ну, пойдемте в зал. Уже начало!
Билеты у Катерины оказались на лучшие места, так что мы сидели в компании известных актеров и старались не пялиться вокруг, чтобы не смущаться. Создатель фильма что-то нудно вещал со сцены, начиная презентацию. Потом вышла стройная девушка, ее волосы необыкно-венного платинового оттенка идеальной волной рассыпались по плечам.
- Елизавета Вестич! - Восхищенно выдохнула подруга.
- Откроем фанклуб? - Хмыкнула я.
Актриса певучим приятным голосом, в котором узнавался голос многих героинь иностран-ных телесериалов, растягивая слова, нахваливала фильм и уверяла, что была счастлива сыграть в нем главную роль. Наконец, овации утихли, свет потух, и на экране вспыхнули первые кадры, после которых меня будто пригвоздили к креслу.
В зал смотрели огромные глаза необыкновенного василькового цвета, и в них лучилась странная, неподдающаяся объяснению сила, приковывавшая зрителей к действию. К горлу под-ступила тошнота, из головы улетучились все мысли. Только я решила забыть о странной семей-стве, как снова столкнулась с ним! 'Ведьма' назывался фильм, прекрасной ведьмой выглядела актриса.
Звучала оглушительная музыка, льющая из огромных динамиков.
- Филипп, у тебя на всех рыжих началась аллергия! - Едва услышав за своей спиной недо-вольное замечание, я застыла и судорожно сжала кулаки. - Прекрати рассматривать ее так, буд-то хочешь свернуть шею!
- Кошка, ты чего разошлась? - Узнав голос Заккери, я тут же съехала на сиденье, становясь невидимой для задних рядов. - Это твой праздник, наслаждайся.
- Фил сидит с таким лицом, как будто сейчас вцепится в нее!
- Если судить по изучаемой литературе, девушка Катя с именем Саша западает на наш вид! - Вдохновенно прокомментировал Зак.
- Парни, вы были обречены с самого начала! - Раздалось ленивое замечание, произнесен-ное новым сплетником.
- В таком случае, Макс, постарайся не попадаться ей на глаза. - Съехидничал Филипп с неприкрытым раздражением.
От злости я скрипнула зубами.
- Достали уже! - Снова Елизавета Вестич сквозь зубы. - Вы мне всю презентацию испор-тили, скоты! Зачем я только вас позвала? Лучше бы оставила в Гнезде!
Не выдержав унижения, я вскочила, подхватив рюкзак, и стала поспешно выбираться по узкому проходу, сыпля неразборчивыми извинениями за каждую отдавленную туфлю.
- Ты куда, Саша? - Вяло попыталась остановить меня Катерина, не открывая взора от эк-рана.
- Мне не хорошо. - Так же тихо ответила я.
Показалось, что в опустевшем фойе, где работали телевизоры, и пищали игровые автома-ты, дышалось гораздо легче.
В душе разгоралось неправильное чувство - ненависть ко всем синеглазым людям. Отвра-тительно, ведь она гораздо сильнее любопытства.
ГЛАВА 5
Волшебство по-настоящему
Филипп гнал, выжимая автомобиль до предела, что здания за окном мелькали единой се-рой стрелой, а огни сливались в сплошную полосу.
Он опаздывал на 'дарение имени', самый важный в колдовской жизни Снежаны ритуал, из-за очередной пустоголовой Зайки, и даже мучился от необъяснимого приступа совести.
Или он называл последнюю блондинку 'милая'?
Сентябрь, наконец, показал зубы и полил холодными ливнями. Из-под колес летели брыз-ги, дворники размазывали по стеклу потоки дождя. В теплом салоне орала резкая музыка, а ми-нуты неуклонно бежали. Ночной город понуро мок, поблескивая огнями и вывесками.
Неожиданно в моторе раздалось нехорошее рычание, раздался непонятный чих, и автомо-биль остановился, дернувшись, словно непутевый вьючный осел. Филипп вцепился в руль мерт-вой хваткой, едва избежав удара о руль.
- Что тебя! - От злости парня перекосило. Прижав палец к замку зажигания, он попробовал завестись, но только услышал глухой гул. Машина отказывалась двигаться дальше. Боковые ок-на сочились змейками тонких ручейков, новое лобовое стекло покрылось мелкими каплями. Ос-тавалось смириться с судьбой.
Злобно хлопнув дверью, парень выскочил под проливной дождь. Стоянка такси, удручая, пустовала. Порыв ветра тут же раздул полы короткого серого пальто, пробирая до костей. Под-няв повыше воротник, Филипп побежал к метро, обозначенному красной горящей буквой. По-следний раз он ездил в подземке совсем ребенком, еще до переезда в Гнездо. После жизнь резко изменилась, перевернувшись с ног на голову.
Парень стремительно вошел через тяжелые стеклянные двери, раскачивавшиеся от ярост-ного сквозняка. В лицо пахнуло незнакомым запахом спертого воздуха и машинного масла, рез-ко разнившимся с ароматом натуральной кожи в салоне дорогого автомобиля. От приложенной ладони турникет мигнул зеленым глазком, любезно пропуская нового пассажира. В поздний час станция, закованная в мрамор, пустовала. Эскалатор двигался со скоростью улитки, и Филипп буквально сбежал по двигающимся ступенькам, словно его подгоняли в спину, и внутри дейст-вительно все прыгало от непонятного беспокойства.
Не задумываясь и даже не глянув на горящее под потолком табло, парень повернул напра-во, уверенный, что едет в нужном направлении. Через несколько минут бесконечного ожидания, когда на платформе собралась толпа уставшего и сонного народа, из черной пасти тоннеля, ра-зогнав холодный воздух, вылетел поезд.
Пропустив вперед влюбленную парочку, не разнимавшую объятий ни на мгновение, моло-дой человек вошел в скупо освещенный вагон, пестрящий рекламой. Хмурые пассажиры, на-хохлившись, как наседки на жестких сиденьях, уставились в книги, некоторые перешептывались или разглядывали соседей с таким видом, будто хотели придушить. Дорого одетый, вызывающе красивый и высокий Филипп невольно приковывал к себе внимание любопытных.
Через недолгое время свет мигнул, поезд остановился на очередной станции, и в вагон во-шла веселая компания, что-то громко обсуждавшая, а вслед им мелькнула рыжеволосая макуш-ка. Неожиданно в душе Филиппа шевельнулось странное чувство, непонятное и тревожно. Хо-хотавшая компания подвинулась, открывая девушку для взора. В первый момент Филипп даже не поверил, таких невероятных совпадений с ним никогда не случалось!
Саша прислонилась к боковому поручню рядом с дверьми и устало прикрыла глаза. Теперь Филипп смог в полной мере разглядеть ее: ярко-рыжие волосы были гладко зачесаны в хвост, худенькое веснушчатое личико с острым подбородком и чуть выступающими скулами казалось осунувшимся. Куртку Саша перекинула через лямки рюкзака, оставшись в футболке с рожицей диснеевского Микки-Мауса, и на белой вытянутой руке темнели витиеватые буквы. Надпись на латыни гласила: 'мой второй шанс'. С изумлением Филипп узнал татуировку, до последней за-корючки повторявшую рисунок на его спине, который он сделал пару лет назад на спор с Заком.
У Саши были самые странные воспоминания, из тех, что ему доводилось считывать. Три улыбающихся лица и смех, а потом бесконечный черный асфальт, тонкие пальцы на руле и ни-чего более, словно, жизнь действительно обрывалась на мелькающей дороге. Эта девушка от-талкивала его, но отчего-то каждый раз притягивалась к нему, словно они действительно следи-ли друг за другом.
Она передернула острыми плечиками, чуть выгнулась, поморщившись, и тут резко откры-ла глаза, как будто ее подтолкнули, вперив взгляд в Филиппа. В расслабленном лице мгновенно появилось знакомое напряжение, зеленые глаза сердито блеснули, губы поджались. Саша стала походить на разозленного рыжего котенка. Парень не выдержал и, от тряски вагона держась за поручень, приблизился к ней, нависнув над девушкой, доставшей ему едва до подбородка.
- Привет. - Улыбка получилась медленной и ленивой, как у заправского ловеласа, подоб-равшегося в новой невинной жертве. - И здесь ты.
Она не отвечала, прикусив губу, и выглядела настороженной. Только сейчас он заметил в ее ушах маленькие наушники плеера. Филипп осторожно вытащил один, и Саша вздрогнула, от легкого прикосновения его пальцев по рукам девушки побежали мурашки. Парень услышал ис-каженный писк знакомой мелодии, всего пятнадцать минут оравшей в автомобиле.
За окнами замелькала станция, а они озадаченно разглядывали друг друга, словно виделись впервые. Вагон качнулся, останавливаясь, и девушка неловко налетела на Филиппа и тут же от-прянула, как от чумного.
Саша вырвала из его пальцев наушник, а потом вдруг выпалила:
- Так кто за кем следит?!
Он и глазом не успел моргнуть, когда девушка выскочила на платформу, а двери захлоп-нулись, оставив Филиппа внутри. Вагон тронулся с места, устремляясь в темный тоннель. Па-рень только бессильно проследил, как Саша, топая к выходу, сердито натягивает на ходу куртку. 'Следующая станция Бибирево' - прохрипел динамик, и парень понял, что с самого начала ехал в противоположную сторону.
Он успел только чудом, совершенным Максимом. Кузен долго издевательски хохотал в те-лефонную трубку над неудачливостью Филиппа но, сжалившись, все-таки подобрал его у метро, а потом гнал на полной скорости, разбрызгивая лужи огромными колесами большого, похожего на нелепый ботинок автомобиля.
- Ты не весел, друг мой. - Брат расслабленно следил за дорогой.
- Я снова с ней столкнулся. С рыжей. В метро. - Пробормотал он, стараясь не глядеть на Максима, тот понимающе усмехнулся. - Мне начинает казаться, что это я за ней слежу.
- Вы следите друг за другом! - Хохотнул Макс.
Глупая шутка Зака в тот день на стоянке, когда Филипп стонал над разбитым стеклом купе и костерил сводного брата, превратилась в навязчивую идею. 'Как она смотрела на тебя! Спо-рим, она от тебя не отвяжется?' Словно в подтверждении его слов Филипп везде натыкался на девчонку.
Отчего-то ему казалось, что должна была произойти какая-нибудь подлость, например, за-кончится бензин в баке, но обошлось без происшествий. Он вошел в холл, пока брат ставил ма-шину в гараж. Услышав, что хлопнула дверь, из столовой выбежала Снежана в белой исподней рубахе с расчесанными гладкими волосами. Она бросилась к Филиппу и прижалась горящей щекой к холодному пальто.
- Я ей говорила, что она не должна появляться на людях. - В дверях стояла Лиза и изобра-жала недовольство. - Но она так ждала тебя, что удержать ее в комнате оказалось нереально.
Девочка по-прежнему обнимала Филиппа, и тот насильно отстранил ее, разжимая худые ручонки, и ласково улыбнулся.
- Я боялась, что ты не приедешь. - Глаза Снежаны светились радостью.
- У меня машина сломалась. - Пояснил тот, обращаясь к Лизе.
- Ну, да знаем мы твои поломки. Очередная Зайка? Надеюсь, она того стоило. - Фыркнула Лиза, возвращаясь в столовую. Кузина мстила за презентацию фильма - Фил сбежал минут че-рез десять после Саши. Отчего-то неожиданно показалось, что наполненный людьми зал слиш-ком пуст для него одного.
Снежа задумчиво прошлась по холлу, разглядывая свои босые маленькие ступни, высовы-вавшиеся из-под длинного подола.
- Филипп? - Появилась Аида. - Ты чего так задержался? - Она чмокнула сына в щеку.
- Машина сломалась. - Тот стянул пальто, оставшись в рубашке.
Из гаража вернулся Максим и стряхнул дождевые капли с куртки на мраморный пол.
- Ну, и ливень. Тебе повезло, Малышка, - покосился он на девочку, - в дождь называют са-мых сильных ведьм.
Та фыркнула, точно копируя Лизу, и, шлепая пятками, вернулась в комнаты.
- Она взрослеет на глазах. - Хмыкнул парень, уже взбегая по лестнице на второй этаж.
В полночь вся семья собралась в склепе. Закутанные в черные широкие плащи с большими капюшонами взрослые окружили углубление в полу. Со стены на них скалилась дыра, приго-товленная для праха усопшего деда. Все сохраняли торжественное молчание и ждали, когда стрелки часов сойдутся на вертикальной отметке. Ровно в полночь по каменной лестнице про-шуршали шаги, и в темное холодное помещение вошла Снежана. Ее худенькая фигурка в белой длинной рубахе походила на легкий призрак. Лицо девочки побледнело от волнения, но синие глаза блестели нетерпением.
Она гибко скользнула в погребальную яму, готовая умереть, чтобы возродиться и получить истинное имя. Только после ритуала сила позволит девочке творить колдовство, светлое или темное, юная ведьма обязана сама решить.
- Готова ли ты, дочь моя? - Прогремел в гулкой тишине голос Грегори.
- Готова. - Твердо заявила девочка, лежа на ледяной земле и прижав руки к бокам.
Она, не отрываясь, смотрела в глаза Филиппа, ее кулаки судорожно сжимались, что побели костяшки пальцев. Каждому из них было страшно умирать, но только в первый момент. Филипп помнил свой ужас, нестерпимую боль, когда острое лезвие вонзалось ему в сердце, и от всей души сочувствовал малышке.
Грегори встал на колени и низко опустил голову, накрытую капюшоном, бормоча про себя слова молитвы. Он обращался к силе, чтобы та возродила его дочь своей благодатью.
В неясное мгновение мужчина резко вскинулся, в тусклом свете факелов сверкнуло острое лезвие, и сильная рука молниеносно вонзила его в тело дочери. Из груди Снежаны вырвался сип, раздался общий испуганный вздох. Ритуальный кинжал дернулся назад, с острия капала кровь, а на белой ткани сорочки проявилось кроваво-красное пятно. Зрачки Снежаны расшири-лись, делая радужку черной, в них медленно угасала жизнь.
А потом тело девочки медленно поднялось в воздух, безвольные руки свисали, волосы дос-тавали почти до земли. Белое лицо казалось мертвым и заострившимся, утерявшим живые чер-ты. Через мгновение девочка выгнулась дугой, вскрикнув от боли, и схватилась за сердце, глаза вспыхнули пониманием. Сила приняла ее жертву и подарила ей истинное имя.
Худенькая фигурка с острыми локтями обмякла, и Грегори ловко подхватил дочь на руки. Семья вздохнула с облегчением, напряжение спало, заменяясь радостными улыбками. Теперь в семье появилась еще одна ведьма.
***
Говорят, что нужно переспать тревожную мысль, и на следующий день голова прояснить-ся. Но десятичасовой сон не смог унять бушующую внутри злость от встречи с Филиппом в метро, даже становилось непонятно, отчего меня душил гнев. По крайней мере, теперь двор-няжка поймет, что я не слежу за ним, и мне нет до него никакого дела!
Я повторяла эти слова, стараясь в них поверить, и когда торопилась в институт, опаздывая на семинар по латыни. Увидев два спортивных автомобиля, черный и серебристый, припарко-ванные в обычном месте, непроизвольно я сделала круг и забежала в здание факультета, как во-ришка, с черного входа, ругая свою трусость последними словами.
Преподаватель встретил меня недовольным прищуром и снова сделал многозначительную пометку в своей толстой тетради. Подозреваю, он исписал все листы одними и теми же фразами: 'Александра Антонова опоздала, исправила мою неточность, написала эссе без ошибок, испра-вила мою оговорку, ненавижу. Ненавижу, ненавижу!' Через толстые стекла очков глаза, казав-шиеся крошечными точками, действительно искрились сильной нелюбовью.
В аудитории стояла тишина, одногруппники ломали голову над тестом. От тусклого света дневных ламп хотелось сощуриться, в большие грязные окна бился дождь, а через рассохшиеся рамы залетал сквозняк.
- Держите. - Когда я уселась на свободное место, передо мной лег листочек с вопросами. - Не забудьте указать номер задания. У всех осталось пятнадцать минут. - Громко оповестил пре-подаватель.
По кабинету раздались недовольные шепотки, студенты нервно заерзали на стульях. Мой сосед выглядел явно озадаченным, не написав ни слова. Он жалобно покосился на меня, почесав затылок, и в глазах читалась настоящая паника.
Указав номер, я посмотрела первый вопрос, относившийся к разделу грамматики, и тут же написала ответ неразборчивым почерком, испорченным за три года учебы в медицинском ин-ституте.
Вопрос номер два. 'Сегодня в восемь. Ресторан ты знаешь. Филипп' - прочитала я и изум-ленно моргнула. Вчиталась снова, подозревая, что схожу с ума.
- Слушай, что здесь написано? - Я толкнула соседа в локоть.
Тот пробежал глазами и прошептал: 'Переведите фразу: Ученье - свет'. Я тут же под дик-товку написала высказывание на латыни.
- Спасибо.
- Антонова, прекратите помогать соседу! - Рявкнул преподаватель, сердито сверкнув оч-ками.
- Это он мне помогает, забыла надеть линзы, - шустро соврала я, специально прищурива-ясь, - строчки расплываются. - И заработала недовольное учительское фырчание.
Похоже, соседу действительно придется подсобить. Глянув в его тест, на чистом листе я, сокращая слова, вывела правильные ответы на вопросы, пододвинув его к парню.
Потом взялась за свою контрольную.
Вопрос номер три: 'Ты же хочешь встретиться, не отрицай'.
Чтоб тебя пробрало, злая фея паршивая! Меня затрясло от возмущения.
Как ни странно, проявления неизведанного совсем не пугали. Может быть, во всем были виноваты насмешники демоны, поселившиеся в голове, и именно они заставляли воспринимать существование ведьмаков и магии, как нечто само собой разумеющееся. Возможно, раньше по-добное заставило бы обратиться к родителям за подтверждением душевного здоровья, сейчас меня охватывало единственное чувство - бессильная злоба. Тон записок оскорблял, как будто парень заранее получил письменное благословение всех моих родственников. За всю жизнь не встречала подобной самоуверенности!
- Что здесь написано?
Сосед скользнул взглядом и подсказал:
- Переведите фразу: 'Истина - дочь времени'.
Я записала перевод, ровно тот момент, когда преподаватель буквально выдернул у меня из рук листочек с ответами.
На лекцию по истории я шла, дрожа от бешенства и чувствуя себя оскорбленной до глуби-ны души. Перед началом занятия, пока поток собирался в лекционном зале, похожем на амфите-атр, от бессильной ярости я отправила Пашке сообщение: 'Раз молчишь, то катись куда по-дальше!'
Преподаватель, молодой мужчина в клетчатом пиджаке, очаровывал юных студенток при-ятной улыбкой и шутил с первыми рядами. Вчерашние школьницы смотрели на него во все гла-за и краснели от смущения. Мужчина едва ли не танцевал перед доской, и диктовал лекцию, взмахивая руками, словно дирижировал огромным оркестром.
Ручка быстро скользила по странице, стараясь успеть за бодрой лекторской речью, палец горел, и ныла кисть. Я перевернула лист, собираясь продолжить, как взгляд наткнулся на новую надпись, оставленную твердым и четким мужским почерком:
'Я так и не получил от тебя ответа. Твое молчание наводит на мысль о согласии. Я прав?'
В витиеватой закорючке ниже угадывалась литера 'Ф'. Я скрипнула зубами и перевернула страницу в тетради.
'Не медли, я почти передумал!'
Не выдержав крупными печатными буквами, с силой нажимая на ручку, что порвалась бу-мага, я вывела: 'ПОШЕЛ ТЫ НА...' и, выдрав сразу три листа, мстительно скомкала их. На шуршание, кажется, оглянулись все соседи по длинному узкому столу.
Буквально через минуту настежь распахнулась дверь аудитории, и на пороге возник Закке-ри. У меня появилось подозрение, что братья сговорились сегодня, чтобы довести меня до нерв-ной икоты. Студенты заволновались, девушки зашушукались, поглядывая с интересом на высо-кого светловолосого красавчика. Преподаватель, почувствовав смену настроений аудитории, замолчал и в недоумении оглянулся.
- Заккери Вестич? - Его лекторский тенорок оставался спокойным. - Чем обязан?
- Я на первом курсе пропустил лекцию об античных войнах, - парень нахально смотрел ему в глаза, - хотел бы послушать.
Учитель удивленно поднял брови, в лекционном зале нарастал гул.
- Ну, что ж, проходите. - Неожиданно согласился он, гостеприимно махнув рукой. - Наде-юсь, барышня, изучающая античные войны в этой аудитории, оценит вашу изобретательность и мучения. Ведь нет ничего скучнее античных войн! - Добавил он, уже обращаясь к ученикам, и зал прыснул нервным хохотом.
Все взгляды были прикованы к высокой фигуре в облегающем черном свитере и модных джинсах. Заккери спокойно, ни на кого не обращая внимания, поднялся по ступенькам к верх-нему ряду. Рыжеволосую барышню в моем лице, к которой направлялся парень, ощупывали де-сятки пар глаз. Мне показалось, что мое лицо походило на красный сигнальный фонарь, от смущения стали влажными ладони. Парень бесцеремонно уселся рядом. Освобождая ему место, я шибанулась коленом об острый угол стола и сдавленно застонала от резкой боли, охватившей все тело.
- Продолжим! - Учитель прервал обсуждения, привлекая внимание.
Со слезами на глазах, я растерла ногу. Зак внимательно следил за преподавателем, совер-шающим очередные уморительные па у доски, но рука парня незаметно и очень быстро легла на мое ноющее колено. От ладони шел жар, боль мгновенно улеглась. Я сбросила руку Зака и, ут-кнувшись в конспект, сдвинулась на лавке, толкнув соседа сбоку. Тот в свою очередь, цокнув языком, подвинул следующего.
Девушки украдкой кидали на Заккери смущенные взгляды, а изобретательные особы с пер-вых рядов ожесточенно передавали ручки и простые карандаши на задние парты, с интересом пялясь на пришельца, пошатнувшего душевное равновесие женской половины потока. Потом, очевидно, у девиц закончились мелочи - отличный повод оглянуться, и они принялись за запи-сочки, вконец перестав слушать учителя. Лекция оказалась под угрозой срыва, хотя причина по-добного возмутительно факта никак не реагировала на подобное поведение окружающих.
Ручка вырвалась из моих влажных пальцев и заскользила сама собой по листу, выводя бук-вы незнакомым размашистым почерком: 'Начнем с легкого - прокатимся?' Чтобы не вызвать подозрений, мне пришлось повторять ее движения, и быстро дописать:
'Мой поезд едет в метро'.
'У меня отличная машина! Попробуй, тебе понравится!' - нацарапала ручка.
'В метро очень удобные поручни, орангутанги могут с комфортом на них повиснуть! По-пробуй, тебе понравится!' - Опровергла я, чувствуя, как в груди начинает зарождаться раздра-жение.
'Метро для дураков, орангутанги стали умнее и предпочитают мягкие сиденья!'
'Значит, я дура и мне комфортнее на жестких лавках!' - От возмущения рука дрожала.
'Будет не больно, а главное домчимся быстро...'
С силой мои пальцы прекратили порхание букв и вывели: 'Вот и мчись в гордом одиноче-стве!'
'В мою машину легко найдутся пассажиры'. - Пригрозила ручка.
'Отлично, значит, я пассажир не твоей машины!' - Чиркнула я, сжав губы.
В этот момент преподаватель объявил об окончании занятия, студенты шумно засобира-лись, с неприкрытым интересом поглядывая на нас. Мы с Заккери уставились друг на друга. Он обижено хмурился, между моих бровей пролегла злая морщинка. Схватив со стола конспект, я подняла с пола рюкзак и стала выбираться, продвигаясь в противоположную сторону. Он по-прежнему сидел, скрестив руки на груди, и следил за моими неловкими движениями.
- Не смотри на меня так, иначе решу, что ты меня гипнотизируешь! Или как у вас там на-зывается? Морочишь? - Не выдержав, прошипела я.
Уже в коридоре меня застиг неожиданный Пашкин звонок.
- Ты меня напугала своим злобным посланием. - Прогудел приятель вместо приветствия.
- Чего не отвечал на звонки? - Буркнула я недовольно и тут же осекла себя. Паша не вино-ват, что вокруг меня творится непонятная чертовщина, и молодые люди, которые обычно не должны обращать внимания на рыжеволосую конопатую худышку с мозгами набекрень, стро-ятся в очередь на свидание.
- Судя по твоему тону, ты злишься. - Прокомментировал он печально.
- Не злюсь, я просто в бешенстве. - Призналась я, продолжая ворчать. - Ты пропал, как яс-ный сокол темной ночью.
- Как мне загладить свою вину?
- Не знаю. Разбей свою тачку и стань пешеходом, может быть, это примирит меня с твоим исчезновением.
- Жестокая! Давай, сегодня сходим куда-нибудь поужинать? - Тут же предложил приятель. - Ты меня простишь, и моя тачка останется целой.
Кажется, в его голосе прозвучала радость.
- Ты подлизываешься! Но я так по тебе соскучилась, что готова принять предложение. Го-товься, я объем тебя по полной программе и не заплачу ни копейки! - Пригрозила я.
- Хорошо, я возьму две кредитки и встречу тебя в метро. - Парень говорил совсем счастли-во.
Попрощавшись с ним, я надеялась только на то, что вечер в обществе старинного друга ус-покоит мои расшатанные нервы.
***
Аида стояла рядом с подъездом старого пятиэтажного дома в спальном районе города и с опаской разглядывала обшарпанные стены, потемневшие кривые балконы, заваленные рухля-дью, и темные окна. Запах старья сочился даже из-под закрытой на кодовый замок железной двери. Казалось, что 'хрущевка' могла развалиться от простого дуновения ветра, дом сильно отличался от новых многоэтажных строений вокруг, чистеньких и светлых. Старуха Никонора жила на третьем этаже, и когда Аида вошла в подъезд, то ей под ноги бросилась кошка, махнув хвостом по ногам.
Сестра умершего Луки, не смотря на отказ от семьи, все равно являлась сильной ведьмой-гадалкой, видевшей и будущее, и прошлое, и настоящее. Обычные люди записывали к ней на встречу за полгода, она всегда говорила правду, и не мудрено - Никонора читала карты, как раскрытую книгу судеб.
Позвонив в дверь, Аида тревожно оглянулась на поднимавшихся по старой лестнице сосе-дей, те покосились на дорого одетую даму с немым укором и подозрением. В квартире зашарка-ли, и со скрипом отворилась дверь. Старуха в выцветшем халате и стоптанных домашних та-почках заулыбалась во весь рот, продемонстрировав коричневые от табака зубы.
- Ну, здравствуй.
- Здравствуй. - Кивнула Аида, входя.
Она нерешительно встала в крошечной прихожей, стараясь не дотрагиваться до стен с грязными обоями. Пальцы так и впились в маленькую лакированную сумочку.
- Разувайся. - Приказала Никора, кивнув на поношенные тапки.
Чувствуя странную неловкость, Аида сняла туфли и повесила пальто на гвоздь в стене, за-менявший вешалку. Из комнаты, обтираясь о стену, выглянул черный кот и, глядя на гостью, недовольно мяукнул. Его зеленые глаза как будто светились в полумраке.
- Зачем пришла?
Аида посеменила за старухой на кухню.
- Я знаю, ты лучшая. - Она подготовила целую речь, но сейчас все слова вылетели из голо-вы. Старуха оглянулась, изогнув седые брови, в синих глазах скользнула насмешка.
- Ты лучше всех нас сможешь увидеть будущее. - Поправилась Аида быстро. Никонора выдвинула из-под стола табурет, предлагая гостье присесть. Сама плюхнулась на расшатанный стул со спинкой и закурила самокрутку, зажимая ее между пальцами с желтоватыми от табака ногтями.
- Тебя беспокоит то, о чем ты не можешь рассказать семье? - В проницательности старухе, похоже, тоже не было равных.
- Филипп. - Аида быстро заговорила. - Он меня беспокоит. Он так сильно изменился, стал грубым, резким. Мне кажется, что у нее появилась женщина!
- Он красив и молод. - Старуха выпустила облако дыма и стряхнула пепел в грязную кружку, стоявшую на столе. - Это нормально, ты бы за него порадовалась.
- Хочу знать об этой женщине все! Я слышала, как дети шутили, что она следит за сыном. Кто она такая? Расскажи мне.
Старуха пожевала губами и скомкала окурок.
- Не всегда родителям стоит знать секреты детей.
- Много ли ты понимаешь? Ты всю жизнь была одинокой! - Рассердилась Аида.
- Ну, хорошо. - Никонора тяжело поднялась и взяла с низенького холодильника колоду карт таро. - Давай-ка, сними.
Ухоженная рука с крупными перстнями, чуть подрагивая, одним пальчиком отметила по-ловинку. Карты с рисунками стали разлетаться по столу, словно женщине показывали фокус. Никонора наклонилась к раскладу и долго в него всматривалась, цокая языком.
- Ну что там? - Не выдержала Аида, молчание угнетало ее.
- Девица у него на душе действительно есть. - Кивнула она лохматой головой. - Только я не понимаю, чего ты так всполошилась?
- Если бы у тебя был взрослый сын, ты бы по-другому рассуждала! - Фыркнула женщина. - Что ты видишь?
- Вижу-то? - Никонора вытянула губы. - Ну, она была рыжей.
- Рыжая?! Господь с тобой! - Вскричала женщина, прикладывая руку к сердцу.
- Рыжая - это не лысая! - Покосилась на нее старуха. - Ее родители врачи. Она хорошо го-товила. Хммм... была не глупа, совсем не глупа, судя по этим картам, - она ткнула пальцем в две картинки, - и еще она была невинна.
- Желаю ей такой и оставаться! - Буркнула Аида.
- Ох, зря ты шутишь с этим, - хмыкнула ведьма, скривив морщинистый рот. - Конечно, ос-танется, выбора-то у нее больше нет.
- Что, значит, нет выбора?
- Девочка погибла еще в конце апреля. Так что твоего сына мучает прошлое.
- Как понять погибла?! - Опешила Аида, вытаращившись. - Ведь я своими ушами слыша-ла, как дети шептались, что она появляется везде, куда ходит Филипп!
- Она не может там появляться! - Категорично отказывалась верить старуха. - Смотри, эта карта мертвого человека, и все, что я тебе говорила, лежит в прошлом. Линия ее жизни обрыва-ется резко и четко. Насильственная смерть, может автомобильная катастрофа, не очень понятно. Она не может жить, ее просто нет на этом свете!
- Как нет? - Аида окончательно растерялась. - Так что же мне делать?
- Ты можешь только помочь своему сыну забыть ее. - Протянула Никонора, разведя рука-ми. - Это все, что я могу тебе посоветовать. Я тебе сейчас дам кое-какие капельки... - старуха тяжело поднялась, облокотившись на крышку стола. - Пойдешь в полнолуние на кладбище, при-несешь жертву кровью, положишь какую-нибудь вещь своего сына, - давала она инструкции, изучая внутренности холодильника, заполненного бутылочками темного коричневого стекла с наклеенными бумажками, - и затушишь все настойкой. Душевная боль притупиться, а с оконча-нием полнолуния пройдет совсем. Поняла?
Она протянула Аиде бутылек, и та неуверенно кивнула, ей показалось, что шея стала дере-вянной от страха. За спиной старухи стояло странное полупрозрачное создание с прекрасным грустным лицом и укоризненно качало головой.
Холодные пальцы сами собой сжали бутылочку с настойкой.
***
Пашка выглядел смущенным, когда в сутолоке станции, стоя между многочисленными па-рочками, вручал мне букет темно-бордовых роз. Похоже, приятель решил действовать наверня-ка, и мне оставалось только ломать голову, как бы выкрутиться из неприятного положения. Я чмокнула парня в щеку и ловко избежала подставленных губ, чуть оцарапавшись о жесткую рыжеватую щетину.
- Отлично выглядишь. - Смирившись с первым поражением, отвесил комплимент при-ятель.
На свидание я приехала после лекции родителей, где они демонстрировали меня очеред-ным доцентам. Узкие брюки не давали сделать широкого шага, бесстыдный вырез мамашиной блузки открывал кружева белья, а туфли на высоких каблуках, купленные специально для таких поводов, намяли ноги. Посему настроение стремительно скатывалось от плохого до откровенно отвратительного.
- Не обольщайся, - не стала его разочаровывать я, - отец потребовал меня на занятие в ин-ститут.
- Конечно, - усмешка Паши вышла грустная, - разве можно нарядиться ради меня?
- Паш. - Я дернула его за руку и едва не уронила букет. - Мы сейчас не будем ссориться. Хорошо?
- Хорошо. - Он не удовлетворился моим ответом. Конечно же.
Небольшое кафе в центре города рядом с известной площадью привлекало множество мо-лодых людей. Здесь собирались непризнанные таланты из музыкантов, певцов, стихоплетов и авторов никогда не изданных романов. Дух декадентства так и витал в воздухе, пропитывая его романтизмом. В углу стоял микрофон, рядом, сгорбившись на стульях, на гитарах играли моло-дые люди, и приятная мелодия добавлялась к гулу голосов.
- Выглядишь усталой. - Пашка явно озадачился моим неважным состоянием.
- Так и есть. - Проворчала я, усаживаясь на услужливо отодвинутый им стул в красном, под цвет скатерти, чехле. - Еще учиться не начали, а уже контрольные пишем.
Услужливый официант принес вазу с водой, куда излишне небрежно был запихнут букет.
Розы рассыпались по слишком широкому горлу и торчали тонкими жалкими палочками с острыми шипами и тяжелыми уже распустившимися венчиками.
Паша нервно закурил, чего последнего время не делал в моем присутствии, зная, что меня стал сильно раздражать запах табачного дыма. Отчего оставалось непонятным, ведь до аварии я сама дымила, как паровоз, и на компьютерном столе всегда испускала неприятные фимиамы полная окурков пепельница.
Рука приятеля слегка дрожала, когда он подносил сигарету ко рту.
- Что случилось? - Не поднимая взгляда от меню, буднично спросила я.
Парень молчал, а потом вдруг пробормотал:
- Саш, я поговорить с тобой хотел. Серьезно.
Его взволнованное лицо и полные неясного страха глаза буквально вопили, что наши с ним дела совсем паршивые. Похоже, давний знакомый решил сделать очень глупые признания. Внутреннее я напряглась, уже выдумывая слова для отказа, чтобы не ранить его глубоко. Стало понятно, что наша дружба закончится сегодняшним вечером.
- Валяй. - Беззаботным тоном предложила я.
Снова вернулся официант, готовый принять заказ. Сильно расстроенная я наугад ткнула в название, и только потом прочитала, что пальцем попала в строчку с ненавистным борщом. Пашка пытливо разглядывал меня, нетерпеливо дожидаясь, когда официант отойдет к другому столику.
- Саш... - Наконец, решился он, глубоко вздохнув и нервной рукой смяв в пепельнице оку-рок.
- Извините, но это вам. - Снова раздался голос официанта. Приятель, не скрывая своего недовольства, сморщился от раздражения.
Передо мной поставили белую чашечку с кофе на маленьком блюдце. Недоуменно я гля-нула на официанта, но тот только пожал плечами и сказал:
- Молодой человек за тем столиком, - он махнул рукой, - просил передать, что это вам. Ко-фе без кофеина. Ээээ, - он замялся, - как вы любите.
- Что?! - Опешила я, повернулась в указанном направлении, мой желудок завязался креп-ким узлом.
В самом углу на удобных диванах, а потому скрытые для взора остальных посетителей, сидели Заккери, Филипп, крутившаяся нетерпеливой юлой девчонка лет пятнадцати и Елизавета Вестич во всей своей красе. Все четверо со снисходительными улыбками внимали стрекоту стайки школьниц, возносивших талант актрисы и сующих ей бумажки для автографов. В нашу сторону они, к счастью, даже не косились.
- Извините, - обратилась я к официанту, - скажите, а у вас есть зефир в шоколаде?
Пашка багровел и, кажется, был готов взорваться, как воздушный шарик.
- Есть. - Не понял официант, но почувствовал, что стал невольным участником непонятной игры, сильно злившей моего спутника.
- Пожалуйста, передайте за тот столик, как ответный жест, передайте, что зефир я готова отдать его спутницам. Хорошо?
Официант недоуменно кивнул, отходя.
- И запишите на счет молодого человека, передавшего кофе! - Уже ему в спину крикнула я.
- И что это значит? - Сдержано поинтересовался Павел.
- Да так, знакомые из института. - Отмахнулась я, стараясь держать раздражение в кулаке. - На чем мы остановились?
Неожиданно на скатерть упал пожухлый бордовый лепесток, а потом еще один. Скосив глаза, я обнаружила, что цветы в вазе стремительно темнеют и съеживаются, будто в ускорен-ной киносъемке. Букет подарил настоящий листопад, и свежими остались лишь парочка роз. Как для покойника, честное слово. Открытие добавило мрачного юмора подлой ситуации.
Паша помолчал, потом быстро заговорил, словно боялся, что его перебьют:
- Саш, мы знаем друг уже много лет. Мы еще детьми были, когда познакомились. - Он жа-лобно заглядывал в мои глаза, и мне становилось как-то очень тоскливо и обидно. - Я всегда тебя поддерживал и после аварии тоже всегда был рядом.
Это был удар ниже пояса! Вспоминать, что он носился со мной, как с ребенком, не давая впасть в депрессию, звучало не по-дружески!
- Понимаешь? - Приятель накрыл влажной ладонью мои пальцы, сжатые в кулак. - Я хочу постоянно о тебе заботиться, мне просто необходимо это... Я хочу быть с тобой.
- Ты же и так со мной. - Напряженно пробормотала я.
- Нет, я хочу...
На стол осыпались остатки роз, превратив букет в голые прутики с коричневато-зелеными шипами, словно в отдельно взятое кафе залетела осень, обнажила цветы и исчезла.
- Извините! - Раздался голос официанта, я воспользовалась заминкой и отдернула руку, спрятав ее под стол. Пашка шумно выдохнул и уставился на невольного курьера злобным взгля-дом. Тот плюхнул передо мной тарелочку с кусочком черного хлеба. - Это тоже вам, - официант явно чувствовал себя не в своей тарелке, смахивая ладонью со скатерти съежившиеся лепестки.
- Кто? - Я заставила себя не оглядываться, а потому сидела, неестественно выпрямившись на самом краешке стула.
- Ээээ... брюнет. - Покосившись на дальний столик, отозвался бедняга.
- Брюнет, значит. - Через сжатые зубы пробормотала я. - В таком случае, передайте ему мою благодарность. Хлеб - это как раз то, что нужно!
Теперь Пашка покраснел в цвет скатерти, накрывающей столик. Официант ушел, а я тут же поднялась, с грохотом отодвигая стул.
- Паш, мне что-то есть расхотелось. Ты можешь отменить заказ? Я подожду тебя на улице.
И пока он возмущенно мычал, явно растерявшись, выскочила из кафе. Холодный ветер тут же остудил горящие щеки, внутренности рокотали. Конечно, мой быстрый уход выглядел по-зорным и поспешным бегством, но семейка злых фей сводила меня с ума!
У дверей квартиры, ругая себя последними словами, я позволила Пашке себя поцеловать, понимая, что он для меня является кусочком простого постного хлеба. Мне отчаянно хотелось находиться в другом месте, совсем с другим человеком (или не совсем человеком?) с невероятно синими глазами.
Я загадала, что если Филипп мне позвонит завтра, то не стану слушать доводы рассудка и уступлю нам обоим. Тем более что с рассудком мы рассорились уже давным-давно.
ГЛАВА 6.
Большие ошибки маленьких детей
Я вскочила с кровати, почувствовав, что захлебываюсь кровью. Приложив руку к лицу, чтобы не закапать ковер, я бросилась в ванную. Раковина тут же окрасилась алым, густые капли падали на кафель. От приторного запаха и солоноватого вкуса на языке меня замутило, комната пошатнулась.
В этом доме жило целых два врача, но оба еще вечером, пока в кафе рушились мои отно-шения с единственным другом, укатали в командировку.
Меня колотило в панике, руки стали холодными, зато тело бросило в жар. Кровь останови-лась резко, словно полностью вылилась из перевернутой чашки. Сполоснув рот и умывшись, я посмотрела в зеркало и не узнала себя: бледное лицо и неестественно расширенные зрачки на-помнили мне покойников, каких мы препарировали в медицинском институте. Тут мне стало по-настоящему страшно.
Включив свет во всей квартире, я забилась в уголок дивана, завернувшись в плед, и тряс-лась. Пережитое казалось кошмаром наяву. Настенные часы, словно насмехаясь, показывали полночь, две тонкие стрелки сошлись на цифре двенадцать, ввергая меня в еще больший ужас.
Впервые с момента аварии я разрыдалась, освобождая внутри страшную черную дыру, за-полненную прежде надеждой на лучшее. Второго шанса нет! Это просто моя выдумка, не спо-собная обмануть действительность, и, похоже, она больше не позволяла цепляться за нее.
В ту ночь я так и не сомкнула глаз, не чувствуя ни усталости, ни желания спать. Сон пугал и отталкивал, он казался возвращением полночного кошмара. Очередной дождливый день тя-нулся мучительно долго, и ответы на полные радости сообщения Пашки получались однослож-ными. 'Хочу тебя увидеть' - Писал он. 'Сегодня подготовка к контрольной по логике', - вяло соврала я, отправляя послание и не слыша даже шепота совести.
В толпе студентов я брела по коридору в нужный класс. Неожиданно учеба и одногрупп-ники стали раздражать, а в голову закралась крамольная мысль забрать документы. Я все равно не понимала, что делаю на философском факультете, если всю жизнь намеревалась стать свети-лом медицины. В кармане резко завибрировал мобильный телефон, вырывая из хмурых раз-мышлений. Номер оказался неизвестным, зато голос на другом конце очень знакомым.
- Не буду тебя мучить и признаюсь, - проворковал Филипп низким приятным баритоном, заставляя мое сердце подпрыгнуть к горлу, - телефон мне дала твоя подруга.
До меня доносился гул работающего мотора и приглушенная резкая мелодия моей люби-мой песни.
- Действительно? - Я старалась, чтобы идиотская улыбка, расцветшая на лице, не прозву-чала и в голосе.
- Не сердись на Катерину, она не смогла пережить моей пытки и раскололась.
- Надеюсь, когда ты ее пытал, вы были одетыми? - Душа странно воспрянула и забыла обиды, отряхнув перышки, как легкая недалекая птичка.
- Одетыми. - Он смеялся. - Она походила на испуганную мышь и явно мечтала оказаться раздетой.
- Ты мне зубы заговариваешь! - Фыркнула я. - Зачем звонишь? Если нужно переписать лекции, то тороплюсь напомнить, я пока что на первом курсе.
- Я бы мог подарить тебе все свои конспекты, но, к сожаленью, я их не вел. - От его легко-го шутливого тона у меня пели внутренности. Как будто все происходило именно так, как должно происходить. - Но звоню не за этим. Хотел узнать, как вчера понравился тебе черный хлеб?
- Достаточно понравился, но пресновато. - Прикусив губу, я ждала его ответа. - Как пони-маю, кофе - не твоя затея.
- Кофе? Нет, - хмыкнул он, - к кофе я не причастен. Ответь мне, Зайка, тебя совсем не прельщает сладкое? Даже клубника со сливками?
- Клубника со сливками и 'Зайка'?
- Можем поменять клубнику на вишни и без сливок, если ты их любишь больше. - Быстро пообещал он.
- Дай подумать...- Я во всю флиртовала и не чувствовала ни капли смущения. - Звучит очень заманчиво.
- Попробуем сегодня вечером вместе? Скажем в восемь. Я заеду.
- Не обещаю. - Промурлыкала я, не скрывая радости в голосе.
- И, умоляю тебя, надеть то самое изумрудное платье и чулки в сеточку. - Он отключился так неожиданно, что я моргнула и в недоумении посмотрела на телефонную трубочку, проверяя, был ли звонок или только привиделся.
Теперь остаток дня буквально плелся, прихрамывая и помогая себе костылем. Зато восемь часов наступило незаметно, и, когда зазвонил телефон, я все еще не собранная стояла перед шкафом.
- Ты надела изумрудное платье? - Лениво поинтересовался Филипп.
- Конечно! - Бодро соврала я, вытаскивая вешалку с коричневым нарядом. - Как раз натя-гиваю второй чулок.
- Могу подняться и помочь. - Недвусмысленно предложил он.
- Не переживай, сама справлюсь.
- Тогда жду внизу. - Хмыкнул Филипп и отключил вызов.
Узкое платье до колен мамаша купила на летней распродаже, но даже после двухнедельной диеты, ввергшей всю семью в голодовку и депрессию, не смогла его застегнуть. От нетерпения я выгибалась и кружила по комнате, пытаясь справиться с длинной молнией на спине, а когда за-мок поддался, то между сомкнутых зубчиков попала прядь волос. Голову удалось выпрямить, только вырвав волосинки с корнем. Туфли спрятались на самом дне ящика, и чтобы их найти пришлось вытряхнуть всю обувь посреди прихожей, а потом шустро и свалить беспорядочной кучей обратно. Лифт снова не работал и, грохоча каблуками в гулкой тишине пыльного подъез-да, я буквально сбежала на первый этаж. Перед выходом на улицу решительно постояла минуту, показавшуюся целым часом, чтобы остыть и унять сердцебиение. Не хотелось, чтобы Филипп догадался, как сильно я торопилась, умирая от волнения, но все равно опоздание составило жал-кие пять минут - необычайно рекордный срок.
Черное спортивное купе, блестящее и похожее на дорогую игрушку, не вписывалась в пей-заж обычного городского дворика. Мамаши с малышами, оккупировавшие детскую площадку по случаю хорошей погоды, пялились на машинку, будто на инопланетный корабль. Стекло у пассажирского сиденья опустилось вниз. Филипп внимательно рассматривал меня и казался по-трясающе красивым, дух захватывало. Я старалась сохранять хотя бы внешнее спокойствие, но щеки все равно лихорадочно алели. Стоило мне облокотиться на открытое окно, заглянув в са-лон, как парень одарил меня кривой ленивой ухмылкой, и мои губы непроизвольно дрогнули в ответ.
- Ты меня разочаровала. - В притворном расстройстве протянул он. - Но коричневое тоже ничего.
- Твои комплименты потрясают воображение. - Хмыкнула я. - Так понимаю, ты согласил-ся на метро?
- На метро? - Насторожился он.
- У меня проблемы с автомобилями.
- В смысле? - Его недовольство заставило меня ухмыльнуться.
- В самом прямом. - Я выпрямилась, надеясь, что он не посчитал меня чокнутой.
Прогулка пешком и поездка в подземке моего визави не вдохновили, переход на централь-ной станции в жуткой сутолоке разозлил, и парень скупо молчал всю дорогу, пока мы не оказа-лись в ресторанчике, где неделю назад мои родители устроили веселую вечеринку и демонстри-ровали меня своим коллегам.
Расслабился Филипп только, когда мы разместились на мягком диване перед низким сто-ликом, скрытые от остальных посетителей белой занавеской. Снова звучала скрипка, но люди, вероятно, настроенные на романтический лад не танцевали, а лишь внимали проникновенной музыке.
- Что будешь пить? - Парень удобно развалился на подушках, заглядывая мне в глаза, а по-том произнес: - Зайка...
Неожиданно мне стало смешно, стараясь не ухмыляться слишком ехидно, я ответила:
- Чтобы ты, дорогой, не мучился и не вспоминал лихорадочно, меня зовут Саша. - Я заки-нула ногу на ногу, демонстрируя красивые колени в сетчатых чулках, и откинулась на мягкую спинку. - Но не переживай, я твое имя тоже постоянно забываю. Познакомимся заново? Алек-сандра, но можешь называть меня Зайкой, если боишься ошибиться. Я не обижусь.
Я протянула ему руку, задыхаясь внутри от хохота. Парень сжал ее, а потом его палец ос-торожно погладил мою ладонь.
- Филипп. Так чем тебе не нравится моя машина, Александра? - На красивом лице не про-мелькнуло и тени смущения. Его пальцы медленно заскользили, щекоча кожу с татуировкой, останавливаясь на каждой букве.
- Надеюсь, ты не сильно расстроился.
- Нет, что ты. - Хмыкнул он, изогнув одну бровь. - Метро в час пик отличное место. Я по-лучал искреннее удовольствие, пока та дамочка в зеленой шляпке терлась о мою спину. Стало хуже, когда она пропустила остановку и начала толкаться. - Он откровенно насмехался. - Тогда я почувствовал себя по-настоящему избалованным.
- Ну, - я поняла, что от его прикосновений медленно плавлюсь, как пастила над огнем, и отодвинулась. Филипп не стал удерживать, чем, признаться, страшно разочаровал. - Она просто западает на ваш вид. Ты был обречен с самого начала.
- Услышала тогда в кино. - Он усмехнулся, опустив голову.
- Ага. Разозлилась жутко.
- Да, я заметил. - Он изучал мои колени.
Пауза затянулась, и я чувствовала неловкость.
- А ты не боишься, что я кому-нибудь расскажу о вашем странном виде? - Чтобы как-то ее заполнить спросила я.
- Дай подумать.- Филипп мурлыкал, продолжая скользить взглядом, останавливаясь на каждой округлости на теле, пока не посмотрел в глаза. Кажется, из-под меня поплыл диван, а в животе разлилось жидкое пламя. - Охота на ведьм закончилась лет семьдесят назад. В сказки о колдунах не верят даже маленькие дети. Тебя посчитают сумасшедшей. - Заключил он, закон-чив мысль, и резко спросил: - Ты ведь училась в медицинском?
- Ээээ... - Я удивленно подняла брови. - Да. Как ты узнал?
- О твоей латыни скоро начнут складывать легенды. - Усмехнулся он.
- Придумала бы что-нибудь посущественнее, но придется признаться - хотела стать тера-певтом.
- Слава богу, я испугался, что патологоанатомом. В твоей голове одни трупы.
- Что? - Не поняла я.
Идиллию нарушил резкий сигнал лежавшего на столе мобильного телефона, объявив о но-вом полученном послании. От неожиданности я вздрогнула и очнулась, как будто действитель-но вынырнула из дурманящего тумана. Филипп быстро прочитал сообщение и спрятал скольз-нувшую недобрую ухмылку.
- Я принесу что-нибудь выпить. Что хочешь? - Поднялся он, словно хотел взять паузу.
- Апельсиновый сок, - не задумываясь, отозвалась я, - только из пачки. Не люблю, когда в напитках мякоть.
Всю жизнь ненавидела цитрусовые, но вдруг поняла, что сказала искренне.
- Я тоже. - Кажется, он удивился.
Парень исчез за занавесом, на столе остался лежать тонкий металлический аппаратик те-лефона с еще не потухшим экраном. 'Самое время для игры! Завтра! Делайте ставки, мальчики! Кошка'. Я быстро отвернулась, состроив вид, что не подглядела кусочек его чужой жизни. Фи-липп вернулся с двумя стаканами сока со льдом и тонкими полосатыми трубочками. Поставив их на стол рядом с телефоном, он сел очень близко ко мне, что голова закружилась от тонкого запаха одеколона.
- Так значит, ты предпочитаешь черный хлеб? Насыщает?
- Вполне.
- Но приедается. - Вырисовывая пальцем на моем колене круги, пробормотал он.
- Зато привычно.
Синие глаза блестели в неярком свете, а лицо казалось совершенным. Сердце забилось так громко, что, кажется, его стук услышали бы на луне. И в тот момент, я поняла, что пропала. Ме-ня утягивало в темный омут, и выбираться из него придется долго и мучительно.
- Но ведь сегодня ты решилась на клубнику со сливками. - Он не спрашивал, а утверждал.
- Но ведь ты и выбора мне не оставил.
- Конечно, оставил, просто ты его не заметила.
Он проникал под кожу, будоражил душу, медленно терзая меня.
- Ты так смотришь, словно пытаешься приворожить. - Скривила я губы в улыбке, нервной и слишком фальшивой от волнения. Глупая шутка прозвучала некстати.
- А может, пытаюсь? Тебе страшно?
- А должно быть?
- Нет. - Прошептали его губы так близко, что стало обидно, что он отодвинулся, так и не поцеловав меня.
Я плохо помнила, о чем мы еще говорили или не говорили, как добирались в метро, а по-том брели по холодной улице, и его пиджак из тонкой мягкой кожи, слишком большой для ме-ня, грел мои плечи. Мне хотелось, чтобы вечер не заканчивался, и я бы не осталась в темной квартире одна, охваченная глумящимися демонами. Филипп каким-то чудом спугнул их, заста-вил замолчать и притаиться. Хотя, оно не удивляло - ведь он был волшебником. Кажется.
Лифт в подъезде заработал, зато на всех лестничных клетках отключили электричество, как будто глупый шутник побил лампочки. Я открывала дверь, гремя ключами, Филипп, прива-лившись плечом к косяку, терпеливо следил за моими попытками попасть в темноте в замочную скважину. Потом его горячая ладонь накрыла мою руку, помогая. Замок щелкнул, поддавшись, я прикусила губу не в силах произнести ненужные слова. Парень молчал, разглядывая меня в немом ожидании, а потом все-таки спросил:
- Пригласишь?
- Мы уже пили чай. - Под его насмешливым взглядом я почувствовала себя глупышкой и зарделась.
- Мы пили сок. - Поправил он. - Но так и не добрались до клубники со сливками...
Это был самый сладкий и волнующий поцелуй, нежный и одновременно требовательный, от которого кружилась голова, и улетучились все мысли. Тело само подалось вперед, чтобы прижаться к горячему сильному мужчине.
Он отпустил, и я тут же почувствовала острое разочарование, входя в квартиру. Руки тряс-лись, пальцы едва нащупали выключатель.
- Не включай свет, - попросил он, по-прежнему стоя за дверью. - Так я могу зайти?
- Да. - Едва слышно прошептала я...
Филипп заснул, лежа на спине, а я свернулась клубочком рядом и разглядывала в темноте идеальный профиль, правильный нос, бледную кожу без намека на щетину, твердо сжатые губы и нахмуренные брови. Похоже, во сне он боролся с собственными демонами.
Через незакрытые шторы надо мной насмехалась круглая, как блин, луна, и рисовала на ковре голубоватую дорожку. Видение полоснуло мгновенно:
... Надгробная мраморная плита с чужим именем. Белая мужская рубашка, вспыхнувшая, словно фитилек. Бордовая густая жидкость, похожая на кровь, медленно, словно увязнув во временном киселе, разлетавшаяся в разные стороны. И от каждой упавшей капли языки пламе-ни, шипя, съеживались, угасая и остывая...
Я вскрикнула в ужасе, возвращаясь в собственную спальню. Увиденное было неправиль-ным, противоестественным, разрушительным! Оно не должно было случиться! Никогда!
- Саша, что такое? - Филипп, проснувшись, резко сел. - Мне показалось, что ты заплакала. - Он, вглядываясь, сжал мое лицо в горячих ладонях.
- Нет, все хорошо. - Даже говорить удавалось с трудом. Я прикрыла глаза, словно они ока-зались виноваты в дурной шутке моих демонов.
Он задумчиво кивнул, поцеловал меня в кончик носа, кажется, успокоившись, и тихо спро-сил, наверное, только потому, что так принято спрашивать:
- Тебе было больно?
