Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Введение
Кипнис Н.М.
С42 Допустимость доказательств в уголовном судопроизводстве. — М.: Юристь, 1995,. — 128 с.
Предлагаемая вниманию читателя работа посвящена одному из наиболее актуальных вопросов доказывания по уголовным делам — определению допустимости доказательств. Пробелы в научном изучении данного вопроса четко обозначились после введения в Конституцию РФ.и УПК РСФСР норм о недопустимости использования в доказывании по уголовным делам доказательств, полученных с нарушением закона, и особой процедуры признания доказательств недопустимыми в суде присяжных. В работе дается анализ большого числа литературных источников, законодательства, опубликованной и неопубликованной судебной практики, включая формирующиеся в суде присяжных прецеденты при разрешении .вопроса о допустимости доказательств.
Книга предназначена для научных работников, преподавателей. аспирантов и студентов юридических вузов, судей, прокуроров, следователей и адвокатов, а также для всех. кто интере-
В Ьначале 60-х годов прошлого столетия русское общество жило в ожидании реформ в области законодательства о. судоустройстве и судопроизводстве, поскольку недостатки дореформенного строя русского уголовного процесса, выражавшиеся в смешении властей, преобладании канцелярии, многочисленности инстанций, письменности, негласности и инквизиционном порядке, уже давно сознавались не только обществом, прозвавшим его «Шемякиным судом», но и правительством'. Подготовка реформы уголовного судопроизводства заняла около 40 лет (6 декабря 1826 г. проект Статс-секретаря Багульянского — 20 ноября 1864 г. Высочайшее утверждение судебных уставов). Принятые судебные уставы (в том числе и Устав уголовного судопроизводства) открыли совершенно новую эпоху в истории русского судебного права: в области судебного разбирательства был введен смешанный порядок французского типа с разделением уголовного разбирательства на предварительное и окончательное^ При этом за руководящее начало для определения достоверности в уголовных делах, т. е. силы доказательств, на которых судьи должны основывать приговор о вине или невиновности подсудимого, была принята теория оценки доказательств по внутреннему убеждению судей. Разрешение же вопроса о порядке определения значения и силы доказательств предопределило форму судопроизводства, а также то, какими способами и с соблюдением каких правил и обрядов должны быть собираемы и рассматриваемы доказательства и какими мерами обеспечивается правильное отправление правосудия с возможно большим ограждением подсудимого от притеснений и неправильного обвинения^
Как свидетельствует история, реформа общественного устройства неизбежно влечет за собой изменения в законодательстве. Так было в 1864 г. после отмены крепостного права (1861 г.) и так происходит в России в настоящее время. «Возвращение Отечества в лоно мировой цивилизации, — говорится в Концепции судебной реформы в РСФСР, одобренной Постановлением Верховного Совета РСФСР от 24 октября 1991 г., — требует, чтобы наряду с политическими и экономическими преобразованиями разворачивался процесс правовой реформы. Государство, переставая
См.: Фойницкий МЯ. Курс уголовного судопроизводства. Т. 1.—СПб., 1902. — С. 33. См.: Фойницкий И.Я. Указ. соч., с. 35-36.
См.: Судебные уставы 20 ноября 1864 г. с изложением рассуждений, на нпих они основаны. Часть вторая - Устав уголовного судопроизводртва. —СПб., 1867. — С. 111-IV.
быть инструментом насилия в руках тоталитарного режима, демократизируется, чтобы в конце концов совершить мужественный акт самоотречения, превратившись из полицейского в правовое»'. Составной частью судебной реформы является реформа уголовно-процессуального законодательства. Авторы Концепции уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации отмечают, что «в условиях жесткого подчинения всех органов уголовной юстиции не контролируемыы законом партийно-государственным структурам сформировалась особая советская модель уголовного процесса. В ней привлекательные декларации не опираются на конкретные нормы. В результате создана видимость правовой основы процесса при фактическом отсутствии гарантий правосудия. Процессуальная форма советского типа закономерно эволюционировала в следующих основных направлениях.
1) уменьшение роли суда;
2) сращивание уголовного процесса с оперативно-розыскной деятельностью;
3) признание примата государственного интереса, фактическое игнорирование гарантий прав личности, теоретически оправдываемое «гуманизмом по отношению к обществу»;
4) размывание процессуальной формы доказательств и пренебрежение к фактам ее нарушения во имя «изобличения преступников»;
5) превращение в формальность участия представителей общества в отправлении правосудия^.
Указанные недостатки проистекают из того, что в задачах уголовного судопроизводства (ст. 2 УПК РСФСР) предусматривается приоритет репрессивной задачи над охранительной, в то время как в правовом государстве все должно быть наоборот, поскольку именно в правовом государстве этатистские интересы должны уступить место всеохватывающей защите прав и свобод личности. «Принципиальное различие между охранительным и репрессивным судопроизводством состЬит в их ориентировке на различные системы ценностей. Если для охранительного типа главенствующим является стремление ^избежать риска осуждения невиновного и ущемления прав человека, то репрессивный тип судопроизводства нацелен прежде всего на то, чтобы исключить оправдание виновного»^ Задачи, стоящие перед судопроизводством,
1 Концрпция судебной реформы в Российской Федерации.,— М„ 1992. —С. 6, 108. ^ Концепция уголовно-процессуального законодательства РФ // Государство и право.
—1992.—№8.—С 46,47 ^ Указ. соч., с. 52.
определяют и те требования, которые должны быть предъявлены и обеспечены законодателем к доказательствам по уголовному делу.
Настоящая работа посвящена рассмотрению института допустимости доказательств в уголовном судопроизводстве. Актуальность данной темы предопределяется тем, что:
а) вопрос о допустимости доказательств связан с гарантиями прав и свобод личности;
б) в процессуальной литературе нет единого подхода к институту допустимости доказательств (подробно об этом будет сказано далее в обзоре литературы);
в) изменения, внесенные в законядательство (и в том числе принятие новой Конституции РФ), требуют теоретического осмысления и практических выводов;
г) необходимо выработать новое понимание вопроса о допустимости доказательств применительно к альтернативному судопроизводству с участием присяжных заседателей.
Правила, регулирующие допустимость доказательств, являются одним из элементов процессуальной формы, под которой понимают «совокупность условий, предусмотренных законодательством для совершения процессуальных действий, их последовательность, порядок закрепления и оформления процессуальных действий, процессуальные сроки»'. Значение правовой регламентации института допустимости доказательств определяется тем, что она устанавлявает процедуру познания фактических обстоятельств дела, учитывая при этом как наличные (т. е. существующие выданной правовой системе) задачи судопроизводства, так и их относительную приоритетность. Именно поэтому содержание установленных правил допустимости доказательств отражает то или иное предпочтение законодателя, стоящего перед выбором между установлением истины любой ценой и сознательной готовностью снизить вероятность ее достижения, чтобы уменьшить риск осуждения невиновного, а также сузить сферу ограничения конституционных прав граждан.
Необходимость установления в законодательстве определенной процедуры познания фактических обстоятельств дела предопределяется спецификой познавательной деятельности в уголовном процессе, которая протекает в форме судебного дока-зывания. Доказывание имеет две стороны — познавательную и удостоверительную. Познание в уголовном судопроизводстве под-
Шпилев В.Н. Содержание и формы уголовного судопроизводства. — Минск, 1974. —С 102-103.
чинено общим гносеологическим закономерностям, осуществляется по законам материалистической теории отражения. Однако, как справедливо замечает А.А. Эйсман, «судебное доказывание н^ сводится только к познанию, не исчерпывается этим. Доказыба-ние представляет сообщение, передачу сведений от одного субъекта к другому, причем такую, при которой н^ просто сообщается о чем-либо, но приводятся основания, доказательства того, что сведения истинны, адекватны действительности»'. Таким образом, полученные субъектом процесса фактические данные об обстоятельствах происшедшего события «должны быть зафиксированы в такой процессуальной форме, которая бы обеспечивала возможность доступа к ней всем субъектам уголовно-процессуальной деятельности и создавала гарантии достоверности полученных сведений»^. Институт допустимости доказательств призван обслуживать вторую — удостоверительную сторону судебного доказывания (познания в уголовном процессе). ^
В отечественной процессуальной и криминалистической литературе подробно разработаны вопросы познавательной стороны судебного доказывания и вопрос о понятии доказательства в уголовном процессе. В то же время проблемы удостоверительной стороны судебного доказывания.допустимости доказательств исследованы недостаточно. По вопросу о допустимости доказательств в 1986 г. Н.В. Сибилевой была защищена кандидатская диссертация. Исследованием вопроса о допустимости доказательств занимались АА Костаков, Я.О. Мотовиловкер, ЮВ. Мещеряков, В. Панкратов, Г.М. Миньковский, И.Б. Михайловская, Н.А. Якубович, А.А. Эйсман, П.С. Элькинд," А.И. Трусов, М.С. Строгович, Г.Н. Ветрова, Г.М. Резник и другие ученые (см. в библиографии раздел «Монографии, статьи, учебная литература»).
Авторы иных работ, в которых вопросы допустимости рассматриваются не самостоятельно, а в связи с темой основного исследования, например о доказательственном значении и способах во-г влечения в уголовный процесс предметов и документов, полученных в ходе оперативно-розыскной деятельности, и др., будут указаны в соответствующих разделах настоящей работы.
На допустимость доказательств как на необходимое условие признания доказательства доброкачественным указывалось в ряде постанрвлений Пленума Верховного Суда СССР, в том числе «О строгом соблюдении законов при рассмотрении уголовных дел»> от 18 марта 1963 г. № 2 с последующими изменениями, «О судебном приговоре»^ от 30 июня 1969 г. № 4 с последующими изменениями, «О судебной экспертизе по уголовным делам^ от 16 марта 1971 г. №1, «О практике применения судами ^законов, обеспечивающих обвиняемому право на защиту^ от 16 июня 1978 г. № 5. Эти постановления действуют на территории Российской Федераций* в соответствии с постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 22 апреля 1992 г. № 8^. На необходимость соблюдения правил о допустимости доказательств указывалось также в определениях и постановлениях высших судебных инстанций по конкретным делам,часть которых проанализирована в книге «Вопросы доказательственного права и предварительного расследования уголовных дел (по материалам судебной практики)», М.: ВЮЗИ, 1987.
Актуальность исследования вопроса о допустимости доказательств в уголовном процессе предопределяется не только тем, что этот вопрос мало изучен и имеющиеся разногласия не Проанализированы, но и тем, что в связи с поставленной в Концепции судебной реформы задачей перехода от репрессивного к охранительному типу судопроизводства, а также важными изменениями в законодательстве, проблема допустимости доказательств приобрела качественно новое звучание.
22 ноября 1991 г. Верховный Совет РСФСР принял «Декларацию прав и свобод человека и гражданина»* с целью утвердить права и свободы человека, его честь и достоинство как высшую ценность общества и государства. Впоследствии 21 апреля 1992 г. нормы данной Декларации были инкорпорированы в Конституцию Российской Федерации, глава 5 которой была изложена в новой редакции^.
Нормы, введенные в Конституцию РФ 1978 г. Законом РФ от 21 апреля 1992 г., получили закрепление и в Конституции РФ,
Эйсман А.А. Заключение эксперта (структура и научное обоснование). — М., 1967. — С. 122-124; а также см.: Ратинов А. Вопросы познания в судебном доказывании // Советское государство и право. — 1964. —№8.—С. 106-107; Шейфер СЛ. Сущность и способы собирания доказательств в советском уголовном процессе. — М.: ВЮЗИ, 1972. — С. 33; Леви АА., Горинов ЮЛ. Звукозапись и видеозапись в уголовном судопроизводстве. — М.,1983. — С. 6. См.: Лупинская ПА. Доказательства в уголовном процессе. А-Общие положения теории доказывания // Уголовный процесс. — М.: МЮИ, 1992. — С. 168-169; Лупии-ская ПА. Доказывание в советскою уголовном процессе. — М.: ВЮЗИ, 1966. — С. 28-29.
6
1 Сборник Постановлений Пленума Верховного Суда СССР, 1924-1986 гг. — М.,
1987.—С. 411.
^ Вестник Верховного Суда СССР, 1991, №1, с. 9-13. " Бюллетень Верховного Суда СССР, 1971, №2. * Бюллетень Верховного Суда СССР, 1978, № 4, с. 8-12. 5 Бюллетень Верховного Суда РФ, 1992, №7, с. 11-12. * Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР
(далее—Ведомости...), 1991, Nf 52, ст. 1865.
" Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ (Далее — Ведомости...), 1992, №20, ст. 1084.
принятой 12 декабря 1993 г. (ст. 15, 17-64). Так в п. 4 ст. 15 Конституции РФ 1993 г. сказано, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором РФ установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. Это означает, что государство на конституционном уровне признало, важность и нормативность международных договоров по правам человека, и в частности, Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 февраля 1966 r.i
В ч. 4 ст. 65 Конституции РФ 1978 г. в редакции Закона РФ от 21 апреля 1992 г. получила закрепление формула негативной допустимости доказательств: доказательства, полученные с нарушением закона, признаются не имеющими юридической силы. Затем данная формула была вверена в УПК РСФСР (ч. 3 ст. 69)^ В Конституции РФ 1993 года сказано, что при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона (ст. 50.2).
Правила, относящиеся к процессуальной форме собирания доказательств, а тем самым и к их допустимости, закреплены в ст.ст. 21, 22 (личная неприкосновенность и запрещение пыток, насилия и другого жестокого или унижающего человеческое достоинстве обращения), ст. 23 (неприкосновенность частной жизни, тайна переписки, телефонных переговоров, телеграфных и иных сообщений), ст. 25 (неприкосновенность жилища?.
В ст. 51 Конституции РФ получил закрепление принцип свидетельского иммунитета, в том числе и гарантия от самообвинения, что находится в полном соответствии со ст. 14.3.Д Международного пакта о гражданских и политических правах.
Наконец, в ст. 48.2 Конституции РФ закреплено правило, относящееся к процессуальной форме следственных действий, — гарантируется возможность пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения.
12 июня 1990 г. ч. 2 ст. 29 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик была изложена в новой редакции*, при этом в нее была включена норма, которая с незначительными изменениями изложена в настоящее время в За-
ем.: СССР и меяэдународное сотрудничество в области прав человека. Документы и материалы. — М., 1989. — С. 302-320.
"• Закон РФ от 16 июля 1993 г. // Ведомости.... 1993, №33, ст. 1313. " Также см.: Статьи 7,9,17 Мемздународного пакта о грахданомх и политических правах. * Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР, 1999, № 26, ст. 495. i
коне РФ от 13 марта 1992 г. «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации»'. В ст. 10 Закона сказано: «Результаты оперативно-розыскной деятельности могут быть использованы... в качестве доказательств по уголовным делам после их проверки в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством». Данное положение вызвало дискуссию в литературе (А. Давлетов, В. Семенцов, Л.М. Карнеева, В.З. Лукашевич, В.В. Шимановский, В.И. Зажицкий).
В настоящее время законодательным путем расширен круг органов и лиц, имеющих право собирать сведения, которые впоследствии могут стать содержанием доказательств по уголовному делу. С точки зрения допустимости доказательств важно устанавливать законность способа получения сведений, и в том числе правомочность определенного органа на собирание сведений 1сон-кретного содержания в отношении конкретных лиц. Так, ст. II Закона «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации» дает исчерпывающий перечень органов, наделенных правом осуществлять оперативно-розыскную ^деятельность, а правомочия отдельного органа детализируются в нормативное акте, регламентирующем его деятельность. В соответствии со ст. II Закона на территории РФ право осуществлять оперативно-розыскную деятельность предоставлено:
1) органам внутренних дел РФ^
2) органам Министерства безопасности РФ (впоследствии Федеральная служба контрразведки, а с 12 апреля 1995 г. Федеральная служба безопасности Российской Федерации?;
3) органам пограничной охраны^
Ведомости..., 1992, № 17, ст. 892-893, № 33, ст,1912. Закон РСФСР «О милиции» от 18 апреля 1991 г. с изменениями, внесенными Законом РФ от 18 февраля 1993 г. // Ведомости..., 1991, N» 16, ст. 503. 1993, № 10, ст. 360, Закон РФ «О внутренних войсках МВД РФ» от 24 сентября 1992 г. // Ведомости..., 1992, № 42, ст. 2334; Положение о Государственной автомобильной инспекции МВД РФ. Утверждено Постановлением Правительства РФ от 28 мая 1992 г. № 354 // Российская милиция. Законы, указы, постановления, положения. — М., 1993. — С. 150-160 или Организация и деятельность органов внутренних дел Российской Федерации: Сборник нормативных актов. — М., 1994. — С. 319-327, Закон РФ «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы» от 21 июля 1993 г. // Ведомости..., 1993, № 33, ст. 1316. Федеральный Закон РФ «Об органах Федеральной службы безопасности в Российской Федерации» от 22 февраля 1995 г. № 40-ФЗ // Российская газета. — 1995. — 12 апреля.
Закон РФ «О государственной границе Российской Федерации» от 1 апреля 1993 г. с изменениями и дополнениями, внесенными Федеральным Заходом №23 от 22 июля 1994 г. // Ведомости..., 1993, Mi 17, ст. 594: Собрание законодательства РФ, 1994, №16, ст. 1861; Положение о Федеральной пограничной службе РФ. Утверждено Указом Президента РФ от 2 марта 1995 г. № 232 // Собрание законодательства РФ, 1995, № 10, СТ. 863.
4) службе внешней разведки РФ';
5) оперативными подразделениями Главного управления охраны РФ2;
6) оперативным подразделениям Главного управления налоговых расследований при Государственной налоговой службе РФ и соответствующим подразделениям на местах^.
В соответствии с п. 7 ч. 2 ст. 3 Закона РФ «О частной детективной и охранной деятельности в РФ»< от II марта 1992 г. частные детективы в целях сыска могут собирать сведения по уголовным делам на договорной основе с участниками процесса. При этом в течение суток с момента заключения контракта с клиентом на сбор таких сведений частный детектив обязан письменно уведомить об этом лицо, производящее дознание, следователя, прокурора или суд, в чьем производстве находится дело. Статья 5 Закона определяет компетенцию частных детективов.
Ввиду расширения действия принципа состязательности в уголовном процессе на стадии предварительного расследования представляется актуальным положительное разрешение вопроса о праве защитника собирать сведения по уголовным делам (в том числе и при помощи частного детектива) и именно в этом смысле нужно толковать указание закона на право защитника представлять доказательства (ч. 2 ст. 51 УПК РСФСР). В силу изложенного, высказанное MJO. Рагинским положение о том, что «недопустимы «предварительные беседы» защитника со свидетелями, потерпевшими, экспертами» представляется в настоящее время устаревшим^ Не нашел пока своего законодательного решения вопрос о том, как поступать с представляемыми участниками-процесса сведениями (ч. 2 ст 70 УПК). Правомерно ли в условиях расширения действия принципа состязательности оставлять за следователем и судом исключительное право в решении вопроса о приобщении или неприобщении представленных сведений к материалам уголовного дела в качестве доказательств с соблюдением процессуального порядка.
Определенные вопросы вызывает новое законодательство о свидетельском иммунитете. Помимо ст. 72 УПК оно дополни-
лось ст. 51 Конституции РФ, ст. 13 ч. 2 Закона РСФСР «О свободе вероисповеданий» от 25 октября 1990 г.', ст. 19 Федерального Закона РФ «О статусе депутата Совета Федерации ^ статусе депутата Государственной Думы федерального Собрания Российской Федерации» от 8 мая 1994 г. №^3-ФЗ^ Последний вопрос ранее был урегулирован ст. 32 Закона РСФСР «О статусе народного депутата местного Совета народных депутатов РСФСР» от 30 октября 1990' гД ст. .33 Закона РСФСР «О статусе народного депутата РСФСР» от 15 ноября 1990 г., который признан не действующим и не подлежащим применению Указом Президента РФ «О мерах по приведению законодательства РФ в соответствие с Конституцией РФ» от 24 декабря 1993 г. № 2288<. Необходимо выяснить соотношение указанных норм с иными нормами процессуального закона.
В опубликованных проектах нового уголовно-процессуального законодательства дается неодинаковое решение разными авторами вопросов допустимости доказательств (см. в библиографии раздел «Проекты нового уголовно-процессуального законодательства»).
В ходе проводимых Государственно-правовым управлением Президента РФ организационно-деятельностных игр (ОДИ) по проблемам судебной реформы, в которых принимают участие ученые и практические работники, много внимания уделяется вопросу о допустимости доказательств в современном отечественном уголовном процессе^,
Все изложенное свидетельствует о необходимости рассмотрения вопроса о допустимости доказательств с учетом изменений,. происшедших в законодательстве и уголовно-процессуальной теории.
Закон РФ «О внешней разведке» от 8 июля 1992 г. // Ведомости..., 1992, № 32, ст 1869, 1870; см., например, ст. 13 ч. 3 Закона.
Закон РФ «О государственной охране высших органов государственной власти РФ kf их должностных лиц» от 28 апреля 1993 г.//Ведомости..., 1993. №21, ст. 745. Закон РСФСР «О государственной налоговой службе РСФСР» от 21 марта 1991 г с изменениями и дополнениями, внесенными Законами РФ от 24 июня 1992 г., 2 июля 1992 г. и 25 февраля 1993 г. // Ведомости..., 1991, №15. ст. 492; 1992, № 33, ст 1912, № 34, ст. 1966; 1993, № 12, ст. 429; Закон РФ «О федеральных органах налоговой полиции» от 24 июня 1993 г. // Ведомости..., 1993, № 29, ст. 1114. Ведомости..,, 1992, № 17, ст.ст. 888-889. Комментарий к УПК РСФСР. —М.. 1981. —С. 67.
10
Ведомости..., 1990, № 21, ст. 240. Собрание законодательства РФ, 1994, № 2, ст. 74. Ведомости.. , 1990, № 23, ст. 279.
Ведомости..., 1990, № 25, ст. 312; Собрание актов Президента и Правительства РФ, 1993. № 52, ст. 5086.
Пашин С.А. Проблемы доказательственного права // Судебная реформа: юридический профессионализм и проблемы юридического образования. Дискуссии. — М.: Международный комитет содействия правовой реформе, 1995. — С. 311-341.
11
Глава 1
Допустимость — необходимое свойство доказательства
1.1. Понятие доказательства
В действующем уголовно-процессуальном законодательстве дается развернутое определение доказательства (ст. 69 УПК РСФСР). Доказательствами по уголовному делу являются любые фактические данные, на основе которых в определенном законом порядке орган дознания, следователь или суд устанавливают наличие или отсутствие общественно-опасного деяния, виновность лица, совершившего это деяние, и иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела. Эти данные устанавливаются: показаниями свидетеля, показаниями потерпевшего, показаниями подозреваемого, показаниями обвиняемого, заключением эксперта, вещественными доказательствами, протоколами следственных и судебных действий и иными документами.
Авторы Теоретической модели УПК, а также авторы проекта Основ уголовно-процессуального законодательства Союза ССР и республик предлагают в принципе похожие определения, но с заменой слова «фактические данные» на слово «сведения»'. Это предложение представляется правильным, поскольку, как справедливо отмечается в литературе, «фактические данные», о которых говорится в ч.1 ст. 69 УПК РСФСР «в жизни, на практике появляются в виде сведений об имевшем место в прошлом событии, их сообщают следователю, суду свидетели, потерпевшие, обвиняемые или получают при осмотре места происшествия, вещей, изучении документов»^ ^
Итак, под фактическими данными, о которых говорится в законе, следует понимать содержащиеся • в доказательствах сведения, информацию о прошлых событиях. По своему содержанию фактические данные могут быть самыми разнообразными в зависимости от того, фактические «Обстоятельства какого преступления нужно установить. Для установления обстоятельств дела могут
быть использованы любые сведения об этих обстоятельствах. Но доказательство по уголовному делу всегда имеет не только фактическое содержание, но и процессуальную форму получения, сохранения и воспроизведения необходимой информации. Процессуальной формой получения, сохранения и воспроизведения информации являются те предусмотренные законом источники, из которых право-применительные органы такую информацию получают. Эти источники фактических данных перечислены в ч. 2 ст. 69 УПК РСФСР, причем перечень их является исчерпывающим; сведения (фактические данные), полученные из других источников, не смогут стать доказательствами по уголовному делу, поскольку не будут отвечать требованиям допустимости. Таким образом доказательство по уголовному делу выступает в единстве своего содержания (фактические данные или сведения) и процессуальной формы (источник получения фактических данных)'.
' «Определение доказательств, данное в ст. 16 Основ, раскрывает соотношение и между процессуальной и логической сторонами понятия доказательства — соотносимыми, но не тождественными. В логике доказательством (с точки зрения процессуальной терминологии) является аргумент, довод, подтверждающий выдвинутый тезис или опровергающий тезис, противоположный ему; мысль, обосновывающая или опровергающая другую мысль. Доказательства в уголовном судопроизводстве — это фактические данные, содержащиеся в законом установленном источнике»^ ,
В теории уголовного процесса не достигнуто единства взглядов в отношении содержания понятия «судебное доказательство», однако независимо от того, какую позицию занимают авторы, все едины в том, что источники фактических данных могут иметь доказательственное значение лишь при условии, если они отвечают требованию допустимости.
1.2. Вопрос о Допустимости доказательств в русской дореволюционный литературе и законе
Русский процессуалист Н.Н. Розин писал о допустимости доказательств следующее: «Второе^ правило доказывания (помимо «основного правила» — относимости — Н.К.) заключается в том, что обстоятельства, подлежащие доказыванию, должны быть подтверждаемы лишь доказательствами с процессуальной точки
См.: Уголовно-процессуальное законодательство Союза ССР и РСФСР. Теоретическая модель. — М • ИГЛ АН СССР, 1Й90; Известия. —1991.—.28 июня. Уголовный процесс: Учебник / Под ред. П.А. Лупинской и И.В. Тыричева- — М.: МЮИ, 1992. — С. 157. —Лупинская П.А.
12
См.: Курс советского уголовного процесса. Общая часть. — М , 1989 — С. 551. — Трусов А.И.; Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д„ ЭлькиндП.С. Проблемы доказательств в советском уголовном процессе. — Воронеж, 1978. — С. 97-103. — Элькинд П С. Теория доказательств в советском уголовном процессе. — 2-е изд. — М., 1&73. — С. 225. — Дорохов В.Я
13
зрения допустимыми. Не всякое доказательство в бытовом смысле может быть допущено и принято во внимание судом. Допустимость доказательств обусловливается, прежде всего, их надежностью и безупречностью с внутренней, психологической точки зрения. В этом смысле теория процесса делит доказательства на первичные, получаемые из первоисточю1ка (свидетель лично наблюдал факт, документ устанавливает факт), и вторичные, получаемые из вторых рук (свидетель слышал о факте, копия документа, подтверждающего факт), и рекомендует суду пользоваться более достоверны-ми,первичными доказательствами, а вторичными лишь тог^а, когда нет возможности добыть первичное доказательство. По тем же основаниям рекомендуется лишь осторожное пользование подозрительными доказательствами, например, показаниями заинтересованных свидетелей, духовно ослабленных лиц и т. д, и ряд таких доказательств, как явно недостоверных, отсекается самим законом. Таковы, например, по нашему праву, показания душевнобольных (безумных и сумасшедших —ст. 93 п. 1, ст. 704 п. 1 Устава уголовного судопроизводства). С другой стороны, допустимость доказательства может ограничиваться соображениями, лежащими вне процесса и заключающимися в обёрегании государством, различных интересов, представляющихся более важными, чем интерес допущения к делу того или иного доказательства. По нашему праву к этой группе недопустимых доказательств относятся показания лиц, на которых лежит особо уважаемая государством обязанность профессиональной тайны: показания священников в отношении к признанию, сделанному на исповеди (ст. 93 п. 2, ст. 704 п. 2 Устава уголовного судопроизводства), и поверенных и защитников обвиняемых — в отношении к признанию, сделанному им доверителями во время производства о них дел (ст. 93 п. 3, ст. 704 п. 3 Устава уголовного судопроизводства)»'.
Таким образом, под допустимостью доказательств НЛ. Розин понимал возможность установления (подтверждения) любых обстоятельств, подлежащих доказыванию лишь посредством тех доказательств, которые указаны в законе и использование которых прямо законом не запрещено (негативная концепция допустимости). Розин выделяет также и ненормативный аспект допустимости, который по своей сути является еще одним свойством доказательств (или правилом доказывания) — достоверность, когда говорит о предлагаемом наукой делении доказательств на первичные и вторичные. Здесь автором по сути выражены два положения английской концепции до-
Розин Н.Н. Уголовное судопроизводство. — Петроград, 1916.—С. 394-395.
14
казательственного права — правило «о наилучшем доказательстве» и правило об исключении свидетельства «по слуху» (hearsay)', которые, в принципе, не были известны дореволюционному праву, хотя и содержались в теоретических рекомендациях.
А.Ф. Кони предлагает несколько иной взгляд на оценку доказательств с точки зрения их допустимости по источнику, содержанию и психологическим свойствам, когда закон формально не запрещает использовать определенные сведения в качестве доказательств. Кони указывает, что «само процессуальное право признает законность вторжения в область своего применения требований нравственности и старается в тех случаях, где эти требования можно осуществить прямыми предписаниями, дать им необходимое выражение (ст.ст. 93, 704,- 705 Устава уголобного судопроизводства); есть, однако, много случаев и положений, ускользающих от внешней регламентации закона... Особенно обширным является влияние нравственных соображений в таком важном и сложном Деле, как оценка доказательств по их источнику, содержанию и психологическим свойствам, как выяснение себе, позволительно ли, независимо от формального разрешения закона, с нравственной точки зрения пользоваться тем или другим доказательством вообще или взятым в его конкретном виде? Следует ли вообще и если следует, то можно ли безгранично пользоваться, дневником подсудимого,потерпевшего как доказательством?» В результате рассуждений А.Ф. Кони приходит к выводу, что «дневник очень опасное, в смысле постижения правды, доказательство. В дневнике следует пользоваться лишь фактическими указаниями, отбросив всю личную сторону»^. Таким образом, А.Ф. Кони дает обоснование концепции психологической недо-пустамоста доказательства независимо от разрешения или запрещения формального закона. Мерилом Допустимости доказательств он избрал критерий нравственноста.
Итак, мы видим, что русские дореволюционные процессуалисты выделяли в оценке доказательств, в частности, такие элементы, как допустимость и достоверность, причем считали условие допустимости необходимой предпосылкой достоверности.
Русскому дореволюционному праву была известна и концепция позитивной допустимости доказательств. «Несомненно право и вместе обязанность суда, — писал Вл. Случевский, — основывать внутреннее убеждение свое на всех доказательствах, могущих содействовать обнаружению материальной истины. Устав знает.однако, исключения:
См.. Уолкер Р. Английская судебная система. — М., 1980. — С. 556-557, 584-586,589 и ел.
См.: Кони А.Ф. Нравственные начала в уголовном процессе (Общие черты судебной Этики) // Соч.: В 8 т.—М., 1967. —Т. 4.—С. 52-58.
15
а) по преступлениям диффамации суд, определяя ответственность виновного в печатном оглашении о должностных жщах таких обстоятельств,, которые могут повредить их ч?сти, достоинству и доброму имени, допускает доказательства позорящего обстоятельства не иначе, как в форме предъявленных со стороны подсудимого письменных доказательств и то только в тех случаях, когда такие обстоятельства касаются служебной или общественной деятельности этогй лица, причем Сенат разъяснил, что под понятием письменных доказательств в этом случае следует разуметь всякие письма и официальные или неофициальные документы, мбгущие иметь для уголовного дела значение доказательств, если только эти документы не заключают в себе изложение показаний свидетеля. Но устанавливая таким образом ограничения в исследовании доказательств, подлежащих расследованию по делам о диффамации должнбстных лиц, закон не нарушает этим основного начала оценки судом уголовных доказательств по внутреннему его убеждению;
б) возраст подсудимого точно также не терпуг применения всех уголовных доказательств с целью выяснения его. Когда, говорит закон (ст 413 Устава уголовного судопроизводства), возраст обвиняемого может иметь влияние на вменение ему содеянного в вину или на определение ему наказания, то показание 6 его летах проверяется справкою из метрических книг, а за неимением их, из ревизских сказок или других документов; за невозможностью же этих справок возраст обвиняемого определяется посредством освидетельствования его через судебного врача. Метрические выписки не служат, однако, для уголовного суда неопровержимым, предустановленным доказательством. Таким же образом на практике выясняется и возраст потерпевшего от преступления лица при встречающейся к этому надобности, с тем при этом, однако, ограничением, что освидетельствование врачом не может, по толкованию Сената, заменить собою требуемой законом справки из документов (69/958; 70/65);
в) точно так же не всякое доказательство может быть допущено для удостоверения судимости лица, занятия, особых заслуг и отличий (ст. 414 Устава уголовного судопроизводства), Справки о личном состоянии собираются: о дворянах — от дворянских депутатских собраний и уездных предводителей дворянства; о потомственных и личных почетных гражданах и купцах — от сословных управ; о чиновниках, если у них нет указов об отставке, — от подлежащих начальств; о состоящих на военной службе — от подлежащих команд.
Таким образом, для установки на суде всех только что указанных обстоятельств, суд не может прибегать к помощи свидетельских показаний, так же как не может предлагать присяжным заседателям соответствующих вопросов для их решения (67/613)»i.
Случевский Вл. Учебник русского угопобного процесса. — СПб. 1913.—С. 382-383. 16
1.3. Вопрос о допустимости доказательств в литературе, законодательству и практике Российской Федерации
В принятых в 1958 г. Основах уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик' ив 1960 г. УПК РСФСР институт допустимости прямого нормативного закрепления не получил. Вывод о признании законодателем за доказательствами такого свойства, как допустимость вытекает из анализа принципов уго-с ловного процесса и иных уголовно-процессуальных норм, в особенности ст. 69 УПК РСФСР, в которой дается определение понятия «доказательство»,
Анализ процессуальной литературы позволяет выявить различия в подходе ряда авторов к определению понятия «допустимость доказательств».
