Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Моя вторая история
…У меня две проблемы:- я новенькая, и что еще хуже - я умная (да, для меня это проблема, лучше бы я была хитрой и изворотливой). Ах да, еще я очень слабая. Когда нормальные дети играли на улице и занимались спортом, я почему-то сидела дома, читала книжки и что-то учила.
Мы переехали из-за папиной смены работы. Теперь живем в большом городе, где в борьбе с преступностью не помогают ни многочисленные патрули, ни комендантский час. Да и район нам попался немного захолустный, поэтому я боюсь по вечерам выходить на улицу. Я вообще много чего боюсь. Например: высоты, пауков, мышей, змей. Но это все пустяки по сравнению с моим главным страхом - у меня гемофобия. Я панически боюсь крови. Не знаю почему, но это так. Она появилась на свет вместе со мной. Когда где-то упоминают об этом, я по возможности ухожу и закрываю уши, глаза, нос. Стараюсь не заводить разговоры на эту тему. На биологии, конечно, бывает трудновато. Хотя там она просто упоминается, а не демонстрируется. Беда лишь в том, что у меня слишком богатая фантазия и у меня появляется замечательная возможность провести весь урок без сознания.
Этим моя особенность от других людей заканчивается и начинается серая обыденность.
Меня зовут Сая. Мне шестнадцать. Я обладаю самой не выделяющейся внешностью. Волосы какого-то непонятного серо-зеленого оттенка с примесью коричневого. Глаза идентичны волосам, далекие от идеала. Рост средний. В общем, внешность не очень привлекательная. Это не комплекс – это реальность. Красавицей я никогда не была.
По стилю общения я человек простой, но иногда и у меня бывают прозрения и мне удается удачно пошутить. Проблема, что я вечно себя ограничиваю, боясь что-то сделать. Я не завожу конфликтов с людьми, хотя дружбы тоже. У меня, конечно же, были друзья, но мой круг общения обычно – похожие на меня, скромные, робкие девчонки. Мне очень хочется это изменить. И надеюсь, у меня это получится.
На данный момент моя цель – добиться уважения в новой школе и классе.
И стать немного ярче и интереснее (я, правда, еще не знаю как). Мне, честно говоря, уже надоело быть серым пятном на фоне остальных. В прошлой школе меня не ущемляли и не презирали, а вообще не замечали. Это, несомненно, лучше, но все же неприятно. Да и сейчас наверно никто из бывших одноклассников не обеспокоен моим уходом. Ну, я тоже особо не переживала, друзей и там найти не удалось.
Переходить было не так уж страшно, потому что это уже третья по счету школа, в которой мне приходится учиться.
Здание новой школы находится в пятнадцати минутах ходьбы от моего дома. Это трехэтажное светло-серое строение немного угнетает. Кажется, серый цвет меня преследует.
Впечатление от нового класса было не очень. Я стала объектом всеобщего внимания максимум минуты на три. Парни были явно разочарованы. Ничего, могу сказать, что это взаимно. Девушки смотрели на меня с превосходством. Я уже стоя перед классом, потупив голову, начала терять последнюю надежду на достижение своей цели. У меня было ощущение, что здесь у людей взросление идет ускоренным темпом. Девятиклассники выглядели как второкурсники. Да, забудь о креативности…
Наличие в классе «стадного принципа» бросалось в глаза, и вожака было нетрудно заметить. Парень с властным и холодным взглядом. Он бы мог сойти за вполне симпатичного, но выражение отвращения ко всему окружающему на его лице все портило. Было очевидно, что он пришел сюда для «поддержки дисциплины» в коллективе. Как я немного позже узнала, все правила здесь устанавливались им, вернее его кулаком. Меня он, конечно же, даже не заметил, просто презрительно скользнул взглядом, ведь я была из другого ранга. Но так даже лучше. Меньше проблем.
Прошло несколько недель в новой школе. Не могу сказать, что я в восторге, но уже не путаюсь в кабинетах. Учителям безусловно понравилась тихая безответная девочка - отличница, с которой невозможны инциденты. Остальным было все равно, еще один ботаник пока никому не мешал жить.
Назвать класс спокойным и дружелюбным язык не поворачивался. Здесь царил настоящий хаос. Это вполне можно объяснить тем, что школа находится в центре самого преступного района города. И многие мои новые одноклассники были почетными членами опасных группировок. В девятом то классе? Все время забываю попросить папу купить мне газовый баллончик. Со своей удачей только я могла попасть в самую криминальную школу города. Интересно, а учителям здесь платят за вредность?
Я удивилась, узнав о том, что в табеле у главаря сплошные четверки.
Но позже догадалась почему. Большая часть класса беспрекословно выполняет его домашние задания, отпрашивают, достают липовые справки. Неужели их страх перед грубой силой так силен? Хотя Нара не обладал саженью в плечах и горой мышц. Скорее всего, дело в его свирепости. Смотря на него, меня всегда охватывал какой-то ужас, словно я в клетке со львом.
Многое здесь было похоже на мир живой природы. Варварская иерархия бросалась в глаза. На первом месте конечно же вожак – Нара. На втором месте его свита или проще говоря шайка. Человек семь, вместе они уже представляли аппарат насилия этого небольшого «государства». На одном месте с ними располагались «красавицы» класса. Я лучше откажусь от комментариев, так как их внешний вид и поведение были далеки от приличного. Мудрый человек, который заметил, что человек должен быть красив и умом и телом в этом случае немного промахнулся. Потом «ботаники». Их особо не трогали, они (или вернее их мозги) классу нужны были целыми и невредимыми. Я уже на второй день была неофициально зачислена в эту группу.
Зато мне повезло с соседкой по парте. Единственное приятное обстоятельство. Марика - такая же тихая и спокойная девчонка как я. Наверно мне удастся с ней подружиться. И в самом конце плелись тихони и неудачники. Я догадываюсь, что внутренний мир любого из этих якобы неудачников намного богаче, чем у Нары и его компании вместе взятых, но с физической силой у них были явные проблемы. Переход в другую группу в этом классе был также невозможен как переход в вышестоящую касту в Древней Индии.
О, нет! Как я выдержу еще два года учебы?! Экзамены, вопросы, тесты уже со второго месяца учебы – этого даже я не выдержу. Я почти ничего не помню из школьной программы и мне просто необходимо восстановить знания.
Ну вот, я уже забыла, что в новом коллективе нужно вести себя по-другому, по-новому. Уверенно и свободно. Правда, без опыта это немного трудновато. Я попытаюсь.… Но не сейчас, когда нет времени, а вот попозже обязательно.
Итак, последний тест за неделю. Химия.… Пролистав небольшую книжку, я поняла, что вполне смогу ответить на вопросы. В классе начинается оживление, парни листают учебники под партами, девчонки достают шпаргалки. Хотя вся соль не в самих шпаргалках, а то, откуда они их достают. Тем не менее, ответить им не удается ни на один вопрос. Ужас, куда я попала?!
Прошел час, остальные одолели уже около трех вопросов каждый. Преподавательница (надзиратель по совместительству), вышла. Как - только закрылась дверь, поднялся шум. Уже почти взрослые люди, но все это больше напоминает детский сад строгого режима. Они до сих пор играют в догонялки и избивают друг друга, как в начальной школе. Одна из местных кукол безрезультатно пыталась накраситься. Ей показалось, что килограмм краски на лице это мало. Ее подруги забирали зеркало. Оно выскользнуло из чьих – то рук и, ударившись о пол, разлетелось на множество острых кусочков. Одноклассница кинулась подбирать осколки. Кто просил меня оборачиваться?! Она вскрикнула и порезалась!
Все, я ушла - далеко и надолго. Перед глазами поплыли круги, а дальше меня заботливо накрыла темнота. Тело стало ватным. В темноте было очень уютно и совсем безопасно. Я будто медленно тонула. Но вскоре неприятный запах больно ударил в нос - меня привели в чувство с помощью нашатырного спирта. Ну и запах!
Ну почему это происходит именно со мной?! Неужели из шести миллиардов людей не нашелся кто-нибудь другой? Моя жизнь и так не подарок, еще и это!
Что ж, хватит нытья, пора просыпаться.
Нет, это просто сущее наказание! Я завишу от осторожности других людей. И вот случайный порез стал причиной моего обморока. Я попыталась приподняться. Голова страшно кружилась, а желудок предательски сжался.
Некоторые посмеивались в кулак, кто-то смотрел на как больную. Надо мной склонились Марика и учительница. Последняя была крайне напугана, ведь я вышла полным посмешищем именно на ее уроке. Я поднялась. Настроение было испорчено, состояние вообще оставляло желать лучшего. Я даже боялась представить, как выгляжу сейчас. Вряд ли они когда-нибудь видели столь зеленых людей. Почему я такая слабая?! НЕНАВИЖУ КРОВЬ! НЕНАВИЖУ СЕБЯ!
- Сая, с тобой все нормально? Как ты себя чувствуешь? Может тебе лучше пойти домой? – преподавательница либо была вправду обеспокоена, либо поскорей хотела отвязаться от меня. Я сидела и пыталась соображать. Мысли разбегались в разные стороны, чуть позже мозг начинал работать, но со страшным скрипом и треском.
- Да, да, я пойду домой…- тихо ответила я, но, немного подумав, продолжила: - Хотя думаю, лучше останусь. Это очень важный для меня тест.
Сознание все больше прояснялось
- Ну, смотри сама. Но если что…это не на моей ответственности.
- Да, конечно…
Я чувствовала себя совершенно разбитой. Если бы не эти вопросы, я бы без замедления отправилась домой, но оценки для меня почти болезненная тема. Это единственный способ самоутверждения.
Фобия - большая помеха на моем жизненном пути, она причиняет множество неудобств. Наверно, девушки поймут меня. Так что огромное спасибо моей самой любимой маме. Если бы не она, я бы ни с чем не справлялась. Просто я не могу преодолеть этот страх. Он сильнее меня, он ломает всю мою волю, распоряжается моей судьбой, от этого я становлюсь раздраженной. И с каждым годом все хуже и хуже.
Меня бесит привычка некоторых людей издеваться над недостатками других. Смеяться над упавшим, ошибившимся человеком – не это ли признак собственной глупости и слабости?
Я не знала, как просижу под насмешливыми взглядами одноклассников. Попытки сконцентрироваться на химии оказались жалкими. «Успокойся, успокойся» - шептала я как заклинание. Уткнувшись в книгу и пытаясь расставить нужные коэффициенты успокоиться было легче.
Вопросы будто не кончались. И что странно, но вариант у всех был один на всех. Прекраснейший способ проверить знания учеников, а точнее их умение списывать.
,
- Эй, новенькая, - кто-то сильно ткнул меня ручкой в спину. Я подпрыгнула на месте от неожиданности.
- Чего вам? - грубо спросила я.
- Дай Наре ответы.
- Во-первых, пожалуйста, а во-вторых, у Нары, что своих мозгов нет?!
- Тебе что проблем не хватает? Я не спрашивал твоего мнения, если ты не заметила.
- Третий ряд, прекратите разговоры! – нашу милую беседу вовремя прервала учительница. Я быстро отвернулась и больше не оборачивалась.
Нет, я не единоличница и не эгоистка. Просто эти болваны даже не утруждают себя открыть вопросник и поискать знакомые буквы. К тому же Наре давать списывать ни в коем случае не хотела. Хм, а я, кажется, начинаю продвигаться к своей цели. Еще бы, дать отпор «вожаку». Какой же это все-таки странный класс…
Наконец-то закончились уроки! Не думала, что буду настолько этому рада. И так как в этой школе мне не особо нравится, возвращаться домой вдвойне приятнее. Погода начинала портиться, что удивительно для середины сентября Небо затянуло серыми тучами, заморосил холодный дождь. Не люблю осень. Для меня это не золото деревьев, а сырость и мерзкий холод. Я пошла быстрее, уныло хлюпая по лужам. Дома наверняка никого нет, никто не будет мешать делать уроки. Если закончу их и уборку достаточно быстро, останется время почитать какую-нибудь интересную книгу. Такая перспектива радует.
Я долго-долго пила чай, отходя от осеннего, пронизывающего до костей холода. Приятное тепло разливалось по телу, я закуталась в одеяло. Было лень чем-либо заниматься, но я многое делаю через «не хочу», так что это уже почти вошло в привычку. Я начала делать уроки. Задача по алгебре мне никак не удавалась. Цифры словно разбегались в голове, мысли как в цепной реакции видоизменялись и приводили вы такую глушь, что начинала болеть голова. На нее я потратила почти двадцать минут, но все же докопалась до решения. Остальные предметы особых затруднений не вызвали. Как и всегда.
Не могу сказать того же самого об уборке, на нее у меня ушло два часа. Мыть полы – для меня настоящая пытка. Мамина оранжерея на балконе, состоящая из нескольких десятков самых разных растений - совершенно отдельная история. Каждый цветок необходимо побрызгать водой, полить, время от времени разрыхлить землю. Все бы было ничего, если бы я еще и любила все эти цветочки – листочки – стебелёчки.
Закончив со всем этим, я с предвкушением взялась за книгу. Сегодня это была история о жизни Чингисхана. Жестокий век? Наш век не менее жестокий и кровожадный. Наверно им было легче жить в плане банальных комплексов и переживаний. Просто не хватало времени. Другие цели, другие интересы.
Эх, мне бы характер и целеустремленность Темуджина. Хотя бы частичку. Его жизнь была намного интереснее. Я задумалась – что лучше? Прожить насыщенную яркую, жизнь, полную борьбы и лишений или вот так вот в одеяле, защитные свойства которого не знают границ?
Минут через пятнадцать пришла мама. Я бросилась к ней на шею, будто бы не видела много лет. Не знаю, чем можно было бы объяснить это. Просто захотелось и все.
- Сая? Что с тобой?- смеясь, спросила она.
- Не знаю,- тем же тоном ответила я ей, еще крепче сжимая ее в объятьях и вдыхая родной запах ее волос, который словно возвращал меня в детство, – Я соскучилась.
- Ох, ну конечно, просто признайся, что не смогла приготовить себе что-нибудь съедобное.
- Мам, ты снова меня раскусила! Не пойму в кого ты такая умная, в меня что - ли?
- Стараюсь - сказала мама, нежно улыбнувшись.
Я не отказалась попить чаю второй раз, мы шутили, смеялись, ожидая прихода папы. Он у меня строгий, но справедливый, и я его тоже очень сильно люблю.
Я не похожа ни на одного из них ни характером, ни внешностью. Моя мама очень оптимистичный человек, она очень любит веселиться, звать гостей, что-нибудь придумывать. Единственное в чем мы не можем согласиться друг с другом это – моя одежда. Вообще-то должно быть наоборот, но обычно я выбираю недорогие, практичные, неяркие вещи, а мама что-нибудь молодежное из известных бутиков. И насчет этого мы с ней настоящие антагонисты. Слава богу, только в этом. Я считаю, что у меня лучшие родители в мире и мне очень сильно повезло с ними. Даже странно, почему им досталась такая дочка как я. Как будто бы я воспитывалась в другой семье. Насколько я знаю психологию, если ребенка окружают любовь и забота, то он растет уверенным в себе, а что со мной я не знаю. Парадокс. Ошибка.
Иногда, когда я встречаю сирот или детей из неполных семей, мне становится не по себе, и я начинаю чувствовать вину. Ведь они уже никогда не узнают той любви, ласки, и заботы, которую мне дарят мои мама и папа. Это настолько ужасно, что я даже предпочитаю об этом не думать. Больше всего на свете, я боюсь их потерять.
И все равно, мне порой кажется, что я ложка дегтя в их медовой жизни. Не понимаю, как они меня терпят, но именно за это безумно их люблю.
Я великодушно согласилась помыть посуду, сегодня я добрая. Тем более мама сильно устала на работе. Она – директор небольшого предприятия, экономист по образованию. А папа- хирург. Так что профессии у них довольно таки выматывающие. Особенно у папы. Стараюсь о его профессии особо не размышлять. Что-то наподобие табу.
Зазвонил телефон. Я заметалась по кухне в поисках полотенца. Пришлось хватать трубку мокрыми руками. Это была Марика – моя соседка по парте и новая подруга. Как я и предполагала - подружиться удалось только с ней. У остальных девчонок мысли были совсем о других вещах. Или это я отстаю в развитии? Ну, нет, такие мысли мне не к чему.
Марика просила, что бы я сходила с ней в аптеку за лекарствами для матери. Она стала жертвой волны гриппа, еще бы в такие перепады температуры. Я вопросительно взглянула на часы, половина одиннадцатого. Но мне очень не хотелось отказывать новой подруге. Тем более в таком важном деле. Думаю, Марика вряд ли отказала бы. Я решила отпроситься у своей мамы. Она никак не хотела меня отпускать. Я уламывала ее минут пятнадцать. Мне самой было страшновато, но я объяснила ей всю ситуацию. Она сдалась.
Оделась я быстро, но выходить не хотелось. Я с тревогой взглянула в окно, но мне уже самой как-то поднадоела эта глупая трусливость. Если постоянно бежать от страха, далеко не убежишь. Я чмокнула маму в щечку и, решительно открыв дверь, вышла.
Одноклассница ждала у входа. Увидев меня, она виновато улыбнулась.
- Спасибо большое, одной идти страшно. Но мама просто…- начала оправдываться она. Но я перебила ее:
- Ничего страшного, Марика. Никаких проблем.
Когда кто-то упоминает о своих страхах, я немного забываю о своей пугливости. Например, сейчас я подумала, что этот город не так уж и опасен и живут здесь люди, а не звери. С одной стороны если мое предположение неверно, то совсем непонятно зачем Марика позвала именно меня. Я вроде не очень похожа на боксера или каратиста. И телосложением еще мельче, чем сама одноклассница.
Мы болтали всю дорогу. Вернее Марика. Со мной она стала вести себя более раскрепощено, нежели в классе. Я не очень хороший собеседник, но прекрасный слушатель, и поэтому дала потенциальной подруге возможность выговориться. Но постепенно мое впечатление о Марике начало ухудшаться.
- Видела нашу рыжую? Ну, так вот не советую с ней даже заговаривать, она страшно тупая. Или королева, - Марика передернулась, - Мисс Вселенная недоделанная, эта Корлан, - презрительно почти выплюнула она. Считает себя пупом Земли, конечно – золотой ребенок. Такие как мы для нее люди низшего класса. Ненавижу! – а вот здесь уже проглядывалась, какая-то личная обида.
Я просто шла, опустив голову. С чем-то я была не согласна, но внешне пыталась этого не показать. Мы неторопливо шли по асфальту. За полчаса моя собеседница успела перемыть косточки всем девчонкам, чуть ли не в алфавитном порядке. Может быть, поэтому у нее нет друзей в классе? Я решила как-нибудь сменить тему.
- А почему все так боятся Наримана? – вопрос был наболевшим. Марика посмотрела на меня будто бы вместо «Нариман» я сказала «Волан-де-Морт».
- Так было всегда. В шестом классе он чуть не прибил десятиклассника. И с ним всегда его банда. Еще не было людей, которые бы ему просто перечили или не дай бог нагрубили.
- Не с ним, а рядом с ним, - задумчиво заметила я.
- Что?
- Ммм, как тебе объяснить… Просто мне кажется, что только близкие и родные люди могут быть с тобой, кто-то вроде банды только рядом.
- Даже не знаю, - ответила Марика, но по выражению ее глаз можно было с легкостью прочитать – «Вот странная». Да мое замечание и вправду было странным, но ведь, сколько людей столько и мнений. Для нее я стала просто напросто «не в тему».
Нужно было снова уводить одноклассницу на темы, в которых она чувствовала бы себя уютно.
- А почему его не выгнали? Или с родителями не поговорили?
- У него нет родителей, только брат. Он какая-то важная шишка, поэтому и не выгнали, - я испытала, что-то вроде жалости. Причина его поведения стала яснее.
Темнело быстро. Я заметила, как быстро сгущаются сумерки. Погода была ужасная, все вокруг было грязно-серым. Начинал моросить дождь, настолько мерзкий, какой может быть только осенью.
Где-то в метрах тридцати от моего дома находилась старая детская площадка. Качели на ней были сломаны, карусели не работали. Полное запустение. На песке постоянно валялись окурки и пустые бутылки.
Мы завернули за угол на площадку, через нее проходила тропинка к моему дому. Марика жила на два квартала дальше меня. Шли мы уже молча. Список всевозможных дур, тупоголовых кукол и пустышек благополучно закончился. Она думала, о чем же еще можно разговаривать.
Тут мы заметили в надвигавшейся темноте три фигуры. Какие то парни дрались, вернее двое избивали третьего - лежащего на земле. Он беспомощно сжался. С двух сторон на него обрушивались удары. Они пинали парня в живот и по голове. Мы с Марикой пошли быстрее. У нас все еще была надежда пройти незамеченными. Пойти в обход стало невозможно, это был тупик. Оставалось пройти, как ни в чем не бывало мимо этих парней. Была мысль вскочить перед ними и заорать что-нибудь угрожающее и устрашающее, какую-нибудь абракадабру, чтобы напугать их, сбить с толку. Возможно, если бы я была парнем, желательно мускулистым и устрашающим, я бы помогла несчастному, но сейчас меньше всего хотелось попадать под горячую руку, или вернее ногу, поэтому я затолкала подальше свои высокоморальные порывы. В данный момент мне бы, наверно, больше всего помогло умение превращаться в тень. Мы пошли, прижавшись к кирпичной стенке.
Тут произошло самое страшное. Один из нападавших повернул голову в нашу сторону и, заметив нас, пихнул в плечо увлекшегося приятеля. О нет, это был Нара! Марика сжала мой локоть, она побледнела. Взгляд одноклассника был затуманен алкоголем или еще чем-нибудь похуже. Больше всего он сейчас был похож на хищника. Он задумался на несколько мгновений и что-то сказал своему другу. Тот кивнул и двинулся к нам на встречу. Мы отвлекли их от избиения того бедняги, и он, пользуясь этим, хромая, попытался убежать. Но парни этого не заметили. Марика испуганно взглянула на меня и прошептала:
-Бежим! - но я впала в ступор и не могла пошевелиться. Парень побежал в нашу сторону. Тогда подруга завизжала и рванулась вперед, оставив меня на опасном расстоянии с этими безумцами. Они были уже слишком близко. Колени начали подгибаться, внутри все сжалось. В этой тишине я услышала бешеный стук своего сердца. Я смотрела вслед Марике, убегавшей подальше отсюда. Все было как в плохо смонтированном фильме.