Я отрицательно покачала головой, ведь именно подобного ответа он ждал.
Мне отчаянно хотелось чувствовать объятия и поддержку, чтобы мой первый раз произо-шел как в давнем видении, полном нежности и любви.
К сожаленью, действительность всегда проще, а главное произачнее.
Филипп больше не обнял меня.
И он ушел еще до рассвета, когда я отчаянно делала вид, что сплю, и глотала слезы.
Он тихо оделся, потом его шаги прошелестели по комнате. Под ногой в коридоре скрипну-ла провалившаяся паркетная дощечка, хлопнула входная дверь, и в пустой квартире стало страшно и холодно.
Я так и не нашла в себе сил открыть глаза. Я не могла остановить того, кто решил за нас двоих, что нам не стоит вместе встречать следующее утро.
***
Филипп не смог бы объяснить точно, что произошло. Обычная человеческая девушка Александра притягивала его настолько, что казалась мучительным демоном, хитрой русалкой. В какой-то момент она стала его целью, недоступной и неправильной. В маленькой темной спаль-не, на девичьей кровати он чувствовал невероятное влечение, кружившее голову, настоящий морок. И все оборвалось. Резко и неожиданно, словно кто-то огромными ножницами перерезал натянутые нитки острых эмоций. Саша снова превратилась в неприметную девчонку, слишком рыжую, чтобы считаться хотя бы миловидной. В какой-то момент Филипп проснулся и понял, что свободен, окутывавшего голову туманного чувства не осталось. Все произошло, как обычно: девушки всегда летели на него, как мотыльки, и Александра оказалась очередной. Хотя, конеч-но, стоило ее разбудить, чтобы попрощаться и попросить закрыть за ним дверь.
Проспав весь день и пропустив институт, Филипп с чистой совестью спустился в столо-вую, где за большим овальным столом ужинала вся семья, собравшаяся в полном составе. Тихие семейные вечера в Гнезде всегда выходили шумными и скандальными, за трапезой царил во-кзальный гвалт. Все говорили одновременно, делясь последними новостями, никто и не думал прислушиваться к другому собеседнику. Горел большой камин, не дававший жара, а зажженный только для уюта (у Аиды имелся особый пунктик). Над столом висела большая люстра, и летали перечница с солонкой, устремляясь то к одной, то к другой тарелке. Ложки сами собой раскла-дывали салат, а жареная тушка курицы шевелила ногами.
Лиза, изнывающая от предвкушения охоты, изображала сильное возбуждение и громко сплетничала об известных актерах, отчаянно делая вид, будто ест. Перед ней на широкой белой тарелке с голубой каемочкой уже заветрелся кусочек сыра. Ведьмы редко полнели, поддерживая тело в хорошей форме заговорами и растирками, но Кошка свято верила только человеческим глянцевым журналам, желательно, со своей фотографией на обложке, и морила себя голодом.
Снежана сидела между своими родителями, надув губы, похоже, девочка снова объявила бойкот всей семье. Грегори и Лариса находились в стадии холодной войны, и когда их вилки, лавируя между блюдами с нарезками, случайно сталкивались, то от острых зубцов сыпались нешуточные искры. Максим, изучавший талмуд по анатомии, легко щелкая пальцами, тушил крошечные язычки пламени, вспыхивавшие от страстного безмолвного скандала в вазоне с ви-ноградом посреди стола.
Эмиль по праву старшего после смерти Луки занял место во главе стола. Он и не думал прислушиваться к общей беседе и внимательно читал развернутую газету, запивая человеческие мало его волнующие новости пивом. Зеленая бутылка плавно дрейфовала в воздухе, подливая напиток в высокий стакан. Ложка с очередной порцией остывшего рагу сама собой приближа-лась к механически открывавшемуся рту.
Аида, единственная поддерживавшая траур по деду и надевавшая черные наряды, с уми-ленным лицом следила за происходящим безобразием и насильно подкладывала картофельный салат, призванный стать коронным блюдом, но совершенно несъедобный. По ее приказу боль-шой половник летал между тарелок, опрокидывая горсти клейкой массы на кусочки еды.
В Гнезде ничего не менялось, кроме настроения свободного брата.
Когда Филипп появился, то на него никто не обратил внимания, только Заккери свирепо уставился, на лице ходили желваки. Фил сел на свое обычное место, единственное пустующее, и ответил на взгляд, старательно пропустив рвущиеся из головы брата воспоминания.
- Филипп, детка, - пропела Аида, - обязательно попробуй картофельный салат. Он просто чудо.
- Не хочется. - Филипп смотрел на сводного брата. - Сегодня не стоит наедаться.
- Тогда этот. - Все-таки салатница подлетела, и большая ложка, измазанная в майонезе, шлепнула в середину белой тарелки порцию.
- Где ты сегодня был? - Вдруг резко спросил Зак, напряженно сжимая кулаки. - Ты про-пустил занятия.
- Филипп! - Вскричала Аида и шлепнула сына, сидящего рядом, по руке. - Как ты собира-ешься магистратуру заканчивать? Последний год самый серьезный!
- Филипп у нас обычно приезжает от своих 'Заек' под утро. На следующий день он всегда отсыпается. - Подсобила Лиза ехидно и краешком глаза покосилась на Снежану. Девочка тут же неестественно выпрямилась на стуле, уставившись в тарелку, на щеках вспыхнули красные пят-на.
За столом воцарилось неловкое молчание.
- Елизавета все отлично изложила, давайте лучше послушаем ее сплетни. Мои мало инте-ресны. - Филипп улыбнулся так уничижительно, что у актрисы, не накрашенной, а потому вы-глядевшей очень юно, тут же поднялось настроение. В предстоящей этой ночью игре злой про-тивник и побежденный являлись однокоренными словами.
Похоже, сегодня Кошка собиралась выиграть раунд.
- Кто она? - Тон, с каким Заккери задал сводному брату бестактный вопрос, звучал чрез-вычайно категорично.
- Зак? - Филипп вопросительно изогнул бровь.
Брат неожиданно резко отодвинул стул и, швырнув салфетку, стремительно вышел из сто-ловой. Снежана все больше краснела, в конце концов, девчонка соскочила со своего места и бросилась вон. Взрослые многозначительно переглянулись. Грегори недовольно покрутил нож и со злостью швырнул его в тарелку, что фарфор жалобно звякнул.
- Ну, спасибо тебе, Лиза! - Раздраженно пробормотал Филипп, вставая, и поспешил в холл.
Через распахнутую входную дверь парень увидел ярко вспыхнувший свет фар в темном дворе. Зак, захлебываясь бешенством, спасался бегством из Гнезда, и окрестности огласил злоб-ный рокот его автомобиля.
Филипп усмехнулся, желая сводному брату хорошенько проветрить голову, щелкнул паль-цами, дверь с грохотом захлопнулась.
- Я хочу сегодня с вами! - Услышал он несмелый голосок Снежаны. Девочка стояла, при-слонившись к стене, и в ее синих глазах застыла недетская тоска.
- И куда ты с нами сегодня собралась? - Развернулся к ней Филипп, небрежно сунув руки в карманы.
- У вас сегодня игра! - Она говорила очень тихо, чтобы взрослые, снова зашумевшие в столовой, не услышали.
- Какая игра? - Усмехнулся парень.
- Вы будете гоняться за демонами!
Он грубо схватил девочку за локоть и потащил в гостиную, где со стены на неразумных внуков с портрета посматривал Лука, изображенный в генеральском сюртуке конце позапрош-лого века. Филипп сердито щелкнул пальцами, в комнате вспыхнула огромная хрустальная люс-тра под потолком, разукрашивая мебель и шторы разноцветными бликами.
- Кто тебе это сказал? - Он бесцеремонно встряхнул девчонку за плечи.
- Я подслушала разговор Лизы и Зака. - Снежана настырно задрала подбородок. - Я ведьма и могу участвовать в ваших играх.
- Подрасти сначала. - Уже спокойно посоветовал Филипп, отпустив ее.
- Тогда я попрошу Лизу! - Пригрозила ему в спину обиженная девочка.
- Безусловно, она тебя посадит в свою машину. - Съехидничал парень, уже захлопывая за собой дверь.
К одиннадцати, когда город утих, и улицы стали пустеть, он подъехал к знакомой стоянке у старинной церквушки. Теперь ее внешние стены обросли лесами, и строители сняли в звонни-це блеклые колокола. Заккери и Максим приехали раньше, они не разговаривали и стояли каж-дый у своего автомобиля. Когда Филипп подошел, то сводный брат совсем отвернулся с наигра-но безразличным выражением на смазливой физиономии. Он вел себя смехотворно, как оби-женная барышня.
Через несколько минут, проведенных братьями в гробовом молчании, разбавляемом лишь гулом большого города и шелестением листьев на деревьях, вспыхнули фары, появился красный кабриолет Елизаветы. Когда он остановился, то из автомобиля неловко выбралась Снежана в узких джинсах и обутая в нелепые туфли на высоких каблуках. В синих глазах девчонки горел вызов, только руки нервно прижимали к груди черный сверток бархата. Лиза выпорхнула, по-хожая на гибкую кошку, ее волосы, забранные в гладкий хвост, ловили скудный свет.
- Молодец, Кошка! - Произнес Филипп, кивнув на Снежану. - Ты сегодня творишь чудеса идиотизма.
- Но ведь девочка выросла. - Покачивая бедрами, Елизавета подошла к парням. Ее пухлый рот искривился в ехидной улыбке. - Малышка получила имя и может участвовать в игре на рав-ных.
- Если с ней что-нибудь случится, - перебил девушку Филипп и безразлично пожал плеча-ми, - то сама будешь объясняться с Грегори.
Заккери, глядя на девочку, неодобрительно покачал и резко развернулся, направляясь к за-брызганным кляксами побелки и краски дверям храма.
- Да, что с вами сегодня такое? - Актриса всплеснула руками. - Кажется, у вас совсем ис-чезло чувство юмора.
- Кошка, - Макс обнял сестру за плечи и ласково чмокнул в висок, - зато ты им сегодня брызжешь.
- Иди ты! - Обиженно оттолкнула его Лиза.
От прикосновения пальцев Заккери, щелкнув, раскрылось ушко навесного изъеденного ржавчиной замка. Внутри храма убрали строительный мусор, но по-прежнему пахло краской. Свежие фрески смотрели особенно грустно, а заново покрытые позолотой нимбы святых свети-лись даже в темноте. На пыльном мраморном полу сначала оставались следы от обуви, а потом медленно исчезали, стирая доказательства, что молодые люди проникли в церковь. Они разо-шлись по залу, их шаги гулким эхом разносились по пустому помещению, долетая до потолоч-ных балок. Снежана зябко ежилась, обнимая сверток, и оглядывалась вокруг.
Лиза громко щелкнула пальцами, вырывая из рук девочки простыню. Черный бархат, рас-правляясь, стремительно подлетел к актрисе и застыл в воздухе, как будто его привесили на прищепку. Снежа испуганно моргала, с каждой секундой бледнея и становясь похожей на при-ведение. Кажется, сама не радостная от собственного упрямства, девочка была готова спрятать-ся в машине.
- Ставки, мальчики! - Пропела Лиза и резко хлопнула в ладоши, отчего девочка вздрогну-ла.
- Похоже, ты уже все придумала, Кошка. - Хмыкнул Филипп, скрестив руки на груди.
- Да, у меня отличная ставка. - Лиза довольно прищурилась. - Машины надоели. Давайте разыграем немножко силы.
- Кошка, кажется, заговаривается. - Максим, обращаясь к Филиппу, постучал пальцем по виску, но явно обрадовался. Весь вечер он внутренне прощался с новеньким черным автомоби-лем, похожим на ботинок.
- Много ты знаешь! - Фыркнула Лиза. - Недавно мне попалась книженция в руки.
- Ты умеешь читать? - Тускло подколол ее Заккери. Балагур в игре, сегодня он сохранял мрачное непривычное молчание.
- А еще писать, говорить и, в отличие от тебя, кое-что знаю о приличиях. - Без обиды легко парировала блондинка. Заложив руки за спину и хитро прищурившись, она обошла вокруг ви-сящей простыни. - В ней говорится, что если один ведьмак выпьет крови другого ведьмака, то к нему могут перейти способности. То есть, если я угощусь Максом, то, скорее всего, смогу раз-личать болезни. Филипп мне поможет выглядеть соблазнительно.
- Куда же еще больше? - Хмыкнул тот. Все прекрасно знали, что способность Фила заклю-чалась совсем не в очаровании глупышек, подобная чушь была доступна любому даже бездар-ному колдуну.
- Ну, хорошо, я смогу видеть воспоминания. - Широко улыбнулась Лиза, она явно получа-ла удовольствие от собственного понятного только ей остроумия. - Зак мне подарит свою фе-номенальную ведьмовскую силу. Конечно, только на время. Заклинание будет длиться всего па-ру дней, а потом затухнет. Победитель сам выберет того, кто поделится своим знанием.
- Договорились! - Кивнув, хмыкнул Филипп. - Я согласен.
- Макс? - Лиза оглянулась к молодому человеку.
- Мне всегда было интересно, Кошка, действительно ли ты ядовита или только претворя-ешься змеюкой. Отведаю твоей кровушки и узнаю, только надеюсь, что не подхвачу от тебя мерзкого характера. - Хохотнул кузен, и блондинка сверкнула улыбкой.
- Зак?
Тот пожал плечами, соглашаясь.
- Отлично. - Просияла ведьма. - Тогда предлагаю Малышке выпустить демона. - На каб-луках она повернулась к притихшей Снежане, внимательно вслушивавшейся в мало понятный разговор.
- Глупая идея, - тут же осек ее шутку Филипп, - это может быть очень неприятно.
- Но ведь Малышка мне сказала, что уже взрослая девочка. - Изогнув бровь, ехидно пропе-ла Лиза, подначивая зардевшуюся сестру. - Так ведь?
Снежана тряслась от страха, но только упрямо выпятила губу, не давая попрать буйный цвет подростковой настырности.
- Нет, я хочу попробовать!
Фил безразлично развел руками, отходя.
- Хозяин - барин. Потом не жалуйся.
Елизавета вытащила из кармана костяные фигурки, будто живых крошечных чудовищ. Де-вочка в нерешительности выбирала нецки, водя над ними пальцем, а потом схватила первую по-павшуюся и сжала ее в ладони, согревая теплом. Неожиданно фигурка в кулаке зашевелилась, и кожу рассекла резкая боль, пронзившая руку до плеча.
Вскрикнув, девочка отшвырнула нецку, и черная бархатная простынь, подвешенная в воз-духе, словно послушный охотничий пес метнулась к фигурке, скрывая ее. На ладони Снежаны сочились кровью четыре крошеные дырочки от укуса игрушки. Тронув пальцем воспалившееся горевшее огнем место, девочка поморщилась и попыталась отсосать из ранки алые капельки, во рту появилась неприятная горечь, как от белладонны.
- Не стоит трогать, они ядовитые. - Сухо отсоветовал Филипп. - Через пару дней заживет.
- Осталось пять минут! - Торжественно объявила Лиза, глянув на маленькие золотые часи-ки.
Участники встали кругом, внешне совершенно расслабленные, и приготовились к скорому и долгожданному началу. Снежа почувствовала себя выкинутой из общего веселья и обиженно отвернулась, изучая фреску. Ладонь сильно ныла, но настырность не позволяла жаловаться или хныкать.
- Малышка! - Бросила Лиза, не оборачиваясь к ней. - Как только демон вырвется, тут же беги в мою машину. Мы сегодня разгромим наших мальчиков.
- Кошка, ты сначала догони кого-нибудь из нас. - Снисходительно и беззлобно улыбнулся Максим.
Ровно в двенадцать ночи под черным бархатом начал расти демон. Он выворачивался, из-гибался, поднимался к потолку, пока накидка не соскользнула, показав задравшим голову моло-дым людям полупрозрачное чудовище, похожее на зверя с длинными клыками, сильными рука-ми-лапами и двумя крылами летучей мыши на спине с выпирающим позвоночником.
- С ума сойти! - Прошептала Лиза, округляя глаза.
- Твою мать... - Согласился с ней Заккери, хватаясь за голову.
Потустороннее создание взмахнуло крыльями, сделав под потолком круг, втянуло широ-кими ноздрями запахи, принесенные колдунами, и молниеносно вылетело, снова расколотив только замененное строителями стекло в окне.
Все словно очнулись, маленький храм наполнился лихорадочным движением.
- Что будем делать? - Крикнула Лиза, устремляясь на выход.
- Доигрались, блин! - Ругнулся Филипп и схватил под локоть растерявшуюся Снежу, таща ее за собой.
- Я что-то не так сделала? - Лепетала она, шаркая в темноте каблуками и семеня за бегу-щим Филиппом.
- Нет, ты все очень хорошо сделала! - Рявкнул Заккери. - Только, как ты сумела выпустить его?!
- Держимся вместе! - Лиза запрыгнула в кабриолет. - На четверых взрослых ведьмаков он не решится нападать!
Снежана съежилась на пассажирском сиденье рядом с Филиппом.
- Пристегнись. - Буркнул тот, заводя мотор, и ремень безопасности, шипя змеей, пригвоз-дил ее к спинке.
- Да, что случилось?! - Заорала она, и глотая комок испуганных слез, вставший в горле.
Молодой человек уже включал навигатор и, набирав номер на мобильном телефоне, поста-вил его на громкую связь. Четыре автомобиля одновременно сорвались с места.
- Вы его видите? - Услышали они напряженный голос Заккери.
- Нет, он слишком быстро летит. - Отозвалась через динамик Елизавета. - Слушай, Фил, ты оказался прав, это была плохая мысль брать с собой Малышку.
- Ты наказала нас всех, Кошка. - Ворчал Максим, его автомобиль торопился за Филиппом.
- Скажите, мне кто-нибудь, что произошло?! - Снежана громко всхлипнула и совсем по-детски вытерла рукавом нос, а потом спрятала лицо в ладонях и расплакалась.
- Фил, она чего там рыдает? - Спросила Лиза, стараясь перекричать гул работающего дви-гателя. - Малышка, прекрати! Ничего страшного, мы его сейчас поймаем, никто не пострадает. По крайней мере, из нас.
- Что значит, из нас? - Заикаясь, спросила девочка.
- Инферн. Они размножаются от человеческой крови, - тихо пояснил Фил, следя за доро-гой, - скоро они заполонят весь город.
- Весь город?! - Обомлела Снежана. Ее рот некрасиво искривился, и она снова захлебну-лась в слезах.
- Черт, я его увидел! - Заорал голос Зака в динамике.
Фил бросил быстрый взгляд на экран, где заплясала зеленая точка.
- Я тоже. - Отозвался он, резко поворачивая с центрального широкого проспекта в пере-улок.
С одной стороны тянулись отреставрированные здания с прелестными окошками и кры-лечками, занятые конторами клерков, с другой за кованым заборчиком темнел парк.
- Он в парке! - Услышали они убежденный голос Макса, тот мигнул фарами, призывая всех остановиться.
- Сиди в машине и не высовывайся! - Приказал Филипп. - Закройся!
Когда он выскочил из автомобиля, то услышал доносившиеся из парка испуганные исте-ричные вопли.
- Попали. - Процедил Заккери. Прохладный ветер трепал волосы, через массу парковых деревьев подмигивали редкие фонари аллеи.
Лиза, схватившись за дверцу, боязливо покосилась на Зака. Тот с хмурым лицом уже пе-ремахнул через невысокую ограду, исчезая в темноте. Максим помог сестре, подсадив, с другой стороны ее поймал Фил, поставив на ноги. Человеческий крик затих на мгновение, чтобы гря-нуть с новой силой, потом к нему присоединился новый голос. Когда молодые люди выбежали на аллею со скамеечками, озаренную желтоватым уличным светом, то увидели два человеческих тела, бьющихся на асфальте, будто в приступе эпилепсии, и на каждой из жертв сидело уже по паре размножившихся инфернов, крепко присосавшихся к шеям и запястьям, где бились кровя-ные жилки. От выпитой теплой крови чудовища приобретали цвет, наливались силой, увели-чившиеся крылья яростно хлопали и разгоняли по дорожке опавшие листья.
Заккери, опередивший остальных, ударил, выставив вперед ладони. Волна сжатого воздуха отбросила демонов, заставив оторваться от трапезы. Четыре серых тела перевернулись в четком сальто, и уже застыли в двух метрах от земли, буравя свирепым ненавистным взглядом своих охотников.
- Ты их только разозлил! - Прошептала Лиза, боясь пошевелиться.
В следующее мгновение началось стремительное движение, и инферны бросились на ведь-маков, те только успели вскинуться, стараясь отбиться от первой атаки. Демоны неожиданно разделились и окружили молодых людей, оглушительно визжа и хлопая перепончатыми крыль-ями. Синими вспышками, ослепив парк, взметнулись к звездам шары, похожие на огромные полупрозрачные планеты, и превратили ночь в яркий день. Казалось, яростное бесконечное на-падение никогда не закончится, не остановится мельтешение рук, не прекратится звериный ле-денящий душу вой чудовищ, словно их мелькает огромная армия, орда серых крылатых тел.
Демоны исчезли резко, что ведьмаки замерли на мгновение. На асфальте, отключившись от боли и потери крови, распластались раненные, почти убитые нечаянные жертвы, на несчастье устроившие тихой осенней ночью романтическое свидание под полной луной. И установив-шуюся на миг тишину рассек, как кинжалом, тоненький испуганный визг. Ведьмаки резко огля-нулись, на долю секунды застыв в вящем ужасе. Инферны повалили в еще зеленую траву Сне-жану и яростно выпивали из нее жизненные соки. Их громкое чавканье заставило четыре сердца сжаться. Заккери метнул в сторону чудовищ тугой воздушный шар, едва переливавшийся в су-мрачном свете фонаря. Он сбил одно из созданий, и оглушенный инферн перевернулся в возду-хе, взвыв и раздвоившись. И вот уже новый демон бросился к жертве. Голос Снежаны затухал, не умея пользоваться знанием, она не могла защитить себя сама.
Нападение произошло в долю секунды, заставив ведьмаков нырнуть в темные воды шока, и Лиза, приходя в себя, бросилась к девочке. Парни сорвались с места за ней, но быстро замед-лились, ведь с каждым твердым прыжком, становившимся все длиннее, Кошка вспыхивала. Из тела девушки вырывались острые длинные лучи, колючие жаркие, опалявшие волосы и траву, плавившие асфальт под ногами. И вот она загорелась, как лампочка, так ярко, что становилось больно глазам.
Демоны, почувствовав ведьмовское пламя, оторвались от девочки и, со страхом завопив, бросились в паническое бегство. Яростные лучи, льющие от волос, рук, пальцев Лизы, догоняли их, превращая в уродливые искривленные тени, пока инферны не исчезли совсем. В воздухе ви-тали, словно снег, сероватые хлопья пепла. Лиза потухла, как свечка, и уже сидела на коленях рядом с искусанной сестрой, бледной и нежной, потерявшей сознание от страха.
- Малышка, ты как? - Актриса насильно подняла голову девочки, щелкнула пальцами, пы-таясь привести в чувство. Та открыла огромные глаза, почти серые от нехватки выпитой ведь-мовской силы, и только застонала, мало понимая, где находится. Потом Малышка, во власти ужаса, стала ожесточенно вырываться, мыча и вертясь змеей. Она заливалась слезами и кусала губы.
Максим поспешил к сестре, стараясь помочь. Почувствовав знакомые руки, поднявшие и прижавшие ее к груди, Снежана успокоилась, цепляясь за его шею.
- Что это было с Лизой? - Впервые за вечер заговорил со сводным братом Заккери.
- Кто его знает. - Грубо отозвался Филипп, сплюнув. - Никогда такого не видел. Ты как, Кошка? - Крикнул он девушке, та только раздраженно махнула рукой и проверила пульс на шее у Снежи.
- Игроки, твою мать! - Сквозь зубы процедила та.
***
- И все-таки я выиграла сегодня! - Лиза блаженно прикрыла глаза, на ее полных губах иг-рала довольная улыбка. Девушка удобно свернулась клубочком на диване, на ковре валялись ее туфли и сумочка.
Заккери разглядывал отражение комнаты в темном стекле, отвернувшись спиной. От конь-яка в голове стало легко и спокойно, он даже мог покоситься на сводного брата. Филипп лежал на кушетке, расслабленно положив одну руку за голову, во второй удерживал полный бокал. Он всегда только делал вид, что выпивает. Максим развалился в кресле, запрокинув голову и вытя-нув ноги.
Они надолго замолчали. Малышка Снежана уже спала, измученная и испуганная. Все чет-веро отчаянно надеялись, что первая игра надолго отобьет у нее желание участвовать в веселье взрослых.
- Мальчики, - мурлыкала Лиза, - предлагаю отдать долги.
- Что? - Зак оглянулся.
- Как что? - Лиза быстро села, скрестив ноги 'по-турецки'. - Я выиграла, эти инферны были мои. Так что я могу потребовать свой приз.
- Отлично. - Усмехнулся Филипп и сделал большой глоток.
- Прямо сейчас! - Заявила Лиза. - Я хочу свой приз сейчас.
- Кошка, - пробормотал устало Макс, - сейчас половина четвертого утра, какой к чертям собачим приз?
- Такой. - Настаивала она. - Я хочу, чтобы Филипп поделился со мной своим знанием.
- Получай. - Не вставая и не меняя позы, парень протянул руку. Из-под рукава высунулось крепкое запястье. - Порежешь сама или Максу доверишь? Он у нас хирург.
Не ожидавшая столь быстрой капитуляции, Елизавета растерялась и быстро покосилась на ухмылявшегося Максима.
- Лучше пусть он. - Замявшись, пробормотала она, ткнув в брата пальчиком.
- Фил. Я не думаю... - Начал было тот.
- Да, нормально, Макс, - перебил его Филипп, - если хочет, пусть насладится моей способ-ностью. Может, поймет, что радоваться нечему, а то от черной зависти сохнет.
Из комода был тут же извлечен ритуальный кинжал, спрятанный в деревянный ящик.
- Аида нас убьет. - Пробормотал Максим, разглядывая блестящее, острое, словно бритва, лезвие на свет. Этим клинком дарились имена почти всем колдунам семьи, и его никогда не смели использовать подобным кощунственным образом.
Втроем они уселись на колени вокруг низкого журнального столика перед выключенным экраном телевизора, Заккери остался стоять у окна, с высокомерным презрением поглядывая на друзей. Филипп закатал рукав до локтя и протянул запястье Максу, тот долго приглядывался к синим прожилкам вен, выпирающим из-под кожи.
- Да, режь уже! - Рявкнул Фил и резко опрокинул в себя остатки коньяка. - Надеюсь, ты опьянеешь, пиявка!
Лиза фыркнула, ее глаза горели в нетерпении. Макс осторожно чиркнул лезвием по запя-стью кузена, и из незаметного глазу крошечного разреза выступила кровь. Темные дорожки очень быстро побежали по руке, шлепаясь бордовыми кляксами-каплями на стол.
- Черт, жжет. - Скривился Филипп и буркнул, обращаясь к Лизе: - Чего любуешься или тебе нужно пример показать?
Девушка сглотнула, а потом нерешительно поднесла окровавленную руку брата ко рту. Пухлые губы прижались к ранке, хорошенькое лицо скривилась от отвращения. Она втянула в себя несколько капель, и тут же отстранилась.
- Фууу, мерзкое ощущение. - Пробормотала она, стирая с подбородка кровавую полоску.
Фил пережал запястье, быстро замотал его белым носовым платком, где тут же проявился алое пятно.
Девушка почувствовала тошноту и сухость, виски заломило. Она старательно выравнивала перехватившее на мгновение дыхание, и случайно пересеклась взглядом с Максимом. В голове тут же вспыхнула картинка, четкая и яркая, словно она видела своими глазами: ее фигура, охва-ченная свечением и летевшая к демонам. Через мгновение видение поменялось на окоченевший труп с распоротым животом, лежавший на каталке, а потом появились два отрезанный пальца с синими ногтями и черными полумесяцами у основания.
- Макс, - простонала она, - у тебя в голове одни трупы!
Она снова глянула в его глаза, тут же получив новую порцию мелькающих картинок, по-хожих на воспоминания серийного маньяка. От напряжения показалось, что лоб сейчас взорвет-ся. Удивительное ощущение, шокирующее и сводящее с ума.
- Фил, - она потерла виски, зажмурившись, - как ты еще не чокнулся? Это же нереально трудно!
- Я умею фильтровать и вижу образы только, когда мне нужно. - Пояснил тот, усаживаясь на ковер и прислоняясь спиной к дивану. - Иначе действительно рехнуться можно. Просто со-средоточься.
- Хорошо. - Лиза с интересом глянула на него.
В тот же момент на ее лице появилось удивленное выражение, на полных губах заиграла привычная ехидная полуулыбка, заменившая растерянность.
- Лиза, - хрипловато попросил ее Филипп, догадавшись о мыслях девушки, и покачал голо-вой, - не надо!
Та бросила хитрый взор на Заккери, разглядывающего девушку с гримасой отвращения. Ее лицо расцвело от изумления, прочитав какое-то воспоминание в глазах у парня.
- О! - Протянула она. - Мальчики, вы меня изумляете! Враждовать из-за человеческой де-вушки, это выше моего понимания.
Заккери и Филипп тут же переглянулись, в одно мгновение воздух гостиной потемнел. Максим почувствовал смену настроений братьев и встал, готовый к самому паршивому разви-тию событий, когда взрываются синие энергетические шары и в стены летит мебель. Лиза, уви-девшая достаточно, уставилась в одну точку, словно перебирая в уме крошечные бисеринки чу-жих секретов.
Фил медленно поднялся, не спуская пронзительного взгляда с Заккери, а потом пробормо-тал, прочитав нужный образ в голове брата:
- Ничего не было. Ты можешь забрать ее себе.
Зак зло сощурился и быстро скрестил руки на груди, очевидно, пытаясь из последних сил сдержаться. В комнате повисла нехорошая предгрозовая тишина, словно передышка перед страшной бурей.
- Фил, - сладкий голос актрисы, пропитанный сарказмом, прозвучал громом, - а ты, похо-же, не сразу заметил, что стал первым?
Заккери выдержал ровно секунду, а потом сорвался с места. Взмахнув руками, он вышиб дверь, и та с диким грохотом, разнесшимся по пустому Гнезду, сорвалась с петель. В холле раз-дались сердитые удаляющиеся шаги парня, и громко щелкнул замок. Зак, вероятно, выскочил на улицу, и до гостиной донесся звук срывающегося с места автомобиля.
- Надеюсь, это не моя машина. - Огорчился Макс, почесав затылок.
Ситуация походила на дешевую мелодраму, губы Филиппа дрогнули.
- Ну, ты и стерва, Кошка. - Только пробормотал он. - Кто бы тебе язык укоротил?
- Да, ладно, расслабься. - Девушка с удовольствием растянулась на ковре, подложив под голову меховую подушку. Она в полной мере насладилась скандалом и желала предстать вели-кодушной и взрослой. - Мы все в этой комнате прекрасно понимаем причины и следствия.
Максим насмешливо покосился на девушку и плеснул в стеклянный широкий бокал пор-цию коньяка, состроив гримасу. Филипп рухнул на кушетку, закрывая лицо руками, голова за-гудела, и захотелось спать.
Он не позволял себе копаться в голове Зака, но сегодня заглянул в воспоминания поглуб-же, тут же увидев дерзкие слова, написанные Сашиным неразборчивым почерком: 'Значит, я не пассажир твоей машины'. Заккери, прямой наследник Силы, сам себя сковал законами и прави-лами. Он не допускал в свою жизнь случайных людей, и рыжая Александра привлекала его только из-за того, что еще день назад она притягивала Филиппа, как вино алкоголика. Заккери очень сильно разозлился, когда девушка отправила его восвояси и неожиданно ответила согла-сием сводному брату. Во всем.
ГЛАВА 7
Когда плачет душа
Он не появился на следующий день в институте.
И днем позже тоже.
Он не звонил, а набрать его номер телефона, запомнившийся наизусть, казалось выше ры-дающего чувства собственного достоинства.
Я даже не сердилась.
То, отчего болело внутри, не описывалось единственным словом.
Первые два дня сожгли меня изнутри мучительным адским пламенем неоправданных на-дежд, в середине третьего дня кошмар вырвался наружу и разбил мое тело на мелкие кусочки.
Выцарапывая неверный ответ на задачу по логике, я с тоской поглядывала в большое окно аудитории. Солнце снова разыгралось, заливая пыльный класс оранжевым апельсиновым бле-ском, ярко выделяя пудру мела на лацканах пиджака преподавателя. Клены на аллее, бегущей от метро, преобразились, поменяв зеленый камуфляж на желто-багряную раскраску. На дорожках и газонах ветер шелестел опавшей листвой, студенты окончательно переоделись в куртки и пальто, а город капитулировал перед осенью.
- Это запишем! - Объявил преподаватель и ткнул пальцем в формулу на доске.
Я опустила голову, занося данные в конспект, и неожиданно на белый лист в мелкую кле-точку шлепнулась алая клякса. В недоумении я подняла руку к носу, и увидела на пальцах кровь. Через мгновение рот наполнился солоноватой жидкостью с резким металлическим прив-кусом. Сглотнуть не получалось, вскочив с места и прислонив ладони к лицу, я бросилась к две-рям.
- Вы куда же? - Остановил меня преподаватель.
Я резко оглянулась, не в силах сказать ни слова, и только отняла руки. Судя по вытянув-шейся физиономии учителя и сдавленного общего вздоха группы, мои дела были хуже некуда. По дороге до дамской ноги подкашивались, а в глазах темнело. Спину жгло так, словно на ло-патки поставили раскаленный утюг. Откашлявшись, я умылась, но бок рассекло невыносимой болью, что захотелось заорать, и вопль удалось сдержать, лишь прикусив губу.
В какой-то момент душевная боль, мучившая меня ежеминутно, соединилась с физиче-ской, и мне показалось, что наступил конец. Я долго стремилась к нему в смятом в лепешку ав-томобиле и, похоже, наконец, добралась.
- Ты как? - Донесся до меня незнакомый голос, и оглянулась.
В нерешительности у раковины застыла одна из моих одногруппниц. В руках она держала мой рюкзак и тетрадь.
- Я тут собрала... пойдем в медпункт.
- Спасибо. - Позвоночник ныл, словно его закручивали жгутом, от рези в ребрах перекры-вало дыхание. - Я сама.
Забрав у нее вещи, я тихо поплелась на первый этаж к медсестре, буквально волоча за со-бой рюкзак и еле передвигая ноги. Тело казалось искореженным и разбитым, словно меня ски-нули с обрыва на острые камни, а потом заставили резко подняться, бежать и не обращать вни-мания на увечья.
Филипп неожиданно вышел из лифта вместе с другими студентами. Он выглядел оглуши-тельно красивым и чужим, у меня связало узлом все ноющие внутренности. Мы шли в толпе на-встречу друг другу, сердце билось как сумасшедшее.
- Привет. - Он вежливо улыбнулся, ловко уступая дорогу, чтобы не толкнуть меня.
- Привет. - Бесцветно отозвалась я, проходя бочком в ручейке учеников.
И мы разминулись.
Интересно, сколько коротких, незначительных встреч может выдержать человек, для кото-рого такие столкновения являются центром личной вселенной?
Зайдя в медпункт, я буквально рухнула на стул у двери, стараясь сдержать рвущиеся рыда-ния, но одинокая подленькая слеза все равно пробежала до подбородка. Приказав себе собрать-ся, я вошла в кабинет, где за большим столом восседала женщина в белом халате, а в шкафах стояли сотни историй болезней студентов, порученных местному доктору.
- На что жалуемся? - Медсестра не оторвалась от изучения чьей-то медицинской карты.
- У меня открылось кровотечение. - За словами тут же перехватило дыхание, и я закашля-лась, на ладони остались капли крови.
Женщина тут же метнула на меня быстрый взгляд и слегка побледнела, открыв рот.
- Я так ужасно выгляжу? - Смутилась я.
- Нет. Нет. - Она вскочила со стула, словно в ягодицу ей резко вонзилась пружина. - Давай посмотрим. Снимай футболку.
Я послушно стянула с себя одежду, представив взору кудесницы худенькое бледное тело с веснушчатыми руками и плечами. Медсестра издала непонятный звук и уселась на кушетку, вы-таращившись из-за больших очков.
- Тебя избили? - Тихо поинтересовалась она, едва шевеля языком.
- Нет. - Недоуменно пробормотала я, и обомлела.
На ребрах темнели два темно-бордовых синяка, зеркало продемонстрировало почти чер-ные следы на лопатке и боку, где болело особенно сильно.
- Вы не против, если я позвоню? - Пробормотала я и трясущимися от страха руками выта-щила из рюкзака телефон.
К счастью, родители вернулись из командировки еще утром, довольные и жизнерадостные, и, поднабравшись опыта у коллег, уже снова мучили пациентов в лечебнице. В трубке мобиль-ного долго не отвечали, потом за маму прогудел папаша:
- Але? Как дела, милая?
- Папа! - Я услышала в своем голосе истерику. - Мне очень срочно нужно к хирургу.
Последовала пауза, отец собирался с мыслями, вероятно, представляя мои переломанные руки и ноги.
- Ты упала? - Осторожно поинтересовался он.
- Не совсем. - Я кашлянула и покосилась на медсестру, та впилась взглядом в сочный си-няк на ребрах.
- Я сейчас позвоню в институт Склифосовского. Ты сама сможешь добраться?
- Наверное. - Ответ прозвучал неуверенно.
- Понятно. Если сумеешь пережить поездку в машине, то я заберу тебя.
- Нет. Лучше на метро. Приезжай сразу в больницу. Хорошо?
Тот неопределенно промычал, явно недовольный моей настырностью.
- Хорошо, если через полчаса тебя не будет, вызовем МЧС и разберем метро по кирпичам. Если что, сразу звони. - Сдался отец.
- Ладно. - Я отключилась и быстро натянула на себя футболку.
От внезапной мысли меня бросило в жар - похоже, именно так должно было выглядеть мое тело сразу после аварии!
Ужас накрыл покрывалом, демоны бешено танцевали и хохотали, от радости потирая руки. Я едва тащилась по коридору к выходу из корпуса, а перед глазами темнело. На улице от про-хлады, пахнувшей опавшими листьями и осенними цветами, меня замутило. Кажется, я пошат-нулась, едва не упав, когда под локоть меня придержала сильная рука.
- С тобой все в порядке? - Донесся через звон в ушах глубокий бархатный голос Филиппа.
- Нормально. - Я зло вырвалась, даже не подняв головы. От одного его прикосновения умирающие внутренности сжались в судороге, доставляя еще большую боль. Он хмыкнул и бы-стро спустился по лестнице, представлявшейся мне бесконечной непреодолимой преградой. Я позволила себе с тоской проследить за его удалявшейся спиной, в конце концов, скрывшейся за толпой студентов. Непрошенные слезы застили глаза и перекрыли дыхание.
- Саша! - Ниоткуда передо мной вырос Пашка с очередным букетом в руках и беспокойст-вом на круглой физиономии. -- Ты не появлялась несколько дней, я... Что с тобой? - Испуганно выдохнул он, когда я буквально упала в его объятия.
- Проводишь меня? - Шепотом попросила я.
Приятель недоуменно кивнул и, обняв за плечи, помог спуститься. Когда мы переходили дорогу, то черный спортивный Ауди, злобно взвыв, пролетел мимо нас, окатывая из грязной лужи, что мы едва успели отскочить.
- Вот подлец! - В сердцах буркнул Паша, пытаясь отряхнуть испорченные брюки.
- Еще какой. - Угрюмо подтвердила я, на настоящую злость сил не осталось.
Дорога до больницы вымотала, и с взволнованными родителями я встретилась уже в пре-добморочном состоянии. Вместе с хирургом, закадычным приятелем отца, они с изумлением разглядывали мои синяки, ощупывали ноющие суставы, и изучали снимки. Пашка сидел в боль-ничном коридоре, спрятав скрещенные ноги под стулом, и переживал, кажется, больше всех. В отчаянье он подарил медсестре предназначенный для меня букет, уже порядком потрепанный, надеясь узнать новости, но так и не получил ответа.
Когда меня выгнали из кабинета, то я буквально рухнула на сиденье рядом с ним, прива-лившись спиной к стене. В длинном широком коридоре, выкрашенном голубой краской, разно-сились легкие шаги нянечек, похожих на призраки в белых халатах и косынках. Пахло меди-цинским спиртом и дезинфицирующим средством, холодный сквозняк заставлял съеживаться.
- Ты как? - Пашка схватил меня за ледяную руку, от бессилия приятель дергался.
- Лучше. - Призналась я, тяжело вздохнув, и раскашлялась. На ладони снова остались кап-ли крови. Как ни странно, боль почти ушла, словно законсервировавшись где-то внутри позво-ночника.
Из-за неплотно закрытой двери до нас донесся голос доктора, объяснявшего моим родите-лям страшные вести:
- Правдивых варианта три: Александра или попала в новую аварию, о чем промолчала.
- Не возможно. - Перебила мама, опровергая; она явно старалась сдержать слезы. - Шу-рочка не подходит к автомобилям даже на пушечный выстрел.
- Вариант второй - ее избили. - Прозвучали скупые слова, и мама судорожно охнула. - Константин, Верочка, вы сами все видите. Три ребра треснуты, почка отбита. - Он запнулся. - Легкое. Стоит признать, что травмам не первый день. Вам надо поговорить с Сашей, если ее из-бил приятель, то она напрасно скрывает от вас двоих правду. - Продолжал доктор. - После по-добного люди бывает и умирают.
Пашка уставился на меня округлившимися глазами, его губы сложились в кривую горест-ную линию. Застонав, приятель поставил локти на колени и спрятал лицо в ладонях.
Я неловко кашлянула и, поднявшись, прошлась по коридору.
- И последняя версия. - Продолжал доктор, выдавая варианты один глупее другого. - Саша могла попытаться покончить с собой и спрыгнуть откуда-нибудь или броситься под машину. В этом случае, ей сильно повезло.
Мама сдавлено всхлипнула после его слов.
Лично у меня, проснувшейся с утра здоровой, не скажу счастливой, появилось единствен-ное объяснение: злая фея (или кто он там?) Филипп Вестич по какой-то непонятной мне причи-не решил, что ему мало просто развлечься. Похоже, он хотел избавить мир от моего существо-вания и наслал порчу, а может что-то еще магическое и без сомнения смертельное. Страшная догадка заставила волосы шевелиться на затылке, а ноющее сердце пропустить удар, чтобы не-ожиданно забиться ровно и холодно.
Дверь отворилась, в коридор, неловко поглядывая на меня, вышла мамаша, за ней появился и папа, быстро пожавший руку хирургу. Они встали напротив меня, и Пашка, вскочив со стула, бросился к нам, словно его подгоняли сковородкой. Все трое мы сконфуженно молчали, не в силах подобрать слова, и мои щеки заливал виноватый румянец.
- Доктор хочет положить тебя в отделение. - Наконец, вымолвил отец, глядя куда-то по-верх моей рыжей макушки.
- Не надо. - В голосе прозвучала жалобная просьба. - Давайте лучше домой. У меня почти ничего не болит. Я просто, - запнувшись, я уставилась на разноцветные пластиковые квадраты на полу, - испугалась, когда синяки заметила.
- Хорошо. - Отец обнял маму, сохранявшую непроницаемое выражение на лице с тоскли-выми глазами бездомной собаки. - Паша, - обратился он к приятелю, - ты проводишь ее?
- Конечно! - Пашка горячо закивал, уже хватая меня за локоть, словно в сию же минуту собираясь потащить в метро. Похоже, он прочувствовал, что сейчас легко наберет очки у моих строгих на первый взгляд родителей.
Отец постоял еще секунду, собираясь с мыслями, а потом подтолкнул маму по направле-нию к выходу. Та, похожая на сомнамбулу, сделала нетвердый шаг.
- Мама, - остановила ее я, она оглянулась, - честное слово меня не избивали, и я не кида-лась под машину.
- Да. - Отозвалась она рассеянно, и уже торопилась за удалявшимся отцом.
- Похоже, мне не поверили. - Расстроено пробормотала я себе под нос, пряча трясущиеся руки в карманы джинсов.
Пашка подхватил мой рюкзак и, покровительственно обняв за талию, повел к выходу из пахнущего хлоркой больничного корпуса.
Когда мы, не вымолив за всю дорогу ни слова, добрались до подъезда, то уже смеркалось, и город зажег огни. Суетливые прохожие торопились забежать в магазины, усталые служащие хмуро спешили по домам. На дорогах выстроились вереницы разноцветный блестящих автомо-билей, ослеплявших друг друга включенными фарами. Машина родителей уже занимала свое место на стоянке, но в кухонном окне, прикрытом тюлевой занавеской, не горело света.
Пашка передал мне рюкзак, в его лице читалось ожидание.
- Зайдешь? - Я кивнула в сторону подъезда.
Тот задумчиво покачал головой, потом, покопавшись в кармане пальто, достал пачку с си-гаретами и прикурил, спрятав огонек в домике ладоней.
- Я тебя завтра встречу после института. - Произнес он, выдохнув облачко сизого дома, тоном, не терпящим возражений.
- А как же твоя работа? - Усомнилась я.
- Ничего. Разберусь. - Буркнул он. - Я думаю, что будет лучше, если стану приглядывать за тобой.
- Паш. - Резко оборвала его я. - Ты перегибаешь палку. Мне не нужна нянька! Позволь, мне самой решать. Хорошо?
Мы буравили друг друга недовольными взглядами и, сдавшись, я опустила голову.
- Все совсем не так, как выглядит со стороны.
- А как выглядит со стороны? - Набросился он на меня.
- Ты говоришь со мной таким тоном, на какой не имеешь права. - Огрызнулась я и, уже уходя, великодушно позволила: - Позвонишь завтра, договоримся. Если будет нужно, я дождусь тебя в институтской библиотеке.
Его облегченный вздох заставил меня поежиться.
В квартире стояла неживая тишина, родители сидели на кухне, позабыв включить свет. На столе лежали черные снимки моих белых ребер с тонкими полосками трещинок. Мама лихора-дочно курила, сбрасывая пепел мимо тарелочки на белую льняную скатерть, уголек вспыхивал и затухал в потемках. Папа, скукожившись на стуле, скрестил руки на груди и хмуро буравил точ-ку в магнитике на холодильнике.
Когда я щелкнула выключателем, и вспыхнула люстра, еще мамашин свадебный подарок, залив комнату желтоватым светом, родители даже не поморщились, словно находясь в простра-ции.
- Меня не избивали, и я не пыталась покончить с собой. - Просто и без долгих предысто-рий поведала я, стараясь, говорить твердо и уверенно.
- Тогда соври, что оступилась случайно и скатилась с лестницы. - Посоветовал отец.
- Я скатилась с лестницы. - Кивнула я, соглашаясь, и потом развела руками: - Раз мы все выяснили, пожалуй, пойду. Мне реферат завтра сдавать.
- Шурочка, - остановила меня мама, и я оглянулась. На ее лице отражалось отчаянье от собственного бессилия, - мы понимаем с папой, что ты очень долго держалась после аварии, а мы, наверное, не смогли найти правильного способа, чтобы помочь тебе. - Она запнулась и, за-тянувшись сигаретой, закашлялась. - Если у тебя что-то происходит в жизни...
- Мам, да все нормально. - Грубые слова буквально прогрохотали, только добавляя нелов-кости. - Мне нечего рассказывать.
Я убралась в спальню, оставив расстроенных родителей в прокуренной печальной кухне, уселась за компьютер и написала в Интернет дневнике мысль, не оставлявшую меня даже на ко-роткое мгновение: 'Сегодня, почти через полгода после автомобильной катастрофы, наступил первый день, когда я начала умирать'.
В эту ночь мне впервые приснился кошмар. Словно на видеозаписи в памяти всплыла каж-дая бесконечная секунда, предшествующая катастрофе. Мои друзья выглядели живыми, нево-образимо красивыми, юными. Снова раздался глубокий голос Димки, сидевшего рядом со мной на пассажирском сиденье:
- Саша, не гони. Мы сейчас взлетим. - Он недовольно глянул на меня из-за стеклышек оч-ков в модной широкой оправе из черного пластика. На его высокий лоб падала криво состри-женная челка, на голове топорщился смешной драконий хохолок. Над губой темнела по-девичьи нежная родинка. Мне казалось, что в ней сосредоточилась большая и, несомненная, лучшая часть моего мира.
- Прибавь газу! - В противовес ему заорала Ленка и высунулась между нашими сиденьями. Ее улыбчивое лицо с чернявыми глазами и длинным носом показалось в зеркальце заднего вида. Подруга деловито подкрасила губы блестящей помадой, чтобы в следующее мгновение развер-нуться и громко чмокнуть Никиту, сидевшего рядом с ней, в лоб. Через оглушительно орущий из динамиков 'Реквием' Моцарта раздался взрыв хохота. Стрелка спидометра наклонялась в красном сектору, и мне казалось, что руль послушно лежит в руке. За окном смешались беско-нечные огни ночного города, дома смазались в единую неприступную стену.
Ленка перегнулась, разворачивая к себе зеркальце.
- Прекрати! - Засмеялась я, пытаясь оттолкнуть руки девушки, и буквально на секунду от-влеклась от асфальта, поблескивающего от дождя под светом уличных фонарей.
Черный спортивный автомобильчик выскочил так резко, подрезав, что я от неожиданности крутанула руль, стараясь избежать столкновения. Ауди в мгновение ока исчезло из поля зрения, а нас закрутило по бешеной спирали. Неуправляемый автомобиль выписывал дикие загогулины на дороге, пока не наткнулся на размытую преграду. Мы подлетели, словно к колесам придела-ли крылья, и в тот момент время остановилось навсегда. Наступила абсолютная, страшная ти-шина, заменившая невыносимый грохот и надрывной Ленкин визг. Я видела только свои руки, тонкие бледные пальцы с силой, до побелевших костяшек сжимавшие руль.
Мощный удар вывел меня из безмолвного ступора, скрежет сминаемого железа оглушил, картинки замелькали в бешеном танце, и снова все смокло. Автомобиль остановился, капот от-летел, и тонкие языки пламени ласкали двигатель. По правой руке от локтя до запястья прочер-тился кровавый след, образовав латинские буквы, словно кто-то специально разрезал кожу но-жом. Через разбитое вдребезги лобовое стекло виднелась бесконечная заасфальтированная до-рога третьего транспортного кольца. Я сидела в кресле, засыпанная осколками, и дышала, ров-но, с наслаждением, считая каждый удар сердца, по-прежнему разгонявшего по венам кровь...
Я проснулась от собственного испуганного вопля, который так и не прозвучал в ночь ава-рии, села на постели, дрожа, словно осенний лист. Свет включился настолько резко, что при-шлось сощуриться. На пороге стояла мамаша, впопыхах натянувшая наизнанку халат. Она по-совиному хлопала глазами.
- Мне приснился кошмар. - Тяжело дыша, прошептала я и упала обратно на подушки. Лоб покрылся холодной испариной, футболка промокла насквозь.
- Я оставлю открытой дверь. - Тихо отозвалась мама и затушила свет, возвращаясь к себе.
Вперив бессмысленный взор в черный потолок, я лежала в темноте, боясь пошевелиться. От наволочки исходил слабый, едва заметный аромат мужского одеколона, тонкого, чуть кисло-ватого. Димка пах сладко, и он бы никогда не оставил меня одну сразу после первой ночи. Сле-зы хлынули из глаз, удушая, заставляя ноющие легкие разрываться. Я рыдала впервые за много месяцев, словно в умиравшем теле, внезапно оживала давно убитая душа.
***
В наушниках плеера орала резкая музыка, и мои шаги почти совпадали с тактом. Тело больше не болело, но багряные синяки превращали его в живописное полотно сумасшедшего сюрреалиста. В отличие от родителей я знала, что медицина в моем случае совершенно беспо-лезна.
Закурив, в стайке студентов я торопилась к зданию факультета, как всегда опаздывая на первую лекцию. Сигаретный дым обжигал гортань, от него слабели ноги, а руки тряслись, но отлично успокаивались натянутые гитарными струнами нервы. Черное Ауди и серебристый Мерседес уже находились на стоянке между автомобилями преподавателей. Проходя мимо, я с гримасой отвращения бросила под колеса черной машинки окурок.
Изучив расписание магистратуры, пришлось признать, что, в отличие от первокурсников, занятиями магистров последних курсов не обременяли. Найдя номер аудитории, я направилась прямиком в соседний корпус. За нужной дверью раздавались веселые голоса, преподаватель че-рез смех пытался перекричать гомонивших студентов. Я осторожно постучалась и заглянула в кабинет, скорчив стыдливую гримасу. Аудитория мгновенно замолчала, ученики, весьма сво-бодно развалившиеся за партами, уставились на меня с немым интересом. От моего появления Заккери подался вперед с застывшим лицом. Я старалась не смотреть на его брата, расположив-шегося в другом конце аудитории.
- Извините. - Пробормотала я, привлекая внимание преподавателя.
Тот, не понимавший, почему примолкла группа, недоуменно оглянулся. Его брови изогну-лись от вида моих рыжих волос, бровей, ресниц и задорных веснушек на лице. Мечтательно за-катив глаза, он взмахнул толстым томиком и продекламировал:
- Осень все ближе, ближе,
Все ниже листвы полет.
Она не золотая - рыжая,
И улетит, и пройдет...
- Да, да. Вячеслав Куприянов, 'Стихи для рыжей девушки'. - Протараторила я, не замечая его удивления (в моем Интернет дневнике только ленивый не написал этого стихотворения, ко-гда я поместила свою фотографию для всеобщего обозрения), и без перехода добавила: - Мне бы с Филиппом Вестичем поговорить.
Группа мгновенно замолкла, переглядываясь. Я старалась даже не коситься в сторону пар-ня.
- Это срочно! - Улыбка получилась еще смущеннее, а щеки залил румянец.
Что-то произошло, атмосфера странным образом изменилась, и в аудитории после моей просьбы неожиданно сгустился воздух. Не знаю, прочувствовали ли подобное необъяснимое явление другие ученики. Преподаватель крутил головой, явно желая отказать. Краем глаза я за-метила движение, ко мне стремительно подошел Филипп, невежливо схватив за локоть.
- Спасибо. - Пробормотала я учителю, а парень уже вытаскивал меня в коридор.
Стоило двери закрыться за его спиной, как я резко вырвалась и поспешно отошла на не-сколько шагов.
- Что? - С досадой спросил он.
Я обернулась, парень, прислонившись к стене, скрестил руки на груди. Выражение на кра-сивом лице с четким профилем оставалось по-прежнему вежливо безразличным.
- Послушай. - Набираясь смелости, я прикусила губу. - Я все поняла - ты не хочешь иметь со мной ничего общего. Хорошо.
Филипп спокойно разглядывал носы своих ботинок, не проявляя никакого интереса к моим словам.
- Но в таком случае перестань меня убивать! - Прошипела я, надеясь, что нас никто не ус-лышит.
Тут он вскинулся, в ярко-синих глазах отражалось недоумение.
