Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Глава 3
ЭВОЛЮЦИЯ СОЦИОЛОГИИ
Знание истории социологии — основа профессиональной подготовки исследователя социальных явлении и процессов. Знание истории — это не просто знание прошлого опыта, но «инвентаризация» теорети ческих моделей и эмпирических методик, которые можно использовать как готовые исследовательские инструменты, эффективность кото рых проверена временем. Отношение к истории социологии должно быть прагматичным в полном соответствии с известным принципом: не нужно изобретать велосипед, если он уже существует и использу ется. Очень часто для описания и объяснения тех явлений и процес сов, которые приходится изучать социологу, можно воспользоваться теориями и методами, разработанными классиками. Однако, чтобы воспользоваться ими, необходимо знать об их существовании и со держании, т. е. знать историю социологии. Знание истории социоло гии — это также знание тех условий, в которых теоретические модели и эмпирические методики создавались. Общество изменяется, и в но вых социально-исторических условиях прежние способы познания и формы объяснения социальных явлений и процессов могут оказаться неприменимыми. Знание истории социологии дает представление о возможностях и ограничениях использования созданных в прошлом теоретических моделей и эмпирических методик. Чтобы воспользо ваться теориями и методами классиков, нужно знать, какие из них созданы для изучения явлений и процессов, сходных с теми, которые приходится изучать сейчас, т. е. знать историю социологии.
Предмет истории социологии включает три основных компонента:
1. Социально-исторические условия развития социологии, ее место и роль в культуре и общественной жизни соответствующей эпохи.
2. Эволюцию предметной области (т. е. круга изучаемых проблем), теоретических моделей и эмпирических методик.
3. Эволюцию организационных форм исследовательской деятельно сти и структуры сообщества социологов.
Социология — явление сложное, многоплановое, имеющее дол гую и богатую историю. Выделение в ней некоторой общей тенден ции и четко ограниченных этапов развития может быть лишь услов ным. В зависимости от того, какой момент в истории идей о том как и почему организована совместная жизнь людей, принимается за начало социологии, и от того, каковы критерии выделения этапов развития социологии, число и продолжительность этих этапов могут быть различны. В данной главе предлагается один из возможных ва риантов картины эволюции социологии. И следует отдавать себе отчет в том, что это только удобная схема для упорядочения определенного исторического материала.
Такой подход может показаться произволом и даже «насилием» над реальной историей науки, но дело в том, что история социологии в данном случае — это часть социологической науки, а не историче ской. Социологу необходим систематизированный логически и хро нологически каталог прошлых достижений, определяющих сего дняшнее состояние его дисциплины, тогда как историка могут инте ресовать любые повороты и ответвления в развитии социологии, в том числе и тупиковые. История социологии, написанная историком, а не социологом, может выглядеть совершенно иначе, поскольку ис следовательские задачи социологической и исторической наук со вершенно различны.
Эволюция социологии — это та последовательность этапов ее развития, в которой проявляется общая тенденция, связывающая прошлые и современные научные идеи и исследовательские работы в единое целое.
Поэтому за критерий выделения этапов эволюции социологии бе рется изменение в характере (проблематика, подходы, полученные результаты) только основных работ только основных представителей социологии. Выбор «только основных» делается с позиций совре менных представлений о важности вклада того или иного социолога. Иными словами, среди живших одновременно в ряд основных попа дает тот, чьи идеи на современный момент оказывают наибольшее влияние. На основе данного критерия можно выделить пять этапов эволюции социологии.
3.1. Протосоциология
Исходная проблема истории социологии — вопрос «Когда началась социология?». Современные исследователи так или иначе придер живаются одной из двух основных точек зрения. Согласно первой, социология существует столько же, сколько само общество. Еще со времен далекой древности известны ученые мужи, рассуждавшие о том, как должно быть устроено общество. Идеи Платона, Аристотеля, Блаженного Августина, Фомы Аквинского, Никколо Макиавелли, Томаса Мора, Томаса Гоббса и других мыслителей античности, Сред невековья, эпохи Возрождения, эпохи Просвещения рассматриваются как социологические теории наряду с работами исследователей XIX-XX веков. Согласно второй точке зрения, социология сформирова лась лишь в середине — конце XIX века, когда Огюст Конт, Карл Маркс, Герберт Спенсер, Эмиль Дюркгейм, Макс Вебер и другие уче ные стали разрабатывать науку об обществе, противопоставляя ее, с одной стороны, традиционной философий, а с другой — таким нау кам, как политическая экономия, психология, история.
Первая точка зрения предполагает, что социологией является любое ученое рассуждение о том, как устроена совместная жизнь людей. Такой подход позволяет отыскивать в самом отдаленном прошлом интересные идеи и замечания относительно того, каким должно быть государственное устройство, как следует организовывать ведение хозяйства или воспитывать молодежь. Но подобные идеи являются частью произведений философских, как, например, диалог «Государст во» Платона, теологических(Теология (в буквальном переводе с греческого «богословие») — систематическое из ложение и анализ религиозной доктрины и построение на ее основе учения об окру жающем мире.), как трактат «О граде Божий» Блажен ного Августина, или художественно-назидательных, как «Утопия» Томаса Мора. Все произведения такого рода и содержащиеся в них концепции можно в отличие от социологии назвать социальными уче ниями, поскольку в них главным является изображение идеального, т. е. наилучшим образом устроенного, общества, а не исследование того, как в действительности взаимодействуют люди, как организо вана их совместная жизнь. Выдающиеся мыслители прошлых эпох опирались на собственные впечатления и учения предшественников, а не на систематическое исследование социальных процессов. Но это отличие их произведений от работ современных социологов не сле дует считать недостатком или дефектом. Социальные учения про шлого были адекватной условиям своей эпохи формой осознания и объяснения общественных явлений. Различия между социологией и социальными учениями в способе изучения общества связаны с тем, что современные процессы взаимодействия и совместной жизни лю дей кардинальным образом отличаются от того, с чем имели дело мыслители Античности, Средневековья или эпохи Возрождения.
Вторая точка зрения по вопросу о времени появления социологии основывается на констатации того, что с середины XVIII века в Европе и Северной Америке развивались процессы, радикально изменившие характер жизни людей и ставшие социально-историческими предпо сылками или факторами развития социологии как особого рода на учного знания.
Во-первых, началась так называемая промышленная революция. В Античности, Средневековье и в эпоху Возрождения экономиче ская деятельность замыкалась в основном в родовой или соседской общине: большинство людей (до 90%) возделывали землю около сво его дома, небольшая часть работала в домашних ремесленных мас терских или на небольших мануфактурах, и лишь немногие профессионально занима лись торговлей, финансами, наукой и искусством. В конце XVIII — начале XIX века на основе внедрения станков, приводимых в действие водяными мельницами, а затем и паровыми машинами, было органи зовано производство на фабриках. Привлечение множества людей на фабрики в качестве наемных работников привело к распаду тради ционного образа жизни общин. На промышленных предприятиях и в урбанистических (Урбанизация (от лат. игЬапиз — городской) — процесс роста числа, населенности, влияния городов на устройство общества, а также превращения городского образа жизни в доминирующий тип.) районах вокруг них складывались новые формы взаимодействия, характеризуемые массовостью и обезличенностью. Во-вторых, произошла серия так называемых буржуазных рево люций. До конца XVIII века политическая деятельность замыкалась в основном в узком кругу двора монарха — его родственников и свиты или собрания граждан — привилегированных жителей городов-рес публик. Однако в ходе Американской войны за независимость (1775-1783), Великой французской революции (1789-1795) и последовав ших за ними других революций в Европе и Америке в политическую борьбу включились массы простых людей, прежде всего горожан, имевших собственный бизнес — лавку, мастерскую и т. п. Буржуа (от франц. Ьоищеогз — горожанин) отвергали традиционную власть аристократии и добивались политических прав под лозунгом «Свобо да, равенство, братство». Организация государственной власти на принци пах демократии и распространение избирательных прав на все большее число людей привели к появлению новых форм взаимодействия: массовых политических партий и движений, агитации через прессу, политических забастовок, маршей протеста и т. д.
В-третьих, с развитием индустриальной экономики и буржуазной демократии обострились проблемы, которые теперь принято назы вать социальными проблемами. Фабричные рабочие трудились по 12—14 часов в день и, принося владельцам фабрик прибыли, получали за свой труд гроши. Пользуясь отменой традиционных ограничений предпринимательства и полученными свободами, буржуа наращивали свой капитал и не старались поддерживать рабочих, как это делали в прошлом феодалы в отношении своих вассалов и слуг. Рабочие и их семьи жили скученно в ветхих и грязных домах. Массовая бедность, преступность, проституция, распространение таких болезней, как ту беркулез, оспа, сифилис, вызывали недовольство, протесты и поли тические дебаты.
Точное знание того, как устроено общество, как это устройство влияет на жизнедеятельность людей и приводит к проблемам и кон фликтам, требовалось для разрешения этих проблем и конфликтов. Но такое знание в новых условиях невозможно было получить путем философского диалога заинтересованных граждан, как это делали Сократ и Платон в условиях маленькой общины, каковой был антич ный полис. Невозможно было получить такого рода знание и путем рассуждения о .моральном долге правителей и подданных, как это де лали Блаженный Августин или Томас Мор в условиях строго иерар хического порядка, каковым было общество в средневековой Европе. Процессы, в которых участвовали большие массы индивидов, борю щихся за свои личные права и благополучие, потребовали нового способа познания социальных явлений. Кроме того, можно сказать, что многие явления именно в новых исторических условиях приоб рели характер социальных явлений.
Помимо социально-исторических факторов, каковыми явились индустриальный капитализм, буржуазная демократия и сопутствую щие им социальные проблемы, формирование социологии было об условлено особого рода интеллектуальными факторами. В первой по ловине XIX века происходило размежевание науки и философии. В ХУП-ХУШ веках естествознание развивалось в виде так называемой натуральной философии, основывавшейся на представлении о при родных явлениях как проявлениях сущности или субстанции, скрытой в вещах/телах, и о законах природы как правилах некоего мирового разума. Исходя из такой картины мира ученые создавали концепции, в которых опытные данные и математические формулы встраива лись в систему умозрительных рассуждений о сущности вещей. При мерами подобного рода концепций могут служить «Математические начала натуральной философии» Ньютона и «Монадология» Лейб ница. К середине XIX века утвердилось новое научное мировоззрение, для которого характерно представление о природных явлениях как эффектах; вызываемых в различных естественных и искусственных системах движением и взаимодействием множества элементов — мо лекул, клеток и т. п. В рамках данного подхода ученые описывают факты, делают эмпирические обобщения и представляют закономер ности как статистически проявляющиеся связи между явлениями. В качестве примеров научных работ нового типа можно привести ставшие в конце 50-х гг. XIX века событиями в физике и биологии соответственно «Динамическую теорию электромагнитного поля» Джеймса Максвелла и «Происхождение видов путем естественного отбора» Чарльза Дарвина. В условиях успешного развития на основе новой картины мира естественных наук стали возникать идеи о пре вращении изучения общества в строго научное исследование, противо поставляемое исторически предшествующему философствованию.
Первым проект создания новой науки об обществе сформулировал французский мыслитель Огюст Конт (1798-1857). В 1817-1824 гг. Конт был секретарем графа де Сен-Симона, который разрабатывал концепцию усовершенствования жизни человечества на основе пре вращения науки и ученых в предмет религиозного почитания. Конт активно помогал Сен-Симону в составлении его проектов и впослед ствии развил многие из его идей. В 1822 г. в написанном Контом под руководством Сен-Симона «Плане научных работ, необходимых для реорганизации общества» была выдвинута идея создания «социаль ной физики» — специальной научной дисциплины, базирующейся на наблюдениях и естественно-научных методах. В 1830-1842 гг. Конт опубликовал свое главное произведение — масштабный, в шести томах, «Курс позитивной философии», в котором новую науку об обществе предложил назвать социологией.
Возможность и необходимость такой науки Конт обосновывал сформулированным им законом трех стадий интеллектуальной и со циальной эволюции..
На первой стадии, которую Конт называл теологической, или фиктивной, люди склонны объяснять наблюдаемые явления прямым и постоянным действием сверхъестественных сил — богов, духов, де монов и т. п. Такая установка мышления превращает любое знание в теологию. Исходя из теологических представлений об окружающем мире люди поддерживают социальный порядок, при котором господ ствующее положение занимают священники и воины, чей авторитет обусловлен верой в то, что они воплощают Божественную волю. Со циальный порядок, возникающий на теологической стадии, получил у Конта название военное общество.
По мере накопления знаний и совершенствования форм мышле ния наступает вторая стадия интеллектуальной и социальной эволю ции — метафизическая, или абстрактная. На этой стадии люди при объяснении наблюдаемых явлений переходят от теологических фик ций к абстракциям, т. е. к представлениям о действии скрытых в вещах и раскрываемых силой разума принципов и сил. Подобная установка мышления превращает любое знание в метафизику, т. е. в философ ские рассуждения об общих принципах, сущности, смысле явлений. Руководствуясь метафизическими представлениями об окружающем мире, люди отвергают прежний социальный порядок и стремятся к созданию общества, соответствующего представлениям о природе или сущности человека, принципам справедливости, естественного порядка и т. п. Невозможность воплотить абстрактные принципы в реальности приводит к тому, что на метафизической стадии не образуется никакого прочного социального порядка. Это эпоха бунтов, революций, переворотов, междоусобиц.
Третья стадия эволюции, получившая название научной, или по зитивной, наступает, когда отвлеченное знание — метафизические абстракции сменяются позитивным, т. е. действительным, знанием — выводами, основанными на описании и систематизации фактов. Установка мышления на открытие «действительных законов явлений» превращает любое знание в науку. Опираясь на научные знания, люди ценят действительные, а не мнимые блага и заслуги и поддерживают социальный порядок, при котором доминирующее положение зани мают ученые и промышленники, чей авторитет обусловлен их вкладом в научно-технический и экономический прогресс. Социальный по рядок, возникающий на научной или позитивной стадии эволюции, Конт обозначил как мирное промышленное общество.
На позитивной стадии эволюции человеческого знания может наконец возникнуть действительное знание об обществе: социология. Конт выстроил свою концепцию на основе постулата «Идеи управляют миром и переворачивают его». Поэтому социология не только может, но и должна появиться на позитивной стадии эволюции, поскольку является не просто средством описания и объяснения общества, а слу жит инструментом формирования и поддержания нового социального порядка — промышленного общества. Социологию Конт рассматри вал в качестве завершающей части целостной системы позитивного знания, представленной в «Курсе позитивной философии» в виде ие рархии основных наук: математика — астрономия — физика — химия — биология — социология. Конт полагал, что на каждой после дующей ступени иерархии находится наука, чей предмет сложнее предмета предыдущей и чьи законы формулируются на основе зако нов, открытых на предыдущей ступени системы наук.
Концепция трех стадий интеллектуальной и социальной эволюции Контом представлена как закон развития человечества на всем протяжении его истории. Теологическая стадия охватывает период с древнейших времен до конца XIII века, метафизическая стадия — период с XIV до конца XVIII века, научная, или позитивная, стадия начина ется в XIX веке. Но в действительности концепция Конта хорошо моделирует социальные процессы в Европе (а еще точнее, во Франции) в XVIII — середине XIX века, когда феодально-католический «старый режим» был подвергнут массированной критике философами и публицистами эпохи Просвещения, а затем разрушен в ходе Великой французской революции, после которой началось быстрое развитие буржуазного социального порядка — промышленного общества в тер минологии Конта.
Промышленное общество рассматривалось Контом как воплощение социального прогресса. Промышленность — это производство, бази рующееся на научной организации труда и обеспечивающее посто янный рост благосостояния. Однако промышленное общество порож дает новую социальную проблему: «рабочий вопрос». Промышлен ность концентрирует большие массы наемных работников, чей уровень жизни низок, а совокупная сила настолько велика, что создает по тенциальную угрозу социальному порядку. Решение этой проблемы Конт сначала видел в патронаже (от франц. ра1гопа$е — покрови тельство), т. е. заботе богатых и власть имущих о просвещении и улучшении условий жизни рабочих. Но позднее в четырехтомном труде «Система позитивной политики» (1851-1854) Конт выдвинул принципиально другое решение проблемы: рабочий вопрос, как и все прочие проблемы промышленного общества, разрешится с переходом человечества на новую стадию интеллектуальной и социальной эволю ции. Эту стадию Конт назвал новым теологическим синтезом, по скольку видел в соединении научного знания, способствующего прогрессу, и религиозного чувства, поддерживающего консенсус — со гласие и солидарность всех людей, — возможность объединить по ложительные черты старого и нового типов устройства общества. Стремясь указать верное направление социальной эволюции и ускорить ее, Копт разработал проект религии Человечества. Обожествле ние человечества, которое представляется «Верховным Существом», совершенствующим мир, должно привести к культу взаимной любви и добровольному стремлению индивидов к порядку и прогрессу. «Верховное Существо» ненаблюдаемо и не является предметом на учного знания, оно — предмет веры, но веры, опирающейся на всю совокупность научного знания. Именно это знание подводит к мысли о существовании некой высшей направляющей силы.
