Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
ЧАСТЬ II
УЧЕНИЕ ОБ ОТРАЖЕНИИ В ГЕОГРАФИИ
В предыдущих главах были рассмотрены основы процесса географического познания, включая общую характеристику объекта и предмета географических исследований, в которых все большую актуальность приобретает интеграционный процесс, усиливающий взаимодействие естественнонаучных и социальных идей, природных и социально-экономических пространственных образований, структура географии и ее место в системе наук.
Научное знание начинается с наблюдения и сбора фактов, которые можно определить как зарегистрированные события, отражающие разнообразие мира. Затем, после описания фактов, происходит классификация, когда из их однообразного множества по определенным признакам выводятся первичные зависимости, пока без объяснения причин. Как только исследователь начинает объяснять факты, начинается теоретическое знание. Совокупность систематизированных фактов – основа выведения законов, формирования гипотез и теорий, задача которых объяснить имеющиеся факты и предсказать новые. Большинство фактов географии получены путем натурных наблюдений в полевых и лабораторных условиях.
Эмпирическое научное исследование относится к объекту. Но исследование начинается не с нуля, поэтому необходимо опираться на предшествующие работы.
Формирование понятий относится к следующему уровню исследований, который является не эмпирическим, а теоретическим. ^ Понятие отражает существенные отличительные признаки исследуемого объекта и рассматривается как элемент теорий, концепций, гипотез. Теория – это форма обобщенного отражения действительности, дающая целостное представление о то или иной области знания и подтверждается экспериментом или расчетом. В географии это, например, теория центральных мест.
География располагает рядом теорий и гипотез. Под теорией географии понимают научное направление, изучающее в обобщенном аспекте предмет географии. Под гипотезой же понимается научное предположение, объясняющее какой-либо феномен или решение определенной проблемы, не имеющее полного экспериментального или опытного подтверждения. Его получение позволяет гипотезе стать теорией. Гипотеза – это предположение, основанное на системе знаний о предмете. Ее нельзя опровергнуть, находясь в кругу привычных фактов и теорий. Оценивая с этих позиций взгляды Б. Варениуса относительно единства геосфер, можно их охарактеризовать как блестящую догадку, так как они не были основаны на фактах изучения структуры геосфер. Взгляды Ф. Рихтгофена, П. И. Броунова и других о поверхности Земли как области взаимодействия геосфер уже были рабочей гипотезой, которая в трудах А. А. Григорьева превратилась в учение о географической оболочке.
После выдвижения гипотезы (научного предположения, объясняющего причины данной совокупности явлений) исследование опять возвращается на эмпирический уровень для ее проверки. При проверке научной гипотезы должны проводиться новые эксперименты, задающие природе новые вопросы, исходя из сформулированной гипотезы. Цель – проверка следствий из этой гипотезы, о которых ничего не было известно до ее выдвижения. Если гипотеза выдерживает эмпирическую проверку, то она приобретает статус закона. Если нет – считается опровергнутой, и поиски иной, более приемлемой, продолжаются. Научное предположение остается, таким образом, гипотезой до тех пор, пока еще не ясно подтверждается она эмпирически или нет. Следовательно, цикл исследовательского процесса начинается и заканчивается сбором фактического материала.
В гипотезах и теориях отражается важнейшая функция науки – объяснительная, а частично и описательная.
Мы рассмотрели здесь кратко последовательность получения научного знания, которое обладает определенной иерархией. Выделяются следующие категории научных знаний. Учение в науке представляет собой законченное в своей логической структуре единство теории, метода и результата, может включать в себя также ряд концепций. Для географии это учения о географической оболочке и ландшафте, географическом положении и др. Концепция – система взглядов, то или иное понимание явлений, процессов, объектов, руководящая идея для понимания сущности процессов и явлений.
В. П. Максаковский предлагает исходить из следующего иерархического соподчинения научных знаний: учение – теория – концепция – гипотеза – понятие – термин. Особое место занимает понятие закона, так как оно может быть связано и с теориями, и с учениями. В той или иной степени в последующих главах мы будем с ними знакомиться
Переход от эмпирического уровня познания к теоретическому – необходимый этап познания географией своего объекта исследования, его отличительная особенность – формирование представлений теоретической географии, целостно воспроизводящей предмет своего исследования. При этом теоретизация предстает как процесс ее построения посредством функционирующей в современной науке совокупности методов. Формирование отражения объекта в географии связано с рассмотрением важнейших теоретических категорий, учений, теорий, концепций, подходов, понятий.
Категория – наиболее обще понятие, отражающее основные свойства и закономерности явлений объективной реальности и определяющее характер научно-теоретического мышления эпохи. Для географии это категории географического пространства, географического времени, географического пространства-времени, геосистемы и др.
^
ГЛАВА 6. ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ:
СУЩНОСТЬ И ВАЖНЕЙШИЕ КАТЕГОРИИ
Географ живет не над миром, а внутри него.
В. С. Преображенский
Сущность и основные направления исследований
в области теоретической географии
Как уже отмечалось, в отечественной науке длительное время велись дискуссии относительно «права на самостоятельное существование» теоретической географии (ТГ) в качестве своеобразной географической науки, важного направления исследований. Однако до настоящего времени отсутствует более или менее единая общепризнанная трактовка ТГ.
Одни считают, что теоретическая география не является дисциплиной в строгом значении этого слова: это скорее совокупность взаимосвязанных положений фундаментального характера, обязательная составная часть всех аспектных и объектных дисциплин (имеются в виду географические дисциплины). Другие признают ТГ в качестве научной дисциплины, которая в единой семье географических наук выступает в роли консолидирующего ядра, объединяющего частные географические науки.
^ Теоретическая география – научное направление, изучающее в обобщенном, главным образом абстрактном, формализованном аспекте геосистемы (и их структуры), географическое пространство, географическое поле любых географических объектов (природных, общественных, природно-общественных) разного иерархического уровня в их динамике и неразрывной вязи, а также пути моделирования геосистем, основные виды моделей и их характеристики. ТГ исследует понятийно-терминологический аппарат географии и логические основания применения общенаучной методологии (системного подхода, математических методов, теории информации др.) в географических науках. По содержанию она уже теории географии (метагеографии).
ТГ, будучи наиболее абстрактной дисциплиной, выполняет следующие функции: 1) обобщает и синтезирует результаты всех частных дисциплин в системе географии; 2) создает новые понятия и углубляет содержание уже существующих общегеографических понятий, закономерностей, концепций; 3) снабжает идеями, моделями, частные географические науки; 4) влияет на изменение структуры и определяет основные направления развития географии в целом; 5) вносит существенный вклад в решение вопросов оптимизации взаимодействия природы и общества, совершенствования природопользования; 6) разрабатывает теоретические основы прогнозирования геосистем.
