Горе от ума Русский человек не может жить настоящим а живет прошлым или будущим В прошлом он ищет утешен

Работа добавлена на сайт samzan.net:

ПЕРЕСТРОЙКА

КАК ФЕНОМЕН СОВЕТСКОЙ ИСТОРИИ (Вместо предисловия)

Всему свое время, и время всякой вещи под небом. Время плакать и время смеяться, время сетовать и время плясать Библия

Шел в комнату, попал в другую..

А С. Грибоедов «Горе от ума»

Русский человек не может жить настоящим, а живет прошлым или будущим, В прошлом он ищет утешение и нравственное вдохновение, будущее идеализирует, а потом с гневом и пристрастием констатирует, что 'очередной социальный проект не удался. Такова философия русской жизни. А сама Россия — то задумчивый «витязь на распутье», то ^медный всадник» на вздыбленном коне.

Куда ид^т нынешняя Россия? Это один из самых актуальных вопросов постперестроечного «смутного» времени.

Либералы и демократы призывают к интеграции с Западом, который рассматривается ими в качестве ведущего типа цивилизации. Войти в Европу, пишет Ю. Н. Афанасьев, означает для нас «не передвинуться в плане геополигическом, а передвинуться по оси времени, т. е. стать «современным обществом»'.

Государственники и патриоты рассуждают об особом «русском пути» в мире миров. С. Е. Кургинян заявляет, что «Россия есть цивилизация особого типа, особый мир, особый историче' ский субъект, имеющий свои цели и свой путь в истории»^. При этом он выступает против унифицирующего всех и вся «нового мирового порядка», базирующегося на навязывании всему человечеству западных ценностей, целей и технологий.

Наряду с вопросом «куда идет Россия» не менее важен и другой — «откуда мы идем». Если не заглядывать далеко в историю, то ответ напрашивается сам по себе: из перестройки, которая выросла первоначально из идеи ускорения социально-экономического развития страны, а затем—из осознания того, что советское общество находится в состоянии кризиса. Поэтому перестройка рассматривалась се инициаторами как «слом механизма торможения и создание механизма ускорения», в рамках сделанного еще в 1917 г. «социалистического выбора», как продолжение этой революции путем преодоления негатив-

НЫх последствий, вызванных вульгаризацией социалистического строительства в нашей стране^.

Однако перестройка, как всякая революция, «пожирая» и своих отцов, и своих детей, закончилась неудачей, что в конечном счете привело к краху коммунистической системы и глубокому кризису социалистической идеи.

Почему перестройка провалилась? Н. И Рыжков, один из тех, кто стоял у истоков перестройки, пишет: между тем, «что задумывалось в начале, и тем, к чему мы пришли, — дистанция огромного размера. Мы сдавали идею перестройки... Мы предали перестройку»". И. К. Пантин полагает, что дело не в лидерах перестройки, а в том, что начавшись импровизацией, перестройка не столько развивалась, углублялась, сколько утрачивала шаг за шагом свой предмет^. Вероятно, на уровне повседневности это так. Однако следует посмотреть на перестройку и в глобальном контексте. Например, Ф А. Хайек считал, что социалистическая идея — это вообще пагубная интеллектуальная самонадеянность, и поэтому всякие социалистические проекты и преобразования заранее обречены на провал^.

Для России вопрос о неудачах перестройки приобретает еще и особый исторический смысл. Дело в том, что история «вечно строящейся России» — это бесконечная череда реформ и контрреформ, которые осуществлялись в условиях культурного раскола русской нации. Реформы задумывались и проводились «сверху» представителями элитарной культуры и постоянно наталкивались на нечто такое, что обрекало их на неудачу, прежде всего на иной, чем у реформаторов, культурный а1рхетип «безмолст-вующего большинства».

Что показала перестройка? Во-первых, то, что надо различать политику перестройки и собственно ее процесс. «Политика перестройки,—пишет А. А. Зиновьев,—есть осуществление замыслов руководства, а перестройка образа жизни есть реакция страны на эту политику, совсем не адекватная ей»^.