Религиозно-социальный проект Конта, безусловно, является уто пией, и его появление даже принято было объяснять психическим расстройством основоположника позитивизма. Однако стремление указать на возможность усовершенствования общества на основе от крытия закона всемирно-исторического прогресса было общей чер той всех первых проектов науки об обществе.
Второй после Конта крупнейший представитель позитивизма в социологии — английский ученый Герберт Спенсер (1820-1903). Спенсер признавал контовский проект создания системы пози тивного знания, включающего социологию, «замыслом, полным вели чия», и в ранних своих работах стремился развить и дополнить социо логию Конта. Влияние Конта очевидно в книге «Социальная статика» (1851), в которой Спенсер принял введенное Контом деление пред мета социологии на социальную статику (изучение закономерно стей воспроизводства социального порядка) и социальную динами ку (изучение закономерностей социального прогресса) и изложил концепцию «социального состояния» человечества как состояния гармонии и консенсуса, которое достигается при удовлетворении по требностей индивидов. Однако в последующих работах Спенсер раз работал собственный вариант системы позитивного знания. Его «синтетическая философия» охватывает учение о принципах бытия («Основные начала», 1862), о живой природе («Основания биоло гии», 1864-1867), о человеческом сознании («Основания психоло гии», 1855-1872), о социальных явлениях и процессах («Основа ния социологии», 1874-1896) и о морали («Основания этики», 1892-1898). Идеей, объединяющей все эти произведения в целост ную систему знания, является концепция эволюционизма. Спенсер исследовал эволюцию как всеобщую тенденцию развития, прояв ляющуюся в росте и усложнении объектов путем дифференциации их частей, выполняющих различные функции, и интеграции этих частей в единое целое. Эволюция проходит три фазы: неорганическую, орга ническую и надорганическую. Последняя и является предметом со циологии. Социальная эволюция в целом трактуется Спенсером как переход от военного общества к промышленному обществу. Для первого типа социального порядка характерна принудительная интеграция силой оружия или угрозой нападения извне, для второго — добровольная интеграция в силу взаимозависимости индивидов, выполняющих различные функции и поэтому заинтересованных в сотрудничестве друг с другом. Общество рассматривается Спенсером как социаль ный организм — целое, объединяющее свои «чувствующие элемен ты» — индивидов. В процессе эволюции общество растет, т. е. растет число людей, чью жизнь оно организует. Структура общества услож няется, иначе говоря, в нем формируются системы органов, специа лизирующихся на выполнении определенных функций, необходимых для поддержания и развития социального организма. Всякое развитое общество, согласно Спенсеру, имеет три системы органов в соответ ствии с тремя главными функциями — регулятивной, производитель ной, распределительной. Каждая система образуется социальными институтами — устойчивыми формами деятельности людей. Соци альные институты Спенсер разделил на категории: семейные инсти туты, обрядовые, политические, церковные, профессиональные, про мышленные. Институты поддерживают социальное целое, поскольку предписывают индивидам определенное поведение. Индивиды сле дуют заданному институтами порядку, поскольку институты обеспе чивают удовлетворение потребностей.
Сравнивая общество с организмом, Спенсер подчеркивал различие между биологическим организмом, в котором части существуют для целого, и социальным организмом, который существует для своих элементов — индивидов. Направление социальной эволюции Спенсер определял исходя из тезиса о том, что свобода индивида — критерий социального прогресса. В своих поздних работах, например «Человек против государства» (1884), Спенсер сосредоточился на обоснова нии идеала социального порядка, построенного на принципах конку ренции и уважения индивидами прав и свобод друг друга. В отличие от консервативной по своему характеру утопии Конта утопия Спен сера имеет либеральный характер.
Альтернативой позитивистскому проекту науки об обществе в се редине XIX века была концепция материалистического понимания истории, сформулированная немецким мыслителем Карлом Марк сом (1818-1883). Замысел Маркса, представленный в таких его ран них работах, как «Тезисы о Фейербахе» (1845) и «Немецкая идеоло гия» (1846), отличает стремление создать «действительную» науку об обществе, основанную на изучении практической деятельности людей и отвергающую философские ꎧассуждения как умозритель ные и абстрактные. В этом отношении проект Маркса похож на по зитивистский проект Конта, но в отличие от Конта Маркс полагал, что не идеи «управляют миром», а материальные интересы, обуслов ленные участием людей в производстве и распределении благ.
Общество Маркс трактовал как систему отношений, характер которой определяется способом производства материальных условий жизни людей1. Под способом производства Маркс понимал истори чески складывающийся комплекс, включающий производительные силы — применяемые ресурсы и технологии — и производственные отношения — формы собственности и организации труда. Способ производства определяет то, как люди взаимодействуют друг с другом, что составляет их образ жизни и, следовательно, что и как они ос мысливают и оценивают в окружающем их мире. Структура эконо мических отношений составляет тот «базис», на котором развивается «надстройка» — структуры политических, правовых, семейных отно шений, формы религии, морали, идеологии. Материалистическое по нимание истории заключается в открытии последовательности сме няющих один другой способов производства. В работе «К критике политической экономии» (1859) Маркс выделил азиатский, антич ный, феодальный и буржуазный способы производства.
Знание закономерности социально-исторического развития нужно было Марксу для обоснования программы политической борьбы и преобразования общества на принципах ликвидации собственности, неравенства, государственной власти. Концепция такого преобразо вания изложена в «Манифесте коммунистической партии» (1848), автором которого был не только и не столько Маркс, сколько его друг Энгельс. Фридрих Энгельс (1820-1895) схематизировал и по пуляризировал идеи Маркса. Усилиями Энгельса, редактировавшего и издававшего рукописи Маркса, комментировавшего его труды и развивавшего его критику капитализма, марксизм был превращен в утопическую концепцию «научного социализма». В таких работах Энгельса, как «Анти-Дюринг»2 (1878), «Диалектика природы» (1873-1882), «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (1884) марксизм представлен как всеохватывающая система знания, в которую входят натурфилософия, история, политическая экономия, научный социализм.
Труды Конта, Спенсера, Маркса, Энгельса объединяет общая идея разработки не философского, а собственно научного подхода к изучению социальных явлений и процессов. Создание специальной науки об обществе — это основная проблематика, определившая со держание позитивистских и материалистических концепций середи ны — конца XIX века. Идея науки об обществе сформировалась как реакция на умозрительный, метафизический характер предшествую щей философии истории. Тем не менее невозможно квалифициро вать позитивизм О. Конта, эволюционизм Г. Спенсера исторический материализм К. Маркса, научный социализм Ф. Энгельса как собст венно социологические концепции. Несмотря на намеренно антифи лософскую постановку проблемы создания науки об обществе, их исследовательский подход — выведение универсального закона раз вития человечества в рамках универсальной мировоззренческой доктрины — остается скорее философским. С другой стороны, именно Конт, Спенсер, Маркс наполнили такие биологические, политэконо-мические, юридические термины, как эволюция, функция, структура, производство, классы, институт, норма и т. д. социальным содержа нием и тем самым заложили основы понятийного аппарата совре менной социологии. С учетом этой двойственности корпус трудов Конта, Спенсера, Маркса, Энгельса, а также таких ныне менее из вестных мыслителей, как Дж. С. Милль, Л. фон Штайн, А. Шеффле следует квалифицировать как протосоциологические.
> Протосоциология — это совокупность созданных в середине — конце XIX века проектов науки об обществе, заложивших концепту альные основы развития социологии, но остававшихся органичной частью философских и мировоззренческих доктрин.
Проекты науки об обществе и попытки ее разработки в середине — конце XIX века следует считать протосоциологией еще и потому, что предпринимались эти попытки не представителями организованного научного сообщества, а кабинетными учеными и публицистами, ка ковыми были Конт, Маркс, Спенсер, никогда не занимавшие акаде мических постов в университетах или научных обществах. Их после дователями являлись немногочисленные энтузиасты, воспринимавшие социологические идеи скорее как учение, открывающее способ усо вершенствования общества. Проникновение социологии в Россию в виде модного интеллек туального занятия произошло уже в 40-х гг. XIX века. Идеи Конта, а двумя десятилетиями позднее и идеи Спенсера и Маркса стали предметом активного обсуждения в среде российской интеллигенции. Под влиянием европейских концепций науки об обществе и одно временно в противовес им во второй половине XIX века начали раз виваться оригинальные концепции, связанные со спецификой соци ально-исторических условий и социально-философских идей в Рос сии, но при этом демонстрирующие то же стремление раскрыть уни версальные законы устройства и исторического развития общества. Развивая идеи социальной философии славянофилов, Николай Данилевский (1822-1885) в книге «Россия и Европа» (1869) обосно вывал идею особого пути развития России тем, что русско-славян ская цивилизация представляет собой культурно-исторический тип, отличный от романо-германского, т. е. западноевропейского, типа. История человечества, согласно Данилевскому, не представляет со бой линейную последовательность прогресса. В истории им выделе но десять культурно-исторических типов — цивилизаций, каждая из которых в свое время проходит четыре закономерные фазы цикла развития: «этнографическую» — формирование общности, «государ ственную» — политическое объединение и завоевание новых терри торий, «культурную» — расцвет цивилизации, застой и постепенный распад до уровня «этнографического материала» для новых цивили заций. Вслед за египетской, ассиро-вавилонской, китайской, индий ской, персидской, еврейской, греческой, римской, арабской и герма но-романской (европейской) цивилизациями должна достичь фазы расцвета и русско-славянская цивилизация.
В отличие от консервативной утопии Данилевского идеологи на родничества Петр Лавров (1823-1900) и Николай Михайловский (1842-1904) разрабатывали на основе своей социологической кон цепции социалистическую утопию — учение о некапиталистическом развитии России на основе коллективистских традиций русской об щины. В статье Михайловского «Что такое прогресс?» (1869) и кни ге Лаврова «Исторические письма» (1870) позитивистский проект науки об обществе подвергся критике на основе тезиса о том, что на учный, объективный метод познания, пригодный для изучения при родных явлений, не может служить методом познания социальных явлений. В отличие от повторяющихся, закономерных природных явлений социальные явления исторически уникальны и возникают в результате сознательной, целенаправленной деятельности людей.
Социологический метод должен быть субъективным методом, осно ванным на «сопереживании», позволяющем раскрыть цели индивидов, И на сопоставлении этих целей с идеалом общественного устройства, выступающим как критерий оценки целей и действий индивидов.
Субъективная школа Лаврова и Михайловского — наиболее яр кое и оригинальное явление на начальном этапе развития россий ской социологии. Критика позитивизма и концепция субъективного метода во многом предвосхитили дискуссии и исследования, харак терные для мировой социологии в последующие несколько десяти летий.
3.2. Классическая социология
На рубеже XIX и XX веков наиболее актуальной проблематикой для социологов стало определение предмета и метода их науки. Определе ние сущности социального и способа его познания было важно в ус ловиях формирования самостоятельных научных дисциплин внутри корпуса социогуманитарного знания. Социология могла претендовать на место в ряду других наук только при условии отделения ее предмета и метода от предметной области и методов истории, политической экономии, этнографии и, что было особенно важно в конце XIX века, психологии. Идея о психической сущности социальных явлений и о тождественности социологии и социальной психологии была весьма популярна среди исследователей общества благодаря работам таких исследователей, как Габриель Тард и Гюстав Лебон (Франция) и Лес-» тер Уорд (США). Полемика с психологизмом послужила отправным пунктом формирования классической теоретической социологии.
Решающую роль в развитии представлений о предмете и методе социологии сыграла концепция социологизма, разработанная фран цузским ученым Эмилем Дюркгеймом (1858-1917). В работе «Правила социологического метода» (1895) Дюркгейм выдвинул тезис о том, что социология возникает и должна развиваться как самостоятельная наука,' поскольку существует реальность особого рода, не исследуемая ни одной другой наукой. Эту реальность образуют социальные факты — «способы мышления, деятельности и чувствования, находящиеся вне индивида и наделенные принудительной силой». Социальным фактом является всякий способ действий, избираемый индивидами в силу того, что они принимают во внимание ценности, правила по ведения или стремятся подражать действиям других людей, способ получает распространение в определенном сообществе и сохраняет свои существенные черты независимо от индивидуальных ситуаций проявления данного способа. Независимое от индивида существование социальных фактов предполагает, что изучать их нужно «подобно ве щам», т. е. так же, как изучаются материальные объекты в естествен ных науках. Основным для естественных наук методом Дюркгейм считал экспериментальный метод, но для социологии он недоступен, поскольку сложно или даже невозможно при изучении социальных фактов создать искусственную, контролируемую и управляемую ис следователем экспериментальную ситуацию. Методом социологии должен быть сравнительно-исторический анализ «данных опытного порядка». История человечества рассматривалась Дюркгеймом как тот естественный эксперимент, который предоставляет социологу огромное количество эмпирических данных в виде статистических, этнографических, архивных и т. п. материалов.
Свой подход к пониманию предмета и метода социологии Дюрк гейм применил в исследовании конкретных социальных фактов еще до того, как сформулировал и обнародовал его в виде «правил». В рабо те «О разделении общественного труда» (1893) он обосновал тезис о том, что функцией разделения труда является поддержание единства — социальной солидарности. Дюркгейм выделил два типа солидарности: механическая солидарность возникает в силу общности верований и чувств, когда люди поддерживают отношения с теми, кто походит на них по образу мыслей и образу жида.ш; органическая солидар ность возникает в силу разделения по роду деятельности, когда лю ди поддерживают отношения с теми, кто отличается от них по образу мыслей и образу жизни, но в чьей деятельности они нуждаются для удовлетворения своих потребностей. Механическая и органическая солидарность — это два аспекта интеграции общества, присутствующие в виде «коллективного сознания» и «системы функций». Соотношение двух типов солидарности Дюркгейм предложил определять эмпири чески: по соотношению в общей совокупности правовых норм «ре прессивных», относящихся к уголовному праву и предусматривающих санкции, карающие за поступки, противоречащие «коллективному сознанию», и «реститутивных» (от лат. гезШийо — восстановление), относящихся к гражданскому праву и предусматривающих санкции, восстанавливающие нарушенный порядок распределения и выпол нения функций. В современном обществе в отличие от архаических форм социального порядка органическая солидарность является доми нирующим типом. При помощи концепции двух типов социальной солидарности Дюркгейм современные ему тенденции гуманизации правовой системы, индивидуализации образа жизни, уважения прав и свобод личности объяснял социологически: изменения нравов об условлены изменениями общественного устройства.
Концепцию социальной солидарности Дюркгейм использовал и в другой своей работе, также вошедшей в число классических, — ис следовании «Самоубийство» (1897). В этом исследовании Дюркгейм стремился доказать, что удовлетворительное объяснение статистиче ских данных, демонстрирующих различия в количестве самоубийств в разных странах, этнических и религиозных общностях, демографи ческих категориях, может быть только социологическим. Количество самоубийств зависит от степени социальной интеграции — включен ности индивидов в социальные группы и общности. Снижение сте пени социальной интеграции ведет к увеличению числа самоубийств эгоистического типа, обусловленных слабостью влияния на индивидов социальных (групповых) норм, следование которым организует ин дивидуальную жизнь и придает ей смысл. Именно относительно низкой степенью социальной интеграции (и, следовательно, более индивидуалистическим образом жизни) объясняется, согласно Дюрк-гейму, более высокая частота самоубийств в городе, чем в деревне, среди людей одиноких, чем среди семейных, среди протестантов, чем среди католиков. Чрезмерное повышение степени социальной инте грации ведет к увеличению числа самоубийств альтруистического типа, обусловленных «поглощением» индивидуальности «коллек тивным сознанием», которое обязывает людей жертвовать собой во имя общества (социальной группы). Третий выделенный Дюркгей мом тип — анемическое самоубийство. Еще в трактате «О разделении общественного труда» Дюркгейм рассматривал аномию как ситуацию неопределенности норм: отсутствие постоянных, изначально и ясно заданных общих ориентиров и конкретных правил поведения ведет к развитию чувства отчужденности от общества, к распространению конфликтного и саморазрушительного (вплоть до самоубийства) по ведения1. Выход из состояния аномии, характерного для современ ного ему общества, Дюркгейм видел в развитии новых социальных
1 Дюркгейм аналитически выделял и четвертый тип — фаталистическое самоубийство, обусловленное чувством бессилия и отчаяния, возникающим в условиях чрезмерной или даже тотальной регуляции индивидуальной жизни социальными (групповыми) нормами. Дюркгейм не анализировал этот тип подробно, поскольку считан его слиш ком редко встречающимся. Однако этот тип самоубийства не раз становился распро страненным в XX веке в условиях тоталитарных режимов групп — профессиональных корпораций, свободных от средневековой замкнутости и способных выполнить функцию нормативной регуля ции и обеспечить индивидам чувство общности и защищенности.
