Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Жил да был однажды царь, и звали его Яннакис. Говорит ему мать:
— Яннакис, женись.
— Нет, не хочу.
— Женись, сыночек, негоже царю без царицы.
— Не нашлась еще по мне невеста.
Раз пошел Яннакис на охоту, подстрелил птицу, и кровь ее закапала на снег. Пришел домой и говорит матери:
— Только ту в жены себе возьму, что бела, как снег, и румяна, как кровь.
— Где же сыскать такую, дитятко, что бела, как снег, и румяна, как кровь? Такие только в Нижнем мире водятся!
— Скажи мне, кто она, схожу и приведу тебе невестку.
— Иди, — говорит, — в Нижний мир и сыщи Марио, дочку ведьмы Ламии, она и есть твоя суженая.
Тотчас Яннакис в путь пустился, добрался до Нижнего мира, нашел Марио, дочку Ламии. Как увидел ее, чуть не ослеп от красоты. Молвила девица:
— Что ищешь здесь, Яннакис? Уходи, не то съест тебя моя матушка.
— А ты спрячь меня, вот и не съест.
— Где же мне тебя спрятать? Сюда не заходят люди. Как ты сюда попал?
— Да я за тобой, Марио, пришел, ты моя суженая!
Тогда схватила она его и спрятала. И только спрятать успела, ведьма вернулась:
— Где-то здесь, где-то там человеком пахнет.
— Что ты, матушка, откуда здесь быть человеку? Садись-ка лучше да поешь хорошенько!
Села Ламия за стол, поела, попила — наелась. А когда наелась, дочь и говорит:
— Что, матушка, если сейчас человека сыскать, съела бы его?
— Теперь, — говорит, — не смогу, сыта уже.
— Эй, Яннакис, ну-ка выйди, покажись моей матушке!
Некоторое время спустя поднялась Ламия, отправилась на охоту. Оставила старика мужа дом стеречь.
Только мать за дверь, Марио усыпила отца, схватила Яннакиса за руку, и пустились они бегом. Вернулась Ламия, нет нигде Марио. Ищет там, ищет здесь, растолкала старика:
— Где Марио?
— А мне почем знать? Я спал, ничего не видал.
Рассвирепела ведьма, кинулась в погоню. Вот бегут Марио и Яннакис, видят вдали черную тучу. Говорит Марио:
— Видишь ту тучу, Яннакис? Это мать за нами гонится. Стань-ка ты церковкой, а я колоколенкой.
Стал Яннакис церковкой, а Марио — колоколенкой. Нагнала их туча, спрыгнула на землю ведьма, толкнула церковку, пихнула колоколенку, а погубить беглецов не удалось. Тогда она поднялась и ни с чем улетела.
— Эй, Яннакис, бежим, путь еще не близкий!
Побежали они дальше, видят — вновь позади туча черная.
— Снова нас матушка настигает! Теперь становись ты родником, а я водицей.
Стал Яннакис родником, стала Марио водицей и потекла. Вновь спрыгнула с тучи ведьма, подбежала к роднику, разбрызгала воду, замутила, а погубить беглецов не удалось. Тогда она поднялась и ни с чем улетела.
А Яннакис с Марио вновь в путь пустились. И видят — опять туча их догоняет. Говорит тогда Марио:
— Становись теперь ты, Яннакис, морем, а я буду утицей.
Стал тут Яннакис морем, обернулась Марио утицей, побежала утица к морю, бросилась в волны и ну плавать! Вот и туча приблизилась, спустилась Ламия, подбежала к морю, начала звать:
— Марио моя, глазоньки мои, светик мой, пойдем домой!! Вот вернется Яннакис к матери, она его вымоет, вычешет — забудет он тебя!
Молвит Марио Яннакису:
— Слышишь ли, Яннакис, о чем говорит моя матушка?
— Пусть себе болтает, Марио моя! Ты моя суженая, мне ли тебя забыть?!
Ждала-ждала ведьма, не дождалась и в обратный путь пустилась. Говорит тогда Яннакис:
— Теперь, Марио, пошли к моей матушке.
Шли-шли, подошли к самому дворцу. Дал Яннакис девушке колечко и амулетик и говорит:
— Марио, светик мой, суженая моя, побудь здесь недолго. Я пойду платье приготовлю, тебе его принесу. Ты переоденешься, и пойдем вместе к моей матушке.
Сказал так, а только в дом вошел, забыл Марио.
Через некоторое время обручила его мать с другой.
А Марио ждала, ждала жениха, видит — не возвращается. Шла мимо старушка за овощами. Вот Марио ей и говорит:
— Не возьмешь ли меня, тетушка, с собой, не пустишь ли к себе жить?
— Что ж, — отвечает, — живи.
Привела старушка Марио в свой дом. А нужно сказать, что дом той старушки был как раз возле дворца, где жил Яннакис с матерью. Услыхала однажды Марио, что царь надумал жениться, поняла: совсем забыл ее Яннакис. Тогда взяла она немного муки, замесила тесто и вылепила трех птичек. Дала птичек старой женщине и наказывает:
— Отправляйся к царю, туда, где он кудри чешет!
Вышел царь утром в комнатку кудри чесать, а там на зеркале три птички рядком сидят. Слетела первая птичка, села царю на плечо и молвит:
— Марио моя, глазоньки мои, светик мой, пойдем домой! Вот вернется Яннакис к матери, она его вымоет, вычешет — забудет он тебя!
Слетела средняя птичка:
— Слышишь ли, Яннакис, о чем говорит моя матушка?
Тут молвит третья птичка:
— Пусть себе болтает, Марио моя! Ты моя суженая, мне ли тебя забыть?!
Ахнул тогда Яннакис:
— Горе мне, несчастному! Что же я наделал?! Позабыл свою невесту!
Затосковал Яннакис, не пьет, не ест. Куда идти? Где искать Марио?..
Стали глашатаи кричать:
— Царь наш заболел, царь наш чахнет от неведомого недуга! Всякий житель волен прийти к нему с кушаньем: может, отведает царь и поправится!
Потек народ к нему, что ни день — новые яства несут, но ничто не помогает. Тогда говорит Марио старушке:
— Давай, старая, и мы состряпаем что-нибудь для царя.
Сварила Марио похлебку, налила в миску, бросила туда колечко и говорит старушке:
— Неси, тетушка, похлебку эту царю. Как отведает, начнет поправляться!
Взяла старая женщина миску, пошла во дворец.
— Добрый день, детки!
— Здравствуй, старая, что надобно?
— Вот принесла и я царю угощение!
— Поди прочь, старуха! Виданное ли дело, царю ваше варево хлебать?!
