Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Оглавление
Почему Вацлав Клаус выступил против действий НАТО
Позиция Чешской Республики по отношению к войне
Милан Зной
Чешская политическая элита, за редким исключением, была застигнута врасплох, когда в конце марта НАТО начало воздушные налеты на Югославию. Президент Вацлав Гавел приветствовал эту акцию, удовлетворенный тем, что НАТО наконец-то отважилось предпринять действия против зла, охватившего Балканы. Лидеры двух небольших партий правого крыла - либерального Союза cвободы (СС) и Христианско-демократической унии - Чехословацкой народной партии (ХДУ-ЧНП), располагающих каждая в отдельности поддержкой приблизительно 10% избирателей - также без колебаний поддержали бомбардировки. Впрочем, лидеры других партий были более сдержаны и даже враждебно настроены. Чешское правительство по вполне понятным причинам официально поддержало воздушные налеты, хотя на практике эта позиция оказалась весьма уклончива. Правительство одобрило военное вмешательство, основываясь на консультациях премьер-министра Милоша Земана и министра иностранных дел. Первоначальная реакция выявила сожаление правительства, что развивающийся конфликт не был разрешен дипломатическим путем. Коммунисты, находящиеся в оппозиции и поддерживаемые 14% населения, единогласно выразили свою разочарованность тем, что переговоры были прерваны, и избраны военные меры. Как обычно в подобного рода вопросах, они ссылались на принципы международного права в обоснование своего негативного отношения к бомбардировкам. НАТО, в обход ООН, нарушило суверенитет Югославии и являлось, по их мнению, агрессором с империалистическими амбициями.
Позиция коммунистов не удивила никого. Пожалуй, с легким недоумением была воспринята неожиданная позиция самой сильной из правых либеральных партий - Гражданской демократической партии (ГДП), и особенно ее председателя, бывшего премьер-министра Вацлава Клауса. На следующий день после налета на Югославию Клаус заявил, что использование силы не может привести к здравому и долгосрочному решению. Его откровенная антинатовская позиция ошеломила не только Президента Гавела, другие либеральные партии и влиятельные либеральные средства массовой информации правого толка, но, в немалой степени, и членов самой партии Клауса. Вступление Чешской Республики в НАТО было одой из заслуг в послужном списке ГДП. Несмотря на то что ГДП время от времени позволяла себе некоторую критику в отношении Европейского союза и его брюссельской бюрократии, она никогда не делала негативные комментарии в адрес НАТО, которое всегда воспринималось ею как гарант прозападной ориентации Чешской Республики. Впрочем, энтузиазм по поводу "объединения с Западом" не обязательно подразумевает позитивный настрой в отношении военного вмешательства НАТО в Югославию.
Вплоть до недавнего времени члены ГДП и ее сторонники полагали, что все противники НАТО и его экспансии на восток политически принадлежат к восточному блоку и являются в действительности крипто-коммунистами. Сегодня же Клаус - председатель ГДП - выразил публично свои сомнения в отношении вооруженных налетов НАТО, поставив тем самым своих коллег по партии в неловкое положение. Чехам довелось даже услышать мнение Мирослава Мацека, вице-председателя ГДП, заявившего по телевидению, что, наряду с прочими целями, в Югославии НАТО нуждалось в проверке своих боевых самолетов. Так далеко не заходили даже коммунисты.
Во избежание негативных последствий для имиджа Чешской Республики за рубежом, были предприняты попытки нивелировать подобные расхождения во мнениях. Министр иностранных дел Ян Каван упорно отрицал наличие каких-либо разногласий между Гавелом и правительством и неоднократно подчеркивал, что правительство поддерживает НАТО и его военные действия. Но на внутриполитической арене продолжалась острая дискуссия и зачастую высказывавшиеся в кулуарах разногласия становились предметом открытых публичных дебатов. Провоцирующее утверждение Вацлава Клауса о том, что массовое изгнание косовских албанцев последовало за началом натовских бомбардировок, было встречено с осуждением и недоверием. Клаус подвергся нападкам в средствах массовой информации и в парламенте, а СС решил даже добиваться его отставки с поста председателя нижней палаты.
