Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
СОДЕРЖАНИЕ
Введение
I. Специфика современного этапа развития макроэкономики как науки
1.1 Закономерности современного этапа макроэкономики
1.2 Основные особенности развития макроэкономики
II. Основные системные признаки кризиса макроэкономики как науки
2.1 Исследовательские проблемы макроэкономики
2.2 Неверифицируемость теорий
2.3 Психологические признаки кризиса макроэкономики
III. Основные направления преодоления кризисных явлений в экономике России
Заключение
Список используемой литературы
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность изучения данной темы, на наш взгляд непосредственно связана с тем обстоятельством, что динамика производства общественных благ в современных условиях развития мирового сообщества и России, как значительной и неотъемлемой его части, приобретает особое не только экономическое, но и политическое, социальное значение [6, с.4].
Это обстоятельство выражается, прежде всего, в том, что усиление всеобщей интеграции, взаимозависимости на всех уровнях: мировом, региональном и индивидуальном проявляет новые общественные потребности и, как следствие, проблемы, противоречия, в разрешении которых определяющая роль отводится сфере производства общественных благ.
В современной России проблема развития исследуемых экономических отношений обостряется, прежде всего, по двум причинам [6, с. 4].
Во-первых, Россия, как держава глобального масштаба, имеет многоаспектные интересы и объективно не может самоустраниться от решения межгосударственных мировых общественных проблем. Во-вторых, трансформации экономических отношений в российской экономике существенно изменили не только механизмы и объемы производства и распределения общественных благ, но и наполнили новым содержанием базовые экономические категории.
Предмет исследования – современный процесс развития макроэкономической теории.
Объект исследования – основные теории макроэкономического развития.
Цель данной работы является исследование теоретических и практических аспектов нарастания кризисных явлений в рамках макроэкономической теории как науки.
Достижение данной цели предполагает решение следующих задач:
1.Определить специфику современного этапа развития макроэкономики как науки.
2. Выделить основные системные признаки кризиса макроэкономической науки.
3. Охарактеризовать основные направления выхода из кризиса в Российской Федерации.
При разработке основных положений данной работы использовался метод диалектического познания, метод единства исторического и логического, методы структурного анализа, а также метод экспертных оценок.
При написании данной работы нами была использована в основном учебная литература. Также в процессе работы над данной темой нами использовалась монографическая литература, а также переводные издания.
I. Специфика современного этапа развития макроэкономики как науки
1.1 Закономерности современного этапа макроэкономики
Современный этап в развитии макроэкономики как науки сложился за последние пятьдесят лет, хотя блестящие образцы этого стиля появлялись в двадцатых и тридцатых годах нашего столетия [4, с. 18].
Достаточно упомянуть имена Ф. Рэмзи, И. Фишера, А. Вальда, Дж. Хикса, Е. Слуцкого, Л.Канторовича, Дж. фон Неймана. Но перелом произошел в пятидесятые годы.
Решающую роль в создании нового подхода, на наш взгляд, сыграло возникновение теории игр (Neumann and Morgenshtern (1944)), теории социального выбора (Arrow (1951)) и разработка математической модели общего экономического равновесия (Arrow, Debreu (1954), McKenzie (1954), Debreu(1959)).
Мы можем выделить определенные закономерности в развитии макроэкономической науки, которые характерны для развития непосредственно современного этапа развития [4, с. 18]
Первая закономерность касается того обстоятельства, что на начальном этапе потребности человечества значительно превосходили возможности только еще нарождавшейся науки. Для иллюстрации данного тезиса рассмотрим простейший пример с доисторическим человеком. Живя в сложных условиях, человек во многом нуждался. Даже чтобы охотиться на мамонта, нужно было иметь соответствующее оружие, для изготовления которого необходимы были соответствующие знания и навыки. Однако в то время и столь примитивное знание было большим дефицитом, ибо сфера знания того времени (которая, конечно, еще не существовала как социальный институт) не могла дать ответов даже на самые простые вопросы. Такое положение сохранялось на протяжении почти всей истории человечества [1, с. 68].
Во-вторых, наука развивается по своим собственным законам и, как правило, более высокими темпами, чем потребности в ней. Можно сказать, что если общественные потребности возрастали линейно, то научные результаты - принципиально нелинейно. Причем на определенном участке истории наука стала продвигаться вперед по экспоненте, то есть особенно быстро.
Такая направленность процесса приводила к тому, что имевшееся вначале рассогласование между потребностями и возможностями с течением времени уменьшалось, и социальная система стремилась к некоему равновесию [1, с. 68].
В-третьих, процесс саморазрастания макроэкономической науки обладает высокой степенью инерционности.
Таким образом, достигнутое равновесие снова нарушается и социальная система из состояния «недостатка» макроэкономики как науки переходит в состояние ее «избытка» (фаза справа от точки равновесия). Точно диагностировать момент наступления равновесия довольно сложно. Это связано с тем, что как потребности в науке, так и результаты науки - векторные величины. Поэтому отставание науки от потребностей по одним показателям может сопровождаться их опережением по другим. На наш взгляд, баланс потребностей и возможностей науки был достигнут примерно в 60-е гг. XX века, когда были сделаны все основные открытия и достигнута определенная стабильность мировой экономики.