- Не знаю, чем я тебе помешала! - Снова повторила я, дрожа от волнения. Ладони стали влажными, рука нервно заправила за ухо прядь рыжих волос.
- О чем ты говоришь? - Сморщился он.
По пустому коридору прошла парочка, что-то обсуждавшая в полголоса. Мы замолчали, разглядывая друг друга, словно собирались подраться. Кода ненужные свидетели скрылись за углом, я продолжила, почти захлебываясь словами:
- Я говорю о том, что если ты не оставишь это, то уже завтра или послезавтра, а может че-рез неделю я умру от очередного кровотечения. Наплевать на то, что произошло или не про-изошло между нами. Мне нужно только одно - оставь меня.
- Ты свихнулась. - Он действительно смотрел на меня с легким презрением, как на безум-ную.
- Ты считаешь, что я сошла с ума? Тогда что это?!- Я резко задрала футболку, демонстри-руя почерневший след на ребрах, и тут же сердито одернула ее обратно.
Филипп изменился в лице, теперь в нем проступила жалость, смешенная с неверием.
- Тебя избили? - Он медленно приближался ко мне.
- Избили?! - Стараясь не повышать голоса и пятясь назад, пока не уперлась в стену, про-бормотала я. - Ты прекрасно знаешь, что меня никто пальцем не трогал! Это ты, не отрицай! Ты пытаешься меня убить, синяки появились ниоткуда!
- Саша, - усмехнулся он одними уголками губ, - похоже, тебе пора проснуться. Я бы помог тебе, но не понимаю, что ты от меня хочешь.
- Я знаю, что это ты, и хочу, чтобы ты оставил меня в покое! - Рявкнула я и заговорила умоляюще: - Я совершила глупость, связавшись с тобой, хорошо, согласна. Но за ошибки не убивают, Филипп.
- Так. - Он остановился, спрятав руки в карманы. - Наш с тобой разговор походит на бесе-ду слепого с глухонемым. Если я правильно понял, ты утверждаешь, что у тебя ниоткуда появи-лись синяки, и думаешь, что я приложил к этому руку. Правильно? - Его лицо выражало досаду. - Так вот, Саша, пойди, разберись со своим приятелем, который тебя избил! Поняла меня? Не хочу тебя разочаровывать, но я не имею никакого отношения к твоим синякам! Если кто-то тебя убивает, то это не ко мне!
Он резко развернулся на каблуках, а потом вернулся в аудиторию, яростно громыхнув две-рью, что пробегавшая мимо студентка от испуга уронила на пол стопку книг. Я стояла у стены, как последняя дура, кусая до крови губы.
Отчаянная попытка договориться оказалась провальной, и все, чего мне удалось добиться, так это разозлить Филиппа. Оставалось только единственное средство - спасти себя саму.
Мне казалось, что в книге, пришедшей мне в видении, а потом второпях перелистанной, наверняка, найдется рецепт против порчи, насланной ведьмаком. Стараясь успеть до перемены, когда в читальный зал набьется народ, я торопилась в библиотеку. За спиной раздались поспеш-ные шаги, а потом на плечо легла тяжелая рука. К моему изумлению, нагнав, меня остановил Заккери. Парень, коротко улыбнувшись, заправил мне ухо рыжую прядь и заглянул в глаза. В душе как-то неприятно царапнуло.
- Я поговорить хотел. - Заявил он.
Я осторожно скинула его руку и отодвинулась, тихо поинтересовавшись.
- Ты решил уговорить своего брата не убивать меня?
- Что? - Опешил тот.
- Тогда катись.
Надеясь скрыться, я, конечно, споткнулась, наступив на развязавшийся шнурок.
- Осторожно! - Он подхватил меня под локоть, помогая устоять.
- Хорошо. Говори. - Пришлось сдаться.
- Я тут подумал, - красавец Заккери попытался притвориться смущенным, - может, сходим сегодня куда-нибудь? В кино, к примеру. У меня билеты на премьеру, а потом я тебя в целости и сохранности довезу до дома.
- Так. - Мне показалось, что я ослышалась. - Ты хочешь сказать, что опять предлагаешь мне свидание?
Заккери пожал плечами. Подобное звучало и выглядело абсолютно противоестественным!
Проходившие мимо студенты, высыпавшие в коридор из аудиторий, поглядывали с инте-ресом. Шумевшая толпа обтекала нас, разделяясь на два ручейка, и снова сливалась в единую живую массу.
- Хорошо. Посмотри на меня! - Парень непонимающе улыбнулся. - Я блондинка?
- Нет... - Протянул он неуверенно.
- У меня ноги растут от ушей?
- Ноги у тебя хорошие. - Усмехнулся он, покачиваясь с пятки на носок.
- Спасибо, но я не напрашивалась на комплимент. Скажи, у меня грудь третьего размера?
Теперь черные брови, сильно контрастирующие со светлыми волосами, поплыли наверх, губы изогнулись в нахальной ухмылке, взгляд ощупывал мою футболку.
- Замечательно! - Рявкнула я. - Теперь, когда мы выяснили, что я не девушка твоей мечты, предлагаю тебе ответить на закономерный вопрос. Какого черта тебе от меня надо?!
- Эээээ... - Зак явно задумался, не имея ответа.
Я удовлетворенно кивнула:
- Раз так, то нет. Мы никуда не пойдем. Предлагаю и тебе, и твоему брату скрыться в раке-те и умотать на луну! Хотя зачем? Меня мало привлекает ваш вид. Он, знаешь ли, ядовитый!
Толкнув его плечом, я быстро прошла к огромным дверям студенческой библиотеки. Но и здесь меня ждала неудача - книга о колдунах и ведьмах исчезла. Часы тикали, отмеряя все меньше времени для спасения.
***
Лиза по-прежнему наслаждалась даром Филиппа. За семейным ужином она совершенно распоясалась и поведала всей семье о том, что днем Заккери пытался пригласить на свидание рыжую девчонку, отчего Максим, сочувственно вздохнув, покачал головой, Филипп скрипнул зубами от поступка брата, а Зак злобно швырнул вилку в сторону сестры. Актриса не успела от-реагировать, и только Эмиль резким щелчком пальцев заставил прибор застыть в нескольких миллиметрах ото лба блондинки, угрожая впиться с кожу острыми зубцами.
Взрослые понимали, что молодые ведьмаки скрестились в непонятном и, безусловно, опас-ном для семьи противоборстве, а потому пребывали в задумчивости, пережевывая ужин. Обыч-но Заккери, Лиза, Максим и Филипп были очень дружны, сейчас между ними четырьмя, как будто проползла змея, являвшаяся, в отличие от черной кошки, дурным знаком. Зак громко ото-двинул стул, царапая ножками паркет, небрежно бросил салфетку и, сохраняя гробовое молча-ние, вышел из столовой. За его спиной громыхнула дверь.
Лиза пожала плечами, а потом вдруг спросила:
- Аида, а зачем пару ночей назад ты сожгла рубашку Филиппа?
Фил недоуменно посмотрел на подавившуюся мать. Та прижала ладонь к груди и сделала маленький глоточек воды из стакана, стараясь унять кашель. Все притихли, обратив взоры к хо-зяйке дома.
- Почему ты так решила, детка? - Наконец смогла вымолвить она, изображая фальшивую улыбку. Женщина явно испугалась и теперь прятала глаза, чтобы сын не смог заглянуть в ее го-лову и увидеть надежно спрятанную тайну. Обычно деликатный Филипп не копался в воспоми-наниях членов семьи, особенно суетливой матери.
Но все равно в какой-то момент их взгляды пересеклись, и по вытянувшемуся красивому лицу, Аида догадалась, что мальчик прочитал образы. Она сжала льняную салфетку, незаметно вытирая об нее, влажные ладони.
- Очень умно, Аида. - Пробормотал Филипп, поднимаясь из-за стола. - Я требую, чтобы ты сняла заклинание! Поняла меня? - Он со злостью задвинул стул.
Следом за ним в коридор вскочила Снежана и, проходя рядом с теткой, деланно фыркнула. В столовой, казалось, стало нечем дышать.
- Извините. - Женщина, кашлянула, старательно пряча слезы, и нетвердой рукой поправи-ла высокую прическу, а потом резко и неожиданно захлебнулась рыданиями. Семья изумленно уставилась в сторону хозяйки Гнезда, а та, облокотившись на стол и спрятав лицо в ладонях, со-трясалась всем телом, не в силах унять материнскую боль.
В маленькой гостиной было темно, свет Филипп не стал включать. Засунув руки в карма-ны, он рассматривал сказочный сад за окном. Яркие светляки магических огней, зажженных Аидой, прятались в траве рядом с дорожкой, ведущей к домику склепа. Тонкие стволы и кроны вишневых деревьев украшались светящимися гирляндами, запутавшимися между веток.
Он мучительно вспоминал чувства, что испытывал к Саше до той паршивой ночи. С тех пор его разрывало на две части. Холодные разум не понимал, почему сердце при появлении ры-жей нехорошо екает. Разорванную заклинанием нитку невозможно связать - узел окажется не слишком крепким.
- Фил? - Услышал он голос подкравшейся Снежи. Дверь в гостиной так и не успели поме-нять, а проход оставался сквозным в холл.
- Не сейчас, Малышка. - Холодно отозвался он, не оборачиваясь.
- Да, я просто зашла сказать. - Она помолчала: - Заккери предлагает устроить сегодня иг-ру. Ты как?
Филипп задумался, а потом медленно кивнул:
- Скажи, что я в партии. Пусть придумывает ставку.
- А он уже придумал. Американка - любое желание. - Радостно сообщила Снежана, тут же выпорхнула в коридор.
***
- Отлично выглядишь. - Мама прижала сложенные ладошки к щеке и посмотрела на меня с умилением, как на комнатную болонку, выкрашенную в розовый цвет.
Я с неудовольствием покосилась в зеркало, по случаю похода в ресторан с Пашкой, мама-ша натянула на меня свое вечернее платье. Длинный атлас зеленого цвета струился до самого пола, закрытая спина полностью прятала синяки, а длинные узкие рукава татуировку. В платье мое отражение напоминало готическую ведьму со старинных гравюр, а длинные рыжие волосы до пояса только добавляли жути.
- Как тебе? - Не отставала она.
- Сто лет назад меня бы сожгли на костре. - Буркнула я, не видя причин для подобного маскарада.
Хорошо, что мы договорились с приятелем посетить ресторанчик, куда можно было доб-раться пешком, подобный наряд вызывал бы в метро фурор. Погода как раз располагала для прогулок. Пока я старательно натягивала чулки, в дверь позвонили. Мамаша, изображая взвол-нованную родительницу юной дебютантки, бросилась в прихожую, чтобы открыть дверь. На шелковом чулке выскочила петля и поползла тонкая стрелка, пришлось стянуть оба и надеть туфли на голые ноги.
- Шуро-очка-а-а! - Мама перегибала палку даже со своим излишне певучим голосом.
Когда я вышла в коридор, стараясь не запинаться о длинный подол атласного платья, то присвистнула. Похоже, Пашка надел лучший костюм из своего гардероба и выглядел франтом в белой рубашке и темно-синем пиджаке в полоску. В руках приятель держал огромный ворох из алых роз, оставалась лишь надежда, что число цветов - нечетное.
- Это тебе. - Он сконфуженно улыбнулся, протягивая букет, и покраснел.
Мне не верилось, что еще несколько недель назад мы не чувствовали этой странной сковы-вающей неловкости. Нам было легко друг с другом и спокойно, только Пашка для чего-то ре-шительно испортил нашу ничем не обязывающую дружбу и начал меня порядком раздражать, как любой навязчивый поклонник.
- Спасибо. - Я приняла цветы и тут же, словно они жглись, передала их матери, глядевший на мужчину влюбленными глазами потенциальной тещи. - Пойдем!
- Отлично выглядишь. - Похвалил он, когда мы спускались в лифте.
- Ты тоже ничего. - Буркнула я, следя за вспыхивающими цифрами этажей на полоске над разъезжающейся дверью.
Всю дорогу, состоявшую из трех поворотов, одного наземного перехода и темного двора, приятель старался меня разговорить, вдохновенно излагая события прошедшей недели. Прихо-дилось делать заинтересованный вид и улыбаться не слишком уныло. На входе в ресторанчик Паша сдался и уже понуро открыл передо мной дверь, пропуская вперед.
В маленьком зале играла музыка, полупьяный народ кружил в непонятных танцах, под по-толком висел табачный туман. В подобной обстановке вечернее платье выглядело так же неле-по, как кухонный фартук на приеме у английской королевы. Нас посадили за дальний столик, подальше от барной стойки, где толпилось особенно много хмельных гуляк. Усевшись, я утом-ленно следила за соседями, монотонно жующими крошечные пережаренные кусочки шашлыка, костеря себя, что не осталась дома.
- Можно? - Пашка продемонстрировал пачку с сигаретами.
- Угу. - Хмыкнула я. - Мне тоже дай.
- У тебя легкие! - Воскликнул он укоризненно.
- А еще у меня печень, почки и желудок, как у всех нормальных людей. - Буркнула я, вы-хватывая сигаретку и быстро прикуривая.
- Я думал ты не выносишь запах табака.
- Не выношу.
От едкого запаха тлеющего табака захотелось раскашляться и высморкаться, но эта была моя маленькая месть изменившимся привычкам.
Нам принесли меню и, не открывая его, я заказала шашлык и попросила, чтобы к мясу не скупились на кольца репчатого лука, желая наверняка исключить прощальные поцелуи под лу-ной.
- Саш?
Я оглянулась к приятелю, туша сигарету.
- Ты на меня почему-то злишься. - Он снова стал нервничать, покрываясь красными пят-нами.
- Просто, Паша, понимаешь. - Судорожно подбирая слова, я задумалась. - Мы долго были друзьями, я очень ценила нашу дружбу, а теперь не могу понять, чего ты от меня хочешь.
Черт! Нечто подобное мне выдал Филипп в институтском коридоре, сильно огорчив. Рас-страивать закадычного приятеля в мои планы не входило.
- Именно об этом я и веду речь! - Напротив обрадовался Пашка, широко улыбнувшись.
Неожиданно его губы стали шевелиться, не издавая ни единого звука, как у глухонемого. Я даже тряхнула головой, стараясь отогнать наваждение. Приятель двигал руками и что-то на-стойчиво доказывал. В ушах появился тоненький звон, а потом резко и четко замелькали кар-тинки, скрыв за собой и ресторан, и круглое лицо Паши со сломанным носом.
'...Тускло освещенная улица, в груди горит, боль заполняет каждую клеточку, душа в яро-сти вопит. Босые ноги наступают на холодный асфальт...
... Мелькающие машины, огромный мост, дикий хохот, вырывающийся из груди. Легкий прыжок, поднимающий в воздух. Холодный ветер, остужающий горящее тело. Босые ступни, висящие над парапетом. Раскинутые в стороны руки, разметавшиеся волосы, похожие на ры-жий шелк...'.
- Так вот, Саш, - звуки вернулись, дыхание мне перекрыло, на лбу выступила испарина, - собственно, поэтому...
'Злорадное лицо Заккери. Из ладоней вырывается синее свечение, и меня окутывает страх. Я кричу, но слышу дикий ужасающий животный вой, и бросаюсь к парню, захлебнув-шись в бешенстве. От мощного удара на его лице проявляются три кривые царапины. Сорван-ный с его шеи медальон, зажат в кулаке...'
- Что скажешь, Саш?
- Что? - Я окатила приятеля невидящим взглядом. В висках стучала кровь, на ладонях поя-вились красные полумесяцы ногтей, так сильно сжимались кулаки.
- Я про это? - Кивнул он.
Взгляд лихорадочно метнулся к скатерти на столе, рядом с пепельницей стояла маленькая открытая коробочка. На бархатной красной подушечке поблескивали два тонких обручальных колечка из золота.
'...лицо Филиппа, испуганное, прекрасное, такое любимое и ненавистное. Горячие сильные руки, пытающиеся меня обнять. Я отбиваюсь, вою, мне страшно. То, что внутри меня, хочет врываться наружу, раздавить ведьмаков, посмевших разбудить древнее существо...'
К горлу подступила тошнота, прикрыв рот ладонью, я вскочила и, пробормотав:
- Извини, Паша, я на минутку! - бросилась в 'дамскую'.
- Саша?! - В его голосе слышалось разочарование, но за мной уже захлопнулась дверь.
Оказавшись, в маленькой ярко освещенной кафельной комнатке, я тут же включила холод-ную воду и с наслаждением умылась, остужая горящие щеки. Потом долго рассматривала в зер-кале осунувшееся бледное лицо с сотней мелких и покрупней веснушек, в расширенных глазах прятался страх. Неожиданно что-то резко ударило сзади, тело выгнулось дугой, заполняясь не-выносимой болью. Зрачки сузились, уменьшая пространство вокруг меня, преображая его в крохотную точку, и наступила чернота...
***
Когда Филипп вошел в отремонтированную церковь, где царил настоящий холод, и разно-силось потустороннее эхо, то все участники уже прибыли, ожидая только его.
Снежана, спокойно стояла в круге, рядом со всеми, на ее лице играла незнакомая презри-тельная полуулыбка. Кошка, гибко потягивалась, разминала шею. Максим разглядывал заново разрисованный фресками купол, запрокинув голову. Он обладал фантастическим зрением и лег-ко видел в потемках, как играючи различал болезни, спрятавшиеся в самых тайных уголках че-ловеческого организма.
- Опаздываешь. - Недовольно буркнул Зак, когда Фил присоединился к друзьям. - Предла-гаю изменить правила. Мы не станем дожидаться полуночи, гонка пройдет по заполненным ули-цам!
- Это может быть опасно. - Фыркнула Лиза.
- С каких пор ты боишься опасностей, Кошка? - Осклабился Зак. - Нас не должны увидеть. Демона нужно будет не просто поймать, а загнать в темный угол. Зато ставка сладкая - амери-канка - любое желание! Все согласны?
Участники скупо кивнули, Максим пожал плечами, радуясь, что и в этот раз спас новень-кий автомобиль.
Зак удовлетворенно улыбнулся и вытащил из кармана единственную фигурку. Зажав ее, он вытянул кулак и поморщился от боли, когда демон прокусил кожу, стараясь напитаться крови ведьмака. В какой-то момент, не выдержав, Заккери откинул нецку, та почти упала на пол, но, остановившись, стала медленно подниматься и увеличиваться в размерах. Через короткие неяс-ные мгновения перед участниками игры в нескольких сантиметрах от пола висела полупрозрач-ная девушка с белым лицом и отвратительным багряным рубцом от веревки на переломанной шее. Длинные лохмы доходили до пояса, руки плетьми безвольно свисали по телу. Девушка резко открыла горящие алым пламенем глаза и впилась ненавистным взглядом в Заккери, заста-вив парня непроизвольно попятиться. Она развернулась и подлетела к застывшему Филиппу, долго принюхивалась к его волосам, раздувая ноздри, и заглядывала в синие очи. Потом провела по щеке парня острым ногтем и испарилась с хлопком, оставив после себя лишь дымок.
- Твою мать. - Прошептал Фил, с омерзением вытирая скулу рукавом.
- Да, уж чудовище! - Кажется, Кошка пребывала в восторге. - Снежа, быстрее!
Стуча каблуками, они направились к выходу, одинаково вызывающе покачивая бедрами. Парни заспешили за ними, и уже наперегонки все бежали к машинам, чтобы открыть новый кон.
Филипп летел по улице, откуда всегда начинал гонку. Мелькали яркие вывески, а автомо-били, заставшие в пробке, привычно теснились, уступая ему место. Светофор по щелчку паль-цев переключился на зеленый, запрещая встречному потоку проезд. Фил включил прибор нави-гатора, стараясь выяснить местонахождение демона, но центр города к его удивлению оказался пуст. Парень дотронулся до экрана, заставляя карту уменьшиться, и вдруг в одном из спальных районов вспыхнула зеленая точка. Теперь он приблизил картинку, легко прочитав название ули-цы. Нехорошее предчувствие заставило нахмуриться, демон находился всего в квартале от дома Александры.
Нога сама собой нажала на газ, автомобиль взревел, набирая скорость. За окном, словно кометы, проносились огни. Раздался звонок мобильного, Фил щелкнул пальцами, и салон за-полнил насмешливый хрипловатый голос сводного брата:
- Предлагаю отдельную сделку.
- Чего ты хочешь?
- Тебе знакома улица, куда полетел суккуб?
- Чего ты хочешь, Заккери? - Снова спросил Филипп, сворачивая с транспортного кольца. К несчастью, на съезде машины выстроились в три ряда, и даже по велению магии не могли сдвинуться с места, только подлететь, но крыльев у них не имелось.
- Пусть рыжая достанется тому, кто найдет демона первым.
- Зак, ты говоришь глупости. - Скупо отозвался Филипп, с раздражением нажимая на клак-сон, словно резкий сигнал был способен распугать пробку. - Александра тебя не подпускает да-же на вытянутую руку. Извини, брат, я видел твои воспоминания.
- Зато тебя подпустила?
- И, похоже, очень напрасно сделала. - Буркнул Фил, отключаясь. Как раз в тот момент появилась крохотная лазейка проехать единственный метр, и он быстро крутанул руль.
Зеленая точка на карте двигалась слишком медленно, словно демон прогуливался. Вот она скользнула прямо, потом повернула и остановилась. Размеренно, не торопясь, наслаждаясь сво-бодой.
Через пятнадцать минут Филипп сумел преодолеть съезд, уверенный, что станет в сего-дняшней игре последним. Проигрыш не страшил, пугало странное необъяснимое беспокойство внутри. Торопливо он повернул и, впервые в своей жизни, едва не въехал в грузовик, чудом из-бежав столкновения. Педаль газа тут же уперлась в пол, заставляя колеса прошлифовать по ас-фальту, а Ауди превратиться в черную тень.
Демон между тем достиг эстакады большого шоссе, похоже, тоже застывшего в заторе. К счастью, Филиппу оставалось проехать прямо всего несколько километров, когда он увидел впереди горящий автомобиль, рядом похожее на перевернутую черепаху на боку лежало мар-шрутное такси. В темноте невыносимо мигали ослепляющие огни скорой помощи, дорожная инспекция перекрыла движение, оставив лишь одну полосу, куда выстроилась вереница. Его мгновенно пропустили, освобождая чистый широкий участок дороги, где проносились, словно дикие кони, автомобили, вырвавшиеся из пробки.
Зеленая точка стала мигать, и Филипп, недоумевая, притормозил, чуть наклонившись к маленькому окошку у пассажирского сиденья. Соседние автомобили заливались визгливыми сигналами к слушателю, находившемуся в явной опасности. По тонкому парапету, расставив в стороны руки, легко на цыпочках скользила девушка в изумрудном атласном платье, чуть по-блескивающем в свете фонарей и фар проносящихся мимо машин. Ветер трепал длинные воло-сы, сверкающие червонным золотом, подхватывая подол, открывал изящные ступни и крохот-ные пальчики с ярко-алыми ноготками. Девушка блаженно закрыла глаза, на тонком веснушча-том лице змеилась призрачная улыбка. Наряд облегал стройную талию, развивался стягом, об-лепляя ноги.
У Филиппа замерло сердце, похолодели руки, и во рту появилась неприятная сухость. Он моментально припарковался и выскочил из машины, оставив открытой дверь.
По какой-то нелепой случайности - демон, освобожденный Заком, не просто нашел себе жертву, а вселился в нее. Из миллионов женщин огромного города, похожего на муравейник, он выбрал именно Александру Антонову!
Время остановилось, сердце скакнуло к горлу. Филиппа залихорадило, он крикнул девуш-ке, стараясь переорать гул шоссе:
- Саша!
Она резко выпрямилась и распахнула горящие алым пламенем демонические глаза, уста-вившись куда-то вперед себя. В панике парень бросился к парапету, желая стащить девушку вниз, пока она ненароком не рухнула под мост, но Саша подпрыгнула и играючи зависла в воз-духе. На тонкой шее обозначился едва заметный след от веревки, будто бы действительно де-вушка пыталась повеситься. Филипп проследил за ее устремленным взглядом и увидел сводного брата, стоявшего в боевой позиции и поднявшего руку для удара. Лицо Заккери оставалось хо-лодным, губы мстительно сжались, словно он целился не в живого человека.
- Не смей!!! - Заорал Филипп, кидаясь к нему.
Ладонь сводного брата уже засветилась голубоватым блеском, и ровно в этот момент Фи-липп сбил его с ног. Молодые люди кубарем покатились по асфальту, под колеса несущимся ав-томобилям, обдававшим потоками холодного воздуха.
- Ты рехнулся! - Фил схватил Зака за грудки, войлоком заставляя подняться, что треснула куртка.
- В ней демон! - Брат вырывался, и в его глазах, словно в ускоренной перемотке, мелькали картинки воспоминаний, не давая возможности их прочитать. - Мы должны избавиться от нее! Она демон!!!
Мощный удар в челюсть свалил его с ног, летящий автомобиль поспешно вильнул. Лежа на асфальте, Заккери вытянул поцарапанную ладонь и все-таки выпустил в девушку синюю стрелу, обдав волосы Филиппа горячей волной, и тот едва успел отклониться. В следующее мгновение гвалт несущихся по шоссе и сигналящих машин перекрыл леденящий душу живот-ный вой, и суккуб в образе юной барышни в прекрасном наряде бросился в сторону убийцы. Зак в панике выставил руки, защищаясь, но она ловко потянула его за шиворот, отвесив знатную оплеуху. На гладкой щеке молодого человека прочертились три кривые полосы от ногтей.
Фил схватил Сашу сзади, прижимая к себе обжигающе-горячее неожиданно сильное тело, и оттащил от брата. Она пыталась вырваться, извивалась, выкручивалась, как змея. Потом ловко вывернулась и уставилась в его лицо глазами чудовища. Девушка замерла, вглядываясь и опус-тив голову набок, провела по щеке пальцем, заставляя задержать дыхание, принюхалась, выис-кивая знакомые ароматы. Через бесконечные секунды, понадобившиеся для узнавания, черты ее лица расслабились, глаза закрылись, и бедняжка провалилась в глубокий обморок, обмякнув в руках Филиппа, словно тряпичная кукла.
- Что случилось?! - К ним бежал запыхавшийся Максим.
Увидев девушку, он остановился, оторопев, и бросил быстрый взгляд на расцарапанного Зака. Тот, сидя на асфальте и болезненно морщась, осторожно дотрагивался до кровоточащих на щеке ран.
Фил выглядел растерянным. Он бережно прижимал к себе худенькое недвижимое тело с запрокинутой головой и явно не понимал, как поступить. Поднявшись Зак, лениво последовал к серебристому Мерседесу, не говоря ни слова.
- Эти игры становятся все опаснее. - Прошипел Максим.
Он, подняв за подбородок, заглянул в лицо бессознательной девушки.
- Черт, я ее знаю! - Невесело хмыкнул Макс. - Она в аварию попала весной. Трое погибли, а у нее ни царапины. Я как раз практику ординатором проходил. Думали, рехнется, а нет...
- Это та самая Саша. - Едва шевеля языком, перебил его Филипп. - Как из нее демона вы-тащить?
- Саша? Только в Гнезде. - Макс, подняв веки девушки, изучил красные белки глаз. - Дом сам по себе ловушка. По-другому суккуб позвоночник ей поломать может.
- Твою мать...
Рядом с ними пронесся серебристый автомобильчик Заккери, мрачный парень спокойно вырулил через двойную сплошную линию. Как раз с противоположной стороны пролетела Лиза, но она даже не остановилась, тут же следуя за братом.
- Поехали. - Скомандовал Филипп.
К счастью, Гнездо давно успокоилось, и члены семьи после очередного скандала, развер-нувшегося за ужином, разбрелись по своим комнатам. В маленькой спальне для гостей, в самом дальнем крыле, куда Филипп на руках внес Сашу, уже собрались все игроки. Чтобы остаться незаметными для восприимчивого слуха Аиды, Заккери заключил крыло в кокон, как обычно делал в маленькой гостиной, и теперь изнутри в остальную часть дома не проникало ни звука.
Лиза испуганно поглядывала на братьев, прижимая к себе бледную, словно смерть, Снежу, для которой каждая игра становилась потрясением. Максим нетерпеливо тер подбородок, стоя у камина. Филипп осторожно положил девушку на мягкую кровать, и из-под чуть задравшегося зеленого платья высунулись босые грязные ступни с золотым тонким браслетом на щиколотке. Непроизвольно Фил одернул подол, и осторожно убрал с веснушчатого лица с посиневшими губами прядь ярко-рыжих волос.
- Я не уверен, что мы сможем это сделать. - Максим разглядывал бледную, похожую на мертвую девушку.
Заккери запер дверь на замок и старался не приближаться к постели.
- Нам нужно ее раздеть. - Макс замялся, вспоминая собственнический жест Филиппа.
Тот в свою очередь внутри отчаянно не желал, не мог вынести мысли, что все увидят наго-ту девушки, но в притворном безразличии пожал плечами. Заккери тут же щелкнул пальцами, отчего присутствующие вздрогнули. Платье мгновенно разлетелось на мелкие кусочки, заставив тело резко повернуться вокруг своей оси, чтобы снова рухнуть на подушки.
- Очень деликатно, придурок. - Пробормотала Лиза недовольно.
Словно пух в воздухе медленно плавали, опадая, крохотные лоскуты зеленого атласа, усе-вая пол, покрывало, каминную полку и самих ведьмаков. Увидев багрово-черные синяки на вы-пирающих ребрах Александры Максим оторопел, Лиза присвистнула и ладонью прикрыла глаза Снежи.
- Это демон ее так? - Заставила себя произнести Кошка.
Максим внимательно изучал ладное тело рыжей, разглядывая в глубине, под кожей и мышцами, повреждения.
- Нет. - Покачал головой. - У нее все кости целы, демон ее не выворачивал, к счастью. Только на ребрах трещины. Раны получены не меньше полугода назад, но выглядят свежими. Странно. - Пояснил он, обращаясь к Филиппу.
Зак метался в комнате, словно тигр в запертой клетке и, теряя терпение, буркнул:
- Если вы налюбовались, то, может, приступим?
Лиза подтолкнула сестру к двери, собираясь выставить из спальни, но та заартачилась, не желая пропускать веселье.
- Ну, хорошо. - Прошипела Кошка. - Только стой подальше.
Молодые люди собрались возле кровати, Снежана буквально спряталась за портьеру и ис-пуганно уставилась на Филиппа, не спускающего взгляда с распростертой на золотом покрывале рыжеволосой девушки.
- Все готовы? - Напряженно спросил он и глубоко вздохнул.
Они одновременно расставили руки, образуя полукруг. Их ладони сияли голубоватым све-чением, над телом Саши образовывался полупрозрачный поблескивающий купол. Медленно и неохотно серая тень суккуба стала отделяться от девушки, поднимаясь все выше вверх, и случи-лось странное - демон резко повернул голову, глянув в сторону Зака, и молниеносно вернулся обратно. Отчего Александра дернулась, словно к груди приложили раскаленное клеймо, и по-шатнулась кровать. Купол мгновенно растаял.
- Такого не может быть! - Прошипела Лиза изумленно.
Максим покачал головой, присев на постель, и осторожно положил руки на солнечное сплетение девушки, проверяя, стучит ли сердце. Неожиданно из-под его пальцев вырвалось ост-рое сияние, которое, похоже, не увидел лишь он сам. Ведьмаки застыли в немом удивлении, ошарашено переглядываясь. Между тем, Максим медленно поднимал ладонь и вслед ей, будто бы за магнитом, от тела стала отделяться серая тень. Демон нехотя высказывал наружу, девушка на кровати выгнулась дугой, глухо застонав, словно пыталась вытолкнуть пришельца изнутри.
Вот суккуб уже висел в воздухе, но резко развернулся, что Максим предупредительно от-прянул. Тень разглядывала свою жертву, а потом медленно провела серым пальцем по нежной щеке Саши. Девушка мгновенно открыла глаза, и в черных расширенных зрачках отразилась только люстра. Друзья затаили дыхание, Лиза схватилась за рукав Максима, словно маленькая испуганная девочка.
- Саша? - Позвал ее Филипп, но та не слышала, уставившись на демона.
Над потолком разворачивалась воронка, с пола и покрывала взметнулись лоскуты от пла-тья, жалобно затренькали висюльки от раскачивавшейся люстры. Инферн схватил Сашу за во-лосы, выдирая клок, и уже в следующую секунду исчез в потустороннем провале. С тихим хлопком дверь в другой мир испарилась, девушка захлопнула, как занавес, глаза. На ее бледном веснушчатом лице не осталось ни кровинки, грудь едва вздымалась, а веки подрагивали.
- Почему демон смотрел на тебя? - Глухо спросил Филипп, обращаясь к сводному брату.
Заккери, сунув руки в карманы, оглядел друзей, а потом, отперев дверь, молча вышел. По пустому сонному коридору разносился сердитый стук его каблуков, будто спасение Саши его сильно разозлило.
- Отвезу ее домой. - Пробормотал Филипп.
Он снял свитер и стал натягивать одежду на бессознательную девушку, похожую на тря-пичную куклу. Снежана вытерпела секунду, наблюдая за тем, как он осторожно просовывает тонкие безвольные руки Саши в широкие рукава, вытаскивает из ворота длинные волосы. Злоб-но фыркнув, девочка вырвалась в коридор.
- Хорошо, что Саша ничего не вспомнит. - Прервал тягостное молчание Максим. Он, ос-тавшись в тонкой футболке, отдал свою рубашку Филиппу.
- Я надеюсь. - Буркнул тот, благодарно кивнув, и натянул ее, по рассеянности неправильно застегнув пуговицы. Фил завернул девушку в покрывало и подхватил на руки.
- Возьми мою машину, она больше.- Посоветовал Максим, ощущая странную неловкость.
Филипп уже выходил, когда за его спиной возбужденно вскричала Лиза полным восторга голосом:
- Макс! Ты хотя бы понимаешь, что сделал?! Ты излечил рыжую от вселившегося демона! Мы все знаем, что такое практически невозможно, у нас четверых вначале не получилось, а ты один сумел! Невероятно!
Филипп быстро спустился по широкой лестнице, застеленной ковровой дорожкой, в тем-ный холл с мраморными полами и семейным гербом. Подчиняясь приказу, после резкого щелч-ка пальцев, отворилась входная дверь, впуская в дом ночную свежесть. Во дворе, озаренном де-ликатным светом гирлянд в кронах деревьев, спиной стоял Зак и разглядывал в темноте бле-стевшие разноцветной пудрой цветущие розовые кусты. Клумбы, благодаря усилиям Аиды, обычно цвели до поздней осени. В руке молодого человека медленно тлела тонкая сигарета, вытащенная из деревянного ящичка в гостиной, и он изредка подносил ее к губам, делая глубо-кие затяжки.
Когда Филипп вышел, осторожно прижимая к себе худенькое тело доверчиво прильнувшей к нему девушки, то сводный брат обернулся. Они столкнулись взглядами, в голове Заккери по-прежнему с бешеной скоростью мелькали воспоминания, словно он, что-то скрывая, специально перетасовывал их, как виртуозный шулер колоду кропленых карт.
- Не понимаю, почему ты так с ней носишься? - Презрительно скривил он губы, уступая дорогу к кое-как припаркованному седану Максима на выложенной плитками подъездной до-рожке.
- По той же причине, почему ты сегодня звонил мне во время игры - нам обоим почему-то не наплевать на нее. - Буркнул Филипп, усаживая Сашу на переднее сиденье, и заставил ремень безопасности пристегнуть девушку, деликатно щелкнул замок. - Только, в отличие от тебя, я не собираюсь ее убивать. - Спокойно заявил он, обходя машину.
Филипп завел двигатель, дотронувшись пальцем до личинки замка зажигания. Они все пользовались ключами только на людях, чтобы лишний раз не привлекать внимания. Автомо-биль довольно заурчал, Филипп не отрывал взгляда от Заккери, пытаясь прочитать его воспоми-нания. Бесполезно.
Тот стоял перед капотом, хмурый и злой, а когда автомобиль тронулся, не торопясь, ото-шел на шаг.
В середине ночи Филипп, наконец, добрался до дома Саши. На звонок дверь моментально открыли, усатый рыжий мужчина смотрел на красивого пришельца почти с мистическим стра-хом, пока не понял, что большой сверток в руках парня - и есть его дочь.
- Могу зайти? - Тихо спросил ночной гость, не спуская взгляда с нахмурившегося отца де-вушки.
- Конечно. - Тот словно очнулся, пропуская его.
Филипп перешагнул через порог, а из комнаты уже выбежала взлохмаченная заплаканная женщина с ярко-рыжими, как у Саши, волосами. Следом выскочил неприятный типчик, с кото-рым девушка знакомила его на выставке.
- Что с ней произошло? - Прошептала женщина, хватаясь за горло.
- Я не знаю. Она спит сейчас. - Соврал Филипп, передавая девушку отцу. - Она позвонила. Я приехал за ней. Все.
Типчик с круглым лицом злобно буравил его, не веря ни единому произнесенному звуку. Одетый в помятый костюм и белую рубашку с ослабленным галстуком он выглядел жалко.
- Она исчезла из ресторана. - Для чего-то поведала ему женщина и громко всхлипнула, приложив ко рту ладонь, а потом вдруг прошептала: - Она под кайфом, да?
Саша тихо застонала, пытаясь пошевелиться на руках отца.
- Я пойду. - Филипп быстро ретировался, пока девушка не очнулась окончательно.
ГЛАВА 8.
Страх в глазах
Снова бесконечная дорога перед глазами. Тонкие струйки крови на руке, странный шрам латинскими буквами 'мой второй шанс'. Из груди вырвался сип, и вытолкнул меня из кошмара.
Комнату заливали утренние сумерки, распахнутые шторы выказывали серое дождливое небо. Через открытую форточку в спальню врывался холод, замерзли нос и грязные ступни, вы-сунутые из-под золотистого совершенно незнакомого покрывала. Тело ныло так сильно, словно меня заставили в одиночку за короткие ночные часы разгрузить вагон с углем. Изумленно я села на кровати, диковато оглядываясь вокруг и с облегчением узнавая на стене плакат взъерошенно-го Эйнштейна с высунутым языком, мною же приколоченный гвоздями лет пять назад. В голове не нашлось ни единой идеи, каким образом из дымного ресторана меня перенесло в родные пе-наты. Нелепое зеленое платье исчезло, на мне был надет черный мужской свитер, от которого шел приятный тонкий запах одеколона.
Последнее воспоминание застывшее в голове - круглое лицо Пашки со сломанным носом, приятель что-то настойчиво пытался мне доказать и нервно курил. С еще большим удивлением я поднесла к лицу кулак, почувствовав, как спрятанная в нем вещь, буквально режет кожу ост-рыми кромками. Черт, кажется, вечером еще были кольца!
По одному разжались пальцы, и на ладони лежал круглый медальон с необычным искусно выгравированным знаком, и в тот момент нахлынули образы, накрыв меня с макушкой и заста-вив захлебнуться. Мост, ветер, синяя вспышка, лица, запахи, боль - каждая представшая в рес-торане картинка, а вслед им прорисовалась черная пропасть.
Выходит, видения не обманули!
Я разглядывала амулет, принадлежащий Заккери Вестичу, и тряслась, как бездомная соба-ка. На глазах выступили слезы, похолодевшая рука подрагивала, в горле застрял комок.
Что они со мной сделали?!
Словно лунатик, ищущий поддержки, я, пошатнувшись, встала с кровати и добрела до кухни. Родители сидели за столом, пребывая в гробовом молчании. Мама судорожно курила и нервной рукой стряхивала пепел в полную окурков хрустальную пепельницу. Отец методично барабанил пальцами по столу. Складывалось ощущение, что сегодняшней ночью они не ложи-лись спать и, похоже, лучше меня знали, каким образом, а главное кто, вернул меня домой. Ос-тавалась слабая надежда, что неожиданным спасителем после случившейся со мной беды ока-жется Пашка.
Я тихонечко села на стул и поджала колени к подбородку, натянув на них чужой свитер. Никто из родителей не повернул головы. Барабанная дробь пальцами отца становилась все громче и яростнее, пока не оборвалась резко, в один момент, и он заговорил:
- Расскажешь, что вчера произошло?
Я кашлянула и честно призналась:
- Вряд ли. Это сложно объяснить, а еще сложнее понять.
- Замечательно. - Он говорил тоном, означавшим, что его демократичному подходу к вос-питанию великовозрастных барышень пришел конец. - Почему ты сбежала от Паши?
- Он, кажется, кольца купил.
- Господи, Саша. - У мамы, вступившей в разговор, сильно осип голос, а на осунувшемся лице темнели круги под глазами. - Ты нас вчера очень сильно напугала, когда неожиданно ис-чезла. Мы все морги и больницы обзвонили. Думали, что с тобой опять... - Тут она осеклась и судорожно всхлипнула. - А потом к утру тебя приносит в бессознательном состоянии этот па-рень...
- Какой парень? - Насторожилась мгновенно я, чувствуя, как щеки заливает румянец.
- Высокий такой, темноволосый. Мрачный. У него очень необычные синие глаза. Он толь-ко сказал, что ты позвонила ему, и он привез тебя домой.
Мама сбивчиво описывала Филиппа, и у меня внутри стал опухолью разрастаться страх, такой сильный, что темнело в глазах. Я сжала кулаки, стараясь справиться с ним, но ужас побе-ждал, завладевая каждой клеточкой души.
- Ну, раз он так сказал, - пожала я плечами, едва сдерживая дрожь в голосе, - значит, так и было.
- Это из-за него ты пыталась покончить с собой? - С нажимом спросил отец.
- Ага, - пробормотала я зло, - значит, версию с избиением вы отбросили!
Я вскочила со стула и, запутавшись в свитере, чуть не упала.
- Я никогда не смогу причинить себе вред! - Мой голос взвился до крика, от обиды хоте-лось плакать. - Как я могу убить себя, когда только чудом выжила?!
В нашей страшно современной семье никто никогда не скандалил. Я никогда не мучалась проблемами переходного возраста, ведь любое проявление подросткового максимализма озна-чало для меня сотню тестов и вопросов. Я не стучала по столу кулаком, пытаясь доказать свою независимость, подобное было чревато двухнедельными исследованиями и протоколированием в диссертацию. Посему родители, впервые увидевшие истерику, изумились.
- Шурочка?! - Прошептала мама и тут же прикурила заново.
Я захлопнула рот и, судорожно шмыгнув, вытерла нос рукавом.
- Дочь, - снова заговорил отец, - мы с мамой очень волнуемся. С тобой происходят стран-ные вещи, которых ты не хочешь объяснять, только уходишь от ответов. Мы готовы верить те-бе, но с каждым днем становится все хуже. Я не хочу давить, но пора рассказать правду, какой бы она ни была.
Он, как таракан, шевелил рыжими усами, находясь в сильно взвинченном состоянии.
Я глубоко вздохнула и выпалила:
- Я знаю, что вам это не понравится, но я хочу забрать документы с факультета. - Эта вер-сия правды пришлась как раз вовремя.
Философия не для меня, она приносит одни несчастья.
В кухне воцарилась грозная тишина. Отец коротко сердито выдохнул, а после паузы про-бормотал явно расстроено:
- Если каждый месяц менять институт, то так недолго выучиться на уборщицу.
- Вряд ли я доживу до конца учебы. - Пожала я плечами, высказывая еще одну страшную, витающую вокруг нас правду.
Мама подавилась сигаретным дымом и хрипло раскашлялась. Отец открыл рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого посмотрел на меня с омерзительной жалостью.
- Саша, что ты такое говоришь? - Выдохнула мамаша.
- Ладна, мам, - я криво усмехнулась, снова усаживаясь на стул, - шутка неудачная.
- Саш, - папа помолчал, - ну, если ты считаешь, что тебе так будет лучше. Только обидно, если ты решила оставить учебу из-за этого парня, - проворчал он сердито.
- Я ухожу, потому что больше не верю во вторые шансы, если вам угодно. - Безразлично пожала я плечами. - Можете занести этот факт в диссертацию.
Родители ничего не ответили, тяжело переглянувшись. Потом папа признался:
- Мы думаем, что ты что-то употребляешь.
Я только усмехнулась, покачав головой.
В этот день я так и не смогла найти в себе важной капли смелости, чтобы пойти на факуль-тет. От одной мысли, что, возможно, придется лицом к лицу столкнуться с обоими братьями Вестичами, перехватывало дыхание и влажнели ладони. Вечером я трусливо позвонила Катери-не, предложив завтра поехать вместе. Приятельница обрадовалась, вероятно, ощущая ко мне ис-креннюю симпатию. Чувство самосохранения требовало защиты и невольных охранников.
На следующий день страх отступил, и налетели чувства гораздо сложнее и противоречи-вее. Жалобная обида на Филиппа за его буквальное насилие надо мной терзала и мучила. Но хо-лодный рассудок повторял, как заевшая граммофонная пластинка, что от него, чертовой злой феи, причинявшей мне одни страдания и вред, стоит держаться подальше. Как можно дальше. И мне не хотелось признаваться самой себе, что мои резкие, угловатые движения, пока я одевалась и умывалась, пропитаны истерикой.
От ливня, сбивавшего желтые листья под колеса автомобилей, на улице даже утром царили грязные сумерки. Налетал холодный ветер, желая растрепать косу, он бросал в лицо пригоршни острых дождевых капель и выворачивал наизнанку зонт. Всю дорогу в метро Катя весело щебе-тала, как всегда румяная и жизнерадостная. Похоже, даже паршивая погода была не в состоянии испортить ее хорошее настроение. Когда мы шли по аллее, заваленной опавшей листвой, от станции подземки к зданию факультета, то у меня, как у последней трусишки, дрожали руки. Зонт пришлось положить на плечо, чтобы подруга не заметила моего взвинченного состояния. Но, когда на автомобильной стоянке, не оказалось знакомых спортивных купе, то я облегченно перевела дыхание.
В большом холле с широкой лестницей мельтешили студенты, стоял непрекращающийся ни на минуту привычный гомон. На стене как раз напротив входа с хмурым охранником у две-рей, проверявшим студенческие билеты, висели портреты известных философов, и через беже-вую краску проглядывался символ перекрещенных серпа и молота. Говорили, что его закраши-вали каждое лето, но красные знаки, будто заколдованные все равно проявлялись.
Попрощавшись с Катей, спешившей на первую пару, я поднялась на лифте, направляясь в деканат. К счастью, в приемной не оказалось девушки-цербера, ее компьютер спал темным оди-ноким экраном, а стол радовал чистотой. Я постучалась в кабинет и, не дождавшись разреше-ния, заглянула, с изумлением обнаружив за столом преподавателя по латыни, имени которого так и не запомнила. Похоже, именно он являлся главным начальником на факультете.
Мужчина с неудовольствием оторвался от изучения каких-то бумаг, а, завидев меня, и во-все кисло сморщился, констатировав, как самый печальный за весь сегодняшний день факт:
- Александра Антонова.
- Здрасьте. - Я топталась на пороге и мяла лямки рюкзака. - Можно?
- Надолго? - Он снял очки и потер переносицу. - За три предложения уложишься? По ла-тыни.
Я кивнула и выпалила, путая латинские и английские слова, отчего получилась неудобова-римая смесь:
- Я решила уйти с факультета и хочу забрать документы. Что мне нужно для этого сделать?
- Чего ты сказала? - Вытаращился преподаватель.
- Я поняла, что философия не мое. - Потерпев полное фиаско в объяснениях, повторила я уже по-русски.
- Так. - Он скривился и ткнул пальцем на стул напротив себя. - Садись.
Нерешительно я прошла и присела на краешек, примостив рюкзак на полу в ногах.
- Ты зачем сюда поступала? - Задал он очередной вопрос.
- Думала, что философия поможет мне разобраться в себе, но сейчас поняла - мне поможет только хороший психиатр. В моем доме как раз живут двое, поэтому...
- Ты поняла, это за четыре недели учебы? - Уточнил декан, отчего-то краснея. На его лы-сине блеснули капельки пота, и мужчина быстро обтер голову мятым носовым платком.
- Да. - Каялась я, как на исповеди. - Хуже всего логика. Никогда еще не встречала более алогичного предмета. К тому же нас еще не успели чему-то научить, а уже заставили сдать деся-ток контрольных. Ну, - пришлось признаться, - или не сдать.
- Так. - Глубокомысленно выдавил он и снова замолчал, поэтому пришлось продолжить, чтобы заполнить возникшую неловкую паузу:
- Я знаю, что нужно написать заявление и получить справку. Я сама все сделаю в ректора-те, просто будет нужна ваша виза, иначе документы не отдадут...
- Ты понимаешь, что, поступив сюда, ты заняла место того, кто действительно хотел изу-чать предмет? Ты сейчас уходишь, а тот замечательный студент оставил свою мечту и учится на какого-нибудь инженера, - в голосе декана прозвучало презрение. - Ты разрушила своими рука-ми чьи-то устремления.
- Это все философия. - Усмехнулась я. - Я не намерена думать за других, и серьезно хочу уйти.
- Родители знают? - Тон поменялся из нравоучительного в деловой.
- Да.
- Что говорят?
- Это мои решения. Я достаточно взрослая, чтобы принимать их.
- Ты так считаешь?
- Я читала свою жизнь в диссертации родителей, на шестистах листах они проанализиро-вали все мои поступки от младенчества до юности. Когда такое видишь, быстро взрослеешь.
- Я не поставлю тебе визу. - Спокойно заявил декан и довольно откинулся на скрипнув-шую спинку кресла на колесиках.
- Как? - Вытаращилась я, открыв рот.
- Ты третий человек на моей памяти, кто лучше меня говорит по латыни.
Вспоминая Заккери Вестича, изучавшего старинный томик на мертвом языке всех докто-ров и философов, становилось понятно каких именно оставшихся двух студентов имеет ввиду декан.
- И в тебе философии больше, чем в любом из находящихся на твоем курсе студентов. - Продолжил он.
- Почему вы так решили?
- Ну, ты же веришь во второй шанс. - Усмехнулся мужчина, обратно нацепляя очки, и хит-ро глянув из-за стеклышек. - Я видел надпись у тебя на руке. Александра, дай себе время все обдумать, не руби с плеча. Если станет совсем не интересно, то заберешь документы после окончания первого семестра.
Тут я не нашлась, что ответить. Похоже, преподаватель, в отличие от меня, очень верил во второй шанс и продавливал его политику.
- Договорились? - Он изобразил на лице дипломатичную улыбку. - И постарайся опазды-вать на первое занятее хотя бы на десять, а не на сорок минут.
- А? Хорошо. - Смутилась я, поднимаясь.
Аудиенция закончилась. Выйдя в коридор, наполненный людьми, я недоуменно повертела головой. Похоже, самым странным образом меня только что обхитрили. Новый институт, как и новый мир, наполненный страхом, угрозами и крайне опасными красивыми молодыми людьми, затянув в свои сети, не хотел меня отпускать.
Я быстро набрала на мобильном телефоне папин номер и нажала на кнопку лифта, вызывая его.
- Привет, Саша. - Резко ответил отец, похоже, расстроенный гораздо сильнее, чем пытался показать.
- Твоя взяла, я не ухожу из института.
- Ты испугалась, что станешь уборщицей?
- Нет. - Огрызнулась я. - Декан предложил попробовать еще раз. Не смогла устоять.
В этот момент разъехались двери лифта, и перед моим взором предстали и Филипп, и Зак-кери, теснившиеся в кабине с другими студентами. Красивое лицо блондина с забранными под ободок длинными волосами рассекали три яркие чуть воспалившиеся царапины. От ужаса у ме-ня пропал голос, палец сам нажал на кнопку отключения вызова, но, даже входя в кабину, уда-лось сохранить непроницаемое выражение. Филипп потеснился, освобождая место и стараясь не соприкасаться с рукавом моей куртки. Я стояла, шелохнувшись, словно каменная статуя, а серд-це бешено колотилось, желая проломить и без того треснутые ребра. Рука сжимала в кармане круглый медальон с острыми кромками, впивавшимися в кожу.
Двери закрылись, будто захлопнулась крошечная газовая камера без кислорода. Краем гла-за я увидела, что Филипп разглядывал носки своих ботинок, на лице от досады ходили желваки, и на высоких скулах появились алые пятна. Зато с другой стороны Заккери с легкой ухмылкой неразборчиво бормотал в трубочку мобильного телефона и нагло изучал меня, что стало не-удобно.
- Отлично выглядишь. - Двусмысленно вымолвил блондин, когда лифт остановился на первом этаже.
Я бросила на него холодной взгляд и хмыкнула:
- О тебе такого же не могу сказать, - и тут же выскочила в холл, спасаясь праведным бег-ством, чтобы поскорее смешаться с толпой студентов.
- Саша, стой! - Услышав Филиппа, я так вздрогнула, что выронила собственный старень-кий телефон.
Несчастный аппарат, падавший до того много раз, разлетелся по грязному полу мелкими деталями, даже кнопочки выпали. Чертыхнувшись, я судорожно собирала части, пока чужие но-ги не успели их растоптать. Батарейка отскочила особенно далеко, и ее подняла мужская рука с длинными пальцами. Я выпрямилась, стараясь не глядеть на Филиппа, и покраснела от волне-ния. Он возвышался надо мной на голову и подавлял, заставляя съежиться.
- Держи. - Протянул он аккумулятор.
- Спасибо. - Буркнула я, рассматривая пуговку на его светло-сером коротком пальто и, по-молчав, так резко развернулась, пробуя улизнуть, что рыжая коса стеганула парня по лицу.
- Как ты? - Он схватил меня за локоть, заставляя оглянуться.
- Отлично.
И все-таки я бросила быстрый взор в его отчаянно красивое лицо. Лучше бы мне не делать подобной глупости! Сердце обиженно сжалось, перекрывая даже страх внутри. Как он мог?! Как он посмел проделать подобное со мной?!
- Или, может, ты спрашиваешь меня об этом? - Я вытащила из кармана медальон и зажала его, как монетку, между пальцев, продемонстрировав Филиппу. Заккери стоял в нескольких ша-гах от нас и нарочито громко болтал с невидимым собеседником по мобильному, но, заметив амулет, немедленно осекся и даже опустил телефон, забыв про разговор.
Я скривила губы в саркастической улыбке:
- Не думаю, что позапрошлым вечером получила такое же удовольствие, как вы. Это ведь твое, Зак?
Тот ловко поймал подброшенный медальон, сжимая его в ладони. Филипп смотрел на меня с вытянувшимся лицом, в глазах читалось искреннее изумление.
- Ты не можешь помнить. - Пробормотал он, нахмурившись, и пристально всматривался в мои зрачки. Люди, находившиеся рядом, уже с интересом поглядывали на нас.
- А я ничего и не помню. Я не знаю, парни, что вы в действительности такое, и не пони-маю правил ваших диких игр, а потому держитесь от меня подальше! Иначе я превращу вас в крыс.
Я быстро ретировалась, перепуганная до коликов, кажется, переведя дыхание только в по-лупустом по раннему часу вагоне метро.
***
- Что случилось? - В темноте раздался голос Елизаветы, она громко чертыхнулась, осту-пившись на ступеньке, и тут же высказала вслух свое недовольство: - Неужели было нельзя вы-брать другое место для встречи?!
