Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Социально-политическое развитие и борьба за власть в послевоенном Советском Союзе. (1945-1953 гг.)
Рудольф Пихоя
Победа, одержанная Советским Союзом в войне с фашистской Германией, имела огромные и противоречивые по своей сути последствия для советского общества. Она стала зримым, убедительным для абсолютного большинства населения страны доказательством крепости политического строя, который сложился в стране после 1917 г., оправданием особой роли компартии в жизни страны. Рождалось ощущение незыблемости, непобедимости этого строя.
Победа в войне привела к восстановлению тех подходов к развитию страны, которые определились в 30-е гг. - развитию тяжелой, по-преимуществу оборонной промышленности, сохранению колхозного строя - как источника средств для решения проблем развития страны. Крушение антиколхозных ожиданий, широко распространившихся в обществе в последние голы войны. Голод. Кризис колхозного строя, экономическая невозможность сохранения колхозов как формы своего рода государственного крепостничества ясно определилась уже у концу 40-х годов, породив первые споры о путях развития социалистического сельского хозяйства. Состояние послевоенной деревни.
В послевоенном устройстве мира определились две страны - лидера - Соединенные Штаты Америки и Советский Союз. Противостояние этих двух сверхдержав носило глобальный характер и определяло новый баланс сил в мире. Вторая мировая война, едва успев закончиться, превращалась в войну холодную.
Отметим те проблемы, которые будут рассмотрены в этой главе. Прежде всего, это влияние ожиданий и надежд, вызванных победой в войне среди граждан СССР и крушения этих ожиданий.
Вместе с тем - появление ростков оппозиционности - что стало одним из итогов национального подъема, вызванного победой в войне, расширением политических горизонтов. Практически неизученной оставалась в исторической литературе тема преследования Сталиным военачальников. Дело маршала Г.К.Жукова, преследовавшегося Сталиным, опасавшимся его громадной популярности в армии и стране. "Дело авиаторов" - раазгром командования ВВС и авиационной промышленности - попытка воскресить "военные процессы" 1937-1938 гг. и сохранить в полном объеме политический контроль над генералитетом. Другие политические процессы против генералитета.
Впервые в истории советского строя недовольство стало распространяться в среде молодежи - прежде всего - студенческой.
В политической борьбе в СССР были свои приемы, свои правила. Кровавая, бескомпромиссная борьба за власть и влияние в стране происходила скрытно для страны и мира, но это не делало эту борьбу менее важной. Схватка за власть отличалась особой жестокостью и потому, что отсутствовали традиционные механизмы разрешения конфликтов, такие, как проведение выборов, смена политических партий у власти. Социальные, сословные интересы в этой борьбе подменялись интересами групповыми, границы которых не могли быть ясно очерченными. Поэтому кремлевские конфликты почти всегда вызывали политические процессы, внешне удаленные от "коридоров власти", по связанные по существу с этой борьбой.
Для послевоенного периода - это борьба "кронпринцев" за власть при дряхлеющем вожде. Соперничество А.А.Жданова и Г.М.Маленкова породило смены элит, претендовавших на власть. "Ленинградское дело". Истребление той части партаппарата, который был связан со Ждановым. Карательные службы во второй половине 40 - начале 50-х гг. Сталин стремился до последнего момента удерживать в своих руках все нити центрального управления МВД и МГБ, не останавливаясь перед прямым стравливанием потенциальных соперников.
Роспуск Еврейского антифашистского комитета. Донос М.Д.Рюмина на министра госбезопасности В.Абакумова. Судебный процесс над членами Еврейского антифашистского комитета. Процесс над руководством МГБ. Причины разгрома Министерства госбезопасности. Роль Г.М.Маленкова, как доверенного лица Сталина по проведению репрессий в конце 40- начале 50-х гг. Превращение процесса В.Абакумова в "дело Абакумова-Шварцмана", в "дело врачей". Аресты ближайшего окружения Сталина - попытка вождя подготовить новую политическую смену.
Окончилась Великая Отечественная война, самая тяжелая, самая страшная война в истории России. Закончилась победоносно. Германия была разгромлена, уничтожена как единое государство. Советские войска заняли Берлин, Вену, Будапешт, участвовали в освобождении Праги, Варшавы, Бухареста. Советский Союз не только сохранил за собой все земли, которые перешли к нему по пакту Молотова-Риббентропа, но и расширил свою территорию за счет Восточной Пруссии, Курильских островов и юга Сахалина, небольшой республики в Центральной Азии - Тувы.
Советский Союз стал признанным мировым лидером. Один из создателей Организации Объединенных наций, СССР смог политически, экономически, в военном отношении подчинить себе страны, находившиеся в Восточной Европе. В них установились коммунистические правительства, скоро вытеснившие из политической жизни этих стран все другие политические партии. Огромное значение имело завершение борьбы за власть в Китае, где победителями стали китайские коммунисты во главе с Мао Дзедуном, опиравшемся на поддержку Советского Союза. У.Черчилль, выступая в 1946 г. в Фултоне, констатировал ставшее очевидным - раскол мира на две политически соперничающих группировки, во главе одной из которых были Соединенные Штаты, а другой - Советский Союз. С этого времени и более чем на 40 лет в любом конфликте в любой точке мира искали, как правило, ответ: в чьих это интересах - СССР или США?
Политический строй в самом Советском Союзе, казалось, представлялся абсолютно незыблемым. Культ "великого вождя всех народов, всего прогрессивного человечества" И.В. Сталина достиг в послевоенное время крайних пределов и обогатился новыми красками - генералиссимус, победивший фашистскую Германию, сокрушивший японский милитаризм. Газеты были заполнены победоносными сводками об успешном восстановлении разрушенной войной промышленности.
Великая Отечественная война стала одной из тех немногих войн в истории России, которая, казалось, не повлекла за собой крупных изменений и реформ во внутренней политике страны. Более того, можно прямо утверждать, что победа в войне стала важнейшим доказательством незыблемости строя. Рожденная в эти годы пословица - "война все спишет" - в своем политическом эквиваленте получила иную форму: "Война показала, - говорил И.В.Сталин в речи перед избирателями 9 февраля 1946 г., - что советский общественный строй является лучшей формой организации общества, чем любой несоветский общественный строй"1. Отсюда следовал и другой сталинский вывод: "В дни Отечественной войны партия предстала перед нами, как вдохновитель и организатор всенародной борьбы против фашистских захватчиков. Организаторская работа партии соединила воедино и направила к общей цели все усилия советских людей, подчинив все наши силы и средства делу разгрома врага"2.
Строй выдержал суровую, страшную проверку. Отсюда несложно сделать вывод о необходимости продолжить после войны те направления внутренней политики, которые определились в довоенный период и оправдали себя в войне. Необходимо отметить, что это была не только политическая установка, шедшая "сверху", но и социальные представления весьма широких слоев населения, ощущавших себя победителями в этой войне3. Милитаризованное сознание политического руководства сохраняло ориентиры предвоенного развития СССР.
В области экономики - это продолжение создания тяжелой промышленности, ориентированной прежде всего на повышение обороноспособности страны. "Что касается на более длительный период, - заявил Сталин на встрече с избирателями в феврале 1946 г., - то партия намерена организовать новый мощный подъем народного хозяйства, который бы дал нам возможность поднять нам возможность поднять уровень нашей промышленности, например, втрое по сравнению с довоенным уровнем". Согласно его установкам, выплавка чугуна должна возрасти до 50 млн тонн, стали - до 60 млн тонн, то есть увеличиться 3,3 раза, нефти - до 60 млн тонн, то есть в 2 раза. "Только при этом условии, - заключил Сталин, - можно считать, что наша Родина будет гарантирована от всяких случайностей (Бурные аплодисменты). На это уйдет, пожалуй, три новых пятилетки, если не больше. Но это дело можно сделать, и мы должны его сделать (Бурные аплодисменты)"4.
Повторение пройденного - курса на развитие тяжелой промышленности - не только влиял на социальную политику, на жизненный уровень населения, но и предполагал воспроизводство довоенных технологий в основных сферах промышленности. Это отчасти объяснялось и необходимостью восстановления разрушенной в годы войны промышленности. Промышленные предприятия, стремясь воспользоваться оборудованием, поступавшим из Германии по репарациям, воссоздавали технологии 30-х гг. Новые, наукоемкие технологии применялись и внедрялись по-преимуществу в оборонной промышленности, при создании новых образцов вооружений. Однако эти новые технологии были отдалены, отрезаны от гражданского сектора промышленности высокой и прочной стеной секретности и поэтому не могли сколько-нибудь серьезно повлиять на технический уровень производства.
На десятилетия вперед сохранился курс на преимущественное развитие тяжелой промышленности. Более того, после окончания войны ее удельный вес увеличивается (см. табл.)5
Удельный вес производства группы А и группы Б в общем объеме промышленности, в %. Годы группа А группа Б
1940 61,2 38,8
1945 74,9 25,1
1946 65,9 34,1
1953 70,0 30,0
Промышленность страны была вынуждена перестраиваться. После окончания войны объем военных заказов сократился. Ряд наркоматов (министерств), на предприятиях которых производилось вооружение, изменили свой профиль. В марте 1946 г. наркомат минометного вооружения был преобразован в министерство машиностроения и приборостроения, наркомат боеприпасов - в министерство сельскохозяйственного машиностроения, наркомат танковой промышленности - в министерство транспортного машиностроения6.
Организационная перестройка промышленности привели к увеличению объема гражданского производства. Выросло производство изделий сложной техники для нужд населения и народного хозяйства.
Так, если в 1946 г. было произведено 0,3 тыс. мотоциклов, то в 1949 г. их изготовили уже 116,6 тыс., фотоаппаратов - в 1947 г. - 90,5 тыс., в 1949 - 154,5 тыс. Авиационные заводы осваивали производство компрессоров и насосов, экскаваторов и металлорежущих станков, оптико-механических приборов и спектральной аппаратуры7.
Вместе с тем, при расширении объема гражданской промышленности удельный вес собственно военного производства не сокращался, а возрастал. (см. табл.)
Табл. Объем производства министерства авиационной промышленности (в млн руб.)8 Производство 1946 1947
в %% в %%
1 гражданская продукция 2128 43,75 2628 42,16
2 военная продукция 2736 56,25 3606 57,84
3 Всего 4864 100 6234 100
Во всех базовых отраслях промышленности имело место абсолютное падение производства. В 1945 г. чугуна выплавлялось 59%, стали и проката производилось 66% и 65%, нефти 62% по сравнению с 1940 г. тракторов, комбайнов, паровоэов, автомобилей изготовлялось в 2-5 раз меньше, чем накануне войны9.
Широкий размах строительства и освоения новых промышленных мощностей стал причиной дефицита рабочей силы и роста числа работающих. Основным источником ее комплектования продолжала оставаться деревня.
Однако при внимательном рассмотрении некоторые процессы, происходившие в стране-победительнице, вступали в противоречие с тем пропагандистским ее образом, который успешно создавался и тиражировался.
Голод. Война стала бедствием для деревни. Самыми страшными были людские потери. Крестьянин становился солдатом-пехотинцем, наиболее массовым, наименее защищенным, тем, кого называли "пушечным мясом" войны. Число трудоспособных колхозников уменьшилось с 18 189,2 т.(в 1941 г.) до 11 430,9 т. - в 1945 г.10
Сразу после Отечественной войны распространяются слухи о возможной ликвидации колхозов. Слухи эти оказались столь же распространенными, сколь и абсолютно беспочвенными. Крестьянство, более всего пострадавшее от войны, продолжало нести на себе тяготы обеспечения страны продуктами питания в условиях "победившего колхозно-совхозного строя".
Сразу после войны в стране разразился голод. Его масштабы едва ли не превышали голод начала 30-х гг., вызванный коллективизацией и безусловно превосходили голод начала 20-х гг.
В 1946, первом послевоенном году, по данным, представленным Госпланом СССР на имя заместителя Предсовмина СССР А.А.Андреева погибли от засухи большие площади зерновых культур, урожай собирали или с большим опозданием или вообще оставили на полях. К весне погибло 2,6 млн га озимых. Остались неубранными или погибли от засухи огромные площади обрабатываемой земли.
зерновые культуры 2024 (в тыс. га):
подсолнечник 321
картофель 47
В статистической справке сообщается о гибели урожая на больших площадях в Ростовской, Читинской, Воронежской областях, плохо шла уборка хлеба в Сибири.
По заданию А.И.Микояна уже в сентябре 1946 г. шли переговоры секретарями обкома тех территорий, где, по мнению Москвы, имелись кое-какие излишки хлеба. Переговоры шли с руководством Иркутской, Новосибирской, Кемеровской, Омской, Томской, Тюменской областей, Алтайского и Красноярского краев, Казахской ССР. Именно переговоры, потому что партийные секретари областей и краев не соглашались с предложениями Министерства заготовок, почти повсеместно отказались поставить хлеб авансом, досрочно оплатить недоимки. Хлеба не хватало, и секретари обкомов стремились хоть что-то оставить на своих территориях.
Жертвами голода стали прежде всего те социальные группы населения, которые были лишены карточного, государственно-распределительного обеспечения хлебом - жители местностей, приравненных к сельским, крестьяне, иждивенцы. Особенно страдали от голода крестьяне - сдавая всю сельхозпродукцию колхозов государству и выплачивая значительные натуральные налоги со своих хозяйств, они не имели ни гарантированной оплаты ни деньгами, достаточной для покупки питания, ни натуральной оплаты в сколько-нибудь достаточных объемах.
Своеобразный социально-экономический анализ причин голода в деревне провел Сергей Дементьевич Коряков, депутат одного из сельсоветов Кировской области, направивший свое письмо в Совет Министров СССР, как он сам писал - "по поручению колхозников". Он писал, что, вернувшись из армии летом 1946 г. из армии, обнаружил, что более 70% хозяйств из пяти соседних колхозов вместо хлеба питаются суррогатом, состоящим на 40% из муки, а в остальном - из клевера, травы-кислянки, льняной мякины. "Этим же кормят и детей - пишет он. - С половины лета многие вынуждены покидать свое хозяйство и уходить на работу в лесную промышленность, чтобы прокормить себя и семью".
В чем причина - задает он вопрос, и отвечает: во-первых - малоземелье, сильное сокращение посевных площадей, земли истощены, так как годами не вносились удобрения, навоз, поля зарастали лесом, а рабочих рук для расчистки полей не было.
Во-вторых, колхозники привлекаются для лесозаготовок. "С наступлением сезона лесозаготовок вся рабочая, главная сила идет на лесные работы В ОБЯЗАТЕЛЬНОМ ПОРЯДКЕ НЕЗАВИСИМО ОТ ЖЕЛАНИЯ, на основе доведенного плана лесозаготовок" - пишет депутат сельсовета.
В-третьих, он сравнивает положение рабочих и колхозников и приходит к выводу, что положение колхозников - намного хуже. Рабочий знает, что на его карточку он получит 700 граммов хлеба, члены его семьи получают хлеб как иждивенцы, колхозники на трудодни получают несравненно меньше. Отсюда результат - все, кто может - бежит из колхозов. "Для примера можно показать: в колхозе "Боевик" Скопинского сельсовета нашего же района вернулись по демобилизации из Красной Армии 18 человек, из коих осталось на работе 2 человека, причем один инвалид 2 группы. Все остальные ушли на побочные заработки, то в лесники, то продавцами, с тем, чтобы прокормить себя и своих иждивенцев-детей, а в колхозе не хватает рабочих рук, а в 1945 году запало снегом более 1 га овса, и картофеля около 2 га".
Выводы депутата сельсовета YIII в полной мере отражают общие тенденции обезлюдения деревни. Трудоспособное население под любым предлогом пыталось уйти из деревни. Деревня ежегодно теряла до 2 млн человек11.
Голод обрушился на Новгородскую, Ульяновскую, Костромскую, Свердловскую, Архангельскую, Горьковскую Кировскую области, на области и республики Северного Кавказа, на Украину, Бурятию.
На стол заместителей председателя Совмина СССР А.Н.Косыгина, отвечавшего за деятельность министерств легкой промышленности и торговли и А.А.Андреева, председателя Совета по делам колхозов при Правительстве СССР ложились письма от секретарей обкомов и председателей облисполкомов, просивших увеличить поставки хлеба, сообщавшие страшные сведения о распространении дистрофии, о голодных смертях. Руководители Новгородской области сообщали, что вымирают от голода колхозники Чудовского, Залучского, Поддорского, Старорусского и ряда других районов, население которых возвратилось из репатриации и имело незначительные посевы зерновых и картофеля. Отмечалось, что дистрофия распространяется прежде всего среди детей. Областные власти просили поставить области 1500 тонн хлеба с погашением долгов в 1947 г.
С подобной же просьбой обращался предсовмина Бурят-Монгольской АССР, сообщавший, что дистрофия чаще всего бывает в семьях погибших солдат из крестьян. Он указывал, что алиментарной дистрофией были больны 3553 человека. Просьбы те же: дополнительно выделить хлеб. ВЦСПС просил выделить пайки для детей, направляемых летом 1947 г. в пионерские лагеря. Профсоюзы просили, чтобы им разрешили организовывать эти детские оздоровительные площадки уже с 1 апреля 1947 г., задолго до окончания учебного года. Это, несомненно, был способ сохранения здоровья детей, живших в городах, заводских поселках и в несравненно меньшей степени - в деревнях.
Нехватка продовольствия ударила даже по тем категориям рабочих, которые, формально, имели преимущества в продовольственном обеспечении. Среди шахтеров Букачачинского рудоуправления Читинской области в марте 1947 г. 55% страдали цынгой, 36% - упадком сил, большое число - дистрофией первой степени.
Особые проблемы были в отраслях, где в основном использовался женский труд - в текстильной промышленности. Низкие заработки, потеря мужей в войну, многодетные семьи заставляли сделать вывод, что семьи живут в проголодь. Профсоюзы просили у правительства улучшения продовольственного снабжения.
Однако настоящая катастрофа была именно в деревне. Яркую картину положения крестьян содержит письмо Косыгину, направленное председателем Костромского облисполкома Куртова 21 марта 1947 г. В нем сообщается, что из-за плохого урожая 30% колхозников получили на трудодень от 0 (так в тексте!) до 100 граммов зерна. По неполным данным, в области насчитывалось 10 тысяч больных дистрофией. "В Палкинском районе имеется 2446 больных дистрофией, из которых 190 человек подлежат немедленной госпитализации; имеется 76 смертельных случаев; в Макарьевском районе 38 смертных случаев от истощения; в Боговаровском районе болеют дистрофией 1001 человек; в Галичском районе 500 человек".
Костромским руководителям вторят архангельские. В докладной записке на имя зампредсовмина А.Н.Косыгина и секретаря ЦК А.А.Кузнецова, направленной в феврале 1947 г. сообщалась, что сельское хозяйство области сильно пострадало от ранних весенних и осенних заморозков. Из 78 тыс. гектаров погибло 10 тыс. га озимых. Несмотря на это колхозы ПОЛНОСТЬЮ и ДОСРОЧНО выполнили государственный план хлебозаготовок, сдали СВЕРХ ПЛАНА, на основе обязательств области 102 тыс.пудов хлеба, КРОМЕ ЭТОГО, колхозы сдали по обязательным поставкам еще 137 тыс.пудов хлеба.
В результате этого из колхозов выгребли даже запасы семенного хлеба. Из 89 колхозов Устьянского района Архангельской области семенное зерно было только в 19 хозяйствах. Колхозники получали на трудодень по 100-150 граммов хлеба, а в некоторых не имели и того.
Не выдавался хлеб на трудодни во многих колхозах Виноградовского, Шенкурского, Котласского, Вилегодского, Няндомского и ряда других районов. Совсем без хлеба остались жители северных районов Архангельской области, где хлеб вообще не сеяли. В области начался голод.
Даже по официальным сведениям ЦСУ СССР уровень душевого потребления колхозников в типичной для центральной России Пензенской области составляло не более пяти пудов хлеба на человека12. Сюда входил не только хлеб, полученный по трудодням (69 кг), но и купленный за счет сторонних приработков и даже "иные незаконные поступления, как-то: сбор колосьев, перевеевание мякины и т.д., вплоть до случаев прямого хищения колхозного хлеба в период уборки". Отметим, что русская земская статистика конца Х1Х века нормой душевого потребления хлеба на одного работника считала около 25 пудов хлеба.
Немедленной помощи просили власти Ульяновской области, где было зарегистрировано в это же время свыше 8 тысяч дистрофиков, Молдавии, положение в которой было настолько отчаянным, что Министерство здравоохранения СССР требовало проведения комплекса неотложных мер, затрагивавших многие десятки тысяч жителей республики - от обеспечения витаминными препаратами рожениц учащихся сельских школ и ремесленных училищ до развертывания сети амбулаторий для больных-дистрофиков.
Распределительный механизм давал сбои. Система рабочего снабжения, пожалуй, одна из самых защищенных. тем не менее, оказывалась не в состоянии обеспечить рабочих самым необходимым и в тех размерах, которые были согласованы на всех этажах управления. Характерный пример - предприятия Министерства целлюлозной и бумажной промышленности должны были получить в 4 квартале для своих работников 222 тонны растительного масла, а получили 21,7 тонны, в том числе рабочие Вологодской, Ульяновской, Пензенской областей, Башкирии вообще не получили ни одного килограмма растительного масла.
Пытаясь найти какие-то резервы хлеба, правительство в условиях централизованного распределения не могло не действовать по принципу "Тришкиного кафтана", сокращая продовольственное обеспечение одних групп для того, чтобы выкроить для других. Так случилось с железнодорожниками, поездные бригады которых (машинисты и их помощники, кочегары, кондукторы и др.) до 1 октября 1946 г. получали на путь следования по 300-350 граммов хлеба. Этот паек у них был отобран. Министр путей сообщения, обращаясь в Совмин Берие, просил восстановить эти пайки на время нахождения в пути хотя бы из расчета 250 граммов хлеба. Кроме того, он указывал, что больше половины членов семей рабочих поездных бригад живет в сельской местности и поэтому вообще никаких пайков не получает. В связи с этим он просил предусмотреть членам семей паек в размере 250 грамм хлеба. Неравноправие тех, кто жил в городах и рабочих поселках и имел право на получение пайка, и тех, кто жил в сельской местности и не имел этого права отмечалось в письме директора Уральского алюминиевого завода. Директор писал, прося установить пайковое снабжение для членов семей рабочих (иждивенцев), живущих не в заводском городе Каменск-Уральске, а в окружающих его селах. Это предложение было отвергнуто Министерством торговли СССР.
Из очевидного кризиса сельского хозяйства СССР, развивавшегося по социалистическим рельсам, власть пыталась выходить прежними методами. Уже летом - 27 июля 1946 г. было принято постановление Совмина и ЦК КПСС "О мерах по обеспечению сохранности хлеба, недопущению его разбазаривания, хищения и порчи". Осенью - 25 октября 1946 г. - новое постановление на ту же тему: "Об обеспечении сохранности государственного хлеба". В нем отмечалось, что "руководители партийных и советских организаций, работники прокуратуры и Министерства внутренних дел... склонны мириться с фактами хищений и разбазаривания государственного хлеба и не принимают необходимых мер по обеспечению его сохранности". Не производство, а контроль и учет должны служить средством решения продовольственной проблемы.
Прямым следствием этих решений стали массовые репрессии председателей колхозов, которых объявляли ответственными за все проблемы этих хозяйств. В 1945 г. было осуждено 5757 председателей, а в 1946 г. - уже 951113. Судили бригадиров, заведующих фермами. В некоторых районах осуждено было от четверти до половины всех председателей14.
Бесправие крестьянства, или Как Н.С.Хрущев применил опыт царской России. В разгар продовольственного кризиса - в феврале 1947 г. состоялся пленум ЦК ВКП(б). Пленум, как отмечалось в информационном сообщении, обсудил вопрос о мерах подъема сельского хозяйства. В постановлении пленума давалась оценка состояния сельского хозяйства как "результата победы колхозного строя", превратившего сельское хозяйство в "передовое, оснащенное современной техникой". Отсюда следует вывод: "Подъем сельского хозяйства обеспечил рост общественного богатства колхозов и благосостояния колхозников. Государство заготовляло зерно, мясо, жиры и другие сельскохозяйственные продукты в размерах, обеспечивающих продовольственные и сырьевые нужды страны и создание серьезных резервов".