По мере усиления вероятности того, что НАТО развернет наземные операции, разгорелся другой конфликт. Премьер-министр Земан сразу же заявил, что чешские солдаты не будут участвовать в наземном вмешательстве. В ответ на это Президент Гавел обвинил его в предательстве альянса. Их длительная словесная дуэль завершилась встречей министра иностранных дел Кавана и Президента. После встречи Гавел отметил, что, хотя он и объяснил свою точку зрения министру иностранных дел, он сомневается, что его мнение будет воспринято. Такая же участь постигла и чешско-греческую мирную инициативу. То, что стремление коммунистов обсудить эту инициативу в парламенте было заблокировано Чешской социал-демократической партией (ЧСДП), является, в определенной мере, показательным моментом для сложившей ся в стране политической атмосферы. Было очевидно, что ЧСДП рада избавиться от проблемы в целом.
Высказывания Земана и Клауса в отношении косовского кризиса не избежали критики и со стороны членов и сторонников их партий, хотя в основе претензий лежали различные причины. Если некоторые региональные отделения ГДП осуждали свое руководство за отказ поддержать бомбардировки, то лидеров ЧСДП обвиняли как раз в обратном. Так, по мнению сенатора Петра Смутного (ЧСДП), Чешская Республика оказалась соучастницей "коллективной" агрессии. Особо щекотливая ситуация сложилась на конгрессе ЧСДП в апреле. Лидеры партии всячески пытались уклониться от любых дискуссий вокруг воздушных бомбардиро вок Югославии и действий правительства. Но, несмотря на все попытки, относительное большинство делегатов все-таки подписали письмо-протест, осуждающее бомбардировки. Руководство партии, впрочем, расценило этот шаг как "частную инициативу".
Как следует толковать столь неуклюжие маневры на чешской политической сцене? Одно из объяснений сводится к тому, что партийные лидеры лишь отражали или подражали общественным настроениям. Фактически, обществен ность проявляла даже большую нерешительность в поддержке НАТО, нежели политики. Во время бомбардировок число противников этой акции возросло с 40 до 54%, а сторонников - снизилось с 40 до 29%. Налеты на Югославию были открыто поддержаны лишь электоратом Союза свободы. Сторонники этих действий незначительно преобладали также и в рядах избирателей ГДП, хотя и их число снижалось. Сторонники других партий в общем и целом были против бомбардировок. Коммунисты, естественно, единогласно выступили против. В итоге только 29% населения считали воздушные налеты оправданными. Предполагаемые наземные операции в Косово были поддержаны одной третью опрошенных. В конце кампании эта цифра сократилась до 25%. Те, кто были в числе сторонников воздушных налетов одобрили также и наземные операции. Но даже из их числа 69% поддержали наземные операции, в то время как 31% высказался против.
Политическое руководство не может игнорировать общественное мнение. Но противоречивая реакция чешских политиков на действия НАТО не может быть объяснена лишь популизмом. В частности, популизм не может служить объяснением того, почему Клаус и руководство ГДП выступили против воздушных налетов. Окажись они на позиции твердых сторонников действий НАТО, они могли бы, вероятно, повести за собой своих последователей. Можно предположить, что члены ГДП могли проигнорировать аргументы , связанные с нарушениями прав человека в Косово, но были и другие доводы, к которым они могли бы прислушаться. Например, преимущества, которые сулило сближение с Западом, необходимость дистанцироваться от Востока и России, и в особенности мысль о том, что Милошевич является, по сути дела, крипто-коммунистом. Между тем неприятие Клаусом бомбардировок совершенно определен но не было мотивировано желанием снискать расположе ние в глазах избирателей. Напротив, он рисковал быть заклейменным как предатель своими верными сторонниками в рядах правых. Он должен был иметь иные причины. Одним из правдоподобных объяснений этому могло быть то, что Клаус стремится постепенно перекроить имидж ГДП под ранний вариант Чешской национал-демократической партии: в начале века и во времена Первой Республики это была партия развивающейся чешской буржуазии с сильной национальной программой. Очевидно, что либеральная идеология свободного рынка уже не столь привлекательна и поэтому ГДП следует выработать новую идеологию, способную объединить поддержку свободного рынка со стремлением к сильному национальному государству. Если ГДП на самом деле преследует подобные цели, то будущие переговоры о членстве в ЕС обещают быть действительно интересными.
