Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Нечестивое Дело
ГЛАВА 1
Бошам приготовился умереть.
Он стоял на вершине холма и скользил взглядом по широкому травянистому склону до самой реки, неподвижной в нынешний жаркий полдень. В кронах виргинских дубов молчали птицы, даже ветер стих, и на долину опустилась напряженная тишина. Казалось, весь мир затаил дыхание. А потом Бошам увидел их – солдат в синей униформе, гуськом пробирающихся вдоль каменистого вала на другом берегу реки. Даже отсюда Бошам разглядел их мушкеты и поблескивающие на солнце пуговицы.
Спустя несколько секунд солдаты пошли в атаку.
Бошам ни о чем не думал – он со всей мочи бросился бежать вниз по склону, к высокой траве у подножия холма. Он несся так, что все перед глазами мелькало и прыгало, а из-под сапог врассыпную бросались кузнечики и прочие мелкие насекомые. Бошам уже мог видеть грязную речную воду, сверкающую сквозь камыши как осколки зеркала. Ноги двигались будто по собственной воле, ударялись о неровную почву тяжело и часто, жадно поглощая пространство длинными шагами. Позади него солдаты перевалили через вершину холма и с ревом помчались следом. Противники поднялись и дали залп с другой стороны насыпи. Выстрелы грянули с таким звуком, словно кто-то уронил тяжелые книги на пол библиотеки.
И Бошам очутился в самой гуще боя.
Его люди начали отстреливаться на бегу, останавливаясь только чтобы перезарядить оружие или, попав под пулю, повалиться на землю с застрявшим в горле стоном. Кричали теперь все: кто-то издавал боевой клич конфедератов[1], кто-то вопил в агонии. Зачастую отличить одно от другого было трудно.
Пробежав в полную силу последние несколько метров, Бошам, задыхаясь и пошатываясь, замедлил шаг, перешел на рысцу и, наконец, остановился совсем. Его люди перестреливались с врагами, засевшими на той стороне, и все поле зрения заполнилось лихорадочным мельтешением. Рядом промелькнул солдат и упал, держась за грудь. Бошам сморгнул заливающий глаза пот и сосредоточился на снайпере, до которого было менее двадцати метров. Он был абсолютно спокоен. Время словно замедлило ход. Бошам чувствовал запахи пыли, пороха, кипариса, речной воды, дыма, пота, лошадей и свежей крови очень остро, почти мучительно. Все остальное – город, который они поклялись защищать, отданные приказы, людские жизни – исчезло совсем. Даже звуки пропали, и Бошам слышал лишь удары собственного сердца. Снайпер оказался деревенским парнем, не намного старше самого Бошама. Бошам разглядел даже оружие – мушкет Спрингфилда 58 калибра, направленный прямиком на него. Янки немного расслабился и уверенно прицелился. С такого расстояния промазать было практически невозможно.
Прозвучал сухой выстрел, полыхнуло, и Бошам увидел небольшое облачко дыма. Улыбнувшись, он просто ждал… и ничего не ощутил.
Снайпер, ожидавший, что жертва упадет, заморгал, а Бошам, все еще улыбаясь, потянулся к штыку. Штык был хорошо наточен, и Бошаму нравилось, как играл свет на острие.
«Сделай это. Сейчас».
Он аккуратно приставил острие к запястью и надрезал кожу: кровь закапала на мушкет, стекая по стволу. А потом Бошам прицелился в янки и выдохнул, одновременно нажав на спусковой крючок. Отдачей сильно толкнуло в плечо, и голова парня превратилась в мешанину крови и осколков черепа. Бошам снова начал дышать.
Время отмерло и вернулось в положенное русло. Ожили звуки: вокруг кричали люди – его люди, люди неприятеля – все люди в этом безумном, захлебывающемся кровью мире. Когда тридцать второй полк хлынул на укрепления южан, Бошам чувствовал себя одурманенным, восторженным и пьяным одновременно. Он поднял руку, заслоняясь от слепящего солнца. На коньке крыши миссии развевался флаг конфедератов, и от этого зрелища – флаг, реющий на фоне бездонного синего неба – перехватило горло. Бошам снова поднял мушкет, но не стал его перезаряжать. Слева приблизился один из солдат, рядовой по фамилии Гэмбл. Он таращился во все глаза, приоткрыв рот.
- Что… – Гэмбл пытался отдышаться. – Что произошло?
Бошам просто улыбнулся в ответ. Он чувствовал, как воздух, касаясь кожи, вибрирует, будто живой. Таинственное величие дня адреналином бежало по нервам.
- Я застрелил его.
- Ты убил его?
Бошам продолжал улыбаться:
- Ага.
- Но как?
- Очень просто, – Бошам направил штык на светящееся недоверием лицо и с хрустом ткнул острием в правый глаз рядового.
Гэмбл испустил крик – не воинственный клич, а протяжный пронзительный вопль боли и ужаса.
«Как поросенок под ножом мясника», – подумал Бошам.
Гэмбл рухнул, зажимая глаз окровавленными пальцами, и перекатился на бок. Бошам перевернул его обратно и заколол в сердце.
В воцарившейся тишине Бошам поднял голову. Поле битвы снова утонуло в молчании. Ни единого дуновения ветерка. Люди по обе стороны баррикад опустили оружие и уставились на него с выражением чистейшего неверия на лицах. Как будто бог – или какое-нибудь божественное создание – взял и все прекратил.
Теперь Бошам стоял один в опустевшем пространстве. Он устремил взгляд через вал южан на козлы, отгораживающие поле военных действий от парковки, забитой рядами сверкающих на солнце легковушек, автофургонов и мотоциклов. Все зрители – и мужчины, и женщины, и дети – таращились на него. Некоторые, отвернувшись, закрывали своим чадам глаза. По радио передавали что-то пронзительное. Бошам очень отчетливо расслышал женский голос:
- Это ведь настоящая кровь?
- Дэйв?
Еще один человек в форме конфедерата и шляпе с широкими опущенными полями подбежал к нему. Вещевой мешок хлопал его по бедру. Когда он увидел окровавленный труп Гэмбла у ног Бошама, то замер, побледнел и еле-еле выговорил:
- Дэйв… Господи… Парень… что ты наделал?
Бошам огляделся, снова улыбнулся и пристроил штык под подбородок.
- Война – это Ад[2], – сказал он и дернул штык кверху
ГЛАВА 2
Сэму Винчестеру снился сон.
Ему снилось, что он стоит перед панорамным окном в роскошном номере «Белладжио», а внизу яркие огни Вегаса разбросаны, как пригоршня дешевой бижутерии. За его спиной ровный голос с плоского экрана плазменного телевизора вещал о правилах блэкджека[1]: по этому каналу обучающие передачи шли круглые сутки семь дней в неделю.
Сэм не слушал. Во сне он как-то понимал, что пришел сюда играть и выиграл – выиграл по-крупному. Обернувшись, он увидел фишки и купюры, грудой наваленные на разворошенной постели рядом с пустой бутылкой из-под шампанского, которая покоилась в металлическом ведерке, наполненном полурастаявшим льдом. Медовый голос из телевизора тек монотонной скороговоркой уличного фокусника:
– Если игрок решает идти ва-банк, ему всегда следует вначале посмотреть на карту крупье, а затем на его собственную.
Голос изменился, немного оживившись:
– А что ты, Сэм? Ты знаешь, какая карта у крупье?
Сэм перевел взгляд на экран и узнал на нем лицо, знакомое из других снов и кошмаров, преследующих его каждую ночь – лицо Люцифера.
– Сэм?
– Уходи, – сказал Сэм. – Оставь меня в покое.
Его голос прозвучал напряженно, шею горячо сжимало, сдавливая голосовые связки.
– Боюсь, не могу, – отозвался Люцифер. – Не сейчас. Никогда.
Сэм попытался сказать еще что-то, но обнаружил, что не может ни говорить, ни дышать.
– Посмотри на себя, – Люцифер возник рядом. – Хорошенько посмотри на себя в зеркало и скажи, что ты видишь.
Посмотреть на себя? Это было нетрудно: недостатком зеркал номер не страдал.
Сэм развернулся к ближайшему зеркалу, вцепившись взглядом в то, что пережимало горло, но разглядел лишь слегка продавленную кожу на шее.
Люцифер рассмеялся:
– Большую часть этого ты не вспомнишь, когда проснешься, – сказал он почти сочувственно. – Но ты будешь знать, что я приду за тобой.
Сэм все еще не мог говорить. На шее кольцом проявлялись фиолетовые синяки и темнели, принимая форму невидимых пальцев.
Страх – нет, паника – пронзила его ледяным копьем. Хотелось орать.
Откуда-то он знал: стоит выдавить хотя бы один звук, и все кончится: синяки исчезнут, и снова получится дышать.
Но он не мог. По-прежнему не мог. И…
– Эй! Эй, Сэм! Слюни утри! – чья-то рука не очень-то ласково трясла его. – Алло! Подъем!
Сэм всхрапнул, отшатнулся и открыл глаза, отлепляясь от окна. Дин с любопытством взглянул на него с водительского сиденья:
– Вытри морду, чувак, а то твой рот выглядит так, как будто ты им вытворял что-то непристойное.
Сэм молча потянулся к зеркалу заднего вида и опустил его, одновременно подняв подбородок, чтобы разглядеть шею. Кожа была абсолютно нетронутой. Сэм выдохнул и откинулся на сиденье, чувствуя скорее усталость, чем облегчение.
Дин смотрел на него с совершенно непроницаемым выражением лица:
– Плохой сон?
– Типа того.
Сэм понимал, что брат ждет более подробного ответа, но картинка в мозгу уже начала таять, оставив после себя смутное чувство страха. Попытка озвучить это чувство только даст Дину лишнюю пищу для подозрений.
– Точно? – Дина его ответ, кажется, не убедил.
– Точно.
– Отлично.
И все на этом.
Дин сделал погромче радио: «Lynyrd Skynyrd»[2] как раз исполняли один из проигрышей «Sweet Home Alabama». За последние полчаса песня играла уже дважды, но Дин все равно настраивал ее, заполняя тишину раскатами гитар и ударных. Сэм разыскал на полу сравнительно чистую салфетку и вытер рот, а салфетку скатал в шарик и выкинул в окно. За стеклом мелькали болотистые сосны и падуболистные дубы – густой лес. За деревьями тянулись мили заболоченных земель, прерываемые лишь случайным домом, речкой или холмами: тот же ландшафт бросил вызов солдатам Юга и Севера почти полторы сотни лет назад.
– Далеко еще?
– Тсс! Моя любимая часть, – на гитарном соло Дин сделал звук еще громче, потом отвлекся. – Прости, ты что-то сказал?
– Ты же в курсе, что мы не в Алабаме?
Дин пожал плечами:
– Ни один из участников «Skynyrd» там не родился. Но знаешь, где они записали эту песню?
– Сейчас угадаю… В Джорджии?
Через двадцать минут они прибыли на кладбище.
***
Полиция штата перекрыла ворота, чтобы удержать репортеров и добрую сотню зевак. Некоторые потрясали импровизированными плакатами «МАЛЬЧИК С КЛАДБИЩА, МЫ ЛЮБИМ ТЕБЯ!» и «ТОБИ, ВЕРНИСЬ ДОМОЙ!». Минув толпу, Дин высунулся из окна и махнул удостоверением ФБР. Полицейский с выражением человека, давно и прочно замученного обязанностями, вялым жестом дал добро на проезд.
Сэм его не винил: вокруг творился натуральный зоопарк.
Кладбище представляло собой большой участок заболоченной земли, покрытый мхом и испещренный старыми надгробиями, многие из которых покосились либо вовсе упали, утопая в мягкой почве. С некоторых надгробий полностью стерлись имена, оставив девственно гладкий мрамор.
Дин припарковал Импалу под дубом, и братья вылезли из машины. Неважно сидящие костюмы от жары липли к телу. Винчестеры направились к полицейским автомобилям и людям в форме.
– Итак, – начал Дин. – Этот малыш, Мальчик-С-Кладбища…
– Тоби Гэмбл, – добавил Сэм.
– Четыре дня назад он пропал из дома…
– Точно.
– Никто не в курсе, что с ним.
– Насколько я знаю.
– А вчера утром…
Они остановились около усыпальницы, рядом с которой копы пили кофе. Большинство полицейских разглядывали накарябанные детским почерком прямо на камне темно-красные буквы: «ПАМАГИТЕ».
– Малыш не в ладах с грамотой, – заметил Дин.
– Ему только пять.
– Результат домашнего обучения, должно быть.
– Вот, – Сэм сверился с распечатками. – Его мать утверждает, что это его почерк.
– А кровь?
– Образец все еще в лаборатории.
– Получается, это все, что у нас есть?
– Это, – проговорил Сэм. – И вон то.
Он указал на холм, и Дин, окинув взглядом надгробия в западной части кладбища, охнул: все камни были исписаны теми же корявыми детскими буквами: «ПАМАГИТЕ, ПАМАГИТЕ, ПАМАГИТЕ, ПАМАГИТЕ…»
Дин покивал:
– Что тут скажешь, настойчивый паренек.
– Мать сказала, что в ночь исчезновения сына слышала в его комнате голоса.
– Что за голоса?
– Сейчас узнаем, – Сэм кивнул на светловолосую женщину, стоящую около полицейских.
Женщине было немного за двадцать, но худоба и изнеможение прибавляли ей еще столько же. Легко было представить, как она обслуживает столики субботним вечером, уносит подносы, уставленные пустыми бутылками, и терпит щипки пьяных посетителей, в то время как музыкальный автомат надрывается последним шедевром кантри.
Подойдя поближе, Сэм разглядел, что женщина мнет в руках и прижимает к груди какую-то голубую тряпочку. Через секунду он узнал в ней детскую футболку.
– Я просто хочу, чтобы он вернулся, – повторяла женщина хриплым от едва сдерживаемых эмоций голосом. – Я хочу, чтобы мой мальчик вернулся.
– Мэм? – Дин шагнул вперед.
Женщина резко подняла голову: у нее были встревоженные покрасневшие глаза. Полицейский, с которым она говорила, посмотрел на братьев настороженно.
– Да?
– Агенты Таунс и Ван Зандт[3], ФБР. Мы можем задать несколько вопросов о вашем сыне?
– Я уже все рассказала полиции.
– Нам нужна всего минутка.
– Я не… Простите… Я просто не знаю, смогу ли я…
– Голоса в комнате вашего сына, – настойчиво продолжил Дин. – Что они говорили?
– Слова… на каком-то незнакомом языке. Потом они просто повторяли его имя. Сначала… – ее глаза снова наполнились слезами. – Я сначала думала, что это телевизор. Потом услышала, как он кричит. Я побежала в комнату, но там уже никого не было.
Она покачала головой, обвела взглядом кладбище и покрепче прижала к груди футболку.
– Когда я услышала, что тут творится, то подумала…
Внезапно кто-то пронзительно вскрикнул, и братья рывком развернулись, отыскивая источник шума.
Из-за надгробий показался афро-американец с ребенком на руках. Мальчик, до пояса перепачканный алым, но вполне живой, выворачивался из рук мужчины.
– Эй, ты! – крикнул один из копов. – Стоять! Отпусти ребенка! Живо! – он выхватил пистолет и прицелился в незнакомца.
Сэм прищурился:
– Это что…
– Руфус? – заморгал Дин. – Какого черта?
Братья шагнули навстречу охотнику. Дерганый полицейский, озадаченный знакомством агентов и покрытого кровью пришельца, опустил пистолет.
Руфус Тернер остановился и отпустил мальчика, который немедленно бросился к матери.
– Все нормально, – Руфус оглядел свой пиджак. – Единственное, я с ног до головы в проклятом кукурузном сиропе.
– Кукурузном сиропе?
– У парня за деревьями целая бутылка заныкана.
Мальчик тем временем заговорил – тихо, но отчетливо:
– Мамочка, я больше не хочу играть! – он обнял мать, а та выглядела так, будто захотела немедленно оказаться подальше отсюда. – Я кушать хочу, у меня животик болит. – И его внезапно вырвало.
– Шикарно, – пробормотал Дин и перевел взгляд на Руфуса. – Не знал, что ты тоже здесь.
Руфус пожал плечами:
– Я проезжал мимо. Направлялся в городок Мишнс-Ридж и подумал, что сначала остановлюсь здесь и разберусь что к чему. А теперь моя последняя чистая рубашка выглядит, как хирургический халат после пересадки сердца.
– Сэр, у нас к вам несколько вопросов, – окликнул его один из детективов в штатском. – Не пройдете с нами?
– Хотите оплатить мне прачечную? – поинтересовался Руфус.
– А что случилось в Мишнс-Ридже? – вскинулся Сэм.
– Перестрелка на реконструкции Гражданской войны, – тихо ответил Руфус. – Погибло несколько человек.
– И что?
– Оружие было всего лишь макетом. И в крови.
– Хоть в настоящей, на этот раз?
– Так я слышал.
– Вот как? – переспросил Дин. – А откуда?
– Анонимная наводка по электронной почте. Скорее всего, из Мэриленда.
Дин нахмурился:
– Мэриленд?
– Местечко под названием Ильчестер. Что, вы слышали о нем?
Дин повернулся к брату, который уже смотрел на него:
– А твой источник?
– Я уже говорил – анонимный.
– Мы берем это дело, – сказал Дин. – Расскажи, что ты успел нарыть, и мы за него возьмемся.
– Уверен? – уточнил Руфус. – Чего ты так заинтересовался?
– Забей, – отозвался Дин. – Иди лучше пиджак почисти.
ГЛАВА 3
Часом позже Дин снял ладонь с руля и махнул на указатель на обочине: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ИСТОРИЧЕСКОЕ МЕСТО МИШНС-РИДЖ, ДЖОРДЖИЯ, САМЫЙ ДРУЖЕЛЮБНЫЙ ГОРОДОК ЮГА. МЫ ЧЕРТОВСКИ РАДЫ, ЧТО ВЫ ЗАГЛЯНУЛИ К НАМ!»
– Говорил я тебе, что идея была хороша, – сказал Дин. – Они чертовски рады.
Сэм вынырнул из-за ноутбука и сухо отозвался:
– Интересно, жертвы бойни тоже заценили знаменитое южное гостеприимство?
– Проехали. Так что там с Ильчестером?
Сэм покачал головой:
– Кто-то хочет, чтобы мы были здесь.
– Или не хочет.
– В любом случае…
– Сэмми, давай называть вещи своими именами. В монастыре Святой Марии, в Ильчестере, Мэриленд, ты выпустил из клетки Люцифера. Это не совпадение.
– Я знаю, – не желая развивать тему, Сэм уставился в окно.
Преодолев железнодорожные пути, Импала въехала в центр города. На взгляд братьев весь Мишнс-Риджс состоял из узкой главной улицы с витринами по обе стороны. Прохожие не спеша брели по тротуару. Перетяжка над дорогой сообщала о ежегодном историческом празднике и реконструкции битвы при Мишнс-Ридже. Целые семьи любителей экзотики бродили по антикварным магазинам, недорогим музеям, выставляющим реликты времен Гражданской войны, экскурсии с привидениями и фото в «настоящих исторических костюмах». Казалось, никто особо не обеспокоен недавними смертями. Братья ехали по центральной части города. Дин сбросил скорость и, наконец, совсем затормозил: впереди неспешно вышагивали две загорелые девушки в джинсовых шортах и топах, причем одна, остановившись, взглянула на Дина из-под солнечных очков.
– С другой стороны, – улыбнулся Дин, – я обожаю Юг.
Тут кто-то громко и заинтересованно присвистнул, и девушки отвлеклись. С другой стороны улицы к ним спешили два молодых солдата в пыльной униформе конфедератов и шляпах. Все четверо застряли на перекрестке, болтая, и одна из девушек потянулась потрогать мушкеты.
– Эй! – заорал Дин в окно. – Мэйсон и Диксон[1]! Война уже кончилась!
Солдаты не обратили на него никакого внимания. Тогда Дин посигналил, и один из парней продемонстрировал ему средний палец, что, как подумал Сэм, едва ли было исторически достоверным жестом. Вслед за тем четверка медленно удалилась.
– Поехали, – Сэм не сдержал улыбки. – Поле битвы на другом конце города.
– Ага, – но машина по-прежнему стояла.
– Дин.
– Ну чего тебе?
– Соберись.
– Уже-уже, – Дин провожал взглядом компанию в зеркале заднего вида. – Чувак, в поездках просто обязаны быть какие-то бонусы. – Он пожал плечами и повернулся к брату. – Эй, поправь галстук. Он у тебя сбился.
Дин потянулся помочь, но Сэм отшатнулся.
– Это еще что? – нахмурился Дин.
Сэм немного помялся перед тем, как ответить:
– Тот сон, который мне снился… Я мало что помню, но что-то обвилось тогда вокруг шеи. И я не мог дышать.
– И только?
– Вроде бы.
Дин не особо поверил, и Сэм не мог его за это упрекать. Но детали он не помнил, а попытки описать неясное чувство страха только взвинтят Дина. Если он вспомнит больше – например, что сказал ему тот голос – он расскажет. А пока лучше поиграть в молчанку.
«Пора сменить тему».
– Что хорошо, – проговорил Сэм, – это что здесь ловится вай-фай.
Сэм снова нырнул в ноутбук и принялся шерстить ссылки, выданные по запросу «Мишнс-Ридж» – многочисленные упоминания знаменитого сражения и ежегодной его инсценировки. Но все это затмевали сообщения о реконструкторе, который необъяснимым образом умудрился убить двоих людей и себя при помощи ненастоящего мушкета и штыка, который был не острее ножа для масла.
Все совпадало с тем, что рассказал на кладбище Руфус, за исключением одной детали: нигде ничего не упоминалось про кровь.
– Кажется, битва в основном происходила на склоне у реки, примерно в шести километрах от города, – Сэм сверился с картой на экране. – Там у них сейчас лагерь.
– Там и произошли убийства?
– Похоже на то.
Дин прибавил газу, снова включил радио и повел Импалу дальше по главной улице. Скоро он нашел «Midnight Rider» от «Allman Brothers» – хороший южный рок-н-ролл – и сделал звук погромче, опустив стекла, чтобы впустить в салон ветерок.
За окнами снова потянулась сельская местность, но пейзаж изменился: поля были очищены где огнем, где застройщиками, трава была зеленая, чуть ли не под гребенку причесанная. На вершине ближайшего холма Сэм рассмотрел изваяния, пушки и ряды автомобилей, припаркованных на площадке размером почти с сам город. Справа стоял коричневый щит, на котором жирным белым шрифтом значилось: «НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ПАМЯТНИК – ВЫНОСИТЬ СУВЕНИРЫ ЗАПРЕЩЕНО!».
– Вот, вроде, и оно, – Дин покатался по парковке и отыскал свободное место около ряда «Харлеев». Все мотоциклы щеголяли флагами Конфедерации.
– Готов к бою?
Сэм кивнул и вышел из машины:
– В новостях говорят, что стрелка звали Дэйв Волвертон. Он работал официантом в ресторанчике фаст-фуда в аэропорту Атланты. Сюда приехал на выходные.
– Ну, – Дин махнул в сторону парковки. – Он был не одинок.
Взобравшись наверх, Сэм посмотрел на запад, и Дин заметил, как на его лице промелькнуло изумленное выражение. За толпой наблюдателей открывался вид, словно перенесенный из далекого прошлого: две армии в серой и синей форме стояли лагерем на обоих берегах реки; там были палатки и фургоны, лошади, оружие и пушки, флаги и фермерская утварь – и все это тянулось, сколько хватало глаз.
– Что скажешь? – поинтересовался Сэм.
Дин потряс головой:
– Такая Гражданская война мне ни шла, ни ехала.
Они протолкались через толпу, прошли мимо кабинок биотуалетов, к которым тянулись длинные очереди жаждущих воспользоваться удобствами, разряженных кто в шорты и футболки с Кид Роком[2], кто в исторические костюмы.
В лагере кипела жизнь: солдаты сновали между палатками и восхищались оружием и униформой товарищей, женщины и дети тоже оделись соответственно эпохе, а их речь пестрила оборотами, подобных которым Дин не слышал с той поры, как затащил брата пообедать в стилизованный под Средневековье ресторанчик. Откуда-то раздавались звуки труб и пушечных выстрелов.
– Слышишь?
– Это вон оттуда, – Сэм показал на громкоговорители, установленные по краю поля. – В интернете писали, они даже могут передавать звуки настоящего сражения.
– Ага, – отозвался Дин. – А где хворост[3]?
– Дин, это тебе не карнавал.
– Брось! Что за история такая, если даже съесть нечего?
Сэм только головой покачал и зашагал дальше:
– Волвертон был в тридцать втором подразделении.
Они пробирались сквозь толпы реконструкторов, пытаясь найти какой-нибудь знак, по которому можно было бы определить подразделение Волвертона. Было тут что поесть или нет, но Дин признал, что один из атрибутов истории точно имелся: было совершенно невозможно что-либо отыскать. Может, сверху и проглядывалась бы какая-нибудь система, но отсюда…
Внезапно Дина пнули в бок и рявкнули:
– Эй! Смотри куда прешь, идиотина!
Голос принадлежал грузному краснолицему солдату-южанину, который явно перебарщивал с хворостом (или что там они у себя едят).
– Прости? – ощетинился Дин, покрепче упираясь ногами в землю.
– Спокойно, – встрял Сэм и обратился к солдату. – Мы ищем тридцать второе подразделение. Не подскажете, куда идти?
– Дальше, – не отрывая взгляда от Дина, отозвался солдат. – Еще пять-шесть палаток.
– Благодарю, – и Сэм потащил брата в указанном направлении.
– Идиотина, – повторил Дин. – Думаешь, в Гражданскую войну так выражались?
– Что-то сомневаюсь, – улыбнулся Сэм.
И они зашагали дальше – сквозь группы солдат, мимо палаток и фургонов. В одном месте Сэм услышал лязг и обнаружил мускулистого кузнеца, склонившегося над наковальней с горном и горячими угольями. Кузнец трудился над конскими подковами, а толпа любопытных провожала взглядами рассыпающиеся искры. Вдоль полосы деревьев проходили рельсы, а поодаль в импровизированном загоне лошади тыкались мордами в деревянную ограду. Восхищенные детишки протягивали животным морковь и яблоки. Побродив еще минут десять, братья наткнулись на дюжину солдат-конфедератов, стоящих под потрепанным тентом. На стене его значилось: «Подразделение 32 – Команчи».
Когда они подошли поближе, ветер переменился, и Дин учуял запахи пота и немытых волос, а еще едкий запашок аммиака, который у него обычно ассоциировался с вытрезвителями и домами престарелых.
«Кажется, эти парни относятся к достоверности чересчур серьезно…»
Сэм, судя по его виду, думал о том же.
Братья остановились около одной из опор тента.
– Парни! – позвал Дин.
Конфедераты оглянулись на него так равнодушно, будто были манекенами. Двое продолжали чистить мушкеты, один, скрючившись, плескал на голову и шею воду из фляги. Еще двое и вовсе отпрянули в сторону, и с головой ушли в пергаментную карту.
– Я федеральный агент Таунс, мой приятель – агент Ван Зандт. Вы, парни, сражались вместе с Дэйвом Волвертоном, так?
– Точно, – отозвался стоящий ближе всех солдат и закинул ружье на плечо.
Это был долговязый парень с густой копной растрепанных рыжих волос и куцей порослью на подбородке, сбегающей вниз по шее и только подчеркивающей сильно выступающий кадык.
– Вы были здесь вчера? – начал расспросы Дин.
Парень кивнул с таким лицом, что стало ясно: он бы предпочел не пускаться в воспоминания.
– Да, я был сзади. Может, шагах в десяти, – он таращился в пространство.
– Вы видели, что произошло?
– Да, видел, – он повернулся к Дину и окинул жестом всех присутствующих. – Мы все видели.
– И уже беседовали с шерифом, – к ним шагнул другой солдат. – Нам больше нечего рассказать.
Дин оценил второго собеседника: здоровый, как медведь, с широченными плечами и словно нарисованными жирным черным маркером бровями. Кажется, он играл свою роль слишком буквально – навис над Дином и выставил подбородок, будто вызов бросил. Дин покачал головой, не желая идти на конфликт.
– Остыньте, лейтенант, – спокойно проговорил он. – Я ничего такого не имел в виду. Просто спросил.
– Я рядовой, – прогромыхал великан. – Норволк Бенджамин Петтигрю, Конфедеративные Штаты Америки[4], прибыл для прохождения службы.
– Это ваше настоящее имя? – поинтересовался Сэм. – Или ваше?..
– Мое что?
– Ваше маскарадное имя, – завершил Дин.
– Это не маскарад, – возразил рыжий. – Мы исторические реконструкторы. Меня зовут Орен Генри Эшгроув. Мы…
– Мое настоящее имя Фил Ойлер.
Это снова вмешался громила. Теперь, признав правду, он выглядел не так угрожающе и даже как-то съежился, так что Дину даже стало его немного жалко.
– Я продаю страховые полисы в Атланте.
– Вы хорошо знали Дэйва?
– Очень хорошо, – ответил Эшгроув. – Он состоял в подразделении не один год. Поэтому то, что случилось, кажется действительно безумием. В смысле, он был увлеченный …
– В каком смысле увлеченный? – перебил Сэм.
– Во всех возможных, – отозвался Ойлер. – Например, сбросил уйму веса. Во время войны солдат-конфедерат весил в среднем шестьдесят один килограмм. Дэйв два года сидел на диете Аткинса[5], чтобы загнать свой вес в нужные рамки. Таскал камни в сапогах. Брился ржавым куском жести. А про форму его слышали?
– Удивите меня, – кивнул Дин.
– Он следовал истории во всем. Взять хотя бы пуговицы. Он их выдерживал в собственной моче, чтобы металл как следует окислился. Он-то все и начал…
– Погодите-ка, – до Дина дошло, откуда взялся запах аммиака. – Хотите сказать, вы писаете на свою форму?
– Не в то время, когда мы ее носим. Но да, – на лице Ойлера появилось выражение восхищения, чуть ли не благоговения. – Это единственный способ достичь того, чтобы она правильно выглядела, – в его голосе на смену уважения пришло почти отвращение. – Когда вы сюда шли, то видели, наверное, парочку павлинов, проверяющих портфели акций по мобильникам. Они позорят свои мундиры, понимаете? Но Дэйв был не такой. Он был очень…
– Увлеченный, – закончил Сэм.
– На все сто.
– Такой увлеченный, что решил пронести на мероприятие настоящее ружье и острый нож?
Парни замотали головами, что выглядело скорее жестом недоверия, чем реальным ответом. Как будто предположение Сэма было таким кощунственным, что им аж слов не хватило
– Но вы видели, как Волвертон стрелял, – не сдавался Дин. – И что пострадали люди.
Эшгроув промолчал, но Ойлер неохотно кивнул.
– Значит, оружие действительно было настоящим. Должно быть, Волвертон как-то переделал мушкет.
Дин подождал немного:
– Правильно?
Ответом была тишина.
– А где оружие сейчас?
Эшгроув пожал плечами:
– В офисе шерифа, наверное. Все-таки улика.
– Кровь на оружии была? – спросил Сэм.
– Кровь везде была.
– В смысле, до того, как Волвертон выстрелил.
Эшгроув взглянул озадаченно:
– А с чего ей там быть?
Не успел Сэм придумать достойный ответ, как к беседе присоединился еще один солдат – высокий и лысый, который явно прислушивался к разговору, прикрывшись картой.
– Думаю, вся кровь появилась уже потом, – сказал он.
Дин шагнул к нему:
– А вы?..
Солдат протянул руку:
– Рядовой Трэвис Уопшот, приятно познакомиться.
– Тоже состоите в плохой компашке[6]?
– Команчи? Да, у нас довольно постоянный состав, – Трэвис передернул плечами. – Звучит, наверное, диковато. Черт, да так оно и есть. Но все-таки лучше, наверное, чем зависать в казино или оттягиваться с секретаршами, так? – он посмотрел на собственные чумазые ладони. – По крайней мере, нашу грязь можно смыть.
– Ну не знаю, – протянул Дин. – Часть про секретарш прозвучала неплохо.
– Простите? – нахмурился Трэвис.
– Не берите в голову. Я еще вот что хотел спросить: зачем вы этим вообще занимаетесь?
Солдаты обменялись короткими беспомощными взглядами, потом Трэвис все-таки ответил:
– Иногда современная жизнь кажется слишком уж легкой. Нам хочется знать, каково было этим ребятам в свое время. Незамутненный опыт, понимаете? Настоящий, – он подумал немного. – В нашем подразделении был трубопроводчик. Его звали Арт Эдвардс, он умер в прошлом году. У него была метастатическая опухоль мозга – затяжная кошмарная болезнь. Но он тусовался с нами, пока родные не отправили его в хоспис. Он говорил, раз будущее ему светит неважное, то лучше уж прошлое.
– Может, Дэйву Волвертону так наскучила легкая жизнь, что он решил с ней покончить раз и навсегда? – предположил Сэм.
Солдаты печально кивнули: разобрать по их лицам, что они думают, было сложно.
– Не знаете, с кем еще можно поговорить насчет Дэйва?
– С Уиллом Таннером, наверное, – отозвался Трэвис. – Он тоже в нашем подразделении. Они с Дэйвом были приятелями, общались даже в реале.
– Он здесь?
– Не видел. Посмотрим, может, смогу выведать его электронный адрес.
– И они должны увидеть новенького, – вмешался Эшгроув. – Ну, того врача.
– О да! – оживился Ойлер. – Вы просто обязаны поболтать с врачом. Он просто супер-увлеченный.
– Разумеется, – согласился Дин, который уже был сыт по горло «увлеченностью». – Слушайте…
– Кроме шуток! У него лазарет вооон за теми деревьями, – Ойлер нахмурился. – Он еще себе такое прикольное имя выбрал… доктор… как его там? – он вопросительно взглянул на товарищей.
Эшгроув немного подумал и прищелкнул пальцами:
– Точно! Доктор Кастиэль!
ГЛАВА 4
Полевой госпиталь оказался качающейся на ветру грязной брезентовой палаткой, пристроившейся метрах в сорока от бивака Команчей. Уже издали братья расслышали стоны и крики лежащих внутри людей.
– Док, у меня пуля в брюхе…
– Тропическая лихорадка… Ангелы зовут меня…
– Дайте мне зажать что-нибудь в зубах… Это гангрена… Боюсь, ногу придется отрезать…
Сэму, который перевидал более чем достаточно страданий и смертей, их игра показалась пугающе реалистичной. «Где они научились так правдоподобно изображать боль? – подумал он. – И главное, почему им это нравится?» Он приподнял полог и заглянул в палатку: люди лежали почти вплотную друг к другу на матрацах, а кое-кто и вовсе растянулся прямо на земле. Стоны и мольбы звучали практически непрерывно.
Среди «раненых», обряженный в потрепанный халат, свисающий до колен, стоял мужчина, который выглядел здесь еще более чужеродно, чем Винчестеры.
– Кас, – позвал Дин. – Что происходит? Чего ты тут топчешься?
Кастиэль даже не взглянул в его сторону. Он положил ладонь на голову одного из страдальцев и что-то шептал. Потом вздернул его вверх, поставив на ноги.
Реконструктор отшатнулся, чуть не наступив на тех, кто лежал сзади, и ошарашенно взглянул на Кастиэля
– Какого черта?
– Я вернул силу твоим ногам, – с каменным лицом отозвался Кастиэль и, отвернувшись, развел руки в приглашающем жесте. – Кто следующий?
– Кас… – заикнулся Дин.
Продолжая его игнорировать, Кастиэль склонился над человеком, чье лицо было замотано неряшливыми окровавленными бинтами.
Он снял марлю и опустил ладонь парню на глаза:
– Сейчас… Вот так. Теперь взгляни на меня.
Реконструктор, нахмурившись, захлопал глазами:
– Ты откуда такой взялся, братишка?
– С небес, – ответил Кастиэль и начал задирать на нем пропитанную алым рубашку. – Дай мне осмотреть твою рану в груди.
– Лапы убери! – заорал тот и рванулся в сторону.
Кастиэль застыл с приподнятыми руками, а Сэм взглянул на брата. В палатке началось движение: все «раненые» принялись расползаться по углам, хотя играть свои роли не бросили. Наконец, Кастиэль оглянулся, увидел наблюдающих за ним Винчестеров и слегка нахмурил лоб.
– Упс, – сказал Дин. – Неловко вышло.
– Что делаете вы здесь?
Дин поднял брови:
– У меня к тебе тот же вопрос.
– Сто шестьдесят лет тому назад я был на полях сражений Юга, – отозвался Кастиэль с отсутствующим видом. – Я шествовал среди погибших и забирал их души в райский сад. Сейчас же… – что-то промелькнуло на его лице так мимолетно, что Дин едва успел распознать выражение: то была надежда. – Сейчас же я исцеляю снова.
– Кас, – Дин покачал головой. – Ты же понимаешь, что все эти шуты здоровехоньки, правда?
Кастиэль помрачнел, но ничего не ответил.
– Видишь? – Дин пихнул носком ботинка ближайшего «раненого», и тот изобразил очень натуралистичный крик боли. – Это показуха. Их хобби. Ну, как у тех парочек, которые натягивают костюмчики пушистых зверушек[1] и…
– Дин! – прикрикнул Сэм.
– Прости, – Дин повернулся к подавленному ангелу и пожал плечами.
Ангел оглядел палатку, вздохнул, снял белый халат и уронил его на пол. Пряча глаза, он стянул со спинки стула свой плащ и накинул на плечи. Когда он снова развернулся к братьям, лицо его ничего не выражало. Надежда ушла, исчезнув под маской угрюмой решимости.
– Меня ждут более неотложные дела, – сообщил Кастиэль.
– Большая охота на Бога, – понимающе сказал Дин. – Скажи-ка, а Он – фанат Гражданской войны?
– Я нашел зацепку. Один из первых свидетелей.
– Это как почтовая невеста[2]?
– Первые свидетели – редчайшие божественные создания. Так называют тех, кто преломил хлеб с самим Иисусом.
– Шесть ступеней Иисуса[3], что ли? – уточнил Дин.
– Не шесть. Один.
– И с чего ты решил, что он расколется?
– Я на это надеюсь. Кто бы он ни был, он мне ответит.
– Конфиденциальность – это, разумеется, круто, но давай смотреть…
Дин осекся: место, где стоял Кастиэль, опустело.
Старший Винчестер покачал головой и огляделся. Некоторые реконструкторы окончательно вышли из роли и, вскочив на ноги, неверяще таращились в точку, из которой исчез Кастиэль.
– Это что за чудак был? – выдавил один из них.
– Он-то чудак?
Дин окинул взглядом присутствующих – взрослых мужиков, обряженных в костюмы и раскрасивших лица синяками и ранами – и Сэм побоялся, что брат сейчас ляпнет что-нибудь, о чем они оба пожалеют, но тот лишь снова покачал головой.
– Не волнуйтесь, – проговорил Дин. – Он не вернется.
ГЛАВА 5
Время уже перевалило за полдень и деревья бросали длинные тени на шоссе, когда братья вернулись в центр города.
– Думаешь, между этим свидетелем Иисуса и тем, что произошло, есть какая-то связь?
– А как можно думать, что связи нету? – парировал Дин. – То есть, «Страсти Христовы»[1] не стоят на вершине моего хит-парада, но то, что этот свидетель перекусывал с Христом, не делает его автоматически белым и пушистым. А кто-то или что-то, убившее Дэйва Волвертона, тоже под это описание не попадает.