ТГ иногда трактуют двояко:
Теория географии представляет собой совокупность всех географических теорий, которые формировались в процессе развития географии в целом (таких, как геосферная, геокомплексная, хорологическая и т.п.) и частных географических наук.
Теория географии шире теоретической географии, потому что включает наряду с общегеографическими также и более узкие, специальные понятия и закономерности частных географических наук, но вместе с тем теоретическая география обладает большей степенью целостности. М. Д. Шарыгин и А. И. Зырянов (1984) выделяют шесть основных направлений исследований в области ТГ.
Следуя в основном этим направлениям, остановимся на некоторых результатах и проблемах развития ТГ.
^
Теоретический компонент географического знания
Продолжая рассматривать основные положения методологии географии как ядра науки, обратимся к существенным чертам ее теоретического компонента, некоторые стороны которого уже характеризовались выше (см. гл. 4).
Теоретический компонент знания состоит из гипотез, теорий, законов и принципов. География располагает рядом теорий и гипотез, однако методологический анализ данного вопроса еще только предстоит сделать. В методологии и логике создано учение о гипотезе и теории, сформулированы требования, правила образования и употребления данного вида утверждений. Представляется целесообразным с позиций этих правил проверить соответствие географических гипотез и теорий их статусу.
Во многих работах теоретические обобщения связаны с математизацией науки. Это и понятно, так как широкое внедрение математических методов в географию предъявляет все более высокие требования к теоретическому уровню данной науки. В то же время математизация способствует упорядочению теоретической базы географии. Возникающие в связи с этим проблемы вызывают необходимость их осмысления как географами, так и математиками и философами, потому что основные трудности здесь сопряжены не с методикой, а с методологией.
Д. Харвей, формулируя смысл общей теории в географии, считает, что она должна выяснять связи между самостоятельными теориями пространственных структур и производными теориями временных процессов. Мы не думаем, что временные процессы – производные. Например, в ходе становления палеогеографии и палеогеографических исследований сложились собственные теоретические представления о временных процессах. Однако в других отраслях географии они не нашли должного отражения.
Под теорией географии мы понимаем научное направление, изучающее в обобщенном, главным образом, абстрактном, формализованном аспекте предмет географии на разных иерархических уровнях в динамике как целостное явление, а также пути моделирования состояния и развития объекта исследования, основные модели и их характеристики. Теория науки исследует также ее понятийно-терминологический аппарат и логические основания применения общенаучной методологии.
Под гипотезой же понимается научное предположение, объясняющее какой-либо феномен или решение определенной проблемы, не имеющее полного экспериментального или опытного подтверждения. Получение последнего позволяет гипотезе стать теорией.
Гипотезы, как предположения, возникают на любом этапе и уровне познания. Их можно подразделить на догадки, которые основаны на еще несистематизированном опыте, чаще всего на интуиции, и версии, которые чаще называют рабочими гипотезами и являются также одним из первоначальных предположений, однако основанном на некоторых фактах. Догадку и версию можно опровергнуть исходя из наличного знания. Но без версии научный поиск невозможен, так как исследование в условиях неограниченного роста проблемной ситуации нельзя проводить без руководящей идеи. Путем отбрасывания версий или их подтверждения исследователь оконтуривает проблему все четче и находит путь поисков. Гипотеза – это предположение, основанное на системе знаний о предмете. Ее нельзя опровергнуть, находясь в кругу привычных фактов и теорий.
Оценивая с этих позиций взгляды Б. Варениуса относительно единства геосфер, можно их охарактеризовать как блестящую догадку, так как они не были основаны на фактах изучения структуры геосфер. Взгляды Ф. Рихтгофена, П. И. Броунова и других о поверхности Земли как области взаимодействия геосфер уже были рабочей гипотезой, которая в трудах А. А. Григорьева превратилась сначала в гипотезу, а затем и в учение о географической оболочке.
Поскольку научная гипотеза опирается на развитую теорию и является обобщением всего знания, постольку ее трудно отличить от теории и происходит законная путаница между гипотезой и теорией. Говорят, например, о теории происхождения жизни, теории мобилизма, теории климатического оптимума, ледниковой теории несмотря на их гипотетический характер.
Гипотеза, таким образом, является результатом умственной деятельности. Поэтому эмпирическое естествознание всегда относилось к ней с предубеждением, хотя слово «гипотеза» бытует в науке со времен древнегреческих натурфилософов. Слова Энгельса: «Формой развития естествознания, поскольку оно мыслит, является гипотеза»1 означают, что развитие науки идет не иначе как через формирование гипотез, и что гипотезы являются неотъемлемой частью познания.
Как правило, в результате дедукции появляется не одна гипотеза, а несколько, из которых в качестве проблемы нового исследования выбирается одна, которая и ограничивается методами постановки проблемы в виде исследовательской задачи. Из перебора альтернатив, каковым, по сути, является любой прогноз, выбираются наиболее рациональные и возможные и выдвигаются как практические рекомендации. Этот выбор до сих пор в географических работах происходит на основе интуиции. Надо учесть, что любая рекомендация направлена на еще неисследованное явление и принципиально не может основываться на фактах, хотя исследователь, изначально, и шел от фактов. Поэтому не следует думать, что основанность прогнозов и рекомендаций на интуиции есть их недостаток.
В гипотезах и теориях отражается важнейшая функция науки – объяснительная, а частично и описательная. Выполняя теоретический анализ, исследователь находится под влиянием определенной парадигмы. Под этим термином мы понимаем исходную концептуальную схему, модель постановки проблем, их решения и методов исследования, господствующих в течение определенного исторического периода в научном сообществе.
Кроме того, выделяются следующие категории в иерархии научных знаний: концепция – «совокупность наиболее существенных элементов теории или теорий, точка зрения, руководящая идея для понимания сущности определенных процессов и явлений, конструктивный принцип»; и учение – «совокупность теоретических положений в какой-либо области научных знаний, которая включает в себя ряд теорий, концепций»1.
Так, пространственно-временные отношения в природе земной поверхности нашли отражение в ряде теоретических палеогеографических концепций, в частности в концепции направленно-ритмического развития географической оболочки, которое выразилось в наращивании вещества, усложнении состава, и пространственной структуры, ритмике различной продолжительности и происхождения. Что же касается категории «учение», то характерными примерами могут служить общегеографическое учение о географической среде или физико-географическое учение о географической оболочке.
