Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Становление основ регулирования образовательной деятельности в Российской Империи
Первое учебное заведение университетского типа было открыто еще в 1631г. - это Киево-Могилянская коллегия, преобразованная грамотой Петра I в академию в 1701 г. Установленный в коллегии порядок с небольшими изменениями был заимствован и другими учебными заведениями Российского государства.
Организованная в Москве в 1685г. Славяно-греко-латинская академия также соединяла в себе черты высшей и средней школы, но вместо классического высшего образования, по существу, давала специальное церковное. В ХVIII веке ориентация академии изменилась, и она стала называться Славяно-латинской. Именно с нее началось распространение высшего общего образования в России.[1]
Следующей академией стала Морская (Академия морской гвардии), созданная в Петербурге 1715г. указом Петра I. Это образовательное учреждение явилось первым высшем военно-учебным заведением в России.
Как симбиоз учреждения науки и образования создавалась Академия наук и художеств (Указ Сената об учреждении - 28.01.1724г.). Устав Академии разрабатывался Петром I. С 1726г начались занятия в университете в составе Академии. Его деятельность М.В. Ломоносов оценил так, что не только настоящего университета не бывало, но ни образа, ни подобия университетского не видно.[2] Мнения же советских исследователей относительно причин появления, характера деятельности и возможностей университетов в царской России во многом расходятся.[3] Общим является приведенная выше точка зрения, что именно государство явилось инициатором развития системы образования, было создателем не только первых университетов, но и всей высшей школы. Петр I заложил в основы образовательной политики принцип отношения государства к университетам: достаточно распоряжения правительства, и все будет.[4]
Государство стремилось регламентировать не только процесс обучения, но и все внутренней жизни университетов. Это было обусловлено в первую очередь тем, что процесс образования был направлен не столько на университетскую подготовку, сколько на совмещение общего образования с профессиональным, с подготовкой специалистов. Таким образом, это указывало образовательная деятельность на решение узкопрактических задач.
В 1747г. был утвержден первый академический регламент, ряд статей которого непосредственно относился к академическому университету. М.В. Ломоносов пытался превратить университет в подлинную высшую школу «для природных россиян». Он также добивался закрепления служебных прав за выпускниками и дворянских прав за профессорами. В университете было положено начало подготовки научно-педагогических кадров в России, на практике проверены идеи о значении университета, мысли о его структуре, построение всей системы обучения. (Однако подлинная история университетов, по мнению большинства исследователей, начнется только с 1804 г.). Можно считать основным итогом преобразований первой половины ХVIII в. попытку создать учебные заведения.[5]
Новая попытка была предпринята в 1755г.: императрица Елизавета подписала Указ об основании Московского университета, который должен был стать культурным и научным центром, и утвердила его устав.[6] В устав была заложена идея автономии: он объявлялся независимым от всех присутственных мест и властей, кроме Сената, которому подчинялся непосредственно. В структуре университета не было канцелярии – органа императорского надзора. Университет еще не представлял правильно организованной ученой корпорации, не имел самоуправления.[7] Хотя руководство учебной работой возлагалось на профессорскую конференцию, которая выбирала директора и небольшой аппарат, фактически директор был чиновником от правительства и стоял над профессорской конференцией. Почти все дела требовали санкции куратора – одного или двух почетных покровителей из знатнейших особ. Академической свободы не было: система преподавания или автор, по которому «предлагается наука», устанавливались профессорской конференцией. В то же время профессор, кроме лекций для студентов, мог объявить и публичные курсы. Время обучения в университете зачитывалось в действительную службу. Часть студентов получала жалованье от казны. В структуре университета существовал привилегированный суд для профессоров и студентов.[8]
В 1791г. университету, впервые в России, было предоставлено право присуждать ученые степени.
Дальнейшее развитие высшего образования в царской России характеризовалось, по мере смены императоров, чередой реформ и контрреформ. В любом случае они отличались степенью дозированной инициативы, так как все права оставались у организатора их проведения.[9] Характерным фактом стала недолговечность университетских уставов; это одна из наиболее любопытных особенностей эволюции российских университетов в сравнении с западными учреждениями. Однако «ближайшими поводами к пересмотру уставов бывали не нужды университетской жизни, а общие политические события».[10] Степень прогресса высшей школы находилась в обратной зависимости от силы правительственного давления. Отличительная черта российского высшего образования - становление высшей школы как части государственности. Но хотя правительство нуждалось в высшем образовании только для целей государственной службы, в целом система воспроизводства интеллектуального потенциала зависела от потребностей общества.[11]
В начале ХIX века управление всей «учебной частью» было сосредоточено в одном центральном органе – Министерстве народного просвещения – по западноевропейскому образцу. Складывалась система высшего образования - шло интенсивное развитие университетов и других учебных заведений, обучение в которых приравнивалось к высшему образованию.[12]
Наиболее репрезентативными источниками информации о правовом регулировании высших учебных заведений являлись университетские уставы. Александровская эпоха, реформы 1800-х гг., «либеральные влияния и дух гуманности» нашли отражение в уставе Московского университета 1804г. Он стал образцом для уставов Харьковского, Казанского университетов. То, что каждому университету высочайшим указом утверждался свой устав, закрепляло стремление государства предоставить каждому университету возможность «развиваться своеобразно, применяясь к местным требованиям и особенностям».[13]
Согласно устойчивой корреляции в истории российской высшей школы, когда в период реакции ей навязывается авторитарный режим, а в эпоху преобразования наблюдаются автономистские тенденции[14], устав 1804г. характеризуется, как самый прогрессивный[15]. Он точно определил права университета, все подробности его организации и общее направление деятельности. В нем создана модель университетской автономии, модифицированная в 1863г. и в 1905г. Ее основные черты:
- ректор избирается общим собранием ординарных (штатных) профессоров, деканы и профессора - советом университета; ректор утверждается царем и сменяется через год (п.13 Устава);
- есть университетский суд, которому подлежат все члены университетского сословия (гл. XIV; мнения о его юрисдикции, разделенные столетием, диаметрально противоположны - от «обширной» до «ограниченной»;[16]
- высшая инстанция - совет ординарных и заслуженных профессоров под руководством ректора. Есть также исполнительная власть - правление;
- правительственный контроль ослаблен расстоянием (попечитель Московского университета жил в Санкт-Петербурге, в состав Правления входит его ставленник - непременный заседатель) (п. 135 Устава);
- нет сословных ограничений при приеме;
- в университете сосредоточивалась вся полнота власти в управлении учебными делами округа (п.165 Устава).
Параграфы устава, фиксирующие право университета создавать научные общества, закрепляли его положение как одного из важнейших научных центров.
Убедительным свидетельством больших властных полномочий ректора служило его право в чрезвычайных ситуациях принимать под личную ответственность любые меры, даже требовать помощи у военных или гражданского начальства (с последующим уведомлением министра)[17].