Концепция социологизма Дюркгейма основывалась па идее о том, что социальная реальность является реальностью тп ^епепх (лат.: особого рода), которая не просто существует независимо, но и доминирует над индивидуальной реальностью. Радикальные сторон ники этой идеи сформировали традицию «социологического реализ ма» в трактовке предмета и метода социологии. Противоположную традицию — «социологического номинализма» (от лат. поитеп — имя) сформировали те, кто придерживались противоположной точки зрения: «социальная реальность» не существует независимо от инди видов, этим именем обозначается совокупный эффект индивидуальной деятельности. Наиболее удачное и актуальное по сей день решение проблемы предмета и метода социологии в духе «номинализма» было дано в концепции понимающей социологии, разработанной немец ким ученым Максом Вебером (1864-1920).
На основе своих ранних работ по экономической истории Антич ности и Средневековья, в которых исследовалась взаимосвязь хозяй ственных форм и правовых институтов, Вебер пришел к идее социо логического изучения экономических феноменов. Этот подход бле стяще реализован в самом известном произведении Вебера — цикле статей «Протестантская этика и дух капитализма» (1904-1905), где на большом историческом и статистическом материале прослежены сходство и даже преемственность между принципами практиковав шегося протестантами мирского аскетизма (строгая самодисциплина, посвящение себя хозяйственной деятельности как служению) и прин ципами капиталистической организации промышленности и торговли. В качестве общей основы протестантской этики и духа капитализма представлена характерная для западной цивилизации в целом ра циональность — отношение к миру с точки зрения целесообразности, упорядоченности, полезности, эффективности.
Параллельно нсторико-соцнологическим исследованиям и на осно ве их результатов Вебер разрабатывал свою методологическую кон цепцию, ключевой категорией которой стало понятие идеального типа. Идеальный тин — это теоретическая конструкция, выражающая наи более характерные черты изучаемого явления и служащая средством упорядочения эмпирического материала. Такие идеальные типы, как «капитализм», «христианство» и т. п., являются не эмпирическими обобщениями, а абстрактными моделями, предлагающими целостную, логически непротиворечивую «.мысленную картину» (Оеа'апкепЫМ) и раскрывающими «культурный смысл» соответствующего феномена Соотнося идеальный тип как «рациональную утопию» с реальностью и выявляя расхождения между ними, социолог может формулировать общезначимые утверждения о социально-историческом смысле яв лений, не упуская из виду их индивидуальных черт. Первоначально рассматривавшийся как вспомогательное средство образования и анализа научных понятий, идеальный тип стал важнейшим Методо логическим средством в рамках выдвинутой Вебером концепции по нимающей социологии.
В работе «О категориях понимающей социологии» (1913) быт сформулирован тезис о том, что предметом социологии должно быть социальное действие, которое можно объяснить, только поняв вкла дываемый в него смысл. Идеально-типическая реконструкция смысча социального действия — это, по мысли Вебера, то «понимающее объ яснение», которое отличает социологию как от «наук о природе» с их механистическим объяснением, так и от «наук о духе», которые опе рируют пониманием, основанным на «сопереживании». Социальным действием Вебер называл такое действие, которое по предполагаемом!/ действующим индивидом смыслу соотносится с действиями других людей и ориентировано на них. По степени осмысленности и в зави симости от того, какой смысл связывается с действием, были выде лены четыре типа социального действия. Целерациональное действие характеризуется сознательным соотнесением целей, средств и возмож ных последствий совершаемого поступка. Цеииостпорациональное действие основывается на вере в безусловную ценность (этическую религиозную, эстетическую и т. п.) совершения определенных поступ ков независимо от их последствий. Традиционное действие основыва ется на длительной привычке совершать определенные поступки Аффективное действие обусловлено сильными переживаниями эмоциями страха, гнева, любви и т. п.
Наряду с типологией социального действия важной составляющей социологии Вебера является типология господства, т. е. такой формы власти, которая основана па легитимности — вере подчиняющихся в правомочность приказов властвующих. Вебер выделил три типа господства: 1) рациональное (или легальное), основанное па вере в законность процедур осуществления власти; 2) традиционное основанное на вере в незыблемость привычных инстанций власти-3) харизматическое (от греч. с.Иатта — Божественный дар), основанное на вере в сверхъестественные качества (святость, гениальность и т. п.) властителя.
Дальнейшее развитие и обобщение концепций рациональности, социального действия, господства, предпринятые Вебером в работе «Хозяйство и общество», оставшейся незавершенной и опублико ванной в 1921 г. уже после смерти автора, привели к созданию кон цепции рационализации как «судьбы Запада», воплощением и носи телем которой является рациональная бюрократия.
Макс Вебер по праву считается классиком не только немецкой социологии. На его идеях во многом строится современная теорети ческая мысль в самых различных направлениях социологических ис следований. Исторические судьбы европейского капитализма, став шего, по выражению Вебера, «самой роковой силой нашего времени», судьба капиталистического хозяйства и буржуазного общества заняли центральное место в работах не только Вебера, но и его современников и соотечественников Фердинанда Тенниса, Георга Зиммеля, Вернера Зомбарта. Эта звездная плеяда надолго определила проблематику теоретической социологии, и совокупность их трудов образует тот фундамент, на котором базируется вся современная западная социоло гия. Ни одна из новейших теорий не обходится без ссылок на катего рии и концепции немецкой социологии конца XIX — начала XX века (В разделах, посвященных работам Ф. Тенниса. Г. Зиммеля и В. Зомбарта, использован материал, любезно предоставленный ведущим специалистом по истории немецкой социологии д. филос. н., проф. Р. II. Шпаковон.).
Фердинанд Теннис (1855-1936) стоял у истоков немецкой социо логии. Основная исследовательская тема научного творчества Тен ниса — социальные формы в их генезисе и эволюции. Данной теме посвящены главные его труды, прежде всего многократно издавав шаяся работа «Общность и общество». Первое издание этого труда в 1887 г. носило черты влияния коммунистических идеалов и мар ксизма, что отразилось даже 1! подзаголовке «Сочинение о комму низме и социализме как эмпирических формах культуры». В после дующих изданиях он был снят из-за усиления критического отно шения автора к идеям Маркса. В этой работе речь идет о двух типах человеческих объединений, о формообразующих принципах бытия. Общность (Сетет.чсНсф) — «органичное» объединение, возникающее па основе родовых, соседских, дружеских отношений. Общество (Ссж11хс1нф) — «формальное» объединение на основе рациональных, контрактных отношении. Общность и общество можно рассматривать, с одной стороны, как конструируемые чистые типы, используемые в качестве моделей социальной организации, а с другой — как ис торически существующие формы бытия, наполненные'конкретным содержанием. Их динамика из одной в другую составляет сущность исторического процесса. Несмотря на то что Теннис, изначально занимавшийся античностью, испытал на себе широкое воздействие европейских гуманитарных идей, например Гоббса, Копта, он всегда оставался представителем именно немецкого обществоведения. Вы ражается это не только в его апелляции к Марксу и Ницше, но и в приверженности к упорядоченности категорий, к принятым и усто явшимся в немецкой мысли трактовкам социального бытия, методо логических принципов его познания, использования таких категорий, как воля, форма и т. п. Представленная Теннисом систематизация форм социальности стала причиной для причисления его к теорети кам формальной социологии, расцвет которой пришелся только на 1920-е гг. Уже общность и общество рассматривались им как абст рактные формальные образования. Кроме того, Теннис обстоятельно описывал формы социальной жизни, к которым причислял отношения, группы, корпорации.
Теннис приложил много усилий для разработки оснований со циологической науки, ее предмета и структуры. По его мнению, социо логия невозможна без философской базы, а методологически и содер жательно она тесно связана с психологией. Из психологии он черпал идеи о волевом взаимодействии людей и перенес понятие социальной воли в сферу социологии. Здесь она играла двоякую роль: с одной стороны, начала, объединяющего форму и позволяющего разграни чивать формы друг от друга, а с другой — роль моста, соединяющего два различных методологических подхода, а именно идиографический и номотетический. Логика подобного шага Тенниса объясняется его стремлением уйти от крайностей субъективизма, господствовав шего в немецком обществоведении, и близкого позитивизму объекти визма, преобладавшего в европейской социальной мысли. Эту логику он изложил в статьях «Развитие социологии в Германии» (1908) и «Мое отношение к социологии» (1932). Тот же подход сближения крайних позиций он представил в разработках инструментария со циологии, а именно в концепции так называемых нормальных поня тий, предвосхищавшей концепцию идеальных типов Макса Вебера. Другое дело, что, по собственному признанию Тенниса («Введение в социологии», 1931), его гносео娼огическое обоснование примени мости нормальных понятий уступает веберовскому. Теннис определяет социологию как «учение о человеческом сосу ществовании». В последнем можно выделить экономический, биоло гический, психологический и социологический аспекты. Будучи ор ганически связанными друг с другом, они сохраняют автономию. В работе «Сущность социологии» (1925) Теннис поясняет: психоло гический аспект сосуществования — это притяжение и отталкивание, взаимопомощь и борьба, дружественное соединение и военные кон фликты и т. д. Биологический аспект учитывает только одно — «насколько жизнь усиливается или убывает, прогрессирует или тор мозится. Социологический аспект в отличие от первых двух прежде всего имеет дело с фактами, которые я называю фактами обоюдного согласия». Задача социологии — исследовать именно эти факты. Хотя они и не тождественны предмету науки социологии, признает Теннис, однако являются «наполнением» ее предметной области. Согласие — ведущая категория социологии Тенниса, но она получает в конечном счете психологическое истолкование.
Линия на связь социологии с психологией вплоть до полного раз мывания границ между ними характеризует социологию Георга Зиммеля (1858-1918). Он наименее успешен среди других ведущих со циологов Германии в силу неопределенности, рыхлости ключевых по зиций, обращения к темам, едва ли связанным с социологией, слабой распространенности и популярности его трудов среди современ ников. Трудность однозначной интерпретации его сочинений состоит и в том, что значительная часть из созданного, но неопубликованного им оказалась утраченной в период национал-социалистической дик татуры, хотя поиски неустанно продолжаются и сейчас.
В работе «Основные вопросы социологии» (1917) Зиммель делит социологию на три части — общую, чистую и историческую. Общая социология изучает философские основания человеческого сосуще ствования и в духе Канта анализирует диалектику индивидуального и социального. Чистая социология изучает устойчивые и повторяю щиеся формы межличностных взаимодействий, условия возникно вения чистых социальных форм. Историческая социология изучает процесс развития и преобразования социальных форм в конкретных исторических контекстах.
В качестве центрального понятия социологии Зиммеля выступает категория «взаимодействие». Она распространяется им как на меж личностные, так и на межгрунновые отношения. Сама же социология определяется Знммелем как наука о процессах и формах взаимодейст вия, а общество — как совокупность форм и систем взаимодействия.
Серьезный теоретический труд «Социальная дифференциация» пред лагает «плавающую» трактовку общества, что дало сильный козырь критикам Зиммеля для обвинения его в релятивизме. Вместе с тем Зиммель определяет социологию как «геометрию социальных форм», ее предмет — жесткие социальные формы. Их тщательная разработка в труде «Социология» дала оппонентам Зиммеля повод в очередной раз упрекнуть его в непоследовательности и увереннее отнести к тео ретикам формальной социологии, действительно выросшей в значи тельной степени на его категориях и градациях форм, противостоящих содержанию.
Вернер Зомбарт (1863-1941), коллега и оппонент Макса Вебера, был влиятельным и сильным публичным ученым, активно занимав шимся социально-политическими проблемами, разумеется, в дозво ленных властью пределах. Он всегда защищал ее цели и интересы. Эта активная верноподданническая позиция привела его к немецкому почвенничеству и шовинизму и в конечном счете к апологии герман ского фашизма.
В фокусе научно-профессионального внимания Зомбарта нахо дился основной вопрос науки и социальной политики конца XIX — начала XX века — современный западноевропейский капитализм. Именно Зомбарт поставил перед собой грандиозную задачу, созна тельно сопоставленную им с марксовой: показать генезис, историче скую динамику и судьбу современного социально-экономического развития Западной Европы. Свой вариант ее решения он дал в фун даментальном труде «Современный капитализм» (1902). Зомбарт первым ввел в научный арсенал понятие «капиталистический дух». Даже само понятие «капитализм» принадлежит Зомбарту. Анализи руя роль религии в формировании последнего, Зомбарт в отличие от Вебера склонялся к большему значению этических максим иудейства, а не протестантизма.
Зомбарт определял капитализм как целостное, единичное куль турно-историческое явление и изучал вместе с органически связан ными с ним процессами. Акцент при этом он делал на специфику их проявления в Германии. Таковыми были для пего социалистическое движение в стране и социализм как доктрина, динамика изменений в духовной сфере, в общественном настроении, в мотивации дейст вий людей, сдвиги в социальной структуре. Судьба традиционных для Германии социальных слоев и областей занятости, например ре месленничества и ремесел, служила для Зомбарта моделью глубин ных социально-экономических изменений под влиянием внедрения капитализма. Он, исследователь капитализма, сам занимал по отно шению к нему консервативную, более того, крайне негативную пози цию, видя в нем причину распада традиционных немецких устоев и упадка бюргерского духа.
Зомбарт — автор серьезных трудов по методологическим пробле мам теоретической социологии и историко-гумапитарного знания. Таковы его работы «Социология» (1923) и «Национал-экономия и социология» (1930). В рамках немецкой социальной науки Зомбарт первым дал строгое и развернутое обсуждение структуры социоло гии как систематической науки и ее соотношения с другими науками, прежде всего с историей и социальной философией. О предмете со циологии и возможных его толкованиях Зомбарт писал в специальной статье «Начала социологии» (1923).
Он разделяет социологию на философскую и научную. Первая — общая философско-историческая наука о принципах развития обще ства, вторая — «систематическая эмпирическая наука о человеческом сосуществовании». Научная социология, в свою очередь, делится Зомбартом на психологическую (позитивистскую) и ноологическую. Последняя является воплощением духа и разума, объединяющего людей. Образцом ноологической социологии представлена немецкая социология. Фокус ноосоциологии — «обобществленный дух», прояв ляющийся в религии, государстве, праве и многих частных сферах социального бытия. Если метод англо-французской (позитивист ской) социологии — законы, сходные с законами естествознания, то методом ноосоциологии является понимание или традиционная в немецком обществоведении герменевтика. В сравнительном анали зе европейской и немецкой социологии Зомбарт не смог преодолеть неприязни к европейской мысли, которую он однозначно отождеств ляет с позитивизмом.
Активно разрабатывавшаяся основоположниками немецкой со циологии проблематика соотношения формального, абстрактного знания и знания эмпирического, конкретного являлась на тот мо мент актуальной для мировой социологии в целом. В конце XIX века внутри социологии возникла дифференциация па теоретически и эмпирически ориентированные исследования. Американский социолог Албион Смолл (1854-1926), скептически относившийся к масштаб ным теоретическим концепциям и проектам создания совершенного социального порядка Конта, Маркса, Спенсера, отстаивал идею о том, что предметом социологии должны быть конкретные социальные проблемы, отражающие столкновение интересов людей, а результатом исследования — программа практических действий но решению дан ной проблемы. Смолл не внес существенного теоретического вклада в развитие социологии, но он стал организатором и идеологом Чи кагской школы социологии.
«Чикагская школа» — название сообщества исследователей, кото рое в начале XX века .сформировало традиции эмпирического изуче ния ценностных ориентации и образа жизни представителей различ ных этнических и религиозных общностей, структуры социальных групп и форм взаимодействия их членов, конфликтов и проблем адаптации индивидов и групп в городской среде. Яркий образец строго эмпирического исследования — пятитомный труд Уильяма Томаса (1863-1947) и Флориана Знанецкого (1882-1958) «Польский крестьянин в Европе и Америке» (1918-1921). Исследование отно сительно узкой предметной области вылилось в столь масштабную научную публикацию в связи с тем, что в ней приведены все эмпири ческие данные, скрупулезно собранные авторами. Томас и Знанецкий на основе анализа писем, дневников, автобиографий мигрантов рекон струировали эволюцию ценностей, мыслительных и поведенческих установок людей, попавших в новую социокультурную среду. Про блематика адаптации индивидов и групп к социальному окружению получила развитие в концепции социальной экологии, разработанной двумя другими представителями Чикагской школы, Робертом Парком (1864-1944) и Эрнстом Берджесом (1886-1966). Их многолетние исследования обобщены в книге «Город» (1926), в которой на основе данных, полученных методами социального картографирования, ин тервью, включенного наблюдения за жизнью локальных (соседских) общин, была разработана модель концентрических зон (деловой центр, промышленная зона, зона частных домов и т. д.). Данная модель, отражающая локализацию различных видов социальных взаимо действий и групп и социальную структуру населения города, находит применение и сейчас при планировании городской застройки и разви тия социальной инфраструктуры.