До сих пор в научной географической литературе отсутствует детально разработанная и достаточно обоснованная система основных компонентов знания, в связи с чем очень широко встречается «путаница» учений, теорий, концепций. Например, физико-географическое (и экономико-географическое) районирование трактуется и как «учение», и как «теория». Это же относится и к характеристике ТПК, и т.д. Попытки построить стройный свод основных географических представлений предпринимались неоднократно. Известны опыты аксиоматических построений. Одна из первых таких попыток в области физической географии принадлежит Эрнсту Неефу (1974), из последних – В. С. Преображенскому (1987). Но общего признания и, главное, применения и развития эти попытки не получили. Более того, высказывались мнения о ненужности географической аксиоматики. Такую позицию отстаивал, в частности, Д.Л. Арманд.
Для вычленения общего содержания и ради целостного описания каркаса всей географии и элементов этого каркаса А. В. Дроздов (2001) предлагает использовать один общий термин – лейтмотив. Лейтмотивы географии – это те ведущие мотивы, побуждения, вопросы и способы действий, на которые отвечают, которыми руководствуются или которые применяют географы при описании, систематизации, анализе, объяснении географических явлений и объектов, а также при разработке предложений об использовании географических явлений и объектов для практических нужд людей или при попытках управлять этими явлениями и объектами. Таких лейтмотивов он предлагает различать, по меньшей мере, одиннадцать.
Этот лейтмотив географического исследования хорошо разработан (вспомним позиционный принцип Б. Б. Родомана), он весьма популярен и продуктивен. Очень интересны и полезны, например, карты географического положения, разработанные Ю. К. Ефремовым для некоторых островных дуг Восточной Азии, в частности, для Курильских островов. Вероятно, и географический детерминизм можно считать родившимся в последействии этого лейтмотива географии.
Он воплощается в сравнительно-географическом методе, составляющем существо географического анализа и одно из оснований для последующего синтеза. Он лежит в основе построения факторально-динамических рядов геосистем В. Б. Сочавы и А. А. Крауклиса и выделения этими авторами геосистемных инвариантов. Представления о каркасе и узоре как элементах пространственной структуры геосистем также представляют собой результат применения этого лейтмотива в географическом анализе.
Классификации географических объектов по различным признакам, формы районирования, географическая экстраполяция, поиск географических аналогов – вот области исследования и практической работы географов, пронизанные этим лейтмотивом.
К этому лейтмотиву и географы, и писатели обращаются постоянно (вспомним часто цитируемые в этой связи статьи Н.Н. Михайлова "Образ места" [12], а также А.А. Минца и В.С. Преображенского "Функция места и ее изменения" [11]). Наконец, все страноведение, пожалуй, пронизано лейтмотивом генерализации, как, впрочем, и другими мотивами географического синтеза (неслучайные пространственные сочетания, от места к месту, тип и индивид).
Так, выделение В.Н. Солнцевым векторных и изопотенциальных географических структур, вероятно, можно считать результатом применения именно этого лейтмотива, как и многочисленные схемы ординации (например, Л.Г. Раменского).
По-видимому, этот лейтмотив географического исследования нужно разделить на несколько связанных между собой, но различающихся вариантов. Основаниями для разделения могут служить не только сюжет рассмотрения, к примеру – ориентация объекта (например, солярная или ветровая) или его движение в силовых полях (например, движение воздушных и водных масс в полях давления и силы тяжести), но и типы воздействующей на объект поляризации пространства. Во-первых, поляризации, обусловленной внешними полями (пример - поле солнечной радиации), и, во-вторых, поляризации, обусловленной действием соседних географических предметов и явлений (очевидно, этот вариант может быть соотнесен также с принципом "давления места" Б. Б Родомана). В контексте первого из упомянутых "полевых" вариантов географического анализа получены, например, закономерности климатической зональности и периодический закон географической зональности Григорьева-Будыко. В контекст последнего варианта вписываются такие закономерности и явления, как ландшафтно-геохимические сопряжения и катены, ландшафтные парагенезисы Ф. Н. Милькова, диффузия нововведений Хагерстранда, закономерности взаимосвязей в системе "центр-периферия", теория центральных мест Кристаллера. Вероятно, в связь с этим лейтмотивом можно поставить и выделение А. Ю. Ретеюмом нуклеарных систем или хорионов.
Отчасти сама структура географии и выделение таких ее разделов, как землеведение, региональная география, ландшафтоведение определяются этим мотивом. Общенаучный принцип иерархического рассмотрения систем, сам этот феномен системной организации получает в географии свое специальное воплощение в таких известных понятиях и явлениях, как климат и микроклимат, местность и урочище, страна и район, имеющих и определенное таксономическое, иерархическое и размерномасштабное выражение. Известный девиз "думать глобально, действовать локально", ставший популярным в последние десятилетия в контексте глобальных проблем человечества, очевидно, рожден этим географическим лейтмотивом. Работы Б. В. Виноградова и Ю. Г. Пузаченко, вскрывающие и объясняющие особенности размерной иерархии экосистем и физико-географических систем, также демонстрируют специфику действия этого лейтмотива географии, как и закономерности строения речной сети, установленные Р. Хортоном. "Правило Ципфа", очевидно, также иллюстрирует значение этого лейтмотива для географии.
Известно, что все люди, в том числе и не обладающие профессиональными географическими знаниями, создают так называемые "ментальные карты". Так что лейтмотив этот представляется универсальным. Но он и очень специфичен, поскольку картография и современные способы ее применения в географических исследованиях опираются на развитые, сложные методологию и методику, обширный инструментарий. Вот выразительный пример, иллюстрирующий универсальность и одновременно специфичность этого лейтмотива. С некоторых пор в ряде школ Бразилии, для того чтобы слепые от рождения дети научились лучше ориентироваться в пространстве за порогом дома и даже "читать" рельефные географические карты, им предлагают по определенным правилам играть разноразмерными объемными моделями различных знакомых предметов, располагая их в различных комбинациях то справа, то слева, то спереди, то сзади, то ближе, то дальше. Так, постепенно дети учатся понимать закономерности организации пространства, опираясь не только на сигналы вестибулярного аппарата, но и усваивая такие понятия, как ориентация, расстояние, масштаб, модель пространства. Существенно, что эту методику обучения разработал не просто педагог, но географ.
