Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
PAGE 1
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
УФИМСКИЙ НАУЧНЫЙ ЦЕНТР
Центр этнологических исследований
АКАДЕМИЯ НАУК РЕСПУБЛИКИ БАШКОРТОСТАН
ОТДЕЛЕНИЕ ГУМАНИТАРНЫХ НАУК
САМАРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
П. И. Р ы ч к о в
У Ф А
2002
ББК 63.3(235.55)
Р 95
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ
И.В.КУЧУМОВА и Ю.Н.СМИРНОВА
РЫЧКОВ П.И. ИСТОРИЯ ОРЕНБУРГСКАЯ ПО УЧРЕЖДЕНИИ ОРЕНБУРГСКОЙ ГУБЕРНИИ. УФА, 2002. 1 л. портр.
Сочинение выдающегося русского ученого, члена-корреспондента Петербургской Академии наук Петра Ивановича Рычкова (1712-1777) «История Оренбургская» (1759 г.), ставшее классикой русской науки эпохи Просвещения, является уникальным источником сведений о Башкортостане и Казахстане в XVIII в. (колонизация Южного Урала, башкирские восстания, русско-казахско-башкирские взаимоотношения и т.д.). Настоящее издание этого труда снабжено вступительной статьей и научным комментарием.
Книга рассчитана на специалистов-историков, студентов и широкий круг читателей, интересующихся историей России, Башкортостана и Казахстана, международными отношениями в Центральной Азии в XVIII веке.
© ЦЭИ УНЦ РАН, 2001
ОГЛАВЛЕНИЕ
ПЕРВЫЙ В МИРЕ ТРУД ПО ИСТОРИИ БАШКОРТОСТАНА И ЕГО АВТОР (И.В.Кучумов, Н.Смирнов)
ИСТОРИЯ ОРЕНБУРГСКАЯ ПО УЧРЕЖДЕНИИ
ОРЕНБУРГСКОЙ ГУБЕРНИИ
Предъизвещение
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Прибавление
ПРИМЕЧАНИЯ
ГЛОССАРИЙ
С января 1759 г. на страницах журнала Петербургской Академии наук «Ежемесячные сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащие» начало публиковаться сочинение известного тогда очень узкому кругу людей автора. Оно называлось «История Оренбургская по учреждении Оренбургской губернии» и впервые рассказывало читателям о событиях, происходивших не столь давно на далекой юго-восточной окраине страны. Судя по всему, сочинитель «Рычков» (именно так была подписана работа) не понаслышке знал предмет своего исследования…
I.
Во второй четверти восемнадцатого века Россия, разбуженная Петром I, бурно выходила на мировую арену, интенсивно осваивала районы, населенные восточными народами (Кавказ, Поволжье, окраины Сибири, Камчатку), стремилась закрепиться в прикаспийских областях, настойчиво добивалась урегулирования пограничных разногласий, а также правил торговли с Ираном, Османской империей, Крымским ханством, Монголией, Китаем, неоднократно пыталась наладить дипломатические отношения с Киргиз-кайсацкой ордой (Казахстаном), Хивинским и Бухарским ханствами, Японией и Индией.
Петр I планировал распространить русское влияние на Среднюю Азию с целью установления новых торговых путей со странами Востока, вплоть до Индии. Однако эти проекты не сразу удалось воплотить в жизнь. Сложная внутриполитическая обстановка в стране в послепетровское время, борьба различных правительственных группировок за власть долгое время препятствовали реализации заветов великого российского реформатора. Ситуация стала меняться только в начале 30-х гг. Очевидно, что стабилизация положения при дворе и в государственном аппарате после чехарды дворцовых переворотов 1725-1730 гг., в хозяйстве и финансах страны, оправлявшейся от перенапряжения Северной войны, других петровских походов, позволила правительству активизировать не только западное направление внешней политики России (вмешательство в польские дела, война с Турцией), но и обратить взоры, силы, средства на восток. В соответствии с указом Сената от 14 февраля 1731 г. по инициативе и под руководством тайного советника Ф.В.Наумова «для лучшего охранения низовых городов за Волгою» начались крупномасштабные работы по строительству новой Закамской укрепленной линии «по реке Соку и по другим до реки Ик»1. В 1730 г. казанский губернатор А.П.Волынский представил «Записку о башкирском вопросе в Российской империи»2. В ней были высказаны предложения по активизации колониальной политики России в Башкирии.
В то время на юго-восточных границах гигантской империи было неспокойно. Здесь столкнулись интересы многих государств и военно-политических образований. Джунгары (ойраты), являвшиеся одним из западномонгольских племен, вторглись в 1643-1644 гг. в Южный Казахстан. В 1670-1680-е гг. они предприняли опустошительные набеги на казахов, захватив обширные земли юго-восточного Казахстана. В начале XVIII в. происходят новые крупные вторжения джунгарских войск в Казахстан. Особенно разорительным был поход 1723 г., приведший к массовой миграции разгромленных казахов к Сырдарье, Эмбе, Тоболу, Ую, к верховьям и среднему течению Яика. Необходимость борьбы с джунгарами была одной из причин присоединения Младшего казахского жуза во главе с ханом Абулхаиром в 1730-1731 гг. к России. Подытоживая последствия этих событий, Р.Г.Кузеев отмечает: «В конце XVII – первой половине XVIII в. на огромных просторах Южной, Центральной и Восточной Башкирии, в Зауралье, в бассейне Яика и в Волго-Яицком междуречье складывается близкое соседство и тесное взаимодействие трех крупных этнических образований – башкир, калмыков, казахов. Характер этого соседства и контактов был сложным и противоречивым»3.
Именно в это время у бывших соратников Петра I возникла идея проведения крупного военно-политического, хозяйственного и научного мероприятия, которое в конечном итоге должно было вывести страну к тем рубежам, о которых мечтал основатель Российской империи. Восток тогда манил не только англичан, французов и голландцев. Конкретизируя замыслы Петра видный государственный деятель и ученый, один из основоположников современной российской картографии, обер-секретарь Сената Иван Кирилович Кирилов (1695-1737)4 в 1733 г. выдвинул ряд предложений по укреплению позиций России на ее юго-восточных окраинах. Весной 1734 г. он направил в Сенат новый документ, в котором говорилось: «От сего народу (казахского – Авт.) российским, казанским, яицким, волским, уфинским, тобольским граничным жителям непрестанные воровские малыми партиями набеги чинились, и ежегодно, как скот, пленников отгоняли и в Бухарию, и в Хиву в роботу продавали, купецкие караваны разбивали и многие пакости делали, о чем, хотя публично не ведомо и не видно, но токмо одно разсудить надлежит, что в Хиву и в Бухару таких русских пленников натаскано и ныне там обретаетца несколько тысяч, опричь иных владений, куды такожде развозятца»5. Ставя вопрос об укреплении границы, Кирилов, по сути, связал казахские дела с недостаточной прочностью как старых рубежей, так и новой Закамской линии, хотя прямо не упоминал последнюю в своем проекте.
Кирилову вторил другой соратник Петра, А.И.Тевкелев. В представлении, поданном 21 апреля 1734 г. руководителю российского внешнеполитического ведомства А.И.Остерману он среди обоснований необходимости постройки новой крепости на Яике приводил и такое: «Еще ж воровские кайсаки перестанут подъезжать под российские городы Самару, Сызрань и Черемшан на воровство, которые ездят и переезжают реку Яик...». Почти 30 лет спустя он уточнял свои высказывания: «...Хотя тогда армейских не менее четыре полка на форпостах содержалось, ежегодно Казанского уезду из Закамских мест от пяти до десяти тысяч и более российских подданных в плен бралось…»6.
Именно план Кирилова стал основой новой юго-восточной политики России. 1 мая 1734 г. его предложения были утверждены императрицей, а сам их автор назначен начальником так называемой «Известной» (в литературе ее обычно называют Оренбургской) экспедиции, отправлявшейся на реку Орь, где планировалось основать новый крупный город-крепость Оренбург, чтобы посредством него установить широкие экономические и политические связи с Востоком. Фактически Оренбург должен был стать азиатским Санкт-Петербургом. Опыт Петра I, успешно осуществленный на западе России, предполагалось повторить и на противоположном конце империи.
Осуществление плана Кирилова непосредственно затронуло внутреннюю жизнь пограничных с Россией народов, особенно башкир, которые теперь должны были полностью политически, экономически и культурно интегрироваться в состав российского государства7. Другой причиной активизации политики России на Востоке была необходимость создания рудодобывающей и металлургической промышленности на Урале, что отвечало экономическим потребностям модернизирующейся страны. Башкиры, отстаивавшие свою свободу и право владения землей Башкортостана, стали одним из главных препятствий для реализации этих планов8.
15 июня 1734 г. Оренбургская экспедиция выехала из Петербурга и через Москву и Казань прибыла 10 ноября в Уфу. Всего в штат экспедиции было включено около 130 человек: сухопутных и морских офицеров, геодезистов и инженеров, фортификаторов и артиллеристов, медиков и канцелярских служителей, ученых и священников. Ей придавались значительные военные силы, состоявшие из регулярных и иррегулярных войск. Отправляя чуть ли не на край света, каким в то время была Башкирия, экспедицию, правительство было уверенно, что возглавляемая крупным организатором, выдающимся администратором, видным ученым-географом, и в то же время жестким проводником государственной политики империи, она полностью выполнит возложенные на нее задачи. Вместе со всем отрядом экспедиции на Южный Урал выехал и ее бухгалтер Петр Иванович Рычков. Знал ли этот никому тогда еще неизвестный молодой человек, что отныне в его судьбе наступил крутой поворот?
11 апреля 1735 г. Кирилов и назначенный ему в помощники Тевкелев выехали из Уфы и встали лагерем на р. Чесноковке, ожидая прибытия рот Вологодского полка. 15 июня нетерпеливый Кирилов выступил внутрь Башкирии к устью реки Орь, которое было заранее определено в качестве строительства Оренбурга. Вологодцы прибыли в Уфу 20 июня, а уже через четыре дня отправились вдогонку за кириловской экспедицией. Башкиры заранее узнали о планах Кирилова. Они справедливо полагали, что дело не ограничится простым строительством города-крепости и русские твердо намерены обосноваться на территории их обитания. 1 июля башкиры Ногайской дороги напали на шедшие вслед за основным отрядом экспедиции вологодские роты и в кровопролитном бою нанесли им серьезный урон. Вскоре после этого и весь Башкирский край поднялся на борьбу.
Российское правительство, вовсе не стремившееся обострять обстановку на юго-восточном российском пограничье, призвало начальника экспедиции отказаться от своих грандиозных планов. На обратном пути от только что заложенного Оренбурга к Уфе Кирилов получил запоздавший указ о прекращении движения к устью р. Орь: «По причине учинившегося от башкирцев возмущения, по первым о том здесь из Казани и других мест полученным ведомостям, в Нашем указе из Сената к вам между иным писано, что, ежели те ведомости подлинно основательны и башкирцы, действительно, в противностях состоят, то в таком случае вам, ежели то без азарту учинить возможно, как за теми противностями, так и за поздним временем, со всем своим корпусом возвратиться на Уфу или по близости иттить ко яицким казакам и тамо при Сакмарске, или в другом удобном месте, остановиться.., о чем вам потом в указе ж из Нашего Кабинета, от 27 августа... подтверждено»9.
Однако решительное продвижение отряда Кирилова к Яику упредило неблагоприятное для его дела развитие событий. 31 августа Кабинет от имени императрицы отменил предыдущее предписание прекратить поход: «...Вы во оном своем доношении Нам доносили, что вы от Ор-реки в близости находились, тамо, по данной вам Нами инструкции, строение крепости начать намерены были, того ради видится, что уже того строения оставлять и назад возвращаться вам не надлежит, разве б по состоянию того башкирского возмущения сие необходимо потребно было...». Но в тот день, когда в столице подписывали этот указ, за сотни верст от нее Кирилов торжественно заложил Оренбург и поздравил императрицу с началом новой России. Поставленная на Ори крепость окончательно разрешила сомнения в пользу Кирилова.
На подавление башкирских повстанцев были двинуты правительственные войска, вначале отданные под команду казанскому губернатору П.Мусину-Пушкину, который обосновался в Мензелинске. Однако постепенно становилось ясным, что административного опыта этого сановника в сложившейся критической ситуации явно недостаточно. Необходимо было найти человека, сочетавшего искусство дипломата с опытом военачальника да к тому же свободного от выполнения других важных дел. Таковым оказался генерал-лейтенант А.И.Румянцев, до этого находившийся под арестом и следствием из-за ссоры с императрицей. 12 августа 1735 г. он был освобожден из-под караула и одновременно назначен «при той команде, которая определена для прекращения башкирских замешаний, быть главным командиром». Кирилову предписывалось с ним «иметь коммуникацию и частую корреспонденцию и во всем по его ордерам и наставлениям поступать», а также внести свои предложения по усмирению восставших.
Так совместно с Оренбургской экспедицией на юго-востоке Европейской России стала действовать Башкирская комиссия, главной задачей которой стала ликвидация мятежа. Кирилов со своими проблемами оказался для новой военной администрации Башкирии как бы на заднем плане. Чтобы довести собственные замыслы до конца и не попасть в полную зависимость от военной ситуации и мензелинской ставки, он должен был держаться в некотором отдалении от них не только административно, но и географически. До окончательного обустройства Оренбурга Кирилов решил временно передислоцироваться со своим штабом в Самару.
Дальнейшая деятельность Оренбургской экспедиции, выразившаяся главным образом в массовом строительстве оборонительных сооружений, привела к глобальным изменениям в регионе. В 1735-1736 гг. были построены или заложены в различных районах Башкирии 26 крепостей. К концу 1740-х гг. на Южном Урале насчитывались уже 41 крепость и 39 форпостов и редутов10. Окруженный ими, Башкортостан стал внутренней областью России. Оборонительные линии практически перекрыли традиционные пути движения кочевников из Азии в Европу11. Традиционные контакты и взаимосвязи башкир со Средней Азией и Казахстаном, с казахами, каракалпаками, узбеками, туркменами были сильно ограничены, а то и разорваны12. В современной научной литературе бытует мнение о прогрессивном значении правительственной колонизации Башкирии, улучшившей оборону российской границы, способствовавшей хозяйственному освоению края и развитию вокруг крепостей земледелия13. Но за эти хозяйственные и политические успехи была заплачена дорогая цена.
11 февраля 1736 г. правительство приняло указ, который должен был наказать башкир за их участие в восстании и создать условия для предотвращения подобного рода выступлений в будущем. Указом предусматривалось введение суровых наказаний для повстанцев, включавших казни, ссылки, штрафы. Восстание 1735-1740 гг. было жестоко подавлено. По подсчетам современных исследователей, башкиры потеряли тогда погибшими, казненными, попавшими в рабство и крепостную неволю 12-14% своего населения14. Тептярям и бобылям – пришлому нерусскому населению, большинство которого поддержало правительственную политику – отныне передавались в вечное и безоброчное пользование земли участников восстания. Это привело к изъятию у башкир нескольких миллионов десятин земли.
Царские чиновники почти поголовно погрязли во взяточничестве, российскими властями проводилась насильственная конфискация скота и другого имущества коренного населения. Стремясь навсегда установить в Башкирии российскую власть, Кирилов предлагал продавать башкир в рабство и крепостничество, провоцировать взаимоистребительные войны между нерусскими народами региона, варварскими методами ограничивать естественный прирост башкирского населения15.
Крупномасштабные мероприятия российского правительства по освоению юго-восточных окраин империи, насыщенная событиями и полная драматизма политическая жизнь южноуральского региона, его хозяйство и природные богатства довольно быстро стали известны читающей публике благодаря многочисленным публикациям П.И.Рычкова.
II.
Петр Иванович Рычков родился 1 (12) октября 1712 г. в Вологде в семье купца. В 1720 г. его родители переехали в Москву. Здесь молодой Рычков получил свою основную специальность бухгалтера, выучил голландский и немецкий языки. Тяжелое материальное положение заставило юношу искать службу: он стал управляющим Ямбургским и Жабинским стекольными заводами под Петербургом, принадлежащими англичанину В.Эльмсену. Вскоре Петр Иванович узнал, что в петербургскую портовую таможню требуется бухгалтер. Он явился на прием к обер-секретарю Сената Кирилову и тот, после разговора с ним, рекомендовал Рычкову подать прошение об устройстве на новую должность. Так будущий ученый впервые встретил одного из своих главных учителей. Прошло еще некоторое время, и Рычков стал бухгалтером Оренбургской экспедиции, которая под началом Кирилова отправлялась в далекую и малознакомую Башкирию.
Отныне вся деятельность Рычкова до конца его дней была тесно связана с административной работой и наукой. Он становится крупным чиновником во вновь созданной Оренбургской губернии, ведет (причем в свободное от основной деятельности время) широкие научные исследования, которые сразу же обращают внимание специалистов не только в России, но и за рубежом. Еще при его жизни несколько раз переводилась на немецкий язык «Топография Оренбургская» (впервые издана в России в 1762 г.), а многочисленные статьи печатаются на страницах ведущих отечественных научных журналов. Не получивший систематического образования, самоучка Рычков становится крупнейшим в стране знатоком истории, этнографии, географии и экономики огромной юго-восточной окраины России.
Высокопоставленные коллеги не раз ходатайствовали за избрание Рычкова в Петербургскую Академию наук, но ее строгие правила, предусматривавшие наличие университетской подготовки, знания многих иностранных языков и наличия заслуг в области математики, физики и химии препятствовали этому. Однако по предложению М.В.Ломоносова специально для Рычкова было введено звание члена-корреспондента и в январе 1759 г. Петр Иванович стал первым обладателем новой научной регалии. Тем самым он стал сопричастным всем делам российской интеллектуальной элиты, получил возможность полноправного общения с ведущими учеными страны. В 1765 г. Рычков становится членом другого крупного отечественного научного учреждения – Вольного экономического общества, впоследствии награждается его серебряной и золотой медалями. При этом он почти всегда вынужден был заниматься текущей канцелярской работой, но без нее мы вряд ли бы получили известного нам Рычкова – огромный объем проходящих через его руки документов, постоянные разъезды по вверенной ему необъятной территории, тесное общение с ее многонациональным населением постоянно пополняли и расширяли источниковую базу его исследований. Как и многие крупнейшие ученые своего времени, Рычков не был узким специалистом. Историк В.Н.Витевский, работавший в XIX в., даже назвал его «Ломоносовым Оренбургского края». Завершил свой жизненный путь Рычков в должности начальника Главного уральских заводов правления, которая по важности может быть приравнена к губернаторской16.
С 1734 г., со времен Оренбургской экспедиции, жизнь Рычкова и его семьи была связана с «Новой Россией». Сюда приехали и здесь умерли его родители, в Уфе родился первенец Петр, трое других детей появились на свет в Самаре, остальные – в молодой еще Оренбургской губернии. Будучи сотрудником местной администрации, Петр Иванович в отличие от ее других не менее образованных и просвещенных руководителей (И.К.Кирилова, В.Н.Татищева, В.А.Урусова и И.И.Неплюева) никогда не откладывал в сторону перо и книгу, чтобы взять в руки кнут для усмирения недовольных. Конечно, Рычков был сыном своей эпохи, но в отличие от многих современников, он без всякого высокомерия и презрения стремился постичь историю и культуру тех народов, среди которых ему пришлось жить и работать. Оренбургская экспедиция окончательно определила всю последующую судьбу Рычкова.
Становление Рычкова на поприще науки, обретение им заслуженного признания в качестве одного из ведущих ученых страны были бы невозможны без постоянного творческого общения с тогдашними крупнейшими российскими исследователями. Особо при этом следует указать Василия Никитича Татищева и Герарда Фридриха Миллера.
С В.Н.Татищевым (1686-1750) Рычков сблизился еще во время совместной работы в Оренбуржье. Правда, обстоятельства, при которых состоялось первое знакомство этих двух людей, вряд ли могли породить их дружбу. Крутой, требовательный и к тому же не любивший своего предшественника, новый командир Оренбургской комиссии (так при нем стала называться прежняя экспедиция) решительно взялся перетряхивать хозяйство, доставшееся ему от Кирилова. Хотя центр и не имел каких-либо претензий к кириловской администрации, новый командир пожаловался, что не мог сразу получить «ведомостей о людях всяких званий, о деньгах, правианте и протчих всяких припасех…» и обрушил свой гнев на подчиненных. Бухгалтера Оренбургской комиссии Рычкова по приказу держали безвыходно на рабочем месте и даже было заковали в кандалы. Позже он вспоминал об этом эпизоде так: «В 737-м году тайный советник Татищев, будучи тогда в болезни и сердясь на канцелярских служителей, приказал было, чтоб ево, Рычкова, скованного держать, однако, видя он тогдашнюю ево болезнь и невинность, того дни велел, чтоб держать просто, а не скованного до тех пор, пока требованные им ведомости о разных делах сочинены будут, ибо от других канцелярских служителей тех ведомости вскорости получить не мог, и в таком задержании был он, Рычков, как памятуется, дней 10 или 12 без выпуску»17.
Вскоре Татищев изменил отношение к Рычкову. Он сумел разглядеть в своем бухгалтере одаренную личность, глубоко интересующуюся прошлым и настоящим огромного региона, недавно вошедшего в состав России. Фактический наместник юго-восточных окраин империи всячески поддерживал молодого, одаренного сотрудника, наставлял его в истории и географии, читал в рукописи его первые научные статьи. Считается, что научные и философские воззрения Рычкова окончательно сложились под влиянием Татищева. Даже проблематика научных интересов Петра Ивановича, которой он придерживался до конца своих дней, во многом совпадает с тематикой исследований его старшего учителя и друга (ср. исторические труды, ориенталистские штудии, «Лексиконы» и т.д. в творческом наследии обоих ученых, общий для них интерес к этногенезу и истории нерусских народов). Татищев высоко ценил Рычкова как одного из крупнейших в стране специалистов по башкирам, татарам, казахам, калмыкам18.
Другим близким Рычкову человеком в науке был Г.Ф.Миллер (1705-1783). Ученый широких интересов (он являлся крупным историком, археографом, картографом, занимался археологией, довольно удачно пробовал свои силы в лингвистике и фольклористике), Миллер после смерти Татищева стал покровителем и дружеским советчиком Рычкова в сфере науки, ходатайствовал за его избрание в Академию наук19. Некоторое сходство можно обнаружить и в жизненном пути обоих ученых, в частности, в участии их в крупномасштабных стратегических и исследовательских проектах (Рычков участвовал в Оренбургской, Миллер – во Второй Камчатской экспедиции в 1733-1743 гг.). Собранные во время путешествия материалы Миллер обобщил в виде многотомной «Истории Сибири», которая полностью не издана до сих пор20. Примерно в это же время Рычков обрабатывал сведения, собранные в ходе Оренбургской экспедиции и воплотившиеся в целом ряде его трудов.
Переписка двух крупных ученых, начавшаяся в 1757 г., продолжалась почти без перерыва в течение двадцати лет. Оба очень дорожили своими отношениями, которые переросли в многолетнюю дружбу. Отношения Рычкова с Миллером зарождались в период острого противостояния последнего с М.В.Ломоносовым. Оно началось после обсуждения в 1750 г. диссертации Миллера «Происхождение имени и народа Российского». Этот конфликт, возникший, к сожалению, не на научной, а на этнической почве (ультранационалист Ломоносов без всякого на то основания объявил труды немца Миллера вредными для России), только в последнее время получил достаточно объективную оценку в историографии21. Для нас же важно отметить, что Миллер был высокопрофессиональным историком и, главное, опирался на методику хорошо известной во всем мире немецкой школы критики источников. Рычков с уважением относился к Ломоносову как к крупному ученому22, однако прямого научного сотрудничества у них не получилось23. Более того, Рычков, углубившись в исторические исследования, вскоре понял ошибочность оценок Ломоносовым работ Миллера.
Возможно, у своего немецкого коллеги взял оренбургский историограф известную строгость и сухость изложения, приверженность к источнику, пространное его цитирование. Многочисленные публикации Миллера, за которыми внимательно следил Петр Иванович, позволяли совершенствовать собственную методику исследовательской работы. «История Оренбургская», самая первая крупная научная монография Рычкова, еще содержит мифические сведения, особенно касающиеся древности; в «Топографии» их станет намного меньше – Рычков учился, улучшал свой метод, вводил в оборот все новые и новые источники, старался не брать на веру сомнительную информацию. Кирилов, Татищев, Миллер были для Рычкова своеобразными ретрансляторами научных идей европейского Просвещения, которые, как можно полагать, были восприняты оренбургским ученым не прямо, а через посредство именно этих видных интеллектуалов тогдашней России. Благодаря их дружеской помощи и поддержке труды Рычкова, в том числе и «История…», по своей форме и содержанию, примененным в них методам исследования были на уровне самых передовых сочинений того времени.
Рычков безотлучно находился при всех сменявших друг друга начальниках края, пользовался их доверием и расположением. «При таких обстоятельствах, – вспоминал он в конце жизни, – имели они меня всегда и во всех походах при себе и подлинно содержали меня в отменной милости». Оренбургского историографа «безмерно любил» глава края В.А.Урусов24. Нельзя не отметить большое влияние на Рычкова первого оренбургского губернатора И.И.Неплюева, чья деятельность настолько поражала воображение современников, что его называли «Петром Великим» Оренбуржья.
Было бы, конечно, неверно видеть в занятиях Рычкова чисто научное любопытство. Очень часто, как обычно и бывало в XVIII в., его исследовательская мысль стимулировалась практическими потребностями – необходимостью познать и оценить вошедшие в состав России новые территории и выработать по отношению к ним соответствующую социальную и экономическую политику. Однако сочинения Петра Ивановича еще при жизни вышли за рамки узкого прагматизма, став первыми подлинно научными исследованиями огромного региона, ныне занимающего самый центр России.
Рычков много сделал для изучения нашего края. Однако с Башкортостаном ученого связывает не только профессиональный интерес, но и родство с отдельными деятелями русской культуры – местными уроженцами, причем о многих из этих связей сам Рычков еще и не мог знать. С родом Рычковых оказался в кровной связи уроженец Уфы, замечательный русский писатель Сергей Тимофеевич Аксаков (1791-1859): дед Аксакова по матери Н.С.Зубов, овдовев, женился на дочери Рычкова от второго брака Александре (1756-?)25. Одним из потомков Петра Ивановича был К.М.Ракай (1878-1923) – журналист, этнограф народов Сибири, член Башревкома, руководитель Башкирского телеграфного агентства26.
Рычков неоднократно бывал в Уфе. По предположению уфимского писателя М.А.Чванова, Петр Иванович останавливался в доме Аксаковых (ныне – Дом-музей С.Т.Аксакова, памятник городской архитектуры Уфы XVIII века)27.
III.
«Известия о начале и о состоянии Оренбургской комиссии по день наименования оной Оренбургской губернией и о делах киргиз-кайсака, зюнгорцев и других смежных с оною губерниею народов», известные в печатном виде как «История Оренбургская по учреждении Оренбургской губернии» – это первое в мировой историографии сочинение по истории Башкортостана. Оно строится на принципах, которые в те годы только начинали входить в российскую науку.
Еще во время войны со Швецией Петр I стал уделять большое внимание созданию трудов по русской истории, которые бы охватывали период с XVI в. до современности28. Для отечественной историографии эта проблематика была еще в новинку. Вскоре после победы под непосредственным наблюдением Петра стала создаваться «Гистория Свейской войны», в которой была сделана попытка применить исследовательские методы, имевшиеся в арсенале европейской науки. «Гистория» стала первым в русской историографии крупным опытом написания исследования по проблемам современности.
Нетрудно заметить, что труд Рычкова был реализацией на локальном материале этих идей великого реформатора29. Хронологические рамки «Истории Оренбургской» охватывают небольшой период: от петровского времени до 1750 г. – какие-то три десятилетия. Основной текст книги был в целом закончен в 1744 г. и доведен до этого же года, явившегося датой основания Оренбургской губернии. По сути, эта часть будущей «Истории Оренбургской» не столько рождалась как научное исследование, сколько являлась полным и развернутым отчетом о деятельности Оренбургской комиссии (экспедиции). Он не предназначался первоначально для публикации и полтора десятка лет расходился в рукописных списках. Перед нами предстает удивительный пример блестящего исторического труда, написанного столь оперативно по горячим следам событий и вместе с тем на столь высоком для своего времени уровне, что этому трудно найти аналоги в русской историографии, в том числе и более позднего времени.
Позднее Рычков написал к подготовленному еще в 1744 г. тексту «Прибавление к “Истории Оренбургской”», которое было, как и сама «История…», опубликовано в 1759 г. Поскольку главная задача сочинения, а именно рассказ о деятельности Оренбургской комиссии, была реализована в основном тексте, то в «Прибавлении…» Рычков перешел от тематического к погодному принципу изложения фактического материала. Теперь главными задачами ученого были сбор и приведение в порядок материалов по текущим делам молодой губернии: «По мнению моему впредь к сочинению и ко всегдашнему продолжению Оренбургской губернии правильного описания лучшаго средства не находится, как сие, чтоб на каждый год собрать и впредь содержать особыя краткие записки, означивая в них знатныя и достопамятныя приключения как по заграничной, так и по внутренней экспедициям. Такия ежегодныя записки не только ради любопытства служить должны, но и в самом правлении губернских дел немалую пользу принесть могут определяемым вновь в ту губернию командирам и служителям, потому что они им будут наставлением и всегдашним напоминанием, дабы в настоящих делах не возпоследовало каких ошибок и упущений». На первый взгляд это можно расценить как возвращение к архаичной летописной традиции. Но так ли это? Даже в наше время при описании текущих событий (а рычковский труд был не только сочинением по истории, но и по текущей политике) часто используется тот же принцип, что и у Рычкова, – например, в ежегодниках «Большой Советской энциклопедии», справочниках «Страны мира» и др.
Готовя текст отчета к печати, ни Рычков, ни редактор «Ежемесячных сочинений» Г.Ф.Миллер практически не внесли в него никаких изменений. Неясно, кто из них дал новое заглавие документу – «История Оренбургская». Журнальная публикация впервые назвала и имя автора книги – в рукописных списках оно отсутствовало.
Находясь в 1773-1774 гг. в осажденном Е.И.Пугачевым Оренбурге, Рычков написал продолжение «Истории Оренбургской», охватывающее период 1751-1774 гг. Эта рукопись не была опубликована и до сих пор не разыскана. Вместе с тем о ее содержании можно получить примерное представление по другим работам автора, таким как опубликованные «Топография Оренбургская», «Осада Оренбургская», «Записки», и до сих пор известные только в рукописях «Лексикон, или Словарь топографический Оренбургской губернии» и т.д.
Несмотря на то, что Рычков писал труд на современную ему тематику, он сумел вместить в книгу гораздо больший фактический материал, далеко выходящий за пределы первой половины XVIII столетия. Неоднократно используя возможности авторских ремарок, отступлений от основной темы повествования, ученый рассказывал читателю о происхождении башкирского народа, его социальном устройстве, причинах вхождения башкир в состав России, вводил широкую общественность страны в тонкости и хитросплетения международных отношений на Среднем Востоке того времени.
Вместе с «Топографией…» и некоторыми другими работами Рычкова «История…» образует комплексное (разумеется, на уровне своего времени) исследование деятельности Оренбургской экспедиции, ее преобразования в Оренбургскую губернию, заселения и освоения территории последней. Следует заметить, что полного по охвату материала описания этих грандиозных мероприятий правительства в историографии (как отечественной, так и зарубежной) не существует до сих пор. Специалисты предпочитают рассматривать какой-то один из аспектов, политико-административный (М.К.Любавский, Р.Г.Буканова, Ю.Н.Смирнов), военно-колонизационный (Добросмыслов А.И., Б.Э.Нольде, Н.В.Устюгов, Р.Порталь, А.Доннелли, И.Г.Акманов30) или научный (М.Г.Новлянская31). Современная наука оценивает «Историю…» как труд, до сих пор не имеющий аналогов по глубине и охвату событий, выпавших на время Оренбургской экспедиции и первые годы существования Оренбургской губернии32.
Занимая высокие должности в оренбургской администрации, будучи лицом, близким к Кирилову, Тевкелеву, Татищеву, Урусову, Неплюеву, Рычков обладал доступом к огромному количеству документов, в том числе и строго секретных33. Весь комплекс разнообразных по характеру источников был тщательно переработан исследователем и воплотился в его сочинении. Сегодня трудно полностью выявить пласты исходного материала, на котором зиждется «История Оренбургская» – традиция тогдашней отечественной историографии не предусматривала конкретного указания на все задействованные в исследовании источники – однако массив этот огромен.
По мнению современных авторов, для Рычкова-историка характерно сочетание местной народной русской и башкирской традиций с актовым историческим материалом и восточными сочинениями. При изучении истории башкирского края он использовал сведения из арабских и татарских книг34, в частности широко известное произведение Абулгази Бахадур-хана, прокомментированное Татищевым, работы самого Василия Никитича (в большинстве случаев тогда еще рукописные), привлекал показания «знатнейших башкирских старшин» о происхождении башкирского народа, записи своих бесед с войсковыми атаманами о возникновении яицкого казачьего войска, «скаски простолюдинов», свои богатые и точные личные наблюдения, а также актовый материал: правительственные указы и «канцелярские справки». Важным источником для него являлись отчеты руководителей различных торговых и дипломатических экспедиций в Казахстан и Среднюю Азию35. Кроме того, Рычков имел доступ к семейным архивам некоторых знатнейших фамилий Уфы36. Судя по всему, он неплохо знал башкирский, татарский и казахский фольклор. Оренбургский историк, вслед за Татищевым37, старался добиться максимально возможного расширения круга источников. «История…» – первый опыт Рычкова такого рода, здесь еще превалирует нарратив, в более поздних своих трудах автор привлечет и другие виды материалов, но даже в таком виде источниковая база исследования выглядит очень внушительно.
На страницах этой и последующих крупных работ Рычкова (как и многих его современников) постоянно присутствует географическая информация. В «Истории…» она пока еще не столь значительна и не всегда тесно увязана с главной темой исследования, как, например, в более поздней «Топографии Оренбургской», но само ее использование очень важно. В XVIII в. история и география шли рука об руку и каждый историк был в той или иной степени географом. К сожалению, сегодня к этому обычно относятся снисходительно, как к раннему этапу развития науки, ее первым шагам. В наши дни география незаслуженно почти ушла из сферы внимания специалистов-историков.
IV.
В своей работе Рычков обозначил основные исследовательские проблемы по истории Башкортостана, которые находятся в центре внимания исторической науки до сих пор. Во времена Рычкова в российскую историографию прочно вошла этногенетическая тематика. Рост русского национального самосознания, разбуженного Петром I, способствовал развертыванию изысканий по ранней истории славян, поиску, изучению и изданию летописей, других исторических источников. С этого времени вопросы славянского этногенеза стали одной из самых активно (зачастую излишне гипертрофированно) разрабатываемых тем отечественной науки. Но одновременно возник интерес и к аналогичным проблемам других этносов, с которыми в той или иной мере приходилось сталкиваться России. Рычков при этом стоял у самых истоков этого научного направления, когда пытался решать на уровне науки своего времени вопрос об этногенезе тюркских народов.
Не имея здесь фактически никаких предшественников, ученый пользовался методикой, применявшейся его современниками, в частности, Татищевым, который, работая над своей «Историей Российской», в духе XVII в. много внимания уделял символической этимологии и решал многие вопросы исторической географии и этнографии на основании схожести (зачастую мнимой) звучаний топонимов, гидронимов, наименований народов и личных имен38. Рычков, исследуя происхождение тюркских народов, опирался на библейскую схему этногенеза народов Европы и Азии, широко распространенную в работах предшествующего времени39. Вместе с тем, эпоха библейской мифологии уже уходила в прошлое, уступая место научным изысканиям. Написанная в конце 1750-х гг. «Древняя Российская история» М.В.Ломоносова при всей ее квазипатриотической направленности и в значительной мере научной несостоятельности уже не обращалась к Библии как к источнику этногенетических сведений. В этом плане «История Оренбургская» зафиксировала переходный этап развития русской историографии, когда прежние методы уходили в прошлое, а новые еще только вырабатывались. Несмотря на то, что приемы, которые использовал Рычков для выяснения ранних этапов этнической истории тюркских народов, передовая наука того времени постепенно преодолевала, осуждать оренбургского исследователя за следование им нельзя. Если проблемы этногенеза славян были к тому времени в какой-то степени уже изучены и имели многовековую традицию, то о народах Востока этого сказать нельзя. Изучение этнической истории восточных стран только начиналось.
С точки зрения сегодняшнего дня изложенная в «Истории Оренбургской» этногенетическая информация давно уже устарела. Огромное количество нарративных источников было современникам Рычкова еще неизвестно, археология делала первые робкие шаги, а этнографические описания носили главным образом не исследовательский, а развлекательный характер. Но уже тогда наука не стояла на месте. В «Истории…» Рычков еще излагал мифические легенды, почерпнутые из персидских рукописей и восходящие к кругу источников Рашид-ад-Дина, но в «Топографии» он уже станет обращать внимание на данные лингвистики, развалины старых городов, сходство быта разных «татарских» (восточных) народов. Еще более точными и отражающими как рост научного мастерства самого Рычкова, так и стремительное развитие русской науки являются этногенетические этюды, рассыпанные по страницам неопубликованного «Лексикона, или Словаря топографического Оренбургской губернии» – последнего крупного сочинения оренбургского ученого. Следует обратить внимание и на то, что Рычков одним из первых в мировой науке исследователей обратился к выяснению этимологии этнонима «башkорт» (самоназвание башкир).
Сегодня огромную ценность для науки представляют изыскания Рычкова по родо-племенной структуре тюркских этносов. Исследователь интуитивно понял всю важность этой информации, уяснив, что все исследуемые им народы были не монолитом, а имели очень сложное внутреннее устройство. Рычков весьма напряженно работал над исследованием башкирских родов и племен; собранные им сведения, по оценкам современных специалистов, отличаются очень высокой точностью и полнотой. Эти материалы Рычкова сохраняли свою научную значимость до 1916 г., пока не были существенно переработаны и дополнены С.И.Руденко, а во второй половине XX в. – Р.Г.Кузеевым. Но до сих пор «роспись» Рычкова ценна для нас тем, что отражает состояние родо-племенной структуры башкир конца XVII – начала XVIII в. и, в связи с этим, позволяет проследить ее эволюцию на протяжении довольно длительного времени. В конечном итоге, для сегодняшней историографии представляют интерес не сами этногенетические построения Рычкова, а правильно выбранный им путь исследования этих проблем, правота которого подтверждается позднейшими изысканиями XIX-XX вв. – комплексный подход, пристальное внимание не только к этимологии этнонимов, но и к родо-племенному составу этноса, привлечение материалов по родственным и территориально смежным народам.
Рычкову принадлежит заслуга введения в научный оборот нового исторического источника – башкирских шежере. Эти, по образному выражению Р.Г.Кузеева, «генеалогические летописи» являются исключительно ценным материалом по истории башкир до XVII века. Впервые с ними познакомился в ходе Оренбургской экспедиции Кирилов40, но, занятый административными делами, он не смог самостоятельно исследовать попавший в его руки уникальный материал. Поэтому именно Рычков стал родоначальником научного изучения башкирских шежере и использования их для исследования истории Башкортостана. Впоследствии опыт автора «Истории Оренбургской» был повторен исследователями башкир уже на новом уровне: в XIX-XX вв. появились первые публикации шежере, в последние десятилетия сформировалась целая наука – шежерология, а сами генеалогические летописи башкир стали неотъемлемой частью всех исследований по этногенезу, ранней и средневековой истории этого народа.
Одним из узловых вопросов отечественной историографии является тема вхождения Башкортостана в состав России, которая впервые также была обозначена Рычковым. Следует отметить тот факт, что почти все, кто занимался разработкой этого вопроса после Рычкова, следовали путем своего оренбургского предшественника: во-первых, использовали в качестве основного источника башкирские шежере и, во-вторых, признавали, что гнет казанских, ногайских и сибирских ханов по отношению к башкирам был одной из причин присоединения края к России. В оценке характера присоединения башкир к России отечественная историография прошла длительный путь развития, но в науке до сих пор наиболее аргументированной является та точка зрения, которую выдвинул Рычков – этот процесс был добровольным актом башкирских племен, поставленных сложившимися политическими обстоятельствами в условия отсутствия возможностей иного выбора.
Рычковым подробно описаны мероприятия правительства по заселению края служилыми людьми, основание крепостей, острогов, слобод, дворцовых и государственных сел в европейской и зауральской Башкирии. Не менее подробно он рассматривает ход строительства заводов в первой половине XVIII в. Значительное внимание в его трудах уделяется социально-экономическому развитию башкирского общества. Рычков правильно характеризует хозяйство башкир как многоотраслевое, отмечает ведущую роль скотоводства, важное значение бортничества41. Нельзя не отметить и достаточно точное описание Рычковым социальной структуры башкирского общества – проблема, над которой интенсивно работают многие поколения историков, – правильное понимание ученым природы тарханства (наследственного, восходящего еще к дорусским временам, и приобретенного, дарованного российской администрацией). Вот уже третье столетие в отечественной историографии в основе своей сохраняются приведенные Петром Ивановичем сведения об основании и ранней истории Уфы. Немало места в книге Рычкова отведено нерусским народам края, происхождению яицкого казачества42.
Рычков не был кабинетным ученым. В течение всей своей жизни он откликался на все катаклизмы современности. В «Истории…» Рычков достаточно полно, подробно и, главное, достоверно описал историю сопровождавшего Оренбургскую экспедицию башкирского восстания 1735-1740 гг., свидетелем которого был сам. Благодаря этой работе он фактически стал первым историком башкирского национального движения, положив начало изучению этой проблемы в отечественной и мировой историографии43. Из «Истории Оренбургской» российский и европейский читатель получил представление не только о трагических событиях, разразившихся на юго-восточных окраинах России, но и узнал имена наиболее крупных башкирских повстанцев, их тактике, мерах властей по подавлению движения и т.п. Богатейший фактический материал, представленный Рычковым по данной проблеме, создавал возможность для самых различных теоретических обобщений уже более высокого уровня.
Еще совсем недавно в башкирской историографии Рычкова иногда упрекали в том, что он не понимал истинных причин восстаний, молчаливо исходил из тезиса о классовой однородности башкирского и русского обществ, идеализировал политику царизма в Башкирии и отрицал ее угнетательский характер44. Обвинять в 1987 г. автора XVIII в. в том, что при написании «Истории Оренбургской» он не опирался на «Краткий курс истории ВКП(б)» – значит лишний раз выставлять напоказ свой собственный культурный уровень, который не определяется, оказывается, наличием профессорского звания…
Рычков старается почти не давать каких-либо оценок приводимым им фактам, демонстрируя редкую не только для своего времени, но и для последующих эпох объективность изложения. Не склонный, в отличие, скажем, от Татищева, к теоретизированию вообще (эта черта появится у него гораздо позже да и то в весьма умеренных дозах), Рычков сосредотачивает внимание читателя на самом событии, а не на его интерпретации. Возможно, именно это обстоятельство дало «Истории…» столь долгую жизнь в историографии, сделав ее одним из тех вневременных классических сочинений, которые переиздаются несмотря ни на какие последующие научные достижения45.
Большую ценность представляют те разделы «Истории…», где Рычков выступает как крупный историк дипломатии. Он впервые в отечественной историографии изложил историю российской внешней политики в Центральной Азии в 1730-1740-е гг., обстоятельства, приведшие казахские жузы в подданство России, всю сложность тогдашних международных отношений в этом регионе. Кроме того, Рычков снабдил свой труд многочисленными, до этого закрытыми для публики документами, впервые введя их в научный оборот. В какой-то степени труд Рычкова имел характер историко-мемуарной работы, поскольку сам автор был непосредственным участником и свидетелем всех описанных в ней событий.
Рычков писал свой труд, пророчески предназначая его «не для настоящаго, как для будущаго, то есть потомственнаго, времени». Историки феодального Башкортостана постоянно использовали и используют материалы выдающегося подвижника отечественной науки в своих исследованиях, черпая из этой замечательной копилки все новые и новые россыпи исторических фактов.
* * *
В 1999 г. Академией наук Республики Башкортостан была после долгого перерыва переиздана «Топография Оренбургской губернии». Сейчас к читателю вновь возвращается «История Оренбургская», давно ставшая библиографической редкостью. Кроме печатного варианта она сохранилась в нескольких различающихся друг от друга списках, однако научно-критического текста «Истории» (как и других крупных произведений Рычкова) не существует. До сих пор не введен в научный оборот один из неопубликованных списков этого труда, снабженный картой, рисунками Дж. Кэстля и уточненной таблицей пограничных крепостей. Может быть, именно данный список может претендовать на роль авторского подлинника46. В историографии (как отечественной, так и зарубежной) распространение получило издание 1896 г., принципы подготовки которого не имеют ничего общего с элементарными археографическими требованиями. Нами впервые переиздается единственная прижизненная публикация 1759 г.47
Выход этого сочинения П.И.Рычкова – это признательность потомков человеку, который еще два с половиной века назад стоял у истоков изучения встречи цивилизаций России и Азии в самом центре нашего континента.
И.В.КУЧУМОВ, Ю.Н.СМИРНОВ.
Сие о начале города Оренбурга и Оренбургской губернии известие поныне так еще общее есть, что некоторые, увидев одно о том надписание, может быть возымеют притчину разсуждать и говорить, якобы в нем, как в ведомом, настоящей потребности ни мало нет. Ибо мысль человеческая больше странными и редкими, нежели известными и обычными вещами увеселяется. Всем ведомая повесть больше скучна, нежели приятна, и так мнится мне, что сие мое описание многие будут читать не столько для сведения, как для одного любопытства, и в том одном намерении, дабы изследовать, порядочно ль и все ль правдиво описано. Сие мнение приводит к тому, чтоб прежде настоящаго дела сим предложением моим изъявить, что оно не для настоящаго, как для будущаго, то есть потомственнаго, времени писано. В жизни человеческой ничто так быстраго течения не имеет, как самое время, которое при всегдашней своей перемене все с собою влечет, а позади себя ничего более не оставляет, как одну обнаженную память, но и сия, ежели не будет подкреплена писанием, время от времени помрачается и приходит в забвение. От сего-то непрестаннаго движения произошло, что мы в нынешнее время о разных древних народах и государствах и о многих знатных городах не имеем обстоятельных и верных известий, а об иных хотя и есть, да так разныя и темныя, что одними токмо мнениями от искуснейших людей из разных баснословных и стихотворных писем и по произхождению имян разбираются, чему в истории древностей безчисленные примеры, хотя все то в тогдашнее время в такой же общей и свежей памяти было, как и нынешния оренбургския известия. Наше настоящее время от того [же] источника происходит и к той же вечности течет, как и прешедшее, а и мы за оным непрестанно следуя, к тому пределу приближимся, от котораго на конец в неизмеримую пучину вечности зайдем и так удалимся, что и наше, то есть нынешнее время, за древнее будут признавать по словам Соломоновым<1>: «Род минуется, и род преходим, а земля во веки стоит»<2>. По сим начальным и основательным притчинам, яко же от безчисленных примеров можно с довольным доказательством сказать, что и о новой нашей Оренбургской губернии, ежели о ея начале и произхождениях не останется достовернаго описания, в последующих веках такое ж забвение или неосновательныя мнения могут произходить, а особливо в разсуждении города Оренбурга, о котором со всякою несомненною надеждою возможно сказать, что он со временем знатнейшим городам не уступит<3> и подаст притчину о начале его многим любопытствовать.
Сие есть краткое предложение, чрез которое я, как сочинитель следующаго известия, надеюсь у всех читателей склоннейшее извинение получить, а при том и такое заслужить благоволение, что от сего хотя и неискуснаго изображения самые искуснейшие люди возымеют притчину все оное не только в лучшей исторической порядок привести, но и самую основательную историю, то есть о положении и о натуральных свойствах оренбургских мест, о состоянии и разделении внутрь и вне Оренбургской губернии находящихся народов и о протчих знатнейших случаях и действах, собирая надлежащия к тому известия, наилучшим образом сочинять и продолжать.
1. Героичныя дела блаженныя и вечной славы достойныя памяти государя императора Петра Перваго<1>, в великих великаго, Российскую империю не только в такое состояние привели, в каком она при жизни Его Величества ко удивлению целаго света находилась, но и все ея время от времени приумножаемое и впредь происходить могущее благополучие от него, яко от истиннаго отца отечества<2>, совершенно основано к безсмертной и неувядаемой славе Его Императорскаго Величества.
2. Всевышний Бог Его Императорское Величество такою исполнил несравненною мудростию, что все, как внутрь, так и вне отечества к пользе и благополучию онаго потребное, от мудраго Его Величества провидения сокровенно быть не могло. Но все то он своими едиными и меры человеческия превосходящими трудами изобрал, и верным своим подданным, которых он собственным своим любомудрием просветил и научил, только самым делом открыл и показал, что между всеми к пользе государственной по смерти сего великаго героя одержанными победами, произведенными и производимыми учреждениями и экспедициями, одним словом, между всеми полезными делами ничего не найдется, чему б сей великий монарх основания не положил и не оставил своего мудраго наставления; кратче сказать, ничего новаго нет, но что токмо обществу сего великаго отечества потребно и полезно, то все от Его Величества или уже действительно основано, или мудрым его разсуждением назнаменовано. Одно только при том требуется, чтоб со истинным усердием следовать данным от Его Величества высокославной памяти повелениям и мудрым наставлениям, которыми от него вся империя на вечныя времена достаточно снабдена.
3. Между такими Его Императорскаго Величества о благополучии государственном безсмертной славы достойными трудами и попечениями не меньшее было и сия материя, о которой следует ниже объявленное описание. Его Величество довольно мог предвидеть, коим образом немалая часть империи его подвержена опасностям от многочисленных степных народов, живущих в Великой Татарии<3>, наипаче же от зюнгорских калмык<4> и от киргис-кайсак<5>, из которых первые смежны к Сибирской губернии, а последние – к Башкирии и к самой же Казанской губернии. Того ради Его Величество, как то еще и доныне, уповаю, многим знатнейшим особам известно есть, неоднократное изволил иметь разсуждение, коим бы образом от сих непостоянных народов единожды такую безопасность утвердить, которая б не только на вечныя времена прочна быть могла, но и к дальнейшим Его Величества намерениям чрез то б основание положить. При всем же том не известен был Его Величество и о сем, какия от обоих предписанных народов в российския границы вредительныя впадения бывали1, и что многия тысящи христиан, попадав в те варварския руки в разных татарских городах, а особливо в Хиве (которая тогда и без того отмщения достойна была за убийство князя Александра Бековича<6> с командою его) погибали, а к тому ж и башкирской народ, смежной с киргис-кайсаками, так ненадежной и своевольной был, что еще при жизни Его Величества бунтовать отважился2, и безчисленныя раззорения в Казанской губернии и в других местах причинил<7>. И тако по победоносном и торжественном кончании Шведской войны<8> между протчим изволил особливое попечение иметь и о том, чтоб вышеписанную безопасность на самых тех местах, где ныне с помощию Божиею новая Оренбургская линия<9> строится, действительно основать и чрез то героичным своим намерениям путь во всю полуденную Азию<10> отворить, а своевольной башкирской народ на вечное время обуздать. И хотя к тому важному и нужному предприятию Его Величество некоторыя о сем деле учиненныя ему представления милостивно принимал и в мудром своем разсуждении разсматривал, а особливо же с сибирской стороны от находящагося тогда сибирскаго губернатора князя Алексея Михайловича Черкасскаго<11>, бывшаго потом великим государственным канцлером и всегдашним протектором учрежденной Оренбургской комиссии, но нечаянная Его Императорскаго Величества кончина все оное в действо произвести не допустила<12>. И тако о толь нужном предприятии оставил он свое единое высочайшее намерение, многим знатнейшим особам известное, которое потом уже в государствование блаженныя памяти государыни императрицы Анны Иоанновны<13> следующим порядком произошло.
4. Киргис-кайсацкой Меньшей орды<14> Абулхаир-хан<15>, претерпевая великия раззорения и обиды с одной стороны от зюнгорских калмык, которые время от времени разными киргис-кайсацким ханам в Великой Татарии принадлежащими городами завладели и непрестанно их утесняли, а с другой стороны, от смежнаго им башкирскаго народа не меньшую ж опасность имея, близ реки Яика, где лучшия к кочеванию их места, пребывать, ибо башкирцы на их киргиские улусы<16> непрестанные чинили набеги, и многия тысячи лошадей у них угоняли, а управляться с ними было не без труда за такими ж нападениями, с зюнгорской стороны чиненными. И тако он, Абулхаир-хан, будучи и пред прочими киргис-кайсаками и владетельцами гораздо умняе, принужден искать и просить о принятии его со всею тою Меньшею ордою в российское подданство, и с тем в 1730 году посланцов своих отправил от себя с башкирским старшиною Алдаром<17> к уфимскому воеводе, к коему он, Абулхаир-хан, особливое о том письменное прошение ж прислал. По прибытии онаго Алдара и по получении от тех посланцов известия бывшей тогда уфимской воевода брегадир Бутурлин нарочнаго из уфимских дворян в жилище Алдарово посылал, чтоб он и с посланцами на Уфу приезжал, почему он, Алдар, и те посланцы в Уфу в июле месяце и прибыли, а потом купно и с ним, Алдаром, ко двору Ея Императорскаго Величества они, посланцы, отправлены.
5. Между представлениями его, ханскими, знатное было сие3, что они от зюнгорскаго владельца и от его калмык обижены, и когда будут под протекциею Ея Императорскаго Величества, то могут все свое владение от них со временем возвратить. [Что касается хана, то он] сам себя в ханстве содержать может, ссылаясь на волских калмык. И как Ея Императорское Величество между таким же диким народом ханов утверждает и народы в покорение приводит, могут соседей своих хивинцов<18> и аральцов<19> в подданство Ея Императорскому Величеству привесть и за то в милости быть.
6. По оному его ханскому прошению в 1731 году, в маие месяце<20> отправлен был к нему, хану, коллегии иностранных дел<21> переводчик мурза Алексей Тевкелев<22>, и с ним из геодезистов Алексей Писарев да Михайла Зиновьев, для описания мест, да несколько человек из уфимских дворян и казаков, да из башкирцов лучшие люди – вышепомянутой Алдар да Таймас-тархан-батырь<23>4 – и еще некоторые с такою инструкциею, чтоб помянутаго хана со всею ордою в подданстве совершенно утвердить и присягою в верности обязать, о состоянии же сего и тамошних мест обстоятельное известие получить, с которыми и означенные ханские посланцы, бывшие у двора Ея Императорскаго Величества, с грамотою к нему, хану, в которой он о принятии в подданство и милостию Ея Императорскаго Величества обнадежен был, отправлены<24>.
7. По прибытии переводчика Тевкелева в киргис-кайсацкую орду<25>, так скоро, как спознали киргиские старшины о притчинах приезду сего Тевкелева, учинилось у них великое смятение, и часто во многолюдстве для убийства онаго Тевкелева и бывших с ним, собирались. А при том и на хана своего нападали, за то, что он без ведома и совету их, посланцов своих ко двору Ея Императорскаго Величества отправил и о принятии в подданство просил, чего они никогда не желали. Напротив того, хан как его, Тевкелева, с находящимися при нем людьми, при всех таких нарочных собраниях защищал, так и народ непрестанно увещавал и вразумлял, толкуя им, какое они благополучие от подданства российскаго получить могут, приводя в пример волских калмык и уфимских башкирцов, под державою Российскою благополучно живущих, и что они, пришед в такое ж подданство, от неприятелей своих в безопасности будут. Тевкелев же, будучи о нравах сего дикаго народа довольно сведом, так добро против всех их угроз поступал, и, не опасаясь ничего, умел им говорить, что они, многажды собираясь на убийство его и находящихся при нем людей, сами со страхом, а иногда со многим удивлением от него разъезжались и поставляли его за такого человека, которой больше человеческаго разум имеет. При чем и бывшие с ним, Тевкелевым, башкирские старшины немалую верность и ко успокоению того своевольнаго народа старание прилагали, а особливо Таймас-батырь, будучи у киргис-кайсак славным башкирским наездником, или богатырем, которой за то, как выше явствует, в 1734 году и тарханом пожалован.
8. По таким долговременным бывшим затруднениям на конец до того было дошло, что на одном большом и последнем их, киргис-кайсацком, зборе наибольшая часть согласилась конечно<22> Тевкелева убить. К чему бывшие тогда в орде ушлецы<23> из волских калмык киргисцов весьма возмущали и научали, чтоб конечно его, Тевкелева с товарищи, убить, а живаго отнюдь от себя не отпущать, толкуя им то, что российские люди киргис-кайсаками так, как и башкирцами, овладеют. И тако в оное собрание призван был он, Тевкелев, нарочно один, но ему тут сильными и без всякаго страха чинеными от него представлениями<28>, вспомогательством же ханским и однаго знатнейшаго киргис-кайсацкаго старшины Бекунбая, так пощастливилось, что все противной партии противу его и ханских и бекунбаевых представлений не только спорить не могли и безгласны учинились, но и большая часть из того собрания купно с ханом и с помянутым киргис-кайсацким знатнейшим старшиною Бекунбаем Ея Императорскому Величеству присягу учинили<29>, и хан на том основался<30>, чтоб сына своего послать ко двору Ея Императорскаго Величества.
9. По таком щастливом его, Тевкелева, успехе партия Абулхаир-ханова хотя и умножилась, и комиссия ему, Тевкелеву, порученная, лутчей вид возымела, но такое состояние недолго пребыло, ибо по принятии присяги противная партия, а паче Средней орды<26> владельцы и старшины, в такое огорчение и смятение пришли, что и сам Абулхаир-хан опасаться стал, как бы ему помянутаго Тевкелева и находящихся при нем людей безвредно от зломыслящаго народа сохранить. При том у него, Тевкелева, к содержанию его тамошнему нужное оскудевать начало, и понеже он в такое отчаяние впал, что из их варварских рук вскоре вырваться ему невозможно [будет], того ради находящихся с ним геодезистов Писарева и Зиновьева и с некоторыми из имевшихся при нем уфимских дворян и казаков с Таймас-тарханом отпустил в Уфу, испрося у хана надежное провожание<32>, и с ним о всех своих происхождениях в коллегию иностранных дел обстоятельной репорт учинил, также и уфимскому воеводе о надлежащем сообщить приказал, а сам в киргис-кайсацкойорде остаться был принужден.
10. По получении оной ведомости в Государственной коллегии иностранных дел отправлено на Уфу денег тысяща рублев с определением, чтоб уфимской воевода всевозможное старание употребил, дабы на оныя деньги, купя лошадей или товаров, часто помянутаго Тевкелева чрез верных башкирцов<33> из тех варварских рук выкупить или поиманными киргис-кайсаками, ежели в поимке есть, обменить, а буде в поимке нет, то, захватя возможным образом, за свободу их еще Тевкелева требовать. И тако казалось, будто об успехе порученной ему, Тевкелеву, комиссии, вся надежда совсем пропала.
11. Между тем, по отправлении Писарева на Уфу, хан с своими улусами и с ним, Тевкелевым, откочевали в близость Аральскаго моря, во владение нижних каракалпак<34>, в котором владении Абулхаир-хан, будучи особливо почитаем, склонил каракалпацкаго Хаип-хана и со всем его народом в подданство российское, и в том они при Тевкелеве присягу в верности учинили. И понеже хан, будучи тут от противной себе партии прежде произходивших многих препятствий освободился, то Тевкелеву гораздо удобнее было всю свою комиссию с лучшим успехом в действо производить, а помянутаго хана в верном подданстве так утвердил, что он обещал для такого своего вернаго подданства (как то в записках его, Тевкелева, значится<35>) каждой год в Москву сына своего присылать, а старшин киргис-кайсацких обнадежил склонить, чтоб из каждаго роду давать по одному человеку жить в построенной крепости, якобы для киргис-кайсацких дел судьями, а действительно – вместо аманатов, и с тем, особливо же с прошением своим о построении города на устье реки Оре, с бухарской стороны впадающей в Яик, отправил с частопомянутым Тевкелевым ко двору Ея Императорскаго Величества сына своего, Эрали-салтана<36>, и брата своего двоюроднаго Нияс-салтана с несколькими киргис-кайсацкими старшинами, также от Большой киргиской орды Юлбарс-хан<37> с прошением российскаго подданства, с ним же, Тевкелевым, посланцов отправил, и такое сия первая Тевкелева комиссия паче всякаго чаяния благополучное окончание возымела<38>.
12. В генваре месяце<39> 1733 году означенной Тевкелев с ханским сыном и с киргис-кайсацкими старшинами к немалому удивлению прибыл на Уфу благополучно, где ханской сын и помянутые старшины с приличным почтением и угощением были приняты и удовольствованы, а Тевкелев5, разгласив о себе, что заболел тяжкою болезнию, ездил на почте в Санктпетербург для обстоятельнаго о всех своих делах Государственной коллегии иностранных дел донесения, отколе он, возвратясь по данному ему указу, в том же 1733 году с помянутым ханским сыном и с киргис-кайсаками и старшинами за провожанием нескольких уфимских дворян и с бывшими с ним предупомянутыми башкирскими старшинами в Санктпетербург ко двору Ея Императорскаго Величества отправился.
13. В начале 1734 году частореченной Тевкелев с ханским сыном и с киргис-кайсацкими старшинами, также и посланцами от Большой киргис-кайсацкой орды и с протчими при нем бывшими в Санктпетербург прибыл, и 10 февраля имел оной ханской сын с дядею своим и старшинами у Ея Императорскаго Величества публичную аудиэнцию, которая была с сими церемониями.
Как скоро они в палату аудиэнции вступили, то стали они все на колени и учинили Ея Императорскому Величеству три поклона до земли, после чего ханской сын, как в академических примечаниях<40> под № 29 того ж году напечатано, следующую речь говорил:
«Всепресветлейшая державнейшая императрица,
всемилостивейшая государыня!
Отец мой, Абулхаир-хан, со всею своею киргис-кайсацкою ордою по прошению своему и по Вашему монаршескому милосердию удостоился высочайшей Вашего Императорскаго Величества протекции и принятия в верное подданство, и ради должнаго своего вернаго рабства прислал меня к Высочайшему двору Вашего Величества, за которую милость именем отца моего, припадая к стопам Вашего Величества, благодарение приношу и всенижайше рабски прошу содержать нас в неотменной своей императорской милости и защищении».
На сию речь ответствовал бывшей тогда вице-канцлер Остерман<41>:
«Ея Императорское Величество всемилостивейшая государыня наша, отца твоего, Абулхаир-хана, желание быть в подданстве Ея Императорскаго Величества всемилостивейше за благо приемлет и обнадеживает высочайшею своею императорскою милостию протекциею и защищением, яко верноподданнаго своего. И за такую Ея Императорскаго Величества высочайшую милость ты и отец твой, Абулхаир[-хан], с своим народом должен по своей учиненной подданической присяге Ея Императорскому Величеству всякую свою верность и службу показать».
В протчем о всей его, Тевкелева, комиссии и о помянутом ханском сыне, якоже и о всех прибывших с ним, повелено разсмотреть Государственной коллегии иностранных дел, от которой отведены были им достаточныя квартиры на Васильевском острову<42>, и кормовых денег<43> велено давать со удовольствием. Притом же позволено было оному ханскому сыну ко двору Ея Императорскаго Величества приезжать, куриозныя<44> вещи в Академии Наук, в Петергофе, в Кронштате и в других местах смотреть и в Адмиралитействе<45> бывать, при чем и старшины его находились.
14. Между тем бывшей тогда Правительствующаго Сената<46> обер-секретарь Иван Кирилов о всех преизображенных<47> высокославныя памяти государя императора Петра Великаго высоких разсуждениях и намерениях сочинил и подал в Кабинет Ея Императорскаго Величества<48> два предложения, из коих первое было сугубаго содержания, а именно, о Сибирской и Камчатской экспедициях, которые при государе императоре Петре Великом начало свое возымели<49>, со изъяснением от каких притчин оныя экспедиции начало свое приняли, что при том достойно примечания, и какой пользы от оных ожидать надлежит<50>, а к тому приобщил он и новое тогда наченшееся кайсацкое и каракалпацкое дело, и учинил при том некоторыя изъяснения о осмнадцати провинциях, в Великой Татарии находящихся, объявляя об них имевшееся Его Императорскаго Величества намерение, и что к произведению оных в действо способ явился подданство Абулхаир-хана с киргис-кайсацкою и каракалпацкою ордами, и тако представил о потребностях, чтоб по прошению Абулхаир-ханову на устье помянутой реки Орь город застроить, и чрез то ко исполнению оных высоких намерений основание положить, и о способах, как оное строение удобно произвесть, и какия государственныя пользы из того последовать могут<51>.
Второе его, Кирилова, предложение учинено под титулом<52>: «Нижайшее представление и изъяснение о киргис-кайсацкой и каракалпацкой ордах»6, в котором он объявил о состоянии всех киргис-кайсацких орд, также и о каракалпацких тщился доказать, какая великия польза от содержания оных народов в подданстве российском происходить может, и что то ко удержанию многих авантажей в Азии, особливо же для умножения коммерции служить будет, также и о чаемой им великой прибыли от руд и минералов, кои как внутрь Башкирии, так и вне оной в киргиском и в протчих тамошних владениях находятся, чрез что старался он, дабы по прошению ханскому город застроить, и ко умножению граждан снабдить всемилостивейшею привилегиею, надлежащим гарнизоном, артиллериею, потребными работными людьми и протчим, а о Тевкелеве, бывшем в киргис-кайсаках, учинить бы милостивое разсмотрение<53>.
15. По первому от него, Кирилова, поданному предложению никакого точнаго определения не возпоследовало, но токмо на экстракте, учиненном из онаго рукою помянутаго бывшаго вице-канцлера написано, чтоб о строении новаго города и о награждении Тевкелева Ея Императорскому Величеству доложить, а о протчем учинить наряды, и указы отправить, отколь надлежит. По второму ж маия 1 числа всемилостивейшая апробация за собственноручным Ея Императорскаго Величества подписанием возпоследовала следующаго содержания:
1) Город при устье реки Орь строить и дать имя ему впредь. 2) Пристойную привилегию сему городу, написав, представить к конфирмации. 3) К строению и работе нарядить тептерей<54> и бобылей<55>, сколько по разсмотрению потребно будет. 4) Для перваго случая и содержания города перевесть из гарнизонов: из уфимскаго – половину полка. 5) Которые из уфимскаго полку взяты в армейские полки уфимские уроженцы и знающие татарской язык, тех для сей экспедиции возвратить, а вместо их употребить рекрут<56>, которыми надлежало было комплетовать гарнизон. 6) Из Уфы половину дворянских рот и казаков из недорослей<57> уфимских и мензелинских взять туда ж, а яикских и сакмарских казаков же нарядить, сколько возможно. 7) Башкирских тарханов и мещеряков нарядить столько, сколько нужда требовать будет. 8) Пушки, мортиры<58> и фалконеты<59> с принадлежностию и с амунициею, также работникам инструменты, какие потребны, сделать в Екатеринбурге, а порох и свинец отпускать из Уфы и из Казани. 9) Уфимских прибыльных доходов, кои собираются сверх прежняго окладу, никуда не отсылать, а употреблять для сей экспедиции. 10) Взятых башкирцами киргис-кайсацкаго старшины Букенбая-батыря людей, собрав, возвратить<60>, также каракалпака, сосланнаго в Рогервик<61>, буде не умер, и сына его с Яику отдать<62>. 11) Ко отправлению всех вышеписанных дел определить обер-секретаря Ивана Кирилова, и с ним быть мурзе Алексею Тевкелеву, которых туда отправить немедленно и дать полную инструкцию и указы, а сколько каких людей потребно – отсюда и из Москвы донесть<63>.
16. Маия 18 помянутые Кирилов и Тевкелев пожалованы от Ея Императорскаго Величества: первой – статским советником, а другой – полковником; сверх того пожаловано им не в зачет жалованья<64> Кирилову – три тысячи, а Тевкелеву – тысяча рублев, и того ж числа Кирилову ко отправлению его для предписанных дел за собственноручным подписанием Ея Императорскаго Величества инструкция заключена в 41 пункте, в которой довольно предписано не только о том, каким образом город застроить, и как с пришедшими и впредь приходящими в подданство поступать, и о произведении дальнейших успехов старание прилагать, но при том дана ему, Кирилову, совершенная и полная мочь в изыскании металлов и минералов, в отправлении купеческих караванов, и каким порядком в том новом городе добрую экономию установить, купечество умножить, также и на Аральском море судовую пристань завести, при чем у всех советов повелено быть отправленному с ним, Кириловым, полковнику Тевкелеву, ему ж и главную команду поручить над всеми будущими при сей экспедиции нерегулярными людьми, а в случае потребности и регулярных в команду его, Тевкелева, командировать велено. Сверх же того дан за Ея ж Императорскаго Величества собственноручным подписанием с прочетом указ, дабы повсюды по представлениям их, Кирилова и Тевкелева, чинено было исполнение, с котораго для лучшаго изъяснения, с какою полною мочию они, Кирилов и Тевкелев, были отправлены, прилагается при сем точная копия:
«Божиею милостию мы, Анна, императрица и самодержица всероссийская и прочая, и прочая, и прочая.
Объявляем всем Нашим учрежденным коллегиям, канцеляриям, генерал-губернаторам, вице-губернаторам, воеводам, комендантам, на штабных дворах офицерам и всякаго звания воинским и штатским, кому о сем ведать и по случаю исполнять надлежит. Понеже Мы, Императорское Величество, отправили статскаго советника Ивана Кирилова и с ним полковника Алексея Тевкелева и протчих для Нашего интереса в Наши подданныя земли и народы азиатские, о чем особливая дана инструкция за Нашим подписанием. Того ради всем вышереченным командам воинским и штатским всемилостивейше повелеваем: ежели где по случаю какой нужды ко исполнению Нашего интереса, и положенных на него, Кирилова, дел, станет о чем в коллегиях доносить, а с протчими командами списываться, в том не точию скорейшее, но и такожде всякое надлежащее вспоможение чинить, охраняя в том Наш интерес, для котораго он, Кирилов, послан, не отлагая<65> вышния команды на нижних, а нижния на вышних, и не дожидаясь от своих команд на всякое требование особливых указов, но по исполнении репортовать со обстоятельством представленных от него, Кирилова, резонов, дабы будучи в дальности между переписками ничто ко вреду и упущению не произошло. Буде же где в противность Нашего соизволения и сего указу будут ему, Кирилову, и протчим с ним чинить помешательства, или по его требованиям, что к Нашему интересу надлежит, исполнять не будут, а хотя и исполнят да время упустят – о том повелено ему писать в Наш Сенат, где винных штрафовать по Нашим указам, а о важных делах доносить Нам. И коллегиям, канцеляриям, генералам-губернаторам, вице-губернаторам, воеводам, комендантам, на штабных дворах офицерам и всякаго звания воинским и штатским командирам, кому о сем ведать и исполнять надлежит, чинить по сему Нашему указу, и, прочитая сей Наш указ, оставлять копии, а подлинной всегда иметь ему при себе. Дан в Санктпетербурге 1734 году, маия 18 дня. Анна» <66>.
17. Маия 24 имянным же Ея Императорскаго Величества указом пожаловано частопомянутым Кирилову и Тевкелеву, для означенной экспедиции на подъем не в зачет окладнаго их жалования каждому на год. 28 числа того ж месяца подано от него, Кирилова, Ея Императорскому Величеству доношение и роспись, сколько каких чинов в экспедицию и другаго чего потребно, при том же просил он, Кирилов, и о сем, дабы позволить ему по его охоте свободную иметь корреспонденцию со всеми разосланными в губернии и провинции геодезистами, чтоб начатую им генеральную ландкарту<67> окончить, на которое его доношение 31 дня того же месяца за подписанием Ея Императорскаго Величества резолюция последовала с повелением все исполнять, что он, Кирилов, тем своим доношением представил. Между прочим, оною высочайшею резолюциею и сие повелено, чтоб будущим с ним, Кириловым, штаб- и обер-офицерам жалованье и рационы и на денщиков – против армейских полков, а которые не подлежать будут к перемене чинов, тем к их окладам велено учинить прибавку по разсмотрению, и выдать жалованья для отправления их всем вперед на год.
18. И по тому Ея Императорскаго Величества высочайшему указу определены и с ним, Кириловым, из Санктпетербурга отправлены инженерных чинов для строения города: капитан – один, порутчик – один, кондукторов<68> – два, морских для Аральскаго моря: порутчик, мичман, штурман, ботсман, писарь, ботсманмат<69>, шесть матрозов, два конопатчика галерных, для того ж галерной мастер, галерной ученик, два десятника<70>, четыре плотника; штаб- и обер-офицеров для экономических и протчих городских дел: маиор, десять человек прапорщиков, в том числе четверо из кадет, унтер-офицеров – два, капралов и рядовых – тринадцать человек; из геодезистов для описи и сочинения ландкарт: порутчиков – два, подпорутчиков – четыре, в том числе один переводчик, прапорщиков – два; канцелярских служителей – бухгалтер, канцелярист, подканцелярист, копист; артиллерийских служителей: бомбардиров – два, кананеров – четыре.