Несмотря на все разнообразие, а иногда и противоположность исходных идей и полученных результатов, работы Э. Дюркгейма, М. Вебера, Г. Зиммеля, Ф. Тенниса, представителей Чикагской школы характеризуются общностью проблематики: все они нацелены на развитие социологии как самостоятельной науки. Такого рода развитие было возможно только при наличии четко определенной предметной области и исследовательских методов. Теоретические дискуссии общего характера о научном статусе социологии и исследования конкретных явлений и процессов, проведенные на рубеже Х1Х-ХХ ве ков, в равной степени способствовали формированию стандартов научной работы социологов. Именно поэтому они стали образцами, т. е. классикой, для последующих поколений исследователей. По той же причине, т. е. сфокусированности на проблематике предмета и метода, к числу классических можно отнести и работы таких не столь влиятельных в наше время, но достаточно авторитетных в начале XX века ученых, как американский социолог Ф. Гиддингс, австро-вен герский социолог Л. Гумгоювич или итальянский социолог В. Парето.
> Классическая социология — совокупность исследований, создан ных в конце XIX — начале XX века и предопределивших развитие социологии как научной дисциплины, имеющей собственную пред метную область и собственные методы исследовательской работы.
Этап классической социологии ознаменовался также началом ин-ституционализации социологии. Институционализацией называется процесс распространения какой-либо деятельности и превращения ее в социальный институт, т. е. в систему формальных правил и нефор мальных норм, выражающих признание общественной значимости данного вида деятельности и организующих ее в рамках специализи рованных учреждений. В случае социологии главными показателями институционализации являются, во-первых, открытие кафедр и факуль тетов, во-вторых, создание научно-исследовательских организаций, в-третьих, создание специализированных журналов и, в-четвертых, создание профессиональных ассоциаций. Первый социологический факультет был открыт усилиями А. Смолла в США, в Чикагском университете в 1892 г. В Европе первая кафедра социальных наук была основана во Франции Э. Дюркгеймом в 1896 г. в университете г. Бордо. Первыми специализированными научно-исследователь скими организациями стали основанный французским ученым Рене Вормсом Международный институт социологии (1894) и созданное Э. Берджесом Общество социальных исследований (1920). Вормсу принадлежит и приоритет в создании социологического журнала: издание «Международного журнала социологии» было начато в 1893 г. За ним последовали: основанный А. Смоллом «Американский журнал социологии» (1895), основанный Э. Дюркгеймом «Социологический ежегодник» (1898) и основанный М. Вебером и В. Зомбартом «Архив социальной науки и социальной политики» (1903). Первая профессио нальная ассоциация — Парижское общество социологов — была созда на в 1895 г. В тот же период, но несколькими годами позже появились Американское социологическое общество (1905) и Германское социоло гическое общество (1909).
Становление социологии в России происходило в тех же формах и в тот же период, что в Европе и Америке. Важнейший вклад в инсти-туционализацию российской социологии внес Максим Максимович Ковалевский (1851-1916) — правовед, историк, экономист, который увлекся идеей создания науки об обществе и называл себя «последо вателем контовской философии и учеником Маркса»1. С 1887 по 1905 г. Ковалевский жил в Европе, где читал лекции в различных университетах и активно участвовал в становлении Европейского социологического сообщества. Он был одним из организаторов Меж дународного социологического конгресса (1894), председателем Международного института социологии (1907). Ковалевский орга низовал в 1901 г, в Париже Русскую высшую школу общественных наук, а по возвращении в Россию создал первую кафедру социоло гии в Психоневрологическом институте (1907) и организовал первое периодическое издание по социологии — сборник «Новые идеи в со циологии» (1913-1914). Не создав собственной оригинальной кон цепции устройства и развития общества, Ковалевский тем не менее внес существенный вклад в теоретическую социологию, поскольку одним из первых стал разрабатывать концепцию многофакторности социального прогресса. В то время как представители различных направлений социологической мысли акцентировали внимание на ка ком-либо одном факторе, Ковалевский в своих работах «Современные социологи» (1905) и «Социология» (1910) доказывал, что правота каждой концепции прогресса относительна, что на развитие общества и отдельных его элементов оказывают влияние географические (кли матические, ландшафтные и т. п.), демографические, психологиче ские, интеллектуальные, экономические и политические факторы. В 1916 г. после кончины Ковалевского его коллегами и учениками было создано Русское социологическое общество им. М. М. Ковалевского.
В годы революции и Гражданской войны (1917-1921), несмотря на тяжелые условия военного времени, процесс институционализации социологии ускорился. Были созданы кафедры социологии в Петро градском и Ярославском университетах. Печаталась учебная и научная литература, например книги «Общедоступный учебник по социологии» и «Система социологии», написанные в 1920 г. учеником Ковалевского и главным организатором преподавания социологии в после революционной России П. А. Сорокиным. Однако в 1922-1924 гг. последователи Ковалевского П. А. Сорокин, Н. С. Тимашев, К. М. Тахтарев были лишены возможности вести исследования и преподавать социологию в соответствии с мировыми традициями и новейшими тенденциями. Среди идеологов большевистской партии, видевших в историческом материализме Маркса и Энгельса единственную основу «подлинно научного мировоззрения», возобладало мнение, что социология является «буржуазной» и, следовательно, в условиях режима «пролетарской» диктатуры идеологически вредной дисциплиной. Ряд ведущих российских социологов, в их числе П. А. Сорокин и Н. С. Тимашев, вынуждены были эмигрировать. К концу 1920-х гг. полностью завершился процесс деградации социологии в СССР. В качестве единственно верной науки об обществе коммунистическими лидерами страны насаждался исторический материализм — основанная на идеях Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина доктрина о всеоб щих и частных законах общественно-исторического развития. Практика схоластических рассуждений о сущности и проявлениях такого рода законов безраздельно господствовала четверть века, заменив собой все немарксистские социологические теории и любые формы эмпирических исследований. Сам термин «социология» советским идеологам" казался подозрительным и периодически вовсе исклю чался из научного оборота как «буржуазный» и «лженаучный». Сорокин, Тимашев и другие российские социологи продолжили работу в эмиграции, внеся немалый вклад в развитие мировой социологии.
3.3. Неоклассическая социология
В середине 20-х гг. XX века в социологии наметилась смена основной проблематики исследовательской работы. Дискуссии предшествую щего периода о том, какой должна быть социология, что является ее предметом и каковы методы, сформировали концептуальную тради цию, т. е. практику использования социологами специального поня тийного аппарата, включающего в качестве общепринятых такие по нятия, как действие, отношение, группа, статус, система, функция, структура, ценность, норма, институт и т. д. Эта концептуальная тра диция определила специфику социологии, ее автономное положение в ряду других социогуманитарных дисциплин — философии, исто рии, экономики, психологии. Но созданные классиками типологии
и классификации форм социального взаимодействия, социальной интеграции и солидарности, социальных общностей и групп не обра зовывали единой концептуальной системы, т. е. теории. С другой стороны, в ходе эмпирических исследований шло накопление факти ческого материала, объем и разнообразие которого были велики и требовали систематизации. Актуальной стала проблематика теоре тического синтеза, или создания общесоциологической теории, ко торая синтезировала бы теоретические достижения предшествующего периода (идеи классиков) и смогла бы обобщить результаты, полу ченные эмпирической социологией. Эта проблематика доминировала на протяжении 1920-1950-х гг. и определила направленность работ социологов, получивших признание в качестве новых классиков со циологии.
Первым, кто стал энергично и успешно разрабатывать новую про блематику, был эмигрировавший из России в Европу, а затем в США Питирим Александрович Сорокин (1889-1968). В его работе «Совре менные социологические теории» (1928) дана систематизация всех классических концепций, и современная социология представлена как интегральный корпус идей и методов, разработанных в XIX — начале XX века. Сорокин также настаивал на соединении теоретической и эмпирической социологии, критикуя отвлеченное теоретизирование, не базирующееся на эмпирических обобщениях, но и критикуя бес смысленный сбор при помощи научных методик тривиальных фак тов — «социологию пустяков».
Свой подход, позднее названный им интегрализмом, Сорокин применил при разработке теории социальной стратификации и мо бильности и теории социокультурной динамики. В новаторской книге «Социальная мобильность» (1927), оказавшей сильное влияние на исследования неравенства и характеристик системы социальных статусов в США, Сорокин рассматривает общество как социальное пространство — совокупность статусов, т. е. позиций, характеризуе мых объемом доступных индивиду благ, набором прав и обязанностей. Социальное пространство стратифицировано: группы статусов, близ ких по своим характеристикам, образуют страты (от лат. $1гаЫт — слой), организованные в иерархический порядок. Указывая на отно сительную правоту таких исследователей неравенства, как Маркс, Вебер, Парето, Сорокин обобщает их подходы в концепции трех из мерений и соответственно трех видов стратификации: экономиче ской (по уровню богатства), политической (по уровню власти), про фессиональной (по уровню престижа — общественного признания квалификации или рода занятий). В социальном пространстве инди виды и группы могут перемещаться, изменяя свой статус. Это и есть социальная мобильность. Стратификация и мобильность рассматри ваются Сорокиным как два необходимых и взаимосвязанных аспекта общественной жизни. Их формы и флуктуации (колебание) Сорокиным прослежены на гигантском статистическом и историческом материале. Концепция многомерности стратификации и предложенные Сорокиным способы эмпирического определения — измерения уровня статусов — вошли в практику исследований. Таким образом, была достигнута интеграция теоретической и эмпирической составляющих социологии, когда содержание эмпирической социо логии составляет фундамент теоретизирования, определяет основу развития социологии; а содержание теоретической социологии опре деляет достигнутый уровень развития социологии и направление дальнейших исследований (рис. 1.1; раздел 1.2).
В четырехтомном труде «Социальная и культурная динамика» (1937-1941) Сорокин представил масштабную теорию общестен ного развития как последовательности идеациональной, идеалистиче ской и чувственной социокультурных систем. В основе каждой систе мы лежит особого типа «ментальность», которая в виде ценностей, мировоззрения, умонастроения определяет характер всех сфер жиз недеятельности: научного познания, религии, искусства, экономики, политики, права и т. д. Идеациональная система развивается на осно ве представлений об абсолютной реальности и ценности сверхчув ственных сущностей: Бога, души и т. п. Идеациональными являются социокультурные системы архаической Греции (1Х-УП века до н. э.) и средневековой Европы (У-ХШ века). Чувственная система развива ется на основе представлений об абсолютной реальности и ценности материального мира. Поэтому общественная жизнь строится на основе прагматического и потребительского отношения людей к окружающе му миру, к другим людям и собственной деятельности. Чувственными являются социокультурные системы эллинистическо-римской ци вилизации (III век до и. э. — IV век н. э.) и современного Запада (ХУП-ХХ века). Идеалистическая система носит промежуточный, переходный характер, поскольку в ней совмещаются и уравновешива ют друг друга идеациональные и чувственные элементы. Идеалистиче скими являются социокультурные системы Древней Греции класси ческого периода (У1-1У века до н. э.) и Европы эпохи Возрождения (Х1У-ХУ1 века). Теорию динамики развития и циклической смены социокультурных систем Сорокин строит как ряд эмпирических обоб щений, фиксирующих синхронные изменения в различных сферах системы/ На .основе анализа кризисных тенденций 1-й половины XX века Сорокин сделал вывод о скорой смене чувственной системы новой формой идеациональной системы. Масштабность схемы описа ния и объяснения исторического пути западной цивилизации и ожи дания, связываемые с преодолением кризиса в новой социокультурной системе, сближают теорию Сорокина с протосоциологическими кон цепциями Конта, Маркса, Данилевского. Однако внешне сходные результаты получены различными методами. Сорокин выстраивает социологическую модель, объясняющую эмпирически фиксируемые тенденции, а не формулирует «естественно-исторический» закон. Эти тенденции были выявлены не одним Сорокиным, а целым коллек тивом исследователей, собравших огромный объем исторического материала, подвергнувших его статистической обработке и тем самым подготовивших значительную часть материалов для данного проекта. Среди них были и такие крупные социологи, как Н. Тимашев и Р. Мер-тон.
С середины 30-х гг. XX века свою версию общесоциологической теории развивал Талкотт Парсонс (1902-1979). В работе «Структура социального действия» (1937) Парсонс представил все предшест вующие теории — концепции Спенсера, Дюркгейма, Вебера, Парето и др. в качестве корпуса идей, подводящих к раскрытию общей про блемы социологии, каковой являются описание и объяснение соци ального действия. Опираясь на понятие структуры действия, Парсонс в последующих работах, среди которых особенно важны «К общей теории действия» (1951) и «Социальная система» (1951), создал общую теорию действия и в качестве ее составляющей — теорию социальной системы. Согласно Парсонсу, человеческое действие — сложная система, подсистемами которой являются организм (биоло гическая система, обеспечивающая физическую возможность дейст вовать), личность (психическая система, обеспечивающая выработку целей действия), социальная система (нормативная система, обеспечи вающая комбинацию целей и средств действия, приемлемую с точки зрения окружающих), культура (ценностная система, обеспечивающая поддержание в качестве традиций целей, средств и норм, регулирую щих действие). Каждая из подсистем выполняет одну из четырех функций: организм — функцию адаптации (А), личность — функцию целедостижения (С), социальная система — функцию интеграции.
В тот же период другой представитель структурно-функцион&ди-стского направления в социологии Роберт Мертон (1910-2003) по-иному разрабатывал проблематику создания общесоциологической теории и интеграции теоретической и эмпирической социологии. В книге «Социальная теория и социальная структура» (1949) он пред лагал вместо всеохватывающей теории в духе Парсонса развивать эмпирически обоснованные теории отдельных социальных явлений и процессов — теории среднего уровня. Общая теория должна сло житься в результате интеграции теорий среднего уровня. Заявленная Мертоном стратегия сама была результатом «эмпирического обоб щения». В ней представлен накопленный им опыт разработки част ных социологических теорий. Так, в работе «Социальная структура и аномия» (1938) он создал модель аномии, которую представил как ситуацию рассогласования норм, образующих внутренне противоре чивую социальную структуру, а девиантное, т. е. отклоняющееся от социальных норм, поведение представил как реакцию на такое состоя ние структуры. В работе «Нормативная структура науки» (1942) Мертон разработал теоретическую модель науки как социального института, для которого характерны специфические нормы, опреде ляющие в качестве «институциональных императивов» структуру исследовательской деятельности и отношений внутри научного со общества.
Теории Сорокина, Парсонса, Мертона и их последователей строи лись на основе традиционного понимания теории как системы утверж дений, которая должна исчерпывающим образом описывать и объяснять факты. Такое понимание теории было подвергнуто критике Максом Хоркхаймером (1895-1973) в работе «Традиционная и кри тическая теория» (1937). Хоркхаймер призывал исследователей об ращаться не к видимости — совокупности разрозненных фактов, а к сущности — реальности общества как целостности. Факты, которыми оперирует социолог, и сам способ теоретизирования полностью пре допределяются характером этой целостности: восприятие мира как совокупности единичных, но взаимосвязанных фактов — это спо соб адаптации индивидов к условиям буржуазного (индустриаль ного, рыночного, индивидуалистического) общества, которое они своей деятельностью и создают. Таким образом, традиционная социо логия является не столько изучением общества, сколько формой за крепления в сознании представлений о естественности, объективности существующего положения дел. Несмотря на радикальную критику традиционной социологии, исследовательская установка Хоркхаймера не отличается принципиально от установок тех, кто в тот период раз вивал эту традиционную социологию. Хоркхаймер выдвинул идею альтернативной — критической теории, которая должна была синте зировать прошлые теоретические достижения и интегрировать тео ретические построения с эмпирическими исследованиями. В этом смысле основная проблематика работ Хоркхаймера и его последова телей Герберта Маркузе (1898-1979) и Теодора Адорно (1903-1969) совпадает с общей для социологии того периода проблематикой.
Концепция критической теории стала основой исследовательской деятельности сформированной усилиями Хоркхаймера, Маркузе и Адорно Франкфуртской школы — сообщества германских ученых, которое на протяжении 1920-1970-х гг. :вело исследования соци альных процессов,- руководствуясь идеей обновления марксизма. Франкфуртская школа начала складываться с созданием в 1923 г. Института социальных исследований во Франкфурте-на-Майне. После прихода нацистов к власти в Германии в 1933 г. сотрудники Института вынуждены были эмигрировать, и главные работы, опре делившие вклад Франкфуртской школы в развитие социологии, со здавались в США в 1940-х гг.