Таким образом, согласно устава 1804г., устройство университета основывалось «на началах совершенной автономии во всех делах, касающихся быта университетской корпорации».[18] Даже советские исследователи в 50-х гг. признавали, что в те времена существовала «некоторая, хотя и ограниченная, автономия».[19]
Однако широкая автономия «не легко совмещалась со строем всех остальных государственных учреждений и с общим направлением русской жизни», поэтому, к примеру, автономии в части академических свобод не было:[20] свобода преподавания отпадала сама собой ввиду недостатка ученых сил; свобода слушания - ввиду недоверия к самодеятельности студентов.[21] Число преподавателей определялось уставами, сверхштатные должности вводились с разрешения министра; в уставе указывались предметы, преподаваемые по всем отделениям.
Контроль за содержанием и направлением лекционных курсов усилился в конце первой четверти XIX века. Министерство духовных дел и народного просвещения (преобразовано в 1817г.) рассматривало не только программу курса, но и конспект лекций.
В 1819 г. было утверждено первое «Положение о производстве в ученые степени». Ученая степень в России давала право на получение соответствующего класса в порядке государственной службы.
В государственную систему подготовки научно-педагогических кадров был включен созданный в начале XIX века Петербургский педагогический институт, преобразованный в 1816г. в Главный педагогический институт.
Полоса внутренней реакции в России, свертывание реформ после войны 1812-1814 гг., заговор декабристов повлекли за собой применение к российским университетам политики Священного союза и общий пересмотр учебной системы, результатом чего стал Устав 1835 г.[22] Он обобщил и узаконил сделанные ранее отдельные ограничения Устава 1804 г. Контрреформа применительно к высшей школе означала полное отрицание закономерностей и потребностей эволюции мировой системы образования, изыскивался особый, российский путь.[23]
Политическая автономия отменялась, высшие учебные заведения подчинялись не научной корпорации, но «особенному начальству» попечителя учебного округа. Он становился полновластным управляющим академической жизни. Учебный процесс был предельно бюрократизирован. Выборы сведены к ритуальным. Функции совета сужены. Правление стало органом «исключительно экономическим и независимым от совета»[24].
За студентами осуществлял надзор специальный инспектор, назначаемый попечителем (ст.69-75 устава). В целом военно-бюрократическое устройство университета было адекватно правительственной политике. Выпускники и преподаватели университета включались в общую систему чиновной иерархии.[25]
По отношению к окраинным университетам политика министерства народного просвещения состояла в сближении их с русскими порядками, с целью торжества «исконно русского начала».[26] Только Дерптский (Тартусский) университет находился в особых условиях и всем статусом отличался от остальных. Не был связан с русскими университетами и не подлежал ведению Министерства народного просвещения Гельсингфорский университет.
В 1837г. и в 1844г. пересматривалось Положение «О производстве ученой степени», а после 1849г. («смута» в Западной Европе) отменены самые важные статьи устава: совет лишился права избирать ректора, он назначался министром на неопределенный срок и утверждался царем; Министр также мог назначать и увольнять деканов. Программы преподавания сделали неподвижными, молодых ученых перестали отправлять за границу.
В экстремальных условиях «высшая школа обрела первые элементы иммунитета к совершаемым над ней экспериментам».[27] В целом система эволюционировала не в заданном направлении. Университеты являлись крупнейшими образовательными и научными центрами страны.[28]
Однако вывод о том, что система образования эволюционировала не том направлении не применим к деятельности военных учебных заведений. Их выпускники являлись опорой и защитой самодержавия от внешних и внутренних посягательств. Возможно именно по этому основная часть военных учебных заведений царской России находилась в Санкт-Петербурге.
Начало военному образованию в России положено на рубеже XVII—XVIII вв. Петром I. В 1697 г., отправляясь в свое первое путешествие по Европе, он взял с собой несколько бомбардиров Преображенского полка, которые стали преподавателями первой военной школы, учрежденной при бомбардирской роте в начале XVIII в., где обучали математике, фортификации и артиллерии.
В 1701 г. в Москве образована Школа математических и навигацких наук, находившаяся до 1706 г. в ведении Оружейной палаты, а затем — Приказа морского флота и Адмиралтейской канцелярии. В школу принимали сыновей «дворянских, дьячих, подьячих, из домов боярских и других чинов» в возрасте 12—17 лет (позже и 20-летних), причем имевшие более 5 крестьянских дворов содержались за свой счет, а остальные получали кормовые деньги. Выпускники-дворяне назначались во флот, инженерами и в артиллерию, а лица низших сословий (которые обучались только грамоте и счету) становились писарями, архитекторскими помощниками и служащими Адмиралтейства.
С учреждением в Петербурге в 1715 г. Академии морской гвардии школа превратилась в подготовительное для нее заведение, потеряв самостоятельное значение.
В 1712 г. в Москве действовала Инженерная школа, объединенная в 1723 г. с Петербургской инженерной школой, образованной в 1719 г. В 1712 г. наряду с артиллерийской школой при бомбардирской роте учреждена еще одна — при артиллерийском полку, а в 1721 г. при Петербургском лабораторном доме создана особая школа на 30 человек для уже состоящих на службе артиллеристов. Однако вскоре после смерти Петра I созданные им артиллерийские школы перестали существовать.
В 1735 г. в Петербурге учреждена Чертежная артиллерийская школа на 30 человек из дворянских и офицерских детей, которая выпускала своих воспитанников унтер-офицерами в артиллерию. Вскоре к ней была присоединена открытая в 1730 г. Арифметическая артиллерийская школа для «пушкарских сыновей» (готовившая канцелярских и полковых писарей), и это учебное заведение стало именоваться Санкт-Петербургской артиллерийской школой. В начале 30-х гг. такая же школа появилась в Москве у Сухаревой башни. Все ученики Инженерной и Артиллерийской школ считались нижними чинами армии и при поступлении в школу приводились к присяге. Они получали от 12 до 36 рублей жалованья и первое время жили на частных квартирах. По окончании курса выпускники поступали унтер-офицерами в соответствующий род войск и по представлению своего начальства производились в офицеры. Малоуспешные ученики выпускались рядовыми.
29 июля 1731 г. в Петербурге по инициативе графа П. И. Ягужинского учрежден Кадетский корпус по образцу существовавшего в Пруссии. Он был открыт 17 февраля 1732 г. В корпус принимали грамотных детей дворян в возрасте 13—18 лет. Учебный курс состоял из 4 классов, причем в трех старших учеба должна была продолжаться 5—6 лет. В 1732 г. штат корпуса включал 360 кадет, а в 1760 г. увеличен до 490. В 1743 г. корпус получил название Сухопутного (для отличия от Морского). При переводе в старший класс перед выпуском совет корпуса определял для каждого кадета род войск, куда ему предстояло быть выпущенным на службу сообразно с его способностями. Выпускникам присваивались унтер-офицерские чины или чин прапорщика, а особо отличившимся — сразу чин подпоручика и даже поручика.
В 1758 г. генерал-фельдцейхмейстер, главноначальствующий над инженерным корпусом граф П. И. Шувалов объединил Инженерную и Артиллерийскую школы в одно учебное заведение под названием Артиллерийской и инженерной дворянской школы (обучавшиеся в Артиллерийской школе солдатские сыновья вместе с воспитанниками того же звания из Крепостной инженерной школы были переведены в образованную в 1759 г. Соединенную солдатскую школу, составившую особое отделение нового учебного заведения).