Что они задумали?! Зачем я вообще согласилась идти с Марикой в такой поздний час? Неужели, для того чтобы быть преданной?! Что же делать?!
Бежать было некуда. Они загнали меня в угол. Мне даже нечем защищаться! Мои удары для них покажутся щекоткой. Как спастись? Я понимала, что человеческая речь для них сейчас пустой звук. Сейчас все было по-другому. Меня как будто выкинули из мира цивилизации и оставили в мире дикой природы. Они были хищниками, а я добычей – слабой беззащитной жертвой. Мои страхи словно воплотились в жизнь. Привычный расклад. Выживает сильнейший. Я с ужасом поняла, что просто припугнуть меня не входит в их планы. Меня затошнило.
Нара развернул складной нож. Щелчок. Один этот звук дал понять, что творилось в голове у этого хулигана все это непродолжительное время и что меня сейчас ожидает. От холодного звона я начала дрожать.
- Запомни новенькая, мне нельзя отказывать. Иначе я могу рассердиться. Ты же не хочешь, чтобы я сердился?- он говорил тихим, вкрадчивым, почти мурлыкающим голосом. Но от этого стало еще страшней. Я еще никогда никого так не боялась и ненавидела одновременно.
Он решил отомстить мне за отказ. Зачем? Зачем я связалась с ним? Хотела быть уверенной и креативной? Да, конечно, это способствовало. Моя жизнь сразу стала намного интереснее и увлекательнее. Я сжала кулаки так, что ногти впились в ладонь.
Нара сделал два шага вперед.
- Что ты хочешь сделать?! – в ужасе закричала я. Нервы уже не выдерживали.
- Заткнись, новенькая… - он подошел еще ближе.
- Нет!!! Не делай это… - второй парень закрыл мне рот рукой. У меня вырывалось сдавленное мычание. Нара схватил меня за руку и поднес нож.
Кровь! Значит он все же заметил и запомнил, что я боюсь крови. Так вот что ему нужно! Хищнику обычно нравится играть с пойманной зверушкой. Я пыталась вырываться, хотела кричать, но они держали меня слишком сильно, а я была слишком слаба, что бы им противостоять. Нара смотрел на меня, будто бы я была очень интересным экспериментом. Я рванула руку, и нож глубоко прорезал ладонь. Он мог задеть вены. Я же могу умереть!!! Я начинала терять надежду на то, что меня кто-то спасет. Кричать я не могла. Слезы брызнули из глаз. Это подзадоривало их еще больше. Наре не понравился его промах, он сделал вторую попытку, но я вырывалась, как могла и на моей руке появились еще два пореза. Столько крови я уже не могла вынести и повалилась на землю, пытаясь отвернуться. Но Наре это показалось недостаточным, он хотел сыграть в эту кровавую игру до конца. Еще и жертва хотела убежать, и это злило его все больше и больше. Я могла только предположить, что они собираются сделать.
Где же спасительный обморок? Я была согласна на все лишь бы не чувствовать холодные прикосновения металла.
Мне даже не было больно, только страшно. Лицо, руки, волосы – все было в крови. Волосы спутались. Руки были в бурых пятнах. Внезапно я начала ощущать, как меня начинает наполнять злость. Медленно, но уверенно. Даже что-то сильнее и кровожадней злости. Как будто бурлящая лава начала растекаться по венам. И она жгла изнутри, теперь только это занимало мое внимание. Но было поздно…
- Так ты боишься крови? – бархатно рассмеявшись, как будто над какой-то очень веселой и милой шуткой, спросил Нара и проткнул мой правый бок ножом.
– Тише, тише, - нежно шептал он, обхватив меня руками. Он сейчас был никак не ребенком, он был демоном. Без возраста и чувств. Одурманенный какой-то дрянью и видом крови.
Я поняла, что это конец. Убита пьяным одноклассником под окнами своего дома. Тут я как будто перестала что-либо ощущать. Мир поплыл перед глазами.
А тем временем Нара начал трезветь. В недоумении, глядя на свои руки, он попятился назад. Действие дурмана кончалось. Веселье затянулось. Он толкнул застывшего в ужасе приятеля, и они побежали, покинув место преступления.
Я лежала на холодной земле. Вокруг не было ни людей, ни машин – совершенно пусто. Я была одна. Холод постепенно сковывал мышцы, я не могла пошевелиться. Шок еще не прошел, все было как в тумане. Неужели вот она смерть? Но я еще слишком – слишком мало прожила. Так нельзя. Я не хочу умирать…Жалость к самой себе, и отчаяние разрывали мозг. Где же взять сил?! Паника заставляла кровь бежать по жилам, я никогда не знала, что она одновременно такого ужасного и красивого цвета.
Слезы лились без остановки, смывая с лица кровь. Сотовый лежал в двух метрах от меня и своим звонком не давал мне впасть в забытье. Я чувствовала, что уже не могу дотянуться до него. Наверно, звонит мама. Как же она волнуется сейчас!
Прощайте, мои самые лучшие и самые любимые папа и мама. Простите меня за все, простите, если я когда-нибудь обидела вас словом или поступком. Простите за то, что не была идеальной дочерью. Как жаль, что у меня уже, наверно, не будет возможности все исправить. Сейчас я могла только лежать и философствовать. Я никак не могла понять, почему это происходит именно со мной? Чем же я так провинилась перед судьбою? Что такого страшного сделала? Возможно, такому серому существу не суждено жить на Земле?
Пробовала кричать, но из горла вылетали только слабые хрипы. Это было как во сне, когда пропадает голос. Я мечтала о том, что бы это все оказалось только страшным сном, кошмаром.
Мне раньше как-то не приходилось думать о смерти, и я никогда не предполагала, что умру именно так. Странно, но жизнь не проносилась перед глазами, да и есть ли смысл прокручивать одну сплошную серую ленту? Было только холодно, очень - очень холодно. Тело не хотело понимать, что это все. Вот сейчас моя кровь застынет, и я закрою глаза, уже навсегда. Казалось, что с каждой каплей вытекает жизнь и на место пустоты приходит какая–то темнота. Вязкая, как болото.
Этот миг казался мне вечностью. Я вздохнула с болью во всем теле и поняла, что это возможно мой последний глоток воздуха.
Вот и все.
….Городскую ночную тишину нарушил протяжный женский крик, похожий на вой, горестный, леденящий кровь и душу.
…как спокойно…
В теле ощущалась слабость, но постепенно сначала не заметная боль начала набирать обороты и через несколько минут уверенно заявила о своем присутствии. Меня как будто качало на волнах. Вокруг все пикало. Тело обвивали всевозможные провода. Я не хотела открывать глаза. В покое было уютно.
Я же умерла. Или нет? В голове было неприятно пусто. Я цеплялась за мысли, пытаясь что-нибудь вспомнить. Начали появляться картинки, много картинок, слишком много ужасающих картинок. Я заметила, как участился пульс, казалось, сердце может вырваться из груди. Ладони непроизвольно сжались в кулаки. Стало очень больно.
И я вспомнила.
Напуганная моим громким вздохом, ко мне подбежала мама.
- Доченька, ты проснулась?! Родная моя.… Неужели...- Она присела на стул возле моей койки и разрыдалась. Я смотрела на нее с легким удивлением, она была такой беззащитной сейчас. Она не обращала внимания на слезы, гладила мои волосы, но мне было неприятно смотреть на эти проявления слабости. Я попыталась отвернуться. Я не ощущала вины за свое поведение, я вообще ничего не ощущала.
Что же произошло?
Я не ушла, ушла она – тихая девочка – трусишка. Она умерла там, на детской площадке. А я заняла ее место. Кто я? Наверно сегодня мой второй день рождения?
Все казалось новым. Воспоминания как назло не выходили из головы, а с ними и чувства, пережитые в тот момент. Гнев, возникший в последние минуты прошлой жизни начал снова заполнять разум. Мама побежала за доктором, а я пыталась подавить вспышку беспричинной ярости. Я попыталась представить, что же она почувствовала, когда нашла свою дочь при смерти, в луже крови.
Оказывается, я была без сознания семь дней. Потеряла много крови (мама не стала посвящать меня в подробности). В общем счете на теле у меня было семь глубоких резаных и одна колотая рана. Но я выкарабкалась. Мои ранения показались мне несерьезными.
Вдруг захотелось поскорей выздороветь, чтобы не терять драгоценные (как я поняла) минуты жизни. Было так странно ощущать себя такой другой, как будто восприятие мира стало новым, ни капли не похожим на старое…
Мы с мамой никак не могли оправиться от шока. Я смотрела на все с ужасающим равнодушием и считала такое состояние шоковой реакцией. Мама же не хотела лишний раз уходить от меня, как будто боялась, что я вдруг исчезну. Она не верила, что опасности уже нет. Папа поднял на уши весь медперсонал, даже тех, кто не мог мне хоть чем-нибудь помочь.
Прошло несколько недель, я чувствовала себя сильнее с каждым днем. Кроме центнеров фруктов родители приносили книги, тетради, так что я не переживала, что отстану от класса. Как я уже говорила, я вообще не из-за чего не переживала. Когда мне сняли бинты с лица и рук, я, попросив зеркало, немного замешкалась. Было страшно увидеть себя. Но, разглядывая свое отражение, я уже не боялась. Как я и ожидала, лицо резко отличалось от прежнего. Я задумчиво рассматривала светло-розовые шрамы на лице и думала как жить с ними дальше. Без паники, а скорее с любопытством. Они заживут, от них не останется и следа. Швы придали лицу какую-то несвойственную раньше мне суровость. Детское выражение исчезло, и особой ностальгии не было. Шрамы на руке можно назвать пустячными, они уже почти зажили и не беспокоили.
Мама то и дело смотрит на меня с улыбкой, но иногда я замечаю слезы на ее сильно исхудавшем лице. Не понимаю, почему она так плачет, наверно раньше бы поняла, а сейчас нет. Папа стал молчаливым, я видела тревогу и бессильную ярость в его взгляде.
Странное ощущение, будто из жизни ушло нечто очень важное и привычное для меня, но что именно не удается разобрать. Я могу просто лежа разглядывать потолок в палате…часами! Или смотреть на предмет, пока кто-нибудь не окликнет. Наверно это не совсем нормально, и, скорее всего родители в ближайшем времени отправят меня к психотерапевту. Но что найдет специалист в пустоте? Хотя я обманывала себя – ведь прекрасно понимаю, что со мной творится. Единственное чувство, которое сейчас меня наполняет – ненависть. К Наре, к своей слабости, к несправедливости жизни и к отсутствию возможности вернуть все назад. Но самое страшное было в том, что ненависть медленно превращалась во что-то вполне понятное и целенаправленное - в месть. Я не знала, как мстить, я не была потомком сицилийского мафиози. Но осознание того, что я не прощу, как-то странно грело душу. Злость была сейчас лучшим лекарством, чем прощение и время.
Мне нужно было сдать кровь, на какой то анализ, меня это возмутило – разве им не известно о фобии? Раньше для меня сдача крови проходила довольно неприятно, не знаю, что ожидать сейчас. Заботливо улыбнувшись, медсестра направилась ко мне, держа в руках приборы. Меня передернуло, улыбка показалась мне немного хищной или померещилось?
- Сейчас будет немного больно, - лезвие коснулось моего пальца, а я даже не вздрогнула и не отвернулась. Пронеслась ликующая мысль – неужели фобия исчезла?! Но эта догадка исчезла так же быстро, как и появилась. Внутренний голос твердил – «Нельзя смотреть, не смотри!». По мере того как алая капля набухала, я чувствовала, как во мне растет необъяснимый гнев.
- Что-то плохо идет. Анализ не получим, - медсестра надавила на палец, крови стало больше. Я запаниковала, мне дико хотелось разбить все эти склянки, стекла, стулья и наброситься на медсестру. Моему бешенству показалось, что она представляет собой опасность. Оно имело свой характер, как будто в меня что-то вселилось.
Я попыталась успокоиться, закрыла глаза и начала делать глубокие вдохи.
Наверно, когда у нормальных людей берут кровь, таких порывов у них не возникает. Мне, к сожалению никогда не узнать, как проходит нормальная сдача крови. Но я, с крайним усилием воли, вытерпела, правда выходила из кабинета, сжимая кулаки.
В палате стало намного спокойнее. Я подошла к окну и прижалась лбом к холодному стеклу. На земле лежал рано выпавший снег, но на некоторых деревьях еще держались зеленые листья. Зима в этом году никак не могла наступить. Прошло совсем недавно времени.… Но многое изменилось, как раньше не смогло бы измениться и за год. Было тихо. Сейчас как никогда хотелось тишины, чтобы во всем разобраться. Но в голове снова стало пусто. Ни чувств, ни эмоцией. Пустыня.
Вошла мама, я не стала оборачиваться – ее можно узнать по необычайно легким шагам. Простояв в тишине, я подошла и обняла ее, не потому что мне так хотелось, а потому что так было нужно. Она присела на стул, ей что-то нужно было мне сказать, судя по выражению не очень приятное. Нерешительность тенью проглядывалась на ее лице.
- Как ты себя чувствуешь? Нигде не болит? – наше, ставшее привычным, вступление.
-У меня все хорошо, врач ведь говорил.
- Ну, врач наверно не знает, что ты чувствуешь на самом деле.
- Он почти всегда оказывается прав. Что случилось? – не хотелось убегать от неприятного разговора.
Мама нервно перебирала край простыни.
- У меня есть один серьезный вопрос, пойми, мне очень трудно об этом спрашивать, но это не должно так оставаться, - я поняла, о чем пойдет речь, и устало вздохнула. – Нужно найти того, кто это сделал. Мы хотели спросить раньше, но врач запрещал нам это делать. Ты помнишь?
- Нет.
- Но…
- Нет. Мама, я не помню, кто это был. Было темно.
- По городу сейчас ходит этот зверь, а мы даже не знаем, как он выглядит!!! -
как же мне хотелось не знать и не помнить, как он выглядит. Я, к сожалению, все помню, хоть и не хочу вспоминать. Перед глазами снова пронеслись темный двор, два силуэта и лужа крови.
- Я понимаю, но ничего не могу вспомнить. Извини, но я больше не хочу говорить на эту тему, - мама спрятала лицо в ладонях.
- Мы больше никогда тебя не оставим.
- Со мной больше никогда такого не произойдет, - ответила я и сама попыталась поверить в эти слова.
Прошла еще одна неделя и я, наконец, дома. Меня ни на минуту не оставляли одну. Мама с папой сменяли друг друга. Я только усмехалась, мне не было страшно, в отличие от них. Такая опека немного раздражала, но я не показывала недовольства, так им было спокойнее. У них ведь нет пустоты в душе, так зачем тратить им нервы. После того как я уже начала хорошо себя чувствовать, в голову пришло решение. Пора в школу. Самым ужасным для меня было то, что папа предложил провожать и встречать меня, но я уговорила его просто купить мне баллончик. Я попыталась найти внутри себя какие-нибудь эмоции, хотя бы страх или волнение, но как всегда безуспешно.
Утром я встала позже, чем обычно, собиралась медленно и тщательно. И вот у меня осталось десять минут до первого звонка. Я вышла. Дорога в школу никогда не была интересной, но именно сегодня я шла и разглядывала все попадавшиеся мне вывески и рекламы.
Первым уроком в нашем классе должна была быть география. И я, конечно же, опоздала. На пятнадцать минут. Перед кабинетом я вздохнула и тихо открыла дверь, не сказав не слова, прошла к своей парте под удивленными взглядами одноклассников. Воцарилась недоуменная тишина. Такая тишина, когда пролетающие мухи чувствуют себя неловко и стараются не жужжать. Учительница удивленно захлопала ресницами, но мне ничего говорить не стала, а продолжила объяснять тему.
Моя парта пустовала. Я достала какую–то тетрадь. Предмет меня сейчас совсем не интересовал. Нара и Марика не оборачивались. Она на третьем ряду, он на втором и я на третьем. Бывшая «подруга» уткнулась в учебник, наверно ей сейчас меньше всего хотелось встретиться со мной взглядом. Нара был напряжен. А во мне же все противоречило.
Одна часть меня говорила, что Марика убила предательством, вторая - что одноклассница все равно ничем не смогла бы помочь. Я согласна с обеими сторонами, но компромисса мне не найти. Я не слушала, о чем пыталась рассказать географичка. Я вспоминала. Вспоминала, как наивная дурочка внутри меня мечтала об уважении и внимании этих людей. Мечтала о креативности. Сейчас уже было поздно мечтать. Никто из сидящих здесь уже не станет мне другом. Я ненавижу их всех.
Теперь я никому не дам себя в обиду. И меня даже уже не беспокоит, что почти каждая клеточка моего организма пропитана ненавистью. Как будто в моем организме появилась еще одна жизненно важная составляющая – яд. Я должна отомстить, не знаю, как, но я чувствую, что иначе я не смогу прожить. Дышать свободно стало невозможным. Это будет всю жизнь давить меня, не даст жить. Мстить, конечно, глупо и негуманно, но нам двоим очень мало места на этой большой планете. Может быть, столько лет копившиеся внутри страхи и комплексы теперь сделали меня озлобленной на всех. Все мое сознание закрыла прочная пелена ненависти. Из-за нее я не могу говорить о чем-либо другом, думать как-то иначе.
Интересно, а помнит ли он что-нибудь? Будто бы услышав мои мысли, он обернулся. Я поняла – он помнит. Как же мне хотелось, что бы воспоминания мучили его, так же как и меня. Но наверняка его совесть тоже погибла…
Так обидно. Я никогда не хотела, что бы моя жизнь чем-то кардинально отличалась от жизни других и, тем более что бы была похожа на экшн или триллер. Меня ведь почти устраивала скромное бытие. А теперь нет ни прошлого, ни будущего. Только настоящее и то мрачное.
Урок закончился, сегодня мне нужно было стать тенью и не попадаться на глаза классной. Быть тенью – привычное амплуа моего прошлого. Одноклассники оглядывались на меня, перешептывались. Скорее всего, они все знали. И им наверно было страшно. Никто не хотел оказаться на моем месте. Интересно, кто им рассказал? Нара или Марика? Ладно, это уже не важно. Все равно слишком поздно. Кое-кто подписал себе смертный приговор.
Я собиралась его убить. Какой ужас. Я даже не знала, как я это сделаю, но после того, что было пережито мной, это казалось простым делом. Не знаю почему. Так надо и все. Какой то противный голос внутри убеждал, что таким образом я, возможно, спасу кого-нибудь от звериной свирепости Нары. Этот же голос говорил, что ничего страшного не произойдет. Наверно он ни о чем не догадывается, ведь он всего лишь испорченный подросток, у которого проблемы в семье, с рождения. Он не маньяк, но для каждого преступления должно быть свое наказание.
Я определенно сошла с ума. Я четко осознавала, что это жестоко. Да и вообще звучит глупо. Ведь я не могу быть такой, да? И опять жестокий и властный внутренний голос давит эти человечные настрои. Проходя мимо зеркала, я остановилась, не узнавая себя. Стало горько. Все лицо, бледное и похудевшее, было в шрамах, которые оставил нож. Своеобразный подарочек на вечную память. Как будто я уснула шестнадцатилетней, а проснулась на пятьдесят лет старше. По крайней мере, такими стали глаза. Я похожа на зомби и этим наверно пугаю всех еще больше. Когда я подошла к кабинету, Марика спряталась в толпе. А я не знала что делать. Никогда не думала, что это произойдет именно со мной, предполагала, что все неприятности чудесным образом обойдут меня стороной.
Нужно было ждать. Не вызывать чьих-либо догадок. И я стала ждать. Школьные будни проходили невыносимо скучно, никто никого не избивал и не резал. Я стала учиться хуже, сейчас у меня появились другие приоритеты. Ничего, догоню при желании. Разве только то, что когда я прохожу по коридору, вокруг меня образуется пустое пространство. Отношение как к прокаженной. Или я просто уже распугала всех своим поведением, не знаю. Мне все равно, идти с кем-то на сближение не входит в мои планы.
Я начала жить как заведенный механизм, ожидающий своего дня «Х». Просыпалась, ела, отвечала на вопросы, засыпала. Все. Дни проходили незаметно.
Поспешишь – людей насмешишь. А в моем случае напугаешь. Если бы Нара умер сразу после моего незабываемого появления - это показалась в меньшей мере подозрительным. А так прошло уже семнадцать дней. Никто не догадается, а если и догадается, будет молчать. Доказательств не будет. Сегодня у нас по расписанию физкультура. И Нара, конечно, будет там. Этот предмет он редко пропускает, никогда не упустит возможности показать свое превосходство хоть в чем-то. Признак тайной закомплексованности. Парни будут играть в баскетбол. Физрук у нас строгий так что, все девчонки уже в строю. У меня алиби, т.е. я, хотела сказать освобождение. Мужская раздевалка не заперта. Это определенно играло мне на руку. Я незаметно зашла и нашла куртку Нары. Карман. Руки нащупали что-то твердое. У меня не было сомнений, что это такое. Мой организм слишком хорошо помнил, что это. Я достала его, прикрыв руку платком, гигиеничность и аккуратность никогда не помешают. Да, это тот нож. Наре он больше не понадобится.
Вышла никем незамеченной, спрятала нож в сумку. Через пять минут прозвенит звонок. Успеваю.
Не понимаю, что мною движет. Нет, я точно сошла с ума и по мне плачет колония для несовершеннолетних. То, что должно было меня остановить, какое-нибудь хорошее внутреннее «я» кажется, исчезло
Я оделась и вышла на улицу. Было пасмурно и сыро. Мой шаг был торопливым, укутавшись в пальто, я старалась поскорее прибыть на желаемое место.
Местные хулиганы давно облюбовали себе один из темных переулков неподалеку от школы. Именно туда я и спешила. Здесь они часто курили, пили, грабили малышню, в общем, разбойничали понемногу. Я знала, что он придет туда первым и в одиночестве. Добраться туда можно было за полторы минуты. Руки замерзли – я одела перчатки. Нара не появлялся, прошло около двадцати минут.