Тут услыхал и царь и крикнул из окошечка:
— Пусть поднимется, она вольна!
Поднялась старая женщина наверх и дала царю похлебку. Взял царь миску, съел варево, глядь — а там колечко лежит. Как признал Яннакис колечко, тотчас ему лучше стало. Вот зовет он слуг:
— Дайте этой женщине серебра, золота, сколько пожелает, и пусть утром принесет что-нибудь еще!
Нагрузили старую золотом, вернулась она домой веселая.
— Приказали мне, Марио, состряпать еще что-нибудь к утру!
— Ну что ж, — отвечает, — это дело нехитрое!
На следующий день послала Марио старушку за овощами и испекла овощной пирог, а внутрь запекла амулетик. Дала она пирог старой женщине и просит:
— Пойди, тетушка, отнеси этот пирог царю. Как съест его — вмиг поправится!
Взяла старая узелок с пирогом, принесла во дворец, отдала царю. Режет Яннакис пирог, глядь — а там амулетик.
— Куда ты дела девушку? — спрашивает Яннакис.
— Что ты, детка, у меня девушки и в помине нет!
— Скажи, старая, не то худо будет!
— Повезло мне, нашла я ее за деревней, где собирала овощи. Вот и взяла ее к себе в дом.
Кликнул тогда царь слуг и велел им дать старушке денег, сколько та пожелает. Взяла старая целую кучу денег, сложила в узелок и домой тащит, А за нею царь поспешает, в карете, с платьем и украшениями. В дом вошел, взял с собой Марио и тотчас с ней обвенчался.
И я там был, да вы мне не поверите!
Жил в далекой-далекой деревушке бедный юноша. Его звали Манолис. Родители у него умерли, все, что осталось ему в наследство, — это старая скрипка, она-то и утешала в дни невзгод его и таких же бедняков, каким был Манолис. Вот и любили Манолиса и его скрипку в округе все.
Однажды вечером возвращался Манолис из соседней деревни и вдруг услышал в чаще кустарника какой-то шум. Раздвинул Манолис ветви и увидел волчицу-мать, попавшую в капкан. Пожалел Манолис попавшую в беду волчицу, ее маленьких деток, пожалел и выпустил зверя на свободу.
И волчица ту же исчезла, а Манолис пошел дальше к своему одинокому дому.
Ночью его разбудил стук. Едва он отодвинул засов, как дверь с шумом распахнулась, и в хижину вошел огромный волк.
— Не бойся меня, Манолис! — сказал волк. — Я пришел к тебе как друг. Ты спас моих малышей, подарив свободу волчице-матери. И хотя люди нас считают злодеями, я докажу тебе, что за добро и волк может отплатить добром. Я отведу тебя в никому не ведомое место: там, за тремя дверьми, скрыты несметные богатства, и живет прекрасная, как весенний день, принцесса.
Удивился Манолис словам волка, но спорить не стал. Взял скрипку, с которой никогда не расставался и пошел за волком.
Когда забрезжил рассвет, увидел Манолис вдали великолепный дворец, окна его так и светились стеклами из хрусталя, а дверь из чистого серебра сверкала еще сильнее.
Волк толкнул серебряную дверь, и они оказались в серебряном зале. Здесь все: и стены, и пол, и потолок — было из чистого серебра! И только в глубине зала горела, словно солнце, золотая дверь. За золотою дверью был золотой зал. За бриллиантовой — бриллиантовый! Манолис даже зажмурился, чтобы не ослепнуть.
Наконец, путники увидели сверкающий драгоценными камнями высокий зал. В глубине его, на троне, сидела юная принцесса. Она была прекрасна, как первый день весны. Манолис от восхищения замер.
Волк приблизился к трону и, поклонившись, сказал:
— Приветствую тебя, принцесса! Видишь, я исполнил твое желание — привел к тебе того, кто совершил бескорыстный поступок.
И он поведал принцессе о том, как Манолис отпустил волчицу на свободу.
— Ты прав! — сказала принцесса. — Манолис — смелый и добрый юноша. Как раз такой человек мне и нужен. Ему я смогу доверить все мои богатства и свой трон!
Принцесса тут же объявила, что выходит замуж за Манолиса.
А он? Он был так восхищен ее красотой, что впервые в жизни забыл о своей скрипке.
Когда Манолиса одели в золотые одежды и повели к принцессе, она, улыбаясь ему, сказала:
— Завтра ты станешь королем. Поэтому уже сегодня тебе следует осмотреть все сокровища, хранящиеся во дворце.
Они обошли весь дворец, все залы и комнаты его. С каждым шагом росло удивление Манолиса — так богат, так прекрасен был дворец. Но вот они очутились возле высокой башни. Принцесса сказала:
— В этой башне нет ничего ценного и заходить в нее не стоит...
Но юношу охватило непонятное волнение. Он почувствовал непреодолимое желание войти в башню.
Сам не зная почему, он сказал:
— Нет, я должен подняться туда! — и показал на самый верх зубчатой башни.
Нехотя уступила ему принцесса.
В башне действительно не было ничего примечательного. И не было никаких богатств. В единственной комнатке, находившейся на самом верху, возле окна сидела девушка за пяльцами и вышивала. Манолис взглянул на нее и чуть не отшатнулся — до того она была безобразна. Только большие голубые глаза ее светились таким прекрасным светом, что, раз увидев, уже невозможно было их забыть.
— Кто эта девушка? — шепотом спросил Манолис.
— Это моя бедная родственница, — сказала принцесса, — я приютила ее из жалости. Она поселилась в башне и никуда не выходит, чтобы не встречать людей. Ведь она так безобразна!..
Пока принцесса нашептывала все это Манолису, девушка, склонившись над пяльцами, продолжала, не останавливаясь ни на мгновение, вышивать.
Казалось, она ничего не видела и не слышала. Под ее проворными пальцами на шелке возникла удивительной красоты птица. Но, когда девушка сделала последний стежок, птица вспорхнула и улетела в окно.
Тогда девушка в горе заломила руки и с отчаянием воскликнула:
— И эта улетела, как другие!.. Так будет всегда!..
— Эта несчастная заколдована! — сказала принцесса. — День за днем она терпеливо вышивает, потому что чары спадут с нее только тогда, когда она вышьет сто птиц... А они все с последним стежком улетают! Но что тебе до всего этого? Лучше вернемся поскорее во дворец и посмотрим, как идут приготовления к свадьбе.
Всю ночь не мог уснуть Манолис. Всю ночь мысль о несчастной девушке не выходила у него из головы. Рано утром, когда принцесса и ее слуги спали, юноша незаметно выскользнул из дворца и прокрался в башню.