При Екатерине II, в 1762 г., штат Сухопутного кадетского корпуса был увеличен до 600 человек, причем теперь принимались только малолетние дети не старше 5 лет, с тем, чтобы пробыть в корпусе не менее 15 лет. Право на поступление предоставлялось детям штаб-офицеров, причем преимущественным правом пользовались среди них дети неимущих, раненных и убитых на войне. Родители давали подписку в том, что не будут забирать детей даже во временные отпуска.
В том же году Артиллерийская и инженерная дворянская школа была преобразована в Артиллерийский и инженерный шляхетный кадетский корпус со штатом в 146 кадет; в 1784 г. штат увеличен до 393 человек. На протяжении нескольких десятилетий почти весь состав артиллерийских и инженерных офицеров комплектовался из воспитанников этого корпуса. К концу XVIII в. он, впрочем, постепенно утрачивал специализацию и все более сближался с Сухопутным кадетским корпусом.
Таким образом, в XVIII в. подготовка офицеров сухопутных войск осуществлялась в двух учебных заведениях — общевойсковом и инженерно-артиллерийском. За это время Сухопутный кадетский корпус выпустил 3300 офицеров, а Артиллерийский и инженерный шляхетный кадетский корпус — 1600 офицеров. 10 марта 1800 г. Сухопутный корпус переименовывается в 1-й Кадетский корпус, а Артиллерийский и инженерный — во 2-й Кадетский корпус. Греческий кадетский корпус, существовавший в 1775—1796 гг., выпустил 190 офицеров (в том числе 100 для флота).
Кроме них в конце XVIII в. появилось еще два военно-учебных заведения, готовившие офицеров: Военно-сиротский дом и Шкловское благородное училище.
Сиротский дом образован в 1795 г. из двух школ, созданных для сирот и сыновей инвалидов-военнослужащих Павлом I незадолго до его воцарения в Гатчине и на Каменном острове; в 1798 г. это заведение, переведенное к тому времени в Петербург, преобразовано в Императорский Военно-сиротский дом, первое отделение которого предназначалось для 200 сыновей неимущих дворян и офицеров, преимущественно сирот. Воспитанники назывались кадетами и обучались Закону Божьему, русскому и немецкому языкам, арифметике, геометрии, артиллерии, фортификации, тактике, истории, географии и рисованию; они выпускались в армию юнкерами и портупей-прапорщиками, а отличников производили в офицеры сразу при выпуске. Второе отделение предназначалось для 800 солдатских сыновей, обучавшихся ремеслам.
Благородное училище в г. Шклове было сначала частным благотворительным заведением, которое на собственные средства учредил генерал-майор С. Г. Зорич (серб, поступивший на русскую службу еще при Елизавете). Открытое 24 ноября 1778 г. училище для бедных дворян было рассчитано на 250 человек и разделялось на два кавалерийских взвода и две пехотные роты. Выпускники получали места на военной и гражданской службе, а с 1785 г. многие из них производились в офицеры прямо по выпуску. После воцарения Павла I училище переведено в казенное ведомство, а в ноябре 1799 г. названо кадетским корпусом, который вскоре был переведен в г. Гродно. До 1801 г. это учебное заведение выпустило 470 офицеров.
Военная реформа Петра I, направленная на создание в России регулярной армии, коренным образом изменила систему подготовки офицерских кадров. Царь-реформатор ввел обязательную запись дворянских детей в полки, где они должны были проходить военную службу, начиная с нижних чинов до получения офицерского звания. Из заграницы были приглашены военные специалисты, а многие русские юноши отправились для обучения в Европу. Но наряду с этим Петр принял меры для подготовки профессионалов, знакомых с различными отраслями военного дела, и в самой России.
В начале XVIII века в стране появились первые военные учебные заведения, предназначенные для подготовки будущих офицеров по наиболее сложным военным профессиям. Специализированные навигационные, артиллерийские и инженерные школы готовили дворянскую молодежь к службе во флоте, в артиллерии, на инженерном поприще. Эти школы, равно как и опыт других государств — Пруссии, Франции, Дании, помогли в создании первых кадетских корпусов. Слово "кадет" происходит от французского "саdete», что означает младший, несовершеннолетний. Так назывались во Франции молодые дворяне, зачисленные на военную службу, до производства в офицеры. Кадетские корпуса в России сыграли значительную роль в подготовке офицерских кадров русской армии. Они прививали своим воспитанникам любовь к отечественной истории, армии и флоту, формировали у них высокую нравственность. Кадеты всегда отличались глубокими профессиональными знаниями, широкой образованностью, высокоразвитыми чувствами патриотизма, долга, офицерской чести и войскового товарищества. Активно участвовали они в общественной и культурной жизни общества.
В XVIII — первой четверти XIX века в России учреждается около десяти кадетских корпусов. Первый из них был создан по Высочайшему указу от 29 июля 1731 года, но официально открылся в Петербурге 17 февраля 1732 года. Это было военно-учебное заведение закрытого типа, состоящее из 200 человек шляхетских детей от 13 до 18 лет как российских, так и эстляндских и лифляндских провинций, которых по указу императрицы Анны Иоанновны следовало обучать «арифметике, геометрии, фортификации, артиллерии, шпажному действу, на лошадях ездить и прочим к воинскому искусству потребным наукам». В 1743 году корпус получил название Сухопутного шляхетного кадетского корпуса, а с 1800 года стал называться 1-м Кадетским корпусом. В его стенах получили военное образование будущие генерал-фельдмаршалы П.А.Румянцев, А.А.Прозоровский, М.Ф.Каменский, известные своими заслугами генералы М.Н.Волконский, П.И.Репнин, И.И.Веймарн, П.И.Мелиссино, М.В.Каховский, генерал-прокуроры А.А.Вяземский, А.А.Беклешов, генерал-инженер М.И.Мордвинов, адмирал И.Л. Голенищев-Кутузов, дипломат А.М.Обресков, директор первого русского театра А.П.Сумароков, русские писатели-трагики М.М.Херасков, В.А.Озеров, М.В.Крюковский и многие другие.
В 1752 году в Петербурге учреждается Морской кадетский корпус, однако его старшинство (под термином «старшинство» понимается дата учреждения учебного заведения – предшественника – авт.) относят к январю 1701 года, времени, когда Петр I создал Школу математических и навигацких наук. В этом заведении было подготовлено не одно поколение русских моряков, прославивших отечество своими боевыми подвигами и научными открытиями. Среди них адмиралы И.Ф.Крузенштерн, Ф.Ф.Беллинсгаузен, Ю.Ф.Лисянский, Ф.Ф.Ушаков, Д.Н.Сенявин, М.П.Лазарев.