– Значит, по-твоему, демон.
– Начнем с такой версии.
– Я тут запустил поиск первых свидетелей… – Сэм взглянул на спидометр, стрелка которого дрожала у отметки в сто тридцать километров, и добавил: – А тебе бы лучше притормозить. Не хочется начинать знакомство с местным шерифом со штрафа за превышение.
– Как, бишь, его зовут?
– Секунду… – Сэм сверился с добытыми из сети сведениями. – Джек Дэниэлс[2].
Дин бросил на него подозрительный взгляд:
– Ты издеваешься!
– Думаешь, я стал бы такое придумывать?
– Еще как стал бы! – Дин сосредоточился на дороге. – Жду не дождусь с ним встретиться, – но скорость он все-таки сбросил.
– Не сомневаюсь, что взаимно.
Проехав городской центр, Дин припарковался у обочины около участка. Рядом стояла полицейская машина. Она сверкала, как будто ее только что помыли и отполировали, а из опущенных окон тихонько потрескивало радио. На сиденье лежала обертка из-под сэндвича.
– Что думаешь? – спросил Сэм.
– Дай-ка обмозговать. Думаю… – Дин замолчал и прикрыл глаза, будто советуясь с каким-то своим внутренним оракулом. – Пятьдесят с лишком, лысина и внушительное пузо в близком соседстве с офицерским поясным ремнем.
– За шестьдесят, – в свою очередь предположил Сэм. – Длинные подкрученные усы, до кучи волос, которые он каждую субботу подстригает у местного цирюльника. Да, а еще он тощий, как скелет. Ну, из тех ребят, которые лопают куриные стейки по три раза в день и хоть бы полкило набрали.
– Ветеран Вьетнама. Типа как Баффорд Пуссер из «Широко шагая»[3].
– Из «Освобождения»[4]. Цитаты гражданских прав по всему столу.
– Сын потерял ногу в «Буре в пустыне»[5]. Тайком завидует парню.
– Мухлюет с налогами, – подхватил Сэм, распахнув дверь в участок. – Души не чает в жене.
Дин фыркнул:
– Носит женское белье. С вырезом. Ну, которое…
– Чем я могу вам помочь?
Винчестеры застыли, а потом одновременно развернулись. Сэм первым обрел дар речи:
– Мы… эээ… ищем шерифа. Джека Дэниэлса.
Женщина в облегающей коричневой униформе кивнула:
– Я Джеклин Дэниэлс.
Она подошла чуть поближе, стуча каблучками кожаных сапог по кафелю. Шериф была не так молода, как встреченные на улице девушки (Сэм прикинул, что ей немного за тридцать), но карие глаза и полные губы показывали, что энергичности ей хватит еще надолго.
Дин тем временем никак не мог оторвать взгляд от ее значка, такого же начищенного и сияющего, как автомобиль у обочины.
– Так вы – шериф Дэниэлс, – он с некоторым усилием взял себя в руки. – Я агент Таунс, – он показал удостоверение. – А это агент Ван Зандт.
– Таунс? – переспросила шериф. – Ван Зандт? Это шутка такая?
Сэм приподнял бровь:
– Прошу прощения?
– Я про ваши фамилии.
– Слушайте, если вы думаете… – набычился Дин.
– Или вы меня дурите, – засомневалась женщина, – или у вашего начальника кривое чувство юмора.
Дин вздохнул:
– Ага, а вас, должно быть, называют Джеки, угадал?
– Меня называют шериф Дэниэлс, – сухо отозвалась она.
Тут затрезвонил телефон, и шериф оглянулась на стол (который, по крайней мере, издалека, тоже выглядел прибранным и чистеньким). Из общего порядка выбивалась только металлическая пепельница, наполненная чем-то, похожим на смятые обертки от жевательной резинки.
– Извините. Моя секретарь приболела, так что я тут немного занята.
– Конечно, не беспокойтесь, – Дин наблюдал, как она отходит за телефоном, и Сэму даже не нужно было смотреть на старшего брата, чтобы понять, куда прикипел его взгляд. – Слушай, как думаешь, она… Прекрати, – перебил Сэм. – Просто прекрати.
– Ладно тебе, чувак! Про это даже песни пишут.
– Про тюрьму тоже песни пишут, – заметил Сэм. – И давай постараемся не загреметь туда в первые же десять минут, ладно?
Шериф положила трубку.
– Хорошо, – сказала она, оставшись стоять около стола. – Давайте к делу.
Не успели братья рта открыть, как шериф продолжила:
– Скажу прямо. Если вы не заметили, у меня сейчас расследование в разгаре, и если я не потороплюсь с ответами, разгорится скандал. – Телефон снова ожил, но женщина даже не взглянула в его сторону. – Так что, если вам что-то от меня нужно, поторопитесь.
– Всенепременно, – пообещал Сэм.
– Ну?
– Начнем с этого парня, Дэйва Волвертона, который… – Дин изобразил неопределенный жест. – Как вы их называете? Ряженые?
– Они называются реконструкторы, – отозвалась шериф. – А если вы их назовете ряжеными, они вам, скорее всего, начистят морду.
– Отлично. Простите. Реконструкторы. В отчете сказано, Волвертон играл реального участника Гражданской войны по имени Джубал Бошам, правильно? И что он на поле битвы убил другого ряж… реконструктора из макета ружья.
Дэниэлс коротко кивнула:
– Модифицированная модель классического мушкета Спрингфилда. Стреляет холостыми патронами.
– А откуда вы знаете, что оружие не было настоящим?
– Я могу различить на глазок, – шериф указала на ружье, прислоненное к стулу. – Вот такое.
– Можно? – попросил Сэм.
– Валяйте.
Младший Винчестер поднял оружие и взвесил его в руках:
– Кажется настоящим.
– Естественно, оно кажется настоящим, – фыркнула шериф. – Это точная копия реального оружия. Реконструкторы стремятся к достоверности до последнего винтика. Они увлеченные.
– Да, мы уже слышали, – проговорил Сэм. – А что с теми мушкетом и штыком, которые использовал Волвертон?
– Они в лаборатории.
– Ладно, – сказал Дин. – Может, он просто немножко увлекся и решил, что война все еще продолжается? Может, он был, ну, знаете, малость не в себе.
Дэниэлс вздохнула:
– А может, вы не слушаете, о чем я тут толкую? Мы говорим про адвокатов и программистов, которые по доброй воле натягивают колючую шерстяную форму и подбитые гвоздями сапоги и во всей этой амуниции делают многокилометровые марш-броски в тридцатиградусную жару. Ради забавы. Такая у них идея хорошего времяпровождения. Они не «немножко не в себе», они с крышей давно распрощались. Но, тем не менее, оружие у них не настоящее. Я не против, если вы возомнили себя призраком Ли Харви Освальда[6], потому что холостыми вы никого не пристрелите.
– Вы говорите… – начал было Дин, и замолчал, не зная, как продолжать.
– Я говорю, что если только в пространственно-временном континууме не появился портал, который внезапно подменил все макеты реальным оружием, нет никакой возможности при помощи того оружия, которым пользовался Дэйв Волвертон, сотворить что-то подобное.
Дэниэлс достала из ящика стола бумажную папку и бросила ее на стол. Из папки выпали фотографии, на которых Сэм разобрал труп в униформе солдата Союза. Он передал первый снимок Дину: большую часть головы буквально снесло, и на цветном фото все это выглядело, как будто по траве просто разбросали особо неаккуратное блюдо итальянской кухни.
Следующее фото крупным планом показывало еще один труп, на этот раз с выколотым глазом, причем кровь растеклась так, что стало похоже, будто человек надел театральную полумаску.
– Волвертон заколол его штыком, – Дэниэлс кивнула на приставной столик. – Вот таким.
Дин повертел штык в руках и попробовал лезвие ладонью:
– Этим даже хлеб не разрежешь.
– Да ну? – пронзительные зеленые глаза шерифа перебегали с одного брата на другого.
Она полезла в стол, выудила пластинку жвачки и бросила в рот, а обертку смяла и кинула в пепельницу.
– Слушайте, я знаю, что вы не местные. Вот что, сходите в Историческое общество, посмотрите старые картинки, осмотрите поле боя, поболтайте с реконструкторами…
– Уже, – вмешался Дин.
– Поздравляю, – шериф вытащила изо рта жвачку, посмотрела на нее так, будто та нанесла ей персональную обиду, и тоже отправила в пепельницу. – Значит, разобрались. Делайте свою работу, а мне дайте делать свою. Если придумаете какие-нибудь действительно умные вопросы, обращайтесь, лады?
И она уткнулась в бумаги, ясно намекая, что разговор окончен.
– Отлично, – сказал Дин. – Умные вопросы.
Сэм поднял голову:
– У меня есть один.
Шериф посмотрела на него с выражением глубочайшего равнодушия:
– Ну?
– Волвертон заколол себя собственным штыком, да?
– Да.
– Тогда что это за отметины у него на шее?
– Где?
– Вот здесь, – Сэм постучал пальцем по фото в том месте, где шею трупа украшали несколько фрикционных ожогов[7]. – На синяки похоже, да?
– Спросите у коронера.
– А сами вы ничего странного не замечаете?
– Странного? – шериф вскинула бровь. – Шутите, что ли?
Но Дин отметил, что на вопрос она так и не ответила.
– Наверное, нам действительно лучше поговорить с коронером, – сказал он.
– На здоровье. Два квартала отсюда, – она взглянула на часы. – Вот что… поздновато уже, но я ему позвоню и скажу, что вы зайдете.
– Синяки, – Дин все еще изучал фото. – Как будто его задушили. Да, Сэм?
Не дождавшись ответа, он посмотрел через плечо на брата, надеясь на согласие или хотя бы кивок.
– Сэм?
Но Сэм Винчестер поступил очень странно – он не сказал ни слова.
ГЛАВА 6
– Ладненько, – начал Дин, когда они покинули участок. – Не расскажешь, что это только что было?
– Не знаю.
– Ага, я типа поверил.
– Я увидел эти отметины и подумал… Что-то вдруг всплыло в мыслях, – Сэм остановился и посмотрел на брата. – Из того сна. Но что именно, я не помню.
– Сэмми, ты же от меня ничего не скрываешь?
Сэм помотал головой.
– Ты же знаешь, что это никогда не срабатывает.
– Знаю, – подтвердил Сэм. – Я просто… По памяти будто ластиком прошлись.
– Ну, может, взгляд на тело подстегнет твои воспоминания.
***
Офис окружного коронера Мишнс-Риджа скрывался за стальной дверью длинного коричневого муниципального здания, стоявшего на выезде с главной улицы. Братья прошли мимо мусорного контейнера и одного-единственного автомобиля – простого бежевого седана с правительственными номерами. Земля здесь была усыпана лотерейными билетами и окурками, будто кто-то долго пытал удачу. Дин подергал дверь – заперто. Он позвонил, подождал несколько секунд и принялся стучать в забранное сеткой окно.
– Свет выключен. Разве шериф Красотка не обещала его предупредить?
– Может, коронер еще раньше ушел? – предположил Сэм.
– Или просто никто не хочет разговаривать с парочкой янки, которые задают неудобные вопросы, – Дин отступил, разглядывая щит сигнализации. – Я бы сказал, Сэмми, что-то не чувствуется здесь южной гостеприимности.
– А не ты ли говорил, что обожаешь Юг? – Сэм оглянулся на пустую улицу. – Что насчет Исторического общества?
– В смысле?
– Может, туда сходим, пока совсем поздно не стало?
– Ты не хочешь взглянуть на труп? – нахмурился Дин.
– Дин, ау, дверь на замке!
– Сейф в Белладжио тоже был на замке, но это не остановило одиннадцать друзей Оушена[1].
– Я просто пытаюсь рационально распределить время.
– Значит, ты не испугался, что придется смотреть на отметины?
– Испугался?
– Ага, – Дин уставился на него пытливым взглядом. – Ну, как в кошмаре.
– Я же сказал, что не помню.
– И вспоминать не хочешь.
– Слушай, – вскипел Сэм. – Если хочешь, чтобы я остался…
Дин пожал плечами:
– Нет, ты прав. Ты иди и посмотри, не удастся ли чего нарыть. Будем разделяться и властвовать[2]. Чертов апокалипсис на дворе.
Но Сэм уперся:
– Ты чего? Не доверяешь мне? Если нет, ничего путного у нас не выйдет.
– Ты мой брат, все верно, – отозвался Дин. – Но, кроме того, ты – выпускное платьице Люцифера. И если он пихает в твои сны намеки о программе праздничного вечера, то все-таки, наверное, лучше тебе будет изучить их повнимательнее. Вот и все, что я хочу сказать.
– Это не намеки, Дин, – возразил Сэм и попытался точнее донести свои ощущения. – Это не ключи к разгадке, а даже если и так, они мешают мне понять, что к чему. Как будто электрошокером в мозг тыкают. Так что, если я не рвусь насладиться этими ощущениями, ты уж меня прости.
– Ладно, – Дин достал сотовый. – Я еще попытаю шерифа: может, она оттает и расколется. Ты ступай разбирайся с историей, потом встретимся и обговорим.
Сэм кивнул и ушел. Дин следил за братом, пока тот не завернул за угол. Поспешность, с которой Сэм это сделал, не оставляла сомнений: что бы не осталось в его голове от кошмара, брат не был готов с этим встретиться. Не лицом к лицу, по крайней мере.
Дин только надеялся, что когда Сэм наберется-таки смелости, будет не слишком поздно. Он перевел взгляд на окошко, спрятал телефон и подобрал кирпич.
– Джордж Клуни[3] – слабак, – пробормотал старший Винчестер и размахнулся.
Но не успел он ударить, как замок щелкнул и дверь распахнулась. Из-за двери на него уставился Кастиэль.
– Ты здесь давно? – Дин поспешно прошмыгнул внутрь: после удушающей жары прохладный кондиционированный воздух был настоящей отрадой.
– Только что прибыл.
– Эй! – воскликнули за спиной ангела. – Вы кто такие, черт возьми?
Дин заглянул через плечо Кастиэля и увидел небритого мужчину в белой рубашке с подвернутыми до локтя рукавами и с ослабленным галстуком. Мужчина как раз зажигал сигарету, но от изумления почти выронил ее изо рта.
– Дверь была открыта, – выпалил Дин.
– Неправда.
– Вы коронер?
– А кто спрашивает?
Дин показал удостоверение:
– Агент Ван Зандт, ФБР. А это агент… Зивон[4], – не дожидаясь реакции Кастиэля, он продолжил: – Шериф Дэниэлс сообщила нам код на случай, если вы заняты.
Коронер долго разглядывал то неожиданных гостей, то открытую дверь, потом поднес к сигарете зажигалку:
– Меня зовут Тодд Уинстон. Да, я коронер, – он затянулся и выпустил струйку дыма из уголка рта. – Но шериф Дэниэлс вам не давала никакого кода, потому что она не особо жалует федералов.
– Ох ты боже ж мой, сейчас помру с горя, – бросил Дин. – Давайте оставим в покое шерифа, и вы мне покажете недавно поступивший труп.
Ворча под нос, Уинстон проводил гостей по коридору к маленькому офису и нырнул внутрь. Дин успел разглядеть, что стены там увешаны книжными полками от пола до потолка – книги были, в основном, в твердых переплетах и все еще в суперобложках[5]. Уинстон появился из офиса со связкой ключей и отвел «агентов» в другой коридор, еще уже прежнего. За очередной дверью открылось помещение с длинными флюоресцентными лампами, заливающими его холодным безжалостным светом. Если во всем здании царила приятная прохлада, здесь было ощутимо холодно, и Дин порадовался, что на нем костюм. В центре стоял стальной стол со стоком внизу, окруженный стендами с инструментами и емкостями с каким-то жидкостями. Рядом примостилась полуопустевшая бутылка питьевой воды. Дин помедлил, чувствуя, как знакомые запахи дезинфекции и химических консервантов щекочут нос, и подождал, пока Уинстон наденет латексные перчатки и халат. Потом коронер отошел к дальней стене с отсеками, поднатужившись, вытащил двухметровый выдвижной ящик и поднял плоскую крышку из нержавейки:
– Это ваш парень?
Дин заглянул внутрь: белый, голый и какой-то плоский, труп Дэйва Волвертона выглядел еще более тощим и жалким, чем Дин себе представлял. Хоть Волвертон и старался при жизни одеваться и вести себя, как солдат Гражданской войны, но по странной иронии именно этих обнаженности и неподвижности ему и не хватало, чтобы окончательно завершить превращение. Рана под подбородком была очищена и зашита, а кожа все еще оставалась вспухшей и розоватой там, где швы обычного Y-образного разреза скрепляли вскрытую грудную клетку. Редкие темные волосы покрывали костлявую грудь и почти болезненно впалый живот. Это тело было очень легко представить в настоящем полевом госпитале 1864 года.
«Кажется, он был голодным, когда умер», – подумал Дин и удивился ходу собственных мыслей.
Он обнаружил, что не может оторвать взгляда от лица Волвертона, от втянутых щек и впалого рта. Лицо это, даже расслабленное и неподвижное, выглядело странно зловещим, и Дин начал нервничать. Он понял, что не горит желанием находиться рядом с трупом дольше необходимого.
– Вскрытие показало что-либо необычное?
– Ничего особенного.
– А что с токсикологическим отчетом?
– Еще не переслали, – Уинстон снова затянулся, поискал глазами пепельницу и, не найдя, выбросил окурок в немытую чашку из-под кофе.
– Вы его не сами готовите? – поинтересовался Дин.
Уинстон покачал головой:
– Этой частью заведует лаборатория в Уолдроп-сити. У нас тут нет нужного оборудования.
– Что ж, у вас есть, что попросить у Санты на Рождество, а? – Дин нагнулся, чтобы рассмотреть шею погибшего, и увидел синяки, которые заметил Сэм на фото. – А это что?
– Повреждения? Ожоги от веревки.
– И откуда они взялись?
– От веревки, – на полном серьезе повторил Уинстон. – Возможно, какая-то разновидность шнура.
– Спасибо, – съязвил Дин. – Теперь все предельно ясно.
Но Уинстон не заметил сарказма.
– Когда тело принесли, вокруг его шеи ничего не было. Ни следа волокон на коже, опять-таки. Но, тем не менее, вот.
– Существуют другие способы связать душу человеческую, – проговорил Кастиэль, прикоснувшись к ожогам. – Некоторые разновидности демонических пут нелегко распознать.
– Пут? – коронер взглянул на Дина. – Какого черта он болтает?
Кастиэль хотел ответить, но старший Винчестер перебил его:
– Не обращайте внимания. А где опись вещей, которые имел при себе Волвертон?
– Ее пока не закончили, – Уинстон оглянулся на дверь. – О, я совершенно забыл. Мне нужно позвонить, – и, не ожидая ответа, он вышел, оставив Дина и Кастиэля с трупом.
– Попробуем что-нибудь сделать, – Дин вытащил из кармана разлинеенную карточку и начал читать Римский ритуал[6]:
– Deus, et Pater Domini nostri Jesu Christi, invoco nomen sanctum tuum…
– Ты его еще не запомнил? – серьезно спросил Кастиэль.
– Достало, что каждый норовит меня исправить, так что я все записал, – отозвался Дин, и продолжил читать: – …et celmentiam tuam supplex exposco…
Внезапно труп Волвертона дернулся так, что его рука перевернулась тыльной стороной вверх, а пальцы открытой ладони дрогнули и сжались. Голова слегка перекатилась набок.
– …ut adversus hunc, et omnem immundum spiritum…
– Что-то происходит, – пробормотал Кастиэль.
Дин остановился и взглянул на труп. Из левого уха Волвертона показалось что-то черное. Сначала Дин решил, что это жидкость, но потом сообразил, что оно живое, обрамленное десятками крохотных подвижных волосков-ножек. Существо, напоминая уродливого таракана, начало неспешно пробираться по бледной щеке к глазам, но замерло, как только на него упал взгляд Дина.
«Оно смотрит на меня, – волосы у него на загривке стали дыбом. – Невозможно! У него ведь даже нету…»
И тут с пронзительным писком оно прыгнуло Дину на лицо. Старший Винчестер машинально отшатнулся, и существо шлепнулось на пол. Дин подскочил к нему и наступил, сминая под каблуком и морщась от липкой пакости, брызнувшей из-под ботинка. Тварь продолжала извиваться, потом, корчась, залезла ему на лодыжку и скользнула вверх, к голени. Дин почувствовал, как она пристает к коже, и заорал:
– Она все еще двигается! Отцепи ее!
Кастиэль немедленно схватил ту самую бутылку, что-то прошептал над ней и выплеснул воду Дину на ногу. Раздалось шипение, и тварь снова пронзительно запищала. И перестала чувствоваться. Дин поддернул мокрую штанину и не увидел ничего, кроме красноватой отметины над пяточным сухожилием. Он схватил бумажное полотенце, стер остатки святой воды и выкинул его в мусорное ведро.
– Что это было? – Дин все еще не мог успокоить дыхание.
– Моа, – отозвался Кастиэль.
– Что-что?
– Демонический посредник, уникальный для этого региона американского Юга, – ангел нахмурился. – Я не видел таких со времен Гражданской войны, когда ангелы и демоны сражались за души погибших.
– А теперь оно вернулось, – Дин с отвращением осмотрел подошву. – Почему? И почему именно Волвертон?
– Его коснулся Свидетель.
– То есть, этот твой Свидетель использовал парня вместо носового платка?
– Ты не понимаешь, – возразил Кастиэль. – Моа не очень хорошо известна в люциферианском бестиарии, она – одна из самых его смутных визитных карточек. Ее вообще существовать не должно. Само ее присутствие – предвестник Апокалипсиса. И Свидетель это знает. И хочет, чтобы знали мы.
– И этого парня ты ищешь? – спросил Дин. – Специально?
– Мне нужно его найти.
– Ну, что сказать, – старший Винчестер покачал головой. – Удачи.
***
Уинстон обнаружился в офисе с телефоном у уха. Дин решительно подошел и нажал на кнопку «разъединить».
– Эй! – рявкнул коронер, вскочив на ноги.
Он хотел, кажется, шагнуть к Дину, но что-то в выражении лица «агента» остановило его.
– Кто еще оставался наедине с трупом? – спросил Дин.
– Что?
– Вы меня услышали. Кто, кроме вас, был здесь?
– Никто. Ну, разве что шериф Дэниэлс. Наверное. Все произошло прямо на поле боя, при всем честном народе. Если вокруг шеи Волвертона была веревка, кто-то должен был ее увидеть, – теперь в голосе Уинстона проскальзывало отчаяние. – Правильно?
– Веревка – наименьшая из ваших забот, – Дин задрал голову. – У вас тут есть камеры слежения? Или датчики движения?
– Свидетель обладает силой демона, – вмешался Кастиэль. – Он мог войти незамеченным.
– Что? – вытаращился Уинстон.
– Фигня. Бьюсь об заклад, засранец оставил хоть какой-то след.
Кастиэль покачал головой:
– Но…
Дин, не слушая, снова развернулся к коронеру:
– Когда будет готов токсикологический отчет?
– Вероятно, завтра.
– Вы находили что-нибудь необычное на трупе или на его одежде? Отметины, ритуальные ожоги, шрамы?
– Нет, – но голос прозвучал как-то не так.
– Уверены?
– Да, – Уинстон беспомощно уперся взглядом в столешницу. – Боже, да!
Дин переключился на телефон.
– Посмотрим, что это был за звонок, – пробормотал он, включив телефон и поставив автоматический дозвон.
– Не делайте этого! – взмолился Уинстон. – Вы же не хотите…
– Еще как хочу, – отозвался Дин.
– Привет, – произнес женский голос. – Это…
Старший Винчестер покосился на Кастиэля:
– Постойте-ка, я знаю этот голос! – он перевел взгляд обратно на трубку. – Кто говорит?
Но голос оказался записан на пленку и продолжал:
– …Кэнди. У нас с подружками вечеринка в джакузи, но мы потеряли топы бикини, и теперь… – голос заговорил с придыханием. – Ты прямо-таки обязан помочь нам найти их. Просто введи номер кредитной карточки и получи три минуты…
– Ты знаком с этой женщиной? – поинтересовался Кастиэль.
Дин оборвал вызов на полуслове и посмотрел на коронера – тот густо покраснел.
– Лучше городу не оплачивать этот звонок, – буркнул Дин и собрался уходить. – Да, и мы еще вернемся взглянуть на токсикологический отчет.
– Конечно, – отозвался Уинстон. – Как скажете. Только… вы уж предупредите сначала, ладно?
Когда они вышли на улицу, уже начало темнеть.
– Он не лжет, – проговорил Кастиэль.
– Ясное дело, – вздохнул Дин. – И это значит, что у нас полный ноль.
– Не обязательно, – они шагали по тротуару под фонарями. – Есть вероятность, что Волвертон встретил Свидетеля на поле битвы или…
– Притормози, – Дин остановился. – Ты говоришь, Свидетель то, Свидетель это… Но если этот Свидетель тусовался с Иисусом и речь зашла про удавку, то у меня только одна догадка.
– Какая же?
– Иуда. Ты охотишься на Иуду.
Кастиэль покачал головой:
– Не знаю…
– Почему нет?
– Имя Иуды больше связано с искусом и предательством, нежели с кровью и жестокостью.
– Так-то оно так, но, насколько я знаю людей, и предательство бывает кровавым, когда в ход идет оружие.
Внезапно до Дина донеслись громкие голоса и смех. Он оглянулся, впервые обратив внимание на окрестности: они стояли недалеко от большой старой церкви, которая выглядела так, будто пережила столетия боев и ненастной погоды, и, в общем, смахивала на военный корабль, потерпевший крушение и обретший здесь покой. Из высокой сводчатой двери выплеснулась толпа в костюмах и платьях.
– Это… – начал Кастиэль.
– Свадьба.
Старший Винчестер увидел, как под гром аплодисментов и радостные крики жених с невестой спускаются по ступеням и направляются к лимузину, поджидающему их у обочины. Платье невесты было явно не современным, а жених носил форму солдата Конфедерации – такую реалистичную, что Дин почти видел над ней клубы пыли.
– Они издеваются? Как можно жениться в этих обносках?
– Любовь – это поле боя, – изрек Кастиэль.
Дин вытаращился на него:
– Чего?
– Я слышал эти слова в песне.
Дин отвернулся, едва сдерживая улыбку:
– Ты просто нечто, Кас, знаешь? – не услышав ответа, старший Винчестер продолжал, не оглядываясь. – Ты там уже исчез, да?
Ясное дело, когда он все-таки обернулся, Кастиэля за его спиной действительно не было.
ГЛАВА 7
Сэм подошел к украшенному колоннами фасаду Исторического общества Мишнс-Риджа, задержавшись у Импалы, чтобы скинуть пиджак и галстук. Он поднялся по гранитным ступеням к дубовой двери с вычурной металлической ручкой, твердо уверенный, что все уже закрыто, но дверь легко подалась на хорошо смазанных петлях, и Сэм окунулся в прохладу холла. Без окон в зале было темнее, чем он ожидал; шаги отдавались тем гулким эхом, какое бывает в давно заброшенных помещениях. Пахло камфорой, старой бумагой, тканью и плесенью, а глаза все никак не могли приспособиться к полутьме. Несколько мгновений Сэм даже не мог прикинуть размеры холла.
– Нужна помощь? – спросили сзади.
– Возможно, – Сэм развернулся, и его немедленно ослепил луч фонарика. – Вы работаете здесь?
– Ага, – отозвался мужчина. – Извините за фонарик: проблемы с проводкой. Это старое милое здание, но электросистема иногда порядочная сучка, пардон за мой французский.
Он покопался в щитке на стене, что-то громко щелкнуло, и в холле, мигнув, вспыхнул свет.
– Вот и порядок.
Сэм огляделся и увидел, что находится в просторном фойе. Перед ним стоял мужчина в бейсбольной кепке с логотипом «Атланта Брейвс»[1], черной футболке и потертых джинсах. Едва ли ему было далеко за тридцать, но вокруг глаз и рта уже угнездились морщинки, придавая лицу приятный, немного усталый вид. Щетина на подбородке отдавала проседью и поблескивала на свету. Рядом с ним стоял мальчик лет двенадцати, тоже в футболке и джинсах – белокурый и светлокожий, с большими любопытными голубыми глазами, которые, казалось, пытались охватить взглядом все и сразу. Мужчина держал здоровенный старый ящик с инструментами, а мальчик неосознанно имитировал его позу, зажав под мышкой стопку увесистых книг в твердых обложках. Было абсолютно ясно, что мужчина и мальчик – отец и сын.
– Меня зовут Томми МакКлейн, – мужчина поставил ящик на пол и вытер руку об джинсы, перед тем как протянуть ее Сэму. – А это мой сынок Нэйт.
– Приятно познакомиться, – вежливо сказал мальчик.
Младший Винчестер пожал им руки, чуть улыбнувшись степенности, с которой мальчик отложил свой груз, чтобы предложить Сэму маленькую ладошку.
– Вы работаете в Историческом обществе?
– Мы и есть Историческое общество, – саркастично отозвался Томми. – Раньше этим местом заведовал Папаша Мичам, но с той поры, как его хватил удар, за дело взялись мы с Нэйтом. – Он прищурился. – А у вас имя есть? Или мне придется называть вас Призрачный Незнакомец[2]?
– Сэм, – улыбнулся младший Винчестер.
– Значит, Сэм, – Томми посмотрел на сына. – Нэйт, отнеси книжки в библиотеку и глянь, не нужно ли еще что-нибудь забрать. Увидимся в музее.
– Есть, сэр.
Томми проводил его взглядом, потом ткнул пальцем в другую сторону:
– Пойдем, чего стоять, – он поднял ящик и не спеша зашагал было по коридору, но тут снова остановился, будто ему в голову внезапно пришла какая-то мысль. – Ты же не местный, так?
– Нет.
– Ты приехал из-за всей этой реконструкторской заварушки, верно?
– Можно и так сказать.
– Кучка свихнувшихся работяг носится по лесам с игрушечными ружьями, выставляя себя полными придурками, – проговорил Томми, следя за реакцией Сэма. – Правильно?
– Ну, – протянул Сэм. – По мне их стремление к натуралистичности впечатляет. Как будто сама история оживает.
Томми быстро прищурился, потом широко улыбнулся:
– Знаешь, ты совершенно прав.
– Извини?
– Видишь ли, ты сейчас разговариваешь с одним из этих придурков, – Томми протянул руку, демонстрируя потускневшее кольцо. – Конфедеративные Штаты Америки. Мой прадедушка носил это кольцо на том самом поле боя. Надо сказать, я поддерживаю не все, за что сражался Юг, но не было никого счастливее меня, когда в Белом доме обосновался афро-американец. Я бы сказал, давно уже пора. Мы с Нэйтом ездили в округ Колумбия на церемонию инаугурации. И я все еще чертовски горд за тех парней, которые отдали свои жизни во имя долга, – он развернулся и зашагал дальше.
Сэм кивнул и последовал за ним, не разобравшись еще, как реагировать на этого человека, на эту смесь провинциальной эрудиции и жажды внимания. Тем не менее, для себя он решил, что Томми МакКлейн ему нравится. К тому же, не в той он был ситуации, чтобы привередничать в поиске союзников.
– Слушай, – Томми открыл шкаф и отставил коробку в сторону, – я тут языком чешу со скоростью сто слов в секунду, так что скажи, чем я могу тебе помочь?
– Я надеялся, ты сможешь рассказать мне что-нибудь о солдате Конфедерации по имени Джубал Бошам.
– Бошам? – Томми даже не пытался скрыть удивление. – А зачем он тебе сдался?
– Ты ведь слышал, что случилось вчера с Дэйвом Волвертоном. Он исполнял роль Бошама. Нет ли у тебя какой-нибудь информации про него? Я имею в виду настоящего солдата.
Томми некоторое время пристально разглядывал его с нечитаемым выражением лица, потом слегка склонил голову набок:
– Ты ведь не коп?
– Нет.
– Федеральный агент?
Сэм встретился взглядом с серыми глазами Томми. Он знал, что это его последний шанс соврать, но вместо этого положился на интуицию:
– Нет.
– Я так и думал. Так зачем тебе это?
– Я… – начал Сэм и сообразил, что выбора у него уже нет. – Скажем, то, что произошло на поле боя, не поддается разумному объяснению. Как раз с такими событиями я и работаю.
Томми продолжал пристально разглядывать его, потом расхохотался:
– Так ты охотник! – он хлопнул младшего Винчестера по плечу. – Теперь все ясно.
Ошарашенный, Сэм отступил:
– Я не слышал о тебе раньше, – признался он. – Не думал, что здесь кто-то работает.
– Я ждал Руфуса, – отозвался МакКлейн. – Что с ним случилось?
– Кое-что произошло, и мы с братом решили вмешаться, – Сэм потряс головой, все еще переваривая услышанное. – Ты охотился вместе с Руфусом Тернером?
– Не особо активно. Охота – не то занятие, в которое можно уйти с головой, когда ребенок при себе, сам понимаешь.
– Понимаю, – кивнул Сэм.
– Мама Нэйта погибла четыре года назад. Авария, парочка подростков на первом свидании, причем все трезвые как стеклышко… просто так уж вышло. Некого винить, никто не выжил. Нам было нелегко, особенно парню. Когда мы прошли через это, я понял, как важно для меня быть рядом с ним, – МакКлейн вздохнул. – Но это не значит, что я не способен держать ушки на макушке и свистнуть охотникам, когда начинает пахнуть жареным.
– А тут пахнет жареным?
– Сам видишь, – мрачно кивнул Томми.
Он провел Сэма в глубину здания через целый лабиринт опрятных комнат. Минуя ряды застекленных стендов, младший Винчестер выхватывал взглядом старые пистолеты и мушкеты, пожелтевшие документы, сапоги и форму – все аккуратно разложенное, снабженное ярлычками и подсветкой. Каждый раз, когда Сэму казалось, что он вот-вот нагонит Томми, тот нырял в следующий выставочный зал. Завернув за очередной угол, он таки наткнулся на историка, остановившегося перед экспозицией, демонстрирующей три национальных флага военного Юга.
– Что не так в городе? – поинтересовался Сэм. – Ты заметил что-то перед убийствами?
– С чего бы начать, – проговорил Томми. – Здесь полным-полно призраков.
– В переносном смысле?
МакКлейн метнул на него взгляд:
– Я похож на того, кто изъясняется метафорами?
– Я просто имел в виду…
– Заметил рельсы? Когда-то у Конфедерации был поезд, который ездил аккурат через главную улицу к полю боя. Они взгромоздили на вагон-платформу пулемет Гатлинга[3] и разнесли первую волну противника в пух и прах, – Томми покивал. – Поезд теперь простаивает в ангаре, но рельсы остались. Люди говорят, по ночам все еще можно слышать паровозный гудок.
Сэм приподнял бровь:
– Да ну!?
– Дальше больше, – Томми указал за угол. – Нам вот сюда.
Сэм последовал за ним и увидел Нэйта. Библиотека оказалась ярко освещенным залом с высокими потолками, выстроившимися вдоль стен деревянными шкафами и стремянкой. Под изогнутыми, словно лебединые шеи, лампами поблескивали дубовые письменные столы и отсеки для индивидуальной работы. Слева на столе были аккуратно расставлены монитор и другое компьютерное оборудование, а на стене висели дипломы и сертификаты в рамочках.
– Впечатляет, – оценил Сэм. – Это все городские власти оплачивают?
– Местный народ не на шутку уважает свою историю, – отозвался Томми и добавил с ноткой гордости. – Много чего по столярной части мы сделали с Нэйтом сами, – он потрепал мальчика по волосам. – Сынок, сделай одолжение, принеси вон те тома в дальнем правом углу, видишь? Май 1863, от «а» до «в».
Мальчик шустро взобрался по стремянке и вернулся со стопкой книг, которые выглядели так, будто были обернуты в кожу. Томми начал листать жесткие страницы, такие старые, что они потрескивали от прикосновения.
– Джубал Бошам был тем еще сукиным сыном, – начал Томми. – Извини, но других слов просто не подберу. Он прибыл из Хэттисбурга, это километрах в тридцати отсюда. Единственный сын проповедника из Теннеси, переехал сюда, намереваясь повеселиться со своей компанией. Подробностей не знаю, но могу себе представить. Как бы то ни было, Джубал учился на проповедника, как и папочка, но едва он закончил семинарию, случилось что-то такое, что круто изменило его взгляд на жизнь.
– Ты немало про него знаешь, – одобрил Сэм.
– Скажем, не ты первый про него спрашиваешь. Глянь-ка, – Томми отыскал тетрадь поменьше, подшитую прямо в том. – Видишь? Личный дневник Бошама. Приобрел его у коллекционера из Луизианы в 2005.
МакКлейн открыл тетрадь, и оттуда потянуло мертвечиной, как от дохлого животного, с примесью чего-то едкого.
– Хочешь увидеть кое-что действительно жуткое? – голос Томми стал благоговейным.
Сэм наклонился и вгляделся в частые аккуратные строчки, испещряющие страницы. В них было много из Писания, будто владелец дневника копировал Библию, а между проскакивали вполне обыденные записи, которые Бошам делал для себя: списки книг, пояснения к проповедям и лекциям.
– Вот, – показал Томми. – Смотри. Май 1862 года. Он уходит из семинарии и присоединяется к армии Конфедерации.
– Страницы пустые, – возразил Сэм.
– Только несколько штук, – Томми пролистал дневник дальше. – Тут все видно.
Разница была очевидна. Аккуратный четкий почерк превратился в тряские размашистые каракули, будто Бошам писал их не то в седле, не то накачавшись особо мозговыносящим психотропным коктейлем. В записи вплетались рисунки, пентаграммы, демоническая символика – и все это почти на целую страницу.
О Всемогущий, Повелитель Мух,
Бессмертный Отец Тьмы, козий пастырь,
Прими жертву мою и даруй мне
Всю мощь твоего гнева.
Да прибудут царствие твое и сила твоя
На веки веков.
Сэм заморгал и поднял глаза на Томми:
– Это ведь искаженный текст «Отче Наш».
– Откуда ты знаешь? – вытаращился Томми.
– Как, тут же написано… – и Сэм осекся.
Снова посмотрев на страницу, он понял, что текст написан не просто на другом языке, но и буквами, которые даже отдаленно не походят на латинский алфавит. Мало того, они складывались в перевод прямо у него на глазах. Сэм зажмурился, пульс заколотился где-то в горле, кровь зашумела в ушах. Проморгавшись, он заглянул в дневник и увидел только ряды непонятных символов.
– Я не… – выдавил он. – Не знаю, как прочитал. Я даже не знаю, что это за язык.
– Коптский, – глухо отозвался МакКлейн. – Мертвый египетский язык. Никто не говорит на нем… уже очень давно.
– Ну, – младший Винчестер вздохнул. – Для меня с некоторых пор все немного по-другому.
– И не говори, – настороженно заметил Томми.
Некоторое время он сверлил Сэма взглядом, потом словно пришел к решению.
– Сменим тему, – он перевернул еще несколько листов, вытащил толстый дагерротип[4] и, держа за края, передал Сэму. – Это единственная известная нам фотография старины Джубала.
На фотографии был изображен костлявый солдат с длинным лицом, одетый в грязную, плохо сидящую на нем униформу. Глаза терялись в тени шляпы, но зато можно было ясно рассмотреть злобную кривую усмешку, прорезавшую лицо. Бошам походил на человека, носящего в сердце секрет, такой темный и ненасытный, что если вырвется – не остановит уже никто. На шее у него висела петля из старой веревки.
