Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Зачетная зона.
Автор: Серебристый водолей, ГлорияСкотт.
Бета: ГлорияСкотт.
Фандом: рпс-ау. да, да я так низко пала, увы мне. Осталось только перейти на джей ту и все, пропал водолеюс
Пейринг: Крис Хэмсворт/Том Хиддлстон, Лиам Хэмсворт мимикрокодил, косвенная парочка Клинт Бартон/Наташа Романова внезапноэ.
Рейтинг: NC-17.
Размер: Я король! Арагорн король!! О радость, о щястье! 86 листов!
Саммари: вообще, эта тема с колледж-ау про преподавателя английской литературы и ученика-члена команды по регби, она вкусная очень. <...> Это же целый фуршет из прошекспиренного насквозь Хиддлстона с его "Если рассматривать творчество Джейн Остин с точки зрения банальной эрудиции" и главного члена команды по регби Хэмсворта с его "ГАГА, эрудицэя, у меня вот по утрам такая эрудицэя". От такого фуршета только дурак откажется (с)
Ворнинг: нецензурная лексика, незащищенный секс, принудительные оргазмы, секс-игрушки, хоум-порно...*засопела* ну и еще изнасилование, избиение, шантаж и роман "Моби Дик" Гелмана Мелвилла.
- ... Неужели ему было не жалко кита? Почему он так его ненавидел?
- Ребята, - усмехнулся мистер Хиддлстон, молодой учитель классической литературы. – Вы забываете, что кто это просто аллегория мечты. Разве мы не идем порой на сделку с совестью, против наших принципов, чтобы достигнуть мечты?
- Это принципы, а то животное, - запальчиво сказала отличница Наташа. – Между прочим, редкое.
- Когда Мелвилл написал свою книгу, китов было много, - постарался утешить ее Том.
- А теперь из мало из-за таких… мелвиллов, - процедила девушка.
- Попробуйте абстрагироваться от того, что это кит, мисс Романова, - улыбнулся Хиддлстон.
Он и не подозревал, что такая легкомысленная девушка, выкрасившая волосы в розовые перышки, кинется грудью на защиту китов.
- Представьте, что это что-то другое…
- Белый слон, - ехидно сказал Бартон, раскачиваясь на стуле. – Редкий белый слон.
Наташа обернулась к нему, обожгла злым взглядом. Том чуть не прыснул.
- Ладно, ребята, давайте вернемся к Моби Дику, - сказал он умитворяюще. – Осталось пятнадцать минут до конца пары, напишите краткое эссе, что вы думаете по поводу книги.
Только-только он раздал листы, только-только студенты склонились над заданием, как дверь распахнулась, да так сильно, что гулко ударилась об стенку.
- Ох, черт, я нечаянно.
- Хэмсворт, - Том шумно втянул воздух, встал из-за стола и склонил голову набок, готовясь к затяжному спору.
- У меня была тренировка, - тут же ответил тот. – Можно войти?
- Нет! – рявкнул мистер Хиддлстон. – Пара скоро окончится, вы опоздали.
Хэмсворт набычился, прищурился и принялся щелкать пальцами по ремню своей сумки, перетянутому поперек груди. Звук от щелчков получался мерзкий, скребущий.
- Мне надо где-то перекантоваться, - миролюбиво сказал Хэмсворт. – Декан в коридоре.
- Кантуйтесь там, откуда пришли, - холодно сказал Хиддлстон. – На мою пару вы опоздали, так что извольте покинуть кабинет. Вы мешаете другим студентам.
- Другие преподаватели идут мне навстречу, - запальчиво сказал Хэмсворт, раскачиваясь с пятки на носок. Ну, хоть щелкать перестал.
- Вот пусть другие преподаватели вас и обучают, - сердито сказал Том. – А на мои занятия нужно ходить, как положено. До свидания.
Он подошел к замершему Хэмсворту, взял его за локоть и потянул к выходу. На секунду Том подумал, что тот с места не сдвинется. Хэмсворт всего-то немного возвышался над преподавателем, однако из-за его широченных плеч Хиддлстону показалось, что он оказался в тени высокой каменной башни. Хэмсворт напрягся, будто собираясь отшвырнуть надоедливого учителя, однако расслабился и послушно зашагал прочь.
- Всего наилучшего, - процедил ему в спину Хиддлстон и закрыл дверь.
- Козел, - донеслось оттуда.
В кабинете пронеслись быстрые, как воробьи, смешки, но тут же стихли. Хиддлстон невозмутимо открыл дверь и сказал в затылок понурому Хэмсворту.
- Без контрольных по всем прогулянным парам не приходите.
Тот взвыл в ответ, что-то пробурчал про тренировки, но Том уже вернулся в кабинет, страшно довольный собой.
Воцарилась тишина, студенты чиркали по бумаге, кто-то шумно покусывал ручку, на задней парте кто-то барабанил пальцами по столу, пытаясь собрать мысли в кучу. Том сел на стол, поглядел на часы и громко покашлял, намекая, что пора сворачиваться с сочинением.
Пока студенты дописывали и складывали готовые работы на край его стола, он задумался о Хэмсворте.
Обычно Том, как и другие преподаватели, входил в положение спортсменов. В университете было достаточно много ребят, поступивших по спортивной квоте, они признавались талантливыми, и им действительно шли навстречу, закрывая глаза на огромные пробелы в знаниях, бесконечные пропуски занятий и индивидуальные графики сессий.
Хэмсворт считался звездой среди регбистов, и чуть ли не лучшим квотербеком за последние двадцать лет. Регби Том не любил, так что спортивные заслуги Хэмсворта оставляли его совершенно равнодушным. Однако другие преподаватели считали иначе, в результате чего Хэмсворт совершенно избаловался и совершенно перестал учиться. По крайней мере, на парах литературы он или спал на задней парте после тренировок, либо вообще не приходил. Такого отношения к своему предмету Хиддлстон не любил. Человеком он был миролюбивым, но принципиальным, поэтому его противостояние с противным студентом, кажется, начинало входить в школьные анекдоты. За Хэмсворта просил куратор, просил даже университетский тренер, даже декан, мистер Фьюри. Том был неумолим – либо Хэмсворт начнет учиться, либо за экзамен по литературе он получит заслуженное «F». Учиться Хэмсворт не желал, зато позволял себе подобные выходки.
Том все ждал, когда драгоценный квотербек университета Монтаны начнет хамить открыто, однако тот пока сдерживался, хотя Том по глазам видел, что Хэмсворт держится из последних сил. Было, наверное, что-то забавное в том, что англичанин и австралиец не могли поделить семестр литературы в американском университете.
Звонок прозвучал резко, надрывно. Том, погруженный в мысли, вздрогнул и поднялся.
- Сдаем работы, ребята, - сказал он дружелюбно. – Да следующей недели.
Наташа сунула ему в руки исписанный с двух сторон лист; наверняка успела написать гневную петицию в защиту млекопитающих. Том усмехнулся, собрал все сочинения в стопку и убрал их в папку. Вечером будет отличное развлечение – Том обожал после ужина читать сочинения своих студентов под чашечку мокко. Ни один сборник анекдотов и смешных историй не мог превзойти тот уровень бреда и идиотии, который порой на голубом глазу несли студенты.
- Мистер Хиддлстон, - укоризненно сказал декан Фьюри, заходя в кабинет и затаскивая мрачного, упирающегося Хэмсворта.
- Слушаю, - недовольно отозвался Том, обмениваясь с Хэмсвортом неприязненными взглядами.
- Говорит, что ты не пустил его на пару.
- Так он пришел за десять минут до конца! – возмутился Хиддлстон.
- За пятнадцать, - тихо поправил Хэмсворт.
- Тихо, Крис! – прикрикнул Фьюри.
Хэмсворт засопел и посмотрел на преподавателей исподлобья.
- Он был на тренировке, - мягко сказал декан, обращаясь к Хиддлстону.
Том пожал плечами.
- А должен был быть на моей паре.
- Но…
- Мистер Хэмсворт почтил нас своим присутствием ровно два раза за месяц, - едко сказал Том, перебив Фьюри. – Не написал ни одной контрольной, ни одного сочинения. Сколько книг из учебной программы вы прочитали, мистер Хэмсворт?
- Я… я начал читать, - запнулся тот. – Это… про парня, которого посадили в тюрьму. Только у меня украли книжку, или забрали, или я забыл ее в шкафчике, я не дочитал…
- Как вам не стыдно, Хэмсворт?! – рассердился Том. – Здоровенный лоб, а лжете, как маленький ребенок.
- Я не вру! – рявкнул тот. – Я читал!
- Стоп, - вмешался Фьюри. – Стоп-стоп.
- Я не допущу мистера Хэмсворта к экзамену, - ледяном тоном ответил Том, смерив взглядом тяжело дышащего студента. – Это университет, тут учатся. Своими спортивными достижениями будете хвастаться на спортивной площадке в Детройте.
- Да я читал эту гребаную книгу! – сорвался Хэмсворт. – Я начал ее читать!
- Следите за языком, тут не футбольное поле! – мгновенно завелся Том.
- Достаточно! – жестко рявкнул Фьюри. – Крис, погоди-ка в коридоре.
Хэмсворт, сопя как разъяренный носорог, мигом вымелся из кабинета, хлопнув дверью.
- Мы заканчиваем уже третью книгу, - сказал Том на немой взгляд декана. – А этот молодой человек не удосужился прочитать даже первую. Он не сдал мне ни единой работы, Ник. Ни одной вообще. На каком основании мне его допускать?
- Я все понимаю, - вкрадчиво начал декан. – Я уважаю тебя за принципиальность, ты ведь знаешь. Однако сделай исключение для Хэмсворта. Он нужен университету, да и спонсоры очень удивятся, если он вылетит с третьего курса.
Том пожал плечами.
- Три сочинения, две контрольные, устный пересказ. Мои приемные дни висят на доске расписаний. Пусть приходит и сдает все, что должен.
- Когда же он сдаст? – воскликнул Фьюри. – Он же мотается с игры на игру.
Хиддлстон пожал плечами.
- Однажды он получит травму колена или плеча, - сказал он рассудительно. – И тогда спорт ему будет закрыт. А мы не дали этому парню ни капли знаний, которые должны были. Пусть хоть одну книжку в жизни прочтет.
Фьюри хохотнул.
- Ты знаешь много бизнес-администраторов, которые читали художественную литературу?
- Успешных или вроде этого Хэмсворта? – усмехнулся Том. – Из него такой же администратор, как из меня плотник-краснодеревщик.
- Я бы не стал заказывать тебе шкаф, - ухмыльнулся Фьюри.
- Сагитируй этого молодца принести хотя бы пару работ, если он вообще умеет писать - и тогда я поставлю ему «С» с минусом, с чистой совестью, и пусть катится на все четыре стороны.
- На том и порешили, - кивнул Фьюри. – До завтра.
Том кивнул ему, собирая неспешно свои вещи. Фьюри открыл дверь и оттуда донесся рык раненого льва:
- Я умею писать!
- Конечно, умеешь, - успокаивающе ответил Фьюри.
Дверь закрылась, отсекая звуки, однако Том слышал неясно, как Хэмсворт бушует в коридоре. У него даже настроение поднялось – обычно Хэмсворт был невозмутим и равнодушен ко всем уговорам и упрекам, попросту говоря, плевать он хотел на мистера Хиддлстона и его дурацкую литературу, а тут вон как проняло квотербека.
***
- Сегодня нас посетила звезда нашего университета, - едко сказал Том, остановившись у последней парты, где сидел, сгорбившись, Хэмсворт, судорожно вцепившийся в исписанный детским почерком листок. – Что вы нам принесли?
- Я написал сочинение, - пробубнил тот себе под нос.
- Что-что? – переспросил Хиддлстон. – Что вы принесли?
- Сочинение! – рявкнул Хэмсворт так, что все соседние парты от него разом шарахнулись. – Я написал сочинение!
- Очень хорошо, - вкрадчиво сказал Том. – Выходите к доске и читайте.
Хэмсворт побледнел.
- К доске? – переспросил он нерешительно. – А с места можно?
- Мы так редко вас видим, - пропел гадкий мистер Хиддлстон. – Выходите к доске, мистер Хэмсворт, нам всем очень интересно.
Это, конечно, было нехорошо и некрасиво. Том не вынуждал застенчивых студентов выступать перед всей группой, однако в случае Хэмворта позволил себе побыть гадом. Хэмсворт взглянул на него затравленно, выполз из парты и медленно вышел к доске. Обвел притихшую группу тяжелым взглядом и уткнулся в свой листок. Он все не мог решиться, сопел и нервничал, так что Том спросил ласково:
- Желаете, чтобы я зачел, мистер Хэмсворт? Или вам буква незнакомая попалась?
«Ну ты и сволочь, - покачал головой его внутренний, порядочный Том, - он еле жив от страха, а ты его дразнишь».
- Я сам, - буркнул Хэмсворт. - Я написал сочинение про графа Монте-Кристо…
- Мы же его месяц назад прошли, - влез Бартон.
- Отвали, недомерок, - процедил сквозь зубы Хэмсворт.
Бартон так и прикусил язык, не решившись устраивать свару – Хэмсворт, хоть и был ему ровесником, был, как все регбисты, здоровенным, как шкаф. Наташа обидно захихикала.
- Хэмсворт, не забывайте, что вы в учебном заведении, а не на поле, - холодно сказал Том. – Читайте.
Хэмсворт откашлялся и начал, бегая глазами по строчкам:
- Я прочитал повесть…
- Роман, - поправил его мистер Хиддлстон.
Хэмсворт запнулся, потерял строчку и поглядел отчаянно.
- Дальше-дальше, - поторопил его Том.
- …роман «Граф Монте-Кристо», когда мы с командой ехали на игру в Вайоминг, - читал Хэмсворт неожиданно приятным, низким голосом. – Мы ехали ночью, и все в автобусе спали, а я решил хотя бы начать читать, но не смог остановиться, пока не прочитал до конца. Когда мы приехали, я уже все прочитал. Мне понравилось.
Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, а Хиддлстон поймал себя на том, что, как и вся группа, завороженно слушает Хэмсворта. Тот и ничего особенного не говорил, изъяснялся просто, однако в тембре голоса было что-то чарующее, словно по ушам мягко водили сладким медом.
- Было очень здорово читать про всякие приключения, - продолжил Хэмсворт, - но мне больше всего нравится та часть, где этот парень, Эдмон Дантес, нашел в тюрьме друга. Мне кажется, что эта по… роман, этот роман – он про терпение, и про то, что всегда нужно что-то делать. Если ты будешь просто сидеть на заднице, то ничего не получишь, поэтому надо верить, что ты получишь, и ты получишь, потому, что делал.
Он запутался в словах, замолк и нахмурился, выискивая глазами строчку.
- А еще мне понравилось, что автор не ругает героя за то, что тот мстит, - неожиданно признался Хэмсворт. – Всегда ругают, если ты хочешь отомстить, потому, что месть это плохо. А он вот мстит, и это хорошо. Если бы Дантес не хотел отомстить своим обидчикам, он бы остался в тюрьме. Так что он знал свою цель. Вот.
Он шумно выдохнул, посмотрел на притихших сокурсников и вдруг улыбнулся. У Тома почему-то в груди екнуло от этой улыбки. Наверное, так Хэмсворт соблазнял девчонок и несговорчивых преподавателей. Улыбка была светлая, ясная и открытая, зацепила и голубые глаза, и покатые, как у кота, скулы.
- А любовь? – спросила вдруг Наташа.
Хэмсворт заморгал и растерялся.
- Любовь? – переспросил он осторожно. – Любовь к кому?
- Ну, к его невесте, - пояснила она.
Хэмсворт на минуту задумался, поглядел в окно, свернул свои листы в трубочку.
- Нет, - сказал он, подумав. – Не из-за любви он выбрался, а потому, что ненавидел и хотел отомстить.
Он вдруг испуганно взглянул на Хиддлстона и сказал:
- А может и из-за любви, я не знаю как правильно.
- Ты имеешь право на любое мнение, - криво улыбнулся преподаватель. – В этом вся прелесть художественной литературы. Каждый понимает ее по-своему.
- В общем, я считаю, что о любви можно подумать, когда ты достиг своей цели. Отомстил, а потом люби, сколько хочешь, - заявил Хэмсворт.
- Давай сюда работу, - усмехнулся Хиддлстон. – И садись.
Он пробежал глазами по смятому листу, улыбнулся, рассмотрев крупный, совершенно детский почерк.
- Хорошо, «Д».
- Как «Д»? – взвыл Хэмсворт, не успев сесть. – Почему?
- Рассказал хорошо, - мягко ответил Том, - и мысли здравые. Но у тебя тут нет ошибок только в словах «я» и «тюрьма», так что оценку выше поставить не могу.
Хэмсворт помрачнел, сел на свое место и уткнулся подбородком в перекрещенные руки.
- Так, а у нас «Белый кит», - бодро сказал мистер Хиддлстон, вытащив из папки проверенные работы.
- Я поставил оценку «А» только мистеру Бартону.
Наташа так и подпрыгнула.
- А я?
- Сочинение было на тему романа «Моби Дик, или Белый кит», - напомнил Том, - а не на тему «Человеческая жестокость, как причина вымирания видов», мисс Романова.
- А Бартону за что «А»? – спросила она, поглядывая на соседний стол исподлобья.
- За чувство юмора, - честно сказал Том. – Бартон, я оценил, но еще один такой фокус - и получишь «С» за несоответствие темы.
- И что он там написал? – ревниво спросила Наташа, пытаясь заглянуть в его лист.
- Лучше вам не знать, - усмехнулся молодой преподаватель.
- Про птиц Додо, - нагло сказал Бартон, глядя девушке прямо в глаза.
- Какое это имеет отношение к роману? – удивилась она. – Их же истре… ах ты сволочь!
- Раньше люди умели мечтать, - пакостно ухмыльнулся Бартон.
Том еле успел их растащить, и то Романова уже начала всхлипывать от злости, и тогда Бартон сбавил обороты и яростный спор прекратился.
Хэмсворт, угрюмо сидящий за последней партой, не оживился, как вся группа, от такого представления, а смотрел равнодушно, размышляя явно о чем-то постороннем.
- Сегодня мы начинаем изучать памятник древнегреческой литературы, - заявил Хиддлстон, раздавая по партам папочки с репродукциями.
- Разве это не про космос? – удивился тихий, застенчивый Роджерс, читая титульный лист.
Том криво улыбнулся.
- Нет, Стив, - сказал он мягко. – Слово «одиссея» стало нарицательным и обозначает любое путешествие. Хоть в космос, хоть на морское дно. Мы с вами как раз выясним, почему.
Хэмсворт свою папку даже не открыл, зато включил айфон и принялся в нем ковыряться.
- Я выбрал «Одиссею», - вещал Хиддлстон, - потому, что вы все смотрели экранизации. Кроме того, я уверен, что приключения будут интересны и мальчикам, и девочкам, тогда как «Илиада» чаще всего…
- …не интересна никому, - закончил неугомонный Бартон, удачно вписавшись в паузу.
- Нет, она просто наполнена батальными сценами, - усмехнулся Том. – За этим очень интересно смотреть в кино, Брэд Питт, знаете, бегает с мечом, однако читать… на любителя, скажу вам откровенно.
- Хэмсворт, - позвал он, когда прозвенел звонок, и студенты начали собираться. – Задержитесь.
Хэмсворт лениво затолкал в рюкзак так и не открытую папку, перекинул ремень через грудь и подошел к преподавательскому столу.
- Ну? – спросил он хамски, глядя в пол.
- Не ну, а «я вас слушаю», - поправил Том. – Это, во-первых, а во-вторых...
Он вдруг осекся, когда Хэмсворт поднял голову и посмотрел ему в глаза. Было что-то неприятное, хищное и оценивающее в этом взгляде, как будто мистер-подающий-надежды-квортербек собирался его ударить кулаком в лицо.
- Я не уверен, что «Моби Дик» понравится вам так же, как «Граф Монте-Кристо», - сказал Том, успокоившись. – Однако постарайтесь осилить хотя бы половину и написать сочинение.
- Зачем? – спросил Хэмсворт хрипло и обиженно. – Чтобы вы снова делали из меня дурака перед всеми?
- Затем, чтобы я мог допустить вас к экзамену, - пояснил Том. – Вы очень хорошо держались, и сочинение было неплохое.
- Но вы поставили «Д», - прошипел Хэмсворт, искривив губы.
- В следующий раз поставлю «С», - пообещал Хиддлстон. – Ну-ну, не сдавайтесь. Или вы привыкли получать все и сразу?
- Да, привык, - огрызнулся Хэмсворт.
- Нет, со мной этот номер не пройдет, - усмехнулся Том.
И вот снова этот взгляд, темный и недобрый.
- Мне пора на тренировку, - отрывисто сказал Хэмсворт.
- Желаю спортивных успехов, - фыркнул Том. – Всего хорошего.
***
В день консультации преподаватели, обычно, досиживали до пяти и уходили. Однако мистер Хиддлстон был пунктуальным занудой, поэтому он сидел строго до шести, как и было указано в расписании, хоть последние два часа приходилось сидеть в одиночестве. Ну, он не скучал – запасался пончиками и кофе, и проверял работы.
Несмотря на то, что осень все сильнее золотила листья - темнело поздно, так что мистер Хиддлстон рассеянно поглядывал то в окно, то на часы, дожидаясь, когда можно будет с чистой совестью собрать портфель и пойти домой.
Он поселился не в самом кампусе, где всегда было шумно и не очень-то чисто, а в секторе отдельно стоявших домиков для семейных пар. Последние пару лет в университете Монтаны было мало семейный преподавателей, а Хиддлстон предпочитал снимать отдельный домик для себя одного, чем ютиться в квартирке в многоэтажном здании.
Домик, впрочем, был небольшой, всего на одну спальню и гостиную. Однако это был дом, который Том сделал уютным и комфортным для себя. Ему все нравилось – и маленькая кухонька с барной стойкой, и длинная, узкая ванная, и то, что в соседи ему достались мирные и спокойные люди. И даже то, что к домику прилагался задний дворик с клумбами и толстым, выгоревшим на солнцем садовым гномом.
Важно было и то, что этот сектор находился всего в десяти минутах спокойной ходьбы от корпуса, где Том преподавал. Зато по пути находился бар, где вечно толпились студенты, маленькая кофейня, где толпились студентки, магазин и столовая, где пекли булочки.
Словом, район был хороший.
Хиддлстон еще раз взглянул на часы, пролистал пальцами контрольные работы, загибая уголки. До конца его вахты оставалось всего двадцать минут, и за это время он вполне успеет прочитать пять работ. И тогда можно будет пойти домой налегке и целый вечер бездельничать. Том потянулся за ручкой – и в этот момент дверь тихо щелкнула.
Он поднял голову и с удивлением уставился на Хэмсворта. Тот натянул алую, бьющую по глазам, легкую куртку, зачем-то напялил капюшон, и мялся на пороге.
- Мистер Хэмсворт, - протянул Том, откидываясь на стуле. – Неужели решили написать еще пару эссе?
- Нет, - отозвался Хэмсворт.
- Это хорошо, - усмехнулся мистер Хиддлстон. – Я, конечно, рад, что вы взялись за ум, но мое приемное время почти окончилось, поэтому приходите в следующий раз.
- Нет, - снова сказал Хэмсворт, потянул дверь на себя и вдруг провернул ручку замка.
Том вскинул бровь.
- Вы собрались вручить мне взятку? – спросил он опасно холодным голосом. – Не советую даже заикаться об этом, мистер Хэмсворт.
- И не думал, - фыркнул Хэмсворт, стащил капюшон со светловолосой головы.
- Уж не бить ли вы меня собрались? – развеселился Том, но тут же перестал ехидно улыбаться, потому, что Хэмсворт рывком расстегнул куртку, стащил ее и кинул на парту, а сам шагнул решительно к учительскому столу.
- Что за шутки?!
Хэмсворт крепко подхватил его за плечи и поставил на ноги, потянул за узел галстука.
- Вы что себе позволяете? – вознегодовал Хиддлстон, запаниковав.
Однако Хэмсворт был сильнее, поэтому галстук стащил, подергал, расширяя кольцо ткани, и ловко накинул сбитому с толка преподавателю на запястье. Силой заломил его другую руку за спину и затянул узел.
- Хэмсворт, вы что творите?! – завопил Том, когда его мягко и даже ласково уложили животом на стол.
- Не ори, - процедил тот, поразительно хамски переходя на «ты».
Порыскал взглядом по столу, нашел рулон скотча и схватил его, оторвав большой кусок.
- Помо… м-м-м!
Скотч был ужасно липкий и отдавал на вкус химией. Хэмсворт как следует обмотал его, похлопал ладонью, убеждаясь, что тот приклеился как следует. Молодой преподаватель, только сейчас убедившийся, что все совершенно серьезно, начал мычать и ерзать, чуть не полетел со стола, но Хэмсворт поймал его почти на краю и толкнул обратно, укладывая животом на бумаги.
- Я знаю, какие о вас слухи ходят.
Мерзкий Хиддлстон уже не выглядел таким мерзким и ехидным, когда был связан. Оглянулся и уставился полными страха глазами. Попытался вывернуться из-под руки, которой Крис удерживал его на месте.
В Хиддлстоне было что-то такое, что кричало о жертвенности, о том, что он любит подчиняться. Только на самом деле нихрена он не подчинялся, а был язва та еще. Криса это сбивало с толка. Он привык верить тому, что кричали инстинкты, потому что они кричали правильно и не раз выручали этим заполошенным криком, хотя, казалось, все хорошо и спокойно. Ну, прямо чутье Питера Паркера.