19. Всех оных служителей статской советник Кирилов в команду свою действительно получил по посланным из Правительствующаго Сената в надлежащия места указам 7 числа июня, котораго числа и сочиненная городу привилегия от Ея Императорскаго Величества всемилостивейше апробована и собственноручным Ея Императорскаго Величества подписанием, також и государственною печатью с золотыми шнурами и с масифными кистями привязанною, и в позлащенной ковчег<71> положенною, где наверху изображен государственный герб, утверждена. И понеже та привилегия – наиглавнейшее основание как города, так и всех ему, Кирилову, порученных дел; того ради разсудилось внесть здесь точную с нея копию:
«Божиею милостию Мы, Анна,
императрица и самодержица всероссийская,
и прочая, и прочая, и прочая.
Объявляем во всенародное известие:
Какое Мы попечение имеем о пользе и благополучии и разширении Нашей империи, о том довольно видно из Наших новых учреждений сухопутных и морских войск, такожде распорядков государственных. К тому ж отправленныя в разныя места экспедиции явно сами показывают, что оныя, несмотря ни на какое из Нашей казны и росходы, к пользе и славе Нашей империи чинятся. Между теми начатыми делами уже самым действом с Божиею помощию исполняется, что в Азии Великой Татарии в 1731 году киргис-кайсацкой воинской народ, между которыми первейшей Абулхаир-хан, владеющей Меньшею ордою, а потом и протчие двух орд ханы и знатные старшины и все войско во многом числе обретающееся, и особливой киргис-кайсацкой народ с их ханом без всякаго движения Наших войск, но из своей воли, в Наше вечное подданство вновь пришли. А аральской хан и с народом такого ж подданства Нашего желает. И тако Мы в разсуждении о сих новых Наших подданных народах, кои с старыми Нашими же подданными башкирцами и калмыцкими ордами в близости живут, и прежде всегда имели друг на друга нападения, и тем сами себя раззоряли, паче же отправляющейся полезной коммерции в Великую Татарию, в Хиву и в другия места многия в пути раззорения наносили, запотребно<72> изобрели вновь построить город при устье Орь реки, впадающей в Яик, дабы чрез то в покое, как оныя орды в подданстве содержать, так и коммерцию безопасную в пользу Нашего интереса и Наших подданных иметь, и для строения того города особливую нарочную<73> экспедицию в немалом числе статских и воинских чинов отправили. А понеже всякая не точию от новых, но и от старых городов желаемая польза интереса Нашего ни от чего инаго зависит, как от порядочнаго учреждения и расположения в гражданстве и от умножения жителей, того ради сей новой город сею первою Нашею привилегиею всемилостивейше жалуем, и впредь будущия времена утверждаем:
1. Сему городу, с Богом внове строиться назначенному, имяноватися Оренбург, и во всяких случаях называть и писать сим от Нас данным именем; в котором городе жалуем и даем соизволение всем и всякаго народа российским, кроме беглых из службы Нашей и людей и крестьян, в подушной оклад<74> положенных, купечеству, мастеровым и разночинцам, также иностранных европейских государств иноземцам, купцам и художникам и тутошным башкирскому народу, и живущим с ними, и новоподданным Нашим киргис-кайсацким, каракалпакским народам, и из азиатских стран приезжим грекам, армянам, индейцам<75>, персам, бухарцам, хивинцам, ташкенцам, калмыкам и иных всякаго звания и веры приходить, селиться, жить, торговать, и всяким ремеслом промышлять, и паки на свои прежния жилища отходить свободно и невозбранно без всякой опасности и удержания.
2. Такожде в первые три года, то есть с 1735 по 1738 год, для новости сего места, ни с каких торгов в казну Нашу пошлин опричь определенной городской части не имать, а кто похочет селиться и жить, тем не точию безденежно места под дворы, кладовые анбары, лавки отводить, но и сколько возможно к строению, как лесными, так и каменными припасы из казны Нашей помогать, за которые истинныя деньги выплачивать в Нашу казну без процентов по расположению в десять лет.
3. Чтоб в том городе жители и проежжие во всяком порядке и благополучии, довольствии были, и суд и расправу имели справедливую, того ради определяем быть магистрату<76> в числе трех бургомистров и шести ратсгеров<77>, и суд установить, и иметь каждаго народа по Нашим указам сколько возможно, согласуясь с их обычаями и правами, справедливо без всякия волокиты и не взирая на сильнаго и богатаго, но всем равно, и для того о тех иных вер народах, о судах и справедливостях, по которым первые удовольство имеют, а винные штрафуются, сколько возможно, на российском и их языках описать, дабы всякой знал на своем языке, почему он оправлен<78>, или обвинен.
4. Магистрату в правлении дел иметь разделение, а именно: 1) В магистратской канцелярии первенствующий очередной бургомистр один, с ним ратсгер, протоколист. 2) В нижнем градском суде бургомистр, ратсгер, а с ним в товарищество, ежели российскаго судить будут, то от российских гражданских старшин два, а буде иностраннаго, то их вер лучшим и искусным людем двумя же или трем человекам. 3) В казенной магистратской конторе бургомистр – один, ратсгер – один, с ним из граждан – два и бухгалтер. 4) В сиротском суде и у смотрения в содержании церквей, школ и шпиталей<79> и богаделен<80> гражданских – ратсгер с двумя гражданами, нотариус или бухгалтер. 5) У публичных строениев и учреждений цехов, у записки в цехи, и у содержания списков всем гражданам, и у смотрения, чтоб излишних или напрасных между обществом росходов не делали, ратсгер – один, с ним из цеховых старшин – два; в его ж владении маклеры<81>, браковщики, мерщики, вязальщики и иные тому подобные общие служители. 6) В магистратской полиции и над смирительными домами<82> и у смотрения над вольными домами<83> и над винными продажами, над пивом, над харчевыми торгами<84>, чтоб в цене не возвышали, но умеренно продавали – ратсгер, с ним два из старшин цеховых; и тако всем трем бургомистрам особливое дело, и быть безпеременно.
5. Такожде повелеваем магистрату и его членам, когда они при своих делах расположены будут, иметь особливо других градских чинов, а именно: архитектора с гезелями<85>, доктора, лекаря, аптекаря при шпиталях градских, присяжных адвокатов, разсыльщиков, и разных нацей особливых, дабы за незнанием языка и обычая кто к кому послан будет, никаких напрасных озлоблений не делали, и иных, кои потребны и нужны будут, по состоянию того места и народа.
6. При первом учреждении бургомистров и ратсгеров выбрать всему гражданству по большому числу голосов из природных российских и из иноверцов, кои в гражданство запишутся, и представить команду имеющему в том городе, а ему не одному, но обще с протчими своими товарищи в присутствии, лучших конфирмовать, а ежели явятся по общему усмотрению недостойные или подозрительные, тех иными достойными велеть переменять. И которые таким образом конфирмованы будут, тем быть непеременным. А впредь на выбылыя<86> места избирать по старшинству и достоинству, из магистратских же чинов и других достойных, на каждое место человека по два или по три, при которых выборах с магистратскими членами быть, и подписываться от гилдов<87> старшинам, и кого выберут, представлять и конфирмовать вышеписанным образом достойных, но при том смотреть, чтоб всех членов иноверных не больше половины было, и у главных дел первенствовать российским природным, а протчих членов и служителей избирать и принимать всему магистрату, без представления командиру градскому, верных, достойных и неподозрительных, а другим никаким командам в те выборы ничем к ним не мешаться и не препятствовать.
7. Чтоб магистратское правление и членов онаго принимали и респектовали, так как от Нас, Императорскаго Величества, к правительству градскому учрежденных, того ради всемилостивейше жалуем в статские ранги: бургомистров – в девятый класс, ратсгеров – в десятый, им же достоинство и честь шляхетскую<88> иметь по смерть, или кто в преступление впадет, за которое по суду лишен будет; того ради також позволяем магистратским членам русским и иноземцам европейским шпаги носить, а иноверцам азиатским – сабли, и во время общаго в магистрат собрания во особливом черном платье заседать.
8. В протчем жалуем сей магистрат и все купечество и ремесленным определяем иметь особливую градскую печать, которую всегда хранить в канцелярии магистратской во особом ящике за замком и печатью заседающаго бургомистра, со изображением в той печати, как следует: в щиту золото и черная краска, трижды поперек разделены суть государственные цветы в знак Нашей Императорскаго Величества милости, а для того трижды разделены, что трех подданных Наших народов сей город защитою и прибежищем быть имеет. Два копья в щите и два ж наверху сложены, и два ж по сторонам стоящия надданы, что оные народы сие оружие обыкновенно на войне употребляют.
9. При сем же учреждении всемилостивейше магистрату и гражданству определяем доходы на жалованье, на содержание церквей, школ, шпиталей и на публичныя строения, а именно: в первые три года позволенные торговать безпошлинно, градской части по два процента с рубля, а в следующие потом тех двух процентов не брать, а получать из настоящей таможенной пошлины, какая там по состоянию тамошних торгов без отягощения положена будет. Также из акцызу<89> треть да с торговых караван-сараев<90>, то есть с гостиных дворов, с кладовых анбаров, с торговых рынков, с лавок и с протчих, какия быть имеют, по обычаю купеческому оброчныя земли, зборы от градской части, от записки в гражданство и в цехи, по скольку магистрат и гражданство запотребно и без тягости установить и на то конфирмацию получать, особливо же на школы и шпитали, выморочныя<91> граждан имения и штрафныя деньги.
10. Тем всем градским доходам, как ныне назначенным, так ежели впредь сыщутся, без тягости людской по усмотрению магистратскому и всего гражданства доходы, сколько действительно в зборе, и на какие росходы употреблены будут, и что за росходом останется, о том генеральные<92> годовые курант-счеты<93> по регулу<94> бухгалтерскому подавать командиру того города в генваре месяце наступающаго года, а командиру, определя от себя однаго или двух человек, обще с магистратскими депутатами освидетельствовав счеты, отсылать в Нашу ревизион-коллегию<95> для взнесения в государственную о приходах и расходах табель.
11. Також всемилостивейше соизволяем в сем новом городе европейским иноземцам и азиатским народам свободное содержание их вер и духовных персон и строение по своим законам церквей, но при том им себя содержать в надлежащем порядке, не примешиваясь к тому, отчего б могло быть предосуждение<96> Нашея христианския восточныя католическия всероссийския церкви и Нашим государственным правам и уставам.
12. Свободное ж произведение всем, как российским, так и иноземцам, всяких заводов и фабрик с позволением и разсмотрением от магистрата, а наипаче такие, для коих материалы тамо сыскаться могут, и кто станет для строения таких заводов и фабрик в городе требовать порожжих мест, тем давать от магистрата безденежно и вечно. При том же позволяется такия фабрики и заводы строить и иметь около города, разстоянием до ста верст, в ведомстве и призрении городскаго магистрата, токмо кои земли башкирскаго народа, о тех прежде иметь с владельцами письменные договоры и без владетельскаго письменнаго договору отнюдь не допускать. Сверх того фабрикантам и заводчикам чинить от магистрата пристойное вспоможение и наставление, дабы чрез умножение таких заводов и фабрик город и жители пользу имели.
13. Никого из граждан неволею ни в какия службы и к делам и к зборам и в счетчики не брать, и тем от их гражданскаго промыслу отнюдь не отлучать, а кто сами пожелают из жалованья служить, тех магистрату не удерживать.
14. Постóю никакого у всех граждан не ставить, а для определенных к делам Нашим и для приежжих на время, и для воинских людей сделать особливые домы, которые во всякой исправности содержать градскому командиру, а магистрат и граждан тем ничем не обязывать, а дров и свеч от них не требовать.
15. Всем гражданам позволяется товары свои, по смотру таможенном и по заплате пошлин, вольно иметь и содержать в своих домах и в других покоях и анбарах, где к своему охранению хотят, а которые приежжие, как русские, так и иноземцы, не запишутся в здешнее мещанство – тем в публичных гостиных дворах и анбарах, также и в наемных у граждан собственных, кои по силе сей привилегии построят.
16. Пиво, вино, мед и водки строить про себя и на продажу, содержать вольные домы гражданам свободно. Также и из других мест, кто откуда может, всяких чинов людям, и на продажу в сей город привозить, и продавать гражданам, об том не запрещается, точию со всего того платить акциз, какой по усмотрению градскаго командира обще с магистратом положен будет, и Наша всемилостивейшая конфирмация возпоследует.
17. Кроме купечества и ремесленных, и башкирскаго и других иноверческих народов, другим, как воинским, так духовным и штатским чинам, отнюдь торгов не иметь, а ремесленным, не записався в цех, на сторону и на продажу не работать, под потерянием всех тех товаров, с которыми поиманы будут.
18. Всякаго звания служилым и штатским всем приежжим чинам, купцам, мастеровым и иноземцам, являться сперва при въезде в город на заставах и записываться, с чем кто едет, и с каким пашпортом, или без пашпорта и, не держав ничего, впускать, также кто из города хочет отъехать, тем давать пашпорты: купцам и ремесленным иноверцам, кои для торгу приежжали – из магистрата за магистратскою печатью, а протчим, к магистрату не подлежащим, – от градскаго управителя, с которыми по тому ж на заставе кратко отнюдь не удерживать, а башкирцам никаких пашпортов не имать, понеже они живут около сего города, дабы напраснаго в брании пашпортов труда им не было.
19. Во утверждение вышеписаннаго всего принимаем Мы магистрат и купцов ремесленных во особливое защищение и охранение собственныя Нашея Императорскаго Величества милости, и от разных команд воинских и гражданских, какия б в том городе впредь ни случились, отрешаем, но все то всемилостивейше полагаем на полное собрание магистрата под призрением командира сего города, и ежели б что магистрат не праведно решил и будет у них у гражданскаго командира челобитье, и те прошения сперва командиру с другими своими товарищи обще разсмотреть, и буде не подлежит дела смотреть, тогда призвав магистратских членов с делом слушать вновь, и, учиня присягу, в правосудии решить обще, а которыя прошения явятся недельныя, такия, не призывая магистрат, отдавать челобитчикам, а кто и сим решением недоволен, таким бить челом о переносе тех в Нашем Сенате, или в сенатской конторе, где, разсматривая, решить по тем же правам и обычаям, по которым в гражданском магистрате решено. А кои дела в магистратском суде словесно произходили, по тамошнему, или азиатских народов обычаю, о тех и гражданскому командиру словесно разбирать и правды сыскивать и оканчивать словесно ж и безпристрастно ж и на такой словесной суд более апелляции не имать, разве вновь с головы похотят произвесть суд письменной.
20. Что же ко изъяснению по сей Нашей всемилостивейшей привилегии к доброму порядку и учреждению гражданскому, и к которому правосудию и удовольству просителей надлежит, о том впредь гражданскому командиру с магистратом сочинить регламент, и для всемилостивейшаго Нашего разсмотрения и конфирмации прислать к Нам. И тако сию Нашу Императорскую всемилостивейшую привилегию собственною Нашею Императорскаго Величества рукою подписали, и государственною печатью утвердить повелели. Дана в Санктпетербурге, лета Господня 1734 году, июня 7 дня, государствования Нашего в пятом годе.
Подлинная за подписанием собственныя Ея Императорскаго Величества руки, тако:
Анна» <97>.
__________________________________
1 Зюнгорския впадения непрестанно почти на сибирския крепости и жительства в разныя времена произходили, а при том многия затейныя требования с стороны их на сибирския места и народы чинены, и дань усильством с разных сибирских народов усмогали, как то еще и доныне зюнгорской владелец от живущаго между Тарским и Томским уездом барабинскаго народа<98> издревле российскаго подданнаго вымогает, ко удержанию чего в 1743 году с стороны Оренбургской комиссии разсуждение учинено и Правительствующему Сенату представлено, а киргис-кайсаки время от времени с сибирской стороны верст на 300 жительства опустошили, где и ныне одна степь; равно же и в Казанской губернии от них чинено, особливо же в 1717 году один киргиской<99> владелец тысящах в десяти под закамской пригород<100> Новошешминск<101> подступал, и, взяв оной, многое число людей полонил, но оные доброю поступкою полковника Суяза отбиты, и те киргис-кайсаки с немалым их уроном возвратиться были принуждены<102>.
2 Сей народ, по известиям от самых башкирцов, был один с нагайцами<103>, и жили они около сибирских границ, где от сибирских ханов великия раззорения претерпевать были принуждены, и оттого на конец из своих мест под предвождением однаго своего хана, именем Тюрей<104>, удалились и пришли в разсеяние, из коих некоторые за Яик<105>, а другие за Волгу в степи перешли, и тамо жилище свое имели. Нынешние башкирцы, будучи еще под именем нагайцов, отдалясь от них, умыслили было в прежних своих местах остаться, но за то от своих владельцов совсем были разграблены и раззорены, и пропитание свое имели с крайнею нуждою зверем и рыбою, когда они от удалившихся от них нагайцов и имя «башкурт», то есть главной «волк», или «вор», в поругание свое получили<106>. В таком бедном состоянии достались они сперва казанским и сибирским ханам<107>, которые их еще в большее раззорение привели и несносными податьми обложили. Но как царь Иван Васильевич<108> Казанское царство взял<109>, то они, видя с казанскими татарами добропорядочныя поступки и от утеснения их сибирскими ханами и киргис-кайсаками отмену, после Казанскаго взятья спустя года с три, и тако около 1555 году в российское подданство пришли<110>, и за то не токмо те земли, коими они прежде подданства своего владели, еще будучи малолюдны и в крайнем убожестве, а именно, за Камою рекою и около Белой Волги, коя после Белою рекою названа<111>, им, башкирцам, подтверждены, но сверх того и другими многими, на которых они ныне жительствуют, пожалованы, как то свидетельствуют и жалованныя граматы, у многих поныне имеющияся<112>. И понеже при вступлении их в подданство может быть так, как от безсильнаго и весьма изнуреннаго народа, никаких противностей нечаянно, то и никаких к безопасности и содержанию их учреждений было не сделано, но они, как от природы непостоянной народ, получа довольство во всем от многих пожалованных им земель и угодей и в сожительство свое набрав многих бедных иноверцов и сходцов разных уездов<113>, чрез недолгое время так усилились и в толикую вольность пришли, что многия продерзости чинить отважились, а на конец явным уже образом бунтовали в намерении, чтоб им, отрешивши подданство свое<114>, особливое владение установить<115>. Из таковых их бунтов под державою Российскою, прежде нежели Оренбургская комиссия учреждена, главные были два<116>: первой – в 1662 году, во время государствования царя Алексея Михайловича<117>, в котором главным зачинщиком и предводителем был их башкирской старшина Сеит, от котораго и называется бунт сей Сеитовской<118>. Он не только на ту противность всю Башкирию приклонил, но и с киргис-кайсаками соединясь, года с три то свое бунтовщичье намерение продолжал, и все закамские пригороды с большою частию Казанскаго уезду раззорил, и многия тысящи христиан погубил. Для усмирения бунта послан был с Москвы полковой воевода Федор Васильев сын Зеленов с стрелецкими полками, у котораго в команде донские и яикские и украинские казаки находились. И едва оной их бунт по претерпении безчисленных убытков успокоен без всякаго тем злодеям отмщения. Второй бунт, называемой Алдаровской и Кузюковской, начался в 1704 году в декабре месяце под предводительством Алдара и Кузюка<119>. Притчины ко оному поданы неразсудными поступками бывшаго на Уфе Александра Сергеева, которой с них неумеренною строгостию требовал лошадей и выдачи беглых людей, в их жилищах укрывавшихся, и, как сказывают, несколько старшин башкирских на одном у себя обеде до смерти запоил<120>. В сие замешание не только вся Башкирь<121> поголовно, но и уездные татары<122>, мещеряки<123> и другие иноверцы совершенно уклонились и многия тысячи людей побили, а жилья все выжгли. К городам же к Уфе, Бирску и Мензелинску сильные приступы чинили и до самой Казани только за 30 верст не дошли, отколь они едва отбиты изрядными учреждениями казанскаго губернатора Кудрявцова<124>, которой живущих в Казане татар, жен и детей забрав в аманаты, протчих всех выслал против оных злодеев. С сими, тако же и с другими наряженными и позволенными от него партиями, оные башкирцы внутрь Башкиря прогнаны. Для конечнаго же пресечения сего их башкирскаго злодейства в марте месяце командирован был боярин князь Хованской<125> и при нем восемь полков воинских людей и довольное число нерегулярных, которой, дошед пригорода Алабуги<126>, остановился, а внутрь Башкири послал два полка под командою подполковников Хохлова<127> и Аристова, из коих Хохлова полк, не доходя Соловарнаго городка<128>, почти весь от них, воров, разбит, а Аристов близ пригорода Бирска<129> и под деревнею Толамасами многия ж с ними сражения имел, и тако едва оной их бунт успокоен в 1708 году пожалованным тем ворам прощением. Но и после того было от них не без продерзостей же<130>.
3 Зюнгорской, то есть черных калмык<131>, владелец, смежной, как выше значит, к Сибирской губернии, с Китайским государством, к Малой Бухарии<132> и к киргис-кайсацкому владению, между всеми тамошними за сильнейшаго почитается, и власть над подданными своими, подобно самодержавной имеет, от котораго калмыцкаго народу и волские калмыки, российские подданные, произошли. Прежде в том владении никаких городов не было, но усилившись перед протчими, завладели с полуденную сторону у киргис-кайсацких ханов Туркестант<133>, Ташкент, Саирам<134> и другие, отбив тех ханов в степь, в соседство к каракалпакам и башкирцам; с другую сторону из китайскаго владения многие ж города побрал, и непрестанно с китайцами в войне находился, получая чрез то разныя себе авантажи, далай-ламу раззорил<135>, недавно<136> киргис-кайсацкую Большую орду в подданство свое привел и аманатов от нее имеет, Бадакшаном<137> и другими малыми, но богатыми, в Великой Татарии имеющимися провинциями овладел, и под киргис-кайсак неоднократно подбирался, как то в 1746 году немалое число войска своего до самой Орской крепости<138> за ними посылал, однако удержан от того с стороны Оренбургской комиссии; он же, как сказывают, завел у себя чрез однаго бывшаго у него в полону шведа артиллерию и разные горные заводы заводит<139>, веры со всем своим народом идолопоклоннической<140>, и есть со всеми своими людьми отродья мунгальскаго<141>.
4 Тарханы<142> в башкирском народе изстари царства царя Ивана Васильевича, как под российское владение пришли, и после того жалованы за службы, за что и помянутой Таймас в 1734 году пожалован. Тархан разумеется служилой башкирец<143>, а не ясашник<144>, и для того пред ясашниками они в почтении, и то по своему обычаю паче жалованья в награждение себе ставят. Сей у них заслуженной чин одним давался вечно детям и внучатам, а другим – на одну персону, и всегда, куда на службу наряд, то тарханы первые служить должны. Тарханы имели вольность пред ясашниками в том, что они, где б хотели, землею владеть, сена косить и рыбу ловить могли, и в том ясашники не спорили, только до бортных угодей и бобровых гон касаться было нельзя. Однако ж ныне есть, что тот обычай и у самих у них выходит, понеже всяк имеет земли и угодей довольно. Кто из ясашников пожалован бывает в тарханы, тот сам с себя ясаку не платит, котораго самая малая часть берется – или лисица в восемьдесят или куница в сорок, или батман<145> меду в 90 копеек с двора, в коих людей их бывает по немалому числу.
5 Понеже при Оренбургской комиссии о Тевкелеве в киргис-кайсацкую орду отправления никаких обстоятельных известий, яко до начала оной комиссии случившейся, нет, и тако оная его посылка и комиссия кратко и по одним словесным известиям ныне описана. Впредь, ежели что ко описанию достойное уведается, то особливо к сему ж приобщено быть может<146>.
6 Между всеми его, Кирилова, представлениями достопамятнейшее есть, чтоб не допустить зюнгорскаго владельца ко овладению киргис-кайсацких орд, чрез чтоб он в наибольшее условие притти, и России, а паче Сибири, опаснейшим соседом учиниться б не мог.
20. По получении оной привилегии статской советник Кирилов и полковник Тевкелев, учиня ко отправлению своему надлежащее приуготовление, сами и с ними ханской сын и киргис-кайсацкие и башкирские старшины, получа у Ея Императорскаго Величества отпускную всемилостивейшую аудиэнцию, отправились из Санктпетербурга на пяти речных судах 15 июня, приказав команду над оставшими в Санктпетербурге команды его, Кирилова, служителями, от флота порутчику Бахметеву, которой недели чрез две из Санктпетербурга на ямских подводах отправился, и тако следовали они, Кирилов и Тевкелев, рекою Невою до Шлюшенбурга<1>, куда прибыв по желанию ханскаго сына и протчих, смотрели помянутую крепость, о которой Тевкелев, будучи в киргис-кайсаках, прославляя оружие российское, сказывал, что взята крепость каменная, на самом водяном ходу имеющаяся, чему киргисцы много удивлялись и российских военных за крылатых людей почитали, якобы на крылах такую быстрость перелететь и на крепость сесть могли. Не мало ж удивлял их и Ладожской канал, на великой обширности сделанной. По прибытии же их водою до Бронниц<2> ханской сын и прочие по удовольствовании подводами оставлены были следовать позади с довольным и безопасным провожанием, а сами они, Кирилов и Тевкелев, поехали на почтовых лошадях в Москву, куда 29 июня прибыли.
21. Прежде Кирилова отправления к Абулхаир-хану и ко всему киргис-кайсацкому народу Ея Императорскаго Величества всемилостивейшая грамота от 20 числа апреля послана к нему, хану, наперед, с которою отпущены из бывших у двора Ея Императорскаго Величества киргис-кайсак двое, Татлымбет-батырь да Байбек-теленгут<3>, и с ними из башкирскаго народу три старшины, Коджаш Рахмангулов, Сейт Юрасткулов, Букчура Тюнтеев. Во оной грамоте хан похвален за его верныя старания в приведении Большой и Средней киргизских орд в подданство с обнадеживанием, ежели грабители отправленнаго в Хиву и в Бухару с караваном полковника Гарбера<4> принесут Ея Императорскому Величеству повинную, всемилостивейшаго им прощения. При том же объявлено ему, хану, и сие, что сын его Эрали и брат его Нияз-салтан с их старшинами, также и Большой орды посланцы, пред всепресветлейшей Ея Императорскаго Величества престол допущены, и в милости Ея Императорскаго Величества пребывают, и вскоре с полным на все его, хана, прошения решением отправятся. Сверх того рекомендовано ему, хану, чтоб он от себя в Большую и в Среднюю орды, яко они в подданство Ея Императорскаго Величества приняты, со известием послал и утвердил бы их в верности пребывать и был бы с ними, также и с каракалпацким народом, в подданство ж пришедшим, в согласии, а противников и другия неприятельския орды добрыми способы смирял, и також бы в подданство и послушание приводил, за что обнадежен наивящшею Ея Императорскаго Величества милостию.
22. При отпуске же его, Кирилова, ко всем оным новоподданным народам по указу Ея Императорскаго Величества даны ему из Государственной коллегии иностранных дел за государственными печатьми особливыя грамоты. И понеже оныя суть первыя основания, по которым те орды в подданство российское приняты и в их прошениях удовольствованы, того ради для всегдашняго ведения разсуждено их при сем слово от слова внести.
Первая грамота – в Меньшую киргис-кайсацкую орду:
«Божиею милостию Мы, Анна, императрица и самодержица всероссийская и прочая, и прочая, и прочая.
Киргис-кайсацкой орды Абулхаир-хану, старшине и всему киргис-кайсацкому войску Нашего Императорскаго Величества милость. Мы уповаем, что отпущенной отсюда с Нашею Императорскаго Величества милостивою к тебе грамотою из обретающихся здесь при сыне твоем Эрали из старшин киргис-кайсацких Татлымбет-батырь, Байбек-теленгут и с ними трое башкирцов уже к тебе приехали. Из той Нашей грамоты ты, Абулхаир-хан, о Нашей Императорскаго Величества к тебе высочайшей милости и о содержании здесь сына твоего во всякой милости обстоятельно уведомился. А ныне Мы, великая государыня, Наше Императорское Величество, из особливаго Нашего милосердия к тебе, Нашему подданнному Абулхаир-хану, и старшинам и ко всему киргис-кайсацкому народу, и на прошение твое, Абулхаир-хана, всемилостивейше склонились и соизволили послать отсюда Нашего статскаго советника Ивана Кирилова и Нашего ж полковника мурзу Маметя Тевкелева, и указали город при устье Орь реки построить, и людьми и артиллериею, пушками и мортирами и протчим воинским снарядом<5> снабдить для удобнейшаго и скорейшаго тебя, Нашего подданнаго Абулхаир-хана, и старшин и всего войска, такожде и других киргис-кайсацких и каракалпацкаго в Наше подданство пришедших орд ханов и старшин и всякаго войска и посольства, от Наших и ваших неприятелей охранения и защищения, в чем во всем от Нас, Императорскаго Величества, дана им, статскому советнику и полковнику Тевкелеву, полная мочь. А с ними ж и сын ваш Эрали-салтан и брат Нияз-салтан и при них старшина и рядовые все возвратно к тебе отпущены, с награждением Нашего Императорскаго Величества жалованья при отпуске и на проезд со удовольствием. И тебе, киргис-кайсацкой орды Абулхаир-хану, старшине и всему киргис-кайсацкому войску, видя сию Нашу Императорскаго Величества, к себе милость, наипаче верныя службы оказывать, и как при первом случае во время строения города, так и всегда, от незапных неприятельских нападений всякое охранение чинить, и о худых и противных чьих намерениях и замыслах Нашим статскому советнику Кирилову и полковнику Тевкелеву и войскам Нашим, где как случай допустит, заблаговременно ведомости подавать, и других упомянутых подданных Наших ханов и старшин и войско в том утверждать и во всем так поступать, как Нашему Императорскому Величеству подданическую присягу ты, Абулхаир-хан, и старшина и войско учинили. В протчем оные Кирилов и Тевкелев имеют указ Наш пространнее тебе объявить и изустно о Нашей Императорскаго Величества милости тебя обнадежить, чего ради тебе, Абулхаир-хану, с ними видеться почасту, и что они тебе о случающихся делах говорить станут, верить и потому исполнять. Дан в Санктпетербурге июня 10 дня 1734 году, государствования Нашего пятаго года».
У подлинной грамоты Ея Императорскаго Величества государственная печать.
Вторая грамота – в Среднюю киргис-кайсацкую орду:
«Божиею милостию Мы, Анна,
императрица и самодержица всероссийская
и прочая, и прочая, и прочая.
Нашему подданному Шемяки-хану<6>, старшинам и всему киргис-кайсацкому Средней орды войску Нашего Императорскаго Величества милость. Нам, великой государыне, Нашему Императорскому Величеству, известно, как в 1731 году ты, Шемяки-хан, в бытность посланнаго Нашего в киргис-кайсацкую орду мурзы Тевкелева в подданство Наше вступил, и в верности Нам присягу учинил, а потом, преступя тое присягу, твоей орды кайсаки на Наших подданных башкирцов нечаянно напасть и раззорение им учинить хотели, а после в другой ряд ты, Шемяки-хан, сам с своими кайсаками на них же, башкирцов, приходил и, как сперву, так и в другой приход от тех Наших подданных башкирцов побеждены, и в том другом приходе, не входя до крайности, съехався с башкирцами, помирились, и ты, Шемяки-хан, по-прежнему, а старшина и войско вновь. Нам, великой государыне, Нашему Императорскому Величеству на верность присягали, и о принятии в Наше подданство со всенижайшим прошением нарочных посланцов на Уфу присылали, которые твои посланцы и назад к тебе отпущены. А понеже ныне по всемилостивейшему Нашему Императорскаго Величества соизволению посланы Наш статской советник Иван Кирилов да полковник вышеозначенной мурза Тевкелев для строения при устье реки Орь города, и дана им полная мочь, киргис-кайсацкой орды ханом и старшине и всему войску Наше соизволение объявить, и Наших верных подданных милостию Нашею обнадежить, и желающим быть в подданстве Нашем утвердить присягою. Того ради Мы, великая государыня, Наше Императорское Величество, по самодержавной Нашей власти и с особливаго Нашего к киргис-кайсацкому народу милосердия, тебе, Шемяки-хану, старшине и всему кайсацкому Средней орды войску, ежели вы по намерению вашему в подданство к Нам верно приходить и быть желаете, учиненную твою, Шемяки-хана, по первой присяге проступку всемилостивейше прощаем, а в протчем, что тебе, Шемяки-хану, и всему войску кайсацкому Средней орды делать, как поступать надлежит, – о том имеют указ Наш вам объявить статской советник Кирилов и полковник Тевкелев. Дан в Санктпетербурге июня 10 дня 1734 года».
У подлинной грамоты Ея Императорскаго Величества государственная печать.
Третия грамота – в Большую киргис-кайсацкую орду:
«Божиею милостию Мы, Анна, императрица и самодержица всероссийская и прочая, и прочая и прочая.
Киргис-кайсацкой орды бегам Коадарбию, Тюлябию, Сатай-батырю, Кайгилды-батырю, Бюляк-батырю и всей той киргис-кайсацкой Большой орде Нашего Императорскаго Величества милость. К Нам, великой государыне, к Нашему Императорскому Величеству, писали вы всенижайше, донося, что вся та Большая орда обещается быть в подданстве Нашем, а подданной Наш Абулхаир-хан всеподданнейше Нам доносил, что он вас уже в подданство Наше и принял и с тем прислал сюда ко двору Нашему посланцов ваших Аралбая и Арасгельды-батыря и при них от себя нарочнаго Татлымбет-батыря. И Мы, великая государыня, Наше Императорское Величество, на то ваше прошение всемилостивейше склонясь, соизволяем вас в подданство Наше принять на таких же кондициях, на каких в подданство Наше принят Абулхаир-хан с войском кайсацким Меньшой орды, о чем в Нашей Императорскаго Величества грамоте ко оному Абулхаир-хану писано, с нарочно к нему отправленным Татлымбет-батырем и Байбек-теленгутом и уповаем, что по тому Нашему указу он, Абулхаир-хан, о том сам известие учинил. А ныне Мы, великая государыня, Наше Императорское Величество, из особливаго Нашего милосердия ко всему киргис-кайсацкому войску соизволили послать отсюда статскаго советника Ивана Кирилова, Нашего ж полковника мурзу Мамета Тевкелева и указали город при устье Орь реки построить для удобнейшаго и скорейшаго Нашего подданнаго Абулхаир-хана и старшин и всего войска, такожде и других киргис-кайсацких и каракалпацкаго в Наше подданство пришедших орд ханов и старшин и всего ж войска и посольства, от Наших и ваших неприятелей охранения и защищения, о чем о всем от Нас, Императорскаго Величества, дана им, статскому советнику Кирилову и полковнику Тевкелеву, полная мочь. И вам, киргис-кайсацкой Большой орды бегам Коадарбию, Тюлябию, Сатай-батырю, Кайгилды-батырю и всей той киргис-кайсацкой Большой орде всемилостивейшее соизволение о сем ведать, и во утверждении вашего в подданство Наше прошения и вступления, ради учинения обыкновенной всеподданнической Нам присяги прибыть вам, бегам и старшине, самим ко оным Нашим посланным, статскому советнику Ивану Кирилову и полковнику Тевкелеву, и при них за тое вашу верность, учиня Нам присягу, содержать оную во всех пунктах непременно и служить Нам верно. А Мы, великая государыня, Наше Императорское Величество, за службы ваши будем вас всегда в Нашей императорской милости содержать. Посланцы ваши по Нашей императорской к вам милости представлены здесь пред Наш императорской престол и допущены к руке Нашей, и содержали здесь во всякой милости, и на отпуске пожалованы, и в дорогу кормовыми деньгами удовольствованы, и отпущены к вам с сею Нашего Императорскаго Величества грамотою, а на словесное их доношение ответ им учинен словесно ж. Вам, бегам и батырям, посылается Нашего Императорскаго Величества жалованья по росписи, посланной на вашем языке. Дан в Санктпетербурге июня 10 дня 1734 года государствования Нашего пятаго года».
У подлинной грамоты приложена государственная печать.
Четвертая грамота – к каракалпацкому народу:
«Божиею милостию Мы, Анна, императрица и самодержица всероссийская и прочая, и прочая, и прочая.
Нашим подданным каракалпацким – Гаиб-хану, ходжам, шейхамбегам, батырям и протчей старшине и всему каракалпацкому народу Нашего Императорскаго Величества милость. Каким образом вы в 1731 году Нам, великой государыне, Нашему Императорскому Величеству, при посланном от Нас мурзе Мамете Тевкелеве о принятии в подданство Наше всенижайше били челом и в том Нам присягу свою дали, и, руками своими подписав, утвердили, и поныне в подданстве Нашем пребываете, о том Нам, великой государыне, Нашему Императорскому Величеству, пространно донесено, и Мы, великая государыня, Наше Императорское Величество, вас Нашею императорскою высочайшею милостию обнадеживаем, что вы при торговых своих промыслах и хлебопашестве спокойно и безопасно всегда жить будете, и повелеваем вам свободной торг с Нашими подданными, и куда пожелаете, иметь, и тем пользоваться, а при том в потребных случаях по указам Нашим службы свои Нам по должности подданической отдавать и верно оказывать. А Мы, великая государыня, повелели посланным Нашим статскому советнику Ивану Кирилову и полковнику мурзе Тевкелеву вас от всяких неприятельских нападений, какия напредь сего до вступления в подданство Наше каракалпацкой ваш народ претерпевали, охранять и защищать, а ежели какия произходить будут в чем-либо ссоры между вашим, каракалпацким, и другими Нашими подданными народы, в том разбирать и всякую справедливость чинить. И что от Наших подданных яицких казаков, за неведением вашего вступления в Наше подданство, взяты в полон некоторые каракалпаки, тех, отыскав вам возвратить, и впредь им, яицким казакам, то чинить запретить. Чего ради вам, хану и старшине, самим к ним, статскому советнику Кирилову и полковнику Тевкелеву, почасту приезжать и всякия ведомости сообщать, и что вам от них, Кирилова и Тевкелева, приказано будет, тщательно исполнять. Дан в Санктпетербурге июня 10 дня 1734 году, государствования Нашего пятаго года».
У подлинной грамоты приложена государственная печать.
23. По прибытии Кирилова в Москву, 18 июля учиненным Правительствующаго Сената в конторе определением определены в команду его для пробы руд – берг-пробир<7>, для содержания аптеки – аптекарь, для ботаники и натуральной истории<8> – ботаник и историограф, для малярнаго художества – живописец, к артиллерии – штик-юнкер<9>, к экономии – прапорщик, комиссар<10>, унтер-офицеров и рядовых – семнадцать человек, для введения бухгалтерскаго учения – канцелярист один, подканцеляристов – двое, копистов – четыре, для хирургии лекарь – один, к нему ученик – один да по определению Святейшаго Синода<11> – ученой священник, и несколько из студентов Славяно-латинской школы<12>. Сверх того на отправление его, Кирилова, с командою и со всеми тягостьми (ибо он, отобрав из лежащих в Москве в магазейнах ружей и других старых вещей довольное число, с собою взять разсудил) от Москвы до Уфы, особливо же на покупку потребных судов, на коих вся команда следовала до Казани, дана ему потребная денежная казна. И тако он, Кирилов, всем тем исправясь, всю порученную ему комиссию на одиннадцати судах отпустил из Москвы 25 числа, а сам отправился сухим путем до Коломны, куда 7 числа сентября прибыл, 11 тогож прошли Переславль Рязанской<13>, 13 – Старую Рязань<14>, а 17 прибыли в Касимов<15>, от Москвы водяным путем 599 верст, отколь отправлены были ко двору Ея Императорскаго Величества о следовании его, Кирилова, репорты.
24. В первых числах октября помянутой Кирилов со всею экспедициею прибыл в Казань, где он по силе данных ему указов целой Пензенской полк в команду свою принял и несколько артиллерийских служителей и из Казанскаго адмиралтейства к команде ж своей присовокупил, и разныя вещи, оставленныя от бывших в Украинском корпусе полков, из магазейна також и довольную артиллерию получил, из которых, яко же и из привезенных из Москвы тягостей несколько зимним путем на подводах, а несколько весною на судах отправить определил. И, о всем том учиня учреждение, сам с полковником Тевкелевым, с ханским сыном и с киргизскими старшинами, также и с находящимися в команде его людьми в последних числах октября отправился на Уфу1, куда прибыл 10 ноября тогож 1734 году, и по прибытии начал всякое старание прилагать, чтоб всеми для строения Оренбурга нужными потребностями исправиться и с первым бы вешним временем в поход выступить, а именно командированному Пензенскому полку и Уфимскому пехотному баталиону, с ним же командированному, также и половине уфимских дворян и казаков сказан вешней поход, чтоб к тому все благовременно приуготовлялись. Он учреждал новой Оренбургской шквадрон<16>, в которой набираны, по силе имяннаго указу, уфимские, бирские и мензелинские недоросли, для приуготовления и отправления провианта устроил пристани, одну в вершинах Уфы, а другую – в вершинах Яика рек, и чинил провиантские подряды. Тогда же исправляема была и лошадиная покупка. Одним словом, ничего не оставлено, что к такому дальному и новому предприятию требовалось, а при том и о порядках ко умножению уфимских прибылых доходов, которые тогда для сей экспедиции были определены, он, Кирилов, неусыпно простирался.
25. Между тем башкирския старшины и народ многочисленно в город Уфу приезжали, являясь, якобы они прибытием его, Кирилова, на Уфу, также и определенным оренбургским строением весьма довольны, и тарханы в поход с ним, Кириловым, записывались, которым при записке на их тарханство давались от него, Кирилова, подтвердительные указы. Но при всем том многие из тех старшин внутренне в ином мнении и намерении состояли, ибо тогда же, отъехав из Уфы, умышляли, коим бы образом ему, Кирилову, в строении помянутаго города возпрепятствовать, разсуждая, что когда русские люди позади их и между ими поселятся, то вольность их отымется. Особливо же к такому их противному разсуждению возбудил их наипервее бывшей<17> в Санктпетербурге Нагайской дороги Телекой-Кубовской волости башкирской старшина Токчура, которой в Санктпетербурге еще будучи, послал возмутительное письмо к Килмяку-абызу<18> и к другим бывшим в бунте предводителям, возбуждая их сими словами, чтоб во всей Башкирии чистую пшеницу, отделя от куколя или плев, особо хранить, а солому зжечь. То есть над находящимися между башкирцами пришельцами, яко татарами, чувашами и другими им подобными, иметь бы смотрение, и чтоб четыре лошади, то есть четыре дороги, во всякой исправности были, объявляя при том, яко он, Токчура, в Санктпетербурге живучи, уведомился, аки бы всеми их землями хотят завладеть, и того б ради всеми силами противиться, и город Оренбург строить не давать, толкуя, что из-за того уже им никакой воли не будет. Оное возмутительное письмо предупомянутой Килмяк-абыз, получа еще 1734 года, о бунте умышлять начал, прибрав в сообщество свое подобных себе из башкирских старшин Бепен Сюянгулова, Сейтбая Ераткулова, Рысанбая Гимбетева, Кусанбая-батыря, Аминя – беглеца из Казанскаго уезду, и часто толкуя то письмо на Нагайской дороге при Азиевой мечете и ведая чиненныя от статскаго советника Кирилова к намеренному его походу приуготовления, умыслили кончае<19> в 1735 году бунтовать и его, Кирилова, к реке Орь не допустить. Однако сие злое свое намерение разсевали так тайно, что до самой весны никакого подлиннаго о том известия не было, кроме немногих объявителей. Но понеже по видимым тогда башкирским поступкам сообразить сего было невозможно, ибо показывали себя все верными и к службе радетельными, то оныя известия больше почитались за несправедливыя.
26. При начале 1735 году отправлена команда с надлежащим для нее провиантом на изысканное в вершинах реки Яика под пристань место, которое еще в прошлом годе посланным туда прапорщиком Гладышевым обще с башкирским старшиною Таймас-тарханом отыскано, и от тамошних зауральских башкирцов каратабынскаго роду<20> всех тюбей<21> генваря 31 дня при устье речки Уельяды, впадающей в Яик, безспорно отведено<22>. Оная команда сперва состояла в одной солдатской роте, во всем полнаго комплекта, и при ней было несколько нерегулярных уфимских казаков. И по прибытии на то назначенное место надлежащею защитою без всякаго от башкирцов препятствия утвердились, куда потом в феврале месяце другая рота и адмиралтейские служители для делания судов были отправлены. Тою ж зимнею порою из Екатеринбурга привезено туды довольное число артиллерии и артиллерийских припасов, и в сибирския слободы, от сей пристани в трехстах верстах состоящия, отправлен с деньгами помянутой прапорщик, чтоб тамо довольное число провианта закупить и отправить бы на крестьянских тамошних подводах для будущей в Оренбурге и при строении онаго города команды со удовольствием, о чем имелось тогда ж сношение с Сибирскою губерниею, по которому оной наряд учинен, и самым первым вешним временем тот провиантской обоз под конвоем одной роты Сибирскаго полку отправлен в числе более пятисот подвод. По каковом же препятствии от воров башкирцов действительных уже бунтовщиков оной обоз к Оренбургу не препровожден, о том показано будет ниже сего.
27. Кирилов, чрез все сего года зимнее время будучи в Уфе, старался о разных между башкирцами распорядках<23> и о том Уфимской провинциальной канцелярии<24> разныя наставления учинил, о чем в бывшей тогда Кабинет почасту уведомлял, являя, что башкирцы теми от него чинимыми учреждениями весьма довольны и живут весьма спокойно, но в самой вещи весьма были они инаковы, ибо, как выше значит, предначатое их к бунту намерение день от дня умножали и разсевали. Между всем тем примечания достойно учиненное от него, Кирилова, разделение башкирцов по волостям или родам, кое собрано им в Уфе по подлинному известию от Уфимской канцелярии и самих того башкирскаго народа знатных и лутчих старшин, которое яко до сего неизвестное и небывшее при сем сообщается<25>.
Разделение башкирскаго народа по их родам
и по нынешнему о том известию
|
Нагайской дороги |
Сибирской дороги |
Казанской дороги |
|||
|
Настоящие роды, или волости |
Произшедшие от оных тюби, или аймаки |
Настоящие роды, или волости |
Произшедшие от оных тюби, или аймаки |
Настоящие роды, или волости |
Произшедшие от оных тюби, или аймаки |
|
Минской |
1. Чубинской |
Куденской |
1. Урман-Куденской |
Каршинской |
1. Акбашевской |
|
2. Кыркулинской |
2. Билекей-Куденской |
2. Карганарской |
|||
|
3. Яиксубянской |
3. Кир-Куденской |
3. Кадряевой |
|||
|
4. Кулиминской |
4. Шейтан-Куденской |
Кайлинской |
1. Идил-Кайлинской |
||
|
5. Слы-Минской |
5. Нагайларской |
2. Кир-Кайлинской |
|||
|
6. Нагай-Лар-Минской |
6. Зюббердинской |
3. Юрактау-Кайлинской |
|||
|
7. Миркитской |
7. Усрак-Куденской |
4. Актау-Кайлинской |
|||
|
8. Уршек-Минской |
8. Урусба-Куденской |
Ельдятской |
1. Уфа-Елдятской |
||
|
9. Илькей-Минской |
9. Куллар-Куденской |
2. Кир-Елдятской |
|||
|
10. Саралинской |
10. Дуван-Куденской |
3. Бура-Елдятской |
|||
|
11. Кубовской |
11. Трухменской |
Ерайской |
1. Урман-Ерейской |
||
|
12. Ик-Минской |
12. Лямес-Трухменской |
2. Идиль-Ерейской |
|||
|
Табынской |
1. Биш-Аулинской |
Таныпской |
1. Кыр-Таныпской |
Тугузларской |
|
|
2. Кси-Табынской |
2. Балахчинской |
Енейской |
|||
|
3. Юрман-Табынской |
3. Су-Таныпской |
Байлярской |
|||
|
4. Кальчир-Табынской |
4. Унларской |
Дуванейской |
1. Дуванейшев |
||
|
5. Кумрутской |
5. Кыр-Унларской |
2. Аджеево-Дуваней |
|||
|
6. Мялля-Табынской |
6. Су-Унларской |
3. Рысмекеевкой |
|||
|
Юрматынской |
1. Мешер-Юрматынской |
7. Байкинской |
4. Бакеевской |
||
|
2. Тяльтинской |
8. Кайпанской |
5. Талбазинской |
|||
|
3. Бакаевской |
9. Укущинской |
Иланской |
1. Кыр-Иланской |
||
|
4. Арларской |
Айлинской |
1. Аршинской |
2. Идил-Иланской |
||
|
5. Биш-Казанской |
2. Елан-Айлинской |
3. Бардацкой |
|||
|
6. Макаровской |
3. Упейской |
4. Ушпалинской |
|||
|
Кипчатской |
1. Бушмаской |
4. Дуванской |
Зирян-Юрты |
||
|
2. Сунь-Кипчатской |
5. Таз-Дуванской |
Киргиской |
|||
|
3. Чанкимской |
6. Сызенской |
Бюлярской |
|||
|
4. Сарыш-Кипчатской |
7. Еирлинской |
Осинской дороги |
|||
|
5. Герясь-Кипчатской |
8. Мурзаларской |
Настоящие роды и произшедшие от оных тюби, или волости и аймаки |
|||
|
6. Карагай-Кипчатской |
9. Тарнаклинской |
Тазларской |
|||
|
Бурзенской |
1. Жанса-Бурзенской |
10. Каратаулинской |
Уванышской |
||
|
2. Байулинской |
11. Сартовской |
Уранской |
|||
|
3. Мушашевской |
12. Тюбелясской |
Ирехтинской |
|||
|
4. Емашевской |
13. Чюблисызгинской |
Гайнинской |
|||
|
5. Карагай-Бурзенской |
Куваканской |
1. Елан-Куваканской |
Тюби, или аймаки ганнинские |
||
|
6. Дирбурзенской |
2. Тау-Куваканской |
1. Муль-Ганнинской |
|||
|
7. Нагайларской |
3. Саткакуваканской |
2. Туль-Ганнинской |
|||
|
Усергенской |
1. Ай-Усергенской |
4. Сагит-Куваканской |
|||
|
2. Жаутюбя-Усергенской |
5. Киркули-Куваканской |
||||
|
3. Шишайлярской |
Барын-Табынской |
||||
|
4. Бишайлярской |
Каратабынской |
1. Аила-Табынской |
|||
|
5. Сурянской |
2. Кукзюрряк-Табынской |
||||
|
6. Чурашевской |
3. Кипчак-Табынской |
||||
|
Тингаурской |
1. Урман-Тингаурской |
4. Мусюл-Табынской |
|||
|
2. Ялантингаурской |
5. Акшураз-Табынской |
||||
|
Тамьянской |
1. Кояницкой |
Катанской |
1. Бала-Катанской |
||
|
2. Мылтыцкой |
2. Бучкурской |
||||
|
3. Мясауцкой |
3. Синрянской |
||||
|
4. Ик-Тамьянской |
4. Сызгинской |
||||
|
Табынской |
1. Кубяляцкой |
5. Баллы-Катанской |
|||
|
2. Телевской |
6. Чирлинской |
||||
|
Катанской |
1. Идилькатанской |
7. Терсяцкой |
|||
|
2. Кошек-Катанской |
8. Бекатинской |
||||
|
3. Инзер-Катанской |
9. Чалжаутской |
||||
|
4. Кузгуй-Катанской |
10. Сартларской |
28. В марте месяце из Казанской губернской канцелярии по письму из Екатеринобурга от действительнаго статскаго советника Татищева формальное получено известие, что в Башкирии начались великие съезды и советы<26>, и для того де многие из Башкирии черемиса<27> и русские выходить учали<28>, и хотя по тому известию от Казанской губернии разныя предосторожности учинены, и куда надлежало, о том писано. Но Кирилов, несмотря на то сообщенное ему известие, приуготовления свои к походу продолжал, и в Кабинет от 10 марта доносил, что то известие неосновательно и в Башкирии обстоит покойно, а зборы де чинятся для того, что башкирцам к службе наряд учинен, кое они между собою разполагают, и может де быть оное разглашено от беглых воров и конокрадов, изъясняя сие тем, что отправленныя от него на Верхояицкую пристань<29> команды, также и в Сакмарск отпущенной из Уфы провиант и артиллерия благополучно довезены. И тако он, Кирилов, все то, о башкирцах привносимое ему не уважая, 27 числа марта артиллерию и артиллерийские и инженерные припасы за Белую реку перевез, командировав при том артиллерийских служителей и две роты солдатския, куда и сам он, Кирилов, с наряженною в поход командою 11 апреля выступил и занял лагерь на речке Чесноковке<30> от Уфы в десяти верстах, в котором он, во ожидании наиболее наряженных в команде его с Закамской линии Вологодских драгунских пяти рот, до 15 июня пребывал.
29. При самом его, Кирилова, из лагеря выступлении, от Килмяка-абыза с товарищи бунта зачинщиков присланы были к нему, Кирилову, башкирцы, со объявлением, что они такого его походу изнести не могут, и принуждены будут в том всеми своими силами препятствовать, из которых присланных один тогда ж по учиненным ему розыскам, при чем полковник Тевкелев ревность свою оказал, умер, а другой взят и содержан был долгое время в обозе под караулом<31>. Однако Кирилов, на все то не взирая, следовал, имея при себе команды десять рот пехотных Пензенскаго полку и Уфимскаго из Уфы в Оренбург командированнаго баталиона оставшия за раскомандированием на Верхояицкую пристань в Сакмарск и в другия места, три роты Казанскаго гарнизоннаго драгунскаго полку из Казани к нему, Кирилову, командированныя, три роты ж новоучрежденных оренбургских драгун, а две оставлены были на Уфе для соединения с ротами Вологодскаго полку, итого: регулярных пятнадцать рот, нерегулярных людей уфимских казаков – сто пятьдесят, яицких казаков – сто, к ним прибавилось в Сакмарске еще сто, итого – триста пятдесят, служилых татар и калмык новокрещеных – пятнадцать, уфимских служилых мещеряков под командою их старшины Музлюма – шестьсот человек, а башкирские тарханы тогда еще не бывали. И хотя их записалось более семисот человек, однако выехало и было их не более с ним, Кириловым, ста человек. Артиллерии, кроме прежде отпущенной, в Сакмарск взято им, Кириловым, пушек медных во всякой исправности от дву до пяти фунтов – двадцать три, чугунных трехфунтовых – одна, малых лотовых<32> – одна, гаубиц рудовых<33> – две, мортир медных тридцатифунтовых – две. При оной артиллерии находились: инженер-капитан – один, инженер-порутчик – один, штик-юнкер – один, кондукторов – два, унтер-офицеров, канонеров и мушкатеров – пятьдесят четыре, мастеровых – четырнадцать, фурлетов<34> – сорок пять, при канцелярии его, Кирилова, были: бухгалтер, канцеляристов – два, подканцеляристов – два, копистов – пять; при церкви, кроме полковых, священник с надлежащими причетники<35>.
30. Оставшия назади Вологодскаго полку роты под командою подполковника Чирикова в тот Чесноковской лагерь, где Кирилов во ожидании их близ месяца стоял, прибыли около 20 июня, и 24 того ж месяца за ним, Кириловым, тем же трактом следовали по июль благополучно, а в первом числе зломышленные башкирцы Нагайской дороги Юрматынской волости Килмяк-абыз с товарищи человек тысячи с три, а по взятым от башкирцов известиям – разных тюбей тысяча двести человек, на сте на шестьдесятой версте от Уфы на помянутаго подполковника учинили нечаянное нападение, и хотя ему, Чирикову, от Кирилова данными ордерами, с какою осторожностию следовать за ним надлежало, довольно было подтверждено, но он, не чаяв никакого от башкирцов нападения, шел во всякой безопасности, имея обоз не только в одну линию, но и сам тогда ехал напереди от обозу в дальнем разстоянии, а штабской обоз следовал позади всех. Что усмотря, объявленные воры напали на него, Чирикова, незапно, чего драгунския роты за дальностию и за случившимся там лесом усмотреть не могли. И в том нападении онаго подполковника и с ним полковых священника да лекаря, драгун осмнадцать, неслужащих и хлопцов<36> сорок два человека убили, а потом, набежав на штабской обоз, шесть колясок оторвали и разграбили, а из-за того, напав на роты, учинили было конфузию, но как оныя роты командовавшим тогда капитаном Гебауэром в порядок приведены, и сделан был баталион каре<37>, то больше никакого вреда учинить уже не могли, кроме сего, что немногих людей стрелами слегка ранили, и были тотчас с немалым их уроном отбиты. И хотя еще не однажды покушались нападать, но как команда пошла с надлежащею осторожностию, то уже никакого авантажа оные воры себе не возымели, но всегда прогоняемы были с уроном их. Кирилов, получа такую нечаянную ведомость, по согласию с штаб-офицерами для проведывания оных рот командировал партию под командою однаго порутчика, драгун три капральства<38>, уфинских казаков сто, да мещеряков сто, которых воры, не допустя до рот, остановили и имели с ними жестокой бой, и хотя при том из оных воров несколько сот побито, однако та партия, за многолюдством их, до воров пройтить не могла, но принуждена возвратиться к корпусу Кирилова и возвратились без всякаго своего урону, кроме сего, что несколько из казаков и мещеряков стрелами были ранены, но ни один из них не умер. Потом по имевшемуся совету еще ж партия была послана при порутчике: драгун – три капральства, казаков – сто пятдесят, мещеряков – сто пятдесят же человек, с коими те Вологодския роты без нападения уже от Уфы на двести на девяностой одной версте соединившись, около 10 июля пришли к нему, Кирилову<39>.
31. Чрез сей злостной башкирской поступок, хотя довольно уже означилось, что от онаго необузданнаго народа добраго надеяться невозможно, однако Кирилов послал от себя курьера в Кабинет нарочнаго от 23 июля и, причтя<40> все то более упомянутаго подполковника оплошности, просил, чтоб на Уфу отправить из Сената сыщиков<41> или новаго воеводу<42>, дабы всех воров, кои в нападении были, с женами и с детьми искоренить, а земли их отписать и отдать в роздачу русским и верным башкирцам, объявляя, что то нападение учинено от некоторых малых аймаков, да и то не целыми родами, многие ж в воровстве не были, а протчие де волости и тюби, также вся Сибирская и Осинская дороги, к тому воровству не приставали<43>, и в самом деле то инако происходило, ибо не только на Нагайской дороге по близости к Уфе раззорения чинить отважились, и многих людей, незапно нападая, побивали, но и на Сибирской дороге в такое ж бунтовское намерение уклонились, и, собравшись многолюдством на отправленной из сибирских слобод провиантской обоз, не допустя оной верст за тридцать до Верьхояицкой пристани, учинили незапное ж нападение, от котораго отбив телег с сорок с провиантом, разграбили, и держали оной обоз у озера Уклыкарагай, где ныне Уклыкарагайская крепость<44>, в осаде до тех пор, пока не прибыл для выручки онаго с сибирской стороны подполковник Арсеньев<45>. А от Кирилова нарочно ж для того командированы казацкия роты с довольным числом нерегулярных людей, которыми оной обоз до реки Ори препровожден. Арсеньев, освободя обоз, возвратился в свои форпосты, и тако из сего башкирское замешание и бунт явно уже оказался.
32. Между тем при корпусе его, Кирилова, и внутренней неприятель оказался, ибо за вышеозначенными обстоятельствы в походе немалое время умедлено, и оттого, а паче за осаждением от воров отправленнаго из Сибири провианта, на которой вся надежда была, взятой из Уфы провиант прежде, нежели к реке Орь дошли, придержался, отчего военные люди крайнейшую нужду претерпевать начали, и ежели б помощию Божиею оной обоз из осады бунтовщиков освобожден и к реке Орь препровожден не был, то б уже сущей глад претерпевать, и от онаго самыя худыя следствия видеть должно было. При таких трудных обстоятельствах в 6 число августа вся его, Кирилова, команда в лагерь к реке Яику против устья Орскаго дошла, до котораго от Уфы по подлинной мере явилось пятьсот верст, по обсервации<46> ж северной широты 51 град[усов] и 11 мин[ут], но понеже часто помянутой провиантской обоз еще не пришел, а следовал от Верхояицкой пристани, то провиантской недостаток в корпусе час от часу умножался, со многою народною, а особливо Кирилова печалью, причем служилые мещеряки, имея при себе довольное число взятаго из домов своего провианта, немалую услугу показали. Ибо большую часть того своего провианта на команды отдали, а сами в пищу свою стали употреблять присталых<47> лошадей, и тако до прибытия обозу хлебной недостаток был облегчен.
33. Августа 15 дня по надлежащем всемогущему Богу молебствовании первая Оренбургская крепость<48> о четырех бастионах, купно с цитаделью малою на горе Преображенской земляною работою при пушечной пальбе заложена и начата работою, в которую 30 числа того ж [месяца] солдатская команда введена, а 31 по утру ввезена артиллерия и по своим местам поставлена, и того ж числа после службы Божией и учиненной от священника проповеди, на изображенном месте при Яике реке и устье Орском, с призыванием всемогущаго ж Бога, настоящей Оренбург о девяти бастионах по положению места регулярно при выстреле трижды из тридцати одной пушки, камнем был заложен, причем находившимся с ним, Кириловым, штаб- и обер-офицерам, ханскому сыну, киргис-кайсацким и башкирским старшинам учинен был трактамент, и о том заложении 4 числа сентября отправлены от него, Кирилова, в Кабинет и в Сенат надлежащие репорты.
34. По заложении прежде начатой первой четыребастионной крепости (а настоящей девятибастионной строение до предбудущаго<49> года было отложено), трудился статской советник, чтоб оную на первой случай возможным образом утвердить, а между тем отпустил в киргиския орды Абулхаир-ханова брата Нияз-салтана с некоторыми киргисскими старшинами, также и приезжавших сего лета ташкентских сартов (то есть купцов)<50>, наградя их милостию Ея Императорскаго Величества, а к помянутому хану писал, объявляя о заложении по прошению его города Оренбурга, и чтоб он с прочими киргис-кайсацких орд владельцами предбудущею весною для свидания с ним, Кириловым, в Оренбург приежжал, также и купцам ташкентским приказано было, чтоб они с их купечеством в сей новой город приежжали со изъяснением пожалованной привилегии. И тако он, Кирилов, исправясь и оставя в Оренбурге под командою подполковника Чемадурова довольной гарнизон, при котором и ханской сын Эрали-салтан с старшинами оставлен был, сам 7 числа сентября обратно отправился к Уфе под конвоем Вологодских рот, яицких, сакмарских и уфимских казаков и других нерегулярных людей в том разсуждении, чтоб ему над ворами башкирцами надлежащие поиски и за их злодейство должное отмщение учинить и, получа позволение для обстоятельнаго о всей его комиссии уведомления и для получения ко всем порученным ему делам новейших инструкций, съездить бы в Санктпетербург ко двору Ея Императорскаго Величества. А полковник Тевкелев отправлен от него того ж числа в сибирския слободы с такою инструкциею, чтоб прежде Сибирской дороги башкирцам, кои на обоз провиантской учинили нападение, должное отмщение учинить и тамошних башкирцов успокоить и отправить бы в Оренбург из слобод сибирских другой провиантской обоз. Со оным полковником командировано было регулярных людей три роты драгунския, несколько сот нерегулярных и близ тысячи сибирских мужиков, бывших в провиантском обозе<51>.
35. Кирилов, отправясь из Оренбурга к Уфе, следовал безо всякаго препятствия. По прибытии же его в Сакмарск 18 сентября бывшие на службе башкирцы Козяш-батырь с товарищи поимали и привезли к нему вора-башкирца Тамьянской волости Асунагула Килмакаева и килмяковых главных товарищей и еще некоторых, кои по надлежащим розыскам в его ж, Кирилова, бытность в Сакмарске казнены. И хотя они с розысков показали, аки бы у Кильмяка никакого собрания нет, однако помянутой вор, совокупясь уже Казанской дороги с некоторыми волостьми, у коих предводителем был старшина Акай Кусумов<52>, сын бывшаго в прежнем бунте зачинщика Кусума, не допустя его, Кирилова, до Уфы за сто за тридцать верст, тысячах в пяти или шести<53> учинили на него нападение, и по три дни маршу его препятствовали, но никакого вреда не учиня, с немалым своим уроном внутрь Башкирии ретироваться и врознь разбежаться принуждены были, за которыми от него, Кирилова, посланы были разныя партии, и немалое число их побито, а жен и детей казаками пленено, и разныя деревни на Нагайской дороге, а особливо около Табынска, с имевшимся при них стоящим хлебом выжжены, а сжатой хлеб перевожен<54> в Табынск для употребления на команды.
36. Между тем Кирилов, следуючи к Уфе, получил из Кабинета и из Правительствующаго Сената указы, которыми повелено ему было для произшедшаго башкирскаго замешания поход к реке Ори отложить, пока оные воры успокоены будут, а буде он из Уфы выступил, то остановиться в Сакмарску, и о прекращении оных замешаний старание прилагать<55>, к которым действам главным командиром повелено определить знатную и искусную особу, а между тем велено было следовать в Башкирию казанскому губернатору графу Мусину-Пушкину<56> с армейскими драгунскими и солдатскими полками, к коим наряжено было волских калмык три тысячи, донских казаков – тысяча да яицких казаков – тысяча ж. Во исполнение сего указу губернатор казанской действительно из Казани и выступил и занял квартиру в пригороде Мензелинске2, под которой воры башкирцы в сентябре сего ж году дважды приступ чинили, и как около онаго, так и около Закамских пригородов Заинска, Билярска<57>, и Старошешминска<58> многия села и деревни раззорили и пожгли, чего ради помянутой граф на воров разныя партии посылал. Потом по особливому имянному указу<59> настоящим к тем действам главным командиром прислан генерал-лейтенант и кавалер Александр Иванович Румянцов<60>, которой и казанским губернатором на место означеннаго графа Пушкина учинен, и статскому советнику Кирилову во всем том, что до успокоения объявленных башкирских замешаний принадлежит, велено по его, генерал-лейтенанта, ордерам и наставлениям поступать, к чему он за подписанием Ея Императорскаго Величества довольною инструкциею и полною мочью снабден был. И тако новой, то есть Башкирской комиссии<61>, которая, как ниже явствует, по 1742 год продолжалась, начало учинилось.
37. Тевкелев по отправлении своем из Оренбурга на Сибирскую дорогу и в сибирския слободы от случившейся в половине сентября чрезвычайной стужи и весьма глубокому снегу крайнюю нужду со всею своею командою принужден был претерпевать, отчего как у регулярных, а наиболее у бывших при нем сибирских крестьян, множество лошадей померло, ибо конскаго корму ничего не было, и лошади от великаго голоду одна у другой хвосты и гривы отъедали. Лутчей корм был таловым деревом, ежели оной где наезжали<62>. По таким многим трудностям 20 сентября едва до Верхояицкой пристани от Оренбурга двести девяносто верст добрались, где команда имела отдохновение. В бытность его, Тевкелева, на оной пристани многие из находившихся в замешании Сибирской дороги башкирцов явились с повинною и по приведении их в верности к Карану<63>, то есть к присяге, отпущены были в юрты со взятьем несколька лошадей штрафных по тогдашнему необходимой нужде, однако ж за поруками знатных башкирских старшин, чтоб им впредь противных поступок не чинить, и к ворам не приставать, и когда возтребуется, чтоб оным поручителям в надлежащия места поставить их<64>. Сей способ к успокоению тамошних башкирцов по имевшемуся у него, Тевкелева, с обер-офицеры совету для сего наипаче употреблен, что команда его, Тевкелева, к воинским действам за великою бывшею стужею и за недостатком провиантским не в состоянии находилась, а особливо лошади от безкормицы в крайнем безсилии, и великой из них урон учинился. А притом и сие наблюдалось, чтоб всеми возможными мерами еще провиантской обоз из сибирских слобод до Оренбурга отправить, и в следовании б его от башкирцов, подобно первому, препятствия не учинилось.
38. Сентября 25 числа Тевкелев со оной пристани отправился к Течинской слободе<65>, снабдя первее находящагося тут командиром капитана Уварова, у котораго в команде при дву ротах солдатских был порутчик Ветошников, надлежащим наставлением, как в содержании команды поступать. От оной пристани следуя, не меньшую ж трудность имел от глубокаго бывшаго тогда снега, отчего множество лошадей померло; однако без всякаго в людях урону, хотя в провианте немалая нужда была, и драгуны принуждены были лошадиным мясом питаться. Потом 8 числа октября в Течинскую слободу он прибыл, и, учиня потребной наряд к отправлению провианта, ездил в Екатеринбург к действительному статскому советнику Татищеву, бывшему тогда над всеми горными заводами командиру, с которым он о поступке с ворами башкирцами разсуждение имел, об отправлении потребных для Оренбурга разных железных припасов, на Екатеринбургских заводах деланных, общее определение учинил, отправляя оные припасы на Верьхояицкую пристань, также и на команду свою покупил он зимнюю одежду, к чему помянутой действительной статской советник великое вспоможение учинил, выдав потребное число денег на счет Оренбургской экспедиции. И тако он, Тевкелев, из Екатеринбурга в Течинскую слободу возвратился. Остальное к действительному провиантскаго обоза отправлению исполнил по совету с бывшим тогда во оной слободе Сибирскаго гарнизоннаго драгунскаго полку полковником Арсеньевым, которой обоз с половины ноября в шестистах подводах под конвоем маиора Шкадера с тремя ротами регулярных из помянутой слободы и выступил с такою от него, Тевкелева, инструкциею, чтоб ежели от башкирцов будет препятствие, или за зимним путем до Оренбурга пройти будет невозможно, то б провиант сложить на Верхояицкой пристани. Тогда никакова замешания на Сибирской дороге еще не явилось, но все тамошние башкирцы казались быть спокойны и поступками его, Тевкелева, довольны, как и сим доказывается, что хотя с Казанской дороги вор и возмутитель Акай на Сибирскую к зауральским башкирцам тогда прислал возмутительное письмо, однако он, Тевкелев, по учреждении всего вышеписаннаго, отправясь из Течинской слободы к Уфе 26 числа ноября, следовал с командою чрез башкирския жилища<66> не только безпрепятственно, но и многих по предписанному к присяге привел, и на всю драгунскую команду получил сена довольно, которое они ставили<67> ему с охотою, и ни в чем никакого недостатка не имел, и противностей от них не видал до самого города Уфы, куда он в последних числах ноября прибыл.
39. Статской советник Кирилов, не дождавшись Тевкелева, 7 числа ноября отправился из Уфы в Мензелинск к генерал-лейтенанту и кавалеру Румянцову, которой туда 19 сентября прибыл (а граф Мусин-Пушкин возвратился в Казань и оттоль по особливому указу отбыл в Санктпетербург) и, разослав от себя во всю Башкирь универсалы, такими и другими разсудительными и довольно искусными своими поступками до того было привел, что главной бунтовщик Казанской дороги Акай со многими башкирскими старшинами (кроме Кильмяка-абыза, главнаго Нагайской дороги бунтовщика), явяся к нему, Ея Императорскому Величеству на письме повинную принесли и по закону своему присягу учинили, которым в том по силе данных ему инструкцей и прощение учинено, и отпущены были в домы. А хотя потом некоторое время все они тихо пребывали, и бывшия их собрания разъехались, однако недолго оное продолжалось, как то ниже сего означено. Да и помянутой генерал на той их спокойности немного утвердился, но по прибытии к нему частореченнаго статскаго советника Кирилова о совершенном успокоении и обуздании того своевольнаго башкирскаго народа имел довольное разсуждение, которое 18 декабря 1735 году с ним, Кириловым, на мере постановил, и всем действам учиня план, разсудил, чтоб с оным ко двору Ея Императорскаго Величества ехать самому Кирилову, дабы на все полную и скорейшую резолюцию получить, с чем он, Кирилов, из Мензелинска в Санктпетербург и отправился.
40. Между тем, что Тевкелев в Уфу прибыл, начались паки на Сибирской дороге по возмутительным от зломысленных башкирцов старшин письмам многие съезды и умыслы к воровству, а особливо к тому, как бы отправленной из Течинской слободы провиантской обоз разбить и в Оренбург не допустить, по которым обстоятельствам Тевкелев принужден был, яко же и в инструкции от Кирилова ему было предписано, из Уфы выступить и предуготовиться к поискам над оными злодеями, и тако он в последних числех декабря паки поход свой в Башкирию на Сибирскую дорогу возымел. В Уфе воеводою и командиром над военными людьми остался полковник Мерзлюкин, присланной от Сената на место бывшаго воеводы полковника ж Кошелева, которой для некоторых причин отозван был в Санктпетербург.