Местечко было довольно заброшенное. Стекла, забитые досками, кирпичная стена, бутылки, окурки. Походящие декорации. Послышались шаги, я сжала нож покрепче.
Зачем я это делаю? Разве это мне нужно? Издавна врагу дарили жизнь – потому что жить это уже страшно. Отпустить врага считалось самой страшной карой. Но я не так жестока. Я всего лишь мелкая злобная девчонка с ножом в руке и диким желанием отомстить. Состояние аффекта. А еще у меня едет крыша, и быть милосердной и всепрощающей никак не получается.
Он завернул за угол на привычное место. В зубах уже дымила сигарета. Он присел на кирпич и, повернув голову, отшатнулся – увидел меня. Теперь он оказался загнанным в угол животным. Прочитать страх в его глазах не было трудным. Он приподнялся.
- Что тебе надо? – спросил, хотя и так сам все понял. Задаешь глупые вопросы – получаешь глупые ответы.
- Проверить боишься ли ты крови?
- У тебя не хватит сил! Кишка тонка, неужели ты думаешь, что можешь что-то мне сделать? Убери нож, это тебе не игрушка!
- Знаю. Страх, похоже, развязал тебе язык? - спросила я и вдруг засмеялась, горько и немного истерично.
Я смеялась над ним, над собой, над своей наигранной крутостью, да и вообще над ситуацией. Я приставила нож.
- Не делай этого! ...Прости!
Ну вот. Психологически я его задавила. Да он всего лишь плохой ребенок, хоть и выглядит старше лет на двадцать. Он и вправду боится меня. Смотрит с паникой во взгляде, которая начинает перерастать в ужас. А ведь он может меня пришибить одним мизинцем. Глупец.
Он начал пятиться к стене, а у меня уже появилась мысль о том, чтобы отпустить его на все четыре стороны. Самое главное – я его проучила, ему должно этого хватить. Я сыта его страхом. Но Нара что-то задумал – я заметила, как какое-то выражение догадки и торжества пронеслось у него по лицу. Я была в метре от него. Парень резко рванул руку и ударил по стеклу позади него – вспомнил, что было в классе. Я застыла. По его пальцам медленно стекала струйка крови. Я замотала головой. Нет! Зачем он это сделал!? Я взглянула ему в лицо, он победно улыбался, довольный тем, что понял, как можно легко избавиться от меня. Крови стало больше. ТАКОЙ ненависти я никогда раньше не испытывала. Нара уже догадался, что сделал что-то не то. Мое тело перестало быть контролируемым, и нож оказался в его груди. Он непонимающе смотрел то на меня, то на нож. В уголках глаз заблестели слезы. Ему хотелось жить. Он был молод. Но от такой раны не выжить.
Передо мной вдруг оказался другой Нара, который хотел защититься от этого жестокого мира, но все равно беззащитный. Я заглянула в его глаза и слезы непроизвольно полились, замерзая на щеках. Больше не было сил на это смотреть. Быстрей, подальше отсюда!
Я сошла с ума. Родители были на кухне, над чем-то смеялись. Нужно поскорей зайти в ванную, иначе они прибегут проверить, цела ли я.
Хотелось, сдирая кожу, смыть себя эту боль. Мне не стало легче, наоборот хуже втройне. Застывшие эмоции навалились разом, стало трудно дышать. Я задыхалась от ужаса. Все во мне кричало. Не получалось остановить свои крокодильи слезы. Рыдания рвали душу на мелкие кусочки.
Мама распахнула дверь без стука.
- Сая, что случилось?! Кто-то тебя обидел?!
- Нет, нет… Тяжелый день, мама…
Она крепко-крепко обняла меня. Я оплакивала свою человечность. У меня не было сил поверить в то, что я- Убийца.
Новое дыхание
Ура! До конца года оставалось ровно пять дней. И мы сходим с ума. Разве возможно вести себя спокойно под ласковым майским солнцем? Нашу школу, а вернее наш класс подобно эпидемии охватила весенняя паранойя. Учителя все еще пытаются достучаться до наших рассудков, но стучать уже некуда. На уроках творится кошмар. Стоит кому-нибудь ляпнуть какую-нибудь чепуху и класс начинает мгновенно биться в неудержимом хохоте. Никого не волнует, что шутка почти никем не понята, главное – урок сорван. Цель достигнута. Мы и в течение года не отличались благоразумностью, особенно наша компания. Вот с этого счастливого момента я наверно и начну повествование о себе любимой.
Я Ая. Скоро мне исполнится семнадцать, (скоро – это через семь месяцев). Я живу в новом столичном жилом комплексе с мамой, папой и братишкой.
Я обычная девчонка, можно было бы сказать каких много, но не могу. Считаю, что каждая личность уникальна. Не гений и не тупица. В общем, мне хватает. Я не особо люблю учиться, но меня любят учителя. Иногда личное обаяние спасает от плохой отметки. Я довольно таки оптимистичный человек. Но если меня не будут уверять в том, что жизнь прекрасна, я превращусь в пессимиста. Короче всего понемногу.
Принимаю тот факт, что я подросток, мне нравится этот возраст.
Даже не хочется взрослеть. Подростковый период проходит без криков и слез. Я человек добрый, но не наивный. Да и вообще немного трудно судить саму себя. Зато это могут сделать мои подруги, их у меня трое. Инкар, Тумка и Раяна. Мы с первого класса вместе – как в Бригаде.
Ко мне ближе всего – Инкар. Мы почти неразлучны. Раяна - это позитив во плоти. Я никогда не видела ее плачущей или хандрящей больше дня. С ней всегда очень весело и именно она заставляет меня верить в благосклонность судьбы. Тумка наш мозг. Ее на самом деле зовут Томирис, но она предпочитает, чтобы мы звали ее именно так, привыкла с детства. Если верить в реинкарнацию, то в прошлой жизни она была компьютером или какой-нибудь из первых ЭВМ. На контрольных по алгебре, геометрии, физике, химии бывает только одна пятерка – у нее. Мы уже почти не завидуем – привыкли. Зато мы обычно можем отыграться на гуманитарных предметах. Для ее математического мышления они слишком бесполезны.
А мы с Инкар очень похожи. Не внешностью, а внутренним миром. Но она более проницательна и серьезна чем я, смотрит на жизнь более трезво и взрослее, ее родители развелись, когда ей было двенадцать. Я верю во всякую чушь (как она обычно выражается), а она нет. Это она два года назад отговорила меня не становиться в будущем уфологом, а мне так этого хотелось. Но я потом поняла, что Инкар была абсолютно права. Она как разум, а я чувства. Как два полушария.
Что же объединяет нашу четверку? Конечно же, общие интересы: школьная жизнь, любовь, книги, музыка, одежда, кино и много всякой всячины, интересной девушкам нашего возраста. А еще дикая потребность отдохнуть от школы. Обычно в теплую погоду мы собираемся после школы и гуляем. Для того чтобы посмеяться, поболтать, поделиться впечатлениями, поесть шоколада, перессориться. Сейчас каждая из нас хочет, чтобы этот год поскорее закончился, у всех грандиозные планы на лето. Раяна уломала родителей провести две недели в Англии, и теперь ей приходится, как сумасшедшей зубрить английский язык. Мы понимающе улыбаемся, когда она, спрашивая или рассказывая что-то незаметно для себя, переходит на английский. Я уеду куда-нибудь на юг страны, отдохну и приеду, готовая к новому учебному году. Тумка и Инкар останутся в Астане.
Кажется, в этом году я немного переучилась и теперь нужно придерживать крышу. Делаю все не то, говорю невпопад, странно себя веду. Да… Весна действует. Сегодня выдался солнечный день, какие дарит только самый нежный месяц – май. Сейчас оно светит как-то по-другому, делая все пронзительно ярким, цвет каждого предмета насыщенным. Деревья покрываются нежной изумрудной листвой, я прихожу в восторг от такого зрелища. Будто просыпаешься от спячки. Осень, зима прошли как-то незаметно. А весна заставила дарить друг другу улыбки, заставила сердце биться в новом счастливом ритме.
Так хочется идти вприпрыжку, размахивать школьной сумкой, в которой уже нет ни книг, ни тетрадей, ловить недоуменные взгляды прохожих, влюбляться, делать глупости.
Да, наверно мои родители не оценят такого весеннего помешательства. Они и так не понимают многого в моем поведении, мы слишком часто не сходимся во мнениях. Даже когда я на самом деле права. Часто мне не верят, осуждают, но я их все равно люблю. Я привыкла к этому. Кроме меня они иногда срываются на Батыре – моем шестилетнем братишке и он после тихонько плачет, спрятавшись в шкафу, а я приношу ему конфет или вафель и его обида проходит так же быстро, как и появилась. Но ему везет больше – его слезы обычно смывают суровость с лица мамы или папы. Я помню, раньше тоже плакала и обижалась, а сейчас поняла, простила и отпустила. Вообще-то на родителей обижаться нельзя, их ведь не выбирают. Знаю – они желают мне счастья, но это иногда становится невыносимым. Однажды я решила провести небольшой эксперимент – получила три пятерки, вычистила дом до блеска (блестело даже то, что по своей природе этого не может), приготовила ужин, сходила в школу за братом и даже выучила все уроки. Потом села и ждала похвалы, но все оказалось напрасным – мама пришла уставшей. И так я поняла, что это абсолютно бесполезно. Делать что-то, потому что это нравится, а не, потому что родители похвалят. Можно сказать где-то год я занимаюсь самовоспитанием, с того момента, когда поняла, что мама с папой тоже могут ошибаться.
Может быть, им душно в городе? Может их давят вечная спешка и бетонные джунгли? Им наверняка хочется вырваться на свободу, поближе к природе, подальше от пыльного города. Хотя их поведение можно объяснить и другим (я сейчас немного увлеклась психологией) – возможно, они боятся, что я взрослею (что не опровергнуть), стало быть, они наоборот. И противятся этому, неосознанно конечно. Папа хмурится, когда мне звонят парни. Кажется, моя теория верна. Да я же по-любому должна встречаться с парнями, выйти замуж, в конце-то концов!
Кстати насчет парней. Я уже год мучаюсь безответной любовью, ну или скорее влюбленностью. Его зовут Дидар, он выпускник нашей школы. Я упустила момент, в школе мне его больше не встретить, не улыбнуться и не сказать «привет». Жаль. Просто я не виновата в том, что у меня развито чувство прекрасного. Самого прекрасного на свете.
Вот из чего примерно состоит моя жизнь. Есть, конечно же, еще миллиард мелочей, но всех и не вспомнить.
Мы собрались в кино. Никак не могла решить, что одену. Вечная женская проблема «нечего надеть», при выпадающих из за недостатка места в шкафу вещей Я как всегда опоздаю. Кое-как причесалась и выбежала из дома. По дороге я пыталась вспомнить закрыла ли я дом. Надеюсь, что да. Если нет, с кино можно будет распрощаться. Погода портилась: темнело – собирались дождевые тучи. Я мысленно ругала себя за то, что не взяла зонт.
Но я успела. Прибежала за десять минут до начала сеанса. Инкар прихватила билет и для меня. Я даже не знаю, что за фильм будут показывать. Доверюсь подругам. Надеюсь, что это не ужастик. Я никогда их не любила. Раяна болтала с продавцом в кинотеатре. Как всегда. Ее общительность иногда принимала пугающие обороты. Мы потащили ее в зал.
- Эй, я хотела купить попкорн вообще-то!
- Ну да, конечно, охотно верю, - засмеялась я.
- Тебя на минуту нельзя оставлять одну, уведут, - Тумка доставала билеты.
- Вечно ты за количеством гонишься, - как всегда, рассудительность в репертуаре Инкар.
Когда мы заходили в кинозал, свет уже потух. На экране гремела реклама киноновинок. Спотыкаясь в темноте, прошла к своему сиденью под номером шестьдесят девять, и едва удерживая провизию: колу, попкорн и чипсы, плюхнулась в кресло. Что-то больно возилось в руку. Я подскочила и начала искать причину укола, но ничего не нашла. Девчонки, возмущенные моей возней, усадили меня обратно.
- Потом пожалуешься кассиру, только, пожалуйста, сядь!
Я успокоилась и села поудобнее.
Фильм оказался неинтересным и запутанным, какое-то расследование с погонями и пистолетами. Не в моем вкусе. Если бы не Раяна, мы бы уснули там же в мягких алых креслах. Она обеспечила нам гоблинский перевод и изменила смысл фильма. Зрители постарше шипели на нас, помладше – смеялись вместе с нами. Молчание зала то и дело прерывали наши комментарии и идущие за ними взрывы хохота.
Когда фильм закончился, было уже темно, я хотела пойти домой пешком, но на улице шел дождь – тяжелый и теплый. О, нет! Снова простужусь. Легкие туфельки не спасут от луж.
Дорога домой заняла двадцать минут. Дальше я не осталась. Войдя в дом, я бросила ключи на тумбу и пошла, искать что-нибудь от простуды. Голова болела.
Четыре месяца спустя.
Мне хотелось сломать все, что меня в тот момент окружало. Предметы, мебель, стены расплывались из-за слез, застилавших глаза. Я рыдала, сходила с ума, жалела себя. Родители стояли за дверью просили меня открыть дверь. Я не слушала их. Я их ненавидела. Всех вокруг, без исключения.
- Почему?! – выла я. – Почему я?! Это неправильно! Я не буду так жить! Вы меня слышите?! Я так жить не буду!
Все вокруг меня собралось в мутный ком. Я одновременно ничего не понимала и понимала все слишком ясно. Мозг отказывался правильно функционировать. Меня трясло от плача, от крика. Было все равно, это теперь уже потеряло значение. Слезы не кончались. Я не замечала, что бью стенку и то, что кулак разбит в кровь.
Я ВИЧ-положительна. Больна. Ненормальна. Никогда не забуду первые выражения лиц матери и отца. Их реакции. Они не думали, что такое может случиться со мной, девочкой из хорошей семьи с интеллигентными родителями. Они считали, такое может произойти только с людьми легкого поведения, наркоманами и отбросами общества. Никогда не прощу их неосведомленность. Никогда не забуду их недоверие, сменившееся шоком. Никогда не забуду их взгляды, в тот момент между нами как будто выросла стена. Между ними и мной. Не этого я ожидала от людей, которые выпустили меня в этот мир. Тогда мне оставалось надеяться только на поддержку друзей.
Лучше бы я жила, ничего не зная. Лучше бы не соглашалась проходить то обследование. В сентябре весь наш класс «проверился». Нам просто предложили. Результаты не разглашались. Может, так и было нужно.
До боли жалко себя. Мне больше ничего не остается, как заниматься самобичеванием. Последней каплей моего безумия стали подруги. Я так надеялась, что они меня поймут. Мы перестали быть подругами: все, что у нас было – наша дружба – оказалась пустым и лживым. Я переживала измену и потрясения, которых раньше не знала. Наверно, сумасшествие прибавится к моему букету болезней.
Теперь я совсем одна, сама с собой наедине. Теперь приходится смотреть на вещи по-другому. Меня никогда не учили преодолевать душевную боль. Я так завидую здоровым людям сейчас. Боль, боль, боль. Я всегда удивлялась, как ее показывают в кино или описывают в книгах. Мне казалось все это наигранно. Сейчас я понимала, настоящую боль не сыграть.
Неужели я нужна была им только когда была здоровой? Даже мама и папа. Смогу ли я простить их? Теперь я почти все время чем-то раздражена, не выхожу из комнаты, не разговариваю с родными. Наложить на себя руки страшно, да и какой смысл?
ВИЧ вырвал меня из радостной иллюзии, долгого сна под названием «Счастливая жизнь», заставил снять розовые очки, при мне же растоптал их. Боже, да если бы они меня поддержали, я, возможно, смогла все принять. Болезнь показалась бы мне простой ангиной или насморком, в общем болячкой, через которую можно легко перешагнуть. Но моя «хворь» сковала меня по рукам и ногам. Страх – тяжелые цепи и я не могу их разорвать. Я боюсь, страшно боюсь. Чувствую, что каждый вздох может стать последним. Не могу ни в чем разобраться. В голове страшная путаница, в душе – страх, в сердце боль. Вот такой расклад.
Я буду лечиться, буду отодвигать срок, буду убегать от смерти. Глупо. Она подождет. Она дождется, и тогда, я окажусь среди рядов ее жертв.
Я понимаю того человека, который оставил иглу в кинотеатре. Это действие было криком отчаяния, местью за одиночество. Мне понятно его поведение. Я знаю И ненавижу. Ведь он знал или знала, что разрушит мне жизнь. Сейчас я чувствую, что могу выкинуть что-нибудь подобное. Я опасна для общества.
Не волнуюсь, что надо в школу, родители не заставляют. Пожалуй, тут даже есть кое-какие положительные моменты. Ну вот, оптимиста просто так не победить. Но я отправила его в нокаут и отослала далеко в подсознание, чтобы он не мешал мне страдать. Интересно уже вся школа знает, что я больна? И меня теперь везде будут отвергать? В школе, в университете, в жизни? Если я, конечно, проживу столько времени.
Просто прелестно, я изгой общества. Обреченная всю оставшуюся жизнь сидеть в четырех стенах и жалеть себя.
Но хандрить все время очень трудно и поэтому я постепенно, незаметно для себя стала успокаиваться, и даже утром вышла со всеми на завтрак. «Все» хмурились и ели, глядя в тарелку. Батыр пытался разрядить обстановку, рассказывая, как вчера прошел урок труда в школе. Он слепил робота, лучшего в классе. Я улыбнулась и потрепала его волосы, раньше я бы устало вздохнула и пробурчала что-нибудь вроде «когда же он все-таки заткнется». Сейчас меня это интересовало, так как будто от этого зависело мое будущее. Каким-то еще рассказом он развеселил только меня. Родители почему-то оставались без настроения. С чужими людьми и то было бы уютнее. Мы молчали, сейчас это было единственным выходом. Когда они уже, наконец, поймут, что самое важное в жизни не деньги и мнение общества. Какая разница, что скажут люди? Мы живем одну жизнь и уж точно не для мнения окружающих. Кто же объяснит им это?
Может быть, жизнь налаживалась - у меня уже не было мыслей о суициде, настроение было более или менее приподнятым. Покопавшись внутри сознания, я с ужасом обнаружила, что ненависть уже заполнила почти всю мою душу. Странно конечно, сидела и не замечала, а тут проснулась. Я презирала всех. Старалась найти какие-нибудь оправдания, но не получалось. Как все-таки все сложно. Это опустошение. Я не знаю. Я запуталась. Шок и смятение. Большее понять сложно.
От нечего делать я включила компьютер. Сколько я уже не была в Интернете? Наверно, около месяца. Рекорд. Даже странно – раньше я считала его шестой стихией – после денег. Количество входящих было просто ужасающе огромным. Из десяти первых писем семь оказались спамами. Но именно сегодня я решила прочитать их всех, хотя раньше они бы уже были безжалостно уничтожены. Так, открываем одиннадцатое письмо. Пробежавшись глазами по первым строчкам, я начала смеяться. Зашлась в хохоте бывалой истерички, все тело тряслось.
Кто-то украл мой сюжет.
« В кинотеатре зрительница села на кресло почувствовала боль от укола в ноге. Когда она присмотрелась, увидела еле видную иголку в кресле, которая выглядывала примерно на 3-4 миллиметра, а также записку: «Вы только что инфицировались СПИДом».
Центр по контролю за заболеваниями сообщает о многих подобных случаях…»
Дальше я не читала. Могли бы и мне записку оставить.
Нет, ну это точно ирония судьбы. Ошибка. Или издевательство. Хотя может быть это и правда. Мне не оставили записку и подарили еще немного беззаботной жизни.
И все опять поплыло из-за слез. Я плакала, потому что не могла по-другому, и в то же время меня ужасно раздражала эта апатия. От безысходности хотелось лезть на стенку. Прошло уже достаточно много времени, я ждала пока все мои слезы, наконец, найдут выход. Они все текли и текли, я даже не пыталась взглянуть в зеркало, лишний шок был мне не к чему. Это должно было прекратиться. И я ждала.
Появилась неприметная и неназойливая мысль – из-за чего в принципе я плачу? Так иногда бывает: когда долго ссоришься или же споришь – забываешь, в чем суть. Может быть, все не так уж серьезно? Я же все-таки не первая.
Все в той же напавшей задумчивости я удалила ящик, затем включила телефон. Он все это время находился непонятно где, и без зарядки упорно не желал работать.
Вскозь слезы я горько усмехнулась – сколько же всякой чуши у меня на карте памяти. Плаксивые картинки, душещипательные песенки. Недолго думая, я отформатировала все, что там было. Потом пришло время удалять все входящие смски вместе с непрочитанными. Их количество зашкаливало за тысячу. Удаляя, я удивлялась, какая же глупая у меня жизнь. Как будто и не моя вовсе. Ощущала себя персонажем «Матрицы». Я тоже избранная, избранная умереть. Звучит мрачно. Но именно сейчас я хотела быть самой заурядной девчонкой в мире с банальными проблемами, небольшими жизненными драмами, с простой, но здоровой жизнью.
Я откинулась назад и начала разглядывать потолок. Маленькие трещинки на вроде бы безукоризненно ровном потолке интересовали меня больше всего на свете. Светло-лиловые стены, в тон им, шторы - я разглядывала свою комнату как в первый раз.
Наверно если бы я умерла тогда, сейчас не было бы так больно – ни мне, не им. Мне тогда было два года. Этот случай навсегда врезался в мою память, и иногда выплывая из подсознания, он заставляет меня просыпаться с криком, и бешено бьющимся сердцем. Я чуть ли не стала жертвой автокатастрофы – в полуметре от меня вовремя остановилась машина. Парень, проходивший мимо, оттащил меня оттуда и отдал родителям. Рев стоял на всю улицу. Просто отец встретил давнего приятеля и они заболтались втроем, ну я пользуясь случаем улизнула навстречу потоку машин. Мама заметила мое отсутствие, когда я испуганная и заплаканная была в пути для передачи меня непутевым родителям. Прошло столько лет, а я до сих пор вспоминаю пронзительный визг шин.