Глубина анализа реальной ситуации в сельском хозяйстве предопределила и те меры по подъему сельского хозяйства, которые наметила партия как руководство к действию: Прежде всего, это улучшение партийно-советского руководства сельским хозяйством, требование "ликвидировать до конца вскрытые ЦК ВКП(б) и Советом Министров СССР нарушения Устава сельскохозяйственных артелей, выражающиеся в неправильном расходовании трудодней, расхищении общественных земель колхозов, в растаскивании колхозной собственности, нарушении демократических основ управления делами сельскохозяйственной артели".
Постановление отмечает наличие в колхозах "устаревших, заниженных норм выработки, что ведет к растрате трудодней". Постановление содержит детальные указания что, где, в какие сроки следует сеять и убирать. Обращает на себя внимание, что в этом документе даже в пропагандистских выражениях отсутствуют любые сведения о том, ЧТО ЖЕ ПОЛУЧИТ СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО. Государство, возлагая новые обязанности на деревню, не берет на себя никаких гарантий. Более того, фискальный характер отношения государства к деревне только усилился. Обратим внимание, что за словами "расхищение общественных земель колхозов, растаскивание колхозной собственности" стоит требование ограничить, сократить размеры личных подсобных хозяйств самих колхозников, становившихся в подобных условиях основным условием их выживания. Чего стоит и такая рекомендация, как пересмотр "устаревших, заниженных форм выработки", направленная на сокращение числа трудодней, которые могут заработать колхозники.
Итак - фундаментальные принципы социалистического колхозного строя остались незыблемыми. Но все яснее становился факт того, что ТАКОЕ сельское хозяйство попросту не в состоянии прокормить страну.
Однако выход из кризисного положения в колхозном производстве искали на других, уже ставших привычными, репрессивных путях. 2 июня 1948 г. был принят указ Президиума Верховного Совета СССР "О выселении в отдаленные районы лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный паразитический образ жизни". Инициатором этого решения был первый секретарь ЦК компартии Украины Н.С.Хрущев15. Он сослался на проблемы сельского хозяйства Украины, сильно пострадавшего от оккупации, на то, что война привела к ослаблению колхозной системы. Поэтому Хрущев обратился к Сталину и Берие с предложениями об ужесточении политики государства по отношению к той части крестьянства, которая не хотела работать в колхозах.
Оценивая этих людей как "преступные и паразитические элементы", Хрущев проявил завидную эрудицию, сославшись на юридический прецедент. "В царской России - писал украинский лидер, - был закон, по которому крестьянские общества могли выносить приговор об удалении из села лиц, "дальнейшее пребывание коих в этой среде угрожает местному благосостоянию и безопасности" (Свод Законов Российской Империи, т.1Х, ст.683). Ясно, - продолжал Хрущев, - что этот закон ограждал частную собственность и был направлен против людей, социально опасных для царско-помещичьего строя. В наше время следовало бы для усиления охраны социалистической собственности изучать закон, представляющий право общим собраниям выносить приговоры (Курсив наш. - Авт.) о выселении за пределы республики наиболее опасных, антиобщественных и преступных элементов, упорно не желающих приобщаться к общественно-полезному труду"16.
Инициатива Хрущева в Москве показалась перспективной не только для Украины, но и для всего СССР. На основе докладной записки Хрущева был подготовлен проект Указа Президиума Верховного Совета СССР, в разработке которого участвовали Г.М.Маленков, А.А.Жданов, Л.П.Берия, М.А.Суслов, а также министры: внутренних дел - С.Н.Круглов, госбезопасности - В.С.Абакумов. Ознакомившись с этим проектом, секретарь ЦК ВКП(б) начертал на нем примечательную резолюцию: "Не для печати. И.Сталин"17.
Этот указ не был опубликован в печати, очевидно, по причине его очевидного, шокирующего антикрестьянского характера. Впрочем то, что он не опубликован, не помешало довести его содержание до каждого колхоза и до каждого колхозника. По стране прокатилась волна колхозных собраний, на которых принимались решения о выселении тех колхозников, которые не выработали минимума трудодней, имели крепкое личное хозяйство.
По сведениям отдела Спецпоселений МВД СССР, за период с 1948 по начало 1953 гг. было выселено 33266 колхозников и 13598 членов их семей. Пик выселений пришелся на 1948 г., когда были направлены в ссылку 27335 человек. "Раскулачивание вдогонку" становилось репрессивной мерой, закреплявшей принудительный колхозный труд. В документе Совета по делам колхозов при Правительстве СССР, датированном сентябрем 1948 г. отмечалось, что "в результате проведенных мероприятий в колхозах значительно повысысилась трудовая дисциплина, увеличился выход на работу колхозников, не участвовавших ранее в общественном производстве"18.
В том же 1947г. был принят новый закон "Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества", в котором, в частности, устанавливалось, что "Кража, присвоение, растрата или иное хищение колхозного, кооперативного или иного общественного имущества карается заключением в исправительно-трудовом лагере на срок от пяти до восьми лет с конфискацией имушества или без конфискации".
В декабре 1947 г. состоялось важнейшее решение - постановление Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) о проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары. Не анализируя всего содержания этого документа, заметим, что эта реформа снимала с государства ответственность за гарантированное снабжение по карточкам, тем самым ухучшались условия жизни и городских групп населения. Это положение отчасти корректировалось более выгодными именно для городского населения условиями обмена денег. Если обычная норма обмена была 10 к 1 рублю, то деньги в сберкассах на сумму до 3 тыс.рублей - 1 к одному, а деньги в облигациях государственного займа - 3 к 1. Так как деньги в сберкассах и в облигациях были по-преимуществу у городского населения и у рабочих промышленности, то это должно было смягчить к переходу от пайковых к более высоким - единым государственным ценам.
Говоря о продовольственном снабжении, необходимо отметить, что колхозное производство обеспечивало лишь часть этих поставок. Другой их существенной частью были налоги (натуральные и денежный), которые взимались с крестьянского двора. Эти налоги взимались и с дворов колхозников, и единоличников, а также с хозяйств рабочих и служащих, имевших домашний скот. В среднем с колхозного двора после войны собирали: мяса - 40 кг, яиц - 50-100 шт., молока - 280-320 литров19. Быстро рос денежный налог. Если в 1940 г. средняя сумма налога с крестьянского двора составляла 112 р., то в 1949 - 419, в 1950 - 431, в 1951 - 471, в 1952 - 528 рублей20.
Рост денежной части налога не мог быть перекрыт денежными доходами от труда в колхозе. Следовательно, существовал единственный способ заработать деньги для уплаты налогов - нести на базар то, что выращивалось в приусадебном хозяйстве. Налоговая политика правительства ВЫНУЖДАЛА крестьянина идти на базар. Она способствовала ПОНИЖЕНИЮ цен на продукцию сельского хозяйства. Она РАЗОРЯЛА деревню, вынужденную продавать много и дешево, продавать последнее под страхом репрессий за неуплату налогов. Социалистическое государство не ведало сантиментов в осуществлении своих фискальных функций. Отвечая на запрос колхозника, чиновник министерства юстиции СССР в марте 1951 г. сообщал, "что ко взысканию недоимок по обязательным поставкам сельскохозяйственных продуктов и штрафов за невыполнение поставки в срок давность не применяется. По судебным решениям о взыскании с колхозных дворов, единоличных хозяйств и хозяйств отдельных граждан недоимок по обязательным поставкам и штрафов за невыполнение обязательств в срок взыскание может быть обращено на единственную в хозяйстве недоимщика корову"21.
Судя по многочисленным выступлениям Н.С.Хрущева, относящимся к 1953-1957 гг., в сталинском окружении неоднократно ставился вопрос о необходимости увеличения закупочных цен, но эти предложения не встречали поддержки Сталина.
Первые реформы сельского хозяйства относятся к 1950 г. и они очевидно связаны с деятельностью Н.С.Хрущева. 8 марта 1950 г. он опубликовал в "Правде" план укрепления колхозов, предусматривавший усиление контроля над деревней. Эта публикация вполне соответствовала духу антикрестьянского указа Верховного Совета СССР от 2 июня 1948 г.
В мае того же года произошло укрупнение колхозов, число которых сократилось с 252 тыс. до 121 тыс., а к концу 1952 г. - до 94 тыс22. Одновременно с этим произошло сокращение личных хозяйств колхозников.
Следует обратить также внимание на идею Хрущева, высказанную все в той же "Правде", 4 марта 1951 г., о создании "агрогородов", где должны жить крестьяне - и не крестьяне даже, а сельские рабочие, обладающие всеми преимуществами городского быта и лишенные своего хозяйства, своей частнособственнической психологии. Так должно было бы произойти слияние рабочих и крестьян в один класс23. В будущем эта теория станет idee fix советских философов-аграрников, теоретиков научного коммунизма и, что печальнее - серией практических решений партии и правительства по аграрным вопросам.
Формальными основаниями для окончательной ликвидации уже не кулачества - самого крестьянства как класса - служила кажущаяся решенность аграрного вопроса по коммунистическим принципам. Колхозы и совхозы обладали в это время 96-98 % сельхозугодий, 100% сложной сельскохозяйственной техники24. Однако вопреки всем постулатам социалистической политэкономии эти крошечные приусадебные участки колхозников, рабочих совхозов, заводских поселков, быт которых частно сохранял многие деревенские черты В специальном исследовании, посвященном роли крестьянского двора в экономике страны в 50-60 гг. отмечается, что в 1950 г. в общем объеме сельскохозяйственной продукции доля приусадебного производства колхозников составляла 38%, рабочих и служащих - 13%.
В производстве животноводческой продукции роль приусадебного хозяйства еще выше: 46% и 16%. Итак, суммируя, отметим: приусадебные хозяйства производили 51% всего валового производства сельхозпродукции и 62% - продукции животноводства25. В центральных областях России роль крестьянского подворья была еще более значительной. В Тульской области в том же 1950 г. в крестьянских хозяйствах было произведено 75% мяса, 80% - молока, 85% яиц.
С точки зрения ортодоксального теоретика советского социализма получался чудовищный недосмотр, ликвидировав частную собственность на средства производства в сельском хозяйстве, попросту отобрав у крестьян все - землю, инвентарь, лошадей, полностью исключив любую возможность использовать наемный труд - эти теоретики должны были констатировать, что это производство не только сохранилось, но и объективно играет важную роль в хозяйстве страны. Причем там, в подсобных хозяйствах, урожайность была в среднем в 2-4 раза, продуктивность скота - в 2-3 раза выше, чем в колхозах и совхозах26.
Заметим такую важнейшую черту этого хозяйства - в основе своей оно было ориентировано внутрь самой семьи, дело не в заработках, а в возможности не умереть с голода, выкормить детей, найти для них стакан молока, поставить на стол картошку и, продав на базаре яйца, мясо теленка или поросенка, выкормленного за лето - заплатить денежный налог. Картошка с молоком - основная еда послевоенного поколения в селах и небольших городах27. Нельзя было прожить не только на мифические колхозные трудодни, "за палочки", как тогда говорили, но и на невеликие послевоенные зарплаты. После войны вокруг всех городов и поселков раскапывались под посадку картошки любые мало-мальски подходящие участки земли - обочины дорог. поляны на опушках лесов, восстанавливались старые покосы, запустевшие во время коллективизации и в войну.
По данным ЦСУ СССР труд непосредственно в колхозе давал только около 20% денежных доходов. Доход на одного колхозника в 1950 г. состоял (в руб.): См. табл.:
Заработки в колхозе (оплаты по трудодням, дополнительной оплате) 221
работы по найму в государственных и кооперативных организациях 220
от сдачи по личным обязательным поставкам и продажи государственным и кооперативным организациям, колхозам скота, птицы и продуктов 35
от продажи на рынке скота, птицы, продуктов, полученных из колхоза и с приусадебного хозяйства 487
пенсий, пособий и других поступлений от государства 114
получение денег от родственников и пр. 56
Весь денежный доход в 1950 г. 1133
Сведения, приведенные в таблице, свидетельствуют об экономической бессмысленности заработков в колхозе (оплаты по трудодням, доп.оплате) колхозного труда для самих колхозников.
Проводя, по тем же статистическим данным, 211 календарных дней на колхозной работе, колхозник получал от этой деятельности менее половины того, что он мог заработать на 25 сотках28 своего приусадебного участка.
Отметив этот, без сомнения, прискорбный, с точки зрения социалистической политэкономии, факт наличия недостаточно контролируемой государством, нивесть откуда взявшегося сектора экономики, теоретики и практики отечественного социализма не собирались оставлять его впредь без контроля. Этот контроль шел по нескольким линиям. Прежде всего, это продовольственный налог. сохранявшийся до 1958 г. в форме обязательных поставок. Продукция исчислялась с каждого крестьянского хозяйства, в городах и поселках - с головы скота. Сдаваемая продукция приобреталась по совершенно символическим ценам, составлявшим около 10% реальных.
Другим способом воздействия на этот сектор экономики стала конфискация "излишков" земельных наделов колхозников, которая предпринималась неоднократно.
Необходимо указать также на яростную пропагандистскую кампанию против "частнособственнических настроений", которая принимала и организационные формы преследования "рваческих и недобросовестных элементов из колхозников".
Констатируем очевидное - кризис сельского хозяйства, организованного по социалистическому принципу, и относительное развитие частного сектора производства сельскохозяйственной продукции. Заявления Г.М.Маленкова, сделанное на Х1Х сьезде партии о том, что "зерновая проблема ...решена прочно и окончательно", конечно, не могли восприниматься всерьез на уровне политического руководства СССР.
В 1953 г. валовой сбор зерна составил всего 80 млн тонн, мяса - 5,8 млн тонн, молока - 36,5 млн тонн, масла животного - 497 тыс. тонн29.
Поражение победителей. Сам Сталин пережил страх и растерянность в первый год войны, удивление и недоверие к терпеливости русского народа, перенесшего страшные лишения мировой войны, но не избавившегося от своего правительства, наделавшего столько ошибок. Это чувство прорвалось у него в поразительном тосте на приеме в честь главнокомандующих войсками Красной Армии, произнесенном 24 мая 1945 г. "У нашего правительства было не мало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941-1942 гг., - говорил Сталин. - ...Иной народ мог бы сказать Правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошел на это... И это доверие русского народа Советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества - над фашизмом. Спасибо ему, русскому народу, за это доверие!"30
Но это удивление Сталина доверием русского народа, осознание, что это доверие отнюдь не бесконечно, переросло у Сталина в недоверие ко вчерашним победителям, прежде всего - к тем маршалам и генералам, которые вели в бой войска Красной Армии.
Отношение власти к генералитету - по сей день мало изученный вопрос.
Война не могла не усилить роль армии в жизни общества. В советской политической реальности это означало ослабление влияния партийного руководства. Наркомат обороны в августе 1944 г. с гордостью писал в правительство о состоянии офицерского корпуса в стране: "Мы в настоящее время располагаем самыми ценными военными кадрами, какие когда либо до сих пор имели, также как и самыми лучшими - в сравнении с кадрами любой армии мира"31.
Офицерский и генеральский корпус был молод, обладал фронтовым опытом, научился воевать в обороне и наступлении. 38,7% командиров полков были не старше 35 лет; среди командиров дивизий, корпусов и армий, соответственно, 73,2, 60,5 и 44,8 %% человек были моложе 45 лет. Генеральские погоны в Красной Армии (без военно-морского флота, наркоматов внутренних дел и госбезопасности, политуправления Красной Армии и других ведомств) получили в годы войны 1753 человека32 (из 2952 генералов, служивших тогда).
С другой стороны, война вывела в состав элиты советского общества - в офицерский и генеральский корпус - значительное число беспартийных людей. Среди генералов Красной Армии к маю 1944 г. 286 человек не состояли в ВКП(б). Кроме того, 238 генералов стали членами партии только в годы войны33.
Офицерский корпус справедливо гордился преемственностью традиций со старой русской армией. Более того: в годы войны шло сознательное копирование отдельных черт и признаков дореволюционной армии - было восстановлены воинские звания, ношение погонов, восстановлены, военные суворовские и нахимовские училища для малолетних воспитанников создавались по образу и подобию кадетских корпусов; начальник Главного управления кадров Красной Армии Голиков, предлагая осуществить реорганинизацию системы военных училищ, прямо указывал в качестве образца "военные училища старой армии"34.
Офицерский корпус оказался на пороге превращения в сословие - предусматривалось обязательное награждение орденами и медалями за выслугу лет, кавалеры орденов имели надбавку к жалованью, старшие офицеры и генералы получали право посещать коммерческие магазины.
Традиции офицерского корпуса сознательно насаждались в других министерствах и ведомствах - повсеместно вводились специальные звания, мундиры, вознаграждения за выслугу лет.
Явно из дореволюционного опыта была взята форма "судов чести", утвержденная постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) "О судах чести в министерствах СССР и центральных ведомствах", от 28 марта 1947 г., подписанный предсовмина СССР Сталиным и секретарем ЦК КПСС Ждановым.
Это был служебный суд для другой части формировавшейся элиты - для чиновников, работавших в министерствах СССР и центральных ведомствах.
"Судам чести", родом из дооктябрьской России, отводилась та роль, которую в СССР прежде решали партийные организации. Этот противоестественный гибрид должен был, в соответствии с решениями Совмина СССР и ЦК КПСС, для содействия "делу воспитания работников государственных органов в духе советского патриотизма и преданности интересам советского государства и высокого сознания своего государственного и общественного долга, дпя борьбы с проступками, роняющими честь и достоинство советского работника".
Такой "суд чести" существовал и в аппарате ЦК КПСС. "Суды чести" стали инструментом ксенофобии, подозрительности к Западу, шпиономании. Секретари ЦК КПСС А.А.Кузнецов, выступавший на собрании в аппарате ЦК КПСС о оценкой деятельности "судов чести", заявил, что "Центральный Комитет партии вскрыл пресмыкательство перед заграницей и раболепие со стороны бывшего начальника гидрометеорологической службы Федорова", выразившееся в том, что данные гидрометеорологических наблюдений "оказались в руках у англичан и американцев, причем английские и американские разведчики распоряжались в гидрометеорологической службе как в своем собственном доме". Кузнецов сообщил, что решением Совмина и ЦК "Федоров снят с поста, лишен воинского звания генерал-лейтенанта и на днях над ним будет организован Суд чести". Примеров подобного рода у Кузнецова было немало - в министерстве сельского хозяйства нашли, что сотрудники переписываются с иностранцами и обсуждают научные работы по селекции "однолетней люцерны", в министерстве путей сообщения оказалось, что один из сотрудиков, профессор, имел неосторожность опубликовать математическую статью в американском журнале.
Кузнецов отметил "раболепие и низкопоклонство перед Западом" в высших учебных заведениях страны, в Академии наук, в других министерствах и ведомствах, "среди некоторой части нашей интеллигенции".
Элиту нужно было держать под контролем и в страхе. Инструментом такого контроля для чиновников становился страх перед "Судами чести". Секретарь ЦК Кузнецов прямо заявлял сотрудникам аппарата ЦК, а через них и чиновникам других министерств, что полностью актуальными остались закрытые письма ЦК: от 18 января 1935 г. "Уроки событий, связанных с злодейским убийством товарища Кирова", от 29 июля 1936 года "О террористической деятельности троцкистско-зиновьевского контрреволюционного блока", указания Сталина на февральско- мартовском пленуме Центрального Комитета партии в 1937 году35.
Элите грозили возможностью обращения к террору 1937-1938 гг., напоминали, что "товарищ Сталин говорил, что буржуазные государства... постоянно засылают друг другу массу шпионов. Поэтому нет основания полагать, что к нам засылают шпионов меньше. Наоборот, буржуазные государства к нам засылают шпионов в два-три раза больше, чем в любую буржуазную державу".
Военным Сталин не доверял никогда. Не доверял даже тем, кто, казалось, были его старательными исполнителями. НКВД и его преемники - МГБ и МВД вели слежку практически за каждым крупным военачальником. Так, за С.М.Буденным она была установлена в 1925 г., а на его квартире находилось подслушивающее устройство, за маршалом К.Е.Ворошиловым, его ближайшим окружением и родственниками велось непрерывное наблюдение, результаты которого докладывались Сталину, за главным маршалом артиллерии Вороновым слежка непрерывно велась с 1938 г., за маршалом С.Т.Тимошенко - с 1942 г..
Особое внимание уделялось герою Великой Отечественной - маршалу Г.К.Жукову. "Агентурное дело "Узел" - так называлась операция МГБ против Жукова, начатая еще в 1939 г. Подслушивающими устройствами были снабжены и квартира, и дача маршала. МГБ собирал компромат и на Жукова, и на десятки и сотни людей, в той или иной мере связанных по работе с ним36.
Огромная популярность Жукова в армии и среди населения вызывала зависть Сталина. Сталин, партийный аппарат, в том числе и в самой армии, не простили независимости, славы самого знаменитого военачальника Красной Армии времени Отечественной войны, принимавшего капитуляцию Германии в Берлине, парад Победы в Москве - маршала Г.К.Жукова. Его побед, его славы ему не простили.
Ему не простилось то, что на второй день после приема в Кремле по случаю победы над Германией он пригласил к себе на дачу в Сосновке, под Москвой, командующих армиями генерал-полковника А.В.Горбатова, генерал-полковника И.И. Федюнинского, генерал-полковника В.И.Чуйкова, генерал-полковника В.И.Кузнецова, маршала бронетанковых войск С.И.Богданова, маршала Соколовского, генерал-лейтенантов К.Ф.Телегина и Крюкова, жену Крюкова - популярнейшую певицу Русланову, где они в своем кругу отпраздновали победу и говорили о Жукове как победителе Германии37.
За Жуковым следили, когда он был назначен Главноначальствующим советской военной администрации в Германии. Его отличала самостоятельность и независимость, его поддерживали сослуживцы и подчиненные. Достаточно близкие, если не прямо дружеские, были отношения Жукова со своим заместителем - заместителем Главноначальствующего генерал-полковником И.А.Серовым, переведенным на эту должность с поста заместителя наркома внутренних дел СССР38. Жуков, судя по некоторым данным, надеялся, что Серов будет назначен на должность министра госбезопасности. Сам же Жуков рассчитывал на назначение министром вооруженных сил СССР39.
Однако ситуация стала развиваться не так, как надеялся генералитет Страны Советов.
Вторая половина победного 1945 года была использована военной контрразведкой "Смерш", руководимой генерал-полковником В.Абакумовым, для сбора компромата против представителей высшего командного состава.
Вместе с тем, воспользоваться "сценарием 1937 г." для расправы над Жуковым не представлялось возможным, по крайней мере, в тех формах, которые применялись в конце 30-х гг. Требовалась более основательная подготовка, систематическая дискредитация маршала.
Следователи "Смерша" разрабатывали три главные линии: первой была попытка собрать компроментирующие данные на маршала Г.К.Жукова; вторая - выявить "вредителей" в военной авиации и военной промышленности; третья - выявить связь между военными и политическими деятелями. Непосредственными "постановщиками" задач для следствия был сам Сталин и новый министр вооруженных сил Н.А.Булганин. Организационная работа по этому делу проводилась А.А.Кузнецовым, бывшим секретарем Ленинградского горкома, назначенным 18 марта 1946 г. на Пленуме ЦК ВКП(б) членом Оргбюро и секретарем ЦК, начальником Управления кадров ЦК, В.С.Абакумовым, назначенным в мае 1946 г. министром госбезопасности. "Смерш", которым Абакумов руководил раньше, был переведен из Министерства вооруженных сил СССР в штат МГБ и М.Ф.Шкирятовым - заместителем Председателя Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б).