Во-вторых, перестройка показала, что советское общее гво находится в глубоком кризисе, а сама перестройка этот кризис еще более усилила. В литературе уже отмечалось, что «в бреж-невские годы накопились предпосылки для кризиса: созрел потенциальный кризис. Но актуальным он стал лишь с началом политики перестройки. Именно политика горбачевского руководства дала толчок к превращению возможности кризиса в действительность». Власть начала проводить определенную политику перестройки, уверенная в том, что общество будет продолжать жить под ее контролем и следовать ее предначертаниям. «Но общество, созревшее для кризиса, реагировало на политику неожиданным и нежелательным образом... Перестройка как ре-

акция страны на политику руководства и стала реальностью кризиса как такового. Именно маниакальные планы реформаторов придали кризису масштабы эпохальной катастрофы»^.

В-третьих, перестройка развеяла иллюзии, будто в считанные дни можно преобразовать общество в соответствии с определенными планами.

В-четвертых, перестройка явилась повторением прошлого опыта российского реформаторства и еще раз подтвердила гегелевский трюизм о том, что политики никогда не учились у истории. Перестройка как революция «сверху» опять натолкнулась на то, что не поддается никаким переменам и возвращает людей к тому, против чего затевались реформы В частности, А. А. Зиновьев пишет, что перестройка доказала имманентную органич'ность для нашей страны коллективистских форм общежития^. Однако И. К. Пантин, не соглашаясь с этим, полагает, что неудача доказала не какую-то имманентную органичность для нашего общества тоталитарной системы, коллективистских форм общежития (в до- или послеоктябрьских вариантах) и прочих атрибутов нашего «особого пути»; неудача доказала как раз обратное: если страна раз за разом в XVIII, XIX, XX веках пытается выбиться на столбовую дорогу цивилизации, то это скорее говорит именно о неорганичности ее жизнеустройства, о том, что «имманентная потребность перемен сохраняется и вновь и вновь дает о себе знать»'".

В-пятых, перестройка показала, что не только мир многовариантен в своем развитии, но и ход истории в конкретной стране альтернативен, и поэтому заманчивый лозунг ранних «пере-строечников» — «иного не дано» — оказался не более, чем иллюзией. Иное дано всегда!

Перестройка закончилась неудачей Что дальше? И. К. Пан-тин считает, что «доставшаяся нам в наследство общественная, экономическая, политическая и человеческая ситуация оказалась, вообще говоря, неперестраиваемой Это значит, что система в другое состояние перейти не может, она должна быть по всем обычаям и нравам нашей отечественной истории сломлена»". А А. Зиновьев, рассматривая перестройку в контексте кризиса коммунизма в целом, полагает, что возможны три выхода из этого кризиса: отказ от коммунизма и переход к капитализму; гибрид капитализма и коммунизма; восстановление нормального коммунизма^. Первый вариант, по его мнению, вполне возможен в странах Восточной Европы, где отказ от коммунизма на практике сопровождается возрождением капитализма. Второй вариант осуществляется в нашей стране, в которой «сверху» внедряются «рыночная экономика» и «демократия». Однако это только усугубляет кризис, полагает А. А. Зиновьев,

который видит выход из кризиса в восстановлении нормального состояния коммунизма, т. е. в контрперестройке. «При всех обстоятельствах,—пишет он,—контрперест.ройка неизбежна как единстненный реальный выход из кризиса и выживания страны. Кризис является коммунистическим. И преодолен он может быть лишь методами, органически присущими обществу коммунистическому»^.

Возражая ему, И. К. Пантин считает, что «перестройка нуждается в критике самой острой, самой нелицеприятной, ибо невольно начинает казаться, что наше общество очутилось в результате перестройки не впереди своего исходного пункта, а позади него». Однако обязательно ли выход из кризиса должен быть возвратом «на пути коммунизма?» Каждая страна, считает И. К- Пантин, идет своим путем, но в русле общей логики развития, поэтому в историческом плане время сторонников «коммунизма» прошло. Ход событий в нашей стране развивается в другом направлении, и задержать этот ход можно только с помощью военного переворота — уничтожив, перебив, сослав в ссылку все энергичное, все деятельное, все мыслящее из поколения перестройки^.

В изучении перестройки пока преобладает публицистический подход, который позволяет больше ставить проблемы, чем их решать. Этот подход ориентирован прежде всего на обоснование политической деятельности и в этом смысле является мощным вдохновляющим началом для различных социальных сил. В свое время М. Вебер .резко отрицательно оценивал литературную склонность иных «умников», которые считали, что можно обойтись без специалиста или свести его роль к вспомогательной деятельности на службе «созерцателя», интуитивно воспринимающего действительность. Почти все науки, подчеркивал он, обязаны кое-чем дилетантам, часто даже весьма ценной постановкой вопросов. Однако «возведение дилетантизма в научный принцип было бы концом науки »'^.