В-четвертых, развитие макроэкономики как науки на второй стадии фазы ее «избытка» существенно замедляется. Данный факт достаточно очевиден. На первой стадии наука получает мощный импульс к развитию, исходя из собственных потребностей. Иными словами, это период самодостаточности науки, когда она сама ставит перед собой задачи и сама же их решает. Однако такое дорогое удовольствие не может длиться долго, и начинается вторая стадия. Здесь уже общественные потребности в науке не могут стимулировать науку, так как сами отстают от нее.
1.2 Основные особенности развития макроэкономики
Из сказанного ясна специфика нынешнего этапа развития: сейчас нужны не новые научные исследования, а эффективное приложение и внедрение уже существующих знаний: нужны не открытия сами по себе, а инновации по применению уже имеющихся открытий. Только в этом случае возникшее неравновесие между потребностями и возможностями будет уменьшено [1, с. 68].
В настоящее время потенциальные возможности науки довольно значительны, однако многое из открытого пока не находит достойного применения. Таким образом, человечество входит в эпоху обширных прикладных исследований. Конечно, это не означает, что фундаментальные исследования будут (или должны быть) нулифицированы. Речь идет просто о существенном сокращении их доли.
Можно даже утверждать, что экономический успех конкретной страны напрямую не связан с потенциалом экономической науки, которым она обладает. Так, Германия, у которой нет сильной экономической школы, имеет очень сильную экономику. Япония, тоже отнюдь не являющаяся законодателем моды в сфере экономической мысли, уже не одно десятилетие всем миром воспринимается в качестве экономического чуда. В последнее время по этому же пути идет Китай.
В основе данного явления лежат два факта. Первый - названные страны умеют применять экономические знания, в том числе наработанные за рубежом. Второе - отнюдь не вся экономическая наука нужна этим странам для достижения хороших практических результатов. Например, применительно к Федеральной резервной системе (ФРС) США Дж. Сорос писал, что залог ее эффективной работы лежит в умелом сочетании науки и прагматизма. Если бы ФРС США попыталась внедрить в своей практике всю современную экономическую науку, то, скорее всего она бы пришла к ужасающим результатам.
Итак, в настоящее время требуются не столько глубокие исследователи экономики, сколько люди, знающие экономику и умеющие использовать свои знания для достижения практических результатов. Данный факт отражается на уровне оплаты труда экономистов различного профиля. Рынок требует хороших бухгалтеров, аудиторов, менеджеров, маклеров, брокеров, финансовых и коммерческих директоров, аналитиков и т.п. Такие специалисты могут получать порой астрономические доходы. Зато, даже самые крупные ученые-экономисты при неблагоприятном стечении обстоятельств могут остаться без средств к существованию. По всей вероятности, дальше эта тенденция будет усиливаться. Сказанное позволяет нарисовать своеобразный портрет преуспевающего человека (в том числе экономиста) будущего: это высококвалифицированный специалист, довольно много знающий; причем эти знания носят позитивный характер, т.е. они не являются лишними и их можно использовать в практической деятельности.
В настоящее время в экономической науке есть столько абсолютно ненужного материала, что сейчас проблема состоит в том, чтобы очистить науку, избавившись от этого «хлама» [1, с. 68]. Однако как отфильтровать этот «хлам» - неясно. Все это ставит серьезные препоны для дальнейшего быстрого движения экономической науки.
Можно указать еще на одно проявление кризисных тенденций в экономической науке. Сама экономика имеет в своем арсенале два фундаментальных закона: закон Г. Госсена (закон уменьшающейся предельной полезности) и закон уменьшающейся предельной эффективности. Первый из них утверждает, что по мере роста некоего блага его предельная полезность (ценность) уменьшается. Второй закон утверждает, что по мере роста некоего производственного ресурса предельная отдача (производительность) от него падает.
Несмотря на то, что закон Г. Госсена проявляется в сфере потребления, а закон уменьшающейся предельной эффективности - в производственной сфере, оба эти закона являются следствием одного и того же экономического принципа. Названные законы не являются абсолютными и в ряде случаев могут все же нарушаться. Однако если они выполняются и при этом проявляются в довольно сильной форме, то это свидетельствует об определенном кризисе в изучаемой области.
Применительно к науке данные законы можно сформулировать следующим образом. Закон Г. Госсена: накопление новых научных знаний приносит все меньше и меньше пользы человечеству. Закон уменьшающейся предельной эффективности: растущие финансовые, материальные и трудовые затраты на науку дают все меньше и меньше научных результатов. Даже самый поверхностный взгляд на современную экономическую науку позволяет сделать вывод, что в отношении нее оба закона действуют в полной мере [7, с. 65].
Действительно, похоже, что вся огромная масса публикаций по экономике с изощренными моделями, теоремами и расчетами никак не задействована в практической жизни. Более того, складывается впечатление, что они в принципе не могут быть задействованы (проявление закона Госсена). С другой стороны, самая многочисленная профессиональная когорта - когорта экономистов - в последнее время упорно «отказывается» выдавать по-настоящему фундаментальные идеи, предпочитая копаться в малозначимых частностях (проявление закона уменьшающейся предельной эффективности) [7, с. 65].