– У вас тут есть увеличительное стекло? – поинтересовался Сэм и оглянулся на компьютер. – А еще лучше сканер. Мне надо взглянуть на фото поближе.
– Конечно, – вызвался Нэйт и обратился к отцу. – Пап, можно?
– Ты знаешь, как это делается, да? – отозвался Томми, и мальчик убежал к одному из компьютеров, которые Сэм видел по пути в библиотеку.
Отослав Нэйта, Томми наклонился к Сэму поближе:
– Слушай, тут в дневнике есть еще кой-какая фигня, которую я никак не могу перевести. Ты только что понял коптский, так может, и на другие записи глянешь? Вдруг получится смекнуть, что к чему.
Сэм перевернул еще один лист: почерк тут выглядел совершенно по-другому, будто посторонний человек писал. Буквы были острые и замысловатые, вольно пересыпанные символами и значками. Младший Винчестер сосредоточился, и строчки начали меняться, слегка расплываясь по запачканным страницам, буквы теперь выглядели знакомыми.
– Эту часть писал другой человек, – объяснил он. – Тут написано, Джубал Бошам был убит и возвращен обратно к жизни… силой петли… – Сэм умолк, пытаясь понять, что бы это могло значить. – Это сделал военный врач, некто Перси. Закончив эксперименты, доктор похоронил останки Бошама в металлическом гробу, сковав его дух заклинанием, которое тот не в силах был преодолеть.
Когда Сэм поднял голову, Томми пристально смотрел на него:
– Ты ведь не обычный охотник, да?
– Я… – Сэм прогнал в голове уйму вариантов и покачал головой. – Нет.
– Я так и думал.
Повисло молчание – не то чтобы неудобное, но напряженное. Наконец, Сэм нарушил его:
– Огромное спасибо за помощь.
Томми ответил не сразу. Он поковырял спинку своего стула и кивнул на дверной проем, через который они вошли. Над входом Сэм разглядел какую-то темную вещицу, не больше кулака размером. Он поднялся и подошел поближе – это был комок не то волос, не то шерсти, аккуратно обернутый вокруг смеси корешков и цыплячьих косточек.
– Колдовской защитный амулет, – узнал Сэм. – Сам сделал?
– Я берегу себя и то, что мне дорого, – ровно проговорил Томми. – Ты не думай, я не какой-нибудь фермер-самоучка. Колледж закончил. Но это Юг. Ты бы удивился, если бы узнал, какие вещи тут случаются, – он метнул взгляд в сторону Сэма. – Хотя, может, и не удивился бы.
– Никто не знает, где похоронен Бошам?
– Не-а. Говорят, он и еще куча солдат зарыты где-то в братской могиле, там же, на поле боя. Безо всяких пометок, и время стерло все. Как по мне, оно и к лучшему.
– Спасибо, – повторил Сэм.
Томми МакКлейн кивнул. Но все же, что-то продолжало его тревожить, какое-то ощущение беспокойства, которое он даже не мог выразить. Когда Сэм собрался уходить, Томми тихо окликнул его:
– Сэм.
– Да?
– Я знаю, что ты охотник и понимаешь, во что ввязался, но эта земля пропитана кровью. Что бы ты ни делал, ступай осторожно, – он вздохнул. – Не все тут зарыто достаточно глубоко.
– Знаешь, что Фолкнер[5] говорил о прошлом? – спросил Сэм.
– Ага. Оно не мертво, да и не прошлое вовсе, – Томми немного повеселел. – Оставь мне свой номер и адрес электронной почты. Я попрошу Нэйта переслать тебе отсканированное фото.
Сэм так и сделал.
– И вот еще.
– А?
– Хочешь послушать, как Юг на самом деле продул войну?
Сэм нахмурился:
– Я не уверен…
– Зайди после ужина, если хочешь. Бакстер Спрингс Роуд, 440. Посидим на крылечке, выпьем чайку со льдом и поговорим про привидения. И брата своего приводи. Как его?..
– Дин, – и Сэм согласился.
Тут прибежал мальчик и осторожно положил дагерротип на прежнее место. Потом они втроем вернулись к входной двери, и Сэм, помахав Томми и Нэйту, скрылся в темноте.
ГЛАВА 8
Бар был маленький, переполненный и прокуренный. У задней стены приткнулся бильярдный стол, а из музыкального автомата группа «Georgia Satellites»[1] на запредельной громкости наяривала «Battleship Chains», и посетители, кто в исторических костюмах, кто в обычной одежде, пытались найти место для танцев. За прилавком рядом с оленьей головой пристроился флаг Конфедерации, а на бумажной табличке над головой оленя чья-то рука в незапамятные времена вывела: «Отличная вешалка».
– Не думаю, что у них тут есть вай-фай, – поделился Дин. – Такое ощущение, что я в кантине[2] из «Звездных войн».
Сэм открыл ноутбук и взглянул поверх него:
– А где Кас?
Дин пожал плечами:
– Умотал по небесным делам, надо думать, – он порядочно хлебнул из стакана, но пиво хорошего настроения не прибавило. – Есть неожиданные новости. Дэйв Волвертон оказался не простым официантом: я почитал латынь прямо над трупом, и тут все как завертелось!..
– Что завертелось? – поинтересовался Сэм.
– Оказалось, что этот Свидетель имел при себе миленькую визитку. Какая-то пакость по имени Моа. Полезла мне на ногу, но Кас облил ее святой водой.
– Моа? – Сэм вернулся к клавиатуре. – Как оно пишется?
– Черт, знаешь ли, Сэмми, я запамятовал глянуть на этикетку, – Дин отпил пива. – Кстати, я в порядке.
– Прости. Я просто…
– Забей, – отозвался Дин. – Позвоним Бобби и спросим, не слыхал ли он о такой твари. Нашел что-нибудь в Историческом обществе?
– Ну… если будет сеть… ага! – Сэм открыл почту и рассказал брату про знакомство с Томми и Нэйтом.
– Сукин же сын, – отреагировал Дин. – Что ж, твой парень, по крайней мере, не оказался скрытым извращенцем. И здорово, что он нам помогает.
Кивнув, Сэм скачал приложение и развернул ноут экраном к Дину, чтобы тот мог посмотреть на фотографию Джубала Бошама.
– Вот наш солдат. Настоящий.
– Позволь, угадаю. Петля на его шее…
– Не просто какая-то старая веревка, – Сэм увеличил изображение и подкорректировал четкость. – Это что?
– Шлаги[3]?
– Кажется, они как-то по-особенному расположены, – Сэм открыл еще одно окно со старой гравюрой, изображающей веревку, свитую в сложное переплетение. – Ты когда-нибудь слышал о петле Иуды?
Дин треснул по столу ладонью:
– Я знал, черт возьми!
– Что ты знал?
– Иуда, – Дин понизил голос. – Это и есть Свидетель.
– Послушай, легенды говорят, что если воссоздать точно такую же петлю, как Иуда, и повесить ее на шею, то высвободится мощное демоническое проклятие. Оно дает владельцу темные силы, оберегает его от смерти… и постепенно сводит с ума. В человекоубийственном смысле, – Сэм поколебался. – И есть еще кое-что…
– Оно всегда есть.
– Я уверен, что эта петля, что бы она ни означала, была в моем сне.
– То есть, она уже у тебя в голове, – уточнил Дин. – Как бы от нее избавиться, прежде чем она поубавит тебе психического здоровья? А то тебе самому мало.
– Еще не знаю, – Сэм прикрыл ноутбук, чтобы видеть лицо брата. – Но так как у тебя в руках этой петли нет, могу предположить, что ее в офисе коронера не оказалось.
– Не-а, – Дин поднял стакан, в котором уровень пива снижался, казалось, не по его воле. – А коронер, кстати, тупица. Бесполезен.
– Да, я уже понял, – согласился Сэм. – Так что? Вернемся к шерифу?
Дин отмахнулся:
– Пошла она. Она такая же, как и он.
– Нет, Дин… – заикнулся Сэм.
– Я знаю, что говорю, – продолжал настаивать Дин. – Я об этом думал. Она сказала нам про оружие «вот такое», значит, настоящего оружия Волвертона у нее нет. Так куда оно делось? И почему она не хочет нам помочь, зная, что мы федералы? Наверное, они с коронером в сговоре. Более того…
– Дин, я пытаюсь тебе сказать, что она…
– Горячая штучка, – подхватил Дин. – Это да. Я бы не выгнал ее из кровати, даже если бы она ела там печенье и посыпала постель крошками. Но если ты думаешь, что я ей все спущу с рук только потому…
– Нет, я пытаюсь сказать, что она стоит у тебя за спиной.
Дин скривился от отвращения. Он медленно повернулся и увидел шерифа Дэниэлс, которая стояла совсем рядом и, несомненно, все слышала.
– Вы что-то говорили про Тодда Уинстона, – она смотрела на Дина в упор. – Продолжайте, пожалуйста.
– Отлично, – уперся Дин. – Как насчет того, что он тряпка и придурок? Вы его вообще знаете?
– Не могу не знать, – парировала шериф. – Он мой зять.
– Следовало догадаться. В этом городе все родственники?
– Не только. Мы тут вообще тупые расисты, увлекающиеся инцестом. Что скажете, агент Таунс?
– Он сказал, что токсикологический отчет еще не получен, а прошло уже почти двадцать четыре часа. Как так вышло?
– Это вам не Нью-Йорк и не Лос-Анджелес, мистер Федеральный Агент, – сухо отозвалась она. – Здесь все делается медленнее.
– Медленнее? Мягко сказано! – Дин оглядел бар: девушка, едва за восемнадцать, танцевала с байкером, обряженным в футболку с Моджо Никсоном[4], вдвое ее старше; она жалась к партнеру, а обе его ладони лежали на ее ягодицах. – Кажется, некоторые вещи здесь делаются вполне себе быстро.
– Простите? – шериф повернулась проверить, куда он смотрит.
– Ничего. Не берите в голову.
– Ладно, есть у меня для вас одно слово, – Дэниэлс пригвоздила Дина очередным взглядом. – Судить. Как в «не судите и не судимы будете», – она улыбнулась, очень неубедительно изображая радушие. – Приятного отдыха.
Вслед за чем шериф развернулась и ушла.
Братья покинули бар и направились к Импале, когда их окликнули. Оглянувшись, они увидели в свете фонаря молоденького солдата-конфедерата в полном обмундировании. Парню было едва ли за двадцать – худой и бледный, с высокими острыми скулами. Из-за своей внешности он выглядел слишком уж реалистично. На момент старшему Винчестеру даже подумалось, а не настоящий ли это призрак. А потом Дин заметил у потенциального призрака серый айпод. Приблизившись, парнишка вытащил из ушей белые наушники, и Дин успел уловить слабое звучание электрогитар, прежде чем солдат выключил музыку и уставился на Винчестеров бледно-голубыми глазами:
– Вы разговаривали с шерифом, да? Вы расследуете, что случилось с Дэйвом Волвертоном?
– Да, – отозвался Сэм. – Вы были знакомы?
– Можно и так сказать.
– Слушай, – встрял Дин. – Без обид, Билли Янк[5], но уже поздно и мы устали. Если хочешь сказать что-то полезное…
– Мы жили вместе, – сказал солдат. – Почти год.
– В смысле, делили квартиру?
– Мы встречались.
– Ты и Волвертон?
Солдат снял шляпу, и Дин увидел, как каштановые волосы, освобожденные от шпилек, струятся вниз и обрамляют угловатое лицо, совершенно преобразив скулы, губы и глаза. Тощий, немного женственный парень мигом превратился в привлекательную темноволосую девушку.
– Ух ты, – с сомнением проговорил Дин. – Ну, тогда ясно.
– Меня зовут Сара Рафферти. Мы с Дэйвом познакомились в ресторанчике в аэропорту. Работали там полтора года назад. Он меня в реконструкторы и втянул.
– Это… прикольно. Наверное.
– Немного странно, – согласилась девушка. – Но исторические прецеденты имеются. В обеих армиях бывало, что женщины надевали униформу и сражались вместе с мужчинами – в качестве барабанщиков или подносчиков пороха или даже в пехоте. Таких было мало, но они были.
– Значит, вы с Дэйвом были близки, – подытожил Сэм. – Сколько времени?
– Около года. Он приходил в ресторан и рассказывал про свое увлечение, ну я и подсела тоже. Я вообще специализируюсь на связях с общественностью, но и американскую историю изучала. Дэйв все приглашал меня на инсценировку Геттисберга и, в конце концов, уговорил, – девушка улыбнулась своим воспоминаниям. – Ему нравилось держать все в секрете. Даже остальные ребята из подразделения думали, что я парень.
– Вы состояли в отношениях до самой его смерти? – спросил Дин.
Сара покачала головой:
– Я порвала с ним пару месяцев назад.
– Почему?
– Все из-за Дэйва… он изменился. В смысле, я все время удивлялась, как он стремился к достоверности до последней детали, но это другое. Он перестал быть Дэйвом – он все время был Джубалом Бошамом. Как будто эта личность поглотила его.
– Ага…
– На работе появились проблемы. В смысле, с клиентами. Мы работали в аэропорту, так что люди шли отовсюду. А Дэйв мог приняться рассказывать им о Конфедерации и том, что Юг должен был выиграть войну. Не со всеми это проходило безнаказанно.
– Ай-яй-яй, – прокомментировал Дин.
– Дэйва уволили, но ему было наплевать. Он сказал, что теперь будет больше времени сосредоточиться на настоящей работе.
– Быть Джубалом Бошамом? – догадался Сэм.
– Именно.
– Очешуеть, – подал голос Дин. – Одинокий белый конфедерат.
Сэм послал ему укоризненный взгляд и повернулся к Саре:
– Ты не заметила, когда именно произошли изменения?
– Если честно, – ответила Сара, – поэтому я здесь. Хочу попытаться выяснить, с какого момента все пошло не так. Мы с Дэйвом приехали сюда три месяца назад, на свадьбу. Один из наших знакомых парней женился в старой церкви пятидесятников[6].
– Я сегодня видел там свадьбу, – вставил Дин.
– Там постоянно проводят свадьбы, – кивнула Сара. – Реконструкторам она нравится, потому что это единственное здание, которое войска Союза не сожгли, когда шли через Мишнс-Ридж. Вы встречали Фила Ойлера?
– Вроде как.
– Страховой агент из Атланты. Он женился и, естественно, хотел, чтобы все приоделись. Мы так и сделали – 32-ое подразделение Джорджии при полном параде, – девушка помрачнела. – А между церемонией и вечеринкой Дэйв и Фил пропали.
– Куда пропали?
– В том то и дело, что никто не знал. Их почти час не было. Естественно, невеста была в ярости, потому что всем, включая фотографа, пришлось ждать. Но в самую последнюю минуту они появились, как ни в чем не бывало. Народ думал, они выходили выкурить косячок или что-то в том духе, но Дэйв ничем подобным не увлекался, – Сара вздохнула и заговорила медленнее. – На вечеринке я и заметила впервые, что он изменился. Он попросил, чтобы я звала его Джубалом. Я думала, он напился, но так случалось не раз. У него даже акцент усилился. Он начал вести себя грубо… когда мы были наедине, говорил кошмарные вещи. Через пару недель я не выдержала, собрала вещи и съехала. А когда узнала, что произошло вчера… я просто обязана была вернуться.
– В военной форме? – уточнил Дин.
Сара помолчала и проговорила, тщательно взвешивая слова:
– Я хотела поговорить с Филом. Вдруг бы он рассказал подробнее, что случилось с ним и Дэйвом в церкви. Ясное дело, я не могла придти к нему как Сара Рафферти – пришлось снова стать рядовым Уиллом Таннером.
– Так ты с ним поговорила? – поторопил Сэм. – Он рассказал, что произошло?
Девушка кивнула:
– Он сказал, будто они с Дэйвом действительно спускались покурить, – голубые глаза холодно сверкнули от гнева. – Он соврал. А Дэйв теперь мертв.
– А с шерифом ты беседовала?
– Пыталась, но ей это не интересно. Не понимаю. Я думала… То есть, я думала, если я приду и выложу всю правду про нас с Дэйвом, она копнет поглубже и поможет мне понять, как это все вышло. Но такое ощущение, что она занята чем-то совершенно другим.
– Например? – Сэму стало еще любопытнее.
– Ну не знаю. Как будто она знает больше, чем говорит… как будто у нее что-то на уме.
Винчестеры молча обменялись взглядами, потом Сэм снова обратился к Саре:
– Что именно сказала шериф?
– Ну, когда я рассказывала про церковь, она выглядела очень увлеченной. Но потом я не смогла ответить ни на один ее вопрос, и она резко потеряла интерес, – Сара нахмурилась. – Думаете, ей тоже есть что скрывать?
– Не будем торопиться с выводами, – осадил ее Сэм.
– Слушайте, – проговорила девушка. – Если вы что-то знаете, то должны мне рассказать. Мне не безразлична судьба Дэйва, я хочу знать правду, – она потерла глаза. – Я подумала, может, вы… в смысле, вы сказали, что вы федеральные агенты, и…
Сэм тронул ее руку:
– Мы сделаем все возможное. А ты, если еще что-нибудь надумаешь, не говори шерифу, а обращайся сразу к нам, – он вручил девушке визитку с телефоном.
– Конечно, – Сара взглянула на свою шляпу, которую она все еще сжимала в руке. – В любом случае, мой секрет вы уже знаете.
– Утром, – пообещал Дин, – мы вернемся на поле боя и поговорим с Филом Ойлером про его свадьбу.
– Спасибо большое, – Сара протянула листок бумаги. – Вот мой номер.
– Созвонимся, – Дин схватил бумажку.
На обратном пути к машине старший Винчестер снова изучил номер телефона и длинно выдохнул, надув щеки:
– Ну и денек. Все, что я хочу, это вернуться в мотель, опрокинуть стаканчик на ночь и посмотреть порнушку.
Сэм покачал головой:
– Не сейчас, Дин.
– Что? Почему это?
– Я хочу, чтобы ты кое с кем познакомился.
ГЛАВА 9
По пути к дому МакКлейнов, Сэм позвонил Бобби, одновременно указывая брату, куда ехать. Он спросил про петлю Иуды и Моа, вслед за чем последовала долгая пауза, приправленная шелестом страниц.
– Кажется, петля Иуды с самого начала упоминалась в преданиях Гражданской войны, – наконец, ожил Бобби. – Даже песни про нее есть.
– А что с Моа?
– Могу сказать, что вы имеете дело с двумя сторонами одной медали. В этом конкретном регионе Юга Моа олицетворяет любой черномагический амулет. Вроде как топливо, которое заставляет его работать. Выходит, она и к вашему погибшему солдату попала, когда он надел петлю.
– Получается, даже если петлю снять… – начал Сэм.
– Моа все равно остается. Да.
– И как ее остановить?
– Пока никак. Держитесь от нее подальше, пока я не выясню наверняка. Как только нарою что-нибудь, сразу же перезвоню.
– Спасибо, Бобби, – Сэм выключил телефон и повернулся к Дину, тут же заметив, что Импала едет так медленно, что в свете фар можно ясно разглядеть камушки и травинки. – Что такое?
– Мы заблудились, – отозвался Дин. – Наверняка.
– Не может быть, – Сэм ткнул пальцем в лобовое стекло. – Томми рассказал мне, куда ехать. Сверни налево. Смотри, вон на холме.
– Томми, говоришь? Похоже, вы с ним неплохо сошлись.
– Ну… – проговорил Сэм. – Когда он узнал, что мы охотники…
Дин резко развернулся к нему.
– Постой-ка, – он повысил голос. – Ты сказал ему? Какой тогда смысл в легенде, если ты…
– Притормози, все нормально, – перебил Сэм. – Я ему не говорил – он сам догадался. Это он позвал сюда Руфуса.
– Разумеется. Это он так говорит…
Сэма бросило в жар:
– Ну, прости, Дин. Я сегодня портативный детектор лжи дома забыл.
– В том-то и дело. Ты не должен в нем нуждаться, – парировал Дин, не желая уступать. – Правило охотника на демонов номер один: не доверяй незнакомцам. Представь, что этот МакКлейн использовал имя Руфуса, чтобы до нас добраться. Теперь мы едем к нему вслепую, а он все про нас знает.
– Не все, – возразил Сэм.
– Что, еще не сподобился ему растрепать, что это ты начал Апокалипсис? Ну, так подожди немного – он и об этом догадается.
– Отлично, давай тогда сделаем так, – сказал Сэм. – Я еще раз позвоню Бобби и спрошу, знает ли он МакКлейна. Если да, то все в порядке.
– Поздно, – проворчал Дин. – Мы уже на месте.
Сэм сел прямо и вгляделся сквозь ветровое стекло: они проехали по кольцевой подъездной дороге, и их взорам открылся дом, почти скрытый из виду тополями и ивами, склонившимися над ним, как плакальщицы над гробом. Дом выглядел самой натуральной развалиной, но можно было представить, как он выглядел в свои лучшие дни, когда облупившаяся краска была свежей, а высокие дорические колонны[1] – прямыми и величественными. Но теперь флигели и башенки осели, сдавшись силе притяжения, и весь дом, казалось, медленно погружался в землю. Создавалось ощущение, что Томми МакКлейн с сыном отдавали всю энергию Историческому обществу, забросив собственную усадьбу.
В доме горел свет, едва заметный в широких окнах, а над крыльцом болталась лампа, мигая на свежем вечернем ветру. Братья припарковались около большого черного «Форд Рэнжера»[2], вышли из машины и окинули взглядом длинную террасу, которая тянулась вдоль всего фасада. Там сидели две фигуры, освещенные лишь тусклым светом лампы. Откуда-то тянуло насыщенным мшистым запахом болота.
– Мистер МакКлейн? – окликнул Сэм.
– Сэм, – отозвался Томми. – Я рад, что ты решил принять приглашение.
Винчестеры поднялись по скрипучим ступеням и приблизились к Томми и Нэйту, сидящим на стульях с плетеными спинками. У Томми в руках была книга «Конфедераты на чердаке»[3] Тони Гурвица, а Нэйт смотрел куда-то вниз – как понял Сэм, на электронный букридер, отбрасывающий на его лицо потусторонний свет.
– Малыш обожает читать, – объяснил МакКлейн. – Я в его возрасте читал только комиксы про Бэтмена. Попросил у меня электронную читалку на День рождения, и теперь его силой не оторвешь.
– Томми, это мой брат Дин, – проговорил Сэм.
– Очень приятно, – Томми протянул руку.
– Милое у вас тут местечко, – Дин принял рукопожатие.
– Здесь жили пять поколений моей семьи. Думали, будем продавать, но цены на недвижимость упали, так что, скорее всего, мы здесь застряли накрепко.
– Что читаешь? – обратился Дин к мальчику.
Нэйт смущенно улыбнулся и протянул ему ридер. «Молот Богов»[4], – разглядел Дин и приподнял брови:
– Любишь «Zeppelin»[5]?
– Я пытался заставить его слушать «Allmans»[6], «Skynyrd»… – Томми покачал головой. – Как горох об стенку.
– «Zeppelin» лучшие, – сказал мальчик. – Я сейчас читаю, как они тусуются в «Райэт Хауз»[7] в ЛА и швыряют мебель в бассейн.
Дин кивнул:
– Но ты же знаешь, что половина этой книжки – полный бред?
– Ага, но все равно интересно.
– Выпьете чаю со льдом? – Томми кивнул на банки Мейсона[8] на столике. – Или покрепче? В холодильнике есть пиво.
– Не отказался бы, – согласился Дин.
– Угощайся. В ту дверь, последняя комната справа.
Дин открыл дверь-ширму и, ступив в дом, поразился его размерам. Эта дряхлая, но все же величественная усадьба казалась слишком уж огромной для двоих человек. Комнаты, мимо которых он шел, были щедро заставлены обшарпанной мебелью, столами и лампами – антиквариатом, который на аукционе пошел бы за бешеные деньги. Дину подумалось, а сильно ли изменился дом с тех пор, как здесь жили предки МакКлейнов. Зайдя в сводчатую дверь кухни, он открыл холодильник и вытащил бутылку пива «Бекс». Обернувшись, он поднял глаза и наткнулся взглядом на веничек над дверью. И замер. «Какого черта?» Над дверным проемом, через который он только что вошел, висел маленький полотняный мешочек, над окном – еще один. А весь коридор был увешан небольшими малозаметными вещицами – несколько цыплячьих косточек, перевитых волосами; пучок перьев и зубов, обвязанный полоской шкуры…
«Идиот! Вперся прямо в логово и даже без ножа!»
Медленно и беззвучно Дин отставил нетронутое пиво на стол. Теперь он был настороже, в полной готовности и, не спеша, продвигаясь обратно, прикидывал пути отступления и что можно использовать как оружие. К тому времени, как Дин вернулся на террасу и услышал смех Томми МакКлея, его сердце уже колотилось, как ненормальное.
Как повернется дело дальше, будет зависеть от того, насколько МакКлейн хочет, чтобы было по его.
– Чего люди не понимают о битвах типа сражения при Бул-Ране[9], – вещал Томми, – это насколько очевидцы случившегося…
Едва Дин вышел на террасу, он умолк.
– Не двигайся, – тихо сказал старший Винчестер и бросил брату ключи от Импалы. – Бери машину и подгони сюда. Нож лежит, где обычно. Принеси его.
– Дин, притормози.
– Тут по всем долбанным углам ведьмовские мешочки. Натуральная ловушка.
– Дин, постой, – Сэм поднялся на ноги. – МакКлейны не одержимы. Это просто магия.
– То, что ты видел – амулеты для защиты дома, – удивительно спокойно проговорил Томми и, оглянувшись, скептически нахмурился: – Ты и вправду собирался заколоть меня моей собственной вилкой для барбекю?
– Не нашел ничего более подходящего, – пробормотал Дин, отложил вилку и обратился к Сэму. – Что еще ты запамятовал мне рассказать?
– Ты и так подозревал их во всем и вся. Я не хотел усугублять.
– Ну-ну, – обозлился Дин. – Пойду свое пиво принесу.
Уходя, он чувствовал, как взгляд МакКлейна буквально прожигает ему спину. «Показалось, наверное. Я слишком себя накрутил». Когда Дин вернулся, Сэм и Нэйт, отложивший ридер, уже слушали теорию Томми о том, почему на самом деле Юг проиграл войну.
– Петля, – объяснил МакКлейн. – Она там тоже замешана. К последнему году войны армии Ли[10] вконец отчаялись, и солдаты использовали на поле боя все виды луизианского вуду[11]. В итоге Конфедеративные Штаты Америки его практически узаконили, черт побери. Сначала всякие мелочи типа защитных амулетов и зелий, которые когда-то были завезены рабами и постепенно приняты местной культурой, включая белых мальчиков-фермеров, гибнущих на передовой, а потом уже конфедераты не гнушались ничем, чтобы заставить Союз отступить, – Томми покачал головой. – Только вот им это аукнулось. Например, здесь, в Мишнс-Ридже, Юг побеждал в той самой битве, которую на этой неделе инсценировали, а потом вдруг ни с того ни с сего конфедераты набросились друг на друга. В исторических книгах пишут, якобы произошла какая-то фатальная ошибка в командовании, но все было куда сложнее. Там случилась жуткая резня, и из-за этого город достался северянам.
– Сейчас угадаю, – сказал Дин. – Джубал Бошам был в самой гуще боя.
– С петлей на шее, – подтвердил МакКлейн. – Это уж наверняка.
– А где она сейчас? – поинтересовался Сэм.
– Где бы она ни была, – устало отозвался Томми, – скатертью дорожка. Вот поэтому я и держу защитные амулеты над всеми дверями и окнами.
– Ты когда-нибудь слышал про Моа? – спросил Дин.
МакКлейн явственно вздрогнул:
– Откуда ты про нее узнал?
– Скажем, я с одной чересчур близко познакомился.
– Быть не может. Если бы ты встретился с Моа, ты бы здесь не сидел.
– Ну, меня спасли.
– Думаешь, она и вправду так сильна? – вмешался Сэм.
– Она в петле, – с лица МакКлейна стерлись последние крупицы хорошего настроения. – А узлы эти вязали в самой преисподней.
ГЛАВА 10
Комната в мотеле была выкрашена в синий и серый. Половину ее украшали старые фото солдат Союза и рисунки янки, а вторую половину – флаги Конфедерации и макеты разнообразных музейных вещиц на ту же тему. Воображаемая линия Мэйсона-Диксона проходила аккурат между двумя продавленными кроватями.
– Ли или Шерман[1]? – поинтересовался Сэм.
– Чего?
– Юг берешь или Север?
Ничего не ответив, Дин обрушился на одну из кроватей, растянулся на спине, заложив руки за голову, и уставился на потолочный вентилятор, разгоняющий влажный ночной воздух. Не дождавшись реакции, Сэм устроился с ноутбуком за столом и принялся изучать разные виды петель. В полной тишине он чувствовал, как вокруг брата крепнет напряжение, и, в конце концов, не выдержал:
– Дин, ты ничего мне не хочешь сказать?
– Не-а, – Дин даже ухом не повел.
– Будешь всю ночь лежать и гипнотизировать вентилятор?
– Я подумываю встать и почистить зубы.
– Брось, если ты затолкаешь в себя еще одну мрачную мысль, то попросту взорвешься.
Дин быстро сел: из-за глубоких теней под глазами он казался одновременно вымотанным и лучащимся какой-то нервозной энергией:
– Этот твой дружок МакКлейн говорит про Ад так, будто он там был. А я бы мог, блин, провести ему обзорную экскурсию.
– Он знает про петлю, – возразил Сэм.
– Это другое дело. Что именно он на самом деле знает? Я не силен в истории, и мне лично пофиг, кто и почему проиграл войну. Я просто хочу замочить эту хрень, чем бы она ни оказалась, и смотаться.
– Не все так просто, – Сэм поднялся из-за стола. – В ком проблема, в МакКлейне или во мне?
Дин прекратил бегать из угла в угол и взглянул на брата через всю комнату:
– Раньше были только мы, Сэмми. Ты, я, Бобби, и все на этом. А теперь есть ты, я и кто угодно, кому тебе вздумается все выложить, как на духу. И я, если честно, от этого не в восторге.
– Ну, поздно уже скидывать его со счетов, – рассудил Сэм. – Так что давай сосредоточимся на деле.
Он вернулся за стол и позвал:
– Взгляни-ка.
Сэм навел курсор на увеличенный участок фото с петлей. Дин подошел поближе и, скрестив руки, вгляделся в монитор.
– На петле Бошама было шесть шлагов, стандартная практика. Правильно?
– Конечно.
– Тут написано, чем больше шлагов, тем больше трение на веревку.
– И?
– Но глянь на фото, – Сэм увеличил изображение, прищурившись от пикселизации, и присмотрелся. – Здесь есть и седьмой.
– Просто потрясающе, – Дин вернулся на кровать. – И что с того?
– Надо утром снова поговорить с Ойлером. Узнать наверняка, что он видел… что произошло на свадьбе. Он явно темнит.
– И на этот раз он сто процентов выложит правду-матку.
– Нет, – возразил Сэм. – Он будет увиливать, врать и замалчивать, как все делают. Но мы будем давить на него – только ты и я – пока он не расколется, – младший Винчестер повернулся к кровати. – Потому что меня уже достало довольствоваться всякими полуправдами.
Дин смотрел брату в глаза, видел там стальную решимость и хотел в нее верить.
– А потом?
– Потом мы найдем тварь, – ответил Сэм. – И разберемся с ней.
Дин промолчал. Сэм прикрыл глаза и услышал далекий гудок паровоза.
ГЛАВА 11
С усыпанного звездами неба на поле боя спустилась ночь. Склон холма испещряли походные костры; реконструкторы, притулившись перед тентами, пили из жестяных кружек, скребли ложками по тарелкам и разговаривали приглушенными голосами людей, которых занесло далеко от семьи и дома. При свете ламп они курили кукурузные трубки, разбирали и любовно чистили мушкеты – в очередной раз были возвращены к жизни и соблюдены старые ритуалы. Вместе с тем, среди деревьев то там, то тут синим светлячком мелькал огонек мобильного телефона – это тихонько звонили женам и подружкам.
Рядовой Терри Джонсон сидел у огня и перебирал струны банджо[1], извлекая из инструмента первые жалобные ноты песни «My Old Kentucky Home»[2]. Он играл негромко и задумчиво, почти сам себе, потому что было уже поздно, и большая часть подразделения улеглась спать, готовясь к долгому утреннему переходу. Кроме перебора струн, тишину нарушали только потрескивание костра да ржание из загона кавалерии, в котором нескольких десятков лошадей тоже устраивались на ночлег.
– Знаешь что-нибудь «Coldplay»[3]?
Джонсон вздрогнул от неожиданности. Фил Ойлер – он же рядовой Норволк Петтигрю – присел на бревнышко рядом с ним.
– О, привет, Фил.
– Зови меня Норри, – Ойлер прислонил мушкет к одному из больших камней, складывающих кострище, и принялся протирать штык замшей. – Это была кличка Норволка.
– Круто, – Джонсон хотел отложить банджо, но Ойлер остановил его:
– Нет, старик, играй дальше. В лагерях именно так поддерживали дух солдат, – он достал из-за пазухи помятую металлическую фляжку и скрутил колпачок. – Виски?
– Спасибо, – Джонсон сделал обжигающий глоток.
Виски было хорошее, с мягким вкусом – возможно, и не такое, какое пили парни полторы сотни лет назад, но как знать. Это Юг все-таки, может, оно тогда было еще лучше.
– Спасибо огромное.
– Кстати, самая натуральная военная фляжка, – заметил Ойлер. – Тысяча восемьсот шестидесятые.
– Здорово.
– Я немало заплатил за нее, но она того стоит, – он замолчал, разглядывая фляжку. – Ты знаешь еще какие-нибудь песни?
– Мало, если честно. «Foggy Mountain Breakdown» да первую часть «The Rainbow Connection»[4], вот и все.
Ойлер вздохнул, отложил штык на отрез ткани и снова присел к костру. Потом они молчали, а Джонсон бездумно перебирал струны и думал, о чем бы завести разговор. Он был новичком в подразделении – пришел сюда несколько месяцев назад, после того, как жена упорхнула к какому-то найденному на просторах интернета стоматологу. Одиночество заставило его искать людей со схожими интересами. Он плохо знал Ойлера – только то, что парень продает страховые полисы, и что у него есть семья в Атланте. А Ойлер совсем не возражал против тишины. Он, ободряюще кивнув, снова протянул фляжку, и Джонсон глотнул еще виски. Ночь вступала в свои права, и мрак продолжал сгущаться, пока все за пределами костра не утонуло в тенях.
– Будто на дворе в самом деле тысяча восемьсот шестьдесят третий, – заметил Ойлер. – Правда? Так тихо.
– Ага.
– Эй, я тебе сейчас покажу кое-что, – проговорил Ойлер переменившимся голосом, мягким и странным.
Пламя перед ними потрескивало и дрожало, завораживая.
– Что?
Ойлер не ответил. На секунду огонь притих, подпустив темноту совсем близко. Когда пламя ожило, Джонсону на мгновение показалось, что вокруг шеи собеседника что-то есть. Потом видение исчезло, превратившись в игру теней. Он протер глаза: «Наверное, все дело в виски. Уже мерещится всякое».
– Фил…
– Зови меня Норри, – Ойлер улыбнулся. – Ты видел?
– Что я должен был увидеть?
– Я знаю про Джубала Бошама больше, чем рассказываю, – проговорил Ойлер. – Гораздо больше.
– Ты про Дэйва?
Ойлер помотал головой и снова улыбнулся:
– Он дал мне померить… ну, знаешь, повесить себе на шею. И мне понравилось.
Терри, пошатнувшись, встал – кажется, он опьянел сильнее, чем думал. Определенно пора на боковую.
– И куда это ты собрался? – ласково спросил Ойлер.
– Я… я просто…
Внезапно сильная боль пронзила ногу. Джонсон посмотрел вниз и увидел, что Ойлер воткнул штык ему в сапог, буквально пригвоздив ступню к земле. Не успел Джонсон закричать или попытаться освободиться, как Ойлер выдернул лезвие и свалил Терри на землю, зажимая ему рот и вжимая в грязь всем весом. Джонсон хотел вырваться, но Ойлер оказался слишком силен. В ходе борьбы кто-то из них столкнул банджо в костер, и теперь инструмент тихо и зловеще потренькивал в огне. Лицо Ойлера оказалось рядом, так близко, что Джонсон щекой чувствовал щетину на его подбородке и дыхание, пахнущее виски. «У него на шее нет петли, – мысли путались. – У него на шее ничего нет…»
– Война – это Ад, – прошептали ему на ухо.
Ойлер казался невероятно сильным – живая машина, комок сплошных мускулов. Джонсон смутно ощущал запахи, волнами идущие от его тела – спиртное, табак и что-то еще, вонь заросшего плесенью погреба.
– Добро пожаловать в Ад.
– Пожалуйста, – пробормотал Терри в чужую ладонь.
– Бери в рот.
– Что?
– Что слышал.
Джонсон опустил взгляд и увидел лезвие штыка у своего подбородка.
– Пожалуйста. Не надо.
Ойлер вздернул штык вверх, Джонсону в зубы. Терри подавился, когда скользкий металл заполнил его рот, а боль прошила порезанные губы и язык. В носовых пазухах мигом заклокотало соленое тепло.
Джонсон иногда размышлял, о чем думают люди, когда оказываются на грани смерти. Теперь он знал наверняка. Мысли обратились к родителям, к гулящей жене, к сестре в Нью-Джерси, ко всем вещам, которые он не сделал и не сделает уже никогда. Он пытался заговорить, но не смог выдавить ничего, кроме нескольких отчаянных скулящих звуков. На глаза навернулись слезы и покатились по щекам. Звезды начали терять привычные очертания – задрожали и поплыли на край вселенной, и в этом уже не было ровно никакого смысла.
Не отпуская его, Ойлер начал бормотать что-то, выговаривая слова на непонятном языке. Потом он двинул штык глубже – и все исчезло.
ГЛАВА 12
Винчестеры проснулись от завывания полицейских сирен, оглашающего предрассветные городские улицы. Дин скатился с кровати и раздернул тяжелые занавески, впустив в номер бледный свет только-только занимающейся зари.
– Плохой знак, – он оглянулся на брата. – Мы ж, вроде, в маленьком спокойном городке.
– Кажется, они едут на запад.
– Поле битвы, – Дин кивнул в сторону ванной комнаты. – Пойдешь в душ?
– Иди первый.
Стараясь обернуться поскорее, братья влезли в костюмы, сели в Импалу и поехали на запад, остановившись только у магазина, чтобы купить кофе. Минут через двадцать они уже прибыли на парковку около поля боя. Небо было кроваво-красным с длинными полосами темного и бронзового, прочертившими его от горизонта до горизонта.
– Надо было еще вчера вечером приехать, – сказал Сэм.
Дин сделал большой обжигающий глоток кофе:
– И что бы это изменило?
Они вылезли и зашагали по мокрой от росы траве. Сквозь утренний туман Сэм разглядел желтую ленту, хлопающую около палаток тридцать второго подразделения. Реконструкторы обоих армий сгрудились за полицейскими заграждениями, пытаясь разглядеть место преступления. Пока младший Винчестер пытался из-за спин зевак рассмотреть, что происходит, Дин отвел в сторонку одного из солдат и вернулся, когда Сэм уже был готов сдаться.
– Один чувак нашел их около часа назад, когда вышел отлить, – поделился информацией Дин. – Они пролежали там почти всю ночь. Фил Ойлер и еще какой-то тип.