__________________________________
1 Город Уфа на реке Белой построен в царство царя Ивана Васильевича в кратком времени по взятии города Казани<68>, по прошению башкирскаго народа, чтоб им положенной на них ясак во оной, яко ближайшее от них место, платить. Ибо пред тем тот ясак отвозили они в Казань, и за неимением тогда довольнаго числа лошадей, и что проезжих дорог еще не было, ходили на лыжах, отчего они по тогдашней своей бедности немалую трудность несли. Для строения того города прислан был из Москвы боярин Иван Нагой<69> с стрельцами, и понеже тогда оной башкирской народ претерпевал многия утеснения и раззорения от сибирских ханов и от кайсацкой орды, то принуждены были многие при застроении Уфы при самом том городе, а особливо летом, в землянках жить, и в летнее время не далее десяти верст кочевать. Тогда для их крайней бедности давана им из казны соль-пермянка (ибо еще илецкой не имели, и ездить за ней опасались), которая им привозилась из Казани, а потом отрешена<70>, и поныне зачитается у них в ясак деньгами надлежащее число. По построении города учреждены тут дворяне и другие служилые люди из разных городов переведенцами, которым вкруг города на пятнадцать верст даны четвертныя пашни<71> и всякия угодья отведены. И хотя тогда башкирцы от города отлучаться начали, однако от той городовой окружной земли неподалеку жили, и во время бывших на них нападений всегда к городу ретираду свою имели и поселенными тут служилыми людьми защищаемы были. Притом достопамятной приход под оной город с войною дву сибирских царевичей, Аблая и Тевкея, с которыми высланные из Уфы служилые люди за Уфою рекою от города верстах в пятнадцати жестокую имели баталию, и с обоих сторон многое число людей побито. А на конец сибирские татара были разбиты, и царевичей атаковали в одном колке, который доныне называется Аблаевым<72>, где они десять дней в осаде сидели. А потом взяты в полон и отвезены в Москву<73>. За оную службу уфимцы жалованы золотыми московками<74>, и что кому дано, в особливую книгу записывано, которая книга доныне в уфинской канцелярии имеется, и называется Золотою. С того времени в Уфимском уезде имянованы дороги: к сибирской стороне названа Сибирская, к Казани – Казанская, к пригороду Осе<75> – Осинская, а к степным народам – Нагайская, кое название дорог и поныне есть<76>. По разбитии оных царевичей башкирской народ пребывал в покое и, набрав к себе беглых татар, чуваш, и черемис, как выше упомянуто, они умножились и усилились.
2 Пригород Мензелинск<77> построен на речке Мензеле от реки Камы верстах в десяти и имеет особливой свой уезд и состоит под ведением Казанской губернии. Неподалеку онаго находится большая линия<78>, о которой объявляется, что она строена по кончине ж царя Ивана Васильевича, в государствование царя Феодора Ивановича<79> боярином Одуевским<80> во осторожность от набегов неприятельских, а наипаче от Крымской<81> и Белогородской орды<82>. Началась она от реки Ику, где ныне есть деревня называемая Козина<83>, и ведена чрез Заинск, Новошешминск, Билярск, Тиинск и перешед Волгу – на Синбирск, от Синбирска – на Тагай, а потом чрез реку Суру – на Саранск, на Инзерск, на Кегейск, на Кузмину, сей на Тамбов, на Сокольск, на Козлов, на Романов, на Белой колодезь, на Воронеж, а от Воронежа чрез Дон на Костенеск, на Острогожск, а оттоль чрез малороссийския местечки даже до Бела города<84>. К устроению ея, как сказывают, наряжено было с городов посохи<85>, и поселены по ней тогдашних служеб служилые люди.
41. Тевкелев по отправлении своем из Уфы в первой половине генваря 1736 году, во ожидании к нему регулярных и нерегулярных людей имел пребывание свое в пригороде Бирске, где он собрався с командою, и, учиня для фуражирования лошадей по всему тракту надлежащее учреждение, к реке Аю, где было самое главное бунтовщичье собрание, путь свой восприял, имея с собою регулярной и нерегулярной команды до дву тысяч человек. По прибытии его той Сибирской дороги Балакчинской волости в знатную деревню Сеянтюсь<1>, при реке Уфе имеющейся, отколь уже уским между горами проходом на реку Ай выходить надлежало, получено известие, что отправленной обоз воры башкирцы Сибирской дороги Кусяк-батырь с товарищи атаковали и возвратиться принудили, не допустя ко оному полковника Арсеньева, на вспоможение тому обозу с командою шедшаго верст за тридцать, и что бывшая на Верьхояицкой пристани команда от крайняго голоду (ибо за неимением провианта не только всех при них имевшихся лошадей ели, но и кожу их в пищу себе употребляли) принуждена была из той пристани выступить<2>, надеясь на обещание некоторых башкирцев, которые всю ту команду на своих подводах вывесть хотели и подводы под них привели, но отъехавши несколько верст от пристани, стали от них ружья обирать, отчего та команда, засед в крепкое место, хотя и отбилась, однако на конец от крайняго голоду принуждена многолюдству оных воров уступить, и тако все с головы на голову от оных злодеев побиты. Сверх того оной деревни жители умыслили, согласясь с бывшим на реке Аю воровским собранием, при входе Тевкелева в имеющияся там между великих гор ущелья со всех сторон на команду его сильное нападение учинить и всех обретающихся с ним людей побить, что ежели б наперед не открылось, и учинить им было б не трудно, ибо как выше упомянуто, узкой тут проход есть, в коем ни которыми образы ни вперед продраться, ни назад возвратиться было б невозможно<3>. С обеих сторон прилегли крутыя и неприступныя горы, и команде во оных горах и за глубоким бывшим тогда снегом иначе итти и действовать невозможно, как в одну шеренгу и на лыжах, которых при команде и на сто человек тогда не было.
42. Башкирцы, жители означенной деревни Сеянтюсь, уведав, что злое их намерение явно учинилось, тотчас на противность отважились, учали было на бывших в квартирах их людей убивственно нападать, и несколько человек ножами поранили. Другия за ружья ухватились и бежать в лес вознамерились, чтоб ведомость подать бывшему на Аю воровскому их собранию, но потому тотчас по всей команде учинилась тревога, и все они, башкирцы, осаждены были командою, и по кратком супротивлении захвачены, близ тысячи человек с женами и с детьми их во оной деревне перестрелено, и от драгун штыками, а от верных башкирцев и мещеряков копьями переколото. Сверх того сто пять человек забраны были в один анбар, и тут огнем сожжены. Понеже все сие случилось ночною порою, и деревня вся зажжена была, то от великаго их вопля и от оружейной стрельбы самое ужасное тогда было позорище. Причем всего удивительнее, что многие из тех воров будучи в огне, имевшиеся в анбаре копья со многими хульными и с бранными словами на стоящих тут драгун выбрасывали и несколько тем поранили. И таким образом все оной деревни Сеянтюсь жители с их женами и с детьми от мала до велика чрез одну ночь огнем и оружием погублены, а жилище их в пепел обращено<4>.
43. После того на другой день в имевшемся воинском совете разсуждено, чтоб далее бывшими тут ускими проходами не ходить, но, возвратясь по старой дороге, изыскать другой удобнейшей путь, и все в той Балакчинской волости деревни раззорить. И тако команда возвратилась, и занят был главной лагерь в мещерской деревне Кундешлях<5>, куда следуючи, и бывшими в той деревне от команды реченнаго Тевкелева посланными партиями, близ пятидесяти воровских деревень раззорено, и все при них имевшияся сена выжжены, и около дву тысяч воров в тех деревнях побито, а поиманные с женами и с детьми к нему, Тевкелеву, привожены, из которых возрастные по надлежащим розыскам казнены, а жены их и дети розданы бывшим в том походе воинским людям<6>. Сие все происходило в феврале месяце того 1736 году.
44. Как скоро оное действо между башкирцами известно учинилось, то воры башкирцы пришли в наибольшее отчаяние<7>, и под городом Уфою великия пакости и раззорение чинили. Главное их собрание имелось в башкирской их деревне, называемой Кубов. Туда из Уфы послана была партия в немалом числе регулярных и нерегулярных людей под командою секунд-маиора Ртищева. От сей команды посланные наперед под командою капитана Карьгина люди, нечаянно на то воровское собрание наехав, имели с ворами башкирцами сильной бой, но, со всех сторон многолюдством того башкирскаго собрания будучи окружены, стоять против их не могли, и прежде, нежели помянутой маиор на вспоможение к ним подоспел, означенной капитан Карьгин и с ним порутчик Аничков, уфинской атаман Кадомцов и лучшие из уфимских дворян и казаков люди, всего регулярных и нерегулярных человек более ста, при означенной деревне Кубов побиты, которым авантажем воры башкирцы к наибольшим тамо злодействам ободрились и премногия пакости около города Уфы делали<8>.
45. Тогда ж ворам и удалось команде Тевкелева вред учинить, над одною партиею командированную от него из деревни Куядешлеи к другой мещеряцкой же деревне, Богдан Кощи<9> именуемой, от первой верстах в пятнадцати, куда воры подступили в намерении, чтоб содержавшихся тут под караулом воровских жен и детей свободить. Оная партия состояла в одной роте регулярных без артиллерии и при том командировано было человек со ста нерегулярных. Как дошло до сражения с теми ворами, то они по малом супротивлении сделали такой вид, акибы пошли на побег, за которыми командовавшей тою партиею порутчик и с ним прапорщик один да драгун человек до тридцати погнались вдаль, где у воров нарочно приготовлено было к наибольшему супротивлению на поле отворенное место, на котором оных порутчика и прапорщика и всех при них имевшихся драгун копьями покололи<10>. По получении о том известия Тевкелев командировал против их еще драгунскую роту с пушками и несколько сот нерегулярных под командою капитана Батова, которая партия, пришед на означенное место, имела со оными ворами несколько часов бой с пушечною стрельбою. И хотя притом несколько их, воров, было побито, однако большаго вреду и поиску над ними учинить было невозможно за бывшими тогда необыкновенно глубокими снегами, и все те воры ретировались во имеющияся тамо, а наипаче в Айлинской волости, лесныя места, о которых после получено было известие, что они, убоясь поисков, уведомясь, что Тевкелева команда многими командированными к нему военными людьми умножена, в крепких тамошних местах до весны с женами и с детьми засели, а как снег сойдет, намерялись с прочими ворами соединяться и бунтовать по-прежнему.
46. Тевкелев, получа оныя известия, сам с довольною командою регулярных и нерегулярных в те места, где воры засели, налегке пошел, оставя тягости и большую часть имевшейся при нем артиллерии в предупомянутой мещеряцкой деревне Кундешлях. И отшед от той деревни верст с пятьдесят, получена ведомость, что воры башкирцы, уведомясь о выступлении его, Тевкелева, пошли во множестве людей ко оной мещеряцкой деревне в намерении, дабы оную выжечь и оставленную тут артиллерию отбить, а наипаче хотели освободить содержащихся во оной башкирцов, поиманных из воровскаго их собрания. И того ради Тевкелев принужден назад возвратиться в Кундешли, где всем бывшим под караулом ворам немедленно ученена экзекуция, а против бунтующих посланы были во все стороны партии, как от него, Тевкелева, так и от полковника Мартакова, которой при целом армейском драгунском полку командирован был от генерал-лейтенанта Румянцова со определением, чтоб соединясь с ним, Тевкелевым, по общему совету над оными злодеями поиски производить, от которых партий многое число тех воров побито, а протчия во внутренность Башкирии ретировались, и тамо о воровстве своем во многих зборищах умышляли.
47. Вышепомянутой генерал-лейтенант, которому при главной команде над успокоением башкирским и Казанская губерния была поручена, уповая, что бывшие у него с повинною башкирские старшины, получа в винах своих всемилостивейшее прощение, народ успокоят, и по крайней мере зимою противностей от них не произойдет, из Мензелинска отъехал в Казань в последних числах генваря для правления той губернии, но как дошли до него те известия, что башкирцы в новое и наибольшее замешание пришли, то паки в Мензелинск возвратился и отправил от себя разныя партии, которыми многое число воров побито и жительства их раззорены. При сем один черемиской сотник Муста Музяков с бывшими при нем черемисами, из тех воров человек до тысячи искоренил и со ста пленников привез.
48. Между тем Кирилов, будучи в Санктпетербурге, на все учиненыя от него представления полную и довольственную резолюцию получил. Что касалось до башкирских замешаний и их успокоивания и до всяких между ими порядков и учреждений к вечному того народа обузданию, о том в указе от 11 февраля, данном на имя вышереченнаго генерал-лейтенанта Румянцова и его, Кирилова, за подписанием Ея Императорскаго Величества собственныя руки, достаточно изображено, и о строении городков и горных заводов повеление дано<11>. Сверх того оному генерал-лейтенанту особливым, за таким же Ея Императорскаго Величества подписанием, данным того ж февраля 16 числа указом, в совершенном прекращении тех башкирских замешаний дана полная мочь и во всем положено на его разсмотрение с подтверждением, дабы без дальных переписок, не упуская удобнейшаго времени, действовать и наикрепчайше стараться оное замешание, не допуская до разширения и продолжения, пресечь, и народ в спокойство привесть<12>. А о касающемся до Оренбурга награжден был он, Кирилов, за Ея ж Императорскаго Величества собственноручным подписанием особливою и единственною на имя его всемилостивейшею резолюциею того ж февраля от 11 числа<13>, в которой особливо о распространении коммерции подтверждено караваны во азиатския места отправлять, и для того оренбургскую привилегию, напечатав, публиковать, и срок безпошлиннаго во Оренбурге торгу от сего времени еще шесть лет продолжить повелено. А прежде данной имянной указ о чинении по требованиям его во всех местах исполнений (с коего выше сего копия включена) за собственноручным же Ея Императорскаго Величества подписанием возобновлен и во все государство подтвержден, дабы он таковую порученную ему комиссию толь поспешнее в действо производить мог, при чем он, Кирилов, и сию Ея Императорскаго Величества милость получил, что ему и товарищу его полковнику Тевкелеву, доколе они при порученной им Оренбургской комиссии будут, повелено давать жалованье по рангам их двойное, которое они с того времени во всю свою при оной комиссии бытность и получали.
49. И тако он, Кирилов, отправясь из Санктпетербурга 18 февраля и едучи на Уфу, был в Мензелинске у частореченнаго генерал-лейтенанта<14>, с которым о поисках над ворами башкирцами и о действительном исполнении по всем новосостоявшимся тогда указам имел разсуждение, и, учиня к тому надлежащей наряд, марта 11 в Уфу возвратился, куда 17 числа и полковник Тевкелев прибыл, с которым он имел разсуждение о искоренении воров, и, учиня общее согласное определение, паче на Сибирскую дорогу 20 [числа] того ж месяца его, Тевкелева, отправил, дав ему наставление, как противу бунтовщиков поступать. Но между тем над всякое чаяние сей печальной и нещастливой случай последовал, от котораго Кирилов опять крайней печали подвержен был, а именно: понеже провиантской обоз, из Сибири отправленной, как выше объявлено, воры башкирцы и до Верьхояицкой пристани не допустя, остановили и возвратиться принудили, то в Оренбурге крайней провианта недостаток явился, ибо по смете онаго по самой нужде не было более, как разве до половины декабря 1736 году. Того ради определено было от него оставленному тогда в Оренбурге полковнику Чемадурову, чтоб из гарнизону сколько возможно людей убавить, отправя их на Верьхояицкую пристань, где провиант имелся. И хотя полковник Чемадуров более осьмисот человек отобрав, 24 числа отправил к той пристани под командою премиер-маиора Рагинскаго, но оной маиор, отшед от Оренбурга в три дни верст до тридцати, за бывшими тогда великими морозами близ полутораста человек познобил, а пять человек до смерти померзло, яко они были везьма безодежны<15>. Чего ради принужден был к помянутому Чемадурову возвратиться, потому что ему никоими образы иттить далее не можно было, и затем паки в Оренбург прибыл, но провиантская крайняя нужда никак не дозволяла, чтоб всех оных людей тамо содержать, и надежды не было, отколь бы провиант получить, яко вся Башкирь находилась в замешании. К тому ж и ордер о убавке гарнизона помянутой Чемадуров имел, того ради разсуждено им, переменя ознобленных людей, отправить их Яиком рекою в Сакмарской казачей городок, от Оренбурга в трехстах верстах отстоящей, куда оной же Рагинской 27 числа ноября из Оренбурга в семистах в семидесяти трех человеках и выступил, взяв провианта только декабря по 13 число. Но понеже он по зимнему и едва проходимому там пути долгое время шел, и провиант, не перешед половины, весь изошел, то в команде его крайней голод учинился, и от того, также и от великих бывших тогда морозов, на половине пути, и, переправясь с Яику на Сакмару реку, более пятисот человек из команды его, Рагинскаго, на степи померзло и померло, а достальные двести двадцать человек едва живы, и кто как мог на Сакмару вышли да и из тех восемдесят человек руки и ноги познобили<16>. Сей случай и размножающееся башкирское воровство принудило Кирилова, что он сам, дождавшись к себе Вологодских рот, 24 марта выступил из Уфы к Табынску, отколь посланными партиями многое число воров побито, и сто сорок восемь воровских их деревень выжжено<17>, по которым над ворами действам за случившеюся ему, Кирилову, болезнью, возвратился Кирилов паки в Уфу в первых числах маия, а за ворами командированы от него разными партиями по Нагайской дороге полковник Протасьев да подполковник Бронской, а на реку Дему подполковник Аксаков с регулярными и нерегулярными людьми. Будучи он, Кирилов, в Уфе и пользуясь от своей болезни, чинил приуготовления к настоящему его летнему походу и учреждал, коим бы образом всю порученную ему комиссию и служителей из Уфы в город Самару, на Волге имеющейся, перевести<18>, потому что будучи в походе чрез самарскаго атамана подлинное известие получил, что река Самара, впадающая в Волгу, подошла вершинами своими в самую близость к реке Яику, почему разсуждал о построении на ней крепостей и о населении их военными людьми, ведая, что чрез то вся Башкирь ограждена быть имеет, как то на конец с помощию Божиею и возпоследовало, о чем он, Кирилов, и в бытность свою в Санктпетербурге<19> представлял и на то позволение получил.
50. Генерал-лейтенант и кавалер Румянцов также в марте месяце поход свой с командою имел на реку Дему, где чрез весь апрель, посылая партии, над ворами башкирцами поиски производил, и до тысячи человек воров тогда изкоренено, а скота и воровских пожитков множество в добычу взято, и Казанской дороги главные бунтовщики Акай Кусумов и Салтан Мурат во сте в двадцати человеках в аманаты в руки прибраны и посланы в Мензелинск. В протчем хотя он с Кириловым, тогда на Нагайской дороге бывшим, желал соединиться и к дальнейшим над ворами поискам с ним советовать, но случившаяся Кирилову болезнь до того не допустила и принудила его, как вышеозначено, возвратиться в Уфу, чего ради сам генерал Румянцов на Уфу к нему, Кирилову, приехал в первых числах маия месяца, и как со всех сторон над ворами башкирцами действовать и поиски производить по общему совету учинили план, и с тем он, генерал-лейтенант, в Мензелинск возвратился, где будучи над поиманными в партиях злодеями чинил розыски, по которым тех злодеев до пятисот человек казнено, а жен их и детей до толикаго ж числа для поселения во внутренних российских городах роздано. И понеже, как выше упомянуто, главной Казанской дороги бунтовщик Акай к рукам прибран уже был, а таким же возмутителем остался на Нагайской дороге Килмяк-абыз, у котораго завсегда наибольшее воровское собрание имелось, но аманатчики, то есть помянутой Акай с товарищи, просили генерал-лейтенанта, чтоб для уговаривания онаго Килмяка к спокойству и для приведения с повинной, отпустить из них к нему, Килмяку, содержавшагося с ними Салтан Мурата, обнадеживая, что он Килмяка, уверя его своим примером, конечно уговорит и с повинною приведет, почему оной Салтан Мурат и был отпущен. Но вместо того, чтоб Килмяка от злодейственных его поступок отвратить, он с ним соединился, и как генерал-лейтенант из Мензелинска выступил в поход и имел лагерь свой на реке Нугуже, при деревне Урмекеевой<20>, от Уфы сто двадцать верст, то оба они, собравшись тысячах в восьми в праздник святых апостол Петра и Павла, то есть 29 июня, на самом разсвете нечаянно напав на лагерь его, генерал-лейтенанта, и сто восемьдесят человек до смерти побили, в том числе однаго порутчика, однаго вахмистра<21>, драгун сто двадцать человек, а протчие были нерегулярные, сверх того с шестьдесят человек ранили, между которыми был полковник Усов, а лошадиные табуны все были отогнаны, но оные, как команда исправилась, паки возвращены, при чем воров побито до сорока человек, а три поиманы, которые того ж часа повешены были<22>.
51. Бунтовщики по таком удачливом своем случае ушли внутрь Башкирии, за которыми 7 числа июля командирован был с командою подполковник Есипов, и хотя он, съехавшись с бунтовщиками, имел бой, однако ничего знатнаго при том не случилось, как токмо что из воров пятнадцать человек убито, из Есиповой же команды ни один человек не пропал. А в 8 числе того ж месяца и сам генерал-лейтенант с достальною командою для поиску над ворами пошел, но понеже бунтовщики все в даль и в горы ретировались, то сим его походом никакого знатнаго действа учинить над ними не удалось, но токмо до десяти человек поимано и казнено, и за тем он разсудил возвратиться в Мензелинск, и оттоль потребныя учреждения легкими партиями, также и розыски над поиманными производить. Но 21 июля, не дошед до Мензелинска за тридцать верст, получа ведомость чрез вернаго башкирскаго старшину Кутлу Рысова, что бунтовщики с верными и не приставшими к ним башкирцами имели бой, на которых тех верных пятдесят, а воров токмо десять человек, убито, и того ради он, генерал-лейтенант, принужден паки из Мензелинска 10 августа с командою выступить и ходил до деревни Ямяшевой около ста двадцати верст, однако из воров никого не найдено, один токмо сотник из верных мещеряков Антгалыпин привез пленных им башкирцов мужскаго и женскаго полу семьдесят человек. Из онаго походу возвратился генерал-лейтенант паки в Мензелинск 29 числа августа.
52. Между тем получил он, генерал-лейтенант, имянной Ея Императорскаго Величества указ, которым повелено при Башкирской комиссии на место его быть бригадиру и гвардии маиору Хрущову, а ему, Румянцову, велено, отдав команду помянутому Хрущову, следовать к главной армии, которая тогда противу турков употреблялась. Во исполнение сего помянутой генерал-лейтенант, отдав всю ту Башкирскую комиссию и команду означенному бригадиру, 14 числа из Мензелинска и отправился<23>.
53. По отбытии частореченнаго генерал-лейтенанта и кавалера Румянцова, еще от него же и от Кирилова разосланными партиями над бунтовщиками знатныя действа учинены, а особливо с стороны действительнаго статскаго советника Татищева и Сибирской и Осинской дорогах, где обретались с военными людьми полковники Тевкелев и Мартаков, отчего, а наипаче узнав, что против их многие регулярные и нерегулярные военные люди наряжены и действительно в Башкирию вступили, весь башкирской народ пришел в великой страх и отчаяние и учали о винах своих просить всемилостивейшаго прощения, и с тем в ноябре и в декабре месяцах около четырех тысяч человек в Мензелинске явилось, из которых ста с полтора аманатами удержаны, некоторые из них казнены, другие ж, под караулом сидя, померли. Подобно тому и во все протчие команды оные воры с повинною являлись, а особливо у действительнаго статскаго советника Татищева, которой для того нарочито из Екатеринбурга в Башкирию входил, и многия в том полезныя учреждения учинил, причем многое число штрафных лошадей с них взыскано, а с других вместо того деньгами по Башкирской комиссии до десяти тысяч рублев взыскано ж, а оставшие в верности башкирцы, ездя партиями по волостям и деревням, бунтовщиков непрестанно губили, а главных также и бунтовщичьих жен и детей в Мензелинск отвозили, где предводители воров были казнены<24>, а жены и дети розданы для поселения во внутренних российских городах, кто их взять пожелает, а возрастных мужеска полу до пяти тысяч человек в Остзейские полки<25> и в Рогервик для работы послано. Равномерной же успех имел секунд-маиор Останков, от Кирилова с яицкими казаками на Нагайскую дорогу особо командированной, ибо он с теми казаками, вступя от Сакмарска по помянутой Нагайской дороге в Башкирию, 19 маия незапно нашел на ушедших с Демы реки башкирцов, и в горах между Яика и Сакмары рек имел с ними бой. При чем тех воров мужескаго полу с шестьсот человек и женскаго не малое ж число побил, и оттоль, пошед далее в Башкирию, сто тридцать деревень выжег, где еще имев с одною воровскою партиею, в которой тысяча человек было, бой, из оных воров более дву сот человек побил. А у него убито казаков – десять да ранено тридцать. Чрез все то воры великой страх тогда возчувствовали и стали разсуждать о спасении живота своего.
54. Кирилов чрез май и апрель месяцы, будучи на Уфе, не только, как вышепомянуто, для походу своего ко Оренбургу надлежащия приуготовления чинил, но и то все учредил, что ко отправлению из Уфы всей порученной ему комиссии и служителей ее надлежало до предупомянутаго города Самары, на Волге имеющагося, и, построя к тому потребныя суда, 22 июня все то под командою тестя своего от флота порутчика Бахметева вниз по Белой реке, впадающей в Каму, а сия ниже Казани вошла в Волгу, отправил; которому дал такую инструкцию, чтоб он, прибыв Казанской губернии в город Синбирск, всех комисских служителей тут по квартирам разположил, а сам бы немедленно на судах шел с командою в город Самару и оттоль, взяв сведущих людей, следовал бы вверх по реке Самаре и старался б, сколько возможность допустит, по той реке построить городки так, чтоб один от другаго был в разстоянии от двадцати до тридцати и до сорока верст, и в тех городках оставил бы из отправленных с ним, Бахметевым, военных людей, сколько где возможно, со объявлением, что он, идучи из Оренбурга, сам от Сакмарскаго городка на реку Самару с командою выдет и будет стараться, чтоб в верховье оной реки будущею с ним командою еще такие ж городки строить и воинскими людьми населить, а потом, соединясь с ним, Бахметевым, пройдет в Самару и в Синбирск. По оной инструкции помянутой Бахметев с командою своею в Синбирск благополучно прибыл, и, оставя тут на квартирах комисских служителей и тягости, сам с своими людьми немедленно поплыл на судах в Самару, где от канцелярии Закамской линии, получа к строению городков припасы, не мешкав, вверх по реке Самаре отправился, и тако в июле и в первых числах августа две крепости заложил, а именно Красносамарскую<26> и Красноборскую<27>, и в них малые гарнизоны оставил, из которых в последней, то есть в Красноборской, дождался он, Бахметев, и Кирилова, в сентябре месяце возвратившагося с командою, как то ниже означено.
55. По отправлении из Уфы Бахметева, Кирилов в поход свой к Оренбургу выступил с Вологодским драгунским полком и с некоторым числом нерегулярных 30 июня, июля 10 в Табынск прибыл, где 14 того ж [месяца] заложил настоящей земляной город о пяти бастионах и в нем церковь Вознесения Господня, при том же и медной завод построить определил<28>, назнача, чтоб на оном девять плавильных печей построить, и посланным в Кабинет от 15 июля доношением обнадежил, что в каждой год имеет выплавлено быть от десяти до тридцати тысяч пуд чистой меди, и все то строение положил на обретающагося тут у варения соли балахонцов Осокиных<29> компанейщика Утятникова<30>, которой по имянному Ея Императорскаго Величества указу за оказанныя его службы в защищении от воров башкирцов прежняго Табынскаго городка пожалован комиссарским чином. Тогда ж к нему, Кирилову, пришед вышеозначенной секунд-маиор Останков, при котором имелось яицких казаков тысяча пятьсот семьдесят четыре человека, и репортовал, что во время пути его от Сакмарска к Табынску против горы Таратау с 3 по 8 число побито двести два пленных, казнено и растыкано в деревнях их на колья тридцать человек, деревень за рекою Белою и по Ашкадару выжжено двенадцать, причем у него, Останкова, казаков убито два и несколько ранено.
56. Из Табынска Кирилов выступил 16 июля, и 17 того ж месяца послана от него партия драгун триста да казаков шестьсот шестьдесят шесть человек за Белую реку на явившихся воров, у которых был предводителем теленгаурец Кусяк. Оная партия, наехав тех воров, побила более пятидесят человек, а протчие разбежались и возвратились 18 того ж по прибытии его, Кирилова, к реке Миниусу<31>. Августа 2 числа отправлен был полковник Протасьев с командою регулярных семьсот тридцать шесть да казаков девятьсот двадцать за Белую реку для искоренения воров и к приведению их в прямое подданство, которая команда, будучи в горах, раззорила двадцать пять деревень башкирских, и несколько воров, где могла застать, побито и казнено, а прочие ушли в леса, куда за ними ходить непроходимыя места и горы препятствовали, и для того оной полковник принужден был паки возвратиться к команде, не потеряв ни единаго человека.
57. По прибытии его, Кирилова, в Сакмарской казачей городок отправил он в Оренбург на смену бывшаго подполковника Чемадурова премиер-маиора Останкова, которому велено подле Яика при урочище Озерном станицу<32> явившихся из яицких казаков охотников поселить, от Сакмарска в сте двадцати верстах, что 24 июля им и основано, а из Оренбурга получено известие, что с отправленным туда маиором Останковым обоз, в коем было всякаго хлеба тысяча сто восемьдесят четвертей, 8 июля пришол туды благополучно, да рекою Яиком туда же впервые было отпущено на судах триста четвертей, а сверх того и еще несколько сухим путем было отправлено, которой провиант все благополучно ж был довезен, и тако тамошнюю команду, которой в зиму оставлено токмо две роты солдатския да казаков сто человек, провиантом на целой год удовольствован, старался он, Кирилов, о прекращении башкирских замешаний и о утверждении начатой им по рекам Яику и Самаре новой и живой линии<33>, и для того 27 числа из Сакмарска к Самаре отправился, и от вершин Самары реки бывших с ним яицких казаков за присталью у них лошадей в их казачей городок отпустил, оставя при себе до города Самары токмо двести пятдесят человек.
58. В прочем Кирилов, следуя по сей новой дороге, которая от него имянована Московскою<34>, под крепости разныя места назначил и в некоторых из них станицы нерегулярных людей оставил, и так 18 числа сентября в Красноборскую крепость, от флота порутчиком Бахметевым застроенную, где и помянутой Бахметев во ожидании его пребывал, благополучно прибыл. В 18 числе пришли в Красносамарскую, от онаго ж Бахметева застроенную, крепость, где яко в последнем от Оренбурга и от прежних городов Самары и Алексеевска в первом месте, по усмотрению его, Кирилова, назначено быть настоящему городу, и в нем таможне и магазейну, в разсуждении, что все суда водою свободно провожаны быть имеют. Тут же купеческих караванов, идущих в Оренбург, первая в таможне явка, а оттуда возвращающимся последней осмотр возпоследует, и комисским бы служителем, доколе Оренбург в свое состояние придет, во оном Красносамарске пребывать, и для того будучи он, Кирилов, там, определил леса, и все к строениям потребные припасы заготовлять, дабы в будущую весну всех бывших с ним служителей в сей город привесть. Сколько же и какия крепости и на каком основании в сей его, Кирилова, приезд назначены, о том с учиненной и в Кабинет от 27 октября отправленной от него росписи для ведения прилагается при сем на особливом листу копия.
Роспись от Оренбурга до Самары, что на Волге, по первой Московской дороге и в Уфимской провинции, также с стороны Сибирской от статского советника Кирилова назначено городков
|
№№ |
Звание |
Расстояние мест между городков |
Число казаков надлежит быть |
В то число определено в казаки |
Дополнить подлежит |
Положение мест |
||||||
|
Казаков уфимских |
Казаков яицких и самарских |
Калмыков крещеных и некрещеных |
Разночинцев, не положенных в подушный оклад |
Татар уфимских и нагайц |
Ссылочных |
Итого |
||||||
|
1 |
2 |
3 |
4 |
5 |
6 |
7 |
8 |
9 |
10 |
11 |
12 |
13 |
|
|
Оренбург |
– |
500 |
150 |
3 |
– |
– |
– |
– |
153 |
344 |
По реке Яику |
|
|
Губерлинск |
50 |
100 |
– |
– |
– |
– |
– |
– |
100 |
100 |
|
|
|
Озерной |
60 |
300 |
24 |
22 |
– |
46 |
– |
5 |
97 |
203 |
|
|
|
Средней |
40 |
200 |
– |
– |
– |
– |
– |
– |
– |
200 |
|
|
|
Бердской |
40 |
200 |
– |
1 |
– |
– |
– |
– |
1 |
199 |
|
|
|
Крылов |
64 |
300 |
– |
3 |
– |
– |
– |
– |
3 |
297 |
По реке Самаре |
|
|
Караульной |
40 |
100 |
– |
– |
– |
– |
– |
– |
– |
100 |
|
|
|
Верхней |
35 |
100 |
– |
– |
– |
– |
– |
– |
– |
100 |
|
|
|
Сорочей |
40 |
200 |
– |
– |
– |
– |
– |
– |
– |
200 |
|
|
|
Тоцкой |
40 |
200 |
– |
– |
– |
– |
– |
– |
1 |
199 |
|
|
|
Бузулуцкой |
45 |
400 |
– |
78 |
12 |
41 |
19 |
6 |
156 |
244 |
|
|
|
Борской |
52 |
– |
– |
– |
– |
– |
– |
– |
– |
– |
|
|
|
Красносамарской |
48 |
200 |
– |
– |
– |
– |
– |
30 |
30 |
168 |
|
|
Алексеевск |
42 |
Города прежние и в них казаки и дворяне прежние их состояли в ведомстве Симбирской провинции, а ныне в ландмилицкой команде |
||||||||||
|
Самара |
25 |
|||||||||||
|
Итого |
621 |
3000 |
174 |
169 |
– |
87 |
20 |
41 |
445 |
2555 |
||
|
|
Табынск, в котором велено посылать привезенных из Казани ссылочных, |
– |
– |
84 |
84 |
Внутрь Башкирии |
||||||
|
Определенных в казаки |
57 |
56 |
113 |
|||||||||
|
Пашню пашут и казачью службу служат |
23 |
185 |
208 |
|||||||||
|
15. |
Красноуфинск, в него определено в казаки |
19 |
– |
19 |
||||||||
|
Всего |
196 |
261 |
125 |
809 |
||||||||
|
16. |
Елдяцкая |
Каким быть нерегулярным, о том не определено, однако в тех местах разве малое число их потребно, ибо довольно есть мещеряков |
||||||||||
|
17. |
Кубовская |
|||||||||||
|
В сибирскую сторону по Оренбургской дороге |
||||||||||||
|
18. |
Калмыцкой брод |
Определения еще не учинено, коликому числу в них быть нерегулярным, а казаки по именному Ея Императорскаго Величества указу к поселению назначены из сибирских недорослей |
||||||||||
|
19. |
Маяцкой |
|||||||||||
|
20. |
Казиташской |
|||||||||||
|
21. |
Чебаркульской |
Такова табель послана при доношении от статскаго советника Кирилова в бывшей Кабинет 27 числа октября 1736 году.
59. По прибытии Кирилова в город Самару бывшия с ним команды в надлежащия квартиры разположены, и яицкие казаки в домы их отпущены. Отсюда ж о всем том, что в бытность его, Кирилова, в Башкирии и в Самарску, и в следовании его по Самаре реке произходило, послал он, Кирилов, в Кабинет обстоятельные репорты. Он отправился в Синбирск, и тамо будучи, учиня учреждение о переезде всей бывшей тут команды его в город Самару, сам отправился налегке в Мензелинск к бригадиру Хрущову для совету к конечному прекращению башкирских замешаний и, прибыв, учинил с ним о всем том согласное определение и план, как и с которых сторон против бунтовщиков действовать<35>, с котораго для апробации отправили они копию в Кабинет от 23 декабря, и притом просили, чтоб с сибирской стороны над военными людьми главную команду поручить действительному статскому советнику Татищеву, объявляя, коль разсмотрительно с начала другаго бунту, то есть в 1736 году, поступал, и сам в малолюдстве, едва с одними крестьянами вступя с Сибирской дороги в башкиры, к спокойству их привел и две крепости в нужных к содержанию их местах сделал, и что в тамошнем отдаленном краю лучшая надежда на него имеется.
60. В прочем бунтовщики башкирцы в сем году несколько раззорили мещеряцких и других иноверческих также и в Кунгурском уезде деревень, однако сами несравненно больше против того пострадали, и от комиссии Башкирской в бытность уже при оной бригадира Хрущова такой успех произходил, что многое число пришедших с повинною к присяге приведено, из которых лучшие во образ аманатом удерживаны, кои потом все за их злодейства смерти преданы, а иные из них, сидя под караулом, померли. С стороны сибирской вступлением действительнаго статскаго советника Татищева и разными, от него чиненными порядками, вся Зауральская Башкирь в спокойность приведена, и у бывшаго тамо с командою полковника Тевкелева около четырех тысяч зауральских башкирцов с повинною явилось, и в верности купно с главным их предводителем и зачинщиком тамошняго замешания, Юсупом-батырем Арысковым, которой на провиантские обозы нападение чинил, куран целовали, и взятые ими с Верьхояицкой пристани пушки и солдатское ружье отдали, причем помянутой зачинщик бунта Юсуп и с ним главной его товарищ и такой же предводитель Сабан, прозванием Безрукой<36>, означенным Тевкелевым под крепкой караул взяты и удержаны при новопоселенной Чебаркульской крепости<37>, отколь они во всю Зауральскую Башкирь письма от себя разослали. Тогда зауральцы и все на Сибирской дороге живущие башкирцы успокоились.
61. Статской советник Кирилов, отправясь из Мензелинска в последних числах декабря чрез Закамскую линию, возвратился в Самару в первых числах генваря 1737 году, куда в том же генваре и вся команда его из Синбирска переведена и расположена до весны в обывательския квартиры в таком намерении, чтоб с первым вешним временем переселиться в Красносамарск, и оттоль бы ему, Кирилову, следовать ко Оренбургу для утверждения сего города и все назначенное им по рекам Самаре и Яику линии, к чему он всевозможное чинил приготовление, а особливо, для снабдения Оренбурга и всей линии провиантом, достаточные и надежные контракты с купцами и яицкими казаками заключил. К поселению ж в новых крепостях принимал из разных людей охотников, а больше бродящих и объявляющих о себе, что прописные от подушнаго окладу, коих тогда не малое число им, Кириловым, записано и в те крепости с надлежащею ссудою деньгами и провиантом на последние отправлено. Притом же имел он, Кирилов, и такое намерение, чтоб для основания означенной коммерции отправить весною до города Ташкента, отколь еще прошлаго лета несколько купцов чрез Оренбург с их товарами в Самару приехали и, в Казани исторговавшись, весны ожидали, в Самаре обретавшагося тогда в службе при экспедиции его, Кирилова, для математических обсерваций агличанина, морскаго капитана Елтона под видом купца, а в самой вещи<38> – о всех тамошних обстоятельствах, также и об Аральском море, на котором по данной ему инструкции судовую пристань завести повелено, совершенно уведомиться, к чему от него, Кирилова, и потребныя инструкции тогда ж были приготовлены, но случившаяся ему, Кирилову, чахотная болезнь все его государству полезныя и суще безпристрастныя намерении в действо произвесть не допустила, ибо он, Кирилов, приездом и пользованием из Екатеринбурга требованнаго доктора Грифа в феврале месяце от той болезни хотя и получил было некоторое облегчение, но как от него помянутой доктор отъехал, а другой от двора Ея Императорскаго Величества нарочной для него посланной еще не прибыл, оная болезнь столько в нем умножилась, что он 14 апреля и жизнь свою христиански окончал и 16 того ж месяца в городе Самаре в церкви Николая Чудотворца с надлежащею церемониею погребен.
62. Что касается до произхождения онаго Кирилова, то он хотя незнатной природы был, но прилежными своими трудами и острым понятием в канцелярии Правительствующаго Сената из самых нижних чинов порядочно произходя, еще при жизни высокославной памяти государя императора Петра Великаго в чин сенатскаго секретаря произведен и при разных случаях имел щастие достоинство свое со многим Его Императорскаго Величества удовольствием засвидетельствовать, а особливо имевшеюся у него натуральною охотою к ландкартам и географическим описаниям. И понеже он первой взял на себя труд всероссийския ландкарты собирать и чрез обретавшихся при Сенате геодезистов атлас Российской империи и генеральную российскую ландкарту сочинять, то за оныя, яко же и за другие по канцелярии Правительствующаго Сената приложенные его труды, во время государствования блаженныя и вечнодостойныя памяти государыни императрицы Екатерины Алексеевны<39> обер-секретарем сенатским произведен, а в 1734 году при жизни блаженныя ж памяти государыни императрицы Анны Иоанновны за учиненныя от него об Оренбургской експедиции проэкты, как в 14 и 15 параграфах объявлено, статским советником пожалован. Наукам хотя формально не обучен был и оных основательно не знал, но был великой рачитель и любитель наук, а особливо математики, механики, истории, економии и металлургии, не жалея притом никакого своего труда и иждивения<40>. Впрочем, хотя он разные человеческие недостатки имел и в том, яко человек, будучи при порученной ему комиссии, пострадал и тем разныя на себя нарекания навлек, но сию правду поистине надлежит ему отдать, что он о пользе государственной сколько знать мог прилежное имел попечение, и труды к трудам до самой своей кончины прилагал, предпочитая интерес государственной паче своего, и яко он Оренбургской новой линии, которою не только вся Башкирь ныне ограждена, но и вся Казанская губерния и немалая часть Сибирской от степных народов прикрыты, он первой действительное основание положил.
63. По смерти Кирилова по присланному из Кабинета указу правление Оренбургской экспедиции поручено было до указу тестю его, Кирилову, вышеписанному Бахметеву, которой незадолго пред тем по представлению Кирилова подполковником пожалован, ибо Тевкелев тогда был еще на Сибирской дороге, и притом повелено все его, Кирилова, проекты, произведенные и непроизведенные в действо, собрав, в Кабинет прислать, которые потому собраны и отправлены. А как скоро оной Тевкелев, о смерти Кирилова получа известие, в Самару возвратился, то с Бахметевым всю экспедицию, по учиненному еще от Кирилова учреждению, в новопостроенную Красносамарскую крепость переводить начали, куды и сами они на житье переехали. Между тем 24 апреля к Башкирской комиссии прибыл из Астрахани генерал-маиор Соймонов<1>, а бывшей при той комиссии бригадир и гвардии маиор Хрущов по присланному к нему указу еще 21 февраля отправился к армии, поруча команду над комиссиею полковнику Бардекевичу, которой до самаго прибытия означеннаго генерал-маиора оную комиссию управлял, и многих из поиманных воров в Остзейские полки и в Рогервик в работу отправил, а жен их и детей для поселения в российских местах до пятисот человек роздал.
64. В маие месяце по имянному Ея Императорскаго Величества указу вся Оренбургская экспедиция в полное управление поручена действительному статскому советнику Татищеву, которой при том тайным советником пожалован, и о управлении той комиссии за собственноручным Ея Императорскаго Величества подписанием всемилостивейшей указ состоялся следующаго содержания:
«Указ Нашему тайному советнику Татищеву.
Понеже по смерти статскаго советника Ивана Кирилова служба и интересы Наши весьма требуют, чтоб той комиссии исправления, которые поручены были ему, безпрерывочное свое продолжение имели, и к тому всякое радетельное старание приложено было, а Мы по всемилостивейшей надежде на известную вашу к службе Нашей ревность и радение за благо разсудили, все оныя дела вашему ж ведению и дирекции поручить. Того ради имеете вы немедленно во оную комиссию вступить, и все дела, которыя у помянутаго Кирилова были, в Наше ведение взять и о произведении оных по Нашим ему, Кирилову, данным инструкциям и указам всенижайшия исправления учинить, и в том к лучшей пользе и поспешествованию службы интересов Наших по намерениям Нашим всяким образом тщательнейшее попечение прилагать, дабы в тех делах и что от Ивана Кирилова предложено и зачато было, как в башкирских и оренбургских делах и во всяких тамошних строениях и в поселениях и в приумножении рудокопных дел, так и во всем протчем что в тамошних делах ему, Кирилову, поручено было, никакого упущения не произходило, но все оное с наилучшею пользою произведено и исправлено б было, в чем Мы на ваше верное радение и доброе искуство всемилостивейше полагаемся, и что вы потому во оной, вам от Нас порученной, комиссии со всяким наиприлежнейшим попечением поступать и ко всему тому, что интересам Нашим и пользе и к поспешествованию служить и касаться может, по крайней своей возможности тщательнейше свои труды прилагать не оставите, за что вы от Нашей к вам императорской высочайшей милости и действительным награждением всегда обнадежены быть можете, яко и ныне в знак того вас в Наши тайные советники чрез сие всемилостивейше жалуем, уповая, что вы продолжительною ревностию и службою своею Нашу императорскую милость заслужить тщание иметь будете.
Подлинной за подписанием Ея Императорскаго Величества собственныя руки тако:
Анна.
P.S. Прежде отъезду вашего из Екатеринбурга для вступления в сию вам порученную комиссию весьма потребно, чтобы вы тамошние в дирекции вашей имеющиеся сибирские заводы и что к тому принадлежит, в добром и порядочном состоянии оставить старались, и подчиненных ваших которые во отсутствии вашем при правлении тех дел от вас оставлены будут довольными к тому наставлениями снабдевали, дабы таким вашим отъездом в тамошних не меньше же нужных делах никакого упущения произходить не могло. До новопостроеннаго вам правления бывших у Кирилова дел и комиссии сей между иным и сие принадлежит, чтоб установленная с хивинцами коммерция всяким образом содержала и приумножена была, также и что о киргис-кайсаках и о наилучшем их приласкании и от всяких противных предвозприятий<2> удержании особливое попечение имелось, еже все, равно как и прочия тамошния дела, вашему тщательному радению, чтоб к лучшему их поспешествованию и пользе все наиудобнейшие способы употреблены были, наиприлежнейшим образом рекомендуется. Маия 10 дня 1737 года».
По вышеизображенному Ея Императорскаго Величества высочайшему указу тайный советник Татищев, учиня учреждение ко управлению в небытность его горных заводов, к новопорученной ему Оренбургской комиссии отправился из Екатеринбурга 26 числа до Чусовой пристани<3> сухим путем, отколь поплыл на легких лодках по реке Чусовой, впадающей в Каму, отправя наперед ордер к полковнику Тевкелеву, чтоб он для генеральнаго совета к конечному прекращению башкирских замешаний был в Мензелинске, куда он, Тевкелев, из Красносамарска и отправился и еще прежде его, тайнаго советника, прибыл. По прибытии же в Мензелинск 14 июля, помянутой тайный советник, и с ним генерал-маиор Соймонов, статской советник и бывшей тогда уфимской воевода Шемякин, полковники Бардекевич и Тевкелев с протчими штаб-офицерами имели генеральной совет<4>, на котором не только к прекращению башкирских замешаний постановлен к поискам надлежащей план, но и к содержанию башкирскаго народа в страхе и подданническом послушании довольныя учреждения чинены, между которыми разсуждено и сие, чтоб за Уралом новую Исетьскую провинцию учредить, и оной, яко же и Уфимской, быть в ведомстве Оренбургском. Сверх того, Мензелинску и Кунгуру быть провинциальными городами и росписано, как уезду и для лучшаго порядка башкирцам судимым быть. В сибирскую ж сторону для содержания тамо над военными людьми команды отправлен полковник Бардекевич с надлежащею и полною инструкциею, каким образом противу бунтовщиков в тамошней стороне действовать. Одним словом при всем том не оставлено ничего, что по тогдашнему усмотрению к прекрашению означенных замешаний и к добропорядочному содержанию всего башкирскаго народа требовалось, еже все имянным Ея Императорскаго Величества указом присланным из бывшаго Кабинета апробовано по тому учреждению, кроме Мензелинской провинции, о которой велено ландкарту сочинить, и прислать известие, каким жилищам к сей новой провинции принадлежать, которая потом от генерал-маиора Соймонова чрез посланных геодезии офицеров хотя и сочинена и отправлена, но резолюции на то не возпоследовало, и тако оной Мензелинск остался приписным к Казанской губернии городом.
65. По окончании онаго совета тайный советник Татищев ни мало не медля в Мензелинск отправился на тех же легких судах, на которых он из Екатеринбурга прибыл в Самару. А Тевкелев поехал сухим путем и быв с неделю времени в Казани для разных советов с бывшим тогда казанским губернатором тайным советником и кавалером князем Сергеем Голицыным и для учреждения некоторых дел по горному начальству 6 числа августа к настоящему своему правлению, то есть к Оренбургской комиссии, благополучно прибыл. По прибытии его к той комиссии во первых упражнялся он в том, чтоб в совершенное об оной комиссии сведение притти, и усмотря, что главной город Оренбург токмо заложен, а ничем еще не основан, и заведен в такой отдаленности и в пустом месте, что все нужное там к жительству получать туда присуждено с великим трудом и дороговизною, разсудил, чтоб всей комиссии, доколе Оренбург утвердится, и все способы к тамошнему содержанию изыщутся, быть в Самаре, и для того определил гостиной двор, магазейны и другия публичныя строения производить, и о том донести в Кабинет представил и сие, что помянутой город Оренбург от Кирилова застроен не на удобном месте, и дабы оной на другое лучшее и ближайшее перенесть, чего ради тогда ж отправил инженер-маиора Ратиславскаго в Сакмарск и на урочище Красной горы, о котором ему было донесено, что место изрядное, и под строение столь великаго города удобное. А для утверждения начатых при Кирилове крепостей и для назначивания в потребных местах еще отправил подполковника Бахметева, кой сей же осени возвратясь, репорты и планы ему привез. А что до перенесения Оренбурга надлежало, на то прислан был указ, чтоб ему самому оное Красногорское место первее осмотреть, и о том представить.
66. Между тем, по представлению его, тайнаго советника, подтверждены были во все государство данные Кирилову имянные указы, чтоб по представлениям его, тайнаго советника, повсемственно чинено было исполнение, так как о Кирилове было публиковано, а киргис-кайсацким владельцам о определении его, тайнаго советника, в сей комиссии особливыя грамоты были присланы, дабы они о всех своих и народных потребностях к нему писали и с ним свидание имели, к которому свиданию тогда ж чинил он, тайный советник, надлежащия приуготовлении по особливому своему в политических делах искусству, дабы с такою магнифиценциею оных принять и с ними поступать, чтоб все то изобразовало<5> славу и величество Российской империи, и о том надлежащих резонами в Кабинет доносил, а потребныя вещи в Москве и в Санктпетербурге приуготовлять определил. При всех оных учреждениях по его ж, тайнаго советника, представлению и для калмыцкой княгини Тайшиной с крещеными калмыками на Волге при урочище Куньей Волошки крепость заложена<6>, к которому строению до прибытия определеннаго к той Калмыцкой комиссии<7> полковника Змеева, определен был отставной дьяк Окоемов.
67. С начала весны башкирцы, хотя и казались быть спокойны, а особливо, что главной их бунтовщик и возмутитель Кильмяк-абыз в феврале месяце табынским комиссаром Утятниковым был поиман, и верными старшинами Кадрясем и Мрясем в Мензелинск привезен, и тут купно с предупомянутыми такими ж главными бунтовщиками Акаем и Юсупом задержан под караулом, но, видя, что воинскаго движения противу их не учинено, в июле месяце паки взбунтовали, и на бывшую близ их жилищ команду знатный из воровскаго собрания Кусяп-батырь, Сеитбай да Рыссабай, прибравши к себе пятьсот человек, учинили нападение, и при том убили одиннадцать человек, которое известие генерал-маиор Соймонов получа 27 числа, противу оных воров из Мензелинска с командою выступил, и посланными на них разными партиями воров несколько побито, а поиманные страшными казнями, яко то отсечением рук и ног, и вырезанием языков и носов у него, Соймонова, казнены. Потом 11 сентября означенные Кусяп, Сеитбай и Рысабай с воровским своим собранием на лагерь его, генерал-маиора, учинили нечаянное нападение и побивали пятнадцать человек. Но как команда в порядок приведена, и против тех воров отправлены были партии, то они с великим страхом в имевшиеся тут леса врознь разбежались, причем один из тех воров, от страху бежав на всем скаку лесом, насунулся на один сук дерева и тут повесился. Из сего походу помянутой генерал-маиор 21 октября возвратился паки в Мензелинск, а между тем киргис-кайсацкой Абулхаир-хан, уведомясь о замешании башкирском, и что оные воры искореняются, приехал с несколькими киргисцами в Башкирию под видом того, якобы оной народ от их замешания удержать и успокоить, а в самой вещи, как то после явно учинилось, искал сего, чтоб однаго из детей своих в Башкирии ханом учинить, обнадеживая башкирской народ, что он один в состоянии всему башкирскому народу у Ея Императорскаго Величества упросить всемилостивейшее прощение, а за то обирал от них многие подарки и был чрез всю следующую зиму в Башкирии<8>.
68. Тайный советник Татищев, видя, что башкирское замешание паки возобновилось, разсудил, чтоб о том с генерал-маиором Соймоновыми с штаб-офицерами генеральной совет учинить и поставить новыя меры, каким образом для совершеннаго прекращения тех башкирских замешаний поступать, на которой по требованию его помянутой генерал-маиор с находящимися при нем штаб-офицеры в Самару и приежжал, а с сибирской стороны призван был екипажмейстерской советник<9> Хрущов, которой со стороны Екатеринбурга по сношению с полковником Бардекевичем и поискам над ворами башкирцами разныя ж диспозиции чинил. На оном совете учинеными определениями 15, 18, 20 и 21 чисел декабря установлено, что тогдашним зимним временем против бунтовщиков действовать неудобно, а поступать на них первым вешним временем, назнача, как, в коликом числе и с кем команды отправить, а между тем полки укомплектованием людьми, мундиром и лошадьми в лучшее состояние привести, а бунтовщикам новые отправить манифесты за подписанием и печатьми главных командиров и со объявлением, чтоб главные, естьли хотят от Ея Императорскаго Величества какую-либо милость себе и своим родам получить, то б конечно в генваре месяце в крепости к командирам, кому куда ближе, явились. Ежели же они не похотят<10>, то б другие тех волостей и родов, буде не желают с ними погибать, оных главных поимав или убив, головы их в крепости привезли; ежели же того не учинят, то ни какая их повинность за правильную принята не будет, но все те волости и роды без всякаго помилования от войск Ея Императорскаго Величества огнем и мечем сокрушены, и дети их в русские городы разселены будут<11>, а протчие б отдаленные тех волостей явились в крепостях для учинения по их закону присяги и платили б штрафа по лошади, в чем, взяв письма от командиров, могут в домах своих безопасно пребывать. При всем том статской советник и уфимской воевода Шемякин представлял, чтоб поиманных главных и первых бунтовщиков Килмяка, Юсупа и Акая, содержанных тогда на Уфе, отпустить в Башкирь, уповая, что чрез их вся Башкирь в спокойство приведена быть может. Но сие за неполезное признано и, отреша, разсуждено чтоб тайному советнику Татищеву для разсмотрения о том, яко же и для других многих учреждений, к башкирскому успокоению надлежавших, ехать на Уфу. В том же совете определено в застроенную на Куньей Волошке для крещенных калмык крепость ввесть и поселить гарнизоном половину Алексеевскаго полку с Закамской линии, и снабдить оную надлежащею артиллериею, а Закамская линия, яко в средине и под защитою новой Киргизской, то есть Оренбургской, оставшаяся, за ненужную признана, и разсуждено, чтоб все по ней учрежденные ландмилицкие полки<12>, также инженерных и артиллерийских служителей с тамошнею артиллериею на ту новую линию перевести, еже все присланным на то имянным указом апробовано<13>.
69. С перваго генваря 1738 году тайный советник Татищев отправился из Самары в Уфу, где будучи, усмотрел непорядочныя поступки тамошняго воеводы, предупомянутаго статскаго советника Шемякина по многим поданным на него в обидах прошениям, от команды его отрешил и, арестовав, следствие над ним поручил генерал-маиору Соймонову, от котораго он по окончании над ним держаннаго кригсрехта<14> отправлен был в Санктпетербург, а в Уфе на место Шемякина к правлению воеводской должности определен был полковник Мартаков. Сверх того, будучи он тамо, тайный советник весь генварь и февраль месяцы разныя учреждения чинил, касающияся до успокоения башкирцов и к порядочному сего народа содержанию, причем некоторые из башкирцов к нему, а больше в город Табынск, с повинною приходить начали. Однако главные воры не явились, а присылали просительныя письма, чтоб поиманных Кильмяка, Юсупа и Акая освободить, токмо сего он, тайный советник, не учинил, но представил свое мнение в Кабинет, чтоб их не казнить, а взять бы из Уфы в Казань или в другое какое место и содержать на поруках, почему резолюция возпоследовала, чтоб их отправить в Санктпетербург. Впрочем ко обретавшемуся тогда в Башкирии Абулхаир-хану посылан от него был переводчик Араслан Бехметев, с которым он, тайный советник, отправя к нему подарок рублев на сто и похваля показанныя его услуги, едва к тому приклонил, что оной хан в улусы свои возвратился, ибо бытность его в башкирах за весьма подозрительное дело почитал. Между тем у башкирцов на Сибирской дороге паки замешание явилось, и воры, собравшись до дву тысяч человек, многих верных раззорили, а особливо не приставших к ним и в верности пребывших башкирцов, чего ради оные первые, явясь у него, тайнаго советника, в Уфе, просили, чтоб для успокоения оных воров поиманнаго главной дороги бунтовщика Юсупа за их порукою отпустить, по чему оной Юсуп был и отпущен, хотя чрез прибытие его к тем ворам казалось, что они от злодейства унялись, но после паки в такия ж продерзости впали. Чего ради на онаго Юсупа генерал-маиор Соймонов, по разным делам, возымев подозрение и по сношению с тайным советником, паки прибрав его к рукам, купно с предписанными двумя, то есть Кильмяком и Акаем, по полученному из Кабинета указу в Санктпетербург отправил.
70. По исполнении означенных дел до башкирскаго успокоения и содержания принадлежащих, помянутый тайный советник возвратился в Самару в половине марта, где будучи, все то, еже к походу его в Оренбург и к принятию ханскому принадлежало, предуготовлял, и о всей Оренбургской комиссии, а особливо же о штате оной, на каком основании и скольким при ней и каким служителям быть, разсматривал, что на мере постановя, в бывший Кабинет при своем доношении отправил. Между тем же, при случившейся ему тогда тяжкой болезни, немалой труд был в прекращении происходивших у киргис-кайсак с волскими калмыками ссор и междоусобнаго несогласия у яицких казаков1, которые тогда, по возбуждению однаго тамошняго старшины Ивана Логинова, противу воинскаго атамана Меркульева на две партии разделившись, одни против других возстали, и великия вражды производили. И как скоро он, тайный советник, от болезни своей получил свободу, то хотя от бывшаго тогда при комиссии денежнаго недостатка и многия к восприятию похода были остановки и помешательства, однако 2 числа июня в лагерь за Самару реку перебирался, а 7 числа действительно в поход выступил, не дождавшись многих в Нижнем<15> и в Москве искупить и изготовить определенных вещей, которыя уже потом к нему были от оставленнаго от него в Самаре Алексеевскаго полку полковника Спичинскаго отправлены.
71. В пути его, тайнаго советника, от Самары осматриваны им все по реке Самаре застроенныя крепости, и Красносамарской по осмотру его на другом месте немного повыше прежняго быть утверждено, где она и ныне есть. Сорочинской назначено быть так, как она ныне, сверх того на усмотренных подполковником Бахметевым местах определены быть вновь Тевкелев брод, Переволока<16>, Татищева пристань<17>, Черноречье<18> и Бердская, из которых последняя, яко ему, тайному советнику, не по пути находившаяся, им не осматривана, ибо от Черноречья прошел он, тайный советник, прямо на Сакмарской казачей городок2, в которой он прибыл 26 числа июня, а команда и полки следовали к тому городку от Переволоцкой крепости прямо чрез имеющияся тут Уральския горы3, кои иначе у казаков Общий Сырт имянуются.
72. Будучи в Сакмарском городке, отправил он, тайный советник, свои репорты. Тут из главных воров башкирцов несколько человек с повинною ему явились и в верности присягу учинили, которые по взятии с них штрафных лошадей отпущены. Из того городка выступил он, тайный советник, 28 числа, причем часть команды отправлена была прямою дорогою ко Озерному, а сам он, тайный советник, с штаб-офицерами поехал к Яику реке для осмотру Красногорскаго места<19>, под строение Оренбурга избраннаго, куда едучи явились ему еще несколько пришедших с повинною башкирцов, с коими по предписанному ж было поступлено, и они отпущены были в их жилища с подтверждением, чтоб более не воровать.
73. Втораго числа июля частопомянутой тайный советник прибыл на урочище Красной горы, и назначенное тут под строение Оренбурга морским капитаном Ельтоном и инженер-маиором Ратиславским место обще с полковником Тевкелевым и протчими штаб-офицерами разсматривал. Но понеже оно отчасти стало под великою горою и к поселению тесно, а отчасти же по косогору и на высокой горе, то усмотрено им, тайным советником, другое место, ровное, которое по всем признакам лучше, и для того инженер-маиору Ратиславскому приказано было тут остаться и оному месту снять план, а сам он, тайный советник, с полковником Тевкелевым и с протчими штаб-офицерами поехали к Озерному, куда третьяго числа прибыв, назначил, как оный регулярно укрепить, и для того оставил тут драгун сто да казаков сто человек, в разсуждении, чтоб сие место укрепивши и построя довольно покоев, в нем содержать киргис-кайсацких аманатов<20>.
74. Девятаго числа того ж месяца вышед с командою из Озернаго, продолжали путь к Оренбургу. В котором следовании явились к нему, тайному советнику, посыланные в Киргис-кайсацкую орду башкирской верной старшина Таймас-тархан Шаимов и один яицкой казак и доносили, что Абулхаир-хан и киргис-кайсацкой народ в немалое сумнение пришли, уведомясь, яко он, тайный советник, идет в Оренбург со многим числом войска, и акибы при нем шесть тысяч человек одних калмык имеется, и народ де уговаривал хана, чтоб он в Оренбург для свидания с ним, тайным советником, не ездил и притом спрашивали, отдастся ли им Эрали-салтан, в Оренбурге тогда содержащейся. Но Таймас, будучи не глуп, против всего того умел приличным образом ответствовать так, что они из того довольны оставались, однако он принужден был присягу учинить, что по приезде их к тайному советнику никакого худа им не учинится, но все получат Ея Императорскаго Величества милость. Токмо хан и старшины еще на том совершенно не утвердились и послали с ним, Таймасом, старшину своего Букенбая-батыря, акибы просить позволения, с каким числом старшин и когда тайный советник прикажет ему, хану, в Оренбург приехать, а в самой вещи то удумали, чтоб уведомиться о подлинных намерениях тайнаго советника, особливо же, сколько с ним военных людей и подлинно ль с ним от шести до осьми тысяч волских калмык, ибо хотя Таймас и объявил, что калмык при нем, тайном советнике, только до дву сот человек, да и то крещеные, но они тому весьма не верили. Тайный советник означеннаго старшину Букенбая, приняв ласково на пути и наградя его, отправил обратно к хану с помянутым башкирским старшиною Таймас-тарханом, а сам следовал в Оренбург, куда он 15 июля<21> со всею своею командою приехал и имел церемониальной въезд с надлежащею по его чести пушечною пальбою и стал в лагере подле Яика близ устья реки Ори, где ему вышеозначенной башкирской старшина, к Абулхаир-хану посыланной, паки явился и привез от хана письмо со объявлением, что он, хан, приездом своим не укоснит.
75. Июля 16 и 18 чисел трактован публично<22> содержавшейся тогда в Оренбурге ханской сын Эрали-салтан с имевшимися при нем старшинами, и притом подарено ему от тайнаго советника на платье сукно кармазинное<23>, парча золотая, сайдак<24>, серебром оправленной, лисица черная, печать в серебре, на которой его салтанское имя вырезано, узда конская с набором серебряным, а 19 числа отправлен к хану переводчик Араслан Бекметев и часто помянутой Таймас, которые по многим бывшим с ним ханом разговорам едва могли его утвердить, чтоб он для свидания с тайным советником поехал. Однако он июля 31 дня прибыл в близость Оренбурга и, став лагерем, остановился и с ним Булмамет и Аблай-салтаны. Тогож 31 числа отправлен к нему геодезии прапорщик Норов с подарками, которому велено притом звать его к свиданию.
76. По прибытии хана в лагерь отправлен к нему от тайнаго советника один порутчик для поздравления с приездом, и притом на довольство с старшинами некоторые съестные и питейные припасы были посланы, что все хан принял весьма благодарно. И хотя старшины представляли ему, хану, чтоб наперед тайному советнику в его лагерь приехать с малыми людьми<25>, но хан того не принял, а требовал, чтоб прислан был к нему полковник Тевкелев, и чтоб с ним было людей не более десяти человек, почему и он, хан, на разговор с ним с толиким же числом людей выедет. По сему полковник Тевкелев и с ним порутчик, прапорщик, капрал и десять человек гранадер перваго числа августа были посланы. Хан напротив того выехал с большим своим сыном Нуралеем-салтаном и при них знатных старшин было десять человек. Как съехались, то по киргис-кайсацкому обыкновению пали все на землю, причем хан и старшины по своему закону, подняв руки на небо, читали молитву о многолетном Ея Императорскаго Величества здравии, а по прочтении молитвы хан Тевкелева короткими словами спросил: зачем он к нему приехал? Тевкелев ему объявил, что он прислан от тайнаго советника Татищева, которой уведомился, что старшины его, ханские, в лагерь его, тайнаго советника, ехать опасаются, боясь, будто будут одержаны<26>, что им внушено весьма неправильно, и ехали б без всякаго опасения, ибо как он, хан, так и все люди его почитаются за подданных Ея Императорскаго Величества, а таким обманным образом, как они мнят, не только с подданными, но и с неприятелями с стороны Ея Императорскаго Величества не поступается<27>.
77. На то из знатных его ханских старшин Джанбек-батырь ответствовал, что они довольно знают о безопасности и суть Ея Императорскаго Величества верные подданные, но хану не будет чрез то обида и пред другими владельцами стыд, ежели наперед поедет к тайному советнику, ибо он владетельный, а тайный советник – командующий, и для того б тайный советник, хотя под образом какой охоты, в нескольких человеках от лагеря в степь выехал, а напротив того и хан также выедет, и тако увидясь, тогда или после в лагерь его, тайнаго советника, ехать. На то Тевкелев сколько мог изъяснил, коль неприлично то требование их, ибо они не к тайному советнику, но в лагерь Ея Императорскаго Величества войск и для учинения Ея Императорскому Величеству присяги в верности ехать долженствуют, причем никаких партикулярных<28> обстоятельств наблюдать не надлежит. Но хан на том остался, чтоб ему о сем с старшинами своими советовать. По многим пересылкам<29> едва к тому приведено, что хан согласился в третье число августа к тайному советнику с старшинами своими приехать и присягу в верности учинить, в которые пересылки употреблялся переводчик Араслан, и он принужден был присягу учинить, что ни хану, ни старшинам его, ни народу, никакой притом обиды и удержания не учинится.
78. К принятию его, хана, следующей церемониал был учинен. Как хан подъехал в близость отъезжаго<30> караула, тогда на встречу его послан был маиор да капитан с ротою и музыкою<31> и двенадцать лошадей заводных, и маиор чрез переводчика, поздравя, донес ему, хану, что оные кони и рота присланы для его чести и тако ехали: 1) двадцать четыре гранадера с урядником, 2) конюшей с коньми, 3) рота драгун, 4) музыка, 5) хан и близ его маиор и переводчик, 6) ханские салтаны, старшины и прочие киргис-кайсацкаго народа, 7) капрал и гранадер двадцать четыре человека. Военные, как регулярные, так и нерегулярные, все стояли тогда в параде. Когда хан со всею свитою миновал артиллерию, тогда выпалено из девяти пушек больших. По прибытии их к ставке тайнаго советника хан допущен был въехать на двор к самому большему шатру, а салтаны с лошадей слезли посреди двора, протчие ж все у ворот с лошадей слезли и ружье, на них имевшееся, сложили. У лошадей принял хана от флота порутчик князь Белосельской<32>, в намете посредине – инженер-маиор Ратиславской, у дверей палатки, в которой был поставлен Ея Императорскаго Величества портрет, и в ней присутствовал тайный советник с стоящими пред ним штаб- и обер-офицерами, все в лучшем наряде, принял его, хана, полковник князь Еделев, и таким образом хан, вшед в палатку к тайному советнику, говорил на татарском языке следующую речь:
«Ея Императорское Величество всемилостивейшая государыня императрица и самодержица всероссийская, яко единое солнце на небе все прочия светила в мире превосходит, которой хотя за отдалением глазами не вижу, но сердцем великолепие и милость ея ощущая в вас, господине тайном советнике, яко в луне, приемлющей от онаго Величества луч сияния, припадая, подданнейшую мою покорность, любовь сыновскую и рабское повиновение изъявляю, и с великими над неприятелями победами с великим мне порадованном поздравляю и всегда преимуществовать желаю. Себя же со всею моею фамилиею и с моими ордами во всевысочайшую Ея Императорскаго Величества милость и защищение, яко под крыло орла великаго, подвергаю и вечно в верности и покорности пребываю и пребуду. Вас же, господина тайнаго советника, яко моего приятеля, благополучным сюда прибытием поздравляю, желая вашу к себе и к моим любовь и дружбу видеть, которое от меня и моих с крайнею возможностию изъявлено будет».
Против того тайный советник ответствовал:
«Почтенный Абулхаир-хан! Ваше к Ея Императорскому Величеству подданническое поздравление не иначе как за утверждение ваше к Ея Императорскому Величеству покорности и верности приемля, всеподданнейше донести не оставлю, а притом вас всевысочайшим повелением Ея Императорскаго Величества обнадеживаю, что Ея Императорское Величество вас, хана, как со всею вашею фамилиею и ордами всемилостивейше в подданство и во всевысочайшее Ея десницы защищение и материнскую милость принять соизволила, так и всегда вас, яко верноподданных, в том содержать соизволит, службу же и верность, показанную от вас всемилостивейше похваляет. Притом объявляю вам всемилостивейшее Ея Императорскаго Величества соизволение, чтоб вы единожды обещанное свое подданническое желание присягою по закону вашему утвердили. Я же собственно вас видя, весьма радуюся, и от сердца желая вам всякаго благополучия, поздравляю и о моей к вам любви и дружбе не иначе как моего друга и брата уверяю и оное непременно сохранять желаю».
79. После того хан и тайный советник сели к столу – хан по правую, а тайный советник по левую руку, и при них полковники Тевкелев и князь Еделев, и тако, немного посидя, тайный советник представил хану, чтоб обещанную от него Ея Императорскому Величеству верность присягою утвердить. И хотя хан на то ответствовал, что он напред сего Ея Императорскому Величеству уже присягал, но как тайный советник объявил ему, что то и при сем случае учинить надлежит же, то он, встав с стула, сказал, что с охотою исполнить готов. И тогда немедленно посреди палатки послали золотой ковер, и ахун, стоя с Караном, присягу верности на татарском языке пред ним, ханом, прочел, которая была следующаго содержания:
«Я, киргис-кайсацкаго народа хан Абулхаир, обещаюсь и клянусь всемогущим Богом, что хощу и должен со всем моим родом и со всею моею ордою всепресветлейшей державнейшей императрице и самодержице всероссийской и прочая, и прочая, и прочая, и по ней Ея Императорскаго Величества высоким законным наследникам, которые по изволению и самодержавной Ея Императорскаго Величества власти определены и впредь определяемы, и к восприятию престола удостоены будут, верным, добрым и послушным рабом и подданным быть, и все к высокому Ея Императорскаго Величества самодержавству, силе и власти принадлежащия права и преимущества узаконенныя и впредь узаконяемыя по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять, и в том живота своего в потребном случае не щадить, и притом по крайней мере стараться и поспешествовать все, что к Ея Императорскаго Величества верной службе и пользе во всяких случаях касатися может, о ущербе Ея Величества интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявить, но и всякими мерами отвращать и не допущать, и по указам Ея Императорскаго Величества присылаемым, с крайнею возможностию исполнять тщатися буду, как я пред Богом и судом его страшным в том всегда ответ дать могу, как суще мне Господь Бог душевно и телесно да поможет. В заключении же сей моей клятвы целую слова, данныя от Всевышшаго».
По прочтении той присяги хан тайному советнику говорил, что он всю ее со вниманием выслушал, и с сердечным желанием принимает, и в том по своему закону Коран целовал. После того тайный советник и все бывшие при том штаб-офицеры его, хана, яко вернаго Ея Императорскаго Величества подданнаго и сообщаго раба поздравляли, и притом тайный советник, приступя к хану, саблю богатую подпоясав, сказал: «Сия тебе милость от Ея Императорскаго Величества в знак всевысочайшей к тебе и ко всему народу твоему защиты. Ты же должен противу всех врагов Ея Величества со оною так храбро и верно поступать, как честному человеку и верному слуге прилично и должно, и сию для той памяти имеешь всегда неотлучно при себе носить». Потом все при хане бывшие старшины и народ со сто с пятьдесят человек, приступя к палатке, Ея Императорскому Величеству говорили поздравление и объявляли о себе, что они сердечно желают быть в подданстве Ея Императорскаго Величества и присягу учинить готовы, которые тогда ж к присяге чрез полковника Тевкелева и приведены были.