Надо сказать, что американский науковед Д. Прайс давно отстаивал тезис о применимости закона уменьшающейся предельной эффективности к науке. Согласно его точке зрения, темпы развития науки постепенно уменьшаются, вследствие чего в ней неизбежно наступит так называемая сатурация (насыщение процесса) [3, с. 68]. Опровержением концепции Д. Прайса служила гипотеза о пульсирующем характере научного прогресса [3, с. 69]. Однако в любом случае, похоже, что в настоящее время экономика все же входит в состояние сатурации.
С проявлением закона Госсена связан еще один интересный эффект, служащий своего рода индикатором кризисных процессов в науке. Речь идет о повышении «эзотеричности» экономической дисциплины. Иными словами, результаты экономических исследований становятся порой настолько сложными и специальными, что большинство самих экономистов, их понять не может, а те, кто могут понять, как правило, не хотят этого делать из-за трудоемкости такой работы.
Таким образом, можно в заключение можно сделать ряд следующих важных выводов.
Исходя из всего вышесказанного, мы можем отметить, что имеются явные признаки затяжного кризиса макроэкономики как науки. Эмпирические исследования не привели к обнаружению фундаментальных законов или хотя бы закономерностей универсального характера, которые могли бы служить базой для теоретических построений [7, с. 65].
II. Основные системные признаки кризиса макроэкономики как науки
2.1 Исследовательские проблемы макроэкономики
Одной из наиболее значимых исследовательских проблем, которые характерны для современного развития макроэкономической теории, является то обстоятельство, что во–первых, происходит размывание предмета макроэкономических исследований.
Первый удар по содержательной стороне экономических исследований, на наш взгляд, пришелся на 1983 года, когда Ж. Дебрё получил премию за цикл математических работ, имеющих весьма отдаленное отношение к реальной экономике [1, с. 69]
Пожалуй, в этот период впервые четко обозначился отрыв экономической науки от практики, а также слишком активное проникновение макроэкономических исследований экономики в «чужую» сферу - в данном случае в математику. Следующий год явился крайностью в другом направлении - Р. Стоун был премирован за сугубо прикладные исследования. В данном случае экономика зашла в сферу смежной с ней, но все же другой научной дисциплины - статистики. В1986г. Д. Бьюкенен снова вторгся на чужую территорию - в сферу политики и права, а в 1988 г. М. Алле ухитрился создать уникальную смесь экономических исследований с физикой. Таким образом, уже в 1980-е годы XX столетия макроэкономическая наука стала нуждаться в постоянном заимствовании идеи с иных смежных научных дисциплин [1, с. 69].
В дальнейшем такое нарушение научной «чистоты» экономики становится устоявшейся традицией. Так, например, в 1991 г. Р. Коуз снова проник в сферу политики и права; в 1992 г. Г. Беккер сделал мощный рывок в социологию, а в 1993 г. Д. Норт и Р. Фогель забрались на территорию истории.
Таким образом, в девяностые годы ясно обозначилась проблема развития макроэкономики как науки – размывание собственного предмета исследований.
Возможно, что с точки зрения науки вообще такой процесс является вполне нормальным, но с точки зрения макроэкономики науки - это проявление факта исчерпания ее собственных, «внутренних» ресурсов развития. По-видимому, данный факт может определяться либо как своеобразный конец экономической науки, либо как временный кризис.
Второй наиболее значимой, на наш взгляд исследовательской проблемой является тот факт, что на современном этапе развития макроэкономики происходит снижение качества и значимости результатов экономических исследований.
Если работы П. Самуэльсона, Дж. Хикса, В. Леонтьева и Р. Фриша приводили к перевороту в экономическом мировоззрении, то труды экономистов более позднего периода уже редко инициировали принципиальный «прорыв» в науке [1, с. 70].
Мы считаем, что здесь следует остановиться более подробно на существовании методологического положения, в соответствии с которым в экономике нет и быть не может открытий. Открытие новых явлений и законов - это удел естественных наук [1, с. 70].
Физика может открыть существование новых объектов (например, элементарных частиц, черных дыр, квазаров) и явлений (таких как сверхпроводимость, плазма, электромагнитное взаимодействие, ядерная и термоядерная реакции), а также принципы и законы, которым подчиняются эти объекты и явления. Биологи могут открыть новые гены, биологические виды, механизмы коммуникации. Археологи находят старинные города и предметы древней истории, палеонтологи - скелеты доселе неизвестных видов звероящеров и мастодонтов. Экономика же старается лишь системно объяснить всеми наблюдаемые социальные эффекты. Можно сказать, что роль экономистов заключается в том, чтобы соединить разрозненные факты в непротиворечивое целое, увязать концы с концами.
В целом такое мнение следует признать верным. Однако иногда «объединительный» и «объяснительный» размах некоторых разработок бывает столь впечатляющим, что можно говорить о формировании новой экономической картины мира и, следовательно, о серьезном шаге науки вперед. Например, вряд ли разработка и применение Р. Лукасом-младшим гипотезы рациональных ожиданий может считаться действительно крупным прорывом в экономике, особенно если учесть, что подобные идеи высказывались и прежде. Аналогичным образом можно утверждать, что первоклассные работы Дж. Нэша, Р. Зельтена и Дж. Харшани, посвященные проблеме общего экономического равновесия, все же не могут перевернуть наши представления об экономической реальности.
2.2 Неверифицируемость теорий
Одним из признаков завершенности науки служит переход к таким теориям, понятиям и построениям, которые принципиально неверифицируемы, то есть непроверяемы [1, с. 70].