– Проклятье.
Пробившись сквозь толпу, братья помахали удостоверениями перед носом полицейского, который попытался их остановить, и прошли через ряд мигающих красным и синим автомобилей скорой помощи. Переступив ленту, они приблизились к двум длинным серым мешкам около почерневшего кострища. Над одним из мешков, застегивая его, склонилась шериф Дэниэлс, на ее лице было написано чистое и незамутненное отвращение.
– Шериф, – окликнул Сэм.
Она даже не оглянулась. Полицейские и медики призывали всех расступиться громкими безэмоциональными голосами людей, которые зарабатывают такими делами на жизнь. Потом что-то громко щелкнуло, и из расположенных по периметру поля динамиков раздался голос с сильным южным выговором:
– Внимание! Говорит сержант Эрл Рэй Харрис, полиция Джорджии. В связи с событиями прошедшей ночи инсценировка отменяется. Пожалуйста, организованно соберите свои вещи и немедленно покиньте территорию.
«Какого черта? – возмутился Сэм. – Это же место только что совершенного преступления!»
Из глоток собравшихся вырвался общий стон, и группки начали рассасываться. Оглянувшись, Сэм заметил, что шериф Дэниэлс с внушительной матерчатой сумкой направляется к нему.
– Шериф…
– Не сейчас, – она прошла между братьями, даже не сбавив шага.
Когда болтающаяся сумка задела ногу шерифа, Дину показалось, что в ее глубинах что-то звякнуло.
– Пошли, – старший Винчестер кивнул на тела. – Пока их не забрали.
Они подошли к медикам, которые как раз укладывали мешки на носилки, и Дин быстро и небрежно махнул удостоверением:
– Федеральные агенты Таунс и Ван Зандт. Мы глянем, если не возражаете?
Не дожидаясь разрешения, он потянул застежку на ближайшем мешке и расширил просвет, чтобы увидеть лицо трупа. Мужчине было немного за двадцать, засохшая кровь размазалась по его губам и подбородку, как пародия на клоунский грим, а пустые глаза были выпучены почти смехотворно.
– Знаешь этого парня? – спросил Дин у брата.
– Нет, – отозвался Сэм. – Зато второго знаю.
Дин взглянул на второе тело и немедленно опознал Ойлера, того самого здоровяка-реконструктора, с которым они беседовали накануне.
– Я думаю, – проговорил один из экспертов, – что Ойлер заколол Джонсона, а потом перерезал горло и себе. Сработал тихо, как профессионал. Никто в палатке не слышал никаких криков.
– Перчаток лишних не найдется? – спросил Сэм.
Получив пару перчаток, он натянул их и повернул Ойлеру голову набок.
– Дин?
– А?
– Взгляни.
Старший Винчестер присел на корточки рядом с братом и увидел на шее Ойлера красные ожоги веревкой.
– Когда вы его нашли, у него было что-нибудь на шее? Веревка или что-то вроде?
– Не видели, – отозвался медик. – Но мы только что прибыли, а шериф Дэниэлс была здесь за полчаса до нас. Попробуйте спросить у нее.
– Адская идейка, – Дин поднялся. – Готов?
Сэм кивнул, глядя, как группа парней в форме конфедератов заталкивает в багажник «Форд Бранко»[1] пушку на колесах. Оглядевшись, он подтолкнул ближайшего реконструктора:
– Что там эти ребята заталкивают в свою тачку?
Парень прищурился:
– Похоже на осадную гаубицу. Это такое нарезное орудие.
– И чем она стреляет?
– Настоящая? Чем зарядишь, тем и стреляет: снарядом, картечью, даже цепными ядрами – это когда два ядра соединяют цепью. Дьявольская штуковина, – в голосе парня прозвучала зависть, но он тут же потряс головой. – Эх, чего болтать, эта все равно ничем не выстрелит.
– Значит, это просто копия?
– Будем надеяться, – фыркнул реконструктор. – Потому что если нет, то они как раз сейчас вывозят настоящую военную реликвию. А это уже федеральное преступление… Впрочем, вам лучше знать, правда? – он махнул в сторону медиков, укладывающих носилки с телами в автомобили. – Нет, вы верите, что такое произошло?
– Поневоле поверишь, – отозвался Сэм. – Уезжаете?
– Никогда. Никто не уедет. Пока не выяснится, кто это сделал, – Сэм встретился с парнем взглядом и прочел в его глазах глубокую решимость, будто они были на самой настоящей войне. – Некоторые погибшие были моими друзьями.
– Сэм! – крикнул Дин, успевший преодолеть полпути до парковки. – Ты там идешь или как?
Сэм пошел, но оглянулся еще раз и увидел, как люди в сером подтягивают к машине еще одну гаубицу.
ГЛАВА 13
Когда Винчестеры вернулись в город, перед офисом шерифа уже толпились репортеры. Припарковаться удалось только двумя кварталами дальше, между двумя автомобилями с логотипами ТВ-новостей. Пристраивая Импалу к обочине, Дин посмотрел в зеркало заднего вида и увидел на заднем сиденье Кастиэля. Старший Винчестер подскочил и ударил по тормозам:
– Черт побери, Кас, сколько раз я тебе говорил не делать этого?!
На пассажирском круто развернулся Сэм.
– Вы должны уехать из города, – проговорил Кастиэль.
– Что? Почему это?
– Здесь нарастает невероятно мощная демоническая активность. Вам обоим необходимо оказаться как можно дальше отсюда.
– Разумеется, – прорычал Дин. – Побежим от демонов, потому что по жизни мы именно так и делаем.
– Ты не понимаешь, – Кастиэль подался вперед и сжал края сиденья обеими руками с такой силой, что Дин готов был поклясться, что слышит скрип пружин под обивкой; ангел говорил так напряженно, что каждое слово шипело, будто раскаленный металл, брошенный в холодную воду. – Я думал, что смогу узнать, откуда взялась Моа, но вас привели сюда, в ловушку. Свидетель ныне ближе, чем когда-либо.
– Иуда? – подал голос Сэм. – Мы про Иуду говорим?
– Да.
– А почему ты раньше не сказал?
Ангел покачал головой:
– Сперва не виделось смысла в том, что столь могущественный Свидетель может быть вовлечен в небольшую местную свару.
– А теперь увиделось?
– Иуда – страж петли. Он и его подчиненные вынуждены явиться в Мишнс-Ридж, ибо кто-то использует силу петли. И они тому не рады.
– Откуда ты вообще обо всем знаешь? – спросил Сэм.
– Знания эти поместили мне в голову.
– Кто?
Кастиэль убийственно серьезно взглянул на него:
– Тот единственный, кто на такое способен, полагаю. Господь Бог.
– Знаешь ли, Кас, Бог не раз велел куче ненормальных людишек делать ненормальные вещи, и из этого вышло не так много хорошего.
– Это другое.
– Очешуеть.
– Не ты им нужен, – Кастиэль повернулся к младшему Винчестеру. – Тот, кто стоит за этим, направляет твою руку, Сэм, используя петлю Иуды, дабы перевести вперед стрелки на часах Апокалипсиса. Они пытаются создать ситуацию, в которой ты вынужден будешь стать сосудом Люцифера.
Не успел Сэм ответить, как вмешался Дин:
– Ну и, разумеется, Всевышний не побеспокоился разъяснить тебе, как именно это случится?
– Нет.
– Все больше на Него похоже, – Дин посмотрел на брата. – Готов?
Сэм кивнул.
– Дин, обожди, – проговорил Кастиэль почти умоляюще.
– Прости, Кас. В ожидании никогда силен не был.
Винчестеры выбрались из машины и направились к входу в офис.
– Ты же понимаешь, что он, вероятно, прав? – не глядя спросил Сэм.
– Угу.
– Но мы все равно лезем на рожон.
– Претензии?
Сэм покачал головой:
– Если я им так нужен, они в любом случае придут за мной.
– Значит, мы вмажем им первыми, – припечатал Дин. – И так, что мало не покажется.
Они пробрались к входу, расталкивая толпу журналистов и любопытных, но дверь оказалась заперта. Дин вытащил удостоверение и громко припечатал его к стеклу. С той стороны помощник шерифа – толстый мужчина с по-мультяшному густыми черными усами – долго разглядывал братьев и их значки, но дверь отпер.
– Шериф на месте? – осведомился Дин, просочившись внутрь.
– Да, но вам не захочется ее сейчас беспокоить.
– Это важно, – через все помещение он уже разглядел за столом Дэниэлс. Прижав телефонную трубку к уху, она практически орала в мембрану:
– А мне наплевать, что они там вам говорят! Я хочу, чтобы они немедленно очистили территорию! Они портят мне место преступления!
– Портят вам? – Дин шагнул к столу и пристально смотрел на шерифа, пока ей не пришлось признать, что она его заметила, и поднять взгляд.
Но потом Дэниэлс все-таки отвернулась, пытаясь найти, на чем бы сосредоточить внимание. Дин передвигался вместе с ней, удерживая зрительный контакт, и в конце концов, шериф зыркнула на него в ответ и положила трубку.
– Чего вы хотите?
– Где петля?
– Что?
– Ночью на шее Фила Ойлера была петля, а потом она исчезла. Вы одна были на поле боя до прибытия медэкспертов. Вы постоянно удерживаете информацию. Так где петля, я спрашиваю?
Шериф мертвенно побледнела, остались только два ярких пятна румянца на щеках. Она поджала губы, а на виске быстро-быстро забилась жилка.
– Прочь из моего офиса, – понизила голос Дэниэлс.
– Попозже, – Дин с места не двинулся.
Жилка запульсировала отчетливее.
– У меня тут две сотни реконструкторов, которые отказываются паковать вещички и позволить мне делать мою работу. И меньше всего мне нужно, чтобы два клоуна усугубили ситуацию.
– Мы не уйдем, пока не получим ответы, – уперся старший Винчестер.
– О, я тут тоже получаю ответы. Например… – шериф тонко и ни капли не весело улыбнулась, – мне сейчас перезвонят из офиса ФБР в Атланте. Вы ведь вроде как оттуда заявились, правда?
– Да, – начал Дин, – но…
Телефон на столе снова затрезвонил.
– А вот и они, – шериф сняла трубку. – Алло? Да, сэр. Вас беспокоит шериф Джеклин Дэниэлс, Мишнс-Ридж. У меня тут два человека, которые назвались федеральными агентами, и я хотела бы уточнить их личность.
– Постойте, – вмешался Сэм. – Давайте я сам с ними поговорю.
– Ни в жизни, – Дэниэлс снова уткнулась в телефон. – Да, сэр. Агенты Таунс и Ван Зандт. Верно, В-А-Н З-А-Н-Д-Т. Спасибо, я подожду.
Сэм взглянул на брата, но тот пристально смотрел прямо на шерифа. Хотя, нет… Он смотрел на матерчатую сумку в углу – ту самую сумку, с которой Дэниэлс уходила с места преступления. Дин сверлил ее взглядом, будто пытался заглянуть внутрь при помощи лишь силы воли или поднять ее в воздух телекинезом. Дэниэлс улыбнулась и снова заговорила в трубку:
– Да, сэр. Огромное спасибо. Спасибо, что уделили время, – она позвала: – Джерри!
Из-за угла показался охранник, который стоял на входе:
– В чем дело, шериф?
– Пожалуйста, сопроводи джентльменов в камеру. Они обвиняются в том, что выдают себя за сотрудников правоохранительных органов, – она улыбнулась персонально Дину. – У нас будет достаточно времени, чтобы разобраться, кто они такие, а пока пусть посидят в каталажке, – шериф выглянула в окно. – А эту ржавую кучу металла отгони на штрафстоянку. Не хочу, чтобы она загромождала мне улицу.
– Эй! – в ярости подскочил Дин. – Следите за своим чертовым языком, дамочка! Нельзя же…
Джерри двинулся на них с неожиданной настойчивостью. Его толстое усатое лицо больше не выглядело дружелюбным – в чертах появилось что-то жесткое, а ладонь легла на рукоять полицейской дубинки.
– По-хорошему будем или по-плохому, господа? Мне лично без разницы.
– Ладно, – поспешно проговорил Дин. – Послушайте…
– Значит, по-плохому, – заключил Джерри и вытащил дубинку из-за пояса.
Внезапно стало ясно, что ему нравится при всяком подходящем случае использовать ее на бомжах, хулиганах и прочих, кто попадется на пути.
– Постойте! – Сэм примирительно вскинул руки.
Это было все, что он успел сделать перед тем, как раздался взрыв, от которого затряслись стекла.
ГЛАВА 14
Взрыв застал шерифа и ее помощника врасплох: они подскочили и обернулись на шум. Дин заметил, что Джерри опустил дубинку, а только это им и надо было.
– Бежим!
Он юркнул мимо помощника шерифа, промчался через офис и холл, и выскочил за дверь. Сэм бежал следом. На крыльце все еще было полно репортеров, но теперь все они смотрели в другую сторону, где только что прогремел второй взрыв.
– Что это? – прокричал Сэм.
Дин ткнул пальцем в сторону низких зданий центра, за которыми пряталось поднявшееся над горизонтом солнце:
– Это с поля боя!
Пробившись к дороге, Дин перебежал улицу, добрался до припаркованной поодаль Импалы и прыгнул за руль, едва взглянув, следует ли за ним брат. Сэм, впрочем, уже устраивался на пассажирское сиденье. Двигатель Импалы завелся с ободряющим ревом, будто говоря: «Чего вы там застряли?», колеса оставили на асфальте темные следы, и автомобиль помчался к окраине города. В зеркале заднего вида замелькали синие и белые огни.
– Сдается мне, эти парнишки Дьюки[1] снова собираются огрести себе проблем, – пробормотал Дин, растягивая слова в манере Мерла Хаггарда[2].
Сэм тоже посмотрел в зеркало со своей стороны:
– Можешь ехать побыстрее?
– Не-а, – оскалился Дин. – Но я могу сделать так.
Он резко вывернул руль вправо, заставив зад Импалы вильнуть на девяносто градусов и въехал прямиком в «Дикси Бой Бугги Уош». Кто-то из персонала – тощий парень, восседающий на садовом стуле – убрался с дороги достаточно шустро, чтобы Дину удалось заехать внутрь мойки. По ветровому стеклу заплескала вода и заелозили мокрые губки, а старший Винчестер, вывернув шею, увидел, как автомобиль шерифа мчится по главной улице туда, где прогремели взрывы.
– Кажется, оторвались, – в отдалении снова громыхнуло. – И я вообще-то думал, что инсценировку отменили.
– Что-то мне не кажется, что это инсценировка, – отозвался Сэм.
– Тогда какого черта… – Дин бросил на брата взгляд и осекся: Сэм, положив на колено маленький кожаный мешочек, выпачканный кровью, распускал полоску шкуры, служившую ему шнурком. – Это еще что такое?
– Стащил из сумки шерифа перед тем, как удрать.
– Неплохо, Сэмми, – похвалил Дин. – А петли там случаем не было?
– Маловато было времени, чтобы проверить.
– Дерьмо.
Дин выехал из мойки, помахал второму служащему и снова вжал в пол педаль газа, бросив взвизгнувшую шинами Импалу в узкую улочку.
– Чувак, эта штуковина воняет. Что там внутри, вообще?
– Проверим, – Сэм вытащил из мешочка потускневшую серебряную монету и попытался разобрать, что на ней выбито.
– Деньги Конфедерации?
– Думаю, постарше, – Сэм покачал головой и сфотографировал монету на телефон. – Отправлю Бобби, пусть попробует разобрать гравировку.
Переслав фотографию, он продолжил:
– Если учесть кровь и запах желчи…
– Я даже спрашивать не собираюсь, откуда ты разбираешься в таких запахах…
– …я бы предположил, что это было внутри одного из погибших.
– Так что, выходит, веревочное проклятие сносит тебе крышу, а потом еще и платит?
– Ага.
– Ошизеть.
– Дин! Смотри! – Сэм указал на огромное облако черного дыма, вздымающееся в небо. – Все еще думаешь, что это инсценировка?
– Надо вылезать.
– Если шериф нас увидит…
– Думаю, у нее и без нас забот полон рот.
Еще один взрыв сотряс землю, когда братья выскочили из Импалы и побежали через парковку. Где-то завывали сирены. От дыма уже щипало в глазах и текло из носа. Казалось, что перед ними развернулся бой: солдаты обеих армий разбегались во всех направлениях, подальше от горящих палаток и здоровенных дымящихся воронок, открывшихся в идеально подстриженной траве, как огромные голодные пасти. Полицейские и военные орали в рации, пытаясь докричаться до кого-нибудь во всеобщем хаосе.
– Откуда стреляют? – прокричал Дин.
Младший Винчестер указал на вершину холма почти в километре от них. Там, перед ущельем, были припаркованы несколько внедорожников и пикапов, а рядом выстроилась шеренга осадных гаубиц, точно таких, как те, про которые расспрашивал Сэм. Два человека – кажется, тоже в униформе – закладывали очередные заряды.
– Осторожно!
Сэм моргнул от неожиданности, когда одна из пушек выстрелила и ядро, пролетев над ущельем и склоном, с оглушительным грохотом врезалось в землю, отчего ошметки камня, грязи и вывернутых корней поднялись в воздух и дождем посыпались повсюду.
– Я думал, это макеты!
– Это и есть макеты!
– Но как…
Еще одно ядро упало так близко, что Сэм почувствовал, как земля вздрагивает и уходит из-под ног. Он и моргнуть не успел, как оказался на коленях, с забитыми песком носом и ртом. Дин бросился к нему, одновременно пытаясь отряхнуть и вздернуть на ноги:
– Сэмми, ты как?
– Нормально, – выдавил Сэм.
Он чувствовал себя оглушенным и ослабевшим, все поры будто нашпиговали землей. Хотелось убежать в безопасное место, но он понимал, что бегство сейчас – не лучшее решение.
– Нас здесь прикончат! – закричал Дин. – Они палят по нам!
– Вряд ли.
– Что ты такое говоришь?
Сэм, немного очухавшись, повернулся вокруг своей оси, силясь окинуть взглядом все происходящее и взять в толк, что здесь творится. Реконструкторы пытались в облаках песка и пыли найти путь к парковке, в загоне кавалерии бились в панике лошади, брыкаясь и стараясь вырваться на волю. На траве около одного из тентов лежал бинокль – Сэм схватил его и поднес к глазам. Люди около пушек действительно были в униформе – и Конфедерации, и Союза. Казалось, они поняли, что за ними наблюдают: один обернулся и посмотрел прямо на Сэма – с улыбкой и залившей глаза чернотой.
Пушки выстрелили, три одновременно, и грохот, казалось, заглушил все существующие звуки.
– Проклятье, Сэм, сваливаем! – заорал Дин, но на этот раз Сэм его едва услышал. – Они попадут в нас!
– В лучшем случае, – отозвался младший Винчестер. – Это демоны.
– Что?
– Сам посмотри, – Сэм бросил брату бинокль.
Вглядевшись, Дин внезапно сделался очень спокойным и достал из ножен кинжал:
– Как думаешь, сколько их там?
– Трое или четверо.
– По два на каждого?
– Звучит неплохо.
– Возьмешь нож?
– Нет, обойдусь, – Сэм помотал головой. – Бери ты.
Дин нахмурился:
– Ты же у меня не собираешься прямо сейчас становиться «Темным Сэмом», правда?
– Чего?
– Извини. Не стоит об этом?
– Дин…
– Ладно, – кивнул Дин. – Понял. У нас все хорошо.
Сэм правда не знал, насколько серьезно воспринимать подколки брата. Впрочем, сейчас шутки его не особо заботили, он просто чувствовал огромное – почти до абсурда – облегчение, что брат будет сражаться с ним бок о бок. Тащась вверх по склону в удушающем облаке дыма, среди снарядов, падающих за спиной и громыхающих, будто какие-то катастрофические ударные инструменты, Сэм почти потерялся в пространстве. Над головой свистели ядра и казалось, что едва удалось пробраться вверх на несколько метров, как тут же от очередного взрыва съезжаешь обратно. В конце концов пришлось буквально ползти, цепляясь за почву пальцами. Сэм оглянулся через плечо: на парковку прибыли машины скорой, и парамедики с копами сновали среди кратеров, оттаскивая раненных в безопасное место. Никто не пытался взять на себя командование, а если кто и пытался – его не понимали. Около вершины братья молча свалились, хватая ртами воздух, который у поверхности земли остался более или менее чистым. От натуги болели ребра. Отсюда были видны пушки – они тяжело сотрясались, выплевывая очередной снаряд. Сэм посмотрел на брата, пытаясь понять, что у него на уме. Дин раскраснелся, но выглядел торжествующим – то ли в воображении он уже выиграл схватку, то ли просто радовался возможности сразиться с демонами, а не с бюрократией.
– И как ты собираешься… – начал Сэм, но Дин уже рванул вперед.
Младший Винчестер бросился за ним и успел увидеть, как брат вонзает кинжал Руби в первого попавшегося стрелка. Демон вспыхнул белым и свалился. Выдернув лезвие, Дин развернулся и ударил стоявшего позади демона ногой в лицо, но противник оказался шустрее – он уклонился, перехватил ногу Дина и дернул на себя. Нож отлетел в траву. Сэм подхватил его и воткнул демону в голову. Кость треснула, как глиняный черепок, и тварь свалилась на землю, вопя от боли и ярости. С другого конца ряда пушек спешили еще двое – один в форме солдата-конфедерата, другой – в плоском кепи Союза.
– Такое ощущение, что мы в Диснейленде, – пробормотал Дин, вскочив на ноги. – Нож у тебя?
– Я думал, ты его подобрал, – выдохнул Сэм.
Демон в форме Конфедерации широко ухмыльнулся с открытым ртом и бросился на Дина, будто собираясь заглотить его целиком. Сэм услышал, как брат коротко и резко выдохнул – навалившийся противник выбил из него дух. Заряженная гаубица была готова выстрелить: фитиль медленно, но верно оплавлялся. Сэм отстраненно заметил, что он вымочен в свежей крови.
– Сэм Винчестер? – окликнул хриплый голос.
Младший Винчестер развернулся и наткнулся на второго демона, держащего нож.
– Ты нам не нужен, – проговорил тот с эмоциональностью бухгалтера, зачитывающего список налоговых вычетов. – Позволь нам сделать свое дело, и мы разойдемся.
– Какое еще дело?
Демон не ответил, и Сэм понял, что – к лучшему или худшему – придется действовать. Он рванулся к противнику, и тот широко и расхлябанно замахнулся ножом. Сэм дернулся в сторону и, пытаясь увернуться, почувствовал, как кончик лезвия чиркнул по его рубашке. Внезапно почва под ногами поехала, и младший Винчестер упал на колени, продолжая скользить. Демон же удержался на ногах и размахнулся для смертельного удара.
– Не надо было становиться у нас на пути, – проговорил он. – Все было бы намного проще.
И тут позади взревела гаубица. Кажется, в последний момент тварь поняла, что происходит, но было уже поздно. Сэм зажмурился, когда вся верхняя часть тела противника исчезла в насыщенных серой брызгах, которые попали и на него. По чистой случайности Сэму удалось подхватить нож в воздухе: движение получилось классное, и жаль, что Дин его скорее всего не заметил. Дин и не заметил, потому что в это самое время последний демон старательно вколачивал его в землю. Сэм бросился к дерущимся и услышал слабые булькающие звуки – демон начал душить Дина. Услышав его шаги, демон обернулся и впился в младшего Винчестера темным яростным взглядом:
– Ты бы не стал вмешиваться, если бы знал, какая миссия на нас возложена.
Сэм метнул нож ему в лицо, но тварь со смехом уклонилась, и нож, пролетев слишком высоко, упал в грязь.
– Мы послужим высокой цели, – демон поднялся и шагнул к Сэму одновременно тяжело и грациозно. – И ты только часть ее.
– Никакой цели вы не служите! – бросил Сэм и понял, что кричать нужды нет: выстрелы стихли.
Ветерок снизу принес непонятный запах – тяжелый и гнилостный, как будто тонны разлагающейся плоти остались лежать на солнце.
– А ты подожди, – отозвался демон. – Просто подожди. Подожди так, как долго-долго ждали мы, мучаясь в самых темных глубинах…
– Заткнешься ты когда-нибудь? – злобно прохрипел Дин у него из-за спины. – Если очень уж надо, так прикончи нас уже!
– Отличная идея, Дин Винчестер.
Демон развернулся, но, сделав несколько шагов, замер: он стоял аккурат в демонской ловушке, которую вырезал на траве Дин.
– Тупица, – пробормотал старший Винчестер и принялся начитывать ритуал экзорцизма.
ГЛАВА 15
Когда демон покинул тело, запах серы только усилился.
– Фу, что они там откопали? – Дин в просвет между двумя гаубицами всмотрелся в окрестности, прикрывая ладонью нос и рот, и помахивая свободной рукой перед лицом, будто пытаясь расчистить себе немного свежего воздуха.
– Несет, как…
– Знаю, – перебил Сэм. – Причем все сильнее.
Снаряды разворотили все поле, выкорчевав деревья и оставив многочисленные рытвины. Сквозь облака пыли и песка младший Винчестер разглядел медиков и полицейских («А может, и шерифа», – хмуро подумал он), которые столпились вокруг одного из провалов и заглядывали в него. Солнечные лучи пробивались из-за облаков и рушились вниз длинными, почти материальными столбами света, как будто сам Бог заинтересовался, что там внизу такое происходит. С приличного расстояния сложно было сказать наверняка, но Дину показалось, что он видит в кратере, среди камней и корней, что-то постороннее. Судя по реакции людей, окружающих кратер, они тоже это видели. А потом Дин заметил кое-что еще.
– Слушай, разве этот поезд не должен стоять в ангаре?
Сэм посмотрел на рельсы, бегущие вдоль поля боя. Перед железнодорожным ангаром стоял паровой локомотив середины девятнадцатого века – паровоз, угольный вагон, тормозной вагон[1] и та самая платформа с пулеметом Гатлинга.
– Может, часть инсценировки? – с надеждой предположил Дин.
– А почему мы его раньше не видели? – здраво возразил Сэм. – Такое сложно не заметить, – он продолжил: – Демон сказал, что они замахнулись на более важную цель. Вряд ли они пытались кого-то убить, скорее всего, для них были важны именно воронки. Они пытались обнажить что-то, что скрывалось под землей. Если они заставили работать пушки, то почему бы им не вывезти и древний паровоз?
Дин пристально смотрел вниз:
– Мне надо глянуть поближе.
– Там шериф, – напомнил Сэм.
– И что с того?
– А то, что мы больше не ФБР, забыл?
– У меня есть план.
– И почему я не удивлен?
– Эй, – Дин хлопнул его по плечу. – А как же доверие?
Сэм хотел было ответить, но тут в заднем кармане зазвонил телефон.
– Подожди, – он взглянул на экран. – Бобби.
– Не сейчас.
– А вдруг что-то важное? – Сэм проследил, как брат потирает шею, которую недавно сжимали руки демона. – Хочешь сказать, тебе не нужна передышка?
– Ладно. Пять минут… максимум, – вздохнув, Дин отыскал более или менее укромное местечко за грудой камней и присел там, наблюдая за происходящим у подножия холма.
– Сэм? – Бобби даже не пытался скрыть тревогу. – Что-то ты там запыхался, парень. У вас все нормально?
– Мы с Дином только что вынесли банду демонов.
– Ага, ясно. А я выяснил кое-что.
– Да?
– Эта монета, – проговорил Бобби, – шекель Тира[2], старинная финикийская монета. Один из тридцати сребреников, которые получил Иуда за предательство Христа. Где ты ее взял?
– В теле одной из жертв.
– Ты сам ее нашел?
– Я забрал ее из офиса шерифа, но…
– Сэм, это важно. Шериф знает, что ты ее забрал?
– Не знаю. Вряд ли. А что?
– Она пыталась остановить тебя?
Сэм нахмурился:
– Не могу понять, куда ты клонишь.
– Это кровавые деньги, Сэм. В истории человечества только тридцать таких монет. Это плата за оказанные услуги.
– Услуги какого рода?
Голос Бобби прозвучал еще более ворчливо:
– По легенде такие деньги можно заработать только одним способом – как Иуда. Нужно предать тех, кого любишь.
– Так мне надо избавиться от нее?
– Сэм, ты меня не слушаешь. Сделка уже состоялась. Какой теперь в этом прок?
– Бобби…
– Я позвоню, если выясню что-то еще, – сказал Бобби на прощание. – А тебе бы лучше предупредить Дина, с чем он может столкнуться.
– Обязательно, – пообещал Сэм.
Но когда он заглянул за камни, Дина там не было. Сэм спустился с холма и нашел брата в зарослях кипариса и дуба, обрамляющих речку. Старший Винчестер следил, как по парковке между автомобилями пробивается передвижная криминалистическая лаборатория.
– Куда ты делся? – Сэм приземлился рядом.
– Просто решил рассмотреть поближе, – Дин развернулся к нему с каменным лицом. – Что там Бобби сказал?
– Что этой монете две тысячи лет, – Сэм поймал себя на том, что тянется к распущенному галстуку, и с усилием опустил руку. – Теория Каса про Иуду подтверждается.
– И все?
Сэм тяжело вздохнул:
– Нет, не все.
Дин прищурился:
– Что не так, Сэмми?
– Это кровавые деньги, – Сэм достал из кармана шекель. – Бобби говорит, заполучить такую монету может только тот… – остаток фразы пришлось выдавливать силой, – кто предаст человека, которого он любит.
Старший брат уставился на него.
– Дин, я ничего не делал!
– А может, это предоплата?
– Что ты хочешь этим сказать? Думаешь, я сам рад?
– Думаю, ты вляпался по уши.
– Хочешь, чтобы я лег на дно? Приковал себя наручниками к дереву, пока все не закончится?
Дин раздраженно отвернулся и мотнул головой:
– Это тоже в твоем кошмаре было?
– Может быть, – отозвался Сэм. – Я не помню.
Он несколько секунд сверлил взглядом монету, потом сжал кулак, размахнулся и забросил ее как можно дальше в реку. Кусочек серебра сверкнул и исчез в медленной коричневой воде. Тем временем фургон лаборатории достиг ближнего края стоянки и принялся искать место для парковки между патрульными машинами, пикапами и автомобилями горожан. Позади тянулся эвакуатор. Наблюдая за парковкой, Сэм краем глаза поглядывал на брата, и ему казалось, что Дину не терпится окунуться в гущу событий и просто забить на разговор. Поэтому, если хочется что-то сказать, говорить надо прямо сейчас.
– Дин…
– Эй, – Дин не стал слушать. – Не бери сильно в голову, ладно? Не обязательно все именно так и случится, – он поднялся и отряхнул джинсы. – Что бы между нами не приключилось, мы с этим справимся. И потом, у тебя еще целый мешок этих монет в… – он внезапно застыл. – Машина!
– Дин, что?..
– Этот сукин сын! – старший Винчестер указал на стоянку, где эвакуатор примеривался к Импале, и рванул сквозь заросли. – Он забирает мою детку!
– Дин, стой! – Сэм вцепился в его руку и потащил обратно. – Давай сосредоточимся…
– Ох, как я сейчас сосредоточен! – Дин начал выдираться из его хватки.
– Если мы сейчас отсюда высунемся, то окажемся в камере через двадцать минут, ты же сам понимаешь, – увещевал Сэм, удерживая брата за плечи. – Мы ее выручим, слышишь? Обещаю.
– Если у нее на крыле хоть одна царапинка появится, клянусь, я…
– Хорошо, хорошо, я понял, – закивал младший Винчестер. – Ты говорил, что у тебя какой-то план?
Дин сдался и кивнул через реку на передвижную лабораторию. Из фургона выбирались эксперты в полной защите – комбинезоны, респираторы и маски, закрывающие голову и плечи, как у электросварщиков.
– Видишь тех парней? С них и начнем.
ГЛАВА 16
Беспорядочная толпа полицейских, зрителей и реконструкторов на парковке была по-прежнему настолько плотной, что братьям удалось пробраться в лабораторию незамеченными. Эксперты уже ушли на поле боя, а копы эвакуировали народ, так что в суматохе никто не помешал Винчестерам стащить два запасных костюма и маски. Сэм прихватил за шнурки два ламинированных бейджа и бросил один Дину. Старший Винчестер посмотрел на фамилию:
– Как она произносится? Серази?
– Не важно. Все равно лиц не видно.
Спрятав лица под капюшонами и защитными щитками, Винчестеры вышли из фургона. Дин попытался оглядеться, но капюшон создавал проблемы с боковым зрением, так что пришлось на ходу повернуться вокруг своей оси. На западном краю поля за происходящим наблюдала пестрая толпа журналистов, пожарных, копов и реконструкторов. Несмотря на приказы полицейских, многие солдаты совсем не спешили расходиться. И тут Дин в кого-то врезался.
– Эй, – возмутилась женщина. – Смотри, куда идешь, приятель!
Повернувшись, он обнаружил, что этот кто-то – шериф собственной персоной. К счастью, Дэниэлс не узнала его лицо под маской.
– Простите.
Они с Сэмом тоже подошли к краю ямы. Глубоко вздохнув, Дин заглянул внутрь. Вероятно, в это место попал не один снаряд, так что воронка получилась глубокая.
Массовое захоронение.
На глубине более десятка метров в земляных стенах угадывались скелеты и разрозненные кости вперемежку с осколками шрапнели и ржавых снарядов. Вот пушечный ствол, а здесь искореженная масса, вероятно, бывшая когда-то повозкой, а между ними – мешанина ребер и позвонков, пожелтевшие останки того, что было человеком. Десятки людей, может, и больше. Корни деревьев, словно узловатые кулаки, переплетали и сжимали останки.
Первое, что почувствовал Дин Винчестер – чистое облегчение, всепоглощающее ощущение «О! Всего лишь?» И не то чтобы он ожидал обнаружить бездонную дыру в ад, изрыгающую серу и готовых наброситься на него демонов или что-то типа того… но все же…
Он ожидал.
Он в самом деле ожидал – после всех тех лет, проведенных там.
Он загадывал.
Он тревожился.
Он боялся.
Усилием воли старший Винчестер затолкал нахлынувшие мысли куда подальше. Больше всего на свете Дину не хотелось, чтобы пережитое отравляло его взгляды на реальность, но выбора не оставалось. Ад сделался его персональным Вьетнамом, наложил на него несмываемый отпечаток, и никакое отрицание, никакое намеренное игнорирование не в силах ничего изменить. Никогда.
– Это не ад, – пробормотал Дин себе под нос. – Всего лишь горстка мертвых солдат.
Внезапно само сочетание «мертвые солдаты» показалось ему невероятно забавным[1]: на ум сразу пришли пустые пивные банки и бутылки из-под «Пабст Блю Риббон», и «Курс», и худшего, надо думать, пива в Америке «Майстер Брау». Напряжение лопнуло, и по телу раскатилось блаженное оцепенение, приковывая его к месту.
Стоящий рядом лаборант, приняв реакцию Дина за отчаяние, сжал его плечо:
– Держись, парень. В первый раз всегда нелегко.
– Угу, – выдавил Дин, радуясь, что его лица не видно. – Все нормально.
– Мы просто делаем свою работу, правильно?
– Чертовски верно, приятель.
– Эй, Дин, – Сэм хлопнул его по другому плечу. – Ты видел?
– Что именно?
– Вон там.
Дин посмотрел в указанном направлении. Импровизированная исследовательская группа сбросила в яму канат, и один из рабочих внизу начал прилаживать к нему продолговатый ящик, наполовину торчащий из грязи. Кажется, ящик был сделан из стали и, в отличие от прочего содержимого кратера, не поддался грузу времени в полторы сотни лет. Более того, он буквально светился, сиял сильнее, чем положено. Глядя на это сияние, Дин представил, каково это – быть погребенным под тоннами земли десятилетие за десятилетием и сверкать в глубине противоестественно ярким неотраженным светом.
Когда подъемник потащил прицепленный за ручку ящик наружу, его стало видно полностью, и Дин заметил какие-то надписи по краям. Ящик медленно вращался в воздухе, пуская солнечные зайчики, а потом самодельный кран сгрузил его на противоположный край ямы.
– Пошли, – позвал Сэм.
Дин потрусил туда, где несколько полицейских уже стояли вокруг находки и с любопытством ее разглядывали. Туда же потянулись операторы и несколько реконструкторов, которые, видно, осмелели насчет «порчи места преступления». Притаившись в толпе, где его было сложнее заметить, старший Винчестер сдвинул капюшон и позволил прохладному ветерку остудить вспотевшее лицо. Глубоко вдохнув и выдохнув, Дин обнаружил, что то ли он притерпелся к вони из провала, то ли она начала рассеиваться.
– Сэм, прочитать можешь?
Нервно оглянувшись, младший Винчестер стянул маску и стер с крышки оставшийся налет песка. Поверхность тут же сверкнула, будто подмигнула.
– Что-то знакомое, – начал Сэм. – Эти знаки… Кажется, они похожи на те, что были в дневнике Бошама.
– Получается, это гроб Бошама?
– Ага.
***
Не успел Сэм как следует разглядеть надписи, как рабочие подняли гроб и потащили его к передвижной лаборатории. Сэм понимал, что если они пойдут следом, их будет легче распознать. А потом стало ясно, что уже поздно.
– Сэм!
Сэм поднял голову и увидел то, что уже заметил брат: на другой стороне ямы, всего десятком метров дальше, стояла шериф Дэниэлс и смотрела прямо на него с очень решительным выражением лица, в котором смешались узнавание, целеустремленность и злость. Снимая капюшон, Сэм полагал, что подобное может произойти, но в глубине души не ожидал, что это произойдет так быстро.
– Попались, – проговорил он.
– Улыбаемся и машем, – Дин начал пятиться, напоминая футболиста, оценивающего любые возможности, пусть даже самые сумасшедшие.
Время тем не менее поджимало: Дэниэлс и ее помощники уже пробирались к ним, а путей к отступлению не было. «Проклятье, – подумал Сэм. – Мы проторчим в тюряге ночь, а то и больше. Мы не можем себе такого позволить». Внезапно Дина осенила идея, и он бешено замахал:
– Привет, Команчи!
Обернувшись, младший Винчестер увидел, как копы ведут несколько солдат из подразделения Дэйва Волвертона мимо загона с все еще паникующими лошадьми. Солдат, возглавляющий группу, показался знакомым, и Сэм сообразил, что это Сара Рафферти. Кажется, она решила выпустить лошадей. Шериф Дэниэлс неуклонно приближалась, и тут Сара вскинула голову.
– Рядовой Уилл Таннер! – заорал Дин. – Вам помочь?
Несколько мгновений Сара не понимала, чего он хочет. Потом поняла. Взглянув на Дэниэлс, она, судя по лицу, пришла к каким-то выводам и дернула удерживающую ворота задвижку. Кони вырвались из загона стремительной волной, будто дав, наконец, волю накопленному за время взрывов страху. Они пронеслись перед братьями, оглушительно грохоча копытами и заставляя всех отпрянуть от того инстинктивного ужаса, с которым люди бегут с пути охваченного паникой табуна.
– Давай! – Дин сгреб брата за запястье. – Бежим!
Под прикрытием лошадей они снова напялили маски и присоединились к группе, несущей гроб. Подсобив загрузить его в фургон, братья быстро залезли следом. Оставшиеся работники – четыре человека – собрались зайти за ними.
– Оставайтесь, – сказал Дин. – Мы с напарником сами справимся.
– Сами? – один из четверки снял маску и мазнул взглядом по болтающемуся у Дина на шее бейджу. – Кто приказал?