Девушка сидела за пяльцами и вышивала.
Смущаясь, Манолис спросил ее:
— Ты не устала все время вышивать?
— О нет! — ответила девушка. — Я готова вышивать сколько угодно. Терпению моему нет конца. Лишь бы птицы не улетали. Но стоит мне сделать последний стежок, как все они оживают и летят прочь!
Пораженный стоял Манолис, слушая ее печальный рассказ. Но что он мог сделать, чем помочь несчастной? Ведь колдовские силы были неподвластны ему. И все же он спрашивал себя: если нельзя ей помочь, то, быть может, найдется средство, способное хоть немного облегчить ее страдания?
И он вспомнил о скрипке, о которой впервые забыл в этом дворце, полном роскоши и сокровищ.
О, как торопился, как бежал Манолис за своей скрипкой! Не теряя ни минуты, он тут же вернулся с ней в башню.
Никогда он так не играл. Никогда так не звучала его скрипка. Всю свою добрую душу, всю силу нежного, смелого сердца вложил Манолис в песню, которая лилась из-под смычка.
И — о чудо! — птицы умолкли за стенами башни. Сначала они прислушались к звукам скрипки, потом подлетели к окну, потом вспорхнули в комнату и... стали садиться на вышивание.
А Манолис все играл.
Безобразное лицо заколдованной девушки озарилось каким-то странным светом: ведь при виде вернувшихся птиц в сердце ее зажглась надежда.
И в это самое время снизу раздался голос принцессы. Она звала его, потому что наступило утро, и должна была начаться свадьба.
А Манолис все играл и играл. Он слышал принцессу, но он видел, как в нетерпении склонилась над своим вышиванием девушка, как ее лицо озаряет надежда. А птицы все влетали и влетали в комнату...
Неожиданно дверь с шумом распахнулась — последний громкий стон издала скрипка. С яростью принцесса вырвала ее из рук юноши — и одновременно в башне раздался другой крик, полный счастья и радости. Это был голос Манолиса. Он увидел, как вдруг изменилась бедная вышивальщица.
Блистая красотой, она поднялась со своего места и протянула принцессе платье. Сто птиц украшали его.
— Возьми это платье! — сказала она принцессе. — По приказу твоего отца-колдуна я вышивала его уже много лет. Разве мог подумать он, человек с черным сердцем и черной душой, что найдется юноша, который согласится пренебречь богатством, властью, троном и даже твоей красотой ради бедной уродливой вышивальщицы! Твоему отцу было мало того, что он захватил все мои богатства, ему надо было еще отнять у меня и красоту и отдать ее тебе!
Счастливый юноша взял за руки вышивальщицу, и они спустились в зал, где уже все было готово к свадьбе.
Вот и отпраздновали свадьбу.
А лучшей песней, украсившей праздник, была песня, которую пропела скрипка Манолиса в утренний час в бедной комнате на самом верху одинокой башни.
Жил-был царь, и было у него три дочери. Однажды пришло ему послание идти на войну. А был он стар. Вот сел и плачет, и думает, что же ему делать. Пришла к царю старшая дочь и спрашивает:
— Что с тобой, батюшка, отчего плачешь?
— Не твоя это забота, не тебе про нее и знать.
— Нет, батюшка, скажи, а то не отстану!
— Что сказать тебе, бедняжка? Пришло мне послание идти на войну, а я не могу.
— Ах, горе какое, война да беда, а я-то надеялась, что собрался ты замуж меня выдать!
Вот и средняя дочь идет и спрашивает:
— Что с тобой, батюшка, отчего плачешь?
— Не твоя это забота, не тебе про нее и знать.
— Нет, скажи, что случилось.
— Не скажу, а то ответишь, как твоя сестрица.
— Нет, батюшка, не отвечу тебе, как сестрица.
— Послушай, голубка, пришло мне послание идти на войну, а я стар и не могу.
— Ах, горе какое, война да беда, а я-то думала, что собрался ты замуж меня выдать!
Наконец приходит к царю младшая дочь и спрашивает:
— Что с тобой, батюшка, отчего плачешь?
— Не твоя это забота, не тебе про нее и знать.
— Скажи, батюшка, скажи, родненький.
— Будь по-твоему, но смотри не отвечай, как старшие твои сестрицы. Вот что стряслось, доченька: пришло мне послание идти на войну, а я не могу, ведь я стар.
— Полно лить слезы, это ли горе, батюшка?! Дай ты мне мужское платье и доброго коня — отправлюсь я на войну!
— Негоже девице войной заниматься, доченька.
— Не тревожься, батюшка, я схожу, я повоюю — выиграю войну!
— Будь по-твоему, детка!
Дал он ей мужское платье и доброго коня. Отправилась царевна на войну и победила.
Случилось там же воевать одному царевичу из соседнего царства. Вот пустились они в обратный путь и остановились на постоялом дворе. Догадался царевич, что с ними девушка, и говорит матери:
— Матушка, а ведь это девица ходила на войну!
— Пустое толкуешь, виданное ли дело, чтобы девицы на войну ходили!
— Говорю тебе, матушка, точно девица воевала!
— Ну что ж, посмотрим, каков этот воин. Как завечереет, позови его в поле ночевать, а для ночлега выбери место травное. На закате уснете, на зорьке проснетесь. Тогда и погляди на траву: если под тобою трава будет зеленее, то это девица, нет — значит, парень.
Как сказала мать, так он и сделал. Вышли они в поле и легли спать. Уснул царевич, а девушка встала, отошла подальше и там легла; на заре же вернулась на прежнее место. Вот поднялись утречком, смотрит царевич — трава под царевной зеленее. Тогда пошел он к матери и говорит:
— Подо мной, матушка, трава вялая, а под воином — свежая да зеленая.
— А я что говорила? Видишь теперь, это парень!
— Нет, — отвечает упрямец, — это девица. Вернемся домой — пойду ее сватать!
Вернулся царевич домой с войны, надел простые одежды, взял веретена, нитки и бусы и отправился в город, где живет царевна. Остановился у дворцовых окон и кричит:
— Кому нитки, кому бусы, кому веретена!
Услыхали его служанки, прибежали к царевне:
— Слышишь ли, госпожа, что продает чужеземец?
— Пусть его кричит.
— Неужто мы так ничего и не купим?
— Да покупайте, что хотите.
Выбрали служанки бусы, хотят отдать деньги, а тот не берет:
— Не нужны мне золотые монеты, дайте вы мне в уплату миску проса!