Так, М.С. Строгович считает, что допустимость доказательства — это его способность как источника сведений о факте быть средством установления этого факта Строгович выделяет два ^ условия допустимости доказательств'
-^ 1) соответствие источника сведений определенным услови-^^
^ ям.указанным в законе (ст. 16 Основ);
2) облечение этих источников в определенные процессуальные формы, предусмотренные законом (ст.ст 150, 151, 152, -155-161, 184-194 и др УПК РСФСР).
М С. Строгович предлагает такж^ делить правила о допустимости доказательств на имеющие негативный и Позитивный характер. Правила о допустимости доказательств, имеющие негативный характер, указывают, какие средства.источники не допускаются, не применяются для установления фактов по делу (ст.ст. 72, 74 УПК РСФСР; ст. 309 УПК РСФСР, где сказано, что обвинительный приговор нельзя основывать на предположениях, — из этого следует, что\не имеют доказательственной силы показания свидетеля и заключения экспертов, в которых высказываются предположения о тех или иных фактах, но не содержится категорических утверждений относительно этих фактов), а правила о допустимости доказательств, имеющие позитивный характер, указывают, что 1для установления некоторых обстоятельств необходимы определенные доказательства^ Положительно оценивая указание М.С. Строговича на выделение позитивного и негативного способов законодательного регулирования допустимости доказательств, авторы курса «Теория доказательств в советском уголовном процессе» вместе с тем не соглашаются с М.С. Строговичем, что «правила о допустимости доказательств имеют главным образом негативный харак-
Ведомости Верховного Совета СССР, 1959, № 1. См.: Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса — М —С 392-393
17
тер». Они указывают, что правила о допустимости доказательств — это правила о надлежащей форме доказательств, а негативный метод имеет здесь вспомогательный характер'. Думается, что и позитивный метод тоже имеет вспомогательный характер, хотя в настоящее время этот метод в законодательном регулировании допустимости не применяется^.
Примером позитивного метода регулирования М.С. Строгович считал указания ст. 79 УПК РСФСР на случаи обязательного проведения экспертизы. «Для установления обстоятельств, указанных в ст. 79 УПК, необходимо в качестве доказательства заключение экспертов, и эти обстоятельства не могут быть доказаны иными доказательствами (например, свидетельскими показаниями)»^ Подобный взгляд не тюлучил однако распространения в литературе^ Вл. Слу-чевский хотя и относил к случаям обязательного использования определенных доказательств «все те обстоятельства, для оценки которых требуется применение особых знаний, то есть приглашение экспертов», тем не менее отмечал, что привлечение таковых не исключает возможности применения других доказательств в целях выяснения подлежащих оценке суда обстоятельств (например, вопрос о состоянии умственных способностей подсудимого, -ст. 353 Устава уголовного судопроизводства)^
Негативный метод регулирования допустимости доказательств осуществляется законодателем двумя путями: включением прямого запрета в УПК (ст.ст. 72, 74) или включением косвенного запрета, когда формулируются нормы более общего характера, из которых в качестве одного из следствий вытекают условия и случаи недопустимости определенной информации. Так, из формулировки ст. 78 УПК РСФСР о назначении экспертизы, когда по делу необходимы специальные познания в науке, технике и т. д., вытекает недопустимость заключений, базирующихся на методах, не получивших еще научного обоснования*.
Авторы курса «Теория доказательств и советском уголовном процессе. Часть общая» (М., 1966) определяют допустимость доказательства как его соответствие требованиям процессуально-
См • Теория доказательств в советском уголовном процессе. ЧасТь общая. — М , 1966.— С. 272, сноска «1 ».
Существует и иная точка зрения, согласно которой, «формулируя правила о допустимости доказательств, законодатель осуществляет это прежде всего в позитивной форме с тем, чтобы направлять самый процесс доказывания» Теория доказательств в советском уголовном процессе — 2-е изд. — М., 1973. — С. 232. См.: Строгович М.С. Указ. соч., с 393-394, 438-439. См. Теория доказательств в советском уголовном процессе. — 2-е изд — М., 1973 — С 703, Горский Г.Ф., Кокорев ЛД., Элькинд П.С. Проблемы доказательств в советском уголовном процессе. — Воронеж, 1978. —С III; Уголовный процесс- Учебник / Под ред ПА Лупинской и И.В. Тыричева. — М.: МЮИ, 1992. —С 158— Лупинская ПА Случевский Вл. Указ соч , С.383
См. Теория доказательств в советском уголовном процессе — 2-е изд — М , 1973 — С 233, сноска «1 »
18
го закона относительно источника, условий, способов получения и процессуального закрепления фактических данных о существенных обстоятельствах дела. Решение вопроса о допустимости доказательств должно зависеть от источника фактических данных и от получения и закрепления их в надлежащей процессуальной форме, которая является надежной гарантией доброкачественности сведений, содержащихся в данном источнике информации (см. с. 269). Далее авторы указывают, что «из правил,регулирующих допустимость доказательства по виду источника вытекает, что: *
а) недопустимо использовать в процессе доказывания фактические данные, не закрепленные в деле в виде одного из источников (в частности, ссылки на доказательства, не приобщенные к делу);
б) нельзя использовать в качестве доказательства фактические данные, содержащиеся в источниках, не предусмотренных-процессуальным законом (например, оперативные материалы);
в) недопустимы в качестве доказательств фактические данные, если форма их внешне и соответствует предусмотренной законом, но по существу лишена некоторых существенных признаков последней (анонимные письма и заявления не соответствуют требованиям ст. 11'О УПК РСФСР)». Авторы подчеркивают также, что «помимо общих признаков каждого вида доказательств по источнику, процессуальный закон указывает в некоторых случаях дополнительные признаки»'. Во втором издании «Теории доказательств...» были обобщены и выделены «следующие условия допустимости фактической информации, собираемой по делу: а) известность и возможность проверки ее происхождения; б) компетентность и осведомленность лиц, от которых она исходит и которые ее собирают; в) соблюдение общих правил доказывания, г) соблюдение правил собирания данных определенного вида, гарантирующих от неполноты и искажений; д) соблюдение правил, гарантирующих полноту и точность фиксации собранной информации в деле; е) отказ от включения в нее догадок и предположений»^.
С.А. Шейфер под допустимостью доказательства пойимает качество этого доказательства, связанное с его надлежащей процессуальный формой. Доказательствами же по делу являются фактические данные, облеченные в надлежащую процессуальную форму. С.А. Шейфер не выделяет признак законности источника
См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе. Часть общая. — М., 1966 — С. 272-275; во втором издании курса «Теория доказательств...». — М., 1973, указанные положения получили дальнейшее обобщение и развитие — с. 233-238. Теория доказательств в советском уголовном процессе. — 2-е изд. — М., 1973 —С. 231-232.
19
фак^ческих данных в качестве самостоятельного условия допустимости доказательств, поскольку,по его мнению, «все то, что в теории уголовного процесса называется источниками (видами) доказательств или средствами доказывания (ч. 2 ст. 69 УПК РСФСР), есть не что иное, как требуемая законом процессуальная форма, в которой может быть воплощена и зафиксирована доказательственная информация, полученная органами расследования или судом в процессе собирания доказательств, причем сама эта форма определяется особенностями заключенной в ней информации и способами ее получения»'. С.А. Шейфер детализирует круг случаев, когда доказательство следует считать недопустимым:
1) закон заранее признает недопустимыми доказатель-ства,полученные путем восприятия тех объектов, в которых следы преступления могут отразиться искаженным образом (анонимные письма; п. 2 ч. 2 ст. 72 УПК РСФСР). Не имеет доказательственного значения и информация, происхождение которой и связь с исследуемым событием невозможно проследить (ст.ст. 74, 75; 309 (предположения) УПК РСФСР). Во всех таких случаях недйпустимость доказательства связана с условиями образования следов преступления;
2) недопустимость доказательств Может быть порождена и условиями восприятия доказательственной информации. Так, не могут быть признаны допустимыми доказательства, полученные способами, не предусмотренными законом (выборка, произведенная служебно-розыскной собакой);
3) недопустимость доказательства порождает и неправильный выбор познавательных приемов (их несоответствие характеру отображаемой информации) хотя и примененных в рамках известных закону способов получения фактических данных (очная ставка, проведенная вместо опознания, непригодна для выделения опознаваемого из числа объектов, заведомо непричастных к делу). Такие же последствия наступают в случаях, когда следователь или суд при получении доказательств произвольно изменяют требуемое законом сочетание познавательных средств, что проявляется в существенных отступлениях от порядка проведения следственного действия, вызывающих искажение информации;
4) доказательство может был» признано недопустимым и в случае, когда ^имененный познавательный прием оказывается недостаточно эффективным, т. е. обеспечивает отображение столь малого количества информации, что она практически не может быть использована для установления истины^
Нам представляется, что приведенная детализация не является полной. Обоснованно связывая допустимость доказатель- ( ства с его надлежащей процессуальной формой, автор показывает влияние последней на достоверность доказательственной информации. Требования закона о допустимости доказательств автор объясняет стремлением законодателя обеспечить надлежащим образом познавательный процесс, устранив искажения в восприятии фактической информации. Но разделяй точку зрения ряда ученых о том, что доказывание имеет Две стороны — познавательную и удостоверительную (см, стр. 5-6), С.А. Шейфер в то же время говорит только об одном аспекте доказывания — познавательном, в то время как требования допустимости связаны с удостоверительньм аспектом, имея своей целью обеспечить достоверность аспекта познавательного (с этой целью законодатель и регламентирует требования допустимости, учитывая специфику отражения следов преступления на объектах различным образом). Последний же из рассматриваемых С.А. Шейфером случаев (пункт 4) вообще, на наш взгляд, относится не к допустимости, а к оценке доказательства с точки зрения его достоверности и к оценке доказательств в их совокупности.
Г.М. Резник считает, что «признать доказательство допустимым — значит сделать вывод о соблюдении требований закона, предъявляемых к его процессуальной форме, которая включает в себя: а) источник; б) условия; в) способы получения и закрепления сведений об обстоятельствах дела»*. В отличие от ранее рассмотренной концепции С.А. Шейфера (источник = процессуальная форма), данная концепция включает все элементы допустимости в понятие «пр<здессуальная форма».
В литературе была высказана точка зрения, согласно которой можно придавать доказательственное значение результатам использования аппаратуры, предназиаченной для регистрации изменения физиологических параметров допрашиваемых, в случаях, когда с помощью этой аппаратуры устанавливается не достоверность или ложность показаний, а «...местонахождение трупа, орудий преступления, похищенных вещей, что само по себе могло бы служить доказательством по делу, независимо от источника полученных сведений»^ Данное предложение, заставляющее нас вспомнить американскую доктрину «плоды отравленного дерева»^ по мотивам необходимости соблюдения требования законности применительно
' Ш«йф*р С.А. Сущность и способы собирания доказательств в советском уголовном процессе.—М.:ВЮЗИ, 1972.—С. 34-35. 1 См.: Ш«йф«р СА. Указ. соч., с. 35-37. ^
20
* Резник Г.М. Внутреннее убеждение при оценке доказательств. — М., 1977. — С. 7. ^ Васильев А.Н. Следственная тактика. — М., 1976. —С. 126 ^ См.: Машлсико И.Ф. Проблема допустимости доказательств в уголовном процессе США: Автореф. дне. канд. юр. наук — М.. 1988. —С. 10.
21
к источнику фактических данных и процессуальной форме их получения было подвергнуто обоснованной критике'.
В уголовно-процессуальной литературе последних лет также разрабатывалось понятие «допустимость доказательств».
Н.С. Алексеев указывает, что «сведения о фактах могут быть доказательствами, если они: 1) устанавливают или опровергают подлежащие доказыванию обстоятельства уголовного дела (свойство относимости доказательств); 2) почерпнуты из указанных в законе источников и 3) получены в законом установленном порядке (2-3 — свойство допустимости доказательств). Допустимость доказательств определяется законом, устанавливающим, какие источники сведений о фактах могут быть использованы для получения доказательств. Допустимость доказательств предполагает: знание происхождения сведений и возможность их проверки (знание источника сведений — Н.К.), возможность восприятия их лицом, которое об этих сведениях сообщает, соблюдение как общих правил доказывания, так и правил собирания и фиксации информации определенного вида (ст.ст. 17, 20, 72-88, 143-194, 278-294, 345, 392, 397 УПК РСФСР), соблюдение правил, регламентирующих определенную стадию процесса и определяющих правомочие лица, ведущего производство по уголовному делу»2 Точка зрения Н.С. Алексеева на условия (аспекты) допустимости близка точке зрения авторов курса «Теория доказательств в советском уголовном процессе»^ Важно, что Н.С. Алексеев, как и авторы «Теории доказательств...», выделяет среди аспектов допуста-мости соблюдение правил, определяющих правомочие лица, ведущего производство по уголовному делу. Признание этих правил составной частью требования допустимости позволит повысить' гарантии законности в уголовном процессе. >
По определению П.А. Лупинской «допустимость доказательств включает: а) получение сведений из одного из перечисленных в законе источников; б) получение доказательств с соблюдением процессуальных правил; в) правильный выбор надлежащего источника сведений,особенно в случаях, когда закон предписывает получить определенный вид доказательства (ст. 79 УПК)»^. В дальнейшем изложении авто'р раскрывает содержание пункта «б», хотя можно делать это и в рамках общей классификации аспектов допустимости. Выделение же положения, указан-
ного в 'пункте «в», на наш взгляд, неоправданно, так как 'оно являятся составной частью тезиса, обозначенного в пункте «а».
А.А. Костаков различает три свойства допустимости доказательств' законность источника фактических данных; законность способа полученияяфактических данных; законность закрепления фактических данных (т, е. соответствие норме УПК формы их фиксации). При этом представляется неоправданным включение автором в содержание основных правил закрепления фактических данных, регулирующих допустимость доказательств (третье свойство допустимости), — наличие правомоччй у органа или лица на производство соответствующего следственного действия. Признак компетентности органа или лица, осуществляящего производство по делу, представляется настолько важным, что заслуживает выделения в качестве самостоятельного аспекта (свойства) допустимости доказательств. К тому же не совсем правильно отождествлять порядок производства следственного действия (законность закрепления фактических данных) и правомочность лица на его проведение, так как это разные аспекты процессуальной формы', ,
В 1986 г. Н.В. Сибилевой была защищена кандидатская диссертация на тему «Допустимость доказательств в советском уголовном процессе»^, основные положения которой отражены в ее книге с аналогичным названием^. Анализ ст.69 УПК позволяет Н.В. Сибилевой «представить сущность судебного доказательства в тесной связи следующих элементов:
а) фактических данных; б) источников сведений о них, указанных в законе; в) процессуальных способов закрепления их управомоченными на то субъектами уголовно-процессуальной деятельности».
Н.В. Сибилева обоснованно отмечает, что «указанные элементы могут рассматриваться как относительно самостоятельные лишь в научном плане, в практической же деятельности они представляют собой органическую взаимосвязь»^ Автор определяет допустимость доказательств' как признанную законодателем возможность использования данного источника в качестве процессуального носителя информацци о фактических данных,
' См.: Горский Г.Ф„ Кокорев ЛЛ„ Элькинд П.С. Проблемы доказательств в советском уголовном процессе. — Воронеж, 1978.—С. 108-109. "• Алексеев Н.С. Доказательства в уголовном процессе. Общие вопросы учения о
доказательствах // Советский уголовный процесс. — Л.: ЛГУ, 1989. — С. 123-124. •^ Теория доказательств в советском уголовном процессе. — 2-е изд. — М„ 1973. —
С. 231-232. , * Уголовный процесс: Учебник / Под ред. П.А. Лупинской и И.В. Тыричёва. — М.: МЮИ, 1992.—С. 159-160.
22
См :КосгековАА Допустимость и относимостьдоказатепьств.—Л., 1991.—С. 6-12. Сибилева Н.В. Допустимость доказательств в советском уголовном процессе: Автореф. дне. канд. юр. наук. — Харьков, 1986. Сибилева Н.В. Допустимость доказательств в советском уголовном процессе. — Киев: УМК ВО, 1990. Сибилева Н.В. Указ. соч., с. 21.
23
имеющих значение для установления истины по уголовному делу, а также процессуального закрепления этой информации управо-моченными на то лицами или органами в установленном законом порядке (посредством действий) при соблюдении норм коммунистической нравственности.
Выявление свойств допустимости охватывает оценку: а) соответствия источника фактических данных требованиям ч. 2 ст. '69 УПК РСФСР; б) правомочий субъекта уголовно-процессуальной деятельности на процессуальное закрепление доказательств установленным в законе способом, а также законности и этичности реализованных тактических приемов'.
В определении допустимости доказательств, данном Н.В. Сиби-лбвой, фраза «при соблюдении норм коммунистической нравственности» не является данью времени. Излишне там только слово «коммунистической», остальная же часть фразы отвечает предложенным автором трем критериям допустимости судовых доказательств, а именно: процессуальности, этичности, научности.
«Процессуальносп» означает, что не только источники фактических данных, но и способы и средства закрепления содержащейся в них информации должны отвечать требованиям уголовно-процессуального закона»^ '
Требования этической допустимости вытекают из обязанности лица, производящего дознание, следователя, прокурора и суда не унижать честь и достоинство личчости. В ст. ст. 172, 181, 183 УПК РСФСР содержится указание на применение определенных этических норм при проведении личного обыска, освидетельствования, следственного эксперимента, а в ст. 20 УПК РСФСР — прямое указание на недопустимость получения показаний путем насилия, угроз и иных незаконных мер; однако в нормах, регламентирующих производство иных следственных действий (экспертиза, осмотр, опознание), таких указаний нет. Вместе с тем уголовно-процессуальная деятельность неизбежно связана с вторжением в область прав и свобод граждан, поэтому выполнение требований закона об уважени^ достоинства личности, справедливости принимаемых решений имеет в уголовно-процессуальном праве особое значение^
Определение критерия научности Н.В. Сибилева не приводит, однако указывает на необходимость определения общих критериев допустимости научно-технических средств в доказывании: их научности и проверяемости результатов в сочетании с изложением условий и порядка применения технических средств.
• Сибилевя Н.В. Указ. соч., с. 39, 23. ^ Сибилева Н.В. Указ. соч , с. 24-25 " См.. Сибилева Н.В. Указ. соч , с 32
Нам представляется, что этичность и научность не являются критериями допустимости доказательств. Если и выделять какой-то критерий, то только один — процессуальность. Допустимость — это строго формальное понятие, означающее соответствие источника фактических данных и облекающей его процессуальной формы требованиям закона. Если при проведении следственного эксперимента унижены честь и достоинство участвующих в нем лиц, то результаты должны быть лишены доказательственного значения ввиду нарушения требований процессуальной формы, а не этических норм. То же самое относится и к критерию научности. Если заключение эксперта не основано на научных познаниях в противоречие с целями проведения данного действия, то оно лишается доказательственного значения опять-таки потому, что нарушены требования процессуальной формы (П. 4 ст. 67 УПК РСФСР — основания отвода эксперта ввиду его некомпетентности; с-^ 78 УПК РСФСР — необходимость специальных познаний в науке, технике, искусстве или ремесле; ч. 2 ст. 184 УПК РСФСР — обязанность следователя выяснить необходимые данные о его специальности и компетентности'. Можно, конечно, говорить об этичности и научности, но только для оценки нарушений процессуальной формы, а не в качестве самостоятельных критериев. Наряду с этим, мы отнюдь не хотим утверждать,что не все следственные действия нуждаются в оценке с точки зрения их этичности и научности, однако такая оценка может производиться научными работниками, практиками при разработке нового законодательства, а законодателем — при принятии законов.
Приводимые Н.В Сибилевой примеры-пробелов в законодательном регулировании этической допустимости, как-то: запрещение принудительного освидетельствования потерпевшего и свидетеля, а также принудительного отобрания у них образцов для сравнительного исследования, запрещение допроса свидетеля, который является близким родственником обвиняемого (свидетельский иммунитет)^, действительно являются актуальными, особенно в современный период, когда предъявляется повышенное внимание К гарантиям правовой защищенности лич-«ости. Однако при отсутствии законодательного запрета нельзя считать фактические данные, полученные с нарушением норм нравственности (этических норм), недопустимыми.
О косвенном запрете при негативном методе регулирования допустимости см.: Теория доказательств в советском уголовном процессе — 2-е изд. — М., 1973. — С. 233, сноска «1».
В настоящее время последняя проблема решена на конституционном уровне — ст-51 Конституции РФ — Н.К.
24
25
К случаям этической недопустимости Н.В. Сибилева относит и использование в качестве источников доказательственной информации запаховых следов и полиграфа. Данный вопрос уже много лет обсуждается в науке, причем противников и сторонников примерно поровну. Но он относится не только к этичности, но и научности, а также законности используемых средств. Использование полиграфа при допросе представляет собой разновидность психического насилия, которое запрещено ст. 20 УПК РСФСР, поэтому соображения этичности и научности отступают здесь на второй план. Показания, полученные с использованием полиграфа признаются недопустимыми ввиду нарушения требований процессуальной формы, предъявляемых к такому следственному действию, Как допрос. Использование же при доказы-вании результатов одорологической выборки (которую предлагается называть одорологической экспертизой) противоречит не столько этичности, сколько научности. Но это требование научности является составной частью требований процессуальной формы, предъявляемых к заключению эксперта'. Таким образом, использование полиграфа и запаховых следов в доказывании действительно противоречит этичности и научности, но недопустимыми данные способы признаются ввиду нарушения критерия процессуальности
В целом же можно согласиться с выделением этического критерий допустимости (возможность использования определенных источников фактических данных с точки зрения нравственности обосновал А.Ф. Кони в работе «Нравственные начала в уголовном процессе» — см. выше), если не приравнивать его по своему значению и по последствиям нарушений к критерию процессуальному. Можно, конечно, рекомендовать органам, ведущим процесс, воздерживаться от использования тех или иных доказательств по мотивам их неэтичности, безнравственности, однако нарушение такой рекомендации не моя^ет повлечь за собой признание доказательства недопустимым. Но вообще такая тенденция не может привести к конкретизации понятия допустимости, а напротив породит на практике ряд сложностей.
В результате анализа процессуальной литературы представляется возможным дать следующее определение допустимости доказательств:
Допустимость — это свойство доказательства, характеризующее его с точки зрения законности источника фактических данных (сведений, информации), а также способов получения и форм закрепления фактических данных, содержащихся в таком источнике, в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законом, т. е. управомоченным на то лицом или органом в результате проведения им следственного действия при строгом соблюдении уголовно-процессуального закона, определяющего формы данного следственного действия.
Как свойство доказательства допустимость включает в себя четыре критерия (элемента, аспекта):
1) надлежащий субъект, правомочный проводить процессуальные действия, направленные на получение доказательств;
2) надлежащий источник фактических данных (сведений, информации), составляющих содержание доказательства;
3) надлежащее процессуальное действие, используемое для получения доказательств;
4) надлежащий порядок проведения процессуального действия (судебного или следственного), используемого как средство получения доказательств.
Рассмотрим 'подробнее каждый из этих критериев (элементов, аспектов), обращая особое внимание на проблемы, существующие на практике, и вопросы, возникшие в связи с принятием нового законодательства, затрагивающего институт допустимости доказательств.
а
/
27
Статья 191 yriK РСФСР — эксперт должен описать ход и результаты исследования, обосновав свои выводы в понятных для участников процесса формах, допускающих проверку данного заключения: обосновять же механизм одорологической выборки наука пока не может
26
Глава 2.
Критерии допустимости доказательств по действующему законодательству
2.1. Надлежащий субъект, правомочный проводить процессуальные действия, направленные на получение доказательств
Процессуальные правомочия субъекта на производства следственных действий законодатель дифференцировал ) применительно к стадиям процесса, последовательности
(подсудности) дела соответствующему органу, а также в связи с принятием дела к производству или получением в установленном порядке поручения.
По смыслу закона следователь мржет выполнять следственные действия в следующих случаях:
1) уголовное дело принято им к своему производству с соблюдением правил о подследственности (ст. 126 УПК РСФСР), или он включен в> состав следственной группы, о чем имеете^ соответствующее постановление прокурора и^и начальника следственного отдела (ст. 129 УПК РСФСР); (
2) имеется отдельное поручение другого следователя (ч. 3 ст. 132 УПК РСфСР);
3) когда он привлечен письменным распоряжением прокурора или начальника следственного отдела к разовому выполнению отдельного следственного действия по делу, не находящемуся в его производстве'.
Орган дознания, производящий дознание по делам, по которым производство предварительного следствия не обязательно (ст. 120 УПК РСФСР), вправе производить все следственные действия, соблюдая правила о подследственности (ст. 126 УПК РСФСР), а по дел^м, по которым производство предварительного следствия обязательно (ст. 119 УПК РСФСР) — неотложные следственные действия (4.1 ст. 119 УПК РСФСР) и следственные действия в порядке выполнения отдельного поручения следователя (ч. 4 ст. 119 УПК). Следует иметь в виду, что Законом СССР «О внесении изменений и дополнений в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республике^ от 12 июля 1990 г. в ч. Зет. 29 Основ перечень неотложных следственных действий, осуществляемых органом дознания по делам, по которым производ-
ство предварительного следствия обязательно, был дополнен тремя следственными действиями: прослушиванием телефонных и lpibix переговоров (само это следственное действие указанный закон закрепил в ст. 35' Основ), наложением ареста на имущество и экспертизой. На практике этот закон сразу же нашел широкое применение, и применяется до настоящего времени, хотя в УПК РСФСР соответствующих изменений внесенб не было. Тем не менее его применение оправданно, так как в соответствии со ст. 4 Закона РСФСР «О действии актов органов Союза ССР на территории РСФСР» от 24 октября 1990 r.i акты органов СССР, изданный до принятия настоящего Закона (а изменения в Основы внесены 12 июня 1990 г.), действуют на территории РСФСР, если они не приостановлены Верховным Советом РСФСР. Верховный Совет РСФСР (РФ) действие Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и .союзных республик на территории РСФСР (РФ) не приостанавливал. Таким образом, орган дознания по делам, по которым производство предварительного следствия обязательно, вправе выполнять неотложные следственные действия, указанные в ч. 1 ст. 119 УПК РСФСР и ч. 3 ст. 29 Основ. Однако следует учитывать, что прослушивание телефонных и иных переговоров (ст. 35' Основ) орган дознания может производить только на основании судебного^решения (ст. 23 Конституции РФ; Постановление Пленума Верховного Суда Т\Ф «О некоторых вопросах, связанных с применением ст.ст. 23, 25 Конституций РФ» от 24 декабря 1993 г. № 132).
Необходимо также различать полномочия органа дознания и лица, производящего дознание, которые определены в УПК РСФСР.
В настоящее время в законе указаны 9 органов дознания (ст. 117 УПК РСФСР с учетом дополнений, внесенных Законами РФ от 2 июля 1992 г. и 29 апреля 1993 г.з — Главное управление налоговых расследований и соответствующие подразделения налоговых расследований, а также таможенные органы РФ).
В литературе обращено внимание на неточности в формулировании категорий дел, по которым дознание вправе производить органы государственного пожарного надзора (п. 5 ст. 117 УПК РСФСР). В частности, отмечено, что все термины и определения, касающиеся системы пожарной безопасности.утверждены ГОСТ 12.1.033-88, в одном из пунктов которого дано определение понятия «правила пожарной безопасности», а п. 5 ст. 117 УПК РСФСР содержит указание на нарушение противопожарный правил, определения которых нет ни в одном нормативном акте. Данная несогласованность порождает ошибки в правоприменительной деятельности^. Думается, что в новом уголовно-процессуальном законо-
1 См.: Сибилева Н.В. Укаэ.соч., с. 31. Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР, 1990,
М» 26, ст. 495.
Ведомости..., 1990, № 21, ст.ст. 237-238. Бюллетень Верховного Суда РФ, 1994, N» 3, с. 12. Ведомости..., 1992, № 33, ст. 1912; 1993, Mi 21, ст. 749. См. подробно об этом: РыжаковАЛ. О государственном пожарном надзоре (правовые вопросы). — М., 1992.
28
29
дательстве при формулировании компетенции органов дознания должны быть учтены формулировки уголовного законодательства (ст. 215' УК РСФСР) и предложения, высказанные в литературе. /
Начальник следственного отдела вправе участвовать в производстве предварительного следствия (т. е. присутствовать при проведении следователем следственного действия, задавать вопросы и т. п.) и лично производить предварительное следствие, пользуясь при этом полномочиями следователя (ст. 127' УПК РСФСР).
Прокурор, надзирающий за исполнением законов органами дознания и предварительного следствия, в пределах своей компетенции вправе участвовать в проведении дознания и предварительного следствия и в необходимых случаях лично производить отдельные следственные действия или расследование в полном объеме по любому делу (п. 5 ч. 1 ст. 211 УПК РСФСР).
Суд (судья) вправе производить следственные действия (судебное следствие) после того, как судья до начала судебного разбирательства с соблюдением правил о подсудности (глава 2 УПК РСФСР) по поступившему к не^у делу принял решение о ^ назначении судебного заседания, судебное заседание было открыто и после выяснения всех предварительных вопросов было начато судебное следствие (главы 2()-23 УПК РСФСР).
Общим для всех субъектов, правомочных проводить процессуальные действия, признаком является отсутствие оснований для отвода (ст.ст. 59-64 УПК РСФСР). Для суда (судьи, народных и присяжных заседателей) этот признак входит в состав более широкого по своему содержанию безусловного кассационного основания — вынесение приговора незаконным составом суда (п. 2 ч. 2 ст. 345 УПК РСФСР). Определяя наличие данного кассационного основания, необходимо учитывать закрепленное в ст. 47 Конституции РФ право гражданина на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом. Как справедливо отмечается в литературе, в настоящее время «подсудность приобрела черты субъективного права гражданина на законного судью, или «своего» судью*.
Таким образом, доказательство должно быть признано не^ допустимым, когда процессуальное действие проводится лицами:
а) вообще не управомоченными осуществлять его; б) имеющими право на производство таких действий, но подлежащими в данном случае отводу;
в) имеющими право на производство таких действий, но не в данной процессуальной стадии или не по делам данной категории.
1 См • Конституция РФ. Комментарий. М.: Юридическая литература. 1994. — С. 255-260 — Ларин А.М.; Комментарий к Конституции РФ. — М.: БЕК, 1994. — С 153-156 — Кашепов В П
30
Представляется ошибочным мнение авторов курса «Теория доказательств в советском уголовном процессе. Часть общая» о том, что «если само следственное действие проведено и его результаты закреплены с соблюдением всех правил, предусмотренных законом, то полученные таким путем фактические данные могут быть иногда использованы при доказывании, но с отнесением к другому виду доказательств (по источнику). Так, показания лица, допрошенного до возбуждения уголовного дела, могут рассматриваться как заявление (ст. 110 УПК РСФСР) или объяснение (ст. 109 УПК РСФСР); показания «обвиняемого», полученные лицом, производящим дознание, по делу, по которому обязательно предварительное следствие, могут рассматриваться как показания подозреваемого. При таком решении вопроса, с одной стороны, обязательно повторное производство соответствующих следственных действий, а с другой — сохраняется возможность использовать и ранее полученные материалы, если отсутствуют сомнения в их достоверности по существу»'. Делая такой вывод, авторы перечеркивают все сказанное ими ранее о сущности допустимости и процессуальной формы, несоблюдение которой автоматически порождает неустранимое (с точки зрения законодателя) сомнение в достоверности фактических данных. Права НВ. Сибилева, которая пишет, что «не может быть признано допустимым доказательство, которое получено из установленного в законе источника, однако процессуальное закрепление содержащейся в нем информации произведено субъектом, не наделенным правом производства данного следственного действия»^
2.2. Надлежащий источник получения фактических данных (сведений, информации), составляющих содержание доказательств. Закон о недопустимости использования источников сведений
В ч. 2 ст. 69 УПК РСФСР дается исчерпывающий перечень источников фактических данных. Получение фактических данных из неустановленного источника должно всегда повлечь за собой недопустимость доказательства.
Теория доказательств в советском уголовном процессе. Часть общая. — М., 1966. — С. 276-277. К аналогичному выводу приходит и М. Селезнев, полагающий, что можно преобразовывать доказательства одного вида в доказательства иного вида, процессуальные источники которых могут быть использованы в процессе доказы-вания как допустимые См • Селезнев М. Некоторые аспекты допустимости доказательств // Законность. — 1994. —№8.—С. 39. Сибилева Н.В. Указ. соч., с. 31.
31
Рассмотрим некоторые проблемы допустимости отдельных источников фактических данных.
2.2.1. Свидетель и потерпевший
Свидетелем по уголовному делу является лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, подлежащие установлению по данному делу (ч. 1 ст. 72 УПК РСФСР).
В законе закреплены правила о допустимости показаний свидетеля (потерпевшего), носящие негативный характер, т. е. законодатель определяет те случаи, когда определенные лица не могут быть допрошены в качестве свидетеля (потерпевших) или когда сведения определенного содержания, сообщаемые свидетелем (потерпевшим), не будут иметь доказательственного значения.
К числу сведений определенного содержания, не имеющих доказательственного значения, относятся показания свидетеля (потерпевшего), если он не может указать источник своей осведомленности. Данное требование закона носит ярко выраженный нравственный характер, так как выражает отрица"гельное отношение законодателя к сведениям «по слуху», указывая на недопустимость использования судом не вызывающей доверия информации, достоверность которой проверить нельзя. Недопустимость таких сведений служит гарантией осуществления права на защиту. К этой же группе сведений следует отнести показания свидетеля и потерпевшего, «в которых высказывается предположение о тех или иных фактах, но не содержится категорических утверждений относительно этих фактов»', так как в соответствии с ч. 2 ст. 309 УПК РСФСР обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, если ^ ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления доказана. Иное решение вопроса противоречило бы принципу презумпции невиновности, из которого вытекает вывод, что все сомнения в виновности,которые не представляется возможным устранить, должны толковаться в пользу подсудимого. Закрепленное первоначально в пункте 2 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 16 июня 1978 г. № 5 «О практике применения законов, обеспечивающих обвиняемому право на защиту»^, это положение в настоящее время выражено в ст. 49 Конституции РФ.