"Дело авиаторов". Первый тяжелый удар был нанесен против авиаторов. Были арестованы главнокомандующий ВВС - главный маршал авиации А.А.Новиков и командующий 12 воздушной армией, маршал авиации С.А.Худяков. Они были подвергнуты жестоким систематическим допросам. "Дело авиаторов", давало для следователей и тех, кто стоял за ними, широкие возможности для сбора компромата и на Жукова, и на других лиц, казавшихся опасными Сталину. Ключевыми для следствия стали показания, полученные от арестованного в начале 1946 г. маршала авиации Сергея Александровича Худякова. Его сломали уже в феврале 1946 г., доказав, что он в скрывал место своего рождения, русифицировал свою фамилию (настоящая - Арменак Артемьевич Ханферянц) и уже потом заставив "сознаться" в шпионской связи с англичанами, службе в дашнакском отряде и чуть ли не причастности к расстрелу 26 бакинских комиссаров. В начале апреля 1946 г. он дал показания против большой группы генералов ВВС и деятелей авиационной промышленности. Не был забыт при допросах и маршал Жуков.
Следователи добились того, что Худяков обвинил командующего ВВС Новикова, главного инженера ВВС Репина и наркома авиационной промышленности, а вместе с ними - и их сотрудников в том, что они проводили "в ВВС, по существу, преступную линию, приема от авиационной промышленности некоторых типов самолетов и моторов, имевших крупные производственные дефекты, что происходило к большому числу катастроф с человеческими жертвами... Шахурин (бывший нарком авиапромышленности. - Авт.) всегда знал, что делается в ВВС и имел возможность вовремя сгладить "острые углы", а Новиков, зная обо всех безобразиях с материальной частью, не принимал никаких мер сам и не докладывал об этом Генералиссимусу"40.
"Касаясь конкретных фактов преступлений, совершенных в ВВС нами, - продолжал в своих показаниях Худяков, - Новиковым, мною, Репиным и Шимановым (генерал-полковником, членом Военного Совета ВВС и одновременно заведующим военно-авиационным отделом ЦК ВКП(б) - Авт.), я прежде всего должен остановиться на серьезных дефектах некоторых типов самолетов, поступавших из авиационной промышленности на вооружение Военно-Воздушных Сил"41.
По данным Худякова, серьезные недоработки - как конструктивные, так и производственные - были у всех основных типов фронтовой авиации - у знаменитых "ЯКов", "ИЛ-2", "ЛА-7", "ПЕ-2", "ТУ-2". На основании этих показаний возникала возможность обвинить во вредительстве крупнейших авиаконструкторов - Яковлева, Туполева, Илюшина, Лавочкина, директоров авиационных и моторостроительных заводов.
Сталин, ознакомившись с протоколом допроса, принял решение ознакомить с ним Молотова, Берию, Маленкова, Жданова, Булганина и Микояна42. Были проведены новые аресты, новые допросы. Следствию был придан политический характер. 11 апреля всем членам и кандидатам Политбюро, секретарям ЦК ВКП(б) А.А.Кузнецову и Г.М.Попову, а также нескольким руководителям ВВС, Министерства вооруженных сил и промышленности - К.А.Вершинину - новому главкому ВВС, М.В.Хруничеву - новому наркому авиационной промышленности, А.С.Яковлеву, авиаконструктору и заместителю наркома авиапрома, П.В.Дементьеву - заместителю наркома авиапрома и Василевскому начальнику Генерального штаба было разослано письмо самого И.В.Сталина.
Сталин писал: "Проверка работы ВВС и жалобы летчиков с фронта на недоброкачественность наших самолетов привели к выводу, что бывший нарком авиапромышленности Шахурин, который сдавал самолеты для фронта, затем бывший главный инженер ВВС Репин и подчиненный ему Селезнев, которые принимали самолеты от Шахурина для фронта, - находились в сговоре между собой с целью принять от Шахурина недоброкачественные самолеты, выдавая их за доброкачественные, обмануть таким образом правительство и потом получать награды за "выполнение" и "перевыполнение" плана. Эта преступная деятельность поименованных выше лиц продолжалась около двух лет и вела к гибели наших летчиков на фронте. Бывший командующий ВВС Новиков, зная о преступлениях названных выше лиц, не только не сообщал об этом Правительству, но и запрещал своим подчиненным делать такие сообщения, опасаясь того, что в случае раскрытия вышеназванных преступных действий, ответственность падет, прежде всего, на него, то есть на Новикова. Таким образом, преступления продолжались, фронт получал недоброкачественные самолеты, аварии шли за авариями и расплачивались за это своей кровью наши летчики.
Нам помогли вскрыть это дело летчики с фронта. Пришлось арестовать названных выше непосредственных виновников преступления - Шахурина, Репина, Селезнева, а также члена Военного Совета ВВС - Шиманова.
Ниже приводятся показания арестованных.
СЕКРЕТАРЬ ЦК И.СТАЛИН"43
В приложении к письму была сводка о результатах допросов этих арестованных. Заметим, для справедливости, что в документах НЕТ сведений об использовании жалоб "летчиков с фронта" в этом деле. Все обвинительные показания были получены в результате самооговоров арестованных.
Сталин ввел в практику работы Политбюро и Секретариата систематическую информацию членов высшего политического руководства о ходе следствия. В апреле и мае 1946 г. на стол этих людей ложились сводки допросов, где перемежались сведения о "преступной деятельности" и уже арестованных, и тех политических и хозяйственных руководителей, которые еще работали, но в любой момент могли поменять свой генеральский мундир на одежду арестанта, а рабочий кабинет - на камеру в Лефортово. Причем это напрямую касалось и тех людей, которые читали подготовленные и подписанные В.Абакумовым, но разосланные заведующим Особым Сектором ЦК ВКП(б) Поскребышевым "сводки о результатах допросов".
В любую секунду, в любой день там могли появиться и их фамилии.
10 - 11 мая 1946 Военная коллегия Верховного суда СССР рассмотрела обвинения, предъявленные обвиняемым по "процессу авиаторов", записала в приговоре, что "подсудимые протаскивали на вооружение ВВС заведомо бракованные самолеты и моторы крупными партиями и по прямому сговору между собой, что приводило к большому количеству аварий и катастроф в строевых частях ВВС, гибели летчиков". Были осуждены на различные сроки заключения Шахурин, Репин, Новиков, Шиманов, Селезнев, Будников и Григорьян.
Охота на маршала Жукова. Стремление найти обвинения против Жукова присутствовало в деятельности всех следователей, а поэтому необходимые показания выбивали, выпытывали у всех людей, которых затягивали жернова следствия. Однако основную роль для будущего преследования Жукова имели показания бывшего командующего ВВС А.А.Новикова.
Он сообщил, что Жуков стремился приблизить к себе ряд высших военачальников, в том числе его, Новикова, и И.А.Серова. Жукову вменялось в вину, что он "очень хитро и в осторожной форме в беседе со мной (Новиковым. -Авт.), а также и среди других лиц пытается умалить руководящую роль в войне Верховного Главнокомандования и в то же время Жуков не стесняясь выпячивает свою роль в войне как полководца и даже заявляет, что все основные планы военных операций разработаны им. Так, во многих беседах, имевших место на протяжении последних полутора лет, Жуков заявлял мне, что операции по разгрому немцев под Ленинградом, Сталинградом и на Курской дуге разработаны по его идее и им, Жуковым, подготовлены и проведены. То же самое говорил мне Жуков по разгрому немцев под Москвой"44.
Следователь вносил в протокол допроса формулировки, характеризующие отношение Жукова к Сталину - "высокомерный тон", "Сталин неправильно поступил", "Жуков критиковал некоторые мероприятия Верховного Главнокомандующего (Сталина - Авт.) и Советского правительства"45.
Новиков на допросе показал, что после того, как его сняли с должности главкома ВВС, он был "в кабинете у Жукова и высказал ему свои обиды, что Сталин неправильно поступил, сняв меня с работы и начав аресты людей из ВВС. Жуков поддержал мои высказывания и сказал: "Надо же на кого-то свалить". Больше того, Жуков мне говорил: "Смотри, никто за тебя и слова не промолвил, да и как замолвить, когда такое решение принято Сталиным". Хотя Жуков прямо и не говорил, но из разговора я понял, что он не согласен с решением правительства о снятии меня с должности командующего ВВС.
Новиков рассказал Жукову о своей последней встрече со Сталиным, когда Сталин объявил о его увольнении с должности командующего. Свидетелем этого разговора был Маленков. "Маленкову было хорошо известно о всех недочетах в приемке на вооружение ВВС бракованной материальной части от Наркомата авиационной промышленности. Когда я об этом поделился с Жуковым, то он ответил мне, что "теперь уже тебя никто не поддержит, все как в рот воды набрали"46.
На основании показаний Новикова и ряда других генералов, арестованных по "делу авиаторов", а также на основании "чекистских мероприятий" "Смерша" и наследовавшего его МГБ Сталин вместе с двумя своими помощниками - маршалами Булганиным и Василевским подготовили приказ Министра вооруженных сил СССР от 9 июня 1946 г., с грифом "совершенно секретно", приказ оскорбительный и унизительный для Г.Жукова47.
"Маршал Жуков, - сообщалось в нем - утеряв всякую скромность и будучи увлечен чувством личной амбиции, считал, что его заслуги недостаточно оценены, приписывая себе при этом себе в разговорах с подчиненнными разработку и проведение всех основных операций Великой Отечественной войны, включая и те операции, к которым он не имел никакого отношения". Жукова обвинили, что он "к плану ликвидации сталинградской группы немецких войск и проведению этого плана, которые приписывает себе маршал Жуков, не имел отношения, ... Было установлено, дальше, что маршал Жуков не имел также отношения к плану ликвидации крымской группы немецких войск, равно как и к проведению этого плана, хотя он и приписывает их себе в разговорах с подчиненными. Было установлено, далее, что ликвидация корсунь-шевченковской группы немецких войск была спланирована и проведена не маршалом Жуковым, как он заявлял об этом (курсивом - текст, вписанный И.В.Сталиным), а маршалом Коневым. ...Было, наконец, установлено, что, признавая заслуги маршала Жукова при взятии Берлина, нельзя (умалчивать) отрицать, как это делает маршал Жуков, (курсивом - текст, вписанный И.В.Сталиным)что без удара с юга войск маршала Конева и удара с севера войск маршала Рокоссовского Берлин не был бы окружен и взят в тот срок, в какой он взят". Жукову ставили в вину то, что вокруг него собираются "провалившиеся и отстраненные от работы начальники", что он противопоставляет себя правительству и Верховному Главнокомандованию.
Военный Совет 1 июня 1946 г. внес предложение освободить маршала Жукова от должностей Главнокомандующего Сухопутными войсками, Советскими оккупационными войсками и заместителя министра Вооруженных Сил СССР. Совет Министров СССР уже 3 июня 1946 г. утвердил эти предложения. Жуков был назначен командующим Одесским военным округом.
Начались аресты генералов, связанных по службе или пользовавшихся покровительством Жукова.
В первых числах января 1947 г. были арестованы: В.Н.Гордов, Герой Советского Союза, генерал-полковник, бывший командующий войсками Приволжского военного округа, его заместитель Г.И.Кулик, маршал, разжалованный в 1942 г. за сдачу Керчи до звания генерал-майора и Ф.Т.Рыбальченко, генерал-майор, начальник штаба того же округа. Основой обвинения стали разговоры, подслушанные на квартирах Гордова и Кулика, оборудованных техническими средствами МГБ.
Главными обвиняемыми стали генералы Г.И.Кулик и В.Н.Гордов. За каждым из них стояла своя история.
Особое внимание именно к Кулику объяснялось не только его высокими военными званиями (впрочем, прошлым), но и тем, что он имел несчастье попасть под подозрение Сталина и руководимых им карательных органов еще до Великой Отечественной войны. Сталиным было дано приказание тайно похитить жену маршала Кулика, которую он, Сталин, подозревал в шпионаже. По словам заместителя Берии - Меркулова - жену маршала - Кулик-Симонич схватили на улице в мае 1940 г., доставили в Сухановскую тюрьму, допрашивали полтора месяца, "но Кулик никаких показаний о шпионаже не дала ... Через некоторое время Берия сказал мне, что Кулик нужно расстрелять, так как она должна исчезнуть бесследно, а после этого объявить за ней розыск. При этом Берия сослался на указание, полученное им от И.В.Сталина. Никаких судебных решений по ее делу не было"48.
Мужу, заявившему об исчезновении своей жены, было заявлено, что будет объявлен всесоюзный розыск - он и продолжался с 8 мая 1940 г. до января 1952 г. - даже спустя полтора года после расстрела самого Г.И.Кулика.
Второй раз смертельная угроза над начальником Артиллерийского управления Красной армии маршалом Куликом нависла в первые месяцы войны, и не от противника, а от НКГБ. Генерал-лейтенант М.М.Каюков, первый заместитель начальника Артиллерийского управления, арестованный в начале войны, под пытками оговорил своего начальника, заявив, что в антисоветскую организацию его привлек маршал Кулик. Вскоре он отказался от своих показаний, заявив, что "заговорщиком никогда не был и в антисоветскую организацию меня никто не вовлекал"49. Каюкова расстреляли, но Кулика на этот раз оставили. Кулик был сурово наказан за неудачи на фронте в 1942 г., разжалован до генерал-майора, лишен всех наград.
Маршал Г.К.Жуков пытался в 1944 г. заступиться за опального бывшего маршала Кулика. Жуков рассказывал в своем окружении, что осенью 1944 г. он обращался с ходатайством к Сталину о награждении Кулика орденом Суворова. Когда Сталин отказал в этом, то Жуков просил его разрешить вернуть Кулику ордена и медали, которых его лишили вместе с разжалованьем. Однако Сталин отказал Жукову и в этой просьбе. "И в этом случае Жуков высказал мне (показания бывшего главкома ВВС А.А.Новикова - Авт.) свою обиду на это, что его, мол, не поддержали и что Сталин неправильно поступил, не согласившись с его мнением"50.
Генеральские разговоры. Дело этих генералов до известной степени уникально. Уникально тем, что сохранились не только "допросные речи", вымученные палачами и отредактированные "на кухне Бровермана" - как на языке чекистов именовался секретариат Абакумова, где окончательно редактировались протоколы допросов перед отправкой "в инстанцию", - но и записи разговоров, которые эти люди вели у себя дома, встречаясь с теми, кому они доверяли. Эти записи - своего рода "срез" политического сознания части высшего генералитета, меняющий во многом наши сформировавшиеся представления о советских генералах. Записи, сделанные сотрудниками МГБ, стали основанием для их ареста, суда и смертельного приговора. Предоставим слово документам.
Декабрь 1946 г., квартира В. Гордова, беседы с женой и со своим заместителем генерал-майором Ф. Рыбальченко. Генерал-полковник Гордов называет причину, заставившую его другими глазами посмотреть на жизнь: "Что меня погубило - то, что меня избрали депутатом. Вот в чем моя погибель. Я поехал по районам, и когда я все увидел, все это страшное - тут я совершенно переродился. Не мог я смотреть на это... Я сейчас говорю, у меня такие убеждения, что если сегодня снимут колхозы, завтра будет порядок, будет рынок, будет все. Дайте людям жить, они имеют право на жизнь, они завоевали себе жизнь, отстаивали ее!". Генералы говорили о положении в деревне, о голоде, о том, что люди с голода вынуждены есть кошек, собак, крыс. Ф. Рыбальченко рассказывал своему собеседнику, что "в колхозах подбирают хлеб под метелку. Ничего не оставят, даже посадочный материал... Надо прямо сказать, что колхозники ненавидят Сталина и ждут его конца... Думают, Сталин кончится, и колхозы кончатся"51.
Оба генерала жаловались на взяточничество, на подхалимство. Для генералов важнейшей темой в разговорах было отношение к Сталину. Когда жена В. Гордова советовала ему обратиться с просьбой к Сталину, генерал-полковник стал взволнованно возражать: "Ну да, сказать, что хочу служить твоему делу? Для этого ты меня посылаешь? Не могу я, не могу. Значит, я должен себя кончить политически. Я не хочу выглядеть нечестным перед тобой. Значит, я должен где-то там все за ширмой делать, чтобы у тебя был кусок хлеба? Не могу, этого у меня в крови нет. Что сделал этот человек - разорил Россию, ведь России больше нет! А я никогда ничего не воровал. Я бесчестным не могу быть. Ты все время говоришь - иди к Сталину. Значит, пойти к нему и сказать: "Виноват, ошибся, я буду честно вам служить, преданно". Кому? Подлости буду честно служить, дикости?! Инквизиция сплошная, люди же просто гибнут!"52.
В разговорах постоянно вспоминали о маршале Жукове. "...А вот Жуков смирился, несет службу, - говорил генерал Рыбальченко.
- Формально службу несет, а душевно ему не нравится", - уточнял и возражал Гордов.
"Вот сломили такой дух, как Жуков, - обращалась к мужу жена Гордова.
- Да, и духа нет.
- И он сказал - извините, больше не буду, и пошел работать. Другой бы, если бы был с такими убеждениями, как ты, он бы попросился в отставку и ушел бы от всего этого.
- Ему нельзя, политически нельзя. Его все равно не уволят. Сейчас только расчищают тех, кто у Жукова был мало-мальски в доверии, их убирают. А Жукова год-два подержат, а потом тоже - в кружку и все!
Я очень многое недоучел. На чем я сломил голову свою? На том, на чем сломили такие люди - Уборевич, Тухачевский и даже Шапошников".
Поражает попытка генералов сформулировать альтернативу власти: Гордов и Рыбальченко убеждают друг друга: "Нам нужно иметь настоящую демократию (Гордов).
- Именно чистую, настоящую демократию (Рыбальченко)"53.
МГБ предъявило следующие обвинения:
Гордову Василию Николаевичу - "Обвиняется в измене родины. Являясь врагом советской власти, стремился к реставрации капитализма в СССР и вместе со своими сообщниками ...Рыбальченко и ...Куликом в 1946 г. высказывал угрозы по адресу руководителей ВКП(б) и Советского государства, заявлял о необходимости свержения Советского правительства. На протяжении ряда лет группировал вокруг себя враждебные элементы, в беседах с которыми возводил гнусную клевету на ВКП(б) и Советское правительство и делал злобные выпаду против Главы Советского государства..."
Кулику Григорию Ивановичу - "Обвиняется в измене родины. Являясь активным врагом советской власти, группировался с враждебным элементом, был сторонником реставрации капитализма в СССР и вместе со своими сообщниками Гордовым и Рыбальченко высказывал угрозы по адресу руководителей ВКП(б) и Советского правительства... Показаниями осужденных ... изобличается как участник антисоветского военного заговора".
Рыбальченко Филиппу Трофимовичу - "Обвиняется в измене родины. Вместе со своими сообщниками ...Гордовым и ...Куликом возводил злобную клевету на советский строй, руководителей ВКП(б) и правительства. Будучи сторонником реставрации капитализма в СССР, заявлял о необходимости свержения советской власти, делал вражеские выпады против Главы Советского государства и совместно со своими единомышленниками во вражеских целях стремился упразднить политический аппарат в Советской Армии..."54
По представлению Абакумова, утвержденном лично Сталиным, эти генералы были приговорены к смертной казни55.
Репрессии против генералитета были продолжены и позже. 31 декабря 1951 г. Совмином СССР было принято постановление "О недостатках 57-мм автоматических зенитных пушек С-60", на основании которого были сняты с занимаемых постов и отданы под суд заместитель министра Вооруженных Сил СССР Н.Яковлев, начальник Главного артиллерийского управления И.Волкотрубенко и заместитель министра вооружения И.Мирзаханов. В феврале 1952 г. они были арестованы по обвинению во вредительстве.
Дело маршала Жукова. Продолжение. На Пленуме ЦК ВКП(б) в феврале 1947 г. маршал Жуков был выведен из числа кандидатов в члены ЦК ВКП(б). После очередной проверки чиновниками из ЦК Одесского военного округа, которым командовал ссыльный маршал, ЦК ВКП(б) своим постановлением от 20 января 1948 г. "вынес т. Жукову последнее предупреждение, предоставив ему в последний раз возможность исправиться и стать честным членом партии, достойным командирского звания (Курсив наш.- Авт.). Одновременно ЦК ВКП(б) освободил т. Жукова с поста командующего войсками Одесского военного округа для назначения одним из меньших военных округов"56.
Такие решения нередко предшествовали аресту. Но арест Жукова не последовал. Продолжали арестовывать близких ему людей. Пожалуй, самое удивительное, что и в этих условиях среди генералитета находились люди, пытавшиеся защищать Жукова. Одним из этих людей был генерал-лейтенант К.Ф.Телегин, служивший в 1945 - начале 1946 г. членом Военного совета советских оккупационных войск в Германии и пытавшийся в мае-июне 1947 г. заступиться за Жукова57.
Результатом этого стал перевод Телегина из членов ВКП(б) - в кандидаты, а затем и арест.
В тактике следователей стали происходить изменения. "Коронный аргумент" сотрудников МГБ для большинства дел против генералитета - доказать, что подследственный "делал вражеские выпады против Главы Советского государства" - для Жукова оказывался мало применимым, если не просто опасным для руководителя партии и правительства, так как следовало бы признать, что Жуков - против Сталина. Поэтому была устроена беспримерная по цинизму попытка доказать, что Жуков - попросту уголовный преступник. Его пытались обвинить в грабеже, мародерстве на территории Германии. Для получения необходимых показаний против него в начале 1948 г. были арестованы генерал-майор А.М.Сиднев, бывший начальник оперативного сектора МВД в Берлине, ряд офицеров аппарата МВД в Германии.
Реальная угроза ареста нависла над заместителем министра МВД, в 1945-начале 1946 г. сослуживцем и близким к Жукову человеком - И.А.Серовым. В ход следствия был посвящен очень узкий круг людей - сам Сталин, министр госбезопасности Абакумов, секретарь ЦК ВКП(б) Кузнецов58. В доме Жукова проводились негласные обыски. Были арестованы и подвергнуты пыткам близкие к Жукову люди - генерал-лейтенант В.В.Крюков и генерал-лейтенант В.К.Телегин.
В.В.Крюков представлял для следствия выгодную фигуру. Отвоевав почти всю войну командиром гвардейского кавалерийского корпуса, кавалерист, как и Жуков, он был связан с ним личной дружбой, некоторое время был его порученцем. С Жуковым и его женой была дружна его жена - Л.Русланова. Л.Русланова была награждена орденом Отечественной войны 1 степени по представлению Военного Совета группы Советских войск в Германии. Само по себе это не было удивительным - Русланова в годы войны была, пожалуй, одной из известнейших и любимых певиц, к тому же много выступавшей во фронтовых концертах. Это не помешало Центральному Комитету ВКП(б) на своем специальном заседании в июне 1947 г. лишить Русланову ордена. Позже Русланова была арестована. Ее коллекция картин, фарфора, личные вещи были конфискованы. Ее мужу были предъявлены обвинения в злоупотреблениях в приобретении ценностей во время службы в Германии.
Крюков, как и другие арестованные, оказавшись в Лефортовской тюрьме, сначала был подвергнут многочасовым дневным и ночным допросам; отказавшись дать показания о существовании заговора во главе с маршалом Жуковым, он сначала был лишен права пользоваться тюремным ларьком, ему угрожали пытками, а затем начались систематические избиения. Следователи - полковник Лихачев и капитан Самарин и их сотрудники по очереди избивали его резиновыми палками, били четыре дня днем и ночью. Требовали: "Почему ты боишься давать показания? Всем известно, что Жуков предатель, ты должен дать показания, и этим самым ты облегчишь свою участь. Ведь ты только пешка в этой игре"59.
Был арестован и упоминавшийся выше генерал-лейтенант Телегин, и к сентябрю 1948 г. он дал важные для следователей показания. Там были данные о критическом отношении Жукова к Сталину, содержались сведения о высоких оценках материальной части и снабжения американской армии, о широкой поддержке Жукова в армии60.