Что касается научного изучения перестрой.ки, то методологией его в настоящее' время выступает идея «однолинейного про-грессизма». Ее основой является представление о том, что существует единый и единственный для всего человечества путь развития, направление которого задается странами западной цивилизации, а для других государств остается только одна возможность—это путь «догоняющего развития».

Следует отметить, что и либеральные историки перестройки, и консервативно-коммунистические ее критики придерживаются парадигмы. Однако первые при этом исходят из примата субъекта, его ценностных ориентаций, вторым же присущ, наоборот,

антисубъективистский пафос. Они считают, что история идет своим «запрограммированным» путем, не завися от субъективных устремлений «маниакальных реформаторов». Но и тех, и других реальные исторические альтернативы практически не интересуют. Будущее России для них «запрограммировано» или ценностно-телеологически, или объективно-социологически.

Другим недостатком в изучении перестройки в методологическом плане является смешение ее «времени и пространства». Это приводит к тому, что спорящие стороны зачастую утрачивают предмет своих разногласий, ибо одни речь ведут, например, о перестройке в контексте глобального, а другие—'сиюминутного времени; одни рассуждают о перестройке как феномене истории, а другие—как о деятельности ее субъектов. Но ведь критика деталей повседневности эпохи перестройки и критика ее в контексте истории—это разные вещи.

Говоря об изучении перестройки с этой точки зрения, можно выделить три подхода. А. А. Зиновьев, в частности, рассуждает прежде всего о перестройке с точ'ки зрения ее места в контексте истории, т. е. ведет речь о глобальном «пространстве-времени» перестройки. В этом контексте самоценностью выступает надындивидуальная реальность, поскольку суть перестройки определяется через выяснение' важнейших тенденций глобальной истории.

И. К. Пантин рассматривает перестройку в контексте среднего «пространства-времени». Для него самоценностью выступают тенденции самой перестройки. Большинство же публицистов и исследователей рассматривают перестройку в кодтексте сиюминутного «пространства-времени», в котором самоценностью выступает ее повседневность и субъективность.

Настоящая книга позволяет читателю познакомиться с противоположными и достаточно оригинальными взглядами на события 1985-1991 гг., брошенными из постперестроечной эпохи. Эти взгляды отражают всю сложность изучения, понимания и объяснения перестройки как феномена советской истории, с которой сталкиваются исследователи. Авторы книги стремились быть «беспристрастными» в изучении истоков и уроков перестройки, хотя, разумеется, их «беспристрастность»—лишь заслуживающее всяческого одобрения стремление быть предельно объективными, ибо никому не дано преодолеть собственные культурные интенции.

Известно, что не следует судить о политических процессах по их ближайшим результатам, проявляя при этом излишнюю «близорукость» в их оценке. Как отмечал выдающийся политический деятель Франции XX в, Э. Эр,рио, «в последовательной череде событий мы не в состоянии выделить те, которые позже

будут иметь историческое значение». Поэтому всякий экспресс-анализ страдает целым рядом недостатков, но часто и взгляд «в упор» оказывается весьма полезным. Однако такой взгляд требует от исследователя высокого профессионализма и искрен-'него желания разобраться «по горячим следам» в непростых перипетиях недавнего прошлого.

Настоящая книга состоит из трех достаточно больших по объему материалов, написанных авторами, знакомыми с поли-тологией не понаслышке, а долгие годы занимающимися исследованиями в этой области. Три автора — три подхода к одному и тому же предмету, три ракурса рассмотрения феномена перестройки. Каждый из них дает свою интерпретацию перестройки, используя принятые в конкретной сфере социокультурной деятельности приемы и традиции.

Работы, включенные в сборник, отличаются также манерой и формой изложения, политическими и идеологическими пристрастиями авторов, которые во многом определяют «личностную» картину перестройки. В этом мы видим не минусы, -а плюсы книги, поскольку эти различия, часто принципиального характера, в оценке этого феномена советской истории обогащают наши представления.

Сборник открывается работой, автор которой—имевший к перестройке самое непосредственное отношение, ее идеолог и творец, А. Н. Яковлев, находившийся в самом центре политических событий бурного шестилетия 1985—1991 гг.