М.. 1968.
• Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса
393. "• Бюллетень Верховного Суда, 1978. №4, с. 9.
32
Круг лиц, которые не могут быть допрошены в качестве свидетелей (потерпевших), более обширен. В теории процесса он получил название «свидетельский иммунитет», частным случаем которого является привилегия против самообвинения^ Основания установления законодателем свидетельского иммунитета могут быть самыми различными.
В соответствии с п. 2 ч. 2 ст. 72 УПК РСФСР не может допрашиваться в качестве свидетеля лицо, которое в силу своих физических или психических недостатков не способно правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и да^ вать о них правильные показания. В данном случае свидетельский иммунитет установлен по причине явной недостоверности сообщаемых сведений, которая заранее предполагается. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, отменяя определение по конкретному делу, указала, что как разъяснено в пункте II Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 г. «О судебной практике по применению, изменению и отмене принудительных мер медицинского характера», показания лица, в отношении которого поставлен вопрос о применении к нему принудительных мер медицинского характера, в силу ст. 69 УПК РСФСР не могут рассматриваться как источник доказательств по делу'.
Закон (п. 1 иЗ ч. 2 ст. 72 УПК РСФСР) запрещает допрашивать в качестве свидетелей:'
а)' защитника обвиняемого — об обстоятельствах де-ла.которые стали ему известны в связи с выполнением обязанностей защитника. Глубокое обоснование данного запрещения было дано А.Ф. Кони применительно к п. Зет. 93 и п. Зет. 704 Устава уголовного судопроизводства, содержавшим нормы, аналогичные п. 1 ч. 2 ст. 72 УПК РСФСР. В работе «Нравственные начала в уголовном процессе» А.Ф. Кони писал: «Проникнут нравственным элементом закон в том случае, когда воспрещается спрашивать о сознании подсудимого своему защитнику. Между защитником и тем, кто в тревоге и тоске от грозно надвинувшегося обвинения обращается к нему в надежде на помощь, устанавливается тесная
Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1988. Mi 5, с. 7, а также Бюллетень Верховного Суда СССР, 1989, № 3, с. 36. В.Г.Даев полагает, что установленный ст. 72 УПК РСФСР запрет допрашивать в качестве свидетеля лицо, которое в силу своих физических или психических недостатков не способно правильно воспринимать обстоятельства дела и давать <) них правильные показания, не может считаться иммунитетом, поскольку в данном случае речь идет не об освобоздении от процессуальной обязанности, а о невозможности возложения ее вообще. См.: Даев В.Г. Иммунитеты в уголоено^процессуальной деятельности // Правоведение. —1992,—№3.—С. 51.
связь доверия^ искренности. Защитнику открываются тайники души, ему стараются разъяснить свою виновность или объяснить свое падение и свой, скрываемый от других, позор такими подробностями личной жизни, по отношению к которым слепая Фе-мида должна быть и глухою»';
б) адвоката, представителя профессионального союза и другой общественной организации — об обстоятельствах, которые стали им известны в связи с исполнением ими обязанностей представителя.
В последнее время институт свидетельского иммунитета получил дальнейшее развитие в законодательстве путем введения новых указаний на ограничение или запрещение допроса определенных лиц в качестве свидетелей.
Два случая свидетельского иммунитета предусмотрены в ст. 51 Конституции РФ. Это привилегия против самообвинения и освобождение от свидетельских показаний против своего супруга и близких родственников
Привилегия против самообвинения (никто не обязан свидетельствовать против самого себя) вытекает из такого приндипа процесса, как презумпция невиновности (ст. 49 Конституции РФ). Привилегия против самообвинения означает, что лицо, производящее дознание, следователь, прокурор или суд обязаны перед началом допроса разъяснить допрашиваемому его право отказаться давать показания об обстоятельствах, уличающих его в совершении преступления. Нарушающей привилегию рротив самообвинения должна признаваться следственная практика допроса в качестве свидетеля лица,в отношении которого ^имеются достаточные данные для привлечения в качестве обвиняемого (см. ниже).
Освобождение лица от свидетельских показаний против своего супруга и близких родственников основывается на том, что «само процессуальное право признает законность вторжения в область своего применения требований нравственности и старается, в тех случаях, где эти требования можно осуществить прямыми предписаниями, дать им необходимое выражение. Оно признает, что ради целей земного правосудия нельзя ослабить или нарушить священные узы, связывающие людей между собою. Закон щадит те чувства, которые даже при сознании свидетелем виновности подсудимого или наличности изобличающих его факторов, заставляли бы нередко сердце дающего показания обливаться слезами и кровью или искать облегчения своего тяжкого положения во лжи. В человеческом взгляде закона на таинственный голос крови или супружеской привязанности заключается
1 КоииА.Ф.//Собр.соч. В8т —М .1967 —Т 4 —С 53-54
34
даже как бы признание допустимости лжи,которая, в известных случаях.более близка к внутренней правде жизни, чем объективная и холодная щетина»'.
Несмотря на то что Конституция РФ является актом прямого действия (ст. 15), тем не менее желательно было бы конститу^щон-ные нормы инкорпорировать в отраслевое законодательство.
В настоящее время фактически утратили силу ч. 3 ст. 72 и ч. 2 ст. 399 УПК РСФСР в части возможности допроса по инициативе органа, ведущего процесс, законных представителей подозреваемого,обвиняемого и подсудимого, если законные представители являются их родителями или усыновителями. Данный вывод вытекает из анализа ст. 51 Конституции РФ, в которой сказана, что никто не обязан свидетельствовать против своего супруга и близких родственников, круг которых определяются законом, а также п. 8 и 9 ст. 34 УПК РСФСр, в которых дается определение понятий ^законные представители» и «близкие родственники» в уголовном процессе. Следует также иметь в виду, что практические работники, к сожалению, забывают подчас о том.что по своей юридической силе и значению Конституция стоит выше УПК, и предпочитают руководствоваться исключительно отраслевым законодательством. С учетом изложенного представляется необходимым включить норму, содержащуюся в ст. 51 Конституции РФ, в упк РСФСР.
Следует отметить, что в соответствии со ст. 51 Конституции РФ ст.ст. 18 и 19 УК РСФСР в редакции Закона РФ от 27 апреля 1993 г.2 в настоящее время предусматривают освобождение от уголовной ответственности близких родственников за заранее не обещанное укрывательство и недонесение о преступлении.
В соответствии сост. 161 УПК РСФСР при вызове потерпевшего, его допросе и составлении протокола допроса применяются правила, регламентирующие допрос свидетеля. Поэтому иммунитет, установленный ст. 51 Конституции Рф должен распространяться и на показания потерпевшего. Во всяком случае именно т&ц решался данный вопрос в дореволюционной практике Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената: «Статья 705 Устава уголовного судопроизводства, разрешая лицам, указанным в этой статье, устранять себя от свидетельства, не делает никакого различия, является ли это лицо посторонним свидетелем по делу илл потерпевшим (74/717; см.75/594)»з.
' Кони А.Ф. Указ соч , с 52. "• Ведомости ... 1993, Mi 22, ст. 789.
" ШрамчвнкоМ.П„ Широков В.П. Устав уголовного судопроизводства град, 1916.—С 743, п. 3 в комментарии к статье 705.
35
Петро-
Иные случаи свидетельского иммунитета предусмотрены в законах, принятых в 1990 и 1994 гг.
В ч. 2 ст. 13 Закона РСФСР «О свободе вероисповеданий» от 25 октября 1990 г. сказано, что тайна исповеди охраняется законом: священнослужитель не может допрашиваться или давать объяснения кому бы то ни было по обстоятельствам, которые стали известны ему из исповеди гражданина. Аналогичный запрет был предусмотрен в п. 2 ст. 93и п. 2 ст. 704 Устава уголовного судопроизводства от 20 ноября 1864 г.
Т?айна исповеди установлена, как обязательная профессиональная тайна для пресвитеров в VI веке. До сего христианская церковь допускала всенародную исповедь, которую отменил Латерйн-ский собор, а в 1594 г. папа Климент УШ налагает на духовника печать молчания под страхом тюремного заключения. Восточная церковь устанавливает в 1662 г. за разглашение тайны исповеди кару, за огласку исповедных грехов священник лишается сана'.
Обосновывая указанный запрет, А.Ф. Кони писал: «Закон строго поддерживает церковное правило, обнародованное у нас в 1775г «Да блюдет пресвитер исповеданного греха никому да не откроет, ниже да не наметит в генеральных словах или других каких приметах, по точию, как вещь запечатленную держит у себе, вечному предав молчанию». Он признает, что священник, вещающий кающемуся. «Се Христос невидимо стоит, приемля исповедание твое, не устрашимся, ниже убойся и да не скроеши что от мене, но не обинуяся рцы вся, да приемлеши оставление от господа, от него же точию свидетель семь, да свидетельствую перед ним вся, елика речеши ми», — и затем отпустивший ему грехи, не может уже являться обличителем перед судом земным. Здесь возможность раскрытия преступного дела и установление вины приносится в жертву необходимости сохранить высокое и просветляющее значение исповеди. И закон тысячу раз прав, не допуская искажения таинства покаяния обращением его во временное и случайное орудие исследования преступленияя Прав он и в том, что проводит свое запрещение допрашивать священника о тайне испвведи последовательно и неуклонно, не соблазняясь возможностью лукаво предоставить лишь отказаться отвечать на такой допрос. Нравственные требования должны быть ставимы твердо и безусловно, не оставляя выхода ни для психологического насилия, ни для малодушия»^
Полный православный богословский энциклопедический словарь: В 2 т.— СПб. Издательство П П. Сойкина (репринтное).—Т. 2, столбцы 1827 и 2141. Кони А.Ф. Указ. соч, с. 53. См. также: Булгаков С.В. Настольная книга для свя-щенно-церковно^лужителей. Ч. 2. — М„ 1993 (репринтное). —. С. 112^-1124. — Об открытии слышанного на исповеди'
В приводимом ниже отрывке из романа известного западного социолога и философа Умберто Эко «Имя розы» выражено отношение верующего человека к значению тайны исповеди: «Первого дня час третий, где Вильгельм с Аббатом имеют содержательную беседу.
Абб^т: ...Поймите и вы мою тревогу. Достаточчо тяжко, чтобы уж если один из моих монахов, дошел до богомерзского греха самоубийства Однако есть причины полагать, что второй из них повинен в грехе не менее вопиющем. И не только...
...Вильгельм заметил, что Аббат не знает, как продолжить, и задал новый вопрос, однако еще сильнее смутил собеседника.
— Говоря о предполагаемом убийстве, вы добавили: и не только... Что еще имелось в виду?
— Я так сказал? Ну... Никто не убивает без причины, пусть самой извращенной. И мне страшно помыслить об извращенности причины, способной толкнуть инока на убийство собрата Вот Это все.
—Все? — Все, что я могу сказать. — То есть все. что вам позволено 'рассказать^ — Прошу вас, брат Вильгельм, прошу тебя, брат... 06^ слова и «вас», и «тебя» Аббат особо выделил голосом. Вильгельм сильно покраснел и пробормотал: — Вижу: ты служитель Господен. — Спасибо, Вильгельм, — отвечал Аббат. О Боже милостивый, какой же непозволительной тайны коснулись в тот миг мои увлекшиесяянаставники, один по велению отччяния, другой по велению любопытства! Ведь даже я, жалкий послушник, не причаст-ный еще тайн свяяого служения Господня, — понял, что Аббат имел в виду нечто услышанное на исповеди. С уст исповедующегося дошло до него некое греховное признание, по-видимому сопряженное с трагической кончиной Адельма. Потому-то, наверное. Аббат и просил Вильгельма раскрыть злодеяние, о котором он. Аббат, уже знал, не имея права ни обвинить ни наказать преступника. Он надеялся, что мой учитель силою разума прольет свет на то.что сам он обязан укутывать тьмою во имя наивысшей силы — милосердия!»'.
Становление гражданского общества немыслимо без обеспечения гарантий-прав и свобод личности. Указанная законодательная новелла является одной из гарантий свободы совести (ст 28 Конституции РФ). Статья 5 п. II УПК РСФСР в редакции Закона РФ от 27 августа 1993 г.2 предусматривает, ччо уголовное дело не может быть возбуждено, а возбужденное подлежит пре-
1 Иностранная литература —1988. —№8.—С. 22-23. "• Российская газета —1993 —9 сентября.
кращению в отношении священнослужителя за отказ от дачи показаний по обстоятельствам, известным ему из исповеди, а ст. 19 УК РСФСР в редакции Закона РФ от 29 апреля 1993 г. предусматривает освобождение священнослужителя от уголовной ответственности за недонесение о преступлении, ставшем ему известным из исповеди.
Для правильного применения рассматриваемой нормы необходимо выяснить, какие религиозные течения признают тайну исповеди. По имеющимсяяу нас данным «священники всех христианских вероисповеданий по силе специальных правил об их должности имеют право и даже обязаны устранить себя от свидетельства на следствии и в суде во всем том, что им доверено на исповеди»'. Следует однако иметь в виду, что протестантизм, в отличие от православия и католицизма, не признает мистического смысла церковных таинств; в большинстве протестантских течений совершаются лишь крещение и причащение, которые рассматриваются просто как символические обряды, не отличающиеся от всех других^ Думается, ччо если служитель некатолического и неправославного вероисповедания будет отказываться от дачи показаний, ссылаясь на тайну исповеди, суд не должен расценивать такой (отказ как правомерный, если свидетель не докажет, ч-to исповедуемая им религия признает тайну исповеди. Разумеется, целесообразно решить данный вопррс в законе.
Еще одна законодательнаяяновелла по вопросу о свидетельском иммунитете содержится в ст. 19 Закона РФ от 8 мая 1994 г. № З-ФЗ «О статусе депутата Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания РФ»: депутат Совета Федерации и депутат Государственной Думы вправе отказаться от дачи свидетельских показаний по гражданскому или уголовному делу об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с выполнением им депутатских обязанностей. Аналогичные нормы были и в соответствующих законах РСФСР Г990 г. (см. выше). Критикуя данные положения закона, В.Г. Даев указывал, что «неразвитость правосознания некоторых депутатов в ряде случаев подталкивает их к участию в противоправных действиях, а убежденность в «неприкасаемости» только способствует этому»з. Соответствующий прецедент имеется и в мировой практике. Так, в ст. 47 Основного Закона ФРГ (от 23 мая 1949 г.) сказано: «Депутаты Имеют право не давать показаний относи-
Шрамченко МЛ., Широков В.П. Указ. соч., с. 741. См.: Протестантизм. Словарь атеиста. — М.: Политиздат, 1990. — С. 256: Католицизм. Словарь атеиста. — М.: Политиздат, 1991.—С. 258. Даев В.Г. Указ. соч., с. 49.
38
тельно лиц, которые доверили им, как депутатам, какие-либо факты либо которым они в качестве депутатов доверили факты, а равно о самих таких фактах. Поскольку дело касается такого отказа в даче показаний, не допускается наложение ареста на бумаги»'. Дорма аналогичного содержания была и в Конституции ГДР —ст. 60 п. 2 ч. 2, причем законодатель ГДР, подчеркивая тот факт, что Конституция является актом прямого действия, в статье (параграфе) 27.3 УПК ГДР указывал: «В отношении права депутатов Народной палаты отказаться от дачи показаний действует Конституция ГДР»^
В отличие от императивно сформулированного запрета рассматривать показания священника об обстоятельствах, ставших ему известными из исповеди, в качестве сведений об обстоятельствах дела, закон не содержит запрещенияяиспользовать в доказывании по уголовному делу сведения, полученные от депутата и ставшие ему известными в связи с выполнением депутатских обязанностей, а равно сведения, полученные от супруга или близких родственников обвиняемого, если эти лица добровольно изъявили согласие давать показания об обстоятельствах дела, будучи предупреждены об их праве отказаться давать показания. Вероятно, по действующему законодательству такие свидетели, в случае если они изъявили желание давать показания, должны быть предупреждены об уголовной ответственности за отка^ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний по ст.ст. 181, 182 УК РСФСР на общих основаниях. Интересно отметить, что история процессуального права знает разное решение подобных вопросов. Так, Устав уголовного судопроизводства 1864 г. предусматривал как общее правило допрос свидетеля под присягой (ст.ст. 711, 713-716), что соответствует существующему ныне поряяку отобрания подписки об уголовной ответственности по ст.ст. 181 и 182 УК РСФСР; а также ряд слуЧаей, когда свидетели допрашивались без присяги (ст.ст. 705, 710, 712), либо вообще не допускались к свидетельству ПОД присягой (^т.ст. 706-708). В зависимости от того, к какой категории принадлежал свидетель (в частности, в зависимости от родственных отношений с подсудимыми), закойодатель дифференцировал уголовную ответственность за лжесвидетельство (ст.ст. 942-944 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных)^ Согласно ст. 69 Положения о полковых судах (утв. Декретом СНК от 10 июля 1919 г.)< жена под-
Конституция буржуазных государств. — М., 1982. —С. 186. "• Конституции социалистических государств: Сборник в 2 т.—М., 1987. —Т. 1—С.
255: Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы ГДР. — М., 1972. — С. 148. ^ См.: Волков В.В. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных издания
1885 года и по Прод. 1912 г.— СПб. 1914.—С. 528-534. * СУ РСФСР, 1919, №31-32, ст. 326.
39
судимого, родственники его по прямой линии, восходящие и нисходящие, а также родные его братья и сестры допрашивались без отобрания подписки об ответственности за ложное показание.
Нормы, содержащиеся в указанных выше новых законах, по своей природе являются нормами процессуальными. Они должны быть помещены в УПК. Отсутствие в УПК этих норм — дефект системы права, который в теории права получил название нерациональной расположенности правовых норм. Данный дефект возникает тогда, когда при введении в систему права новых нормативных актов не учитываются уже существующие структурные отношения и связи'.
2.2.2. Недопустимость допроса подозреваемого и обвиняемого в качестве свидетелей
В соответствии с ч. 1 ст. 52 УПК РСФСР подозреваемым признается лицо, которое задержано по подозрению в совершении преступления или в отношении которого применена мера пресечения до предъявления обвинения. ,
Действующее законодательство не предусматривает возбуждения уголовного дела в отношении конкретного лица (кроме ст.ст. 255, 256 УПК РСФСР). В соответствии со ст.ст. 108, 112 УПК РСФСР уголовное дело должно быть возбуждено по факту совершения преступления.0днако часто в постановлении о возбуждении уголовного дела содержится прямое указание на лиц, совершивших преступление. Возникает вопрос о процессуальном положении таких лиц в случчях, когда нет основания для задержания или применения меры пресечения. По существу показания таких лиц являются показаниями подозреваемого, однако практические работники, используя пробелы в законодательстве, допрашивают их в качестве свидетелей, и только при окончании предварительного следствия этим лицам предъявляется обвинение, их допрашивают в качестве обвиняемых об обстоятельствах, которые уже известны следователю из показаний этих лиц в качестве свидетелей. Затем сразу же или на другой день таким обвиняемым объявляют об окончание предварительного следствия и предъявляют для ознакомления производство по делу (ст. 201 УПК. РСФСР). Подобная практика является повсеместной, хотя еще 25 октябряя1973 г. в частном
См.: Власенко НЛ. Логико-структурные дефекты системы советского права // Правоведение.—1991.—№3, с. 21-28.
40
определении Военной коллегии Верховного Суда СССР по делу Садыкова отмечалось, что допрос в каччстве свидетеля подозреваемого в совершении преступления лишает его возможности осуществить свое право на защиту и потому не может быть признан соответствующим требованиям закона'.
Заслуживает внимания предложение включить в законодательство требование выносить постановление о привлечении в качестве подозреваемого и, помимо указанных в законе случаев, считать лицо подозреваемым тогда, когда в отношении него возбуждено уголовное дело^. В этом случае процессуальные права лица, в том числе и право на защиту, не будут ущемляться.
В настоящее время, если лицо при производстве предварительного следствия во время допросов в качестве свидетеля и на очных ставках изобличается органами следствия b совершении преступления (без разъяснения ему права отказаться отвечать на соответствующие вопросы), то в силу конституционной привилегии свидетеля против самообвиненияя(ст. 51 Конституции РФ) фактические данные в этой части должны признаваться недопустимыми, как полученные из запрещенного законом источника.
Необходимо также дополнить ст. 143 УПК РСФСР нормой примерно следующего содержанияя «Если при наличии оснований для предъявления обвинения в совершении преступления по уголовному делу, возбужденному по факту совершения преступления, следователь не вынесет постановление о привлечении лица в качестве обвиняямого, а будет продолжать допрашивать это ли^о в качестве свидетеля, то все фактические данные, полученные во время этих допросов, должны признаваться недопустимыми и не могут быть положены в основу обвинения».
В литературе справедливо отмечалось, что необходимо законодательно урегулировать вопрос о процессуальном положении осужденного при его допросе по выделенному делу, так как «нынешняя практика допроса его в качестве свидетеля представляется неправильной: в соответствии с ч. 2 ст. 46 УПК РСФСР осужденные именуется обвиняемый, в отношении которого вынесен обвинительный приговор. По правилам допроса обвиняемого (подсудимого) он и должен допрашиваться в суде по делам своих соучастников»^
Сборник Постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР поуголовнымделам: 1971-1979гг.—М., 1981.—С. 725-726. См.: Статья 19 проекта Основ... // Известия. —1991.—28 июня; Садовский И., Тыричи И. Вопросы теории и практики судебных доказательств // Социалистическая законность. —1963.— Nil 1.— С. 41 -42.
Хмыров АА Актуальные проблемы доказывания по уголовным делам // Укрепление законности и борьба с преступностью в условиях формированияяправового государства. — М.: ИГГТАН СССР, 1990. — С. 151.
41
Круг условий допустимости расширяется в тех случаях, уогда закон предусматривает обязательность определенного комплекса доказательств для установления того или иного обстоятельства дела. Так, в соответствии с ч. 2 ст. 77 УПК РСФСР признание обвиняемым своей вины может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении признания совокупностью имеющихся доказательств по делу. Следовательно, отсутствие такой совокупности делает показания обвиняямого недопустимым доказательством несмотря на то, что само признание может быть получено с соблюдением всех процессуальных правил'. Данное требование закона напоминает имеющийся в английском праве институт подкрепления доказательств^.
2.2.3. Вещественные доказательства, протоколы следственных и судебных действий и иные документы
Спорные вопросы допустимости этих источников фактаческих данных можно рассмотреть одновременно ввиду общноста относяяихся к ним дискуссионных положений уголовно-процессуальной науки.
2.2.3.1. Вопрос о доказательственном значении материалов доследственной проверки, проводимой в порядке ст. 109 УПК Р6ФСР
В уголовно-процессуальной литературе правовая природа проверочных действий в стадии возбуждения уголовного дела не получила единообразного разрешения^ Одни ученые отстаивают положение, согласно которому в стадии возбуждения уголовного дела осуществляется уголовно-процессуальное доказывание, а материалы проверки имеют доказательственное значение; другая группа ученых отрицает наличие дока-зывания в стадии возбуждения уголовного дела (В И Никандров, А. Винберг, Г. Кочаров, Г. Миньковский, Л.М. Карнеева, Н.В. Сибилева, А.В. Смирнов, B.C. Зеленецкий, В.Н. Григорьев, И. Садовский, И. Тыричев и др.).
В последнее время в литературе с новых позиций глубоко и всесторонне было проанализировано процессуальное значение результатов проверочных действий в доказывании по уголовному делу. Так, Л.Н. Масленникова указывает, что такие
См. Теория доказательств в советском уголовном процессе — 2-е изд. —М, 1973 — С 236 «Показанияяобвиняемого на предварительном следствии, ничем не подтвержденные в судебном заседании, не могут быть признаны основанием для вывода о возможности участия лица в совершении преступления» — постановление Пленума Верховного Суда СССР от 25 февраля 1977 г. по делу К // Бюллетень Верховного Суда СССР, 1977, №6, с. 24 См.: Уолкер P. Английская судебная система — М., 1980. — С 572-576
/ 42
негативные явления, как «административно-приказное своеволие -м так называемое ведомственное правотворчество», пренебрежительное отношение к закону должностных лиц, несоответствие их субъективного восприятия правовых норм, регламентирующих стадию возбуждения уголовного дела, их действительному содержанию, апология юридической наукой административно-приказной системы, сохраняясь в йашем обществе длительное время, породили в следственной практике негативные тенденции, которые выразились:
1) в стремлении практических работников в стадии возбуждения уголобного дела получить информацию, которая достоверно свидетельствовала бы о наличчи всех элементов состава преступления;
2) в их стремлении к проведению проверки по каждому заявлению или сообщению о преступлении;
3) в убежденности о наличии права еще до возбуждения уголовного дела реализовать властные полномочия, требуя от неограниченного круга лиц представления любыы материалов, вызывая для дачи объяснений возможных свидетелей, обвиняемых, потерпевших;
4) в оценке проверочных действий как одного из этапов уголовно-процессуального доказывания;
5) в оценке результатов этих действий как доказательств, сохраняющих свою юридическую силу на всех стадиях уголовного процесса.
Данные негативные тенденции деформировали регулиро-ваняе общественных отношений в начальной стадии уголовного процесса». Л.Н. Масленникова предлагает рассматривать спорные вопросы, возникающие на стадии возбуждения уголовного дела, отказавшись от ведомственных амбиций, не рассматривать прекращение уголовного дела по реабилитирующим основаниям на стадии предварительного расследования как брак в работе. Думается, что многие авторы, обосновывавшие необходимость получения сведений, которые впоследствии станут такими доказательствами, как иные документы, исходили из ситуации, которая сложилась на практике. А между тем, как справедливо отмечает В.И. Зажицкий, «авторы, отождествляющие деятельность, направленную на обнаружение признаков преступления, с дока-зыванием по уголовному делу, не принимают важного предписания, имеющегося на сей сччт в уголовно-процессуальном законе.
' См.: Масленникова Л.Н. Процессуальное значение результатов проверочных действий в доказывании по уголовному делу: Автореф. дис. канд. юр. наук. — М., 19ЭО. ,—С. 16
43
В ч. 1 ст. 68 УПК РСФСР сказано, что перечисленные в ней обстоятельства подлежат доказыванию «при производстве дознания, предварительного следствия и разбирательства уголовного дела в суде», т. е. только на двух стадиях уголовного процесса»'.
В ст. 70 УПК РСФСР говорится о полномочиях лица, производящего дознание, следователя, прокурора и суда по собиранию доказательств по находящимся в их производств^ делам, поэтому вывод Л.М. Карнеевой о том, что «уже до возбуждения уголовного дела субъект доказывания вправе использовать все виды способов собирания доказательств, предусмотренных ст 70 УПК РСФСР»^, представляется ошибочным, так как до возбуждения уголовного дела самого дела как такового Нет, его нельзя принять к производству (ч. 2 ст. 129 УПК РСФСР), а ст. 70 УПК 'РСФСР разрешает собирать доказательства только по возбужденным уголовным делам, которые к тому же приняты субъектом доказывания к производству.
Таким образом, анализ ст.ст. 68, 70 УПК РСФСР показывает, что в стадии возбуждения уголовного дела доказывание не осуществляется. Уголовное дело необходимо возбуждать при наличии обоснованного предположения о совершении преступления, а не при доказанности этого факта. Закон не предписывает уже со стадии возбуждения предрешить вопрос об исходе дела, установить все элементы состава преступления. Действия, предусмотренные в ч. 2 ст. 109 УПК РСФСР, должны быть направлены на уточнение аргументов заявителе, если из заявления или сообщенияяо преступлении не ясно, какое вообще преступление было совершено; однако неправомерными являются действия, направленные на проверку аргументов заявителя по существу, поскольку такие действия составляют уже содержание следующей стадии уголовного процесса — предварительного расследования. В стадии возбуждения уголовного дела лишь фактические отношенияямежду лицом, сообщившим о преступлении, и должностным лицом являются правовыми, так как они урегулированы законом (ч 1 и 4 ст. 109; ст. 110; ст. Ill; ч. 3 и 4 ст. 113 УПК РСФСР), фактические отношения между иными лицами в этой стадии законом не урегулированы и правовыми не являются. Такие фактические отношения, не регламентированные уголовно-процессуальным законом, возникают между «источником информации» и лицом, осуществляющим проверку, когда это лицо в стадии возбуждения уголовного дела получает способами, лишенными юридических гарантий, вне процессуальной формы практически ту же информации? из тех же «источников», что и в процессе расследования в
1 Зажицкий В.И. Правовая регламентация деятельности по обнаружению признаков
преступления // Правоведение —1992. —№ 4 —С. 102
^ КарнееваЛЛ). Доказательства в советском уголовном процессе — Волгоград, 1988 —С 35 '
урегулированном законом порядке. Таким образом, сведенияя получаемые в стадии возбуждения уголовного дела от любых лиц и органов (кроме заявителей), не отвечают требованиям допустимости и соответственно не могут составить содержание такого доказательства, как иной документ (именно иными документами большинство авторов предлагает считать объяснения и всевозможные рапорты сотрудников милиции и т. п.). Эти сведения не отвечают требованию допустимости потому, что получены с нарушением процессуальной формы, порождающим неустранимые сомнения в их достоверности. Нарушаются все четыре, выделенные выше, критерия допустимости:
- источчик сведений в данной стадии процесса недопустим, так как он является составной частью доказательства, а закон не предусматривает на стадии возбуждения уголовного дела деятельности по собиранию доказательств (ст.ст. 68, 70 УПК РСФСР);
- сведения получены ненадлежащим лицом, не принявшим дело к своему производству ввиду отсутствия самого дела;
- сведения получены вне предусмотренных процессуальным законом следственных действий и надлежащего поряяка их проведения, так как закон прямо запрещает производство следственных действий до возбуждения уголовного дела (ч. 2 ст. 109 УПК РСФСР).
Из изложенного следует сделать несколько исключений: 1) такие документы, как заявления, сообщения о преступлении, публикации, протокол явки с повинной, а также материалы, которые послужили основанием для этих заявлений, сообщений, публикаций или поясняют их в рамках уголовно-процессуальных отношений, предусмотренных законом для данной стадии, при условии их составленияягражданами или должностными лицами в соответствии с предоставленной им компетенцией и порядком, предусмотренным для составленияяданного вида документа, являются доказательствами в соответствии со ст. 88 УПК РСФСР'. После возбуждения уголовного дела такие документы должны быть проверены процессуальными способами;
2) документы справочно-удостоверительного характера (платежные ведомости, справки из медицинских учреждений и т п.), которые поступили вместе с заявлением, сообщением о преступлении либо даже были дополнительно истребованы до возбуждения уголовного дела, являются доказательствами ^по уголовному делу в соответствии со ст. 88 УПК РСФСР;
3) из общего запрета о производстве следственных действий в стадии возбуждения уголовного дела (ч. 2 ст. 109 УПК РСФСР) закон делает одно исключение, допуская производ-
44
См • Масленникова Л.Н. Указ соч , с. 15. 45
ство осмотра места происшествия (ч.2 ст. 178 УПК РСФСР) с тем, однако, условием, что при наличии к тому оснований, уголовное дело возбуждается немедленно после проведения осмотра места происшествия. Таким образом, следственное действие — осмотр места происшествия — направлено в этом случае не на уточнение, а на проверку сообщения, заявления или на непосредственное обнаружение признаков преступления (по оперативным материалам, анонимным сообщениям и иным сигналам).
Заслуживают внимания предложения Л.Н. Масленниковой о внесении в уголовно-процессуальный закон изменений п дополнений, направленных:
1) на установление процессуальной формы т^ких действий, как истребование необходимых материалов и получение объяснений (ст. 109 УЦК РСФСР);
2) н^ определение поняяия «основания к возбуждению уголовного дела» (ч. 2 ст. 108 УПК РСФСР), расширительное толкование которого приводит к стремлению практических работников получить еще до возбуждения уголовного дела путем истребования необходимых материалов и получения объяснений, по сути, ту же информацию из тех же источников, что и в процессе расследования при допросе свидетелей, потерпевшего, обвиняемого, при производстве экспертизы;
3) на установление четкой процессуальной формы такого доказательства, как иной документ (ст. 88 УПК)1.
, 2.2.3.2.Вопрос об условиях использования материалов, ; полученных оперативно-розыскным путем, при принятии процессуальных решении и в качестве доказательств по уголовному делу
12 июня 1990 г. был принят Закон СССР «О внесениии изменений и дополнений в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик», в соответствии с которым ч. 2 ст. 29 Осно^ была изложена в новой редакции:
«На органы дознания возлагается принятие необходимых оперативно-розыскных мер, в том числе с использованием видеозаписи, кинофотосъемки и звукозаписи в целях обнаружения признаков преступления и лиц, его совершивших, выявления фактических данных, которые могут быть использованы в качестве доказательств по уголовным делам после их проверки в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством».
«Такая юридическая формулировка возможности применения видеозаписи, кинофотосъемки и звукозаписи до возбуждения уголовно-
См . Масленникова Л.Н. Указ соч., с 11, 18 46
го дела, — как справедливо отмечают В.З. Лукашевич ц ВВ. Шима-новский', — была впервые закреплена в уголовно-процессуальном законодательстве. Хотя, конечно, их применение при проведении необходимых оперативно-розыскных мероприятий осуществлялось в практической деятельности органов дознания и до принятия Закона от 12 июня 1990 г. Так, в процессе получения объяснений у заподозренного лица ему могла быть предъявлена фотография, где он заснят с лицом, знакомство с которым категорически отрицает. Если фотографии было недостаточно для того, чтобы он признал факу знакомства с данным лицом, то ему давали прослушать звукозапись еуо разговора с ним, из содержания которого становилось очевидным, что они давно знакомы и хорошо знают друг друга. Однако в материалах уголовного дела обычно не фигурировали ни фотокарточки, ни звукозаписи разговора, предъявлявшиеся заподозренному лицу в ходе получения его объяснений. Более того, в самом тексте объяснений также не упоминались ни фотокарточка, ни звукозапись. После принятия закона от 12 июня 1990 г. видеозапись,кинофотосъемка и звукозапись могут фигурировать в материалах уголовного дела, если они необходимы для выявления фактических данных, которые могут быть использованы в качестве доказательств по делу после их проверки в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона».