Не успел Дин ответить, как раздались крики и грохот: лошади ворвались на парковку, петляя между автомобилями, отчего суматоха разгорелась только больше. Лаборанты выскочили посмотреть, в чем дело, а Дин захлопнул дверь и крикнул водителю:
– Трогай! Куда мы сейчас?
– Дело переходит под федеральную юрисдикцию, – отозвались из-за руля. – Самолет ждет в аэропорту округа Малькольм. Вас только двое?
– Похоже на то, – согласился Сэм.
– А остальные где?
Дин посмотрел в окно, за которым всем миром пытались остановить бушующих лошадей.
– Коней окружают, – пожал плечами он. – Видно, всю грязную работенку нам оставили. Что делать будем?
ГЛАВА 17
Передвижная лаборатория выехала со стоянки и тяжело покатила за город. Дорога была ухабистая, за окном неспешно тянулись бесконечные зеленые холмы и голубое небо.
– Если демоны не пожалели времени разворотить снарядами все поле, – предположил Сэм, – значит, они не сомневались, что петля в гробу Бошама.
– Так давай проверим.
– Прямо сейчас? – с сомнением уточнил Сэм. – Уверен?
– Да без проблем. Если только найдешь мне отвертку.
– Нет, в смысле, ты действительно хочешь вскрыть гроб?
– Так мы затем и приехали, правда?
– Неизвестно, что может случиться.
Дин тяжело вздохнул:
– Ясно, что гроб не сдержит силу петли. Значит, ее надо достать и уничтожить.
– Давай я сначала Бобби позвоню, – Сэм позвонил, но попал на голосовую почту. – Не отвечает.
– Ну и ладно.
В задней части машины обнаружились стальные шкафчики и контейнеры с аккуратно разложенными внутри инструментами, химикатами и медицинскими приспособлениями. Дин выудил оттуда лопатку и, присев около гроба, поддел его крышку. В это время водитель заглянул в зеркало заднего вида и крикнул:
– Эй! Нам нельзя трогать улики!
– Все пучком, – отозвался Дин. – У нас письменное разрешение.
– От кого?
– Э, от полковника… Сандерса[1].
– Чего-чего?
Сэм метнул на брата испепеляющий взгляд «Какого хрена?», а Дин пожал плечами и изо всей силы налег на ручку лопатки. Что-то громко треснуло, низко заскрипели петли, и крышка подалась вверх.
– Ребята, вы же там не трогаете гроб, правда?
Не обращая внимания на шофера, Дин надавил сильнее. Сэм, присев рядом, схватился за крышку и, поднатужившись, потянул ее на себя.
– Боже, – отшатнулся Дин. – Да оттуда еще сильнее воняет! Такое возможно?
Младший Винчестер вздрогнул и зажал нос. Когда задние колеса подскочили на ухабе, вонь, кажется, только усилилась – не такая гнилостная, как из захоронения, но более насыщенная, затхлая и острая, словно от вяленого мяса полуторавековой давности. Сэм заглянул в гроб: сбившиеся на сторону и оттого выглядящие маленькими и перемешанными кости, одно ребро обвито старым ремнем с металлической пряжкой, ржавый револьвер давным-давно начал разваливаться.
– Ох, чувак, как это понимать? – Дин порылся в хрупких останках с видом ребенка, чей рождественский подарок оказался сломанным еще в упаковке, и отложил в сторону череп.
Раскрошенные кости да сбитые сапоги – вот и все, что осталось от Джубала Бошама, не считая потрепанных обрывков серой униформы и нескольких медных пуговиц, рассыпанных, как выпавшие зубы.
– Похоже, в «Киндер-сюрпризе» сюрприза не оказалось, – подытожил Дин. – А где же петля?
– Не здесь.
– Эй! – не терял надежды приструнить их водитель. – Эй!
– Тогда где она?
– Дин, я не знаю.
– Может, спросим у Джонни Реба[2]? – Дин снова схватил череп Бошама и развернул к себе, изображая Гамлета. – Привет, Джубал. Где петелька-то, приятель? – он оглянулся на Сэма. – Представляешь, неразговорчивый попался.
– Дин…
Но старший Винчестер больше на него не смотрел – он смотрел на тонкие струйки темного вещества, которые начали сочиться из пустых глазниц.
– Э, Дин?
Вещество поднялось в воздух, все еще вяло, будто пробудившись от долгого сна. В его глубинах что-то извивалось, что-то живое и – сообразил Сэм – пугающе разумное.
«Моа…»
Вещество медленно, даже с каким-то любопытством, кольцом обвилось вокруг его головы, напоминая при нынешних обстоятельствах ту самую петлю. Будто чернила растеклись по воде, только вместо воды был воздух. Пару секунд оно сохраняло форму вопросительного знака, потом начало сжиматься. Сэм ощутил пульсацию в висках, будто резко переменилось атмосферное давление, его повело, замутило, словно во время особо противного гриппа.
– Не смотри на нее, – приказал Дин.
– Не… что? – младший Винчестер выгнул бровь. – Как «В поисках утраченного ковчега»[3]?
– Черт возьми, Сэм…
– Хорошо-хорошо. Не смотрю.
– И без резких движений, – добавил Дин. – Наверное, она еще не очухалась. Слишком долго пробыла взаперти, – он следил глазами за движениями Моа. – Но скоро она сообразит, что ее потревожили, и пойдет вразнос. Я положу череп на место.
– Отличная идея.
Дин как можно аккуратнее вернул череп в гроб, и тварь начала втягиваться обратно в глазницы – будто, встав перед выбором атаковать незнакомца или остаться с трупом, с которым она провела последние сто шестьдесят лет, Моа выбрала наиболее привычный вариант. Во всяком случае, до поры до времени.
– Да что за?.. – рявкнул водитель и злобно развернулся к братьям. – Воняет, как черти что!
– Извиняйте, – Дин попытался говорить беззаботно, но получалось слабо. – Это все бобы виноваты.
– Вы не…
– Осторожно! – выкрикнул Сэм.
Водитель перевел взгляд на дорогу, но было уже поздно: до микроавтобуса, стоящего аккурат на двойной желтой полосе, осталось не больше шести метров. На скорости чуть меньше ста километров в час фургон врезался в бок микроавтобуса, сминая его своим полуторатонным весом. На секунду все поле зрения затянуло красным, потом чувства стали понемногу возвращаться. Сэм услышал звон бьющегося стекла, их с Дином швырнуло по ходу движения вместе со шкафчиками и канистрами, разбилась какая-то склянка, распространяя едкие пары формалина. Открытый гроб, заложник собственной тяжести, тоже сорвался с места, и его по инерции, словно не обошлось без невидимой катапульты, с силой вмазало прямо над передним сиденьем. Теперь треснуло и лобовое стекло. А потом водитель начал кричать. Смутно, словно сквозь густой туман, Сэм увидел, как черная субстанция обволокла голову шофера – она что-то делала с его лицом, а он дергался, молотил руками по воздуху и пытался освободиться. Вскоре крики стихли. В наступившей тишине Сэм различил влажные хлюпающие звуки и понял, что Моа осталась на месте, обернув собой голову человека. В памяти почему-то всплыла строчка из бессмертного стихотворения «Ночь перед Рождеством»[4]: «Обвил голову, словно венок…». Сзади посыпалось стекло, зазвенели инструменты, и Дин со стоном поднялся на ноги:
– Сэмми, ты как? В порядке?
– Ага, – Сэм покривил душой: плечо болело, по правому бедру будто кувалдой заехали, – но все же соскреб себя с пола. – Пойду проведаю водителя.
Пригнувшись и прихрамывая, он начал пробираться к переднему сиденью. На секунду его внимание приковало зрелище, открывшееся в разбитом окне: фургон спихнул микроавтобус с дороги и сбросил в канаву на обочине, там он теперь и лежал – полусплющенный, со струящимся из-под капота дымком и продавленным боком, хотя внутри, как Сэм заметил, никого не было. Кто-то просто оставил микроавтобус на двойной полосе и ушел. Гроб Бошама лежал прямо перед фургоном в середине дороги – он приземлился на бок, и большая часть останков высыпалась на асфальт. Черепа видно не было, хотя он бы явно нашелся неподалеку. Кости выглядели частью какой-то невероятно сложной настольной игры, результат которой наверняка определял грандиозные повороты судьбы всех участников. Наконец Сэм перевел взгляд на водительское сиденье и разглядел затылок шофера: тот сидел, чуть склонив голову влево, словно хотел посмотреть в боковое зеркало.
– Эй, друг, – хотя ответа он не особо ожидал.
Подойдя совсем близко, младший Винчестер похлопал шофера по плечу, потом потряс: голова откинулась, открыв на обозрение зияющую алую дыру на месте лица – глаза, нос и рот будто выскоблили. Передняя часть рубашки, как под фартуком, скрылась под мешаниной свернувшейся крови, мозга и стеклянного крошева. Сэм мигом вспомнил вопли и хлюпающие звуки.
«Это сделала Моа. Но зачем?»
А потом он увидел, что во время краткого полета гроба череп Бошама выпал из своей обители и приземлился аккурат водителю на колени. Приглядевшись, он рассмотрел в глазницах едва заметную пульсирующую черную массу.
«Тогда она была сонная, а теперь проснулась. И – прав был Дин – не на шутку рассердилась».
– Сэм, – подал голос брат. – Там все плохо?
Сэм не ответил: какое там, если он даже дышал едва-едва. Очень осторожно, словно гнездо с роем шершней, он поднял череп. От движений Моа лобные кости вибрировали, как сотовый телефон. Держа череп кончиками пальцев, Сэм размахнулся и сквозь разбитое стекло выкинул его на дорогу. Покатившись по асфальту, череп остановился около черного сапога.
– Спасибо, Сэм. Приятно, когда работу делают за нас.
Младший Винчестер поднял голову на источник насмешливого голоса: метрах в двадцати от фургона плечом к плечу стояли пять реконструкторов в униформе Конфедерации и Союза – с улыбками на лицах и сплошь черными глазами.
– Дин, – устало позвал он. – Демоны.
– В курсе. Новости смотрю, – пробормотал брат.
– Сэм и Дин Винчестеры, – проговорил демон, стоящий около черепа. – И снова становится ясно: что бы вы не получили, мы можем это отобрать.
– Он цитирует «Индиану Джонса»? – простонал Дин.
– К месту пришлось, – пояснил демон. – Кстати, симпатичная одежка. Надоели костюмы ФБР?
Не дожидаясь ответа, он поднял череп и вытянул руку, чтобы лучше разглядеть копошащуюся внутри Моа:
– Где петля, мальчики?
– Не здесь, – отозвался Дин.
– Что?
– Уши на что, урод, – старший Винчестер открыл дверь и выбрался на улицу. – Кажется, у вас, ребятки, ложная информация.
– Не смейте врать.
– Мы не врем, – вступился Сэм. – В гробу петли не было, сами проверьте.
Сжимая в руке череп, солдат подошел к гробу. Остальные последовали его примеру, и двое присели на корточки, рассматривая останки.
– Он прав. Петли нет.
– Кажется, пора брать сумочку и выходить за дверь[5], дорогуши, – съехидничал Дин. – Не скажу, что мы…
Солдат зарычал от ярости и изо всей силы швырнул череп об асфальт. Череп треснул, но не развалился.
– Я бы поостерегся, – Сэм тоже вышел из машины и стал рядом с братом.
Демон наступил на череп каблуком – с размаху. И тут одновременно случились две вещи: кость лопнула с коротким резким хрустом и Моа – очень бодрая и очень злая – вырвалась из-под нее и стремительно накинулась на обидчика. Сэм никогда не слышал, чтобы демоны так кричали. Моа вскрыла тело солдата менее чем за секунду, пропоров грудную клетку и почти разорвав ее надвое. Не успел он упасть, как Моа расправилась еще с двумя демонами с такой скоростью и свирепостью, что за ней было сложно уследить, а последних двоих скосила одним молниеносным броском. Когда все закончилось, она устроилась среди разворошенных костей, бывших ее пристанищем полтора столетия, и над ней с лязгом захлопнулась крышка.
– Ух ты, – прокомментировал Дин. – Побежали?
– Ага. Неплохая идея.
– Сколько примерно до города?
– Километра три.
– Отлично.
– Почему это, – удивился Сэм.
– Потому это, – Дин похлопал себя по плоскому животу. – Физкультура полезна для здоровья.
Они развернулись и бросились бежать обратно по дороге, но успели сделать буквально несколько шагов, прежде чем наткнулись прямиком на полицейскую машину – и пытаться скрыться было уже слишком поздно.
ГЛАВА 18
Автомобиль резко остановился, и из него выскочила шериф Дэниэлс с наручниками наготове. На лице ее был написан такой горячий гнев, что им можно было сталь плавить.
– Вы просто не представляете, в какие неприятности влезли, – выпалила она. – Вы оба…
– Арестованы, – закончил Дин. – Да, мы поняли.
– К машине, – Дэниэлс подтолкнула Сэма и, защелкнув на его запястьях браслеты, принялась тщательно обыскивать. – Ноги шире.
– Эй, про меня-то не забудьте, – напомнил Дин.
Шериф затолкала Сэма на заднее сиденье, и со стороны пассажирского кресла вылез ее толстопузый помощник (Дин вспомнил даже имя – Джерри) с дубинкой – дела готовились принять скверный оборот. Дин подумал, что его обыск возьмет на себя Джерри, что в очередной раз доказало бы, что невезение идет широкой полосой, но тут помощник заметил искореженный фургон и направился туда.
– Эй, шериф, – позвал он спустя несколько секунд. – Вам лучше взглянуть на это.
– Сейчас иду, – Дэниэлс надела наручники на Дина и быстро прохлопала его от плеч к ногам.
– Ай, – сказал Дин. – А понежнее слабо?
– Это еще что? – она нашла нож Руби.
– Мне он еще пригодится.
– Не думаю, – шериф усадила старшего Винчестера на заднее сиденье и захлопнула дверь.
Было тесно и пахло дезинфекцией. От водительского места их отделяла металлическая сетка. Из-за скованных за спиной рук Дину пришлось наклониться и пригнуться к коленям.
– Хреново, – заметил он.
Сэм кивнул, глядя как шериф Дэниэлс спешит к передвижной лаборатории. А потом послышался голос Джерри: «Батюшки святы!»
– Похоже, они нашли демонские мясные костюмчики, – проговорил старший Винчестер.
– Ага.
– И ясное дело, повесят все на нас.
– Даже не сомневаюсь.
Шериф Дэниэлс резко развернулась и зашагала, почти побежала к машине. Скользнув на переднее сиденье, она включила радио и проговорила в микрофон:
– Шериф Дэниэлс запрашивает подкрепление. ДТП на шоссе номер семнадцать, восемьдесят третья миля. Очень срочно. Имеются жертвы. Известите неотложку.
В радио раздался треск, и диспетчер подтвердил запрос.
– Надеюсь, у вас хорошие адвокаты, – шериф взглянула в зеркало заднего вида. – Они вам понадобятся.
– У нас есть кому позвонить, – отозвался Дин.
Шериф ничего не сказала. Когда она прятала микрофон, ее рукав задрался и старший Винчестер заметил кое-что интересное – маленькую татуировку над правым запястьем: кольцо цифр было окружено кольцом звездочек, а в меньшем круге наложились друг на друга две пентаграммы, образуя ассиметричное переплетение, похожее на сеть. Дин взглянул на брата, и тот кивнул – он тоже заметил.
– Клевая татушка, – похвалил Дин.
Дэниэлс напряглась и, не глядя, натянула рукав обратно.
– Я отвезу вас в офис, а мой помощник дождется подкрепления.
– Сантерийский[1] оберег, не так ли? – спросил Сэм.
Шериф завела двигатель, машина развернулась и рванула с места.
– Как много вы знаете на самом деле? – не отставал Сэм. – Зачем вам петля?
Дэниэлс вспыхнула:
– На вашем месте я бы заткнулась до встречи с адвокатом.
– Ваши проблемы куда больше наших, леди, – вмешался Дин. – Вы же видели водителя. Думаете, это мы его так? В здешних лесах водятся такие твари, что вы им даже названий не подберете.
Дэниэлс оглянулась:
– Ты удивишься… – начала она.
И тут в полусотне метров от автомобиля из леса кто-то выскочил. От неожиданности Дину показалось, что это какое-то животное, олень хотя бы, но на прерывистой желтой полосе стоял мужчина с тем отстраненно-пристальным взглядом, который Дин замечал только за одним существом.
– Осторожно!
Кастиэль с места не двинулся. Машину занесло, пошвыряло по обеим полосам, потом она сошла на обочину и угодила в водосточную канаву.
«Вторая авария, – смутно отметил Дин. – День прошел не зря». Дэниэлс сознания не потеряла и сражалась с ремнем безопасности. Кастиэль распахнул заднюю дверь и выволок наружу сначала Дина, потом Сэма.
– Ты кто такой, черт возьми? – подала голос Дэниэлс.
– Бегите, – ангел выглядел измотанным, словно только что проделанное отобрало у него последние силы. – Быстрее!
Братья сбежали по насыпи и ломанулись в лес. Солнце пестрило в листве, никаких ориентиров не наблюдалось. Так они и бежали, пока Дин не сообразил, что дороги назад им ни за что не отыскать. Но они молча шли вперед еще с полчаса. Окружающая растительность сделалась только гуще, ветви кустарника цеплялись за одежду, словно против них обернулся сам лес. Неровная почва изобиловала сухими ветвями, плетьми ежевики и ямами, и Сэм понял, что наступи кто-нибудь из них туда и вывихни лодыжку – и все кончено. Невозможно тащить за собой кого-то, когда у тебя скованы за спиной руки.
«А если так оно и случится, Сэм? – спросил голос из сна. – Ты бросишь брата?»
«Конечно, нет!» – возразил Сэм.
«Да ну? А тридцать сребреников по-другому думают».
Сэм выгнал непрошеную мысль из головы – это не трудно, если сосредоточиться только на том, чтобы двигаться вперед, вперед, вперед… В конце концов они угодили в болото.
– Стой! – выдохнул Дин. – Ты слышишь?
Сэм помотал головой. Они так быстро бежали, что он слышал только бешеное биение собственного сердца и свое тяжелое дыхание. Легкие огнем горели, и жар поднимался по горлу к голове. По лицу струился пот.
– Слушай.
– Дин…
– Чшш!
Сэм огляделся. Они стояли в гуще лиан и корней, среди тучи жужжащих москитов, чей звон беспрестанно лез в уши. Мокрым запястьям было очень неловко в наручниках, и все время хотелось отмахнуться от насекомых. От земли поднимался влажный мшистый запах. Ноги до колен были покрыты жирной черной грязью, пристающей к ткани при каждом вырванном с боем шаге. Сэм ждал, прислушиваясь, а потом вдруг услышал. Лай. Рычание. Визг.
– Ищейки, что ли?
Дин не ответил. Он смотрел в другую сторону, и Сэм, заглянув ему в лицо, увидел, что оно побелело и растеряло всякое выражение, только взгляд метался и глаза на фоне мертвенно-бледной кожи лихорадочно горели почти невероятной зеленью.
– Дин…
– Надо бежать, – Дина так колотило, что дрожал даже голос. – Сэмми, надо бежать.
– Это не адские псы, Дин. Это обычные собаки.
– Они идут по нашему следу!
– Ладно, послушай, – Сэм шагнул к нему, чувствуя, как грязь под ногами становится еще жиже. – Здесь болото, а значит, неподалеку река. Если мы ее перейдем, они потеряют наш след. Правильно?
Дин не ответил, парализованный лаем, воем и шумом, с которым собаки продирались сквозь подлесок.
«Нету времени, надо что-то делать».
Сэм уперся плечом в брата и начал толкать его вперед, заставляя Дина, хоть рывками, но идти рядом. Запах болота ударил в ноздри – густой грибной запах мертвой древесины и стоячей воды. Вокруг заплескались глубокие лужи, шуршали тростник и камыш, издавая странные шелестящие вздохи. Орали лягушки. Вода, прогретая солнцем на поверхности и холодная в глубине, достигла колен, а потом – неожиданно – поднялась до пояса. После небольшой заминки младший Винчестер зашагал дальше, поглядывая время от времени на брата, но тот уже шел сам. Вытаскивать ботинки из грязи становилось все труднее. Собаки подобрались так близко, что казалось, стоит обернуться, и увидишь, как колышется под напором их тел кустарник. Мышцы начали наливаться усталостью. Братья пробирались сквозь лилии и ряску, а вода уже доходила до шеи.
– Сэм? – неуверенно прошептал Дин. – Мельче не становится.
Младший Винчестер кивнул, шагнул еще раз – илистое дно внезапно ушло из-под ног, и он ухнул под воду. Почувствовав ступнями твердое, Сэм оттолкнулся и пробкой вылетел на поверхность, кашляя и выплевывая грязную воду. По голени что-то скользнуло – водяная змея прорезала гладь и метнулась в высокую траву. Сэм в панике выдохнул, рванулся вперед и, найдя опору, принялся искать мелкое место, не обращая внимания как быстро он идет, куда и сколько от этого получается шума. Неизвестно сколько времени прошло, когда сзади окликнул Дин:
– Подожди. Не двигайся.
Младший Винчестер замер. Вода перед лицом отзывалась на дыхание мелкой рябью, на голове и шее горели укусы насекомых, и очень хотелось почесаться.
– Они бегут в другую сторону.
Собачьи лай и фырканье действительно становились все тише, исчезая в чаще.
– Оторвались, – выдохнул Дин, втянул носом воздух и проговорил совсем другим голосом. – Постой-ка. Чуешь дым?
– Ага, – Сэм различил между стволов рыжие отблески пламени. – Вон там.
Они осторожно выбрались из воды и вышли на небольшую полянку. Там горел неприсмотренный костер, а к стволу дуба приткнулись два тента – такие же самодельные сооружения из брезента и веревок, что стояли на поле боя. Костер догорал, и последние угольки медленно тлели, держа гнус на расстоянии. По всей поляне были разбросаны клочки шерстяной униформы, штаны, вещевые мешки и сапоги, словно их владельцы сбрасывали одежду, не глядя, куда она упадет. Некоторые вещи выглядели так, будто их буквально сдирали.
– Дин?
– Ага, – фыркнул старший Винчестер. – Сера.
– Значит, демоны, – Сэм носком потыкал кострище, около которого стояло несколько банок жидкости для розжига. – И что это значит?
– Нам стоит забросить идею присесть и пожарить пастилу?
– Нам стоит проверить палатки.
– Ты серьезно? – удивился Дин.
– Может, найдем что-нибудь, чтобы избавиться от наручников.
– Точно. Потому что если здесь есть что-то покрупнее шмеля, то оно надерет нам задницы.
– Здесь все равно нет никого.
Дин подошел к одному из тентов и, ногой сдвинув полог, заглянул внутрь:
– Ты прав. Кучка конфетных фантиков. Чувак, эти демоны – такие неряхи. А у тебя что?
Сэм присел на корточки и заглянул во вторую палатку. В полутьме он принял лежащую там груду за грязную скатку под кучкой рванины, но потом заметил тихо гудящих над ней мух и ногой откинул прикрывающий ее запятнанный флаг Конфедерации.
Это оказалась никакая не скатка.
Раздутый труп словно ухмыльнулся навстречу – раздетый до пояса, руки и ноги привязаны к вбитым в землю колышкам; губы, щеки и веки оттянуты крюками на проволоке, а с торса содрана кожа, обнажая мышцы, как у манекена на уроке биологии. Крюк большего размера входил во вскрытую грудную клетку и пронзал сердце.
– Вот дерьмо, – Дин выглянул из-за плеча брата. – Это же Уинстон.
– Кто?
– Тодд Уинстон, коронер. Зять шерифа.
– Они пытали его.
– Демоны обычно так не делают. Они мучают души в аду, но… – Дин тряхнул головой и залез в палатку. – Видно, им действительно надо было что-то у него узнать. И очень сильно.
Он толкнул ногой тряпичный сверток около головы Уинстона, и там что-то звякнуло.
– Похоже, внутри какая-то средневековая фигня.
– Например?
Дин не ответил. В результате нехитрых манипуляций у его ног лежал гибрид щипцов-переростков и медицинской пилки с зазубренными краями, покрытыми многовековым налетом засохшей крови, жира и пучков волос.
– Знаешь, как этим пользоваться? – спросил Сэм.
– Да, – невыразительно ответил Дин. – Знаю.
Он опустился на колени рядом с распятым трупом Уинстона, и некоторое время младший Винчестер видел только, как подергиваются его плечи и локти, потом раздался громкий сухой щелчок. Дин потряс руками, украшенными металлическими браслетами:
– Готово. Твоя очередь.
Он перекусил цепочку и на наручниках Сэма.
– Спасибо.
– Не стоит благодарности.
Дин выбрался из тента, подцепил две банки жидкости для розжига и начал пятиться обратно, поливая ею землю.
– Отойди.
– Подожди, мне надо еще разок взглянуть на труп.
– Это еще зачем?
– Мне показалось, у него что-то было на запястье, – Сэм вернулся к телу и осмотрел его руку.
– Эй, Дин!
– Чего тебе?
– Глянь сюда.
Кожа на левом запястье Уинстона пошла волдырями и почернела, будто татуировку – тем не менее, все еще различимую – пытались выжечь.
– Снова сантерийский символ, если не ошибаюсь.
– Да, как у шерифа, – согласился Дин. – Что бы это могло значить?
– Демоны хотели свести ее.
– Или не демоны. Закончил?
Сэм кивнул, и брат вручил ему одну из банок. Они облили горючей жидкостью всю полянку, потом Дин вытащил из костра тлеющую головешку и бросил ее в траву:
– Гори-гори ясно.
Со свободными руками идти было легче – ну, отмахиваться от москитов точно легче – но было все еще не ясно, куда именно идти. Жуткая полянка окончательно сбила их внутренний компас, словно они пересекли какое-то хитрое магнитное поле.
– Опять болото, – Дин прошлепал по луже. – Мы ведь не ходим кругами, правда?
– Без понятия.
– Охренеть, – простонал Дин и, вытащив сотовый, бездумно потыкал кнопочки. – Капут. Я так и знал. А как твой?
– Тоже сдох.
Старший Винчестер нахмурился:
– Секундочку. Это еще что за чертовщина?
Сквозь поредевшие лианы и ветки Сэм разглядел парковку.
– Это что… – Дин приложил ко лбу ладонь козырьком, – «Уолмарт»[2]?
Братья выбрались из воды, минули опрокинутую магазинную тележку и вышли, промокшие и грязные, под лучи вечернего солнца. Они молча стояли на краю болота, а перед ними сверкал огромный магазин, нет, просто нереально огромный магазин. В задней части парковки большинство мест пустовало, если не считать несколько жилых автофургонов и трейлеров, которые выглядели так, будто в ближайшие месяцы с места не сдвинутся. Ближайшим был «Виннебаго» размером с автобус, украшенный спутниковой антенной и изображением бегущих по пустыне лошадей, который с равным успехом мог принадлежать и хорошенько поднакопившим пенсионерам, и подпевке Кид Рока.
– Едва ли кто-нибудь тут подкинет нас до мотеля, – проговорил Сэм.
– Это точно, – согласился Дин и вдруг просиял. – Но в магазине должен быть телефон.
Сэм посмотрел на брата, на его потрепанный, рваный и грязный защитный костюм, и промолчал.
ГЛАВА 19
Приближались сумерки, когда черный «Форд Рэнжер» остановился около шиномонтажа «Уолмарта» и мигнул фарами. Винчестеры подбежали к машине и запрыгнули в грузовую платформу. Оказавшись внутри, Дин инстинктивно приободрился, обнаружив умело оборудованный стеллаж для оружия, а в нем современное магазинное ружье и угрожающе выглядящий мушкет времен Гражданской войны, в отличном состоянии. За сиденьем пристроилась канистра технической соли[1].
– Руфус без этого меня бы из дома не выпустил, – прокомментировал Томми МакКлейн, поймав взгляд Дина.
– Умно с его стороны.
– Я бы пустил вас на передние сиденья, но вы выглядите так, будто дрались в грязюке с сомом, – он удивленно моргнул. – Это что? Костюмы химзащиты?
– Что-то типа того, – согласился Дин.
– А спросить можно?
– Мы все расскажем, как только будет возможность. А сейчас мне хочется просто выбраться отсюда.
– Ладно, вы лежите и не высовывайтесь. Шериф выставила блокпосты на дорогах, но уже темнеет, и, думаю, я смогу вас провезти.
Старший Винчестер натянул на себя и брата брезент и почувствовал, как пикап трогается с места и выезжает со стоянки. Скоро под колеса легла загородная дорога, Дин закрыл глаза: он совершенно выдохся и мечтал только о душе, бургере и пиве. Примостившийся рядом Сэм молчал, и это было здорово, потому что у Дина и так слишком много всего вертелось в голове. Например, те щипцы из палатки – он не видел таких со времен ада, а вот в аду использовал каждый день.
«Хватит. Все давно закончилось».
Он потянулся и замер: автомобиль притормозил, а потом и вовсе остановился. Снаружи послышались шаги и голоса, по брезенту заскользил луч полицейского фонарика.
– Что у тебя там? – спросил коп.
– Стол и стулья, – ответил Томми скучным голосом. – Обещал моей бывшей их отполировать. Просто диву даешься, на что готов мужик ради упаковки пива и капельки секса по старой памяти, если вы меня понимаете, – автомобиль покачнулся, когда Томми выпрыгнул наружу. – Сейчас покажу.
«Давай уже скорей, – подумал Дин, слишком усталый даже чтобы волноваться. – Мы не те придурки, которых ты ищешь».
– О да, чуточку заботы, и она готова на все, – продолжал Томми. – В прошлый раз я ей тоже малость помог, так она скинула шмотки прямо в гостиной и…
– Слушай-ка… – раздраженно перебил полицейский.
– Да, офицер?
– Неужели похоже, будто меня заботит твоя сексуальная жизнь? Слишком много лишней информации. Почему бы тебе не убрать отсюда свою задницу и прекратить тратить мое время?
– Как скажете, – машина снова покачнулась, и хлопнула дверца.
– Езжай, – напутствовал коп. – И не лихачь.
В доме МакКлейнов братья нашли почти все, что нужно – в частности, гидрокортизоновый крем[2], чтобы смазать укусы москитов, и свежие горячие чизбургеры только из духовки. Чизбургеры они запивали холодным пивом, а потом Нэйт принес из гаража болторез[3], и удалось окончательно избавиться от наручников, после чего пришлось минут двадцать растирать ярко-красные отметины на запястьях. После еды Сэм позвонил Саре Рафферти. Она ответила после второго гудка и обрадовалась, что все обошлось:
– После того, что случилось на поле боя, я переживала за вас.
– Если бы не ты, все кончилось бы гораздо хуже, – заметил Сэм. – Ты быстро сообразила, что надо делать.
– Я просто вспомнила, что вы говорили про шерифа. Что от нее больше помех, чем помощи. И, Сэм… – Сара поколебалась. – Вы правда из ФБР?
– Нет, – ответил он. – Другое.
– Другое? Еще какая-то государственная служба?
– Не то чтобы. Но не думаю, что имеет смысл объяснять.
– Ты удивишься, – проговорила она, – но я не настаиваю. Если, конечно, вы действительно хотите выяснить, что случилось с Дэйвом. Вы же этого хотите?
– Именно, – подтвердил Сэм. – Все еще хотим.
– Тогда я рада, что помогла, – Сара рвано вздохнула. – По крайней мере, мне так кажется.
– Сара, ты сейчас где?
– По-прежнему около поля. Нас тут много… ну, реконструкторов. Полиция уже забросила попытки нас выставить. Они даже до сих пор не вывезли гаубицы. Мы сказали, что с места не сдвинемся, пока нам не дадут разумное объяснение тому, что случилось. А власти даже не в курсе, что происходит что-то необычное. Такое ощущение, что шериф Дэниэлс чихнула – и все подхватили дезинформационный грипп.
Сэм нашел окончание фразы довольно забавным.
– Будь осторожна, – попросил он. – Береги себя. Еще свяжемся.
– И ты объяснишь больше?
– Попытаюсь, – Сэм решил, что такой ответ ближе всего к правде, и надеялся, что пока его будет достаточно.
Допив пиво, Дин отодвинул тарелку и повернулся к Томми:
– Я так понимаю, что помыться никак нельзя?
– Я ждал, когда до этого дойдет, – Томми оглядел потрепанные защитные костюмы, которые все еще носили братья. – Я бы предложил что-нибудь из своего шмотья, но вы оба выше меня, и моя одежда на вас не налезет.
– Наши вещи остались в мотеле, – проговорил Сэм. – Нам самим до них сейчас не добраться.
– Точно, там будут копы, – согласился Томми и огляделся, вздернув бровь. – Тут есть универмаг неподалеку, так что я бы мог купить вам одежду – хотя бы джинсы и рубашки. А вы пока посидите с Нэйтом.
– Было бы здорово, – Сэм вытащил бумажник и дал Томми денег. – Я даже готов помыть посуду.
– Заметано, – Томми немного подумал. – И вот еще что, Сэм…
– Да?
– Пойми меня правильно, я на вашей стороне… вы же охотники. Но когда я вернусь и вы приведете себя в порядок… – он угрюмо посмотрел на Сэма в упор. – Я бы хотел получить объяснение, какого черта тут творится.
– Не волнуйся, ты его получишь.
Томми ушел, а Сэм, встав у раковины, начал намывать тарелки и вилки. Секунду спустя к нему присоединился Нэйт: вытирал посуду и аккуратно ставил ее на сушилку. Мальчик работал быстро и умело. Сэм между тем заметил рядом с раковиной посудомоечную машину:
– У вас же есть посудомойка. Вы ей не пользуетесь?
Нэйт дернул плечом:
– Нас тут только двое. Папа говорит, нет смысла возиться.
– И то правда, – Сэм протянул ему очередную тарелку, и мальчик вытер ее с обеих сторон несколькими быстрыми движениями полотенца.
На ближайшей полке стояла фотокарточка в простой деревянной рамке: Томми МакКлейн и симпатичная рыженькая женщина в бледно-розовой блузке и с нефритовыми сережками в ушах. На руках у нее был малыш, ясное дело, маленький Нэйт – с улыбкой до ушей и в футболке с надписью: «Я САМ ДЕЛАЮ ВСЕ ТРЮКИ».
– Мы с братом тоже выросли без мамы. Это нелегко иногда, – Сэм передал промолчавшему Нэйту последнюю тарелку, выключил воду и вытер руки. – Не все это понимают.
Мальчик не только ничего не ответил, но даже головы не поднял, и Сэм подумал было, что переступил границы, затронув слишком личную тему. Но тут Нэйт посмотрел на него и неуверенно спросил:
– Вам нравился ваш отец?
– Мой отец… – Сэм замялся. – Он многому меня научил. Он старался.
– Мой тоже, – сказал Нэйт. – Знаете, он иногда такое говорит, что злость берет. По-моему, он хочет, чтобы я стал как он, когда вырасту. Ну, работал в Историческом обществе и так далее. Но иногда… – он пожал плечами.
– Иногда что?
– Моя мама была художницей. Что, если я тоже хочу?
– Так становись, – приободрил Сэм. – Если ты хочешь заниматься именно этим делом, им и занимайся.
Нэйт снова нахмурился:
– Знаете, она мне все еще снится иногда. Хотя я был совсем маленьким, когда она… когда все случилось. Странно, правда?
– Это хорошие сны?
– Да.
– Тогда все нормально. Так ты ее вспоминаешь.
Вскоре вернулся Томми с одеждой, и братья поднялись наверх, чтобы помыться и переодеться. Смывая с себя пыль и грязь, Сэм сделал в памяти заметку расспросить Нэйта о его матери. Потом они все расселись за сосновым столом в большой старомодной кухне. В открытые окна лились вечерние звуки – пение цикад и сверчков, вдалеке сверкнула молния и тихо пророкотал гром. Томми нашел репортаж игры «Брейвс» по радио, но когда гроза подошла ближе, передача запестрила помехами.
– Ладно. Я уже достаточно долго ждал. Так вы мне расскажете, что здесь происходит?
Старший Винчестер взял еще одно пиво, а Сэм посвятил Томми и Нэйта в подробности о летающем черном веществе, которое вылезло из останков Бошама, и как Дин видел такое же на трупе Дэйва Волвертона. Выслушав, Томми медленно покачал головой:
– Что касается Моа, она – сила, оживляющая петлю, тем не менее, ее присутствие не значит, что петля где-то рядом. Она, черт возьми, может кружить вокруг зараженного десятками, а то и сотнями лет, пока не выветрится.
– Кажется, демонам об этом никто не сказал, – заметил Сэм.
– Или они просто отчаялись, – Томми задумчиво провел ладонью по столешнице. – Если уж демоны начали пытать посторонних, чтобы выудить из них информацию, как вы сказали, значит, ситуация действительно отчаянная.
– А шериф Дэниэлс? – спросил Дин. – И, раз уж речь зашла – что будет с моей машиной? И нашим ножом?
– С машиной и ножом, думаю, подсобить смогу, но с Джеклин Дэниэлс вам связываться не стоит.
– Мы видели, что у нее есть сантерийская татуировка.
– Это еще цветочки. Ее род уходит корнями к битве за Мишнс-Ридж, – Томми помрачнел и покосился на Нэйта, который молча сидел на дальнем конце стола и внимательно слушал. – Почему бы тебе не пойти к себе? Спать пора.
– Обязательно?
– Я же сказал, – Томми метнул на него суровый взгляд.
Мальчик надулся и, бормоча что-то под нос, ушел наверх. Когда его шаги стихли, МакКлейн достал из маленького ящичка в столе пачку сигарет «Американ Спирит» и зажигалку.
– Не возражаете? – слегка смутился он. – Пообещал себе курить по одной в день, но раз уж я собрался поведать вам эту историю, они мне могут пригодиться, – он вытряхнул сигарету, прикурил, затянулся и выпустил струйку дыма в направлении окна. – Вы говорили про татуировку на ее запястье. Это не сантерия в общепринятом смысле: несколько поколений семьи Дэниэлс практиковали свой собственный вариант магии. Все началось с пра-пра-пра-прадеда, который жил на болотах Луизианы и приехал сюда незадолго до войны. Он открыл лавку за городом, а вскоре начали пропадать жители.
– Он был предком Дэниэлс?
Томми кивнул и продолжил:
– Он похищал людей, детей и рабов в основном, и экспериментировал над ними. Слухи ходили про человеческие жертвоприношения, людоедство и вивисекцию над живыми, находящимися в сознании людьми. Дэниэлс испытывал какие-то разновидности африканских ритуалов, о которых он узнал в Новом Орлеане.
Томми снова затянулся – сигарета к тому времени прогорела почти наполовину. В кухне стало еще темнее.
– Где-то через год местные собрались и линчевали его. Подвесили и сожгли живьем. Есть письменные свидетельства, если захотите узнать подробности. Его маленького сына в ту ночь унесли и воспитали в другой семье. Он вырос и стал военным врачом… Боже, – МакКлейн вскочил, со скрипом отодвинув стул; впервые он выглядел по-настоящему потрясенным. – Аристид Перси. Сэм, ты прочитал в дневнике Бошама про доктора, который использовал силу петли, чтобы воскресить Джубала, – взбудораженный МакКлей упал обратно на стул, снова открыл пачку сигарет, посмотрел на нее и отложил. – Завтра будет двести лет со дня смерти Дэниэлса. Наверное, сила петли будет на пике. Мы уже видим, на что она способна, хотя саму веревку еще найти надо.