Роль универсальной теории социальных явлений и процессов в исследованиях Франкфуртской школы играла теория цивилизации подавления, созданная в первой половине 1940-х гг. и представлен ная в книге Хоркхаймера и Адорно «Диалектика просвещения» (1947), а также в книге Маркузе «Эрос и цивилизация» (1955) временной цивилизации была разработана Хоркхаймером, Адорно и Маркузе на основе синтеза идей трех выдающихся мыслителей: Карла Маркса, Макса Вебера, Зигмунда Фрейда. Соединив концеп цию капитализма как системы эксплуатации, концепцию рационали зации как «судьбы» Запада, концепцию подавления культурой бессо знательных, инстинктивных импульсов, теоретики Франкфуртской школы показали, что развитие современной западной цивилизации определяется инструментальной рациональностью — отношением людей к миру и самим себе на основе определения полезности, утили тарной функции вещей. Рационализация деятельности людей привела к росту материального благополучия, безопасности и упорядоченности жизни, но чем более рационален человек, тем больше он подчинен предписанным стандартным и безличным образцам поведения. Ра ционализация подавляет внутреннюю — биологическую и психиче скую — природу человека, который является изначально существом спонтанным, склонным к воображению, игре и немедленному удовле творению влечений. Поэтому чем рациональнее общество, тем сильнее и чаще проявляется «бунт природы» — массовое иррациональное по ведение, которое принимает формы фанатичного поклонения вождям, агрессии и нетерпимости по отношению к представителям иных рас, национальностей, религий и т. п.
На той же концептуальной основе, что и теория современной ци вилизации, исследователями Франкфуртской школы была разрабо тана теория авторитарной личности как «нового антропологического типа», который в XX веке стал массовым и в силу присущих ему ус тановок мышления и поведения является социальной базой автори тарных и тоталитарных режимов.
Авторитарная личность — это социально-психологический тип человека, характеризующийся такими чертами, как конформизм, консерватизм, стереотипность мышления, лояльность к инстанциям власти и идентификация с фигурами власти, нетерпимость к «чужим» и «слабым» — представителям других этнических групп, оппозицио нерам, маргиналам и т. п.
Концепция авторитарной личности стала теоретической основой — источником гипотез — для серии эмпирических исследований, осу ществленных в середине 1940-х гг. в США. В ходе исследований с помощью комплексной эмпирической методики, включавшей анке тирование, глубинное интервью и тестирование, исследователи стре мились выявить личностные установки, отражающие предрасположенность индивида к принятию и поддержке идеологии фашистского типа. На основе анализа полученных данных исследователи обнаружи ли «авторитарный синдром» как характеристику личности среднего американца и пришли к выводу, что в условиях либерального, демо кратического общества- авторитарная личность является массовым типом и, следовательно, такое общество является «фашизоидным».
Материалы исследовательского проекта были опубликованы в кни ге «Авторитарная личность» (1950) и оказали большое влияние на работы социологов, психологов и политологов. Методика и результаты проекта «Авторитарная личность» многократно подвергались критике со стороны ведущих социологов США и Европы, отмечавших, в част ности, что идея об однозначной связи психологических черт и идеоло гических установок личности не находит подтверждения, что догма тизм мышления и консерватизм в повседневной жизни не обязательно сопровождаются националистическими и профашистскими полити ческими настроениями. Тем не менее проект «Авторитарная личность» стал классическим социологическим исследованием, в котором боль шой группой ученых изучалась общественно значимая проблема, ги потезы выдвигались на основе тщательно разработанной теории, удачно соединены различные методы сбора и анализа данных.
С конца 1920-х гг. сначала в США, а затем в Европе стала разви ваться прикладная социология. Руководители крупных корпораций, сталкиваясь в периоды экономических кризисов с проблемами повы шения эффективности и совершенствования организации предпри ятий, заказывали исследования, на результатах которых принимались новые управленческие решения. Одним из первых и признанных классическим стал так называемый хоторнский эксперимент — серия исследований, проведенных в 1924-1931 гг. на фабрике компании «Вестерн Электрик», расположенной в городе Хоторн близ Чикаго. Группа исследователей во главе с Элтоном Мэйо (1880좓1949) изучала влияние различных факторов (условия труда, заработная плата, межличностные отношения в коллективе, стиль руководства) на производительность труда. Основным результатом этих исследований стало эмпирическое обоснование концепции «человеческих отноше ний», согласно которой социально-психологические факторы — спло ченность группы, взаимное доверие персонала и менеджеров, удов летворенность содержанием труда, поддержка и признание со стороны коллег по работе и т. п. — не менее важны для повышения эффектив ности производства, чем технико-экономические. Первоначальным толчком к разработке Элтоном Мэйо доктрины «человеческих отношений», послужило открытие «хоторнского эф фекта». При проведении экспериментов, нацеленных на определе ние влияния на производительность труда (количество собранных работницами электроприборов) степени освещенности рабочего места, исследователи столкнулись с парадоксальным результатом. При по вышении степени освещенности производительность труда возрас тала, но возрастала она и при снижении освещенности. Проведя ин тервью с участниками эксперимента, исследователи установили, что изменение производительности обусловлено не учтенным ими ранее социальным фактором, способным компенсировать негативное дей ствие технического фактора (ухудшение условий труда при снижении освещенности). Работницы, отобранные для проведения экспери ментов, воспринимали себя как особую группу, включение в которую является следствием их особых качеств, и стремились интенсивным трудом подтвердить этот особый статус.
Методика и результаты хоторнского эксперимента активно при менялись и дополнялись другими исследователями и на несколько десятилетий определили характер прикладных исследований в сфере индустриальной социологии, организации и безопасности труда, ме неджмента.
Наряду с исследованиями в промышленности активно развива лись исследования в сфере политики. Политические лидеры и руко водители средств массовой информации (газет, журналов, радио станций) нуждались в точной информации о настроениях избирателей. Изучение общественного мнения и определение рейтингов - оценок количества избирателей, поддерживающих того или иного политика, стали настолько востребованной деятельностью, что появились специализированные исследовательские организации. Так, в 1935 г. американский исследователь Дж. Гэллап основал ин ститут, сотрудники которого регулярно проводят опросы населения по различным общественно-политическим проблемам. По образцу Института Гэллапа было создано множество аналогичных организа ций, изучающих общественное мнение, в США, а после окончания Второй мировой войны — и в европейских странах.
Во время войны развитие прикладной социологии в США полу чило дополнительный импульс, поскольку крупными заказчиками социологических исследований стали правительственные учрежде ния и общественные организации антифашистской направленности. Основной интерес вызывало изучение массовой коммуникации как инструмента политической пропаганды и социально-психологических факторов возникновения и устойчивости тех политических режимов, против которых вели борьбу США. Исследуя эту проблематику в рам ках финансируемых правительством и общественными фондами проектов, социологи получили возможность создавать все более изо щренные эмпирические методики. Особый вклад в развитие методо логии социологических исследований в этот период внес американ ский социолог австрийского происхождения Пауль Лазарсфельд (1901-1976). Он создал концепцию операционализации, т. е. проце дуры перевода теоретических концепций в гипотезы и систему эмпи рических показателей. Лазарсфельд разработал несколько новых по тем временам и до сих пор актуальных приемов сбора и анализа эм пирических данных. Работы Лазарсфельда способствовали синтезу теоретических и эмпирических исследований, что особенно прояви лось в его сотрудничестве с Т. Адорно в рамках проекта «Авторитарная личность» и с Р. Мертоном — в исследовании пропаганды в кино и на радио.
По окончании Второй мировой войны завершилась институциона-лизация социологии в наиболее развитых странах Америки и Европы. Социология получила общественное признание. Наряду с расшире нием и восстановлением (как это было в Германии после 1945 г.) тра диционных форм организации деятельности социологов — кафедр, факультетов, научно-исследовательских институтов, профессиональ ных ассоциаций развивались новые формы: специализированные исследовательские организации, действующие на коммерческой осно ве, исследовательские проекты, на время реализации которых фор мируется рабочая группа из ученых и практиков. В середине XX века академическая социология превратилась в настоящую индустрию социологических знаний, а прикладная социология — в индустрию социологической информации.
Период с середины 1920-х до конца 1950-х гг. стал периодом нео классической социологии. Сорокин, Парсонс, Мертон, Хоркхаймер, Маркузе, Адорно, Лазарсфельд и ряд других исследователей этого периода могут быть названы новыми классиками социологии. Они продолжили и развили концептуальную традицию, идущую от Конта, Спенсера, Маркса, Дюркгейма, Вебера и других основоположников социологии, но вместе с тем стремились избегать традиционных де батов о предназначении социологии и сделали ее научной дисципли ной, отвечающей современным требованиям систематичности теоре тических построений и практической полезности исследовательской работы.
3.4. Постклассическая социология
Период 1960-1970-х гг. для социологии стал периодом парадиг-мального кризиса. К 1950-м гг. в исследованиях социальных явле ний и процессов господствовали две парадигмы. В Европе и Америке наиболее распространенным способом постановки и решения иссле довательских проблем был в то время структурный функционализм в духе Парсонса. В Советском Союзе и других странах, где у власти находились коммунисты, единственной разрешенной формой описа ния и объяснения социальных явлений являлась марксистская тео рия в том виде, как ее сформулировали В. Ленин и И. Сталин. Многим американским и европейским социологам в середине XX века пер спектива развития социологии виделась в «конвергенции» (от лат. сопьещо — приближаюсь, схожусь), т. е. соединении элементов струк турного функционализма и исторического материализма в универ сальной теоретико-методологической концепции. Однако на рубеже 1950-1960-х гг. господствующие подходы стали подвергаться масси рованной критике все большим числом членов социологического со общества.
Во-первых, приобрела популярность критика традиционной тео рии, предпринятая неомарксистами Хоркхаймером и Маркузе еще в 1930-х гг., но не воспринятая тогда социологами. В 1960-х гг. Маркузе и Адорно продолжали обличать «конформизм» теории, ориентиро ванной на согласование своих положений с существующим положе нием дел (фактами) и на позитивную оценку равновесия социальной системы. Конформистскими в этом смысле в одинаковой степени яв ляются и американский функционализм, и советский марксизм. Широкую известность получила дискуссия, которую в 1961 г. на заседании Германского социологического общества инициировал Адорно. Его доклад и доклад философа Карла Погшера, одинаково посвященные логике социальных наук, но содержащие диаметрально противоположные точки зрения, вызвали многолетнюю дискуссию, получившую название «спор о позитивизме». В те же годы концепции «критически-рефлексивной» социологии, противопоставляемой тра диционному позитивизму, развивали социологи нового поколения Ч. Р. Миллс, Э. Гоулднер и др., не связанные непосредственно с Франк фуртской школой, но испытавшие влияние ее идей.
Во-вторых, ряд исследователей, среди которых выделялись Дж. Хо-манс, А. Турен, Г. Блумер, Г. Гарфинкель, подвергли господствующие парадигмы критике за сосредоточенность на «макроуровне» социаль ной реальности, за неспособность понять непосредственное взаимо действие людей. И если Блумер и Гарфинкель изначально были сто ронниками альтернативных структурному функционализму и потому малоизвестных до 1960-х гг. в социологических кругах концепций Дж. Г. Мида и А. Шюца, то Хоманс и Турен первоначально были сто ронниками структурного функционализма, но отошли от него и стали разрабатывать собственные подходы.
В-третьих, объектом критики стала так называемая «квантофре-ния» (от лат. циапЫт — количество) социологии. Это саркастиче ское определение стремления все социологические данные и выводы сводить к статистическим выкладкам, а социологический анализ — к манипулированию цифрами принадлежит П. Сорокину, который писал об этом еще в 1930-х гг. Но лишь в 1960-х гг. такого рода кри тика получила широкую поддержку в социологическом сообществе и превратилась в идейную основу развития.в противовес «жестким» количественным методам «мягких» качественных методов. Качест венные1 методы, т. е. построенные на интерпретации не подвергаемых статистическим процедурам данных о смыслах, которые люди при дают событиям, в представлении таких исследователей, как П. Бергер, Г. Блумер, Г Гарфинкель больше отвечают специфике социологии как науки о взаимодействиях людей, как дисциплины, гуманитарной по определению.
Как следствие критики господствующих парадигм вновь приоб рела актуальность проблематика предметной области и методов со циологии. В ходе развернувшихся в 1960-1970-х гг. дискуссий о том, что и как должны изучать социологи, сложилась ситуация множест венности парадигм. Каждая из конкурирующих парадигм претендо вала в глазах ее сторонников на роль общесоциологической теории и методологии, но объединяла вокруг определенного видения предмета и методов исследования лишь часть социологического сообщества. Наряду с уже утвердившимися в социологии подходами, которые предлагали структурный функционализм, марксизм и неомарксизм, характер парадигмы приобрели концепции, разрабатывавшиеся как исследовательские подходы, ориентированные на изучение межинди видуальных взаимодействий и потому альтернативные традицион ным макросоциологическим парадигмам. С выходом в 1961 г. Работы Дж. Хоманса «Социальное поведение» и в 1964 г. — работы П. Блау «Обмен и власть в общественной жизни» становится образцом для большого числа исследователей концепция социального обмена, ориентирующая социологов на изучение социального взаимодействия как процесса обмена, каждый участник которого получает выгоду в результате действий других участников и, в свою очередь, совершает действия, приносящие выгоду им. Вышедшая в 1966 г. книга П. Бергера и Т. Лукмана «Социальное конструирование реальности» привлекла значительную часть социологического сообщества к идеям феноме нологической социологии, предметом которой является социальное взаимодействие как процесс координации поступков людей, наделя ющих действия друг друга смыслом, типичным для их жизненного мира, т. е. мира повседневного опыта. Концепция феноменологиче ской социологии разрабатывалась А. Шюцем и его учениками еще в 1930-1950-х гг., но характер парадигмы приобрела только на волне критики традиционных подходов и новых дискуссий о предмете и методе социологии. Аналогична судьба другой парадигмы — симво лического интеракционизма, основополагающие идеи которого бы ли сформулированы еще в 1920-х гг. Дж. Г. Мидом. Эта концепция стала образцом для широкого круга исследователей, а не только бли жайших учеников и последователей Мида, после выхода в 1969 г. работы Г. Блумера «Символический интеракционизм». Блумер в ка честве предмета социологии представил социальное взаимодействие как процесс согласования людьми своих поступков с поступками других людей путем установления и изменения значений этих по ступков.
Во второй половине 1960-х — начале 1970-х гг. ситуация конкурен ции парадигм заметно обострилась, поскольку появился ряд концеп ций «новой социологии», противопоставляемых традиционному по ниманию предметной области, методов, критериев оценки научных результатов, роли социологов в общественной жизни. Вокруг этих концепций организовались небольшие сообщества радикально настро енных исследователей. Так, например, во Франции на основе идей, сформулированных А. Туреном в работах «Социология действия» (1965) и «Производство общества» (1973), сформировалась парадигма социального акционализма. Ее сторонники активно участвовали в деятельности социальных движений, в том числе экстремистских, применяя тем самым метод социологической интервенции — вмеша тельства в социальные процессы с целью раскрыть и сформулиро вать «исторические» цели движения. Другим примером радикального и относительно обособленного внутри социологического сообщества направления исследований может служить деятельность в США группы последователей идей, выдвинутых в работе Г. Гарфинкеля «Исследования по этнометодологии» (1967) и в работе А. Сикурела «Когнитивная социология» (1973). Развивая эмпирическую технику выявления скрытых, подразумеваемых смыслов, определяющих воз можность и характер коммуникации, и сконцентрировавшись на изучении речевых практик в повседневной жизни, Гарфинкель, Сику-рел и их последователи превратили этнометодологию (которая кон цептуально является лишь частью или версией феноменологической социологии) в подход, также претендующий на статус парадигмы1. В условиях нарастания числа концепций, претендующих на роль общесоциологической теории (или основы для разработки такой теории), социологическое сообщество столкнулось с практически неразрешимой проблемой выбора одной наилучшей, которая послу жила бы универсальной методологической основой исследователь ской работы. Еще в самом начале 1960-х гг. Ч. Р. Миллс, полемически заостряя эту проблему создания оптимальной парадигмы, заявлял, что какая бы то ни было общая теория вообще не нужна, поскольку каждый социолог, находящийся в конкретной ситуации исследования, «сам себе методолог». Тенденция теоретико-методологической диф ференциации и нарастающего дробления социологического сообще ства на группы, придерживающиеся альтернативных подходов, раз рушала традиционный образ науки, в которой должна быть лишь одна, объединяющая научное сообщество парадигма. Поэтому данная тенденция переживалась социологами как кризис.