Мне вдруг стало так безразлично, все равно ничего с этим не поделаешь. Лекарства еще не существует. Тянуть время не имеет смысла.
Мозг был настолько увлечен и переполнен мыслями, что на осознание действий остального организма сил не оставалось.
В конце концов, столько людей умирает от того же насморка или гриппа, да даже от загрязненного воздуха. Закралась даже такая мысль, что один человек не очень то большая потеря для человечества. Просто галочка для статистики. Вот даже в эту самую минуту умирают несколько человек, и где гарантия, что я не присоединюсь к их числу в скором времени?
Эти размышления были настолько запутанными, что я уже не осознавала четкой границы между обидой и жалостью к себе, безразличием и болью, опустошенностью и ненавистью. А это означало только одно. Стоп. Перегрузка.
Солнце светило в глаза, заставляя проснуться. За эти дни я уже забыла о его существовании. Лениво потянувшись, я взглянула на часы, они показывали (как мне показалось, с укором) три часа дня. Я проспала четырнадцать часов, истинно богатырский режим. Я чувствовала себя, как феникс после перерождения (или как он должен себя чувствовать по общепринятому мнению), а проще говоря, длительный сон пошел мне на пользу. Стоя у окна и разглядывая привычный пейзаж, я думала, чем может обернуться для меня этот подозрительно позитивный прилив сил. Это не было похоже на затишье перед бурей. Наверно я поняла, что больше не буду плакать. Не буду загонять себя в могилу раньше времени. Поплакали и хватит. Казалось, что душа через слезы выплеснула всю боль и весь негатив. Без всяких махинаций с аурой, чисткой кармы и еще чем-то подобным. Просто было хорошо и спокойно.
Теперь я знала, что вынесу все. Даже мусор.
Вытерплю любую выходку судьбы.
Не знаю, откуда появилась такая решимость, но я подошла к зеркалу и улыбнулась своему опухшему отражению.
Жизнь начиналась заново.
Просто пора показать, кто здесь главный, стукнуть по столу и начинать верить только в себя и свои собственные силы. Я сильная, согреюсь сама. Или постараюсь быть сильной.
И мир вокруг меня тут же начал меняться. Серый цвет исчезал, тая из моего мира, из моей жизни, я перелистнула страницу на следующую главу. Начиналась моя персональная Эпоха Возрождения.
Балкон был залит солнечным светом, казалось, можно было дотронуться до медово-золотистых нитей, пылинки вились сверкающими спиралями. Уровень моей эйфории приобретал опасный оттенок, я во всем увидела красоту и была в восторге от этого. «Человек умирает, когда в нем умирает радость» - а значит, я жива!
Теперь я поняла, в чем смысл жизни. Она стала ускользающей, как вода сквозь пальцы и мне предстояло крепко сложить ладони, чтобы удержать ее. Оказывается, нужно просто жить, а не существовать. Меня это слегка удивило, слова будто бы приобрели новый смысл. Ведь часто мы произносим слова на автомате, не замечая, что вообще говорим. Каждая мысль теперь становилась светлее, вдыхать воздух стало легче, он словно приобрел вкус и аромат. Я уже почти всех простила. Почти. Предательство- это не сказанное сгоряча слово, от него мертвеет кусочек души, восстановить который не в силах никто. Тем более я просто человек.
Дома было тихо. Родители увели брата в школу, а сами ушли на работу. Меня потянуло на кухню, было необходимо срочно поесть, иначе я бы просто свалилась, смена настроений не обошлась мне даром. Появился буквально волчий аппетит. Около часа я сметала еду с полок, холодильник опустел в первую очередь. Пришлось закрывать глаза, желудок уже ничего не принимал, но мозгу это понять было немного сложно. Прежде чем помыть посуду, включила радио и настроилась на любимую волну. Крутили какие-то иностранные хиты, я пыталась подпевать. Слух у меня есть, но вот голосом часто не вытягиваю. Сейчас же мне было абсолютно все равно. Если где-то не хватало силы, беззастенчиво переходила на писк, «…пой, как-будто никто не слышит». Становилось весело и смешно. Хотелось что-нибудь делать, пробудилась энергия.
После рекламы наступила пауза, а после заиграла «Viva forever». Остановившись, я прислушалась, потом выключила воду и направилась к радио. Мелодия лилась, голоса переплетались в нежной симфонии. Словно происходило нечто чудесное и мне не хотелось, чтобы это ощущение исчезло. Не помню, как оказалась в гостиной. Зажмурившись, раскинув руки, как если бы они были крыльями, я кружила по комнате. Казалось еще немного и можно взлететь. Никто не видел моего счастливого безумия, я представляла, что здорова и могу жить нормальной жизнью, нарожать детишек (болезнь научила мыслить взрослее), и умереть в один день с любимым,- старенькой, седой и счастливой.
Я не умру от СПИДа. Я знаю это.
Улыбка теперь не покидала моего лица. Солнце светило только для меня, птичье щебетанье посвящалось только мне. Было приятно осознавать, что страхи ушли и я победитель. Улица манила бирюзой неба и солнечным светом. Я надела свои любимые вещи, которые очень часто жалела одевать, и довольная отражением, вышла.
Школа была закрыта на карантин. Какой-то из седьмых классов подверглись эпидемии гриппа «Счастливчики…» - пронеслось где-то на окраине сознания. Я брела рассеянно и неторопливо. Недавно выпавший снег приятно хрустел под ногами. Четкой границы между осенью и зимой еще не наблюдалось, лежал снег, но было тепло. Я никогда не была любительницей бесцельных прогулок, а теперь это стало жизненно необходимо. Надо бы записаться на какую-нибудь спортивную секцию. Здоровый образ жизни, как говорится, - то, что доктор прописал.
Кто-то окликнул меня. Обернувшись, мне пришлось изобразить удивление.
- Дидар?
- Привет, Ая! Как ты? – он как всегда выглядел безукоризненно, не каждая девушка могла следить за модой, так как он. Волосы задорно торчали и блестели на солнце от геля Мальчик с обложки. «Он наверно и в маникюрный салон ходит» - мстительно подумала я. Еще бы, сама о ногтях вспоминаю раз в месяц.
- Хорошо, ты? – лицемерие налицо, говорю одно, думаю другое. Где же мои моральные ценности?
- Отлично, вот пары прогуливаю, а ты? Гуляешь? – «нет, я выгуливаю ручных бактерий», откуда у меня столько сарказма?
- Что-то типа того…
Мне почему-то стало все равно. Раньше бы я лепетала рядом с ним, смущаясь и краснея, а сейчас почти скучала. Я не любила пересматривать фильмы или перечитывать книги. Так и сейчас. Он был пройденным этапом.
- Давай зайдем? – он кивком показал на кафешку.
- Может в другой раз? Я денег не взяла, - это было слабой отговоркой.
- Издеваешься? – Дидар вопросительно наклонил голову. Я, кажется, оскорбила живущего в нем джентльмена.
- Нет, что ты! Просто…- он не дал мне договорить, схватил за руку и повел в сторону кафе. Окна помещения горели огнями, гирляндами, везде были развешаны изображения елочек и новогодние поздравления. Я заметила, что подготовка к Новому году началась еще с первого ноября.
- Хотя бы согреемся. Что будешь заказывать?
- Только кофе, - я была немного сбита с толку его поведением. Он, улыбаясь, принес поднос. Мне захотелось покрутить пальцем у виска, поэтому я начала теребить свой шарф, заботливо связанный бабушкой.
- Рассказывай, как там у нас в школе? Как наши?
Не зная, кого именно он имел в виду под «нашими», мне пришлось подумать, что ему ответить. «Наши» уже два года как покинули школу.
- Все по-старому. Учителя учат, мы учимся.
- Оригинально. А директор тот же?
- Да. С того момента, как ты ушел, ничего не изменилось.
- Жаль.… Как у тебя учеба? – он, кажется, не хотел делать паузы. Я потягивала кофе и думала, зачем согласилась пойти с ним. Ох уж, это женское самолюбие.
- С тройки на пятерку, пытаюсь потихоньку, у вас там как? Сложно наверно?
- Да нет, привык уже. Все-таки второй год, - и тут его как прорвало. Мне показалось или он хотел произвести впечатление? Ну нет. Свой шанс ты уже упустил.
Он рассказывал о своих веселых студенческих буднях, о планах на будущее. Моя роль была незначительной, просто иногда подавать голос, показывая, что я слушаю.
- Кстати, почему ты в школу не ходишь?
- Карантин.
- Ммм, а я вот с девушкой расстался…- у него отлично получилась печальная интонация. Он перескочил на более волнующую его тему. Мне же не оставалось ничего иного, как понимающе хмыкнуть.
- А что так? – спросила я, пытаясь не выдать интереса больше чем нужно.
- У нее брат туберкулез где-то подцепил, ну я и бросил ее для профилактики, - он изобразил насмешливую улыбку, от которой в прошлом мне бы безвозвратно снесло крышу. А сейчас я только вздрогнула и отодвинулась чуть дальше к спинке стула. Стало противно. Видно при рождении ему была дана только красота, дальше лимит положительных качеств был исчерпан.
Я прокашлялась и, глядя в окно, спросила:
- Бывает.… А что если бы я заболела?
- В смысле?
- Ну что если я тоже больна и могу тебя заразить?
- Зачем ты спрашиваешь? Это же шутка такая, да? Таким не шутят.
- И вправду, на такую тему не пошутишь. Интересно стало, чтобы ты сделал.
- Не знаю.… Но к чему ты это?
- Да просто в голову взбрело, - представляю какой интересной собеседницей я была сейчас. Странно, что он еще не зевал. И меня вдруг осенило - он не заснул, потому что был на охоте. Он же мужчина- охотник. Ну, давай, охотник. Покажи себя. Дерзай.
Дидар разглядывал меня с плохо скрываемым интересом, прищурив глаза. Оценивал, стоит ли игра свеч. Даже если бы я сейчас начала врать, что смотрю детские каналы по тоскливым вечерам, ему было бы плевать. Я была всего лишь целью. Да как ему не стыдно вообще? Неужели вокруг мало его ровесниц?
Хоть я сегодня и выглядела лучше, чем обычно, то просто теоретически не могла быть в его вкусе.
- Знаешь, ты так сильно изменилась…
- И в какую же сторону?
- Даже не знаю, стало совершенно другой. Я и не замечал что ты такая симпатичная…
- Спасибо, - разговор принимал очень неприятный для меня оборот, - Ну ладно, я пойду. Извини.
Он соскочил, чуть не опрокинув столик.
- Но почему? Я сказал что-то не так? Ты обиделась? – он просчитывал все варианты и не мог понять, чем вызвано мое поведение. Все-таки женская логика никогда не станет доступной для противоположного пола.
- Нет, все нормально. Пока. Не болей.
Надеюсь, мой уход был эффектным. Я только что «отшила» известного сердцееда и настроение заметно улучшилось. А купленная плитка шоколада еще больше согревала душу.
Люди всматривались в мое лицо, пытаясь понять, кто я: сумасшедшая или же просто счастливая. Но я балансировала где-то на границе этих состояний. Неожиданных встреч больше не хотелось, поэтому мой шаг стал быстрее.
Как приятно, когда дома все чисто и аккуратно! Но в тот же момент меня напугала мысль, что же делать в освободившееся теперь время. Не устраивать ведь истерику, а дел больше не осталось. И будто мне во спасение зазвенел звонок. Звонили в дверь. Очень робко как мне показалось. Направляясь к двери, я взглянула на календарь. Одиннадцатое число - завтра у меня день рождения! Из-за этой новости я чуть не забыла куда шла. Такие даты люди обычно помнят.
Мы стояли и смотрели друг на друга. Я не знала, как реагировать, увидеть их было слишком неожиданно. Это были они: Инкар, Тумка и Раяна – втроем. Не знаю, сколько мы так стояли, тишину нарушила Тумка:
- Можно? – нерешительно начала она.
- Заходите, - я отошла, пропуская их вперед. Они осторожно зашли. Было смешно наблюдать, как мои подруги сидят, тесно прижавшись, друг к дружке. Им было стыдно и неуютно - это можно было определить по нервным движениям пальцев.
Я сидела напротив, разглядывая картину на стене, именно сейчас она стала ужасно интересной для меня.
- Ая?
Помедлив, я ответила.
- Да? – у меня было заметное торможение, но я ничего не могла с собой поделать.
- Мы пришли, чтобы извиниться. Знаю, мы поступили ужасно и нам так стыдно, - Инкар говорила тихо, и я даже не думала усомниться в искренности ее слов.
- А потом когда поняли что наделали, не могли с тобой связаться. Телефон был выключен, в нете ты не появлялась и …
-Прости нас, если сможешь - перебивая Раяну, сказала Тумка. Они еще с полминуты помолчали, а потом почти одновременно разрыдались. Мне нужно было немного времени, чтобы все понять и придти в себя.
- Не плачьте, - у меня не было сил повернуться к ним. Смотреть на их слезы было больно. – Я же еще не умерла.
Они посмотрели на меня с испугом, я же пожала плечами. А что мне еще оставалось делать? Просто мне стала привычной подобная мысль, а они столкнулись с другой жизнью. Там где есть болезни, проблемы, смерть и где все по-настоящему. Спустила их с небес на землю. Рыдания стали еще громче.
- Не надо, пожалуйста, - глубокий вздох, - Я вас прощаю.
Мы обнялись. В груди защемило, я вновь обрела уже погребенную мной дружбу. Приходилось молча глотать слезы, не хотелось, чтобы им было еще хуже. А они, кажется, не могли перестать рыдать, мне стало грустно. Словно девчонки прощались со мной, но лучше не стоит этого показывать. Им ни к чему такие раны на сердце, свой крест нужно нести самому, а не взваливать на окружающих.
Я первая улыбнулась и вытерла слезы, им же все никак не удавалось успокоиться. Я принесла сок из кухни и достала личный фотоальбом. Такой привычный, с забавным плюшевым щенком на обложке. Мне всегда хотелось иметь собаку, но приходилось довольствоваться этой. Мы смотрели на наши улыбающиеся лица, смешные рожицы, вспоминали приятные минуты прошлого и снова плакали.
Вот наша школа, знакомые коридоры, на этом фото мы в парке, кормим лебедей, катаемся на аттракционах. Или вот эта - где мы в любимом кафе измазались мороженым. Как же все-таки хорошо, что мы все любим фотографироваться. Сколько приятных воспоминаний остается от дней, которые не хочется забывать.
Я решила, что буду праздновать день рождения через день. Не знаю почему, но это казалось мне правильным решением. Подруги просидели у меня около четырех часов, и как только за ними закрылась дверь пришли родные.
За ужином я попросила у них прощения за то, что была таким нытиком, да и вообще за все. А они у меня за то, что из-за шока не смогли утешить и поддержать.
- Я наверно не смогла сразу понять.
- Ты же знаешь, что мы тебя очень любим, просто мы были страшно глупыми, да? – уже обращаясь отцу, говорила мама.
- Я тоже вас очень люблю.
И я на самом деле их люблю – порой грубых и консервативных, но таких родных и привычных. За все, что они для меня сделали, за их воспитание, даже за то, что они меня ругали и не понимали. И прощаю.
Это был лучший вечер с семьей, мне бы никогда и в голову не пришло что во мне столько слез. Каждый по-своему пытался подбодрить.
Лежа в постели, я мысленно прокручивала как пленку все свои воспоминания. Начиная с сознательного возраста, все, что всплывало в памяти, все детали и малозначимые вещи. Прокручивала ту жизнь, когда мне еще ничего не грозило. Я анализировала свою жизнь и свои поступки. Слишком часто забывала сказать «прости» или «спасибо», не уступала места в автобусе, допускала недопустимые мысли. Это была ночь внутреннего суда.
Уснула я незаметно, запутавшись в паутине размышлений - последнее время я размышляла о чем-нибудь в два раза чаще. Сны были какими-то расплывающимися, ускользали от меня, дразня и пугая. Из-за них хотелось проснуться, но сновидения не отпускали. Мне так и не удалось понять и запомнить о чем они были, но одно осознавала точно – настолько пронзительно-печальных снов я не видела никогда.
Меня разбудил телефон. Не открывая глаза, я думала, что не стоит ставить любимую песню на мелодию звонка или будильника. Вырабатывается довольно неприятный рефлекс. И чуть позже до меня дошло, что сегодня день рождения. Мой. Всегда ожидаемый любимый праздник. Но не сегодня это точно. Сотовый беспомощно пикнул в последний раз за это утро и затих. Все хотели поздравить первыми, сорок три новых сообщения были тому доказательством. Кто-то поздравлял несколько раз, ничего нового я не увидела. Уже поднадоевшие поздравления не сильно отличались друг от друга, но я пыталась искренне радоваться каждому. Часы показывали одиннадцать часов, с кухни веяло чем-то жареным и безумно аппетитным. Наверно мама встала намного раньше, чтобы готовиться к празднику. Желудок моего невинного желания просто нежиться в постели не понимал и настойчиво бурчал. Семья поздравляла бурно и с восторгом, им это приносило больше удовольствия, чем мне. Мы готовили салаты и я, стараясь не порезаться, выполняла любые безопасные поручения.
Все вроде бы было хорошо, но какая-то тяжесть не давала дышать полной грудью. И поэтому, Батыр, видя, как я безуспешно пытаюсь надувать шарики с важным видом забрал их у меня. Я лишь бессильно рассмеялась и по привычке потрепала непослушные светлые волосы. Хоть и нежности у нас с ним не в особом почете, сегодня мой день рождения и мне позволялось многое.
И вот все приготовления закончено, и мы собрались за столом. Я надела улыбку, терпеть не могу портить настроение другим людям недовольным видом. Даже так обожаемый мной медовый торт не смог меня взбодрить. И подарок – золотое колечко с удивительным зеленым камнем. А потом поздравления, поздравления и еще раз поздравления…
Дышать становилось все трудней, я попросилась выйти на улицу. Дома не хватало воздуха.
У меня не было определенной цели или направления, я просто шла куда-то вперед.
Никогда в жизни не видела такого заката, все красивые слова и сравнения как будто исчезли. Это было трудно передать, и они тут были абсолютно ненужными. Все было ярким как в диснеевском мультике. Красный, розовый, золотой, фиолетовый – цвета смешались в самую поразительную картину.
Меня полностью захватил закат, я стала его частью. Я стояла и смотрела, позабыв о том, что стою посреди дороги. Из дурманящего оцепенения вывел крик. Так кричат звери, увидев опасность. Он отпечатался в моей голове и звенел в ушах.
А потом визг шин, треск и вдруг все звуки исчезли из мира. Все произошло ужасно быстро и в то же время будто замедленно. Машина, рискованно развернувшись, уезжала. Кто-то подбегал, кто-то кричал. Судьба сделала вторую попытку. В списке живых меня, почему-то никак не должно было быть, иначе, почему меня так часто сталкивают со смертью? Я была права тогда, от СПИДа я не умру. Автомобиль сделал свое дело, и спасать меня уже поздно и бессмысленно. Больно не было. Первая боль заглушила все восприятия. Лица, склонившиеся надо мной, расплывались в пятна, я закрыла глаза. Все равно это не те люди, которых я бы хотела видеть.
Было обидно, все оказалось слишком просто. Жаль, что я многого не успела.
Толпа нарастала. Любители бесплатных зрелищ все прибывали
Простите и прощайте, все кого я знала. Будьте счастливы!
«А теперь умирай» - приказала я себя. Желание жить отступило, совесть относительно чиста. Ничего не мешало мне покинуть этот мир. Этот болезненно приятный вдох был последним.
Штрафной ангел
Ветер свистел в ушах. Он падал как-то странно, как в замедленной съемке и это уже начинало надоедать. Казалось, что он только что проснулся, но и в этом он не был до конца уверен. Он не шевелился. Просто падал и ждал.
И будто поняв его, падение прекратилось, он ненадолго завис над землей и благополучно приземлился на ноги. Вокруг высились здания, над головой плотно нависали тучи, скорее всего это была крыша какого-то дома.
…Мир разглядывал его, выглядывая тусклым солнечным диском из-за облаков. Было неуютно. Ветер нещадно обдувал его, пробегал под одеждой, пытаясь прощупать человека. Ветер не понимал в чем же дело, человек был каким-то странным, полуматериальным, полуосязаемым. Такими были человеческие эмоции. Он часто встречал их на своем пути, как преграды.
Каждый выступ заволокло белым плотным туманом, очертания чего-либо можно было разглядеть с огромным трудом. Но это не пугало. Обстановка казалась смутно знакомой и на душе становилось легче.
Через некоторое время, когда уже соседние крыши исчезли из виду, в центре крыши начали появляться фигуры. Он же просто стоял и ждал, зная, что ради них попал сюда.
Все парни были похожи на него, а он на них, отличие было только в том, что у него не было таких больших серых крыльев. То есть у него не было крыльев совсем. Но почему и это не удивляло? Взгляды ангелов (так он про себя назвал их) были спокойно-задумчивыми, что не вязалось с подростковыми фигурами. И все они с интересом разглядывали его. Их было десять.
Он как будто знал, что нужно делать и спокойно стоял. Один из подростков пошел навстречу, видимо старший, положил бледную руку к нему на плечо и улыбнулся:
- Добро пожаловать!
Это словно стало сигналом для остальных, девять человек сорвались с места и побежали к ним. Поднялся шум, зазвенел смех.
- Ты с нами!
- Мы ждали тебя!
- Теперь мы братья, все вместе,- было трудно определить, кому какая фраза принадлежит.
- У нас новичок!
Новичок был растерян, но в тоже время его душу наполняло чувство спокойствия и светлой радости. Он будто бы нашел семью, давно потерянную и почти забытую. Сейчас ангелы были обыкновенными парнишками, у которых по случайности появились невообразимые серые крылья. Они галдели как обыкновенные дети.
Тут старший, стараясь перекричать остальных, поднялся над землей на метра два. Новичок, будучи бескрылым, смотрел на него, во все глаза. Это казалось ему фантастикой.
- Минуту внимания! Алло, народ! Тише я говорю! – он остался доволен создавшейся тишиной и продолжил: - Скоро рассвет, вам пора разлетаться. Удачного дня!