80. Между тем тайный советник хана вызвал в другую палатку, куда и сын его Эрали-салтан, бывший у двора Ея Императорскаго Величества, приведен, котораго он, обняв, радостно целовал. И как обед изготовлен был, тогда паки в шатры вошли, причем хан тайнаго советника просил о позволении, чтоб ему с старшинами и людьми его по обычаю их помолиться Богу, и молились о здравии Ея Императорскаго Величества. После сего сели за стол, и во время обеда между им, ханом, и тайным советником произходили многие разговоры, в которых тайный советник, по его в политических делах довольному искуству, и по сведению нравов и состояния сего народа, многия разсудительныя слова производил, касающияся до утверждения их в верности Ея Императорскому Величеству и до изъяснения всенародной их пользы, что хан, старшины и весь оной народ со многим вниманием слушали и верность свою Ея Императорскому Величеству по их азиатскому обыкновению разными примерами подтверждали. Особливо же хан, будучи от природы понятнее и умнее всех своих старшин, многия хвалы и примечания достойныя слова говорил, что все в тогдашнем тайнаго советника журнале записано. При том с пушечною пальбою пили: 1) за здравие Ея Императорскаго Величества, 2) высочайшей императорской фамилии, 3) щастливаго оружия, 4) ханскаго, 5) всех верных подданных, 6) ханской фамилии, 7) здоровье протчих ханов и салтанов.
81. Августа 4 числа прибыл большой Абулхаир-ханов сын Нурали-салтан. Для встречи его отправлен был порутчик, с ним гранадеров двадцать четыре да мушкетеров шестьдесят человек с трубами и шесть заводных лошадей. По прибытии его в лагерь слез он у шатра с лошади и принят от капитана. В средине шатра встретил его маиор, а пред тайнаго советника привел его полковник Тевкелев, куда вшед, говорил он Ея Императорскому Величеству поздравительную речь, а потом и тайнаго советника поздравлял. Против того тайный советник учинил надлежащей ему ответ, и потом сели подле стола, тайный советник по правую, а салтан – по левую руку, и, посидя немного, тайный советник объявил ему, чтоб он, салтан, Ея Императорскому Величеству обещанную от него верность по их закону присягою утвердил, почему салтан, немедленно встав на колени так, как и отец его, на татарском языке присягал, причем тайный советник опоясал на него саблю, серебром оправленную. После его приступили и бывшие с ним старшины киргис-кайсацкаго народа человек до ста к шатру, из коих один потому ж Ея Императорскому Величеству поздравительную речь говорил, изъявляя всеобщее их усердие, чтоб пребывать в подданстве Ея Императорскаго Величества. Потом они по приказу тайнаго советника чрез полковника Тевкелева к присяге приведены, и все были трактованы и милостию Ея Императорскаго Величества награждены.
82. Впрочем тайный советник с ханом и с сыном его, Нурали-салтаном, согласился, чтоб Эрали-салтана переменить другим его братом Хождей Ахмет-салтаном, за которым Нурали-салтан нарочно ездил и, привезши ко отцу, купно с ним тайному советнику его вручил, прося, чтоб он так же, как Эрали-салтан, Ея Императорскому Величеству представлен и в равной бы милости содержан был, котораго тайный советник приняв, Эрали-салтана к отцу и к брату отпустил, обнадежа их, что и сей высочайшей Ея Императорскаго Величества милости оставлен не будет. Сверх того тайный советник и хан почасту не только публичное, но и приватное свидание имели, и о всем, что до содержания киргис-кайсацкого народа в добром порядке и до прочих их польз, а особливо произходящей от купечества принадлежало, советовали, и хан утвердился на том, чтоб всех у них и в других тамошних местах имеющихся в полону российских людей, какого б они звания ни были, собрав, высвободить, и со всеми своими людьми в вечном Ея Императорскаго Величества подданстве пребывать, и притом сверх других своих обнадеживаний на предбудущей год хотел свою супругу ко двору Ея Императорскаго Величества отправить, на что тайный советник ответствовал, что он о всем том Ея Императорскому Величеству всеподданнейше донесет. Притом согласились они и на сие, чтоб главной торг для спокойности российским купцам из Оренбурга в Озерной или ниже, на Берду<33>, будущим годом перенести, ибо хан представлял, что им все ровно, в Оренбурге ли или ниже онаго, по Яику торговать, и коим образом купеческой караван отправить до Ташкента. Августа 28 числа хану и салтанам и всему народу в знак Ея Императорскаго Величества высочайшей милости розданы были подарки, в разных вещах состоящие, по цене около дву тысяч рублев. 29 числа был тайный советник в лагере у хана, причем хан тайнаго советника со многою учтивостью благодарил за все в бытность с ним оказанныя от него благодеяния, которыя он во всегдашней памяти содержать будет. А особливо данныя ему от него, тайнаго советника, искусныя и у них никогда не слыханныя наставления, уподобя себя притом павлину, которой де, имея хорошия перья и на голове природной венец, так долго гордится, пока ног своих не увидит, а увидя оныя, тотчас чувствует свою слабость, и высокомерие свое оставляет. Так то и они до бывшаго с ним свидания о себе мнили, но разумом его, тайнаго советника, в чувство человечества ныне приведены, по которым разговорам тайный советник, простившись с ханом, с салтанами и старшинами, возвратился в лагерь, а хан остался на месте и того ж числа в степь с людьми своими откочевал<34>.
83. Тогда ж по уговору с ханом отправлен был в Ташкент торговой караван, в котором разных товаров, годных для тамошних мест, отпущено было по цене близ дватцати тысяч рублев, в том числе казенных тысячи на три. Во оном караване предводителем над всеми купцами командиром отправлен был порутчик Карл Миллер да для описания тракту и географических примечаний послан был геодезии подпорутчик Кошелев. Сей караван Меньшую и Среднюю орду хотя благополучно прошел, но будучи в Большой киргис-кайсацкой орде, пришед уже в город Туркестан4, а до Ташкента дни за два не дошед, Большей орды старшина Кайгилда с товарищи при урочище Балакампир 2 ноября незапно напав, весь оной караван разграбил, а людей, бывших при том, в плен побрал кроме вышепомянутаго порутчика Миллера, котораго тамошний же верный старшина Кунай Мурза в Ташкент под своим охранением привез, и из отбитых верблюдов у воров отняв одного, товарами навьюченаго, отдал ему, Миллеру, на тамошнее содержание5. Едва оной Миллер по многим уже затруднениям мог пленных от него людей собрать и с ними из Ташкента ни с чем выехать, причем киргис-кайсацкой Средней орды Джанбек-тархан знатную службу показал, ибо, уведомясь о том грабительстве, сам нарочно в ту Большую орду посланцов своих о свободе его, Миллера, и бывших с ним людей к тамошнему Тябарс-хану и к помянутому Кайгильдею отправил.
84. В тогдашнюю же его, тайнаго советника, бытность, оренбургская ярманка у российских купцов с ташкенцами, хивинцами и киргис-кайсацкими народами установлена, и с торговавших на той ярманке из купцов оренбургской градской части да с питейной продажи акцыз в казну впервые получен. Ко управлению всего того купечества определен был инспектором бывшей при дворе Его Королевскаго Высочества герцога голштинскаго купчина Иван Рычков<35>, в купеческих делах довольное искусство имевшей, которому по определению его, тайнаго советника, на тамошнее место купеческой устав и тариф сочинить было велено. Но сие учреждение во окончание не пришло, ибо оной Рычков, будучи при Оренбурге в вышереченной должности, умре. Впрочем Оренбургская крепость во оную ж его, тайнаго советника, бытность на несколько сажен прибавлена и регулярною земляною работою и рвом укреплена. Тогда ж и Губерлинская крепость заложена от Оренбурга в тритцати верстах на том месте, где она ныне находится между Губерлинскими горами<36> в долине, и регулярная там команда оставлена с нескольким числом яицких казаков. Для искоренения воров башкирцов отправлена была команда на Нагайскую и Сибирскую дороги с подполковником Пальчиковым: драгун – одна рота, и казаков – шестьсот человек. А для осмотру в верх Яика лежащих мест, особливо ж течения оной реки, и можно ль по ней судовому ходу быть, послан был морской капитан Элтон. С сибирской стороны под командою полковника Татищева новая Верхояицкая пристань и Уклыкарагайская и Эткульская крепости построены.
__________________________________
1 Яицкой казачей городок<37> стоит при реке Яике, в разстоянии, как от Оренбурга, так и от города Самары, что на Волге, с небольшим по триста верст, в котором нерегулярных, но весьма исправных воинских людей находится ныне корпус в числе трех тысяч дву сот девяносто семи записных казаков<38>, а с незаписными также и с кочующими около онаго городка волскими калмыками и гораздо того более. Сей город за показанныя от казаков при многих случаях службы, и что они всегда от степных народов к безопасности, также и в разные походы с пользою употреблялись снабден разными привилегиями и весьма прибыточными рыбными промыслами, которые они по реке Яику производят, отправляя внутрь государства великое множество осетров, белуг, сазанов и севрюг и при том немалое же число паюсной и другим образом приуготовленной икры<39> и клею. Оной корпус состоит под управлением особливаго своего атамана, которой именуется яицкой войсковой атаман, а к нему в помощь и для советов из лутчих людей двадцать старшин определяется, с которыми он суд и всякую расправу чинит по своим старинным обыкновениям. В протчем сей город под главною дирекциею Военной коллегии, но в том, что до воинских нарядов надлежит, должен ныне по присланным из оренбургской канцелярии указам поступать. Начало сего Яицкаго войска по известиям от яицких старшин произошло пред сим за двести лет, около 1574 году, от бывших на Каспийском море разбойников, у которых предводителем был некто из донских казаков именем Нечай. Сей, будучи внутри государства, по разным местам разбои чинил и, прибрав станицу себе ж подобных людей человек до осьмисот, учинился атаманом и с тою артелью на Волгу отлучился, где будучи, приготовил себе всякия суда, чтоб не только по рекам, но и по морю возможно ходить было, и сплыл в самое Каспийское море, где многие купеческие персидские и армянские караваны разбивал, и, в наибольшее усилование пришед, мыслил о дальнейших своих успехах. Единожды будучи морскою погодою разбит, с несколькими своими судами занесен был к тому месту, где река Яик в помянутое море впадает, и тут собравшись с ставшею от разбития артелью, несколько дней пребывал. Уведомясь чрез пленных тут людей, что вверх по той реке от устья верстах в шестидесяти есть хивинскаго владения городок, называемой Сорочик<40>, коего развалины поныне еще видны, под тот городок со всеми своими людьми на судах пошел и оный приступом взял, а по взятии онаго шел еще далее вверх той реки, и, прибыв к устью речки, называемой Рубежная, выше нынешняго городка верстах в сороке, первое селение учинил, что было около 1584 году. А хивинцы, возымев от него, Нечая, великую опасность, оставя те места, откочевали близ Аральскаго моря и тамо на речке Ургенче город Ургенеч построили. Но Нечай, уведомившись о том, собрал свою команду и о поиске над ними учинил совет, а хотя на том его совете некоторой беглый из России дьяк, к его ж, Нечаевой, артели приставшей, представлял ему многия затруднения в так отдаленное место чрез пустую степь итти, но он не только того не послушал, но, осердясь на того дьяка, на горе повесить его приказал, коя гора и поныне Дьячей горок называется. А сам со всеми своими людьми, оставя в начатом своем селении токмо больных и к походу невозможных, за оными хивинцами к новому их городку Ургенеч пошел, куда прибыв, оной городок, однако по многом их, хивинцов, супротивлении, взяв и женившись тамо на жене тамошняго хана, кой имел тогда войну с бухарцами и за тем в отлучке был, несколько времени со всеми своими людьми там пребывал. А на конец по совету той жены и людей своих, опасшись ханскаго возвращения, обратно к Яику со многим богатством пошел. Но помянутой хан, собрав многое число разных людей, за оным Нечаем погнал и нагнав его, несколько держал в осаде, и понеже он, Нечай, осажден был в самом безводном месте, то принужден был здаться, и потом от того хана со многими людьми побит, а достальные, пошед к предначатому своему селению, тут жили, а после, спустя лет с сорок, на то место, где ныне Яицкой городок, перешли, и время от времени, принимая в сожительство свое беглых из великороссийских городов, так как ныне умножились.
2 Сакмарской казачей городок заведен сходцами из Сибири в 1720 году, к которым пристало несколько яицких казаков, живших тогда на устье Самары реки малым юртом, и время от времени, умножаясь оными казаками, сочинили казачью станицу до трехсот человек под ведением Яицкаго войска, как они и ныне состоят. С начала поселения их принуждены они от башкирцов многия обиды и раззорения претерпевать, яко башкирцам поселение оных казаков на их землях было весьма противно, но как они городком укрепились, то уже обороняться и противиться башкирским набегам стало нетрудно. Сей городок стоит на весьма изрядном месте, над самою Сакмарою рекою от Оренбурга в разстоянии двадцати девяти верст, имеет защиту, палисадом обнесенную, и одна церковь. Жительства в нем около трехсот дворов.
3 По известиям, имеющимся в татарских историях, Уральския горы, которыя у некоторых географов Рифеи называются, начинаются от Севернаго моря, от Обскаго залива, и продолжаются между рек Оби и Печеры, оставляя город Чердынь в правой стороне, а по левую сторону, с восточной, имеют жительство разные народы: сыроядцы, самояды<41>, остяки<42>, вогуличи<43>, татара и русские до самых башкирских жилищ, где они разделяются надвое: одна часть пошла на вершины Белой и Яика рек, и чрез всю Башкирь между рек Яика и Самары, где они Общей Сырт именуются, и, разделясь, паки продолжаются одни до Волги, а другия от верховья речек Салтыш и Каргалы, впадающих в Самару, идут чрез Башкирь же на Казань между рек Белой и Самары на Заинския и Кичуйския вершины. Другая часть от вершин Яика реки пошла к полудню между вершинами рек Ори и Ембы до озера Караколя<44>, кое близ Каспийскаго моря, и называется сия часть у татар Ауроурук<45>; третье и наибольшее оных гор отдаление пошло к востоку между вершин тридцати дву речек, имянуемых Таргай<46>, кои все в Киргис-кайсацкой орде и впадают в озеро Аксакал<47>, и оттоль идут прямо к реке Иртышу, между озера Нор Зайсан<48>, из котораго вышла река Иртыш, и вершин рек Аму и Куван-Дарьи<49>, в Малой Бухарии имеющихся, и соединяются в Зюнгорском владении с Алтайскими горами, кои по их положению из новейших карт и описаний известны. И хотя местами по тому Уралу находятся высокия горы, но есть такожде и посредственныя, а в некоторых местах и плоскости, но поперек онаго никакая река не перешла. И тако тот Урал, иначе же Общей Сырт или Пояс, должно почитать за источник, из котораго вершины многих рек произходят.
4 Город Туркестан от Оренбурга разстоянием легкой езды дней десять или пятнадцать по пути к Ташкенту, не доежжая до онаго дня за два или за три, стоит при реке, называемой Карасу, то есть «черная вода». Улицы в нем кривыя и весьма тесныя, так что поперек инде меньше одной сажени. Домов в нем, по тамошнему обыкновению строенных, однако гораздо хуже ташкентскаго, с тысячу. Укрепления никакого регулярнаго там нет, токмо круг всего жила<50> стена глиняная, и вкруг ея небольшей ров с водою. Мечетей в нем три, из которых одна древней и хорошей работы и имеет в себе многое число разных покоев. В ней погребен по махометанскому закону за великаго почитаемой святой, и у гроба онаго тамошние жители для мольбища собираются<51>. В сем городе торгу не бывает, жители для торгов отъежжают в Ташкент. На полях около города родится пшеница, ячмень, просо и хлопчатая бумага<52>. На один день ходу от сего города, сказывают, якобы имеется гора, имянуемая Каратау<53>, то есть «черная», где прежде добывали золото, но ныне ташкенцы онаго не добывают, сказуя, что никто тому не умеет. В протчем хотя в сем городе особливой хан есть, однако он никакой почти власти не имеет и управляет все обще с присылаемыми от зюнгорскаго владельца зайсанами, ибо как сим городом, так и Ташкентом, и Большою киргискою ордою пред недавными годами означенной зюнгорской владелец овладел<54>.
5 Город Ташкент от Оренбурга легкой езды дней дватцать, построен по большой части на ровном месте величиною в длину и в ширину версты на четыре. Реки в нем никакой нет, есть только верстах в десяти от онаго, называемая Чирчик, впадающая в Сырьдарью, из которой в город приведены небольшие и неглубокие каналы, которых есть немалое число, а сверх того поделаны колодцы и пруды. Домов в Ташкенте тысяч с шесть или более, глиняные, в них по одному токмо окошку, да и то наверху в крышке. Крышки<55> делаются из камыша и служат токмо от ветру, а когда дождь случится, то все пробивает. Снаружи оные домы обмазывают глиною, а внутри выделывают известью наподобие штукатурной работы разными фигурами и поставцами<56>. Больших улиц восемь в городе, из которых у каждой на выезде ворота деревянные, а иные кирпичные, которые называются: первые – Самаркан, вторые – Бешагат («пять дерев»), третие – Терсерек, четвертые – Шихан Таугер, пятые – Тартаус, шестые – Тархан, седьмые – Капкан, осьмые – Кочки<57>. Протчия улицы безмерно тесныя, сажени по полторы и меньше. Главной базар (рынок) – посредине города и называется Итистан<58>, где имеется зделанной пруд, выкладеной диким камнем, в длину и поперек по десяти сажен, а поверх земли аршина на два исполнен водою и обсажен великими древами. Кроме онаго есть и другие малые базары, на которых зделаны малыя глиненыя лавки, где продают хлопчатую бумагу, пестреди и другие бумажные товары, а из российских городов всего охотнее покупают сукна кармазинныя, бобры немецкие<59>, выдры, краску брусковую и кошениль<60>. Мечетей в Ташкенте около ста пятидесят счисляют, глиненыя и кирпичныя. Сверх оных есть там великие старинные и хорошей архитектуры храмы, наподобие христианских церквей, кои имеют главы, а внутри они изрядною работою украшены и называются по тамошнему обыкновению медресы, то есть «училища»<61>. В одной из оных погребен старинной их хан Барак, и оная пред протчими гораздо лутчаго убранства была, ибо много золоченой и костьми выкладеной работы, но в таком небрежении у граждан осталась, что в ней ныне скотину запирают<62>. Садов в Ташкенте множество, родится виноград, шептала<63>, винныя ягоды, яблоки и груши, а на полях сеют пшеницу, ячмень, пшено сорочинское, просо и хлопчатую бумагу, что все родится там с великим изобилием. Шелк всякой житель про себя разводит, а больших заводов в Ташкенте нет. Железа, меди и свинцу находят в горах довольно. В протчем около Ташкента никакой защиты, кроме стены глиняной вышиною сажени на две, нет. Воздух теплой, дождей бывает довольно, зима более трех месяцов никогда там не живет. Правительство в городе прежде тутошние граждане содержали, но потом учинились над ними Большой орды киргис-кайсаки, и ханы той орды во оной город для житья часто приежжают. Ныне состоит сей город под игом зюнгорскаго владельца, которой держит в нем своего управителя.
85. По вышеобъявленным исполнениям тайный советник господин Татищев отправился из Оренбурга к Сакмаре 31 числа августа и, отъехав от города двадцать верст, заезжал и осматривал построенную вновь между горами крепость Губерлинскую, а 3 числа сентября о всех своих исполнениях в Кабинет отправил репорты. Он прибыл 8 числа того ж месяца со всею своею командою в прежде помянутой Сакмарской городок, где со всеми штаб-офицерами имел совет о переносе Оренбурга на изобретенное им место при урочище Красной горы, на чем основались. Тут же явился ему, тайному советнику, посыланной от него в Среднюю киргис-кайсацкую орду к Булмамет и Аблай салтанам<1> геодезии прапорщик Норов и репортовал, что оные салтаны с их улусами кочуют от Оренбурга в дальном разстояния к Иртышу и за тем для свидания с ним, тайным советником, нынешним летом приехать не могли, а в подданстве и верности Ея Императорскаго Величества пребывать всеусердно желают и для учинения в том присяги будут к нему, тайному советнику, предбудущею весною, причем и посланцы от оных салтанов были присланы, которых тайный советник, учиня им надлежащие на представления их ответы и наградя милостию Ея Императорскаго Величества, отпустил из Сакмарска.
86. Из Сакмарска выступил он 9 числа сентября и, перешед имеющейся тут к вершинам Самары реки Общей Сырт, иначе Уральские горы называемой, следовал по Самаре реке, осматривая все по пути лежащия новопостроеныя крепости. Тогда же между Бузулука<2> и Борска новую крепость при речке Елшане строить определил, коя потому имянована Елшанскою<3>, а 19 того ж месяца в старую Алексеевскую крепость<4>, от Самары в двадцати пяти верстах имеющуюся, прибыл, из которой, не заезжая в Самару, поехал в застроенную для крещеных калмык при урочище Куньей Волошки крепость, и 21, прибыв туда, оную крепость осмотрел и надлежащия в ней учреждения учинил, оставляя для исполнения оных бывшаго там полковника Змеева, а сам того ж числа Волгою рекою на легких лодках к Самаре отправился, куда и прибыл 22 числа пред полуднем<5>.
87. По прибытии в Самару тайный советник начал все то управлять, что к предбудущему летнему походу и к снабдению Оренбурга требовалось. Между тем, в нынешнем годе получены были на разныя его, тайнаго советника, доношения, всемилостивейшие указы, между которыми указом от 30 декабря 1737 года и сие было определено, чтоб городу Оренбургу кроме магистратскаго особой герб иметь и оной употреблять в Оренбургском драгунском полку на знаменах и на протчих полковых принадлежностях. А новоучрежденной Исецкой провинции придан герб по его, тайнаго советника, разсуждению.
Особливо же ему, тайному советнику, было накрепко подтверждено крайнейшее прилагать старание о конечном прекращении неуспокоенных еще башкирских замешаний, чтоб оныя так единожды пресечь, дабы впредь никакой искры к тому не осталось, в чем с генерал-маиором Соймоновым непрестанное сношение он имел и разныя учреждения чинил. Притом по окончании сего года и с другой стороны оказалась было опасность, а именно волские калмыки, кочевавшие на другой стороне реки Волги, на немалыя отважились было противности, и один купеческий обоз, отправленной из Самары в Яицкой городок, напав на него воровски, разбили, и лошадиные табуны из-под новых крепостей угнали, однако оные воры командированными от него, тайнаго советника, самарскими казаками были разбиты и переловлены, о чем тогда ж производилось следствие. Впротчем он, тайный советник, прилежно старался и просил, чтоб для обстоятельнейшаго о всех порученных ему делах донесения позволено ему было ехать ко двору Ея Императорскаго Величества, которое позволение в генваре месяце следующаго 1739 года он и получил. А полковник Тевкелев 30 дня ноября по присланному из Кабинета указу для ехавшаго тогда ко двору Ея Императорскаго Величества знатнаго персидскаго посольства в Санктпетербург отправлен.
88. С стороны Башкирской комиссии помянутой генерал-маиор Соймонов по получении ведомостей, что на Нагайской дороге по возмущениям башкирских старшин Сеитбая, Рыссабая и Кусяпа-батыря паки произошло замешание и бунт, 17 маия выступил из Мензелинска с военными регулярными и нерегулярными людьми к Табынску, отколь на воров разныя партии посылал, и чрез то воров башкирцов к тому принудил, что паки с повинною пришли и отправленным от него капитанам Кублицкому и Стрижевскому, при которых тогда находился переводчик Уразлин<6>, до трех тысяч штрафных лошадей, и близ дву тысяч рублев деньгами заплатили, и самые главные возмутители, преждеупомянутой Сеитбай и с протчими, человек в двухстах, также и с Сибирской дороги зачинщики и предводители бунта Елдаж-мулла<7>, Чураш<8> и Мандар<9> в восьмидесяти человеках у генерал-маиора при Табынску явились и в винах своих у Ея Императорскаго Величества всемилостивейшаго просили прощения.
89. В первых числах генваря 1739 году тайный советник Татищев, получив всемилостивейшее позволение о бытии ему ко двору Ея Императорскаго Величества для обстоятельнейшаго донесения о всех порученных ему, тайному советнику, комиссиях, немедленно туды отправился, поруча команду присутствующим тогда в канцелярии Оренбургской комиссии подполковнику Останкову, от флота лейтенанту князю Белосельскому и премиер-маиору Останкову ж. По прибытии в Санктпетербург о всем том, что к совершенному основанию города Оренбурга и новой Оренбургской линии надлежало, подал он в бывшей Кабинет обстоятельныя представления с показанием своего мнения, между которыми наиглавнейшее представление было о нижеследующем: 1) Чтоб город Оренбург для способности перенесть на урочище Красной горы, 2) Чтоб линию вверх по Яику до Верьхояицкой пристани, а оттоль по реке Ую до Царева городища<10> также и по Сакмаре реке учинить, 3) На оной линии поселить бы гарнизонные и ландмилицкие полки, 4) Чтоб позволено было за отдаленностию места обер-офицеров по аттестатам производить достойных в чины, а невозможных – в отставку, 5) О распространении коммерции, 6) О содержании и порядках киргис-кайсацкому народу и о Большей киргис-кайсацкой орде, 7) О совершенном успокоении башкирских замешаний и о протчем. Но понеже полковник Тевкелев, которой еще в оренбургском походе с ним, тайным советником, будучи по разным делам, возымел противу его разныя мнения, с поступками и разсуждениями его, тайнаго советника, несогласныя и, прибыв в Санктпетербург, подал на него разныя жалобы, по которым от него, Тевкелева, и от других поданным была учинена особливая следственная комиссия, и за тем он, тайный советник, удержан был в Санктпетербурге<11>, то на его место к Оренбургской комиссии по имянному Ея Императорскаго Величества указу, состоявшемуся июня 17 дня того 1739 года, определен был главный командиром генерал-лейтенант князь Василий Урусов, которому по особливой Ея Императорскаго Величества милости повелено было, будучи при той комиссии, получать Ея Императорскаго Величества жалованья и на стол и на все его собственныя иждивения по шести тысяч рублев на год да не в зачет жалованья пожаловано тысячу рублев, а на трактование и на подарки киргис-кайсацких владельцов и старшин положена была при оной комиссии особливая сумма. Оной генерал-лейтенант из Санктпетербурга отправился к той, порученной ему комиссии, в первых числах июля и прибыл в Самару 17 августа. Но между тем с киргиской стороны идущим из Оренбурга купеческим караванам еще два грабительства произошли: первое – июля 9 близ Переволочной крепости, а другое – июля 19 между Оренбургом и Озерной, однако из сих ограбленных товаров потом большая часть отыскана и хозяевам возвращена.
90. Вышеозначенной генерал-лейтенант князь Урусов по прибытии своем в Самару и получа от канцелярии все к ведению его потребныя известия о всем том, что к содержанию и управлению порученной ему комиссии принадлежало, августа 25 числа отправил в Кабинет обстоятельныя доношения и требования, прося между протчим и сего, чтоб разосланные во все государство о преждебывших при оной комиссии командирах указы вновь подтвердить и к произведению порученных ему дел денежную сумму определить, что все было апробовано, и отправленными из Сената указами подтверждено. Между тем же в первых числах сентября отправился он из Самары с легкою командою в намерении, чтоб ему дойтить до Оренбурга и, осмотря новозастроенную линию, в толь налутчее сведение и разсуждение вступить, но за случившимися тогда ранними морозами и за противною погодою осмотрел токмо одну Самарскую линию, и, быв из яицких крепостей в одной Татищевой пристани, принужден был возвратиться в Самару, а тому ж указом, присланным к нему из Кабинета для разглашенной бывшей тогда в Исецкой провинции опасной болезни1, возвратиться ему, как о прекращении, так и об осторожностях от оной неусыпное старание прилагать накрепко подтверждено, к чему при оном указе и особливое наставление было прислано, чтоб во всем таким образом поступать, как в случае прямых опасных болезней и сущаго мороваго поветрия чинится. Во оном походе помянутый генерал-лейтенант в каждой крепости местоположение ея и все публичныя строения и поселенных жителей сам разсматривал и на всякое место к лутчему поправлению и содержанию людей особливое учинил определение, между которыми Тевкелевскую крепость определил на другое способнейшее место, от стараго отступя на версту, перенести, где она и ныне под именем Новосергиевской крепости<12> имеется. Между тем 20 числа сентября получил он за собственноручным Ея Императорскаго Величества подписанием в указе от 20 августа<13> полную резолюцию на учиненныя от тайнаго советника Татищева представления, в которой наиглавнейшия дела следующия: 1) Чтоб город Оренбург строить на изысканном месте при урочище Красной горы, а прежней имяновать Орскою крепостью, откуда вверх по Яику до Верхояицкой пристани, а оттуда по реке Уе до Царева городища в пристойных крепких местах строить крепости и редуты и селить ландмилицкие закамские полки и протчих старых служеб и казаков, 2) Торгу быть в новом Оренбурге, и для приохочивания азиатских купцов от сего времени десять лет с продажных товаров брать только по три копейки с рубля, а по прошествии десяти лет имать по торговому уставу по пяти копеек с рубля, 3) О казни трех башкирских бунтовщиков, и впредь к содержанию сего народа, какие порядки в Башкирии учинить, 4) Вместо беглых, принятых и определенных от Кирилова, в Казани принимать и селить черкас<14>, имея сношение с малороссийскою войсковою канцеляриею. 5) Обер-офицеров, которые за болезньми и старостью служить не могут, повелено отставливать, репортуя о службах их в Герольдию<15>, а на их место в прапорщики и порутчики по аттестатам производить и о том в Военную коллегию<16> репортовать с требованием на чины их патентов, 6) Ландмилицких закамских полков офицерам рангами быть сравненным против украинских ландмилицких полков, 7) О принятии в подданство Большей и Средней киргис-кайсацких орд владельцов. В прочем все Оренбургской комиссии правление положено было на его, князя Урусова, верность, и в том поступать не только по изображенному в указе, но и по его разсуждению, ежели что к лутчей пользе усмотрит. И сие чинить подтверждено вторым имянным же указом за руками кабинет-министров, в котором також повелено, о основании азиатской коммерции и об искании разграбленнаго каравана прилежное старание прилагать, и каким образом впредь такие караваны отправлять, и как в том поступать, изъяснено. Ханшу Абулхаирову, ежели она ко двору Ея Императорскаго Величества ехать пожелает, и с сыном ее со удовольствием отправить велено. Когда ландмилиции поселятся, то отцов и братьев их в те новыя крепости перевесть определено и протчее.
91. Из вышеписаннаго походу возвратился генерал-лейтенант Урусов в Самару 24 сентября и к действительному исполнению по вышеизображенным Ея Императорскаго Величества указам чинил надлежащие наряды и определения, особливо же в том, что принадлежало к предбудущему его летнему походу и к строению города Оренбурга, равно же и о делах, касающихся до совершеннаго успокоения Башкирии, о чем он имел частыя сношения с бывшим тогда при Башкирской комиссии генерал-маиором Соймоновым, которому он представлял, чтоб для основательнаго окончания тех дел по силе данных ему, князю Урусову, имянных указов, по первому зимнему пути приехал на время в Самару, и хотя оное последовавшим имянным указом не токмо было подтверждено, но и всю Башкирскую комиссию от помянутаго генерал-маиора ему, генерал-лейтенанту, принять было повелено, однако сие не исполнилось за случившемся в Башкирии новым замешанием, как то ниже сего описано будет. Между тем и немалая трудность происходила во особливой ему ж, генерал-лейтенанту, порученной Калмыцкой комиссии, которая в том состояла, чтоб ушедшаго от калмыцкаго хана Дондук Омбо калмыцкаго владельца Бая с ханскою дочерью, некоторыми зайсанами<17>, и с немалым улусом приманить, и с ханом по-прежнему в соединение привести или к тому принудить, а сие по многим затруднениям едва во окончание было приведено. Притом не меньшее ж затруднение происходило и от вышеозначенной напрасно разглашенной в Исецкой провинции опасной болезни, отчего во всю ту провинцию проезд был заперт и дотоле не отворен, пока по освидетельствованию докторскому совершенно не явилось, что все то было одно неразсудное<18> разглашение. В протчем сего лета оренбургской торг нарочито происходил, и по учиненной ведомости дву процентов градской части явилось в зборе тысяча триста семнадцать рублев семдесят три копейки. Сего ж году и посыланные в Ташкент порутчик Миллер и геодезии подпорутчик Кошелев с бывшими при них людьми выехали, но товары как казенные, так и партикулярные в Большой киргис-кайсацкой орде у разбойников остались. Из оных выехавших пожалованы за их понесенные труды и терпение Миллер – секунд-маиором, Кошелев – капитаном да бывший с ними один вахмистр – прапорщиком, один драгун – вахмистром.
92. С начала 1740 году прилагаемо было всевозможное старание в приготовлениях к вешнему оренбурскому походу для свидания с киргис-кайсацкими владельцами, к которым об определении генерал-лейтенанта князя Урусова особливыя грамоты от двора Ея Императорскаго Величества отправлены, также и к строению новаго Оренбурга, чего для при Красной горе все принадлежности еще прошедшей осени и в зиму приготовлять велено. Между тем в марте месяце оказалось в Башкирии еще новое, но уже последнее, замешание<19>, к которому притчину подал один из подлых башкирцов, предуставленной на то от главных башкирских возмутителей, Алан Дзиа Гула<20> с товарищи. Оной, яко малознаемой в Башкирии, но притом весьма хитрой и в разных местах бывшей волокита<21>, учал о себе разглашать, что он, кубанской владелец салтан Гирей, и что имеет у себя восемьдесят две тысячи человек войска, кое идет за ним в Башкирию, возбуждая чрез то башкирцов, чтоб ему следовали, а он, получа войски свои, будет их защищать, чем чрез краткое время едва не весь башкирской народ возмутил так, что выбрали его ханом, и хотя от генерал-маиора Соймонова по первым о том и о новых башкирских зборищах известиям наряжены были легкия партии, також и генерал-лейтенант Урусов, получа о том в марте месяце от имевшаго тогда с сибирской стороны над войсками команду полковника Арсеньева первыя известия и несмотря на вешнее и безпутное время, командировал немедленно внутрь Башкирии в довольном людстве регулярных и нерегулярных людей партии, которыя над ворами башкирцами и довольные поиски учинили, однако означеннаго новаго возмутителя примать не могли, но всегда оной от них уходил и возмутительными своими внушениями и поступками во всей Башкирии такое замешание причинил, какова прежде еще не бывало.
93. Со всем тем оною зимою и весною по Канцелярии Оренбургской комиссии учинены были надобныя учреждения, а именно для порядочнаго поселения и содержания купечества и служилых казаков и для произведения казенной и партикулярной пашни при новых крепостях и для всех строений учреждена тогда контора экономии<22>, которая ко всему тому достаточною инструкциею снабдена, а для приходов и росходов, состоящих в деньгах и провианте, при оной Канцелярии учреждены были особыя конторы, яко то казначейская и обер-провиантмейстерская. И тако весь к лучшему Оренбургской комиссии содержанию порядок основан приниманы всевозможныя меры ко успокоению явившихся новых башкирских замешаний, и во всю Башкирию разосланы были универсалы, как в верным и не приставшим к воровству башкирским старшинам, так и к тем, которые имели и имеют с ворами сообщение, в наижесточайших изъяснениях, чтоб верные неотменно, а противные под опасением крайней своей погибели, означеннаго самозванца и возмутителя, ханом Карасакалом называемаго<23>, поимали, и, где им способнее будет, командирам отдавали, и все к тому злодею сообщившиеся немедленно от него бы отлучились, с объявлением, что ежели того не учинят, то все они с женами и с детьми мечем и огнем будут погублены. По оным универсалам в последних числах апреля явились к нему, генерал-лейтенанту, знатнейший из башкирских старшин Алдар-бай Исекеев, бывшаго в 1707 году бунта главной предводитель, Сеитбай и еще некоторые с прошением за весь башкирской народ. Тогда генерал-маиор Соймонов писал к генерал-лейтенанту Урусову, что у него по делам на означенных Алдара и Сеитбая многия подозрения явились, а особливо Алдар в Башкирии о себе разглашал, что он сам не хуже помянутаго генерал-маиора и весь башкирской народ от погибели может сохранить. Чего ради всех оных приежжих к князю Урусову старшин требовал он, Соймонов, к себе, объявляя важную в том надобность для производимых у него следствий, и потому они к реченному генерал-маиору из Самары за присмотром офицерским и за довольным конвоем в Мензелинск были отправлены. После того князь Урусов писал к генерал-маиору с представлением резонов, чтоб тех башкирских старшин, имянованных Алдар-бая и Сеитбая, до указу не казнил, держал бы их под караулом для дальнейших изследований, однако того не последовало. Генерал-маиор по учинении розысков приговорил их к смерти, и всем им в Мензелинске [были] отсечены головы2.
94. Потом генерал-лейтенант князь Урусов в оренбургской поход выступил из Самары маия 13 дня, имея при себе команды регулярных и нерегулярных людей четыре тысячи триста семдесят восемь человек, и занят был лагерь от Самары в пятнадцати верстах у стараго Подовинскаго ретранжамента<24>. Сверх того отправлено было с Яика наперед для поиску над ворами башкирцами под командою капитана Тарбеева яицких казаков тысяча пятьсот человек, которым велено соединиться с командою полковника Арсеньева и поступать по его ордерам. По выступлении из Самары было великое разлитие воды и сильные ветры, того ради вся оная князя Урусова команда не могла чрез Самару реку перебраться и действительно в поход выступить прежде 24 маия. Пятаго числа июня, прошед Бузулуцкую крепость, получен из Кабинета Ея Императорскаго Величества и из Государственной военной коллегии курьер с указами, чтоб ему, генерал-лейтенанту, оставя оренбургской поход, со всею командою идти прямо на воров башкирцов, и так единожды усмирить, чтоб впредь к замешаниям никакой искры от них не осталось, и наперед бы во всю Башкирию разослать указы под прещением смерти, чтоб верные от противников немедленно отделились, и сами б тех противников переловить старались и протчее. Также и генерал-маиору Соймонову повелено немедленно в Башкирию следовать и поступать по сношению с ним, генерал-лейтенантом. Тогда от следующаго к Сакмарску с Сибирской дороги подполковника Павлуцкаго получены известия, что по соединении его с полковником князем Путятиным и с маиором Языковым имели они разныя с ворами сражения и немалое число оных побили и принудили возмутителя Карасакала с воровским собранием бежать за Яик в киргис-кайсацкия орды, за которыми он, Павлуцкой, гнавшись, довольное число тех воров погубил, а скот и пожитки все почти отбил, однако означенной Карасакал, будучи уже ранен, ушол с немногими людьми в дальные киргис-кайсацкие улусы. По сему ко всем киргис-кайсацким владельцам и знатным старшинам писано было, чтоб старались всеми возможными мерами онаго Карасакала поимать, со обнадеживанием за то Ея Императорскаго Величества милости. Но владельцы и старшины киргис-кайсацкие по тем письмам больше не делали, как что ушедших к ним башкирцов разграбя, невольниками себе учинили, а о Карасакале, хотя еще и неоднократно к ним писано было, отговаривались, что поимать за разными обстоятельствами, и что он назвался у них Шуною, братом зюнгорскаго владельца Галдан Чирина, не могут, а будут к тому искать случая впредь<25>.
95. Августа 15 дня<26> прибыли в Сакмарск, где с штаб-офицерами о усмирении воров башкирцов, с которых сторон и каким образом действовать и поступать учинен генеральной совет, и потом 20 числа за ворами башкирцами отправлена была партия внутрь Башкирии к горе Ямантау<27> под командою капитана Микулина, в которую наряжено было драгун три роты и несколько казаков да верной башкирской старшина Бердагул, при коем имелось верных башкирцов разных волостей до пятисот человек. А понеже во оном числе были и такие, кои прежде с ворами имели сообщение, то помянутой верной старшина представил несколько из них лучших людей для содержания аманатами в Сакмарске, коих тут и содержать было повелено. По тому ж совету разсуждено и во всю Башкирию послать от него, генерал-лейтенанта, новые универсалы со объявлением, что он по высочайшему Ея Императорскаго Величества указу для искоренения воров со многими войски в Башкирию вступает, и для того б конечно все верные от злодеев отделились, также и те, кои за свое злодейство в разкаяние придут, и свою монархиню умилостивить хотят, немедленно б от бунтовщиков отлучились и, сообщась к неприставшим к воровству командирам, кому где способнее явились, и тут ожидали себе указу; ежели же кто сего не учинит, то с женами и с детьми без всякаго помилования погублены будут и укрыться нигде не возмогут.
96. По отправлении оных универсалов 21 июня команда вся пошла из Сакмарска прямым путем ко Озерной, а князь Урусов поехал с некоторыми штаб-офицерами на Красногорск для осмотру места, где главному городу Оренбургу быть. И там 22 числа будучи, приказал инженерам и геодезистам план того места снять и до предбудущаго определения всем около онаго города лежащим местам и угодьям учинить описание в таком намерении, чтоб, возвращаясь из Башкирии, все то самому осмотреть и ко основанию того города определить надлежащее. Потом возвратился он в Озерную и 23 числа к корпусу прибыл, где было отдохновение, и ко вступлению в Башкирь учинен разпорядок. Июня 26 числа по утру выступили из Озерной и, отшед дни с три, поворотили с Оренбургской дороги в левую сторону чрез ущелье вверх по реке Межени, отколь 2 июля на башкирцов вторая партия отправлена под командою подполковника Пальчикова, и оная состояла в четырех ротах драгун и четырехстах казаков. Между тем со всех сторон получены известия, что воры башкирцы, уведав отовсюду так сильныя на них военныя движения, пришли в великой страх и по разосланным универсалам многие на Верхояицкую пристань к городу Уфе и в другия места собрались и ожидают тут милости Ея Императорскаго Величества. Из собравшихся к реченной пристани некоторые шли пред командирами, нося сами на себе топоры и плахи в руках своих, и ружье, при них имевшееся, все отдали. Тогда ж и о Карасакале возмутителе получена ведомость, что он намерился бежать к зюнгорцам или в каракалпаки. По прибытии к озеру Талкасу<28> послал генерал-лейтенант к предреченному подполковнику Пальчикову ордер, которому велено ему со всею командою идти к Верхояицкой пристани и тут у полковника Арсеньева пришедшее с повинною многолюдное башкирское собрание принять и следовать со оным подле реки Яика к Оренбургу. Тогда также отправлен был ко двору Ея Императорскаго Величества нарочной с доношением, в каком страхе Башкирия находится и с требованием указа, что с пришедшими с повинною учинить повелено будет.
97. Помянутой генерал-лейтенант при оном озере имел лагерь от осьмаго до седьмаго на десять числа июля<29>, где над поиманными ворами многие розыски и екзекуции учинены, а воровских жен и детей и скота немалое число бывшим в походе служивым людем в добычу роздал. С Верьхояицкой пристани получены от полковника Арсеньева известия, что пришедшие на ту пристань с повинною по силе ордеров его, генерал-лейтенанта, без всякаго прекословия ружье отдали и в аманаты дали лутчих людей семьдесят девять человек, а всех оных человек с тысячью дельных людей, кроме престарелых, а с женами и детьми пять тысяч триста двадцать шесть человек, кои отправлены в Оренбург с объявленным подполковником Пальчиковым. И понеже воровских больших собраний уже более не слышно было, то 17 числа июля отправился генерал-лейтенант со всею командою к Оренбургу, откуда [под]полковник Останков доносил, что киргис-кайсацкие владельцы для свидания прикочевывают, и он 24 числа туда прибыл, а 25 имел в Оренбург со всею командою публичной и церемониальной въезд в лагерь, у устья Орскаго поставленной.
98. От вышеозначеннаго озера Талкаса отправлен был подполковник Останков, присутствовавшей в походной канцелярии, по Сакмаре реке с инженерами и геодезистами для назначивания мест под строение крепостей, которой, возвратясь с оной поездки и приехав в Оренбург, репортовал, что он девять мест к строению крепостей удобных осмотрел и назначил, а именно:
1. От озера Талкаса вверх по реке Сакмаре в двадцати дву верстах в восьмидесяти саженях, при реке Сазле земля сера с дресвою<30>, около ж того места в версте и в двух земля ж черна, к пашне угодна, сенных покосов также и лесу сосноваго и березоваго по обе стороны и для поселения там двух рот довольно.
Вниз по реке Сакмаре
2. В тридцати верстах против падающей по ту сторону реки Сакмары у речки Амендика, ниже оной в трех верстах в двести пятидесяти саженях место наровне каменистое, токмо вокруг онаго земля черна и к пашне угодна, сенных покосов довольно, лесу ж березоваго по ту сторону означенной реки Сакмары множество, и то место к поселению дву рот довольно.
3. В тридцати трех верстах в дву стах пятидесяти саженях при речке Ланбердие вверх оной по левую сторону земля каменистая, а в версте и далее оттуда земля черная и к пашне угодная, сенных покосов, також лесу березоваго по ту сторону реки Сакмары довольно, потому ж и около того места, лес изредко колками есть, которое место к поселению дву рот довольно.
4. В тридцати пяти верстах, а разстоянием от реки Сакмары в двух верстах трехстах двадцати саженях, при ключе, называемом Сосновом, место ровное, земля черная и к пашне угодная, сенных покосов також лесу сосноваго и березоваго, к строению годнаго, в полуверсте по правую сторону онаго ключа довольно, а с левую сторону – изредка, и по ту ж сторону реки Сакмары лесу березоваго и сосноваго есть довольно, при котором месте должно иметь поселение главному штабу.
5. В тридцати одной версте двухстах пятидесяти саженях, от реки Сакмары в пятнадцати верстах, при речке Большой Катралы, или Каменки, место покатисто, земля сера с дресвою и местами камениста, а пашни и сенных покосов, к тому ж лесу березоваго, к строению годнаго, довольное число, котораго места на поселение двух рот довольно.
6. В пятнадцати верстах трехстах шестидесяти саженях, от реки Сакмары в тридцати верстах, при речке Курагане место каменисто, около ж онаго земля черна и к пашне угодна, сенных покосов довольно, також лес березовой есть, где поселить можно половину роты.
7. В тридцати верстах трехстах двадцати пяти саженях, а от реки Сакмары в тридцати пяти верстах, при реке Биляул, или Оселке, место скатистое, земля сера о дресвой, сенных покосов и пашни довольно, лес березовой, токмо к строению негодной, при котором месте поселение иметь половине роты можно.
8. В шести верстах, а от реки Сакмары в сороке верстах, при речке Чебакле, лесу ольховаго и березоваго есть довольное число, и к строению оной лес годной, к тому ж и сенные покосы, котораго места будет на две роты к поселению.
9. В двадцати четырех верстах при речке Губерле место скатом, земля с дресвой, на подъемных местах яровой хлеб сеять можно, сенных покосов довольно, лес изредка по разсошам колками, к строению негодной. Оное место от Оренбурга в 21 версте, для проезду в Оренбург и из Оренбурга надобной, обселить можно половиной роты.
99. В бытность генерал-лейтенанта Урусова при Оренбурге имелась пересылка с киргис-кайсацкими владельцами о свидании. К Абулмамет-хану Средней орды послан был порутчик Гладышев и с ним башкирской старшина Таймас-тархан, которые неоднократно там бывали. Сверх того производилось следствие о приведенном подполковником Пальчиковым с Верьхояицкой пристани башкирском собрании, которое содержано было от Оренбурга верстах в десяти, куда он, генерал-лейтенант, 10 августа сам ездил. К прибытию его из всего того собрания выбраны были возрастные и главные люди, и стояли они все осереди лагеря. И когда реченной генерал-лейтенант приблизился к тому месту, где означенныя башкирцы были поставлены, то все они пали на землю, и старшины их, плача, с немалым воплем в винах своих у Ея Императорскаго Величества просили всемилостивейшаго прощения. По вступлении князя Урусова в средину того собрания приказано было оным лежащим на земли башкирцам встать и молчать, и чтено было чрез переводчика на татарском языке всем им объявление, при чем было и верных башкирских старшин и народу немалое число, следующаго содержания:
«Отчаянные воры башкирцы!
Разорители своего покоя и отечества!
Нынешнее ваше воровское собрание, в котором вы теперь, будучи во многих тяжких своих смертельных винах, у Ея Императорскаго Величества просите всемилостивейшаго прощения, приводит меня в великое удивление, довольно ведая, что к сей крайности и конечной бедности ничем иным приведены, как токмо воровством и еще таким, коего между другими подданными народами не слыхано. И правда, жалобу приносить вам не на кого, всяк сам себе сделался врагом и народным губителем.
Я совершенно нахожу, что всевысочайшия милости ко всему башкирскому народу от Ея Императорскаго Величества всемилостивейшей государыни и от высоких Ея Императорскаго Величества предков, в разныя времена вам оказанныя, не только вам не чувствительны и не памятны, и которые из возмутителей ваших хотя про оныя высочайшия и чрезвычайныя милости несколько известны были, но они вместо того, чтоб прославлять государей своих и верныя службы оказывать, паче тщились, чтоб подлым людям натолковывать, акибы то, боясь вас, делается, и тем всегда глупых и безразумных людей возмущали, а о себе всегда разсуждали, акибы вы между всеми российскими подданными знатнейшие, и как я здесь слышал, старинными господами себя называли.
Но ежели об вас истинно разсудить, кто вы таковы сперва были и напоследок в какое благополучное состояние чрез высокия милости российских государей приведены, оное еще большее удивление причиняет. Я уповаю, что вам оное мало или паче совсем неизвестно, ибо всегдашнее ваше воровство к таковому самих себя признанию вас не допущало. Жили вы, всегда последуя воровскому своему башкирскому названию3, о чем вам чрез сие крепко и нарочно объявляю, чтоб вы высочайшия милости, оказанныя от всемилостивейших российских государей, при нынешней вашей крайности узнать и чувствовать могли. Потому можете узнать, как вы о себе несмысленны. Башкирской ваш народ, между которым всегда с начала вашего подданства большая часть воров и возмутителей были, а добрых самое малое число, изстари был один с нагайцами, которой от сибирских ханов утесняем будучи, принужден был из своих мест с некоторым своим ханом, называемым Тюрей, удалиться и придти в разсеяние. Вы же, называемые ныне башкирцы, еще тогда же владетелям своим непослушны будучи, умыслили в прежних местах остаться, за которое ваше непокорение тогда без остатку были ограблены и раззорены и пропитание свое с нуждою имели зверем и рыбою, а о хлебе и не ведали. В таком бедном состоянии достались ваши предки казанским и сибирским ханам, но оные от сих ханов еще в большее раззорение пришли, и несносныя подати им платить и всякия нужды претерпевать принуждены были до тех пор, пока вы во время государя царя Иоанна Васильевича российскими подданными учинились, ибо с того времени началось ваше благополучие, а именно:
Ясак положен был самой легкой, которой приниман от вас был всегда со всякою справедливостию; и чтоб в платеже онаго вам затруднения не было, то по указу великих государей нарочно построен город Уфа и учреждена Уфимская провинция, земли даны вам почти все те, где нагайской народ жилище свое имел. Сверх того учинены многие из вас тарханами. На тех же данных вам пространных вотчинных землях не запрещено было поселиться называемым тептерям из разных уездов, которые все платили вам с земель оброки, отчего впервые воровской ваш народ получил скот, хлеб и всякое изобилие. Жили уже на жалованных вам землях с великим удовольствием, обогатились деньгами и всяким пожитком, одним словом сказать, ни одному из подданных Ея Императорскаго Величества народов такой высочайшей милости и защищения не показывано, как вашим воровским предкам. Но за оное всепресветлейших и всемилостивейших российских государей оказанное к вам милосердие вместо ожидаемой от вас подданнической верности, напоследок, когда вы и ваши воровские отцы пришли уже к наибольшему благополучию и богатству, учинили многие противные поступки, за которыя тогда ж подлежали вы конечному искорению и погибели. Не нужно о сем пространно упоминать вам, но ежели о том одном сказать, что из вас большая часть припамятовать может, то и сего на обличение злейших ваших противностей будет весьма довольно. Еще не с большим тридцать лет, когда вы бунтовския свои намерения оказали под предводительством главных ваших возмутителей, а именно Казанской дороги – Кусюма, Нагайской дороги – Алдара, Казанской – Исмаила, при которых ваших воровских и бунтовщичьих поступках не одна тысяча верных российских подданных от вас, воров, побита. За сие одно подлежало было весь ваш род так искоренить, чтоб памяти онаго не осталось, и не было бы в том российским оружиям ни единаго затруднения. Не только вы, бездельники, но и сильнейшие неприятели побеждаются. Но по природной милости всемилостивейших государей за толь тяжкия и важныя ваши бунтовщичьи вины почти ничего вам не учинено, пожалованы всемилостивейшим прощением. Но сие привело вас к большему неистовству. Особливо же напоследок, когда Ея Императорское Величество всепресветлейшая и всемилостивейшая государыня по природному своему высокомонаршему матернему милосердию в пользу верных своих подданных указала построить город Оренбург с некоторыми подлежащими ко оному крепостьми, в самом том начале составили вы паки в противность высочайшаго Ея Императорскаго Величества указу бунтовское свое намерение, которое, как токмо оныя Ея Императорскаго Величества повеления первым действом произведены были, от вас, воров, явно бунтовством и оказалось, а именно:
Во первых, в 1735 году незапно напав на идущих из Уфы Вологодскаго полку драгунских пять рот, убили командующаго подполковника Чирикова со многими людьми; потом идущей из сибирских слобод провиантской обоз остановили, и едва оной от воровских ваших набегов о потерянном немалаго числа людей высвобожден. На команду статскаго советника Кирилова нападали еще в том же 1735 году в разных местах, многое число российских людей от вас, воров, побито, и разныя деревни раззорены и выжжены, и разглашены от вас самые возмутительные слухи. В 1736 году вы же отважились нападение учинить на команду господина генерала Румянцова и великой вред причинили; потом еще наибольшия пакости причинили в командах полковников Арсеньева, Мартакова, Тевкелева и Мерзлюкина, у всех оных командиров многия тысячи верных подданных Ея Императорскаго Величества рабов от вас, воров, пропало, а потом еще в том же году не допустили вы до Оренбурга провиантской обоз, отчего во оном городе многое число народу за неимением провианта померло; тогда ж и Верьхояицкая пристань с имевшимися в ней людьми без остатку от вас воров раззорена и погублена. По таких ваших малослыханных противностях, когда праведное Ея Императорскаго Величества оружие над всеми принуждено было действовать, тогда, то есть в 1737 и в 1738 годах, хотя вы и принуждены были от воровских своих намерениев несколько поотставать, и в винах своих просить всемилостивейшаго прощения, коим по природному Ея Императорскаго Величества матернему человеколюбию и пожалованы, но все оное было токмо ваше притворство и обманство, ибо снаружи казались вы повинными, а внутрь и между собою были еще злейшими противниками и бунтовщиками, а к концу прошлаго 1739 году то ваше бунтовское намерение паки явно отрыгнуло, и, вымысля между собою вора башкирца Миндигула, называли его Карасакалом, салтаном Гиреем, а после и ханом, с которым вновь причинили вы верноподданным Ея Императорскаго Величества неизчетныя раззорения и продолжали до тех пор, пока войски Ея Императорскаго Величества внутрь воровских ваших башкирских жительств не введены, и вышепомянутой Карасакал, также и другие ваши возмутители не искоренены были, ибо хотя с начала нынешняго вашего последняго возмущения посланы были от меня к вам, ворам, универсалы от 22 апреля и 14 июня с тем Ея Императорскаго Величества повелением, дабы вы возмущениям онаго Карасакала не верили и, отстав от него, жили б в покое, и в знак своего обращения того б вора и главных своих зачинщиков поимав, ко мне привезли, причем все ваши противности и нарушения присяг довольно были изтолкованы, но и по сему ничего от вас, воров, не учинено, и всегда ваши воровские поступки продолжались, и последуя частопомянутому вору Карасакалу до тех пор, пока он из глаз ваших, яко возмутитель не изчез, и приставшее к нему для побегу воровское ваше собрание не погубил.
Больше воровства и бунтовщичьи ваши поступки объявлять вам, еще ворам, также и настоящую вашу крайнейшую бедность протолковывать вам нечего. Сами все до единаго знаете, также и судить вас не почто. Сами вы поступки и дела свои помните, судите сами себя, какого помилования вы достойны, токмо все то зависит от высокомонаршей Ея Императорскаго Величества милости»<31>.
Вышеписанное объявление переводчик не только читал, но притом еще довольно по их башкирскому обыкновению разтолковывал, причем многие из того башкирскаго собрания плакали и кланялись в землю. По прочтении того объявлено им, чтоб о себе ждали указа, а возмущений между собою также и побегов отнюдь не чинили б, опасаясь всеконечной погибели не только б самих себя, но и жен и детей своих. Сие выслушав, пали они на землю, а потом велено было им встать, и итти в свой лагерь.
100. После того производилось следствие об оном башкирском собрании, чтоб уведать, кто и каким образом к бунту и сообщению с вором Карасакалом причастен был. Но понеже розыском о том никоими образы допытаться было невозможно, того ради употреблен был в том другой способ. А именно – собраны были сперва в верности пребывшие старшины следующие: главной Сибирской дороги Каратабынской волости Таймас-тархан, Ярык и Сеит Баев; Иланской волости Кусямыш Веккутжин, Асы Карабаев; Бекатильской волости Янгилда Сюингулов; Нагайской дороги Кубеляцкой волости Баим-тархан Кадреев и других разных волостей да Мещеряцкой волости сотник Ерман Исетлеев, от которых по их присяжной к Ея Императорскому Величеству должности требовано известие, кто из того собрания главные воры и их последователи, почему они о многих объявили. Потом призваны были взятые из того собрания в аманаты Юнус-тархан с товарищи, и таким же образом были спрашиваны под прещением<32>, ежели истины не покажут, смертной казни без всякаго помилования, со объявлением притом, что уже чрез верных старшин и без них ведомо, кто в каком злодействе приличен<33>, почему они также о многих показали и во многом с показанием верных старшин согласно объявили. Тако следствие без затруднения началось, и потому 18 августа с штаб-офицерами был совет, в котором о казни действительных воров учинилось определение, а протчих со всем тем собранием для проезду киргис-кайсацких владельцов и для окончательнаго изследования и определения разсуждено отправить под командою подполковника Пальчикова в Сакмарск с такою ему, подполковнику, данною инструкциею, чтоб он, прибыв в Сакмарск, старался все производимое о тех башкирцах следствие окончать, и к прибытию туды главной команды к решению изготовить. И тако по предозначенному определению 15 числа августа объявленным ворам башкирцам в разстоянии от Оренбурга в шести верстах на одной горе за Яиком с башкирской стороны, при собрании многого числа народа и всех верных башкирцов и мещеряков учинена екзекуция, а именно по прочтении указу о винах их, главные злодеи и сообщники возмутителя Карасакала4 Кайпкул Максимов, Юнус Исмайлов, Джиянгул Уккев, Карабаш Утеяков, Якуб Косишев посажены на столбах каменных, нарочно для того зделанных, на колья, оным же подобные одиннадцать человек, и в том числе помянутаго Карасакала семь есаулов – за ребра, восемьдесять пять человек – за шею повешены, двадцать одному человеку отсечены головы и взоткнуты на колья, в том числе и самаго главнейшаго возмутителя башкирскаго Аландзи Айгула<34>, которой частопомянутаго Карасакала вымыслил, голова отсечена у мертваго, ибо он, как везли его под караулом в Оренбург, сам себя умертвил тем, что не пил, не ел более десяти дней, а протчим оставшим злодеям екзекуция была 17 сентября, по прибытии его, генерал-лейтенанта в Сакмарск, где сту двадцати человекам отсечены головы, пятьдесят человек повешено, да триста один человек наказаны отрезанием носов и ушей, как то ниже упомянуто будет.
101. Между вышеписанными действами 19 августа Нурали и Ерали салтаны, большие Абулхаир-хановы5 дети прибыли в разстоянии от Оренбурга семи верст, а 22 числа были у генерал-лейтенанта. Для встречи их послан был капитан-порутчик, гранодеров – 24, мушкатеров – 60 человек с трубами и литаврами, шесть лошадей заводных, а военные люди регулярные и нерегулярные все стояли в параде, не развертывая знамен. Когда они подъехали к лагеру, тогда учинена им салутация из семи пушек, а при въезде их на двор генерал-лейтенанта от караула отдана честь, но без барабаннаго бою. У лошади принял их капитан, в большом намете – маиор, а к генерал-лейтенанту в ставку введены полковником. Вступя, говорили они генерал-лейтенанту по обыкновению своему краткую поздравительную речь, на что он таким же образом ответствовал, объявя притом, что отца их, Абулхаир-хана, верно старательныя поступки не только ему, но и самой Ея Императорскому Величеству довольно известны, за что они всегда имеют ожидать высочайшей Ея Императорскаго Величества милости, а он, генерал-лейтенант, поздравляет их с благополучным их приездом и, видя их, радуется. Потом и Джанбеку-батырю, знатнейшему киргис-кайсацкому старшине, кратко объявил, что Ея Императорское Величество о его службах довольно известна ж, и он за то должен ожидать высокой Ея Императорскаго Величества милости, о которых его службах нарочно и с салтанами говорил, дав знать, что он, генерал-лейтенант, будучи при Оренбургской комиссии довольно о том осведомлен. Между тем приехал из города Куз Ахмет-салтан и здоровался по своему обыкновению с братьями и старшинами. Затем предложено им было о учинении Ея Императорскому Величеству присяги, которую все они безотрицательно учинили, после которой трактованы были обедом. За первым столом посредине сидел генерал-лейтенант, от него по правую – Нурали и Куз Ахмет салтаны, а по левую сторону – Ерали-салтан и Джанбек-батырь. Тут же обедали и штаб-офицеры. За другим столом сидело старшин киргис-кайсацких семьдесят четыре человека. Протчим поставлено было по их обыкновению рубленое мясо и пиво за воротами. Во время обеда пили за здоровье с пушечною пальбою.
Чинено выстрелов:
1. Ея Императорскаго Величества…………………….... 17
2. Ея Императорскаго Величества фамилии………….. 13
3. Щастливаго оружия………………………………………9
4. Ханское и всей орды……………………………………..7
Напротив того Нурали-салтан зачал<35>
5. Всех Ея Императорскаго Величества
верных подданных…………………………………………..7
6. За здравие потом ханши и салтанов…………………..7
7. Всех желающих подданства Ея
Императорскаго Величества………………………………..5
При столе произходили многие разговоры о пользе, которую киргис-кайсацкой народ от российскаго подданства получает. Понеже тогда ж получена ведомость о заключении с Оттоманскою портою<36> вечнаго мира<37>, то генерал-лейтенант при питии за щастливое оружие имел случай изрядным образом объявить о всех победах, над турками одержанных, и с каким авантажем победоносный мир заключен, чему как салтаны, так и Джанбек великое удивление изъявили. После стола имянем Ея Императорскаго Величества подарено было Нурали-салтану сабля с серебреною оправою, штуцер<38>, четыре аршина сукна краснаго, одна лисица черная, четыре аршина парчи золотой, Ерали-салтану тож; Джанбеку-батырю – сабля с оправою серебреною, одна пара пистолет, четыре аршина сукна краснаго, один косяк голи<39>, одна лисица черная. При отдаче вышеозначеннаго ружья, как салтанам, так и Джанбеку говорено, что Ея Императорское Величество оными их жалует, которые должны они употреблять во отмщение против противников Ея Императорскаго Величества и в защищение верных подданных. После того генерал-лейтенант с салтанами выходил к киргис-кайсацким старшинам и народу, где, поздравляя их со учиненною от них присягою, говорил к ним речь, утверждая их в верном Ея Императорскаго Величества подданстве и толкуя пользу, которую от того они имеют и всегда иметь будут, а потом по прошению салтанов все они в лагерь их уволены.
102. Августа 24 числа прибыли близ Оренбурга Средней орды Абулмамет-хан и Аблай-салтан многими старшинами и с народом, к которым для показания лагеря отправлен был нарочной штаб-квартирмейстер Новокщенов, и притом приказано ему было хана с благополучным приездом поздравить, за что хан и Аблай-салтан весьма благодарили. Сего ж числа прежде приехавшие Нурали и Ерали салтаны с Джанбеком-батырем и с протчими знатными их старшинами вторично были трактованы. После обеда была с ними о делах конференция, при которой 1) говорено об отыскании отправленнаго в Ташкент каравана, и чтоб грабителям учинить отмщение; 2) о разбойниках киргис-кайсацких, которые и нынешняго году весною идущих из Оренбурга купцов ограбили; 3) каким бы образом утвердить безопасность таким купеческим караванам; 4) о освобождении находящихся у киргиз-кайсак российских пленных; 5) о прекращении произходящих у киргиз-кайсаков с волскими калмыками ссор, и о других разных делах, по которым разговорам, как чему быть, на многое соглашенось. О разграбленном караване извинялись они тем, что оное грабительство учинено в Большой киргис-кайсацкой орде, им неподвластной, однако всякое возможное старание прилагать обещались, чтоб ограбленные товары, или за них лошадьми, с грабителей доправить; ежели добровольно не отдадут, то б взыскать силою. О сем 26 числа была вторичная конференция с одними токмо салтанами, и соглашенось о требовании отца их, Абулхаир-хана, чтоб на Сыр-Дарье город построить, а к осмотру места отправить наперед под их конвоем и сохранением искусных людей. По сему определению отправлен был геодезист Муравин, инженер Назимов, которые не только то место осмотрели, но как оному, так и городу Хиве, будучи тамо, план учинили. Тако ж Муравин по своей должности учинил всему тому пути ландкарту, но с тем исполнением уже в следующем году они выехали.
103. Августа 28 числа был прием Абулмамет-хана и Аблая-салтана с старшинами и народом Средней киргис-кайсацкой орды. Для встречи их отправлен был премиер-маиор Дмитрев, при нем капитан-порутчик, адъютант, переводчик и сорок восемь человек гранадер да рота драгун с трубами и литаврами, конюшей генерал-лейтенанта и при нем двенадцать лошадей заводных в богатом уборе, коляска, цугом заложенная, два гайдука и скороход. Полки, также и нерегулярные люди, все поставлены были в парад. Когда хан подле полков поехал, то отдана ему честь с барабанным боем и музыка играла, а как миновал артиллерию, тогда выпалено из десяти пушек больших. Хан и салтан въехали на двор генерал-лейтенанта верхом, где от стоящаго там караула отдана честь с барабанным боем и музыкою, а протчие все с лошадей слезли у ворот. У лошади принял хана маиор, в большом шатре – подполковник, а у ставки генерал-лейтенанта – полковник, которой хана и салтана ввел перед генерал-лейтенанта, где по обеим сторонам стояли штаб-офицеры в лутчем наряде. Хан и салтан, вошед пред генерал-лейтенанта, вместо того, что было надлежало им речи словесно говорить, подали генерал-лейтенанту на их языке письма за их печатьми, с которых перевод на российском языке тогда ж публично прочтен был чрез секретаря.
Ханская речь:
«Ея Императорскаго Величества к подданным своим рабам высокоматернее милосердие и щедроты, подобно как от единаго солнца светлосияющие лучи, хотя пред довольным еще временем осияли ближних токмо соседей наших улусы, но в тоже самое время дальнейшие наши края таким образом просветили, что я по примеру соседа моего положил всеусердное мое желание, к центру толь щедрых лучей простирать мое намерение, за которыми, год от году счастливо следуя, теперь прихожу и удостоиваюсь видеть позлащенную Ея Императорскаго Величества персону<40>, на которую смотря, изобретаю себе матерь, защитницу и государыню, и сей высокомонаршеский Ея Императорскаго Величества образ твердо в памяти моей утверждая, и умом моим припадая ко всевысочайшему Ея Императорскаго Величества престолу, поздравляю со многими благополучными Ея Императорскаго Величества победами, которых слава не токмо наши киргис-кайсацкие улусы ныне преисполнила, но и во всем Востоке проповедует. При сем радостном поздравлении всеусерднейше желаю Ея Императорскому Величеству во веки таковыми победами над враги Ея преимуществовать. Всемогущий Бог да поможет славному и высочайшему Ея Императорскому Величеству правосудию.
Я же со всею моею фамилиею и с моими ордами во всевысочайшую Ея Императорскаго Величества власть и защищение, яко под твердой и непобедимой покров, повергаю себя с рабским повиновением, прося да принят буду по долговременному моему желанию в число совершенных и истинных Ея Императорскаго Величества подданных, за которую высочайшую милость пребываю и пребуду в вечной верности и покорности со всею моею фамилией и ордами.
Ваше ж сиятельство, яко моего приятеля, благополучным сюда прибытием поздравляю и благодарствую за прежде оказанныя от вас ко мне и подвластным моим благодеяния и склонности, желая, чтоб всегда тем не оставлены были, которое от меня и от моих с крайнею возможностию и благодарением изъявлено будет».
Напротив того генерал-лейтенант ответствовал ему, хану, нижеписанное:
«Высокопочтенный Абулмамет-хан!
Ея Императорское Величество всепресветлейшая и всемилостивейшая государыня о благом вашем намерении к подданству Ея Императорскаго Величества уже довольно известна есть, и вы по сие самое время в высочайшей Ея Императорскаго Величества милости содержитесь, как то и вам самим не безызвестно ж. Но нынешнее ваше подданническое объявление и всенижайшее Ея Императорскому Величеству поздравление приемлется за особливое утверждение давно желаемаго вами подданства, о котором Ея Императорскому Величеству всеподданнейше донести не премину. Между тем же ныне всевысочайше Ея Императорское Величество вас, высокопочтеннаго хана, со всею своею фамилиею<41> и ордами в свое высокомонаршеское подданство и во всемилостивейшее матернее защищение и милость совершенно принять соизволила, и всегда высочайшею своею милостию яко верных своих поданных не оставит, и прежде оказанныя же ваши к Ея Императорскому Величеству службы похваляет. Притом Ея Императорскаго Величества высочайшее и всемилостивейшее повеление объявляю вам, чтоб вы то обещанное свое подданническое желание по всенародному обыкновению по закону вашему присягою верности теперь утвердили. В прочем Ея Императорскаго Величества всевысочайшее к вам благоволение усмотрите в присланной к вам особливой от Ея Императорскаго Величества всемилостивейшей грамоте. Я же от себя, видя вас, почтеннаго хана, радуюсь и поздравляю с благополучным вашим сюда прибытием, и что до моей к вам любви и дружбы надлежит, в том вас, яко истиннаго моего приятеля уверяю, и оныя по вашей к Ея Императорскому Величеству верности непременно сохранять желаю».
От Аблая-салтана поданная речь по российскому переводу:
«Ея Императорское Величество всепресветлейшая государыня есть во всем свете славнейшая монархиня, Ея же благополучное государствование да умножит всемогущий Господь Бог, любящий истину и правосудие. С таким моим всесердечным желанием я, Аблай-салтан киргиз-кайсацкой Средней орды, пришед и предстоя пред позлащенною Ея Императорскаго Величества персоною, и видя сень Богом освященнаго Ея Императорскаго Величества лица, умом моим к высокомонаршеским Ея Императорскаго Величества стопам припадаю и нижайше прошу да принят буду с подвластными моими людьми в непобедимое защищение высочайшей Ея Императорскаго Величества милости в число совершенных и истинных Ея Императорскаго Величества подданных, за которую высочайшую милость долженствую не точию я один, но и со всеми моими, верным и истинным Ея Императорскаго Величества рабом вечно пребывать. Вас же, превосходительнаго господина генерал-лейтенанта, яко моего благодетеля и предводителя к сему моему благополучию, дружески поздравляю, прося, чтоб мое предъявленное желание и всеподданнейшее прошение Ея Императорскому Величеству представить и засвидетельствовать».
На оную его, Аблаеву, речь генерал-лейтенант ответствовал следующим образом:
«Почтенной Аблай-салтан!
Ея Императорское Величество всепресветлейшая и всемилостивейшая государыня о вашем благонамерении к подданству Ея Императорскаго Величества уже известна есть, и имянным своим указом повелела мне во оное принять вас совершенно, и, утвердя в том присягою, обнадежить вас по вашим верным службам высочайшею своею императорскою милостию чего для по слышанному от вас желанию представляю вам, чтоб вы теперь свое благое намерение изволили по закону вашему присягою утвердить. В протчем Ея Императорскаго Величества высочайшую милость можете усмотреть и из грамоты, присланной со мною от Ея Императорскаго Величества на имя брата вашего, Абулмамет-хана, и ваше, а я вас с благополучным сюда приездом дружески поздравляю».