Комментируя ч. 2 ст. 29 Основ, Л.М. Карнеева писала, что «вопрос о том, применение каких именно уголовно-процессуальных правил обеспечивает использование оперативной видеозаписи, кинофотосъемки и звукозаписи в качестве доказательств остается открытым... Если дело возбуждено, то материалы видео- и звукозаписи могут быть использованы в доказывании органом дознания, следователем, прокурором и судом не иначе, как в виде сведений, полученных из источника процессуального характера (ч. 2 ст. 69 УПК РСФСР, ч. 2 ст. 16 Основ). Представляется, что именно об этом идет речь в новом тексте ст. 29 Основ, где упоминается проверка в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством»^ Л.М. Карнеева делает вывод, что к материалам видеозаписи, кинофотосъемки и звукозаписи, полученным в соответствии с ч. 2 ст. 29 Основ, должен применяться процессуальный режим документа или вещественного доказательства.
Лукашевич В.3„ Шимановский В.в. Процессуальные вопросы применения научно-технических средств в уголовном судопроизводстве // Правоведение —1992 — №3.—С. 61.
Карневва Л.М. Доказательственное значении материалов видео- и звукозаписи // Вестник Верховного Суда СССР, 1991, №7, с. 31.
47
13 марта 1992 г. был принят Закон РФ «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской федерации», который дополнил и уточнил содержание ч. 2 ст. 29 Основ уголовного судопроизводства и впервые закрепил задачи оперативно-розыскной Деятельности^ гарантии прав личности при ее проведении, исчерпывающий перечень действий, реализуемых путем проведения оперативно-розыскных мероприятий, оснований проведения оперативно-розыскных мероприятий и органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, и ряд других положений Однако, к сожалению, ст 10 Закона, регламентирующая использование результатов оперативно-розыскной деятельности, не внесла ясности в вопрос о соотношении оперативно-розыскных данных и доказательств по уголовному делу. В этой статье Закона сказано
«Результаты оперативно-розыскной деятельности могут быть использованы для подготовки и осуществления следственных действий..., а также в качестве доказательств по уголовным делам после их проверки в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством».
В курсе «Теория доказательств в советском уголовном процессе Часть общая»1 указывалось, что оперативные материалы могут указывать на местонахождение фактической информации.которая, возможно, имела бы доказательственное значение, но не в состоянии ее заменить. Предметы и документы, обнаруженные оперативным путем, могут рассматриваться как доказательства лишь постольку, поскольку после их «физического» обнаружения последовало их процессуальное закрепление, в ходе которого к ним был полностью применен режим, определяющий допустимость вещественных и письменных доказательств Сказанное относится и к случаям обнаружения и передачи в распоряжение органов расследования и суда различных предметов и документов, могущих иметь доказательственное значение, гражданами, представителями общественности, должностными лицами».
Таким образом, авторы подразделяют материалы, полученные оперативным путем, на две группы:
1 группа — оперативные материалы, указывающие на местонахождение фактической информации, которая, возможно, имела бы доказательственное значение Иными словами, речь идет о носителях сведений, которые могут быть допрошены по уголовному делу в качестве свидетелей. Это очевидцы события
* Теория доказательств в советском уголовном процессе Часть общая — М., 1966 —С 272-273
48
либо обладатели иной необходимой информации, которые выяв^ лены оперативным путем (опросы, наведение справок и другие действия, осуществляемые путем проведения оператив-/ но-розыскных мероприятий)
2 группа — предметы и документы, полученные оперативным путем. В основном речь здесь идет о документах, полученных при проведении оперативно-технических мероприятий с применением технических средств фиксации информации (видео-и аудиозапись, кино- и фотосъемка и др) в ходе двух разновидностей действий'
1) действия, не связанные с ограничением конституционных прав граждан,
2) действия, связанные с ограничением конституционных прав граждан (тайна переписки, телефонных и иных переговоров, телеграфных сообщений, а также право на неприкосновенность жилища — стет. 23-25 Конституции РФ) — обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств, контроль почтовых отправлений, прослушивание телефонных и иных переговоров, снятие информации с технических каналов связи (п. 8, 9, II, 12 ч. 2 ст. 6 Закон» РФ «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации»).
Полученные в ходе указанных действий предметы и документы по своей природе неповторимы (невоспроизводимы), в них заключены сведения, которые могут иМеть значение для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, которое будет возбуждено. При "эТом следует указать, что полученные оперативным путем документы могут явиться основанием для возбуждения уголовного деЛа при условии, что они получены в установленном Законом «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации» порядке На практике уголовное дело в таких случаях возбуждается по п. 6 ч 1 ст. 108 УПК РСФСР (непосредственное обнаружение органом дознания, следователем, прокурором или судом признаков преступления), т е. эти документы передаются оперативными сотрудниками субъекту, управомоченному решить вопрос о возбуждении уголовного дела. Для того чтобы обнаруженные в ходе оперативно-розыскной деятельности предметы и документы приобрели статус доказательств по уголовному делу, они должны быть приобщены к материалам уголовного дела в порядке, установленном уголовно-процессуальным законом.
Можно выделить и третью группу материалов, полученных оперативным путем:
' 3 группа — это так называемые сигналы, получаемые от граждан, сотрудничающих с органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность на негласной основе (ст. 15 Закона «Об оперативйо-розыскной деятельйости в Российской Федера-
49
ции.»). В качестве доказательств по уголовным делам эти сигналы не могут быть использованы, так как надлежащим источником информации (сведений) в данном случае будет свидетель. Если же допросить такого гражданина в качестве свидетеля, то это неизбежно повлечет его «расшифровку»,что, во-первых, в определенных случаях приведет к разглашению государственной тайны (ч. Зет. 16 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации»), и во-вторых, приведет к утрате негласным осведомителем своего конфиденциального статуса (а в этом могут быть не заинтересованы органы, осуществляющие оперативно-розыскную деятельность). В силу указанных причин подобного рода информация (результат оперативно-розыскной деятельности) может быть использована только для подготовки и осуществления следственных действий и проведения оперативно-розыскных мероприятий по предупреждению, пресечению и раскрытию преступлений (ч. 1 ст. 10 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации»).
В.И. Зажицкий, обоснованно критикуя содержание ст. 10 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации»', указывает, в частности, на то, что в данной статье Закона «на первом месте должно стоять такое направление, как использование сведений, полученных оперативно-розыскным путем, для принятия обоснованного решения о возбуждении уголовногб дела». Первое направление — использование результатов оперативно-розыскной деятельности для подготовки и осуществления следственных действий — необходимо, по мнению В.И. Зажицкого, «дополнить указанием на то, что данные оперативно-розыскного характера бывают важны также для планирования расследования уголовного дела, выдвижения следственных версий, определения наиболее целесообразных тактических приемов при производстве следственных действий». Соглашаясь с высказанными критическим^ ^соображениями, хотелось бы все-таки отметить, что умолчание закона Ь возможности использования данных.полученных оперативно-розыскным путем для принятия решения о возбуждении уголовного дела, не является запретом такого использования. Как документы, так и сигналы^ могут быть использованы при решении вопроса о возбуждении уголовного дела, которое в
1 -31ЖИЦКИЙ В.И. Вопросы доказательственного права // Советскаяяюстиция. — 1992. — № 19-20. —С. 3-4.
"• Сигналы учитываются в журнале репцотрации сигналов о преступлениях, которые в отличив рт заявлений и сообщений о преступлениях, которые регистрируются в книге учета заявлений и сообщений. Если письменное заявление грагеданина, зарегистрированное в книг» учета заявлений и сообщений окажется анонимным — при проверке—то оно будет перенесено 6 журнал учета сигналов о преступлениях — См.: Григорьев В.Н. Процессуальные формы обнаружения признаков преступления // Уголовная ответственность и ее реализация: Межвуз. сб. — Куйбышев 1985 —С. 107-109. ^
50
таких случаях подлежит возбуждению поп. 6 ч. 1 ст. 108 УПК РСФСР (непосредственное обнаружение органом дознания, следователем, прокурором или судом признаков преступления).
Следует уччтывать, что материалы первой группы (сведения о носителях информации, которая может быть получена в результате допроса свидетеля по возбужденному уголовному делу) и материалы третьей группы .(сигналы) могут быть использованы Для подготовки и осуществленияяследственных действий (в том числе и для принятия процессуальных решений), если закон связывает это решение с наличием просто «данных», а не доказательств (например, принятие следователем процессуального решения о привлечении лица в качестве обвиняемого связано в ст. 143 УПК РСФСР с наличием достаточных доказательств). «Представляется, что на основании оперативных данных могут быть приняты решения о производстве таких следственных действий, как вызов свидетеля, его допрос, предъявление для опознания и др. (ст.ст. 155-160, 164, 174, 181, 186 УПК РСФСР). Не обращаясь за санкцией к прокурору, следователь в неотложных случаях вправе принять решение о производстве обыска, но с последующим сообщением об этом прокурору в суточный срок (например, когда известно, что в помещении подготовлены к вывозу похищенные ценности)»'.
Итак, анализ процессульной литературы и законодательства позволяет выделить три группы материалов, получаемых в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий, а также три направления их использования в уголовном процессе. В обобщенном виде возможйость использования материалов каждой из трех групп по каждому из трех направлеНий^показа-на в табл. 1.
Информация, полученная оперативно-розыскным путем, может быть использована по указанным выше направлениям при условии соблюдения ряяа дополнительных условий, связанных с ее происхождением.
Закон РФ «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации» устанавливает условия проведения оперативно-розыскных мероприятий (ст. 8), связанных с ограничением конституционных прав граждан. Проведение оперативно-розыскных мероприятий, затрагивающих охраняемые законом о тайну переписки, телефонных и иных переговоров, телеграфных сообщений, а также право на неприкосновенность жилища допускается лишь для сбора информации о лицах:
См.: Карнеева Л.М. Доказательства в советском уголовном процессе. — Волгоград, 1988.—С. 41.
51
Таблица I
Группы матерт )лов
Направления 1 группа — указывают на 2 группа — г документы, в ходе on предметы и полученные ератив-х действий-
материалов, ческой информации, но не но-розыскны малы (негласная
полученных в результате оперативно-розыскной деяяельности в состоянии ее заменить (носящие гласный характер, например, опросы) связанных с ограничением конституционных прав граждан несвязанных с ограничением конституционных прав граждан информация, получаемая от осведомителей)
1 В качестве повода для воз-буиздения уголовного дела по п б ч 1 ст 108 УПК РСФСР + * + +
2 В качестве ориентирующей информации при подготовке и проведении следственных действий, если закон не связывает такое решение с напгмем доказательств + - + + +
3 В качестве источников фактических данных после ихнолуче-ния в установленном в УПК порядке (вещественные доказательства и документы) Недопустимы, а лицо подлежит допросу в качестве свидетеля + + Недопустимы, а в случае «раскрытия» осведомителя он подлежит допросу в качестве свидетеля
Примечание Знак «+» означает возможность использования материалов
группы по конкретному направлению.
1) подготавливающих или покушающихся на тяжкие преступления (ст 7' УК РСФСР);
2) совершающих либо совершивших тяжкие преступления (ст. 7- УК);
3) допустивших сокрытые доходов от налогообложения в особо крупных размерах (ст. 162" ч. 2 УК РСФСР).
При этом оперативйо-розыскные мероприятия, затрагивающие право на неприкосновенность жилища (обследование жилых помещений), могут йроводиться только по мотивированному постановлению одного из руководителей соответствующего органа, осуществляющего рперативно-розыскную деятельность, с
санкции прокурора областного звена или на основании судебного решения, а оперативно-розыскные мероприяяия,затрагивающие охраняемые законом тайну переписки, телефонных и иных переговоров, телеграфных сообщений, — только на основании судебного решения.
Проведение оперативно-розыскных мероприятий, затрагивающих перечисленные конституционные права граждан, допускается в случаях, которые не терпят отлагательства и могут привести к совершению: 1) террористического акта (ст.ст. 7', 66, 67, 213^ УК РСФСР) или 2) диверсии, на основании мотивированного заключения одного иЯ руководителей соответствующего органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, с незамедлительным уведомлением судьи, а в случаях, допускаемых законом, соответствующего прокурора и последующим получением санкции в течение 24 часов. (
В случае возникновения угрозы жизни, здоровью, собственности отдельных лиц по их заявлению или с цх письменного согласия разрешается прослушивание переговоров, ведущихся с их телефонов или Других переговорных устройств, на основании постановления, утвержденного руководителем органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, с обязательным уведомлением соответствующего прокурора в течение 24 часов. Таков исчерпывающий круг случаев, когда допускается проведение оперативно-розыскных мероприятий, затрагивающих предусмотренные в ст.ст. 23-25 Конституции РФ права граждан. А вот перечень требований, предъявляемых к таким мероприятиям, должен быть дополнен:
1) эти мероприятие должны проводиться только путем действий, указанных в ч. 2 ct. 6 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации»;
2) эти мероприятия должны осуществляться только органами, управомоченными на то ч. 1 ст. II Закона «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации» Причем следует иметь в виду, что компетенция этих органов не одинакова. Например, согласно ст. 10 Федерального Закона РФ «Об органах Федеральной службы безопасности РФ», эти органы имеют право осуществлять в соответствии с законодательством Российской Федерации оперативно-розыскные мероприятия по выявлению, предупреждению, пресечению и раскрытию шпионажа, террористической деятельности, организованной преступности, коррупции, незаконного оборота оружия и наркотических средств, контрабанды и других преступлецйй, дознание и предварительное следствие по которым отйесены законом к их ведению (см. 4.3 ст. 126 УПК РСФСР), а также по выявлению, гфед-упрежденик^ пресечению и раскрытию деятельности незаконных вооруженные формирований, преступных групп, отдельаых л^ц и
52
53
общественных объединений, ставящих своей целью насильственное изменение конституционного строя Российской Федерации. В ч. Зет. 13 Закона РФ «О внешней разведке» сказано, что применение методов и средств разведывательной деятельности в отношении граждан РФ на территории РФ не допускается При тщательном анализе нормативных актов, регламентирующих деятельность шести органов, правомочных осуществлять оперативно-розыскную деятельность, можно выявить и иные ограничения их компетенции.
Перечень требований к оперативно-розыскным мероприятиям, не связанным с ограничением конституционных прав граждан, включает в себя'
1) проведение их путем тех действий, указанных в ч 2 ст. 6 Закона «Об оперативно-розыскной деятелп>ности в Российской Федерации», которые не связаны с ограничением конституционных прав и свобод граждан;
2) проведение их управомоченными органами в пределах их компетенции (ч. 1 ст. II Закона РФ «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации»).
Каковы же уголовно-процессуально значимые последствия нарушения порядка проведения оперативно-розыскных мероприятий"
В ч. 2 ст 50' Конституции РФ 1993 г. сказано, что при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона. Доказательства, полученные с нарушением закона, признаются не имеющими юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также, использоваться для доказывания обстоятельств, перечисленных в ст. 68 УПК РСФСР (ч. 3 ст. 69 УПК РСФСР в редакции Закона РФ от 16 ин^ля 1993 г.).
Еще до включения в закон данной нормы профессор Б Т. Безлепкин писал: «Нынешняя практика высших судебных инстанций, как правило, отказывает в статусе источника доказательств объектам, способ получения которых затемнен и теряется в недрах^ негласной оперативно-розыскной деятельности... В принципе такое отношение правосудия к подобным источникам информации с позиции теории доказательств безупречно. Неясность по поводу того, как, где и при каких обстоятельствах получен материальный объект, несущий соответствующую информацию, и невозможность исследовать эти вопросы путем производства следственных и судебных действий не только порождают неразрешимые сомнения в достоверности такой информации, лишая ее тем самым доказательственного значения, но и создает почву для подозрений в том, что обвинительные доказательства сфальсифицированы»'. В 1983 г. В.И^Зажицким было
' Б«алвпкинБ.Т. Проблемы уголовцо-процессуального доказывания // Советское государство и право —1991 —Мв8 —С 100-101
54
предложено выяснить применительно к каждому виду фактических данных источник осведомленности (в законе такое требование содержится только применительно к фактическим данным, 'сообщаемым потерпевшие и свидетелем — ст.ст. 74, 75 УПК РСФСР). Автор писал: «Источники осведомленности представляют собой объективную основу, на которой возникают, формируются фактические данные, являющиеся содержанием уголовно-процессуальных доказательств. Источник осведомленности обнаруживается при возникновении и формировании ?сех видов доказательств. Для соответствующих лиц ими служат факты, события, процессы и явления, существующие или существовавшие независимо от воли и сознания людей либо валяющиеся результатом их действий и поступков. Воспринимая эти источники осведомленности, лица и субъекты процессуального доказывания становятся носителями фактических данных. Без такой основы не может возникнуть ни одно доказательство. Источник осведомленности не входит в понятие уголовно-процессуального доказательства, находится за его пределами Доказательство представляет собой единство фактических данных и процессуального источника. В то же время его необходимо учитывать при осуществлении процессуального доказывания. От особенностей источника осведомленности зависит содержание полученных сведений об объеме и характере фактических данных. Порядок и условия их получения уголовно-процессуальный закон устанавливает таким образом, чтобы учесть характеристики источников осведомленности. Знание и анализ источника осведомленности, условий восприятия его соответствующими лицами позволяет эффективно выполнить требование ст. 70' УПК РСФСР — тщательно, вбесторонне и объективно проверить собранные пр делу доказательства. Исследование источника осведомленности применительно к формированию всех видов доказательств обеспечивает установление их доброкачественности, исключает из процесса доказывания субъективные мнения, догадки и предположения, обеспечивает надежность ^ достоверность доказательств. Поэтому источники осведомленности должны быть всегда Известны не только лицам, которые сообщают фактические данные, но и-субъектам доказывания — лицу, производящему дознание, следователю, прокурору и суду... Источником осведомленности для субъектов доказывания применительно к вещественным доказательствам является факт, что тот или иной предмет служил орудием преступления, имеет на себе следы преступления и т. д. Источником осведомленности для авторов иных документов как самостоятельного вида доказательств служат объективные факты и обстоятельства, имеки^ие значение для уголовного дела, изложенные или удостоверенные компетентными учреждения-ми,предприятиями, организациями, должностными лицами или ' гражданами (ст. 88 УПК РСФСР). Один из важнейших методов
55
проверки данного вида доказательств заключается именно в установлении и анализе источников осведомленности. В этих целях суды вызывают и допрашивают авторов документов и других лиц для уточнения или опровержения содержащихся в них этих сведений. Этот метод проверки позволяет установить соответствие содержания документа фактам реальной действительности, полноту их закрепления, достоверность данного вида доказательств»*.
В рассуждениях В.И. Зажицкого представляется спорным одно утверЯсдение, а именно: «Источник осведомленности не входит в содержание уголовно-процессуального доказательства». В законе применительно к сведениям, сообщаемым потерпевшим и свидетелем сказано, что не могут служить доказательством фактические данные, сообщаемые лицом, если оно не может указать источник своей осведомленности (ст. 74, ст. 75 ч. 2 УПК РСФСР). Таким обраяом) наличие указания на источник осведомленности является составной частью процессуальной формы таких источников фактических данных, как показания потерпевшего и свидетеля. Отсутствие такого указания означает, что фактические данные недопустимы,так как получены из ненадлежащего источника. Представляется, что и процессуальная форма таких источников фактических данных, как вещественные доказательства и документы^ в^слючает в себя указание об источнике осведомленности. Если такого указания нет, то фактические данные признаются полученными из ненадлежащего источника. Данное утверждение находит подтверждение и в литературе: «Допустимость доказательств — протоколов и иных документов...- предполагает, что их содержание фиксирует и источник осведомленности (источник получения информации) исполнителя документа (применительно к вещественным доказательствам это требование реализуется через протокол, составленный в порядке ст. 84 УПК РСФСР)»1. Ца своеобразие связи, существующей между предметом — вещественным доказательством и протоколом его осмотра, отличной от связи, существующей, например, между показаниями двух свидетелей-очевидцев, независимо Друг от друга рассказывающих о виденном, — обращал внимание А.А. Эйсман. «Эта связь настолько существенна, что отсутствие или утрата ее равносильны утрате самого вещественного доказательства (при отсутствии протокола) либо- значительному обесценению сведений, содержащихся в протоколе (при утрате вещественного доказательства). Иначе говоря, полноценными эти два доказательства
' Змицкий е.И. Источники осмдомлмности в уголовгю-щмцессуальном ^окаэыва-^ нт К Советская юстиция, х-1983. — №8.— С. 6,8.
t Теория доказательств в советсюм уголовном процессе. — 2•в изд. — М., 1973. — С. 236.
56
являются лишь тогда, когда они выступают вместе, образуя в некотором условном смысле одно «комплексное» доказательство, состоящее из двух взаимно дополняющих частей»'
Отсутствие в протоколе осмотра предмета, полученного оперативным путем и приобщаемого к делу в качестве вещественного доказательства, указания на источник получения (источник осведомленности) сделает невозможным проверку фактической информации, заключенной в предмете, процессуальными способами, а тем самым породит неустранимые сопения в его достоверности^
К вещественным доказательствами и документам предъявляется не только требование фиксации источника осведомленности, но и требование «компетентности исполнителя»э Из протокола осмотра предмета, полученного оперативным путем и приобщаемого к делу в качестве вещественного доказательства, а также из содержания документа должно быть ясно. где, когда, на каком основании и полномочным ли органом получен предмет или составлен документ (применительно к документам, полученным при помощи технических средств фиксации информации, очевидно, правильнее говорить — «получен»). Источник осведомленности и компетентности исполнителя должны быть указаны в сопроводительном письме к вещественному доказательству или документу, а также в самом документе, если характер документа позволяет включить соответствующее указание в его содержание (например, в конце пленки с записью телефонного разговора).
Все изложенное позволяет сделать выводы о процессуально-значимых последствиях нарушения порядка проведения оперативно-розыскных мероприятий.
Если оперативно-розыскное мероприятие (в том числе и не связанное с ограничением конституционных прав граждан) проведено с нарушением порядка, установленного Законом «Об оперативно-розыскной деятельности в РФ» и конкретизирующими его законами (Закон РСФСР «О милиции» и т.д.), то полученные в результате такого мероприятия предметы и документу (в том числе и полученные при помощи технических средств контроля и фиксации информации) не могут быть приобщены к материалам уголовного дела, так как будут ненадлежащим источником фактических данных. Данный вывод следует из Того, что к вещественному доказательству и документу предъявляются такие
Эйсман AJK. Заключение эксперта (структура и научное обоснование) — W , 1967. —С 135
См по этому вопросу: Леви ДА, Геринов ЮА Звукозапись и видеозапись в уголовном судопроизводстве — М., 1983. — С 9
См Теория доказательств в советском уголовном процессе — 2-е изд —М, 1973 — С. 236-238.
57
требования как известность источника получения (источника осведомленности) и компетентность исполнителя. Оба эти требования являются составной частью процессуальной формы вещественного доказательства и документа как источников фактических данных. Если в ходе проверки приобщенного к материалам дела вещественного доказательства или документа, полученных в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий (в том числе и с применением технических средств контроля и фиксации информации), будет установлено, что нарушены требования (т. е. гарантии), установленные Законом РФ «Об оперативно-розыскной деяте^ности в Российской Федерации», то это будет означать отсутствие у вещественного доказательства и документа необходимого признака процессуальной формы — компетентности исполнителя, что повлечет признание документа недопустимым и исключение его из числа доказательств по уголовному делу. Отсутствие указания на источник осведомленности тем более повлечет признание вещественного доказательства или документа недопустимым, так как не позволит установить компетентность исполшителя — органа, правомочного осуществлять оперативно-розыскную деятельность.
Если на основании информации, полученной оперативно-розыскным путем с нарушением требований Закона РФ «Об оперативно-розыскной ' деятельности в Российской Федерации» (любая из трех групп материалов, информации, указанных в таблице на с. 52)'былo принято решение о проведении следственного действия (например, обыска), то протокол такого следственного действия и полученные в результате его проведения вещественные доказательства должны быть признаны недопустимыми. Данный вывод вытекает из того, что не выполнены все 'требования процессуальной формы, в частности, четвертый, выделенный выше, критерий допустимости — надлежащий порядок проведения следственного действия, используемого как средство получения доказательств. Надлежащий порядок следственного действия включает, в том числе, и законность и обоснованность решения о его проведении'. Из принципа законности в уголовном судопроизводстве, который нормативно закреплен в ст. 15 Конституции РФ
Это требование относится к производству всех следственных действий, но наиболее ярко проявляется тогда, когда для проведения следственного действия необходимо вынесение следователем постановления, основанного на законных основаниях и достаточных данных, например обыск и выемка — ст.ст. 167, 168 УПК РСФСР. • /
58
и ст. 2 УПК РСФСР, следует, что все решения, принимаемые субъектом, ведущим производство по делу, должны иметь законное основание. Решение о производстве следственного действия будут законными, если в его основание положены законные данные (принцип законности данных, полученных' оперативно-розыскным путем, закреплен в ст. 3 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации».
Из принципа законности, в уголовном судопроизводстве вы- ' текает и необходимость возбуждать уголовное дело по п. 6 ч. 1 ст. 108 УПК РСФСР на основании материалов, полученных оперативно-розыскным путем, только удостоверившись предварительно, что эти материалы получены с соблюдением Закона «Об опе-рая-ивно-розыскной' деятельности в Российской Федерации». Из принципа презумпции невиновности следует, что уголовное дело, возбужденное на основании материалов, которые получены в ходе оперативно-розыскной деятельности с нарушением требований Закона «Об опер'ативно-розыскной деятельности в Российской Федерации», подлежит прекращению за недоказанностью участия лица в совершении преступления.
Необходимо, чтобы в уголовно-процессуальном законодательстве имелся прямой запрет использовать в качестве доказательств по уголовным делам фактические данные, полученные в результате проведения оперативно-розыскных мероприятий с нарушением требований законодательства.,
' 2.2.3.3. Дополнительные соображения к вопросу о допустимости иных документов (ст. 88 УПК РСФСР) в качестве доказательств
А.И. Трусов указывает, что доказательствами по уголовному делу могут быть документы удостоверяющего и неудостоверяющего характера. Автор выделяет два общих условия, при которых документы неудостоверяющего характера могут быть допущены в качестве доказательств: «1) если .они возникли вне производства по уголовному делу в процессе обычного функционирования учреждения, организации и должностного лица и отвечают требованиям, которые предъявляются к документам такого рода, и 2) когда их использование в качестве доказательств не ведет ^подмене чьих-либо требуемых по закону устных показаний, даваемых на допросе, письменным сообщениям о тех же фактах, не обеспеченным' надлежащими гарантиями его проверки и достоверности»'. '
Советский уголовный процесс / Под ред. А.С. Кобликова. — М., 1972. —С. 162.
59
Понятие иного документа, данное' А.И. Трусовым, очень узкое, под выделенные условия трудно подвести документы,^ полученные с применением научно-технических средств (как материалы оперативно-розыскрой деятельности, так и выполненные, например, гражданином для своих нужд), так как неизвестно, какие требования (реквизиты и т. п.) следует предъявлять к таким документам, а к документу, выполненному гражданином для своих нужд, вообще нельзя предъявлять требования о надлежащем внешнем оформлении. Трудно подвести под выделенные условия и письма граждан, их дневники. За такими частными бумагами не следует отрицать значение документа. В целом же вопрос о понятии такого источника фактических данных, как иной документ (ст. 88 УПК РСФСР) требует самостоятельного исследования; в настоящей же работе представляется необходимым обратить внимание на второе, выделеннЬе А.И. Трусовым, условие — документ не должен подменять свидетельских показаний об обстоятельствах дела. Многие авторы, признающие доказательственное значение материалов, полученных в ходе доследственной проверки (ст. 109 УПК РСФСР), относят их к иным документам'. «То обстоятельство, что объяснение гражданина содержит фактические данные об обстоятельствах, которые должны быть предметом допроса, не лиы4ает самостоятельного доказательственного значения 'объяснение»^ Такой вывод представляется неправильным, так как объяснение (как уже указывалось вйше) не отвечает требованиям допустимости
После принятия в новой редакции ч. 2 ст. 29 Основ уголовного судопроизводства в литературе 'были высказаны две точки зрения по вопросу о том, к какому из источников фактических данных относить техническую запись, полученную при помощи оперативно-розыскных мероприятий. Одни авторы предлагают считать такую запись либо вещественным доказательством, либо документом (в зависимости от конкретного содержания), при этом в последнем случае отмечается, что хотя для приобщения к делу документа и не требуется осмотра или постановления, одйако нужно указать, кто изложил и удостоверил обстоятельства, имеющие значение для дела (т. е. тоже указывается на обязательность знания источника осведомленности (источника получения) — Н.К.Р. Другие авторы предлагают считать оперативную
См., например: Карнссва Л.М. Доказательства в советском угопреном процессе. — Волгоград, 19в8.—С. 36. • k Теория доказательств • советском уголовиоц процессе. — 2-е изд. — М.. 1973. — С. 658.
См.: Карм—•а Л.М. Доюмтальстввннов яююню материалов фщео и «укозалиси // Вестник верэфемго Суда СССР, 1991. Nt 7. с. Й2, Лукиифвочбл., Шимамов-скмйВ.В. Процессуальные вопросы применения ндучно-тахн^ческих средств 9 уголовном судопроизродстее // правоведение. —1^92.—№ 3. •«• С. 62.
в0
видео- и звукозапись вещественными доказательствами. «Оперативная запись, — указывают они, — в отличие от всех иных доказательств, нуждается в особо тщательном исследовании, обеспечивающем ее доказательственное значение,-поскольку доброкачественнрсть всех иных доказательств во многом обеспечивается процессуальным порядком их получения, тогда как оперативные материалы добываются вне процессуальной формы». Авторы обосновывают необходимость введения в процесс оперативных материалов в качестве вещественных доказательств Не только тем, что процессуальное оформление вещественных доказательств (в отличие от документов) предполагает составление протокола осмотра и постановления о приобщении к делу, что обеспечивает их достоверность, но и тем, что оперативная видео-и звукозапись обладает рядом признаков, характерных для вещественного доказательства (эти признаки авторы выводят из овеществленности, предметности таких материалов, в то время как иные документы — чаще всего письменные акты)'.
Можно понять стремление ученых прл отсутствии в законодательстве надлежащих гарантий райти такой способ введения оперативной информации в уголовный процесс, который бы в большей степени обеспечивал их достсрерность. Представляется, однако, что отнесение фактических данных к тому или иному источнику (иные документы, вещественные доказательства) должно осуществляться не по признаку их овеществленности и предметности, а по содержательному признаку. В случае, когда для установления обстоятельств дела имеет значение только содержание оперативных материалов, то .они должны приобщаться к делу в качестве документов. ПоскоЛЫЬу до принятия Закона РФ «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации» все вопросы этой деятельности регламентировались закрытыми нормативными актами, постольку в то время можно было ставить лишь вопрос о достоверности (в частности, на предмет подделки, монтажа) оперативных материалов, а не о законности способов их получения. В настоящее время нужно проверять как достоверность, так и законность получения оперативных материалов, поскольку Закон «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации» устанавливает определенные (указанные выше) требования к их получению. Конечно, применительно к действующему законодательству в наиболее выгодном (с точки зрения законности) положении находятся документы-вещественные доказательства (ч. 2 ст. 88 УПК РСФСР), так как для приобщения
' См.: Давлетов А., Семвицов В. Оперативная видео- и звукозапись //.Социалистическая законность. —1991.— Ni 11.— С. 38-39.
61
их к делу требуется протокол осмотра и специальное постановление. Однако, специфика материалов, полученных в ходе осуществления оперативных мероприятий с использованием технических средств контроля и фиксации информации, приобщаемых к делу в качестве документов, в частности их овеществленность и пред-
' метность, face равно вызывает необходимость в составлении процессуального документа. В материалах дела должны содержаться все документы, являющиеся доказательствами, а также постановления и протоколы о приобщенных к делу вещественных доказательствах. Магнитофонную или видеокассету и т. п. нельзя подшить к материалам дела в качестве документа, поэтому необходимо выносить специальное постановление о наличии в материалах дела документов, материальный носитель которых не позволяет подшить их к делу непосредственно. Вообще же не овеществленность или предметность Документа, а также не невозможность подшить такой документ к материалам дела непосредственно порождают необходимость вынесения специального постановления о приобщении документа к материалам дела. Думается, что при приобщении к материалам дела иного документа, нужно всегда выносить об этом мотивированное постановление, в котором, в частности, указывать источник получения (происхождения) данного документа и компетентность исполнителя. Необходимость вынесения специального постановления о приобщении материалов к уголовному делу в качестве иных документов обусловливается потребностью облегчить впоследствии проверку этих документов.
, На неурегулированность процессуального порядка приобщения к уголовному делу материалов, полученных лицом, осуществляющим производство по делу в порядке ч. 2 ст. 70 УПК РСФСР, а также истребованных им в порядке ч. 1 уг. 70 УПК РСФСР, неоднократно обращалось внимание в литературе». К сожалению, данные пожелания не были в полной мере учтены при подготовке Теоретической модели УПК РСФСР^, а в обсуждающихся ныне проектах УПК РФ, подготовленных авторским коллективом при Министерстве Юстиции РФ и авторским коллективом НИИ проблем укрепления законности и правопорядка, вообще отсутствуют указания на процессуальный порядок приобщения к делу документов, не являющихся одновременно вещественными доказательствами.