Парни и в самом деле начали разбегаться и прыгать с крыши. Новенький, подхваченный общим порывом, подбежал к краю и остановился в изумлении. Девять точек летели вниз с такой скоростью, что их очертания стали трудноразличимыми, и тут один за другим в небольшом расстоянии от земли резко устремились вверх, в небо. Это было прекрасно. Солнце своими первыми лучами осветило ангелов, они же вскоре исчезли в разных направлениях.
- Ну что начнем знакомство с твоей новой жизнью? – они остались вдвоем. Старший подросток и новичок.
- Начнем.
- Тогда слушай внимательно, Аран. Мы все братья…
- Аран? Это мое имя?
- Скорее прозвище. У нас нет настоящих имен, мы их забыли, к сожалению. Сами придумываем. Так вот, мы все братья и живем вместе…
- Но кто мы? Я ведь не такой как вы!- он уже перебил старшего второй раз, но тому было все равно или скорее его терпение на самом деле было ангельским.
- Ты узнаешь все, что тебя будет интересовать, но со временем, не все сразу. Жалей свою психику. Привыкай постепенно.
- Ладно. Прости, что перебиваю.
- Спасибо, что вообще позволяешь говорить. Я рад и этому. Готов слушать?
- Да.
Они сидели на краю крыши, свесив ноги в бездну. Страшно не было. Аран знал, что этот мир уже ничего не сможет ему сделать.
- Начнем с того, что не так уж ты и отличаешься от нас. Пройдет около трех дней и у тебя появятся такие же крылья. Для того, что бы ты появился, ушло много энергии и поэтому крылья будут, но позже. У меня крылья появились через неделю. Это было что-то просто невероятное, впрочем, ты скоро сам поймешь. И когда они появятся, будь осторожен, для некоторых предметов ты еще материален. К этому конечно сначала трудно привыкнуть…- старший кивнул на свои гигантские светлые крылья.
- Но почему я вообще появился? Я будто помню все, но одновременно ничего не помню.
- Этого мы не знаем и не пытаемся узнать. Так легче.
- Вы давно так живете?
- По человеческим меркам, да. Я появился первым…из нас.
- Неужели кто-то как мы, был здесь раньше?
- Да. Я был среди них самым младшим. Я расскажу тебе об этом потом, идет? – эта тема расстроила старшего, Аран смог заметить это по внезапно погрустневшему лицу.
- Идет.
- Я ведь должен был рассказать, что-то еще очень важное. Ах, да! Тебе наверно интересно, что мы делаем целыми днями? Мы спасаем людей. Конечно не все человечество.
- Только достойных?
- Достойных в этом мире очень много, каждый из них рождаясь, имеет право быть защищенным и спасенным. И не нам судить, кто достоин, а кто нет. Это просто наше призвание, смысл нашего существования.
- Но все равно, кого именно вы спасаете и как? – Аран разглядывал людей внизу, похожих на муравьев в муравейнике, бегущих по своим делам и заботам.
- Это трудно понять и тем более объяснить. Если ты увидишь этого человека, то сам поймешь, что нужен ему. Спасение человека – твой второй и последний шанс.
Арану нечего было сказать. Обдумать все было трудно, почти невозможно. Голова была полна вопросов, но он решил узнавать ответы постепенно.
- Я не могу тебя сегодня оставить, и братья будут по очереди оставаться с тобой.
- Нянчиться? Я в этом не нуждаюсь,- ответил Аран, но тут же упрекнул себя, это ведь могло показаться грубостью. Откуда в нем могла появиться подобные проявления, он не знал.
- Это необходимо, нам ты нужен относительно живым. Шучу. Мы не дадим тебе пропасть.
Город просыпался. Вошедшее в силу солнце освещала крыши небоскребов. Уже ставшие братьями, парни сидели на краю тридцатиэтажного дома.
- У меня есть идея. Думаю, тебе захочется посмотреть на город?
- Конечно, - Аран развернулся и пошел к двери, выводившей на лестницу.
- Куда ты? Такой путь не для нас. У нас все проще, - при этих словах старший как-то странно улыбнулся и направился к Арану….
Наблюдать город в высоты птичьего полета было непередаваемо. Старший мерно взмахивал крыльями, облетая воздушные ямы, казалось он и не чувствовал своей ноши. Они летели над зданиями невидимой тенью. Все было чужим, но знакомым, Аран не мог точно вспомнить, где он мог видеть некоторые из этих зданий, откуда знал повороты этих улиц.
Ему было трудно поверить - люди не летают, разве возможно, что его сейчас держит ангел? Разве возможно, то, что он сейчас в небе, не в вертолете, так высоко наблюдает панораму города?
У неба не было границ. Небо не волновалось ни о чем, небо было абсолютно свободным и безгранично великим. Оно показывало, как быстротечна земная жизнь, и как изменчиво, но вечно оно.
В небе не было обыкновенных страхов и переживаний, они растворялись в этом непоколебимом спокойствии.
Темнота медленно наползала, захватывая все больше пространства. Загорались разноцветные огни, мерцая внизу. Аран даже представить не мог, сколько часов прошло, само понятие времени здесь теряло свое значение. На крышу они вернулись, когда уже весь город оказался под плотным покровом ночи.
Все братья были в сборе, они тихо переговаривались, ожидая, когда остальные подлетят. Горел костер, парни по очереди усаживались вокруг него, подставляя ладони к огню. Аран последовал их примеру. Ему всегда нравилось смотреть на огонь. Его удивило пламя, подобного он не видел никогда в жизни. Не было дыма, не было дров, только уютное тепло и непривычные для огненной палитры цвета: зеленый, синий, золотой, фиолетовый.
Когда он протянул руки к огню, костер словно чихнул, и множество сверкающих искр взметнулось вверх. Он недоуменно взглянул на братьев.
- Он еще не знает тебя. …Без этого огня нам было бы очень трудно. Через ладони уходит мирское зло, огонь сжигает все, что становится трудным для наших душ, - говорящий сидел напротив Арана, его лица не было видно за высоким пламенем, - Он как фильтр. Чувствует всех нас, скоро привыкнет и к тебе, - это все было так сказано, что казалось, будто этот костер – детище говорившего.
- я Дэн. Хранитель Костра, и твой брат.
- Я Аран. Ммм…новичок? И твой брат.
- Я Од. Твой старший брат. Ты всегда можешь на меня положиться.
Все ангелы начали по очереди представляться. Это был ритуал, который навечно объединял их. Здесь под темным небом, у священного костра они становились братьями, какими не могут быть люди. Огонь связывал их прочнейшими узами, разорвать которые становилось невозможно. Аран, наконец, обрел семью - настоящую, долгожданную. Ту, в которой никто никого не предаст и не покинет.
Их стало одиннадцать. Они были ангелами – хранителями, но сами они называли штрафным батальоном. Штрафными ангелами. Аран не сразу узнал, почему это так. Такими как они мог стать далеко не каждый – только те, кому давался второй шанс. В прошлом трудные подростки, причинившие много зла людям, но и сами повидавшие достаточное количество боли и горя, именно они и просыпались в новой жизни - невидимыми, неосязаемыми существами, смысл существования которых заключался в том, чтобы помогать людям.
Новичку было трудно поверить, что отношения между людьми могут быть такими. Он не замечал ни злости, ни ехидства, ни насмешек со стороны братьев, они просто были выше этого. Казалось, эти люди не могли быть злодеями в прошлом, но он понимал, что это возможно. Когда ты один, приходится выживать, защищаться, бороться, ты постепенно обрастаешь панцирем, и настоящего себя уже не разбудить. Он не помнил свое прошлое, просто знал, что в детстве был до боли одиноким.
Все братья были совершенно разными, единственным сходством были их крылья и готовность отдать жизнь за своего подопечного.
Од – будучи самым старшим из ангелов, был бесспорным лидером. Он повидал многое и добрых поступков совершил тоже в десятки раз больше чем все остальные. Его крылья были самыми светлыми. Чем меньше братья были в новой жизни, тем темнее были их крылья.
Они сидели всего несколько часов, но Арану казалось, будто прошло уже очень много времени. Они пели, кто-то читал новые стихи. Новичок никогда не слышал ничего прекраснее. Стихи казалось, состояли из жемчужин, которые были искусно нанизаны на рифму. Песни западали в душу, после них трудно выйти из приятного транса. Братья не знали усталости, не знали сна, но его глаза начали слипаться, голову потянуло вниз, и сон принял его в свои объятия.
Его разбудил ветер и непривычное чувство чего-то нового. Что-то определенно было не так. Солнце нещадно светило в глаза. Он попытался пошевелиться, и все тело отозвалось болью, как если бы он тренировался всю ночь. Лежать было удобно, он спал на чем-то мягком, возможно братья не оставили его на холодном бетоне, хоть это и не имело большого значения. Холода он не чувствовал.
Он решил, что пора подниматься, но так и застыл, немного оторвавшись от земли. Вместе с ним поднималось и то, что служило ему постелью.
У НЕГО БЫЛИ КРЫЛЬЯ.
Аран попытался коснуться их и громко вздохнул от удивления и восторга. Крыло было теплым и мощным, каждое в два раза больше его самого.
Братья стояли в стороне и что-то бурно обсуждали. Заметив его пробуждение, они подбежали.
- Ты проснулся!
- У тебя уже крылья!
- Они огромны!
- Но почему так рано?! – у них не было привычки разговаривать по очереди, не перебивая друг друга. Од пытался пробиться к Арану, которого вплотную окружили другие ангелы. Они нехотя расступились.
-Попробуй встать, - Од протянул свою руку.
-У меня не получается, не хватает сил, они тянут меня вниз,- Арану стало немного стыдно за свою слабость.
- Ничего, скоро это пройдет, они всегда отнимают много сил,…но никогда еще не было, чтобы кто-то не мог встать, - старший наклонился и пощупал мышцы крыльев,- Эти крылья даны для истинно великих дел.
Братья понимающе переглянулись, Арану показалось, что немного печально.
- Никто из нас не ожидал, что ты будешь готов так скоро, обычно проходит четыре дня, минимум три, - Туча говорил задумчиво, подбирая слова, он будто бы был чем-то сильно озадачен. Тучей его называли за крылья цветом неба перед дождем.
- Что мне теперь с ними делать? И когда я смогу летать?
- Как оправишься. Начинать нужно сразу.
- Ох,…помогите-ка мне встать, - братья приподняли его. Крылья неумолимо тянули обратно. Кряхтя и ахая, Аран все-таки встал. Ноги дрожали, но он устоял. Было непривычно ощущать такую силу и слабость одновременно. На мгновение ему показалось, что крылья подбадривают его, передавая при этом немного энергии. С каждой минутой стоять становилось все легче, ангелы отпустили его.
Аран расправил крылья, в свете солнца они казались огромными. Идеально серые они были самыми большими, даже у Ода, чьи крылья, по мнению Арана, были просто гигантскими, размеры были не столь внушающими.
- Да.… Такие крылья я не видел только один раз в жизни, - прошептал Генерал с еле различимой грустью в голосе.
Генерал, пожалуй, был самым дисциплинированным из братьев. Его подопечный был военным, и Генерал много перенял от него, выправку, манеру разговора, привычки, даже в одежде он предпочитал стиль милитари. Но внешняя сухость была напускной, характер Генерала был замечательным, впрочем, как и у всех ангелов. Сам подопечный часто попадал в различные переделки, но каждый раз оказывался под защитой Генерала, о чем и рассказывал сослуживцам – «меня хранит небо»… Он был очень серьезным, несмотря, на то, что ему нельзя было дать больше двадцати. И сейчас, его, похоже, расстроило, что-то важное для него.
Аран постепенно осознавал, как крылья постепенно переходят в его управление, ощущал власть над каждой новой клеткой. Крылья сливались с ним, становились неотделимой частью. Это было незабываемое ощущение: сила, легкость, жизнь, радость – все сплелось в сплошной восторг.
Это не было жалкой кучкой перьев, он чувствовал их красоту, но не мог не заметить, что цвет был самым темным.
Все успокоенные моим выздоровлением, разлетелись, со мной остался только Алан, выглядевший самым младшим из нас, где-то лет на десять. Только вряд ли у десятилетнего ребенка могут быть настолько мудрые глаза. У него был самый чувствительный характер, поражающе проницательный, он замечал малейшие переживания, смены настроений у братьев как свои. Он был очень рад, что остался с Араном, ему хотелось рассказать, как и чем они живут, Алан был доволен, что их имена похожи, радовался, что именно его оставили с новеньким. Он знал, что испытываешь на первых порах перерождения, каково узнавать старый мир по-новому. К тому же Аран оказался невредным, веселым, но его крылья совершенно озадачили братьев. Что же такого натворил и вытерпел этот парень в прошлом? Цвет крыльев говорил - много зла, очень много одиночества, боли, обиды, всех отрицательных человеческих эмоций.
Его удивляло, как быстро Аран привыкает к крыльям, всем остальным нужен был минимум день. Все у этого парня было не так, и непонятно было хорошо это или плохо.
Он ничего не помнил.… И его новую жизнь не омрачали кошмары прошлого, как многим из братьев. Те, кто рождался с подобной возможностью, не были ей особо рады Но Аран упивался новой жизнью, как никто другой, и Алан был счастлив за него.
Когда они остались вдвоем, Алан начал обучать его всем приемам полета, летать новичку было еще рано, но основы знать он был уже должен. Движения крыльев давались ему легко, он уже несколько раз на приличное расстояние приподнялся над крышей, Алан звонко смеялся, глядя на его попытки.
День пролетел незаметно. Странно, но Аран не ощущал голода, ни холода. Ему уже было мало пространства крыши многоэтажки, крылья понимали его, им также не хватало свободы. Он с надеждой смотрел на небо, в котором ему вскоре предстоит практиковаться.
Братья возвращались по одному, казалось их, совершенно не утруждает занятие, которому они посвящают дни напролет. Когда Аран спросил Ода об этом, тот не задумываясь, ответил:
- Для нас это не работа… Нечто большее, чем призвание, это, скорее всего смысл существования и его причина. Когда у тебя появится подопечный, ты сможешь понять, о чем я.
- Это доставляет радость, клевое чувство, - прокомментировал Дэн, услышав, о чем они говорят.
- Да, точно, - усмехнулся Од.
С шумом подлетели Ас и Макс - как всегда соревновались друг с другом. Ас выполнял хитроумные пируэты, Макс отличался исключительной стремительностью, но каждый из них хотел доказать свое первенство. Они соревновались без злости и обид, новичок долго удивлялся этому. Подобное казалось нелогичным, но, тем не менее, это было так.
Три человек – Туча, Лом и Генерал остались с подопечными, такое часто бывало, видимо подопечные сегодня особенно нуждались в своих хранителях.
Вечер был замечательным. Холодный ветер поднимал искры от костра и уносил их далеко в небо. Почти все молчали, но говорить не хотелось, каждый думал о чем-то своем, наслаждаясь тишиной.
Вдруг кто-то запел. Этим человеком оказался Тим. Его голос был подобен меду, лился и вводил в легкую дремоту. Аран заметил, что Тим был очень тихим и неразговорчивым, даже порой угрюмым, но когда он начинал петь – все менялось. Обычно неприметный – он мгновенно менялся, лицо озарялось, глаза светились ангельским светом. Его счастье и радость было в пении, он вкладывал в это всю душу. Он нарушил молчание, но никто не начал возмущаться, все знали, что пение Тима – всегда лучший момент ночи, каждый ждал этого. Аран вряд ли слышал, чтобы кто-то пел более проникновенно и увлеченно. Мелодия отпечатывалась в голове, часто по телу пробегали мурашки. Песня была чем-то неотделимым от этой атмосферы.
Ночь прошла быстро. Костер погас с первыми лучами восходящего солнца. Город просыпался, гул и суета постепенно нарастали. Братья начали собираться – их подопечных по пути на работу, в школу тоже могли ждать опасности. Возраст, пол - был очень разным, от самых маленьких до уже пожилых людей. Аран стоял на краю крыши, любовался видом города, и не мог видеть, как за его спиной Ас тихо подозвал ангелов к себе и начал что-то быстро шептать, услышав о его предложении, кто-то засмеялся.
Аран наблюдал, каждое утро новой жизни он удивлялся этому городу, неприметные дома, улицы, тонущие в деревьях, завораживали его. Став ангелом, он начал видеть то, чего раньше не было доступным. От размышлений его оторвал легкий толчок в спину, и…он уже летит вниз. Все произошло слишком неожиданно. От растерянности он толком не понял что происходит, но понимать, уже не было времени. Сейчас он был парашютистом, у которого не раскрывался парашют. Нужно было действовать - расстояние все сокращалось. Он зажмурился и попробовал. Полет прекратился, его резко дернуло назад. Крылья заработали – пара мощных взмахов и он взлетел. Ветер услужливо донес до него одобрительные возгласы братьев, это подбодрило его еще больше. Взмахи становились все увереннее, крылья двигались синхронно с его мыслями. Уроки Алана не прошли даром.
С небольшими усилиями Аран все-таки добрался о крыши, с каждым этажом его полет становился быстрее. Братья аплодировали и свистели, некоторые начали разбегаться, чтобы присоединиться к новичку. Он не собирался приземляться, полет опьянил его, ощущение неба не отпускало, словно растворяя в себе.
И снова он остался наедине с этой вечностью, молчаливой и свободной, купаясь в солнечных лучах, наслаждаясь легкими прикосновениями ветерка. Не было на свете вещи лучше этого. Просто он был безмерно счастлив, казалось этому чувству тесно в душе. Он летел все выше и летел бы столько, насколько у него было бы сил. Этот момент был коротким, но в тоже время бесконечным.
Ангелы, каждый в отдельности наблюдал за новичком, вспоминая себя и вместе с ним ощущая как прекрасно небо. Они со светлой грустью надеялись, что он никогда больше не узнает боли, ведь и в этой жизни она тоже присутствует. Но здесь все по-другому. Все чувства обострены, и терпеть что-то в этой ипостаси, совсем по-другому, чем, будучи человеком. И никто не хотел портить это мгновение, чтобы оно осталось хорошим воспоминанием.
Ас дразнил Арана, заставляя того выделывать непривычные для него повороты, подъемы, сальто и множество трюков, но им обоим это нравилось.
Проведя уже несколько часов в воздухе, он не ощущал себя уставшим, даже не был утомлен. День был незабываемым. Он научился летать, следовательно, мог выполнять свою главную миссию.
Все тихо утопало в вечере, разлившимся серым дымком, пахло кострами, огни загорались, приближая наступление ночи. Братья собрались на уже привычное для Арана место. Им хотелось поделиться переживаниями, новостями, мнениями. Они то и дело дурачились, смеялись, гонялись друг за другом, напоминая воробьев. Правда, с одной оговоркой – воробьи были с огромными крыльями разных оттенков серого.
Наконец все приутихли и расселись
Начал как всегда Од:
-Ну, с этого дня, Аран ты можешь искать подопечного, - за этой репликой незамедлительно последовали аплодисменты.
- Как я найду его?
- Это невозможно спланировать, вы встретитесь, когда будет нужно.
- А как ты нашел своего?
- Мой подопечный – парнишка. Я нашел его, когда тот собирался воровать, но мне удалось удержать его от этого. Сейчас он взялся за ум, - с еле заметной гордостью ответил старший. Аран отметил про себя, что Од сказал «парнишка», хотя сам не выглядел и на двадцать.
- Он был вором? Это…можно? брать воров в подопечные?
- Он не вор, но мог бы им стать. У него тогда была такая ситуация. Дома ждали мать и сестра. И ни у кого из них не было работы. Мама – инвалид. Но сейчас все наладилось.
- Все люди рождаются с добром внутри. Как чистый лист. Но то, какими они станут, зависит от среды, где они будут расти и воспитываться.
- Наша задача спасти этот это добро, хоть с каждым годом это становится все труднее.
- Чаще всего их интересуют только деньги и способы их получения.
Было ощущение, что ангелы рассказывают какую-то историю, которую хорошо знают. И у каждого была своя небольшая речь.
- Мы не можем спасти всех, но те, кто оказываются под нашей защитой, должны быть спасены любой ценой, по-другому нам просто незачем существовать. Без них не было бы нас.
- Может быть, их мысли чувства и есть причина для нашего пробуждения. Никто из нас точно не знает.
-…но такие как мы были всегда. И будут, пока в этом мире будут те, кого нужно будет защищать.
- Но ведь бывает такое, что у тех людей, которые вроде заслуживают хранителя, его нет?
- Это мы не решаем. Знаешь, в этой жизни мы должны идти сами, без чьей то указки. И догадываться о многом тоже приходиться самим. Просто наш выбор не может упасть на случайного человека. И есть много причин, почему человек остается без защиты. И если ты нашел человека, значит, так и должно было быть.
Тут, несомненно, было о чем поразмыслить, Аран молчал. Ему было любопытно узнать, кем окажется его подопечный.
Он протянул руки, пламя горело по-прежнему ровно, без искр, только стало интенсивнее переливаться. Уровень эндорфинов зашкаливал, даже огонь почувствовал это. Аран откинулся на спину, хоть это и было не совсем уважительно по отношению к крыльям, теперь мягкое ложе ему было всегда обеспечено. Ночью оставалось много времени. Можно было петь, играть, шутить, летать, смотреть на звезды, что Аран и сделал. Он смотрел на них, а они на него. Они таинственно мерцали где-то вдалеке, словно звали к себе. Казалось, что если прислушаться, можно услышать их звон. Странно, что в городе были видны почти все созвездия. Ветер разогнал тучи смога и дыма, обзор был прекрасный. Он размышлял, что скрывается там, среди звезд? Попадут ли туда люди и когда? У звезд была своя история, только он не понимал их языка, и она оставалась загадкой для него. Остальные тоже притихли, могло показаться, что они спят, но сон не мог украсть их свое царство. Уснув, в ненужный момент они могли бы подвергнуть опасности себя и подопечных. Уходив ночью, они знали, будут ли в безопасности люди, но во сне нет. Поэтому не спали. Сил им придавало все, что их окружало, поэтому не уставали.
Но все равно они могли находиться в полудреме. Ведь невозможно вечно быть бодрствующим. В таком состоянии они размышляли, мечтали, вспоминали, каждый о своем.