Потом сели они в кресла, хан по правую сторону портрета Ея Императорскаго Величества, а генерал-лейтенант – по левую, подле же его – Аблай-салтан, и по немногим партикулярным разговорам предложено им от генерал-лейтенанта, чтоб они, хан и салтан, объявленную их к Ея Императорскому Величеству верность обыкновенною присягою утвердили. На то ответствовали они, что хотя ими такая присяга уже и учинена напредь сего, однако и ныне исполнить то не отрекаются и оную чинить с радостию готовы. Тогда немедленно разослан был персидской работы золотой ковер, и они, хан и салтан, сели на колени, и, сняв шапки, чрез ахуна присягали, заключа оную присягу обыкновенным по их закону заклинанием и целованием курана, а потом поднятием онаго на головы, сверх того к присяжной записи они и печати свои приложили. После того подарено от генерал-лейтенанта именем Ея Императорскаго Величества по сабле с объявлением, что они должны те сабли употреблять в защищение Ея Императорскаго Величества верных подданных, во отмщение же противников Ея Императорскаго Величества, и потом, как генерал-лейтенант, так и все бывшие тут штаб- и обер-офицеры, хана и салтана, яко находящихся в числе Ея Императорскаго Величества совершенно подданных поздравляли. После того присягали и старшины их, всего сто дватцать восемь человек разных родов, в другом шатре, в присутствии нескольких штаб-офицеров.
104. По учиненной присяге и по некоторым разговорам сели с генерал-лейтенантом за стол хан и салтан и несколько штаб-офицеров, а старшины в другом шатре и трактованы были богатым обедом, причем кушали с пушечною пальбою следующия здоровья:
Число выстрелов:
1. Ея Императорскаго Величества………………….….21
2. Высочайшей Ея Императорскаго
Величества фамилии…………………………..………17
3. Щастливаго оружия……………………………………..13
4. Абулмамет-хана и всей его фамилии и орды……….9
5. Напротив того хан пил за здоровье Ея
Императорскаго Величества верных подданных…..9
6. Аблай-салтана и всей его фамилии………………….7
7. Всех желающих подданства Ея
Императорскаго Величества…………………………..7
По обеде хану и салтану и верховному при них старшине Ниязу-батырю в знак Ея Императорскаго Величества учинены подарки, и они отпущены были в лагерь со всяким их удовольствием.
105. Августа 29 числа киргиз-кайсакам Средней орды роздано жалованье сукнами и другими товарами, после чего хан, салтан и лутчие старшины приежжали к генерал-лейтенанту, с которыми о всех до них касающихся делах была конференция, и учинено основание, как что действием производить, а особливо о прекращении бывших у киргис-кайсак с калмыками ссор, об отыскании разграбленнаго в Большей орде купеческаго каравана, о препровождении впредь таких караванов, также и о других многих делах, до разных учреждений надлежащих. Следующаго дня, то есть 30 числа, трактованы были дети Абулхаир-хановы Нурали и Ерали салтаны, также и знатной киргизской старшина Джанбек-батырь, и о их делах с ними говорено. А после обеда в вечеру паки Абулмамет-хан и Аблай-салтан для конференции приежжали, с которыми о многом было советовано и им предложено ко исполнению.
106. Августа 31 числа для Абулмамет-хана и Аблая-салтана была екзерциция гренадерской роты с бросанием шлаг<42>, также и пушечная скоропалительная<43> стрельба, а в вечеру сожжено было несколько ракет и луст-фейеров<44>, что видя, хан и салтан и старшины их с народом великое удивление показывали, ибо того никогда они еще не видали. Токмо Абулхаир-хановы дети, помянутые два салтана, при том не были, ибо вчерашняго числа к генерал-лейтенанту прислали от себя нарочнаго с объявлением, что они при том присутствовать не могут, но должны по письмам отца их собираться в улусы, а будут токмо для прощания. Однако и сего не учинили, но собравшись, уехали, не простясь с ним, генерал-лейтенантом. При отъезде их уведомилось, что они учинили то по произшедшей между ими и Абулмамет-ханом партикулярной ссоре, и будто хан разгласил, что их удержат в Оренбурге на место находящагося тут брата их, Кузь Ахмет-салтана, и акибы они, того убоясь, уехали.
107. Сентября 1 числа после полудни генерал-лейтенант с несколькими штаб- и обер-офицерами ездил для визита в лагерь Абулмамет-хана, к которому лагерю подъехав, версты за две встречен от перваго ханскаго старшины Нияза, а за версту выехал и встретил его Аблай-салтан с старшинами. Хан встретил и принимал его, генерал-лейтенанта, вышед из палатки сажен на десять. По вступлении в палатку генерал-лейтенант и хан сели тут на разосланных коврах, а салтан из учтивости чрез долгое время не садился, но наконец генерал-лейтенант к тому его упросил. При всем том никаких особливых разговоров не происходило, кроме сего, что говорено было о способах ко отысканию разграбленнаго киргис-кайсаками купеческаго каравана, причем объявлены были киргис-кайсаки, бывшие в той разбойнической артели, и со оных несколько взято лошадей в уплату, и за ханскую прозьбу из высочайшей Ея Императорскаго Величества милости в винах их прощены. По взаимным комплиментам часто помянутой генерал-лейтенант с ханом и салтаном простился, причем довольно утверждал их о пребывании в верности Ея Императорскому Величеству по учиненной от них присяге и в знак Ея Императорскаго Величества высочайшей милости несколько вещей хану, салтану, Джанбеку и Тлеке батырям подарил, и тако вечером возвратился в лагерь ко Оренбургу, а хан и салтан следующаго дня по утру с их старшинами откочевали к своим улусам<45>.
108. Третьяго числа сентября отпущены были в домы бывшие с Сибирской дороги знатные и верные башкирские старшины Таймас-тархан с товарищи, которым о их старшинстве и как будучи при том в содержании народа поступать они должны, даны инструкции на российском и татарском языках, и дано им в награждение каждому по четыре аршина сукна и по одной сабле, а 4 числа отправлен к Абулхаир-хану с грамотою и подарками порутчик Дмитрей Гладышев, и с ним по прошению ханскому посланы геодезисты Муравин да инженер Назимов для осмотру и описи места на реке Сыр-Дарье, о котором хан многими письмами просил, чтоб тут построить новой российской город, которые в последующем годе возвратились, как то ниже сего означится.
__________________________________
1 Оная опасная болезнь по репортам Исецкой провинциальной канцелярии неразсудно была разглашена, ибо посланной в ту провинцию доктор по довольному его осмотрению заболевших, из всех обстоятельств нашел, что оная болезнь по видимым знакам хотя и подобна моровой язве, но неприлипчивая, и ясно доказал, что она происходит от кислоты какой-нибудь в воздухе случившейся малой и почти невидимой гадины, и случается также обыкновенно летнею и осеннею порою в разных сибирских местах, а особливо всегда бывает падеж на скот, что в помянутой Исецкой провинции случилось. Лечение от сей болезни, ежели токмо вскоре учинится, бывает без всякаго затруднения. Буде же кто пренебрежется и в больном жар умножится, то не только в лечении трудность, но и самая смерть последует. У сибирских жителей обыкновенное противу ея лекарство сие, что то место, где знак или пятно окажется, окалывают иглою и присыпают нашатырем, а потом прикладывают табаком так долго, пока больной исцелеет.
2 Означенной Алдар, как выше упомянуто, в 1707 году главным бунтовщиком был, но получа в том тогда прощение, жил в Башкирии, не выежжая никуда до тех пор, пока он не нашел случай киргис-кайсацкаго Абулхаир-хана в российское подданство привести, от котораго взяв посланцов, в 1730 году в Уфу приехал, и с ними у двора Ея Императорскаго Величества был, а потом с Тевкелевым будучи в киргисской орде, служил, а во время последняго башкирскаго замешания по коварству своему всегда казался натуральным. Между башкирцами всегда за богатейшаго его почитали, ибо имел он около осьми тысяч лучших лошадей.
3 «Башкур»<46> называется<47> «главной вор», и сие имя, как выше означено, придано им ругательно от нагайцов, откочевавших в степь во время владения сибирских и казанских ханов, ибо сии башкирцы, будучи с нагайцами, со оными за Яик не пошли.
4 Частопомянутой Карасакал хотя о себе во всей Башкирии было разгласил и башкирцов, сообщников своих, уверил, что он – салтан Гирей, кубанской владелец, и родословную о себе роспись разсеял, но по следствиям нашлось, что он был подлинной башкирец, подлой природы из Юрматынской волости, где его жена и свойственники жили. И понеже он в разных местах скитался, то могло статься, что каким-нибудь образом и на Кубани бывал и о тамошних состояниях отчасти знал, ибо по известиям был он весьма хитр и коварствен и поступки свои, применяясь тамошним обычаям, во многом разполагал. Он же, как то после уведано, калмыцким языком хорошо умел говорить. Из чего заключили, что он или у зюнгорских, или у волских калмык бывал, яко о их состояниях знал же, и тако, будучи в киргис-кайсаках, не трудно было ему разгласить о себе, что он сын контайшин, а брат зюнгорскаго владельца Галдан Чирина Шуна, хотя сей Шуна, бежав от отца своего к волским калмыкам, там в 1732 году подлинно умер.
5 Помянутой хан для свидания в 1740 году не бывал, отговариваясь дальным своим кочеванием и болезнию, а в самой вещи было, что имел стыд за пограбленной киргис-кайсаками купеческой караван, которой тайный советник Татищев, отправляя в Ташкент, отдал ему на поруки, а к тому ж боялся и сего, чтоб ему пред Абулмамет-ханом Средней орды, с коим он несогласие имел, меньшаго почтения не случилось, а требовал чрез письма по своему взмерчивому<48> обыкновению сего, чтоб генерал-лейтенант с войски сам к нему пришел, и тамо б, на реке Сырт-Дарье, город построил, объявляя в том свои легкомысленные потребности и резоны.
109. Сентября 5 числа генерал-лейтенант князь Урусов выступил из Оренбурга обратно к Самаре и того ж числа получил куриера из Кабинета Ея Императорскаго Величества со всемилостивейшею апробациею, учиненных от него ко успокоению башкирскаго народа определений, по которым и генерал-маиору Соймонову поступать повелено. 9 числа пошли к Озерной крепости. И хотя его, генерал-лейтенанта, намерение с начала весны в том состояло, чтоб обратно из Оренбурга следуючи Красногорское место, где настоящему городу Оренбургу по представлению тайнаго советника Татищева быть повелено, совершенно осмотреть, как выше сего означено, но отправленное к Сакмарску башкирское собрание, не меньше же и состояние тогдашнее всего башкирскаго народа окончательной и скорой резолюции необходимо требовало, и того ради принужден он был, оставя Красногорскую дорогу, следовать прямо к Сакмарску, куда 14 числа прибыл. На другой день слушано следствие, учиненное подполковником Палчиковым о приведенных им в Сакмарск воровских башкирцах, а 16 в имевшейся комиссии учинен о том, яко же и требовавшемся к конечному успокоению башкирских замешаний, протокол, по которому бывших на воровстве с возмутителем Карасакалом близ Сакмарска на оной горе повешено пятьдесят человек, сто двадцати человекам отсечены головы, жены ж их и дети розданы служивым людям. Сверх того триста человек, кои в следствии показывали, акибы были в сообществе с помянутым Карасакалом по неволе, по силе прежде учиненных определений и разосланных универсалов штрафованы кнутом и урезанием носов и ушей для публичнаго знака и отданы для содержания верным старшинам на росписки. По учинении оной экзекуции 18 числа выступили по полудни в поход от Сакмарска к Самаре налегке, оставя в Сакмарске для примечании<1> башкирских движений полковника князя Еделева с командою, которому, усмотри спокойность, велено было следовать потому ж к Самаре. 22 числа дошли до Сорочинска, а 28 в Самару благополучно прибыли.
110. По прибытии в Самару чрез весь октябрь чинены были разныя при Оренбургской комиссии учреждения, а особливо в том, что надлежало к строению главнаго города Оренбурга при Красной горе, как то именным Ея Императорскаго Величества указом тогда было повелено, в намерении, чтоб оное строение будущею весною, нимало не упущая времени, начать и производить. В оное же время и о всех Оренбургской комиссии потребностях генерал-лейтенант князь Урусов учинил, и к высокому разсмотрению в Кабинет Ея Императорскаго Величества в последних числах ноября отправил генеральное разсуждение.
111. С стороны Башкирской комиссии генерал-маиор Соймонов, получа известие о предписанном Карасакале, 21 числа марта выступил из Мензелинска к Уфе, отколь разныя на воров командировал партии, которыми, хотя и некоторые поиски были произведены, и онаго возмутителя принуждены с Сибирской дороги бежать на Нагайскую, однако и ворам при одном сражении была удача: побили верных башкирцов команды старшины Полата Зиликеева сто пятдесят человек. В апреле месяце производилось у онаго генерал-маиора следствие над знатнейшими старшинами Алдаром и Сеитбаем, которые от генерал-лейтенанта князя Урусова для того были отправлены из Самары с товарищи их семь человек, и по изследовании все они в Мензелинске казнены. В 17 число маия выступил он, генерал-маиор, из Мензелинска с командою к Табынску, отколь ходил вверх по Белой реке, посылая на воров разныя партии, которыми побито, также и деревень их выжжено число немалое. С вершин помянутой Белой реки ходил он, генерал-маиор, с легкою командою и к Верьхояицкой пристани в намерении, чтоб собравшихся туда по разосланным от генерал-лейтенанта князя Урусова универсалам башкирцов всех собрать к своему корпусу, но, прибыв туда, онаго собрания уже не застал, ибо прежде прибытия его на оную пристань по ордеру реченнаго генерал-лейтенанта все те башкирцы отправлены были с полковником Пальчиковым в Оренбург, с которыми и экзекуция возпоследовала, как то выше сего означено.
112. И тако продолжавшемуся с 1735 году башкирскому замешанию, от котораго премногия затруднения и убытки происходили, в том 1740 году окончание возпоследовало, и Башкирия вышеписанными действами и экзекуциями, в сем году чиненными, в прямое чувство и страх приведена. А понеже все те действия незабвенной памяти достойны, то не безприлично впредь для всегдашняго ведения, особливо же в разсуждении города Оренбурга, приложить при сем из репортов и записок по возможности собранное известие.
ВЕДОМОСТЬ,
сколько с начала последняго башкирскаго бунта, т.е. с 1735 по 1741 год, по Оренбургской и по Башкирской комиссиям командированными партиями воров башкирцов побито, казнено, под караулом померло, сослано во флот, в Остзейские полки и в работу в Рогервик, и что жен и детей их обоего пола для поселения внутрь России роздано
|
Годы |
По Оренбургской комиссии |
По Башкирской комиссии |
В обеих командах |
||||||
|
Побито |
Сослано |
Роздано |
Итого |
Побито |
Сослано |
Роздано |
Итого |
||
|
1735 |
500 |
– |
20 |
20 |
– |
– |
– |
– |
520 |
|
1736 1737 |
500 |
– |
200 |
4700 |
692 |
1652 |
1457 |
3801 |
8501 |
|
1738 1739 1740 |
2134 |
135 |
1862 |
4131 |
8746 |
1449 |
4843 |
15038 |
19169 |
|
Всего |
3134 |
135 |
2082 |
9351 |
9438 |
3101 |
6300 |
18839 |
28190 |
Сверх того при команде генерал-лейтенанта князя Урусова наказано при Сакмарcке урезанием носов и ушей 301 человек, и оное число, ежели прибавить к общей сумме, то будет всего в обеих командах 28491 человек. От тех же воров взято в казну:
По Башкирской комиссии
Лошадей в штраф и партиями побито………….11282
Коров и овец…………………………………………5872
Деньгами за штраф и
за проданныя лошади………………..9828 руб. и 29 коп.
Раззорено деревень жилых…………………………396
По Оренбургской комиссии
Лошадей от казненных воров штрафных………..1001
Коров 196, верблюдов 8, итого…………………….204
Раззорено деревень…………………………………..300
Сия ведомость, как выше значит, учинена из репортов и записок, но о числе, показанном заподлинно, утвердиться не можно, ибо много того, а особливо от нерегулярных людей происходило, о чем никаких репортов подавано не было, но еще и нарочно убитых злодеев таили.
113. По наступлении 1741 года продолжаемы были все те учреждения, которыя к строению на новоозначенном месте города Оренбурга требовались. Между тем, как во оное же время персидской шах Надыр<2> в Бухарии, в Хиве и в других тамошних местах немалыя учинил завоевания, то с стороны Оренбургской комиссии всякия осторожности были учреждены, дабы от персиян никакого наглаго и нечаяннаго нападения не было. Ибо Хива, где сам помянутой шах с войском своим действительно находился, не весьма в дальном от Оренбурга разстоянии. И по присланному тогда из бывшаго Кабинета указу ко удержанию его, шаховых, намерений всякую осторожность иметь, и город Оренбург в совершенное оборонительное состояние привести было повелено. Тогда ж и от киргисских орд немалое было затруднение по той причине, что, как выше показано, бывшей Башкирии возмутитель Карасакал, ушед в киргис-кайсаки, назвался сыном бывшаго зюнгорскаго владельца контайши<3>, братом тогдашним Галдан Чирина<4>, и ходил с некоторыми своими единомышленниками под зюнгорское владение. Сие услышав, владелец Галдан Чирин отправил на них войска своего двадцать тысяч человек и несколько пушек, которыя, гнавшись за ними до Яика реки, киргис-кайсаков крайне раззорили и принудили их убежище искать под самым Оренбургом, где комендант, усмотря оное калмыцкое войско, учинил к ним высылку из крепости со объявлением, что они, калмыки, нарушают соседственную дружбу, приближась с войском к российским местам и чиня нападение на подданных российских киргис-кайсак, по которому увещанию на конец калмыки возвратились. Разорение, ими учиненое, казалось особливо до улусов Абулмамета и Аблая-салтанов, безчисленное множество скота они побрали, также и людей побили немало. По отступлении их командующий тем калмыцким войском владелец прислал в Оренбург знатных заисангов объявить, какия притчины к нападению на киргис-кайсак их подвигнули, а именно, что во время бывшей у них с китайцами войны киргис-кайсаки воровством и нападениями своими покою им не давали, да и ныне тож чинить отважились, а что они российские подданные, о том их владелец не ведал. Напротив того объявлено им было, каким образом киргис-кайсацкия орды пришли в подданство российское с представлением, чтоб зюнгорской владелец впредь о их противностях писал во Оренбургскую комиссию, почему всякая справедливость чинена быть может, а сам бы он с ними не управлялся, и чрез то б соседственной дружбы не нарушал.
114. Между тем еще во окончании прошлаго 1740 году приключившаяся генерал-лейтенанту Урусову цынготная болезнь время от времени умножилась, а в вешние месяцы так уже усилилась, что он по многом от нее страдании 22 июля жизнь свою блаженно окончал к немалому сожалению всех бывших в его команде людей, к которым он чрез все время правления своего многия благодеяния показал и чрез то имя милостиваго, благотворительнаго командира не напрасно получил. Во всех же порученных ему делах такое имел счастие, что каждое его начинание с благополучным успехом произведено в действие, и ни в чем дальных затруднений не было, между которыми совершенное окончание бывших башкирских замешаний ко особливой его чести и хвале служить может, равно же и начатое им поселение гарнизонных и ландмилицких полков, которые пред его кончиною на совершенное поселение в новыя крепости были расположены.
115. Что касается до строения Оренбурга на изысканном тайным советником Татищевым при Красной горе месте, то еще при жизни онаго генерал-лейтенанта для заложения и строения командированы инженерные офицеры, а именно подполковник Ратиславской, инженер-прапорщик Тельной, архитектор Лентгольт и другие к тому принадлежащие чины и работники, но происшедшие у помянутых Ратиславскаго, Тельнаго и Лентгольта о месте, где городу быть, споры, не допустили, чтоб строение начинать без повторительнаго о том разсуждения и указа. Первой представлял и проект учинил, чтоб городу быть на верху самой горы, поставя за резон, что на горе воздух лучше и место виднее, а последние оба представляли другое ровное место, в разстоянии от горы версты на две, а на горе построить цитадель, объявляя за резон, что на горе такой великой город строить невозможно, разве каменной, яко земля сверху пещаная, а на низу во всех местах твердой камень и для воды великия неудобности, оной же и по косогору, а ими избранное место способно тем, что земляная работа может без труда производиться, улицы будут ровныя, а где вода поудалела, тут колодцы выкопать, также и во всех местах огороды иметь способно. По получении оных проектов в Самару, при жизни еще генерал-лейтенанта учинен был совет, в котором все по обстоятельствам и по сведению приказано, что то место, кое от инженер-прапорщика и от архитектора представлено, способнее, оно ж самое то, которое тайный советник Татищев изобрал, о чем выше сего показано. И для того во оной комиссии с докладу помянутаго генерал-лейтенанта определено помянутой город строить на том от Тельнова и от Лентгольта избранном месте, а на горе сделать цитадель. Тако оной город августа 1 числа по принадлежащем всевышшему Богу молебствовании с пушечною пальбою был заложен и работа собранными людьми действительно была начата и несколько сажен рва вынуто, но понеже споры и протесты между предупомянутыми строителями непрестанно продолжались, которых без главнаго командира присутствовавшим тогда в канцелярии разобрать было невозможно, то оное строение до определения главнаго командира принуждено было оставить, а определено, чтоб ко всему чинить токмо наиприлежнейшия приуготовления, которыя тогда и производились.
116. По получении в бывшем Кабинете репортов о скончании генерал-лейтенанта Урусова присылались о разных до Оренбургской комиссии принадлежащих делах указы на имя канцелярии, а в сентябре месяце возпоследовал указ, по которому велено Оренбургскую комиссию принять и до указу управлять бывшему при Башкирской комиссии генерал-маиору Соймонову, которой в сем году пожалован был генералом-порутчиком, и велено ему к той комиссии из Мензелинска ехать немедленно и принять оную в правление, и поступать во всем, как данные статскому советнику Кирилову, и по нем тайному советнику Татищеву, и означенному князю Урусову инструкции и указы повелевают. Но понеже он, генерал-лейтенант Соймонов, по некоторым обстоятельствам, о которых ниже сего объявлено будет, к той новопорученной ему комиссии из Мензелинска вскоре отправиться не мог, того ради взяв к себе оной комиссии секретаря Рычкова<5> с несколькими канцелярскими служителями, управлял комисския дела в Мензелинске, и канцелярию потребными наставлениями снабдив, к строению Оренбурга надлежащия учреждения чинил да не меньше же о разных других делах прилежно старался и в бывший Кабинет доносил, между которыми и сие было представлено, чтоб самарских городовых дворян, яко уже ненужных в Самаре, перевести в Оренбург, вместо того, что их по особливому указу на доношение тайнаго советника Татищева ниже Яицкаго казачья городка поселить велено было. Что же надлежит до того, что генерал-лейтенант Соймонов не поехал скоро в Самару, но остался в Мензелинске, то сему причина была следующая.
117. У онаго генерал-лейтенанта с новоопределенным тогда на Уфу вице-губернатором бригадиром Аксаковым<6> нечаянно произошли великия несогласия, и башкирские старшины разделились на две партии; одни придержались ему, Соймонову, а другие пристали к бригадиру Аксакову, и на Соймонова, яко же и на всю ведомства его Башкирскую комиссию у Аксакова многия жалобы произносили, которыя он от них приняв, всякую им в их прошениях подавал надежду. От сего явились у всех старшин разныя междуусобия и ссоры, а особливо между главными Шарыпом и Аракаем<7>. И того для генерал-лейтенант Соймонов принужден был остановиться в Мензелинске, где, забрав к себе в комиссию означеннаго Аракая с его товарищи, производил строгое следствие, а на бригадира Аксакова протестовал, на что однако и с стороны Аксакова ответами не оскудевало. При таких затруднениях генерал-лейтенант промедлил в Мензелинске до самаго сего года окончания.
118. Между делами 1741 году и еще при жизни генерал-лейтенанта Урусова достойно примечания возвращение из Хивы отправленных в 1740 году геодезиста Муравина и инженера Назимова, из которых первой описал тракт от Орской крепости до Хивы и часть Аральскаго моря, коему тракту и сочинил ландкарту, а другой снял план городу Хиве1, по которому и по другим от них поданным прямое положение и состояние онаго города известно стало. Геодезист Муравин посылан был из Хивы от Абулхаир-хана (ибо он тогда в Хиве на ханстве был) к персидскому Надыр-шаху, которой в самое то время подступал под хивинское владение с своим войском<8>, с прошением, чтоб шах тем владением наградил его, Абулхаира. Шах, допустя пред себя онаго Муравина, не только благосклонно его принял, но и довольно наградя деньгами и платьем, к хану отпустил его возвратно, с приказом, чтоб Абулхаир-хан сам к нему приехал, а он, шах, за соседственную дружбу с великою российскою императрицею наградить его не оставит. Но хан ехать к нему не отважился. Уведомясь же, акибы хивинцы умыслили его, хана, убить, с бывшими при нем российскими людьми возвратился в киргис-кайсацкие улусы, а шах по выезде ханском, с войском своим подступя к Хиве, сей город приступом взял и многих жителей, а особливо таких, кои оружием действовать могли, вывел в Персию. В Хиве же определил он ханом однаго из своих чиновных людей<9>, оставя при нем небольшей гарнизон, однако по отступлении шаховом хивинцы, не хотя быть под игом персидским, вскоре онаго оставленнаго хана убили и от персиян отложились, выбрав себе в ханы Абулхаирова сына Нурали-салтана, но и сей не долго ханствовав, принужден был так же, как и отец его, возвратиться в киргис-кайсаки, убояся персидскаго нападения<10>. В протчем сего году летняя в Орской крепости ярманка происходила благополучно, и градской части яко же и с питейных продаж акцыза в казну получено немалое число, но хивинцов за показанным их раззорением в приезде никого не было.
119. Еще и генварь месяц 1742 году провождал<11> генерал-лейтенант Соймонов для означенных обстоятельств в Мензелинске, и, учиня над разными башкирцами следствия, как о том, так и о спорах своих с уфинским вице-губернатором Аксаковым, со мнением своим Правительствующему Сенату доносил. Потом февраля 2 числа отправился он к порученной ему Оренбургской комиссии в Самару, а из башкирских главных старшин, придержавшихся его стороне, Шарыпа Мрякова, Ахмира Асанова<12> и еще некоторых, отпустил ко двору Ея Императорскаго Величества, ибо они его просили, чтоб позволил им ехать для поздравления Ея Императорскаго Величества от всего башкирскаго народу со вступлением Ея Величества на всероссийский престол<13>. Но еще не доехал генерал-лейтенант до Самары, то получил он в пути указ, что по высочайшему Ея Императорскаго Величества именному указу к Оренбургской комиссии главным командиром определен тайный советник и кавалер Неплюев<14>, а ему, генерал-лейтенанту, велено явиться в Правительствующем Сенате. С сим прибыл он, генерал-лейтенант, в Самару 15 февраля. Он ни о чем столько старания не прилагал, как о том, чтоб состоявшие тогда в ведении Оренбургской комиссии гарнизонные и ландмилицкие полки с штаб- и обер-офицерами до приезду помянутаго тайнаго советника укомплектовать, в которые чины по чиненному тогда балатированию<15> и по аттестатам немалое число и произведено. Помянутый тайный советник Неплюев к той комиссии в город Самару прибыл 26 числа апреля, и в первых числах маия команду той комиссии от генерал-лейтенанта действительно принял, а генерал-лейтенант Соймонов отправился в Москву.
__________________________________
1 Хива есть узбекских татар<16> владение, от Оренбурга в полуденную сторону в разстоянии с тысячу пятсот верст. Город стоит на каналах, проведенных тут из реки, называемой Улу-Дарья<17>, впадающей в Аральское море. Укрепление городское, стена из глины четвероугольно сделанная, на углах у которых в опасных местах для караулов поделаны бутки. Домов в нем число немалое, которые строены из глины прямыми улицами, и каждая улица под одну крышку, а дворов нет. Для скота жители имеют загородные дворы, кои также из глины сделаны. Улицы во всем городе безмерно тесны. Хивинскому владению подсудных<18> городов, кроме Хивы, счисляется одинадцать, из которых на пути, едучи от Оренбурга, Гурьян, Вазиркент, Шабак<19>, Казабат, да по ту сторону Хивы Хан и Ургенч, Адарус, Бектак, Каксара, в коих городах главными обретаются князки тамошние, а не хивинские, токмо они счисляются под владением хивинскаго хана, которой обыкновенно живет в городе Хиве. Сей хан хотя город во власти своей содержит, но хивинцов такое обыкновение, когда от него, хана, малую досаду увидят, то тайным образом немедленно его умертвят. С хивинцами смежные народы суть: с стороны Каспийскаго моря – трухменцы<20> и персияне, а с стороны Аральскаго моря – аральцы и киргис-кайсаки, также и зюнгорское владение от них неподалеку. Хлеба у них родится довольно, и сеют пшеницу, просу, хлопчатую бумагу и табак. Шелку делается у них довольно, чем больше и купечество производится. Также и овощей древесных<21> и огородных родится со удовольствием. Водяной ход из Хивы есть в аральцы по Улу-Дарье вниз, а вверх по оной реке до Бухарии и далее, а в каракалпаки ездят по Аральскому морю. Лесами во всей тамошней стороне недовольно, и на лутчия употребляют боле саженныя деревья. В хивинском владении подле самаго Аральскаго моря находится гора, в которой, как сказывают, богатая есть золотая руда, но добывать ее никому не позволено. Хивинской народ закону махометанскаго, в нынешних местах умножились они, перешед туды от яицкаго устья лет за двести, ибо неподалеку от устья оной реки город Сарачик, которой раззорен, и они из сего выгнаны были бывшими на Каспийском море разбойниками казаками. Развалины сего города и поныне еще видимы, от Гурьева городка<22> верстах в шестидесяти<23>.
Аральское море, которое посыланной геодезист описал и на карту положил, разстоянием от Оренбурга восемьсот девять верст. Оное почти во всем подобно Каспийскому морю, потому что многия и большия реки, равно как и в Каспийское, в оное впали, однако из него ни одна не вышла, также и рыбы в нем такое ж множество, и тех же родов, как в предписанном. Вода в нем солоновата, однако по нужде и в пищу ее употреблять можно. Берега больше ниские, около которых так, как и у Каспийскаго моря, на немалое разстояние камыш растет, но есть местами и горы. Какая сему морю глубина, о том известия не получено, однако у берегов в некоторых местах [оно] глубоко<24>, и дно усмотрено пещаное. По разсуждению бывших тамо людей российских можно по нем и большим судам ходить, но аральцы кроме малых лодок, с которыми ходят подле берега, никаких других судов не употребляют. Во оное море реки впали: первая и главная – Сыр-Дарья. Вершины ее между полуднем и востоком из горы, называемой Актау, которая лежит выше Ташкента. Вторая – вверх от оной Сыр реки протоком шириною версты на две, но имени ее во описании не назначено, и больше подобна болоту, нежели реке. Третья – Улу-Дарья шириною сажен около осьмидесят и более, и понеже она довольно глубока, то могли б по ней ходить немалые суда, ежели б от имеющихся по ней порогов препятствий не было. Вершины ее из вышепомянутой же горы Актау. По оному морю ход может быть в каракалпаки и в аральцы, кои около онаго моря кочевья свои и жительств имеют, а по предписанным двум первым рекам – до Туркестана, Ташкента и Самарханта, кои построены на каналах, из оных рек проведенных, а по Улу-Дарье – до Хивы и Бухарии, токмо лесов к строению судов во всех тамошних местах оскудение.
120. При вступлении тайнаго советника и кавалера Неплюева в команду Оренбургской комиссии первое дело и разсуждение было о построении города Оренбурга, и чего ради оное строение в прошедшем году оставить было принуждено. И когда от канцелярии донесено было о вышепоказанных несогласиях между инженерами и архитектором при строении того города произшедших, и тамошних мест положение на ландкартах и планах представлено, то по всем обстоятельствам найдено, что толь знатному и большому городу способнее и пристойнее быть близ устья Сакмары реки, где Бердская крепость застроена, яко тут место пространное, равное, как водою, так и лесом и лугами и всяким к строению потребными припасами пред Красногорским гораздо довольнее, к российским хлебным жительствам ближе и ко всем новопостроенным крепостям стало быть в средине. Все сии угодности тайный советник обще с генерал-лейтенантом Соймоновым в репорте от 9 маия Правительствующему Сенату представил и просил резолюции, не повелено ли будет настоящей Оренбург строить на сем месте, и к тому строению требовал однаго инженер-капитана. После отсылки сего представления чинены все до походу надлежащия приуготовления, а между тем тайный советник неусыпное старание прилагал, чтоб о всех Оренбургской комиссии как внутренних, так пограничных и заграничных делах в совершенное сведение притти, а для воинских дел требовал он себе в помощь генерал-маиора, которой в команду его и прислан, как то ниже означено будет. Воинским людям, как гарнизонных, так и ландмилицких полков по имянному Ея Императорскаго Величества всемилостивейшему указу на доношение генерал-лейтенантов князя Урусова и Соймонова для поселения в новых крепостях за новость и для отдаления мест повелено прежнее остзейское жалованье продолжать еще три года, причем иметь старание и попечение, дабы они в три года на своих местах действительно и со всем совершенным учреждением поселены были.
121. По исправлении всех до походу принадлежащих потребностей тайный советник Неплюев выступил из Самары 9 числа июня и 13 того ж месяца в новопостроенную Красносамарскую крепость прибыл, где будучи, о должности тамошняго командира учинена обстоятельная инструкция, а 14 числа отправлен курьер о походе его, тайнаго советника, и о разных делах в Правительствующий Сенат с доношением. Следуя далее в сем походе и у каждой крепости состояние ея разсматривая, снабдевал он командиров достаточными инструкциями. В Переволоцкой крепости, куда 28 июня прибыли, праздновали высокое тезоименитство<1> Его Императорскаго Высочества великаго князя Петра Феодоровича<2>, а на другой день был с штаб-офицерами совет о расположении военных людей в построенных по Самаре реке<3> крепостях, и учинено определение, чтоб селить на Сакмаре реке ландмилицкой Шешминской полк, чего ради туды отправлен того полку подполковник с обер-офицерами и с командою для осмотра мест и для приготовления лесов. 1 июля перебрались с реки Самары на Яик в Татищеву пристань, а 4 того ж со всею командою прибыли в Бердскую крепость, где настоящему городу Оренбургу вновь назначено быть, и по осмотру явилось под строение того города место весьма способное и всеми к жительству надлежащими потребностями довольное. Того ради бывшему тогда артиллерии капитану Галафееву с инженер-прапорщиком Тельным приказано оному месту план снять с ситуациею и проэкт учинить, как городу застроену быть, что ими и учинено.
122. Между протчими Ея Императорскаго Величества к тайному советнику Неплюеву высочайшими повелениями было и сие, чтоб все указы, данные прежде бывшим командирам, и от них учиненныя представления в тонкость рассмотреть и о том донесть Правительствующему Сенату. А дабы сие учинить с наивящшим<4> основанием, то писано было к уфинскому вице-губернатору бригадиру Аксакову, чтоб он для разных разсуждений, касающихся до Башкирии и до Уфинской провинции, приехал к нему, тайному советнику, которой для того и приежжал. По довольному с ним разсуждению учинены 11 июля при помянутой Бердской крепости два определения: [одно –] о делах и порядках между башкирцами, на основании прежних и последних указов, и что сверх онаго к пользе высочайших Ея Императорскаго Величества интересов и к содержанию того народа в надлежащей покорности служить может, а другое – о тех Оренбургской комиссии делах, которые от Уфинской провинции требуют исполнения и вспомоществования. Оба определения при общих доношениях и за общим подписанием в Правительствующий Сенат посланы, где и апробованы. Сверх того бригадир Аксаков мнению тайнаго советника согласовал и в том, чтоб город Оренбург строить на осмотренном от него, тайнаго советника, месте при Бердской крепости, объявя, что оное против Орскаго и Красногорскаго к построению того города гораздо способнее, яко ему оба объявленныя места были напредь того ведомы.
123. По окончании объявленных разсуждений и определений 12 июля бригадир Аксаков отправился на Уфу, а тайный советник Неплюев с командою своею пошел к Орской крепости. 13 июля в разстоянии от Бердской крепости осмнадцати верст назначено место для поселения пришедших из Малороссии черкас, а 13 в разстоянии от оной же крепости тридцати двух верст назначен редут при речке Вязовке, которой после имянован Вязовым редутом. 14 прибыв на Красную гору, где по представлению тайнаго советника Татищева, как выше означено, Оренбург заложен был, но по осмотру местоположения обоих мест, то есть от полковника Ратиславскаго избраннаго, и от инженер-прапорщика Тельнова с архитектором Лейтгольтом представленнаго, явилось, что Бердское место обоих сих во всех обстоятельствах превосходнее, ибо первое на высокой и каменной горе по косогору и от воды весьма далеко, а другое, где уже и рва сажен на сто заработано было, хотя и на равном месте, но от текущей воды весьма удалено и окружено стоячими озерами. И тако положено по прибытии в Орск со всеми штаб-офицерами иметь о том совет, что 23 числа июля и было. И по довольному разсуждению для многих резонов, в том определении изображенных, за наилучшее и полезное изобретено, что город Оренбург строить при вышеобъявленной Бердской крепости, и быть тут гарнизоном Пензенскому гарнизонному пехотному полку, и с представлением о том, с планом и проэктом, как тому городу быть, разсуждено отправить артиллерии капитана Галафеева, которой со всем тем, яко же и с другими о тогдашних произхождениях с нужнейшими доношениями 28 числа июля и отправлен.
124. Между тем происходила пересылка с киргис-кайсацкими ордами и владельцами к свиданию с ними, и по многим затруднениям уже 20 числа августа Абулхаир-хан и с ним сын его Ерали-салтан и знатнейшей киргизской старшина Джанбек-батыр и бывшие у него, хана, зюнгорские посланцы к Орской крепости прикочевали, а 23 помянутой хан со всеми его людьми приниман следующим порядком: 1) Для встречи в ханской лагерь отправлен был маиор, с ним капитан-порутчик, адъютант и шестьдесят человек гренадер с трубами и литаврами, панцырников<5> из казаков и из башкирцов – шестьдесят человек, с двумя их старшинами, при них один унтер-офицер за конюшаго, три лошади заводных и карета, шестью лошадьми заложенная, при которой было форрейторов<6> четыре человека. Вся та свита ехала до отъежжаго караула, и тут остановились, а хану ведомость подана чрез адъютанта, чтоб ехал. 2) Когда хан ко оной команде подъехал, тогда ему отдана была честь ружьем и музыкою, и спрошен [он был] верхом ли хочет ехать или в коляске, а он пожелал, чтобы ехать в коляске и посадил с собою сына своего Ерали-салтана, и другаго побочнаго сына своего Чингиса, а напротив их сидел маиор. Напереди ж хана ехали гренадеры со обнаженными палашами и играющею музыкою, а старшины и офицеры следовали позади коляски. 3) Воинские люди от ворот тайнаго советника по обеим сторонам поставлены были в парад, и как хан между оных поехал, тогда отдана ему честь ружьем, с барабанным боем и музыкою, и по проезде из артиллерии выпалено из семи пушек. 4) По прибытии его, хана, ко двору тайнаго советника, принял его из кареты бывшей с ним, ханом, маиор, и в передней ставке встречен он маиором же, а на выходе из оной приниман подполковником, а у той ставки, где тайный советник находился, встретил его, хана, бывшей в правлении бригадирской должности [под]полковник Останков, где купно с тайным советником находились штаб- и обер-офицеры, также и сын его, ханской, Ходжи Ахмет, в аманатах содержавшейся, в лучшем убранстве. За ним, ханом, шли помянутые его дети и лучшие старшины, а протчие остались в передних ставках у ворот и за воротами. Все, кроме хана и салтана, были без сабель.
125. Хан и тайный советник, увидясь, поздравляли друг друга по азиатскому обыкновению, и по немногим разговорам тайный советник представил хану, что как он и сын его Ерали-салтан, так и все старшины не известны о благополучном вступлении Ея Императорскаго Величества на родительский всероссийский престол, и яко же все Ея Императорскаго Величества верные подданные Ея Императорскому Величеству все должную присягу в верности чинили, что и ему, хану, с его детьми и старшинами и с народом тож учинить и тем верноподданническую свою должность подтвердить и засвидетельствовать надлежит. На что хан тотчас себя готовым объявил, и как ахун с Кораном подступил, то он с детьми и с другими бывшими с ним салтанами, также и Джанбек и еще двое его знатные старшины, став на колени, по генеральной форме на своем языке присягали, после чего хану подарена сабля ценою в шестьдесят пять рублев, пара пистолетов и панцырь железной со объявлением, чтобы он, хан, то оружие, служа Ея Императорскому Величеству, против неприятелей Ея Величества, и во охранение здравия своего употреблял. Ерали-салтану и Джанбек-батырю подарено по сабле ж с небольшею серебреною оправою и по одному панцырю, а протчим двум старшинам, Дербешели и Джанбеку, кои были ханские свойственники, и еще двум старшинам дано по сабле с медными оправами. После оных присягало бывших при хане Меньшей орды разных родов восемдесят три, Средней орды – шестьдесят восемь, Большой – четыре, итого – сто пятдесят пять человек.
126. Прибывшие с ханом зюнгорские посланцы, которые по многом заступлении едва склонены к приезду, хотя и требовали, чтоб их не вместе с ханом и киргис-кайсаками, но особо принять, однако сами от себя за ханом приехали, и как хан и старшины присягали, то они тут стояли, коим по окончании присяг тайный советник со всякою приятностью спросил о их приезде. На что первой из них посланец, имянуемой Кашка, ответствовал, что они от государя своего Галдан Чирина посланы до Абулхаир-хана, а к российским командирам никакой комиссии не имеют и приехали по воли Абулхаир-хана. Тайный советник на то объявил, что он за приезд их благодарит и из того имеет особливое удовольствие, ведая, что владелец их Галдан Чирин – доброй сосед Российскаго государства, также и им, посланцам, не безизвестно, что Абулхаир-хан со всем своим народом Ея Императорскаго Величества верноподданной, а он, тайный советник, по указам Ея Императорскаго Величества в здешних местах главную команду имеет, и тако все их дела при общем свидании удобнее окончены быть могут, что, выслушав, посланцы были довольны.
127. Потом вышли во особую ставку и сели, хан по правую, а тайный советник – по левую сторону, также и салтаны, Джанбек-батырь и зюнгорские посланцы по своим местам. И посидя немного при партикулярных разговорах, тайный советник, оставя при них подполковника Останкова, вышел паки в ту ставку, в которой присягали, где допущены были прибывшие каракалпацкие посланцы, из которых первой говорил, что они с того времени, как у них полковник Тевкелев был, с десятью тысячами кибиток, состоящими во владении Абулхаир-хана, в подданстве Ея Императорскаго Величества находятся, о чем и ныне именем своего салтана Габандуллы, старшин и всего народа всенижайше просят, чтоб им дозволить оренбургским торгом безпрепятственно пользоваться, а они все Ея Императорскому Величеству во всегдашней верности пребудут, и при том подали тайному советнику татарское письмо, кое он приняв, по переводу обещал разсмотреть со обнадеживанием, что он о принятии их в подданство Ея Императорскаго Величества высочайшее повеление имеет, и они того лишены не будут, и сказано им, чтоб они сей день были при столе с протчими киргис-кайсацкими старшинами, а с ним, тайным советником, сидели хан с детьми, салтаны, Джанбек-батырь, зюнгорские посланцы и несколько штаб-офицеров, протчие же старшины и народ, коих было по исчислению двести тридцать один человек, трактованы были особо. При столе питы были с пушечною пальбою следующие здоровья:
Число выстрелов
Величества государствования……….…………… 9
великаго князя Петра Феодоровича………………. 7
Величества оружия……………………….………... 5
верноподданных……………………………….…... 5
в том числе и зюнгорскаго владельца
Галдан Чирина……………………………………... 5
Как про первые шесть здоровья пили, тогда все старшины прежде, нежели пить начинали, по их обыкновению читали краткую молитву, а при питии за здоровье Его Императорскаго Высочества тайный советник объявил хану и народу, что Его Императорское Высочество есть родной внук высокославныя памяти государя императора Петра Великаго, а Ея Императорскаго Величества сестры родной сын<7>, котораго Ея Величество за своего сына содержать изволит, что хан и протчие с великим вниманием слушали и желали Его Высочеству многолетнаго здравия. А при питии за щастливое оружие изъяснено было о благополучных действах, одержанных тогда против шведов<8>. После обеда поставлена была гренадерская рота, которая делала эксерцицию с шлагами, чем хан весьма доволен казался и пред бывшими тут зюнгорскими посланцами весьма себя возносил, и выхвалял тем, что служит наиславнейшей в свете государыне, и, будучи под Ея высочайшим защищением, от всех своих неприятелей может пребывать в безопасности.
128. Августа 24 числа хан с детьми и при них Джанбек-батырь и зюнгорские посланцы приежжали к тайному советнику для конференции. По входе всех их в ставку тайный советник, имев с ними несколько партикулярных разговоров, зюнгорских посланцов оставил в той ставке с штаб-офицерами, а хана, Ерали-салтана и Джанбек-батыря вызвал в заднюю свою ставку и с ними начал разговор о приезде помянутых к нему посланцов, и о их комиссии, как она с честию его, хана, и с благополучием всего киргис-кайсацкаго народа несходна. Хан тайнаго советника весьма за сие благодарил, объявляя, что их нарочно для того и привез, чтоб при свидании с ним, тайным советником, оныя дела окончить. Против того тайный советник хана обнадежил, что он к пресечению всех зюнгорскаго владельца производимых к ним затейных претензий всякое старание приложить не оставит, и ежели нужда возтребует, то может он и к зюнгорскому владельцу с приличным ответом от себя нарочнаго отправить, и чтоб оный владелец киргис-кайсацкой народ ничем не утеснял, наисильнейшим способом представлять. На сие хан доносил, что у него и у всего его народа на единаго Бога и на Ея Императорскаго Величества высокосклонныя милости надежда, и притом уверил о всегдашней своей верности, которую он завсегда с детьми и с народом продолжать не оставит. После того хану, салтану и Джанбек-батырю учинены были обыкновенные подарки, кои они с великим благодарением приняли, и высочайшую Ея Императорскаго Величества милость прославляли. Потом тайный советник, оставя с ними штаб-офицеров, сам вышел для разговору с зюнгорскими посланцами, и как спрашиваны они: для чего и с какою комиссиею отправлены они от владетеля своего Галдан Чирина, то первой посланец Кашка ответствовал, что когда у них происходила долговременная и немалая с китайцами война, тогда киргис-кайсаки, вбегая в их зюнгорския границы, причинили многия раззорения; по замирении же их с китайцами помянутой их владелец, получа случай, отправил войска своего для отмщения тем кайсакам в трех партиях по десяти, итого тридцать тысяч, из котораго де войска одна партия, зашед от Ташкента, гналась за киргис-кайсаками до самой реки Ори, и по таковом де поиске акибы<9> киргис-кайсаки к их зюнгорскому владельцу приказывали от себя такия слова: «У пребывающих де в войне всегда кости обнажаются, а у живущих в миру и покое седые волосы выростают», и просили, чтоб с ними помириться и взять бы от них аманатов подобно тому, как зюнгорской владелец и от Большой киргис-кайсацкой орды аманатов содержит, которая де орда в подданстве у них состоит, и за сим де они от владетеля своего присланы.
129. На те посланцовы слова тайный советник отвечал, что Абулхаир-хан со всею Меньшею киргис-кайсацкою ордою обретается в подданстве у Ея Императорскаго Величества, и тому уже двенадцать лет, как в том присягою утвердился, и ныне при их, посланцах Ея Императорскому Величеству, с народом своим присягал же; равномерно и Абулмамет, Средней орды хан, со всеми своими старшинами и народом в подданстве ж у Ея Императорскаго Величества находится, и тако сами они со всем не в состоянии, чтоб без воли Ея Императорскаго Величества с зюнгорским владельцом в какие-либо договоры вступить, а еще менее аманатов дать. Что же касается до прекращения происходивших между зюнгорцами и киргис-кайсаками ссор, то о добром примирении их почтится он, тайный советник, свое старание приложить, и в том киргис-кайсацкой народ утверждать будет, дабы они в зюнгорское владение никаких впадений не чинили, о чем он и зюнгорскому владельцу чрез нарочно посланнаго от себя письменно представит.
130. На то зюнгорской посланец сказал, что они посредством его, господина тайнаго советника, весьма довольны, токмо киргис-кайсацкой народ непостоянной и на обнадеживаниях их утвердиться весьма невозможно, они де подобны шелудивому волку, которой, бегая по степи, ищет таких мест, где огни разкладываны, чтоб шелуди<10> свои очесать; тако де и те киргисцы на обе стороны, то есть России и зюнгорскому владельцу, льстят, а в самом деле ничего от них, кроме воровства, ожидать не должно. А хотя оные посланцы многия отговорки приносили, что им со ответом от него, тайнаго советника, возвратиться нужды нет, ибо от владельца своего не к нему, тайному советнику, отправлены, но к Абулхаир-хану, однако на конец чиненными им в наисильнейших терминах представлениями, при чем и хан с его старшинами был, к тому были приведены, что склонились, дабы ехать им возвратно в отечество свое со ответом ко владельцу их от помянутаго тайнаго советника, и в ту посылку командирован был маиор Миллер, яко в киргисских ордах бывалой, и со оным посланцом напред сего, будучи в Ташкенте, знакомство имевший, да с ним один прапорщик, переводчик, геодезист и несколько солдат и яицких казаков; которой маиор от тайнаго советника снабден был достаточною инструкциею, а к зюнгорскому владельцу изготовлено было о всем том письмо с таким изображением, коим помянутаго тайнаго советника в политических делах искуство довольно изъяснено.
131. Основавшись на том, во всех протчих с помянутыми посланцами, также и с ханом и с его салтанами и старшинами имевшихся конференциях, представлено было от тайнаго советника обеим сторонам основательными разсуждениями, чтоб как зюнгорцы, так и киргис-кайсаки спокойность наблюдали и в добром соседстве пребывали, а ежели от каких-либо своевольных людей с обеих сторон произойдут продерзости, в таком случае каким образом, не употребляя неприятельских поступок, оные прекращать, при чем и нижней каракалпацкой народ включен, от котораго прибывшие посланцы имянем своих владельцов и всего народа Ея Императорскому Величеству также торжественно присягали. Что же касается до бывших с Абулхаир-ханом и с его салтанами и старшинами особливых конференций, то оные в том наипаче состояли, чтоб сей народ в подданстве Ея Императорскаго Величества утверждать, и в покое содержать, а притом тайный советник приличным образом и такие разсуждения внушить не оставил, коими бы они подданнической страх чувствовать начинали, объявляя за верность и службы Ея Императорскаго Величества высочайшую милость и награждения, и за воровство и продерзости – достойное наказание, которыми изъяснениями все казались довольны, как то в журнале сего лета обстоятельно записано. При всем том хану не оставлено объявить и сие, что главной город Оренбург для лутчей удобности иметь быть построен на низу Яика близ Сакмарскаго устья, где и тайный советник сам, для лучшего по всех порученных ему делах порядку, пребывание свое иметь будет, со изъяснением, какие от сего места способы в содержании российских людей и купечества на обе стороны последовать могут, чем они были довольны. Тогда ж по прозьбе Абулхаир-хана первой его старшина вышеупоминаемой Джанбек-батырь за его службу и достоинство пожалован и объявлен в киргис-кайсацком народе и с детьми его, кои Ея Императорскаго Величества в верности пребудут, первым тарханом, и на то дана ему жалованная грамота.
132. Абулмамет-хана Средней орды хотя вседневно тогда ожидали, он же и к свиданию с тайным советником склонность имел, и действительно было в путь отправился, но для слуха, от Абулхаир-хана разсеяннаго, не приехал. Абулхаир-хан во многом Абулмамету всегда завиствовал и имел внутреннее с ним несогласие, сего ради и у тайнаго советника разными своими представлениями старался привесть его в подозрение, но, увидя, что в том не успевает, велел разгласить во орде якибы его, Абулмамета, когда в Орскую крепость приедет, помянутой тайной советник намерен и с старшинами его удержать, и тем в такое оной хан сомнение пришел, что до Орска не доехав за день, возвратился в улусы свои, и к тайному советнику прислал письмо, в коем объявил именно, для каких причин принужден возвратиться и свидание отложить до другаго случая, а в протчем обнадежил, что он Ея Императорскому Величеству во всегдашней верности пребудет.
133. Абулхаир-хан сею Абулмаметовою поступкою в наибольшее о себе мнение пришел, и тем наипаче тщился изъяснить, с какою отменною верностию и надеждою пребывает. На конец, когда время к отъезду приближилось, представил он тайному советнику, что он вместо сына своего, Ходжи Ахмет-салтана, намерен оставить у него, тайнаго советника, привезеннаго им Чингиза и с матерью, и с его ханскою женою, для которой он и в Оренбург, когда ему понадобится, будет приезжать, но понеже она была не прямая его жена, но подложница из пленниц калмыцкой природы<11>, которую он, хан, нарочно с собою привозил, следовательно, и помянутой Чингис не прямой его сын был, но побочной, а указами повелено переменять его, ханских, детей от настоящей его ханши рожденными, наблюдая притом, дабы они, как у него, так и у ханши его, были в равном люблении, то ему, хану, на сие сказано, что такой перемены без указу Ея Императорскаго Величества учинить невозможно, разве он, хан, отдаст на перемену объявленнаго Ходжи Ахмет-салтана кого из родных его братей, или от настоящей его ханши рожденных детей, при котором, ежели ему угодно, и оной Чингис может быть принят. На сей ответ Абулхаир-хан столь озлобился, что с сердца не хотел более у тайнаго советника сидеть, и, встав со стула, не спросясь, пошел, выговоря притом, что он не из-под сабли, но из воли своей в подданство Ея Императорскаго Величества вступил, и по многим затруднениям едва успокоился, и остался на том, чтоб тайному советнику о сем его, ханском, требовании писать до двору Ея Императорскаго Величества, а ему, хану, на то резолюции ожидать.
134. Втораго числа сентября по много бывших конференциях и по успокоении предписаннаго ханскаго неудовольствия и из того оказанных от него неумеренностей, была ему, хану, и бывшим с ним салтанам и старшинам отпускная аудиенция, причем ему, хану, и фамилии его дано Ея Императорскаго Величества жалованье разными вещьми, между которыми был мех черных лисиц, ценою свыше ста рублев, а старшинам и народу обыкновенное награждение прежде того учинено, которое и с данным хану и его фамилии сочиняли по цене более дву тысяч рублев. Того ж числа в вечеру приежжали к тайному советнику для прощения зюнгорские посланцы, которым при их отпуске партикулярно от тайнаго советника пристойные подарки учинены, и на дорогу требованными от них лошадьми и баранами были снабдены, и тако все они с надлежащим удовольствием отправлены.
135. Четвертаго числа того ж месяца тайный советник ездил к хану для визита в его ханской лагерь, где будучи несколько часов, говорил с ханом и Ерали-салтаном при собрании к ханской ставке всех бывших при нем старшин, о том, что до утверждения их в верности Ея Императорскаго Величества надлежало, также и о безопасном препровождении маиора Миллера сей же день в зюнгорское владение с бывшими оттоль посланцами отправленнаго, твердя им то, что он по высочайшему Ея Императорскаго Величества указу к зюнгорскому владельцу для защищения их отправлен и они то все со всяким усердным старанием исполнить обязались. После сего тайный советник, простясь с ханом, салтанами и старшинами, в лагерь свой возвратился. Тогда ж отправлен был в каракалпаки порутчик Гладышев с тем, чтоб по учиненному чрез прибывших оттоль посланцев предложению всех тамошних ханов, салтанов и старшин в верности Ея Императорскому Величеству к присяге привесть и по силе присланных от них писем исполнения требовать, а паче находящимся там в немалом числе российским пленникам освобождения домогаться<12>.
136. Впротчем в бытность тайнаго советника при Орской крепости сделан там около так имянуемой Преображенской горы новой замок [с] рвом и валом, так что оная гора вся внутри того замка осталась. Тогда ж учинена и во все страны разослана полковничья инструкция, в которой все то, что до добраго порядка в новых крепостях надлежало, обстоятельно изображено, река Яик от самой Верьхяицкой пристани чрез посланных геодезистов описана и несколько крепостей выше Орска назначено, и в тамошней стране, якоже и у всех заграничных дел, оставлен командиром подполковник Останков, которой ко всему тому снабден был особливою и достаточною инструкциею.
137. По таким исполнениям 6 числа сентября начала команда перебираться чрез реку Яик для следования к Самаре, и того ж числа казнен отсечением головы содержанный при походной канцелярии башкирский старшина Елдаш-мулла, которой в башкирском замешанни главным предводителем и возмутителем был. 7 числа в поход действительно выступили, пред которым к Абулмамет-хану и к Барак-салтану отправлен был переводчик Уразлин с тем, чтоб оных хана и салтана и с старшинами в верности Ея Императорскому Величеству присяге привести и в подданстве утвердить, и удержать хана от того, чтоб он по предвозприятому у него намерению сына своего к зюнгорскому владельцу не посылал.
138. Из Орска следовали прямою дорогою до Озерной крепости, в котором следовании Ильинская крепость между Озерной и Губерлинской при самой реке Яику заложена, и надлежащей тут гарнизон определен, а от Озерной тайный советник со всею командою поворотил на правую сторону к Сакмаре реке для осмотру начатых Шешминским полком двух селений, кои по осмотру имянованы Верхняя Воздвиженская крепость<13>, яко тут вся команда в день Воздвижения Честнаго Креста<14> прибыла, а другое, нижнее, названо Пречистенскою крепостию, яко тут определено быть полковой церкви во имя Пресвятыя Богородицы освященной, между коими крепостями в пристойных местах назначены редуты. По прибытии же тайнаго советника в Сорочинскую крепость о всех в бытность его при Орске бывших произхождениях 27 числа сентября в Правительствующий Сенат отправлены обстоятельные репорты и доношения, в которых о состоянии обеих орд и ханов и о каракалпацких, вновь в подданство пришедших, также и о зюнгорских делах со всеми их обстоятельствами было изображено, что все потом от Правительствующаго Сената милостиво было апробовано.
139. По прибытии тайнаго советника в Самару получен 15 ноября Ея Императорскаго Величества указ из Правительствующаго Сената от 21 октября, в котором объявлено, что Ея Императорское Величество 15 числа того ж месяца в высочайшее свое в Правительствующем Сенате присутствие на докладе онаго Сената за собственноручным своим подписанием всемилостивейше указала главной город Оренбург для представленных резонов на всегдашнюю пользу строить при Бердской крепости. Что же до разпределения команд по всей новоразположенной линии надлежит, оное особливо помянутому тайному советнику в разсмотрение поручено, и о том ему достаточное определение учинить велено с подтверждением, чтоб того однаго смотреть и держаться, дабы вся линия так была селением разпоряжена, чтоб в случае нечаянных воровских подбегов<14>, не только отпор учинить было возможно, но и скорой сикурс<15> доставши, таких воров не упустить, и во всех местах, где бывали и быть могут воровские перелазы, для пресечения того надлежащия укрепления делать. На сей высочайший указ тайный советник от 18 ноября обстоятельно доносил, объявляя, что для того строения в марте месяце предбудущаго года отправлен от него будет определенной в команду его генерал-маиор фон Штокман и с ним туда ж канцелярии комиссии и инженеры и протчие комисские служители отпустятся, а сам он, тайный советник, поедет в Исетскую провинцию для требующихся тамо многих учреждений, и чтоб по Тоболу и по Ую рекам, осмотря места, до Верхяицкой пристани назначить крепости, и о разположении в тех крепостях воинских людей по таком своем осмотре определение учинить, также б и с сибирским губернатором увидясь, о тех провинциальных делах, кои заимствуют от Сибирской губернии, заобще и согласно установить. Притом же и о самарских дворянах и казаках представление учинено, дабы их на основании прежних указов перевесть в Оренбург с объявлением, что город Самара ныне прикрыт новою линиею, и оных дворян и казаков на таком жалованье, какое они прежде получали, при городе Самаре содержать нужды не признавается, и чтоб на место их определить в казаки из заведенной бывшей при тайном советнике Татищеве Мочинской крепости, от Самары вниз верстах в двадцати, с приличным по состоянию уже места окладом, а ниже б Яицкаго казачья городка для удержания калмыцких и киргис-кайсацких чрез реку Яик перебегов построить два городка и содержать их за показанными в том доношении резонами Яицкому войску, удовольствовав оное отворением гурьевских учугов<17>, чтоб за то рыболовством наиболее пользоваться могли. Оренбургской же комиссии, каким чинам при ней быть, и на каком жалованье, сочинен штат, которой тогда в Правительствующий Сенат был отправлен, что все от Правительствующаго Сената милостиво принято и в последующем году апробовано. В протчем к строению города Оренбурга, на вышеозначенном и от Ея Императорскаго Величества определенном месте чинены были надлежащия приуготовления, к чему на место умершаго подполковника Останкова, которой, как выше значит, в Орской крепости и по всей яицкой стране и над граничными делами команду имел, определен был подполковник Пальчиков.
140. При окончании же сего года тайный советник ездил в Ставрополь<18>, где будучи с тамошним комендантом бригадиром Змеевым обще согласное определение учинил, чтоб в ставропольском гарнизоне быть двум пехотным ротам, а третью, тамо имеющуюся, перевесть и поселить при городе Самаре гарнизоном же, и о всей тамошней страны безопасности, яко же и о городе Самаре и о Закамской линии, разсуждено ставропольскому коменданту иметь попечение. Сверх того, при оном же Ставрополе определено на коренное поселение казаков пятьдесят человек с таким же окладом, какое учинено самарским, что потом и указами апробовано. В протчем все сего года происходило благополучно, кроме сего, что Абулмамет-хан киргис-кайсацкой Средней орды, прельстясь чиненными ему от зюнгорскаго владельца обнадеживаниями, в противность указов и многих ему учиненных представлений сына своего к помянутому владельцу в аманаты послал, однако более никаких от него противных поступок не было, но паче верность свою к Ея Императорскому Величеству присягою подтвердил. Также и Барак-салтан<19>, знатнейшей и сильнейшей между киргис-кайсацкими салтанами, никогда еще у присяги не бывшей, у посланнаго к нему переводчика Уразлина, купно с помянутым ханом и старшинами своими присягал, и с тем при помянутом переводчике посланцов своих ко двору Ея Императорскаго Величества отправил. Что же касается до торгу оренбургскаго, то и оный такожде происходил благополучно.
141. При начале 1743 года, то есть в первой половине генваря, учинены основательныя определения, как о строении города Оренбурга и о поездке для того в марте месяце генерал-маиора фон Штокмана в Бердскую крепость с надлежащими к тому инженерами и с протчими служителями, так и о переведении туда из города Самары всей Оренбургской комиссии, и каким образом в отсутствии тайнаго советника поступать, которой, отправя в Правительствующий Сенат обо всем том обстоятельные репорты, отправился 13 генваря в Уфу, и в вышепомянутую Исецкую провинцию, а 30 того ж месяца на Уфу прибыл. Там будучи по 7 число февраля, учинил с тамошним вице-губернатором бригадиром Аксаковым о разных до Оренбургской комиссии и до Уфинской провинции касающихся делах определения, и в Правительствующий Сенат для апробации отправил, которыя такожде за благо приняты и апробованы. Из Уфы же следуя, был он, тайный советник, в Красно-Уфинской крепости, Оренбургскому ведомству подлежащей, где, учиня надлежащее о ней учреждение, отправился чрез Екатеринбург в помянутую Исецкую провинцию, и 18 числа того ж месяца прибыл той провинции в Белоярскую Теченскую слободу, позади башкирскаго жилья имеющуюся, где тогда было провинциальное правление.
142. Из оной Теченской слободы ездил тайный советник налегке для осмотру построенных с тамошней стороны крепостей и был в Миясской, Иткульской, Челябинской<20> и Чебаркульской крепостях, отколь паки в Теченскую крепость возвратясь, со всею уже командою переехал той же провинции в город Шадринск<21>, которой от оной слободы разстоянием сто двадцать верст, дабы тут для разных советов видеться с сибирским губернатором, и по учинении с ним о тамошних делах надлежащих учреждений так скоро, как весна наступит, для осмотру мест и назначивания по рекам Тоболу и Ую крепостей отправиться, куда он, тайный советник, марта 1, а сибирской губернатор генерал-маиор Сухарев того ж месяца 10 числа и прибыли.
143. С помянутым сибирским губернатором по имевшемся довольном разсуждении основательное определение учинено не только о том, каким пред прежним удобнейшим образом тамошние, то есть сибирские, форпосты учредить, и военных людей по оным расположить и содержать, но также и о дальнейших сибирских обстоятельствах, особливо же о безопасности тамошней границы, довольное было разсуждение, и потому сочинен проект и настоящий план, которой ко апробации в Правительствующий Сенат за общими их, тайнаго советника и генерал-маиора, подписаниями отправлен. А о Исецкой провинции, на каком основании оной быть, и о всех тамошних порядках и поведениях учинено от тайнаго советника особливое достаточное определение, что все потом от Правительствующаго Сената со многим удовольствием, как то и в указе, присланном к нему, тайному советнику, объявлено, апробовано.
144. По таким исправлениям тайной советник, собрав наряженныя для конвою его команды, в последних числах апреля из помянутаго Шадринска, для осмотру мест под новую Уйскую линию выступил, и, следуя чрез Окуневской дистрикт, был ведомства Сибирской губернии в Царево-городищенской слободе, при реке Тоболу лежащей, отколь по силе прежних имянных указов означенную Уйскую линию вести велено, а потом чрез Утяцкой форпост<22> следовал вверх по Тоболу до того места, где в него река Уй впадает, и вверх по оной реке до Уйской крепости<23> и до Верьхяицкой пристани, и в том походе следующия крепости, и в них надлежащие гарнизоны от него назначены, а именно: 1) Куртамышская<24>, близ речки Куртамыше. 2) Бакланская, близ озера Баклана; за теми по реке Ую: 3) Усть-Уйская<25>, близ устья той реки. 4) Крутоярская<26>, при урочище, называемом Крутой Яр. 5) Каракульская<27>, близ озера Каракуля. 6) Троицкая<28>, близ устья реки Увелки, яко в день Святыя Пятьдесятницы назначена, и разсуждено, чтоб оной между всеми тамошними крепостями быть главной. 7) Степная<29>, яко на степной, то есть на киргизской стороне назначена, против сосноваго бору, Нарым Карагай называемаго. К тем новоназначенным крепостям присовокуплены старыя: 8) Уйская, в верховье реки Уйя. 9) Уклы-Карагайская, при озере и при сосновом бору, называемом Уклы-Карагай<30>. 10) Вышепомянутая Верьхяицкая пристань. Сверх оных, следуючи от Верьхяицкой крепости, еще две крепости по Яику назначены, и действительно строить определено, одна пониже реки Верхняго Кизила, которая названа Магнитною<31>, для того, что напротив ея находится гора магнитного камня, другая – на реке, Нижней Кизиль называемой, чего для и именована Кизильскою<32> да назначены еще две крепости вниз по Яику при реках Урдасыме и Таналыке<33>, между которыми нескольким редутам быть определено.
145. Тайный советник Неплюев еще находился в вышеписанном походе, как из новаго Оренбурга от генерал-маиора Штокмана получил рапорты различнаго содержания. В одном было писано, что реченный генерал-маиор по прибытии в Бердскую крепость, исправясь к строению города Оренбурга всеми потребностями, оной город с помощию Божиею и с надлежащим молебствием, так же и с пушечною пальбою, по апробованному плану минувшаго апреля 19 числа заложил1. В другом доносил он, что как по Самаре реке, так и по Яику, а особливо в новозаложенном городе Оренбурге и в застроенных по Сакмаре реке крепостях, цынготная болезнь над людьми столько умножилась, что по майскому рапорту в гарнизонах и в ландмилицких полках тысяча триста пятьдесят семь человек больных счислялось, а умерших явилось сего году с генваря месяца шестьсот тридцать один человек. Сие чрезвычайное приключение по тогдашним новым обстоятельствам многую печаль и сожаление причиняло и для того всевозможные способы, не взирая ни на какия казенныя иждивения, употреблены были к отвращению той болезни, а она, как скоро вешния погоды миновались, хотя знатно и умалялась, но в осеннее время и в последующую весну паки отрыгнула и немалое ж число людей поморила, от чего и от прошедшаго тогда с киргизской стороны воровства в строении города Оренбурга немалое препятствие учинилось; к тому ж и наряженные из Уфинской провинции к строению того города тептери и бобыли не в надлежащей срок явились, но прибыли уже в последних числах июня да и то против наряду с немалою убавкою, а именно девятьсот двадцать семь человек, коим за бытность при той работе даваны заработныя деньги по две копейки на день и провиант против солдатских дачь<1>.
146. На оном же пути, не доезжая Уйской крепости, 14 маия явился тайному советнику отправленный от него прошедшаго лета к зюнгорскому владельцу маиор Миллер, которой со всеми бывшими при нем людьми оттоль выехал благополучно, но ко оному владельцу в ургу<2>, то есть на то место, где он сам пребывает, допущен не был. Принял его в первых зюнгорских улусах владелец Манджи, которому от Галдан Чирина в тамошней стороне как над войском, так и над кочующими там улусами главная команда поручена была. С ним, Манджием, имел он, Миллер, о порученных ему делах конференции и привез от него к тайному советнику ответ, якобы от онаго Манджия, но подлинно у самаго Галдан Чирина с немалою хитростью сочиненной. Главное онаго ответа содержание в том состояло, что киргизския орды всегда были2 вольныя и никому не подданныя, и что они воровскими своими набегами принудили зюнгорцов посылать на них войско и протчее, но в самом деле чрез посылку его ж, Миллера, в зюнгорском владении немалая опасность произошла, как то оной маиор Миллер по прибытии своем обстоятельно репортовал. А именно: опасались зюнгорцы при тогдашних своих обстоятельствах с российской стороны военнаго на них движения, и для того бывшаго у них в полону киргис-кайсацкаго владельца Аблай-салтана вскоре освободя, отпустили в его улусы, а у себя оставили Абулмамет-ханова сына, которой от онаго хана, как выше означено, в противность многих чиненых ему, хану, представлений, отправлен был.
147. В то же время и отправленной прошедшаго лета в Каракалпацкую орду3 порутчик Гладышев, возвратяся, репортом объявил, что тамошних ханов и салтанов с немалым числом каракалпацкаго народа в Российском подданстве и в верности Ея Императорскаго Величества к присяге привел и оныя присяги с собою привез. С ним от каракалпацкаго Хаип-хана и от брата его Абей Дуллы-салтана присланы были восемь человек посланцов из знатных тамошних людей и два освобожденные пленника. Понеже хан и салтан с знатнейшими их старшинами, между которыми был главной духовной и в народе их за святаго почитаемый человек, Мурат Ших<3>, в письмах своих на имя Ея Императорскаго Величества и к тайному советнику обнадеживали, что всех находящихся у них в плену российских людей, о коих помянутой порутчик объявил, что при разных случаях захваченных, а больше покупкою полученных наберется тамо до двух тысяч человек, в знак вернаго своего подданства собрав, освободить хотят, и аманатов от себя дадут, и просили, дабы из тех посланцов лучших людей ко двору Ея Императорскаго Величества отправить, то со оным же порутчиком отправлены были первым посланцом вышепомянутаго духовнаго сын Абулших и с ним еще четыре человека, кои по прибытии их в Санктпетербург к престолу и к руке Ея Императорскаго Величества были допущены и по всемилостивейшем награждении со обнадеживательною грамотою в следующем году к тому народу возвратно отправлены были. Во время того же тайнаго советника пути возвратились в Оренбург Барак-салтановы посланцы, бывшие у двора Ея Императорскаго Величества, которому салтану, по представлению тайнаго советника, пожалована была от Ея Императорскаго Величества всемилостивейшая обнадеживательная грамота и сабля о надписанием на его, Барак-салтанова, имя, но понеже означенная грамота и сабля от имевшаго тогда в Оренбурге команду генерал-маиора фон Штокмана тогда при тех посланцах была не послана, а удержана до резолюции тайнаго советника, то помянутой салтан, по его змерчивому нраву, а особливо по некоторым внушениям, произшедшим с стороны Абулхаир-хановой, весьма на то осерчал. И как от тайнаго советника послан был к нему офицер с объявлением о той грамоте и сабле, и чтоб он для принятия той Ея Императорскаго Величества милости и для свидания с ним, тайным советником, приехал в Орскую крепость, означеннаго офицера не только пред себя не допустил, но и без ответу от себя отослал, и другия разныя неумеренности оказал, чего для оная грамота и сабля в том году без посылки к нему, Барак-салтану, осталась.
148. По прибытии тайнаго советника Неплюева в Орскую крепость 14 июня приезжали к нему для свидания: 1) Джанбек-тархан Средней орды, с коим старшин и народу было четыреста тридцать один человек. 2) Меньшей орды главной и единственной в своем ведении семь родов имеющей и управляющий Исеть-батырь, которой тогда ж по прошению его тарханом пожалован, с ним старшин и народу было сто пятьдесят три человека. 3) Той же Меньшей орды Джанбек-салтан, зять Абулхаир-ханов, при нем старшин и народу имелось сто пятьдесят человек, кои все Его Императорскому Высочеству благоверному государю и великому князю Петру Феодоровичу, в наследствии всероссийскаго императорскаго престола торжественно присягали, и Ея Императорскаго Величества милостию награждены были. При трактовании оных киргиз-кайсацких владельца и старшин от тайнаго советника довольно разсуждаемо было ко утверждению их верности, к спокойному пребыванию и к добропорядочному их народа содержанию, а при отпуске, как объявленным трем, так и другим из лучших людей старшинам о должностях их даны были указы на российском и татарском языках с ясным истолкованием, в чем прямая подданническая и присяжная должность состоит и каким образом в содержании народа все владельцы и старшины поступать должны, которые указы по отпуске оных и к настоящим владельцам для такова ж исполнения были разосланы.