2.3. Надлежащее процеЬсуальное действие, ' используемое для получения доказательств ' \
1
Анализ законодательства и процессуальной литературы показывает. что все способы собирания (получения) доказательств можно объединить понятием «процессуальное действие». Собирание доказательств осуществляется в ходе проведения лицом, производящим дознание, следователем, прокурором и судом процессуальных действий, которые включают в себя:
а) следственные (судебные) действия; б) истребование предметов и документов; в) требование о назначении ревизии;
г) представление доказательств участниками процесса, гражданами и организациями (ст. 70 УПК РСФСР)'.
Некоторые авторы не признают самостоятельного характера истребования предметов и документов, требования о назначении ревизии, представления доказательств участниками процесса, гражданами и организациями. Отмечается, что «данные приемы получения доказательств осуществляются не помимо, а в рамках следственных действий. При всех особенностях каждого из таких приемов все они так или иначе связаны с выемкой соответствующих материалов (в случаях представления участниками процесса), либо с осмотром (если истребованный документ имеет признаки вещественного доказательства), либо с допросом, если лицо заявляет о том, что ему известны существенные обстоятельства дела и др.»^
Отличие истребования предметов и документов от выемки обосновал С.А. Шейферэ.
Конструкция ч.1 и ч. 2 ст. 70 УПК РСФСР позволяет сделать вывод, что законодатель не относит к следственным действиям требования о представлении предметов и документов, требования о производстЬе ревизий, представление доказательств участника^ процесса. Гражданами и организациями. В то же время указание на возможйость придания фактическим данным, полученным в результате проведения таких действий, доказательственного значения вытекает из того, что эти действия законодатель относит д способам собирания доказательств (ст. 70 УПК РСФСР называется «Собирание доказательств»). Получен-
См.: ШгйферСА Сущность и способы собирания доказательств в советском уголовном процессе. — М.: ВЮЗИ, 1972. — С. 84-88; Шейфер С.А. Собирание доказательств в советском уголовном процессе. — Саратов, 1986. — С. 67-73; Хмы-ров AJK. Указ. соч., с. 153; Давл«тов А., Семенцов В. Указ. соч., с. 39. См.:Уголовжн1роцвссуальное законодательство Союза ССР и РСФСР. Теоретическая модель. Институт государства и Права АН СССР. — М., 1990. — С. 167-173.
62
См.: Шейфер С.А. Сущность и способы собирания доказательств в советском уголовном Процессе. — М.: ВЮЭИ, 1972. — С. 38-43; Шейфер СА Собирание доказательств в советском уголовном процессе. — Саратов, 1986.—С. 55-73. Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Элькинд П.С. Указ. соч.. с. 112. Шейфер СЛ. Сущность и способы собирания доказательств в советском уголовном процессе.—М.: ВЮЗИ, 1972.—С. 39-40.
63
ные в результате этих действий фактические данные должны быть приобщены к делу в Качестве вещественных доказательств или иных документов.
Выше было указано на несовершенство -законодательного регулирования порядка истребования предметов и документов, требований о производстве ревизий, представления доказательств участниками процесса, гражданами и организациями. Существуют лишь научные рекомендации и выработанные практикой приемы, .
В ст. 70 УПК РСФСР сказано, что лицо, производящее дознание, следователь, прокурор или суд вправе в целях собирания доказательств по находящимся в их производстве делам производить следственные действия, предусмотренные настоящим кодексом. Это означает, что недопустимо получение фактических данных об обстоятельствах дела путем проведения следственных действий, не указанных в законе. В УПК некоторых бывших союзных республик было предусмотрено такое следственное действие, как проверка Показаний на месте (в УПК РСФСР такого следственного действия нет). '
Криминалистика всячески расхваливала это следственное действие, советуя применять его во всех республиках. Критикуя подобные взгляды П.С. Элькинд писала: «Предусмотренный законом круг следственных и судебных действий, являющихся средством получения доказа-тельств.имбет исчерпывающий характер. Соответственно нельзя признать правомерной, например, получившую определенное распространение практику проверки показаний на месте в качестве самостоятельного следственного действия на территории тех союзных республик, законодательство которых данное следственное действие не предусматривает»*.
Не может быть признано правомерным проведение таких следственных действий, как изъятие, добровольная выдача. Протоколы изъятия, добровольной выдачи часто составляются органом дознания при выполнении отдельного поручения следователя (ч. 4 ст. 119 УПК РСФСР) вместо протокола обыска и выемки. По одному уголовному делу, возбужденному по ст.ст. 15,884.2 УК РСФСР, заключение товароведческой экспертизы.которая должна была быть назначена для. определения природных свойств и состояния изъятых при обыске камней (на предмет того, не являются ли эти камни драгоценными, валютными ценностями), было заменено протоколом вскрытия осмотра и оценки. В этом протоколе изъятые камни были названы сапфирами, алмазами и брил-
Сорский Г.Ф„ Кокорев ЛЛ„ Элькинд П.С. Указ. соч., с. 113.
64
лиантами, а признаки, на основании которых определялся род камней, в. протоколе не описывались.
Представляется, что фактические данные, полученные путем проведения «процессуальных» действий, не предусмотренных законом, во всех случаях должны признаваться недопустимыми. Процессуальная форма строго формальна, порядок проведения каждого процессуального действия регламентирован ,в законе с целью обеспечить достоверность полученных данных и гарантировать права участников процесса (в первую очередь обвиняемого). Соответственно получение фактических данных путем действий, не предусмотренных в законе, порождает неустранимые сомнения в их Я^стоверности и нарушает права участников процесса (так как неизвестно, какими гарантиями обставил бы законодатель проведение проверки показаний на месте и др).
Следует отметить, что в настоящее время помиМо следственных действий, закрепленных в УПК РСФСР, существует еще одно следственное действие, направленное на собирание доказательств. Это следственное действие называется «Прослушивание телефонных и иных переговоров» и нормативно закреплено в ст. 35' Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик в редакции от 12 июня 1990 г. (действие. Основ на территории Российской Федерации в настоящее время обосновано выше). К сожалению. Основы закрепляют лишь общие черты данного следственного действия, что разумеется не в полной мере удовлетворяет принципу законности в уголовном процессе. С целью облегчить практику применения ст. 35' Основ в теории уголовного процесса высказаны различные рекомендации*. При производстве указанного следственного действия необходимо руководствоваться ст. 23 Конституции РФ, в соответствии с которой ограничение права гражданина на тайну телефонных переговоров допускается только на основании судебного решения^
Проведенное выше разделение процессуальных действий на следственные (судебные) и иные (три действия) вытекает из содержания закона, однако в известной степени является условным. Если законодатель включает эти три действия в разряд
См. в списке литературы в разделе «Монографии, статьи, учебная литература» статьи следующих авторов: Данилюк С., Виноградов С. и Щерба С., Комлев В., КарнееваЛ.М.,ДоляЕ.А. " См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24.12.93 г. № 13-«О некоторых вопросах, связанных с применением статей 23 и 25 Конституции РФ» II Бюпл» тень Верховного Суда РФ, 1934, №3, с. 12
65
следственных, то ни один из принципов уголовного процесса не будет нарушен.
Представляется удачной предложенная авторами Теоретической модели УПК РСФСР форма законодательного закрепления способов собирания доказательств: «Статья... . Собирание доказательств
Доказательства собираются путем производства следственных и судебных действий: допросов подозреваемого, обвиняемого, свидетеля, потерпевшего, эксперта; очных ставок; предъявления для опознания; выемок; обысков; осмотров; эксгумации трупа; экспериментов; получения образцов для экспертного исследования; назначения экспертиз; принятия представленных предметов и документов»'.
2.4. Надлежащий порядок проведения процессуального действия, используемого как средство получения доказательств
В соответствии с 4. 4 ст. 1 УПК РСФСР установленный уголовно-процессуальным законом порядок судопроизводства является единым и обязательным по всем уголовным делам и для всех судов, органов прокуратуры, предварительного следствия и ^дознания. Если данный порядок будет нарушен, то уголовное судопроизводство не выполнит задач, возложенных на него законом -(ст. 2 УПК РСФСР).
Законодатель не только требует от лица, ведущего производство по делу, использовать для получения доказательств лишь те следственные действия, которые указаны в законе, но и устанавливают порядок проведения каждого следственного действия. При этом в правилах, регламентирующих производство следственных действий можно условно выделить общую и особенную часть.
Общая часть включает предусмотренные 'законодателем гарантии, относящиеся к производству всех или большинства процессуальных действий, а особенная часть регламентирует порядок производства конкретного процессуального действия.
К общей части можно условно отнести следующие нормы уголовно-процвЬсуального закона:
1. Часть 3 ст. 20 УПК РСФСР — запрещение домогаться показаний обвиняемого и других, участвующих в деле лиц, путем насилия, угроз и иных незаконных мер.
1 См.: Уголовно-процессуальное законодательство Союза ССР и РСФСР Теоретическая модель. — U.: ИГП АН СССР, 1990. — С. 121.
В ст. 37 «Условия допустимости доказательств» части 2 Основ уголовно-процессуального законодательства Союза ССР и республик предлагалось распространить это требование на все способы собирания доказательств: «Запрещается домогаться показаний обвиняемого и других участвующих в деле лиц, а также получение иных доказательств путем насилия, угроз и других незаконных мер».
Пленум Верховного Суда СССР своим постановлением отменил состоявшиеся по конкретному делу судебные решения с направлением дела на новое расследование в связи с применением незаконных методов ведения следствия — X., содержавшийся одной камере с Б„ по поручению работников следственных органов, используя полученную от них информацию, склонял Б. написать «явку с повинной», а также оговорить других лиц1.
Статья 21.2 Конституции РФ содержит следующее указание: «Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению...».
Последствием применения незаконных мер при допросе является не только привлечение виновных к уголовной ответственности (по ст. 179 УК РСФСР), но и безусловное признание не имеющими доказательственной силы протоколов соответствующих следственных действий »^
2 В соответствии со ст. 48 Конституции РФ, а также ст.ст. 19, 46-52 УПК РСФСР подозреваемому и обвийяемому гарантируется право на защиту, а также право пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения.
Анализ опубликованной судебной практики последних лет позволяет выявить следующие основные случаи 'отмены приговоров вышестоящими судебными инстанциями ввиду нарушения права на защиту: \
неизвеццение допущенных к участию в деле адвокатов о производстве следственных действий с участием обвиняемого лишило их возможности присутствовать при производстве этих действий^ В то же время Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР в определении по конкретному делу отметила: закон не обязывает следователя извещать защитника о всех проводимых с участием обвиняемого следственных действиях, если защитник об этом не ходатайствовал^;
Бюллетень Верховного Суда СССР, 1988, № 1, с. 25-27. Научно-практический комментарий к Основам уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик. — М., 1961. —С. 88— Г.М Миньковский. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1999, №12,0.10,11; 1990, mb 2, с. 10. Бюллетень Верховного Суда РФ, 1992, № 4, с 8-9.
вопреки требованиям п. 2 ч. 1 ст. 49 УПК РСФСР не было обеспечено участие защитника при предъявлении обвинения и допросе несовершеннолетнего обвиняемого*;
отказ от защитника может иметь место только при наличии реальной возможности его участия в деле. Суд должен был выяснить, не является ли отказ от защитника вынужденным. В противном случае судебные решения законными признать нельзя^;
отказ подсудимому в ходатайстве о приглашении второго защитника признан существенным нарушением закона, влекущим отмену приговора в силу ст. 345 УПК рсфсрз;
вопреки требованиям ст.ст. 47 и 48 УПК РСФСР при наличии противоречий в показаниях подсудимых их защиту в суде осуществлял один адвокат^.
3. В соответствии со ст.ст. 22-25 Конституции РФ и ст. 12 УПК РСФСР, а также ст. 35' Основ гражданам гарантируется неприкосновенность жилища, частной жизни, тайна переписки, телефонных переговоров, телеграфных и иных сообщений, право на свободу и личную неприкосновенность. Обыск, выемка, осмотр помещения у граждан, наложение ареста на корреспонденцию и выемка ее в почтово-телеграфных учреждениях, прослушивание телефонных и иных переговоров производятся только на основаниях и в порядке, установленных федеральным законом.
4. В соответствии со ст. 18 Закона РСФСР «О языках народов РСФСР» от 25 октября 1991 r.s и ст.ст. 17, 57, 107 ч. 2, 134 и 269 УПК РСФСР лицу, участвующему в деле и не владеющему языком, на котором ведется судопроизводство, обеспечивается право пользоваться услугами переводчика с отнесением расходов на счет государства. Вышестоящие судебные инстанции неоднократно отменяли приговоры и направляли дела для производства дополнительного расследования ввиду нарушения гарантий, установленных ст. 17 УПК РСФСР*.
5. В соответствии со ст.ст. 58, 273-275, 275' УПК суд, прокурор, следователь и лицо, производящее дознание, обязаны разъяснить участвующим в деле лицам их права и обеспечить возможность осуществления этих прав.
6 В соответствии со ст. 129 УПК РСФСР предварительное следствие производится только после возбуждения уголовного дела
Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1985, №10, с 12 Бюллетень Верховного Суда РСФСР (РФ), 1988, № 12, с. 11, 1989, № 4 с 10 1990 №12,c 2; 1991, №10, с 9
Вестник Верховного Суда СССР, 1991, №2, с 20; Бюллетень Верховного Суда СССР, 1991, №2, с 20; Бюллетень Верховного Суда РФ, 1992, № 5, с 8 Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1^89, №10, с 6, 7, №12, с. 10, 11 Ведомости , 1991, № 50, ст 1740 ^
Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1980 №1, с 10 1985 №10 с 12 1989 №8,c 4 .,,
68
и принятия следователем дела к своему производству. По делам, по которым производство предварительного следствия обязательно, орган дознания возбуждает уголовное дело и производит неотложные следственные действия по установлению и закреплению следов преступления (ч. 1 ст. 119 УПК РСФСР) Производство следственных действий до возбуждения уголовного дела не допускается,за исключением осмотра места происшествия (ч. 2 ст 109, ч. 2 ст. 178 УПК РСФСР). Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР отменила все судебные решения по делу Л. и дело в соответствии с п. 2 ст. 349 УПК РСФСР производством прекратила за недоказанностью участия осужденного в совершении преступления, указав следующее, согласно ст.ст. 109, \129 УПК РСФСР следственные действия, предусмотренные УПК, не могут быть проведены до возбуждения уголовного дела. Как видно из дела, обыск на квартире Л. был проведен до возбуждения дела, без санкции прокурора и в ночное время, обнаруженное вещество изъято, хранилось и сдано на экспертизу с нарушением порядка, установленного УПК: До возбуждения уголовного дела была назначена и проведена химическая экспертиза, согласно заключению которой представленный на исследование образец содержит гашиш. Поскольку указанные следственные действия проведены без возбуждения уголовного дела, т е в нарушение установленного УПК порядка, полученные в результате их данные не могут являться доказательствами'.
7. В соответствии со ст.ст. 102, 141, 141', 142, 264, 345 ч. 2 п. 7 УПК РСФСР при производстве следственных действий, а также в судебном заседании судов первой инстанции обязательно ведутся протоколы. Протокол судебного заседания ведет секретарь (ст. 244 УПК РСФСР). На практике часто нарушается требование 4.3 ст 102 и ч 2 ст 141 УПК РСФСР — закон требует указывать в протоколе всех лиц, принимавших участие в производстве следственного действия. В следственных действиях (например, осмотр места происшествия, обыск) часто участвуют оперативные работники, которые могут оказывать следователю существенную помощь,выполняя ряд действий. Однако, к^к правило, в протоколах отсутствует указание на участие в производстве следствейного дейстбия оперативных работников органов дознания, что исключает (или значительно затрудняет) в необходимых случаях их вызов и допрос в качестве свидетелей.
8. В соответствии с ч 1 ст. 240 и ч 2 ст. 301 УПК РСФСР суд первой инстанции при рассмотрении дела обязан непосредственно исследовать доказательства по делу и имеет право основывать приговор лишь на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании. В этих нормах закона закреплены два принципа уголовного про-
1 Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1989, № 1, с 9,10
69
цесса — непосредственность и устность. В изъятие из этих принципов ст.ст. 281 и 286 УПК РСФСР, предусматривают возможность оглашения показаний подсудимого и свидетеля, когда дело рассматривается без участия подсудимого или при отсутствии в судебном заседании свидетеля по причинам, исключающим возможность его явки в суд В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ №4 от 29 августа 1989 г «О соблюдении судами Российской Федерации законодательства при рассмотрении уголовных дел по первой инстанции»' отмечалось, что несмотря на требование закона (ст. 240 УПК РСФСР) и разъяснение, содержащееся в пункте 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ1 от 17 сентября 1975 г № 5 «О соблюдении судами Российской Федерации процессуального законодательства при судебном разбирательстве уголовных дел», некоторые суды оглашают показания свидетелей и потерпевших без выяснения причины их неявки в судебное заседание Вышестоящие судебные инстанции часто отменяют приговоры по уголовным делам, когда суд первой инстанции при отсутствии в деле достаточных данных о причинах, исключающих возможность явки свидетелей и потерпевших в суд, оглашает их показания, данные на предварительном следствии, а также, когда суд первой инстанции в приговоре сослался на показания лиц, которые в судебное заседание не вызывались и показания которых судом оглашены и исследованы не были^
9 Судебное заседание по каждому делу происходит непрерывно, кроме времени, назначенного для отдыха Рассмотрение теми же судьями других дел ранее окончания слушания начатого дела не допускается (ст. 240 ч. 2 УПК РСФСР с изъятием, предусмотренным вст 2774.2 УПК РСФСР). Каждое дело должно быть рассмотрено одном и том же составе судей (ст.ст 241, 242 УПК РСФСР).
10. В соответствии со ст. 123.3 Конституции РФ, ст.ст. 14, 245 УПК РСФСР правосудие в РФ осуществляется на началах состязательности и равенства прав сторон перед законом и судом (см. ст.ст 243, 246-248, 228 ч. 2, 249, 49 ч. 1 и 3, 250-253, 277 ч. 1, 253' УПК РСФСР, а также и 3 и 4 ч 2 ст. 345 УПК РСФСР).
II. Гласность судебного разбирательства (ст. 18 УПК, ст 12 ч. 2 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик в редакции Закона СССР от 12 июня 1990 г.з).
12. Разбирательство дела в суде возможно лишь после вынесения судьей постановления о назначении судебного заседания
Разбирательство дела в суде производится только в отношении обвиняемых и лишь по тому обвинению, по которому они Преданы суду (стет 230, 254, 237, 271 УПК РСФСР)
Такобы общие гарантии законности процессуальных действий. Среди них есть гарантии, общие для всех процессуальных действий (пункты 1, 2. 4, 5, 7), общие для отдельных групп процессуальных действий (пункт 3), общие для следственных действий (пункт 6), общие для судебных действий (пункты 8-12).
Каждая из перечисленных гарантий является составной частью соответствующего процессуального действия. Проведение процессуального действия без учета норм, условно выделенных в общую часть, не будет отвечать требованиям закона, даже если выполнены все требования закона, относящиеся к конкретному процессуальному действию (особенна^ часть)
В особенной части можно выделить нормы, являющиеся составной частью процессуальной формы конкретного процессуального действия, используемого как средство излучения доказательств (ст.ст 122, 123, главы 11-16, ст 270, глава 23 УПК РСФСР).
Таковы четыре критерия допустимости доказательств. После их рассмотрения представляется необходимым определить влияние каждого из этих критериев на решение вопроса о допустимости или недопустимости фактических данных-в качестве доказательств по уголовному делу
Сборник Постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации (1961-1993) __ и -199Д __ д *ут1
См Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1988, № 11, с 12. 1989, №1, с 34, №10, с 6-7, 1990, № 2, p 11, Вестник Верховного Суда СССР, 1991, №8, с 15 Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР, 1990, Mi 26. ст 495
70
Глава 3. Правовые последствия нарушения правил о допустимости доказательств
21 апреля 1992 г. в Конституции РФ была закреплена норма следующего содержания (ст. 65 ч. 4):
«Доказательства, полученные с нарушением закона, признаются не имеющими юридической силы».
16 июля 1993 г. ст. 69 У1ГК РСФСР была дополнена частью 3, в которой говорится: «Доказательства, полученные с нарушением закона, признак^тся не имеющими юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для дока-зывания обстоятельств, перечисленных в ст. 68 УПК РСФСР»'.
В Конституции РФ 1993 г. данное положение закреплено в ст. 50.2, которая гласит:
«При осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона».
До сих пор законодательство не знало столь категорического запрета, относящегося к нарушениям требований процессуальной формы получения доказательств. Кроме семи безусловных кассационных оснований к отмене приговора ввиду.существенного нарушения уголовно-процессуального закона (ч. 2 ст. 345 УПК РСФСР) определение существенности таких нарушений и их влияния на постановление законного и обоснованного приговора носило оценочный характер. .
Правомерно поставить вопрос, является ли конституционный запрет абсолютным или же возможно выработать в уголовно-процессуальном законе критерий оценки нарушений процессуальной формы получения доказательств.
Рассмотрим кратко историю вопроса. 18 марта 1963 г. Пленум Верховного Суда СССР принял постановление «О строгом соблюдении законов йри рассмотрении судами уголовных дел» (№ 2; действует и в настоящее время)^ В нем содержится ряд важных положений, относящихся к вопросу о допустимости фактических данных, полученных с нарушением уголовно-процессуального закона. В частности, Пленум Верховного Суда СССР отметил, что «некоторые судьи считают допустимым так называемые незначительные отступления от требований процессуального закона, забывая о том, что неукоснительное соблюдение
предусмотренной законом процессуальной формы является непременным условием установления истины по делу и принятия правильного решения;в основу приговора не могут быть положены материалы предварительного следствия, не рассмотренные в судебном заседании с соблюдением устности, гласности и непосредственности, а также материалы, полученные с нарушением процессуального порядка собирания доказательств».
На данное постановление в обоснование своих выводов ссылался И.И. Мухин. Он писал, что правила о допустимости доказательств устанавливают те источники сведений о фактах, которые могут быть допущены в процессе доказывания. Допустимость доказательств требует получения информации о доказываемых фактах только из предусмотренных законом процессуальных источников (ч. 2 ст. 69 УПК рсфср). Если источник, из которого извлекается информация о доказываемом факте, является сомнительным и незаконным, то и сам факт нельзя считать установленным, он не может служить доказательством по делу. Допустимость доказательств предусматривает также определенную процессуальную форму их получения. Соблюдение процессуальной формы при собирании доказательств и их закреплении является обязательным условием установления их достоверности. Общий вывод И.И. Мухина таков: «Если фактические данные в стадии предварительного расследования или судебного следствия были получены с нарушением предусмотренной в законе формы, то такие данные, независимо от характера процессуальных нарушений не будут иметь значения доказательств, так как форма их выявления и обнаружения лишает эти данные их достоверности, и поэтому они не могут быть использованы для обоснования выводов по делу»'.
Критикуя точ^у зрения И.И. Мухина, Я.О. Мотовиловкер среди прочего отмечал: «Точка зрения, согласно которой фактические данные, полученные с нарушением предусмотренной законом формы, независимо от характера процессуальных нарушений, не имеют значения доказательств, не может,по нашему мнению,быть принят^, ведь она вступает в противоречие с действующим законом. Например, согласно ч. 1 ст. 345 УПК РСФСР лишь те нарушения уголовно-процессуального закона признаются существенными и влекут отмену приговора,которые повлияли или могли повлиять на постановление законного и обоснованного приговора. Таким образом, и фактические данные, полученные с
t Ведомости ,1993, №33, ст. 1313.
"• Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР 1924-1986 гг. — М. —С. 411
72
' См.: Мухин И.И. Объективная истина и некоторые вопросы оценки судебных доказательств при осуществлении правосудия.—Л., 1971. — С. 120-123.
73
нарушением предусмотренной законом формы, лишаются значения доказательств именно в зависимости от характера допущенного процессуального нарушения и его последствий. Если бы всякое процессуальное нарушение независимо от характера в одинаковой степени опорочивало бы проведенное с нарушением процессуальное действие и делало бы средство доказывания недопустимым, то деление кассационных оснований на условные и безусловные теряло бы всякий смысл»'.
Точку зрения, прямо противоположную взглядам И.И. Мухина, высказал М.Л. Якуб. Он писал, что «оценивая доказательства, суд обязан решить вопрос о достоверности каждого из них. При решении этого вопроса суд, разумеется, должен учесть нарушения закона, имевшие место в собирании и проверке рассмотренных доказательств, в частности правил, регулирующих их допустимость. Но никакие нарушения не дают оснований оставить без оценки по существу то или иное из рассмотренных доказательств, отвергнув его за Недопустимостью»^. Подобный вывод проистекает из взгляда М.Л. Якуба на назначение правил о допустимости. «Основное значение правил, не допускающих те или иные доказательства, в том, чтобы оградить правосудие от источников, не отвечающих требуемым условиям, предотвратить принятие их к производству. Но если вопреки закону недопускаемые им источники доказательств были приняты к производству и исследованы, то исключение их не всегда устраняет нарушение закона. Так, исключение из доказательственного материала показаний свидетеля об обстоятельствах,ставших ему известными в связи с выполнением обязанностей защитника,не устраняет нарушения п. 14. 2 ст. 72 УПК РСФСР. Оценка доказательств не 'сводится к формально-логической операции, и такие показания, если они содержат сведения, имеющие значение для дела, не могут не отразиться на формировании убеждения судей (а на предварительном расследовании — следователя)... Вместе с тем недопустимость данных или их источников, в нарушение закона принятых к производству, и исследованных следствием и судом, не всегда дает основания отвергнуть их за недопустимостью без оценки по существу. Закон устанавливает, что лица, указанные в ч. 2 ст. 72 УПК, «не могут допрашиваться
МГотовиловкер Я.О. Некоторые аспекты вопроса о допустимости (недопустимости) источников доказательств в советском уголовном судопроизводстве // Доказывание по уголовным делам: Межвуз. сб. — Красноярск, 1986. — С. 55-57. Якуб М.Л. Проблемы оценки доказательств в советском уголовном процессе // Вестник МГУ. — Серия «Право». — 1974. — № 6. — С. 20.
74
в качестве свидетеля». Но закон не предусматривает отношение к показаниям этих лиц, будь они допрошены в нарушение закона»^
Итак, М.Л. Якуб видел основное назначение правил о допу-» стимости в том, чтобы предотвратить только принятие к производству источников фактических данных, не отвечающих требованиям закона. В отличие от большинства авторов, М.Л. Якуб не включал в понятие «оценка доказательств» оценку фактических данных с точки зрения их допустимости; признавая правила о допустимости, он выводил их за процесс оценки доказательств^. Я.О. Мотовиловкер писал о взглядах М.Л. Якуба следующее: «Если бы дело обстояло так, что никакие нарушения не давали оснований оставить то или иное доказательство без оценки по существу, тогда сам вопрос о недопустимости средств доказывания стал бы беспредметным, перестал бы быть реальностью в сфере процессуального доказывания»^ Этот вывод следует признать правильным.
Однако Представляется, в одном М.Л. Якуб был все-таки прав: закон не предусматривает отношение к доказательствам, будь они получены в нарушение закона. На отсутствие процессуальных санкций за нарушение процессуальной формы доказательств и использование недопустимых доказательств в последнее время обращалось внимание в литературе^.
Существует и третья «компромиссная» точка зрения по вопросу о влиянии нарушений процессуальной формы собирания доказательств на их допустимость. Она высказана авторами курса «Теория доказательств в советском уголовном процессе» и рядом других ученых. Авторы «Теории доказательств...» указывают, что допустимость доказательства, полученного с нарушением установленной процессуальной формы зависит от:
а) характера нарушения (пробела), которое не должно создавать "неустранимых сомнений в достоверности полученных данных;
б) фактического восполнения пробелов и «нейтрализации» последствий нарушений с тем, чтобы устранить возникшие сомнения.
Отсутствие хотя бы одного из этих условий влечет недопустимость доказательства и устранение его из процесса»^. Думает-
Якуб М.Л. Указ. соч., с. 19. См.: Якуб М.Л. Указ. соч., с. 17. Мотовиловкер Я.О. Указ.соч., с. 59.
См.: Ветрова Г.Н. Санкции в судебном праве, —М., 1991, —С. 118-119; Концепция уголовно-процессуального законодательства РФ // Государство и право. — 1992. — N» 8. — C.49.
См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе. Часть общая. — М., 1966. — С. 282; Теория доказательств в советском уголовном процессе. — 2-е изд. —М.,1973.—С. 245
75
ся, что данную точку зрения и следует принять за основу дальнейших рассуждений.
Комментируя ч. 4 ст. 65 Конституции РФ (1978 г.), закреплявшую положение, в соответствии с которым доказательства, полученные с нарушением закона, признаются не имеющими юридической силы, В-И. Зажицкий отмечал, что вряд ли можно «определять допустимость доказательств прямолинейно, ориентируясь только на то, был ли нарушен закон при собирании и фиксации фактических данных. Видимо придется признать, что не любые нарушения процессуального закона непременно должны влечь за собой признание 'доказательств недопустимыми в качестве средств дока-зывания. Нарушения могут быть преступными, существенными "и несущественными. Преступное нарушение закона при собирании и фиксации доказательств непременно должно влечь за йобой признание его недопустимым, т. е. процессуально недобрЬкачественным. Такие же последствия должны наступать при непреступных, но существенных нарушениях закона, т. е. нарушениях, которые ставят под сомнение доброкачественность фактических данных. Несущественные же нарушения закона при собирании и фиксации доказательств серьезно не влияют на доброкачественность процессуальных средств доказывания»1.
Представляется, что такая классификация нарушений не учитывает ту их группу, которая находится между существенными и несущественными. Эта группа нарушений, существенность которых определяется конкретными обстоятельствами дела, а достоверность фактических данных, полученных с указанного рода нарушениями, может быть подтверждена путем производства следственных (судебных) действий, восполняющих (нейтрализующих) нарушения процессуальной формы. Если нарушения процессуальной формы восполнены, то можно говорить, что первоначальное нарушение несущественно (либо говорить, что формально юридически это нарушение признается не совершавшимся). Если же восполнить нарушение процессуальной формы не удалось, то это нарушение должно признаваться существенныы, а фактические данные, полученные в результате проведения процессуального действия с невосполнимыми нарушениями, недопустимыми.так как невосполнимость нарушения порождает неустранимые сомнения в их достоверности. Что же касается нарушений, которые никак или, по выражению BJI Зажицкого, серьезно не влияют на доброкачественность процес-
Зажицкий В.И. Вопросы доказательственного права // Советская юстиция. — 1992 — № 19-20. — С. 3.
суальных средств доказывания, то о них очевидно вообще не следует говорить, анализируя институт допустимости*.
Авторы «Теории доказательств...» подчеркивают, что «значение процессуальной формы, ее неразрывная связь с содержанием прежде всего заключается в том, что ее пороки оказывают влияние на сущность доказательства. Условия и способы собирания и закрепления фактических данных об обстоятельствах дела регламентированы процессуальным законом таким образом.чтобы в максимальной степени гарантировать достоверность полученных доказательств. Всякое нарушение этих норм может привести к тому, что полученные доказательства окажутся недостоверными. Поэтому в этих случаях при решении вопроса о допустимости необходимо выяснить, можно ли устранить в конечном счете допущенные нарушения, проверить и разрешить по существу возникшие сомнения^
Авторы выделяют две группы нарушений, при наличии которых фактические данные должны быть признаны недопустимыми без дальнейшего обсуждения вопроса о достоверности (не считая случаев получения фактических данных из ненадлежащего источника, которые также признаются всегда недопустимыми). К первой группе относят' нарушенияя носящие преступный характер (в том числе принуждение к даче показаний путем применения угроз и иных незаконных действий), а ко второй группе — нарушения тех поЛожений.которые законодатель отнес к числу основных для судопроизводства в целом' или для соответствующей стадии процесса (в том числе ст.ст. 4, 12, 15-20, 23, 32, 35-43, 58 и др. УПК РСФСР):». В. остальных же случаях допустимость доказательств связана с возможностью или невозможностью фактического восполнения и «нейтрализации» нарушений с целью устранить возникшие сомнения в достоверности фактических данных. Для этого необходимо определить, связаны ли дефекты следственного действия с его содержанием (сущностью) или речь идет лишь о дефектах фиксации его хода и результатов^
Соглашаясь с авторами курса «Теория доказательств в советском уголовном процессе» в том, ччо доказательства, полученные преступным путем, всегда недопустимы, Г.М. Резник однако отмечает, что «процессуальная форма обслуживает две тесно между собой свяяанные, но тем не мецее полностью не сливающиеся задачи: во-первых, обеспечить достоверность доказательств, во-вторых,
Я.О. Мотовиловкер приводит такой пример: нарушением формы судопроизводства является допрос свидетеля, когда в зале судебного заседания присутствовало лицо моложе 16 лет (нарушение ч. 4 ст. 262 УПК РСФСР), однако это нарушение не влияят и не может повлиять на характер ответа свидетеля и достоверность efo показаний. См.: Мотовиловкер Я.О. Указ. соч., с. 55. Теория доказательств в советском уголовном процессе. — 2-е изд. — М.: 1973. — С. 239. Указ. соч., с. 240. По существу во втором случае речь идет о нарушении принципов уголовного процесса и о получении фактических данных субъектом, не управомо-ченным на совершение процессуальных действий— Н.К. Указ. соч , с 238-239
76
77
оградить права и законные интересы граждан в уголовном процессе». Г.М. Резник делает вывод, что недопустимость доказательств должно также во всех случаях влечь получение их путем действий,которые нарушают основные закрепленные Конституцией права граждан, в том числе на неприкосновенность жилища и тайну переписки'.