– Она, должно быть, где-то неподалеку, – предположил Сэм.
МакКлейн мрачно кивнул:
– И Джеклин Дэниэлс не успокоится, пока ее не отыщет.
– Дэниэлс – шериф, – проговорил младший Винчестер. – Как же ее остановить?
– Сначала петлю найдите. И специальным оружием порежьте ее на кусочки.
– Типа, сверхъестественным оружием? – ухмыльнулся Дин, но сразу же нахмурился. – Было у нас такое.
– Это?
МакКлейн достал из кожаного футляра на ремне нож Руби и через стол толкнул его к Дину. Старший Винчестер при виде ножа обрадовался, как ребенок:
– Ты где его взял?
– Скажем, у меня связи в участке. Улики то и дело куда-то пропадают. К счастью, шериф Дэниэлс совершенно не в курсе, на что способна эта штуковина. А то бы… – МакКлейн встряхнулся, не договорив.
– Так, нож к нам вернулся, – Дин снова посерьезнел. – А Импала?
– На штрафстоянке. Утром подумаем, как ее вызволить. Я перекинусь парой слов с Рэймондом Ангерутом, он там один из помощников. И мой племянник заодно.
Дин посмотрел на него, и Томми развел руками:
– Что сказать, действительно маленький городок.
– Нет идей насчет того, где петля?
– Нет, насчет петли глухо.
– У меня есть идея, – вмешался Сэм. – Нужно съездить в город.
ГЛАВА 20
В старой церкви было тихо. Винчестеры подошли к крыльцу, вооружившись одолженными у МакКлейна фонариками. Где-то вдалеке несколько раз тявкнула собака, взвыла и замолчала. В два часа ночи узкие городские переулки погрузились в глухую сонную тишину, словно в забытье.
– Первая пятидесятническая церковь в Мишнс-Ридже, – прочел Дин.
Сэм посветил на памятный камень с датой:
– 1833 год от Рождества Христова. Самое старое здание, оставшееся в городе. Единственная постройка, которую не сожгла армия Союза, когда генерал Мид[1] вытеснил конфедератов на холм, – он повел рукой вокруг. – И по словам Сары Рафферти, здесь для Дэйва Волвертона все и изменилось, в день свадьбы Фила Ойлера. Наверное, они с Филом рыскали по зданию и нашли петлю.
– И что? Стали примерять ее по очереди?
– Самая настоящая военная реликвия, – предположил Сэм. – Должно быть, они не смогли устоять.
Винчестеры начали обходить церковь, держась внешней стены, по направлению к задней аллее.
– Осторожнее, – Сэм посветил на убегающие вдаль железнодорожные рельсы.
– Рельсы? – пробормотал Дин. – Здесь?
– Помнишь тот бронепоезд? Он ходил через город, прямо здесь.
– Идиотизм, – оценил Дин. – Пошли в церковь.
Обшитое досками здание выглядело огромным и, казалось, простиралось до бесконечности во все стороны разом. Луч фонарика выхватил в стене узкий хозяйственный лестничный пролет, ведущий вниз, в конце которого оказалась простая белая с дверь с квадратным окошком. Изучив ступени, Дин вытащил плохо закрепленный кирпич, обернул его курткой и бросил в окно. Стекло брызнуло осколками, которые со звоном осыпались на пол. Стараясь не задеть сколы, старший Винчестер сунул руку в окошко и повернул дверную ручку. Хрустя битым стеклом, братья вошли внутрь. Сэм шагнул первым, обшаривая лучом фонарика стены: с потолка свисали тяжелые завесы паутины, воздух словно загустел от пыли. Они оказались на складе – в просторном, пахнущем затхлостью помещении, набитом старыми Библиями, псалтырями и ветхими одеяниями для хоровых песнопений. У стены возвышался частично разломанный орган.
Сзади что-то громко щелкнуло. Круто развернувшись, Сэм заметил нависшую над ними фигуру и направил на нее фонарик. Сердце ухнуло – перед глазами очутились окровавленные лицо и руки деревянной статуи, взирающей с распятия.
– Иисус, – выдохнул Дин. – Что он делает в подвале?
– Может, вероучения поменялись, – пожал плечами Сэм.
Дин взглянул озадаченно:
– И куда теперь?
Сэм посмотрел в дальний конец склада, где в разные стороны расходилось коридоров пять-шесть. Томми предупредил, что церковный подвал – самый настоящий лабиринт коридоров и комнат, многие из которых не расчищались больше века.
«Половина вещей в Историческом обществе – оттуда, – говорил Томми. – Но остались комнаты, в которых люди не бывали с той поры, как по городу прошла армия Союза. Если петля где и есть, то наверняка там».
Братья молча зашагали вперед, но Дин, едва сделав десяток шагов, остановился и топнул ногой:
– Внизу металл. И пустота.
– Думаешь, там еще один ярус?
Дин направил луч фонарика вниз:
– Возможно. Металл тяжелый – чугун или свинец. Вот только… – он шмыгнул носом, – …воняет, как нашатырь.
– Сульфат аммония давно известен, как огнезащитное средство, – отозвался Сэм. – С девятнадцатого века. Им пропитывали цирковые шатры и военные форты. Кто-то там внизу пытался защитить что-то важное, так что посмотри, может, найдется…
– Путь вниз? – старший Винчестер осветил пол прямо перед собой, где ясно виднелась широкая трапециевидная дверь с кольцом. – Такой?
– Ага. Точно такой.
Они вместе ухватились за кольцо и, потянув, открыли подвальный люк. Ступеньки, уходящие вниз, были как у стремянки и такие крутые, что братьям пришлось зажать фонарики под мышками, чтобы держаться обеими руками и не упасть. Ступеньки кончились внезапно, и братья обнаружили, что находятся в сырой душной камере. Стены были обшиты, кажется, листами свинца, соединенными болтами и заклепками, с верхних их краев свисали нити паутины. Не двигаясь с места, Винчестеры медленно оглядели помещение. Лучи фонариков тускнели в глубоких тенях, будто темнота пожирала свет огромными жадными глотками, поэтому не было никакой возможности рассмотреть комнату со всеми ее уголками целиком. Здесь их могло поджидать что угодно.
– Что это? – спросил Дин, и его голос прозвучал ровно и гулко, как будто он говорил в жестяной банке.
– Похоже на старую операционную, – фонарик Сэма выхватил из темноты стол, оборудованный кожаными ремнями и металлическими зажимами. – Кабинет Аристида Перси, я бы сказал.
– Под церковью?
– Никому бы даже в голову не пришло сюда лезть, правда? Док Перси, должно быть, рассудил, что здесь даже армия Союза не страшна.
Луч света скользил по стенам, и Сэм сообразил, что то, что он принимал за паутину, на самом деле вытравленные на металле линии.
– Дин, взгляни-ка.
– Схемы, – сказал Дин. – Чудесные веревочные фокусы дока Перси.
Это действительно были рисунки – дотошно детализированные, описывающие всевозможные виды узлов. Создалось впечатление, что доктор Перси проштудировал целую энциклопедию колец, петель, завитков и узлов, пытаясь найти настоящую петлю Иуды.
– Думаю, мы уже близко, – прокомментировал Сэм.
– А я думаю, мы ближе некуда.
Дин указал лучом в середину помещения, и Сэм увидел среди наглухо подогнанных свинцовых листов квадрат сырой черной земли почти метр на метр величиной. В грязи поблескивали края чего-то тяжелого, а именно ящика размером с надгробную плиту. Его поверхность, как и гроб Бошама, испускала собственный неотраженный свет.
– Это реликварий[2], – проговорил Сэм. – Бьюсь об заклад, демоны именно его искали на поле боя.
Старший Винчестер приблизился и, присев около ящика, стер с него землю:
– Кто-то был здесь недавно – выкопал, вытащил и положил обратно.
Сэм наклонился, нашел на другом конце длинную металлическую ручку, и они выдернули находку из грязи. Реликварий подался легко, и братья опустили его на пол.
– Поосторожнее только, – предупредил Сэм.
– Если там окажется еще одна кучка костей, я за себя не отвечаю.
Они подняли крышку, и костей под ней не было. Медная внутренняя поверхность была так затейливо гравирована тоненькими строчками текста и символов, что живо напомнила старшему Винчестеру электросхему, бабушку современного микрочипа. Сразу же заныла голова – как будто мозг без участия глаз решил впитать в себя тысячи строк и коды с чарами начали проскальзывать в сознание. Дин зажмурился и отвернулся. «Вон, – мысленно приказал он, сильно тряхнув головой. – Пошел к черту из моей башки, ты, ящик!»
– Дин, – потрясенно проговорил Сэм. – Смотри.
Дин с ворчанием открыл глаза и опустил взгляд, старательно пытаясь не смотреть на внутренность крышки. В центре ящика на красном бархате, как змея, свернулась та самая петля. Толстая грубая веревка, жесткая, с узлами, потемневшими от времени и пролитой крови.
– Вот она, – сказал Дин. – Петля, которую завязал Аристид Перси.
– И там действительно семь шлагов, – Сэм поднял петлю. – Только седьмой – потайной, видишь? Он…
Он замер, и фонарик, выскользнув из его пальцев, ударился об пол и по дуге лениво откатился к стене. Дин посветил на брата: Сэм, все еще удерживая на весу петлю, смотрел на него широко раскрытыми глазами с выражением чистой неприкрытой паники, в котором ужасающе ясно читалось: «Я не могу дышать». Под его подбородком появился темный отпечаток чего-то, пережавшего дыхательное горло и все сильнее впивающегося в кожу, словно невидимая проволока. Сэм выкатил глаза, его рот открывался и закрывался, но выходили только задушенные горловые хрипы. Потом он упал на колени.
– Держись, Сэм, братишка. Сейчас я избавлю тебя от этой удавки раз и навсегда.
Не прикасаясь к петле, Дин фонариком вытолкал веревку из руки брата, и петля шлепнулась на пол тяжело и громко, словно пропитанная водой. Сунув фонарик под мышку, старший Винчестер схватился за висящие у бедра ножны. Но они были пусты – нож исчез.
ГЛАВА 21
Сэм беспомощно смотрел на брата снизу вверх, и его лицо, еще недавно белое, уже стало приобретать синеватый оттенок – первый признак необратимого кислородного голодания. Забросив петлю обратно в ящик, Дин начал вертеться вокруг своей оси, шаря лучом фонарика по полу. «Где я выронил нож?» Неужели он не услышал, как нож вывалился на металл? «А если я потерял его еще раньше? На улице или в другой комнате?» Дин оглянулся и заметил, что Сэма слегка клонит набок: он уже был не в состоянии держаться прямо. Выражение паники покидало его лицо по мере того, как начало ускользать сознание. Старший Винчестер бросился к брату и поддержал в вертикальном положении, ища в глазах искорки жизни. «Он теряет сознание! – вопил внутренний голос. – Ему не хватает воздуха! Надо что-то делать!» Дин начал усиленно припоминать, что ему как-то рассказывал водитель «Скорой»: «Если человек подавился, нельзя терять время. Чем больше времени прошло, тем сильнее страдает мозг». Времени искать нож не было. В отчаянии, совершенно не представляя, что делать, Дин развернул брата, обхватил его сзади, накрыл ладонью одной руки кулак другой и надавил Сэму на диафрагму – внутрь и вверх. Ничего не получилось. Тогда Дин попытался еще раз, посильнее. Внезапно Сэм икнул, и что-то, вылетев у него изо рта, со звоном приземлилось на пол. Сэм глубоко и шумно втянул воздух.
– Ты как? – напряженно спросил Дин.
Младший Винчестер слабо кивнул. Из его глаз и носа текло, лицо было в грязи, словно в боевой раскраске. На момент показалось, что ему снова шесть и он разбил коленку, свалившись с велосипеда.
– Что… – выдавил он. – Что… там такое?
Дин нашел лучом фонарика маленький мокрый кожаный мешочек – шнурок от удара разошелся, и на пол вывалилось несколько потертых монет, поблескивающих, как плоские снулые глаза.
– Тридцать сребреников… шекели Тира, – прошептал Дин и посмотрел на реликварий. – Петля…
Что-то звякнуло. Дин быстро переметнул луч света обратно на мешочек.
– Дин? – прохрипел Сэм. – Что?
В дальнем углу что-то шаркнуло.
– Мы здесь не одни, – проговорил Дин.
Он не отрывал взгляда от рассыпанных монет. Длинная тощая рука вынырнула из темноты и унесла с собой одну из них. Старший Винчестер дернул фонарик вверх и увидел бородатое лицо с безумной ухмылкой. Затем человек выступил вперед – он был высокий и невероятно худой, с густой черной бородой и почти ненатурально белой, гладкой и влажной кожей – похожей скорее не на фарфор, а на кожицу гриба. С костлявых сутулых плеч стекала бесцветная потрепанная роба, ее нижний край волочился по полу, а капюшон был откинут.
– Это принадлежит мне, – человек опустился на колени и начал собирать монеты, бережно укладывая их обратно в мешочек. Затем мешочек исчез под одеждами.
– Иуда? – неверяще прошептал Дин.
– Нет. Скорее, его адъютант, – человек поднял глаза, застывшие, бездушные и полностью черные.
– Обалдеть, – приободрился Дин. – Очередной помойный демон. Что мы…
– Никакой я не демон, – его руки метнулись вперед, схватили Дина за шею и с силой оттолкнули.
Фонарик вывалился из пальцев и погас. Мгновение полета в темноте, как в невесомости (старший Винчестер еще успел подумать: «Будет больно…»), а потом навстречу двинулось что-то твердое и плоское – то ли стена, то ли пол – и голова загудела от удара, словно колокол. В глазах сначала раздвоилось, потом картинок и вовсе сделалось три. В голове закружились не то что звезды – целые галактики созвездий, и, когда Дин смог сесть, все, что он чувствовал, это медный привкус крови во рту.
– Ты уверен, что не демон? – проскрипел он.
– Я Сборщик. Вы бы назвали меня духом, хотя я и во плоти. На случай, если… – он с неестественной скоростью выбросил вперед ногу, попав Дину в голову. Удар был идеален: он пришелся чуть повыше уха, и старший Винчестер почувствовал, как мир буквально захлопывается вокруг, как палатка, если одновременно выдернуть все колышки.
Сэм схватил свой фонарик и смотрел, как приближается Сборщик. Его роба тяжело покачивалась при ходьбе и позванивала. Сэм понял, что в ней огромное количество карманов, сотни карманов, наполненных мешочками и кошелечками. Эта роба весила, должно быть, с полтонны.
– Где Иуда?
– Не смог придти. Но передавал привет.
– Так вот чем ты занимаешься, – проговорил Сэм. – Шляешься целую вечность и собираешь кровавые деньги?
– Ну, я хоть не начинаю концы света, – парировал Сборщик и улыбнулся. – Я не жалуюсь: мой работодатель снова в фаворе. Внезапно всем захотелось петлю – и людям, и ведьмам, и низшим демонам. – Он пожал плечами. – Предательство нынче в цене.
Сэм оглянулся. В комнате было только одна вещь, которая сошла бы за оружие, и он, схватив ящик, изо всех сил запустил его в тварь. Сборщик со смехом увернулся. Ящик грохнулся об стену и упал между ними. Сборщик переступил его и быстрым до смазанности движением метнулся вперед, выбрасывая руку. Удар пришелся со всей силой нагруженного в рукав металла, словно само тело твари было налито серебром, которую она собирала. Голова Сэма дернулась назад, стукнувшись об стену. Он выронил фонарик, и помещение погрузилось во мрак. Потом младший Винчестер услышал какой-то знакомый звук – скрип металла о металл, громкий и пронзительный. Сэм поднял голову. При свете нескольких искорок, промелькнувших в воздухе, он успел заметить сверкнувшее в бледной руке Сборщика лезвие.
– Вы в самом деле думали, что я позволю вам вломиться в мой дом? – прошелестело в темноте. – С этой вашей маленькой жалкой зубочисткой?
И тут из дверного проема ударил луч яркого света.
– С чего ты взял, что это твой дом, сукин ты сын? – спросил Томми МакКлейн
ГЛАВА 22
Сквозь пелену, застлавшую от удара глаза, Сэм увидел в дверях Томми и Нэйта с фонариками. Оба не делали даже попытки приблизиться. «Смышленые ребята, – смутно подумал он. – Не хотят тоже огрести».
– Сэм? – позвал Томми. – Дин? Вы там нормально?
Дин не ответил, но Сэм сел и отозвался:
– «Нормально» – не слишком подходящее слово. Вы же должны были отправиться домой после того, как закинули нас сюда.
– А у нас акция «Приведи друга в церковь», – пошутил Томми, не сводя глаз с замершей перед ним фигуры – теперь Сэм ясно разглядел кинжал в руке Сборщика. – Отдай мне нож и петлю.
Сборщик не то булькнул, не то хохотнул:
– Если так сильно хочешь, подойди и возьми.
– Обойдусь.
– Я так и думал. Вы без понятия, с кем связались.
– Еще увидим, – дернул плечом Томми. – Давай, сынок.
Не сходя с места, Нэйт достал из заднего кармана кусок пожелтевшего пергамента, направил на него луч фонарика, кажущегося очень большим в его руке, и начал читать. Заклинание было на смеси латыни, французского и еще какого-то мелодичного языка и, учитывая высокий приятный голос Нэйта, звучало почти как песня.
– Что это? – спросил Сборщик.
– Путы.
– Какая честь. Увы, пока я блокирую эти чары своим собственным голосом…
Позади тощей фигуры встал Дин. Он поднял над головой все тот же реликварий и с размаху опустил его на голову твари. Сборщик шатнулся вперед и выронил нож, из его карманов со звоном посыпались монеты.
– Ты эти чары блокируй, сукин сын, – прорычал Дин. – Сэм, действуй!
Младшего Винчестера не нужно было подгонять лишний раз. Он подхватил кинжал и вонзил в грудь Сборщика. Тварь завопила и начала биться, но безо всяких вспышек.
– Не соврал толстосум, – заметил Дин. – Он не демон. Ну и ладно. Думаю, это…
Сборщик выпрямился, и с искаженным яростью и жаждой крови лицом вытянутыми руками вцепился Сэму в горло. На чистом инстинкте младший Винчестер снова загнал лезвие твари в грудь, туда, где билось сердце – если оно, конечно, у Сборщика было. Сборщик испустил протяжный затухающий вопль, а Сэм ударил его еще раз, и еще, и до сих пор, пока тот не упал. Сборщик ударился о пол и больше не двигался. Сэм, задыхаясь, отступил, ища хоть какие-то признаки жизни, но их не было.
– А что с петлей? – спросил Томми. – Вы только ее голыми руками не трогайте.
– Да, мы уже поняли, – Сэм отдал кинжал брату, все еще трясущимися руками оторвал кусок ткани от робы Сборщика и, обмотав ее вокруг ладони наподобие перчатки, поднял петлю (она оказалась тяжелее, чем выглядела). – Надеюсь, вы на машине. Не хочется держать эту штуковину дольше необходимого.
ГЛАВА 23
Шел четвертый час утра, когда Джеклин Дэниэлс вошла в кабинет, включила свет и увидела человека около своего стола. Было ясно, что он стоял здесь, в темноте, поджидая ее, и шериф в первый момент так опешила, что потеряла дар речи.
– Ты… – выдавила Дэниэлс.
Мужчина стоял не шелохнувшись и пристально смотрел на нее неподвижными темными глазами. Его плащ был распахнут, и ни под ним, ни в руках не угадывалось никакого оружия. Почему-то именно из-за этого он выглядел еще опаснее.
– Как ты сюда попал?
– Пожалуйста, присядьте.
– Ты кто такой?
– Нам нужно поговорить.
Дэниэлс почувствовала, будто к вискам прижали две раскаленные монеты. После небольшой аварии она провела остаток дня за розысками Винчестеров. К преследованию присоединилось ФБР, и его вмешательство только все усложнило.
– Надо поговорить, – повторил незнакомец.
– Ты арестован! – рявкнула она. – Сегодняшнего дорожного трюка больше чем достаточно, чтобы упечь тебя в камеру.
Дэниэлс хотела отвернуться и выйти, но тут человек протянул руку, и перед лицом шерифа захлопнулась дверь.
– А теперь, пожалуйста, сядьте, – приказал мужчина.
Дэниэлс повернулась обратно. Сбросив маску жесткой пробивной женщины-полицейского, она надела другую – холодной, почти нездоровой отстраненности.
– Ты понятия не имеешь, во что ввязался, – равнодушно предупредила она.
– Мое имя Кастиэль.
– А мне плевать, как тебя зовут, – шагнув к столу, Дэниэлс поискала наручники, и тыльную сторону шеи кольнуло болью в напоминание о недавней аварии. – Думаешь, ты можешь так запросто ворваться в мой офис и раздавать приказы?
– Дело главнее вас.
– В этом городе нет ничего главнее меня, – она вернулась с наручниками, но Кастиэль перехватил ее запястье и, безо всякого усилия вывернув его, обнажил татуировку.
– Эта печать не защитит вас, – он легонько коснулся рисунка.
На лице Дэниэлс промелькнуло сомнение, но тут же ушло:
– Нравится? Я сделала ее двенадцать лет назад на Марди Гра[1], на весенних каникулах. Тупая детская выходка, надо сказать, но…
– Вы лжете.
– А если и так? Какое мне дело?
– Время не ждет, – проговорил Кастиэль. – Мне нужен Свидетель. Иуда. Где он?
Дэниэлс мотнула головой:
– Не имею ни малейшего понятия, о чем ты.
– Вы знаете про петлю. Она исчезла дважды, в то время как вы были рядом, – он указал взглядом на татуировку. – Мне знакома эта метка.
Шериф промолчала.
– Сопроводите меня к моему Свидетелю, – потребовал он. – Последний раз прошу.
Дэниэлс не двигалась, позволяя Кастиэлю удерживать свое запястье, и сантерийская татуировка горела между ними, как маленькая, но очень важная раскрытая ложь. Потом шериф вдруг улыбнулась и вырвала руку:
– Проси чего хочешь, Кастиэль… или как там тебя? Компостируй мне мозги. Чувствуй себя как дома. Хоть всю ночь, – улыбка ушла. – Ничего я не знаю.
Кастиэль потемнел лицом. Он не двинулся с места, но словно увеличился в размерах и навис над ней, заполнив собой все поле зрения. Его голос подрагивал от тщательно сдерживаемого гнева:
– Я – ангел Господень. Просто пребывая здесь, я уже трачу свое драгоценное время. Время, которое не вернуть назад. Это важно!!!
Дэниэлс отступила, широко раскрыв глаза. Ее нервы мигом среагировали: в подмышках выступил пот, пульс тяжело забился в горле – но она заставила себя успокоиться.
– Если бы ты в самом деле был ангелом, – сказала она, словно строгая мать напроказившему ребенку, – я бы не была тебе нужна, чтоб сказать, куда идти, правда? Так что прости. Это мой город. Мои люди жили здесь задолго до того, как ты явился, и мы сами будем разбираться со своими делами долгое время после того, как ты уйдешь, – она откинула упавшую на глаза прядь. – А теперь, если ты покончил с расспросами, я пойду домой и выпью аспирина. Какой-то мудак покорежил мою машину, и у меня адски болит голова.
Кастиэль коснулся ее лба почти небрежно:
– Будет намного хуже.
Шериф Дэниэлс хотела ответить, но захлопнула рот. Ее голову наводнили образы и ощущения: ослепительный свет и угрожающая тьма, незамутненный гнев на полях битв истории, и милость, божественная милость.
– Более повторять не буду, – сказал Кастиэль. – Где петля?
На этот раз Дэниэлс не колебалась: сама того не осознавая, она упала на колени и голосом уже ни капли не дерзким ответила:
– Церковь. В церковном подвале.
Когда переполняющие ее ощущения схлынули, наконец, оставив после себя невыносимую мигрень, шериф Джеклин Дэниэлс медленно поднялась на ноги, дотащилась до стола и рухнула на стул, пряча лицо в ладонях. Ей думать не хотелось, что она только что натворила.
ГЛАВА 24
Винчестеры вышли из церкви тем же путем, МакКлейны молча следовали за ними. Автомобиль Томми был припаркован за зданием, и Сэм залез на переднее сиденье, держа на весу петлю. Позади послышались шаги – оглянувшись, Дин увидел, как из переулка вышел Кастиэль.
– Эй! – Томми вскинул фонарик. – Ты еще кто такой?
– Полегче, – вмешался Дин. – Он свой.
– Где он? – нетерпеливо спросил Кастиэль, заметив петлю. – Вы его видели?
– Свидетеля? – старший Винчестер помотал головой. – Прости, Кас. Он прислал своего дублера – Сборщика, а этот товарищ ни черта не знал.
– Что ж, поглядим, что он мне скажет, – Кастиэль прошел мимо и направился к двери.
– Э, Кас… Не думаю, что из этого что-то выйдет.
Ангел остановился и оглянулся:
– Что?
– Сэм его типа… убил.
– Что?! – Кастиэль в смятении уставился на младшего Винчестера. – Ты о чем думал?
– Или он или я, – отозвался Сэм.
– Ты не понимаешь, чего это нам будет стоить. Никто из вас не понимает. Твой эгоизм может стоить нам последнего шанса.
– Его эгоизм спас ему жизнь, – возразил Дин.
Но выражение слегка прикрытой ярости на лице Кастиэля осталось прежним. Кажется, он хотел еще что-то сказать – вероятно, он много чего хотел сказать, но в конце концов просто развернулся и сбежал вниз по ступеням.
– Можно спросить? – выдохнул Томми.
– Нет, – отрезал Дин.
Томми пожал плечами, хотя в этом жесте было больше усталости, чем смирения, и раскрыл перед Дином дверцу.
– Не надо. Пусть ребенок вперед сядет. Сейчас середина ночи.
– Тебе пришлось хуже, чем ему, – не согласился МакКлейн. – И потом, ему там сзади есть чем заняться.
– Какая-то игра?
Томми рассеянно кивнул:
– Типа того.
Они отъехали от церкви и покатили по пустой, залитой лунным светом улице. Сидя за рулем, Томми поглядывал на петлю, которую Сэм по-прежнему держал завернутой в лоскут на колене. По радио передавали «Can`t You See» от «Marshall Tucker Band»[1].
– Забавно, – задумчиво проговорил он. – Слушаешь о чем-то истории всю жизнь, а когда наконец это находишь, прямо разочарование какое-то. Бывало у вас такое?
– Нам надо ее уничтожить, – невпопад отозвался Сэм. – И лучше раньше, чем позже.
– На поле битвы, – сказал МакКлейн. – Ее надо уничтожить именно там.
– Почему именно там?
– Потому что там ее впервые завязали. Аристид Перси соорудил ее в полевом госпитале, используя те же узлы, какими штопал труп Бошама.
У Дина зазвонил телефон.
– Хе, должно быть, отошел от купания в болоте, – старший Винчестер принял звонок. – Привет, Бобби.
Сэм видел, как брат рассматривает нож, слушая Сингера.
– Бобби, старик, что такое? – из-за помех он едва мог различить слова. – Что? Да, готово. – Дин перевел взгляд на петлю, потом снова на нож. – Сейчас сделаем. На поле битвы. – Он поднял бровь. – Далеко еще?
– Почти приехали, – отозвался Томми. – Видите?
Хотя на востоке показались первые признаки зари, холм все еще был залит лунным сиянием. Сэм разглядел очертания палаток, по-прежнему разбросанных между рытвинами, и вспомнил, как Сара говорила, что реконструкторы отказались покинуть поле, пока кто-нибудь не объяснит, что случилось с их товарищами.
– Ну да, мы… – Дин осекся. – Что-что? Повтори-ка.
Машина пересекла стоянку и остановилась. Сэм хотел спросить, что случилось, но потом услышал, как сзади что-то шебуршится. Брезент, под которым недавно прятались они с Дином, подрагивал, из-под него доносились такие звуки, будто кто-то лупил по нему кулаками или ногами. Сэм прищурился через плечо, но было слишком темно, чтобы как следует приглядеться.
– Томми? Там с Нэйтом все нормально?
– О да, – отозвался Томми. – Он в состоянии о себе позаботиться.
– Ты уверен? Сколько ему? Одиннадцать?
– Подожди, – перебил Дин и напряженно проговорил: – Бобби говорит, нельзя резать петлю. Он говорит, если ее разрезать…
И тут в кузове закричали.
ГЛАВА 25
Дин выскочил на улицу, оббежал машину кругом, сдернул брезент и не сразу сообразил, что под ним творится: две фигуры боролись в тенях, одна прижала другую и отвешивала ей быстрые жестокие удары. Крики становились все громче.
– Отпусти его! – заорал Дин и, схватив нападающего за руку, оттащил его.
Когда тот обернулся, Дин разглядел Нэйта МакКлейна.
– Какого?..
Мальчик ответил ему свирепой ухмылкой. Дин заглянул в лицо почти бессознательной жертвы и узнал Сару Рафферти.
– Сара?
Она застонала, непослушные губы шевельнулись:
– Спа… сите…
– Ты что с ней сделал? – развернулся Дин.
Мальчик продолжал скалиться во весь рот, его глаза мигнули черным. Обе двери машины распахнулись: из одной выскочил Сэм, из другой моментом позже показался Томми и не спеша подошел к кузову. Он ухмылялся так же, как и его сын; глаза словно залили густыми чернилами, лунный свет стекал с него, будто какая-то потусторонняя мантия.
– Мы прихватили с собой девчонку поиграться, – проговорил Томми. – Забавы ради. Неплохая награда, правда? Все получше электронных книжек.
– Вы делали все это, только чтобы добраться до петли? – догадался Дин.
– Скажем так, этот Иуда и его Сборщики показали себя натуральными эгоистами, когда всем захотелось петлю, – фыркнул демон. – Так что мы с родственничками начали искать сами.
Дин вспомнил демонов на холме и на загородной дороге:
– Родственнички…
– У нас планы, – проговорил МакКлейн. – Большие планы.
– Проклятье! – Дин потряс головой. – Я знал, что надо было тебя замочить еще в самый первый раз.
– Мы могли в ту комнату даже и не заглянуть, а вы сделали все за нас, – МакКлейн оглянулся на Нэйта. – Иди, прикончи ее.
Мальчик с рычанием бросился к Саре, но Сэм перехватил его и впечатал лицом в бок автомобиля, так, что от удара мотнулась и запрокинулась голова. Из руки что-то выхватили, и младший Винчестер понял, что упустил петлю, пока возился с Нэйтом. Теперь она была у Томми, и тот, быстрее, чем Сэм смог проследить взглядом, хлестнул ею по запястью Дина, выбив нож. Сэм бросился к Томми, но сзади на голову обрушился такой удар, что перед глазами все раскололось и завертелось, словно в калейдоскопе. Сэм шатко обернулся и увидел потирающего кулак, все еще ухмыляющегося Нэйта. За спиной демона Сара медленно, преодолевая боль, отползала в темноту. Чуть в стороне МакКлейн избивал Дина: старший Винчестер пытался подняться, но его тут же настигал очередной сильный удар. В ледяном смехе-клекоте Томми не было ничего человеческого, словно стеклянные шарики катились по музейному полу.
– Готов? – спросил Томми.
Нэйт кивнул; выражение болезненной жадности на мальчишеском лице выглядело почти непристойно. МакКлейн пропихнул кончик ножа под первый шлаг и начал его разрезать – Сэм слышал характерный звук, с которым подавалась веревка под лезвием. Из петли хлынуло черное вещество, стекло на руки Томми и поднялось к локтям. Теперь Сэм сообразил, почему веревка казалась такой тяжелой: она была живая, пульсировала и только что не шевелилась в чужих пальцах. Вещество поднялось в ночной воздух, мерцая и двигаясь точно так же, как недавно в фургоне лаборатории.
«Моа…»
Моа поднялась над их головами и потянулась через поле битвы к холму – росчерк глубокой черноты на фоне бледнеющего в преддверие восхода неба.
И тут грянул гром, над склоном холма загорелись и задрожали огни, осветив весь пейзаж серией коротких беззвучных вспышек.
«Это не гроза, – понял Сэм. – Оружие».
На вершину холма выходили люди и становились к гаубицам, которые так и не смогла вывезти полиция – они все шли и шли, словно вырастали из-под земли. Но они не росли, конечно – это были те самые реконструкторы, которые остались на поле.
***
– Ага, – МакКлейн добрался до последнего шлага и сменил угол надреза, словно ожидая от петли сопротивления. – Седьмой шлаг. Сейчас увидите, что так упорно пытался защитить Иуда.
Старший Винчестер бросился на него. План должен был сработать: демон даже в его сторону не смотрел, полностью поглощенный веревкой – но на деле МакКлейн почти небрежно сгреб Дина за запястье и, развернув, нажал на лучевой нерв[1]. Горячая игольно-острая боль пронзила руку, и Дин почувствовал, что падает.
– Нэйт! – позвал МакКлейн.
Мальчик выскочил из кузова с тем самым старым мушкетом, который братья видели на стеллаже. Он прицелился – грохот, вспышка – Дин покачнулся, дернулся и свалился ничком в грязь.
– Ди-и-ин!
МакКлейн окинул младшего Винчестера оценивающим взглядом:
– Надеюсь, с тобой будет веселее, – он размахнулся и метнул в Сэма нож практически в упор.
ГЛАВА 26
Голова по-прежнему болела немилосердно. Часики натикали четыре утра, а Джеклин Дэниэлс все еще не ушла из офиса. Она позвонила своему помощнику и отозвала его из засады в мотеле, в котором остановились Винчестеры. Джерри прибыл вместе с сержантом Эрлом Рэем Харрисом, несколькими полицейскими и федеральным агентом. Шериф не могла поведать им ни о петле, ни о вынесенных с поля битвы тридцати сребрениках, ни о недавних раскопках в подвале Первой церкви пятидесятников. И уж конечно она не могла рассказать о визите человека в плаще, назвавшегося ангелом Кастиэлем. Даже если б она и решилась, все равно бы никто не поверил.
– Давайте вернемся к происшествию на дороге, – проговорил офицер ФБР, прилизанный карьерист тридцати с лишним лет по имени Эндрю Тремонт.
За последний час шериф Дэниэлс про себя подняла его в статусе от небольшого шила в заднице до геморроя мирового масштаба, потому что его расспросы становились все менее обобщенными и все больше клонились к тому, как и когда именно ее собственное расследование не задалось. Плюс он пил ее кофе – «Френч Роаст», отличный продукт, который Дэниэлс обычно прятала под микроволновкой.
– Вы утверждаете, что некто выскочил на середину дороги перед вашим автомобилем, принудив вас остановиться. У вас есть причины полагать, что этот человек работает с теми двумя?
– Я уже все рассказывала… мы просто тратим время. И потом, разве я тут подозреваемая?
Тремонт поднес кружку к губам и шумно отхлебнул:
– Шериф, позвольте вам напомнить, что вы сами нас вызвали.
– Чтобы помочь мне поймать парней, выдающих себя за федеральных агентов, а не для того, чтобы развалить мое расследование.
– Я признаю, что наши цели могут не совсем совпадать, – еще глоток драгоценного кофе исчез в желудке агента. – И вот еще, двое наших медицинских оперативников утверждают, что вы забрали что-то с тела Фила Ойлера и спрятали в сумку. Один слышал, как оно звенело.
– Звенело?
– Как монеты. Вы можете как-то это объяснить?
– Могу. Я украла с трупа сумку четвертаков, – Дэниэлс кулаками протерла глаза и начала ждать, что полицейские – или хотя бы ее собственный помощник – вступятся за нее.
Джерри даже не проснулся. Не дождавшись ни единого слова, шериф снова перевела взгляд на офицера:
– Слушайте, агент Тремонт…
– У вас на запястье очень интересная татуировка, шериф. Можно поинтересоваться ее происхождением?
– С какой…
Что-то громко бумкнуло, и все повскакивали со стульев.
– Только не опять… – простонал Джерри, садясь в кресле, в котором он благополучно продремал все это время.
Тремонт замер, стряхнул с манжеты пролитый кофе, отставил кружку и направился к окну, чтобы выглянуть на улицу.
– Кого вы оставили на поле боя? – спросила Дэниэлс.
– Два наряда. В полночь они все еще пытались убрать с поля реконструкторов.
Ни слова не говоря, все бросились на выход.
ГЛАВА 27
Сэм сумел увернуться: нож просвистел мимо, словно маленькая комета, и, когда младший Винчестер выпрямился, Томми и Нэйт накинулись на него вдвоем. Отбросив мушкет, Нэйт искал взглядом кинжал.
И тут у горизонта что-то взорвалось, да так, что воздух содрогнулся, машина качнулась, а в лицо ударил ветер, закинув назад волосы. Сэм прыгнул в кузов, выбил окно за ружейным стеллажом и выудил оттуда ружье и соль. И, зарядив его, передернул затвор и взял на прицел Нэйта. Мальчик застыл.
– Прошу вас, мистер, – его лицо мигом разгладилось и стало совсем невинным, словно у обычного ребенка, попавшего в переделку, глаза из черных превратились в голубые и тут же наполнились слезами ужаса. – Вы не знаете, каково это.
– Знаю.
– Просто дайте мне шанс.
«Это западня. И если ты в нее попадешь, ты – еще больший идиот, чем я думал. Но все-таки…»
Сэм заколебался. Ружье в руках вдруг показалось чересчур тяжелым, и Сэм опустил его на самую чуточку… и Нэйт немедленно набросился на него. Младший Винчестер мгновенно вскинул оружие и выстрелил. Соль с грохотом вылетела из ствола и ударила в демона. Из Нэйта с воплем вылетел сгусток живого дыма размером с ребенка и унесся в сторону. Томми МакКлейн начал кричать, сыпля непристойностями и ругательствами на дюжине разных языков, и Сэму совсем не хотелось узнать перевод. Протиснувшись через разбитое стекло в кабину, он плюхнулся на сиденье, завел автомобиль оставленным в зажигании ключом и круто развернул машину. Томми оказался прямо перед бампером, а вот Дина нигде не было. Томми, обронивший где-то петлю, не вышел из-под света фар: в его планы не входила перестрелка с Винчестерами на поле боя еще до конца игры, но ведь план не включал и сына, скошенного зарядом соли. И когда демон это увидел… О, когда он увидел… Охваченный тяжелой яростью, МакКлейн не мог даже думать нормально: он просто поискал вокруг и, схватив короткую деревянную доску, со всей мочи швырнул ее в машину. Стекло треснуло, и Сэм рефлексивно пригнулся, но сразу же снова устроился на сиденье. Сквозь ветровое стекло Томми видел на его лице отражение собственного гнева. В последнюю секунду он бросился в сторону, пропуская автомобиль мимо себя. Сэм проехал стоянку и снова развернул машину: Дина не было, времени – тоже. На вершине холма гаубицы разрывали остатки ночи на куски. Атака велась с такой силой, что было невозможно сказать, где настоящие выстрелы, а где эхо от них. На востоке над горизонтом занималась заря, алое низкое небо сочилось между верхушками деревьев, будто само истекало кровью. В стороне виднелся старый паровоз, сквозь взрывы и шум двигателя кто-то кричал. К подножию холма бежали люди в серой и синей униформе, вместе, будто исполнилось какое-то древнее пророчество. Все они несли оружие и, хотя при тусклом задымленном свете Сэм не мог разглядеть наверняка, у него было нехорошее чувство, что все эти солдаты щеголяют сплошь черными глазами.
«Мои родственнички», – говорил Томми.
«Дин, – малодушно подумал младший Винчестер. – Где ты?»