149. Абулмамет-хан и Барак-салтан к сегодному свиданию за какими препятствиями не бывали, о том из предписаннаго явно, а именно: первый за тем, что отправя сына своего к зюнгорскому владельцу и прельстясь чиненными от онаго владельца обнадеживаниями, откочевал к Туркестану в надежде, чтоб над тем и над другими тамошними городами владение поучить. А другой за показанною непосылкою к нему присланной от двора Ея Императорскаго Величества грамоты и сабли, о которой наипаче повелено было, чтоб оную ему отдать при свидании. Абулхаир же хан сперва для свидания с ним, тайным советником, хотя и обещал немедленно приехать, но когда уведал, что по желанию его сын его Ходжа Ахмет побочно рожденным от него Чингисом переменен быть не может, но требуется на смену его из детей от настоящей его ханши рожденных, то не только от того свидания отказался, и со многими непристойностями к тайному советнику в разсуждении той перемены писал, но и народ свой на такия противности возбудил, что сперва отгоняли лошадей, а потом и убивства и наглыя злодейства чинить отважились. Наконец и до того дошло, что они собравшись, по имевшимся тогда известиям, с тысячу с двести, а по другим объявлениям и до дву тысяч человек, под предводительством некотораго незнатнаго, однако у присяги бывшаго салтана Дербешалея<4>, ханскаго свойственника, и, разделясь на разныя партии, одни из поселенных при урочище Разсыпном<5> черкас, кои тогда при Илецком городке у жнитвы хлеба находились, мужескаго и женскаго полу и с ребятами, всего восемдесят два человека, а с захваченными в других местах – до ста человек пленили, а другия неприятельския нападения чинили на редут Честнаго Креста, между Сорочинской<6> и Новосергиевской крепости имеющейся, а некоторые и под оную Сорочинскую крепость ночною порою тайно подбегали в намерении, чтоб содержавшагося тамо ханскаго сына скрасть, однако никакой удачи не получили, и от показаннаго редута с немалым их уроном отбиты, что все, как выше означено, от того произошло, что перемена салтанова сына по его ханскому намерению не учинена. Для сих противностей взято было из разных мест воинских людей к находящимся на линии в прибавок, по собрании коих едва оныя пакости и наглости киргис-кайсацкия удержаны, но в производимом оренбургском строении, также и при других крепостях в назначенных работах из того замешания не мало остановки не возпоследовало.
150. По таким произшедшим от киргис-кайсак злодействам, что, как выше значит, чинилось от них на Нижней Яицкой, также и по Самарской линиям, тайной советник Неплюев принужден был, поруча в Орской крепости команду бывшему при нем полковнику Пальчикову, ехать с поспешением в Оренбург, дабы о прекращении оных злодейств по совету с генерал-маиором фон Штокманом основательное определение учинить, куда прибыв в первых числах августа, со всеми бывшими там штаб-офицерами имели совет, как против киргис-кайсацких поступок – оборонительно ли или наступательно – поступать, но понеже все военные люди, как в Оренбурге имевшиеся, так и во всех крепостях разположенные, с самаго начала весны упражнены были многими работами, которых покинуть было невозможно, также многия крепости, а особливо главной город Оренбург, остались без надлежащаго укрепления и лошади как у регулярных, так и нерегулярных людей за многими работами были в безсилии, того ради для сих важных вин разсуждено было поступать сперва только оборонительною рукою, а между тем бы исправляться нужнейшими строениями, а особливо укреплением города Оренбурга, и другими, к дальнейшим действам надлежащими приуготовлениями, и оные разсуждения указом Ея Императорскаго Величества, из Правительствующаго Сената присланным, апробованы. За тем приложено старание, дабы произшедшее тогда от башкирцов многое воровство отгонами от киргис-кайсаков лошадей добрыми средствами прекратить, что по многим и затруднительным перепискам едва успокоено. Между тем Абулхаир-хан, которой при всех вышеписанных замешаниях покрывал себя видом верности и извинял себя, что киргис-кайсаки в противность его воли то чинят, и якобы он их удержать от того не может, видя, что те его замыслы ко освобождению помянутаго сына его ничего не предуспели, хотя и начал стараться, чтоб от таких наглостей киргис-кайсаков удерживать, но понеже они первыми и нечаянными набегами несколько ободрились, то вдруг оныя пакости прекратить и самому ему уже было не легко, и тако оные набеги, хотя и малыми их партиями, до самой почти осени продолжались и унялись более уже тем, что увидели подвигнутыя на них прибавочныя войска. Тогда же и помянутой хан из захваченных при Илеке людей из воровских рук двадцать семь человек в сентябре месяце выслал, а достальные предбудущею весною, собрав таким же образом, высвободить обещал.
151. Но несмотря на то, по причине оных произшедших от киргис-кайсак пакостей, принято в разсуждение, дабы из всех окрестных мест, собрав обстоятельныя ведомости, к конечному и совершенному таких киргис-кайсацких наглых и злодейственных поступок пресечению, какие отколь способы быть могут, учинить единожды такой генеральной план, чтоб во время потребностей всегда по тому поступать и действовать, о чем той же осени писано было в Сибирскую, в Казанскую и в Астраханскую губернии, в Уфинскую и Исецкую провинции, и в Ставрополь, где крещенные калмыки на поселение определены, из коих мест потребныя известия в том же году все были и собраны, и яицкой войсковой атаман Андрей Бородин для того с лучшими старшинами его в Оренбург был призван, от котораго, по довольно имевшемся с ним разсуждении, не только такия ж известия, но и надлежащее ко сведению их киргис-кайсацкаго состояния мнение получено.
152. В протчем, как с начала весны, так и чрез все лето, особливо же при вышеозначенных происходивших замешаниях и по успокоении оных, в утверждении города Оренбурга крепостным и внутренным строением и другими принадлежностями самое наиприлежнейшее старание прилагалось, в чем с помощью Божиею такой успех произошел, что прежде, нежели морозы наступили, не только определенной там гарнизон, но еще и прибавочные к тому драгуны в теплыя казармы введены были. В сентябре месяце освящена церковь во имя Успения Пресвятыя Богородицы, два казенные генералитетские дома изрядным и пространным строением сделаны, также и для всех комисских служителей надлежащие покои исправлены так, что каждой по состоянию своему без всякой нужды и утеснения в них пребывать мог. Крепость по апробованному плану вся обнесена рвом и валом, хотя не совсем отделанным, но к тогдашнему защищению весьма довольным, на которой в надлежащих к обороне местах и пушки действительно расположены. Того ж лета и для свободнаго к Оренбургу из Казанскаго уезду поездка учреждена и разными деревнями до Кичуйскаго фельдшанца<7> населена названная Московская дорога, по которой от Оренбурга чрез помянутой фельдшанц до Казани по мере пятьсот двадцать две версты явилось. Что же касается до происходившаго в сем году купечества, об оном можно по сему разсуждать, что сколько чрез все почти лето с киргис-кайсацкой стороны неспокойств и замешаний ни происходило, однако трипроцентной градской части с торгующих купцов получено четыре тысячи сто сорок рублев восемьдесят три копейки, акцыза – шесть тысяч четыреста одиннадцать рублев три копейки с четвертью.
153. В начале 1744 году, то есть в первой половине генваря месяца, по вышеозначенным из разных мест собранным известиям, от тайнаго советника Неплюева обще с генерал-маиором фон Штокманом учинен и 14 числа того ж месяца в Правительствующий Сенат отправлен был о поступках с киргис-кайсацкими ордами генеральной план под заглавием «Краткое изъяснение о состоянии киргис-кайсацкаго народа, и притом нижайшее мнение, о приведении онаго при случаях во успокоение и в прямое подданическое послушание». А понеже оной тайной советник еще прошедшаго году от Правительствующаго Сената просил позволения, дабы для обстоятельнаго о всех врученных ему делах доношения съездить ко двору Ея Императорскаго Величества, которое позволение февраля 3 числа (и тако уже по отправлении онаго плана) в указе Ея Императорскаго Величества из Правительствующаго Сената от 18 генваря и получил, то он того ж февраля 5 числа, взяв с собою асессора Рычкова, в Москву и отправился, а комиссию со всеми делами поручил помянутому генерал-маиору фон Штокману.
154. По прибытии его, тайнаго советника, в Москву на все учиненныя от него предложения получил он от Правительствующаго Сената удовольственныя и весьма милостивыя резолюции, между которыми и вышеозначенной генеральной план по всем пунктам без всякой отмены апробован, и по тому все производить велено. Сверх того ко умножению города Оренбурга жителями и пожиточными купцами повелено из казанских торговых татар пожиточных и торги производить могущих людей принять и поселить в Оренбурге охотников двести семей, со увольнением их от рекрутских наборов, и притом по силе данной городу Оренбургу привилегии позволено им иметь вне города по закону своему мечети. По имевшемуся с Берг-коллегиею разсуждению для умножения оренбургских доходов дано позволение к произведению в Башкирии горных заводов. Которые люди из пожиточных купцов или из ремесленных подлежать будут штрафам, оных вместо того, что наперед сего ссылались в Сибирскую губернию, для умножения при Оренбурге жителей, велено посылать в Оренбург, и о том во все государство печатными указами публиковано. Черкас, которых несколько тысяч душ в Оренбургскую комиссию по силе прежних указов заведено, и в разных местах поселено было без всякой пользы, и на содержание их, яко весьма бедных людей, принуждена была комиссия употребить великую сумму безплодно, ежели оные черкасы на содержании своем быть не пожелают, велено всех отпустить по прежнему в Малую Россию, почему они все, кроме сорока шести семей, на реке Кинеле поселившихся, и отпущены<8>. Также и другия разныя резолюции к лучшему города Оренбурга основанию и распространению от Правительствующаго Сената исходатайствованы и получены.
155. И понеже Правительствующий Сенат, чрез представления его, тайнаго советника, об Оренбургской комиссии и о всей тамошней линии обстоятельно уведомившись, к пользе государственной признал все то за весьма потребное и благооснованное дело, то еще в бытность его, тайнаго советника, в Москве, разсуждено, дабы из оной комиссии, яко уже основанной и учрежденной, учинить новую губернию, что в разсуждении тогдашних уфинских дел особливо и требовалось. И тако по докладу от Правительствующаго Сената 15 марта Ея Императорское Величество в высочайшее свое в Правительствующем Сенате присутствие всемилостивейше повелела и собственноручным подписанием своим утвердила нижеследующую резолюцию, а именно: в вышеупомянутом городе Оренбурге быть губернии и именоваться Оренбургскою губерниею, и в ней быть губернатором тайному советнику Неплюеву, а во оной губернии быть ведомым всем тамошним по Оренбургской комиссии построенным и кои ныне строятся крепостям и определенным в них регулярным и нерегулярным войскам и протчим поселившимся людям, которым указами позволено и всякими надлежащими зборами. Да той же губернии под ведомством состоять по прежнему Исетьской провинции и с зауральскими башкирцами да ныне вновь в ведомство той губернии подчинить и Уфинскую провинцию со всеми башкирскими делами таким порядком, как в протчих губерниях провинции приписаны, и в вышеписанныя Уфинскую и Исетьскую провинции определить воевод и их товарищей по разсмотрению сенатскому, как и в протчия провинции оные определяются, и состоять им указами Оренбургской губернии, а особо той Уфинской провинции и в ней вице-губернатору не быть, также и Оренбургской комиссии делам быть в той губернии, а особливою комиссиею не именоваться. Оному ж губернатору ведать и киргисской народ и тамошния пограничныя дела так, как поныне в Оренбургской комиссии находятся, а бригадиру Аксакову по здаче провинции и по окончании об нем следствия быть в Москву. Да того же числа по докладу Правительствующаго Сената Ея Императорское Величество всемилостивейше соизволила поселяемых в степных местах, то есть по Сакмаре, Ую и по Яику, в строющихся вновь крепостях гарнизонным и ландмилицким командам производить остзейское жалованье (кроме тех команд, кои будут по Самаре и внутри Башкирии) до тех пор, пока оныя команды действительно в тех им назначенных ко всегдашнему жительству крепостях обселятся и прямыми гарнизонными быть могут, и от тамошняго довольства земель и всяких угодий и протчаго к содержанию своему удовольствие получат, и ассигновать оныя из Казанской губернии из тех доходов, из коих на 1741, 1742 и 1743 годы ассигнованы, и отправлять их с настоящим их жалованьем. А притом и сие повелено, чтоб реченному тайному советнику и будущим по нем командирам усматривать прилежно, когда оныя команды в такое обселение придут и так себя обзаведут, что могут содержаться как и протчие гарнизоны, тогда для разсуждения о том представить в Правительствующий Сенат.
156. И понеже таким образом по вышеозначенному Ея Императорскаго Величества высочайшему благоволению Оренбургская комиссия окончилась, то я с тем же и окончаю сие описание. Что же в сих странах в последующия времена произходило, о том, ежели время допустит, впредь объявлено быть может. Ныне токмо к сему еще присовокупляю следующую табель, по которой все новыя оренбургския учреждения одним взглядом явствуют.
ТАБЕЛЬ
о состоянии Оренбургской линии,
которая в 1734 году начало свое возымела и служит как к содержанию и управлению состоящих в ведомосте Оренбургской губернии киргис-кайсацкаго, каракалпацкаго и башкирскаго народов, так и к безопасности границы от прежде бывших в Казанскую и Сибирскую губернии воровских неприятельских впадений и к произведению с разными азиатскими народами коммерции<9>
Оренбургская главная линия против азиатских народов
от Каспийскаго моря, то есть от устья реки Яика
и до вершины оного
|
Разстояние |
|||
|
От Оренбурга |
Место от места |
||
|
Гурьев городок на устье реки Яика ведомства Астраханской губернии |
863 |
– |
|
|
Между городками форпосты |
|||
|
1. Коровей Яр |
820 |
43 |
|
|
2. Сарачик |
796 |
24 |
|
|
3. Сарачиков |
786 |
10 |
|
|
4. Баксаев |
761 |
25 |
|
|
5. Тополевой |
735 |
26 |
|
|
6. Зеленой Колок |
715 |
20 |
|
|
Кулагин городок |
693 |
22 |
|
|
7. Маринкин |
673 |
20 |
|
|
8. Бигирдинской |
655 |
18 |
|
|
9. Харкин |
619 |
36 |
|
|
10. Черчуханов |
699 |
20 |
|
|
Калмыков городок |
576 |
23 |
|
|
11. Романов |
548 |
28 |
|
|
12. Антонов |
518 |
30 |
|
|
13. Каменные орешки |
491 |
27 |
|
|
14. Сахарной |
474 |
17 |
|
|
15. Мергенев |
432 |
42 |
|
|
16. Сундаев |
407 |
25 |
|
|
17. Кожахаров |
383 |
24 |
|
|
18. Бударин |
359 |
24 |
|
|
Яицкой городок |
274 |
85 |
|
|
Илецкой городок |
124 |
150 |
|
|
Разсыпная крепость |
99 |
25 |
|
|
Татищевская |
58 |
41 |
|
|
Чернореченская |
22 |
24 |
|
|
Бердская слобода |
7 |
– |
|
|
Оренбург |
– |
– |
|
|
Редуты |
Ниженской |
17 |
17 |
|
Вязовой |
49 |
32 |
|
|
Красногорская |
70 |
24 |
|
|
Редуты |
Володимерской |
78 |
8 |
|
Гильярской |
81 |
– |
|
|
Озерная |
109 |
18 |
|
|
Редут |
Никольской |
– |
20 |
|
Ильинская |
159 |
25 |
|
|
Редут |
Подгорной |
– |
25 |
|
Губерлинская |
– |
25 |
|
|
Редут |
Разбойной |
– |
25 |
|
Орская |
236 |
25 |
|
|
Редуты |
Калпацкой |
– |
30 |
|
Тераклинской |
– |
30 |
|
|
Таналыцкая |
– |
15 |
|
|
Редут |
Березовской |
– |
40 |
|
Урдасымская |
– |
20 |
|
|
Редуты |
Урдасымской |
– |
25 |
|
Грязнушинской |
439 |
25 |
|
|
Кызильская |
454 |
15 |
|
|
Редуты |
Сыртенской |
– |
19 |
|
Яйгельской |
– |
25 |
|
|
Магнитная |
– |
25 |
|
|
Редуты |
Верхней Кизильской |
– |
25 |
|
Спасской |
– |
19 |
|
|
Верьх-Яицкая |
– |
15 |
От вершин Яика по Ую и по Тоболу рекам
до Сибирских форпостов
|
От Верьхяицкой пристани прямо |
Разстояние |
||
|
От Оренбурга |
Место от места |
||
|
Редут Сияжской |
– |
12 |
|
|
Уклыкарагайская, при бору и озере, Уклы-Карагай называемом |
– |
20 |
|
|
Редут |
Ерзединской |
– |
20 |
|
По Ую реке |
|||
|
Уйская |
– |
22 |
|
|
Редут |
Кадыжской |
– |
22 |
|
Степная |
|||
|
Редуты |
Подгорной |
– |
25 |
|
Санарской |
751 |
25 |
|
|
Троицкая |
– |
25 |
|
|
Редут |
Ключевской |
– |
26 |
|
Каракульская |
– |
24 |
|
|
Редут |
Березовской |
– |
24 |
|
Крутоярская |
|||
|
Редут |
Луговой |
– |
21 |
|
Усть-Уйская на устье реки Уия |
|||
|
Редуты |
Качардынской |
– |
25 |
|
Озерной |
– |
20 |
|
|
По реке Тоболу |
|||
|
Бакланская |
– |
20 |
|
|
Редут |
Прочетной |
– |
16 |
|
Куртамышская |
|||
|
Редут |
Лебяжьей |
||
|
Утятской форпост |
996 |
30 |
От Волги по Самаре и по Сакмаре рекам
|
Разстояние |
|||
|
От Оренбурга |
Место от места |
||
|
На Волге |
|||
|
Ставрополь, где крещенные калмыки селятся, построен в 1739 году |
491 |
– |
|
|
Самара |
429 1/2 |
63 |
|
|
Алексеевск |
405 |
24 |
|
|
Деревня служилых татар |
– |
12 1/2 |
|
|
Красносамарская |
– |
30 |
|
|
Борская |
314 |
49 |
|
|
Елшанская |
– |
38 |
|
|
Бузулуцкая |
– |
– |
|
|
Редут |
Погромной |
||
|
Тоцкая |
|||
|
Сорочинская |
– |
22 |
|
|
Редут |
Честнаго Креста |
– |
25 |
|
Новосергиевская |
– |
22 |
|
|
Редут |
Полтавской |
– |
23 |
|
Переволоцкая |
22 |
||
|
Чрез Урал по Сакмаре реке |
|||
|
Сакмарск |
29 |
80 |
|
|
По Новой Московской дороге |
|||
|
Деревня Беккува |
56 |
27 |
|
|
Пречистенская |
60 |
31 |
|
|
Редут |
Никитинской |
82 |
22 |
|
Воздвиженская |
106 |
24 |
|
|
Редут |
Желтой |
129 |
23 |
От вершины реки Яика к Исетской провинции
|
От Верхяицкой пристани чрез Уклыкарагайскую и Уйскую крепости, а от оных в левую сторону |
Разстояние |
|
|
От Оренбурга |
Место от места |
|
|
Чебаркульская крепость при озере Чебаркуль |
691 |
|
|
Эткульская крепость при озере, Эткуль именуемом |
619 |
37 |
|
На реке Мияс |
||
|
Чилябинская, где Исетской провинциальной канцелярии быть определено |
630 |
27 |
|
Миясская крепость, крайняя к слободам Исетской провинции |
658 |
26 |
Внутри обеих провинцей состоящия
|
В Уфинской провинции |
Разстояние |
|
|
От Оренбурга |
Место от места |
|
|
Город Уфа |
333 |
– |
|
Пригороды: |
||
|
Бирск |
422 |
89 |
|
Оса |
631 |
298 |
|
Каракулин |
– |
200 |
|
Построенныя от Оренбургской комиссии крепости |
||
|
Табынск на реке Белой |
248 |
85 |
|
Красно-Уфинская на Уфе реке |
687 |
354 |
|
Елдятская на реке Ику |
493 |
60 |
|
Нагайбацкая |
540 |
207 |
|
В Исетской провинции |
||
|
Исетск |
– |
320 |
|
Шадринск |
– |
184 |
|
Окуневск |
– |
180 |
В вышеозначенных разстояниях по нынешнему состоянию может оказаться в некоторых местах разнота, потому что ныне ко многим прямые тракты проложены, чего сначала не было, и дороги были окружныя, к тому ж разныя крепости и редуты после того сочинения по разным обстоятельствам и резонам на другия места переношены и вновь прибавлены, Гурьев городок показан ведомства Астраханской губернии, но ныне состоит он точно уже в ведомстве Оренбургской губернии, а от Астраханской губернии отчислен.
__________________________________
1 Место, на котором город Оренбург заложен, изрядное, подле самаго Яика, выше Сакмарскаго устья в десяти верстах, и тако стало быть на самом краю Башкирии. От него ж и славная илецкая соль имеется в разстоянии только 56 верст. Что касается до башкирскаго народа, о том под 3 и 24 параграфами уже упомянуто, но потом бывшей в службе Нагайской дороги башкирской старшина Кадрясь Мулакаев не токмо о том народе из татарских историй пополнительное известие учинил<10>, но и о тамошних местах, а особливо об оном, где по высочайшему Ея Императорскаго Величества соизволению настоящей Оренбург застроен, показал, которое известие здесь включить не безприлично. В Малой Татарии, то есть близ Крыма (показал он, Кадрясь Мулакаев, из татарской истории, коя у него в бывшее башкирское замешание пропала), был нагайской хан именем Басман<11>, но пред коликими годами, того не помнит, которой по бывшем там великом моровом поветрии, оставя прежнее свое жительство, в семнадцати тысячах кибиток перешел к реке Яику и близ Сакмарскаго устья на горе, в разстоянии от Оренбурга шесть верст, где ныне поставлен маяк, построил город и имяновал [его] Актюба, то есть «Белой стан» или село, отчего та гора и поныне Актюбой называется и некоторыя на ней развалины видны. Тут оной хан имел обыкновенное свое пребывание, а кибитки ево кочевкою располагались вверх и вниз по Яику и по другим степным рекам, а именно по Берде, по Сакмаре, по Салмыше, по Юшатыре, по Оре, по Таналыку, по Кизилу и по протчим рекам. А зимою оныя кибитки, переходя Уральские горы, кочевали по рекам Белой, Сокале, Ашкадару, Куганаку, по Шкадру и по Деме, где места лесистыя и теплыя. Со оным Басманом-ханом были двое из знатных нагайских мурз, Алтакар и Бетюряк<12>, у которых по некотором времени произошла вражда и великое междоусобие, о чем они помянутому хану жалобу свою приносили, и по суду Алтакар от хана обвинен был, за что он, озлобясь, в нескольких стах кибиток отложился от хана и откочевав за Яик, жилище имел около реки Ембы, где чрез несколько лет так усилился, что Басману-хану набегами от толь многия причинил раззорения. На конец Алтакар убил того хана при одном сражении, которой со многими убитыми с ним нагайцами погребен был на горе, где ныне в городе Оренбурге верхняя улица, и над могилою того хана построено было каменное кладбище, кое еще доныне при нагорном бастионе знатно, и при застроении Оренбурга немалая часть того кладбища в целости была, и разные камни с арабскими надписьми найдены. Оной же старшина Кадрясь Мулакаев объявил и сие, что брат помянутаго хана, называемой Тюря-хан, тогда другое владение занял и жил на самом том месте, где ныне город Уфа, а подвластные ему люди кочевали от устья Демы реки по Казанской дороге вниз по Белой, по Карсласану, по Черемшину, по Куюше, по Базе, по Сюну и вверх по Аю рекам. Оный Тюря-хан убит между теми ж замешаниями и Алтакар-мурза над всеми нагайцами владетелем учинился. По прошествии нескольких лет убит и Алтакар от Акиазар-салтана, которой был от поколения тутошних старинных ханов<13>. Сей Акиазар, учинившись ханом, в великое усилование пришол и владел не только одними теми нагайцами и Башкириею, но сверх того Казанское, Сибирское и Астраханское царства, Бухарию, Хиву, Ташкент и другие многие города под власть свою покорил и дань с них собирал. Имевшуюся у себя родную сестру отдал он в замужество за однаго знатнаго мурзу своего, имянем Шеих-Мамая, и отделя ему от нагайцов несколько сот кибиток, учинил его владельцом, которой жительство свое имел на месте, где ныне Орская крепость, то есть первой и при Кирилове застроенной Оренбург, на имеющейся внутрь той крепости горе, коя ныне названа Преображенскою. Там было в прежния времена молитвенное место, чего ради называли оную гору Намаз-Тау, то есть «Молитвенная гора». По смерти того Акиазар-хана владел семь лет Измаил-хан, а по нем ханствовал сын помянутаго Акиазара Ахмет-Гирей-хан<14>. Во время владения его ханствовал в Казани Шейх-Али-хан<15> и когда Казанское царство царь Иоанн Васильевич взял, тогда оной Ахмет-Гирей со всеми нагайцами откочевал на Кубань. В башкирском же народе до того Акиазар-хана владели: зауральскими – сибирской Кучум-хан<16>, бельскими и яицкими, то есть по реке Белой и Яику жившими – казанские, а горскими – нагайские ханы, которых потом означенной Акиазар-хан всех один в своей власти имел и, усмотря их непостоянство и разныя воровства, всячески их изнурял и в безсилие приводил, ибо на три двора по одному токмо котлу иметь допущал, и как скот и пожитки, так и детей их к себе отбирал, и землями владеть, також и чрез реку Белую переходить не допущал, а кои звероловством промышляли, принуждены были платить ему за то ясак с каждаго человека по лисице, по бобру и по кунице, которой платеж и по вступлении их в российское подданство на них, башкирцах, остался, как то доныне, но с лучшим учреждением и со всякою льготою за данныя им земли платят, а за те земли, которыя под крепости заняты, из онаго ясака велено сложить по препорции.
2 О киргис-кайсаках, отколь они начало свое производят, и каким случаем, и в какое время, на три части, то есть на Меньшую, Среднюю и Большую орды разделились, достоверных известий еще не получено, которыя однакож, когда сии народы в лучшее установление будут приведены, а особливо, ежели с лежащими в Великой Татарии провинциями и городами, где, сказывают, изрядные суть библиотеки, безопасная коммуникация оснуется и утвердится, получить не безнадежно<17>. Между тем, в одной переведенной здесь татарской истории, которую сочинил во время государствования Бориса Годунова и дедиковал оному Годунову бывший тогда в России персидской посол<18>, кратко объявляется сие: праотец Ной<19> сыну своему Афету<20> определил в наследие полуденную страну, от котораго произошли турки, или трухменские народы, и его, Афета, именовали Абулджа-хан<21>. Летнее его кочевание было при некоторых великих горах, Артау и Кертау<22> называемых, для зимования около тех же мест построен был у него город, а иногда кочевал он по урочищам Барсук и Каракором (кои и поныне на киргизской степи знаемы)<23>, где после был великой город, имянуемый Пилясь<24>. От поколения его произошли многие народы, между которыми был и славной Огус-хан, первой основатель татарской и мунгальской монархии<25>. О рождении сего Огус-хана в той переведенной истории весьма баснословно объявляется. Страленберг в описании своем северо-восточной части Европы и Азии<26> из разных авторов о том Огус-хане показал, что под его предводительством скифские и мунгальские народы из Большой в Малую Азию<27> чрез Азовское море и чрез реку Волгу перешли, и признает его за начальника турецкаго, татарскаго и калмыцкаго народов, объявляя, что оттоманские или турецкие салтаны поныне говорят, аки бы произошли от его поколения, в чем и предписанная история некоторым образом согласует, также и старым городом Туркестаном, которой от прежняго Оренбурга не далее шестисот верст, оное подтверждается. По его, страленбергову, мнению, сей Огус-хан был до рождества Христова за шестьсот лет, и от него до Чингис-хана<28>, славнаго ж в татарской истории (которой в 1154 году по рождестве Христове родился), тридцать два государя были, и почти четыреста пятьдесят лет прошло без ханскаго правительства. Вышеозначенная ж татарская история объявляет, что от поколения Огус-хана и от детей его произошли в Великой Татарии многие ж народы, и что он все тамошния государства и области при долголетном своем владении под власть свою покорил, и учинился самодержавным государем. На конец же по таким одержанным победам и по многим завоеваниям учинил он, Огус-хан, генеральное торжество, на которое все его дети и подвластные ему владельцы, также и военные его люди были собраны, и тогда он, севши на золотой свой престол, каждому по заслугам и достоинству земли и улусы разделил, и разныя учинил им названия, яко то найман, которой народ тогда около Туркестана и по реке Иртышу пребывание имел, кипчак, курлай, наэур, эн, эур, каткин, салджаут и джелаур<29>, причем и тамги<30> им придал, а понеже такия названия и поныне в киргис-кайсаках употребительны<31>, из которых найманской род в Средней орде в немалом людстве еще состоит<32> и особливаго владельца Барак-салтана имеет, то не без основания заключить можно, что начало киргис-кайсацкое от того и произошло. Издревле сей народ под разными именами гораздо люднее нынешняго был, но в сих ли местах все жили, где ныне кочуют, о том во оной истории о киргис-кайсацком народе ничего точно не объявляется, кроме сего, что во время Огус-хана владение их было на реке Органе<33>. По предписанном разделении и по смерти Огус-хана у означенных родов, которым от него помянутыя и еще другия звания приданы, происходили многия войны и междуусобия, отчего они пришли в разсеяние, и могло статься, что те роды, которых имян ныне не находится, при таких смятениях и вовсе пропали, или с другими народами соединились. Те их междуусобия почти до тех пор продолжались, пока вышепомянутой Чингис-хан, о котором объявляется, что он сперва в найманском роде ханом был, всех под власть свою покорил и учинился возобновителем татарской монархии. Об оном Чингис-хане и о последователях его (из которых многие по реке Яику и где ныне Оренбург, кочевали<34>) в европейских историях нарочито довольное есть известие, хотя оное с татарскими и не весьма согласно, о чем, ежели время и случай допустит, впредь изъяснения учинить не невозможно<35>. Нынешние киргис-кайсаки, на яицкой степи кочующие, сами себя называют сара-кайсаками, что на арапском языке значит «степной кайсак», но больше просто «кайсаки» называются, а по-татарски «сара» значит «желтое»<36>. Сей народ разделяется на три орды, Большою, Среднею и Малою ордою называемыя. Большая орда, по объявлению в тамошней стране бывалых людей, есть смежна с зюнгорским владением позади Ташкента и Туркестана, и она зюнгорским владельцом пред недавным временем завоевана<37>, которой усильством своим старшинских детей в аманаты от них вымогает и у себя содержит. Сия орда поныне за особливых своих владельцов признавает онаго хана, имянуемаго Аувбасар и сына его Аблязи-салтана<38>. Ныне она людством нижеписанных двух орд гораздо менее и убожее. Знатнейшие в ней роды: 1) Ямышской, 2) Зыкымской (при сих находится помянутой Аувбасар-хан), 3) Чимарской, 4) Зюнской, 5) Калынской, 6) Чаны-Чилынской, 7) Абман Суинской, 8) Слынской<39>, и при сих означенной Аблязи-салтан владельцом находится. Вторая, или Средняя орда протчих люднее и богатее. Обыкновенное ея кочевье по сю сторону Туркестана к Аральскому морю на вершинах Тоболу и Ишима рек при озерах Аксакале, по Каракуму и по другим урочищам в сибирской стороне. Владельцы в ней Абулмамет-хан, Барак и Аблай салтаны. Знатнейшие в ней роды: 1) Найманской, которой протчих гораздо люднее и богатее, и как выше упомянуто, при Огус-хане знатен уже был, из котораго и славной Чингис-хан произошел. 2) Аргинской, на девять колен разделяемой, яко то чюкчак, чарт, жит, тюртюл, караул, каракисяк, каиждагалы, атлайтараклы и кулчан-аргинской. 3) Кипчатской, которой такожде, как выше упомянуто, во время Огус-хана известен был и разделяется на пять колен: кипчатской сам о себе, потом кунделен, узюн, танабуга и карабалык<40>. Меньшая орда кочует к стороне Каспийскаго моря, по Орю, по Илеку, по Тургаям и по другим степным рекам и речкам, а иногда и подле самаго Яика реки, временем же откачевывает в каракалпаки, к Аральскому морю, на реку Сыр-Дарью, в то море впадающую. В сей орде владельцем Абулхаир-хан с детьми своими, в которой знатнейшими родами почитаются 1) Алчинской, 2) Аданской, 3) Мошкорской, 4) Таминской, 5) Табынской, 6) Китейской, 7) Каракитейской, 8) Чюма-Канской, 9) Чиклинской, 10) Джа-Сал Байлинской<41>. Сия орда в подданство российское пришла в 1730 и в 1738 годах; Средняя – в 1740 и в 1742 годах; Большая ж, как выше упомянуто, состоит под властию зюнгорскаго владельца, но такожде российской протекции тогда искала, как то многия от тамошних владельцов присыланныя письма свидетельствуют. Во всех оных ордах какое людство, о том точнаго известия еще нет, но сие не сумнительно, что из двух подданных орд от сорока до пятидесяти тысяч к воинскому делу способных людей легко может собраться. Правительство в тех ордах по большей части походит на демократическое<42>, ибо кто в каком роде старее и богатее, того и почитают. Но власти надлежащей не только старшины, но и сами владельцы не имеют, разве тогда, когда для добычи ездят, или защищаются от неприятелей своих, ханам и старшинам своим повинуются и по их приказам собираются и поступают<43>. Ружье имеют они огненное с фитилями и порох почти каждой из них сам про себя делает. Богатство их состоит в лошадях и в баранах, чем они весьма изобилуют, однако притом многие и ловлею зверей питаются, яко то волков, лисиц и корсуков, коих в степях их великое множество, промышляют и тем торги свои производят. Хлебопашества никакого не имеют и ни к каким учениям и художествам не принадлежат<44>. В протчем все они признавают себя мугаметанскаго закона, хотя об оном весьма малое сведение имеют, ибо из них грамотных людей никого почти нет, а призывают абызов, или попов, из Башкирии, из каракалпак, из Туркестана и из других тамошних городов.
3 Нижней каракалпацкой народ кочует подле Аральскаго моря и питается хлебопашеством и содержанием скота рогатаго, также и производимыми в тамошних местах торгами. Понеже они от набегов киргис-кайсацких всегдашния раззорения претерпевали и киргизским ханам, яко не военной народ, принуждены были всегда то давать, чего от них ни требовали, то еще в бытность у них Тевкелева российскому скипетру подвергнулись, но случившееся от яицких казаков в 1730-м году разбитие их каравана, в Астрахань отправленнаго, привело их в сумнение<45>, и от совершеннаго вступления в российское подданство тогда их удержало. При последовавшем прямом их покорении прибывшие от них посланцы показали, что их каракалпацкой народ произходит от нагайскаго, жили они на нагайской стороне реки Волги между Астраханскаго и Казанскаго царств, а в нынешния места на Бухарскую сторону к Аральскому морю перешли за двести за шестьдесят лет, когда на помянутыя царства от российских войск наступление учинилось<46> и оныя по тогдашним завоеваниям в раззорение были приведены. Сего народа до двадцати тысяч кибиток наберется, которые все мугамеданскаго закона; их однородцы, верхние каракалпаки, сих нижних гораздо многолюднее и больше воровством, нежели хлебопашеством, промышляют, живут смежно с зюнгорцами и, как сказывают, поддались тогда под протекцию зюнгорскаго владельца<47>.
Во описании Оренбургской комиссии показано, коим образом оная комиссия, по именному Ея Императорскаго Величества указу, состоявшемуся марта 15 числа 1744 году, губерниею учинена. Итак, счисляя с того времени, как поданной от обер-секретаря Кирилова, бывшаго потом статским советником и первым в той комиссии командиром, проэкт апробован, то есть маия с 1 числа 1734 году, под именем «экспедиции» и «комиссии» была она почти десять лет, из которых прошло под управлением помянутаго Кирилова три года, тайнаго советника Татищева – без мала два, генерал-лейтенанта князя Василья Урусова – с небольшим два, генерал-лейтенанта ж Соймонова – с полгода да под дирекциею тайнаго советника и кавалера Ивана Ивановича Неплюева, со определения его в ту комиссию главным командиром по то время, как губерния учинена, – с небольшим два года. По мнению моему впредь к сочинению и ко всегдашнему продолжению Оренбургской губернии правильнаго описания лучшаго средства не находится, как сие, чтоб на каждой год собрать и впредь содержать особыя краткие записки, означивая в них знатныя и достопамятныя приключения как по заграничной, так и по внутренней экспедициям. Такия ежегодныя записки не только ради любопытства служить должны, но и в самом правлении губернских дел немалую пользу принесть могут определяемым вновь в ту губернию командирам и служителям, потому что они им будут наставлением и всегдашним напоминанием, дабы в настоящих делах не возпоследовало каких ошибок и упущений. И так намерен я ныне оныя приключения означивать, разделяя их на двое – на заграничныя и внутренния – желая при том, чтоб и в других сей высокославной империи губерниях любопытные и отечеству своему действительную и вечно продолжающуюся пользу принесть, желающие чрез то побуждены были такия ж записки сочинять и сообщать напечатанием к всенародному знанию.
знатнейшия происхождения 1744 году
Тайный советник и кавалер Иван Иванович Неплюев, будучи определен Оренбургской губернии губернатором, по получении от Правительствующаго Сената о разных делах на все его письмянныя и словесныя представления полной и благосклонной резолюции, со всею бывшею при нем свитою отправился из Москвы в Оренбург марта 14 числа, но в пути застигла его такая распутица, что он 18 того месяца со многим затруднением едва в Арзамас прибыл. А хотя и желал далее путь свой продолжать да и выехал было оттуда действительно, но великое и ужасное разлитие вод принудило его паки в тот город возвратиться и ожидать тут слития вод. После чего 2 числа апреля выехал из Арзамаса 10 числа в Ставрополь в первое Оренбургской губернии место, а 26 числа того ж месяца в город Оренбург прибыл.
Путь его был Ставропольским уездом до Кичуйского фельдшанца, на Закамской линии имеющагося, а от онаго новую дорогою, от Оренбурга на Казань проложенною, нарочно для того, дабы по ней к поселению деревень назначенныя места самому ему осмотреть и по прибытии в Оренбург надлежащия к тому определения учинить. А по тракту от города Самары к Оренбургу для осмотра крепостей и тутошних жителей отправлен был от него, тайнаго советника, в Москве ж бывшей с ним асессор Рычков, по представлению котораго 8 числа маия о всей той линии в Оренбургской губернской канцелярии обстоятельное определение учинено. Затем знатнейшие сего году произхождения были следующия.
С киргис-кайсацкой стороны Абулхаир-хан Меньшей орды от наглых своих поступков, означенных в прежнем с Оренбургской комиссии описании, чрез все нынешнее лето не то только не удерживался, но еще их и умножал, негодуя притом на тайнаго советника, что сына его Ходжу Ахмет-салтана, в аманатах содержащагося, по его ханскому желанию побочным сыном Чингис-салтаном не сменил и подсылал от себя к помянутому сыну своему, чтоб он искал случая свободить себя побегом. Сверх того посланнаго из коллегии иностранных дел с грамотою к пришедшим в подданство нижним каракалпакам капитана Гладышева удержал у себя и, не отпустив его к ним по многом неспокойстве, возвратил в Оренбург, а посланцов каракалпацких, бывших у двора Ея Императорскаго Величества, и с помянутым Гладышевым в их отечество с особливою грамотою отпущенных, ограбил, и данную из государственной коллегии иностранных дел к народу их грамоту у них отнял. Да и весь тот новоподданной народ раззорил, возымев подозрение, якобы они, соединясь с российскими войсками, намерены против его воевать. Он же, Абулхаир-хан, астраханских купцов, кои из Астрахани отпущены были в Хиву и Бухарию для купечества с товарами и попутно к нему, хану, заехали, ограбил.
В сем же году взаимные киргис-кайсацкие с волскими калмыками ссоры и перелазы их чрез реку Яик особливо умножались, чего ради для удержания их ниже Яицкаго казачья городка употреблена была во все лето наисильнейшая осторожность, и наряжено было к тому городку по указу из Государственной коллегии иностранных дел волских калмык 1000 человек, при которых был Калмыцкаго ханства наместника брат его Доржа Раша, а для командирования оными и для всего тамошняго управления отправлен из Оренбурга подполковник Шумаев, коему по данной ему инструкции велено было все те перелазы с обеих сторон унимать, а когда будут силиться, то поступать с ними оруженною рукою, как со злодеями, после чего и дальних противностей там не было да и те командированные калмыки, будучи разположены на нижних яицких форпостах, в улусы свои в августе месяце самовольно уехали.
Помянутой Абулхаир-ханов сын Ходжа Ахмет-салтан со всеми бывшими при нем в аманатстве содержан был на Самарской линии в Сорочинской крепости, от котораго так, как и от отца его чрез все нынешнее лето весьма наглые ж поступки и разныя неистовства произходили. По возбуждению отцовскому покушался он разными образы искать себе способа к побегу, потом, отреша от себя лучших своих старшин и согласясь с некоторыми из бывших при нем подлых людей, хотел двух своих старшин казнить смертью, и того от тамошняго командира усильно требовал. Для прекращения оных его наглостей нарочно посылан был туда от тайнаго советника помянутой ассесор Рычков, чрез которую посылку салтан, оробев, едва успокоился, а затем 28 числа декабря сего ж году отправлен был в Москву.
Средней орды знатнейшей Барак-салтан хотя и счислялся с протчими тоя орды владельцами российским подданным, но у присяги никогда еще не бывал. А сего году о наследствии Его Императорскому Величеству благоверному и великому князю Петру Феодоровичу со многими своими улусами присягал. Однако, не уважая того по своим ордынским делам, сына своего к зюнгорскому владельцу в аманаты отдал. Тоя ж орды хан Абулмамет с протчими сей орды салтанами откочевал к Туркестану. Что хотя и значило оных владельцов колебание, но впротчем как они так и все тамошние киргисцы пребывали спокойно.
С зюнгорской стороны получены были от сибирскаго губернатора Сухарева вероятныя известия, что тамошней владелец Бициган Чаган, сын Галдан Черинов, по затейным отца его претензиям вознамерясь неприятельския нападения учинить на Колывано-Воскресенские заводы и на Верхиртышския крепости, в разных местах близ российских границ умножал свои войска и чинил угрожения, чего ради с сибирским губернатором к предосторожности в тамошних местах и к пресечению оных зюнгорских намерений сего году частое было сношение, и отправлены туда бывшие в команде реченнаго тайнаго советника три полка армейския – Олонецкой, Луцкой и Вологодской драгунские. А на место их в команду его, тайнаго советника, определены такие ж армейские полки Московской, Ревельской и Троицкой, также и донских казаков 1000 человек.
Сверх того прилагаемо было всевозможное старание, чтоб для учинения диверсии помянутому владельцу возбудить и подвигнуть на него войною киргизцов. И в том их движении для лучшаго успеху реченной тайной советник запотребно признал требовать бывшаго при статском советнике Кирилове и при тайном советнике Татищеве брегадира Тевкелева, уповая, что он по искусству своему и по единоверству с киргис-кайсацкими владельцами и старшинами сие произвесть может способнее, о чем от него, тайнаго советника, и доношения в Правительствующий Сенат и в Государственную коллегию иностранных дел от 13 октября сего году посланы.
По состоявшемуся в Правительствующем Сенате 8 числа марта сего году на представление тайнаго советника указу, находившиеся на поселении в Татищевой и в Чернореченской крепостях и в Нежинской слободе (от Оренбурга в 18 верстах) черкасы, за неспособностию их в здешних пограничных местах казачью службу отправлять и за невозможностию, чтоб им быть на своем содержании, и что на обселение их немалой казенной кошт употребляется безплодно, всего мужскаго и женскаго полу 986 душ, отпущены по прежнему в Малую Россию, и жившим в Разсыпной крепости черкасам же по их прошению от губернской канцелярии позволено перейтить и поселиться на реке Кинеле особою слободою, куда они и перешли, а в ту крепость, по учиненному в оной же канцелярии маия 10 числа определению, определен гарнизон: рота драгунская да полроты пехотной из ландмилицких полков.
Указом же из Правительствующаго Сената от 18 апреля по представлению коллегии иностранных дел велено Ставропольской крепости и тамошним крещеным калмыкам быть в точном ведомстве Оренбургской губернии, а оная коллегия от тех калмыцких дел отреклась. Вследствие сего 20 маия учинено о том в Оренбургской губернской канцелярии определение.
Сего ж лета прибыл в Ставрополь для крещения калмыцкой владелец Чидан Дербетов и привел с собою туда калмык 141 кибитку<1>, в них мужскаго и женскаго полу 643 души. Оной владелец с детьми его взят был в Оренбург, где он и дети его 21 сентября крещены, протчие ж крещены в Ставрополе.
В первых числах ноября на все тамошния дела учинено в Оренбургской канцелярии генеральное определение с штатом и отправлено в Правительствующий Сенат при доношении от 8 числа ноября, что и апробовано.
Сего ж лета живших в казанских пригородах в Старошешминском, в Ерыклинском и в крепостях Закамской линии служивых людей, коими комплетуются Шешминской и Сергиевской ландмилицкие драгунские полки, разсуждено переводить и селить в здешней губернии особыми слободами, о чем 23 маия и 30 октября в губернской канцелярии определения учинены.
По назначенной же на Казань чрез Кичуйской фельдшанец большой дороге населились деревни переведением туда найденных в Уфинской провинции разных уездов сходцев из татар и других иноверцов.
От Оренбурга ж в разстоянии 18 верст по силе указу Ея Императорскаго Величества, состоявшегося в Правительствующем Сенате 13 марта сего году, застроена торговых татар слобода, называемая Каргалинская<2>.
Внутрь Башкирии началось строение горных заводов дозволением синбирскому купцу Ивану Твердышеву перваго меднаго Воскресенскаго завода<3>.
Сего ж лета начато старание и к тому, чтоб азиатских купцов из Орской крепости в Оренбург к торгу приохочивать, а с сибирской стороны Исетьской провинции в Чилябинской крепости на 25 число декабря в пользу купечества и для умножения казенных доходов учреждена ярманка.
О содержании губернском до будущаго усмотрения учинен штат, которой от 20 числа ноября отправлен в Правительствующий Сенат для апробации, которая на то и возпоследовала.
В Уфинской провинции по произшедшим на бывшаго там вице-губернатора бригадира Аксакова, той же провинции от асессора Мертваго и от секретаря Зубова, также и от помянутаго вице-губернатора на их, Мертваго и Зубова, доношениям, была следственная комиссия, к которой сначала определен был употребленной в той провинции к воеводской должности полковник Люткин, а потом, за показанными от онаго брегадира на него, Люткина, подозрениями, к той же следственной комиссии отправлен был туда из Оренбурга генерал-маиор Штокман. Но со всем тем дело сие в Уфе окончено быть не могло. Бригадир Аксаков отправлен в Москву, где при дворе Ея Императорскаго Величества следствие продолжалось.
Потом тайный советник, поруча в Оренбурге команду помянутому генерал-маиору Штокману, 6 числа декабря отправился в Уфу, взяв с собою асессора Рычкова, с тем намерением, чтоб о своей оной провинции разсмотрение и против прежняго с лутчим основанием разпорядки учинить, о чем от него в следующем 1745 году Правительствующему Сенату разныя представления учинены.
Торг и мена с азиатскими купцами был сего году в Орской крепости.
Из Меньшой киргис-кайсацкой орды чрез прибывшаго от Абулхаир-хана киргизца Кутырь-батыря получено известие, что бывшие под персидским владением трухменцы, собравшись, пошли под Хиву с тем намерением, дабы им ею овладеть, почему хивинцы присылали к помянутому хану посланцов своих с таким объявлением, яко город Хива и другия тамошния места изстари принадлежат больше к киргис-кайсакам, и просили от него, хана, противу тех трухменцов обороны и защищения, и якобы он, хан, по той их прозьбе всем своим киргизцам отдал приказ, чтоб к весне все держали хороших лошадей в готовности, имея намерение идти на трухменцов войною. Но понеже то его ханское намерение с интересом Ея Императорскаго Величества, а паче по тогдашним зюнгорским и персидским обстоятельствам признавалось несходно, того ради от тайнаго советника по прибытии его из Уфы чрез оного же Кутырь-батыря хан увещеваем был, да и писано к нему, что ему, как подданному, на такия дела без воли и повеления Ея Императорскаго Величества поступать не надлежит. И хотя он, хан, от сего подвижения удержался да и те трухменцы, как после оказалось, на Хиву никакого знатнаго предприятия не учинили, но чрез бывшаго у него, хана, оренбургскаго казака Найденова получены были известия, что он за неперемену сына его Ходжи Ахмет-салтана по желанию его другим побочным его сыном Чингисом по великой своей взмерчивости разныя непристойныя слова произносил, и угрозы употреблял, и онаго Найденова отпустил к тайному советнику, не дав ему никакого от себя письма, но токмо одну печать на белой бумаге, сказав, якобы у него писаря нет, и писать некому. Он же, хан, народ на разныя противности возбуждал. Однако ж помянутой Найденов засвидетельствовал, что при всем том ханском сумозбродстве от народа не только никаких противностей он не видал, но еще и все казались ему благосклонными и, почитая те его, ханския, поступки ни за что, говорили ему, Найденову, что без их народной воли ни худа ни добра последовать не может. По оным обстоятельствам и по тогдашней с ним, ханом, и с протчими киргис-кайсацкими владельцами корреспонденции тайный советник в коллегию иностранных дел от 23 апреля послал доношение и просил, по прежним его представлениям, о скорейшем отправлении бригадира Тевкелева, яко способнаго к тому человека, и оному хану не токмо знаемаго, но и другом почитаемаго, дабы чрез него того хана обуздать, объявя, что он, Тевкелев, при сих обстоятельствах в Оренбурге или в Оренбургской крепости с пользою употребляем быть может.
Со всем тем как он, хан, ни безпутствовал, однако ж по посланному к нему от тайнаго советника присяжному листу о наследствии Его Императорскому Высочеству благоверному государю великому князю Петру Феодоровичу он, хан, присягу верности учинил, и из взятых киргисцами в марте месяце сего году из под Гурьева городка кочующих там 26 человек калмык да из черкас, взятых с Илеку в 1743 году однаго мужика да женку выслал, за которою высылкою в киргизских руках оставалось тогда еще человек с десять, о коих разсуждено, что некоторые из них померли, а другие в даль запроданы, потому что киргисцы их у себя более не сказывали да и посылаемые туда из Оренбурга не усматривали.
В нынешнее ж лето присылали к нему, хану, хивинцы особых от себя посланцов, требуя от него на ханство себе большаго его сына Нуралея-салтана. Но он, хан, присланные о том от хивинцов письма прислал к тайному советнику и требовал на то совету. Но понеже сие хивинское, как и предозначенное их требование по тогдашним обстоятельствам для разных резонов с интересом Ея Императорскаго Величества за сходное не признавалось, того ради хан от онаго всячески отвращаем был. А хотя помянутой его сын и намерен был ехать туда по призыву и по письмам персидскаго Надыра-шаха сына к нему, Нуралею, с приласканием писанных, но жена его, Нуралеева, на которой он в бытность свою в Хиве женился, прислала к нему письмо, уведомляя его, что шахов сын призывает его в Хиву и к себе для погубления и для того б он не ездил, по чему он, Нуралей, от той езды и удержался.
Сего ж лета в сентябре месяце партия волских калмык, переплывши реку Яик, воровски угнали от киргис-кайсаков с тысячу лошадей, на которых воров командированная за ними яицких казаков партия напав, имела с ними сражение, при котором из тех воров побито десять человек да два человека поиманы, а из угнанных лошадей отбили девятьсот одиннадцать (в том числе яицких казачьих сто семдесят лошадей), из коих угнанные от киргисцов все отданы были киргисцам обратно. А понеже от имевшихся у киргизских и у калмыцких владельцов чрез своих людей взаимных пересылок и переписок разныя вредности чинились, того ради по сношению с астраханским губернатором определено отныне такую между ими безполезную, но еще и вредную коммуникацию вовсе пересечь, что и самым делом наблюдать начато.
Средней киргис-кайсацкой орды Абулмамет-хан, о котором в прошедшем годе означено, что из той орды откочевал в Туркестан, сего лета паки оттуда в орду выезжал и по прибытии своем в орду прислал письмо в Оренбург к тайному советнику, объявляя, что он в Туркестан ездил по закону своему для богомолия, а ныне, в улусы свои возвратясь, желает повеления Ея Императорскаго Величества исполнять. Однако под осень паки туда отъехал, оставя в орде сына своего Булат-салтана, которой с имеющимися при нем старшинами о наследствии Его Императорскому Высочеству всероссийскаго престола и присягу публично учинил. Токмо присяжной лист не возвратил, но по окрестностям казалось то не от чего иного, как от одного незнания здешних обыкностей.
Тоя ж орды Барак-салтан по учинении той же присяги отправил от себя ко двору Ея Императорскаго Величества посланцом брата своего двоюроднаго Искендер-салтана с тремя человеками, послав с ними на имя Его Императорскаго Высочества письмо поздравительное к наследствию всероссийской империи.
Из оной же орды приезжал в Оренбург Джанбек-тархан, которой между протчаго просил у тайнаго советника позволения, чтоб ему, собравшись с киргисцами, итти войною на зюнгорцев, в чем ему ныне для разных резонов отсоветовано, а дан ему указ по его желанию ко отысканию в Большой киргизской орде российских товаров, которые в 1737 году из отправленнаго из Орской крепости в Ташкент каравана киргис-кайсаками тоя орды ограблены.
О зюнгорцах посыланной в Среднюю орду к Барак-салтану переводчик Уразлин сего ж лета привез достоверное известие, что тамошней владелец к российской стороне подлинно противное и неприятельское намерение имел, и из разных мест собирал свои войска, желая сей осенью начать неприятельския действия, а сарты свои вознамерился препроводить чрез горы новопроложенною от него дорогою в тангуцкую<4> сторону, и что из войск его находились от Ямышевской крепости в шести днях пять тысяч да еще в двух местах в том же разстоянии от российских границ – шестнадцать тысяч. Он же, калмыцкой владелец, помянутаго Барак-салтана всячески тщался уласкивать и, отпущая к нему из своего владения провизию, тем и другими образы лаская, требовал от него людей, но Барак в том ему отказал и посланцов его отправил ни с чем. Ровномерно и с сибирской стороны от сибирскаго губернатора и от других, на тамошней границе находившихся командиров, получаемы были известия, что помянутой владелец по обеим сторонам реки Иртыша около шести тысяч войска своего имел под командою однаго своего племянника и искал случая, чтоб на Каменогорскую крепость или на Колывано-Воскресенские заводы<5> нападение учинить и оные б разорить да и действительно один рудник, близ помянутых заводов имевшейся, от калмык его сожжен и разорен. Но понеже ходжанский владелец Абдулкерим-бек, которой со оным владельцом издавна во всегдашней почти войне находился и разные выигрыши над ним имел, под сей случай тщился сильное на него нападение учинить и ожидал токмо сего, когда у него с Россиею дойдет до прямой войны, того ради оной владелец, опасаясь того бека, от явных неприятельских действ удерживался. Потом все те его замыслы смертию его пересеклись, ибо в конце сего году получено было известие, что оной зюнгорской владелец Галдан Черин умер.
По вышеписанным обстоятельствам тайный советник в посланных в Государственную коллегию иностранных дел доношениях двоекратно, а именно от 25 октября и от 29 ноября просил о позволении приехать ему в Санктпетербург для изустнаго о всем донесения, токмо резолюции на то не последовало.
К прибытию тайнаго советника Неплюева в Уфу, о которой езде упомянуто при конце 1744 году, созваны были туда от тамошней провинциальной канцелярии все башкирские, мещеряцкие и протчие старшины, которым от него в присутствии воеводы и асессоров о должностях их и о всяком между ими порядке разныя изъяснения учинены, а какия они с своей стороны имеют нужды, о том им приказано было представлять, о чем от них в ту его, тайнаго советника, на Уфе бытность словесно и письменно представляемо было, которыя их представления и прошения яко же и взнесенныя к нему от Уфинской провинциальной канцелярии о прежних и настоящих порядках ведомости, разсматривая о всем том, что он, тайный советник, с помянутыми старшинами говорил и они ему доносили, в Правительствующий Сенат от 19 числа генваря записку послал и чему как быть, мнение свое приложил; а таковую ж записку дал в Уфимскую провинциальную канцелярию при указе со определением, чтоб оныя старшины о должностях их снабдены были из той провинциальной канцелярии указами на том основании, как им от него, тайнаго советника, было говорено.
Между оными учреждениями главнейшее: 1) Порядок к наряду башкирцов и мещеряков на службу, а тептерей и бобылей к городовым строениям в Оренбург и в протчия на линии имеющияся крепости по дворовому их числу, а именно: с 1431 тарханских дворов – 286, с 8395 башкирских дворов – 1049, от мещеряков с 1531 двора – 191, всего на службу тарханов, башкирцов и мещеряков – 1469 человек, тептерей и бобылей с 5655 дворов за выключением абызов их и пономарей – 707 человек. Оное число каждое лето ординарно наряжать было положено, но по чрезвычайным нуждам и более. 2) Штат, на каком основании тамошней провинциальной канцелярии с подчиненными ей местами быть, и разсмотрение о тамошних казенных доходах, до немалой суммы умножившихся, о чем о всем от него, тайнаго советника, в Правительствующий Сенат от 15 февраля к разсмотрению донесено.
Сего ж лета присланы в Оренбургскую губернию для поселения кундровские татара с их мурзами, которые прежде того около Астрахани жительствовали, но тогда, по представлению в Правительствующий Сенат и коллегию иностранных дел, за разными подозрительствами отлучить их оттуда разсуждено и велено указом из Правительствующего Сената от 4 числа декабря прошлаго 1744 году к поселению их назначить способное место по сношению с казанским губернатором, которое им и назначено на Сакмаре реке, от Озерной крепости, на Яике имеющейся, 11 верст, и о том их поселении сего ж году марта 15 дня основательное определение учинено.
Торг и мена с киргис-кайсаками и с другими азиатскими народами происходил сего лета в Орской крепости и в Оренбурге.
По заграничным делам
Абулхаир-хановы наглыя поступки за неперемену сына его причинили еще многия затруднения, ибо он за то не только на тайнаго советника злобу свою продолжал, но в улусах киргис-кайсацких разглашал, якобы идет на них российское войско, советуя киргизцам, чтоб они все вдаль откочевали. Но старшины его, ведая, по каким причинам он так поступает и разглашает, ничего по воле его не делали и, насмехаясь, ему в глаза говорили, чтоб он сам, хан, куда хочет, бежал, а им бежать не от кого и не куда. Он же, хан, от тайнаго советника сего лета неоднократно требовал и сего, чтоб по письмам его из приежжающих в Оренбург и из присылаемых от него киргисцов удерживать. Но понеже примечено было, что он сего требовал в тот вид, дабы ему такими удержаниями киргисцов над некоторыми родами усилиться, а другим тем самим возбудить на противности, истолковав, что с ними в Оренбурге, как с злодеями поступается, и протчая. Того ради в том от тайнаго советника всегда ему, хану, отговорки чинены со изъяснением, для каких резонов по здешнему разсуждению такия задержки чинить не сходственно, но он, не уважая всех тех резонов с великою неумеренностию онаго удержания, а по их имянованию барайты, требовал, нарекая тайнаго советника, что он по представлениям его ничего не делает и ко двору Ея Императорскаго Величества о прозьбах его не доносит, а между тем народ к противностям, как выше означено, возбуждал.
По таким его, ханским, поступкам для успокоения его и для воздержания всего народа в спокойстве в августе месяце сего году отправлен был к нему отставной переводчик Араслан Бекметев, потому что он, Араслан, издавна ему, хану, был знаем и приятен, чем он с начала приезду его к нему казался несколько спокойнее.
Но понеже в феврале месяце сего году киргис-кайсаки Меньшой орды, будучи в прошлом годе огорчены волскими калмыками отгоном у них лошадей, а притом, зная, что им для отмщения тем калмыкам чрез реку Яик для учрежденных по ней форпостов проехать невозможно, нашли себе новую дорогу, а прошли они ниже Гурьева города льдом по морю, и на бывших при Волге около Краснаго Яру калмык, от города в верстах в двух учинили нечаянное нападение и около семисот человек мужскаго и женскаго полу в плен захватили, а более пятидесяти человек насмерть побили. В том числе захватили они двух малолетных русских и немалое число крещеных калмык и калмычек, також лошадей, скота и проч. от красногорских русских жителей. Сего ради по данной помянутому переводчику инструкции, будучи у хана и о той киргис-кайсацкой противной поступке ему и старшинам велено было представлять и возвращения оных людей требовать и всячески о том домогаться. По сему киргисцы в августе месяце и начали было оных для обратной отдачи и собирать, и собрали в разных улусах от тридцати до сорока человек, но хан по своей запальчивости сколько ни дружен был прежде со оным переводчиком, нечаянно вдруг на него, Араслана, столько озлился, что тех собранных калмык паки киргисцам отдал, а его, Араслана, и всех бывших при нем людей разсадил в разныя кибитки и дней с двенатцать содержал их под караулом, чиня многия угрожения да и народ всячески страшил и склонял удалиться от российских границ, но видя, что его никто не слушает, паче ему ругаются, наконец стал быть потише, а из тех пленных калмык при близком от Яика реки кочевании многие побегом спаслись, однако ж онаго переводчика чрез весь нынешней год удержал он, хан, при себе.
Помянутой его, ханской, сын Ходжа Ахмет-салтан в марте месяце отправлен был из Санктпетербурга в Казань, куда он прибыл в последних числах маия и содержан чрез весь нынешней год в Казане да и жена его, в Оренбурге находившаяся, по требованию его туда ж была отправлена.
С начала сего году тайный советник старался о приведении в надлежащей порядок оренбургских таможенных дел, и о всем том, что к пользе оренбургской коммерции по нынешнему ея состоянию запотребно призналось, сочинено генеральное определение, состоящее из пятидесят шести пунктов, и особой тариф с расценкою на все товары, чтоб впредь таможенным управителям самим, не разценивая товаров, но токмо по оному тарифу пошлины брать, и то все от 4 марта отправлено в Правительствующий Сенат на разсмотрение. К сочинению онаго учреждения употреблен был ассесор Рычков, о чем от него, тайнаго советника, и в посланном на то доношении представлено.
Тогда ж имелось разсуждение о добывании илецкой соли и о построении на том месте, где она родится, от Оренбурга в степь за реку Яик 62 версты, крепостцы, и чтоб с платежом в казну указной цены, вывоз оныя позволить чрез Оренбург во все внутренние города, как для всенародной, так и для оренбургской особливой пользы, о чем Правительствующему Сенату от 4 ж марта представление учинено.
По учинении сего отправился тайной советник марта 11 числа из Оренбурга в Ставрополь для основания и утверждения между тамошними крещеными калмыками порядков, по представлению его Правительствующим Сенатом апробованных, и для других тамошних учреждений, взяв с собою ассесора Рычкова, куда прибыл он 16 числа того ж месяца. Что ж он в бытность свою в Ставрополе к пользе и благосостоянию сего места и оных святым крещением новопросвещенных калмыков запотребно признал и определил, о том 17 апреля Правительствующему Сенату донес, а 27 апреля ж по новопроложенной на Кичуйской фельдшанец Большой Московской дороге возвратился в Оренбург.
В прочем между произхождениями сего году не безпрелично означить и сие, что с начала весны заложена в городе Оренбурге каменная соборная церковь во имя Преображения Господня. На 20 число июля приехал чрез Уфу преосвященный Лука, епископ Казанской и Свияжской, и быв в Оренбурге семь дней, отправился в Яицкой казачей городок, оттуда ж чрез Самару и Синбирск возвратился в Казань.
Торг у русских купцов с азиатскими народами сего лета произходил единственно в Оренбурге, а в Орской крепости онаго уже не было.
По заграничным делам
Абулхаир-хан и сего году причинял затруднений не меньше прошлогодскаго, ибо не только в собрании пленных калмык, о коих в прошедшем годе упомянуто, разныя помешательства делал, но и народ свой подвигнул к новому на волских калмык нападению. Но понеже о том заранее было уведано, то из войска яицких казаков заблаговременно наряжено сперва 1350 человек, а потом еще прибавлено до толикаго ж числа, что всех онаго войска командированных было до 2000 человек. Оные были разположены в потребных местах от Яицкаго городка вниз по реке Яику до Гурьева партиями. Туда ж для наибольшей осторожности и для перехвату киргиских воровских партий отправлен был из Оренбурга полковник Пальчиков с достаточною инструкциею, коему не только командированные яицкие казаки в команду были поручены, но и яицкому войсковому атаману со всем тамошним войском по его, Пальчикова, ордерам поступать было велено.
Киргисцы, уведав, что по Яику реке для удержания их от перехода чрез ту реку сильныя партии разположены, отважились паки итти по новоизысканной ими дороге и 28 числа генваря одна их партия действительно прошла ниже Гурьева городка льдом по взморью<6>.
По получении той ведомости и по осмотре их шляху<7> походной атаман Сумкин сделал учреждение, чтоб их перенять тогда, когда они назад будут возвращаться, а между тем в калмыцкие улусы сообщил, дабы от тех воров везде имели осторожность. Сего для киргисцы в тех местах, где калмык надеялись найтить, никого не нашли и без всякой своей добычи за Яик возвращаться принуждены были. Может быть, что для близости к своим улусам, или для того, что на взморье от теплых погод воды умножились и по льду ехать было нельзя, или опасались, что яицкие казаки, узнав их первую дорогу, их стерегут, того ради вознамерились они перебраться чрез оную реку, к которой 15 февраля и прибыли, и зачали было переежжать чрез оную от форпоста верстах в десяти под урочищем, Зеленой Колок называемым, но казаки яицкие, бывшие на оном форпосте, усмотря их, киргисцов, и собравшись, сколько можно людняе, немедленно вступили с ними в сражение, которое продолжалось с вечера до полуночи, причем киргисцов побили они насмерть до 50 человек, а однаго старшину Жултая Сапулатова взяли в полон, сверх того до 102 лошадей в добычу получили. Но понеже киргисцов гораздо было людняе, а с других форпостов казакам успешать было не можно, то оставшие воры в ту ж ночь с превеликим трудом и потопив немалое число людей и лошадей (ибо при переходе их чрез реку лед обломился) перешли чрез Яик и ушли в свои улусы.
Означенной поиманной старшина с Яику отправлен был в Ставрополь, где, сидя под караулом, помер. В допросе ж показал, что он зегалбалдинскаго роду, ведомства Серки-батыря, всех киргисцов было до 600 человек, а главной при них был Кирдеринской волости старшина Девлетбай, сбирались и пошли они на калмык по приказу Абулхаир-ханову.
Хотя Абулхаир-хан упомянутаго в прешедшем годе переводчика Араслана Бекметева от себя и отпустил, которой с находившимися при нем людьми 29 числа июля в Оренбург и прибыл и привез с собою отданных ему от хана двух калмык из захваченных в прешедшем годе под Красным Яром, между которыми был один владельческой сын, коего он, хан, по злобе в махометанской закон обрезывал, а сестру ево удержал при себе в наложницах, однако и по отпуске ево, Араслана, разныя наглости чинил и искал для себя персидской протекции.
Сего ж лета прислан был из Астрахани по указу из коллегии иностранных дел хивинской посол мулла Аджи Мухамет со всею его свитою для отпуску его в Хиву, куда он 15 июня и отбыл, изобрав себе в провожатые киргисцов.
В октябре месяце прибыл в Оренбург бригадир Тевкелев. По данной ему из Государственной коллегии иностранных дел особой инструкции велено ему тайнаго советника примирить с Абулхаир-ханом. Хана успокоить, учинить перемену сыну его Ходже Ахмет-салтану другим, от настоящия его ханши рожденным сыном, и плененных киргис-кайсаками волских калмык и других, какие в киргис-кайсацкой орде из подданных российских есть, возвратить. По прибытию онаго бригадира<8> в Оренбург тайный советник имел с ним о тех делах общей совет, в котором положено, чтоб в предбудущую весну видеться ему, бригадиру, с ханом в Орской крепости, куда он, хан, как то в предбудущем годе упомянется, и приезжал.
Между всеми сего году приключениями важнейшим почитается бывшее в Уфинской провинции от тептерей и бобылей замешательство. Под именем тептерей и бобылей в Уфинской провинции разумеются разные иноверцы, а именно татара, чуваши, мордва и вотяки<9>, которые из разных уездов, прежде и после подушной переписи, бежав в Башкирь, немалыми деревнями поселились на башкирских землях, платя за них и за всякия угодья башкирцам оброки, а в казну почти ничего с них не приходило, отчего так их в Башкирии умножилось, что башкирцы не только весь положенной на них ясашный оклад с тех, на их землях поселившихся людей, собирали, но и сверх того немалыя прибыли от них получали и почти за своих крестьян их почитали.
И понеже из находящихся в разных уездах таких же иноверцов для избежания податей и рекрутских наборов год от года побеги продолжались, отчего в тех уездах при ревизии сделалась немалая убыль, а те беглецы по большой части уходили в Башкирь, того ради принята резолюция, чтоб всех в Уфинской провинции находящихся иноверцов учрежденною ревизиею переписать, а между тем, по присланному из Правительствующаго Сената в 1745 году от 21 июня указу велено было в Оренбурге иметь разсуждение о положении их в подушной оклад, или в такой платеж, которой бы был не меньше подушнаго, чтобы тем иноверские побеги из других уездов в Башкирию вовсе пресечь. И потому представлено, дабы всех их обложить ясаком по осмидесят копеек с души, а вместо рекрутских поборов, которых с них чинить не разсуждено, наряжать бы из них в Оренбург и в протчия новыя крепости на работу к городовым строениям с двороваго их числа так, как тайнаго советника в прошлом году положено было – с 5 дворов по человеку, которое представление указом Ея Императорскаго Величества из Правительствующаго Сената и апробовано, и оной осмигривенной<10> ясак с начала сего году действительно собирать повелено. По переписи ж оных тептерей и бобылей явилось мужескаго полу 28637 душ и так против прежде бывшей им описи оказалось излишних 17343 души.
И хотя по публиковании об оном платеже указов с начала замешательства между ими не усматривалось, но как оной ясак стали от них требовать, то во многих местах начали от того отрицаться, признавая, якобы сей новой збор чинится без указу, по одним определениям здешних командиров, которых возмутители называли прибыльщиками, и потому возбуждали народ, чтоб послать ко Двору с прошением и с старинными своими указами выборных своих людей, а между тем бы онаго ясака никому не платить. Буде же станут усильно с них требовать, то б противиться и всем быть за одно. Сему делу главным зачинщиком и на всех бывших у них на Осинской дороге зборищах предводителем был черемисянин Нурка Борисов, которой и к челобитью у двора [Ея Императорскаго Величества] представил себя за всех старателем и ходатаем, чего ради и подможные<11> деньги со всего народу взял.
По получении о том их умысле в Оренбурге известия, для скорейшаго прекращения оных замешательств, а наипаче чтоб и башкирцов не допустить к тем бездельникам в сообщение, яко они и их разными внушениями в согласие свое привлекали, содержан был воинской совет. И потому для приведения и в послушание и для подкрепления пребывающих в крепости разсуждено генерал-маиору фон Штокману с командою следовать в Уфу, с которым отправлено регулярной команды из армейских драгунских полков 1514, да нерегулярных – 214 человек, а к тому нерегулярных в Уфинской провинции еще собрать велено, сколько нужда будет требовать, и определено было во первых тех противников увещевать, дабы они, оставя противные умыслы и зборищи, должность свою исполняли, а ежели чрез добрыя средства успеху не будет, то поступать с ними оружием по воинским регулам. А на Осинскую дорогу в те места, где оныя противническия зборища произходили, отправлен был наперед с нерегулярною командою секунд-маиор Кублицкой.
По отправлении помянутаго генерал-маиора в Уфу с означенною командою еще за особливую нужность признано и сие, чтоб при тогдашних строгих обстоятельствах в Уфинской провинциальной канцелярии иметь особливаго и такого человека, которой бы в таковых делах и случаях и в штатских делах экспериенцию<12> имел, и тамошнему воеводе полковнику Люткину во всех советах и диспозициях добрым помощником был. А на Осинскую дорогу послать из Оренбурга особливаго штаб-офицера, куда и отправлен был присутствовавший в губернской канцелярии маиор Исаков, а к полковнику Люткину при тех делах в товарищи послан асессор Рычков.