А. Н. Яковлев долгие годы входил в высшие эшелоны власти, являясь членом Политбюро ЦК КПСС, В середине 80-х гг. он идейно возгла1вил реформаторское крыло в партии, занимая крайне радикальные (по партийно-коммунистическим меркам) позиции в вопросах демократизации. Однако далеко не все знают, что А. Н. Яковлев является академиком Российской АН, глубоким исследователем политической истории США новейшего времени.

Работа, помещенная в сборнике, свидетельствует, сколь блестяще владеет пером ее автор. На первый взгляд, трудно определить жанр, в котором написана эта работа. Собственно научно-исследовательской или публицистической ее назвать нельзя, скорее это—удачный пример манифестации своих политических и аксиологическпх взглядов, литературно обработан-' ных, красиво «упакованных» в форму глубоко личностных размышлений автора об истоках и последствиях перестройки.

Как представитель радикального реформаторства.А. Н.Яковлев тотальную перетряску всех общественных структур считает благом для своей страны, поэтому он оправдывает перестройку, ее необходимость и смысл. Взгляды автора—это апология пе-

рестройки. Хотя, видимо, А. Н. Яковлева не очень-то заботит вопрос о реакции тех, для кого вроде бы проводились реформы, поэтому, естественно, вопрос о цене перестройки у него оказался на втором плане.

Либерал и демократ, А. Н. Яковлев отдает приоритет прежде всего общечеловеческим ценностям, верит в возможность безболезненной трансформации страны на путях приобщения ее к мировой цивилизации. За такой позицией автора угадывается вполне определенная идеологическая установка «западнической» ориентации. Поэтому перестройку А. Н. Яковлев рассматривает как реализацию либерально-демократической идеи, романтизируя при этом ее российский вариант.

После политика в разговор с читателем вступает философ, точнее сказать, что в данной работе он выступает как философ, будучи профессиональным ученым, доктором исторических наук, академиком Российской Академии естественных наук. Это— Э. А. Поздняков, политолог-международник, главный научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений Российской АН. Он автор ряда книг, посвященных ис-сле,дова,нию теоретико-методологических проблем геополитики и международных отношений, является экспертом и членом Научного Совета МИД России.

Работа Э. А. Позднякова написана в жанре философско-исторической публицистики, представляет собой эссе, т. е. такой способ изложения материала, который как бы и приоткрывает теоретические взгляды автора, и в то же время не предполагает их изложения в строго академической манере. Этот жанр открыто несет на себе печать творческой индивидуальности автора, позволяя ему работать в свободной манере философских размышлений.

Работая в этом ключе, Э. А. Поздняков обнаруживает не только владение предметом своих размышлений, но и знание истории политической мысли-, теории и философии политики, истории, а лучше сказать, специфики тех политических ситуаций, -в которые попадала Россия, вступая в полосу реформ и социальных экспериментов. При этом автор обладает умением не «задавить» читателя наукообразным изложением материала, достигая того уровня простоты, который делает философию интересной.

Тем не менее это нисколько не мешает автору достаточно «жестко» сформулировать свою политическую позицию, суть которой состоит в резко отрицательном отношении к перестройке как революции «сверху», чуждой, по его мнению, интересам народа, и приведшей страну к катастрофе. Это—идейная оппозиция коммунистам-реформаторам 80-х гг. практически по всем

вопросам внутренней и внешней политики и прежде всего таким ее идеологемам, как «новое мышление», «общечеловеческие ценности», «вхождение в общеевропейский дом». Э. А. Поздняков стремится установить диагноз «болезни» политической элиты, правившей страной в эпоху перестройки, которую он назвал «маниакальной подражательностью» Западу, или «европейни-чаньем» (так в свое время характеризовал этот «недуг» Н. Я. Далилевский).

Читая работу Э. А. Позднякова, .сталкиваешься с критикой перестройки продуманной, аргументированной, но не вульгарной, не провоцирующей людей на «резкие» действия. За этой критикой стоит представление об уникальном местоложении России как «держательницы» глобального равновесия между Западом и Востоком, особой значимости в российском менталитете императива державиости. Автор искрение стремится отстоять национально-государственные интересы России, обеспечивающие ее внутреннюю целостность и внешний суверенитет. Одним словом, перед нами позиция национал-патриота, государственника, который ориентируется на жесткий, но просвещенный авторита1рный режим, без которого, по мнению автора, России вряд ли удастсяябезболезненно «выйти из коммунизма», сохраняя свое собственное, национальное лицо.