Пришла очередь давать объяснения самому Жукову. Сохранилась его объяснительная записка, адресованная А.А.Жданову в январе 1948 г.
Пожалуй, суть этого документа - в том, что маршал не имел собственного имущества, так как его дача и квартира были собственностью МГБ и, как и все имущество, которое на них находилось, было в ведении МГБ61. Таким образом рухнули все обвинения в присвоении имущества.
Два письма на имя Сталина написал и И.А.Серов - тогда - первый замминистра МВД СССР. Эти письма датировались - первое - 31 января 1948 г.62, второе - 8 февраля того же года63. Между письмами, которые разделяет неделя, есть и сходство, есть и различия. Общее - это резкая критика Абакумова. В первом письме Серов утверждал, что Абакумов из личной ненависти к нему, из-за опасения, что именно его, Серова, могли назначить на должность министра госбезопасности, приказал сотрудникам МГБ собирать на своего возможного соперника компроментирующий материал. Он отказывался признавать какие-либо злоупотребления, совершенные во время совместной с Жуковым работы в Германии. Во втором письме критика Абакумова принимает характер обвинения-доноса. Серов припоминал, что не успели еще войска закончить освобождение Крыма, как там появился порученец Абакумова, чтобы на боевом самолете вывести оттуда большое количество трофейного имущества. Не забыл Серов и о том, что осенью 1941 г. Абакумов заказал себе болотные сапоги, "чтобы удирать из Москвы", что тот плохо организовал работу МГБ, да и сам небезгрешен в похвалах Жукову времени войны.
В конце 1948 г. интерес к делу Жукова, как представляется, внезапно ослабевает. Это не значит, что перестали фабриковаться дела на генералов, что среди них не было недовольных - были недовольные, были и критики советской системы, но из допросов исчезло стандартное стремление связать любое недовольство в армии с именем маршала Жукова.
Причины этому нуждаются в объяснении. Конечно, можно считать, что услав Жукова командовать Уральским военным округом, пересажав и напугав значительную часть офицерства, удалось подорвать позиции Жукова в армии. Вместе с тем, авторитет Жукова как советского военачальника "работал" в конце-концов на авторитет Верховного Главнокомандующего - И.В.Сталина.
Однако считаем необходимым указать еще на одну сторону "дела авиаторов", которая выходила за границы армии и военной промышленности и прямо соприкасалась с соотношением сил в высшем политическом руководстве страны.
Опала Маленкова. В годы войны власть в стране принадлежала Государственному Комитету Обороны, Сталин, объединивший непосредственно перед войной посты председателя Совнаркома (главы правительства) и секретаря ЦК ВКП(б), практически игнорировал деятельность высших органов партии. На много лет прекратились созывы съездов партии (ХУШ съезд состоялся в 1939 г., следующий - Х1Х - только в 1952 г.); только один раз за время войны (в 1944 г.) собирался пленум ЦК ВКП(б), заседания политбюро носили, скорее, случайный характер, и решения высшего государственного руководства уже позже оформлялись как постановления политбюро.
Свидетельством повышения роли государственного аппарата в системе власти в СССР стало преобразование Совета народных комиссаров СССР в Совет Министров СССР, а совнаркомов союзных и автономных республик - в Советы Министров этих республик64.
Сталин старел. Возраст брал свое и, как показывает журнал записи лиц, принятых Сталиным в своем кремлевском кабинете, круг его встреч стал суживаться. Если в 1940 г., сужя по этому журналу, он встретился с двумя тысячами посетителей, то в 1950 г. их уже только около семисот, а в 1951 и 1952 гг. - менее пятисот за год. Он месяцами не появлялся в своем кремлевском кабинете. В 1950 г. он не принимал посетителей около 5 месяцев - с 2 августа до 22 декабря, затем он не принимал посетителей с 9 августа 1951 г. по 12 февраля 1952 г.65
Понятно, что в этих условиях усиливалась скрытая борьба за воласть, за то, кому суждено будет наследовать власть в СССР.
Вскоре после окончания войны начинаются перестановки в высшем эшелоне власти СССР. Логика кадровых перемещений не всегда понятна. Партийное руководство, осудившее еще на своем Х сьезде фракционность, объявив групповщину и фракционность самыми тяжкими преступлениями против партии, было, тем не менее, фракционным. Но эти группы внутри номенклатуры тщательно маскировались для непосвященных. Природа этих объединений, причины, объеднявшие людей в эти группировки не всегда очевидны. Однако без изучения групповых интересов, существовавших внутри высшего звена партгосноменклатуры, без анализа их взаимной борьбы, нередко в подлинном смысле кровавой, союзов, иногда кажущихся противоестественными, невозможно понять историю власти в послевоенном СССР.
Ключевой фигурой для анализа этих сложных процессов может быть Георгий Максимилианович Маленков. Партийный подьячий, канцелярист, тихо и незаметно трудившийся в Орграспредотделе ЦК ВКП(б) под руководством начальника этого отдела - Н.И.Ежова - он стал зловеще знаменит в 1937 г. В этом году он проехался по многим областям и республикам СССР, проводил там пленумы по разоблачению "врагов народа" - Ростов, Саратов, Тула, Тамбов, Ереван, Казань. По итогам его инспекций было арестовано более 150 тысяч человек, по преимуществу - местного партийно-хозяйственного актива66. Значительная часть этих людей была расстреляна. В Ереване началось непосредственное взаимодействие Маленкова с Берией67.
В своих мемуарах Н.С. Хрущев вспоминает, что в 1938 г. Сталин предлагал "подкрепить" наркома внутренних дел Н.И.Ежова первым заместителем, и сам Ежов предложил на эту роль Маленкова. В прошлом, до назначения на должность наркома, кадровыми вопросами в ЦК занимался Ежов, и такое передвижение человека из его аппарата вполне соответствовало партийной логике. По словам Хрущева, Сталин сказал Ежову: "Нет, Маленкова вам брать не стоит, потому что он сейчас заведует кадрами ЦК и тут нужнее"68. Заместителем Ежова стал Л.П.Берия, назначенный на должность первого заместителя 22 августа 1938 г., а 25 ноября того же года и сменивший его на посту наркома НКВД. Маленков же стал начальником управления кадрами ЦК ВКП(б) (с 1938 по 1946 г.)
С Маленковым был связан другой, без сомнения, очень важный эпизод - попытка управлять репрессиями - не только расширять их масштабы, но и, при политической необходимости, осудить непосредственных исполнителей репрессий, выводя из-под критики их подлинных организаторов. Именно он выступил на январском (1938 г) Пленуме ЦК ВКП(б) с докладом "Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям из ВКП(б) и о мерах по устранении этих недостатков".
В замаскированной форме осуждались репрессии против коммунистов, отсюда возникало нарицательное понятие "ежовщина" - как произвол карательных органов, вышедших из-под контроля партии. Все это было ложью. Никакие карательные органы не выходили из-под партийного контроля, если под последним понимать аппарат ЦК ВКП(б), а Н.И.Ежов абсолютно не соответствовал роли политического деятеля, противостоящего партийному руководству. Но возможность направить недовольство репрессиями по "обводному каналу", найти "козлов отпущения" среди примерных исполнителей была тогда опробована впервые.
18 марта 1946 г. на Пленуме ЦК ВКП(б) был резко расширен состав Оргбюро ЦК - с 9 до 15 человек. Три человека в партии получали особый статус. Одновременно в Политбюро, Оргбюро и Секретариат входили 3 человека - Сталин, Жданов и Маленков. Тогда же в состав В борьбе за место второго человека в партии в это время начали бороться две группировки - А.А. Жданова и Г.М.Маленкова. За каждым из них стоял огромный опыт деятельности в партийном аппарате.
Маленков сохранил довольно тесные связи с преемником Ежова - Л.П.Берией69. 18 марта 1946 г. на Пленуме ЦК ВКП(б) Маленков стал членом Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК ВКП(б), то есть вместе со Сталиным и Ждановым вошел в состав ВСЕХ высших органов ВКП(б). Однако уже в апреле того же года, то есть буквально несколько дней спустя, ему перестают посылать материалы для заседаний Совета Министров СССР. 4 мая 1946 г. по докладу Сталина выводят из состава Политбюро, обвинив его виновным в за некачественную приемку авиационной техники в годы войны (Маленков отвечал в ЦК за работу авиационной промышленности). 6 мая того же года, опросом, его выводят из секретарей ЦК, на его место был избран Н.С.Патоличев. 13 мая постановлением Совета Министров СССР Маленков был назначен председателем специальной комиссии по ракетной технике70, 10 июля - председателем комиссии по радиолокации, а второго августа - заместителем председателя Совета Министров СССР, заместителем председателя оперативного бюро Совета Министров (руководителем этого оперативного бюро был заместитель Председателя Совмина СССР Л.П.Берия)71.
Столь подробное перечисление должностей необходимо в связи с тем, что причины временного ослабления влияния Маленкова остаются до сих пор невыясненными. Более того, существует мнение, что в 1947 г. Маленков был переведен в 1947 г. на работу в Узбекистан72. По нашим данным, эти сведения не находят подтверждения. В документах Г.М.Маленкова, хранящихся и в фонде секретариата ЦК, и в архиве Политбюро нет упоминания о его командировке в Узбекистан, хотя неясностей о месте пребывания Маленкова немало. Впрочем, эти неясности относятся не к 1947, а к 1946 году. Есть косвенные свидетельства - характер рассылки документов Совмина и ЦК - позволяющие утверждать, что с мая по октябрь этого года Маленкова не было в Москве. Маленков возвратился в Москву только к началу октября 1946 г., тогда же - с 5 октября - начал работать его личный секретариат в Совете Министров, и, следовательно, в Ташкенте в 1947 г. он не работал.
То, что позиции Маленкова в ЦК и, что еще важнее - в глазах Сталина - пошатнулись - было хорошо известно в МГБ. Следователи по этому делу - Лихачев и Герасимов - "выбивали" показания, направленные на компроментацию Маленкова, они говорили, что "дело закрутилось и Г.М.Маленков погорел"73. Позже, во время работы Пленума ЦК КПСС в июле 1953 г., где рассматривалось дело Берии, А.А.Андреев вспоминал: "Берия знал, что товарищ Сталин целиком и полностью доверял товарищу Маленкову, считал его своим другом. И вот Берия нужно было подбить товарища Маленкова. Как настоящий провокатор, прикидываясь другом и Маленкова, на самом деле он ловко состряпал дело Шахурина и Новикова. Это дело, безусловно, было сделано Берией"74.
Делая неизбежную поправку на "обвинительный" характер подобных воспоминаний, считаем, что в данном случае они соответствуют реальным фактам. Несколькими годами позже, когда перед партийным судом окажется уже сам Маленков, на июньском Пленуме (1957 г.) он напомнит, что он сам был подвергнут допросам Берии75, что "вместе с ним (маршалом Новиковым - Авт.) выгнали и меня из секретарей ЦК"76. Однако прогноз следователей по особо важным делам МГБ СССР о крушении Маленкова на основании показаний, выколоченных из руководителей авиации, оказался преждевременным.
Маленков смог восстановить свои позиции в кремлевском руководстве в 1948 г. По политической логике того времени, это не могло не отразиться на положении его соперника - А.А.Жданова.
Дела и смерть А.А.Жданова. С падением Маленкова (временным, как оказалось), на первый план выдвигается Андрей Александрович Жданов. Назначенный руководителем Ленинградской партийной организации после убийства С.М.Кирова, А.А. Жданов работает там до 1944 г., являясь одновременно членом Оргбюро и Секретарем ЦК ВКП(б) (с 1934 г.), кандидатом в члены Политбюро ( с 1935 г.) и членом Политбюро (с 1939 г.). А.А.Жданова традиционно и, по нашему мнению, вполне убедительно связывают с группой лиц, занимавших ключевые посты в государственно-партийном руководстве страны с 1946 по 1949 гг.
Прежде всего, это Н.А.Вознесенский, долгое время работавший председателем Госплана (с 1939 по 1949 гг.). Он был назначен первым заместителем председателя СНК, с 1946г.- первым заместителем председателя Совмина СССР, сочетая этот пост с постом председателя Госплана СССР. Н.А.Вознесенский отличался от большинства своих коллег в Совмине тем, что он был ученым, имел степень доктора экономических наук, присвоенную ему еще в 1935 г.77 Талантливый экономист, он стал автором первого крупного научного исследования экономики СССР в годы войны78. В 1947 г. Н.А.Вознесенский становится членом Политбюро. 29 марта 1948 г. было принято необычайно важное постановление Совета Министров СССР, претендовавшее на политический прогноз. В этом постановлении содержалось следующее: "Председательство на заседаниях Бюро Совета Министров СССР возложить поочередно на заместителей председателя Совета Министров СССР тт. Маленкова и Вознесенского". Необходимо отметить, что председателем Совета Министров был И.В.Сталин. Таким образом, в СССР появлялись два "кронпринца" при стареющем вожде.
Следом за Ждановым из Ленинграда в Москву был переведен А.А.Кузнецов, много лет проработавший в парторганизациях Ленинграда. Он занимал должности второго секретаря горкома и обкома (с 1937 по январь 1945 гг.)79. В январе 1945 г. он назначен на пост первого секретаря Ленинградского горкома и обкома. Вскоре, в марте 1946 г. на Пленума ЦК ВКП(б) он стал секретарем ЦК и членом Оргбюро ЦК ВКП(б). А.А. Кузнецов занял ключевой пост в аппарате ЦК, получив должность начальника Управления кадров ЦК КПСС. Он отвечал за партийный контроль над административными органами, Министерствами внутренних дел и государственной безопасности, армией. Должность эта была влиятельной и опасной - как для "курируемых" им руководителей учреждений, так и для него самого. Министерство государственной безопасности, возглавляемое В.С.Абакумовым, вело систематическую слежку над высшим руководством80, периодически докладывало о своих наблюдениях Сталину, но эта информация в любой момент по воле Сталина могла быть обращена не только против жертвы, но и стать смертельно опасной для доносчика81. Очевидно, что появление Кузнецова в аппарате ЦК с функциями контроля над репрессивными органами и юстицией меняла расстановку сил вокруг Сталина. Кузнецов становился ключевой фигурой для той группировки в ЦК, которая усилилась, а отчасти и пришла туда после войны. Заметим, что именно в его период "кураторства" административными органами идет избиение высшего командного состава Советской Армии, начинается преследование Еврейского антифашистского комитета, убийство Михоэлса. Степень его личного участия в этих вопросах еще нуждается в уточнении, но несомненно, что его должность предопределяла его обязательное участие в этих процессах.
Несомненно и то, что центральной фигурой в этой группе был А.А.Жданов. Если деятельность Н.А.Вознесенского и А.А.Кузнецова была известна, главным образом, сравнительно узкой группе партийно - государственного руководства, то А.А.Жданов был фигурой "публичной". Он был главным идеологом партии (после Сталина, разумеется), являясь "фактически вторым секретарем ЦЕ ВКП(б)", Жданов "полностью сосредоточился на работе в Центральном Комитете партии"82. А.А.Жданов в значительной степени воплощал изменения в политике партии по отношению к науке и культуре, к интеллигенции.
Партийное руководство не могло не тревожиться, что среди оппозиционно настроенных деятелей литературы оказались писатели, принадлежавшие к различным группировкам - от тех, которые в свое время воспринимались как оппозиционно настроенные к режиму, до тех, кто создавал литературу "социалистического реализма" и считал себя убежденным коммунистом. Но признать это - значит признать провал всей политики партии по отношению к творческой интеллигенции. Поэтому партийный идеолог, "второй секретарь" партии А.А.Жданов предпочел подготовить репрессии против писателей, формально находившихся на окраине литературы "соцреализма" - против А.А.Ахматовой и М.М.Зощенко. Этопозволяло, с одной стороны, продолжить традиционные для партийной критики темы - борьбу с формализмом, с классово чуждыми влияниями, с буржуазным индивидуализмом и, с другой стороны, указать писателям их место, пригрозить репрессиями, примерно наказав лишь двоих, избранных партией для этой цели.
Так появился собственноручно Ждановым подготовленный проект постановления ЦК ВКП(б) о журналах "Звезда" и "Ленинград", содержавший, в частности, такие положения:"... Обязать редакцию журнала "Звезда" и правление Союза Советских писателей принять меры к безусловному устранению указанных в настоящем постановлении ошибок и недостатков журнала, выправить линию журнала и обеспечить высокий идейный и художественный уровень журнала, прекратив доступ в журнал произведений Зощенко, Ахматовой и им подобных..."83. Партийный новояз, предложенный Ждановым, на десятилетия вперед определил политику партии по отношению к творческой интеллигенцией. Партия не борется с культурой, вовсе нет! Она борется за высокий идейный и ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ее уровень! Она не преследует редакцию журнала, она ВЫПРАВЛЯЕТ его линию, она заботится о качестве произведений, и поэтому ОГРАЖДАЕТ журнал от Зощенко, Ахматовой И ИМ ПОДОБНЫХ.
Нужно отдать Жданову должное - партия смогла и в послевоенное время, и позже в основном контролировать литературу и искусство, применяя тактику "кнута и пряника". Следом за постановлением ЦК ВКП(б) "О журналах "Звезда" и "Ленинград" последовали подобные же постановления ЦК о кино, театральном творчестве, музыке.
Жданову принадлежит попытка применить и объединить партийно-политические установки и пропаганду патриотизма, включить в понятие патриотизм верность коммунистической идеологии. В начавшейся холодной войне А.А.Жданов стал ее маршалом на идеологическом фронте. Летом 1947 г. в партийные организации было разослано закрытое письмо ЦК ВКП(б) " О деле профессоров Клюевой и Роскина", также подготовленное при личном участии Жданова84. Суть преступления двух ученых-медиков состояла в том, что они представили рукописи своих статей по проблемам лечения рака для публикации в США. Эти действия оценивались в письме ЦК как "антипатриотический и антигосударственный поступок"85. Это письмо содержало новые установки партийной пропаганды - необходимости усиления борьбы против "низкопоклонства и раболепия перед иностранщиной и современной реакционной культурой буржуазного Запада". В письме ЦК декларировалось, что "дурная опасная болезнь низкопоклонства перед заграницей может поражать наименее устойчивых представителей нашей интеллигенции, если этой болезни не будет положен предел". В письме предусмотрены и меры борьбы с этим злом: прежде всего, ему не подвержены "рабочие, крестьяне и солдаты", которые "умеют постоять за интересы Советского государства и не позволят себе совершить поступки, умаляющие честь и достоинство нашей Родины". Кроме этого, было предложено создавать "суды чести", которые создавались в министерствах и ведомствах, в научно-исследовательских институтах86.
Нельзя не отметить, что команда Жданова-Вознесенского смогла добиться и определенных положительных результатов в экономической области, среди которых считаем необходимым прежде всего отметить отмену карточной системы, проведение денежной реформы и вызванное этим некоторое усиление товарно-денежных отношений в стране.
Расстановка сил в на вершине власти в Кремле и на Старой площади резко стала меняться после неожиданной смерти А.А. Жданова.
В мире Сталина и Маленкова, Абакумова и Берии случайности трудно не воспринимать как проявление неких закономерностей. Случайной смерти действительно давно и серьезно больного А.А.Жданова предшествовало его серьезнейшее поражение на идеологическом (своем!) фронте в столкновении с Т.Д.Лысенко. Шарлатанство творца "яровизации" секретом для ученых не было. Еще весной 1948 г. А.А.Жданов вносил на заседание Оргбюро ЦК КПСС вопрос об укреплении руководства ВАСХНИЛ, подверг критике деятельность президента Сельхозакадемии - Т.Д. Лысенко. Против Лысенко выступал сын А.А.Жданова - Юрий, тогда - заведующий отделом науки ЦК КПСС.
Однако Сталин лично поддержал Лысенко. В.А.Малышев, работавший тогда заместителем председателя Совмина СССР и председателем Госкомитета Совмина СССР по внедрению передовой техники в своем дневнике записал высказывания Сталина на заседании политбюро 31 мая - 1 июня 1948 г., когда обсуждался вопрос о присуждении Сталинских премий. Сталин подверг резкой критике деятельность Юрия Жданова. Сталину не понравилось, что Ю.Жданов выступил с лекцией против академика Лысенко. "У нас в партии личных взглядов и личных точек зрения нет, - заявил Сталин, - а есть взгляды партии. ... Ю.Жданов поставил своей целью разгромить и уничтожить Лысенко. Это не правильно. ... Лысенко - это Мичурин в агротехнике. ... Лысенко имеет недостатки и ошибки как ученый и человек, но ставить своей задачей уничтожить Лысенко как ученого - это лить воду на мельницу разных жебраков"87. Отметим, что Сталин разносил Ю.Жданова в присутствии его отца - А.А.Жданова, перед всем составом политбюро и на глазах у академических, совминовских и цековскихчиновников, "отвечавших за науку"88.
Ю. Жданов 7 июля 1948 г. написал Сталину покаянное письмо. Это письмо, вовсе не предназначенное для печати, было издано в "Правде" 7 августа 1948 г. в последний день работы печально знаменитой сессии ВАСХНИЛ89.
Для советского человека публикация в "Правде" обвинений значила больше, чем заключение прокурора. Для партийного деятеля, прямо или косвенно обвиненного в "Правде" - это политическая смерть.
Обстоятельства последних дней жизни А.А.Жданова остаются и сегодня не очень понятными. Позже, в последние месяцы жизни Сталина, они широко использовались в так называемом "деле врачей", борьбе с "космополитами".
Сведения, хранившиеся в архиве Политбюро ЦК КПСС, позволяют существенно пересмотреть ту версию событий, которая была изложена газетами в начале 1953 г., а позже легшей в основу рассказа о враче Жданова - Тимашук - в знаменитых воспоминаниях И.Эренбурга90 и в "секретном докладе" Н.С.Хрущева на ХХ сьезде.
В конце августа 1948 г. Жданов отдыхал в специальном санатории для высших государственных и партийных руководителей на Валдае. 28 августа туда была вызвана заведующая кабинетом электрокардиографии Кремлевской больницы М.Ф.Тимашук. В 12 часов того же дня М.Ф.Тимашук сняла кардиограмму и поставила диагноз, что у Жданова - "инфаркт миокарда в области передней стенки левого желудочка и межжелудочковой перегороди".
Этот диагноз вызвал резкие возражения со стороны врачей, постоянно наблюдавших за здоровьем Жданова. Профессор Егоров, академик Виноградов и врач Майоров посчитали, что изменения на кардиограмме были вызваны "функциональным расстройством" на почве склероза и гипертонии. Врачи отмечали их и раньше. В результате консилиума от Тимашук потребовали переписать заключение. На следующий день у Жданова случился новый сердечный приступ, Тимашук снова была вызвана из Москвы и от нее вновь потребовали изменить заключение по электрокардиограмме, что она и сделала по требованию своего прямого начальника - профессора Егорова. Положение Тимашук было отчаянным - она, не будучи лечащим врачем Жданова, сделала слишком ответственное заявление, поставившее под сомнение опыт людей, годами лечивших своего пациента, а затем письменно отказалась от собственного диагноза. Для нее было совершенно ясно, что результаты неудачного лечения будут получат политическую оценку, а в случае удачного - будут значить для нее по меньшей мере утрату места в Кремлевской больнице из-за конфликта с ее начальством. И тогда она пытается застраховаться - 29 августа она подала жалобу на имя начальника Главного Управления охраны МГБ СССР Н.С.Власика, в которой сообщила о своих разногласиях в оценке состояния здоровья Жданова, вручив свое письмо начальнику охраны Жданова А.Л.Белову.
На следующий день 30 августа Жданов умер. В тот же день, 30 августа, министр госбезопасности Абакумов доложил Сталину заявление Тимашук, отметив в сопроводительном письме, что, "как видно из заявления Тимашук, последняя настаивает на своем заключении, что у товарища Жданова инфаркт миокарда..., в то время как начальник Санупра Кремля Егоров и академик Виноградов предложили ей переделать заключение, не указывая на инфаркт миокарда"91. На документе имеется виза Сталина - "В архив".