Ее высокие каблуки стучали по каменной лестнице, ворчание разносилось эхом по холод-ному помещению. Она, наконец, появилась в сферическом зале с ямой для сожжения и надгро-биями пращуров. Под потолком висел зажженным Заком голубой шар (только он умел удержи-вать светильники), неяркий свет заставлял фигуры молодых людей отбрасывать вытянутые ло-маные тени.
- Господи, нам обязательно встречаться в склепе?! - Недовольно буркнула Лиза. - Чем плохи кафе в городе или, к примеру, гостиная в Гнезде.
Синие слишком густо накрашенные глаза сощурились, губы, блестевшие от вызывающе яркой помады, искривились, на скулах горел искусственный румянец. Кошку вытащили бук-вально из-под света софитов, когда дерганый фотограф, закатывая глаза, цокал языком и на анг-лийском восхвалял ее прелести. Актриса великолепно получалась в кадре, отлично смотрелась на обложках глянцевых журналах и рекламных плакатах известного шампуня, развешенных по всему городу, ведь ее сила притягивала людей, словно огонек мотыльков. Съемки у модного американского фотографа оплатил известный мужской журнал, теперь его главный редактор че-рез каждые пять минут названивал Лизе и требовал возвратиться на площадку, окончательно испоганив ей обычно дурное настроение.
- Нас не должны слышать. - Зак хмурился, нетерпеливо вышагивая по краю прямоуголь-ной ямы в полу.
Максим, засунув руки в карманы, задумчиво разглядывал носы ботинок. Его тоже вытащи-ли с занятий, а сегодня ординатура следила за ходом сложной операции на сердце у десятилет-ней девочки. Макс, как только ее увидел три дня назад при обходе пациентов, то понял - изму-ченная худенькая малышка мечтала умереть. В ее глазах давно поселилась смерть, а увеличен-ное огромное сердце слишком сильно давило на хрупкие ребра.
- И что же случилось? - Кошка встала, скрестив руки на груди. Ее наряд, прозрачный топ с открытой спиной, узкие джинсы с драными штанинами и с вызывающе низкой талией, тоже принадлежал известному мужскому журналу.
- Оказалось, что Александра помнит игру. - Пояснил спокойно Максим, уже осведомлен-ный бьющимся в истерике, как нежная барышня, Заккери.
- О? И как такое могла произойти? - Пробормотала Елизавета.
Еще в прошлом веке за намеренное освобождение демонов Совет Хозяев сжигал ведьма-ков, изначально видя в подобном угрозу шаткому колдовскому миру и многочисленным лжи-вым договорам о ненападении между кланами. В новом тысячелетии ослушавшимся глупцам лишь перекрывали силу. Звучало это, безусловно, гуманнее, но на деле оказывалось гораздо страшнее. Невозможно приспособиться к человеческой жизни и научиться быть обычным после привычного ощущения собственного могущества.
Макс пожал плечами.
- И что по этому поводу думает Филипп? - Продолжала допрос Кошка.
- Этот придурок ничего не думает! - Вскричал рассерженно Заккери, ткнув пальцем по на-правлению к выходу. - Он считает, что девка никому ничего не расскажет!
Лиза хмыкнула и призналась:
- Если хочешь, я тоже так считаю. От способностей Филиппа, конечно, можно чокнуться, но пока они у меня были, то я вполне ясно рассмотрела в его воспоминаниях эту рыжую. Готова поставить на кон свой кабриолет, что она влюблена в него без памяти.
- А если она заговорит? - Прошипел Заккери, на его расцарапанном лице проступила зло-сть. Он медленно приближался к Лизе, цедя через зубы слова: - Если она откроет рот и выдаст наш маленький секрет, то нам всем пятерым конец! Эмиль станет Хозяином только через не-сколько недель, и мы фактически безоружны. Сейчас в Совете Хозяев нет голоса нашей семьи, и если они решат перекрыть нам силу, то мы не сумеем защититься! Понимаешь ты это своим крошечным умишком?
- Не смей меня оскорблять, урод! - Рявкнула Лиза ему в лицо.
- Хватит вам, - примирительно произнес Максим, разводя сорившихся руками. - Зак, по-моему, ты сгущаешь краски.
- Не думаю! Мы должны избавиться от нее, пока она еще молчит!
- Да, ты с ума сошел?! - Заорала Кошка. - О чем ты говоришь?! Хорошо тебя Филипп не слышит. - Добавила она уже спокойнее, поймав предупредительный взгляд Максима, вечно вы-ступающего во всех скандалах миротворцем. - Можешь быть уверен, что я прямо сейчас ему расскажу о твоем милом предложении!
Она моментально вытащила из сумочки блестящий мобильный аппаратик и, глядя на по-бледневшего Заккери, нажала на кнопку быстрого набора номера Филиппа. В следующее мгно-вение холодный поток воздуха вырвал аппарат из ее рук и бросил в стену. В призрачном свете силового шара блеснули со звоном разлетевшиеся по каменному полу детали.
- Так. Послушай меня, урод! Я не собираюсь становиться убийцей только из-за твоей пога-ной паранойи! - Пронзительно заявила Лиза. - Если хочешь, подчисть ей воспоминания!
- Проблема как раз в том, что Саша действительно ничего не помнит. - Улыбнулся Максим, злость сестры всегда являлась наигранной, а потому забавной, как любая кричащая подделка. Эта ведьма, изображавшая всю свою жизнь страсть, на самом деле была холоднее сосульки зи-мой. Она никогда не злилась, не умела - сила лишила ее горячих чувств, оставив лишь расчетли-вость настоящей хищницы.
- Стоп! - Она категорично взмахнула рукой. - Я запуталась.
- Филипп сказал, что ее голове нет ни одного воспоминания об игре, и каким чудом она знает о ней, остается неизвестным. - Терпеливо пояснил Макс.
- Эта девка - настоящий демон! - Буркнул Заккери, которого душил гнев.
- Отлично. - Лиза хохотнула. - Я тебя поняла, Зак. Ты хочешь избавиться от рыжей, пото-му что она тебя цепляет, а брат тебя обскакал? - Тот сузил глаза, желая, чтобы сестра заткну-лась. - Поздравляю, - девушка издевательский поаплодировала, - раньше ты только походил на дурака, теперь ты он и есть.
Она развернулась, и вот ее сердитые шаги по каменной лестнице затихли. Яростно хлоп-нула дверь склепа.
Парни остались одни. Максим поглядывал на брата с немым сочувствием.
- А ты как считаешь? - Зак немного успокоился, но слова выходили резко, словно он их выплевывал.
- На сто процентов согласен с Лизой и Филиппом. - Максим пожал плечами. - К тому же я давал клятву Гиппократа: 'не причини вред человеку'. Знаешь, Зак, - парень задумчиво по-смотрел на хмурого блондина, - наверное, это правильно, что именно я тебе должен сказать по-добное. Прими мои слова, как совет старшего брата: не подходи к этой девочке, иначе все за-кончится плачевно. Вы с Филом едва разговариваете, следующий ваш спор приведет к поедин-ку. Мы не можем себе позволить воевать друг против друга, это убьет Гнездо и сила отвернется от семьи.
- А я не могу позволить какой-то человеческой девке разрушить мою жизнь!
Максим сочувственно покачал головой.
- Знаешь, брат, если бы ты, наконец, отошел от придуманного тобой же свода правил, то узнал, что жизнь гораздо богаче, чем просто наследование силы Хозяина, а самое приятное и нелогичное в ней - обычные человеческие женщины. Окажись, на месте Саши я, то, после всех тех мерзостей, что мы с ней проделали, раструбил бы обо всем в Интернете или электронном дневнике, написал десяток писем в газеты. Может быть, конечно, мне бы никто не поверил, зато скандал вышел бы отменный, а нам всем уже назавтра перекрыли бы силу. Правда, так поступ-лю я, а Саша будет трястись от страха, но молчать.
- Почему ты так думаешь? - Высокомерно изогнул брови Зак.
- Ведь Фил тоже участвовал в игре. - Максим многозначительно усмехнулся и пожал пле-чами. - Смирись, брат. Девушка не опасна, ты знаешь это не хуже меня.
Он оставил Заккери в одиночестве, в холодном свете ледяного склепа. Молодой человек зло блеснул глазами, прекрасно понимая, как поступить дальше. Он, как будущий Хозяин се-мьи, принял собственное решение ради безопасности всех Вестичей.
***
Гнездо выглядело грустным и пустынным, почти все его жители еще утром улетели в Ки-ев, где ночью проводился ведьмовской шабаш - скучнейшее сборище. Пьянство, жертвоприно-шения и дикие оргии - все веселье, с таким размахом описанное в книгах, закончило свое суще-ствование еще в семнадцатом веке (хотя, конечно, колдуны, искавшие подобной перчинки, без-условно, находили ее в очень узком круге приверженцев старых традиций). Шабаши всегда на-чинались с ритуального испития жизненных соков жертвы, но сейчас всех гостей старинного замка угощали донорской кровью в крошечных рюмочках размером с наперсток. Такую порцию даже на языке не почувствуешь. К счастью. Ведь увлечение вегетарианством в ведьмовском обществе распространялось быстрее, чем птичий грипп в Азии.
В доме остались лишь трое братьев, Лиза не пожелала вернуться из города. Она делала вид, будто злится из-за сорванных съемок - известный мужской журнал через агента выставил ей счет, который она тут же переадресовала к Заккери.
Филипп приехал поздно, очередная встреча с 'Зайкой', которые с каждым разом станови-лись все более насыщенного рыжего цвета, довела до нервного тика. Он устал от нее настолько, что, не довезя до дома, выставил из машины у метро, а сам отправился в Гнездо. Последнюю Зайку тоже звали Александра, и она буквально уморила Филиппа рассказами о своем желании посетить далекий курорт. Парень вполне искренне сожалел, что не мог немедленно одним щелчком пальцев отправить девицу прямо туда.
Заккери развалился в большой гостиной в кресле усопшего Луки, куда даже отец все еще боялся садиться. Парень положил ноги на низкий журнальный столик с коваными уголками и медленно со вкусом курил. В пепельнице уже не помещались окурки, а комната утопала в сизом дыму. Филипп не переносил запах табака, его выворачивало наизнанку от одного вида зажжен-ной сигареты. Он тут же щелкнул пальцами, открывая окно, и впустил в комнату осеннюю про-хладу и свежесть. Дым медленно и неохотно вытягивался на улицу.
- Хорошо, что Аида не видит. - Буркнул он, сморщившись, и почти закрыл дверь, когда его окликнул Зак:
- Как поживает рыжая, брат?
Тот, напрягшись, вернулся обратно. Блондин выпустил в его сторону струю дыма и неот-рывно смотрел в глаза, нарочно прокручивая в голове воспоминания, спрятанные прежде. Фи-липп прочитал все до самой крошечной детали:
...Коридор факультета. Хрупкая девичья спина с рюкзаком на плече. Рыжие, похожие на шелк волосы до пояса. Рука Заккери, останавливающая ее. Испуганное смятое выражение на лице девушки при виде брата, синие круги под глазами на смешном веснушчатом личике. Ее обида во взгляде, ее страх, запрятанный в глубине зрачков... Пальцы Зака, поглаживающие мягкую, похожую на расплавленное золото прядь. Два волоса, оставшихся в сжатом кулаке. Два волоса, обернутые через шею фигурки демона...
Демон не случайно выбрал именно ее.
Зак нагло усмехался.
Ярость застила глаза Филиппа красной пеленой, комната странно запрыгала.
Зак потушил сигарету и поднялся.
- Нападай. - Самодовольно произнес он.
Рожденный ведьмаком Заккери обладал гораздо больше силой, чем любой из семьи. Они оба понимали, что для Филиппа, пришлого в Гнездо, этот поединок окажется последним - его выгонят, если, конечно, от него что-то останется. Филипп покачал головой, скрипнув зубами.
- Нападай!!! - Заорал Заккери и взмахнул рукой.
Злобный поток ветра, залетевший из окна, сорвал занавески, подхватив их, словно ковер-самолет. С перевернувшегося столика на пол свалилась старинная ваза, пепельница со звоном расколотила стеклянную дверцу горки, перебив рюмки, и засыпала ковер окурками. Осколки разлетелись по всей комнате, острые зубцы торчали в дверце. Гнев Зака выплеснулся, наступила тишина. Он стоял, сжав кулаки, и шумно дышал, желая драться.
Фил спрятал руки в карманы, ногти до боли впились в ладони в усилии удержаться от глу-пого порыва.
- Гнездо - не место для выяснения отношения. - Тихо произнес он. - Если ты хочешь дра-ки, ты ее получишь, но не здесь.
- Ты трус! - Выплюнул ему в спину Зак.
- Нет. Я просто умнее, чем ты. - Усмехнулся Филипп, и в этот момент его сбило с ног. Он ловко сгруппировался и избежал столкновения с перевернутым столиком, приземлившись на ноги. - Глупо, брат. - Произнес он, голос дрогнул от злости.
Следующая волна воздуха швырнула его в стену, едва успел подставить ладони. От мощ-ного удара слетел портрет Луки и прорвался, насаженный на ножку стола. Она нелепо торчала между глаз деда. Филипп перевел дыхание и повернулся к брату, тот, провоцируя, даже не сдви-нулся в места. В его синих глазах под насупленными бровями стояла страшная картина, от ко-торой у Филиппа нехорошо подвело живот.
...Чернота склепа, медальон и оживающая фигурка демона. Бледная тень зверя, приню-хавшаяся к новому хозяину, вызвавшему его. Ласковая рука Зака, с укушенным окровавленным пальцем. Имя, произнесенное во время заклинания вызова демона-убийцы...
Чертово длинное женское имя из десяти проклятых букв! Медальон, который она, как и Зак носила в своем кармане. Ловушка для энергии, впитывающей силу, как губка, сохранившая ее запах!
И Филипп ударил - стремительно подлетел к Заккери и впечатал кулак в его челюсть, за-ставляя упасть в кресло. Брат, не ожидавший обычного физического нападения, изумленно от-крыл рот. Из разбитой рассеченной губы выступила кровь. Филипп ничего не видел, комната подернулась красной пеленой, оставив четким лишь лицо Заккери, и следующий оглушающий удар пришелся как раз в скулу. Кажется, хрустнули костяшки разбитых пальцев. Заккери вы-вернулся и в ответ отбросил противника, впечатав в живот ботинок. Филипп отпрянул, согнув-шись пополам.
- Вы с ума сошли?! - Заорал Максим, появившийся в комнате на шум потасовки.
Братья уже катались по полу, молотя друг друга кулаками, куда придется. Максим схватил за шкирку Филиппа, оттаскивая. Тот сопротивлялся, рвался обратно. Неожиданно освобожден-ный Зак, сидя на полу, тяжело дышал и вытирал окровавленный рот.
- Довольно! - Встряхивая Филиппа за плечи, приказал Макс.
- Отпусти! - Тот резко скинул удерживающие руки. Рубашка без единой пуговицы выби-лась из брюк, открывая гладкий торс. В синих глазах Филиппа появилось безумное выражение, когда он, бросив короткий взгляд на старинные часы, неожиданно кинулся к двери.
- Тебе не стоило ее трахать! - Заорал ему вслед Заккери.
- Завидуешь? - Он оглянулся на короткое мгновение.
- Да пошел ты! - Захрипел блондин, краснея от злости.
Филипп уже выбегал из дома, а через несколько секунд он выезжал из ворот. Ауди, рычал, набирая скорость на извилистой дороге. Казалось, машинку швыряло, и Филипп только чудом не слетал в кювет на особенно крутых поворотах. Темнота струилась из леса, мелькающего сплошной стеной за окном, и испуганно расступалась от света фар.
Он бросил взгляд на плоские часы на руке, стрелки растянулись в прямую линию, показы-вая половину двенадцатого. Ровно в полночь Гнездо на несколько коротких мгновений снимет защиту, и демон, заключенный пока в склепе, как в клетке, выскользнет наружу полный злости и жажды уничтожить любого указанного хозяином врага. Единственное место, где жертва ока-залась бы в безопасности, являлось само Гнездо.
Проклятое время, словно ускорило свой бег, и, когда замелькали огни кольцевой дороги города, часы отсчитали без двадцати двенадцать. Не обращая внимания, на светофоры и сигна-лы соседей по дороге, Филипп несся по улицам, ловко играя 'в пятнашки' и стараясь выгадать короткие секунды. Когда он влетел в знакомый двор и остановился у нужного подъезда, то ос-талось пятнадцать минут до освобождения демона.
Филипп выскочил из машины, не заглушив ее, и бросился к подъезду, щелчком заставляя открыться дверь. Лифт ехал слишком медленно, и парень метался в полутемной грязной кабине, поглядывая на мигающий огонек этажей. От нетерпения по спине бежал пот, разбитый кулак ныл. Парень не выдержал и шарахнул по дверям. Лифт тут же остановился, словно по требова-нию, наконец, оказавшись на нужном этаже, где снова кто-то умудрился выкрутить лампу днев-ного света.
Утопив кнопку звонка, разорвавшегося визгливой трелью, Филипп притопывал, через каж-дую секунду пока никто не открывал дверь, поглядывая на плавно сходившиеся стрелки. Какого черта?! Где она может быть в такое время?! Она уже обязана спать! Ему показалось, что он ки-пит, как чайник на плите.
Тут в глазке мелькнул свет, потом раздался приглушенный голос Саши:
- Там кто-то есть?
- Немедленно открой! - Филипп рявкнул так, что его, наверняка, услышали все соседи.
Он ощутил настоящее облегчение, что девушка оказалась дома. Даже если бы в ее поисках в огромном безбрежном городе участвовала Лиза, обладавшая феноменальным нюхом, они бы опоздали - стрелки показывали без десяти минут полночь.
Вероятно, Саша колебалась. Со злостью Филипп щелкнул пальцами, заставляя дверь рас-пахнуться настежь. Испуганная девушка в ярко освещенной прихожей отшатнулась, прижав ру-ку к губам. Рыжие влажные волосы разметались по плечам, худенькое лицо побледнело и вытя-нулось. Во взгляде, направленном на Филиппа, застыл ужас. Он, конечно, выбил дверь, но все равно попасть внутрь не мог.
- Скажи, что я могу войти! - Прорычал он.
Она поспешно замотала головой и отступила на шаг. Саша выглядела хрупкой и ранимой.
- Немедленно позволь мне войти! - Он едва сдерживался, чтобы не разнести от злости весь подъезд.
По ее щекам побежали слезы, и она обреченно кивнула, словно мышка перед питоном.
- Произнеси это вслух!
Филипп удивлялся, почему ее родители не торопятся на помощь дочери.
- Входи. - Она пробормотала едва слышно и всхлипнула.
Прозрачная стена в дверном проеме тут же перестала быть твердой и звонкой, как стекло. Парень в два прыжка оказался рядом с Сашей, хватая ее за руку.
- Где твои родители?! - Требовательно вопросил он, подтаскивая ее к шкафу.
Теперь, когда он чувствовал тепло ее кожи под своими пальцами, слышал ее дыхание, ви-дел странные воспоминания бесконечной дороги в ее глазах, на него опустилось благословенное холодное спокойствие, позволявшее, соображать.
- Уехали. - Похоже, от страха у нее едва шевелился язык.
Парень сорвал с вешалки куртку и сунул Саше, та послушно прижала одежду одной рукой.
- Обувайся! - Приказал Филипп, отпуская, но тут же сжал локоть обратно, словно боясь, что она упадет. Неловко Саша натянула на ноги кеды, так же нелепые, как ее узкие домашние штаны и футболка с рожицей Микки Мауса на груди.
- Куда ты меня?.. - Только и пробормотала она, ее пальцы оказались холоднее льда. Де-вушку действительно колотило.
Филипп молча вытолкал ее на темную лестничную клетку. Одним щелчком заставляя за-крыться входную дверь и разъехаться своркам лифта. Он снова глянул на часы - пятьдесят пять минут двенадцатого. Подчиняясь, приказу кабина спустилась на первый этаж в короткие секун-ды, натужно гудя и качаясь, как в предсмертных судорогах. За одну поездку лифт выработал весь свой ресурс, за их спинами выключился свет, оставляя двери открытыми.
Саша семенила за Филиппом и спотыкалась, наступая на развязанные шнурки.
- Ты говорил, что я могу не бояться тебя! - Она неожиданно попробовала остановиться, привлекая его внимание.
- Я сказал правду. - Коротко бросил он, не замедляя шага.
- Ты не убьешь меня! - Пролепетала дрогнувшим голосом девушка, когда они уже оказа-лись на холодной улице.
Твою мать! Он ее спасает, как гребаный рыцарь, а она что-то говорит об убийствах?! Странное раздражение от ее слабого затравленного голоска мешало сосредоточиться.
- Если не заткнешься, то не гарантирую.
Когда Саша увидела возле подъезда по-прежнему заведенный спортивный автомобильчик, ожидавший пассажиров, то захлебнулась в слезах и уперлась ногами в асфальт, словно малень-кий ребенок, отказываясь идти дальше.
- Нет! - Бормотала она, вырываясь. - Нет, нет! Только не машина! Пожалуйста, не делай этого со мной! Не надо!
Филипп быстро глянул на циферблат - им осталась ровно две минуты до начала их ма-ленького персонального ада. Скрипнув зубами, он поднял сопротивляющуюся девушку на руки и буквально запихнул в салон. Разгибаясь, он шарахнулся головой, и приказал во вспышке яро-сти:
- Пристегнись!
- Нет! - Неожиданно твердо заявила Саша, но в глазах читался настоящий животный ужас. - Я не поеду никуда с тобой!
- Пристегнись немедленно! - Прошипел он, хватая девчонку за шиворот. Ему показалось, что сейчас из глаз посыплются искры. Его рвущийся наружу гнев, наконец, заставил Сашу за-крыть рот, прикусив губу, и щелкнуть ремнем безопасности.
Он уселся за руль, и этот самый момент экран на приборной доске вывел четыре нуля, оз-начавшие полночь. Филипп сорвался с места, распугав компанию, весело прогуливавшуюся по узкой дворовой дороге, заставленной припаркованными на ночь автомобилями жильцов. Он вы-ехал на широкий проспект, из-за позднего часа, почти пустой, и тут же включил навигатор, где мгновенно засветилась зеленая точка. Демон был очень быстрым, зная, кого именно ищет.
Филипп покосился на Сашу, и тихо чертыхнулся сквозь зубы. Даже пристегнутая каким-то хитрым образом она смогла свернуться комочком, прижав колени к груди и обняв их руками. Ее заплаканное лицо с закрытыми глазами застыло в таком ужасе, словно она смотрела в черную бездну и ждала, что ее туда столкнут. Костяшки пальцев, судорожно сжавших ткань штанов, побелели. Она не тряслась, как прежде, и складывалось ощущение, что он везет ее в последний путь.
- Эй! - Парень слегка сбросил скорость, отчего стрелка спидометра сползла с красного сек-тора.
Он потрепал Сашу по плечу, стараясь не отрываться от мелькающей дороги. Она не отве-чала, будто бы находилась в странном трансе.
- Саша? - Снова позвал он и ласково погладил ледяную руку.
Она распахнула расширенные глаза с узким неживым зрачком и повернула к нему голову. Девушка не видела Филиппа, зато от единственного короткого взора, брошенного в наполнен-ные мучительной тоской очи, на затылке у парня зашевелились волосы. В воспоминаниях больше не было бесконечного асфальта, теперь она позволила увидеть - панель приборов и за-шкаливающий спидометр, лицо улыбавшегося чужого парня, руки с тонкими пальцами, сжи-мавшие руль. Мелькнувший перед глазами багажник блестящего, пронесшегося, как стрела спортивного купе. Кровь на руках, шрамы на коже в виде витиеватых букв 'мой второй шанс', языки пламени из двигателя...
На одно мгновение сердце перестало биться, а потом заколотилось, как безумное. В памяти всплыли ничего не значившие слова Максима, узнавшего в Саше бывшую знакомую: 'Трое по-гибли, а у нее ни царапины. Думали, рехнется, а нет...' Он увидел в воспоминаниях девушки регистрационные номера автомобиля, на котором сейчас они вместе убегали от зеленой точки, пока только изображенной на карте...
- Тормози!!! - Она заорала так, что он резко крутанул руль и непроизвольно нажал на пе-даль тормоза. Ауди, скользнув по асфальту несколько метров, заглох и встал, как вкопанный, хорошо сзади не оказалось автомобилей.
Филипп хотел выругаться, но в ту же секунду, над ними пролетела серая стремительная тень, не попавшая в машину по единственной причине - их резкая, почти паническая остановка. Через мгновение парень увидел, как над крышей соседнего автомобиля появилось белесое соз-дание с отвратительной клыкастой пастью, круглыми звериными глазами и обезьяним носом. В когтистых руках демон тащил святящуюся энергетическую оболочку водителя. Машина того тут же завиляла, будто пьяная, изгибая по дороге невероятные петли. Человек внутри лежал на руле мертвым.
- Черт! - Пробормотал Филипп, снова заводя двигатель.
Они проехали под зависшим в воздухе демоном, наслаждавшимся вкусом своей случайной жертвы.
- Как ты узнала? - Парень глянул в глаза девушки, и зацепил в воспоминаниях странную вспышку - инферн в салоне, хватающий Филиппа за горло и вытаскивающий душу.
Он прибавил скорости - фактически Саша предугадала будущее и исправила его! Невоз-можно!
- Он сзади! - Выкрикнула она, судорожно прикрывая голову руками. - Налево!
Филипп послушно свернул, вылетая на встречную полосу и только чудом избежав столк-новения с автобусом. Демон попал внутрь переполненной вильнувшей 'гусеницы', тут же схва-тив очередную душу за грудки и вытаскивая ее наружу.
Все перемешалось - испуганные всхлипы Саши, бесконечный вопль летящего с бешеной скоростью купе, а потом, когда демон медленно, словно не замечая, движения опустился на ка-пот, то наступила бесконечная пугающая темнота, только странно освещенное создание смотре-ло на застывшую Сашу и скалилось. Филипп крутанул руль, и демон кувыркнулся под колеса. Из пола показалась лапа с когтями, к счастью, не задевшая пассажиров. С облегчением Филипп увидел ворота Гнезда, и щелкнул пальцами, те медленно открывались, принимая маленькую машинку. Он остановился у самого крыльца и, выскакивая из Ауди, коротко отрезал:
- Выходи.
Саша не сдвинулась с места. Филипп, захлебываясь раздражением, с такой злостью рас-пахнул дверь рядом с ней, что девушка вздрогнула и отмерила парню жалобный взгляд. Схватив ее за локоть, он войлоком вытащил Сашу из автомобиля и силой повел в дом. Только оказав-шись в огромном темном холле с мраморными полами, Филипп, кажется, задышал. Он совер-шенно точно знал, что демон, вызванный Заккери, все равно попытается проникнуть в Гнездо, чтобы завершить начатое, и дом сам его истребит. Больше не стоило нервничать. Только поче-му-то не получалось, особенно, когда он против воли заставил сопротивлявшуюся Сашу под-няться по лестнице на второй этаж в его комнату в самом конце крыла, занимаемого их с Закке-ри семьей.
ГЛАВА 9
Влюблены?
Я даже не пыталась делать вид, что мне не страшно. От ужаса перед глазами все прыгало, паника, пережитая в автомобиле, отступила, но легче все равно стало. Филипп вел меня по ши-рокой лестнице, устеленной ковровой дорожкой, на второй этаж. Мои ноги отказывались идти, спотыкаясь о каждую ступеньку. Незнакомый огромный дом пугал и подавлял, он, словно, хо-тел выгнать нежданную пришелицу, меня. Но парень, крепко сжав мой локоть, молча и сосредо-точено тащил меня через длинный тихий коридор с горящими по стенам старинными светиль-никами к одной из трех закрытых дверей комнат. За ней оказалась большая спальня с единст-венной включенной настольной лампой, стоявшей на тумбочке в изголовье огромной низкой кровати.
Прижавшись к стене, я неловко оглядывалась. Обстановка буквально кричала, что в комна-те жил молодой человек. Здесь было немного мебели, кроме постели с неряшливо наброшенным серым покрывалом, в нише стены стояла музыкальная установка, над ней висел большой пло-ский экран, окна были занавешены плотными портьерами. В углу примостилась кушетка, рядом с ней валялись разбросанные книги в потрепанных обложках, музыкальные диски и узкие коро-бочки с фильмами. Тут же поверх стопки учебников по философии лежал крошечный ноутбук, подмигивающий лампочкой.
Филипп стянул с себя рубашку без единственной пуговицы и с омерзением швырнул ее на пол, направляясь в маленькую гардеробную. Я уставилась на его широкие плечи, меня затрясло. На лопатке чернела татуировка: круг с перевернутым треугольником, как на медальоне Заккери. На шее у парня имелся подобный серебряный амулет.
- Филипп. - Тихо позвала я.
Он резко оглянулся.
- Что это было? - Мой вопрос повис в воздухе.
Парень пожал плечами и безразлично поведал через паузу:
- Демон. Ты его смогла увидеть?
Я отрицательно покачала головой, стараясь не разглядывать подкаченный торс и тонкий белый шрам под сердцем. Парень кивнул и скрылся в гардеробной, не включая свет, потом вы-шел с мятой футболкой в руках.
- В меня подобный вселился? - Я знала, что не стоит спрашивать, но страх говорил моими устами.
Филипп, натягивавший футболку, на мгновение замер, потом быстро надел ее.
- Нет. - Отозвался он скупо и взъерошил себе волосы, тяжело вздохнув. - Другой. Ответь мне только на один вопрос: что именно ты помнишь?
- Я ничего не помню.
- Не смей лгать! Это едва не стоило жизни нам обоим! - Он заорал так неожиданно, что я прилипла к полосатым серым обоям, испуганно моргнув. Парень стремительно подошел ко мне, до боли сжал лицо в горячих ладонях, заглядывая в глаза. Я тут же зажмурилась.
- Не смей! - Рявкнул он, веки сами распахнулись, подчиняясь приказу. - У тебя самые странные воспоминания, которые я когда-либо видел. - Пробормотал Филипп. - Эти вспышки...
- Как ты можешь видеть то, что я помню? - Пробормотала я, пытаясь освободиться.
От изумления у него изогнулась одна бровь, губы сложились в ленивую улыбку.
- Как ты можешь помнить то, что никогда не происходило? - Тихо прошептал он.
Я замерла, тут же догадавшись, о каком именно видении говорит Филипп.
Он нависал надо мной, казалось, от него исходил жар, что было трудно дышать.
- Отойди. - Мои руки с силой оттолкнули его, но в следующее мгновение он резко прижал меня обратно к холодной стене, что я шибанулась спиной. Его губы накрыли мои, а пальцы за-путались в волосах. Кажется, я буквально прилипла к Филиппу и оторвалась от него лишь на секунду, когда стаскивала футболку.
Он пах знакомым тонким одеколоном, и каждое движение дарило ласку. Утопая в жаре, я видела его удивленные синие глаза, наполненные до краев нежностью. Капельки пота на его груди, мои дрожащие пальцы на его плечах, сброшенное на пол покрывало и смятые простыни. Филипп был точно таким, каким предстал мне в давнем нескромном видении...
Теперь все встало на свои места, мы встали на свои места. Совершенная правильность происходящего дарила абсолютное спокойствие. Больше не осталось ни боли, ни страха, Фи-липп их изгнал. Наверняка, завтра, когда он снова оставит меня одну переживать очередную ма-ленькую смерть, демоны вернутся, чтобы станцевать бешеную самбу, но это случится только завтра.
Уставшая я задремала, прижимаясь к Филиппу всем телом, так что наши ноги переплелись. Его пальцы поглаживали мою спину, едва прикасаясь пальцами к синякам на лопатке. Неожи-данно раздались резкие, диссонирующие с неземной тишиной хлопки в ладони. Я распахнула глаза и увидела на пороге Заккери, с перекошенным от гнева лицом он аплодировал нам. Его губы были разбиты, на скуле темнел чуть припухший синяк, вторую щеку рассекали оставлен-ные мною царапины. Мое тело непроизвольно дернулось, захотелось немедленно спрятаться от злобного взгляда. Филипп даже не пошевелился, только его рука едва напряглась, заставляя ме-ня остаться в прежнем положении. Сгорая от стыда, я незаметно уткнулась в его подмышку, стараясь спрятать лицо, и зажмурилась.
- Поздравляю, Фил, ты отлично ее защитил. - Издеваясь, произнес Заккери.
По шороху стало понятно, что он подошел вплотную к кровати. Филипп молчал, он лежал совершенно расслабленный, более того, палец по-прежнему чертил круги на моей спине у каж-дого выпирающего позвонка.
- Ты хотя бы понимаешь, что делаешь?! - Тут через ироничный тон в голосе парня послы-шалась злость. - Ты притащил ее в Гнездо!
Кажется, теперь у меня загорели уши. Сердце билось в горле, наверное, его стук могли ус-лышать даже на улице.
- Тебя выставят из семьи! Тебе было необязательно тащить ее сюда, чтобы ...
- Выйди! - Жестко перебил его Филипп, прервав, наконец, молчание. Рука на мгновение замерла, сжавшись в кулак, потом снова прочертила загогулину.
- Ты мог выбрать любую из них, почему именно она?!
Я задохнулась от возмущения, слышать подобные слова казалось кощунством.
- Выйди. - Теперь голос Филиппа прозвучал тихо и вкрадчиво, отчего Зак тут же замолчал.
Потом раздались его поспешные шаги, через мгновение Филипп щелкнул пальцами, и громко хлопнула дверь комнаты, громыхнул закрывшийся сам собой замок.
- У тебя так сильно бьется сердце. - Хмыкнул парень понимающе.
Похоже, мне было пора привыкнуть к странностям, вроде заведенных без ключа автомоби-лей и заплетающихся по чужой воле ног, но все равно, вздрогнув, я отодвинулась. Потом села, прижав простынь к груди, и посмотрела на взъерошенного парня. Несколько секунд мы хмуро разглядывали друг друга, потом он недовольно буркнул:
- Так. Понятно. - И быстро встал, натянув на себя джинсы. Филипп прошелся по комнате, запустив руки в темную спутанную шевелюру, потом, когда я решила, что прямо сейчас он от-правит меня домой, прервал тяжелое молчание:
- Не морочь себе голову словами Зака. Он злится.
- Да, я и не думала. - В притворном безразличии пожала я плечами. - Знаю, что мы с тобой случайно. Ты еще в прошлый раз мне дал это понять. Пожалуй, сегодня я прощу тебя за дикую игру, поблагодарю за спасение жизни, а завтра превращусь в воспоминание, буду приходить в институт, здороваться с тобой в коридоре, может быть.
- Саша, замолчи! - Перебил он меня. - Ты начинаешь говорить глупости! - Он долго с от-тяжкой смотрел на меня, отчего по моим рукам побежали мурашки. Неуютно я поерзала на кро-вати и покрепче прижала к груди простынь. - Ты не понимаешь.
- Тогда объясни. - Кивнула я.
Филипп надолго замолчал, видимо, подбирая слова. Правду всегда говорить сложнее. Внутренности свернуло узлом в дурном предчувствии, щеки заалели. Уши уже ожидали услы-шать подлость.
- Зак с самого начала реагировал на тебя... - Он снова запнулся, и тяжело застонал. - По-нимаешь, ты задеваешь его. Он считает это неправильным и злится.
- А тебя я, выходит, не задеваю. - Едва слышно пробормотала я, опустив голову, в горле неожиданно встал горький комок.
- Саша. - Позвал меня Фил, но я сидела, свернувшись клубочком, старательно сглатывая комок в горле. - Ты действительно не задеваешь меня.
Я кивнула, пожав плечами, из уголка глаза по щеке стекла слезинка и повисла на кончике носа. Чтобы Филипп не заметил, пришлось вытереть ее о простыню.
- Ты притягиваешь меня, как магнитом. - Его неожиданное признание, давшееся с огром-ным трудом, заставило меня вскинуться и внимательно посмотреть в его синие глаза. - Меня не смог отвадить даже мамашин кладбищенский заговор. - Хмыкнул парень, а я озадаченно на-хмурилась. - Не смотри так, - Филипп засунул руки в карманы, - ты забыла, мою семью обыч-ной не назовешь, а я не самый лучший вариант для хорошей девушки. - Продолжил он. - И все это против правил. Мы против правил. Зак бесится, потому что не может игнорировать их.
- А ты? - Прошептала я, боясь дать себе надежду.
- Я просто хочу быть там, где есть ты.
Он смотрел с нежностью и вопросом - я жалобно и недоверчиво, прикусив губу.
- Ничего не говори. - Неожиданно прервал он молчание. - Чтобы ты знала, мне в действи-тельно наплевать, что думаешь ты по всему этому поводу. Ты все равно теперь никуда не де-нешься.
- Да я и не собиралась. - Краснея, как первоклассница, пробормотала я, а Филипп грустно улыбнулся.
Это была самая долгая, самая счастливая ночь за всю мою жизнь. Часы в темноте огромно-го волшебного дома-Гнезда, наполнились нежностью и бесконечными разговорами.
- Значит, ты можешь читать воспоминания? - Прошептала я, когда мы лежали, тесно при-жавшись.
- Угу. - Пробормотал он. - Я, конечно, стараюсь не копаться глубоко, но иногда люди что-то вспоминают так явно, что картинка сама в глазах читается.
- Обещай со мной такого не проделывать. - Попросила я. - Не хочу, чтобы ты узнал мои тайны.
- У тебя не может быть от меня тайн. - Недовольно буркнул Филипп. - Тайны всегда раз-рушительны.
- Даже, если я помалкиваю о подарке, например?
- Даже если. - От раздражения он дернул меня за прядь волос.
- Филипп, мне все равно будет нужно немного личного пространства. Оставь его в моей голове, хорошо?
Он помолчал.
- Твой самостоятельный тон меня убивает. - Проворчал он, наконец. - Хорошо договори-лись. Скажи, мне, откуда у тебя эти синяки? Или это и есть твое личное пространство?
Умное слово, которое в нашей семье входило в разряд святого, действительно прозвучало чушью в его устах. Я смутилась, совсем позабыв про почти черные безобразные отметины на теле, и неохотно призналась:
- Я думала они появились, потому что ты наслал на меня какую-нибудь порчу.
- Порчу? - Филипп кашлянул. - Ты что же действительно думала, что я хочу тебя убить?
- Угу.
- На полном серьезе?
- Угу.
- Но почему?!
- Синяки появились внезапно, после нашей с тобой, - я запнулась, - встречи. Конечно, я решила, что ты пытаешься причинить мне вред, и не могла понять почему.
- Да, выглядела ты в то утро воинственно. - Хохотнул он, а потом серьезно добавил: - Са-ша, я бы никогда не сделал тебе больно намеренно.
- Не намеренно. - Хмыкнула я, закрывая глаза.
***
Той ночью мне снились букеты цветов, солнце и улыбающийся Филипп. Я проснулась со-вершенно счастливой, как будто в холодный осенний день вернулось жаркое лето, когда не мо-жет быть дурного настроения. По железному козырьку барабанил дождь. Закрытые плотные портьеры не пропускали дневного света.
Горячий, как раскочегаренная печка, Филипп спал, развалившись поперек на огромной кровати, что мне пришлось свернуться рядом с ним клубочком. Его красивое лицо выглядело расслабленным и умиротворенным, совсем другим, нежели нашей первой ночью в моей малень-кой спаленке. Медальон сбился к горлу, и на шее краснел тонкий след от шнурка.
Я осторожно соскользнула с кровати и, заглянув за дверь рядом с гардеробной, обнаружи-ла ванную комнату. Здесь в огромном зеркале меня ждало два потрясения - мое совершенно преобразившееся радостью лицо с сияющими глазами и тело без единого синяка! Они исчезли, будто их стерли ластиком с кожи, даже следов не осталось.
Было очень странно и непривычно мыть голову шампунем Филиппа, ощущать запахи, при-сущие только ему, расчесывать мокрые пряди его щеткой для волос. Чувствуя себя последним маньяком, я пересмотрела тюбики на полочке у зеркала, а когда вернулась, то парень еще спал. Он перевернулся на живот, обняв подушку. Сейчас было прекрасно видно, что внутри круга та-туировки имелась надпись латынью: 'Мой второй шанс'. Буквы оказались идентичными тем, что украшали мою руку. Кажется, от изумления у меня округлились глаза.
- Я лежал и думал, сбежала ты или нет? - Тихо пробормотал Филипп хрипловатым ото сна голосом.
Застигнутая на рассматривании, я отпрянула, становясь бордового цвета. Он открыл глаза, и у меня от новой волны нахлынувшего счастья перехватило дыхание, и по спине побежали му-рашки.
- Почему я должна была сбежать? Ты же сказал, что мне нечего бояться.
Смотреть на него - мне было достаточно даже такой малости, чтобы чувствовать радость.
- Ты не боишься? - Он подпер голову рукой и провел пальцем по простыне. Неожиданно мне показалось, что до щеки кто-то прикоснулся, проведя по коже. Потом воздух как будто сам легко подтолкнул меня к кровати, заставляя буквально завалиться на парня. Тот уже ждал с рас-крытыми объятиями, довольно ухмыляющийся.
- Ты бы все равно не смогла выйти из дома. - Довольно поведал он. - Гнездо просто так не выпускает.
- Думаю, мы с ним договоримся. - Улыбнулась я. - Не пугай меня, злая фея.
- Злая фея? - Одна темная бровь поплыла наверх. - А как ты еще меня называла?
- Филей, как пса в детской передаче. - Призналась я и расхохоталась, когда на лице у парня появилось кислое выражение. - Зато твои Катя и Зайка превзошли все мои прозвища.
- Да уж. - Хмуро пробормотал он.
Филипп собирался очень медленно, похожий на сонную кисейную барышню. По утрам, похоже, он мучился от дурного настроения: бубнил из-за холодной погоды, помятой рубашки, оторванной пуговицы, непроветренной комнаты, щетки для зубов. Я сидела на кушетке, пряча ехидную улыбку, и разглядывала книги, которые он читал - старинные фолианты на латыни, английском и французском языках. Многие из них рассказывали о ведьмовских кланах и тради-циях.
- Ты говоришь на всех этих языках? - Поинтересовалась я.
- Угу. Еще на испанском. - Поймав мой уважительный взгляд, он пожал плечами: - Ничего особенного. Максим, к примеру, говорит на японском и хинди, а Заккери не понимает только папуасов в Новой Гвинее. Чем больше в тебе силы, тем красивее твое лицо, пытливее ум и изо-щреннее фокусы.
Я призадумалась, глядя на Филиппа, тот путался в пуговицах рубашки и злился. В конце концов, он стянул ее и надел мятый свитер. От щелчка пальцами складки исчезли, словно по ним прошлись утюгом. Филипп выглядел более человечным и настоящим, а Заккери внешне ка-зался настолько совершенным, что подобное отталкивало. Как будто скользишь безразличным взглядом по фотографии в глянцевом журнале, отредактированной в компьютерной программе.
- Везет же некоторым - красивые и умные. - Между страницами книги я увидела каран-дашный набросок улыбавшегося Филиппа. - Сила делает из вас идеальных людей.
- Саша, - его тон заставил меня поднять голову, а что-то в его взгляде поежится, - не обольщайся - сила делает из нас идеальный злодеев.
Филипп медленно спускался в холл, меня же, казалось, ноги не могли удержать на месте. Сбежав по лестнице, я со всего маху толкнула входную дверь, но та не поддалась.
- Черт! - Я потирала ушибленное плечо.
Ручка спокойно проворачивалась, выказывая открытый замок, но меня не выпускали на-ружу. Сзади рассмеялся Фил.
- Я же сказал, что из Гнезда просто так не выйдешь. - Довольно улыбаясь, произнес он.
Дверь отворилась так неожиданно, что я не завалились на ступеньки, только судорожно схватившись за ручку. На пороге стоял высокий темноволосый парень с идеальной стрижкой, васильково-синими глазами. Он вытирал дождевые капли с лица, и четкие губы изогнулись в улыбке:
- Извини, Саша. - Тон его звучал приветливо, но буднично, словно мы ежедневно встреча-лись в гостиных этого необычного дома.
- Ээээ? - Я с недоумением покосилась на Филиппа. - Привет...
- Максим. - Подсказал тот.
Максим придержал для меня дверь, выпуская на улицу, где задувал ледяной ветер, треп-лющий уже обнаженные жалкие вишневые деревья и отчего-то буйно цветущие розовые кусты. Дождь молотил по подъездной дорожке, жестко барабанил по крыше брошенного вчера у самых ступенек родстера. Оказывается, в спешке мы заехали на клумбу и помяли большую часть раз-ноцветных гвоздик.
- Может, возьмете мою машину? - Услышала я тихий разговор.
- Я вряд ли сегодня вернусь. - Пробормотал Филипп, чуть подталкивая меня в спину, что мне пришлось сделать один неловкий шажок. - Так что поедем на моей.
- Э, нет. - Перебила его я, с опаской поглядывая на понуро мокнущий крошечный автомо-бильчик, под ложечкой жалобно засосало. - Ты как хочешь, а я на автобусе.
- Ты же вчера спокойно ехала. - В раздражении буркнул парень.
- После твоего внезапного появления я прибывала в шоке. - Призналась я. - Слушай, у те-бя к обеду выправиться настроение?
- Что? - Не понял Филипп.
- Если у тебя дурное настроение до обеда, то давай договоримся о встречах вечером. - Ми-ролюбиво предложила я.
Из дверей хохотнул Максим, похоже, наслаждавшийся каждым звуком нашей шутливой перепалки:
- Ну, наконец, Фил, кто-то сказал тебе об этом.
Тот недовольно оглянулся, потом быстро подошел к автомобилю. Дождевые потоки огиба-ли фигуру парня и стекали, словно по гладкой поверхности, образовывая правильный контур.
- Ты тоже так умеешь? - Спросила я у Максима, ткнув пальцев.
- Ага. Только зачем? Чем чаще применяешь силу дома, тем проще забыться на людях. - Пояснил тот, заметив мой недоуменный взгляд. - Тебе зонт дать?
- Пожалуй. - Согласилась я.
Наша поездка выглядела отчаянно комичной: я, похожая на гриб, беззаботно со счастливой улыбкой на устах шлепала по лужам к автобусной остановке, спрятавшись под огромным чер-ным зонтом, а рядом со мной по дороге, осторожно, чтобы не обрызгать, едва тащился черный Ауди. Его хозяин жег меня недовольным взором, но, сжав зубы, переносил издевательские сиг-налы других водителей, обгонявших спортивный автомобильчик, созданный для бешеной ско-рости.
Потом, когда пришел автобус, то все его немногочисленные пассажиры с изумлением на-блюдали, как за зеленобокой 'гусеницей', едва помещавшейся на узких улочках поселка, следу-ет крошечная красивая машинка, притормаживая на каждой остановке. Я смотрела в заднее стекло, разглядывая Филиппа, и ехидно скалилась, когда он закатывал глаза и тяжело вздыхал. Потом в голове сами собой всплыли самые сокровенные моменты прошедшей ночи, и по изо-гнувшейся брови парня и самодовольной ухмылке стало понятно, что помимо своей воли, он ухватил парочку особенно сладких картинок.
Похоже, многое изменилось внутри меня, если в моей голове появились не только вспыш-ки и образы будущего, но и свежие воспоминания, по словам Филиппа оборванные в момент аварии.
Когда я вышла из автобуса у станции метро, спрятавшись под зонтом, то парень притормо-зил, открыв окошко.
- Встретимся у подъезда. - Предложила я.
- Ты не замерзла? - Буркнул он, похоже, поездка на скорости улитки, довела его до нерв-ного тика.
Я нагнулась и чмокнула Филиппа в сжатые губы, стараясь не ухмыляться слишком широ-ко. Его дурное настроение отчего-то сильно веселило меня. Через секунду он нажал на педаль газа, и мотор взревел. Ауди сорвался с места, вливаясь в поток автомобилей.
Влюблены? Возможно. Счастье, плескавшееся в душе, давившее изнутри на ребра, отмета-ло сомнения. Нам с Филиппом придется долго узнавать друг друга, приноравливаться, учиться быть вместе. Разве это не прекрасно?
Когда я, наконец, добралась до дома, то парень уже ждал меня. Увидев мою худенькую за-мерзшую фигурку, стоически боровшуюся с порывами ветра, желавшего утащить меня вместе с зонтом, как легендарную Мери Поппинс, он покачал головой и вышел из машины.
- Еще одной подобной поездки я не переживу. - Признался он, когда мы поднимались в лифте. - Слушай, есть врачи...
- Фил, - сокращенно его имя звучало по-домашнему просто, - мне не помогли два психиат-ра.
- Ты обращалась? - Кисло спросил он.
- Я живу с обоими в одной квартире.
- Ну, я вообще-то говорил о врачах, которые фобии лечат заговорами. Кошку у нас, пом-нится, лечили от боязни сцены.
- Кошка - это не животное, а Елизавета? - Уточнила я.
- Угу. - Подтвердил Филипп. - Она великолепна, настоящая стерва и притворщица. Из нее должна была выйти гениальная актриса. Собственно, что и случилось.
Мы вышли на моей лестничной площадке, я подергала ручку, но дверь оказалась надежно заперта.
- Открывай. - Кивнула я. - Ключей у меня нет.
Филипп приложил ладонь к замку, внутри щелкнула пружинка, и он толкнул дверь, про-пуская меня вперед. В прихожей валялся сломанный деревянный косяк, из стены сиротливо тор-чали гвозди и утеплитель.
- Ты чего не проходишь? - Удивилась я, когда увидела, что Филипп по-прежнему стоит в подъезде и, скрестив руки на груди, внимательно изучает меня.
- Я не могу. - Сдержано отозвался он.
- Как понять, ты не можешь?
- Это твой дом, - развел он руками. - Злые феи не могут войти без приглашения хозяев.
- То есть, - издевательски улыбнулась я, - если бы вчера я не сморозила глупость и не по-звала тебя, ты бы так и остался стоять в коридоре?
Филипп обреченно кивнул, мне стало еще веселее.
- Когда я туда все-таки попаду, - он ткнул пальцем в квартиру, - то ты пожалеешь о каждой ехидной улыбочке.
- Мне так любопытно, что, пожалуй, проходи. - Милостиво позволила я.
Он спокойно вошел, качая головой. Закрыл дверь, снял пальто и по-хозяйски повесил его в шкаф. Пока я, помня о завтрашнем возвращении родителей, размораживала в микроволновке курицу, чтобы приготовить ужин, Филипп приделал на место косяк, всего лишь щелкнув паль-цами. Потом рядом со мной из кухни в гостиную, где работал телевизор, пролетели стакан с во-дой и шоколадка. Сам собой, напугав меня до смерти, открылся холодильник, и вылетела яркая жестяная баночка с содовой. С гулко бьющимся от испуга сердцем, я перехватила ее и направи-лась в зал, собираясь устроить Филиппу головомойку.
Он развалился на диване и с упоением читал мой подростковый дневник, в детские годы бережно хранимый от родителей под ковром спальни. На полу валялись мои старые фотоальбо-мы, диски с классической музыкой, которые раньше постоянно звучали в нашем доме. На экра-не включенного ноутбука светилась общая фотография моих погибших друзей, где Дима при-жимал меня к себе, положив на мою рыжую макушку подбородок. Похоже, Филипп изучал мое прошлое, как родители изучали мое настоящее - пристально и с пристрастием.
- Что ты делаешь? - Возмутилась я.
Парень медленно поднял голову, и мотнул пальцем. Банка с газировкой вырвалась из моих рук, бросаясь к нему, словно преданная псина к хозяину.
- Ты читаешь мой дневник!
- Ну, да. - Филипп недоуменно пожал плечами, сжимая напиток. Железное кольцо на банке открылось само собой, с шипением выпуская газ. - Ты же запретила мне копаться в твоих вос-поминаниях, а как я узнаю, что у тебя происходило раньше.
- Отлично. Чувствуй себя, как дома. - Буркнула я недовольно и убралась обратно, торопясь спасти от обугливания подгоревший лук.
Филипп появился на кухне и тут же уселся на стул. Щелкнув пальцами, он зажег свет. По-том, подумав, щелкнул еще разок, и загудел, включившись, электрический чайник. Резко отво-рилась дверца полочки, где стояли чашки, я едва успела пригнуться, и одна, пролетев над моей головой, звякнула о стол. Потом в воздухе проплыла пачка с чайными пакетиками, открывая бумажную крышку уже на ходу.
- Хватит! - Возмутилась я, схватив коробочку. - Не порть себе аппетит, сейчас есть будем.
Курица испускала соблазнительные ароматы из духовки. На плите довольно бурлили кар-тофелины.
- Только сделай пюре. - Капризно попросил Филипп, не отрываясь от изучения страниц, испещренных мелким убористым почерком ребенка. Тогда, не успев испортиться в медицин-ском институте, буквы выходили гораздо понятнее. - Кто такой Андрей?
- О, - просияла я, - я была в него влюблена в четырнадцать лет.
Парень недовольно сузил глаза, словно сама мысль о моих теплых чувствах к кому-то еще выводила его из себя.
- Но нам было не суждено остаться вместе. - В притворном сожалении заявила я. - Я ры-жая, а это в корне противоречило его представлениям о женской красоте.
- Он был идиотом. - Буркнул Филипп. - Они с Павлом раздражают меня больше, чем твой Дима.
- С чего бы? - Я потыкала вилкой мягкие картофелины.
- Они же еще живы.
Я только закатила глаза. Филипп очень странно рассуждал о дружбе, любви и преданности, жизни. Мы действительно росли и взрослели в совершенно разных не похожих мирах.
- Ты порой жесток. - Высказала я вслух свою мысль, с тревогой вглядываясь в красивое дорогое мне лицо.
- Не порой. - Вздохнул он, откладывая дневник.
Когда обед был готов, а мое прошлое разложено по полочкам в соответствии с годами, то в квартире раздался звонок. Филипп щелкнул пальцами, входная дверь, похоже, открылась. Я фыркнула, покачав головой, и выглянула в коридор, все еще держа прихватками, кастрюлю с картошкой. Посреди прихожей, изумленно озираясь в поисках того, кто впустил ее, стояла ма-маша, в промокшем пальто и шляпке. Папа затаскивал чемодан, пятясь спиной, как рак. От изумления у меня отвисла челюсть, кастрюля дернулась, но после щелчка пальцев, прозвучав-шего почти над ухом, кажется, приросла к рукам. Филипп вышел из кухни, встав за моей спи-ной.
- Здравствуйте. - Вежливо поздоровался он.
Мамаша кивнула и покосилась на отца. Тот быстро нашелся, в грязных ботинках протопал к нам, поцеловал меня, горящую кумачом, в макушку и протянул руку парню:
- Константин.
- Филипп. - Отозвался тот, отвечая на рукопожатие.
- Вера. - Величественно кивнула мама.
Филипп подошел к мамаше и помог ей снять пальто, доведя родительницу с прилизанными после шляпы волосами до состояния самой счастливой тещи в мире. Все трое вели себя очень естественно и по-семейному, мне показалось, что вокруг происходит комедия абсурда. Убрав-шись обратно на кухню, я со злостью попыталась поставить кастрюлю на плиту, но ручки вме-сте с прихватками буквально прилипли к пальцам. Из комнаты доносились голоса, что-то обсу-ждавшие.
- Филипп! - Позвала я.