Позиция Э. А. Позднякова как решительного государственника основывается на определенных идеологических установках. Он безусловно отвергает идею коммунистического утопизма, видя в ней уродливое «дитя» западной демократии, получившее развитие на чуждой западным ценностям российской почве и воплотившееся в жизнь в форме «дикого социализма» сталинского образца. Вместе с тем автор не разделяет и идей этнона-ционализма с присущими ему апологией «почвы» и «крови» и экзальтацией духа.

Э. А. Поздняков — сторонник евразийства в его современной интерпретации. Как полагает автор, Россия—это не Европа, Россия — это особый социокультурный «организм», особая цивилизация, являющаяся синтезом славянского и тюркского элементов, объединяющая сотни этносов, религий, ментальностей, уникальное «геополитическое тело», территориально разноликая страна, состоящая нз не похожих друг на друга земель, каждая из которых являет собой страну «в миниатюре». Однако такая специфика России, по мнению автора, отнюдь не снимает вопрос О модернизации страны, о необходимости поиска «ответов» на вызо'вы времени.

Взгляды Э. А. Позднякова и А. Н. Яковлева противоположны, поэтому в их работах реализованы два альтернативных подхода к пониманию сущности, причин, хода и последствий пере-

стройки. В связи с этим вполне естественным выглядит появление третьего автора, своего рода «беспристрастного» арбитра— ученого, который, вмешиваяяь в спор «неозападника» и «государственника», стремится к объективному постижению событий 1985—1991 гг. Широкому читателю его имя хорошо известно как по научным публикациям, так и по работе на телевидении в таких популярныы программах; как «Итоги», «Красный квадрат^. Это—А. М. Миграшяя, ведущий научный сотрудник Института международных экономических и политических, проблем Российской АН. Его имя хорошо известно и на Западе в связи с многочисленными выступлениями перед академической аудиторией с лекциями о политических процессах в России.

Работа А. М. Мипраняна, помещенная в настоящем сборнике, представляет собой научное исследование политологического характера. Автор скрупулезно, шаг за шагом анализирует события перестроеч'ного времени, отталкиваясь при этом от глубокого понимания природы 'того политического режима, который сложился в стране к середине 80-х гг. Фиксируя те внутренние и внешние вызовы, которые подтолкнули руководство страны к перестройке, А. М. Мигранян дает всесторонний анализ стратегии горбачевских реформ, обстоятельно прослеживает все перипетии взаимоотношений союзного центра с республиками в режиме переговорного процесса по подписанию Союзного договора, При этом показывается расстановка политических сил на каждом из этапов перестройки выявляются позиции союзной и республиканских политических элит.

Гово.ря о позиции самого А. М. Миграняна, надо отметить следующее: это—интеллектуальный объективизм, отталкиваясь от которого он стремится максимально точно описать феномен перестройки и объяснить позиции участников политического процесса.

А. М. Мигранян известен как автор концептуальной модели авторитарного развития в переходный от тоталитаризма к демократии период, за которую он в эпоху перестройки подвергался резкой критике со стораны радикальных демократов. Автор стремится доказать, что попытка перескочить эту фазу трансформации советского общества, игнорирование потенциала ав-торитаризма в процессе проведения реформ и явилось той стратегической ошибкой М. С. Горбачева, которая привела перестройку к краху и создала непосредственную угрозу самому процессу демократизации. Это произошло, полагает автор, из-за непонимания тогдашним руководством страны природы того ре-.жима и того общества, которые они взялись реформировать, следствием чего и был неправильный выбор стратегии преобра-чований.

Давая свою интерпретацию событий перестройки, А. М. Миг-ранян стремится остаться «над схваткой», не занимая ни край-пе правых, ни краше левых позиций. Его установка—центризм, но не политический, а академический, руководствуясь которым он пытается убедить читателя—-произошло то, что должно было произойти, но я об этом предупреждал, неоднократно говорил, предсказывая катастрофу. Что же делать, если власть не прислушалась к призывам интеллектуала!