> Парадигмальный кризис — это перелом в развитии социологии, произошедший в 60-70-х гг. XX века и выразившийся в критике гос подствовавших макросоциологических, позитивистских и объекти вистских представлений о предмете, методах и предназначении со циологии, а также в создании множества альтернативных концепций, претендующих на статус парадигмы.
Парадигмальный кризис прервал поступательное развитие социо логии, уже прошедшей через стадии проектов создания науки об обще стве и рассуждений о предмете и методе к масштабным теоретическим построениям и изощренным эмпирическим методикам. В результате парадигмалыюго кризиса исследовательская деятельность социологов стала развиваться не в направлении теоретико-методологического консенсуса, а в направлении плюрализма (множест венный). Поэтому исследования 1960-1970-х гг. могут быть в общем обозначены как постклассическая социология.
В период 1960-1970-х гг. отечественная социология также пе реживала парадигмальный кризис, но протекал он в специфической форме ослабления монопольного положения советской доктрины исторического материализма и возрождения социологических иссле дований. После смерти Сталина в 1953 г. в «железномзанавесе» между западными и коммунистическими странами возникают «бреши», сквозь которые западная культура проникала на Восток. Социология стала частью этого проникновения. Узкий круг советских филосо фов и экономистов в Москве, Ленинграде, Свердловске, Новосибир ске получил возможность читать работы западных социологов и из редка встречаться с зарубежными исследователями. Их усилиями и с одобрения руководства коммунистической партии социология ле гитимируется в конце 1950-х гг. в двух формах: технократические «конкретные социальные исследования» и идеологизированная «кри тика буржуазной социологии».
В начале 1960-х гг. сформировались три исследовательские груп пы — в Москве в Институте философии Академии наук под руково дством Геннадия Осипова, в Ленинградском университете под руко водством Владимира Ядова и Андрея Здравомыслова, в Свердловском университете под руководством Михаила Руткевпча, — изучавшие с помощью социологических методов «современный рабочий класс» — характер труда на промышленных предприятиях и отношение работ ников к труду. В середине десятилетия к ним добавилась группа Татьяны Заславской в Новосибирске в Институте экономики и орга низации производства Академии наук, исследовавшая условия и ха рактер оплаты труда в сельском хозяйстве. В общем соответствовавшие лозунгам коммунистической партии о научно-техническом прогрессе и совершенствовании производственных отношений Яри социализме, эти исследования оказались удачным компромиссом между наукой и идеологией. Благосклонное отношение к результатам исследований выразилось в публикации серии книг и в создании крупных постоянно действующих научных организаций: Научно-исследовательского института комплексных социальных исследований (Ленинград, 1965) и Института конкретных социальных исследований Академии наук (Москва, 1968). Проведение в стране исследований, имевших с точки зрения коммунистических лидеров позитивное значение для управления трудовыми коллективами и развития социальной инфраструк туры, стало привилегией этих институтов и немногочисленных лабора торий за пределами двух столиц, например в Свердловске и Новоси бирске. Такую сверхцентрализацию социологии отчасти компенси ровали заводские социологические службы, создававшиеся с середины 1960-х гг. Но их деятельность была строго ограничена рамками пред приятия.
Как следствие признания социологии в качестве научной дисцип лины было санкционировано развитие профессиональной организации и коммуникации. В 1966 г. начала действовать Советская социологи ческая ассоциация (Формально Советская социологическая ассоциация была учреждена еще в 1958 г. для того, чтобы дать возможность советским ученым участвовать в международных конференциях, по реально организация не функционировала до середины 1960-х гг.
). В 1974 г. начал выходить специализированный журнал «Социологические исследования», однако существенной формой профессиональной коммуникации были также материалы исследований, доклады, переводы западных работ по социологии, распространявшиеся среди небольшого числа работников научных организаций под грифом «для служебного пользования» или даже «секретно».
Помимо собственно социологии в середине 1960-х гг. стала разви ваться специфическая исследовательская и образовательная дисцип лина — «научный коммунизм». По всей стране были созданы сотни кафедр, ориентированные на воспитание у студентов коммунистиче ского мировоззрения на «научной» основе. Теоретики «научного коммунизма» иногда практиковали социологические методы сбора и анализа данных в своих исследованиях проблем и «закономерно стей» построения коммунистического общества, но идеологическая заданность результатов превращала их работы в имитацию научного изучения социальных процессов.
Отсутствие какого бы то ни было развития социологии в сталин ский период привело к абсолютному теоретическому и методологиче скому отставанию советских социологов от западных коллег. В эпоху относительной либерализации после смерти Сталина рецепция идей и подходов, выработанных в Европе и Америке, могла стать эффек тивной формой быстрого концептуального развития советской со циологии. Но в силу идеологических ограничений эта рецепция была сведена к жанру «критики буржуазной социологии», практиковать который могли лишь избранные исследователи, получившие санкцию на работу с зарубежной научной литературой и на контакты с запад ными социологами. Включение немарксистских концепций и эмпи рических методик в процесс исследования или обучения было возмож но только при условии признания их относительной применимости в познании частных аспектов современного общества и ограниченно сти их научного отенциала по отношению к доктрине исторического материализма. Техника такой теоретической легитимации социологии превратилась после выхода работы Г. Осипова «Современная буржу азная социология: Критический очерк» (1964) в особый жанр теоре тизирования. «Критика» стала в условиях идеологических запретов способом приобщения советского научного сообщества к мировой социологической традиции, а для тех немногочисленных исследова телей, в основном в Москве и Ленинграде, кторые имели в силу знания иностранных языков и с разрешения властей доступ к западной со циологической литературе, еще и способом сделать научную карьеру, пересказывая и комментируя западные работы.
«Критики» западной социологии способствовали концептуальному развитию отечественной социологии. Анализируя зарубежные работы, они добывали для собственных исследований и исследований коллег концептуальный материал — теоретические модели, эмпирические методики, которые часто выдавались советскими социологами за собственные разработки, поскольку заимствование идей «буржуазных» исследователей могло быть признано «идеологической диверсией». Кроме того, концептуальные новации допускались только в рамках «конкретных» социальных исследований, т. е. на уровне сбора и ана лиза эмпирических данных. Теоретические поиски фактически нахо дились под запретом, поскольку статус единственно верной теории был закреплен за сталинской версией исторического материализма. Поэтому важнейшей теоретико-методологической находкой всего периода советской социологии следует признать сформулированную в начале 1970-х гг. концепцию трехуровневой структуры социологи ческого знания: социально-философская общая теория (историче ский материализм) — частные социологические теории — эмпири ческий базис. Социологи получили возможность теоретизировать и воспользовались ею для более активной адаптации западных теоре тических моделей к отечественному материалу. В результате появились модели «социальных перемещений» (отечественный аналог понятия социальной мобильности), «внутриклассовых различий» (аналог социальной стратификации) и т. п. К концу 1970-х гг. в отечественной социологии негласно утверди лись структурно-функционалистские, неомарксистские идеи и идеи символического интеракционизма. Теоретико-методологический плю рализм, характерный для постклассической социологии на Западе, в России сложился в специфической форме латентной ревизии гос подствующей доктрины исторического материализма.
3.5. Постмодернистская социология
На развитии социологии в последние десятилетия существенно ска залось осознание того, что во второй половине XX века характер со циальных процессов существенно изменился по сравнению с периодом возникновения и первоначального развития социологии. Здесь можно выделить три основные тенденции.
Во-первых, сформировалась постиндустриальная экономика. В За падной Европе и Северной Америке широкое применение в промыш ленности новых технологий — станков-автоматов, роботов, компью теров и т. п. — привело к росту производительности и к снижению потребности в ручном труде. Высокая производительность обеспе чила возможность выпуска огромной массы относительно недорогих товаров, и для фирм-производителей важнейшей проблемой стало уже не создание продукта, а «создание» потребителя, т. е. развитие «своего» рынка сбыта посредством завоевания внимания при помощи маркетинговых исследований, постоянного обновления предлагаемых товаров и услуг, рекламы, стимулирования клиента скидками, призами и т. д. Консьюмеризм (от англ. сопзитег — потребитель), т. е. страте гия наращивания уровня потребления, становится основой экономи ческой деятельности и фирм, и индивидов, для которых приобретение новых и престижных товаров/услуг служит формой самоутверждения, достижения признания со стороны окружающих, формой развлечения (игры, досуга). В условиях индустриализации большинство людей вовлекается в общественную жизнь в первую очередь через произ водство, становясь членами больших коллективов — масс работников1, а в условиях постиндустриальной экономики — через потребление, индивидуально или в небольших группах, отличающихся одна от дру гой вкусами и предпочтениями в выборе товаров и услуг, определяю щих стиль жизни. В результате снижения потребности в рабочей силе в промышленности и развития консьюмеризма происходят изменения в структуре экономики. В сфере производства теперь занято на много меньше людей, чем в сфере услуг (30-40% против 60-70%), которая включает торговлю, рекламный бизнес, маркетинг и РК (связи с общественностью), финансы (банки, страховые компании и др.)> образование, здравоохранение, шоу-бизнес и т. д. В условиях индустриальной экономики выше ценятся навыки создания мате риального продукта. В условиях постиндустриальной экономики вы ше ценятся навыки создания символического продукта, т. е. навыки обработки информации и налаживания коммуникации — целенаправ ленного и эффективного общения с людьми.
Во-вторых, развилась постидеологическая политика. В условиях гарантированных демократических свобод (права голоса, собраний, манифестаций и т. п.) и господства консьюмеризма снизилась спо собность политических идеологий (либерализма, консерватизма, со циализма, фашизма и т. п.) мобилизовывать большие массы людей для участия в политической деятельности. Происходит деполитиза-ция большинства и миноритизация (от англ. ттоп1у — меньшинство) политики. Все меньше людей участвуют в деятельности партийных организаций; в выборах в среднем участвуют только 50-60% граждан, имеющих право голоса. Альтернативой традиционным политиче ским доктринам и партийным организациям стали так называемые новые социальные движения: антивоенное, правозащитное, экологи ческое, в защиту интересов молодежи, женщин, этнических, культур ных, сексуальных меньшинств, локальных общин и т. п. Электорат как однородная масса, распределяющаяся в ходе предвыборной кам пании и голосования на большинство и меньшинство, сменяется множеством меньшинств, для которых главной ставкой в политиче ской борьбе является не устройство общества, а право на альтерна тивный образ жизни. Поэтому политическая деятельность, которая в условиях демократии сводится к «сбору голосов», больше не может основываться на однозначной, четко определенной доктрине — идео логии. Политическая агитация, которую ведут организации и кандида ты, теперь носит идеологически неопределенный характер, поскольку направлена на привлечение внимания как можно более широкого круга людей, интересы которых могут сильно различаться. Ведется такого рода агитация с использованием стандартных приемов рекламы и шоу-бизнеса.
В-третьих, возникла постмодернистская культура. Постмодер низм — это эстетическое и идейное течение, в основе которого скеп тическое и даже ироническое отношение к ценностям, господствовав шим на протяжении XIX и большей части XX века. Отправной пункт постмодернизма - сомнение в том, что научный и технический прогресс, подчинение природных процессов и управление процесса ми социальными есть безусловное благо, что все это избавляет чело вечество от материальных проблем, страхов и предрассудков; сомнение в том, что политическая и индивидуальная свобода избавляет от не1 справедливости, неравенства и угнетения. Постмодернизм предпо лагает устранение традиционных бинарных оппозиций и уравнивание значений «нового» и «старого», «архаичного» и «современного», «рационального» и «иррационального», «объективного» и «субъек тивного», «научного» и «ненаучного» и т. д. В философии, литературе, изобразительном искусстве, кино, архитектуре и даже в науке по стмодернизм получил распространение в форме эклектизма — наме ренного совмещения в одном произведении идей, приемов, харак терных для разных художественных/научных направлений, разных национальных традиций и эпох.
Кризис, возникший в социологии в 1960-х - 1970-х гг., был специ фическим отражением перехода к постмодернистскому типу научного знания. Многочисленные попытки создать оптимальную парадигму базировались на стремлении социологов учесть те формы общест венной жизни, которые выпадали из поля зрения сторонников других подходов. Но фрагментация общественной жизни и нарастающий плюрализм форм взаимодействия, характерных для разных общностей, складывающихся в условиях консьюмеризма, деидеологизации и по стмодернизма, обрекали эти попытки на неудачу. Кризисный период завершился, когда к концу 1970-х гг. в самой социологии возобладали постмодернистские тенденции, что выразилось в ослаблении стрем ления к поиску новой, наилучшей, парадигмы социологического зна ния и распространении идеи согласования между собой уже сущест вующих и конкурирующих парадигм, а также идеи возвращения к наследию классиков. Проблематика развития социологии на основе теоретико-методологического «воссоединения» и «ренессанса» клас сики стала определяющей в 1980-е — 1990-е гг. Поэтому исследова тельские работы, созданные в данный период, можно в общем на звать постмодернистской социологией.
Стремлением к интеграции исследовательских подходов, ранее считавшихся взаимоисключающими, отмечены наиболее значительные теоретические разработки 1980-х гг.: теория коммуникативного дей ствия 10. Хабермаса, теория структурации Э. Гидденса, конструк тивистский структурализм П. Бурдье'. Немецкий социолог Юрген Хабермас (р. 1929) в двухтомной ра боте «Теория коммуникативного действия» (1981) попытался совмес тить базовые идеи макросоциологических парадигм (структурный функционализм, исторический материализм, критическая теория) и микросоциологических парадигм (феноменологическая социология, символический интеракщюнизм), которые сосредоточивают внимание исследователей соответственно на объективных структурах и субъ ективных смыслах. Общий недостаток этих парадигм Хабермас ви дит в том, что они «обрывают» связь между двумя неразделимыми аспектами общественной жизни: системой и жизненным миром. По этому теория самого Хабермаса нацелена на описание и объяснение того, как жизнь людей, поддержание социального порядка в равной степени зависят от следования формальным, безличным нормам (система) и от взаимопонимания, достигаемого в личном общении (жизненный мир).
Английский социолог Энтони Гидденс (р. 1938) в работах «Конституирование общества» (1984) и «Социальная теория и современная социология» (1987) представил теорию, которая должна соединить парадигмы, исходящие из примата структуры, и парадигмы, исходя щие из примата действия, и тем самым положить конец «имперским притязаниям» субъективизма, характерного для интерпретативной социологии, и объективизма, характерного для структурного функ ционализма. В теории Гидденса процесс воспроизводства общества — структурация характеризуется тем, что социальные структуры, с одной стороны, являются результатом (часто непреднамеренным) деятель ности индивидов, а с другой структуры являются условиями (ресурса ми и правилами) этой деятельности.
Французский социолог Пьер Бурдье (1930-2001) в работах «Раз личение» (1979), «Практическое чувство» (1980) и др. стремился преодолеть односторонность объективизма, представляющего соци альные отношения как независимую от индивидов реальность, и субъективизма, «не способного объяснить закономерность социального мира». Бурдье создал теорию, согласно которой индивиды своими действиями конструируют социальные структуры. Однако это конст руирование не рассматривается как произвольное, оно предопределено теми социальными структурами, которые в процессе накопления жизненного опыта, воспитания, образования формируют габитус, т. е. систему мыслительных и поведенческих установок индивидов.
Несмотря на популярность, которую приобрели в социологическом сообществе теории Хабермаса, Гидденса, Бурдье, прежде созданные парадигмы не утратили влияния. Постмодернистская установка на плюрализм и равноценность различных подходов выразилась в за креплении ситуации мультипарадигмалыюсти в социологии. Начиная с выхода работы американского теоретика Джорджа Ритцера «Со циология: мультипарадигмальная наука» (1975), постепенно получил распространение и стал доминирующим взгляд на социологию как науку, для которой множественность альтернативных теоретико-ме тодологических позиций и подходов является естественной, по скольку очень сложны, разнообразны и изменчивы сами социальные явления и процессы. В результате с конца 1970-х гг. преобладающей формой построения работ по общей социологической теории стало метатеоретизирование, иначе говоря, не создание новой теории, а сис тематическое изложение альтернативных теорий и комментирование их, нацеленное на раскрытие базовых принципов и логики построения теорий. Примерами такого рода теоретизирования «второго порядка» могут служить широко известные работы; «Структура социологиче ской теории» (1978) Джонатана Тернера, «Теоретическая логика в социологии» (1982-1983) Джеффри Александера, «Современная со циологическая теория» (1983) Джорджа Ритцера. В перечисленных работах отчетливо видна новая тенденция: дебаты о том, что пред почтительнее и перспективнее для развития социологии — макросо-циологические или микросоциологические теории, качественные или количественные методы, завершились принятием идеи реляти визма (от лат. ге1ай1Ш8 — относительный) — относительной ценности и взаимодополнительности альтернативных подходов.