Сама Тимашук не знала о судьбе ее жалобы. Ответа не было.
Среди врачей, лечивших Жданова, продолжались споры о правомерности диагноза Тимашук, 7 сентября 1948 г. ее перевели по приказу начальника Лечебно-санитарного управления П.И.Егорова из Кремлевской больницы в филиал поликлиники, та продолжала отстаивать свою правоту, вновь жаловалась - секретарю ЦК КПСС А.А.Кузнецову. Ответа по-прежнему не было. Кремлевские власти вспомнили о ней только летом 1952 г.92 Смерть Жданова оказалась кстати Маленкову.
Ленинградская "антипартийная" группа". С марта 1948 г. Сталиным по существу официально утверждены два преемника - Вознесенский и Маленков. За каждым стоял свой жизненный опыт - у первого - накопленный в сфере экономики, у второго - в партаппарате, в его сердце - Управлении кадров ЦК. Каждый не был новичком в порядках на Старой площади и в Кремле. Эта опытность выражалась и в том, что к Вознесенскому был близок А.А.Кузнецов: секретарь ЦК, "курировавший" деятельность карательных органов, а Маленков многие годы сотрудничал с Берией - и в качестве начальника Управления кадров ЦК КПСС, и в качестве заместителя Берии в Совмине СССР.
После смерти Жданова на некоторое время сохранялось влияние группы во главе с Н.А.Вознесенским. Одновременно усиливается борьба между ними и группой Маленкова-Берии. Как отмечается в официальных материалах Комиссии Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30-40 и начала 50-х гг. "Сталин в частных беседах высказывал предположения о том, что в качестве своего преемника по партийной линии он видел секретаря ЦК, члена Оргбюро А.А.Кузнецова. а по государственной линии - члена Политбюро, заместителя Председателя Совета Министров СССР Н.А.Вознесенского"93.
Конфликт между Кузнецовым и Маленковым вспыхнул еще в 1946 г. Кузнецов был одним из исполнителей "дела авиаторов" и, как вспоминали позже сотрудники аппарата ЦК ВКП (б) "т.Кузнецов вскрыл целый ряд недостатков , допущенных Маленковым в руководстве управлением кадров и Министерством авиационной промышленности, и подвергал их заслуженной критике на собраниях аппарата ЦК ВКП(б)"94.
В июле 1948 г. Маленков вновь избирается секретарем ЦК. Борьба между старым и новым начальниками Управления кадров ЦК вступает в новую фазу. Внешним и явно надуманным поводом для преследования так называемой "ленинградской антипартийной группы" стало обвинение А.А.Кузнецова, председателя Совмина РСФСР М.И.Родионова и первого секретаря Ленинградского обкома и горкома П.С.Попкова в проведении в Ленинграде Всероссийской оптовой ярмарки. Обвинение было необоснованным, так как Бюро Совмина СССР под председательством Г.М.Маленкова дважды принимало решение о проведении оптовых ярмарок для распродажи товарных излишков дважды - 14 октября и 11 ноября 1948 г.95 Более серьезной причиной, по нашему мнению, стало обвинение во фракционности, запрещенной в партии еще на 10 сьезде и свирепо преследовавшейся Сталиным.
В ответ на информацию, поступившую от председателя Совмина РСФСР М.И.Родионова, прежде работавшего в Ленинграде, о проведении Всероссийской оптовой ярмарки, Маленков инспирировал обсуждение на Политбюро ЦК ВКП(б) вопроса "Об антипартийных действиях члена ЦК ВКП(б) т.Кузнецова А.А. и кандидатов в члены ЦК ВКП(б) тт.Родионова М.И. и Попкова П.С.". В постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) от 15 февраля 1949 г. содержатся сведения о тесных связях руководства Ленинграда с работавшими в этом городе прежде Н.А.Вознесенским и А.А.Кузнецовым, о просьбе ленинградского секретаря, чтобы Вознесенский и Кузнецов "шефствовали" над городом. Подобная практика связи местных организаций со своими выдвиженцами из партийно-государтвенного аппарата существовала всегда. Однако в данном случае постановление напоминало о тех временах, когда "Зиновьев... пытался превратить Ленинградскую партийную организацию в опору своей антиленинской фракции"96.
В феврале 1949 г. в Ленинград был послан Маленков. Под борьбу группировок за власть подводилась идейная основа, устанавливалась преемственность с политическими процессами десятилетней давности. Остальное оставалось делом палаческой техники. В результате арестов удалось выбить показания, что второй секретарь Ленинградского горкома Я.Ф.Капустин, активный участник обороны города в годы войны является "английским шпионом". Ему припомнили, что в 1935 г. он проходил длительную стажировку в Англии, в Манчестере, на заводах Метрополитен-Виккер, что он пользовался на заводе уважением и доверием, что у него был роман с его учительницей английского языка, предлагавшей ему остаться в Англии, и все эти факты "заслуживают особого внимания, как сигнал возможной (курсив наш. Авт.) обработки Капустина английской разведкой"97
Другого обвиняемого - бывшего председателя Ленинградского облисполкома, назначенного первым секретарем Крымского обкома ВКП(б) Н.В.Соловьева объявили "махровым великодержавным шовинистом" за предложение создать Бюро ЦК по РСФСР, образовать Компартию РСФСР. Его обвиняли также в том, что, "находясь на работе в Крыму, делал резкие вражеские выпады против главы Советского государства"98.
13 августа 1949 г. при выходе из кабинета Г.М.Маленкова без санкции прокурора были арестованы А.А.Кузнецов, П.С.Попков, М.И.Родионов, председатель Ленинградского исполкома горсовета П.Г.Лазутин и бывший председатель Ленинградского облисполкома Н.В.Соловьев.
Параллельно с этим шел поиск компромата против Н.А.Вознесенского.
Непосредственную работу по дискредитации Н.А.Вознесенского осуществлял председатель Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) М.Ф.Шкирятов99. Н.А.Вознесенскому предьявили обвинения в умышленном занижении государственных планов, в искажении и фальсификации статистической отчетности, наконец - в утрате секретных документов в аппарате Госплана. Учитывая, что практически вся документация считалась секретной, то это обвинение было, по сути, беспроигрышным. 9 сентября 1949 г. Шкирятов передал Г.М.Маленкову решение КПК с предложением исключить Вознесенского из партии и привлечь к суду ЗА УТРАТУ ДОКУМЕНТОВ Госпланом СССР100. Это предложение было утверждено опросом членов Пленума ЦК и 27 октября 1949 г. Вознесенский был арестован. Следствие проводилось Министерством госбезопасности и специальными следователями из числа сотрудников ЦК.
Арестованных Кузнецова, Капустина, братьев Вознесенских, Родионова, заместителя председателя Ленсовета Галкина жестоко пытали101. Непосредственное участие в процедуре допросов наряду со следователями МГБ принимали Маленков, Берия и Булганин. "Когда я завел Вознесенского А.А. (на допрос.- Авт.), - вспоминал один из следователей МГБ. - что в центральном кресле в роли основного допрашивающего сидел Маленков, в приставном кресле сидел Берия, облокотившийся на спинку кресла, стоял Булганин"102. "После посещения ими тюрьмы с обвиняемыми по "ленинградскому делу" "обстановка стала более жестокой, к каждому арестованному приставили 2-х следователей, а допросы стали длиться, как правило, до 4-х часов утра" - констатировали в КПК при ЦК КПСС103.
Так, М.И.Родионова допрашивали :
"29 ноября 1949 г. - с 13 час. 40 мин. до 17 час. 10 мин., 23 час. 50 мин. до 4 час. 50 мин.
30 ноября 1949 г. с 18 час. 50 мин. до 19 час. 50 мин.,
23 час. 30 мин. до 3 час. 00 мин.
8 декабря 1949 г. с 13 час. 30 мин. до 17 час. 20 мин.
16 декабря 1949 г. с 22 час. 30 мин. до 2 час. 50 мин.
23 декабря 1949 г. с 11 час. 10 мин. до 17 час. 15 мин."104
Бывший первый секретарь Ярославского обкома партии И.М.Турко, объясняя, почему он подписал явно фальсифицированый протокол допросов, рассказывал: "Видя этого человека (следователя МГБ Путинцева. - Авт.) зная, что в этих условиях они могут со мной сделать, что угодно, я был совершенно обезволен. Они лишили меня всякого человеческого достоинства и когда я, изнемогая, ползая и обнимая сапоги Путинцева, просил приостановить допрос, так как у меня начинались галлюцинации, я чувствовал, что теряю рассудок".
Расследование (если этот термин здесь вообще можно употреблять) шло с исключительной, какой-то средневековой жестокостью. Избивали беременных, истребляли семьями (так, кроме самого Н.А.Вознесенского были арестованы его брат - министр просвещения РСФСР А.А.Вознесенский, его сестра, М.А.Вознесенская, секретарь одного из ленинградских райкомов и 14 (!) жен и родственников других обвиняемых.
Главным пунктом обвинения против Н.А.Вознесенского было то, что он утратил .секретные документы. По этой статье, согласно Закону "Об ответственности за разглашение государственной тайны и за утрату документов, содержавших государственную тайну", принятому в 1947 г., предполагалось в качестве максимального наказания заключение в исправительно-трудовой лагерь на срок от десяти до пятнадцати лет105. Смертная казнь в СССР после войны была официально отменена. В постановлении Верховного Совета СССР было объявлено, что "применение смертной казни больше не вызывается необходимостью в условиях мирного времени", ... "идя навстречу пожеланиям профессиональных союзов рабочих и служащих и других авторитетных организаций, выражающих мнение широких общественных кругов" - Президиум Верховного Совета СССР отменил смертную казнь106.
Однако для расправы над обвиненными была изменена сама норма закона.. 12 января 1950 г. был принят указ Президиума Верховного Совета СССР "О применении смертной казни к изменникам Родины, шпионам и подрывникам-диверсантам", опять-таки "ввиду поступивших зявлений от национальных республик, от профсоюзов, крестьянских организаций, а также от деятелей культуры"107.
Последовал суд, его будущие решения, в соответствии с обычной практикой, были заранее утверждены Сталиным и Политбюро. 1 октября 1950 г. в час ночи был оглашен приговор, по которому Вознесенский, Кузнецов, Родионов, Попков, Капустин и Лазутин были приговорены к расстрелу. Через час приговор был приведен в исполнение. Аресты и судебные процессы продолжались в течение следующих 1950-1952 гг.108 В архиве КГБ сохранился проект постановления Политбюро ЦК ВКП(б), датированный августом 1949 г., которым предполагалось обязать Министерство госбезопасности "выселить проживающих в гор. Ленинграде и Ленинградской области 1500 человек с семьями, из числа лиц, скомпроментировавших себя в какой-то мере связью с троцкистами, зиновьевцами, правыми, меньшевиками, эсерами, немцами и финнами на вечное поселение в Алтайский край, под надзор органов Министерства внутренних дел". Летом 1957 г. Ф.Р.Козлов, тогдашний секретарь Ленинградского обкома, заявил на Пленуме ЦК: "Десятки тысяч ни в чем неповинных людей тогда выслали из Ленинграда в ссылки, в тюрьмы, и на расстрел пошли многие из них, многие из них погибли. Десятки тысяч ни в чем неповинных людей отправляли эшелонами"109.
С устранением из политики и из жизни Вознесенского, Кузнецова и их сторонников борьба за власть в Кремле и на Старой площади не ослабла и не стала более ясной. Внешне это была полная победа Берии и Маленкова. Однако сохранялись противоречия между участниками этой группы (достаточно напомнить, что в 1946 г. Маленков едва не стал подследственным Берии), да и сам Сталин с подозрением присматривал за ними, вводя в политическую игру "своих людей". Интригуя, стравливая своих соратников, Сталин уже говорил о том, что его возможным преемником на посту Председателя Совмина СССР может быть Н.А.Булганин110.
В последние годы жизни Сталина ослабло влияние его старых соратников. Первый из них, К.Е.Ворошилов был назначен на должность председателя союзной контрольной комиссии в Венгрии (1945-1947 гг.), после этого он стал председателем Бюро по культуре при Совете Министров СССР и членом Главного военного совета Военного министерства СССР (1947-1953 гг.), второй - В.М.Молотов - в 1949 году был смещен с должности министра иностранных дел, которую занимал с 1939 года.
В послевоенный период возрастало влияние Н.А. Булганина. В конце войны он занимал должности заместителя наркома обороны СССР (1944-1946 гг.), и замминистра вооруженных сил СССР (1946-1947 гг.) В 1947 г. он получил пост министра вооруженных сил, сочетая эту должность с должностью заместителя председателя Совмина СССР. В 1950 г. Булганин стал первым заместителем председателя Совмина СССР. Служебный рост Булганина, кажется, свидетельствовал о его сравнительно автономном положении в правящей верхушке. Во всяком случае, на его карьере не отразилось ни временное ослабление позиций Маленкова, ни крушение так называемой "ленинградской группы".
Н.С.Хрущев. Новым участником в борьбе за власть стал Н.С.Хрущев. Строго говоря, на Старой площади он не был новым человеком. Работавший в московской партийной организации в 30-е гг., он проделал за несколько лет путь от сделал от секретаря Бауманского райкома ВКП(б) в 1931 г. до первого секретаря Московского горкома в 1934 г. и второго секретаря Московского обкома (в 1935 г. одновременно стал и первым секретарем Московского обкома). В отличие от большинства своих соратников - первых секретарей - он уцелел во время "великой чистки" 1936-1939 гг. и ушел из Москвы в 1938 г. первым секретарем ЦК компартии Украины. Понятно, что он должен был принимать участие в репрессиях и быть их организатором во вверенной ему территории, а следовательно, и сотрудничать с Маленковым и Берией. Таковы были реальности деятельности первого секретаря республиканской организации ВКП(б). Сохранилось письмо А.З.Кобулова, бывшего с 1938 г. заместителем министра госбезопасности Украины, а в момент написания письма - в апреле 1954 г.- заключенного Бутырской тюрьмы на имя Г.М.Маленкова. В этом документе приводятся сведения о широчайших масштабах репрессий на Украине и о том, что первый секретарь ЦК КП Украины не пытался сделать даже то, что мог, для их ограничения111. Первый секретарь ЦК ВКП(б) Украины Хрущев был вызван Сталиным в Москву в конце 1949 г. По словам Хрущева, Сталин сказал ему: "Мы хотим перевести вас в Москву. У нас неблагополучно в Ленинграде, выявлены заговоры. Неблагополучно у нас и в Москве, и мы хотим, чтобы вы опять возглавили Московскую партийную организацию." В своих мемуарах Хрущев сделал важное замечание: "У меня сложилось тогда впечатление, что Сталин (он этого не сказал мне), вызывая меня в Москву, хотел как-то повлиять на расстановку сил в столице и понизить роль Берии и Маленкова. Мне даже иногда казалось, что Сталин сам боится Берии, рад бы был от него избавиться, но не знает, как это получше сделать. Перевод же меня в Москву как бы противопоставлял нас, связывая Берии руки"112.
Сведения Хрущева не подтверждаются в ряде существенных деталей. Он был прав, когда вспоминал о недовольстве Сталиным деятельностью аппарата Московской партийной организации. Похоже, что после "ленинградского дела" очередь дошла и до Москвы. 20 октября 1949 г. И.В.Сталину и членам Политбюро ЦК поступило письмо за подписью трех инженеров одного из московских заводов (впоследствии было установлено, что фамилии авторов письма вымышленные), в котором указывалось на серьезные недостатки в работе первого секретаря МК и МГК ВКП(б) Г.М.Попова.
По предложению Сталина была образована комиссия Политбюро ЦК в составе Г.М.Маленкова, Л.П.Берии, Л.М. Кагановича и М.А.Суслова для проверки указанных в письме фактов. По результатам проведенной проверки 12 декабря 1949 г. было принято постановление Политбюро ЦК "0 недостатках в работе тов.Попова Г.М.". Содержание постановления было значительно шире констатации ошибок и недостатков в деятельности Попова, оно давало также оценку работы бюро МК и МГК. Отмечалось, например, что Московский комитет "проводит неправильную линию в отношении союзных министерств и министров, пытаясь подмять министров и командовать министерствами, подменять министров, правительство и ЦК ВКП(б)", что "МК и МГК ВКП(б), занимаясь в основном хозяйственными делами, не уделяют должного внимания вопросам партийно- политической и внутрипартийной работы".
Пленум МК и МГК ВКП(б), состоявшийся 13-16 декабря, признал, что ЦК "правильно и своевременно вскрыл крупные недостатки в работе Попова и бюро Московского областного и городского комитетов партии". Пленум осудил также "беспринципную позицию секретарей и членов бюро, зажим критики и самокритики, грубые нарушения отдельными руководителями государственной и партийной дисциплины, серьезные ошибки в работе с кадрами". Пленум освободил Попова от занимаемой должности. Было признано необходимым также обсудить на пленуме МК ВЛКСМ вопрос об ошибках в работе бывшего секретаря МК и МГК ВЛКСМ Н.П.Красавченко и бюро областного и городского комитетов комсомола.
Первым секретарем МК ВКП(б) был назначен Н.С.Хрущев.
То есть 28-29 декабря собрание актива Московской городской организации ВКП(б) одобрило постановление ЦК и решения пленума.
В феврале 1950 г. были освобождены от должностей второй секретарь обкома С.А.Жолнин, второй секретарь горкома И.А.Парфенов, секретари обкома О.В.Козлова и А.Я.Секачев, в мае того же года освобожден от обязанностей председателя исполкома Мособлсовета П.Г. Бурыличев.
Оставим Хрущеву его предположение стать в конце 40-х г. противовесом Берии. В ЭТО время его влияние было несопоставимо с местом в кремлевском руководстве заместителей Председателя Совета Министров СССР Г.М.Маленкова и Л.П.Берии. Однако Сталину, как и глубоко чтимому им Ивану Грозному, была свойственна способность "из камней творить чад Авраамовых". Партаппарат стал вскоре тем источником благодати, который дал возможность Хрущеву, самому участвовавшему в репрессиях, заказчику политических убийств видных украинских националистов стать ярым обличителем политических репрессий периода культа личности.
Л.П.Берия родился 29 марта 1899 г. в селе Мерхеули, мигрельском селе на территории Абхазии. Его партийный стаж исчислялся с 1917 г. Несколько месяцев он был солдатом первой мировой войны. На службу в ЧК он поступил в 1921 г., служил в Азербайджане и в Грузии. В 1931-1938 гг. Берия назначен первым секретарем Закавказского крайкома партии, потом - первым секретарем ЦК КП(б) Грузии и Тбилисского горкома партии113. Был женат на Нине Теймуразовне Гегечкори, племяннице Ноя Жордания, бывшего министра иностранных дел грузинского меньшевистского правительства.
В период "большого террора" Берия стал одним из наиболее усердных исполнителей сталинских установок о борьбе с "врагами народа". В 1937 г. впервые обозначилось сотрудничество первого секретаря ЦК компартии Грузии и сотрудника Орграспредотдела ЦК ВКП(б) Маленкова. Они вместе оставили кровавый след в Ереване, вместе участвовали в допросах и пытках обвиненных114. Значительная часть этих людей была расстреляна.
Взлет политических карьер Маленкова и Берии пришелся на 1938 г. Именно тогда Маленков стал начальником управления кадрами ЦК ВКП(б)115, 22 августа 1938 г Л.П.Берия был назначен на должность первого заместителя наркома внутренних дел.
24 ноября 1938 г. последовало решение Политбюро ЦК ВКП(б) об освобождении Ежова от обязанностей Народного комиссара внутренних дел СССР. 25 ноября 1938 г. Позже он был арестован и расстрелян. 25 ноября 1938 г. на должность Наркома внутренних дел СССР был назначен Л.П.Берия. Он сохранил за собой этот пост до конца 1945 г.
В феврале 1941 г. Л.П. Берия был по совместительству назначен заместителем председателя СНК СССР, где ему поручили курировать работу НКВД, Наркоматов госбезопасности, лесной промышленности, цветных металлов, нефтяной промышленности и речного флота.
В началом войны Берия вошел в состав Государственного Комитета Обороны (ГКО) СССР. Решением ГКО от 4 февраля 1942 г. о распределении обязанностей между членами ГКО Л.Берие был поручен контроль за выполнением решений ГКО по производству самолетов и моторов, вопросам формирования ВВС, кроме того в дальнейшем на Л.Берию был возложен контроль за выполнением решений о производстве вооружения, минометов, боеприпасов, танков, а также наблюдение за работой наркоматов нефтяной промышленности, угольной промышленности, путей сообщения. В 1944 г. Л.Берия назначен заместителем председателя ГКО и председателем Оперативного бюро ГКО, на котором рассматривались все текущие вопросы деятельности ГКО. 30 сентября 1943 г. Берия был награжден званием Героя Социалистического Труда "за особые заслуги в области усиления производства вооружения и боеприпасов". 9 июля 1945 г. Берие было присвоено военное звание "Маршал Советского Союза".
В годы войны Берия оказался непосредственно причастным к созданию советского ядерного оружия. С момента начала работ по созданию в СССР атомного оружия на Л.Берию было возложено руководство этой работой. В принятом 3 декабря 1944 г. постановлении ГКО СССР о лаборатории И.Курчатова Л.Берии поручалось "наблюдение за развитием работ по урану". 20 августа 1945 г. был образован Специальный комитет при ГКО (с 1946 г. - Специальный комитет при Совмине СССР в составе Л.Берия, Г.Маленкова, Н.Вознесенского, Б.Ванникова, А.Завенягина, И.Курчатова, П.Капицы, В.Махнеева, и М.Первухина. На комитет возлагалось "руководство всеми работами по использованию внутриатомной энергии урана". Председателем комитета был назначен Л.Берия. 29 октября 1949 г. было принято постановление ЦК ВКП(б) и Совмина СССР, в котором "за организацию дела производства атомной энергии и успешное завершение испытания атомного оружия" Л.Берии выражалась благодарность. Он был награжден орденом Ленина, ему была вручена Почетная грамота и присвоено звание лауреата Сталинской премии первой степени. В марте 1953 г. на Спецкомитет было дополнительно возложено руководство всеми специальными работами "по атомной промышленности, системам "Беркут" и "Комета", ракетам дальнего действия".
Жестокий, циничный человек был и способным организатором, как это отмечали ветераны советской ядерной программы - академики А.Сахаров и Ю.Харитон. Берие принадлежит выражение, которое он не уставал повторять, подгоняя подчиненных - превратить их в "лагерную пыль". И те, кому адресовались эти слова, прекрасно знали, что это - не пустые угрозы.
6 сентября 1945 г. решением Политбюро ЦК ВКП(б) было образовано Оперативное Бюро СНК СССР в составе Л.Берия (председатель), Г.Маленкова (заместитель председателя), А.Микояна, Л.Кагановича, Н.Вознесенского и А.Косыгина. Бюро ведало вопросами работы промышленных предприятий и железнодорожного транспорта.
Однако вскоре после окончания войны положение Берии пошатнулось. 29 декабря 1945 г. Л.П. Берия был освобожден от обязанностей Наркома внутренних дел СССР, хотя остался заместителем председателя Совнаркома (Совмина) СССР. В официальном сообщении о его отставке, поразительно напоминавшей такое же сообщение об отставке Ежова, сообщалось: "Президиум Верховного Совета СССР удовлетворил просьбу заместителя Председателя СНК СССР т. Л.П. Берия об освобождении его от обязанностей Наркома внутренних дел СССР ввиду перегруженности его другой центральной работой. Народным комиссаром внутренних дел СССР назначен т. С.Н. Круглов."
В последние месяцы жизни Сталина над Берией нависла новая угроза. В Грузии расследовалось так называемой "мингрельской националистической группе", возглавляемой секретарем ЦК КП(б) Грузии М.Барамия, сфальсифицированное органами МГБ Грузинской ССР. Группа обвинялась в подготовке ликвидации советской власти в Грузии с помощью империалистических государств, с обвинениями во взяточничестве и национализме части грузинского партийного аппарата.