Обрадовались девушки, принесли ему миску проса. А он, хитрец, одной рукой просо в мешок сыплет, а другой — по земле рассыпает. Сел и собирает просо по зернышку, пока не стемнело. Пришли служанки и спрашивают:
— Почему не попросишь еще одну миску, зачем сидишь и собираешь по зернышку?
— Не хочу я другого, — отвечает, — этим просом мне заплатили, оно-то мне и нужно! Но дайте вы мне переночевать, пустите в какую-никакую каморочку!
Пустили его девушки переночевать в каморочку, а он дождался ночи, подкрался к царевниному окну и бросил в нее сонной травой, а как та заснула крепким сном, схватил в охапку и на родину принес.
Проснулась царевна, видит — места все незнакомые. Тут догадалась она, кем был тот торговец, взяла ее досада, и притворилась она немой.
Год проходит, три проходят — молчит девушка. И что ни год, пуще мать сына бранит:
— Сдурел ты, что ли, хорошую невесту добыл — немую да глухую! Оставь ее сей же час и другую сватай!
Делать нечего, пришлось царевичу новую невесту сватать. Обручились они, вот подошел день свадьбы. Собрались гости, ведут молодых под венец, дали невесте в руку свечу, дали и немой. Потек у немой воск, жжет руку, а она свечи не бросает, еще крепче держит. Тут начали ей говорить:
— Эй, немая, сожжешь руку, брось свечу!
А та будто и не слышит. Подошел жених и говорит:
— Эй, немая, сожжешь руку, брось свечу!
Царевна и бровью не повела. Подходит и невеста в свадебном наряде:
— Эй, немая, сожжешь руку, брось свечу!
Как услыхала это царевна, разгневалась:
— Откуда ты взялась, чтобы мне приказывать!
Услыхал эти слова царевич и все понял. Тут оставил он новую невесту и взял в жены царевну. Была свадьба веселая, и прожили они жизнь в счастии и согласии. Может, и по сей день живут.
Жили-были однажды муж с женой, и не было у них детей. Как-то вечером вздохнула женщина:
— Ну, хоть какое-никакое дитятко иметь, пусть даже горшок с цветком!
Глядь, а на подоконнике и впрямь цветочный горшок стоит.
Годы проходят — растет базилик, а вместе с ним растет и горшок. И вот стал горшок величиной с котел, а цветок — с ореховый куст. Случилось однажды проходить мимо царевичу. Увидал он базилик на окне, и полюбился чудесный цветок царевичу. Постучался он, высунулась на стук женщина из окна. Вот царевич ее и спрашивает:
— Отдай мне цветок, тетушка, ничего не пожалею, сколько ни попросишь!
Задумалась женщина: и горшка жаль, и разбогатеть хочется, но отдала все-таки цветок за тысячу флоринов. Принес царевич горшок во дворец, поставил его на окно в своей комнате и стал поливать утром и вечером.
А нужно вам сказать, что царевич тот имел обыкновение ужинать в одиночестве. И в тот самый день, когда он принес базилик, накрыли ему слуги стол, как обычно, уставили его разными яствами, а потом ушли и оставили царевича одного. Вот поел-попил царевич, цветком своим полюбовался, а потом лег и уснул. В головах его горела свеча, а в ногах — лампадка.
Только царевич уснул, вышла из базилика девушка — краше в мире не сыскать, отведала угощенья, а потом взяла лампадку и поставила ее в головах, взяла свечу и переставила ее в ноги.
Проснулся утром царевич и видит: яства все съедены, лампада со свечкой переставлены! Не знает, что и подумать: дверь-то на запоре! На другой вечер вновь то же. Тогда решил царевич не спать и караулить незваного гостя. Видит, вышла из базилика девушка, краше в мире не сыскать, поела-попила и только начала свечу с лампадой местами менять, он ее за руку и схватил:
— Зачем ты, мой светик, прячешься, от кого хоронишься?
— Ты меня увидал, — отвечает девушка, — тебе мною и владеть. Но смотри, никому меня не показывай!
— Хорошо, будь по-твоему, — согласился царевич и наказал слугам с тех пор накрывать стол на двоих.
Так прошло несколько месяцев, и случилось царевичу отправиться с отцом на войну. Тогда позвал он мать и дал ей такой наказ:
— Вечером и утром цветок поливать,
Лучшие кушанья в комнате оставлять,
Дверь же всегда на запоре держать.
Сказал царевич и девушке:
— Не печалься, милая, я не задержусь, скоро буду.
Вот уехал царевич, а мать исправно исполняла его наказ.
Вечером и утром цветок поливала,
Лучшие кушанья в комнате оставляла,
Дверь же всегда на запоре держала.
Нужно сказать, что царевич наш был обручен с дочерью визиря. А с тех пор как появилась девушка из цветочного горшка, разонравилась принцу его невеста, перестал он бывать у нее и совсем позабыл, будто и не было никакой невесты вовсе!
Дочь визиря терялась в догадках: жениха словно подменили! И вот, когда царевич уехал на войну, жена визиря с дочерью отправились в царские палаты подружиться-покумиться с царицей, а заодно и выведать, что случилось во дворце, почему царевич так переменился.
Пришли, посидели чуть, а потом пошли гулять по дворцу, в комнаты заглядывать. А как приблизились к закрытой комнате, жена визиря толк в бок дочку, та и говорит сладким голосом:
— Дозволь, царица, хоть одним глазком поглядеть на женихову комнату!
Царица отперла дверь, а визирева-то дочка туда порх! Смотрит: у окна, что на море глядело, девушка сидит, волосы золотым гребнем чешет. И если волос из гребня падал, тотчас в море золотой рыбкой оборачивался.
Тут смекнула визирева дочка: "Эге, да жених-то мой девушку в своей комнате прячет! Так вот отчего он меня знать не хочет!"
Подбежала она к девушке и толкнула ее в море. Да не утонула красавица: проходило в тот час солнце на закат, подхватило оно девушку на свои золотые лучи и перенесло красавицу прямехонько в дом своей матушки.
Вот пришло время поливать цветок, отперла царица комнату, а базилик-то увял! Пришла вечером — совсем засох цветок! И яства не тронуты! Царица себе места не находит — ключевой водой цветок поливает, а все без пользы!
Тут и отец с сыном вернулись. Побежал царевич в комнату, отпер дверь и что же видит: увял, засох базилик! Заплакал он, запричитал и мать упрекает:
— Почему, матушка, не поливала ты мой цветочек, а бросила его, и он засох, увял?
— Поливала я его, дитятко, в толк не возьму, что стряслось, почему он засох-увял!
— Или чужой кто приходил в комнату?
— Никого чужого, клянусь тебе, заходила только сюда разочек твоя невеста с матерью.