Так вот Питер Паркер, тыча пальцем в тощего, высокого и какого-то симпатично неуклюжего преподавателя литературы, требовал, чтобы Крис свалил его на пол. Или на стол. Словом, мерзкий Хиддлстон сам провоцировал, смотрел светлыми умными глазами, вскидывал брови и кривил тоненькие, словно алые нитки, губы. При этом, когда он открывал рот, на Криса вываливалось столько язвительных насмешек, сколько он никогда и ни от кого не слышал. Крис и меньшего не терпел, но с Хиддлстоном приходилось считаться – этот пассивный пидор сознательно шел на провокацию и гробил Крисову учебу и карьеру.
Крис кое-что слышал о нем, такое, что вроде как передавалось в шутку, и мало кто верил, а вот Крис поверил сразу. Хиддлстон напрашивался. Да Боже ж ты мой, он сознательно напрашивался своим чересчур длинным языком.
- Вот так вы мне больше нравитесь, - усмехнулся Крис, расстегивая ширинку.
Хиддлстон побледнел, рванулся и чуть не перевернул стол. Крис едва успел поймать его, дернул на себя и стащил штаны, не расстегивая ремня. Хиддлстон замычал еще громче и отчаяннее, попытался брыкнуться.
- Еще раз дернешься – я тебе колено перебью, - пообещал Крис.
Мистер Хиддлстон тут же унялся, начал дрожать плечами, попытался освободить завязанные руки, но Крис вытащил из кармана куртки тюбик со смазкой и презерватив. Положил на стол, а сам принялся стаскивать свои штаны, да и чужие тоже содрал до конца.
Хиддлстон, увидев, что лежит у него под носом, чуть не хлопнулся в обморок, заскулил и снова пополз вперед, как настойчивый червяк.
Крис от души хлопнул его по голому заду. На ягодице остался алый отпечаток, Хиддлстон, несмотря на скотч, завопил. Задница у него оказалась очень даже ничего – упругая и круглая, гладкая. Крис не удержался, хлопнул по другой ягодице для симметрии. Хорошая задница была, манящая.
Хиддлстон дрожал всем телом, поник, смирившись с судьбой. Крис, натягивая на стоящий член резинку, зубасто улыбнулся. Достаточно просто сломать жертву – и она перестает бороться, хотя еще куча шансов отбиться и сбежать. Мистер Хиддлстон сдался легко… ну и сам виноват.
Крис выдавил в ладонь побольше скользкого геля, смазал член и мазнул остатками по алым ягодицам. Он думал, что испытает брезгливость от прикосновения к чужой заднице, но нет. Ягодицы у Хиддлстона были теплые, чуть-чуть бархатные от темного редкого пушка, кожа была такая мягкая и приятная на ощупь, что Крис с силой схватил за мякоть, стиснул и с удовольствием услышал, как Хиддлстон вопит, ткнувшись лбом в стол.
Крис развел ягодицы, с интересом принялся рассматривать розовую, тесно сжатую от страха дырку. Она была, конечно, не такая ухоженная, как у девчонок из порнофильмов, но вполне симпатичная, аккуратная и привлекательная. Крис тут же ткнулся смазанными пальцами, надавил, прожимая кольцо мышц. Хиддлстон забрыкался, задрыгался, принялся подвывать с паузами, наверное, умолял или что-то обещал. А может быть грозил или клялся в вечной любви. Крис ухмыльнулся, нажал сильнее, проникая до последней фаланги. Пошевелил пальцами внутри и на секунду засомневался в слухах – Хиддлстон оказался внутри такой тугой, что Крис даже не смог как следует развести пальцы.
Он осторожно освободился, налил на ладонь еще смазки, опустошив почти пол-тюбика, раздвинул двумя пальцами края дырки и осторожно перелил туда смазку. Хиддлстон как раз перестал орать, видимо, запыхался. Крис размазал остатки с ладони по ягодицам, подхватил член и начал вставлять.
Хиддлстон замычал с новой силой, принялся попискивать болезненно, так что Крис сбавил темп, входил медленно, сжал ладони на тощих бедрах, на выступающих косточках, и потихоньку натягивал на себя, пока не оказался целиком в мерзком ехидном преподе.
- Ну фто? – спросил он невнятно, сунув в зубы край футболки, чтобы не мешалась. – Теферь ты не факой круфой?
Хиддлстон слабо дернулся, обмяк, а Крис принялся трахать его, сначала медленно и достаточно бережно: он так нежно даже со своими девчонками не обходился. Потом, когда дырка растянулась, начала принимать его плотно, но не сжимаясь судорожно, он ускорился, надавил на поясницу, заставляя Хиддлстона прогнуться. Тот послушался, перестал хныкать, заткнулся и весь зажался, как будто ждал, что Крис вот-вот отвалится, и можно будет уползти, убежать и куда-нибудь спастись. Крис рассмеялся, ускорился, жадно наблюдая, как растягиваются розовые складки вокруг его члена и смыкаются снова, когда он выходит. Он даже замедлился, чтобы внимательно рассмотреть, как его член входит в приоткрытую дырку, и как Хиддлстон от этого выгибается и заламывает лопатки в беспомощной попытке отстраниться.
Впрочем, он раздразнил себя самого так, что начал захлебываться дыханием. А ведь он еще не сделал самого главного.
Крис вышел в очередной раз, вынул целиком и рывком перевернул Хиддлстона на спину. Тот глухо охнул, ударившись затылком и плечами о стол. Поглядел мокрыми, покрасневшими глазами, повел заострившимся кончиком носа.
Крис решительно развел его ноги шире, гадко улыбнулся, увидев, что у паршивого мистера Хиддлстона пусть и слабо, но стоит.
- А тебе это нравится, - сказал он довольно. – Нравится ведь.
Хиддлстон всхлипнул и отвернулся, закрыл глаза, чтобы не смотреть в лицо виновнику своего позора и унижения.
- Я сразу знал, что ты сучка, - уверенно заявил Крис, закинул одну длинную и тощую ногу себе на плечо, подхватил за бедро и снова втолкнулся. Хиддлстон охнул, выгнулся на связанных руках.
Крис взял в ладонь его член, с интересом прислушиваясь к своей реакции. Противно ему не было, было… любопытно. Он задвигал ладонью, щекоча мозолистым пальцем место под головкой. Хиддлстон начал стонать отчаяннее, раскраснелся, попытался убрать ногу и зажаться, но Крис тут же поймал его за щиколотку и вернул на место.
Член в его ладони отвердел, встал, головка полностью обнажилась, заблестела от смазки.
- Шлюха, - сообщил Крис, перегнувшись, прямо в залитое слезами лицо Хиддлстона.
Тот покачал головой отрицательно, глядя в ответ беспомощно и жалобно.
- Похотливая шлюха, - осклабился Крис, когда тот все-таки, хоть и неосознанно, начал толкаться бедрами ему в ответ. С головки капала смазка, скопилась на животе блестящей лужицей.
Хиддлстон покраснел еще сильнее, заполыхал до ушей. Отвернулся и спрятал лицо в плече.
Хэмсворт какое-то время молчал, только ритмично, сильно двигал бедрами. Хлюпала смазка, хлопали яйца, стол начал тихо, но вполне отчетливо поскрипывать, и вдруг раздался щелчок.
Том чуть не умер на месте, решив, что это кто-то зашел, запрокинул голову и увидел, что дверь закрыта. Когда он перевел взгляд на Хэмсворта, то понял, что все намного, намного хуже. Тот был поразительно похож на большую кошку, вроде гепарда, Том даже отстраненно подумал, что это удивительно – видеть одновременно и человеческие, и кошачьи черты в одном лице. Голубые, яркие глаза горели, будто подсвеченные неоном, Хэмсворт все время облизывал запекшиеся губы, скалил зубы, раздувал ноздри, толкаясь все сильнее, все отчаяннее. Но страшнее всего было то, что свободной рукой он держал мобильник, и, судя по красному огоньку у камеры, снимал на камеру, как пялит своего незадачливого преподавателя.
Хиддлстон начал брыкаться как безумный, как будто уже не было поздно корчить из себя невинность. Крис сочно хлопнул его по боку, усмиряя, и Хиддлстон затих, отвернув лицо. Крис видел, что глаза у гадкого уже-не-такого-язвительного препода на мокром месте, и видел, что тот умирает от стыда и отчаяния, однако член встал крепче, потемнел. Наверное, это была такая реакция на страх. Крис ужасно хотел сказать какую-нибудь гадость, например, что мистер Хиддлстон не просто прирожденная сучка, но и отличная порнозвезда. Однако он помнил, что палить себя не стоит, поэтому молчал и кусал губы. Хиддлстон под ним начал выгибаться, да и внутри стал стискиваться на каждый толчок, словно гигантский, мягкий кулак. Крис заколотился сильнее, сдвигая своими рывками стол, трахал резко и жестко, пока мистер Хиддлстон не закатил глаза. Камера отлично сняла белую струйку, брызнувшую на рубашку и тут же расплывшуюся пятном. Крис остановился на секунду, вытащил член, стащил блестящий презерватив и кончил Хиддлстону на живот. Тот отреагировал стоном и тут же обмяк, как кукла.
Крис выключил камеру, сунул айфон в карман штанов и только тогда отошел в сторону. Неспешно оделся, привел себя в порядок, запихал использованную резинку обратно в надорванную упаковку и сунул в карман, чтобы потом выбросить где-нибудь подальше. Все это время, пока он оправлялся, Хиддлстон так и лежал на столе, только свел ноги, дышал тяжело, пряча лицо в плече.
Крис усадил его, ослабил галстук и стащил с запястий. Хиддлстон посмотрел на него расширенными, мокрыми глазами, неуверенно прикоснулся к заклеенному рту и осторожно потянул за скотч. Сморщился, когда тот отлеплялся от губ.
- Ну что? – спросил Крис, наблюдая, как Хиддлстон становится на подрагивающие ноги. – Экзамен у меня в кармане?
Преподаватель вздрогнул, схватился за парту и посмотрел так загнанно, что Крис невольно облизнулся. Какой, однако, сладкий был этот Хиддлстон. Сладкая-сладкая послушная идеальная жертва.
Хиддлстон даже зажмурился, когда Крис потрепал его по влажной от слез и пота щеке.
- Хорошая девочка, - ехидно похвалил он, похлопал по макушке и свалил.
***
Том не помнил, как добрался домой. Все было как в дурмане, как в каком-то кошмаре. Он долго не мог надеть штаны, потому что собственное тело его предавало. Когда он наклонялся, поясницу и задницу простреливало приятной томной болью, как будто он только что классно потрахался. Хэмсворт изнасиловал его, воспользовался, словно какой-то вещью, наплевав на то, что Том был выше его по положению и социальному статусу, старше, умнее. Выходит, что имеет значение только сила? Хэмсворт был сильнее его, поэтому смог сделать то, что сделал.
Том брел по улицам, не узнавая ни дома, ни знакомых прохожих, едва переставлял ноги и ощущал себе больным вдребезги, как будто он простыл. Может, он и в самом деле простыл, и Хэмсворт ему только привиделся в горячечном бреду? Но на рубашке остались белесые пятна, между ног хлюпало от смазки, а губы все еще болели от скотча, так что Том выплывал из бреда и вспоминал, что все было на самом деле. Хэмсворт выебал его, снял это на камеру и теперь попробует вертеть им, как вздумается.
Дом оказался прямо перед ним, когда Том уже решил, что никогда не дойдет. Будет часами блуждать по городу, скрытому в тумане, пока не упадет, обессилев, пока его не догрызут трехголовые, дышащие серой бродячие собаки.
Он долго скребся в дверь, пока не сообразил, что надо открыть ее ключом. Ключ нашелся в пиджаке, но Том не помнил, как одевал его. Не мог вспомнить – закрывал ли он аудиторию или бросил ее просто так.
Внутри было темно и тихо. Том застонал, прислонившись спиной к двери. Там, в темноте, могли быть десятки Хэмсвортов - сытых, мордастых, накаченных и злобно ухмыляющихся. Через минуту он пришел в себя и понял, что висит на своей же двери, боясь зайти в пустой дом. Пока момент просветления не прошел, Том еле проволочился к дивану, уронив по пути и портфель, который, оказывается, не потерял, а тащил все это время с собой, и пиджак, на котором остались жирные пятна от пончиков. Скинул ботинки и рухнул на диван лицом вниз, тут же провалившись в тяжелый, вязкий сон.
Когда он вскочил, проснувшись от резкого звука, на часах было два ночи. Входная дверь, которую он бросил открытой, хлопала и скрипела на ветру. Том сполз с дивана, дошел до двери, закрыл ее на все замки, и включил свет. Зеркало в ванной отразило совершенно разбитого и больного парня. Глаза налились кровью и слезились, лоб горел от температуры, губы запеклись, как алые, проваренные с сахаром вишни. Том с отвращением стащил с себя рубашку: на белой ткани пятна спермы были не видны, однако запашок был, так что Том даже не стал пихать ее в стиральную машинку, а сразу затолкал в мусорный пакет. Выгреб из карманов пиджака мелочь и всякие нужные бумажки, и пихнул туда же пиджак. Его трясло от необходимости прикасаться к одежде, в которой Хэмсворт валял его по столу. И трясло от необходимости прикасаться к себе – жалкому, больному… попользованному.
Он набрал в ванну очень горячую воду, высыпал туда все соли и гели для душа, какие только смог найти и забрался по самые уши. От воды кожа ныла, но Том решительно терся мочалкой, пытаясь оттереть не только пятна спермы, которые, казалось, жгли его изнутри, впитались в него, как кислота, но и воспоминания. Как Хэмсворт скрутил его, как безмозглую овечку, как растягивал пальцами, как трахал, меняя темпы, как будто Том был пьяной девицей или резиновой куклой, на все согласной и ко всему готовой. Как заставил кончить, дрочил и долбился в простату, пока Том не заляпал себя на камеру, словно актриска в фильме определенного пошиба. Как Хэмсворт говорил ему гадости, и в тот момент они горячо отзывались внутри. Как небрежно держал под колено, такой уверенный в себе, самодовольный, сильный, опасный мудак.
Том подумал о записи, которую Хэмсворт наверняка кому-то покажет, а значит, скоро о его позоре будут знать все. Остается только наложить на себя руки или уехать из города, бросив хорошую работу, карьеру…
Том прижал ладони к лицу. Ему и хотелось заплакать, потому, что ситуация была ужасная, хуже не придумаешь, но глаза были сухи, только что-то пекло их изнутри, будто водили спичкой.
К утру от ужаса и волнений у него разыгралась мигрень. За окнами светало, небо ненадолго окрасилось в зеленый цвет, который тут же, через несколько минут, сменился лиловым, а дальше перетек в ясный розовый. Том пил литрами ромашковый чай, закинулся таблетками от головной боли, однако таблетки помогали плохо. Его всего то морозило, то кидало в жар от мысли, что Хэмсворт разместит свое видео на сайте университета или на ютубе. Достаточно и десяти минут этой гадости повисеть где-нибудь, и его жизнь, его карьера будут разрушены. Том дополз до спальни, забрался под одеяло и попытался забыться сном, однако боль пульсировала, выдавливала глаза, и лежать в полном покое было только больнее. Том выбрался из кровати, пошатываясь и постанывая, заварил себе еще чая, от которого уже воротило, и крепко замотал голову шерстяным шарфом.
По закону подлости, он согрелся и забылся тяжелым сном, однако всего на несколько минут, чайник закипел, начал свистеть и булькать. Том проснулся и больше уснуть не смог.
В итоге, когда на улице окончательно рассвело, он почувствовал, что горло прочно обложило, а нос заложен. Такое уже с ним случалось - простуда от волнений, но это было очень давно, в детстве, Том даже не думал, что такое повторится, однако пришлось признать, что для работы он совершенно непригоден.
Пока горло не село окончательно, он дозвонился на кафедру, отпросился, и поплелся в спальню, уныло прихлебывая на ходу остывший ромашковый чай. Под одеялом на него накатила волна паники. А что, если Хэмсворт уже разместил свою запись? Что, если он уже опозорен? Том собирался встать, включить ноутбук и просмотреть хотя бы сайт и форум университета, но руки стали такими тяжелыми, а веки так сладко слипались, что он сдался и остался под одеялом, а всего через пару минут крепко заснул.
К вечеру его отпустило. Даже мигрень, которая не прошла после долгого сна отступила, хоть и не прошла совсем. Видимо, он так перепугался, что поднялось давление и где-то пережало сосудик. Том лениво заварил себе кофе, решив, что хуже уже не будет. Вяло уговорил сэндвич, завалявшийся с прошлого утра.
Никаких упоминаний о себе или Хэмсворте он не нашел, однако от кофе его неожиданно потянуло в сон. Том уже устал спать, но организм требовал отдыха после потрясения, так что Том перетащил подушку на диван в гостиную, открыл окно, чтобы впустить немного свежего воздуха, перемотал голову полотенцем, чтобы окончательно согнать головную боль, пока она не переросла снова в дикую мигрень, и лег спать. Несмотря на сонливость и ощущение песка под веками сон не шел, зато голова как нарочно начала болеть сильнее. Том схватился за виски и громко застонал и совершенно неожиданно прямо над его головой кто-то громко сказал:
- Э-э-э… здрасьте!
***
Больше всего Крис боялся, что мистер Хиддлстон пойдет в полицию. Конечно, ему будет безумно стыдно демонстрировать врачу свою розовую, растянутую дырку, однако Крису, когда за ним придут, это никак не поможет. Он даже не пошел ночевать домой, чтобы его не загребли при семье, перекантовался у одной из подружек.
Однако утром, услышав, что Хиддлстон заболел, Крис понял, что бояться надо другого. У этого малахольного хватит духа отравиться или еще как-то самоубиться. А уж если он оставит записку, то Крису вовсе не жить. Он подумал было удалить запись с телефона, однако, когда заперся в мужском туалете и решил пересмотреть напоследок, понял, что удалить не сможет. Это был такой шикарный эксклюзив, и такое горячее, яркое напоминание, как Хиддлстон стонал под ним, закатывал глаза, плакал, пищал, а потом и кончил, двигая бедрами навстречу.
Крис точно был уверен, что ничего не порвал внутри самоуверенного препода, и ничего тому не сломал, однако новости были достоверные – Хиддлстон позвонил утром, и был разбитым, несчастным и больным.
Крис решил проведать его, исключительно ради успокоения собственной совести. Как бы там ни было, но Хиддлстон сам напросился, однако, если он с катушек слетит, то и Крису не поздоровится. Как-то… не хотелось ему иметь на совести чью-то смерть.
Крис даже смылся раньше всех после тренировки, решив не забегать в душевую. Разило от него, наверное, как от лошади, но он собирался всего лишь убедиться, что гадкий Хиддлстон жив и более-менее здоров, и пойти домой, где была горячая вода, любимый гель для душа и синяя мочалка, подаренная матерью.
Крис нашел домик, где жил Мистер Хиддлстон, однако внутри было темно. Он обошел домик по кругу, заметив, наконец, свет ночника за желтыми занавесками. Стучаться в дверь было неудобно, тем более, Хэмсворт разумно рассудил, что мистер Хиддлстон ему может и не открыть, либо, что хуже, хлопнуться в обморок, увидев его на пороге.
Крис пригляделся и увидел, что одна оконная створка открыта. Было, конечно, высоковато, чтобы залезть, но он скинул кроссовки, связал их шнурками и повесил на шею, разбежался и мягко запрыгнул, отталкиваясь носками от кирпича.
Вцепился в карниз и застыл, прислушиваясь. Внутри домика раздался какой-то шум. Может, это мистер Хиддлстон услышал, что в окно кто-то лезет и пошел за топором? Впрочем, нахрена такому задохлику топор? Крис вспомнил длинные худые ноги, покорно раздвинутые перед ним. Да Хиддлстон если топор и поднимет, то тут же себе на ногу уронит. По крайней мере, так Крису было спокойнее думать.
Он еще немного повисел на дрожащих от напряжения руках, однако шум не повторился, и тогда Крис подтянулся и осторожно вполз в окно, как тяжелый питон. Подоконник захрустел под его тяжестью, но Крис уже бесшумно спрыгнул на пол и огляделся.
В комнате было почти темно, телевизор, выключенный почти на беззвучный режим, что-то бубнил и мигал экраном, а на диване свернулся калачиком несчастный учитель литературы, уткнувшись носом в мягкую спинку.
Крис осторожно развязал шнурки, влез в кроссовки, приготовившись удирать в любую минуту. Мало ли, может этот придурковатый себе горло перерезал и лежит тут уже холодный и весело улыбающийся обеими дырами: Здравствуй, мол, Крис Хэмсворт. Вовек тебе не знать покоя.
Крис подкрался ближе и с облегчением увидел, что мистер Хиддлстон дышит. Синий махровый халат задрался чуть выше колен, обнажая ноги, симпатичные белые носочки, наоборот, сползли. Крис невольно облизнулся – мистер Хиддлстон будил в нем самые низменные инстинкты. Сам виноват.
Крис на цыпочках подошел еще ближе, а Хиддлстон вдруг отчетливо застонал и пощупал голову, обмотанную полотенцем. Выругался шепотом и снова ткнулся лбом в диван. Чувствительная какая натура.
Крис потоптался почти у него над головой, не зная, что делать дальше. Просто уйти? Поздороваться? Он еще не успел додумать до конца, почему эта идея никуда не годится, и услышал, как со стороны, свой голос:
- Здрасьте!
Хиддлстон даже завопил от ужаса, мигом сорвался с дивана и вскочил на ноги, подбирая халат до груди. Глаза у него бегали, потемнели от страха, зубы застучали, когда он увидел Хэмсворта. Однако на этом момент активности и закончился, Хиддлстон уставился на него, словно на приведение, как завороженный глупый кролик. Начал кутаться в халат и дрожать.
- Вот как вы живете, - протянул Крис, не зная, как теперь уйти цивилизованно. – А я вас проведать пришел.
Мистер Хиддлстон отмер, прищурился и вдруг метнулся к вазе, стоявшей на столике, да так шустро, что Крис не успел ни перехватить его, не отскочить в сторону. Ваза полетела ему прямо в голову, но Крис выставил руку, прикрывая лицо. Блядская ваза не разбилась, а пребольно стукнула его по локтю, упала на пол и укатилась под диван.
- Убирайтесь вон! – зашипел на него Хиддлстон, косясь в сторону открытого окна и соседнего домика. – Мало вам того, что вы устроили? Немедленно уходите!
Он настолько осмелел, что подскочил к Крису, скользя носками по полу, и попробовал выпихнуть его. Крис даже с места не сдвинулся, зато бедный мистер Хиддлстон чуть не полетел носом вниз, едва удержавшись на разъехавшихся ногах.
- Бодрый вы какой-то для умирающего, - засмеялся Крис, поймав его за ворот халата.
Хиддлстон рывком освободился, поправил халат и отошел в сторону, косясь исподлобья:
- Что вам нужно? – спросил он, словно пролаял, отгородился столом.
- Да ничего, - пожал плечами Крис, - пришел глянуть, как вы тут.
Хиддлстон молчал и глядел так зло, что Крис решил сразу перейти к делу.
- Так что, - спросил он ненавязчиво, - я могу рассчитывать на «С» по экзамену?
Хиддлстон перестал заламывать пальцы, гневно прищурился и рявкнул:
- Нет! Я поставлю вам то, что вы заслужили и вас пинком попросят вон из университета.
Крис задумался. Пока мистер Хиддлстон бегал вокруг него нервными кругами, боясь и приблизиться, и отойти слишком далеко, чтобы не потерять из виду, Крис размышлял, что ему делать со снятым видео. Выкладывать… чтобы Хиддлстон о нем не думал, окончательно отмороженным на всю голову Крис не был. У видео подобного рода будут последствия, которые придется расхлебывать им обоим. Либо ему одному, если преподаватель решит повеситься, не выдержав позора. Однако если этот рычаг давления не сработал, то зачем он тогда снимал? Зачем он вообще выебал эту ехидну?
Хиддлстон в этот момент ехидну не напоминал, а был больше всего похож на взволнованного бестолкового сурка. Метался кругами, поскальзывался, дергал острым носиком, блестя большими, испуганными глазами. Крис решил, что пока можно взять мистера Хиддлстона на слабо, а там видно будет, что делать с ним и с записью.
- Я вижу, что вам понравилось, - сказал он нахально, расправляя плечи. – Может, вы еще хотите? Вы скажите, не стесняйтесь.
Хиддлстон подпрыгнул, гневно запахнулся в халат и начал читать мораль.
«Беги, идиот, - с веселой злостью подумал Крис, жадно рассматривая тонкие, красивые лодыжки, узкие запястья, выглядывающие из тяжелого, сползающего халата, шею, созданную для того, чтобы ее грубо хватали и пятнали синяками. - Прямо так в халате и беги, и подальше, где я тебя не догоню».
- Вы повели себя неподобающе! – разорялся мистер Хиддлстон, даже не понимая, что у Криса яйца наливаются приятной тяжестью от взгляда на красные от температуры губы. – Вы понимаете, что преступили закон, Хэмсворт?
Крис медленно подкрадывался к нему, надеясь не спугнуть раньше времени.
- …а я преподаватель! – негодовал Хиддлстон, вытянул шею, как будто приглашая прижаться к ней губами, укусить и оставить след. – Х-х… Хэмсворт?
Крис подошел к нему вплотную, подцепил ткань на плече и потянул ее в сторону. Хиддлстон тяжело сглотнул, потеряв дар речи, когда халат свалился с левого плеча, обнажив плоскую грудь с маленьким светлым соском.
Крис нехорошо улыбнулся, впитывая страх и осознание ситуации на подвижном, эмоциональном лице своего несчастного преподавателя. Только теперь до Хиддлстона дошло, что надо было бежать, сломя голову и теряя носки, а не читать лекцию. Светлые глаза от ужаса стали почти серыми, зрачки сжались в узкие точки. Крис опьянел от быстрой смены выражения на узком лице. Хиддлстон отчетливо понял, что его трахнут, испугался этому, сломился, сам еще не понимая, что уже сдался. Крис видел в его глазах молчаливое согласие жертвы. Он не мог бы пояснить это словами, однако чувствовал отлично, как львица чувствует боль и страх загнанной зебры: «Только не очень больно. Пожалуйста. Только не по лицу. Пожалуйста, не убивай меня. Пожалуйста».