Перестройка завершилась новой «смутой». Однако, видимо, не стоит забывать того факта, что Россия — не просто государство, а страна-континент с удивительным запасом жизнестойкости. Поэтому не случайно, что она всегда—в годы лихолетья и ' поражений, смут и национального унижения — с завидным постоянством обнаруживала удивительную способность палингенеза, или внутреннего возрождения. Пока никто еще не объяснил обстоятельно, откуда черпает Россия анергию для этого возрожденияя Из недр биогеосферы, столь специфичной для Северной Евразии, из динамики и напряжения взаимодействия сотен народов, ее населяящих и образующих российской суперэтнос, или из приходящего из космоса света Всевышнего—факт остается фа'ктом: Россия «не сердится» на своих обидчиков, она, как говорил князь Горчаков после поражения в Крымской войне, «сосредоточивается», а вслед за этим поднимается с колен. Недаром многие политики прошлого, кто интуитивно, а кто вполне сознательно, считались с этим, иначе, скажем, Бисмарк не произнес бы своей знаменитой фразы, вошедшей в анналы истории. «Россия,—говорил он,—уникальная держава. Она никогда не является настолько сильной или настолько слабой, как выглядит».

Перестройка «канула в лету». Чем она была? Продолжением пагубной самонадеянности изначально ошибочного социалистического проекта, результатом практических иллюзий романтиков от социалистического выбора, или одним из проявлений тех глобальных изменений, которые начались в мире миров, в современном человеческом мцропорядке?

Значимость и значчние перестройки в истории вообще и в российской, в частности, еще предстоит осмыслить. Время рассудит всех спорящих о ней сегодня, позволит измерить соответствие деятельности истэблишмента перестройки, вызову исторической необходимости, и возможностям общественного развития страны в 80-х гг. Однако для этого исследователям еще предстоит завладеть меркой, которая, как известно, хранится в ларце у очаровательной богини истории Клио, и которую она достает только тогда, когда приходит время подводить итоги.

ПРИМЕЧАНИЯ

' Афанасьев Ю. Н. Несовременная современность России//Россня. 1993. №32. ' Кургинян С. Неизбежность/'/Россия XXI. 1993. № 2. С. 14—15. з Горбачев М. С. Перестройка и новое мышление для нашей страны и для

всего мира. М., )1988. С. 57—81,

* Рыжков Н. Перестройка: история предательств. М., 1992. С. 375. ^ Пангин И. Путь к себе. (Время и споры) //Журналист. 1991. № 2. С. 33. ° Хайек Ф. А'. Пагубная самонадеянность: ошибки социализма. М., 1992. " Зиновьев А. Куда мы идем. (Время и споры) //Журналист. 1991. № 1.

С. 36.                                      -_ « Там же. С. 35—36, " Там же. С. 37.

'" Пантин И. 'Указ. соч. С. 33-34. I' Там же. С. 33.

'" Зиновьев А, Указ. соч. С. 38. 13 Там же. С. 39.

и Пантин И. Указ. соч. С. 33—35. i° Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. Ь8.

А. В. Лубский, Н. В. Рябцев, Г. Н. Сердюков

1. . Отримати різницеве рівняння записати системну функцію відповідного лінійного дискретного фільтру
2. Статья- Проблемы становления отделов маркетинга на промышленных предприятиях
3. Методика преподавания русского языка с учетом регионального компонента
4. Кислотно-щелочное равновесие в организме животных
5. Лекция 7 ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА Впервые термин политическая культура употребил в ХVIII веке немец
6. тема зажигания батареи состоит из двойных регенераторов расположенных под каждой печной камерой.
7. возбудителями жизни
8. і Якщо раніше вона використовувалася виключно як середовище для передачі файлів і повідомлень електронної п
9. РЕФЕРАТ Здоровый образ жизни и его составляющие Выполнила- Студентка ИФиЖ 3 курс Группа 27
10. 50 В авторской редакции Рецензенты-доктора филос
11. Введение стр 3 Классификация газообразных промышленных выбросов стр 3 Очистка газов от а
12. Реферат- Моббинг
13. САНКТПЕТЕРБУРГСКИЙ ИНСТИТУТ ВНЕШНЕЭКОНОМИЧЕСКИХ СВЯЗЕЙ ЭКОНОМИКИ И ПРАВА
14. Истории успеха- саморегулирование32.html
15. Бархатная революция мирная революция ~ бескровное свержение коммунистического режима в ряде восточноевр
16. планзвіт по лісовому гву 2
17. а разработана программа педагогических практик наших студентовволонтеров в Польше
18. глубокой приверженности страны принципу согласно которому вопросы затрагивающие интересы общества должн
19. Социальная политика для России
20. заготовкою документа певного змісту містить певний набір стилів панелей інструментів встановлених пара

Материалы собраны группой SamZan и находятся в свободном доступе