Догадался тут царевич, что произошло, и с горя тяжело заболел. Хотела дочка визиря прийти его проведать, но царевич прогнал ее прочь.
А девушка из цветочного горшка — краше в мире не сыскать — живет-поживает у солнца и, что ни день, у него спрашивает:
— Как там царевич поживает? Не пришел ли еще с войны?
— Нет, не вернулся еще, живи себе спокойно, — отвечало солнце всякий раз, но однажды сказало по-другому: — Вернулся твой царевич, но сразил его тяжкий недуг. Лучшие лекари понять не могут, что за болезнь его сушит: не ест, не пьет, а лежит и смотрит, не отрываясь, на засохший базилик. Думаю, недолго ему осталось жить.
— Солнышко милое, — взмолилась девушка, — прошу тебя, завтра поутру, как соберешься из дому всему миру светить, захвати меня с собой. Посветишь ты царевичу в окно, упадет луч на цветочный горшок, я по лучу побегу, в горшок прыгну.
И все, о чем просила девушка, солнце исполнило. Только девушка в цветок вошла — зазеленел, расцвел базилик и стал краше прежнего. Лишь увидал царевич, что базилик ожил, так и болезнь свою забыл, с кровати вскочил, радуется, смеется, вечера ждет.
Вот и вечер настал. Пришли слуги, принесли, как обычно, стол с яствами, запер царевич поскорее дверь, вышла тут девушка из базилика, краше в мире не сыскать, села напротив царевича, и повели они разговор да беседу.
Быстро ночь пролетела, а наутро объявил царевич о свадьбе. И жил он со своей возлюбленной счастливо долгие годы. А злую дочку визиря с матерью выслали прочь из города.
Отправились однажды петух и курочка в лес за вкусными лесными орешками. По пути петух сказал:
— Если мы найдем орех, то разделим его пополам.
— Ну конечно же, — согласилась курочка.
Вскоре она нашла орешек и разделила его на две половинки. Одну отдала петуху, другую оставила себе. Петух был ужасно жадный. Он побыстрее съел свою долю и, пока курочка отвернулась, схватил и ее половинку. Но кусочек орешка застрял у него в горлышке. Крикнул петушок курочке:
— Быстрее принеси мне воды, иначе я умру!
Курочка бросилась к колодцу за водой:
— Пожалуйста, колодец, дай мне воды для петушка, иначе он умрет, потому что кусочек орешка застрял у него в горлышке.
Но колодец ответил:
— Я дам тебе воды, если ты принесешь мне платок от швеи.
Курочка побежала к швее:
— Швея, дай мне, пожалуйста, платочек для колодца, а он даст мне воды для петушка, иначе он умрет, потому что подавился орешком.
Швея ответила:
— Я дам тебе платочек, если ты принесешь мне башмачки от сапожника.
Курочка побежала к сапожнику:
— Сапожник, сапожник! Дай мне, пожалуйста, башмачки для швеи. Она даст мне платочек для колодца, а он даст мне воды для петушка, иначе он умрет, потому что подавился орешком.
Сапожник ответил:
— Принеси мне щетины от свиньи, и я дам тебе башмачки для швеи.
Курочка побежала к свинье:
— Свинья, свинья! Дай мне, пожалуйста, щетины для сапожника. Он даст мне башмачки для швеи, она даст мне платочек. Я отнесу платочек колодцу, а он взамен даст мне воды для петушка, потому что он подавился орешком и может умереть.
— Я дам тебе щетины, если ты принесешь мне помоев от повара.
Курочка побежала к повару:
— Повар, повар! Дай мне, пожалуйста, помоев для свиньи. Она даст мне щетины для сапожника. Сапожник даст башмачки для швеи, швея подарит платочек для колодца, а он даст мне воды для петушка, иначе он умрет, потому что подавился орешком.
— Я дам тебе помоев, если ты принесешь мне молока от коровы.
Курочка побежала к корове:
— Коровушка, коровушка! Дай мне, пожалуйста, молочка. Я отнесу его повару, он нальет мне помоев для свиньи. Она даст мне щетины для сапожника, а он подарит мне башмачки для швеи, которая отдаст мне платочек, который я должна буду отнести колодцу, чтобы он дал мне воды для петушка, который может умереть, поскольку подавился орешком.
— Я дам тебе молочка, если ты принесешь мне травы с полянки.
Курочка побежала на поляну:
— Поляна, поляна! Дай мне, пожалуйста, травки для коровы. Она даст мне молочка, я отнесу его повару. Он нальет мне помоев для свиньи. Свинья даст мне щетины для сапожника, он подарит мне башмачки для швеи, она отдаст мне платочек для колодца. А колодец даст воды напиться петушку, потому что у него в горлышке застрял орешек.
— Я дам тебе травки, если ты принесешь мне росы с неба.
Курочка подняла вверх головку и закричала:
— Небо, небо! Дай мне, пожалуйста, росы для поляны. Она даст мне травы для коровы, которая даст мне молока для повара, он нальет мне помоев для свиньи. Свинья даст мне для сапожника щетины, а он подарит мне башмачки. Я отнесу башмачки швее, и она отдаст мне платочек для колодца. А он разрешит мне набрать водицы для бедного петушка, который может умереть, потому что в его горлышке застрял орешек.
Небу стало жалко петушка, и оно дало росу поляне. Поляна разрешила курочке нарвать травы, и она побежала к корове. Корова съела душистую траву и дала курочке молочка. За молоко повар налил для свиньи помои.
Свинья дала щетины, сапожник за щетину подарил курочке башмачки для швеи. Довольная обновкой, швея отдала курочке платочек. За платочек колодец дал курочке воды, и она принесла ее петушку. Петушок выпил воду, орешек проскочил, и радостный петушок закричал:
— Кукареку, кукареку! Я могу опять петь свои песни.
С этого дня петух перестал быть жадным и всем делился с курочкой.
Жили-были в давние времена царь с царицей, и было у них три сына. Старшего и среднего царь очень любил: и воины они мужественные, и охотники удачливые. А вот младшего царь не жаловал: дни и ночи напролет проводил юноша за старинными книгами, никаких иных утех знать не хотел. Царица, напротив, более старших братьев отличала младшенького и всегда за него заступалась перед отцом.
Так жили они, поживали, и вдруг случилась беда: заболел царь глазами. Приводили к нему лекарей и из своих земель, и чужестранцев — ни одно лекарство впрок не шло, ослеп царь.