В ноябре-декабре 1951 г. были приняты постановления ЦК ВКП(б) "О взяточничестве в Грузии и об антипартийной группе т.Барамия" и Совмина СССР "О выселении с территории Грузинской ССР враждебных элементов", после чего 37 партийных и советских работников Грузии было арестовано, а более десяти тысяч человек высланы с территории Грузинской ССР в отдаленные районы Казахстана.
"Большой мингрел", как Сталин иногда именовал Берию, сам мог попасть в орбиту следствия.
Но главное в Берии, пожалуй, его роль "министра страха". Подчиненные ему, как заместителю Председателя Совмина СССР ведомства были способны контролировать жизнь практически каждого человека, расправиться и превратить в "лагерную пыль" (термин самого Берии) любого человека в СССР вне зависимости от его должности и положения. "Без Берии буквально ничего уже нельзя было решить, - писал в своих мемуарах Хрущев. - Даже Сталину почти ничего нельзя было доложить, не заручившись поддержкой Берии. Все равно Берия, если станешь докладывать при нем, обязательно любое твое дело обставит вопросами и контрвопросами, дискредитирует в глазах Сталина и провалит"116. Заметим только, что Никита Сергеевич, сам прекрасно знавший порядки при Сталине, почему-то не упомянул, что кроме Берии правом прямого доклада по важнейшим вопросам внешней и внутренней политики обладал и Абакумов - министр госбезопасности, и Маленков, функции которого в партийном аппарате еще нуждаются в изучении, но даже при первом анализе они напоминают роль "министра безопасности в партии", и остававшийся в тени Берии его давний сослуживец, получивший портфель министра госконтроля Меркулов. Но эти люди не стали героями хрущевских мемуаров. Необходимо отметить и личную, прямую заинтересованность Хрущева взвалить именно на Берию ответственность за проведение репрессий, переложить, таким образом, ответственность за исправное выполнение установок Главы Советского государства, как его именовали в документах МГБ, или Хозяина, как он сам себя иногда именовал в шифрованной переписке, только на одного человека и выгородить ту СИСТЕМУ, исправным деятелем которой был сам Никита Сергеевич.
Государственный антисемитизм. Начатая Ждановым борьба "против низкопоклонства и раболепия перед иностранщиной" в исполнении его и Маленкова стала быстро трансформироваться в кампанию против "космополитизма". Первые аресты, положившее начало уголовно-политическому преследованию еврейских организаций после Отечественной войны, приходятся на конец 1947 г. Когда, в декабре 1947 г. были арестованы Гольдштейн и Гринберг, от которых из-под пыток были получены обвинительные показания против руководства Еврейского антифашистского комитета.
На заседании Секретариата ЦК 3 февраля 1948 г., происходившего под председательством Маленкова было принято постановление "О роспуске объединений еврейских писателей и о закрытии альманахов на еврейском языке".
По личному указанию Сталина было подготовлено убийство руководителя еврейского антифашистского комитета СССР, великого актера С.М.Михоэлса.
В начале 1948 г. Сталин дал срочное указание министру госбезопасности СССР Абакумову организовать ликвидацию Михоэлса. За актером уже давно существовала слежка. Сталин знал, что Михоэлс должен был выехать в Минск. Именно в этом городе, по словам Абакумова, Сталин приказал организовать инсценировку несчастного случая - дорожного происшествия117. Непосредственное осуществление операции по уничтожению Михоэлса было возложено на заместителя министра госбезопасности С.И.Огольцова, начальника 2 управления МГБ Ф.Г.Шубнякова и министра госбезопасности Белоруссии Л.Ф.Цанаву118. Попытки подстроить дорожную катастрофу, предпринимавшиеся несколько раз, оказались неудачными. Тогда был разработан план, включавший приглашение Михоэлса поздно вечером в гости. Машина, на которой он должен был ехать, подставлялась госбезопасностью. Михоэлса и сопровождавшего его агента МГБ Голубова около 10 вечера доставили на дачу Цанавы на окраине Минска. Там Михоэлс и Голубов были убиты, их трупы бросили под грузовую машину. Двумя часами позже, в полночь, изуродованные останки Михоэлса и Голубова были выброшены на одной из глухих улиц Минска. Участникам этой операции по выполнению задания Сталина были вручены правительственные награды119.
В конце 1948 г. был распущен Еврейский антифашистский комитет, его участники в были обвинены в том, что они "проводят антисоветскую националистическую деятельность, поддерживают связь с реакционными еврейскии кругами за границей и занимаются шпионажем"120.
24 декабря 1948 г. был арестован секретарь Еврейского антифашистского комитета поэт Фефер, от него были получены показания о якобы преступной деятельности его самого, Михоэлса, С.А.Лозовского - тогда - члена ЦК ВКП(б), бывшего начальника Совинформбюро и ряда других лиц, сотрудничавших с Еврейским антифашистским комитетом. 13 января 1949 г. к Маленкову был вызван Лозовский. При разговоре-допросе, который Маленков вел вместе со Шкирятовым, Лозовскому было вменено в вину то, что он вместе с Фефером и Михоэлсом направлял в 1944 г. письмо Сталину с предложением создать в Крыму Еврейскую социалистическую республику, что среди американских корреспондентов, с которыми он встречался, были американские разведчики121.
18 января 1949 г. Лозовский был исключен из партии, а 26 января - арестован. Тогда же, в январе 1949 г. были арестованы поэты Квитко и Маркиш, главный врач Боткинской больницы Шимелиович, художественный руководитель Еврейского театра Зускин, академик Л.Штерн.
Антисемитский характер дела набирал обороты. Эта кампания прошлась по Еврейской автономной области, где были репрессированы ее руководители. Далее последовали решения секретариата ЦК "О заявлениях, поступивших в ЦК ВКП(б) о деятельности антипатриотической группы театральных критиков", которые "охаивали" "лучшие произведения советской драматургии", к которым ЦК относил творения Б.Ромашова, Н.Вирты, А.Софронова.
Антисемитская кампания стала причиной еще одного постановления - "О буржуазно-эстетских извращениях в театральной критике" и редакционной статьи в "Правде" с людоедским названием - "До конца разоблачить космополитов - антипатриотов". Дальше шло систематическое преследование "космополитов" - в издательстве "Советский писатель", (его преступление состояло в публикации книг И.Ильфа и Е.Петрова "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок", в которых, по словам А.Фадеева, "содержатся издевки и зубоскальства по отношению к историческому материализму, к учителям марксизма, известным советским деятелям, советским учреждениям"), в Институте мировой экономики АН СССР, в Госполитиздате... Эта кампания коснулась ВСЕХ учреждений страны - от школ и фабрик игрушек до научных учреждений и обкомов122. Исследовавший этот вопрос Ю.С.Аксенов справедливо отмечает, что "антисемитская направленность ряда репрессивных мер, несомненно, отражала точку зрения и настроения самого Сталина"123.
К делу о Еврейском антифашистском комитете была привлечена и обвинена жена В.М.Молотова - Жемчужина. Кроме очевидного антисемитизма, ставшего частью политики ЦК ВКП(б), полагаем, это имело отношение и к преследованию того народа, который, проживая на территории СССР, имел свою государственность, отдельную и независимую от "вождя всего прогрессивного человечества". Напомним, что уже в во второй половине 30-х гг. преследованию подверглись корейцы, эстонцы, проживавшие на территории СССР, в годы войны и ПОСЛЕ войны - немцы и финны.
Антисемитизм Сталина становился фактором борьбы за власть в Кремле, исключал возможность активного в ней участия Л.Кагановича. Л.М.Каганович, ревностный участник всех акций Сталина-Ежова-Берии - от проведения насильственной коллективизации и создания голода на Украине124 до решения Политбюро ЦК ВКП(б) 4 марта 1940 г. о расстреле более 20 т. поляков в Катыни и других лагерях и тюрьмах - непрерывно укреплял свое положение среди "власть предержащих" в Кремле и на Старой площади. В Великую Отечественную войну он стал членом Государственного Комитета Обороны (ГКО), в 1942-1943 гг. - заместителем председателя ГКО, являясь при этом наркомом путей сообщения. После войны его положение пошатнулось. Формально его статус сохранялся, он был с 1946 г. назначен заместителем председателя Совмина СССР, но реально его удалили от политически важных должностей. Каганович стал министром промышленности строительных материалов (1946 - 1947 гг.). С марта по декабрь 1947 г. Л.Каганович был первым секретарь ЦК КП(б) Украины. Вернувшись в Москву, он занял важный, но отнюдь не ключевой пост председателя Госснаба СССР (1947-1952 гг.).
Росло подозрение Сталина к женатым на еврейках Ворошилову и Молотову. Жена Молотова - Жемчужина - была арестована в связи с делом о Еврейском антифашистском комитете. Тлело подозрение о их причастности к западным разведкам. Сталин говорил в своем узком кругу 1 декабря 1952 г., что "любой еврей-националист - это агент американской разведки. Евреи-националисты считают, что их нацию спасли США (там можно стать богачем, бржуа и т.д.) Они считают себя обязанными американцам"125.
Вернемся, однако, к делу о Еврейском антифашистском комитете. Формальная сторона обвинений оказывалась недостаточной. Карательная же сторона процесса охватила весьма широкие круги московской культурной и политической элиты. МГБ свою задачу не выполнил - не выполнил так, как от него требовалось. Несмотря на постоянно применявшиеся "незаконные методы следствия" - а попросту - систематические избиения - сделать из арестованных преступников, которые бы могли предстать даже перед не слишком щепетильным советским судом, не удавалось. Формально следствие должно было завершиться в марте 1950 г., но, по словам С.Д.Игнатьева, "просмотром материалов следствия по обвинению Лозовского С.А., Фефера И.С., и их сообщников установлено, что это дело находится в запущенном состоянии, и почти совершенно отсутствуют документы, подтверждающие показания арестованных о проводившейся ими шпионской и националистической деятельности под прикрытием Еврейского антифашистского комитета"126. Дело следовало заканчивать, и был найден выход. Выход невероятный, но соответствовавший советско-кафкианской организации общества.
Разгром Министерства государственной безопасности. МГБ, руководимое В.С.Абакумовым, выполняло наиболее важные поручения Сталина по политическому контролю над высшими должностными лицами страны. МГБ провело расследование "дела авиаторов", руками сотрудников этого ведомства подготавливалась расправа над Г.К.Жуковым, собирался компромат на Маленкова, других партийных и государственных деятелей. МГБ осуществляло совместно с ЦК КПСС и КПК при ЦК КПСС следствие над обвиненными по "ленинградскому делу".
Напомним, что в конце 1945 г. Л.П.Берия был освобожден от должности наркома внутренних дел "ввиду перегруженности другой центральной работой". Это само по себе снижало роль НКВД-МВД среди центральных министерств. Свидетельством расширения полномочий МГБ за счет Министерства внутренних дел стало то, что в начале 1946 г. из НКВД в НКГБ был передан отдел "с" - отдел спецзаданий (диверсии, терроризм, активные действия), руководимый генерал-лейтенантом П.А.Судоплатовым (заместители - генерал-майор Н.И.Эйтингон, генерал-лейтенант Н.С.Сазыкин, и генерал-лейтенант А.З.Кобулов), в начале 1947 г. в стуктуру МГБ были переданы внутренние войска МВД, его транспортное управление, охрана правительственных обьектов в Крыму - Ливадийский, Воронцовский и Юсуповский дворцы. В ведение МГБ перешли в этом же году правительственная связь и воинские подразделения, обслуживавшие эту связь. В октябре 1949 г. из МВД в МГБ были переданы пограничные войска и милиция.
Министерству внутренних дел, возглавляемому С.Н.Кругловым, кроме рутинных полицейских обязанностей, оставили Главное управление лагерей (ГУЛАГ), Главное управление военнопленных и интернированных (ГУПВИ) , Тюремное управление (заместитель министра В.В.Чернышов), участие в управлении советской зоной оккупации в Германии (первоначально - замминистра МВД И.А.Серов), борьба с детской беспризорностью (замминистра Б.П.Обручников), Главное архивное управление, огромное число промышленных предприятий и строек, которые велись с участием МВД (геологические проекты, строительство гидросооружений, лесная промышленность, Дальстрой - комплекс геологических, промышленных и строительных предприятий на Колыме) - замминистра С.С.Мамулов, а также так называемое 9 управление (советский атомный проект), возглавляемое заместителем министра МВД, генерал-лейтенантом А.П.Завенягиным. Ему же подчинялся Главпромстрой - строительство обьектов оборонного значения.
Между В.С.Абакумовым и И.А.Серовым - первым заместителем министра МВД были лично враждебные отношения, не составлявшие тайны для окружающих. Абакумов немало постарался для того, чтобы обвинить Серова в дружбе с Г.К.Жуковым, что само по себе в 1946-1947 гг. служило достаточным обвинением, а Серов обращался к Сталину с письмами, где содержались сведения о причастности Абакумова к служебным злоупотреблениям, а главное, по словам Серова, "Ведь между органами МГБ и МВД никаких служебных отношений, необходимых для пользы дела - не существует. Такого враждебного периода в истории органов никогда не было. ...Товарищ Сталин! - обращался Серов к Сталину, - Прошу Вас, поручите проверить факты, приведенные в этой записке, и все они подтвердятся. Я уверен, что в ходе проверки вскроется очень много других фактов, отрицательно влияющих на работу Министерства государственной безопасности"127.
В 1948-1950 гг. можно отметить стремление Сталина ослабить его зависимость от исполнителей МГБ, создать своего рода альтернативные и МВД, и МГБ структуры, опирающиеся непосредственно на аппарат ЦК КПСС. Так функции внешней разведки были переданы в созданное в структуре Министерства иностранных Бюро информации, фактически подчиненное ЦК КПСС. Недоверием Сталина можно объяснить его план создания своеобразной "партгосбезопасности", расширения практики непосредственного вмешательства партаппарата в следственные процедуры. Ключевая роль в осуществлении этого замысла Сталина принадлежала секретарю ЦК ВКП(б) Г.М.Маленкову и председателю Комиссии партконтроля М.Ф.Шкирятову. Причем речь шла не об обычном вмешательстве партаппарата в ход следствия, что само по себе было самой обычной практикой, никогда не прекращавшейся в СССР, а именно об осуществлении следственных функций во всем их объеме.
Идея создания особой, не подчиненной ни МГБ, ни МВД тюрьмы для самых важных политических обвиняемых неоднократно предлагалась Сталиным. Позже, уже в 1958 г. в КПК при ЦК КПСС Н.А.Булганин сообщал: "Когда мы бывали у т.Сталина, то там были Маленков, Берия, я, Микоян. Я не буду утверждать, был ли Никита Сергеевич, (Хрущев. - Авт.) но много раз Сталин говорил об этой тюрьме и говорил о том, что надо создавать такую тюрьму.
Шатуновская (член комиссии КПК при ЦК КПСС). Зачем?
Булганин. Для партийных преступников. Сталин так ставил вопрос. Я был свидетелем, сам слышал...
Шверник (председатель КПК при ЦК КПСС): "Он хотел изолироваться от органов МГБ?
Булганин. Видимо, да. После смерти Сталина все стало более ясным.
Я думаю, что он даже и не доверял МГБ"128.
Маленков непосредственно участвовал в допросах, причем использовал для них комнату на 5 этаже ЦК, рядом с залом заседания Оргбюро ЦК ВКП(б), в "святая святых" ЦК, в его наиболее охраняемой зоне. В допросах участвовали и сотрудники ЦК, переодетые в форму офицеров госбезопасности129.
...28 февраля 1950 г. начальник тюремного управления МВД СССР приказал своему заместителю Клейменову прибыть в секретариат Маленкова в ЦК, на Старую площадь. Там в приемной уже были министр МВД - С.Н.Круглов, заместитель министра по кадрам - Обручников и начальник отделения тюремного управления Пуговкин. Их пригласили в кабинет Маленкова. Тот задал несколько вопросов Клейменову, поинтересовался его биографией, прежней воинской службой.
Вернувшись на службу, вечером того же дня Клейменов узнал, что назначен начальником особой тюрьмы. Заместителем к нему был направлен Шестаков, работавший в административном отделе ЦК ВКП(б)инструктором. Маленков подробно проинформировал их, что тюрьма не подчиняется ни министру внутренних дел, ни министру госбезопасности, а непосредственно Маленкову и Комитету партийного контроля при ЦК ВКП(б). На следующий день - 1 марта 1950 г. Клейменов в кабинете Маленкова встретил Абакумова.
Сталиным было дано поручение о создании специальной тюрьмы на 30-40 заключенных для ведения специальных следственных политических дел. Тюрьма эта создавалась "с особыми условиями режима, ускоренной оборачиваемостью, специальной охраной130 и большим штатом, насчитывавшем до 100 человек131. Особая тюрьма была на улице Матросская тишина, 18, на базе тюрем УМВД Москвы.
В особую тюрьму были переведены главные обвиняемые по "ленинградскому делу". Здесь находился поэт Фефер, один из руководителей Советского еврейского антифашистского комитета и давний секретный осведомитель НКВД, что не избавило его от ареста, и подполковник Федосеев, служивший в охране Сталина.к начальнику сталинского секретариата Поскребышеву. В сейфе Маленкова позже будет обнаружен конспект вопросов и ответов, которые следовало задать и получить от Федосеева. Этот конспект хранился рядом с маленковскими записями о создании особой тюрьмы, сведениями об организации подслушивания высшего командного состава и проектом постановления Президиума ЦК КПСС о назначениях на государственные должности сразу же после смерти Сталина. Сам Маленков объяснял, что конспект допроса и ответы были продиктованы ему непосредственно Сталиным132.
В марте 1950 г. Федосеева допрашивают лично Маленков. Клейменов вспоминал: "...мы доставляли в ЦК КПСС на допрос т.Маленкову заключенного И.И.Федосеева. Везли на машине "Победа" вдвоем, заезжали с Ипатьевского переулка и поднялись особым лифтом. Доставляли в комнату. Комната была без окон.
Маленков. Возле Оргбюро.
Клейменов. ...Так Федосеева доставляли на допрос к Маленкову в здание ЦК КПСС дважды... 17 марта у меня была поставлена вертушка...(телефон правительственной связи. - Авт.)"133
Федосеева жестоко избивали, он жаловался, что в "особой тюрьме, где он сидел, были созданы такие условия, когда из разных углов все время был шепот, шорох, кто-то все время говорил: "признайся, признайся, ты предатель"134. Жестокие допросы Федосеева несомненно были связаны с попыткой собрать "компромат" на руководство МГБ СССР. Как показали последующие события, не случайно в особую тюрьму заключили и Фефера...
12 июня 1951 г. к особой тюрьме подъехала машина. Из машины вышли генерал-лейтенант Н.П.Стаханов - тогда - начальник Главного управления погранвойск МГБ, С.А.Гоглидзе - заместитель министра госбезопасности - и два сотрудника военной прокуратуры. Вместе с ними был, как отметил начальник тюрьмы, одетый легко министр госбезопасности Абакумов. Гоглидзе обратился к Клейменову: "Вы знаете этого человека?
Я, - говорил Клейменов, - говорю - знаю.
n Примите его как арестованного.
Несколько камер было освобождено и я сажаю Абакумова в камеру"135.
На следующий день в особой тюрьме были заключены сотрудники следственного отдела МГБ Леонов, Лихачев и Шварцман.
Арест состоялся. Но формальных обвинений предъявлено не было. Абакумов даже не был освобожден от должности министра.
На роль непосредственного обвинителя Абакумова был определен следователь по особо важным делам МГБ СССР М.Д.Рюмин. Ему поручалось "озвучить" обвинения, уже подготовленные в "особой тюрьме". 2 июля 1951 он обратился с письмом на имя И.В.Сталина136. В этом письме содержалось утверждение, что Абакумов сознательно тормозил расследование дела о "еврейском националисте" враче Я.Г.Этингере, позволявшее, по словам Рюмина, получить сведения о вредительской деятельности врачей.
Донос немедленно возымел действие. Его ждали. Уже 4 июля 1951 г. было принято постановление Политбюро, которым поручалось создать комиссию по проверке заявления Рюмина. В комиссию вошли: Маленков (председатель), Берия, Шкирятов и С.Игнатьев. Комиссия должна была в течение 3-4 дней проверить факты, сообщенные Рюминым137.
Спираль следствия стала стремительно раскручиваться. Были допрошены: начальник следственной части по особо важным делам Леонов и его заместители - Лихачев и Комаров, начальник второго главного управления (контрразведки) Шубняков, его заместитель Тангиев, помощник начальника следственной части Путинцев, заместители министра МГБ СССР Огольцов и Питовранов.
Комиссия установила следующее: Этингер, врач, арестованный МГБ, "без какого-либо нажима" признал, что при лечении первого секретаря Московского горкома ВКП(б) А.С.Щербакова "имел террористические намерения". Комиссия подчеркнула преемственность этого дела с политическими процессами 30-х гг.; с обвинениями врачей Плетнева и Левина в злоумышлении против здоровья Куйбышева и Горького.
Абакумов, по мнению комиссии, проявил здесь по крайней мере преступную халатность. Он считал эти показания надуманными, "заявил, что это дело заведет МГБ в дебри". Министра обвинили в том, что он приказал перевести Этингера в холодную тюремную камеру, что стало причиной смерти важного подследственного, наступившей 2 марта 1951 г.
Министру поставили в вину и другие происшествия - бегство весной 1950 г. в американскую зону оккупации в Германии заместителя генерального директора акционерного общества "Висмут" Салиманова, связанного с советской ядерной программой, упущения в организации деятельности министерства - долго ведется следствие по делам, протоколы допросов оформляются "задним числом".
Чрезвычайно опасным стало обвинение Абакумова, что он, зная об аресте участников "еврейской антисоветской молодежной организации", зная о их показаниях о "террористических планах против руководства партии и государства", не настоял о включении этих показаний в протоколы допроса138.
Сталин не доверял не только евреям - он утратил доверие и к самому министерству государственной безопасности. 1 декабря 1952 г. на встрече со соим ближайшим окружение (скорее всего - на своей даче) он диктовал: "чем больше у нас успехов, тем больше враги будут стараться вредить. Об этом наши люди забыли под влиянием наших больших успехов, явилось благодушие, ротозейство, зазнайство". Малышев записывал антисемитские высказывания "хозяина": "Среди врачей много евреев националистов". Но в этот вечер Сталина не меньше волновала другая тема - ситуация в органах государственной безопасости. "Неблагополучно в ГПУ, - (так Сталин по-старинке именовал МГБ), - Притупилась бдительность. Они сами признались, что ситдят в навозе, в провале. Надо лечить ГПУ. ... ГПУ не свободно от опасности для всех организаций - самоуспокоение от успехов, головокружение. ... Контроль со стороны ЦК над работой МГБ. Лень, разложение глубоко коснулись МГБ"139.
Комиссия Политбюро по проверке деятельности МГБ почти точно повторила письмо Рюмина Сталину. Деятельность Абакумова оценивалась как совершение преступления против партии и государства. Министерству госбезопасности предписывалось возобновить следствие "по делу о террористической деятельности Этингера и еврейской антисоветской молодежной организации". В МГБ был послан заведующий отделом партийных и комсомольских органов С.Д.Игнатьев в качестве представителя ЦК ВКП(б). На основании выводов комиссии Маленкова (заметим - загодя подготовленным тем же Маленковым) 11 июля было принято Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) "О неблагополучном положении в МГБ СССР", а двумя днями позже - 13 июля 1951 г. по партийным организациям страны было разослано закрытое письмо ЦК ВКП(б), ставшее, по сути, первым обвинительным заключением против Абакумова140.
В жернова следственной мельницы затягивали все новых и новых людей. После каждой серии допросов составлялся отчет на имя Сталина, копия этого отчета посылалась Маленкову. В каждом протоколе допросов фамилии арестованных, упоминавшихся при допросах, впечатывались крупными буквами. Фамилии же людей, находившихся на свободе вписывались от руки. Проходило несколько дней, и машинистке добавлялись новые фамилии.