Сегодня он решил остаться один, у братьев были дела важнее, не было больше причин приглядывать за ним.
Ему не очень нравилось сидеть без дела, не хотелось терять время, поэтому с первыми лучами солнца он вылетел вместе с остальными.
Он решил просто пройтись, это был первый выход в город, До этого он мог наблюдать только сверху. Лица, машины., звуки были привычными и незнакомыми одновременно. Его никто не видел, не ощущал, люди проходя сквозь него, бежали дальше по своим делам. Он мог петь, кричать, смеяться, не рискуя быть услышанным.
Наблюдать за людьми было интересно. Все настолько разные и настолько похожие они проносились мимо незатихающим потоком. Аран вглядывался в лица прохожих и не находил того особенного человека, за которого бы смог отдать жизнь. У каждого был свой путь, мелкие и большие проблемы, напряженное выражение лица объединяло всех. Хмурились люди, хмурились тучи. Он читал их как книги, и ему совсем не нравилось содержание многих. Город давил своих жителей бегом по бесконечному кругу, сплошная затягивающая цикличность. Во многих лицах прослеживалась хроническая усталость, злость и страх. Аран встрепенулся, услышав смех - смеялись две женщины, но, разглядев, их он поник. В глазах каждой за маской напускного веселья виднелась зависть и злоба за свои неудачи. Это расстроило ангела, неужели все настолько фальшиво, что этого уже не вырвать из сердец человечества?
Любовь он встретил только два раза, но этого было ничтожно мало среди тысяч, чаще равнодушие ко всему происходящему.
Он взмахнул крыльями, смотреть на все это начинало надоедать. Вот-вот должен был пойти первый весенний дождь, в воздухе ощутимо росло напряжение.
Он чувствовал это, но не боялся промокнуть и уверенно поднимался вверх. Но вдруг остановился, вернее застыл.
На одном из балконов десятого этажа стояла девушка. Ее глаза были полны боли и отчаяния. Она стояла и пытливо смотрела на небо, обхватив себя руками. Она ждала дождь.
Первая капелька разбилась у ее ног. Девушка подняла голову и закрыла глаза. Казалось, она думает, что дождь смоет то, что так мучает ее.
Ливень усиливался и безжалостно хлестал ее по лицу. Аран подлетел поближе и встал рядом с ней, так чтобы видеть ее. Смотреть на это измученное выражение было невыносимо, но он не мог оторваться. Капли или слезы текли по ее бледным щекам, у него не было возможности разобрать. Ангел пригляделся к ее лицу и ужаснулся. На девичьем лбу и щеке он увидел два длинных шрама, словно от ножа. Он заметил еще три, когда она уже стуча зубами от холода, протянула руки вперед, подставляя ладони под дождь.
В ту минуту она стала его подопечной,… и он уже не мог улететь.
Дождь шел минут пятнадцать, но она все стояла на балконе, несмотря, что ее кожа уже покрылась мурашками. Постепенно выходило солнце. Арану на мгновение показалось, что она смотрит на него в упор, он испугался, что она его видит, но тут же успокоил себя мыслью, что для людей вся его семья невидима и неощутима. Разве что только при некоторых обстоятельствах. Од как-то говорил, что возможность стать полностью материальным у них есть, но только на очень короткое время и после этого они исчезали уже навсегда. И никто не мог этого объяснить. Еще потом уже Алан рассказал, как так от них ушел один из братьев. После пробуждения его подопечной стала девушка из прошлой жизни, возможно только из-за любви к ней он смог стать хранителем. Его радовало, что он может уберечь любимую от всех бед, но медленно убивало, то, что она не видит и не чувствует его. Однажды он узнал, что стать материальным возможно, и не смог не попробовать это. У них был час, ему хватило на то, чтобы сказать ей все, что он так и не смог сделать при жизни. Это был самый лучший час в его жизни. Но ни он, ни она не знали что этот миг теперь уже точно последний. Он растаял, а она осталась в полном одиночестве. Ангелы до сих пор присматривают за ней, но вернуть ее к нормальной жизни уже стало нереальным. Она все еще ждет и верит, что они встретятся
Аран обернулся и понял, куда смотрела девушка, из одного конца города в другой протянулась гигантская яркая радуга. На лице девушки появилась легкая улыбка.
Он знал, что теперь их жизни связаны.
Он был с ней целые сутки, ему хотелось знать о ней все.
Она была замкнутой. Что-то видимо заставило уйти глубоко в себя. То о чем знали ее родители, то о чем не говорилось в этой семье. Он заметил переживание в глазах, вечная готовность защитить была в поведении матери, отца. Мать вела себя с дочерью так, словно может в любую секунду потерять ее. Дочка в свою очередь тоже боялась огорчить родителей и с ними старалась казаться веселой и довольной, но эта маска плохо ей удавалась.
Даже во сне она хмурилась. Его рука непроизвольно потянулась к ней, и Аран легко дотронулся до ее лба, он был прохладным. Аран во, что бы то ни стало, хотел, чтобы она успокоилась и хоть немного расслабилась. И тут же морщинки мрачности разгладились, и появилось нечто похожее на беспечность. Сон стал глубоким и спокойным, дыхание ровным. Как же ему хотелось знать, что она сейчас видит.
Он хранил ее сон. Утром покинул подопечную и полетел к братьям, они наверняка тоже волновались. Ему нужно было выговориться, поделиться впечатлениями, попросить совета.
Его ноги еще не коснулись бетона, как он уже закричал:
- Я нашел Ее!
Реакция была незамедлительной.
- Мы поняли!
- Этот город конечно красив, но в нем не так много достопримечательностей, на всю ночь точно бы не хватило.
- Кто она?
Ангелы снова собрались полукругом.
- Я не знаю кто она - просто девчонка. Мне неважно это. Но она добра. Я чувствую это, - ответил я Максу, последний вопрос принадлежал ему.
- Вот теперь-то ты не будешь задавать вопросы, как мы выбираем подопечных.
- Побывал в наших шкурах, - сказал со смехом Тим.
- Теперь ты должен быть очень ответственным. Вдвойне.
- Я понял.
- Узнай ее имя.
- Ее зовут Сая, ответил Аран, растягивая имя, и наслаждаясь его звучанием.
- Ладно, - Од взглянул в глаза Арану, увидел что-то, что хотел увидеть, кивнул и похлопал его по плечу.
Арана не покидало ощущение, что он нашел работу своей мечты, но вряд ли кто-то готов пойти на работу с такой охотой и радостью.
Был найден смысл его существования. Это не было любовью или привязанностью, это также не было исполнением своего назначения. Это было намного больше. Наверно не было еще слова в человеческом языке, что бы охарактеризовать подобное явление. Он жил ею, мыслил, дышал.
После встречи с братьями Аран заторопился, он еще не знал, насколько его подопечная подвержена разного рода опасностям и поэтому беспокоился. Наспех попрощавшись с ангелами, он разбежался и спрыгнул вниз. Ветер подхватил и ускорил полет.
Она рассеянно выходила из школы. Снова одна. Снова печальна. Аран заметил, что вокруг его подопечной примерно в радиусе пяти метров постоянно образовывалось пустое пространство. Одноклассники и ребята со школы ее сторонились, хотя она не выглядела угрожающе. Он видел, как это ранит ее, хоть она и усердно изображала невозмутимость. Ведь в ее возрасте общение нужно как воздух. Арану не давала покоя причина этой отчужденности. Никто не смеялся над ней, не относился презрительно, следовательно, она не была объектом для насмешек или козлом отпущения. Ее скорее избегали – опасались. Но чем может быть опасна шестнадцатилетняя девчонка? Разве что истерикой?
Все вокруг знали ее историю, она была как клеймо на ней, но что же она совершила? За что ее невзлюбили все ровесники? Это мучило его.
Вместе они дошли до светофора. В ее наушниках грохотала музыка. Аран уже остановился, но девушка продолжала идти, она не заметила когда зеленый сменился на красный. На нее несся внушительный джип, Аран запаниковал, он не знал, что делать, как заставить ее услышать. Расстояние сокращалось. А его прикосновения все равно будут неощутимыми. Все бесполезно. Неужели он потеряет свою подопечную уже на второй день, после того как стал ее хранителем? Времени не оставалось, не имея не малейшей надежды, он закричал и рванулся к ней:
- САЯ!
Она вздрогнула и сделала шаг назад. В нескольких сантиметрах от нее пронеслась машина. У водителя не было и мысли затормозить. Она услышала. Четко и ясно – свое имя. Несмотря на то, что в наушниках она даже не слышала шум приближающегося автомобиля. Сердце ее билось в бешеном ритме, зрачки расширились. Но ему было страшнее, чем она. Он не мог дотронуться до нее, чтобы удостовериться все ли с ней в порядке. Не мог помочь ей справиться со страхом. Она перешла дорогу и села на ближайшую лавочку. Она не могла поверить. Кто-то крикнул ее имя, но знакомых рядом не было. Он сел рядом, зная все «невозможно, не получится» он одной рукой обнял ее. Она сразу же расслабилась. Ей вдруг стало казаться, что она в полной безопасности, с ней ничего не случилось и не случится.
Аран не жалел, что стал хранителем Саи. Девушка не была любимицей у Фортуны. Даже наоборот: только ее подстерегали лужи, автобусы уезжали на пять секунд раньше, чем она успевала добежать, продукты в магазине кончались ровно до того, как она заходила в него. Но это ее не особо волновало она просто жила по-другому. Говорят, время лечит, но каждый день угнетал Саю все больше. Что-то убивало ее изнутри, медленно, но верно. Арану было трудно разобраться в ее логике и тем более в ее загадочных чувствах и ощущениях.
Он был с ней уже вторую неделю, к братьям он прилетал редко, но сразу объяснил им почему. Они поняли и дали кое-какие советы. Аран решил, во что бы то ни стало сделать ее жизнь интереснее. Вызвать ее улыбку для него было ежедневной целью.
Но улыбаться она могла только дома, или на улице когда никто не видел.
Однажды она вышла в супермаркет, Арану пришлось изрядно потрудиться, чтобы заставить ее выйти именно сейчас, через два часа молоко закончилось бы. Радостное солнечное воскресенье казалось, улучшило настроение Саи. Ведь невозможно вечно быть удрученной? Она решила пройтись и выбрала путь подлиней. Хотя в ее районе это было небезопасным. Но Аран не замечал, чтобы Сая чего–то сильно боялась. Ей было наплевать на многие вещи и это удивляло хранителя каждый день. Она вообще не вписывалась под определение подростка своего возраста. Девушке нельзя жить с такой обреченностью в глазах. Учителя не могли ей что-то сказать, к учебе она была довольно прохладна, хотя та давалась ей поразительно легко. Они просто замолкали, собираясь отсчитать ее, потому что она могла ответить так, что даже взрослые люди предпочитали не трогать ее.
Они неторопливо шли по узкой улице – излюбленному месту бабушек, детей, просящих милостыню. И Сая уже пятый раз останавливалась и доставала монетки.
Подопечная остановилась в шестой раз, но в этот раз не стала давать деньги. Напротив нее сидела пожилая женщина, которая не выглядела попрошайкой. Ангел так и не понял, зачем Сая остановилась. Возможно, это была гадалка, и она определенно захочет содрать с наивной дурочки приличную сумму. Но стоило ему приглядеться, он понял что ошибся. Женщина вызвала интерес и у него, все сомнения улетучились вмиг. В ее поразительно ярких для такого возраста глазах Арана увидел мудрость и проницательность. Но что она делала здесь? Ее одежда выглядела слишком солидной для подобного занятия.
- Дай мне свои руки, - сказала она Сае. Голос был властным, но в тоже время заботливым. Сая повиновалась. Женщина начала разглядывать ее руки с таким интересом, словно там был увлекательный фильм. Вдруг она вздохнула и закрыла глаза. Прошло около минуты.
- Скоро все изменится. Перестань себя так терзать.
- Но я…
- тебе нужно подождать. И не бояться, - Она не смотрела на девушку. – У тебя хорошая защита.
Тут гадалка взглянула на Арана. Он никак этого не ожидал и замер, а после начал оглядываться. Гадалка усмехнулась. Она буквально сверлила его свои взглядом, будто считывая всю информацию о нем.
Сая наклонила голову к женщине и глухо спросила
- Он…простит меня?
- И он тебя, и ты его,- при этих словах лицо гадалки почему-то стало грустным.
-Спасибо, - Сая резко встала и направилась к дому. Аран все еще стоял, пытаясь понять, что происходит.
- Береги ее, ей и так досталось, - сказала она задумчиво.
- Спасибо, - также прошептал Аран и полетел догонять Саю. Он знал, что эти слова были предназначены ему, но он и так никогда и ни за что не покинет свою подопечную. Слишком крепко он с ней связан.
Гадалка снова грустно вздохнула и покачала головой.
Дни летели незаметно, Аран настолько привык к Сае, что не представлял, зачем жить без подопечной. Братья удивлялись его одержимости. И в то же время он не чувствовал к ней любви – любви в понимании людей.
Он уже давно не ночевал с ангелами, сон Саи для него был почти священен. И он не мог его не хранить, но этим вечером она была в приподнятом настроении, шутила, улыбалась, и поэтому он решил, что сегодня может побыть с семьей. Он и сам не заметил, как скучал по этим ночам у волшебного костра.
Эта ночь была странно туманной, они не заметили, когда наступило утро. Аран подумал, что при его появлении была такая же погода. Не было видно даже ближайших зданий. Но к шести часам выглянуло солнце и разогнало плотный белый туман. То, что увидели ангелы, удивило их всех.
На холодном бетоне крыши лежала девушка. Ветер нежно трепал ее почти белые волос, шевелил перышки на белоснежных крыльях. Она была Ангелом. Настоящим. Чистым и безмятежным. Таких, как она - обычно изображают на картинах. Братья никогда не считали себя истинными ангелами, так, промежуточной субстанцией. Но она не вызывала сомнений. Несколько минут братья не могли ничего сказать, тишину прервал удивленный возглас:
- Девчонка??
Да неважно, что она была не такой как они, она была девушкой. Этого парни не могли принять и понять.
- Что с ней случилось?! - Откуда она? - прорвало…
Тем временем девушка пыталась приподняться. Ангелы не решались к ней подойти, настолько неземной она казалась. Она все же смогла встать на ноги. Отряхнувшись, она улыбнулась и направилась к ним.
- Привет, я Ая! – сказала ангелоподобная чистым звонким голосом, возможно, самым красивым из всех услышанных ими ранее. Созвучие имен подопечной и этой девушки привлекло внимание Арана.
Братья молчали. Ая увидев их торможение, смерила их вопросительным взглядом и рассмеялась. Смех ее взлетел и разлился в воздухе нежной мелодией. Напряжение исчезло.
Она покорила их моментально. Она все помнила и все знала, кроме того, что с ней произошло после смерти. В это утро братья сияли улыбками, они были рады новой сестре, но насколько жизнерадостной она бы не казалась, в ее глазах была еле уловимая печаль. Весь день она рассказывала о себе, своей жизни, смерти. Она жила совершенно обычно, не хулиганила, не была трудным ребенком. Просто все вышло именно так, она не роптала на свою судьбу, и все братья про себя отметили это. Она была удивительной, ее невозможно было не любить.
- Это похоже на сказку о Элизе и братьях – лебедях, - сказало она задумчиво.
Огонь принял ее как свою, не чихал и не искрил, пламя наоборот стало радостным и ярким. Сегодня никто не улетал, проходило так называемое посвящение в ряд ангелов – хранителей. Запели Тим и Кайнар, их голоса были еще не ломавшимися, юными и сильными. Их песня была словно символ конца и начала, смерти и возрождения и Аран вдруг понял ее печаль, печаль братьев.
Их никогда не было двенадцать. Только одиннадцать. Это не было посвящением, это стало прощанием. Но с кем? Этот вопрос застыл где-то над костром. Появление Аи предзнаменовало, чей то уход. Но Арана не покидало ощущение, что он знает далеко не все. И ему так не хотелось быть посвященным в эту тайну.
На утро с Аей остался Таир, он должен был показать ей город, она жила в столице, умерла там же. Ей повезло, что она проснулась в другом месте. Учить летать ее не пришлось.
Аран торопился к Сае, его мучило какое-то размытое чувство тревоги. Но, прилетев, он успокоился, подопечная еще спала. Хотя тревога все еще дразнила его, появляясь и исчезая, где-то на задворках сознания. Сегодня она не училась, но она все же куда-то собралась. Со слов ее мамы, хранитель узнал, что в книжный магазин.
Когда они вышли, тревога усилилась, Аран начал нервничать. Его мучила неизвестность. Что-то должно было произойти.
Автобус попался древний - Аран уже давно не видел таких, Сая тоже с сомнением окинула взглядом салон и со вздохом села. Аран был как на иголках, его не отпускал страх, он закрыл глаза. И увидел.
В его голове появилась картинка. Навстречу автобусу вылетел автомобиль, водитель явно потерял управление, боковая часть полностью разбита, стекла и окровавленные сиденья…
Но он не мог этого допустить. Все, только не это! Но снова вопрос как заставить ее выйти? Он не сможет спасти остальных, но ее спасти его долг. Его мозг лихорадочно подкидывал идеи, но все были совершенно невыполнимые.
Тут он решил, что должен попробовать. Лучше умереть, но попытаться. До будущего места аварии оставалось три остановки. Хранитель решился. Он опустился на колени перед подопечной, нежно обхватил ее лицо ладонями и взглянул в глаза, пытаясь передать ту картинку, что увидел ранее. Прошло пару безрезультатных мгновений, и вдруг она, вздрогнув, начала нервно озираться по сторонам. Она тоже увидела. Аран обрадовался, она спасется! Но Сая видимо так не считала, она побежала к водителю:
- Извините, вы должны остановить автобус! – голос ее был твердым
- Вот еще. Девушка – останавливаюсь только на остановках. А что если там едет велосипедист? Кто потом будет отвечать?
Мужчина уже привык к подобным выходкам пассажиров, но эта оказалась настойчивой.
- Вы меня неправильно поняли, скоро...- она набрала побольше воздуха. - На повороте на Мира произойдет авария, вы столкнетесь с зеленой иномаркой. Погибнут четверо. Вы, я…в том числе… - ее оборвали:
- Да что ты несешь вообще?! Что вы там курите у себя, отморозки? Уйди отсюда, не мешай работать!
Их громкий разговор привлек внимание, пассажиры занервничали.
-Поймите меня правильно, я говорю не просто так, я не наркоманка! Я…я – экстрасенс!
- А я супермен! Девушка, по-человечески прошу, отойдите!
Какая-то женщина подошла к ним
- Остановите, я тоже выйду. Вдруг она говорит правду?
- Женщина, ну вот только вы не начинайте, сейчас через светофор уже остановка.
- Знаете мне уже пятьдесят, но жить я еще хочу, поэтому остановите. К ее словам присоединились две бабушки, и тут водитель вздохнул, спорить с женщинами не имеет смысла, - только риск для жизни.
- Да, пожалуйста! Все равно с вами уже не доехать!
До злосчастного поворота их отделяло небольшое расстояние. Женщины, собирая сумки, начали выходить, мужчины, усмехаясь и сочувствуя водиле, выходили тоже. Сая волновалась, ей не хотелось казаться сумасшедшей, но подобного она никогда не ощущала. И даже не возникло сомнений, что это может не произойти.
Люди, вышедшие из пыльного автобуса замерли, Сая вышла последней, пока не убедилась, что вышли все.
По улице неслась темно-зеленая иномарка, водителя не было видно. Скорость машины превышала сто двадцать километров в час. Через несколько секунд автомобиль с грохотом врезался в столб, вылетели стекла, повалил дым.
Люди молчали, тишина была явно ощутимой и как-будто плотной. К месту происшествия стекались зеваки, все прохожие поспешили туда. Все, кроме тех, кто ехал вместе с Саей. Они были шокированы.
Первым подошел несговорчивый водитель, в его глазах стояли слезы:
- Я не знаю.… Спасибо тебе.… У меня дома жена, дочки. И если бы я сегодня не вернулся…- он крепко обнял девушку, что та едва не задохнулась. «Самое главное – все хорошо закончилось» - все, что она смогла промычать, водитель был крепким. Но на этом объятия не кончались. Пассажиры обступили ее кругом, благодарили, плакали, целовали. Сая не понимала - она только, что спасла жизнь семнадцати человек, в голове не укладывалось. Как она это сумела? Уровень ее интуиции всегда был где-то в сторону «минус бесконечность»! Но сегодня она удивила всех, в первую очередь саму себя.
Аран был счастлив. Он и не думал, что удастся спасти всех – столько судеб осталось несломленным. Обошлось без жертв. Даже парень, в разбившейся машине выжил, хотя без подушки безопасности у него не было шансов.
Саю еще долго не отпускали, все в один голос утверждали, что она их спасительница, святая, но на эти слова, она хмурилась и качала головой. Еле вырвавшись, она поспешила домой, уже пешком.
Она ничего не сказала дома родителям - как всегда не хотела их волновать. Аран уже не удивлялся, спокойствие родителей было ее главной целью.
Ему не терпелось рассказать об этом братьям, он убедился, что сегодня подопечная уже никуда не выйдет, и вылетел в окно.
Крылья давали огромную скорость, к ангелам он прилетел за две минуты. Приземлившись, он растерялся, Все собрались, в кругу кто-то плакал, его тщетно успокаивали. Подбежав, он увидел, что плакал Алан – самый младший из ангелов. Его рыдания были настолько безутешными, что даже у Арана, который не знал в чем дело – защипало в глазах.
- Я не смогу жить теперь, - убитым голосом прошептал Алан, успокоившись.
- Не смей говорить так, мы не дадим тебе исчезнуть.
- Но для чего? Для чего мне теперь жить? Зачем это все? Ты можешь объяснить, Таир или ты, Туча? Кто-нибудь скажите мне, что мне делать теперь, когда нет ее?
- Значит, так должно было случиться…
- Все предопределено.
- Но я не смог ее спасти!- закричал ребенок, с болью, которую не смогли бы вынести и тысячи взрослых. – Я никчемный хранитель! Я был рядом, но ничего не смог сделать, - он снова начал плакать.