9. ^ Районирование, выявление и анализ географических границ. Это коренной лейтмотив географии, точнее, совокупность или аккорд (по выражению Н. Н. Баранского) тесно связанных мотивов. Аппарат районирования в географии развит весьма детально. Концептуальные построения в этом разделе географических исследований богаты и разнообразны. Достаточно популярен и мотив выявления и анализа географических границ. Барьерные ландшафты, ландшафтно-геохимические барьеры, экотоны, пограничные зоны – все эти понятия и явления постоянно находятся в центре интересов географии. Общенаучные проблемы дискретности-континуальности пространства, классификационные проблемы получают в контексте этого лейтмотива свое географическое воплощение. Важно также подчеркнуть, что достижения и представления географии, связанные с этим лейтмотивом, успешно переносятся и в другие области знания.
Можно предполагать, что концепция "граничных поверхностей в океане" (Т.А. Айзатулин, В. Л. Лебедев, К. М. Хайлов) сформировалась под существенным влиянием географических идей и при участии географов.
10. ^ От морфологии – к процессам. Это характерный именно для географов способ анализа соотношений между структурами и процессами, способ выяснения вопроса, чем порождается или как связаны между собой структура ("анатомия") и функционирование ("физиология") географического пространства. Можно сказать, что этот мотив составляет один из стержней географического исследования.
В. Бунге (1967, с. 203) писал: "Вне зависимости от характера и вида перемещения оно оставляет след на Земле, иначе говоря, участвует в создании ее геометрии. В свою очередь геометрия вызывает перемещения". В общем виде это высказывание неоспоримо, но в каждом конкретном случае географы стремятся выяснить, что первично. И чаще всего начинают исследование с морфологии или геометрии географического пространства, поскольку именно они даны нам явно, в то время как наблюдать и изучать процессы гораздо сложнее. Но неоспоримы и успехи географов, стремящихся возможно более полно и глубоко изучать прежде всего функционирование геосистем. Это направление со времени пионерных работ А. А. Григорьева принесло географии существеннейшие достижения. Такие книги как "Структура почвенного покрова" В.М. Фридланда (1984) или "Рисунок ландшафта" А.С. Викторова (1986) по-прежнему пишутся и пополняют золотой фонд географии. Так что смысл лейтмотива "от морфологии к процессу" не в противопоставлении, а в синтезе пространственного и процессного подходов географии.
11. ^ Пространственные очертания времени. С этим лейтмотивом связано отображение географической специфики отношений между пространством и временем.
Например, попытки применить в географии принцип эргодичности (Г. П. Калинин, Ю. Г. Симонов). Вероятно, именно этим мотивом руководствовался Г. А. Гольц, выявляя временные константы, определяющие очертания зон маятниковых миграций. Этот лейтмотив, очевидно, привел А. Д. Арманда и В. О. Таргульяна к представлениям о характерном времени географических объектов. Он получил воплощение в концепции метахронности природных процессов К. К. Маркова. Наконец, в соответствии с ним выстраиваются сценарии географических прогнозов, основанные на палеогеографических данных, а также экономико-географические построения, опирающиеся, например, на концепцию циклов Кондратьева. Для географических построений в контексте этого лейтмотива характерна цепочка "цикл-стадия-структура". Это и классические циклы Дэвиса в геоморфологии, и сукцессионные ряды в геоботанике.
Кроме этих одиннадцати лейтмотивов географии, безусловно, могут быть названы и другие. Не исключено, что к таковым будет отнесен мотив географического воплощения информационного подхода. Однако, по мнению Дроздова, наиболее успешно и продуктивно в географии пока применяется скорее аппарат информационного анализа, а не концептуальные положения информатики, хотя некоторые из таких положений и оказались полезны. Так, используемые Ю. Г. Пузаченко представления о значении редких и уникальных событий и явлений для географических оценок весьма плодотворны.
По мнению Дроздова путем наполнения каркаса из одиннадцати названных лейтмотивов географическими закономерностями и обобщениями, этим лейтмотивам соответствующими может сложиться компендиум географии.
Вот почему мы обращаем внимание на весьма полезную и плодотворную попытку В. П. Максаковского упорядочить схему иерархии научных знаний исходя из следующего иерархического соподчинения: учение – теория – концепция – гипотеза – понятие – термин1. Выделим некоторые существенные стороны в разработанной им иерархии, касающиеся прежде всего общегеографических категорий.
Так, к числу общегеографических учений им отнесены учения: о географической среде; о геосистемах, о геоэкологии, о конструктивной географии (возможно, таковым является и учение о географическом положении). Общегеографическими являются теории регионального развития (регионализма) и географических оценок. Среди концепций общегеографическими названы концепции: геотехнических систем; мониторинга окружающей среда; географической экспертизы; проблемного страноведения; поляризованного ландшафта. Особое место занимают научные концепции, тесно связанные с учением о природопользовании, которое, очевидно, следует отнести к общегеографическим. Это концепции - устойчивости и изменчивости геосистем; природно-ресурсного потенциала; ресурсных циклов; территориальных сочетаний природных ресурсов. Примерами общенаучных гипотез, имеющих непосредственное отношение к системе географических наук, в частности, являются гипотеза дрейфа материков, гипотеза «парникового эффекта», гипотеза стабилизации численности населения Земли.
^
Законы и закономерности
Начало теоретического знания связано с формированием понятия и законов. Под научным законом чаще всего понимается всеобщая, необходимая и существенная связь предметов и явлений, характеризующаяся устойчивостью и повторяемостью. Понятие – одна из основных форм мышления, представляющая собой обобщенную фиксацию наиболее существенных свойств и признаков предмета и материализующаяся в языке в виде слов и словосочетаний. Основные характеристики понятия – его объем и содержание. Объемом понятия является отображенное в нашем сознании множество предметов, каждый из которых имеет признаки, зафиксированные в исследуемом понятии. Содержанием же понятия – отображенная в нашем сознании совокупность свойств и отношений признаков в интересующих нас предметах, в особенности отличительных их свойств и отношений. Понятие истинно, если верно это отображение.
Существует закон обратного отношения объема и содержания понятия. Чем больше объем, тем меньше содержание понятия, и наоборот. Поясним это на примере математико-географического моделирования. Если в системе имеется m изолированных элементов и каждый из них может находиться в одном из М возможных состояний, то с помощью m . M чисел описываются все возможные состояния этих элементов. Так как в системе все элементы в общем случае связаны между собой двусторонними связями, то число возможных связей между m элементами равно m (m - 1). При m элементах и N возможных состояний каждой связи между ними число этих состояний определяется функцией Nm(m-1). Если рассматривать только два состояния связи, ее наличие или отсутствие, то уже при десяти элементах число возможных состояний достигает около 1027. Один из возможных методов упрощения в исследованиях геосистем заключается в объединении элементов в подсистемы, и тогда рассматриваются уже только связи подсистем. В этом случае сокращение множества предметов ведет к углубленному исследованию их свойств и отношений.