Послушный, провоцирующий на насилие мистер Хиддлстон.
Крис протянул руку, чтобы снять халат с другого плеча, а Хиддлстон где-то нашел в себе силы и смелость, отшатнулся и влепил пощечину. Крису от этой пощечины даже особо больно не стало, ладошка у мистера Хиддлстона была мягкая и к битью не приученная, но Крис просто растерялся, а мистер Хиддлстон воспользовался этим, чтобы нырнуть у него под рукой и умчаться в спальню.
Крис, услышав, как хлопнула дверь, осклабился, потрогал горящий след и пошел загонять свою добычу.
Мистер Хиддлстон действительно был дурачок какой-то: вместо того, чтобы кинуться на улицу, где Крис не посмел бы его схватить, он заперся в спальне. Не было такой двери, которую Крис не смог бы выломать, когда шел за своим.
Что-то в глазах мистера Хиддлстона ясно и понятно дало ему понять, что он уже не сам по себе, не просто такой мистер преподаватель. Он уже только для Криса, его вещь, как, например, перчатки для игры, или там айфон, или футболка. К черту экзамены, к черту литературу. Хиддлстон его, и он сам, в глубине души, уже это знает.
Хэмсворт ходил под дверью, как стервятник, выжидающий, пока бедное животное окончательно сдастся и сдохнет. Том, кое-как перебарывая панику, додумался подтащить к запертой двери комод. Насилу дотолкал, скользя проклятыми носками по линолеуму.
Все это было просто верх идиотизма, фантасмагория – он прятался у себя же дома от своего студента, обороняясь комодом и жалкой защелкой на двери. Телефон остался на кухне, прыгать из окна Том не решился, а звать на помощь соседей было безумно стыдно.
Под Хэмсвортом полы хрустели, но вдруг он остановился. Том затаил дыхание, ожидая, что, может быть, ему повезет, и проклятый Хэмсворт уйдет.
- Открывайте, - неожиданно глухо сказал тот. – Не то хуже будет.
Том от неожиданности слабо вскрикнул и прижался к комоду для надежности.
- Опирайте, - повторил Хэмсворт. – А то дверь вышибу.
- С-с-соседи услышат, - пропищал Том, презирая сам себя за страх, но все равно холодея от первобытного ужаса.
- Я ее тихо вышибу, - пообещал Хэмсворт.
- Убирайтесь вон, - простонал Том. – Немедленно убирайтесь!
- А то что? – хмыкнул Хэмсворт.
Судя по тому, что слышали они друг друга превосходно, дверь была сделана из опилок и картона. Том похолодел.
- Ну что? – переспросил Хэмсворт. – Что вы сделаете? Двойку поставите или отшлепаете?
- И то, и другое, - ответил Том, пытаясь сообразить, как бы придвинуть к двери здоровую, тяжеленную двуспальную кровать.
Дверь вдруг так страшно заскрипела, что он присел от неожиданности и попятился к последнему оплоту – шкафу. Хэмсворт не выбивал дверь внутрь, он просто выломал косяк и выдернул ее наружу. Глумливо улыбнулся, увидев комод, отодвинул его и зашел в спальню. Том так и затрясся от его нахального, по животному жестокого взгляда. Распластался по шкафу в глупой надежде, что Хэмсворт его не заметит, не тронет, уйдет, откуда явился.
Хэмсворт принялся рассматривать спальню, задвинул комод обратно, чтобы Том не мог легко сбежать. Обвел все взглядом: кровать, шкаф и Хиддлстона, который почти сроднился с дверцей, маленький прикроватный столик с ночником, картину, висящую на стене, и снова поглядел на мистера Хиддлстона.
- Просто живете, - сказал он беззлобно.
Том что-то пропищал в ответ пересохшим горлом, попятился к окну, а любопытный Хэмсворт интереса ради принялся открывать ящики комода.
- Не трогайте! – крикнул Том, разом осмелев. – Не смейте!
Однако Хэмсворт, ухмыляясь от уха до уха, вытащил из среднего ящика черный латексный вибратор.
- Какая прелесть, - восхитился он вслух, рассматривая выпуклые венки, детальную головку и прямой, рельефный ствол средней длины.
- Положите на место, - процедил Том, глядя в пол. Уши у него горели как два китайских фонарика, хоть бекон поджаривай.
- Нет, ну почему же, - усмехнулся Хэмсворт, крутя игрушку во все стороны. – А он еще и вибрирует? Батарейки внутри?
- Оставьте, - почти прошептал Том, - не трогайте.
Он не уточнил, кого не трогать – его игрушку или его самого, однако Хэмсворт понял, зубасто улыбнулся.
- Значит, правду о вас говорят, - сказал он задумчиво, разглядывая кудрявую макушку. – Но я это еще в тот раз понял.
Он покрутил вибратор, разбираясь, где тот включается, и вдруг сказал:
- У меня, кстати, больше.
Бросил игрушку Хиддлстону, и тот автоматически поймал, хлопая светлыми ресницами.
Хэмсворт подкрался ближе, толкнул его на шкаф и начал неспешно освобождать из халата. Том принялся отбиваться, брыкался в тишине, тыкал в Хэмсворта локтями и пару раз стукнул по плечу игрушкой, которую не додумался выпустить. Возня Хэмсворту быстро надоела, он шагнул ближе и прижал Тома к шкафу, не оставляя возможности сопротивляться.
- Не трогайте меня, - беспомощно простонал Том, смиряясь с фактом, что проиграл.
Стукнулся локтем о дверцу и затих.
Полотенце давно свалилось, халат размотался и упал на пол, так что он стоял перед Хэмсвортом совершенно голый, в одних только носках, прижимаясь спиной к холодному дереву.
- Не сильно-то ты и красивый, - заметил Хэмсворт, поймав его запястья в свои здоровенные, мозолистые ручищи.
Разглядывал беззастенчиво тощие, впалые бока, бедра с торчащими косточками, длинные, заросшие черными волосами ноги. Оглядел грудь, невольно пересчитав взглядом ребра, задержался на светло-охряных мазках сосков.
Наклонил голову и провел носом по плечу. Хиддлстон подпрыгнул от этой странной ласки, покрылся мурашками, а Хэмсворт увидел, что бедный преподаватель по-прежнему сжимает свою верную игрушку, как щит, и рассмеялся.
- Знаете, - сказал он задушевно. – Я вот собираюсь потрахаться, но если вам ваш дружок так дорог, то я вас разлучать не буду. Покажите мне, как вы это делаете?
- Что? Вы… вы с ума сошли?
- Ладно, - лениво сказал Хэмсворт. – Тогда на кровать коленями становитесь.
- Нет! – взвыл Том. – Нет.
- Что, и то нет, и это – нет? – вскинул брови Хэмсворт. – Так не получится, что-то одно. Либо я, либо этот ваш черный властелин.
Том чуть не расплакался от такой подлой, гнусной осады.
- Мне нравится, что ты меня боишься, - пробормотал вдруг ему на ухо Хэмсворт, щекотно и интимно. – Бойся.
- Я не боюсь! Я возмущен вашим поведе-е-а-а!
Он приземлился на кровать лицом вниз, завопил, ощутив на бедре руки Хэмсворта.
- Я согласен, я согласен! – замахал отчаянно игрушкой, показывая, что выбирает ее.
- Вставляйте, - согласился Хэмсворт, присел рядом на постель. – А я посмотрю. А не вставите – я вставлю, будет больнее.
Том засопел, поглядел на него, но проклятый Хэмсворт выглядел дико, так что перечить Том не решился, у него от страха что-то обрывалось раз за разом под ребрами. Вытащил из-под подушки тюбик со смазкой и густо покраснел, принялся смазывать черный латекс, низко опустив голову. Хэмсворт фыркнул.
Том задумчиво посмотрел на остатки смазки на пальцах – стоило бы смазать и себя, но при чужом было стыдно и страшно. Он еще раз покосился на Хэмсворта, сидящего на краю кровати. Тот смотрел с интересом, штаны уже натянулись спереди. Понравилось ублюдку власть проявлять.
Том замялся, держа в руке поблескивающий вибратор, не мог решиться и начать, шумно дышал, сопел и стискивал колени.
Через минуту Хэмсворт не выдержал, навалился на него, подмял, и развел коленом ноги, перехватил уроненную игрушку и вставил сам. Том завопил в кулак, закатывая глаза. Так резко он со своим телом никогда не поступал. У него не то, что слезы покатились, у него даже зубы заныли от прошившей все тело боли, зато Хэмсворт развлекался от души – двигал проклятой игрушкой, наклонял ее под разными углами, но заметив, что мистер Хиддлстон бледнеет на каждый толчок и вспотел, болезненно мычит, закрыв себе рот ладонью, остановился.
- Что не так? – спросил он серьезно.
- В-в-все не т-т-так, - простучал зубами Том, которого трясло от боли.
- Ладно, - Хэмсворт почесал подбородок и согласился, - давай сам.
Том зыркнул на него злобно и беспомощно: ему вообще никак не хотелось, но возражать было страшно, тем более что после того, как он колени раздвинул, вряд ли Хэмсворта можно остановить.
Он осторожно вытащил игрушку, выдавил на пальцы смазку и медленно смазал себя, потеряв последний стыд. Хэмсворт смотрел, как зачарованный, шумно сглатывая и стискивая зубы. Том подобрал игрушку и начал ее осторожно впихивать, по дюйму, медленно и неспешно, пока она не оказалась в нем до края.
Он вытянулся на кровати, закрыв глаза в изнеможении, а любопытный и неугомонный Хэмсворт полез его трогать, осторожно ощупывая растянутую, горячую кожу. Щелкнул рычажком, включив вибратор на маленький режим. Мистер Хиддлстон даже подпрыгнул, но его тут же уложили обратно.
- Перевернись на живот, - скомандовал Хэмсворт, расстегивая штаны.
- Мы так не договаривались, - возмутился Том, пытаясь уползти на другую половину кровати.
- Детка, слушай меня и все будет хорошо, - доходчиво ответил Хэмсворт, вытащил член и спустил штаны пониже.
Теперь Том мог его рассмотреть в деталях. Обычно у спортсменов, насколько он читал, с размерами была незадача – печальное прямо несоответствие мышечной массы к предлагаемой длине. Однако Хэмсворт в этом плане оказался печальным исключением – член у него был не конский, но приличный, толстый, с темными венами, с тугими, отвисшими яйцами, покрытыми светлым пушком.
- Иди сюда, - вежливо сказал Хэмсворт, подтаскивая упирающегося Тома к краю кровати.
Перегнулся, переключил вибратор на более быстрый режим. Том замычал недовольно, а Хэмсворт схватил его за волосы и ткнул лицом в свой член, пахнущий потом, мускусом и чуточку влажной тканью
- Будьте хорошим мальчиком, - засмеялся Хэмсворт, а когда Том задергался и попытался отвернуться, сжал пальцы на волосах сильнее, до слез, и сказал серьезно:
- Иначе я вам башку сверну, или зубы выбью, ясно?
Том подчинился.
Горький вкус он слизал сразу, морщась и кривясь. Хэмсворт вздыхал у него над головой, чуть слышно постанывал, сжимал пальцы в светлых кудряшках. Том боялся, что Хэмсворт начнет засаживать ему в горло, но тот оказался терпеливым, не торопил, только едва заметно толкался навстречу. Том попытался поднять голову, заметив, что Хэмсворт шевелится, однако тот крепче сжал волосы. Том все-таки сумел вскинуть лицо, не выпуская члена изо рта, и с ужасом увидел, что этот паршивец снова снимает его телефоном. Наверняка крупным кланом снимает, как ненавистный учитель ему отсасывает.
Том тут же уперся, начал отползать, несмотря на злую руку в волосах. Хэмсворт зарычал, пару раз погонял ладонью шкурку и попытался снова заправить мистеру Хиддлстону за щеку, однако тот уперся, показал зубы.
Крис отбросил айфон в сторону, тот глухо стукнулся об пол, ткнувшись камерой в ковер. Мистер Хиддлстон глядел затравленно, облизывал припухшие губы. Крис дернул его к себе, развернул без церемоний задницей, вытащил игрушку и засадил сам. Наверное, снова было слишком резко, потому что мистер Хиддлстон начал кричать в подушку, бился, как пленный лебедь в его руках. Крис порол его без жалости, задыхаясь от желания кончить, а Хиддлстон орал и скулил, но Крис смутно помнил, что камера не выключена, и динамики все пишут. Ему страшно хотелось назвать мистера Хиддлстона тем, кем тот являлся, но себя светить совершенно определенно не стоило.
- Не надо, - расплакался под ним бедный Хиддлстон. – Не надо, мне больно! Не надо, пожалуйста! А-а-а-ай! Мне больно, не надо! Прошу, пожалуйста, не на-а-а-адо!
Крис схватил его за волосы, заставляя вздернул голову, насыщался его криками, как дикий зверь. Содрогнулся и кончил в растраханное, горячее нутро, совершенно забыв про резинку. Ткнулся лбом в выгнутую спину, сливая последние капли, скатился в сторону и выключил телефон.
Мистер Хиддлстон так и остался лежать на кровати, даже не пошевелился, как упал лицом вниз. Между раздвинутых ног у него было скользко от смазки и розоватой спермы. Раскрытая дырка медленно сползалась обратно, пульсировала, выплевывая вытекающую сперму. Рядом, у колена, поблескивала забытая игрушка. Один носок сполз на середину ступни, а другой и вовсе улетел на вторую половину кровати.
Крис спокойно оделся, присел на кровать и погладил неподвижного, полуобморочного Хиддлстона по заднице. Удивительно, как такой тощий клоун отожрал себе такой потрясающий, жертвенный, аппетитный зад.
- Я еще приду, - сказал он в мутный голубой глаз, когда Хиддлстон с трудом повернулся к нему. – Далеко своего черного дружка не прячьте, он мне понравился.
Хиддлстон простонал, слабо дернулся, но больше ни на что у него сил не хватило.
- Вы мне таким все больше нравитесь, - гадко сказал Крис. – Спокойной ночи.
Он спихнул комод в сторону, когда уходил, хлопнул дверью и пошел домой спать.
Том долго лежал, уставившись стеклянным взглядом в подушку, но сперма между ног засохла и стала стягивать, так что он кое-как выбрался из разоренной кровати и пополз по стенке в ванную. Мигрень прошла начисто, как не было.
Том вернулся обратно в спальню, еле переставляя ноги, подобрал вибратор и понес его на кухню. Вытащил батарейки, кинул их в ящик к другим, приготовленными для сдачи, вынул из подставки нож и принялся с каменным лицом кромсать игрушку, пока от нее не остались клочья и обломки.
***
Больше всего Тому хотелось оказаться где-нибудь подальше от Монтаны, Канады и регбистов. Где-нибудь в Латинской Америке, затеряться в каком-нибудь Макондо, где Хэмсворт его никогда не найдет. Или сбежать в Китай, поселиться в Тибете, принять буддизм и стоически смотреть на то, что Хэмсворт с ним наделал. Однако мечты так и оставались мечтами, а на утро мистеру Хиддлстону пришлось взять себя в руки и отправиться на работу.
Утро было чудесное – осеннее, золотое, но еще теплое. Солнце отражалось от стекол, клены шумели, гнули ветви. Том неохотно брел в потоке студентов, прижимая к себе портфель. Каждый раз, когда его обгонял кто-то высокий, Том вздрагивал и ежился, неосознанно ожидая, что на плечо ляжет тяжелая рука. Он не знал, где живет Хэмсворт, в кампусе, или где-то в городке, поэтому дергался от каждого случайного прикосновения.
В кабинете было убрано и свежо, Том открыл окно и остановился, опершись локтями на подоконник. Вот его стол, на котором Хэмсворт его валял. Интересно, что подумал уборщик, когда увидел беспорядок в бумагах и сдвинутый почти на ярд стол?
Том невольно покраснел и нахмурился, подошел поближе, провел кончиками пальцев по холодной столешнице, поправил стопку проверенных работ и вдруг заметил в столе выдавленную вмятинку – это сюда он упирался ботинком, когда Хэмсворт развел ему ноги. Том зло оскалился.
Утром пришлось вколоть себе прокаин – вставлять свечку Том не решился, к заднице нельзя было прикоснуться без слез. Уколов Том боялся как огня, но не мог же он простоять целый день на ногах, а сидеть мог, только завалившись на один бок. Он не очень ловко, но достаточно метко воткнул иглу в ягодицу, вытянув голову, чтобы видеть свою спину в зеркале. Через пару минут стало легче, сжатые, как канаты мышцы, расслабились, обмякли, и Тому стало даже легче дышать. Один шприц он сунул в портфель на всякий случай.
Прозвенел звонок, студенты начали заходить в аудиторию, так что Том собрался в кулак, заставил себя улыбаться, как будто его жизнь не пошла наперекосяк. Он все никак не мог перестать думать, что же будет делать, когда на занятия завалится Хэмсворт, однако сегодня по плану никакого Хэмсворта не намечалось, так что в середине занятия Том более-менее успокоился. В открытое окно влетали крики с поля, Том иногда вздрагивал, когда ему казалось, что на поле орет Хэмсворт, хотя это мог быть кто угодно. Мужские голоса сливались в один гул.
Он даже не пошел в столовую, закрылся в кабинете и просидел там, подпрыгивая от каждого шороха за дверью. Он и сам понимал, что так нельзя, так недалеко и до безумия, однако ничего не мог с собой поделать, от одной мысли, что Хэмсворт его найдет, внутри все холодело, а в животе появлялось неприятное, сосущее чувство. Причем, Том отлично понимал, что Хэмсворт все-таки, рано или поздно, явится.
Первый раз в жизни Том убежал домой чуть ли не раньше всех студентов. Он шел быстро, стараясь не останавливаться, не зашел даже в магазин за булочками, а пошел сразу домой, чтобы спрятаться за каменными стенами. Впрочем, вчера он отчетливо понял, что Хэмсворта не остановят никакие стены, да и надо было вызвать плотника, чтобы тот починил дверь в спальню.
Том взбежал на крыльцо, оглянулся воровато, однако никого рядом с его домом не было, и никто за ним по пятам не шел. Он позвенел ключами, отпирая замок, зашел в прихожую, захлопнув дверь, и тут же замер, как пораженный, услышав, как в гостиной сладко поет телевизор. Том медленно поставил портфель на пол и начал красться на цыпочках. Если окажется, что это он сам утром машинально включил телек и забыл его выключить, когда уходил – то будет очень смешно, и он сам с удовольствием посмеется. А если… он тут же ткнулся носом в теплую грудь вышедшего Хэмсворта. Вскрикнул и шарахнулся назад.
- Привет, мистер Хиддлстон, - нахально сказал Хэмсворт, вытирая полотенцем влажные от пота руки.
Том пятился, пока не уперся спиной в стенку, глядел затравленно, пока Хэмсворт, который, видимо, отжимался, не повесил полотенце обратно на плечо.
- Я звоню в полицию, - пригрозил Том.
Это поганец лениво улыбнулся, показав белые ровные зубы.
- Звоните, - сказал небрежно. – Спорим, я отберу у вас трубку быстрее, чем вы ее откроете?
Том поглядел на него, на его хищный прищур, на провокационную усмешечку, и пришел к выводу, что таки да – скорее всего отберет.
- Ну так? – спросил Хэмсворт. – Будете сопротивляться?
Том обошел его по широкому кругу, добрался до своего дивана, на спинке которого висел серый блейзер, и рухнул, потому, что ноги разом отказались его держать.
- Ладно, - сказал он с трудом, ощущая, что Хэмсворт стоит позади. – Хорошо. Я поставлю вам за экзамен «С», можете даже контрольные не писать. Вообще не появляйтесь, только убирайтесь и оставьте меня в покое.
- Поздно, - спокойно сказал Хэмсворт, потянул к себе блейзер и быстро натянул его. – Мне нравится с вами тусоваться.
У Тома от этого слова губы сами сложились в горькую усмешку. Это так, значит, этот гаденыш называет то, что творит.
- Я вам кое-что принес, - сообщил вдруг Хэмсворт, вытащил из-под стола сверток и принялся шуршать бумагой.
Том бы ничуть не удивился какой-нибудь гадкой игрушке, однако это был только пакет с пончиками, еще теплыми, покрытыми сахарной пудрой.
- Вот, - гордо сказал Хэмсворт, пододвигая к нему пакет. - Это вам.
Том вздохнул от удивления, а Хэмсворт вдруг усмехнулся вредно и жестом фокусника вытащил из свертка наручники, обвитые кислотным голубым мехом.
- Я вам под цвет глаз купил, - заявил он гордо.
Том молча схватил пакет с пончиками и запустил их прямо в широкое, наглое лицо. На блейзере остались жирные пятна. Хэмсворт тут же озверел, кинул наручники на столик, а сам ринулся в атаку, перехватил разозленного преподавателя и завалил того на диван.
Злость придала сил, Том пинался от души, пару раз успешно заехав Хэмсворту по колену. Ударил лбом в лицо. Лоб тут же заныл, однако и Хэмсворт взревел, как раненый бык. Кровь бодро закапала струйкой, размазалась у Хэмсворта по лицу, запятнала блейзер, потекла на Томову рубашку.
Хэмсворт рывком перевернул его на живот, звякнул наручниками и зацепил браслет на одной руке. Том завопил, надеясь, что соседи вызовут полицию, но Хэмсворт тут же зажал ему рот окровавленной ладонью, а сам исхитрился одной рукой застегнуть и второй браслет. Рванул штаны, умудрившись сломать железную пряжку на ремне, спустил их до колен и вдруг замер.
- Что-то вы с этой стороны выглядите не очень, - проворчал он, рассматривая алое, воспаленное отверстие.
- Пошел к черту, Хэмсворт! – заорал в ответ Том. – Пошел ты к черту!
- А в рот возьмете? – поинтересовался Хэмсворт вместо ответа.
- Сволочь! – бушевал Том. – Ничтожество!
- Ну ладно, как хотите, - усмехнулся тот, надавил пальцами на припухшую дырку и строптивый мистер Хиддлстон тут же перестал ругаться, застонал болезненно и жалобно.
- Хорошо, хорошо, - простонал он, бессильно дергая скованными руками. – Я возьму, не надо туда!
- А вы чем-то лечили? – спросил вдруг серьезно Хэмсворт.
- Утром… сделал укол, - помолчав, ответил Том.
- Еще доза есть?
- В портфеле.
- Лежите тут и без глупостей, - приказал Хэмсворт, поднимаясь. – Иначе я за себя не отвечаю.
Том закивал, демонстрируя, что будет очень послушным, лишь бы ему снова не сделали больно.
Хэмсворт притащил портфель, порылся в нем и вытащил шприц. Ловко и быстро стащил колпачок, схватил мимоходом флакон с одеколоном и плеснул пару капель на бледные ягодицы, смочил пальцы и протер иглу. В воздухе душно запахло тяжелым, слишком густым запахом. Хэмсворт перехватил шприц и воткнул иглу. Том ахнул, однако скорее от движения, чем от реальной боли. У Хэмсворта оказалась поразительно легкая рука и почти профессиональное умение ставить уколы. Том точно не знал, но подозревал, что спортсмены регулярно себе что-то колют.
Впрочем, это не имело значение, важно было то, что ему полегчало, боль снова отступила, так что он вытянулся на животе, поерзав затекающими руками.
- Мда-а-а, - глубокомысленно протянул Хэмсворт, усаживаясь рядом. – Не думайте, что я скотина, я не хотел так.
- Поздно, - буркнул Том.
Хэмсворт тут же перебрался на диван, подхватил мистера Хиддлстона как тюк с песком и затащил себе на колени.
Хиддлстон, хоть и казался тощим, как жердь, был тяжелым и колючим - Крису в ноги впились выступающие косточки.
- Я не… не хочу, - тихо, упрямо сказал мистер Хиддлстон, сидящий на коленях, как примерная девица.
Крис понимающе кивнул ему, обхватил рукой за горло и потянул назад, заставляя лечь спиной и скованными руками на свою грудь. Хиддлстон некрасиво, громко засопел, но обмяк, уперся затылком в спинку дивана.
Крис стащил с него штаны, и те упали на пол, повисли на лакированных черных ботинках. Крис мягко, нежно сунул ладонь в серые, плотные боксеры. Помял вялый член, ощупал поджатую мошонку.
- Я не хочу, - повторил Хиддлстон, ерзая и пытаясь освободиться от нахальной, настойчивой ладони.
- Сейчас захочешь, - пообещал Крис, оглаживая пальцами нежную кожу.
Он бы предпочел стащить белье, но на таких девчонок, как мистер Хиддлстон, вид мужской руки в собственных трусах производил волшебный эффект – уж Крис-то знал, девчонок у него было десятками.
Выступающее ухо начало розоветь, Крис подышал туда, лизнул кромку, заметив, как Хиддлстон подрагивает.
- Когда ты подлечишься, - вкрадчиво сказал Крис, щекоча местечко за ухом дыханием, - я тебя трахну.
Мистер Хиддлстон тут же замер и закрылся в свою раковину. Уставился стеклянными глазами перед собой.
- Не, не так, - поправился Крис, - тебе понравится. Ты будешь орать под мной, понял?
- Уже орал, - процедил Хиддлстон, - так понравилось, что весь день на ногах простоял.
- Нет, - усмехнулся Крис, провел языком по линии шеи. – Тебе понравится, правда.
Мистер Хиддлстон вздрогнул, попытался вывернуться, но Крис удержал его на месте и дернул обратно к себе.