Подобная картина в наибольшей мере характерна для физики, которая часто оперирует объектами (элементарными частицами), которые в принципе невозможно идентифицировать. Например, для обнаружения частиц, которыми оперирует современная теория поля, необходимо построить ускоритель, диаметр которого равнялся бы диаметру солнечной системы [1, с. 70].
К сожалению, нечто подобное наблюдается и в рамках теоретического развития макроэкономической теории. Так, например, теория рефлексивности оперирует такими понятиями, как «фундаментальные условия» и «предпочтения». Однако на практике найти измерение таких понятий не представляется возможным. Дело в том, что фундаментальные условия предполагают целый вектор показателей, многие из которых невозможно измерить.
Например, при оценке перспектив какой-либо фирмы должен учитываться психологический климат, установившийся между сотрудниками этой фирмы. Однако как его оценить? [1, с. 70]. Кроме того, нынешнее состояние этой фирмы во многом зависит от будущей конъюнктуры, которую тоже непонятно, как оценить. В отношении предпочтений, т.е. существующих в головах субъектов мыслительных образов экономической реальности, вообще нельзя сказать ничего определенного. Действительно, как количественно измерить степень доверия или недоверия экономических агентов в отношении той или иной фирмы, проекта или мероприятия? Если же мы не можем измерить фундаментальные условия и предпочтения, то мы не можем проверить и теорию, базирующуюся на этих понятиях.
Не лучше обстоит дело и с теорией многоуровневой экономики, которая оперирует понятием «технологический уровень» и рассматривает компенсационные и замещающие потоки между разными технологическими уровнями. Однако как идентифицировать тот или иной технологический слой, непонятно. Как правило, каждая технологическая страта размыта между различными отраслями экономики, и вычленить ее практически невозможно. Как же тогда пользоваться подобной теорией? [1, с. 70]
Пожалуй, еще хуже обстоит дело с современной теорией потребления и теорией человеческого капитала, которые оперируют такими понятиями, как полезность, конечное благо и человеческий капитал. В каких единицах измерять полезность и как ее измерить? [1, с. 70]. Как подсчитать объем конечного блага, например, такого, как эйфория или наслаждение музыкой? И как рассчитать величину человеческого капитала, имеющегося у конкретного индивидуума? Конечно, в научной практике используются косвенные методы оценки, однако даже дилетанту видна искусственность, а порой и откровенная ущербность всех этих попыток. Как же можно полагаться на выводы теорий, оперирующих такими понятиями?
Если мы не можем оценить основополагающие переменные экономической теории, то не можем проследить и тем более проконтролировать правильность всех логических цепочек этой теории. При желании одно и то же явление может быть одинаково успешно объяснено с помощью разных неверифицируемых теорий, и невозможно определить, какое объяснение лучше, правильней. Однако в данном случае важно другое, а именно: на современном этапе экономическая наука все активней использует абстрактные понятия и генерирует весьма красивые и мощные теории, которые при всей своей изощренности не могут быть проверены. Не является ли эта тенденция своеобразным признаком конца экономической науки?
В настоящее время в недрах макроэкономики как науки действует несколько тенденций, которые отражают, с одной стороны, противоречия в самой науке, а с другой - тот кризис, в который попала экономика уже много лет назад. Одна из этих тенденций такова: нерешенность фундаментальных, базовых проблем на фоне тончайших исследований всяких несущественных мелочей [1, с. 71].
Математизация экономики перешагнула все мыслимые границы, эконометрические исследования заполнили все научные издания, а целый ряд глобальных вопросов остается невыясненным [1, с. 71].
Однако если абстрагироваться от этой странной особенности макроэкономической науки, то можно констатировать, что в целом исхожено уже все и вся. Иными словами, в настоящее время трудно удивить научную общественность новыми исследованиями. Фактически все проблемы уже ранее ставились, обсуждались и даже, быть может, решались. Следовательно, любое продвижение вперед становится малозаметным. Можно сказать, что все основное экономистам уже известно, остается выяснить некоторые детали, которые в любом случае не изменят лица современной науки. Данный факт сам по себе способен сильно подорвать энтузиазм многих амбициозных исследователей.
На наш взгляд, любое научное исследование можно охарактеризовать с четырех сторон:
1) полезности, то есть практической значимости полученных результатов;
2) научности, то есть с точки зрения того, насколько изощренный научный инструментарий используется исследователем для получения результата;
3) «интересности», то есть насколько актуальной, масштабной, жгучей и захватывающей является рассматриваемая проблема;
4) изящности, т.е. элегантности и эстетичности полученных результатов. Понятно, что идеальное научное исследование предполагает высокую оценку по всем четырем критериям [1, с. 71].
Каким же образом, данные признаки научного исследования реализуются в рамках развития современных макроэкономических исследований?
Прежде всего, следует заострить внимание на том обстоятельстве, что в рамках развития макроэкономической теории проявляются, по крайней мере, три закономерности, которые можно сформулировать в виде соответствующих афоризмов.
Первая закономерность проявляется в том, что те исследования, которые являются научными, не имеют практической значимости, а те, которые обладают практической ценностью, не являются научными [1, с. 71].
Макроэкономическая наука, как и большинство других наук, выполняет три функции: объяснительную, прогностическую и управленческую. Высказанный выше тезис распространяется на все три функции, свидетельствуя о тотальном кризисе современной экономики.