По прибытии их, Исакова и Рычкова, разсуждая о тех делах с полковником Люткиным и с подполковником Таптыковым, учинили они общее определение на таком основании, чтоб оныя дела вести сперва отнюдь не употребляя строгости и кровопролития. И потому по Уфинской провинциальной канцелярии ко всем тептерским и бобыльским старшинам посланы были от них указы со изтолкованием, для каких резонов и по какому указу тот ясак на них наложен, со увольнением их не только от всяких других податей, но и от рекрутских наборов, и сколь безразсудно и продерзостно некоторые из них в платеже того ясака возпротивиться отважились, и тем его превосходительство тайнаго советника, кавалера и Оренбургской губернии губернатора принудили для приведения их к надлежащей должности отправить из Оренбурга с немалою воинскою командою генерал-маиора фон Штокмана, по прибытии котораго в Уфу оныя команды еще приумножить велено, но совсем тем его превосходительство, разсуждая, что оныя между ими произшедшия противности и продерзости произошли более от невежества и глупости, сожалея о погибели сих людей, до вступления онаго генерал-маиора с командою в их жительства, отправил от себя наперед помянутых в Оренбургской губернской канцелярии присутствующих маиора и асессора, приказав им имянно, чтоб по прибытии своем в Уфу тех старшин, которые, исполня свою должность, новоположенной ясак безспорно заплатили, от своего лица похвалить и милостию Ея Императорскаго Величества обнадежить, а которые по невежеству своему дерзнули в том платеже воспротивиться, тем объявить, чтоб от публикования оных указов конечно в месяц весь тот ясак в Уфу прислали и действительно б в казну заплатили, а ежели из-за сего последняго им объявления того платежа сполна не учинят, то они погибели своей сами будут притчиною, и от наряженных противу их команд поступлено будет с ними, как со злодеями без всякаго их помилования.
Оные указы такое действо имели, что во всех волостях, которыя от платежа онаго ясака отговаривались, а между тем смотрели, какой успех будет у тех, кои действительно воспротивились тот ясак збирать, и в Уфу привозить начали, и к прибытию генерал-маиора с командою в Уфу уже оставалось с немногих волостей и небольшое уже число да и о том в Уфинскую провинциальную канцелярию получаемы были репорты, что збирают и вскоре ко отдаче привезут.
Но между тем отправленной на Осинскую дорогу при первом уведомлении о тех замешательствах секунд-маиор Кублицкой репортовал, якобы он с командою своею вступя на Осинскую дорогу, уведал в одной черемишской деревне вооруженных противников с 400 человек и посылал к ним трижды, дабы разошлись, но они, того не послушав, ответствовали, что не пойдут и готовы все умереть. И как он, Кублицкой, к тому их зборищу ближе приступил, то они побежали и будто б из ружей палить стали, но вреда более не сделали, как токмо одну лошадь убили. Что видя, Кублицкой приказал команде своей их ловить, и поимал из них человек со сто, протчие ж побежали в луга за реку Танып, при котором их побеге побито и затоплено из них в помянутой реке человек до семидесят. Того ради, наблюдая содержание означеннаго определения, еще до прибытия в Уфу реченнаго генерал-маиора послан был туда премиер-маиор Исаков, которому велено, будучи там, поступать на основании вышеозначеннаго общаго определения с наикрепчайшим подтверждением, чтоб без крайней нужды и без явных противностей никакой строгости не употреблять и кровопролития не чинить, а секунд-маиору Кублицкому велено поступать по его, Исакова, ордерам.
Что до помянутаго генерал-маиора принадлежит, то еще прежде прибытия его в Уфу от тайнаго советника присланным ордером велено ему было все прежде учиненныя в Уфе на те дела определения разсмотреть и разпоряжения учинить, какия по обстоятельствам за сходнее им признаются. Но он по разсмотрении их никакой в том отмены не учиня, остался на тех же прежде определенных основаниях. Да и в указе Ея Императорскаго Величества из Правительствующаго Сената от 14 дня августа к прекращению оных замешательств сходная тому ж резолюция последовала с подтверждением, чтоб изыскивать такия меры и средства, дабы сие дело без кровопролития окончено быть могло, и онаго генерал-маиора в Оренбург возвратить повелено. Посылка ж в Уфу помянутых губернской канцелярии членов оным указом хотя и апробована была, но еще до получения того указу асессор Рычков по ордеру тайнаго советника, за случившеюся ему, тайному советнику, болезнию, отозван был в Оренбург, а маиор Исаков, побыв несколько времени на Осинской дороге, командирован был к другим делам. Между тем уже тот новоположенной ясак на первую сего года половину во всех жительствах собрали и в казну действительно заплатили. О зачинщиках же и предводителях оных противностей по произведении надлежащих следствий тайный советник Правительствующему Сенату от 10 октября представление учинил со мнением, чтоб пущих, наказав кнутом, сослать в Рогервик в вечную работу, а других по таком же наказании употребить в работу на урочные годы, а протчих, высекши кнутом, отдать старшинам на руки, что по получении на то апробации и исполнено. Верным же старшинам, кои к прекращению оных противностей употреблялись, учинены награждения, а именно: мещеряцким – Янышу Абдулину, Салеху Муслюмову, Аиту Чилтину; башкирским – Ахмер Асанову, Якупу Чинлурзину, отставному Шарыпу Мрякову, Бакею Апачеву, Азягулу Авшееву даны сабли да двум – Заисану Юсупову, сотнику Ибрашу Кутуеву – по сукну на платье.
Сего ж году 23 числа сентября на поселенных на Сакмаре реке кундровских татар, о которых в 1745 году упомянуто, бежало в киргис-кайсацкую орду лутчих и пожиточных 25 семей, в них мужескаго и женскаго полу 138 душ, в том числе возрастных 50 человек, побрав с собою все свои пожитки и лошадей, один токмо скот оставили. И хотя в погоню за ними командирована была партия из нерегулярных людей под командою атамана Могутова, которая их и в виду уже имела, но за присталью лошадей догнать и никого из них поимать не могла.
Хотя на посланной в прошлом 1746 году в Правительствующий Сенат к разсмотрению таможенной устав и тариф апробации еще и не было получено, однако ж для лучшаго ж тех дел исправления, выписав то, что на прежних основаниях поставлено, в таможню к исполнению при указе сообщено, о чем в Правительствующий Сенат от 10 октября донесено, и тариф против прежняго с пополнением послан.
Знатнейшия произхождения 1748 году*
По заграничным делам
Посыланной от господина тайнаго советника Неплюева и от бригадира Тевкелева к Абулхаир-хану сакмарской казак Мансур возвратился февраля 3 числа в Оренбург и привез от хана письмо, по которому он казался и ныне таков же, каков в прошедших годах был, и по своим видам требовал, чтоб торгу быть в Орской крепости, однакож для свидания с помянутым бригадиром в ту крепость приехать обещал. Между тем по объявлению онаго казака збирался хан с людьми своими иттить да и ходил для раззорения каракалпак.
В половине маия месяца бригадир Тевкелев отправился из Оренбурга в Орскую крепость, взяв с собою привезеннаго из Казани ханскаго сына Ходжу Ахмет-салтана с тем, чтоб тамо, увидевшись с ханом, онаго салтана другим сменить, и в протчем, по данной ему инструкции исполнение учинить.
Хан прибыл туда 27 июня с двумя своими сыновьями Нуралеем и Айчюваком<13>, из которых Нуралей между всеми ево детьми старшей. По условию с ним, бригадиром, на смену Ходже Ахмет-салтану оставил он Айчувак-салтана аманатом, которой между рожденными от настоящей ево жены Пупай-ханшы<14> по старшинству из живых тогда детей был четвертой. За тою сменою оным бригадиром поставлено было с ним, ханом, следующее: 1) Чтоб русских пленников, скот и пожитки забрав, привести в Оренбург немедленно. 2) Хан дал письменное обязательство, чтоб впредь киргисцам никаких продерзостей не чинить. 3) Знатным старшинам с Айчувак-салтаном в аманаты дать детей своих, которых он, бригадир, тогда ж по сведению своему и принял. 4) Что до отдачи пленных калмык принадлежит, то он, бригадир, смотря на ево ханское и народное состояние, склонился принять от него, хана, на имя Ея Императорскаго Величества челобитную, в которой он и тех калмык принес великия жалобы за причиненныя от них киргис-кайсакам многия грабительства и раззорения и просил разсмотрения, а бригадиру Тевкелеву обещал, ежели затем ево челобитьем об отдаче их последует высочайшее повеление, то он и народ потому исполнять должны, и тех пленников отдадут безпрекословно, почему он, бригадир, в той отдаче калмыцких пленников до воспоследования указу и отсрочил. Однако ж донесши о том в Государственную коллегию иностранных дел, представил свое мнение, чтоб об оной отдаче ему, хану, и всему киргис-кайсацкому народу наикрепчайшим образом подтвердить особою грамотою. А бежавших кундровских татар, о коих в прошлом 1747 году упомянуто, собрать и возвратить обязался Нуралей-салтан, старший ево ханской сын. Но вместо того, чтоб ему, хану, по оным обещаниям действительно исполнить, как скоро он возвратился из Орской крепости в улусы свои, то поехал паки для грабежа в каракалпаки, где уже и смерть ему случилась, ибо в том пути съехался он с Барак-салтаном Средней орды, с которым у него прежде ссора была и тут особой произошел спор о пришедших в киргис-кайсацкие улусы на житье каракалпаках, коих он, хан, желал себе присвоить, а Барак-салтан не хотел их от себя отпустить, и так на конец у обоих дошло до драки. Но понеже Барак-салтан был гораздо людняе, нежели он, хан, то при том случае один киргизец из Барак-салтановых людей копьем до смерти его, хана, заколол<15>, и так все его ханския хитрости и наглости кончились.
По получении ведомости о убивстве хановом принято в разсуждение, дабы возстановить на место его новаго хана, хотя б и по выбору киргис-кайсацкаго народа, но чтоб они, яко подданной народ, на тот свой выбор просили от Ея Императорскаго Величества высочайшей апробации. Сего ради от тайнаго советника по согласию с бригадиром Тевкелевым отправлен был в орду нарочно переводчик Гуляев, которому велено, будучи тамо, стараться, дабы оной выбор учинен был от народа по порядку старшинства на большаго его, ханскаго сына, и чтоб с тем выбором и с прошением о возведении его на ханство от всех старшин и народа отправлены были ко двору Ея Императорскаго Величества нарочные, что без всякаго затруднения учинено, и прислали они ханскаго зятя Джанбек-салтана с несколькими людьми, желая, дабы он для испрошения на тот их выбор высочайшей апробации ко двору Ея Императорскаго Величества отпущен был, почему он, Джанбек-салтан, 23 числа октября за провожанием однаго офицера и отправлен, токмо по объявлению переводчика из старшин Средней орды, кроме однаго Джанбек-тархана при том выборе никого не было.
Между тем бригадир Тевкелев сочинил и в Государственную коллегию иностранных дел отправил от себя разныя представления, с разсуждениями и определениями тайнаго советника во многом несходственныя, из коих главнейшие пункты были следующие.
О Средней орде представил он за необходимую нужность: 1) Чтоб в Орской крепости учредить торг и построить бы там меновой двор каменной. 2) Прибавить бы туда военных людей половину или и весь Казанской драгунской полк. 3) По учреждении торгу жить бы там Оренбургской губернии первому члену каждогодно с начала весны до осени для свидания той орды со владельцами и старшинами, а иногда бы и главному Оренбургской губернии командиру туда ездить, которыя потребности так много от него были уважены, якобы без того ту Среднюю орду от подвержения зюнгорскому владельцу и удержать невозможно.
Что ж до Меньшой орды принадлежит, то представлено от него было: 4) Дабы сея орды владельцам и старшинам с российскими командирами повсягодою видеться в Оренбурге и получать бы от них потребныя наставления. 5) Чтоб в Гурьеве городке учредить для нее торг. 6) Барайту или захват<16>, о котором бывшей Абулхаир-хан толь усильно домогался, а тайный советник всячески от нее удерживался, почел он за такое средство, без котораго киргисцов от продерзостей удерживать и в послушание скоро привести невозможно, и для того б оную чинить в Оренбурге и в других местах. 7) Чтоб обеим ордам, то есть Меньшой и Средней, быть на одном основании, и определить бы над ними однаго главнаго хана не мирским приговором, но указом, с жалованьем, за которым бы он повсягодно в Оренбург или в Орскую крепость сам приежжал.
И понеже он, бригадир, те свои представления отправя, сообщил с них тайному советнику 22 сентября копию, того ради тайный советник в оную ж коллегию от 18 октября послал на все то пространное изъяснение, что и почему признавает он с интересом Ея Императорскаго Величества несходственным, особливо же о том, что он, бригадир, между протчаго написал, якобы киргисцы по старанию его несколько красноярских жителей и лошадей привезши в Оренбург, отдали да и остальных отдавать обещали, и в том присягу дали, на что учинил в сильнейших терминах возражение.
Сего ж лета из Бухар и из Ташкента от тамошных управителей получены были письма, в которых они изъявляли удовольствие свое и благодарность за оренбургской торг, а ташкентской наместной хан брегадира Тевкелева просил, чтоб брата его отправить ко двору Ея Императорскаго Величества, но сие за потребно признано.
В начале сего года из Казанской губернской канцелярии сообщено было в Оренбург, будто б тамошней губернии татара имеют злыя намерения, почему к воздержанию их от всяких худых предприятий и чтоб они с живущими в Оренбургской губернии башкирцами и другими махометанскими народами не могли возыметь сообщения, учинены были потребныя разпоряжения, ибо по некоторым обстоятельствам оказалось, якобы и они в том казанских татар намерении участие имели, но по подлинному разведыванию ничего того не нашлось.
В последнем числе октября тайный советник, взяв с собою ассесора Рычкова, отправился из Оренбурга в Яицкой казачей городок, дабы ему будучи тамо в силе указу Ея Императорскаго Величества, присланной к нему из Государственной военной коллегии от 2 декабря 1745 и сего году от 22 июля, о войске Яицком основательное разсмотрение и определение учинить, куда он 4 числа ноября и прибыл и по разсмотрении всего тамошняго состояния учинил генеральное определение и штат, на каком основании и в каком числе оному войску состоять, что из того ж городка от 22 ноября отправил во оную коллегию на разсмотрение.
По возвращении его, тайнаго советника, из Яицкаго городка в Оренбург между протчими делами имелось разсуждение, коликому числу в Оренбурге и в прочих новых крепостях и местах нерегулярным людям быть, о чем 10 декабря определение и штат заключены, и того ж числа в Государственную военную коллегию при доношении его, тайнаго советника, к разсмотрению отправлены. По оному штату в Оренбурге и в протчих Оренбургской губернии местах нерегулярных людей положено держать 4493 человека, в том числе жалованных 1413 человек, на них денежной суммы 13264 рубля.
Сего ж года к знатным приключениям следует и сие, что в нынешнюю ярманку впервые вывоз серебра начался, котораго по таможней записке было в азиатской монете, рупиями называемой, до 70 пуд.
Знатнейшия произхождения 1749 году
Еще в декабре месяце прошлаго 1748 году киргис-кайсацкой Меньшой орды знатнейшей семиродской старшина Исеть-тархан просил тайнаго советника Неплюева, дабы ему позводил с улусами его зимовать в низовых местах по реке Яику, что ему и позволено было с таким подтверждением, чтоб они все кочевали на степной стороне, почему сперва и разположились они близ Кулагиной крепости против и между форпостов Сарачика и Баксая до Коровей луки, где к Гурьеву городку самой крайней форпост содержится, дав от себя войску Яицкому письменное обязательство в спокойном пребывании и чтоб конских своих табунов на сю сторону Яика реки не перегонять. Однако спустя несколько времени стали их и на сю сторону перегонять, извиняясь тем, что принуждены оное учинить от жестокой зимы и от глубоких снегов, дабы лошадей не поморить, но понеже при всем том содержали себя спокойно, то послан был к войску Яицкому указ, дабы оное отозвалось к ним на сие от себя так, что хотя они о неперепущении их за Яик и запретительные указы имеют, однако по соседству и по дружбе с ними, видя их от жестокости зимней крайнюю нужду, на сей стороне Яика содержания конских их табунов им не запрещают, только б содержали их подле самого Яика, и кибитками своими отнюдь не переходили б, чем они были весьма довольны, а когда сообщено им было, по уведомлению из Астраханской губернской канцелярии, что в марте месяце наместник Калмыцкаго ханства Дондук Даша с калмыцкими улусами перешел на сю сторону Волги, и чтоб они, киргисцы, от калмык имели осторожность, то все они на свою сторону перебрались и вскоре после того в степь отдались, однако ж при откочевании по их воровскому обыкновению не прошло от них без продерзости, ибо с форпостов увезли 4 человека: трех русских и однаго калмыка.
Отправленной ко двору в прошедшем году с выбором и прошением в ханы Нуралея-салтана Джанбек-салтан представлен был пред Ея Императорское Величество, и то избрание, не упоминая ни Меньшой, ни Средней орд, от Ея Императорскаго Величества всемилостивейше конфирмовано, о чем наперед дано было знать указом из коллегии иностранных дел от 13 апреля, а 26 маия и сам оной салтан в Оренбург прибыл.
Чрез бывшаго при нем обер-офицера прислан был к тайному советнику Неплюеву помянутому Нуралею-салтану на ханство пожалованной от Ея Императорскаго Величества за государственною печатью патент<18> с татарским переводом, которой положен был в особой ящик, шуба соболья, покрытая богатою парчею, шапка парчевая, опушенная черною лисицею да сабля с надписью на его, ханское, имя и с поясом в футляре, что все повелено ему отдать при объявлении его народу ханом. Сверх онаго о том же ханстве к салтанам, беям, старшинам и ко всему киргис-кайсацкому народу Ея Императорскаго Величества особливая грамота, а к матери ханской Пупай-ханше Абулхаировой, от канцлера<18> письмо, и при том от Ея Императорскаго Величества знак милости – кусок богатой парчи, отданы были из вышереченной коллегии в руки означенному Джанбек-салтану самому.
Нуралей-хан об оном от тайнаго советника заранее уведомлен и для принятия оных Ея Императорскаго Величества высочайших милостей зван был в Оренбург, почему он с братьями своими, с старшинами и с немалым числом народа прибыл 8 числа июля и занял под лагерь свой место за Яиком, верстах в 5 от города. К принятию ж его учрежден был лагерь подле самаго Яика реки на той стороне. Имевшаяся тогда армейская драгунская команда вся, тако ж и гарнизон весь поставлены были в парад, от которых как он подъехал к лагерю в карете тайнаго советника, отдана была честь с барабанным боем и музыкою, а как проехал он артиллерию, то выпалено из 7 пушек.
Тайный советник с имеющимся при нем генерал-маиором Штокманом и штаб-офицерами встретил его, хана, по тому этикету, как и отец его Абулхаир-хан встречаем был, а потом по немногим в ставке его, тайнаго советника, разговорам он с ханом и с бывшими при нем салтанами и старшинами вышел пред народ, и тут чрез ассесора Рычкова публично прочтен был пожалованной хану на ханство патент и грамота к народу о возведении его на ханство по народному выбору и прошению, из-за чего надета на него, хана, присланная от двора Ея Императорскаго Величества шуба и шапка, и саблею, от двора же Ея Императорскаго Величества присланною, тут же опоясан, и так он, хан, будучи одет, тут же на разосланном золотом ковре, став на колени, публично пред всем народом по присланной из Государственной коллегии иностранных дел форме присягу верности учинил, а из-за того как от тайнаго советника, так и от генерал-маиора и от всех бывших при том, с высочайшею Ея Императорскаго Величества милостию поздравлен. После чего был пребогатый трактамент, и при питии за высочайшия здоровья произходила пушечная пальба, о чем, яко же и о прочем произсходившем в то время значится в особом держанном тогда журнале.
И понеже особливым указом, из Государственной коллегии иностранных дел присланным, повелено при свидании с ним, ханом, представлять и стараться о собрании и о свободе всех российских у киргис-кайсаков имеющихся пленников, о чем и к нему, хану, прислана была особая грамота, того ради тайный советник при первой с ним в городе конференции, вруча ему, хану, ту грамоту, представлял наисильнейшим образом, напомянув ему, хану, и братьям его, бывшим при том, что еще отец их, Абулхаир-хан, всех собрать и отдать обещал, и в том перед смертию своею в бытность у бригадира Тевкелева обязался. Сие выслушав, хан и салтаны почли все то за самое справедливое дело, только просили притом, чтоб во первых повелено было отмстить смерть отца их, и для того требовали они от тайнаго советника о даче им военных людей, объявляя, что чрез оное войско хан и над народом может удобнее усилиться, а к тому ж бы и барайту по его сообщениям чинить, без которой он, хан, по состоянию народа чинимых ему повелений якобы и исполнять не в состоянии; и как тайный советник отозвался, что он того без особливаго Ея Императорскаго Величества указу учинить не может, то просили они, дабы о том описаться, при чем сие и оставлено.
В ту ж его, хана, бытность 2 числа августа подал он с братьями своими общее письмо, в котором просили они, дабы на том месте, где отец их погребен, построить знатное строение, и для того б дать им людей хоть до двух тысяч человек, коими де то строение в 15 дней окончать возможно, а то место, где отец их погребен, от Орской крепости разстоянием только в 5 днях<19>, и понеже видно было, что они не для чего инаго, как токмо для своего усильства над народом и для однаго тщеславия своего того требовали, того ради и на сей их запрос чинены отговорки в такой силе, что наперед надлежит оное место осмотреть, есть ли тут потребные к строению материалы – глина, известь, вода и протчая – и ежели сие окажется, то тогда и о посылке потребнаго числа людей разсуждаемо быть может.
Во оную ж ханскую бытность соглашенось о перемене брата его, Айчувак-салтана, котораго он и сменил родным же своим братом Адиль-салтаном. А понеже у него, салтана, была сосватанная невеста, старшины Серки-батыря дочь, того ради по прозбе ханской позволено было оному старшине зимовать близ города Оренбурга над рекою Яиком и брату его, Адиль-салтану, по их обыкновению приезжать к той своей сосватанной невесте.
Сего ж лета от зюнгорцов к Нурали-хану присыланы были посланцы, коими тамошней владелец требовал от хана сестру его, дочь Абулхаир-ханову, в жены, кою еще Абулхаир-хан отдать ему обещал, и чтоб вместо зюнгорцов, которые находились в полону у киргисцов, отдавали ему киргисцы торгаутских, то есть волских калмык. И хотя сие хан скрывал, но при отпуске его и с салтаном в орду посланной с ним капитан Андрей Яковлев оттуда репортовал, что хан, прибыв в орду, делал по отце своем по их обыкновению поминки, причем у него было немалое собрание народа, и с бывшими тут старшинами усоветовали они: 1) Чтоб в безопасности быть от зюнгорскаго владельца, для того б сестру его, ханскую, дочь Абулхаир-ханову, рожденную от калмычки, отдать оному владельцу в жены. 2) Собравшись бы им, иттить к Туркестану для отмщения Барак-салтану за убийство Абулхаир-хана. 3) Собрание российских пленных на том совете отложили они до тех пор, пока из походу возвратятся. 4) Хан в том собрании пожалованной ему на ханство патент всему народу объявил и читал, к тайному ж советнику писал он, хан, якобы зюнгорские посланцы с тем токмо присланы к нему, чтоб обоим народам, то есть зюнгорцам и киргисцам, иметь между собою дружелюбие и мир, в разсуждении ж обещаннаго отцем его и им собрания и отдачи пленных напоминал он о барайте, объявляя, акиб без того он киргисцев к отдаче их принудить не может, но в самом деле видимо было, что он барайты наипаче для того требовал, дабы над народом усиливаться, а особливо старался он с братьями своими, чтоб Средней орды владельцев всех из той орды выгнать, а вместо их по улусам разпределить бы своих братьев.
По получении о вышеозначенных ординских произхождениях в Государственной коллегии иностранных дел известия прислан был указ к тайному советнику от 2 числа ноября, в котором вышеозначенное ханское с зюнгорским владельцом сватовство признано интересам Ея Императорскаго Величества за весьма противное, что, уважая, для разрыву онаго разсуждено отправить еще бывшаго тогда в Москве бригадира Тевкелева. Между тем велено послать к нему, хану, переводчика Араслана Бекметева и крайне стараться, чтоб оную пересылку с зюнгорским владельцом пресечь, а наипаче сватовство их разорвать. По прошению его, ханскому, гробницу над могилою отца его в пристойном месте сделать и, взяв от него, хана, аманатов, послать туда русских до 50 человек и протчая. По которому указу за болезнию переводчика Араслана послан был другой переводчик, Гуляев, с наставлением склонять его, хана, к тому, чтоб он по прежней отца его прозбе пожелал на Илеке реке построить для себя городок, и тут бы гроб отца своего перенес, где и гробница построена быть может. Чего ради для снятия плана тому месту, где городу быть, и для учинения рисунка, каким образом оную гробницу строить, послан был со оным переводчиком кондуктор. Но что до разрыву сватовства принадлежало, то оное в следующем году само собой разорвалось смертию зговоренной той ханской сестры.
Вышепомянутой Барак-салтан по убивстве Абулхаир-хановом, боясь отмщения, из Средней орды откочевал к Туркестану и к Ташкенту, однако и оттуда прислал он к тайному советнику письмо, в котором уверял о своей непременной верности, и присланной от него, Барака, на словах доносил, яко ссора у них с Абулхаиром-ханом за то была, что хан пришедших к ним в Среднюю орду каракалпак грабил, но при убивстве Абулхаир-хановом сам он, Барак, будто б не был, и якобы об оном сожалеет и обещал весною, приехав в орду, ханским детям оное убивство заплатить по их обыкновению.
Указом Ея Императорскаго Величества из Государственной коллегии иностранных дел от 31 маия повелено было из ставропольских крещеных калмык нарядить 500 человек для наступающей компании во Остзею, выбрав самых лучших и доброконных людей всех о двух конь, с одним войсковым старшиною, которой наряд им был и учинен с тем, чтоб были к походу в ежечасной готовности, однако никуда движения им не было.
Сего ж году вешняя вода имела такой великой разлив, которой смотреть было удивительно и ужасно. Ибо шла сверху одним валом, которой под самым городом шел перпендикулярно вышиною на сажень, что было по утру в первой день Пасхи пред обедней. Сей водяной вал толь скоро и стремительно шел, что многие бывшие на поемных<20> местах иного убежища иметь от него не могли, как токмо взлазя на деревья едва спаслись, за которыми по крику их посыланы уже были нарочные люди в лодках, а имевшейся на берегу Яику реки плетневой меновой двор весь потопило и размыло, а многое и разнесло.
Торг и мена с азиатскими купцами в нынешнюю ярманку привозом золота и серебра был весьма умножителен.
По пограничным делам
При начале сего года от посланнаго к Нурали-хану переводчика Гуляева прислан был отправленной с ним кондуктор, которой будучи тамо, по желанию ханскому начертил и привез с собою рисунок, каким манером над могилою отца его строению быть. А понеже по тогдашним обстоятельствам потребно было его, хана, уласкивать, того ради, подавая ему надежду в том строении, писано было к нему, хану, что будущею весною отправится к нему, хану, тот же кондуктор, дабы осмотреть на том месте, где строению быть, есть ли глина, известь, вода и лес и протчия принадлежности. Между тем помянутому переводчику велено было склонять его, хана, к тому, чтоб он тело отца своего вырыв, велел перевести на Эмбу реку, впадающую в Каспийское море, в таком разсуждении, дабы на оной реке близ устья под видом гробницы и для зимованья пристанище ему построить и в потребных случаях его, хана, снабдевать, и всегда свободную коммуникацию из Гурьева городка иметь туда будет возможно.
Что до киргисцов принадлежит, то в разсуждении ханскаго требования о построении над могилою отца его здания, и что переводчик Гуляев приехал к ним чрезвычайно зимою, находились в немалой робости, признавая, якобы за неотдачу пленных посылается на них российское войско и будет их рубить. Чего ради и вдаль откочевать намеривались, а понеже для назначивания онаго строения с первым вешним временем отправлен был к хану инженер-подпорутчик Ригелман<21> со обнадеживанием хану, что то по желанию его исполнено быть может, но между тем велено ему, Ригелману, склонять его, хана, к тому, дабы он сие дело ныне поотложил, пока народ и все ордынския дела в лучшей установок придут.
В начале сего года зимним временем Айчувак и Батыр-салтаны и Джанбек-тархан со многими киргис-кайсаками ездили раззорять около Хивы живущих аральцов, у которых, побрав людей в полон и множество лошадей отогнав, весьма их раззорили. Чего ради в Хиве задержаны были посыланной туда от Нурали-хана посланцом дядя его родной Мурзатай и с ним 300 человек киргисцов, кои были там для торгу. Под тот же случай Ерали-салтан, брат Нурали-ханов, прибрав себе 130 человек киргисцов, ездил для отгону лошадей в каракалпаки, но такую неудачу имел, что сам с 20 человеками киргисцов к ним в полон попал и многие из людей остались побиты; токмо те каракалпаки, подержав его, салтана, у себя несколько времени, отпустили его со удовольствием и с награждением к матери его. А брат его, Ходжа Ахмет-салтан, которой прежде Айчювак-салтана в аманатах был и от коего, как то в прошедших годах упомянуто, многия затруднения происходили, от бывшей у него болезни умер.
К Нурали-хану еще с начала весны писано было, дабы к свиданию с бригадиром Тевкелевым благовременно приехал, и хотя для избежания излишних церемоний по общему с ним, бригадиром, разсуждению назначена была к тому свиданию Красногорская крепость, от Оренбурга в 70 верстах имеющаяся, однако пожелал он, хан, видиться с ним, бригадиром, и с тайным советником вместе в Оренбурге, куда он 22 числа с братьями, кроме Ералея-салтана, и с старшинами приехал и принят был с такою ж церемонией, как и прежде.
Что в бытность его, хана, в Оренбурге происходило, о том значится в особом на то журнале. Знатнейшим произведением сие почесть можно, .что хан на смену брата своего, Адиль-салтана, дал родного своего сына Пирой Алея-салтана<22>, которому от роду было лет пять. О сватовстве с зюнгорским владельцом отозвался он, хан, тем, якобы он все то делал под видом, обманывая онаго владельца. А наконец же и то само собою пресеклось смертию сестры его. Об отдаче пленных объявил он, что, возвратясь в орду с лучшими и надежнейшими ему старшинами, будет о том советовать, и ежели киргисцы добровольно отдавать не будут, то уже станет к тому другие способы промышлять, но в самом деле ничего от него не воспоследовало. В ту ж ханскую бытность уведано от него, что зюнгорской владелец Бициган Чахан от своих калмык убит, а на место его владельцом определен брат его, сын же Галдан Чиринов, но от другой жены рожденной.
Сего ж лета и Барак-салтан, которой убил Абулхаир-хана, умер. О смерти его некоторые объявили, якобы от отравы случилась, а иные сказывали, что умер натурально от болезни<23>.
Батырь-салтан, отец Гаиб-хана хивинскаго<24>, которой в Меньшой орде особливые свои улусы имеет, и как с Абулхаиром-ханом, так и с Нурали-ханом почти всегда был в несогласии, присылал от себя к тайному советнику с письмом людей своих, и, уверяя о своей дружбе, желал, чтоб переезд азиатским купцам учрежден был чрез его улусы, снимая всю их безопасность на себя. Но понеже то новопожалованному Нурали-хану было б предосудительно и обидно, того ради на оное его, Батырь-салтаново, требование согласиться не разсуждено, а ответствовано было к нему, ссылаясь на Нурали-хана, и чтоб он все то делал по согласию с ним, ханом, и обнадежен был Ея Императорскаго Величества высочайшею милостию.
Из Хивы от тамошняго Гаиб-хана 25 числа апреля приехал в Оренбург посланник Ширбек с листом на имя Ея Императорскаго Величества, в котором хан представлял: 1) Чтоб из Оренбурга в Хиву и оттоль в Оренбург послов посылать, отправлять купеческия караваны, и, возстановив взаимную помощь, поступать с друзьями дружески, а с неприятелями – неприятельски, и прочия. 2) Что оной посланник отправлен от него, хана, ко двору Ея Императорскаго Величества в знак согласия и усердия, и дабы его допустить для поклонения к высочайшим Ея Императорскаго Величества стопам. 3) О чем оной посланник будет доносить, то б все за истинное почитать, а от прежде бывшаго хана посланнаго Артык-батыря повелено б было из Астрахани возвратить. 4) Он же, хан, просил, чтоб купеческие караваны ходили в Оренбург и из Оренбурга чрез отца его Батырь-салтановы улусы, а хан бы Нуралей и братья его с тех караванов никаких пошлин не требовали.
По донесении о приезде того посланника и что с ним в конференциях происходило Государственной коллегии иностранных дел, получен из той коллегии указ от 13 августа, которым повелено онаго посланника с надлежащим к хивинскому хану ответом на вся его предложения отпустить от себя тайному советнику, а присланной от хана лист и подарки, буде есть, приняв от онаго посланника, отправить в вышереченную коллегию, обнадежа на все то ответом. В том же указе и сие предписано, чтоб впредь при перемене хивинских ханов киргис-кайсацкими салтанами со здешней стороны в воспрещение не вступать и протчая. Почему оной посланник сего ж лета и отправлен с довольным награждением по усмотренному в нем к России доброжелательству.
По общему тайнаго советника с бригадиром Тевкелевым определению, в марте месяце учиненному для Средней киргисской орды, началась сего лета на Уйской линии в Троицкой крепости ярманка и учреждена была во всем на таком же основании как и Оренбургская, ибо хотя бригадир Тевкелев и представил, как то в 1748 году упомянуто, чтоб для той орды ярманке быть в Орской крепости, и для того б тут построить гостинной двор и протчая, но от бывшаго в прошлом 1749 году великаго наводнения неудобность там явно оказалась тем, что не только близь оной крепости лежащия места вкруг на великое разстояние все понимало<25>, но и в самую ту крепость ворвавшись, вода причинила многое повреждение и немало убытку казеннаго и партикулярнаго.
Сего ж лета имелись частыя разсуждения и неоднократныя Правительствующему Сенату из Государственной коллегии иностранных дел представления о распространении оренбургской коммерции в дальнейшия азиатския земли, яко то в Балх<26>, в Бадакшан и в прочия к Восточной Индии принадлежащия места, и для того к разведыванию пути и способов еще в прошедшем годе посланы были в те места из торговых Каргалинской слободы татары охотники с несколькими товарами.
Заложенная в 1746 году в Оренбурге каменная соборная церковь во имя Преображения Господня сего лета совершена и освящена 12 числа ноября в день Иоанна Милостиваго. В разсуждении сего здания надлежит знать, что полковник Степан Кашкарев, желая себе от воинской службы отставки, обещал тайному советнику на внутреннее сей Божией церкви украшение дать две тысячи рублев, которые от него в губернскую канцелярию и объявлены и употреблены на сделание иконостаса, на написание святых образов и на другия внутренния украшения.
В нынешнем же году одна калмыцкая воровская партия, напав в степи между Борскою и Красногорскою крепостьми на купеческой обоз, оной разбила, отняв купеческаго товару по цене около 70 тысяч рублев, в том числе одного серебра 57 пуд, но посланныя за теми ворами партии немалую часть онаго возвратили.
«История Оренбургская по учреждении Оренбургской губернии» была написана в 1744 г., первая публикация состоялась по инициативе Г.Ф.Миллера в январе – октябре 1759 г. в академическом научно-литературном журнале «Ежемесячные сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащие». Не дожидаясь завершения публикации, 19 апреля 1759 г. Миллер в письме к Рычкову предложил издать книгу на немецком языке, однако этот план тогда реализован не был. При жизни автора не удалось осуществить и отдельное издание его труда.
Вопрос о переиздании «Истории Оренбургской», ставшей библиографической редкостью, но без которой невозможно было изучение истории края, неоднократно поднимался краеведами и местными учеными еще в XIX веке. В 1895-1896 гг. «История Оренбургская» печаталась на страницах газеты «Оренбургский листок», а в 1896 г. Оренбургский губернский статистический комитет выпустил ее первое и до нашей публикации единственное отдельное издание под редакцией и с примечаниями известного оренбургского краеведа Николая Михайловича Гутьяра (1866-1930). Однако на фоне достаточно высоких достижений тогдашней русской археографии оно поражало своей парадоксальностью: не имея под рукой полного комплекта публикации 1759 г., издатели воспроизвели то, чем располагали, заменив отсутствовавшие у них страницы текста пересказом соответствующих разделов других работ (В.Н.Витевский, Полное собрание законов Российской империи и т.д.). Отсутствовало в книге и научное предисловие, а комментарий был очень кратким, имея вид примечаний внизу страниц. Уровень издания 1896 г. соответствовал уровню публикаций провинциальной губернской газеты, издатели которой не имели никакого представления о серьезной литературе.
В начале XX в. была предпринята попытка выпустить перевод сочинения Рычкова на языке тюрки – в выходившем в Уфе журнале «Маглумат махкамаи» («Известия духовного собрания») (№№ 49-61 за 1910 г.). Во вступлении переводчик Якуб Акбердин, обращаясь к читателям, указывал, что «История П.И.Рычкова об оренбургских и башкирских комиссиях, где описаны события, происходившие в 1730-1750-е гг., под названием «История Оренбургская», переводилась с экземпляра, изданного в 1896 г. в Оренбурге…, названия крепостей, родов, племен и т.д., чтобы были более понятными и соответствовали оригиналу, наряду с татарскими названиями даны также по-русски, русскими буквами, как у Рычкова». После этого следует предисловие, в котором, в частности, говорится: «Возможно, некоторые будут упрекать, что заниматься переводом произведения русского автора все же не дело имамов. Подобные переводы по праву являются обязанностью университетских ученых или, в крайнем случае, достойных людей, получивших совершенное университетское образование. Однако таких господ у нас пока очень мало, даже почти что нет. Поэтому, хотя это и не является нашей обязанностью, счел нужным, внимательно рассмотрев, оставить полное описание и на татарском языке событий, пережитых нашими башкирскими собратьями, которые закреплены в памяти и в записях…, надеюсь, что некоторые мало-мальские грамотные наши собратья из башкир не откажутся пользоваться этим переводом для ознакомления с прошлой жизнью своих дедов. Эти мотивы побудили меня приступить к переводу труда одного из наших уважаемых личностей. Разумеется, при этом не исключаются некоторые ошибки и неточности». Всего был напечатан 61 раздел (параграф), исключая разделы № 23-31, отсутствовавшие в русском издании 1896 г. За публикацию материалов политического характера журнал «Маглумат махкамаи» в том же 1910 г. был закрыт и завершить публикацию «Истории Оренбургской» на тюрки не удалось*. В советское время «История Оренбургская» не переиздавалась.
Настоящая публикация сочинения П.И.Рычкова осуществлена по единственному прижизненному изданию 1759 г. При этом в основном были соблюдены принципы текстологической подготовки, принятые в подобного рода работах. Частично унифицированы орфография (например, «казак» и «козак»), но иногда сохранены характерные для первой половины XVIII в. неустойчивые написания отдельных слов. Употребление мягкого знака приведено в соответствии с современными нормами. Не употребляемые в наше время буквы заменены на современные, там где надо, осуществлено смягчение звонких согласных. Слова «русский» и производные от него печатаются с двумя «с». Явные опечатки исправлены без оговорок. Использование прописных и строчных букв дается в современной форме. Курсивное выделение имен собственных и географических названий, традиционное для XVIII-XIX вв., не используется, курсив при написании терминов либо снят, либо также заменен закавычиванием. Пунктуация текста приближена к нормам современного русского языка, ликвидирован разнобой в оформлении сносок, имевшийся в публикации 1759 г., в нашем издании их нумерация для каждой главы отдельная, а сами они вынесены в конец глав (в оригинале сноски даны постранично). Дополения, сделанные нами в текст П.И.Рычкова (в исключительных случаях, необходимых для понимания смысла), заключены в квадратные скобки.
Предъизвещение
<1> Соломон, царь Израильско-Иудейского царства в 965-928 гг. до н.э. Согласно Библии, славился необычайной мудростью.
<2> Еккл. 1:4.
<3> Оренбург строился с перспективой превращения его в главный центр торговли России с Востоком, своеобразный Санкт-Петербург азиатской части страны.
Глава 1
<1> Петр I Алексеевич Великий (1672-1725) – российский царь с 1682 г. (правил с 1689 г.), первый российский император (с 1721 г.). Крупный реформатор и политический деятель. Результаты его преобразований, масштабы разносторонней деятельности оказывали огромное воздействие на умы и настроения широких масс населения.
<2> «Отец отечества» – один из титулов, преподнесенных Петру I Сенатом 22 октября 1721 г., в день провозглашения России империей.
<3> Великая Татария (Тартария) – название территории степей Поволжья, Средней и Центральной Азии, Южной Сибири в средневековых западноевропейских исторических и картографических источниках.
<4> Зюнгорские калмыки – ойраты, группа западно-монгольских народов (дербеты, баяты, торгуты, олёты, захчины и др.).
<5> Киргиз-кайсаки – казахи.
<6> Бекович-Черкасский (настоящее имя Девлет Кизден-Мурза) Александр (? – 1717) – кабардинский князь. В 1717 г. возглавил русскую экспедицию (около 5 тыс. чел.) в Хиву. Вероломно убит по приказу хивинского хана.
<7> Речь идет о башкирском восстании 1704-1711 гг., вызванном введением в 1704 г. российским правительством новых налогов в связи с Северной войной и рядом мер, затрагивающих религиозные чувства башкир (подробнее см.: Акманов И.Г. Башкирские восстания XVII – начала XVIII вв. Уфа, 1993. С. 122-220).
<8> Северная война (1701-1721 гг.) России со Швецией.
<9> Оренбургская линия – система оборонительных сооружений на юго-восточной окраине Российской империи. Создана в 30-40-е гг. XVIII в.
<10> Южную Азию. Речь идет о современной Средней и Центральной Азии.
<11> Черкасский Алексей Михайлович (1680-1742) – князь, в 1740-1741 гг. канцлер, президент Государственной коллегии иностранных дел.
<12> Смерть Петра I временно отсрочила продвижение России в Азию.
<13> Анна Иоанновна (1693-1740) – российская императрица с 1730 г.
<14> Меньшая Орда – Младший казахский жуз, группа казахских племенных объединений в Западном Казахстане с XVI в. В 1731 г. вошел в состав России.
<15> Абулхаир (1693-1748) – хан Младшего жуза. В 1731 г. принял русское подданство.
<16>Улус – родо-племенное объединение с определенной территорией во главе с ханом.
<17> Алдар Исянгильдин (ум.1740) – предводитель башкирского восстания 1704-1711 гг.
<18> Хивинцы – население Хивинского ханства.
<19> Аральцы (аралы) – этническая группа узбеков северного Хорезма.
<20> Российское посольство к казахам выехало из Санкт-Петербурга 30 апреля 1731 г.
<21> Государственная коллегия иностранных дел – в 1717-1832 гг. центральное государственное учреждение России, ведавшее отношениями с иностранными державами.
<22> Тевкелев Алексей Иванович (настоящее имя Кутлу-Мухамет Мемешев) (1674-1766) – мурза, генерал-майор (1755). Служил переводчиком при Петре I во время турецкого (1711) и персидского (1722-1723) походов. В начале 1730-х гг. участвовал в присоединении Малого казахского жуза к России. С 1734 г. помощник начальника Оренбургской экспедиции И.К.Кирилова. Участвовал в подавлении башкирских восстаний 1735-1736, 1755 гг., отличался особой жестокостью к мирному населению. В нач. 1750-х гг. начальник комиссии иноверческих дел, затем помощник И.И.Неплюева. Высокообразованный для своего времени человек, Тевкелев владел татарским, башкирским, казахским, узбекским и персидским языками, знал некоторые европейские языки. По свидетельству современников, он обладал гибким умом, находчивостью и выдающимся красноречием.
<23> Таймас Шаимов – башкирский старшина Кара-Табынской волости Сибирской дороги. В 1731 г. оказал российскому правительству содействие при вхождении казахов Малого жуза в состав России.
<24> Текст инструкции, данной А.И.Тевкелеву, см.: Казахско-русские отношения в XVI-XVIII вв.: Сборник документов и материалов. Алма-Ата, 1961. Док. № 30.
<25> Посольство прибыло в летнюю ставку Абулхаира в урочище Манитюбе 5 октября 1731 г. (Ерофеева И.В. Хан Абулхаир: Полководец, правитель и политик. Алматы, 1999. С.196).
<26> В конце концов.
<27> Беглые.
<28> Докладами.
<29> Подробнее о помощи Тевкелеву Богенбая-батыра см.: Ерофеева И.В. Хан Абулхаир. С.198, 200.
<30> Утвердился.
<31> Средняя орда – Средний казахский жуз, группа казахских племенных объединений в центральном и северо-восточном Казахстане. В 1740-е гг. вошел в состав России.
<32> Сопровождение.
<33> Верные башкиры – преимущественно представители башкирской знати, стоявшие на стороне царизма в ходе башкирских восстаний XVIII в.
<34> В результате захвата джунгарами среднего течения Сырдарьи в 1723 г. завершилось разделение каракалпаков на верхних и нижних. Последние расселялись в низовьях междуречья Сырдарьи и Амударьи.
<35> Речь идет о так называемом «Журнале» (т.е. дневнике) А.И.Тевкелева. Частично он опубликован: Русско-казахские отношения в XVI-XVIII вв.: Сборник документов и материалов. № 33. С.48-86.
<36> Ералы (у Рычкова далее по тексту – Ерали, Эралы) (ок.1721-1794) – казахский хан Младшего жуза в 1791-1794 гг.
<37> Большая орда – Старший казахский жуз, объединение казахских племен в районе Семиречья. Юлбарс-хан – имеется в виду Жолбарс (ок.1690-1740), казахский хан Старшего жуза с 1720 г. В 1734 г. отправлял своих доверенных лиц в Младший жуз к Абулхаиру с целью переговоров с русским послом А.И.Тевкелевым относительно принятия Жолбарса в русское подданство, но посланные не застали царского дипломата в степи. В 1738 г. обратился вновь к русскому правительству с просьбой о подданстве, но ввиду сложного характера международных отношений в Средней Азии царские чиновники задержали в Оренбурге ответную грамоту императрицы от 19 октября 1738 г. об удовлетворении указанной просьбы и не отправляли ее по назначению.
<38> Отъезд российского посольства состоялся 24 ноября 1732 г. из урочища Найзакескен.
<39> 2 января.
<40> Речь идет о выходившем в 1728-1742 гг. научно-популярном журнале Академии наук «Месячные исторические, генеалогические и географические примечания к Ведомостям».
<41> Остерман Андрей Иванович (1686-1747) – российский государственный деятель и дипломат, граф. Фактический руководитель внутренней и внешней политики при Анне Иоанновне.
<42> Васильевский остров – самый большой остров (1050 га) в дельте Невы, исторический район Санкт-Петербурга.
<43> Кормовые деньги – средства, выдаваемые на пропитание в поездке.
<44> Странные, забавные, необычные. Речь идет о Кунсткамере.
<45> Адмиралтейство – государственное предприятие, расположенное на берегу моря, реки, водоема и предназначенное для выполнения работ по постройке, оснащению, ремонту и длительному хранению кораблей. Включало в себя верфь, гавань с причалами, доки, мастерские, арсеналы и склады. Петербургское адмиралтейство основано Петром I.
<46> Правительствующий Сенат (существовал в 1711-1917 гг.) – высший государственный орган Российской империи, подчиненный императору.
<47> Вышеотмеченных.
<48> Кабинет ее императорского величества (Кабинет министров) – высшее государственное учреждение России в 1731-1741 гг. Имел широкие права в области внутренней и внешней политики, законодательства, наблюдал за судебными и финансовыми делами, решал важнейшие административные вопросы.
<49> Речь идет о сибирской экспедиции Д.Г.Мессершмидта (в 1720-1727 гг.) и Первой Камчатской экспедиции (1725-1730), подготовленной при помощи И.К.Кирилова и осуществленной под руководством В.Беринга.
<50> Речь идет о записке И.К.Кирилова «О тамошних местах и пользах» (1731), в которой он предложил меры по заселению Охотска и Камчатки, развитию там земледелия, промыслов, торговли. И.К.Кирилов принял деятельное участие в организации Второй Камчатской экспедиции.
<51> Речь идет о документе под названием «Проект обер-секретаря Ивана Кирилова о Камчатских экспедициях и об удержании в русском подданстве киргиз и способах управления ими» (опубликован: Материалы по истории России. Оренбург, 1900. Т.I. С.1-34).
<52> Заголовком.
<53> Весной 1734 г. И.К.Кирилов подал в Сенат «Нижайшее представление и изъяснение о киргизкайсацкой и каракалпацкой ордах», где советовал укрепить влияние России в Башкирии, для чего рекомендовал построить цепь крепостей по ее внешней границе. Текст см.: Полное собрание законов Российской империи. Т.IX. № 6571; Казахско-русские отношения в XVI-XVIII вв.: Сборник документов и материалов. № 50. С.107-114.
<54> Тептяри – сословие населения Башкирии с XVIII в. по 1866 г., затем субъэтническая группа поволжско-приуральских татар. Тептяри селились на землях башкирских общин, оформляя свои отношения с башкирами специальными записями о припуске с условием оплаты определенного оброка.
<55> Бобыли – низовой слой сельского и городского населения России в XVI – начале XVIII вв. В Башкирии бобыли как социальная группа существовали с конца XVI в. до середины 60-х гг. XIX в. Бобыли в Башкирии пользовались башкирскими вотчинными землями на правах аренды или припуска без письменного оформления. Тептяро-бобыльские отряды использовались Оренбургской экспедицией в походах и при восстановлении Табынска, при закладке Оренбурга, а также при переносе его на новое место.
<56> Рекрут – в 1705-1874 гг. лицо, зачисленное в армию по рекрутской повинности.
<57> Недоросль – лицо, не находившееся на государственной службе и, следовательно, не имевшее чина по Табели о рангах.
<58> Мортира – артиллерийское орудие с коротким стволом для навесной стрельбы, предназначавшееся главным образом для разрушения особо прочных оборонительных сооружений.
<59> Фальконет – артиллерийское орудие калибра 45-100 мм в армиях и флотах в XVI-XVIII вв.
<60> В 1733 г. хан Среднего жуза Семеке (см. прим. 6 к гл. 2) вторгся на земли башкир Ногайской и Сибирской дорог, но башкиры, заранее предупрежденные Абулхаиром, сумели тщательно подготовиться к нападению неприятеля. Башкирский феодал Таймас Шаимов (см. прим. 23 к настоящей гл.) разбил казахов и вторгся в их владения, захватив также и у Богенбай-бия (Младший жуз) 30 кибиток.
<61> Рогервик – крепость на берегу Финского залива, место ссылки политических заключенных, участников антиправительственных выступлений в XVIII в. Ныне г.Палдиски в Эстонии.
<62> В 1733 г. некий каракалпакский купец, шедший со своим караваном к калмыкам, был захвачен яицкими казаками, передан в Военную коллегию и сослан в Рогервик, а его сын оставлен у казаков.
<63> Текст, опубликованный в «Полном собрании законов Российской империи» (Т.IX. № 6571), несколько отличается от текста П.И.Рычкова.
<64> В качестве премии.
<65> Не передавая функции.
<66> Полное собрание законов Российской империи. Т.IX. № 6570.
<67> Генеральная ландкарта – общая географическая карта. Возглавляя картографическую и топографическую работу в стране, И.К.Кирилов решил на основе имеющихся данных подготовить «Генеральную ландкарту» Российской империи. Она была выпущена в 1734 г. и стала выдающимся событием в научной жизни того времени.
<68> Кондуктор – воспитанник или выпускник специального учебного заведения, а также унтер-офицер, выполнявший работу чертежника или художника.
<69> Боцманмат – звание строевого унтер-офицера первой статьи в русском флоте с конца XVIII в. по 1917 г.
<70> Десятник – надсмотрщик над рабочими.
<71> Ковчег – хранилище документов.
<72> Сочли нужным.
<73> Нарочную – именно для этого проекта.
<74> Подушный оклад – основной прямой налог в России в то время.
<75> Индийцам.
<76> Магистрат – сословный орган городского управления в России в 1720-1864 гг ( в 1727-1743 гг. назывался ратушей).
<77> Ратсгер – советник.
<78> Оправдан.
<79> Госпиталей.
<80> Богадельня – дом призрения (обычно при церкви) для инвалидов, престарелых и бедных.
<81> Маклер – присяжный для записи всех торговых сделок и договоров.
<82> Смирительный дом – учреждение, предназначенное для привлечения к работе преступников и лиц, совершивших проступки.
<83> Трактирами.
<84> Торговлей продуктами.
<85> Гезель – помощник или ученик в аптеке.
<86> Вакантные.
<87> В регламенте Главного магистрата (1721 г.) было объявлено об учреждении двух гильдий (объединений) регулярных граждан: в первую гильдию входили банкиры, крупные купцы, доктора, аптекари, ремесленники-ювелиры, иконники и живописцы, во вторую – мелочные торговцы, содержатели постоялых дворов и ремесленники.
<88> Дворянскую.
<89> Акциз – косвенный налог на потребление товаров, производившихся отечественными частными предприятиями. Доход от акциза иногда поступал на содержание органов местного самоуправления.
<90> Караван-сарай – постоялый и торговый двор в городах и на дорогах Ближнего Востока, Средней Азии, Закавказья; укрепленный двор, окруженный помещениями.
<91> Умерших.
<92> Общие, итоговые.
<93> Отчеты.
<94> Правилу.
<95> Ревизион-коллегия – центральное государственное учреждение России, осуществлявшее «счет всех государственных приходов и расходов».
<96> Хула, осуждение.
<97> Полное собрание законов Российской империи. Т. IX. № 6584.
<98> Барабинские татары (барабинцы) – этнотерриториальная группа западносибирских татар. Населяют Барабинскую степь по реке Оми – правому притоку Иртыша.
<99> Казахский. Речь идет об Абулхаир-хане (Ерофеева И.В. Хан Абулхаир. С.117).
<100> Пригород – населенный пункт, административно подчиненный какому-либо городу.
<101> Новошешминск – ныне село, райцентр одноименного района Республики Татарстан.
<102> В 1717 г. объединенное 10-тысячное войско башкир, казахов и каракалпаков напало на Новошешминск (Буканова Р.Г. Города-крепости юго-востока России в XVIII веке. С. 38).
<103> Ногайцы – тюркский народ. Гегемония ногайцев в Башкирии существовала в XV – первой четверти XVI в. Московский исследователь В.В.Трепавлов установил, что Ногайская Башкирия представляла собой провинцию Ногайской Орды (государство ногайцев располагалось к северу от Каспийского и Аральского морей, от Волги до Иртыша; существовало с конца XIV в. до середины XVI в., после чего распалось на Малые ногаи и Большую ногайскую орду) с относительно фиксированной территорией, административными центрами, верховными и удельными наместниками. Башкиры и ногайцы были настолько связаны между собой, что авторы XVIII-XIX вв. (И.К.Кирилов, П.И.Рычков, В.Н.Татищев и др.) не всегда проводили грань между ними (подробнее см.: Трепавлов В.В. Ногаи в Башкирии, XV-XVII вв. Княжеские роды ногайского происхождения. Уфа, 1997). Этому способствовало и то, что род «ногай» имелся в составе башкирских племен бурзян, юрматы, мин, рода миркит в составе племени мин, родовых подразделений «ногай» в составе почти всех юго-западных и юго-восточных племен и родов. У башкир существуют многочисленные легенды и предания об этнических связях с ногайскими родо-племенными группами. Благодаря длительному господству Ногайской орды в Башкирии и этническому смешению башкир с ногайцами среднеазиатские тюркские народы называли башкир «нугаями». Таким образом, при общей неразработанности в XVIII в. вопросов этнической истории башкирского народа у тогдашних исследователей были все основания считать башкир потомками части ногайцев.
<104> Тюря – см. прим. 12 к гл. 8.
<105> Ныне река Урал.
<106> В науке существуют на сегодняшний день более 30 версий происхождения этнонима «башkорт» (самоназвание башкир), обзор см.: Гарипов Т.М. Новые версии происхождения этнонима «башkорт» // Башкирская этнонимия. Уфа, 1987. Версия об уходе башкир от ногаев была распространена в науке XVIII в., ср.: Материалы по истории Башкирской АССР. М.; Л., 1949. Т. III. С.552. См. также прим. 103 к данной гл.
<107> После распада Золотой Орды (сер. XV в.) территория Башкирии оказалась разделенной между Сибирским, Казанским ханствами и Ногайской ордой, правители которых подвергали башкир систематическому разорению и жестокому гнету.
<108> Иван IV Васильевич Грозный (1530-1584) – первый русский царь с 1547 г.
<109> Казанское ханство было завоевано русскими войсками под командованием Ивана Грозного в октябре 1552 г.
<110> Первые башкирские племена начали принимать российское подданство в 1554 г. В целом же этот процесс растянулся до 20-х гг. XVII в. Русское правительство гарантировало башкирам защиту от притязаний ногайских и сибирских ханов, от вторжения внешних врагов. За башкирским народом сохранялись занимаемые им земли на условиях вотчинного права, давалось обещание не посягать на религию и не вмешиваться во внутреннюю жизнь башкирского общества. Башкиры, признав себя подданными русского царя, обязались за свой счет нести военную службу и вносить в казну ясак (налог) медом и пушниной.
<111> В средневековых русских источниках река Белая упоминается под именем Белой Воложки.
<112> Подлинники жалованных грамот, выданных башкирам Иваном Грозным и подтверждающих права башкир на вотчинное владение землей, не сохранились. В распоряжении историков сегодня имеются лишь копии или переводы содержания этих документов (см.: Усманов А.Н. Указ. соч. С.186 и сл.).
<113> Речь идет о припущенниках – пришлом населении края, арендовавшем у башкир земельные угодия (пашенные, сенокосные, рыбные, рудные и др.) на определенных условиях. В этническом отношении в составе припущенников кроме башкир были татары, русские, чуваши, мордва, мишари, марийцы и др.
<114> Отказавшись от подданства.
<115> Добиться самостоятельности. П.И.Рычков с позиций своего времени объясняет причины башкирских восстаний XVII-XVIII вв. В действительности, все эти народные движения были вызваны грубыми нарушениями российским правительством собственных обязательств перед башкирами.
<116> Современная историческая наука знает три крупных башкирских восстания (имели место и другие, но о них мало что известно) до учреждения Оренбургской экспедиции: 1662-1664 гг., 1681-1684 гг. и 1704-1711 гг. (Акманов И.Г. Башкирские восстания XVII – начала XVIII вв.).
<117> Алексей Михайлович (1629-1676) – русский царь с 1645 г.
<118> П.И.Рычков смешивает два башкирских восстания – 1662-1664 гг. и 1681-1684 гг. Последнее из них по имени предводителя получило название Сеитовского. Эта и другие ошибки позволили Б.Э.Нольде (Нольде Б.Э. Указ. соч. С.120, прим. 45) отказать Рычкову в доверии в целом.
<119> Алдар Исянгильдин – см. прим. 17 к гл. 1; Кусюм Тюлекеев (ум. сер. XVIII в.?) – предводитель башкирского восстания 1704-1711 гг.
<120> Подробнее см.: Акманов И.Г. Башкирские восстания XVII – начала XVIII вв. С.126-127.
<121> Башкирь – одно из названий Башкирии в русских источниках того времени.
<122> Речь идет о татарах Уфимского уезда.
<123> Мещеряки – мишари, тюркоязычный этнос.
<124> Кудрявцев Никита Алферович (?-1728) – в 1699-1709 гг. первый воевода в Казани, в 1714-1727 гг. казанский вице-губернатор.
<125> Хованский Петр Иванович – казанский дворянин, начальник карательной экспедиции по подавлению восстания башкир в 1708 г.
<126> Елабуга – ныне город, райцентр Республики Татарстан.
<127> Хохлов Петр Иванович – казанский дворянин, начальник карательного отряда по подавлению в 1707-1708 гг. восстания башкир.
<128> Соловарный городок – крепость, построенная в 1684 г. В 1708 г. разрушен восставшими башкирами. На его развалинах построен Табынский городок (ныне с.Табынское Гафурийского района Республики Башкортостан).
<129> Бирск – ныне город, райцентр Республики Башкортостан.
<130> После того, как в 1708 г. башкиры прекратили сопротивление, власти не выполнили своих обещаний простить повстанцев и рассмотреть жалобы на произвол местных властей. В 1709 г. восстание возобновилось и продолжалось до 1711 г.
<131> Черные калмыки – ойраты.
<132> Малая Бухария – название земель к востоку от Средней Азии (Синьцзян) в русских и западноевропейских источниках XVIII – первой половины XIX в. Ныне южная часть Синьцзян-Уйгурского Автономного района КНР.
<133> Ныне город Туркестан в Казахстане.
<134> Сайрам – город, расположенный по среднему течению реки Сырдарьи.
<135> Далай-лама – титул первосвященника ламаистской церкви в Тибете. В вышеприведенном фрагменте П.И.Рычков касается событий в Центральной Азии, связанных с агрессией джунгар в 1723 г.
<136> В 1723 г. джунгарцы захватили всю территорию кочевий Старшего казахского жуза.
<137> Бадахшан – провинция Афганистана.
<138> Ныне город Орск, райцентр Оренбургской области.
<139> Имеется в виду И.Г.Ренат – швед, попавший в плен к русским во время Северной войны. Был включен в состав экспедиции И.Д.Бухгольца (1717-1716 гг.), отправленной Петром I в Яркенд на поиски золота, но попал в плен к джунгарам. Наладил в Джунгарии производство пушек и мортир, занимал высокий пост в их армии, в 1733 г., разбогатев, вернулся в Швецию.
<140> Языческой.
<141> Монгольского происхождения.
<142> Тарханы – часть башкирской феодальной знати, пользовавшейся вплоть до конца XVIII в. рядом привилегий, санкционированных правительством. Башкиры, получавшие от правительства тарханные грамоты, освобождались от уплаты ясака, имели право на пользование любыми землями своей волости. Взамен этого они были обязаны нести сторожевую службу, а также по требованию властей участвовать в отдельных походах. Тарханство было личное (даваемое за особые заслуги) и потомственное (переходившее по наследству).
<143> Служилые башкиры несли сторожевую службу в Уфимском уезде и за его пределами, сопровождали царских дипломатов к сибирским татарам, калмыкам, казахам, каракалпакам и другим народам, участвовали в войнах, которые вела Россия.
<144> Ясашник – лицо, платящее ясак.
<145> Батман – мера веса. Казанский батман, использовавшийся в то время в Башкирии, был равен 10 фунтам (приблизительно 4 кг).
<146> Рычков, по-видимому, не располагал какими-либо нарративными источниками о миссии А.И.Тевкелева к казахам. В настоящее время об этом мероприятии известно гораздо больше. Тем не менее, круг документов, связанных с этими событиями, весьма ограничен. Посольство А.И.Тевкелева 1731-1733 гг. неоднократно изучалось историками. Одни из последних работ на эту тему: Султанов Т.И. Россия и Казахстан: История и проблемы взаимодействия (XVI – начало XX века) // Россия, Запад и мусульманский Восток в колониальную эпоху. СПб., 1996. С.15-18; Ерофеева И.В. Хан Абулхаир. С.195-208.
Глава 2
<1> Шлиссельбурга.
<2> Бронницы – село в Новгородской губернии.
<3> Тюленгуты – социальная группа у казахов, прислужники хана или султана, исполняли их поручения. В правовом отношении представляли собой полурабов.
<4> Гербер Иоганн Густав (?–1734) – военный геодезист, историк, с 1710 г. на русской службе. В 1731 г. под видом купца отправился с разведывательными целями в Бухару и Китай, но купеческий караван, к которому пристал Гербер, был разграблен, а сам он вынужден был вернуться в Петербург.
<5> Снаряжением.
<6> Семеке (ум. ок. 1737/38) – казахский хан Среднего жуза с 1724 г. Дважды принимал российское подданство – в 1731 и в 1734 гг.
<7> Берг-пробир – лабораторный чиновник, химик горного ведомства.
<8> Натуральная история – естествознание.
<9> Штык-юнкер – младший офицерский чин в русской артиллерии до 1796 г.
<10> Комиссар – заведующий припасами.
<11> Святейший Синод – один из высших государственных органов в России в 1721-1917 гг. Ведал делами православной церкви.
<12> Славяно-греко-латинская академия – первое высшее образовательное учебное заведение в Москве, основана в 1687 г.
<13> Переяславль Рязанский – ныне город Рязань, областной центр России.
<14> Старая Рязань – городище в 50 км к юго-востоку от современной Рязани.
<15> Касимов – город, ныне райцентр Рязанской области.
<16> Эскадрон, конная рота.
<17> Находившийся.
<18> Кильмяк Нурушев – башкирский феодал Юрматынской волости Ногайской дороги, один из предводителей башкирского восстания 1735-1740 гг., абыз (учитель).
<19> Окончательно.
<20> Башкиры-каратабынцы в XVIII в. проживали в районе нынешнего города Миасса Челябинской области.
<21> Тюба – род в структуре родоплеменной организации башкир.
<22> Речь идет о Верхнеяицкой пристани, располагавшейся на территории нынешнего города Вернеуральска, райцентра Челябинской области.
<23> Распорядок – устройство (речь идет о внутреннем устройстве башкирского общества).
<24> Орган, осуществлявший власть в Уфимской провинции.
<25> Данная таблица имеет огромное научное значение и является одним из важнейших, не потерявших до сих пор своей ценности материалов, составляющих «Историю Оренбургскую». Известно несколько попыток описать родо-племенную структуру башкирского народа в XVIII в. Они достаточно полно охарактеризованы Р.Г.Кузеевым (см.: Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа: Этнический состав, история расселения. М., 1974. С.48-61), причем именно данный вариант оценивается им очень высоко как наиболее полный и более точно передающий написание этнонимов. Р.Г.Кузеев совершенно справедливо отметил (Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. С.54), что в основу рычковского списка была положена «Роспись» разделения башкир «по волостям и родам», составленная И.К.Кириловым и опубликованная в «Материалах по истории Башкирской АССР» (Т.III. Документ № 550; датируется 13 января 1735 г.; републикация: Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. С.53-54).
Судя по всему, инициатором и руководителем работ по сбору материалов для подготовки такого сложнейшего для XVIII в. научного исследования, каким была «Роспись», являлся Кирилов. Рычков же в качестве сотрудника Оренбургской экспедиции принимал активное участие в ее составлении, что и отмечается им в «Истории Оренбургской»: «примечания достойно учиненное от него, Кирилова, разделение башкирцов по волостям или родам, кое собрано им в Уфе по подлинному известию от Уфимской канцелярии и самих того башкирскаго народа знатных и лутчих старшин». Документально подтверждено, что Рычков был в курсе занятий Кирилова башкирскими шежере (Усманов А.Н. Указ. соч. С.11-12). В последующие годы, уже после смерти Кирилова, он, видимо, исправлял и дополнял первоначальный вариант «Росписи», опубликованный в «Материалах по истории Башкирской АССР». Поэтому ее следует называть таблицей Кирилова – Рычкова. В середине 40-х гг. Рычков включил дополненную им работу Кирилова в свою «Историю». Таким образом, Рычков продолжал работать над «Росписью» около 10 лет. В 1762 г. Рычков переиздал ее в своей «Топографии Оренбургской» (см. нашу републикацию 1887 г., где орфография текста была нами модернизирована: Рычков П.И. Топография Оренбургской губернии. Уфа, 1999. С.55-59), дополнив указаниями на количество дворов каждой «волости». Это свидетельствует о том, что ученый продолжал совершенствовать таблицу и в дальнейшем, прекрасно понимая ее огромную научную и практическую ценность.
До 1916 г. эти сведения оставались наиболее полным и точным сводом башкирских родо-племенных этнонимов, пока не были существенно уточнены и расширены С.И.Руденко (см.: Руденко С.И. Башкиры: Историко-этнографические очерки. М.; Л., 1955. С.55-59, а также составленную им «Карту родовых групп и башкирских дач»). Наконец, данная проблема получила глубокое освещение в работах Р.Г.Кузеева «Очерки исторической этнографии башкир» (Уфа, 1957. Ч.I) и «Происхождение башкирского народа». Анализ данных Кирилова – Рычкова и последующих исследователей, а также собственные полевые материалы позволили Р.Г.Кузееву разработать ряд крупных и очень сложных вопросов этнической истории башкирского и ряда других тюркских и монгольских народов.
Р.Г.Кузеев, во многом опираясь на схему Кирилова – Рычкова, дал ее с учетом новых материалов, накопленных за последние почти 200 лет (см.: Кузеев Р.Г Очерки исторической этнографии башкир. С.48-57, этот свод значительно дополняют сведения, содержащиеся в книге «Происхождение башкирского народа»). И тем не менее, сводка Р.Г.Кузеева также не является полной, поскольку «чтобы зафиксировать все родовые подразделения башкир, необходимо побывать в каждой деревне» и «если бы этнографы задались целью детально восстановить родоплеменной состав башкир в XVIII в., включая и все родовые подразделения, это оказалось бы в настоящее время невозможным, так как названия многих этих организаций, а во многих районах Западной Башкирии и сами эти организации, давно исчезли из памяти народа и для исследователей потеряны навсегда» (Кузеев Р.Г Очерки исторической этнографии башкир. С.48). Все выше сказанное позволяет еще раз обратить внимание на исключительную ценность введенных в научный оборот Рычковым материалов.
В свое время Д.Н.Соколов отмечал, что Рычков «татаризировал» башкирскую этнонимию (Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. С.55). Это, видимо, было связано с тем, что он общался с башкирами через посредство татар, работавших в аппарате переводчиков Оренбургской комиссии и губернской администрации. Кроме того, в издании «Истории Оренбургской» 1759 г. (Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащия. Февраль. С.125-128) в таблице имеются опечатки. В нашем издании «Истории Оренбургской» они исправлены с учетом «Топографии Оренбургской» издания 1762 г. (С.94-100) и републикаций этих сведений в работах С.И.Руденко и Р.Г.Кузеева. Сегодня, опираясь на вышеуказанные публикации, можно уточнить написание этнонимов, приведенных Рычковым, указать на допущенные им случаи смешения рода и родового подразделения, родовой и административно-территориальной волости. В современной русской транскрипции они выглядят следующим образом (прочерком обозначены этнонимы, которые, видимо, не относились к родовой волости, а составляли административно-территориальное образование):
|
Ногайской дороги |
Сибирской дороги |
Казанской дороги |
|||
|
Настоящие роды, или волости |
Происшедшие от оных тюби, или аймаки |
Настоящие роды, или волости |
Происшедшие от оных тюби, или аймаки |
Настоящие роды, или волости |
Происшедшие от оных тюби, или аймаки |
|
Мин |
1. Суби-Мин |
Кудей |
1. Урман-Кудей |
Каршин |
1. Акбаш (Сатлыган) |
|
2. Кырколе-Мин |
2. Булякей-Кудей |
2. Карга |
|||
|
3. Яиксыбы-Мин |
3. Кыр-Кудей59 |
3. Кадряй |
|||
|
4. Куль-Иль-Мин60 |
4. Шайтан-Кудей |
Канлы |
1. Идель-Канлы |
||
|
5. Асылы-Мин |
5. – |
2. Кыр-Канлы |
|||
|
6. Ногай-Мин |
6. – |
3. Еректау-Канлы |
|||
|
7. Миркит-Мин |
7. – |
4. Актау-Канлы |
|||
|
8. Уршак-Мин |
8. – |
Ельдят |
1. Уфа-Ельдят |
||
|
9. Илекей-Мин |
9. – |
2. Кыр-Ельдят |
|||
|
10. Саралы-Мин |
10. – |
3. Буре-Ельдят |
|||
|
11. Кубоу |
11. Туркмен-Кудей |
Гирей |
1. Урман-Гирей |
||
|
12. Яик-Мин61 |
12. – |
2. Идель-Гирей |
|||
|
Табын |
1. Бишаул-Унгар |
Танып |
1. Кыр-Танып |
Тугуз62 |
|
|
2. Кесе-Табын |
2. Балыксы |
Еней |
|||
|
3. Юмран-Табын |
3. Су-Танып |
Байлар |
|||
|
4. Кальсер-Табын |
4. Ун63 |
Дуван |
1. Дуван64 |
||
|
5. Кумрук-Табын |
5. Кыр-Танып |
2. Аджы-Дуваней65 |
|||
|
6. Мялля-Табын66 |
6. Су-Ун67 |
3. 68 |
|||
|
Юрматы |
1. Мишар-Юрмат |
7. Байкы69 |
4. Бакай70 |
||
|
2. Тальтим71 |
8. Кайпан |
5. Талбазы72 |
|||
|
3. Бакай73 |
9. Кущинская территориальная волость |
Елан |
1. Кыр-Елан |
||
|
4. Арлар74 |
Ай |
1. Каршинская территориальная волость |
2. Идель-Елан |
||
|
5. Бишкадак75 |
2. Ялан-Айле76 |
3. Бадрак77 |
|||
|
6. Макар (Кармыш) |
3. Упей |
4. – |
|||
|
Кыпсак |
1. Бушман-Кыпсак |
4. Дуван |
Сынрян |
||
|
2. Суун-Кыпсак |
5. Таз |
Киргиз |
|||
|
3. Сянким-Кыпсак |
6. Сызгы |
Буляр |
|||
|
4. Сарыш-Кыпсак |
7. – |
Осинской дороги |
|||
|
5. Гирей-Кыпсак |
8. Мурзалар |
Настоящие роды и происшедшие от оных тюби, или волости и аймаки |
|||
|
6. Кары-Кыпсак |
9. Тырнаклы |
Тазлар |
|||
|
Бурзян |
1. Жанса |
10. Каратавлы |
Уваныш |
||
|
2. Баюлы |
11. Сарт-Айле |
Уран |
|||
|
3. Мунаш |
12. Тюбеляс |
Иректе |
|||
|
4. Ямаш |
13. – |
Гайна |
|||
|
5. Карагай-Бурзян78 |
Кувакан |
1. Елай-Кувакан |
Тюби, или аймаки гайнинские |
||
|
6. – |
2. Тау-Кувакан |
1. Мул-Гайна |
|||
|
7. Ногай |
3. Сатка-Кувакан |
2. Тул-Гайна |
|||
|
Усерган |
1. Аю |
4. Сагит-Кувакан |
|||
|
2. – |
5. Кыркуйле |
||||
|
3. Шишей |
Барын-Табын79 |
||||
|
4. Бишей |
Кара-Табын80 |
1. Аила-Табынской |
|||
|
5. Сурай81 |
2. Кукзюрряк-Табынской |
||||
|
6. Сураш |
3. Кипчак-Табынской |
||||
|
Тангаур |
1. Урман-Тангаур |
4. Мусюл-Табынской |
|||
|
2. Ялан-Тангаур |
5. Акшураз-Табынской |
||||
|
Тамьян |
1. Куян |
Катай, «за Уралом»82 |
1. Бала-Катай |
||
|
2. Мулют |
2. Бучкурская территориальная волость. |
||||
|
3. Месогут (Мясагут) |
3. Сынрян83 |
||||
|
4. См.: Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. С.113 |
4. Сызгы84 |
||||
|
Табын |
1. Кубеляк |
5. Балла-Катай |
|||
|
2. Тляу |
6. Чирлинская территориальная волость |
||||
|
Катай |
1. Идель-Катай |
7. Терсяк85 |
|||
|
2. Кашен86 |
8. Бикатин87 |
||||
|
3. Инзер-Катай |
9. Сальют88 |
||||
|
4. Кузгун-Катай |
10. Сарт-калмак |
Эта современная форма таблицы Кирилова – Рычкова показывает, что ее авторами менее точно отражена родо-племенная структура зауральских башкир, поскольку они находились вне сферы деятельности Оренбургской экспедиции.