В этой дьявольской механике не так-то просто понять смысл. На роль "козла отпущения" был предназначен В.С.Абакумов. Виктор Семенович Абакумов родился в 1908 году в Москве. В его анкете можно было прочитать: "происхождение - из рабочих, образование - низшее, специальности не имеет, воинское звание - генерал-полковник, член ВКП(б) с 1930 г. чекистский стаж с 1932 г."141 Начал работать с 12 лет, 19 лет стал стрелком военизированной охраны, 24 лет начал свою карьеру в НКВД, сначала - уполномоченным, потом оперуполномоченным ГУЛАГа. В 1937-1938 гг. служил в Главном управлении госбезопасности НКВД, оттуда получил назначение на должность начальника НКВД Ростовской области в 1939-1940 гг. 38 лет - в 1940 г. он стал заместителем наркома внутренних дел, за восемь лет пройдя путь от уполномоченного до заместителя наркома. В войну - начальник управления особых отделов НКВД, начальник управления контрразведки "СМЕРШ" Наркомата обороны.
В 1946 г. он был назначен министром государственной безопасности. Его доклады и справки регулярно поступали и внимательно изучались Сталиным.
43-летний генерал-полковник мало чем отличался от своих коллег из карательных ведомств - разве только тем, что располагал редкими даже в этом кругу возможностями. Две квартиры в Москве, в одной из которых - 120 метровой, украшенной дубовыми панелями, красным деревом, старинной мебелью, бесчисленными коврами жила его жена, в другой - трехсотметровой, в Колпачном переулке - он сам со своей любовницей. Для того, чтобы министру госбезопасности вселиться в эту квартиру, потребовалось отселить 16 семей. Квартиры ломились от столовых и спальных гарнитуров, невиданных в тогдашней Москве заграничных холодильников, спальных и столовых гарнитуров, в квартире было 13 радиоприемников и радиол. 30 наручных часов и сотни метров ткани - отрезов - символов послевоенного благополучия - дополняют картину того быта, который создавался при личном участии и в соответствие со своими представлении о счастливой жизни министра госбезопасности, генерал-полковника с низшим образованием. Если к тому же добавить ящик с тремястами(!) корнями женьшеня и имевшемся по существу в его личном распоряжении гараже со многими десятками легковых автомобилей, то можно считать, что Виктор Абакумов основательно готовился к долгой и счастливой жизни142.
Он был типичен для исполнителей своего времени. За что же ему была отведена роль в политическом процессе, насколько она была самостоятельна? Был ли он лишь актером, игравшим по чужой партитуре, или, научившись у своих режиссеров, попытался сам поставить свою пьесу? И так ли прост был этот генерал, у которого в "большой спальной, в платяном шкафу, в белье, - цитирую допрос, - была обнаружена папка с большим числом совершенно секретных документов, содержащих сведения особой государственной важности"143.
Сам Абакумов, понимая всю тяжесть предъявляемых ему обвинений, пытался оправдаться, отправив письма Сталину, Маленкову, Берие, Шкирятову, Игнатьеву. В них Абакумов попытался изложить свою версию случившегося.
Согласно ей, в поле зрения 2 Главного управления МГБ Этингер попал не позднее 1949 г. Он "неоднократно допускал враждебные выпады против Вождя, что было зафиксировано оперативной техникой"144. Уже в ноябре 1949 года рассматривалась возможность ареста Я.Г.Этингера. Однако руководитель личной охраны Сталина генерал-лейтенант Власик передал установку: Этингера и другого крупного ученого - биохимика, специалиста-онколога, Героя Соцтруда И.Збарского (кстати - одного из ученых, мумифицировавших тело Ленина) - перевести на менее заметные должности и уже потом арестовать.
Абакумов напоминал, что именно МГБ 15 апреля 1950 г. просило у ЦК ВКП(б) разрешение на арест Этингера. Санкцию на арест тогда вновь не получили. "Такие аресты, как аресты ученых, - писал в свое оправдание Абакумов, - всегда являлись важными и к ним по указанию ЦК ВКП(б) мы подходили всегда с особой тщательностью"145. 16 ноября Абакумов вновь направил записку, на этот раз - Сталину, в Сочи, с просьбой ждать разрешение на арест Этингера. Эта записка была у Поскребышева, затем попала Булганину. Тот запросил Абакумова, "как быть?", и "я, - писал опальный министр госбезопасности, - ему ответил, что Этингер большая сволочь и его следует арестовать, после чего тов. Булганин дал согласие на арест".
Во время допросов Этингера, проходивших с участием самого Абакумова, министр требовал от подследственного признаться, "как он залечил Щербакова". Этингер же пытался объяснить, что Щербаков был тяжко болен, сообщал всякие непонятные и раздражавшие Абакумова медицинские сведения, из которых, однако, следовало, что врачем, лечившим Щербакова, был не Этингер, а Виноградов (Этингер был только консультантом),"а называя Виноградова, он ничего отрицательного о нем не показал"146. Абакумов отвел все обвинения в том, что по его приказу арестованного перевели в холодную камеру, что стало, якобы, причиной его смерти. Содержание заключенного определял сам следователь, которым был Рюмин, "и умер Этингер, прийдя с допроса от тов. Рюмина"147.
Однако объяснения Абакумова не принимались в расчет его следователями. Рюмин, служивший в ведомстве Абакумова следователем (кстати, лично выдвинутый для работы в центральном аппарате МГБ самим Абакумовым за несомненные палаческие достижения) предъявил новые обвинения против своего бывшего министра. Рюмин утверждал, что от него требовали при допросах собирать компроментирующие данные против руководящих государственных и партийных работников. Среди тех, против кого собирался компромат, были Ванников и Завенягин, организаторы работы по созданию советского ядерного оружия, тесно связанные с Л.П.Берией148.
В ходе расследования было установлено, что по личному распоряжению подчиненного Абакумову министра госбезопасности Грузии Н.М.Рухадзе был организован сбор компромата на самого Л.П.Берию. В квартире у матери Берии в Тбилиси была установлена подслушивающая аппаратура, МГБ "разрабатывал" казавшиеся подозрительными связи мужа сестры Л.П.Берии149.
Абакумову предъявлялись и другие обвинения - нарушение процедуры следствия, фальсификация допросов. Здесь оправдания бывшего министра были более убедительными. На допросе 10 августа 1951 г. он сообщил: "В ЦК ВКП(б) меня и моего заместителя Огольцова неоднократно предупреждали о том, чтобы наш чекистский аппарат не боялся применять меры физического воздействия к арестованным - шпионам и другим преступникам"150.
В системе всеобщей слежки действия Абакумова были до известной степени санкционированы высшим политическим руководством страны. 9 сентября 195О г., менее чем за год до начала "дела Абакумова", было принято Постановление Политбюро п77/310, по которому в структуре МГБ создавалось Бюро 2: которому поручалось: как гласил этот документ: "выполнять специальные задания внутри Советского Союза по пресечению особыми способами вражеской деятельности: проводимой отдельными лицами". Функции этого отдела были исключительно широки: это "наблюдение и подвод агентуры к отдельным лицам", а "также пресечение преступной деятельности" путем "компроментации, секретного изъятия, физического воздействия и устранения". Агентуру для этого Бюро подбирали шоферов такси, парикмахеров, служащих и врачей поликлиник, официантов. В сущности, узаконивалась (если это понятие здесь вообще применимо) та практика, которая привела к политическому убийству Михоэлса. Вместе с тем, тщательный, глубоко засекреченный механизм слежки распространялся и на высшее руководство страны. Абакумов становился таким образом опасным для многих участником борьбы за власть.
В конце-концов Абакумову были предъявлены формальные обвинения - в измене Родины - в связи с отказом расследования деятельности еврейских террористических организаций, и за утрату секретных документов. Последнее обвинение, в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 июня 1947 г., устанавливавшим ответственность за разглашение секретных сведений и утраты документов, совпадало с таким же обвинением, несколько раньше предъявлявшимся Н.А.Вознесенскому, обвиненному по "ленинградскому делу".
Вместе с Абакумовым были арестованы большинство руководителей МГБ. В извечном соперничестве карательных органов - в данном случае - абакумовского МГБ и МВД - верх явно брало МВД в союзе с Маленковым. Арестованы были заместители министра МГБ Огольцов и Питовранов, руководитель начальника следственной части Леонов и его заместители - Лихачев,Комаров и Соколов, начальник отдела "Д" МГБ А.М.Палкин, бывший начальник 1 Главного управления МГБ Г.В.Утехин, помощник Абакумова Броверман. Среди многочисленных обвинений, предъявленных им, обратим внимание на то, что они допускали "в следственной работе грубые нарушения социалистической законности.., по большинству дел допросы арестованных не фиксировались протоколами,... применялись к арестованным извращенные методы следствия и, в частности, широко было распространено применение к арестованным физических мер воздействия, санкционированные во всех случаях бывшим министром Абакумовым".
В расследовании "дела Абакумова", которое велось С.Д.Игнатьевым под непосредственным контролем Маленкова и Сталина, наметилось два основных направления, впрочем, связанных между собой.
Дело врачей и МГБ. Безусловно, главным среди них становилось дело "о шпионской и террористической деятельности врачей-вредителей", имевшее отчетливую антисемитскую окраску и ставшее продолжением политических процессов конца 40-х гг. - "Шпионского центра в Еврейском антифашистском комитете". Вторая линия следствия - это разгром МГБ, за которым стояла возможность (частично реализованная в следующие годы) вмешаться в борьбу за власть. 23.июля 1957 г. заместитель министра госбезопасности С.Огольцов подал в Политбюро записку "о законспирированной группе врачей-вредителей".
Допросы врачей, по многу лет лечивших "власть имуших" в СССР, позволяли превратить, при желании, "дело кремлевских врачей" в "кремлевское дело", в процессы против их пациентов. Отмечу одну немаловажную особенность: со времени "большого террора" дела врачей включались в крупнейшие политические процессы. Это было своего рода необходимой составной частью подготовки подобных акций сталинского Политбюро и НКВД-МГБ-МВД. Связь между событиями конца 30-х гг. и тем, что происходило в начале 50-х хорошо осознавалась и организаторами, и исполнителями. Ссылки на аналогии между действиями "врагов народа Плетнева и Левина", якобы сокративших жизнь Куйбышева, Горького и его сына М.Пешкова, как уже отмечалось, нередко присутствуют в документах следствия. На поверхности следствия находилось "дело врачей". Были проведены аресты крупнейших врачей, связанных с лечебным управлением Кремля.
В тюрьме оказались проф. М.С.Вовси, М.И.Певзнер, И.Г.Лембергский, Н.А.Шерешевский, В.М.Виноградов, Б.С.Левин, С.Е.Карпай, Егоров, В.Х.Василенко. Рюмин, непосредственно занимавшийся допросами, сообщал позже, что его "куратор" из ЦК ВКП(б) С.Д.Игнатьев дал указание "бить их "смертным боем"37. Более того, Рюмина даже обвиняли в том, что он недостаточно применял такие методы следствия. В письме Сталину, направленному в конце ноября 1951 гг., Рюмин, оправдываясь, писал:" я признаю только то, что в процессе следствия НЕ ПРИМЕНЯЛ КРАЙНИХ МЕР (Здесь и дальше - курсив подлинника - Р.П.), но эту ошибку после соответствующего указания, Я ИСПРАВИЛ"151.
Линия доказательства преступной деятельности "врачей-вредителей" натолкнулась на очевидную нехватку фактов. Да, смерть Жданова, Щербакова, Калинина можно было объяснить как результат террористической деятельности. Однако такое объяснение было не очень убедительным. Не высока была цена и личных "признаний", цену которым хорошо знали. И тогда в дело пошло давняя оправдательно- объяснительная записка Тимашук. Ее попытка доказать справедливость ее диагноза и снять с себя обвинение во врачебной ошибке, приведшая к конфликту с врачами Кремлевской больницы, ее письма охране Жданова, а через него - к руководству МГБ становились едва ли не главным, медицински сформулированным, аргументом в пользу обвинения.
Заявление Тимашук было подвергнуто экспертизе еще в 1948 г., его нашли необоснованным. Уже в 1952 г., спустя четыре года, письму Тимашук дали ход. Причина такого решения, очевидно, в отсутствии других аргументов, которые могли использоваться следствием. В обвинительном заключении по делу Абакумова этот аргумент использовался на полную меру. Это не только должно было доказать преступную деятельность врачей Кремлевской больницы и существование еврейской террористической организации, но и могло служить для обвинения самого руководства.
Мы еще вернемся к тому, как "дело врачей" превратилось в дело террористов в МГБ. Выводы по "делу врачей" содержатся в подробном отчете С.Д.Игнатьева, направленном в ноябре 1952 г. Сталину. В нем находится и история расследования, и та официальная позиция, которую представляло следствие. Этот отчет содержит следующие сведения: На основании решения ЦК от 11 июля 1951 г. "О неблагополучном положении в Министерстве государственной безопасности" была создана специальная следственная группа, которая просмотрела все сведения о медицинском персонале, в разное время причастном к работе в Лечебно-санитарном управлении Кремля.
На них обрушилась агентурное наблюдение и секретное подслушивание. Были изучены истории болезней пациентов Кремлевской больницы. Следователи оценили работу крупнейших медицинских специалистов страны как совершенно неудовлетворительную. "При изучении материалов на медицинских работников Лечсанупра вскрылась большая засоренность кадров этого ответственного лечебного учреждения лицами, не внушающими политического доверия по своим связям с антисоветскими элементами прошлой враждебной деятельности". В результате такого медико-политического чекистского исследования был сделан вывод, что там "не создавались необходимые условия для надежного лечения больных, не было обеспечено добросовестное лечение и необходимый уход ... за ... руководителями зарубежных компартий и стран народной демократии, в том числе за товарищами Токуда, Торезом и Димитровым".
Внимание следствия привлекли смерть А.С.Щербакова и А.А.Жданова. "Лечение тов. Щербакова, - утверждал С.Д.Игнатьев, - велось рассчитанно преступно". Были арестованы заместитель директора санатория "Барвиха" Рыжиков, начальник Лечсанупра Кремля Бусалов, консультант Лечсанупра Виноградов, лечившие Щербакова Ланг и Этингер умерли под следствием. Их обвинили в том. что врачи "не использовали возможности сердечной терапии, неправильно применяли сильнодействующие средства, как морфий, пантопин, симпатол и различные снотворные". Щербакову после инфаркта "злонамеренно разрешили" вставать с постели. "Лечение товарища Жданова велость также преступно" - утверждалось в отчете Игнатьева. Были арестованы все врачи, лечившие Жданова в последние годы его жизни - профессора Егоров, Виноградов, Василенко, врачи Майоров и Карпай, патологоанатом Федоров, обвиненный в том, что умышленно скрыл сведения об инфаркте Жданова.
"Следствием установлено, что Егоров и Федоров - морально разложившиеся люди, Майоров - выходец из помещичьей среды, Виноградов - примыкавший в прошлом к эсерам, Василенко - скрывший с 1922 г. свое исключение из ВКП(б), и связанная с ними еврейская националистка Карпай - все они составляли вражескую группу, действовавшую в Лечсанупре Кремля и стремились при лечении руководителей партии и правительства сократить их жизнь" - такой вывод содержался в докладе Игнатьева Сталину.
Все арестованные дали показания о том, что они плохо относились к Советской власти, что они уже несколько лет существуют как организованная террористическая группа, что руководитель этой группы - професор П.И.Егоров - "враждебно относясь к партии и Советской власти, действовал по указаниям врага народа А.А.Кузнецова, который в связи со своими вражескими замыслами был заинтересован в устранении товарища Жданова". Таким образом, "дело врачей" непосредственно оказывалось связанным с "ленинградским делом". Но не только!
Обвинение было выдвинуто против руководителя личной охраны Сталина генерал-лейтенанта Власика, который, оказывается, видел письмо Тимашук, написанное 29 августа 1948 г. уже 30 или 31 августа и передал это письмо Абакумову. В проекте обвинительного заключения, направленному Сталину, этот факт излагался следующим образом: "Абакумов и Власик отдали Тимашук на расправу ... иностранным шпионам-террористам Егорову, Виноградову, Василенко, Майорову". Сталин, редактируя этот документ, не согласился: "Он (Жданов - Р.П.) не просто умер, а был убит Абакумовым"39.
Так оказались связанными обе линии следствия. "Дело о врачах- вредителях" переходило в "дело о террористах" в Министерстве госбезопасности. В свою очередь, они непосредственно касались "ленинградского дела" и "дела о еврейском антифашистском комитете".
В арестах сотрудников МГБ просматривалась определенная логика. Первоначально арестованы были люди, непосредственно причастные к делу Этингера. Это были, по-преимуществу, сотрудники следственной части по особо важным делам - уже упоминавшийся начальник этого подразделения Леонов и его многочисленные сотрудники, а также ближайшее окружение Абакумова.
Однако логика организаторов дела вскоре подсказала еще одну группу сотрудников МГБ, на которых обрушились репрессии. Начались аресты евреев-чекистов. Были арестованы начальник спецбюро МГБ генерал-майор Н.Эйтингон, руководитель подразделения, отвечавшего за разработку техники радиосвязи Е.Анциелович, начальник отдела "К" МГБ А.Свердлов, заместитель начальника 1 Главного управления МГБ генерал-лейтенант М.Белкин, непосредственно перед арестом - заместитель начальника 2 главка МГБ, руководитель спецлаборатории, где разрабатывались яды Г.Майрановский, тесно сотрудничавший с МГБ начальник следственного отдела прокуратуры Л.Шейнин и другие40.
За каждым из них стояли многие годы службы в карательных ведомствах и немалые, с точки зрения их начальников, заслуги - подготовка убийства Троцкого, участие в организации политических процессов, в диверсионных группах во время недавней войны.
Это не помешало их коллегам из МГБ под руководством представителя ЦК ВКП(Б) в этом министерстве С.Д. Игнатьева сделать из заслуженных чекистов опасных террористов. Прекрасный повод к такому преображению дал А.Я.Свердлов. В его квартире был обнаружен целый арсенал диверсанта. В нем находились несколько ампул сильнодействующего яда, взрывные устройства с часовыми механизмами, замаскированные в шкатулку, коробку духов, пресс-папье, 5 пистолетов разных калибров, автомат, пару винтовок, патроны, гранаты...
Сын Якова Михайловича Свердлова, двадцать с лишним лет служивший "по чекистской линии", оправдывался тем, что это оружие было получено им в 1941 г., для организации диверсионной деятельности в Москве в случае ее сдачи немцам. Свердлову поручалось руководить такой группой, а оружие ему передали по распоряжению будущего начальника спецбюро МГБ Судоплатова. В 1946 г. были предприняты меры по сбору розданного оружия, по за годы войны оно растерялось, у Судоплатова обнаружили большую недостачу сильнодействующих ядов152. Сам Свердлов попытался объяснить факт наличия у него этого арсенала собственной забывчивостью и любовью к оружию. Но для следствия у Свердлова было несколько уязвимы страниц биографии - его обвиняли в причастности к троцкизму в конце 20-х гг., в том, что его уже дважды арестовывали - в 1935 и 1938 гг.153
В сентябре 1952 г. следователи, допрашивая заместителя начальника следственной части по особо важным делам Л.Л.Шварцмана. Его сломили, он дал показания против большинства руководителей государства и партии, карательных ведомств страны. Он, по выражению его следователей, клеветал против Кагановича и Хрущева, против Меркулова, В.В.Кобулова, Мамулова и Фитина. Эти линии в данный момент не интересовали С.Д.Игнатьева, Г.М.Маленкова и Сталина.
Более перспективной для них были признания Шварцмана о том, что он якобы готовил террористические акты против Маленкова. Шварцман сообщил, что о его террористических замыслах знали Абакумов, Райхман, Палкин, Иткин, Эйтингон, бывший прокурор Дорон. Указания о проведении терактов он якобы получал от военного атташе посольства США Файмонвилла и от посла Гарримана. Причиной их должны были стать, в первом случае - в 1950 г. - был "разгром националистов, орудовавших под прикрытием еврейского антифашистского комитета", во втором - в 1951 г. - "когда в июне 1951 г. ЦК КПСС при участии Г.М.Маленкова разоблачил вражескую деятельность Абакумова" "в силу своего озлобления, вызванного националистическими взглядами и участием с 1937 г. в заговорщической организации"154.
Цена этим показаниям известна - их вышибали многодневными "конвейнерными" допросами, когда подследственному не давали спать, жестоко пытали. Жуткая логика тоталитаризма привела к тому, что в роли жертв оказались вчерашние усердные палачи...
Показания Шварцмана оказались настолько своевременными, что само дело Абакумова впредь стало именоваться делом Абакумова-Шварцмана, оно становилось оправданием репрессий против Еврейского антифашистского комитета и его руководителей. Под эти показания стали подгонять и другие допросы.
Усиленно разрабатывалась версия о причастности Абакумова к "ленинградскому делу". Напомню, что такой вариант содержался в "деле врачей". Доказать это было сложно: именно следователи МГБ "выколачивали" показания из Кузнецова, Попкова, родственников заместителя председателя Совмина СССР Н.А.Вознесенского. Кстати, одним из таких следователей был сам Шварцман.
Тогда в ход пошло обвинение, что следователи МГБ под давлением Абакумова умышленно игнорировали связь обвиняемых по "ленинградскому делу" с иностранными разведками. Абакумову припомнили, что он говорил: "Какой тут может быть шпионаж, если все арестованные являлись руководящими партийными работниками и никто из них, кроме Капустина, с иностранцами не встречался".
Обвинение выдвигалось и против одного из заместителей Абакумова - Огольцова, "который сидел (на допросах обвиняемых - Р.П.) молча ... и чувствовал себя несколько стесненно, поскольку в прошлом он сам работал в Ленинграде заместителем начальника управления МГБ".
Расследование в МГБ затронуло его разведывательную деятельность. Был арестован генерал-лейтенант М.Белкин, служивший ряд лет заместителем начальника 1 Главного управления МГБ. Будучи обвиненным в принадлежности к еврейской террористической группе в составе МГБ, Белкин под жестокими пытками дал показания о том, что по воле Абакумова на всех ключевых постах Министерства госбезопасности были расставлены лица еврейской национальности155. якобы давнем сотрудничестве агентуры МГБ с западными разведками. Он же сообщил о связи с западными разведками начальника Управления госбезопасности Венгрии Петера Габора156. Кампания на исключение евреев из органов госбезопасности приобретала в этом случае характер кампании для всего социалистического лагеря. Началось преследование евреев во внешнеполитических службах, госбезопасности, в правительствах ряда восточноевропейских стран.
Из редакционных помет Сталина на проекте обвинительного заключения очевидно, что он ЛИЧНО руководил следствием и определял степень виновности. Он использовал дело Абакумова-Шварцмана для того, чтобы найти в нем объяснение и оправдание большинства политически репрессий послевоенного времени. Суть редакционных помет Сталина сводилась к стремлению выделить и особенно подчеркнуть роль Абакумова как человека, приложившего усилия для того, чтобы спрятать от следствия связи врага народа Кузнецова с иностранной разведкой.
В обвинительном заключении "дело о врачах-вредителях" объединялось с делом о террористах из числа сотрудников МГБ и заливалось густым антисемитским соусом. В нем сообщалось, что Власик - начальник личной охраны Сталина видел письмо врача-кардиолога Тимашук, несогласной с официальным диагнозом А.А.Жданова, датированное 29 августа 1948 г.; 30 или 31 августа он передал это письмо Абакумову. Отсюда следовало заключение: "Абакумов и Власик отдали Тимашук на расправу ... иностранным шпионам террористам Егорову, Виноградову, Василенко, Майорову". На полях Сталин дописал: "Он (Жданов. - Авт.) не просто умер, а был убит Абакумовым"157.