Рассмотрим сначала управленческий аспект. Все самые мощные теории, использующие богатый математический аппарат и логику, а также оригинальные вычислительные алгоритмы, вскрывающие сложнейшие связи и тончайшие экономические эффекты, - не имеют практического применения, именно в виду повышенной сложности для восприятия, оставаясь в силу этого, сугубо научными моделями.
Среди приземленных прагматиков действует лозунг: чем меньше научных тонкостей, тем ближе к практике. Действительно, кому нужно в повседневной хозяйственной жизни применять то, что простому человеку зачастую невозможно понять? А что научного может быть в простых, но очень функциональных действиях торговца, бухгалтера, банкира или менеджера? Главное в их деятельности - следить за конъюнктурой, во-время покупать и продавать товар, аккуратно заполнять документы. Если и есть в их деятельности непростые ситуации, то они никак не сопряжены с экономической теорией.
Зачастую многие крупные ученые-экономисты оказываются абсолютно беспомощными перед лицом конкретных экономических проблем. Есть и ставшие уже классическими примеры практической несостоятельности научных теорий в экономике. Так, например, крах страхового фонда «Long-Term Capital Managment» позволил Дж. Соросу вполне обоснованно иронизировать по поводу теорий эффективных рынков: он никогда не тратил время на их изучение, поскольку ему неплохо жилось и без них. Действительно, в то время как Дж. Сорос зарабатывал очередной миллиард долларов, названный фонд рухнул, несмотря на то, что его арбитражные стратегии были обоснованы группой ученых, получивших в 1997 г. Нобелевскую премию по экономике за работы по ценообразованию опционов [5, с. 46].
Сказанное выше подводит к недвусмысленному выводу: глубокая экономическая наука уводит нас от реальности, а следовательно, и от истины [1, с. 71].
Не менее серьезные проблемы испытывает экономическая наука и со своей объяснительной функцией. Здесь следует вспомнить афоризм, высказанный в свое время доцентом математики Государственного университета управления В.Г. Евстигнеевым: «Есть задачи, ради которых придумывается вся теория» [Цит. по 1, с. 71].
Безусловно, и экономические теории должны объяснять какие-то конкретные ситуации и явления. Почему, например, возник азиатский кризис 1997-1999 гг., и как он распространился на другие регионы мира? Почему в переходный период реальный сектор экономики России не эффективен, а финансовый сектор раздувался невиданными темпами?
К сожалению, большинство экономических теорий не могут объяснить ничего реально существующего. Данный факт отражается и в сфере образования: было бы логично излагать различные экономические теории и их приложения, однако большинство учебников наполнены либо только весьма скользкими, но эффектными теориями, либо весьма полезными, но не связанными между собой примерами и фактами. Имеющиеся исключения лишь подтверждают правило.
Еще более основательный кризис наблюдается в сфере прогнозирования. Все тончайшие расчеты, проводимые экономистами, не позволяют поставить процедуру прогнозирования на строгую научную основу. Если какой-то экономист все же что-то угадывает, то это воспринимается, либо как случайность, либо как колоссальный успех, так как во всех прочих случаях экономисты совершенно не способны предугадать события. Однако и здесь научность и простота приходят в противоречие. Например, в свое время (в конце 1930-х гг.) Дж.М. Кейнс предугадал приход к власти в Германии тоталитарного режима, причем сделал он это путем простейшего анализа бюджета страны.
Дж. Сорос предугадал августовский валютный кризис 1998 г. в России путем элементарного изучения платежного баланса страны. И это на фоне десятков и сотен тысяч несбывшихся изощренных модельных прогнозов.
В каждой науке есть теории, а порой и целые разделы, которым присуще то, что математики любят называть «изяществом».
В свое время Г. Лоренц очень эффектно высказался по поводу теории относительности: «Каждый любитель прекрасного должен желать, чтобы она оказалась истинной» [Цит. по: 7, с. 123]. В макроэкономике также есть теории и модели, представляющие своего рода произведения искусства. Однако если в физике желание, о котором говорил Лоренц, довольно часто сбывается, то в экономике в подавляющем большинстве случаев - нет.
Основная масса прикладных экономических формул, дающих выверенные количественные результаты, отличается примитивностью, громоздкостью, корявостью, а иногда и нелогичностью. Чего стоит такое научное направление, как эвристическое программирование, которое занимается созданием количественных алгоритмов оптимизации, не имеющих серьезного теоретического обоснования. С другой стороны, большинство по-настоящему элегантных экономических моделей и теорий дает результаты, не стыкующиеся с действительностью. Конечно, объяснить возникающие нестыковки можно; вот только применять соответствующие теории нельзя.
К сожалению, почти все захватывающие, интригующие экономические проблемы совершенно не предполагают автоматического применения их решений на практике. Например, изучение проблемы общего равновесия, исследование роли свободного времени, понимание закономерностей конверсии социалистической системы в капиталистическую, не предполагают каких-либо серьезных практических рекомендаций. С другой стороны, целый ряд жизненных проблем в научном плане оказывается совершенно беззубым и неинтересным.
К примеру, экономические аспекты приватизации имеют первостепенное значение для развития национальной экономики, но с чисто научной точки зрения они не несут в себе ничего нового.