- Что случилось? - Он не торопился мне на помощь.
- Кастрюля. - Только и крикнула я, как полная пюре посудина тут же шарахнулась на кон-форку, расплескав мятый картофель по плите.
На этом ужине, похоже, только я чувствовала себя партизаном на вражеских редутах. Ро-дители с энтузиазмом обсуждали поездку, и, казалось, парень искренне интересовался их пси-хологическим бредом и анализом нелепых ситуаций с моим участием. Филипп легко притворял-ся обыкновенно парнем, хотя все равно в его словах и жестах проскальзывала взрослость не ха-рактерная возрасту. Только единственный раз он едва не прокололся, когда брал вилку - она не-ожиданно сама собой подлетела к его пальцам. К счастью, никто из родственничков не заметил секундного чуда.
- Может за знакомство? - Предложил, подмигнув парню, отец, уже хорошенько закусив поджаренной курочкой.
- Папа, - перебила его я, - Филипп за рулем.
- Ну, и отлично. - Папаша уже лез в полку за бутылкой с коньяком. - Хотя бы кто-то из нашей семьи не боится садиться в автомобиль.
- Ему ехать! - Почти отчаянно пояснила я, глядя, как отец расставляет на столе три рюмоч-ки.
Фил развалился на стуле, вольготно и свободно, не ощущая ни капли скованности или не-удобства.
- Так, до завтра ж выветриться. - Папа удивленно посмотрел на мамашу, курившую и де-ликатно выдувавшую облачка дыма на улицу через приоткрытую створку окна.
Похоже, кроме меня все в этой комнате точно знали, где именно сегодня будет ночевать мой новый друг.
***
Замерзшая я проснулась от яростного писка будильника, хотя точно помнила, что не забы-ла включить его. На экране музыкальной установки светилась надпись: 'Учиться, студент!' Стоило мне прочитать ее, как электронные буквы поменялись на цифры часов. Я еще качалась на волнах сна и обнимала Фила, похоже, давно слинявшего наяву. От того, что он проснулся раньше, в душе появилось странное разочарование. На мониторе плавала другая надпись: 'Доб-рое утро. Не смей пропускать занятия!' Вчера за ужином, превратившимся для меня в настоя-щее мучение, папаша подсобил и рассказал парню, что я собиралась бросить учебу. Новость так его возмутила, что Филипп обязался лично провожать меня до дверей факультета и встречать обратно.
Когда я пошевелила мышкой, заставляя разноцветные вертевшиеся буквы исчезнуть, на экране вместо привычной картинки заливных лугов появилась фотография серьезного, но смот-ревшего нежно и ласково Филиппа. Он, конечно, ушел с утра, но оставил о себе кучу напомина-ний, словно боялся, что сотрется из моей памяти за несколько коротких часов.
За окном снова лил осенний дождь. В комнате стоял холод, вчера Филипп, заявив, будто ему нечем дышать, оставил открытой форточку. До середины ночи он спал под работающий те-левизор, а когда я пыталась его выключить, ругался. Глянцевый красавец, какого видели посто-ронние, и настоящий Филипп имели мало общего. В отличие от первого, второй обладал парши-вым характером и походил на ворчливого брюзгу, в любом настроении своими придирками до-водившего окружающих до безумия. Глядя в его красивое лицо на экране компьютера, я улыб-нулась.
Родители сидели на кухне, накачиваясь утренним кофе.
- В моей комнате крио-камера. - Пожаловалась я. От холода у меня не попадал зуб на зуб.
- Филипп уехал еще час назад. - Мама просматривала номер медицинского журнала и тру-сила пеплом прямо на глянцевые блестящие странички.
Отец обтер усы и продолжил изучать газету, развернутую в его руках бумажной просты-ней.
- Ему нужно привезти какие-нибудь вещи, - продолжала обсуждать мамаша, - чтобы не мо-таться по утрам сначала домой, потом в институт. По городским пробкам он совсем не будет успевать на занятия.
В моих руках дрогнула чашка. С превеликой осторожностью я поставила ее на стол и, про-чистив горло, тихо произнесла:
- Родители! Вы меня изумляете!
Те одновременно подняли головы, разглядывая меня недоумевающе и вопросительно.
- Когда вчера я вас увидела в прихожей, то ожидала, по меньшей мере, что папа спустит Филиппа с лестницы! А вы сидите и спокойно рассуждаете, что ему нужно привезти 'какие-нибудь вещи'?
- Что она от нас хочет? - Поинтересовалась мать у отца, ткнув в меня пальцем.
- Я сбита с толку! - Воскликнула я. - Смущена! Мы же все помним, при каких обстоятель-ствах вы виделись в первый раз!
Родители переглянулись, потом папа неохотно проворчал:
- Этот парень на тебя хорошо влияет.
- Да, - подтвердила мама¸ - ты выглядишь такой... спокойной.
Кашлянув, я убралась в комнату, не найдя ответа на ее слова. Здесь меня настиг не пре-кращавшийся надоедливый звук тренькающего старого телефона, хриплый звонок разносился вокруг. Собирая конспекты и тетради в рюкзак, я покосилась на потолок, уверенная, что крик-ливый аппарат принадлежит соседям, но тут запел мобильный, и трескучий звук резко осекся, словно его отрубили, нажав на кнопку. Определитель высветил номер Филиппа.
- Как все прошло? - На мое ворчливое 'Але' спросил он. - Я специально уехал пораньше, чтобы вы смогли все обсудить с родителями.
- Ты их заколдовал? - Буркнула я.
- Нет. А что? - Хохотнул парень. До меня доносился звук гудящего двигателя и песня на-шей любимой группы.
- Они тебе выписали неограниченный допуск в нашу квартиру.
- Серьезно? - Усмехнулся он. - А ты?
- Ты такой вероломный, что давно забрался в нее без спроса. Они считают, что ты хорошо на меня влияешь. - Недовольно поведала я, слыша его тихий смех.
Никогда не чувствовала себя такой счастливой.
- Если так считают твои родители, то это правда. - Веселился Филипп. - Приедешь в ин-ститут позвони. Я тебя вечером встречу, провожу домой. - Выдав указания, он примолк, а потом поправился: - Нет, лучше дойдешь до метро, позвони. Приедешь в институт, тоже позвони.
- После первого занятия отзвониться? - Деловито поинтересовалась я, прижимая трубку к плечу и натягивая джинсы.
- Безусловно. Я должен знать, где ты находишься. - Сердито заявил он, словно я сморози-ла невероятную глупость, и отключился.
***
Неприятные сюрпризы начались еще во дворе, когда ворота оказались заблокированными огромным канареечного цвета автомобилем известной марки, проданной ушлыми американски-ми военными мирным голливудским звездам. Чудовище на колесах принадлежало Эмилю и вместо того, чтобы киснуть под ветрами и дождями на стоянке аэропорта оно перегораживало въезд в Гнездо. К досаде Филиппа Ауди пришлось оставить на дороге, сиротливо прижав к вы-сокому каменному забору.
Когда парень, уже стоя на крыльце, щелкнул пальцами, то дверь отказалась подчиняться. Он, скрипнув зубами, в раздражении безрезультатно дернул за ручку. Дом не хотел его пускать внутрь, и шелестел занавесками в большой гостиной, выходящей окнами во двор. Похоже, Гнездо тоже скучало по рыжей девочке и выглядело пустым и холодным. 'Пустишь, привезу', - сквозь зубы пообещал Филипп, и входная дверь тут же отворилась, выказывая часть холла за-ставленного чемоданами родственничков, неожиданно скоро вернувшихся с украинского шаба-ша. Парень нахмурился, гадая, что заставило родителей бросить веселье и прискакать с попут-ным ветром обратно.
Услышав шаги, из гостиной показалась Снежана, нахмуренная девочка смерила Филиппа обиженным взглядом и тут же скрылась обратно.
- Что так быстро прилетели? Посиделки с киевскими тетушками утомили? - Парень с улыбкой заглянул в комнату, где свидетельством их с Заккери драки остался лишь порванный портрет деда, прислоненный лицевой стороной к стене. Как любая вещь, созданная колдуном, она не поправлялась воздействием силы. Мебель же, благодаря стараниям Максима, имела пер-воначальный вид, только на стеклянной дверце горки с посудой щерилась крошечная сквозная дырочка, видимо, последнего маленького осколка разбитой мозаики не нашлось.
- Тебя Эмиль хотел видеть. Он сейчас в кабинете. - Буркнула девочка и, забравшись с но-гами на диван, уставилась в перевернутую вверх тормашками книгу на латыни, на обложке уга-дывалась надпись 'Ведьмы и колдуны'.
Больше Снежана не сказала ни слова, уткнувшись в текст.
- Книгу переверни, удобнее будет знакомые буквы искать. - Холодно посоветовал ей Фи-липп уже без тени юмора.
Он быстро вышел в холл, и не видел, как девочка сверкнула горящими ненавистью синими глазами, а на ее бледных щеках вспыхнули красные пятна.
Из кабинета доносились возбужденные спорящие голоса. Когда Филипп вошел в комнату, то присутствующие настороженно и даже сконфуженно примолкли. Здесь царил приятный по-лумрак, располагающий к созидательным философским мыслям. Пахло пылью и уже едва за-метным ароматом сигар Луки.
- Судя по вашему молчанию, сегодня я попал под всеобщее порицание. - Ухмыльнулся Филипп, снимая с себя пальто и небрежно бросая его на спинку кресла.
Хмурый осунувшийся Эмиль в нервной и очень напряженной позе застыл, словно болван-чик, за огромным письменным столом. Аида, явно закипавшая, как турка с кофе, замерла посре-ди комнаты перед зрителями и от бессилия ломала руки. На широком диване развалился Грего-ри, рядом с ним в пылу скандала егозила Лариса. Роза, мать Лизы, словно королева, закинув но-гу на ногу, развалилась на кресле и медленно со вкусом курила, стряхивая пепел в бронзовую напольную вазу. Зрительный зал волновался и фырчал, только Зак, расслабленно привалившись к полке с книгами, скрестил руки на груди и ухмылялся с довольной ехидцей.
- Филипп. - Аида бросилась к сыну.
Тот сдержано поцеловал женщину в лоб в знак приветствия.
- Отдых не удался? - Спросил он у родственников и засунул руки в карманы. Мать схвати-ла его под руку, словно боялась отпускать от себя, она дрожала от едва сдерживаемых слез.
- Начинайте. - Предложил парень, кивнув.
- Мы многое спускали тебе с рук, Филипп. - Вдруг с надрывом заговорила Лариса, взявшая на себя роль народного обвинителя, - у нее всегда отлично получалось разыгрывать семейные драмы. - Твоих человеческих женщин, твое сумасбродство, игнорирование любых правил! - Филипп спрятал усмешку, выглядевшую в столь трагичный момент цинично. - Ты ведешь себя так, как будто тебе наплевать на мнение семьи!
- Если хочешь провести воспитательную беседу, Лара, то лучше поговори со своей доче-рью, - ответствовал Филипп.
- Не смей отвечать ей в таком тоне, мальчишка! - Вскочил с дивана несдержанный Грего-ри, и Аида тихо охнула, прижимаясь к сыну. - Ты не присутствовал ни на одном шабаше, куда-то уматывал со своими Зайками или как ты называешь их! Ты делаешь такие вещи, от которых у нас всех волосы дыбом встают!
У Ларисы действительно развалившаяся прическа, закрепленная заговоренным лаком, сей-час торчала в разные стороны, словно она каталась в кабриолете при шквальном ветре.
- Короче. - Кивнул Филипп.
- Мы знаем, что в Гнезде была человеческая девушка. - Тихо поведал отчим.
- Вы поэтому бросили веселье? - Усмехнулся Филипп и покосился на сводного брата, но тот быстро опустил голову, не позволяя забраться в воспоминания.
- Она ночевала в твоей спальне! - Не слушая его, выкрикнула Лариса.
В кабинете повисла тяжелая пауза, казалось, под потолком сгущались тучи, готовые разра-зиться молниями.
- Так и было. - Кивнул Филипп, понимая, что если расскажет про демона, выпущенного Заккери, придется поведать родителям о многом другом, что предшествовало глупости брата.
- Ты же понимаешь, что подобное недопустимо, сынок. - Вступил в разговор Эмиль. Его голос звучал очень устало, похоже, роль главы семьи утомляла его. - Гнездо не обычный дом, никогда его порога не переступала человеческая нога. Одно из главных правил - Гнездо свя-щенно. Ты нарушил его.
- Я не понимаю, почему должен чувствовать себя виноватым. - Пожал плечами Филипп, разражаясь.
- Ты осквернил Гнездо! - Заорала Лариса с горящими глазами и ткнула в парня пальцем.
Тот удивленно изогнул бровь:
- Да, бросьте. Она не суккуб - обычная девчонка. Зак рассказал, при каких обстоятельствах она оказалась здесь?
Он видел и ощущал, что дом принял Сашу. Гнездо не хотело ее выпускать из своих объя-тий, не давало войти без нее. Оно каким-то волшебным образом желало в свою колыбель чело-веческую девушку!
- Ты будешь наказан. - Перебил его Эмиль, оставив без внимания последний вопрос.
- Меня посадят под домашний арест? - Хмыкнул парень.
- Тебе придется покинуть нас. Поживешь с твоей прежней семьей в Киеве, вернешься через пару лет, когда все хорошенько обдумаешь. - При последних словах мужа Аида громко всхлип-нула, не желая расставаться с любимым неласковым чадом.
- Мне нечего обдумывать! Решение принято. - Глядя в упор на отчима, с расстановкой от-ветил парень, а в голове приемного отца мелькали картинки его короткого разговора с Заком по телефону. - Заккери сказал, что это серьезно?
- Филипп! - Осуждающе пробормотала Аида, догадавшись, что сын только что без зазре-ния совести прочитал воспоминания Эмиля.
- А это серьезно? - Зло прошипела Лариса.
Парень пожал плечами, сводный брат глумливо фыркнул.
- Мальчик мой, ты обязан выбрать. - Тяжело, словно ему было противно говорить, произ-нес отчим и поднялся, облокотившись о крышку стола. - Человеческая девушка - не вариант для сильного, талантливого ведьмака. Ты можешь сделать выбор, но, выбирая человека, ты должен понимать, как ослабляешь себя. Это тяжело, в твоем возрасте меня тоже ждала сложная дилемма, и я никогда не жалел о своем решении. Подумай хорошо, тебе только двадцать три го-да. У тебя еще будет впереди то, за что стоит побороться.
- То есть или семья, или она?
Эмиль кивнул.
- Ладно. - Сдержанно отозвался Филипп.
Он осторожно освободился от рук матери, а потом снял с шеи медальон. Родственники дружно охнули, вытаращившись, а Роза подавилась дымом десятой за последние полчаса сига-реты. Филипп подошел и небрежно бросил амулет с семейным гербом Вестичей на страницы раскрытой книги, лежавшей на письменном столе.
- Я ухожу из семьи.
- Филипп?! - Вскричала в ужасе Аида.
Парень оглянулся, мать стояла, закрыв рот ладонями, чтобы не заорать, синие глаза округ-лились, и в них вместе с вопросом стояли слезы. Зак, опешив, уставился на брата, словно видел перед собой инопланетянина.
Эмиль смотрел на пасынка изучающе, а потом спокойно произнес:
- Как ее зовут?
- Александра.
- Шурочка, значит? - Усмехнулся мужчина грустно, словно что-то вспомнив. - И она на сто процентов человек?
- Так и есть. - Кивнул Филипп, уверенный, что Заккери проболтался о каждой мелочи, же-лая напакостить брату и отомстить за проигранную накануне драку. Выглядел подобный жест мелко и не по-мужски.
- Человек. - Задумчиво произнес Эмиль, и добавил: - Она многое знает о нашей семье?
- Кое-что. Она ведь была в доме.
- Я думаю, нам стоит с ней познакомиться.
- Что?! - В унисон от изумления воскликнули женщины.
- Мы должны познакомиться с новым жителем Гнезда. - Эмиль обвел грозным взором из-под нахмуренных бровей захлебнувшееся возмущением семейство.
- Это невозможно! - Выкрикнул Заккери, зеленея от бешенства. - Нас на смех поднимут! Человек в семье ведьмаков - недопустимо!
Филипп тут же вспомнил мультик из детства, где нарисованный шакал шипел: 'Позор! Че-ловеческий детеныш в волчьей стае!'
- Я так решил. - Веско осадил его отец, потом обратился к пасынку: - Сегодня семья ждет вас на ужин вместе.
Ошарашенный неожиданным поворотом событий Филипп оглянулся к матери, та испуган-но озиралась вокруг, похожая на сову с размазавшейся под глазами тушью для ресниц. Заккери, молча, вышел, со злостью хлопнув дверью.
- Филипп, медальон забери. - Остановил его отчим, протягивая амулет, когда парень соби-рался поскорее убраться из ставшей невыносимой атмосферы кабинета. - Семейными знаками не раскидываются.
***
Он злился настолько, что был готов придушить Сашу собственными руками. Ее телефон гнусавым голосом автоответчика постоянно требовал 'перезвонить позднее'. Конечно, для Фи-липпа не являлось проблемой дозвониться на отключенный аппарат, если села батарейка, но Саша, похоже, исхитрилась свой сломать.
Сильно раздраженный парень, останавливаясь рядом с магазином мобильных телефонов, заехал на тротуар передними колесами огромного ярко-желтого внедорожника Эмиля, перего-родив проход наполовину. Недовольные пешеходы бурчали себе под нос проклятья, огибая его.
- Здравствуйте! - Радостно улыбнулась девушка-продавец в желтой, как машина отчима, футболке, когда над открытой дверью звякнули китайские колокольчики.
- Привет! - Недовольно буркнул Филипп, пригнув голову, чтобы не шарахнуться о длин-ные трубочки-висюльки, и ткнул пальцем на два одинаковых аппарата белого и черного цвета, стоявших на подставочках в витрине.
- Оба? - Удивилась девушка, округляя глаза.
Парень только кивнул, доставая кошелек. Тонкие аппаратики с большими сенсорными эк-ранами послушно улеглись в коробочки. Филипп подхватил покупки и, не прощаясь, убрался на улицу.
Огромный внедорожник произвел фурор на маленькой студенческой стоянке, спортивные купе такого ажиотажа не вызывали. Декан факультета завистливо пялился из окна маленького вишневого седана, а ученики присвистывали, проходя мимо.
От головомойки, сама того не подозревая, Сашу спасла пышка Катерина, которая после давнего короткого звонка Филиппа, хитро выудившего Сашин телефонный номер, стала сму-щенно здороваться с ведьмаком. В ее воспоминаниях он увидел веснушчатое лицо, недоволь-ную гримасу и бланк с тестом по логике, где стоял огромный кол с тремя минусами. Ее провал вызвал у Филиппа улыбку. Расписание подтвердило догадку о факультативном занятии, где обычно нерадивые студенты-первокурсники переписывали заваленные контрольные работы.
Тут же расслабившись, он спустился на первый этаж, уселся на широкие перила балкона, нависавшего над холлом, облокотился на квадратную колонну и с удовольствием вытянул ноги, разложив на коленях тетрадь в кожаной обложке.
Серебряное перо чиркнуло по бумаге витиеватый знак, вкладывая в него магический им-пульс. Символ вспыхнул и мгновенно потух, оставив на бумаге выжженный черный след. Тут же на листе появилась надпись корявым неразборчивым почерком Саши. Цифры, выводимые девушкой в неизвестной аудитории, складывались в нелепое решение уравнения. Нахмурив-шись, Филипп приглядывался к выкладкам, не находя в них никакого логического смысла. От-вет нарисовался резко, но через несколько долгих минут. Вероятно, преподаватель вышел, а де-вушка, воспользовавшись удачей, залезла в конспект и своровала верный результат.
Филипп как раз собирался поздороваться, как неожиданно ручка вильнула, и на листе поя-вился знак вопроса, начертанный Сашей, а чужой почерк пририсовал единицу с минусом. У Фи-липпа от изумления изогнулась бровь. Ниже появился кол с тремя минусами, и Сашин собесед-ник, наконец, вывел фразу: 'Он нули тоже ставит. Прогуляемся после?'
Тут Филиппа перекосило. Скрипнув зубами от неожиданно вспыхнувшего в душе нехоро-шего чувства, он быстро вывел ровными четкими буквами:
'Что с твоим телефоном?!'
'Напугал!!!' - Через ошарашенную паузу ответила Саша.
'Какого черта у тебя не работает телефон?!' - Снова повторил Филипп.
'Уронила'. - Призналась девушка.
'ОПЯТЬ?!'
'В лужу'. - Последовало объяснение. - 'Как у тебя с логикой?'
'Лучше, чем у тебя! Как логичная злая фея, я очень логично хочу свернуть тебе шею!' - Филипп понял, что, глядя на буквы, похожие на шифр, написанные девушкой, улыбается.
'Ты мой спаситель! Реши задачу...' - Она накарябала элементарное уравнение.
'Твой почерк - кошмар шифровальщика!' - Съехидничал Филипп и быстро написал ответ.
'Держи еще одну!' - Обрадовалась Саша.
'Мухлевать на контрольной дурно!' - Пожурил ее парень.
Она молчала, вероятно, переписывала верное решение в бланк теста, а потом ручка с се-ребряным пером быстро пролетела по странице:
'Заметь, на заваленной дважды контрольной, и будет заваленной третий раз, если ты не поможешь мне!'
Покачав головой, Филипп написал ответ.
'Еще...' - Попыталась Саша.
'Все!' - Заявил парень, но ручка сердито почти порвала бумагу, выводя:
'Совести у тебя нет!'
'Нет, конечно. Я же злая фея'. - Потом он, не догадываясь, как широко ухмыляется, на-писал последнее решение.
Знак вспыхнул, говоря, что Саша скомкала лист. Парень закрыл тетрадь и принялся ждать.
Рядом проходили студенты, в холле стоял гул голосов. От входных дверей тянуло сквозня-ком. Широко улыбаясь Филиппу, прошла высокая блондинка в отличной короткой юбке, не вы-звавшая никакого интереса. Он услышал Сашины шаги внезапно, словно шум превратился в ог-лушительную тишину, где любой шорох отдавал эхом. Она кралась, видимо, желая его напу-гать.
- Тройка? - Спросил лениво Филипп, не поворачивая головы, когда девушка уже стояла рядом.
- С тремя минусами. - Вздохнула она печально.
Парень посмотрел в ее расстроенное веснушчатое личико, рыжие ресницы, легкие пышные волосы, чуть завивавшиеся от уличной сырости.
- Ты мне не позвонила. - С укоризной произнес он, и голос наполнился непонятной почти мистической нежностью.
- Да, купания телефон не пережил. - Саша, вытащив из кармана куртки аппаратик, проде-монстрировала, как под темным экраном блестели радужные разводы влаги. - Ты представля-ешь, оказывается, все три раза я пыталась решать одни и те же задачи. Преподаватель заключил, что я просто выучила их наизусть, и поставил тройку за хорошую память.
- А минусы? - Стараясь не улыбаться слишком ехидно, спросил Филипп, поглядывая на подругу из-под полуопущенных ресниц.
- За почерк.
- Почему не позвонила из телефонного аппарата или не взяла мобильный у какой-нибудь подруги? - Филипп внимательно изучал воспоминания в голове у девушки. Парень тут же выяс-нил, что она опоздала на первое занятие на сорок пять минут, прогуляла лекцию по истории, просидев ее в столовой с Катериной, и долго ругалась, искупав телефон в луже рядом с подъез-дом.
- Не догадалась. - Тихо произнесла она, вглядываясь в лицо Филиппа большими изумлен-ными глазами, словно видела его впервые. Саша походила на раскрытую книгу, не скрывая тре-вожных и неясных для ведьмака эмоций.
- Прогуливать занятия плохо. - Нравоучительно покачал он головой и осторожно заправил рыжую легкую прядку девушке за ушко. Пальцы ласково дотронулись до маленькой золотой сережки, и Саша вздрогнула.
- Эй! - Она как будто очнулась и возмущенно толкнула его. - Ты обещал не читать моих воспоминаний!
- Ты дала обещание и не выполнила, так что я вправе. - Он, дразня, подсчитал: - Звонки после трех пар, два звонка - до метро, один - после метро. Можешь расслабиться на ближайшую неделю.
- Сказочно. - Скривилась та.
Филипп убрал тетрадь в кожаную сумку и, поднявшись, натянул пальто, потом забрал у Саши тяжелый рюкзак, полный учебников.
Они спускались по лестнице к выходу, крепко держась за руки. Ощущение теплой малень-кой ладошки, сжатой его пальцами, оказалось еще более непривычным, чем открыто кричавшие в зеленых глазах девушки горячие чувства.
Погода стояла отвратительная. Низкие облака заволокли небо, и по серому воздушному полотну носились крохотные белесые перья. Дождь закончился еще с утра, но от порывов ветра на голову с веток сыпались холодные капли и летели листья.
Когда они подходили к внедорожнику, то девушка непроизвольно замедлилась, и Филиппу пришлось ее почти подтащить к автомобилю.
- Как ты себя чувствуешь в автобусах? - Полюбопытствовал он, закидывая рюкзак и сумку на заднее сиденье.
- Ммммм? - Она затравлено мялась, теребя железный 'язычок' на молнии куртки.
- Эта машина размером с автобус и поедем мы со скоростью пешехода. Попробуешь? - Он улыбнулся, открывая ей дверь.
Саша неуверенно кивнула и с тоской покосилась на рюкзак, понимая, что проездной билет на метро остался в кармашке. Тяжело вздохнув, она забралась в салон.
Филипп наклонился и, щелкнув замком, пристегнул ее ремнем безопасности.
- Нормально?
- Угу. - Промычала Саша вымученно, а пальцы судорожно сжали край кожаного высокого сиденья. Когда парень медленно тронулся, выезжая со стоянки, она зажмурилась и глубоко за-дышала, словно отсчитывала каждый глотком воздуха пропущенные удары сердца. Это были ее демоны, и только она могла справиться с ними.
Он выполнил свое обещание, и они двигались со скоростью уставшего велосипедиста, что их обгоняли даже роллеры. Кажется, только ленивый не обругал желтый внедорожник, когда Филипп, неторопливо поворачивая в узкий переулок, перекрыл проезд. Парень предпочитал не замечать насмешливых гудков соседей по дороге, считавших, будто за рулем несмышленый уче-ник.
Шоссе, ведущее в область, застыло в пробке. Стоило им приблизиться к краю затора, как автомобили принялись медленно разъезжаться в стороны, подвигаясь. Они притирались разно-цветными боками, царапая блестящую краску, чтобы освободить путь уверенно плетущемуся по дороге внедорожнику.
- Куда мы едем? - Саша сподобилась открыть глаза и оглянуться вокруг, с удивлением следя за водителями, расползавшимися в их пути, как большие неловкие черепахи.
- В Гнездо. - Спокойно отозвался Филипп, в нетерпении выжав клаксон, чтобы огрызнуть-ся на неуклюжий грузовик.
- Что?! - Девушка поперхнулась и буквально подскочила. Она шумно задышала и, схватив сложенную карту из кармана дверцы, помахала ей, как веером, овевая встревоженное лицо. - Ты бы мог меня предупредить! Я бы накрасилась, переоделась. - Саша бросилась жалобный взгляд на глупые потрепанные кеды.
- Зачем?
- А если я не понравлюсь твоей семье? - В ее голосе прозвучала откровенная паника.
- Конечно, не понравишься. - Филипп осторожно вырулил, чтобы не поцарапать бампером зазевавшийся седан сбоку, и с неудовольствием потер гладкий подбородок. - Ты же простой че-ловек.
Саша надулась.
- В тебе деликатности, как в жестянке! Мог бы и соврать.
Парень покосился на нее, нервными пальцами сминавшую карту, и изобразил ложное рас-каянье, не понимая в действительности, отчего должен врать. Всю свою жизнь он являлся от-менным лгуном, и честность с Сашей относилась к разряду непривычного, но крайне важного неудобства.
- Не обижайся.
- Какие уж тут обиды. - Пробурчала девушка. - Меня ждет отличный вечер в логове обоз-ленных колдунов. Да они уже настроены с предубеждением!
Она замолчала и отвернулась, уставившись в окно, явно позабыв про свою боязнь. Вос-пользовавшись ее видимым спокойствием, Филипп прибавил скорости, рассчитывая на смелость девушки, но та, тут же побледнев, испуганно прикрыла глаза рукой - пришлось притормозить. Часы, издеваясь, показывали, что в пути они провели уже больше полутора часов, вместо при-вычных двадцати минут.
- Разве это важно, - не выдержал Филипп, разозлившись, - как они настроены? Это может что-то изменить?
После долгой паузы, Саша пожала плечами, стараясь дышать ровно и глубоко:
- Нет. На самом деле, нет.
С оживленного шоссе они съехали на узкую заасфальтированную дорогу, петлявшую че-рез густой сосновый бор. Старые кроны деревьев не пропускали дневной свет, и у бурой земли, заваленной влажными хвойными иголками, клубился, разрастаясь, полумрак. Навстречу проле-тел красный кабриолет Елизаветы, она коротко посигналила в знак приветствия. Потом в салоне раздался звонок мобильного телефона, Филипп достал аппарат, где на экране ехидно ухмыля-лась Кошка. Ее лицо без грамма косметики казалось очень юным.
- Да? - Коротко спросил парень.
- Ты показываешь рыжей окрестности Гнезда? - Промурлыкала Лиза. - Я бы, не напряга-ясь, обогнала тебя трусцой!
- Ты не бегаешь трусцой. Чего надо? - Не слишком вежливо поинтересовался он, стараясь сдержаться от ответной колкости.
- Хотела пожелать удачи. Родственнички настроены воинственно. - Если бы Лиза сейчас подавилась собственным ядом, то удовольствие, сквозившее в певучем голосе, не скрыл бы да-же кашель. - Так что удачи, братец. Обнимай за меня свою крошку, если она переживет боевое крещение, то я стану считать ее сестрой. - И Лиза отключила вызов.
- Кто это? - Вяло поинтересовалась Саша, чуть покосившись в зеркальце, где отразился лишь край леса и темная обочина.
- Лиза. - Пояснил Филипп, пряча аппарат в карман, и проследил за отдалявшейся машиной сестры. Похоже, Кошка спаслась бегством из родных пенатов, не собираясь участвовать в се-мейных посиделках.
Саша тихо заметила:
- В жизни она выглядит замороженной куклой.
- Точно подмечено. - Парень широко улыбнулся, развеселившись. - В ней нет ни грамма эмоций, сила убила их. Она даже боли почти не ощущает. Обоняние, осязание, слух, вкус, а из чувств осталась только злость. Да и та постепенно отмирает.
- Мне ее жаль. - Девушка прищурилась, в голосе сквозило искреннее отвращение.
- Не вздумай ей об этом сказать. - Посоветовал Филипп, насмешливо изогнув бровь. - Не-смотря ни на что, в некоторых вопросах Кошка остается крайне чувствительной.
Они повернули, и впереди показался высокий кирпичный забор, окружавший Гнездо. На маленьких башенках-зубчиках горели фонари, разгоняя по дороге вечерние сумерки. Филипп привычно щелкнул пальцами, и ворота слажено раздвинулись, открывая большой двор с подъ-ездной дорожкой и клумбой с помятыми еще накануне цветами. Видно, Аида так сильно рас-строилась последними изменениями в жизни сына, что позабыла вернуть им обычный буйно цветущий вид.
Хозяйка Гнезда стояла под железным козырьком на ступеньках, явно поджидая гостей. Ее стройная фигура в черном брючном костюме выглядела призраком, а на красивом лице с едва заметными морщинками застыла печаль. Женщина, замерзнув, обняла себя за плечи и хмури-лась. Когда Филипп остановился и, выходя, кивнул матери в знак приветствия, она тревожно прищурилась. Обойдя автомобиль, парень открыл дверь для Саши, в нерешительности кусавшей губы и сильно покрасневшей от волнения.
- У тебя такой вид, как будто ты станешь главным блюдом за ужином. - Хмыкнул он, по-могая ей выбраться на дорожку. Пальцы девушки были холоднее льда.
- А разве не так? - Прошипела она. - Ты мне даже шанса не дал произвести хорошее впе-чатление!
Покачав головой, Филипп подвел Сашу к матери и коротко представил:
- Аида. Саша.
Девушка нервно улыбнулась и протянула руку, оставшуюся без внимания, потом быстро спрятала ее в карман.
- Это моя мать. - Оборонил Филипп между делом, и Саша сдавленно кашлянула, краснея еще сильнее.
- Вы опоздали. - Сухо произнесла Аида, в ее глазах, полных немого укора, плескались вос-поминания об истерике малышки Снежаны, закатанной сразу после отъезда Филиппа в город.
- У Саши поздно закончились занятия, - спокойно пояснил парень и подтолкнул подругу к ступенькам, добавляя с ехидцей: - Она увлекается логикой, и ходит на дополнительные занятия.
Девушка едва слышно застонала и незаметно ткнула его в бок локтем, поднимаясь на крыльцо. На красивом лице молодого человека тут же расцвела ленивая, довольная улыбка.
Аида поспешно отошла, словно боясь, что девушка может случайно дотронуться до нее.
- Проходите в дом. - Кивнула женщина холодно.
- Спасибо. - Тем же тоном отозвалась Саша. Она спокойно взялась за ручку и отворила дверь. Гнездо радостно вспыхнуло всеми лампочками, заливая холл ярким светом. Аида ошара-шено округлила глаза, девушка быстро оглянулась и спросила, окончательно разнервничавшись:
- Я что-то не так сделала?
- Все хорошо, милая. - Пробормотала Аида, испуганно покосившись на многозначительно кивнувшего сына.
Филипп помог снять куртку Саше и вместе со своим пальто повесил на плечики.
- Все уже за столом. - Аида соизволила едва улыбнуться девушке, и та в ответ чуть дерну-ла губами.
Нерешительность сошла с веснушчатого лица, поменявшись на наигранное безразличие. Полная противоречивых чувств, рвущихся из нее, Саша была отвратительной актрисой.
Они прошли через большую гостиную с зажженным камином, по велению хозяйки Гнезда не дававшим жара, только приятный запах дров. Портрет деда снова повесили на стену, очень по-человечески заклеив дыру с внутренней стороны скотчем. Через приоткрытые двери столо-вой доносились голоса и звон посуды. Стоило им появиться в большей комнате с длинным пря-моугольным столом, где разместилось семейство практически в полном составе, как в их сторо-ну направились настороженные взгляды, и наступила гробовая тишина. Только единственная ложка повисла в воздухе, но тут же со шлепком плюхнулась в салат.
Саша снова покраснела, непроизвольно попятившись, как будто намеревалась спастись бегством. Филипп перехватил насмешливую улыбку Максима, шутливо отсалютовавшего ему. Заккери даже бровью не повел при появлении гостьи, зато Снежана буравила хрупкую рыжево-лосую пришелицу полным злобы взором, как две капли воды, похожим на взгляд ее мамаши. Кажется, к вечеру волосы Лары от заговоренного лака вздыбились только сильнее.
Эмиль поднялся из-за стола и тепло улыбнулся Саше, накрывая ладонью ее пальчики:
- Добро пожаловать в семью.
- Эээээ? - Саша вопросительно покосилась на Филиппа. Отчим слишком долго задержал ладошку девушки в своих руках. - Спасибо.
- Мой отчим, Эмиль. - Кивнул он. - А это Александра. - Представил он подругу всей се-мье и проводил Сашу на свободное место, та плелась нехотя, едва передвигая ноги, словно ее вели на плаху.
Они сели друг напротив друга, и Сашин стул оказался рядом с Максимом. Парень, не дол-го думая, чмокнул девушку в щеку, как старинную приятельницу, заставив Филиппа недовольно нахмуриться. Семья снова зашевелилась над тарелками, последовал вялый разговор. Изредка сидевшие за столом бросали скупые фразы, аппетит, похоже, у обычно прожорливых родствен-ников отбило напрочь.
- Сашенька, - Аида, вероятно, решила изобразить радушную хозяйку, - попробуй салат.
Она указала на миску с нетронутым салатом из кальмаров, главным блюдом вечера, похо-же, снова малосъедобным.
- Лучше овощи. - Тихо отозвалась Саша.
- Вегетарианка? - С воодушевлением полюбопытствовала Лара, в течение последних трех месяцев пытавшаяся отказаться от мяса. На людях она жевала только капустные листики, а но-чью проникала на кухню и прямо из холодильника ела колбасу, откусывая ломти от целого ба-тона. Пару раз, поздно возвращавшийся, Филипп заставал ее за подобным занятием.
Саша замялась и через паузу обреченно призналась:
- Нет. Не люблю морских гадов.
- Хорошо, что среди нас нет водных. - Пробормотал Грегори, уплетая винегрет из салатов, намешанный в его тарелке.
Саша снова вспыхнула и потянулась к миске с тушеными овощами, но ложка сама подско-чила, черпнув рагу, и осторожно положила в тарелку девушки большую порцию.
- О! - Только и выдавила Александра, округляя глаза, и добавила, не понимая кого из при-сутствующих благодарить: - Очень много, но спасибо.
- Не за что. - Максим с энтузиазмом жевал сухую отбивную, наслаждаясь каждой минутой вечера, который навсегда изменит чопорное Гнездо.
- Максим! - Недовольно осекла его Аида, грозно нахмурившись.
- А что? - Пожал он плечами. - Саша должна привыкать.
- Действительно. - Подтвердил Филипп, и по его приказу графин с морсом налил девушке стакан, потом наполнил и его, расплескав пару капель на белую скатерть. - К тому же она все это уже видела.
- И где же? - Не выдержала Снежана, покрываясь красными пятнами.
- Филипп провел вчерашний вечер у нас в гостях. - Саша взяла вилку и спокойно насадила на зубцы пару кусочков. Потом улыбнулась Аиде: - Спасибо, что пригласили меня. Мне дейст-вительно очень приятно познакомиться.
- Можно подумать у нас был выбор. - Фыркнула Роза хрипловатым от табака голосом и прикурила, выпуская в потолок струйку дыма.
- Не смей курить за столом! - Буркнул Грегори, пытаясь отобрать сигаретку. - Это непри-лично!
- Саша, ты учишься вместе с Филиппом и Заккери? - Стараясь замять неловкость, вежливо спросил Эмиль. Сегодня ради гостьи он наливал пиво сам и оставил газету на журнальном сто-лике гостиной.
- Да. Я на первом курсе.
- Так получается, ты немногим старше Снежи? - Нервничая, Лара хрустела капустой энер-гичнее с каждой секундой.
- Прежде я три года проучилась в медицинском институте. Потом перешла на философию.
- Кстати, Александра свято верит во второй шанс. - Неожиданно вступил в беседу Заккери. Его насмешливый тон заставил девушку замереть, не донеся до рта вилку.
- Действительно? - С интересом поинтересовался Эмиль, та пожала плечами.
- Ты им воспользовалась? - С нажимом спросила Лара.
- В полной мере. - Заккери откинулся на спинку стула, разглядывая на свет бокал с вином. - Ведь она сидит именно за нашим столом.
- Зак! - Рявкнул Филипп, сжав кулаки. На его лице с высокими скулами ходили желваки.
Семья в один момент зашумела, застучали тарелки, будто все старались отвлечь молодых колдунов, чтобы те не набросились друг на друга.
- Кто из этого клубка твои родители? - Тихо поинтересовалась у Максима Саша, и тут же перехватила недовольный взгляд Филиппа, но решительно не обратила на него внимания, наме-реваясь оставаться любезной с единственным лояльно настроенным в ее сторону ведьмаком.
- Я сирота. - Усмехнувшись, пояснил парень без особого сожаления. Поглядывая на свод-ного брата, буравившего его со злобным раздражением, он искренне развлекался.
- Ох, прости. - Пробормотала девушка, смущаясь собственной бестактностью.
- Кстати, Саша, - опять заговорила Лара, - ты знаешь, что Филипп был рожден в Киеве, он не родной в нашей семье.
Гробовая тишина, последовавшая за ее откровенным выпадом в сторону парня, оглушила. Воздух потемнел и как будто стал гуще. Лицо Филиппа застыло, он боялся, что если посмотрит на тетку, то ударит ее.
Но Саша никак не отреагировала на новость, она только пожала плечами, положив в рот маленький кусочек картофеля.
- То есть он приемный сын Вестичей? - Уточнила она, обращаясь к неуверенно кивнувшей Аиде, а потом обвела все семейство веселым взглядом: - Я знаю при первом знакомстве подоб-ное не принято произносить вслух, но должна признаться, что, по-моему, это не так уж и плохо.
В тот момент подлетела солонка, провожаемая внимательными взглядами, достигла тарел-ки Саши и принялась озверело высыпать мелкую соль в рагу, покрывая еду белой пудрой.
На секунду девушка опешила, подняв брови. Она испуганно переглянулась с побагровев-шим Филиппом и, закрыв лицо ладонями, задохнулась от хохота.
- Снежана, - Макс, широко ухмыляясь, осторожно перехватил баночку и поставил ее на скатерть, - довольно. Соль - это белая смерть. Как медик, Саша тебе подтвердит.
- Малышка! - Всплеснула руками Аида.
Грегори отвесил девочке смачный подзатыльник, отчего бедняжка охнула.
- Не смей бить дочь!!! - Завопила Лариса, запустив в мужа отбивной.
Потом поднялся обычный крик. Скандал разворачивался спиралью, собирая в себя при-вычные ингредиенты: вопли и обвинения. С грохотом отодвинув стул, Снежана выбежала из столовой, глотая слезы. Лариса злобно швырнула вилку, Роза затушила сигарету в общей миске с салатом из кальмаров. Аида устало терла виски, а к Эмилю из гостиной плавно планировала сложенная газета. Над столом скрестились в поединке ножи Ларисы и ее мужа, от серебра сыпа-лись искры. Курица слетела с блюда и проехала до тарелки Эмиля, принимая в мясистый зажа-ренный бок острые зубцы его вилки.
В невероятном гвалте Саша с Филиппом смотрели друг на друга пристальным нежным взглядом, не замечая присутствующих вокруг. Этот необыкновенный взор для двоих, способ-ный прожечь даже стену, заметили и Аида, украдкой наблюдавшая за парочкой весь вечер, и Максим, изумленный подобным проявлением надменного самовлюбленного брата, и Заккери, неприязненно сузивший глаза. Он вышел из-за стола, скривившись, и покинул столовую.
- Родственнички сегодня показали себя во всей красе. - Едва слышно пробормотал Мак-сим, когда в его тарелку шлепнулся раздавленный маринованный помидор и брызги осели на лацканах пиджака.
- Мне нравится ваша семья. - Словно загипнотизированная произнесла Саша, вглядываясь в синие глаза Филиппа. - Пожалуй, мы найдем общий язык.
***
Лично я не находила идею заночевать в Гнезде отличной, но с Филиппом было сложно спорить. Мы спрятались в оранжерее и, усевшись на пол, привалились к огромной кадке. Под большим раскидистым фикусом я чувствовала себя в безопасности. Вокруг нежно пахло цвета-ми и влажной землей, стояла тишина.
- Мне нравится твоя семья. Она еще более сумасшедшая, чем моя собственная. - Прошеп-тала я.
- Да уж. - Отозвался Филипп невесело. - Они были в ударе. В начале месяца умер дед Лука - Хозяин. Все чувствуют, что вокруг плавает свободная сила, и лишаются рассудка. Заккери, совсем рехнулся.
- Хозяин? - Не поняла я, разглядывала гирлянды крошечных меняющих цвет лампочек на тонких веточках вьюнков под потолком.
- Да. - Филипп тяжело вздохнул. - В определенном возрасте нас выбирает сила, магия, на-зывай, как угодно. Она меняет наши черты и отмеряет таланты.
- То есть, если бы сила тебя не выбрала, то у тебя была бы обыкновенная внешность?
- Да, смазливости бы точно уменьшилось. - Хмыкнул Филипп, жаль сидя с другой стороны кадки, я не видела его лица. - В детстве я был пухлым малышом и ни очень симпатичным.
- Хочу посмотреть твои фотографии. Мне не верится.
- Это правда. - Он помолчал. - Разочарована?
- Что ты! Я бы захлопала в ладоши от счастья, будь ты обычным. - Отмахнулась я. - Кра-сота сделала твой характер невыносимым.
- Ну, спасибо, милая. - Обиделся он, но продолжил: - В каждой семье есть Хозяин - храни-тель места, где построено Гнездо, защитник. Он силен и его возможности практически неогра-ниченны. Мы можем только догадываться, каково это быть одним из Хозяев. Носитель силы Вестичей умер, и скоро она вернется к прямому наследнику. Эмиль станет Хозяином.
- Почему твой отчим?
- Он сын Луки - прямой наследник. Дальше должен быть Заккери.
- Он не хочет, чтобы отцу досталась власть? - Тихо поинтересовалась я.
- Не хочет, конечно. - Филипп помолчал. - Зак боится, что в один прекрасный момент что-то пойдет не так, и вся сила перейдет Лизе или Максиму, может быть, даже Снежане. Он вычи-тал в какой-то своей книге, что такое случается.
- Заккери нужно читать фэнтези. - Буркнула я. - Темы схожие, но хотя бы расслабляет.
Мы помолчали, а потом вдруг в памяти всплыла давно прочитанная фраза из книги.
- Сила, как женщина, она дарит своему избраннику подарок, который нужно ценить и бе-речь.
- Что? - Изумился Филипп, он ловко схватил меня за руку и придвинул к себе. Я проеха-лась по полу на джинсах, по-прежнему скрестив ноги в позе лотоса, и вот уже смотрела в его синие глаза.
- Помнишь, я читала книгу в библиотеке, когда пыталась выяснить, кто ты такой? - Парень неуверенно кивнул. - Я нашла эту фразу в ней. Закерри не получал неожиданных сюрпризов? Конфет под подушку или наследства? - Филипп изогнул бровь и задумчиво усмехнулся. - Ну, значит, твоему брату есть из-за чего волноваться. А вдруг я твой подарок? - Предположила я, желая повеселить его. - Возможно, ты станешь следующим Хозяином. Вдруг ты был обречен с самого начала терпеть меня?
- Ты выдумщица. - Он мягко улыбнулся. - Я не Вестич, мне просто дали фамилию. Во мне мало семейных черт.
- И отлично! - Расхохоталась я. - Я не вынесу, если каждый вечер мы в порыве чувств бу-дем швыряться отбивными!
Неожиданно до нас донеслись сердитые шаги, кто-то, подслушивавший наш разговор, убежал. Мы замолкли, настороженно глядя на открытую дверь, через которую на темном полу прочертился желтый прямоугольник света.
ГЛАВА 10
Кровавый пир
Аида любила тихие вечера, после шумных скандальных ужинов. Эмиль в халате, разва-лившись в кресле, читал книгу. Глаза бегали по строчкам на латыни, а губы едва шевелились, повторяя изучаемые заклинания.
Женщина расчесывала длинные блестящие волосы черепашьим гребнем, глядя на себя в зеркало. На лбу рядом с крошечной родинкой опять появилось маленькое пигментное пятно. Открыв баночку с травяным кремом, Аида втерла средство в кожу. По комнате распространился неприятный душок, и пришлось побрызгать воздух одеколоном мужа.
- Скоро у Лизы праздник. - Задумчиво произнесла она.
- Мы в трауре. - Напомнил ей Эмиль, отрываясь от чтения. - Устрой небольшую вечерин-ку, пригласи только ближайшие семьи. Думаю, клан поймет. Мы должны показать, что в семье ничего не происходит.
- Да, так сделаю. - Аида помолчала, а потом вдруг призналась: - Я ходила к Никоноре.
- Действительно? - Только ради вежливости произнес муж, перелистывая страницу.
- Она видела эту девушку в картах, и сказала, что она мертва. Погибла еще в апреле.
- Ее зовут Саша, и выглядела она вполне живой.
- Она пугает меня. Гнездо приняло ее, я это чувствую, - она пристально разглядывала узор на ковре, рука с гребнем застыла в воздухе.
- Адочка, - снисходительный тон мужа заставил женщину поднять взор, - Филипп прав - это просто девочка, а не демон. Твой сын влюблен, и ты должна радоваться. Возможно, чувство сделает его мягче.
- Почему ты позволил ему? - Не успокаивалась женщина. - Через две недели ты станешь Хозяином, и ты можешь запрещать!
- Потому что я не стану. - Мягко перебил ее Эмиль, сложив губы в печальной улыбке.
- Что ты такое говоришь?! - Возмутилась Аида. - Ты прямой наследник после Луки. Потом Зак. Это предопределено, не возможно изменить ход событий.
- Ты не права. - Поднявшись с кресла, он потрепал опешившую женщину по бледной щеч-ке и вышел из спальни, спеша спрятаться в мрачном кабинете среди любимых книг и запахов. Когда-то давно он упустил свой шанс, и сила не прощает подобных промахов. Своим избранни-кам она никогда не дает второго шанса. Наверное, к лучшему, ведь ему не хватило бы жестоко-сти, чтобы стать настоящим Хозяином. У молодого поколения подобного качества имелось с избытком.
***
Мир вокруг остался прежним, не поменял своих цветов или форму. Земля по-прежнему вращалась вокруг своей оси, и в сутках имелось только двадцать четыре часа, но счастье преоб-разилось его настолько, что даже пасмурный день окрашивался невероятным золотым свечени-ем.
Филипп по обыкновению снова не появился на занятия, зато исправно звонил каждые пол-тора часа, как раз между парами. Дождь закончился, но на улице было сыро и влажно. В боль-ших мрачных лужах отражались серые печальные облака. Сумрачное настроение царило и на мраморной лестнице - излюбленного места сбора студентов. Мы договорились с Катериной встретиться у входа, чтобы вместе добраться до метро. Решив подождать ее на улице, я вышла на мраморные ступени, застегнув куртку до самого подбородка и спрятав зябнущие руки в кар-маны. Несколько молодых людей вели вялую беседу, покуривая. К зданию института торопи-лись студенты, хмурые от дурной погоды.
Пашкина машина, замызганная до самой крыши, стояла чуть в отдалении от стоянки. Через опущенное стекло высовывалась рука с дымившейся сигаретой, круглое лицо приятеля с боль-шим сломанным носом выглядело сумрачным, как дождливый день. У меня нехорошо подвело живот. Слава богу, что Филипп не пожелал явиться в институт, иначе бы мы вряд ли избежали отличного скандала. Заметив меня, нерешительно топтавшуюся за спинами куривших парней, Пашка вылез из машины, и поспешил в мою сторону, даже не пытаясь улыбаться. Пришлось двинуться к нему на встречу, чтобы никто посторонний не смог услышать нашего разговора.
- Привет. - Кивнула я.
- Привет. - Он помолчал. - Ты не звонила. Была занята? - В его голосе слышалась обида.
Мне стало стыдно, ведь действительно после нашей последней встречи, я даже не соизво-лила набрать номера старинного друга и извиниться. Хотя вряд ли он ждал моих извинений.
- Да, немного. - Промямлила я, опуская взгляд к своим промокшим тряпичным кедам. - Ты зачем приехал?
- Поговорить хотел. - Сдержанно отозвался он бесцветным голосом.
И в это время до меня донесся звук ревущего автомобиля. Кажется, от испуга у меня заше-велились на затылке волосы. Паша крепко сжал мой локоть, заставляя отойти на тротуар, но мне и так было прекрасно известно, что водитель за рулем притормозит рядом с нами. Когда огром-ный желтый внедорожник остановился, и опустилось стекло, мои внутренности уже сжимались болезненным узлом.
Филипп улыбался так, что меня бросило в жар, непроизвольно я отпрянула от Пашки, за-ставляя его разжать пальцы.
- Здравствуй. - Филипп с интересом посмотрел на меня, потом перевел вопросительный взгляд на Пашу. Старинный приятель изменился в лице, сжимая кулаки.
- Так это он? - Сквозь зубы с горечью пробормотал он. - Из-за него ты была немного заня-та?!
Я не могла заставить себя пошевелить онемевшим языком. Впервые в жизни попадала в подобную глупую ситуацию, и только пялилась на обоих парней испуганным кроликом.
- Павел, тебе лучше ухать, а ты, - небрежно обратился он ко мне, - садись в машину. Быст-ро!
От его тона меня затрясло, остаться наедине с Филиппом в машине, похожей на танк, каза-лось смерти подобно. Не дождавшись выполнения недвусмысленно приказа, парень спокойно выбрался из автомобиля и встал рядом на тротуаре. Его высокая фигура подавляла нас обоих: и меня, и Пашку.
Приятель, глядя на расслабленного Филиппа, явно насмехавшегося над нашей растерянно-стью застуканных подростков, целовавшихся в школьном туалете. Паша побледнел от ярости и прошипел, кивнув в мою сторону:
- Пусть она мне это скажет!
В тот же момент дверь его автомобиля распахнулась сама собой, заорал визгливый сигнал, накрывший стоянку, и истерично замигали фары. Павел изумленно оглянулся и посмотрел на брелок сигнализации в руке, бесполезно нажав какую-то кнопку.
- Паш, - пролепетала я, - тебе действительно лучше уехать. Созвонимся.
Признаться, на нас уже стали с любопытством поглядывать жадные до склок и скандалов зеваки.
Приятель постоял еще мгновение, а потом резко развернулся и направился в сторону ожившей машины, по-прежнему орущей оглушающей сиреной. Он так резко сорвался с места, то на мокром асфальте завизжали покрышки. Я сглотнула и жалобно покосилась на Филиппа, от, заснув руки в карманы, безразлично следил за тем, как сбегал его потенциальный соперник.
- Я думала, ты не приедешь. - Во рту пересохло, чтобы смочить горло пришлось шумно сглотнуть.
- Я заметил. - Кивнул он. - Если он еще раз появится рядом с тобой в радиусе квартала, то ему будет плохо. - Даже не косясь на меня, спокойно предупредил Филипп, он провожал Паш-кину машину внимательным взором. - Заеду за тобой в восемь. Аида устраивает вечеринку. И не вздумай опоздать - мне надоело тебя ждать.
Парень уселся за руль внедорожника, сама собой сердито хлопнула дверца. К моим глазам подступили слезы, я быстро проговорила в открытое окно:
- Филипп, это глупо! Прекращай! Он мой лучший друг!
- Отлично. Я понял. - Он глянул на меня с холодным безразличием. - Я тебя предупредил, Саша. Тебе выбирать.
Внедорожник резко сорвался с места, что я едва успела отскочить. Легкое радостное чув-ство, от которого все последние дни хотелось летать, медленно таяло, заменяясь на горькое тре-вожное ощущение собственного бессилия. Филипп пытался вытеснить из моей жизни все, что было не связано с ним, и у него это получалось. К сожаленью.
Словно насмешливо отвечая моим мыслям, в голове вспыхнул яркий образ:
... Заккери и Филипп. Стоят друг напротив друга. Двор Гнезда, развороченный, словно за минуту до того по нему прошелся мощный торнадо. Филипп и Заккери, убивавшие друг друга. Два брата, в лицах которых не осталось ничего братского, только жестокость. Мужчины действовали без сострадания, жестко. Вокруг вспыхивали странные голубоватые шары. И в центре они, два врага, чужака, столкнувшиеся в поединке...
Кажется, я пошатнулась, схватившись за горло. От видения перехватило дыхание и потем-нело в глазах.