Не будучи обобщенными, т. е. не став законом, факты находятся за пределами логической структуры науки. Законы же могут быть выведены при наличии достаточно высокой абстракции. В этой связи интерес представляет утверждение К. Н. Дьяконова, что географический ландшафт – абстракция высокого уровня. Однако надо учесть, что абстрагирование, как метод познания, используется на всех этапах исследования. Результатом абстрагирования является формализация.
Построение аксиоматики любой науки начинается с принятия аксиом общенаучного характера. Например, при изучении физико-географических процессов, при их анализе и обобщении эмпирических данных приходится сталкиваться с проявлением общих законов развития и организации материи, законов диалектики, физики, химии, биологии. Для объяснения сущности географических феноменов К.Н. Дьяконов наиболее важными называет следующие законы: единства (генетической и функциональной целостности) природы, дискретно-непрерывного характера строения материи, неравномерности развития разных форм ее движения, способности вещественно-энергетических потоков и тел упорядочить вокруг себя пространство, закон сохранения вещества и энергии.
Возникает вопрос: имеет ли география собственные законы, гипотезы и теории? Если относительно гипотез положительный ответ дать легко, то на вопрос о теориях и законах можно ответить, лишь установив критерии, которые позволят отличить научные теории и законы от других видов утверждений.
Одним из первых в географии эту проблему исследовал А. Геттнер, который считал географию одновременно и идеографической и номотетической наукой. По словам ученого, объекты географии из-за бесконечного разнообразия и запутанности связей мы принуждены считать единичными. Ему принадлежит важнейшее методологическое высказывание: «Трудность установления законов, связанную с недостаточностью знания, нельзя принимать за невозможность установления законов вообще»1
Во второй половине XX в. в географии, как и в других науках о Земле, развернулась дискуссия о том, имеют ли они свои собственные законы. Вопрос ставился так: применимы ли вообще законы при объяснении географических явлений? С. В. Калесник отвечает на него утвердительно, выделив 35 o6щих географических закономерностей Земли. Полемизируя с Д. Л. Армандом, утверждавшим, что священной задачей географа становится не открытие, а «закрытие» географических законов, т.е. сведение их к наиболее простым законам физики, С. В. Калесник подчеркивает, что географ не только имеет право, но и обязан применить все способы исследования (вплоть до чистой абстракции), какие могут помочь глубокому и всестороннему познанию изучаемого предмета.
Близкое к этому понимание проблемы прослеживается и в более поздних работах Д. Л. Арманда. По этому поводу В. С. Преображенский восклицает: «Трудно дать объяснение этому феномену: исследователь, посвятивший почти всю сознательную жизнь физической географии, отказывает ей в познании законов, в праве на фундаментальность ее знания, как бы, подчеркивая ее второстепенность!»2. Арманд считал, что если география и ее дочерние науки не разлагают материю на элементы или не имеют дела с ее основными свойствами, то и законы природы не являются частью их теории и предметом их исследования. Поэтому предлагается различать природные законы и природные закономерности.
К этому выводу приводит следующее рассуждение. Если формулировать законы как импликативное высказывание, то для его проявления нужно соблюдать В. Для проявления же закономерности В или А простое условие: А М , т. е. если сочетается Л К ... С В необходимо условие А ряд природных факторов, если осуществляются условия и А, и В, и т. д., то возникает ситуация, при которой неизбежно произойдет М1.
При этом он дал следующее определение закономерности: «… это правило, гласящее, что если в природе создается некоторый комплекс условий (сложная ситуация), то из него неизбежно вытекает определенное следствие. Разница между законом и закономерностью таксономического порядка. Закономерность ниже рангом, чем закон2.
Правда, и в философии и в логике предлагается различать более общие и менее общие, или частные законы, которые представляют собой проявление общих. Не то же ли самое получается с подразделением на законы и закономерности? Д. Харвей считает, что установление законов в географии будет зависеть не только от создания соответствующей теории, но и от нашей готовности рассматривать географические явления так, как если бы они были подчинены универсальным законам.
И. П. Шарапов (1989) показывает, что ни философский, ни логический подход к формулированию определения научного закона не привел к успешному решению проблемы. Закономерность принимается ин как подчиненность наступления событий, известному закону, а осмысленная формулировка того, что приводит к закономерности, дается в законе. Вероятно, закономерности и законы соотносятся так же, как и гипотезы и теории. Подобная трактовка закона и закономерности представляется логически более обоснованной и близкой к их традиционному пониманию. По Шарапову, закон есть познанная закономерность или, точнее, результат познания закономерности, выраженный суждением. А это значит, что закон природы - это сущностная, объективная, необходимая, общая в определенной области, инвариабельная связь двух предметов или двух групп предметов. Гносеологический аспект закона – отражение объективной связи двух предметов, образующееся в сознании исследователя. Если принять эту точку зрения, то следует признать, что география изучает собственные законы и закономерности. Другое дело, что они пока не получили четкого определения. В этой связи нельзя не согласиться с К. Н. Дьяконовым, считающим, что в физической географии прослеживаются свои специфические законы, которые следует рассматривать как стратегическую основу дальнейшего развития теоретических проблем. Анализ многочисленных эмпирических наблюдений и фактов, их теоретическое осмысление и синтез позволяют выявить несколько фундаментальных специфических физико-географических законов, отражающих существенную связь географических явлений и свойств геосистем.
Проведя анализ существующих классификаций законов, И. П. Шарапов приходит к выводу, что ни одна из них не использовалась для того, чтобы с ее помощью можно было предвидеть открытие еще неизвестных законов, и предлагает в качестве основания классификации взять природу партнеров связи. Все исследуемые наукой предметы он разбивает на два подмножества. В одно включает предметы, абстрактные понятия или мысль. Первые делятся на физические тела или их группы (Т) и на изменения тел, явления, процессы (П), происходящие в природе. Второе подмножество условно названо идеями (И) или системами идей. Далее выделяются классы законов, характеризуемых попарными сочетаниями партнеров связи: I) Т1 – Т2; 2) Т - П и изомер П - Т; 3) П1 – П2; 4) Т - И и изомер И - Т; 5) П - И и изомер И - П; 6) И1 –И2.
Заметим здесь, что А. Ю. Ретеюм, выделяя ядра хорионов, говорит, что их функции выполняют тело, россыпь, поле, волна, огонь, знак или идея. Следовательно, в перспективе можно выделить соответствующие классы законов.