Трудности, с которыми сталкивались Кирилов и Рычков при составлении своей таблицы, отчасти обусловлены и тем, что в этот период в башкирском обществе шел процесс перехода от родо-племенной волости к административно-территориальной, а также сложностью взаимного социокультурного перевода понятия «волость» на язык русской и башкирской традиций (подробнее см.: Шакурова Ф.А. Башкирская волость и община в середине XVIII – первой половине XIX века. Уфа, 1992. С.28-46). Так, В.Н.Татищев, глава Оренбургского края в то время и, следовательно, начальник Рычкова, писал: «Одной волости люди живут по всей Башкирии и в одной деревне люди разных многих волостей» (Там же. С.55). Кроме того, существенную проблему для анализа представляет наличие в то время нескольких башкирских волостей с одинаковым названием: было три Кара-Табынских волости, две Сарали-Минской (одна – на Казанской дороге, другая – на Ногайской), столько же Бушмас-Кипчакских, несколько Айлинских и т.д. (Там же. С.55). Поэтому часть волостей, помеченных в вышеприведенном списке прочерком, являлись административно-территориальными.
Таким образом, таблица Кирилова – Рычкова зафиксировала не только родо-племенное устройство башкирского этноса, но и сложнейшие и до сих пор еще недостаточно изученные процессы, шедшие в башкирском обществе в середине XVIII в.
<26> Речь идет о йыйынах – съездах выборных представителей башкир, на которых разрабатывались планы противодействия Оренбургской экспедиции.
<27> Черемисы – марийцы.
<28> Начали. На состоявшемся в мае 1735 г. йыйыне старшин всех дорог Башкирии было принято решение привлечь к восстанию против Оренбургской экспедиции «чуваш, черемис и мещеряков; кто в бунт не склонен, тех рубить» (Акманов И.Г. Башкирское восстание 1735-1736 гг.: Учебное пособие к спецкурсу. Уфа, 1977. С.32). Это вызвало исход части указанного небашкирского населения за пределы края.
<29> См. прим. 22 к настоящей гл.
<30> Ныне река Чесноковка в Уфимском районе Республики Башкортостан.
<31> В конце мая – начале июня 1735 г. канцелярия Оренбургской экспедиции разослала указы по волостям, чтобы записанные в службу башкиры присоединились к этой команде. Тогда башкиры Казанской и Ногайской дорог, примерно 500 человек во главе с Акаем Кусюмовым, Кильмяком Нурушевым, Умером Тохтаровым, Мясогутом, Султанмуратом и другими собрались на реке Чесноковке, около деревни Альшеевой, и послали в Уфу двух своих представителей, чтобы узнать подробности от властей о планировавшихся мероприятиях. Однако послы были избиты и посажены в тюрьму. Башкиры вновь послали в Уфу двух человек, чтобы получить паспорта для поездки в столицу и подать челобитную императрице. Их ожидал еще более жестокий прием: один из посланцев был убит, другой высечен кнутом и брошен в тюрьму (Акманов И.Г. Башкирское восстание 1735-1736 гг. С.33).
<32> Малая лотовая пушка – артиллерийское орудие XVIII в.
<33> Рудовая гаубица – артиллерийское орудие XVIII в.
<34> Фурлет – солдат военного обоза.
<35> Причетники – церковнослужители одного прихода. Подробнее о составе команды И.К.Кирилова см.: Акманов И.Г. Башкирское восстание 1735-1736 гг. С.29.
<36> Слуг.
<37> Каре – боевой порядок пехоты в виде одного или нескольких квадратов (прямоугольников).
<38> Капральство – отделение солдат, составляющее четверть роты.
<39> Сражение Кильмяка с отрядом Чирикова продолжалось с 1 по 6 июля 1735 г. Подробнее см.: Акманов И.Г. Башкирское восстание 1735-1736 гг. С.36.
<40> Учтя.
<41> Посланных для сыска, расследования.
<42> 5 августа на совместном заседании Кабинета и Сената было принято решение послать в Башкирию «персону знатную и надежную, которому дать полную мочь и власть, чтоб в усмирении тех башкир поступать по тамошним обстоятельствам» (Акманов И.Г. Башкирское восстание 1735-1736 гг. С.46).
<43> См.: Материалы по истории России. Оренбург, 1900. Т.II. С.98.
<44> Ныне поселок Карагайский Верхнеуральского района Челябинской области.
<45> Подробнее см.: Акманов И.Г. Башкирское восстание 1735-1736 гг. С.54-58.
<46> Обсервация – астрономическое наблюдение.
<47> Изможденных.
<48> См. прим. 138 к гл.1.
<49> Следующего.
<50> Сарты (сарт – «торговец», этимологизируется из индийских языков, где «сарт» – ‘купец’) – тюркоязычное оседлое население Хорезма, Ферганы, Шаша. В эпоху Рычкова термин «сарт» имел социально-экономический смысл, обозначая оседлое население или купцов.
<51> О численности отряда А.И.Тевкелева см.: Акманов И.Г. Башкирское восстание 1735-1736 гг. С.56.
<52> Акай Кусюмов (ум. сер. XVIII в.) – башкирский феодал Тамьянской волости Ногайской дороги (в качестве припущенника проживал в Енейской волости Казанской дороги). Сын Кусюма Тюлекеева (см. прим. 119 к гл. 1). В 1735 г. являлся предводителем восставших башкир Казанской дороги. В октябре того же года арестован, в 1738 г. переведен в тюрьму Санкт-Петербурга, дальнейшая судьба неизвестна.
<53> По другим данным, нападавших было 3-5 тыс. человек (Акманов И.Г. Башкирское восстание 1735-1736 гг. С.43).
<54> Перевезен.
<55> См.: Смирнов Ю.Н. Указ. соч. С.25.
<56> Мусин-Пушкин Платон Иванович (1698 – после 1741) – граф, в 1732-1735 гг. казанский губернатор.
<57> Билярск – ныне село в Алексеевском районе Республики Татарстан.
<58> Ныне село в Нижнекамском районе Республики Татарстан.
<59> 13 августа 1735 г.
<60> Румянцев Александр Иванович (1680-1749) – государственный и военный деятель, дипломат.
<61> Башкирская комиссия (Комиссия башкирских дел) (1735-1742 гг.) была создана по указу Анны Иоанновны для подавления башкирского восстания 1735-1740 гг. и наказания повстанцев. Штаб-квартира находилась в Мензелинске. Существовала параллельно с Оренбургской экспедицией (затем комиссией) и имела в своем подчинении регулярные войска, переброшенные на территорию Уфимского уезда. Начальник Башкирской комиссии (в 1735-1736 гг. – А.И.Румянцев, в 1736-1737 гг. – М.С.Хрущов, в 1737-1742 гг. – Л.Я. Соймонов) – главнокомандующий всеми правительственными войсками в Башкирии. В подчинении комиссии находились также Астраханская и Казанская губернии. Комиссия осуществляла военную, дипломатическую, административную и хозяйственно-политическую функции.
<62> Встречали.
<63> Корану, священной книге мусульман. На нем приносилась присяга.
<64> Материалы по истории России. Т.II. С.129-131.
<65> Ныне поселок Теченский Сосновского района Челябинской области.
<66> Населенные пункты.
<67> Предоставляли.
<68> Уфа была основана в 1586 г.
<69> Последующими исследованиями установлено, что основателем Уфы был Михаил Нагой (подробнее см.: Асфандияров А.З. Основание города Уфы // Очерки истории дореволюционной России. Уфа, 1972. Вып. 1; Буканова Р.Г. Города и городское население в XVI-XVII вв. Уфа, 1993. С.9 и сл.). Версия Рычкова, что первый дубовый кремль, ставший ядром будущего города, был построен Иваном Нагим, тем не менее, еще бытует в литературе, см.: Иванов В.А. Откуда ты, мой предок? СПб., 1994. С.112.
<70> Здесь: запрещена.
<71> Четвертное землевладение – вид землевладения однодворцев в России; число четвертей (четверть – старая русская мера площади земли, примерно равнялась 0,73 га) земли, наследственно закрепленных за определенной семьей без права продажи.
<72> По мнению уфимского географа В.Макрушина, Аблаев лес находился «где-то в пойме реки Белой, на площади, ограниченной с юга Чесноковской горой, с востока – озером Черным, с севера – нынешним Челябинским трактом, с северо-запада – рекой Белой с Калмыковским островом» (Макрушин В. Путешествия по Уфимскому семигорью // Бельские просторы. 2000. № 6. С.143). Судя по В.Макрушину, в настоящее время это территория Уфимского района, прилегающая к северо-западным границам Уфы. Однако к.и.н. И.М.Акбулатов сообщил нам по этому поводу следующее (за что мы выражаем ему глубокую благодарность):
«Во-первых, если согласиться с В.Макрушиным, то указанная территория прилегает не к северо-западным границам Уфы, а к южным. Во-вторых, на карте просто невозможно отыскать местность, которая отвечала бы топопривязкам В.Макрушина. Так, если «Аблаев лес» с юга ограничен Чесноковской горой, то восточной его границей будет р. Белая, а не озеро Черное.
И, наконец, в-третьих, П.И.Рычков писал, что «высланные из Уфы служилые люди за Уфою рекою от города верстах в пятнадцати жестокую имели баталию, и с обоих сторон многое число людей побито. А на конец сибирские татара были разбиты, и царевичей атаковали в одном колке, который доныне называется Аблаевым, где они десять дней в осаде сидели». Из этого текста можно, конечно, заключить, что сначала была «жестокая баталия», а потом и в другом месте сибирских царевичей атаковали, «где они десять дней в осаде сидели», и были взяты в плен. Но, в XVI-XVIII вв. путевая верста была равна 1080 км, соответственно 15 верст это 16,2 км. Северная граница описанного В.Макрушиным участка находится в 8 км, а южная в 12 км от места, которое тогда занимала Уфа. Следовательно, если допустить, что первоначально битва произошла за р. Уфой в 16 км от Уфимской крепости, то вряд ли фактически разбитый отряд царевичей переправился через р. Белую и скрылся в лесу, расположенном значительно ближе того места, где потерпел поражение. Скорее всего, они бы отступили еще дальше от Уфы.
На наш взгляд, «колок, который доныне называется Аблаевым», и место сражения с войсками сибирских царевичей суть одно и то же, а искать его следует именно за р. Уфой в 16 км к востоку или северо-востоку от устья р. Сутолоки, где тогда располагалась крепость Уфа».
<73> В 1635 г. объединенный отряд русских и башкирских воинов разбил силы сибирских царевичей Аблая и Тявки (Тевкея), подступивших к Уфе, причем оба царевича попали в плен (см.: Миллер Г.Ф. История Сибири. М., 2000. Т.II. С.710).
<74> Чеканка русских золотых монетовидных знаков, которые на Руси чаще называли угорскими или просто золотыми и предназначавшихся только для награждения (в качестве медалей), свадебных церемоний или венчаний на царство, была начата Иваном III еще в XV в. Чеканились они эпизодически в различных достоинствах, как больше, так и меньше угорского, весовым эталоном которого был венгерский дукат весом 3,4 г. Следовательно, «золотыми московками» П.И.Рычков называл наградные медали, выпущенные, очевидно, по весовой норме деньги или «московки» («московка» (московская деньга) – русская серебряная монета XVI-XVII вв. массой 0,34 г.) (устная консультация к.и.н. И.М.Акбулатова).
В сражении участвовали, однако, не уфимцы, а служилые люди поволжских городов (казанцы и свияжцы): Азнабаев Б.А. Указ. соч. С.38.
<75> Оса – город, райцентр Пермской области.
<76> Ф.А.Шакурова, специально изучавшая вопрос о дорогах (см.: Шакурова Ф.А. Указ. соч. С. 51-54), склонна разделить мнение Рычкова об относительно позднем (XVII в.) происхождении этой формы административно-территориального деления Башкирии. В последнее время В.В.Трепавлов реанимировал точку зрению Р.Г.Игнатьева и Н.А.Гурвича (1883 г.) о возникновении дорог в XVI в., сразу после присоединения региона к России (Трепавлов В.В. Указ. соч. С.7). Ранее высказывалось предположение, что деление на дороги, сохранявшееся до конца XVIII в., восходит или к золотоордынской (Усманов А.Н. Указ. соч. С.46-47) или к более ранней эпохе. Считалось, что в период Золотой Орды (XIII-XIV вв.) территория Башкирии была разделена на четыре дороги (административно-территориальные единицы), во главе которых стояли наместники (даруги). По названию ханств, которым дороги подчинялись, они получили название: Казанская (входила западная и северо-западная Башкирия), Ногайская (центральная, юго-западная, юго-восточная и южная части Башкирии), Сибирская (северо-восточная и восточная часть края). Четвертой дорогой была Осинская (северная часть региона, узкая полоска к северу от Уфы). Дороги не имели четких границ.
<77> Ныне город, райцентр Республики Татарстан.
<78> Закамская оборонительная линия была построена в середине XVII в. от реки Самара до Мензелинска (подробнее см.: Буканова Р.Г. Города и городское население. С.36-66).
<79> Федор Иванович (1557-1598) – русский царь с 1584 г., сын Ивана Грозного.
<80> Одоевский Никита Иванович (1601-1689) – боярин, видный деятель правительства Алексея Михайловича, с 1651 г. первый воевода города Казани.
<81> Крымское ханство – государство в Крыму (1443-1783 гг.), выделившееся из Золотой Орды. Крымские ханы совершали набеги на соседние земли.
<82> Белгородская (Буджакская, Добружская) орда – государство малых ногаев в Буджаке (историческая область между устьями рек Дунай и Днестр, ныне юг Одесской области Украины) в XVII-XVIII вв., вассал Крымского ханства и Турции. Совершала набеги на молдавские и украинские земли. В 1770 г. перешла под протекторат России.
<83> Ныне село Старая Матвеевка Мензелинского района Республики Татарстан.
<84> Тиинск – ныне село Тиинск Мелекесского района Ульяновской области; Симбирск – ныне город Ульяновск; Саранск – ныне столица Мордовии; Романов – ныне населенный пункт Романовка Саратовской области; Белый колодезь – ныне населенный пункт в Харьковской области Украины; Острогожск – ныне город в Воронежской области.
<85> Посоха – наряд людей куда-либо на работу из расчета с одной сохи.
Глава 3
<1> Это произошло 19 января 1736 г. (Акманов И.Г. Башкирское восстание 1735-1736 гг. С.61). Сеянтусы находилась на территории нынешнего Аскинского района Республики Башкортостан.
<2> В конце января 1736 г. крупный повстанческий отряд во главе с Юсупом Арыковым осадил Верхояицк и вынудил его гарнизон оставить крепость.
<3> Карательному отряду Тевкелева случайно удалось узнать, что жители деревни должны были принять участие в сопротивлении правительственным войскам (Акманов И.Г. Башкирское восстание 1735-1736 гг. С.61).
<4> Докладывая о расправе с жителями деревни Сеянтусы в ночь на 19 января, Тевкелев писал Румянцеву: «Видя тех деревенских жителей явное возмущение показанной деревни жителей… на страх другим бунтующим ворам и чтоб от них, ежели их далее удерживать, большаго вреду не воспоследовано, з женами и з детьми, окроме тех, которые заранее в леса разбежались от команды, переколоты и деревню их велено выжечь до подошвы» (Цит. по: Акманов И.Г. Башкирское восстание 1735-1736 гг. С.61).
<5> Ныне деревня Кундашлы Балтачевского района Республики Башкортостан.
<6> Не сумев прорваться в Зауралье, Тевкелев начал срывать зло на жителях близлежащих волостей. Был взят курс на расправу со всем населением, не разбирая ни возраста, ни пола. Как писал Тевкелев, «…пошли для искоренения и выискивания воров в реченную Балыкчинскую волость, и с чего может и то воспоследствовать, что, оные с ворами Юсупом и Тюлькучурой бунтующия согласными, могут притить в страх и в разделение, ибо принуждены будут своих жен и детей охранять, а не соединенно воровать» (Цит. по: Акманов И.Г. Башкирское восстание 1735-1736 гг. С.62). Эти события происходили на территории нынешних Аскинского, Балтачевского и Караидельского районов Республики Башкортостан.
<7> Весть о злодеяниях карателей подняла те аулы и волости, которые до сих пор еще колебались (Акманов И.Г. Башкирское восстание 1735-1736 гг. С.62).
<8> Один из крупных отрядов башкирских повстанцев под предводительством Тюлькучуры Алдагулова направился в район Уфы. Численность отряда составляла около 4000 человек. 10 февраля 1736 г. в 30-40 верстах от города они разорили аулы верных татар и мари. Ставка восставших находилась в деревне Кубово (ныне в Иглинском районе Республики Башкортостан), в 47 верстах от Уфы. 14 февраля Тюлькучура в ожесточенном бою разбил команду, состоящую из 450 солдат, дворян и казаков (Акманов И.Г. Башкирское восстание 1735-1736 гг. С.63).
<9> Ныне деревня Богданово Балтачевского района Республики Башкортостан (см.: Асфандияров А.З. История сел и деревень Башкортостана. Уфа, 1998. Кн.2-3. С.357).
<10> Юсуп Арыков следовал за командой Тевкелева, которая из Сибирской дороги отступала в пределы Осинской дороги. Около деревни Богдан-Кощи восставшие уничтожили драгунскую роту во главе с поручиком (Акманов И.Г. Башкирское восстание 1735-1736 гг. С.62).
<11> Текст указа см.: Полное собрание законов Российской империи. Т.IX. № 6890.
<12> В указе от 16 февраля официально провозглашался курс на самое жестокое подавление восстания и наказание повстанцев. В соответствии с этим указом свыше 22 тысяч регулярных и нерегулярных военных людей и вооруженных крестьян должны были в марте-апреле 1736 г. со всех сторон обрушиться на восставших и расправиться с ними (Акманов И.Г. Башкирское восстание 1735-1736 гг. С.67).
<13> Текст указа см.: Полное собрание законов Российской империи. Т.IX. № 6889.
<14> Встреча И.К.Кирилова с А.И.Румянцевым состоялась в Елабуге 27 февраля 1736 г. (Акманов И.Г. Башкирское восстание 1735-1736 гг. С.67).
<15> Без одежды, плохо одеты.
<16> Речь идет о событиях конца 1735 г. (см.: Доннелли А. Указ. соч. С.131).
<17> Речь идет о событиях весны 1736 г. По другим данным, было сожжено 200 деревень (4000 дворов): Доннелли А. Указ. соч. С.143.
<18> Штаб Оренбургской экспедиции (комиссии) был переведен в Самару в мае 1736 г.
<19> И.К.Кирилов находился в столице империи в начале 1736 г.
<20> Ныне Туймазинского района Республики Башкортостан (Асфандияров А.З. История сел и деревень Башкортостана. Уфа, 1993. Кн.4. С.86).
<21> Вахмистр – чин и должность унтер-офицерского состава в кавалерии и конной артиллерии.
<22> Современные исследователи считают сражение 29 июня 1736 г. одной из самых крупных битв этого года в Башкирии (Акманов И.Г. Башкирское восстание 1735-1736 гг. С.75).
<23> Указом от 13 июля А.И.Румянцев был назначен в действующую армию на Украину. На его место был определен М.С.Хрущов, который прибыл в Мензелинск 5 сентября. А.И.Румянцев 12 сентября отправился к месту своего назначения (Акманов И.Г. Башкирское восстание 1735-1736 гг. С.78).
<24> О казнях см.: Акманов И.Г. Башкирское восстание 1735-1736 гг. С.81.
<25> Остзейский край – Прибалтика.
<26> Ныне село Красная Самарка Кинельского района Самарской области.
<27> Ныне село Борское, райцентр Самарской области.
<28> Речь идет о недостроенном Вознесенском заводе, уничтоженном башкирами в ходе восстания. Церковь Вознесения Господня сгорела в 1793 г. (по другим данным, в 1795 г.): История культуры Башкортостана (комплект научных и учебных материалов). Уфа, 1995. Вып 7: Ширгазин А.Р. Православные храмы Башкирии: История и архитектура. С.58.
<29> Осокины – балахонские (Нижегородская губерния) купцы, уральские заводовладельцы.
<30> Утятников Иван – заводовладелец.
<31> Река Мелеуз, левый приток Белой.
<32> Станица – здесь: толпа, ватага. Речь идет о нынешнем селе Верхнеозерном Беляевского района Оренбургской области
<33> В источниках того времени новые линии по Самаре и Яику именуются «живыми» (Смирнов Ю.Н. Указ. соч.).
<34> Первая (Старая) Московская дорога проходила от Оренбурга на Москву через Самару. Ново-Московская дорога шла через Казань.
<35> Об этом совещании см.: Акманов И.Г. Башкирское восстание 1735-1736 гг. С.80.
<36> Сабан Севергулов – башкир Сибирской дороги.
<37> Ныне город Чебаркуль, райцентр Челябинской области.
<38> В действительности.
<39> Екатерина I Алексеевна (Марта Скавронская) (1684-1727) – российская императрица с 1725 г.
<40> Расходов.
Глава 4
<1> Соймонов Леонтий Яковлевич – генерал-майор, начальник Башкирской комиссии и главный командир карательной экспедиции против восставших башкир в 1737-1740 гг.
<2> Действий.
<3> Чусовая пристань – на реке Чусовой имелось несколько пристаней. О какой именно идет речь, установить не удалось. Дело в том, что в XVIII в. на Чусовой действовало несколько пристаней (наиболее крупные – Чусовая-Уткинская и Курьинская). Чусовая пристань – у Рычкова скорее всего нарицательное наименование. Возможно, он имел в виду Уткинскую казенную пристань, которая располагалась в районе деревни Каменки (не сохранилась, на современных топографических картах обозначается в виде отдельного строения) при впадении слева в Чусовую реки Каменки, выше села Нижнего (см.: Ястребов Е. По реке Чусовой: Путеводитель туриста. Свердловск, 1963. С. 51-52). Ныне эта территория административно подчинена городу Первоуральску Свердловской области89.
<4> Совещание состоялось 17 июля 1737 г. (Устюгов Н.В. Указ. соч. С.32-33).
<5> Изображало.
<6> Здесь был основан Ставрополь (ныне город Тольятти).
<7> Калмыцкая комиссия – а конкретное поручение полковнику Змееву по поселению крещеных калмыков под Ставрополем и контролю за ними в должности ставропольского коменданта. Не путать с Калмыцкой комиссией, которой ведали астраханские губернаторы, например, В.Н.Татищев.
<8> Осенью 1737 г. Абулхаир прибыл в башкирские кочевья под предлогом помощи русским отрядам в подавлении народных волнений и попытался там возвести в башкирские ханы своего третьего по счету сына Кожахмета (ум. 1749). Но В.Н.Татищеву удалось задобрить хана и отправить его обратно. Подробнее см.: Устюгов Н.В. Указ. соч. С.94 и сл.; Ерофеева И.В. Хан Абулхаир. С.224.
<9> Полковник.
<10> Не захотят.
<11> Дети казненных или сосланных участников башкирских восстаний XVIII в. раздавались офицерскому составу правительственных войск, подавлявших восстания, или продавались купцам и дворянам с условием вывоза их с территории Уфимского уезда. Большинство этих детей было крещено.
<12> Речь идет о закамской ландмилиции – созданном в 1736 г. ополчении из бывших стрельцов, пушкарей и т.п. для защиты Оренбургского края от набегов кочевников. Состояла из 3 конных (Билярский, Сергиевский, Шешминский) и 1 пешего (Алексеевский) полков. Упразднена в конце XVIII в.
<13> Подробнее о «Генеральном собрании к разсуждению и обсчему определению о прекрасчении бунта башкирского и предосторожности впредь от смятения и на верных Е. И. В-ва подданных нападения» см.: Устюгов Н.В. Указ. соч. С.86-89. 15 февраля 1738 г. его решения были утверждены правительством, о чем В.Н.Татищеву был послан соответствующий указ (текст см.: Полное собрание законов Российской империи. Т.X. № 7514).
<14> Военного суда.
<15> Нижний Новгород, ныне областной центр России.
<16> Ныне поселок городского типа Переволоцкий, райцентр Оренбургской области.
<17> Ныне село Татищево Илекского района Оренбургской области.
<18> Ныне село Чернореченское Оренбургского района Оренбургской области.
<19> Ныне село Красногор Саракташского района Оренбургской области.
<20> См.: Доннелли А. Указ. соч. С.173.
<21> По другим данным – в начале или около середины августа (Устюгов Н.В. Указ. соч. С.110; Доннелли А. Указ. соч. С.186).
<22> Оказан всенародный прием.
<23> Кармазинное сукно – ярко-алое, тонкой выделки.
<24> Сайдак – чехол для лука.
<25> Не занимающими высокое положение.
<26> Задержаны.
<27> См.: Доннелли А. Указ. соч. С.186-187.
<28> Здесь: неофициальных.
<29> Пересылка – здесь: отправка людей для выполнения ответственного задания.
<30> Дальнего.
<31> Оркестром.
<32> Белосельский Михаил Андреевич (1702-1755) – князь, вице-адмирал (1747).
<33> Берда – ныне в черте города Оренбурга.
<34> См.: Доннелли А. Указ. соч. С.186-187; Ерофеева И.В. Хан Абулхаир. С.226-227.
<35> Рычков Иван Иванович (ум. 1738) – отец П.И.Рычкова, купец, сотрудник Оренбургской экспедиции.
<36> Губерлинские горы – невысокий, но длинный (более 100 км) хребет, идущий по правобережью реки Урал между городом Кувандык и рабочим поселком Ириклинский. Соединяет собственно Урал с Мугоджарами.
<37> Ныне город Уральск в Казахстане.
<38> В 1721 г. Яицкое казачье войско было подчинено Государственной военной коллегии. Ввиду того, что оно принимало в свою среду беглых, коллегия для прекращения дальнейшего их притока отрядила на Яик в 1723 г. полковника Захарова с поручением переписать всех казаков. В 1746 г. по приказу И.И.Неплюева была проведена проверка наличных жителей Яицкого городка в сравнении со списком Захарова. Было установлено, что в перепись 1723 г. не вошли многие сотни людей разного звания (посадских, ясачных, бобылей, ямщиков, синодальных, архиерейских, монастырских, помещичьих крестьян, разночинцев, не помнящих родства и т.д.). В литературе встречаются разные цифры переписи Захарова: 3191 или 3193 чел. (Кирилов И.К. Цветущее состояние Всероссийского государства. М., 1977. С.227), 3196 чел. (Любавский М.К. Указ. соч. С.327). Они несколько отличаются от данных П.И.Рычкова (3297 чел.).
<39> Паюсная икра – непротертая, отжатая под грузом.
<40> Сарайчик (Сарайчиковая крепость) – город на р.Яик (Урал), существовавший в XIII – начале XVII в. Развалины его лежат в 18 км выше г.Атырау.
<41> Сыроядцы – сыроеды, народы Крайнего Севера; Самоеды – старое русское название народов, говорящих на самодийских языках (ненцы, энцы, нганасаны, селькупы).
<42> Остяки – ханты.
<43> Вогулы – манси.
<44> Озеро Каракуль.
<45> Айрюрук.
<46> Река Тургай принимает в себя множество других рек и речек.
<47> Озеро Аксакал-Барби.
<48> Озеро Зайсан в Восточно-Казахстанской области Республики Казахстан.
<49> Куван-Дарья – ныне высохший приток Сырдарьи.
<50> Поселения.
<51> Речь идет о Ахмеде Ясави (ок.1105-1166), среднеазиатском поэте-суфии и проповеднике, считающемся у мусульман вторым после Мухаммеда святым. Мавзолей Ахмеда Ясави в городе Туркестане (Казахстан) – памятник среднеазиатской средневековой архитектуры.
<52> Хлопок.
<53> Высшая точка хребта Каратау в южном Казахстане – 2176 м.
<54> Джунгары завладели этими землями в 1723 г.
<55> Крыши.
<56> Поставец – столик с полочками.
<57> В конце XVIII в. в Ташкенте было 12 ворот: Лабзак, Тахтапуль, Карасарай, Сагбан, Чигатай, Кукча, Самарканд, Камолон, Бешагач, Куймас, Коканд и Кашгар (История Ташкента с древнейших времен до победы Февральской буржуазно-демократической революции. Ташкент, 1988. С.90).
<58> Регистан – парадная площадь в городах Среднего Востока.
<59> Шкурки бобров из Германии.
<60> Бруск – растение марена, красильный корень (Rubia tinctorum); кошениль – алая краска из особого рода насекомых.
<61> Медресе – мусульманская средняя и высшая школа.
<62> Речь идет о медресе Баракхан, памятнике среднеазиатской архитектуры первой половины XVI в.
<63> Шептала – сушеные персики и абрикосы.
Глава 5
<1> Булмамет – Абулмамбет (ум. ок. 1771), казахский хан Среднего жуза с 1739 г. Аблай (1711-1781) – хан Среднего жуза. В 1740 г. они оба приняли русское подданство.
<2>Ныне город, райцентр Оренбургской области.
<3> Ныне село Елшанка 1-я Бузулукского района Оренбургской области.
<4> Ныне на территории города Кинель Самарской области.
<5> См.: Смирнов Ю.Н. Указ. соч. С.80-81.
<6> Уразлин Роман – переводчик Оренбургской экспедиции. Был известен своими должностными злоупотреблениями, взятками, захватом башкирского имущества и жестокостью при следственных делах во время восстания башкир 1735-1740 гг.
<7> Юлдаш-мулла Суярымбетов – старшина Кудейской (Кыр-Кудейской) волости, участник восстания в 1737-1739 гг. В 1740 г., участвуя в восстании, занимал неустойчивую позицию, переходя то на сторону правительства, то вновь возвращаясь в лагерь восставших.
<8> Сураш Кильдышев – башкир Айлинской (Ижиской) волости, участвовал в восстании в 1737-1739 и 1740 гг.
<9> Мендияр Карабаев – старшина башкирской Дуванской волости, участник и один из главных руководителей восстания 1735-1740 гг.
<10> Царево Городище – ныне город Курган, областной центр России.
<11> Подробнее см.: Доннелли А. Указ. соч. С.193-194; Смирнов Ю.Н. Указ. соч. С.99-100.
<12> Ныне поселок городского типа Новосергиевка, райцентр Оренбургской области.
<13> Текст указа см.: Полное собрание законов Российской империи. Т.X. № 7876.
<14> Украинцев.
<15> Герольдия (Герольдмейстерская контора) – орган в составе Сената (1722-1917 гг.). Ведала учетом дворян на государственной службе, охраняла их сословные привилегии, вела родословные книги, составляла гербы.
<16> Государственная Военная коллегия – высший центральный орган военного управления в России в XVIII в.
<17> Зайсан (зайсанг) – наследственный представитель феодальной знати у калмыков.
<18> Опрометчивое.
<19> Речь идет о башкирском восстании 1739-1740 гг., одним из руководителей которого был Карасакал.
<20> Алладжангул (Алланзиангул) Кутлугузин – старшина башкирской Айлинской волости, участник и главный руководитель восстания в 1740 г.
<21> Бродяга, странник.
<22> Хозяйственное учреждение.
<23> Карасакал (настоящее имя – Миндигул Юлаев) (ок.1705-1749) – руководитель башкирского восстания 1739-1740 гг. В начале 1740 г. был объявлен восставшими ханом Султан-Гиреем, сыном джунгарского хана. После подавления восстания раненый Карасакал ушел к казахам Среднего жуза. Вероятно, был там впоследствии отравлен.
<24> Ретранжемент – городовая крепость. Подовинский ретранжемент – это, вероятно, поселок Смышляевка (Самарская область) в низовье речки Падовки90.
<25> О восстании 1739-1740 гг. и о Карасакале подробнее см.: Моисеев В.А. Степной самозванец // Простор. 1984. № 6; Акманов И.Г. Башкирские восстания в XVIII в. С.40-47; Доннелли А. Указ. соч. С.201-211.
<26> По другим данным, 15 июня: Доннелли А. Указ. соч. С.206.
<27> Ямантау – гора в Белорецком районе Республики Башкортостан.
<28> Озеро Талкас находится в Баймакском районе Республики Башкортостан.
<29> 8-17 июля.
<30> Дресва – гравий.
<31> Б.Э.Нольде полагает, что автором текста этой речи Урусова был П.И.Рычков (Нольде Б.Э. Указ. соч. С.113). Это предположение не лишено основания, поскольку только Рычков мог снабдить Урусова столь подробными сведениями об истории и образе жизни башкир.
<32>Угрозой.
<33> Уличен.
<34> См. прим. 20 к этой главе.
<35> Произвел.
<36> Оттоманская Порта – название правительства Османской империи.
<37> Речь идет о Белградском мире 1739 г., подведшем итоги русско-турецкой войны 1735-1739 гг.
<38> Штуцер – нарезное ружье в XVI-XIX вв.
<39> Голь – китайская шелковая ткань; косяк – отрез ткани.
<40> Портрет.
<41> Семьей.
<42> Хлопушек.
<43> Скорострельная.
<44> Зажигательных огней.
<45> О переговорах В.А.Урусова с лидерами казахов в Оренбурге см.: Казахско-русские отношения в XVI-XVIII вв.: Сборник документов и материалов. № 70. С.134-168.
<46> «Башkорт» – самоназвание башкир.
<47> Переводится.
<48> Вспыльчивому.
Глава 6
<1> Отслеживания.
<2> Надир-шах Афшар (1688-1747) – шах Ирана с 1736 г. Завоевал значительные территории в Индии и Закавказье. Осенью 1739 г. его войска захватили Среднюю Азию.
<3> Контайши (правильнее – хунтайджи) – титул джунгарских ханов Батура (прав. в 1635-1653 гг.) и Цэван-Рабдана (прав. в 1697-1727 гг.).
<4> Галдан-Цэрэн (1671-1745) – джунгарский хан с 1727 г.
<5> Речь идет о П.И.Рычкове.
<6> Аксаков Петр Дмитриевич – вице-губернатор Уфимской провинции в 1740-1743 гг. В своей деятельности он стремился пресечь злоупотребления как представителей царской администрации, так и башкирских старшин, против которых им был собран огромный обличительный материал. Деятельность Аксакова вызвала противодействие со стороны начальника Оренбургской комиссии Л.Я.Соймонова и его преемника И.И.Неплюева, что привело к снятию Петра Дмитриевича с должности вице-губернатора. Восьмиюродный трижды прадед известного русского писателя С.Т.Аксакова (Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Указ. соч. С.68).
<7> Шарып (Шерып) Мряков – с 1736 г. башкирский старшина, позднее главный старшина Казанской дороги; Ракай Акбашев – башкирский старшина Каршинской волости.
<8> Хива была завоевана Надир-шахом в 1740 г.
<9> Хана Тахира.
<10> Нуралы в конце 1740 г. был провозглашен ханом Хивы в крепости Кят, но через некоторое время был вынужден бежать из нее в кочевья своего отца.
<11> Проводил.
<12> Ахмир (Ахмер) Асанов – башкирский старшина Казанской дороги.
<13> Коронация Елизаветы Петровны состоялась в Москве 25 апреля 1742 г.
<14> Неплюев Иван Иванович (1693-1773) – в 1742-1744 гг. начальник Оренбургской комиссии, в 1744-1758 гг. – первый оренбургский губернатор.
<15>Путем тайного голосования шарами.
<16> Узбекские татары – узбеки.
<17>Аму-Дарья.
<18> Подвластных.
<19> Гурьян – город Гурлен в Узбекистане; Шабак – город Шавак в Узбекистане.
<20> Туркмены.
<21> Плоды, растущие на деревьях.
<22> Гурьев городок – ныне город Атырау, областной центр Казахстана.
<23> См. прим. 40 к гл. 4.
<24> Преобладающие глубины Аральского моря – 10-15 м, наибольшая – 54,5 м.
Глава 7
<1> День ангела.
<2> Петр III Федорович (1728-1762) – российский император с 1761 г.
<3> В этом месте текста ошибочно упомянута река Сакмара. В действительности имелась в виду река Самара (обоснование конъектуры см.: Смирнов Ю.Н. Указ. соч. С.153).
<4> Максимальным.
<5> Воины в панцире.
<6> Форейтор – верховой, сидящий на одной из передних лошадей, запряженных цугом.
<7> Петр III был сыном дочери Петра I Анны Петровны (1708-1728), родной сестры Елизаветы Петровны.
<8> Речь идет о русско-шведской войне 1741-1743 гг., вызванной попыткой Швеции вернуть утраченные после Северной войны земли. Закончилась победоносным для России Абоским миром 1743 г.
<9> Якобы.
<10> Коросты.
<11> Речь идет о наложнице Абулхаира – калмычке Цойроши.
<12> О встречах И.И.Неплюева с Абулхаир-ханом см.: Ерофеева И.В. Хан Абулхаир. С.267-268. Там же указаны и источники.
<13> Ныне село Воздвиженка Саракташского района Оренбургской области.
<14> 14 (27) сентября.
<15> Набегов.
<16> Помощь.
<17> Учуг – сплошной частокол в виде загона поперек реки для ловли рыбы.
<18> Ныне город Тольятти.
<19> Барак-хан (ум.1750) – казахский хан Среднего жуза. В 1742 г. принял российское подданство.
<20> Ныне город Челябинск.
<21> Ныне город, райцентр Курганской области.
<22> Ныне село Утятское Притобольного района Курганской области.
<23>Ныне село Уйское, райцентр Челябинской области.
<24> Ныне город Куртамыш, райцентр Курганской области.
<25> Ныне село Усть-Уйское Целинного района Курганской области.
<26> Ныне поселок Крутоярский Октябрьского района Челябинской области.
<27> Ныне деревня Каракульское Октябрьского района Челябинской области.
<28> Ныне город Троицк, райцентр Челябинской области.
<29> Ныне село Степное в северо-западном Казахстане, недалеко от границы с Челябинской областью.
<30> Ныне поселок Карагайский Верхнеуральского района Челябинской области.
<31> Ныне город Магнитогорск Челябинской области.
<32> Ныне село Кизильское Агаповского района Челябинской области.
<33> Речь идет о Уртазымской и Таналыкской крепостях (ныне села Уртазым и Таналык Кваркенского района Оренбургской области).
Глава 8
<1> Дача – жалование.
<2> Урга (из монгольских языков: «резиденция или палатка принца; дворец хана или знатной персоны; юрта высокопоставленного лица») – ставка ойратских ханов.
<3> Мурат Ших – каракалпацкий старшина.
<4> Дербешали (Дербесали) – казахский султан, зять Абулхаир-хана.
<5> Ныне деревня Рассыпная Илекского района Оренбургской области.
<6> Ныне город Сорочинск Тоцкого района Оренбургской области.
<7> Ныне село Кичуй Альметьевского района Республики Татарстан.
<8> См.: Полное собрание законов Российской империи. Т.XII. С.35-36. Подробнее о проживании украинцев на Южном Урале в XVIII в. см.: Бабенко В.Я. Украинцы Башкирской ССР. Уфа, 1992. С.12-18; Буканова Р.Г. Города-крепости юго-востока России в XVIII веке. С.182-184.
<9> Населенные пункты, включенные в публикуемые ниже Рычковым таблицы, сегодня в административно-территориальном плане выглядят следующим образом:
Илецкий городок – ныне село Илек, райцентр одноименного района Оренбургской области;
Нежинский редут – ныне село Нежинка Оренбургского района Оренбургской области;
Вязовый редут – ныне деревня Вязовка Оренбургского района Оренбургской области;
Гильярский редут – ныне деревня Гирьял Беляевского района Оренбургской области;
Озерная крепость – ныне село Верхнеозерное Беляевского района Оренбургской области;
Никольский редут – ныне поселок Никольск Кувандыкского района Оренбургской области;
Ильинская крепость – ныне деревня Ильинка Кувандыкского района Оренбургской области;
Подгорный редут – ныне село Подгорное Кувандыкского района Оренбургской области;
Губерлинская крепость – ныне село Губерля Гайского района Оренбургской области;
Калпацкий редут – ныне село Колпакское Гайского района Оренбургской области;
Тереклинский редут – ныне село Терекла Гайского района Оренбургской области;
Березовский редут – ныне село Березовка Кваркенского района Оренбургской области;
Грязнушенский редут – ныне поселок Грязнушенский Кизильского района Челябинской области;
Сыртинский редут – ныне поселок Сыртинский Кизильского района Челябинской области;
Янгельский редут – ныне поселок Янгельский Агаповского района Челябинской области;
Верхний Кизильский редут – ныне село Вехнекизильское Агаповского района Челябинской области;
Кадыжский редут – ныне село Кидыш Уйского района Челябинской области;
Степная крепость – ныне село Степное Троицкого района Челябинской области;
Санарский редут – ныне деревня Верхняя Санарка (административно подчинена городу Пласт) Челябинской области;
Ключевский редут – ныне деревня Ключевка Троицкого района Челябинской области;
Каракульская крепость – ныне село Каракульское Октябрьского района Челябинской области;
Березовский редут – ныне поселок Березовский Октябрьского района Челябинской области;
Луговой редут – ныне село Луговое Целинного района Курганской области;
Красносамарская и Борская крепости – ныне села Красная Самарка и Борское Самарской области;
Бузулуцкая крепость – ныне город Бузулук, райцентр Оренбургской области;
Погромный редут – ныне село Погромное Тоцкого района Оренбургской области;
Тоцкая крепость – ныне село Тоцкое, райцентр Оренбургской области;
Сорочинская крепость – ныне город Сорочинск, райцентр Оренбургской области;
Сакмарск – ныне село Сакмара, райцентр Оренбургской области;
Деревня Беккува – ныне деревня Биккулово Октябрьского района Оренбургской области;
Пречистенская крепость – ныне деревня Пречистинка Саракташского района Оренбургской области;
Никитинский редут – ныне деревеня Никитино Саракташского района Оренбургской области;
Желтый редут – ныне деревня Желтое Саракташского района Оренбургской области;
Эткульская крепость – ныне поселок Аткуль на озере Аткуль Еткульского района Челябинской области;
Миасская крепость – ныне город Миасс Челябинской области;
Пригород Каракулин – ныне село Каракулино, райцентр Удмуртской Республики;
Красноуфимская крепость – ныне город Красноуфимск, райцентр Свердловской области;
Нагайбацкая крепость – ныне село Нагайбаково Бакалинского района Республики Башкортостан.
<10> Как сейчас установлено (Кузеев Р.Г. Башкирские шежере как исторический источник // Башкирские шежере. Уфа, 1960. С.15), «Известие» Кыдряса Муллакаева представляет собой шежере башкир племени мин (ср.: Башкирские шежере. С.50-53). Рукопись К.Муллакаева была им утеряна в ходе башкирского восстания 1735-1740 гг.
<11> Басман – по Н.А.Мажитову и А.Н.Султановой (Мажитов Н.А., Султанова А.Н. История Башкортостана с древнейших времен до XVI века. Уфа, 1994. С.318) – ногайский хан последней четверти XV века. Постоянным местопребыванием его была гора Маяк (Актюба), ныне в черте города Оренбурга.
<12> Бетюряк (Би-Тюряк, бий Тюря) – ногайский хан рубежа XV-XVI вв. Как отмечает В.В.Трепавлов, идентифицировать его с каким-либо реальным деятелем пока не удается (Трепавлов В.В. Указ. соч. С.35, прим. 131). Алтакар (Алчагир) (ум. после 1519) – ногайский хан (подробнее о нем см.: Трепавлов В.В. Указ.соч. С.17-19).
<13> То, что под «ногайским» ханом Акназаром подразумевается казахский хан Хакк-Назар (ум. 1581), впервые доказал Р.Г.Кузеев в своей монографии «Народы Среднего Поволжья и Южного Урала» (М., 1992. С.103-104). Другую версию см.: Усманов А.Н. Указ. соч. С.68-70. Подробную биографию Хакк-Назара см. в указанной работе В.В.Трепавлова (С.19-21). Хакк-Назар являлся ногайским наместником Башкирии в 1522-1538 гг.
<14> Исмаил правил Башкирией в 1538-1545 гг. (обоснование см.: Трепавлов В.В. Указ. соч. С.22). Ахмед-Гирей был наместником Башкирии в 1546 – около 1558 гг. (Трепавлов В.В. Указ. соч. С.22-24). В.В.Трепавлов также установил (Указ. соч. С.24-27), что и после Ахмед-Гирея, уже после присоединения Башкирии к России, имелись рецидивы ногайского владычества над башкирами.
<15> Шах-Али (1505-1567) – казанский хан в 1519-1521, 1546, 1551-1552 гг.
<16> Кучум (ум. ок.1598) – сибирский хан с 1563 г.
<17> Образование казахских жузов является одной из наиболее сложных и слабоизученных проблем истории казахского народа. Причиной образования жузов является, по мнению большинства исследователей, существование трех историко-географических областей: Юго-Восточный Казахстан, степи Центрального и Восточного Казахстана, пустынные, полупустынные территории и степи Западного Казахстана. На этих территориях и сформировались три казахских жуза.
<18> В литературе (в частности: Бушев П.П. История посольств и дипломатических отношений русского и иранского государств в 1586-1612 гг. (по русским архивам). М., 1976) упоминаний об этом обнаружить не удалось.
<19> Ной – библейский персонаж, десятый и последний из допотопных патриархов. Согласно традиции (не только христианской, но и мусульманской) был через своих сыновей Сима, Хама и Иафета прародителем человеческих рас (семиты, хамиты и иафетиты, или арийцы).
<20> Афет (Иафет) – сын Ноя.
<21> П.И.Рычков излагает распространенную в средневековой мусульманской историографии версию происхождения тюркских народов. В «Истории Оренбургской» используются сведения, близкие к Рашид-ад-Дину (см.: Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. М.; Л., 1952. Т.I. Кн.1. С.73-75, 80-83), которые Рычков позаимствовал из каких-то персидских рукописей, бывших у него в распоряжении. В частности, именно Рашид-ад-Дин (Указ. соч. С.76) называет Абулджа-хана сыном Ноя. Рычков передал эти материалы В.Н.Татищеву, который включил их в свой труд по истории России: Татищев В.Н. Собрание сочинений. М., 1994. Т.1. С.233-235. Позже Рычков стал использовать вариант Абулгази (ср.: Рычков П.И. Топография Оренбургской губернии. Уфа, 1999. С.46), где генеалогия тюрков имеет несколько иной вид, чем у Рычкова: Яфес → Тюрк → Тутек → Амулджа-хан (Кононов А.Н. Родословная туркмен: Сочинение Абу-л-Гази, хана хивинского. М.; Л., 1958. С.39). Следует отметить, что подобного рода генеалогические схемы нашли отражение в башкирских шежере (текст: Башкирские шежере. Уфа, 1960. С.102, 104; подробнее см.: Хусаинов Г.Б. Башкирская литература XI-XVIII вв. Уфа, 1996. С.111-113), которые Рычков безусловно хорошо знал, и которые были для него одним из источников этногенетической информации.
<22> По вопросу локализации этих оронимов единого мнения нет. Одни исследователи считают их либо горной цепью Кара-тау, начинавшейся от Таласского Ала-Тау и шедшей вдоль правого берега Сыр-Дарьи, либо горным массивом Кастек между Чуйской долиной и городом Алматы в Казахстане (см.: Кононов А.Н. Указ. соч. С.82). Согласно Р.М.Шукюровой, они находятся северо-западнее озера Балхаш между озерами Термиз и Кара-Сор, по линии Акмолинск – Каркаралинск, в междуречье Сары-су, Чапан-су и Манака (Фазлаллах Рашид ад-Дин. Огуз-наме. Баку, 1987. С.101).
<23> Пески Барсук (Большой и Малый) расположены к юго-востоку Мугоджарского горного массива и доходят до берегов Аральского моря, Каракорумом называлась местность в Монгольских степях, где в XIII в. возникла столица империи Чингисхана (Фазлаллах Рашид ад-Дин. Огуз-наме. С.101, 102).
<24> Город Талас в Киргизии.
<25> Огус (Огуз)-хан – легендарный прародитель западнотюркских племен, его генеалогия возводится восточными средневековыми авторами к Ною.
<26> Речь идет о книге Ф.-И.Страленберга (P.J. Stralenberg, 1676-1747) «Das Nord- und Ostliche Theil von Europa und Asien…» (Stockholm, 1730). Рус. пер.: «Записки капитана Филиппа Иоганна Страленберга об истории и географии Российской империи Петра Великого» (М.; Л., 1985. Ч.1-2).
<27> Большая Азия – Центральная Азия.
<28> Чингисхан (ок.1155-1227) – основатель и великий хан (с 1206) Монгольской империи.
<29> Джалаиры – тюркские (по другим данным, монгольские) племена. В XIII – начале XIV в. расселялись в Семиречье, на Средней Сырдарье, в районе Каратау. Вошли в состав узбеков, киргизов, бурят, казахов, каракалпаков.
<30> Знаки родовой собственности у кочевых (тюркских, монгольских и др.) народов.
<31> П.И.Рычков справедливо отмечает, что указанные родо-племенные этнонимы встречаются и у казахов.
<32> Найманы-казахи – основное племя Среднего жуза.
<33> Орхон – река в Монголии.
<34> Территория Южного Урала и оренбургских степей в XIII в. входила в состав улуса Джучи (Золотая Орда), основанного внуком Чигисхана ханом Бату.
<35> К середине XVIII в., ко времени работы П.И.Рычкова над «Историей Оренбургской», монгольские завоевания XIII-XIV вв. уже получили отражение в западноевропейской науке и Рычкову были известны эти исследования, которые он использовал позже в своем «Опыте Казанской истории древних и средних времен» (М., 1767) – одной из первых в России работ по истории тюрко-монгольских народов, Золотой Орды и Казанского ханства. Как справедливо отмечает Рычков, европейская историографическая традиция монгольских завоеваний отличалась от азиатской (в первую очередь мусульманской).
<36> П.И.Рычков ошибается. Самоназвание казахов – «казак». Под сара-кайсаками он, очевидно, имел в виду каракесеков – род Младшего жуза (территорией кочевания его племен как раз и был бассейн реки Яик).
<37> Старший жуз подвергся нападениям джунгар в 1739-1742 гг.
<38> Аувбасар – хан Жолбарс (см. прим. 37 к гл. 1). Аблязи – Абулгазы, сын хана Жолбарса, правил родами Старшего жуза, проживавшими в окрестностях Ташкента.
<39> Правильное название упомянутых П.И.Рычковым родов Старшего жуза: джаныс, сикым, шымыр; уйсынами казахи Среднего и Младшего жуза называли всех представителей Старшего жуза; канлы, шанышклы, абман-суинский – это два племени (албан, или адбан и суан), слынской – неясно, может быть, это сарыуйсын.
<40> Правильное название упомянутых П.И.Рычковым аргынских родов: шакшак, сарыжетим (Рычков неверно разделил его на «чарт» и «жит»), тортауыл, карауыл, каракесек, канжыгалы, алтай, табаклы (П.И.Рычков объединил два последних в атлайтараклы), кокшал; кипчакские роды – колденен, узын, танабука, карабалык.
<41> Правильное название упомянутых П.И.Рычковым казахских родов Младшего жуза: алчин (общий собирательный этноним Младшего жуза), адай, маскар, тама, табын, кете, каракете, шомекей, шекты, жагалбайлы.
<42> П.И.Рычков обращается к античным аналогиям. Примеры из более ранних этапов развития человечества наука тогда только начинала применять. Аналогичные сведения о казахах сообщают и другие авторы (см., например, классическую работу: Левшин А.И. Описание киргиз-казачьих, или киргиз-кайсацких, орд и степей. Алматы, 1996. С.364-365).
<43> Ср.: Левшин А.И. Указ. соч. С.366-367.
<44> Утверждение П.И.Рычкова об отсутствии земледелия у казахов неверно. Чисто кочевых обществ история не знает. Земледие было у казахов издавно, хотя и не играло у них большой роли. Поздние авторы приводили иные, чем у Рычкова сведения и по другим отмеченным им темам (Левшин А.И. Указ. соч. С.350-359, 385-388).
<45> Яицкие казаки часто нападали не только на приграничные русские поселения, но нередко подвергали грабительским набегам и земли соседних народов.
<46> Основной территорией этногенеза каракалпаков были степи Приаралья, но отдельные группы этого народа временно обитали в районах Поволжья (Жданко Т.А. Каракалпаки Хорезмского оазиса // Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции. М., 1952. Т.1. С.489).
<47> После захвата джунгарами территории среднего течения Сырдарьи в 1723 г. часть каракалпаков (так называемые «верхние каракалпаки») оказались зависимыми от них.
Прибавление
<1> Кибитка – крытая повозка у кочевых народов Средней и Центральной Азии.
<2> Каргалинская (Сеитова) слобода – слобода торговых татар, выходцев из Казанского уезда, на реке Сакмаре недалеко от Оренбурга. В 1745 г. казанским татарам Сеиту Хаялину с товарищами, всего 300 дворам, было разрешено построить слободу между Оренбургом и Сакмарой. Они обязались завести хлебопашество и хлопководство. Но попытки не удались, и татары занялись исключительно меновой торговлей с казахами. Они снаряжали караваны в среднеазиатские города, куда путь для них был сравнительно менее опасен, чем для русских купцов. Ныне село Татарская Каргала Сакмарского района Оренбургской области.
<3> Ныне село Воскресенское Мелеузовского района Республики Башкортостан.
<4> Тангуты – в русской литературе до 1930-х гг. название тибетцев Цинхая (северо-западный Китай).
<5> На Алтае.
<6> Прибрежье.
<7> Следов.
<8> Тевкелева.
<9> Удмурты.
<10> Восьмигривенный (80 коп.).
<11> Для помощи.
<12> Опыт.
<13> Айшуак (ок.1723-1810) – казахский хан Младшего жуза в 1797-1805 гг.
<14> Бопай-Ханым (ум. в 1760-е гг.) – вторая жена Абулхаира, имела с ним пятерых детей.
<15> Абулхаир был убит ханом Бараком в междуречье Олкайака и Тургая 1 августа 1748 г.
<16> Барымта – норма обычного права тюркских народов, допускающая возвращение силой угнанного скота, умыкнутой женщины, отобранного имущества и т.д. Иногда барымтой называют набег с целью насильственного захвата чужого имущества.
<17> Документ.
<18> Канцлер – в России того времени руководитель внешней политики страны.
<19> Абулхаир похоронен на старинном кладбище Хан Моласы, на востоке Актюбинской области Казахстана, в 4 км к западу от слияния рек Олкайяк и Кабырга.
<20> Затопляемых.
<21> Ригельман Александр Иванович (1720-1789) – инженер, историк, впоследствии генерал-майор.
<22> Пиралы (ок. 1745-1815) – казахский хан Младшего жуза с 1770 г., второй сын Нуралы, внук Абулхаира.
<23> Барак был отравлен в городе Карнаке по повелению джунгарского хана (Ерофеева И.В. Казахские ханы XVIII – середины XIX в. // Восток. 1997. № 3. С.16).
<24> Каип (ум.1791) – казахский хан Младшего жуза с 1786 г. В 1746-1756 гг. был ханом Хивы.
<25> Затопило.
<26> Балх – область к югу от Амударьи.
Абшид – письменное разрешение на выезд за границу.
Авантаж – выгода.
Аманат – заложник.
Апробация – одобрение.
Баснословное – легендарное.
Близ – около.
Буде – поскольку.
Вешней – весенний.
Восприемники – крестные отец и мать.
Впадения – нападения, набеги.
Вымогать – просить.
Глад – голод.
Градской – городской.
Гранадер – гренадер, пехотинец-гранатометчик.
Диспозиция – распоряжение.
Для того – из-за того.
Доимка – недосдача.
Заводная лошадь – запасная веховая лошадь.
Замешание – волнение, мятеж, восстание.
Затейные – ложные, надуманные.
Знатнейшее – известнейшее.
Инде – местами.
Кондиция – условие.
Конференция – совещание.
Конфирмация – утверждение.
Концепт – основная мысль.
Купно – вместе.
Магазейн – склад.
Магнифиценция – размах.
Материя – предмет настоящего разговора.
На конец – в конечном итоге.
Намет – шатер.
Натуральное – природное.
Начальное – первостепенное.
Невозбранно – беспрепятственно.
Незапно – внезапно.
Обще – вместе.
Опричь – кроме.
Основательное – главное.
Паки – опять, еще, снова.
Подлый – простой.
Потребный – необходимый.
Предызвещение – предисловие.
Приватный – тайный.
Протектор – покровитель.
Публичный – общественный.
Рассуждение – рассмотрение.
Рекреация – отдых.
Репорт – доклад.
Ретирада – отступление.
Сведом – осведомлен.
Статский – гражданский.
Cуть – действительно.
Толмач – переводчик.
Точию – только.
Трактамент – торжественный прием с угощением.
Универсал – грамота.
Упокать – надеяться, полагать.
Усмогать – вымогать.
Челобитье – просьба.
Экзекуция – наказание.
Экзерциция – упражнение.
Экономия – хозяйство.
Экстракт – краткое изложение содержания дела с привлечением выдержек из документов.
Яко – как.
Взято:
http://kraeved.opck.org – История Оренбуржья
http://history.opck.org – Историческая страница Орска
Авторские проекты Раковского Сергея
1 Вестник императорского Русского географического общества. 1851. Ч.1. Кн. 2. Отд. VI. С.63.
2 Текст см.: Материалы по истории Башкирской АССР. М.; Л., 1936. Ч.I. № 134.
3 Кузеев Р.Г. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала: Этногенетический взгляд на историю. М., 1992. С.132-133; См. также: Любавский М.К. Обзор истории русской колонизации. М., 1996. С.500-501.
4 См.: Новлянская М.Г. Иван Кириллович Кирилов: Географ XVIII в. М.; Л., 1964.
5 Материалы по истории России. Оренбург, 1900. Т.1. С.9.
6 Смирнов Ю.Н. Оренбургская экспедиция (комиссия) и присоединение Заволжья к России в 30-40-е гг. XVIII века. Самара, 1997. С.24.
7 Доннелли А. Завоевание Башкирии Россией 1552-1740. Уфа, 1995. С.83-84, 97-102; Порталь Р. Башкирия в XVII-XVIII вв. Уфа, 2000.
8 Буканова Р.Г. Города-крепости юго-востока России в XVIII веке: История становления городов на территории Башкирии. Уфа, 1997. С.35-50.
9 Сборник Императорского Русского исторического общества. Юрьев, 1901. Т.111. С.334.
10 Цифры у разных авторов отличаются, ср.: История Башкортостана с древнейших времен до 60-х гг.XIX в. Уфа, 1996. С. 223; Рахматуллин У.Х. Население Башкирии в XVII-XVIII вв. М., 1988. С.55.
11 Буканова Р.Г. Города-крепости юго-востока России в XVIII веке: История становления городов на территории Башкирии. С.100-155.
12 Кузеев Р.Г. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала: Этногенетический взгляд на историю. С.136.
13 Рахматуллин У.Х. Указ. соч. С.56-57. И.Г.Акманов, подробно описавший в своих работах все жестокости царизма по отношению к мирным башкирам в ходе подавления восстаний, на страницах недавнего коллективного труда утверждает, что правительственные мероприятия Оренбургской экспедиции «в конечном итоге содействовали … улучшению жизненных условий местного населения»! (История Башкортостана с древнейших времен. С.226-227).
14 Кузеев Р.Г. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала: Этногенетический взгляд на историю. С. 137.
15 Соловьев С.М. Сочинения. М., 1993. Кн.X. С.572; Кузеев Р.Г. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала: Этногенетический взгляд на историю. С.137.
16 П.И.Рычкову на сегодняшний день посвящена уже достаточно обширная биографическая литература. Первой монографией о нем стала работа академика П.П.Пекарского (1827-1872) «Жизнь и литературная переписка Петра Ивановича Рычкова» (СПб., 1887). В XX веке появилось несколько биографий нашего автора. Так, в 1953 г. «Географгиз» издал книгу воронежского географа Ф.Н.Милькова (1918-1996) «П.И.Рычков: Жизнь и географические труды», где получили освещение некоторые стороны биографии первого члена-корреспондента Академии наук, но основное внимание уделено его изысканиям в области географии. В целом работа Ф.Н.Милькова носит научно-популярный характер. Единственной в XX в. научной биографией является исследование оренбургского историка П.Е.Матвиевского (1904-1987) и математика из г. Бугульмы (ныне доктора педагогических наук) А.В.Ефремова (р. 1938) «Петр Иванович Рычков: 1712-1777» (М., 1991), вышедшее в издательстве «Наука». Впоследствии А.В.Ефремов опубликовал собственные разделы предыдущей книги под названием «Петр Иванович Рычков: Историк и просветитель» (Казань: Татарское книжное издательство, 1995). В известной серии «Жизнь замечательных людей» выпустил свою книгу «Рычков» (М., 1996) московский (до этого проживал в Оренбурге) писатель Иван Уханов (р. 1938). Его книга – одна из самых худших работ о Рычкове, она страдает множеством фактических неточностей, свидетельствующих о почти полном незнании автором интересующего его предмета. В работе уфимского краеведа В.В.Сидорова «Исследователи башкирского края: Век XVIII» (Уфа, 1997) с элементами беллетризации показана деятельность Рычкова по изучению Башкортостана. Также научно-популярной работой является и брошюра екатеринбургского краеведа И.А.Трутнева «П.И.Рычков – первый член-корреспондент Петербургской Академии Наук» (Екатеринбург, 1999). Библиография статей, посвященных Рычкову, дана в работах П.Е.Матвиевского и А.В.Ефремова.
17 Рычков воспринял этот почти двухнедельный своего рода арест спокойно и позже не упрекал за него Татищева даже тогда, когда последний оказался в опале: Смирнов Ю.Н. Указ. соч. С.72-73.
18 Матвиевский П.Е., Ефремов А.В. Указ. соч. С.53.
19 Там же. С.128.
20 В 1999-2001 гг. Институт этнологии и антропологии РАН переиздал 1 и 2 тома этого труда, впервые выпустил подготовленный еще до войны 3-й том и обещает издать никогда не публиковавшиеся 4 и 5 тома.
21 Формозов А.А. Классики русской литературы и историческая наука. М., 1995. С.22 и сл.; Володина Т.А. У истоков «национальной идеи» в русской историографии // Вопросы истории. 2000. № 11-12.
22 Матвиевский П.Е., Ефремов А.В. Указ. соч. С.115-116, 118, 153-156.
23 В обобщающем отечественном издании по истории русского востоковедения Рычков почему-то назван сподвижником М.В.Ломоносова по изучению Сибири, чем он, в действительности никогда и не занимался: История отечественного востоковедения до середины XIX века. М., 1990. С.51.
24 Смирнов Ю.Н. Указ. соч. С.149.
25 Подробнее см.: Аксаков С.Т. Собрание сочинений. М., 1986. Т.1. С.95-96. Писатель ошибочно указал инициалы Рычкова (П.А.), изменил фамилию деда (Зубин) и его отчество (Федорович вместо правильного Семенович): Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. С.Т.Аксаков: Семья и окружение. Уфа, 1991. С.65-66.
26 Заки Валиди Тоган. Воспоминания / Пер. с турец. Уфа, 1994. Кн. 1. С.336.
27 Чванов М.А. Корни и крона: Я был в Аксакове... Уфа, 1991. С.84, 91.
28 Шапиро А.Л. Историография с древнейших времен до 1917 года. М., 1993. С.163.
29 «История Оренбургская» обладает всеми атрибутами научного сочинения современного типа: она построена по хронологическому принципу, поделена на главы, в ней есть обильное цитирование источников, дополнительные сведения, иногда прямо не относящиеся к теме, сообщаются в многочисленных примечаниях. Единственное, чего нет в книге – это источниковедческого и историографического обзора, но в тогдашней научной традиции они не выделялись в самостоятельный раздел да и предшественников у Рычкова (если говорить об историографии темы) по исследуемой им проблеме не было.
30 Добросмыслов А.И. Башкирский бунт в 1735, 1736 и 1737 гг. // Труды Оренбургской ученой архивной комиссии. Оренбург, 1900. Вып. VIII; Нольде Б.Э. Усмирение Башкирии/ Пер. с франц. // Ватандаш. 2000. № 2 (эта работа написана в 1940-е гг.; ее автор, видный русский ученый-эмигрант первой волны, невысоко оценивает «Историю…», уличая Рычкова в многочисленных ошибках и в конечном счете полностью отказывает этому сочинению в научной ценности); Устюгов Н.В. Башкирское восстание 1737-1739 гг. М.; Л., 1950; Порталь Р. Указ. соч. (работа написана в 1949 г.); Доннелли А. Указ. соч.; Акманов И.Г. Организация Оренбургской экспедиции и начало восстания 1735-1740 гг. // Очерки истории дореволюционной России. Уфа, 1975. Вып. II.
31 Новлянская М.Г. Научные работы Оренбургской экспедиции (1734-1737 гг.) // Труды Института истории естествознания и техники. 1959. Т.27.
32 Смирнов Ю.Н. Указ. соч. С.7.
33 Достаточно обратиться к публикации «Казахско-русские отношения в XVI-XVIII вв.: Сборник документов и материалов» (Алма-Ата, 1961), чтобы убедиться, какой объем текущей секретной правительственной переписки второй половины 30-х – первой половины 40-х гг. проходил через руки канцеляриста Рычкова.
34 В процессе своих научных изысканий Рычков неоднократно прибегал к услугам знатока восточных рукописей ахуна Махмуда Абдурахманова – преподавателя татарского, арабского, персидского и турецкого языков в школе, открытой Оренбургской экспедицией в Самаре (1737-1741 гг.): История Самарского Поволжья с древнейших времен до наших дней: XVI – первая половина XIX века. М., 2000. С.255-256).
35 Пештич С.Л. Русская историография XVIII в. Л., 1965. Ч.2. С.283-284.
36 Азнабаев Б.А. Уфимское дворянство в конце XVI – первой трети XVIII вв. (землевладение, социальный состав, служба). Уфа, 1999. С.16.
37 См.: Шапиро А.Л. Указ. соч. С.179.
38 Там же.
39 См.: Мыльников А.С. Картина славянского мира: Взгляд из Восточной Европы. СПб., 1996. С.21-44.
40 Усманов А.Н. Добровольное присоединение Башкирии к Русскому государству. Уфа, 1982. С.11-12.
41 Акманов И.Г. П.И.Рычков – первый историк Башкирии // Исследования и исследователи Оренбургского края XVIII – начало XX в.: Материалы региональной научной конференции. Свердловск, 1983. С.4.
42 И спустя два с половиной века отечественная наука не смогла предложить ничего нового по вопросу о происхождении яицкого казачества, ограничившись воспроизведением сведений Рычкова: История казачества Азиатской России. Екатеринбург, 1995. Т.I. С.22.
43 Пештич С.Л. Указ. соч. С.284.
44 Акманов И.Г. Башкирские восстания в XVIII веке: Учебное пособие. Уфа, 1987. С.4-5.
45 Необходимо особо указать на то, что описание Рычковым башкирского восстания 1735-1740 гг. вплоть до середины XX столетия не имело аналогов в историографии. Лишь в 1900 г. вышла упомянутая выше монография А.И.Добросмыслова (единственная в дореволюционной науке по этой теме), но она охватывала 1735-1736 гг. (движение 1737 г. упоминается только в заголовке). Книга Н.В.Устюгова 1950 г. также освещала узкий хронологический период. Фактически первое полное описание этого восстания дано в 1956 г. в первой части первого тома «Очерков по истории Башкирской АССР» (статья А.П.Чулошникова «Феодальные отношения в Башкирии и башкирские восстания XVII и первой половины XVIII вв.», помещенная в части I «Материалов по истории Башкирской АССР», вышедших в 1936 г., носит характерный для того времени абстрактно-социологический оттенок) и в опубликованных в 1970-1980-е гг. работах И.Г.Акманова. Еще раз приходится удивляться научному долголетию «Истории Оренбургской»!
46 Смирнов Ю.Н. Указ. соч. С.7.
47 На разных стадиях работы над книгой большую помощь оказывали сотрудники Центра этнологических исследований и Научной библиотеки УНЦ РАН, которым мы приносим глубокую благодарность.
* Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащия. 1759. Январь. С.3-50.
* Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащия. 1759. Февраль. С.103-148.
* Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащия. 1759. Март. С.203-234.
* Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащия. 1759. Апрель. С.303-336.
* Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащия. 1759. Май. С.399-456.
* Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащия. 1759. Июнь. С.495-514.
* Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащия. 1759. Июль. С.3-36.
* Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащия. 1759. Сентябрь. С.99-135.
* Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащия. 1759. Октябрь. С.295-336.
* Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащия. 1759. Ноябрь. С.391-418.
* Сведения о переводе «Истории…» Рычкова на язык тюрки любезно сообщены к.и.н. В.В.Сидоровым.
59 В действительности – это родовое подразделения рода урман-кудей.
60 См.: Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. С.300.
61 Вероятно, подразделение рода Суби-Мин: Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. С.301. Впрочем, этот этноним у Рычкова неясен.
62 Не племя, а род племени еней.
63 В действительности – это не род, а отдельное племя.
64 Камалов А.А. Башкирские географические термины и топонимия. Уфа, 1997. С.376.
65 Там же. С.376.
66 Там же. С.378.
67 В действительности – это род племени ун.
68 Камалов А.А. Указ.соч. С.376.
69 В действительности – это род племени ун.
70 Камалов А.А. Указ. соч. С.376.
71 В действительности, это родовое подразделения рода ильсектимер.
72 Камалов А.А. Указ. соч. С.376.
73 В действительности – это родовое подразделения рода мишар-тальтим.
74 Вероятно, название ногай-юрматов: Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. С.188.
75 В действительности – это родовое подразделения рода тальтим.
76 Камалов А.А. Указ. соч. С.380.
77 Там же. С.376. По другим данным (Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. С.246, 248) это отдельное племя.
78 Группа из трех – Кохамыш, Иткул, Етикей – родовых подразделений.
79 Не племя, а род племени восточных табын.
80 Не племя, а род племени восточных табын.
81 Камалов А.А. Указ. соч. С.380.
82 Рычков П.И. Топография Оренбургской губернии. Уфа, 1999. С.58.
83 Не род, а отдельное племя.
84 Не род, а отдельное племя.
85 Не род, а отдельное племя.
86 В действительности – это родовое подразделения рода кузгун-катай.
87 Не род, а отдельное племя.
88 Не род, а отдельное племя.
89 Консультация к.и.н. И.В.Побережникова (г. Екатеринбург).
90 Консультация д.и.н. Ю.Н.Смирнова (г. Самара).