Десять лет спустя, 25 октября 1762 года, по инициативе генерал-фельдцейхмейстера русской армии П.И.Шувалова в С.-Петербурге был образован Артиллерийский и инженерный шляхетный кадетский корпус, преобразованный из Соединенной артиллерийской и инженерной школы, ведущей свою историю с 1712 года от первой русской Военно-инженерной школы. Усилиями П.И.Шувалова, А.П.Ганнибала, опытных педагогов и воспитателей М.И.Мордвинова и П.И.Мелиссино это учебное заведение к концу XVIII века стало центром по подготовке офицеров-артиллеристов и военных инженеров русской армии. Среди первых его воспитанников были великий русский полководец генерал-фельдмаршал светлейший князь М.И. Голенищев-Кутузов-Смоленский, известный военачальник генерал от инфантерии Ф.Ф. Буксгевден, видные организаторы артиллерийского и инженерного дела А.И. Корсаков, А.А. Аракчеев, П.И. Меллер-Закомельский, крупный ученый-артиллерист, родоначальник отечественной ракетной артиллерии А.Д. Засядко, профессора математики С.Е. Гурьев и В.И. Висковатов, герои Отечественной войны 1812 года В.Г. Костенецкий, П.А. Козен, П.П. Коновницын, А.П. Никитин, И.С. Дорохов, А.Н. Сеславин, А.С. Фигнер. В 1775 году по инициативе директора Артиллерийского и инженерного шляхетного кадетского корпуса М.И. Мордвинова для греческого юношества при этом корпусе учреждается Гимназия чужестранных единоверцев, ставшая в 1792 году Корпусом чужестранных единоверцев. 10 марта 1800 года Артиллерийский и инженерный шляхетный кадетский корпус был преобразован во 2-й Кадетский корпус, по своей структуре близкий к 1-му Кадетскому корпусу. Обучение в этих двух учебных заведениях стало осуществляться по единой программе. Высочайшим рескриптом от 14 марта 1807 года при 2-м Кадетском корпусе создается Волонтерный корпус, предназначенный для ускоренной, в течение двух лет, подготовки офицеров из числа малоимущих дворян. Через год это учебное заведение получило название Дворянского полка, а спустя 48 лет, в 1855 году, было преобразовано в Константиновский кадетский корпус.
В 1802 году для детей из знатных семей России в С.-Петербурге создается Пажеский корпус, готовящий офицеров в свиту Его Императорского Величества и в гвардию. Два года спустя на базе Горного училища здесь же открывается Горный кадетский корпус, подчиненный Горному департаменту. В 1833 году это учебное заведение преобразовывается в Горный институт. В 1799 году в Гродно создается первый провинциальный кадетский корпус, ведущий свое начало от Шкловского благородного училища, учрежденного генералом С.Г. Зоричем. В 1807 году он переезжает в Смоленск, в 1812 году в Тверь, затем в Ярославль и Кострому, наконец, в 1824 году — в Москву, где становится 1-м Московским кадетским корпусом.
В 1830—1840-е годы наступает новый этап в истории кадетских корпусов: в Петербурге, Москве и десяти губернских городах, наряду с уже существующими, открываются новые военно-учебные заведения подобного типа, из которых образовываются три округа, из которых образовываются три округа военного образования: Петербургский, Московский и Западный.
В Петербургский военно-образовательный округ, кроме названных, вошли Павловский. Финляндский, Новгородский и Александровский кадетские корпуса.
Павловский кадетский корпус в 1829 году был образован из Императорского военно-сиротского дома и просуществовал более тридцати лет, после чего стал Павловским военным училищем. Финляндский топографический кадетский корпус, созданный в Гаапаньеми Куопиокской губернии, первоначально предназначался для подготовки топографов, однако через четыре года воспитанников из финляндских уроженцев начинают готовить во все рода войск. Новгородский кадетский корпус, учрежденный в 1834 году для дворянских детей Новгородской и Тверской губерний, получил название Новгородского графа Аракчеева кадетского корпуса. В 1865 году в связи с переводом в Нижний Новгород его переименовали в Нижегородскую графа Аракчеева военную гимназию, которая через 16 лет снова стала кадетским корпусом. Александровский (для малолетних) кадетский корпус в Царском Селе был открыт для подготовки к поступлению в столичные кадетские корпуса 400 малолетних сирот и детей обедневших дворян, отличившихся на полях сражений, в возрасте от 7 до 10 лет.
Московский военно-образовательный округ включал 1-й и 2-й Московские, Александринский сиротский, Орловский Бахтина, Тульский Александровский, Михайловский Воронежский, Тамбовский, Оренбургский Неплюевский и Сибирский кадетские корпуса. Из военно-учебных заведений этого округа выделим 2-й Московский кадетский корпус, предназначенный для детей беднейших дворян от каждого уезда Московской губернии, Оренбургский Неплюевский кадетский корпус, рассчитанный на 200 воспитанников, детей местных казаков, и первый в Сибири Императора Александра I кадетский корпус в Омске. Сибирский кадетский корпус стал пятым в списке кадетских корпусов России и первым среди губернских. Его питомцы защищали Сибирь от разбойничьих набегов соседних кочевых племен, участвовали в завоевании для России новых земель, исследовали отдаленные районы этого края и Монголии, основали многие города Сибири и нынешнего Казахстан
Западный военно-образовательный округ объединял Полоцкий, Петровский Полтавский, Гродненский (Смоленский) и Калишский кадетские корпуса.
Во второй половине XIX века новые кадетские корпуса открылись в Петербурге (Константиновский, Николаевский и Александра II), Москве, Тифлисе, Одессе, Новочеркасске и Симбирске, а в конце XIX — начале XX века появились Суворовский в Варшаве, Сумский, Владикавказский, Ташкентский, Вольский, Хабаровский и Иркутский кадетские корпуса. Всего в России за почти 200-летний период было создано 49 кадетских корпусовиз которых к I917—1918 годам осталось 32. Часть из них была преобразована в другие военно-учебные заведения, часть оказалась расформирование по различным причинам. Третья группа провинциальных кадетских корпусов не оправдала своего предназначения и прекратила существование.
В XIX в. система военно-учебных заведений постоянно расширялась. Можно выделить два основных периода ее развития - до реформ 60-х гг. и после них, когда произошло принципиальное разделение военно-учебных заведений на подготовительные (дающие общее образование) и собственно военно-специальные, непосредственно выпускающие офицеров. До этого кадетские корпуса, принимая воспитанников в раннем возрасте, выпускали их уже офицерами.
В первой половине XIX в. офицеров выпускали:
Кадетские корпуса,
Губернские военные училища,
Военно-сиротский дом,
Пажеский корпус,
Школа гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров,
Дворянский полк,
Юнкерские школы,
Московское училище колонновожатых,
Некоторые общегражданские учебные заведения,
Специальные военные училища (артиллерийское, инженерное, топографическое, юридическое).
Своя система подготовки офицеров существовала на флоте.
К 1854 г. общий штат общевойсковых военно-учебных заведений был рассчитан на 8288 человек (реально обучалось 7751), в том числе
Пажеский корпус —150,
Школа гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров — 228,
Дворянский полк — 1000,
Финляндский кадетский корпус — 120,
Павловский — 500,
1-й и 2-й Петербургские — по 600,
1-й Московский (с малолетним отделением) — 650,
Сибирский — 240,
Оренбургский и Киевский — по 200,
Тульский и Тамбовский —по 100,
Александровский малолетний,
2-й Московский, Новгородский, Орловский, Воронежский, Полтавский, Брестский, Полоцкий и Александрийский Сиротский—по 400 человек.