Восприятие дебатов и теоретических поисков 1960-1970-х гг. как кризиса социологии побудило многих социологов обратиться к ос мыслению работ классического периода, что было бы невозможно без появления постмодернистской установки на уравнивание значи мости «современного» и «архаичного». Ярким проявлением подобных устремлений стал так называемый веберовский ренессанс. В конце 1970-х гг. и в течение 1980-х гг. «новое прочтение», т. е. комментиро вание, раскрывающее актуальность идей Макса Вебера, не просто породило большое число научных публикаций, но стало особой разно видностью профессиональной исследовательской деятельности. Под влиянием веберовского ренессанса в конце 1980 — начале 1990-х гг. интенсивному «новому прочтению» были подвергнуты труды других классиков социологии — Зиммеля, Парсонса. Ренессанс классики наряду с практикой метатеоретизирования на материале уже став ших традиционными концепций способствовал фактическому исчезиовению в социологии принципиальной разницы между теорией и исто рией. Изложение теории теперь зачастую сводится к непредвзятому рассказу о том, что, когда и кем сделано для ее построения.
Особую роль в утверждении плюрализма и релятивизма в социо логии сыграла французская постмодернистская социальная теория. Постмодернистской теорией принято называть совокупность кон цепций, созданных в 1970-1980-х гг. Мишелем Фуко, Жаном Бод-рнйяром, Жаном-Франсуа Лиотаром, Жилем Делезом и Феликсом Гваттари. Они были последователями популярного во Франции после Второй мировой войны исследовательского направления — структу рализма. Семиологию — учение о знаковых структурах, о соотношении означающего и означаемого, разработанное в начале XX века швей царским лингвистом Ф. де Соссюром, эти исследователи воспри няли в его марксистской (в работах Л. Альтюссера) и фрейдистской (у Ж. Лакана) интерпретациях. Концепции М. Фуко, Ж. Бодрийяра и других теоретиков-постмодернистов обычно квалифицируются как постструктурализм, поскольку в них подвергнута критике тра диционная идея универсальности структурных связей в языке, мыш лении, культуре и показана изменчивость, обусловленность знаковых структур историческими условиями, экономическими отношениями, отношениями власти, бессознательным «производством желания» и т. п. Но с другой стороны, теоретики-постмодернисты, используя марксистские и фрейдистские идеи для релятивизации структура лизма, одновременно релятивизировали политическую экономию и психоанализ, поскольку доказывали, что дискурсы — практики ма нипулирования знаками, обусловливают и даже формируют тради ционно считавшиеся объективными, материальными и природными феномены: экономические отношения, отношения власти, психические реакции, сексуальность и т. д. Поэтому правильным будет утверж дать, что в теориях французских постмодернистов парадоксальным образом, но весьма плодотворно соединены постструктурализм, постмарксизм и постфрейдизм.
Мишель Фуко (1926-1984), историк и философ, знаменитый ис следованиями становления гуманитарного знания, не был собственно социологом, но его работы «Надзирать и наказывать» (1975) и «Воля к знанию» (1976) содержат ставшую влиятельной именно в социоло гическом сообществе концепцию дисциплинарного общества и роли в егṍ формировании социогуманитарного знания. Фуко показал, как формирующаяся с конца XVIII века новая модальность (от лат. тос1и$ — способ, правило) власти способствует развитию гуманитарного знания, которое, в свою очередь, способствует развитию и экс пансии этой модальности власти.
В книге «Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы» трансформа цию практики уголовного наказания в конце XVIII — начале XIX века Фуко рассматривает в качестве индикатора смены технологии власти. Публичная экзекуция — необходимый элемент власти как демонст ративной мести суверена постепенно была вытеснена тюремным за ключением, исправительными работами, полицейским надзором — элементами власти как дисциплинирования граждан. Дисциплинарная власть — новая и становящаяся универсальной модальность власти, и поэтому проблематику «рождения тюрьмы», т. е. развития инсти тута тюремного заключения, Фуко рассматривает в контексте ста новления других институтов, характерных для современного общества. Тюрьма, регулярная армия, школа, больница, фабрика функциони руют на основе, одних и тех же принципов: 1) такое распределение масс людей в пространстве, которое позволяло бы отслеживать и оце нивать поведение каждого индивида; 2) такая тренировка тел, которая позволяла бы извлекать максимальную пользу из каждого действия; 3) такая организация действий во времени, которая позволяла бы на правлять их к заданной цели. Дисциплинарная власть эффективна в силу того, что она повсеместна, постоянна, безлична и осуществляет ся «на теле». Практика тренировок, надзора, дисциплинирования «встраивает» в само тело индивида неосознаваемые им механизмы власти/подчинения и превращает индивида в производительную силу и агента власти, какую бы позицию в отношениях власти он ни зани мал. Именно развитие и распространение подобного рода «микро власти» стало основой для либерализации политического режима, установления формального равенства и гражданских прав и свобод.
Современное общество — это дисциплинарное общество, в кото ром асимметричные отношения власти/подчинения и социальный по рядок поддерживаются на «микроуровне» тела.
Глубинная основа дисциплинарной власти — это всеобщая поднадзорность. В тюрьме иди в школе, в офисе или цехе дис.циплинирование тела, организация и контроль деятельности множества индивидов превращают человека в объект тщательного наблюдения и изучения. Именно новая модальность власти конституи рует предметную область гуманитарного знания и побуждает к дис курсивным практикам, представляющим человека в качестве «инди видуальности», «субъекта сознания и поведения», «психической структуры», «объекта воздействия социальных сил» и т. п. Фуко приходит к выводу, что противопоставление власти и знания, вера в то, что одно из условий научного знания — дистанцирование от власти, является заблуждением. Гуманитарные науки отрицают тра диционную власть и соответствующие ей формы знания, но они раз виваются на той же основе всеобщей поднадзорное™, что и дисцип линарная власть, и умножают эффекты власти. Если традиционная власть, осуществляемая как демонстрация силы суверена, предполагает волю к знанию о субъекте власти, то новая, дисциплинарная власть, напротив, сама остается «в тени», а вот ее объект — рабочие, дети, больные, преступники и т. д. — привлекает внимание исследователей. Гуманитарное знание обнаруживает, а по сути «инкорпорирует» в них «личность», «сознание», «наклонности», «интересы», а затем прояс няет, как эти характеристики формируются и изменяются под дейст вием условий жизни, семейных обстоятельств и т. п. Индивидуаль ность угнетаемых не подавляется, а производится в дисциплинарном обществе как необходимый объект приложения власти—знания — специфического комплекса дискурсивных и недискурсивных прак тик, нацеленных на «нормализацию» поведения людей. Единство власти-знания, согласно Фуко, отчетливо проступает в «рождении тюрьмы». Гуманизация уголовных наказаний, трансформировавшая акт экзекуции в процесс изучения и исправления заключенного, ста новится возможной в современном обществе потому, что заключенный рассматривается не просто как «преступник», а как «делинквент» (от лат. йеИщиет — совершающий проступок) — индивид с социально опасными наклонностями, чреватыми систематическим нарушением норм, а этот подход безусловно является эффектом гуманитарного знания.
В книге «Воля к знанию» Фуко ту же концепцию вДасти-знания развивает на материале истории изучения и регулирования сексу альности. С XIX века развивается комплекс дискурсивных практик — медицинских, педагогических, юридических, экономических и т. д., продуцирующих сексуальность как объект знания. В результате сфор мировался диспозитив сексуальности — сеть установок, предраспо-ложенностей к познанию, переживанию, регулированию сексуальности как естественного свойства человека. «Инкорпорирование» в человека сексуальности приводит к тому, что он рассматривается не столько как субъект правильных или неправильных действий, сколько как носитель постоянных влечений, ориентация и интенсивность кото рых становятся объектом «нормализации», т. е. дисциплинарной власти. Помимо государства с его демографической политикой и по лицией нравов эти отношения власти «разворачиваются на теле» в рамках научных, медицинских, образовательных институтов, движений в поддержку и против абортов, использования презервативов, легализации проституции и гомосексуальных отношений и т. п. От ношения власти всегда образуют подшитую, изменчивую сеть силовых позиций и стратегий установления и поддержания неравенства. По этому любая стратегия в рамках диспозитива сексуальности независи мо от того, направлена ли она на контроль сексуальности индивидов или на ее эмансипацию, неизбежно воспроизводит дисциплинарное общество, поскольку так или иначе превращает индивидов в объект власти-знания.
Ключевые для концепции власти-знания Фуко темы разоблачения дискурсивного характера привычных объектов и социальных струк тур и релятивизации объективности научного знания стали общими для теоретиков-постмодернистов. Те же темы определили содержа ние и книги Жана-Франсуа Лиотара (р. 1924) «Состояние Постмо дерна» (1979), которая стала своеобразным манифестом постмодер нистской теории. В данной работе период после Второй мировой войны квалифицируется как эпоха кардинальных изменений: общество вступает в постиндустриальную эру, а культура — в эру постмодерна. Именно Лиотар ввел в социологию представление об эклектичности как главной, определяющей характеристике постмодернистской куль туры. Общество и культура модерна характеризовались монолитно стью и универсализмом, поскольку в их основе лежали общепринятые дискурсы, придающие значения событиям и задающие направлен ность деятельности. Эти базовые дискурсы Лиотар именует «велики ми нарративами» (от франц. паггайье — рассказ, повествование) и относит к ним «диалектику духа», «герменевтику значения», «созда ние богатства», «эмансипацию субъекта мышления и труда». Данные метанарративы определяли дискурсивные практики в самых разных сферах жизнедеятельности людей и служили средством легитимации, т. е. «узаконения» в представлении людей того или иного дискурса/ деятельности. Отправной пункт постмодернизма — недоверие к ме-танарративам. Согласно Лиотару, при переходе от модерна к постмо дерну происходят дезинтеграция и распад «социальных агрегатов» — общностей и групп, формировавшихся и поддерживаемых на основе единства мировоззрения, деятельности и образа жизни. «Атомиза-ция» социального ведет к замене привычных структур множеством «гибких сетей языковых игр». Языковые игры — это практики мани пулирования дискурсами, которые индивиды используют, чтобы под держивать свое социальное положение, превратившееся из статуса, четко Определенного системой разделения труда, в пункт, через ко торый проходят потоки сообщений. Идея распада, или «атомизации», социального была радикализи рована Жаном Бодрийяром. (р. 1929) в концепции упадка или исчез новения реальности. В работах «Симулякры и симуляция» (1981) и «В тени безмолвствующего большинства, или Конец социального» (1982) постмодерн как новая культурно-историческая ситуация ха рактеризуется дефицитом реальности. Дефицит реальности — это не дефицит вещей, которые, напротив, производятся во все возрастающем количестве. Однако вещи служат лишь знаками реального. Утрата реальности в концепции Бодрийяра — это утрата связи и, как следст вие, различия между знаками — образами и референтами — реально стью, на которую знаки должны указывать. Бодрийяр выделяет четыре последовательные фазы отиоше}шя между образами и реальностью:
1) образ является отражением подлинной реальности;
2) образ маскирует и извращает подлинную реальность;
3) образ маскирует отсутствие подлинной реальности;
4) образ не имеет никакой связи с какой бы то ни было реальностью.
Постмодерн в таком случае можно рассматривать как ситуацию перехода к отношению третьего и четвертого порядков. Знаки теперь — это симулякры (от франц. 5ти1асге — подобие, видимость), «копии без оригинала», которые замкнуты сами на себя и лишь симулируют наличие связи «знак-референт».
Симуляцию как замещение самой реальности знаками реальности Бодрийяр выявляет на примере функционирования гипермаркетов и их аналогов — культурных и развлекательных центров, а также на примере функционирования средств массовой коммуникации. В усло виях постмодерна, когда прежние формы социальности распадаются и такие модернистские ценности, как «свобода» и «прогресс» в эко номически развитых и политически стабильных странах реализованы и поэтому больше не способны мотивировать активную деятель ность и интегрировать большие общности, гипермаркет и его аналоги служат формой симуляции социальной жизни. Вещи здесь не явля ются объектами, обладающими собственным значением, значение имеет лишь их сериальное, циркулярное, демонстрационное упоря дочение, которое создает симулякр — модель социальных отношений. Эта модель запускается в действие потоком посетителей. Товар или произведение искусства в таком случае оказывается «фантомом», в нем ценятся не его реальные свойства, а способность привлекать внимание потребителей. Единственная функция товаров/произведе ний искусства — участие в «индуцировании» масс, т. е. в создании в пространстве-времени шпермаркета человеческого потока, симу лирующего общность, солидарность и совместную деятельность. Объекты потребления не имеют иного предназначения, нежели под держание индивидов в состоянии массовой интеграции. В условиях утраты реального содержания политики и нарастания политической индифферентности большинства политические события симулиру ются средствами массовой информации. Газеты, радио, но особенно телевидение продуцируют потоки сообщений, возмещающих дефицит политической борьбы образами борьбы. События, по сути далекие от повседневной жизни, происходящие «за тридевять земель» и для щиеся недолго, посредством драматичных по форме и пространных репортажей и комментариев превращаются в события масштабные, непосредственно и всерьез захватывающие жизнь людей, составляю щих аудиторию средств массовой информации. Эти события-симу-лякры «индуцируют» массы в форме заинтересованной скандальными новостями и шокирующими сюжетами аудитории. Таким образом, симулируется вовлеченность обывателей в политические процессы. Нарочитая, гипертрофированная социальность, которую создают гипермаркеты и масс-медиа, согласно Бодрийяру, является гипер-реалыюстью, посредством которой скрывается отсутствие подлинной социальной реальности. «Золотой век» социальной реальности — модерн, именуемый Бодрийяром веком капитала и революции, уже в прошлом. Те социальные структуры, которые превращают жизнь каждого человека в систему отношений с другими людьми, форми ровались под воздействием индивидуальной конкуренции, эксплуа тации и конфликтов, организованной борьбы за права и свободы. В век постмодерна эта социальность исчезает, поглощаемая «черными дырами» безразличных масс потребителей и телезрителей. Симуляция, скрывающая за потоками знаков отсутствие реальности, — стратегия сдерживания изменений. Поэтому постмодерн превращается в не скончаемое продолжение модерна после его окончания. Выражая эту мысль в обычной для его книг метафорической форме, Бодрийяр в поздней своей работе «Иллюзия конца» (1992) написал, что соци альное по сути мертво, но продолжается в отвратительных формах, подобно росту ногтей и волос у трупа. Идея «смерти социального» приводит к выводу о фактической «смерти» социологии, которая воз никла как модернистская форма знания и должна исчезнуть с исчез новением своего предмета — социального — или превратиться в си муляцию реальной исследовательской работы. Постмодернистская теория никогда не была безоговорочно ин тегрирована в систему социологического знания, поскольку у многих ведущих социологов, например Хабермаса и Гидденса, радикализм »й экстравагантная метафорика концепций Фуко, Лиотара, Бодрийяра вызывали настороженное и скептическое отношение. Приемлемой для социологического сообщества формой признания и одновременно альтернативой постмодернистской концепции «конца социологии» стала концепция перехода от социологии к мультикультуральной и мультидисциплинарной «социальной науке», представленная на кон грессах Международной социологической ассоциации (15А) в Мон реале (Канада, 1998) и Брисбене (Австралия, 2002) как перспектива и стратегия развития мирового социологического сообщества на ближайшие десятилетия. Социальная наука конституируется вкладами из ряда дисциплин, включая социологию, политическую экономию, философию, психоанализ и лингвистику, феминистские исследования. Она органично включает различные национально-культурные тра диции исследования социальных процессов, моральные оценки и по литические позиции в противоположность «западному» и «строго научному» характеру традиционно понимаемой социологии.
В качестве тенденций развития социологии в направлении социаль ной науки как мультипарадигмальной и мультидисциплинарной дис курсивной формации можно выделить три характерных для 1990-х гг. процесса. Во-первых, произошла интеграция в социологию француз ской постмодернистской теории с характерными для нее концепциями языковых игр и дискурсивных практик и критикой социологии как стратегии власти. Во-вторых, произошел так называемый «поворот к культуре», когда многие влиятельные социологи, на пример Дж. Александер и Б. Тернер, стали определять социальные феномены в терминах практик повседневной и поп-культуры под яв ным влиянием Бирмингемской школы — группы ученых, развиваю щих с середины 1960-х гг. междисциплинарное направление, названное ими «исследования культуры». В-третьих, получил развитие «экономический империализм» — тенденция определять социальные феномены в терминах формализованной экономической теории, как, например, в работах Дж. Коулмена и М. Хектера, разви вающих теорию рационального выбора.
