Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
4.
Я люблю спать до полудня, когда есть такая возможность. Однако, таймер, выставленный на шесть утра, пищит так громко, что остаться в постели никак нельзя. Яростно тру глаза, и первым делом проверяю дверь. Стул по-прежнему подпирает ее, и не похоже, что кто-либо пытался проникнуть в комнату ночью. Уверившись в своей безопасности, я выглядываю в окно. Серое марево неба мешается с цветами города, по утрам он теряет свои краски. Не то, что ночью, когда все расчерчено разноцветными огнями вывесок и фонарей. По утрам город похож на усталую потаскуху, вроде меня, растерявшую весь свой блеск и гонор. Но солнце уже отражается в окнах самых высоких многоэтажек, и город начинает оживать. Оживу и я.
Подавив зевок, я плетусь в ванную. Из зеркала на меня смотрит моя обновленная версия. Я выгляжу не таким изможденным, как вчера, даже несмотря на круги под глазами. Умывшись, я несколько мгновений маюсь в раздумьях, а затем возвращаюсь в комнату, что бы достать из куртки тени и помаду. Я так привык прятаться за всей этой краской, что не могу выйти из комнаты, не замаскировав своего лица. Без макияжа я кажусь себе почти ребенком, слабым и беззащитным. Трейту лучше не видеть меня таким. Пока я вожусь со своим внешним видом, таймер снова начинает пищать.
Что за черт? От неожиданности я роняю подводку. Мне приходится снова вернуться в комнату, чтобы выключить пыточную машинку. Я заглядываю в расписание, которое оставил мне Вильям. Что ж, похоже, что таймер будет пиликать каждый раз, когда я должен завершить какое-то дело. Сейчас шесть пятнадцать – окончание утренних процедур. Если верить листку, теперь я должен пойти на кухню.
Я засовываю таймер и расписание в карман. Ходить в грязной одежде неприятно, но никакой другой у меня нет, и стирки до вечера не предусмотрено. Отодвигаю стул и выползаю в коридор. Пол холодный, я ощущаю знакомый утренний сквозняк. По моим расчетам, кухня должна быть где-то на первом этаже, и мне удается достаточно быстро найти ее – это единственная комната, в которой горит свет. Трейт-старший уже сидит там, застегнутый на все пуговицы, и попивает свой утренний кофе. Запах его средства после бритья так силен, что я чувствую мяту от самой двери.
- Доброе утро, - Вильям смотрит на часы, - Вы уже две минуты как должны быть здесь.
- Привет, - вяло бормочу я, силясь понять, что за техника отвечает за создание кофе в этом доме. Хромированные поверхности недружелюбно мигают разноцветными вспышками. Полагаю, мне придется наклеить на приборы названия, если я хочу научиться пользоваться этой кухней.
- Что Вы ищите?
- Кофемашину. Чашку. Я должен приготовить завтрак? - я стараюсь говорить вежливо, но навыка для этого мне катастрофически не хватает. Фразы получаются рублеными, злыми, словно я плююсь.
- Для Мэйбл. Сегодня я прослежу за Вами.
Трейт открывает шкаф и кидает мне пачку с кашей, недвусмысленно кивая на плиту. Инструкция на боку пачки велит растворить кашу в горячем молоке, и я открываю холодильник в поисках искомого. Я рассматриваю продукты, старясь не присвистнуть от жадности, а найдя молоко, тороплюсь захлопнуть дверцу.
Пока я разбираюсь с плитой, Вильям занимается кофе. Прямо-таки семейная идиллия. Но так только кажется, тишина продолжает оставаться напряженной. Я даже чувствую, что скучаю по болтовне Миши. Трейт же будто бы не испытывает ничего.
Он не спрашивает про одежду, не спрашивает про макияж, не обсуждает погоду. Сунув мне чашку, он вперяет в меня взгляд от которого руки дрожат. Презрение или желание, безразличие – к этому я привык. Но Трейт смотрит не так, как обычно смотрят, и неизвестность пугает меня. Я просыпаю кашу на пол и громко чертыхаюсь.
- Вам не следует так выражаться в присутствии Мэйбл.
- Я вчера предупредил тебя, детка, нет? – рычу я, слишком поздно подумав, что меня вполне могут и выгнать за непослушание.
- Я убежден, что Вы в состоянии держать себя в руках, - ничто, похоже, не может сломить хладнокровие этого человека.