Плоть под его пальцами начала медленно твердеть. Крис довольно улыбнулся и принялся горячо дышать Хиддлстону в затылок. Тот хмыкнул, однако в трусах стало еще тверже. Крис не выдержал, стащил белье и принялся свободно водить ладонью, прижимая пальцы на головке.
- Я привяжу тебя к кровати, - начал он фантазировать вслух. – И вылижу… не обещаю, что везде.
Мистер Хиддлстон начал дышать быстрее, зажмурился. Крис уже спокойно водил рукой по всей длине, не спешил, оттягивал кожицу мошонки.
- Я хочу послушать, как вы стонете, - сказал он, лаская губами острое плечо. – Покричи для меня.
Хиддлстон помотал головой отрицательно, и за это Крис его укусил. Мистер Хиддлстон вскрикнул, дернул руками, но Крис только сильнее сжал зубы и выпустил, зализал темный след.
- Давайте, - принялся уговаривать он, тычась носом в ухо. – Покричите для меня.
- Не буду-у-у, - провыл Хиддлстон, двигая бедрами навстречу. – Пусти, Хэмсворт! Мне не нравится. Я не хочу!
Крис в ответ только заработал рукой сильнее, сжал пальцы на трепещущей шее и чуть сдавил. Хиддлстон начал задыхаться, член отвердел и стал как каменный, со щелки на головке покатились капли смазки. Крис ослабил хватку, чтобы извивающийся мистер Хиддлстон мог вдохнуть, однако тут же сжал снова. Тот замычал, прикусив губу, сам начал толкаться в ладонь, однако Крис выпустил его и убрал руки.
- Ладно, - ехидно сказал Крис, - если вы не хотите... не могу же я вас заставить, правда?
Глаза у мистера Хиддлстона потемнели, стали почти синие, штормовые и мятежные.
- Ты самый мерзкий сукин сын, - прошипел несчастный преподаватель. – Ты просто… просто сволочь, Хэмсворт.
- Мистер Хэмсворт, - поправил Крис.
- Чего-о-о? – переспросил Хиддлстон, невольно ерзая задницей по его паху и налившемуся под джинсами бугру.
- Если хочешь продолжения – попроси, - оскалился Крис, - и не забудь добавить «мистер Хэмсворт».
- Вы забываетесь! – заорал Хиддлстон, попытался скатиться с колен.
Крис поймал его и притиснул к себе.
- Ты хочешь кончить, - хрипло и угрожающе пророкотал ему на ухо Хэмсворт. Принялся легко поглаживать стоящий, влажный член. – Хочешь ведь. Попроси, я тебе помогу.
- Не нуждаюсь, - процедил сквозь зубы упрямый Хиддлстон, стараясь не вскидывать бедра навстречу.
Крис толкнул его на диван, уложил на спину и накрыл собой. Хиддлстон побледнел, решив, что его все-таки не пожалеют, но Крис просто прижался к нему, сжал ладонь на члене и начал двигать быстро и плавно. Хиддлстон закатил глаза, начал кусать губы, ерзал на спине, поддался порыву и обхватил ногой Криса за бедро. Крис засмеялся, вжимаясь губами в пульсирующую ямочку на шее, прислушивался к заполошенному стуку сердца.
- Попросишь? – спросил он, не останавливаясь. – Ну?
- Пожалуйста! – проскулил Хиддлстон, сдаваясь. – Пожалуйста!
- Пожалуйста, кто? – подсказал Крис, упиваясь своим триумфом, упиваясь стыдом упрямого преподавателя.
- Мистер Хэ-э-эмсворт, - простонал Хиддлстон, двигая бедрами.
Крис заработал кулаком еще быстрее, принялся осыпать жадными поцелуями доступный ему кусок шеи в вырезе распахнувшей рубашки. Оставлял, как и хотел, засосы и укусы, вылизывал выступающие тонкие косточки ключиц.
Хиддлстон пискнул, дернулся всем телом, и в кулак Криса потекло теплое и мокрое. Хиддлстон все вздрагивал, уставившись в потолок неживым взглядом. Крис измазал ему губы влажными пальцами, но Хиддлстон ничего не сказал, только устало закрыл глаза и облизнулся. Крис перевернул его, стащил наручники и положил их обмякшему Хиддлстону на стол, а тот принялся массировать затекшие запястья.
- Понравилось? – с надеждой спросил Крис, заглядывая в утомленное остроскулое лицо.
Хиддлстон перевел на него нечитаемый взгляд, приподнялся на локте и вдруг схватил наручники и врезал ими наотмашь Крису по лицу. Тот охнул от неожиданности, шарахнулся прочь, потирая налившийся алым след на щеке.
- Убирайтесь сию же секунду, - процедил Хиддлстон, дрожа от ярости. – Если вы еще раз вломитесь в мой дом, или приблизитесь ко мне – я вызову полицию.
Крис выпрямился, одернул блейзер и подхватил сумку, брошенную на пол.
- Тогда до встречи, - сказал он, ухмыляясь от уха до уха.
Том, услышав, как хлопнула дверь, перевернулся лицом вниз и уткнулся в подушку. Его диван пропах проклятым Хэмсвортом, одежда пропахла его потом, руки, шея – все разило Хэмсвортом и его неуемными гормонами.
Том сполз с дивана, принялся остервенело сдирать шмотки, ринулся в ванную, лишь бы быстрее смыть с себя гадкий запах собственного грехопадения.
***
Регбисты орали на поле, поэтому Том чувствовал себя в безопасности. Он спокойно перечитал контрольные, до которых никак не доходили руки, и занялся учебными планами, то и дело прислушиваясь к крикам, льющимся в окна. Спортивная площадка была далековато, но, видимо, в эту сторону дул ветер, потому, что Том отчетливо слышал команды, слышал ругань и, кажется, кто-то там уже успел подраться.
Том снова вернулся к своим планам. У него не было причин спешить домой – ведь, как оказалось, даже дома он не мог спастись от Хэмсворта и его низменных желаний. В университете все-таки больше шансов, что его спасут. Том вздохнул и уставился на свои длинные, тонкие пальцы пианиста. Лучше бы у него были кулаки, как у Халка, чтобы один раз двинуть в ухо Хэмсворту, и не пришлось бы переживать насилие, унижение и принуждение.
Том все утро всерьез раздумывал - не уволиться ли ему. Место было хорошее, коллеги были в меру дружелюбными, и перспективы для карьеры тоже имелись, однако… Теоретически нужно перетерпеть Хэмсворта всего-то до конца года. Потом каникулы, и Том уедет погостить домой, в Британию, а потом Хэмсворт окончит четвертый курс и его куда-нибудь унесет на дороге жизни. Даже в теории это занимало чертовски много времени, а уж на практике, зная, что придется терпеть Хэмсворта чуть ли не каждый день, зная, что тому скоро станет мало дрочки… это была какая-то вселенская несправедливость. Том ничем не заслужил, чтобы с ним там обращался студент. Ничем не заслужил даже той ситуации, в которую попал, однако все уже случилось и теперь ему приходилось лавировать между остатками гордости и страхом перед громилой-квотербеком.
Он проверил очередную работу и вдруг насторожился, сообразив, что что-то изменилось. Шум на поле затих, только птицы переговаривались на ветках. Том шумно вздохнул, схватил портфель и принялся заталкивать туда непроверенные работы и бумаги плана. Словно в ответ на панику, охватившую его, дверь вдруг скрипнула. Хэмсворт просочился внутрь, деловито закрыл дверь на замок и направился к учительскому столу, улыбаясь белоснежными, крепкими зубами.
- Привет, мистер Хидлдлстон, - сказал он насмешливо. – Как жизнь?
Том попятился, когда Хэмсворт принялся копаться в сумке, но тот вытащил только пакет, из которого вынул упаковку рогаликов и два картонных стаканчика кофе из «Старбакса».
- Это тебе, - сказал он весело. – Сегодня без дополнительных подарков.
Том почувствовал, что вполне созрел до того, чтобы сигануть в окно. Хэмсворт был игрив и накручен, как молодой зверь, распаленный игрой с собратьями. И сгонять пыл он совершенно определенно собрался на так полюбившемся ему преподавателе. Том поглядел на рогалики, сочащиеся джемом, перевел взгляд на дверь за плечом Хэмсворта.
- Не выйдет, - небрежно сказал тот, - я тебя перехвачу. Сядь, где сидел.
Том послушно сел на стул, вперился взглядом в гладкую столешницу, морально готовясь к предстоящим испытаниям его бедной гордости и значительно потрепанной чести.
- О! – радостно сказал вдруг Хэмсворт.
Том испуганно поглядел на него, не зная уже, какое извращение на этот раз придумал мерзкий Хэмсворт, но тот потряс в воздухе найденной в кармане нераспечатанной упаковкой «Скиттлс».
- Будешь?
- Откажусь, - процедил Том, снова уставившись в свой недописанный план.
- А что это тут у тебя? – поинтересовался Хэмсворт, обходя стол. Склонился за плечом и принялся бегать глазами по строчкам. – Что это?
- Это учебная программа, - буркнул Том, комкая штаны на коленях от волнения. – Тебе она все равно не пригодится, ты на мои пары не приходишь.
- Хочешь – буду приходить? – серьезно сказал Хэмсворт, ероша дыханием волосы на затылке.
Том закусил губу, не зная, что и ответить. Сказать, что не хочет – так этот паршивец в самом деле ни разу не появится. Сказать, что хочет? Так он как раз категорически не желает видеть Хэмсворта вообще, в принципе, а не только на парах.
- Твое образование – это только твое дело, - выдавил он наконец. – Не мешай мне.
Схватил план, ручку и принялся делать вид, что внимательно читает строчки, хотя забывал слова тут же, как прочитывал их.
- Я не буду мешать, - кивнул Хэмсворт, плюхнулся за первую парту и закинул ногу на ногу. – Я тут посижу, погожу, пока ты закончишь.
- Зачем? – булькнул Том, выронил ручку.
Уставился на Хэмсворта белым от напряжения взглядом.
- Ну как зачем? – удивился тот. – Потом пойдем к тебе, займемся любовью…
- Чем?!!
- Ну, тем, чем мы занимались, - терпеливо пояснил Хэмсворт. – Я же обещал тебе вчера…да ты не спеши, я вообще могу у тебя на всю ночь остаться.
Тому стало дурно, тошнота так и подкатилась под горло, так что он начал глубоко, шумно дышать, успокаиваясь.
- То, чем мы занимались, называется насилие, - огрызнулся он, когда смог говорить. – За это в тюрьму сажают. А тебя не посадили только потому, что в гребаных телефонах есть функция видеозаписи, и ты, несмотря на то, что ты идиот, все-таки научился ей пользоваться.
Хэмсворт оторопел.
- Так тебе же в последний раз понравилось, - сказал он глупо. – Ты же мне всю руку заляпал.
- Нет, мне не понравилось, - холодно возразил Том. – Мне вообще не нравится, когда меня принуждают к чему-либо.
Хэмсворт снова помолчал и вдруг взорвался:
- Я не идиот!
Том глумливо засмеялся, переборов, наконец, отупляющий страх перед этим парнем.
- Я сомневаюсь, что ты хоть что-то читал, кроме Хастлера и комиксов.
- Я читал! – крикнул Хэмсворт обиженно. – Я читал!
- Мда? И что это было?
- Приключения Тома Сойера, - запальчиво ответил Хэмсворт.
Том захохотал так, что чуть не свалился со стула. Ужас и напряжение последних дней вырвались вместе с этим немного истеричным смехом, он никак не мог успокоиться, заливаясь обидным хохотом снова и снова.
Хэмсворт тут же надулся, нахмурился и начал неприятно постукивать пальцами по парте. Том не мог уняться, чуть ли не рыдая от смеха, а Хэмсворт вдруг встал и пошел к выходу. Тут Тома отпустило, он подумал, что Хэмсворт сейчас свалит, и от этой мысли ему стало легко и радостно. Однако тот остановился у двери, закрыл ее на второй замок и пошел обратно, стаскивая алый университетский пиджак и рубашку.
Том поперхнулся остатками смешка, вскочил на ноги и попятился к окну.
- Не смей меня трогать!
- А если посмею, то что? – нагло спросил Хэмсворт, оставшись в майке. – Ты у меня на крючке.
Помедлил и стащил и майку, кинув ее на ворох одежды.
Том еще не видел его полуголым, а на Хэмсворта оказывается, вполне можно было посмотреть. Как уж Том его не ненавидел и не боялся, но невольно задержался взглядом на гладком, загорелом торсе. Регбисты очень рано превращались в первоклассных мужиков, и до близкого знакомства с мистером Хэмсвортом Том даже пару раз заглядывался на них. Под кожей двигались рельефные мускулы, темные соски затвердели от прохладного воздуха, напряглись мышцы плеч и рук. Том мысленно влепил себе хорошую оплеуху за то, что пялится на Хэмсворта.
- Что, опять решил заняться, как ты это называешь, любовью? – спросил он злобно. – И конечно, собираешься доставить мне неземное удовольствие?
- Нет, - осклабился Хэмсворт, расправляя плечи. – На этот раз я тебя просто трахну.
- Не выйдет, - оскалился Том, ища взглядом, чем бы можно было огреть Хэмсворта.
Разве что стулом… и то, неизвестно, что сломается первым – стул, Хэмсворт, или его собственная шея, которую ему перебьет разъяренный квотербек.
- Чего ты брыкаешься? – спросил с интересом Хэмсворт, подкрадываясь ближе. – Тебе же должно нравиться.
- Идиот, - процедил Том. – А если я сейчас тебе вставлю бейсбольную биту с размаха, тебе будет приятно?
Судя по довольной улыбке, проклятый Хэмсворт услышал только то, что размерами его природа не обделила.
Том чуть не впал в отчаяние, но Хэмсворт вдруг остановился и спросил:
- А как тебе нравится?
- С тобой – никак! – завопил Том, ускользая из его рук.
- А давай перепихнемся, а я тебе за это пару контрольных напишу? – озарило вдруг Хэмсворта.
Том снова истерически расхохотался.
- Нахрена они мне? – спросил он, успешно уворачиваясь от Хэмсворта, который ходил за ним по пятам. – Это твои контрольные и твои проблемы.
Играть в догонялки тому надоело – Том моргнуть не успел, а Хэмсворт оказался рядом, крепко схватил его за шею и потащил к учительскому столу
- А мне кажется, что теперь это твои проблемы! – заявил он, усаживая преподавателя на стол.
Помолчал, заглядывая в лицо мистеру Хиддлстону и вдруг мирно предложил:
- Ты ж первый раз кончил. Еще хочешь?
- Не хочу, - покачал головой Том. – Я хочу, чтобы ты от меня отстал. Ты мои права нарушаешь.
- Нет, - улыбнулся Хэмсворт. – Я от тебя не отстану, мистер Хиддлстон.
Том шумно вздохнул, отклоняясь назад, пытаясь спастись от горячих, назойливых губ, наткнулся пальцами на стаканчик и запустил его в Хэмсворта. Картонный каркас треснул, и кофе выплеснулся во все стороны. Хэмсворт взвыл и вскочил, получив в физиономию сладким, горячим напитком. Принялся отфыркиваться, стирая с лица жижу.
- С молоком я не пью! – заявил Том, схватил свой портфель, бумаги и помчался прочь.
Спиной ощущал тяжелый взгляд Хэмсворта, пока отпирал двери, но тот не кинулся в погоню.
***
- Сегодня мы поговорим о встрече Одиссея и Цирцеи, - сказал Том, выпрямляясь перед классом. – Кто из вас уже дочитал до этого эпизода?
Руку подняла Наташа, а через секунду Бартон. Эта непримиримая парочка принялась сверлить друг друга гневными взглядами.
- Ясно, - усмехнулся Том. – Ладно.
С последней парты вдруг поднялась рука. Том проглотил ругательство и неприязненно спросил:
- Да, мистер Хэмсворт?
- Я приготовил сочинение по «Моби Дику», - заявил Хэмсворт.
- Я очень рад за вас, - процедил мистер Хиддлстон. – Но сейчас мы изучаем «Одиссею». Придете ко мне в приемный день после занятий…
Хэмсворт просиял, а мистер Хиддлстон прикусил язык.
- Нет, - перебил он себя же. – Пожалуй, выходите к доске и прочитайте нам.
У Хэмсворта смеялись глаза, однако он послушно встал и прошел к преподавательскому столу, помахивая листами.
Том почти не слушал его, прислонился бедром к пустой парте, сложил руки на груди и рассматривал Хэмсворта, а тот в тишине читал свои нехитрые, даже забавные рассуждения.
- Все австралийцы – охотники, - зачитывал Хэмсворт. – Кроме тех, которые живут в больших городах и носа не показывают в дикую природу. Но это и не австралийцы. Настоящий австралиец умеет стрелять, плавать и может выпотрошить овцу быстрее, чем она стухнет.
- Ближе к делу, Хэмсворт, - недовольно сказал Том, видя, как морщатся девушки.
- Словом, - не смущаясь, продолжил тот, - я очень хорошо понял, почему Ахав гонялся за этим чертовым китом по всему свету.
- Хэмсворт, лексика, - автоматически поправил Том, невольно прислушиваясь.
Хэмсворт в ответ разразился парой абзацев про взаимоотношения жертвы и охотника, про то, что без одной, нет и другого, и про то, что жертва рождается жертвой. Его рассуждения попахивали фашизмом, но таким наивным и доморощенным, что Том только усмехнулся в ладонь.
Хэмсворт стоял левым боком к окну, поэтому осеннее, медовое солнце вызолотило его коротко стриженные, русые волосы, вызолотило короткую щетину, играло пылинками на длинных, светлых ресницах. Том задумчиво понял, что оценивает Хэмсворта не как ученика, от которого ему нужно только прилежное посещение и своевременно написанные работы. И не как насильника, которого он демонизировал, придав самые худшие черты, которые только знал. Он смотрел на Хэмсворта, как на симпатичного, даже красивого парня, просто случайного знакомого, с которым можно было бы провести ночь.
Однако это ведь был Хэмсворт, и на его ясный, светлоглазый отпечаток, на его дрожащие от волнения пальцы и на мягкий, рассудительный голос накладывались воспоминания, которые вызывали страх и стыд. Удивительно, сколько всего может быть в одном человеке – и хорошее, вроде вот старательности, с которой Хэмсворт объяснял свои мысли, и плохое, как например, любовь к изнасилованиям.
Том вздохнул, пытаясь отвлечься от невеселых мыслей и наконец-то вникнуть в канву того, о чем Хэмсворт тут разорялся, однако тот как раз дочитал и шумно выдохнул.
- Все, - сказал он в тишине. – Вот.
- У кого есть вопросы к мистеру Хэмсворту? – спросил Том, подошел к своему столу, мимоходом забрав протянутое сочинение.
- Неужели тебе не жалко кита? – спросила мисс Романова, оседлав конька.
- Жалко? – растерялся Хэмсворт, почесал в затылке, потер щетину на подбородке. – Да нет. Он вызвал у меня уважение, когда утопил это их корыто, но жалость… нет, не жалко.
- Еще вопросы? – Том бегал глазами по строчкам, исправляя красной ручкой ошибки.
Впрочем, ошибок было мало, Том догадался, что на этот раз Хэмсворт писал со словарем. Надо же, какой старательный.
- А почему не жалко? – вцепилась как клещ Наташа. – Моби Дик ведь никого не трогал, плыл себе, радовался жизни…
Том невольно отвлекся от проверки и принялся слушать.
- … а этот сумасшедший капитан привязался к нему, и сам погиб, и команду потопил.
Хэмсворт снова почесал затылок.
- Океан ведь большой, - старательно сказал он, подбирая слова. – Кит мог спрятаться на дне или уплыть прочь, и его бы никогда не нашли. А он сам крутился рядом, значит, сам хотел, чтобы на него охотились.
- Глупость какая-то! – возмутилась Наташа. – Кто такого захочет?
Том уставился в свои записи, остро ощущая горячим затылком многозначительный взгляд Хэмсворта.
- Кто-нибудь наверняка хочет, - вкрадчиво ответил Хэмсворт.
- Ладно, - мистер Хиддлстон остановил эту дискуссию, которая начала перетекать в какое-то ненужное русло. – Спасибо, мистер Хэмсворт. Могу вас поздравить, теперь вы отстаете всего на одну книгу.
Он поставил за сочинение «Д» и протянул лист Хэмсворту, злорадно улыбаясь.
- Снова?! – поперхнулся возмущением тот. – А теперь что не так?
- Отступление от темы, - невозмутимо сообщил Том, стараясь не смотреть в полные гнева, потемневшие глаза Хэмсворта. – В целом грамотно и познавательно, но слишком уж далеко вас унесло ностальгией по дому.
Кто-то захихикал, а Хэмсворт забрал свое сочинение, набычился и пошел на свое место. Обычно Том ставил в таких случаях «С», и даже «Б», если сочинение было грамотным, однако в случае с Хэмсвортом он пошел на поводу у вредного желания отомстить, пусть даже так мелко.
Хэмсворт шумно сел на свое место, подгреб сумку и принялся в ней копаться, запихнув работу, как попало.
- А теперь, когда мистер Хэмсворт познакомил нас со своим бойскаутским детством, мы можем вернуться к древнегреческой поэме, - торжественно заявил Том, выпрямляясь перед аудиторией.
Хэмсворт на секунду вскинул на него темно-серые, как штормовое небо, глаза, но тут же снова потупился. Хиддлстон чувствовал идущую от него волну обиды и бессильной злости. Ничего, пусть привыкнет к такому ощущению, может, поймет, как гадко вел себя.
Том принялся разбирать эпизод посещения Цирцеи. Некоторые высказывания студентов его позабавили. Женская часть предсказуемо поддерживала волшебницу, тогда как парни возмутились ее коварством. Один только Бартон, которого Том выделял за острый ум и ехидное чувство юмора, задумчиво сидел, рассматривая свои переплетенные пальцы.
- Клинт, мне кажется, у вас есть свое мнение по этому поводу? – поинтересовался Том, переведя дух после очередного бурного обсуждения.
Романова громко фыркнула, показывая, что она думает о Бартоне и его умственных способностях.
- Я думаю, - проговорил он медленно, мучительно вскинув брови в раздумьях, - что Цирцея не хорошая, и не плохая. Это просто способ проверить для мужчины, свинья ли он в сексе, или нет.
Стало тихо.
- Вот как? – улыбнулся Том.
- Тот, кто ведет себя с женщинами по-свински, тот и превращается в свинью, - уже увереннее заявил Бартон. – Потому, что это его натура. А тот, кто вроде бы и неплох, но слишком любит себя, а не свою женщину, тот становится львом. Неплохо, но может быть и лучше.
- Молодец, Клинт, - похвалил его Том, - тебе персонально за занятие «А» с плюсом.
- Из тебя получилась бы симпатичная свинка, - ехидно прошипела Наташа.
- Может быть, - легко согласился Бартон. – Но ты не узнаешь, пока не попробуешь.
Он выразительно и пошло подвигал бровями.
- Отстань, - отмахнулась Романова, зарумянившись.
Том закончил урок, задав студентам написать коротенькое эссе как раз на десять минут, чтобы они подытожили размышления. Удивительно, но даже Хэмсворт что-то старательно царапал, сведя брови и высунув кончик языка.
Том забрал работы, закрыл дверь на замок, чтобы кое-кому не вздумалось припереться выяснять отношения, и сел читать работы.
На поле разорались спортсмены. Том старательно читал работы, каждый раз перекладывая работу Хэмсворта все дальше и дальше. Ему было ужасно любопытно, что написал этот недоделанный Тэрри Блер, но Том заставлял себя быть беспристрастным. Наконец все работы были прочитаны и Том взялся за последнюю, сиротливо лежащую на столе, исписанную крупным почерком. Том подержал ее в руках и начал читать, непроизвольно облизывая губы.
«Интересно, сколько из моих девушек имитировали оргазм? - писал Хэмсворт. – Все говорили мне, что я хорош, и я сам знаю, что я неплох, но сколько из них действительно получили удовольствие? Может быть, я и правда свинья, как тот парень, я забыл, как его звали, а я и не знаю? И что теперь делать?».
Том покачал головой, улыбнулся. Ну вот, Хэмсворт начал в себе сомневаться, глядишь, еще задумываться начнет. А Тому потом скажут, что он испортил драгоценного квотербека Университета Монтаны.
***
В ресторанчике «Ted's Montana Grill» было многолюдно. Том с аппетитом поглощал бифштекс с кровью и рассматривал болтающих, жующих людей. Грустных лиц не было, все шумели, смеялись, переговаривались. Том чувствовал себя хорошо и спокойно. В последнее время его маршрут стал слишком замкнутым: университет – дом. Причем, и там, и там его могло поджидать чудовище, так что Том решил выбраться из этой клетки и сразу после пар отправился в город.
Короткая осень закончилась внезапно, стало холодно, так что Том мысленно похвалил себя за то, что с утра вытащил из шкафа длинное шерстяное пальто и кожаные перчатки. Листья облетели всего за день, зато можжевельник приобрел такую пугающую сочную четкость, что Том сразу понял – зима будет холодной и снежной. По крайней мере, это была единственная примета, кроме сурка, которую он помнил.
От бифштекса осталось меньше половины, Том отправил в рот кусочек крупно порезанной картошки, и тут на стул напротив плюхнулся некто, пахнущий потом, крепким одеколоном и холодным, почти морозным воздухом.
- Умаялся я вас искать, мистер Хиддлстон, - заявил Хэмсворт, запихивая под столик свои бесконечные ножищи.
- А может я не хотел, чтобы ты меня нашел, - заявил Том, нервно отрезав от бифштекса слишком большой кусочек. – Правда, для этого, подозреваю, мне надо сбежать в Мексику.
- Ага, - кивнул Хэмсворт, помолчал и добавил, - я номер снял в мотеле «Gallatin Gateway Inn». Люкс.
- Молодец, - похвалил его Том, невозмутимо пережевывая мясо.