2.3 Психологические признаки кризиса макроэкономики
Современная макроэкономическая наука обладает рядом особенностей, которые в последующие годы, по-видимому, будут тормозить ее дальнейшее развитие. Наиболее важными, на наш взгляд, являются следующие [1, с. 72]:
1. Беспомощность человека перед лицом накопленных экономических знаний. Выше уже говорилось, что современный арсенал макроэкономики достиг невероятных размеров. Чтобы получить достаточно полное представление о состоянии современной макроэкономической мысли, нужно перевернуть столько литературы, что это не под силу уже ни одному человеку. Например, знакомство с классиками политической экономии весьма желательно, но это означает изучение многотомных трактатов Дж.С. Милля, Т. Мальтуса, А. Смита, Д. Рикардо, А. Маршалла, Дж.М. Кейнса.
Однако, это лишь начало. Затем необходимо изучить основополагающие труды нобелевских лауреатов по экономике, а число этих лауреатов уже близко к сорока. Это при том, что знакомство с творческим наследием любого из них само по себе уже тяжкий труд. Нельзя забывать и работы крупнейших экономистов современности. Одновременно нужно штудировать различные разделы математики, истории, права, социологии и статистики. Даже идейный багаж макроэкономики огромен, а если сюда добавить весь ее методический инструментарий, то получится и вовсе неподъемный груз.
На первый взгляд, можно предположить, что современные учебные пособия должны помочь в решении проблемы освоения экономической науки. Однако на поверку это оказывается не так. Во-первых, многие положения в экономике не являются настолько бесспорными и классическими, чтобы их можно было включить в учебник. В то же время и не рассматривать такие положения тоже нельзя. Во-вторых, сами учебники, «сжимая» исходный материал, часто недопустимо упрощают и вульгаризируют обсуждаемые результаты. Итак, учебники не снимают проблему изучения первоисточников.
Для рядового исследователя-экономиста основная проблема состоит, прежде всего, в том, что практически по любому вопросу, который он берется рассматривать, уже имеются разработки. Поэтому сказать что-то принципиально новое крайне затруднительно. Это с самого начала предполагает копание исследователя в частностях, что не может дать большого научного эффекта. Психологически данное положение дел приводит к тому, что у любого здравомыслящего человека опускаются руки перед бездной существующей экономической литературы. Глубокое разочарование постигает и опытных экономистов.
Таким образом, перенасыщенность экономической науки всевозможными разработками имеет вполне определенный психологический результат: в начале пути исследователя - страх, в конце – разочарование [1, с. 72].
2. «Неблагодарность» экономической науки. Одной из особенностей экономики является неблагодарность последующих поколений. В основе такого феномена лежит следующий факт. Дело в том, что когда перед экономистами встает какая-то проблема и они не знают, как ее решить, то эта проблема всеми признается как чрезвычайно сложная. Таковой она и считается до тех пор, пока не появляется человек, находящий решение этой проблемы. Но в экономике все фундаментальные идеи, лежащие в основе любых теорий и позволяющие раскрыть самые запутанные вопросы, являются, как правило, очень простыми. И как только ключевая идея высказана и с ее помощью исходная проблема решена, то внешне простое решение создает иллюзию его очевидности. В результате проходит немного времени, и пионерные идеи становятся общепринятыми и даже самоочевидными. Теперь человек, впервые высказавший их, уже не воспринимается в качестве оригинального мыслителя, а его вклад в экономическую науку не кажется столь значительным.
Особенно ярко проявляется эта тенденция при смене поколений экономистов. Например, вряд ли теорема эквивалентности Д. Рикардо или закон Л. Вальраса современным молодым экономистам покажутся гениальными открытиями. Для них это скорее некие банальные факты. Многими экономистами революционное разделение понятий «рыночных товаров» и «конечных благ», введенное Г. Беккером, уже сейчас воспринимается как вполне естественное, само собой разумеющееся. Таким образом, в экономике действует принцип: когда все неясно, то все трудно; когда кто-то прояснил непонятное, то все легко и банально. Разумеется, и в других науках есть нечто подобное, но в экономике этот принцип проявляется особенно ярко [1, с. 72].
Непосредственным результатом подобного положения вещей является быстрое забвение имен, даже самых крупных экономистов. В этой связи характерно высказывание М. Леонтьева, ведущего передачи «На самом деле», по поводу заслуг его знаменитого однофамильца - В. Леонтьева. По словам телеобозревателя, умерший экономист разработал никому не нужную межотраслевую табличку. И это сказано об одном из самых крупных экономистов, которого многие сравнивают с Дж.М. Кейнсом, и об одном из значительнейших достижений экономической мысли - межотраслевых моделях. Самое неприятное в этих словах - то, что в них есть правда. Межотраслевые балансы давно утратили свою научную привлекательность и все реже используются на практике.
Психологический итог рассмотренной особенности экономической науки прост: в начале пути - сомнение, в конце - обида. Надо сказать, что преодолеть эти эмоции не так просто.
3. Усиление меркантильных наклонностей в среде экономистов. Вполне логично предположить, что хорошие экономисты, которые знают об экономике больше других, должны зарабатывать хорошие деньги. Вся история экономической мысли - это череда сменяющих друг друга ученых-бессребренников и удачных дельцов. Однако, похоже, что академическая карьера все меньше устраивает профессиональных экономистов. Степень доктора наук, ученое звание профессора, членство в различных академиях и ассоциациях все меньше заботит прагматически настроенных людей. Абстрактный статус ученого, подкрепленный соответствующими дипломами, может быть интересен только на начальной стадии профессиональной карьеры экономиста. Значительно важней зарабатывать большие деньги и заниматься «настоящим» делом [1, с. 72].