За 1845—1854 гг. они выпустили 5563 офицера.
Содержание каждого воспитанника обходилось в среднем: в 1853 г. — 373 руб., в 1854 г. — 383 руб., в 1855 г. — 384 руб.
В 1853—1861 гг. общевойсковые учебные заведения подготовили в общей сложности 5833 офицера (91% всех выпускников), из которых направлены в гвардию 952 (16%), в артиллерию и инженерные войска — 1500 (26%), в пехоту и кавалерию — 2255 (38%), в линейные батальоны — 284 (4%), в корпус внутренней стражи — 645 (11%) и в казачьи войска — 297 (5%).
На гражданскую службу за этот период выпущено всего 216 человек, или 3% всех выпускников, а нижними чинами в армию — 410 (6%). Таким образом, военно-учебные заведения давали весьма небольшой процент «брака», но среди всех производимых в офицеры выпускники учебных заведений составляли менее трети, и система военного образования нуждалась в дальнейшем развитии
В 60-е гг. XIX в. проведены крупные реформы в области военного образования, суть которых состояла в отделении общеобразовательного курса в военно-учебных заведениях от военно-специального и создании для каждого из них отдельных учебных заведений: военных гимназий и военных училищ, на которые разделились прежние кадетские корпуса. Кроме того, признано необходимым в офицеры производить только получивших специальное военное образование в учебных заведениях, для чего и решили пропускать через них всю массу вольноопределяющихся, юнкеров и унтер-офицеров — всех, кто ранее получал офицерское звание непосредственно в частях после определенного срока выслуги. Поскольку этот контингент обладал в большинстве худшим общеобразовательным уровнем, чем выпускники военных гимназий, для него были созданы особые училища с облегченной программой, получившие названия юнкерских. Организованы и общеобразовательные военные учебные заведения сокращенного курса, получившие название военных прогимназий, которые готовили к поступлению в юнкерские училища подобно тому, как военные гимназии готовили к поступлению в военные училища. Таким образом, общевойсковые военно-учебные заведения подразделялись на четыре основных типа: военные училища, юнкерские училища, военные гимназии и военные прогимназии.
Основателем этих реформ стал Милютин Д.А, который в 1840 году записал в своем дневнике: «Наши офицеры образуются совершенно как попугаи, до производства их они содержатся в клетке. И беспрестанно толкуют им: «Попка, налево кругом!» — и попка повторяет: «Налево кругом». «На караул!» — и попка повторяет это... Когда же попка достигает того, что твердо заучит все эти слова и притом будет уметь держаться па одной лапке... ему надевают эполеты, отворяют клетку, и он выступает из нее с радостью, с ненавистью к своей клетке и прежним своим наставникам». Именно Дмитрию Алексеевичу Милютину, профессору Академии Генерального штаба, начальнику штаба Отдельного Кавказского корпуса, военному министру и последнему фельдмаршалу русской армии, выпала труднейшая задача в рамках общей военной реформы преобразовать всю систему военно-учебных заведений на основах большей демократии и либерализма.
Не останавливаясь подробно на всех аспектах военной реформы, которую провел Милютин, скажем лишь, что в результате этой колоссальной работы русская армия стала армией буржуазного типа, приобрела новую организационную структуру, иные принципы формирования. Одно из центральных направлений военной реформы Милютин видел в изменении системы подготовки офицерских кадров. В 1862 году военный министр изложил свою точку зрения в особой записке, поданной на имя императора: «Мнение о военно-учебных заведениях».
В записке высказывалась мысль о необходимости радикального преобразования кадетских корпусов, соединявших в себе общеобразовательную подготовку детей и специальную подготовку юношей. Милютин считал, что военное воспитание, основанное на жесткой дисциплине, может дать положительные результаты исключительно в зрелом возрасте, когда юноша занимается специальными предметами осознанно; в детском же возрасте, «когда характеру предстоит еще образовываться, стеснение его развития дисциплиной наносит существенный ущерб нравственным качествам юноши» (Отдел рукописей ГБЛ. Фонд Д.А.Милютина. Картон 24. Д.З. А.22).
Рассмотрением этих предложений занималась специальная комиссия во главе с главным начальником военно-учебных заведений великим князем Михаилом Николаевичем. Было затребовано мнение по этому вопросу от всех военно-учебных заведений и строевых частей. Полученные материалы тщательным образом систематизировались и анализировались членами комиссии, имевшими большой опыт работы в вузах генералами, офицерами и гражданскими преподавателями.
Проблема оказалась достаточно серьезной. Выяснилось, что существовавшие военно-учебные заведения пополняли офицерские вакансии только на 1/3 (как правило, в гвардии, артиллерии и в инженерных войсках), тогда как 60 процентов штатных должностей офицеров занималось так называемыми войсковыми юнкерами и вольноопределяющимися, т.е. дворянскими детьми, пришедшими и полки на эти вакансии «по праву рождения»» и сдавшие несложный экзамен непосредственно в войсках, поскольку зачастую не имели даже начального образования. И 10 процентов офицеров были выходцы из унтер-офицеров, прослуживших в войсках 10-12 лет и выдержавших соответствующий экзамен. Что же касается бывших кадет, на подготовку каждого из которых правительство расходовало 8-9 тысяч рублей, то комиссия вынуждена была констатировать следующее:
«...Выпущенные из кадетских корпусов офицеры отличались совершенным неведением военного быта и воинской дисциплины, не имели основательных научных познаний, пренебрегали исполнением служебных обязанностей и самою службой, нередко относились с неуважением к старшим и вообще вносили с собою такое нравственное направление, от которого можно было опасаться вредных последствии для самой армии. Вместо того, чтобы быть руководителем солдат и надежным помощником начальника, офицер, выпущенный из корпуса, сам нередко нуждался в дядьке; самоуверенность же, развитая и нем, препятствовала ему на службе приобрести необходимую практическую подготовку, что и побуждало тогда большую часть начальников в армии искать для своих частей офицеров из юнкеров, хотя и менее образованных, чем кадеты, но зато более полезных для службы споим знакомством с условиями военного быта и воинских требований» (Исторический очерк образования и развития 1-го Московского кадетского корпуса. 1776—1878. С. 116-117).
Комиссия в основном поддержала идеи, высказанные Милютиным, и пришла к выводу, что существовавшая к тому времени структура кадетских корпусов не позволяла развиваться военно-учебным заведениям и выпускать достаточно подготовленных для службы в армии молодых офицеров. В числе недостатков отмечалось следующее:
- соединение в кадетских корпусах общего образования и специального,
- слишком обширные учебные программы,
- совместное обучение и воспитание кадет разного возраста,
- раннее обучение кадет военным предметам и применение к ним жестких дисциплинарных требований,
- отсутствие в кадетских корпусах хорошо подготовленного постоянного состава.