На наш взгляд, эта классификация вполне применима к изучению номологической базы географии, хотя на данном уровне ее методологического развития не во всех классах удается сформулировать не только законы, но и закономерности.
В этом направлении делаются только первые шаги, поэтому предложенные понятия требуют широкого обсуждения, уточнения, эмпирической проверки. По нашему глубокому убеждению, внедрение в практику географических исследований номологических положений повысит их культуру и результативность, будет способствовать более быстрому сближению географии с общенаучной проблематикой, развитию таких методов, как моделирование (в том числе математическое), системный анализ и др.
В физической географии неоднократно делались попытки сформулировать природно-географические законы. Некоторые из них, как, например, закон зональности стали общепризнанными и вошли даже в школьные учебники географии. Другие явились предметом дискуссии (закон устойчивости функционирования геосистем) или известны узкому кругу специалистов, как, например закон убывания палеогеографической информации.
Периодический закон зональности Григорьева-Будыко: повторение однотипных географических зон располагается в порядке изменения величины радиационного баланса при сохранении постоянного соотношения тепла и влаги. Согласно А. А. Григорьеву и М. И. Будыко, он отражает реально существующую дифференциацию географической оболочки (точнее, ландшафтной сферы, по Ф. Н. Милькову) на природные зоны, в основе которой лежат различные от места к месту суммы приходящего радиационного тепла и атмосферной влаги. Это положение было формализовано при помощи введения радиационного индекса сухости. А. М. Рябчиков считает, что для выяснения гидротермических условий дифференциации ландшафтов предпочтительнее использовать отношение не всей суммы осадков за год, а только валового увлажнения к радиационному балансу. Таким образом, вычисленные коэффициенты наглядно показывают, что соотношение тепла и влаги может быть одинаковыми в разных географических поясах. Это характерно как для настоящего времени, так и для геологического прошлого. Легко увидеть, что значительные изменения одного из показателей отношения приведет к сокращению или даже полному исчезновению одних и расширению за их счет других зон (гиперзональность, по А. А. Величко). Из всего этого следует необходимость придать закону зональности не только пространственный, но и временной смысл. С учетом этого фактора он будет звучать так: пространственно-временное развитие структуры географических зон осуществляется в порядке изменения термодинамических условий и соотношения тепла и влаги, и приводит к смене состояний и изменению инвариантных свойств структуры и функционирования ПТК. Установление этих четырех параметров и составляет основу палеогеографических реконструкций. Такая формулировка закона зональности, на наш взгляд, носит более общий характер. Исследования Н. Л. Беручашвили показали, что процессы и явления в ПТК имеют свою временную структуру, которая связана с их характерным временем, длиной периода и амплитудой изменения для циклических и квазициклических процессов, эффектами инерционности, последействия и т. д.
Закон направленно-ритмического изменения географической оболочки: изменение внешних и внутренних воздействий на географическую оболочку выражается в качественном изменении ее состава, переходя от более простых систем к более сложным, наращивании вещества и усилении его пространственной дифференциации, причем эти изменения происходят неравномерно во времени. Под внешними и внутренними воздействиями здесь понимается влияние географического пространства. Географическая оболочка развивалась вместе со всей планетой за счет внутренних материальных и энергетических ресурсов, ее масса увеличивалась, а состав усложнялся. Об этом ярко свидетельствуют и особенности развития природы в новейшее геологическое время. Существует также множество свидетельств ритмики – различной по происхождению и продолжительности.
Один из аспектов этого закона отражает закон энтропии геосистем: географические системы на определенном этапе своего развития обладают четко выраженными механизмами негэнтропии. Понятие энтропии употребляется в географии в двух значениях. Одно из них: энтропия – это мера разнообразия структур, определяющая сложность организации системы, ее функционирование. Поверхность земного шара в историческом аспекте характеризуется усложнением своей структуры, в частности количеством зон – принцип негэнтропии (каждый принцип – это закон в гносеологической функции).
Другое, физическое, значение энтропии обнаруживается при направленности изменения различных форм свободной энергии в геосистемах. Такое понятие энтропии отличается от классического, термодинамического. Закон энтропии в геосистемах осложнен механизмами негэнтропии, и обе эти тенденции проявляются одновременно, но в различных плоскостях.
Закон метахронности развития географической оболочки (Маркова): одно и то же внешнее воздействие в пространственно различных геосистемах проявляется по-разному и в разное время. Данный закон отражает такие свойства геосистем, как устойчивость, иерархическая соподчиненность, территориальная дифференциация. К. К. Марков отождествлял метахронность с принципом пространства времени, который, на наш взгляд, является более общим отражением характеристики свойств природы земной поверхности. Качества ландшафтов зависят от их иерархического уровня, их положения в системе географической оболочки и их состояния в системе эволюционных и динамических изменений, от тесноты их связей. Проявлением этих качеств во времени и является метахронность.
Закон убывания палеогеографической информации: вероятность сохранности свидетельств палеогеографических событий убывает в зависимости от давности события, его масштаба и вещественного состава носителя информации. Известно, что природные компоненты, принимающие участие в становлении современных ландшафтов (а это полностью относится и к ландшафтам прошлого) начали проявляться в них в разное время. Кроме того, в широких пределах изменяется и вероятность сохранности каждого из компонентов в ископаемом состоянии в зависимости от его свойств и местных условий. Таким образом, мы получаем осредненное и несколько искаженное представление о природных условиях прошлого. Получаемые реконструкции представляют собой подобие гомоморфных моделей, причем абстрагирование от тех или иных подробностей идет не по нашему желанию.
Неполнота палеографической информации той или иной территории в определенной степени может быть компенсирована рассмотрением осредненной палеогеографической обстановки большей по размерам площади. Тогда возрастает вероятность нахождения материального свидетельства природной обстановки прошлого. Здесь, однако, необходимо заметить, что, как правило, чем выше ранг геосистемы, тем больше ее возраст. Поэтому осредняя информацию по площади, мы одновременно осредняем ее и по времени. Из этого закона следует вывод, что сравнивать палеогеографические реконструкции различных временных срезов можно только с учетом соответствующих поправок на неполноту информации. При межрегиональной же корреляции необходим учет соразмерности сравниваемых регионов и соразмерности объемов информации. Вызывает сомнение также правомочность географического прогнозирования на основе анализа палеогеографических срезов, когда информация о событиях протяженностью в несколько тысяч лет используется для прогнозирования возможных изменений природной среды на ближайшие несколько десятков лет. Только учет непрерывности и дискретности пространства – времени, инвариантности реконструируемых ПТК и многое другое позволит поставить на современную научную основу географическое прогнозирование по палеогеографическим материалам.