В специфических условиях России развитие социологии на рубе же XX и XXI веков также приобрело постмодернистский характер. В период перестройки, гласности и рыночных реформ (середина 1980-х — начало 1990-х гг.) развитие социологии пошло по пути ин тенсивной институционализации. В рамках Академии наук наряду с Институтом социологии' были организованы Институт социально-экономических проблем народонаселения (1988) и Институт соци ально-политических исследований (1991), открыт филиал Института социологии в Ленинграде (1989). В начале 1990-х гг. появилось мно жество негосударственных научно-исследовательских институтов, часть из которых оказалась нежизнеспособным плодом амбиций их. основателей, но некоторые, как, наприꀈер, Независимый институт социальных и национальных проблем в Москве или Центр независи мых социологических исследований в Санкт-Петербурге, успешно работают и сейчас.
В условиях реформ возник спрос на прикладные исследования, и социологи начали организовывать коммерческие исследовательские фирмы. От созданного в 1987 г. по распоряжению властей Всесоюз ного центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) стали отде ляться группы исследователей, основывавших собственные фирмы: РОМИР, СНИЦ, Фонд «Общественное мнение» и т. д. В середине 1990-х гг. процесс развития прикладных исследований на стыке социологии, маркетинга и политического консалтинга приобрел массовый характер: количество ежегодно создаваемых организаций исчислялось сотнями.
Подобный интенсивный рост индустрии прикладных исследований во многом определялся экспансией социологического образования и появлением на рынке труда первых генераций дипломированных со циологов. Первые факультеты социологии были открыты в 1989 г. в Московском и Ленинградском университетах. На протяжении 1990-х гг. в России число факультетов и отделений, выдающих ди плом социолога, достигло пятидесяти.
В 1990-х гг. в дополнение к журналу «Социологические исследо вания» и в качестве конкурентов ему были созданы новые специали зированные издания: «Социологический журнал», «Социология 4М», «Вопросы социологии», «Журнал социологии и социальной антро пологии» и др. После распада СССР в декабре 1991 г. прекратила су ществование Советская социологическая ассоциация, и в России возникли сразу четыре конкурирующие ассоциации. Наиболее амбициозные представители социологического истеблишмента (Истеблишмент (официальное учреждение, штат служащих) — группа людей, занимающих «по должности» позиции лидеров в той или иной сфере деятельности.) возглавили «собственные» ассоциации: В. Ядов — Российское общество социо логов, Г. Осипов — Всероссийское научное общество социологов и демографов, А. Здравомыслов — Профессиональную социологическую ассоциацию, А. Бороноев — Социологическое общество имени Мак сима Ковалевского. В 2003 г. к числу этих конкурирующих ассоциа ций добавилась еще Российская социологическая ассоциация, которую возглавил В. Добренысов.
Столь впечатляющая экспансия социологии в постсоветской Рос сии не изменила того специфического характера ее институционализации, который был заложен еще коммунистическими властя ми. Социология институционализировалась в виде структуры типа «центр — периферия», где «центр» — комплекс специализированных социологических организаций, концентрирующих интеллектуальные, институциональные, финансовые ресурсы, а «периферия» — множе ство организаций, в деятельности которых социология — только фрагмент или эпизод функционирования. Если проанализировать четыре главные составляющие институциональной структуры — исследовательские организации, образовательные учреждения, спе циализированные издания, профессиональные ассоциации, то можно легко заметить, что произошло сосредоточение социологии как про фессиональной деятельности в Москве и нескольких крупных горо дах — Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Новосибирске, Самаре, Барнауле, Красноярске. Таким образом, регулярно и однозначно вести «жизнь социолога», т. е. проводить исследования, публиковать их результаты, преподавать (учиться), быть членом профессионального сообщества, в России можно там, где специализированные социоло гические организации образуют единую систему — институциональ ный «центр».
Социологическая «периферия» же характеризуется фрагмента цией и смешением собственно социологических практик с практиками, характерными для иных видов и сфер деятельности. На институ циональной «периферии» социологии действуют маркетинговые организации, отчасти укомплектованные профессиональными социологами и проводящие многообразные исследования электорального и потребительского поведения с применением социологических мето дик, а время от времени и собственно социологические исследования. К социологической «периферии» следует также отнести практику пре подавания социологии в непрофильных учебных заведениях. В России существует порядка двухсот кафедр, в функции которых входит чтение социологических дисциплин студентам гуманитарных, естественно научных и технических факультетов. Для деятельности преподавате лей социологической «периферии» характерны совмещение социо логии с другими гуманитарными дисциплинами (зачастую такие ка федры являются «мультидисциплинарными», называясь кафедрами «философии и социологии», «социологии и управления персоналом» и т. п.) и приспособление содержания курсов и манеры подачи мате риала к нормам иного, не социологического, профессионального со общества.
Быть социологом на институциональной «периферии» социоло гии можно, имея статус социолога, но не имея возможности вести ре гулярно и вполне «жизнь социолога» либо имея статус маркетолога, менеджера и т. п., но используя, хотя бы отчасти, для поддержания этого статуса социологические практики. Если институционализи рованная социология локализована в относительно небольшом числе специализированных организаций, образующих в Москве и несколь ких крупных городах институциональный «центр», то не специали зированная и слабо институционализированная социология образует институциональную «периферию» в тех же городах и является по существу единственной формой социологии на бескрайних просторах России.
Институционализация социологии характеризуется не только развитием ее внутренней структуры, но и ее внешних связей, т. е. по ложением в структуре общества, ролью в политике, экономике, обра зовании и т. д.
Отношения социологии и политической власти в советский период были двойственными. С одной стороны, коммунистическое руково дство страны жестко диктовало социологам, что и с какими результа тами должно изучаться, и отклонения тех, кто стремился к научной объективности, от заданных идеологией стандартов подавляло, исполь зуя разнообразные методы административного и психологического воздействия. С другой стороны, данные легитимных исследований и теоретические разработки членов социологического истеблишмента активно использовались центральными и региональными органами власти при разработке социальной политики. Эта двойственность положения социологии привела к формированию в сознании рос сийских социологов дилеммы: «Должна ли социология быть оппо нентом любой власти и тем служить обществу или она призвана просвещать власть и этим отвечать на социальный вызов?». Однако в результате демократических и рыночных реформ в России эта извечная, как казалось, альтернатива перестала быть актуальной.
Социологи утратили значимые позиции внутри отношений власти. Они перестали быть агентами и контрагентами власти и могут те перь быть лишь «политическими комментаторами» и «политическими технологами», обеспечивающими информационное сопровождение политических кампаний. Политический вес институционализиро ванной социологии («центра») оказался в постсоветское время ни чтожен, поскольку ничтожным оказался политический вес разраба тываемых в ее рамках идей. В отличие от дискуссий экономистов об административно-командной системе и рынке, преимуществах моне таризма и интервенционизма дискуссии российских социологов о гражданском обществе, модернизации и специфически российских ценностях не стали частью политических дебатов. Десятки предста вителей экономической науки за пятнадцать лет реформ успели по работать членами правительства, депутатами союзного и российского парламентов, советниками президента России. В политическом ис теблишменте страны закрепились экономисты-теоретики Егор Гайдар, Григорий Явлинский, Сергей Глазьев, Алексей Кудрин, Герман Греф. За тот же период лишь единицам из среды социологов удавалось стать депутатами парламента, как, например, специалисту по этносо-циологии Галине Старовойтовой, и ни один социолог не занял сколько-нибудь значительного поста в структурах исполнительной власти.
А вот политический вес социологической «периферии» оказался значимым, хотя и рассеянным в большом количестве аналитических служб, созданных при центральных и региональных органах испол нительной и законодательной власти, и исследовательских фирм и временных групп, изучающих электоральное поведение и консульти рующих политиков и партии в периоды предвыборной борьбы.
Похожую трансформацию претерпели и отношения социологии и экономики. В советский период силами академической социологии осуществлялись масштабные проекты по социальному планированию и социологическому обоснованию и сопровождению управленческих решений; создавались социологические службы на предприятиях (к концу 1980-х гг. их было около пятисот). Эти успехи породили в свое время притязания советской прикладной социологии на роль масштабной социальной инженерии, преобразующей, переустраи вающей общество в целом или организующей социальные структуры в масштабах регионов и городов. Но в постсоветской России при кладная социология в сфере экономики оказалась возможной лишь в рамках индустрии исследований на заказ, осуществляемых в об ласти маркетинга, управления персоналом, организационного дизайна. Здесь социологические методики и социологические модели нужны как часть исследовательского комплекса, включающего экономиче ские, психологические, юридические, менеджериальные компоненты.
Как и в случае политики, социологический «центр» (комплекс крупных специализированных организаций) не смог ни заинтересовать бизнес, ни тем более стать бизнесом. Коммерческий вес концепту ального продукта, предлагаемого современной академической социо логией в России, ничтожен, совокупный вес предлагаемого социологи ческой «периферией» (маркетинговыми и консалтинговыми фирмами) информационного продукта значителен, хотя и рассеян по сотням проектов. Поэтому основанные в конце 1980-х — начале 1990-х гг. профессиональными социологами центры по изучению общественного мнения и центры по проведению прикладных исследований в сфере социологии организаций стали коммерчески успешными в той сте пени, в какой переориентировались соответственно на маркетинг и рекрутинг (Рекрутинг (вербовать, набирать) — профессиональная деятель ность по подбору персонала по заказам фирм, нуждающихся в работниках опреде ленной квалификации.).
Экономический и политический статусы социологии предопреде лили ее положение на рынке образовательных услуг и в структуре профессионального образования. Факультеты и отделения социологии ежегодно выпускают свыше тысячи дипломированных социологов и специалистов в смежных с социологией областях — социальной антро пологии, социальной работе, управлении персоналом, социальной информатике и т. п. Социологический диплом достаточно высоко котируется на рынке труда, хотя социология мало востребована как профессия. Этот парадокс легко объясняется с помощью введенного нами различения «центра» и «периферии» в институциональной структуре социологии. Основная масса обладателей новых дипломов уходит из «центра» на «периферию», успешно работая маркетологами, политическими консультантами, тележурналистами, менеджерами по персоналу, рекламе, продажам и т. д. Вследствие в целом успешной адаптации выпускников-социологов на рынке труда на социологиче ское образование существует достаточно высокий спрос среди по ступающих в высшие учебные заведения. По популярности среди абитуриентов гуманитарных факультетов социология уступает находя щимся на гребне конъюнктурной волны юриспруденции, экономике и менеджменту, но идет на одном уровне с психологией и политоло гией, опережая философию и историю. Таким образом, в отличие от политического и коммерческого веса социологии ее образовательный вес определяется не социологической «периферией», а институцио нальным «центром» — комплексом специализированных учебных заведений.
Если рассматривать современную социологию в. России не с точки зрения институциональных форм, в которых социология практикует ся, а с точки зрения ее содержания — разрабатываемых идей, исследуе мых предметных областей, практикуемых подходов и получаемых результатов, то обнаруживается та же двойственность, то же разделе ние на «центр» и «периферию», что и при рассмотрении ее институ циональной структуры. Концептуальная двойственность изначально обусловлена спецификой развития советской социологии в 1960-1980-х гг. «Центр» концептуального развития образовали тяготеющие к мировому социологическому мэйнстриму (главное течение, доминирующее направление) исследования, осно ванные на «критике буржуазной социологии». Исследования, ин тегрированные в концептуальную традицию западной социологии, отличают прагматическая рецепция, когда осваиваемый концепту альный аппарат используется в качестве готового инструмента для работы с российским материалом, и рефлексивная рецепция, когда осваиваемый концептуальный аппарат становится предметом, мате риалом критического теоретизирования и дальнейшего концепту ального развития.
Концептуальную «периферию» социологии составили те исследо вания, авторы которых в описании и объяснении социальных явлений строго держались идеологизированных схем «научного коммунизма» или пытались усовершенствовать советскую доктрину историче ского материализма, оставаясь в рамках марксистской парадигмы. Не имея доступа к мировой социологической традиции в силу языковых или организационных барьеров, многие исследователи вынуждены были создавать собственный концептуальный аппарат, культивируя тем самым маргинальные формы социологии. С круше нием коммунистического режима в начале 1990-х гг. концептуальный разрыв между «центром» и «периферией» социологии обнажился и приобрел характер теоретического противостояния «западников», апеллирующих к мировой социологии, и «почвенников», апелли рующих к отечественным «корням». «Корни» «почвенники» обнару живают то в досоветской социологии и социальной философии, то в советском марксизме, то в альтернативных марксизму натурфило софских исканиях советских ученых Владимира Вернадского, Льва Гумилева, Никиты Моисеева и т. п.
Интегрированность в концептуальную традицию западной со циологии не является однозначным признаком научности, истинности результатов исследований. Она порождает проблемы и парадоксы интерпретации социальных процессов в России, поскольку зачастую некритически используются понятия и методики, укорененные в со циологической концептуальной традиции, но не имеющие адекватных референтов в социальных процессах, наблюдаемых в России. Пока зательны в этом отношении длительные и малорезультативные дебаты о существовании либо отсутствии в современной России «среднего класса», «гражданского общества» и т. п.
Еще более проблематичной выглядит интеграция в концептуаль ную традицию западной социологии с точки зрения тех, кто разраба тывает альтернативные социологическому мэйнстриму идеи. Охотно заимствуя у западных исследователей выдвинутый в 1970-х гг. тезис о глубоком кризисе социологии, приверженцы классического исто рического материализма и неклассической социальной науки пред лагают основать науку об обществе заново. Однако содержание этих проектов свидетельствует о том, что их авторы, а это значительная часть российского социологического сообщества, исходят из пред ставлений о науке, характерных для XIX века. В качестве новых ос нований и направлений развития социологии предлагаются «уни-ве'рсумная социология», «тетрасоциология», «виталистская социо логия», «системосоциргенетика», «космопланетарная, энергоинфор мационная социология» и т. п. Наиболее общими характеристиками этих концепций «новой» социологии являются натурализм, космизм и патриотизм. Совершенно в духе Конта, Спенсера и Маркса авторы «новых» социологии стремятся к поиску «первоэлементов» социаль ной реальности, социальной субстанции и к созданию системы объ ективных и универсальных законов развития общества. Законы эти вслед за русскими философами-космистами понимаются как орга ничная часть законов мироздания, в «живую ткань» которого «вплетены» человек и общество. В познании данных законов видится средство для решения всех социальных проблем, «оздоровления» российского об щества и придания ему импульса опережающего развития.
Маргинальность концептуальной «периферии» отнюдь не всегда сопровождается ее институциональной маргинализацией. Многие поборники «новой» социологии занимают ключевые позиции в науч но-исследовательских, образовательных организациях и профессио нальных ассоциациях. Сложную взаимосвязь между институциональ ной и концептуальной структурами современной российской социо логии можно схематизировать путем их суперпозиции — взаимного наложения.
Структура социологии в совреенной России.
В России сосуществуют четыре разновидности, или сегмента, со циальной науки. Во-первых, есть «явная» социология — сегмент, об разуемый институционализированными, т. е. проводимыми в рамках социологических организаций, и концептуально интегрированными в международные дискуссии исследованиями. «Явная» социология представлена старым истеблишментом российского научного сооб щества (Г. Осипов, Т. Заславская, В. Ядов, А. Здравомыслов и др.), все еще претендующим на то, чтобы задавать тон в российской со циологии, заявлять генеральную линию ее развития, а также новой научной элитой, реально формирующей в процессе интеллектуаль ной конкуренции (а не формально декларирующей с властной пози ции) проблемные области и исследовательские подходы.
Во-вторых, есть «латентная» социология — сегмент, образуемый слабо институционализированными, т. е. проводимыми в рамках не социологических организаций, но концептуально тяготеющими к стан дартам мировой социологии исследованиями. «Латентная» социология представлена профессиональными исследователями электорального и потребительского поведения, а также преподавателями социологии на несоциологических факультетах.
В-третьих, есть квазисоциология1 — сегмент, образуемый инсти туционализированными в рамках социологии, но концептуально маргинальными, альтернативными по отношению к мировой социо логии работами. Квазисоциология представлена альтернативным академическим истеблишментом — традиционными лидерами орто доксальных марксистов сталинистского толка («материалистическая социология») и альтернативной элитой — лидерами школ «неклас сической» социологии (например, «виталистская социология» в Ал тайском университете, «универсумная социология» в Красноярском университете).
В-четвертых, есть контрсоциология — сегмент, образуемый слабо или вовсе не институционализированными и концептуально марги нальными разработками в сфере социальных исследований. Контр-социология представлена не связанными институциональными нормами социологии энтузиастами тотальной реконструкции социальной науки и/или создания универсальной системы знания, попутно раскры вающей законы развития общества («системосоциогенетика», «тетра-социология» и пр.).
Концептуальная и институциональная неоднородность социоло гии в России — результат ее предшествующего развития, происхо дившего большую часть времени под идеологическим прессом и за «железным занавесом». Но одновременно подобная неоднородность является основанием и ресурсом ее своеобразного развития в кон тексте исчерпания модернистского проекта «социология» и замеще ния его постмодернистским проектом мультипарадигмальной и муль-тидисциплинарной социальной науки.