- Саш? - Катерина успела подхватить меня под локоть. - Ты чего такая бледная? Что-то случилось? - На румяном лице отразилось беспокойство.
- Все нормально. - Пробормотала я. Перед глазами, словно кадры кинофильма, прокручи-вались только-только увиденные яркие картинки. Впервые мне предстали события, которые произойдут не со мной лично. Особенно страшно делалось из-за того, что главным героем пред-стал дорогой и очень важный мне человек.
- Я видела, как отъезжала машина Филиппа. Вы что поссорились? - Продолжала подруга допрос.
- Нет. - Растеряно солгала я.
Вот тебе и пресловутая горечь от невероятной сладости.
***
Филипп поджидал меня в машине у подъезда, когда я, стараясь сохранять спокойствие, шла к большому автомобилю, похожему на бронетранспортер. Но его вид и забавный канарееч-ный цвет никак не отпугивали удушающую панику, затоплявшую сознание. Ноги с каждый ша-гом, приближающим меня к пассажирской дверце, становились ватными, а руки холодели. Из окна кухни за нами наблюдали родители, изнывающие от любопытства, заберусь ли я в салон. Они забились на триста долларов и теперь жаждали разрешения спора.
Дверца распахнулась сама собой, демонстрируя высокое сиденье и Филиппа, безразлично разглядывавшего что-то на дороге. В темном костюме, белой рубашке и золотом галстуке он выглядел прекрасной ожившей картинкой из глянцевого журнала и на секунду ослепил меня.
Я уселась, дверь сердито захлопнулась. Сам собой зашипел ремень безопасности, присте-гивая меня к сиденью, так крепко, будто хотел сломать ребра. Автомобиль медленно тронулся и выехал со двора на возможно малой скорости. Стрелка на приборной панели застыла на цифре двадцать километров в час.
Упертое молчание заставляло сердце тревожно сжаться.
- Может, поговорим? - Окончательно расстроившись, предложила я.
- О чем? - Бесцветно отозвался парень и нажал на клаксон, распугивая пешеходов, перебе-гавших дорогу на красный свет.
- Паша мой единственный друг. Выбор здесь не уместен, вы принадлежите разным весо-вым категориям! - Твердо заявила я, намереваясь отстоять хотя бы немного свободы.
- Ясно.
- Что тебе ясно?! - Мой голос дрогнул от едва сдерживаемого раздражения.
- Он твой друг. Твоя личная территория, куда мне нельзя залезать. Я помню, Саша. - Сдер-жанно произнес Филипп. - Все ясно. Я просто сказал, что не потерплю этого парня рядом с то-бой.
- Почему?! - Разозлилась я.
- Просто не потерплю. - Он, наконец, соизволил на мгновение обернуться ко мне. В тот момент парень походил на настырного ребенка.
- Знаешь, Филипп, если тебе сложно признаться в простом человеческом чувстве, напри-мер, в ревности, то у тебя проблема! - После подобного пламенного заявления оставалось насу-питься и отвернуться к окну. - Обратись к моим родителям, они тебе помогут! - Уже сквозь на-рождающиеся слезы добавила я.
В салоне повисла оглушительная тишина. Филипп осторожно дотронулся до моей руки, за-ставляя обернуться, и, помолчав, тихо признался:
- Все, что сейчас между нами происходит непривычно для меня. Как ты ни понимаешь, Саша? Дай мне время.
- Хорошо. - После паузы выдавила из себя я и снова отвернулась к окну. Выяснение отно-шений вытесняло страх перед автомобилями, смесь обиды и паники я бы не вынесла.
По тротуарам спешили пешеходы, и асфальт блестел под светом фонарей. Вечер, разрезан-ный вспышками неоновых вывесок и автомобильных фар, медленно наливался чернотой.
- Ты можешь общаться с этим твоим Пашей, если хочешь. - Неожиданно произнес Филипп и быстро добавил: - По телефону.
Я тут же передумала плакать, почувствовав себя полной дурой, и осторожно покосилась на него. Филипп, нахмурившись, управлял автомобилем, чуть прищуренные глаза разглядывали светящийся фарами поток перед нами, длинные пальцы сжимали руль. Моя душа снова расцве-ла весенним садом, а в голове забили фанфары. Успокоившись, я почувствовала настойчивую потребность быть благородной:
- Я тебя извиню, если мы сможем встречаться с Пашей один раз в неделю. - Пряча ухмыл-ку, пропела я, понимая, что выиграла сражение на все сто.
- Нахалка. - Усмехнулся Филипп и нежно сжал мою ладонь, лежавшую на колене.
***
Гнездо светилось множеством огней, словно сотни звезд спустились с небес и осыпали дом. По обочине рядом с забором тянулся ряд припаркованных гостями автомобилей, ворота были гостеприимно открыты настежь. В Гнезде светились почти все окна, но отчего-то мне по-казалось, что дому не нравилась веселая вечеринка, по крайней мере, фонарь на крыльце подми-гивал очень сердито. Дом завораживал. Он жил и мыслил самостоятельно. Когда ему приходи-лось не по вкусу поведение обитателей, он отказывался включать свет или блокировал все без исключения двери, даже в холодильнике. Если Гнездо пребывало в хорошем расположении ду-ха, то в комнатах пахло свежестью и цветами.
Я вылезла из машины, кутаясь в пальто, и мне показалось, будто вырвалась из камеры пы-ток. Меня окружил необыкновенный аромат, словно только прошла гроза, разлив в воздухе гал-лоны озона. Во дворе и в саду, украшенном цветами и огоньками, неспешно прогуливались лю-ди. Из открытых окон второго этажа струилась дивная мелодия. Пока Филипп ставил машину в гараж, я старалась держаться в тени у забора, но дом, приветствуя меня, радостно врубил улич-ный прожектор, заливая мою сжавшуюся фигуру ярким пятном света. Непроизвольно многие гости обернулись, и в темноте блеснули десятки синих колдовских глаз. Меня разглядывали, как маленькую лабораторную мышку, случайно сбежавшую из клетки.
- Пойдем? - Позвал Филипп, сжимая мой локоть.
Он коротко кивнул знакомым, те с прищуром следили за каждым нашим движением. Стоило нам пройти мимо, как они зашушукались, словно старые кумушки.
Елизавета стояла на крыльце под козырьком, завернувшись в большую клетчатую шаль, и прекрасное лицо актрисы выглядело кукольно мертвым. Глаза не выражали ни тени эмоции, ни одна черточка не кривилась от внутренних размышлений. Стоило нам попасть в поле ее зрения, как девушка мгновенно нацепила маску, вероятно означавшую легкую иронию. Изменение ока-залось таким стремительным, что я непроизвольно отшатнулась, а по спине побежали мурашки.
- Спасибо вам, мои дорогие, что решились стать центром этого праздника! - Растянула она накрашенные прозрачным блеском губы ехидной в улыбке. - Александра как понимаю? У тебя очень красивые волосы. Ты сразишь старых куриц наповал!
От конфуза я покраснела и покосилась на Филиппа, сжимая в руках подарок.
- Саша, пропусти мимо ушей. - Посоветовал парень, усмехаясь. - Если Лиза сыплет гадо-стями, то у нее хорошее настроение. С днем рождения. - Он ласково обнял сводную сестру и поцеловал в макушку.
- Поздравляю. - Я протянула сверток в блестящей хрусткой бумаге.
- Книга называется 'Второй шанс'? - Лиза расправила ноготком пышный, чуть помявший-ся бантик.
- Эээээ?
- Через обертку вижу. - Объяснила она.
- Милая сестра, - Филипп улыбнулся, - после вручения подарка обычно говорят 'спасибо'.
- Действительно? - Изогнула она брови. - Не догадалась.
Елизавета Вестич действительно являлась гениальной актрисой. Поневоле. Если не знать ее секрета, то различить тонкую лживую игру в ехидство представлялось бесполезным заняти-ем.
- Ты будешь фурором на сегодняшнем вечере. - Она дружелюбно улыбнулась мне.
- Как понимаю, ты тоже повеселишься от всей души? - Кисло поинтересовалась я.
- Конечно. - Бодро заявила Лиза. - Разве можно пропустить такой цирк! Эти старые ве-шалки захлебнуться от возмущения! В конце концов, теперь не только я получу порцию всеоб-щего порицания.
Она изящно открыла дверь легким взмахом, поманив ее пальчиком, и, стуча по мрамору каблучками, первая вошла в холл, украшенный гирляндами цветов. Актриса двигалась с неверо-ятной грацией и гибкостью, напоминая кошку.
Наше появление действительно походило на взрыв китайской петарды, разлетавшейся крошечными осколками посреди толпы. Ко мне принюхивались, приглядывались, а некоторые даже пытались пощупать. Пару раз по обнаженной открытым платьем спине пробегал холодок чужого прикосновения, отчего становилось противно.
- Меня кто-то трогает. - Тихо прошептала я, когда невидимая рука откровенно, словно шелк, потерла между пальцев мои волосы.
- Что? - Филипп воинственно оглянулся, в поисках хулигана. Ощущение мгновенно исчез-ло, только неприятный послед остался на коже.
Мы как раз поднимались по лестнице, по случаю праздника застеленной красной дорож-кой, и могли видеть, как в холле толпятся шумевшие гости, в захлеб обсуждающие кадровые изменения в семье Вестичей.
- Да. - Удовлетворенно кивнула Лиза. - Я оказалась, как всегда, права! Никто даже не об-ратил внимания на мою крайне неприличную юбку.
Непроизвольно мы с Филиппом покосились на платье, в какое обрядилась актриса, и оно действительно едва прикрывало срам, выставляя на всеобщее обозрение идеальные длинные но-ги, обутые в высоченные шпильки.
- Не понимаю, - фырчала, словно раздраженный котенок, Елизавета, - для чего Аида уст-роила эту глупую вечеринку? Всем же известно, что после двадцати пяти девушки не отмечают дни рождения. Разве можно праздновать черную дату в личном календаре? И ты все слышишь! - Добавила она пустоте с укоризной, ткнув пальцем с алым острым ноготком вверх.
- Они с Эмилем хотели продемонстрировать, что семья в порядке. - Вкрадчиво объяснил парень мне. Похоже, тема обсуждалась уже неоднократно.
Сверху доносилась музыка, ее звуки смешивались с голосами людей, превращаясь в рав-номерный гул, словно в муравейнике. В коридоре по стеночкам стояли разговаривавшие при-глашенные, медленно и со вкусом опустошающие бокалы с шампанским, что официанты с не-бесно-голубыми глазами ведьмаков, едва успевали подливать игристый напиток. Показалось, будто меня выбросило в давние времена королей и кринолинов.
Огромный зал искрился от сотен свечей, запах плавленого воска смешивался с ароматами вина и дорогих духов. Узкие от пола до потолка окна, занавешенные белыми воздушными зана-весками, впускали через приоткрытые створки осеннюю свежесть. На высоких кованых постав-ках по углам стояли огромные букеты из белых роз, цветы висели под потолком, образуя вол-шебный ковер из разноцветных бутонов.
Впервые перед моим жаждущим взором предстало так много великолепных блестящих людей, в толпе которых даже первая красавица вселенной почувствовала бы себя замарашкой. Одинаковые синие глаза смотрели с любопытством, некоторые с неприязнью. Перед нами рас-ступались. Лиза широко и гостеприимно улыбалась. Не останавливаясь, девушка жала чьи-то протянутые пальчики, раскланивалась со знакомыми, позволяла легонько поцеловать себя под-ругам и оставить след чужой губной помады на идеально накрашенной щеке.
- Они похожи на наивных детей. - Плескалась девушка ядом едва слышно. - На их лицах так и написано желание обсосать происходящее где-нибудь в сторонке, но боятся мерзавцы.
- Почему? - Едва слышно спросила я. От волнения и неловкости ладонь вспотела, а пальцы все сильнее и сильнее сжимали руку парня.
- У Аиды идеальный слух. Она может точно услышать шаги на расстоянии пяти километ-ров, а уж в Гнезде различит любой звук. - Пояснила Лиза.
- То есть сейчас она нас слышит? - Филипп чуть усмехаясь уголками губ, кивнул. - Ска-зочно. - Пробормотала я и добавила: - Здравствуйте, Аида.
Лиза злорадно расхохоталась, но глаза остались серьезными и пустыми.
Мы медленно пробирались в угол зала, где на невысокой сцене сидели музыканты, а рядом кружком теснилось семейство. Среди них стояла старая женщина, ее седые волосы торчали пат-лами, а на макушке чудом висел жиденький пучок. Она выглядела зеброй, в стаде отменных ве-ликолепных скакунов.
- Никонора, сестра деда Вестича. - Пояснил Филипп. - Самая уважаемая гадалка рода.
- Похожа на Бабу Ягу. - После моих слов Аида бросила в нашу сторону встревоженный взгляд и с недовольством покачала головой, что я прикусила язык, снова густо покраснев.
В тот же момент неизвестный шутник, вероятно, откуда-то из-за занавески подленько щелкнул пальцами, и мои ноги подкосились. Филипп тут же подхватил меня, не давая упасть, но туфля на высоком каблуке, слишком неудобном и непривычном, наступила на длинную синюю мантию высокого полнотелого бородача рядом, потягивавшего из хрустального бокала прозрач-ную жидкость, только отдаленно напоминающую воду. Ворот плаща натянулся до удушения, что мужчина выпучил глаза, крякнув.
Я быстро подняла ногу, напоминая в тот момент не слишком изящную цаплю, и пробормо-тала, прижимаясь к Филиппу:
- Извините.
Бородач фыркнул, ничего не ответив. Его грудь украшал большой золотой медальон с вы-гравированной головой волка посередине.
- Как ты думаешь, Фил, удушение Хозяина семьи Ростовичей является причиной для кон-фликта? - Заметив мою неловкость, съехидничала Лиза. Она оглянулась и с сожаленьем конста-тировала: - Нам не повезло, он выжил. Мерзкий старик, и семейство противное.
- Ну, наконец-то. - Выдохнула Аида, когда мы подошли ко всей семье, и радушно расцело-вала меня в обе щеки, вероятно, демонстрируя окружающим свое самое теплое расположение к рыжей человеческой девочке.
Максим, любезничавший в сторонке со стайкой девушек-дебютанток в белых платьицах, среди которых крутилась и Снежана, оглянулся. Заметив нас с Филиппом, он расцвел довольной улыбкой, словно увидал восьмое чудо света.
- Рискнула? - Одними губами вопросил он меня.
Я только скривилась. Будто Филипп дал мне выбор, просто поставив перед фактом?
Между тем, гости, бродившие по дому, собрались в зале, и даже открытые окна уже не спасали от духоты и гула, облаком накрывавших нас. По залу замелькали синеглазые официан-ты с серебряными подносами, на которых стояли крошечные рюмочки с темной густой жидко-стью. Ведьмаки принимали угощение и медленно расступились, образуя круг в центре зала с блестящими паркетными полами. Разговоры затихали, превратившись в шепотки.
Один из официантов подошел к нашему кружку, окинув меня быстрым взглядом, пронес поднос мимо меня, предложив остальным. Филипп понюхал свою порцию, и его перекосило от отвращения.
- Мерзость. - Пробормотал он, глядя на свет, как по хрустальным стенкам стекает темно-бордовая масса.
- Что это? - Тихо спросила я.
- Кровь. - Скривился парень.
К горлу мне подступила тошнота, а рот наполнился слюной.
- Зачем?
- Шабаши всегда так открывают. - Прокомментировал Филипп. - Традиции, блин.
- Так это шабаш?! - Переспросила я, округляя глаза.
- Тише, дети! - Цыкнула Аида, приструнив нас грозным взором. - Кстати, а где Заккери?
Эмиль вышел в центр освободившегося пространства и поднял свою рюмочку. В сиянии свечей кровь искрилась и переливалась. На потолке стали таить многочисленные цветы, заменя-ясь темными клубами облаков, похожих на настоящее небо. Действительно в зале поднялся ве-тер, теребивший полы одежды и прически. Запахло цветочными ароматами и озоном, как после грозы.
- Мы приветствуем вас! - Произнес Эмиль, едва заметно улыбаясь. Он повернулся вокруг своей оси, демонстрируя всем гостям наполненную рюмочку. - Сегодня отличный повод со-браться вместе. У Елизаветы Вестич именины! - Он поклонился перед Лизой, стоявшей рядом с нами, и та благодарственно чуть склонила голову набок. - Веселитесь, друзья мои! Пусть при-будет с нами Сила!
- Пусть! - Эхом отозвались гости, и опрокинули в себя стаканчики. Даже музыканты и те, стоя, проглотили жидкость. Потолок моментально прояснился, представляя собой угольное небо с желтыми глазками звезд и полной оранжевой луной вместо люстры. Свечи потухли от ветра, и зал затопил настоящий лунный свет, чуть голубоватый, потусторонний. У меня по рукам побе-жали мурашки. Грянула музыка, почти оглушив нас, и по залу в старинном вальсе закружились пары, в прозрачных сумерках представшие легкими невесомыми призраками. Бал начался.
Филипп повертел в руках полную рюмку, потом брезгливо выплеснул ее содержимое в ва-зон с цветами, и на белых нежных лепестках роз задрожали густые крупные капли крови.
Я следила за танцующими, не веря собственным глазам, ведь вокруг творилось настоящее волшебство. Из-под каблуков выплясывавших дам сыпались искры, а рядом с одной из пар рас-пускались прозрачные цветы. Они мгновенно таили, чтобы вырасти со следующим шагом. От ножек нежной кокетки с высокой прической расходились яркие радужные круги. Ее кавалер ос-торожно придерживал девушку за стройный сан, а за ним неслась черная тень, похожая на при-ведение в широком плаще. В лицах ведьмаков, озаренных лунным сиянием, проступали стран-ные нечеловеческие черты, прекрасные и отталкивающие: холодные синие глаза чернели, а пря-ди волос в идеальных прическах поблескивали голубоватыми бликами.
- Украду? - Спросил Максим у Филиппа, протягивая мне руку.
Тот только недовольно пожал плечами, чуть отходя.
Руки Макса, теплые и сильные, подхватили меня за талию, утягивая в круг танцующих.
- Я не умею танцевать вальс. - Зашептала я, схватившись за его локоть.
- Да и не надо. - Улыбнулся парень, и в следующее мгновение мои ноги уже перебирали по воздуху, судорожно ловя такт льющейся музыки.
Мне и двигаться толком не пришлось, ведь мы медленно кружились над полом, и моя юбка игриво развевалась на прохладном ветру. Промелькнул Филипп, он уверено вел в танце Снежа-ну, и ее длинные густые волосы разлетались водопадом. Худенькое личико с правильными до резкости красивыми чертами светилось счастьем.
- Она влюблена в него. - Бросив короткий взгляд на девочку, констатировала я, когда мы с Максимом сделали очередной головокружительный оборот вокруг зала, кажется, поднявшись еще выше.
- Ага. - Отозвался он. - Она перерастет когда-нибудь.
- Может быть. - Мои пальцы цеплялись за его плечо, скользя по ткани пиджака, ноги ни-как не чувствовали опоры, и от непривычного ощущения подводило живот. - А может быть, и нет. Юные влюбленные особы бывают очень изобретательны.
- Тебе лучше знать. - Усмехнулся парень.
Музыка резко изменилась, и в яростной игре скрипки, вступившей в первую партию, по-слышался известный современный мотив иностранной песни. Максим осторожно поставил меня на пол, что цокнули каблуки.
- Ты прекрасно танцуешь. - Улыбнулся он и в благодарность галантно поцеловал мне запя-стье.
- Нет, это ты отлично летаешь. - Хохотнула я.
Филипп уже лениво потягивал сок из высокого стакана, наполовину наполненного льдом. Рядом с ним егозой крутилась сияющая, как и ее волосы, Снежана. Аида с Эмилем медленно качались в такт, улыбаясь друг другу с нежностью и преданностью. Вот отчим Филиппа осто-рожно поднял руку, и женщина сделала грациозный разворот.
Я смотрела на них и улыбалась. Видение ударило с такой силой, что отбросило меня на Филиппа. Ноги подогнулись, а сердце застучало, как в нервическом припадке.
... Что-то серое, размытое, несущее в себе ужас и смерть, медленно приближалось к Эмилю. Тот стоял, повернувшись спиной к опасности, усталыми глазами рассматривая све-тившийся сад за окном. В темноте чудовище двигалось со странной неестественной грацией, словно еще танцевало на прекрасном балу. Вот мужчина оглянулся, в лице скользнуло узнава-ние, улыбка окрасила губы, но что-то хлесткое блестящее полоснуло воздух. Эмиль побледнел, отшатываясь и хватаясь за горло. Из-под пальцев, заливая белую сорочку медленно, словно не-хотя, показалась кровь. Много крови, море. Синие глаза тускнели, превращаясь в белые слепые кругляши. Зрачки сузились до точки, и в них навсегда застыла смерть, отнимая очередное соз-дание у жизни...
Филипп подхватил меня в последнее мгновение, спасая от падения. Выныривая из страш-ного образа, я уткнулась лицом в его пиджак, пахнущий тонким знакомым одеколоном, и при-кусила губу, чтобы не заорать.
- Эй, Саша! - Он осторожно погладил меня по голове явно обеспокоенный. - Что случи-лось?
- Мне не хорошо. - Прошелестела я, распухший язык не шевелился.
- Ты ее закружил! - Буркнул он, вероятно, обращаясь к Максу.
Вдыхая знакомый аромат, присущий только Филиппу, я мало-помалу успокаивалась. Ку-лаки разжимались, дрожь проходила.
- У нее началась морская болезнь! - Бранился он на брата, словно говорил о слабоумной.
- Нормально. - Я отодвинулась, крепко сжав ее руку, и опустила голову, боясь, как бы Фи-липп не увидел возможного будущего в моих воспоминаниях.
Внутренне, я дала себе клятву, что завтра обо всем расскажу ему, признаюсь в приходив-ших ко мне видениях, и мы вместе попытаемся разобраться в них.
- Проводи меня в спальню. - Слабым голоском попросила я.
- Подожди, - он посмотрел на наручные часы, их широкий кожаный ремешок закрывал все запястье на правой руке, - сейчас наступит двенадцать, и начнется самое интересное. Потер-пишь? Тебе понравится.
Чтобы не вызвать подозрений, я вяло кивнула.
Сразу после его слов музыка затихла, танцующие пары распались, словно разлетевшиеся в разные стороны бабочки, и в наступившей полного ожидания торжественной тишине пророко-тали часы, отбивая полночь. Я покрутила головой - все присутствующие, кажется, кроме нас с Филиппом, прикрыли глаза, вслушиваясь в удары старинного гонга. В то же мгновение звезды на наколдованном небе одновременно вспыхнули, и плавно полетели вниз, словно светящиеся снежинки. Они опускались, медленно затухая, их место занимали новые, образуя разноцветный переливающий водопад. Огоньки отражались в паркетном полу и в драгоценностях женщин. Я стояла с открытым ртом.
- Впечатляет? - Едва слышно хмыкнул Филипп, довольный произведенным впечатлением, у меня вышло только кивнуть. - Маленькое угощение, - прокомментировал он насмешливо, - крошечная капля силы для всех страждущих.
Музыка грянула, завлекая новые пары в танец. Зал зашевелился, утопая в падающих кро-шечных звездах, и снова оживленно загудел, вдыхая невероятную мощь Гнезда, подаренную гостеприимными хозяевами. Аида, прежде расслышавшая мои жалобы, озабоченно кивнула, по-зволяя покинуть праздник. Филипп, осторожно поддерживая меня, провел через толпу. Сейчас его рука лежала на моей обнаженной спине, запрещая шутникам прикасаться ко мне, пускай, и не физически. Обратно в бальный зал Филипп так и не вернулся, ведь, расстегивая молнию на моем платье, не смог устоять перед соблазном.
***
Резкий стук в дверь заставил меня стремительно вынырнуть из сна, с гулко бьющимся сердцем я подпрыгнула на кровати и прижала простынь к груди. Электронные часы на музы-кальном центре показались половину пятого утра, но в окно заглядывала безлунная ночь, а ком-нату затопляла душная темнота. Филиппа рядом не было.
Озираясь вокруг, я моргала и старалась справиться с дрожью, охватывавшей тело. Затек-шую руку сильно кололо. Требовательный стук повторился, пришлось слезть с кровати и, обер-нувшись в покрывало, открыть дверь.
На пороге стояла Лиза, впервые она забыла надеть какую-либо маску. Ее безразличное, по-хожее на застывшее изваяние лицо пугало. Живот скрутило страхом, я попятилась, категорично не желая слышать ее слов, хотя точно знала, что именно сейчас произнесет девушка.
- Эмиля убили. - Ровным, не выражающим никаких эмоций голосом оповестила она. - Одевайся. Я подожду.
От волнения позабыв включить свет, я долго ощупывала в темноте нижнее белье и платье, чтобы определить изнанку. Туфли так и не нашлись, затерявшись где-то под кроватью. Шлепая босыми пятками, я выскочила в коридор. Лиза прислонилась к стене, скрестив руки на груди. Глянув на меня пустым взором, она тихо произнесла, передав голосом сожаление:
- Как бы я хотела, чтобы мне сейчас стало страшно.
Меня трясло от ужаса.
- А я бы хотела успокоиться.
Мы быстро прошли по коридору, и шаги Лизы разносились гулким эхом. Дом уже опустел, о празднике напоминали лишь стремительно увядавшие гирлянды цветов, и потухшие фонари-ки. Мы пересекли холл, а оттуда попали в маленький коридорчик, едва освещенный единствен-ным бра на стене. Он заканчивался открытой дверью в кабинет, откуда доносился надрывный, душераздирающий плач. Вероятно, заслышав шаги, из комнаты вышел хмурый растрепанный Филипп в расстегнутой мятой белой рубахе и брюках.
- Филипп! - Я буквально кинулась к нему.
- Не ходи туда. - Остановил он меня, придержав за руку. - Зрелище не из приятных.
Лиза осторожно нас обогнула, исчезая в недрах кабинета. Рыдания резко оборвались, и от-туда донесся истеричный вопль Ларисы:
- Филипп, Аида в обморок упала!
Парень прижал меня к себе и рассеянно пробормотал:
- Давай в гостиную. Я приду. Хорошо?
Я мелко закивала и развернулась, почти бегом бросившись в холл, а оттуда в уютную уто-павшую в темноте и чужих запахах комнату с разорванным портретом на стене. Мне было страшно пошевелиться, чтобы включить свет, который разгонит ночной кошмар, но, наверняка, вселит новый. Хотя в Гнезде мне не попадалось ни одного выключателя, ведь его жителям не требовались обычные человеческие мелочи. Ручки на дверях имелись только оттого, что так по-лагалось. В голове вновь и вновь крутились картинки, медленно покидающей тело Эмиля, лью-щейся по пальцам из перерезанного горла крови. Все, что пытался спрятать от моего взора Фи-липп, я уже видела и держала в своей памяти.
Приблизившись к окну, я обняла себя руками, казалось, что тело стремилось, как хрупкая чашка, разбиться на мелкие кусочки, и только через несколько секунд почувствовала чужое присутствие. Почти над ухом чиркнула зажигалка, вспыхнул язычком пламени, осветив осу-нувшееся мрачное лицо Заккери. Он так и не снял парадного костюма, только развязал болтав-шийся на шее галстук-бабочку да расстегнул пару верхних пуговиц на белой рубахе. Его рука с сигаретой подрагивала. Признаться, не видя его весь вечер, я искренне решила, будто он сбежал еще до начала семейной вечеринки. Парень глубоко затянулся и выпустил сизую струйку.
- Паршивый праздник, - произнес он с расстановкой, - и закончился полным провалом.
Я помолчала, а потом заставила свои губы разомкнуться:
- Заккери, мне так жаль...
Он кивнул и быстро заморгал от попавшего едкого табачного дыма.
- Господи, я не знаю, что мне теперь делать. - Неожиданно признался он, и в его тоне скрывались сотни собственных страхов и неуверенность, но ни капли горечи или страдания. - Он умер. Что мне теперь делать? - Заккери как будто спрашивал моего совета. - Я так... - Зап-нулся он. - Так мечтал о дне, когда его не станет...
Его признание меня покоробило.
- Ты дождался, и что теперь?
- Мне страшно. - Он смотрел в мое лицо долгим полным страдания взором.
- А мне бы было противно. - Выпалила я зло. - Если мечтать о смерти родного отца - это и есть являться ведьмаком, то я счастлива, что родилась человеком!
- Ты не понимаешь. - Отозвался бесцветно Заккери, стряхнув пепел в цветок на высокой подставке, отчего алые лепестки моментально поникли. - Всего через пару дней кто-то из нас четверых станет Хозяином.
- Говори правду, через пару дней ты станешь Хозяином, и тебя пугает, что мечта исполни-лась неожиданно быстро! - Для чего-то спорила я. - Разве власть может перекрыть горе от по-тери родного человека?
- Может.
- Нет. - Резко опровергла я, чувствуя гадливость. Мы буравили друг друга тяжелым взгля-дом, полным непонимания. Синие глаза Зака чуть светились в темноте, а от окна падал печаль-ный свет почти перегоревших лампочек гирлянд, украшавших сад.
Резкий щелчок пальцами заставил меня вздрогнуть и опустить голову. Вспыхнула большая хрустальная люстра, разбрасывая вокруг себя крохотные блики от сотни продолговатых висю-лек. Портрет грозного старика на стене с заклеенным, словно ранение, лбом смотрелся сиротли-во и жалко.
- Саша? - На пороге стоял Филипп. - Все в порядке?
Я неуверенно кивнула, по-прежнему обнимая себя за плечи, от тянувшегося из открытой уличной двери сквозняка меня лихорадило. Филипп выглядел очень уставшим, под глазами за-легли тени.
- Зак? - Он кивнул брату. Заккери отвернулся и быстро потушил сигарету в цветочном горшке, вдавив окурок в черный грунт.
С перешептыванием в комнату входили обитатели Гнезда, все, кроме Лизы, с черными от навалившейся беды лицами, но отчего-то актриса без обычного 'эмоционального макияжа' мне показалось самой искренней и печальной. Последним появился Максим, до странности смятый. Он окинул нас с Заккери рассеянным взглядом, о чем-то серьезно задумавшись. Спрятав руки в карманы, он остановился у двери. Филипп подошел ко мне и обнял за плечи, непроизвольно я прижалась к парню, ища поддержки.
Аиду, растоптанную горем, заставили выпить заговоренный валерьяновый корень и на-сильно отправили в спальню. Дом, словно в насмешку, с укоризной, разносил по пустым холод-ным комнатам ее надрывный, заставляющий содрогаться плач. Лариса осталась с Хозяйкой Гнезда, пытаясь успокоить бедную женщину заклинаниями и тихими разговорами.
Все молчали, разглядывая паркетные дощечки, потемневшие за короткие минуты, ведь Гнездо скорбело вместе с жителями.
- Они все равно придут! - Резко заговорил Грегори. - Мы ясно должны понимать - нам ни-куда не деться от них. Они уже почувствовали, как остановилось время для одного из нас.
- Да, - подтвердил Филипп, невесело улыбнувшись, - Грегори прав. Они появятся на пороге в любой момент, Гнездо уже открыло двери, приветствуя их.
Снежана сидела в глубоком кресле с высокой спинкой, принадлежавшем Луке. Она поло-жила руки на деревянные полированные подлокотники и буравила меня пристальным взглядом, и ее зрачки искрились.
- Это все она! - Неожиданно прошипела девочка, ткнув в меня пальцем.
Синеглазый ангел в белом воздушном платье трясся от гнева.
- Что ты такое говоришь, Снежана. - В глубоком голосе Филиппа слышалось предупреж-дение.
- Нет, Филипп. - Остановила я его. - Пусть девочка выскажется. Продолжай!
- Ты, - Снежана медленно поднялась с кресла, - во всем виновата! Из-за тебя Зак и Фил скрепят друг на друга зубами, из-за тебя Гнездо закрыло двери во все пустые комнаты, ты при-несла в дом беду!
- Малышка, прекрати. - Ровным голосом попыталась осечь ее Лиза.
Взрослые колдуны молчали, опустив взгляды. Вероятно, юная особа выражала общее зата-енное мнение.
- Не смей затыкать мне рот. Она не человек - монстр, демон нашей семьи!!!
И тот же момент девочка, охнув, содрогнулась всем телом и упала, только мелькнул водо-пад рыжевато-русых волос и белый подол атласного платья. Я застыла в ужасе. Лиза кинулась к сестре, помогая подняться. Снежана держалась за щеку, и кожу рассекал красный след от поще-чины. Грегори подскочил к дочери, заставляя оторвать прижатую к лицу ладонь и продемонст-рировать синяк.
- Не смей, Снежана. - Очень тихо процедил Филипп. Он даже не пошевелился, не щелкнул пальцами или взмахнул рукой. Кажется, он ударил ее тяжелым гневным взглядом.
- Ты ударил меня!!! - Завизжала она, вырываясь из объятий отца, и вытаращилась на Фи-липпа огромными полными слез глазами. - Как ты посмел ударить меня?! Меня! Возможно, бу-дущую Хозяйку семьи!
И в то же мгновение комната испугано замерла. Взрослые переглядывались в смущении. Воздух сгущался и становился темнее, что стало трудно дышать. Зак вытащил из кармана пачку с сигаретами и прикурил одну, едва сдерживаясь.
- Вы все уроды! - Прошипела Снежа, надрываясь через всхлип. - Вы все молчите, боитесь сказать! Эмиля убили, и через несколько дней кто-то из нас четверых станет Хозяином! Клянусь тебе, Филипп, если сила достанется мне, то ноги не будет в Гнезде ни твоей, ни твоей девки.
- Вон! - Веско произнес Грегори, обращаясь к дочери. - Пошла в свою комнату!
Филипп так напрягся, что мне пришлось схватить его за руку, сжавшую ткань моего пла-тья. Кажется, только это легкое прикосновение остановило его от очередной оплеухи.
- Ты не права, Снежана. - Тихо произнесла я, меня трясло. - В этом доме уже есть один демон, и он убил Эмиля.
- Какого черта? - Выдавил из себя Зак.
- Что ты такое говоришь? - Пробормотал Филипп.
Он так резко развернул меня к себе, что комната зашаталась перед глазами. Пальцы с си-лой до боли сжали мой подбородок, заставляя поднять голову. Он прочитал воспоминания мгновенно. То, что для меня еще секунду назад являлось видением из будущего, для него стано-вилось кусочком случившегося.
- Саша? - Изумился он. - Ты?
Я вырвалась и, глядя на девочку, продолжила:
- Кто-то выпустил демона. Так же, как делаете вы, когда начинаете свои кошмарные иг-ры...
У всех участников недавней игры вытянулись лица, даже Лиза, безразлично рассматри-вавшая свои ногти, подняла голову и изобразила крайнюю обеспокоенность.
- Так. - Филипп резко схватил меня за локоть и вытащил из комнаты. Дверь в гостиную с грохотом захлопнулась, отрезая нас от семейства, сохранявшего гробовое молчание, и снова Филипп даже пальцем не пошевелил, чтобы закрыть ее.
Я почти влетела в холл, когда парень буквально толкнул меня, захлебываясь злостью.
- Откуда у тебя в голове это странное воспоминание?! Ты как будто была там, в кабинете, следила за убийством! - Прошипел он и заорал, вкладывая в вопль боль от собственного бесси-лия: - Отвечай!
Со стены сорвался хрустальный ночник и пролетел над моей макушкой, что голова непро-извольно вжалась в плечи. Светильник врезался в стену и рассыпался на кусочки. Брызнула ост-рая стеклянная крошка. Я мгновенно прикрылась, и по обнаженным рукам будто стеганули одеялом из иголок. Буквы татуировки засочились мелкими капельками крови, выступающей из крошечных незаметных глазу порезов. Мой недоуменный взгляд скользнул по израненным ру-кам, потом обратился к застывшему Филиппу, лицо того светилось мертвенной бледностью.
- Саша... - Он сделал ко мне один крохотный шажок, но я быстро остановила его, отшат-нувшись назад.
- Не подходи. - Попросила поспешно я, выставив ладонь. - Я боюсь тебя.
К горлу подступили слезы. Отчего-то все время забывалось, что Филипп мог причинить мне не меньший вред, чем все остальные жители Гнезда. Для них я являлась лишь обычной че-ловеческой девушкой, достаточно хрупкой и уязвимой. Помехой их привычной жизни, злобным демоном, разрушившим их шаткое спокойствие.
- Саша! - Голос парня дрогнул. - Я не могу это контролировать, в последнее время меня переполняет злость. Тоже происходило сегодня на стоянке с этим твоим Пашей, я думал, что убью вас обоих! Я верю тебе и знаю, что ты не могла быть в кабинете.
- Вот именно! - С нажимом произнесла я. - Это видения.
- Видения? - Он внимательно смотрел на меня, и я неуверенно кивнула.
- Они приходят ко мне с момента аварии. Иногда чаще, иногда реже. Обычно мне удава-лось следовать им и избегать многих неприятностей, но в последнее время они становятся все страшнее, и что-то изменить уже не в моих силах.
- Как в ночь игры? - Бесцветно уточнил Филипп.
- Как в ночь игры. - Согласилась я. - Убийство твоего отчима привиделось мне на балу, но я побоялась тебе рассказать. Я же не думала, что он умрет ночью! - Голос взвился до высокой октавы, моими устами заговорила истерика. Я сморщилась готовая разрыдаться.
- Почему?
- Я думала, что ты посчитаешь меня безумной.
- Саша! - Заорал Филипп, от бессилия взмахнув руками. - Оглянись вокруг: ты стоишь в доме ведьмаков!!! Разве хотя бы кто-нибудь из нас здесь нормальный?!
Я не успела и охнуть, как он уже прижимал меня к себе, крепко, жестко, зарывшись лицом в волосы. Меня колотило от двойственного чувства: голова требовала побега, а сердце - при-жаться к парню крепче.
- Только не бойся! Не убегай! - Горячо шептал Филипп. - Ты так мне нужна! - После его слов я замерла, не веря собственный ушам. Наверняка, Филипп бормотал что-то иное вместо го-рячих признаний. Наверняка. Но моя душа давно лежала в его нагрудном кармане, тая и расте-каясь, как мороженое в дневное пекло.
И в этот душещипательный миг, когда между нами стало на одну тайну меньше, на пороге появилось трое людей. Их черные широкие плащи волочились по полу, огромные капюшоны скрывали лица.
- Приветствую, воздушный. - Раздался тихий голос, потусторонним эхом окутавший нас, что, кажется, в холле стало еще холоднее. Один из гостей откинул капюшон, открывая идеаль-ное невероятно красивое лицо с кожей гладкой и похожей на мрамор. Длинные седые волосы, забранные хвост, только подчеркивали неестественную белизну. Темные, почти черные глаза-вишни ощупывали и нас, и увядавшие гирлянды цветов, разлетавшиеся пожухлыми листьями.
Двое спутников незнакомца открыли лица с синеватыми холодными губами прекрасных неживых статуй.
- Приветствую, Римас. - Филипп неожиданно поклонился.
- В вашем доме погиб ведьмак. - Продолжал седовласый мужчина, названный Римасом. - Эмиль - твой отчим.
Парень снова кивнул.
- Почему рядом с тобой человек? - Спросил один из прибывших, потом на секунду при-слушавшись, доложил седовласому пришельцу: - Она была предназначена Филиппу Гордону. Нитка ее судьбы оборвалась, и только начала виться заново. Он оживил тебя? - Вопрос ко мне.
- Да. - Просто сказала я. - Это преступление?
- Нет. Если тебя устраивает.
- Вполне.
- Попроси подаренную тебе женщину произносить поменьше слов, Филипп Гордон. - Вступил в беседу третий, и тут же сама собой отворилась дверь в гостиную. Семейство через открывшийся проем увидело нас, застывших от напряжения, ведь страшные гости, заставляли каменеть. И затем, когда веянье чужой силы дотянулось до них, склонились в поклоне.
Дальнейшее помнилось кошмарным сном, тянувшимся непростительно долго и закончив-шимся неподдельным ужасом, от какого съеживаешься и стараешься забыться.
Именно это ранее утро стало началом конца.
А, может быть, все началось в тот миг, когда спортивное купе Филиппа подрезало мою ле-тящую по третьему транспортному кольцу машину?
***
В этот дом никогда не позвали бы милиции, не вызвали скорой или дознавателей, чтобы найти преступника, сюда пришли посланники - ведьмаки, не знающие сострадания, управляю-щие временем, живущие вне него. Они видели только факты и результаты, без колебаний и со-мнений выискивая виновных в семейном горе.
- Почему они назвали тебя Филиппом Гордоном? - Едва слышно прошептала я, когда мы стояли, столпившись жалкой кучкой посреди бального зала.
На полу валялись лепестки цветов и бумажные разноцветные конфетти, представлявшиеся на балу падающими звездами. Огромная каскадная люстра заменила свечи, озарявшие праздник накануне. Букеты пожухли, и розы свесили потемневшие умирающие головки. Не увял лишь тот букет, куда Филипп выплеснул ритуальную кровь.
- Фамилия моей родной семьи. - Тихонько пояснил парень. Он покровительственно сжи-мал мой локоть, не отходя ни на шаг. Я аккуратно промокнула белоснежным платком особенно глубокую ранку на сгибе руки, где вились голубоватые ручейки вен.
Посланники медленно и с расстановкой, не произнося ни слова, обходили зал. Они кружи-ли навстречу друг другу, похожие на бегущие стрелки часов.
Неожиданно свет мигнул, защелкало электричество, и мы все испуганно задрали головы. С каждым их шагом, воздух становился гуще и холоднее, в лицо ударил неприятный запах сыро-сти. Интерьер изменился - он будто бы раздвоился, и на пожухлые букеты наложились прозрач-ные свежие цветы. Пол заблестел, и исчез праздничный мусор, а потом перед нами предстали полупрозрачные фигуры семьи. Образы застыли в одном положении, подняв в руках невидимые рюмочки с кровью. Время прокрутилось вспять по приказу ведьмаков, и остановилось на мгно-вение, чтобы вернуть свой бег.
Посланники с безразличными лицами разглядывали наколдованных двойников семьи.
- Эмилю перерезали горло ритуальным ножом. - Произнес Римас.
Я обомлела, прекрасно помня, что он и его друзья даже не заглянули в кабинет, где на ди-ване оставили тело погибшего, прикрыв его простыней.
- Его не могли убить ритуальным ножом. - Сморщившись, опровергла неугомонная Лари-са. - Нож священен и хранится в комнатах, куда Гнездо не пускает чужих.
- Разве я произнес, что Эмиля убил кто-то из гостей? - Римас едва поднял брови и идеаль-но гладкий блестящий, как мрамор, лоб прорезала морщина.
Воздух вновь сгустился, темнея. Жители Гнезда застыли, словно их пригвоздили к полу, и боялись смотреть друг на друга, ожидая распознать в знакомых лицах монстра. Заявление по-сланника мгновенно поставило всех под подозрение, нависшее над семьей Вестичей карающим копьем.
- Мы выясним, кто именно совершил преступление.
Римас хотел взмахнуть руками. Он поднял их, что широкие рукава плаща взметнулись по-добно крыльям летучей мыши, но посланника остановил Зак тихим замечанием:
- Здесь не хватает еще одного человека. Именно человека. - Повторил многозначительно, покосившись на меня.
- Этого не нужно делать! - Тут же вступил в спор Филипп и естественным защищающим жестом стпрятал меня к себе за спину, будто спасая от кровожадного братца. - Саша весь вечер не отходила от меня.
- Пусть будущий Хозяин дома решает. - Римас едва сощурился, глядя на Филиппа.
- Я настаиваю. - Холодно произнес Зак, от страха у меня зашевелились на затылке волосы. Филипп сдался и едва заметно кивнул, принимая требование сводного брата. Посланник пожал плечами, и один из его помощников подошел ко мне. Любой наш шаг гулким эхом разносился по огромному залу, посланник же двигался совершенно бесшумно, словно парил в воздухе.
'Не бойся!' - тихо прошептал Филипп, когда я судорожно прижалась к нему, и пригото-вилась пустить испуганную слезу. 'Не бойся!' - умолял он, когда посланник протянул ко мне ладонь. 'Не дрейфить!' - грохотало в голове. Ведьмак ловко схватил меня за руку и провел по тонкой бледной коже острым ногтем мизинца, похожим на коготь хищника. 'Ничего катастро-фичного', - повторяла я сама себе, содрогаясь, а густые капли падали на паркетный пол и от них сыпали настоящие искры. Холодные пальцы посланника сомкнулись на тонком порезе, по-калывание прекратилось. Ведьмак отпустил меня, от раны не осталось и следа, только темная полоска иссякшей крови, пробежавшей от запястья до кончиков пальцев.
Мой близнец проступил из воздуха, он буквально стоял в полуметре и заглядывал мне в глаза. Было странно наблюдать за собой стороны и разглядывать прямые ярко-рыжие волосы, худенькое личико с острым подбородком, покрытое многочисленными веснушками. В глазах приведения с кокетливыми стрелочками плескался настоящий животный ужас, а кулаки оказа-лись сжаты. Отчего я думала, что надежно прячу свой страх перед незнакомыми ведьмаками?! Какая глупость, право слово!
Раздался резкий щелчок пальцев, и бал начался заново, но лишь для семьи. Многочислен-ные движения, улыбки в пустоту, поцелуи в воздух - от зрелища бросало в дрожь.
Фигура Зака стояла у окна, медленно подносила руку ко рту, два пальца словно сжимали сигарету. Его тяжелый взгляд направлялся в единственную точку - на рыжеволосую, похожую на подростка девушку, отчаянно цеплявшуюся за высокого вызывающе красивого парня в кос-тюме.
Вот Максим с полуулыбкой подошел к полупрозрачной рыжеволосой фигурке, и они уст-ремились в центр зала. Короткий толчок, и двое повисли в воздухе. Филипп внизу дернулся, в призрачном лице появилось непритворное беспокойство. Он недовольно покачал головой, а Макс задорно подмигнул брату. Я сглотнула, только сейчас осознав, как высоко над полом под-нял меня парень.
Родители Снежаны стояли в сторонке у сцены для оркестра, сейчас пустующей. Их осуж-дающие взгляды кололи, поджатые губы не размыкались. Роза беспрестанно курила и стряхива-ла пепел то на пол, то в жернов трубы, по недосмотру оставленной музыкантами на стуле.
Абсолютно счастливая Аида танцевала с невидимкой...
Во время веселья мне праздник виделся в ином свете, нежели со стороны.
В один миг фигурка в шелковом изумрудном платье вздрогнула и прижилась к Филиппу. Тот в недоумении поднял брови, и не сразу положил руки ей на плечи, сначала изумленно рас-ставив. Вопросительный кивок Аиды, беззвучные аплодисменты саркастически ухмыльнув-шейся Лизы. Максим неожиданно закашлявшийся; сотрясаясь всем телом, он приставил кулак ко рту.
Потом две фигуры вышли из зала, и мы, в настоящем, заторопились следом. Процессию возглавлял Римас, за ним неслышно скользили помощники, а уж потом плелось семейство.
Наши с Филиппом двойники зашли в комнату, дверь затворилась.
Римас сделал в воздухе круг пальцем, словно подогнал стрелки часов. В коридоре появи-лась полупрозрачная тень Снежаны. Она приближалась так стремительно, что мы все непроиз-вольно отступили, прижимаясь к стенке. Девочка щелкнула пальцами, но дверь в спальню ей не подчинилась. Тогда она ударила ее носом туфли, через какое-то время на пороге показался сморщившийся от света Филипп. Он так и не успел застегнуть брюки и белую мятую рубашку, явно одеваясь на ощупь. Девочка что-то быстро заговорила, страстно жестикулируя.
- В этот момент Малышка говорила мне, что в кабинете нашла мертвого Эмиля. - Пояснил Филипп.
Меня поразило, что на лице юной ведьмы не отражалось ни тени отчаянья.
Римас кивнул, принимая нашу с Филиппом невиновность, как неоспоримый факт. Мы сно-ва двинулись по коридору, возвращаясь в бальный зал.
- Доволен, козел? - Прошипел Филипп, проходя мимо Зака и толкая его плечом.
Потом пришел черед Заккери. Весь вечер мрачный парень простоял в уголке, покуривая и потягивая воду, потом подобно Филиппу выплеснул ритуальную кровь, заставив Римаса уко-ризненно покачать головой. Неожиданно полупрозрачный образ Зака сорвался с места и бросил-ся в коридор.
Мы двинулись за ним.
Двойник Заккери, явно протискиваясь сквозь невидимую толпу гостей, пробирался по пус-тому сейчас коридору. Он быстро подошел к комнате Филиппа, в отчаянье облокотился на дере-вянные косяки и ткнулся лбом в закрытую дверь. Потом парень прислонился к стене и съехал по ней на корточки. Похоже, остаток ночи он провел здесь, беспрестанно куря. Заккери закрылся в своей спальне, только когда закончились сигареты, ровно за минуту до появления Снежаны, и появился в коридоре, вероятно, услышав ее голос. Последние события мы видели в бешеном темпе, словно Римас перекручивал видео пленку.
Густо краснея, я разглядела на полу табачный пепел, разметенный сквозняком.
- Кажется, сегодня ночью, Филипп, к твоей двери устроили целое паломничество! - Съе-хидничала Лиза. - Я тоже сюда приходила, но уже за Сашей. - Она махнула рукой в лживом раздражении.
Нам продемонстрировали взрослых ведьмаков, счастливо веселившихся на празднике. Вся семья охнула единственный раз - когда Лариса, прижатая в угол невидимым франтом, явно це-ловалась с ним. От зрелища Грегори густо побагровел, глаза налились кровью, а изо рта вырвал-ся воинственный сип, что ведьма отошла подальше. От очередного скандала их удержали толь-ко приличия. Если, вообще, можно говорить о приличиях, когда речь заходит о семье ведьмаков.
Дошел черед и до Снежаны, хотя Грегори пытался доказать глупость подобного. Послан-ники, подробно и непредвзято изучавшие прошедшую ночь, никак не отреагировали на его до-воды, и вот уже полупрозрачная фигурка девочки в белом легком платье мотыльком крутилась в танце с невидимым кавалером. Она делано беззвучно хохотала, запрокидывая голову. Изредка девочка бросала злые взгляды в сторону. Держа кого-то за руку, она вышла в коридор, будто со-всем взрослая покачивая бедрами. Потом девочка оттолкнула настойчивого кавалера, что-то за-кричала, ткнула в него пальцем.
- Да, Малышка, ты явно провела плодотворный вечер - Насмешливо заметила Лиза.
К девочке подлетел полупрозрачный образ отца, что-то сердито выговаривая. Снежа отве-тила, а потом взмахнула в сторону Грегори рукой, посылая уже невидимый силовой удар. Муж-чина опешил на мгновение, шарахнувшись о стену, и залепил дочери отменную оплеуху. Потом девочка унеслась в свою комнату.
- Она меня ударила плеткой! - Все еще возмущенно прокомментировал отец свой посту-пок, перехватывая 'страшный' взор жены. - Не смотри, Лариса, на меня такими глазами, мы с тобой еще обсудим кое-что. Попозже.
Римас снова крутанул невидимые часы, заставляя минуты ускориться.
Вот Снежана вышла, заплаканная и расстроенная, совсем по-детски вытерла нос о рукав белого платья. Босыми ногами она пошлепала к лестнице, и мы все двинулись за ее призраком. Образ девочки пересек холл, устремившись в маленькую гостиную, где прятали ритуальный кинжал, и семья испуганно затаила дыхание. На середине пути она передумала, развернулась и направилась в библиотеку. Открыв дверь, Снежа застыла на мгновение, вероятно, обнаружив погибшего дядьку в луже крови, и неожиданно ее лицо рассекла жестокая самодовольная ух-мылка, показавшаяся оскалом зверя.
- Я же говорил, что не стоит проверять ребенка! - Пробормотал Демьян, поспешно выби-раясь из узкого коридорчика, где столпилось семейство.
С Максимом все оказалось еще проще. Единственный танец он провел со мной, подняв над полом на добрые полтора метра, что, уверена, каждый уважающий себя ведьмак, с любопытст-вом заглянул под мою широкую шелковую юбку. Потом парень неожиданно закашлялся, по-бледнел буквально на глазах. Незамеченный никем он прошел через зал, остановившись рядом с кем-то в пустоте, и коротко улыбнулся, прощаясь. Широкими шагами, чуть покачиваясь, Макс прошел в крыло, принадлежавшее его семье, и где жил один. Парень дернул дверь первой по-павшейся комнаты, вероятно, желая спрятаться от навязчивых гостей. (Я наблюдала, как к нему во время вечеринки подошли кумушки, прося совета по лечению подагры и ноющих суставов, тут же потребовали выписать рецепт и страшно оскорбились отказом). Дверь оказалась заперта, следующая тоже. Парень ослабил галстук и, наконец, вошел в спальню.
Римас прокрутил время, но Максим не появился.
- Ну, что и вы теперь скажете?! - Пробурчала Лариса. - Где среди нас убийца?!
И сразу после ее слов дверь распахнулась...
Полупрозрачный Максим не походил на себя. Лицо стало жестким, глаза почернели.
Семья непроизвольно отшатнулась, пропуская близнеца парня, идущего по коридору. На-стоящий Максим, явно не веря, следил за своей фигурой. Посланники старались не пропустить ни одного движения. Мы следовали за образом Макса, видели, как он вытаскивает из ящика большой острый кинжал с обоюдоострыми кромками, разглядывает его на свет, усмехается. Следили, как он стремительно пересекал холл, направляясь в кабинет, словно знал, кого там найдет, потом открывал дверь с чужим лицом убийцы...
Оглушительное молчание, которое последовало за резким щелчком пальцем посланника, остановившего время, душило. Семья отодвинулась от Максима, как от чужака, предателя, втер-шегося в их доверие. Кажется, только мы с Филиппом остались рядом, вглядываясь в ошара-шенное лицо парня. Изумленно он рассматривал свои руки, совершившие убийство, потом не-доуменно посмотрел на нас, словно ища подтверждения услышанного.
- Максим Вестич, - голос Римаса оставался бесстрастным, - твоя вина доказана.
- Чушь какая-то. - Пробормотал Макс. - Я ничего не помню! Этого просто не может быть... Зак... - Полный раскаянья он посмотрел на брата.
Тот сжал губы, а потом резко развернулся, выметаясь из коридорчика.
- Как я посмотрю в глаза Аиде? - Максим выглядел озадаченным и обманутым. Он глухо застонал и растер лицо ладонями. Похоже, парень не понимал, что из нас всех именно он ока-зался убийцей.
В следующее мгновение его резко вывернуло, руки сами собой слиплись за спиной, паль-цы переплелись в 'замок'. Максим едва мог пошевелиться, по-прежнему недоумевая. И его по-вели по коридорчику, а семья стояла в стороне, не пытаясь остановить посланников или как-то помешать им.
- Эй, постойте! - Произнес Филипп им вдогонку. Максим тут же оглянулся, потом Римас неохотно повернул голову. - Это ошибка - то, что вы сейчас делаете!
Мы оба горели праведным желанием обелить Макса, который по нелепой случайности ока-зался лишь невольным исполнителем чужой воли.
- Он убивал не сам! - Поддержала я Филиппа.