Стратегии политиков, впрочем, не до конца объясняют, почему чешская общественность разделилась во мнениях относительно кризиса в Косово. Здесь, должно быть, задействованы более глубокие факторы. Проанализировать их все здесь не представляется возможным, но определенные причины заслуживают упоминания. Одно объяснение связано с общегосударственной позицией в отношении НАТО. Чехи всегда рассматривали себя как часть Запада, но сегодня их привлекает на Западе развитая экономика, современные технологии и культура. Военные достижения являются едва ли не последней привлекательной характери стикой. Неудивительно, что вступление в НАТО, будучи первой вехой в "вестернизации" Чешской Республики, парадоксальным образом не встретило массового одобрения. Лишь незначительное большинство поддержало участие в НАТО без всяких оговорок. С другой стороны, членство в НАТО не встретило и активного противодействия, так как открытая оппозиция по этому вопросу была слабо обоснована.
Воздушные налеты НАТО на Югославию радикально изменили и терминологию, используемую в спорах. Те, кто являлись противниками членства в НАТО, теперь могут проявить отсутствие энтузиазма по данному вопросу в более приемлемых выражениях, ссылаясь, например, на нарушение государственного суверенитета и страдания ни в чем не повинного гражданского населения. Эти аспекты были выдвинуты в качестве весомых аргументов против вторжения НАТО в Югославию. Но более основательная антипатия в отношении НАТО, скрываемая за критикой вооруженного вмешательства, существует в умах многих, особенно старшего поколения, и была озвучена многими сторонниками ЧСДП и коммунистами.
Это недоверие к НАТО проистекает не только из коммунистической ностальгии или старых идей панславистского прошлого Чешской Республики, которые еще были живы в 1918 году, когда была образована Чехословакия. Сегодня антинатовские настроения обусловлены, прежде всего, недавними связями чехов с Югославией. Чехи не только часто проводили здесь свой отдых, но и дорога на Запад чаще всего лежала через Югославию. Не панславизм, а конкретный опыт и чувство взаимопонимания сформировали обществен ные настроения по отношению к воздушным налетам.
Сказался также и известный чешский скептицизм к "высоким фразам". Президент Гавел часто приводил высокие моральные аргументы в поддержку бомбардировок Югославии. Он стал проповедником нового мира по-американски. На протяжении войны в Персидском заливе, бомбардировок Ирака и войны в Боснии он последовательно поддерживал решительные военные действия с целью противостояния злу, распространившемуся в этих государствах. Этнические чистки в Косово настолько обеспокоили его, что он не только приветствовал налеты на Югославию, но, выражая свою поддержку, настолько ярко использовал все свои ораторские способности, что общественность была воистину поражена. Как и подобает драматургу, Гавел часто анализировал скрытую двусмысленность слов. Как политик, он не стеснялся говорить об "этичной войне", заявляя, что посредством воздушных налетов на Югославию "права человека становятся выше правовой системы". В заключение, он выразил "сожаление лишь о том, что военные действия не начались раньше". Бледным контрастом, по сравнению с такого рода риторикой, являлись заявления натовских генералов по поводу "побочного ущерба". Подозрительные по своей природе чехи с трудом могли согласиться с невинностью высоких моральных аргументов, используемых в поддержку военной машины, будь она их собственная или НАТО, даже если та служит предполагаемой справедливой и гуманной цели. Другими словами, чешские споры вокруг войны в Косово должны рассматриваться наряду с падением популярности Президента.
Размышления Гавела зачастую находятся под влиянием явления, исторически известного как "мюнхенский синдром". В первую очередь, "дух Мюнхена" связывают с нелепыми попытками смирения, на поверку оказывающимися, по сути, молчаливой капитуляцией перед насилием. (Это, конечно, первоначально означало капитуляцию перед требованиями Гитлера о присоединении территории Чехии к Великой Германии.) Когда Гавел проповедовал расширение влияния НАТО на восток, он предостерегал об опасности политики попустительства, ставя тем самым "дух Мюнхена" в упрек некоторым западным политикам, излишне обеспокоенным возможными обидами России. Когда он призывал к радикальным действиям в отношении Сербии на Балканах, то использовал те же аргументы, заявляя, что демократия не может подчиняться насилию. Павел Тигрид, союзник Президента, яростно отстаивал идею, что те, кто пережил "мюнхен", не имели иного выбора, кроме как поддержать натовские бомбардировки Югославии, поскольку они знают по собственному опыту цену потакания диктатору.