Для улучшения учебного процесса рекомендовалось по каждому учебному предмету создать отдельную комиссию, которая бы досконально разобралась в этом вопросе; при подготовке новых программ предусматривалось развитие умственных и душевных свойств учащихся, к тому же эти программы должны быть рассчитаны на среднего воспитанника, а не на отличника. Дельным было замечание относительно того, чтобы новые программы в военно-учебном заведении вводить только тогда, когда по ним будут подготовлены учебники, учебные пособия или хотя бы опорные конспекты.
Основной вывод комиссии заключался в том, что необходимо отделить от кадетских корпусов специальные классы и на их основе создать военные училища; общеобразовательные классы корпусом преобразовать в военные гимназии, улучшить учебно-воспитательную работу, используя для этого отечественный и зарубежный опыт, приглашать на должности воспитателей в военные гимназии как военных специалистов, так и гражданских педагогов с университетским образованием.
Разряды для военно-учебных заведений в описываемый период.
К первому относились академии, где офицеры получали высшее военное и специальное образование.
Николаевская Генерального штаба,
Михайловская артиллерийская.
Николаевская инженерная.
Военно-юридическая
Военно-медицинская
Во второй разряд входили военно-учебные заведения, выпускавшие из своих стен офицеров во все рода войск. Это:
специальные классы Пажеского и Финляндского кадетских корпусов,
три пехотных военных училища — Павловское, Константиновское и Александровское,
Николаевское кавалерийское,
Михайловское артиллерийское,
Николаевское инженерное,
Военно-юридическое
Военно-топографическое,
17 юнкерских училищ, из них:
11 — пехотных (Московское, Виленское, Варшавское, Гельсингфорское, Киевское, Одесское, Чугуевское, Рижское, Казанское, Тифлисское, Петербургское),
2 кавалерийских (Тверское, Елисаветградское)
4 казачьих (Оренбургское, Новочеркасское, Ставропольское и Иркутское).
Третий разряд составляли военные гимназии, дававшие общее образование и воспитание молодым людям, которые могли затем поступать либо в военные училища, либо в гражданские высшие учебные заведения. Военные гимназии были открыты:
в Петербурге — 1, 2 и 3-я;
в Москве — 1, 2 и 3-я;
в Воронеже (Михайловская),
Орле (Бахтина),
Полтаве (Петровская),
Киеве (Владимирская),
Нижнем-Новгороде (Аракчеевская),
в Полоцке, Оренбурге, Омске и Симбирске.
К этому же разряду с 1869 года были причислены и военные прогимназии, дававшие своим воспитанникам начальное общее образование и воспитание. Выпускники военных прогимназий поступали затем в юнкерские училища, преподавателей для них готовили в так называемой Учительской семинарии военного ведомства в Москве. Всего было открыто 9 прогимназий: в Петербурге, Москве, Ярославле, Пскове, Елисаветграде, Тифлисе, Оренбурге, Иркутске и Вольске, причем последняя — Вольская военная прогимназия выполняла роль специального воспитательно-исправительного учебного заведения, куда направлялись недисциплинированные или плохо успевающие воспитанники из других военных гимназий и прогимназий.
К четвертому разряду относились военные школы, готовившие технических специалистов, унтер-офицеров для артиллерии и инженерных войск, а также военно-фельдшерские школы.
Отличительной особенностью образовательного процесса в них являлось то, что кроме военных дисциплин преподавали и общегражданские дисциплины, что значительно повышало статус выпускников.
Реальное противоречие между передовой наукой и существовавшим строем, отводившим научным знаниям тесный предел, становилось коренной причиной стойкого острого конфликта самодержавия с высшими учебными заведениями.[29] Автономный устав сам по себе не мог сразу поднять русские университеты, но и авторитарный устав не мог помешать достигнуть расцвета. Формы организации высшего образования, существовавшие в крепостной России, пришли в противоречие с потребностями прогрессивного развития и нуждались в коренном изменении и обновлении в соответствии с потребностями буржуазного развития. Стал очевиден вред, причиненный унижением в 40-х гг. университетской автономии в пользу попечительского совета.[30]
Реакционные меры в конце 50-х гг. постепенно отменялись. Устав 1863г. ознаменовал университетскую реформу и отразил новые взгляды на статус университета и отношения внутри него.
Он характеризуется «известной стройностью и целостностью его составных частей» и занимает среднее положение между 1 и 2 уставом. Центральная идея – автономия профессорской корпорации с выборным ректором. Ректору поручалось «ближайшее управление», совет решал все дела по университету. Все остальные органы подчинялись совету, и устав точно определял предметы ведения и степень власти. Вновь был установлен университетский суд. Университетам предоставлялось право с разрешения министра учреждать ученые общества. Роль правительственного контроля сводилась к тому, чтобы удержать университеты в пределах, обозначенных уставом. Однако идея свободного преподавания и учения не нашла отражения в уставе. «С германским принципом самоуправляемой профессорской корпорации соединен был французский принцип обязательности учебного плана и переходных испытаний для студентов».[31] Не было вполне гарантировано и самоуправление, так как попечитель сохранил неопределенную и довольно широкую власть.
С 1863г. был учрежден институт профессорских стипендиатов - вариант современной аспирантуры, а в 1867г. утверждены «Правила о лицах, оставляемых при университетах и командируемых за границу для приготовления к профессорскому званию». Чуть позже в новых «Правилах» были установлены единые требования к организации подготовки научно-педагогических работников высшей школы.[32]
По мнению современников, Уставу 1863 г. нужно быть благодарным «за временное просветление университетской науки».[33]
Конец XIX в. позволил высшим учебным заведениям выйти на качественно иной уровень деятельности – на университеты возлагается обязанности не только по подготовке кадров, но и по развитию науки. Причина крылась в возрастании объективного значения науки и просвещения при переходе на новый уровень развития общества.