- Да, что ты такое говоришь, девочка? - Испугано пробормотала Лариса, многозначительно поглядывая на Филиппа. Вероятно, она страстно боялась посланников, и мечтала об их уходе.
- Это был демон! - Твердо продолжила я, глядя в черные глаза Римаса, надеясь, что он то-же мог читать воспоминания. - В него что-то вселилось, и заставило совершить убийство! По-добному не возможно противиться. В конце концов, любой из нас мог оказаться преступником в эту ночь, но демон выбрал именно Максима!
- Никто из нас не видел демона, Александра Антонова. Нам предстал лишь мужчина. - Ти-хо опроверг Римас. - Колдовское Гнездо является ловушкой для гостей из темного мира, демо-ны не могут находиться под его крышей.
- Неправда! - Вырвалось у меня. - Мы все знаем, что это ложь! Могут, и как видите, нахо-дятся! - От гнева я покраснела.
- Саша. - Вдруг остановил меня Максим, и его лицо выражало бесконечную усталость. - Остановись.
Он сам пошел первым по коридору, по велению чужой силы сцепив руки за спиной. Не-слышными тенями в длинных широких плащах за ним скользили посланники. Максим, сжалив-шись над настоящим виновником, совершил глупый акт самоуничтожения.
Без сил я вытирала текущие слезы тыльной стороной ладони, наверняка размазав по всему лицу черные разводы туши для глаз, а потом вдруг из горла вырвался громкий всхлип.
- Пожалуй, Сашу лучше увезти домой. - Тихо произнесла Лиза. - Филипп, ты сделаешь это сам или мне позаботиться о ней?
- Нет. Я отвезу ее. - В следующее мгновение он поднял меня на руки, и я прижалась к не-му, как доверчивый ребенок, уткнувшись носом в белую рубашку.
- Где твои туфли? - Тихо прошептал он, когда мы уже достигли холла.
Входная дверь по-прежнему оставалась открытой настежь, и осенний холод выстудил воз-дух. Гнездо утопало в темноте, выключив все лампы.
- Где-то в спальне. Не смогла найти их. - Я помолчала и тихо спросила: - Почему они не поверили?
- Они верят лишь тому, что видят. Они так устроены.
- А ты мне веришь?
- Конечно. - Хмыкнул Филипп. - Ведь у нас одни воспоминания на двоих.
- Это ужасно. - Пошептала я через всхлип. - Они его просто убьют! Почему семья не вста-ла на его защиту?! Он ведь достойнейший из вас всех!
- Семья слаба. - Пробормотал парень печально. - Каждый прикрывает себя.
Филипп тихонько спустился по ступенькам, и дом милостиво зажег на несколько минут фонарь, чтобы парень мог аккуратно посадить меня в канареечный внедорожник и пристегнуть ремень безопасности. Я пребывала в таком унынии, что, свернувшись на высоком сиденье, да-же не почувствовала привычной паники только легкое неудобство. Мы уже трогались с места, когда на пороге появилась Лиза. Ее холодное бездушное лицо в темноте казалось пугающей маской, а ветер нещадно трепал волосы. Филипп притормозил и открыл окно. Девушка быстро подбежала к нему, и я услышала, как она заговорила чужим голосом, рубя слова и задыхаясь:
- Филипп, я знаю, как ты к нему относился. Я верю твоей девушке, ведь Максим никогда бы сам... Он был... - Она осеклась. - Он лучший! Из нас.
Филипп промолчал. На его лице отразилось настоящее страдание, губы сжались.
- Ты полетишь к нему? - Спросила Лиза.
Услышав ее вопрос, я насторожилась.
- Да. - Ответил он хрипло.
Потом мы медленно выехали со двора. Филипп нежно погладил меня по рыжим волосам и ласково прошептал:
- Поспи немного.
Мне показалось, что темноту салона рассекла мгновенная голубоватая вспышка. Глаза тут же закрылись, и меня окунуло в глубокую дрему, от какой обычно восстанавливались силы и душевное равновесие.
Я проснулась от толчка, когда внедорожник остановился, и грозный двигатель заурчал бо-лее миролюбиво. Филипп, закрыв глаза, что-то тихо бормотал над сжатыми в кулак пальцами. От приборной панели падали неяркие огоньки, расцвечивая лицо красными пятнами. Губы бы-стро шевелились, брови хмурились. Он глубоко вздохнул. Руки едва вспыхнули, искры пробе-жали по свисавшему черному шнурку, словно крошечные змейки.
- Что ты делаешь? - Тихо спросила я, ото сна и слез голос осип.
- Проснулась? - Филипп задумчиво посмотрел на меня. В нем ощущалась странная незна-комая мощь, будто очаровательный повеса превращался в опасного мужчину. - Я хочу, чтобы ты носила это. - Он протянул мне свой амулет. - Конечно, от нападения ведьмака он тебе мало поможет, но, по крайней мере, демона отпугнет.
- Я не думаю, что это хорошая идея. - Мне отчаянно не хотелось, чтобы он лишал себя за-щиты.
- Ты такая хрупкая. - Перебил он меня задумчиво и осторожно погладил мою щеку. - Даже думать не могу, что с тобой случится беда, пока меня не будет в городе.
- Филипп, я же прожила до тебя двадцать лет и, как видишь, еще дышу. - Опровергла я.
- Ты едва не погибла в аварии. - Напомнил парень без тени иронии. - Прежде тебя окружа-ли обычные люди, а они менее опасны, чем ведьмаки. В тебя не вселялись демоны, и ты жила в любви. - Он надел на мою шею медальон, осторожно высвободил длинные волосы. Подвеска скользнула в вырез платья и уютно улеглась в ложбинку. В том месте, где она дотрагивались до кожи, стало гореть.
- Что теперь могло измениться? - Тихо спросила я. Он говорил страшные правдивые вещи, и странное болезненное чувство жаждало их услышать.
- Мы теперь вместе.
На глаза выступили слезы. Я шмыгнула носом, поспешно вытерев мокрые следы на щеках.
- Ты мне позвонишь, когда прилетишь к нему? - Имя 'Максим' застряло в глотке, отказы-ваясь быть произнесенным.
Филипп мрачно кивнул, разглядывая свои руки, безжизненно лежащие на руле.
- Хорошо. - Прерывисто вздохнула я.
ГЛАВА 11
Кто не спрятался, я не виноват
- Филипп!
Стоя почти на пороге, парень обернулся на оклик матери. Аида в черном костюме и с до-рожной сумкой в руках спускалась по лестнице, все еще застеленной красной ковровой дорож-кой - напоминанием о недавнем празднике, возможно, последнем в Гнезде. Большие солнцеза-щитные очки скрывали половину лица с заплаканными глазами.
- Я с тобой. - Произнесла женщина хрипловатым сорванным рыданиями голосом.
Филипп нахмурился:
- А как же?.. - На слове 'погребенье' он запнулся, почувствовав себя неловко.
- Здесь и без меня достаточно помощников. - Сморщилась она. - Я должна быть рядом с мальчиком.
- Мама, ты уверена? - Наверное, впервые за много лет он называл ее не по имени.
Женщина невесело усмехнулась.
- Я не могу оставаться в доме, где находится настоящий убийца моего мужа. Я не хочу быть частью семьи, где убивают дорогих мне людей. - Четко произнесла она, выходя на сту-пеньки.
За рулем автомобиля Максима сидела Лиза. Без косметики, с волосами, забранными в не-ряшливый хвост, без масок и гримас, девушка выглядела будто бы замороженной в одном воз-расте. Пустые синие глаза уставились на увядающую клумбу.
За несколько коротких часов в доме погибли все многочисленные цветы. Розы, цветущие даже в сентябре, почернели. Облетели астры, съежились даже маргаритки в горшках на окнах. Обнажились все остававшиеся зелеными вишневые деревья, и миндалевидные жесткие листоч-ки образовали плотный изумрудный ковер на желтой траве.
Автомобиль выехал со двора через ворота, открытые приказом Филиппа. За спиной сына и матери резко с грохотом захлопнулись створки. Когда парень оглянулся, чувствуя пристальный взгляд, буравивший дырочку на затылке, то увидел, над остроконечной башенкой Гнезда заклу-бились темные густые облака. Сердце Филиппа нехорошо сжалось, он достал мобильный и бы-стро набрал номер Саши. Еще не успели пойти гудки, как она ответила:
- Ты добрался так быстро?
- Нет. Я только еду в аэропорт. - От ее мягкого чуть испуганного голоса стало немного легче, как будто одно существование девушки примиряло с происходившим вокруг кошмаром.
- Филипп, - Саша помолчала, - передай Лизе, я видела у нее обычные глаза человека, не ведьмовские, как будто они потеряли цвет. Не понимаю, что это может значить, но уже заранее боюсь.
- Понятно. - Парень напряженно покосился на сестру за рулем. - Саша, береги себя. Лад-но?
- Ты тоже. - Согласилась девушка. - Возвращайся. - И сама отключила вызов. Долгое про-щание угнетало их обоих.
- Кошка. - Филипп нарочито отвернулся. За окном проплывала полоса желтого леса, тем-ной лентой вилась грязная обочина. - Будь осторожнее с выбросом силы. Хорошо?
- Фил, - ее голос ехидничал, но лицо оставалось безучастным, - мы собираемся хоронить Эмиля, а не устраивать фейерверки в его честь. Выброс силы мне не светит даже чисто теорети-чески. Тем более, практически.
Она так резко крутанула руль на повороте, что заснувшая на заднем сиденье Аида испу-ганно подскочила, уронив на пол очки.
Аэропорт, в столь ранний час, устало подремывал. Пассажиры, давно ожидавшие своего рейса, развалились на лавках, прикрываясь от сквозняка пальто и куртками. Вокруг людей гру-дились бесконечные чемоданы. Ярко горели палатки с газетами и книгами. На электронном таб-ло бегали цифры рейсов, и только один, ожидавший прибытия ведьмаков, оставался неизмен-ным. Сонный голос диктора призывал всех подождать еще немного.
Стоило ведьмакам появиться в зале, как голос тут же бодро объявил регистрацию на рейс до Варшавы, который никто и не ждал в ближайшие часы. Измученные пассажиры выказали не-ожиданную резвость, вскакивая со своих мест, и, обгоняя друг друга, поспешили в 'зеленые' ворота к издерганным задержкой стюардессам.
Лиза смотрела, как Филипп с Аидой проходят возле толпившихся пассажиров, волновав-шихся в очереди, а потом сорвалась с места. Впервые за долгие годы ее мертвое сердце дрогну-ло. Она остановила парня, резко схватив его за рукав. Тот оглянулся, и на его лице появилось изумленное выражение. По бледной гладкой щеке сестры катилась одинокая слезинка. Народ, узнавая актрису, стал перешептываться.
- Я не понимаю, как мы будем без него! - Горячо, не притворяясь, проговорила она, схва-тив Филиппа за куртку. Парень крепко обнял девушку и поцеловал в лоб, а потом заспешил за матерью, уже скрывшейся в таможенном терминале. За его спиной оставались множество во-просов без ответов.
Они быстро прошли регистрацию, получив, вероятно, чьи-то места. Им было не нужно по-купать билеты, оформлять визы или разуваться в кабинке таможенной проверки. Покажи Фи-липп обычную белую бумажку, сложенную вчетверо, стюардесса все равно решила бы, что это паспорт, ведь морок - самое простейшее заклинание, которое умеют наводить даже малые дети, отмеченные силой.
Заняв место в самолете, парень откинулся на широком удобном сиденье. Аида с темными очками на носу сделала вид, что мгновенно заснула. Рядом проходили пассажиры, говоря в пол-голоса. Улыбчивые стюардессы здоровались и указывали нужный ряд. Кто-то волновался перед полетом, не подозревая, что следующие короткие часы окажутся самыми безопасными за всю их жизнь. На этом рейсе никогда бы не отказали турбины или сломалось шасси, ведь на борту находились Филипп с матерью, которых от несчастных случаев оберегала ведьмовская сила.
***
Макс уже наизусть знал вид за окном, тем более что тот не отличался разнообразием. Па-рень успел точно сосчитать, сколько башенок на замковой стене видно с его ракурса и сколько звезд на красном стяге, яростно рвущемся от порывов ветра. В бесконечную даль убегали чер-ные сырые поля, вдалеке едва карабкалась по склону оранжевая точка трактора. На самом гори-зонте, сходе распаханной земли и серого нерадостного неба, неровной стеной топорщился жел-тый лес. Этот замок чуть западнее Варшавы называли Последним Пристанищем, никогда Мак-сим не смог бы себе представить, что его путь закончится именно здесь.
Он так и не вспомнил, как убил Эмиля, сколько не прокручивал в голове события во время праздника. Демоны действительно начисто старили память. Максим пытался пробудить в себе муки совести, но внутри недоуменно молчало, не веря в подобную чушь. Для него имя Эмиля означало - отец.
В замке заскребся ключ, щелкнула пружина. Максим по-прежнему в белой помятой рубахе и черных праздничных брюках оглянулся. На пороге стоял один из стражей отряда боевых ведь-маков, приписанных к инквизиторам, тем, кто не имел расы или стихии, ведь смерти невозмож-но поклоняться. Стражи отказывались от семей и родственников, меняли их на физическую мощь, помогавшую следить за преступниками, ожидавшими своего судного часа в комфортной и красивой, но все-таки тюрьме. Вокруг тела охранника вращался полупрозрачный туманный шар черного цвета.
Страж что-то пробормотал по-польски, чуть посторонился, и Максим увидел облаченную в черный костюм Аиду, с презрением осматривавшую шикарную комнату с камином и большой кроватью под балдахином. Потом взгляд скользнул по ковру к пыльным портьерам, дальше за-держался на лице молодого человека. Он меньше всего ожидал увидеть в своей темнице тетку.
- Мальчик мой!
Женщина порывисто бросилась к молодому человеку и вот уже сжимала его в объятиях.
- Аида! - Он обнял ее. - Господи, Аида. Я не знаю, что сказать. Не понимаю, что произош-ло. Не понимаю, что происходит.
- Молчи! - Приказала она, отстраняясь, и, сняв темные очки, вытерла слезы. - Ты не вино-ват, я знаю. Никто в этом не виноват. Эмиль... - Женщина глубоко вздохнула, сдерживая рыда-ния, и продолжила через мучительную паузу: - Эмиль навсегда останется в моем сердце, и нет виновных в его гибели.
- Что ты такое говоришь? - Максим тряхнул тетку за плечи, словно желая привести в себя. - Я же...
- Ты не убивал его! - Твердо перебила Аида племянника. - Не ты. Его убило Гнездо.
- Как?..
- Я просто знаю. - Она устало помахала рукой, отказываясь слушать сбивчивые оправда-ния. - Это конец, мальчик мой. Конец нашей семьи.
Максим внимательно смотрел в ее синие глаза, полные тоски и боли, и неожиданно все стало кристально ясным и понятным.
- Уже рыдаете? - Услышал он насмешливый голос Филиппа.
Сводный брат явно чувствовал себя не в своей тарелке, стоя посреди большой комнаты, ставшей последним пристанищем Максима. На одно мгновение Макс не узнал его, казалось, что Филипп повзрослел на несколько лет. Сила словно играла в жилах, раскрашивая глаза потусто-ронними темными бликами.
- Тут отличные темницы. - Продолжал он язвить. - А говорят, что всех держат в казематах, на цепях.
Он крепко пожал брату руку.
- Остальные? - Тихо просил Максим, и понятливо кивнул, когда Филипп только покачал головой. Он устало уселся в кресло и, облокотившись локтями о колени, спрятал лицо в ладо-нях. - Вы вовремя успели. За мной скоро придут.
Остальные займутся похоронами - сожжением, отнятием крошечной частички силы ведь-мака во благо семьи, пока кто-то другой не успел ее перехватить.
Остальные отвернулись от него...
Вместе они дождались темноты, когда часы сурово сдвинули стрелки на семь вечера. За долгие часы никто из них не посмел произнести и слова. 'Его убило Гнездо', - сказала Аида, стараясь поддержать Максима, вселяя в него несбыточную надежду на жизнь. На несущест-вующий для ведьмака второй шанс. От страха сводило живот, и путались мысль. Максим ис-кренне желал, чтобы ожидание, наконец, разрешилось и, когда в комнату вновь открылась дверь, почувствовал настоящее облечение. Увидев охранника в коконе темной энергии, Аида захлебнулась слезами. Она не отпускала руки Максима ни на минуту, а теперь и вовсе прижа-лась к молодому человеку, не желая прощаться.
- Что же вы делаете?! - Захрипела женщина, обращаясь к безмолвному исполнителю чу-жой воли. - Он же не виноват!
Максим осторожно освободился из ее объятий, нежно поцеловал тетку, заменившую ему мать. Обнял Филиппа и тот пообещал, сам не слишком уверенный:
- Увидимся.
Парень невесело кивнул и направился на выход, потом резко обернулся под безразличным взглядом охранника. Максим быстро снял с шеи медальон семьи и протянул украшение Филип-пу:
- Отдай его Саше. - Попросил он. - Знак Гнезда будет защищать ее, когда ты не сможешь.
- Ты же знаешь, Макс, кто выпустил демона? - Резко спросил Филипп и с силой сжал запя-стье брата, приняв в дрожащую руку подарок.
Парень кивнул в сторону тетки:
- Аида права. Все начинается Гнездом, и все заканчивается по его приказу. Оно решило начать с меня и Эмиля.
Максим медленно шел по бесконечному темному коридору замка в окружении людей с черными заметными глазу аурами. Шаги разносились эхом, терялись под арками, сочившимися влагой. От промозглого сквозняка, залетающего через рамы рассохшихся окон, пробирало до дрожи, зато внутри все клокотало от панического ужаса. Ему было важно, что люди, которых он по-настоящему любил, провели с ним последние часы, ведь вряд ли им еще доведется увидеть-ся. Они простили его, и он сможет уйти с легким сердцем, прощение любимых - это важнее от-пущения грехов.
Максим даже внутренне усмехался: самым идеальным убийцей, уничтожавшим своих ник-чемных, захлебнувшихся в скандалах питомцев стал тот самый дом, который являлся для семьи святым местом. Как ловко Гнездо переплело судьбы и события, чтобы сейчас Максим шел по коридору к залу, где решится его участь. Тот, кто выпустил этого проклятого демона, убившего Эмиля, еще не понимал, что его стрелки тоже тикали, отсчитывая последние секунды.
Огромный сумеречный зал утопал в чернильной мгле. Охрана проводила парня к центру, и от скудного света, просачивавшегося в открытую дверь их тени вытягивались, рисуя на камен-ном полу чудовищ с острыми клыками и длинными хвостами. Потом и они покинули ведьмака, проход захлопнулся, как ловушка, и Максим потерялся в пространстве, не чувствуя времени. Глаза медленно привыкали к страшной темноте, и только потом рассмотрели фигуры, притаив-шиеся в ней. Говорили, что инквизиторы всю свою жизнь прятались от солнечного света и огня. Их лица никто не видел, а видевшие все равно никогда бы не смогли выйти из этого зала.
- Максим Вестич. - Раздался над ухом тихий шипящий голос, и парень вздрогнул, даже не догадываясь, как близко они стоят к нему. - Тебя обвинили в смерти, и мы наблюдали эту смерть.
Максим кивнул, быстро оглянувшись на голос, но увидел лишь бесконечные потемки. Чу-жое дыхание щекотало шею, заставляло сердце биться вдвое быстрее.
- Посланники показали нам, как ты убивал человека, воспитавшего тебя. - Другой голос, он издевался и бил по болевым точкам.
- Зачем ты защищаешь настоящего убийцу? - Вопрошал он над ухом. Парень почувствовал холодное дыхание, и его лед проникал под кожу.
- Мы семья. - Отозвался он и сжал зубы, желая быть твердым в последние мгновения.
- Погибшая семья! - Хохотнул голос. - Благородство - не лучшая черта инквизитора, но мы все равно тебя ждали.
- Что?! - Максима бросило в жар, рубашка прилипла к спине, а в следующее мгновение, резкая вспышка всепоглощающей боли разлилась от горла по телу. Рот наполнился тягучей горькой слюной, он сжал зубы, чтобы не заорать. Колени подогнулись, становясь ватными, ру-ки, сжимавшиеся в кулаки, ослабли. Кажется, он падал целую вечность, мышцы медленно каме-нели, внутренности сворачивались ледяным узлом.
Когда умирающее, мгновенно костенеющее тело рухнуло на каменный пол, то по залу раз-несся противоестественный грохот.
***
Филипп обнимал рыдающую мать, поглощенную горем. За короткое время Аида потеряла слишком много. Она цеплялся за жизнь свекра, хотела вдохнуть силу обратно в дряхлое тело, поделиться своей молодостью. Страшные подозрения нахлынули на нее в тот проклятый вечер в конце апреля, когда Лука рухнул на ковер посреди своего кабинета. Ей лишь оставалось бес-сильно следить за тем, как умирала ее семья.
Филипп легонько похлопал Аиду по спине и тихо уже в тысячный раз пробормотал:
- Ну, хватит. Хватит. Возможно, его еще оправдают.
И ровно в тот миг, когда он произнес слова, комнату озарила вспышка. Они вздрогнули, уставившись на светящуюся яркую фигуру Максима, отделявшуюся от стены. Парень смотрел на них зелеными выразительными глазами человека. Точеные до резкости, правильные черты лица, подаренные силой, изменились на мягкую и улыбчивую обычность.
- Не плачь, Аида. - В его потустороннем разносившимся шорохом баритоне еще различа-лись знакомые нотки.
А потом Максим вспыхнул невыносимо ярко и, ослепив, исчез.
Застывший от тоски Филипп разглядывал пустоту, где только-только плыл его брат. Серд-це остановилось на мгновение и упало в желудок. Он отодвинул притихшую мать и встал. Женщина скорчилась в кресле, прижав к искривленному страданием рту ладонь. Филипп не мог держать в себе тот ужас, что переполнял его. Он быстро вышел в коридор, хлопнув дверью. Темнота и холод поглотили его, отрезвили и придали четкости нетвердым движениям. Вытащив из кармана телефон, он набрал единственный номер, являвшийся важным.
Она ответила на вызов еще до того, как в динамике раздались длинные гудки.
- Филипп?! - В его имени прозвучала смесь радости, облегчения и отчаянья.
- Все. - Коротко произнес он, человеку, которому тоже было не все равно. - Они убили его.
Он не услышал ответа - Саша потрясенно молчала. Бесконечно долго они слушали треску-чую тишину, оставаясь вместе даже на расстоянии тысяч километров.
***
- Все. Они убили его. - Далекий голос Филиппа узнавался с трудом.
Внезапно ноги ослабели, и я рухнула на кровать, не в силах произнести даже короткого слова. Казалось, что мы молчали бесконечность. Тишина эфира перемешалась с пустотой в го-лове, и отчаянно пожелалось, наконец, вынырнуть из кошмара. Господи, так не должно быть! Они не могли его обвинить в чуждом преступлении!
- Я к утру вернусь. - В конце концов, глухо произнес Филипп. - Когда ты проснешься, я уже буду рядом.
Он отключил вызов, а я по-прежнему прижимала к уху горячую трубочку, бессмысленно уставившись в портрет кривлявшегося Эйнштейна на стене.
Я поняла, что заснула глубоким отчаянным сном, только когда в голове затрезвонил вызов телефона, трескуче и надрывно, словно старые аппараты советских времен. Рука сама схватила мобильный, где только-только вспыхнуло утомленное лицо Филиппа и еще не начала завывать мелодия.
- Ты приехал?
- Да. Только что. - Отозвался он.
И видение пришло вместе с первым звуком его голоса:
... Мелькавшая за окном бетонная стена. Паника, поднимавшаяся из живота, сводившая руки, выворачивавшая суставы. Искривленное в странном оскале лицо Филиппа. Неожиданно из-под него проступили другие, чужие черты. Темные волосы медленно светли, вытягивались, становясь длиннее. Глаза вспыхнули двумя раскаленными углями ...
- Я тебя жду? - Автоматически спросила я, дернувшись на кровати, как от внезапной судо-роги.
- Нет. Ты спускайся. - Отозвался Филипп. Его просьба, произнесенная мрачно и сдавленно, заставила сжаться, по спине побежали мурашки.
- Лучше ты. - Настаивала я, не понимая, что именно меня настораживает в нашем разгово-ре. Возможно, потому что внутри не вспыхнуло ни намека на радость от его возвращения.
- Саша... - Прошелестело по комнате потустороннее эхо, заставившее резко оглянуться и проверить компьютерный стол и раскрытые занавески.
Ноги сами подняли меня с кровати, словно зажили другой жизнью. Руки вытащили из шка-фа куртку, в прихожей натянули кеды.
- Шурочка? - Из спальни выглянула всклокоченная заспанная мамаша, широко зевая. - Ты куда собралась, на ночь глядя?
- Мне нужно. - Отозвалась я, не уверенная, что поступаю правильно. Из горла вырвалось невесело, без особого восторга: - Филипп приехал. - Словно я говорила о чужом, а не о самом важном в своей жизни человеке.
Я выскользнула на лестничную клетку, так и не завязав шнурки и не застегнув куртки. Лифт гудел и истерично трясся, словно все тросы собирались порваться в один момент. Желез-ную дверь заклинило, а кнопка истерично и пронзительно пищала, будто тревожась за меня.
Несмотря на то, что часы показывали пять утра, на улице стояла темень, разбавляемая лишь уличными фонарями. Двор еще спал, только пара фигур сонных соседей, закутанных в пальто, по одиночке бежали в сторону метро, мрачно разглядывая поблескивающий, подморо-женный от утренних заморозков асфальт.
Промозглый холод, налетевший после домашнего тепла, каким пахла одежда, мгновенно прояснил голову. Кожа на груди под медальоном горела, что от боли захотелось завыть. Я рас-сеянно потрогала раскаленный кругляш, почти не понимая, как оказалась на улице. Напротив подъезда стоял черный спортивный Ауди Филиппа, ловя блики от фонарей, и за тонированными стеклами плохо угадывался его водитель. Потом дверь со стороны пассажира отворилась сама собой, приглашая меня в салон. Сердце замерло, в висках застучала кровь. Тут же вспомнились все до одной героини дешевых фильмов ужасов, бегущие по лестнице на второй этаж, где их, наконец, прикончат на радость исстрадавшемуся зрителю. Намереваясь вернуться обратно в безопасную квартиру, куда без моего согласия не сможет проникнуть ни злая, ни добрая фея, я стала набирать код подъездного замка, нажимая на последние цифры в настоящей истерике, но меня остановил окрик:
- Эй, Саша?! - Знакомый теплый голос Филиппа заставил оглянуться.
Он, выбравшись из автомобиля, недоуменно расставил руки и весь его усталый вид оби-женно вопрошал объяснений неласкового приема.
На мгновение от сердца отлегло, и оно сладко расслабленно сжалось, улыбка добила сму-щенных красок щекам.
- Господи, Филипп! - Я почувствовала такое облегчение, что захотелось расплакаться, и бросилась к нему. - Мне привиделась какая-то чушь. Та еще выдалась ночка. Ты в порядке?
- Терпимо. - Он уже обнимал меня, целуя в рыжую макушку. - Садись в машину.
- В эту!? - Моментально дурные предчувствия вернулись и окрепли. Я ловко освободилась от его объятий и отошла на шаг и, неожиданно почувствовав, что от Филиппа едва заметно пах-нет табаком, сделала еще один незаметный шажок. Медальон на шее накалился, доставляя на-стоящую боль.
- Сядь в машину, Саша! - Голос Филиппа трансформировался до скрипучей хрипоты. Ме-ня бросило в жар, а в следующую секунду сильные руки схватили за шкирку и силой впихнули в крошечный салон похожей на консервную банку машинки. Ремень безопасности, шипя подобно змее, сдавил грудь и оглушающе громко защелкнулся. В панике мои пальцы нажимали на кноп-ку, но та превратилась в камень, отказываясь вдавливаться. Фактически меня взяли в плен.
Я обливалась холодным потом и все еще бесполезно дергала ремень, когда Филипп плюх-нулся на водительское сиденье. Мы сорвались с места, взвизгнув шинами, кажется, набирая бе-зумную скорость в доли секунд, словно автомобилю приделали турбины и крылья. Едва впи-савшись в поворот, мы вылетели на оживающий проспект. Зажмурившись, я старалась дышать глубоко и ровно, чтобы не позволить панике затопить сознание.
- Ты боишься? - Послышалось над ухом.
Глаза распахнулись, чтобы с ненавистью уставиться на двойника любимого.
- Кто ты? - Прошипела я, сжав зубы.
Маска водителя стала стремительно осыпаться золотой пылью, словно в салоне спортивно-го купе кто-то рассыпал баночку с блестящей пудрой. Медленно отрастали светлые волосы, плавно изменялись черты, преображаясь в лицо Заккери со злыми небесно синими глазами. Ме-ня затрясло с удвоенной силой.
- О боже! - Только и удалось выдавить из себя, тогда как пальцы до боли в суставах сжи-мали край сиденья, а ногти впились в кожаную обивку. - Останови машину!!!
Я попыталась вырвать ремень безопасности, но тот почти удушил и смял, что захрустели ребра, заставляя вжаться в мягкое кресло.
- Ответь мне на один вопрос, Саша. - Вдруг заговорил Зак, на гладком лбу появились глу-бокие морщинки. Он, к еще большему ужасу, отпустил руль, и взбесившийся автомобиль несся без его помощи, чудом удерживая дорогу. Парень сжал мое лицо в ладонях и зашипел: - Почему он?!
Мы неуклонно догоняли огромную фуру с прицепом, будто бы желая въехать под нее. В одну секунду, когда столкновение казалось неизбежным, руль сам собой крутанулся, перестраи-вая Ауди на соседнюю полосу.
- Он нужен мне, без него я умру. По-настоящему. - Рублено пробормотала я, открывая на-шу с Филиппом тайну, никогда не произносимую вслух, и по щекам катились слезы.
- Как ты можешь быть с тем, кто выбрал убийцу моего отца?! - Прохрипел он, и его почер-невшие от гнева глаза вспыхнули алыми углями.
Я онемела от ужаса, только беззвучно открывая рот. Полупрозрачная морда чудовища от-делились от обозленного лица Заккери. Их движения казались идентичными, но существо опаз-дывало за своим хозяином на доли секунды и будто бы догоняло его. Человеческая рука с про-зрачной оболочкой когтистой лапы схватилась за мое горло. Я глубоко вздохнула, ощущая странный жар внутри, и из-под рубахи вырвалась слепящая голубоватая вспышка. Заккери за-орал, отпрянув, и откинулся на сиденье без сознания.
Ауди моментально пошел пьяным зигзагом, съезжая с дороги. Я завизжала, закрывая голо-ву руками. Машина, как заяц, подпрыгивала на многочисленных кочках и до странности мягко тюкнулась в бетонное ограждение между тротуаром и автострадой, почувствовался лишь дели-катный толчок, да треснула фара. Я моментально расстегнула поддавшийся ремень безопасно-сти, поспешно выскочила наружу и набралась смелости оглянуться, лишь отбежав подальше.
Автомобиль по-прежнему жалко скособочился, с пассажирской стороны была одиноко от-крытая дверь, истерично мигали фары. Тень водителя не шевелилась, замерев в нелепой позе, словно он умер.
- Черт! Черт! - В нерешительности я оглядывалась вокруг на сонные дома на другой сто-роне совершенно пустой улицы и кусала губы. - Че-еоооорт!!!
Помявшись еще мгновение, я припустила обратно к автомобильчику, и отворила дверь. Лицо Зака приобрело синеватый оттенок, как у трупов, которые мы препарировали в анатомиче-ском театре, и почернели губы. Похоже, парень находился в глубоком обмороке.
- Черт!!! - Пальцы нащупали на холодной, как лед, шее едва трепыхавшуюся жилку. - Зак-кери Вестич, я тебя ненавижу!!!
С натугой я перевалила его на пассажирское сиденье. Сначала отяжелевшей тело, потом по одной ноге, едва не свернув рычаг переключения скоростей. Парень лежал в неестественной ло-маной позе, завалившись набок. Усевшись за руль и хлопнув дверью, я тихо заскулила, прику-сив губу, чтобы не поддаваться панике. Ладони стали неприятно влажными, и трясущаяся рука едва нащупала ключ зажигания. Передачу получилось включить только с третьего раза, нутро отказывалось водить, блокируя любые умения.
- Черт побери тебя, Заккери! - Заорала я, глотая слезы. - Чтобы тебе провалиться вместе с твоим демоном!!!
Как ни странно помогло, получилось отъехать назад. Через минуту, когда автомобиль вы-ехал на ровную заасфальтированную дорогу, страх ушел, уступая место прежним навыкам. Нога смело жала на педаль газа, разгоняя податливую машинку до предельно допустимой скорости. Не хотелось думать, что может произойти, если Заккери и вселившийся в него дух неожиданно решат придти в себя и накинуться на меня, а потому пришлось торопиться.
Гнездо ждало нас. Дом с единственным светящимся на первом этаже окном выглядел мрачным пришельцем из страшных сказок. Бросив Ауди посреди двора, я буквально побежала к двери, поспешно пробормотав приветствие и благодарность, когда Гнездо милостиво зажгло фонарь на крыльце. Ворвавшись в холл, я заорала, как бешеная:
- Кто-нибудь!!!
- Саша? - Из комнаты показалась Лиза, она нарисовала на лице недоумение - чуть припод-нятые брови и искривленные губы. - Ты что здесь делаешь?
- Мне нужна помощь!!! - Я указала трясущейся рукой в сторону двора.
- У тебя проблемы? - Не поняла Лиза.
- У Заккери. - Скупо отозвалась я, и одного имени брата для актрисы оказалось достаточ-но, чтобы наигранные эмоции покинули лицо, превращая его в неживую кукольную маску. Де-вушка кивнула и быстро вышла на ступеньки. Увидев брата, скукожившегося на сиденье подоб-но тряпичной кукле, она только спросила:
- Он в коме?
Я замотала головой, приплясывая на месте. Казалось, что время для рассуждений самое не удачное.
- Летаргический сон? - Приставала актриса.
- Демон. - Пришлось перебить ее нескончаемое гадание. - Мы можем его затащить в дом, пока он не пришел в себя?
- Что еще за демон? - Голос Лизы отразил изумление, но на безразличном лице не дрогнул ни единый мускул, отчего становилось диковато.
- Тебе лучше знать. Я не сильна в демонах. - Пожав плечами, призналась я в своем неведе-нии.
- Понятно. В доме никого нет, придется самим тащить. - Она еще раз оглядела крупную фигуру брата. - Ты за руки, я за ноги.
- Самим?!
- Я, безусловно, могу перетащить его с помощью силы, - Лиза расставила руки в притвор-ном сожалении, - но боюсь, демон учует и проснется. Ты уверена, что это демон? - Уточнила она, держась за дверцу машины. - Может, Заккери просто надрался и приехал к тебе отношения выяснять, пока Филиппа нет в городе? С него станется.
- Когда глаза горят красным, и из головы высовывается полупрозрачная рожа, как в филь-ме ужасов, это демон?
- Без сомнения. - Кивнула Лиза.
- Тогда Заккери трезвее нас обеих. - Подтвердила я.
- Значит, нам не повезло. - Констатировала девушка и приглашающе кивнула: - Хватай свою половину, дорогая.
Мы потянули бессознательное тело за руки, и парень, словно куль, вывалился из салона на дорожку, со всего маху приложившись о каменные плитки головой, что даже ледышка Лиза сморщилась.
- Прости, братец. - Пробормотала она, подхватывая его ноги в грязных джинсах. - Бери за руки, - скомандовала девушка.
Зак оказался тяжелее, чем мы обе могли предположить. В первый раз я непроизвольно разжала пальцы рядом с клумбой, так и не добравшись до крыльца. Светловолосая голова с си-неватым лицом буквально провалилась в мягкий грунт, оставив в нем ямку.
- Ой! - Я, испуганно покосившись на актрису, с поспешностью схватила парня за запястья, поднимая. Мышцы уже ныли от напряжения.
Гнездо и не думало нам помогать, к примеру, открыв дверь. Чтобы щелкнуть пальцами, Лиза исхитрилась подставить колено, но тяжелая нога Зака все равно извернулась, как змея, и с нее слетел кроссовок вместе с носком.
- Шикарно. - Девушка недовольно сдунула прилипшую к губам прядь волос.
Когда мы затаскивали парня в дом, то мне не хватило силенок поднять его достаточно вы-соко, и голова ударялась о каждую проклятую ступеньку с глухим раздражающим стуком.
- Надеюсь, мы его покалечили не больше демона. - Выдохнула Лиза, без особых нежно-стей выпуская ноги Зака. Тело, распластавшись, рухнуло на мраморный пол холла как раз посе-редине семейного герба. Голова повернулась набок, измазанные в грязи волосы открыли глад-кий лоб с весьма заметным синяком.
- Мы его так и оставим?
- Все равно нужно Филиппа ждать. - Лиза внимательно разглядывала покалеченного едва дышавшего брата. - Одна я вряд ли справлюсь, а в доме никого нет.
- Как нет? - Ужаснулась я, ткнув пальцем в похожего на труп Заккери. - А кто будет демо-на вытаскивать? Там, там, - вместо слов вырывался бессвязный лепет, - очень страшный демон. Крайне страшный.
- Сегодня сожжение провели, и все разъехались по городским квартирам. Знаешь, не захо-тели встречаться завтра с Филиппом и Аидой. Они не понимают просто.
Я промолчала. Неожиданно Лиза прерывисто вздохнула, выказав настоящие, а не наду-манные чувства, чем затронула меня до глубины души.
- Я знаю, что его все равно убьют. Инквизиторам наплевать на правду.
- Уже. - Сдавленно пробормотала я, отчего-то мне стало стыдно, что дурную весть она ус-лышала из моих уст.
Девушка только безмолвно кивнула и, покачивая бедрами, направилась в гостиную, где го-рел камин, и портрет деда с заклеенным скотчем лбом выглядел по-особенному жалко.
- Почему Эмиля похоронили так рано? - Чтобы хоть как-то заполнить пустую тишину до-ма, поинтересовалась я.
- Убиенные ведьмаки на вторую ночь могут встать.
- Как вставать? - Мне стало совсем жутко.
- В упырей превратиться. Кто-то оборачивается, кто-то нет, не предсказуемо. Все всегда страхуются. - Она говорила безразличным тоном, словно объясняла рецепт приготовления кек-сов с изюмом.
- Позвоню? - Кивнула я на телефонный аппарат. Лиза пожала плечами, уткнувшись в кни-гу в яркой обложке - мой подарок. Мне польстило, ведь я была уверена, что она выкинет ее тут же. Через долгие гудки, до меня донесся заспанный мамашин голос:
- Саша?
- Мам, мы с Филиппом приехали в Гне... к нему. Так, что все нор...- Быстро исправилась я, но договорить не успела.
- Дамы? - Перебил поток быстрых слов ленивый хрипловатый вопрос Заккери. Парень, не-добро усмехаясь, в одном кроссовке и подранной перепачканной рубахе Филиппа облокотился на косяк двери. Его глаза горели красным цветом, словно в них вставили две лампочки. От ужа-са на затылке зашевелились волосы, и я сдавленно охнула. Трубка выпала из рук, утягивая за собой на пол аппарат, жалобно звякнувший от удара, и в гробовой тишине раздались громкие короткие гудки.
- Почему дом тебя не поймал? - Обращаясь не известно к кому и хмурясь, проговорила Лиза.
- Может, я ему понравился? - Устами ведьмака говорил демон.
Ничего подобного в своей жизни не видела, иначе бы точно рехнулась. Лиза внешне со-вершенно спокойная вскочила и резко взмахнула руками. Воздух свернулся прозрачной спира-лью, похожей на речную воронку, и полетел в сторону ожившего парня. Тот легко уклонился, незаметным молниеносным движением скрывшись в холле. Подхваченная странной силой дверь, принявшая на себя удар, мгновенно опалившись до черноты, вылетела наружу и с грохо-том рухнула посредине злосчастного семейного герба. На противоположной стене вспыхнули языки пламени, съедая обои, и быстро потухли, будто на них дунули из чудовищного вентиля-тора. Вокруг все дрожало, будто внезапно началось землетрясение. Подпрыгивали стол и мягкая мебель, тряслись в нервной лихорадке и истерично звенели чашки в стекленном шкафу-горке. Витрина тут же, будто только и ждала удобного случая, тренькнув, покрылась мелкой сеткой трещинок. Портрет сорвался со стены и, вертясь, стремительно полетел, похожий на огромный прямоугольный бумеранг. Он бы точно снес мне голову острым углом, если бы я не успела рух-нуть на пол.
- Еще живы, девочки? - Донесся до нас хохот Зака, и его лицо на долю секунды мелькнуло в дверном проеме. Глаза горели адским красным пламенем, красивое лицо искажала злобная сморщенная гримаса, и в глубоких, словно парень превратился в старика, морщинах залегла чернота. - Поиграем в догонялки?
- Вставай! - Лиза схватила меня за шкирку, насильно поднимая, и потащила в столовую, где не горел свет.
Мы лихо пронеслись по длинной комнате, а оттуда выбрались в огромную кухню с краси-вой добротной мебелью. Над варочной панелью, заменившей большие домашние плиты, висели сковородки. Лиза бросилась к деревянной двери, ведущей на задний двор, но та оказалась запер-та, и девушка со всей силы шибанулась плечом.
- Черт! - Прошипела актриса. От ее пальцев лучилось голубоватое сияние, но ручка про-кручивалась. - Зак двери заблокировал!
- Что значит, заблокировал? - Обомлела я, выбиравшая сковороду потяжелее, рассчитывая отбиваться с ее помощью от взбесившегося парня.
- То и значит! Он сильнее, я их открыть не смогу. Пойдем! - Скомандовала блондинка, и кинулась в маленький чуланчик, откуда, как оказалась, тянулась довольная широкая лестница на второй этаж. От щелчка пальцев лампочка тренькнула и разбилась, брызнув стеклом нам под ноги.
- Э, нет! - Отпрянула я от ступенек, тогда как актриса, держась за перила, поднималась в кромешной тьме. Одним кедом я тут же наступила на осколок, и хрупкое стекло треснуло с не-приятным звуком. - Ты не помнишь разве, что только дуры бегут на второй этаж?!
- Дверь на улицу закрыта, а в столовой демон! - Выругалась Лиза. - Давай вали ему на встречу, а я пробегу по второму этажу и выберусь к главному входу!
В спины нам донесся страшный потусторонний хохот:
- Раз, два, три, четыре, пять. Я иду искать...
Этого было достаточно, чтобы я, сжимая в обеих руках сковороду, ласточкой взметнулась по лестнице, даже ни разу не споткнувшись. Мы оказались в длинном незнакомом коридоре, пыльном и холодном. В этом крыле Гнездо выглядело заброшенным мрачным домом, где уже много лет никто не жил, и выход на лестничный пролет перекрывала очередная запертая дверь. Лиза, торопившаяся чуть впереди, щелкала пальцами у каждой спальни в надежде спрятаться, но они оказались заперты. От страха меня колотило, и появилось странное лихорадочное ощу-щение чужого тяжелого дыхания в спину.
- Вы здесь, мышки? - Услышали мы с лестницы, и в этот момент одна из дверей поддалась. Лиза ввалились во мрак комнаты, а следом за ней запрыгнула я. Прислонившись к стене и тяже-ло дыша, я сползла на пол, чувствуя, как мелко дрожат руки.
- Ты как? - Едва слышным шепотом поинтересовалась Лиза.
- Моя добрая сказка превратилась в ночной кошмар. - Отозвалась я, по спине бежала не-приятная капелька пота, от любого шороха, казалось, шевелились волосы, и екало сердце. - Я чувствую себя обманутой. Тебе совсем не страшно?
- Ни капли. - Призналась Лиза, притаившись рядом. - Я мечтаю бояться.
В кромешной темноте гостевой спальни, где даже шторы были задернуты, из щели под дверью вырывалась тонкая полоска света, и неожиданно она потухла. Я замерла, когда раздался тихий скрип открывающейся двери, впустившей в комнату Заккери. В его руке блеснул старин-ный кинжал с острым длинным лезвием и инкрустированной ручкой. Парень сделал один широ-кий шаг, и за ним, чуть опаздывая, метнулась полупрозрачная тень зверя. Они будто бы раз-двоились: хозяин и стремившийся вслед него демон.
- Кто не спрятался, я не виноват. - Прохрипел Зак, и в следующее мгновение в комнате вспыхнул свет.
Разобранная постель была смята, пол покрывали крошечные лоскуты блестящего темно-изумрудного атласа моего потерянного платья. Я охнула, вскочив, и перепугалась окончательно, замахнувшись в воздухе сковородой, словно бейсбольной битой. Лиза не сводила с противника настороженного взгляда, она медленно поднялась, держась за стену, и от каждого прикоснове-ния ее пальцев по обоям проплывали круги.
Они не обращали на меня внимания, смотрели друг на друга в оценивающем ожидании.
- Это почти богохульство. - Пробормотала она, кивнув на кинжал в руке парня.
- Действительно? - Голос ведьмака звучал глухо и гортанно, как будто слова вылетали из живота. - Мне показалось забавным убить тебя именно этим ножом.
Он механически склонил голову набок и широко неестественно улыбнулся, похожий на манекен. Вместо Заккери говорило чудовище, поселившееся внутри него. Лиза загоралась мед-ленно, не чувствуя изменений, происходивших с ее телом. Сначала она отбрасывала лишь тон-кую полоску свечения, потом лучи стали разрастаться, превращаясь в ослепляющий кокон, пока не загорелись так ярко, что захотелось зажмуриться. Он ужаса сковородка в моих руках тряс-лась, как припадочная, становясь с каждой секундой все тяжелее.
Комната задвигалась одним разом, разрешив бесконечную тяжелую паузу. Лиза кинулась в то место, где только что стоял Зак, а тот ко мне, замахнувшись кинжалом. Мои глаза засекли лишь серую тень, тянувшую страшную морду и когтистые лапы. Вместе с визгом сковорода ударилась о голову Зака, тот оступился и выронил оружие. Через мгновение сзади на брата на-бросилась Лиза. Стоило ей коснуться парня, как из его груди вырвался звериный рык. От мощ-ности вопля к потолку взметнулись лоскуты ткани, заворачиваясь смерчем. Поднялся ветер, пе-рекрывший дыхание. Уронив покореженную сковороду, я прикрылась руками. Двое исчезли в невыносимом свете, изнутри которого темнели лишь черные линии, очертившие фигуры.
И все смолкло.
Зака откинуло на пол, и он рухнул, как подкошенный, закатив глаза. На лицо возвращались краски, бровь оказалась рассечена, и по щеке текла тонкая струйка крови, капая на ворот разо-дранной рубашки без единой пуговицы. Подозреваю, что увечье нанесла я злосчастной сково-родкой. Лиза в глубоком обмороке, завалилась на кровать, и ее грудь едва вздымалась, словно выдавливая из себя выдохи.
Все еще дрожа, я поежилась, испуганно оглядываясь вокруг. Лиза зашевелилась в смятых простынях и сдавленно застонала, разглядывая ладони.
- Черт! - Прошептала она. - У меня все руки сожжены.
Она села, с любопытством дотронулась до волдыря на коже ноготком и, зашипев, как кош-ка, болезненно сморщилась.
В видении мне приходило ее лицо, обычное, человеческое, но с привлекательными мягки-ми чертами, утратившими резкую правильность и мраморную красоту, подаренную силой. От ужаса меня пронзило, словно током. Будущее снова сошлось с настоящим, и представший мне образ, как прозрачная пленка, сложился с живой девушкой.
- Ты что так спомотришь? - Поднимаясь, Лиза пошатнулась. - Голова кружится.
Подойдя к брату, она пихнула его ногой:
- Гад паршивый. С ритуальным ножом! На родную сестру! Мало тебе голову проломить! - Взвилась она до высокой октавы, и тут же осеклась изумленная от неожиданно всплеска ярости. Вероятно, эмоция оказалась давно забытой, а потому отчаянно непривычной.
- У тебя глаза стали зелеными. - Прошептала я, прикрывая рот дрожащей ладонью.
От внезапно навалившейся слабости актриса схватилась за пыльную крышку комода и очень медленно, словно боясь, повернулась к зеркалу, впившись недоверчивым взглядом в свое отражение. Потом дотронулась до треснувшего стекла трясущимся пальцем, прочертила след по скуле.
- Твою мать ... - Прошептала она, моргнув, и по бледной щечке потекла одинокая слезин-ка. - Убираемся отсюда, пока он не пришел в себя!
ГЛАВА 12
Мой демон
- Садись за руль! - Приказала Лиза, подбрасывая ключи, и сморщилась от боли в обож-женных ладонях. Мне было странно видеть ее, похожую на бледную тень по сравнению с яркой картинно идеальной красавицей-ведьмой.
- Куда мы? - Я быстро забралась в большой неловкий внедорожник канареечного цвета, тут же заводя мотор. Показалось, что меня заставили управлять тяжеленным танком.
- В аэропорт, конечно. Филипп прилетает через сорок минут, и он должен оказаться здесь как можно раньше, пока демон не сломал Заку хребет. - Актриса уселась рядом и долго копалась с ремнем безопасности. - Черт, к этому придется привыкать!
- К чему? - Я стала осторожно выруливать из ворот, и фары осветили через открытую на-стежь входную дверь темный холл с валявшейся на полу дверью и спаленной стеной.
- К человеческой жизни. Езжай осторожнее! - Оговорила она меня, как раз, когда моя нога нажала на акселератор.
Непроизвольно я усмехнулась, резко заворачивая.
- Что ты скалишься? - Буркнула та.
- Я думала, что вы все помешаны на своей силе, а ты спокойна, как апостол. Радуешься?
Лиза внимательно посмотрела на меня и понятливо произнесла:
- Отращиваешь клыки, птичка? - Потом она сердито замолчала и вдруг призналась, в ее словах прозвучало настоящее отчаянное облегчение: - Я ненавидела эту проклятую силу! Она меня убивала изнутри, превратила в живого суккуба! Для меня важнее, что сейчас я действи-тельно могу скорбеть по Максу, а не делать вид.
Она невесело хмыкнула своим мыслям и резко отвернулась. Я почувствовала себя настоя-щей сволочью и тихо пробормотала:
- Извини.
- Ничего. Филипп тебя отлично учит жестокости.
В моей голове беспрерывно трезвонил старый телефонный аппарат. Мозги гудели, и ломи-ло виски. Судя по всему, в моем мобильном аппарате, забытом дома, давно села батарейка от пропущенных вызовов. Неожиданно звонок стал невыносимо громким, что оглушило.
- Филипп звонит. - Болезненно я потерлась ухом о плечо, чуть вильнув рулем, отчего вне-дорожник едва не съехал на обочину.
Через долю секунды в салоне заорала мелодия, Лиза удивленно покосилась на меня. Она долго рылась в бардачке в поисках аппарата, потом обнаружила маленькую блестящую трубоч-ку, явно кем-то потерянную уже много времени назад за журналами и корочками с компакт-дисками.
- Ало. - Протянула она жеманно. Видимо Филипп что-то завопил в трубку, но до меня до-неслось только яростное бормотание. - Да, успокойся ты, она рядом со мной. У нас случилась маленькая неприятность. - Лиза растянула губы в язвительной улыбке. - Мы уже несемся в аэ-ропорт. Ты знаешь, что в самолете запрещено включать мобильный? Что значит, наплевать? Возьми, - девушка передала мне трубку, стараясь держать ее так, чтобы корпус не дотрагивался до обожженной кожи.
- Привет. - Выдохнула я.
Признаться от его злобного звонка меня зазнобило ничуть не меньше, чем от нападения Зака. Даже становилось дурно при мысли о реакции Филиппа на наши с его сводным братом ночные приключения. В нервном напряжении я прибавила газу, мотор натужно загудел, огла-шая спящие окрестности злобным рыком.
- Как ты оказалась рядом с Лизой? - Бархатный низкий голос парня окутывал.
- Я при встрече все расскажу, ничего криминального. Честно. - Выдавила я из себя, пре-красно осознавая, что Филипп и без моей помощи узнает все подробности. Перед внутренним взором встала страшная картинка: братья, поглощенные смертельной схваткой, в которой поте-ряли человеческий облик. Возможно, именно из-за сегодняшней ночи, превратившейся в крова-вый триллер.
Парень помолчал, а потом устало проговорил:
- Попроси Лизу не гнать. Хочу, чтобы ты доехала до меня невредимой.
Он сбросил вызов, и экранчик давно отключенного мобильного аппарата в моих руках по-тух.
- А вот врать он тебя еще не научил. - Съехидничала актриса и осторожно подула на горя-щие ладони. - Но не переживай, Филипп и это быстро исправит. Он всю жизнь виртуозно лгал.
У меня внутри нехорошо кольнуло.
Рассвет только-только начинал брезжить, превращая ночь в грязновато коричневые сумер-ки. Небо светлело, обещая хорошую погоду, и солнце уже едва выкатывалось из-за горизонта, скрытого полоской леса. Мы пронеслись по транспортному кольцу, обгоняя тяжелые фуры и редкие автомобили, и за пять минут до приземления въехали на стоянку.
- Я, пожалуй, останусь в машине, не стоит братца злить заранее. Начнет ворчать - потом не заткнешь. - Предложила Лиза, когда мне удалось припарковаться, буквально притерев дверь с ее стороны к соседнему седану. - Хорошо паркуешься.
- Спасибо. - Буркнула я, вылезая на холод. От дыхания в воздух вырывались облачка пара, а без куртки, потерянной во время погони по Гнезду, сразу же заколотило. Признаться, домаш-ние мятые шорты и растянутая футболка в ранее октябрьское утро смотрелись крайне нелепо.
Зал ожидания, пока я изучала время прилетов, поглядывал на меня с любопытством. Потом взгляд зацепился за строчку рейса из Варшавы, севшего еще десять минут назад, и у меня екну-ло сердце. Все случилось неожиданно - я оглянулась, а из ворот уже выходил хмурый осунув-шийся Филипп с дорожной сумкой на плече. За часы разлуки он превратился в чужака, отталки-вающего и одновременно притягательного мрачной красотой и странной внутренней мощью, наложившей отпечаток на каждое резкое движение.
- Саша! - От незнакомца Филиппа, к счастью, пахло родным теплом и грустью, и он креп-ко сжимал меня, словно старался найти успокоения от горя, охватывавшего его железные коль-цом. На глаза мне выступили слезы, дыхание перехватило.
- Похоже, маленькая проблема не так уж мала? - Прошептал он мне в макушку, и меня как будто парализовало.
- Что? - Пролепетала я, начиная дрожать, как испуганная ручная собачка.
- Ты в шортах.
В следующую секунду он сжимал мое лицо ладонями, без зазрения совести копаясь в вос-поминаниях прошедших часов. С каждым мгновением его лицо мрачнело, а глаза сужались от злости.
- Что я еще должен сделать, чтобы Зак не приближался к тебе? - Процедил он, отделяя ка-ждое слово. Большой палец почти сердито стер с моей щеки высыхающую соленую дорожку.
- Лучше в машине. - Фальшиво улыбнулась я.