Но данная аналогия имеет свои пределы. Тигрид, впрочем, забывает, что "мюнхенский синдром" имеет и другое значение, связанное с предательством чехов Западом, и их уступки диктатору без сопротивления. Те, кто рассматривал кризис в Косово с этой точки зрения, склонны были выступать против бомбардировок НАТО. Косовские албанцы являются восставшим этническим меньшинством, не желающим далее жить в одном государстве с сербами. Поэтому Запад способствовал подготовке мирного договора, который был, по сути дела, диктаторским отделением территории. Югославия под угрозой войны была поставлена перед лицом утраты части своей территории в пользу албанцев.
Любые параллели между Мюнхеном и Рамбуйе лишь вводят в заблуждение. Всегда и во всем исторические сантименты имеют свою политическую составляющую. Воспоминания такого рода неизменно присутствуют в умах чехов, подтверждением чему явились разногласия вокруг Косово. Они имеют тенденцию выплывать на поверхность всякий раз, когда проводятся параллели между насильственным изгнанием немцев из Чехословакии после Второй мировой войны и этническими чистками на Балканах и аналогии (нередко вполне обоснованные) между Милошевичем и Эдуардом Бенешем. И хотя Мюнхен 1938 года и Рамбуйе 1999 года не подлежат сравнению, оба случая являют собой попытки разрешения этнических конфликтов в Центральной Европе и в равной мере иллюстрируют смятение демократий при попытках урегулировать глубокие и непреодолимые конфликты.
Оба кризиса, как в Чехословакии в 1930-х годах, так и в Косово в 1990-х, начинались как этнические конфликты, эскалация которых привела к притязаниям на национальный суверенитет. Но на этом параллели заканчиваются. В то время Чехословакия была демократическим государством, которое стремилось обеспечить мирное сосуществование входивших в его состав различных этнических групп. Вдобавок к этому немцы в Чехословакии имели свои, закреплен ные в Версальском мирном договоре, права национальных меньшинств. Незадолго до подписания Мюнхенского соглашения , Президент Бенеш согласился с формой автономии немцев, граничащей с государственным суверенитетом. Разумеется, он, не колеблясь, подписал бы такого рода соглашение, которое Милошевич отказался подписать в Рамбуйе, но не потому, что он был трусом, а потому, что он был демократом и политиком прозападной ориентации. Вот почему Чехословакия во время и после войны была на стороне Союзников и почему, вероятно, выселение немцев стало восприниматься как само собой разумеющаяся часть послевоенного устройства демократической Европы.
Реалии современной международной обстановки совершенно иные. Мюнхенское соглашение не было нацелено на разрешение этнического конфликта мирным путем. С самого начала оно рассматривалось Германией как часть процесса, итогом которого должно было стать аннулирова ние достигнутых по итогам Первой мировой войны договоренностей и формирование "Новой Европы" под гегемонией Германии. Вот почему Мюнхенское соглашение было предательством демократии и почему необходимо было противостоять этому (впрочем, я не имею в виду, что вооруженное сопротивление было бы политически осуществимым или разумным). Бенеш прекрасно осознавал последствия договора: следовательно, он обладал лучшим предвидением , нежели иные западные политики. Одним словом, аналогия между Мюнхеном и Косово рушится у самого основания, как и параллели между Милошевичем и Бенешем. Но опыт пережитых событий, известных чешской земле как "мюнхенское предательство", глубоко врезался в национальную память и несомненно оказал воздействие на восприятие чешским обществом кризиса в Косово и натовских бомбардировок Югославии.
Милан Зной - преподаватель факультета политологии Карлова университета в Праге и заведующий кафедрой этической и политической философии Института философии Академии наук Чешской Республики.
Оглавление | В начало статьи