Обобщая приведенные положений науки уголовного процесса, касающиеся вопроса допустимости использования в качестве доказательств фактических данных, полученных с нарушением требований закона, можно сделать следующие выводы: законодатель, устанавливая процессуальную форму получения фактических данных, преследует две цели:
1. Первая цель — обеспечить достоверность фактических данных.используемых в качестве доказательств по уголовному делу. Для этого в законе дается исчерпывающий перечень источников фактических данных (ч. 2 ст. 69 УПК РСФСР); определяется круг субъектов, правомочных проводить процессуальные действия, направленные на собирание доказательств, на каждой стадии процесса; дается исчерпывающий перечень процессуальных действий, направленных на собирание доказательств (ст. 70 УПК), а также подробно регламентируется порядок проведения каждого такого процессуального действия^ Перечисленные 'обстоятельства, призванные обеспечить достоверность фактиччских данных, являются четырьмя критериями допустимости доказательств. В работе подробно обоснован тезис о том, что нарушение первых трех критериев (даже одного из них) — указанный в законе источник, правомочный субъект и надлежащее процессуальное действие, всегда порождает сомнение в достоверности полученных фактических данных, которое не может быть восполнено (нейтрализовано, устранено) (ст. 50.2 Конституции РФ; ст.ст. 68-70 УПК РСФСР). Таким образом, применительно к нарушению требований, предъявляемых законом к первым трем критериям допустимости, законодатель создает неопровержимую презумци;о неустранимых сомнений в достовервосги фактических данных и запрещает использовать фактические данные, неустранимость сомнений в достоверности которых презюмируется, для принятия и обоснования процессуальных решений. Представляется, что нарушение надлежащего порядка проведения процессуального действия, используемого как средство получения Дока-
См : Резник Г.М. Внутреннее убеждение при оценке доказательств. —М., 1977—С. 8. Кроме трех действий: истребование предметов и документов, требование о назначении ревизии, представление предметов и документов участниками процесса, гражданами и организациями — об отсутствии в законе указания о порядке проведения этих действий, как существенном недостатке процессуальной формы, говорилось выше.
78
зательстб (четвертый критерий допустимости), не .всегда порождает сомнения в достоверности фактических данных, которые невозможно было бы устранить (все зависит от характера нарушений и возможности проведения следственных, судебных действий, направленных на получение фактических данных, устраняющих возникшее сомнение в достоверности).
2. Вторая цель — обеспечить приоритет определенных обстоятельств (ценностей) над установлением истины по конкретному делу. Обычно приоритет обеспечивается конституционным правам и свободам граждан, когда законодатель считает необходимым установить четкий порядок ограничения этих прав либо вообще запрещает ограничивать права и свободы граждан для установления истины по конкретному делу. Эти требования процессуальной формы относятся ко второму и четвертому критериям допустимости (надлежащий источник фактических данных и надлежащий порядок проведения процессуального действия). Например, законодатель сознательно лишает показания ряда лиц (защитник, священник и др.), которые в принципе являются «потенциальными» свидетелями, доказательственного значения, поскольку считает, что в этих случаях следует отдать приоритет правам и свободам человека, гарантированным Конституцией. Такими же соображениями руководствуется законодатель, когда устанавливает возможность ограниччния конституционных прав и свобод только в строго предусмотренном законом порядке с соблюдением дополнительных гарантий (см.: ст.ст. 22-2^, а также п. 6 Раздел^ второго Конституции РФ; ст.ст. 12, 167, 168, 172, 174 УПК РСФСР; ст. 35' Основ). Признавая право каждого гражданина на уважение его достоинства (ст. 21.1 Конституции РФ), законодатель устанавливает определенные требования (этические) к производству личного обыска(ч.3 ст.172 УПК РСФСР), освидетельствования (ч. 4 и 5 ст. 181 УПК РСФСР), ' а также в ущерб установлению истины по конкретному делу запрещает при освидетельствовании действия, унижающие достоинство или опасные для здоровья освидетельствуемого лица (ч. 6 ст. 181 УПК РСФСР), а возможность производства следственного эксперимента, как следственного действия, вообще ставит в зависимость от того, чтобы не унижались честь и достоинство участвующих в нем лиц и окружающих и не создавалось опасности для их здоровья (ч. 2 ст. 183 УПК РСФСР).
В соответствии со ст. 55.3 Конституции РФ права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты
79
основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц,обеспечения обороны страны и безопасности государства Пределы ограничений определяет законодатель Поэтому, если законодатель признал приоритет определенных обстоятельств (ценностей) в демократическом обществе, защищающих личность, над установлением истины по конкретному делу, то все фактические данные, полученные с нарушением указанного приоритета личных интересов, должны признаваться безусловно недопустимыми
Представляется, что в случае возникновения сомнений в допустимости фактических данных, конституционный приоритет должен устанавливаться путем систематического толкования Конституции РФ и УПК РСФСР
Все изложенное свидетельствует о том, что только применительно к четвертому критерию допустимости (надлежащий порядок проведения процессуального действия, используемого как средство получения доказательств), в некоторых случаях можно ставить вопрос об устранении (нейтрализации, восполнении) нарушений процессуальной формы Если в этих случаях первые три критерия допустимости соблюдены, а недостатки четвертого устранены путем проведения дополнительных процессуальных действий, в результате которых были получены фактические данные, устранившие возникшее сомнение в достоверности первоначальных фактических данных, то можно признать первоначальные фактические данные в совокупности с фактическими данными, устраняющими сомнение в их достоверности, отвечающими требованию допустимости
Однако не все нарушения, допускаемые при производстве процессуального действия, могут быть устранены (нейтрализованы, восполнены) или ,Что то же самое, не все сомнения в достоверности фактических данных, порожденные нарушением надлежащего порядка проведения процессуального действия, могут быть устранены путем получения уточняющих фактических данных в ходе проведения дополнительных процессуальных действий
Во-первых, не могут быть восполнены нарушения, связанные с обеспечением приоритета прав и свобод человека и гражданина над установлением истины по конкретному делу (см ст 553 Конституции РФ), потому что.как показано выше, причина недопустимости фактических данных, полученных с такими нарушениями заключается не в том, что возникает неопровержимая презумпция неустранимых сомнений в достоверности
Во-вторых, не могут быть восполнены нарушения, принципов уголовного процесса «Принципами уголовного процесса называются основные правовые положения (нормы общего, руководящего значения), определяющие построение всех его стадий, форм и институтов и обеспечивающие выполнение стоящих перед ним задач Принципы всегда представляют собой первичные нормы права, не выводимые друг из друга и охватывающие более частные нормы, в которых конкретизируется содержание принципов и которые подчинены этим принципам Нормы-принципы носят императивный властно-повелительный характер, содержат обязательные предписания, выполнение которых обеспечивается всем арсеналом правовых средств Своим постоянным адресатом они имеют соответствующие государственные органы, которые отвечают за соблюдение принципов и принимают на себя все Последствия, связанные с их нарушением»' Из числа принципов уголовного процесса с надлежащим порядком проведения процессуальных действий связаны следующие принцип уважения чести и достоинства личности.охраны прав и свобод граждан, принцип осуществления правосудия на началах равенства граждан перед законом и судом, принцип гласности уголовного судопроизводства, принцип языка, на котором ведется судопроизводство, принцип обеспечения подозреваемому, обвиняяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяправа на защиту, принцип состязательности процесса, принцип непосредственности процесса, принцип устности процесса Некоторые из этих принципов связаны как с целью обеспечить достоверность фактических данных, так и с целью обеспечить конституционный приоритет прав и свобод человека и гражданина, однако с первой из выделенных целей связаны они все В случае нарушения принципа уголовного судопроизводства (большинство принципов являются конституционными, а часть содержится только в уголовно-процессуальном законе),который является не научной абстракцией, а совокупностью норм уголовно-процессуального права, закрепленных в УПК РСФСР, — действует неопровержимая презумпция неустранимых сомнений в достоверности фактических данных
В-третьих, не могут быть восполнены нарушения процессуальной формы, связанные с дефектами содержания процессуального действия, а не с дефектами фиксации его хода и результатов^ Данная группа нарушений и должна стать объектом пристального внимания и изучения в науке уголовного процесса, поскольку только выработанные наукой уголовного процесса с учетом анализа правоприменительной практики критерии позволят
Уголовный процесс Учебник / Под редакцией П А Лупинской и И В Тыричева -М МЮИ, 1992.—С46— Тыричев И В См Теариядоказательстевсоеегеиомугопоеномгфоцвссе— 2-еизд.-^М ,1973— С 239
80
81
отграничить дефекты содержания процессуального действия от дефектов фиксации его хода и результатов. Такие критерии должны быть выработаны применительно к каждому следственному и судебному действию, направленному на собирание фактических данных, и закреплены в новом процессуальном законодательстве. Не исключено, что ряд критериев будет общим для всех или нескольких процессуальных действий Представляется, что дефекты содержания процессуального действия (сущностные дефекты, нарушения) всегда порождают неопровержимую презумпцию неустранимых сомнений в достоверности фактических данных, а вот дефекты фиксации хода и результатов процессуального действия могут быть устранены (путем производства дополнительных процессуальных действий может быть устранено сомнение в достоверности фактических данных, полученных в ходе процессуального действия, имеющего дефекты фиксации его хода и результатов). Типичными примерами устранимых дефектов, приводимыми в литературе, являются, например, отсутствие подписи понятого или свидетеля на отдельной странице протокола следственного действия — сомнения в достоверности фактических данных, полученных с таким нарушением, могут быть устранены путем допроса этих лиц о причинах отсутствия подписи. Если выяснится, что отсутствие подписи обусловлено небрежностью следователя, а не отказом лица подписать соответствующую страницу протокола ввиду его несогласия с изложенным, то сомнения в достоверности фактических данных будут устранены; нарушение процессуальной формы можно считать восполненным, нейтрализованным. Точно так же отсутствие даты на протоколе допроса может быть восполнено приобщением к делу повестки свидетеля, которая была заверена следователем в день допроса, или справки.выданной следственным изолятором. Можно устранять сомнения в достоверности фактических данных (устранять нарушения) и путем проведения процессуального действия повторно, если только повторное проведение не исключается спецификой познавательного процесса этого следственного действия (например, опознание).
Следует согласиться с авторами курса «Теория доказательств в советском уголовном процессе»" в том, что «может возникнуть ситуация, при которой несмотря на принятые меры: а) невозможно повторно провести следственное действие: б) не удается выяснить искомый факт иным способом; в) допрос участников следственного действия и иные дополнительные действия не позволяют восполнить пробелы в доказа-
Теория доказательств в советском уголовном процессе — 2-е изд. — М, 1973— С 242 82
тельстве или приводят к выводу, что нарушения установленных правил действительно имели место,
г) характер нарушений создает сомнения в полноте и точности фактических данных.
И тогда встает вопрос, можно ли использовать такое дока+ зательство, оказавшееся незаменимым и невосполнимым. Ответ может быть только отрицательным».
Все изложенное приводит нас к следующему выводу: запрет, установленный ст. 50.2 Конституции РФ и ч. Зет. 69 УПК РСФСР, является категорическим. Доказательства, полученные с нарушение^ закона, признаются не имеющими юридической силы. Может, однако, возникнуть вопрос — а как же бь1ть с те^и фактическими данными, сомнения в достоверности которых, вызванные ненадлежащим порядком фиксации хода и результатов следственного действия, устранены(нейтрализованы)? • В самом вопросе содержится и ответ на него. Если в результате проведения процессуального действия устранено имевшееся сомнение в достоверности фактических данных, то тем самым устранено (нейтрализовано) нарушение порядка проведения процессуального действия, оно должно быть признано юридически ве существующим'. В противном случае никогда в подобной ситуации -нельзя было бы вынести обвинительный приговор, так как в соответствии с законом (ч. 2 ст. 309 УПК РСФСР) обвинительный приговор не может быть основан на предположениях, все сомнения, которые не удалось устранить, должны быть истолкованы в пользу подсудимого. Нейтрализация (устранение) сомнения в досто-^ верности фактических данных приводит к восполнению наруше-1 ния процессуальной формы, поэтому такое доказательство не должно рассматриваться как полученное с нарушением закона. Однако процессуальная форма доказательства, сомнения в достоверности которого устранены, усложняется — «удваивается». Протокол обыска без подписи понятого и протокол допроса понятого в качестве свидетеля о причинах отсутствия его подписи на
Это одна из юридических фикций, оправдательный приговор за недоказанностью участия лица в совершении преступления в большинстве случаев также прадстав-ляет собой юридическую фикцию — не допуская такой вид приговоров, как оставление в подозрении, законодатель вводит правило о том, что все сомнения в виновности лица, которые не представляется возможным устранить, должны толковаться в пользу этого лица. Оправдание лица за недоказанностью его участия в совершении преступления, когда в отношении erd виновности существуют неустранимые сомнения, вовсе в «бытовом» смысле не означает.что это лицо действительно невиновно. Однако в юридическом понимании такое лицо невиновно, оно полностью восстанавливается во всех правах и пр. Без создания такой юридической фикции, как толкование сомнений в виновности в пользу лица и приравнивания недоказанной виновности к доказанной невиновности, наше законодательство вернулось бы в эпоху феодализма и инквизиционного процесса.
83
протоколе обыска подлежат оценке в совокупности, они образуют как бы «комплексное доказательство».
Следует учитывать, что нельзя одновременно делить процессуальные нарушения порядка получения фактических данных на существенные и несущественные, выделяя при этом среди несущественных восполнимые и невосполнимые Высказывая свое отношение к взглядам В.И. Зажицкого, мы отмечали, что в его классификации нарушений пропущено одно звено — те нарушения, которые в настоящей работе предлагается делить на восполнимые и невосполнимые Нельзя при наличии принципиально новой нормы закона (ст. 50.2 Конституции РФ, ст. 69 УПК РСФСР) пытаться втиснуть в ее рамки классификацию нарушений, отвечающую требованиям ч. 1 ст 345 УПК РСФСР. Часть 1 ст 345 УПК РСФСР предусматривает, что в зависимости от конкретных обстоятельств дела то или иное процессуальное нарушение будет признано существенным или несущественным. Если это нарушение несущественно, то оно не приводит к тем последствиям, которые указаны в ч. 1 ст. 345 УПК РСФСР. Так, И.Д. Перлов приводит следующий пример: «Если подсудимому не были разъяснены его права, но подсудимый фактически пользовался ими: давал объяснения, представлял доказательства, участвовал в их исследовании, заявлял ходатайства и отводы и принес кассационную жалобу, то невыполнение председательствующим обязанности по разъяснению подсудимому прав естественно не перестает от этого быть нарушением требований ст. 273 УПК РСФСР. Но оно не будет в данном случае признано вышестоящим судом существенным нарушением закона, влекущим отмену приговора. То же нарушение ст. 273 УПК РСФСР, если оно привело к тому, что подсудимый не воспользовался указанными выше правами именно потому, что не знал, что они ему принадлежат, будет признано вышестоящим судом существенным и повлечет за собой отмену приговора»'. Представляется, что рассуждать аналогичным образом применительно к требованиям ст. 50.2 Конституции РФ и ч. Зет. 69 УПК РСФСР нельзя. По смыслу ч. 1 ст. 345 УПК РСФСР любое нарушение закона, если оно не повлияло и не могло повлиять на постановление законного и обоснованного приговора, должно быть признано несущественным. Применительно к ст. 50.2 Конституции РФ и ч. Зет. 69 упк РСФСР любое нарушение закона должно признаваться существенным, поскольку запрет данной нормы носит категорический характер. Если среди несущественных нарушений выделять восполнимые и невосполнимые.то получится следующее. Несущественное нарушение не восполнено —юнеустраненным осталось сомнение в достоверности фактических данных, а следовательно, не устранен дефект процессуаль-
Перлов МД. Надзорное производство в уголовном процессе. —М ,1974—С 158 84
ной формы получения соответствующего источника фактических данных. В этом случае нарушение должно быть признано существенным, так как оно повлияло на постановление законного и обоснованного приговора (этот приговор был основан на предположениях, поскольку сомнение в достоверности фактических данных устранено не было). Вторая ситуация — несущественное нарушение восполнено, сомнения в достоверности фактических данных устранены, дефект процессуальной формы источника фактических данных устранен (за счет ее «удвоения»). Если несущественное нарушение восполнено,то оно не может быть признано существенным.так как не повлияло и не могло повлиять на постановление законного и обоснованного приговора. А если это нарушение не может быть признано существенным, то каким же оно будет? Несущественным? — Но оно и так уже несущественное Очевидно, что рассуждая подобным образом, никогда не выйдешь из заколдованного круга. Если признавать наличие нормы нового содержания в законодательстве, то в данном случае необходимо при ее толковании пользоваться новыми понятиями. Представляется, что предложенное еще в 1966 г. авторами курса «Теория доказательств в советском уголовном процессе. Часть общая» деление нарушений на восполнимые и невосполнимые (устранимые и неустранимые и т.д.— можно выбрать самый удачный термин) в настоящее время должно получить второе рождение и признание в законодательстве.
Классификацию нарушений на существенные и несущественные нужно сохранить, придав понятиям новое содержание. Существенными нарушениями признавать те отступления от требований процессуальной формы, в отношении которых законодателем создана неопровержимая презумпция неустранимости сомнений в достоверности фактических данных, полученных с нарушением закона, а также те, которые связаны с нарушением конституционного приоритета прав и свобод человека и гражданина над установлением истины по конкретному делу. Перечень отступлений от требований процессуальной формы, признаваемых существенными, должен получить статус безусловных оснований к отмене приговора (подобно ч. 2 ст. 345 УПК РСФСР). Отступления от требований процессуального закона (процессуальной формы), признаваемые несущественными нарушениями, как представляется, вообще не должны рассматриваться в контексте вопроса о допустимости доказательств, так как они ни при каких условиях не могут повлиять на вынесение законного и обоснованного приговора. Вероятно, в отношении таких нарушений целесообразно ввести правило, имеющееся в гражданском процессуальном законодательстве: «Не может быть отменено правильное по существу решение суда по одним лишь формальным соображениям» (ч. 2 ст. 306 ГПК РСФСР).
85
Те нарушения, которые в действующем законе именуются существенными, следует называть восполнимыми и невосполнимыми. Это будут условные основания к отмене и изменению приговора — если путем восполнения процессуальной формы соответствующего источника фактических данных сомнение в их достоверности устранено, то доказательство должно рассматриваться как полученное с соблюдением требований закона. Если же путем производства дополнительных процессуальных действий не удалось устранить сомнение в достоверности фактических данных, то доказательство должно рассматриваться как полученное с невосполнимым нарушением закона'.
В процессуальной литературе, посвященной анализу существенных оснований к отмене приговора, нет единой точки зрения а толковании этого понятия. Так, И.Д. Перлов считал, что «закон не связывает понятое существенного нарушения уголовно-процессуального закона с последствиями его. В ст. 345 УПК РСФСР, раскрывающей это понятие, говорится, что эти нарушения «повлияли или могли повлиять на постановление законного и обоснованного приговора». Следовательно, необязательно, чтобы допущенное нарушение в действительности привело к постановлению незаконного и необоснованного приговора. Надзорная инстанция вправе признать нарушение существенным и тогда, когда оно могло повлиять на приговор, но фактически не повлияло»^ Напротив Л.А. Воскобитова, критикуя взгляды ИД. Перлова, делает вывод, что «существенность процессуального нарушения не может определяться вне связи с конкретными последствиями этого нарушения. Если вышестоящий суд установит, что нарушение фактически не повлияло на приговор, т. е. указанные в зак«?не последствия не наступили, нарушение не может быть признано существенным»^ Подобный
Уточнение. Во всех случаях, когда речь идет об устранении сомнения щ достоверности фактических данных, имеется в виду сомнение, порожденное нарушением процессуальной формы получения фактических данных, т. е. несоблюдением правил о допустимости. Иного рода.сомнения в достоверности возникают при оценке доказательств в их совокупности, когда может быть сделан вывод о недостоверности фактических данных, полученных в надлежащей процессуальной форме (или процессуальная форма которых восполнена). Например, надлежащим образом оформленный протокол допроса свидетеля может содержать ложны» показания. Таким образом, различается оценка доказательства, связанная с соблюдением правил о допустимости, и оценка достоверности доказательств в их совокупности, когда не по формальным требованиям, а на основании внутреннего убеждения субъект, осуществляющий производство по делу, приходит к выводу о недостоверности содержания фактических данных, а не формы их получения (фиксации). Подробно данный вопрос рассматривается в работе Резник* Г.М. Внутреннее убеждение при оценке доказательств. — М.. 1977. — С. 19-22. Перлов ИД. Указ. соч., с. 159.
Воскобитовя JLA- Существенные нарушения уголовно-процессуального закона как основания к отмене приговора: Автореф. дис. канд. юр наук. — М., 1979. —С. 13.
86
взгляд на вопрос о значении существенности нарушений напоминает макиавеллиевское «цель оправдывает средства». Занимая такую позицию, можно не признавать существенными нарушениями уголовно^процессуального закона даже незаконные методы ведения следствия (ч. 3 ст. 20 УПК РСФСР), если в результате применения физического насилия были получены правдивые показания, подтвержденные впоследствии получейными на их основе другими фактическими данными, и приговор получился «законный и обоснованный». Правда, Л.А. Воскобитова далее (с. 15-19) высказывается за расширение перечня безусловных кассационных оснований, но все же сам вывод(может быть и вытекающий из буквального толкования текста закона) представляется опасным, если повлечет применение на практике таких рекомендаций!
Судебная практика идет по другому пути. Фактически в судебной практике выработан обширный перечень существенных нарушений уголовно-процессуального закона как оснований к отмене приговора, которые признаются таковыми во всех случаях и отличаются от безусловных оснований тольйо тем, что последние не нуждаются в обосновании их существенности, так как она презюмируется законом, а существенность нарушений, признаваемых таковыми сложившейся судебной практикой, каждый раз нужно обосновывать. Анализ литературы показывает, что те нарушения, существенность которых во всех случаях независимо от последствий признает судебнаяяяяяяяяяяяяявляются ничем иным, как выделенными в настоящей работе отступлениями от требований процессуальной формы, в отношении которых законодателем создана неопровержимая презумпция неустранимости сомнений в достоверности фактических данных, а также нарушениями конституционного приоритета прав и свобод человека и гражданина над установлением истины по конкретному делу'.
Пробелы в законодательном закреплении и научном обосновании правил о допустимости доказательств четко обозначились после того, как 16 июля 1993 г. был принят закон РФ «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР «О судоустройстве в РСФСР», УПК РСФСР, УК РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях»^ которым было введено судопроизводство с участием присяжных заседателей. В суде присяжных вопрос о допустимости доказательств имеет особое значение в
См. в библиографии в разделе «Монографии, статьи, учебная литература» работы следующих авторов: Г.А. Ерофеев, с. 135-142; Л.Д. Калинкина, с. 8-15; Р.Н. Ласточкина и ТАМосквитина, с. 21-28; ТАМосквитина, с. 142-148; И.Д. Перлов, с. 160-164; В.Н. Шпилев, с. 118. Ведомости..., 1993, № 33, ст 1313
87
силу специфики познания присяжными фактических обстоятельств дела. Можно рассчитывать на вынесение присяжными объективного вердикта только в том случае, если полностью оградить их от исследования недопустимых доказательств, С этой целью законодатель устанавливает правила допустимости и порядок разрешения вопроса о недопустимости доказательств.
Недопустимые доказательства должны быть исключены до начала рассмотрения д^ла по существу в стадии предварительного слушания (ст.ст. 432, 433 УПК РСФСР). По результатам предварительного слушания председательствующим по делу выносится постановление, в котором, в частности, указываются доказательства, исключаемые из дела ввиду их недопустимости.
Вопрос о допустимость тех или иных фактических данных в качестве доказательств может возникнуть и в ходе судебного следствия. Это может касаться как тех доказательств, которые не были исключены на предварительном слушании, так и тех, о недопустимости которых вопрос не ставился. В этом случае председательствующий судья, выслушав без участия коллегии присяжных заседателей мнение сторон, обязан решить вопрос об исключении из разбирательства дела доказательств, полученных с нарушение^ закона, а в случае, если состоялось исследование таких доказательств (т. е. присяжные заседатели с ними познакомились, и они неизбежно отразились в их сознании — Н.К.), - признать их не имеющими юридической силы, а состоявшееся исследование недействительным (ст. 435 УПК РСФСР). В напутственном слове председательствующий обязан разъяснить присяжным заседателям, что их выводы не могут основываться на исключенных из разбирательства доказательствах (ч, 5 ст. 451 УПК РСФСР).
Стороны не вправе упоминать в суде присяжных без разрешения председательствующего о существовании исключенных из разбирательства доказательств, ссылаться на них для обоснования своей позиции (ч. 4 ст. 435 УПК РСФСР), а председательствующий обязан останавливать участников прений сторон, когда они ссылаются на исключенные из разбирательства доказательства (ч. 2 ст. 447 УПК РСФСР).
В то же время в ходе судебного следствия стороны могут ходатайствовать не только об исключении доказательств, но и об исследовании исключенных ранее из разбирательства доказательств, не излагая при этом их существа (ч. 5 ст. 466 УПК РСФСР). Решение председательствующего по этому вопросу также принимается без участия коллегии присяжных заседателей.
88
Процессуальной санкцией за нарушение правил о допустимости доказательств является отмена или изменение судебного решения. В силу ч. 1 ст 465 УПК РСФСР основаниями к отмене или изменению Кассационной палатой Верховного суда РСФСР состоявшихся по делу решений являются односторонность или неполнота судебного следствия, возникшая ввиду ошибочного исключения из разбирательства допустимых доказательств, которые могут иметь существенное значение для исхода дела, а также исследования в судебном заседании недопустимых доказательств, если это могло иметь существенное значчччччччя исхода дела (ч. 1 ст. 465 УПК РСФСР).
Практика рассмотрения дел судом присяжных требует разъяснения вопросов, возникающих при применении указанных выше норм, а также позволяет сделать некоторые выводы о признании доказательств недопустимыми
Например, в судебной практике возник вопрос о том, в какой момент следует принимать решения о признании недопустимыми в качестве доказательств свидетельских показаний. Статья 433 УПК РСФСР, регламентирующая порядок предварительного слушани^, не предусматривает возможнбсти вызова и допроса свидетелей об обстоятельствах дачи ими показаний. По делу Слончакова и Черникова, рассматривавшемуся Московским областным судом, председательствующий судья не признал в стадии предварительного слушания недопустимыми доказательствами показания жены подсудимого при допросе ее в качестве свидетеля на предварительном следствии, а в стадии судебного разбирательства после разъяснения свидетелю правила ст. 51 Конституции РФ исключил эти показания как недопустимые, поскольку они были получены с нарушением закона Приговор по данному делу был опротестован прокурором. В частности, в протесте указывалось, что председательствующий имеет право исключать из разбирательства дела доказательства как недопустимые только в стадии предварительного слушания Отклоняя протест государственного обвинителя, Кассационная палата Верховного Суда РФ указала на ошибочность доводов протеста, подчеркнув, что председательствующий судья вправе и обязан исключить недопустимые доказательства не только в стадии предварительного слушания, но и в стадии судебного разбирательства, в том числе и после состоявшегося их исследования. В определении Кассационной палаты Верховного Суда РФ также указывалось, что принятие решения о признании свидетельских показаний недопустимыми в стадии судебного разбирательства было вызвано необходимостью выяснения обстоятельств дачи показаний свидетелем Черниковой и разъяснения ей конституционного права на отказ от дачи показаний против супруга*.
1 См.. Бюллетень Верховного Суда РФ, 1994, №5, с. 9; ШурыгинА.П Суд присяжных в Российской Федерации // Бюллетень Верховного Суда РФ, 1994, №6, с. 12
89
? Наиболее часто в судебной практике доказательства признаются недопустимыми в случаях, когда лицо фактически подозревается в совершении преступления, а допрашивается в качестве свидетеля, и предметом допроса является выяснение обстоятельств причастности к преступлению, а также когда для выяснения тех же вопросов проводится очная ставка с участием такого лица в качестве свидетеля'.
В уголовных делах можно встретить протоколы допроса ' лица в качестве подозреваемого или обвиняемого, которые являются отсылочными к протоколу допроса этого же лица в качестве свидетеля, т. е. в этих протоколах показания об обстоятельствах дела либо вообще не записываются, либо записываются очень кратко, при этом всегда есть запись следующего содержания: «Подтверждаю все показания, данные мною ранее при допросе в качестве свидетеля, больше ничего добавить не могу». Очевидно, что ничтожность Свидетельских показаний, полученных с нарушением конституционной привилегии против самообвинения, не позволит использовать фактические данные, содержащиеся в этих показаниях, в качестве доказательств^ Таким образом, если протокол допроса лица в качестве подозреваемого или обвиняемого отсылает нас к протоколу его допроса в качестве свидетеля, то все эти протоколы следует признавать недопустимыми.
Как указывалось выше, в силу ст. 51 Конституции РФ никто не обязан свидетельствовать лротив своего супруга и близких родственников. К сожалению, органы предварительного расследования часто не учитывают это конституционное положение, не разъясняют гражданам их право на отказ в соответствующих случаях от дачи свидетельских показаний, что приводит к необходимости признавать показания, полученные таким путем, недопустимыми^
В этой связи следует подробнее остановиться на анализе решения, принятого по делу Михалева С.А. На предварительном слушании по данному делу государственный обвинитель заявил
См.: Дело по обвинению Щербакова Ю.М. пост. 1734. 3 УК РСФСР, архив Московского областного суда, №2-139-16/94: дело по обвинению Томили-наД.В. пост. 1174. 4 УК РСФСР, архив Московского областного суда, № 2-126-13/94; дело по обвинению Терехова А.Ф. по ст., 102 п. «г» УК РСФСР. архив Московского областного суда, N» 2-99-6/94; дело по обвинению Бур-мистрова, Саратовский областной суд. Прецедент 004 Летописи суда присяжных//Российская юстиция.—1994.—На в.—С. 4. См.: Депо по обвинецию ТомилинаД.В. по ст. 117 ч. 4 УК РСФСР, архив Московского областного сУда, И» 2-126-13/94. г См.: Дело по обвинению Томипина Д.В. по ст. 117 ч. 4 УК РСФСР, архив Московского областного суда, N» 2-126-13/94; дело по обвинению Слончакова К.Н. по ст. 102 п. «и», 103, 144 ч. 2 УК РСФСР и Черникова С.Н. по ст. 189 ч. 1 УК РСФСР, архив Московского областного суда, № 2-165-26/94, а также прецедент 003 Летописи суда присяжных // Российская юстиция. — 1994. —№ 6.—С. 9; дело по обвинению Михалева С.А. по ст. 102 п. «г» УК РСФСР, архив Московского областного суда, N» 2-104-8/94, а также прецедент 007 Летописи суда присяжных // Российская юсти-11»я.—1994.—№8.—С. 4.
90
ходатайство об исключении из разбирательства дела протоколов допросов в качестве свидетелей отца и матери обвиняемого, так как им не было разъяснено их право не свидетельствовать против сына. Защитник и обвиняемый возражали против удовлетворения ходатайства, мотивируя это тем, что в своих показаниях указанные лица не свидетельствовали против обвиняемого. Ходатайство государственного обвинителя было отклонено председа^ тельствующим по делу. При этом в постановлении судьи, помимо доводов защиты, также указывалось, что на предварительном слушании нет возможности выяснить, отказались бы родители давать показания, если бы им было разъяснено пргщо не свидетельствовать против сына, поэтому, считал судья, вопрос об исключении показаний свидетелей Михалева А.С. и Михалевой АН., данных на предварительном следствии, при необходимости может быть поставлен в судебном следствии. В судебном заседании родители подсудимого были допрошены, им было разъяснено содержание правила ст. 51 Конституции РФ, но они согласились дать показания, а вопрос об оглашении показаний, данных ими на следствии, сторонами не ставился.
При рассмотрении одного из уголовных дел Московским областным судом возник вопрос о возможности расширительного толкования понятия «близкий родственник», содержащегося в ст. 51 Конституции РФ и п. 9 ст. 39 УПК РСФСР, ро данному делу необходимо было решить, имеет ли право на отказ от дачи свидетельских показаний дочь жены подсудимого, которая хотя и не была им усыновлена, но с раннего возраста проживала вместе с н^м, а он ее воспитывал. Как справедливо отмечено в литературе, председательствующий по делу (судья Григорьева Н.В.), правильно истолковав указанные нормы закона, предупредил свидетеля о ее праве отказаться от дачи свидетельских показаний против человека, который хотя и не являлся, но фактически считался ее отцом*.
При рассмотрении дел судом присяжных доказательства признавались недопустимыми и в случае нарушения права обвиняемого на защиту, что в1»1ражалось в проведении его допроса в отсутствии защитника после вступлений адвоката в дело^.
В иных случаях доказательства признавались недопустимыми при нарушении установленного в законе порядка проведения следственного действия, направленного на получение доказательств, а
' См.: ЛулинскмЛ.А. Основания и порядок принятия решение о недопустимости
доказательств // Российская юстиция. —1994. —№11.—С. 3. 2 cm.: дело по обвинению Щербакова Ю.М. по ст. 173 ч. 3 УК РСФСР, архив Московского областного суда, № 2-139-16/94.
91'
также в случаях проведения указанных следственных действий ненадлежащим должностным лицом. Так, по делу Гавриленко, рассмотренному Саратовским областным судом, было,признано, что является недопустимым и подлежит исключению из дела протокол допроса несовершеннолетнего свидетеля или потерпевшего, прове-' денного с нарушением процессуального порядка такого допроса, указанного в ст. 159 УПК РСФСР, т. е. в отсутствии педагога. Участие в допросе несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеляяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяпример инженера, работающего в комиссии по делам несовершеннолетних, было признано несоответствующим требованиям закона. По этому же делу были исключены показания свидетеля на предварительном следствии, поскольку указанный допрос проводился работником милиции, подлежавшим отводу, так как впоследствии он был в установленном порядке признан потерпевшим по делу'. По делу X., рассмотренному Рязанским областным судом, был исключен из дела как недопустимый протокол осмотра места происшествия, оформленный с Нарушением закона. Данный протокол не был подписан понятыми^.
При анализе процессуальных нарушений, допущенных органами предварительного следствия, председательствующий по делу судья в каждом конкретном случае обязан принимать решение о признании доказательства недопустимым, руководствуясь общим правилом, закрепленным в ст. 51.2 Конституции РФ и ч. Зет. 69 УПК РСФСР.