Закон убывания палеогеографической информации, по-видимому, тесно связан с законом устойчивости функционирования геосистем или законом регуляторных функций отдельных подсистем (блоков, групп организмов), осуществляющих регулирование и саморегулирование на основе вещественно-энергетических и информационных прямых и обратных связей: следующим образом: устойчивость геосистемы есть повторяющаяся последовательность расположения элементов и блоков в пространстве и функционировании во времени К. Н. Дьяконова (1974). Устойчивость в аспекте вертикальной и горизонтальной структуры геосистем отражает форму их постоянства, которая задается соответствующим инвариантом. Устойчивость в аспекте функционирования отражает форму их развития через противоречия преобразовательной и стабилизирующей динамики. Чем более устойчива геосистема, существовавшая в прошлом, тем большую информацию о ней мы можем получить.
Закон эргодичности: временные состояния эргодичных природных систем прошлых геологических эпох имеют пространственные аналоги в современной природе земной поверхности. Это одно из важнейших принципиальных оснований палеогеографических реконструкций и прогнозирования: эргодичным процессам и состояниям природных геосистем, распределенным во времени, соответствуют аналоги, распределенные в современном пространстве и находящиеся на разных стадиях развития. Этот закон был сформулирован В. А. Боковым (1983) как позиционно-эволюционный принцип: последовательность эволюционных изменений геосистем определяется пространственной последовательностью геосистем, образующих вместе с данной геосистемой позиционный ряд.
Одна из форм проявления пространственно-временных отношений в геосистемах – их эргодичность. Существует эргодическая теорема, в которой доказывается равенство средних временных и пространственных изменений на стационарных вероятностных процессах. Ряд исследований показал, что пространственно-временные отношения некоторых географических явлений удовлетворяют данным условиям. Благодаря этому по пространственной структуре явления можно получить представление о его временной динамике и наоборот. Анализ хроноорганизации географических явлений показывает, что временной анализ реальности не просто теснейшим образом связан с пространственным, но, более того, только он позволяет строго выделить и в полной мере обосновать пространственное своеобразие географических явлений.
Такого рода замена использована В. Дэвисом еще в начале XX в., с помощью сравнительно-географического метода, когда сопоставляются аналогичные объекты, находящиеся на различных стадиях развития. Проделанный им анализ речных долин (а затем и других форм рельефа) позволил выстроить их в единый ряд и убедительно обосновать эрозионную концепцию развития. Аналогичным образом собрана аргументация, обосновывающая теорию эволюции склонов В. Пенком.
В. А. Боков рассматривает простейший пример появления эргодичности географических явлений. Географические зоны на Русской равнине чередуются с севера на юг в определенной последовательности. Если представить, что наблюдается перемещение зон на север, то каждая зона будет последовательно заменяться зонами, расположенными южнее. Тем самым временная смена будет повторять пространственное расположение. Палеогеографические данные свидетельствуют, что за последние миллионы лет смещение природных зон на Русской равнине происходило неоднократно. Однако нельзя сказать, что наблюдалось простое перемещение зон с полным сохранением их свойств. Сами зоны изменялись. Тундростепь, располагавшаяся у края ледника на Русской равнине в плейстоцене, не идентична современной арктической пустыне, также располагающейся на границе со льдами, но в более высоких широтах. Поэтому, делает вывод Боков, пространственно-временная структура зон носит скорее квазиэргодический характер.
Большое географическое значение имеет сформулированный Боковым вероятностно-статистический принцип интеграции геосистемы: вероятностно-статистическая форма пространственного временного взаимодействия – основной способ интеграции физико-географических явлений, имеющих различные пространственно-временные масштабы. Основанием такого утверждения служит наблюдаемое пространственно-временное несовпадение природных тел – основных элементарных образований, взаимодействие которых порождает геосистемы. Формирование геосистем в ходе взаимодействия п4риродных тел идет статистическим путем. За достаточно большой срок устанавливаются характерные сочетания взаимодействующих природных тел.
Данное утверждение исходит из предположения, что физико-географические процессы – стохастические. При вероятностной постановке географической задачи строгая частотная интерпретация теории вероятностей заставляет нас предполагать выполнение условий закона больших чисел и центральной предельной теоремы, из которых вытекает эргодический принцип. В случае стационарных стохастических процессов среднее по пространству и среднее по времени эквивалентны. Остается установить, являются ли физико-географические процессы стационарными. Д. Харвей считает, что в определенных ситуациях предположение о стохастичности и стационарности географических процессов вполне разумно, хотя географические ряды часто не стационарны и, кроме того, часто не непрерывны. Но коль скоро необходимые предположения приняты, то при построении теории и сборе данных мы вправе использовать все преимущества, вытекающие из этих предположений.
Возможно, существует также такая закономерность: достоверность палеогеографических реконструкций зависит от степени полноты и возраста палеоландшафта. О возрасте уже говорилось выше – с ним связано убывание палеогеографической информации. Однако это не столь однозначно. Ведь современные ландшафты представляют собой исторически сложившиеся геосистемы. В их структуре накоплена физико-географическая информация, которая выражается и в составе природных компонентов, и в комплексе урочищ, порожденных в разное время, в неодинаковых палеоландшафтных условиях. Было подмечено, что чем древнее геолого-геоморфологическая основа ландшафта, тем большая палеоландшафтная информация в нем сосредоточена. Степень же полноты палеоландшафта определяется разнообразием составляющих его компонентов. С его увеличением возрастает вероятность сохранения того или иного их признака, материализованного в осадочной горной породе (с включенными в нее остатками флоры, фауны, человека и его материальной культуры), рельефа, современных ландшафтов.
Что касается общественной (социально-экономической) географии, то в ней о законах говорят меньше, но в ее теоретическом багаже имеется ряд положений, которые можно считать законами территориальной организации общества. Представителями этой подсистемы географических наук, также предложены некоторые частные общественно-географические законы. Так, еще в 1971 г. Ю. Г. Саушкин, а в 1972 С.Я. Ныммик в качестве наиболее существенного частного закона, действующего в процессе формирования социально-экономических пространственных систем, выделяет пространственную концентрацию и комплексообразование производительных сил, что проявляется в непрерывном сосредоточении людей и материальных фондов на определенной территории (образование специфических социально-экономических организмов городов, социально-экономических территориальных комплексов и т.д.).