Так как «чистая» наука не может сравниться по уровню заработка с бизнесом, то подобные умонастроения могут иметь далеко идущие последствия. Во-первых, на стадии выбора жизненного пути уже сейчас многие экономисты предпочитают коммерческий сектор и государственную службу кабинетным занятиям наукой. Во-вторых, даже кадровые профессора испытывают постоянные импульсы к тому, чтобы уйти из науки в более оплачиваемые сферы деятельности. Причем если для астрофизика, палеонтолога, спелеолога, зоолога, историка и философа это не очень актуально, то для экономиста такие центробежные тенденции проявляются чрезвычайно сильно.
Примечательно, что в последние годы все явственней просматривается тенденция крупных экономистов к отходу от чисто академической карьеры и использованию своих знаний в целях личного обогащения. Так, Л. Клейн в 1960-х гг. продавал свои эконометрические модели частным корпорациям и государственным учреждениям [7, с. 123]. В 1970-х гг. У.А. Льюис, как уже упоминалось, имел свой банк на Барбадосе [7, с. 112].
III. Основные направления преодоления кризисных явлений в экономике России
Несоответствие между целями экономической теории и ее возможностями многими экономистами воспринимается как внутренний конфликт. Для его преодоления был сделан ряд попыток переформулировать цели, снизить уровень претензий [4, с. 18].
Так еще на заре обсуждаемого периода в 1947 году Самуэльсон писал, что экономическая наука может претендовать лишь на качественное знание реакций экономической системы на внешние воздействия. Как уже указывалось, эта программа оказалась нереализуемой. Казалось бы, минимальную задачу экономики сформулировал Фрэнк Найт: выяснить, чего делать заведомо не следует.
Иную формулировку основной задачи теории предлагает Р. Лукас. В одной из недавних работ он пишет:
«Можно ли рассматривать эти два параграфа как краткое изложение того, что известно об экономическом росте? Ведь это всего лишь заметки о некоторых свойствах математических моделей, полностью вымышленных миров, придуманных экономистами. Можно ли приобрести знания о реальности с помощью пера и бумаги? Конечно, имеется кое-что еще: некоторые данные, которые я приводил, являются результатами многолетних исследовательских проектов, и все рассмотренные мной модели имеют важные следствия, которые могли бы быть, но не были сопоставлены с наблюдениями. Несмотря на это, я полагаю, что процесс создания моделей, в который мы вовлечены, совершенно необходим, и я не могу представить себе как без него мы могли бы организовать и использовать массу имеющихся данных» [Цит. по 4, с. 20]
Таким образом, по Лукасу, теоретические модели необходимы как средство «организации и использования эмпирических данных». Однако, не очевидно, что эту функцию могут выполнять модели, которые никогда «не были сопоставлены с наблюдениями» [Цит. по 4, с. 20].
Нет сомнения, что экономическая теория выполняет полезные функции, создавая необходимый инструмент для понимания реальности. Несомненно, также, что непосредственно воспользоваться этим инструментом удается лишь в сравнительно немногих случаях. Если верно, что основная причина состоит в отсутствии универсальных экономических законов, необычайном многообразии и быстрой изменчивости экономических объектов, то, возможно, выход состоит в принципиально иной организации научного исследования. В настоящее время и в естественных науках, и в экономике ведущая роль принадлежит индивидуальным исследователям. В физике, химии, биологии они делают открытия, а в экономике, как заметил Малинво, нет. Возможно, что экономические открытия по самой своей природе должны носить краткосрочный характер.
Таким открытием могло бы быть, например, обнаружение причин нынешнего спада в России и разработка эффективных мер по его преодолению. Но если период жизни изучаемого явления 4 - 5 лет, то у индивидуального исследователя слишком мало шансов на успех [4, с. 20].
В качестве альтернативы можно представить себе следующую организацию макроэкономических исследований, включающую базовый институт, исследовательские команды и группы советников. Базовый институт создает исследовательскую среду, включая базы данных, системы опросов экономических агентов, системы обработки информации, другие средства макроэкономического исследования. Исследовательская среда включает небольшое число высококвалифицированных экспертов по основным направлениям. Институт организует исследовательские команды на ограниченный срок для решения конкретных научных задач.
Группы советников создаются при органах экономического управления (например, министерствах) и крупных фирмах. Взаимодействие исследователей и советников должно обеспечить быстрое использование научных результатов.
Коллективный стиль исследований имеет очевидные недостатки, в частности, меньшие стимулы для индивидуальной инициативы («проблема зайца»). Однако, развивая эту идею в деталях, мы хотел бы лишь наметить направление.
Стоит заметить, что такие гиганты как Мировой Банк и МВФ фактически используют близкие принципы; создание своих аналитических групп стало обычной практикой для многих типов правительственных и частных организаций; широко практикуемая на западе система грантов предполагает создание проблемных исследовательских команд на сравнительно короткий срок. Иными словами, все элементы системы, схематично описанной выше, уже существуют. Нужно осознать, что экономика - необыкновенно быстро меняющийся объект, изучение которого требует особой организации [4, с. 21]
Снятие претензий экономической теории на открытие универсальных законов могло бы способствовать разрешению обсуждавшийся выше этической коллизии.