Думается, что современные научные исследования проблемы допустимости доказательств, к сожалению, в основном сориентированы на судопроизводство с участием присяжных заседателей. Разумеется, это новая процессуальная форма рассмотрения уголовных дел, и формирующаяся судебная практика крайне нуждается в научных рекомендациях, но нельзя забывать, что основная масса уголовных дел по-прежнему рассматривается не по правилам альтернативного судопроизводства, а в общем порядке. Анализ правоприменительной практики показывает, что сложились как бы два стандарта законности, что противоречит конституционному принципу равенства граждан перед законом и судом (ст. 19.1 Конституции РФ).
Дело в том, что процедура решения вопроса о допустимости доказательств закреплена в законе только применительно к судопроизводству с участием присяжных заседателей. Однако означает ли это, что в традиционном уголовном судопроизводстве не
действуют правила о допустимости доказательств либо что стороны не могут заявлять ходатайства о признании доказательств недопустимыми?
На первый из этих вопросов следует сразу же дать отрицательный ответ, поскольку запрет использования доказательств, полученных с нарушением федерального закона, закреплен в ч. Зет. 69 УПК РСФСР, которая, относясь к общим положениям УПК РСФСР, имеет одинаковое значение для всех форм судопроизводства.
Ответ на второй вопрос, как показывает анализ литературы, представляется более сложным ввиду пробелов в законодательном регулировании. Как совершенно справедливо отмечается в процессуальной литературе, «в полномочия судьи на стадии подготовки дела к слушанию (ст. 222 УПК РСФСР) не входит решение вопроса о признании доказательств недопустимыми. Вопрос о допустимосп^доказательств должен разрешаться только^с участием сторон, а это возможно по действующему законодательству исключительно в судебном заседании»'. Действительно, отказ от распорядительных заседаний (существовавших ранее в стадии предания суду) окончательно устранил возможность решения вопросов, требующих выяснения мнения сторон, в данной стадии. В то же время А. Соколов считает, что действующее законодательство хотя и предоставляет сторонам право возражать против определенного доказательства по мотивам его недопустимости, суд тем н& менее лишен возможности решить вопрос о недопустимости доказательства своим мотивированным определением (постановлением) сразу после его исследования в судебном заседании, поскольку, по смыслу ст. 314 УПК РСФСР, вопрос о недопустимости доказательств разрешается судом только при постановлении приговора, в котором суд указывает «доказательства, на которых основаны выводы суда, и мотивы, по которым суд отверг другие доказательства»^. Такое толкование закона вызывает возражения. В большинстве случаев в приговоре суд должен отвергать доказательства по мотиву их недостоверности, а не недопустимости, хотя допускаемое законом отсутствие йри разбирательстве дела стороны обвинения вообще, а стороны защиты — в лице профессионального защитника (адвоката), способного заявлять ходатайства о признании доказательств недопустимыми, неизбежно возлагает на суд обязанность решать в приговоре как вопрос о допустимости, так и вопрос о достоверности доказательств.
' Првцадент006Летописисудаприсяжных//Рос«Д1Й(жаяюстич»1Я.—1994.— №8 —С 4 <• Летопись суда присяжных (прецеденты и факты) // Российская юстиция
1994 —№ 8— С 3
92
1 соколова. Процессуальный порядок признания доказательств не имеющими
юридической силы // Российская юстиция. —1994. —№10,—С. 15. "• Соколов А. Там же '
93
Однако стороны ни в коей мере не лишены права заявить ходатайство о признании доказательства недопустимым и по этому основанию возражать против его оглашения и исследования в судебном заседании, а суд — вынести в ходе слушания дела мотивированное определение (постановление) по данному вопросу. Данный вывод основан на ст. 245 и др. УПК РСФСР, не содержащих исчерпывающего перечня ходатайств, которые могут быть заявлены в судебном заседании. В то же время ходатайство о признании доказательства недопустимым может быть заявлено в ходе судебного следствия и не может быть заявлено в подготовительной части судебного заседания, поскольку ст. 276 УПК РСФСР предоставляет сторонам заявлять в данной части судебного заседания только ходатайства, направленные на получение дополнительных доказательств.
Нельзя согласиться и с утверждением А. Соколова о том, что «практически всегда возникает необходимость оглашения доказательства» (см. там же). Выявление большинства процессуальных нарушений как раз не требует оглашения доказательств. Например, для установления факта отсутствия в протоколе надлежащих реквизитов или факта проведения допроса до возбуждения уголовного дела не нужно оглашать весь документ Но и оглашение и исследование доказательства не лишает суд права решить до приговора вопрос о его допустимости При этом суд должен поставить в известность стороны, присутствующие в судебном заседании, о том, какие доказательства признаны недопустимыми, и предупредить их ,о недопустимости ссылаться на эти доказательства в речах. А то обстоятельство, что исследование недопустимого доказательства могло отразиться на формировании внутреннего убеждения судей, не может иметь принципиального значения, поскольку обусловлено установленным в законе порядком, совмещающим в одном лице решение вопросов права и факта.
Изложенное позволяет сделать вывод, что действующее процессуальное законодательство, особенно после введения в УПК РСФСР ч. 3 ст.69, не лишает стороны права в ходе судебного следствия, осуществляемого по общим правилам УПК, заявить ходатайство о признании доказательстба недопустим мым, а суд — разрешить заявленное ходатайство своим моти^ вированным определением (постановлением), которое желательно ввиду его сложности выносить в совещательной комнате (ч. 3 ст. 261 УПК РСФСР).
Разумеется, введение в процессуальный закон специальных правил, регламентирующих рассматриваемый вопрос, придаст
^4
стабильность судебной практике и исключит встречающиеся на практике недоразумения. Ниже приводится решение двух подобных ситуаций, когда адвокат заявлял ходатайство о признании доказательства недопустимым и исключении его из разбирательства дела, в разных межмуниципальных (районных) народных судах г. Москвы.
По первому делу (Замоскворецкий межмуниципальный народный суд ЦАО г Москвы, дело № 1994-1-25) после допроса одного из подсудимых, обвинявшихся в совершении кражи, суд решил огласить в соответствии со ст. 286 УПК РСФСР его показания, данные во время допроса в качестве свидетеля на предварительном следствии. Как только суд заявил о своем намерении огласить эти показания, защита заявила ходатайство об исключении из материалов дела трех протоколов допросов подсудимых в качестве свидетелей на предварительном следствии по тому основанию, что производство следственных действий, кроме осмотра места происщ)ествия, до возбуждения уголовного дела законом запрещено. Данное уголовное дело было возбуждено 09.06.92 г., а допросы проведены 08.06.92г. После объявленного по просьбе прокурора перерыва в судебном заседании он высказал суду следующее мне* ние по заявленному ходатайству: «Считаю, что в судебном заседании нужно исследовать ^се письменные материалы дела, однако полагаю, что ссылаться на указанные адвокатом протоколы в приговоре нельзя». Суд, совещаясь на месте, определил: «ГГринять во внимание предложение адвоката об исключении как доказательств указанных им протоколов и обсудить этот вопрос в совещательной комнате после исследования доказательств». Больше по данному вопросу никаких решений не принималось, но в приговоре суд на указанные показания не ссылался.
По второму делу (Симоновский межмуниципальный народный суд ЮАО г. Москвы, дело № 1994-1-219) Д. обвинялся в хищении у Ш. чая путем мошенничества. В деле имелись три протокола предъявления для опознания предметов — упаковок с чаем — потерпевшей и двум свидетелям. При этом все изъятые упаковки предъявлялись одновременно, но не наряду с однородными, как этого требует закон, а сами по себе. Таким образом, имело место узнавание потерпевшей и свидетелями своих упаковок, но не их опознание в процессуальном смысле. Во время оглашения в судебном следствии письменных материалов дела после того, как председательствующим был назван соответствующий номер листа дела, на котором помещался один из указанных протоколов, защита заявила ходатайство об исключении трех протоколов из числа доказательств в соответствии с ч. Зет. 69 УПК РСФСР.
95
Председательствующий попросил защиту подождать с рассмотрением ходатайства до конца судебного следствия, но впоследствии к обсуждению заявленного ходатайства не вернулся. В протоколе судебного заседания указанное ходатайство было записано после оглашения всех письменных материалов дела, однако мнения прокурора не было получено и определения об отказе или удовлетворении заявленного ходатайства вынесено не было. В приговоре суд в обоснование вины Д. сослался на указанные протоколы. Проверяя по кассационной жалобе защиты законность и обоснованность приговора по данному делу, Судебная коллегия по уголовным делам Московского городского суда не отметила в определении допущенное судом нарушение процессуального закона.
Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что пробелы в законодательном регулировании процессуального порядка признания доказательств недопустимыми при наличии норм общего содержания, имеющих принципиальное значение, ни в коей мере не должны препятствовать участникам уголовного судопроизводства в осуществлении их процессуальных прав.
Говоря о правовых последствиях нарушения правил о допустимости доказательств, необходимо рассмотреть и проблему так называемой «асимметрии правил о допустимости». Суть проблемы заключается в том, одинаковы ли для стороны обвинения и стороны защитил правовые последствия несоблюдения правил о допустимости доказательств.
А.М. Ларин обосновывает правомерность введения в право-применительную практику асимметрии правил о допустимости доказательств, анализируя данную проблему на примере такого следственного действия, как опознание, проведенное 'с существенными нарушениями уголовно-процессуального закона, несмотря на которые опознающий заявляет, что предъявленное ему лицо он не знает, что это не тот, кто совершил преступление. Автор полагает, что протокол данного опознания должен быть признан допустимым оправдательным доказательством. При этом он исходит из того, что «недопустимым доказательство становится не в силу формального, а существенного нарушения закона. Существенными, согласно ст. 345 УПК РСФСР, признаются нарушения, которые «путем лишения или стеснения гарантированных законом прав участников процесса при рассмотрении дела или иным путем повлияли или могли повлиять на постановление законного и обоснованного приговора». Предварительный допрос опознающего, предъявление опознаваемого вместе с другими схожими лицами, выбор места среди них, запрет наводящих вопросов — все это гарантии против ложного опознания, т. е. гарантии
права обвиняемого на защиту. Устранение данных гарантий практически может лишить обвиняемого данного права. Но если опознающий не смог опознать обвиняемого, эти гарантии не понадобились, и попытка лишить обвиняемого права на защиту не достигла цели, а потому не устранила допустимости акта опознания как защитительного доказательства'.
Думается, что с А.М. Лариным можно было бы согласиться, если поставить решение вопроса о применении в каждом конкретном случае асимметрии правил о допустимости в зависимость от того обстоятельства, участвовал ли защитник в деле на стадии предварительного расследования. Очевидно, что если защитник не участвовал в деле на следствии, он не мог воспрепятствовать нарушению уголовно-процессуального закона соответствующим должностным лицом, проводившим конкретйое следственное действие. Правомерно ли лишать защиту права использовать сведения, полученные таким путем, в качестве оправдательного доказательства? Ведь гораздо большее психологическое воздействие окажет на формирование внутреннего убеждения судей и присяжных заседателей, например тот факт, что лицо не было опознано, нежели тот, что опознания по делу не проводилось вообще, — признание протокола опознания недопустимым позволяет защите лишь утверждать, что непроведение опознания лишило обвинение возможности подкрепить свои доводы.
Если лишить защиту возможности требовать признания доказательства, полученного с нарушением закона, допустимым на том основании, что допущенное нарушение не ограничило право обвиняемого на защиту, то в таком случае защита, очевидно, будет поставлена в неравное положение с обвинением.
Однако, на наш взгляд, положения, высказанные А.М. Лариным, требуют двух дополнений:
1) асимметрия правил о допустимости может распространяться только на такие, выделенные выше, критерии допустимости, как надлежащий порядок проведения процессуального действия, используемого как средство получения доказательств, и, в определенных случаях, надлежащий субъект, правомочный проводить процессуальные действия, напрайленные на получение доказательств. Нельзя не согласиться с П.А. Лупинской в том, что если об алиби подсудимого говорит свидетель, чьи показания признаны недопустимыми в силу п. 2 ч. 2 ст. 72 УПК РСФСР (например, душевнобольной), то ссылаться на доказанность алиби
' См.: Стецовский Ю.И„ Ларин А.М. Конституционный принцип обеспечения обвиняемому права на защиту. — М.: Наука, 1988. — С. 303.
96
97
подсудимого недопустимо, и это касается всех иных случаев получения доказательства из ненадлежащего источника',
2) если защитник (адвокат) участвовал в производстве конкретного следственного действия и це заявил возражений против действий лица, произвйдящего дознание, следователя или прокурора, нарушающих установленный УПК РСФСР порядок производства данного следственного действия, то он во всех случаях должен быть лишен права требовать признания протокола этого следственного действия допустимым Недопустимым будет данный протокол и для обвинения
Профессор ВМ Савицкий свои рассуждения по рассматриваемой проблеме основывает на анализе ч 3 с^ 69 и ст 68 УПК РСФСР В соответствии с ч 3 ст69 УПК РСФСР доказательства, полученные с нарушением закона, не могут использоваться для доказывания обстоятельств, перечисленных в ст 68 УПК РСФСР В М Савицкий приходит к выводу, что недопустимые доказательства нельзя использовать для доказывания главного факта, т е события преступления, виновности обвиняемого, мотивов преступления, характера и размера ущерба, причиненного преступлением, а именно обстоятельств, относящихся к составу преступления Ущербные, порочные доказательства не могут быть, как сказано в законе. «Положены в основу обвинения» Окончательный вывод ВМ Савицкого таково «Вопрос о допустимости того или иного доказательства правомерно ставить только тогда, когда этим доказательством оперируют только для изобличения обвиняемого, для подтверждения его виновности и последующего осуждения Если же доказательства, полученные с нарушением закона, используются для отстаивания невиновности или меньшей виновности обвиняемого, для смягчения его вины, то они обязательно должны приниматься во внимание следователем. прокурором и судом, ибо эти доказательства не доказывают ничего нового, кроме того, что само по себе не требует никаких доказательств — невиновности обвиняемого^
Думается, что свои рассуждения профессор ВМ Савицкий построил на ограничительном толковании норм уголовно-процессуального закона Лингвистический анализ ч 3 ст69 УПК РСФСР показывает, чччччччччччччччччччччччччччччтавляет собой сложносочиненное предложение, части которого соединены
• См Лупииская П.А. Основания и порядок принятия решений о допустимости доказательств // Российская юстиция — 1994 —№11 —С 2
"• Савицкий ВМ. Последние изменения в УЛК продолжение демократизации судопроизводства (вступительная статья к УПК РСФСР) // УК РСФСР УПК РСФСР — М БЕК 1994 —С 184
98
союзом «а также» По смыслу закона доказательства, полученные с нарушением закона, ничтожны в двух случаях Во-первых, такие доказательства не могут быть положены в основу обвинения, а во-вторых, они не могут использоваться для доказывания обстоятельств, входящих в предмет доказывания по уголовному делу и перечисленных в ст 68 УПК РСФСР А ст 68 УПК РСФСР требует, чтобы при производстве дознания, предварительного следствия и разбирательства уголовного дела в суде доказывались не только событие преступления, виновность лица и размер ущерба, но и обстоятельства, влияющие на степень и характер ответственности обвиняемого, причем не только отягчающие, но и смягчающие его ответственность (стет 38, 39 УК РСФСР), а также все иные обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого Вывод ВМ Савицкого о том, что доказательства, полученные с нарушением закона, могут использоваться для отстаивания меньшей виновности обвиняемого и смягчения его вины, противоречит закону
Нетрудно заметить, что первая группа доказательств, указанная в ч Зет 69 УПК РСФСР, полностью охватывается второй группой Ее отдельное выделение вдожно объяснить лишь стремлением законодателя дополнительно обратить внимание право-применителя на исключительную важность соблюдения правил о допустимости доказательств при доказывании так называемого главного факта, однако ни в коей мере нельзя утверждать, что обстоятельства, смягчающие ответственность и положительно характеризующие личность обвиняемого, могут быть установлены на основе доказательств, полученных с нарушением закона
Профессор ВМ Савицкий также полагает, что если доказательства, полученные с нарушением закона, используются для отстаивания невиновности, то они во всех случаях должны приниматься во внимание правоприменителем, так как «не доказывают ничего нового, кроме того, что само по себе не требует никаких доказательств — невиновности обвиняемого» Мы полагаем, что данный вывод внутренне противоречив Если невиновность заранее предполагается, является отправным пунктом в процессе доказывания по уголовному делу, а обвиняемый (равно как и его защитник) не обязан доказывать свою невиновность (принцип презумпции невиновности — ст 49 Конституции РФ), то зачем же еще какими-либо полученными с нарушением закона доказательствами подкреплять, обоснЬвы^ать то, что, как справедливо указывает автор, не требует никаких доказательств По нашему мнению, предложенное решение не вытекает из принципа пре-
99
зумпции невиновности, поскольку невиновность презюмируется и не требует особого доказывания.
Приведенные выше доводы AM. Ларина в поддержку идеи об асимметрии правил о 'допустимости представляются более убедительными. Хотя и А.М. Ларин исходит из ограничительного толкования содержащегося в ч. 1 ст. 345 УПК РСФСР понятия «лишения или стеснения гарантированных законом прав участников процесса», сводя их только к нарушению права обвиняемого на защиту. Между тем, как отечественная уголовно-процессуальная доктрина, так и законодательство признают за потерпевшим целый комплекс процессуальных прав, нарушение которых влечет за собой отмену приговора с направлением дела на новое рассмотрение'.
Заранее оговоримся, что при определении нашего отношения к проблеме асимметрии правил о допустимости доказательств мы будем руководствоваться иными соображениями.
Профессор П.А. Лупинская указывает, что «из сопоставления ст.ст. (>в и 69 УПК РСФСР следует, что доказательства, полученные с нарушением закона, не могут использоваться для доказывания любого из обстоятельств, подлежащих доказыванию по делу, в том числе и обстоятельств, исключающих вину обвиняемого или смягчающих его вину»^ Такой подход соответствует ст. 50.2 Конституции РФ.
П.А. Лупинская правильно отмечает, что «защите подсудимого следует исходить из того, что обстоятельства, которые устанавливались на основе недопустимых доказательств, нельзя считать доказанными. В то же время представляется спорным ^утверждение автора о том, что «сам факт признания ряда доказательств, собранных на предварительном следствии, недопустимыми может быть использован защитой для обоснования утверждения о том, что следствие велось с нарушением закона, что, в частности, ставит под сомнение и достоверность конкретного доказательства (скажем, показания обвиняемого с признанием своей вины)»^.
В соответствии с ч. 4 ст. 435 и ч. 2 ст. 447 УПК, РСФСР стороны не вправе не только ссылаться, но и упоминать в прениях о
См., например, определения Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 16.02.93 г. по делу Крупоедова и от 31.08.94 г. по делу Жигулина // Бюллетень Верховного Суда РФ, 1994, № 1, с. 7: 1995, № 1,с. 15. Лупинская П.А. Указ. соч., с. 2. Лупинская П.А. Указ. соч , с. 2.
100
доказательствах, признанных недопустимыми. Поэтому нельзя обосновывать положение^о недоказанности материалами уголовного дела обвинения, перечисляя допущенные при производстве предварительного следствия нарушения закона и указывая на доказательства, признанные недопустимыми. В большинстве случае присяжные даже не догадываются о существовании недопустимых доказательств,- поскольку, в основном^ решение о признании доказательств недопустимыми принимается в ходе предварительного слушания, а не при рассмотрении дела по существу. Если защита в прениях, обосновывая тезис о недоказанности материалами уголовного дела вины подсудимого, поставит присяжных в известность о том, что следствие велось настолько плохо, что много доказательств были признаны недопустимыми, то подобные действия защиты должны быть немедленно пресечены председательствующим по делу (ч. 2 "ст. 447 УПК РСФСР), поскольку они нарушают ч. 4 ст. 435 УПК РСФСР и оказывают запрещенное законом воздействие на формирование внутреннего- убеждения присяжных заседателей.
Интересное предложение по рассматриваемому вопросу содержится в проекте Общей части УПК РФ, подготовленном рабочей группой Государственно-правового управления Президента РФ. Предлагается закрепить в ^ законе следующее правило (ст. 148.3 проекта): «Материал, доказательственное значение которого считалось бы утраченным вследствие допущенного органом уголовного преследования или частным обвинителем нарушения требований уголовно-процессуального закона, допускается в качестве доказательства по ходатайству стороны защиты. При этом такое доказательство считается допустимым лишь в отношении соответствующего подозреваемого или обвиняемого, но не других участников процесса. Допуск указанных материалов в качестве доказательства не препятствует оспариванию его достоверности»'.
Положение об ограниченной допустимости доказательств содержится в Федеральных правилах использования доказательств в судах США и судьями и магистратами США Правило 105 «Ограниченная допустамосп. [доказательств]» звучит следующим образом: «Если доказательство, допустимое для одной стороны или для одной цели и недопустимое для другой стороны или для другой цели, принимается в ка-
' Российская юстиция. —1994. —№9.—С. 73. 101
честае допустимого, то суд по соответствующему ходатайству должен ограничить исследование этого доказательства до надлежащих пределов и дать соответствующие указания присяжным»'.
Предложенное в проекте Общей части УПК РФ понимание ограниченной допустимости (ст. 148.3 проекта) уже амери^ канского варианта, поскольку предоставляет соответствующие права только стороне защиты, тогда как американские правила говорят об обеих сторонах уголовно-процессуальных отношений.
Нам представляется, что спорное по существу предложение об использовании доказательств, полученных с нарушением закона, в интересах одной стороны вызовет еще большие трудности в тех случаях, когда преступление совершено в соучастии. В настоящее время более 1/4 преступлений совершается в группе (22,8% в 1992 г., 25,5% в 1993 г.)2, причем часто в интересах соучастников и в способах их защиты имеются существенные противоречия. Авторы проекта предлагают признавать доказательство допустимым в отношении тех обвиняемых, которые об этом ходатайствуют, и недопустимым в отношении остальных обвиняемых. Думается, что эта сложная теоретическая конструкций может на практике привести к таким процессуальным коллизиям, которые вообще не позволят принять по делу законное и обоснованное решение. В свою очередь принцип равенства граждан перед законом и судом (ст. 19.1 Конституции РФ) не позволяет устанавливать для лиц, обвиняемых в совершении преступле-
Rule 105. LIMITED ADMISSIBILITY «When evidence which is admissible as to one party or for one purpose but not admissible as to another party or for another purpose is admitted, the court, upon request, shall restrict the evidence to its proper scope and instruct the Jury accordingly». Комментируя правило об ограниченной допустимости, М. Грэхэм указывает, что если суд придет к выводу, что использование доказательства, допустимого для одной стороны или для одной цели и недопустимого для другой стороны или для другой цели, может привести к созданию у присяжных предвзятого мнения об обстоятельствах дела и исказить восприятие ими обстоятельств дела, а также помешает присяжным принять правильное решение, то, несмотря на возможную эффективность использования такого доказательства, оно должно 6)ыть исключено из исследования В то же время М. Грэхэм считает, что не стоит опасаться неэффективности использования правила об ограниченной допустимости и ссылаться на то, что данное правило является всего лишь теоретическим упражнением (mental gymnastic), недоступным обычному человеку, в том числе присяжному заседателю; поэтому не следует препятствовать использованию доказательств в ограниченных пределах, дав соответствующие указания присяжным, если только нет сомнений, что несмотря на полученные разъяснения, присяжные не примут решение, превысив пределы использованияядоказательства, допущенного с ограничениями (cm.: Federal rules of evidence in a nutshell / by Michael H Oraham. — 3rd edition. SlPaul, Minn. 1992. West Publishing Co. pp.22-23). cm.: Преступность и правонарушения. 1992. Статистический сборник. — М., 1993 — С. 46; Состояние преступности в России за 1993 г. — М., 1994. —С. 15.
102
ния единолично, большие гарантии их прав по сравнению с лицами, обвиняемыми в совершении преступления в соучастии.
Сама идея применения в уголовном процессе асимметрии правил о допустимости представляется крайне интересной. В то же время, по нашему мнению, эти правила должны применяться судом в конкретных случаях, круг которых может определить только пра-воприменительная практика. На сегодняшний день отсутствуют достаточные основания (теоретическая разработка, экспериментальное применение на 'практике) для закрепления в законе положений об асимметрии правил о допустимости доказательств, как бы заманчиво, особенно для защиты, они яе выглядели.
Заканчивая рассмотрение вопроса о пЬеледствиях получения фактических данных с нарушение^ требований о допустимости, нужно отметишь следующее: фактические данные, признанные недопустимыми, исключаются из совокупности собранных по делу доказательств и не могут быть использованы при обосновании процессуальных решений. А как поступать с теми материалами дела, которые содержат фактические данныы, признанные недопустимыми? Вырывать и выкидывать, склад^лвать в отдельный конверт, оставлять в деле1? Нужно ли выносить постановление (определение) о признании отдельных фактических данных недопустимыми или обосновывать недопустимость в итоговом решении? Одинаково или нет решаются эти вопросы на стадии предварительного расследования и в судебных стадиях? Авторы курса «Теория доказательств в советском уголовном процессе^ считают, что «соответствующие данные должны сохраняться в деле на тот случай, если возникнет сомнение в правильности вывода об их недопустимости, который должен быть зафиксирован в постановлении (определении) специально по этому вопросу или в итоговом процессуальном документе при анализе совокупности доказательств». Аналогичные вопросы возникают и в тех случаях, когда нарушения, допущенные при производстве процессуального действия, восполниМы. Восполнить наруше-
Например, во Франции в обязанности обвинительной камеры как органа судебного контроля входит проверка законности процессуальных действий по делам, переданным на ее рассмотрение. В случае обнаружения предусмотренных в законе оснований процессуальный акт объявляется недействительным и изымается из дела. В определенных за-кономслучаях недействительным признается и последующий следственный материала полном объеме или частично... Решения, принимаемые обвинительной камерой, подлежат обжалованию в порядке кассации. Основанием для обжалования УПК называет нарушение закона (Быкова Е. Обвинительная камера — хранительница законности во Франции // Российская ^стиция. —1994. —№11.—С. 19. Теория доказательств в советском уголовном процессе. — 2-е изд. — М., 1993. — С. 245, сноска «2».
103
ние можно как в рамках одной стадии процесса, так и в следующей его стадии. Причем в стадии предварительного расследования могут возникнуть две разные ситуации.
1) следователь или прокурор обнаруживают отсутствие подписи понятого или свидетеля на одной или нескольких страницах протокола. Очевидно, на практике вызовут понятого или свидетеля и попросят расписаться, свидетеля также можно повторно допросить о тех же обстоятельствах;
2) адвокат (защитник) или обвиняямый при ознакомлении с материалами дела (ст.ст. 201-203 УПК РСФСР) могут обнаружить отсутствие подписи свидетеля или понятого и заявить ходатайство о признании соответствующих фактических данных недопустимыми или о допросе соответствующего лица о причинах отсутствия его подписи. В этом случае уже нельзя вызвать понятого или свидетеля и попросить расписаться, — нужно допросить этих лиц.
Аналогичные восполнимые нарушения процессуальной формы могут быть обнаружены Судьей при рассмотрении вопроса о назначении судебного заседания или судом (судьей) в ходе разбирательства дела. В силу принципа непосредственности свидетеля нужно вызвать и допросить об обстоятельствах дела, однако если выяснится, что показания в суде существенно противоречат показаниям, данным в ходе предварительного расследования, то нужно выяснить у свидетеляяи причину отсутствия его подписи, так как закон предоставляет суду право поверить любому показанию свидетеля как на следствии, так и в суде. Тем более нужно допрашивать д причинах отсутствия подписи понятого, так как протоколы следственных действий, проводимых с участием понятых, являются самостоятельными источниками фактических данных по уголовному делу (ст. 87 УПК РСФСР). Допрос понятого в качестве свидетеля об обстоятельствах производства следственного действия допустим, но показания свидетеля не могут заменить протокол следственного действия. Если не выяснить у понятого, присутствовавшего, например, при производстве осмотра места происшествия, причину отсутствия его подписи, то вещественные доказательства, изъятые в ходе осмотра, и полученное на их основе заключение эксперта, — следует признать недопустимыми, так как их появлению в материалах дела предшествовал протокол осмотра, а он в силу невозможности устранить сомнения в его достоверности (не выяснена причина отсутствия подписи) будет признан недопустимым и исключен из совокупности доказательств по делу.
Можно приводить и другие примеры Бесспорно, однако, одно, если доказательство признано недопустимым в ходе судебного разбирательства (если признать возможность вынесения постановления, определения об этом до постановления приговора), то стороны не могут ссылаться на это доказательство в ходе прений, не может данное доказательство быть использовано и при обосновании приговора (в оправдательном приговоре нужно указать на отсутствие в деле данных, изобличчющих лицо в совершении преступления) Представляется, что все-таки вырывать, удалять и т п ничего из дела не нужно, так как невозможно предсказать все ситуации^оторые могут возникнуть на практике Никогда нельзя исключать и ошибочность вывода о допустимости (недопустимости)
Заключение
Демократизация жизни общества привела к необходимости riepecMOTpa законодательства, которое было приспособлено к нуждам тоталитарного государства. Судебная реформа заставляет нас по-новому взглянуть на многие вопросы, изучение которых практически не проводилось. Одним из таких вопросов является институт допустимости доказательств в уголовном судопроизводстве. Большинство авторов, исследовавших этот вопрос в комплексе с другими вопросами теории доказательств, назначение правил о допустимости доказательств видели лишь в том, чтобы предотвратить проникновение в уголовный процесс недоброкачественной информации. В настоящей работе предпринята попытка обосновать и иное назначение указанных правил- — обеспечивать конституционный приоритет прав и свобод человека над установлением истины по конкретному делу.
В ходе совершействования*законодательства, в частности в новом УПК РФ, институт допустимости доказательств должен получить подробную регламентацию. Отсутствие подобной регламентации в настоящее время, необходимость на основании тщательного анализа зачастую противоречивых рекомендаций уголовно-процессуальной науки отыскивать в законе нормы. регулирующие институт допустимости доказательств, приводит на практике к игнорированию многих вопросов, связанных с этим правовым институтом.
Очевидно, что новое законодательство не сможет разрешить все противоречия, поэтому и в будущем вопросы допустимости доказательств, как одного из важнейших институтов доказательственного права, сохранятся в центре внимания уголовно-процессуальной науки, которая должна способствовать разрешению в практической деятельности сложных вопросов.
106
Монографии, статьи, учебная литература
1. Алексеев Н.С., Даев В.Г., Кокорев ЛД Очерк развития науки советского уголовного процесса. — Воронеж, 1980.
2. Бажавов С. Оправдана ли так называемая доследствен-ная проверка // Законность. — 1995. —№1.—С. 51-54.
\/ 3. Бедняков Д.11. Непроцессуальная информация и расследование преступлений. — М., 1991.
', 4. Безлепкив Б.Т. Проблемы уголовно-процессуального до-казывания // Советское государство и право. — 1991. —№8.— С. 98-105. ,
5. Боннер А.Т. Правило допустимости доказательств в гражданском процессе: необходимость или анахронизм? // Советское государство и право. — 1990. —№10.—С. 21-30.
6. Брайсон Уильям К. Американское уголовное судопроизводство // Верховенство права. Сборник. — М., 1992. — С. 166-184.
7. Быкова Е. Обвинительная камера — хранительница законности во Франции // Российская юстиция. — 1994. — №11. — С. 18-19.
8. Васильев А.Н. Следственная тактика. — М„ 1976.
9. Ветрова Г.Н. О допустимости доказательств в советском уголовном процессе // Советская юстиция. — 1981. —№ 3.— С. 19-20.
10. Ветрова Г.Н. Санкции в судебном праве. — М., 1991.
11. Винберг А.И., Кочаров Г.11., Миньковский Г.М. Актуальные вопросы теории судебных доказательств в уголовном процессе// Социалистическая законность. — 1963. —№3.—С. 19^28.
12. Власенко Н.А. ЛоГико-структуные дефекты системы советского права // Правоведение. — 1991. —№3.—С. 21-28.
13. Волкодаев Н.Ф. Об ошибках, связанных с реализацией функции защиты на предварительном расследовании // Основания и порядок реализации уголовной ответственности: Межвуз. сб. науч. статей. — Куйбышев, 1989. — С. 115-122.
109
14. Вопросы доказательственного права и предварительного расследования уголовных дел (по материалам судебной практики). — М.: ВЮЗИ, 1987
15. Воскобитова Л.А. Существенные нарушения уголовно-процессуального закона как основания к отмене приговоров: Автореф. дис. канд. юр. наук. — М., 1979.
16 Вышинский А.Я. Теория судебных доказательств в советском праве. — М., 1950. '
17. Гапанович Н.Н. Опозйание в судопроизводстве (процессуальные и йсихологические проблемы). — Минск, 1975.
18. Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Элькинд П.С. Проблемы доказательств в советском уголовном процессе. — Воронеж, 1978.
19. Григорьев В.Н. Процессуальные формы обнаружения признаков преступления // Уголовная ответственность и ее реализация- Межвуз. сб. — Куйбышев, 1985, — С. 103-113.
'/ 20. Григорьев В.Н. Проблемы фиксации обстоятельств получения предметов и документов при непосредственном обнаружении признаков преступленияяяяяяяяяяяяя доказательственной деятельности по уголовным делам: ^ежвуз. сб. — Красноярск, 1985. — С. 79-86.
V 21. Григорьев В.Н. Использование фактических данных, полученных до возбуждения уголовного дела, з системе доказыва-ния // Проблемы доказывания по уголовным делам: Межвуз. сб. — Красноярск, 1988. — С. 85-91.
22. Гродзинский М.М. Учение о доказательствах и его эволюция // Архив криминологии и судебной медицины — Юрид. издательство НАРКОМЮСТА УССР, 1926. —Т. 1.—Кн. 1.—С. 1-23.
23. Гуськова А.П. Использование судом документов при установлении обстоятельств, характеризующих личность обвиняемого // Проблемы совершействования уголовного судопроизводства: Сборник науч. тр. — М.: ВЮЗИ, 1990. — С. 57-67.