Этот период так же ознаменован для России появлением и распространением вольного высшего образования посредством создания неправительственной высшей школы (общественно-государственной и частной). Оно развивалось наряду с государственным. Обучение в таких учебных заведениях не давало выпускникам никаких прав, обучающиеся не получали дипломов или свидетельств об окончании. Вольная высшая школа восполняла систему высшего образования. Народные университеты стали частью системы народного образования[34]. Становление женского высшего образования напрямую связано с открывающимися с 1876г. курсами, главным образом врачебными и педагогическими. В 1876 г. было утверждено Положение, по которому Министерство народного просвещения получило право учреждать по своему усмотрению высшие женские курсы. Первый женский университет - знаменитые Бестужевские курсы - был открыт в Петербурге в 1878 г. Прием женщин на курсы был связан с рядом ограничений и особых требований.[35]
В период 60-70-х гг. был открыт ряд крупных университетов на окраинах России со стабильной структурой, закрепленной уставом 1863г. Университеты имели большое научное значение и являлись также центрами общественно-политической жизни страны.[36]
Однако «республиканское» устройство, которое давал университетам Устав 1863 г., вновь было изменено Уставом 1884г. Он определил структуру русских университетов вплоть до 1917 г. На его содержании и на системе управления высшим образованием сказалось усиление реакционного курса внутренней политики как следствие назревания революционной ситуации и активизации студенческого движения. Уже были приняты «Правила о надзоре за студентами вне стен университета» (1867г.), упразднен университетский суд (1879г.). Основание, на котором было возведено здание Устава 1884 г. - централизация административной власти и придание университетам формы государственных учреждений, которую они потеряли в предшествующий период.[37] Значительно изменялась административная организация университетов. Они были поставлены в полную зависимость от Министерства народного просвещения и попечителей учебных органов. Ректор назначался министром, а попечитель выбирал деканов, по своему усмотрению собирал совет, правление и собрание университетов. Устав ликвидировал автономию университета, причем под личиной академической свободы.[38] Компетенция университетского совета и факультетских собраний сводилась к узко учебным и научным вопросам (п.1 гл.4 устава), а власть ректора была значительно расширена. Вся жизнь университетов мелочно регламентировалась. Усилился контроль за подбором и расстановкой кадров. Выпускные экзамены отделялись от преподавания и проводились в особо назначенных при университетах комиссиях. Устав регламентировал не только организацию, но и характер преподавания. Содержание учебных курсов определялось «Экзаменационными требованиями».[39] Справедливости ради следует отметить, что на факультетах, тем не менее, создавалось несколько вариантов учебного плана и студенты могли слушать лекции в любой последовательности в рамках избранного плана (п.п. 70, 72, 73 Устава). Студенты признавались лишь как отдельные посетители, их корпорации были запрещены.[40]
Таким образом, наиболее яркая черта Устава 1884 г. - он полнее всех предыдущих уставов осуществил идею административного контроля над всей внутренней жизнью университета. Высшая администрация получила преимущественные права во всех внутренних делах университета. Правительство хотело «гарантировать спокойное течение академической жизни посредством полицейского режима».[41]
Реакционность внутренней политики царизма усиливалась в связи с обострением классовых противоречий, начавшимся массовым рабочим движением, небывалым ростом крестьянских выступлений. Студентов, участвовавших в беспорядках, отправляли в армию по специальному акту.[42] Для усиления контроля за благонадежностью студентов были изменены условия приема.[43]
Интенсивное социально-экономическое, политическое и культурное развитие России обусловило интенсивное развитие высшей школы, потребовавшее реформы образования. Осуществить ее было необходимо с учетом возросших нужд экономики в приложении научных знаний к промышленности и сельскому хозяйству. В университетах начали преподавать прикладные дисциплины с ориентацией на профессиональные знания. Создавались профессиональные высшие учебные заведения - технические училища, ветеринарные и технологические институты, институты сельского хозяйства и лесоводства, горные, морские, торговые, а также военные институты, образовательные учреждения музыки, театра, искусств, юридические и медицинские институты. Управление ими осуществлялось различными ведомствами, их деятельность регламентировалась отдельными от университета нормативными актами. Не было единых правил замещения преподавательских должностей в специальных вузах. Лишь в 1890г. было установлено ученое звание адъюнкта института.[44]
Высшее духовное образование, начало которому было положено еще в 1721г., также открывало дорогу к должностям чиновников.[45]
Попытки реформирования университетов, преобразование высших учебных заведений, поиски компромисса между потребностями реформирования и уставом 1884г., а также нараставшая революционная ситуация в итоге привели к введению в 1905г. Временных правил об управлении вузами Министерства просвещения.[46] Хотя советские исследователи оценивают их по-разному,[47] очевидно, что "Временные правила" увеличивали самостоятельность вузов и их полномочия в решении вопросов вузовской жизнедеятельности.
По-прежнему попечитель наблюдал за ходом преподавания и исполнением соответствующих правил и распоряжений, его власть была определяющей; однако ректорат вновь стал выборным, был расширен круг вопросов компетенции ректора и Совета, студентам разрешалось индивидуальное обучение.[48] Впервые представители университета были допущены в Государственный совет.
Автономию получили и женские курсы, предусматривалась их самостоятельность в организации научной, учебной и административно-хозяйственной деятельности.[49] В 1911г. был принят специальный закон об испытаниях «лиц женского пола в знании курса высших учебных заведений»,[50] ряд курсов получил статус высших учебных заведений, а их выпускницы получали полноценный диплом, сдав госэкзамены в императорских университетах. К 1915г. женщины могли обучаться на отдельных факультетах других государственных учебных заведений.[51]
Эффективная модель высшей школы автономного типа усиленно реализовывалась за рамками государственно-обусловленной системы, в учебных заведениях, созданных по инициативе снизу.
Частные и муниципальные высшие учебные заведения – неправительственная «вольная» высшая школа – не только помогали искать выход из кризиса высшего образования, но и способствовали распространению знаний исходя из потребностей разных слоев населения.[52] В основном это были частные и общественные учебные заведения, рост которых был обусловлен появившейся в 1905г. соответствующей правовой базой.[53] В целом они в значительной мере ориентировались на учебные планы университетов и других учебных заведений. Реальный авторитет вольных учебных заведений зависел от предоставления им государством статуса высших. Специальный закон был принят в 1914 г.[54]
Хотя «Временные правила» лишь обещали определенные права, не отменяя действующих законов, и не гарантировали выполнения обещаний, содержащихся в них, они оказали значительное влияние на студенческое движение и поведение профессуры.[55] Понятие «автономность» фактически расширялось до понятия «экстерриториальность», или «государство в государстве». Во многих университетах допущены были существенные отступления от установленных законом и Правилами порядка. Автономный университет стал трибуной революции; сложную ситуацию профессора пытались использовать для того, чтобы получить от царского правительства политические уступки общегосударственного порядка. Разворот событий убедил правых консерваторов, что автономия и университеты - понятия не совместимое в российских условиях. К сожалению, этот подход и стал определяющим на многие десятилетия вперед.
Было издано разъяснение Сената по поводу Указа от 17.10.1905 г. об университетской автономии: автономию надо понимать «не в смысле независимости от надзора министра просвещения, а в смысле дарования советам университетов права свободного выбора ректора и проректора и участия всей профессорской коллегии в урегулировании правильного хода учебной жизни».[56]
В 1909 г. была возрождена упраздненная инспекция. Фактически все завоеванные права и «Временные правила» были уничтожены к 1911 г., когда в университеты начали вводить войска и полицию.
Особый статус в сравнении с русскими университетами сохранял Гельсингфорский университет в Финляндии: он имел несколько отличную систему управления, присваивал иные ученые степени, но его выпускники пользовались равными правами с окончившими другие российские университеты.[57]
В канун первой мировой войны система высшего образования переживала кризис, связанный с разложением самодержавия. Царское правительство не сумело вывести высшие учебные заведения из тупика, в который их загнало. Временное правительство, хотя и успело подготовить к осени 1917 г. проект Общего устава российских государственных университетов, было озабочено не осуществлением подлинных реформ, а поиском путей и средств предотвращения свободомыслия студентов и профессуры. Фактически шла борьба «за автономию университета от революции».[58]
Подводя некоторые итоги, следует отметить, что российские университеты с самого возникновения плохо вписывались в систему учреждений феодальной монархии. Хотя их целевые задачи определялись в соответствии с интересами царского правительства – «приготовлять юношество для вступления в различные звания государственной службы»,[59] высшая школа воспитывала и ученых для себя, удовлетворяла потребности общества. Реальные результаты деятельности системы шли во многом вразрез с намерениями царизма. Баланс правительственной и университетской власти изменялся от устава к уставу в зависимости от конкретной экономической и общественно-политической ситуации и, в свою очередь, влиял на качество и содержание образования.