Из палаток повыскакивали реконструкторы – те, до которых демоны еще не добрались. Они стояли в одном только белье, таращились на солдат, наводнивших холм, и лица у них были тупо-удивленные, как у человека, который очнулся от кошмара лишь затем, чтобы обнаружить, что кошмар последовал за ним в реальность. Снова громыхнуло, длинные тени атакующих метались по траве, словно пальцы неимоверно огромной хищной руки.
– Берегитесь! – Сэм начал сигналить, но гудок показался смехотворно слабым на фоне рева боя. – Убирайтесь отсюда! Бегите!
В автомобиль что-то ударило, подкинуло вверх, затем он с оглушительным грохотом ударился о землю. Сэм видел палатки и людей, деревья и реку, и склон холма – теперь уже ближе, но брата там не было, нигде не было, и если не найти его как можно скорее…
Из-за деревьев метнулась фигурка, прошмыгнула в свете фар метрах в пяти поодаль. Сэм как раз успел ее узнать: имя мелькнуло в сознании – Сара Рафферти – а потом заряд самой большой пушки ударил в машину спереди и сбоку и подбросил ее, переворачивая, в воздух. Автомобиль рухнул на землю и взорвался, окутавшись пламенем.
Было ровно пять часов утра.
ГЛАВА 28
«Поднимайся».
Папин голос – Дин бы узнал его где угодно, даже если бы отец не стоял прямо перед ним, глядя сверху вниз и совершенно не удивляясь цепочке событий, которые привели к такому положению дел.
«Папа, я не могу, – тучи впечатлений и реакций напрасно метались у Дина в мозгу. – Я ранен. Сукин сын подстрелил меня. Сам видишь».
«Я вижу только человека, ослепленного собственной тупостью, – не проникся сочувствием Джон Винчестер. – Я вижу человека, которому – принимая во внимание многочисленность неприятеля – повезло, что он не мертв».
«Пап, а почему ты заговорил, как Авраам Линкольн[1]?» – удивился Дин и только сейчас понял, что отец даже выглядит, как Линкольн, вплоть до бороды и цилиндра. Несмотря на слепящую боль, пронзившую грудь и правое плечо, идея показалась Дину забавной: вот он валяется на краю стоянки, пытаясь остановить поток крови, который хлещет из раны, нанесенной вылетевшей из древнего мушкета картечью, а над ним возвышается Великий освободитель, точь-в-точь такой же, как в музее восковых фигур.
«Папа?..»
Дин потянулся, кое-как поднялся на ноги и… коснулся холодного металла.
Линкольн – его отец – оказался статуей. Не человек – бронзовое подобие. Тяжелая и угловатая, статуя стояла на бетонном постаменте, протянув руку к северу, словно указывая городу на причину его неизбежного поражения. Мир завертелся кругами, равновесие ушло, и Дину пришлось буквально повиснуть на статуе, схватившись за руку Честного Эйба, чтобы удержаться в вертикальном положении.
«Сколько же крови из меня вытекло?»
Откуда-то быстро приближался вой сирен. С холма, перекрывая его, донесся клич конфедератов, который, впрочем, напомнил Дину только о виски и Билли Айдоле[2]. Мозг отказывался переваривать происходящее.
Так, Томми МакКлейн схватил нож и перерезал… вот. Дин прищурился: машина ублюдочного предателя бешено крутилась по полю битвы среди воронок взрывов. Кто бы ни сидел за рулем, создавалось ощущение, что он решил вести автомобиль без рук.
«А где Сэм?» От такого вопроса даже в сознании прояснилось, ненадолго, правда, но достаточно для того, чтобы Дин удостоверился, что рана у него, в сущности, поверхностная. Поверхностная рана – как обманчиво! На ум сразу пришел Харви Кейтел из «Бешеных псов»[3]: «Хуже простреленной коленной чашечки может быть только простреленное брюхо. Чертовски больно, а умереть не получается». И боже милостивый, когда уже поп-культура перестанет лезть в голову кстати и некстати, даже когда так хреново?
Красно-синие мигалки мелькали на другом конце парковки. Копы.
– Чудненько, – пробормотал Дин. – Очешуеть можно. Сейчас как…
Меньше чем в сотне метров снаряд попал в «Форд», швырнул его в воздух и перевернул, словно игрушечную машинку, наскучившую своему юному владельцу. Потом завизжали шины, разбрызгивая гравий, хлопнули дверцы, послышались голоса. Копы.
– Вот ты где, – сказал голос.
Старший Винчестер отцепился от руки статуи, с трудом развернулся и оказался лицом к лицу с Томми МакКлейном. Тот был безоружен, но, если быть предельно честным, Дин думал, что тут даже оружия не понадобится: с равным успехом Томми сейчас мог заколоть его зубочисткой.
«Капец. А умереть не получается».
– К слову, мы прикончили твоего братишку, – сказал МакКлейн. – Он был в машине, которая только что сделала ка-бум, – он нечеловечески осклабился. – Вроде как в отместку за то, что ты сотворил с моим напарником.
– За то, что я отправил его в ад? – уточнил Дин. – Ладно. Но про смерть Сэма ты врешь.
– С чего ты взял?
– Вы слишком уж старались. А Сэм для вас важен.
Демон помедлил, будто раздумывая, и – странное дело – кивнул:
– Ты прав. Важен.
– Так зачем все это? Причем тут ты и твои «родственнички»?
МакКлейн отмахнулся:
– Всякие хитрые взаимосвязи… Это для тебя слишком замудрено.
– Знаешь, – проговорил Дин, – когда ты выставлял себя простым работягой, ты мне больше нравился.
– Ох, – демон широко улыбнулся.
Что это значило? Нотка нетерпения в спокойствии? Огонек гнева глубоко под слоем пугающей безмятежности? Чем бы это ни было, оно принесло Дину капельку злобного удовлетворения.
– В любом случае, все позади, – МакКлейн указал подбородком на правую сторону груди Дина. – Кстати, как плечо поживает?
– Болит адски.
– Это хорошо.
Дин промолчал. Сейчас он смотрел за спину демона, где от кучки машин с мигалками сама шериф Дэниэлс, вооружившись рацией, вела на поле боя группу полицейских. Очередной взрыв заставил их остановиться. Старший Винчестер перевел взгляд на МакКлейна:
– Так какой был план?
Томми вздернул бровь:
– Прости?
– Ну, ты убиваешь нас с братом, потом ваша демоническая армия захватывает город и закатывает вечеринку. Гордо реет флаг Конфедерации, маршируют герои войны. Я что-то упустил?
– Нет, – отозвался МакКлейн. – Думаю, ты все расписал правильно.
– А если вас хватится Иуда?
– Будет слишком поздно.
– Точно, – кивнул Дин. – Ты прав.
Томми вскинул голову:
– Ты согласен со мной?
– Абсолютно.
– Почему?
– Потому что мы с Честным Эйбом сейчас надерем твою конфедератскую задницу.
В выражении лица демона что-то резко, будто щелчком, переменилось. Одним скользящим шагом он оказался около Дина и сбил его с ног, дав очередной шанс распробовать знакомый уже сернистый запах асфальта.
«Привет, асфальт».
Томми встал над ним и двинул ногой в плечо – то самое, раненое. Боль была дикая, словно прошлись по голым нервам. Дин не смог сдержаться и заорал. МакКлейн ударил его снова, он бил и приговаривал, выплевывая слова в промежутках между ударами:
– Когда я замучил до смерти Уинстона…
Удар.
– Думал, нет ничего лучше…
Удар.
– Но сейчас…
Удар.
– Эти ощущения…
Удар.
– Все равно что подрочить на заднем сиденье старого дедулиного «Студебеккера»[4]…
Дин корчился у его ног. На носках тяжелых ботинок демона стыла его кровь, алая капелька повисла на кончике полураспущенного шнурка. Дин хотел закричать снова, но не получалось: всю правую сторону – включая лицо – словно заморозило, что почему-то совершенно не мешало ей пылать огнем. МакКлейн торжествовал. Старший Винчестер видел, как демон готовится нанести последний удар, который то ли вырубит его, то ли перешибет хребет.
– Прощай, Дин.
Ботинок устремился навстречу, но Дин умудрился перехватить его здоровой рукой и вцепиться в чужую ногу, как клещ. Движение было таким внезапным, что МакКлейн потерял равновесие и, когда Дин дернул на себя, с негромким возгласом удивления упал. Старший Винчестер оседлал его, ухватил за волосы и принялся возить лицом по асфальту. Что-то хрустело, трещало: лицевые кости, хрящи, зубы.
«Вспомни, – ожил внутренний голос. – Это просто оболочка. Там внутри был человек».
Но Дина это обстоятельство сейчас не волновало: он отвешивал МакКлейну тяжелые частые удары, пока получалось. Томми под ним приглушенно подвывал и отплевывался гравием – для Дина эти звуки казались музыкой. Адреналин покалывал иголочками, гнал горячую энергию по мышцам здоровой руки. Дину казалось, что он бы мог провести так хоть всю ночь, если понадобится.
– Ты, бесполезный кусок дерьма, – проговорил демон. – Полюбуйся, что ты сделал с моим лицом.
МакКлейн перевернулся, скинув Дина, и вцепился ему в горло. Старший Винчестер поднял глаза и увидел вместо лица напротив бугристую окровавленную маску. МакКлейн пережал ему трахею, не позволяя сделать вдох. Лавиной начала надвигаться тьма. А потом вдруг раздался крик, но кричал не он – МакКлейн. Пальцы на горле Дина обмякли и разжались. Широко раскрыв окровавленный рот, демон орал как резаный. За его спиной склонилась шериф МакКлейн и делала что-то с тыльной стороной его шеи. Сначала Дин не мог разглядеть, что именно, а когда разглядел, все равно не понял. Шериф прижимала свое запястье к шее Томми – не била, даже не схватила, а просто прижимала, едва касаясь. Но этого было достаточно, чтобы демон хлопнулся на живот, извивался и корчился, но отодвинуться не мог. Дэниэлс присела рядом. На Дина она не смотрела, даже виду не подала, что он тут вообще есть: все свое внимание она сосредоточила на демоне.
– Трепыхайся, сколько влезет, но пока эта татуировка касается тебя, ты из этого тела не выйдешь. Так что расскажи мне кое-что.
Она наклонилась к голове МакКлейна и, хотя голос был негромкий, Дин ясно расслышал, что она проговорила Томми на ухо:
– Где петля?
ГЛАВА 29
Когда Сэм пришел в себя, его волочили за руки через выжженное поле битвы. Один ботинок свалился с ноги, и стало видно, что лодыжка жутко распухла; приступы головной боли застилали поле зрения и спутывали мысли. Застонав, Сэм повернул голову: его тянули два реконструктора – один в форме Союза, другой – Конфедерации. Конфедерат что-то орал в сотовый телефон, янки нес аптечку. Все вокруг пылало, затянутые в военную униформу люди беспорядочно носились по полю. Другие – товарищи-демоны МакКлейна – сбегали с холма, потрясая оружием. Было сложно сказать, сколько их там, но Сэм подумал, что, вероятно, больше сотни. Создавалось ощущение, что они лились из разрыва во времени, из давней, подернутой пылью эпохи, чей быт казался таким же далеким, как сама история.
Вот один из демонов подскочил к реконструктору и вонзил штык ему в шею, потом выдернул и с торжествующим воплем поднял окровавленное лезвие высоко в воздух. Первые лучи восходящего солнца коснулись острия и рассыпались алыми отблесками.
Голова шла кругом. Потом Сэм вспомнил «Форд» и Сару Рафферти. Автомобиль был виден отсюда – горящая груда покореженного металла на берегу речки. Пламя перекинулось на заросли кипариса и, хотя то было всего лишь отражение, чудилось, будто горит даже река.
Но что стало с Сарой?
А с Дином?
Когда снаряд поднял машину в воздух, Сэм вывалился из кабины. Он вспомнил, как больно было падать в грязь, и как, прежде чем потерять сознание, он видел, что машина, вращаясь, пролетает над ним, словно ухмыляясь развороченным капотом, и снова рушится на землю. И еще лицо Сары – когда она задрала голову и поняла, что именно на нее падает… Потом – пустота.
Реконструкторы затащили Сэма в палатку и неаккуратно бросили среди других неподвижных, залитых кровью тел, распростертых на земле.
– Приятель, ты меня слышишь?
Сэм поднял голову:
– Ага.
– Ты как? Что-нибудь сломано?
– Вроде нет.
Сэм оглянулся. В палатке несло паленой шерстью и свежей кровью, к этим запахам прибивалась тошнотворно-сладковатая вонь горелой плоти. У человека, лежавшего справа, начисто сгорели волосы, голая голова была покрыта свежими рубцами и волдырями, от одного уха почти ничего не осталось. Он одновременно матерился и плакал, едва дышал и звал какую-то Меган.
– Эта штуковина ни черта не пашет, – южанин с отвращением отбросил телефон. – Парковку видно?
– Они ее перекрыли.
– Шериф должна быть где-то здесь, – проговорил янки. – Я видел ее машину. И копов.
– А что медики?
– Они…
Раздался выстрел, и в стене палатки открылась дыра размером с суповую тарелку. Сквозь нее Сэм заметил, как метрах в сорока поодаль солдаты возводят укрепления, отсекая лагерь от стоянки.
– Они баррикадируются, – проговорил конфедерат. – Кто вообще эти парни?
Янки даже не оглянулся.
– У них глаза сплошняком черные. И оружие ненастоящее. Как такое возможно?
– Долгая история, – Сэм хотел было все объяснить, но передумал. – Надо выбираться отсюда.
– Куда? Твари к парковке не выпустят. Мы окружены.
– Да неважно. Здесь оставаться нельзя, – приподнявшись, Сэм насчитал в палатке одиннадцать человек. – Кто еще остался на поле боя?
Конфедерат быстро и нервно дернул плечами – отрывистое паническое движение, как военнопленный на допросе, его кадык скакнул по горлу вверх-вниз, и тут Сэм понял, что видел этого человека раньше.
– Ты… – он попытался припомнить фамилию. – Эшкрофт, верно?
– Эшгроув.
– Из тридцать второго подразделения. Я с тобой недавно разговаривал, – Сэм снова выглянул в дыру. – Там еще кто живой остался?
– Немного, – отозвался Эшгроув. – Большинство смылись в город, пока была возможность. Остальные… – реконструктор осекся, и внезапно показалось, что он сейчас разрыдается. – Боже. Да что тут происходит?
– Надо доставить раненых в безопасное место, – сказал Сэм. – Сейчас же.
Он разыскал какой-то ботинок и, подозревая, что его непосредственный владелец едва ли где-то рядом, надел его вместо потерянного. Эшгроув помотал головой:
– Мы останемся здесь.
– В палатке?
– Это убежище. Может, если мы не будем высовываться, эти твари нас не заметят.
Сэм осмотрел палатку и заметил старомодные носилки – отрезы ткани, натянутые на деревянные шесты.
– Если уложим раненных по двое, сумеем унести их, пока есть шанс. Иначе… – младший Винчестер сглотнул и почувствовал кислое в горле и животе. – Иначе мы все умрем.
Парень в форме солдата Союза посмотрел ему в глаза. Он выглядел измотанным и перепуганным, но, как и Эшгроув, настроился выживать.
– Унести, говоришь? Эш прав: мы окружены. Куда нам идти?
Сэм открыл рот и понял, что отвечать нечего.
– Я знаю такое место.
Все оглянулись на вход. Там, вцепившись в брезент, стояла Сара Рафферти. Изможденная, с такими синяками под глазами, что казалось, будто она побывала в руках на редкость неумелого гробовщика, но живая и здоровая.
– Сара? – выговорил Сэм. – Ты…
– Жива.
– Сара? – переспросил Эшгроув. – Постой, Таннер… Ты что, девчонка?
Сара отмахнулась:
– Я знаю, куда мы можем пойти.
ГЛАВА 30
Иуда Искариот шагал по склону холма. Поначалу он хотел выехать на бледном коне, но потом подумал, что это чересчур вычурно даже для него. Просто появившись здесь, он уже испытывал судьбу и не был тому рад: время и опыт сделали его осмотрительным. Поколебавшись, Иуда надел генеральский мундир, прицепил к поясу саблю и, выйдя из дубовой рощицы, начал обходить поле боя по южной кромке, чтобы как следует разглядеть происходящее внизу. Не то чтобы он собирался что-то изменить – такие вещи легче предоставить другим – но просто хотелось полюбоваться никогда не надоедающим спектаклем человеческого страдания.
Это как казни и порнография – всегда в моде.
Он прибыл незадолго до рассвета, издалека слыша гром пушек и ликующие крики демонов. Но настроение особо не улучшилось. Новости о том, что стряслось с его Сборщиком в подвале церкви пятидесятников, дошли до него и заставили помрачнеть, погрузиться в те беспокойство и хандру, которые периодически накатывали на него за последние две тысячи лет. Он всегда легче других из Двенадцати поддавался переменам настроения и, став демоном, не изменился. А потом еще и петлю потерял. Были, конечно, и другие петли – пять-шесть разбросанных по всему миру, от Бангкока до Бербанка[1], в руках частных коллекционеров и оккультистов, которые понятия не имели, какое сокровище им привалило. И будет больше, когда человечество в своих неустанных поисках разгадает секрет седьмого шлага и начнет вить собственную судьбу, как покорные овечки.
Но пока одной стало меньше. А потерять в одну ночь и петлю, и Сборщика… И кому! Низшему демону! Иуда очень расстроился. По крайней мере, битва, которую развязал этот глупец…
– Иуда?
Он резко остановился, поразившись своему имени, произнесенному вслух. Оглянувшись, Иуда увидел стоящего в отдалении мужчину, одетого в помятый костюм и плащ. Узнал его и улыбнулся.
– Кастиэль, – проговорил он, искренне обрадовавшись. – Как поживаешь, друг мой?
– Я повсюду искал тебя.
Иуда снова взглянул на поле:
– Всегда приятно посмотреть, как муравьи копошатся в своем муравейнике, – когда Кастиэль не ответил, Иуда взглянул на него, слегка нахмурившись. – Я надеюсь, ты не ставишь мне в вину происходящее там.
– Это твоя петля.
– Ее у меня украли! – Иуда скорее обиделся, чем рассердился. – МакКлейн и его приспешники подкараулили моего Сборщика и выкрали ее. Более того, он использовал твоих друзей.
– Раз петля была твоя, то на тебе и ответственность.
Иуда замотал головой, вскинув руки:
– Если бы я влезал в каждую незначительную свару, я б столько не прожил.
– Это не очередная незначительная свара, – возразил Кастиэль. – Учитывая все случившееся, тебе полагается сознавать, что стоит на кону.
– Повторяю, это меня не касается.
– Ты совсем не беспокоишься?
– Естественно, беспокоюсь, – нахмурился Иуда. – Ты же меня знаешь. Я все время беспокоюсь, – он отвлекся посмотреть, как всадники обстреливают палатку и с сухим ядовитым смехом палят в спины выскочившим из нее людям. – Но признай, когда смотришь на огромный гобелен, что тут поделаешь?
Он развернулся к ангелу, на лице начала проступать догадка:
– А ты зачем здесь? Что тебе надо от меня, Кастиэль?
– Это… не то, чтобы…
– Не пытайся быть тактичным, у тебя никогда не получалось.
Кастиэль вздохнул:
– Я ищу Его.
– Все еще?
– Все еще.
– В толк не возьму, почему… – Иуда осекся. – Постой. Ты же не думаешь, что я…
Он уставился на Кастиэля горящими глазами, слегка приоткрыв рот. Легкий скептицизм перерос в искреннее неверие, согнав всю краску с его щек. На момент показалось, что он сейчас взорвется в припадке гнева, но вместо этого Иуда рассмеялся.
– Ох… О, Боже… – он согнулся вдвое и хохотал, пока из глаз не брызнули слезы. – Ох, Кастиэль, дорогой мой, прости… Я… Я увидел тебя здесь и просто подумал, что ты… Но ты… Ох, Господи… – и он снова залился смехом. – Видел бы ты свое лицо. Бесценное зрелище, – наконец, он справился с дыханием и, протерев глаза, похлопал ангела по плечу. – Спасибо. Правда, мне это было нужно.
Кастиэль стоял неподвижно, в напряженной позе:
– Разве не ты преломил хлеб с Его сыном?
– О, да, – Иуда посмотрел в небо, погрузившись в прошлое. – Да, я. Мы преломили хлеб, и я преклонил колени у его ног. И мы о многом говорили. – Он тряхнул головой, без следа прежней веселости, с тяжелым черным взглядом и жестким голосом. – Но теперь я служу другому господину!
Кастиэль, съежившись, отшатнулся.
– Прости. Плохие воспоминания, – Иуда шагнул к ангелу и стряхнул невидимую ниточку с его плеча. – Иди. Спускайся вниз. Будь со своими людьми.
«Со своими людьми».
Кастиэль неохотно посмотрел на истерзанное поле под дымовой завесой. То, что он видел там, напоминало картину Иеронима Босха в интерпретации Кена Бернса[2]. Демоны – всадники и пешие – окружали оставшиеся палатки, метались по стоянке, били окна полицейских машин и поджигали их. На место прибыли еще с полдесятка машин, и копы, укрывшись за ними, начали отстреливаться. Один из демонов заставил лошадь запрыгнуть на крышу автомобиля и, замахнувшись саблей в диком стиле Пита Таунсенда[3], отсек руку ближайшему полицейскому. Копыта вдребезги разнесли проблесковый маячок, осыпав асфальт снопом искр. Искалеченный коп таращился на обрубок, бывший совсем недавно его рукой.
– Я пришел поговорить с тобой, – сказал Кастиэль.
– Мне жаль, что ты напрасно проделал такое путешествие, – голос Иуды сочился сочувствием.
– Не напрасно, если я смогу помочь, – возразил ангел. – А я смогу. Но сначала я хочу знать, расскажешь ли ты мне все, что тебе известно. Ты должен рассказать мне все, что знаешь.
– Я понимаю, что тяжело слышать такое, – проговорил Иуда. – Но учитывая то, что я о Нем знаю, честное слово, ты должен быть благодарен своей неосведомленности. Она во благо.
Невозможно было угадать, лжет ли демон или нет. В любом случае, Иуда был прав: надо спускаться вниз и быстро, пока осталось, что спасать.
– Кастиэль, – сказал Иуда уже ему в спину. – Было приятно повидаться с тобой. Не пропадай.
ГЛАВА 31
Дин не знал, когда именно они начали проигрывать битву – если они хоть когда-то начинали в ней побеждать, конечно. Но увидев первую волну демонов, наводнивших парковку и методично уничтожающих полицию и реконструкторов, он понял, что над исходом задумываться не приходится. МакКлейн, валяясь на мостовой, смеялся.
– Нравится? – спросила шериф Дэниэлс прямо в изуродованное лицо. – Еще хочешь, ты, бездушный урод?
МакКлейн уже не мог говорить, но продолжал клокотать, растянув окровавленный разорванный рот в истерической усмешке. Почти все его зубы вывалились, а оставшиеся торчали во все стороны, как надгробия после торнадо. Яркие черные глаза смотрели одновременно на все вокруг, но только не на шерифа, которая снова прижала запястье к его коже – на этот раз к лицу. Дин взглянул на татуировку: она не светилась, но что-то такое в ней было, как будто сами линии нагревались изнутри. Дин сразу вспомнил о светящихся циферблатах старых радиевых часов, от которых, по слухам, можно было заработать рак.
– Эй, шериф, что…
– Спокойно, – шикнула Дэниэлс, не отрываясь от МакКлейна. – Еще раз спрашиваю. Где петля?
Томми улыбнулся еще шире:
– Я ее разрезал. Порубил на куски и развеял по четырем ветрам.
– Лжешь, – она оттянула демону веко, полностью обнажив черную склеру, и обратилась к Дину: – Подержи его. Прижми к земле.
– Чего? – переспросил Дин. – С каких это пор мы лучшими друзьями заделались?
– Если под другом ты понимаешь того, кто спас твою задницу, то да, заделались. Я все еще понятия не имею, кто ты, ко всем чертям, такой, но сейчас я твоя единственная надежда.
– Как патетично, – съехидничал Дин. – Простите, шериф, я лучше воспользуюсь случаем.
– Ты не обязан мне доверять. Просто делай, что сказано. Я потом все объясню, ладно?
– Делать, что сказано? Вы теперь так, да? – вытаращился Дин. – А не пошли бы вы к черту, леди!
Он развернулся и медленно, но упорно пополз прочь. Земля была усыпана битым стеклом, ветками и камнями. Дин во что-то врезался, однако, прежде чем понял, во что именно, кто-то взял его под руку и осторожно, но твердо поднял на ноги. Старший Винчестер пошатнулся, но ощутил себя устойчивее, увидев, кто ему помог.
– Кас. Приятно видеть, что ты вступил в игру.
Кастиэль кивнул и протянул ему нож Руби:
– Я принес тебе кое-что.
Нож привычно лег в руку. Дин оглянулся – шериф все еще пыталась удержать МакКлейна – и почувствовал ладонь ангела на своем плече.
– Дин, она права.
– Что?
– Шериф Дэниэлс. Она и ее семья несут святую обязанность: они были хранителями петли в течение поколений.
– Слушай, Кас, я понимаю, что ты еще не остыл после того, как Сэм грохнул твоего Свидетеля и все такое, но…
– Это уже неважно, – Кастиэль сжал пальцы на его плече сильнее, почти до боли. – Я сменил приоритеты, – и он внезапно исчез.
Вздохнув, Дин сунул нож за пояс и вернулся к Дэниэлс и МакКлейну.
– Передумал? – удивилась шериф.
– Не хочу об этом, – Дин присел на корточки и здоровой рукой прижал плечи и грудь Томми к асфальту.
Шериф, наклонившись так близко, что старший Винчестер почувствовал запах ее шампуня, поднесла татуировку аккурат к глазному яблоку демона. Послышалось слабое шипение, как от нагретого докрасна клейма на коже – МакКлейн вскрикнул и забился.
– Где петля? – повторила шериф, заглушая его вопли. – Где седьмой шлаг?
Подержав запястье еще мгновение, шериф убрала руку. МакКлейн хватал ртом воздух. Дин увидел, что на стеклянистой черной поверхности остался слабый отпечаток татуировки, похожий на крохотный сложный чертеж. Из уголка глаза катились красновато-черные слезы.
– Потерял… – выдохнул демон, – выронил где-то, – он ухмыльнулся и выдавил слабый смешок. – Уже неважно… ты проиграла… тупая сучка… – он втянул щеки и отхаркнулся.
– Осторожнее, – догадался Дин. – Он сейчас…
Демон выплюнул темный сгусток крови прямо в лицо Дэниэлс, но она не отшатнулась, а просто вытерла плевок со щеки, даже в лице не изменилась.
– Ладно, – проговорила она ледяным тоном. – Тогда я выжгу тебе глаза.
Тут сбоку донеслись визг и грохот копыт по металлу: два демона гарцевали по крышам полицейских автомобилей. Один из них держал пылающее знамя Конфедерации. Заметив Дина и шерифа, солдат занес руку и метнул знамя – его древко просвистело в воздухе, словно копье, направляясь к Дэниэлс. Дин вцепился в нее и опрокинул, так что древко угодило в асфальт в том месте, где шериф была секунду назад. Дэниэлс уставилась на Дина снизу вверх, полоска демонской крови все еще темнела возле ее носа.
– Придурок.
– Да не за что.
Шериф посмотрела на кровавое пятно на асфальте, где лежал МакКлейн:
– Он смылся.
– За вами объяснение.
– За тобой тоже, – прошипела Дэниэлс. – И слезь с меня!
Снова раздался стук копыт, и новая группа демонов вылетела на стоянку.
– Нет времени, – Дин вскочил на ноги и бросился к ближайшему полицейскому автомобилю: его крыша была промята, стекла осыпались, но громкоговорители, кажется, еще работали. Старший Винчестер залез в машину и упал на водительское сиденье.
– Постой, – окликнула шериф. – Ты что делаешь?
– У меня есть идея.
– Ты не можешь просто так уехать!
– А я и не собираюсь, – отозвался Дин. – Но у меня рука прострелена. Поможете мне вести.
ГЛАВА 32
Четверть седьмого утра. Пока жители восточного побережья просыпались, наливали первую чашку кофе и из теленовостей и интернета узнавали о том, что вскоре назовут самым странным нападением за последнее время, на поле боя продолжали разворачиваться события. Меньше двух часов прошло с того момента, как Томми МакКлейн разрезал петлю, спустив на Мишнс-Ридж свои темные армии, но в наш век современных чудес и чуть ли не постоянного оранжевого уровня угрозы[1] для безопасности страны двух часов было более чем достаточно. Прозвучали приказы, провыли сирены, нужных лиц вытряхнули из постелей и проинформировали. В итоге соответствующие федеральные агентства откликнулись с приличествующим случаю энтузиазмом. После событий 11 сентября[2] федеральный Департамент национальной безопасности основал несколько областных засекреченных групп – регулярных армий с ультрасовременным вооружением и поддержкой с земли и воздуха. В отличие от Национальной гвардии[3], этих солдат тренировали единственно на случай полномасштабной террористической атаки на территории США. Когда в шесть утра уровень угрозы в Мишнс-Ридже, Джорджия, стал красным, они были наготове и начали действовать немедленно.
Сэм и Сара со всей возможной скоростью бежали через поле боя с носилками, когда над головами прожужжал первый черный вертолет, но не до того было. Из-за большой разницы в росте тащить носилки было сложно, из-за веса тел на носилках – почти невозможно. Там лежали два реконструктора, причем один выглядел так, будто это путешествие не переживет. Эшгроув с товарищем, парнем по фамилии Бендис, трусили позади, нагруженные носилками с двумя другими ранеными. За остальными придется вернуться позже… если получится.
– Сюда! – позвала Сара. – Осторожнее, тут рельсы!
Они с Сэмом боком пробрались через железную дорогу позади старого поезда девятнадцатого века, переступая тяжелые деревянные шпалы. За ним, на западном краю густого молодого леска, отмечающего внешний периметр поля, стоял железнодорожный ангар. Над деревьями снова пролетел вертолет. Попятившись к прочной двери, Сэм ногой распахнул ее настежь, и они с Сарой нырнули внутрь. В полутьме пахло углем, маслом и старым железом.
– Крыша дополнительно укреплена сталью, – сказала Сара. – КША хотели надежно защитить свои поезда. Думаю, здесь будет безопаснее.
– Отлично, – опуская носилки, Сэм поморщился.
– Все нормально?
– Лодыжка… А так ничего.
Эшгроув и Бендис затащили в ангар носилки и аккуратно положили их на землю.
– А что с другими? – поинтересовался Бендис.
– Могу попробовать вернуться, – и тут Сэм услышал шум низко летящего вертолета, на некоторое время заглушивший все остальные звуки.
– Видали, ребята? – спросил Бендис. – Кто это?
– Кем бы они ни были, – проговорила Сара, – они не помогать нам прилетели.
– Наверное, ФЕМА[4], – предположил Эшгроув.
Бендис зыркнул на него:
– Типун тебе на язык!
– Ладно тебе, чувак, – отмахнулся Эшгроув. – А вдруг это медэвакуация? Если залезть на крышу…
Громоподобный взрыв сотряс стены так, будто ангар был барабаном, со стропил посыпались пыль и мелкие обломки. Сэм присел, а когда отголоски затихли, подкрался, пригибаясь, к двери и выглянул наружу. Сердце оборвалось.
– Опоздали.
Сара тоже подошла посмотреть на поле: палатка, в которой они прятались, полыхала. Оставшиеся четверо реконструкторов так и не покинули ее, и не покинут больше никогда. Демоны, которые и подожгли палатку, гарцевали на лошадях вокруг и наугад палили в огонь. С неба снова проревел винт вертолета. Сэм коротко осмотрелся на новом месте: ангар был размером примерно шестьдесят на десять метров. Как и Историческое общество, его отремонтировали и дополнили небольшими экспозициями, рассказывающими о произошедшей битве. На стендах лежали инструменты и газеты, кое-что висело на стенах. Бендис и Эшгроув хлопотали над ранеными, оценивая тяжесть повреждений.
– Да здесь похлеще, чем в Фаллудже[5], – признал Бендис.
– Ты был там? – удивилась Сара.
– Два раза. Там и встретил этого придурка, – он указал взглядом на Эшгроува. – Восемнадцать месяцев и ни царапинки. А в прошлом году он мне звонит и спрашивает, не хочу ли я повеселиться на выходных, – он кисло покачал головой. – Повеселиться, надо же.
Эшгроув смерил его холодным взглядом:
– Дезертируешь, солдат?
Бендис, вспыхнув, вскочил:
– Никак нет. То, что снаружи, чем бы они ни было, только нас и поджидает. А с двумя погибшими мы служили вместе.
– Хорошо, – проговорил Эшгроув. – А то я начал было в тебе сомневаться.
«Эти ребята, – подумал Сэм, – или очень храбрые или очень тупые». И он принялся помогать делать перевязки. Снова громыхнуло, стены дрогнули, сверху посыпалась ржавая пыль. Сэм склонился над реконструктором, которому почти оторвало ногу пониже колена, и она держалась только на нескольких клочках кожи, так что руки Сэма были все в крови. Он снял с ноги пропитанные алым тряпки и отбросил неряшливой влажной кучкой.
– Эй!
– Что такое? – спросила Сара.
– Шина, – Сэм оглянулся на Эшгроува и Бендиса. – Кто ее накладывал?
– Я, – отозвался Бендис. – А что?
– Ты где это нашел?
– Где-то снаружи. Валялся обрывок веревки, так я его и схватил. У него бедренная артерия повреждена и надо было что-то, чтобы остановить кровотечение. А какая разница?
Подстраховавшись куском марли, Сэм исследовал узел на веревке, туго стягивающей ногу раненого.
Последний шлаг петли.
– Что это? – Сара наклонилась поближе.
И тут раненый сел и схватил ее – глаза его были открыты и залиты чернотой. Он ухмылялся, а Сара завизжала.
ГЛАВА 33
Ковыляя через поле боя, МакКлейн услышал крик. Томми ослаб, ослеп на один глаз, тело разламывало болью, но его это ничуть не волновало. Развязанный им хаос достиг наивысшей точки, и скоро цель окажется на виду. Пушки, грохотавшие на склоне холма, затихли, наконец. Возможно, на время и, возможно, к лучшему. Неважно. До объекта осталось всего ничего. Сэм Винчестер выполнит свое истинное предназначение. Ухмыльнувшись разбитыми губами, МакКлейн услышал еще один крик, громче. Крики доносились из железнодорожного ангара. Томми посмотрел на парковку, на которой демоническая армия окружала полицейские машины и военный транспорт. Солдаты в камуфляже выскакивали из только что прибывших машин и открывали огонь из автоматов по фигурам в обмундировании Конфедерации и Союза. Демоны отвечали, разбивая их ряды, активно отстреливаясь и кромсая противника. Их древние мушкеты и карабины приобрели сверхъестественную мощь и изрыгали пламя, жадно охватывающее целые автомобили.
Из охваченного пламенем армейского вездехода выскочил солдат и с воплями побежал через парковку. Когда сверху загудел разведывательный вертолет, один из демонов-всадников догнал горящего человека, стремительным замахом штыка обезглавил его и, ловко перехватив в воздухе отрубленную голову, пылающую, словно римская свеча[1], размахнулся и швырнул ею в вертолет. Она врезалась в лобовое стекло, расколотила его, и спустя момент кабина наполнилась огнем и дымом. Вертолет начал беспорядочно вихлять в воздухе, и МакКлейн помедлил, чтобы посмотреть, как он резко клонится на бок и рушится на землю, взорвавшись с такой силой, что жар достиг даже того места, где стоял демон. Великолепно. Томми поднял руку, и как будто беззвучный сигнал пронесся над полем – демоны, конные и пешие, немедленно остановились и повернули к нему головы. Сотни пар обращенных на него внимательных черных глаз, напряженные плечи – все в ожидании приказа.
МакКлейн указал им на ангар.
ГЛАВА 34
Сэм изо всех сил накинулся на демона, надеясь, что сработает эффект неожиданности. Тварь охотно выпустила шею Сары, но только лишь за тем, чтобы переключиться на младшего Винчестера. Не успел Сэм и глазом моргнуть, как разъяренный демон прижал его к полу, а у него не было ни плана, ни оружия. Вонь серы накатила волной. Демон подобрал один из служивших повязкой лоскутов и, схватив Сэма за челюсть, попытался пропихнуть окровавленную тряпицу ему в глотку. Сэм закашлялся, подавил рвотный рефлекс и сумел-таки рот захлопнуть. Но все равно он чувствовал вкус крови и не абы какой: тяжелый, сильный почти до опьянения и одновременно гнилостный – вкус крови демона, потому что рана кровоточила еще долго после того, как петля обратила человека. Младший Винчестер вертел головой, сжимал зубы, но демон продолжал давить ему на челюсть, пытаясь заставить снова открыть рот. Где-то, будто в миллионе километров отсюда, что-то происходило, Эшгроув и Бендис силились оттащить нападающего, но демон стряхнул их, словно надоедливых насекомых. Сэм почти ничего не видел, все вокруг быстро подергивалось дымкой, теряясь в оттенках серого.
– Оставь его!
Демона рвануло вверх, тяжесть ушла с груди Сэма. Когда перед глазами прояснилось, он увидел, что булькающего демона обеими руками сжимает за шею Кастиэль.
– Кас, – выкашлял Сэм. – Я думал…
Дверь ангара слетела с петель, врезавшись демону в спину и швырнув его к противоположной стене, словно ненужную игрушку. Кастиэль тут же исчез. А у Сэма в мозгу промелькнули слова из Писания «И камень, который отвергли строители, соделался главою угла»[1]. «Откуда взялись такие мысли, – вяло подумал он. – И почему именно сейчас?» За дверью последовал остаток стены, дерево и укрепленная сталь прогнулись внутрь под огненным валом шириной с дом. Кислород стремительно уходил из здания, потолок начал проседать с хрустом крошащегося дуба и визгом сминающейся стали. Находиться здесь было все равно, что находиться в гигантской консервной банке, которую кто-то решил раздавить.
«Крыша рушится, – подумал Сэм. – И…»
Стало тихо: последний ряд балок устоял. Младший Винчестер таращился на покореженную металлическую обшивку метрах в пяти над головой, потом заставил себя подняться и выплюнуть окровавленный лоскут. Он забрался пальцем глубоко в рот, почувствовал, как сжимается желудок, и его вырвало густой, окрашенной кровью жидкостью. «Это ведь все? Наверное. Надеюсь. В любом случае, скоро узнаем». Из дыма и пламени вышел Томми МакКлейн, лицо которого представляло безумную экспрессионистскую картину из синяков и ран, а на роговице черного глаза вспыхивала, будто выжженная прямо на роговице, печать. За ним следовало столько демонов, что Сэм не мог сосчитать, а когда начала рушиться и задняя стена ангара, стало ясно, что демоны окружили строение со всех сторон.
– Мы долго ждали этого момента, – сказал МакКлейн. – Думаю, теперь ты готов.
– Да что ты…
– Твоя истинная натура. Я знаю, что требуется некоторое количество жертв и побольше отчаяния, чтобы она смогла проявиться, – его здоровый глаз двигался в отрыве от второго, выглядело странно. Томми кивнул на демона, который совал Сэму в рот клок повязки. – Он пытался сделать это сам, но не ведал наверняка, что именно творит. И потом, я хочу увидеть все собственными… хм, собственными глазами.