Редактор обвинительного заключения стремился подчеркнуть личную виновность Абакумова. Вместо первоначальной формулировки: "Действуя как подрывники, Абакумов и его соучастники Леонов и Комаров - (Выделенное курсивом здесь и дальше - вычеркнуто при редактировании. - Авт.) игнорировали указания ЦК КПСС о расследовании связей (вписано Сталиным - спрятать от следственных властей неоднократные уловки) - с иностранной разведкой, врага народа Кузнецова и участников его изменнической группы, орудовавшей в партийном и советском аппарате (вписано Сталиным - в Ленинграде). В преступных целях они (Сталин - он) ориентировали (Сталин - ориентировал) следователей на то, чтобы рассматривать дело Кузнецова и его единомышленников в виде отдельной локальной обособленной группы, не имеющей связей с заграницей"158.
Абакумов также обвинялся в попытках организации убийства Маленкова159. Таким образом, его напрямую связали с показаниями Шварцмана о якобы готовившимся им покушении на Маленкова.
В январе 1952 Игнатьев проинформировал Сталина о якобы имевших место утечках информации из Политбюро в Англию в конце 30-начале 40-х гг.160 Сведения об этой утечке стали известны вскоре после войны, делом занимался один из руководителей МГБ, Райхман, заместитель начальника 2 Главного управления МГБ, однако расследование не дало положительных результатов.
Эта информация непосредственно касалась высшего политического руководства в стране, потому что утечка информации, по оценке С.Д.Игнатьева, происходила как минимум из секретариата одного из членов Политбюро ЦК.
Политические процессы, имевшее прямое отношение к верхушке партаппарата, отразились в итогах последнего сьезда и пленума ЦК КПСС при жизни Сталина. Х1Х сьезд шел в октябре 1952 г. - в те самые дни, когда полным ходом шло расследование (если этот термин вообще может быть здесь употреблен) дела Абакумова-Шварцмана. В стенограмме сьезда практически невозможно найти какие-то следы этого процесса.
Однако результаты "дела Абакумова-Шварцмана" и "ленинградского дела" нашли свое отражение в решениях сьезда, точнее - Пленума ЦК от 16 октября 1952 г. , одного из наименее известных пленумов в истории партии161. Этот Пленум относится к числу наименее изученных. Он не попал в официальные издания по истории партии162. Выступление И.Сталина с критикой В.Молотова на пленуме ЦК не стенографировалось и в протоколе пленума отсутствует. Его материалы, в отличие от распространенной в аппарате ЦК практики, не стенографировались. Однако сохранился "сухой остаток" словопрений - решения по кадровым вопросам, изменения в руководстве партии и страны. Если по решению ХУШ сьезда в составе Политбюро было 9 членов и 2 кандидата, а в Секретариате - 4 члена, то по на Пленуме 16 октября 1952 г. состав Президиума, сменившего Политбюро, включал 25 членов и 11 кандидатов, а Секретариат - 10 человек. Знакомство с проектом постановления Пленума, испещренным многими карандаными пправками, позволяет утверждать, что до последнего момента проходили перестановки и уточнения в составе высших партийных органов. В результате всех изменений членами Президиума ЦК КПСС стали В. М. Андрианов, А. Б. Аристов, Л. П. Берия, Н. А. Булганин, К. Е. Ворошилов, С. Д. Игнатьев, Л. М. Каганович, Д. С. Коротченко, В. В. Кузнецов, О. В. Куусинен, Г. М. Маленков, В. А. Малышев, Л. Р. Мельников, А. И. Микоян, Н. А. Михайлов, В. М. Молотов, М. Г. Первухин, П. К. Пономаренко, М. 3. Сабуров, И. В. Сталин, М. А. Суслов, Н. С. Хрущев, Д. И. Чесноков, Н. М. Шверник, М. Ф. Шкирятов кандидатами в члены Президиума - Л. И. Брежнев, А. Я. Вышинский, Н. Г. Зверев, И. Г. Игнатов, И. Г. Кабанов, А. Н. Косыгин, Н. С. Патоличев, Н. М. Пегов, А. М. Пузанов, И. Ф. Тевосян, П. Ф. Юдин; секретарями ЦК - А.Б.Аристов, Л.И.Брежнев, Н.Г.Игнатов, Г.М.Маленков, Н.А.Михайлов, Н.М.Пегов, Н.М.Пегов, П.К.Пономаренко, И.В.Сталин, М.А.Суслов, Н.С.Хрущев163.
Сравнительно многочисленный Президиум ЦК становился своего рода питомником новых "руководящих кадров". Однако реальная власть в партии оказывалась в непредусмотренном уставом КПСС Бюро Президиума ЦК. В первоначальный состав Бюро были включены Сталин, Берия, Булганин, Каганович, Маленков, Сабуров и Хрущев. Позже, от руки, туда были вписаны фамилии Ворошилова и Первухина164. В списке членов Бюро отсутствовал ветераны партийного руководства - Молотов и Андреев. Несомненно и то, что и кандидатура Ворошилова возникла уже позже, по ходу работы съезда или пленума. Это свидетельствовало, что роль "старой партийной гвардии" в сталинском окружении явно сходила на убыль.
В Президиуме ЦК оказалось много новых людей. Такое расширение состава объективно ослабляло позиции той руководящей группировки в партии, которая сложилась после войны. На высшие посты партии пришли люди, возглавлявшие местные партийные организации и относительно новые для аппарата ЦК.
После Х1Х сьезда прошли новые аресты, на этот раз - в ближайшем окружении Сталина. Среди них были А.Н.Поскребышев, бессменный секретарь и помощник Сталина, генерал-лейтенант Н.С.Власик, начальник личной охраны Сталина, генерал-майор С.Ф.Кузьмичев, служивший в личной охране Сталина. В январе 1953 г. были арестованы 5 людей из ближайшего окружения Сталина по обвинению в шпионаже165.
9 января 1953 г. Бюро Президиума ЦК, собравшееся практически в полном составе, (не было только самого Сталина), утвердило текст сообщения в прессе об аресте группы врачей-вредителей.
13 января 1953 г. в "Правде", в разделе хроники, появилось сообщение ТАСС, где сообщалось, что "некоторое время тому назад органами Государственной безопасности была раскрыта террористическая группа врачей, ставивших своей целью, путем вредительского лечения, сократить жизнь активным деятелям Советского Союза". Цековско-тассовская хроника утверждала, что большинство участников террористической группы были связаны с "международной еврейской буржуазно-националистической организацией "Джойнт", созданной американской разведкой...". "Следствие будет закончено в ближайшее время" - многозначительно-угрожающе заканчивалось это сообщение.
Параллельно с этими процессеми продолжался еще один, остающийся и по сей день наименее изученным - "менгрельское дело". 4 февраля 1953 г. Игнатьев направил Сталину протоколы допросов арестованного министра госбезопасности Грузии Н.М.Рухадзе166.
Материалы допросов свидетельствовали об острейшем соперничестве в Грузии, о смене нескольких секретарей ЦК КП Грузии по обвинению в национализме, о широких масштабах сбора компромата на руководителей республики, о том, что компроментирующие материалы разыскивали на самого Л.П.Берию. Существует устойчивая традиция связывать "менгрельское дело" с "заказом" самого Сталина против Берии. Ясно только то, что "менгрельское дело" шло вместе с другими политическими процессами конца 40-начала 50-х гг.
Отметим, что все они касались высшего политического руководства страны. Это сближало их с политическими процессами 1937-1938 гг.
Многочисленные новые назначения, сделанные после Х1Х сьезда, создали тот "кадровый потенциал", который с успехом мог заменить старый эшелон власти, так, как С.Д. Игнатьев заменил В.С. Абакумова на посту министра МГБ.
Однако этому сценарию не суждено было полностью воплотиться в жизнь. Смерть Сталина - режиссера этого страшного спектакля - прервала его осуществление в жизнь.
* * *
Послевоенный период в истории Советского Союза оказался очень важным для всего будущего СССР. Прежде всего, победа в войне стала аргументом для сохранения незыблемости социально-политического и экономического строя в стране. После войны с новой силой претворялся курс на форсированное развитие тяжелой промышленности, военно-промышленного комплекса. И вновь, как в тридцатые годы, важнейшим источником средств оставалась колхозная деревня, безжалостно эксплуатировавшаяся государством.
Снова возрождался террор. Но на смену "большому террору" 30-х гг. пришло систематическое подавление даже самой возможности появления оппозиции в Советском Союзе, стремление контролировать, а при малейшем подозрении - преследовать представителей формирующейся элиты. Именно этим можно объяснить преследование маршала Жукова, многочисленные аресты в командовании военно-воздушных сил и на флоте, разгром так называемой "ленинградской группы" в ЦК ВКП(б), деятельность "судов чести" в министерствах и центральных ведомствах, "дело МГБ" и процессы против Еврейского антифашистского комитета, "дело врачей".
В послевоенном СССР влияние собственно союзного государственного аппарата было большим, чем аппарата партии. Робкие попытки расширить роль республик в жизни СССР, прежде всего, связанные с предложением о расширении прав РСФСР, были решительно пресечены в 1948 г.
В руководстве страны велась постоянная борьба за влияние, за власть, в ходе которой столкнулись две основные группировки власти - Жданова-Кузнецова и Маленкова-Берии. Сталин в значительной степени сам провоцировал конфликты в своем ближайшем окружении. В последние годы своей жизни Сталин вынашивал планы радикального изменения в высших звеньях управления. Он избавлялся от ставших уже ненужными и одиозными деятелей карательных органов. Были арестованы и дожидались суда крупные деятели Министерства государственной безопасности во главе с министром - В.Абакумовым. В последние годды жизни Сталина началось своего рода "окружение" Л.Берии. Ослабли позиции представителей "старой партийной гвардии" Молотова, Ворошилова, Кагановича, Микояна.
Резкое расширение состава Президиума ЦК КПСС сразу же после Х1Х съезда КПСС позволило Сталину создать своего рода "команду дублеров", которая в любой момент сменить старое руководство. В этой политике Сталина нельзя не заметить продолжение все тех же политических традиций 20-30-х гг.
Сталин И.В. Речь на предвыборном собрании избирателей ... 9 февраля 1946 г. М., 1946, с.10
Сталин И.В. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М.,1946, с.119
Об этом явлении см.: Зубкова Е.Ю. Общество и реформы. 1945-1964 . М., 1993, с.33-37
Сталин И.В. Речи на предвыборных собраниях избирателей Сталинского избирательного округа г.Москвы. М.,1954, с.22-23
Лейбович О. Реформа и модернизация в 1953-1964 гг. Пермь, 1993, с.60 Годы вся промышленность группа А группа Б
1940 100 61,2 38,8
1945 100 74,9 25,1
1946 100 65,9 34,1
1953 100 70,0 30,0
СССР и холодная война, с.128
Там же, с.132-134
Табл. сост. по: СССР и холодная война, с.166
Симонов Н.С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1930-1950-е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управления. М., 1996, с. 192
Островский В.Б. Колхозное крестьянство СССР. Политика партии в деревне и ее социально-экономические результаты. Саратов, 1967, с.27
Геллер М.,Некрич А. Утопия у власти. История Советского Союза с 1917 года о наших дней. Лондон, 1989, с.520-521
Попов В.П. Крестьянство и государство (1945-1953) //Исследование новейшей русской истории, N 9, Париж, 1992,с.137-138
Там же, с.41
Там же, с.42
Попов В.П. Неизвестная инициатива Хрущева (О подготовке указа 1948 г. о выселении крестьян) // Отечественные архивы, 1993, N 2, с.31-46
Там же, с.35-36
Там же, с.36-37
Там же, с.245
Там же, с.177
Там же, с.180,219
Там же, с.211
Верт Н. История советского государства. 1900-1991. М., 1992, с.298
Там же, с.298-299
Безнин М.А. Крестьянский двор российского нечерноземья в 1950-1965 годах // Отечественная история, 1992, N 3, с.16
Там же, с.16-17
Там же, с.17
По данным ЦСУ СССР, в 1950 г. в месяц на душу одного сельского жителя приходилось 21 кг хлеба и крупы, 24 кг картошки, 13 литров молока и 1,39 кг мяса и рыбы, 0,24 кг жиров, 0,25 кг сахара и кондитерских изделий. См.: Попов В.П. Крестьянство и государство, с. 217
Сотка -1/100 га. Обычный размер приусадебного участка в колхозе - 25 соток. Формально разрешалось иметь приусадебные участки размером от 25 соток до 1 га. См. также: Попов В.П. Крестьянство и государство, с286
Краткая история СССР, ч.2, с.450
Правда, 1945, 25 мая
"Мы располагаем самыми лучшими кадрами". Записки о послевоенном устройстве армии//Источник, 1996.
Там же, с.152
Там же, с.149
Там же, с.133
"ЦК вскрыл пресмыкательство перед заграницей". Как создавались "суды чести" в центральных органах. Публ. Н.Сидорова //Источник, 1964, N6, с.68-81 N2, с. 132-137
АП РФ, ф.3, оп.58, д.306
Там же, л.102
Там же, л.112-115
Там же, л.116-117
АП РФ, ф.3, оп.58, д.311, л.82
Там же, л.85
Там же, лл.77-78
Там же, лл.98-99
АП РФ, ф.3, оп.58, д.312, л.78-79
Там же, л.80. См. также: Г.К.Жуков: Неизвестные страницы биографии //Военные архивы России, М.,1993, вып.1, с.176-183
АП РФ, ф.3, оп.58, д.312, лл.80-81
Документ без комментария. (Публикация В.А.Лебедева) //Военно-исторический журнал, 1993, 5, с.27
Архив главной военной прокуратуры, архивное уголовное дело 0029, ОП,л.187-188,221,223
Архив главной военной прокуратуры, архивно-следственное дело Р-664, л.75
Г.К.Жуков. Неизвестные страницы биографии, с.181
Максимова Э. Подслушали и расстреляли//Известия, 16 июля 1992.
Там же.
Суд над В. Гордовым, Ф. Рыбальченко и Г. Куликом состоялся в августе 1950. Генералы были обвинены в намерениях изменить Родине, в подготовке террористических актов, антисоветской деятельности. Вины своей не признали. Приговорены к расстрелу и расстреляны. Спустя 6 лет реабилитированы , так как "дело сфальсифицировано". - Максимова Э. Подслушали и расстреляли//Известия, 16 июля 1992.
АП РФ, ф.3, оп.58, д.306, лл.164-165
Там же, л.157
Чернев А. Личные дела трех маршалов.//Известия, 8 мая 1992.
АП РФ, ф.3, оп.58, д.306, л.132
Г.К.Жуков: неизвестные страницы биографии, с.196
Там же, с.217
АП РФ, ф.3, оп.58, д.306,лл.99-139
Г.К.Жуков: неизвестные страницы биографии, с.239-241
АП РФ, ф.3, оп.58, д.308, лл.32-39
Г.К.Жуков: неизвестные страницы биографии, с.208-213
Ведомости Верховного Совета СССР. М., 1946, N 10
Подсчеты произведены А.С.Степановым и А.В.Коротковым.
ЦХСД, ф.6, д.13/78, т.36, л.2
Там же, л.30
Мемуары Никиты Сергеевича Хрущева // ВИ, 1992, 2-3, с. 84
Колоритные подробности сотрудничества Г.М.Маленкова и Л.П.Берии содержатся в записях воспоминания В.М. Молотова // Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф.Чуева. М., 1991, с. 328-329
Маленков был председателем Комитета по реактивной технике ровно год - до мая 1947 года. См: АП РФ, ф.3, оп.62, д.128
Благодарю заведующего архивом Кабинета Министров СССР В.Б.Давыдова за предоставленные сведения.
Геллер М, Некрич А. Утопия у власти, с.553
АП РФ, ф.3, оп.58, д. 223, лл. 119-121
Известия ЦК КПСС, 1991, 2, с.183
Пленум ЦК КПСС. Июнь 1957 года. Стенографический отчет, с.14-15
Пленум ЦК КПСС. Июнь 1957 года. Стенографический отчет. ЦК КПСС, с.241
Ученая степень присвоена Н.А.Вознесенскому в 1935 г., до 1934 г. Н.А.Вознесенский был на преподавательской работе,в том же году он был избран членом Комиссии советского контроля при СНК СССР.
См: Вознесенский Н.А. Военная экономика СССР в период Великой Отечественной войны. М., 1947
Известия ЦК КПСС,1989, 2, с.135
Из стенограммы Пленума ЦК КПСС (2-7 июля 1953 г.): "ХРУЩЕВ. ...Если сейчас разобрать архив МВД, то я убежден, что там на значительное количество граждан имеются анкеты и на многих дела разрабатываются. (Смех)"// Известия ЦК КПСС, 1, 1991, с. 155
Начальник СМЕРШа в годы войны, министр госбезопасности СССР В.С.Абакумов был арестован в июне 1951 г., судим в декабре 1954 г. и был расстрелян.
Известия ЦК КПСС, 1989, 2, с. 126
РЦХИДНИ, ф. 77, оп. 1, д. 979, л.182-183. Не позднее 14 августа 1946 г.
А.А.Жданов работал и над проектом закрытого письма по материалам "суда чести" над профессорами Н.Г.Клюевой и Г.И.Роскиным. См.: РЦХИДНИ, ф. 77, оп.3, д.153, л. 1-7
Аксенов Ю.С. Послевоенный сталинизм: удар по интеллигенции // Кентавр, 1991, октябрь-декабрь, с. 82
Там же, с. 82-83
АП РФ ПРОВЕРИТЬ СНОСКУ!. Жебрак А.Р. (1901-1965), ученый-генетик, президент Академии наук Белоруссии в 1945-1948 гг.
Состав участников заседания Политбюро 31 мая и 1 июня см.: Посетители кремлевского кабинета И.В.Сталина//Исторический архив, 1996, N 5-6, с.36
Медведев Ж. Взлет и падение Лысенко. История биологической дискуссии в СССР. (1929-1966). М.,1993, 161-163
Эренбург И. Люди, годы, жизнь
АП РФ, ф.3, оп.58, д.423, л.1
АП РФ, ф. 3, оп. 58, д. 423, л. 174. Переписка Л.Тимашук с властями, точнее, копии ее писем, отправленных в "инстанции", были изданы по личному архиву семьи Тимашук. См.: Цель была спасти жизнь больного". Письма Лидии Тимашук в свою защиту//Источник, 1997, N 1, с.3-16
Известия ЦК КПСС, 1989, 2, с.127
ЦХСД, ф.6, д.13/78, т.36, л.42
Известия ЦК КПСС, 1989, 2, с. 127-128
Там же, с. 128-128
ЦХСД, ф.6, д.13/78, т.36, л.107-108
Там же, л.53
Шкирятов Матвей Федорович (1883 - 1954). В течение 20 лет - с 1934 по 1954 гг. работал в органах партконтроля. В это время - заместитель председателя комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б)
Там же, 1989, 2, с.130
АП, ф.3, оп.58, л.223,
ЦХСД, ф.6, д.13/78, т.36, л.57
Там же, л.58
Там же, л.198
Ведомости Верховного Совета СССР, 1947,N 20
Ведомости Верховного Совета СССР, 1947, N 17
Ведомости Верховного Совета СССР, 1950, N 3
Известия ЦК КПСС, 2, с.131-132
Пленум ЦК КПСС,июнь 1957 года. Стенографический отчет, с.91
Там же, с.89
АП РФ, ф.3, оп.58, д.535, л.127-135
Мемуары Никиты Сергеевича Хрущева // ВИ, 1992, 2-3, с. 89-90
Чернев А.Д. 229 кремлевских вождей. М., 1996, с.106
ЦХСД, ф.б, д.13178, т.36, л.2, 30
Напомним, что именно с Маленковым был связан другой, без сомнения, очень важный эпизод - попытка управлять репрессиями - не только расширять их масштабы, но и, при политической необходимости, осудить непосредственных исполнителей репрессий, выводя из-под критики их подлинных организаторов. Именно он выступил на январском (1938 г) Пленуме ЦК ВКП(б) с докладом "Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к Приход в НКВД Берии к 17 ноября 1938 г. В.М.Молотов и И.В.Сталин подписали совместное постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) "Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия", в котором были отмечены крупные недостатки и извращения в работе органов НКВД. Ответственность за "перегибы" в деле борьбы с врагами народа возлагалась на Ежова. апелляциям из ВКП(б) и о мерах по устранении этих недостатков". В замаскированной форме осуждались репрессии против коммунистов, отсюда возникало нарицательное понятие "ежовщина" - как произвол карательных органов, вышедших из-под контроля партии. Все это было ложью. Никакие карательные органы не выходили из-под партийного контроля, если под последним понимать аппарат ЦК ВКП(б), а Н.И.Ежов абсолютно не соответствовал роли политического деятеля, противостоящего партийному руководству. Но возможность направить недовольство репрессиями по "обводному каналу", найти "козлов отпущения" среди примерных исполнителей была тогда опробована впервые.
Мемуары Никиты Сергеевича Хрущева // ВИ, 1992, 2-3, с.89
Подробнее см.: Еврейский антифашистский комитет в СССР. 1941-1945. М., 1996, с.351-357
Техника планируемого убийства была традиционна для НКВД-МГБ. Так были, например, убиты в июле 1939 г. посол СССР в Китае Бовкун-Луганец и его жена. Им проломили головы молотком, а потом имитировали автокатастрофу. См.: Архив Главной военной прокуратуры, архивное уголовное дело 0029, ОП, л.220-221
АП РФ, ф.3, оп.58, д.536, л.103-107. В этом описании событий, основанном на письме Л.П.Берии в Президиум ЦК КПСС на имя Г.М.Маленкова и датированном апрелем 1953 г. МОГУТ БЫТЬ ОПУЩЕНЫ ВАЖНЫЕ ДЕТАЛИ, невыгодные и автору письма, и его адресату.
ЦХСД, ф.6, д.13/78, т.36, л.201
Там же, л.202-203
Подробнее см.:Геллер М., Некрич А. Утопия у власти. Лондон
Аксенов Ю.С. Послевоенный сталинизм..., с. 84-86
Л.М.Каганович в период 1933-1934 был заведующим сельскохозяйственным отделом ЦК ВКП(б)
Дневниковые записи В.А.Малышева. - АП РФ ПРОВЕРИТЬ СНОСКУ.
Там же, л.206
Военные архивы России. М.,1993, вып.1, с.208-213. См. также: АП РФ, ф.3, оп.58, д.308, лл.32-39
ЦХСД, ф.6, д.13/78, т.36, л.77-79
Пленум ЦК КПСС. Июнь 1957 года.Стенографический отчет. ЦК КПСС, с.281
Там же, с.13
ЦХСД, ф.6, д.13/78, л.101
Там же, л.47
Там же, л.112
Там же, л.47
Там же, л.112
АП РФ, ф.3, оп.58, д.216, л.1
Там же, л.1-2
Там же, л.2-11
АП РФ. СНОСКУ ПРОВЕРИТЬ!
Там же, л.12-14
Там же, л.13
Там же, л.61-171
Там же, л.77
Там же, л.40
АП РФ, ф.3, оп.58, д.217, л.106-107
Там же, л.47
Там же, л.40-59
Там же, л.53
АП РФ, ф.3, оп.58, д.222, л.174
Там же, л.95
АП РФ, ф.3, оп.58, д.222, л.246
АП РФ, ф.3, оп.58, д.218, л.29-30
Там же, л.32; д.219, л.139
АП РФ, оп.58, д.221, л.164-215
АП РФ, ф.3, оп.58, л.58
Там же, л.37
АП РФ, оп.58, д.222, л.211
Там же, л.212
Там же, л.216
АП РФ, ф.3, оп.24, д.484, л.87
АП РФ, ф.2, оп.1, д.22, л.1-20
См., например: КПСС в резолюциях в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Ч.2, 1925-1953. М., 1953: КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК.. Ч.3, 1930-1954. М., 1954,
АП РФ, ф.2 оп.1, д. 22, л.1. См. также: Известия ЦК КПСС, 1990, 7, с.75-77
АП РФ, ф.2, оп.1, д.22
АП РФ, ф.3, оп.24, л.87
АП РФ, ф.3, оп.58, д.222, л.123-175