[1] Высшее образование в России. Очерк истории до 1917г. М., 1995, с.40.
[2] Милюков П.К. Университеты в России. - Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона, п/т.68, 1902, с.788.
[3] Подробный обзор см. в кн.: Эймонтова Р.Г. Русские университеты на грани двух эпох. От России крепостной к России капиталистической. М., 1985.
[4] См. Нечаев Н.Н., Князев Е.А. Реформы и контрреформы: из истории российских университетов. – «Народное образование», 1991, №3.
[5] Высшее образование в России.., с.53.
[6] И в дальнейшем основой законодательства о высшем образовании являлись акты о создании университетов и Уставы .
[7] См. Воробьев В.А. К истории наших университетских уставов. - Русская мысль, 1905, №12, с.2.
[8] См. Соловьев В.М. Русские университеты в их уставах и воспоминаниях современников. Спб., 1914, С.6; История Московского университета, т.1, М.,1955, С.32.
[9] См. Автономия и авторитарность. (Исторический обзор реформ отечественного высшего образования). М., 1991, С.6.
[10] Воробьев В.А. Указ. соч., С.1,2.
[11] См. Автономия и авторитарность, С.2; История университетского образования в дореволюционной России. М., 1993, С.7.
[12] См. История университетского образования.., С.9; Высшее образование в России.., с. 64-89; Н.И.Красовский. Высшая школа Советской Белоруссии. Минск, 1972,с. 27,32.
[13] Россия. Законы и постановления. Правительственные распоряжения, официальные статьи и известия высочайшего повеления по министерству народного просвещения. Б.м., б.г, с.337. Однако все последующие уставы были общими для всех университетов.
[14] См. Автономия и авторитарность, с.3,4.
[15] См. Нечаев Н.Н., Князев Е.А. Указ. соч., с.159.
[16] История Московского университета, т.1, с.79; Россия. Законы и постановления.., с.340.
[17] Россия. Законы и постановления.., с.340.
[18] Там же, с.334.
[19] История Московского университета, т.1, с.78.
[20] См. Воробьев В.А. Указ. соч. с.4. Иная точка зрения у авторов коллективного очерка истории «Высшее образование в России».
[21] См. Милюков П.К. Университеты в России, с.790.
[22] Распространялся на все университеты, за изъятиями, установленными для Дерптского университета и университета Св. Владимира (ст.10 устава).
[23] См. Автономия и авторитарность, с.9.
[24] Россия. Законы и постановления.., с.343.
[25] См. Табель о рангах («Высшее образование в России», с.266). В Уставе Харьковского университета уже в 1804 г. было записано, что «в нем приуготовляется юношество для вступления в различные звания государственной службы» (п. 1).
[26] См. Милюков П.К. Университеты в России, с.791.
[27] Нечаев Н.Н., Князев Е.А. Указ. соч., с.89.
[28] Официальное мнение: «Университеты приходили в упадок» (Россия. Законы и постановления.., с.346).
[29] См. Эймонтова Р.Г. Указ. соч., с.41.
[30] См. Джаншиев Г.А. Университетская автономия. - В кн.: Джаншиев Г.А. Из эпохи великих реформ. Исторические справки. Спб, 1907, с.272.
[31] Милюков П.К. Указ. соч., с.793.
[32] История университетского образования.., с.102.
[33] Джаншиев Г.А. Университетская автономия, с.299.
[34] См. Автономия и авторитарность..; Князев Е.А.Университет Шанявского - вольная высшая школа. ВВШ, 1988, N4, с.79-85; Елистратов А.И. Административное право. Лекции. М., 1911, с.190.
[35] См. Федосова Э.П. Бестужевские курсы - первый женский университет в России (1878-1918 гг.). М., 1980.
[36] Высшее образование в России, с.108,111.
[37] Глинский Б.Б. Университетские уставы (1755-1884 гг.). - Исторический вестник, 1900, №2., с.730.
[38] Высшее образование в России, с.97.
[39] Там же, с.99.
[40] См. Яковлев В.П. Политика царского правительства в университетском вопросе(1905-1910г.г.). "ВЛГУ", ИЯЛИ, в.1, 1969, № 2, с.157.
[41] Воробьев В.А. Указ. соч., с.8.
[42] «Временные правила об отбывании воинской повинности воспитанниками высших учебных заведений, удаляемых из сих заведений за учинение скопом беспорядков» от 29.07.1899 г. (История Московского университета, с.364).
[43] См. История Московского университета, с.380.
[44] История университетского образования.., с.30.
[45] См. Высшее образование в России, с.218-225.
[46] Распространялись также на вузы Министерства финансов, внутренних дел, путей сообщения, управления землеустройства и земледелия, технологические и ветеринарные институты и др. (Россия. Законы и постановления. Законодательные акты переходного времени. 1904-1908 гг. Спб, 1909,с.137-140).
[47] См. История Московского университета, с.375; Иванов А.Е. Высшая школа России в конце XIX - нач.XX в.М., 1991.
[48] См. Нечаев Н.Н., Князев Е.А. Указ. соч., с.162.
[49] Федосова Э.П. Указ. соч., с.61.
[50] Закон 19.12.1911г. и правила об испытаниях лиц женского пола в знании курса высших учебных заведений и о порядке приобретения ученых степеней и звания учительницы средних учебных заведений. Спб, 1913.
[51] См. Высшее образование в России, с.134.
[52] «Эта инновация показательна для многих стран и отражает тенденцию к нетрадиционным формам высшего образования». (Амбросимова Н.М. Сравнительные исследования в высшем образовании за рубежом. Сер.: научные доклады. Вып.6. М., 1994, с.21.)
[53] История университетского образования.., с.39.
[54] Россия. Законы и постановления. Одобренный Государственным советом и Государственной Думой Закон о частных учебных заведениях, классах и курсах Министерства народного просвещения, не пользующихся правами правительственных учебных заведений. Казань, 1916.
[55] См. Иванов А.Е. Университеты в 1905г. ИЗ, т.88, М., 1971; Корбут М.К. Казанский государственный университет им. В.И.Ульянова-Ленина за 125 лет. 1804/05-1929/30, т.2, Казань, 1930.
[56] См. Яковлев В.П. Политика царского правительства.., с.162.
[57] См. Высшее образование в России, с.118-120.
[58] Корбут М.К. Указ. соч., т.2, с.18; . Чанбарисов Ш.Х. Формирование советской университетской системы. М., 1988, с.26.
[59] См. Эймонтова Р.Г. Русские университеты...