24. Давлетов А^ Семенцов В. Оперативная видео- и звукозапись // Социалистическая законность. — 1991. —№ II.—С. 37-40.
25. Даев В.Г. Иммунитеты в уголовно-процессуальной деятельности // Правоведение. — 1992. —№3.—С. 48-52.
26. Данилюк С., Виноградов С., Щерба С. Как прослушать телефонный разговор // Социалистическая законность. — 1991. —№ 2.—С. 32-33.
27. Дженкс Эд. Английское право. — М., 1947.
110
\/ 28. Доля E.A. Доказывание и оперативная работа по уголовным делам // Укрепление законности и борьба с преступностью в условиях формирования правового государства. — М.: ИГП АН СССР, 1990. — С. 128-130.
29. Доля Е.А. Прослушивание телефонных и иных переговоров — следственное ли это действие? // Советская юстиция. — 1992. — № 19-20. — С. 12-13.
^ 30. Доля E.A. Новая Конституция РФ и уголовно-процессуальная деятельность^/ Российская юстиция. — 1994. —№4.—С. 17-19.
^ 31. Доля E.A. Использование результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании по уголовным делам ' // Российская юстиция. — 1994. —^6.—С. 42-44.
32. Доля Е.А. Соотношение гносеологической и правовой сторон доказывания в российском уголовном процессе // Государство и право. — 1994. —№10.—С. 118-128.
33. Дубинский А.Я. Свидетель на следствии и в суде // Основания и порядок реализации уголовной ответственности: Межвуз. сб. науч. статей. — Куйбышев, 1989. — С. 104-111.
34. Ерофеев Г.А. Существенные нарушения уголовно-процессуального закона как основания пересмотра приговоров // Применение норм процессуального права (процессуальные средства реализации уголовной ответственности): Межвуз. сб. — Выпуск 57. — Свердловск, 1977. — С. 135-142.
35. Жулев В. Фактические данные или сведения? // Щит и меч. — 1991. — № 37.
36. Зажицкий В.И. Источники осведомленности в уголовно-процессуальном доказывании //' Советская юстиция. — 1983. —№8.—С. 6-8.
37. Зажицкий В.И. Правовая регламентация доказывания по уголовному делу // Советская юстиция. — 1987. —№12.—С. 18-20.
38. Зажицкий В.И. Исследование доказательств в судебном заседании // Советская юстиция. — 1988. —№19.—С. 26-28.
39. Зажицкий В.И. Декларация и уголовно-процессуальный закон // Советская юстиция. — 1992. — № 13-14. — С. 21-22.
40. Зажицкий В.И. Вопросы доказательственного права // Советская юстиция. — 1992. — № 19-20. — С. 3-4.
Ill
41 Зажицкий В.И. Правовая регламентация деятельности по обнаружению признаков преступления // Правоведение. — 1992 —№4.—С. 100—106.
42. Зажицкий В.И. Объяснения в уголовном процессе // Советская юстиция. —1992.—№6.—С. 10—II.
43 Зажицкий В.И. Закон об оперативно-розыскной деятельности не идеален // Российская юстиция — 1993. —№5.—С. 19-20.
44. Зажицкий В.И. Заключчние аудитора — экспертиза или ревизия? // Российская юстиция. — 1994. —№8.—С. 28—30.
45. Зажицкий В„ Башкатов Л. Следователь — свидетель? // Российская юстиция. — 1990 —№6.—С. 21—22.
46. Зажицкий В., Башкатов Л. Быть ли новому следственному действию? // Советская юстиция. — 1990. —№23.—С. 21—23.
47. Закон об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации. Комментарий. — М., 1994.
48. Зеленецкий B.C. Информационные основы доследствен-ного уголовного процесса // Проблемы доказательственной деятельности по уголовным делам: Межвуз. сб — Красноярск, 1987. — С 59—65
^49. Зинатуллин 3.3. Уголовно-процессуальное доказывание. — Ижевск, 1993.
50. Калинкина Л.Д^ Существенные нарушения уголовно-процессуального закона и их отграничение от несущественных' Автореф. дис. канд. юр. наук. — Саратов, 1982.
51. Карнеева Л.М. Доказательства в советском уголовном процессе. — Волгоград, 1988.
52. Карнеева Л.М. Доказательственное значение материалов видео и звукозаписи // Вестник Верховного Суда СССР, 1991, № 7.-С. 31—32.
53. Карнеева Л.М. Свидетельский иммунитет и его значение // Основания и порядок реализации уголовной ответственности: Межвуз. сб. науч. статей. — Куйбышев, 1989. — С. Ill—115.
54. Кобяков В.М. К вопросу о классификации следственных действий // Реализация уголовной ответственности: уголовно-правовые и процессуальные проблемы: Межвуз. сб. статей. — Куйбышев, 1987. — С. 131—137.
112
55. Комлев В. О порядке прослушивания телефонных переговоров // Социалистическая законность. — 1991. —<№ 7. — С 54—55.
56. Комментарий к Конституции Российской Федерации. — 1-е изд. — М., 1994.
57. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР. — М., 1981.
58. Кони Д.Ф. Нравственные начала в уголовном процессе (Общие черты судебной этики) // Собр. соч.: В 8 т.— М., 1967. — Т 4.—С. 33—69.
59. Конституция Российской Федерации. Комментарий. — М„ 1994.
\/ 60. Костаков А.А. Допустимость и относимость доказательств. — Л„ 1991.
61. Курс советского уголовного процесса. Общая часть. — М., 1989.
62. Куцова Э., Лупинская П., Евтеев М. Права и интересы свидетеля // Социалистическая законность. — 1974. —№1.—С. 38-42.
63. Ласточкина Р.Н., Москвитина Т.А. Основания к отмене или изменению приговора. — Ярославль, 1987.
64. Леви А.А^ Горицов ЮА. Звукозапись и видеозапись в уголовном судопроизводстве. — М„ 1983.
65. Лукашевич В.З., Шимановский В.В. Процессуальные вопросы применения научно-технических средств в уголовном судопроизводстве // Правоведение — 1992. —№3.—С. 60—66.
66. Л,упивская П.А. Доказывание в советском уголовном процессе. — М^ ВЮЗИ, 1966.
^ 67. Лупинская 11.А. Основания и порядок принятия решения о недопустимости доказательств по делам, рассматриваемым судом присяжных // Суд присяжных: Научно-практический сборник — М., 1993. — С. ^2—63.
V,' 68. Лупинская ПА. Основания и порядок принятия решений о недопустимости доказательств // Российская юстиция. — 1994. —№11.—С. 2—5.
69. Масленникова Л.Н. Проверочные действия в стадии возбуждения уголовного дела // Социалистическая законность. — 1989 —№6.—С. 48—49
113
V 70. Масленникова Л.Н. Процессуальное значение результатов проверочных действий в доказывании по уголовному делу. Автореф. дис. канд. юр. наук. — М., 1990.
71. Масленникова Л. Суд присяжных в России и проблемы досудебного производства // Законность. — 1995. —№1.—С. 20-24
72. Машленко 11.Ф. Право на защиту и допустимость доказательств в уголовном процессе США // Адвокатура и современность. — М.: ИГП АН СССР, 1987. — С. 148—150.
73. Машленко И.Ф. Проблема допустимости доказательств в уголовном процессе США: Автореф. дис. канд. юр. наук. — М., 1988.
74. Мепаришвили Г.Д. Охрана тайн личной жизни граждан в советском уголовном процессе: Автореф. дис. канд. юр. наук. — М., 1988.
75. Мещеряков Ю.В. Оценка допустимости свидетельских показаний в процессуальном праве (исторический аспект) // Проблемы доказывания по уголовным делам: Межвуз. сб. — Красноярск, 1988. — С. 28—38.
76. Михайловская И.Б. О положении личности в англо-американском уголовном процессе. — М., 1961.
77. Михайловская И.Б. Современный уголовный процесс США' Автореф. дис. докт. юр. наук. — М„ 1972.
78. Мишин АД., Власихии В.А. Конституция США: полити-ко^правовой комментарий. — М., 1985.
79. Москвитина Т.А. Существенное нарушение уголовно-процессуального закона как основание отмены приговора // Уголовная ответственность и ее реализация: Межвуз. сб. — Куйбышев, 1985. — С. 142—148.
80. Мотовиловкер Я.О. Вопросы теории советского уголовного процесса. — Томск, 1971.
81. Мотовиловкер Я.О. Некоторые-аспекты вопроса о допустимости (недопустимости) источников доказательств в советском уголйвном судопроизводстве // Доказывание по уголовным делам: Межвуз. сб. — Красноярск, 1986. — С. 54—62.
82. Мухин И.И. Объективная истица и некоторые вопросы оценки судебных доказательств при осуществлении правосудия. — Л., 1971.
114
83. Назаров Ю.11. К понятию документа в советском уголовном процессе //Проблемы доказательственной деятельности по уголовным делам: Межвуз. сб. — Красноярск, 1987. — С. 80—89.
84. Научно-практический комментарий к Основам уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик. — М„ 1961.
V 1 85. Никавдров В.И. Возбуждение уголовного дела — М.. ВЮЗИ, 1990.
86.0 правовой реформе (резолюция XIX Всесоюзной конференции КПСС июнь 1988 г.) // Политическое образование. — 1988. —№11.—С. 91—93.
/87. Осин В. Правовые возможности борьбы с организованной преступностью // Советская юстиция. — 1990. —№15.—С 7—9.
88. Панкратов В. О свидетельском иммунитете законных представителей // Советская юстиция. — 1993. —№7.—С. 25.
89. Панкратов В. Свидетельский иммунитет законных представителей // Законность. — 1992. —№12.—С. 31-33.
\/ 90. Пашин C.A. Допустимость доказательств (информация) // Российская юстиция. — 1994. —№7.—С. 27-28.
91. Пашив С.А. Закон о суде присяжных как средство судебной реформы // Советская юстиция. — 1993. —№24 —С. 3-4'
92. Пашин С.А. Проблемы доказательственного права // Судебная реформа: юридический профессионализм и проблемы юридического образования. Дискуссии. — М.: Международный комитет содействия правовой реформе. 1995. — С. 311-341
93. Перлов И.Д. Надзорное производство в уголовном процессе. — М„ 1974.
94. Поляйский Н.Н. Уголовное право и уголовный суд Англии. — М„ 1969.
95. Попелюшко В.А. Прекращение уголовных дел по порочащим лицо основаниям и соучастие // Основания и порядок реализации уголовной ответственности: Межвуз. сб науч статей — Куйбышев, 1989. — С. 136—139.
96. Прохоров А.Г. Расширить границы допустимости доказательств в советском гражданском процессе // Гражданское право и способы его защитц' Сб. ученых тр. Свердловского юрид ин-та. — Выпуск 33. ~ Свердловск, 1974. — С 181—184
115
97. Прохоров А.Г. О восполнении пробелов в законодательстве, регулирующем допустимость средств доказывания в гражданском процессе // Проблемы применения норм гражданского процессуального права: Науч. тр. Свердловского юрид. ин-та. — Выпуск 48. — Свердловск, 1976. — С. 83—86.
98. Прохоров А.Г. Принцип допустимости средств доказывания в советском гражданском процессуальном праве: Автореф. дис. канд. юр. наук. — Свердловск, 1979.
99. Ратинов А.Р. Вопросы познания в судебном доказывании // Советское государство и право. — 1964. — № 8.- С. 106—113.
100. Ратинов А.Р. Лжесвидетельство и борьба с ним // Социалистическая законность. — 1974. —№5.—С. 31—36.
101. Резник Г.М. Внутреннее убеждение при оценке доказательств. — М„ 1977.
102. Розин Н.Н. Уголовное судопроизводство. — Петроград, 1916.
103. Рыжаков А.П. О государственном пожарном надзоре (правовые вопросы). — М„ 1992.
\J 104. Савицкий В.М. Последние изменения в УПК: продолжение демократизации судопроизводства (вступительная статья к УПК РСФСР) // Уголовный кодекс РСФСР. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР. — М„ 1994. — С. 169-188.
/
V 105. Савицкий В.М. Уголовный процесс России на новом
витке демократизации // Государство и право. — 1994. — № 6. — С. 96-107.
106. Садовский И., Тыричев И. Вопросы теории и практики судебных доказательств // Социалистическая законность. — 1963. —№11.—С. 39—42.
107. Селезнев М. Законность в оперативно-розыскной деятельности // Российская юстиция. '•— 1994. —№3.—С. 14—17.
V 108. Селезнев М. Некоторые аспекты допустимости доказательств // Законность. — 1994. —№.8.—С. 37—41.
109. Селиванов Н. Критерии допустимости применения тактических приемов при расследовании // Законность./— 1994. — №4.— С. 23—28.
110. Сибилева Н.В. Допустимость доказательств в советском уголовном процессе. — Киев: УМК ВО, 1990.
116
III. Случевский Вл. Учебник русского уголовного процесса. — СПб.. 1913.
112. Смирнов А.В. Процессуальное значение материалов, полученных в стадии возбуждения уголовного дела // Проблемы доказывания по уголовным делам: Межвуз. сб. — Красноярск, 1988. — С. 60—76.
113. Советский уголовный процесс: Учебник / Под .ред. А.С. Кобликова. — М„ 1972.
114. Советский уголовный процесс: Учебник / Под ред. Н.С. Алексеева и В.З. Лукашевича. — Л., 1989.
115. Соколов А. Процессуальный порядок признания в суде доказательств не имеющими юридической силы // Российская юстиция. — 1994. —№10.—С. 14-15.
116. Стецовский Ю.И., Ларин А.М. Конституционный принцип обеспечения обвинсемому права на защиту. — М„ 1988.
117. Стрелец С. Использование данных оперативно-розыскных мероприятий // Законность. — 1994. —№ II.—С. 26-27.
118. Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. — Т. 1. — М„ 1968.
119. Теория доказательств в советском уголовном процессе. Часть Общая. — М„ 1966.
120. Теория доказательств в советском уголовном процессе. Часть Особенная. — М„ 1967.
121. Теория доказательств в советском уголовном процессе. — 2-е изд. — М„ 1973.
122. Треушников М.К. Допустимость доказательств в советском гражданском процессе // Роль государства и права в осуществлении задач коммунистического строительства: Тезисы докл. на первой научно-теоретич. конф. аспирантов-юристов. — М.: МГУ, 1971. — С. 214—215.
123. Треушников М.К. Развитие прав по доказыванию в советском гражданском процессе // Роль государства и права в решении задач коммунистического строительства на современном этапе. — М.: МГУ. 1972. — С. 135—150.
124. Треушников М.К. Допустимость доказательств в гражданском процессе // Советская юстиция. — 1972. —№5.—С. 8-10.
117
125. Треушников М.К. Допустимость доказательств в советском гражданском процессе: Автореф. дис. канд. юр. наук. — М.: МГУ, 1973.
^ 126. Трусов А. О допустимости и относимости доказательств // Советская юстиция. — 1990. —№14.—С. 14—15.
127 Уголовный процесс: Учебник / Под редакцией П.А. Лупинской и И.В. Тыричева. — М.: МЮИ, 1992.
128 Уолкер P. Английская судебная система. — М., 1980.
129 Фаткуллин Ф.Н. Обшие проблемы процессуального до-казывания. — 2-е изд. — Казань, 1976
130. Федоров В.И. Уголовно-процессуальные правоотноше-^ ния при представлении доказательств // Реализация уголовной ответственности, уголовно-правовые и процессуальные проблемы: Межвуз сб. статей. — Куйбышев, 1987. — С. 124—131.
^ 131. Федоров В.И, Истребование предметов и документов в уголовном процессе // Основания и порядок реализации уголовной ответственности: Межвуз. сб. науч. статей. — Куйбышев, 1989. — С. 140—146.
132. Филимонов Б-А. Основы теории доказательств в германском уголовном процессе. Монография. — М., 1994.
133. Филимонов Б.А. О правовом регулировании и практике прослушивания переговоров в уголовном процессе Германии // Вестник МГУ. — Серия «Право». — 1991. —№5.—С. 55-60.
134. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. — Т. 1. — СПб., 1902.
/135. Хмыров А.А. Актуальные проблемы доказывания по уголовным делам // Укрепление законности и борьба с преступностью в условиях формирования правового государства. — М.. ИГП АН СССР, 1990 — С 149—153
^ 136. Шейфер C.A. Доказательственные аспекты Закона об оперативно-розыскной деятельности // Государство и право. — 1994. —№1.—С. 94—101.
137. Шейфер C.A. Сущность и способы собирания доказательств в советском уголовном процессе. — М.: ВЮЗИ, 1972.
1138. Шейфер C.A. О доказательственном значении факультативных средств фиксации результатов следственных действий // Уголовная ответственность и ее реализация. Межвуз. сб. — Куйбышев, 1985. — С. 92—103.
139. Шейфер C.A. Собирание доказательств в советском уголовным процессе:методологические и правовые проблем^. — Саратов, 1986.
140. Шейфер C.A. [К разработке проекта Основ уголовно-процессуального законодательства Союза ССР и союзных республик — отклики читателей] // Советское государство и право. — 1991. —№ 2.—С. 81—83.
141. Шпилев B.H. Содержание и формы уголовного судопроизводства. — Минск, 1974.
142. Шурыгин А.П. Суд присяжных в Российской Федерации // Бюллетень Верховного Суда РФ, 1994, № 6, с. 9—14.
143. Эйсман А.А. Заключение эксперта (структура и научное обоснование). — М., 1967.
144. Якуб МиЯ. Проблемы оценки доказательств в советском уголовном процессе // Вестник Московского университета. — 1974. — Серия «Право». —№6.—С. 12—21.
145. Chambers''s Encyclopaedia, Vol^V, London, 1955, p.p. 490 — 492 (Evidence, Law of).
146. Encyclopaedia Britannica, Vol. 8, Chicago, 1958, p.p. 905—915 (Evidence).
147. The Encyclopedia Americana, Vol. 10, New York, 1973, p.p. 73fl—731 (Evidence).
148. The New Encyclopaedia Britannica, (macropaedia), Vol. 7, Chicago, 1975, p.p. I—6 (Evidence, Law of).
149. Federal rules of evidence in a nutshell / by Michael H. Graham. — 3rd edition. StPaul, Minn. 1992. West Publishing Co.
150. Evidence. State and Federal rules / by^Paul F. Rothstein. — 2nd. edition. StPaul, Minn. 1981. West Publishing Co.
118
119
Нормативные акты из истории процессуального законодательства, зарубежное законодательство, международные документы
1. Судебные уставы 20 ноября 1864 года с изложением рассуждений, на коих они основаны. Часть вторая — Устав уголовного судопроизводства, изданы Государственной канцелярией. — СПб., 1866; 2-е изд. — СПб., 1867.
2. Устав уголовного судопроизводства (Свод законов, т. XVI, часть 1 изд. 1914 г.) с позднейшими узаконениями, законодательными мотивами, разъяснениями Правительствующего Сената и циркулярами Министерства Юстиции. Составлен М.П. Шрамчен-ко и В.П. Широковым. — 7-е. изд., исп. и доп. — Петроград, 1916.
3. Устав уголовного судопроизводства // Российское законодательство Х-ХХ веков. —Т. 8— Судебная реформа. — М.,
1991. — С. 117-384. /
4. Замечание Министров и Главноуправляющих ' отдельными частями по проектам Учреждения судебных' мест и Уставам уголовного и гражданского судопроизводств, без места (186- г.).
5. Уложение о наказания^ уголовных и исправительных 1885 г., издано Н.С. Таганцевым. — 15-е изд., переем, и доп. — СПб, 1910. — С. 583-591.
6. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Издания 1885 г. и по Прод. 1912 г.,с извлечениями из решений Правительствующего Сената, Свода Законов, Сводов Военных и Морских Постановлений, с указанием подсудности, судопроизводственных правил и приложениями составил В.В. Волков. — СПб, 1914. — С. 528-534.
7. Положение о полковых судах (утв. Декретом СНК от 10 июля 1919 г.) СУ РСФСР, № 31-32, ст. 326.
8. Конституция (Основной Закон) РСФСР с изменениями и дополнениями на 15 декабря 1990 г. — М., 1991.
9. Закон Российской Федерации «Об изменениях и дополнениях Конституции (Основного Закона) РСФСР» от 21 апреля 1992 г. // Ведомости..., 1992, № 20, ст. 1084 (Раздел УШ, пункт 64).
120
10. Конституция (Основной^ Закон) Российской Федерации — России с изменениями и дополнениями на 21 апреля 1992 г. — М., 1992.
II. Конституция (Основной Закон) Российской Федерации — России с изменениями и дополнениями на 10 декабря 1992 г. — М., 1993.
12. Закон РСФСР «О статусе народного депутата местного Совета народных депутатов РСФСР» от 30 октября 1990 г. // Ведомости..., 1990, № 23, ст. 279 (статья 32).
13. Закон РСФСР «О статусе народного депутата РСФСР» от 15 ноября 1990 г. // Ведомости..., 1990, № 25, ст. 312 (статья 33).
14. Закон РФ «О федеральных органах государственной безопасности» от 8 июля 1992 г. с изменениями и дополнениями, внесенными Законом РФ от 1 июля 1993 г. // Ведомости..., 1992, № 32, ст. 1871; 1993, № 33, ст. 1308.
15. Положение о Федеральной службе контрразведки РФ Утверждено Указом Президента РФ от 5 января 1994 г. №^9 с изменениями и дополнениями, внесенными Указом Президента РФ от 20 июля 1994 г. № 1522 /J Собрание актов Президента и Правительства РФ, 1994, № 2, ст. 76; Российская газета. — 1994. — 30 марта; Собрание законодательства РФ, 1994, № 13, ст. 1477.
16. Основной Закон Федеративной Республики Германии (23 мая 1949 г.) // Конституции буржуазных государств — М., 1982. — С 186.
17 Уголовно-процессуальный кодекс Федеративной Респу-' блики Германии. — М„ 1994.
18. Конституция Германской Демократической Республики // Конституции социалистических государств: Сборник в 2 т.— М„ 1987. —Т. 1.—С. 255. -
19. Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы Германской Демократической Республики. — М., 1972.
20. Всеобщая ^Декларация прав человека (Резолюция 217А (III) Генеральной Ассамблеи ООН от 10 декабря 1948 г.) //СССР и международное сотрудничество в> области прав человека Документы и материалы. — М., 1989. — С. 413-419.
121
21. Международный яакт о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г. //СССР и международное сотрудничество в области прав человека. Документы и материалы. — М., 1989. — С. 302-320.
Проекты нового уголовно-процессуального законодательства
1. Уголовно-процессуальное законодательство Союза ССР и РСФСР. Теоретическая модель / Под ред. В.М. Савицкого. — М.: ИГП АН СССР, 1990.
2. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (Общая часть). Проект Государственно-правового управления Президента РФ // Российская юстиция. — 1994. — № 9
3. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации Проект НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ. — М„ 1994.
4. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. Проект Министерства юстиции РФ. — М., 1994.
5. Основы уголовно-процессуального законодательства Сою-. за ССР и республик (проект опубликован в соответствии с Постановлением Верховного Совета СССР от II июня 1991 г.) // Известия. — 1991. — 28 июня.
6. Бойков А. К проекту УПК Российской Федерации (подготовлен ВНИИ проблем укрепления законности и правопорядка) // Законность. — 1992. —№2.—С. 11-12.
7. Давлетов А.А. Нормативная модель Общей части доказательственного права в уголовном процессе // Государство и право. — 1992. —№10.—С. 63-66.
8. Предложения по дополнению Закона о судоустройстве РСФСР и УПК РСФСР (Суд присяжных:возвращение в Россию) // Советская юстиция. — 1993. —№1.—С. 20-29. ^
V 9. Концепция судебной реформы в Российской Федерации. — М., 1992.
\J 10. Концепция уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации // Государство и право. — 1992. — № 8. — С. 46-55.
122
II. Проект Таможенного кодекса Российской Федерации // Деловой мир. — 1992. — № 204. — Специальный выпуск, 22 октября.
\12. Правовое регулирование борьбы с организованной преступностью. Проект Федерального закона и комментарий. — М., 1994.
Законодательство Российской Федерации
1. Конституция Российской Федерации, принята 12 декабря 1993 г. — М„ 1993.
2. Декларация прав и свобод человека и гражданина (принята Верховным Советом РСФСР 22 ноября 1991 г.) // Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР (далее — Ведомости...), 1991, № 52, ст. 1865.
3/Закон РСФСР «О действии актов органов Союза ССР на территории РСФСР» от 24 октября 1990 г. // Ведомости..., 1990, № 21, ст.ст. 237, 238.
4. Постановление Верховного Совета РСФСР «О ратификации соглашения о создании Содружества Независимых Государств» от 12 декабря 1991 г. // Ведомости..., 1991, h« 51, ст. 1798.
5. Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик // Основы законодательства Союза ССР и союзных республик: Сборник. — М„ 1987. — С. 437-463. '
6. Закон СССР «О внесении изменений и дополнений в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик» от 12 июня 1990 г. // Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР. 1990. № 26, ст. 495.
7. УПК РСФСР (с изменениями и дополнениями на 1 декабря 1992 г.). — М„ 1993. . . * 8. Закон РСФСР «Об утверждении Положения об адвокатуре РСФСР» от 20 ноября 1980 г. // Ведомости Верховного Совета РСФСР, 1980, № 48, ст. 1596.
123
9. Указ Президиума Верховного Совета РСФСР «Об утверждении Положения о дисциплинарной ответственности судей, отзыве и досрочном освобождении судей и народных заседателей судов РСФСР» от 27 февраля 1990 г. // Ведомости Верховного Совета РСФСР, 1990, № 10, ст. 288.
10. Закон РСФСР «О свободе вероисповеданий» от 25 октября 1990 г. // Ведомости..., 1990, № 21, ст. 240 (часть 2 статьи 13).
II. Закон РСФСР «О государственной налоговой службе РСФСР» от 21 марта 1991 г. с изменениями и дополнениями, внесенными Законами РФ от 24 июня 1992 г., 2 июля 1992 г. и 25 февраля 1993 г. // Ведомости..., 1991, № 15, ст. 492; 1992, № 33, ст. 1912, № 34, ст. 1966; 1993, № 12, ст. 429.
12. Закон РСФСР «О милиции» от 18 апреля 1991 г. с ^изменениями, внесенными Законом РФ от 18 февраля 1993 г // Ведомости..., 1991, № 16, ст. 503; 1993, No 10, ст. 360.
13. Закон РФ «О частной детективной и охранной деятельности в РФ» от II марта 1992 г. // Ведомости..., 1992, № 17, ст. 888.
14. Закон РФ «Об оперативно-розыскной деятельности в РФ» от 13 марта 1992 г. с дополнениями, внесенными Законом РФ от 2 июля 1992 г. // Ведомости..., 1992, ^ 17, ст. 892, ^о 33, ст. 1912. ^
15. Положение о Государственной автомобильной инспекции МВД РФ. Утверждено Постановлением Правительства РФ от 28 мая 1992 г. № 354 // Российская милиция. Законы, указы, постановления, положения. — М., 1993. — С. 150-160 или Организация и деятельность органов внутренних дел Российской Федерации: Сборник нормативных актов. — М„ 1994. — С. 319-327.
16. Закон РФ «О статусе судей в Российской Федерации» от 26 июня 1992 г. с изменениями и дополнениями, внесенными Законом РФ от 14 'апреля 1993 г. // Ведомости..., 1992, № 30, ст. 1792; 1993, № 17, ст. 606.
17. Закон РФ «О внешней разведке» от 8 июля 1992г. // Ведомости..., 1992, № 32, ст. 1869.
18. Закон РФ «О внутренних войсках Министерства внутренних дел РФ» от 24 сентября 1992 г. // Ведомости..., 1992, № 42, ст. 2334.
19. Закон РФ «О государственной границе Российской Федерации» от 1 апреля 1993 г. с изменениями и дополнениями, внесенными Федеральным Законом № 23 от 22 июля 1994 г. // Ведомости..., 1993, № 17, ст. 594; Собрание законодательства РФ, 1994, № 16, ст. 1861.
20. Закон РФ «О государственной охране высших органов государственной власти РФ и их должностных лиц» от 28 апреля 1993 г. // Ведомости..., 1993, № 21, ст. 745.
21. Таможенный кодекс РФ от 18 июня 1993 г. // Ведомости..., 1993, № 31, ст. 1224.
22. Закон РФ «О федеральных органах налоговой полиции» от 24 июня 1993 г. // Ведомости..., 1993, № 29, ст. 1114.
23. Закон РФ «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР «О судоустройстве РСФСР», УПК РСФСР, УК РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях» от 16 июля 1993 г. // Ведомости-, 1993, № 33, ст. 1313.
24. Закон РФ «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы» от 21 июля 1993 г. // Ведомости..., 1993, № 33, ст. 1316.
25. Указ Президента РФ «Об аудиторской деятельности в России» от 22 декабря 1993 г. № 2263 // Собрание актов Президента и Правительства РФ, 1993, № 52, ст. 5069.
26. Указ Президента РФ «О мерах по приведению законодательства РФ в соответствие с Конституцией РФ» от 24 декабря 1993 г. № 2288 // Собрание актов Президента и Правительства РФ, 1993, № 52, ст. 5086.
27. Указ Президента РФ «О неотложных мерах по защите населения от бандитизма и иных проявлений организованной преступности» от 14 июня 1994 г. № 1226 // Собрание законодательства РФ, 1994, № 8, ст. 804.
28. Указание о порядке реализации норм Указа Президента РФ от 14 июня 1994 г. № 1226 «О неотложных мерах по защите населения от бандитизма и иных проявлений организованной преступности» от 24 июня 1994 г. (Генеральная прокуратура РФ, МВД РФ, Федеральная служба контрразведки РФ) // Российская газета. -1994. — 29 июня.
124
125
29. Федеральный Закон РФ «О статусе депутата Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» от 8 мая 1994 г. № З-ФЗ // Собрание законодательства РФ, 1994, № 2, ст. 74.
30. Федеральный Закон РФ «О пожарной безопасности» от 18 ноября 1994 г. № 69-ФЗ // Собрание законодательства РФ, 1994, № 35, ст. 3649.
31. Федеральный Закон РФ «Об органах федеральной службы безопасности Российской Федерации» от 22 февраля 1995 г. № 40-ФЗ // Российская газета. — 1995. — 12 апреля.
32. Положение о Федеральной пограничной службе Российской Федерации. Утверждено Указом Президента РФ от 2 марта 1995 г. № 232 // Собрание законодательства РФ, 1995, № 10, ст. 863.
\/ 6. Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О некоторых вопросах, связанных с применением статей 23 и 25 Конституции РФ» от 24 декабря 1993 г. № 13 // Бюллетень Верховного Суда РФ, 1994, № 3, с. 12.
7. Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О некоторых вопросах применения судами уголовно-процессуальных норм, регламентирующих производство в суде присяжных» от 20 декабря 1994 г. № 9// Бюллетень Верховного Суда РФ, 1995, № 3. с. 2-8.
Руководящие разъяснения высших судебных инстанций по применению законодательства
1. Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О применении судами РФ постановлений Пленума Верховного Суда Союза ССР» от 22 апреля 1992 г. № 8// Бюллетень Верховного Суда РФ, 1992, № 7, с. 11-12.
2. Постановление Пленума Верховного Суда СССР «О строгом соблюдении законов при рассмотрении судами уголовных дел» от 18 марта 1963 г. № 2 с последующими изменениями // Сборник Постановлений Пленума Верховного Суда СССР: 1924 — 1986 гг. — М., 1987. — С. 411-419.
3. Постановление Пленума Верховного Суда СССР «О судебном приговоре от' 30 июня 1969 г. № 4 с последующими изменениями // Вестник Верховного Суда СССР, 1991, № 1, с. 9-13.
4. Постановление Пленума Верховного Суда СССР «О судебной экспертизе по уголовным делам» от 16 марта 1971 г. № 1 // Бюллетень Верховного Суда СССР, 1971, № 2.
5. Постановление Пленума Верховного Суда СССР «О практике применения судами законов, обеспечивающих обвиняемому право на защиту от 16 июня 1978 г. № 5// Бюллетень Верховного Суда СССР, 19^8, № 4/с. 8-12. /
126
127
Оглавление
Введение......................................................................................................... Глава 1. Допустимость — необходимое свойство доказательства.............. 1.1. Понятие доказательства.................................................................... 1.2. Вопрос о допустимости доказательств в русской
дореволюционной литературе и законе............................................ 1.3. Вопрос о допустимости доказательстве литературе, . законодательстве и практике Российской Федерации.....................
Глава, 2. Критерии допустимости доказательств
по действующему законодательству............................................................... 2.1. Надлежащий субъект, правомочный проводить процессуальные действия, направленные
на получение доказательств................................................................ 2.2. Надлежащий источник получения фактических данных (сведений, информации), составляющих содержание доказательств. З^кон о недопустимости использования источников сведений................. 2.2.1. Свидетель и потерпевший...........:............................................ 2.2.2. Недопустимость допроса подозреваемого и обвиняемого в качестве свидетелей........................................................................ 2.2.3. Вещественные доказательства, протоколы следственных и судебных действий и иные документы.......................................... 2.2.3.1. Вопрос о доказательственном значении материалов доследственной проверки.проводимой в порядке ст. 109 УПК РСФСР.. 2.2.3.2. .Вопрос об условиях использования материалов, полученных оперативно-розыскным путем, при принятии процессуальных решений 'и в качестве доказательств по уголовному делу.................................................................................. 2.2.3.3. Дополнительные соображения к вопросу о допустимости иных документов (ст. 88 УПК РСФСР)
в качестве доказательств.....:............,...........................'...................... 2.3. Надлежащеэ процессуальное действие, используемое для
получения доказательств.................................................................. 2.4. Надлежащий порядок проведения процессуального действия, используемого как средство получения доказательств....................
Глава 3. Правовые последствия нарушения правил о допустимости доказательств.......................................................................
.....^.....
Заключение........... Библиография......