Филипп прочистил горло и сдержано кивнул, стягивая с себя короткое пальто и набрасы-вая его мне на плечи. Кажется, до внедорожника я бежала за ним в припрыжку. Его горячие пальцы так сильно сжимали мою ладонь, будто хотели раздавить.
Когда парень увидел криво припаркованный автомобиль, то только закатил глаза и легко махнул рукой. Внедорожник сам собой стал выезжать с места стоянки и открыл двери у перед-них сидений. Не задумываясь, я скользнула за руль, заставив Филиппа недовольно сморщиться и усесться рядом.
Сзади развалилась Лиза, закинувшая ногу на ногу, она с наслаждением курила, выпуская дым в щелку приоткрытого стекла, отчего в салоне сильно пахло табаком. Филипп повернулся, чтобы бросить рядом с ней саквояж.
- Привет, братец. - Протянула она жеманно и широко улыбнулась, ехидно прищурив глаза.
Его лицо вытянулось, на высоких скулах вспыхнул румянец. Он задумчиво кашлянул, от-вернулся и скрестил руки на груди. На лице заиграли желваки. Испуганно я покосилась на ак-трису через зеркальце заднего виденья, и та только пожала плечами, выбрасывая окурок в окошко. Моя рука дорожала так, что не получалось завестись. Филипп щелкнул пальцами, за-ставляя мотор исправно загудеть. Я тронулась.
- Пристегнись! - Рявкнул парень, и ремень сам собой обнял меня, прижав к креслу.
От страха, кажется, даже нога на педали газа истерично затряслась.
- Аида осталась в Варшаве? - Беспечно поинтересовалась Лиза, стараясь заполнить повис-шую в салоне предгрозовую паузу.
- Нет, решила пожить с прежней семьей и вернулась в Киев. Ей сейчас тяжело. - Отрезал он, не собираясь поддерживать светскую беседу, жалкую в подобной тяжелой атмосфере.
Филипп злобно разглядывал мелькавший за окном яркий пейзаж из дорогих коттеджей, похожих на дворцы и старинные замки, и ярких амбаров, превращенных в торговые центры. Он о чем-то глубоко задумался, нахмурившись и потирая подбородок.
- Не гони! - Буркнул он, и автомобиль сам собой замедлился, стрелка спидометра поползла вниз. Нервно и неожиданно даже для себя я снова прибавила газу, и Филипп гаркнул, оконча-тельно разражаясь: - Я сказал тебе, не смей гонять! Не быстро ли осмелела? Гонщица. Мне дос-таточно одной аварии!
Я покраснела, прикусив губу. Ладони повлажнели.
- Эй, полегче! - Осекла его Лиза, ткнув пальцем, и сморщилась от боли.
Неожиданно руль в моих руках перестал слушаться, словно зажил собственной жизнью. Он упорно проворачивался, заставляя автомобиль съехать на обочину. Педаль тормоза сама вдавилась в пол. С мягким толчком мы остановились, и рядом с нами по дороге проносились автомобили.
- Филипп, ты сам все видел! - Быстро заговорила я, поглядывая в зеркало на Лизу. - Это был демон, Заккери не соображал, что делал.
- Как Максим. - Поддержала меня актриса.
- Не смейте сюда примешивать Макса! - Процедил тот. - Лиза, вселился в Заккери демон или нет, не важно. Из-за него ты лишилась силы! Он едва не убил вас обеих! Черт возьми, он бросился на Сашу с ритуальным кинжалом!
- Фил, - неожиданно девушка мягко улыбнулась, - мы обе целы, слава богу. А что до силы? Разве ты не видишь? Я абсолютно счастлива! Я чувствую - это прекрасно. Меня переполняют эмоции, они вырвались из этой проклятой консервной банки. Ты лучше других знаешь, как я мечтала чувствовать. Не притворяться, не ощущать, а чувствовать! Мне остается только побла-годарить Заккери за щедрый подарок. Я не боюсь быть человеком. Хотя, признаться, я не реши-лась остаться с нашим братцем тет-а-тет в одном доме. - Она ласково потерла пальчиком рукав его черной водолазки. - Филипп, смотри на это проще.
Парень скрипнул зубами, отвернувшись, темный от гнева.
- Трогайся. - Приказал он мне, кажется, сдаваясь.
Лиза нахально подмигнула в зеркальце, явно довольная эффектом от произнесенного тра-гического монолога. Похоже, в первые за много времени девушка говорила искренне.
Я завела мотор, отъезжая от обочины и едва не врезалась в несущийся на бешеной скоро-сти седан, ловко увильнувший от столкновения.
- А поворотник кто будет включать? Водительница. - Прошипел Филипп, потом дал по-следние указания: - Лиза останешься пока у Саши, а я поеду в Гнездо.
***
Он бросил машину во дворе и буквально взбежал через открытую настежь дверь в раз-громленный холл. На усеянном деревянными щепками и землей полу валялись осколки от цве-точных горшков. Одна стена чернела обожженным черным пятном силового удара, и в ней утоп, как замурованный, разодранный без рамы портрет деда Луки. Филипп осторожно заглянул в гостиную через зияющий дверной проем, комната оказалась разгромленной и перевернутой вверх дном. Вокруг валялась дробленая крошка стекла, старинная хрустальная люстра, сорван-ная с потолка, разнесла журнальный стол, и одиноко торчал ржавый крючок. Занавески на всех распахнутых окнах яростно раздувались сквозняком, леденящим помещение.
Из столовой пошатываясь, как пьяный, вышел Заккери с разбитым лицом и потеряно огля-дывал творившийся бардак. Он недоуменно заморгал, когда увидел Филиппа, между ладоней которого тут же налился прозрачный воздушный шар боевого удара. Зак смущенно почесал за-тылок и пробормотал хриплым сорванным голосом:
- Что произошло?
Сводный брат впился взглядом в его зрачки, перелистывая страницы воспоминаний. Под-рагивающий силовой шар медленно всасывался в пальцы, и их кончики загорелись голубоватым свечением. Филипп приготовился к атаке и демонстративно удерживал удар, не очень-то по-родственному.
- Ты когда вернулся? - Зак, стараясь не замечать агрессии, исходившей волнами от сводно-го брата, проковылял к единственному целехонькому в разгромленной комнате дивану, но спо-ткнулся о ножку перевернутого кресла и чертыхнулся под нос. Филипп молчал.
- Слушай, кажется, у меня ребра поломаны. - Проговорил Заккери и нехорошо кашлянул, схватившись за грудь. - Ни черта не помню. Где Кошка?
- У Саши. - Сквозь зубы пробормотал сводный брат, на его шее ходил кадык, а руки сжа-лись в кулаки.
- Когда они успели подружиться? - Заккери хохотнул собственной глупой шутке, поблед-нев от накатывающей тошноты. Даже предположение о приятельстве ведьмы и рыжей звучало пошло.
- Когда прошлой ночью ты гонялся за ними с ритуальным ножом. - Получил он сдержан-ный ответ.
- Что?! - Вытаращился Зак и подавился воздухом.
- Ты пытался убить Сашу.
- Сашу?!
- Ты лишил Кошку силы!
- Кошку?!
- Черт возьми, Зак, ты просто ублюдок!!! - Заорал Филипп, багровея от гнева, и ткнул в брата пальцем. В воздухе проплыли круги, как от камня брошенного в тихую водную гладь. - В тебя вселился демон, убивший Эмиля, и теперь он пытался убить Сашу! Слышишь? Мою Сашу!
- Это все сделал я? - Всклокоченный блондин кивнул на люстру, отчего та на мгновение приподнялась и рухнула обратно, искалечив последние невредимые висюльки.
В ответ Заккери получил презрительное молчание и тихо прошептал:
- Демон. Твою мать...
- Ведь это ты его выпустил, Зак? - Неожиданно обвинил Филипп. - Ты подставил Макса! Ты!
- Нет!!! - Заорал тот и закашлялся, хватаясь за ребра.
- Тогда кто?! Только ты был помешан на наследовании!
В одно мгновение от догадки оба брата содрогнулись и одновременно уставились на ста-ринные напольные часы. Несмотря на то, что стекло вылетело, открывая почерневший от вре-мени механизм, стрелки продолжали исправно бежать по кругу. Наступил последний сороковой день, а, значит, сила должна была перейти к Заккери. Больше не к кому - Макс погиб, Лиза пре-вратилась в человека, Снежана только-только стала ведьмой и еще толком не научилась пользо-ваться знанием. Заккери застонал и откинулся на спинку дивана, закрывая разбитую физионо-мию руками:
- Черт, что же ты еще можешь подумать?
Внезапно до них донесся стук каблучков, разлетавшийся по пустому темному дому мрач-ным эхом.
- Эй, есть кто живой? - Раздался певучий голосок Снежаны. - У вас ураган прошел?
Она появилась на пороге, юная, свежая, с ярко-синими глазами, невероятно красивая и до неприличия повзрослевшая, и, с изумлением вытаращившись, остановилась.
- Вы что подрались?!
Парни молчали, уставившись на нее. Девочка вернулась в Гнездо в самый неподходящий момент.
- Ты одна? - Коротко спросил Филипп.
- Я сбежала от родителей. - Призналась она, переводя встревоженный взгляд с одного бра-та на другого.
- Мы можем вместе попробовать его поймать. - Вдруг невпопад предложил Заккери. - Снежана какая-никакая ведьма. Ее сила не помешает.
- Вы о чем? - Вмешалась девочка, но ее вопрос проигнорировали.
- Нам бы не помешала сила Лизы, но ты лишил ее силы! Нам бы не помешала сила Макса, но его нет в живых! - Зло выплюнул Филипп, прожигая брата презрением. - Ты теперь счаст-лив, наследничек?
Зак усмехнулся и покачал головой:
- Мне хуже, чем ты думаешь.
- Сомневаюсь. - Буркнул тот в ответ, и едва не толкнув недоуменную девочку, по-прежнему в нерешительности переминающуюся на пороге, устремился в кабинет, где хранились старинные талмуды о демонах.
В гневе Филипп свалил с полок книги, стараясь найти единственный нужный томик. Ста-ринные бесценные фолианты парили в воздухе, подобно птицам, шуршали страницами, и от них летела многолетняя пыль. Некоторые корешки не выдерживали и подстреленными утками пада-ли на кучу уже просмотренных и ненужных сочинений. Под потолком правильным кругом вер-телись выдранные картинки старинных гравюр с изображением всевозможных демонов, начи-ная от домового и заканчивая клыкастым чудовищем с именем 'Ужас Ганга'.
Дверь в кабинет приоткрылась, и заглянула Снежа, явно смущенная. Сцепив руки в замок, она произнесла с несмелой улыбкой:
- Тук-тук.
- Чего тебе? - Филипп, сидевший за столом отчима, недовольно зыкнул в ее сторону. Всклокоченный с потемневшими глазами он выглядел диковато. Изменения, произошедшие в нем за несколько часов, пугали.
- Я решила, что смогу помочь и повыдирать оглавления. - В девочке как раз стала просы-паться черта, отличавшая всех молодых Вестичей - злой сарказм, доводивший окружающих до нервного тика.
- Не нужно. - Буркнул парень.
- Ты на меня злишься? - Вкрадчиво спросила девочка.
- Да.
- Ладно, насчет твоей, - она запнулась и с видимым трудом заставила себя произнести: - Саши я взяла лиху. Мне стыдно.
- Не стыдно. Я устал от твоих истерик. - Опроверг он и пожал плечами, демонстрируя свою осведомленность обо всех приемах подростков, делавших неловкие попытки утвердиться в жизни. - Ты перестала быть милым ребенком, Снежа, и превращаешься в весьма навязчивую особу.
Правда обидела, резанув по живому, и девочка раздосадовано фыркнула, не зная, как под-ступиться к сводному брату. Она сделала очередную попытку:
- Зак себя отвратительно чувствует. Похоже, у него переломана половина костей, я помог-ла ему улечься в кровать. Ты знаешь, что Гнездо закрыло почти все комнаты, остались только наши спальни? Все цветы завяли, свет не работает, окна открыты настежь! Дом выветривает дух семьи и засыпает. Филипп, почему?!
Тот промолчал, перед ним завис очередной старинный талмуд в обложке из человеческой кожи с выжженной старинными рунами печатью. Наверное, он являлся самой старой книгой в семейной библиотеке, и пришел в Гнездо вместе с первыми Вестичами. Знаки на страницах сильно размылись, картинки, будто нарисованные рукой несмышленого ребенка, побледнели. На парня с листа как раз смотрела страшная рожа со звериными клыками и черными точками глаз, призванных изображать горящие угли демонической силы.
Снежа и не думала уходить, оставшись стоять на пороге. Парень, не сводя с нее взгляда, щелкнул пальцами, рядом с книгой завис мобильный телефон. Нарисованные на экране кнопки быстро набрали номер Саши. Похоже, Филипп даже не осознавал, сколько силы неожиданно закипело в нем.
- Эй, привет! - Тут же отозвалась рыжая. Ее голос прозвучал долгожданным глотком све-жести, лицо парня мгновенно смягчилось.
- Александра? - Криво усмехнулся он.
Снежана кашлянула и опустила голову, разглядывая туфельки с острыми носами.
- Что с Заком? - Спросила Саша быстро.
- Он выжил и даже очнулся. - Недовольно ответил парень. - Демон отпустил его, но все равно успел разгромить большую часть комнат. У Зака лицо разбито, и ребра помяты.
- Лицо - моя вина. - Нехотя призналась Саша. - Я огрела его сковородкой.
Из динамика донесся ехидный смешок Лизы. Снежа наливалась багрянцем, не в силах справиться с ревностью, всегда слишком сильно утомлявшей Филиппа.
- Ты помнишь, как выглядел демон? В твоих воспоминаниях он слишком размыт. - Он раз-глядывал старинную гравюру.
- Ну. - Замялась Саша. - У него были большие клыки, звериная морда. Когтистые такие лапы, человеческий торс, - она в точности описывала нарисованное чудовище, - копыта вместо ног. Знаешь, как у сатиров из мифов. И еще он все время отставал от Зака. Как будто догонял его и возвращался в тело.
- Ясно. Как вы там? - Нежно спросил он.
- Киснем от тоски! - Заорала Лиза в трубку. - Мы хотим погоняться за демонами, но лю-дям это, знаешь ли, противопоказано!
Снежа вскинулась, испуганно округлив глаза. Филипп серьезно кивнул, отвечая на ее не-мой вопрос.
- Я перезвоню. - Он отключился, телефон громыхнулся о стол, задев золотой миниатюр-ный глобус, и повалил его.
- Почему Лиза сказала... - Снежана осеклась.
- Демон высосал из нее силу. - Пояснил Филипп, а потом покрутил указательным пальцем.
Книга резко развернулась, поворачиваясь лицом к девочке, чтобы та сумела разглядеть черно-белую картинку на желтоватом мягком листе, стремившемся отлететь от корешка.
- Вот он. Дух-захватчик. Он не демон как таковой, поэтому дом не трогает его, и его может видеть обычный человек, такой как Саша, к примеру. Тот, кто выпускал духа, понимал, что у него получится уничтожить всю семью. С каждым новым вселением он будет сильнее, пока не напьется нашей энергии и не сотрет с лица земли Гнездо.
- Гнездо?! - Пролепетала девочка испуганно.
- Конечно, и тогда наступит конец роду Вестичей.
- Но ведь сегодня сороковой день. Зак... - Она запнулась, заметив за скептическое выраже-ние на лице парня. - Он станет Хозяином...
- Если доживет эти часы.
- Черт, почему ты спокоен?! - От злости она оттолкнула книгу, зависшую перед ней. То-мик отлетел на несколько шагов и скособочено замер.
- Я не Вестич. - Усмехнулся Филипп. - По какой-то причине дух жаждет убить Сашу, и уже попытался один раз это сделать. Я лишь хочу, чтобы он не причинил ей вреда. Считай это местью.
- Тебе наплевать на семью! - Обвинила его девочка, бледнея от гнева, и ткнула пальцем в парня. Неожиданно кончик остренького ноготка засочился голубоватым свечением, и по фалан-гам пальца пронеслись электрические дуги разрядов.
- Малышка, - насмешливо сморщился Фил, поднимаясь из-за стола. - Тебе пора учиться управлять эмоциями, иначе ты никогда не станешь настоящей ведьмой. Сними удар, а то пора-нишься, детка.
От неожиданной иронии девочка сдулась, как воздушный шарик, обиженно поджав губы, и спрятала руки в больших карманах платья.
- Я не собираюсь оставаться в семье после того, как вы поступили с Максом. - Бросил Фи-липп, и с громким щелчком по его приказу книги выстроились, подобно солдатам-новобранцам, и строго по очереди стали возвращаться на полки. Талмуды, валявшиеся на ковре, открыли тем-но-бурое пятно засохшей крови, которое так никто и не удосужился стереть после убийства.
- Если дух в доме, то он появится, как только почувствует кровь девственницы. Ты хотела мне помочь? - Филипп изогнул бровь, не желая задавать сводной сестре главного вопроса. Та покраснела, как вареный рак, и нервно застучала каблучком по полу, следя за тем, как старин-ные фолианты, шурша страничками, собираются на пыльных книжных полках шкафов.
- Малышка, если уже поздно... - Непрозрачно намекая, подталкивал Филипп к ответу. - Я пойму. Мы найдем другой способ.
- Знаешь, Фил, - процедила Снежа, окинув его гневным взглядом, - я теперь понимаю, по-чему тебя мог терпеть только Максим! Ты невыносим! Режь! - Она протянула руку, сердито вздернув длинный рукав трикотажного платья. На узком запястье с прожилками вен болталась ярко-алая нитка, завязанная узелком. Она походила на тонкую кровавую ранку, прочертившую бледную кожу.
- Что это? - Филипп ловко поймал нож для резки бумаги, стремительно сорвавший со сто-ла и смахнувший на пол добрую часть писем покойного Эмиля.
- Напоминание кое о ком. - Нехотя промычала девочка.
- Я рад, что ты выкинула меня из головы. Самая правильная вещь, которую ты могла сде-лать.
Парень изогнул губы в кривой улыбке, от которой у Снежаны на одно мгновение замерло сердце, так преобразилось мрачное лицо сводного брата. В нем не осталось ни тени юности, ску-лы чуть заострились, подбородок стал четче, и неожиданно на щеках проявилась щетина, наме-ка на которую не было прежде. Ясные синие глаза отчего-то потемнели, затаив в себе непри-вычную угрозу. Филипп по-настоящему пугал, превращаясь в сильного ведьмака.
От резкого, грубого касания наточенного лезвия девочка перепугано дернулась, кожу зако-лоло, и по руке побежали тонкие струйки темной крови.
- Черт, больно. - Поморщилась она.
- Извини, - хмыкнул Фил, - не хирург, знаешь ли.
Бордовые капли падали на ковер, смешиваясь со старым засохшими следами убийства Эмиля. Кляксы вспыхивали желтоватым пламенем, и затухали. Филипп крепко перехватил запя-стье девочки, вслушиваясь в тишину дома. Книги, не успевшие убраться на полки, замерли вме-сте с ним. Даже Снежана затаила дыхание, судорожно сглотнув, она неотрывно следила за ран-кой. Кровь от прикосновения пальцев парня тут же прекратила сочиться, и на месте пореза об-разовывался тонкий аккуратный шрам. Он мгновенно белел, пока не исчез совсем, лишь рука перепачкалась кровью. Она видела такой фокус - его проделывали с рыжей Александрой По-сланники...
- Ну, где же ты? - Процедил Филипп, не выпуская руки Снежи и только синее ее сжимая.
Дух не торопился появиться, чтобы вкусить жертвенной крови девственницы.
- Малышка, - парень быстро заглянул девочке в глаза, тут же находя ответ на собственный вопрос в ее воспоминаниях.
- Не обязательно копаться в моей голове! - Буркнула та, вырываясь. - Мог бы и спросить! Я тебя не обманула! Наверное, его просто нет в Гнезде!
- Тогда где он?!
***
Родители мгновенно узнали гостью, и отчаянно делали вид, что утреннее кофе со звездами кино для них привычнее самого утреннего кофе. Лиза нацепила маску очаровательной милашки, для которой завтрак с людьми в девятиметровой кухне стандартного панельного дома привыч-нее самого завтрака, который она обычно пропускала (как обед и ужин). Забываясь, она пыта-лась щелкать пальцами, чтобы заставить ложку размешать крупинки быстрорастворимого кофе в кружке, или же махнуть рукой, чтобы заплести длинные спутанные волосы в косу, и родители, ловившие каждое ее движение, затаив дыхание, удивленно гнули брови. Залив в себя чашку чая, я старательно справлялась с накатывающим после сумасшедшей ночи сном, присутствие актри-сы странным образом вселяло необъяснимое спокойствие. Глядя на меня, Лиза непроизвольно зевнула, прикрыв рот обожженной ладошкой. Мама с папой испуганно переглянулись, боясь задавать вопросы.
- У вас руки обожжены. - Пробормотала мамаша.
- Да. - Лиза, сморщившись, посмотрела на красные ладони с некрасивыми белыми пузы-рями. - Болит.
- Разве Шурочка не говорила, что мы врачи? - Засуетилась мамаша, вскакивая и кидаясь к аптечке.
- Нет. - Актриса покосилась на меня, и в ее зеленых глазах промелькнул испуг.
'Ты хотела бояться, возмущаться и конфузиться? Поздравляю, ты выиграла приз - мои ро-дители обеспечат тебе самые неловкие пятнадцать минут жизни!' - Вложила я в ответную ух-мылку.
- А где вы познакомились? - Все-таки полюбопытствовала мамаша, доставая из коробки из-под обуви, призванной быть семейной аптечкой, стрептоцидовый порошок.
- Лиза сестра Филиппа. - Тут же объяснила я и, перехватив изумленный взгляд отца, по-правилась: - Сводная.
Она шипела, как настоящая кошка, когда мамаша осторожно посыпала ранки лекарством и накладывала бинты. Лиза разглядывала перевязанные руки, а в ее глазах стояли слезы от жало-сти самой к себе. Широко зевнув, я сдалась:
- У меня глаза слипаются.
- Да, я бы тоже подремала. - Подхватила актриса, желавшая поскорее убраться с кухни.
Она долго изучала мою маленькую комнатку, присматривалась к портрету Эйнштейна на стене. Здесь творился настоящий бардак - постель была смята, одна подушка валялась на полу. На рабочем столе рядом с монитором в беспорядке лежали тетради и учебники по философии, стояли чашки с засохшими пакетиками заварки на дне.
- Филипп чистюля, чтобы ты знала. - Хмыкнула она и, чтобы присесть на стул, переложила на кровать кучу грязной одежды.
- Он сам здесь последний раз наводил порядок. - Призналась я.
В тот же момент в гудящей голове затрезвонил телефон, громко и пронзительно, что зало-мило виски. Торопясь прекратить настойчивое дребезжание, я стала поспешно искать телефон, чудом спрятавшийся в пододеяльнике.
- Эй, привет! - Выдохнула я в трубку, уверенная, что узнаю голос Филиппа.
- Как вы чувствуете друг друга. - Покачала головой Лиза, пока ее брат расспрашивал меня о демоне. Пришлось напрячь память и выудить оттуда все неприятные воспоминания прошед-шей ночи, после которой сильно тряслись руки, и каждый шорох заставлял вздрагивать и огля-дываться. Стоило мне отключиться, глядя на актрису, читавшую тетрадь с лекцией, где на одной из страниц сохранился давний разговор с Заккери, как вокруг потемнело.
Это видение походило на явь, оно словно слилось с настоящим, заставляя окунуться в ужас и страх.
... Резкий звонок в дверь. Щелкнувший замок. Мама, смотревшая в кровавые демонические глаза-угли демона. Ее губы отчего-то сложились в приветливую улыбку...
- Саша? - Донесся до меня голос Елизаветы, а потом тишину квартиры рассек звонок. Я подскочила, от щек отхлынули краски.
- Что случилось? - Недоумевала девушка. - Ты белее мела.
Кажется, у меня даже волосы на затылке зашевелились, а звуки стали до невыносимости громкими. Шаги матери, щелкнувший замок, и скрип входной двери заставили слететь с крова-ти и броситься в коридор, дрожа от страха. Я ударилась плечом об открытую дверь в ванную, где зеркало отразило мое перекошенное ужасом лицо с тысячью веснушками и расширенными глазами.
- Привет, Паша. - Пропела мама, посторонившись, чтобы дать ему войти.
От облегчения я едва удержалась на ногах, схватившись за стену. За мной из комнаты вы-плыла Лиза, с интересом разглядывая гостя.
Он топтался в подъезде, словно перед ним стояла прозрачная стена.
- Входи! - Дружелюбно предложила мамаша, приглашая его.
- Нет!!! - Заорала я, вытянув руку, словно пыталась остановить ее от непростительной ошибки. После моего вопля в квартире воцарилась тишина, и даже отец выглянул из комнаты, оставив на кровати разбросанные бумаги.
И Пашка вошел. Невысокий, взъерошенный, в темном пальто похожий на воробья, он ос-тановился у двери, неловко пихнув на середину комнаты мои неряшливо брошенные грязные кеды, и оглядывал маленькую прихожую с лампочкой вместо люстры, давно разбитой папой при ремонте квартиры, будто бы находился здесь впервые. Потом его шарящий взгляд остано-вился на мамаше, изумленно изогнувшей брови и улыбавшейся несколько тусклее.
- Здрасьте. - Произнес он хрипло, словно болел ангиной, и за моей спиной подобралась Лиза, готовая к атаке.
- Паша? - Я едва заставила себя шевелить губами.
- Да, привет! - Неожиданно он будто бы оттаял. - Проходил мимо, решил заглянуть.
- Почему ты не на работе? - Не верила я, настороженно следя за его мнущейся фигурой. Парень явно ощущал неловкость, не ожидая найти в нашей квартире так много народу.
- Я? - Пробормотал он, оглядывая все семейство, и поправил упавшую на глаза челку. Лег-кая почти невидимая тень, проследовавшая за его рукой, заставила меня отшатнуться. Я испу-ганно покосилась на Лизу, и та только кивнула. Парня нужно было срочно вытаскивать из квар-тиры, пока он не напал на все семейство одним махом. Я схватилась за медальон, горячий, поч-ти обжигающий, и загадала остаться в живых.
- Я позвоню Филиппу. - Громко заявила актриса, и в тот же момент моего друга не стало.
Вместо него уже стояла серая тень со звериной мордой, в глазах парня на мгновение блес-нули красные угли, лицо скривилось в оскале.
- Что это?! - Взвизгнула мамаша, а он уже шарахнул ее о шкаф, что внутри посыпалась обувь и сорвалась с вешалок одежда. Пашка перехватил ее горло, ткнув пальцем с прозрачным когтем в сторону Лизы:
- Не торопись, ведьма.
- Да, ты что, парень?! - Взвыл отец, подобно медведю. Он, будто рыжий гризли в трениро-вочных штанах и футболке, бросился в сторону демона, но, не достигнув парня, свалился ему под ноги, как подкошенный, закатив глаза.
Лапа-рука отпустила маму, и та без сознания съехала на пол, замерев в неестественной по-зе. Парень механически, словно ему мешало собственное тело, склонил голову и посмотрел на поверженную жертву. Потом он молниеносно развернулся в нашу сторону, и легкая тень на мгновение запоздала, возвращаясь. Глаза Паши все еще оставались глазами обычного человека, но движение напоминали сломанного, отработавшего свое робота. Он сделал к нам шаг.
- Не удобно тебе, урод, в человеческом теле? - Прошипела Лиза, пятясь и таща меня, за-мершую от ужаса, за шкирку. Подчиняясь, я сделала маленький шажок и наступила ей на ногу. В голове снова разрывался телефонный звонок, через секунду он огласил замершую квартиру. К нему присоединился второй, а домашний аппарат истерично дополнил какофонию.
Демон медленно шел на нас, мы отходили. А потом темные мутные зрачки превратились в горящие угли, и с визгом мы залетели в комнату, прикрыв за собой дверь. От резкого удара сна-ружи она содрогнулась. Я бросилась к мобильному, где на экране отражалось встревоженное лицо Филиппа, и завизжала истошно, нажав вызов:
- Он у нас в квартире!!!
- Я еду! - Тут же отозвался Филипп, но Лиза, державшая дверь, заорала:
- Бесполезно! Ты не успеешь!
В тот же миг ее отбросило на середину комнату, петли вывернуло, и девушка, крякнув, от-ключилась. Телефон выпал из моих рук, стукнувшись о пол, и в динамике все еще звучал голос Филиппа:
- Саша! Саша...
Липкий ужас заполнял внутренности, по спине катился горячий пот. Пашка, в образе злю-щего монстра, стоял на пороге и скалился. Неожиданно я поняла, что он не мог войти, тыкался о прозрачную стену, бился лбом, и на коже уже появились кровоподтеки.
- Впусти меня! - Потусторонним завывающим басом прошипел он, упершись ладонями в невидимую преграду, словно он пытался ее выдавить.
Я замотала головой, судорожно сглотнув. Похоже, эта комната являлась моей маленькой личной территорией, и чтобы войти в нее, возможно, требовалось разрешение. Стараясь не за-орать, я прикусила до крови язык, почувствовав неприятный металлический привкус во рту.
- Я убью твоих родителей. - Пригрозил он, кивнув в глубь темной прихожей.
Меня колотило, сердце билось в желудке, а перед глазами темнело от страха. В голове все перемешалось, прошлое, видение из будущего, обрывки катастрофы - все покрылось прозрач-ной пеленой в ожидании смерти. Пока не остался единственный правильный и точный образ - медальона, висящего у меня на шее, обжигавшего кожу украшения с семейным гербом Вести-чей.
Я решительно подошла к демону, замерев в нескольких сантиметрах, и он довольно ух-мыльнулся, на секунду оголив полупрозрачные клыки.
- Войти хочешь? - Искривились мои губы.
Мы стояли буквально нос к носу, что я могла разглядеть каждую морщинку на потемнев-шей коже Паши, каждый микроскопический взрыв кроваво-красной лавы в глазах вселившегося в друга демона, свое искаженное бледное лицо, чужую ухмылку на нем.
- Меня учили не вступать в беседы с нечистью. - Ухмыльнулась я, стаскивая трясущимися, как в лихорадке, руками медальон. В следующее мгновение цепочка мелькнула в воздухе, ловко надетая на Пашку.
Кажется, демон изумился и со всего маху, что я отскочила, ударил в прозрачную стену ку-лаком. С потолка посыпалась побелка, зашаталась люстра, жалобно затренькав, содрогнулись рюмки и чашки в кухонном шкафу. Фигуру парня охватило желтоватое свечение, становясь все ярче. Черты лица со сломанным носом смягчилось, глаза потухли, и он плашмя рухнул на спи-ну, шарахнувшись об открытую дверь ванной.
В коридоре зашевелился отец, он осторожно тряхнул головой, усаживаясь на полу. Мама застонала и, цепляясь за шкаф, попробовала встать, но пошатнулась, плюхаясь обратно. Я бро-силась к ней, перешагнув Пашу, и заботливо спросила:
- Ты как?
Мама недоуменно моргала, как будто не могла признать во мне родную дочь.
- Как будто меня ударил твой поклонник. - Пробормотала она с долей иронии.
- Доченька, - папа принялся неловко вставать, цепляясь за столик на тонких ножках и пере-ворачивая его, сверху посыпались газеты и журналы, - пожалуй¸ мы не хотим больше видеть Павла в нашем доме.
- Да, я тоже. - Хмыкнула я, помогая маме подняться на ноги. Она держалась за голову, а я морщилась от звука разрывавшегося хрипящего телефона внутри своей. Мобильные всей семьи зашлись воплем на разные лады и песни.
Нащупав в кармане халата аппаратик мама слабо пробормотала, забыв нажать кнопку:
- Але. - И вздрогнула, когда вместо ответа ее оглушило мелодией.
Она уже упала на диван в гостиной, когда сумела трясущимся пальцем попасть в клавишу. Папа в это время хлопал по щекам Пашку, стараясь привести поклонника в чувство. Лиза, скор-чив болезненную гримасу, появилась в прихожей и с презрением ткнула ногой тело парня, зара-ботав почти ласковый взгляд отца.
- Лизонька. - Укоризненно поцокал он языком.
- Да, гад он. - Бросила презрительно та и, глянув на расшибленный лоб в зеркало ванной, обиженно застонала.
- Шурочка, это Филипп. - Мама слабой рукой протянула мне аппарат.
- Я в порядке. - Тут же заявила я в трубку.
- Кто? - Спросил он упавшим голосом.
- Пашка, и, похоже, его поломало. - Глядя на приятеля, походившего на тряпичную куклу, доложила я. Папаша как раз пытался прощупать пульс у него на запястье с сиреневым синяком.
- Вызовите ему скорую. Садись в машину и езжай в Гнездо. Одна. И быстрее.
- А если он проснется? - С сомнением покосилась я на приятеля, похожего на покойника.
- Дух растворился пока, но он вернется в другого человека.
С ужасом я охватила единым взглядом помятую семью.
- Он охотиться за тобой...
- Знаешь, Филипп! - Меня заполнила злость. - Иди ты в ... Не собираюсь, шарахаться от своих родителей!
В гневе я отключила вызов и швырнула телефон в кресло, аппаратик подпрыгнул на упру-гой подушке и шлепнулся на пол. Охваченная ужасом и подозрениями, в каждом из присутст-вующих я видела потенциальную угрозу.
- После такого, я наверняка перестану бояться темноты и фильмов ужасов. - Причитала мамаша, растирая виски. - Ты куда? - Изумилась она, когда я кинулась обуваться.
- В Гнездо? - Быстро спросила Лиза, я только хмуро кивнула. - Я с тобой.
- Нет! - Я отшатнулась. - Не подходи ко мне. Не обижайся, Лиза, просто не подходи. Пока я здесь, он вернется.
Схватив ключи и документы от отцовской машины, провожаемая изумленным молчанием я выскочила в темный подъезд и трясущейся рукой нажала на кнопку лифта. Кажется, он гудел сотню лет, потом, наконец, остановился, любезно предлагая нырнуть внутрь. К первому этажу нервное напряжение и страх достигли своего апогея. Когда я вышла, то неожиданно столкну-лась с соседом, силой тянувшим в подъезд маленькую белую болонку, и, съежившись, прилипла к стене. Мужчина шарахнулся от меня, как от чумной, подозревая в помешательстве, и собачка визгливо залаяла.
Только салон автомобиля смог подарить мне обманчивое ощущение относительной безо-пасности.
Кажется, я нарушила все возможные правила дорожного движения, тщательно вызубрен-ные на курсах вождения, пока объезжала пробки, стараясь поскорее добраться до Гнезда. Обыч-но приветливые ворота, сами собой раздвигавшиеся для гостей, будто бы замерли, не пуская меня внутрь.
- Открывай! - В настоящей истерике завопила я, ударив по рулю. Автомобиль жалобно взвизгнул сигналом и огласил желто-красные окрестности, залитые живым веселым солнышком и засыпанные опавшими листьями. Створки стали медленно неохотно отъезжать, выказывая вы-ложенный плитками двор.
Въехав, я выскочила наружу, даже не почувствовав крепкого осеннего холодка. В этот мо-мент дверь дома отворилась, и на пороге появился Филипп. Синие глаза стали почти черными, на щеках темнела щетина. Сердце нехорошо екнуло, и я замерла, не в силах отойти от автомо-биля.
- Александра? - Скривил он губы и небрежно сунул руки в карманы.
И мне почудилось, что мир перестал существовать. Время остановилось, ведь он сделал шаг, а вслед ему метнулась серая тень.
***
Мучимый жаждой Заккери, держась за ребра, с трудом спустился на первый этаж в кухню. Неловко пошатываясь от слабости, он ударил мизинец на ноге о сломанный перевернутый стул в столовой и взвыл от боли. Похоже, за ночь демон, упустивший жертву, в злости разгромил все комнаты, оставшиеся еще незапертыми Гнездом. Дом закрыл даже их любимую маленькую гос-тиную, словно сужал ореол существования семьи. Кафельный пол кухни усеивали черепки от разбитой посуды, тонкие осколки бокалов, острые зубья от тарелок любимого Аидой сервиза. Найдя уцелевший стакан, парень плеснул в него воды из-под крана и сделал жадный глоток, за-кашлявшись. Тут он заметил, что запертая прежде дверь в задний дворик приоткрыта, и из щели тянет сквозняком.
Осторожно поставив стакан, Зак быстро закрыл кран и осторожно, стараясь не поранить босые ноги, пробрался к выходу и выглянул на улицу. На дорожке, скрестив руки на груди, стояла Снежана и на красивом ярком лице играла странная призрачная ухмылка, словно она раз-глядывала нечто, сильно радовавшее ее.
- Малышка, та на что смотришь? - Позвал Зак, выходя. Ледяная земля тут же остудила но-ги, под тонкую футболку забрался холод, царивший, несмотря на яркое солнце, остывшее к осе-ни. Парень поежился, чувствуя, как ноющие мышцы парализовало болью.
Девочка тут же оглянулась, и на лице мгновенно сменилась маска, превратившись в жа-лобно испуганную, и неприятно резанула неприкрытой лживостью.
- Фил... - Только и прошептала она.
Заккери обомлел, забыв про помятые ребра, отодвинул девочку в сторону, и теперь мог без преград увидеть сводного брата, медленно лениво направлявшегося к застывшей рыжей девуш-ке. Александра, как последняя дура, прилипшая к незнакомому автомобилю, уставилась на пар-ня большими глазами загипнотизированной мышки, и не шевелилась. Только по бледным вес-нушчатым щекам катились крупные слезы.
- Саша! - Окрикнул ее Зак, и девушка вздрогнула, резко оглянувшись в его сторону.
Она отскочила от машины ровно тот момент, когда Филипп легко и неслышно запрыгнул на его крышу, продавливая тонкий металл. Он присел, похожий на большую черную ворону, на его незнакомом лице играла странная отсутствующая улыбка. Саша попятилась, выставив руки, словно защищалась. Похоже, она еще не верила, как не мог поверить Зак.
- Не смей, Фил! - Заорал он и, прихрамывая, бросился к сводному брату, затеявшему со своей жертвой в пугающую игру. Так хищники забавляются с добычей прежде, чем сделать по-следний решающий удар.
Братья выпустили в воздушные шары одновременно. Тяжелые прозрачные переливающие пузыри встретились над рыжеволосой макушкой. Девушка, взвизгнув, повалилась на землю, сверху ее осыпали сотни искр. Они походили на вспышки праздничного салюта и глумливо пе-реливались на солнце.
Заскользив кедами по дорожке, Саша мгновенно поднялась и рванула на встречу Заку. Фи-липп спрыгнул на землю, что та задрожала, пытаясь перекрыть ей путь, но Заккери уже обхва-тил трясущуюся от страха девушку за плечи и приказал, кивая на летний домик:
- В склеп. - А потом крикнул, обращаясь к Снеже. - Ты слышала?
- Склеп? - Выдохнула Саша в ужасе.
Они подчинились и, схватившись за руки, будто старинные подружки, бросились по до-рожке между голых вишневых деревьев, когтистые тонкие ветки которых все еще обвивали гирлянды. Увядшие розы острыми шипами хватались за их одежду, словно хотели сорвать по-кровы. Снежа щелкнула пальцами, заставляя дверь отвориться, и вот они скрылись внутри. На одно мгновение Саша оглянулась, на ее заплаканном лице появилось смятое выражение покор-ности судьбе и странное нежелание прятаться в спасительно убежище.
Братья стояли друг напротив друга. Босой Заккери держался за бок, бледный, растрепан-ный, с неряшливо заправленными за уши длинными волосами. Филипп, прекрасный, темный, криво ухмылявшийся, спрятав руки в карманы, разглядывал носы ботинок.
- Ведьмак, почему ты пытаешься спасти рыжую? - Демон не смог исказить низкого голоса Филиппа.
- Самому бы понять. - Пробормотал Зак, сцепляя ладони, внутри которых, уже покалы-вающая кожу, сворачивалась змейка удара. - Мне тебя жаль, ведь потом свихнешься от вины!
- Вряд ли. - Ухмыльнулся демон и в глазах Филиппа вспыхнули алые всполохи.
Ярко-алая стрела, отлетевшая от его пальцев, вспорола плитки под ногами Заккери, оста-вив в них глубокий выжженный след. Руки блондина выпустили голубоватую молнию, полос-нув свитер брата, и от распоротых оплавленных ниток пошел легких пахучий дымок. Демон с любопытством посмотрел на дыру, в которой проглядывался торс, и покачал головой. Он в мгновение ока взмахнул руками, превращая воздух в твердую плотную стену, и Заккери отбро-сило на розовые кусты. Лежа на земле, Зак щелкнул пальцами, срывая автомобиль Саши с мес-та, и швырнул его в сторону Филиппа. Тонная масса металла, приближаясь к парню, неожидан-но разлетелась на сотни тысяч мелких деталей: колеса, крылья, сиденья, винтики, гайки. От-дельные части, обогнув Фила, пролетели мимо и собрались обратно в автомобиль. Кажется, де-мон удивился не меньше ведьмака, пославшего смертоносный удар. Зак вскочил на ноги, уже не чувствуя боли в теле, только странно бурлящую, буквально рвущуюся наружу энергию. Никогда он не ощущал подобной мощи, кровь закипала, заставляя мышцы крепнуть, излечиваться выби-тые суставы.
В невероятном подъеме он швырнул в сторону сводного брата восхитительно оранжевую, похожую на солнечный диск шаровую молнию, но та отскочила от него, как резиновый мячик от каменной статуи и влетела в захлопнувшиеся ворота, пропалив в них дыру, в которой проле-тела испуганная ворона.
- Кажется, твоя сила мне не страшна? - Ухмыльнулся демон, и в его ладонях вспыхнули два языка пламени.
Заккери покачал головой и подпрыгнул, выхватывая из воздуха длинную прозрачную плетку. Огненная цепь скрестилась в небе с воздушным хлыстом, что оба брата дернулись от ужасающей силы удара, и, шипя, расплавленная масса хлынула затухающими искрами на зем-лю. Филипп, не выдержав, отступил и споткнулся о вывернутые из земли плитки, едва устояв на ногах. Ярко-алые глаза злобно вспыхнули, когда тело соглнулось от удара в живот невидимым кулаком.
- Я все равно всегда был сильнее, Филипп. - Прошептал Заккери, приближаясь к уставше-му врагу.
Бой с демоном незаметно превратился в схватку со сводным братом, ворвавшимся в жизнь Зака и разрушившим его спокойствие. У Филиппа был самый невыносимый характер, но отчего-то все боготворили очаровательного лгуна. Ему прощалось все, даже человеческая женщина. Никогда Зак не испытывал столь настойчивой потребности обладать чем-либо. Саша - главный приз на финише, вещь, необходимая ему, украденная у него, как любовь отца в раннем детстве.
Он медленно шел к тяжело дышавшему, скорченному Филиппу, вытиравшему выступив-шую на губы кровавую юшку.
... И в этот момент в пустой гулкой комнате старинные часы ударили в гонг, отсчитывая полдень. Они били надрывно и хрипло, глашатаем, читавшим завещание пустому залу. Солнце почернело на долю секунды, приветствуя силу Хозяина. Яркая вспышка ослепила противников, заставив на мгновение зажмуриться. Зак в ужасе от осознания происходящего увидел, как меж-ду ним и сводным братом вспыхнула тонкая девичья фигурка. Они застыли, не в силах пошеве-литься, ведь сила имела лицо рыжеволосой девушки Саши. Она печально, понимающе и слегка виновато кивнула Заку, а потом молнией ударилась в грудь Филиппа, отчего парня откинуло на спину. Он рухнул на землю с глухим стоном, и из его тела выскользнула серая тень со страшной звериной мордой, человеческим торсом и копытами вместо ступней.
Дух-захватчик, оставшись без хозяина, мгновенно скользнул в сторону Зака, желая подчи-нить новую жертву и продолжить бой, но буквально в шаге от растерянного ведьмака вспыхнул, ударив в изумленное лицо парня пеплом. Заккери закашлялся, тут же схватившись за ребра, и брезгливо сплюнул попавшую в рот пыль.
Поднявший на ноги Филипп, запрокинув голову, зажмурился и медленно глубоко вдыхал, стараясь изгнать из своих легких смердящий запах уничтоженного зверя.
- Фил? - Прохрипел Заккери. Он согнулся, опершись руками о колени, и не мог выпря-миться. Острое разочарование, сходное с невероятной затопляющей болью, охватывало его внутренности, заставляло сердце пропускать удары и сбиваться с ритма. Он бы заплакал, навер-ное, если бы мог. Он не верил.
Сила выбрала другого. Она назвала своим Хозяином того, кто даже не относился к семье Вестичей!
Сводный брат открыл черные провалы глаз, похожие на бездонную бездну...
***
- Черт!!! - Выругалась я, когда в кромешной темноте оступилась и скатилась с высоких каменных ступенек, до крови расцарапав ладони и разбив колени.
Тут же в ледяной тишине склепа, отвечая потусторонним эхом, раздался громкий щелчок пальцами, и засветился белый шар, внутри него клубились дымные потоки.
- Ты нормально? - Без особого сожаления полюбопытствовала Снежа, проходя мимо и стуча каблучками.
- Угу. - Буркнула я, поднимаясь.
- Больно? - Девушка глянула на выступившую кровь.
- Щекотно. - Огрызнулась я. - Могла раньше свет зажечь?
- Зачем? - Пожала та плечами, проходя в центр зала.
- Действительно, зачем?
Мы оказались в большом холодном помещении со сферическим потолком. В мраморных плитах пола отражался зажженный девочкой светильник, всполохи неровного света кружили по стенам, сплошь усеянным надгробными досками с именами и годами. Я зябко поежилась и усе-лась на нижнюю ступеньку, не понимая, чего ждать.
Снежа мерила шагами прямоугольное углубление в полу, похожее, на очаг для огня.
Из царапины на содранном колене побежала кровь, пришлось стереть ее грязным пальцем, только размазав.
- Держи. - Девочка метнула в мою сторону какую-то белую тряпицу, отчего я даже вздрог-нула, едва успев уклониться. Платок, скомканный в узел, влетел в стену, застряв в ней. По сту-пеням зашуршали крошечные раздробленные камушки.
- Чудно. Спасибо. - Зло фыркнула я и двумя пальчиками вытащила носовой платок, в кам-не осталось углубление.
От касания льняной грубой ткани кожу запекло, но зато кровавый след получилось сте-реть. Снежана следила за моими осторожными движениями, заложив руки за спину, а потом вдруг спросила:
- Ты его сможешь простить?
- Простить кого? - Не поняла я.
- Филиппа. Он ведь хотел убить тебя.
- Это был не Филипп. - Пожала я плечами и тут же с изумлением обнаружила, что тряпица не просто стирает кровь, буквально напитывается ей. Рука дернулась, поспешно убирая прокля-тый клочок ткани от ранки, и отбросила подальше. - Мне не за что его прощать, и злиться на него тоже не за что. - Закончила я, желая, сейчас оказаться наверху.
Снежана щелкнула пальцами, и платок метнулся в ее протянутую ладонь. Девочка поднес-ла его к носу и сладко затянулась, блаженно улыбаясь.
- Люди пахнут так вкусно. - Пробормотала она, прикрывая глаза. - А у тебя и вовсе не-обыкновенный аромат... Ваниль, цитрус и немножко мускуса.... Прелесть.
Мне стало страшно, девочка в своем странном вожделении походила на наркомана со ста-жем. Она еще раз вдохнула и быстро произнесла:
- Интересно, они уже убили друг друга?
- Что?! - Опешив, я даже поднялась и вытаращилась на Снежану покруглевшими глазами. Ноги стали ватными, что встать получилось, лишь схватившись за стену. - О чем ты говоришь?!
- Я говорю, что по моим подсчетам они уже должны прикончить друг друга. Через пять минут наступит полдень, и сила перейдет ко мне. - Она довольно потянулась, и злая ухмылка превратила ее в настоящую ведьму. Длинные густые волосы разметались по плечам.
- Так это ты? - Промямлила я, едва шевеля языком. - Ты выпустила этого демона?
- Конечно. - Она довольно улыбнулась, прижав ладошку к щечке. - Они сами мне все по-казали. Честное слово, они такое творили, что у нормального ведьмака волосы бы встали дыбом - эти их бешеные игры! Идея возникла, когда я увидела тебя с вселившимся демоном. О, ты бы-ла великолепна! Это платье, рыжие волосы - настоящий суккуб!
Я потрясенно молчала, следя за ней, четко отмеряющей шагами стороны прямоугольника в полу.
- Они меня научили выпускать демонов. Мои мертвые родственники - настоящее чудо!
- Из-за тебя погибли люди, девочка. Очнись! - Прошептала я.
- Не смей называть меня ребенком! - Взвизгнула Снежана, яростно взмахнув руками.
Мне показалось, что все суставы вывернули и связали узлом. Меня подкинуло вверх, и в глазах потемнело от вспышки боли. Через мгновение руки, подчиняясь чужой силе, раскрылись будто крылья, и вот я висела, распростертая в воздухе. По стене протянулась ломаная тень, по-хожая на крест.
- 'Сила, как женщина, - неожиданно стала декламировать девочка строчки из известной мне ведьмовской книги, - своим избранникам она дарит подарки'... Сначала сила подарила Ли-зе новые умения, и я решила, что она станет следующей Хозяйкой, но потом и Максим поразил неожиданным знанием. Сила издевалась надо мной, водила за нос. Она даже меня не обделила и дала возможность прятать мысли и воспоминания, чтобы их никто не смог прочитать. Они должны были уйти с моего пути. Заккери и Филиппа очень жаль, особенно Филиппа. Он, конеч-но, милашка, и я еще утром думала, что оставлю его в живых, к тому же он не Вестич, но, когда я увидела его сегодня, то поняла - сила уже выбрала его, уже приготовилась отдаться ему, как продажная шлюха, честное слово!
Девочка скривилась, словно сама мысль была тошнотворной.
- Я долго думала, что в тебе такое есть. Отчего и Филипп, и Заккери обезумели, как мар-товские коты, когда ты появилась? В тебе же нет ничего. Господи, ты же простой человек! При-знаться, я ревновала тебя к Филиппу. Но ты подарок! - Она фальшиво хохотнула. - Единствен-ный подарок к новому Хозяину, а все наши знания и умения лишь пустяк. Филипп был обречен с самого начала, а Заккери, наверное, думал, что если ты выберешь его, то Сила перейдет имен-но к нему. Прямой наследник, черт возьми! - Добавила она издеваясь.
Я пыталась вырваться, бессмысленно дергаясь почти под потолком.
- Я хотела тебя убить. Нет, не так, - она посерьезнела и неожиданно подурнела, в ее чертах проявилось нечто дьявольски страшное. - Я хочу тебя убить, ведь новая Хозяйка сможет себе позволить крошечную слабость.
Ее глаза почернели, на кончиках пальцах появилось странное свечение. Кажется, я заорала, когда склеп озарила невероятная вспышка, и поднялся ветер, мгновенно задувший светильник. Меня швырнуло на пол, и, приложившись спиной, я выгнулась дугой, застонав. Между мной и девочкой стояла сияющая женская фигура и отрицательно качала головой. Снежа скорчилась, отступая и закрываясь руками. Со следующим шагом она оступилась и рухнула в яму на полу, судорожно взвизгнув. Фигура испарилась, оставив после себя кромешную темноту и невероят-ную тишину. Мое сердце билось неровно, быстро, как у мышки, из груди вырывалось тяжелое дыхание.
И где-то далеко, в тысячах километрах, раздался скрип двери и топот ...
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
Словно в насмешку погода стояла прекрасная. Яркое солнце заливало двор, раскрашивая его почти летним апельсиновым цветом. Желтые листья усеивали подъездную дорожку, засыпа-ли клумбы. Воздух казался прозрачным и очень чистым, несмотря на осеннюю прохладу.
Аида пряталась за занавеской, следя за тем, как Гнездо покидает Заккери. Лиза с матерью переехали в город еще пару дней назад. Увидев дочь обычным человеком, Роза поседела за ми-нуты, но, похоже, Елизавета меньше всех переживала о своем превращении, и уже укатила на съемки.
Родители Снежаны улетели в Варшаву, где проходил суд над самой юной ведьмой в исто-рии, совершившей преступление, которое потрясло весь ведьмовской мир. Не зря Лиза постоян-но повторяла, что девочка принесет много бед. Новое поколение уже рождалось жестоким, и оно не умело жить по правилам добра и принятия.
Аида обладала обостренным слухом, и могла, будто стояла рядом, слышать разговор.
Заккери закинул дорожную сумку в багажник кабриолета. Длинные светлые волосы были забраны в хвост, над бровью темнела подсохшая черная царапина. Филипп стоял рядом с бра-том, не желая его отпускать. Аида не могла узнать сына, ставшего Хозяином, он превратился в чужака, незнакомого взрослого мужчину. Изредка его синие глаза становились черными без-донными кляксами, пугавшими даже больше, чем его невероятная ведьмовская мощь. Он пока не научился прятать ее, ведь все приходит с опытом. Саша стояла на крыльце, кутаясь в клетча-тую шаль, и искренне переживала, отчего-то чувствуя себя виноватой в произошедшем кошма-ре.
- Не уезжай. - Сказал Филипп, пожимая руку брату. - Это твой дом.
- Уже нет. - Отозвался Зак, оглядывая унылый фасад Гнезда.
Он повернулся, кивнув Саше, и уселся за руль. Ворота плавно открылись, выпуская на во-лю очередного птенца, и затворились, навсегда отрезая его прошлого. Саша подошла к Филип-пу, ссутулившемуся, спрятавшему руки в карманы, и обняла его, глубоко вздохнув.
Они были странной парой - ее сын и рыжеволосая человеческая девочка. Две параллель-ные прямые, перекрещенные и переплетенные колдовской волей. Филиппу не нужно было смотреть на нее, чтобы знать, что она делает в следующий момент: поправляет ли волосы или спускается со ступеней. Не отдавая себе отчета, он каждый миг следил за ней, сканировал про-странство и время, считывал ее воспоминания, заполнял ее жизнь, не давая ничему более про-никнуть в нее. Он насильно становился центром ее вселенной, и Саша подчинялась. Она явля-лась бесценным подарком, Филипп выбрал сам именно эту девушку, случайно в пылу дикой иг-ры убив ее...
Она видела будущее, Филипп знал о прошлом, они дополняли друг друга, как две поло-винки одного яблока. Возможно, если бы семья вовремя поняла их, то многих жертв удалось бы избежать, ведь Сашу вела сама Сила, подсказывала, направляла. Жаль, что все они оказались слишком глупы.
Женщина отвернулась и посмотрела на идеально убранную комнату, где не осталось ни одного следа разрушения. Все вещи стояли на своих местах, на полках не было ни пылинки. Портрет Луки по-прежнему грозно разглядывал пустую гостиную. Только цветы здесь больше не цвели.
Аида являлась хранительницей потухшего очага, хозяйкой умершего дома, матерью исчез-нувшей семьи. Дом, утонувший в скандалах и мелких стычках, устал и выбрал для себя новый путь, много лет назад призвав в свое лоно одну одинокую ведьму и маленького упрямого маль-чика, слишком неласкового и взрослого не по годам.
Только от Филиппа зависело, какой теперь станет его семья, кого он привечает в замершие ожидавшие новых жителей стены Гнезда.