- Там большая кровать, - намекнул Хэмсворт, игриво вскинув бровь.
- Молодец, - скучающе повторил Том, - сможешь табуретку не придвигать, чтобы поместиться.
От бифштекса осталось меньше четверти. Том наколол на вилку картошку.
- Пойдем? – поинтересовался Хэмсворт, барабаня пальцами по столешнице.
- Куда?
- В мотель.
- Никуда я не пойду, я ужинаю, - твердо сказал Хиддлстон, царапая вилкой по тарелке. – И я еще не расплатился.
- Я расплатился, - сообщил Хэмсворт. – И за ваш ужин, и за номер.
Том остановил вилку на полдороге, уставился на Хэмсворта с подозрением и опаской.
- Как вы мясо с кровью едите? – с отвращением спросил Хэмсворт. – Это же гадость.
- Гадость – это насиловать людей, - возразил Том. – А мясо с кровью – это вкусно.
Хэмсворт замолчал, терпеливо подождал, пока упрямый преподаватель доест. Тот, как не пытался растянуть на дольше, но все-таки опустошил тарелку и затравленно поглядел в ответ.
- Пойдем, - мягко сказал Хэмсворт, протягивая руку.
- Нет, - тихо, но твердо ответил мистер Хиддлстон, оглядываясь по сторонам.
На них никто не смотрел, никому и дела не было, но от присутствия людей Том ощущал себя более… безопасно.
- Я тебя сейчас на плечо закину и так понесу, - ухмыльнулся мерзкий Хэмсворт. – Позорище будет.
Том сглотнул и представил себе эту картину. Выходило, в самом деле, позорище.
- Дикарь, - процедил он, утирая руки салфеткой. Встал и швырнул в сердцах смятую салфетку на стол.
Крис ощущал, что мистер Хиддлстон еще не сдался. Только Крис не думал, что тот попытается так глупо и смешно улизнуть, затерявшись в толпе. Крис только раззадорился, пока догонял его, подхватил подмышки, разворачивая в другую сторону. Мистер Хиддлстон сообразил, что шагает в пустоте, обмяк и насупился. Подтянул воротник до ушей, досадливо морщась.
- Нам в другую сторону, - любезно сообщил Крис. – Пойдете сами или вас за ручку вести?
Хиддлстон вздохнул и зашагал обратно, прямой и напряженный, как палка. Крис все-таки взял его за острый локоток и повел, решительно и терпеливо.
От мистера Хиддлстона вкусно пахло хвойным одеколоном, шерстяным пальто, булочками с джемом и сигаретным дымом.
Мотель находился на краю городка, далеко от студенческих общаг. Это было глупо, но и удобно. Крис, например, именно поэтому снял тут номер. Ни ему, ни мистеру Хиддлстону дурная слава была не нужна. Пару раз Крис приводил сюда подружек, которых не хотел светить. Бетси – сестру одного из его друзей, Юнис – страшненькую, но очень состоятельную девицу, Кэролайн – потому что она была обручена, но Крис ей нравился, так что они провели ночь вместе буквально за неделю до ее свадьбы и разошлись довольные друг другом.
А теперь вот он привел мистера Хиддлстона, а тот, в отличие от девчонок, не выпрыгивал из трусов от желания побыстрее оказаться в постели и увидеть голого Криса. Наоборот, чем ближе они подходили, тем плотнее Хиддлстон сжимал тонкие зубы и тем глубже запихивал затянутые в перчатки ладони в карманы пальто.
Номер люкс находился в отдельно стоящем домике со своим входом. Домик со всех сторон был прикрыт деревьями. Мистер Хиддлстон немного расслабился, позволил Крису отпереть двери и даже сам, без принуждения зашел, принялся осматриваться внутри.
Кровать была огромная, на троих. На нее можно было уложить высокого Криса хоть вдоль, хоть поперек, и еще бы место осталось. Хиддлстон задержал взгляд на резной спинке и тут же отвернулся.
- Нравится? – спросил Крис, закрывая двери на замок.
- Нет, - высокомерно сообщил Хиддлстон, - это смахивает на бордель.
- А вы частенько бывали в борделях? – усмехнулся Крис, стаскивая плотную куртку.
Кинул ее на стул и подошел к нахохлившемуся преподавателю.
- Не твое дело, - процедил тот.
Крис хмыкнул и принялся его нежно, но настойчиво раздевать. Расстегнул пуговицы, вытряхнул из пальто и взялся за перчатки. Мистер Хиддлстон стоял, как большая, покорная кукла, безропотно позволял раздевать себя. Крис не утерпел, погладил его по заднице, обтянутой брюками, и не смог удержать собственные руки: лапал беднягу Хиддлстона, как девчонку из команды чирлидерш. Тот только покачивался и беспомощно смотрел в пол. Крис оглаживал его затылок, его тонкую шею, которая легко окрашивалась синяками, пощипывал соски сквозь рубашку и майку. Принялся грубовато хватать за задницу, полез губами к чувствительному местечку за ухом.
Мистер Хиддлстон от прикосновения губ ожил, начал отбиваться, царапался и даже укусил Криса за руку. Он вел себя так воинственно, будто они пришли сюда слушать органную музыку или играть в шахматы, а Хэмсворт его обманул и позволяет себе что-то недопустимое. Крис фыркнул, мягко дотолкал растрепанного и упирающегося мистера Хиддлстона до кровати и уронил носом вниз. Тот зло засопел, сел, скинул ботинки и вытянулся на подушке, как натянутая гитарная струна.
Крис лег рядом, привлек его к себе, начал целовать в шею, накрыл ладонью ширинку, мягко поглаживая, но мистер Хиддлстон лежал как бревно, зло сверля глазами потолок. Крис потащил с него штаны, а тот принял вид мученика и тяжело вздохнул.
- Так дело не пойдет, - покачал головой Крис, выпустив его. – Вам не нравится?
- Не нравится! – рявкнул Хиддлстон, скатился с кровати и вдруг увидел на столике ведерко со льдом. Цапнул оттуда бутылку шампанского, резко, но умело открыл ее и принялся глотать прямо из горлышка.
- Вкусно? – спросил Крис, улыбаясь. – Я выбирал подороже.
- Я надеюсь нажраться и утром ничего не помнить, - мрачно сообщил мистер Хиддлстон, снова отпивая.
- Я так не хочу! – возмутился Крис, слез с кровати и отобрал бутылку.
- Да ну? А я думал, что тебе все равно, - процедил Хиддлстон, рывком забрал выпивку и присосался к ней долгим глотком.
- Я хочу, чтобы тебе понравилось, - настойчиво сказал Крис, снова отбирая бутылку.
- Какой альтруизм, - неприятно улыбнулся Хиддлстон. – И нет, это не ругательство, мистер Хэмсворт, даже если тебе так показалось.
- Я знаю, что такое альтруизм! – обиделся Крис. – Я не тупой. Я знаю, что это значит.
Он сам глотнул шампанского, поморщившись от слишком сладкого вкуса. Поставил бутылку обратно в ведерко, и принялся решительно раздевать смирившегося мистера Хиддлстона.
Стащил красную рубашку, сдернул майку и ослабил галстук. Тот смотрел в пол, поэтому Крис легко подсек его ногой за щиколотку и повалил на кровать. Галстук отлично обхватил запястья: тесно, но не настолько, чтобы передавить кровоток. Крис обвязал его узлом вокруг прута. Мистер Хиддлстон, мигом растеряв томность, подергал руками и посмотрел с выражением ужаса. Крис невозмутимо расстегнул его ремень, стащил штаны и взялся за носки.
- Ж-ж-животное, - процедил Хиддлстон, пока Крис разминал его красивые, узкие ступни. – Если бы я не был привязан, я бы тебя… я б тебя…
- Что? – с интересом спросил Крис, лаская пальцами худую щиколотку. – Отшлепал?
- Не исключено, - процедил Хиддлстон, хлопая ресницами.
Взгляд у него стал растерянным, а Крис продолжил массировать ему ноги, пока мистер Хиддлстон не вздохнул сладко.
- А как вам нравится? – спросил Крис, подтягиваясь на локтях.
Хиддлстон слабо подвигал руками и поглядел затуманенными от шампанского голубыми глазами.
- Мне нравится, когда мне не делают больно, - заявил он напыщенно. – Или делают это, когда это уместно. Вот сейчас это не очень уместно, я не возбужден… Боже мой, неужели ты никогда не занимался нормальным сексом? Почему тебе надо все разъяснять?
Крис заулыбался от уха до уха. Секса у него было в разы больше, чем у этого подвыпившего недотроги, и секса всякого – и хорошего, и плохого. Крис умел им заниматься… и не его была вина, что мистер Хиддлстон будил в нем темную сторону, похотливую свинью, а не благородного старину Одиссея.
- Я занимался, - возразил он, укладываясь сверху, разводя коленом худые, длинные ноги.
- Значит, это был неправильный секс! – сообщил ему мистер Хиддлстон, скептически скалясь.
Крис зарычал, чувствуя, что ему бросили вызов, полез целоваться, а тот вдруг больно укусил его за губу. Крис отшатнулся, а мистер Хиддлстон, такой невинный, провоцирующий, жертвенный и беззащитный, довольно облизнул окровавленные губы и посмотрел на Криса выжидающе.
Крис потрогал ранку на губе, перевел дыхание и снова полез целоваться. Больше мистер Хиддлстон не кусался – только постанывал и иногда блаженно вскрикивал, когда Крис царапал щетиной его живот и бедра. Крис, как и обещал, принялся вылизать его, оставляя следы. Задержался на маленьких, чувствительных сосках. Оказалось, что мистер Хиддлстон страшно уязвим в этом месте, так что Крис пользовался его слабостью без зазрения совести.
За окном стемнело, где-то далеко, в каком-то из домиков, громко играла музыка, в приоткрытое окно вливалась ночная прохлада, но Крису, хоть он и лежал голышом, холодно не было. Мистер Хиддлстон под ним и вовсе плавал в поту, вскидывался и мотал бессильно головой. Крис крутил его соски в пальцах, делал вид, что оставляет их в покое, но снова и снова возвращался, втягивал в рот, играл с ними, прикусывая и пощипывая. Соски налились, отвердели, и, кажется, даже увеличились. Крис не знал, бывает ли такое, но с мистером Хиддлстоном могло быть что угодно. В какой-то момент тот обхватил его ногами за бедра и начал вжимать в себя. Крис торжествующе зарычал, сполз вниз и украсил засосами белую, незагорелую кожу с внутренней стороны бедер, жадно впитывая запах возбужденного члена. Мистер Хиддлстон одновременно пах мужиком, но как-то мягко. Крис не испытывал отвращения, прикасаясь к нему, вылизывая его и трогая его ровный теплый член, уже влажный от натекшей смазки.
- Хочешь отсос? – спросил Крис, дуя на поджимающийся живот.
- Не-е-ет, - простонал зацелованный, раскрасневшийся и растрепанный Хиддлстон, украшенный синяками от подбородка до колен. – Давай уже, гадкий ты дикарь, трахни меня!
Крис обалдел, шумно выдохнул и полез за смазкой. Он не ждал, и даже не надеялся, что мистер Хиддлстон сам попросит, но тот, кажется, был готов умолять, так что Крис быстро смазал член, пока Хиддлстон не передумал.
- Разведи ноги, - приказал он, надрачивая шкурку, чтобы член окончательно встал.
Хиддлстон послушался, раздвинул колени и зажмурился в изнеможении.
- Шире! – приказал Крис.
Хиддлстон вздохнул, развел ноги еще шире и замер.
- Нет, - покачал головой Крис. – По-моему, ты все-таки не хочешь.
- Сволочь, - прохрипел бедный, потный как мышка препод, и прижал колени к груди, раскрываясь бесстыдно.
Крис тут же подхватил его щиколотки, устроил у себя на плечах, плеснул смазкой на выставленную дырку, снова розовую и целенькую, надавил бедрами, ощущая, как мягко и упорно проваливается его член в послушное нутро. Мистер Хиддлстон заныл, но Крис упирался, пока не вошел целиком, и только тогда перевел дыхание.
- Варвар, - простонал мистер Хиддлстон, подставляя шею под укус. – Животное!
Крис задвигал бедрами, мягко и нежно, ощущая, как ему навстречу охотно толкаются.
- Еще? – спросил он светски, укусив мистера Хиддлстона за воспаленный сосок. – Еще что-нибудь хорошее скажете?
- Зверю-ю-юга, - простонал тот.
- Еще?
- Скот! – пискнул мистер Хиддлстон, крепко сжимая ноги на шее Криса.
Кровать начала скрипеть от их темпа, позвякивала спинка, о которую Хиддлстон опирался руками.
- Еще?
- Мерзавец, - всхлипнул преподаватель, мотая головой по подушке. – Невежа, подонок!
Крис беззвучно рассмеялся, а Хиддлстон заскулил от его вибрации, прикусил губу.
- Ну? – поторопил его Крис. – Еще что-то?
- Изве-е-ерг, - выдавил Том. – Животное.
- Уже было, - перебил его Крис, - моя очередь.
Он понятия не имел, что это за игра, в которую они играют, однако теперь был его ход, так что Крис оперся на локти, прижимая своим весом Хиддлстона к постели, и горячо зашептал в любопытное ухо:
- Может быть я и животное, но ты – первоклассная сучка.
Тот вздрогнул и сжал ноги крепче. Да и внутри сжался сильнее. Крис мельком заглянул в блестящие глаза и снова начал шептать, ощущая, как с каждым его словом мистер Хиддлстон, оказавшийся такой славной подстилкой, все ближе двигается к оргазму. И это при том, что Крис только бухтел ему в ухо и трахал членом, не помогая руками:
- Ты моя горячая, послушная зверушка, - бормотал он, тычась носом в ухо. – Маленькая строптивая потаскушка.
Глаза у Тома остекленели, он и дышал через раз, срываясь на скулеж. Крис резко двигал бедрами, и нес уже что попало, что в голову лезло, чувствуя, что не только мистер Хиддлстон сейчас окончит их игру, но и он сам долго не продержится.
- Тебе нравится, когда я тебя трахаю? Нра-а-авится же, смотришь на меня своими блядскими глазами… мистер Хиддлстон, ты хочешь, чтобы я тебя выебал? Хочешь?
Тот в ответ как-то странно, жалобно заскулил и сжался. Крис перевел дыхание и с изумлением почувствовал животом толчки. Заглянул туда, на липкую белесую паутинку спермы, и понял, что мистер Хиддлстон только что бессовестно кончил. Крис подхватил его за бедра и начал вбиваться, протаскивая по кровати. Том недовольно застонал, ударившись головой о спинку, но Крис зарычал в ответ, облапил его и кончил, содрогаясь в долгом отходняке.
- Слезь с меня, - томно сказал Хиддлстон, когда Крис улегся сверху, шумно дыша ему в плечо. – Ты весишь больше Моби Дика.
Хэмсворт скатился с него, чувствуя себя выжатой, выпотрошенной губкой.
- Укрой меня, - капризно потребовал мистер Хиддлстон. – Мне холодно. А я допил шампанское?
Крис вместо ответа распустил галстук и помассировал натертые запястья.
- Закажи утром завтрак, я люблю яичницу с беконом и французские тосты.
Крис тупо кивнул головой, наблюдая, как мистер Хиддлстон накрывается одеялом и сладко посапывает. Крис безумно вымотался, удовлетворяя такие аппетиты. Как будто он разгружал лес, или таскал цемент мешками на строительной площадке.
Он осторожно подполз к спящему Хиддлстону, укрыл спину одеялом и прижался лицом между острых, влажных лопаток.
На улице просигналила машина. Том открыл глаза и медленно провернулся, придавив спящему Хэмсворту руку.
Том несколько секунд смотрел на русую, вихрастую макушку, на руку, перекинутую через его живот. На длинную золотистую ногу, которой не хватило место под одеялом. Все это было настолько пугающе, и требовало такого тщательного обдумывания, что Том осторожно скатился с кровати и принялся бесшумно натягивать трусы. Хэмсворт всхрапнул.
Том тут же, словно испуганная лань, подхватил в одну руку штаны, в другую ботинки, схватил зубами рубашку и вымелся за порог, тихонько прикрыв дверь. Он оделся рекордно быстро, как пожарный, вернулся только за пальто. Пару секунд смотрел на разоренную постель, на сладко спящего Хэмсворта, на галстук, сиротливо висящий на спинке, но потом застегнул пуговицы, проверил, что одет подобающе, и сбежал.
Крис проснулся, когда запищал будильник на его телефоне. Кровать была пуста, и вторая половина остыла. Крис сонно потер глаза и тут же замер, сообразив, что от него сбежали на рассвете самым подлым и гнусным образом. Надо было не развязывать этого сукиного сына.
Крис тысячу раз сбегал утром, чтобы избавиться от проблем, но от него самого так смылись первый раз. Это было обидно и несправедливо, особенно, после такой-то ночи. Крис мрачно стащил галстук с прута, сунул его в рюкзак и принялся неспешно одеваться, обдумывая ужасную месть похотливому и такому покорному мистеру Хиддлстону, который оказался лицемером и коварной личностью.
***
Листва, оставшаяся на деревьях, покрылась инеем. Ярко горели какие-то красные ягоды. Том переложил портфель в другую руку, остановился и шумно, с наслаждением, вдохнул свежий, морозный воздух. Зимой, когда наступали настоящие холода, он страшно мерз, так что поводов любить зиму у него не было ни в Британии, ни тут в Монтане. Оставалось только радоваться, что судьба не занесла его в родную Шотландию, где холодно почти всегда. Невесело бы ему там жилось – среди горцев и овец. Среди ковбоев и лошадок жилось… на порядок веселее, это точно.
Том подумал о подозрительных выходных, которые дал ему Хэмсворт. Первый день, когда он вернулся домой, он ждал, что Хэмсворт явится ночью. Том специально позакрывал все окна и закрыл дверь на цепочку. Однако Хэмсворт не пришел. На второй день выходного-от-Хэмсворта, Том оглядывался по сторонам, подпрыгивал от каждого шороха, пока понял, как глупо и параноидально выглядит. Однако то, что этот безмозглый квотербек его не преследовал – было… странно и непонятно. А еще это пугало. Пока Хэмсворт был предсказуемым, Том хоть мог ориентироваться, когда он в безопасности, а когда - нет.
И только на третий день он вдруг подумал о вещи, которая раньше не приходила ему в голову – возможно, Хэмсворт уже наигрался. Они провели весьма страстную ночь, и даже не были охотником из Австралии и его неприступной добычей, а были просто парочкой, которой приспичило потрахаться. Возможно, Хэмсворт потерял интерес и перегорел. Может, он возбуждался только когда плакали, упрашивали и испытывали боль? Что ж, в таком случае можно смело выдохнуть и жить нормальной, адекватной жизнью, не ожидая нападения из-за угла.
Том радостно выдохнул, поправил зеленый шарфик и пошел к корпусу, едва сдерживаясь, чтобы не начать радостно помахивать портфельчиком.
Было еще слишком рано, коридоры были пусты, только редко встречались какие-то ранние пташки, которых почему-то занесло в университет. Том здоровался со знакомыми, открыл свой кабинет, зашел внутрь, оставив дверь распахнутой, чтобы проветрить помещение. Окно он открывать не решился, чтобы не застудить студентов и не застудиться самому. Некоторые студентки до последнего не верили, что пришла зима, и одевались так, словно на дворе стояло знойное, жаркое лето. Том, конечно, за чужой цистит не отвечал, но хотел бы, чтобы его руки были морально чисты.
Он стащил пальто, повесил в шкаф, вытащил стопочку работ первокурсников и тут услышал, как кто-то постучался костяшками в дверь, привлекая внимание. Том поднял голову и выронил работы обратно на стол.
- Так-так-так, - проворковал Хэмсворт, - сбегаем на рассвете?
Том заморгал, косясь нервно на розовые от румянца кошачьи скулы. Он не рискнул смотреть Хэмсворту в глаза, а тот сладко улыбался, подходя ближе.
- Послушай, может быть стоит оставить это одноразовой приятной акцией? – проблеял Том. – Мне кажется, это будет лучшим выходом из сложившейся ситуации.
- Ага! – бодро согласился Хэмсворт, схватил его за рукав и потащил за собой как маленького ребенка.
Том едва успевал перебирать ногами, таращась в широченные плечи, укутанные в меховую куртку.
Хэмсворт затащил его в мужской туалет, толкнул в кабинку и зашел сам, закрыв дверь на защелку. Стало очень тесно и душно. Том невольно уставился взглядом на красные от морозца губы Хэмсворта, на его голубые, пронзительные глаза и длинные ресницы, потому что ничего другого он все равно не видел.
- Со мной так поступать нельзя, - мягко сказал Хэмсворт, повернул его лицом к стене и придавил плечами и бедрами.
Том подпрыгнул от неожиданности, а Хэмсворт продолжил тихо шептать ему в ухо, шурша какой-то упаковкой.
- Мне, знаешь ли, как мужчине, обидно. Я не для того так старался, чтобы утром проснуться в одиночестве.
- Прости, - забормотал Том, решив, что терять нечего, а вот задумал Хэмсворт что-то явно мерзкое. – Прости и давай на этом мирно а-а-а!
- Тихо, - пробормотал Хэмсворт, стаскивая с него штаны. – Не ори и подержи.
Том с удивлением взглянул на черную, безликую коробку, узкую и прозрачную спереди. На коробке не было никаких опознавательных знаков, так что Том открыл рот, чтобы спросить, что это за ерунда, а в туалет вдруг ввалилась компания студентов. Том замер, Хэмсворт тоже на секунду замер, но тут же продолжил копошение, только делал теперь все бесшумно.
Студенты переговаривались и, кажется, решили перекурить, высунувшись в окно. Том закусил кулак, чувствуя, что его неуклонно и беспощадно растягивают скользкими пальцами. Хэмсворт как-то слишком резко начал, впихивал сразу три пальца, разводя их на костяшках, так что мистер Хиддлстон начал подниматься на цыпочки и грызть свой кулак, чтобы не издать даже писка. Студенты, суки такие, еще и в соседние кабинки зашли, а злоебучий Хэмсворт вдруг убрал пальцы и начал вставлять холодную игрушку. Том вспотел от загривка до щиколоток, а игрушка все проталкивалась в него, мягко, но неотвратимо. Том посмотрел на коробку еще раз и понял, что внутри находится пластиковая форма для поддержки игрушки. Форма эта была немного загнутая, с утолщением на конце. Том беззвучно застонал, а Хэмсворт, наконец, протолкнул ее до конца и принялся заботливо одевать испуганного препода. Студенты как раз вышли и ушли, а Хэмсворт, молча застегнул ремень, оправил рубашку, открыл дверцу и решительно вытолкнул мистера Хиддлстона вперед.
Том пролетел несколько шагов, чувствуя, что у него в глазах темнеет. Проклятая игрушка трижды проклятого Хэмсворта упиралась прямиком в простату, и от каждого движения проезжалась внутри, дразня и раззадоривая.
- Удачного дня, - ехидно сказал Хэмсворт, вынырнув из-за плеча. Забрал у ошеломленного Тома упаковку, сунул ее на ходу в рюкзак и смылся.
Том еле дополз до своего кабинета. Ноги подкашивались, жар заливал шею и щеки, а руки начали непроизвольно дрожать. Том на секунду представил, как ложится прямо тут, в коридоре, широко раздвигая ноги, а чертов Хэмсворт красиво снимет футболку через голову и оттрахает его, скулящего и умоляющего. Было бы чудесно, но, к счастью, это просто фантазии. Том просочился мимо студентов, стараясь вежливо улыбаться, прикрываясь пиджаком. Зашел в аудиторию и кинул взгляд на часы – времени до начала пары оставалось всего ничего, какие-то две-три минуты. Оказывается, они простояли с Хэмсвортом в туалете целых десять минут. Том застонал, предчувствуя, каким мучением окажется эта игрушка, сел на стул и тут же вскочил – гребаный шарик уперся прямо в простату, Том чуть не кончил себе в трусы. Гребаный мстительный Хэмсворт, из-за которого придется простоять на ногах до следующей перемены.
Он смутно помнил, как вел пару, и моментально забыл, о чем говорил, как только она закончилась. Первокурсники изучали индейскую направленность творчества Лесли Мармон Силко, а Том, первый раз в жизни, не попытался рассказать им немного о патриотизме и необходимости уважать индейскую культуру. Первый раз в жизни ему было наплевать. У него устали ноги, ныл стоящий член, пульсировала задница, которой не хватало трения, чтобы полноценно сжаться в оргазме. Том, конечно, безмерно уважал смелость мадам Силко, но она и ее индейцы были от него сейчас так далеки, как и Секстет Сейферта.
Том едва дождался перемены и тут же кинулся, хромая и подволакивая ноги, закрывать дверь кабинета, чтобы вытащить игрушку. Телефон в кармане пискнул, Том машинально вытащил его, закрывая замок и открыл новое сообщение.
«Не вздумай вынимать. Я проверю».
- С-с-сука, - процедил Том, дрожа от злости и желания, перечитывая подпись: «Мистер Суперчлен».
Он ни капли не сомневался, что Хэмсворт явится проверять, и если результаты этой проверки его не устроят – он придумает что-то более извращенное и коварное.
«А может, ты прямо сейчас проверишь?» - настрочил он злобное смс, держась за дверь.
Хэмсворт в ответ прислал смайлик. Том еле добрел до своего стола, открыв замок, с трудом сел на стул и поерзал, надеясь, что уже кончит и прекратит мучиться. Однако нет, стало только хуже. Оргазм маячил где-то на периферии сознания, однако нервная обстановка и злость не давали Тому кончить, так что он устроился на краю стула, кое-как перевел дыхание, чувствуя, что недолго еще сможет протянуть.
Телефон снова пискнул, Том устало взглянул на экран:
«Нет, - было написано там, - осталось потерпеть одну пару, мистер Хиддл».