Это зрелище разрывало душу, все двенадцать глотали слезы, скорбели об утрате. Умерла подопечная Алана – семилетняя Тая, она была больна с рождения и только с помощью ангела прожила так долго, но даже его постоянное присутствие не уберегло ее от ухода. Она просто уснула и не проснулась. Алан будто умирал вместе с ней.
Каждый понимал, каково ему сейчас. Аран, замерев, пытался представить, что произойдет, если что-то случится с Саей. Алан силен духом, Аран не смог бы выжить после такого, да и не захотел бы.
Через некоторое время Алан решил полететь домой к подопечной. Остальные полетели вместе с ним, хранителя сейчас нельзя было оставлять одного. Возле дома было много народа, больше сотни человек стояли на улице, еще тридцать были в квартире. Родственники, друзья, знакомые, сотрудники родителей, одноклассники, соседи – все пришли выразить соболезнование. Отец и мать выслушивали, кивали головой, благодарили, но делали это все словно в тумане. Им было все равно на других. Их дочь, их маленькое родное счастье и радость, покинула их. Им казалось, что они сейчас маленькие дети, которые заблудились и не знают, то им делать. Плакать уже не было сил. Ведь, когда она родилась, врачи сразу предупредили – долго не протянет, но целых семь она еще была с ними, и уже появилась надежда, что возможно все будет хорошо.
Все оборвалось внезапно, мать Таи – совсем еще молодая женщина, за одну ночь постарела на двадцать лет, от горя она сходила с ума. Вся жизнь ее была посвящена дочери, а теперь,…а теперь она, будто бы была на краю пропасти. Отцу тоже было трудно представить, что они будут делать без дочки, без своей волшебной принцессы, которая единственная приносила смех в их дом?
Алан стоял возле подопечной, держа ее за руку. Внешне он был спокоен. Аран наблюдая за ним, понимал, что самое ужасное зрелище – выражение безграничного горя на лице ребенка. Алан прощался, столько моментов пережил с этой маленькой девочкой, которая умела видеть чудеса, любить и дарить любовь. Она сама была ангелом, среди людей. Маленькому хранителю казалось, что с ее уходом потускнел мир, куда-то исчезли все краски жизни. Он решил не оставлять ее родителей, им сейчас было так же тяжело как и ему.
Попросив семью оставить его с подопечной, Алан поблагодарил их и снова отвернулся к Тае. Смерть не тронула ее лица, эту чистоту нельзя было чем-то испортить. Ему хотелось налюбоваться привычными нежными чертами лица как-будто спящей девочки. Она многому его научила за свою столь короткую жизнь.
- Ты зря думаешь, что я не знаю, что ты здесь. Ты уже давно со мной, и я тебя совсем не боюсь, - сказала она однажды, оставшись одна.
Он не знал, что такое возможно, поэтому просто молчал, думая, что она возможно просто фантазирует.
- Ты мальчик, да? У меня нет друзей среди мальчиков. Они только дерутся. Но ты мирный, да?
- Да, - ответил ей Алан, не понимая, что происходит, Од не предупреждал его о подобном.
- Я не слышу тебя, но знаю что ты тут. Мне становится грустно, и потом появляешься ты, и я смеюсь. Ты хороший. И еще иногда я вижу тебя во снах. У тебя большие большие крылья и ты катаешь меня повсюду. Я видела горы, леса, людей, много всего.
Алан слушал ее и думал, как такое возможно. И с того вчера у них появилась привычка беседовать по вечерам. Он слушал, она говорила. Тая всегда тонко чувствовала его присутствие и грустила, если он не появлялся. Но ангел редко давал ей повод.
Сколько тайн, страхов, обид, стишков, сказок она ему рассказала, сколько снов прошло с его участием.
А сейчас он не мог ее отпустить, сказать ей «прощай». Они потеряли чувство друг друга. Ее подняли и понесли. Он кинул на нее последний взгляд и взлетел, оставляя ей половину души ангела.
Сая, поджав под себя ноги и укутавшись в одеяло, смотрела новости, по мнению Арана лучше бы она смотрела какой-нибудь сериал или фильм про любовь. Нельзя же так отличаться от других подростков. На сообщения об убийствах она непроизвольно сощуривала глаза. Аран без объяснений понял – она терпеть не может свою беспомощность. Ее раздражало, что вокруг умирают люди, а она сидит дома. Но всех спасти невозможно. Спасать Саю – уже было задачей не из легких, как спасти все человечество Аран даже боялся представлять. Но его все же радовало, что подопечная задумывается о таком.
Новости подходили к завершению. И тут голос диктора предал:
«Уровень подростковой преступности все повышается. В ходе борьбы с этой проблемой проводятся различные воспитательные работы с детьми дивиантного поведения, но как показывает статистика – безрезультатно. Замечено что в ряду подростковых преступлений все чаще появляются убийства»…..-диктор не закончила монолог, Сая выключила телевизор и швырнула пульт об стену. Аран растерялся, не все он понимал в женском поведении, а сейчас просто смотрел на подопечную, пытаясь угадать причину ее бешенства. Она обхватила колени руками и уставилась в одну точку. Аран окончательно запутался. Неужели она злится из-за уровня преступности? Но она же не сможет прыгнуть выше головы! Из-за чего она злится? Кто поймет этих девчонок? И сейчас он должен сидеть и гадать, что творится у нее в голове.
Ее родители все-таки узнали о том инциденте с автобусом, им позвонили и битый час благодарили их дочку, предлагали обращаться в любой ситуации. После этого мама «ради ее же безопасности» запретила Сае выходить куда-нибудь кроме школы. Аран, зная подопечную, понял, что ее это не удержит и если она захочет, то выберется из дома любыми путями, но Сая сидела дома, видимо, чтобы не создавать лишних поводов для беспокойства.
Дни становились спокойнее. Когда Сая была дома, Аран мог не беспокоиться. Дома ангелом-хранителем отца была мама. В ее способности защитить дочку Аран ни на секунду не сомневался.
В его семье все вроде бы тоже было нормально. Ая еще не нашла подопечного, она по очереди помогала братьям с подопечными. Алан поправлялся, но очень медленно и болезненно. Когда он подносил руки к костру, миллиарды искр поднимались вверх, и огонь чуть ли не гас. Таково было его горе. Братья пока не говорили о своих подопечных друг другу, чтобы случайно не ранить Алана.
У них прибавилось работы – они не могли оставаться безучастными – участились суициды среди детей. Просто детям стало трудно жить. Все чаще детство заканчивалось очень рано. Возникали проблемы, неразрешимые для детского разума. И чаще эти дети находили легкий выход.
Они делали все возможное, но не успевали, у ангелов не было тонкой душевной связи с этими людьми, как с подопечными. Их было слишком, слишком мало. Еще не один ребенок не был спасен. Это мучило хранителей ежедневно, каждый новый день число самоубийц росло. Дети прерывали свою жизнь легко, не понимая ее ценности.
Но сегодня Ая принесла радостную весть, она увидела девушку тринадцати лет, которая испуганно сжимала в ладони таблетки. Ее мысли было не трудно угадать. Ая мысленно попросила не делать этого, и таким же способом внушила чувство счастья и показала ей ее возможную будущую жизнь. Девушка нервно и долго сомневалась, но потом выкинула в урну разноцветные капсулы и пилюли. Ая даже не представляла, где той удалось набрать столько медикаментов. Она не знала причины столь ужасного решения, но думала, что ничто на свете не заставило бы ее вот так уйти из жизни. Девушка проводила ее до дома - это оказался шикарный двухэтажный коттедж в элитном районе города. Ая опешила. Этого она никак не ожидала. Какие проблемы могут быть у этой девочки? Они зашли, Ае стало любопытно. Внутри дом, конечно же, оказался роскошным. Но атмосфера была враждебная, ощущения домашнего уюта не возникало. Безукоризненный дизайн, четкие линии, строгие цвета - все было похоже на космический корабль. Девочка кинула сумку на пол, прошла по винтовой лестнице в свою комнату, и, захлопнув дверь, упала на кровать. Ая услышала сдавленные рыдания в подушку. Да… она ее понимала. В таком возрасте кажется, что свои проблемы самые трудные во всем мире. Ищешь понимания и заботы, и не находя ее, сходишь с ума. Ангел легко дотронулась до спутанных темных волос девочки, закрывавших ей лицо. Рыдания начали стихать. Девочка встала, решительно вытирая слезы, подошла к зеркалу. Вряд ли внешний вид ее обрадовал. Она пытливо всматривалась, словно не узнавая себя. Смутно ощущая какие-то перемены, она еще не осознавала какие именно. Но плакать больше не хотелось, слезы закончились. Ей словно больше не было больше мучительно одиноко. Девочка смотрела в зеркало, но не видела возле своего отражения, другое – юного ангела с белоснежными крыльями. Эта хрупкая девочка нуждалась в помощи. И Ая решилась. …
Аран сидел на крыше на своем любимом месте – на краю. Из ангелов были только Ая и Макс. Они не мешали ему, каждый уважал другого и понимали, что иногда нужно побыть одному. Аран долго смотрел на солнце, впитывая в себя теплую энергию звезды. Кажется, жизнь снова входила в нормальное русло. Каждый нашел свое предназначение. Каждый был занят своим делом. Даже Алан, - который присматривал за родителями Таи, пытаясь сохранить их брак. Это все что он мог. Но верен он, оставался только Тае. И вряд ли кто-то мог изменить это.
Аран развернулся, чтобы понаблюдать за братом и сестрой. Как мало он их знал, но как дороги они ему были! Они сидели рядом и о чем-то разговаривали, иссиня-черные волосы Макса и почти белые Аи – резко контрастировали. Ая была задумчивой и даже немного печальной. Макс как всегда – серьезный и рассудительный. Аран не замечал за сестрой подобного, ее веселый нрав казалось непобедим. Она внесла нечто новое в их жизнь. Но видно они затронули какую-то тему, касающуюся их прошлого, тем более они были из тех, кто помнил каждую секунду своего «вчера».
Ая словно, заметив, что за ними наблюдают, повернулась.
- Иди к нам! Хватит там скучать.
Аран послушался сестру и, улыбаясь, направился к ним.
-Какая сегодня хорошая погода,- заметил он, усаживаясь. Брат и сестра взглянули на него с усмешкой. Аран пожал плечами, он ведь не виноват, что у людей принято начинать разговор с каких-нибудь нейтральных фраз.
- Знаешь, мы тут кое-что обсуждали. Я, кажется, нашла подопечную…. Я не уверена точно. Я не могу точно объяснить это будто… - Ая замолчала, подыскивая верное сравнение.
- Солнечный удар? - закончил Макс.
- Судьба, - добавил Аран.
- Не знаю. Просто у всех братьев все было по-другому. Они понимали это сразу, - начала она с сомнением в голосе.
- Может дело в том, что и ты сама не такая как мы? Необычная.
-Эй! Взгляните на себя! Мне кажется, вряд ли кого-нибудь из нас можно назвать обычным, - рассмеявшись, сказала Ая.
- Тоже факт, - засмеялись братья.
Но Ая внезапно погрустнела. Аран и Макс переглянулись. «Когда, я уже научусь понимать этих девчонок!» - пронеслось у каждого в голове.
- Что случилось, Ая? - к обоюдному ужасу братьев в глазах сестры заблестели слезы.
- Ты что-то вспомнила? – Макс пододвинулся к Ае и обнял ее. – Не плачь, родная. Все, так как должно быть. Не плачь.
- Ты ни в чем не виновата.
- Я знаю, знаю,… но знаете, что самое ужасное? Я не хотела быть такой. Необычной, как вы сказали…. Я не сделала ничего такого в своей жизни, чтобы быть ангелом. И я скучаю по родным. Лучше бы я ничего не помнила. Я все еще чувствую себя слишком…человеком, что ли.
- Первое время трудно, я знаю, но ты достаточно сильная, чтобы пережить все это. Ты особенная. Если бы это было не так, ты бы сейчас не была с нами.
- Но я все равно не понимаю, почему все же ты к нам попала. Никто из братьев в прошлой жизни не отличался хорошими манерами и поведением. Почти всех нас считали потерянными для цивилизованного общества. Антизолотая молодежь.
- Стальная, - улыбнулся Макс.
Ая слушала, но было заметно, что она витает где-то в своих мыслях. Она глядела в небо, словно искала там ответы на свои вопросы.
- Спасибо вам. Как хорошо, что вы у меня есть. Если бы я возродилась одна, то на одну сумасшедшую крылатую девчонку в этом мире стало бы больше.
- Миру не по-детски повезло, - ответил Аран. Макс одобрительно коснулся его плеча. Психологическое равновесие сестры было восстановлено.
Братья значительно расширили ареал своих обязанностей. Теперь они не только защищали подопечных, но и случайных прохожих, всех тех, кто попадал в беду. Это начала Ая. Казалось, она не могла остановиться. Она уже три дня не появлялась на крыше, видели ее, только если встречались в городе. Когда только она успевала бывать со своей подопечной? Но, тем не менее, все больше людей были спасены, и все лучше становились дела у девочки.
Ее звали Инжу. У нее были серьезные проблем с родителями, из-за их поведения она и хотела уйти. Жила она без каких-либо финансовых затруднений, все, что могла хотеть среднестатистическая девочка ее возраста, лежало у ее ног. Там и обесценивалось. Ей уже давно не хотелось этих дорогих подарков. Все о чем она мечтала, чтобы ее родители были рядом.
Инжу училась в закрытой элитной школе, там, где учиться плохо – трудно. Общение как такого не было, девочка не могла дружить с одноклассниками. Их глаза загорались только при упоминании денег. Их разумы были испорчены, и уже начинали подгнивать. Ей так все это надоедало. Будучи очень впечатлительной, она глубоко переживала из-за этого. Папа и мама пропускали все важные моменты ее жизни. Первый звонок, первая пятерка, первая влюбленность – ей не с кем было делиться впечатлениями и переживаниями. Единственными люди детства, которые были с ней рядом – до одержимости заботливая няня и неразговорчивый водитель. Но эти оба никак не могли дать, то, что так хотела детская душа. Просто немного ласки и внимания. Вроде бы так мало и в тоже время так несравнимо много.
За тринадцать с небольшим лет – она побывала в пяти странах мира. Но ни в одной она не радовалась и не смеялась. Она путешествовала с кем угодно кроме родителей. Иногда ей казалось, что она просто их придумала. Их как-будто нет. Но звонки и вопросы, не нужны ли ей деньги, возвращали в реальность. Нет, ей не нужны были деньги. Ей нужны были мама и папа.
Но сейчас все изменилось. Она повзрослела так быстро, что ей самой становилось непривычно. Просто она начала понимать. Няня часто рассказывала, какие золотые люди ее родители, какое трудное детство у них было, как они пробились, стали людьми. Инжу осознала, что наверно именно поэтому они так задаривают ее всевозможными игрушками. Просто с возрастом игрушки меняются. Они не хотят, чтобы их единственная дочка в чем-то нуждалась. Воспоминания голодного детства преследовали обоих родителей.
Ая быстро поняла, что творится в этой семье, и решила, что так продолжаться больше не может. Оставалось только найти способ.
Инжу ей нравилась. Она была чувствительной ко всему и часто устраивала разбор полетов самой себе. Но ангела расстраивала хроническое выражение одиночества в светлых глазах подопечной. Ая стала ее секретом, надеждой. Инжу не могла не заметить, что ее жизнь круто изменилась. Больше не было грустно.
Сегодня девочка проснулась, четко зная, что ей нужно делать. Наспех одевшись и поев, она выбежала из дома. Ая радостно заторопилась вместе с ней. Она знала, куда спешит подопечная.
Инжу остановилась. Ее порыв был совершенно бессмысленным и непродуманным, но от этого не менее желанным. Она впервые выбиралась в город одна. Шум, разговоры, городская суета сначала ошеломили ее. Она примерно знала адрес работы отца. Это было ее направление. Если ее не замечают, она заставит обратить на себя внимание.
Город, в котором она жила с рождения сейчас был незнакомым. Она видела все эти улицы, только находясь в машине.
Все это походило на увлекательное приключение. Не было страха, только любопытство. Ая качала головой, наблюдая с каким интересом, девочка разглядывает все, что ее окружало. Разве можно так ограничивать ребенка? «Мы устроим взбучку ее папочке» - с предвкушением подумала она.
Инжу никогда не ела простого мороженого. Ая тихо смеялась, когда подопечная выбирала лакомство на улице. Она долго выбирала, и купило сливочное, с шоколадной крошкой. Ая вздохнула. При жизни она болела ангиной именно из-за него. Но, видя с каким удовольствием, кусает стаканчик девочка, она не могла не улыбаться. Иногда простые удовольствия самые лучшие.
Казалось и Инжу согласна с этим. После всех сортов мороженого, которые она попробовала, это было самым вкусным. А ведь она ела его в лучших ресторанах, пробовала итальянские, французские сорта, названия которых невозможно было выговорить и тем более запомнить.
Они шли уже больше тридцати минут. Увидев высокое современное здание, Ая невольно присвистнула. Вот где настоящие деньги. Инжу тоже остановилась. Но только в нерешительности. Смелость быстро улетучивалась.
Внутри здания все было стерильным и холодным, почти как дома. Инжу спросила у секретарши как ей найти отца. Услышав имя, секретарша недоуменно захлопала ресницами и сказала, как пройти. Девочка подошла к стильной деревянной двери и открыла ее. Постучаться она забыла. В зале сидело много людей, все они выглядели уставшими и что-то обсуждали. В центре длинного стола сидел ее папа. Когда дверь открылась, все взгляды устремились на нее. Она растерялась. Ая стала чуть впереди подопечной в любую минуту готовая защитить ее, она чувствовала, что подобные напряженные взгляды могут принести вред. Настолько колючими они были.
- Инжу?
- Привет…папа.
- Как ты сюда попала?
- Пришла.
Общение не складывалось. Люди сидевшие в кабинете отца заинтересованно наблюдали за разговором и ждали продолжения. Они и не догадывались, что у их грозного начальника есть дочь.
- Инжу, у меня нет времени. Сейчас я вызову водителя, и ты поедешь домой. Хорошо?
Его дочка стояла, опустив голову. Ая не хотела, чтобы все так и закончилось, она легко коснулась крылом до подопечной.
- Инжу? Ты слышишь меня?
- Нет.
- Что нет?
- Нет, я не поеду домой.
- Прекрати капризничать! Ты не видишь, я на работе?
- Я не поеду домой. Я хочу поговорить.
Отец начинал терять терпение, ему не хотелось выглядеть глупо перед подчиненными. Первый раз дочь выкидывала такой номер. Работники начали тактично освобождать помещение, чтобы не мешать семейной беседе.
- Ты не могла поговорить дома?
- Могла бы, если бы ты там появлялся. Я не собираюсь больше молчать. Я знаю, ты считаешь меня маленькой и глупой. Но у меня тоже есть свое мнение. И я тоже хочу нормально жить.
- Ах так ты недовольна своей жизнью?? Да ты хотя бы видела, как живут твои ровесники? Некоторые уже работают, сами себе ищут средства для жизни!
- Я знаю. Но я пришла говорить не об этом. Не считай это подростковыми истериками. Я больше не хочу так жить. Вы с мамой не бываете дома, вам все равно, что со мной, как я, - Инжу говорила очень спокойно.
- Но у тебя в таком возрасте есть няня, охрана, что тебе еще не хватает?
- Вас.
- Но мы с мамой, поэтому и работаем, лишь у тебя было все, чего ты хочешь.
- Вы не знаете, чего я хочу. Этого хотите вы. Папа….пойми, мне не нужно столько денег и подарков. Я хочу хоть иногда видеть вас. Знать, что вас рядом. Знать, что вы меня любите.
Мужчина сконфуженно замолчал, и потер переносицу. Он и не заметил, как его дочка выросла, она говорила очень рассудительно, с укором во взгляде. И ему было стыдно. Они с женой и вправду затеяли эту бесконечную игру в «как стать миллионером». А как росла девочка, он даже не задумывался, и не интересовался. Не хватало времени. Как ей можно было объяснить, что и ему не всегда хотелось возвращаться в пустой дом?
- Знаешь, в детстве я делал все, лишь бы мои дети не жили, так как я. Это стало целью, стимулом. Но видно я увлекся. И твоя мама тоже…
- Я не виню вас, я понимаю. Но не хочу терпеть этого всю жизнь. Вспомни, когда мы вместе с семьей собирались куда-нибудь.
Отцу нечего было сказать, дочка была абсолютно права. Вот только сможет ли он все исправить?
- Я не знаю…. Я умею принимать решения, увольнять людей, руководить, но сейчас я не знаю.
- Ты можешь. Я тоже думала, что уже ничего не изменить. Но, пап, я смогла.
Отец смотрел на дочку и его посетила идея. Он улыбнулся и сказал:
- Подожди минуту, - он дотянулся до телефона, - Алечка, будьте добры, отмените все встречи на сегодня. Да, да, знаю, отложите. Все. Меня на сегодня ни для кого нет.
Инжу начала улыбаться, ее надежда встрепенулась, и казалось, обретала крылья. Неужели все сбудется?
Тем временем отец снова набирал какой-то номер.
- Алло? Дорогая? Ммм…думаю нам нужно срочно встретиться. Да, непредвиденные обстоятельства, - с этими словами он заговорщицки подмигнул дочери. - Я заеду за тобой. Нет, не волнуйся, ничего страшного не произошло. Но это нельзя откладывать. Ладно, пока.
Инжу наблюдала, как отец практически на глазах меняется в лице, скидывая маску строгого начальника. Она не могла и представить, как быстро может измениться человек. Как она была рада. Быстро накинув пиджак, папа взял ее за руку и вывел из офиса.
Секретарша определенно не могла понять, что происходит. Кажется, грозный шеф тронулся рассудком вместе со своей малолетней дочкой. Но внешне она никак не выдала своих мыслей. На такой работе нельзя показывать своих эмоций. Она молча пронаблюдала, как закрывается стеклянная дверь за сумасшедшим семейством, и пожала плечами.