Я зло помешиваю будущий завтрак, стараясь думать о том, что я буду делать с деньгами. Пожалуй, куплю себе новые штаны. И помаду. Эта совсем истерлась. Можно даже купить что-то качественное. А еще я пойду в ресторан и закажу рыбу. Да, огромную, настоящую рыбу, а не синтетический шлак.
В животе урчит. Надеюсь, что эта каша не так плоха на вкус, как я думаю. Шансов проверить свое поварское искусство мне раньше не предоставлялось.
- Привет папа, привет, дядя Синдром.
Мэйбл появляется на кухне в тот самый момент, как очередной писк таймера атакует мои барабанные перепонки. Похоже, у девочки уже выработан рефлекс. Скоро я стану таким же роботом. Впрочем, я рад малышке. В ней много жизненного задора, а на фоне своего отца она кажется практически нормальной. Я даже не замечаю, что она уже знает, как меня называть.
- Позвоните мне, когда отведете Мэйбл в школу, - прежде чем пустить девочку за стол, Трейт поднимает ее на руки и целует в нос. Неожиданное проявление нежности сбивает меня с толку, и я проливаю немного кофе. Меня это не слишком расстраивает – все равно убирать просыпанную кашу.
- Я вернусь домой в девять. Если что-то изменится, я позвоню. Вам следует незамедлительно отвечать на мои звонки.
Прекрасно. Мало мне того, что Трейт следит за каждым моим шагом, так он еще и собирается названивать мне целый день.
- Ты еще не ушел, а уже обещаешь скучать, - я нахожу наименее резкий ответ из тех, что роятся у меня в голове. Совсем промолчать я не в силах. Волнение всегда делает меня излишне болтливым. Трейт впервые по-настоящему меняется в лице, но мне от этого никакого толка. Раздражен или расстроен? Рад? Совершенно не ясно.
- Приятного аппетита, - Вильям следит, как я выставляю тарелки на стол. Лицо его вновь спокойно – Мне пора идти. Следуйте расписанию.
Интересно, все предыдущие работницы получали столь четкие распоряжения, или только я?
- Мэйбл, - спрашиваю я, когда моя уверенность в уходе Вильяма достигает отметки в сто процентов, - Твоя мама тоже была такая строгая?
Мэйбл отрывается от еды и хмурится. – Я не помню. Мы с папой всегда вдвоем жили.
Я не очень доверяю этому детскому «всегда». Это может быть и пять лет, и все девять. Уж я уверен, Вильям все сделал, чтобы Мэйбл забыла мать. Понятно только, что госпожа Трейт сбежала прежде, чем этот странный человек поработил ее целиком. Возможно, она была умнее, чем я. Или ей просто было куда бежать.
Пока я думаю, что еще хотел бы узнать о своем новом хозяине, Мэйбл выдвигает мне свои претензии:
- Ты плохо пахнешь, - она карикатурно морщится и показывает на меня пальцем. Будто я сомневался, что речь идет обо мне. Что ж, по крайней мере, на еду она не жалуется.
- У меня грязная одежда, - пожимаю плечами я. Сегодня с утра всем надо меня повоспитывать.
- Почему ты не наденешь другую? – Мэйбл балуется и ковыряет в каше ложкой.
- У меня нет другой. Давай доедай, - девочка мне нравится, но сюсюкать я с ней не намерен.
- Попроси папу купить тебе новую. Мне он всегда покупает одежду.
Глупое дитя. Прямо таки вижу, как я предлагаю милашке-диктатору подобрать мне костюмчик. Галстук, брюки со стрелками и пиджак будут невероятно хорошо смотреться с голубыми губами и бусами, которые я ношу не снимая. Я стану настоящей звездой светских раутов. Если, конечно, охрана меня пустит.
- Ты шутница, Мэйбл.
- Вот и нет.
Упрямая девочка.
Я пытаюсь запихнуть в себя как можно больше еды, потому что всем существом ощущаю приближение очередной трели. И точно, Вильям не посчитал завтрак таким уж долгим мероприятиям.
Мы оставляем грязные тарелки на столе. Если не поспешим – таймер сработает прямо на улице.
Мэйбл пытается выскочить из квартиры без шапки, но я останавливаю ее. После короткой перепалки, в которой я одерживаю победу, мы, наконец, уходим.