- Мистер Хиддл? – повторил Том раздражено. – Вот козел.
К третьей паре он был выжат, как тряпка. Радовало только то, что на этом его рабочий день оканчивался, а у Хэмсворта еще были занятия и тренировки. Том даже не смог пойти в столовую, ноги отказывали, колени дрожали, а в паху было так больно от возбуждения, что он только заскулил и смирился с жестокой судьбой.
К его огромному удивлению посреди обеденного перерыва заскочил первокурсник, поставил на стол бумажный пакет и снова смылся. Изумленный мистер Хиддлстон обнаружил в пакете пару свежих, горячих сахарных пончиков, стаканчик кофе, накрытый пластиковой крышкой, и длинную пластинку жевательной резинки. Он обалдело смотрел на свои новообретенные сокровища, пока не сообразил, что перемена скоро закончится, а поесть надо.
Никогда, никогда он не подозревал в Хэмсворте такие душевные глубины, черти бы его побрали.
На третьей паре пришлось встать. Сидеть было тяжело, так что мистер Хиддлстон нервно одернул пиджак и выпрямился. Студенты расселись, непримиримая парочка успела коротко переругаться о чем-то, но сегодня Том не мог в полной мере насладиться их вечным противостоянием, замешанным на схожих темпераментах, высоком уровне интеллекта и невыраженным, но явным эротическом интересе друг к другу.
- Итак, сегодня мы поговорим о символизме сирен в путешествии Оди…
Он замолчал, прислушиваясь к себе. Игрушка, мучавшая его весь день, начала мягко вибрировать.
- Одиссея, - проговорил он слабо, уставившись на заднюю парту.
Хэмсворт нехорошо усмехался, крутя в пальцах черную узкую флешку.
- Кто дочитал до этого эпизода? – еле выдавил Том, чувствуя, как вибрация нарастает.
Простату, и без того распухшую от трения, как будто мягко сжимали, растирали, вырывая из него долгожданный оргазм.
Поднялось несколько рук.
- Молодцы, - кивнул Том, подозревая, что и голос ему вот-вот откажет, и скоро потекут слезы. – Мисс Романова, перескажите двенадцатую песнь.
Наташа странно посмотрела на него, да вся группа посматривала на него странно. Том проковылял за свой стол, снова сел и впился ногтями себе в запястье другой руки, чтобы подавить сладкий обморок. Хэмсворт играл с флэшкой, и от этого чертов вибратор то дрожал сильнее, то почти затихал, чтобы через секунду ударить по простате с новой силой. Том побледнел, стараясь не дышать загнанно, вспотел и вцепился в край стола, обламывая ногти. Поглядел на Хэмсворта затравленно, с мукой, и у того взгляд посерьезнел. Видимо, этот негодяй сообразил, что бедный преподаватель вот-вот бахнется без чувств, еще и опозорится, поэтому игрушка затихла и Том смог дышать спокойнее, даже стал прислушиваться к пересказу Романовой.
Хэмсворт улыбался невинно, наблюдал, как мистер Хиддлстон пытается вести занятие, как ни в чем не бывало. Пара перевалила за середину. Группа начала обсуждать сирен, а Том, которого почти отпустило, вдруг вздрогнул. Игрушка снова заработала, но на маленькой мощности, чуть-чуть лаская и поддразнивая.
- Давайте снова напишем эссе, - предложил мистер Хиддлстон, стараясь не дрожать голосом.
Студенты склонились над листами, а он встал и принялся ковылять между рядами, словно ему не сиделось. Дойдя до пишущего Хэмсворта, Том быстро и ловко выдернул флэшку у него из пальцев и щелкнул рычажком, выключая. Однако игрушка не остановилась, а продолжила нежно массировать его. Том поглядел на простенькое управление, нажал на кнопку «off», однако безуспешно - чертов вибратор делал свое дело, доводя его до безумия. Том посмотрел на Хэмсворта, а тот, улыбаясь от уха до уха и не отрываясь от эссе, разжал ладонь, на которой блестело две тонкие таблетки-батарейки. Том чуть не заплакал, не ожидал он от Хэмсворта такой сообразительности.
Ходить оказалось легче, чем сидеть, все-таки движение отвлекало, так что он до конца пары бродил между рядов, подозревая, что удивляет студентов. Однако это было лучше, чем улечься на столе, стащить штаны и начать отдрачивать.
Когда зазвенел звонок, Том чуть не запел «Аве, Мария», морально подгонял студентов пинками, чтобы те не копались, и когда дверь за последним закрылась, Том побрел на подкашивающихся ногах закрыть ее.
Стоило ему прикоснуться к ручке, как дверь снова открылась, Хэмсворт вошел, потеснив его, и щелкнул замком.
- Жив? – спросил Хэмсворт, заглядывая в бледное и мокрое от пота лицо. – Знаешь, я даже удивлен.
- Достань это, - злобно и томно процедил мистер Хиддлстон. – Немедленно.
- А что мне за это будет? – тут же спросил Хэмсворт, кинув сумку на ближайшую парту.
- За это тебе будет секс на моем столе, - пообещал Том, у которого трусы спереди намокли от текущей смазки. – Я даже подстелю твое сочинение, чтобы мягче лежалось.
Хэмсворт молчал, а Том добрел до своего стола, расстегивая на ходу ремень, стащил штаны до колен и в самом деле лег животом на стол, дрожа от прохлады и возбуждения.
- Ну так как? – спросил он, глядя в пол. – Вы это достанете, мистер Хэмсворт, или я сам достану, и тогда тебе ничегошеньки не обломится?
Хэмсворт тут же оказался рядом, надавил ладонью на поясницу, чтобы препод не вздумал брыкаться, и медленно, заботливо вытащил вибрирующую игрушку, положил ее на стол, а сам принялся рассматривать раскрытую, темно-розовую дырку, прямо готовую для траха. Облизнул два пальца и свободно протолкнул их, обвел выпуклые стенки.
- О, господи боже, Хэмсворт! – взвыл бедняга мистер Хиддлстон. – Мне надо всего ничего, чтобы кончить. Трахни ты меня уже!
Этого придурка и просить два раза не надо было. Том не успел договорить, а Хэмсворт расстегнул ширинку на джинсах, вытащил член и тут же вставил. Принялся резко и жестко вгонять, а Том начал кусать свои пальцы, чтобы не кричать громко. За дверью ходили студенты, шумели, переговаривались и смеялись, а Хэмсворт пялил его так жестко, как… в самом деле, как сучку какую-то.
- Кстати, а дверь-то я не закрыл, - соврал Крис, мерно двигая бедрами.
Мистер Хиддлстон, такой распаленный и томный, шепотом закричал, попытался свалиться со стола, но Крис не дал, притиснул и укусил за видимый кусочек шеи. Мистер Хиддлстон брыкался и чуть не плакал, но когда Крис толкнулся в него особо резко, мистер Хиддлстон зашипел и обмяк, закатил глаза. Как раз в этом момент кто-то постучался в дверь, и под этот стук Крис кончил, а бедный Хиддлстон даже глаз не открыл, так и висел, перекинутый через парту.
Крис сполз с него, кое-как усадил и принялся одевать. Мистер Хиддлстон смотрел мутными глазами, не понимая где он, и что с ним, а Крис даже волосы ему пригладил, поцеловал во влажный лоб и посадил на стул.
- Ты-ы-ы… - проскрипел Хиддлстон, когда Крис собрался уходить. – Ты… м-м-мучитель, садист!
- Я в девять приду, - самодовольно сказал Крис, запоминая ехидного мистера Хиддлстона таким – затраханным и расслабленным.
- И будь любезен не опаздывать, - ответил этот стервец величественно, будто не кричал только что Крису в ладонь.
Крис, уже на пороге, остановился, обернулся и серьезно сказал:
- Я не люблю, когда от меня сбегают. Не делай так больше.
- Я подумаю, - фыркнул Хиддлстон.
А Крис подумал, что оно, пожалуй, того стоило.
***
- Ты сваливаешь?
Крис кивнул, задумчиво поглядел в зеркало. Серая тонкая рубашка поло ему шла, делала бицепсы выразительнее, обтягивала грудь, привлекала внимание к ямке на шее. Мистер Хиддлстон по всем правилам должен был запищать и отдаться на коврике под дверью. Только вот середина ноября, и холодина несусветная, а до Хиддлстона топать через полгородка, и даже меховая куртка не спасет.
Крис содрал поло, порылся в ворохе одежды, сваленной в шкафу и вытащил новенький серый свитер.
- Это мой! – возмутился Лиам. – Положи на место.
- Отъебись, - буркнул Крис, крутя свитер перед зеркалом.
Приложил к себе, поправил лямку майки и попытался влезть в свитер.
- Не влезешь, - сердито сказал Лиам, приплясывая рядом. – Порвешь – я тебя убью.
Крис кое-как просунул голову в горловину и признал, что свитер ему маловат в плечах. Стащил и швырнул в руки младшему брату.
- Держи свое платьице, не плачь только.
Лиам злобно засопел, но Крису было некогда с ним церемониться, он и так начал опаздывать. Крис порылся в клубке рубашек, вытащил первую попавшуюся, черную, нацепил и огладил ладонями. Рубашку не мешало бы погладить, вот у мистера Хиддлстона рубашки были отглажены, как следует.
- Кто она? – спросил Лиам, забравшись с ногами на свою кровать.
- Не твое дело, - Крис схватил гребень и кое-как прошелся по коротким волосам.
Ему хотелось, чтобы Хиддлстон... ну как-то заметил, что Крис симпатичный. А то от него только и слышно: «Хэмсворт, вы идиот, садист и негодяй». Крис плюхнулся рядом с братом, принялся шнуровать высокие ботинки.
- Я тебе утром окно открывать не буду, - пригрозил младший. – Ты заебал уже.
Крис потянул штанины, прикрывая ботинки, выпрямился, обернулся и несильно стукнул брата по макушке.
- Откроешь, - сказал он угрожающе.
Вскочил, схватил куртку и накинул ее на плечи, не застегивая.
- Ну кто она? – не утерпел Лиам, наблюдая, как старший брат в последний раз прихорашивается. – Джессика?
- Джессика, - согласился Крис рассеянно, распахнул раму, впуская в полутемную комнату морозный острый воздух. Осторожно перешагнул на крышу, закрыл окно, махнув брату на прощание, и привычно заскользил по оледеневшей черепице. Прыгнул, схватившись за ветку старого клена, покачнулся и приземлился на ноги под верандой. Через секунду пропал в темноте. Лиам, проследив его побег, вздохнул и развернулся, принялся запихивать разбросанную одежду в шкаф. Под ногой что-то хрустнуло – Лиам наклонился и поднял айфон брата. Видимо, тот выпал из штанов, пока Крис наводил красоту.
Лиам просиял, быстро затолкал остатки одежды, выключил свет и забрался в постель, предвкушая какие сокровища найдет в телефоне брата. Крис был большим специалистом в хорошем горячем порно.
Пришлось бежать дворами, и один раз за Крисом погналась чья-то злобная собака, однако он перемахнул забор, а псина гулко врезалась в ограду и залилась яростным лаем.
Крис остановился только на границе тихой улочки. Зашагал спокойно, выравнивая дыхание, приглаживая волосы. Некоторые домики стояли пустыми, свет там не горел. Другие лучились светом, музыкой и детскими криками. Крис дошел до нужного ему дома, прислушался, однако никаких звуков не услышал, хотя из окон падал желтый, приятный, медовый свет.
Крис осторожно стукнул в дверь, и она открылась от толчка.
Крис зашел в прихожую, растер ладонями замерзшее лицо, закрыл дверь и оглянулся. В доме было тихо-тихо. Крис бросил взгляд на часы и увидел, что он опоздал всего-то на пятнадцать минут. Скинул ботинки и зашагал по комнатам, ища, куда спрятался мистер Хиддлстон. В гостиной было пусто, в спальне – тоже. Крис заглянул на маленькую кухоньку, огороженную барной стойкой. Увидел еще горячий чайник и открытую пустую упаковку из-под чего-то сладкого.
На секунду он поддался дурацкой мысли, что мистера Хиддлстона сперли инопланетяне. Стоило опоздать, и эти суки тут уже утащили его Хиддлстона к себе на Юпитер. Крис их, в общем-то, понимал: мистер Хиддлстон так смотрел своими большими голубыми глазами… так жалобно, будоража кровь, что Крис сам бы его куда-нибудь утащил. Крис был непереборчивым в девчонках, но мистера Хиддлстона было тяжело назвать девчонкой, а Крис все равно на него запал. Хиддлстон был тощий и несуразный, слишком добрый, дружелюбный к студентам. Зачесывал назад рыжеватые, осеннего цвета волосы, отпускал неопрятную бороденку, потом убирал ее, но в целом был какой-то… не то, чтобы расхлябанный, но привлекал к себе внимание. Криса привлек. Длинными, тонкими пальцами, жалобным, провоцирующим взглядом, тонкими губами, сжатыми в алую ниточку. Крис никогда раньше на парней не заглядывался, даже в раздевалке, где в красивых спортсменах недостатка не было. Он просто хотел отомстить несговорчивому, упрямому преподу, отомстить его же оружием, но… но.
А теперь долбанное НЛО похитило его мистера Хиддлстона, и Крис ужасно растерялся.
Впрочем, из ванной донесся плеск, и обескураженный Крис пошел на звук. Толкнул дверь и оказался в узкой длинной комнате. Мистер Хиддлстон сидел в большой акриловой чаше, закинув ногу на бортик. Читал «Эсквайр» и пил какао из глиняной коричневой кружки. Хиддлстон был единственный человек, из всех взрослых, кого Крис знал, - который пил какао.
- Ты опоздал, - ехидно сообщил Хиддлстон, не поднимая глаз от журнала, - я уже потерял всякую надежду тебя увидеть.
- Я не опоздал почти, - сказал Крис, рассматривая блестящее, долговязое тело в ванне.
- Пятнадцать минут – это достаточно большой отрезок времени, - нравоучительно сообщил мистер Хиддлстон, отпил еще какао и бросил журнал на пол.
Повернул голову и удостоил Криса своим царственным вниманием. Крис шагнул ближе, беспощадно потея под теплой курткой, и провел кончиками пальцев по выставленной щиколотке.
- Не хочешь присоединиться? – поинтересовался Хиддлстон, жмуря светлые глаза. – Мне кажется, что горячая ванна тебе не помешает.
Крис тут же принялся торопливо стягивать шмотки, покидал их кучкой и выпрямился, видя, что мистер Хиддлстон его внимательно осматривает от лба до ступней; взгляд задержался на шее, скользнул к пупку, остановился в паху и снова покатился вниз, вызывая у Криса странный жар. Видимо, осмотр Хиддлстона устроил, он кивнул на ванну и что-то подлил в воду из стеклянного флакона. Запахло горько и вкусно.
Крис забрался в воду, поджал ноги, потянул носом и спросил:
- Что это так пахнет?
- Твои носки, - фыркнул Хиддлстон, тоже пододвигаясь, чтобы дать здоровенному Крису больше места.
- Не, я чистые надел, - улыбнулся Крис.
Мистер Хиддлстон хмыкнул и сказал:
- Тогда это ваниль и пачули.
Сидеть лицом к лицу, прижав ноги к груди, было интимно и странно. Крис еще ни с кем из своих девчонок не принимал ванну, а мистер Хиддлстон, не смущаясь, взял мочалку и принялся ее деловито намыливать.
- Дай я, - попросил Крис, забрал мочалку, почти целиком утонувшую в его ладони, выжал ее, чтобы было побольше пены, и принялся осторожно мыть мистера Хиддлстона.
Тот сначала плотно сжимал покрасневшие от горячей воды губы, но потом расслабился, пока Крис бережно намыливал его круглое колено, водил мочалкой по сухощавой икре и обводил тонкую, красивую щиколотку. Мыть кого-то было приятно, Крис увлекся, начал тереть сильнее, переложил чистую ногу на свое плечо и шаловливо повел мочалкой под водой, касаясь поджимающегося живота и паховых темных кудряшек. Мистер Хиддлстон вдруг покачнулся, освободился и перевернулся на колени, уперся в бортик ванны обеими руками, подставляя спину. Крис облизнулся, прилип взглядом к тонким, острым, как у мальчика, лопаткам, начал оглаживать худые бока, выронив мочалку в воду, прикоснулся губами к затылку, на котором завились от влаги волосы.
Мистер Хиддлстон, намыленный и пахнущий пачулями, что бы оно ни было, дрожал в его руках, подставлял шею и плечи, выгибал поясницу и терся задницей о встающий член Криса. Крис развернул его лицом к себе, поймал ладонями узкие скулы в плен и неспешно поцеловал тонкие, горячие губы. На этот раз мистер Хиддлстон не кусался, а разомкнул рот и позволил вылизать себе зубы, небо, позволил проворному, настойчивому языку Криса хозяйничать.
Крис притиснул его к бортику ванны, целовал до умопомрачения, чувствуя животом, как встает у Хиддлстона. Тот потянулся было ладонью, но Крис ее перехватил и отвел в сторону.
- Мойся быстро, - процедил Крис сквозь зубы, набирая горстями воду и обливая худые плечи.
Мистер Хиддлстон ничего не спросил, принялся быстро смывать мыло и сам выбрался из ванны, замотался в желтое, длинное полотенце. Крис вылез следом, схватил Хиддлстона за бока и закинул себе на плечо. Он давно мечтал, как потащит мистера Хиддлстона именно так, как пленную добычу, и все как-то не выходило. А теперь вот тащил, и мистер Хиддл даже не сопротивлялся, а висел на плече послушно и болтал ногами.
Крис донес его до спальни, уложил на кровать и вернулся, чтобы погасить свет.
- Оставь, - похотливо простонал мистер Хиддлстон, перевернулся на живот и потянулся как кот, приглашающе оттопырив аккуратную, тощую задницу.
Крис обалдело захлопал глазами, не ожидал он, что Хиддлстона так развезет. Однако послушался, оставил свет и подошел к кровати, уселся на край. Хиддлстон обернулся, посмотрел томно, влекуще, чуть развел ноги, обнял подушку и ткнулся в нее лицом.
Крис тут же подполз к нему, вцепился зубами в лопатку – не больно, но так, чтобы пометить. Мистер Хиддлстон протестующе замычал в подушку, так что Крис убрал зубы и принялся вылизывать и целовать эти тощие лопатки, пересчитывал губами позвонки, жадно сжимая бедра ладонями. Мистер Хиддлстон вскидывался, сладко ахал и смотрел перед собой стеклянными, мутными глазами. Кожа у него была горьковатой и горячей, на языке остался терпкий привкус мыла. Крис сполз ниже, прикусил косточку копчика и решил, что не видит никаких причин останавливаться - мистер Хиддлстон был чистенький, разморенный и здорово пах. Крис подхватил ладонями его упругие, розовые ягодицы, приподнял, заставляя бедного Хиддлстона нырнуть в подушку лицом, развел ягодицы и лизнул сжатую, розовую дырку. Мистер Хиддлстон глухо завопил, колени у него задрожали и расползлись.
Воодушевленный Крис обвел кончиком языка складки, ткнулся в центр, чувствуя, как Хиддлстон в его руках крупно дрожит и полыхает, как факел.
- Тебе уже так делали? – спросил Крис, укусив за ягодицу, чтобы препод немного отвлекся от стыда.
- Нет, - простонал мистер Хиддлстон. – Еще можно?
- Можно, - усмехнулся Крис.
Тот сам развел себе ягодицы, выставил задницу беззастенчиво. Крис начал настойчиво вылизывать пульсирующую дырку, даже ухитрился просунуть кончик языка внутрь, а бедняга Хиддлстон на это завопил и ткнулся в подушку. Крис осклабился, потерся щетинистым подбородком о бедро. Хиддлстон скулил и покачивался вперед-назад, как будто его уже ебали. Крис решительно впихнул в него два пальца, развел их и начал лизать между ними, задевая языком стенки.
- Хва-а-атит, - простонал Хиддлстон, трясясь, как в ознобе. – Хватит!
Дернулся вперед, ухватился за спинку кровати и уронил голову на скрещенные руки. Крис огладил его подставленную под ласку задницу, сплюнул в ладонь и размазал по члену. Наверняка смазка была где-то неподалеку, но у Криса в ушах стучала кровь и все мысли были о только о том, как бы покрепче вставить.
Хиддлстон застонал тонко и жалобно, когда Крис нежно, осторожно вставил, придерживая член и раздвигая свободной парой пальцев складки.
- Ох, да-а-а, - заскулил Хиддлстон, откинув голову назад. – Трахни меня-я-я…
Крис начал медленно двигаться, всего чуть-чуть выходя, чтобы не кончать подольше. Что-то ему подсказывало, что сегодня мистер Хиддл захочет вымотаться под ноль.
- Сильнее, Крис, - попросил мистер Хиддлстон.
Крис от неожиданности чуть не прикусил себе язык – первый раз строптивый Хиддлстон позвал его по имени. Наверное, в самом деле, размяк.
Крис не спешил, поглаживал влажные бока, просунул руку вперед и начал щипать твердые соски. Двигаться стало легче – мистер Хиддлстон приноровился к его темпу и двигался синхронно, прижимаясь мокрой от пота спиной к Крису.
- Хочу тебя всего, - изъяснялся Хиддлстон спинке кровати, прижавшись к ней лбом. – Пожалуйста, мне так хорошо.
Крис пожалел его, начал двигать бедрами быстрее. Звуки шлепков кожу о кожу были громче, чем их дыхание, Хиддлстон начал извиваться и хныкать.
- Стой, я не могу больше, остановись! – взмолился он, пытаясь обернуться.
Но Крис слышал и видел, что его тело говорит совсем другое. Он заработал бедрами так, что Хиддлстона впечатало в спинку кровати, а Крис зажал его плечи, чтобы эта мелкая жадная сучка не смела себе отдрачивать.
- Хэ-э-эмсворт… Крис, ну же, - забормотал бедный Хиддлстон, откинув голову ему на плечо. Глаза были мутные, бессмысленные, и нес Хиддлстон полную околесицу, облизывая раз за разом припухшие губы:
- Мне так нравится, не могу больше, я не выдержу, сильнее, твою мать, ну же, еще, пожалуйста…
- Неделю сидеть не сможешь, - пообещал Крис, двигаясь так резко, что начало тянуть в пояснице.
Хиддлстон в ответ провыл что-то, кусая пальцы, выгнулся, подставляя шею. Крис вцепился зубами, оставив сочный, темный укус.
- Боже мой, - прохныкал Хиддлстон. – Никогда не думал, что регбист может быть таким… потряса-а-ающим.
Криса как плетью по спине стегнули. Он уже не ощущал горячей кожи под пальцами, только вцепился зубами покрепче в плечо. Ему казалось, что если он выпустит, то какая-то сила оторвет его от Хиддлстона и унесет прочь. Бедра горели огнем, шлепки и хлопки стали громкими, похабными, а Крис все врывался в тесно сжимающую его дырку, чувствуя, что оргазм балансирует на самом кончике члена и вот-вот сорвется.
Он схватил Хиддлстона за бока, потащил на себя, отлепляя от спинки и невнятно рявкнул в ухо:
- Дрочи!
Тот чуть не разрыдался от облегчения, начал помогать себе рукой, неловко и не в такт, но Криса от его копошения вздернуло, подхватило и поволокло, словно щепку на волнах. Хиддлстон под ним заорал, затрясся и упал на кровать, сведя лопатки, как у подбитой птицы. Крис рухнул сверху, глотая ртом воздух. Уперся влажным лбом в мокрую насквозь спину, перемешивая их пот, и неохотно отполз в сторону, когда смог двигаться.
Мистер Хиддлстон скатился с кровати на подрагивающих ногах, добрел до ноутбука и что-то там пощелкал.
- Иди сюда, - позвал сипло Крис. – Что ты там делаешь?
- Иду, - покорно отозвался тот, выключил компьютер, потушил свет и забрался в постель.
Крис устроился щекой на его худой груди, поцеловал нежно все еще твердый сосок и моментально уснул.
Том накрыл спящего Хэмсворта, погребшего его своей тяжестью, одеялом, поерзал, устраиваясь удобнее, под горячим живым весом. Выключенная камера темнела в углу комнаты. Тому было ужасно охота посмотреть, что она наснимала, но это следовало сделать потом, когда Хэмсворт уйдет. Вряд ли он будет в восторге, узнав, что Том тоже обзавелся компроматом.
***
Будильник начал мурлыкать тихо-тихо, но этот извиняющийся, застенчивый рокот нарастал, становился все громче и требовательнее.
Том пошарил ладонью по столику у кровати, нашел телефон и щелкнул кнопкой, отключая будильник. Взъерошенная голова, пригревшаяся на его груди, недоуменно вскинулась. С утра Хэмсворт походил на испуганную сову. Очень мужественную, голубоглазую, загорелую сову.
Хэмсворт поморгал, тупо глядя в сонное лицо Тома, перевел взгляд на телефон, увидел время и тут же мигом скатился с кровати, принялся быстро и молча одеваться. Том растерялся. Вчера Хэмсворт вел себя так… словом, так, как не ведут себя парни, которые на утро поспешно сбегают, отводя глаза. А Хэмсворт рысью помчался в ванную, выскочил оттуда в брюках, запрыгивая на бегу в ботинок.
- Ты мой телефон не видел? – проорал он, придерживая подбородком рубашку.
- Нет, - обиженно сказал Том.
Хэмсворт остановился, быстро завязал шнурки узлом, натянул рубашку и кинулся за вторым ботинком.
Тому следовало бы вставать и собираться на работу, но Хэмсворт носился по дому, словно торнадо, все сшибая на пути. А Том не собирался показывать, как его обидело такое отношение, так что решил дождаться, пока Хэмсворт уберется, и уже тогда подниматься навстречу новому дню.