Инжу была счастлива, вчера она даже не могла мечтать о подобном. Но сейчас ее желания воплощались в реальность. Она смотрела на отца и не узнавала его. И тут у нее тоже возникла одна мысль. Проезжая мимо цветочного магазина она с хитрой улыбкой показала отцу на него, они сразу поняли друг друга. Сегодня все должно быть чудесным.
Женщина в стильном деловом костюме стояла у входа и заметно нервничала. Муж уже давно не называл ее дорогой, она путалась в догадках. Этот звонок выбил ее колеи, она привыкла все контролировать.
Когда машина остановилась, Отец попросил Инжу остаться в машине. «Сюрприз» - прошептал он. Подбегая к жене, он поцеловал ее и вручил букет нежно-розовых роз. Инжу глядя в окно, тихо захихикала. Мама было похожа на девушку, которой впервые в жизни дарят цветы. Она уже так привыкла быть железной бизнес-леди, что даже забыла каково это чувствовать себя красивой, женственной, любимой. Слезы заблестели в ее глазах, муж давно не был таким. Они настолько отдалились друг от друга, что были больше похожи на деловых партнеров, чем на супругов. Но казалось и на этом сюрпризы не кончались. Муж потянул ее к машине, она с беспокойством оглянулась на здание своей работы. Но было поздно.
Инжу встретила родителей счастливым смехом. Мама была в шоке, и не знала как вести себя в этой ситуации, но ее дочь знала. Она крепко обняла родителей, словно объединяя их, и почувствовала, как стремительно заполняется пустота в душе. Она простила их. Они простили себя.
Ая наблюдала, как быстро разворачивается эта семейная история, как легко исчезает непонимание между ними, как они наверстывают упущенные моменты. Она тоже была счастлива. Ее подопечная, наконец, добилась того, что хотела. Приятно было видеть, что кто-то не допускает твоих ошибок. Но… ее душили слезы. Горькие и горячие. Комок плотно подошел к горлу, затрудняя дыхание. Никто не видел, как она плачет, она не хотел показывать этого никому. Семья. Это слово ранило ее.
Она взмахнула крыльями, выбирая направление и начала набирать скорость. Слезы, стекая в сторону, пропадали внизу, уносимые ветром. Она разогналась достаточно, чтобы стать похожей на стремительно летящее белое пятно.
Сотни километров для нее не были расстоянием. Он просто летела, разрезая воздух крыльями.
Аран гуляя вместе с подопечной, увидел над собой пролетающую вспышку. Он сразу понял, кто это. Убедившись, что Сая собирается домой, он взлетел. С Аей что-то случилось. В небе его догнали остальные. Они не столько увидели ее, сколько почувствовали ее боль. Догнать ее было тяжело, но возможно. Она летела в другой город, туда, где раньше находился ее дом. Но она пролетала мимо зданий, продолжая путь. Братья скоро поняли, куда она направляется и замедлились.
Ая летела к своей могиле. Она находилась в не очень отдаленной стороне кладбища. Возле нее было несколько человек. Они протирали мраморное надгробие от мусора. Мужчины копали землю для саженцев. Ее семья. Она зависла, не решаясь опуститься на землю. Ей было страшно осознать, что она на самом деле умерла.
Он все же спустилась и присела возле красной кирпичной ограды могилы. Ее удивило, как много цветов было здесь. При жизни ей, к сожалению столько не дарили. Земля была совсем свежая, еще не осела. Запах цветов, нежный и еле уловимый, не подходил сюда. Она непонимающе смотрела на родных. На их лицах наблюдалась печаль и…смирение. Они поняли, что ничего уже не изменить. Ей так хотелось быть вместе с ними. Она было очень близко и очень далеко одновременно. Она нежно касалась их, зная, что прикосновения останутся незамеченными.
Ая грустно бродила между родными, невидящими ее. Возможно, она представляла, как они будут жить без нее, а она без них, но все еще не могла осознать свою новую жизнь…
Аран наблюдая за ней, подумал, как же ему повезло, что он не помнит ни дня своей прошлой жизни. Макс, Таир, Туча понимали ее лучше, чем остальные.
Жизнь хранителей не была сказкой. И Ая только что столкнулась с доказательством этого. Все летели на крышу, ангелам было необходимо обогнать свою сестру. Дэн разжег костер. Им всем было необходимо вылить свои эмоции в огонь. Ая прилетела через час. Братья не показали вида, что знают, где она была. Она и не собиралась рассказывать. Она просто подошла к костру, огонь взметнулся на пять метров верх. Костер забирал ее боль, она немного расслабилась. Она заметила, что остальные ангелы сегодня тоже были чем-то опечалены.
Они молчали, пока Туча не закашлял, прочищая горло. Он начал рассказывать свою историю:
- В прошлой жизни я был спортсменом. Занимался боксом. Занимал места, выигрывал призы. Медалей была куча.… По молодости, конечно, бил всех не глядя. Дурной был, вспыльчивый. Связался не с теми, ввязался в серьезные сферы. Отец часто отговаривал, но я, почему-то думал, что весь мир только для меня. Думал, что могу все добыть силой. За словами не следил и нарвался, - Туча сжал кулаки, вспоминая. Аран догадывался, что его брат в прошлой жизни точно не был танцором.
Смуглый, мускулистый, Туча в прошлой жизни, несомненно, устрашал.
– Потом мне доказали, что в этом мире не всегда побеждает сильнейший. Что кулак против пистолета? – он сел, расстроенный, тем, что все воспоминания все еще свежи.
Следующим начал говорить Макс.
- А я никогда не был сильным. Выживал тем, что схватывал на ходу, выкручивался.… Все завидовали моей ловкости. И я тоже думал, что нет ничего такого, что бы я не мог сделать. Был заводилой во всех шалостях. Мог украсть, обмануть. Так, для азарта. Потом обманули меня. Провели, как нечего делать. Я тогда уже умел водить машины. Но потом пошел дальше, и научился их угонять. И ведь никогда не ловили. Поспорил с одним парнем со двора, что угоню машину любого. Он и выбирал машину для угона. Этой машиной я управлять не умел, но сказать было стыдно. Решил рискнуть. Так рискнул, что вылетел с дороги и попал под грузовик. Вот так вот.
Аран понимал, для чего братья рассказывали это. Ая не справлялась с воспоминаниями. Он должна была отпустить свое прошлое. Не нести этот балласт в новую жизнь.
Таир понял, что ему просто так не отвертеться. Он тянул время, но через пару минут все же решился. Его история была совершенно иной. Он начал, по привычке растягивая слова.
- Мне было восемнадцать, когда я умер. У меня не было трудного детства. У меня было все – деньги, девушки, машины. Я должен был занять место отца. У меня было бы самое безоблачное будущее. У меня никогда не было проблем. В свои годы я успел попробовать все. И думал так будет всегда. Я был счастливчиком. Никогда ничего не добивался, ни за что не боролся. Но потом…потом узнал, что болен. Родители возили по лучшим клиникам, покупали дорогие лекарства, но все бесполезно.
Ая громко всхлипнула. Ей все это было знакомо. Она подумала, что не ей одной тяжело, у каждого из братьев была своя драма, своя история. Судьба давала им второй шанс кому-то исправиться, кому-то выполнить то, что не было завершено при жизни.
Почему же он не помнит своего прошлого? Что было в нем? Кем он был? Где жил? Этими вопросами Аран мучил себя каждую ночь, глядя на молчаливое звездное небо. Смутная тревога рождалась в нем. Но что должно было произойти?
Ая не понимала, что происходит. Да, ее связь с подопечной не была такой как у остальных, но это сбивало ее с толку. Тонкая нить словно исчезла. Она смотрела на Инжу, с лица девочки теперь не сходила улыбка и не понимала. Та, наконец, обрела свое счастье. Догадка поразила ангела. Но возможно ли это? Братья относились к подопечным совсем по-другому. Ая исправила недочеты в жизни Инжу и…в хранителе больше не было необходимости. Она попала в переломный момент и помогла его пережить.
Ая последний раз взглянула на Инжу и тихо исчезла из ее дома, из ее исправленной жизни…
Аран блуждал по комнате подопечной, пока она корпела над уроками. Он уже изучил названия всех книг, пересмотрел картины. Ему уже надоело сидеть в квартире, крылья просили полета. Он присел возле открытого настежь окна, чувствуя себя Карлсоном. Теплый ветер легко щекотал его и Саю. Подопечная подняла голову и с наслаждением вдохнула. Ей тоже больше не хотелось учиться. Слишком уж заманчивым был аромат тепла, весны. Наспех дописав последнюю строку конспекта по истории, она захлопнула учебник и закинула его в сумку. Аран радостно спрыгнул и вышел вместе с Саей.
На улице уже темнело, это не остановило девушку, ангел покачал головой. Что за безрассудная девчонка? Казалось, подвергая себя опасности, она испытывала удовлетворение. В ее возрасте опасности могут встретиться где угодно. Аран последнее время часто ловил себя на мысли, что слишком уж озабочен своей работой. Почти до одержимости.
Но Сая по-прежнему была молчалива и беспечна. Он замечал, что она потихоньку поправляется, привыкает жить нормально. Но все еще не знал от чего.
Воздух был теплым, небо стало темно-синим от грозовых туч. Город притих, словно в ожидании чего-то грандиозного. Исчезли машины, спрятались птицы, спешили домой люди.
Ангел увидел белую фигуру, сидящую возле фонтана. Ая? Но что она делает здесь, почему не с подопечной? Аран не замечал за хранителями большой тяги к одиночным прогулкам. Она была чем-то расстроена. Неужели снова летала домой? Почему никак не может отпустить прошлое? Он постарался напрвить Саю к фонтану, ему все чаще удавалось использовать на ней принуждение. Использовать его не по назначению, в корыстных целях он не мог физически. Все его существо было против какого-то насилия по отношению к Сае.
Ая чуть наклонив голову, смотрела, как льется струями вода в свете старого полуразбитого фонаря. Она легко касалась воды кистью руки, та оставалась такой же сухой. Аран подошел к ней.
- Аран? – его она никак не ожидала увидеть. – Что ты здесь делаешь? Ааа…, - протянула она, заметив Саю. – Твоя подопечная?
- Да. Гуляем. Ты, почему здесь, почему не с Инжу?
На этот вопрос Ая вздохнула.
- Я же говорила – все у меня не так. Я…не чувствую связь.… Не знаю, что произошло. Но мне кажется, просто я выполнила свою миссию…для нее, - Ая выглядела потерянной, словно маленькая девочка. – Я все исправила.
Аран сначала ничего не понял. Как возможно потерять связь? Он тут же с опаской
взглянул на Саю. Она кормила голубей. На душе у него защемило, он не может ее потерять. Только не это.
- Может, тебе показалось?
- Нет. Все было четко и ясно. Я просто больше не нужна. Но я и не чувствую большой потери, я рада, что у нее все хорошо. Правда, сбита столку. Эх, ну что за я ангел такой? Неудачница!
- Тише, тише. Не говори так. Ты не неудачница. Просто…- Арана озарило. – Просто у тебя другое предназначение! Ты исправила жизнь! Ты можешь помогать большому числу людей. Больше, чем мы все! И как после этого можешь быть неудачницей?
- Я тоже думала об этом. Но все это так странно… Мне кажется, нужно посоветоваться с братьями. И как это говорится? Вынести вопрос на обсуждение?
- Ага. Вот и все. Вот видишь, нет никакой проблемы, - он присел рядом с ней.
- А что с ней? - Ая кивком указала на Саю.
- В смысле? Что-то не так? – Аран сам не заметил, как привстал. Ая глядя на него, рассмеялась своим заливистым смехом.
- Расслабься, что за реакция?
- Прости. Она мое все. Поэтому…
- Счастливый ты. И она тоже. Получила такого ангела, - сестра улыбнулась.
- Так что с ней? Ты что-то видишь?
- В ней столько горя, вокруг как-будто черное облако. Она что-то пережила. И это глубоко въелось в ее сознание.
- Да, я видел, ее что-то мучает. Но не могу понять, что. С первого же дня.
Ая вглядывалась в его подопечную, потом подошла и нетерпеливо коснулась ее лба. Аран замер – сестра резко побледнела, ее губы задрожали. Она вскрикнула и кинула испуганный взгляд на Арана.
-Что?! Что ты видишь??
- Нет. Нет, Я не могу, - чуть не плача прошептала Ая, - прости, Я…я не могу, – она, взмахнув крыльями, моментально исчезла. Догнать ее не было возможности. Аран растерялся, сестра напугала его. Что произошло? Он подбежал к Сае. Она оставалась невозмутима.
Он знал, Ая увидела нечто ужасающее.
Аран не мог покинуть подопечную сейчас. Ему не хотелось, чтобы она промокла и простудилась. В нетерпении, доведя ее до дома, он взлетел. Начинался дождь. Ему становилось страшно. Какой-то леденящий ужас заполнял его душу.
Братья о чем-то спорили, при виде подлетающего Арана они замолчали. Это была какая-то тайна, и Аран больше всего на свете не хотел ее знать.
- Где Ая? – крикнул он сквозь дождь, который стремительно набирал силу.
Братья молчали. Сейчас они были похожи, морщинка боли появилась у всех.
- Улетела, - ответил ему Од. – Не ищи ее. Она должна побыть одна.
- Она видела прошлое Саи, мне нужно его узнать.
- Почему ты так решил? Иногда оно не такое как нам представлялось. Будет лучше его не видеть.
- Но я должен знать. Что…что вы от меня скрываете?
- Нет, Аран! Ради твоего же блага!
- У нас не должно быть тайн!
Он понимал, что говорит все это зря, но не мог остановиться. Его била мелкая дрожь, капли быстро стекали по лицу. Он не обращал на это никакого внимания.
- Я ХОЧУ ЗНАТЬ.
Од взглянул на брата и понял, что спорить бесполезно.
- Дэн! – голос старшего дрогнул, - Покажи ему.
- Но Од…
- Покажи, мы не можем скрывать что-то друг от друга, - сказал ангел, сквозь стиснутые зубы.
- Нет, пожалуйста! Не заставляй меня этого делать.
- Только тебе это под силу, - тихо сказал Кайнар, - Дэн, по-другому нельзя.
Дэн плакал. Аран увидел это, несмотря на ливень. Маленький хранитель направился к нему, рукавом вытирая слезы.
- Аран, помни прошлое не должно иметь на нас никакого влияния. Будь сильным, - сказал Генерал. Даже на его суровом лице появилась гримаса боли. Но Аран ничего не ответил, отступать было поздно.
- Помни у тебя всегда есть выбор, - сказал Алан.
Парень присел.
-Прости меня, - прошептал Дэн и коснулся его головы.
Все медленно поплыло перед глазами, колени подогнулись, Аран уже не различал силуэты братьев, которые обступили его, образуя плотный круг. Он слышал только гул дождя и стук собственного сердца, который постепенно замедлялся…
Появлялись картинки.… Сначала мутные, но с каждой секундой становившееся четче.
Это было его прошлое. Он был человеком. И словно наблюдал за всем со стороны. Детство. Родители, брат. Он узнавал их, вспоминал по частицам. Вот их дом. Похороны? Его отец и мать. Видение перевернутой дымящейся машины. Аран закашлялся. Все было слишком реальным.
Его школа. Класс…и Сая?? Сая была его одноклассницей? Он увидел ее глазами того парня, который был до него. Тихая, незаметная – она была совсем другая.
Дальше - хуже. Дэн промотал вперед.
Теперь Аран стоял с каким-то парнем, он не помнил его имени. Обстановка была знакомой. В его руках был нож. Выражение лица Нары трудно было назвать человеческим. На земле лежала девушка, она вырывалась, как могла. С такими слабыми руками у нее не было никаких шансов. На секунду она подняла голову. Аран ясно почувствовал, как его сердце пропустило удар и словно упало куда-то вниз. Это была Она. Сая. Его подопечная.
Стало трудно дышать.
Он убивал Саю! Резал ее руки! Это он оставил ей уродливые шрамы!
Нара с приятелем скрылись, А Аран остался перед Саей. Он видел ее агонию. Разум отказывался верить, мысли перепутались. Это слишком страшно, чтобы быть правдой! Он не мог быть ее ангелом. Он и есть ее тайна - ее ночной кошмар!
Звон мобильника девушки разрывал ему мозг. Он видел, как кричит ее мать, как искажаются ее приятные черты лица, как кусает губы ее отец. Он видел и мигающие огни машины скорой помощи.
Но Дэн неожиданно сменил картинку. Аран не успел оправиться от увиденного. Его трясло, теперь уже сильно, словно в лихорадке.
Сая, какой он уже привык видеть, заходила в класс. Шрамы были свежими. Нара запаниковал. Даже Арана она поразила. Ее глаза, всегда каре-зеленые, сейчас казались намного темнее. Они были пустыми. Мертвыми. Затягивали внутрь, как в трясину. Арана снова почувствовал, что это еще не все.
И появилось новое видение.
Сая появилась как призрак. Именно на него она была похожа в тот момент.
Знакомый нож блеснул в ее руках. События разворачивались слишком быстро!
Аран не верил своим глазам.
Звон стекла, быстро бегущая струйка крови и взгляд Саи. Она тоже перестала быть человеком тогда. Ее словно подменили. Жажда смерти загорелась в ее глазах. Жестокость, достойная маньяка со стажем. Вот, что он увидел.
Секунда-вечность. Нож был глубоко в груди Нары. В его груди…
Дэн, обессиленный начал медленно падать, его подхватили братья. Аран лежал на земле. Он не открывал глаза. Ему не хотелось существовать.
Да, они, бесспорно, были отличной парой. Убийца- хранитель и убийца-подопечная. Лучше не придумаешь. Невыносимо! Немыслимо! Почему именно с ней его свела судьба? Лучше бы он просто умер.
Подопечные выбираются на всю жизнь. Всю жизнь человека.
Он все же открыл глаза. Перед ним сидел Дэн. Он видел все. Вместе с ним и именно ему суждено было показать ужас его прошлой жизни.
Аран молча встал. Ангелы расступились.
Он взлетел. И полетел так быстро как мог.
Куда он летел? Зачем? Это было не важно. Все внутри сгорело. Пусть его осуждают братья, но он больше не собирался защищать свою убийцу. Это и был его выбор.
Для каждого преступления должно быть свое преступления.
И поэтому они решили ее проучить. Убийство Нары не было шуткой. Куата посадили, дело закрыли. Но его брат не хотел успокаиваться. Братишка был всем ради чего он жил, его последней надеждой. Он хотел мстить. Когда ему доложили, кто убийца, он долго всматривался в ее фото, выкраденное из личного дела. И не верил. Какая-то замухрышка. Его брат не был таким слабаком, чтобы его могла убить ЭТА. Но факт оставался фактом. Слишком много было доказательств. Так или иначе, эта девчонка оставила его одиноким. Забрала его единственного родного человека на свете.
Выследить ее было не трудно. Она не пряталась. Армана это разозлило. Она не боялась, что за ней могут придти.
Даже когда они начали ее догонять, она не растерялась, а забежала в подъезд ближайшей многоэтажки.. Но там ей не повезло, Путь был один – наверх, на крышу.
Рослым парням казалось, что догнать ее будет легко. Лифт не работал. Курение и постоянная бутылка пива в руках сказались уже на пятом этаже.
Сая бежала легко, адреналин придавал ей сил, все мысли исчезли. Организм спасал себя изо всех сил. Но и преследователи не собирались сдаваться.
Люк на крышу оказалась не заперта. Она проворно вскарабкалась вверх по вертикальной лестнице.
Сая выбежала и, оказавшись на открытом пространстве, поняла. Она ошиблась. Выхода нет.
Она не знала, что делать дальше.
Ей не удастся сегодня выжить. Снова. Жизнь не дает третьих шансов. В глубине души она знала, что когда-нибудь ответит за то, что совершила. И этот день пришел.
Она считала это карой. Эти парни легко выбьют люк и ….убьют ее. Это будет конец.
Глухие удары об железо в унисон с ударами испуганного сердца. Это все что она сейчас слышала.
Они выбили люк. И теперь идут к ней.
Трое. На вид потенциальные уголовники. Она медленно делала шаги назад, не собираясь кричать, плакать, молить о пощаде. Все уже было решено.
Позади пустота, впереди идти нет смысла. Она не слышала, что ей шипели эти люди. Холод прочно сковал ее.
Самый матерый из парней достал нож. Снова. Тот же звук. Она молчала.
Они не понимали, почему она молчит, им было не по себе. Они повидали и драки и жестокие избиения, но они никогда не убивали людей. А она убила Нару. Никто не знал, что от нее можно ожидать.
Ему захотелось припугнуть ее. Они уже были близки к краю.
Он взмахнул рукой, девушка инстинктивно отпрянула и….провалилась в бездну.
Она всегда боялась высоты, и сейчас желудок подскочил к горлу, сердце перестало биться от страха. Она часто испытывала такое во снах, падала с огромной высоты. И всегда во сне удачно приземлялась. Но это был не сон. Мягкой посадки не будет. Сая закрыв глаза, готовилась к смерти, она уже знала каково это.
На уровне четвертого этажа ее подхватили сильные руки.
Она открыла глаза.
Страх, удивление, вина, боль, радость – все чудесным образом переплелись в ее взгляде. Она хотела что-то сказать, но ком в горле помешал ей.
Это был он! Нара! Не такой, каким она его запомнила. С огромными белыми крыльями, светлым мудрым взглядом. Ей снова стало спокойно, как часто бывало в последние месяцы. И она поняла.
Он прижал ее к себе, она уткнулась к нему в грудь. Он был реальным, живым, теплым. Слезы лились сами. Слезы счастья, слезы освобождения.
Он бережно опустил ее на землю и опустился на колени перед ней. Нежно дотронулся до залитого слезами лица и, глядя ей в глаза, прошептал:
- Береги себя… Я всегда с тобой…. – и исчез. Растаял. Теперь уже навсегда.
Хулиганы наблюдали за всем происходящим с крыши. Это было самое невероятное зрелище в жизни. Они не знали, что скажут Арману. Но это, несомненно, стало отправной точкой их новой жизни.
Сае было все равно. Крик или плач хотел вырваться из груди, но она молчала. Все закончилось. Она получила прощение.
Она не видела, как возле нее неслышно опустилась девушка. Прекрасный ангел с белоснежными крыльями….