– Что? – переспросил Сэм. – Ты о чем?
– О тебе. Ты – его сосуд. Скажи «да». Впусти его.
– Люцифера?
МакКлейн кивнул.
– И ради этого все затеяно?
– Ты непременно станешь Несущим Свет[2], Сэм, – внезапно МакКлейн оказался совсем близко, почти вплотную, на расстоянии вздоха – это произошло так быстро, такой пародией на движение, что Сэм этого движения даже не заметил. – Ты же знаешь, что говорится в Евангелие: «Когда вы рождаете это в себе, то, что вы имеете, спасет вас. Если вы не имеете этого в себе, то, чего вы не имеете в себе, умертвит вас[3]». – Он улыбнулся почти ласково. – Я дарю тебе выбор. Покажи мне свою истинную сущность или умри.
– Звучит так соблазнительно.
– Неважно, как это звучит, – ответил МакКлейн. – Это лучшее, что тебе могут предложить. Другого такого не будет.
Сэм покачал головой:
– Тогда лучше убей меня.
Томми взглянул на него, все еще улыбаясь уголками рта. Кажется, он ничуть не огорчился. Более того, он выглядел довольным.
– Начнем издалека, – МакКлейн подозвал демона. – Убей девчонку.
– Постой! – вскинулся младший Винчестер. – Она не…
Демон схватил Сару за волосы и дернул на себя. Сэм видел, как под кожей на ее шее колотится пульс, прямо напротив начищенного лезвия штыка.
– Еще раз попробуем? Нет? – и снова демону: – Продолжай. Прикончи ее.
Лезвие вонзилось в кожу, и Сэм приготовился услышать отчаянный крик боли, но вместо этого услышал голос брата.
ГЛАВА 35
– Deus, et Pater Domini nostri Jesu Christi, invoco nomen sanctum tuum…
Полицейская машина подскочила на ухабе, и Дин, почувствовав резкую боль, только крепче сжал микрофон и снова поднес его к губам. Его голос разносился по полю из настроенного на максимальную громкость громкоговорителя, установленного на крыше автомобиля, и его слышали все.
– …et clementiam tuam supplex exposco: ut adversus hunc…
– Работает? – прокричала шериф Дэниэлс.
Не ответив, Дин махнул на стоявший перед ними полуразрушенный железнодорожный ангар. Шериф надавила на педаль газа, и машина вильнула, разбрасывая ошметки грязи, потом снова выровнялась. Экзорцизм уже действовал: демоны валились с лошадей, запрокидывали головы и в корчах извергали темный дым. Воздух словно наполнился густым черным смогом, как небо над каким-нибудь фабричным городком среднего запада.
– Продолжай, – окликнула Дэниэлс. – Не останавливайся!
Дин и не собирался:
– …et omnem immundum spiritum, qui vexat hoc plasma tuum…
Римский ритуал слетал с губ автоматически, бездумно. Видеть, как ублюдки валятся, будто подкошенные, было так здорово, что латинские строчки лились без промедления и сбоев. Автомобиль развернулся перед ангаром и притормозил прямо около тел, валяющихся на траве у входа.
– Там! – воскликнула Дэниэлс. – Смотри!
Дин оглянулся: демоны целыми группами зажимали уши и сбегали в лес, так что надо было поспешить.
– …mihi auxilium praestare digneris. Per eumdem Dominum.
Некоторых ритуал застал прежде, чем они отдалились на недосягаемое для голоса расстояние, но остальные успели исчезнуть между деревьями. Тем временем реконструкторы, те, что не были одержимы, все еще пытались выбраться с поля боя и лицом к лицу сталкивались со своими менее удачливыми братьями по оружию. Результат печально напоминал суматоху настоящей битвы: вот один из них подбежал к демону в униформе конфедерата, протянув руки в жесте «мы же знакомы, помнишь?», а демон ударом в сердце бросил его на землю и перешагнул через труп.
Дэниэлс резко ударила по тормозам. На время оставив ритуал, Дин заглянул в ангар: демоны ушли, оставив после себя только клубы черного пахнущего гарью дыма, лениво утекающего сквозь дыры в крыше. Сквозь темную пелену он разглядел скорчившегося чуть ли не в озере крови Сэма и девушку рядом с ним – Сару Рафферти. Вокруг них лежали реконструкторы, бледные и неподвижные, напоминая груду окровавленных простыней из операционной. Невозможно было даже разобрать, кто из них жив (если жив был хоть кто-то) – ну или, по меньшей мере, кто погиб, сражаясь с демонами, а чьи тела демоны только что покинули.
– Сэмми! – Дин бросился к брату. – Ох, парень…
– Все нормально, – отозвался Сэм. – Оно не так плохо, как выглядит.
– Отлично, потому что выглядит чертовски плохо.
– А ты? – встревожился Сэм. – МакКлейн тебя подстрелил.
– Промахнулся. Просто царапина.
– Свезло, – младший Винчестер напрягся, вертя головой. – А где сам МакКлейн, кстати?
– Должно быть, я поджарил ему зад экзорцизмом, – предположил Дин. – Думаю, ты слышал.
– Нет, – помрачнел Сэм. – Он успел сбежать. Вместе с кучкой своих солдат.
– Что? – опешил Дин.
Они разом посмотрели на шерифа Дэниэлс, в выражении лица которой мешались разочарование и тревога.
– Они убежали и… – она осеклась и уставилась куда-то за спину Сэма. – Ты нашел ее?
Шериф бросилась на пол, с помощью обрывка бинта подобрала веревку с оставшимся шлагом и так и продолжала держать на вытянутой руке, будучи не в силах ни поднести ее ближе, ни отпустить.
– Последний шлаг. Целый.
– Один парень ее нашел, – подтвердил Сэм. – Пристроил жгутом для раненого.
– Плохая идея.
– Еще бы, – проворчал Сэм.
– Но… – шериф вертела петлю, высматривая повреждения, – нам же лучше.
– Что? Почему это?
– Седьмой шлаг – самый сильный в петле. Если мы вернем его в реликварий нетронутым и запрем в церковном подвале, действие петли прекратится.
– Откуда вы знаете? – поинтересовался младший Винчестер.
– Она – избранный потомок изначального хранителя петли, – отчеканил Дин. – Обязана держать ее под замком в недосягаемости от демонов. – И пояснил, чтобы не сбивать брата с толку: – Мне Кас рассказал.
– У нас с Томми МакКлейном общий предок, – добавила Дэниэлс. – Вы это наверняка выяснили. Но власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно[1]. Так же сильно, как я хотела видеть петлю запертой, МакКлейн хотел вытащить ее – еще даже до того, как демон завладел им. Он жаждал заполучить ее магию, и эта жажда сделала его желанным вместилищем для низших демонов. Я вернула петлю в реликварий, обнаружив ее на трупе Дэйва Волвертона, – она помолчала. – Но какова конечная цель всего этого?
– Они хотят, чтобы я стал сосудом для Люцифера, – просто ответил Сэм.
– Прости?
– Долгая история, – вмешался Дин. – И очень некрасивая. – Он выдохнул, ободренный услышанным. – То есть, нам нужно всего лишь вернуть петлю в реликварий? Так просто?
– Ни капли не просто, – шериф посмотрела сквозь развороченную стену на дымящееся поле и город в отдалении. – Между нами и церковью по-прежнему армия демонов, которые в лепешку разобьются, лишь бы помешать нам.
– А что насчет нашей армии? – вступилась Сара. – Все оставшиеся солдаты. Они не могут помочь?
– Ты же видела этих тварей в деле, – возразил Дин. – Сама подумай.
От нахлынувшей безнадежности Сара казалась еще более бледной и усталой.
– А что если?..
Сэм наклонился и подобрал мушкет:
– Мы с ними сразимся.
– С помощью чего? – поинтересовался старший Винчестер. – Макетов оружия?
– Оружие демонов убивает и самих демонов, – отозвался Сэм. – Я видел такое, когда тот солдат попал под пушечный выстрел, – он в упор взглянул на Дина. – Оно работает на крови. На демонской крови.
Дин вытаращился на брата, не в силах не то что выразить словами, но даже распознать поток нахлынувших на него при этих словах эмоций. Злость? Недоверие? Даже близко не подходит. Взглянув на младшего брата, он понял, что тот отреагировал даже сильнее: Сэм выглядел смертельно перепуганным.
– Руфус говорил об этом с самого начала. Оружие работает на крови, – выдавил наконец Дин. – Но он не говорил, что нужна кровь демона. Ненавижу эту мерзость.
– Ты ее никогда не пробовал, – тускло заметил Сэм.
– Находим демона, – вмешалась шериф. – И пускаем ему кровь. В чем проблема-то?
– Сами знаете, – пробормотал Дин. – Когда что-то нужно, этого никогда нет под рукой.
А Сэм обратил внимание на груду окровавленных повязок, в которой и нашлась петля.
– Кажется, что-то у нас все-таки имеется.
ГЛАВА 36
В левый глаз МакКлейна начало возвращаться зрение. Но какое-то не такое. Двумя разными глазами он теперь видел два разных мира. Правый глаз был нормальный… ну, с точки зрения демона он видел все, как и положено: тайный мир хищнических возможностей и постоянного малодушия – однако перед левым глазом открывалась абсолютно иная картина, составленная из оттенков красно-оранжевого, словно раскаленная бронза в кузнечном горне. Эмоции виделись пульсирующими тенями – черными, серыми, синими. Въехав в город верхом, с джипами и армейскими грузовиками по пятам, демон, называющий себя Томми МакКлейн, обнаружил, что новый мир ему по вкусу, особенно нравилось смотреть на людей. Он сумел избежать ритуала изгнания и теперь начал успокаиваться и собирать силы.
Тем не менее, МакКлейна атаковали с обоих боков: солдаты на полугусеничных машинах и армейских вездеходах стреляли в него и оставшихся демонов, но их пули были бессильны. МакКлейн развлекался: зажмурив правый глаз и рассматривая ауры людей, в сердцах которых на самом деле пышно расцветал страх, он лениво гадал, каков этот страх на вкус. Потом он открыл оба глаза и рассмотрел окрестности как следует. Демоны, военные, горожане – все слились в вихре напряженного движения. В этом виделась особенная магия – больше иллюзия, чем реальная власть, но разнообразие было приятным. МакКлейн бы с удовольствием насладился им в полном объеме, однако перед ним лежал город, который надлежало захватить и разграбить. Ясное дело, Дэниэлс и Винчестеры попытаются вернуть петлю в реликварий, но все, что потребуется сделать – это их остановить.
В восемь утра сотня демонов во главе с МакКлейном вступила на центральную улицу Мишнс-Риджа, состоящую из восьми кварталов домов и магазинов. Они проехали мимо «Дикси Багги Уош», мимо «Твин Кисс», мимо дешевой лавочки Бена Франклина. Некоторые, как сам МакКлейн, на лошадях, остальные – на полицейских автомобилях и армейских вездеходах, все еще набитых трупами. Одни сидели за рулем, в то время как другие стреляли из окон по редким прохожим, пытающимся укрыться на противоположной стороне улицы.
– Эй, капитан! – окликнул солдат слева. – Глянь сюда!
Он выхватил саблю и метнул ее через улицу, пришпилив человека, стоящего перед магазином видео, к стенду с постером свежей романтической комедии с Сандрой Буллок[1]. Человек задергался, словно насекомое на булавке коллекционера, потом затих. Левым глазом МакКлейн наблюдал, как его аура перетекает из ярко-красного в невыразительный и неинтересный пепельно-серый. Томми хихикнул, фыркнул и вдруг расхохотался в голос: к черту неудачи, к черту экзорцизм, он наслаждался происходящим каждой клеточкой своего существа, он был демоном и ради таких вещей он жил. Это был Суперкубок 6.6.6, а он – готовый к броску нападающий.
Выпрямившись в седле, МакКлейн натянул поводья. Всего в трех кварталах стояла Первая церковь пятидесятников, и видение ее снова привнесло серьезность в ситуацию. Пришло время стратегии.
– Вы, парни, берете на себя правую сторону улицы, – он развернулся. – А вы левую. Лезьте в окна, тщательно выбирайте позиции. Минимум уязвимости, и чтобы все просматривалось хорошо…
– Какой план, капитан?
– Я превращу это местечко в Дили Плазу[2], – отозвался МакКлейн. – Когда мальчишки пойдут с петлей, мы заявимся, как Ли Харви Освальд, по их задницы.
ГЛАВА 37
Сара Рафферти ухватилась за платформу и подтягивалась, пока не поднялась рядом с орудием, установленным на пулеметной башенке. Шериф Дэниэлс уже была там и пыталась обеими руками повернуть рычаг, налегая всем весом, но механизм словно заклинило.
– Думаешь, сработает? – спросила Сара.
– Я? – Дин высунулся из окна паровоза и взглянул на брата. – Скажи им, Сэмми.
– Что он должен сказать?
– Дин любит фильмы с Клинтом Иствудом[1], – сказал Сэм.
Сара уставилась на братьев:
– Я что-то не уловила?
– Ты когда-нибудь смотрела «Сквозь строй»?
– Нет, вряд ли.
Дин закатил глаза:
– Никакого понятия о классике. Ладно, Иствуд там играет спивающегося копа, который сопровождает бывшую проститутку, готовую дать показания против коррумпированного комиссара полиции. Все, что ему нужно, это доставить свидетельницу живой. Все копы поджидают Иствуда, они вооружены до зубов и превратили центральные улицы Финикса в один сплошной здоровенный тир. Так что Клинт объявляется на задворках в древнем дребезжащем автобусе дальнего следования, снабженном металлическим листом на ветровом стекле. И ему с проституткой приходится пробираться под огнем двойного строя копов.
Он посмотрел на обеих женщин выжидающе, но те ответили непонимающими взглядами. Наконец, Сара нарушила молчание:
– И как именно нам это поможет?
Старший Винчестер начал было отвечать каким-то остротами, но потом осмотрел кабину повнимательнее и понял, что не так уж в себе уверен. Массивный паровой котел был огромный, словно дом, и щетинился всевозможными измерительными приборами, рычагами, клапанами и трубками. В ногах торчала какая-то куцая фигня, смахивающая на алюминиевый чайник с ручкой. Внизу зев холодной безжизненной топки напоминал гигантский рот, выдыхающий несуществующие угольные пары топлива, сгоревшего в позапрошлом веке.
«Да брось уже. Возьми себя в руки. Обычный двигатель внутреннего сгорания, так? Неужели будет сильно отличаться от «Импалы»?»
Дин схватился за длинный рычаг, проходящий горизонтально через всю кабину – должно быть, регулятор. Он ухватил регулятор обеими руками и дернул изо всех сил: тот и не двинулся.
– Э, Сэм?
Сэм с охапкой окровавленных тряпок в руках залез в кабину с пустой угольной платформы.
– Тебе лучше поторопиться.
– Что? Почему это?
Не дожидаясь ответа, младший Винчестер затолкнул половину ноши в огневую коробку, захлопнул металлическую решетку и отступил.
Ровным счетом ничего.
Винчестеры молча уставились на топку.
– Сдается мне, – начал Дин, – когда такой трюк провернул Даг Хеннинг[2], у него получше вышло.
– Постой, – Сэм наклонился и заглянул в отверстия решетки: обрывки лежали внутри и на вид ничуть не изменились.
Он снова открыл решетку, подобрал прислоненную к котлу длинную кочергу и, медленно потянувшись к груде тряпиц, осторожно поворошил их, как ребенок, тычущий палочкой в спящую змею.
– Не понимаю, – он ткнул сильнее, кочерга проскрежетала по металлу, выбив искры. – Может, нужно больше кро…
И тут обрывки взорвались – как будто ракету в коробке запустили. Голубое пламя вырвалось из огневой коробки мощной вспышкой, устремившись к лицу Сэма. Он отшатнулся, выронив кочергу, и, на какой-то шаткий момент потеряв равновесие, чуть было не вывалился из кабины, однако Дин сгреб его за воротник и втянул обратно.
– Закрой! – заорал Сэм. – Закрой обратно!
Дин схватил кочергу и сумел захлопнуть решетку, голубое пламя, извиваясь змеиными языками, жадно тыкалось в прорези. Тем временем паровоз содрогнулся и заскрипел. Скрежетало железо, в трубках двигателя засвистел пар, воздух наполнился завитками дыма, клапаны изнемогали от давно позабытого давления. Стрелки приборов возвращались к жизни, описывая широкие дуги. Сквозь швы котла пробивались тонкие струйки пара. Дин схватился за одну из трубок, и под его рукой она нагрелась так, что держать дальше стало невозможно. Высунувшись из двери, старший Винчестер услышал шерифа:
– Что происходит? Работает?
Не успел Дин ответить, как поезд тронулся.
В июле 1938 года локомотив «Маллард» установил рекорд для паровозов на переходе от лондонской станции «Кингс-Кросс» в Англии по железнодорожной линии Восточного побережья. Его скорость достигла ста девяноста восьми километров в час, прежде чем двигатель начал перегреваться и машинисту пришлось замедлить движение. «Еще немного, приятель, – надо думать, сказал он кочегару. – И мы отправимся на ночлег к самому Всевышнему».
Когда перед Винчестерами появилась окраина города, они двигались не так быстро – километров сто тридцать, хотя Дину, удерживающему клапан регулятора открытым, из кабины казалось, что все сто шестьдесят. Над головой непрерывно свистал гудок. Еще клапаны можно было регулировать ножным рычагом тормоза лебедки, и Дин им воспользовался, когда до центра города осталось меньше километра. В считанные минуты они оказались почти на месте. Поезд тяжело катил по рельсам, стуча поршнями и попыхивая дымом, и все время тянуло думать, что он живой. Дин удерживал регулятор на максимуме, и вот промелькнули последние деревья, и начались дома и фермы. Глаза слезились от ветра и скорости. Сэму пришлось кричать, чтобы брат услышал:
– Надо остановиться!
– Чего?
– Тормози!
– С ума сошел!?
И тут Дин увидел: впереди, где первые магазины отмечали начало непосредственно города, на рельсах лежали тела. Кажется, некоторые все еще живые.
Эта идея пришла МакКлейну в голову в самый последний момент при взгляде на несчастного, пришпиленного к стенду. Он услышал далекий паровозный гудок и немедленно сообразил, как именно Винчестеры собрались вернуть петлю. Томми опустился на колени и потрогал рельсы: те уже вибрировали.
– Быстро! – приказал он. – Приведите мне парочку детишек!
Их привели и привязали к рельсам.
Дин уже разглядел их лица, хотя на мгновение просто отказался поверить в происходящее: вот светловолосая девочка в синем платье и лицом, превратившимся в фарфоровую маску чистого ужаса; а за ней еще десяток связанных детей. Одни кричали, другие беззвучно смотрели вверх. Сердце замерло. Единственная мысль осталась – «Где их родители?», но ответ напрашивался сам и стучал, словно колеса под ним: одержимы или того хуже, мерт-вы, мерт-вы, мерт-вы. Старший Винчестер со всей мочи рванул пневмотормоз: взвыл металл, загремели сцепки между вагонами, в клапанах засвистел пар, колеса заскрежетали, выбрасывая снопы искр, однако поезд продолжал по инерции двигаться.
– Мало времени! – заорал Сэм.
Поезд скрипел, шипели тормозные колодки, а локомотив неуклонно двигался по главной улице, и силы трения не хватало, чтобы его остановить. Нет, он в самом деле замедлялся – тридцать километров в час, двадцать… Но для полной остановки требовалось большее расстояние. Дин удерживал тормоз, сжав челюсти и предельно сосредоточившись, будто мог остановить состав силой воли.
А Сэм прыгнул. Старший Винчестер даже не понял, что именно брат сделал, пока не увидел, что тот не то что бежит, буквально мчится вперед. В руке Сэма что-то блеснуло, вероятно, клещи, а потом он побежал вдоль рельсов перед паровозом. Бросившись к светловолосой девочке, младший Винчестер начал клещами перекусывать веревку, врезаясь в волокна так быстро, как только получалось. Едва освободившись, девочка со слезами вскочила. Следующим был мальчик лет пяти в рваной футболке и грязных красных шортах. Сэм справился с веревками на руках, но ноги были такие скользкие от пота и масла с рельсов, и еще мальчик все время дергался. Наконец, веревки поддались и спасенный отполз в сторону. Младший Винчестер двинулся к следующему ребенку, но поезд уже приближался, рельсы не просто подрагивали – их колотило: невероятно сильная ровная вибрация. Сэм взглянул на оставшихся детей, их было много, слишком много, десяток или даже больше, все накрепко привязанные. И они смотрели теперь прямо на него. Поезд бросил на него тень, и Сэм понял, что не сможет спасти всех. Он развернулся: паровоз приближался. Пятнадцать метров. Десять. Пять… Сэм словно примерз к месту. Смерть указывала костлявым пальцем прямо на него. На какой-то безумный момент захотелось броситься под колеса и оказаться последней необходимой преградой: может, это спасет хотя бы самого дальнего ребенка, может… Он зажмурился.
С заключительным душераздирающим визгом поезд остановился.
Младший Винчестер открыл глаза: до паровоза осталось меньше метра, можно было протянуть руку и дотронуться до скотосбрасывателя.
– Сэм! – заорал Дин из кабины. – Отвязывай детей! Мы…
И тут из верхних окон загремели первые выстрелы. Теперь, когда в венах бурлил адреналин, Сэм действовал быстро, его дрожащие руки работали со скоростью почти невероятной. Но все равно недостаточно быстро, и двое детишек пострадали: одного он сам нечаянно поранил клещами, другого ударила в ногу шальная пуля. А потом рядом появился Дин с кинжалом Руби и они начали рассекать веревки вдвоем и толкать освобожденных детей в ближайшие открытые двери. Выстрелы выбивали камни и кусочки асфальта. Сэму даже смотреть вверх не понадобилось, чтобы понять, что происходит.
Демоны палили с обеих сторон, осыпая улицу картечью.
«Они целятся рядом, все еще не хотят испортить сосуд Люцифера…»
Когда он поднял взгляд в следующий раз, последний спасенный ребенок нашел убежище в пиццерии. Спустя несколько секунд окно здания разнесло выстрелом, и Сэм понадеялся, что находящиеся внутри дети догадались пригнуться.
На линии огня, ничем не защищенный, Сэм посмотрел на брата. Он уже увидел солдат и сообразил, что первый залп был не всерьез, просто чтобы попугать, а теперь игры кончились. Солдаты были в окнах, на крышах, и сравнение с фильмом «Сквозь строй» перестало быть просто сравнением. Все происходило по-настоящему, и они оказались в центре событий.
«Нам крышка. Дину так точно…»
И тут с платформы в хвосте поезда послышался новый размеренный звук, и к нему тут же примкнула очередь выстрелов, будто кто-то открыл огонь из пулемета.
«Какого…»
Прежде чем Сэм сообразил, что произошло, демоны начали падать. Наверху, на крышах, они роняли оружие, отшатывались дергаными танцевальными па, а потом оседали и летели вниз, ударяясь о землю, будто решили воспроизвести знаменитое падение с небес их Несущего Свет. Сэм перевел взгляд на платформу: Шериф Дэниэлс стояла за пулеметом Гатлинга и сосредоточенно вертела рукоять, дымящиеся стволы мерно вращались, выплевывая очереди. На металле, обтертом окровавленными тряпицами, виднелось алое. Дэниэлс заработала рукоятью быстрее, а позади Сара крутила башенку, чтобы пули доставали до всех крыш. Тут шериф заметила, что Сэм на нее смотрит, и бешено замахала рукой:
– Поехали дальше! Вперед!
ГЛАВА 38
Повторять лишний раз не понадобилось – Дин нырнул обратно в кабину. Он отпустил тормоз и, заметив краем глаза, как брат запрыгивает следом, обеими руками потянул регулятор. Поезд снова тронулся с места, пули градом барабанили по металлу и отскакивали. Впереди, всего в четырех кварталах, виднелась церковь, ее белый шпиль рвался в голубое утреннее небо.
– Быстрее! – крикнул Сэм.
Кусочек металла просвистел у Дина над ухом, так близко, что он ощутил ветерок. Старший Винчестер запоздало дернулся и помрачнел: следующий выстрел вот точно так же вполне может разнести ему череп. Поезд по-прежнему набирал скорость, а надо было ехать еще быстрее.
«Не выйдет…»
На рельсах выстроились демоны и стреляли прямо в надвигающийся на них паровоз. Шериф Дэниэлс развернула пулемет и скосила их очередью, в следующую секунду поезд наехал на тела, разбросав клочки униформы и ошметки плоти. Дин туда даже не посмотрел: все его внимание было приковано к церкви, ее крыльцу и двери.
«Два квартала…» Еще ближе. «Приехали».
– Сэм!
Когда Дин снова затормозил поезд, Сэм, опираясь на борта, пробирался через угольный вагон к платформе.
– Возьми с собой шерифа, – отозвался он. – А я останусь и постараюсь задержа…
И тут он наткнулся на что-то мягкое. Осекшись, Сэм уставился на тело, валяющееся на дне угольного вагона. Внутри что-то дрогнуло, засосало под ложечкой, как будто он провалился куда-то и летит вниз. У его ног неподвижно лежала Сара Рафферти, глядя перед собой полуоткрытыми остекленевшими глазами. Пуля ударила ее в грудь, оставив на рубашке маленькое красное пятнышко с серебряный доллар размером, но под телом расплывалось куда большее пятно, и Сэм обнаружил, что стоит в луже крови.
– О нет, – проговорил Дин. – Она?..
Сэм поднял голову, открыл рот, захлопнул рот, а когда все же смог заговорить, голос был как чужой:
– Иди, – он переступил через тело и тронул за руку шерифа Дэниэлс. – Петля у вас?
– С собой, – Дэниэлс продемонстрировала веревку.
– Идите с Дином.
Сэм занял ее место и взялся за скользкую от крови рукоять. Дин и Дэниэлс спрыгнули с поезда и, минув колонны, поднялись по ступеням. Из-за колонн выскочили два демона, но Сэм не оплошал и разнес их на клочки. Когда брат с шерифом исчезли в дверях, младший Винчестер оставил пулемет, затащил Сару в относительно укрытое место и, опустившись на колени, поискал пульс. Тело казалось совсем теплым, еще и минуты не прошло, а пульса – не было.
***
– Он где-то здесь, – прошептала Дэниэлс. – Я чувствую.
Они пересекли алтарную часть, деревянный пол тихо скрипел под ногами. Голос шерифа звучал совсем слабо в гулкой пустоте, свет из витражных стекол ложился на ее лицо и беспрестанно менялся. Дин шел следом между рядов пустых скамей к кафедре, и чувствовал лишь боль и усталость. А еще странный холод: под покатыми сводами оказалось необыкновенно зябко, будто последний кусочек зимы застрял здесь и выжидал.
– Сюда, – негромко позвала шериф.
Она остановилась перед кафедрой, большой дубовой платформой, возвышающейся на четыре с половиной метра. Пробежавшись пальцами по внешнему краю, Дэниэлс надавила на что-то, механизм щелкнул, и передняя панель отъехала, обнажив темный прямоугольник. Шериф юркнула внутрь и исчезла, а Дин последовал за ней, отчаянно жалея, что нет фонарика. Темнота поглотила его целиком.
Они находились в таком узком коридоре, что притирались плечами о стены. Тихие шаги шерифа медленно вели Дина вперед. Дин вытянул руки, надеясь наткнуться на что-то существенное, но хватал только воздух. Так он и пробирался, пока… пока холодная рука не схватила его сзади.
– Вот ты где, – насмешливо сказал МакКлейн ему на ухо. – Добрался-таки.
***
Скорчившись в угольном вагоне, Сэм делал Саре искусственное дыхание. Когда он давил на грудную клетку, на рубашке сильнее расплывалась кровь.
«Она мертва. Ты ее не спасешь».
Он игнорировал внутренний голос и продолжал.
– Ну, давай, – он сам не понимал, что заговорил вслух. – Давай, Сара.
Ее рот слегка приоткрылся, будто она вспомнила, что хотела что-то сказать, но вместо слов вздулся алый пузырь и лопнул, забрызгав нижнюю губу ярко, как грим актера кабуки[1]. Голова перекатилась набок. И тут прогремели шаги и Сэм, вскинув голову, увидел, что на него ухмыляются сверху вниз пять демонов в синем и сером. Дула их мушкетов смотрели прямо ему в лицо.
– Зря ты пулемет бросил, – сказал один.
***
Теперь все зависит от тебя, малыш.
Джеклин Дэниэлс спустилась по ступеням и вошла в квадратную комнату, обшитую свинцом. Здесь было темно, ни капли света, но это неважно. Стены, потолок и пол, участок черной земли около реликвария – все было ей знакомо так же хорошо, как собственное тело. Все это она выучила еще давным-давно, когда дедушка рассказал ей об огромной ответственности, которая ложится на плечи хранителя петли.
Все зависит от тебя.
В темноте что-то клацнуло, еще ближе. Дэниэлс застыла. В голове кольнуло, то же отдалось в лопатках, сердце заколотилось так сильно, что удары чувствовались в горле. Пахло старыми шкурами, тканью и пылью. Клацанье и звон приближались.
– Я принесла петлю, – сказала Дэниэлс темноте и заставила себя сделать еще один шаг, ожидая, что вот-вот врежется в того, кто шевелится в тенях. – Последний шлаг. Он здесь.
Силуэт двинулся снова. Он ее явно слышал, но не говорил. Шериф нащупала влажную землю и холодный край реликвария – тот уже стоял на месте, открытый. Она опустила внутрь петлю и захлопнула крышку.
Сначала ничего не происходило.
А потом произошло – все сразу.
***
МакКлейн смеялся в темноте, совсем близко. Пахло потом, серой и паленой резиной.
– Хочешь, скажу кое-что? – спросил Дин, изо всех сил стараясь сохранить голос спокойным. – Знаешь, чем мы с тобой отличаемся? Я никогда не целовал задницу дьяволу.
Смех оборвался, и вторая рука легла Дину на горло. Не рука – когтистая лапа. И начала сжиматься. Воздух перекрыло мгновенно, а потом почти неслышно захрустел хрящ. Дин выхватил из-за ремня нож и, когда темнота начала вращаться перед глазами, вонзил лезвие МакКлейну в грудь.
«Надеюсь, ты ее вернула куда надо, шериф…»
***
Даже стоя на коленях на полу угольного вагона, Сэм увидел, как из окон церкви хлынул свет, пробившись сквозь витражные сцены из Библии и сбрызнув красками утренний воздух. Столб белого сияния устремился по шпилю вверх, прорезав сияющим лучом глубокое небо. Старые доски скрипели, тряслись, заходились перестуком; энергия била изнутри, будто пульсирующий под напряжением шторм, как будто что-то беззвучно взорвалось. Тогда Сэм перестал смотреть: его больше занимали демоны, которые роняли мушкеты и покидали тела. Вот упал последний, испустив протяжный крик, беспомощный и злобный, и черный дым повалил у него из носа и рта. Но тела остались – кто-то со стоном очнулся, непонимающий что происходит, и теряющий кровь из полученных демоном ран, а кто-то, как Сара, остался лежать неподвижно.
***
Дин не просто слышал, как кричит МакКлейн, он почувствовал его крик. Дин ожидал, конечно, вспышек, но внезапное возвращение петли на место как-то усилило реакцию, и демоническая сущность буквально взорвалась. Что-то хлопнуло громко и влажно, что-то забрызгало лоб и щеку, а давление ушло с горла. Как-то так. Дин съежился. На коже стыли капли чего-то холодного и липкого, как будто рядом лопнул воздушный шарик, измазанный холодным сиропом. И вонь была знакомая – тошнотворная, гнилостная, адский смрад. А потом вдруг взорвалась сама темнота. У Дина на загривке и предплечьях волосы дыбом поднялись. Воздух наполнило сухое потрескивание озона, и Дину сперва показалось, будто его ударило молнией. Он принялся изо всех сил выбираться обратно.
Повсюду бушевало сияние, оно пронеслось через алтарь широкими сияющими полотнищами и по центральному проходу вырвалось в двери. Сэм смотрел, как старший брат подбегает к ступеням, прыгает через все разом и, остановившись, наблюдает, как внутри Первой церкви пятидесятников угасает свет. Когда все кончилось, он повернулся и оглядел улицу. Над крышами поднимались столбы дыма, не иначе как от нескольких пожаров, горящих в разных частях города. Покинутые демонами тела валялись повсюду, свисали с подоконников, лежали на крышах. Тротуар покрывал мелкий мусор, битое стекло, упавшие тенты и слой темной мути, которая уже начала рассасываться. Вопили автомобильные сигнализации – современные птичьи песни утренней катастрофе.
– Сэмми?
Сэм выбрался с телом Сары на руках.
– Мне жаль, – сказал Дин.
– А где шериф?
Дин кивнул на церковь. Какофонию сигнализаций перекрыло завывание сирен. Сэм живо представил уйму федералов, чиновников, репортеров, полицейских – громадную кучу народа в костюмах и униформе. Сейчас они появятся на улице и превратят город в жужжащее осиное гнездо вопросов, обвинений и отсрочек.
– Не надо нам такого счастья, – сказал он вслух.
– Да, – догадался Дин. – Но я шерифа не оставлю.
– Импала на штрафстоянке в двух кварталах отсюда.
Дин повеселел от перспективы вернуть свою машину и даже смог улыбнуться:
– Я заберу ее.
– А я поищу шерифа, – Сэм опустил труп Сары на землю и пошел в церковь.
Но тут дверь открылась, и из темноты вышла Дэниэлс – с сияющим лицом и необыкновенно яркими глазами.
– Как вы? – спросил Сэм.
Она сначала посмотрела так, будто не узнала, потом перевела взгляд на разрушенные улицы, трупы и тех, кто выходил из убежищ и собирал вещи.
– Нормально, – голос звучал отстраненно. – Они ушли?
Сэм кивнул. Он услышал знакомый рокот двигателя Импалы, прежде чем машина вывернула из-за угла и подъехала к обочине. Дин открыл дверь и вылез.
– Кажется, мы были не особо честными друг с другом, – сказал он.
– Согласна.
– Мы с братом… – Сэм замялся. – Мы приехали, потому что здесь были демоны. Мы охотники.
Шериф кивнула:
– Я рада, что вы приехали. Моя работа… я имею в виду мою настоящую работу, она нелегкая. Члены моей семьи были готовы жизнь за петлю отдать. Иногда буквально. Так что я не привыкла к помощи.
Сэм оглянулся на тело Сары:
– Хотел бы я, чтобы у нас получилось лучше.
– Наверное, это я вам не позволила, – призналась Дэниэлс. – Я привыкла быть единственной, кто знает, что на самом деле происходит. Но иногда сложно всех защищать, когда никому не доверяешь.
Кажется, ее слова особенно тронули Дина.
– Да. Я понимаю, – он оглянулся на машину и добавил: – Ну, нам пора.
– Мой дедушка всегда говорил, что есть время для передних фар, а есть – для зеркал заднего вида, – шериф помолчала. – Если встретите своего друга, передайте ему, я надеюсь, что он все-таки найдет то, что ищет.
Сэм кивнул. Они с Дином сели в Импалу, а шериф стояла на обочине и провожала их взглядом.
ЭПИЛОГ
После окончания Гражданской войны мир наблюдал за восстановлением Юга из газет, телеграфных сообщений и рассказов очевидцев. Сэм и Дин Винчестеры наблюдали, соответственно, за восстановлением Мишнс-Риджа по телевизору из Медицинского центра Святой Марии в городке Афины, Джорджия. Горячее желание Дина, чтобы еда в больничном кафетерии была съедобной, оказалось вполне уместным: в этом центре они торчали уже почти два дня. Мишнс-Ридж засветился на каждом канале – и местном, и национальном. Город все еще горел, в переносном смысле, если не в буквальном. В свете произошедшего следователи и журналисты перебрали все версии от биотерроризма до массовой галлюцинации и религиозной истерии. Свои предложения выдвигали аналитики, эксперты по кризисам, ученые. На заднем плане заодно развернулись дискуссии о Гражданской войне, культуре Юга, расизме, и Дин Винчестер, который обычно думал о «глобальных темах» то же, что алкоголики думают о похмелье, перестал слушать. Но не смотреть. Он сидел в приемной и смотрел, как на экране шериф Джеклин Дэниэлс общается с толпой репортеров, терпеливо отвечая на вопросы и предлагая объяснения. Она выглядела спокойно и исключительно профессионально. Но в ее глазах Дин заметил искорку более глубокого узнавания, как будто шериф знала, что он сидит здесь, в восьмидесяти километрах от Мишнс-Риджа, и видит ее по телевизору.
«Нет уж, у нее есть дела и поважнее, – рассудил Дин. – И потом, она в самом деле крепкий орешек…»
Он попытался представить, как бы вышло, если б он смотался еще раз в Мишнс-Ридж, отловил шерифа в промежутке между интервью, и сводил куда-нибудь на пиво или что покрепче. Интересно, она выпила бы виски? Дин не сомневался, что выпила бы.
«Брось. Впиши ее в список тех, что остались позади».
– Эй.
Дин поднял голову и увидел стоящего рядом брата. Повязка на его лице была безукоризненно-белой и совершенно неуместной.
– Поехали?
– Ага.
***
Они вышли на парковку к Импале. Стоял замечательный весенний день, ни облачка. Пахло дубовой рощей. Около Импалы их ждали.
– Кас, – узнал Дин. – Извини еще раз, что все так со Свидетелем вышло…
Кастиэль молча уставился в сторону.
– Ты когда-нибудь с ним разговаривал? – спросил Сэм. – С Иудой?
– Да, – Кастиэль выглядел еще более суровым, чем обычно, как будто держал на себе немаленький вес и один мог оценить его тяжесть. – Достаточно… – он пожал плечами, не договорив.
– Может, подвезти тебя или еще что? – предложил Дин.
Ангел помотал головой:
– У меня дела иные.
– Так ты заскочил просто, чтобы нас пропесочить? – не унимался Дин. – Чтобы мы пожалели, что пережили еще один раунд битвы с воплощенным злом? Чего ты хочешь? Воздушный шарик тебе купить? А пива?
– Пива?
– Ты знаешь, что это такое. Я тебе покупал как-то раз. Тут, кстати, есть неподалеку подходящее местечко, и я бы сам не отказался от пивасика, – он оглянулся на Сэма. – Что скажешь? Бьюсь об заклад, у них в музыкальном автомате найдется «Bad Company».
Кастиэль посмотрел мрачно:
– Те демоны действовали вместе. У них имелся план и доступ к реликвии, против которой мы почти бессильны. Они не сомневались, что смогут заставить Сэма стать сосудом Люцифера. Времена нынче темнее, чем прежде, – его взгляд светился предчувствием. – В Мишнс-Ридже произошел не просто странный случай. Апокалипсис в пути, и то был предвестник грядущих событий.
– Слушай, Кас, – начал было Дин и замолчал.
Какой толк разговаривать с пустым местом?
– Очешуеть.
– Пойдем, – позвал Сэм. – Залазай в машину.
Они действительно заехали в бар «Старс-энд-Барс» и, хотя там и вправду оказались пиво и «Bad Company» в автомате, надолго не задержались – выпили и поехали дальше. К семи вечера они снова были на шоссе и направлялись к северу. Сэм по-прежнему вспоминал Сару, но, в общем, он покидал Мишнс-Ридж без особых сожалений.
«Шериф Дэниэлс была права. Есть время для передних фар, а есть – для зеркал заднего вида».
Сегодня Сэма такой оборот вполне устраивал.
КОНЕЦ