Вот как-то зашел во дворец странник, узнал о болезни правителя и сказал, что помочь ему может лишь целебная земля из страны, что находится в четырех месяцах пути, а в какой стороне, ему неведомо. Тотчас оба старших брата решили отправиться за лекарством и пришли к родителю за благословением. Благословил царь сыновей, а чтобы царские дети в пути ни в чем нужды не знали, дал им по прекрасному скакуну и золота на дорогу.
Узнал младший, куда братья отправились, кинулся к матери:
— Испроси, матушка, и для меня родительское благословение!
— Да куда ж тебе, дитятко, — удивилась мать, — такой путь тебе не по силам. Братья твои вон какие удальцы.
— Нет, матушка! Что я из ученых книг знаю, того братья не ведают. Не смогут они найти то далекое царство и чудесную землю добыть!
Что тут поделаешь? Пошла мать к царю и рассказала ему обо всем. Вначале разгневался царь:
— Не нужна мне помощь этого грамотея! Там, куда пошли старшие сыновья, ему делать нечего!
Заплакала царица, еще пуще просит за младшенького. Наконец согласился царь:
— Будь по-твоему, пусть едет! Дам ему поганую лошаденку да горсть медных монет.
Рассказала царица сыну о решении отца, обрадовался юноша, в тот же день собрался и отправился. Четыре дня скакал без отдыха — нагнал братьев. Увидали его братья, удивились:
— Что тебе здесь нужно, грамотей?
— То же, что и вам!
— Да разве ты хоть на что-нибудь годишься! Несчастный наш отец, если он ждет от тебя помощи! — воскликнул старший.
— Э-э, попытаюсь, может, что и выйдет!
Тогда повернулся средний брат к старшему и говорит:
— Не следует гнать нам этого грамотея. Наверняка он из книг узнал, где находится неведомое царство и как туда добраться. А потом решим, как с ним поступить.
— Ты прав, — согласился старший.
И братья продолжили свой путь уже втроем.
Прошло два месяца, и достигли они наконец места, где дорога расходилась на три стороны. Остановились братья в раздумье, какую дорогу выбрать. Вышел тогда вперед грамотей и говорит:
— Любимые мои братья, читал я, что каждый из этих трех путей ведет в нужное нам царство, но пути эти опасные, и люди здесь не ездят. На дороге справа путника поджидает ураганный вихрь, унесет его под самые облака. Удержится всадник в седле двадцать дней — спасен, нет — пропадет навсегда. На дороге слева ждут путника огонь и дым, двадцать дней придется ему пробираться сквозь пожары. Среднюю дорогу стережет нечистая сила – драки-черти и огромный дракон, в один миг пожирают они все живое. О других путях в далекое царство я не читал, ученым людям, видно, они неведомы. А теперь выбирайте, по какому пути пойдет каждый из вас, а я возьму оставшийся.
Задумались братья. Старший выбрал правую дорожку, младший — левую. А грамотею досталась дорога посередине. Опять молвил он старшим братьям:
— Любимые мои братья, теперь каждый из нас поедет своей дорогой, ждут нас впереди опасности и приключения. Давайте здесь, под большим камнем у развилки трех дорог, оставим по кольцу, а на обратном пути заберем кольца, тогда и увидим, кто вернулся раньше других.
И на этот раз послушались братья грамотея. Положили они кольца под камень и разъехались в разные стороны.
Старший брат ехал десять дней — а вокруг ни души. Наконец достиг он места, где дул ураганный вихрь. Как начало его от земли отрывать! Сначала чуть-чуть над землей поднимало, а потом все выше, выше — к самым облакам! Испугался старший брат и повернул обратно. Добрался до развилки трех дорог, забрал из-под камня свое кольцо, поехал в городишко неподалеку и на постоялом дворе стал дожидаться братьев.
Средний брат тоже долго ехал по пустынной дороге. Через десять дней видит: впереди огонь и дым, стало его жаром обдавать — так и полыхает пламя вокруг! Испугался юноша и повернул коня обратно. Добрался до развилки трех дорог, забрал из-под камня свое кольцо, смотрит, а братниного кольца уже нет! Стало быть, старший брат тоже вернулся. Поехал средний брат в городишко неподалеку и на постоялом дворе разыскал старшего брата — стали они вдвоем грамотея поджидать.
А младшему царскому сыну досталась, как мы уже говорили, средняя дорога. Не дорога, а болотная топь, грязь да трясина. Ни зверь туда не забредал, ни птичка не залетала. Так пробирался он десять дней, очень уж ему хотелось добраться до неведомого царства и добыть ослепшему царю чудесное лекарство. Кончилась трясина, спешился грамотей, пустил своего конягу на травке попастись, а сам прилег отдохнуть да обдумать, как дальше быть, как обмануть чертей и огромного дракона, что в один миг пожирают все живое и никого не пускают к волшебной земле.
А жили те драки с матерью дракеной в громадном дворце — всего день пути от болотной трясины, куда добрел грамотей. Дед же их, дракон, жил много дальше. И был он таким огромным и злым, что даже собственные внуки его боялись.
Наконец придумал грамотей одну хитрость. Вспомнил он, что в старинных книгах говорилось, будто меньшой братец драков потерялся, и решил выдать себя за младшенького, потерянного сынка.
Сел грамотей на лошаденку и пустился в путь. На следующий день достиг он дворца драков, дождался, когда солнышко поднимется высоко (знал юноша из книг, что драки уходили из дома рано утром, а возвращались поздно вечером), подъехал к ограде и заглянул во двор. Видит: сидит дракена одна-одинешенька. Спешился грамотей, спрятал лошадку в укромном месте и вошел во дворец.
Рассвирепела дракена, увидев человека, — сейчас съест! Но хитрец тотчас бросился к ней:
— Ах, милая матушка, наконец-то я вернулся! Неужели ты не узнаешь своего младшенького?
— Младшенький? — удивилась дракена. — Но почему ты так похож на человека?
— На человека? Ох, и не говори! Люди-то меня и похитили, все эти годы мучался я у них в плену!
— А почему ты такой крохотный, совсем не вырос? Посмотрел бы на своих братьев!
— Ах, матушка, да от такой тяжкой жизни я не то чтобы расти, уменьшаться стал!
Пожалела дракена сыночка. Обняла его, поцеловала, хорошенько накормила.
Вот завечерело, спрятала мать меньшого сыночка, чтобы не съели его невзначай драки. Много времени не прошло — собрались драки, тридцать девять драков, расселись в большой зале, смеются да отдыхают. Тогда вошла в залу дракена и сказала:
— Привет вам от пропавшего братца. Нашелся он!
Соскочили драки со своих мест, зашумели, просят дракену скорей показать им братца.