В 80-х годах было сделано несколько попыток сформулировать системы законов территориальной организации общества. А. А. Ткаченко (2002) отмечает, что там существовали: а) отдельные положения из «традиционной» системы; б) положения, выходящие за предметные рамки географии; в) положения, которые близки к тому, чтобы их считать законами территориальной организации. В их числе закон пространственной концентрации, закон территориальной дифференциации, закон территориального разделения труда. Но в большинстве работ не было дано четких формулировок законов. Они или перечислялись, или излагались слишком пространно. Ткаченко считает, что основные закономерности территориальной организации общества могут быть сведены к ряду общеизвестных положений, которые мы здесь приведем.
Взаимодополнение мест. Ни одно место (участок заемной поверхности) не может удовлетворить все потребности своего населения, в силу чего возникает необходимость обмена функциями (специализация, территориальное разделение труда), лежащая в основе большинства пространственных взаимодействий.
Гравитационная закономерность, выражающаяся в том, что сила взаимовлияния и взаимодействия географических объектов при прочих равных условиях пропорциональна их социально-экономическим массам и обратно пропорциональна расстояниям между ними.
Пространственная концентрация. Отдельные участки земной поверхности в силу своего положения или каких-либо иных своих свойств обладают повышенной привлекательностью и поэтому становятся местами концентрации населения и его деятельности.
Концентрическое строение географического пространства. Под воздействием мест концентрации, обычно превращающихся в хозяйственно-культурные центры территории, окружающее их пространство приобретает концентрическую структуру.
Иерархическое строение географического пространства. Территориальные системы жизнедеятельности населения иерархичны в своем строении: системы, возглавляемые менее крупными центрами, входят в состав систем, возглавляемых более крупными центрами. При этом ранг центра определяется набором его функций.
Стадиальность территориального (регионального) развития, выражающаяся в существовании пространственно-временных закономерностей в духе теоремы эргодичности.
Принцип «местного соответствия», отражающий наличие природных и историко-культурных ограничений развития любой территории.
По мнению Ткаченко, перечисленные законы дают начало большому количеству концепций, моделей, представлений, являются базовыми, на которых строится теория социально-экономической географии. Они определяют реальную географическую картину любой территории. Например, закон пространственного взаимодействия порождает концепцию экономико-географического положения, гравитационную и потенциальную модели, идею о «давлении места» и др.
Пространственная концентрация, имея в своей основе дифференциальную земельную ренту и агломерационный эффект, порождает поляризацию, а соответствующий закон – различные связанные с нею представления, включая концепцию ТПК, полюсов роста, опорного каркаса, функции места, узлового района и др.
С законом концентрического строения, который восходит к Тюнену, связаны формула Кларка, модель зонно-волновой диффузии и концепция «центр – периферия», а с законом иерархического строения, восходящим к Кристаллеру и Лешу, – типология населенных пунктов и модель каскадной диффузии.
К общегеографическим законам можно отнести сформулированный Э. Б. Алаевым (1983) проявляющийся в пределах географической оболочки закон контактного взаимодействия: интенсивность взаимодействия (взаимовлияния) тел, будучи наиболее высокой в зоне непосредственного их контакта, понижается с увеличением расстояния между ними, и, когда эта разобщенность постигает определенного предела, рубежа, интенсивность взаимодействия резко сокращается.
Контуры некоторых общегеографических законов были очерчены Ю. Г. Саушкиным и А. М. Смирновым еще в 1970 г., когда они выделили: 1) закон общего соответствия и конкретного динамического несоответствия структурных элементов географических образований; 2) закон неравномерности, контрастности развития пространственных систем всех типов; 3) закон асинхронности развития пространственных систем; 4)закон усиления комплексности развития и усложнения структуры пространственных систем; 5) закон пространственной зональности.
И спустя почти три десятилетия эти идеи известных отечественных географов заслуживают внимания, так как процесс «законотворчества» в эти годы в географической науке развивался недостаточно активно, противоречиво, хотя совершенствование системы составляющих теоретический компонент науки – одна из важнейших ее задач. К этому «подталкивает» и более успешная, на наш взгляд, работа в области теоретической географии, о которой пойдет речь в следующей главе.
^ Контрольные вопросы и задания для самостоятельной работы
Литература
Алаев Э. Б. Социально-экономическая география: Понятийно-терминологический словарь. М., 1983.
Боков В. А. Пространственно-временная организация геосистем. Симферополь,1983.
Гохман В. М., Родоман Б. Б. Некоторые направления развития теоретической географии в СССР // Перспективы географии. М.,1973 (Вопросы географии. Сб.100).
Григорьев А.А. Развитие теоретических проблем советской физической географии» М., 1965.
Дьяконов К. Н. Географические законы и их физическая сущность // Геофизика ландшафта. (Вопросы географии. Сб.117). М.,1981. С. 28 - 40.
Калесник С. В. Общие географические закономерности Земли. М.,1970.
Максаковский В. П. Географическая культура: Учебное пособие. М., 1998.
Мересте У. И., Ныммик С. Я. Современная география: вопросы теории. М., 1984.
Саушкин Ю. Г. Концентрация и нарастание территориальных контрастов в мире природы и в развитии производительных сил // Математические методы в географии. Казань, 1971.
Теоретическая география. // Вопросы географии. Сб. 88.М., 1971
Ткаченко А. А. О процессе социологизации и элементах общей теории социально-экономической географии // Региональные исследования. 2002. № 1. С. 20 – 23.
Харвей Д. Научное объяснение в географии. М., 1974.
Шарапов И. П. Метагеология: Некоторые проблемы. М., 1989.
Шарыгин М. Д., Зырянов А. И. Введение в теоретическую географию. Пермь,1984.
1 К. Маркс, Ф. Энгельс, Соч., т.20, с.555
1 Максаковский В. П. Географическая культура. М.. 1998. С. 51.
1 Там же. С. 51-182.
1 Геттнер А. География, ее история, сущность и методы. М.-Л., 1930. С. 208.
2 Преображенский В. С. Анализ опытов аксиоматического построения землеведческих и ландшафтоведческих теорий // Новое в землеведении. М.: Изд-во АН СССР, 1987. С. 13.
,1 В - «А влечетчитается так: «Если А то В»; А - знаки импликации. А В». В математической логике запись закона как формально-импликативного высказывания предложена Б. Расселом. Она имеет следующий вид: B(х)), гдеx (А(х) – квантор общности, т.е. символ, заменяющий слово «все» или «всякий»; х - предметная переменная, т.е. символ, которым обозначен предмет - знак строгой импликации; А, В - какие-либо конкретно взятыезакона; признаки предмета. В переводе на коммуникативный язык это выражение читается так: «Для всякого х если х имеет признак А , то он имеет и признак В». - знак конъюнкции; читается как «и».
2 Арманд Д. Л. Наука о ландшафте. М., 1975.