Осознание факта кризиса и понимание его природы особенно важно для России. Российское общество и в 1917, и в 1992 гг. отчасти стало жертвой естественнонаучной формы экономического знания, веры в то, что есть источник, где найден точный и правильный ответ. Теперь наступило разочарование. Впрочем, и сейчас еще приходится слышать ссылки на несуществующие теоретические доказательства, например, отрицательной связи между инфляцией и ростом. Для России, ищущей выхода из кризиса, особенно важно сбалансированное отношение к экономической теории. Экономисты сами должны заботиться об этом и не создавать завышенных ожиданий.
История теоретических поисков учит осторожности в осуществлении экономических преобразований.
Радикальные преобразования, как правило, должны оставлять возможности для корректировки и, следовательно, быть протяженными во времени. При нашем уровне экономических знаний шоковая терапия - всего лишь лукавый термин, призванный скрыть отсутствие плана проведения реформ.
Другой аспект проблемы связан с глубокой отсталостью экономической науки в России. Мы привычно говорим об отсталости технологии, а о науке вспоминаем лишь в связи с ее тяжелым финансовым положением. Нужно признать, что в течение восьмидесяти лет разрыв между западными и российскими технологиями экономических исследований увеличивался. Сейчас есть надежда на его сокращение. Обновляется экономическое образование, публикуются переводы западных учебников, появляются молодые люди, получившие дипломы в западных университетах высокого уровня.
Совершенствуется, хотя и медленно, статистическая служба. Это движение в правильном направлении.
Российская экономика представляет собой гигантскую лабораторию, где в течение нескольких лет происходят институциональные преобразования, требовавшие в иных странах и в иное время десятилетий. Мы можем и должны облегчить бремя этих преобразований, а для этого необходимо понимать их насколько это позволяет имеющийся инструментарий. Синтез институционализма и современной теории экономического роста - захватывающее направление исследований, которое, возможно, позволит раздвинуть рамки существующей методологии.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Приступая к рассмотрению природы кризиса, нельзя не подчеркнуть то обстоятельство, что в экономической науке не происходит накопления фундаментальных эмпирических закономерностей. Скорее наоборот: ранее обнаруженные и, казалось бы, фундаментальные связи между параметрами впоследствии не подтверждаются.
Другой аспект проблемы связан с глубокой отсталостью экономической науки в России. Мы привычно говорим об отсталости технологии, а о науке вспоминаем лишь в связи с ее тяжелым финансовым положением. Нужно признать, что в течение восмидесяти лет разрыв между западными и российскими технологиями экономических исследований увеличивался. Сейчас есть надежда на его сокращение. Обновляется экономическое образование, публикуются переводы западных учебников, появляются молодые люди, получившие дипломы в западных университетах высокого уровня. Совершенствуется, хотя и медленно, статистическая служба. Это движение в правильном направлении. Российская экономика представляет собой гигантскую лабораторию, где в течение нескольких лет происходят институциональные преобразования, требовавшие в иных странах и в иное время десятилетий. Мы можем и должны облегчить бремя этих преобразований, а для этого необходимо понимать их насколько это позволяет имеющийся инструментарий.
Синтез институционализма и современной теории экономического роста - захватывающее направление исследований, которое, возможно, позволит раздвинуть рамки существующей методологии.
Институциональная экономическая теория признает понятие «развитие» в рамках изменения определенных существующих институтов.
Развитие человека, производительных сил и, в конечном счете, экономический рост страны зависит от уровня развития экономических отношений, которые могут развиваться или стагнировать, благодаря институциональной среде как особой инфраструктуре.
Эта инфраструктура многоукладна и развивается по собственным законам, в то же время, создавая определенные предсказуемые условия для развития экономики в форме рутин.
Рутины и инновации присущи различным уровням экономической системы - индивидов, различных организаций, общества и экономики в целом.
СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Балацкий Е.В., Мировая экономическая наука на современном этапе: кризис или прорыв/ Е.В. Балацкий// Науковедение.- 2001.- №2.- с. 68-72.
2. Барнетенев С.А., История экономических учений в вопросах и ответах: Учебное пособие/ С.А. Бартенев.- М.: Юристъ, 2000.- 192с.
3. Герасимов Б.И., Иода Ю.В., Введение в экономику. Основы экономического анализа: Учебное пособие/ Б.И. Герасимов, Ю.В. Иода.- Тамбов: Издательство ТГУ, 2004.- 140с.
4. Полтерович В.М. Кризис макроэкономической теории/ В.М. Полтерович// Социс.- 2007.- №2.- с. 18-26.
5. Ставинский И.А., Капитализм сегодня и капитализм завтра/ И.А. Ставинский.- М.: Едиториал УРСС, 2002.- 197с.
6. Сугако Г.Н., Мир экономики. Макроэкономические аспекты: [монография]/ Г.Н. Сугако.- Мн: Беларусь, 2002.- 208с.
7. Ярцева Н.В., Современная концепции экономической мысли: Учебное пособие/ Н.В. Ярцева.- Барнаул: Издательство АГУ, 2003.- 272с.