— Успокойтесь, и я его приведу, — отвечает дракена. — Но не вздумайте его обидеть! Тогда вам не поздоровится!
— Не тронем! Не обидим! Не бойся! — загалдели те.
Привела мать братца. Драки как увидели грамотея, опять шум подняли:
— Ба! Да это вовсе не наш братец! Тот не был таким крохотным! Ну, просто вылитый человек!
— Нет, — ответила дракена, — я тоже сначала так думала. А теперь вижу, что это он самый и есть, мой младшенький. Тяжко, видно, ему пришлось, вот он и не вырос.
Поверили драки словам матери, обступили грамотея — ну его целовать, обнимать да расспрашивать... Три дня прожил грамотей во дворце у драков припеваючи. На четвертый начал их расспрашивать:
— Что это за гора там вдали?
— Гора-то простая, рядом с морем лежит, а посреди горы — дорога. Стережет ту дорогу наш дедушка дракон, головой в небо упирается. Никому мимо дракона не пройти, не пролететь. Даже мы, драки, его боимся! Стережет дед дорогу в царство с целебной землей, все хвори она мигом снимает!
— Ну, что ж, — сказал грамотей, — если это наш дедушка, схожу-ка и я познакомлюсь с ним. Авось перестанете вы его бояться!
— Нет, так не пойдет! — загалдели драки. — Мы тебя не пустим! Он тебя съест!
— Не просите, все равно пойду, освобожу дорогу, чтобы смогли и вы ходить по ней без боязни!
Взял грамотей железную дубину, прыгнул на лошаденку и в путь отправился. Целый день ехал, а к вечеру увидел чудище вдали. Дождался удалец темноты, тихо-тихо к дракону подкрался и ударил его дубиной. А потом пришпорил лошаденку посильнее и вперед поскакал. Поворачивает дракон туда-сюда голову, сейчас схватит и разорвет обидчика, а его уж и след простыл. Кинулось чудище в погоню да и рухнуло замертво. Затряслась земля, вода из моря выплеснулась до самого неба, а по земле разнесся гром великий.
Вот и добрался грамотей до царства с чудесной, целебной землей. Веселый, довольный, въезжает он в город, глядь — куда ни посмотрит, все сном объято. И видно, что сон сморил жителей внезапно, каждый занимался своим делом и вдруг заснул. Мастерские раскрыты настежь, а мастеровые спят — кто с иглой, кто с молотком в руках. Лавочники и во сне весов не выпускают, а один крестьянин как грузил что-то на телегу, так и застыл недвижим, сном объятый...
Не по себе стало удальцу, а потом вспомнил, что в ученых книгах читал и про такое. Есть на свете края, где люди по полгода спят. Вот он и успокоился. Не угадаешь только, как давно это царство в сон погрузилось и когда очнется. Решил удалец поторопиться на всякий случай.
Подъехал грамотей к царскому дворцу, прошел через распахнутые настежь двери, мимо стражи, спящей стоя навытяжку, и попал в царские покои. Сидит на троне спящий царь во всем царском убранстве и с короной на голове. А посреди залы, у огромного кипариса, обнесенного хрустальной оградой, целый отряд стражников спит. Не иначе, стерегут чудесную землю, исцеляющую незрячие глаза, смекнул грамотей. Слез он с лошаденки, привязал ее к ограде, прошел за ограду и нарыл ножом чудесной земли. А потом положил ту землю в мешочек и спрятал ее на груди.
Вот собрался юноша в обратный путь. "Дай, — думает, — пройдусь по дворцу, посмотрю, как здесь люди живут". Начал ходить он по залам — одна красивей другой убрана, много всяких чудес повидал, зашел напоследок в маленькую комнатку и встал как вкопанный. Видит — девушка красоты неписанной, все вокруг озарено ее сиянием! Как увидал ее юноша, тотчас полюбил, вот бы взять красавицу в жены! А девушка-то спит. Подошел грамотей к ней поближе, взял из рук красавицы вышитый платочек, снял с пальчика кольцо, а взамен свое кольцо надел. А уходя, наклонился и поцеловал красавицу от всего сердца в обе щечки. От этого поцелуя упали две розочки. Наклонился юноша, поднял розочки, а сам надеется: проснется девушка, увидит кольцо и даст ему о себе знать.
С тем и покинул грамотей дворец и объятое сном царство. Скакал он без устали, вот уж и спешился у жилья драков. Радость-то какая! Меньшой братец воротился, живой и невредимый! Дракена не знает, где усадить сыночка, чем угостить... Так прошло три дня. Думает грамотей, размышляет, как бы незаметнее удрать. По родному дому совсем тоска обуяла!
Говорит он дракене:
— Что-то взгрустнулось мне, матушка. Пойду, прогуляюсь за оградой, развею тоску по свежему ветерку.
Выпустила дракена хитреца за ворота, а тот вскочил на лошаденку и ну ее погонять.
Немного пути проехал, началась топь да трясина. Стала лошаденка тонуть, барахтается в грязи, никак не может выбраться, вот-вот поглотит ее болото вместе с удалым всадником! Тут обронил нечаянно юноша одну розочку. Глядь, где были топь да болото, стало сухое место! Выбрался царский сын на ровную дорогу и ну подстегивать лошаденку.
А тут уж вечер наступил. Вернулись домой драки, узнали от матери, что брат пошел гулять и не вернулся, и поняли, что никакой это не братец, а настоящий человек. Кинулись все тридцать девять в погоню, надо бы схватить хитреца, пока не достиг он топкого места: через болото-то дракам путь закрыт. Вот скачет грамотей, видит — настигает его погоня, вот-вот схватит. "Брошу-ка я еще одну розочку! Спасла она меня один раз, может, и на другой раз выручит из беды?" Достал грамотей розочку и бросил позади. Растеклась за всадником топь да вода, бросились драки врассыпную, а юноша уж далеко!
Достиг наконец меньшой царский сын развилки трех дорог. Поднял камень, а под ним лишь одно кольцо. Смекнул он, что братья старшие ни с чем вернулись. Забрал юноша свое кольцо и пошел в ближний городок переночевать, а утром давай расспрашивать хозяина постоялого двора:
— Скажи мне, добрый человек, не останавливались ли здесь два молодца?
— Как же, видал я их! Никуда они не уехали, а живут у меня на постоялом дворе. Вначале были знатные да гордые, ну, чистые царевичи, да со временем поистратились. Деньги у них все вышли, коней продали, одежду на еду сменяли, а сегодня отправились работать за кусок хлеба, один — к пекарю, другой — к повару! Не знаю, право, что из этой затеи у них выйдет, делать-то они ничегошеньки не умеют!