Хэмсворт вылетел из ванной уже полностью обутый и одетый, влезая на бегу в куртку, но направился не к двери, а в спальню. Сел на край кровати, наклонился и чмокнул опешившего Тома в кончик носа.
- Я телефон дома забыл, - сказал Хэмсворт сипловато спросонья. – Проспал утреннюю тренировку. На завтрак в следующий раз останусь, не скучай.
Том невольно расплылся в улыбке, а Хэмсворт ткнулся ему в подбородок сухими, горячими губами, боднул несильно лбом, как самец северного оленя, демонстрирующий нежность, и смылся, только дверь хлопнула.
Том потянулся от души, чувствуя, как приятно и сладко ноет тело после вчерашнего отличнейшего секса. А он действительно был хорош, этот молодой квотербек. Хорошо, что он совершеннолетний, и вдвойне хорошо, что через месяц Том перестанет вести у него занятия и тогда сможет встречаться с Хэмсвортом, сколько душе угодно, не опасаясь укоров совести и общественного порицания. Хэмсворт был выше почти на голову, силен как бык, да и крупнее в два раза, но Тому в глубине души казалось, что он совратил щеночка, наверняка и добропорядочная общественность будет думать точно так же.
- Сегодня у нас заключительное занятие по «Одиссее», - торжественно заявил Том, стоя перед группой. – Подведем итоги, и я буду ждать от вас сочинения. А тогда мы начнем последнее в семестре произведение.
Последняя парта была пуста. Том старался не слишком расстраиваться, видя пустой стул. В конце концов, Хэмсворт его студент, и Том не должен испытывать личной обиды от того, что его молодой любовник пропускает его занятие. Вот поэтому отвратительно, ужасно плохо смешивать работу и личную жизнь.
Впрочем, скорее всего Хэмсворта снова утащили на тренировки. Раз уж он утром пропустил, наверняка тренер Уиллис заставил его наматывать круги вокруг стадиона. Том на секунду пожалел, что не может выйти из аудитории, и пойти посмотреть, как Хэмсворт бегает. Наверняка Хэмсворт делает это красиво и грациозно, как хорошо натренированное животное. Мышцы сокращаются, длинные ноги взметают пыль, волосы намокли от пота, оскаленные зубы, ровное, мерное дыхание…
«Уймись, идиот», - посоветовал он сам себе. На улице холодина, так что Хэмсворт наверняка грязный и потный, как ломовая лошадь, носится, как угорелый, кипя от злости. О, да!
Том криво улыбнулся, глядя в покрытые изморозью окна.
- …настоящим героем этой поэмы я считаю Пенелопу, - сообщила мисс Романова, когда очередь дошла до нее. – Одиссей развлекался и менял женщин, а она верно ждала его и ткала гобелен.
- А кого он должен был менять, мужчин? – фыркнул Бартон. – Она прекрасно проводила время, шила и штопала. Никто же не гнал ее лес рубить.
Романова громко засопела как злой еж, а Том поспешил вмешаться.
- Почему бы не признать, что оба подвига были равноценны? – сказал он дипломатично. – Одиссей хотел попасть домой, а Пенелопа его ждала, и их любовь друг к другу…
- Он ее не любил! – взвилась Наташа. – Цирцея! Калипсо!
- Полифем, - подсказал Бартон, чуть не лопаясь от смеха.
- Поли… что? Причем тут он?
Бартон зафыркал. Наташа злобно взглянула на него, шумно вздохнула, готовясь ко второму заходу, и тут дверь открылась.
Том обернулся и увидел мрачного и потрепанного Хэмсворта. Тот изучал свои ботинки, щелкал ногтем по сумке и не поднимал глаз.
- Можно войти? – рявкнул он недовольно.
- Мистер Хэмсворт, - пропел Том, демонстративно глядя на часы. – Всего лишь полчаса с начала пары. Ставите рекорд.
Хэмсворт взглянул на него белыми от бешенства глазами, так что Том стушевался и кивнул подбородком на парту.
- Садитесь.
Хэмсворт прошел на свое место, сел и перевел дыхание.
- Продолжим занятие, - строго сказал Том.
Пока группа благополучно и относительно миролюбиво переругивалась, пытаясь определить, чей подвиг был достойнее, Том мельком взглянул на Хэмсворта. Тот выглядел замученным и разъяренным, но потихоньку успокаивался, достал айфон и начал что-то там щелкать. Том еле подавил раздражение, решив оставить Хэмсворта в покое, раз уж тот соизволил появиться.
Когда пара закончилась, Хэмсворт молча поднялся и ушел, не обменявшись даже взглядом. Том прикусил губу, поняв, как глупо смотрится, пытаясь поймать взгляд Хэмсворта - как какая-то брошенка, которой неймется. Он строго приказал себе держать себя в руках и перестать уже вести себя глупо и навязчиво. Как бы там ни было, у Хэмсворта десятки девчонок, даже такой далекий от спорта человек, как Хиддлстон это знал. Так что, рано или поздно, Хэмсворту приестся экзотика, и он свалит, помахав на прощание. Не стоит выставлять себя в дурацком свете заранее.
Том решил сходить перекусить, уже надел плащ, как телефон пискнул. Том машинально прижал его к уху и придержал плечом, застегивая плащ на крупные скользкие пуговицы.
- Я забыл, какое ты кофе любишь, - сказал Хэмсворт.
На заднем плане было шумно, как обычно бывает в столовых.
- Крепкий, сладкий, - растерянно сказал Том, застыв на месте.
- Ага, - хмыкнул Хэмсворт. – Не уходи никуда, я сейчас буду.
Том кивнул, не осознавая, что Хэмсворт этого все равно не увидит. Стащил плащ, одернул костюм и сел за стол, стараясь согнать с лица глупую улыбку.
Хэмсворт в самом деле поскребся через пару минут, бежал он что ли? Том впустил его и закрыл дверь на замок, поглядывая на часы. Принял из протянутых рук шуршащий, ароматно пахнущий пакет с выпечкой, забрал стаканчик с кофе и непедагогично сел на край парты.
- Ты будешь писать сочинение? – спросил он, чтобы как-то начать разговор.
- Придется, - улыбнулся Хэмсворт. – Ты ведь не поставишь мне «А» за хороший трах?
- Не поставлю, - согласился Том, невольно улыбнувшись. – Отчего ты был такой сердитый?
- Когда это? – удивился Хэмсворт, брызнул джемом и смутился, облизнул алые клубничные капли с ладони.
- Когда заявился сюда, - пояснил Том.
Хэмсворт нахмурился, подумал немного, но потом просиял.
- А! – отмахнулся он, тоже усаживаясь на парту, подвинулся бедром к бедру. – Я голодный был. Брат с утра закатил истерику.
- Ты живешь с братом? – удивился Том.
Хэмсворт хитро улыбнулся и сказал.
- Не просто с братом, я полный лузер, я живу с родителями.
Он засмеялся. Том вскинул бровь, не понимая, что тут смешного.
- Если бы я не был крутым квотербеком, меня бы затравили, - пояснил Хэмсворт, энергично пережевывая пончики. – Все мои друзья живут в общаге. Но мои предки вечно на работе, а дом близко к кампусу, так что я решил, пока не сваливать. Тем более что за Лиамом надо присматривать изредка.
- Он младше?
- Да, на пару лет, - усмехнулся Хэмсворт. – Не захотел со мной разговаривать утром, а я опоздал на тренировку. Уиллис с меня чуть шкуру не содрал.
Том улыбнулся, погладил Хэмсворта по плечу.
- Почему ты никогда не приходишь смотреть, как мы играем? – спросил с ноткой детской обиды Хэмсворт. – Тебе не интересно?
- Я библиотечная крыска, - криво улыбнулся Том, вспомнив обидное школьное прозвище. – Я как-то не очень разбираюсь в спорте.
- Ну приходи на меня посмотреть, - попросил Хэмсворт. – На меня-то ты поглядеть можешь?
- Могу, - согласился Том. – Надеюсь, тебя там не бьют клюшками?
- Нет, - захохотал Хэмсворт. – Это в хоккее.
- Почему ты не пошел играть в баскетбол?
Хэмсворт помолчал несколько секунд и сказал:
- Фигура не та.
- Ты же высокий, - удивился Том.
- Высокий, - согласился Хэмсворт. – Но тяжелый. А баскетболисты должны быть легкие, они ведь друг друга догоняют.
- А что ты делаешь? – поинтересовался Том, который правила регби знал очень приблизительно.
- Я стою по центру и всех координирую… что, думал, я не знаю такого длинного слова?
Том прыснул, а Хэмсворт спокойно улыбнулся и продолжил:
- Во время игры я передаю пасы, а иногда продираюсь сам в зачетную зону. Тут важно быть тяжелым, чтобы тебя не опрокинули и не снесли в сторону…
- И тебя не сносят? – жадно спросил Том, решив, что все-таки надо посмотреть, как Хэмсворт играет.
- Сносят, - усмехнулся тот. – Когда как. Против меня ведь тоже не дюймовочки играют.
Том кивнул.
- А до игры я решаю, как команда построится, и тактику игры выбираю, - сообщил Хэмсворт. – Ты этот пончик есть будешь?
- Нет, забирай, - отозвался Том, поглядывая на Хэмсворта с невольным уважением. – М-м-м… Крис?
- А? – насторожился тот, застыв с полным ртом хлеба.
- Последняя книга будет «Властелин колец», - сообщил Том. – Прочти хотя бы ее вовремя.
- Я кино смотрел, - гордо сообщил Хэмсворт.
- Молодец, но книгу тоже прочти. Напишешь два сочинения на «С» – поставлю тебе «С» за семестр.
- А если не напишу? – расстроился Хэмсворт. – А если ты снова придираться начнешь?
- Не начну, - закатил глаза Том. – Я вообще почти никогда не придираюсь.
- Ко мне придираешься! – уверенно сказал Хэмсворт, разворачивая леденец в шуршащей обертке.
- Это потому, что ты вел себя как самовлюбленный мудак, - усмехнулся Том. – Другие спортсмены мне всегда работы передают, или даже на е-мейл присылают, а ты даже не чесался что-то делать.
- Мне некогда, - опечаленно воскликнул Хэмсворт. – С меня спрос больше.
- Ну, вот закончишь ты университет, что ты делать будешь?
- Играть в регби, - пожал плечами Хэмсворт.
- А если получишь травму?
- Не получу, - коротко ответил тот. – Но на бизнес я тоже не пойду, лучше уж строителем где-то вкалывать.
Том захлопал глазами.
- Чего? – спросил он удивленно.
- Я не хотел идти на бизнес-администрацию, - поморщился Хэмсворт. – Я хотел выбрать техническую специальность, но семья настояла… а я поддался.
Том потянулся к нему, а Хэмсворт, улыбаясь лениво и довольно, наклонил голову и крепко, жарко поцеловал в губы, еще и обкатанную, округлую карамельку протолкнул в рот Тому.
- Мне пора, - сказал он с сожалением. – И я, наверное, сегодня не приду. У меня после пар тренировка до вечера, надо хоть ночь побыть дома.
- Ладно, - согласился Том.
Хэмсворт хулигански усмехнулся и сказал:
- Но ты наверняка будешь думать обо мне в своей холодной постельке, будешь ведь?
- Вот еще чего! – фыркнул Том, мысленно признавшись, что наверняка будет.
Хэмсворт забрал мусор, сгреб все в один пакет, подобрал рюкзак и пошел к дверям. Остановился на пороге и спросил, не оборачиваясь:
- Но ведь будешь?
- Буду, - согласился Том.
- И я тоже буду думать о тебе, - признался Хэмсворт и ушел.
***
В аудиторию зашел ангел.
Том ошеломленно замер, выронив ручку, и уставился на это видение, а ангел смотрел в ответ неприязненно, скрестив руки на груди. Тома так и подмывало перекреститься: ангел был светловолосый, пухлощекий и голубоглазый, настоящий херувим, до боли похожий на Хэмсворта. Том тут же перестал идиотничать и насторожился, а младший брат Криса осторожно подошел к учительскому столу, глядя враждебно и щелкая по сумке ногтями знакомым жестом. Он, должно быть, заканчивал старшую школу, слишком уж гладкими были эти мальчишеские скулы.
- Слушаю вас, - мягко сказал Том, понятия не имея, о чем говорить с Хэмсвортом-младшим, и зачем тот пришел.
Однако все это было пугающе.
- Оставь моего брата в покое, гадкий педик, - баском сообщило ангелоподобное существо.
Том захлопал глазами, растерявшись.
- Что? – пролепетал он обескураженно.
- Я видел видео, - сообщил юнец, многозначительно вскинув брови. – Крис не такой, он нормальный. Ему с вами не по пути, мистер.
Том почувствовал во рту кислый вкус обиды. Значит, Хэмсворт все-таки показывал эти записи, и своему младшему брату тоже показал. Это было так унизительно, что у Тома челюсти сами собой стиснулись, словно сведенные кислинкой. А он-то, дурак, понапридумывал себе всякого: любовник, отношения, как же. Хэмсворт просто тупое животное, гад и сволочь.
- Если это видео увидит еще кто-то, - проговорил он ровным голосом, - твоего драгоценного брата упекут в тюрьму за сексуальное насилие, это понятно?
Мальчишка дрогнул и сжал губы.
- Крис не такой! – повторил он решительно. – Он не пидор!
- Я даже своей карьерой пожертвую, - холодно сказал Том, - но на суде буду свидетельствовать против, и расскажу все, как есть. Всего наилучшего.
Мальчишка упирался, но Том решительно схватил его за рукав и выволок из аудитории, захлопнул за ним дверь, закрыл на замок и сполз на пол, опираясь на дверь спиной. Обхватил руками голову и начал раскачиваться, осознавая всю глубину своего падения.
Так ужасно он себя чувствовал, только когда Хэмсворт его первый раз изнасиловал. Тогда тот принудил его телесно, а теперь вот вывернул наизнанку душу. Хэмсворт его провел, сообразил, наверное, что проще получать регулярный секс по согласию, а он, идиот этакий, размяк, и придумал себе чувства. Какой стыд, какой кошмар.
- Есть разговор! – коротко и внятно сказал Лиам, даже не стащив куртку.
Отец как обычно был в своем магазине, а мать не вернулась еще со смены в больнице. Крис, раздевшись до футболки, жадно ел чизкейк. На столе уже стояли две пустые тарелки. Лиам поглядел на них с прищуром, определив картофельное пюре с бифштексом и оладьи из кукурузной муки. Видимо, Крис был голоден, как медведь после спячки.
- М-м-м? – промычал старший брат, пережевывая. – Что, ты снова со мной разговариваешь?
- Надо поговорить, - повторил Лиам, сел на всякий случай подальше, прикрывшись от Криса столом.
Он всю дорогу от университета домой все десять минут продумывал, как бы спасти брата.
Крис был его кумиром, его персональным героем, и Лиам завидовал крисовым девчонкам, спортивным успехам, его друзьям, его привольной, почти взрослой жизни. То, что Крис оказался пидором, то, что он трахался с преподавателем было так… как будто среди лета пошел снег. Как будто ударил гром с ясного неба, разрушив Лиаму всю веру в старшего брата. Он всю ночь не спал, а тот не вернулся, только прибежал под утро, переоделся и убежал в университет. Лиам приглядывался к нему, пытаясь найти в брате что-то новое, что определенно говорило бы – он стал пидором. Однако Крис был такой же: шумный и ласковый, только сонный и взъерошенный. Лиам попытался представить, что Криса целует мужик, тот испуганный парень с записи. Целует, обнимает, укладывается на спину и раздвигает ноги… Лиама чуть не вывернуло наизнанку.
Криса определенно надо было спасать, пока он не испортился. Он уже начал пропадать ночами, но пока он шатался по девчонкам, Лиам гордился братом, а так… какая мерзость.
- Я ходил знакомиться с твоим преподом, - начал Лиам осторожно.
Крис тут же перестал жевать, уставился настороженно.
- Каким преподом? – спросил он нервно.
- Твоим преподом, - нажал голосом младший брат. – Смазливым таким.
- И чё?
- Ты только не злись, пожалуйста, - попросил Лиам, - но он начал ко мне лезть. Я только хотел узнать его получше, а он руки распустил…
Глаза у Криса мигом, за секунду почернели, зрачки расширились. Он осторожно поставил тарелку на стол и спросил, утирая ладонью рот:
- Он тебя трогал?
- Да, - закивал Лиам, обрадовавшись, что брат не додумался спросить – откуда младший вообще узнал про преподавателя.
- Где? – прорычал Крис. – Где трогал?
- Тут! – Лиам наугад ткнул в живот, похлопал себя по затылку. Такого он не продумал, так что пришлось врать на ходу. Прикоснулся к губам.
Крис секунду помолчал, глядя на него чужими глазами, но потом вскочил и кинулся в прихожую. Лиам погнался за ним, повис на руке, пока Крис запрыгивал в кроссовки.
- Не ходи. Просто забудь о нем. Забей. Не ходи.
Крис стряхнул его в сторону, как щенка, и умчался так быстро, что пока Лиам встал, старшего брата даже след простыл. Ошеломленный Хэмсворт-младший посмотрел на тонкий слой снега, на котором остались отпечатки кроссовок, на две висящие на крючке куртки. Схватил свою и кинулся догонять, одеваясь на бегу.
Том грустил. Бутылка мадеры не успокаивала его, а наоборот, вгоняла в депрессию. Он уже успел обойти весь свой маленький дом, бесцельно трогая вещи, плюхнулся на диван в гостиной и чуть не расплакался от обиды. Вскочил и снова начал бродить, не находя себе ни места, ни покоя. Отпил мадеру прямо из горла, чувствуя карамельный, ореховый привкус. В дверь вдруг так гулко и громко постучали, что он поперхнулся и даже облился - струйки покатились за уши и впитались в волосы. Том поставил бутылку на пол и побрел к двери.
- Кто там? – спросил он тоскливо, чувствуя себя жалким, обманутым неудачником.
- Открой дверь, - прорычали за дверью поразительно знакомым голосом.
Том выглянул в глазок и убедился, что на крыльце стоит бессовестный Хэмсворт, почему-то только в футболке и совершенно мокрый.
- Убирайся, - слабо ответил Том, не открывая. – Пошел вон.
- Открой дверь или я ее выбью! – рявкнул Хэмсворт.
Том, подумав пару секунд, пришел к выводу, что Хэмсворт сможет выломать и эту дверь, это только вопрос времени и соседского равнодушия. Он неохотно отворил и шагнул назад, пропуская Хэмсворт в дом. Открыл рот, чтобы облить этого негодяя презрением, которого тот заслуживает, а Хэмсворт, не останавливаясь на пороге, тут же прошел и с силой ударил Тома лбом в лицо. У Тома на несколько секунд перед глазами заплясали звезды. Он заорал и свалился на пол, зажимая ладонями сломанный нос, заливаясь кровью и густо потекшей слюной. Заорал еще громче, получив пинок по ребрам.
Крис как будто со стороны наблюдал за собой и за мистером Хиддлстоном, который катался по полу и выл, закрывая голову руками. Крис видел свои ноги, которые отвешивали проклятому Хиддлстону удары со всех сторон, и не мог ни остановиться, ни даже смягчить удары. Отшибленные пальцы ныли в чересчур мягких кроссовках, Хиддлстон был весь в крови, сжимался в комок и мычал от каждого удара. Крису даже заплакать захотелось от бессильной обиды. Он чуть не влюбился в этого козла, а тот посмел полезть к младшему брату. Лиам был красивее, моложе… мистера Хиддлстона, значит, на свежатину потянуло?
Крис отвесил ему еще пару пинков, с мстительным наслаждением ощущая, как трещат под подошвой ребра. Под Хиддлстоном начала натекать густая лужа крови, так что Крис остановился, хоть ярость и застила ему разум. Посмотрел белыми от бешенства глазами, но Хиддлстон не поднимал головы, а слабо скулил, съежившись и хлюпая выбитым носом. Крис плюнул ему на макушку, вышел из дома на улицу и зашагал, куда глаза глядят, поглупев от горя и злости.
Том плохо соображал. От каждого вздоха внутри прошивала острая боль от копчика до шеи, оставалась гулять отголосками между ребрами. Кровь все лилась с лица потоком, в ней были и руки, и пол, и волосы, и новая рубашка. Том попытался расстегнуть дрожащими пальцами рубашку, чтобы не изгваздать ее сильнее, вообразив, что это сейчас важнее всего. Его вдруг стошнило, и он выкашлял мадеру себе на руки, упал обратно на пол и уставился в потолок безумными глазами.
Что-то мелькнуло на периферии зрения. Том сжался в комок, ожидая, что его снова будут бить, однако хриплый мальчишеский голос что-то говорил, но Том не мог понять, что говорят и кому. Глаза слипались, ресницы склеились от слез и крови и он, зажмурившись один раз, уже не смог открыть глаза, провалившись в ласковое беспамятство.
Ноги сами привели Криса к брошенному домику. Он не помнил, как бродил по городку, не помнил, как сдирал кулаки о заснеженные деревья, однако ладони были сбиты в кровь, ныли рассаженные костяшки.
Крис остановился на границе фонарного света – у домика суетилась бригада врачей и копы. Крис недолго постоял, но Хиддлстона, видимо, уже занесли в машину, потому, что врачи скоро собрались, загрузились и уехали.
***
Пищали приборы, Том выплыл из сна на этот слабый, настойчивый писк. Все тело болело так, словно по нему проехались джипом. Том слабо пошевелил рукой, понял, что рука привязана к кровати, облизнул сухие губы сухим языком и снова провалился в сон.
Кто-то добрый поил его, Том, не открывая глаз, глотал чуть кислую воду, проснулся от ее вкуса и слабо поглядел слезящимися от света глазами. Над ним стоял юный и очень ласковый ангел, окруженный сияющим нимбом. Том подумал, вяло и отвлеченно, что, кажется, когда-то и где-то он уже видел этого херувима, и тут же снова заснул.
Пробуждение было неприятным, болело тело, болел нос, ныли зубы. Том застонал, открыл глаза и попытался сесть, чтобы понять, что происходит и за что его мучают. Больничная палата была пуста, а сам он с комфортом был устроен на достаточно широкой больничной кровати. Том растерянно проследил взглядом ремни, обтянувшие его запястья, поерзал и почувствовал, что на него нацепили плотный корсет. Под корсетом как раз болело и чесалось.
- Помогите, - прошептал Том. – Кто-нибудь… пожалуйста!
Несколько секунд было тихо, но через минуту дверь отъехала в сторону и в палату зашла молодая медсестра, улыбнулась ему дежурной улыбкой.
Через десять минут Том, с которого сняли ремни и дали почитать свое дело, обескураженно пытался переварить мысль, что ему выбили нос, который пришлось долго вправлять, переломали три ребра, - одно в двух местах, - и еще два ребра треснули. Ко всему этому прилагались всякие мелочи вроде сотрясения и многочисленных гематом. Том с трудом дышал через трубочку, свыкаясь с мыслью, что Хэмсворт чуть не убил его. Убил бы, если бы кто-то добрый не вызвал 911, а те забрали его, обморочного и окровавленного, в госпиталь Бозмана.
Ремни сняли, мистер Хиддлстон перестал бешено метаться и пытаться стащить с пострадавший ребер корсет. Он дал медсестре честное слово вести себя прилично, но сам впал в апатию, листая бездумно дело.
Определенно с него хватит. Достаточно. Все.
Как только его выпишут, он уволится и вернется в Англию. Как раз закончится семестр, придется, конечно, рвать контракт с университетом, придется выплатить неустойку за второй семестр, но он уже по горло сыт американцами австралийского происхождения, регбистами и квотербеками. Такое ни в какие ворота не лезет. Том устал от того, что ему делают больно. Он ведь не кукла какая-то, он живой человек, а это… это больше, чем он может вынести.
Том снова уснул, вздыхая от злых и грустных мыслей, а когда проснулся, то увидел посетителя. Ангел, который оказался совсем не ангелом, сидел на кушетке и что-то черкал в тетради. Поднял глаза на шум и столкнулся с Томом взглядами. Том молчал, собираясь с мыслями, а мальчишка отложил свои бумаги на столик и сказал глухо:
- Простите, я не хотел.
- Пошел вон, - просипел Хиддлстон. Попытался швырнуть пустым стаканом, но не смог даже поднять руку для броска. Стакан упал на пол и покатился с громким стуком.
Мальчишка поднял его, поставил на столик и остановился у кровати.
- Я вашим семейством по горло сыт, - прохрипел Том. – Проваливай.
- Некисло вас Крис отделал, - покачал головой пацан, осматривая пятнистого и страшненького мистера Хиддлстона.
- Я полицию вызову! – сообщил Том.
- У Криса будет алиби, - тут же заявил Хэмсворт-младший.
- Крис-Крис-Крис, - зло передразнил его Том. – Слышать уже не могу про твоего драгоценного Криса.
- Он же и ваш драгоценный Крис тоже, - возразил Лиам.
Том помрачнел, попытался повернуться на бок, но не смог, только накрылся одеялом до шеи. Хэмсворт его не только перед братом опозорил, но еще и избил смертным боем… за что? За что так избил?
Мальчишка крутился неподалеку, не уходил, так что Том повернул к нему лицо и жалко спросил:
- Что я ему сделал? За что это?
Прикоснулся к нашлепке на припухшем носу.
- Это из-за меня, - смутился Лиам. – Я его обманул… чтобы он перестал с вами встречаться.
Том заморгал, но тут же сообразил, что провернул этот мелкий гаденыш.
- Ну и проваливай, - сказал он хрипло. – И не возвращайся, пока твой брат не явился меня добить.
- Крис не придет, - слабо и безрадостно улыбнулся мальчишка. – Он считает, что вы его предали, он совсем с катушек слетел, ему плохо…
- Плохо? – рассвирепел Том, отдернул покрывало и показал свое избитое, израненное тело. – Вот это плохо, а твой брат – скотина, животное и мудак, тупой регбист и я его ни видеть, ни знать не хочу! И ты вали. Еще раз тут появишься – я вызову полицию!