Пожалел грамотей братьев, разыскал их и говорит:
— Сыщите двух добрых коней — поедем мы домой!
— Знаем мы, где можно купить отличных скакунов, да стоят они очень дорого.
— Чем дороже, тем лучше, — ответил младший брат и дал им денег.
Пошли братья к купцам и сторговали своих собственных коней, проданных по безденежью.
Тем временем достал младший брат два одинаковых мешочка, насыпал в них простой земли, а мешочек с чудесной землей-лекарством поглубже за пазуху спрятал. Вернулись братья, дал он им мешочки с простой землей, а про то, как достал ее и что с ним в пути приключилось, ни гугу.
Вот пустились все трое в обратный путь. Старшие братья на прекрасных конях гордо скачут, а младший на поганой лошаденке позади трусит. Ехали они так, ехали, вот уж и родная земля недалеко. И надумали тогда братья избавиться от грамотея.
Знали обманщики, что впереди неподалеку находится высохший колодец, и договорились, что старший поедет вперед, дескать, разжечь для ужина костер, а сам накроет колодезную яму ковром. Сядет на тот ковер грамотей и вниз провалится. Сказано — сделано. Слез с лошади грамотей, подошел к ковру и только на него ступил — провалился в яму.
А братья вскочили на коней и к утру были уже в родном доме. Наперегонки бросились они в царские покои, положили отцу волшебную землю на глаза, и... ничего не произошло!
Смекнули братья, в чем тут дело, поняли, что землица-то ненастоящая, да не осмелились об этом слова молвить. А царице сказали, что, как расстались с грамотеем у развилки трех дорог, так с тех пор его и не видели.
А с грамотеем в это время было вот что. Два дня провел бедняга на дне колодца. Кричал-кричал, но никто криков его не слыхал. Охрип юноша, руки изодрал, лицо в ссадинах. Не вылезти самому — больно яма глубока! Что делать бедному? На третий день пригнал, на его счастье, в эти места свое стадо пастух. Услыхал пастух, что кто-то зовет из колодца, наклонился и увидел человека. Тогда снял пастух с себя пояс и бросил вниз. Одарил юноша пастуха по-царски и на родину пошел.
Ночью пришел в город, тайком пробрался во дворец и прямо в царицыны покои. Увидала мать младшенького, расцеловала его, спрашивает:
— Где пропадал, сынок, почему так долго задержался?
— Был я, матушка, в дальнем царстве и принес отцу чудесное лекарство!
С этими словами снял юноша с шеи мешочек, достал из него целебную землю и передал матери, но рассказывать, каким способом он ее добыл, на всякий случай не стал и царице.
Долго царица уговаривала мужа испробовать новое лекарство: царь и слышать не хотел о грамотее и его земле. А потом подумал: "Попробую-ка я еще раз, вдруг да свет увижу!"
Положил царь немного землицы на глаза и в тот же миг прозрел! Исполнился тогда отец великой благодарности к младшему сыну, что принес ему исцеление от тяжелого недуга.
Но старшие братья и тут не дремали. Тотчас к царю прибежали и оговорили грамотея: он-де хорошую-то землю, с таким трудом ими добытую, украл, а взамен насыпал в мешочки пустой придорожной пыли, чтобы посмеяться над братьями и отцову благодарность получить! А царь гневлив был. Распалился он, услыхав о таком коварстве, и прогнал младшего сына с глаз долой! Пришлось бедняге переселиться в укромную комнатку на заднем дворе и гулять по закоулкам, чтобы родному батюшке на глаза не попадаться.
А тем временем подошел назначенный срок, и жители дальнего царства, в котором была чудесная, целебная земля, пробудились ото сна и как ни в чем не бывало вернулись к своим дневным делам. Пробудились ото сна и в царском дворце и сразу обнаружили, что целебной земли немного недостает. Значит, кто-то чужой побывал здесь! Но кто? Царь с царицей терялись в догадках. Лишь царская дочка по кольцу на руке поняла, что побывал в их дворце какой-то царевич из дальних краев. Поняла и загрустила: как отыскать юношу? Решила девушка отправиться на поиски своего жениха. Вот переоделась она в мужское платье, пришла к отцу и говорит:
— Благослови меня, батюшка, в дальний путь! Пойду искать своего суженого, что взял мое колечко, а взамен оставил свое!
Благословил царь дочку и послал с нею двух верных старцев, чтобы заботились о девушке, и дружину для охраны.
С тем пустилась царевна в путь и объехала множество царств, да все без толку, пока не прибыла наконец на родину грамотея. Остановились путники на постоялом дворе, начали расспрашивать о том о сем и узнали, что болел здешний царь глазами и уже отчаялся увидеть свет, когда бы не привезли старшие его сыновья чудесной целебной земли из далекого царства.
Тотчас отправились путники во дворец и сказали, что хотят говорить с царем. Царь принял гостей с радушием, а девушка и говорит:
— Узнали мы, ваше величество, что не видели ваши глаза света белого. Так же и мой отец страдает глазами. Прошу вас, поведайте нам, где находится чудесное лекарство, что принесло вам исцеление, и как его добыть.
— Чудесное средство, о котором ты хочешь узнать, о юноша, — ответил царь, — это целебная земля. Ее принесли мне мои дети. Но как добыть ту землю и где она лежит, я не ведаю. А сейчас велю я позвать сюда сыновей, и они расскажут тебе все без утайки.
Пришли на зов старшие братья, начала их девушка расспрашивать, да что от них толку! Один твердит: "Я двадцать дней сквозь огонь и дым скакал, пока не нашел волшебную землю!" А другой с ним спорит: "Нет, это я в ураганном вихре устоял, двадцать дней под облаками летал, пока не добыл волшебную землю!"
Ничего царь из их речей понять не мог, только осерчал. Вспомнили тогда о грамотее и послали за ним. А юноша, лишь только вошел, узнал в чужестранце царевну из дальнего царства. Начал он рассказывать, как добирался до чудесной земли, как братья бросили его в колодец, как он спасся, а напоследок достал вышитый платочек, показал его страннику и спрашивает:
— Не узнаёшь ли, чей это платочек? А может, знаком тебе этот перстенек?
Тогда обратился к царю чужеземец с такой речью:
— Вот, государь, ваш сын, что добыл для вас лекарство. А я — дочь правителя той чудесной земли. Мечтала я узнать, кто тот удалец, что побывал у нас и надел на мою руку это вот кольцо!
Растрогался царь от таких речей, позвал царицу, и тотчас благословили они молодых. А потом приготовили пышную свадьбу и пировали целый месяц.
И я попировал неплохо — съел отличный шашлык из гороха!