- Крис дома не появляется, - тихо сказал Лиам. – Совсем не приходит. И не учится, только на поле выматывается. Я его видел он… хорошо, если раз в неделю бреется… мне кажется, он начнет бухать, если уже не начал.
Том отвернул лицо в другую сторону и вдруг уснул.
Когда он проснулся в очередной раз, у постели сидел Хэмсворт, придвинув стул. Том закричал от страха, увидев своего мучителя, чуть не свалился с кровати, рванувшись в сторону, но Хэмсворт успел вскочить, поймать его, уложить обратно и шарахнуться прочь. На Криса еще никогда не реагировали, как на приведение, это мистер Хиддлстон выглядел как призрак – бледный, почти синий, с черными синяками под глазами, исхудавший и несчастный. Крис целый час просидел у его кровати, свыкаясь с тем, что натворил.
Хиддлстон с трудом перевернулся на бок, накрылся одеялом с головой и затих.
- Я знаю, что ты не спишь, - грустно сказал Крис.
Одеяло начало мелко трястись.
- Он меня обманул, - медленно проговорил Крис. – Лиам никогда мне не врал, а теперь обманул, поэтому я ему поверил.
- Меня ваши семейные проблемы не волнуют, - гнусаво пропищало одеяло. - Уходи.
- Прости меня, - попросил Крис.
Одеяло поползло ниже, Том повернулся к нему лицом, целую минуту смотрел так, будто что-то искал в расстроенном выражении, наконец, покачал головой.
- Такое не прощают.
- Значит, все? – спросил Крис, прикусив изнутри щеку, чтобы не завыть от отчаяния.
- Все, - согласился Хиддлстон. – Все.
Снова отвернулся и накрылся с головой.
Крис смотрел на его силуэт и кусал губы. У них так все хорошо было, и он даже чуть не признался в любви, и сам же все испортил. Ладно бы, они поругались, но он же избил беднягу Хиддлстона, впав в иррациональное бешенство. Крис ни одну свою девчонку никогда пальцем не тронул, а мистер Хиддлстон был важнее, чем все девчонки. Он слабее, это было недостойно, да вообще нельзя его бить, потому, что… потому, что он Крисов.
Крису было ужасно плохо последние две недели, а теперь было еще и безумно стыдно смотреть, какой Хиддлстон отощавший, избитый и больной.
- Я виноват, - хрипло сказал Крис, - что мне сделать, чтобы ты меня простил?
- А что ты можешь сделать? – равнодушно спросил тот. – Изобрести машину времени, вернуться назад и поговорить со мной, а не ломать нос с порога? Сомневаюсь.
Крис только открыл рот, а Хиддлстон повернулся к нему, зло прищурился и сказал:
- А вообще я тебе благодарен. Я теперь к людям буду относиться куда осторожней.
Крис поморщился, а тот продолжил безжалостно:
- А теперь будь любезен уйти, и никогда больше не появляться, иначе твой тренер и твое драгоценное семейство получит в подарок видео, на котором отлично видно, чем их отпрыск занимается в свободное от тренировок время.
- Какое видео? – обалдел Крис.
- Порнографическое, - сладко пропел Хиддлстон и нажал на кнопку вызова медсестры, показывая, что визит окончен.
Крис хотел было расспросить его, про какое такое видео Том говорит, но медсестра быстро пришла, так что Крису пришлось уйти.
Часть лечения мистеру Хиддлстону оплатила страховая компания, но Крис, чувствуя себя обязанным и по уши увязшим в этом неоплатном долгу, перевел часть собственных денег на лечение. У него было кое-что скоплено за рекламу спортивной формы, так что за вправку носа и косметическую операцию Крис заплатил.
Том проснулся от завывания вьюги за окном, и с привычной тоской подумал, что он начал уставать валяться в постели. Впрочем, его обещали выписать на днях, и все равно, он пропустил столько времени. Декабрь катился к своему завершению, в коридорах развешивали рождественские украшения, а Том уже, выпросив ноутбук, забронировал билет в Лондон и окончательно согласился на пост-докторскую работу. Оставалось только придумать, чем бы заняться, чтобы держаться подальше от университетов и студентов.
Вьюга швырнула в окно пригоршню снега, в ответ на гул у кровати вдруг что-то засопело, и Том чуть из шкуры не выскочил, перепугавшись до глубины души. В темноте было не видно, но когда он пригляделся, прижимая ладонью колотящееся сердце, то увидел, что на полу у кровати сидит Хэмсворт, прислонившись к кровати спиной, и спит, откинув голову назад, похрапывая. Том медленно стащил с тумбочки пару журналов, сел, стараясь не стонать от тянущей боли, и от души треснул по светловолосой макушке. Он бы и табуретом треснул, только вот его он пока поднять не мог.
Хэмсворт тут же подпрыгнул и завопил:
- Я учил! Я учил!
Том фыркнул громко, положил журналы на место и повернулся к Хэмсворту спиной. Тот потоптался, зевнул и осторожно присел на край кровати.
- У меня сессия сейчас, - проговорил он. – О тебе все спрашивают… когда ты вернешься и когда тебя выпишут.
- Когда семестр закончится, и меня выпишут, я рассчитаюсь и вернусь домой, - холодно сообщил Том, глядя в заснеженное окно.
- Не надо, - попросил Хэмсворт. – Не уезжай.
- У меня Новый Свет уже знаешь где сидит? – риторически поинтересовался мистер Хиддлстон. – Хватит с меня.
- У тебя контракт же, - ляпнул от отчаяния Хэмсворт. – Тебя никто не отпустит.
- Выплачу неустойку, - пожал плечами Том. – Нищенствовать не стану.
У Хэмсворта на лице отразилась паника.
- Это из-за меня? – спросил он расстроенно.
- Не-е-ет, что ты! – сухо рассмеялся Том. – Это какой-то другой громила меня несколько раз изнасиловал, а потом еще и избил. А я не люблю, когда меня насилуют и бьют – мне от этого приходится принимать снотворное и антидепрессанты, а еще вызывать медсестру, каждый раз, когда мне нужно… да когда что угодно мне нужно! Вот из-за этой богатой коллекции ярчайших воспоминаний я и хочу уехать, а потом сжечь паспорт с американской визой.
- А как же я? – вскрикнул Хэмсворт. – Ты мне нужен! Я хочу, чтобы ты остался!
- Я! – сказал, подумав мистер Хиддлстон. – У тебя везде я, я, я, я. Ты не замечаешь, что у тебя везде «я» и нигде нет «ты», а?
Он отвернулся и снова укрылся, а Хэмсворт не уходил, пока тот не уснул.
Его обещали выписать на следующий день, так что Том решительно выбрался из кровати и устроился под окном на кушетке, принялся перечитывать журналы за то время, что пропустил. Отмечал карандашиком интересные мысли, помахивал босыми, голыми от колена ногами, радуясь, что ощущает ступнями мягкий ковролин, а не осточертевшие простыни.
Дверь отворилась с тихим скрипом, Том посмотрел поверх журнала и твердо сказал:
- Сразу нет. На все нет.
Хэмсворт-младший остановился, поправил рюкзак и шумно засопел:
- Ну я во всем виноват, - заявил он решительно. – Такой вот я козел.
- А мне-то что? – пожал плечами Том, снова углубляясь в журнал.
- Мой брат – пидор, - с ноткой удивления проговорил Лиам. – Мне надо с этим смириться… я же с ним в одной комнате жил, он ведь меня голым видел… какой кошмар.
Том даже поморщился. Старший был еще более-менее, а вот этот был совсем дурак. Его надо сразу в спорт отдать, а то упустят такое дарование.
- Крис ушел жить в общагу, - сообщил мальчишка. – Он меня видеть не хочет, говорит, что я его предал.
Том понял, что покоя ему не дадут, отложил журнал и недовольно посмотрел на надоедливого юнца.
- Я ему сказал, что вы ко мне лезли, - признался Лиам, хотя Том это и так уже понял. – Он из-за этого распсиховался. Вы ему нужны. Я никогда не видел, чтобы он так из-за кого-то крышей ехал.
- Не переживай, - пожал плечами Том. - И месяца не пройдет, как твой брат встретит кого-то, кому тоже сможет безнаказанно нос разбить. Может, этому кому-то даже понравится.
- Зачем я полез в его телефон? – горестно спросил Хэмсворт-младший. – Лучше бы я ничего не знал.
- Аминь, - закончил Том. – Всего хорошего.
Когда мальчишка ушел, Том уставился на журнал пустым взглядом. Даже, если виноват оказался младший брат, старшего этого никак не оправдывало. Можно было прийти и спросить, в конце концов. Но Крис пришел и побил его смертным боем, мог и убить, если бы не повезло.
Когда его выписали, он совершенно равнодушно поставил Хэмсворту «С» за курс, как его и упрашивали, и еще до Рождества вернулся домой.
***
В мае было еще свежо, но уже по-весеннему славно. На клумбе соседки, миссис Стоун, дурманяще пах жасмин и какие-то цветы, названия которых Том не знал, однако этим ароматом наслаждалась вся улочка. Чиддл был городком маленьким и очень чистым, очень тихим. Идеальное место, чтобы заняться научной работой.
Том жил в трехкомнатном доме, который достался ему от бабушки. Дом был относительно новый, его построили сразу после войны. Последнее время Том сдавал его, пока не вернулся в Великобританию. В городке его быстро приняли, потому что он был вежливый, культурный и скромный. На шрам на носу первое время, конечно, косились, но быстро привыкли.
Том тоже привыкал к городу и его ритму жизни – размеренному, неспешному, сонному, будто в старой сказке. Том окончательно решил защищать пост-докторскую, выбрал себе в качестве предмета исследования «Письма темных людей». Материал был интересный, а спокойная жизнь приводила в порядок нервы, расшатанные после Соединенных Штатов.
Несколько раз Том вскакивал с криком посреди ночи, когда ему снилось, что за стеклом стоит Хэмсворт, гадко усмехаясь. Потом страх прошел и Том, наконец-то, поверил и убедился, что между ним и Крисом Хэмсвортом океан, материк и почти целый остров. Он был свободен от Хэмсворта и мог жить, как вздумается.
Когда пришло это осознание, проклятый Хэмсворт перестал сниться в кошмарах, зато внезапно начал сниться во снах другого характера. С одной стороны, это была новость хорошая, значит, он справился с психологической травмой и мог вести взрослую жизнь, словно образцовая жертва изнасилования. С другой стороны, в этих снах Хэмсворт вел себя как разнузданная грубая скотина, и Том под ним орал от восторга и похоти. Когда он просыпался – ему было стыдно и горько, но сны повторялись, не спрашивая его мнения.
Однажды он решился и пересмотрел то видео, которое снял, когда Хэмсворт к нему явился на ночь. Ну как пересмотрел - прощелкал и принялся отдрачивать, потому что в паху стало тяжело. Потом он плакал, кусая пальцы и ненавидя сам себя за то, что такая тряпка и слабак. Хэмсворт его в грязь втоптал, почти уничтожил как человека, а когда Том его увидел, хоть и на записи, то ничего не смог с собой поделать – затосковал. И тогда Хэмсворт приснился ему еще раз: он ничего не делал, ни бил, ни лез трахаться, он просто лежал рядом, молодой, здоровый самец, из той породы, которая Тому особо никогда не нравились. Том видел каждый русый волос, видел каждую точечку в голубых радужках, видел царапину на ухе. Это все было так реально, хоть он и ощущал, что все это сон. Но все-таки он протянул руку и принялся гладить Хэмсворта по лицу, а Крис ловил губами его пальцы и мягко целовал. Том проснулся на рассвете от этого приятного сна, накрылся одеялами и подушками и головой и заревел, громко и отчаянно, признавая свое поражение.
К счастью, никто не услышал, несмотря на открытые окна.
Том едва успел сохранить документ на ноутбуке, потянулся за чашкой кофе, а дверь настойчиво позвонили. Том бросил взгляд на часы и сообразил, кто это может быть – мисс Андерсон снова уезжала в город, и нужно было с кем-то оставить ее неуемного, игривого пса Черчилля. Том ничего не имел против слюнявых, чрезмерно дружелюбных кокер-спаниелей, поэтому криво усмехнулся, представив, как несколько часов будет отбиваться от собачьих нежностей, и поспешил открыть.
На пороге стоял букет с Хэмсвортом. Букет был здоровенный, но неровный, пах одуряюще, и именно букет Хэмсворт выставил перед собой, как щит.
Том заморгал, обалдев до глубины души. Запахнулся в бордовый бархатный халат и не мог подобрать слов.
- Ты что? – спросил он, наконец. – Ты откуда вообще?
- Это вам, - низко ответил Хэмсворт своим приятным, густым баритоном.
Протянул букет.
Том поглядел на цветы и вдруг ахнул:
- Это что, первоцветы миссис Стоун? Бож-же, идиот!
Он тут же схватил Хэмсворта за рукав и затащил в дом, захлопнул дверь, оглядев улицу напоследок.
Внутри он успокоился и посмотрел на Хэмсворта, а тот растерянно оглядывался по сторонам.
- Зачем ты приехал? – строго спросил Том. – Зачем оборвал чужой цветник? Я же ясно дал понять, что видеть тебя не желаю.
Хэмсворт понурился, опустил голову, и Том с удивлением увидел, что тот отпустил волосы и даже зачем-то покрасил светлым отдельные пряди. Впрочем, хвостик был короткий, перехваченный обычной резинкой.
- Я без тебя не могу, - серьезно сказал Хэмсворт, ткнул букет ему в руки, уронил сумку на пол и сам опустился на колени.
Том онемел, прижимая цветы к груди.
- Я пытался, - сказал Крис, - я пытался сделать так, как ты сказал, но я не могу перестать о тебе думать, я идиот, да. Прости меня, пожалуйста.
Том молчал, чувствуя, как от сильного запаха цветов голова кругом идет. Или от того, что Хэмсворт стоит перед ним на коленях.
- Я обещаю, что буду делать только то, что тебе нравится, и что ты хочешь, - отчаянно сказал Хэмсворт. – Я даже брошу регби, если тебе это не нравится.
Том покрутил цветы, собираясь с мыслями. Хэмсворт смотрел на него дикими, яркими, как весеннее небо глазами.
- Регби бросать не нужно, - сказал он осторожно. – Ты все равно больше ничего делать не умеешь.
Хэмсворт моргнул.
Том помолчал еще, не зная, что делать и говорить, наконец, повернулся и пошел на кухню.
- Я собираюсь делать чай, - бросил он через плечо, прижимая к себе букет, - какой ты будешь? С бергамотом или с земляникой?
Хэмсворт встал, потопал следом и вдруг облапил Тома сзади, обнял и ткнулся носом в затылок. За эти месяцы он еще вымахал, вытянулся и окончательно превратился в молодого мужика. Но сопел и дрожал, как большая собака, которая провинилась и ждет, что хозяин сейчас отвесит ей пинка.
- Мои ребра иногда ноют в сырую погоду, - сообщил Том, сам не зная зачем.
Хэмсворт дрогнул.
- И на переносице остался шрам.
Том повернулся в объятиях, посмотрел на Хэмсворта и увидел у того на простодушном лице расстройство и горечь. Притворяться Хэмсворт не умел, а Том вдруг выронил букет и кинулся его обнимать, чуть не застонав от радости и облегчения. Он ужасно соскучился, а Крис обнимал его нежно-нежно, как хрупкую вазу, и целовал сухими губами в лоб и виски.
***
Вода шумно, с бульканьем вырывалась из шланга. Том поднял шланг повыше, чтобы поток доставал до дальней клумбы. Там росли ирисы, а перед ними все густо заросло петрушкой. Том понятия не имел, нахрена Хэмсворт устроил посреди сада грядку, тем более, что петрушку они не ели, пользы от нее не было, еще и до ирисов было не добраться. Однако Хэмсворт в каком-то порыве перекопал их маленький садик и высадил эти чертовы семена. То, что петрушка так бурно прорастет, оказалось сюрпризом для обоих.
- Я заставлю тебя ее есть, - пообещал Том. – На завтрак, обед и ужин.
Хэмсворт, прижавшийся плечом к стойке крыльца заднего двора, усмехнулся.
- Она вызывает стояк, - сообщил он лениво, закидывая в рот сушеную курагу. – Не боишься?
- Тебя? – фыркнул Том, поглядев на него поверх солнцезащитных очков. – Нет.
Хэмсворт сладко потянулся, сел на крыльцо и принялся наблюдать, как Том поливает цветы.
- Ты поедешь со мной в Новый Орлеан? – спросил Хэмсворт, подставляясь солнцу.
- Зачем?
- На СуперБоул, - хмыкнул Хэмсворт. – В этом году он будет в Луизиане.
Том пожал плечами.
- Если хочешь, то поеду, - сказал он, коварно повернулся и окатил подающего надежды молодого квотербека MRU струей холодной воды.
Хэмсворт подпрыгнул и ахнул. Вода текла с него ручьем, джинсовые, протертые на коленях шорты потемнели.
- Том, - угрожающе сказал Хэмсворт.
Хиддлстон показал ему язык и тут же замахал перед собой шлангом, видя, что Хэмсворт собрался нападать.
- Да мне уже не страшно, - улыбнулся Крис, встал и пошел, прикрывая ладонью лицо от холодных струй.
Наверное, так он продавливал соперников на поле, пер вперед, как танк, как разъяренный бык. Том не знал ни единого способа его остановить, так что забежал в петрушку, по щиколотки увязая в грязи босыми ногами. Хэмсворт догнал его, схватил в грубоватые, нежные объятия и отобрал шланг. Поцеловал в светлые, золотистые веснушки, выскочившие на носу, и вдруг поднял шланг вертикально. Вода фонтаном полилась на них обоих, холодная и кислая на губах. Том завопил, топчась на месте, а Хэмсворт, удерживая свободной рукой его за талию, наклонился и хулигански сорвал поцелуй.
- Эй, перестань, - начал протестовать Том. – Наша соседка увидит, тебе не жалко старенькую бабушку?
- Миссис Хилл, что ли? – фыркнул Хэмсворт между поцелуями. – Эта старая карга каждый раз норовит меня ущипнуть за задницу, когда я прохожу мимо.
Том расхохотался, а Хэмсворт, улыбаясь светло и открыто, лизнул его в щеку.
- Между прочим, я не шучу, - заявил Крис. – Готов поспорить, она на месте помрет от счастья, если увидит, как я тебя трахаю.
- Не помрет, - усмехнулся Том. – Я не хочу, чтобы кто-то умирал, когда я занимаюсь сексом.
- Может, прислать ей на рождество нашу запись? – подумал вслух Крис. – Бабка была паинькой весь год, так что заслужила хороший подарок. Надеюсь, она до декабря доживет.
- Какое такое видео? – возмутился Том, отпихнул Хэмсворта подальше и выключил воду.
- Которое ты снял, - пожал плечами Крис, наклонился, сорвал веточку петрушки и сунул ее в рот.
Том никогда не спрашивал, где видео, которое Хэмсворт снимал на свой старый айфон. Однако когда он там рылся и искал, то не нашел и следов. Крис прямо не говорил, но Том понял, что Хэмсворт его удалил.
Когда он вернулся в Монтану, и они поселились в его старом доме, он все-таки рискнул показать Крису видео, снятое камерой.
- Нравится? – спросил он, наблюдая взволнованно за Хэмсвортом, который смотрел только на экран.
- Нет, - мрачно ответил тот. – Я тут себе не нравлюсь, я прямо орангутанг какой-то.
Хэмсворт хотел даже видео удалить, но Том не позволил. Ему нравилось, а Крис просто застеснялся. Конечно, любительское порно выходило забавным, но Том и не собирался демонстрировать его по местным телеканалам.
После долгих споров и приготовлений они сняли еще один ролик для домашней коллекции. Его-то Хэмсворт любил и иногда пересматривал, Том смотреть не мог – Хэмсворт нарочно довел его до безумного состояния, так что Том от своих сладких стонов и вытья с мольбами, льющихся с экрана, желал провалиться сквозь пол.
- Никакое видео ты старушке посылать не будешь, - строго сказал Том. – Эта ведьма выложит его на ютуб и ты станешь самым известный квотербеком в стране.
- О, заебись! – обрадовался Хэмсворт. – Сэкономлю на пиар-менеджере.
Том закатил глаза, а Крис слопал еще одну веточку петрушки.
- Кстати, вкусно, - заявил он, облизываясь.
Том пожал плечами, отвернулся, а Хэмсворт вдруг оказался рядом и положил ладони ему на плечи.
- Вкусно, говорю, - сказал он с намеком.
- Петрушка так быстро не действует, - усмехнулся Том. – Не дури, Хэмсворт. Если кто-то выйдет на соседский балкон, то нас сразу увидит.
Хэмсворт пожал плечами, схватил его в охапку и перетащил на крыльцо, кивнул на банкетку.
- Э, нет! – возразил Том, вцепившись в намокшие шорты хаки.
- Тогда на полянке, - хмыкнул Хэмсворт, тыча пальцем в порядком вытоптанную грядку. – Я даже постараюсь представить, что ты - сказочная фея, ублажающая великого героя.
- Иди… - Том оглянулся, убедился, что вокруг нет детей и старушек, и шепотом закончил, - … нахуй.
Крис расхохотался, расстегнул пояс, и тяжелые, мокрые штаны с него свались. Он выпрямился, полностью голый и уже возбужденный, спокойно ждал, пока Том наглядится на него. Хэмсворт казался нормальным, когда рядом не было никаких ориентиров, однако когда его можно было сравнить, например, со шкафом, или с другими людьми, Том поражался тому, какой Хэмсворт здоровый. Огромный, как саблезубый тигр, и такой же хищный.
- Ну, что, детка, - протянул Крис, усмехаясь. – Сам разденешься или помочь?
- Или, - вякнул Том и попытался сбежать в дом, но даже не успел домчаться до двери, Хэмсворт мигом перехватил его и потащил, брыкающегося, на солнечную, мокрую полянку, попутно стаскивая шорты.
На петрушку Том упал уже полностью голым. Полянка оказалась сыровата, а Том тут же извозился в грязи, как свинья. Солнце отражалось от мокрой зелени, слепило глаза, а сверху опустился горячий Хэмсворт и решительно перевернул его лицом вниз.
- Соседи… увидят, - с трудом выговорил Том, чувствуя между ягодиц сильные пальцы с крупными костяшками.
- Не увидят, - безмятежно возразил Хэмсворт.
- Услышат…
- Не услышат, - заверил Крис, вздернул Хиддлстона за бедра и начал медленно вставлять.
Том хотел было закусить пальцы, но руки были до локтя в грязи, так что он укусил себя за предплечье.
Хэмсворт уже освоился, начал двигаться в быстром, дразнящем темпе, а Том охал на каждый толчок, смаргивая выступившие слезы. Хэмсворт иногда умудрялся макать его в грязь, и даже в буквальном смысле, как сейчас. Том подумал, что они, наверное, просто ужасны – пара свинок, совокупляющиеся на мокрой земле. Крис – свинка побольше и почище, и он сам – бедная грязная хрюшка, пищащая на каждое движение.
- Повизжи для меня, - угадал его мысли Крис, начал толкаться нарочито резко, бил куда следует, чтоб у Тома перед глазами пошли цветные круги.
- Отвали-и-и, - простонал Том.
- И-и-и, - передразнил его Хэмсворт, подсмеиваясь. – Продолжай.
- Кри-и-ис…
- Видишь, как у тебя хорошо получается, - развеселился Хэмсворт. – Давай громче, с душой.
Том закусил губу, чтобы больше ничего не брякнуть, поскуливал и всхлипывал, а Крис перестал смеяться, начал двигаться жестче, уже без жалости, мял за бока, сжимал бедра, еще и кусаться принялся.
Это, конечно, была грязь и разврат, но они были в ней оба, так что не страшно.
Том застонал слабо, толчками выплескиваясь куда-то в мятую петрушку. Крис догнал его, подмял и навалился, толкая животом в грязь. Том негодующе захныкал, но Хэмсворт не слышал, он переживал острое сексуальное наслаждение, наплевав на то, что спутник жизни лежит по уши в мокрой земле и носом в помятой зелени, отфыркиваясь и отплевываясь. Впрочем, Том кое-как выбрался из-под него, остановился на крыльце, поднял шланг и начал смывать с себя землю, стуча зубами от холода. Крис несколько минут лежал на спине, наблюдая за ним, потом встал, но вдруг поглядел в сторону, ослепительно улыбнулся, помахал и крикнул:
- Добрый день, миссис Хилл. Как оно?
- Добрый день, мистер Хэмсворт, - донесся до покрасневшего как рак Тома бодрый старушечий голос. – Ничего, а у вас?
- Зае… мечательно, - гаркнул в ответ Хэмсворт, шагнул под спасение крылечка и отобрал шланг.
- Ненавижу тебя, - процедил Том, полыхая ушами.
- Ты меня любишь, - самодовольно заявил Хэмсворт. – И что насчет ужина?
Примечания:
1. Зачетная зона в регби - противоположная команде сторона, куда нужно дотащить мяч, чтобы забить гол. Грубо говоря, ворота противника.
2. Система оценок за бугром: А B C D E F. Ф - это хуже некуда, просто пиздец в общем. Д - тоже не фонтан, С - более-менее хорошо.
3. Птицы Додо - сейчас полностью истреблены.
4.читать дальше
5. Секстет Сейферта - 6 галактик, расположенных группой, 190 миллионов световых лет от нас.
6. Чиддл - реально существующий маленький городок в Великобритании.
7. "Письма темных людей" - Средневековая сатира против церкви, издана в Германии.
8. СуперБоул - чемпионат НФЛ США. В 2013 году будет в Луизиане.
9. MRU - Союз Регби Монтаны, реально существует, так-то!